Читать онлайн Надо жить, надо любить, надо верить

Книга «Надо жить, надо любить, надо верить» появилась благодаря молодежному фестивалю «Толстой без бороды». Осенью 2022 года музей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» при поддержке Благотворительного фонда Владимира Потанина запустил проект, адресованный молодым жителям Тулы и Тульской области. Его участники соревновались в переводе толстовских текстов на язык комикса, современного танца, видеоарта и фанфикшн.

Эту книгу стоит рекомендовать преподавателям литературы как инструмент, который поможет их воспитанникам прийти к собственному прочтению и пониманию философии и главных тем творчества Льва Николаевича Толстого.

Сборник состоит из рассказов и пьес, написанных учащимися и студентами по мотивам произведений классика. Для удобства восприятия мы поделили его на блоки, основываясь на сюжетах и центральных идеях каждой из групп фанфиков.

Часть произведений выражают взгляд авторов на мироустройство в целом и место отдельного человека в нём; они объединены заголовком «Надо жить». Теме любви, неотъемлемой части жизни, посвящены тексты раздела «Надо любить». Фанфики, которые призывают задуматься о вечном, составили блок «Надо верить». Вместе названия этих разделов образуют цитату из романа «Война и мир». Это высказывание совмещает в себе основные принципы Льва Николаевича. И здесь не формальный приём редактора: это призыв задуматься и осознать идеи Толстого во всей их полноте.

Кроме того, сборник поможет учащимся развить фантазию и литературные таланты. Обсуждая тот или иной рассказ, задавайте им вопросы, используя сослагательное наклонение. Направьте их мысли так, чтобы в итоге услышать их собственные захватывающие истории. Ведь главная задача учителя в том, чтобы заинтересовать воспитанника предметом, а значит иногда стоит задавать вопросы, а не отвечать на них. Надо жить! Но каким образом, как жить правильно? Надо любить! Действительно, но зачем любовь нужна человеку и как отличить её от других порывов и влечений? Надо верить! Во что же стоит верить, чтобы никогда не быть обманутым?

На эти вопросы уже ответили учащиеся – авторы нашего сборника.

При этом – кто знает, как много «ответов» можно ещё найти.

Галя Баркова

«Мы так же верим в литературу, как наши предки в судный день» (В. Пьецух), или Вместо предисловия. Елена Станиславовна Романичева

Предисловие для книги все равно что палисадник перед домом: оно одно из главных ее украшений. Конечно, существуют дома и без палисадничков и книги без предисловии… простите, без предисловий. Но книги с палисадником… тьфу, с предисловием, мне куда милее. Я совсем не желаю, чтобы посетители с бухты-барахты вваливались ко мне в дом. Ничего хорошего в том нет ни для посетителей, ни для дома.

Эрих Кестнер, немецкий детский писатель

«Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на критики»… Трудно найти среди учителей-словесников (а именно им, по замыслу авторов, и адресован этот сборник фанфиков), не знающих этих хрестоматийных слов. Последуем же совету М. Ю. Лермонтова и попробуем определить «цели» предлагаемой читателям книги. Их, на мой взгляд, несколько. Возможно, авторы их так не формулировали и даже не ставили, но… что получилось – то получилось. Начнем по порядку.

Во-первых, вышедшая книга фанфиков – убедительное свидетельство тому, что современная молодежь классику ЧИТАЕТ (именно так, большими буквами). И не просто читает, а хочет и готова откликнуться на прочитанное. Но в том формате, который интересен им. Миф же о «нечитающем поколении», которое не знает классических текстов и ничего не может о них сказать, создается и поддерживается, как правило, теми, кто не готов искать новые пути и формы работы с художественным произведением на учебном занятии, кто стремится привести учеников (в том числе и руководствуясь самыми благими намерениями) к единственно правильной интерпретации и добиться, чтобы она была зафиксирована в форме традиционного «школьного сочинения». И не задумывается, а бывает ли правильная интерпретация «на все времена», и не ставит перед собой вопрос, а школьное сочинение – это что за жанр? где и когда школьники, живущие в мире письменной культуры, сталкиваются с ним? это жанр «живой» или «мертвый»?

Во-вторых, и в этом убеждает список текстов, по которым написаны фанфики, молодые читают существенно больше произведений, чем включено в обязательный «школьный канон». И читают тексты достаточно объемные. Пример тому – «Декабристы». Давайте признаемся честно, многие ли из нас читали этот толстовский текст? Много ли в нашем окружении тех, кто читал?

В-третьих, у молодых принципиально другое отношение к классике и с классикой. Известный психолог Екатерина Мурашова в книге «Все мы родом из детства» приводит финал разговора с родительницей, которая жалуется на «непонятное» чтение своего ребенка:

– Понимаете, тут произошло то, что ревнители детского и подросткового чтения почему-то категорически отказываются замечать: дети ушли внутрь текста. Стали с ним на равных… Они не смотрят снизу вверх «на глыбу Толстого». Они просто живут внутри своих и чужих текстов, плещутся в них, как рыба в океане, дополняют письменный язык смайликами и интерактивом, на ходу переделывают его… Вы уверены, что это шаг назад по сравнению с вашим книжным детством?

– Я… Не знаю. Я подумаю об этом.

Конечно, можно посчитать такое чтение результатом активной переписки в мессенджерах, а также посетовать на Интернет, где все принадлежит всем, но… Настоящее (sic!) чтение начинается с эмоционального погружения в текст, с переживания событий, в нем описанных, с отклика на них, с внимания к героям, подчас даже отождествления себя с ними, а не с поиска ответа на вопрос, чему учит эта книга или что хотел сказать автор.

И если раньше «погружение» можно было истолковать как метафору, то сейчас – это реальность: молодые читатели готовы свободно вторгаться в текст: ведь он их затронул, они вдруг почувствовали, что он не только про Ивана Васильевича, Федю Протасова, Андрея и Пьера… Он про них.

