Читать онлайн Мы не одни…

Часть Первая

Глава Первая

Как много историй, приключений и трагедий в нашем мире начинались именно в последние минуты утреннего сна. Это утро не стало исключением. Обычно приятный пересвист-перезвон пробуждающего сигнала стал ближе по духу и насыщению к маршевым композициям девятнадцатого и двадцатого столетия.

Ивор погрозил интеллект-системе (инсу) дома кулаком, но он проигнорировал сей жест!

– Замолчи! – прорычал не своим голосом хозяин дома.

Он был крепко удивлен и раздосадован тем фактом, что кто-то посмел беспокоить его в свой законный выходной, тем более спустя четыре часа с момента завершения его дежурства. Но и в этот раз инс не прекратил вверчивать в уши оркестровый ураган.

– Что?! Что случилось?

Инс нейтральным голосом сообщил:

– Входящий вызов.

Звук шел со всех сторон сразу, но Ивору сейчас очень хотелось, чтобы у него было определенное лицо. И тело, по которому можно пройтись кулаками.

– Кто вызывает?

– Этьен Лафиньи.

Этьен, непосредственный начальник Ивора, был порядочной скотиной. Еще полтора года назад, когда его только перевели в их отдел, он мог показать довольно сносным (по нынешним меркам) молодым человеком, однако, его дальнейший путь в кресло руководителя показал, что он не брезгует не только грязными приемчиками, но и горазд в плетении интриг. Двое сослуживцев Ивора лишились своих мест из-за проделок этого карьериста.

– Звук.

Тут же по дому разнеслось напряжённое дыхание Этьена.

– Ивор, – заголосил руководитель. – Ивор, ты меня слышишь?

– Чего хотел? – Тадынски решил не размениваться на приветствия.

– Ты срочно нужен!

– Да идите вы все к черту! Сегодня в девятом районе было два массовых кризиса! И почему вы вообще вызываете меня, а не Рэда? Сейчас ведь его дежурство…

– Ивор, нужен именно ты!

– Да что ты несешь…

– Красная тревога! – заверещал Этьен.

Уже на бегу Ивор крикнул: "Что ж ты раньше не сказал?!". Приказал инсу лететь на максимальной скорости к месту работы и мельком выглянул в панорамное окно. Вниз стремительно уносился пейзаж невероятной красоты – небольшое озерцо, укутанное слоеным пирогом утреннего тумана; древние высокие ели, которые острыми верхушками пытались пронзить стремительно светлеющее небо. Дом поднялся еще выше и на полнеба расцвело зарево невыразимых словами красок. По-видимому, инс считав состояние хозяина вечером, решил устроить тому приятное пробуждение и остановился в лесу, неподалеку от города.

Гигиенически процедуры не заняли и десяти минут, а Ивор уже был во всеоружии. Комбез инспектора серых и темно-синих цветов, на поясе висело несколько матовых коробочек – не различимых на вид, но очень разных по назначению, в ухе посверкивала алым маленькая точка служебного коммуникатора.

Лес давно закончился и под ними проплывала промышленная зона, однообразная, но все равно чем-то притягательная – ослепительной белизны купола разных размеров и сечений перемежающиеся ровными рядами зеленых насаждений. Дом начал забирать влево, обходя запретную для полетов зону.

Город, вернее мегаполис, начался практически сразу. Не окраин, не малоэтажных строений (как в старых хрониках) – просто один огромный организм из множества, до краев наполненный жизнью человеческой расы. Воздушное пространство тутже потеряло в свободе маневра из-за огромного количества летящих во все стороны кэбов, личных флайтов и средних тяжеловозов. Появилось назойливое ощущение, будто бы кто-то давит на плечи.

Вообще-то, в обычной ситуации Ивора попросили бы не влетать на территорию города, так как карта полетов его манора не была согласована с общегородским инсом, но маячки красной тревоги (кто-то из отдела озаботился) прекрасно справлялись со своей работой – был выделен специальный коридор, полностью свободный и позволяющий не задумываться об ограничении скорости.

