Читать онлайн Сюрприз для негодяя

Глава 1. Яра

Токсикоз…

Что может быть кошмарнее к концу первого триместра… Ни тяжести, ни шевелений, ни частых побегов в туалет, ни стремительной утомляемости. Казалось бы, ничего не изменилось. Но нет, токсикоз ехидно напоминает мне, что я в положении.

Отдышавшись, отлепляю ладони от холодной стены в подземной парковке, и даю себе полминуты убедиться, что перед глазами больше не мутнеет, а завтрак не просится наружу.

Дрожащими от накрывшего меня бессилия руками достаю из сумки бутылку воды. Я опаздываю. Однозначно. Если не возьму себя в руки, гадюки коллектива начнут делиться между собой подозрениями. А о моей беременности никто не должен знать. Никто!

Пью, делаю еще один глубокий вдох и плетусь к дверям. Коридор, эскалатор, лифт – и я буду на месте. На своем родном десятом этаже.

Опять начинает штормить. Разъезжающиеся двери перед глазами рябят. Странно, что они так рано открываются, я же еще не дошла.

Ах, это не для меня! Замечаю сбоку темный силуэт. В попытке повернуть голову делаю себе хуже. Пошатнувшись, обрушиваюсь на мужскую фигуру, и кофе из бумажного стакана в его руке волной окатывает дорогой пиджак.

Оба замираем. Я держусь за его крепкие плечи и таращусь на пятно на широкой груди, боязно сглатывая тошноту и страх. Он медленно отнимает мобильник от уха и мурашечным голосом произносит с треском рвущегося наружу бешенства:

– Пять баллов, ворона.

Что?!

Округляю глаза и поднимаю голову. Хочу видеть лицо этого хама. Но успеваю заметить лишь тьму карих глаз, как он отодвигает меня и скрывается за дверями.

Стою как оплеванная. Дал бы мне секунду, и я бы извинилась. Предложила бы оплатить химчистку. Блин, да я сама сносила бы пиджак в «Стирку Пять Сек», тут недалеко. Зачем оскорблять-то? Наверное, негодяй с шестого этажа. У них там вообще аномальная зона. Два офиса, в которых коллективы меняются по три раза в неделю. И все кадры как на подбор – недовинченные.

Оглядываю свой костюм. Вроде чистый. Кофе не попал. Отлично. Совсем не хочется встречать нашего нового генерального обляпанной. Достаточно моей кислой мины. Как бы я ни старалась улыбаться, Пашка твердит одно и то же: «У тебя как будто инсульт». Но не получается у меня быть столь же энергичной, как раньше. Вот рожу, и все встанет на свои места.

Поднимаюсь в свой офис не без приключений. Лифт зависает между шестым и седьмым. Как обычно. Все стабильно. Хоть батюшку не вызывай шестой этаж освятить. Пять минут мнусь с ноги на ногу, пока лифтер перезагрузит этот многострадальный подъемный механизм. Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. Только раздражает духота. Кондиционер в лифте все лето ремонтируют, никак отремонтировать не могут.

Наконец, я на своем этаже, который гудит роем пчел. Коллектив слипшимися повсюду кучками бурно обсуждает что-то невероятное. Обычно у нас так смакуют сплетни, дружно перемывая жертве косточки.

– Ты где пропадала? – подскакивает ко мне Пашка.

Вздрагиваю. Дать бы ему сумкой по уху!

– Застряла в лифте, – говорю набившее у всех оскомину оправдание опоздания и беру курс к своему кабинету.

– Девлегаров здесь! – спешит Пашка за мной.

– Уже? – удивляюсь и гляжу на наручные часы. – Рановато он. Я заказала ланч на десять.

– Там такой индивид, что боюсь, ланчем к нему не подлижешься. Дверь с ноги открыл, спросил Ярославу Евгеньевну и…

– И? – напрягаюсь я.

– У него глаза кровью налились, когда ему сказали, что тебя еще нет. Рявкнул, чтобы немедленно поднялась к нему, как придешь.

– Как ты сказал? Рявкнул? – переспрашиваю я.

Пашка кивает. Для убедительности несколько раз.

– Мы даже подарок ему вручать не стали. Наша Петрова в слезы. Говорят, в финотделе загалдели, что увольняться будут. Я тоже заявление приготовил. На всякий пожарный. Уж если он таким тоном директора вызывает, то простому менеджеру бессмысленно надеяться на снисхождение начальства.

Вхожу в свой кабинет, закидываю сумку в шкаф и открываю окно. Здесь нужно проветрить.

Дышу полной грудью. Надо успокоиться, освежиться, разложить в своей голове все по полочкам. Нам этого генерального всего пару недель потерпеть. Потом он назначит исполнительного директора и вернется в столицу. Будем надеяться, что никаких жестких изменений в нашей работе не предвидится. Так что жить можно.

– Ладно, я пошла.

– Ты в своем уме? – пугается Пашка. – Он тебя обглодает.

– Предлагаешь прятаться от него? – выгибаю бровь. – Может, он просто не с той ноги встал. Поговорю с ним, познакомлюсь, расскажу о работе отдела. Там наверняка будет и директор отдела производства, и юрист с главным экономистом. Зачем ему одна я?

– Ну удачи, – желает Пашка, перекрестив меня в воздухе.

Если бы он только знал, что я даже не боюсь потерять эту работу. Мне уже уготовано более престижное место, которое я займу после родов. А здесь продолжаю трудиться, только чтобы не растерять навыки.

Лифт больше не подводит. Поднимаюсь на тринадцатый этаж. Он у нас королевский. Здесь сидят самые шишки со всего бизнес-центра. В том числе наш генеральный.

Останавливаюсь перед дверью без таблички. Старую сняли, новую еще не повесили. Но разумеется, нас заранее известили, кто выкупил весь пакет акций. Равиль Ниязович Девлегаров.

– Равиль Ниязович… Равиль Ниязович… – повторяю про себя, чтобы не опозориться с заплетанием языка. Все-таки восемь лет обращалась к Иван Иванычу.

Вдох-выдох.

Стучусь.

– Войдите!

Голос глушится дверью. Но у меня ощущение, что я его уже слышала.

Нажимаю на ручку. Толкаю дверь. Делаю шаг. Цепенею.

В директорском кресле восседает хам с парковки. Глаза пронзают меня презрением. Казалось бы, шикарный мужик. Высокий, мускулистый, что видно по обтягивающей его бицепсы рубашке и натянутым пуговкам жилетки. Стрижка и щетина салонные. Выдающиеся горные черты лица – по эталону природы. Но надменность в лице портит любое позитивное впечатление. И правда, возникает желание положить ему заявление на стол.

Одновременно смотрим на положенный на край стола пиджак. Оба не слепые, узнаем друг друга. Ворона и негодяй.

– Ярослава Евгеньевна, – представляюсь настоящим именем без колебаний, пока ко мне не прицепилось название птичьего вида, – директор отдела маркетинга. Вы меня вызывали.

Восстает над столом, распрямляя плечи и невидимые крылья за спиной. В глазах пляшут черти. Уголок рта изгибается в ухмылке.

Упирается мощными кулаками в стол и, поедая меня взглядом, произносит:

– Принесите мне отчет о проделанной работе за последние три года, Ярослава Евгеньевна.

Он что, издевается?! Какие три года?! Прямо вот так – вынь да положь?!

– Такой объем работы требует времени, – объясняю, стараясь оставаться хладнокровной.

Он не должен чувствовать надо мной больше власти, чем имеет. Иначе сожрет.

– Я терпеливый. Подожду.

– Я могу не успеть к концу рабочего дня, – настаиваю, призывая к совести, которой у него в помине нет.

– Хорошо, – обнажает свой белозубый оскал, – привезете ко мне домой.

Недурен собой, богат, авторитетен и так омерзителен.

Я пришла в эту фирму еще на последнем курсе универа. Посвятила себя работе. Но еще никогда меня так не кошмарили.

– Будет сделано, – отвечаю вслух, а в мыслях отправляю Девлегарова ко всем чертям.

Собираюсь уйти, но новый босс задерживает меня последним заданием:

– Пиджак.

Как я могла забыть? Видимо, унижение женщин для Девлегарова как бальзам на душу. Генетически заложено вытирать ноги о слабый пол. Наверное, именно по этой причине у него нет обручального кольца. Какая дура пойдет за негодяя?

– Сейчас же отправлю в чистку, – обещаю ему, цокая каблуками туфель по паркету. Кожей чувствую, как он пялится на мои ноги. Надо будет подумать над длиной юбок. – Мой ассистент вернет его вам сразу, как почистят.

– Вернете сами. Вместе с отчетом.

Этикет требует, чтобы я перед ним извинилась, а язык не поворачивается. Слишком борзо он со мной.

Забираю пиджак и в бешенстве возвращаюсь к себе. Но даже за закрытой дверью кабинета меня не покидает ощущение, что его взгляд продолжает жалить.

– Как все прошло? – интересуется прокрадывающийся ко мне Пашка.

– Ему загорелся отчет за три года! – Плюхаюсь в кресло.

– Зачем? – Его брови удивленно взметаются вверх.

– Не пояснил.

– Ладно, к понедельнику сделаем.

– Ему надо сегодня, – рушу я Пашкины мечты.

– Он с бодуна, что ли?

Опускаю взгляд на настольный календарь. Полгода до родов – вот что должно меня волновать.

– Паш, принеси мне отчеты за предыдущие два года и за два первых квартала этого. Потом отнесешь этот пиджак в химчистку…

– Он велел тебе почистить его пиджак? – окончательно офигевает мой ассистент. – Для таких поручений у него есть секретарша. И не наши проблемы, что она сейчас в отпуске, а замены нет.

– Этот пиджак запачкала я. Так что справедливо.

Пашка смотрит на меня с сочувствием. Выгляжу я и правда жалко, судя по отражению в зеркале. Только это исключительно мои проблемы. Мне нужен опыт работы с разными людьми. Пусть Девлегаров будет моим очередным испытанием на прочность.

Весь день мы с Пашкой тратим на составление отчета. К счастью, мой отдел всегда работает четко. Нет ни единого расхождения. Заложенный бюджет осваивается в срок и до копеечки. Все финансовые потоки под контролем. Ни единого выхода за рамки, за исключением форс-мажорных обстоятельств, субсидированных из резерва. Делаю акцент, что это не личная прихоть. Я вижу землю под ногами, но порой реализация маркетинговой стратегии требует особого подхода, особенно в условиях дестабилизации экономики.

К концу дня все тело затекает от сидячей работы. Кажется, моя беременность начинает набирать обороты.