В-четвертых, стремление откликнуться на текст, вступив с ним в диалог, в том и вторгнувшись в него, – это естественное развитие литературного процесса, у которого, как известно, два автора (субъекта): писатель и читатель. Еще в ХIX веке Е. П. Растопчина написала, а точнее, «дописала», введя новых героев, комедию «Возврат Чацкого в Москву, или Встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки», а Д. Д. Минаев создал роман в стихах «Евгений Онегин нашего времени». Век ХХ оказался богат на реминисценции и игры с художественным текстом: М. А. Булгаков пишет фельетон «Похождения Чичикова», поэт А. А. Хазин – поэму «Возвращение Онегина», писатели конца века (В. Пьецух, Г. Щербакова) создают целые циклы по мотивам рассказов А. П. Чехова, прямо используя известные названия («Крыжовник», «Наш человек в футляре» – В. Пьецух) или имена героев («Яшкины дети» – Г. Щербакова).

Век ХХI, век Читателя и Интернета, «породил» новую читательскую практику, выстроенную на принципах партиципаторности, – фанфикшен, ключевая особенность которой повышение роли читателя как субъекта литературного процесса и читательского сообщества. О партиципации очень интересно писал в своей книге «Конвергентная культура» Генри Дженкинс, показывая, как «Матрица», Интернет, «Гарри Поттер», новые технологии, первые блогеры, новаторские ТВ-шоу, «Звездные войны», Photoshop, фанаты и внутренняя свобода человека изменили культуру и создали современную эпоху. Вслед за Г. Дженкинсом фанфикшен как культурное явление и читательскую практику стали изучать социологи и антропологи, а вслед за ними и педагогики, которые отрыли и открывают в ней очень интересные образовательные возможности. Можно, конечно, начать погружение в фанфикшен, сначала изучив это явление (для желающих в конце книги предложен очень короткий список трудов исследователей). Но будет ли это правильно? Ведь все-таки предпочтительнее сначала почитать (пусть не прочитать все, а именно заглянуть) тексты фанфиков, а потом – о них. Иными словами, пойти по тому же пути, что мы предлагаем нашим ученикам: сначала читаем текст, а потом – размышляем о нем.

Е. С. Романичева, заслуженный учитель РФ

Второй шанс

Михаил Баташев

По произведению Л. Н. Толстого «Декабристы»

Сентябрь 1856-го года выдался на удивление дождливым. Широкие московские улицы развезло, а островки пожухлой травы превратились в болота. Именно такой вторая столица Российской Империи предстала перед Петром Ивановичем Лобазовым и его женой Натальей Николаевной, когда те вернулись на свою малую родину после долгих лет ссылки.

Тучный седой мужчина меланхолично осматривал громадины серых построек и хмурые лица прохожих, прячущихся от ливня. Он предавался воспоминаниям о своей далёкой молодости, где был красив, успешен, богат и горел желанием изменить миропорядок вместе с прочими единомышленниками. Горечь несбывшихся надежд собиралась влагой в уголках блёклых глаз.

В полный контраст Петру Ивановичу, его супруга, наоборот, с горящими глазами глядела на все изменения Златоглавой, попутно рассказывая о различных новостях, указывая по сторонам изящными движениями руки.

Вот там уже почти восстановили Большой Театр, сгоревший три года назад; а за той улицей достраивали величественный Храм Христа Спасителя. И пока Наталья Николаевна восхищалась московской архитектурой, от которой успела отвыкнуть, Пётр Иванович всё сильнее хмурился, не особо вникая в речи супруги.

Годы, проведённые сначала на Благодатском руднике, потом на Петровском заводе, а под конец в селе Урик, под Иркутском, сильно изменили Лобазова. С одной стороны, он стал гораздо проще и ближе к простому люду. Бывало даже, что ему доводилось примоститься на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, попутно переговариваясь с обычными крепостными. Завтрак порой он делил с ними же. Но с другой стороны, картины прошлого гложут его даже спустя столько лет. Несбывшиеся надежды и упущенные возможности… Да и здоровье ссылка подорвала достаточно. Его мысли больше не занимало будущее, лишь собственное прошлое.

Так они и добрались на карете до своего поместья. То стояло безмолвной громадиной посреди Большой Дмитровки, превратившись из цветущих хором в серое нечто с обшарпанными стенами, местами битыми стёклами и серым фасадом, окружённым заросшим бурьяном. Петра Ивановича вовсе не удивил внешний вид усадьбы. Тот лишь горько вздохнул, сетуя на то, что его сынишка и верный камердинер не уследили за имуществом, вверенным им.

– Ну, крыша да стены, стало быть, стоят, ну и слава Богу! – пробубнил себе под нос мужчина, бывший когда-то князем. – Наталья, проворонил-то наш Серёжка всё наследство…

– Сам виноват. Нашёл на кого сына оставлять! А вот коли не хорохорился бы тридцать лет назад да удаль свою сомнительную не демонстрировал, дык были б мы не нищенками сибирскими, а прославленным родом, как когда-то! И вообще… – Наталья Николаевна в очередной раз завела свою шарманку, что уже лет двадцать как набила оскомину Лобазову. И тот её даже не слушал. В своей семье Пётр Иванович давным-давно разочаровался. Да, когда-то его беременная супруга последовала за ним в ссылку на другой конец страны, дабы разделить с мужем лишения. Однако с тех пор они оба об этом многократно жалели. Она сетовала на лишённое дворянство, а он на отсутствие спокойной жизни, в одиночестве. И всё стало ещё хуже, с тех пор как оспа забрала малышку Сонечку. Ну, хоть Сергей остался в столице… Даром, что прокутил всё наследство.

Внутри усадьба оказалась не в лучшем состоянии, чем снаружи. Всё мало-мальски ценное бесследно исчезло, а остальное было хаотично разбросано. Из элементов роскоши не тронули разве что самую громоздкую мебель. Из той лишь повыдёргивали посеребрённые или даже позолочённые вставки, оставив уродливые дыры в баснословно дорогой древесине.

Осмотрев оба этажа, Пётр Иванович присел на чудом уцелевший стул и стал размышлять о дальнейших действиях. Супруга же его кружилась вокруг да подкидывала тому варианты: отыскать сына; попытаться восстановить титул; да заново заселить поместье, откопав где-нибудь в закромах позабытый капитал.

Только вот Лобазов не торопился с решением. В поиске Сергея смысла он не видел, бить челом перед новой властью тоже, да и по поводу средств не всё было так просто. Стоило ли вообще барахтаться на закате лет?

Так он честно супруге и ответил, отправившись бродить по заросшему, мокрому саду. Последнее, что мужчина услышал от неё, было «уйду».

