Читать онлайн Лабиринт

Глава 1

Ли Мин открыл глаза. От яркого света, бьющего с потолка, ему захотелось зажмуриться. Эта единственная работающая в помещении лампа казалась неким потусторонним светом. В комнате никого не было, кроме него самого и лежащей через три кровати Найлы. Её чёрные косички были разбросаны по всей подушке, а тёмная рука вяло свисала с кровати. Найла вся была опутала проводами. Ли Мин подтянулся, ему хотелось встать и выйти в коридор по нужде, но он медлил. Сегодня наверняка дежурил Баббос Коцки, пренеприятнейший тип, верзила почти двухметрового роста со здоровенными кулачищами. Ли мин, кажется, особенно его раздражал, потому что Баббос то и дело обращался к нему «эй ты, умник» или «эй, очкастый» или «эй, вундеркинд» и постоянно норовил дать подзатыльник. Ли Мину частенько удавалось уворачиваться от него, недаром он набрал 7.3 балла по координации движений, но когда он не успевал правильно рассчитать траекторию движения, ему прилетал громкий удар по голове, такой, что казалось мозг вот-вот выпрыгнет. «Эй, чё ты, мелкий, я же просто пошутил», – верзила хохотал во весь свой огромный рот, обнажая железные зубы, а у Ли Мина наворачивались слёзы на глаза. Он давно мечтал сбежать из этого жуткого бункера и каждый день с десяток раз проходил игру на выход из лабиринта, но он не мог уйти без Найлы. Она в последнее время была совсем слаба и нуждалась в лечении.

Ли Мин взял свой планшет и запустил новую игру на координацию и виртуальную тренировку мышц. Когда-нибудь он ответил Баббосу Коцки и отдаст ему всё, что с него причитается, но пока приходилось терпеть. Найла тихо посапывала, когда в комнату вошла Рохесия с подносом. Медсестра Рохесия казалась живой и добродушной не в пример всему остальному персоналу. Она постоянно источала улыбки, а из её алых, красиво очерченных губ раздавался задорный смех. Она могла погладить кого-то из детей по голове или прочитать сказку на ночь. Да, старую-добрую сказку. Никаких тебе тренировок до изнеможения. Можно было просто слушать и засыпать в своей кровати. Дети всегда радовались её приходу. Ли Мин после прохождения курса тренировок Б на считывание эмоций уже начал сомневаться в искренности Рохесии, но она, по крайней мере, не ругала и не наказывала и клала в тарелки больше свежих фруктов и овощей, а в кармане халата у неё могла быть припрятала плитка шоколада.

Рохесия подошла к Ли Мину и поставила поднос на тумбочку. Он выдвинул специальный столик, предназначенный для приёма пищи и принялся за еду. Морковь, брокколи, помидоры, огурцы, кукуруза и немного рыбы, жирный йогурт и два яблока. Всё, что надо будущему гению. Ужин Найлы Рохесия оставила на её тумбочке. Затем она ещё раз потрепала по голове Ли Мина и, улыбаясь, вышла. «Что-то она сегодня немногословна», – подумал мальчик. Обычно Рохесия выказывала больше охоты к общению. Видимо, виной всему болезнь Найлы. Её настолько загрузили курсами тренировок, что её мозг не выдержал перегрузки, и сейчас она постоянно нуждалась в покое и отдыхе. Жаль. Раньше Ли Мин с удовольствием играл с ней в шахматы. У него была маленькая деревянная коробочка, спрятанная в тайнике под полом. Её подарил ему доктор Генрих до того, как он загадочно исчез. Им сказали, что он вышел на пенсию, но Ли Мин в этом сомневался, ведь не полным же он был идиотом и даже прошёл пару курсов тренировок по распознаванию лжи. Доктор Генрих был добродушным стариком в круглых очках и с козлиной бородкой. У него были кривые зубы и большой нос. Он постоянно хихикал и задавал каверзные вопросы. «Скажите мне, молодой человек, сколько букв в тагальском алфавите. Вы на третьем курсе уже должны это знать». Ли Мину было уже восемь лет и вот-вот должно было исполниться девять, по крайней мере, если он не сбился со счёта и правильно помнил дату своего рождения. По результатам тестирования он был зачислен на третий курс тренировок для будущих гениев, а Найла, бедная маленькая Найла, которая была всего на несколько месяцев моложе, была уже на четвёртом курсе. Её мозг просто творил чудеса, однако она была физически слаба, и в этом был её главный недостаток для людей в белом. Раньше вместе с ними проходили тренировки и другие дети, но куда они все девались, никто не знал. Их объединяло только одно: они все проваливали тесты и экзамены.

