Читать онлайн Забивая стрелки

@iFrite_0

«Короче говоря, Рип охотно брался за чужие дела, но отнюдь не за свои собственные…»

«Волк же, в сущности говоря, обладал всеми чертами характера, которые полагается иметь честному псу; он не уступил бы в отваге ни одному зверю, рыскавшему в лесах, но какая отвага устоит перед нападками злого женского языка!»

Вашингтон Ирвинг. Рип ван Винкль, пер. А.С. Бобовича

Упитанный таракан взобрался на ручку кастрюли, торчавшую из-под горы немытой посуды, пошевелил усами и рванул прочь – вниз по раковине, мимо опрокинутой корзины с шевелящимися сородичами, минуя жирные пятна на полу и тяжеловесный буфет под гул ретро-холодильника.

Кухня перетекала в гостиную – как в тех модных студиях, что обожали котловские хипстеры, вот только их бы постигло разочарование: плесневелая простыня, заменяющая дверь, кривая полка, прибитая «на глаз», да часы без стрелок, окруженные вырезками с вопящими заголовками:

«20 лет – словно вычеркнуты: жертва автокатастрофы очнулась в больнице Котлова после продолжительной комы»

«ЭТО ПРОДЕЛКИ САТАНЫ: Отец Зохар дал жесткий комментарий по истории Котловского Лазаря»

«ЛАЗАРЬ ИЗ КОТЛОВА: Симпозиум альтернативных ученых по феномену ван Винкль состоялся в минувший вторник. Природа клинической смерти носит сугубо сверхъестественный характер – заявляют они»

Таракан проскочил мимо лестницы, ведущей к крохотной спальне, и перебрался на подоконник-некрополь, где с честью покоились горшки, затянутые паутиной и плесенью. Он приподнялся на лапках и устремился к центру жилища – заваленной гостиной.

На продавленном диване вразвалку сидела она – молодая девушка по имени Рип ван Винкль, ответственная за бардак и убийство, которое вот-вот произойдет.

В одной руке она держала пульт от телевизора, в другой – банку светлого пива. В ногах скопилось уже три пустых банки, поблескивающих в телевизионном мерцании: по нему шла дорама от Бестфликса. Пастельные планы романтической комедии освещали породистое лицо Рип. Ее салатовые глаза, эффектно подчеркнутые нарощенными ресницами, устало пялились в экран. На чувственных пухлых губах застряла пивная пенка.

Среднего роста, поджарая, как бегунья, она лениво накручивала на палец кончик одного из своих «колосков» – двух длинных кос, переходящих от угольно-черного к платиновому с лиловым отливом. Сетчатый топ обнажал подтянутый живот с пирсингом, а широкие джоггеры сползали с острых бедер.

Сюжет она перестала понимать еще час назад. Тупя в экран, опрокинула банку, но на язык попала всего пара капель. Потянувшись за следующей, Рип задела пустые – они шумно покатились по полу.

– Что за стеб… – ссутулившись, ван Винкль поднялась и направилась на кухню.

Резко дернула дверцу холодильника – жухлый свет озарил морщинки под слоем тонального крема. Урчание двигателя прервалось, но возобновилось с сочным ругательством и грохотом дверцы. Рип отдернула занавеску: за окном шел тонкий и назойливый, как комариный писк, дождь. Свет от проезжающих машин пробивался сквозь стекло и разрезал полумрак комнаты.

Что-то хрустнуло, и ван Винкль попрыгала на одной ноге, чтобы разглядеть ошметок таракана на ступне. Убийство совершено, наказания не последует. Вдруг ее вниманием завладела реклама: на экране красовались юноша и девушка в бархатных пиджаках и белых перчатках.

Красотка указала на растерянного человека с телефоном в руках:

– Достать Луну с неба?

– Или выгулять вашего питомца? – подхватил молодой человек.

Главный герой посмотрел на них и медленно расплылся в улыбке. Под конец трое уставились в камеру под переливчатый бас диктора:

– Водрузите вашу ношу на плечи наших консьержей. Мы исполним любую вашу прихоть. Скачивайте приложение «айФрит» в Пирстор и Муггл Плей. Первый вызов – бесплатно.

Рип плюхнулась на диван и достала из кармана смартфон. Она вошла в магазин приложений и без труда нашла «айФрит». Сотня тысяч скачиваний и восторженные отзывы:

★ ★ ★ ★ ★

«…Мой консьерж нашел мне крокодила в Нью-Йорке! Мы поселили его в ванной гостевого номера, и администрация отеля оказалась не против…»

★ ★ ★ ★ ★

«Консьерж разрешил мою судебную тяжбу, адвокат в шоке. Я его уволил. Адвоката в смысле, а не консьержа. АйФрит – находка».

★ ★ ★ ★ ☆

«Приложуха иногда подтупливает, надо бы обновить, в остальном без нареканий. Моя консьерж – горячая штучка, парни, и второй услугой (а их тут три нахаляву) я закажу с ней ночку».

Кружок загрузки превратился в синюю кнопку «открыть». Рип вошла в приложение, где ее встретила вращающаяся иконка «МЬ Corp.» – интерфейс напоминал типичный агрегатор заказа еды. Элементарный дизайн: адресная строка, большой плюс и кнопка вызова консьержа. Девушка по-быстрому ввела данные и постучала ногтем-стилетом по загрузчику.

Появилось пользовательское соглашение, которое Рип пролистала.

– Кто вообще читает это дерьмо? – пробормотала ван Винкль и тапнула «вызвать консьержа».

Рип гипнотизировала шкалу загрузки. Поиск… Она отвлеклась на телевизор, когда смартфон одобрительно завибрировал. На экране высветилась доброжелательная надпись:

«Консьерж номер восемь отправлен по адресу».

Рип сладко потянулась и закинула ноги на диван, оставив телефон на груди. Сон почти сморил ее, но пронзительный звонок в дверь вызволил ее эфирное тело из лап Морфея.

Ван Винкль метнула взгляд на часы без стрелок и, позевывая, доплелась до двери. Открыла ее, впустив в заваленную прихожую облако сентябрьской мороси.

Вместе с дождем вошел высокий мужчина возрастом чуть больше тридцати. Рип не посторонилась, когда он переступил порог. Незнакомец выглядел как нуарный герой криминальной драмы семидесятых. Его плечистая фигура фонила инфернальным мраком – тьма угадывалась в четком крое черного дизайнерского пальто, начищенной до скрипа обуви и золотой цепочке поверх расстегнутой рубашки в тон верхней одежды.

Мужчина пригладил темные волосы, слипшиеся от геля и дождя. Иссиня-фиалковые глаза из-под густых бровей пристально изучали Рип ван Винкль, дотошно описывая ее силуэт, пока она беззастенчиво разглядывала крупную шею и широкую грудь. Рип охватил букет амбры, эвкалипта, розмарина и мускатного ореха, в смешении с энергетикой гостя взволновавший ее внутренние сенсоры.

Пожав плечами с усмешкой, девушка разблокировала смартфон, отыскала среди отзывов тот, что про «горячую штучку», и влепила ему «палец вверх» со словами:

– Ты заслужил свой лайк, шовинист. Консьержи и правда аппетитные.

Сотрудник «айФрита» прочистил горло и густым баритоном поприветствовал:

– Добрый вечер, госпожа. Представлюсь: Ахт. Консьерж «айФрита» номер восемь. Чем могу служить?

– Сгоняй за пивком, Ахт. – Рип сцепила пальцы в замок и с хрустом потянулась. Она показала на свалку алюминиевых банок. – Точно такое же. Штучек семь, а лучше даже десятку.

Ахт внимательно следил за стрелкой на ее запястье и переключился на бардак в доме. Еле заметно поджав ровные губы, консьерж заглянул ван Винкль в глаза и спросил:

– Вы уверены, что хотите потратить одно из трех желаний на поход в магазин?

– Агась, – беспечно кивнула Рип. – Погода – отстой. Иди мочи свое пальто от «Армани».

– Оно не от… – Ахт цокнул языком и горячо выдохнул в ладонь. – Оно не от Армани. – Пауза, недовольный вздох. – Устав компании не велит мне озвучивать вшитую в договор информацию, но меня воротит от тайн. – Консьерж указал пальцем в массивном перстне на смартфон в руках Рип. – Прочтите пользовательское соглашение, только повнимательнее.

Девушка свесилась с надутыми губами, как ребенок, которого заставили убраться в комнате. Она нехотя включила мобильник и отыскала копию договора. Прочитав его по диагонали, Рип ван Винкль собрала губы трубочкой и выпучила глаза, став похожей на мультяшную рыбу. Ее щеки надулись и «лопнули» в приступе смеха.

Ахт недовольно промычал и спросил:

– Добрались до мелкого шрифта?

– Ты джинн, да? Выполняешь три любых желания, после чего мою грешную душу передают в адский отдел? – Рип смахнула слезинку с длинных ресниц. – Ну прям ноу-хау. Илон Маск уже там, что ли?

– Я не джинн, а ифрит. Это во-первых, – перед физиономией девушки выставили палец, – а во-вторых, – прибавился средний, – не любые желания, а с ограничениями. В соглашении все прописано.

– Ну пиво-то ты купишь?

Ахт решил, что ослышался. Он взглянул на Рип ван Винкль, повторно скользнул взором по маргинальному жилищу и усомнился в ее ментальном здоровье.

– Вы же все слышали. Три желания – и вы…

– Все, без отговорок. Дуй в кругласку. – Рип покрутила кистью, возвращаясь на диван. – И закусок захвати. Я люблю сушеные креветки.

Ифрит пробормотал что-то на немецком и распахнул дверь, которую участливо подхватил сильный ветер. Он приготовился шагнуть в дождевую завесу, но новоиспеченная госпожа его остановила:

– А это что, медалька от Сатаны? Скрещенные шпаги?

Ахт проследил за взглядом госпожи и потер два одинаковых нагрудных значка золотых ключей на воротнике.

– Я член ассоциации Les Clefs d’Or. Почетный консьерж.

Рип опустила уголки губ и с вычурным пиететом склонила голову. Завалившись на диван, щелкнула пультом и погрузилась в просмотр дорамы.

Ифрит покорно отправился выполнять поручение хозяйки.

➪➪➪

Консьерж вышел на улицу и заметил, что непогода только набирала обороты. Щурясь от ливня, он еще раз осмотрел дом госпожи. Дореволюционная развалюха, больше напоминавшая двухэтажный сарай, выкрашенная в цвет глаз хозяйки, скособочилась под тяжестью лет. Резная мансарда местами сгнила, от дырявой лестницы разило потенциальным переломом, а резные наличники вышли из моды лет двести назад. Лишь свет в мелких оконцах убеждал, что здание обжито.

Ахт скользнул взглядом по покрышкам, брошенным на голом участке, и автомобилю под брезентом.

«Наверняка ржавое корыто», – подумал ифрит и, вздохнув, побрел на поиски магазина.

Он считал, что его работа унизительна, но так грамотно маскировал это знание, что получил «Золотые Ключи». Консьержи работают не только в отелях. Быть лакеем почетно.

Адским псом, выполняющим последнюю волю грешника, и подавно.

Ифритам успешно промывали мозги. Их учили воспринимать клиентов как курицу, которой предстояло лишиться головы и вертеться на вертеле в адской печке до скончания веков. Дескать, пусть кудахчет, пока есть чем.

