Читать онлайн Вервольф

Глава 1

Легкие порывы теплого весеннего ветра кружили белые тонкие лепестки благоухающих цветов черемухи, наполняя воздух упоительным ароматом. Лия торопливо шагала по неровностям дорожки, ведущей вглубь небольшого огороженного двора, где возвышался уже изрядно покосившийся деревянный домишко, переоборудованный мистером Галахером под пригодное для приема пушистых, и не только, пациентов помещение. Потертая белая табличка рядом с дверью гласила: «Многопрофильная ветеринарная клиника м-ра Галахера». Ниже еще одна табличка пестрела выведенными яркой краской буквами: «Прием строго по записи». Однако многочисленные визитеры клиники были прекрасно осведомлены: надпись безбожно им врет.

Жалобно скрипнули заржавевшие петли, девушка потянула массивную деревянную дверь и поднялась по нескольким обшарпанным и уставшим ступеням до еще одной двери, ведущей в помещение для ожидания. Несмотря на ранний час (ее рабочий день должен был начаться только через двадцать минут) небольшой коридорчик с несколькими скамейками вдоль стен был до отказа заполнен посетителями. Гул голосов на мгновение стих, Лия вежливо улыбнулась, окинув взглядом собравшихся, и юркнула за дверь напротив, ведущую через еще один небольшой коридор в кабинет для приема четвероногих больных.

Миссис Гарриет нервно поерзала на жесткой поверхности деревянной скамейки, придерживая на коленях безвольное тело, покрытое густым длинным серым мехом, судорожно облизнула тонкие губы на морщинистом лице, с беспокойством покосилась по сторонам и, не в силах больше вынести пытку ожиданием, с удивительной резвостью для своей упитанной фигуры подскочила со скамьи.

Лия вошла в кабинет, с ласковой улыбкой кивнула мистеру Галахеру, который уже стоял у высокого металлического стола посреди кабинета, заставленного кучей шкафов, стеллажей и комодов, заваленных всякой всячиной, и едва успела натянуть свой белый халат поверх простого нежно-голубого платьица из мягкой ткани, как в помещение втиснулась низенькая розовощекая румяная старушка округлых форм с завитыми вокруг такого же округлого морщинистого лица кудрями, увенчанными небольшой короткополой шляпкой. На руках держала безучастного ко всему огромного темно-серого кота.

– Я… я… – старушка сглотнула, – здравствуйте…

Мистер Галахер, коренастый седой мужчина возраста глубокой пенсии, поправил массивную оправу очков на широкоскулом лице, строго посмотрел на часы и перевел взгляд на Лию. Та мягко улыбнулась и слегка кивнула головой.

– Проходите, мисс…

– Миссис Гарриет.

– Проходите, миссис Гарриет. Кладите нашего пациента на стол и рассказывайте, что случилось.

– Со вчерашнего дня он ничего не ест и не пьет. Просто лежит, – миссис Гарриет с беспокойством поглаживала по голове апатичное животное: кот послушно лежал на высоком металлическом столе и не проявлял ни малейшего интереса к тому, где оказался.

Лия бережными движениями принялась прощупывать живот мохнатого страдальца, пока мистер Галахер записывал в большой журнал, задавая вопросы владелице.

– Кличка?

– Пушок.

– Возраст?

– Пятнадцать лет.

– Что последнее он ел? – вмешалась Лия, нахмурившись и продолжая бережно прощупывать пушистое брюшко.

– Паштет из лосося в сливочном соусе.

«И пуговицу».

«Ты съел пуговицу?» – вздохнула Лия, уже и сама понимая, что да. Действительно съел.

«Съел…», – проворчал в ее голове голос Пушка.

– Скорее всего, здесь предстоит вскрытие, – как можно более мягко проговорила Лия, глядя, как миссис Гарриет тем не менее с ужасом прижимает сжатые в пухлые кулачки ладони к губам.

– Нам потребуется ваше письменное согласие, миссис Гарриет, – вмешался мистер Галахер, – сами понимаете, все-таки пятнадцать лет – это солидный возраст для кота, а вероятность, что он перенесет наркоз…

– Мистер Галахер, – мягко прервала его Лия, рукой осторожно коснувшись плеча в белом халате, и покачала головой из стороны в сторону.

– Ты уверена, Лия?

      Девушка слегка поджала губы в осторожной улыбке и, прикрыв глаза, кивнула.

Миссис Гарриет, вытирающую слезы на румяных щеках, вывели в коридор, а Лия, подхватив пушистое тельце, скрылась за неприметной дверью рядом с большим комодом, где располагался ее крошечный отдельный кабинет, служивший одновременно и операционной, и процедурной, и чем только, собственной говоря, ни служивший. Здесь, за закрытой дверью, было ее маленькое царство, которое любезно выделил ей мистер Галахер. В помещении был идеальный порядок. Выкрашенные светлой краской стены, большой металлический стол напротив завешенного тюлем окна, тумба в углу и несколько высоких шкафов, к одному из которых, оставив временного подопечного на столе, направлялась Лия.

Мистер Галахер был, по мнению Лии, во всех отношениях идеальным работодателем и просто хорошим человеком. Эта небольшая частная клиника была делом всей его жизни, которому он был беззаветно предан. За напускной строгостью, тонкий налет которой мгновенно таял при виде любого нуждающегося, скрывалось большое и доброе сердце, а вот стремление помочь всем и каждому, к сожалению, зачастую оборачивалось против него, ведь сколько раз случалось, что они часами принимали клиентов, которым оплатить их услуги было нечем. И потому вырученных средств хватало лишь на покупку медикаментов, оборудования для работы, да крохотную зарплату Лии, которая так же, как и он, никогда не могла отказать просящим помощи, но которой одновременно с этим было нестерпимо жаль старого ветеринара, едва сводящего концы с концами.

В Лии мистер Галахер видел родственную душу. Ни разу она не упрекнула его за задержку жалованья, по своей воле оставалась в клинике по вечерам, пока не примет последнего нуждающегося, животных любила искренне и безгранично, а главное, еще не было случая, чтобы она не сумела помочь и очередной пациент не покинул ее кабинет полностью здоровым, хотя иногда мистер Галахер ловил себя на мысли, что ему хочется сказать исцеленным. У девочки определенно был дар врачевания. В ее методы лечения он никогда не вмешивался, полностью ей доверял и был уверен, что за дверью своего крохотного кабинета девушка справится с любой бедой. Сам же мистер Галахер вел прием в стенах основного лечебного кабинета.

Лия открыла шкаф, вытащила несколько баночек с ингредиентами и принялась за составление настойки: листья ятрышника, собранные при свете полной луны, толченые цветы надбородника, протертый кусочек золотого корня, порошок кавинии… Закончив со снадобьем, Лия набрала несколько капель в пипетку и подошла к столу.

«Давай, Пушочек. Ты просто немного поспишь. А когда проснешься, пойдешь уплетать с своего лосося».

«В сливочном соусе?»

«В самом сливочном из всех сливочных. Так что открывай пасть пошире… молодец».

Поток страждущих прекратился только к семи часам: после миссис Гарриет, которая унесла мурлыкающего Пушка, зацеловывая его во все мыслимые и немыслимые места, были еще несколько котов и кошек, крошка-терьер со сломанной лапкой, покрытый зудящими пятнами мопс, овчарка с болями в спине и даже облысевший попугай.

Закончив прием, Лия стянула свой халат, взяла сумку и вышла в коридор, притворив дверь. Мистер Галахер с молотком в руках сидел на полу рядом с большим ящиком, доверху наполненным инструментами: пытался привести в порядок расшатанную скамейку.

– До завтра, мистер Галахер.

– До завтра, Лия, – отозвался мистер Галахер, но, когда она уже была у двери, снова ее окликнул, – Лия, я знаю, что уже должен был выплатить тебе жалованье, но… понимаешь… – старик тщетно пытался подобрать слова, рассматривая перемотанный синей изолентой старенький молоток в своих руках. Ему явно было неловко.

– Я все понимаю, мистер Галахер, не переживайте так.

– Я должен сказать тебе спасибо, Лия, ты столько раз меня выручала. Кто угодно на твоем месте уже послал бы к черту старого дурака.

– Мистер Галахер, не вините себя, – мягко проговорила девушка, испытав очередной укол жалости, глядя на сгорбленную фигуру, – вы поступаете правильно. И это самое главное. А жалованье у меня еще с прошлого раза осталось. Так что все будет в порядке.

Лия, конечно, лукавила. От ее жалованья, полученного месяц назад, остались жалкие крохи. С другой стороны, на простую еду, а она весьма непривередлива, ей хватит, а все остальное у нее есть. Домой можно попасть пешком, а гулять она любит, одежда у нее есть, а носит она очень аккуратно, на улице уже тепло, а значит, что платежи за дом теперь будут минимальны.

Глава 2

Придя домой, Лия поднялась по нешироким деревянным ступеням, пересекла крытую веранду с мягкой, обитой перламутрово-серой бархатистой тканью тахтой у стены и отперла замок. Сразу за дверью располагалась небольшая уютная комната-гостиная с застеленным светлым покрывалом диваном у стены, деревянным журнальным столиком рядом и несколькими шкафами вдоль стен, к ней примыкала маленькая кухня с холодильником, столом и угловым кухонным гарнитурчиком, и еще она дверь вела в спальню с кроватью и телевизором на стене, а из этой спальни через другую дверь можно было попасть в совмещенный санузел – вот, собственно, и все ее владения. Хотя нет. Из гостиной по узкой шаткой лестнице можно было спуститься в подвал. Правда, был один маленький секрет. Лестница в низенькое крохотное помещение располагалась за сдвигаемой задней стенкой одного из шкафов. Сама Лия, наверное, так никогда бы и не узнала о ее существовании. Если бы не Джонсон.

      Несмотря на то, что дом был достаточно ветхим и совсем маленьким, его покупка обошлась Лии в весьма кругленькую сумму, а за почти три года владения им его цена выросла и того больше. Секрет был прост: месторасположение домика. Он был последним в конце узкой улочки, по обе стороны которой выросли многоэтажные замки из камня, кирпича и металла на окружавших их обширных территориях с фонтанами, лужайками и затейливыми фигурами, вырезанными из редкого камня. Домик Лии стоял в глубине двора и от ближайшего к нему соседского дома был отделен глухим, сложенным из камня забором в высоту человеческого роста, любезно установленным ее соседом мистером Барлоу, и высаженными по периметру участка Лии голубыми елями. Мистер Барлоу считал Лию редкой чудачкой и не раз говорил, что вместо покупки столь дорогостоящих деревьев ей бы стоило потратить эти деньги на ремонт своей хибары. «Может быть, вы и правы, мистер Барлоу», – улыбалась Лия и шла по своим делам. Ели, стоящие на территории ее участка, она вырастила сама из собранных однажды шишек.

А сразу за домом Лии начинался лес. Самый настоящий дикий густой непроходимый лес. Это и было основной причиной, по которой она обосновалась именно в этом месте. Когда-то они с мамой жили в похожем. Немногочисленные знакомые всегда считали ее маму женщиной очень странной и своеобычной, а иногда перешептывались за спиной, откровенно называя сумасшедшей. Что ж. Может быть, они и были правы. Ведь закончилось все тем, чем закончилось. Своего отца Лия не помнила, но, по правде говоря, никогда особо-то и не переживала по этому поводу. Им с мамой было очень хорошо вдвоем. Очень хорошо и очень недолго. После смерти мамы ее забрала к себе бабушка, и они поселились в небольшой двухкомнатной квартирке в самом сердце каменных джунглей.

Голоса животных Лия слышала всегда, сколько себя помнила. Поначалу считала даже, что подобное происходит со всеми детьми, и с удивлением обнаружила, что это не так, когда соседского мальчишку чуть не загрыз сорвавшийся с цепи дворовой пес, но по просьбе Лии послушно побрел в сторону своей будки, а мальчик изумленно вопрошал, как она это сделала. На вопрос Лии о том, что разве он не мог просто попросить собаку его не трогать, тот повертел пальцем у виска. Расстроенная Лия рассказала о случившемся маме, и та объяснила, что другие дети не могут слышать голоса животных, будут злиться и переживать, что они так не умеют, поэтому не нужно ничего им говорить. Сама же мама всегда с удовольствием слушала ее рассказы и не находила в этом ничего необычного.

А когда десятилетнюю Лию забрала к себе бабушка, то на ее робкую попытку рассказать строгой старушке о том, что она понимает соседского кота, который страдал из-за того, что его кормили рыбой, а он души не чаял в курятине, та ее отругала. Рассерженная бабушка долго выговаривала, что нормальные дети с животными не разговаривают, что ее мама была не в себе, и если Лия не возьмется за ум, то закончит так же, как она, что в своем возрасте она уже должна понимать, что слышать голоса в голове – это более чем плохой признак, и чтобы она и думать забыла о подобных глупостях. Больше Лия бабушке ничего не говорила. Правда, не потому, что взялась за ум. Она всего лишь очень хорошо усвоила урок, что обо всем, выходящим за рамки нормального в общепринятом смысле, лучше молчать. А животных она так и продолжала слышать. Соседского кота она втихушку подкармливала курятиной и только в эти моменты ощущала себя хоть кому-то нужной и не такой одинокой.

Когда не стало и бабушки, Лия, которой на тот момент едва исполнилось восемнадцать, осталась во всем мире совершенно одна. С выбором профессии никаких сомнений у нее не было. И место жительства она решила выбрать тоже себе под стать. Оказалось, что бабушка сохранила для нее приличную сумму после продажи маминого дома, на которую за восемь лет к тому же набежали проценты; квартиру бабушки Лия тоже продала и на вырученные средства купила свой домик, да еще жила на них, пока не закончила ветеринарную академию. Днем Лия училась в академии, постигая премудрости науки, а вечером училась дома совсем другим премудростям. Ведь когда она занималась подготовкой к продаже бабушкиной квартиры, то нашла внутри стенного шкафа в ее комнате несколько коробок с мамиными вещами, которые за долгие годы бабушка почему-то так и не разобрала. А в тех коробках обнаружилось несколько преизрядно странных книг…

В лесу сегодня было изумительно хорошо. Впрочем, как и всегда. Теплый вечерний воздух был наполнен упоительным ароматом свежей весенней листвы, закатное солнце золотило верхушки деревьев, косыми лучами скользя между их раскидистых крон, в которых мелодичной трелью разливалась веселая многоголосица лесных птиц. Ноги девушки утопали в мягком ковре из мха, по временам ей приходилось нагибаться, чтобы пробраться под очередным стволом поваленного дерева или, напротив, перешагивать, высоко поднимая ноги, отчего чемоданчик в ее руке начинал позвякивать своим содержимым.

Вчерашний медведь стоял к ней боком на четырех мощных лапах, одной из которых раз от разу что-то копал в земле рядом с вывороченным корнем осины, следом с фырканьем тыкаясь туда своим черным носом.

«Я смотрю, тебе уже лучше?»

Косолапый повернул голову, фыркнул и вернулся к своему занятию, с упоением скребя лапой перед собой.

«Червей копаешь? А я тебе яблок принесла».

Лия потрясла прозрачным пакетом, мохнатый бука задержал на нем взгляд и, явно заинтересовавшись, побрел в ее сторону. Девушка села на ближайшее бревно, зверь привалился рядом, и она рассыпала перед ним принесенные фрукты. Пока косолапый увлеченно жевал, Лия открыла свой чемоданчик и вытащила составленную заранее микстуру.

«Давай. Открывай пасть».

«Воняет».

«Вы посмотрите, какие мы нежные. Давай. Это в последний раз».

Медведь протяжно втянул носом воздух и открыл пасть.

«Яблок еще принесешь?»

Лия звонко рассмеялась.

«Ладно. Завтра приду».

Собрав несколько соцветий багульника с последним лучом заходящего солнца, Лия заторопилась домой.

Глава 3

Петли на входной двери сегодня не скрипели: мистер Галахер, очевидно, их смазал. Лия привычно вбежала по протертым деревянным ступеням, и день потек своим чередом. Британский короткошерстный кот с ожирением, старенький пудель с воспалением суставов, персидская кошка с колитом и лохматый пекинес с лейкозом, владельцу которого Лия сказала, что это просто небольшая простуда, но выписала недельный курс оздоравливающих процедур. Надо ли говорить, что процедуры она собиралась проводить сама за закрытой дверью своего кабинета.

Договорившись с владельцем пекинеса, Лия принялась наводить порядок в своем кабинетике, когда внутрь вошел мистер Галахер. Старик тоже уже закончил прием и теперь как-то странно и неуверенно переминался с ноги на ногу, теребя в руках цветной буклет из плотной гладкой бумаги.

– Лия, тут один из посетителей принес… какой-то благотворительный бал… написано, что может принять участие любая организация, специализирующаяся на помощи животным… выберут, правда, всего несколько… но… как думаешь? Вдруг повезет… чем черт не шутит? Я смог бы закрыть все долги, может, даже сделать ремонт… как думаешь?

Сильные мира сего периодически устраивали вот такие вот благотворительные балы, аукционы и тому подобное. Правда, вероятность того, что в фокус их внимания попадет малоизвестная в широких кругах частная клиника без громкого названия, вездесущей рекламы, популярности в сети и на телевидении, стремилась к нулю. Понятно, зачем нужны все эти аукционы невиданной щедрости. Богатым меценатам была нужна публичная огласка для поднятия своих рейтинга и популярности в высших кругах, скидки на налоги и прочее. А что могла дать им помощь маленькой клинике, известной лишь в узких кругах любителей животных? Да и другие клиники откровенно недолюбливали мистера Галахера, ведь то, что там лечили неделями, выкачивая баснословные суммы за анализы, процедуры и лекарства из владельцев, на все готовых ради здоровья своих питомцев, в клинике мистера Галахера они лечили порой за два-три визита, беря за это весьма символическую плату. Конечно, сарафанное радио делало свое дело, порой к ним приезжали даже из соседних городков, были многочисленные постоянные клиенты, но расширить клинику не представлялось возможным по все той же самой причине: не было средств. Так что шанс, что кто-то из спонсоров обратит на них внимание, был весьма иллюзорным. Неперспективно. Невыгодно. Непрестижно. Все эти мысли за одно мгновение пронеслись у Лии в голове, но, глядя в полные надежды стариковские глаза, ни одну из них она вслух не озвучила.

– Почему бы и не попробовать, мистер Галахер? За спрос денег не берут.

– Вот и я так подумал, – обрадовался ветеринар, потом вновь уставился на буклет, который держал в руках, и уже менее уверенно добавил, – тут только пишут, что надо подать какую-то заявку… на каком-то сайте… ты не посмотришь? – и протянул девушке буклет.

Лия взяла в руки пеструю брошюрку и пробежалась по тексту глазами.

– Все верно. Нужно подать электронную заявку на официальном сайте организатора.

– Это… – запнулся старик, – это через энтырнет, да? – обреченно выговорил он.

– Если хотите, я могу сегодня вечером посмотреть. Как раз думала, чем бы таким заняться.

