Читать онлайн Сага о Лисьем Сердце

Глава 1

Сначала пришёл запах пепла. Он всегда просачивался первым – до звуков, до света, до воспоминаний о снах. Горький, сухой, тёплый и родной. Вулканический пепел отличался от обычного пепла, оставляемого все поедающим огнем. Он был более терпкий, более насыщенный. Калиста медленно приоткрыла глаза, прислушиваясь к утренним шорохам кратера. Тихий треск, легкий скрежет и негромкое пение пролетающих мимо птиц.

Снаружи дышала земля. Это дыхание было едва уловимым – дрожь в воздухе, теплая пульсация под ступнями, слабое шипенье, когда росинки испарялись с камней.

Тонкие лучи света проникали сквозь щели в навесе, сотканном из застывшего лавового стекла и пёстрой ткани. Над ней свисали сухие травы, обереги и ленты с молитвами – всё, что должно было защищать от дурных духов и плохих снов. Но духи, если и были здесь, давно перестали казаться злонамеренными. Они просто… были. Как жара. Как вулкан под ногами.

– Калиста! – оклик прозвучал резко и близко. Рун, ее отец, нередко просыпался раньше дочери и обычно очень наигранно ворчал, по поводу ее долгого сна, – Ты проспала утренний жар!

Девушка села, откидывая в сторону легкое одеяло, под которым ночью пряталась от прохладного воздуха, протирая глаза, и не сразу поняла, что в жилище уже светло. Ветерок с запахом серы коснулся её щёк – предвестник зноя, который каждое утро просыпался вместе с кратером. Серые бусины на входе покачнулись, начиная звенеть.

– Я не спала, – соврала она, потянувшись. – Просто лежала с закрытыми глазами.

Рун фыркнул. Его ноги – босые и закопчённые – оставили следы на глиняном полу, когда он вышел обратно на улицу. Калиста, лениво нацепив по верх молочной рубахи зеленое льняное платье, последовала за ним. Солнечный свет ослепил её на миг, и она зажмурилась, чувствуя, как от камней поднимается знакомое дыхание земли. Небо окрасилось в тускло-золотой, с проблесками медного света и багряными тенями, будто солнце не поднималось, а вырастало из глубины земли, едва касаясь мира своей медной ладонью.

Ашхейм – их родина, их ловушка, их крепость – не знала понятий “утро” и “вечер” в привычном смысле. Здесь время определялось по жару. Утренний – мягкий и терпимый, когда можно было собирать воду в углублениях скал. Полуденный – невыносимый. Вечерний – тревожный, когда над кратером поднималась мгла, а в темноте просыпались те, кого даже старейшины боялись называть.

Сладко потянувшись, Калиста окинула теплым взглядом свою деревушку. Большой кратер, от некогда великого вулкана, заставлен небольшими деревянными домиками. Люди, словно насекомые, суетливо носились по узким улочкам. Кто-то нес подношения к статуе их бога, кто-то шел к главному залу, дабы позавтракать, кто-то учил детей балансировать на скользких каменных плитах, чтобы с юных лет они чувствовали дыхание земли – будто бы и вправду можно подружиться с вулканом, если лишь знать, как правильно на него ступать. Над крышами, обмотанными в шкуру горного зверя и отполированными пеплом, вился дым: то ли от завтраков, то ли от ароматических трав, призванных умиротворить духов. А где-то, у подножия одного из склонов, где черный камень отдавал остатки ночного холода, слышался звон – кузнецы Ашхейма уже трудились, закаляя лезвия в пепельной воде.

Калиста сбежала босиком по ступеням, вырубленным прямо в скале, ощущая, как тёплая порода будит её тело, гонит остатки сна прочь. Найти среди жителей Ашхейма человека в обуви, практически невозможно. Практически все ходили босиком по теплым и горячим камням, но старейшины изредка носили кожаные ботинки, с меховым верхом и старыми рунными камнями для защиты.

– Калиста! – снова донёсся голос отца. Теперь он звал не раздражённо, а с оттенком настороженности.

Она обернулась, отворачиваясь от рассматривания вырезанной в стене статуи бога хитрости и обмана Лока, заметила, что отец стоит у края смотровой платформы, вглядываясь за пределы кратера, где за зигзагообразными стенами вулкана простирались туманные дали – земля чужаков, незнакомых племён, давно ушедших прочь от огненного сердца.

– Что там? – спросила она, подойдя ближе.

