Читать онлайн Беовульф

При подготовке текста использован перевод поэмы «Беовульф», сделанный Владимиром Тихомировым, и комментарий к нему, опубликованные в издании: Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М.: Художественная литература, 1975 (Серия «Библиотека всемирной литературы»).

© Кирилл Захаров, предисловие, текст, 2023

© Алексей Олейников, комментарии, текст пьесы, 2024

Текст пьесы создан при участии учеников центра развития «Перспектива».

© Александра Авилова, иллюстрации, 2023

© ООО «Издательство Альбус корвус», 2024

Предисловие

Поэма «Беову́льф»[1] появилась очень давно – больше тысячи лет назад. Скорее всего, те, кто ее придумал, сказали бы «тысячи зим»: древние германцы мерили время именно так.

Тогда их племена жили не только на территории современных Германии и Скандинавии, но и в Англии. Были германцами и англосаксы, которые переселялись на остров и в итоге завоевали его. «Беовульф» считается памятником английской литературы, но к Англии прямого отношения не имеет, и про Англию в поэме не сказано ни слова. Но вот написали ее именно здесь.

Речь в «Беовульфе» идет о временах, когда еще не было этих переселений. Все события происходят в землях нынешних Дании и Швеции. Поэтому из племен здесь упомянуты датчане (да́ны или ски́лдинги), шведы (свеи) и гауты (гёты). Главный герой, по имени которого и назвали поэму, был предводителем этих гаутов.

Легко запутаться: столько названий. Пока что лучше просто запомнить, что все эти племена – германцы. Из них впоследствии сложатся скандинавские народы.

В этом произведении вообще много путаницы. Кое-что ученые – историки, лингвисты и археологи (они тоже изучают «Беовульфа») – не могут разгадать до сих пор. Например, германцы были язычниками, и общество данов и гаутов в «Беовульфе», конечно, языческое.

Для героев важна честь рода и честь короля, традиция кровной мести, погребальный обряд, когда умерших сжигают, а не хоронят. Но при этом часто упоминается христианский бог, чудовища названы потомками Каина – брата-близнеца Авеля, а оба они были сыновьями Адама. Так кто же сочинил поэму – язычники или христиане?

Может быть, историю записали позднее, чем придумали, а сначала она была только языческой? Или наоборот, ее сочинили уже во времена христианства, а все языческое добавили, чтобы текст был больше похож на древнее сказание? Или, записывая, просто объединили разрозненные песни? Да и был ли у поэмы автор? Окончательных ответов нет.

Даже то, что давно разгадано, может удивить. Скажем, имя главного героя. В переводе с древнеанглийского оно значит «пчелиный волк». А «пчелиный волк» – это, на самом деле, медведь. То есть героя, возможно из-за его силы и бесстрашия, зовут Медведем (совсем как персонажа «Обыкновенного чуда» Шварца), только иносказательно, каким-то зашифрованным способом.

Это связано с особенностями древнегерманской поэзии – о многом в ней предпочитали не говорить напрямую. Море называли «равниной бурь» и «дорогой китов», корабль – «древом моря», а меч, например, «лучом сражений». Вот и имя героя – Медведь – звучит как «пчелиный волк», то есть Беовульф.

Такие иносказания называются исландским словом ке́ннинг (kenning). Из-за них нам читать поэму трудно даже в переводе. Кеннинги красивы и загадочны, но часто затуманивают смысл. А древние слушатели понимали все это так же легко, как мы сегодня понимаем фильм в кинотеатре. Можно сказать, что кеннинги заменяли древним спецэффекты.

Еще одна особенность древних поэм в том, что отступления, где упоминаются «побочные» подвиги героев и такие же «побочные» персонажи, занимают чуть ли не больше места, чем то, что сегодня считается «основным». Возможно, для современников эти детали, вроде состязания Беовульфа с Брекой или предсказания (в самом начале), что чертог Хеорот будет разрушен, связаны с иным восприятием поэмы. Для них она не была отдельной историей, а встраивалась в большое эпическое полотно, на котором многие находили своих предков и предков предков.

Затрудняет чтение и то, что многие события даны будто порциями, фрагментами: ближе к концу поэмы могут вспомнить, о чем говорили почти в начале, или добавить важные описания.

Поэтому мы решили сделать пересказ «Беовульфа», где многое изложено куда проще, чем в русском стихотворном переводе. При этом все основные события остались без изменений.

Кстати! Одним из горячих поклонников «Беовульфа» был знаменитый Джон Рональд Руэл Толкин. Именно поэма вдохновила его на создание «Хоббита» (а значит, и «Властелина колец»), еще он посвятил ей два серьезных текста. Первый был прочитан как лекция, второй предварял перевод «Беовульфа» на современный Толкину английский.