Нам остается еще два пункта и заключение, когда офис пустеет. Все едут по домам заказывать пиццу и смотреть телек с детьми. Только мы с Пашкой не перестаем щелкать клавиатурами. Как всегда. У него дома кот, а у меня рыбки. Так и живем.

– Кстати, ты знаешь что-нибудь о нашем новом боссе? – меняет он тему, чтобы расслабиться.

– Смотря о чем ты, – отвечаю, не отвлекаясь от монитора.

Нужной о его работе информацией с нами в свое время поделился прежний генеральный. Сообщив о продаже полного пакета акций. Остальное меня не касалось. Я и не лезла.

– Ему тридцать три, – не унимается Пашка. Весь день ждал удобного случая поделиться сплетнями. – Родился здесь, но когда ему исполнилось девять, отец забрал его в Москву.

– Паш, тебе не все равно? – с улыбкой выглядываю из-за монитора.

– У него была невеста. Но все сорвалось. Представляешь, он бросил невесту накануне свадьбы.

– Не удивлюсь. Бедная девушка, – вздыхаю я и возвращаюсь к работе.

– Я думаю, он купил нашу фирму, чтобы занять себя чем-нибудь, отвлечься. Его мать все еще живет здесь, город ему знаком…

– Паш, время, – напоминаю ему.

На этом он замолкает. Хотя подозреваю, ему есть чем еще поделиться.

Мы заканчиваем ровно в десять. По-хорошему, мне бы уже ложиться спать. Но лучше пожертвовать часом-другим сегодня, чем получить выговор завтра. Такого позора я не вынесу.

Заранее звоню Девлегарову. Теплю надежду, что ему не захочется изучать скучный отчет посреди ночи.

– Я не сплю. Везите. Адрес скину в сообщении.

Сжимаю телефон в руке. Как будто с роботом поговорила.

Отпускаю Пашку домой, вызываю такси, беру отчет, беру пиджак в полиэтиленовом чехле, беру чертов подарок от отдела и еду в пригород. Дороги уже разгружены, так что за сорок минут добираюсь до нужного адреса – особняка, огороженного глухим двухметровым забором.

Звоню в домофон. Никто ничего не спрашивает. Молча открывают дверь. Да и зачем, когда есть видеонаблюдение?

Просторный ухоженный двор освещается уличными фонарями. Стучу туфлями по брусчатке и любуюсь декоративными елями. Ландшафтный дизайн здесь скромен, хозяева явно не любят цветы. Но газон свеж и подстрижен, а фонтан чист. Когда-нибудь и у меня будет собственный дом с мансардой, садом и бассейном.

Поднимаюсь по ступенькам к парадным дверям, которые раскрываются до того, как я нажимаю кнопку звонка.

Застываю в ступоре. Передо мной стоит та, кого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Роза Альбертовна Фейербах. Женщина, втянувшая меня в сумасшедшую авантюру, не укладывающуюся в голове.

– Что ты здесь делаешь? – шипит она испуганно и в то же время угрожающе.

– Хотела спросить у вас то же самое, – бормочу, не отходя от шока. – Видимо, я ошиблась адресом. Подержите, – прошу ее, вручая пиджак и коробку с подарком.

Убираю папку с отчетом под мышку, поправляю лямку сумки на плече и залезаю в телефон. Нет, судя по адресу, указанному Девлегаровым, и адресу из приложения такси, все верно. Я на месте.

– Это что, пиджак моего сына? – напоминает о себе Роза Альбертовна.

– Вашего сына? – поднимаю на нее глаза.

– Так, милочка, давай-ка уезжай, пока он тебя не увидел…

– Мама, почему ты держишь гостью в дверях? – раздается из темноты холла леденящий душу голос Девлегарова.

Мама?

Я окончательно теряю дар речи. Равиль Девлегаров – сын Розы Альбертовны?! Это что, издевка судьбы?!

Когда я соглашалась стать суррогатной матерью для внука этой женщины, я не интересовалась даже именем ее сына. Знала лишь, что он очень крут и живет в Москве. Но то, что он окажется моим боссом, не могла представить даже в кошмарном сне.

Выходит, я ношу под сердцем ребенка Равиля Девлегарова…

Глава 2. Девлегаров

Красотка смотрит на меня еще более озадаченно, чем на парковке. Даже с каким-то пронзительным страхом. Будто я выношу ей приговор.

– Это моя подчиненная, – говорю матери, превратившейся в прибор измерения.

Опять высматривает мою потенциальную любовницу. Никак не смирится, что мы с Венерой расстались. Ищет яблоко раздора, чтобы уничтожить.

Подчиненная начинает оживать. Стройной ножкой переступает порог и протягивает мне папку. Думает, я ее просто отпущу? Вынужден разочаровать. Рабочий день в моей фирме заканчивается, когда я скажу.

Киваю ей вглубь дома.

– Кабинет там.

Еще шире округляет и без того огромные карие глаза. Явно застаю ее врасплох.

– Рава, не поздновато для работы? – включается мама. – Может, отпустим Ярославу?

– Успели познакомиться?

Мать закусывает губу. Замечаю свой пиджак и коробку с дурацким бантом в ее руках.

– Это что?

Не отрывая от меня взгляда, красотка отвечает:

– Подарок для вас от нашего отдела.

– Ясно. Мам, убери. И принеси угощения.

– Спасибо, я ничего не хочу, – отвечает наша гостья.

– Я хочу, – говорю внятно и, развернувшись, шагаю в кабинет.

По пути обтираю влажные после душа волосы полотенцем. Оставляю его на подлокотнике дивана, зажигаю свет и прохожу к столу. За спиной ритмично цокают каблуки.

– Где вы познакомились с моей матерью? – спрашиваю, рукой опершись о спинку кресла.

– На одном из светских раутов, – отвечает без запинки, но нутром чую, врет. Кладет папку на стол и ярким ногтем двигает ко мне.

– И как она тебе? – перехожу на «ты», сокращая пропасть между нами.

– Интересуетесь, что я думаю о вашей матери? – выгибает аккуратную бровь, оголяя стервозность своей натуры. – Она весьма предприимчивая женщина.

– Не то слово, – усмехаюсь и, сев в кресло, откидываюсь на спинку.

Выбираю себе предмет сосредоточенного созерцания. Слежу за тем, как соблазнительные бедра, обтянутые облегающей юбкой, опускаются в кресло. Как мнется ткань офисной рубашки в броскую большую клетку. Как крупные каштановые локоны ложатся на плечи.

Высоко ценю ухаживающих за собой женщин, хоть и бесит их независимость.

В кабинет входит мама. Ставит поднос с полезным перекусом на стол и напряженно смотрит то на меня, то на нашу гостью.

– Ты что-то хотела? – спрашиваю у нее.

– Вижу, твоя подчиненная устала. Неужели работа не потерпит до утра?

Открываю папку с отчетом.

– Не потерпит. Оставь нас.

Мама нехотя уходит, а та, кто вызывает у нее тремор, воротит нос от подноса. Отворачивается и прикрывает рот рукой.

– Не нравятся шпинатные оладьи? Или авокадо?

– Просто неважно себя чувствую, – отвечает, дыша через раз.

– В баре есть вода.

– Вы очень любезны, – говорит с нескрываемым упреком. Поднимается с кресла и дефилирует к стойке с графинами.

Возможно, я сам налил бы ей воды, но тогда у меня не было бы лишнего шанса разглядеть ее сочную задницу. Удивительно, что с такими потрясающими внешними данными она связала свою жизнь с маркетингом. Могла бы блистать на подиумах и украшать обложки журналов. Не каждая первокурсница выглядит так желанно, как эта зараза в свои почти тридцать. Заставляет меня голодно облизываться. Пожалуй, завалю ее, прежде чем уехать. Хоть что-то приятное получу от этого тухлого городишки. В том, что она огонь в постели, я даже не сомневаюсь. От нее прет неудовлетворенностью. А может, от меня. Из-за перебоев на личном фронте.

– Плохо? – спрашиваю, уловив, что стакан воды ей не помогает.

К столу она не приближается. Мнется у бара, рвано и глубоко дыша.

Откладываю отчет, так и не начав его изучение. Встаю и двигаюсь по кабинету, заставляя свою гостью спиной вжаться в барную стойку. Подойдя ближе, чем ей бы хотелось, прикладываю пальцы к ее лбу.

Замирает.

Смотрит на меня с привычным ей оцепенением. Как в тот момент, когда пролила на меня кофе. Зря я думал, что она сделала это нарочно. Решил проверить, не пустила ли в ход свои женские штучки, чтобы привлечь мое внимание. Пригласил к себе на ночь глядя. Оказалось, что я ей не просто неинтересен, а почти омерзителен. Другая уже терлась бы о мои колени. А эта едва ли не морщится от моих прикосновений. Оттого в моих жилах еще сильнее кровь закипает. Люблю труднодоступных. Ломать их. Подчинять.

– Жара нет. Вызову врача.

– Не надо врача, – сопротивляется, но я уже достаю мобильник из кармана.

– Скорую?

– Никого вызывать не надо. Сейчас все пройдет… – Снова прикрывает рот рукой и бубнит: – Где у вас туалет?

Беру ее под мышку и вывожу из кабинета. Веду в конец коридора, распахиваю дверь и включаю свет. Даже отойти не успеваю, как она протискивается внутрь и падает на колени перед унитазом.

– Твою мать, – ругаюсь глухо отвернувшись. – Обедала каким-нибудь дерьмом, пока отчет составляла?

Ей не до ответа. Рвотные позывы не позволяют даже воздуха глотнуть. Все же набираю номер семейного терапевта. Пищевые отравления тоже нужно лечить. Прошу дока приехать к нам как можно скорее.

– Сказала же, мне не нужен врач, – доносится из туалета под шум сливного бачка. Красотка умывается, моет руки и выходит ко мне, поправляя юбку. – Извините. Не хотела.

– Тем не менее тебя осмотрит доктор. Мне нужны здоровые руководители.

– Я здорова.

– Вижу, – хмыкаю, крутя мобильник в руке.

Нервно скребет шею ногтями и, потупив взгляд, с безвольным отчаянием в голосе произносит:

– Я всего лишь беременна…

Мля… Что за облом?!

Стареешь, Девлегаров, на брюхатых потянуло. А ведь ни за что бы ни подумал на нее. Не замужем, судя по отсутствию кольца, а такие, как эта красотка, без символического бриллианта на пальце штампом в паспорте сыты не будут. Роскошная, при коготках и штукатурке. Не вымученная, и живот плоский. Самая настоящая женщина. Все, как я люблю. За исключением ее начинки. Не вштыривает меня западать на молодых мамашек.