Издалека показала себя невероятной высоты Башня Советов, вмещавшая на своих площадях неимоверное соседство различивших структур. Авторы фасада решили облагородить его сияюще-белым цветом перемежающимся зеркальными фигурами. Это создавало иллюзию парящих конструкций – в воздухе висели огромные кубы, сферы и цилиндры, подброшенные рукой ребенка-гиганта, да так и зависшие в безвременье.

Манор в автоматическом режиме пошел на снижение и остановился практически перед главным входом. Из чрева инженерно-строительного шедевра сквозь, выдававшийся наружу стрельчатый портал, уже вышла тройка встречающих. Все как один в черной форме и серебряным кантом. "Плохо. Вернее, дело серьезное. А значит, все равно плохо! – размышлял Ивор. – Эти ребята не умеют улыбаться. Зачем им, черт побери, я?!"

Расцветка мундиров говорила о принадлежности к структуре, которая не очень любила афишировать свою работу и факт своего существования. Вообще не любила. Людей в этой форме не встретишь средь бела дня просто так, а если встретил, то постарайся остаться незамеченным и убраться по-тихому. Управление Глобального Прогнозирования – не броско, но со вкусом. По факту же эта контора была разведкой и контрразведкой, только в сравнении с аналогами прошлых веков, она была неимоверно более масштабной, засекреченной, а также более обеспеченной. Эдакое головоногое в теле человечества, только где ноги или голова не знает почти никто.

– Следуйте за нами, – произнес один из них.

"Может быть андройды?" – задумался Тадынски и подметил одну странность: при внимательном взгляде на разведчиков легко улавливалась разница в лицах, но стоило ненадолго отвести взгляд и они становились похожими, словно близнецы.

В абсолютном молчании (Ивор решил не задавать вопросов) они пересекли фойе. Изнутри оно казалось совсем лишенным стен, лишь шесть массивных колонн в центре уходили ввысь, и подошли к одному из многочисленных лифтов, проем которого, полное ощущение, словно стоял сам по себе без стен. Это было не так – стены были и очень даже осязаемые, просто то, что размерами могло подавлять снаружи, должно давать возможность расслабиться и отдохнуть внутри.

Процессия вошла в лифт и Тадынски почувствовал себя еще более неуютно. И дело не в том, что его плечи соприкасались с плечами безликих, а в том, что тот, кто был позади него, что-то делал. Сканировал, считывал, ну уж точно не карму чистил. Неприятно, когда без спросу, кто-то сует нос «в туда», куда, по мнению Ивора, его совать нельзя. Но эти ребята сделают все, что должны и разрешения им ничьего не нужно.

Семьдесят четвертый. Ивор вздохнул с облегчением, когда они, наконец, прибыли. Здесь располагался не только отдел социального регулирования, но и отделы корректировки, анализа, прогноза и совсем уж маленький отдел оперативного реагирования, в котором имел честь служить сам Ивор – всего четыре человека. Это обуславливалось не отсутствием финансирования или кадровым голодом, просто больше и не требовалось – два оператора спецтехники, координатор и обязательный наблюдатель от безопасности. "И все мы веселые, жизнерадостные и улыбчивые. Не то, что эти андройды!"

Ивора довели до редко используемого конференц-зала и отошли в строну. Замерли, даже не моргают. Тадынски укрепился в своих подозрениях еще больше. Полупрозрачная дверь бесшумно ушла в стену и Ивор сделал шаг в зал с каким-то внутренним сопротивлением. В него тутже уперлись четыре пары глаз. Две пары были абсолютно холодны, третья пара смотрела немного заинтересованно, а вот обладатель последних, Этьен, смотрел с беззвучной мольбой.

– Господа это и есть Ивор Тадынски, – представил вошедшего Этьен.