Время течет для низших сущностей паранормально, Ахт мог только прикинуть, что служит долго. Достаточно, чтобы озвереть или превратиться в рогатого андроида, знающего лишь «да, сэр» и «да, мэм». Но ифрит номер восемь отличался от других консьержей – один из младших в команде и правдолюб до кучи. Скверная характеристика для чудовища, скупающего души обманом.

Чтобы не прослыть профнепригодным, Ахт научился балансировать между убеждениями и потаканием начальству с клиентами. Отговорить хотя бы одного бедолагу от продажи души было для ифрита равносильно личной победе. Правда еще ни один клиент не пугался перспективы лишиться души за мирские блага.

Впрочем, он еще не знал, кто в ненастный сентябрьский вечер продал ему душу задарма…

– Она что… – проворчал ифрит, озираясь, – совсем с головой не дружит?

…Рип ван Винкль – жительница ветхого дома на острове посреди четырехполосного шоссе.

Ахт остановился, когда его ботинки наступили на желтую разделительную полосу. Он не поверил своим глазам: городская магистраль огибала участок клиентки, расходясь неровной лыжней. Старинный дом врастал в современность, как брошенный велосипед – в дерево.

Перехода поблизости не было. Консьержу подумалось, что застройщики мстили хозяйке за упертость и изощренно выживали со свету.

Ифрит сделал шаг, но его путь срезал лихач на «Феррари». Ахт достиг середины трассы перебежками. Он пропустил грохочущий грузовик и наконец-то оказался на другой стороне.

«Теперь я понял, почему она потратила желание. Каждый поход в магазин может закончиться под колесами», – подумал ифрит.

Дождь не переставал. Ахт вышел на тротуар и добрался до одинокого маркета. На пустой улице он был как бельмо на глазу. Наполовину перегоревшая вывеска светила в полумраке: П О УКТЫ 24. Круги света уличных фонарей выхватывали фигуру ифрита, пока со звоном колокольчика он не вошел внутрь.

Под зацикленную мелодию Ахт катил тележку вдоль полупустых полок с алкоголем. Он загрузил упаковку пива и засобирался на кассу, как вдруг что-то побудило ифрита обернуться.

– Откуда она взялась? – процедил консьерж, озираясь: не розыгрыш ли это?

Посреди прохода стояла голубая алюминиевая банка энергетика с фиолетовой молнией и кричащим названием «СИЛА ЗЕВСА». Ахт тряхнул головой и пошел дальше, но его тележка врезалась в препятствие. Послышался грохот. Ифрит обошел корзину и приподнял брови в недоумении.

Банки энергетика выстроились в ряд, как кегли в боулинге. Часть из них укатилась под витринные стеллажи. Ахт поднял одну из них, покрутил в руке: газировка как газировка.

Ифрит подумал и бросил сверхъестественный напиток в тележку.

➪➪➪

Ахт вернулся к заказчице и не ожидал увидеть в доме постороннего. Ифрит оставил пальто в прихожей и с пакетом вошел в гостиную. Рип сидела на журнальном столике, а миниатюрный мужчина в костюме на размер больше – на диване.

Гость что-то говорил и задумчиво поглаживал светлый пушок на голове. Он прервался и покосился на хмурого визитера:

– Говорили, вы работаете одна… Представите вашего партнера?

Ван Винкль закинула ногу на ногу и махнула рукой:

– Этого? Да так, моя сучка на побегушках.

У консьержа на скулах проступили желваки. Он смолчал, только шумно поставил пакет с пивом на комод.

– Перейдем к сути, – поторопила Рип. – Ты говорил про полтергейстов в твоих магазинчиках, верно?

Посетитель поджал губы и снял очки. Он вытер стекла пиджаком и произнес:

– Да. Во всех магазинах моей сети – самой крупной продуктовой сети Котлова на минуточку! – происходят пугающие аномалии. Мы теряем посетителей, прибыль и кадры, а конкуренты дышат в затылок, чтобы нагнуть меня.

– Как проявляется аномалия, Деян?

– Сотрудники говорят, что напитки перемещаются по залу. Я видел запись с камер наблюдения: банка с энергетиком появляется то тут, то там. Одного посетителя огрело по голове, – Деян сконфузился, – повезло, что замяли до суда.

– Действительно аномалия, – согласилась Рип. – А что за энергетик?

– Вот этот?

Рип с Деяном одновременно обернулись на Ахта, который покачивал в руке цветную баночку. На лице девушки молнией сверкнула улыбка, она протянула:

– А ты болванчик с мозгами…

– Да, точно. Он. – Деян активно покивал, показывая на энергетик, и обратился к хозяйке: – Госпожа ван Винкль, мне рекомендовали вас серьезные люди – вы лучшая в своем деле. Спасите мой бизнес.

Девушка поднялась, взмахнув косами, и подала Деяну ладонь. Он с готовностью отразил ее жест. Рип назвала цифры и сказала:

– Стопроцентная предоплата.

– Это цена? – округлил глаза Деян.

– Всего лишь мой номер телефона, к которому привязан банковский счет. А цена – лимон.

– Миллион? – кисть гостя ослабла, но Рип не прекращала ее сжимать.

Она обнажила зубы в улыбке:

– Ну не за цитрус же, дядя. Они у тебя гнилые, кстати говоря. – Ван Винкль наклонилась и нарочито разочарованно вздохнула: – Лям – ничто по сравнению с банкротством, так ведь? Об этом ты, конечно, слишком поздно вспомнишь, когда банка упадет на мамочку с коляской – или же когда твой бизнес пойдет ко дну, а шакалы вроде «Семерочки» не откажут себе в удовольствии оттяпать аренду и перекрасить вывески в желтый.

В рукопожатие вернулась крепость. Деян достал смартфон и, расцепив руки, взялся оформлять перевод.

– Вы управитесь за неделю? – спросил он, не отрываясь от операции. – К нам наведываются из потребительского надзора…

– Сутки.

Деян остановился, чтобы убедиться, шутит ли эксцентричная охотница на аномалии.

– И часиков двенадцать из них я буду отсыпаться, – Рип зевнула. Карман джоггеров озарился прямоугольником и завибрировал. – О, денежка капнула. Мы сработаемся. А теперь, с вашего позволения, я бы хотела передохнуть. Все незаконные проникновения совершаются под покровом ночи. – Ван Винкль подмигнула Ахту. – Верно же говорю, бейби?

Ифрит провел ладонью по влажным волосам, испытывая физическую тошноту от клиентки. Она раздражала его, как двадцать пятый кадр – эпилептика. Он чувствовал, что за фасадом уличной решалы скрывалась докучливая бесовка.

Ахт не заметил подошедшего к нему Деяна. Бизнесмен нервно хохотнул:

– Да уж, знаменитая у вас начальница!

– Временная, я наемный сотрудник, – подчеркнул ифрит. – В каком смысле «знаменитая»?

– Как, вы не знаете? – Деян сделался похожим на пожилую женщину, помнящую цвет нижнего белья каждого соседа. Убедившись, что Рип, собирающая вещи в спортивную сумку, их не слышит, подманил Ахта и прошептал: – Двадцать лет назад случилась жуткая автокатастрофа. Тачка – всмятку. Рип ван Винкль верно в рубахе родилась… Относительно, конечно. Она впала в кому. С первых месяцев начали происходить странности: ее тело как бы регенерировало… – Деян прокашлялся от хрипа. – Медленно, очень медленно, но медики заинтересовались феноменом, поэтому, несмотря на отсутствие родни у пациентки, ее не отключали от аппарата, поддерживающего жизнь. Дальше – хлеще. Десять, пятнадцать, семнадцать, девятнадцать лет – а двадцатидевятилетняя девушка не стареет. И когда «Лазарь» восстал, уже состарившиеся врачи обращались в веру. У них не было научного ответа, кроме Господнего промысла.

Ифрит отвел взор и столкнулся с пустым взглядом Рип. Подбоченившись, она нависла над сплетниками и учтиво поправила:

– Двадцать один. Двадцать один год назад.

– Время летит незаметно, – скривился в улыбке Деян. Он глянул на наручные часы и притворно удивился: – О-о, а час-то поздний! Ну, не буду отвлекать от дела! Если что, я на связи.

Ван Винкль саркастично улыбнулась. Дверь за клиентом захлопнулась – и охотница переключилась на консьержа. Она отмерила его лицо: от выдающегося подбородка до высокого лба.

– Я не намерен быть вашей «сучкой», госпожа ван Винкль, – твердо заявил ифрит. – Не обязан участвовать в ваших играх, в борьбе с нечистью.

– Да что ты… – сладко протянула Рип и обхватила его щеки. Ахт не вздрогнул, хотя прикосновение пролилось спиртом по его венам. – Что такое, мальчик? – она поводила ладонями, имитируя голос матери, играющей с ребенком. – Ссышься пролить кровь рогатых братьев?

– Клал я на демонов, – хмыкнул консьерж. – Ифриты – иная каста.

– Ой ли? – охотница развела мягкие губы консьержа, и ему пришлось податливо приоткрыть рот. Большие пальцы напоролись на заостренные резцы. – А выглядишь как их младшая сестренка.

Ахт сверлил Рип тяжелым взглядом, мысленно вбивая раскаленные гвозди ей в глаза, но охотница прекратила дразнить зверя и развела руками:

– Ничего не попишешь. В пользовательском соглашении сказано, что ты не можешь отходить от меня больше, чем на полкилометра, что сделано, очевидно, ради того, чтобы вы висели над душой жертвы, дабы она поскорее с ней распрощалась. Как назойливые продавцы-консультанты. – Ван Винкль поцокала языком, качая головой. – Ай-яй, как нехорошо! Кабальные условия сковывают обе стороны. Будешь как миленький ходить со своей госпожой на истребления демонов.

Ифрит усмехнулся, не поднимая уголков губ.

– До поры до времени, госпожа. – Ахт показал три пальца, которые воспламенились васильковым огнем, как и его радужки. Средний потух. – Я красноречиво выразился?

– Языком работать умеешь, напросился на комплимент. Только не пытайся меня наебать – задницу надорвешь.

Рип одарила ифрита усмешкой, накинула ярко-розовую прозрачную ветровку, сумку через плечо и захватила энергетик. Она бодро подскочила к двери, и Ахту ничего не осталось, кроме как потащиться следом.

– Куда мы?

– Наведаемся в разливайку этой сердечной убийцы. – Охотница постучала ногтем по адресу изготовителя. – Всего в паре часов езды отсюда. Свезло.

Вовсю разбушевался ливень. Рип подбежала к машине и взялась за брезент, пока консьерж выжидал момент подколоть ее за облик колымаги. Вот только стоило ван Винкль расчехлить авто, шутки стопкой монет застряли в его горле.

– Прокатить? – охотница постучала по капоту неоново-зеленой Тойоты Супры Джи-Ти-Восемьдесят Шесть.

Рип вынула из кармана ветровки ключи и подмигнула вместе с сигналом спорткара. Ахт изобразил кривую улыбку. Он выхватил у ван Винкль ключи и под ее протесты открыл дверцу со стороны водителя.

– Вы бухая, госпожа. Позвольте, я поведу.

– Да ты че, блин, гаишников, что ли, испугался? – надулась Рип.

– У вас так себе опыт вождения, Котловский Лазарь, – сыронизировал Ахт и уселся на переднее кресло. – Садитесь, пока я не затолкал вас силой.

@storm_beverage_1

Спрятав «Супру» в зарослях лесополосы, Рип с ифритом дошли до промышленного предприятия, обнесенного сетчатым забором с колючей проволокой. По пути ван Винкль навела справки в треде для воров и сталкеров на анонимном форуме. Охотница не стала раскрывать всех карт, но вкратце описала объект, куда планирует проникнуть. Юзеры сердобольно поделились опытом, и Рип сумела прикинуть, что их ждет.