– Уверена? – уточняю на всякий случай.

– Что за вопрос? Конечно, я уверена.

Взглядом ощупываю ее блузку. Прикидываю объем бюста. Мой размер. Впрочем, она вся сотворена под меня. Глазища, волосы, рост, фигура, голос, гребаный взгляд необузданной волчицы. В разыгравшейся фантазии чувствую, как ее ноготки скребут по моей спине, а горячий шепот обжигает ухо.

– Почему не предупредила? – выжимаю из нее правду по капельке.

– Кого? Вас? – почти усмехается. – Мне рано в декрет.

– Ты директор целого отдела. Очень важного звена из большой цепи налаженной работы. О таких вещах надо говорить заранее. Ты едва не подставила меня…

– Вы отчитываете меня? Равиль Ниязович, я забеременела на этапе передачи прав на фирму. Вы правда думаете, кому-то было бы до этого дело?

– Мне, – говорю ей, отчего она замолкает.

Смотрит мне в глаза, будто черепную коробку взглядом вскрывает. Хочет поковыряться в моих мозгах. Узнать, чего я от нее хочу. Но ответы на поверхности. Во-первых, мне важно организовать процесс работы, чтобы передать право управления фирмой матери. Во-вторых, меня закоротило от этой красотки. И теперь я в раздрае.

– Рава, что у вас случилось? – Мать шпионкой подкрадывается к нам.

– Завтра чтобы сходила к своему гинекологу, – приказным тоном выдаю указание красотке.

– Гинекологу? – нервно улыбается мама. Их взгляды встречаются. Карие глаза снова опускаются, прячась за веером густых ресниц.

Опять беру ее под руку и веду в свою комнату. Она самая уютная. С самым мягким матрасом, отдельной ванной и телевизором.

– Располагайся.

– Что? – спрашивают они с мамой в голос.

– Переночуешь у нас, – решаю четко и внятно. – Мама, принеси Ярославе чистое полотенце и халат.

Ей моя идея не нравится. Скрипит зубами, прожигая в нашей гостье дыру взглядом.

– Сейчас, – цедит через силу и уходит.

– Равиль Ниязович, это уже слишком, – противится мне красотка. – Вызовите мне такси, и я уеду домой.

– На такси?

– Да, я езжу на такси, потому что у меня нет водительских прав.

– У меня тоже нет прав, но я езжу на своей тачке.

– Смело.

Усмехаюсь, чуть склонив голову набок и разглядывая ее под этим углом.

– Почему тебя не заберет твой бойфренд? – залезаю в самую душу.

– А это уже личное. – Скрещивает руки на груди, закрываясь от меня.

– Значит, нет никого. Но не верю, что ты случайно залетела.

– Равиль Ниязович, вы переходите границы.

– Не надо мне про субординацию. Презираю рамки.

– Я заметила, – шепчет обозленно и, обернувшись, разглядывает комнату. Брошенный на кровати костюм, естественно, ее тут же смущает. – Это ваша спальня?

– Не нравится?

– Широкая кровать.

– Да, поместимся.

Резко оборачивается, и в глазах полыхает возмущение.

– Расслабься. Втроем нам будет тесно под одним одеялом. – Забираю у вернувшейся матери полотенце и халат и вручаю красотке. – Если что-то понадобится, проси.

– Я уже попросила такси, – ворчит, бросая тряпки на пуфик.

– Я всегда держу под контролем все, что меня окружает. Мне будет спокойнее, если я буду в курсе, как себя чувствует лучший директор моей фирмы, находясь в уязвимом положении. Ты ко мне привыкнешь.

На ее губах появляется улыбка. Но не милая и благодарная. А коварная и безжалостная.

– Я хочу бекон в темном шоколаде, – произносит, смакуя каждый звук.

– Издеваешься?

– Вы сами сказали просить все, что мне понадобится. Или не все? Думаете, вы сложный человек? Нет, Равиль Ниязович, это вам будет трудно привыкнуть ко мне. Отпустите меня, пока я не превратилась в вашу самую большую проблему.

Дьявол!

Вся кровь от башки отливает. Меня тормозит только ее беременность. Иначе этой широкой кровати нам стало бы мало.

– А теперь расслабьтесь вы, – добавляет, утолив жажду моими эмоциями. – Не нужен мне никакой бекон. Просто принесите мою сумку.

Напоследок обведя ее взглядом, отправляюсь в кабинет. Моя мать уже болтает по телефону, затаившись в гостиной, но не закрыв дверь.

– Да, кажется, она остается у нас ночевать… – рассказывает в панике. – У меня из рук все валится…

Толкаю дверь ногой, отчего мать вздрагивает и подскакивает с дивана.

– Передавай Венере привет, – шиплю, прибавляя бледности ее лицу.

– Рава, с чего ты взял?..

– Я тебя слишком хорошо знаю, мама.

Все нервы мне вытрепала своими нескончаемыми попытками помирить нас с Венерой. Я даже фирму эту купил, чтобы занять ее чем-нибудь полезным. От себя подальше отодвинуть. Из своей личной жизни исключить.

Иду в кабинет, хватаю сумку и возвращаюсь в комнату. Ярослава стоит у раскрытого окна. Волосы слегка треплет ветром. Красивый профиль освещается мягкими лучами фонарей. По всей комнате гуляет запах ее нежных духов. Такое необычное сочетание стойкости и мягкости.

– Сбежать решила?

– Я не прыгаю в окна, – хмыкает она, не глядя на меня. – Предпочитаю ходить через двери.

Кладу ее сумку на край кровати.

– Когда ты уходишь в декрет?

– Возможно, никогда.

– Ты же не собираешься делать аборт?

– Было бы разумно, учитывая, кто отец ребенка, – отвечает, пронзив меня дерзким взглядом, который лучше бы приберегла для того ублюдка. – Но я обязана родить.

– Уже нашла няню?

– Новую работу.

Дергаю уголком рта. Распаляет меня. Заставляет срываться. Слишком плохо меня знает, пуская в ход свою артиллерию.

– А с чего ты взяла, что я тебя отпущу?

– А с чего вы взяли, что я не уйду? – произносит в тон.

Подхожу к ней ближе. На расстояние, которое разделяло нас утром на парковке. Заглядываю в ее лицо и доходчиво выкладываю:

– Напиши заявление и узнаешь, на что способен Равиль Девлегаров.

Глава 3. Яра

Как только за Девлегаровым закрывается дверь, я хватаюсь за голову. Колени подкашиваются. Сердце из груди выпрыгивает. Щеки вспыхивают. И меня прошибает пот. Это было невыносимо – притворяться куском льда. Хорошо, что врать я умею. Большой опыт общения с прессой за спиной. Столько сказок насочиняла за последние годы, что в один том не поместятся.

Поверить не могу, что он сын Розы Альбертовны! Следовало раньше поинтересоваться, чьего конкретно ребенка я вынашиваю. Успела бы уволиться или хотя бы уйти на больничный. Как теперь расхлебывать, просто не представляю.

Без стука ворвавшись в комнату, Роза Альбертовна с порога обрушивается на меня с обвинениями:

– Ты все ему рассказала!

– Ничего я ему не рассказывала! Ваш сын – просто псих. Он все решает за других. Думаете, я хочу всего этого? Он не оставил мне выбора.

– Но он знает о твоей беременности! – не унимается она.

– Да, знает! – не сдаюсь под ее натиском. – Мне пришлось признаться. Он все равно бы узнал, потому что успел вызвать врача.

– Не забывай, милочка, что это не твой ребенок. Как только он родится, ты исчезнешь из нашей жизни.

– Я все прекрасно помню, – отвечаю уже спокойнее. – И надеюсь, вы тоже исчезнете из нашей жизни.

Оскорбленно задрав нос, эта трюкачка смеряет меня взглядом.

– Завтра Эльвира отправит тебя на больничный. Не появляйся в офисе, пока Рава не уедет. Как только он официально назначит меня исполнительным директором, я тебя уволю. До родов будешь на моем содержании, а потом, сама знаешь, где тебе уготовано место.

– Я вполне способна содержать себя без ваших денег. Оставьте для внука и свадьбы. Надеюсь, этот ребенок поможет вам с вашей невесткой окольцевать вашего сына, – высказываю это почти с насмешкой.

Только теперь понимаю, что при малейшей ошибке Девлегаров их обеих по стенке размажет. Его не так-то просто обвести вокруг пальца. Он в мгновенье догадался, что мы с его матерью знакомы. И не факт, что поверил в светскую вечеринку.

– Наша дальнейшая судьба – не твое дело, – шипит Роза Альбертовна.

– Как и моя не касается вас, – ставлю жирную точку в нашем разговоре и открываю дверь, выпроваживая эту кобру.

После ее ухода запираюсь. Хватит на сегодня разговоров. От них меня тошнит еще сильнее.

Отправляюсь в душ. Осматриваюсь. Обнаруживаю исключительно мужские гели, шампуни, бальзамы, лосьоны. Изучаю все пахучие жидкости, которыми пользуется Равиль Девлегаров. Дорогие. Дерзкие. Манящие. Он явно обожает себя. Эти ароматы вбиваются в ноздри, пробуждая даже спящие обонятельные рецепторы. Такой парфюмерией можно смело лечить насморк. Любую заложенность носа пробьет. А зубная паста – настоящая кислота. Кое-как выполаскиваю рот. От обилия ментола мурашки по коже.

Помывшись до скрипа кожи, залезаю на кровать и выключаю ночник на тумбочке. Остаюсь один на один со своими демонами, которые с ума сходят от шелковистости простыни и впитанного в постель мужского запаха. Тайком от собственного здравого рассудка кусаю уголок подушки. Вкуснятина.

Вздохнув, переворачиваюсь на спину и рефлекторно кладу ладони на живот. Впервые с самой процедуры. По сей день относилась к беременности хладнокровно. А сейчас взыграла тоска. Мне жаль малыша, которого используют словно вещь, средство. О нем никто не заботится. А Девлегаров даже никогда не узнает, что его вынашивала я. Он всегда будет думать, что ребенка ему родила та, кого он бросил накануне свадьбы. Якобы беременную.

Да, Роза Альбертовна проработала смелую схему. И если все полетит к чертям, родной сын ее в порошок сотрет.

Засыпаю быстро. Переутомление и эмоции выжимают из меня последние силы.