– Правда? – облегченно выдохнул мистер Галахер, – вот было бы здорово. Ты просто чудо, Лия. А то я, знаешь, не очень-то в этом понимаю… да и компьютера у меня нет…

Закончив рабочий день, Лия стянула халат, попрощалась с мистером Галахером и пошла в сторону дома. Упоительно-свежий весенний ветерок шелестел зелеными листьями в кронах берез, верхушки которых золотили лучи предзакатного солнца; девушка шла не торопясь, наслаждаясь вечерней прогулкой. На их улочке кипела жизнь, и Лия неспешно шагала, с любопытством рассматривая роскошно обустроенные территории соседей. За резными оградами и невысокими затейливыми заборчиками росли шикарные цветы, вокруг которых копошились садовники, били фонтаны, вились ухоженные дорожки, стояли крытые беседки с дорогой мебелью, выстриженные из кустов фигурки животных соседствовали с качелями на резных столбах, кое-где были искусственно вырытые пруды с рыбами, в одном даже плавал лебедь. Некоторые из соседей вели оживленные беседы, сидя на скамейках, тянущихся вдоль улицы. Некоторые же переговаривались через небольшие низкие заборчики, отделявшие их участки друг от друга. Глухой высокий забор на их улочке был только один: тот, который отделял двор Лии от участка мистера Барлоу.

Сам мистер Барлоу выскочил ей навстречу, когда она уже подходила к своему дому.

– Лия, в субботу собрание жильцов нашей улицы по поводу единого стиля в украшении домов ко Дню Весеннего торжества.

– Хорошо, мистер Барлоу, – улыбнулась Лия и зашагала дальше.

Мистер Барлоу засеменил следом, при каждом шаге покачивая округлым брюшком, затянутым в светло-серую, идеально выглаженную рубашку.

– Ты должна будешь украсить свой дом в соответствии с концепцией, принятой большинством голосов.

– Разумеется, мистер Барлоу.

– И никакой самодеятельности, как в прошлом году, – добавил ей в спину мистер Барлоу, остановившись и глядя, как она удаляется в сторону своего двора.

– Я поняла, мистер Барлоу.

– И сделай уже что-нибудь с этими птицами! Они мне весь двор загадили! – крикнул он ей вслед.

– Как скажете, мистер Бааарлоу, – пропела Лия в ответ и скрылась за голубыми елями и стеной глухого забора.

Мистер Барлоу проводил ее недовольным взглядом, пригладил свои гладко зачесанные набок таким образом, чтобы прикрывать обширную лысину, тонкие светло-русые волосы мясистой пятерней и пошел обратно во двор.

Придя домой, Лия заварила свой любимый травяной чай, налила полную кружку, взяла тарелку сухофруктов, упаковку овсяного печенья и села на мягкий диван, поставив это все рядом со стареньким ноутбуком на журнальном столике.

– Ну давай, дружочек, не подведи.

Допотопный агрегат из серии «до смерти три пердинки» натужливо загудел своими шестеренками и через пару минут открыл страницу нужного сайта. Лия отыскала форму подачи заявки и ввела данные их клиники в выскочившую на экране специальную табличку. За окном гостиной послышалось сладкоголосое чивиканье. Кажется, кто-то догадался, что она сегодня дома. Взяв пакет сушеных ягод и семян, девушка вышла во двор. Стайка крошек-овсянок с взъерошенными хохолками весело скакали перед крыльцом, а завидев Лию разом смолкли, наклонив пернатые головы вбок.

– Ешьте, ешьте, – ласково приговаривала Лия, рассыпав птицам угощение, – и хватит уже какать на статуи во дворе у мистера Барлоу. Его это расстраивает, – пожурила она пернатых крох.

Овсянки продолжали невозмутимо клевать ягоды, но время от времени хитро блестели в ее сторону бусинками глаз.

– Я знаю, что вы делаете это специально, – мягко укорила их девушка, – маленькие проказницы.

Закончив с кормлением птиц, Лия вернулась в дом и, зевая, принялась убирать со стола. Когда она направлялась с остатками печенья в руках в сторону кухни, за спиной что-то мелодично пиликнуло.

Посмотрев на часы, Лия взяла телефон и набрала номер мистера Галахера.

– Мистер Галахер, заявку на участие одобрили. Но тут нужны ваши данные, чтобы вам выслали приглашение на бал. Номер социального страхования и всякое такое.

– Эммм… приглашение? На бал? Это надо куда-то идти? То есть в прямом смысле слова?

– Да. Тут написано, что как минимум один представитель от организации-участника должен посетить праздничное мероприятие.

– Ох… честно говоря, я не уверен, что мой единственный костюм для праздничных мероприятий еще пригоден для использования. За столько лет в шкафу моль, наверное, уже добрую половину отъела, глупо же я буду там выглядеть, – с сомнением проговорил старик и с надеждой в голосе попросил, – Лия, а может, ты сходишь? Ты молодая, общительная, красивая. Для молодежи обычно привычнее все эти вечеринки, чем нам, старикам. Я пойму, если многого от тебя прошу, ты и так столько раз мне помогала. И я, наверное, уже порядком тебе поднадоел со своими проблемами… так что… да… что это я… прости… наверное, это наглость с моей стороны…

– Мистер Галахер, знаете, мое платье, которое осталось у меня с выпускного, сделано из синтетики, так что есть вероятность, что внимание моли обошло его стороной, – в голосе девушки звучала улыбка.

– Так ты сходишь? Это просто чудесно! Лия, я твой должник! – воскликнул мистер Галахер и сдержанно и осторожно добавил: – В прямом смысле слова.

– Ладно, мистер Галахер, – засмеялась Лия, – тогда я внесу свои данные. Увидимся завтра.

Закончив разговор, девушка внесла свои личные данные в еще одну специальную табличку и, дождавшись, скачала электронный пригласительный билет себе на телефон. Тяжко вздохнула и закрыла крышку ноутбука. Праздничный бал… Толпы разодетых в пух и прах людей, взрывы смеха, громкая музыка, шелка, декольте, украшения, елейные голоса, звон бокалов шампанского, учтивые официанты с подносами в руках, одетые во фраки и бабочки… Что может быть лучше? Разве что все, что угодно.

Из раздумий ее вырвал слабый шорох, в наступившей тишине отчетливо доносящийся из кухни. На небольшой жесткой циновке, застилавшей пол от порога до стола, лежал Джонсон. Мышонок лежал на боку, время от времени пытаясь перевернуться, отчего скреб крошечными лапками по поверхности циновки. Мордочка малыша осунулась, напряженный живот ходил ходуном, все сильнее втягиваясь с каждым тяжелым вдохом. Лия опустилась на колени и бережно подхватила мышонка в ладони.

– Хороший мой, ну как же так…

Кроха-мышонок никак не реагировал, дыша все тяжелее, и в маленьких круглых глазках застыла невообразимая мука. Лия большим и указательным пальцами прощупала напряженный живот, поднесла малыша на раскрытой ладони к лицу и принюхалась. Видимо, кто-то из соседей опять рассыпал отраву.

– Сейчас, Джонсон, сейчас.

Сколько бы Лия ни убеждала маленького обжору, что ему незачем пробовать на вкус все, что ни попадается на глаза из еды, в таком виде она находила его уже в четвертый раз, так что микстура была заготовлена заранее.

– Нельзя ничего есть и пить у незнакомых людей. Нельзя, Джонсон.

Малыш постепенно пришел в себя и, виновато поджав круглые ушки, побрел в свою норку, которую облюбовал себе в одном из шкафов.

Уже около полуночи, когда она, зевая, лежала в спальне на кровати напротив приоткрытого окна, через которое задувал легкий теплый ветерок, то вдруг почувствовала неясное беспокойство. Лия нахмурилась, вытащила из-под подушки телефон и еще раз сверила даты на пригласительном билете. Вечер субботы. День накануне ее дня рождения. Девушка вновь нахмурилась, нашарила на своей шее тоненький шнурок, провела по нему пальцами, потянула и сжала в ладони подаренный когда-то мамой амулет из потемневшего матового металла.

Какая маленькая девочка в детстве не боится спать в темноте? Когда предметы в комнате, освещаемые пробивающимся сквозь неплотные шторы тусклым светом уличного фонаря, приобретают неясные очертания, и в каждом из них мерещится загадочное страшное чудище, только и ждущее удобного времени, чтобы схватить свою жертву, и стоит только закрыть глаза, как ты отчетливо ощущаешь, что вот оно уже совсем рядом, нависает над тобой огромной рогатой головой, отчего ты в очередной раз распахиваешь глаза, чтобы убедиться, что все это только кажется. Вот и Лия боялась. Боялась до такой степени, что иногда, открывая глаза, ей чудилось, что она и правда видит того, чьей добычей вот-вот станет, и начинала кричать.

А на пятый день рождения мама отвезла ее к одной очень странной старушке, жившей уединенно на отшибе небольшой деревушки на окраине леса, едва ли насчитывающей с десяток домов. Сидя на стульчике внутри ветхой избушки, имевшей всего одну комнату, служившую хозяйке и спальней, и гостиной, и кухней, Лия восторженно наблюдала за умелыми и ловкими движениями узловатых пальцев на морщинистых руках, складывающих жесткие линии черного металла в причудливый замысловатый узор. Старушка была худощавая, сухая, замотанная во множество слоев тонкой ткани, так что было и не разобрать, сколько платьев, платков и шалей разом она надела на свое иссохшее тело, с полностью седой непокрытой головой, рассыпанными по плечам серебристыми прядями и обвешанная множеством подвесок, украшений и кулонов, похожих на тот, что создавался в ее руках на глазах у восхищенной девочки. А еще она была очень доброй и радушной. Напоила их с мамой таким вкусным чаем, какой Лия раньше не пробовала ни разу в жизни, хотя ее мама тоже умела заваривать напитки в высшей степени дивного и экзотического вкуса. Потом мама о чем-то долго разговаривала со старушкой, пока Лия сидела на заднем дворе среди кустов, увенчанных шапками ярко-бордовых благоухающих цветов, и болтала с рыжей пройдохой-лисицей, влезшей в покосившийся курятник с попыткой обогатиться чем-нибудь съестным.

Изготовленный старушкой амулет подарили Лии. Мама сказала, что это подарок на день рождения и что амулет этот волшебный: будет защищать ее от всех монстров и чудовищ, и ни один из них больше не привидится ей в полумраке ее детской спальни. Помимо амулета старушка вручила ей небольшую шкатулку, украшенную теми же узорами, что и сам амулет и, потрепав ее по волосам, сказала, что, чтобы амулет не потерял свою силу, каждый ее день рождения ровно в полночь она должна укладывать его в эту шкатулку и читать специальное заклинание, вырезанное на крышке. С тех пор это был их с мамой маленький тайный ритуал. По маме Лия очень скучала и, даже когда той не стало, продолжала играть в эту их детскую забаву, ведь в эти короткие моменты она словно чувствовала, что мама рядом, вот она сидит напротив с доброй открытой ласковой улыбкой и нашептывает вместе с ней начертанные резными буквами слова. Может, мама и была странной. Но мамой она была замечательной. Чуткой и заботливой.

Переехав к бабушке, Лия забрала свою шкатулку с собой и очень боялась, что строгая старушка отругает ее за детские глупости, но когда та в полночь вошла в ее комнату, где Лия сидела на кровати, подобрав под себя ноги, напротив шкатулки, то просто села рядом, а после того как Лия дочитала слова на крышке, сама открыла шкатулку и повесила тонкий шнурок на ее шею. А потом они пили чай и ели шоколадный торт с вишней. Смеялись, болтали и вспоминали маму. А на утро ее бабушка снова была той вредной, сердитой бабушкой, к которой Лия привыкла, словно это и не она вовсе несколько часов назад позволила ей уплетать торт посреди ночи, с нежностью поглаживая по волосам. Может, бабушка и была странной. Но бабушкой она была все-таки замечательной.

А теперь у нее нет ни мамы, ни бабушки… и в ближайшее воскресенье ей исполняется двадцать один. Наверное, пора взрослеть.

Глава 4

В конференц-зале офисного центра за большим овальным столом сидели несколько мужчин, уже второй час ведя оживленные переговоры. За спиной Майка, затянутого в строгий костюм мрачного здоровяка, сидящего во главе стола, горел диаграммами и схемами растянутый на стене интерактивный экран. Внезапно гул голосов стих, и сидящий по правую руку от него короткостриженый Леон со смаком втянул носом воздух:

– Демьян явился.

– Один, – добавил рядом с ним Соул, довольно оскалившись.

– Быстро, – заключил Майк, бросив взгляд на циферблат часов, серебристо поблескивающих на его левом запястье.

Воцарилась тишина, и через несколько долгих мгновений дверь тихо открылась. На пороге появился высокий мужчина в брюках и небрежно расстегнутой на верхние пуговицы белоснежной рубашке, тряхнул копной пепельно-русых волос, в беспорядке спадающих на лоб, и обвел присутствующих снисходительным взглядом малахитово-зеленых глаз под надменно изогнутыми выразительными черными бровями. На губах играла легкая непринужденная улыбка.

– Демьян. Демьян. Демьян, – Майк сделал широкий, будто приглашающий, жест руками, – не думал, что ты настолько идиот.

Демьян шагнул внутрь, остановился и, ничего не ответив, неторопливо расстегнул манжету на правом рукаве.

– Не слишком самонадеянно с твоей стороны заявляться сюда в одиночку? Кстати, как ты прошел мимо охраны?

Демьян, продолжая молчать, повертел в пальцах запонку, словно о чем-то размышляя, и сунул ее в карман брюк.

– На что ты рассчитываешь? – скептически хмыкнул Майк, – завалишь семерых в одиночку?

Демьян с той же улыбкой и снисходительно-надменным выражением лица неспешно подворачивал манжету.

– Вести тут с тобой переговоры никто не намерен.

Закончив, Демьян расстегнул запонку на второй манжете.

– Но исключительно из уважения и благодарности, что ты, пусть и не по своей воле, передал под наш контроль столь выгодный проект, я дам тебе возможность до сегодняшнего вечера собрать барахло и свалить подальше из этого города. Свою хилую стаю облезлых тупиц заберешь с собой. Я сегодня в хорошем настроении.

Демьян, изредка поглядывая на него исподлобья, неспешно подворачивал манжету на втором рукаве. Надменное выражение его лица сменялось все сильнее разгоравшимся весельем, которое скакало бесенятами в глубине выразительных ярко-зеленых, цвета малахита, глаз. После того как он закончил возиться со вторым рукавом, мужчина вдруг резко вскинул взгляд и теперь не мигая смотрел на Майка в упор.

– Я считал тебя умнее, – вздохнул Майк и перевел взгляд на сидящего рядом Леона: – Убить, – с еще одним наигранно-усталым вздохом отдал короткий приказ.

***

Остин, темноволосый молодой мужчина с кустистыми бровями и грубыми чертами лица, на несколько секунд замешкался и толкнул тяжелую дубовую дверь. Долбаные пробки. Парни еще за кофе поперлись. Бля… кровищей несет за пару километров. Можно было не торопиться походу.

Демьян сидел во главе большого овального стола из темного полированного дерева, вальяжно откинувшись на спинку черного кожаного кресла. По всему помещению конференц-зала валялись растерзанные тела с аккуратно вскрытыми глотками. Остин присвистнул и перевел взгляд на Демьяна. Лыбится сидит. Хренов психопат.

– В пробке мы застряли, – поспешил оправдаться.

Дверь за его спиной открылась, и внутрь вошла высокая стройная шатенка, держа в руках круглый поднос, на котором позвякивала стоящая на белом фарфоровом блюдечке такая же фарфоровая изящная чашечка с кофе. Приблизилась к Демьяну и трясущимися руками поставила перед ним поднос, частично расплескав содержимое чашки. Разогнуться не успела. Демьян обхватил девчонку за талию и одним движением усадил к себе на колени. Нежно погладил по голове, стараясь не задеть тонкую кожу острыми как бритвы когтищами.

– Трахаться хочешь?

– Нет, – выдавила девушка и тяжело сглотнула.

– Я чувствую, что не хочешь, – мягко проговорил Демьян, – а если сделаю так, что захочешь?

– Отпустите, пожалуйста, я никому не скажу, – почти шепотом ответила та, до побеления костяшек пальцев сжав ладони в кулаки.

– Не нравлюсь тебе? Я вроде не урод.

Девушка молчала. По щеке скатилась одинокая слезинка.

– А с этим, – Демьян кивнул в сторону лежащего в бордовой луже на полу Майка с неестественно вывернутыми руками и остекленевшим взглядом, – трахалась.

– Он меня принуждал, – тихо проговорила девушка.

– От тебя еще одним мужиком пахнет. Кто это?

– Это мой муж.

– Любишь его?

Девушка, на пару мгновений задумавшись, медленно кивнула.

– Здесь как оказалась? Ведьма?

– Я… я человек. Он встретил меня в кафе. Подсел ко мне за столик. Предложил астрономическую сумму за ночь. А дочке операция была нужна. Я… я согласилась. Нам с мужем за всю жизнь столько не заработать. А потом сказал, что ночи ему мало. Заставил уйти с работы и устроиться к нему секретарем, чтобы… чтобы поблизости всегда была. Шантажировал меня.

– Муж знает?

Девушка повернула голову, только сейчас решившись на него посмотреть, и отчаянно затрясла ей из стороны в сторону.

– Он ничего не знает. Клянусь.

Демьян вздохнул.

– Ты ведь понимаешь, что из нашего мира так просто не уходят?

– Чего вы хотите? Вы меня убьете?

– Продолжишь работать, – помолчав, принял решение Демьян.

– Я женат. Детишек трое, – радостно вставил Остин, позволив себе вмешаться, – так что мне только кофе и документы. – Демьян посмотрел на него исподлобья и усмехнулся. – Что? – поймал он его взгляд.

Тот ничего не ответил и опять перевел взгляд на девушку, сжавшуюся на его коленях.

– Ну давай. Аккуратно вставай. Резких движений не делай. Я еще не остыл, – тихо сказал ей Демьян и погладил по спине.

Та осторожно сползла с его коленей и спиной попятилась к двери. У самой двери резко повернулась, дернула за ручку и влетела во входящего в переговорный зал Франца, смачно залившего рубашку выплеснувшимся из стаканчика кофе. Девушка испуганно отпрянула. Оглянулась на Демьяна и снова перевела взгляд на вошедшую в дверь четверку.

– Все в порядке, – раздался за ее спиной голос Демьяна, – иди.

Четверо мужчин у входа посторонились.

– Наведете порядок, – сухо приказал Демьян, поднимаясь из-за стола после того, как хлопнула дверь, – с документами сам разберешься, – кивнул он Остину, – я до конца недели у себя. По всякой ерунде не дергать.

И направился к выходу.

– Демьян, там этот бал в субботу, – виновато и осторожно проговорил ему в спину Остин. Демьян, уже взявшийся за дверную ручку, обернулся, – там только небольшое вступительное слово сказать перед официальной программой, – пояснил опасливо и затараторил, – ну, репутация, налоговые скидки, все такое…

Демьян вышел за дверь, ничего не ответив.

Проходя в приемной мимо стола секретарши, которая подрагивающими пальцами пыталась натрясти себе в чашку какую-то травяную настойку, подмигнул.

Селеста, позабыв про пузырек в руках, завороженно смотрела в широкую спину удаляющегося мужчины. Тот двигался уверенно и неторопливо, при каждом движении под жесткой тканью белой рубашки отчетливо вырисовывались идеально вылепленные рельефные мышцы спины, рук, плеч… Удивительнее всего было то, что Демьян мог свернуть ей шею двумя пальцами, а учитывая, что про него рассказывали, этого и следовало от него ожидать, но при этом он ее… отпустил?

Демьян уже почти дошел до двери, когда вдруг резко затормозил, потянул носом воздух и улыбнулся. Развернулся на месте, подошел к столу секретарши и облокотился на него ладонями, нависнув над девушкой.

– Я так понимаю, ты уже передумала?