Господа продолжали изучать Ивора молча, не делая попытки представиться самим. Это добавило новую порцию раздражения в и так раскаленную топку недовольства.

– Может быть, кто-нибудь уже объяснит, для чего меня выдернули из дома? – не выдержал Тадынски.

Казалось, в просторном зале похолодало.

– Благодарим вас, господин Лафиньи.

Этьен намека, сочащегося в этой фразе, не понял, поэтому дама лет шестидесяти с большим хвостом была вынуждена повторить:

– Ваши услуги нам более не нужны.

Ивор завистливо свистнул про себя – вот это металл и холод в голосе! Нашей бы промышленности такой добывать, не было бы прочнее материала! Вообще странно – при нынешнем уровне пластической хирургии и не убрать все это старческое непотребство с немолодого лица. Но, по-видимому, у этой дамы в форме разведчицы (вот так-так!) были свои соображения на сей счет.

Этьен, не без внутренних борений, отразившихся на лице, все-таки покинул зал, промямлив на прощание что-то невразумительное.

– Все дальнейшая беседа пройдет с пометкой секретно. За разглашение любых сведений вас будет ждать довольно жесткая мера наказания.

– Отшлепаете? – Ивор все же не смог справиться с раздражением и оно выплеснулось наружу.

На лице разведчицы ни дрогнула ни одна черточка.

– Мы ознакомились со спецификой вашей работы и отдельно коснулись синдрома первых суток. Не могли бы вы углубить наши поверхностные знания?

Тадынски не удивился – разведка, господа, разведка!

– Это синдром охватывает временной период между мероприятиями вмешательства и моментом, когда оператор полностью очищается от шумов последствий в нервной системе, – отчеканил Тадынски.

– Эти и обуславливается ваша раздражительность? Правильно?

– Да, – несколько виновато произнес Ивор.

Он не совсем понимал, куда клонит разведчица, а старушка, словно почуяв мысли собеседника, продолжила:

– Поясню. Нам нужен ваш опыт и профессиональное чутье. И нужны они нам чистыми и незамутненными, поскольку дело имеет чрезвычайный характер. Но об этом вы, наверное, и сами догадались.

– Хорошо, я постараюсь, – Ивор боялся, что у него заалеют щеки.

– Если хотите, мы предоставим своего… – разведчица помедлила. – Свою помощь в снятии напряжения.

– Нет.

Ей хватило этого короткого ответа. Она кивнула молодому человеку, который все это время смотрел крайне заинтересованно на Ивора. Тот молча встал, коротко поклонился и отправился вслед за Этьеном.

– Меня зовут Гретта Бови, а этот молчаливый господин Эдвард Норингтон, – мужчина с бледным лицом не шевельнулся. – О принадлежности к организации вы уже, наверное, догадались.

Ивор кивнул.

– Хорошо, – она повернулась к своему спутнику. – Эдвард, начинай.

Мужчина положил руки на стол. В тонких и нервных пальцах бабочкой порхал белый прямоугольник небольшого размера с алой искоркой посередине. При этом он внимательно наблюдал за инспектором, не отводя взгляда колючих глаз. Движение прекратилось и непонятный предмет оказался ровно на середине стола. Эдвард сделал неуловимое движение рукой и прямоугольник растекся небольшой лужицей, над которой тутже возникло трехмерное изображение высочайшего качества. Свет в зале потускнел – сработал инс.

– Это одно из помещений энергодобывающего завода на Меркурии, точнее контрольный пост. Два оператора, координатор, бригада из трех человек – чрезвычайники, – произнес он сухим и безжизненным голосом атомата.

Дальнейших пояснений не поступило. Ивор понял, что от него требуется и полностью сосредоточился на проекции.

Круглый зал, половину которого занимала одна огромная информпанель. Два оператора в креслах управления, головы скрыты вирт-шлемами. Кресло координатора пустует. Ближе к выходу, в небольшой зоне отдыха, расположился один из чрезвычайников. Что-то пьет из высокого бокала и развлекает себя чтением голо-журнала явно эротического характера.

