Читать онлайн Исповедь страждущего. Ужасы

Дар сватовства

Ровно в то мгновение, когда из-за разлапистых веток вылетел сонм потревоженных птиц, а отец жениха воскликнул: “Что-то они долго”, Рада поняла: быть беде. Она подняла голову над забором и в который раз взглянула на заросшую сухой травой подъездную дорожку. Поселок хранил гробовое молчание, и Раде отчего-то подумалось, что стылый октябрьский день больше подходит для поминок, чем для свадьбы сестры.

Мать, Зинаида Федоровна, в сотый раз поправила салфетки на столах, которые без конца расправлялись от ветра, выровняла приборы. От суеты на ее новом красном платье пошли складки. Женщина подняла глаза на мужа, курившего сигарету в сторонке (которую по счету?), и значительно кивнула. Василий Степанович понял жену без слов.

– Поеду-ка навстречу молодым, – объявил он малочисленным гостям. – Может, колесо спустило.

Зинаида Федоровна проводила мужа до гаража, переглянулась с дочерью молчаливым, напряженным взором. Ни она, ни Рада не произнесли вслух то, что было ясно, как божий день, и тревожно, как волчий вой в полнолуние: если бы у Златы с Романом спустило колесо, они первом бы делом сообщили родным о поломке или, на худой конец, ответили на звонки. Пока же в динамике слышались одни гудки – прерывные, нервные, громкие.

Рада снова оглядела лес, что окружал участок: высокие сосны с острыми верхушками, колющими небо, тонкие березы, широкие великаны-дубы. Деревья отчего-то не нравились Раде. Они будто мялись у двора, топтались с ноги на ногу, задумав неладное, но не решаясь войти. Приехав этим днем в домик на окраине сонного поселка, Рада удивилась, как кому-то могло прийти в голову променять город на жизнь в глуши. Два километра до ближайшего продуктового, половина домов используются как дачи и пустуют, густой мрачный лес на каждом шагу и то, что Рада в нем видела…

Отпраздновать свадьбу в карельском поселке, разумеется, было идеей Златы. Старшей сестре с детства не сиделось спокойно. Пока младшенькая, Рада, часами строила замки из кубиков, собирала пазлы и рисовала принцесс, старшая пинала мяч с дворовыми мальчишками, ходила на рыбалку с отцом и ловила жуков в бабушкином огороде. Даже жениха Злата встретила не в тихом городском парке, фойе театра или кофейне, а в соседней палатке на кемпинге. Год назад, когда Рада пережила болезненный разрыв с парнем, старшая сестра уверенно заявила, что слезы быстрее высохнут на ветру, а душа излечится суровой природой севера. Она снарядила рюкзаки, арендовала крошечный домик, больше похожий на хижину, захватила палатку и ураганом оптимизма затянула хмурую Раду в Карелию. Не прошло и двух дней, как общительная хохотушка-сестра подружилась с группой туристов, умчалась с ними в сплав, а к сестре вернулась под руку с новоявленным кавалером – Романом, застенчивым молодым человеком из Волгограда.

Неудивительно, что год спустя в порыве сентиментальности Злата решила расписаться в родном городе на Неве и в то же утро умчаться в Карелию в узком семейном кругу. Рада не разделяла энтузиазма сестры, хоть и искренне за нее радовалась. То, что они встретили в лесу год назад по дороге домой, должно было держать молодоженов – и Раду вместе с ними – подальше от карельских земель.

И все же Рада снова здесь, на прежнем месте, будто та встреча со странным, неземным (чем?) возле кричащего дорожного знака была лишь сном, что приснился ей одной. Из-за прихоти сестры Рада вынуждена сжиматься, косясь на деревянных исполинов с ржавой кроной, а Злата с Ромой… бог знает, где они сейчас. Конечно, зная сестру, рассуждала Рада, от нее можно ждать скоропалительных решений и смены планов – но не в день же собственной свадьбы.

Рада вернулась за стол, где не осталось места для новых блюд, склонилась над пустым бокалом. Темнело, становилось зябко, и лес словно подбирался ближе, окружая в кольцо.

 Климины, мать и отец жениха, оба низкие, полноватые, молча и неловко сидели напротив. Как и сын, родители не отличались бойкостью на язык. Насколько знала Рада, Климины приехали на один день и завтра уезжали обратно.

– Рома не звонил? – будто невзначай спросила Зинаида Федоровна сватью.

Климина покачала головой и поджала губы. Их с мужем тарелки с “селедкой под шубой” стояли нетронутые. Рада заметила в одном из салатов двух мушек: одна чуть трепыхалась, вторая сдохла.

За забором взвизгнули шины, цепляя траву. На подъездную дорожку влетел отцовский джип. Рада с матерью засеменили навстречу, обгоняя друг друга. Василий Степанович опустил стекло и, не выходя из машины, по-мужски скупо отчеканил:

– “Приора” Романа на обочине, в трех километрах отсюда. Двери открыты, внутри никого. Полицию я вызвал, скоро приедут. Садитесь в машину, поедем.

Зинаида Федоровна открыла рот и схватилась за сердце. Нетвердыми ногами, запинаясь в траве, она подошла к джипу и послушно села внутрь.

– Сбегай, сообщи им, – сказал отец.

Рада обернулась на Климиных. Муж с женой встали из-за стола. Издалека они казались двумя насупленными, отвергнутыми жизнью гномами, для которых закончилась сказка.

– Куда, мне сказать, им надо ехать?

– Пусть едут за нами. Если что, там рядом знак. Опасный поворот, вроде как.

Рада широко распахнула глаза, столбенея. В голове против воли наливалась цветом картина: ночь, карельский лес, дорожный указатель и высокая фигура на дороге – точно воспоминание совсем свежее, вчерашнее. Рома тормозит, Злата восклицает, а Рада… Рада напряглась и просит их не выходить из машины, но старшая сестра как обычно не слушает. Злата открывает дверь и опускает ноги на дорогу – медленно, осторожно, чтобы не спугнуть того, кто в растерянности застыл на асфальте.

И теперь Злата с женихом пропала, растворилась на том же месте, где вышла из машины год назад.

То, что она пыталась спасти, по всей видимости, саму ее настигло.

Раде вручили фонарик. Сквозь плотный лесной полог виднелись разрозненные куски синюшного неба, но здесь, среди частокола стволов и пышной листвы, уже царствовала ночь. Впереди, пригибаясь под низкими ветками, бежала рыжая овчарка, рядом с ней шагал полицейский. Крупная рука в синей латексной перчатке сжимала лоскут фатина с платья невесты. Зажатый дверью обрывок нашли при беглом обыске машины, в глянце кровавых капель.