…

Спустившись на подземный паркинг офис-центра, Демьян сел в припаркованную машину. Пристегивая ремень, придирчиво осмотрел рубашку. Все-таки запачкал. На груди алой россыпью пестрели капли крови. Вздохнув, вылез из машины и прошел к багажнику. Переодевшись, снова сел за руль. Аппетит разыгрался не на шутку.

Любимая приват-комната любимого ресторана была свободна.

– Вам как обычно? – официантка вышколенно улыбалась, положив перед ним плотную папку, обтянутую синей кожей.

Демьян кивнул.

Девушка забрала папку и направилась к двери. Откинувшись на спинку мягкого дивана, обтянутого мрачно-синим шенилловым полотном, Демьян из-под полуопущенных ресниц обвел взглядом привычное помещение. Прямоугольный стол из орехового дерева, тяжелые шторы из серого, почти черного, плотного жаккарда, латунные бра на темных, обтянутых тканью стенах, вешалка у входа из того же орехового дерева, что и стол, и зеркало высотой в полный рост в широкой резной раме. Демьян с ленивым безразличием наблюдал за появляющейся на поверхности зеркала легкой рябью, такой, какая в безоблачный день покрыла бы поверхность безмятежной реки от неожиданного резкого дуновения ветра. Поверхность заволновалась сильнее, и из зеркала вышагнул в помещение приват-комнаты сухопарый седой мужчина в расцвете старческих лет, прихрамывая на одну ногу и опираясь на черную полированную трость с серебряным набалдашником в форме вороньего клюва правой рукой, на каждом пальце которой таинственный блеском мерцали массивные камни винтажных перстней.

– Что за бойню ты устроил? – без приветствия холодно поинтересовался, едва ступив на ковер с низким ворсом, устилавший пол под ногами.

Демьян, не меняя положения, смерил вошедшего мужчину пренебрежительным взглядом и, крутанув запястьем, посмотрел на часы. Как же жрать охота.

– В центре города, Демьян, – пояснил вошедший, точно разговаривал со слабоумным, – среди кучи народа.

– Опять не оправдал ожидания? – уголки губ Демьяна поехали вниз в кривой снисходительной усмешке.

Мужчина, сохраняя бесстрастное выражение лица, прошел к дивану, сел по левую руку от Демьяна, держа прямо ровную худую спину под плотным длинным пиджаком, застегнутым на три пуговицы такой же формы вороньего клюва, что и набалдашник его трости, на которую, вертикально держа ее перед собой, друг на друга сложил бледные сухие ладони.

Воцарилось долгое молчание.

– Ты ставишь под угрозу безопасность всей системы, Демьян. У людей давно есть кое-что посерьезней мушкетов и ружей, которые ты развешиваешь на стенах своей халупы. Ты ведь не можешь не понимать, Демьян, что Совет долго закрывать на это глаза не будет. И рано или поздно ему надоест терпеть твои выходки.

Демьян, ничего не ответив, снова бросил взгляд на часы.

– Ты выбрал сторону, Демьян. Я играю в Совете не последнюю роль, но даже мой голос не сможет убедить старейшин. Никому не интересно подчищать за тобой следы. И твои игры на грани тоже никому не интересны.

– Я заказал двойную порцию стейка низкой прожарки.

– Им ведь нужен только повод. Малейший намек…

– Но не думай, что я стану с тобой делиться. Я голоден. Зверски.

– Я понял, – хладнокровно и бесстрастно процедил мужчина, поднимаясь с дивана, и повернулся в сторону зеркала.

– Свою шпионку, кстати, можешь забрать, Марлон. Пользы от нее больше не будет.

Мужчина резко обернулся. Маска сдержанной холодности на его лице на долю секунды дала трещину.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего такого, чего она сама бы не захотела, – усмехнулся Демьян.

– Ты ходишь по очень тонкому льду, Демьян, – Марлон вернул обратно холодно-безразличное выражение лица, – будет война. Один неверный шаг и Соглашению придет конец. Будет война.

– Разумеется. Когда ты и твой Совет дождетесь щелчка по своим любопытным носам.

Марлон развернулся и, припадая на одну ногу, вновь направился к зеркалу.

– Знаешь, на чем твои девки каждый раз сыплются, Марлон? – догнал его в спину голос Демьяна. Марлон притормозил и, не оборачиваясь, чуть повернул голову в сторону правого плеча, – они все поголовно безмозглые похотливые шлюхи.

Марлон скрипнул зубами и сделал еще шаг в сторону зеркала. Внезапно по его гладкой поверхности от центра к краям с тихим треском расползлась паутина мелких трещин, и в следующий миг водопад осколков сверкающим потоком схлынул на пол.

– Через двери, Марлон. Ты ставишь под угрозу безопасность системы.

Глава 5

Субботним вечером Лия стояла напротив большого зеркала, вделанного в дверцу одного из шкафов, стоящих у стены в ее гостиной, и придирчиво себя оглядывала. Нежного пастельного оттенка бледно-сиреневое платье в пол. Не броско, не пошло и не вызывающе. Но и не слишком скромно. Средненько. Грудь и плечи закрыты. Спина, напротив, слегка открыта. Широкий пояс выгодно подчеркивает тонкую талию. От пояса длинная, слегка расклешенная юбка. Силуэт не скрывает наличия женственной фигуры, но и не открывает простора для фантазии излишне натянутой тканью или каким-нибудь вырезом. Самое то, чтобы не привлекать к себе внимание и не выделяться на фоне толпы. Волосы. И почему их так много, а… одуванчик какой-то, честное слово. Подумав, Лия отделила несколько прядей по бокам и, пригладив, заколола на затылке. Уже лучше. Ресницы можно слегка подкрасить. Хотя нет. На куклу становится похожа. Девушка скрупулезно осмотрела свое лицо. Правильной формы не слишком светлые, но и не слишком темные брови, светло-серые глаза, чуть вздернутый нос и слегка бледные немного пухлые розовые губы. Не первая красавица, конечно, но черты лица довольно милые. Ну ладно. От того, что она тут так старательно себя рассматривает, этот вечер быстрее не закончится. Всего лишь один вечер. А завтра ее любимый мягкий уютный спортивный костюм, удобные кроссовки и тишина леса, нарушаемая лишь шелестом листвы и звонкой переливчатой многоголосицей птиц.

Громадный белокаменный трехэтажный особняк с колоннами, балконами и огромными окнами в пол был окружен цветущим, ухоженным, благоухающим садом. Лия шла по широкой дорожке из выложенной в затейливый орнамент брусчатки, с любопытством оглядываясь по сторонам. В сумочке, накинутой на плечо тонким ремешком, настойчиво вибрировал телефон.

– Лия, – с беспокойством позвал ее мистер Галахер, – прости старого дурака. Как я мог забыть? У тебя ведь день рождения завтра… а я тут с этим дурацким балом к тебе привязался…

– Мистер Галахер, день рождения ведь только завтра. Да и я все равно не планировала особо отмечать.

Успокоив расстроенного старика, девушка сунула телефон обратно в сумочку и направилась в сторону широкого крыльца, окруженного перилами из того же выбеленного гладкого камня, что и стены особняка. Настоящий дворец. По обе стороны от дверей стояли двое мужчин в идеально выглаженных белых рубашках и черных строгих костюмах: они проверяли развернутые перед ними на экранах телефонов электронные пригласительные билеты у прибывших гостей, сверяли их с чем-то, очевидно составленным заранее списком, на своих планшетах, которые держали в руках, и по одному пропускали внутрь. Получив дежурную улыбку и слова приветствия в свой адрес, Лия переступила порог.

Такие люстры должны висеть в каких-нибудь театрах. Интересно, если организатор этого бала тут живет, то как он передвигается из одного помещения в другое? Такси заказывает? В гигантском, роскошно обставленном зале, где проходило мероприятие, при желании можно было бы сыграть в гольф. Лия взяла любезно предложенный одним из снующих по залу официантов бокал, чтобы чем-то занять руки, и огляделась. Многие гости, по всей видимости, знали друг друга или пришли не одни, потому что общались небольшими группками по три-четыре человека. Места за столиками у сцены занимать еще рано: большинство из них пустовали. На сцене расположился живой оркестр, предварявший официальную программу. В буклете было сказано, что предстоит вступительное слово организатора, подробный рассказ о деятельности оказывающих спонсорскую помощь благотворителей, целях их благотворительной программы и прочее и прочее. В течение пары дней после завершения бала будут объявлены списки заинтересовавших их организаций-участников, удостоенных финансовой помощи. Вон там стоит нуждающаяся в помощи Агата Вильсон. Владелица крупнейшей сети ветеринарных аптек, продающих все: от противовоспалительных препаратов до элитных кормов. Вон там Дуэйн Диккенс, содержащий самый крупный зоопитомник на территории штата, ежедневно пропускающий через себя тысячи туристов. Вон там у стены, окруженный группой мужчин, стоит… ух! Высокий, статный. С идеальной осанкой и широким разворотом плеч. Даже под безупречно сидящим костюмом из темно-серой ткани поверх белоснежной рубашки легко угадывается мощный мышечный рельеф. Дерзкие чуть изогнутые губы, темно-русые с пепельным оттенком волосы, небрежно спадающие на лоб, волевой подбородок. Мужчина вдруг, словно почувствовав ее взгляд, резко вскинул голову и принялся беззастенчиво ее рассматривать, глядя прямо в упор и надменно приподняв четко очерченную идеальной формы черную бровь. Черт! Черт! Черт! И зачем только она на него так пялилась? Красивых мужиков, что ли, не видела никогда? Лия поспешно отвернулась, торопливо отпивая из бокала, и поморщилась. Больше ни глотка этой гадости. И чего она так разнервничалась? Он и не на нее смотрел вовсе, а вон на ту черноволосую эффектную красотку в обтягивающем бордовом платье из мягкого бархата. А если бы даже и на нее, то нечего с такими мужчинами в гляделки играть. Ей нужен какой-нибудь простой работящий парень, добрый и заботливый, а не тот, у которого во взгляде читается, что весь мир и ближайшие окрестности для него не более, чем витрина бакалеи, откуда можно взять все, что ни пожелаешь. Бросив украдкой на мужчину еще один взгляд, Лия убедилась, что тот, чуть склонив голову вбок, судя по его виду, слушает что-то, что увлеченно рассказывает стоящий рядом с ним темноволосый молодой мужчина с грубыми чертами лица, и потеряла к нему всяческий интерес.

Вечер потек своим чередом, Лия вежливо улыбалась присутствующим, время от времени подходила к длинному столу с закусками у дальней стены, чтобы съесть какой-нибудь фрукт, но в основном стояла где-нибудь в стороне, наблюдая за игрой музыкантов на сцене. Вот-вот должна начаться программа, останется немного посидеть за каким-нибудь из столиков и можно отправляться домой. Девушка расслабилась.

– На этом балу принцев нет, – неожиданно раздался над ее ухом низкий бархатный голос.

Лия испуганно вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стоял тот самый мужчина.

– Что?

– Но ты можешь оставить свою туфельку у меня. Я что-нибудь придумаю.

– Спасибо за предложение. Боюсь, вынуждена отказаться.

– Это было не предложение, принцесса.

– Не представляю, что такого должно случиться, чтобы я оставляла у вас предметы своего гардероба, – пробормотала Лия и поспешно отвернулась, всем своим видом демонстрируя искреннюю заинтересованность тем, что происходит на сцене. Мужчина, похоже, просто фантастический нахал. Значит, все-таки заметил тогда ее взгляд. И из-за одного взгляда решил, что ему все дозволено? Или в принципе так считает… И как себя с таким вести? Разумеется, драпать без оглядки. Он таких овечек по три штуки за каждым ужином съедает.

– Ты же не собираешься ложиться в мою постель в обуви? – жаркое дыхание приятно защекотало кожу на шее. Кажется, у нее от его присутствия даже мурашки поползли. Да что же это такое? Стоп. Что он только что сказал?!

– Послушайте, я вас не знаю и… – Лия резко обернулась к незнакомцу и в тот же миг слегка попятилась: он стоял вплотную за ее спиной.

– Меня зовут Демьян.

– Демьян, не знаю, что вам нужно…

– Ты должна представиться в ответ.

– Что? – снова глупо переспросила Лия.

– Имя. Я сказал тебе, как меня зовут. Ты должна представиться в ответ.

– Лия, – тихо произнесла она и замолчала.

– Ты хотела что-то сказать, Лия.

– Демьян, что вам нужно?

– Если это не очевидно, то я рассчитывал на приятное знакомство.

– Я… я… не знакомлюсь, – промямлила Лия, все больше и больше ощущая себя полнейшей идиоткой. Вот ведь влипла.

– Ты уже со мной познакомилась, – скупо усмехнулся мужчина, – а теперь потанцуй со мной. Лия.

Он бесцеремонно положил ладонь на ее поясницу и слегка подтолкнул в сторону небольшого танцпола, организованного в одном из концов зала неподалеку от сцены. Лия, чувствуя себя до невозможного глупо и странно, повиновалась его движению и медленно пошла через зал в сторону танцевальной площадки, пока его горячая ладонь так и лежала на ее пояснице. Люди вокруг вели себя непринужденно, смеялись, веселились и переговаривались, на пространстве, выделенном для танцев, уже кружили несколько пар, и выставлять себя на посмешище, привлекая к себе всеобщее внимание истерикой с требованием ее отпустить, было бессмысленно и еще более глупо. Хотя. С чего это она так разволновалась? Мужчина всего лишь обратил на нее внимание… Наглый, самоуверенный мужчина, в обманчиво мягком и расслабленном взгляде которого сквозило ощущение собственного превосходства, а в каждом плавном, но уверенном и по-хищному грациозном движении читалась сила и твердость. Так ведут себя те, кому не нужно оборачиваться, чтобы проверить, что все остальные действительно послушно идут следом за ним.

Дойдя до танцпола, Демьян, положив ладони на ее спину, притянул девушку к себе. Лия стояла в неловком смятении, не зная, как себя вести.

– Ты должна положить руки на мои плечи, Лия.

– Я… я… должна положить только одну руку, а за вторую вы должны меня держать, – промямлила Лия, чувствуя, как его тяжелые ладони лежат на ее пояснице где-то на границе допустимого, – это официальный танец.

– Мне больше нравится так, – возразил мужчина и, склонившись к ее уху, тихо добавил, – и это неофициальный танец.

От этих его слов тело отчего-то обдало жаром, дыхание застряло где-то в груди, а ноги стали какими-то ватными и непослушными.

– Ты слишком напряжена, Лия. Не нервничай так, – тихо проговорил Демьян, опять склоняясь к ее уху и кончиками пальцев слегка поглаживая поясницу, – от тебя вкусно пахнет. Что это?

– Эммм… не знаю… гель для душа? – неуверенно ответила Лия. Гипоаллергенный гель для душа без запаха для чувствительной кожи с добавлением парочки ее любимых трав, тоже практически не имеющих никакого выраженного аромата. Это он шутит так?

Демьян уверенно вел девушку в танце, все так же аккуратно поглаживая кончиками пальцев ее напряженную поясницу. Кроха-недотрога в его руках была скована и явно не на шутку разволновалась. Сердечко в груди колотилось, как у воробушка, зрачки расширены, дыхание частое и рваное, но при этом он не ощущал почти ничего, кроме легкого аромата каких-то лесных трав, перекрывающих слабый химозный запах на ее теле, и всё. Ее собственный запах, тонкий и сладкий, был настолько едва ощутим, что, воспользуйся она какими-нибудь духами или чем-то вроде этого, не исключено, что он и вовсе его бы не почувствовал. Любопытно. Нюх отшибло? Да вроде нет. Вон та парочка справа явно в ближайшее время отправится на поиски какого-нибудь уединенного закутка. Если же это очередные выкрутасы плесневелого хрена Марлона, то ее поведение с этим никак не вяжется. Кажется, и правда не слишком-то рада его обществу. В принципе хотела прикрыться от внимания таких, как он? Похоже на то. Неужели ведьмочка… Тогда почему не шлюшка? Но похоже, что все-таки ведьмочка. Демьян и так и сяк крутил эту мысль в голове, прикидывая каким количеством проблем это для него обернется. Ответ пришел очень быстро. Ему насрать.

Музыканты на сцене добренчали пиликающую протяжную мелодию. Возникла пауза.

– Смена партнеров. Вы позволите? – раздалось откуда-то сбоку.

Демьян повернул голову. Рядом стоял холеный долговязый хлыщ в дорогом костюме из синего твида и старательно демонстрировал все свои тридцать два в развязной улыбке. Руки девушки на его плечах едва ощутимо чуть сильнее вжались в плотную ткань пиджака. Демьян, не мигая глядя на самоубийцу в упор, без всякого удивления констатировал, что ему пришлось ни херово напрячься, чтобы не зарычать. Определенно, со вспоротым горлом этот поверивший в свое бессмертие мудак будет смотреться куда лучше.

– Нет.

Лия проводила взглядом странного незнакомца, который, удаляясь, бормотал слова извинений и облегченно выдохнула. Этого еще не хватало. План тихо-мирно постоять в сторонке, слившись с окружающей обстановкой, уже и без того с треском провалился.

За вторым танцем последовал третий, за третьим четвертый, за четвертым – пятый.

– Демьян, у меня уже голова кружится. – Лия подняла на него глаза и столкнулась с пристальным взглядом малахитово-зеленых глаз, искрящихся и переливающихся золотистыми отблесками света, отраженного от многочисленных хрустальных подвесок свисающих с потолка люстр.

Демьян остановился и с несколько секунд утопал в глубине светло-серых глаз на нежном личике, потом не удержался и перевел взгляд на ее губы, с удовольствием отметив, что сердечко крохи заколотилось сильнее. Медленно склонился к ее лицу. Кроха задержала дыхание.

– Пойдем, – тихо сказал ей на ухо.

Лия только обреченно вздохнула, когда поняла, что Демьян ведет ее к столику, за которым уже сидели те несколько мужчин, в окружении которых он стоял в начале вечера. Как только они приблизились, мужчины разом поднялись со своих мест и продолжили стоять, низко опустив головы, до тех пор, пока он не придвинул ее к столу вместе со стулом, на который она села, а потом продолжили есть почти в полном молчании и, как ей показалось, избегая смотреть в ее сторону. Сам же Демьян сел рядом с ней почти вплотную на соседний стул.

На круглом столике, который устилала гладкая, цвета морской ракушки, скатерть, стояло множество самых разнообразных блюд. Демьян, не говоря ни слова, взял в руки стоящую перед ней тарелку и принялся выкладывать туда содержимое каждого.

Лия нахмурилась.

– Я не ем мясо, – сдержанно сказала она, когда он подцепил сочный жареный кусок из самой большой емкости в центре стола.

Мужчина бросил на нее беглый взгляд, но ничего не сказал. Поставил перед ней тарелку. Затем взял тканевую салфетку, лежащую рядом с тарелкой, развернул и расстелил у нее на коленях. Медленно разгладил.

Лия нахмурилась сильнее. Взяла в руки вилку.

Демьян подцепил пальцами прядь ее слегка волнистых светлых волос, спадающую на плечо, и затяжным аккуратным движением завел прядь ей за спину.

Лия, замерев в мрачном оцепенении, сильнее сжала вилку в руке. В полном молчании наколола на вилку кусочек картофеля в каком-то соусе и положила в рот.

Демьян тоже ел абсолютно молча, то и дело поворачиваясь в ее сторону и подолгу ее рассматривая. Вдруг взял бумажную салфетку со стола, протянул руку и коснулся салфеткой уголка ее губ.

Ну всё. С нее довольно.

– Демьян. Спасибо за чудесный вечер. Я, пожалуй, пойду. Мне уже пора. – Лия отложила приборы и сдернула салфетку с колен.