Открылись двери и в зал вошел мужчина. По-видимому, координатор. Никто не обратил на него внимания, а стоило бы. Из носа двумя струйками текла кровь, комбез на груди был залит красным по самое не могу. Правая рука сильно дрожала, так что он был вынужден придерживать ее левой. Он дошел до операторских кресел, опустился на колени и с превеликой осторожностью опустил вздрагивающую правую руку на пол.

Чрезвычайник, наконец, отвлекся от своего занятия и поднялся с дивана. Но не успел ничего сделать и даже сказать. По изображению прошла волна искажений и оно вновь стало стабильным. Мужчина с голо-журналом застыл в той же позе. Координатор лежал на боку с закрытыми глазами. А два оператора исполняли странный танец, смесь змеиных движений и чего-то из судорожного современного. Почему именно такое сравнение, Ивор не знал. Дикий танец продолжался, пока из под шлемов не брызнула кровь. Тела операторов сразу обмякли и немного сползли вниз. Лица были практически белыми. У обоих кровь вырвалась из носа, густо залив подбородки. Веки по-прежнему крепко сжаты, как будто они смотрели на солнце. Но они были мертвы…

Какое-то время казалось, что изображение остановилось. Но вот на информпанели замелькали огни вызова. Естественно никто не ответил. Еще через пару минут двери открылись и на пороге показался напарники чрезвычайника. По-видимому, оба впали в ступор, поскольку, никто из них ничего не предпринимал очень долгое время. Совсем молодой мужчина сделал шаг внутрь и тутже рухнул на пол, как подкошенный. Тот, который остался, осторожно ухватил его за ногу и втащил обратно. Конвульсии сразу же прекратились, но в сознание он не пришел. Проекция погасла.

Гретта Бови, все время пока шла запись, не отрывала взгляда от лица Ивора. Что она на нем видела?.. На ее лицо легло выражение легкого удовлетворения.

– Что вы об этом думаете? – спросила она.

– Ничего, – просто ответил Ивор. – Слишком много непонятного.

– Тогда, вот еще кое-что для вас.

На столе, как по волшебству, появился маленький кубик, словно из голубого льда. Ивор не успел задать вопроса, как уже услышал ответ:

– Естественно. Мы не можем оставлять психо-эмоциональное состояние на самотек, тем более на подобных производства.

Ивор снял с пояса портативный анализатор, расположил на столе перед собой. Он распустился причудливым пауком на четырех лапках. Тадынски осторожно положил ледышку прямо на тельце паука и тот осторожно обнял лапками блок эмпси-записи. Ивор быстро разложил шлем, который скрывал лишь половину лица и подключил своего "паука" к проектору. Запись пошла заново, но теперь с новыми данными.

Трехмерное изображение расцвело красками, морем цифр и цепочками вовсе уж непонятных символов. Ивор давным-давно научился не видеть всей этой информационной каши, от которой у обывателя приключился бы эпилептический припадок, он видел главное. Он полностью закрыл свободный глаз и погрузился в поле эмоциональ-психических потенциалов.

Операторы на постах – норма, фон спокойный, цветов агрессии и негатива нет. Вот эта грязно-серая прожилка с вкраплениями – что-то связанное с сексом, но пока еще не явное, сам, наверное, и не подозревает. Второй же совсем чист. Ага! Заканчивается стажировка, поэтому столько ярко-зеленого – жаждет действия и самостоятельности. Остальная гамма сообщает о том, что хватило бы воли держать себя в узде. Да не судьба…

Чрезвычайник. Все предельно просто. И впрямь в руках у него была издание какого-то эротического голо-журнала, потому что таких малиновых разливов с алыми вкраплениями по другим поводам не возникает. Что ж, любвеобилен. Был…

Так, фон держится в рамках колебаний. Индексы и коэффициенты ничего не предвещают. Где момент, когда появился координатор? Вот он. Нихрена себе! Это еще что такое?!