Он скитался по мрачным комнатам, в которых когда-то кипела жизнь, и пожилого Петра Ивановича просто разрывало от желания с кем-нибудь поделиться своей болью и воспоминаниями. Годы ведь шли, а память была уже не та, что прежде. Вот страх забыть о своей молодости и подтолкнул Лобазова к следующей мысли.

Он откопал в недрах большого, резного, орехового письменного стола кипу пожелтевших листов, а также почти не тронутую чернильницу и засаленное гусиное перо. И недолго думая засел за мемуары:

«Было мне тогда недалече, чем две дюжины лет отроду, когда вертался я с товарищами с чужбины. Молодецкую грудь украшали награды, выслуженные кровью, картечью, булатом и потом. Как сейчас помню: орден Святого Георгия IV класса за сечу при Калише; орден Святой Анны и австрийский орден Леопольда за Лейпциг; Красный орёл за битву при Лаоне, и прочие… Перечислять можно было долго. Но помимо шрамов да наград мы с товарищами привезли и новые взгляды на жизнь. Свежие идеи, которые смогли бы привести российское общество к процветанию и счастливому будущему. Именно такой мы видели Европу и именно такой мы желали создать Россию-матушку. Стоит ли говорить, что вступление в «Союз благоденствия» было лишь вопросом времени?

Помню, как вчера, события тех дней: наши тайные собрания, являвшиеся секретом Полишинеля, не более; наши наивные планы по внедрению реформ и робкие предложения о смене государственного строя. Уже тогда средь нашей общины частенько кипели споры. А наш государь, царство ему небесное, обо всём прекрасно знал, но не желал трогать героев, только-только вернувшихся с войны. Никак иначе, чем мыслил, мол, одумаемся и сами остудим свои буйны головы. Что ж, он ошибался…

И хоть Союз распался, но молодые дворяне не спешили сворачивать свои планы и гасить собственные амбиции. Вместо этого было основано два противоположных движения: Южное и Северное общество. Цель имелась единая, но вот средства и пути достижения её были кардинально различны. Взгляды южных, к коим причислял себя и я, были более радикальны, и мы считали, что лишь военный государственный переворот, с насильным отречением императора, был способен принести плоды. Северные же жаждали изменений более плавных и мягких, продвигая свои сомнительные реформы и законопроекты. Сразу было видно чистоплюев, не привыкших марать в крови руки. В противном случае они бы знали, что мирного решения практически никогда не бывает…

Так былые союзники оказались ежели не врагами, то как минимум соперниками. Ведь наши взгляды в корне разнились, а непринятие сопернического мнения достигло апогея…»

Марал листы Лобазов ещё долго. А точнее – до глубокой ночи, пока усталость не срубила окончательно пожилого мужчину. Тот прикорнул прямо на секретере, поплотнее укутавшись в тулуп. А новый день ворвался к Петру Ивановичу в виде недовольной супруги, которая с порога начала причитать и отчитывать Лобазова за все мыслимые и немыслимые прегрешения. Но тот лишь коротко зевнул, по давнишней привычке игнорируя львиную долю сказанного, лишь заострив внимание на одном моменте.

– Дык, выходит, прав я был? Сынишка-то взаправду все средствá прохудил? – уточнил Пётр Иванович, перестав витать в облаках.

– Для кого я распинаюсь-то, бейбас старый?! – страшно негодовала Наталья Николаевна. – Да, сейчас живёт в какой-то халупе и последние копейки пропивает! И тебя лихим словом поминает…

Пётр Иванович поднялся со скрипучего кресла и начал неспешно прохаживаться по пыльной комнате из угла в угол, вновь погружаясь в размышления. Очевидно, что картины прошлого в очередной раз обуяли его, и лишь одно произнесённое имя вновь заставило обратить внимание на продолжающую причитания супругу.

– Как-как ты сказала? Кого ты встретила сегодня?! – не поверив своим ушам, вопросил Пётр Иванович.

– Василия Петровича Давыдова, друга твоего старого! И между прочим, он уже восстановил себе дворянство, и даже имение у того сохранилось, – недовольным голосом проговорила Наталья Николаевна, с грустью смотря сквозь мутное окно.

– Как это… восстановил? – удивился Лобазов. Не мог он поверить, что его когда-то хороший друг стал вдруг подаяния у новой власти просить. – Да быть того не может!

– Может, может! И в отличие от тебя, бестолочи, он признал перед государем свои ошибки и покаялся в своей былой неправоте, поклявшись служить тому. И всё, он вновь полковник с дворянством, служит императору и на досуге поэзией увлекается. Всё как раньше, представь! – горячо повествовала женщина, с проблеском надежды в глазах. Однако гласу разума её супруг не намеревался следовать.

– Не для того мы кровь проливали, чтобы самодержцам обувку лобзать! – сквозь зубы прошипел разгневанный Пётр Иванович. – Окстись, женщина! Мы и так всё потеряли, так не лишимся чести хоть! Дворяне мы или кто?!

– Мы потеряли всё из-за глупости твоей, – холодно заметила супруга. – И ты уже не мальчик, чтоб винить во всём власть имущих, балда ты стоеросовая. Знал бы ты, как я жалею, что не осталась здесь, а уехала вслед за тобой. Твоя упёртость погубила всю нашу семью.

Чем дольше она продолжала лить обвинения, тем больше гневался и погружался в себя Лобазов. Никто его не понимал. Никто, абсолютно. Даже люди, с которыми он прошёл огонь и воду, отвернулись от него, предали. Но ведь надо столько ещё поведать…

– …прощай, Пётр, – с горьким вздохом покинула комнату Наталья, окончательно убедившись, что её не слушают, оставив хмурого мужчину наедине с собой. И бумагами…

Иллюстрация Арины Сальниковой

«Павел Иванович Пестель был человеком незаурядного ума, а также имел выдающиеся ораторские способности. Будучи лидером Южного общества, он умудрился заручиться поддержкой несметного количества офицеров и военных чиновников. Однако, чтобы поднять руку на императора, этого было ещё мало. И тогда Пестель пошёл на переговоры с Муравьёвым. Как бы мы ни относились к Северному обществу, но их народная поддержка и купленный гражданский чиновничий аппарат могли сиюминутно склонить чашу весов на нашу сторону, бросив имперскую корону к нашим ногам. Загвоздка оставалась лишь в том, что Северное общество ни за что не согласилось бы нам помочь, знай бы они наши истинные планы. Однако, каким-то чудом, не иначе, нашему мудрому лидеру удалось пустить пыль в глаза Муравьёву и объегорить весь их сброд, заручившись их поддержкой!

