Читать онлайн Двое суток в Нарве

Глава 1. Прибытие.

Внимание! В книги присуствует нецензурная лексика, описание сексуальных моментов и ласк. Автор решительно против педофилии, гейства, смены пола и принуждения к ним. Если вы зашли сюда за этим – прошу покинуть страницу книги – этого в истории не будет.

С уважением, Курьяна Соколова.

Курай.

Мы недавно вернулись из ночной прогулки по Нарве. Я прилетела из Парижа в Таллинн, чтобы затем отправиться в Петербург и встретиться с отцом, которого не видела почти два года.

Нэсс, узнав о моих планах, предложил мне остаться у него на несколько дней. Он часто путешествовал по этому маршруту и знал все тонкости, поэтому не хотел, чтобы я рисковала и отправлялась в путь сразу.

Путешествие, как и предсказывал Нэсс, оказалось утомительным, особенно после нескольких часов в автобусе. Хорошо, что он встретил меня в аэропорту, и мы продолжили путь вместе. Но после семи часов сиденья на неудобных сиденьях в автобусе и самолете я не смогла отказать себе в небольшой прогулке, чтобы размять ноги.

Дома мы перекусили, еще раз обсудили мой полёт, и я начала готовиться ко сну. Когда я разложила вещи, Нэсс подошёл ко мне и предложил:

– Ты выглядишь очень уставшей, Кури. Хочешь, сделаю тебе массаж?

Его голос был спокойным, но в нём слышалось что-то, что всегда давало мне чувство безопасности.

Я улыбнулась.

– А ты умеешь делать массаж? – спросила я игриво.

– Ну вот и проверишь, – ответил он, и в его глазах мелькнула искорка.

Через пару минут я уже лежала на диване лицом вниз. На мне остались только чёрные трусики, но я не чувствовала смущения. Мы были знакомы уже несколько лет, и я почти полностью ему доверяла. Масло, которое он нашёл, пахло цитрусами и лавандой. Когда его руки коснулись моей шеи, я почувствовала, как напряжение начинает уходить.

– У тебя всё тело словно деревянное, – сказал он тихо, проводя пальцами по моей шее.

– Ну, перелёт, автобус… – вздохнула я, закрывая глаза.

Его пальцы осторожно разминали мышцы. Это было приятно, даже слишком приятно. Он задержался на задней части шеи, надавливая чуть сильнее, затем начал спускаться к плечам. Его движения были уверенными и точными. Я почувствовала, как тепло разливается по всему телу.

– Вот так… дыши глубже, – его голос был тихим, почти гипнотическим.

Я сделала глубокий вдох, расслабляясь ещё больше. Его руки скользнули ниже, вдоль моей спины. Масло оставляло после себя мягкий блеск, и я чувствовала, как его пальцы легко скользят по моей коже. Его нажатие стало чуть сильнее, когда он дошел до поясницы.

Сейчас он широкими мазками проходил по всей спине – от лопаток до ягодиц и обратно. Сверху вниз ладнями, чуть шевеля пальцами, словно играл на пианино, обратно костяшками фаланг и снова ладонями вниз.

Сделав это, как я поняла, разминочно-разогревающее упражнение, Нэсс начал разминать мне плечи и лопатки делая одно упражнение за другим. Волнообразные проходы, когда он обозначал какую то мышцу, легкие поскребывания подушечками пальцев или вибрационные движения ладонями. Он не давил на мышцы, не впивался в кожу, но и не просто гладил, а заставлял мышцы расслабляться, снимая их зажатость и боль, где она присуствовала.

В последний раз пройдясь по плечам, его руки опустились ниже и продолжили массаж поясницы, снова осторожно разминая каждую мышцу. Я чувствовала, как тепло его рук распространяется по всему телу, делая меня всё более расслабленной.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, мягко касаясь моей спины.

– Лучше, чем когда-либо, – ответила я, улыбаясь. – Но от твоих действий я уже почти засыпаю.

– Так засыпай.

– Нет, сначала дождусь пока ты закончишь, а еще совратишь слабую невинную девушку.

Нэсс фыркнул, услышав последний коментарий, но не стал поддерживать разговор, вновь сосредоточившись на массаже.

Его пальцы начали двигаться вниз по позвоночнику, массируя каждый позвонок. Это было невероятно приятно, и я закрыла глаза, наслаждаясь каждым моментом. Постепенно тепло распространялось по всему телу, даря ощущение полного расслабления.

– Этот массаж действительно творит чудеса, – сказала я, поворачиваясь к нему и улыбаясь.

Он улыбнулся в ответ, продолжая массаж. Мы провели ещё несколько минут в тишине, наслаждаясь моментом и друг другом. В этот момент я чувствовала себя полностью расслабленной и защищённой, доверяя ему и наслаждаясь каждым его прикосновением.

– Ты знаешь, твой комфорт всегда для меня в приоритете – сказал Нэсс, поправив локон, упавший мне на глаза.

Я кивнула, не открывая глаз, на его заботу. Его руки продолжали двигаться вниз, массируя поясницу и верхнюю часть ягодиц. Усталость и напряжение покидали моё тело, а вместо нтх приходило чувство глубокого умиротворения и гармонии. Он чуть приспустил мои трусики, освобождая верхнюю часть ягодиц, чтобы не запачкать белье маслом.

– Вот так… Дыши глубже, – его голос звучал мягко и успокаивающе.

Я снова сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряжение постепенно уходит.

– Тебе ведь здесь больно, да? – спросил он, его пальцы задержались у основания позвоночника.

– Немного, – ответила я, чувствуя, как его прикосновения расслабляют меня.

Его руки продолжали работать, теперь уже вдоль боков, работая и массажируя широчайшей, насколько я понимала строение тела, мышце спины. Я почти засыпала под его прикосновениями. Его пальцы были тёплыми, они знали, как снять напряжение. Мне казалось, что я растворяюсь в этом моменте.

Закончив с поясницей, он широкими движениями прошёлся по спине, разгоняя кровь. Его руки опустились к моим бёдрам и ягодицам. Он уверенно массировал их, слегка надавливая на напряжённые мышцы. Его прикосновения были точными, нежными там где надо или же наоборот сильными в иных моментах.

Несколько раз он аккуратно поправлял край моих трусиков, задирая или уволя их в сторону, чтобы не запачкать их маслом.

Я лежала с закрытыми глазами, но мысли не давали покоя.

«Что он там не видел? – думала я. – Мы уже были близки в Париже, и сейчас, когда он поправляет трусики, которые и так едва что-то скрывают, вряд ли он увидит что-то новое. Тогда какой в этом смысл?»

Вздохнув, я прошептала, не открывая глаз:

– Сними их. – Мой голос дрожал. То ли от внутреннего возбуждения, а может и от смущения, – Они только мешают.

Нэсс ничего не ответил. Я почувствовала, как его пальцы осторожно подцепили край ткани и стянули трусики вниз. Прохладный воздух, из открытого окна, коснулся кожи промежности и я чуть вздрогнула. Трусики остановились на щиколотках, а Нэсс продолжил массаж, словно ничего не произошло. Только его руки теперь свободно скользили по моей коже без всяких преград.

Он оставил трусики на икрах и неторопливо вернулся к бёдрам. Его пальцы медленно приближались к месту, где я ощущала нарастающее тепло. Он начал массировать мои ягодицы, слегка растягивая кожу, затем начал массировать внутреннюю часть бёдер рядом с промежностью. Каждое его движение было плавным и уверенным. Когда он касался моей щёлочки, внутри меня что-то непроизвольно сжималось, а в нижней части живота зарождался тёплый комок. Нежные губки лона набухли и раскрылись, словно приветствуя его прикосновения.

Внезапно его пальцы остановились, осторожно раздвинув нежные складки. Волна тепла накрыла меня с головой. Он не спешил, ожидая моей реакции. Увидев, что я не против, его пальцы заскользили вверх и вниз, касаясь клитора и вызывая приятные ощущения. Моё дыхание участилось, бёдра начали двигаться навстречу его рукам, а ноги сами раздвинулись, чтобы дать больше пространства. Его ладонь лежала у меня между ног, а палец мягко массировал клитор круговыми движениями. Это было одновременно нежно и возбуждающе.

– Ты такая красивая, – прошептал он, наклонившись и поцеловав меня между лопаток. Его голос был глубоким и тихим, а дыхание обжигало мою спину.

Я не могла ответить. Мои рот приоткрылся, и из него вырвался тихий вздох. Его руки продолжали ласкать меня внизу, а я не хотела, чтобы это закончилось.

Одновременно он начал целовать мою спину, спускаясь ниже. Его губы оставляли нежные следы на коже, вызывая мурашки. Каждое прикосновение его губ усиливало мои ощущения, делая их ещё более острыми. Я чувствовала, как моё тело откликается на его ласки, становясь всё более чувствительным.

Я начала чувствовать, как нарастает напряжение внутри меня. Мои мышцы начали сокращаться, а дыхание стало прерывистым. Он продолжал ласкать меня, не сбавляя темпа. Я почувствовала, как по телу пробежала волна наслаждения, и я полностью отдалась этому моменту.

Но внезапно его прикосновения изменились: он оставил мой клитор, сместившись чуть ниже, к моим икрам, сняв с них оставленные ранее там трусики и откладывая их в сторону.

Его руки вновь вернулись к массажу, а не к ласкам, спокойно разминая мышцы моих ног. Когда он добрался до моих ступней, его руки остановились, и он начал массировать их нежно, но основательно. Его пальцы прошлись по своду стопы, затем к пятке, а после – к каждому пальчику. Он задержался на каждом, осторожно разминая косточки, словно боясь причинить боль.

– У тебя мышцы, как у профессионального бегуна, – сказал он, вернувшись к икрам.

Я усмехнулась в ответ, лениво повернув голову к нему:

– Ты прекрасно знаешь, как мы обычно гуляем с сестрой. К тому же я не отказываюсь от посещения спортзала. Так что ничего удивительного нет.

Я заметила, как он кивнул, и на его лице мелькнула улыбка. Его руки продолжили свой путь, теперь более широкими движениями, скользя от стоп до бёдер и обратно. Тёплое масло помогало его движениям быть плавными, а процесс массажа уверенным и размеренным. За исключением, конечно, его игры с лоном.

Когда он в последний раз прошёлся от ступней до моих ягодиц, я почувствовала лёгкий шлепок по попке, который вызвал у меня непроизвольную улыбку.

– Переворачивайся, – сказал он с мягкой командностью в голосе.

Я послушно перевернулась на спину, чувствуя, как волосы немного прилипли к плечам от масла. Его взгляд задержался на мне на мгновение, но я видела в нём не столько желание, сколько заботу. Устроившись поудобнее, я увидела, как он смазывает маслом руки, смотря на мое тело задумчиво и отстраненно. Это даже немного обижало, все же я, являсь профессиональной хоть и далеко не самой известной, моделью, следила за своим телом, и знала, что оно у меня красивое, но в тоже время понимала и Нэсса. Сейчас он не был моим другом и бывшим любовником, а бал массажистом, который должен держать себя в руках.

Смазав руки, и пару раз пшикнув маслом на мою шею и грудь, Нэсс чуть наклонился и положив руки начал массаж шеи. Его руки были тёплыми, крепкими и в то же время удивительно мягкими. Он скользнул пальцами к основанию моей челюсти, осторожно нажимая на точки, которые, казалось, вытягивали из меня остатки напряжения. Я закрыла глаза и откинула голову назад, подстраиваясь под него.

Каждое его движение было медленным и выверенным. Пальцы опустились к ключицам, затем к плечам, вызывая тихие мурашки. Ладони скользили по моим рукам, массируя мышцы, уставшие от чемоданов и долгой дороги. Казалось, я наконец могла расслабиться.

Но расслабление таило опасность. Сквозь приоткрытые веки я наблюдала за ним. Он сосредоточенно работал, взгляд был спокоен, движения уверенны. Это был человек, видевший меня в разных состояниях, знавший обо мне больше, чем я готова была признать.

«Когда писала ему из Парижа о прилёте, – думала я, – всё будет под контролем. Я сама попросила встретить в Таллине. Настаивала, чтобы не говорил никому о моём приезде. И точно попросила не вспоминать о прошлом в Париже».

– Никаких намёков, Нэсс. Это было тогда, и больше не повторится, – сказала я в тот момент по телефону. Он улыбнулся в камеру и ответил, что я слишком переживаю.

А сейчас, когда его руки касались моего тела, барьеры, которые я сама же и воздвигла, рушились. Тем временем его пальцы спустились к ключицам, задержались там и плавно двинулись вниз, к груди.

Когда он начал массировать грудь, я вздрогнула. Движения оставались нежными, но это прикосновение было другим. Почти интимным. Я чувствовала, как он обводит грудь ладонями, слегка касаясь, потом нажимая сильнее, затем снова становясь мягче. Он не смотрел мне в глаза, но я знала, что он осознаёт эффект своих действий. И как мои соски твердеют под его прикосновениями.

Я попыталась отвести взгляд, но не смогла. Он смотрел на меня с тем же спокойным выражением, которое всегда заставляло меня чувствовать себя защищённой. Но теперь я видела в его взгляде что-то ещё. Что-то, что он скрывал, но я достаточно хорошо знала. Он был явно чуточку обижен на мои слова, и сейчас, делая отстраненное выражение лица, в какой мере мстил мне за них. И может, если бы не те ласковые поглаживания клитора, я бы в это поверила. Тогда, но не сейчас.

Это была игра. Кто сдастся или не сдасться первым. И я понимала, что если это продолжится, то я нарушу своё же обещание не пересекать границы. И он тоже это понимал. Он тоже за эти годы неплохо изучил меня.

Его руки снова легли на мои плечи, затем на руки, разминая мои бицепсы и вызывая приятное тепло в теле. Но каждая его ласка, каждый взгляд словно подталкивали меня к тому, чего я так отчаянно пыталась избежать.

Я вздохнула, пытаясь сохранить остатки контроля.

– Ты слишком хорош в этом, – сказала я, чтобы разрядить обстановку.

Он улыбнулся.

– Ты заслуживаешь отдыха, Кури, – ответил он тихо, но его голос звучал так, будто он хотел сказать больше.

Закончив массаж рук, он вернулся к моему телу. Его руки скользнули по груди, собирая излишки масла, и опустились ниже, касаясь моего живота и таза. Мягкие и осторожные движения, казалось, были направлены не только на то, чтобы расслабить меня, но и пробудить что-то внутри. Его пальцы разминали мышцы живота, вызывая у меня лёгкую дрожь, где-то между щекоткой и приятным теплом. Я чувствовала, как его ладони изучают каждую линию моего тела, задерживаясь чуть дольше там, где ощущения были особенно острыми. Он не касался паха, не пересекал невидимую линию живота и лобка, но я знала, что она будет следующей.

И вот граница была пересечена. Его ладони достигли моего таза. От этого, казалось бы простого движения, я ощутила, как сердце забилось быстрее. Его прикосновения оставались мягкими, но их характер изменился. Ладони Несса скользили вдоль моего тела, обрисовывая его линии, а потом спустились к паховой области. Его пальцы аккуратно массировали эту зону, не казаясь губок и лобка, оставляя ее нетронутой. И я не знала, будет ли касание там или нет. Это было так интригующе интимно, что я перестала дышать.

Внезапно моё тело решило не слушать доводов разума, ведь я неосознанно раскрылась, разведя ноги и согнув их в коленях. И это движение ясно показывало моё согласие. Сделав это, я поняла: пути назад нет. Все барьеры, которые я строила с зимы, когда он уезжал, рухнули.

Лежа в этой позе я не могла оторвать взгляда от его лица. Оно оставалось сосредоточенным, почти отстранённым, но руки выдавали всё. Уверенные, но нежные, они действовали так, как будто он знал, что делает. Его пальцы скользнули ближе, раздвигая волоски, словно проникая в знакомое, но теперь исследуемое с новой, завораживающей осторожностью.

Моё дыхание стало тяжёлым. Я смотрела вниз, туда, где его руки касались меня, и заметила, как серые брюки едва ли что могли скрыть. Он точно был возбуждён, но продолжал вести себя так, будто ничего не происходит. Его самообладание одновременно и восхищало и раздражало.

«Почему он сдерживается? Он же видит, как я открыта, как хочу, чтобы он продолжил. Почему делает вид, что это просто массаж?»

Не в силах больше терпеть, я уже почти потянуться к нему, но удержалась. Я хотела, чтобы он сам принял решение.

А его пальцы, тем временем, закончили массаж передних тазовых мышц и все-таки перешли к лону. Когда они коснулись меня, я прикусила губу, чтобы сдержать стон. Его прикосновения, до этого строгие и сосредоточенные, внезапно изменились став мягкими и нежными, что я невольно подалась им навстречу. Он провёл пальцами по моим губкам, раздвигая их шире, очерчивая контуры. Каждый его жест был изучающим, уверенным, как будто он хотел запомнить каждую деталь или, наоборот, вспомнить. Я не знала, когда и где он учился этому массажу, но его движения говорили о совершенстве.

Его пальцы снова коснулись моего клитора, я ощутила новую волну тепла, прокатившуюся по телу. Он не торопился, мягко массируя его круговыми движениями, чередуя их с короткими касаниями. Это было так волнующе, что я не могла сопротивляться. Одной рукой он ласкал клитор, другой, введя пальчики во влагалище – его внутренние стенки. Эти прикосновения не были просто механическими движениями – это был настоящий массаж, словно он знал моё тело лучше меня.

Пальцы не толкались внутрь, а мягко раздвигали ткани, прощупывая напряжённые участки. В какой-то момент он задержался на одном из них, ближе к передней стенке, возле того самого места, где в теории должна находиться та сама точка G, которой на самом деле нет, и я невольно вздохнула. Это ощущение было глубоким, словно что-то важное внутри меня отозвалось вспышкой. Точки то нет, но сама эрогенная зона никуда же не делась!

И Нэсс продолжал меня ласкать, меняя угол, давление и глубину, будто играл на музыкальном инструменте, который чувствовал с полувзгляда.

Я перестала ощущать себя просто женщиной, которой делают массаж. Я чувствовала, будто мне возвращают право на осознание себя изнутри. Каждое его движение было неспешным, словно он разговаривал с моими мышцами и чувствами, которые когда-то застыли. Это не возбуждало в обычном смысле – это наполняло меня, как будто внутри что-то раскрывалось.

Возбуждение поднималось не из привычных мест, а из глубины моего тела. Я чувствовала, как внутренние мышцы начинают откликаться на его прикосновения – то сжимаясь, то расслабляясь, словно под воздействием нежного прикосновения. И тогда я поняла, что должна ответить ему тем же.

Моя рука потянулась к его поясу. Я расстегнула молнию и осторожно проникла внутрь, нащупывая горячий, твёрдый член. Его тело мгновенно напряглось, но руки не остановились. Он продолжал ласкать меня, будто всё было естественно.