Черная клякса… Стоп. Не совсем черная. Темно-серые спиральки, много. Клякса так и сидит на дверях. Он что, стоял перед входом? Зачем? Дальше. Вошел…

У Ивора началось сильное головокружение, что случалось довольно редко. В основном такой эффект появляется в работе с группой, небольшим сообществом. Но только напрямую. Никогда еще самый опытный инспектор Соцрега не сталкивался и даже не слышал о том, что подобное возможно в записи. В записи!

Открылись двери и вошел координатор. Ивор пустил этот фрагмент в замедленной скорости. Теперь стало ясно, что это не совсем клякса – его тело было просто нашпиговано черными цилиндрами разной длины, которые выходи из него под разными углами. Самый толстый торчал из правой кисти. Цилиндры парили темно-серыми спиральками, которые завивались, как причудливые кольца дыма.

Вот он подходит креслам операторов, главный цилиндр скачком удлинился где-то на полметра в обе стороны. Он опускает ладонь на пол. Тут же вся чернота соскакивает с тела и остается на полу. Координатор обессиленно падает на пол. Так, немного переместимся. Сверху видно, что цилиндры расположились спиралью с самым толстым в центре.

Вот встает со своего места чрезвычайник, не успевает ничего сделать. Спираль взрывается. Черные, курящиеся стержни разлетаются в разные стороны. С десяток достается координатору; чрезвычайнику всего одна, но точно в левый глаз. Остальные стержни разделились пополам между двумя операторами, которые теперь стали похожи на вымерших дикобразов. Те концы черных стрел, что не были скрыты в телах, начали буквально чадить копотью, которая неравномерным слоем покрывала все вокруг. Тела извивались, словно их обладатели еще были живы, но полное отсутствие цветовой гаммы, а также нулевые значения индексов говорили об обратном.

А вот это интересно! Копоть, которая все же всосалась в тела тонкими струйками уходила в вирт-шлемы по командными каналам. Отследить дальше ее не представлялось возможным – все-таки не для того служили эмпси-сканнеры. К моменту, когда тела перестали содрогаться, стержни совсем перестали чадить. Вот отрезок, когда все казалось остановившимся. Вот подмога. Вошедшему просто не повезло – переступая порог, он просто коснулся черной спицы плечом. Конец записи.

Ивор медленно стянул шлем и упер костяшки кулаков в виски. Медленными круговыми движениями начал массировать гудевший, как колокол, череп.

– Это диверсия, – сказал он тихо в спины разведчиков, которые успели отойти к окну.

Но напряженная тишина не лопнула водопадом вопросов наоборот, еще больше сгустилась. "Разведка!" – уважительно подумал Тадынски о людях, вернувшихся на свои места.

– Спланированная и притворенная в жизнь неизвестным мне методом, – продолжил он. – Те черные кляксы – суть черные дыры. Поле или излучение, которые наш эмпси-сканнер попросту не зафиксировал и не идентифицировал. Он просто не знал, что подобное существует.

– Вы уверенны? – спросила Гретта Бови.

– Да, – ответил Ивор.

Он немного помолчал, прислушиваясь к нарастающему под черепом гулу. Его нельзя оставлять без внимания, иначе поселится там надолго!

– Что случилось потом? – тихо спросил Тадынски.

Черты лица разведчицы заострились. Она встала, отошла в дальний угол. Через несколько мгновений обоняния коснулся странный запах. Ивор пригляделся – женщина стояла к нему спиной и дымилась. "Да она же курит!" – сообразил Тадынски. Разведчица повернулась на каблуках и направилась к столу. От кончика сигареты, уходя за плечо, тянулся хвост сизого дыма. Села на свое место и выпустила изо рта большое облако. Под потолком едва слышно зажужжало – заработала в усиленном режиме система климатообразования. Гретта затянулась в последний раз и бросила остатки сигареты ("Как же он называется? Помню, что как-то связано с рогатыми животными") на пол. Из-под стола также донеслись приглушенные звуки механической возни – инс выслал уборщиков. Через полминуты ничто не напоминало об акте табакокурения в этом помещении.