Затем отодвинула стул, начала было подниматься со своего места и уже через мгновение почувствовала крепкий захват пальцев на своем запястье. Демьян потянул ее за руку, и она буквально плюхнулась обратно на свой стул. Внутри стремительно нарастал градус панического возмущения, грозя скорым вулканическим землетрясением такой магнитуды, которая сметет на своем пути все рамки приличий поведения в обществе. Попросту говоря, у нее скоро случится истерика. Все это скопление людей и неуютная обстановка огромного зала и без того ужасно нервировали, а тут еще…

– Я тебя чем-то обидел?

Девушка перевела на него взгляд. В выражении лица Демьяна лишь на долю секунды промелькнула растерянность, но этого было достаточно, чтобы Лия с удивлением поняла, что он, похоже, искренне не понимает.

– Демьян. Ты ведешь себя слишком нагло и бесцеремонно. Я к такому не привыкла. Я и без того чувствую себя неловко в таких местах, а ты… ты меня трогаешь, и…

– Я всего лишь хотел за тобой поухаживать.

Лия снова задержала смурной расстроенно-робкий взгляд на его лице, ища в нем хоть какие-нибудь признаки насмешки, упрека или надменности. Демьян смотрел на нее серьезно и сосредоточенно.

– Останься, – мягко добавил он.

– Ладно, – пробормотала Лия, опуская голову и ощущая жуткую неловкость. Опять сморозила глупость? Или нет? Зачем он с ней нянчится? Неужели не понимает, что в качестве развлечения на вечер она ему не годится?

Какое-то время они вновь ели в полном молчании. Мужчины, сидящие с ними за одним столом, завели неспешный разговор про какие-то сальдо, обороты, демпинг, активы, валовую прибыль и маржу. Демьян в их разговоре не участвовал. Лия теперь изредка украдкой бросала на него взгляд и постепенно пришла к выводу, что его, пожалуй, вся эта атмосфера звона бокалов среди сахарно-медовых речей тоже не сильно-то вдохновляет. Только в отличие от нее он не испытывал неловкости или скованности, а наблюдал за всем происходящим с каким-то ленивым безразличием, и постепенно, сидя рядом с ним в тени его невозмутимости, ей стало почти спокойно.

– А чем тебе мясо не угодило? – неожиданно тихо спросил Демьян.

– А? – растерянно отозвалась девушка, – ааа… Я в каком-то смысле вегетарианка.

– Травой питаешься?

– Не только, – пожала она плечами, – я ем яйца и молоко. Но только те, которые животные отдали добровольно, – добавила Лия и прикусила язык.

– Добровольно? – вздернул бровь Демьян.

– Я имела в виду, что не те, которые продают в промышленных масштабах, – поспешила исправить ситуацию Лия, – скажем, у моей знакомой есть корова. И она вполне себе довольна жизнью… Я против жестокости по отношению к животным.

– Но ты ведь не могла не слышать про пищевую цепочку. Это нормально, что люди едят мясо. Если лев сожрал антилопу, разве это жестокость?

– Если лев сожрал антилопу, то это не жестокость, а закономерность. Но лев никогда не убьет антилопу, чтобы сделать из нее сумочку, если ты понимаешь, о чем я. И я могу есть мясо, добытое хищниками, – добавила Лия и, сообразив, что вновь ляпнула глупость, поспешно поправилась: – Могла бы съесть, я хотела сказать.

Как же сложно с ним разговаривать! Так и тянет говорить начистоту… Она ведь и правда частенько ела мясо, которым с ней делились хищные звери, обитающие в лесу за домом. Было, конечно, в этом что-то странное и несуразное, животных Лия любила всех и, может, как раз вот этого зайчишку совсем недавно она гладила за ушком, а теперь он лежит в ее тарелке, но у животных свои законы. Они были простыми и понятными. Во многом куда более понятными, чем человеческое желание убить слона только ради того, чтобы отрезать ему бивни. Но откуда это желание вот так запросто об этом рассказывать? Да понятно! Понятно, откуда! Черт! Этот самоуверенный нахал ей понравился. Понравился настолько, что вызывает желание доверчиво положить голову к нему на плечо, болтая глупости, и одновременно с этим бежать сломя голову, пока еще не поздно. Следи за языком, Лия, или это плохо для тебя закончится.

– Еще древние люди носили на себе шкуры убитых животных, – пожал плечами Демьян.

– Тогда и сидели бы дальше в своих пещерах, – спокойно возразила девушка, – а не кричали на каждом углу, что они вершина эволюции.

– Попахивает мизантропией.

– Маленькая ложка дегтя в большой бочке филантропического меда. Кстати, главный филантроп отчего-то задерживается, – сказала Лия, глянув на часы.

– Ты права, – подтвердил Демьян и едва заметно кивнул головой мужчине в черном фраке с микрофоном в руке, стоящему рядом со сценой. Потом склонился к ее уху, – только не уходи. Пожалуйста.

Я ведь все равно тебя найду.

– Дамы и господа! Рады приветствовать вас на нашем ежегодном благотворительном балу! С удовольствием представляю вам организатора сегодняшнего вечера… – загремел голос в микрофон, одновременно с которым Демьян поднялся со своего места и пошел к сцене.

Лия тяжко вздохнула. Час от часу не легче. И почему она не удивлена? Теперь понятно, почему этот нахрапистый наглец настолько уверен в своей неотразимости. Помимо того, конечно, что он и правда неотразим… Девушка в глубокой задумчивости наблюдала за тем, как уверенно Демьян держится на сцене, почти не вслушиваясь в его сухую сдержанную речь и завороженно ловя его взгляд, который он не отрывал от нее все то время, пока говорил. «Прекрасная возможность смыться», – подумала она про себя.

И осталась.

Глава 6

– Чудесная речь, – вежливо произнесла Лия, когда Демьян вновь сел рядом с ней за стол.

– Врунишка. Ты ее не слушала.

– Ты, по-моему, тоже был не слишком-то в ней заинтересован.

Официальная программа продлилась до одиннадцати часов. На всем ее протяжении, пока они сидели рядом за столом, Демьян больше не пытался ее трогать, время от времени заводил необременительный разговор, вел себя на удивление сдержанно и предусмотрительно – Лия окончательно расслабилась и к концу вечера уже откровенно зевала.

– Уже очень поздно. Я, наверное, пойду, Демьян.

– В полночь будет салют.

– Салют?

Демьян кивнул.

– Я тебя потом провожу.

Лия надолго замолчала. Демьян послушно ждал ее решения.

– Ладно, – наконец ответила девушка.

– Пойдем.

Демьян поднялся со своего места, подал ей руку, помогая подняться, нехотя выпустил ее пальцы из своей ладони и направился к лестнице на второй этаж.

– А куда мы идем? – настороженно уточнила Лия.

– Там есть балкон. И там нам никто не помешает.

– Не помешает?

– Смотреть салют.

– Нууу… ладно, – неуверенно ответила девушка и все-таки пошла вслед за ним в сторону лестницы. – А туда точно можно? – уточнила Лия, глядя на нескольких мужчин в черных строгих костюмах, которые стояли на верхней площадке лестницы, похожие на тех, что проверяли пригласительные билеты на входе.

– Учитывая, что это мой дом, думаю, у меня получится с ними договориться, – без тени усмешки ответил Демьян.

Лия лишь тяжело вздохнула. И когда уже ее рот перестанет нести всякую околесицу в присутствии этого мужчины? Хотя конкретно в этом случае у нее есть оправдание: почему-то в ее голове никак не укладывается то, что он действительно может тут жить, есть в этом нечто противоестественное, не понятно почему, но этот дом ну совершенно ему не подходит, что ли, если можно так выразиться.

Они поднялись на второй этаж и прошли по длинному широкому коридору, минуя множество одинаковых дверей. Почти в самом конце коридора Демьян остановился.

Лия шагнула внутрь просторной комнаты и изумленно огляделась. Все стены комнаты были увешаны разного вида антикварным огнестрельным оружием. Здесь были: старинные мушкеты, ружья – кремневые, фитильные, одноствольные и двуствольные, – карабины, тромблоны, винтовки с капсюльным замком, с колесцовым, антикварные мушкетоны, штуцеры, были даже аркебузы, пищали и модфы и еще парочка арбалетов. Под каждым была табличка с датой и страной изготовления. Некоторое оказалось вполне себе современным.

– Ты коллекционер? – удивилась Лия, с любопытством разглядывая развешанное по стенам оружие.

– Можно и так сказать, – Демьян отчего-то усмехнулся.

– Как интересно, – пробормотала она, рассматривая темный гладкий полированный ствол аркебузы, украшенный металлическими вставками с затейливым орнаментом.

Обернулась к Демьяну. Взгляд невольно зацепился за огромную двуспальную кровать, стоящую в углу, справа от входа, за большим деревянным комодом. Лия поспешно отвернулась, почувствовав вдруг жуткую неловкость и смущение. Демьян стоял у двери напротив входа, ведущей на балкон. Если и заметил ее смущение, то виду не подал.

– Идем, – позвал мягко, открывая дверь на балкон.

Лия прошла к широким перилам балкона все из того же гладкого выбеленного камня, что и все стены дома, и посмотрела вниз, где на ухоженной и освещенной фонарями территории уже прогуливались гости, высыпавшие из дверей особняка в ожидании салюта. Демьян встал рядом.

– Дом очень красивый, – сделала Лия дежурный комплимент, чтобы хоть как-то сгладить испытываемую неловкость.

– Но?

Надо же, как быстро понял.

– Очень уж огромный. Мне было бы неуютно в таком жить. Как в музее.

– Я тут не живу. Всего лишь одно из вложений средств. И на случай разного рода фарса, вроде того, что происходит сейчас.

– А где тогда ты живешь?

– У меня есть… более уединенное место, – мягко ответил Демьян и, протянув руку, расстегнул заколку в ее волосах, удерживающую непослушные пряди.

– Демьян. Не надо, – Лия чуть отстранилась, избегая его касания. От легкого невинного прикосновения кожу у корней волос приятно защекотало.

– Так лучше.

Девушка повернулась в его сторону. Демьян пристально смотрел ей в глаза. В лучах искусственного уличного освещения его темные глаза глубокого насыщенно-зеленого цвета вновь словно бы переливались крошечными золотистыми искорками.

– Держи.

Лия с трудом оторвала взгляд от красивого мужественного лица и перевела его на заколку, которую он протягивал ей на раскрытой ладони. Осторожно взяла заколку и поспешно отвернулась.

– Налить тебе вина? Или будешь шампанское?

– Эммм… честно говоря, я не очень хорошо переношу алкоголь. Если можно, я буду сок.

– Сок? – удивленно уточнил Демьян.

– Ну да. Сок, – подтвердила Лия и восторженно замерла, глядя, как в темное небо начали подниматься десятки летающих бумажных фонариков, которые кто-то запустил внизу, и теперь они медленно взмывали в ночное небо, поднимаясь все выше и выше.

Демьян с несколько секунд смотрел на нежное личико, которое на время перестало хмуриться, потом посмотрел на квадратный уличный столик из плетеного ротанга слева от себя, на котором стояли бутылка красного вина, бутылка шампанского, коньяк, лежали фрукты в корзине и несколько видов сыра в менажнице. Девочка хочет сок. Демьян повертел в пальцах взятый со столика пустой бокал из тонкого прозрачного стекла. Сок. Ощущая себя до невозможного странно, сжимая бокал в пальцах, пошел в сторону двери. Как так получилось, что после почти сотни лет в одиночестве он, поймав один-единственный беглый взгляд, готов принести ей сок, свое сердце, разделанное на мелкие кусочки в качестве закуски, и вон ту звезду с неба, только бы кроха больше не хмурилась? Сок. Он ведь даже ее запаха не чувствует, чтобы это можно было объяснить хотя бы звериными инстинктами. Но как же при этом хочется сильно-сильно сжать ее в объятиях до хруста костей и не отпускать… никогда… Только такую ведь не удержишь. Девчонка определенно своевольная, упрямая и недоверчивая. Дежурно улыбается, вежливая, а дальше глухая стена. И все ее поведение красноречиво говорит о том, что за этой стеной прячется очень дикий и одновременно с этим очень пугливый и ранимый зверек. И она хочет сок. А он даже не спросил, какой.

– Яблочный подойдет?

Последний из фонариков взмыл высоко в ночное небо и уже почти скрылся из виду, теряясь в тяжелых хлопьях постепенно наползающих со всех сторон темных туч.

– А? Да. Спасибо, Демьян, – Лия взяла протянутый бокал и залпом осушила, продолжая провожать взглядом последний одинокий небесный фонарик, краем глаза успев заметить, что Демьян понес к стоящему здесь же на балконе столику графин с соком, за которым куда-то уходил.

Бах!

Раздался громкий хлопок: Демьян открыл бутылку шампанского. Лия вздрогнула от неожиданности. Бокал выскользнул из ее рук. Упал на каменный пол, со звоном разлетевшись на осколки.

– Боже… я… я все уберу…

Лия поспешно опустилась на колени и схватилась за осколки.

– Ай! – вскрикнула она, едва коснувшись первого из них.

Демьян резко обернулся. Напрягся и замер. Затем, не мигая глядя на нее в упор, медленно двинулся в ее сторону.

– Встань, – скомандовал жестко, отчего девушка вздрогнула и закусила губу.

Потом осторожно поднялась под его пристальным взглядом. Мужчина резким движением ухватил ее руку за запястье и, все еще глядя на нее в упор, поднес к своему лицу. На несколько секунд опустил взгляд к ее руке, вновь вернул к лицу и, пристально глядя в глаза, коснулся языком подушечки на указательном пальце, где алела яркая капля крови, а затем, все так же не сводя с нее насквозь пронизывающего взгляда, медленно втянул палец в рот.

Когда она почувствовала на своем пальце горячее влажное касание его языка, у Лии перехватило дыхание. Тело обдало жаром с током горячей крови, разгоняемой набравшим обороты сердцебиением, а внизу живота приятным теплом разлилась сладкая истома. Едва до нее дошло осознание, что именно она испытывает от этого его касания, щеки девушки вспыхнули румянцем, но, несмотря на это, она, закусив губу, продолжала завороженно наблюдать, как Демьян так же медленно выпустил ее палец изо рта и облизал изогнутые в дерзком изгибе губы, на которых она задержала взгляд.

Демьян перехватил ее взгляд, потянул за запястье, вынуждая сильнее к нему приблизиться, и положил ее руку себе на плечо. Второй рукой обхватил за талию, положив ладонь на поясницу, и слегка надавил, привлекая к себе почти вплотную. Склонился к лицу, замер на пару секунд и следом очень осторожно, почти невесомо, коснулся уголка ее губ. Лия затаила дыхание, застыв в его руках. Демьян чуть отстранился, провел носом по ее волосам, шумно втянув воздух, и опять вернулся к губам. Нежно коснулся и снова замер. Лия глубоко вдохнула и робко ответила на его поцелуй. А уже через несколько секунд обвила руками его шею, позволяя ему целовать ее глубоко и жадно.

«Кто бы мог подумать, что поцелуй с мужчиной может быть настолько приятным», – последнее, о чем она подумала перед тем, как ее сознание потонуло в дурмане чувственного блаженства. Возможно, конечно, что она просто засиделась в девицах, и оттого ее непривычное к мужским ласкам тело так легко откликнулось, ведь целовалась Лия впервые в жизни, но, учитывая глубину равнодушия, испытываемого ей ранее к противоположному полу, и то, насколько легко и быстро Демьян смог вызвать в ней это влечение, все говорило о том, что, похоже, он тот самый.

Мужчина тем временем, все крепче прижимая к себе, зарылся пальцами в ее волосы, целуя все более страстно и откровенно, толкаясь языком в рот все настойчивее и глубже. Лия положила ладони ему на плечи и слегка надавила.

– Что такое? – разорвав поцелуй, жарко прошептал ей в губы Демьян.

– Не так быстро… – прошептала девушка в ответ.

И Демьян вновь скользнул языком ей в рот, чуть прикрутив исходивший от него бешеный напор, так что Лия, не помня себя отвечая на его мягкие, но властные движения, снова погрузилась в пучину охватившей ее эйфории. Но ненадолго.

Глава 7

Раздался неясный свист, следом что-то оглушительно бахнуло, и Лия в руках Демьяна испуганно встрепенулась, уже через секунду догадавшись: начался салют. Значит, уже полночь. Она вновь расслабилась, когда он вдруг рывком буквально отодрал ее от себя и посмотрел ей в лицо напряженным, мрачным, если не сказать злым, взглядом.

– В чем дело? – обеспокоенно уточнила Лия, – я что-то сделала не так?

Демьян вместо ответа уткнулся девушке в ямочку над ключицей и шумно втянул воздух. В нос ударил отчетливо ощутимый запах. Сладкий манящий запах крови и возбуждения, приправленного легкой щепоткой страха. Запах самой желанной для хищника добычи. Которую в этот самый момент он уже держал в своих руках. Горло задрожало от вырвавшегося наружу глухого рычания. Всё не так. Всё абсолютно… совершенно… охренеть насколько не так. Демьян снова резким движением оторвал девушку от себя.

– Ты ведьма? – хрипло прорычал ей в лицо.

– Что? – испуганно пролепетала та.

Он внимательно посмотрел на растерянное нежное личико, в выражении которого причудливым коктейлем смешались тревога, испуг, удивление и замешательство. Снова уткнулся ей в шею и снова глубоко вдохнул. Пьянящий аромат наполнил легкие до отказа, растекся по телу и проник в поплывшее сознание, смывая на своем пути его жалкие попытки вернуть себе контроль.

– Иди-ка сюда, девочка моя, – с нежностью в голосе проговорил Демьян, уверенным движением подхватил ее на руки и пошел в сторону двери в комнату.

– Демьян, что ты делаешь? – окончательно растерялась Лия, вцепившись напряженными пальцами в его плечи.

Ничего не ответив, он донес ее до ведущей в комнату двери, которая с грохотом распахнулась, как если бы он открыл ее пинком, вошел внутрь и скинул на стоящую в углу кровать. Лия расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как мужчина неторопливо стаскивает с себя пиджак.

– Демьян… я… если я своим поведением дала тебе понять, что… я… я… прости меня… я этого не хотела, – бессвязно залепетала ему девушка, – я… я к такому не готова… прости, пожалуйста…

Пиджак Демьяна полетел на пол. Усмехнувшись и глядя на нее в упор, он с той же пугающей неспешностью принялся расстегивать свою белоснежную рубашку.

Осознание происходящего доходило до нее какими-то урывками, рассеиваясь как свет фар в плотном ночном тумане, пока в один момент ее не ослепила яркая вспышка, от которой уже никуда было не спрятаться, как от мчащегося на полном ходу автомобиля, вынырнувшего из тумана в метре до неизбежного столкновения. Она с трудом оторвала глаза от крепкого мускулистого торса, сантиметр за сантиметром появлявшегося между расстегиваемых бортов рубашки, обвела безумным взглядом комнату, зацепилась им за дверь в коридор, резко приподнялась, дернулась к краю кровати и бросилась к выходу.

Дверь была заперта на замок.

Лия, уже целиком и полностью поддавшись панике, тщетно судорожно крутила и тянула ручку во все стороны: та никак не поддавалась. Последние сомнения рассеялись вместе с туманом в голове, оставляя одну простую и кристально-ясную мысль: Демьян закрыл дверь, еще когда выходил куда-то с ее бокалом. Значит, он запланировал все это заранее. А она просто наивная идиотка.