Напомним, что «Беовульф» написан на древнеанглийском. Поэтому для того, чтобы нынешние англичане могли его прочесть, его тоже надо перевести на современный им язык. Например, сравнительно недавний перевод сделан лауреатом Нобелевской премии поэтом Шеймасом Хини.

В своей лекции, имевшей большой успех, Толкин защищал «Беовульфа» от критики и нападок. В его время многие считали поэму диким, запутанным, неумелым языческим произведением. Толкин же доказывал, что поэма очень красива, но многое здесь отличается от современного понимания литературы. По его мнению, «Беовульф» был написан образованным христианином, знавшим не только языческие предания, но и античные тексты.

В предисловии же к переводу поэмы Толкин писал об особенностях ее языка, об именах в «Беовульфе», о том, что никакой пересказ или перевод, даже самый точный, не заменит оригинала.

Конечно, наш пересказ не претендует на то, чтобы заменить прекрасные переводы и тем более оригинал. Но если кто-нибудь «Беовульфом» заинтересуется и поверит вместе с нами, что эта поэма сильна и красива, труд можно считать удавшимся.

Кирилл Захаров

Беовульф в пересказе Кирилла Захарова

В давние времена правили датчанами вожди, равных которым не было. Первым был Скильд Ске́винг (Найденыш) – младенцем нашли его в суденышке, и с ним же – много сокровищ. Вырос он сильным, отважным, великим конунгом. Много он сражался и добился того, что все жители побережья стали платить ему дань.

Пришла пора, и похоронили Скильда, как он завещал: отнесли тело к морю, возложили на корабль, полный оружия и сокровищ, и отправили в открытое море, откуда Скильд когда-то прибыл.

После Скильда правил его сын – Беовульф, потом – сын Беовульфа Ха́льфдан, отменный воин. Родилось у этого Хальфдана четверо сыновей, а самым отчаянным из них был Хро́дгар. Покорились ему даны.

При Хродгаре даны набрали большую силу. Задумал он возвести чертог для пиров, какого прежде не бывало. Позвал работников из ближних и дальних земель, и выросли по его слову невиданные хоромы. Назвал их вождь Хео́ротом – Палатой оленя. Кровлю украсили золотыми рогами, стены возвысились над головами. Здесь собирались и пировали, здесь дарил дружинникам золотые кольца Хродгар и звучала арфа. Пел сказитель о том, как был сотворен мир, как возникли солнце и луна и как наделил Бог жизнью существ. Но пировали в хоромах недолго.

Крики радости, музыка, песни потревожили чудовище, обитавшее в темных болотах. Звали его Гре́нделем, и пришел он из тех краев, где жили про́клятые великаны – потомки самого Каина. К тому же роду принадлежали эльфы, драконы и морские страшилища.

Ночью, пока дружина спала, пришел этот Грендель в Хеорот. Не ждали спящие нападения, не выставили стражу. Разом убил Грендель тридцать воинов и уволок в свое логово с громким хохотом, радуясь запаху мяса и крови. Когда проснулись дружинники, то не нашли товарищей, но увидели следы крови и лап чудовища.

Скорбь великая овладела данами, а конунг Хродгар был вне себя от горя. Оказалось, это только начало: следующей ночью опять пришел враг. Стал он появляться снова и снова, убивая без жалости. Расселились люди подальше от чудесных палат, да только это их не спасло. Грендель охотился за ними по-прежнему. В одиночку одержал он верх над множеством воинов и остался в доме конунга беззаконным хозяином. Надолго чертог обезлюдел.

Двенадцать зим минуло. Все эти годы Грендель губил данов, старых и малых: подстерегал в засадах, появлялся из тумана и разрывал на части, а в Хеороте разве что не поселился. Только на трон садиться не смел.

Не знали даны, что делать. Ни силой одолеть, ни золотом откупиться нельзя было от чудовища. Не знал Грендель законов людских и платить цену пролитой крови и не думал. Даже идолам прежних богов стали даны молиться, но и это не помогло. А седовласый конунг все горевал, что не может уберечь своих людей.

Жил в земле гаутов отважный воин, самый сильный в тех краях. Звали его Беовульф – совсем как деда датского конунга. Прослышал он о напасти, которая постигла Хродгара, и решил помочь: снарядил корабль, взял с собой четырнадцать храбрецов и отправился в путь.

Быстро шел корабль с головой дракона, скользил по водам как птица. Уже утром открылся берег гористый с белыми скалами – здесь жили даны. Сошли дружинники на землю, с широкого утеса их увидел дозорный. Кто эти воины? Не новая ли напасть? Направил он коня в сторону гостей и крикнул, потрясая копьем:

– Кто вы, чужеземцы? Зачем здесь? Давно стерегу эту землю, еще никогда не бывало, чтобы без опаски и без позволения здесь появлялись чужие дружины. И что за витязь среди вас в сверкающей броне?