Моя ладонь обхватила его член, ощущая пульсацию под пальцами. Он был твёрдым и горячим, с едва заметными бугорками, которые я ласкала, проводя рукой вверх и вниз. Его молчание только усиливало возбуждение. Он взглянул на меня внешне спокойными глазами, но я видела – в них горел огонь скрытой страсти. Он не сказал ни слова, продолжая свою работу.

Его пальцы проникли глубже, скользя внутрь с лёгкостью и уверенностью. Это не были просто движения – он чувствовал, и я ощущала, как он нащупывает что-то, что не видно глазу, но чувствует душа. Моё тело полностью подчинилось его ритму, каждый жест вызывал отклик – тихий стон, дрожь, сладкое покалывание внизу живота. Я продолжала двигать рукой, чувствуя, как его член становится ещё твёрже. Моя ладонь сжимала его то сильнее, то слабее, а его реакция только усиливала моё желание.

Это был не просто физический контакт – это был диалог тел, где каждое прикосновение было словом. Моё лоно, будто впервые ощущённое изнутри, отвечало ему, открывалось, доверяло – больше, чем когда-либо.

Его дыхание, взгляд, каждое наше движение – всё сливалось в едином гипнотическом ритме. Казалось, мир замер, оставив нас в безвоздушном пространстве. Не было ни запретов, ни слов, ни границ – только жар желания, скользящий по коже.

Но в следующий миг Нэсс, кочти как в прошлый раз, когда я лежала на живое, вынул пальцы, и его руки опустились на мои бёдра. Он явно собирался продолжить массаж, оставив меня в этом состоянии, но я больше не могла, да и не хотела, терпеть. Внутри все уже горело от желания. Это было не просто возбуждение – нарастающее нетерпение, когда тело требует не ласки, а слияния. Я знала, чего хочу.

Моя ладонь сжала его член, как будто в этом движении было всё накопленное напряжение. Я потянула его к себе, расстёгивая его брюки. Всё происходило быстро, но без суеты. Трусы стали ненужной преградой, и через мгновение его плоть была передо мной – горячая, тяжёлая, упругая. Он был напряжён, будто в нём сосредоточилась вся энергия ночи.

Моё дыхание участилось. В памяти всплыло, как он выглядел в Париже. Но сейчас всё было иначе. Ярче, острее. Прошлое было только наброском к этому моменту.

Я потянулась губами к его головке, обхватывая её мягко. Мой язык коснулся её сначала осторожно, затем смелее. Я ощущала вкус его кожи, насыщенной жаром, и растворялась в этом ощущении. Нэсс издал низкий стон. Его рука легла на мои волосы, но пальцы дрогнули, будто он сдерживал себя. Он не двигался, только смотрел. В этом взгляде было что-то интимное. Как будто он смотрел не на мою голову, а прямо в меня.

Мои губы начали двигаться, захватывая его ствол всё глубже. Я чередовала движения: быстрые, влажные поцелуи, затем медленное скольжение вниз. Мой язык обвивал его, пробегал по венам, а затем возвращался к вершине. Я слышала его дыхание, которое стало громче.

– А как же «Давай только без того, что было в Париже»? – пробормотал он иронично.

Я остановилась, взглянула на него, облизала головку и ответила с улыбкой:

– Мало ли что может сказать глупая женщина.

Его глаза вспыхнули. Это было не просто возбуждение – восхищение, азарт. Я снова обвила губами его ствол, медленно, подчёркивая каждое движение. Я хотела, чтобы он чувствовал каждую волну скольжения, каждую каплю моего желания. Он не просто стонал – звучал, как натянутая струна.

Его бёдра подались мне навстречу. Осторожно, почти незаметно, но это было инстинктивно. Его рука, запутавшаяся в моих волосах, начала двигаться увереннее. Он задавал ритм, но без напора. Это был диалог, а не приказ.

– И вообще, – добавила я, вынув член изо рта, после его намекающих толчков, – заткнись и получай удовольствие.

– Как прикажете, моя госпожа, – прошептал он, закидывая голову назад.

Я видела, как его шея напряглась, как дрогнула кожа на груди, как его живот напрягался при каждом моём погружении. Его рука сжалась на моих волосах, бёдра подались вперёд с полной отдачей. Оставалось только это: мой рот, его тело и ритм, в котором мы дышали одновременно.

Он дышал всё громче, и я чувствовала, как его тело напрягается, вибрируя от каждого моего движения. Я ласкала его, и он откликался на каждое прикосновение: легкое покачивание бёдер, судорожный вдох, пальцы, крепче сжимающие мои волосы. Это был не контроль, а признание, безмолвное и сладкое. Он знал, что веду я, и хотел этого.

Я была уверена в себе. Не только потому, что умела ласкать его, но и потому, что твердо решила: в этот раз всё будет на моих условиях. Я вспомнила ту зиму в Париже: снежинки за мансардным окном, холодный воздух. Тогда Нэсс тянулся к Лиссе, будто забывая, что мы вдвоем – одна история на двоих. Почему то в тот момент это резануло меня неожиданно остро, но ни ревности, ни притязаний не было – просто странная боль. Мы всё равно занимались сексом втроём, но с той ночи я решила, что однажды возьму своё пространство полностью.

И вот этот день настал.

Я скользила губами вниз, растворяясь в его теле. С каждым движением язык менял ритм – спираль, острый нажим, мягкий прижим. Его дыхание сбивалось.

«А Лисса так не умеет», – пронеслось в голове. Это было дерзко и сладко, но без боли. Скорее тихая победа.

Он начал двигаться сам, бедра толкались вперёд. Я расслабила горло, позволив ему проникнуть глубже. Его стон был хриплым:

– Чёрт, Кури…

Так он называл меня. Ласково и немного грубо.

Я улыбнулась, не отпуская его. Мои пальцы скользнули вниз, но наткнулись на его руку: он уже был там, нежно раздвигая мои губы, нащупывая клитор. Одновременно мой палец коснулся анального колечка и вошёл на глубину первой фаланги. Тело задрожало от двойного соприкосновения, стон, приглушённый его плотью, прокатился волной ко мне.

Я почувствовала, как то зимнее чувство окончательно тает. Теперь всё внимание было сосредоточено на нас, здесь и сейчас. Каждая его реакция принадлежала мне.

Я поцеловала головку, медленно провела языком по кругу. Он вздрогнул, губы разомкнулись, словно он хотел что-то сказать, но я прижалась языком к узкой щели уретры и прошептала:

– Лисса никогда не умела брать глубоко. И ты это знаешь.

Он дернулся. В тот же миг я снова впустила его целиком, держа за бёдра. Мои мышцы горла обнимали его, палец в попке вторил ритму. Его пальцы внутри меня усилили нажим, и я почти сорвалась в оргазм – дрожь прошила бёдра, дыхание оборвалось.

И всё это – лишь от одного минета.

Я задержала его глубоко, чувствуя, как он пульсирует. Выпустила на долю секунды, наполнив воздух влажным жаром, посмотрела снизу вверх и увидела: он смотрел так, будто в мире не было больше снега, Парижа и даже Лиссы. Были только мы – и этот миг, в котором я диктую правила.

Я знала, как управлять этим моментом. Он принадлежал мне.

Он двигался быстрее, его бёдра толкались вперёд, и его член проникал глубже, наполняя меня полностью. Я ощущала, как он близок. Это возбуждало ещё сильнее, потому что он отдавался мне – полностью, без остатка. И я была готова принять.

– Внутрь? – его голос сорвался, хриплый, затянутый на пределе.

Я подняла взгляд, глядя снизу вверх, задерживая его глаза своими ресницами. Едва заметно кивнула, и этого оказалось достаточно.

Последний толчок – резкий, глубокий, окончательный. И я ощутила, как его сперма тёплой, плотной волной наполняет мой рот. Не просто вкус – ощущение тепла, доверия, отдачи. Я впитывала это, наслаждаясь, как он содрогается, как его живот дёргается в рывках, как из горла вырываются хриплые стоны.

Мой язык мягко обвёл его головку, слизывая остатки, чувствуя, как его тело ещё пульсирует. Я не спешила. Это был мой момент, мой трофей, моя тихая победа. Затем, не отрывая взгляда от его глаз, я проглотила всё – легко, плавно. И сжала его ствол губами ещё раз, медленно отпуская его изо рта.

Он смотрел на меня так, будто не верил, что всё это реально. Дыхание сбивалось, в глазах – смесь благодарности, страсти и удивления.

– Ты… – начал он, но я приложила палец к его губам и усмехнулась.

– Молчи, – прошептала я. – Это был только первый акт.

– Первый акт? – он улыбнулся, наклоняясь ближе. Его губы коснулись моих, медленно, тепло, мягко, как прикосновение шёлка. Его ладонь легла мне на щёку, пальцы скользнули к виску.

– Значит, я полностью прощён? – прошептал он, вглядываясь в меня.

– А разве это непонятно? – я провела пальцами по его щеке, улыбаясь. – Тогда… это была глупость. И ревность. Которую я зачем-то хранила.

Он выдохнул, отводя взгляд, но почти сразу вернулся к моим глазам – и в его улыбке было тепло, спокойствие и нечто новое, более глубокое.

– Я тоже вёл себя тогда по-детски, – признался он. – Но давай оставим прошлое в прошлом.

Я кивнула, и в этой тишине, пронзённой лишь дыханием, он опустил взгляд вниз, к моему телу, и прошептал:

– Тогда… позволь мне закончить массаж.

Его пальцы вновь коснулись моего лона. Лёгкие, почти невесомые движения пробежали по коже, по лобку, лаская едва видимые волоски. Он не спешил – скользил по наружным губкам, замирал на клиторе, а затем ушел ниже, по влажной дорожке к колечку ануса.

Я вздрогнула – это было нежно, деликатно, почти церемониально. Но он будто не заметил. Просто отступил чуть назад и встал возле моих ног.

Я подложила руку под голову, чтобы лучше видеть. Он и вправду вернулся к массажу. Склонился к моим ногам, и теперь всё его внимание было сосредоточено на бёдрах и голенях. Он внял сначала одну ногу, поднял ее и так, держа на весу, его ладони обхватили мою икру, поглаживая вверх и вниз, с лёгким, разогревающим нажимом. Затем точно также и с другой ногой.

Когда его пальцы вновь прошлись по внутренней части бедра, я едва не застонала. Он снова не касался моего лона напрямую, но каждый его жест был как предчувствие. Его ладони нажимали чуть ниже паха, создавая вибрации в точках, где соединяется возбуждение и покой. Он знал, куда давить, где остановиться, где задержать дыхание вместе со мной.

Я наблюдала за ним – за тем, как он сосредоточенно работает с моим телом, будто пишет на нём невидимыми чернилами. Ни одной спешки. Ни одного грубого движения. Это было не просто расслабление – это было возвращение к себе, к телу, к точке, где чувственность остаётся, но не требует немедленной разрядки.

Заканчивая он провёл ладонями вверх – к паху, затем вновь вниз, по внешней линии бедра. Пальцы скользнули к ступням, сжали их нежно, тщательно, будто я – не женщина, а драгоценность.

И в какой-то момент я поймала себя на мысли: вот что я хотела тогда, в Париже. Не внимания. Не ревности. А вот этого – чтобы на меня смотрели как на целую. Чтобы чувствовали меня. Чтобы я могла быть собой, и мне бы этого было достаточно.

Я прикрыла глаза. В этот момент не было ни Лиссы, ни Парижа, ни старых обид. Была только я – нагая, тёплая, открытая. И он – склонившийся над моими ногами, бережный и внимательный. Всё в нём

Покончив с икрами, Нэсс перешёл к ступням. Его пальцы разминали каждый участок, от подушечек до свода стопы. Он скользил вниз, к пятке, и возвращался наверх, уделяя внимание каждому изгибу. Я не могла сдержать улыбку – его сосредоточенность вызывала у меня странное ощущение благодарности и нежности. Он делал это не как любовник, стремящийся к продолжению, а как мужчина, который хотел быть рядом с моим телом, чувствовать его.

Когда массаж закончился, его губы неожиданно коснулись моего большого пальца. Он поцеловал его осторожно, почти с благоговением, затем следующий, беря их в рот и слегка посасывая. Это было неожиданно, нежно и почти глупо. Я тихо рассмеялась.

– Выплюнь, бяка! – смеясь, сказала я, бросив в него лежащую на кровати игрушку и стукнув его по плечу. – Они невкусные!

Он поднял голову, его глаза блеснули. Тот самый взгляд – немного нахальный, чуть дразнящий. Его фирменная полуулыбка появилась на губах.

– Ты вся вкусная, моя обожаемая, – сказал он, проигнорировав мои протесты и продолжая ласки.

Его губы снова прикоснулись к моей стопе, но теперь он не просто забавлялся. Поцелуи стали медленнее, глубже, целенаправленнее. Он поднимался выше, двигаясь не спеша, словно настраиваясь – как художник перед первым мазком на холсте.

Я закрыла глаза. Каждое его прикосновение вызывало во мне дрожь – не бурю, а глубокую, тихую, но настоящую. Его губы оставляли за собой горячий след, будто метили путь, по которому возвращается желание.

Наконец он добрался до моего лона. Я едва сдержала звук, когда он провёл носом вдоль моих губок. Он вдохнул, и моё тело напряглось. Внутри всё подтянулось, замерло, ожидая продолжения.

– Ты божественно пахнешь, – выдохнул он. Эта простая фраза, тихая и почти интимная, пронзила меня сильнее любой похвалы.

И вот он опустился. Его губы коснулись моей промежности мягко, с нажимом, уверенно. Я сжала простыню под пальцами. Это было как электричество. Тёплое, медленное, но очень настоящее. Его язык медленно обводил мои складочки, не торопился, не пропускал ни одного изгиба. Он собирал мою влагу, словно это было что-то ценное, и я чувствовала, как каждый его мазок отзывался у меня в животе, в груди, в пояснице.

Когда он добрался до клитора, он не спешил. Поначалу он едва касался его мягко, будто дразня. Потом – круговыми, настойчивыми движениями. Моё дыхание сбилось. Моё тело покорно впитывало каждое его движение, каждый звук его дыхания, каждый ритм языка.

Я даже не заметила, как начала тихо постанывать – не громко, не нарочито, а в такт его движениям. Мои бёдра подались вперёд сами по себе. Не требуя, а признавая, что всё происходит правильно. Что я – здесь. Что он – со мной. И что все старые чувства, все обиды, все прошлые недосказанности растворились – в поцелуях, в запахе, во вкусе, в медленно пульсирующем центре между моими ногами.

Он знал, что делает. Его язык не просто ласкал – он разговаривал со мной. С каждой моей клеточкой.

Его прикосновения лишали меня самообладания. Мои бёдра непроизвольно тянулись к нему, а из груди вырывались тихие, прерывистые стоны. Я запускала пальцы в его мягкие волосы, наслаждаясь их шелковистой текстурой. Это было не просто приятно – это было волшебно. Его язык находил каждую точку, которая заставляла моё тело содрогаться от удовольствия.

Никто из мужчин или женщин, которые были в моей жизни, не делал куннилингус так, как Нэсс. Возможно, только Макс – наш с Лиссой брат, – мог ласкать меня с такой же нежностью. Хотя на самом деле он не был нашим братом. Макс был сыном второй жены нашего дяди от первого брака, но вырос рядом с нами как старший брат. Мы называли его братом, потому что он стал частью нашей семьи с раннего детства, когда нам было всего по пять лет. Но с возрастом мы осознали, что наши сердца и тела не знают границ. Ни юридических, ни биологических. Ни настоящих.

Когда наше желание проснулось, когда наши чувства и тела перестали скрываться за школьными платьями и молчанием, мы с Лиссой сами пришли к нему. Мы знали, чего хотим. Он был старше нас на десять лет, зрелый и опытный. А мы были двумя юными, неразлучными близняшками, в которых пробудились отнюдь не детские чувства. Мы попросили его научить нас науке удовольствия – не просто ласкам, а пониманию собственного тела. И он стал для нас не просто любовником. Он стал учителем.

Он показал, как прикасаться, не ради обладания, а чтобы услышать. Научил нас принимать себя, свои чувства и тело. Помог пробудить чувственность, которая долго дремала за школьными правилами и страхами.

Пусть кто-то считает это инцестом, но если и было что-то инцестуозное в нашей жизни, то это были мы с Лиссой. Мы – единоутробные сёстры. И мы были друг для друга не просто сёстрами. Мы были возлюбленными. С детства нас тянуло друг к другу, как две половинки одного целого. Мы знали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Никто другой не мог повторить то, как она касалась меня. Мы открывали сексуальность вместе, создавая что-то своё, уникальное, а не подражая другим.

Макс дал нам первые ключи, но настоящими дверями стали мы сами.

А теперь Нэсс. Он не изучал меня, не пытался понять. Он просто знал. Чувствовал меня, будто был сделан из того же материала, что и я. Почти как мы с Лиссой.

Его язык проникал глубже, осторожно раздвигая мои губки, а затем вновь возвращался к клитору, чередуя движения. Он не спешил, он наслаждался каждым моментом, каждым моим вздохом, каждым стоном. Моё тело пульсировало в ответ на его ласки, и я знала, что полностью отдаюсь ему.

Я открыла глаза и посмотрела вниз, видя, как его голова погружалась между моих бёдер, как он был сосредоточен только на мне. Его руки лежали на бёдрах, крепко удерживая их, не давая мне двигаться. Но я и не хотела. Всё, что я могла, – это наслаждаться, поддаваться волнам удовольствия, которые он вызывал.

Его язык скользил по капюшону клитора, чуть приподнимая его, а затем быстро касался самой чувствительной точки. Он замедлялся, дразня меня, а потом снова ускорялся, вызывая во мне смешанные чувства – от нетерпения до полного, всепоглощающего блаженства. Внутри всё горело и сжималось, будто вспыхивал огонь, а волны жара катились от лона вверх по животу, в грудь, в плечи, в горло, превращая меня в пульсирующую точку желания.

Мои бёдра начали подрагивать. Я зарылась пальцами глубже в его волосы, предчувствуя оргазм, чуть потянула их, но он не остановился. Наоборот – это, кажется, только подстегнуло его. Его язык стал двигаться быстрее, интенсивнее, и я уже не могла сдерживаться.

– Чёрт, Нэсс… – прошептала я. Мой голос дрожал.

Он только издал тихий, удовлетворённый звук, продолжая своё дело. Это было как музыка, как симфония, созданная только для меня. Каждый мой стон, каждый вздох – всё это было его наградой, и он, кажется, стремился заставить меня звучать громче.

Моя голова откинулась назад, глаза закрылись, а тело выгнулось дугой. Я чувствовала, как приближаюсь к пику, как всё внутри становится острее, ярче. Моё дыхание стало прерывистым, а бёдра напряглись.

– Да… ещё… – выдохнула я, и это было всё, что я могла сказать, прежде чем моё тело разразилось волной наслаждения.

Это было похоже на цунами, которое невозможно остановить. Моя спина выгнулась дугой, бёдра напряглись, а пальцы вцепились в его волосы, словно это была моя последняя точка опоры в этом водовороте наслаждения. Моё горло выдало глубокий, прерывистый стон, наполнивший комнату.