Найла тихо посапывала и пыталась перевернуться на другой бок, но потом, видимо, вспоминала, что к ней подключена куча датчиков, и сдерживалась. Ещё недавно лучшая и, к слову сказать, единственная подруга Ли Мина, была безнадёжно больна. У неё страшно раздулся живот, постоянно мучила тошнота и рвота, не стихал противный сухой кашель. Найла пыталась держаться и не подавать вида, но для Ли Мина всё было очевидно. Она привычно улыбалась своей широкой улыбкой с большими белоснежными зубами, и сердце мальчика сжималось от жалости. Он подозревал, что недуги Найлы были связаны с какими-то препаратами для ускоренной стимуляции способностей, которые давали ей медсёстры.

Для того, чтобы вылечиться, Найле пришлось на время прекратить тренировки по программе. Отставать было опасно, но она была настоящим гением, и могла освоить неимоверное количество знаний и навыков за ограниченное время. Найла днём и ночью тренировалась на специальных 3D-моделях при помощи технологии восстановления тела. Вначале она создала свой идеальный образ хрупкой, поджарой и вечно улыбающейся Найлы, темнокожей девочки с африканскими косичками, а затем образ тела искажённого болезнями. Модель постоянно кашляла, изрыгала рвоту в унитаз и, кроме того, была страшно пузатой и согнутой. Усилием мысли и голосовыми командами Найла должна была подогнать ущербный образ к идеальному, постепенно меняя его параметры. То есть должно было получиться довольно много промежуточных моделей, которые согласно её командам рисовала программа. Для этого к голове, горлу и телу Найлы были подключены многочисленные датчики. Она работала день и ночь, чтобы хоть как-то сдвинуть параметры физического тела и удержать результат, и раз за разом ей удавалось создать промежуточную модель. Эту технологию персонал называл «подгоном».

Найла не могла не справиться. Она была слишком сильной и волевой личностью, и Ли Мин всегда восхищался тем, как в этом хрупком создании умещается такой внутренний стержень. Даже самые крутые мальчишки ломались от жизни в бункере, а Найла всегда умела прийти к балансу и даже, казалось, воспринимала здешнюю жизнь, как должное. Ли Мину рассказывали, что он родится в бункере, но он этому не верил. В его мозгу то и дело проскальзывали смутные воспоминания о какой-то другой жизни там, за этими страшными стенами. Деревянный дом, цветы, резная мебель, симпатичные предметы домашнего обихода. Или он взял всё это из квестов для прокачки общей эрудиции, и это всего лишь иллюзия?

Найла снова сделала попытку повернуться на другой бок и слегка приоткрыла глаза. Да, она сделала эта. Её мозг создал 307 промежуточных моделей между болезнью и здоровьем и сумел пройти путь до идеала и утилизировать лишние образы. Но самое главное было то, что работала она преимущественно во сне. Да она и спала-то почти круглые сутки, вставая только для того, чтобы поесть, помыться и сходить в туалет. Сейчас Найла усиленно восстанавливала свою энергетику, которая была подорвана напряжённой работой, и Ли Мин надеялся на то, что скоро она выйдет из этого состояния и составит ему компанию в играх и разговорах за приёмами пищи. Один он сильно скучал, а будить Найлу ему не хотелось. Он понимал, как важна эта усиленная работа ума для её полного выздоровления. Во время пауз между тренировками он подходил к шкафу и рассматривал игрушки в отсеке подруги. Чего тут только не было. Удивительно, что Найла всегда находила время на игры, хотя считалась самым успешным вундеркиндом. Игрушки можно было заказать по тренировочному планшету в разделе «каталог» за виртуальные монеты, которые выдавались за успешно пройденные тестирования и экзамены. И поскольку Найла всегда справлялась на ура, её баланс был полон монет. Кажется, в большом мире таких людей называют миллионерами. Она очень много тратила, но неизменно оставалась в плюсе, и поэтому в любое время могла заказать себе новую игрушку. Ли Мин тихо завидовал ей, хотя подруга с лёгкостью могла поделиться с ним своим имуществом. Но дело было не в игрушках, а в её потрясающем навыке их зарабатывать. Ли Мину всегда приходилось экономить и копить на очередную книгу или стратегию. Он машинально вытащил электронное фортепиано. В коллекции Найлы были инструменты разных размеров, и управлять клавишами можно было не только при помощи пальцев, но и голосом или даже мыслями посредством датчиков, встроенных в специальные повязку или обруч для головы. Найла виртуозно бренчала по клавишам любой клавиатуры, и большой, и малюсенькой, иногда даже к ним не прикасаясь. Она могла исполнить произведения любых жанров и направлений. Но больше всего она любила петь. Именно поэтому постоянный кашель так выбил её из колеи, что она решила заниматься восстановлением круглосуточно. Ли Мин слегка прошёлся по клавишам. Услышав милые сердцу звуки, Найла не только приоткрыла глаза, но даже приподнялась на локте. «Положительная динамика», – подумал мальчик. – «Теперь буду развлекать её музыкой». Он порылся в библиотеке тренировочных курсов и нашёл там интенсивный курс по игре на фортепиано. Интенсивными, к слову, были все курсы для тренировки вундеркиндов, но этот обещал сделать виртуозом за две недели. Ли Мин решил рискнуть. Никакого экзамена по музыке в ближайшем будущем не подразумевалось, и это, в сущности, было пустой тратой времени, но здоровье Найлы было для него важнее предстоящих экзаменов, а звуки фортепиано могли заставить её быстро подняться с постели.