– Оно частично взлетело на воздух, – наконец произнесла она и добавила: – хотя какой там воздух!

– Куда пробилась клякса?

Гретта одобрительно хмыкнула.

– Не пробилась, а пыталась пробиться. Вам, господин Тадынски, это знать совсем необязательно.

Ивор некоторое время боролся со звоном в голове, после чего задал вопрос, ответ на который волновал его больше всего:

– Зачем вам понадобился я? Только не надо про опыт и все такое прочее…

То, что промелькнуло на лице разведчицы, можно было назвать оскалом хищника перед атакой.

– Наши специалисты не смогли проанализировать данные с эмпси-сканнеров.

Ивор понял, что она ждет его вопроса. Знает, какой вопрос он задаст и ждет этого.

– И по каким причинам?

Теперь Гретта улыбалась уже открыто, как хищник довольный.

– Они тутже становились клиентами другого нашего отдела, – она помедлила. – Того, который занимается душевным состоянием. А вы справились просто прекрасно!

Ивор почувствовал, как вся кровь устремилась вверх, в голову. От гнева стало труднее дышать, так что даже пришлось рвануть узкий воротник комбеза. Ему хотелось оскорбить, просто наорать, может быть, даже запустить чем-то в их холодные лица. Но как бы сильно его глаза не метали яростные взгляды, все они были буквально всосаны, поглощены глазами довольной пантеры.

– Пожалуй, мне пора! – он с трудом сохранял остатки контроля.

Ивор уже встал и направился к выходу, когда его догнал полный холода и какого-то странного удовлетворения:

– Задержитесь.

Тадынски остановился, но оборачиваться не стал.

– Как уже говорилось выше, разглашение недопустимо!

Ивор молчал.

– Мы будем присматривать за вами.

– Было приятно познакомиться.

Слова с трудом протолкнулись сквозь сведенное горло и получились какими-то тихими и шипящими. Тадынски с трудом дошел до лифта. От Этьена он просто отмахнулся, прошипев в его сторону что-то неразборчивое.

Нужно быстрее добраться до манора!

Ивор пулей вылетел из здания, не замечая ничего в округе. И почти протаранил того, кто возник у него на пути. Рука остановившего обладала каменной непоколебимостью – Ивора буквально встряхнуло от столкновения!

– Осторожнее, – донесся откуда-то сверху глубокий, недружелюбный бас.

Тадынски извинился, не в силах взглянуть в лицо прохожего и вообще поднять взор на сверх яркое небо, и припустил к манору, который уже виднелся в зоне для флайт-транспорта. Инс распахнул двери перед диким кабаном, которым Ивор вломился внутрь, сшибая на пути мелкую домашнюю утварь. В гигиен-зоне уже был подготовлен тонизирующий душ, основу которого составляла не вода, а комплекс акустических и электромагнитных колебаний. Инс также принял во внимание и тяжесть синдрома первых суток – дополнительные инъекции стимуляторов уже поступали в страдающий организм.

Как только Тадынски полегчало, он прорычал: "Туда же!". Искусственник понял его безошибочно, правда, теперь путь занял больше времени – не было приоритета движения.

Всю дорогу Ивор просидел в душе. Сейчас он чувствовал свое тело, как что-то отдельное от себя. Это позволяло мыслить холодно, трезво и четко. Он понимал, что Управление Глобального Прогнозирования и лично госпожа Бови попросту провели на нем эксперимент – наши специалисты оказались в душевке, может быть, этот выдержит? Да, он смог расшифровать данные, но неужели они не смогли сделать этого сами? С их то возможностями?! Ведь он видел, как им тяжело давалось спокойствие на лице о время просмотра. Разведчица та молодцом, да вот господин Норингтон, пардон, чуть не сблевнул прямо на стол.