Я больше не могла контролировать своё тело. Всё внутри меня сжималось, пульсировало, отзываясь на каждое его движение. Его язык всё ещё ласкал мой клитор, медленно, почти лениво, будто наслаждаясь моими реакциями. Это только усиливало мои ощущения. Волна за волной прокатывались по мне, разрывая на части, оставляя лишь дрожь и неконтролируемые стоны.

Из глаз потекли слёзы. Не от боли, не от грусти – это было слишком хорошо, слишком много. Моё тело кричало, а душа… душа плакала, не выдержав этого переполнения. Я слышала собственные стоны, смешанные с тихими всхлипами, но не могла остановиться.

– Да… Нэсс… – простонала я, почти теряя связь с реальностью.

Его руки удерживали мои бёдра, не позволяя мне дёрнуться или убежать от этой сладкой пытки. Он продолжал, губы и язык ласкали меня так искусно, так целенаправленно, что мне казалось – он подчинил себе не только моё тело, но и дыхание, и голос, и волю. Мои ноги сжались вокруг его головы, но он не отступал. Его движения стали ещё увереннее, настойчивее.

Каждая мышца в моём теле напряглась, и кульминация накрыла меня окончательно. Я растворилась в своих ощущениях. Дыхание сбилось, стоны становились тише, но дрожь не отпускала. Всё внутри меня пульсировало, как будто его язык всё ещё шептал мне что-то на неведомом языке наслаждения.

Когда я смогла открыть глаза, его лицо было всё ещё у моего лона. Он поднял голову. Его губы были влажными, а взгляд – спокойным, но горящим страстью. Он смотрел на меня долго, будто впитывал моё лицо, дыхание, каждую дрожащую жилку под кожей.

Я попыталась что-то сказать, но вместо слов из моих губ вырвался ещё один вздох. Я опустила голову назад, закрыв глаза, чувствуя, как всё моё тело медленно расслабляется, будто его язык всё ещё касался меня внутри. Но дрожь – дрожь не проходила. Она жила в ногах, в животе, между грудей, как послесловие.

Я услышала, как воздух снова заполняет лёгкие. Моё сердце стучало глухо, уже спокойнее. Я возвращалась к себе.

– Это было… – начала я, но Нэсс прервал меня, проводя рукой по моему бедру. Его ладонь была тёплой, сильной, уверенной.

– Это было только для тебя, – сказал он тихо, и в этих словах не было ни намёка на шутку. Только правда.

Он поднялся ко мне, и наши губы встретились – не в борьбе, а в принятии. Я впустила его дыхание в себя, словно этим поцелуем мы закрепляли всё, что было между нами. Тепло его языка, мягкость губ, вкус, оставшийся на них от меня – всё это было не просто близостью. Это было слиянием.

Мои руки обвились вокруг его плеч, и я притянула его ближе, желая чувствовать его не только внутри себя, но и кожей, телом, каждой клеточкой. Я чувствовала, как его член прижался к моему бедру – горячий, пульсирующий. Я потянулась рукой вниз, нащупала его, обхватила и, не отводя взгляда, направила к себе. К своему входу. К той точке, где я была открыта только для него.

Он вошёл медленно. Почти торжественно. Его головка мягко раздвинула мои губы, и он начал заполнять меня, сантиметр за сантиметром, не спеша, будто прислушиваясь к моей реакции. Моё тело раскрывалось, как бутон, тянущийся к солнцу. Я вздохнула, выгибаясь навстречу, впуская его всё глубже. Он зарычал, глухо, низко – и это рычание отозвалось у меня между бёдрами.

Его движения сначала были мягкими, глубокими, размеренными. Он выходил почти полностью, а затем медленно входил, словно хотел дать мне возможность прочувствовать каждый изгиб, каждую жилку его плоти. Моё дыхание сбилось, пальцы вцепились в его спину. Я чувствовала, как он давит на меня изнутри, растягивает, наполняет – и как от каждого толчка моё тело становится влажнее, горячее.

Я посмотрела в его глаза – и там увидела не просто желание, а сдерживаемую ярость. Страсть, которую он прятал, чтобы не обрушиться на меня с голодухи. Но я больше не хотела быть хрупкой. Я хотела быть его.

Я сжала его внутри себя, подалась вверх навстречу, выгнулась. Мои глаза горели.

Я приоткрыла губы и прошептала:

– Возьми меня по-настоящему.

Его взгляд вспыхнул. Он наклонился к моему уху, дыхание обжигало:

– Начнём второй раунд?

Я не успела ответить. Его бёдра резко двинулись вперёд, и он вошёл в меня мощно, глубоко, до самого конца. Я вскрикнула не от боли – от изумления. От полноты. Оттого, как жадно он меня взял. Это было всё, чего я хотела.

– Да… – простонала я, чувствуя, как он заполняет меня целиком. Его тепло. Его сила. Его мощь.

Он начал двигаться. Резко, тяжело, уверенно. Каждое его движение было как удар по моей воле. Он вышибал из меня всё – воздух, мысль, границы. Его толчки были точными, целенаправленными, и всё моё тело отзывалось на них, выгибаясь, поднимаясь навстречу, требуя, умоляя: ещё.

Я обвила его ногами, прижала к себе, ещё сильнее. Его руки вцепились в мои бёдра, а затем подняли мои руки и прижали их к кровати, над моей головой. Его ладони были горячими, крепкими, прижимающими меня к матрасу так, будто я могла раствориться, если он отпустит. Но он не отпускал.

Его взгляд был сосредоточенным, голодным. Он двигался всё быстрее, сильнее, глубже. Моё тело сотрясалось под ним, а стоны вырывались всё громче. Я не могла их сдержать – и не хотела. Я была в его власти, и это было божественно.

Он резко выдохнул и отстранился – только на миг, чтобы прошептать:

– Повернись.

Я подчинилась. Медленно, с внутренним восторгом, встала на колени. Его руки легли на мою талию, и в следующую секунду он вошёл в меня сзади – резко, глубоко, одним сильным толчком. Я закричала в подушку не от боли – от невероятной волны удовольствия, что пронеслась по всему телу.

Теперь он брал меня в полную силу. Его движения были звериными, тяжёлыми. Его руки держали меня за талию, а потом скользнули вверх – к груди. Он сжал её обеими руками, а затем одной – потянул за сосок, вызвав новый поток мурашек по коже. Я вздрагивала, стонала, терялась в ощущениях.

Он наклонился, прижался ко мне спиной, поцеловал между лопатками, провёл языком вдоль позвоночника. Его дыхание было тяжёлым, горячим. Он прижимался ко мне всем телом, не отпуская ни на сантиметр.

Я теряла рассудок. Всё пульсировало. Всё внутри было горячим, скользким, голодным. Мои пальцы сжимали простыню, мои бёдра дрожали, мои стоны были беспорядочными. Но ему было мало. Он продолжал – сильнее, быстрее, глубже. Мы двигались как одно целое, как одно существо, как один зверь, как одно бешено бьющееся сердце.

И я понимала, что это не просто физическая близость. Это было слияние душ.

Я была его частью, а он – моей.

Без остатка, без ограничений.

Он снова изменил ритм. Вышел из меня, тяжело дыша. Казалось, он был на грани. Я не успела спросить, что происходит, как он уверенно перевернул меня на спину. Моё тело без сопротивления подчинилось. Я всё ещё дрожала после его яростных толчков. Он поднял мои ноги, обхватил их под коленями и раздвинул. Вглядывался в меня, как в нечто бесценное. Его член снова вошёл в меня легко и точно. Я задохнулась, выгибаясь. Чувствовала, как он заполняет меня, возвращая часть себя.

Моё сознание почти исчезло. Я перестала думать. Только ощущала. Его дыхание срывалось, глаза горели. Он смотрел на меня так, как никто другой – с голодом, восхищением и абсолютной преданностью. Я чувствовала: я принадлежала ему полностью.

Когда он отпустил мои ноги, я обвила ими его бёдра, притягивая ближе. Наши тела слились. Он больше не возвышался надо мной. Почти лежал, касаясь моей груди, лба к лбу, дыхания к дыханию. Его движения стали глубже, точнее. Теперь он входил на всю длину, а я принимала его, впитывала, сжимая внутри себя.

Его ритм слился с моим. Я чувствовала, как волна накатывает внизу живота, у основания позвоночника. Всё моё тело напрягалось, дёргалось в ответ на каждый толчок. Его руки обнимали меня крепко, почти до боли. Моё тело тянулось к нему, дышало им.

– Я не могу… – выдохнула я, едва справляясь с дыханием. Губы дрожали, в груди пылал огонь.

– Давай, моя девочка, – прошептал он, голос тёплый, родной.

Он двигался быстро, жадно. Его движения были полной противоположностью голосу. Он входил в меня не останавливаясь. С каждым толчком уводя в экстаз. Его член скользил внутри меня точно, сильно. Моё тело начинало дрожать, отвечая пульсацией.

Я потеряла контроль. Дыхание, голос, тело – всё сорвалось. Мои ногти вонзились в его спину. Ноги обхватили его крепче. Я выгнулась, чувствуя, как всё внутри вспыхивает. Сначала в животе, затем вверх, к груди, в руки, в голову. Я закричала – не от боли, а от освобождения.

– Нэсс! – сорвалось с губ. Это был не просто крик. Это был пульс, удар сердца.

Я почувствовала, как мышцы моего лона сокращаются, как волна оргазма захватывает всё. Он не останавливался. Его член двигался внутри, вызывая новую вспышку, новую дрожь. Это был не просто оргазм. Это был взрыв. Растворение.

Он стонал. Его дыхание стало рваным. Вонзился в меня глубже – один, второй, третий раз. Замер. Его тело сотрясалось, он толкался до предела, разряжаясь внутри. Горячо. Полно. Сильно.

Я чувствовала его семя. Тёплая тяжесть, пульсация. И… странная нежность.

Он не отстранился. Остался во мне. Лоб коснулся моего, дыхание – короткое, неровное. Мы дрожали вместе. Его руки скользнули вверх, обняли мои плечи. Моё тело ещё долго отзывалось спазмами, и он чувствовал это, замирая внутри.

– Ты невероятна, – прошептал он и коснулся моей щеки губами.

Я не ответила. Только вдохнула и закрыла глаза.

Мы лежали на смятых, влажных простынях, тесно прижавшись друг к другу на узком, но неожиданно уютном диване. Его тело касалось моего, кожа к коже, без малейших промежутков или пауз. Его рука обвивала мою талию, а мои пальцы сами по себе запутались в его мягких, чуть влажных волосах. Он спал. Его лицо было расслабленным, тёплым, почти мальчишеским. Губы слегка приоткрыты, и я чувствовала его ровное, тёплое дыхание на своей шее. Его член всё ещё был во мне, мягкий, но пульсирующий, сохраняя тепло, которое он отдал мне.

Я лежала с закрытыми глазами, но не спала. Между ног ощущалась тяжесть – не боль и не дискомфорт, а скорее чувство наполненности. Его семя внутри меня было тёплым и ощутимым, оно не вытекло, а задержалось, будто моё тело решило: оставить.

Я знала, что утром мне нужно будет принять таблетку. Я не из тех, кто готов к нежеланным последствиям. Всё должно быть под контролем, так было всегда. Но мысль о таблетке казалась скорее оборонительной, чем разумной. Не потому, что я боялась забеременеть, а потому что если не приму её – придётся признать, что я этого хочу или хотя бы допускаю.

А ведь хочу… разве нет?

«А если вдруг?» – мелькнуло тихо, без паники.

«А если да?»

Я почувствовала, как внутри что-то сжалось – не от страха, а от волнения. От того, насколько это возможно, как это близко, как это не кажется катастрофой. И тут же – тепло. Там, внутри. От его семени, от его тела, что всё ещё было во мне, от его руки на талии, от его дыхания, совпадающего с моим. От ощущения, что он не просто пришёл – он остался.

Я вздохнула глубоко и тихо, позволяя себе почувствовать. В животе ощущалась тяжесть, пульсация и остаточная дрожь от оргазма. Я знала, что утром немного вытечет, и чувствовала, как его сперма будет стекать по внутренней стороне бедра. Этот момент будет странным и сладким, почти вызывающим.

«Я всё ещё держу тебя внутри. Даже когда ты спишь», – мелькнуло в голове.

Я вспомнила Макса. Как тогда, в юности, он учил нас с Лиссой. Мы лежали вдвоём, потом втроём, ничего не боялись. Даже тогда не было этого ощущения. А сейчас…

С Нэссом всё было иначе. Не просто ярче, глубже. Теплее, опаснее, реальнее.

Я прижалась к нему сильнее, уткнувшись лбом в его шею. Его кожа была чуть влажной и пахла нами, чем-то интимным и родным. В этом запахе было нечто, вызывающее тепло. Ощущение, что всё в порядке, что я на своём месте.

«Может быть, это не так уж и плохо?»

Мысль не испугала меня, а наоборот, показалась горьковатым шоколадом на кончике языка. Внутри – лёгкий толчок. Предчувствие.

Я вспомнила, как он смотрел на меня перед тем, как войти. Как будто видел меня не только телом, но и глубже, душой. Как он прошептал «моя девочка», как держал, как вошёл, как отдался не в меня, а мне.

Я лежала, чувствуя, как моё тело расслабляется, но внутри всё ещё дрожало. Не от страха, а от того, что всё было правильно. Он всё ещё был во мне, и это было самым правильным ощущением в мире.

Я почувствовала, как его рука слегка сжала мою талию, будто даже во сне он не хотел отпускать. И я не хотела.

Может, утром стоит выпить таблетку. А может, подождать? Может, позволить себе немного помечтать?

Нарва молчала за окном. Город спал. Как и он. Только я ещё не спала, потому что впервые не боялась. Впервые допускала «если».

Я снова вдохнула его запах, прижалась, сжалась и наконец позволила себе провалиться в сон. Не прячась, не убегая, а оставаясь.

С ним.

С собой.

С этим чувством.

Глава 2. Утро первого дня

Утро началось с лёгких поцелуев. Его губы скользили по моей шее, спускались к плечу и возвращались обратно. Я чуть выгнулась, не размыкая век, и тихо замурчала, как довольная кошка. Тело уже отзывалось на его прикосновения, хотя сознание ещё дремало.

В низу живота ощущалась лёгкая стянутость. За ночь следы нашей страсти успели вытечь и подсохнуть, оставив тонкую плёнку на губках и волосках. Едва я пошевелилась, как почувствовала эту хрупкую, но все равно, неприятную корочку. Но даже так – это был след его присутствия. Я внутренне сжалась, ощущая лёгкое покалывание и тепло. Чужое. Моё.

Его руки скользнули по моей талии, поднялись к груди. Ладони мягко обхватили соски, пальцы осторожно играли с ними. Я тихо вздыхала, наслаждаясь неспешными, тёплыми прикосновениями. Мои губы растянулись в сонной улыбке, тело расслабилось.

Пальцы Нэсса спустились ниже, к животу, слегка царапая кожу. Затем остановились на лобке. Он медленно провёл по волосам, чуть закручивая их. Его интерес к моему естественному виду всегда восхищал меня, начиная с нашего первого секса. Нэ брезгливостб, не удивление. А именно восхищение. Этой лаской он как бы заявлял: «Ты настоящая».

– Всё ещё витаешь во снах? – услышала я его тихий, насмешливый голос. Но не ответила. Мне не хотелось окончательно просыпаться. Его прикосновения и голос, эта нежнасть от прикосновений сквозь дрему. Они были лучше любой реальности.

Но внезапно обоняние вернуло меня в реальность. Запах свежесваренного кофе пробился сквозь остатки сна. Густой, терпкий, знакомый. Я втянула носом воздух и почувствовала, как в стремительно вырываюсь из сна навстречу новому дню и новым ощущениям.

Открыла глаза. Передо мной стоял Нэсс. Его волосы были растрёпаны, на губах играла лукавая улыбка. В одной руке он держал чашку кофе, другой продолжал скользить по моим бёдрам.

– Доброе утро, – сказал он, наклоняясь ближе.

Я обняла его за шею и притянула к себе.

– Доброе, – прошептала я, чувствуя его запах. Смесь своей кожи, нашей ночи и чего-то тёплого, пряного. – А кофе для тебя или для меня?

– Для нас, – усмехнулся он. – Но если ты продолжишь мурлыкать, придётся забыть про кофе.

Я улыбнулась шире, провела рукой по простыне и посмотрела на него. Его взгляд обжигал. Он скользил по моему лицу, груди, животу. Простыни впитали запах и жар нашей ночи. Его взгляд, казалось, помнил каждое движение.

Пальцы Нэсса продолжали мягко скользить по моему паху. Я видела, как в его глазах зажглась знакомая искра. Это уже не флирт, а предвестие новой волны.

– Ты меня отвлекаешь, – прошептал он, опускаясь губами к моей шее и груди.

– А ты сам виноват, – выдохнула я, выгибаясь под его прикосновениями. – Кто начинает утро с таких ласк?

– Я? Виноват? – приподнял бровь Нэсс, отрываясь от моего соска. – Ты такая красивая утром. Я не мог устоять.

Его ладонь мягко сжала мою грудь, дразня соски. Я тихо застонала, наслаждаясь его прикосновениями. Тело откликалось на его ласки. Я поддавалась. И снова думала: каково это – быть в нём всё утро, всю жизнь?

– Нэсс, – тихо сказала я. – Кофе остынет.

– Мы успеем, – его голос стал хриплым. Он отпустил грудь и скользнул вниз, лаская мою пещерку. Клитор отозвался судорожной дрожью.

Он был нежен, но точен. Его пальцы знали, где искать. Я позволила ему поиграть с внутренними стенками влагалища. Он проскользнул внутрь неторопливо, с лаской, почти с почтением.

Но я не позволила ему полностью утянуть меня в этот водоворот страсти. С усилием вывернулась, села и выхватила у него чашку.

Тёплая горечь обожгла губы. Кофе был идеален. Как и этот момент.

– Видишь? Я спасла его от твоей настойчивости, – сказала я, наклоняясь к его ключице и оставляя поцелуй. Его кожа была горячей. Пахла мной. Пахла ночью.

Он усмехнулся, наклоняясь ко мне.

– Ты думаешь, что можешь меня остановить, Курай?

Его пальцы снова начали скользить по моей коже. Я знала: он умеет доводить до грани, но не отпускать.

– Только попробуй… – начала я, но мой голос дрогнул, когда его язык скользнул вдоль моего уха. Я выгнулась, зажмурилась. Его дыхание разлилось по моей коже.

А кофе так и остался на тумбочке.

Остывая.

Как всегда.

Его пальцы скользили медленно, словно растягивая этот момент. Он гладил мою складку легкими, почти невесомыми движениями, будто вспоминая, где ночью я задыхалась сильнее всего.

Моё тело дрогнуло, когда он чуть усилил давление. Я выгнулась, инстинктивно сжав бёдра, но он раздвинул их коленом, удерживая меня. Его глаза встретились с моими, тёплые, живые, полные затаённой глубины. «Я знаю, куда иду», – говорили его глаза.