Две недели прошли не зря. Ли Мин усердно упражнялся и даже научился играть песни из кино большого мира, но это не удовлетворяло его взыскательный слух. Найла стала подолгу сидеть на кровати, вовремя есть принесённую медсёстрами пищу и даже вести с Ли Мином короткие диалоги. «Кажется, она возвращается ко мне», – с удовлетворением думал он. Однако игра на фортепиано не прельщала его. Он предпочёл бы одну из разновидностей циня, калимбу, алтайский варган или бамбуковую флейту. Да, даже губная гармошка, в сущности, подошла бы. Музыка для Ли Мина была не более, чем развлечением, а вот Найла посвящала ей почти всё свободное время. И всё-таки он должен был помочь подруге. Ли Мин взял самую миниатюрную клавиатуру из арсенала Найлы. Он любил маленькие инструменты, будь то ножовка или отвёртка. Они позволяли ему тренировать физическое зрение. Ли Мин поставил себе целью развить его до такой степени, чтобы замечать явления и объекты, невидимые для глаза обычного человека так же, как замечал их Леонардо да Винчи, гений большого мира. Ли Мин надел на голову обруч с датчиками передачи мысли, на шею – обруч для голосовых команд, а на пальцы – специальные перчатки, позволяющие извлекать звуки одним лишь лёгким касанием. Он пытался играть так эмоционально, как только мог. Он знал, что Найла поймёт. Она же была самой умной. Техника была для неё не главным. Она занималась музыкой, чтобы не потерять эмоции в этих затхлых помещениях бункера, лишённых окон и солнечного света. Ли Мин ещё недавно наблюдал, как Найла шаг за шагом уменьшала огромную опухоль в её животе (может, персонал специально вызвал у неё болезнь, чтобы посмотреть, как она справится с собственным исцелением?), как убирала никогда не прекращающийся кашель, как менялся образ контрольной модели у неё на мониторе, пока она не дошла до эталонного состояния, тонкой, гибкой, белозубой и задорной Найлы, с пышной шевелюрой из африканских косичек. Самоисцеление есть только в программе шестого курса, но не исключено, что ей, как самому способному вундеркинду, выдали этот блок тренировок раньше.

Найла услышала звуки потрясающей музыки, которая лилась рядом с ней. Она в очередной раз привстала на кровати, а потом даже села и спустила с неё ноги.

– У меня болят мышцы, ноет спина, Мин. Мне надо размяться.

Ли Мин после этих слов тотчас же подхватил подругу и стал водить по комнате. Найла выпрямила спину, прошлась несколько раз между кроватей, а потом присела.

– Спасибо тебе, ты правильно подобрал лекарство. Кажется, я начинаю идти на поправку.