Сплю крепко. Встаю по будильнику. Первым делом залезаю в мессенджеры. Сообщение от Пашки, гифка от мамы, голосовое от сестры. Один интересуется, как прошел вечер в доме у Девлегарова. Другая желает доброго утра. Третья хвастается, что в воскресенье у нее свидание в самом крутом ресторане города. Тяжко вздыхаю. Моя младшая сестра выскочит замуж раньше меня.

Привожу себя в порядок минимумом косметики и собиранием волос в высокий хвост. Выхожу в тишину дома. Прохожу мимо аквариума и по привычке хватаюсь за пакетик с кормом. Только проплывшая вдоль передней стенки золотая рыбка заставляет меня опомниться, что я не у себя. Моя такая же сдохла в прошлом месяце. От голода. Вот такая я хозяйственная. Даже о рыбках позаботиться не могу. Суррогатная беременность будет единственной беременностью в моей жизни.

– Как спалось?

Оборачиваюсь и вижу Девлегарова, застегивающего запонки на рукавах рубашки. Он уже собран. Готов к трудовой пятнице.

– Спасибо, кошмары не мучили. Но впредь я не буду привозить документы к вам домой.

Сощуривает глаза и поправляет галстук, не отводя от меня взгляда.

– Возьму пиджак, и поедем. Завезу тебя в клинику.

Меня бросает в жар. Смотрю ему вслед и чувствую, как земля уходит из-под ног. Слышу звук включенного телевизора. Безусловно, где-то там должна находиться Роза Альбертовна. Пусть выручает, если не хочет, чтобы сын взял ее за жабры.

– Вы должны мне помочь! – заявляю, влетев на кухню.

Эта женщина с тюрбаном на голове отвлекается от блендера с зеленой жижей и поднимает свое лицо, впитывающее гель с тканевой маски. Стягивает ее и, протирая шею, со вздохом спрашивает:

– Что еще?

– Ваш сын собирается везти меня в клинику. А ему совсем не обязательно видеть вывеску «Центр репродукции и ЭКО»!

Маска отлетает в чашку с нарезанными огурцами. Глаза Розы Альбертовны наливаются кровью.

– Значит, назови ему адрес другой клиники, – говорит угрожающе. – Не поведет же он тебя за ручку к гинекологу. Как только уедет, вызовешь такси и отправишься к Эльвире. Я с ней уже созвонилась. Она будет тебя ждать.

– Как же у вас все просто, – морщусь от безумства этой женщины. – Что вы вообще за мать такая? Обманом привязываете сына к какой-то аферистке.

– Не тебе меня судить, Ярослава. Или мне напомнить, почему ты во все это ввязалась?

– По крайней мере, я ничего дурного не делаю. Не мне потом всю жизнь наблюдать за несчастным браком родного сына.

– Все, о чем ты должна думать, это наш вчерашний уговор. Учти, Ярослава, если Рава узнает, что ты носишь его ребенка…

Она вдруг замолкает. Бледнеет на глазах, глядя куда-то сквозь меня. Отшатывается и рукой опирается о стол, что-то бессвязно бормоча.

– Так чьего ребенка ты носишь? – раздается трескучий как мороз голос Девлегарова у меня за спиной.

У меня начинает печь в затылке. Инстинктивно смотрю на запасной выход. Дверь приоткрыта. Москитная сетка на магнитах. Выскочу пулей. Но разве бежать должна я? Я всего лишь выполняла условия договора. Ответственность за ложь целиком и полностью лежит на плечах Розы Альбертовны.

Девлегаров медленно обходит меня и, остановившись на расстоянии полушага, пытливо заглядывает в глаза.

– Рав-ва, – бормочет его мать голосом, порванным в клочья. От страха.

– Молчать! – рявкает он, отчего я вздрагиваю.

Становится ясно, что подразумевал Пашка, когда рассказывал о знакомстве с новым боссом. Если до этого момента я видела в нем хама, то теперь вижу чудовище. Кровожадное. Алчное. Циничное чудовище.

– На светском рауте, говоришь, познакомились? – хищно скалится Девлегаров.

Тиранит взглядом, тоном, разрушительной энергетикой. Все вокруг него сгущается в расплывчатый фон. Я вижу перед собой только разъяренного зверя с играющими желваками. Его гнев растет, запуская в меня опасные щупальца. Но страха нет. Скорее недоумение, как я вообще могла во все это вляпаться?

Не отводя от меня глаз, Девлегаров большим пальцем тапает по сенсору мобильника, подносит к уху и замирает, слушая гудки. Мы с Розой Альбертовной не дышим. Обе хотим знать, кому и зачем он звонит.

– Эльвира, – приветствует холодно, когда на звонок, наконец, отвечают. – Да, это я.

Я прикусываю щеку. План Розы Альбертовны рассыпается как карточный домик.

– Эльвира, помнишь, перед Новым годом мы с Венерой были в вашей клинике? Сдавали биоматериал? Конечно, такое нельзя забыть, – цедит он слишком пугающе. – Да, после медового месяца мы собирались заняться поиском суррогатной матери…

Роза Альбертовна начинает тихо скулить, прикрыв лицо ладонями. Знает, что подружка сдаст ее со всеми потрохами.

– Мы с Венерой расстались, – продолжает Девлегаров. – Я хочу отозвать хранение своей семенной жидкости… – Ненадолго замолкает, слушая что-то на той стороне, а потом рычит в трубку: – Я засужу тебя, Эльвира! С этого дня ты дерьмо ложками хлебать будешь. Каждый день. Порционно. Я всю твою жизнь в ад превращу.

У меня мурашки бегут по спине. Слышу, как Эльвира всхлипывает и рыдает в ответ, моля о пощаде. Но в какой-то момент выражение лица Девлегарова меняется.

– Повтори, – велит он Эльвире и внимательно слушает.

Я окончательно застываю. Ощущение, будто он взглядом кожу с меня сдирает. Порционно. Как ему нравится.

Отнимает мобильник от уха, не дослушав рыдания горе-докторши, и через плечо смотрит на плачущую мать. Зло. Остервенело.

– Яйцеклетки Венеры оказались паршивыми. Ты об этом знала?

Роза Альбертовна ничего не отвечает, лишь громче воет, пряча бессовестное лицо. Я же напрягаюсь каждой клеточкой тела. Меня начинает одолевать нехорошее предчувствие.

– Что это значит? – требую сиюминутного ответа.

Девлегаров снова переводит взгляд на меня. Насмешливый. Победоносный. Едва ли ни корону на голове поправляет.

– Думала, вынашиваешь чужого ребенка? Родишь, отдашь и забудешь? Судьба поставила тебе шах и мат, Яра, – произносит он с чувством самоудовлетворения. – У Венеры выявились проблемы с репродуктивной функцией. Когда эта женщина, – он пальцем указывает на свою мать, – привела к Эльвире суррогатную мать. Деваться было некуда. Время шло. И тогда она рискнула. Ты чем-то похожа на Венеру. Черты лица, цвет глаз и волос. На случай если ребенку достанутся внешние данные матери, никто ни о чем не догадается.

– Можно конкретнее? – прошу, вырывая каждый звук из сдавленного горла.

– Ты носишь под сердцем нашего ребенка, – заявляет Девлегаров. – Моего и твоего.

– Это шутка?! – взрываюсь я. – Роза Альбертовна, объясните!

Ее сын склоняется ко мне с приказом:

– Выйди.

Морщусь от гадливости этой семейки. Сорвавшись с места, покидаю кухню и выдыхаю в прохладном холле. Но даже тут слышу, как Девлегаров орет на мать. Спускает на нее всех собак. Игнорирует ее мольбы. Странно, но не могу судить его за это. Я сама в ужасе от низости этой женщины.

– Венера любит тебя! – сквозь слезы настаивает она. – Какая еще женщина согласится воспитывать чужого ребенка? А она согласилась!

– Откуда ты знаешь, как она относилась бы к этому ребенку?! – громыхает под звон очередной стеклянной посудины. – Как ты вообще додумалась до такого?! Я согласился, чтобы нашего будущего ребенка выносила суррогатная мать, только чтобы Венере не пришлось мучиться с беременностью и родами, портить фигуру! Чтобы у нее было больше времени на себя! А ты использовала мое доверие! Выставила меня слабым и никчемным!

– Рава-а-а…

– Мне стыдно быть твоим сыном!

Дальше слушать не хочу. Выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью запах влажного от утренней росы газона. Пытаюсь расслабиться, но глаза щиплет от наворачивающихся слез.

Меня подло обманули. Подставили. Использовали. Мне не удастся родить и сделать вид, будто ничего не было. Я просто не смогу отдать этого ребенка. Ведь он и мой!

– Господи, – шепчу, положив ладонь на живот. – Это же надо было так впутаться.

Из дома выходит Девлегаров. Ничего не говоря, по пути хватает меня под руку и тащит к черному «Форду Мустангу».

– Это что за выходки?! – вскрикиваю я, вырываясь из его цепкой хватки.

Он открывает дверь с пассажирской стороны и толкает меня в салон. Выдергивает ремень безопасности и, склонившись, пристегивает меня.

Задерживаю дыхание. Слишком вкусный у него парфюм. Или гель для душа. Или родной запах кожи. Не знаю, что именно. Главное – испытываю дерзкое желание укусить его за шею.

Сглотнув, отворачиваюсь и ворчу:

– Я могла бы и сама это сделать.

Он захлопывает дверь, обходит машину и усаживается за руль. На рыдающую Розу Альбертовну, выскочившую из дома, ему плевать. Поворачивает ключ зажигания, заводит двигатель и с визгом колес выруливает со двора.

– И куда мы едем? – спрашиваю, посмотрев на его четкий профиль.

Прибавив скорости, Девлегаров жестко отвечает:

– В клинику. Исправлять ошибку.

Горло сжимается в спазме.

– Как?

– Искусственным прерыванием беременности, – поясняет он без колебаний. – Объяснить доходчивее? Мы едем на аборт.

Не знаю, что ответить. Теряюсь.

– Смотрю, у вас вся семья одаренная, – единственное, на что мой язык способен сейчас.

Усмехается. Нашел повод.

– Ты сама сказала, что аборт – неплохое решение проблемы, учитывая, кто отец ребенка. Я помогаю тебе обрести свободу. Радуйся и будь благодарна.

– Тогда я не знала, кто его мать, – напоминаю ему.

– Не верю, что в тебе проснулся материнский инстинкт. На это требуется больше пятнадцати минут.

– А отцовский когда просыпается? Хотя бы приблизительно?

– Что за бред? – фыркает он с брезгливостью. – Сколько недель беременности?