Девушка резко развернулась, прижавшись спиной к двери. Демьяна ее попытка к бегству нисколько не взволновала. Он с той же нерасторопностью стягивал с себя рубашку, в этот момент даже не глядя в ее сторону. Затем, бросив рубашку на пол, внезапно вскинул взгляд, улыбнулся и медленно двинулся по направлению к ней. Лия снова заметалась взглядом по комнате, ища хоть какие-то пути к отступлению, и не сразу поверила своим глазам. По правую руку от нее на большом комоде лежал пистолет. Не винтажный мушкет или старинное раритетное ружье. Самый обычный пистолет. Черный и блестящий.

– Не подходи! Я выстрелю! – рука девушки с зажатым в ней оружием, неожиданно оказавшимся очень тяжелым и увесистым, ходила ходуном.

Демьян неспешно шел в ее сторону. Шаг. Еще шаг. И еще. Медленно, плавно и размеренно, но при том не остановившись и на мгновение, не давая ей опомниться, не давая ей ни единой секунды, так необходимой, чтобы решиться и спустить курок. И вот уже его рука на ее талии обхватывает ладонью поясницу, вторая упирается предплечьем в стену над ее головой, кончиками пальцев массируя темечко, а рукоять пистолета до сих пор зажата в ее трясущейся руке. Демьян склонился к ее уху и мягко проговорил:

– Стреляй, глупенькая. Задержишь меня. Ненадолго, но убежать сможешь.

Вслед за этим коснулся губами мочки уха и осторожно, с нежностью, куснул.

– Только с предохранителя сними, – добавил уже абсолютно серьезно.

– Я не умею, – выдавила Лия, дурея от полнейшей абсурдности ситуации и его слов. Да у него же с головой явно не в порядке…

Демьян чуть отстранился, вытянул пистолет из ее дрожащей ладони, чем-то на нем щелкнул и вложил обратно ей в руку. Лия в состоянии шока подняла руку и посмотрела на зажатый в ней пистолет. Демьян молниеносным движением ухватил его за дуло и отвел в сторону.

– Тише, глупышка. На себя не направляй, – и приставил дуло к своей груди.

Девушка смотрела на него широко распахнутыми испуганными глазами. Перевела взгляд на пистолет и снова посмотрела мужчине в глаза.

– Чего? Не можешь?

Демьян сдвинул ее руку с пистолетом в сторону, прижался вплотную и склонился к уху:

– Стреляй, дурочка. Я же тебя трахну сейчас.

Чуть отстранился и ласково провел кончиками пальцев по лицу от виска до подбородка, заглядывая в глаза. Пистолет с коротким стуком вывалился из ее руки на пол.

Кажется, они вернулись к тому, с чего начали: Демьян подхватил ее на руки, вернулся обратно к кровати и сбросил на матрас. Только на этот раз пальцы мужчины, стоящего рядом с кроватью, неспешно расстегивали массивную пряжку ремня на его брюках.

Во взгляде Демьяна что-то неуловимо изменилось. В нем больше не было ни напряжения, ни вспыхнувшей несколько минут назад злости, как когда они еще стояли на балконе, ни даже надменности или усмешки, только странным образом смешавшиеся похоть и абсурдные, никак не подходящие ситуации нежность и теплота. Лия могла поклясться, что видит в его глазах, вновь искрящихся желтоватыми отблесками от падающего через незашторенное окно искусственного уличного света, разве что не умиление. Да он же совершенно точно просто-напросто безумен…

Лия вновь резко приподнялась, дернулась к краю кровати и в следующий же миг почувствовала крепкий захват на лодыжке.

– Не надо, моя хорошая. Не провоцируй меня больше. Я и так уже на пределе. Лежи смирно.

Крепко сжимая лодыжку, Демьян перевел взгляд на ее ногу, стянул туфельку и, повертев в пальцах, мягко улыбнулся. Перевел взгляд обратно на ее лицо и отбросил туфлю в сторону. Лия проследила за тем, как та с легким стуком упала на паркет. Идиотка. Какая же она идиотка.

– Демьян, отпусти меня, пожалуйста.

Придавленная ощущением собственной беспомощности, Лия, хоть и отдавая себе отчет в том, что делает самую бесполезную вещь в подобной ситуации, принялась за то последнее единственное, на что была еще способна: стала умолять.

Вторая туфелька соскользнула с ее ноги и отправилась вслед за первой.

Глаза предательски заволокло пеленой слез, так что она, точно потерявшись в пространстве и времени, даже и не поняла, в какой момент оказалась придавлена к матрасу тяжелым мужским телом.

– Маленькая моя, не плачь, – мягко зашептал он ей на ухо, – я же тебя не обижу. Я ласковым с тобой буду.

Демьян чутко коснулся губами тонкой мягкой кожи на шее ближе к линии роста волос. Трепещущая под ним трусишка очаровательно пахла страхом и отчаянием. О том, чтобы этот нежный цветочек поставить на четвереньки, не могло быть и речи. Перепугалась не на шутку малютка. Не притворяется. Нежная, теплая, беззащитная. Жаль только, что остановиться у него уже ну никак не выйдет. Остатки выдержки ушли на то, чтобы не поставить ее раком, когда драпала к двери.

– Демьян, пожалуйста… – снова услышал он бессвязный лепет, – я не хочу… я… я не хочу вот так… отпусти меня… Демьян…

– Чего ты так боишься? Тебе ведь понравится. Еще несколько минут назад ты этого хотела.

Демьян обхватил губами мочку ее уха, втянул, пососал, выпустил, спустился губами к шее, задевая языком чувствительную кожу, а Лия только сейчас, лишив саму себя последней возможности к бегству, лежа под его твердым горячим телом, слушая его ласковые нашептывания и чувствуя влажные касания языка на своей шее, в полной мере осознала всю бредовость не только порожденной его безумием безвыходной для нее ситуации, но и своих собственных ощущений: она хотела не только несколько минут назад, она и сейчас хочет. Видимо, выходя куда-то с ее бокалом, Демьян позаботился не только о запертой двери. А она дважды наивная идиотка. Лия напряглась изо всех сил, уперлась в его плечи ладонями и попыталась столкнуть с себя вместе с этими необузданными первобытными ощущениями жгучего возбуждения, которое вызывали его чуткие, но уверенные ласки.

– Пусти меня! Мерзавец!

Нежные прикосновения языка и губ на ее шее резко сменились крепким болезненным захватом зубов, и вслед за этим в наступивший тишине раздалось глухое низкое угрожающее рычание. Лия пугливо замерла. Демьян выпустил ее шею из захвата, несколько раз лизнул в место укуса и ласково прошептал на ухо:

– Я ведь предупреждал. Не провоцируй.

А затем принялся буквально вылизывать ее шею, то проводя кончиком языка, то обхватывая губами и бережно посасывая, и время от времени утробно рыча. Это непонятное, какое-то дикое, почти не похожее на человеческое, рычание отзывалось где-то в самом низу живота будоражащей вибрацией, от которой все сладко сжималось, пульсировало, а следом за этой пульсацией по телу волнами расходилось приятное тепло, скапливаясь тяжестью в промежности, заставляя складки набухать под этой тяжестью, так мучительно-сладко, что Лия не удержала сорвавшийся с губ тихий стон.

Демьян отстранился от ее шеи и пристально посмотрел в глаза. Потом опустил руку, подцепил пальцами подол платья, и гладкая плотная ткань, щекоча кожу, медленно поползла вверх по ее ногам. Мужчина сдвинул в сторону ластовицу трусиков и, неотрывно глядя ей в глаза, коснулся пальцами гладких влажных лепестков. Лия, не в силах разорвать этот порочный контакт глаз, сглотнула и так и продолжала на него смотреть, пока он легкими круговыми движениями бережно поглаживал ее там, где раньше не касался ни один мужчина, и лишь когда один из пальцев скользнул внутрь, она, опустив ресницы, перевела взгляд… на его губы. Демьян склонился к ее лицу.

– Язычок высунь.

Лия прикрыла глаза и послушно всунула свой язык ему в рот.

Посасывая и поигрывая с ее языком, мужчина осторожно вводил палец внутрь, время от времени потирая клитор. Вскоре к этому пальцу добавился еще один. Лия снова сладко застонала на этот раз прямо ему в губы.

Разорвав поцелуй, Демьян склонился к ее уху:

– Уже не так страшно?

– Что ты подсыпал в мой бокал? – вместо ответа прошептала Лия, зарываясь пальцами в его волосы. До чего же они приятные на ощупь. Мягкие и густые.

– Глупенькая, – Демьян тихо рассмеялся.

Неожиданно его пальцы вынырнули из нее, сорвав с губ разочарованный стон. Демьян приподнялся, подцепил молнию сбоку на платье, расстегнул и потянул широкие лямки с плеч, освобождая грудь от вделанных в лиф чашечек. Лия завороженно наблюдала, как потемневший взгляд его малахитово-зеленых глаз, все так же искрящихся золотистыми отблесками света, до краев наполненный ничем не прикрытым вожделением, буквально прилип к ее обнажившейся груди. Только сейчас она заметила, что мужчину, который смотрел на нее со смесью экстатического восторга, азарта и жгучей похоти, разве что не трясло от возбуждения. Даже удивительно, что в таком состоянии он еще способен уделять внимание каким-то там ласкам. Однако на то, чтобы снять с нее платье, его терпения уже не хватило. Губы сомкнулись вокруг тугой вершинки соска и одновременно с глухим утробным рычанием его пальцы вернулись обратно в ее лоно.

Балансируя где-то на грани между реальностью и дымкой чувственного наваждения, она не знала, в какой именно момент Демьян умудрился стянуть свои брюки и куда делись ее трусики.

Промежность опалило нестерпимым жаром, острая боль полоснула по нервам, вытряхивая ее обратно в неприглядную действительность, с губ сорвался тягостный мучительный стон, и Лия, упираясь пятками в матрас, заерзала под ним, пытаясь хоть немного ослабить болезненный контакт.

Демьян остановился, приподнявшись на локтях, посмотрел на искаженное болью личико и, ткнувшись лбом куда-то в район ее ключицы, обреченно выдохнул:

– Блять.

А в следующий момент Лия, задыхаясь от боли и глотая слезы, почувствовала, как шею сразу над ключицей обожгло чем-то острым.

– Прости меня, девочка моя. Прости. Я же не знал. Потерпи немножко. Сейчас все пройдет. Яд действует очень быстро. Потерпи, родная. Что же ты сразу не сказала? – удерживая вес своего тела на одном локте, второй рукой Демьян перебирал пряди ее волос и ласково всё нашептывал и нашептывал ей на ухо, – дождалась меня, моя хорошая. Ты у меня умничка. Умничка. Потерпи. Сейчас пройдет.

Лия не слышала ни слова из того, что он шепчет ей на ухо. Разве что краешком ускользающего сознания успела зацепиться за то, что Демьян откровенно признавался в том, что дал ей какой-то «яд». А дальше ее сознание заволокло таким туманом похоти, что всё, что она чувствовала, так это то, как по телу разбегаются стайки мурашек от его щекочущего шею дыхания и как невыносимо все пульсирует и ноет в промежности. Какого черта он не двигается?! Лия нетерпеливо подалась бедрами ему навстречу. Демьян, едва уловив ее движение, перехватил инициативу, медленно выскользнул наружу и плавным движением, растягивая и наполняя, вошел до самого основания.

– Все хорошо? Тебе не больно?

Лия вместо ответа опять требовательно дернула бедрами. Когда Демьян очередным движением вновь плотно в нее вжался, обхватила его руками за голову, зарываясь пальцами в густые мягкие волосы, притянула к своим губам и снова всунула свой язык ему в рот.

Чувственное скольжение до предела возбужденной плоти внутри нее постепенно ускорялось, вдоль позвоночника то и дело проносилась волна ноюще-пряной истомы, подхваченная которой Лия все сильнее выгибалась ему навстречу, пока наконец ее тело не содрогнулось в сладкой конвульсии и девушка не затряслась в судорогах бурного оргазма.

Демьян повалился на кровать рядом с ней, мокрую и дрожащую заключая в плотное кольцо своих рук, и примкнул губами к ее лбу. Лия чувствовала, как в промежности все еще приятно подергивает, но тягучий эфир сладострастного дурмана почти мгновенно схлынул, оставляя после себя саднящее чувство тоски с горьким привкусом тягостного уныния.

– Я могу идти? – слабым безжизненным голосом спросила девушка, в то время как Демьян мягко касался губами ее лба и поглаживал по волосам.

– Куда? – слегка удивленно уточнил он.

– Ты ведь получил, что хотел. Отпусти меня, пожалуйста, – всхлипнула Лия.

Демьян ничего не ответил, продолжая крепко ее обнимать и поглаживать по голове. Девочка в его руках расплакалась.

– Что ты еще собрался со мной делать?

Девушка, которую он бережно прижимал к себе, горько всхлипывала, под его пальцами скользили ее непослушные растрепанные волосы, нежная тонкая кожа на худенькой спинке, на пояснице которой до сих пор болталось скрученное платье, была мокрая, беззащитные хрупкие плечики то и дело вздрагивали, а на него снова неумолимо накатывал девятый вал дикого животного возбуждения.

Твою мать.

Демьян молча разжал руки, давая ей возможность выпутаться из его объятий.

Лия, мелко дрожа всем телом, неуклюже сползла с кровати и принялась неловкими движениями одеревенелых пальцев натягивать на себя платье. Кое-как попав в рукава, ухватилась за бегунок на молнии и стала лихорадочно-суетливо дергать его вверх. Встрепенулась, когда сильная рука обхватила ее поперек живота. Демьян бесшумно встал у нее за спиной, одной рукой прижал спиной к своей груди, ухватил ткань под молнией, а пальцами второй осторожно потянул бегунок вверх, застегивая молнию. Нежно коснулся губами кожи на шее чуть выше плеча.

– Это ненадолго, родная. Я приду за тобой, – прошептал ей на ухо.

      Вдоль позвоночника прошелся холодок, Лия скинула с себя его руку и поспешно направилась к двери.

Дверь была открыта.

Девушка выскочила в коридор, сбежала по ступеням на первый этаж и быстрым, все ускоряющимся шагом пересекла опустевший зал, где в наступившей давящей тишине были слышны только тихие шлепки ее торопливых шагов. Гости, очевидно, уже разошлись.

На крыльце стояли те несколько мужчин, которые сидели с ними за одним столиком во время официальной программы бала. Лия притормозила на мгновение, споткнувшись диким блуждающим взглядом о собравшихся, и, опрометью промчавшись мимо них, бросилась прочь.

Мужчины переглянулись, посмотрев вслед убегающей девушке.

– Вы тоже это почувствовали? – тихо спросил Остин.

– Демьян, – кивнул Франц, стоящий рядом.

– Может, проверить?

– Я думаю, Демьян знает, что делает.

– А вдруг она сбежала? Нам не поздоровится, что мы ее не остановили.

– От Демьяна невозможно сбежать, – уверенно заявил Алан, вмешавшись в их разговор.

– Я все-таки спрошу, – подумав, принял решение темноволосый Остин и направился ко входу в особняк.

Поднявшись на второй этаж и пройдя по длинному коридору, Остин деликатно постучал в дверь, осторожно приоткрыл и тут же захлопнул обратно. Тяжелый комод с жутким грохотом влетел в стену рядом с дверью и, судя по последующему звуку, разлетелся в щепки. Выждав несколько секунд, мужчина опять приоткрыл дверь. Комната Демьяна выглядела так, как если бы прямо внутри нее прошелся десятибалльный ураган. Теперь можно было не опасаться, что ему в голову прилетит какой-нибудь из предметов мебели, так как комод, очевидно, еще несколько секунд назад был последней уцелевшей частью интерьера. Сам Демьян в задумчивости стоял посреди комнаты, состоящей из груды обломков.

– Демьян, там девушка…

– Пусть идет.

– Ясно… – Остин в растерянности смотрел на Демьяна, не зная, нужно ли еще что-то говорить и как вообще стоит себя вести. За долгие годы он впервые видел, чтобы тот потерял над собой контроль. Не потому, что он был терпеливым, сдержанным или терпимым. Отнюдь нет. Всего лишь потому, что порой Демьян вскрывал глотки и вытряхивал кишки разве что не с блаженной улыбкой, так что по нему никогда и не понять было, уже пришел тебе пиздец или еще нет. Но к Демьяну – чокнутому психопату они худо-бедно притерлись и привыкли, а как вести себя с таким Демьяном Остин не имел ни малейшего представления. Зря он к нему сунулся. Вечно ему больше всех надо.

– Как понял? – вдруг спросил Демьян.

– А?

– Про девушку. Как понял?

– Так запах…

– Давно почувствовал?

– Что?

– Бля, Остин, ты тупой? Запах. Давно его почувствовал?

– Сейчас только, – нерешительно признался Остин.

– А остальные? Чувствовали ее, когда за столом с нами сидела?

– Демьян, ты же знаешь, мы не обсуждаем… – начал мужчина и осекся.

– Остин, – устало вздохнул Демьян, – не подскажешь, почему костяк самых сильных волков в моей стае состоит из одних ссыкундяев?

– Потому что у нас вожак отбитый? – неуверенно предположил Остин.

Демьян о чем-то глубоко задумался, сжав ладони в кулаки и нахмурившись.

– С девочки глаз не спускать, – наконец принялся сухо отдавать распоряжения Демьян, и Остин облегченно выдохнул, – близко не подходить, на глаза не попадаться. Только в случае угрозы. Свяжись с Исааком. Пусть выяснит все, что о ней известно. Где родилась, где училась, с кем жила и так далее. Всё, что сможет накопать.

Остин спустился обратно вниз, где Алан, Франц, Дэвид и Руп закусывали коньяк никотином.

– Ну че там? – поинтересовался рыжий веснушчатый Франц.

– За девушкой надо проследить, – махнул он рукой в сторону ворот, спускаясь с крыльца, и как можно тише добавил: – Приступ бешенства у него.

– Я все слышал, – раздался откуда-то сверху громкий голос: Демьян стоял на балконе второго этажа в одних брюках, облокотившись предплечьями на перила.

Остин втянул голову в плечи и, отойдя на безопасное расстояние, еще тише сказал:

– Может, еще не поздно прививку сделать…

– И это тоже! – крикнул им вслед Демьян.

Вернувшись обратно в комнату, Демьян окинул взглядом оставшиеся от нее руины и поднял с пола одну из лежащих среди обломков маленьких светло-серых туфелек, украшенных сбоку несколькими блестящими камушками. Девочка убежала босиком.

Хреновая получилась сказка.

Глава 8

– Так что там в итоге случилось-то? От Демьяна девчонки обычно не в таком виде уходят.

– Ты ее шею, что ли, не видел? Он же ей метку захерачил.

– Ты уверен? Мне показалось, они только сегодня познакомились. Чтобы Демьян и вот так вот с ходу принял девчонку?

– Я тоже метку видел.

– Жопа пришла, откуда не ждали…

– Жопа не то слово. У Демьяна метки нет.

– Бляяя…

Пятеро мужчин, тихо переговариваясь, удалялись прочь от особняка, ведомые шлейфом тянущегося вслед за беглянкой аромата.

***

Лия шлепала босыми ногами по шершавому асфальту. Их улочка погрузилась в сон. В окнах домов было темно, лишь на искусно обустроенных территориях горели фонари всевозможных мыслимых и немыслимых форм и размеров: изящные на тонких витых столбах, в виде медведей и других хищных зверей, держащих огонек в своих мощных лапах, похожие на гигантские цветы, в глубине соцветий которых мерцал мягкий желтоватый свет, словно парящие в воздухе шары, заливающие пространство вокруг себя холодными голубыми лучами, строгие и прямые из серебристого гладкого металла, а вон там зайчиха с несколькими зайчатами светятся целиком.