Рун долго молчал. Потом медленно, словно пробовал слова на вкус:

– Дым. За северным гребнем.

Калиста нахмурилась. Дым был привычным явлением в Ашхейме, но не там. Северный гребень – это граница. За ней начинались земли, где ходили рассказы, а не люди. Где жили те, кого называли иначе. Племена воды, племена ветра, племена кости и луны.

Только некоторые из племени пепла имели право выходить из кратера, за пределы хребтов. Лишь отличенные воины, уходившие за новыми знаниями, оружием, или редкими дарами земли, могли пересекать дымные границы Ашхейма. Их называли Шагнувшие Вне. Калиста всегда слушала истории о них, затаив дыхание – покрытые шрамами и украшениями из стекла и кости, они возвращались другими: молчаливыми, пронизанными дальним взглядом, будто внутри них жил ветер чужих земель.

Иногда – не возвращались вовсе. Они говорили о разных чужаках, о их традициях и обычаях. Иногда описывали жестокость других племен. Детям было запрещено туда ходить, но иногда, под покровом ночи, Калиста выбиралась из кратера через небольшую расщелину и уходила в лес. Там в самой глубине леса, стоял покосившейся от времени дуб, в дупле которого девушка прятала свою блокнот, в котором записывала ночные видения богов.

Первым и единственным чужаком которого увидела Калиста стал торговец Мейлан. Пожилой мужчина с тонкой серебристой бородой, большими черными татуировками на руках и уродливым длинным шрамов через все лицо. Из за этого шрама он был слеп на один глаз, а часть рта не открывалась.

– Что это?.. – прошептала она.

– Это могут быть Шагнувшие… или торговец Мейлан. – предположил Рун, недоверчиво вглядываясь в возвышающейся к верху дым. Казалось провидец ждал плохих вестей из-за границы.

– Я слышала ночью завывания пса. – тихо поделилась ночным видением девушка, вглядываясь в напряженный профиль отца. Слегка смугла от постоянной жары кожа покрылась небольшой паутиной морщин, а темные как смоль волосы начали светлеть.

– Да, я тоже. – мужчина коротко кивнул, – Кто-то уйдет к Хель.

День только начинался, когда с восточной стороны кратера, по извилистому ручью, сопротивляясь с ветром, вплыл драккар Мейлана – длинная, обмотанная чешуей из рыбьих шкур и тонких дощечек лодка, что плыла чисто на усилиях своего владельца. Два весла в своеобразном ритме поднимались и опускались, подкидывая в воздух капли воды. По бокам свисали амулеты из ракушек, а ткань на парусе была выкрашена в цвета воды – мягко переливалась сине-зелёными волнами.

Дети и подростки с восторженным визгом сбежались к торговцу ещё до того, как он успел соскочить на землю. Его драккар всегда полный затейливых фигурок, необычных кушаний и украшений всегда привлекал много внимания у жителей таких отдаленных племен как Ашхейм. Молодые невесты искали там резные медальоны и ремни, что должны были украшать их платья, мудрые матери и жены покупали игрушки детям и иногда необычные вина. Для Калисты мужчина всегда откладывал чернила и перья, чьи-то чертежи и выкройки одежды.

– Спокойнее, спокойно! – смеялся Мейлан, размахивая рукой, – Всем хватит!

В ту же секунду на главной площади появились столы, устеленные потрепанными циновками. На столах быстро появились чудеса: стеклянные бусины, меняющие цвет от тепла рук, сушёные фрукты, пахнущие солнцем, пузырьки с солёным воздухом и диковинные музыкальные инструменты, звучащие, будто морской прибой.

Калиста наблюдала за всем с прищуром, прислонившись к деревянному столбу. Сама она подходила к Мейлану редко – не хотела столкнуться с навязчивыми вопросами, которыми Мейлан буквально сыпал. Чаще всего он спрашивал про мать девочки, изредка упоминая ее схожесть с племенем Кальдир. Матери Калиста не знала, да и отец обычно не рассказывал про нее, лишь изредка, в особо печальном и отрешённом состоянии упоминал о ее невероятной красоте и о том, как сама Калиста похожа на нее.

В это время взрослые собирались в тени у главного зала. Рун, Кальбрин и ещё несколько старейшин слушали Мейлана, который, наконец, отдышавшись, откупорил бурдюк и сделал глоток.