– Одиннадцать, – отвечаю на автомате.

– Хорошо. Успеваем.

Возможно, у меня паранойя, но, кажется, я слышу зов о помощи внутри себя. Чувствую страх малыша и желание жить. Одолели бы меня похожие чувства, будь матерью другая женщина? Трудно сказать. Гораздо важнее сейчас думать о том, какая лежит на мне ответственность за маленькую, беззащитную жизнь. Моего ребенка!

Отстегиваю ремень и хватаюсь за дверную ручку.

– Останови машину! – требую агрессивно, встречно перейдя на «ты».

– Ты умом тронулась?! – орет он на весь салон, но я уже открываю дверь, намереваясь выпрыгнуть прямо на скорости.

Резко тормозит. Меня бросает вперед, а от удара о панель спасает вовремя выставленная мужская рука. Пригвождает меня к спинке кресла, уложив горячую широкую ладонь на бугор моей груди.

Оттолкнув ее, распахиваю дверь и выскакиваю на обочину.

В воздухе стоит вонь жженой резины, смешанный со свежим запахом сочной травы. И рассеивающийся в рассветных лучах дымок.

Хватаюсь за голову. Шок сменяется паникой. Я еще с трудом соображаю и не могу принимать решений, но одно знаю точно: я не сделаю аборт. Вряд ли сделала бы, даже не будь матерью этого малыша. Ведь это я дала ему шанс и негласную клятву.

– Немедленно вернись в тачку! – рычит Девлегаров, выйдя ко мне.

– Отвали! – огрызаюсь, отворачиваясь от него.

– Сейчас же!

– Иначе что? – Провокационно смотрю ему в глаза.

В них шторм. Он поглощает меня тьмой. Засасывает. Перекрывает кислород. Равиль Девлегаров презирает меня вместе с нашим ребенком. Будто это я во всем виновата. Ни он, ни его бывшая, ни мать. А я, которую загнали в угол и вынудили пойти на преступление.

– Не обостряй, – цедит сквозь зубы. Аж вены на шее надуваются. Настолько сильно он меня ненавидит. – Этот ребенок не нужен ни мне, ни тебе.

– Не говори о нем, как о паразите. Он не виноват в произошедшем. Он не просил давать ему жизнь, а потом ее отнимать.

– Тогда что ты предлагаешь?! – Он разводит руками, словно показывая мне мир, которого я лишусь, став матерью. – Перечеркнуть карьеру и свободу?! Этот ребенок – случайность! Нас с тобой не может связывать ничего, кроме работы!

– Ты сам сдавал свой биоматериал. Никто не выжимал его из тебя силой. Особенно я. Уже тогда ты должен был подумать о рисках. В конце концов, об ошибках, которые порой случаются даже в самых крутых клиниках.

– Ты слышишь саму себя? Или гормоны мозг повредили?

Однозначного ответа дать не могу. Мы сейчас оба на пределе. Именно в такие моменты люди совершают неверные шаги. Может, тупит он. В силу своей жестокости. Может, я. От испуга.

Девлегарову кто-то звонит. Он нервно сбрасывает вызов, но на той стороне не унимаются. Ему приходится ответить.

Говорит он сдержанно, почти рыком. Психует, скрипит зубами. Коротко отвечает, что скоро будет, и снова переключается на меня.

– Мне нужно срочно уехать на два-три дня. В понедельник вернусь.

– Завтра-послезавтра выходные. Давай успокоимся и все обдумаем, – предлагаю я привычным деловым тоном. – Это будет сложное решение, но оно должно быть единогласным. Я тоже имею право выбора. Меня тоже обманули.

– Это карма, Яра, – отвечает он злорадно, искря молниями в глазах. – Одного не понимаю, зачем тебе, самодостаточной женщине, это грязное дельце? Ради бабок? Ты вроде в них не нуждаешься. Ради забавы? Могла бы развлечься интереснее и без потерь.

– А я не понимаю, как серьезный мужчина посмел бросить невесту прямо перед свадьбой? Если ради забавы, то ты конченый урод! – высказываю и прикусываю язык.

Самой не верится, что я ругаюсь. Обычно я слежу за языком. Впрочем, и у меня бывают заскоки. Мой бывший это подтвердит.

– Повтори.

Девлегаров надвигается на меня сгустком раздраженности. Ему не до шуток. Если не заткнусь, то собственноручно сделает аборт. Прямо здесь. Без анестезии.

– Ты можешь обдумывать это хоть вечность, Яра. Мое решение окончательное. В понедельник мы едем в клинику.

Боязно киваю. Главное – согласиться с ним сейчас. А до понедельника я найду выход. В крайнем случае – уеду. Новый муж моей мамы всюду имеет связи. Не откажет помочь, если попрошу. Спрячет меня так, что сам не найдет. А Девлегаров и подавно.

– Скоро все кончится, – почти улыбается этот неадекватный маньяк и кивает на машину. – Садись. Отвезу тебя домой. Считай, у тебя внеплановый отпуск.

– С последующим увольнением, – добавляю я.

Глава 4. Девлегаров

С аэропорта сразу гоню к ней. Она слишком много о себе думает. Не сечет, с кем связалась. Зря недооценивает. Репутации овоща не имею. За игнор спрошу по полной обойме.

Звоню в домофон. Не отвечает.

Набираю код и поднимаюсь на ее этаж. Ни на звонок, ни на стук в дверь никто не реагирует, кроме старой соседки напротив.

– А Ясеньки нет дома, – оповещает меня, высунув крючковатый нос в щель. – За ней приехала какая-то жуткая девица и увезла ее.

Какая, к черту, девица?!

– Когда? – спрашиваю так грозно, что старуха от страха захлопывает дверь, ничего не ответив.

Кулаком ударяю по кнопке вызова лифта и набираю эту потаскушку. Откуда в ней столько смелости? Я дал ей передышку, а она уже на тусовке. С пузом! Надо было брать ее с собой в поездку. Без контроля она неуправляемая.

– Где ты? – выталкиваю из себя каждый звук, едва она принимает вызов.

– Спокойнее. Что за тон? – искренне удивляется, почему я вне себя от ярости.

– Ты должна была сидеть дома!

– Ты что, следишь за мной?

Стискиваю челюсти. Костяшки пальцев хрустят от того, как сжимаю мобильник в кулаке. Надо срочно побоксировать, иначе этой козе шею сверну. Хотя ей было бы полезно усвоить, что она больше не вправе расставлять личные приоритеты.

– Мне сказали, тебя увезла какая-то шалава. Я хочу знать, куда и зачем? Где сейчас шатается мать моего ребенка?

Недолгая пауза меня не усмиряет. Сильнее разогревает.

– Я у сестры.

– Жди. Сейчас буду, – отвечаю доходчиво и сбрасываю звонок.

Первым делом избавляю тачку от букета, который купил по одной настоятельной просьбе. Не заслуживает эта стерва цветов. Выбрасываю в урну возле скамейки, прыгаю за руль и лечу в соседний район. После столицы здешние дороги кажутся пустыми. Даже смешно наблюдать за нервными водилами, которым невтерпеж полминуты на пешеходнике простоять. Они еще не знают, что такое настоящая пробка.

В нужном дворе технично разворачиваюсь, привлекая к себе внимание всех, кто торчит на улице. Знаю, что рев тачки оглушает. Пусть держатся от меня подальше. Перееду и глазом не моргну. Я сейчас на нервах.

Красотка пулей вылетает из дома. Распахиваю для нее дверь, даю секунду сесть и трогаюсь с места.

– Полегче! – возмущается она, едва успев закрыть дверь.

– А ты потише! – шиплю ей, выруливая со двора.

Живо пробегаюсь по ней взглядом. Горем не убита. По-прежнему свежа и изящна. Волосы завиты в крупные кольца. Стильный брючный костюм, туфли. Безделушки, макияж. Она явно себя любит.

Клацает ремнем безопасности, откидывает прядь волос за плечо и внимательно смотрит на меня. Скорости не боится. Это я уже понял.

– Откуда ты знаешь, где живет моя сестра?

– Что ты у нее делала? – спрашиваю, игнорируя ее интерес.

Здесь вопросы задаю я. Радовалась бы, что не душу. Но если бы от нее пахло хоть каплей алкоголя, она бы сейчас сильно пожалела о своем визите к сестре.

– Тебя это вообще не касается. Кто ты такой, Равиль Девлегаров? Ты всего лишь мой начальник. Нас связывают деловые отношения. С понедельника по пятницу. А сегодня воскресенье.

– Нас связывает чуточку больше, – напоминаю ей.

– Я все равно не понимаю, что дурного в моей встрече с сестрой? Я всего лишь сделала ей прическу на свидание. Возможно, сегодня у нее решится судьба. А ты бесчувственный чурбан, который не видит дальше своего носа!

– Заткнись, – цежу, еле сдерживаясь.

– Не затыкай мне рот!

Резко сворачиваю на парковку у супермаркета. Распугиваю маневром какую-то полусонную компашку и паркуюсь. Повернувшись корпусом к Яре, заставляю ее сглотнуть.

Какой же кайф – ее молчание!

– Я много чего о тебе узнал, – произношу в тишине салона. – Твои предки уже несколько лет в разводе. Отец профессор в вузе. Мать месяц назад снова вышла замуж за успешного бизнесмена. Сестра встречается с каким-то пилотом. Дома тебя ждет полупустой аквариум. Ты заказываешь ужин в одном и том же ресторане. Твоя уборщица – пенсионерка. А водительских прав у тебя нет, потому что их изъяли за ДТП.

Моргает. Один раз. Приподнимает уголок губ и отвечает:

– Браво. Ты меня раскусил.

– Я знаю еще кое-что. Когда-то ты жила с фитнес-инструктором. А потом изменила ему на корпоративе, и он тебя бросил.

Самая отвратительная часть ее биографии. Меня уже сутки трясет. С того самого момента, как мне это донесли. Даже ее вождение в нетрезвом виде не так бесит, как падкость на мужиков.

– Это я его бросила, – признается с холодным торжеством в глазах. – Надоел.

– Разнообразие щекочет самооценку? Ты поэтому стала суррогатной матерью? От скуки?

– Ты же все обо мне разнюхал.

– За исключением этого пункта. Еще не понял, что заставило успешного маркетингового директора согласиться на грязную аферу.

– Так выясни. Ты же у нас крутой.

Подаюсь вперед.

Замирает и стирает улыбку с лица.

– Не играй со мной в игры, Яра. Ты носишь моего ребенка. И до тех пор, пока не родишь, будешь делать только то, что я тебе говорю.