Именно так началось и закончилось Декабрьское восстание, когда всего за пару часов был взят Зимний дворец, а император, гвардия и его лояльные чинуши отправились на небеса. И казалось бы, такая моментальная и безоговорочная победа не могла предвещать ничего, кроме долгожданных перемен, которые изменили бы жизнь всех граждан империи к лучшему. Однако… Когда провалилось покушение на Муравьёва, все планы начали сыпаться как карточный домик. Лояльные Южному обществу люди стали подвергаться нападениям Северного, и так началась гражданская война, коей не видела ещё доселе наша многострадальная Россиюшка…»

Пётр Иванович и не заметил, как пролетели ещё одни сутки, сменив свинцовые тучи за окном на довольно погожую погоду. Он почти завершил свои мемуары, приближаясь к кульминационному моменту. Описывать те страшные времена было очень тяжело, и мужчина всё чаще и чаще делал перерывы. Отходил от секретера каждые тридцать минут, то прогуливаясь по заросшему саду, то просто смотря в окно. И вспоминал.

Да, в те трудные годы гражданской войны единственной опорой для него служили верные товарищи и собственная семья. Однако где они теперь? Первые в большинстве своём уже кормят червей, а родная кровинушка отвернулась от него. Или же всё-таки он отвернулся от них..? Да… это был действительно хороший вопрос. Но ещё больше Лобазова интересовало, а можно ли это всё вернуть… Безмолвная бумага, впитывающая чернила, наряду с осколками памяти пожилого мужчины, конечно, была неплохим слушателем. Однако с человеком всё равно не сравнится. Особенно с родным и близким, что был все годы рядом, и не покидал ни в радости, ни в горе.

Блеклые воспоминания начали всплывать одно за другим, погружая Лобазова в ещё большую ностальгию и тоску.

Вот он возвращается с войны к своей молодой супруге, которую и видел-то всего пару дней после свадьбы. А она уже держала младенца на руках – Серёжу…

Вот он возвращается домой после очередного собрания Союза Благоденствия, горячо рассказывая о своих убеждениях и идеях. Жена же на это лишь благосклонно улыбалась и слушала, время от времени уточняя определённые моменты с заинтересованным взглядом…

Вот он возвращается после тяжёлого боя прямо под столицей, когда в первый раз пришлось отдавать преступные приказы, отправляя тысячи на смерть. Именно её сочувствующий взгляд и слова утешения встретили того дома. Как и нежные объятья, в которых тот мог скрыться от всего мира…

Вот он возвращается разбитый и падает на колени, признавая, что проиграл и скоро за ним придут. Он плакал, каялся, а Наталья лишь гладила того по голове да шептала, что она с ним до самого конца…

А затем она отправилась за ним и в Сибирь. Где они и похоронили свою любовь, вместе с новорождённой Сонечкой…

– Да что ж я натворил-то?! – неожиданно вскрикнул Пётр Иванович и начал собираться в город. Мысль, пронзившая его, была столь внезапная, сколько и животрепещущая. Казалось бы, такая простая истина, как неотъемлемая важность семьи, должна была быть всегда с ним. Однако годами Лобазов воспринимал свою супругу как должное и лишь лишившись её, внезапно осознал, как её, оказывается, не хватает.

Сыскать ту в целой Москве оказалось той ещё задачкой. Однако спустя долгие часы мужчине это с трудом, но удалось. Стоило только пробежаться по более-менее приличным гостиницам невдалеке от центра. И вот в одной из них он её и сыскал. Стоило ли удивляться, что та встретила его мягко говоря холодно? Вот и Пётр Иванович совсем не удивился, а лишь, понурив голову, пытался донести свои спутанные мысли и извиниться. Но, по всей видимости, Наталья Николаевна всё для себя уже решила.

– Ну что мне сделать, чтобы всё вернуть как было, Наташа? – вопросил в очередной раз Лобазов, подпирая ногой дверь, чтобы женщина ту не захлопнула перед ним.

– Вернуться в прошлое и не быть таким упёртым бараном, – процедила в ответ Наталья Николаевна, которой всё это уже порядком надоело. – Ты сам во всём виноват!

– Да знаю я, что виноват! Богом клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы исправиться! – заверял супругу декабрист. Однако та была непреклонна.

– Знаешь, Пётр, я бы, может, и поверила, если б ты хоть что-то начал делать для нашей семьи. Но ты за всю седмицу в Москве лишь раз выбрался из дому! Сидишь и строчишь какие-то записки сумасшедшего да разговариваешь сам с собой! Ты обезумел! – начав терять самообладание, Наталья сорвалась на крик.

А Пётр Иванович же встал в ступор:

– Хм, разве я размышлял вслух..? Стой, что?! СЕДМИЦУ?! Мы же приехали не ранее трёх дней назад… – растеряно отступил мужчина, вытирая выступивший пот рукавом.

– Вот про это я и говорю… Совсем белены объелся, полоумный. – И затем она захлопнула дверь, оставив Лобазова одного. Одного во всём мире.

Дождливую дорогу до поместья он помнил смутно, лишь какие-то общие образы, спешно сменившиеся на этот проклятый, старый дом.

Эмоции свои он тоже не мог как-то проанализировать. Казалось, там смешалось всё: и гнев, и беспросветная тоска, и непонимание. Но в то же время и всепоглощающая пустота, что смыла все краски, оставив лишь щербатый секретер, пожелтевшие листки, почти опустевшую чернильницу и засаленное гусиное перо.

«Я помнил смерть. Своих друзей и недругов. И тем и другим доводилось умирать у меня на руках. Гражданская война не щадила никого. Ни дворян, ни уж тем более крепостных, коими мы все без зазрения совести пользовались, выставляя их в первые ряды на поле брани. Конечно же, подгоняя речами про «высшее благо» и ружейными прикладами.

Я отдавал приказы, отправляя своих подчинённых на смерть или обрекая на гибель врагов. Разницы я большой не видел. Ведь Русские убивали Русских. Ради общего блага. Ха-ха.