Единственный вход на территорию завода «Storm X Beverage Co.» лежал через контрольно-пропускной пункт, где в будке бдело, по предположению нарушителей, трое охранников. Двое должны были наблюдать за мониторами, а третий – патрулировать территорию с собакой.

Рип с Ахтом спрятались за деревом напротив забора с табличкой «ПРИВАТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ. ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

– А вот и пташка, – Рип ткнула пальцем в дальний угол периметра, где забор упирался в редкие кустарники. – Камера. Рабочая, индикатор горит.

Ахт примерился, чтобы не попасть в поле видимости, припал к дереву. Пока он думал, как разрубить провод, чтобы не заметила охрана, раздался вжик – Рип открыла сумку и достала два белых халата.

Ифрит нахмурил брови:

– Зачем это?

– Ролевые игры, – ван Винкль скомкала халат и швырнула консьержу, – не доводи меня до сарказма, Ахт.

Они переоделись. Рип вынула нано-устройство, похожее на жучок. Закусив кончик языка, примерилась для броска в сторону камеры. Дважды порывалась кинуть, но страх промахнуться пересилил.

– Ретранслятор один, – охотница сокрушенно топнула ногой. – Я не хочу промазать.

Ахт поглядел на свои ногти и якобы невзначай обронил:

– Вы всегда можете загадать желание, госпожа.

– Ой, не дури мне голову! – Рип замахнулась, но ее перехватили за запястье. Жест выбил уверенность из ее позы. – Что?

Ифрит забрал устройство и, примерившись, бросил в камеру. Ретранслятор «прилип», индикатор загорелся красным. Охотница вычурными жестами потребовала объяснений.

– Если вы сядете в тюрьму из-за своего разгильдяйства, – пояснил Ахт, – мне придется устроиться надзирателем и целыми днями курсировать вокруг вашей камеры.

– Быстро втягиваешься.

Вдалеке залаяла собака. Рип даром времени не теряла: открыла приложение на телефоне и легко взломала элементарный пароль от камер наблюдения. С помощью ретранслятора зациклила текущую картинку и кинула веточку в область захвата, чтобы проверить. На камере номер ноль-ноль-девять ничего не отобразилось, и ван Винкль издала победное:

– Есть!

Ифрит заметил, что его госпожа не только курсирует в сетевом подполье, но и владеет хакерскими примочками. Озвучивать не стал, чтобы не задавалась.

Ван Винкль извлекла из сумки последний предмет – кусачки, и с ними подбежала к забору. Вслушавшись в гудение трансформатора, шум мусорного пресса и далекий грохот речного коллектора, сдавила ручки инструмента. Забор поддался, треснул с легким звоном и закачался. Рип замерла, обратившись в слух.

Ни шагов, ни голосов, лишь оборвался собачий лай.

Ифрит прищурился, когда кусачки повторно с хрустом переломили сетку. Проволока звякнула. Где-то вдали чиркнула зажигалка – охранник вышел покурить у пропускного.

– Такими темпами проход мы будем прорубать до блядского рассвета, – раздраженно прошептала Рип, и ее лицо озарилось фиолетовым. – Что ты делаешь?

Горящие пламенем пальцы Ахта нарисовали на сетке овал, он слегка подтолкнул: уложил на землю кусок забора, а прореху разогнул, чтобы влезть. Подал руку ван Винкль:

– В кои-то веки я с вами согласен. Демоны не спят, но ночь не для суеты, поэтому я бы предпочел вернуться до рассвета.

Замешательство на лице охотницы сменилось одобрительным смешком.

– Будь у меня член, он бы сейчас встал, – откровенно выразилась она и шагнула следом за напарником.

Между складами паллет с бутылками и банками пролегали четкие полосы теней от прожекторов. Парковочная зона с фурами прилегала к цеху розлива – гигантскому ангару с заградительными огнями на крыше и складу, от которых расходилась сеть корпусов: лаборатория, администрация, две серверные будки.

Ахт и Рип крались вдоль цистерн, прячась. Внезапно совсем рядом раздался чей-то голос. Охотница рванула ифрита за рукав, и они присели за штабелем поддонов. Прижала палец к губам и показала вперед.

В пяти шагах от них прошел охранник, болтая по гарнитуре. Луч его фонаря выхватил цистерну, за которой притихли ночные нарушители. Цокнули каблуки – он направился в их сторону.

Двое задержали дыхание.

– У меня сидячая работа, мама, как ты думаешь, откуда геморрой? – несчастный не знал, что над ним прямо сейчас смеются в локоть. – Доктор Браковиц сказал, что это не страшно. Мама, ему виднее.

Ифрит покачал головой, пока ван Винкль сушила слезы, прыснувшие от смеха. Когда шаги отдалились и стихли, шепнула:

– Айда за мной.

Они взбежали по пожарной лестнице на крышу серверного помещения и в свете телефонного фонарика нащупали вентиляционную решетку. Болты проржавели – Ахт выдрал ее без усилий.

– Киношное клише, – пожала плечами Рип и опустила ноги в узкий желоб. – Ты не поместишься, – охотница потрогала себя за плечи и показала на него, – здоровый слишком. Жди снаружи, я попробую раздобыть нам проходные.

– Я стра-ашно «огорчен». – Ифрит оперся о вытяжку: она скрипнула под его весом. В диктаторских нотках голоса и том, как он наклонился к лицу ван Винкль, можно было бы отыскать что-то интимное, если бы не обстоятельства: – Далеко не убегайте, госпожа. Длину своего поводка вы знаете.

– Не обещаю. Я плохая девочка. – Рип звонко чмокнула ифрита в губы и, оттолкнувшись, съехала по трубе.

Ахт обвел контур губ, глядя в черноту вентшахты. От выходки ван Винкль в груди зашевелились липкие щупальца. Ифрит выдохнул до упора, пригладил волосы ладонями и, собравшись, поспешил вниз, пока его не обнаружили.

➪➪➪

Металлические стеллажи, заполненные блоками, тянулись под потолок, откуда и спустилась Рип. Открутив решетку пилкой для ногтей, она спрыгнула около массивного блока, к которому тянулись провода модулей и маршрутизаторов. Резервные панели давали дополнительную подсветку, и в помещении беспрерывно гудела система климат-контроля. Любые шорохи заглушались кулерами.

В голубом свете ван Винкль осмотрелась: на камерах в серверной сэкономили – всего парочка, а слепых зон достаточно, чтобы пробраться к рабочему месту айтишника.

На столе стояло два монитора, заклеенных записками. В мусорной корзине – банка энергетика, но не местного.

Рип усмехнулась:

«Видать, их напитки – редкое дерьмо, раз даже сотрудники их не пьют».

Охотница подвигала мышкой, и оба экрана загорелись полями для ввода данных аккаунта. Ван Винкль приподняла пачку документов, но под ними темнели лишь кофейные разводы. Она выдвинула ящики тумбочки, порылась в хламе. Верхний оказался заперт на ключ. Рип опять пустила в ход пилочку и без труда взломала его.

– Бинго! – улыбнулась охотница и достала из упаковки две белые пластиковые карточки.

Она вставила одну в прорезь устройства для зарядки карты и, присев на стул, занесла пальцы над клавиатурой.

– Пароль… пароль… – бормотала девушка, читая бессвязные слова. – Ты тупой, интересно? – под надписью Admin ван Винкль ввела qwerty12345, но система сообщила об ошибке. Одна из трех попыток потрачена. – Ты вырос в моих глазах, парень.

Рип осмотрела бумажные стикеры, но ничего похожего на пароль не увидела. Тут ее взгляд зацепился за плакат с изображением дороги, ведущей к горам, и билборда с надписью «WELCOME TWIN PEAKS». Охотница рискнула и набрала TwinPeaks.

Ошибка. Еще одна – и двухфакторная система вышлет владельцу аккаунта СМС о попытках входа.

– Блядь, – вырвалось у Рип.

Она постучала по столешнице и заметила на полке фанатскую фигурку блондинки в целофановом пакете. Ван Винкль поколебалась и в конце концов ввела: LauraPalmer. Охотница зажмурилась. Положительный звук включения системы заставил распахнуть глаза и поверить в удачу.

– Кто же убил Лору Палмер?.. – протянула Рип и щелкнула по фигурке героини, свалив ее с полки.

Охотница нашла нужную программу, зарядила обе карты и, отключив питание, вышла из серверной уже по пропуску, который слепо пропустил липового сотрудника. Снаружи она поймала Ахта и вручила ему бейдж.

– Твоя проходка, – сказала Рип.

– Пес занервничал, – рассказал ифрит, пряча карточку, – он нас учуял. Охранник курсирует около розливного цеха.

Ван Винкль подумала и предложила временно укрыться в офисе. Прячась от охраны и держась подальше от тяжелого сопения овчарки, пара добежала до трехэтажного корпуса, где Рип приложила карточку ко входу, и дверь поддалась.

Подтопленный во мраке первый этаж встретил опущенными турникетами, которые без труда миновали Рип с Ахтом. Ифрит заглянул в будку охраны и помотал головой: никого. По лестнице они поднялись на второй этаж.

Тревожно-алое аварийное освещение оседало на улей опен-спейса: огражденные друг от друга перегородками кубиклы мифическим лабиринтом вели к кабинетам директоров департаментов, огражденным матовым стеклом. Рип ван Винкль не заметила камер, поэтому поиграла маятниками Ньютона, выдернула лепесток из комнатного растения и погоняла на офисном кресле. Она подъехала к Ахту, подрезав его. Охотница потянула рычажок, и спинка откинулась. Она элегантно улеглась перед ифритом.

– Вы всегда такая? – спросил ифрит, хмурясь.

– Какая же я для тебя?

– Желаете цензурный или неприличный вариант ответа?

У Рип взметнулись брови. Заинтригованная, она показала один палец.

– Без царя в голове, – процедили в ответ.

Рип встала в прыжке и оттолкнула ногой кресло. Оловянным солдатиком она промаршировала к ифриту и молитвенно сложила ладони:

– Вау, теперь я обязана знать обе версии.

– Обойдетесь. – Ахт равнодушно прошел мимо. Ван Винкль увязалась следом, и он остановился, чтобы сказать: – Вы могли бы сразу выбрать второй вариант, но захотели оба. Жадность сгубила глупую охотницу.

Ифрит отодвинул жалюзи, выглянул в окно и сверился с наручными часами. Охранник патрулировал цех розлива, никак не желая уходить.

– Вы планируете найти что-то в рецептуре энергетика? – спросил Ахт, собрав руки на груди.

– Отличный вопрос, – чужой голос обезоружил ифрита. Из красного полумрака вышел офисный клерк – среднего возраста шатен в костюме. – Что вы здесь делаете?

Ахт выставил безоружные ладони и медленно вышел вперед. Рип нашлась первой, она достала из нагрудного кармана поддельный документ и ткнула разворотом в сотрудника:

– Государственный надзор по защите прав потребителей, департамент города Котлова. – Только работник сунул нос в удостоверение, ван Винкль захлопнула его. – Нам поступили анонимные жалобы на ряд производственных нарушений. Мы нагрянули с проверкой.

– А как вы… – клерк огляделся. – Как вы прошли? Как вас зовут, какая у вас должность?..

Ахт не выдержал и грозно навис над несчастным:

– Представитесь для начала, с кем честь имеем?