Округляет глаза. Пронзительно смотрит на меня и тихо спрашивает:

– А как же аборт?

– Я передумал. Ты родишь моего сына, я его заберу, и мы разбежимся. Я ясно выражаюсь?

Она теряется. Пытается это скрыть, но я чую ее тревогу.

– Яснее некуда. Только уже поздно.

Все вокруг красотки начинает темнеть.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что этот ребенок – ошибка, – повторяет она слова, которые я тысячу раз проклял. – Я ее исправила. И сделала аборт. Два дня назад. Сразу, как только ты уехал.

– Что за цирк? – фильтрую из себя самое цензурное толкование своих эмоций. – Ты кидалась в двери летящей тачки. А через полчаса вдруг прозрела и побежала на аборт? Заливай эту чушь кому-нибудь другому. Со мной не прокатит.

– Откуда тебе знать, что я бы сделала, а чего нет?

Хмыкаю с усмешкой. Губы у нее красивые. В книжках такие манящими называют. Но с поцелуями не полезу. Зубки слишком острые. Сначала сточить их надо.

– Я все вынюхал. Для медикаментозного выкидыша большой срок. А если бы тебя выскоблили, сейчас ты не прыгала бы на каблуках.

Чуть склонив голову, смотрю на ее туфли. Ноги у нее маленькие, аккуратные. На них любая обувь сидит идеально.

– Какой ты наблюдательный, – язвит она. – Я сильнее, чем кажусь.

– Настаиваешь, что не врешь? Надеешься избавиться от меня? Поздно, Яра. Не родишь этого ребенка, значит, родишь другого. Я могу и естественным путем зачать, с меня не убудет.

Гримасой недовольства дает понять, что ей тошно от одной мысли оказаться со мной в постели. Посмотрим, как запоет, когда это свершится. Я уже слышу, как она добавки просит.

– Чего ты от меня хочешь? – спрашивает, безотрывно глядя мне в глаза.

– Сына.

– Почему от меня?

– Ты красивая и умная. От матери этого вполне достаточно для ребенка.

– Ты псих, Девлегаров, – произносит надтреснуто. – Найди себе девушку, женись, и будет у тебя хоть пять сыновей.

– Я зарекся жениться.

– Искренне сочувствую. Но твои сдвиги – исключительно твои проблемы. Я больше ни в каких махинациях вашей семейки участвовать не собираюсь. Тоже зареклась связываться с шизиками.

Чем больше она говорит, тем сильнее хочется ее завалить. Она даже не спичка, загорающаяся от малейшего чирканья. Она бомба. Причем замедленного действия. Вооруженная терпением и выносливостью.

– Твое желание скоро будет исполнено. Ты доведешь это дело до конца и больше никогда меня не увидишь.

– Девлегаров, ты правда считаешь меня торговкой? Думаешь, я отдам тебе своего ребенка?

– Моего.

– Он и мой!

– Яра, соглашайся на условия сейчас, – предупреждаю ее вскипая. – Дальше будет хуже. Ты со мной не справишься.

Она отлипает от спинки кресла, приближается ко мне и, изломив губы в полуулыбке, подает сигнал вызова:

– С чего ты взял, что ты со мной справишься? У меня для тебя сюрприз, Равиль Девлегаров. Я тоже люблю побеждать.

– Поверь, финал этой войны тебе не понравится, – отвечаю холодно. – Насколько мне известно, беременность ты держишь в секрете от своих родных. Как твоя мама или любимая сестра отреагируют на новость?

– Ровно. Для их реакции я достаточно взрослая.

Она отстегивает ремень безопасности, оказавшись максимально близко от меня. На секунду прикрываю глаза, носом втягивая ее запах. Рядом с ней действительно становлюсь шизиком. Надо срочно расслабиться. Сгонять в сауну, снять пару девчонок, унять напряжение.

– Куда ты? – спрашиваю, схватив ее за локоть, едва она открывает дверь.

– Остынь, Девлегаров, заскочу в магазин.

– Если тебе что-то нужно, просто скажи, я все устрою.

– До этого дня я отлично справлялась с беременностью без тебя. Дальше тоже обойдусь. Но если отвезешь меня домой, буду премного благодарна. Возможно, однажды расскажу об этом своему ребенку.

Нарочно провоцирует меня. Без ножа режет.

Наблюдаю, как она пересекает парковку и входит в магазин. Неужели уверена, что за ней побегу? Я и так пожалел, что сорвался. Следовало переждать ночь и отчитать ее завтра в офисе. Она должна знать, что мне на нее плевать. Меня волнует только мой сын.

Телефонный звонок вмиг меняет мой гнев на еще большую ярость. Просил же маму никому не говорить, что я приезжаю, но не удержала язык за зубами. Оповестила и свою сестру, и племянницу, чтоб их!

– Слушаю, – фыркаю в трубку.

– Привет, братик, – тонким голоском попискивает моя непутевая кузина. – Не звонишь, не пишешь. Я соскучилась. Если бы тетя Роза не сказала, что ты приехал, я бы и не знала. Может, встретимся?

– Говори прямо, сколько тебе надо?

– А ты сегодня щедрый.

– Просто мне не до тебя, Алина. – Вижу возвращающуюся из супермаркета Яру с бутылкой воды. – Напиши мне номер своей карты. И не звони больше.

Мать грызет меня за то, что не хочу родниться с ее близкими. Но появляться с ними на публике – это самолично решетить репутацию. Для должного образа серьезного бизнесмена мне вполне хватает солидных родственных связей по отцу.

Ярослава садится в тачку и пытается отвинтить крышечку, сверкая золотыми кольцами на пальцах и глянцевым маникюром. Если бы Алинатак же следила за собой, мне не было бы стыдно пообедать с ней в каком-нибудь уютном ресторане.

– Дай сюда! – Забираю у нее бутылку, вскрываю и отдаю обратно. – Тошнит?

– Рядом с тобой меня всегда тошнит, Девлегаров, – вздыхает она, делая глоток. – Кстати, токсикоз начался в то самое утро. На парковке. Тебя даже собственный ребенок не переваривает.

– Обхохочешься.

Снова отвлекаюсь на трель мобильника. Кузина не заставляет себя долго ждать. Номер карты тут как тут. Перевожу «Алине Сергеевне Ч» тридцать тысяч с четким пониманием, что уже завтра от них не останется ни рубля. Лучше бы мама озаботилась благополучием любимой племянницы, чем устраивала мою личную жизнь.

Завожу тачку и выруливаю с парковки.

– С этого дня ты шага не сделаешь без моего ведома, – ставлю Ярославу в известность своего плана. – Я должен знать, где ты, с кем и почему.

– А что ты сделаешь, если я не буду перед тобой отчитываться?

– Рискни.

– Рискну! – смело заявляет она.

– Черт! Почему ты такая неугомонная?

– Потому что я не привыкла, чтобы мне указывали. Хочешь стать отцом этому ребенку? Тогда докажи, что тебе можно доверять. И я подумаю, сделать ли тебя воскресным папой.

– Это я подумаю, делать ли тебя воскресной мамой.

– Окажешься в тупике, – уверена она.

– Есть еще один вариант, в котором у ребенка будут оба родителя, – подсказываю ей насмешливо.

– Какой же?

– Мы поженимся.

– Ты вроде бы зарекся с женитьбой, – напоминает дерзко.

– А ты не рассчитывай на счастливый брак, Яра. Все будет так, как я того хочу.

Глава 5. Яра

– Все будет так, как я того хочу, – передразниваю Девлегарова на следующее утро. Стоя у окна своего кабинета и попивая успокаивающий зеленый чай.

Не знаю, на ком он отрабатывал навыки запугивания, но у меня вызывает лишь насмешку и растущую ярость. Чем больше Девлегаров тянет на себя это одеяло, тем сильнее мне хочется все делать ему назло.

Снова звонит Роза Альбертовна. На выходных мне покоя не давала и в понедельник достает. Не представляю, что теперь ей от меня нужно? Принципиально не отвечаю на звонки. Не хочу даже голос ее слышать, а уж тем более ее умозаключения по поводу случившегося и новые правила игры. Я выхожу. Хватит. Будь что будет.

– Не ответишь? – интересуется вошедший в кабинет Пашка. Кладет на стол кипу бумаг и тяжко вздыхает: – Что пьешь? – Заглянув в мою чашку, морщится. – С каких пор ты соскочила с кофе?

Мой телефон перестает трезвонить. Делаю очередной глоток и спрашиваю:

– Как обстановка в офисе?

– Последние слухи из отдела кадров: Девлегаров уволил троих сотрудников.

– По собственному?

– Ага. По его собственному.

Смотрю на часы. Одиннадцать. А наш босс уже устраивает перестановку кадров.

– Одного менеджера, помощника юриста и водителя, – продолжает перечислять Пашка тех, кто попал под горячую руку начальства.

– Того, который на наемника похож? Со шрамом?

– Если бы! Новенького!

– Странно, – хмыкаю удивленно. – Претензий к нему вроде не было.

– Занятно, что все они парни. Чую, Девлегаров хочет сделать исключительно женский коллектив. Так что черновик своего заявления я далеко не убираю.

Пашка достает из ящика стола бумагу и сквозь нее смотрит на свое безработное будущее. Отставляю чашку, выхватываю у него заявление и сминаю в комок.

– Даже не думай! – приказываю ему, возвращая бумажный шарик. – Я своего согласия не дам. А с Девлегаровым сейчас же разберусь. Не знаю, что он задумал, но на мой отдел пусть даже пальцем не показывает.

Отправляюсь прямиком на тринадцатый этаж. Без стука врываюсь в кабинет. Впервые за все время своей карьеры. Никогда раньше не позволяла себе подобного. Главный экономист даже вздрагивает, подпрыгнув на месте, а Девлегаров замирает на полуслове.

– Что за массовые увольнения?! – требую немедленно ответа, скрестив руки на груди.

Секунду в кабинете стоит гробовая тишина, превращающая Девлегарова в озверевшую скотину.

– Как ты входишь в мой кабинет?! – рявкает он, поднимаясь из кресла. – Что ты себе позволяешь?!

– Это что ты себе позволяешь?! Какое право ты имеешь ни с того ни с сего лишать людей работы, с которой они справляются?!

– Выйди, – шипит он мне.

– Не выйду, пока не получу ответ!

Девлегаров стискивает зубы, обходит стол и, по пути схватив меня за руку, выволакивает в коридор.

– Не прикасайся ко мне! – Вырываюсь из его хватки и отхожу на шаг.