По бедру стекало что-то липкое.

Бледный диск таинственной близко-далекой (казалось, только протяни руку и ощутишь ее под пальцами) луны изредка проглядывал на темном беззвездном небе, затянутом низкими мрачными тучами. Ночной воздух поздней весны был по-летнему теплым и наполненным влажной свежестью со сладковатым острым ароматом озона, легким джуром разлившимся в воздухе, который говорил о том, что скоро будет гроза.

Промежность неприятно саднило.

Притихшие деревья замерли в ожидании, покорно склонив свои пышные сочно-зеленые кроны, изредка легко вздыхая под тонкими порывами чуткого ветра и нетерпеливо шурша филигранно-резными плотными листьями.

Использование – это применение кого-то или чего-то в определенных целях, извлечение полезных свойств вещи в зависимости от ее назначения.

Больно.

Дойдя до конца улочки, Лия свернула на узкую тропинку, ведущую через скрытый со стороны дороги от посторонних глаз голубыми елями двор к крыльцу ее дома. Однако в дом заходить не стала. Лишь на пару секунд замешкалась, посмотрев на свои босые стопы, и, обогнув строение, по другой тропинке направилась в сторону леса.

В лесу было темно. Тусклый свет луны почти не проникал сквозь плотные кроны, и Лия шла практически на ощупь, утопая босыми ногами в густом мягком ковре из мха. Где-то вдалеке ухала сова. Отойдя буквально на пару сотен метров вглубь, девушка опустилась на колени и, подобрав под себя ноги, села, привалившись боком к толстому бугристому стволу мелколистной липы. Обняла себя руками за живот и тихонько всхлипнула.

Единственный человек. Единственный мужчина, который вызвал желание довериться.

Наверное, утром нужно зайти в аптеку и купить какое-нибудь средство.

С днем рождения, Лия. Вот ты и взрослая.

Ночной лес окутывал влажным и уютным теплом. Тонкая сочная зелень травинок приятно щекотала босые ступни, в воздухе стоял сырой растительный запах жирной черной земли с древесно-хвойными свежими нотами. С каждым глубоким вдохом давящая на грудь тяжесть слабела и дышать становилось не так больно. Шуршание липовых листьев над головой рефреном нашептывало шелестящую мелодию утешения, обещая безмятежный покой.

Погружаясь в сон, девушка не заметила, как, старясь держаться незаметно, ее бесшумно окружили пятеро огромных волков.

Глава 9

Прохладные струи стекали по лицу, мокрое изгвазданное платье липло к телу. Лия открыла глаза. От земли приятно тянуло петрикором. Сквозь темные, мрачные, низко висящие тучи пробивались ослепительно-яркие бело-желтые солнечные лучи, падая на блестящий от влаги лес одновременно с потоками дождевой воды. Солнечный дождь.

Лия еще долго сидела, подставляя лицо под потоки воды, струящиеся с неба, потом поднялась на ноги, прижалась щекой к толстой темной коре липы и, погладив ладонью шероховатые завитки, двинулась дальше вглубь леса. Уходить не хотелось совершенно. За то время, что она шла, дождь прекратился, поэтому, когда она вышла на травянисто-песчаный берег ламбушки, с неба лился только теплый свет утреннего солнца. Лия стянула с себя мокрое платье, бросила на берегу, влезла на покатый валун у края воды и нырнула.

Пятеро волков, полукольцом обступившие пространство вокруг водоема, стыдливо потупили взгляды.

Вдоволь накупавшись, девушка вышла на берег, подобрала свое мокрое грязное платье и брезгливо поморщилась. В конце концов, не голой же ей возвращаться. А возвращаться придется. Есть в это время года в лесу нечего. Натянув потяжелевшую, пропитанную влагой ткань, Лия направилась в сторону дома.

Дом встретил ее тишиной, нарушаемой лишь тихим шуршанием, доносящимся с кухни. Малыш Джонсон опять лежал на боку на циновке в кухне, его напряженный живот ходил ходуном. Лия тяжко вздохнула.

– Нельзя ничего есть и пить у незнакомых людей. Нельзя, Джонсон.

Произнеся эти слова, тут же почувствовала укол щемящей тоски и грустно усмехнулась. Ей бы самой следовало помнить об этом вчера, когда без всякой задней мысли принимала бокал из рук незнакомого мужчины, который еще с самого начала вполне непрозрачно обрисовал свои намерения. Воспоминания закружились болезненным вихрем стеклянных осколков, царапая потяжелевшее сердце, с грохотом толкающееся в грудь. Отчаянно хотелось вернуться обратно в лес, но…

Надо идти в аптеку.

Напоив мышонка микстурой и дождавшись, когда тот придет в себя, Лия прошла в душ, стянула свое платье, без зазрения совести сунула его в мусорное ведро и только сейчас поняла, что ее сумочка с телефоном и кошельком осталась у мерзавца Демьяна. Черт. Значит, придется идти еще и в отделение банка восстанавливать свою и без того плачевную платежеспособность, а вот телефон купить она сможет еще не скоро, разве что мистер Галахер все же перечислит ее жалование в ближайшие дни.

Очень скоро стало понятным, что и ее документы тоже остались в сумочке, забытой у Демьяна. Бабушка всегда ее приучала, что основные документы, по крайней мере удостоверение личности, всегда нужно носить с собой на случай непредвиденных обстоятельств. Ничего сложного в этом не было, так что Лия не спорила. А готовясь к этому злополучному балу, она переложила документы в свою парадную сумочку не только по привычке, но также подумала о том, что на входе их, возможно, будут спрашивать. Так что теперь, помимо прочего, придется идти подавать заявку на восстановление удостоверения личности и оформлять временное. Засада.

Выйдя из душа, Лия, завернувшись в полотенце, прошла к большому зеркалу, вделанному в дверцу одного из шкафов, стоящих у стены в гостиной. Скинула полотенце и внимательно себя осмотрела, и так и сяк крутясь перед зеркалом. Коснулась кончиками пальцев розоватого пятна на шее сразу над ключицей. Следом подцепила тоненький черный шнурок, на котором висел витиеватого плетения амулет из потемневшего матового металла. Вздохнула, открыл шкаф, вытащила белье и простенькое бледно-розовое трикотажное платье.

Наконец-то позавтракав, Лия прошла по тропинке, еще влажной после дождя, но уже подсыхающей под теплыми солнечными лучами, через свой участок, огибая голубые ели и сложенный из камня высокий забор, отделяющий ее владения от соседского двора. В соседском дворе овсянки старательно срали в бассейн мистера Барлоу, который он, очевидно, забыл вчера закрыть.

Лия в очередной раз тяжело вздохнула и зашагала вверх по улочке в сторону центральной части города. Навстречу ей шла какая-то девушка с россыпью веснушек на зеленоглазом красивом лице и длинными рыжими волосами, мягкими волнами спадающими с плеч на абсолютно голую грудь, и покачивала в такт шагам обнаженными упругими молочно-бледными бедрами. Шла уверенно и спокойно. Так, словно бы была не в курсе, что на ней нет ничего, кроме черных трусиков из тонкого кружева. Лия поравнялась с незнакомкой, та едва заметно кивнула ей головой и спокойно пошла дальше. Она в изумлении и смятении обернулась ей вслед: рыжеволосая девушка была одета в длинное светло-зеленое платье-футляр. Лия тряхнула головой, отгоняя странное видение. Кажется, на фоне стресса совсем крыша поехала.

На одной из скамеек, расположенных вдоль улочки, сидел полисмен, ответственный за соблюдение правопорядка в их районе, мистер Доу. Рыжеволосую девушку проводил умеренно заинтересованным взглядом. Лия на ходу еще раз обернулась ей вслед, убеждаясь, что та полностью одета. Снова посмотрела на полисмена. На скамейке рядом с ним стояла белая картонная коробка с выпечкой, а капли кофейного напитка из стаканчика, что он держал в руках, стекали по густым пшеничным усам. Лия замедлила шаг.

– Доброе утро, Лия, – мистер Доу стряхнул мясистой пятерней крошки со своего форменного кителя и, кряхтя, потянулся за очередным содержимым коробки.

– Доброе утро, мистер Доу.

Лия повторно окинула взглядом грузную фигуру от начищенных блестящих черных ботинок до крошек пирожного с глазурью, застрявших в усах, и пошла дальше. Идиотская идея. Правда всегда была на стороне тех, кто имеет деньги, власть и репутацию. И пытаться привлечь к ответственности такого, как Демьян, – это все равно, что драться с воздухом. Глупо и бесполезно. Не говоря уже о том, что любой из свидетелей подтвердит, что она поднималась наверх вместе с ним добровольно. Более того, никаких следов и повреждений на ее теле нет, не считая небольшого розоватого пятна от укуса на шее. Вероятность того, что его вина будет доказана, стремится к нулю, а вероятность того, что публичная огласка вывернет ее душу наизнанку, стремится в звездную высь. А ведь этот ненормальный ее зачем-то еще и покусал. «Это ненадолго, родная. Я приду за тобой», – вспомнились его слова, и вдоль позвоночника пробежался озноб. Чокнутый!

Одна из центральных улиц города встретила ее гулом голосов, снующими с разной степенью поспешности прохожими, полифонией автомобильных клаксонов, суматохой, толчеей на перекрестках, удушливой вонью выхлопных газов, пылью, калейдоскопом броских неоновых вывесок, одна нелепее другой, от которых рябило в глазах, и неизменной очередью и сутолокой за любой дверью учреждений, куда бы она ни вошла.

Возвращалась Лия, с трудом переставляя ноги, ощущая себя подсохшей кожуркой выжатого лимона. День прошел почти впустую. Из-за того, что сегодня воскресенье, получить удостоверение личности не удалось. Она едва-едва успела в одно-единственное работающее отделение, чтобы подать заявку на восстановление. За временным сказали приходить завтра. А без удостоверения идти в банк нет никакого смысла… Лия поднялась по нешироким деревянным ступеням крыльца своего дома, пересекла крытую веранду с мягкой, обитой перламутрово-серой бархатистой тканью тахтой у стены и отперла замок. После утреннего завтрака во рту не было и маковой росинки. Отчаянно хотелось вернуться обратно в лес, но…

Надо поесть.

***

Любимая приват-комната любимого ресторана была свободна.

Откинувшись на спинку мягкого дивана, обтянутого мрачно-синим шенилловым полотном, Демьян из-под полуопущенных ресниц обвел взглядом привычное помещение. Прямоугольный стол из орехового дерева, тяжелые шторы из серого, почти черного, плотного жаккарда, латунные бра на темных, обтянутых тканью стенах, вешалка у входа из того же орехового дерева, что и стол. Зеркало после его последнего визита заменили на новое. Его гладкая поверхность была безмятежна. Демьян, крутанув запястьем, посмотрел на часы.

***

Остин торопливо прошел по длинному темному коридору, застеленному темно-зеленым ковролином и освещаемому тусклым светом стилизованных под подсвечники бра, висящих на таких же темных стенах. И нравится же Демьяну этот вампирский склеп. Хотя по сравнению с его домом, где он обычно проводит свое время, тут еще ничего. Официантка на ходу приняла заказ и, проводив его до двери приват-комнаты, ушла. Надеяться, что Демьян решил позаботиться о содержимом его желудка и сделал за него заказ, было глупо. Не то чтобы тот был эгоистом, просто, привыкнув за почти столетие полагаться только на себя, ждал того же самого от других и воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. Не умел он заботиться, короче говоря. За все те годы, что Демьян был вожаком их стаи, ни единого совместного ужина, посиделок в лесу у костра, традиционных визитов при пополнении стаи к счастливым родителям, ни единого визита вежливости в дни рождения к самым почтенно-возрастным членам. В общем, полнейшее равнодушие к социально-значимым, и не совсем, контактам. Но на удивление, когда он пустил на шашлык их прошлого вожака, с которым, как водится, схлестнулся интересами в бизнесе, то от стаи, завязанной на этом самом бизнесе и обреченной прозябать в нищете, все-таки не отказался. Психопат, конечно. Но не совсем конченый. Девчонок так вообще никогда не трогал. Относился к ним, правда, как к забавным игрушкам и не более, но по-своему бережно. Ломать игрушки не любил. И что там такого стряслось, что он так с нарезки слетел? Не расскажет ведь ни хрена. Как был одиночка, так и остался. Хоть и вожак. Зачем-то приказал Исааку влезть в ведьмацкие базы. Любитель подействовать на нервы. Как бы худа теперь не вышло.

Остин толкнул тяжелую, из какого-то хрен пойми дерева, дверь и вошел внутрь. Демьян сидел в дальнем конце зловещей гробницы, откинувшись на спинку дивана и сложив руки в замок на груди. Вперился в него мрачным выжидательным взглядом. Не улыбался. Херово дело. Остин поспешно прошел через помещение и сел на диван через стол напротив Демьяна.

– Пошла в центр, – принялся докладывать, не дожидаясь приглашения, – первым делом зашла в аптеку.

Демьян нахмурился.

Остин старательно во всех подробностях рассказывал о тех местах, которые посетила девушка. Тот слушал молча, не перебивая.

– Спала в лесу под деревом.

– В лесу? – недоверчиво вздернул бровь Демьян.

– Ага.

– Под деревом?

– Ага.

– Кто-нибудь к ней совался?

– Никого. Медведь только все пытался к ней прорваться. Еле отогнали. Настойчивый, падла. Уже хотели его того самого, уконтрапупить, но пожалели. Так поблизости все и терся до самого утра.

– Оборотный? – опять вздернул бровь Демьян.

– Обычный. Бурый, – шмыгнул носом Остин, – жрать, наверное, хотел. В это время года у них с хавкой напряженка, – сделал паузу и продолжил, – потом купаться ходила.

Демьян устало потер лицо ладонями и вновь сложил руки в замок на груди.

– Купаться… – эхом повторил его слова, отвернув голову в сторону и глядя в одну точку перед собой.

– Демьян, слушай, – неуверенно начал Остин, – я знаю, что тебя беспокоит, но мы за это время не увидели ничего такого, ну там, у нее не вывалился из-за пазухи хрустальный шар или пузырек с приворотным зельем, она не пользуется зеркалами, ни намека на какие-нибудь обряды или ритуалы… Она вела себя немного странно, но странно как человек, понимаешь? По-моему, она просто расстроена очень. Поэтому немного странно себя ведет.

Демьян глубоко и протяжно вдохнул и с шумом выдохнул. За весь разговор ни одной снисходительной усмешки. Мрачный, серьезный и задумчивый. Совсем херово дело.

– Что дальше думаешь делать? – нерешительно поинтересовался Остин.

Демьян перевел на него тяжелый взгляд в упор.

– Ладно-ладно. Я понял. Молчу, – Остин поднял руки ладонями вверх.

Демьян снова отвернулся и по виду гипнотизировал стол.

– Ломает, да? – еле слышно спросил Остин и под взглядом Демьяна вжал голову в плечи и прикрыл ее руками.

***

Лия вышла из двери своего домика уже в наступающих вечерних сумерках, одевшись в хлопковую футболку, мягкий спортивный костюм и кроссовки и держа в руках небольшую квадратную подушку. Замерла и нахмурилась. Внизу деревянного крыльца, начинавшегося за широким проемом входа на крытую веранду, на самой последней ступени, темно-бордовым пятном возвышалось что-то большое и странное. Продолжая хмуриться, девушка спустилась по ступеням и настороженно приблизилась к непонятному предмету, который издалека в полутьме показался какой-то бесформенной кучей, а вблизи, хоть и освещенный лишь льющимся с неба тусклым закатным светом, принял вполне определенный облик.

На ступенях лежал огромный букет алых роз.

Лия испуганно отпрянула, глядя на цветы широко распахнутыми глазами. Осторожно обошла букет по широкой дуге, как если бы на ее крыльце лежали не розы, а бомба замедленного действия, и опрометью бросилась по тропинке в сторону леса.

«Это ненадолго, родная. Я приду за тобой».

Погладив ладонью шероховатую заскорузлую кору высокой, стройной красавицы-сосны, Лия бросила принесенную подушку на мягкий мшистый ковер в основании ствола, улеглась на бок и плюхнулась на подушку головой, погрузившись в мрачные раздумья. Надежда, что сказанные Демьяном в приступе безумия слова на самом деле ничего не значат, растаяла как дым. Лия протянула руку и провела кончиками пальцев по изломам сухой сосновой коры. Хорошо бы остаться в лесу. Девушка зевнула. Только есть будет нечего. Надо ходить на работу… Лия встрепенулась. Работа… Демьяну не составило никакого труда выяснить, где она работает, коль скоро она представительница организации, подавшей заявку на участие в мероприятии, организатором которого он являлся. А там и ее адрес узнать было недолго. Что теперь делать совершенно неясно, но ясно одно: ее жизнь уже больше не будет прежней. А вот сама жизнь ей еще очень даже пригодится. И если ради того, чтобы эту жизнь сохранить, ее придется кардинально поменять, значит, она ее поменяет.

Глава 10

Судя по высоте утреннего солнца, где-то около шести утра. Лия зевнула, нехотя поднялась и села, привалившись спиной к стройному сосновому стволу. С пару минут сидела в задумчивости, потом подобрала принесенную подушку, обвила руками шершавый ствол, прижавшись к нему щекой, и направилась в сторону дома. Вновь по широкой дуге обошла изрядно увядшие розы, так и лежащие на нижней ступени крыльца. Приняла душ, переоделась в чистую футболку и спортивки, наспех перекусила и направилась в сторону клиники.

Небольшой коридорчик с несколькими скамейками вдоль стен был привычно до отказа заполнен посетителями. Лия грустно улыбнулась, окинув взглядом собравшихся, и прошла в дверь напротив, ведущую через еще один небольшой коридор в кабинет для приема пациентов. Мистер Галахер уже стоял у высокого металлического стола посреди кабинета, заставленного кучей шкафов, стеллажей и комодов, заваленных всякой всячиной. Лия тоскливо посмотрела на свой белых халат, висящий на небольшой вешалке за дверью.

– Мистер Галахер, мне придется уволиться.

– Уволиться? – на широкоскулом лице старика, в глазах за толстыми стеклами очков в массивной оправе, промелькнула растерянность.

Лия расстроенно кивнула.

– Лия, если это из-за того, что я задерживаю твое жалованье, то…

– Мистер Галахер, дело совсем не в этом. Просто мне придется уехать.

– А надолго, Лия?

– Честно говоря, я и сама пока не знаю.

– Может, тогда не стоит принимать поспешных решений? Я не знаю, что у тебя случилось, но, может, давай ты просто возьмешь небольшой отпуск, а?

Лия молчала в глубокой задумчивости.

– Я как раз хотел тебе рассказать, что мне вчера звонили организаторы этого бала, на которой ты ходила. Они выделят деньги. Представляешь? Я смогу закрыть все долги и смогу выплатить тебе и жалование, и хорошие отпускные. Представляешь? Это ведь, по сути, твоя заслуга. Что бы я без тебя делал! – воодушевленно рассказывал старик, – Лия, с тобой все в порядке? Ты вся бледная.

– Я просто неважно себя чувствую, – через силу улыбнулась девушка.

– Может, поднимемся наверх? Я напою тебя чаем.

– Боюсь, это плохая идея, мистер Галахер. Там полно народу в приемной и… я пойду, пожалуй.

– Лия, так а по поводу твоего увольнения? Может, все-таки подумаешь?