«Наше дело правое» – уверяли меня; «мы боремся за всеобщую свободу» – лгали они; «эти жертвы не напрасны» – убеждали те, когда порой возникали мысли о неправильности всего происходящего. Однако я был солдатом. А хороший солдат всегда должен следовать приказу. Каким бы он ни был.

Война окончилась так же внезапно, как и началась. Северного общества более не существовало, а на трон взошёл ставленник Пестеля. Тот не желал править лично, решив довольствоваться лишь закулисной игрой. Это было в его характере.

И вот, казалось бы, ситуация в государстве стабилизировалась и можно наконец-то приступать к реформам. Однако марионетка Пестеля не спешила. Ирония ситуации заключалась в том, что, по всей видимости, наш горячо любимый лидер с самого начала планировал прибрать всю власть к рукам, а менять что-либо не входило в его планы. Ну, что ж, кто-то терпел, как я, а кто-то открыто высказывал недовольство, что кончалось для последних крайне печально. А кончилось всё очередной войной…

На этот раз восстала чернь и лояльные прошлому монарху дворяне, что прятались всё это время в тени. И тут уже Пестель потерпел поражение, как и мы все. Мало кто желал умирать за некогда обожаемого лидера. Сейчас это уже был совершенно другой человек. Однако о своих верных подчинённых он даже в последние часы своей жизни не забыл.

Павел Иванович Пестель умудрился выторговать нам жизнь. Мне и прочим его верным соратникам. А взамен он предложил законного монарха. Да, как оказалось, сын императора остался жив, и наш лидер держал Александра в заложниках как гарант безопасности. Что ж, себя спасти ему не удалось, но вот мою жизнь он купил, и я ему буду благодарен по гроб жизни.

А затем меня отправили в Сибирь…»

Оставалось написать всего несколько абзацев, когда Пётр Иванович внезапно очнулся и ощутил резкий удушающий запах гари.

Всё было как в страшном сне: его родовое поместье охватило пламя, извергающее из себя клубы чёрного дыма. Стёкла лопались, металлическая крыша плавилась, превращаясь в причудливые формы, а деревянные внутренние конструкции жутко потрескивали.

Кое-как сумев выбраться, Лобазов хлопнулся на колени и жадно задышал. Вокруг уже сновали зеваки, то ли глумясь, то ли просто обеспокоенно галдя. Было неясно. Также как и неясно, что произошло и почему имение в один миг охватило огнём. Не мог же он заснуть, пока писал…

– Ох, диавол, мои рукописи! – встрепенулся взъерошенный мужчина и бросился в сторону крыльца, что уже было захвачено жадным пламенем.

Однако ему не позволили войти в горящий дом. Чьи-то крепкие руки остановили его в последний момент и с силой оттащили от ревущего полымя.

Мужчине пытались что-то объяснить, но тот вновь не слушал. Ему оставалось лишь заворожённо смотреть на последний осколок своей жизни, что вот-вот исчезнет. И теперь уж точно можно было сказать, что Пётр Иванович ВСЁ потерял. Как назло, будто усмешка судьбы, на погожем небе не оказалось ни тучки, и огонь продолжал резво пожирать все оставшиеся воспоминания Лобазова о былом.

Ему так хотелось, чтобы всё это оказалось лишь страшным сном, нереальным кошмаром… Кара это или случайность, месть нынешних властей, сына, или же поджог собственного дома в бреду? Это уже стало для него неважно. Лобазов имел все шансы вернуть себе нормальную жизнь, вместе с родными и близкими, но он сам всё погубил. А теперь в мыслях клял именно судьбу, а не свои ошибки.

Что ж, у жизни свои планы на всех нас. И она не торопится никого в них посвящать. Воздаст та по заслугам или же покарает невинных – неважно. Важно лишь то, что всех нас ждёт лишь предначертанное. Ни больше ни меньше.

Однако это не отменяет того, что человек – сам архитектор своей судьбы. Пётр Иванович этого не понял и за всю жизнь. Так удастся ли это вам?

Нечаянная краюшка

Николай Борис

Пьеса-фанфик на основе произведений Л. Н. Толстого «Первый винокур» и «Нечаянно»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Главный, мужчина в бежевом костюме и с большими рогами (по типу карнавальных).

Новичок, Потап, мужчина в сером костюме и с маленькими рожками.

Остальные, мужчины и/или женщины в чёрных костюмах. Тоже с рогами.

Жена, жена Новичка. С рогами.

Миша, мужчина среднего возраста.

Катя, жена мужчины среднего возраста.

Эпизод первый. Ля-Ре

Новичок. Я так больше не могу. Вам всем есть, что показать начальству. А у меня совершенно ни-че-го. Я не справляюсь, не справляюсь, не справляюсь! Мне надо просить о переводе. С таким адским процентом и такими показателями моей семье придётся питаться одним святым духом. Ой… То есть я хотел сказать…

Входит Главный.

Главный, Новичок и остальные.

Главный. Ну что же. Утреннее собрание объявляю открытым. Ну-ка, какие у нас показатели?

Остальные (хором). Всё очень хорошо. Прибыль растёт, убытки падают.

Главный. Цифры! Мне нужны цифры! А ну-ка, новенький, расскажи, как у тебя успехи?

Новичок. Ничего…

Главный. Что значит ничего?

Новичок. Ну, это когда пусто совсем. Ноль. Зеро. Анти-что-то.

Главный. Ты дурака не валяй. Я знаю, что значит «ничего». Я тебя спрашиваю, почему у тебя ничего?

Новичок. Я хочу попросить о переводе.

Главный. О каком таком, я меня побери, переводе?

Новичок. На другую должность.

Главный. Куда?

Новичок. Да хотя бы в отдел котлов.

Главный. Милый мой, да я тебя не то что на другую должность, я тебя выгоню отсюда к собственной матери. Какого меня ты совсем ни в чём не преуспел?

Новичок. Как я только ни старался, не получается у меня. Не берёт людей ни одна моя идея. Не покупаются.

Главный. Креативщик ты чёртов, во всех смыслах. Почему же у других всё получается? Вот, взгляни на эти графики. (Показывает графики.) Почему?

Новичок (вздыхает). Может, это просто не моё.

Главный. А я тебе скажу, хочешь? Тебе просто жалко их. Вот и всё.