Он ладонью опирается о стену. Желваки на лице играют. Глаза метают молнии. Чую, что его тормозит только моя беременность. Иначе в окно вышвырнул бы.

– Что не так с теми парнями? – спрашиваю спокойнее.

– Все не так. Или тебя задело чье-то увольнение? В моей фирме не может быть интрижек между сотрудниками.

Он максимально серьезен и суров. Эта рокировка неспроста. У Девлегарова какие-то личные мотивы. И кажется, я начинаю догадываться, в чем дело.

– Я смотрю, это тебя кое-что задело, – произношу, надеясь, что он не настолько дебил. – Засела в голове мысль, что в этой фирме работает тот, с кем я изменила своему бывшему? Ты перегибаешь. Не твое дело, кто с кем спит. К слову, водитель, которого ты уволил, работает у нас всего полгода… – И тут меня осеняет. Усмехаюсь, глядя в его бешеные глаза: – Так ты не знаешь, кто он, да?

– Не имеет значения. Уволен будет каждый, на кого ты просто взглянешь. Мать моего сына должна быть приличной женщиной.

– Ну дерзайте, Равиль Ниязович. Удачи вам.

Развернувшись, возвращаюсь в лифт и спускаюсь на свой десятый. Вновь оказавшись за закрытой дверью родного кабинета, шлепаюсь в кресло и выдыхаю. Лицо бы ему расцарапала, настолько бесит!

– Тебя тоже уволили? – осторожно спрашивает Пашка, спустив очки на нос.

– Меня он не уволит. Для Девлегарова я самый бесценный кадр. Но кое-кто может полететь со своего места. Этот задвинутый избавляется от тех, с кем я потенциально могу замутить.

– В смысле? – бледнеет Пашка.

– Он бузит из-за того, что в коллективе может быть мой любовник столетней давности. Сказал, никаких интрижек в своей фирме не потерпит.

Мой ассистент боязно сглатывает. Дрожащей рукой берет комок своего заявления и распрямляет.

– Паш, успокойся, – прошу его. – Я до прокуратуры дойду, если понадобится, но никто из моего отдела не будет уволен.

– На твою электронку пришли результаты анализов, которые ты сдавала в пятницу, – бормочет он. – Ты беременна.

– Бли-и-ин… – скулю жмурясь.

Я была в таком удрученном состоянии, что по ошибке вместо личной электронки дала в клинике адрес рабочей.

– Скажи, это мой ребенок?

Резко разжмуриваюсь.

– Паш, ты свихнулся? С чего ты это взял?

– Ну-у-у… Мы же с тобой… Это… Ну…

– Паш, мы предохранялись.

– А. Да? – начинает отмирать он.

– Откуда я знаю? – Развожу я руками. – Мы были вдрабадан.

– Вот видишь, – вздыхает он.

Я закатываю глаза. Видимо, от паники Пашка сам не соображает, что несет. Кручусь в кресле, чтобы дотянуться до кулера.

– Паш, – набираю себе стаканчик холодной воды, – это не может быть твой ребенок. Потому что мы с тобой переспали пять лет назад.

Снова кручусь в кресле и застываю с поднесенным к губам стаканчиком. В дверях, сунув руки в карманы брюк, стоит сам Девлегаров.

Зубами защемляю кончик языка.

Что-то это мне напоминает. Роза Альбертовна также прокололась.

Наш босс переводит хлесткий взгляд на обомлевшего Пашку и чуть склоняет голову. По косточкам его разбирает. Анализирует, что толкнуло меня в его объятия. Мы, как пара, вообще не смотримся. Но пять лет назад меня только-только перевели на должность директора и дали в ассистенты новенького Пашку. Тогда он занимался спортом, не носил очки, и волос у него было в два раза больше. Это работа превратила его в офисную амебу.

– Паш, выйди, – спасаю я его шкуру.

Он бы с радостью, но Девлегаров занимает собой весь дверной проем. Едва мышь проскочит. А Пашка немного крупнее мыши.

– Как хорошо, что в моем кабинете установлена камера, – проговариваю, напрасно пытаясь спугнуть Девлегарова.

Ни один мускул на его лице не дергается. Взглядом вспарывает трясущегося Пашку. Буквально заставляет его приложить завещание к заявлению об увольнении.

– Равиль Ниязович, прекратите кошмарить свой коллектив! – прошу, поднявшись из кресла и поставив стаканчик на стол. – Мы не в зоопарке.

Он кладет свою широкую ладонь на Пашкино плечо, отчего тот уменьшается в размерах, медленно меняет их местами и выталкивает моего ассистента в коридор.

– Трудный случай, – констатирует, вновь взглянув на меня. Не глядя берет с Пашкиного стола фото в рамке, поворачивает ко мне и скалится: – Милая кошечка.

– Да, он любит своего питомца, – не спорю я. – А ты кого-нибудь в этом мире любишь, кроме себя?

– Не грузи меня. – Фоторамка возвращается на стол. – Побереги силы для стажировки нового помощника. Этот бесхребетный тюлень отправится прямиком в центр занятости.

– Закатай губу, Девлегаров. Уволишь Пашку, и я ни дня в твоей фирме не задержусь.

Кажется, мои слова зажигают лампочку во тьме его мыслей.

– То что надо! – соглашается вдруг он. – Если я уволю тебя, остальные работяги останутся на местах. Будет проблематично подобрать отличного директора на твое место, но я справлюсь. Это проще, чем проводить тысячу собеседований среди мелких менеджеров и охранников.

Ушам своим не верю! Он так тверд в своей уверенности, что я легко заменима? Что ж, Равиль Девлегаров, флаг вам в руки! Я все равно собиралась увольняться и уже давно заочно попрощалась с этой фирмой.

– И ты вернешь на работу тех, кого уже уволил, – выдвигаю условие.

– Не вопрос.

– Тогда можешь публиковать объявление. Я с радостью отстажирую свою замену…

– У тебя время до вечера собрать свои пожитки, – перебивает он. – С этой минуты ты здесь больше не работаешь.

Девлегаров даже не пытается казаться ласковым. Я, кроме этой компании, больше нигде никогда ни дня не работала. Хоть какое-то уважение ко мне должно же быть?! Но видимо, быть интеллигентным и как минимум воспитанным, не в его правилах. Послал меня к черту и испарился.

Опускаюсь в кресло и хватаюсь за голову. Я хотела уйти отсюда красиво. Со всеми попрощавшись. Оставив от себя что-то на память. Сохранив только теплые воспоминания о годах, потраченных на развитие фирмы. Каждый наш проект был успешен благодаря слаженной работе моего коллектива, который курировала я. Со мной сотрудничали лучшие пиарщики. Моими стараниями нашими клиентами становились богатейшие бизнесмены страны. Девлегаров купил не просто готовый концепт, он овладел «золотой жилой». А в награду я получила увольнение. Но если эта жертва убережет других от безработицы, мне жалеть не о чем.

До самого вечера Пашка молча помогает мне перебирать шкафы, аккуратно складывая личные вещи по коробкам. Даже когда все уходят, он задерживается, чтобы довести дело до конца и проводить меня.

– Паш, ты тоже иди, – прошу я его, когда кабинет наполовину пустеет. – Я хочу побыть одна.

– А как же коробки?

– Закажу курьера, не переживай.

Я обнимаю его на прощание, обещаю писать и звонить и остаюсь в одиночестве.

Чего только тут не происходило за эти годы. Взлеты, падения, перемены. Мы даже играли в офисе свадьбу. Хорошо, что та пара уволилась вскоре после медового месяца из-за переезда в другой город. Иначе Девлегаров и их сейчас оставил бы без работы. Сказал бы, интрижка.

Подумав о нем, чувствую, как внутри клокочет злость. Невыносимый сукин сын!

– Закончила?

О, легок на помине! Будет всем говорить, что уволил меня за нарушение субординации, а главный экономист подтвердит. Может, кто-то даже поверит.

– Не горячись, – вздыхаю, беря сумку. – Я уже ухожу. Завтра утром курьер заберет коробки. Можешь сажать за мой стол какую-нибудь куклу.

Блин, зачем я это говорю?! Решит, что я ревную. Собственно, изгиб его губ на это и намекает. Хоть бы сделал вид, что готов сопротивляться обаянию потенциальных подчиненных. Но нет, Равиль Девлегаров возьмет на мое место ту, что будет максимально эффектнее меня. Чтобы доказать, что с этой работой справится любая тупица.

– Поехали. – Он вызывает лифт, ставя меня перед фактом.

– Спасибо, я вызову такси.

– Тогда, – заверяет он меня, – это будет последний рабочий день того таксиста.

Глава 6. Девлегаров

Всю дорогу очерчивает мой профиль взглядом. Психует, что я абсолютно невозмутим. Корчит из себя жертву, будто я лишаю ее кислорода. Связал по рукам и ногам и доволен собой. Да, свободу я ей ограничил, но лишь потому, что мать моего ребенка должна быть ему примером, а не позором.

– Хочешь убить меня? – нарушаю молчание, когда трогаемся на светофоре.

– Чтобы о тебе говорили только хорошее? – язвит от всей души. – Боже упаси.

Нога на рефлексах тянется к тормозам. Я готов остановиться прямо посреди дороги, чтобы наказать ее. Горячо и жестко. По-взрослому. Так, чтобы на всю жизнь запомнила. И уже никого, кроме меня, не замечала. Все чаще ловлю себя на мысли, что хочу не только ребенка от нее, но и ее саму. А она, мерзавка, не испытывает ко мне ни малейшей симпатии. Ко всему прочему угрожает, что не отдаст ребенка. Дергает тигра за усы. Сама же пожалеет.

Въезжаю на парковку у ее дома и вместе с ней выхожу из тачки.

– Меня провожать не надо, – бурчит с обидой.

Открываю багажник и достаю большие пакеты с покупками. Да благословит Аллах двадцать первый век. Курьерская доставка по четкому списку, онлайн-оплата, и все довольны.

– Тогда сама донесешь. – Протягиваю Яре пакеты, заставившие ее выкатить глаза.

– Что это?

– Диета для беременных, витамины, бандаж… Завтра должны доставить подушку. Я выбрал цвет хаки. Все-таки у нас сын…

– Зачем мне все это? – начинает злиться.

– Это не тебе. Так – что? Сама поднимешь? Или мне тебя проводить?

Оказавшиеся на видном месте свежемороженые морепродукты вынуждают Яру облизнуться. Неосознанно сигналит мне, чем бы поужинала сегодня, и сдается:

– Хорошо. Но впредь имей в виду, что я в состоянии прокормить себя. Не нужно забивать мой холодильник, будто я стадо голодных коров.