– Весна ранняя, – сказал он, – Льды тают быстрее, чем обычно, и это добрый знак. На юге, у подножия Ветровой гряды, начали цвести лекарственные травы, которых не было три зимы подряд. Потоки между племенами открыты. Мы слышали, что даже Стьенгар готово говорить.

– А что Кальдир? – выждав пару минут, спросил Рун.

– У них все без изменений. – легко отмахнулся торговец, забирая у рыжего мальчишки пару медных монет. До этого спокойное, даже умиротворённое лицо мужчина исказила лукавая ухмылка, – Месяц назад, когда я посетил их, то попал на праздник. У их вельвы и ярла Ульвара родился наследник, а ее дочурку замуж выдали за лучшего воина их племени. А что тебя так интересует в их жизни?

Рун огорченно нахмурился, но ничего не ответил, отвернувшись. Калиста, поймав на себе тяжелый взгляд отца тут же повернулась к столу, с интересом рассматривая зеркало. Небольшое круглое зеркальце, что легко помещалось в ладони, было украшено витиеватыми узорами в виде дракона. Калиста чуть нахмурилась, вглядываясь в свое отражение: овальное, практически кукольное личико с резкими скулами, прямой нос со слегка вздернутым кончиком усеянный мелкими веснушками, тонкие губы, большие огненно-карие глаза и золотистые вьющиеся волосы, украшенные костяными бусинами и грубыми зелеными нитками, что обвивали прядь волос. Внешностью Калиста не походила ни на кого из своего племени, слишком уж бледной была ее кожа и волосы.

– Калиста, Калиста. – чей-то противный скрипучий голос вырвал блондинку из раздумий. Проморгавшись, Калиста подняла взгляд от сжатого в ладони зеркала и повернулась в сторону. Перед девушкой, сверкая лукавой улыбкой стоял кузен. Флоки, неусидчивый мальчишка с манией величия, в скором времени должен стать ярлом, вместо своих родителей. Парень, как всегда, держался самодовольно: руки на поясе, подбородок высоко поднят, подбородок остро выступает, как у его матери, и тот же прищур, как будто он всё знает наперёд. Калиста молча спрятала зеркальце в складки юбки и смерила кузена холодным взглядом.

– Что на этот раз? – ровно спросила она, не желая играть в его привычные издёвки.

– Я слышал, ты опять лазала за холмы, к старому дубу. И одна, как всегда. – он сощурился и покачал головой с наигранным сожалением. – Отец говорит, такие как ты – одиночки, потому что им есть, что скрывать. Например, тёмную кровь. Или зов мёртвых.

Калиста не ответила. Говорить с Флоки было всё равно что кидать слова в ледяную расщелину – исчезают без следа. Но в груди закипало – не от обиды, а от усталости. От того, как часто ей приходилось выслушивать подобное. Она знала: если он уже завёл разговор, значит, хочет сделать сцену, в которой не однократно подчеркнет отличительные черты внешности сестры.

– Или ты просто хочешь казаться странной? Чтобы Мейлан откладывал тебе побольше игрушек? – Флоки сделал шаг ближе, – Ну давай, скажи всем, что ты не такая, как все. Покажи им своё особенное зеркало. Может, оно тоже говорит с тобой?

На этот раз Калиста усмехнулась. Тихо, чуть слышно, но с упрямым блеском в глазах. Она шагнула к кузену так близко, что между ними остался всего один вдох.

– Говорит, – прошептала она. – И знаешь, что оно мне сегодня сказало, Флоки?

Тот непроизвольно отпрянул, но быстро вернул ухмылку.

– Что ты, наконец, выучишься разговаривать со своим отражением?

– Что в ту ночь, когда твой отец уйдет в царство Хель, ярлом племени Ашхейм станешь не ты, а Инг.

Флоки скривился, что-то буркнул и, недовольный вниманием окружающих, поспешил скрыться среди торговых прилавков. Калиста осталась стоять на месте – спина прямая, руки спокойно скрещены за спиной. Она знала, что все видели этот разговор. И она знала, что вечером отец скажет: «Ты снова делаешь из мухи дракона». Видела краем глаза как Инг, брат – близнец Флоки, что был чуть меньше чем брат и слабее, тепло улыбнулся ей.

Но внутри уже кипело нечто иное. Не злоба – а зов. Что-то отдалённое, тянущее её всё дальше за холмы, к сосне, под которой, как она чувствовала, когда-то сидела женщина с волосами, похожими на её собственные.

Гла