Он обладал умением говорить спокойно, но с еле уловимым немецким акцентом, что вкупе с внешней «огранкой» развязывало язык даже молчунам. Ифрит взял разговор под контроль. Сотрудник дергано кивнул и представился:

– Алексей. Главный маркетолог.

– А как правильно, – Рип потерла подбородок, – ма́ркетинг или маркéтинг?

– С ударением на «а». – Алексей отвлекся на ответ и не обратил внимание, что один из ревизоров пропал. – Это термин-профессионализм…

Удар – маркетолог ойкнул и упал без чувств. Ахт еще держал ладонь ребром, пока Рип досматривала Алексея. Она достала из кармана рубашки связку ключей и погладила беднягу по затылку. Охотница присвистнула и посмотрела на ифрита снизу.

– У тебя твердая рука, Ахт, – она шутливо изобразила порку: – отшлепаешь меня?

Он грузно выдохнул и буркнул:

– Любой каприз за ваше желание. – Консьержу кинули ключи, он поймал их и пошел к кабинетам руководителей. На полпути обронил: – но учтите, я не посмотрю на то, что вы пожилая, и выбью из вас всю дурь.

– Не зарекайся, а то ведь я ловлю на слове.

Ван Винкль с хохотом настигла ифрита. Включив фонарик, осветила ряд гравировок на стеклянных дверях. «Бухгалтерия», «Хозяйственная часть», «Логистика»… В кружок света попал отдел «Рекламы и связей с общественностью».

– А вот и маркéтинг, – сказала Рип и пропустила Ахта с ключами. – Ма́ркетинг… Еб твою мать!

Оба застряли в проходе. То, что они увидели, мало напоминало кабинет и вообще что-то из мира людей: на предметах и мебели – столе, лампе, мониторе, стеллаже и даже фикусе – повыскакивали, как волдыри, глаза. Они моргали и стремительно вращались. От серистого запаха тухлых яиц моментально скручивало желудок – и эта вонь отражалась бронзовыми волнами, тянущимися через искаженное пространство. Офис плыл, четкие линии превратились в желе, а плавные – растянулись.

Ифрит вытянул Рип за ворот, не давая подошвам ее кроссовок ступить в болотистую жижицу, в которую превратился пол. Лихорадочно освещая монструозное помещение, ван Винкль заметила:

– Ты сказал: «демоны не спят» же, да?

– Верно. Тогда что здесь делает…

Ахт с охотницей замерли и повернулись друг к другу, чтобы в один голос назвать имя:

– Алексей.

Напарники побежали к месту, где оставили сотрудника.

– Он одержим и плодит аномалии! – Рип занесло на повороте. – Так и знала! Он магичил, чтобы банки сами падали в корзины покупателей. Агрессивный маркéтинг.

– М̴̗͓̦̏̇̔̋а҉̩̭̘͙̣̍̀̆̍́҈͔͚̜͉̈́̄͐р̷̖̗̩̥̓̾̈́̂̇к̶͉̮̣̬͐̾̔̋̀е̴̙͎̳̓͆т҈͕̗̲̫̎̌̅͌и҈̘͇͚̖̊̊̄н̵̬̣̭͋̐г̸̰̲̅͑̈́, – поправили жутким, похожим на щипок натянутой до предела струны, голосом.

Перед вторженцами стоял Алексей. Обычный, во плоти. Он спокойно улыбался. Ван Винкль отступила – нога слегка увязла в полу, как в рыхлом песке. Раздался звук, словно она наступила на шарик, заполненный водой.

– Ой, ну фу, блядь, – скуксилась Рип, заметив, что ее белые сникерсы превратили в кашу возникший из ниоткуда глаз. – Мои кроссы дорогие, между прочим.

Ахт огляделся: демонические очи открывались повсюду. Он спросил:

– Это так? Ты морочил людям головы?

– Это разве не удел всех демонов, дружочек? – наклонил голову Алексей, как любопытный щенок. – Мы рабы их тел, но не прихотей. Чего не скажешь… – сладко спел демон и мгновенно помрачнел: – о таких, как ты.

Пока Ахт отвлекал собрата разговорами, Рип ван Винкль проделала мудру: она сложила средние и безымянные пальцы обеих рук с большими и натянула между ними невидимую нить, которую протянула через Алексея.

– У тебя свои заботы, у меня свои. – Ифрит равнодушно пожал плечами. – Все мы ходим под одним Владыкой, так что рамки свободы у нас не бесконечны. В толк не могу только взять, зачем тебе продавать энергетик.

– А зачем тебе заниматься поиском аномалий с этой пигалицей?

– Переводишь стрелки?

– Это хобби, тупой ты членосос, – закатил глаза Алексей и засунул пальцы в карманы брюк. – Чтобы не загнуться со скуки.

Рип развернула сложенные кисти в разные стороны, скрестив мизинцы с указательными. Отпустив средние с безымянными, образовала ромбовидное окошко, в которое поймала маркетолога.

Вместо человека – существо с мерцающей кожей цвета гематомы, на которой зарубцевались веки множества глаз. На вытянутом лошадином лице – несколько рядов очей, волосы сплетены в косу и перевязаны золотыми нитями, а одежды и вовсе нет, как и половых признаков. Крученые рога, человеческие, но большие, как у нетопыря, уши. Демон стоял на вогнутых внутрь ногах, а за спиной раскрывались кожаные крылья.

Внезапно он заглянул в «окошко» и метнулся к Рип. Она успела отскочить. Ахт набросился на Алексея, обретшего сверхъестественную силу, и загнал в угол. Он ударил горящим кулаком, но попал лишь в стену, угодив по адскому оку.

– Ну что вы как малые дети, в салочки будем играть? – скучающе протянул демон, не вынимая рук из карманов. Он увиливал от прямолинейных атак Ахта, выпячивая свое превосходство над врагами. – Красотка, ты не сможешь меня изгнать, не зная моего имени!

– А ты думаешь, что я делаю? – с неохотой ответила Рип ван Винкль, набирая что-то в телефоне. – Муггл знает все. Я спросила: какой демон перемещает предметы, и вот тебе, сучка, ответ… – она разомкнула пальцы, пространство накренилось, глаза принялись хаотично вращаться. – Тридцать третий дух – Гаап.

Пространство сгустилось до одной точки. Алексей широко улыбнулся, а его неживые глаза смотрели прямо в глаза Рип:

– Я найду новое вместилище. Счастливо оставаться. Нас много. Нас л҉е҉г҉и҉о҉н҉.҉

Раздался шорох невидимых крыльев: Гаап взмахнул ими, согнув колени, рывок – и тело Алексея обмякло.

– Нельзя его отпускать! – спохватилась охотница, отслеживая перемещения демона через окошко пальцев. Она побежала, следя за ретивым демоном через маленькую щель. – Черт! Руки заняты, а без них не вижу!

Запнувшись о тело клерка, Рип покатилась кубарем и разбила колено. Не обращая внимания на боль, продолжила погоню, пытаясь придумать, чем вырубить князя.

Ее волосы всколыхнул легкий шлейф, заставив охотницу упасть и замереть. У Рип приоткрылся рот: распластанная на стене тень Гаапа, как распятая летучая мышь, брыкалась и пыталась высвободиться. Крылья, конечности и голова были прибиты гвоздями, горящими огнем цвета индиго. Тем же пламенем сияли глаза Ахта.

Он прокрутил в руке объятый фиолетовым огнем молоток, и тот, вместе с неиспользованными гвоздями, просунутыми меж пальцев, молниеносно сгорел дотла.

– Ахт, – она выдохнула его имя.

– Я же вам сказал, – отозвался консьерж, – ифриты не имеют ничего общего с рогатыми ублюдками. Мы нейтралы, только вот вооружены до зубов – единственный недостаток. – Ахт подал Рип ладонь. – Мой вам совет, госпожа ван Винкль: не злите меня.

То, как ифрит выгравировал в воздухе последние слова, подстегнуло Рип. Она улыбнулась, приняла его руку и встала на ноги. Прежде чем отпустить, дернула Ахта на себя и, едва касаясь теплыми губами ушной раковины, прошептала:

– Дразнить тебя теперь заманчиво как никогда, но признаю, что выгодней будет перенаправить твой гнев на тех, за кем я охочусь.

От ее лимонно-ментолового запаха у Ахта стиснулись зубы и участился пульс. Рип погладила ифрита по щеке и отошла.

– Какой сегодня день? – спросила она.

– Вторник.

– Ну, пошла жара. – Рип подошла к разъяренной тени демона. Ее лицо подсветил белый экран. – Так-с, ангелы вторника…

Ахт посмотрел на смартфон и поднял взгляд на сосредоточенное лицо. Он приподнял брови и спросил:

– Вы настолько бездарный экзорцист, госпожа?

– Я любитель, – ван Винкль саркастически улыбнулась, показывая ровный ряд зубов, и обратила взор к Гаапу. – Именем архангела вторника Габриэля и его армии ангелов: Самаэлина, Тарталина, Доппеила, Рациэлина, Фарабина, Кабина, Асимолина, Мабарэлина, Тралэила…

Очи забегали. Пространство сузилось в спазме, демона начало раздувать гроздьями опухолей.

– …Летитиэила, Рарафэйла, Кануэйла… – голос Рип срывался на верхах.

Ахту и ван Винкль заложило уши – казалось, что воздух пронзают острые лески ультразвука, разрезая реальность на мелкие частицы. Как будто сеть, сотканная из божественного света, покрывала опен-спейс и озаряла его.

– Линкодонэйла, Даффрипэйла, Внлилина, Карфзонэйла, – охотница произносила то, что уже не слышала из-за набата, звеневшего в ушах, – Гронийла… Габринина… Нарбэйла…

Ахт насчитал пятьдесят два ангела, которых возглавлял Глашатай Господень. Ифрит подставил Рип плечо, когда она, на грани с контузией, завершила:

– Я изгоняю тебя, Гаап, тридцать третий дух, великий губернатор!

Рип обмякла в руках Ахта. Он опустился на одно колено и вслушался в тишину, что взорвалась гранатой и очистила пространство от скверны. Глаза растеклись, перспектива выровнялась, рассветный сумрак сменил инфернальный багрянец, а пол и стены вернули твердость.

Гаап раздулся до неузнаваемости, как прибитый к стене воздушный шар, и взорвался. На Ахта с Рип осыпалась блестящая пыльца. Перезвон ангельской трели еще стоял в ушах, когда они встали на ноги. Слух вернулся – и первое, что они услышали, был собачий лай и голоса охранников снаружи.

– Надо валить. – Ван Винкль оперлась о подоконник, выглядывая. – Блядство. Они идут сюда.

Ифрит отодвинул жалюзи, открыл окно, запустив осеннего ветра, и образовал в ладони файербол. Он метнул огненный шар в вышку соседнего складского здания, и оно моментально вспыхнуло. Один из охранников заметил и закричал: «Пожар!»

Сработала сирена.

– Я собрала все сливки, – Рип говорила устало, но с улыбкой в голосе. Она обвила талию ифрита, притягивая его к себе. – Ты полезнее, чем я думала.

– Знаете, для чего нам это, госпожа? – недобро ухмыльнулся Ахт и показал ей клубок огня.

– Не знаю. Эффектно прикуривать?

– Самооборона. – Ахт перенес огонек на кончик пальца и поднес к носу ван Винкль. – До ифритов часто домогаются, а мы ведь не безвольные проститутки.

В скошенных глазах Рип танцевало по огоньку. Она сдула прядь волос с лица и достала телефон. Найдя отзыв извращенца, кичащегося ночью с ифриткой, показала Ахту и спросила:

– То есть потратить желание на секс нельзя, да?