Все неодобрительно смотрят на Новичка.

Новичок. Что же мне делать?

Главный. Я расскажу тебе одну историю. Про себя.

Новичок. Ну началось…

Главный. Когда-то я был таким же, как ты. Ничего у меня не получалось. Вот, видишь эту хлебную краюшку? (Показывает краюшку хлеба.)

Новичок. Знаю я вашу историю, и про краюшку знаю, и что вы сделали тогда. Всё это я знаю. Лучше бы вам об этом не рассказывать.

Главный. Почему же?

Новичок. Да потому что. Нельзя теперь про это. Раньше – можно было, а теперь нельзя.

Главный. Значит, слушай сюда, щенок, не хочешь слушать моих историй – не слушай. Слушай тогда суть. Придумай что-нибудь такое да эдакое, в самую суть людей загляни, тогда всё получится. А если не придумаешь – квартальной премии лишу, а может, чего и похуже будет. Понял?

Новичок. Понял-понял.

Главный. Теперь иди.

Новичок. Иду.

Новичок уходит.

Эпизод второй. Дом новенького

Новичок и его жена.

Новичок заходит в дом. Садится на низкую табуретку, собираясь разуться.

Отчаяние охватывает его, и он какое-то время смотрит перед собой.

Новичок. Я пропал.

В дверях возникает жена.

Жена. Потап, что с тобой? Что с тобой, Потап?

Новичок. Со мной то, что я пропал. Я погиб!

Жена. Потап, Потапушка. Я же тоже человек. Ну… То есть не человек, конечно, ну, ты понимаешь. Не важно! Я не сплю, жду тебя. Скажи хотя бы, что случилось?

Новичок. Если не придумаю, как улучшить показатели – мне конец.

Жена. Потап, ну пожалей ты меня. Ну не будь таким жестоким. Ну уволься ты просто, найди получше что-нибудь. Ну это же какая-то адская работа.

Новичок. В том-то и дело, что адская, а не какая-то. Ну куда я ещё пойду? Что же мне прикажешь делать, чем заниматься, если я для этого рождён!

Жена. Не пори чепухи, что это такое значит, «рожден для этого»? Почему ты так решил?

Новичок. Да поэтому! (Показывает рога.) По самому что ни на есть родовому признаку. Нет! Даже роговому. Роговому признаку. (Пауза.) Не знаю, что делать.

Жена. Душегуб, совсем изведёшь меня. Другие и без труда зарабатывают, а ты и трудясь не можешь даже краюшку хлеба в дом принести!

Новичок. Может, им просто везёт.

Жена. Что одному везение – другому убыток.

Новичок. (Пауза.) Придумал! Я придумал! (Целует жену.) Спасибо, мучитель души моей, спасибо тебе.

Жена. Что придумал?

Новичок. Всё придумал. Сейчас пойду и договорюсь. Не переживай, скоро заживём!

Новичок убегает.

Эпизод третий. 666/777

Помещение с мерцающими огнями. Рулетка, стол для покера и однорукие бандиты. Остальные из первой сцены одеты в крупье. Входят Миша и Новичок. Новичок в шляпе, чтобы скрыть рога.

Миша. Я ненадолго. Просто за компанию.

Новичок. Конечно-конечно, Миш, разумеется.

Миша. Я бы и не подумал, Потап, что ты таким увлекаешься.

Новичок. А что такого? Сам посуди, зарплата маленькая, семью кормить надо, а хочется и жене подарок принести, и себя порадовать.

Миша. И не говори. У меня у самого жена. Всё говорит, что некудышный я добытчик. А как же я добуду больше?

Новичок. Вот. А это как раз способ. Смотри!

Новичок подходит к рулетке, делает незаметный знак крупье.

Новичок. Ноль, чёрная.

Рулетка крутится. Миша внимательно смотрит за происходящим.

Крупье. Ноль, чёрная. Вы выиграли!

Миша. Вот-те на…

Новичок. Вот, Миш, гляди. Это я себе отложу, потому что всегда сначала надо думать о себе. Семь красных.

Происходит то же самое.

Крупье. Семь, красная. Вы выиграли!

Миша. Как тебе везёт!

Новичок. А это жене на цветы, безделушки и всё, что попросит. Сам попробуешь?

Миша. Да я невезучий.

Новичок. Послушай, Миша, послушай внимательно. Дело не в везении. Понимаешь? Не в везении совсем. Если проиграл один раз, на второй обязательно выиграешь. Если дважды проиграл, значит, выиграешь на третий и в два раза больше. Теория вероятности, Миша. Не бывает такого, чтобы кто-то вечно проигрывал, как и чтобы кто-то всегда выигрывал, верно?

Миша. Ну, наверное…

Новичок. Вот! То-то и оно.

Миша. Ладно. Попробую, но чуть-чуть совсем. Семь, чёрная.

Рулетка крутится.

Крупье. Семь, красная. Вы проиграли.

Миша. Ну вот…

Новичок. Не отчаивайся, пойдём лучше в картишки.

Иллюстрация Арины Сальниковой

Эпизод четвертый. Нечаянно

Дом Миши. Прихожая. Входят Миша и Новичок.

Миша. Она меня убьёт, Потап! Она прикончит меня.

Новичок. Не прикончит, говорю тебе, всё будет хорошо.

Миша. Если она меня не убьёт, то будет ещё хуже. Она уйдёт от меня.

Новичок. Да не уйдёт она от тебя. Ты ведь не специально? Так ей и объясни.

Миша. Если она меня не убьёт и не уйдёт от меня, тогда ещё хуже. Она останется со мной, с жалким, бесхребетным мной.

Новичок. Ну-ну-ну. Вот мы уже и дома. (Смотрит на часы.) Шестой час на дворе. Она спит наверняка. Ты тихонечко проходи тоже как будто спать, полежи аккуратненько, а потом иди на работу собираться. Может пронесёт, если повезёт.

Миша. У-у-у-у. Мне весь вечер не везло. Всё проиграл, всё, подчистую.

Новичок. Не везёт в картах – повезёт в любви, я тебя уверяю. Ну всё, давай, Миша, прощай.

Миша (вздыхает). Прощай.

Новичок уходит из прихожей, но остаётся за дверью.

Рядом с ним материализуется Главный.

Главный. Ну что? Зачем позвал? Неужто придумал чего?