Поцелуй был долгим, тягучим, с привкусом кофе и солоноватым ароматом ночной страсти. Он поднял мою ногу, провел ладонью по внутренней стороне бедра, вызывая мурашки под кожей. Его член коснулся меня ниже, горячий и пульсирующий.

Моё тело мгновенно откликнулось – легкий толчок тазом, безмолвное «да». Я хотела его внутри так, словно без этого воздух переставал существовать.

Первые миллиметры. Я всегда забывала, каково это. Каждый раз он входил, будто впервые. Горячо, с небольшим натяжением, как будто кожа погружалась в раскаленную воду. Он двигался медленно, почти болезненно-сладко, останавливаясь после каждого толчка, чтобы я могла привыкнуть к его глубине и размеру. Я обняла его плечи, выгнулась, подталкивая бедра навстречу.

– Нэсс… – прошептал он одними губами. Не вопрос, а просьба.

Когда он полностью вошел, я зажмурилась, впитывая его тепло всем телом. Вдох – выдох – стук сердец в животе.

Первая волна движений: медленная, тягучая. Он выходил почти до конца, затем входил снова. Каждое его погружение вызывало внутри искру, которая заставляла клитор дрожать.

Я почувствовала, как ногти впились в его спину, и он ответил, изменив угол. Теперь его головка скользила вдоль передней стенки, где чувствительность была невыносимой. Его губы захватили сосок, втянули, и я всхлипнула, срываясь на короткий крик.

Я качнула бедрами, требуя большего, и он понял без слов. Он сменил ритм: быстрый, медленный, глубокий, резкий. Всё тело натянулось, как струна. Пот стекал по его шее, капал на мою грудь. Воздуха не хватало. Мир сузился до наших движений и хриплых, сбивчивых дыханий.

– Ты… с ума сводишь… – вырвалось у меня хрипло. Я рассмеялась сквозь стоны, прижимая его ближе.

– Люблю это слышать, – пробормотал он и ускорил толчки.

Моё тело сжалось в тугой узел. Пульсация внизу живота нарастала, пока не превратилась в яркий взрыв, который выключил всё вокруг. Я выгнулась, ногти вонзились в его кожу, и оргазм накрыл меня – сильный, как волна, что ломает изнутри.

Я сжала его внутри себя, ощущая, как спазмы сотрясают моё лоно. Глаза щипало от жара и напряжения.

Он не вышел. Только крепче схватил меня за бёдра и продолжил двигаться глубже, сильнее, резче. Еще два, три, четыре толчка – и я почувствовала, как его живот дёрнулся.

Он стиснул зубы, вошел до упора и замер. Внутри меня вспыхнуло короткое, болезненно-сладкое ощущение, когда горячие, плотные толчки его семени ударили вглубь.

Мы застыли: он внутри, я вокруг. Дрожащие, слипшиеся, целостные.

Минуту мы молчали. Только тишина между нашими сердцами и тепло, медленно разливающееся под кожей.

Он положил лоб мне на плечо, тяжело выдохнув.

– Утро действительно доброе, – прошептал он хрипло.

Я тихо рассмеялась, обнимая его ногами крепче.

«Останься еще немного. Останься в этой глубине. Останься в этом мгновении».

Кофе? Пусть остынет.

Плевать.

Пока его тепло пульсировало внутри меня, мне не нужен был ни кофе, ни время.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, тёплые, тяжёлые. Его рука лежала у меня на животе, пальцы лениво скользили по коже, как будто он не хотел отпускать ни меня, ни этот момент. Моё тело отзывалось на каждое движение лёгким внутренним эхом – там, где он был только что, где его семя всё ещё согревало мою глубину.

Нэсс пошевелился первым, осторожно, как бы не разрушая нас. Приподнялся, поцеловал меня в висок и с ленивой полуулыбкой забрал со столика холодную чашку кофе, в два глотка допив остатки.

– Пойду сварю свежий, – сказал он охрипшим от страсти и недавних стонов голосом.

Я только кивнула, уткнувшись лицом в подушку.

Он ушёл на кухню, а я медленно вытянулась, чувствуя в себе ту самую тяжесть, сладко расползавшуюся от таза к груди. Стоило мне пошевелиться, как что-то тёплое скользнуло по внутренней стороне бедра.

Он всё ещё во мне. Снова.

Я улыбнулась, тихо, почти про себя, и медленно поднялась с кровати.

Полы были холодными. Простыня на кровати хранила мокрое пятно, смятое тепло, наш запах. Я с провела пальцами по складкам ткани, будто прощаясь с ночью, и направилась в ванную – босая, голая, без стеснения.

Мочевой пузырь настойчиво требовал внимания.

Опустилась на унитаз и расслабилась, закрыв глаза. Плотный тёплый поток тут же вырвался наружу, увлекая за собой остатки ночной и утренней страстей. Я ясно ощутила, как вместе с мочой вытекли мутные следы его семени, оставляя липкую тяжесть внутри. Когда я потянулась за бумагой, она прилипла к коже – сперма подсохла, склеив волоски на лобке.

Пришлось осторожно снимать, маленькими движениями, чувствуя, как каждая крошка их связи отдаётся лёгким пощипыванием.

Он внутри меня. И на мне. И на этом дне тоже будет его след.

Эта мысль странным образом не пугала. Она грела.

В ванной я бросила быстрый взгляд в зеркало – и замерла на секунду.

Я.

Курай.

Лицо было странным: губы припухшие, глаза блестящие, кожа румяная даже на щеках и шее. Волосы растрёпаны, влажные пряди прилипли к вискам. На шее – лёгкие следы поцелуев. Грудь приподнята дыханием, соски натянуты, будто всё тело помнило его руки, его рот.

На животе – лёгкий след его ладони.

На бёдрах – росчерк нежности и силы.

Я провела рукой по лобку. Волоски были спутанными, спутанными его и моим теплом. Там, где губки слиплись от его спермы, ощущалась стянутость, но не было ни раздражения, ни желания смыть это мгновенно. Напротив: хотелось сохранить это ещё на чуть-чуть.

Он оставил в тебе часть себя. Ты приняла её с любовью.

Выйдя из туалета я направилась в ванну. Почистила зубы и, перешагнув через край, включила душ. Тонкие струи сначала ударили по груди – горячие, обжигающие – затем потекли ниже. Я подвела лейку к животу, к паху, и, раздвинув губки двумя пальцами, направила струю внутрь.

Вода с шорохом разбила засохшую плёнку, горячими толчками проникая в глубину. Там, внутри, где кожа всё ещё была чувствительной и нежной, раздалось лёгкое щемящее покалывание.

Мутные разводы стекали по ногам, оставляя тонкие, молочные полоски на бёдрах.

Я аккуратно промыла вагинальный тоннель, медленно вращая лейку, чувствуя, как каждая капля вымывает остатки его утреннего дара. Клитор дрожал под напором воды, но я сдержалась – не искала наслаждения. Это было очищение. Ритуал. Завершение утренних ласк. Первичное очищение.

Когда поток воды стал чистым, я зафиксировала лейку и просто стояла под душем, позволив телу вспомнить каждый его толчок, каждый поцелуй, каждую вспышку между ног.

Полотенце ждало на вешалке. Я вышла вытирая волосы на ходу и направилась к своей сумке, доставая из нее нижнее белье и упаковку таблеток. Пусть я не собиралась искать приключений. Что сейчас, что пока нахожусь в Питере, но привычка брать с собой минимум один блистер вьелась в привычку.

Трусики скользнули на бёдра, охватывая лобок, где кожа была ещё тёплой и чуть влажной. Достав одну из капсул я задумчиво посмотрела на нее. Маленькая белая капля на ладони казалась слишком лёгкой для такого важного решения. Закатила её за язык, запила глотком воды и на миг прикрыла глаза.

Я сделала правильно. Но сердце всё равно дрожит – с этой мыслью двинулась на кухню.

На кухне пахло свежим кофе, тёплым хлебом и… им. Тем особым запахом, что оставался на коже после долгой ночи – смесь пота, кожи и чего-то глубже, роднее.

Нэсс стоял у плиты – в одних тёмных боксёрах и белой рубашке, едва натянутой на плечах. Волосы растрёпаны, как после ветра. Щетина грубо оттеняла резкие линии скул. Он выглядел так, как выглядят мужчины в доме, где их принимают за своих – без масок, без чужого взгляда.

Я села за стол, чувствуя, как прохлада стула касается обнажённых бёдер: на мне было только нижнее белье. Во-первых, тело всё ещё не до конца высохло после душа. Волосы растрёпаны, с каплями воды на концах. А во-вторых, я никогда не стеснялась своего тела, чтобы прятать его тканью. Особенно после всего что было, и того, что произошло меньше часа назад.

Обхватив ладонями горячую кружку, поднесла ее к лицу, вдыхая аромат. Он обернулся через плечо и подмигнул:

– Свежее топливо для солнечной богини, – сказал он, поднимая свою чашку в приветствии.

Я улыбнулась лениво:

– Я думала, сегодня я скорее богиня разрушения. Медленно сделала глоток, позволяя кофе растечься по языку тёплой горечью.

Его взгляд скользнул по мне – от кончиков волос до обнажённых бёдер. Он не торопился. Смотрел, будто запоминал всё заново. И я знала: в его памяти всё ещё свежи мои стоны, дрожь, сжатие лона вокруг него.

Он сел напротив, поставил передо мной тарелку с ломтиками багета и мягким сыром. Наши колени почти касались друг друга под маленьким столом.

– Для разрушения ты слишком красивая, – проговорил он тихо, не сводя с меня глаз.

Его голос был хриплым, слегка охрипшим от недавней страсти.

Я опустила взгляд на свои пальцы, на багет, но улыбка всё равно выдала меня.

Мы ели молча. Откусывали хлеб, мазали сыр. Глотали кофе.

Но каждая пауза, каждый взгляд через стол был наполнен словами, которые мы пока не решались сказать вслух.

Наконец он нарушил молчание:

– Сегодня без планов? – спросил он, откинувшись на спинку стула. Его голые бедра натянули ткань боксёров, и я поймала себя на том, что смотрю чуть дольше, чем прилично.

Я пожала плечами, сделав вид, что ничего не заметила:

– Отец будет в Петербурге только завтра. Сегодня день целиком наш.

Он медленно, с удовольствием допил кофе. Поставил кружку обратно на стол с тихим звоном.

– Значит, сегодня ты моя, – сказал он с ленивой, но опасной полуулыбкой.

Моё сердце отозвалось лёгким толчком. Но я лишь усмехнулась, поддерживая его игру:

– На один день? – Как щедро с твоей стороны.

Он приподнял бровь:

– А если захочу большего?– Его голос стал ниже, каплей меда растекаясь по коже.

Я не ответила словами. Только медленно протянула руку и кончиком пальца обвела край его кружки. Намёк был очевиден.

Я не обещаю ничего. Но я остаюсь.

Мы сидели так ещё несколько минут. Молча. Пили кофе. Слушали скрип старого стула, когда я меняла позу, или тонкое дыхание ветра в приоткрытом окне.

Я смотрела на него: растрёпанного, тёплого, своего.

И думала: Вот так должно выглядеть утро. Без стен между нами.

Он вдруг встал, потянувшись всем телом, мышцы на животе чуть напряглись под футболкой. Я невольно сглотнула, а он это заметил и усмехнулся:

– Тогда я в душ. А ты иди наряжайся, моя принцесса. Раз уж хочешь быть неотразимой.

Я фыркнула, но не возразила. Провела пальцами по своему влажному бедру и поднялась, ощущая, как его взгляд скользит за мной.

Трусики чуть натянулись на бёдрах, платья на мне ещё не было – и я знала: он смотрит. И ему нравится всё, что он видит.

В дверях я оглянулась:

– У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы выйти свежим, чистым и приличным. Или я уйду одна.

Он рассмеялся низким, тёплым смехом:

– Даже если так – я всё равно найду тебя. Всегда.

И пока я шла переодеваться, а он включал воду в ванной, я поймала себя на странной мысли:

Наверное, нет ничего страшного в том, что он может быть рядом дольше, чем один день.

Я открыла чемодан и задумалась над своими вещами. Вечернее платье слишком формальное, другое – слишком вычурное. Пальцы остановились на лёгком голубом сарафане. Он был воздушным, словно создан для прогулок.

Я надела его через голову. Ткань мягко легла на тело. Сарафан слегка обрисовывал грудь и легко струился по бёдрам, заканчиваясь чуть выше колен. В зеркале я увидела, как после душа кожа всё ещё свежа, с лёгким румянцем на щеках и шее. Губы были чуть припухшими.

«Может, добавить акцент?» – подумала я. Взяв щёточку, провела по ресницам. На губы нанесла блеск. Без тонны косметики – лишь тонкие штрихи. Этого оказалось достаточно: глаза засияли, улыбка стала мягче.

В дверях появился Нэсс. Его волосы были влажными после душа, он был одет в чистые джинсы и белую льняную рубашку, на этот раз расстегнутую на пару пуговиц. Он остановился на пороге, молча глядя на меня.

– Одобряешь? – спросила я, расправляя подол.

Он не сразу ответил. Подошёл ближе, провёл пальцем по моему открытому плечу, посмотрел вниз, на подол, который играл на ветру.

– Одобряю… и хочу запретить другим это видеть, – пробормотал он с лёгкой хрипотцой.

Я рассмеялась и подтолкнула его к двери:

– Тогда идём, пока ты не передумал.

После сборов мы вышли на улицу. Нэсс взял складной зонт, хотя небо было ясным. Я шла рядом, чувствуя, как сарафан ласкает кожу при каждом шаге.

Мы бродили по улочкам Нарвы, разговаривали обо всём и ни о чём, заглядывали в маленькие магазины, останавливались у витрин. Время здесь текло иначе: без спешки, без необходимости что-то доказывать.

Я заметила, как взгляд Нэсса задерживается на старых зданиях, облупленных вывесках и лицах прохожих. Он впитывал атмосферу города, как будто боялся что-то упустить.

– Тебе нравятся такие города? – спросила я, догадываясь о его мыслях.

Он улыбнулся:

– Да, но не совсем такие. Спокойные, старые – нравятся. С историей, которая чувствуется в каждом камне, – тоже. Мне нравится, когда время словно замедляется, но при этом чувствуется жизнь. Нарва немного другая. Она… как бы мертвая. При развале СССР тут было 80–100 тысяч человек, 10 лет назад – 60 тысяч. Сейчас, наверное, и сорока нет. Это ощущается. Нарва стала городом, который никому не нужен.

Я вздохнула, подтягивая подол от порыва ветра:

– Мы с Лиссой, наоборот, любим суету. Жизнь на высоких оборотах.

– Ты привыкла к скорости, – тихо сказал он. – Но иногда полезно остановиться. Не потому что сдаёшься, а чтобы лучше видеть, куда идёшь.

Он засунул руки в карманы, его походка оставалась уверенной, но в каждом движении чувствовалась внимательность.

– Почему ты не любишь шумные города? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Не против шума… если он естественный. Как гул старой площади с запахом хлеба и кофе. А не визг метро и блеск реклам. Питер… привычка. Но Нарва… здесь время ждёт человека, а не наоборот.

– Ты хотел бы жить здесь? – спросила я после паузы.

Он задумался, замедлив шаг:

– Возможно. Но не здесь. В небольшом городке, где есть ритм, но сохраняется душа. Может, в Провансе. Или в Карелии.

Я кивнула, чувствуя, как его слова отзываются внутри меня.

Мы шли к замку. Иногда останавливались у витрин: я дразнила его, уговаривая купить новую рубашку или галстук. Он отмахивался:

– Это твоя природа – вдохновлять. Моя – сопротивляться.

Я смеялась, брала его за руку, играя с его запястьем.

Когда мы дошли до Петровской площади у реки, он вдруг притих. Мы стояли на смотровой площадке, ветер трепал мои волосы, прохлада реки поднималась лёгкой дрожью по коже.

– Ты когда-нибудь видела, сколько людей стоит на границе? – спросил он, глядя на воду.

– Нет. Но всегда удивлялась, как люди это терпят.

– Привычка, – сказал он, кивая на мост. – И надежда. Но вид реки… он успокаивает. Здесь всё одновременно живое и мёртвое.

Я молча взяла его за руку. Его пальцы крепко обхватили мои.

– О чём ты думаешь? – тихо спросила я.

Он не сразу ответил, всё ещё глядя на воду:

– О том, сколько всего видели эти стены. Сколько боли и любви. И как мало осталось тех, кто это помнит.

Я прижалась к нему, вдыхая его тепло сквозь рубашку.

И подумала: Может, нам стоит иногда замедляться? Чтобы лучше почувствовать, кого мы держим за руку.

Нэсс замолчал, задумчиво глядя на противоположный берег реки. Ветер перебирал его волосы, чуть растрёпывая их, словно тоже слушал тишину.

И вдруг он, не отрывая взгляда от воды, негромко напел:

– "Шпор Лефортовцев ты слышишь звон,

Шелест Семёновских знамён,

Веря в клятву, исполнив долг,

Бьётся Преображенский полк…"

Его голос был ровным, глубоким, чуть охрипшим. Казалось, сама река на миг затаила дыхание, чтобы лучше услышать эти строки.

Я моргнула, удивлённая этим внезапным музыкальным всплеском, почувствовав, как по спине пробежали мурашки.

– Это что было? – спросила я, улыбаясь, но голос мой прозвучал мягче, чем я ожидала.

Он повернулся ко мне, его глаза были полны света и какой-то странной серьёзности.

– Это песня, – ответил он с ленивой усмешкой. – Ты же знаешь, я последнее время подсел на "Радио Тапок"? Они выпустили трек о битве при Нарве 1700 года.

– Про битву? – переспросила я, подходя ближе, словно инстинктивно тянулась к теплу его голоса. – Расскажи.

Он облокотился на холодный каменный парапет, его ладони легко сжимали край перил.

– Одна из первых битв Великой Северной войны, – начал он, глядя на замок Германа. – Тогда Пётр I осадил Нарву, хотел отрезать Швецию от Балтики. Но войска оказались плохо подготовлены. Шведы Карла XII были в меньшинстве, но действовали отважно. И победили. Русские отступили в хаосе.

Я прижалась плечом к парапету рядом с ним, наблюдая, как его глаза цепляются за тени на воде.

– Я помню историю. Это поражение стало началом изменений и реформ – тихо сказала я.

– Именно, – кивнул он. – После этого поражения Пётр начал реформировать армию, строить флот, возводить Петербург. Нарва – место, где одна боль обернулась в новую эпоху.

Я молчала. Массивные стены замка за спиной казались живыми. Они словно действительно слышали все эти истории.

– Неудивительно, что это место вызывает у тебя столько чувств, – сказала я наконец, касаясь его локтя.

Он повернулся ко мне, и на мгновение между нами повисло молчание, наполненное чем-то глубоким, почти непередаваемым.