– Нельзя.

– Кругом обман. – Охотница с досадой влепила комментатору-шовинисту дизлайк. Ван Винкль заблокировала экран и подбоченилась: – По газам. Только деятеля, который впускает в свое тело всяких бабаек, надо бы в чувство привести.

Ахт подошел к Алексею и попытался его разбудить. Он приподнял маркетолога за грудки – из кармана выпорхнула черная визитка. Рип подсуетилась и подобрала картонку. Она покрутила визитку, разглядывая международный номер телефона и короткую надпись. И все: ни имени, ни должности, только тонкие золотые цифры и фраза: «Служба поддержки». С обратной стороны – стрела, смотрящая вправо.

Охотница пожала плечами и сунула визитку в карман.

Так в жизнях Рип ван Винкль и Ахта появились стрелки. Вектор был задан – даром что они об этом еще не догадывались, как и о том, какой ветер поворачивает их флигель.

@christine_2

Рип снилась Дитка. Загадочная девочка из прошлого. Во сне ван Винкль сохраняла уверенность, что никакого ДТП с ней не случилось, а сестра не облысела от химиотерапии и не умерла, ибо, здоровая и во плоти, говорила со старшей.

Подробности сна ускользнули от Рип, однако сказанные перед пробуждением слова отчеканились, как на монете:

– МЬ Corp. – это зло. Пожалуйста, вырежи опухоль из Котлова.

Так она и сказала: «Вырежи опухоль». Охотница могла и додумать фразу. Всё-таки сестра умерла от рака. Лишь во сне, в бессознательном поле, её разум жил памятью – она сотрется через несколько секунд, когда Рип ван Винкль проснется от шума волн, крика чаек и рычания двигателей фешенебельного туристического лайнера «Кристина».

Три, два…

– Один «Мохито» для вас. – Официантка поставила бокал на столик около шезлонга. – Наслаждайтесь отдыхом, мисс!

Рип приспустила очки и тут же поморщилась. Белоснежная палуба в голубых тонах полуденного солнца – не лучшие декорации для похмелья. Ночью охотница здорово надралась в клубе «Парадиз», заблудилась на палубах и едва не сломала мизинец на ноге. Ахт вытащил пьяное вдрабадан тело и уложил в каюте. С тех пор ифрит не обменялся с хозяйкой и словом, а она чувствовала себя паршиво.

Рип ценила себя за отходчивость. Вздремнув до двух дня у бассейна, она почувствовала, как муть улетучилась, а на её место пришло блаженство. Ван Винкль, как старуха, почавкала сухим ртом и подхватила бокал. Стекло леденило кожу. Рип перемешала коктейль и протянула напиток через соломинку.

«Чистый кайф».

Охотница почесала лодыжку под браслетом пальцами второй ноги и подтянула бретель голографического купальника. Металлическое кольцо оставило след около ключицы. Откинувшись на спинку шезлонга, вытащила косы и полюбовалась полетом чаек в небесном океане. Южный, пресыщенный йодом ветер насыщал Рип эйфорией, обдувал подзагоревшую кожу, охлаждал подсохшие на солнце губы.

Тринадцатипалубная «Кристина» – небоскреб на воде – бодро шла по Средиземному морю от Кушадасы, через греческие воды, Ретимно, что на Крите, с заходом в Порт-Саид в Египте и кипрский Лимасол, чтобы вернуться в Турцию через семь дней. Неделя блаженства – то, что доктор прописал.

Рип отпила четверть напитка, отставила его и начала охоту… не на нечисть, а на хорошеньких мужчин – а на борту лайнера камню было негде упасть: богатые, симпатичные, загорелые и полуголые. У ван Винкль разбегались глаза, точно у лисицы в курятнике, и при её харизме и навыках флирта ей бы не составило труда соблазнить и капитана, если бы он ни был пожилым мужчиной с лицом опытного покорителя морей. Не её типаж, только и всего.

Она приготовилась к охоте. Сначала – выследить цель. На шезлонге отдыхал импозантный грек, красивый, как бог, но из-за того, что рядом с ним ошибался его не менее красивый друг, у Рип закрались сомнения в цели. Охотница поймала в фокус постояльца у борта. Синее поло трепыхалось на ветру, облепляя рельефную форму. Он пил и постоянно кому-то названивал, терпел неудачу и свешивал голову.

«Можно было бы тебя утешить, но я не вынесу, если во время секса ты назовешь меня именем своей бывшей».

После томительных минут поиска нашелся идеальный вариант. Как в мюзикле, статисты расступились, являя Рип турецкого моряка – курчавого голубоглазого шатена с обворожительной улыбкой. Он сидел на барном стуле, общаясь с барменом, и проводил идентичный ван Винкль зрительный рейд среди девушек. Бинго – их взгляды пересеклись, и турок покачал ладонью в приветствии.

Но внезапно наступило солнечное затмение. «Небесное тело», одетое в свободную белую рубашку и бежевые брюки, приспустило зеркальные очки и с недовольной миной воззрилось на ван Винкль.

– Ахтик, ты мне мешаешь… – Рип выглядывала то с одной, то с другой стороны от ифрита, но не увидела моряка и насупилась. – Чего тебе?

Консьерж молча испытывал взглядом.

– Ты из-за вчерашнего? – ван Винкль не получила ответ и шумно выдохнула: – Перебрала, с кем не бывает. Спасибо, что перенес мое бренное тело в каюту.

– На лайнерах разное случается. Люди пропадают без вести, бывает, – с усмешкой заявил консьерж. – Аккуратнее со спиртным.

Рип подняла брови над неформальной оправой солнцезащитных очков:

– Ты заделался в мои телохранители? – охотница фыркнула. – Слушай, Деян организовал мне царский подгон в виде путевки, а

– Загадайте, наконец, желание – и разойдемся как в море корабли, извините за оказию. – Показал «V» из пальцев. – А лучше сразу два.

– Что ты намерен делать, если я никогда не загадаю второе и третье желание и умру?

– Вы уже подписали своей душе приговор, загадав первое. Ваше право отказаться от ужина смертника, тогда вы просто будете казнены на голодный желудок. Ифриты терпеливы.

– Тебе меня ни чуточки не жаль?

Он повел плечом:

– Цветы на вашу могилу – за счет фирмы.

– Ну охуеть теперь, – сухо отразила Рип и булькнула мохито. – Все, не обламывай кайф. Я тут кадрю кое-кого.

Ван Винкль грациозно поднялась с шезлонга, расправила купальник на упругих ягодицах и всучила ифриту недопитый коктейль. Щелчком подтянула розовые очки к переносице и пошла к «цели» в моряцкой форме.

Ахт буравил хозяйку и засуетившегося турка взглядом. Он громко помешал лед в стакане и, вытащив соломинку, сделал несколько глотков. Мохито был сладким и холодным.

Звездное небо без четкой границы утекало в темно-синюю пучину. Великолепие открытого южного море подчеркивали границы далеких сизых скал, сопровождавших сияющую «Кристину» на пути в Афины. Исполинский лайнер рассекал зыбь, будто бы летя на пенной подушке, которую образовывал, как на облаке. До греческой столицы оставалось несколько часов хода – пассажиры развлекались в клубе, казино, укладывали детей и сами готовились ко сну.

В главном атриуме недавно завершилось праздничное шоу. В роскошном лобби, оформленным под античные развалины, стоял стойкий аромат эвкалиптовых эфирных масел – вытяжки между палубой со СПА-зоной работали туго, поэтому Ахт, устроившийся в кресле в зоне релакса, вынужденно дышал запахом, от которого свербело в носу и во рту скапливалась горечь.

Консьерж пил виски сауэр, поглядывая в окна, выполненные в виде колоннады. Он перепробовал почти все коктейли из барной карты, пока беспутная хозяйка претворяла в жизнь интрижку с Керимом – моряком, прожившим в Баку в детстве, оттого владеющим полуазербайджанским, полурусским, а еще полуанглийским и, конечно же, турецким. Иными словами, вавилонское столпотворение не разбило тварей, образовавших пару.

«Библейская история», – заключил Ахт и выпил.

На свободное место позади него села девушка – невысокая, но стройная и изящная – похожая на антилопу, с печатью тоски в серых глазах, как у вынужденной жертвы пищевой цепи. Судорожные вздохи и сморкания в платок красноречиво указывали на то, что продышаться ей не поможет даже эвкалипт. Она строчила сообщения, блокировала телефон, сжимая его в руке, затем, стирая сопли под красным носом, заходила в переписку и, не находя ответа, болезненно морщилась с тихим стоном.

Ифрит закатил глаза с тяжелым выдохом. Он поймал официанта, заказал два мохито и стал ждать. Когда заказ принесли, забрал стаканы и с ними подсел к девушке. Она удивилась, но натянула улыбку, пряча под кардиганом бейдж члена экипажа.

– Я чем-то могу быть вам полезна, сэр? – спросила она на английском.

– Бекки, верно? – с характерной немцу четкостью в звуках, спросил Ахт на ее языке. Он протянул растерянной девушке мохито. – Ваша смена подошла к концу. Угощайтесь.

– Это ни к чему, я… – ее взгляд упал на экран, глаза подсветились белым, и из них потекли слезы. Она послала все к черту, обхватила кривыми губами соломинку и жадно выпила. – Спасибо. Я оплачу.

– Все включено.

– Моя смена окончена, но я все еще сотрудница. Нарушаю правила, знаете. – Бекки стеснительно посмеялась. – Простите. Не лучший день. Узнала, что мой бойфренд трахает все, что движется, а что не движется – двигает и трахает. Простите за глупую идиому.

Ахт ухмыльнулся. Девушка привстала, оттянула юбку-карандаш, распустила русые волосы, а «крабик» повесила на кофту. Помассировав голову, расслабленно улыбнулась и осмотрела пассажира.

– Вы из Германии, да? Мне везет на немцев – а я только и рада, так как работаю кое над каким исследованием. Я администратор не по зову сердца, вообще магистерскую планирую защищать. Мой научный интерес – германская этнография времён Третьего рейха.

Ифрит закатил глаза. Куда деваться от стереотипов, когда у тебя такой акцент. Даром что внешность не арийская.

– С утра пожилая пара из Франкфурта согласилась мне помочь с моим особенным исследованием. Научрук про него не знает. А Макс с Гертой – знают, еще как! Обещали показать мне бесценные труды, но только на родине, их вывозить нельзя. У вас там хорошо. В Германии, я имею в виду.

– Я давно там не живу, – отозвался Ахт. И сам не знал, почему именно немец – среди ифритов были и японцы, и русские, и арабы. Так исторически сложилось.

– А кем же вы работаете?

– Коммивояжер. Вроде того. – Ахт уклонился от ответа и вернулся к проблеме: – Ваш молодой человек работает с вами?

– Да, его зовут Керим, он второй механик. Работает в машинном отделении и выглядит как бог. Мы встречаемся несколько месяцев, но сегодня я узнала, что он – жуткий бабник. Я тяжело переживаю знание, что он кувыркается с кем-то прямо сейчас.

Консьерж что-то проворчал, вынул соломинку и синхронно с девушкой опрокинул стакан. Они пересеклись взглядами и не сдержали улыбок.

– Давай же, детка, поработай языком… – Рип рефлекторно свела бедра на вспотевших щеках, покрытых короткой щетиной. – Да, вот так…

Они с Керимом – тем красавцем из бара у бассейна – заперлись в ее каюте. Ван Винкль упиралась поясницей в зеркало в толстой рамке: любовник усадил ее на рабочий стол, пока их обоих покачивало от выпитого и морской качки. Керим недолго и рвано ласкал ее шею и грудь, а после отодвинул трусики и проник в горячее влагалище языком.