Новичок. Придумал. Сделал. Смотрите.

Миша плюхается на табуретку, чтобы снять обувь, но от отчаяния не может пошевелиться. Появляется Катя.

Катя. Ну и где ты шлялся?

Миша. (Пауза.) Ах, чёрт!

Главный. Хорошее начало.

Новичок. Тс-с. Смотрите.

Катя. Что с тобой? Миша! Что с тобой?

Миша. Со мной то, что я пропал.

Катя. Как пропал? Миша, где ты был?

Миша. Я играл, Катя. Я играл.

Катя. Ну и что?

Миша (сквозь слёзы). Что? То, что я погиб!

Главный. Слёзы? Это манипуляция?

Новичок. Миша…

Катя. Мучитель! Да скажи же ты, сколько?

Миша. Всё! Не всё, но больше всего: всё своё, всё казённое.

Катя. Что?

Миша (падает на колени). Бей меня. Все бейте! Весь мир. Я погиб! (Пауза.) Убей меня, Катенька, убей меня, пожалуйста!

Главный. Всё лучше и лучше.

Катя. Пожалей меня, Миша! Сколько?

Миша. Столько, что не могу, не может никто заплатить. Всё, Катя, всё. Всё кончено.

Катя закрывает лицо руками. Миша встаёт с колен.

Миша. Может, сбежать? Сбежать… Но как?

Катя подходит к Мише и обнимает его. Он утыкается лицом в её волосы. Она гладит его по голове.

Главный. Это ещё что такое? Новичок, это что такое?

Новичок. Я не знаю…

Катя отстраняется от Миши.

Катя. Как же ты мог?

Миша (шарит по карманам, достаёт пустой портсигар, роняет его, опускается голову на руки). Надеялся отыграться. Брось меня! Катя, брось меня! Я не мог, не мог не мог. (Пауза.) Я нечаянно. (Подходит к ней, чтобы вновь обнять, но она отстраняется.)

Катя. Мужчины… (Она усаживает его на пол прихожей и сама садится рядом. От усталости или из хитрости его голова опускается на её плечо.) Расскажи по порядку.

Миша. У нас на работе новенький есть. Потап. Помнишь, я говорил тебе?

Катя. Ну?

Миша. Позвал меня сегодня поиграть. Я думал, он просто хочет подружиться. Дай, думаю, схожу с ним. За компанию и только. А дальше, Катя, всё как во сне. Ничего не помню, помню только, что всё подчистую проиграл. Но я не хотел, понимаешь? Я нечаянно как-то. Вот. (Пауза.) Я… с… собой…

Катя. Не начинай. Не сделаешь ты ничего. Это глупость какая-то. Как можно нечаянно проиграть деньги? Кретинство какое-то.

Миша. Правильно! Ругай меня, обзывай меня! Делай всё, что хочешь.

Катя. Да не хочу я тебя ругать. Я спасти тебя хочу.

Миша. И что же делать, Катенька? Ведь я пропал, я погиб!

Катя. Что делать, что делать? Соберись! Сейчас же поезжай к Фриму и расскажи ему, что ты ехал на Николаевский вокзал… Нет. Сейчас поезжай в полицию. Нет, не сейчас, а утром в десять часов… (Поднимает его.)

Миша. Что же я там скажу?

Катя (уводит его из прихожей). А расскажешь ты вот что: ты шёл по Нечаевскому переулку, на тебя набросились двое. Один с бородой, другой почти мальчик…

Остаются Главный и Новичок за дверью.

Главный. Это что ещё такое?

Новичок. Не пойму.

Главный. А я тебе скажу! Они помирились! Почему же они помирились, а?

Новичок. Ну…

Главный. Ладно, салага, не расстраивайся. Они уже на пути лжи. Это хорошо, это очень хорошо. Ты молодец, слышишь? Молодец. Теперь мы сделаем вот что: ты проверни эту же штуку с ним ещё раз, так сказать, закрепи материал.

Новичок. Зачем же?

Главный. Порок, повторённый дважды, в два раза слаще, Потапушка, и в два раза порочней. Один раз, как известно…

Новичок. Я понял.

Главный. Ну, раз понял – исполняй.

Новичок. Может, хватит с него? Ну, с Мишки, то есть. Можно же и другого какого-нибудь…

Главный. Ты что?! Опять собрался их жалеть? Даже не вздумай. Я говорю тебе, это в их природе! Мы не вредим, мы просто открываем им глаза на их собственное естество.

Новичок. Но всё же…

Главный. И никаких разговоров. Исполнять! Завтра к концу дня жду отчёт, иначе окажешься ты на улице. Одним днём!

Главный исчезает. Новичок остаётся один.

Он в растерянности стоит, а после быстро убегает.

Эпизод пятый. Но круг четвёртый

Снова помещение с мерцающими огнями. Рулетка, стол для покера и однорукие бандиты. Остальные из первой сцены одеты в крупье. Входят Миша и Новичок.

Новичок в шляпе, чтобы скрыть рога.

Миша. Потап, если честно, я после прошлого раза не уверен…

Новичок. Миша, да не переживай ты так! Ну, подумаешь, проиграл немного.

Миша. Немного? Да я еле выкрутился, ещё и перед женой так стыдно. Я ведь не такой человек совсем…

Новичок. Да понимаю я, понимаю, но ты помнишь, о чём я тебе говорил? Если вчера проиграл – завтра обязательно выиграешь, помнишь?

Миша. Что-то не особо.

Новичок. Сейчас сам убедишься, подожди минуту.

Новичок подходит к крупье.

Крупье. Новенький, опять ты? Не даёт покоя вчерашний успех? Смотри, это ведь тоже азарт своего рода.

Новичок. Распоряжение начальства. Этого гаврика надо додавить, чтобы совсем отчаялся.

Крупье. Вот оно что. Тогда ясно. Получается, работаем по старой схеме?

Новичок. Нет. Так не пойдёт. Если сценарий будет таким же, он обязательно соскочит.

Крупье. Откуда знаешь?

Новичок. Доверься мне! Надо дать ему выиграть. Не раз, не два, а лучше раз пять.

Крупье. А если он выиграет и уйдёт?

Новичок. Не уйдёт. (Делает глубокий вдох.) Под мою ответственность.

Крупье. Ишь ты, бес какой.