– У меня… да и у всех, кто помнит, что значит история, – ответил он, чуть хрипло.

Мы стояли ещё несколько минут, слушая, как ветер треплет воду. Река текла неспешно, словно неся в себе отголоски прошлого.

Наконец Нэсс выпрямился, его ладонь легко скользнула по моей спине.

– Пойдём? – предложил он с мягкой полуулыбкой. – Посмотрим, что сохранили эти стены?

Я кивнула, чувствуя странную лёгкость в груди.

– Конечно.

Мы спустились по старой каменной лестнице, направляясь к воротам замка Германа, словно шагали не просто в старую крепость, а в саму память этого города.

Мы прошлись по замковому двору, наслаждаясь тишиной, воздухом старины и ветром, что играл на вершинах древних стен.

Когда мы прошли вдоль одной из крепостных галерей, я случайно заметила что-то странное.

В одной из глубоких ниш, почти скрытой от глаз за каменным выступом, я увидела пару молодых людей. На первый взгляд – ничего особенного: парень и девушка, тесно прижавшиеся друг к другу. Но стоило мне приглядеться внимательнее…

Парень, стройный брюнет в чёрной футболке и мятых джинсах, стоял, опершись спиной о холодный камень. Его голова была запрокинута назад, глаза закрыты, губы приоткрыты в беззвучном вздохе.

На коленях перед ним устроилась девушка – платиновая блондинка с длинными, почти белыми волосами, которые волнами спадали ей на плечи и слегка путались на камнях пола. Она выглядела почти хрупкой на фоне грубой кладки, словно нежный цветок, пробившийся сквозь трещины истории.

Её руки нежно обхватывали его бёдра, поддерживая равновесие. Пухлые губы сомкнулись на его члене, и она аккуратно, медленно двигалась, стараясь удерживать правильный ритм. Лицо её было напряжённым от старания: видно, что опыта у неё было немного, но она вкладывала в каждое движение искреннюю старательность.

Её язык явно неуверенно работал вдоль его ствола, а иногда девушка замедлялась, будто вспоминая, что нужно делать дальше. Временами она сжимала его губами чуть сильнее, и тогда тело парня вздрагивало, а руки невольно сжимались в кулаки на камнях за спиной.

Волосы девушки сползали на грудь парня, щекоча кожу через ткань футболки. Несколько светлых прядей упали прямо на его бёдра, и он машинально поглаживал их дрожащими пальцами, не открывая глаз.

Я невольно задержала дыхание. В этой наивной, неуклюжей страсти было что-то странно трогательное: не разврат, а скорее первая взрослая попытка сказать друг другу «я твоя» и «я рядом».

Я мягко тронула Нэсса за руку и кивнула в сторону ниши.

Он остановился рядом, его тёплая ладонь накрыла мою. В его глазах вспыхнула знакомая искра – смесь лёгкой усмешки и беззлобной насмешки.

– Почему они мне кажутся знакомыми? – прошептала я, всё ещё не отводя взгляда.

Нэсс всмотрелся в них внимательнее, потом тихо ответил:

– Они ехали с нами в автобусе. Помнишь ту пару с рюкзаками? Практичные, но поношенные вещи, платок на шее у неё…

Я кивнула, вспоминая светлую косынку на голове девушки и скромный вид парня, который держал её за руку всю дорогу.

– Похоже, у них планы были не только экскурсионные, – усмехнулась я.

Мы стояли несколько мгновений, не мешая им. Парень теперь медленно двигал бёдрами вперёд, задавая ритм. Девушка чуть поперхнулась, но не остановилась – только крепче сжала его у основания, помогая себе руками. Её губы были слегка припухшими, а на щеке блестела крошечная капля слюны.

Парень приоткрыл глаза, глядя куда-то вверх сквозь полутёмный свод ниши. Его лицо выражало удовольствие и полное отрешение от всего, что происходило вокруг. Он был там – весь – только в ощущениях.

Я почувствовала, как мои пальцы сильнее сжали ладонь Нэсса. Его тепло было успокаивающим, реальным.

– Пойдём, – шепнула я, отворачиваясь. – Не будем мешать молодёжи заниматься… великими делами.

Нэсс хмыкнул:

– Им бы найти место с дверью… но пусть учатся.

Мы тихо двинулись дальше по галерее, оставляя за спиной их торопливую юность, их несмелую страсть, запечатленную в камнях, как ещё один маленький секрет старой Нарвы.

Когда мы спустились вниз, к реке, я почувствовала, как лёгкий ветер обвивает мои ноги, поднимая платье. Я набрала в грудь прохладный воздух, ощущая, как его свежесть вытесняет странную смесь возбуждения и смущения после увиденного.

Мы миновали теннисные корты. Их пустые, покрытые листвой площадки выглядели заброшенными, но меня это только раззадорило.

Я, смеясь, бросила вызов:

– Давай устроим матч? Кто проиграет – платит за обед!

Нэсс рассмеялся, притормозив шаг:

– Я бы тебе скалку дома выдал для тренировок, а не ракетку.

Не выдержав, я накинулась на него с кулаками – лёгкими, игривыми ударами в грудь и плечи. Он театрально застонал, отступил на шаг, а потом вдруг рванул в сторону, заставив меня гнаться за ним вдоль дорожки.

Мы смеялись, будто дети. Я пыталась догнать его, а он ловко ускользал, рассыпая под ногами гравий и оставляя за собой едва слышный след запаха утреннего ветра.

Но всё закончилось быстро: я споткнулась о корень дерева и, взвизгнув, рухнула на землю.

– Курай! – в одно мгновение он оказался рядом, опускаясь на одно колено. Его рука уверенно обняла меня за плечи. – Ты как?

Я улыбнулась, отряхивая грязный подол сарафана:

– Всё нормально. Только платье испачкала, – показала ему запачканный край.

Он на секунду задержал взгляд на моих голых коленях, испачканных пылью, и, кажется, что-то хотел сказать, но только тихо усмехнулся.

Чуть позже мы нашли уютное летнее кафе у самой воды.

Пахло жареным хлебом, кофе и сиренью. Мы уселись под большим белым зонтом. Я подтянула ноги на стул, закутавшись в тонкую ткань платья.

Нэсс заказал два крепких кофе, багет с сыром и лимонад. Сидеть рядом с ним было странно приятно: он – расслабленный, с расстёгнутой рубашкой и растрёпанными волосами, я – босоногая, с влажными после падения коленями.

– Ты, как всегда, хочешь меня убить, – сказал он, вручая мне стакан.

– Нет, – фыркнула я, – я просто проверяю твою выносливость.

Он хмыкнул и откусил кусочек багета, а потом неожиданно тихо добавил:

– Если честно… Я бы не хотел, чтобы этот день заканчивался.

Я замерла на секунду, чувствуя, как у меня внутри что-то потеплело. Но быстро спрятала улыбку за кружкой кофе.

Когда мы доели и выпили всё до последней крошки, я поднялась первой, вытирая ладони о платье.

– Пошли? – спросила я, бросая на него взгляд через плечо.

– Конечно, моя принцесса. Только будь осторожнее – а то ещё споткнёшься о собственное очарование.

Я рассмеялась, а он подошёл, поправил лямку моего платья на плече, задержав пальцы чуть дольше, чем нужно. Его прикосновение оставило после себя дрожь.

Мы поднялись по узкой тропинке вверх от реки, и я краем глаза снова заметила ту самую парочку – теперь уже просто сидящую рядом, смеющуюся и обнимающуюся. Жизнь продолжалась – своя у каждого.

И я подумала:

Может, счастье – это именно такие моменты? Простые, невесомые, но навсегда запечатлённые где-то внутри.

Мы двинулись от реки по узкой дорожке, усыпанной рыжим гравием, – здесь, выше по склону, аромат влажной травы смешивался с запахом старого камня, а в тени орешника щебетали невидимые птицы. Лёгкое солнце разбивалось на листве, кидая на тропу кружевные блики. Я поправила подол сарафана, чувствуя на коже шершавые крупинки пыли, и вдруг на повороте снова увидела тех самых юнцов.

Полуобвалившаяся лавочка словно сама притягивала их: девушка – платиновая блондинка – сидела на шершавой доске, бёдра чуть разведены, белые, как молоко, трусики спутались у лодыжек. Подол простенького платья задран к маленьким грудкам; пышные локоны до лопаток прилипли к шее. Парень – брюнет – нервно облизывая губы, стоял между её ног, упрямо вжимая лицо в её промежность. Стараясь быть деловитым, он прокручивал кончиком языка короткие дуги, но каждый второй раз промахивался – слишком высоко, то слишком низко. Девушка изо всех сил пыталась выглядеть расслабленной, но вполоборота виден её хмурый лоб: удовольствие никак не приходило.

Я остановилась, тронув Нэсса за запястье:

– Смотри… Опять наши «туристы».

Мы укрылись за раскидистым кустом шиповника; сквозь зелёные листья всё было видно как на ладони. Их неловкость резала мне слух, будто фальшивая нота.

– Курай, – прошептал Нэсс, угадав моё выражение. – Не вмешивайся, пусть учатся.

Но когда парень, видимо от усердия, резанул её зубами по нежной коже губок, девушка ойкнула, дёрнулась, и боль прорезала воздух. Моё тело само шагнуло вперёд. Нэсс тихо выдохнул, оставаясь в роли наблюдателя.

Я подошла медленно, мягко – как к раненой птице. Парень вздрогнул и резко отпрянул, будто его застали за чем-то запретным. Его лицо вспыхнуло, руки дрожали. Девушка в растерянности инстинктивно натянула подол платья, но её трусики всё ещё спутаны у щиколоток, и она этого даже не заметила.

– Тише, всё нормально, – сказала я на русском, подняв ладонь, прося их не пугаться. Они смотрели на меня, не моргая – и было понятно: не поняли ни слова. Я мягко выдохнула и перешла на английский:

– It’s okay. I’m not here to scold. Just… can we talk for a second? ("Всё хорошо. Я не для того, чтобы ругать. Просто… можно с вами поговорить?")

Она молча кивнула, всё ещё прижимая ладони к груди. Он – растерянный, с выцветшими джинсами и неподдельным страхом в глазах – будто не знал, бежать или остаться. Но не ушёл.

– I saw… you tried. But it didn’t feel good for her, right? ("Я видела… ты старался. Но ей было не очень приятно, верно?")

Парень чуть дёрнул головой, как будто хотел оправдаться, но не решился. Девушка, не поднимая взгляда, медленно кивнула.

– It’s okay. That happens. Nobody teaches this properly. But I can help. If you’re okay with that. ("Это нормально. Такое бывает. Этому ведь нигде толком не учат. Но я могу помочь. Если вы не против.")

Я не ждала слов. Присела на корточки рядом, вытянув руку вперёд, и показала на своей ладони – круговые движения, очень лёгкие, еле касающиеся кожи.

– It’s not about pressure. Not teeth. Not force. It’s about listening. To her. ("Дело не в силе. Не в зубах. Не в напоре. Всё в умении слушать. Её.")

Я бросила взгляд на девушку – она нервно глотнула, но смотрела на меня, уже не с испугом, а с тем напряжённым вниманием, с каким слушают что-то по-настоящему важное.

– May I guide you? Just words. No touching. You try. I’ll help. ("Можно я направлю тебя? Только словами. Без прикосновений. Ты попробуешь, а я помогу.")

Парень удивлённо моргнул, но не отверг. Я снова кивнула, как бы говоря: «Ты сможешь».

Он опустился на колени перед ней. Она чуть раздвинула ноги, неуверенно, но уже без стыда – её бедра были влажными, кожа чувствительной, красной от его прежней торопливости.

– Breathe. Take it slow. Don’t go inside. Just follow the softness. ("Дыши. Не спеши. Не заходи внутрь. Просто следуй за её мягкостью.")

Он протянул руку. Неуверенно. Я тихо сказала:

– Not whole palm. Just fingers. Only fingertips. ("Не всей ладонью. Только пальцами. Подушечками.")

Девушка вздрогнула, но не отстранилась. Её губы приоткрылись, дыхание участилось.

– Look at her. She’ll tell you what’s right. Not with words. With her breath. Her hands. ("Смотри на неё. Она подскажет. Не словами. Дыханием. Движением.")

Он кивнул – и в его лице появилась решимость. Он касался её нежно, как будто боялся ранить. Но с каждым движением становился увереннее. Она, казалось, начинала ему доверять: глаза закрылись, плечи опустились, а губы вытянулись в слабую улыбку.

– That’s it. Good. Stay slow. Don’t chase a goal. Just feel her change under you. ("Вот так. Хорошо. Оставайся медленным. Не гонись за результатом. Просто чувствуй, как она меняется от твоих касаний.")

В этот момент они словно перестали замечать меня – я стала только голосом рядом, переводчиком между телами.

Её дыхание стало глубже. Он склонился чуть ближе, следуя её ритму. Его ладонь двигалась уверенно, но нежно. Она зажмурилась, потянулась навстречу его пальцам. И я улыбнулась, радуясь, что первый этап взаимодейсвия между ними был пройден.

Он снова сменил ладонь на губы, стараясь ласкать её как мог, но спустя мгновение девушка поморщилась и тихо ойкнула – слишком резко, слишком неловко. Я сразу подняла руку:

– Стоп, – мягко сказала я, делая успокаивающий жест. – Тихо-тихо…

Он замер, растерянно отстранившись. Я взглянула на девушку – она пыталась улыбнуться, чтобы поддержать своего партнёра, но в её глазах было ясно: что-то пошло не так. Тогда я перевела взгляд на него и перешла на английский, чтобы быть понята:

– Wait… don’t rush. You’re pressing too hard. It’s not about pressure, it’s about sensitivity. («Подожди. Не торопись. Ты слишком сильно давишь. Дело не в силе, а в чувствительности.»)

Он сразу поник, взгляд его стал виноватым. Но я мягко улыбнулась обоим, показывая, что это не упрёк. Просто нужно немного иначе.

Я быстро оглянулась на кусты, где всё ещё оставался Нэсс, внимательно наблюдающий, но не вмешивающийся. Затем решительно, но спокойно села на край скамьи рядом с девушкой. Не торопясь, аккуратно поправила подол своего сарафана, чтобы не смущать их ни движением, ни жестом, и проговорила уже тише, почти шёпотом:

– Sometimes it’s easier to show than explain. («Иногда проще показать, чем объяснить.»)

Я взглянула на обоих – он выглядел немного напряжённым, но уже внимательным, а в её глазах светилась та самая смесь смущения и искреннего любопытства, которую я прекрасно помнила в самой себе когда-то давно.

Я аккуратно опустилась на скамейку рядом с девушкой, чуть откинувшись и поправив подол своего голубого лёгкого сарафана, на котором светом и тенью играли солнечные блики, проникающие сквозь листву деревьев. Мягкая ткань ласково окутывала моё тело, подчёркивая изгибы и изгибаясь вместе с каждым моим движением.

– Wait a second, please, – мягко сказала я парню на английском, успокаивающе улыбнувшись. («Подожди секундочку, пожалуйста».)

Они замерли внимательно смотря на меня.

– First things first. What's your names? I'm Kurai. – добавила я, переводя взгляд с него на девушку, сидящую рядом со мной. («Для начала. Как вас зовут? Меня зовут Курай».)

Парень, всё ещё смущённый, неуверенно улыбнулся, кивнув:

– I'm Martin, and this is… Anni. («Я Мартин, а это… Анни».)

Анни кивнула, робко улыбнувшись, щёки её по-прежнему были покрыты румянцем.

– Nice to meet you both, – мягко ответила я, улыбнувшись шире. («Рада познакомиться с вами обоими».)

Я медленно повернулась к девушке:

– Anni, would you mind if I showed Martin how to do it properly? I think it'll be easier if he sees clearly what he's doing wrong. («Анни, ты не против, если я покажу Мартину, как это правильно делать? Думаю, будет проще, если он наглядно увидит, что именно он делает неправильно».)

Анни слегка замешкалась, но потом решительно и благодарно кивнула:

– Yes, please. I want him to learn properly. («Да, пожалуйста. Я хочу, чтобы он научился правильно».)

Я снова улыбнулась и сделала жест Мартину, указывая на место перед собой. Он послушно и осторожно опустился на колени передо мной, слегка нервничая.

– Relax, Martin. Just follow my lead. («Расслабься, Мартин. Просто следуй за моими словами».)

Парень кивнул, чуть выдохнув, и аккуратно положил руки на мои колени. Я спокойно направляла его:

– Start very gently. Slide your palms softly along the legs, from knees upwards. Don't hurry. («Начни очень мягко. Проводи ладонями нежно по ногам, от коленей вверх. Не торопись».)

Он осторожно начал двигаться вверх по моим ногам, едва касаясь кожи, словно боясь испортить момент.

– Good, – похвалила я. – Remember, you should feel the skin as something precious. Like silk or velvet. («Хорошо. Помни, нужно ощущать кожу как нечто драгоценное. Как шёлк или бархат».)

Анни наблюдала внимательно, чуть склонив голову и не отрывая взгляда. Её глаза блестели от любопытства и лёгкого волнения.

– Now, Martin, – продолжала я мягко, слегка разведя бёдра и приподняв подол сарафана выше, открывая верхнюю часть бедра и кружевной край своих белых полупрозрачных трусиков, – when you approach the inner thighs, be especially gentle. Skin there is extremely sensitive. Use just your fingertips at first, barely touching. («Теперь, Мартин, когда подходишь к внутренней стороне бёдер, будь особенно осторожен. Кожа там очень чувствительная. Используй сначала только кончики пальцев, едва касаясь».)

Мартин следовал моим словам, его пальцы с нежностью и осторожностью коснулись внутренней стороны моих бёдер, вызывая невольную дрожь. Он взглянул вверх, в мои глаза, словно ожидая подтверждения.

– Exactly like that. Listen to breathing, observe reaction. Your partner’s body will tell you everything you need to know. («Именно так. Слушай дыхание, наблюдай за реакцией. Тело партнёрши само подскажет тебе всё, что нужно».)

Его движения стали увереннее, но всё ещё оставались деликатными и внимательными. Анни слегка подалась вперёд, внимательно следя за его руками, учась вместе с ним.

Наконец, я чуть приподнялась, медленно приспуская свои трусики по бёдрам, открывая перед ним своё лоно, чувствуя, как прохладный воздух касается кожи.

– Now the most important part, – сказала я тихо и уверенно. («Теперь самое важное».) – Using your mouth and tongue, you must be especially gentle. Think of kisses, not bites. («Используя губы и язык, ты должен быть особенно нежным. Представь, что ты целуешь, а не кусаешь».)

Мартин кивнул, и осторожно приблизился, его дыхание стало теплее и чуть чаще. Я мягко положила руку ему на затылок, направляя его голову чуть ближе:

– Start with gentle kisses on the inner thighs, gradually moving inward. Use only your lips at first, very softly. («Начинай с мягких поцелуев на внутренней стороне бёдер, постепенно двигаясь внутрь. Сначала используй только губы, очень нежно».)