Ли Мин стал играть Найле каждый день, выбирая всё новые и новые фортепианные клавиатуры и другие причудливые инструменты из её отсека в шкафу. Он сильно продвинулся в музыке, но зато запустил основную программу тренировок. Персонал не будет слушать никаких отговорок, для него не существует причин, чтобы тебя не выбраковать как породистого щенка с неправильным окрасом, поэтому после того, как Найла поправится, Ли Мин обещал себе начать интенсивно тренироваться. Подруга уже вставала, выглядела более бодрой и энергичной и даже пару раз пыталась танцевать, правда, ослабевшие мышцы ног ещё плохо держали, и ей пришлось на время отложить эту затею.

– Ты чудо, Мин. Настоящий врач. Хочешь, я подарю тебе какой-нибудь из моих инструментов?

Ли Мин немного поморщился и сглотнул. Лучше бы Найла предложила подарить ему снаряжение для бесконтактного боя. Желание когда-нибудь нокаутировать Баббоса Коцки его не оставляло, а у Найлы на счету было столько монет, что она вполне могла себе это позволить.

Однажды после очередного музыкального триумфа, после которого Найла даже пыталась запеть своим глубоким сильным голосом, Ли Мин решил пуститься на разведку. Баббос Коцки с открытым ртом, полным железных зубов, храпел лежа на диване в коридоре с электронной газетой на груди, так что он с лёгкостью смог проскользнуть мимо него. Ли Мин давно думал о том, что надо разведать бункер как можно более основательно и использовать любую возможность для выхода из коридора, где размещалась их с Найлой комната. Он даже стал рисовать у себя в голове воображаемый план бункера и назвал этот виртуальный проект «Лабиринт». Перенести его на планшет он не решался, чтобы кто-нибудь из персонала не догадался о его планах. Название было выбрано им не случайно. Он помнил, как доктор Генрих настойчиво рассказывал ему миф о Минотавре, жившем в подземном лабиринте. Старик прекрасно знал, что у всех вундеркиндов феноменальная память, но почему-то повторял этот миф снова и снова.

Раньше Ли Мин боялся оставить Найлу одну, но теперь, когда он увидел, что она становится все крепче и энергичнее, его решимость исследовать окружающее пространство возросла. Ли Мин осматривал тускло освещенный коридор с намерением заметить детали, которых он не видел раньше. И вот он увидел знакомый силуэт.

– Оливер?

– Привет, малыш Мин. Извини, мне надо бежать. Пообщаемся позже.

Оливер проскользнул в открытую дверь и захлопнул её за собой. Ли Мин дёрнул за ручку, но не смог её открыть. Ещё какое-то время он стоял в полном недоумении и растерянности, а потом продолжил свои странствия по нескончаемому коридору.

Оливер был одним из самых успешных вундеркиндов. Этот задиристый рыжеволосый мальчуган с прозрачными светло-карими глазами был старше и выше Ли Мина. Он исчез уже давно, и мальчику казалось, что его исключили. Говоря честно, Ли Мин никогда не мог найти с ним общий язык. Уровень агрессии Оливера зашкаливал, и он порой не был против ввязаться в драку, а исчез он после того, как украл какой-то ключ у медсестры Роксаны. Кстати, Ли Мин никак не мог понять, почему их всех зовут на одну букву: Рохесия, Роксана, Роза, Рене. Не проще ли было присваивать им номера? Оливер в шутку говорил, что медсёстрами делают неудачниц-вундеркиндов, которые отличаются особой покорностью и лояльностью к системе.

Раньше соседкой по комнате Оливера была София, невероятно красивая, но очень вредная девочка, которая проваливала почти все тесты и портила жизнь окружающим. Сначала она украла планшет Олли, а потом оборвала интерактивные учебные плакаты над его кроватью, а потом вредительство с её стороны ещё не раз повторялось, и терпение Оливера лопнуло. Он стал периодически лупить её, а потом стирать память при помощи гипноза, чтобы никто из персонала не догадался. Особенно он боялся медсестру Роксану, полную, наглую и злую тётку, которая почему-то обожала Софию, зато его, Олли, ни во что не ставила. Впрочем, София стала так бояться Оливера после систематических вспышек ярости в её адрес, что она бы даже не подумала жаловаться Роксане. Сама же медсестра порой отличалась поразительной ненаблюдательностью.

Когда София исчезла после очередного провального теста, соседкой Оливера стала маленькая Кэй. Малышка была настолько трогательной, что даже злой и жестокий Олли искренне её полюбил. Несмотря на возраст (Кэй было всего четыре года) девочка показывала недюжинные успехи в тренировках, и персонал пророчил ей большое будущее.