Попахивает депрессией. Что же будет с ней, когда она начнет набирать вес? Ведь однажды она не влезет в свои изящные костюмчики.

Вхожу вслед за ней в лифт и безошибочно нажимаю кнопку нужного этажа. Ярослава лишь успевает открыть рот.

Да, детка, я в курсе, где твоя квартира, сколько в ней комнат, какой планировки, и куда выходят окна. Если я взялся нести за что-то ответственность, то отдамся на сто процентов.

Ярослава открывает дверь и указывает мне на порог:

– Можешь оставить пакеты здесь.

– Окей. – Делаю, как велено, перешагиваю и вваливаюсь в квартиру.

– Эй, Девлегаров, я тебя не приглашала! – летит мне в спину.

– Я не задержусь, – отвечаю, двигаясь по коридору и попутно снимая пиджак. – Поужинаю, переночую и уеду в офис.

Обстановка в ее квартире – точное отражение хозяйки. Порядок, острота, резкость и ненавязчивый шик.

– О, джакузи, – скалюсь, заглянув в ванную.

Ярослава хлопает входной дверью и недовольно отвечает:

– Там-то я тебя и утоплю.

– То есть купаться будем вместе?

Закатывает глаза и, усевшись на банкетку, снимает туфли. Через плечо наблюдаю за аккуратными ножками в шелковых чулках. Каждый палец бы искусал. Настолько она меня заводит!

С силой сжимаю дверную ручку и стискиваю зубы. Очухиваюсь, только когда наши взгляды встречаются.

– Ты что, пялишься на меня? – спрашивает с загоревшимся в глазах возмущением.

– А ты особенная, пялиться на тебя?

– Три дня назад была особенной, когда ты отказывался увольнять меня. Теперь, видимо, посредственная, – вздыхает она и отправляется на кухню.

Иду за ней, между делом бросив взгляд на аквариум. Яра держит у себя монстра. Очевидно, понятия не имеет, как содержать рыб. Либо купила аквариум от скуки, либо кто-то ей его подарил.

– Ты в курсе, что скалярии уживаются не со всеми рыбами?

Вхожу в просторную кухню, разделенную на две зоны барной стойкой, и обнаруживаю Яру у окна. Тянется на носочках к форточке. Приближаюсь к ней и, грудью прижавшись к ее лопаткам, кладу свою ладонь поверх ее тонкой руки.

Она замирает. Совсем не шевелится. Даже не дышит.

Открываю окно на проветривание и возвращаюсь к теме:

– Они поедают тех, кто им не нравится.

Яра медленно оборачивается и попой упирается в подоконник.

– Хотя, – продолжаю я, глазами исследуя ее лицо, – у тебя со скаляриями одинаковый тип. Они тоже терпеть не могут бардак. Чувствуют от него дискомфорт. Поэтому общипывают хвосты золотым рыбкам. Ведь те поразительные засранки.

– То есть моя золотая рыбка сдохла не от голода? – с некоторым облегчением произносит Ярослава, уже буквально сидя на подоконнике.

Кладу ладони по обе стороны от нее. Чуть склоняюсь. Пахнет так сногсшибательно, что от голода вот-вот сдохну я.

– В твоем аквариуме плавает килограмм жрачки. Рыбы в таких условиях могут откинуться лишь от переедания. Но в твоем конкретном случае во всем виновата скалярия.

– Тогда будь осторожнее, Девлегаров, – предупреждает она, – держись подальше от девушек-скалярий. А то общиплют хвост.

– Интригуешь, Яра, – кончиком языка облизываю верхний клык. – Я же поклонник трудностей. Кайфую от сладкой боли.

Коленом дерзко упирается туда, где ни от какой боли кайфа не получишь, и улыбается в ответ:

– А ты точно все виды боли испробовал?

Так и быть. Уступаю ей. Отодвигаюсь.

Спрыгивает с подоконника, поправляет шторку и дефилирует на выход.

– Раз уж остаешься ночевать, – говорит мне уже из коридора, – то ужин на тебе.

Окончательно убеждает меня, что расстаться с Венерой было единственно верным решением. Хоть и принятым только мной. Есть еще на свете девушки с огоньком. К которым с огнетушителем подходить надо.

Смотрю на индукционную варочную панель, в зеркальной поверхности которой отражается половина кухни. Готовить я умею только шашлык. Но жарить его тут негде, а даже если я замучу мангал на балконе, попреки всем правилам приличия, не уверен, что это подходящий ужин для беременной.

Пишу короткое сообщение той, кто больше двадцати лет готовила мне завтраки, обеды и ужины. Ответ не особо радует. Советует заказать ужин в ресторане и не греть голову.

Яра тем временем с кем-то болтает по телефону. Расхаживая по своей комнате с незапертой дверью.

– Нет, мама, Лиза не звонила. Если Валера сделал ей предложение, то ей сейчас не до меня… Я понимаю, что тебе интересно. Как только она даст о себе знать, я тебе сообщу… Хорошо. Целую.

Своим увольнением с матерью не делится. Неужели думает, я ее разыгрываю? Черта лысого! Пока не перестанет по мужикам прыгать, будет на привязи сидеть. Хотя какой из ее ассистента мужик? Явно была синяя, когда с ним в койке оказалась. В фитнес-инструкторе, с которым полтора года прожила, тоже ничего выдающегося. Был у нее какой-то тип на первом курсе. Еще не выяснил, что за субъект, но частный детектив уже работает. Заодно пробьет, были ли у нее связи с клиентами и всякими старыми ходячими кошельками. Я буду знать о каждом, с кем она хотя бы парой слов обмолвилась. И пусть молятся, чтобы не попасться мне на глаза. Иначе лишатся тех мест, которыми к матери моего сына прикасались. Даже в больных фантазиях.

Разбираю пакеты, чтобы отвлечься. Яра между тем, переодетая в сатиновую пижаму цвета кармина, возвращается на кухню и задумчиво выбирает сок из тех четырех бутылок, что я привез. Вынуждает меня прекратить возню и сосредоточить все внимание на ней. Обалдеваю от ее уютного и одновременно дерзкого образа. Расстегнуть бы еще одну пуговку, чтобы рубашка сползла с плеча и оголила край кружевного лифчика… Прямо тут подмял бы ее под себя. На барной стойке.

Выбрав черносмородиновый сок, наливает себе стакан и молча отправляется в ванную. Словно я прислуга, недостойная внимания. Или того хуже – пустое место. Быть гостеприимной Ярослава даже не пытается. Всем своим видом дает понять, что не желает моего присутствия на ее территории. А ведь я ее приютил несколько дней назад. Собственную комнату выделил, а сам дрых на твердом диване в кабинете.

Каким же разочарованием для нее будет мое решение поселиться здесь. Наверное, именно так и придется сделать. Надо же ее перевоспитывать.

Разделавшись с продуктами, едва уместившимися в ее холодильник и шкафы, делаю заказ в любимом ресторане Яры и приступаю к сервировке стола.

Как бы ни расставлял приборы, все выглядит топорно. Естественно, я же никогда этим не занимался!

Прибегаю к помощи интернета. Поисковик выдает такие результаты, что зубы от сахара слипаются. Горы салфеток, парад свечей, цветочные оранжереи на полстола, нелепые пластиковые муляжи фруктов, скатерки, сервизные супницы… Башка кругом.

Понимаю, что это не мое. Оставляю все в своем грубом стиле. Не банкет все-таки.

Встречаю курьера, рассчитываюсь по чеку, разбираюсь с ужином и даже успеваю сварить и выпить чашку кофе, пока Ярослава хлюпается в ванной. Несколько раз подхожу к двери и прислушиваюсь, не уснула ли в своем джакузи. И каждый раз с трудом сдерживаюсь, чтобы не ворваться. Напоминаю себе, что в этом случае кто-то из нас обязательно пострадает. Не только она, но и я. Ярослава с превеликим удовольствием двинет мне душевой лейкой в лоб, расчленит и по кусочкам в лес вывезет.

Наконец, она выходит. Разомлевшая, порозовевшая, с полотенцем на голове и без косметики. Аппетитно румяная и нежная. Принять бы ее на ужин вместо спагетти вонголе.

– Ты всегда так долго моешься? – начинаю разговор, загораживая собой накрытый стол.

Хочу разыграть у нее интерес, чтобы насладиться удивлением в ее глазах.

– Я у себя дома. Что хочу, то и делаю, – огрызается и убирает стакан в посудомойку.

– Мне пришлось разогревать ужин. Дважды.

– Не обломился?

– Не хами. Раздразнишь.

Она обходит меня, беглым взглядом изучает стол, садится и придвигает к себе тарелку с салатом. Нисколько не впечатленная и разбившая мои иллюзии вдребезги. Не у каждой девушки, оказывается, можно вызвать визг восторга вкусным ужином.

Делаю скидку на ее обиду. Я же ее только что уволил. Пусть бзикует.

Сажусь напротив и наблюдаю, с каким зверским аппетитом она наворачивает мидий. Будто угрожает, что способна челюстями и меня перемолоть.

– Прожевывай хорошо. Не торопись, – делаю ей замечание.

– Хорошо, мамочка.

– Ты нарочно?

– Тебя что-то не устраивает, Девлегаров? Выход там. – Кивает за свое плечо и продолжает уминать салат. – Кстати, пока валялась в ванне, – меняет она тему и, отложив вилку, разблокирует экран своего мобильника, – нашла тебе кое-кого.

Протягивает его мне, показывая резюме молоденькой незнакомки с красным дипломом по экономике и менеджменту.

– Секси, скажи же? – улыбается уголком рта, целенаправленно провоцируя меня на скандал. – Преступно ее игнорировать. Поэтому я взяла на себя смелость и пригласила ее завтра к тебе на собеседование. Не благодари.

– Отлично, – выжимаю из себя. – Уверен, мы с ней сработаемся.

– Не сомневаюсь, – отвечает она. – Девочка юная, неопытная. По щелчку пальцев любой отчет куда угодно доставит и как угодно преподнесет.

– Последнее особенно важно.

– Рада, что угодила тебе, – произносит, через силу удерживая на лице улыбку, но теряя аппетит. – Спасибо, я наелась. Надеюсь, ты не зажал чаевые курьеру и оставил отзыв на сайте ресторана? – Вытирает уголки рта салфеткой и встает из-за стола. – Ты спишь на диване в гостиной, Девлегаров. Подушку и одеяло возьмешь в ящике. Постельное – на антресоли в шкафу. Не забудь выключить свет.