Его губы послушно и осторожно коснулись моей кожи, продвигаясь вверх по внутренней стороне бёдер. Я закрыла глаза, чувствуя мягкие, осторожные прикосновения, контролируя свои реакции, чтобы показать ему, насколько это правильно.

– Perfect, now use the tip of your tongue. Slightly touch the most sensitive spots, but don't press. Explore gently. («Отлично, теперь используй кончик языка. Слегка касайся самых чувствительных мест, но не дави. Исследуй нежно».)

Мартин последовал указанию, и я ощутила тёплое, влажное касание его языка. Я тихо выдохнула, показывая ему и Анни, как тело реагирует на правильные действия.

– That's exactly right. Now alternate—kisses, gentle licks, and pause sometimes. Give your partner time to breathe and want more. («Именно так. Теперь чередуй—поцелуи, нежные прикосновения языком и иногда делай паузы. Дай партнёрше время дышать и захотеть большего».)

Я посмотрела на Анни, её глаза горели живым интересом, она, казалось, запоминала каждое движение и каждое моё слово.

– And always watch for signals—her breath, how she moves, the sounds she makes. Every little sign tells you something important. («И всегда следи за сигналами—за её дыханием, движениями, звуками. Каждый маленький знак сообщает что-то важное».)

Мартин поднял голову и кивнул мне с благодарностью и доверием, затем перевёл взгляд на Анни. Он был готов попробовать снова.

– Good, – я улыбнулась ему мягко, – now, try again with Anni. Just be gentle, patient, and attentive. She'll feel the difference immediately. («Отлично, теперь попробуй снова с Анни. Просто будь нежным, терпеливым и внимательным. Она сразу почувствует разницу».)

Мартин уверенно кивнул и повернулся к своей девушке. Анни улыбнулась мне благодарно, явно почувствовав себя спокойнее и увереннее после увиденного.

Я с тихой улыбкой чуть отодвинулась, поправляя сарафан и наблюдая, как они теперь уже гораздо более осознанно и бережно начинают открывать для себя эту новую, прекрасную сторону близости.

Мартин опускается между ног Анни второй раз – теперь уже после моего короткого «мастер-класса» на себе. Я сижу сбоку на той же деревянной лавке; тонкий голубой сарафан прилип к спине, влажный подол щекочет икры, а кожа ещё помнит тепло его языка. Смотрю сверху – как наставница и невольная свидетельница.

Он начинает слишком поспешно целовать её лобок, и я тихо цокаю:

– Slower, honey. Listen to her breath. («Медленнее, дорогой. Слушай, как она дышит».) Анни выгибает поясницу, но пока напряжена: бледные бедра дрожат, на капюшоне клитора блестит крохотная капля смазки. Я вижу, что она держит платье сжатыми кулачками—так крепко, что костяшки побелели. Ей и страшно, и жарко от любопытства.

Мартин ловит мой взгляд, глотает, кивком просит следующий шаг. Я кладу ладонь ему на затылок—не давлю, лишь направляю:

– Tiny circles first, lips only. («Сначала крошечные круги, только губами».) Он послушно очерчивает круг вокруг её клитора. Кожа Анни мгновенно покрывается мурашками, дыхание срывается. Я улыбаюсь смотря на них.

– Good. Now a soft lick—tip of tongue, no pressure. («Хорошо. Теперь лёгкое движение кончиком языка, без нажима, полизывая»)

Тёплый влажный штрих срывает из неё первый тихий стон. В кустах, метрах в пяти, хрустит ветка – Нэсс всё ещё наблюдает, но не вмешивается. Мне приятно, что он доверяет моему «уроку».

Анни наконец разжимает кулаки, одну руку кладёт Мартину на волосы, вторую тянет ко мне—отчаянно ищет опору. Я беру её пальцы, сжимаю: дыши, девочка, всё идёт правильно.

Мартин смелеет: меняет угол, накрывает клиторальный узел мягкими губами и втягивает его ровно настолько, чтобы не причинить боли. Я шепчу:

– Pause… let her feel the hum. («Пауза… дай ей почувствовать вибрацию».)

Вдыхаю влажный аромат: трава, речная вода и сладковатый запах женского возбуждения. Вижу, как на её розовых губках набухает ещё одна прозрачная капля. Он, вдохновлённый, пускает язык по щёлочке вниз—не глубоко, лишь собирает влагу, возвращается к бугорку и делает то, о чём я просила раньше: крошечные спирали, потом два быстрых щелчка кончиком.

Результат молниеносный: Анни всхлипывает, бёдра подрагивают и сжимаются вокруг его головы. Мартин не испугался, соблюдает ритм: три спирали, пауза—ровно столько, сколько нужно, чтобы её живот сжался волной, грудь вырвалась из тесного дыхания, а голос сорвался на короткий высокий звук.

Я чувствую, как её рука в моей ладони дернулась; пальцы судорожно сжали мою кисть. Её тело изгибается дугой, и я почти слышу глухой пульс мышц внутри, когда оргазм накрывает её теплом. Между губ Мартин ловит солоноватую струйку – благодарный вкус её кульминации; не жадничает, просто замирает, пока спазмы сходят на нет.

Когда Анни, вся раскрасневшаяся, опускается обратно на лавку, я мягко высвобождаю руку, наклоняюсь и шепчу:

– Now you know what yes feels like. («Теперь ты знаешь, как звучит “да”».) Мартин поднимается, на губах у него робкая гордость. Он переводит взгляд между мной и Анни, словно спрашивает, правда ли получилось. Я киваю – и серьёзно, и радостно:

– You listened. That’s everything. («Ты слушал. А это главное.») Он улыбается, Анни тянется, целует его торопливо, неловко, но так благодарно, что мне становится тепло до самых пяток. Над кустами блестит река, ветер несёт лёгкий запах дождя. Наш маленький островок тайны остаётся скрытым, и я думаю: неплохая работа для случайной прохожей-наставницы.

– Запомнил? – спросила я тихо, когда он отстранялся от бедер и лона девушки.

Увидев его легкий благодарный кивок тоже улыбнулась и продолжила:

– Главное – чувствовать партнёршу. Слушать её тело, а не своё эго, – добавила я, похлопав его по плечу.

Девушка всё ещё переводила дыхание. Я пригладила её растрёпанные платиновые пряди волос и мягко улыбнулась ей:

– Всё хорошо?

Она тихо кивнула, её лицо всё ещё было слегка порозовевшим, губы чуть припухшими, а дыхание прерывистым и робким. В её глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность и облегчение, словно она не до конца верила, что всё это с ней только что произошло по-настоящему. ⁽¹⁾

Оргазм девушки оставил во мне странное чувство – смесь глубокого удовлетворения и одновременно нарастающего возбуждения. Я словно впитала её эмоции, её дрожь, её неумелое, но искреннее удовольствие, и теперь сама чувствовала приятное тепло, разливающееся внутри.

На несколько мгновений я забыла обо всём, полностью погрузившись в эту тёплую улыбку, в её слегка растерянный взгляд. И когда вдруг меня обняли сильные руки со спины, я вздрогнула от неожиданности, но сразу же успокоилась, почувствовав на шее знакомые горячие губы Нэсса. Он покрывал короткими, почти невесомыми поцелуями моё плечо и шею, и от этих прикосновений по телу пробежала сладкая дрожь.

– Ты неподражаема… и неповторима, – прошептал он чуть охрипшим от желания голосом прямо в моё ухо.

Я улыбнулась, обернувшись к нему через плечо. Его глаза были наполнены откровенным желанием, губы чуть приоткрыты, а щёки едва тронуты румянцем возбуждения. Его руки, не теряя времени, уже приподнимали моё платье и ловко стягивали с меня трусики. Я даже не думала сопротивляться – наоборот, чуть подалась назад, чтобы ему было удобнее.

– Покажем им мастер-класс? – с лукавой усмешкой прошептал Нэсс, слегка кусая мочку моего уха и одновременно сжимая мою грудь, второй рукой уже уверенно расстёгивая свою ширинку.

Я услышала приглушённый звук расстёгиваемой молнии, почувствовала его горячее, прерывистое дыхание у самой шеи. Хотела ответить, но в этот самый момент его пальцы ловко скользнули между моих ног, нежно, но требовательно массируя уже влажный и остро чувствительный клитор, отчего вместо слов из моего горла вырвался тихий, протяжный стон.

Я чуть наклонилась вперёд, упёршись ладонями в деревянную скамейку по обе стороны от девушки, которая всё ещё сидела передо мной, пытаясь прийти в себя после ласк своего молодого друга. Шум тихо плещущейся совсем рядом реки сливался с шелестом листьев в кустах, создавая гипнотический фон происходящему. Прохладный воздух, насыщенный запахами влажной травы и нагретой солнцем листвы, резко контрастировал с жаркой волной удовольствия, разливавшейся внутри меня.

Девушка подняла взгляд, и я встретилась с её глазами – теперь уже совершенно открытыми и наполненными чистым, не скрываемым ничем любопытством. Она даже слегка наклонила голову, словно стараясь рассмотреть, что происходит между моих ног. Я заметила, как её пальцы нерешительно сжали край её собственного платья, а затем одна её рука медленно скользнула под ткань, явно собираясь повторить мои движения.

В этот момент я ощутила, как Нэсс, тяжело дыша, направил свой твёрдый, горячий член к моему влажному входу, и затем уверенно, глубоко вошёл внутрь. Я резко вдохнула, почувствовав, как его член растягивает и наполняет меня изнутри, словно горячий поток лавы, вторгающийся в нежную, чувствительную пещеру. Внутренние стеночки мгновенно сжались, обнимая его, словно стараясь удержать внутри, не дать уйти.

– Ты моя… – хрипло и властно прошептал Нэсс, начиная двигаться медленно, но невероятно глубоко и уверенно, словно хотел доказать это утверждение каждым толчком.

Я уже не могла спорить, полностью отдаваясь его движениями, чувствуя, как с каждым проникновением его член раскрывает меня всё сильнее, будто цветок, раскрывающийся навстречу солнечному теплу. Его движения быстро становились всё более резкими и мощными, его бёдра сталкивались с моими ягодицами, вызывая громкие хлопки, которые разносились по небольшому зелёному уголку у реки.

Я снова посмотрела на девушку, теперь уже открыто наблюдавшую за нами. В её глазах горело искреннее, почти наивное любопытство, смешанное с лёгкой завистью и страстным желанием повторить увиденное. Одной рукой она уже ласкала себя под платьем, а другая – робко, словно прося разрешения, потянулась к подолу моего голубого сарафана.

Я улыбнулась ей одобрительно и чуть приподнялась, позволяя ей самой поднять ткань, открыть обзор и увидеть, как Нэсс вновь и вновь проникает в меня, оставляя блестящие влажные следы соков на внутренней стороне моих бёдер.

– Вот так, девочка, смотри внимательнее, – шепнула я, ласково улыбнувшись, видя, как её зелёные глаза расширяются ещё больше, как на щеках загорается глубокий румянец. – Учись и не стесняйся желать. Это прекрасно…

Её дыхание участилось, пальцы под её платьем задвигались быстрее и увереннее, словно мои слова дали ей разрешение следовать собственным желаниям. Её взгляд заворожённо следил за каждым движением Нэсса, за тем, как его мощный член, покрытый блестящей влагой, глубоко погружался в моё раскрытое и полностью покорившееся ему лоно.

Мартин стоял чуть сбоку, словно боясь пошевелиться и нарушить этот чувственный момент. Его глаза тоже были широко раскрыты, в них читалась смесь подросткового восторга, искреннего восхищения и лёгкой, понятной каждому юноше зависти.

«Их первый опыт был таким робким и неуклюжим, – пронеслась у меня в голове мысль. – А сейчас они учатся, смотря на нас. Может быть, именно такие моменты запомнятся им на всю жизнь, и помогут в будущем раскрыться друг перед другом полностью?»

Нэсс ускорил темп, его руки крепко сжимали мою талию, удерживая на месте, диктуя ритм, подчиняя меня полностью своему желанию. Я чувствовала каждое его движение, каждое проникновение его члена в моё лоно – ярко, остро, сладко, словно он ударял по туго натянутой струне, раз за разом заставляя её звучать всё сильнее и ярче. Внутри меня пульсировала горячая волна наслаждения, клитор словно вибрировал, реагируя на каждый его толчок, а внутренние мышцы невольно сокращались, обнимая и удерживая его.

Мои стоны уже невозможно было сдержать, они вырывались наружу, свободно и откровенно, смешиваясь с шорохом листвы и шумом реки. Девушка, не отрывая от нас глаз, тихо стонала вместе со мной, её пальцы двигались быстро и решительно, повторяя наш ритм, а её губы чуть приоткрылись в бессознательном ожидании собственного удовольствия.

В какой-то момент я поймала её взгляд, полный восхищения, благодарности и чистой зависти, и прошептала ей сквозь учащённое дыхание:

– Ты следующая… Девочка, позволь себе желать…

От моих слов её глаза расширились ещё сильнее, и её тело выгнулось в сладком экстазе, который она больше не пыталась скрывать.

Нэсс, услышав мои слова, лишь усмехнулся и вновь вошёл в меня глубоко и сильно, приближая нас обоих к неизбежной, жаркой кульминации, которая уже разгоралась внутри меня ярким, необратимым пламенем.

Мои глаза вновь встретились с её взглядом, и я теперь совершенно отчётливо видела в них откровенное возбуждение. Её бедра мелко вздрагивали в ритме движений пальчиков, а губы беззвучно шептали что-то, словно пытаясь удержать в памяти каждое движение, каждую деталь происходящего перед её глазами.

В какой-то момент она, словно забывшись, чуть сильнее наклонилась вперёд, свободной рукой приподнимая мой сарафан ещё выше, открывая для себя полный обзор наших тел, нашего тесного, влажного соединения. Её зелёные глаза расширились от искреннего, почти детского восторга, а дыхание стало глубоким и прерывистым. Я видела, как она отчаянно пытается запомнить каждое движение Нэсса, каждую его глубокую, властную волну, с которой он входил в моё лоно.

– Ilus… – сорвалось с её губ тихо и непроизвольно.

Это простое слово – «красиво» – на миг заставило меня замереть. В её голосе была такая искренность, такая чистота и восхищение, что моё сердце невольно дрогнуло, а по телу разлилась неожиданная, глубокая нежность.

– Да… Ilus… – прошептала я в ответ, улыбнувшись ей мягко и понимающе.

Именно в этот момент Нэсс, крепко сжимая мои бёдра, сделал особенно глубокий и мощный толчок. Я почувствовала, как его тело напряглось за моей спиной, как его член, достигнув самой глубины моего лона, задрожал, а затем начал выплёскивать горячие, тяжёлые струи спермы, полностью заполняя меня изнутри. От этого яркого, мощного ощущения меня накрыла волна оргазма, жаркая и неотвратимая. Я застонала, запрокидывая голову назад и прижимаясь к его груди, чувствуя, как моё тело содрогается, подчиняясь его мужскому напору.

В то же самое мгновение, словно откликаясь на мой стон, девушка напротив тоже всхлипнула, её тело резко дёрнулось, а пальчики замерли, погружённые глубоко в её собственную влажную, горячую глубину. Я увидела, как её губы приоткрываются в сладком экстазе, а лицо покрывается ярким, глубоким румянцем наслаждения. Она смотрела на нас широко раскрытыми глазами, словно боясь упустить даже мельчайшую деталь, даже секунду этой удивительной, общей кульминации.

Когда сладостные волны моего собственного оргазма медленно отступили, я почувствовала, как Нэсс, всё ещё тяжело дыша, бережно прижал меня к себе. Его руки крепко, почти собственнически сжимали мою талию, а дыхание, влажное и горячее, ласкало шею и плечи, будто оставляя невидимые, но такие ощутимые метки своей близости.

Я медленно поднялась, чувствуя, как его член покидает моё лоно, и сперма, горячая и тяжёлая, медленно стекает по внутренней стороне бедра, оставляя влажный след. Улыбнувшись ему через плечо, я встретила его взгляд – наполненный удовлетворением, нежностью и глубокой, необъяснимой близостью.

– Вот это был мастер-класс, – тихо сказала я, ощущая, как дрожь всё ещё слегка вибрирует в теле.

Нэсс усмехнулся, нежно целуя изгиб моей шеи.

– Лучше и не придумаешь… – выдохнул он, обнимая меня так, будто хотел слиться ещё теснее.

Мы так и стояли, тесно прижавшись друг к другу посреди укрытой кустами аллеи, у самой тихой речной заводи. Вокруг витал аромат влажной травы, смолистой листвы и едва заметный шлейф наших собственных запахов: пота, страсти, наслаждения. Я не сразу решилась оторвать взгляд от Нэсса и обернуться, но когда всё же сделала это, невольно улыбнулась, увидев наших зрителей.

Девушка по-прежнему сидела на деревянной скамейке, её платье было задрано почти до талии, белые трусики так и остались спутанными на тонких щиколотках, а пальчики всё ещё безвольно лежали между ног. Её лицо горело от оргазма, тело расслабленно обмякло, а зелёные глаза были широко раскрыты и наполнены мягким, тёплым восхищением. Казалось, она сама ещё не могла поверить в то, что с ней только что случилось, но в этом изумлении не было ничего, кроме благодарности и радости открытия.

Рядом стоял её парень – молодой брюнет с растрёпанными волосами. Его лицо отражало чистый, восторженный, почти детский интерес и восхищение, совершенно лишённые зависти или смущения. Он смотрел на нас так, будто только что увидел что-то важное, жизненно необходимое, что изменит его навсегда.

В этот миг я словно увидела их и нас совершенно иначе – как будто прошлое встретилось с будущим.

Анни, юная и хрупкая, только что испытавшая свой первый настоящий оргазм, открывшая для себя мир чувственного удовольствия и страсти. И мы с Нэссом – взрослые, уверенные, опытные любовники, которые знают, чего хотят, знают, как доставить друг другу и себе истинное наслаждение. А между нами – парень, который теперь точно понимал, чему стоит стремиться, как именно нужно дарить удовольствие женщине, как важна эта взаимная страсть, искренность и доверие.

Я вновь опустила взгляд на своё тело: сбившееся платье, трусики, зацепившиеся за лодыжку, влажные следы от спермы на бёдрах. В этот миг мы все четверо были равны: открытые, настоящие, обнажённые перед самими собой и друг другом, мокрые от возбуждения, наполненные до краёв наслаждением и желанием.

И это было правильно – именно так, как должно было быть.

Глава 3. Знакомство.

Курай.

Пока мы, смеясь, поправляли одежду и подсчитывали наши «раунды», вдруг услышала взволнованный голос Анни – она заговорила на своём мелодичном эстонском, высыпая слова почти без пауз:

– See oli uskumatu! Ma pole kunagi midagi sellist näinud! («Это было невероятно! Я никогда ничего подобного не видела!»)

Я поймала смысл только по тону – искренний восторг, быстрый тембр. Улыбнулась, подняла ладонь:

– Anni, sweetheart, remember – we don’t speak Estonian. Let’s switch to English, hm? («Анни, солнышко, помни, мы не говорим по-эстонски. Давай перейдём на английский, хорошо?»)