Ей доставляло удовольствие, когда мужчина вращал кончиком языка вокруг клитора, а затем им же неожиданно глубоко проникал внутрь. Охотница отдалась наслаждению, которое не требовало взамен ничего, кроме ее искреннего кайфа. Рип развязала завязки бикини, оголяя бледные соски, и, прикрыв глаза, откинула голову на зеркало. Она ласкала грудь, толкаясь бедрами и трахая Керима в рот, самозабвенно улыбалась и блаженно прикрывала веки.

Ее влага смешалась с обильными слюнями парня – это подняло градус возбуждения. Мокро. Страстно. Ван Винкль подходила роль контролирующей, потому что она не доверяла мужскому полу. Парадокс, учитывая ее случайные связи, полные беспардонного доверия, но такова натура Рип ван Винкль. Она умела лавировать и натягивать бразды правления и не желала знать, что скрывает тень обратной стороны Луны.

В порыве страсти охотница вонзила длинные пальцы в кудри Керима и протяжно застонала. Механик издал сладострастное «м-м-м» с улыбкой, топя язык в ее складочках. Все шло великолепно и вело к оргазму.

Рип, конечно, часто обвиняли в том, что в отношениях она несерьезна и витает в облаках, но во вторую ночь на «Кристине» она превзошла саму себя. Натягивая волосы Керима, как поводья, ван Винкль подумала:

«Мягкие и курчавые. У Ахта не такие, они жестче и прямее. Наверняка не так просто было бы их распотрошить».

Порочный вектор мысли развязал Рип руки. Она загорелась каким-то особенным огнем, что пронзил и Керима. Он стал глубже засаживать охотнице языком, сладко касаясь излюбленных точек. Приближая то, чего желали оба.

Ван Винкль разонравились его волосы. И небритая кожа. Она развела ноги, вынула пальцы из спутанных локон и вцепилась в столешницу. Монотонно ударяясь спиной в зеркало, она облизывала полные губы и фантазировала о том, что, должно быть, Ахт, как адское создание, способен инфернально вылюбить ее без права на капитуляцию.

С закрытыми глазами, не касаясь чужого тела, охотница представляла, что ее ублажает ифрит. А что в том предосудительного? Он ее слуга. Ахт должен выполнять любые требования владелицы.

«Какой ублюдок выдумал ограничения по контракту? Я хочу потратить желание на секс с ним, – вожделенные мысли проникали в разум, как тараканы через ухо, – ох, блядь, да за дикий трах и душу не жалко отдать».

Керим, как настоящий моряк, ощутил волнение её тела. Она изгибалась, шептала скабрезности и уходила взволнованной лодкой в шторм. Теряя ориентиры. Всё в ван Винкль вскипало, пульсировало и кренилось.

С шепотом, которым Рип нарисовала чужое имя, их с головой накрыло соленым и густым приливом. Она захлебнулась стоном, судорожно втянула воздух сквозь зубы. Внутренние стеночки сжались в спазме, пока раздраконенные нервные окончания, централизованные в точке джи, продолжали посылать команды в ослабевшие мышцы ног. Охотница, как выброшенная на берег после кораблекрушения, позволяла волнам лизать ее тело, успокаивая тонкую дрожь.

– Ты назвала чужое имя, – хмуро заметил Керим. Он открутил крышечку бутилированной воды и жадно напился. Утираясь, повторил: – Ты сказала Ахт.

– Ты вообще встречал человека, которого могут так назвать? – рассмеялась Рип. Она повязала бретели купальника и прикрыла пульсирующую киску.

– Тот мужчина, который бил с тобой сегодня. На бассейн, – механик изобразил хмурого Ахта, да так подробно, что ван Винкль не сдержала хохота.

– Ой, нет. Это всего лишь мой лакей. – Охотница покачала кистью руки. – Видишь ли, Керимчик, у меня такая особенность: когда подступает оргазм, я считаю от одного до восьми.

– По-немецки?

– Агась. Типа так… – Рип неприлично толкалась бедрами в такт счета: – Айнс, цвай, драй, фир, фюнф, зекс, зибен…

– Ахт, вот ты где! А я тебя везде ищу. – Рип обвила руку ифрита, стоявшего около борта – прямо на месте «брошенки» в поло. – Чем занимался?

– Наслаждался тишиной, – съязвил консьерж, поворачиваясь. Он облокотился о борт, зачесывая пальцами волосы, которые тут же рассыпались на румяном лице. – Но недолго, раз вы вернулись. Наслаждение и невинность – самые стыдливые вещи.

– О, это…

– Ницше.

Ван Винкль присвистнула.

С моря дул особенный ветер – и дышалось ярче и проще. Звездное небо затянули серые тучи, ясности как не бывало, стало на порядок темнее. Путь освещали огни, отбрасываемые окошками-сотами роскошного «улея», идущего на запад.

Рядом раздалось постукивание – собеседники посторонились, пропуская слепого мужчину. Блондин с просединами, «ощупывая» путь по палубе тростью, прошел мимо. Он еле-еле замешкался около Ахта: ифрит коснулся его локтя и спросил:

– Вам нужна помощь?

Незрячий покачал головой и удалился.

Ван Винкль не заметила, она думала о другом. Отголоски собственного голоса, простонавшего имя ифрита, вонзились в память Рип разрывным патроном. Она извлекала осколки – пинцетом, один за одним – и разглядывая объект вожделения, который под покровом ночи выглядел особенно эстетичным.

Ахт зафиксировал взгляд в пестром засосе на ее шее, что будет держаться пару-тройку суток и бесить его. Он ничего не сказал, поэтому ван Винкль, отбросив приличия, спросила прямо:

– Как ты относишься к запретным отношениям?

– К таким, как секс с пассажиркой при исполнении? – отразил консьерж.

– Ба, это что за номер? – округлила глаза Рип. Она толкнула его бедром: – Да ты ревнуешь свою госпожу, я права?

– С чего вы взяли? – вздохнул Ахт. – Моей целью был Керим. Играл бы с ним в шахматы до рассвета, я об этом. Пришлось найти другого члена экипажа для ночных игр – им оказалась его подружка.

Ван Винкль уважительно подумала, что ифрит – шкатулка сюрпризов. Он вел себя необычно, и Рип в шутку поддержала настроение:

– У тебя и юмор проклевывается, когда ты так… – проехалась взглядом по съехавшему вороту белой рубашки, – особенно недоволен.

– Не путайте понятия. Юмор – это то, что в штанах у вашего ухажера. А я всего лишь злобно иронизирую. Как и сейчас.

Рип расхохоталась. Она спросила:

– Ты знаешь что-то о Кериме, чего не знаю я?

– Знаю и порицаю тот факт, что до вас он перетрахал трех женщин на борту, и ни одну из них не звали Ребеккой Нортон, которой он сделал предложение неделю назад.

– Вау, а тебя как-то задевает, что я пятая? – приподняла брови охотница. – Типа дрочишь на ангельские числа – идеальную троицу? Ну уж прости, не веду счет.

Ахт не то фыркнул, не то хохотнул. Он покачал головой и отвернулся к морю, позволяя воздушному потоку обветрить покрасневшую кожу. Рип заподозрила кое-что и, подтянувшись к ифриту на носках, понюхала его и воскликнула:

– Да ты пьян!

– Я подрабатывал нянечкой для разбитого сердца. А вы? – прямо уставился на ван Винкль он и ощутил странный укол в язык, заставивший задаться: – Утолили голод?

– Мужчины только на то и годятся, Ахтик. Утолять мой голод, – парировала Рип, сделавшись металлически холодной. – Согласен – прыгай в койку. Отрицаешь – иди гуляй. Я категоричная неадекватная дрянь, и у меня есть на то причины. Смирись и не лечи меня.

Ифрит предупредительно качнул пальцем на Рип. Она скосила глаза на золотом перстне. Ахт открыл рот, чтобы взаимно задеть оппонентку, но остудил пыл самоконтролем. В конце концов прошипел:

– Соблюдайте дистанцию, госпожа ван Винкль.

Консьерж слегка наклонил корпус, имитируя поклон лакея, и затерялся в толпе тусовщиков, голубой от бликов бассейновой подсветки. Ван Винкль скривила губы. Она в два шага настигла официанта, разносящего напитки, и смахнула с подноса бокал шампанского. Осушив наполовину, сплюнула.

– Сухое и теплое, – заключила она и вылила остатки в море. Свесившись на ограждениях, надула щеки и выдохнула: – Чертов педант. Все настроение заруинил.

➪➪➪

На следующее утро Керим позвал Рип на импровизированную экскурсию в машинное отделение лайнера. Они шагали под низким потолком по узкому металлическому коридору. Нулевая палуба беспрерывно жужжала вибрацией габаритных машин, обеспечивающих ход.

Керим шёл первым. Китель с нашивкой «Second Engineer» на спине был расстёгнут. Рип всю дорогу смотрела на две черно-золотые лычки на крутых плечах. Как вездесущие стрелки, они указывали вправо-влево. Инженер уклонялся под трубами, предупреждая подругу о препятствиях.

Подав руку, спустил по короткой лесенке на нижний уровень. Шум во сто крат усилился, вместе с ним в нос ударила вонь ржавчины и плесневелой обшивки.

– Вот здесь – дизеля, – сообщил Керим. – Четыре «Вяртсиля». Один – в ремонтном, но судно тянут остальные, – проговорил он поверх плеча. Его голос тонул в звуке турбин. – Вон там эти… paylayıcı lövhələr, как по-русски… распределительные щиты, вот, к ним не лезь. Пускорезерв, автономка – под Automatic Transfer Switch. Если погаснет питание, лайнер не встанет, злым только станет. – Он лучезарно улыбнулся. – Не бойся, брат.

Рип только закатила глаза. Она устала повторять, что «братом» девушек, которым отлизывают, не называют. Возможно, то фишечка-крючок для молодых дур, одной из которых она прикидывалась.

Турок хлопнул по барьеру. Ниже раскинулся лабиринт толстых труб, маховиков, щитков и экранов. В желтом свете висело облако конденсата и копоти, поддерживаемое духотой.

В ноздри ван Винкль вонзилась вонь, которую она распознает везде. Находка заставила ее остановиться и в волнении спросить:

– Почему так воняет серой?

Керим хмыкнул. Он уже опустился по ступеням и стоял у консоли.

– Датчики нормально, брат. Но да, it stinks like hell. Мы с первого дня вонючка нюхаем. Я думай, вентиляция шортнуло… когда трассу на юкары палуба меняли. Клапан не хочет открываться. Надо будет звать верхнюю бригаду. – Он вытер пот со лба. – Или самому в канал лезть, но там такой жаркий, что яйца слипаются, vallahi.

«Все, по ходу, пипец как серьезно!» – подумала Рип и начала пятиться.

Механик обернулся, и охотница поняла, что она заперта с потенциальным демоном одна посреди громких машин. Никто не услышит ее криков.

– Я тебя выслушаю, – сказал он с паузой. – Но сначала я должен fix кое-что. За генераторным щитом есть бак дренажа, там шумит что-то.

Они пролезли под парой балок и между двух котлов. Керим включил фонарь и осветил подпространство за баком.

– Вонища… – Рип зажала рот, раздув щеки. – Здесь конкретная утечка! Ты слышишь запах?