– Мы гауты, – ответил Беовульф. – Воины конунга Хигелака. Мы пришли не со злом. Скажи, правду ли говорят, что губит вас неведомая тварь? Убивает по ночам? Хотим мы помочь вашему конунгу, хотим отвадить злобное чудище от его земель.

– Похоже, вы и впрямь с добром, – ответил дозорный. – Укажу вам путь покороче. А люди мои постерегут корабль, пока не вернетесь.

Оставили гауты судно на песке, двинулись вперед. Ярко сверкали их шлемы с фигурами вепрей-хранителей. Шли они бодро широкой дорогой. Вот вдалеке засияла кровля Хеорота, озаряя все вокруг, будто второе солнце.

Дозорный указал на нее и простился, торопясь вернуться к охране рубежей.

Направилась дружина к чертогу, засверкало, зазвенело оружие и броня. У дворца воины сняли щиты, нагрудники, сложили копья, мечи на пестрые плиты. Привратник спросил, откуда они, и Беовульф повторил:

– Мы гауты из дома Хигелака. Доложи о нас конунгу.

Выслушал Хродгар привратника и сказал:

– Тот Беовульф, которого я знал ребенком? Помню его отца. А сам этот мальчишка одной рукой однажды тридцать ратников победил. Прислал его, должно быть, Всевышний!

Гауты вошли в Хеорот, и Беовульф сказал:

– Привет тебе, Хродгар! Услышал о вашей беде – о том, что чертог твой, лишь померкнет солнце, пустеет. Там, откуда иду, каждый знает мою силу. Ведомо всем, что я победил пятерых великанов. Бился и с морскими чудовищами. И с злобесным Гренделем справлюсь! Доверь нам охрану палат. Увидишь, одолею врага врукопашную, коль не носит он меча!

– Привет тебе! – сказал Хродгар. – Рад, что ты помнишь добро. Помню я отца твоего, он скрывался здесь от своих же родичей – гаутов. Я приютил его, дал за него выкуп, и он присягнул мне. А теперь без жалости губит нас Грендель. Многие оставались здесь на ночь – встретить чудовище. Но встречали смерть. Утром находили лишь кровь на полу и на стенах и следы схватки. Хорошо, что пришел. Садись пировать.

Начали они трапезу. Виночерпий наполнял чаши, а песнопевец славил Хеорот. Вдруг У́нферт, сидевший подле конунга, обратился к Беовульфу. Он и раньше смотрел на него – и не с добром. Неужели появился кто-то сильнее и славнее Унферта?

– Не ты ли тот герой, что на спор с другом своим Брекой проплавал в океане семь дней и ночей, кичась немереной силой? И все же проиграл ему – еле живого вынесло тебя на берег. Спору нет, ты силен, но всегда ли? Уверен, что сможешь победить Гренделя?

– Друг мой Унферт, да ты пьян, похоже, – отвечал Беовульф. – Помню то состязание, мы с Брекой были почти мальчишки. Силы свои он переоценил и чуть не утонул, но я его не бросил: поплыли мы к берегу, возвращались пять суток. Буря была и темень – и я потерял его. Тут поднялись из глубин твари, одна стиснула меня когтями, но кольчуга выдержала. А я ударил клинком, проучил эту нечисть и наутро увидел скалы. С тех пор этот путь безопасен: чудовищ там нет. С тех пор знаю: судьба того бережет, кто бесстрашен! Я убил девять чудищ, выжил в схватке, но про тебя или Бреку такого не слышал. Зато говорят, что ты погубил собственных братьев. Было бы в тебе столько же храбрости, сколько бахвальства, Унферт, о Гренделе уже позабыли бы. Но ничего, завтра всякий сможет здесь пировать без опаски.

Обрадовался конунг и этим речам, и решимости Беовульфа. Тут сверкнуло золото, украшения: вошла жена Хродгара Ва́льхтеов. Подала супругу чашу, и тот осушил ее. Обошла гостей, приблизилась к Беовульфу и громко поблагодарила Создателя, что послал защитников.

– Я поклялся, – ответил Беовульф. – Или уничтожу вашу беду, или сам сгину. Третьему не бывать!

Услышала это Вальхтеов – обрадовалась, как и Хродгар.

Села она рядом с мужем, и пир разгорелся – совсем как в былые дни, когда никакого Гренделя не знали. Звучали смех, песни – до тех пор, пока конунг не приказал укрыться в покоях. Он знал – скоро явится враг. И напоследок благословил Беовульфа:

– Доверяю тебе жилище. Исполни клятву!

Вышел Хродгар, следом дружина. Остались в зале Беовульф и его воины.

Шлем, кольчугу и меч отдал Беовульф помощнику – решил биться голыми руками. Грендель никогда не являлся с оружием, пусть и побежден будет так же.

Устроился Беовульф на ложе, вокруг улеглась дружина. Хоть и тревожно было, но вскоре все заснули. И лишь один дружинник по имени Ха́ндскио не спал – если появится Грендель, он заметит его!