– Боюсь, что нет, мистер Галахер. Наверное, уехать придется все-таки надолго. Скорее всего даже переехать. Насовсем. И в самое ближайшее время.

– Ладно, Лия, – расстроенно ответил ветеринар, – но ты оставишь мне свой новый адрес? Мне потребуется время, чтобы подготовить документы, я тогда вышлю их тебе почтой, хорошо?

Лия в задумчивости брела в сторону центральной части города. Продать дом не составит никакого труда. Для риелторов, периодически захаживающих к ней с предложениями, по их глубокому убеждению одно выгоднее другого, – это очень и очень лакомый кусочек. Так уж вышло, что усилиями некой анонимной группы лоббистов вырубка леса и застройка лесополосы в этом городе теперь запрещены законом, а жить рядом с лесом – престижно и статусно. Сам лес при этом никому, правда, особо не нужен, нужен тот самый статус и престиж, но сути дела это не меняет. Желающие построить на месте ее домика дворец найдутся быстро и в большом количестве. Интересно, обжора Джонсон согласится переехать вместе с ней? И работу бросать так жалко! Конечно, она догадывалась, что мистер Галахер ей доволен, но он так искренне расстроился…

Весь день пришлось ходить по городу. Зато она, отсидев огромную очередь, получила временное удостоверение личности и сходила в банк. Теперь можно переходить к главному. Где-то дома должны были лежать визитки, которые не реже раза в неделю настойчиво подсовывали ей мужчины в пиджаках и галстуках и с кожаными портфельчиками в руках.

Чем ближе Лия подходила к тихой уютной улице, в конце которой стоял ее дом, тем все больше и больше таяла ее решительность. Дом было безумно, безумно жаль. Она так к нему привыкла, и он так ей дорог! Может, переехать просто на время и арендовать где-нибудь комнату? Но где тогда взять денег? Чем сильнее Лия понимала, как невероятно сложно ей будет расстаться со своим домом, тем сильнее ее охватывала злость на мерзавца Демьяна, поставившего ее в безвыходное положение. Нет. Все-таки расстаться с домом она не сможет. Надо подумать, чего бы такого продать, чтобы хватило денег на первое время. Она арендует какую-нибудь маленькую комнатку в одном из соседних городков, найдет временную работу, а там дальше видно будет…

В глубоких раздумьях Лия не сразу заметила, что сегодня на их улочке царило странное оживление. По мере продвижения все дальше вглубь в воздухе все отчетливее ощущался запах дыма; небольшие группки соседей, изредка попадающиеся ей на пути, беспокойно переглядывались при ее приближении. Лия шла все быстрее и быстрее, ощущая все нарастающую тревогу, пока дурное предчувствие не заставило ее сорваться на бег.

В конце улочки стояли две машины пожарной службы. Мужчины-работники в красной форме сворачивали длинные тяжелые шланги и крепили их к бортам автомобилей. Тут и там собравшиеся группки людей кивали друг другу головами и разбредались в разные стороны. Мистер Доу, полисмен их улицы, что-то дописал на листе бумаги, вставленном в его черную папку-планшет, и щелкнул по нему торцом авторучки.

От ее дома осталось лишь выжженное пепелище.

Лия обессиленно плюхнулась на скамейку, не сразу сообразив, что рядом с ней мельтешит низкорослая округлая фигура мистера Барлоу.

– Мне так жаль, Лия…

У нее было ощущение, что она лежит на дне озера и все голоса и звуки доносятся до нее сквозь толщу воды. Даже суетливые движения мистера Барлоу, обычно щеголявшего затянутым в гладко выглаженную рубашку, а сегодня представшего перед всей улицей в странном бархатном бордовом халате, расшитом золотистыми узорами, казались какими-то замедленными.

– Господи… – с отчаянием проговорил мистер Барлоу, – это все этот чертов забор… прости меня, Лия… я вызвал пожарных, как только увидел дым… но было уже слишком поздно, – с сочувствием и сожалением виновато сказал мужчина, – мне правда жаль, – и, понурив голову, побрел в сторону своего двора.

Она была внутри какого-то гигантского мыльного пузыря. Сквозь него не проникали ни крикливые голоса, ни шум улицы, ни звуки заработавших двигателей машин пожарной службы, ни настойчивые попытки мистера Доу добиться от нее согласия дать показания, который в итоге, решив поговорить с ней позже, куда-то ушел, сквозь него не проникали ни удушливые запахи гари, витающие в воздухе, ни легкие дуновения теплого ветра. Очертания предметов были какими-то смазанными, тусклыми и размытыми, словно вокруг был не реальный мир, а неудачная картина какого-нибудь художника-импрессиониста, набросавшего окружающий мир широкими неуклюжими мазками.

– … со мной. Тебе ведь все равно больше некуда пойти, – раздался слева от нее низкий мягкий бархатный голос.

Пузырь лопнул. Звуки, запахи… все и сразу обрушились на нее лавиной. Лия сидела, придавленная этим внезапным потоком, и ладонь на ее плече казалась невероятно тяжелой.

– Пойдем, – Демьян поднялся со скамьи и потянул ее за руку.

Лия, как сомнамбула, послушно поднялась следом, сделала пару шагов и запнулась. Демьян уверенно подхватил ее на руки и точно безвольную куклу сгрузил на сиденье стоящей поблизости машины.

Мимо проплывали какие-то дома, витрины, прохожие… Подросток в ярко-красной толстовке и синих джинсах, крутя педали велосипеда, одновременно с этим разбрасывал цветные трубочки газет за невысокие заборы домов; женщина с высокой прической, в брючках и оранжевом пуловере рылась в сумочке на плече, рядом с ней хныкал малец лет пяти, тыкая пальцем в свою разодранную худую коленку; официантка в черном коротком платье и наброшенном поверх него белом фартуке взяла небольшую кожаную книжицу с пластикового уличного столика кафе и с любопытством заглянула внутрь. Обычный вечер.

Постепенно пейзаж за окном автомобиля сменился мельканием пышных крон всех оттенков зеленого. Лия, сжавшись на сиденье, уныло следила за тем, как деревья за окном с бешеным мельканием одно сменяет другое. Зачем-то подергала ручку на дверце машины. Заблокирована. Снова погрузилась в мрачное уныние. Демьян вел машину абсолютно молча, с того момента, как усадил ее в салон, не произнес ни единого слова. Лия потерла место оставленного им укуса на своей шее, затем нашарила тоненький шнурок, уходящий под тонкую ткань футболки, провела по нему пальцами, потянула и сжала в ладони подаренный когда-то мамой амулет из потемневшего матового металла. Мамин ритуал… Только сейчас она поняла, что за все это время так ни разу и не положила амулет в шкатулку. А это значит, что, как сказала бы мама, амулет потерял свою силу. И шкатулки у нее больше нет. Лежит где-то среди свалки из пепла, обломков и обугленных щепок. Может, поэтому ее жизнь стала похожа на оживший кошмар?

Демьян зачем-то открыл в машине все окна. Салон наполнился запахом весенней свежести. Мерный гул мотора убаюкивал, тяжестью могильной плиты навалилась слабость, тело стало каким-то невесомым, весь мир вокруг – лишь бледным размытым отражением настоящей жизни. Это все кошмар. Просто сон. Последнее, что она почувствовала, – это как сиденье под ней поехало куда-то вниз.

Глава 11

Лия проснулась, лежа на сиденье машины, укрытая мягким пушистым пледом. Села, протерла глаза и огляделась. Вокруг кое-где росли кусты и деревья, слева возвышался высокий каменный забор. Правее вилась широкая, чем-то отсыпанная дорожка, которая вела в сторону двухэтажного дома, сложенного из толстых бревен, с полувальмовой четырехскатной крышей. В машине она была одна. Не успела она об этом подумать, как дверь с ее стороны распахнулась.

– Пойдем, – мягко позвал ее Демьян и протянул открытую ладонь.

Девушка хмуро посмотрела на него исподлобья и, проигнорировав его жест, выбралась из салона. Снова хмуро на него посмотрела.

По мере того, как они продвигались по дорожке в сторону дома, она все отчетливее слышала громкие мужские голоса, доносящиеся со двора, все больше замедляя шаг на одеревеневших ногах, пока не увидела группу из пяти мужчин, уже виденных ею ранее на том злополучном балу, и пока накрывшая волна паники не заставила ее мертвой хваткой вцепиться в руку шагающего впереди нее мужчины. Неужели он до такой степени подонок, что привез ее для того, чтобы…

– Демьян, пожалуйста, не надо.

Демьян резко затормозил и, обернувшись, посмотрел сначала на тонкие пальчики, сжимающие его руку, потом на перепуганное бледное личико.

– Демьян, прошу тебя, не делай этого, – проскулила девушка, и по ее щекам скатились слезы.

– Лия…

– Демьян, пожалуйста, не отдавай меня им. Я все сделаю… я… я сделаю все, что ты скажешь… пожалуйста, я…

Девушка судорожно цеплялась за его руку и не помня себя продолжала бессвязно лепетать, пока по щекам стекали слезы.

– Лия!

Демьян обхватил девушку за плечи и легонько встряхнул в попытке привести в чувство, в следующий миг ощутив, как безвольное тело оседает в его руках.

– До завтра свободны, – коротко бросил он, проходя мимо компании, собравшейся у крыльца, и поднялся по невысоким ступеням в дом, прижимая к себе хрупкое тельце.

Миновал просторную кухню, прошел через гостиную и поднялся по лестнице на второй этаж. Дошел до спальни, приготовленной для девушки. Нести ее к себе было бы весьма поспешно: ничем хорошим это не закончится. Бережно уложил кроху на кровать.

– Нет… нет… нет… – обреченно твердила девушка, стоило ей открыть глаза. Во взгляде плескались ужас, паника и отчаяние.

Демьян лег рядом с ней на кровать и привлек к себе, заключая в стальные объятия.

– Тихо. Тихо. Успокойся. Лия. Ты в безопасности. Слышишь меня? Тебе ничего не грозит. Маленькая моя. Все хорошо. Я о тебе позабочусь. Успокойся.

Девушка все никак не унималась, продолжая ерзать и брыкаться.

– Лия, ну хватит. Перестань.

Демьян уткнулся в головокружительно пахнущую макушку, потянул носом, прикоснулся к ней губами и дальше, не в силах совладать с собой, стал целовать куда придется: в лоб, в глаза, в виски, в скулы. Добрался до губ. За ширинкой брюк от такой тесной близости невыносимо болезненно заныло.

– Не смей меня трогать! – исступленно выкрикнула Лия и попыталась его отпихнуть.

И сразу вслед за этим Демьян прекратил свои попытки просунуть ей в рот свой язык, молниеносным движением прихватил зубами за шею, в то же время перехватил ее запястья, прижимая руки к кровати, и глухо угрожающе зарычал.

Лия испуганно застыла.

После того, как она затихла, он лизнул ее в шею там, где держал зубами, выпустил ее руки из захвата и снова крепко стиснул в объятиях. А на нее навалилось такое ощущение раздавленности и опустошенности, все равно что по ней проехались катком. Всего за пару дней вся ее жизнь превратилась в груду обломков. Ни дома, ни работы, ни леса за домом, ни хоть какого-нибудь имущества, ни мышонка Джонсона, уплетающего крошки овсяного печенья за одним с ней столом. Демьян отнял у нее все. И теперь она лежит в комнате у этого обезумевшего маньяка, который еще к тому же рычит и кусается. Вот что она сделала в этой жизни не так? Просто появилась на свет? Сил нет никаких. Пусть делает, что хочет. Хоть до смерти загрызет. Плевать. Однако Демьян ничего делать больше не пытался. Держал ее в объятиях и осторожно поглаживал по голове. Из глаз против воли опять покатились слезы.

– Не надо, родная. Не плачь. Все будет хорошо, – ласково зашептал он ей на ухо.

Родной ее называет. Больной придурок.

Демьян вновь осторожно погладил ее по голове и поцеловал куда-то в волосы.

– Я тебе поесть принесу, ладно? Ты голодная у меня, вон как животик урчит.

Разжав руки, он сполз с кровати, постоял с несколько секунд, глядя, как она сворачивается клубочком на кровати, подтянув колени к груди. Ласково погладил по голове и пошел к двери.

Глава 12

Демьян стоял у столешницы в кухне и тщетно пытался соорудить ужин на уже четвертой по счету тарелке (осколки предыдущих трех валялись на столешнице и на полу вокруг его ног), когда тяжелая дубовая дверь за его спиной бесшумно отворилась.

Остин нерешительно помялся на пороге, глядя на широкую спину вожака. Тот абсолютно точно слышал, как он вошел, но не посчитал нужным даже обернуться. От Демьяна так и несло закрученным в тугую спираль раздражением, которое в любую секунду того и гляди фонтаном разлетится во все стороны. Приказы тот никогда не повторял дважды и сейчас всем своим видом демонстрировал, что у него еще есть шанс убраться подобру-поздорову. Парни тоже уговаривали его не соваться и, махнув рукой, разъехались по домам, как и было велено. Жаль, что он, Остин, идиот. Приставучий упрямый идиот. В каждой бочке затычка.

– Демьян… – неуверенно позвал он.

Демьян все-таки обернулся. Лицо равнодушно-безразличное, только выразительная бровь чуть вздернута надменно-недоуменно. Взгляд обманчиво расслабленный. Смотрит выжидательно.

– Демьян, я тут подумал…

– Уверен, что действительно подумал?

Напряженный кадык мужчины судорожно дернулся, но отступать он не собирался.

– Я… я ведь тоже в свое время кучу глупостей наделал… я у Милены пару лет потом прощение вымаливал. Может… может… мы заберем ее пока к себе? Ей спокойнее будет. У нас ведь дети, и Милена всегда рада гостям… а как в себя придет, мы ей постараемся все объяснить… стая ведь для того и нужна, чтобы… – Остин говорил все менее и менее уверенно и окончательно замолчал, когда Демьян, медленно отставив тарелку, неторопливо двинулся в его сторону.

Приблизился почти вплотную и встал напротив. Положил тяжелую ладонь ему на плечо. Стряхнул с рубашки невидимую пылинку. Снова положил ладонь на плечо чуть ближе к шее, едва касаясь кожи в том месте, где отчаянно пульсировала яремная вена, острым как бритва когтем на большом пальце правой руки. Остин зажмурился. Демьян осторожным жестом поправил ворот его рубашки и сжал ладонь на плече.

– Иди к своей семье, Остин, – голос тихий и мягкий. Вкрадчивый.

Остин каменной статуей прирос к полу под ногами, глядя, как Демьян возвращается обратно к столешнице и берет в руки тарелку.

– Демьян, – еще более нерешительно позвал Остин. И почему он не заткнется? Ведь и так болтается на волоске, – она… – блять, Остин, заткнись. Закрой свой рот и иди домой. У тебя семья и дети, – девушка… – тебе определенно пиздец, Остин. Считай, что ты уже труп, – она не ест мясо, – выдавил Остин, слегка кивнув на тарелку в руках Демьяна.

Тарелка в руках Демьяна взорвалась фейерверком осколков, посыпавшихся к его ногам.

Дверь за спиной Остина оглушительно хлопнула.

Демьян взял в руки очередную тарелку. Положил на нее овощи, крупу, хлеб, сыр. Подумал немного и все-таки примостил на край небольшой кусочек жареного кабана. Как-никак его он сам поймал. Конечно, она этого не знает и в ближайшее время не узнает, ну а вдруг… голодная ведь. Поднявшись на второй этаж, толкнул дверь комнаты, где безучастная ко всему девушка так и лежала, свернувшись клубочком на кровати. Медленно и осторожно поставил тарелку на прикроватную тумбочку и не сдержал облегченный выдох, когда та с легким стуком осталась стоять на гладкой деревянной поверхности. Нервы теперь совсем ни к черту. Первый раз в жизни так штормит, что охота одновременно и наматывать чьи-нибудь кишки на кулак, и жалобно скулить, как побитый пес. В опустевшей башке кисель из кипящей спермы, еще чуть-чуть и из ушей полезет, а бесконечно стоящим членом хоть гвозди заколачивай. Демьян тяжко вздохнул.

– Если что-то будет нужно, я внизу.

Не дождавшись ответа, пошел к двери.

Спустя уже несколько часов, закончив уборку в кухне и бесцельно побродив по двору, Демьян поднялся по лестнице на второй этаж, подошел к двери ее комнаты и замер. Девочка за дверью спальни тихим жалостливым голосом выводила какую-то грустную детскую колыбельную. Внезапно ее голос сорвался, и следом послышались горестные всхлипывания.

Мужчина тяжело сглотнул, сжал кулаки и, скрипнув зубами, побрел прочь в сторону своей спальни. Сделав несколько шагов, остановился. Резко развернулся на месте, быстрым шагом вернулся обратно и решительно распахнул дверь ее комнаты. Девушка лежала на кровати спиной ко входу, все так же свернувшись в клубок, и горько плакала. Тарелка с едой стояла нетронутая.

Лия лежала, придавленная ощущением безысходности и чувством собственной беспомощности настолько, что даже не отреагировала, когда за ее спиной открылась дверь и раздались тихие шаги, и никак не сопротивлялась, когда Демьян лег позади нее и одним рывком разорвал футболку на ее спине.

Глава 13

Свет в доме уже не горел. Остин поочередно бесшумно заглянул в спальни сорванцов, чуть дольше задержавшись на пороге третьей, где в украшенной нежно-розовыми оборками полога детской кроватке сладко спала малютка Мари.

Милена тоже уже лежала в кровати, читая книгу в бледном свете ночника, стоящего на прикроватной тумбочке. Остин повалился на кровать рядом с ней и со вздохом облегчения притянул к себе.

– Ты сегодня опять поздно, – не прерывая чтения, констатировала Милена.

– Знаю, – виновато отозвался Остин, – прости.

– Ну хоть ночевать пришел…

– Прости, – снова повторил Остин, забирая из рук жены книгу и откладывая в сторону.

Сгреб рыжеволосую девушку с россыпью мелких веснушек на лице в охапку, прижимая головой к своей груди.

– Что-то случилось? – с искренним участием поинтересовалась Милена, мгновенно тая от его неторопливых нежных поглаживаний.

– Демьян нашел свою пару, – пояснил Остин, перебирая шелковистые рыжие пряди.

– Демьян? – удивилась Милена, – ты серьезно? А проблема в том, что… – начала было, мгновенно догадавшись, что Демьян наверняка противится связи, отказываясь от нее, и, видимо, поэтому…

– Он захерачил ей метку, не получив согласия. В первый же вечер.

– Демьян?!

– А еще он, похоже, думает, что она может быть ведьмой.

– Ведьмой? Пара Демьяна?.. господи… а как же все те слухи, которые про него ходят…

– Ты про те слухи, что его мать была ведьмой и убила его отца после первой же ночи, когда она, наплевав на последствия, ответила на его метку только для того, чтобы усыпить его бдительность? Что этой единственной ночи хватило, чтобы она понесла и, не имея возможности прервать беременность без последствий для себя, родила и выбросила его, как ненужный мусор, не решившись убить новорожденного? Ты про эти слухи?

– Остииин… – с осуждением протянула Милена на несвойственную ему внезапную грубость. Остин и правда все принимал слишком близко к сердцу.

– Это не слухи, Милена.