Девушка вспыхнула ещё ярче, но кивнула и торопливо перешла на английский:

– Yes, sorry! I mean, you two were… so beautiful! The way you moved, the way you touched each other – it looked like… art! («Да, простите! Я хотела сказать, вы были такими красивыми! То, как вы двигались, как прикасались друг к другу – это выглядело будто искусство!»)

Её слова лились взахлёб; смущение мешало, но восторг перевешивал. Я почувствовала, как внутри распускается тёплая благодарность.

– Thank you, that’s sweet, – улыбнулась я мягко. («Спасибо, это очень мило».)

Анни перевела взгляд с меня на Нэсса и обратно; в зелёных глазах искрилось желание понять больше:

– How do you do it? I mean… how can it look so perfect? («Как вы это делаете? Как удаётся выглядеть так… идеально?»)

Нэсс хмыкнул, бросив мне заговорщицкий взгляд:

– Practice makes perfect. («Практика делает мастерство».)

Я толкнула его локтем:

– Ignore his bravado. It’s not about perfection, Anni. It’s about trust and listening to each other. («Не слушай его бахвальство. Дело не в идеальности, Анни. Всё в доверии и умении слышать друг друга.»)

Девушка задумалась, прокручивая мои слова. В это время она вдруг заметила, что мы уже оделись, а её собственные трусики всё ещё спутаны у щиколоток. Я едва успела подмигнуть – она вскочила, покраснела до корней волос, повернулась спиной, торопливо подтянула бельё, разгладила подол и только потом снова повернулась к нам, всё ещё пунцовая, но решительно улыбаясь.

– I’m Anni… and you already know Martin, – напомнила она скорее для Нэсса, чем для меня, делая маленький кивок в сторону парня.

– Nice to meet you again, properly, – ответил Нэсс добродушно. («Приятно познакомиться ещё раз, как положено».)

Чтобы рассеять остатки смущения, я сразу уточнила для всех:

– I’m Kurai, this handsome creature is Ness. I’m from Paris, he’s from Saint Petersburg, but today we’re just travellers enjoying Narva’s secrets. («Я Курай, а этот красавец – Нэсс. Я из Парижа, он из Петербурга, но сегодня мы просто путешественники, наслаждающиеся тайными уголками Нарвы».)

Анни улыбнулась шире – теперь уже с уверенной искоркой:

– We’re from Tallinn, but… I guess today we’re travellers too, – сказала она. («Мы из Таллина, но, похоже, сегодня тоже путешественники».)

Мартин тихо кивнул, его смущённая улыбка стала чуть увереннее. Между нами проплыло короткое, но тёплое молчание – словно все одновременно почувствовали: неловкость осталась позади, а вперёд идёт только свежее, искреннее желание узнавать друг друга и самое важное искусство – искусство быть внимательным.

Я кивнула, и, раз представилась возможность, позволила себе рассмотреть их более внимательно.

Анни была хрупкой девушкой лет восемнадцати с длинными, с немного растрёпанными платиновыми волосами, заплетёнными в свободную косу. Её фигура была стройной, даже тонковатой, но с изящными пропорциями. На ней было простое летнее платье, которое, несмотря на свою простоту, подчёркивало её нежный образ. Её лицо, с большими зелеными глазами и немного курносым носиком, выглядело открытым и искренним, но я видела, что она ещё не чувствует себя уверенно.

Мартин, её спутник, выглядел более приземлённо. Он был чуть выше среднего роста, с крепким, но не слишком накачанным телосложением. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а на лице виднелась тень подростковой неуверенности. Он носил джинсы и футболку, которые уже успели потерять свою свежесть, подчёркивая их скромный, но практичный стиль. Его карие глаза были направлены вниз, и он выглядел так, словно хотел стать частью окружающих камней, чтобы избежать лишнего внимания.

– Tallinn is beautiful, – заметил Нэсс, вступая в разговор. («Таллинн прекрасен.»)

– Yes, but… it’s boring sometimes, – призналась Анни с лёгкой улыбкой. («Да, но… иногда скучно.»)

Нэсс вскинул брови, видимо не совсем согласный с такой постановкой вопроса но потом посмотрел на небо, которое начинало темнеть и не стал задавать уточняющие вопросы. Большая грозовая туча, ранее зависшая где-то на севере над заливом, теперь стремительно приближалась.

– We should get moving. That storm is coming fast, – сказал он, указывая на небо. («Нам стоит двигаться. Буря приближается быстро.»)

– Let’s go back to the café by the river, – предложила я, кивнув в сторону того места, где мы с Нэссом отдыхали раньше. («Давайте вернёмся в кафе у реки.»)

Анни и Мартин согласились, и мы все четверо быстрым шагом направились вниз по тропинке, стараясь опередить приближающийся дождь. Я шла рядом с Анни, время от времени оглядываясь на небо, где грозовые тучи всё больше затягивали солнце, а Нэсс и Мартин шли чуть впереди, обсуждая что-то нейтральное, пока ветер начинал усиливаться, принося с собой прохладный запах приближающегося дождя.

Мы едва успели вернуться в кафе, когда гроза разразилась в полную силу. Потоки дождя обрушились на землю, превращая дорогу за окном в бурлящий ручей. Мы заняли уютный столик у окна, наблюдая, как ветер, казалось, швыряет дождевые капли в разные стороны. Шум воды за окном и приглушённый гул разговоров других посетителей создавали странную атмосферу уюта.

Анни, которая до этого молчала, вдруг нарушила тишину. Слегка смущаясь, она тихо произнесла:

– We didn’t mean to… watch. But… it was impossible not to. («Мы не собирались… смотреть. Но… это было невозможно.»)

Нэсс рассмеялся, глядя на неё с искоркой в глазах. Его смех был глубоким, но совсем не насмешливым, скорее, добродушным. Я, уловив его настроение, тоже посмотрела на Анни, почти девочку, и шаловливо улыбнулась:

– Well, seeing Ness fucking me, and being wrapped in my arms… Anni, I wouldn’t let you go either! («Ну да, видя, как меня трахает Нэсс и находясь в кольце моих рук. Анни, да я бы тебя сама не отпустила!»)

От моих слов она покраснела ещё сильнее, настолько, что её белая кожа приобрела яркий румянец, который распространился даже на грудь. Это было настолько заметно, что я не смогла удержаться от широкой улыбки, а Нэсс тихо фыркнул, явно наслаждаясь ситуацией.

– Besides, we're the ones who disturbed your privacy, not you. And most likely we would have passed by if your boyfriend had been more experienced and gentle. – добавила я, впоминая произошедшее и ехидно смотря на Мартина. («К тому же это мы потревожили ваше уединение, а не вы. И скорее всего прошли мы бы мимо, если бы твой ухажер был более опытным и нежным.»)

– Ты их нервируешь, – заметил Нэсс на русском, видя яркие румянцы на лицах наших собедеников.

– Они очаровательны, когда краснеют, не находишь? – ответила я, но решила все же немного их успокоить. – Don't be embarrassed. We understand everything, and we were young ourselves once. («Не смущайтесь. Мы все понимаем и сами когда то были молодыми.»)

Девушка попыталась ответить, но её смущение и напряжение явно мешали, поэтому она лишь тихо улыбнулась, прикрывая лицо рукой.

Мартин, который всё это время старался слиться с креслом, вдруг заговорил, немного запинаясь:

– You were like… a movie scene. We’ve never seen anything like that. («Вы как… сцена из фильма. Мы никогда не видели ничего подобного.»)

Его слова прозвучали так искренне, что даже Анни кивнула, не поднимая глаз.

– So, you’re from Tallinn? – спросил Нэсс, решив перевести разговор в более спокойное русло. («Итак, Вы из Таллина?»)

Анни, как будто получив спасательный круг, тут же оживилась:

– Yes, we grew up there. – Но тут ее глаза потухли, будто мы поймали ее за чем то постыжным. Она вздохнула и продолжила. – We… actually, we’re from an orphanage. («Да, мы выросли там. Мы… на самом деле, мы из детдома.»)

Я и Нэсс переглянулись, наши взгляды встретились на секунду. Этот факт объяснял многое: их неуверенность, их смущение. Но было и что-то ещё. Чувствовалось, что они чего-то не договаривают, и это только разжигало любопытство.

– And this is your first trip together? – спросила я, откинувшись на спинку стула, чтобы лучше видеть их. («И это ваше первое путешествие вдвоём?»)

Анни улыбнулась, её голос стал более уверенным:

– Yes! We just turned eighteen, and we decided to travel a little. This is our first time in Narva. («Да! Нам только исполнилось восемнадцать, и мы решили немного попутешествовать. Мы первый раз в Нарве.»)

Мартин добавил тихо, как будто не хотел, чтобы его слова услышал кто-то кроме нас:

– We’ve been together… well, for as long as we can remember. But this trip feels… special. («Мы вместе… ну, сколько себя помним. Но это путешествие кажется… особенным.»)

Я кивнула, но в глубине души не могла избавиться от ощущения, что они всё ещё скрывают что-то важное. В их словах чувствовалась странная двойственность. Если им только исполнилось 18, какие у них могут быть тайны, которые они боятся или не хотят раскрывать? Жизнь в детдоме могла объяснить многое, но их связь, их обоюдная близость и их «особенное» путешествие казались чем-то большим, чем просто желанием вырваться в мир.

Нэсс, взглянув на меня, явно заметил мою задумчивость, но ничего не сказал. Вместо этого он мягко улыбнулся, словно давая понять, что время покажет, если мы останемся достаточно терпеливыми.

Я посмотрела за окно, где дождь становился всё сильнее, и слегка вздохнула. В этой странной обстановке, под шум капель и грозовые раскаты, казалось, что эта встреча должна была что-то значить.

Гроза постепенно стихла, и шум дождя за окном стал тише, но капли всё ещё стекали по стёклам, словно город никак не мог выпустить остатки накопившейся влаги. Анни и Мартин, поблагодарив нас за чай, попытались встать, чтобы попрощаться. Анни выглядела растерянной, её улыбка была немного виноватой, а Мартин и вовсе старался избегать наших взглядов.

– We should go. Thank you for the tea and everything… – сказала она, глядя на нас с лёгким смущением. («Мы, наверное, пойдём. Спасибо за чай и всё остальное…»)

Я подняла руку, жестом останавливая их.

– Why leave? Stay with us. Ness knows this city well, and it’s more fun to explore together. – предложила я, улыбаясь. («Зачем уходить? Останьтесь с нами. Нэсс хорошо знает этот город, и нам будет веселее вчетвером.»)

Анни посмотрела на Мартина, как будто ища у него поддержки. Он кашлянул, явно не зная, что сказать, но, помявшись, наконец ответил:

– We thought… after what we said, you might not feel comfortable with us. And… it’s obvious we’re from… a different social class. («Мы думали… после того, что мы сказали, вам будет не очень комфортно с нами. И… очевидно, что мы из… другого социального класса.»)

Нэсс, который до этого молчал, резко выдохнул, и я заметила, как его лицо приобрело более серьёзное выражение. Он чуть подался вперёд, поставил локти на стол и, глядя на Мартина, уверенным, но раздражённым голосом произнёс:

– That’s bullshit! It’s polnaya hyinya! Don’t fill your head with such fucking nonsense. – его голос стал громче, но он не кричал, просто говорил с отчётливым возмущением. («Это бред! Это полная хуйня! Не забивайте голову такой ебаной хуйнёй.»)

Анни испуганно моргнула, а Мартин заметно напрягся. Я успокаивающе положила руку на локоть Нэсса, но он уже был увлечён своей тирадой.

– Listen, your clothes, your background – none of that fucking matters. Nobody cares if you’re from an orphanage or fucking Mars! You’re here, with us, and you’re human beings just like anyone else. So don’t let some fucking class bullshit make you feel small, okay? – он говорил, быстро и с чувством, добавляя в свою речь привычные для него русские маты. («Послушайте, ваша одежда, ваше прошлое – это всё нахер не важно. Никто не даст ебать откуда вы: из детдома или с Марса! Вы здесь, с нами, и вы такие же люди, как и все остальные. Так что не позволяйте какому-то классовому дерьму заставлять вас чувствовать себя ничтожными, ясно?»)

Анни слегка отодвинулась назад, её глаза распахнулись от его слов, но я видела, что в них больше удивления, чем страха. Мартин, напротив, выглядел так, будто хотел провалиться под землю. Но его руки дрогнули, а потом, словно набравшись смелости, он поднял взгляд на Нэсса.

– We… didn’t mean to offend you. – пробормотал он. («Мы… не хотели вас обидеть.»)

– You didn’t offend us, but you offended yourselves by thinking this shit matters. – все также резко, но с большей теплотой в голосе ответил Нэсс, откидываясь на спинку стула. («Вы нас не обидели, но вы обидели себя, считая, что это дерьмо имеет значение.»)

Я, кивнув, решила поддержать их, смягчив тон:

– We don’t care about where you’re from or what you’re wearing. We just want you to stay, if you’re okay with it. No one’s going to ask anything from you in return, I promise. («Нам всё равно, откуда вы или что вы носите. Мы просто хотим, чтобы вы остались, если вам это удобно. Никто не потребует с вас ничего взамен, обещаю.»)

Нэсс, который к этому моменту уже начал успокаиваться, посмотрел на меня и, кивнув, добавил с более игривой интонацией:

– And you know what? As we say in Russia: "the one who dances with the girl owns her."(«И знаете что? Как у нас в России говорят: "кто с девушкой танцует, тот ей и владеет."»)

Анни нахмурилась, её лицо выражало неподдельное недоумение.

– But… we didn’t dance. – пробормотала она тихо, не совсем понимая смысл фразы. («Но… мы ведь не танцевали.»)

Её наивность вызвала у нас с Нэссом бурный смех. Я наклонилась, чтобы поставить чашку на стол, опасаясь, что пролью её от смеха, а он, заливаясь хохотом, откинулся назад, раскинув руки.

– It’s a saying, – выдохнула я, едва успокаиваясь. («Это поговорка.»)

– Like what? – переспросила она, по-прежнему смущённая. («Как что?»)

Я, улыбаясь, наклонилась к ней, чтобы объяснить:

– It means the one who cares, who supports – they give, and that’s enough. («Это значит: тот, кто заботится, кто поддерживает – он отдаёт, и этого достаточно.»)

Анни наконец улыбнулась, её лицо снова порозовело, но теперь от смущённой радости, а не стыда. Мартин, видимо, почувствовал, что напряжение ушло, и тоже чуть расслабился, хотя всё ещё казался немного скованным.

Но все равно, в их поведении было что-то… скрытое. Казалось, они чего-то не договаривали. Конечно, жизнь в приюте могла объяснить многое – их робость, осторожность, даже желание не привлекать внимания. Но всё равно в их взглядах было что-то большее, что подогревало моё любопытство. Какие секреты могли быть у этих двух молодых людей, только вступивших в самостоятельную жизнь? Я заметила, что Нэсс, хотя и выглядел спокойно, тоже задумчиво наблюдал за ними. Ведь он тоже умел чувствовать недосказанность.

Дождь, тем временем, окончательно стих, но в воздухе всё ещё висела прохладная свежесть, а запах мокрой земли наполнял кафе. Мы продолжили разговор, и я понимала, что наша встреча с Анни и Мартином только началась.

Расплатившись мы вышли на улицу и я, назначив Нэсса гидом, приказала ему показать и рассказать о городе. На его робкие попытки отмазаться смловами, что показывать почти нечего – ответила, что меня это мало волнует.

Мы прогуливались по старинным улицам Нарвы, а Нэсс, рассказывал об истории города. Его голос звучал уверенно, будто он и правда экскурсовод, и это, признаюсь, забавляло меня.

– This is one of the oldest streets in Narva. During World War II, it was almost completely destroyed, but it was rebuilt to preserve the historical spirit, – сказал он, указывая на окружающие здания. («Это одна из самых старых улиц Нарвы. Во время Второй мировой она была почти полностью разрушена, но её восстановили, чтобы сохранить исторический дух.»)

Анни, шедшая рядом, смотрела на него с явным интересом, внимательно слушая каждое его слово. Я отметила, что её лицо постепенно оживлялось, а глаза блестели от любопытства.

Мы свернули на другую улицу, и Нэсс, увлечённый темой, углубился в историю:

– And here, on this street, Novgorod merchants used to meet traders from the Hanseatic League. Imagine the kind of deals they struck here! – сказал он, указывая на дорогу. («А здесь, на этой улице, новгородские торговцы встречались с купцами из Ганзы. Представьте себе, какие сделки они заключали!»)

Анни, не отрывая взгляда от него, слегка подалась вперёд, явно стараясь ничего не упустить:

– Did they trade goods or… something more interesting? – спросила она, её голос звучал мягко, но в нём угадывалось нечто игривое. («Они торговали товарами или… чем-то более интересным?»)

Нэсс заметил её энтузиазм, и на его лице заиграла лукавая улыбка:

– Oh, definitely goods. But I wouldn’t be surprised if there were other… exchanges. History is full of secrets. – сказал он, а затем, словно задумавшись, добавил: («О, определённо товарами. Но я бы не удивился, если бы были и другие… обмены. История полна тайн.»)

– If you mean trading in human goods… – продолжил он, почесав затылок. («Если ты про торговлю живым товаром…»)

Анни кивнула, ожидая продолжения.

– Slavery, as such, didn’t exist in Russia. But I think foreigners—and foreign girls especially, – тут его взгляд стал лукавым и немного жадным, когда он посмотрел прямо на Анни, отчего её лицо залилось ярким румянцем, – could easily be bought and sold. If I lived in those times and had the chance to buy girls like you, I don’t think I could resist. («Рабства, как такового, на Руси не было. Но думаю, что иноземцев, и особенно иноземок, вполне могли покупать и продавать. Если бы я оказался в те времена и мне предложили таких девушек, как вы, я бы не удержался от покупки.»)

Анни покраснела ещё сильнее, почти до корней волос, а я не выдержала и отвесила Нэссу лёгкий подзатыльник:

– Stop embarrassing the child! («Хватит смущать ребёнка!»)

Но потом, склонив голову и чуть прищурившись, я добавила, уже лукаво:

– Although… I kind of get you. («Впрочем… я тебя понимаю.»)

Анни издала тихий писк и спряталась за Мартина, словно надеялась, что он спасёт её от нашего внимания. Мартин, конечно, выглядел растерянным, но стоял как скала. Этот момент вызвал у нас с Нэссом очередной взрыв смеха.

– You two are impossible! – пробормотала Анни из-за плеча Мартина, но её голос больше напоминал каприз, чем настоящую обиду. («Вы двое невозможные!»)

Мы смеялись ещё несколько минут, прежде чем отправились дальше, возвращаясь на Петровскую площадь. Мартин и Анни, хоть всё ещё слегка смущённые, постепенно расслабились, вовлекаясь в разговор.

Когда мы подошли к замку Германа, Нэсс остановился, глядя на массивные стены.