Вдоль стены стекала жирная вода. Она омывала нечто изощренно-тошнотворное – неестественную фигуру. Керим резко застыл. Он выронил фонарь: луч света перевернулся, скользнул по стене и осветил нечто.

Вросшая в металл, из обшивки торчала треть женского туловища. Щека полуслилась со сталью, открытый глаз безжизненно глядел в бок, под ним темнела высохшая дорожка слезы. Половина рта искажена: она агонизировала перед смертью. Или тем, что в разы хуже гибели.

– Ее будто прервали во время телепортации, какой же мрак. Какого хуя с ней произошло? – Рип шагнула ближе и подняла фонарик. Она осветила золотой бейдж сотрудника. – Ох, хуже быть не может.

– Бекки… – прошептал Керим. – Yarabbim… bu ne… bu nasıl mümkün olur… – он рухнул на колени и обхватил голову дрожащими руками. –Bismillahirrahmanirrahim…

Рип переплела пальцы в демонический прицел и проверила Керима. Чист. Он не одержим. Но кто-то на борту совершенно точно находился под влиянием демона – изуродовал Бекки Нортон и продолжит плодить аномалии, пока его не поймают и не уложат в колыбельку с остальными адскими отродьями.

Стрелка. Белая на зеленом фоне. «Смотрела» вправо. Рип шла по ней мимо иллюминаторов кают, скользя ладонью по перилам борта. Лайнер стоял в порту Афин – трехчасовая остановка, во время которой пассажиры могли насладиться античной историей и безмятежностью.

Те, кто не знал, что в их судно врос человек.

Ван Винкль знала, поэтому не сошла на сушу. В клубке спутанных мыслей перешла к новой стрелке, затем – к третьей, и вот, показался четвертый навигационный указатель, пока охотница не поняла, что ходит кругами.

Около очередной пожарной таблички распахнулась дверь каюты, и Рип влетела в выходящего. Зубы стукнулись друг от друга, ван Винкль выругалась, потирая рот, и услышала:

– Вы материтесь как иерихонская труба. За километр слышно. – Ахт повязал рукава лонгслива под шеей. – Как вам подноготная «Кристины»?

Рип затолкала ифрита обратно в каюту. Она прикрыла за ними дверь и грузно выдохнула в ладони. Консьержа кольнул домысел, что Керим мог обидеть его хозяйку. Его горло постепенно наполнялось горячей магмой ярости, пока ван Винкль не развеяла сомнения:

– На борту демон.

Ахт охладел так же мгновенно, как и напрягся. Он сплел руки на груди, облокотившись о дверь с эвакуационной табличкой.

– И?

– Что «и»? – вскинулась Рип. Она похлопала ресницами, не понимая, зачем разжевывать очевидное. – Будем ловить. Никто нам не заплатит, но и не надо, денег от Деяна у нас предостаточно. Это вопрос охотничьей чести.

– Для уточнения, – консьерж демонстративно откашлялся в кулак. – Таково ваше второе желание?

– Нет конечно! Что ты несешь?

Ее перебил стук пальца о табличку эвакуации. Ахт обвел ногтем схему судна и сказал:

– Триста тридцать три метра в длину, моя госпожа. В пределах лайнера мы в буферной зоне полукилометрового договора. – Ифрит развел руками. – Занимайтесь тем, что душе угодно. А захотите с этой душой распрощаться – я хоть звезду с неба достану.

– Струсил? – Рип сокрушенно помотала головой. – Ты такой же, как и другие демоны. До кучи скажу – ты в моем списке подозреваемых, потому что видел жертву одним из последних. Что? Почему так смотришь? В твоей сраной «Корпорации Монстров», – распалилась охотница, – все поголовно люциферовы сучки, и ты – один из них, признай это и дыши ровнее.

Глухой стук. Вальсовый разворот – и уже охотницу вжали спиной в дверь. Ахт разгладил уголок эвакуационного плаката и вперил васильковый взгляд в светло-салатовые глаза ван Винкль. Она прищурила их:

– Правда глаза колет, демоненок?

– Вы что-то многовато ереси несете для осведомленной о демонах, – сказал внезапно ровным с ироничными нотками голосом ифрит. – Порой стоит верить и слухам.

«О чем это он?»

Охотница приготовилась переспросить, но щелчок – и открылась дверь. В каюту влетели ни с чем не сравнимый морской аромат, плач чаек и греческая речь.

Она бы упала, но консьерж придержал её под поясницу. Рип выпрямилась, шлепнула ифрита по ягодицам и сжала их с издевательской улыбкой:

– Подумай ещё раз, Брут. Раз сидишь на гнилом суку, то и подрезать не грех.

– А кормящую руку, предполагаю… – он деликатно снял руки Рип за запястья и усмехнулся, – укусить?

Охотница игриво подмигнула и была такова. Новость о рыбе, гниющей с головы, её согрела. Она алкала разочарований в заблуждениях об ифрите. Не только потому, что хотела его, но и ради перемен.

На первый взгляд незначительных, которые в корне все меняли.

➪➪➪

С украденным у Керима ключом-картой Рип проникла в машинное отделение. Сдерживая рвотные позывы, осмотрела место преступления. Безобразное тело администратора не сдвинулось с места – впрочем, ему было некуда и нечем уходить.

Ван Винкль не нашла никаких следов. Разочарованная, забежала на палубу для сотрудников. Закрытая, та уходила в воду: вместо окошек – иллюминаторы, наполовину затопленные. Рип кралась по ковровой дорожке, заглушающей шаги её «кроксов».

– Черт, – цыкнула охотница после неудачной попытки открыть одну из дверей.

– Заблудился, брат?

Она вздрогнула. Керим выглядел измято, а ещё он успел набраться, и его пошатывало.

– Я ищу каюту Бекки, – прямо сказала Рип. – Хочу выяснить, что с ней случилось.

– Ты коп?

– Нет. Я охочусь на шайтанов всяких.

– Джиннов и ифритов? – пьяно усмехнулся Керим, и у ван Винкль изогнулись брови от смешка. – I see… Я помогу, это не хорошо, что с Бекки сделалось. Allah hər şeyi görür. Аллах всё видит.

Он слабо покачал головой, затем, вдруг посерьезнев, посмотрел Рип в глаза:

– У меня есть ключ от каюты Бекки. – Керим достал трёхгранку и подошел к двери.

Замок сдался с негромким щелчком. Рип втолкнула дверь и первой вошла внутрь. Керим остался на пороге в нерешительности.

Внутри было душно из-за задраенного иллюминатора, который нельзя открыть на проветривание, и сломанного кондиционера. В комнате Бекки царил уют и порядок: на туалетном столике раскрытая косметичка, в розетку воткнута зарядка, у изголовья койки лежал блокнот с логотипом турфирмы в виде стрелок, имитирующих направления ветра. Ван Винкль подсознательно потянуло: она подошла и пролистала его.

– Рабочие напоминалки. Ничего особе… Твою мать! – Рип остановилась и вернулась на страницу – конспект с одной из летучек по моральному облику члена экипажа. – Ты знал об этом?

Керим прищурился, вглядываясь в бессознательные рисунки. Кто-то на скучных лекциях чертит геометрические орнаменты, кто-то – цветочки, смайлики или члены, но покойная Ребекка Нортон выделилась.

Она рисовала пентаграммы, числа дьявола и перевернутый коловрат, запрещенный по всему миру. Известный всему миру.

– Твоя подружка – ебучий нацик? – ван Винкль постучала по свастике.

– Бекки изменилась… в последний месяц. – Керим потер переносицу, пробормотав проклятья на смеси азербайджанского и турецкого. – После круиза в начале august. Она сказала, что на стойке познакомилась с каким-то немцем, и он согласился на interview.

– Зачем ей брать у рандомного немца интервью?

– А-а, – усмехнулся Керим, – Бекки – не просто девушка. Она закончила бакалавриат по European Studies в University of Edinburgh. Что-то по германской культуре и двадцатому веку. В прошлом году поступила в School of Oriental and African Studies, программа по социальной антропологии, а летом практикуется в круизах. Собиралась защищать диссертацию по теме, связанной с, как это по-русски сказать… с нацистской идеологией.

– О, ну тогда мне ее не жаль, – Рип захлопнула блокнот. – Сраная скинхедка.

– Нет! – запротестовал Керим и обхватил плечи ван Винкль. – Не была она такой. Она хотела стать ученой, чтобы меньше было зла, чтобы никто больше не думал говорить о низших расах – ее слова. Верь, брат.

Охотница забрала блокнот и, положив руки на пояс, осмотрелась. Она выдвинула ящики стола и подобрала пачку документов. Студенческий билет SOAS, сопроводительное письмо научного руководителя на английском, копия британского загранпаспорта… Рип убрала документы на место. Керим сказал правду – Бекки училась в престижном вузе и, судя по выдержкам из письма, успешно изучала германскую историю двадцатого века.

Ван Винкль достала пачку бумаг из второго ящика. Одинаковые распечатки с заголовками «Ethics Clearance Form» и чек-боксами с вопросами в виде теста. В «шапке» значилось имя Ребекки, ее студенческий номер, имя куратора – доктора Хелены Шмидт и названия проекта. В описательной части Рип кое-как перевела следующее: «Наблюдение за символикой и вербальными нарративами среди туристов в закрытом пространстве круизного лайнера, с фокусом на немецкие культурные архетипы».

Ван Винкль убрала новые бланки и обнаружила три заполненных: один был подписан именем Ганс Г., второй – Макс Ш., третий – Герта Ш. Вверху значились даты: с Гансом Бекки беседовала третьего августа, и это сходилось с рассказом Керима, а вот с Максом и Гертой дела обстояли иначе: даты вчерашние.

– Ты слышал про каких-то Макса с Гертой, Керимчик? – спросила Рип, скользя взглядом по ровным галочкам рядом с вопросами о сборе персональных данных. – Немцы.

Керим начал кивать еще до окончания реплики. Он взял Рип за руку и повел ее на палубу с казино.

➪➪➪

Звуки казино считает любой человек, даже никогда не бывавший в подобных заведениях. Звон фишек, слова крупье и смех игроков. То металлический шарик покатится по рулетке, перепрыгивая препятствия, то веселая мелодия «однорукого бандита» возвестит о проигрыше. Два банана и лимон – очень жаль ваших денег, сэр!

Кондиционер не справлялся со стойким кумаром табачного дыма и запахом алкоголя, въевшимся в ковры, зеленое сукно и бархатные балдахины. Под одними из них, за покерным столом под красным абажуром, сидели Макс и Герта Штерн.

Рип порой поражалась видам отдыха, которые выбирали старики. Она подумала, что Керим шутит, когда тот отправил ее переодеваться. Ван Винкль одернула короткое золотое платьице в пайетку и на красных шпильках отправилась к цели. По пути она считала внешность каждого.

Например, Макс – крепкий пожилой мужчина в льняном, обладатель типичнейшей немецкой внешности. Лысина, прямо отшлифованный профиль да аккуратная седая бородка, похожая на кисточку живописца.

Его супруга, эксцентричная Герта, сидела в шляпе с пластмассовыми фруктами и в платье с тропическим принтом. Женщина была увешена объемной бижутерией. Она щёлкала пальцами по бокалу с мартини и с любовью наблюдала за игрой мужа.

Крупье в идеально выглаженной жилетке обернулся и с коротким кивком указал на пустое место за столом.

– Присоединитесь к нам, мадемуазель? Вход – сто евро, – сказал он по-русски, почти без акцента.

Рип села, рядом со стариками. За столом еще сидело трое туристов, один из них здорово напился и, закуривая сигару, мямлил возмущения.