– Но ведь между ведьмами и оборотнями действует Соглашение, ты же сам не раз рассказывал…

– Да только толку с этого Соглашения, как с козла молока. Оно остановило открытую вражду, но не более того. Просто ведьмаки поняли, что оборотней не так-то просто истребить, как вампиров, которых по их милости не осталось ни одного, хотя против этого лично я ничего не имею, – принялся рассказывать Остин, – из-за открытой войны они несли большие потери, а потом еще волей-неволей им пришлось признать, что помимо того, что волки сражаются с ними на равных, нередко еще оказывается так, что магические существа для поддержания мирового равновесия куда чаще оказываются связаны между собой, нежели чем с обычными людьми. А ведьмы на удивление часто, оказавшись волчьими парами, отвечали на метку, несмотря на вражду, – он ненадолго замялся, – ну, они, знаешь, как бы это помягче выразиться, ценят телесные удовольствия… хотя Демьян это немного по-другому называет. Но на самом-то деле все ведь гораздо глубже. И, в общем, уничтожь они всех волков, то многие из них остались бы без возможности иметь потомство…

– Но ведь война прекратилась?

– Война прекратилась… ненависть осталась… – Остин помолчал и добавил, – но в целом, да. Худо-бедно установился мир. Вот только Демьян постоянно нарывается. По-моему, он терпеть не может ни ведьм, ни ведьмаков и с превеликим удовольствием подтер бы этим Соглашением зад при первой же возможности.

– И при этом он думает, что его пара…

– Угу, – подтвердил Остин, – я предложил ему пока забрать ее к нам…

– Остииин, – потрясенно выговорила Милена.

– Прости, – сокрушенно произнес Остин, – сама подумай, это же Демьян… а сейчас он еще и в таком состоянии…

– Бедная девушка…

– Угу, – отозвался Остин, вновь перебирая шелковистые пряди огненно-рыжих волос.

Глава 14

Стянув с нее разорванную футболку и отшвырнув куда-то в сторону, мужчина бережным жестом убрал рассыпавшиеся по спине светлые слегка волнистые пряди и мягко прикоснулся губами к коже на задней поверхности шеи чуть ниже линии роста волос, почти сразу вслед за этим высунув язык и оставив в том же месте влажный поцелуй. Потом еще один чуть ниже. И еще один, и еще, спускаясь все ниже, добрался до кожи спины между лопаток и уже без всяких поцелуев откровенно облизал. Его рука обхватывала ее за талию, ладонь лежала на животе, но никуда не двигалась. Демьян слегка куснул ее где-то в районе лопатки и тут же принялся облизывать место укуса.

От неожиданности Лия всхлипнула в последний раз и затихла. Щекотный укус повторился. Ей потребовалось несколько минут, чтобы окончательно убедиться, что, как ни странно, но, судя по всему, в действиях Демьяна не было никакого сексуального подтекста. Он зачем-то ее всего лишь целовал, оставляя на коже спины мокрые теплые следы. А если сказать точнее, то даже не целовал, а облизывал. А если уж совсем точно, то не облизывал, а вылизывал. Примерно как кошка вылизывает своего новорожденного котенка. Рука так и лежала на ее талии, не двигаясь, и, хоть и футболки на ней уже не было, Демьян избегал касаться ее груди или других интимных мест. Снимать с нее нижнее белье он не стал, и даже спортивки остались на своем месте.

Когда его губы добрались до ее напряженной поясницы, ей отчего-то пришло в голову неуместное сравнение, что эти его влажные теплые и мягкие касания вызывают почти те же самые ощущения влажного и уютного тепла, которые она испытывала, когда выпотрошенная до основания сидела под липой в лесу той ночью. Тогда она, испытав долгожданное облегчение, расслабилась и уснула. И зачем он это делает? На прелюдию ну никак не похоже. Видимо, он не только безумен, но еще и извращенец… Занятая своими мыслями и ощущениями, девушка зевнула.

Демьян бесшумно сполз с кровати и осторожно укрыл уснувшую девушку одеялом. Еще долго сидел в кресле рядом, слушая ее мерное дыхание. Хотелось выть. Впервые в жизни хотелось запрокинуть голову и, сдирая горло, протяжно выводить заунывные рулады.

***

Лия вздрогнула и открыла глаза, пытаясь понять, что именно ее разбудило. Демьяна в комнате больше не было. К ее огромному удивлению, но он просто ушел. Внезапно откуда-то издалека сквозь неплотно закрытую балконную дверь донеслись отголоски протяжного волчьего воя. Какому-то волку в лесу было очень тоскливо. Постепенно вой затих, и девушка снова погрузилась в сон.

***

– Глотку дерешь?

Исаак осторожно присел на ствол поваленного дерева с краю небольшой лесной опушки, подогнув одну ногу и вытянув другую, вытащил из нагрудного кармана клетчатого жакета трубку и принялся неспешно набивать ее табаком.

– Я тебе отчет принес.

Через залитую бледным светом круглой толстой луны опушку мягко скользнула огромная серая тень, четыре мощные лапы зарылись в густой темно-зеленый мох, и через секунду Демьян протянул руку, беря с поваленного ствола свои брюки. Натянув их на себя, сел прямо на мох, привалившись спиной к дереву.

– И где он? – скептически хмыкнул, бросив беглый взгляд на старика с копной серебристой седины на голове, в руках которого не было ничего, кроме гладко отполированной курительной трубки из бриаровой древесины.

– На электронку скинул, – невозмутимо отозвался старик, выпуская изо рта сизое облако, помолчал и как бы невзначай обронил: – Как девушка?

Демьян долго молчал, глядя, как темное небо заволакивает низкими тучами, и, когда Исаак уже не ждал ответа, все-таки медленно проговорил:

– Она сломлена.

– Она женщина, Демьян, – спокойно отозвался Исаак, втянул дым и выпустил в прохладный ночной воздух очередное сизое облако, – так что не говори ерунды.

Демьян скосил на Исаака тяжелый взгляд малахитово-зеленых глаз на мрачном серьезном лице.

– Женщины… – пожал плечами Исаак и снова втянул табачный дым, – хрупкие ранимые существа, которые парой простых фраз выдернут твое сердце из груди и будут подбрасывать его на ладони, пока ты ползаешь перед ними на брюхе и старательно метешь хвостом, не зная, чего бы еще такого сделать, только бы она улыбалась. Это сейчас она напугана и растеряна, но стоит ей только смекнуть, что парочка качественных оргазмов – это максимум вреда, который ты можешь ей причинить, и вот тогда пиши пропало…

Воцарилось долгое молчание.

– Так что с отчетом?

– Все плохо, – тем же невозмутимым тоном пояснил Исаак, следом опять надолго замолкая и задумчиво выпуская в воздух клубы табачного дыма, – я же говорил, что ведьмацкие защиты не обойти. Точнее говоря, обойти-то я их обошел. Только теперь они немного в курсе, что я влез в их базы, – Исаак вновь помолчал и добавил: – Тем более что ничего я там не нашел.

– С этого места подробнее. Вообще ничего?

– Вообще. Если коротко, то девочка с рождения жила с матерью. О ее отце не удалось найти ровным счетом никаких сведений. Когда той было десять, мать попала в психушку и в ее стенах на следующий день после своего дня рождения покончила с собой. Никаких подробностей случившегося нет, потому что вскоре после этого там случился пожар, лечебница выгорела дотла. После смерти матери девочку забрала к себе бабушка, мать ее матери, и воспитывала ту до момента ее восемнадцатилетия. Незадолго после того, как девочке исполнилось восемнадцать, старушка погибла во время автомобильной аварии. Точную причину аварии определить не удалось, потому что машина во время нее загорелась и выгорела дотла. Ни бабушка, ни мать, ни сама девушка ни в одной базе данных ведьмаков не фигурируют. Они не обучались в их академиях, не состояли ни в одном из ковенов, не занимали должности даже близкие к их сообществам, словом, ничего. После смерти бабушки девочка осталась одна, никаких других родственников у нее нет. Закончила ветеринарную академию с отличием и устроилась работать в ту маленькую частную клинику, в качестве представителя которой пришла на бал. Как-то так.

– А не до хера ли там чего-то выгорело дотла?

– Ну. Есть немного.

Воцарилось очередное долгое молчание, нарушаемое лишь шелестом листвы в пышных кронах высоких деревьев.

– Слушай, скажи честно, а тебя действительно так уж беспокоит, что она может быть связана с ведьмаками?

– Да. Меня беспокоит, что…

Откуда-то издалека со стороны лесной окраины донесся тихий отзвук оружейного выстрела. На лице Демьяна промелькнула тонкая удовлетворенная полуусмешка-полуулыбка.

Исаак выпустил в воздух последнее облако плотного сизого дыма и поднялся с места, направляясь в сторону дороги. Прощаться было не с кем.

Глава 15

Лия слабо пошевелилась, открывая налитые тяжестью веки, и медленно обвела взглядом незнакомую обстановку. Нахмурилась. И в следующий же миг столкнулась с пристальным взглядом малахитово-зеленых глаз. Демьян сидел в глубоком мягком кресле в паре метров от кровати, откинувшись на спинку и широко расставив ноги. И внимательно за ней наблюдал. Девушка резко села на кровати, натягивая до подбородка мягкое одеяло, сползшее во сне, прикрывая обтягивающее грудь кружево бюстгальтера, в котором она вчера уснула: ее разорванную футболку сжимал в кулаке Демьян, сидящий в кресле.

– Доброе утро. Как спалось?

Девушка вновь нахмурилась и промолчала.

– Ты так ничего и не поела, – мягко сказал мужчина, кивнув на так и стоящую на прикроватной тумбочке нетронутую тарелку, и получил в ответ очередной хмурый взгляд загнанного в угол дикого зверька, который, не имея возможности отступить, находился на грани готовности броситься в атаку.

Демьян медленно поднялся из кресла, прошел к стоящему у стены большому шкафу, открыл одну из дверок, покопался на полках и что-то оттуда достал. Так же медленно приблизился к кровати и протянул девушке новую футболку. Та все так и сидела, настороженно наблюдая за его действиями и прижимая к груди одеяло.

– Спустись, пожалуйста, на завтрак.

Демьян положил футболку на край кровати рядом с ней, развернулся и пошел к двери, предварительно забрав вчерашнюю тарелку.

Лия долго сидела в задумчивости, теребя в пальцах оставленную футболку из простой хлопковой ткани и блуждая взглядом по комнате. По крайней мере этот маньяк не собирается держать ее в каком-нибудь подвале и морить голодом. А поесть все-таки нужно, поскольку силы ей еще потребуются: надо взять себя в руки и найти способ выбраться отсюда.

Натянув на себя приятно мягкую ткань, Лия сползла с кровати и вышла в темный мрачный коридор, освещенный тусклым желтым светом настенных бра в тяжелых металлических абажурах. Второй этаж. Дойдя до массивной деревянной лестницы из мореного дуба, она спустилась по широким ступеням и пошла на неясное бормотание, лившееся со стороны кухни. Бормотание издавал висящий на стене телевизор напротив длинного стола с темно-серой, почти черной, столешницей из камня на прочных круглых ножках.

Демьян сидел в одном конце стола, склонившись над тарелкой. Тарелка для нее стояла на противоположном дальнем конце, а содержимое этой самой тарелки, включавшее в себя овощные котлетки из фасоли, моркови и зелени, блинчики с вареньем и орехи, разительно отличалось от содержимого тарелки Демьяна, основную часть которого занимало горой наваленное жареное мясо. Интересный выбор для завтрака.

Молча сев за стол, Лия взяла в руки вилку, осмотрела содержимое своей тарелки и осторожно наколола на вилку кусочек котлеты. Демьян бросил на нее быстрый взгляд исподлобья и едва слышно облегченно выдохнул.

– Сегодня утром на границе лесополосы за городом были обнаружены тела четырех мужчин, промышлявших нелегальной охотой…

Демьян потянулся к пульту от телевизора. Бросил очередной беглый взгляд на девушку. Та отвлеклась от возни в тарелке и внимательно смотрела на экран с безразлично-равнодушным лицом.

– По предварительным данным, мужчины, вышедшие на охоту вне сезона и не имевшие на нее официального разрешения, по иронии судьбы сами стали жертвами хищных зверей, предположительно, волков.

На экране крупным планом мелькали кадры, на которых были запечатлены лежащие в траве растерзанные тела. Демьян, держа в руках пульт, перевел взгляд от экрана обратно на девушку. Та вдруг поднесла ладошку к лицу и хихикнула. Поймала его взгляд и снова уткнулась в свою тарелку. Выражение лица в один миг вновь стало отстраненно-равнодушным. Демьян отложил пульт в сторону. Забавно.

Лия, вяло ковыряясь в содержимом тарелки, запоздало подумала о том, что они ведь, судя по всему, далеко за городом, если вспомнить, сколько времени они ехали. И этот волчий вой посреди ночи… Определенно, совсем рядом лес. Да и запах здесь такой… такой… Интересно, далеко ли загрызли этих неудачников? Вот бы стая, которой подконтрольна местная территория, была где-то неподалеку. Может, удалось бы встретить хоть одного из представителей? А со временем, может, удалось бы убедить их сожрать Демьяна. Он вон какой здоровый. Совершенно точно можно накормить целую стаю. Вот было бы здорово. И волки сыты, и она цела. Ну, уже не совсем цела, конечно, но он бы получил вполне по заслугам за то, что сделал.

– Я уеду ненадолго. К вечеру вернусь. Дом полностью в твоем распоряжении, – мягко сказал Демьян, расправившись с завтраком, и, ожидаемо не удостоившись ответа, пошел к выходу.

Едва дверь за его спиной хлопнула, Лия подскочила к окну, выглянула из-за тяжелой, цвета болотного мха, шторы, убеждаясь, что тот действительно уходит, и опрометью бросилась к лестнице на второй этаж. Ее небольшой рюкзачок из плотной льняной ткани с документами и восстановленной банковской карточкой лежал на полу в спальне, рядом с кроватью. Демьян не попытался его забрать или спрятать. Похоже, даже не стал проверять, что внутри. Странный из него похититель. Но раз он настолько непредусмотрителен, то что, если и уйти получится настолько же легко? Может быть, он рассчитывает на то, что сама она не сможет выбраться отсюда, коль скоро дом, по всей вероятности, находится где-то в лесу, но он ведь не может знать, что ей это только на руку.

Так что, выскочив во двор, Лия первым делом стрелой устремилась в сторону высоких железных ворот на въезде. Рядом располагалась калитка. Девушка воровато оглянулась по сторонам и, взявшись за ручку, с усилием толкнула тяжелую металлическую дверь. Сердце в груди сделало радостный кульбит: калитка была открыта.

***

Селеста Адамс стояла около окошка передвижного фургона мороженщика, остановившегося за невысоким разноцветным забором детской площадки, недалеко от ее входа, с краю второстепенной дороги ближайшей к их дому улочки.

– Шоколадное, пожалуйста. Два шарика и с клубничным сиропом.

Взяв хрустящий румяный рожок, девушка расплатилась с улыбчивым стариком в белом хлопчатобумажном колпаке с нарисованной на нем фирменной эмблемой в виде голубого зайца и такой же рубашке и пошла обратно в сторону расцвеченной огнями арки над входом на большую территорию с розовым замком, вокруг которого располагались стилизованные качели, карусели и песочницы, а из каждого украшенного вензелями окна спускались металлические горки, лестницы и канаты. Любимая площадка дочери. Сама она в таком же розовом, под стать окружающей обстановке, пышном платьице стояла у скамейки неподалеку от входа и разговаривала с небрежно откинувшимся на спинку ласково улыбающимся ей мужчиной в белоснежной рубашке и черных брюках. Сердце пропустило удар. Селеста приблизилась к дочери и протянула купленный рожок мороженого.

– Шоколадное, дорогая. Как ты просила, – протянутая рука с побелевшими холодными пальцами едва заметно подрагивала.

– Спасибо, мамочка, – обрадовался ребенок, – я люблю шоколадное, – пояснила девочка, посмотрев на Демьяна и лизнув мороженое.

– Софи, дорогая, иди поиграй, ладно? – дрогнувшим голосом предложила Селеста.

Девочка снова лизнула щедро политый приторно-сладким сиропом шарик и поскакала в сторону качелей. Селеста с прямой, как палка, спиной опустилась на скамейку, сложив на коленях сцепленные в замок ладони. Воцарилось напряженное молчание. По крайней мере Селеста ощущала себя до предела натянутой звенящей струной. Демьян же продолжал сидеть, небрежно откинувшись на спинку скамейки, ленивым расслабленным взглядом рассматривал окружающую обстановку, бегающих, прыгающих и хохочущих детей, вяло переговаривающихся по двое, по трое молодых женщин и дам постарше, задержался им на подскакивающих оборках розового платья Софи. Та мчалась к освободившимся качелям, не замечая ничего вокруг себя и не обращая внимания на мальчика на соседних качелях, который на полном ходу летел в ее сторону ногами вперед. Еще секунда и… их движение неожиданно замедлилось, качели, двигаясь словно в замедленной съемке, зависли в воздухе, точно бы врезавшись в какое-то невидимое глазу препятствие и, плавно вернувшись обратно, остановились. Мальчик на качелях поднял вверх недоуменный взгляд, рассматривая крепление цепей к металлической балке над головой, затем, пожав плечами, толкнулся ногами и наклонился вперед, по новой набирая скорость. Селеста перевела взгляд на Демьяна. Тот наблюдал развернувшуюся сцену с выражением полнейшего равнодушия на лице.

– Что за настойку ты пила в тот день? – спокойно проговорил Демьян, не поворачиваясь в ее сторону.

– Я не понимаю, о чем ты…

– Не прикидывайся, Селеста. Когда я выходил из кабинета Майка. Что за зелье ты пыталась натрясти в свою чашку?

– Это было просто успокоительное…

Опять воцарилось молчание.

– У тебя очень красивая дочь, Селеста, – задумчиво проговорил Демьян, глядя на Софи, которая, сидя на качелях, увлеченно облизывала свой рожок, – о ней есть кому позаботиться, если с тобой что-то случится?

– Демьян, я… – Селеста тяжело сглотнула и обреченно произнесла: – Это защитное зелье. Точнее, не защитное… оно всего-навсего убирает запах, чтобы такие… такие, как ты, его не чувствовали. Майк… он… он был больной ублюдок. Ему до жути нравился мой страх, а три его предыдущие секретарши пропали без вести и…

– Ты травница?

– Нет, Демьян. Я говорила тебе правду. Я самый обычный человек.

– Про мужа ты мне соврала, – сказал Демьян, за весь разговор впервые повернувшись в ее сторону.

– Это единственное, в чем я тебе соврала. Не думаю, что тебе сейчас интересно слушать мои семейные истории.

– Откуда зелье?

– Демьян, послушай…

– Откуда зелье, Селеста?

Селеста тяжело вздохнула, понимая, что выбора нет.

– Я ходила к одной гадалке. Ее зовут Хела. Она оказалась необычной гадалкой, сразу выяснила, где я работаю. Сказала, что этот Майк меня убьет, хотя я и сама к тому моменту понимала, что с ним что-то не так, поэтому и пошла к ней, не знала, куда еще обратиться, чтобы не выглядеть сумасшедшей. Майку нравилось, что мне больно и страшно, и с каждым разом он впадал во все большее безумие, на мне оставались порезы от его когтей и… в общем, неважно. Хела свела меня с одним мужчиной. Его зовут Марлон. Он сказал, что мне все равно никто не поверит, намекнул, что если я буду болтать, то это плохо для меня закончится, а сотрудничая с ним, мне нужно всего лишь передавать сведения о деятельности этого Майка и обо всем необычном, что с ним связано, молчать, даже если речь будет идти о преступлениях, но взамен они позаботятся, чтобы я осталась в живых, и даже будут платить вознаграждение.