– I take it you haven’t been inside the Hermann Tower yet? – спросил он, обернувшись к Анни и Мартину. («Я так понимаю, внутри башни Германа вы не были?»)

– No, we haven’t, – ответила Анни, быстро взглянув на Мартина. («Нет, не были.»)

– Well, we need to fix that, – уверенно заявил он. («Что ж, тогда это надо исправить.»)

– You didn’t offer me this tour, – фыркнула я, сложив руки на груди и глядя на него с притворной обидой. («А мне ты это не предлагал.»)

– Oh, come on. You never needed a tour. You’re a walking encyclopedia, – отмахнулся он, смеясь. («О, да ладно. Тебе экскурсия не нужна. Ты ходячая энциклопедия.»)

– Excuse me? A "walking encyclopedia?"– я рассмеялась, давая ему лёгкий подзатыльник. («Прости? "Ходячая энциклопедия?"»)

Анни и Мартин улыбались, явно наслаждаясь нашей игривой перепалкой, пока мы не направились внутрь крепости.

Внутри башни Германа царила атмосфера древности. Тёмные каменные стены, освещённые мягким светом из редких окон и ламп, будто шептали свои тайны. Мы поднимались по крутым и слегка скрипучим деревянным ступеням, переходя с одного этажа на другой. Каждый этаж был оформлен по-своему: оружие, старинные карты, редкие гравюры. Нэсс, как всегда, с энтузиазмом рассказывал о каждом предмете, хотя Анни и Мартин, кажется, больше наслаждались самой прогулкой, чем историей.

Когда мы достигли предпоследнего этажа, возле узкой лестницы, ведущей наверх, нас встретила старушка в длинной шерстяной кофте и с очками на носу. Она подняла руку, останавливая нас, и строго спросила:

– Документы, пожалуйста!

Мы немного растерялись, но послушно достали свои паспорта. Она долго изучала документы, затем перевела взгляд на Анни и Мартина. Её глаза сузились, будто она прикидывала их возраст.

– Вам точно есть восемнадцать? – спросила она, её голос звучал почти подозрительно.

Нэсс, зная что они не понимают русский ответил за них.

– У вас в руках их ИД-карты. Там же указан возраст.

Старушка ещё несколько секунд смотрела на них, затем что-то пробормотала себе под нос и, наконец, махнула рукой, разрешая пройти и возвращая нам документы.

– Наслаждайтесь видами, – пожелала она на прощанье.

Мы поднялись по узкой лестнице, которая скрипела под ногами, и оказались на последнем этаже. Здесь, под деревянными сводами, располагалась небольшая выставка картин. Изображения обнажённой натуры заполняли стены, создавая странный контраст с холодным камнем вокруг. По углам стояли рыцарские доспехи, покрытые лёгкой патиной времени.

Главной же достопримечательностью была крытая деревянная обзорная площадка. Мы вышли на неё, наслаждаясь видом на старый город, на соседнюю крепость и на реку под нами. Анни и Мартин, немного отстав, что-то обсуждали на эстонском, переговариваясь шёпотом. Мы с Нэссом переглянулись, но решили не мешать. Я заметила, как Мартин держит её за руку, а она время от времени смотрит на него с лёгкой улыбкой.

– Они милые вместе, – заметил Нэсс, глядя на них.

– Да, так и есть, – согласилась я, снова переводя взгляд на город.

Мы наслаждались моментом, гуляя по площадке, пока не решили спускаться вниз. Когда мы уже собирались уходить, Анни вдруг остановилась возле рыцарских доспехов. Она что-то сказала Мартину, и они вместе подошли ко мне.

– Can you take a picture of us? – попросила она, улыбаясь. («Вы можете нас сфотографировать?»)

– Of course, – ответила я, беря у неё телефон. («Конечно.»)

Они встали рядом с доспехами, и я сделала несколько снимков, Анни явно старалась выглядеть уверенной, но её улыбка выдавала лёгкую неловкость.

– Martin, step aside for a moment. I want to take a picture of Anni alone, – сказала я, чуть наклонив голову. («Мартин, отойди на минуту. Я хочу сделать снимок Анни одной.»)

Мартин посмотрел на неё, словно спрашивая разрешения, но она лишь кивнула, позволяя ему отойти. Я сделала ещё несколько снимков, уловив её задумчивый взгляд, а затем передала ей телефон.

Пока я делала снимки, Нэсс и Мартин начали спускаться вниз. Краем уха я уловила их разговор:

– I heard the tower was completely destroyed during the war, – сказал Мартин. («Я слышал, что башня была полностью разрушена во время войны.»)

– Yes. It was restored only in the sixties. There used to be photos of those years on one of the floors, but now they have been removed., – ответил Нэсс, его голос звучал уверенно, но уже без прежнего энтузиазма. («Да. Ее восстановили только в шестидесятых годах. Раньше на одном из этажей были фотографии тех лет, но сейчас их убрали. »)

Я слушала их вполуха, потому что мой интерес был сосредоточен на Анни. Её смущение постепенно уступало место лёгкой улыбке, а в глазах появилось что-то новое – больше уверенности, больше открытости. Мы с ней ещё немного постояли возле доспехов, рассматривая получившиеся фотографии. Когда мужчины спустились вниз, я обратила внимание, что мы с Анни остались вдвоём. Я решила использовать этот момент, чтобы помочь ей раскрыться.

– Anni, you’re so beautiful. Let me take some more pictures of you. Trust me, you’ll love the results, – предложила я, улыбаясь. («Анни, ты такая красивая. Позволь мне сделать ещё несколько снимков. Поверь, тебе понравится результат.»)

– Okay… – протянула она, всё ещё немного смущённая, но кивнула. («Хорошо…»)

Я подвела её к доспехам и начала с простых снимков.

– Stand here, next to the knight, and put your hand on his arm. Look at the camera like you’re his guardian angel. («Встань здесь, рядом с рыцарем, положи руку ему на руку. Смотри в камеру, будто ты его ангел-хранитель.»)

Она сделала так, как я предложила. Её поза была немного напряжённой, но я начала делать снимки, хваля её, чтобы она расслабилась.

– Perfect. Now, let’s make it more playful. Lift your skirt just a little and rest your hand on his sword. Pretend you’re taking it from him. («Идеально. Теперь сделаем это игривее. Чуть приподними юбку и положи руку на его меч. Представь, что ты его забираешь.»)

Она слегка засмеялась, подняла подол платья до середины бедра и приняла позу, опираясь на меч. Я сделала несколько снимков, поймав момент, когда свет из окна подчеркнул её тонкие черты и обнажённые ноги.

– You look stunning. Let’s try something even bolder, – сказала я, поднимая камеру выше. («Ты выглядишь потрясающе. Давай попробуем что-то ещё смелее.»)

– Bolder? – переспросила она, покраснев. («Смелее?»)

– Yes. Stand so that the knight’s hand is under your dress, between your legs. Lift your skirt a bit higher for this one. («Да. Встань так, чтобы рука рыцаря оказалась под твоим платьем, между ног. Приподними юбку немного выше для этого кадра.»)

Анни замялась, но, глядя на меня, вздохнула и подняла платье чуть выше, пока ткань не оголила её бедра. Она осторожно встала так, чтобы перчатка доспехов оказалась прямо под её юбкой. Я сделала несколько снимков, попросив её повернуться под разными углами.

– Now, lean into it a little more. Perfect. Imagine the knight holding you… guiding you. («Теперь наклонись к нему чуть больше. Идеально. Представь, что рыцарь держит тебя… ведёт тебя.»)

Анни поднялась на цыпочки, чтобы попасть в нужное положение, и я успела сделать ещё пару снимков, прежде чем она встала ровно и рассмеялась.

– You know, I had to stand on my toes a few times. His glove brushed against… – она запнулась, слегка покраснев. («Знаешь, мне пришлось пару раз встать на цыпочки. Его перчатка пару раз задела…»)

– Against? – я прищурилась, чувствуя, куда она клонит. («Задела?»)

– You know… there. It felt… different, – наконец выдавила она. («Ты понимаешь… там. Это было… необычно.»)

Я рассмеялась, чуть наклонившись к ней:

– Shame I couldn’t capture that with the camera. («Жаль, что я не смогла запечатлеть это на камеру.»)

Анни снова покраснела, но теперь её смущение было более игривым, чем раньше.

Мы продолжили, и я предложила ещё одну позу:

– Sit on the bench, lift your dress a little higher, and let one strap of your dress fall off your shoulder. («Сядь на скамью, подними платье чуть выше и позволь одной бретельке соскользнуть с плеча.»)

Она последовала моему совету. Теперь её поза была более интимной, но в то же время изящной. Я сделала несколько кадров, запечатлев, как свет подчеркнул линии её тела и нежность кожи. А потом Анни вдруг замерла, в ее глазах появилась решимость и она взяла и просто сняла с себя платье оставшись в трусиках и бюстгальтере.

– It's better this way. The main thing is that no one enters. («Так будет лучше. Главное, чтобы никто не вошел.»)

Я только улыбнулась решив не говорить, что везде висят камеры и охранники видимо смотрят за нашим представлением сами никого не пуская. Но все имеет меру и я решила перейти к последнему снимку.

– For the final shots… stand next to the knight again. Lean on him with your spear in your hand. And look at the camera while pressing your chest against the knight. («Для финальных кадров… снова встань рядом с рыцарем. Облокотись на него взявшись за копье. И смотри в камеру прижимаясь к рыцарю грудью.»)

Анни кивнула, и выполнила указание, сделав даже лучше, чем я ожидала.

– Like this? («Так?»)

Я сделала несколько снимков, восхищаясь её раскованностью.

– Exactly like that. You’re incredible. – Ответила я ей, думая что, это все прекрасно, но сейчас определенно достаточно, иначе наблюдателей хватит удар. («Именно так. Ты невероятная.»)

Опустив телефон я приказала Анни быстро одеваться, но в следующий помоент она очень сильно удивила меня. Она улыбнулась и неожиданно расстегнула лиф и стянула трусики, встав вновь прижимаясь к доспехам грудью, а лоном к ладони рыцаря, лукаво смотря в камеру.

– The last frame! («Последний кадр!»)

Я быстро подняла телефон делая кадры. Этот момент стал последним штрихом, завершившим серию.

– That's it! Get dressed. Otherwise, we'll definitely get hit! («Все! Одевайся. Иначе нам точно попадет!»)

Анни быстро накинула платье, взяв бюстгалтер и трусики в руку, и мы со смехом побежали вниз. Спустившись на пару этажей и не найдя наших мужчин, я придержала ее, заметив, что бежать нет смысла, и оттуда уже спокойно начали спускаться рассматривая фотографии.

По пути я показывала ей фотографии. Она рассматривала их с восторгом будто не веря что на них изображена она.

– I didn’t think I could look like that, – тихо сказала она, глядя на экран. («Я не думала, что могу так выглядеть.»)

– You looked even better. These photos don’t capture everything, – сказала я, улыбаясь. («Ты выглядела ещё лучше. Эти фотографии не передают всего.»)

Мы начали спускаться вниз, а я всё ещё пересматривала фотографии. Мой взгляд остановился на одном снимке, где Анни, целуя шлем рыцаря, положила руку прямо на его гульфик. Улыбнувшись, я повернула экран к ней, указав на её позу:

– Look at this… Anni, your hand is on his crotch! – сказала я, чуть подавив смешок. («Смотри на это… Анни, твоя рука на его гульфике!»)

Анни посмотрела на фото, её лицо на секунду стало задумчивым, а затем она просто пожала плечами и спокойно ответила:

– Well, I needed something to lean on. («Ну, мне нужно было обо что-то опереться.») ¹

Когда мы уже почти вышли, к нам подошел молодой парень в форме охранника и попросил меня на разговор. Я уже все поняла и, попросив Анни подождать, подошла к нему.

– Больше так не делайте. Я все потер, так что проблем не будет. Если бы это увидел наш начальник, вы бы влетели на дикий штраф. Он жуткий моралист и брюзга.

Я с улыбкой смотрела на этого молодого симпатичного парня. Он мне понравился, и тем что прикрыл, и тем, что скрыл следы нашей шалости. Возможно, останься я в Нарве, я могла бы и переспать с ним, но не судьба.

Я улыбнулась и ответила:

– Спасибо, – я глянула на имя на его рубашке, – Дмитрий. Чем я могу отблагодорить?

– Я видел, что вы не одни, так что телефончик спрашивать не буду. Но вот фотографии я бы хотел получить.

Я рассмеялась и открыв bluetooth переслала всю съемку и добавила еще кое-какие файлы нашех шалостей с сестрой в виде бонуса.

– Готово. Удачи тебе, Дмитрий.

– Спасибо, – Ответил он быстро просматривая полученные файлы. – Ого!

– Это бонус!

Я вернулась к Анни которая стояла в углу тоже просматривая фото. Я видела, как она улыбается смотря на них, и понимала, что это хороший знак. Она начала раскрепощаться и уже не была и не стеснялась выглядеть смущённой или неловкой. Мы сделали ещё пару шагов к выходу, как вдруг её голос прервал мои мысли:

– Kurai, can I ask you something? («Курай, можно я спрошу что-то?»)

– Of course. What is it? – я повернулась к ней, глядя с лёгким интересом. («Конечно. Что такое?»)

– Does it… hurt? – она смотрела на меня серьёзно, но с каким-то лёгким страхом. («Это… больно?»)

– Does what hurt? – я остановилась, пытаясь понять, о чём она. («Что больно?»)

Она замялась, но всё же решилась продолжить:

– I mean… I saw Ness. He’s… big. Like… really big. And Martin is… well, smaller. Much smaller. – её голос дрогнул, но она продолжала говорить спокойно. («Ну… я видела Нэсса. У него… большой. Прямо… очень большой. А у Мартина… ну, меньше. Намного меньше.»)

Я сначала удивилась, а потом громко рассмеялась. Мне нравилось её искреннее любопытство и то, как она пыталась понять что-то, что, вероятно, держала в голове сначала нашей прогулки, но стеснялась спросить.

– Oh, Anni… You really caught me off guard with that one. – ответила я, улыбаясь. («Ох, Анни… Ты действительно застала меня врасплох этим вопросом.»)

– I didn’t mean to… It’s just… I don’t understand. Wouldn’t something that big… hurt? – продолжила она, не обращая внимания на мой смех. («Я не хотела… Просто… Я не понимаю. Разве что-то такой большой… не больно?»)

Я вновь расхохоталась глядя в ее зеленые любопытные глаза. А потом глубоко вздохнула, и поняв, что этот вопрос волнует её всерьёз, постаралась ответить:

– Okay, listen… Size doesn’t really matter as much as people think. Is that clear?– я начала, стараясь говорить как можно проще. («Слушай… Размер на самом деле не так важен, как многие думают. Понятно?»)

Она кивнула, вниметельно слушая мои обьяснения.

– Think about it this way: a baby is much bigger than any penis, right? Women give birth to babies all the time. The body is designed to handle these things. («Подумай вот о чём: ребёнок намного больше любого члена, верно? Но женщины рожают детей всё время. Тело создано, чтобы справляться с этим.»)

– But birth and… sex… aren’t the same thing, – заметила она, нахмурив лоб. («Но роды и… секс… это не одно и то же.»)

– True. But it’s a good comparison. The pain or discomfort you might feel at first isn’t about size. It’s about your body not being ready. If you’re relaxed, if you trust your partner, and if you take it slow… it won’t hurt. In fact, it can feel amazing. – я улыбнулась, надеясь, что это её немного успокоит. («Правда. Но это хорошее сравнение. Боль или дискомфорт, который ты можешь почувствовать вначале, не из-за размера. Это потому, что твоё тело может быть не готово. Если ты расслаблена, если ты доверяешь своему партнёру и если всё происходит медленно… это не будет больно. Наоборот, это может быть потрясающе.»)

Анни задумчиво кивнула, но потом задала ещё один вопрос:

– But what about… Ness? He’s so… big. I’ve never seen anything like that before. – она замолчала, а потом добавила, немного смутившись: («А что насчёт… Нэсса? Он такой… большой. Я никогда не видела ничего подобного раньше.»)

Я усмехнулась, понимая её реакцию и решив немного ее подразнить.

– Have you seen much? If you think Ness is big, try watching a porn movie with black guys. You’ll see he’s not that huge compared to them. – сказала я, не сдерживая смеха. («А ты много видела? Если ты думаешь, что Нэсс большой, попробуй посмотреть порно с чёрными парнями. Ты увидишь, что он не такой уж огромный по сравнению с ними.»)

Анни улыбнулась, чуть покраснев, но уже без прежнего стеснения и не попавшись в мою ловушку.

– But still… how do I… make it easier? – спросила она. («Но всё равно… как мне… сделать это проще?»)

– It’s about control. You need to learn how to control your muscles, especially the ones in your pelvis. – я сделала паузу, чтобы дать ей время осмыслить. («Дело в контроле. Нужно научиться управлять своими мышцами, особенно теми, что в области таза.»)

– What do you mean? – спросила она, явно заинтересованная. («Что ты имеешь в виду?»)

– There’s this thing called Kegel exercises. They’re meant to strengthen your pelvic floor muscles. It’s like… squeezing and relaxing the muscles you’d use to stop peeing. – я попыталась объяснить, используя понятный пример. («Есть такое упражнение, называется упражнения Кегеля. Они нужны, чтобы укрепить мышцы таза. Это как… сжимать и расслаблять мышцы, которые ты используешь, чтобы остановить мочеиспускание.»)

– And that helps? – её голос звучал с лёгким недоверием. («И это помогает?»)

– It does. Strong muscles down there can make sex better for you and your partner. Plus, it helps you control everything, so even if your partner is… bigger, you won’t feel pain. You’ll feel pleasure. – я подмигнула, чтобы добавить немного игривости в наш разговор. («Да. Сильные мышцы там могут сделать секс лучше для тебя и твоего партнёра. К тому же это помогает контролировать всё, так что даже если твой партнёр… крупный, ты не почувствуешь боль. Ты почувствуешь удовольствие.»)

Анни кивнула, её лицо стало более расслабленным, а в глазах появился новый интерес.

– So, practice and trust. That’s all we need? – уточнила она, улыбаясь. («Значит, практика и доверие. Это всё, что нужно?»)

– Exactly. Practice, trust, and a little patience. And trust me, it’s worth it. – сказала я с улыбкой. («Именно. Практика, доверие и немного терпения. И поверь мне, это того стоит.»)

Мы продолжили спускаться, и я чувствовала, что этот разговор не только помог Анни успокоиться, но и стал для неё важным шагом к большему пониманию себя.²

____________________________________________________________________________________

Примечания.

1. Идея фотосессии взята из образа "Leona Mia – Night at the Opera"

2. Небольшое пояснение про платные и бесплатные главы. Бесплатные главы в большинстве своем вычитаны и поправлены стилистически. Платные главы нет. Как только правка и редактирование будет закончено – книга перейдет в разряд написаных, где платными останутся только последние две главы.

Глава 4. В придорожных ку