Новичок. Он и есть.

Крупье. Договорились, пусть для затравки выиграет немного.

Новичок возвращается к Мише.

Новичок. Ну что, Миша, давай играть?

Миша. Ох, Потап, что-то у меня совсем предчувствие дурное. Опять проиграю я всё до последней краюшки.

Новичок. У меня, напротив, чувство, что ты обязательно выиграешь. Обязательно! Только запомни одно моё предупреждение, Миша: если поймёшь, что поймал удачу за хвост…

Миша. Да?

Новичок. Что к рукам прилипло столько, что чуть ли не унести…

Миша. Да?

Новичок. И хорошо бы теперь эти богатства преумножить, разом поставив всё на кон…

Миша. Да!

Новичок. Нет! Нет, нет и ещё раз нет, Миша. Если хорошенько отыграешься за вчера, то лучше схвати ноги в руки и шагай подобру-поздорову домой. Ты меня понял?

Миша. Конечно, понял. Это ты правильно, заметил, Потап, хороший ты всё-таки мужик. (Хлопает новичка по спине.)

Новичок. Да… хороший. (Ненадолго застывает.) Ну что? Пойдём играть?

Играют. В рулетку, в карты и прочее.

Мише везёт, он выигрывает всё больше и больше.

Крупье (Новичку). Дружище, не пора ли ему проиграть?

Новичок. Рано, жди сигнала.

Миша. Снова выиграл. Да, господа, может, сегодня просто не ваш день?

Новичок. Миша, осторожнее.

Миша. Ты чего, Потап? Смотри, как мне прёт.

Новичок. Ты не забыл, что я тебе советовал?

Миша. Помню-помню, конечно. Ну давай ещё сыграем. Вчерашнее я отбил, теперь жене на подарок надо, чтобы забыла, хоть ненадолго, как ей со мной тяжело.

Новичок (нарочито громко). Играй, играй, Миша, конечно.

Снова играют. Миша выигрывает. Ещё и ещё.

Крупье (Новичку). Ну, где сигнал?

Новичок (крупье). Жди! Ещё не время.

Миша. Ещё! Ещё! Ещё!

Новичок (Мише, сквозь зубы). Миша, мне кажется, нам пора.

Миша. Да подожди ты, Потап, не видишь что ли, что я только разыгрался! Ты погоди, скоро круглая сумма будет, я чувствую, удача мне улыбается, Потап. Ведь будут у меня деньги, я им всем покажу, Потап, всем задам. Без денег что я был такое? А с деньгами всё по-другому будет. (Обращается к крупье.) Дорогой, давай ещё разок.

Крупье недовольно смотрит на Новичка.

Снова играют. Миша вновь выигрывает.

Крупье (Новичку). Так больше продолжаться не может, новенький, давай свой сигнал, а не то я сам всё решу.

Новичок (крупье). Да погоди ты!

Новичок (Мише). Миша, ты не забывай, что я тебе говорил. Ну не может человеку постоянно везти, не бывает такого! Если сейчас ты выигрываешь, то скоро совсем проиграешь, слышишь?

Миша. Да ты просто завидуешь, что тебе вчера меньше везло, чем мне сегодня? Что, боишься, что я столько денег возьму, а тебе ничего не достанется? А я ведь хотел с тобой поделиться. Эх, гнусный ты всё-таки мужик, Потап. Вроде хороший такой, а всё же с какой-то чертовщинкой.

Новичок. Знал бы ты, дурень…

Миша (крупье). Эй, парниша, слышь меня? Играю на всё! Ноль, чёрное.

Крупье. Как будет угодно-с. (Новичку.) Вот он и допрыгался. А ты – голова, новенький, верно выжидал, но теперь-то уж точно всё.

Играют. Миша проигрывает.

Миша. Как же так?

Новичок. Ну вот и всё.

Миша. Потап, как же так? Мне же так везло.

Новичок. Я же говорил тебе!

Миша (опускается на колени). Я пропал. Потап, я пропал. Как же я теперь, Потап? Что же делать?

Новичок. Опомнился? Совета решил спросить? Что же ты раньше меня не слушал?

Миша. Я нечаянно, Потап, я нечаянно!

Новичок. Нечаянно проиграть деньги нельзя, Миша, это кретинство!

Миша. Как же мне теперь быть? Катя же меня теперь точно в три шеи… Потап, может, ты со мной пойдёшь? Заступись. Расскажи, как вправду дело было. Что это ты меня попутал, что я нечаянно, что я с самого начала не хотел.

Новичок. Сам иди. И сам всё рассказывай. И даже не думай, что бес тебя попутал. (Снимает шляпу.) Бес тебя спасти пытался, дурака. Ты сам себя погубил.

Миша (видя рога Новичка). Экая чертовщина. Чур меня, чур! (Убегает.)

Появляется Главный.

Главный. Вот как ты всё провернул, Новичок. Хитро, чертяка, ничего не скажешь. Коллеги сказали, что ты своего подопытного знатно так замариновал. Да так, что он всё проиграл, до последней нитки? Молодец, хвалю. Теперь мы этот метод возьмём на вооружение. А ты, вот, держи. Заслужил краюшку. (Отдаёт краюшку.)

Последнюю реплику Главный говорит исчезая.

Главный. Ну и квартальную премию тебе, разумеется.

Новичок остаётся один. Смотрит на краюшку. Надевает шляпу.

Новичок. Все люди как люди, один чёрт в колпаке.

Играет песня группы «Король и Шут» – «Рогатый».

Конец.Москва2024 г.

Зелёная палочка

Софья Котенева

По мотивам произведения Л. Н. Толстого «Зелёная палочка»

Признаюсь, я скептик. Всегда, всю свою пусть и пока недолгую жизнь, я думал, что всё держится на учениях Ньютона, Менделеева, Ломоносова и, по типу тургеневского Базарова, видел будущее только в науке. Что когда-нибудь люди до такой степени увлекутся наукой, что забудут про разногласия, войны, боль и нужду и все вместе будут создавать лучшие условия для будущих поколений. Но однажды со мной произошло такое событие, что даже я, читающий научные энциклопедии как художественную литературу и побеждающий во всероссийских олимпиадах по физике, химии, астрономии, математике и прочей теперь ничего не значащей для меня ерунде, напрочь позабыл про то, в чём видел будущее человечества.