– Herr Stern, setzen Sie Ihre Einsätze bitte.

Макс, не поднимая головы, прищурился на свои карты и выложил на сукно две синие фишки.

– Zwei hundert. Ich bin drin.

Рип ждала раздачи, притом совершенно не смысля в покере, а когда карты легли, наклонилась ближе к Максу:

– Я бы хотела разузнать, о чем вы говорили с Бекки, британкой, администратором лайнера. Вчера она проводила с вами опрос на тему своей диссертации. Что было дальше?

Макс и Герта кивнули из вежливости, с неловкими улыбками, какие всегда рисуют иностранцы, чтобы отвязаться от незнакомой речи.

Рип попыталась снова, обреченная на провал:

– Исследование. Германия. Третий Рейх. Нацики-оккультисты, ферштейн?

– Мадемуазель, вы не должны общаться с другими игроками, – напомнил о правилах крупье.

– Was? – переспросила Герта, обнажив в улыбке вставные белоснежные зубы. – Entschuldigung, ich verstehe nicht…

– Frau Stern, – осадил крупье.

«Черт, я тут до ночи просижу и ничего не разведаю!» – разозлилась Рип.

Внезапно нос ван Винкль уловил горький, пряный, древесный аромат – и от знакомого баритона на руках Рип поднялись волоски:

– Diese Frau fragt nach einer jungen Forscherin namens Becca. Sie führte eine Studie durch – deutsche Ethnografie, möglicherweise auch Themen über die NS-Zeit. – Ахт наклонился между Рип и Максом, обдав ее ментоловым дыханием, и спросил: – Hat sie mit Ihnen gesprochen?

Супруги вскинули головы, переглянулись. Макс медленно опустил карты на сукно, голос у него остался спокойным, почти добродушным, однако стал ниже:

– Vielleicht… können wir darüber an einem ruhigeren Ort sprechen. Es ist nicht gut, solche Themen hier zu besprechen.

– Что он сказал? – спросила Рип, дернув Ахта за рукав смокинга.

– Найдем более тихое место для разговора.

Вчетвером они покинули игру. Охотница с ифритом отстали – Рип обвила его руку, прижимаясь грудью к локтю, и отметила, что ментоловое дыхание у него из-за жвачки. Она засмотрелась на то, как шевелятся его желваки на скулах, и улыбнулась:

– Зря ты вернулся. Я ведь и тебя подозреваю, раз дело пропахло Германией, – Рип прижала дуло «пистолета» из ладони к его спине: – айн-цвай, полицай. И глупый ифрит арестован за симбиоз человека и корабля.

Ахт на это только лишь улыбнулся. Ван Винкль распустила «оружие» и вырвалась вперед, оставляя ифриту шлейф грешных мыслей о ее силуэте. Он засматривался. Нет, не так…

Он увязал.

Внезапное коробило его и насиловало без согласия. Одолевало. Накрывало. Светлого будущего позорный «ек» в сердце Ахту не сулил, как и Рип – фантазии о языке консьержа в ее вагине. Оба увязали по-своему, в общем.

†††

DIE NACHTIGALL

(пьеса в одном акте)

Место действия:

Палуба 7, СПА-лаундж. Раннее утро.

Зона отдыха. Купель с ледяной водой, вход в сауну, деревянные лавки, джакузи в центре. Камеры для можжевеловой ингаляции. Бочка со льдом. Кулер с водой и чайная станция.

Действующие лица:

РЕБЕККА НОРТОН (БЕККИ) – студентка-этнолог, администратор.

МАКС ШТЕРН – пожилой немец, оккультист.

ГЕРТА ШТЕРН – жена Макса, оккультистка.

ВАССАГО – Третий Дух, Могущественная Княжна.

СОЛОВЕЙ – таинственный священник-экзорцист.

СЦЕНА I – ИНТЕРВЬЮ

На сцене – лавки в зоне отдыха. БЕККИ пишет в блокноте. МАКС и ГЕРТА пьют пиво в полотенцах. Они выбрали это место, чтобы начальство не заметило Бекки, нарушающую устав. В ранний час в СПА нет ни единой души.

БЕККИ (официальным тоном):

Подведем черту. Господин Штерн, госпожа Штерн, вы в своё время изучали частные архивы… Аненербе. Немецкого общества по изучению древней германской истории и наследия предков, развившегося в гитлеровской Германии.

МАКС (с горечью):

Мой отец был последователем Гиммлера. Мы с Гертой изучаем архивные документы нацистских культов. Назвать это хобби язык не повернется, просто, видите ли, Бекки, нам стыдно за прошлое, и мы хотим внести свой вклад в возвращение памяти о жертвах. Много евреев и славян пропало при таинственных обстоятельствах – и их поиски затруднены из-за…

ГЕРТА (с грустной улыбкой берет мужа за руку):

Сверхъестественных обстоятельств их пропажи.

БЕККИ (стуча ручкой по блокноту):

Что сподвигло вас этим заняться?

МАКС:

После похорон отца мать раскрыла секрет, что он был оберштурмфюрером Аненербе и возглавлял тайный отдел.

ГЕРТА (с напряжённой улыбкой):

Фюрер искал способ заключить сделку с дьяволом. Поговаривают, у него почти вышло. И тут Клаус Штерн, отец Макса, находит рецепт.

МАКС:

Отец сумел призвать демона Гоетии с помощью много лет утраченной соломоновской книги. Он рассказал о джиннах, способных исполнить три желания. Только джинны не из сказок.

ГЕРТА:

Правильнее назвать их ифритами. Служители шайтана в исламской мифологии.

БЕККИ (удивленно):

Один мой интервьюируемый рассказывал об этом! Его звали Г… Га-а-уэа…

БЕККИ давится. У нее выпучены глаза. Изо рта обильно вытекает ржавая вода – БЕККИ тошнит ею, она отхаркивает ржавчину. МАКС с ГЕРТОЙ вскакивают и пытаются найти помощь.

СЦЕНА II – ВАССАГО

ГЕРТА (резко, указывая на Бекки):

Дорогой, она одержима! Посмотри на ее черные глаза!

МАКС (выкрикивает):

Во имя Христа, отрекись от него!

БЕККИ (низким голосом, искажённым):

Не ворошите прошлое. И от настоящего не прилетит.

ГЕРТА (закрывает глаза):

Exorcizo te, spiritus immunde…!

МАКС:

In nomine Jesu Christi – прояви истинный облик!

БЕККИ (смеется):

Не проявлю. Я не накрашена. Мое имя Вассаго, я Третий Дух и Великая Княжна. Я отвечаю за ифритов, и если вы хотите исполнить три любых желания, окажу честь.

ГЕРТА и МАКС переглядываются.

МАКС:

Вассаго?

ГЕРТА:

Незлобный дух.

ВАССАГО (в теле БЕККИ):

Вынужденная ссылка в Ад, господа. Я открываю тайны, но не терплю британских болтушек, нарушающих форму этического согласования.

ГЕРТА:

Вы, милочка, случаем не Королева Джиннестана?

МАКС (оживленно):

Предмет поисков моего отца. Страна, населенная джиннами и ифритами.

ВАССАГО (с улыбкой):

С некоторых пор Джиннестан – департамент корпорации МЬ. А вы слишком много знаете, и я вас сожру.

МАКС:

Нам, пожалуй, пора. Сырники на завтраке слишком быстро расходятся.

ВАССАГО (наставляет на МАКСА и ГЕРТУ ладонь с круглой печатью и абстракциями, обозначающими имя демона):

Знаете, Соломон считал, что умножая знания, умножаешь боль. Он чуял, о чем говорит.

ГЕРТА:

Эх. Все-таки злобный дух.

На сцену врывается пожилой мужчина в рясе священника. Он окунает особенный крест в джакузи и читает молитву. Хватает ВАССАГО и бросает ее в воду – летят брызги, над водой пар. С жутким визгом демон просачивается через материю. Застревает между палуб в машинном отделении – и ВАССАГО покидает чужое тело, оставляя его внутри обшивки.

СЦЕНА III – СОЛОВЕЙ

МАКС обнимает ГЕРТУ. Человек в черной рясе оборачивается.

МАКС (тихо):

Кто вы?

СВЯЩЕННИК (не оборачиваясь):

Соловей.

ГЕРТА:

Спасибо вам. Можем ли мы помочь вам в ответ?

СОЛОВЕЙ (уходит в глубокую думу и все же изрекает):

Нет.

СОЛОВЕЙ уходит.

†††

– Vorhang! Занавес!– Герта высунула голову над сценкой кукольного театра и помахала ручками наручной куклы, похожей на себя.

Макс проделал тоже самое со своим тряпичным актером и Соловьем. Изорванная кукла Бекки застряла в картонных декорациях, глядя в раскрашенное мелками «небо» одним глазком-бусинкой.

В зале, развалившись на детских стульчиках, сидели Ахт с Рип. Ахт, закинувший ноги на спинки переднего ряда, сложил руки на груди, грозно хмурясь. Ему не понравилось, в каком ключе фигурировал его вид в абсурдном спектакле. Все время он переводил реплики ван Винкль, и она, в отличие от напарника, осталась незаинтригованной.

– Ясно, спасибо. Данке, – махнула рукой охотница, вставая и потягиваясь. – Я хотела изгнать демона сама, это был вопрос принципа. А меня обставили персонажи сказочки для самых маленьких прихожан храма Бафомета.

В полумраке игровой комнаты она увидела, как озадачен ифрит. Тени от аварийных ламп, опустившиеся на кубики, декорации, искусственные мечи с доспехами и костюмы зверят, утяжелили его лицо.

Рип поджала губы. Она решила, что поторопилась с выводами. Слишком много сливов про ифритов за один акт. Охотница улыбнулась Герте с Максом, стоявшим поодаль, и жестами попросила пару минут переговорить с консьержем наедине.

Сев напротив, Рип сложила локти на его ногах, и сказала:

– Колись, что за Вассаго такая. Она связана с МЬ, этим твоим агрегатором консьержей.

– Руководитель.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Дело сделано, госпожа. – Ахт резко поднялся, зацепив пиджак со спинки стульчика. – Поставили за «зиро», и столько же получили. Ничего в сухом остатке.

– «Ничего»? – изумилась Рип и, подбежав, дернула ифрита за рукав. – Так это же целое «чего», Ахтик! Ты ведь сам сказал, что основатель МЬ – говнюк, которого не любит даже светоносный мистер Меня-обидел-Папочка. Я так-то хочу знать, кому торчу душу.

– Мне, – прервал густым тоном Ахт и обернулся. В темноте его радужки засияли огнем цвета индиго. – Вы принадлежите мне, госпожа ван Винкль.

«МЬ, Германия, Джиннестан… – думала Рип, глядя в демонические глаза, – и в центре трех пересечений консьерж, немец и ифрит».

➪➪➪

Греческое солнце жарило спину. Все из-за черной ткани рясы, что притягивала ультрафиолет.

Соловей стоял на пригорке, обдуваемый морским бризом. На лице – черные солнцезащитные очки, в руке – трость с белым шариком-набалдашником. Он повернул голову в сторону уходящего круизного лайнера «Кристина», с которого он сошел утром, изгнав Вассаго.

– Ein guter Mensch, in seinem dunklen Drange, – нараспев произнес священник, – Ist sich des rechten Weges wohl bewusst. Я сделаю то, что должен, а потом Ты заберешь меня.

Он кивнул небу, будто закрепляя сделку, и спустился. Со стороны моря раздался протяжный корабельный гудок.