Что, черт возьми, происходит?

И если забыть о сучности этих людей в серых мундирах, то перед внутренним взором упорно воскресает картина с неопознанным эмпси-излучением. Что это такое? Почему не вписывается в универсальные законы, которые мы открыли? Откуда оно и что оно из себя представляет?

Инс сообщил о том, что они прибыли. Ивор осторожно встал – немного кружилась голова – и вышел в большую комнату. Вид проснувшегося озера и леса подталкивал к мысли, что утреннего кавардака не было. Что он проснулся только сейчас, проведя в постели все время, которое он рассчитывал провести в ней. Что после завтрака на открытом воздухе он, как накануне и задумывалось, будет просто бродить в тенистом бору, слушая мистические отзвуки, которые гуляют под хвойным куполом. Что природа в который раз без упрека поможет своему беспокойному творению и снимет тяжесть звериной сущности с его плеч.

Но, но, но…

Ивор дал все необходимые указания инсу и устроился на настоящем кресле-качалке прямо на берегу. Этот шедевр ему подарил один из друзей. Настоящих друзей. Дед Коля. Как и все выходцы из Русского Сектора, он был довольно странноватым по меркам общества. Но Ивор плевать хотел на общепринятые нормы, слишком часто он видел то, что скрывалось под внешним лоском. Работа такая, господа! Чистить общество от его же грязи – это призвание. Только не заставляйте любить свою работу с истовостью и страстью первого раза. Иначе не выйдет ничего хорошего.

Тадынски и сам не заметил, как провалился в сон, сидя в кресле-качалке, увязшем в мелком песке.

Глава Вторая.

Инс разбудил Ивора и сообщил, что право на сектор истекает через час. А это значит, что через час на этом месте будет стоять другой манор. И уж его-то хозяину наверняка удастся прогуляться по этому чудному сосновому бору.

Тадынски все-таки уделил прогулке двадцать минут оставшегося времени. Не целый день, но все равно хоть что-то! Когда он вернулся к манору, его уже ждали.

Разукрашенные яркими цветами, как попугаи. И такие же крикливые и громкие. Длинные волосы поставлены в причудливые фигуры и композиции. И тоже разноцветные.

– Гляди, Серж! А вот и обитатель

Тот, кого звали Серж, рассмеялся по непонятной причине.

– И наверняка, из службы.

Теперь они смеялись вдвоем. Ивор прошел мимо них, словно мимо пустого места. Дернул кресло-качалку так, что разукрашенное чучело грохнулось на землю пятой точкой. И прежде чем они что-то смогли бы сказать, тихо произнес:

– Ваше время еще не пришло, поэтому я расцениваю факт вашего присутствия здесь, как вторжение в частную жизнь. Если не уберетесь, поступлю с вами адекватно. Инс все записал и осуждать меня никто не станет.

Под конец речи он улыбнулся. Судя по всему, улыбка получилась не очень дружественной и теплой, поскольку петушки, оглядываясь, двинулись к своему манору, который в отличие от своих хозяев знал, что им здесь не место и висел в нескольких метрах над землей.

Ивор смотрел им вслед и думал о безвозвратно убитом настроении. И о том, что эта пакость все равно скоро окажется здесь. С такими же правами, как и у Ивора. "Что-то мы всегда упускаем из виду. Что-то маленькое, залегающее ближе к корням. И этот недочет порождает таких людей!" – печально размышлял Тадынски.

Не хотелось больше отдыха на природе, поскольку испытывал стыд от того, что не может оградить ее от похабства человека. Не хотелось также и какого-то конкретного занятия, потому что ни за одним из них он себя сейчас не видел. Сердце щемило от другого желания – захотелось оказаться в доме деда Коли. И чтоб, как всегда, шумная компания вокруг. Песни, стихи, разговоры. А потом, чтобы все ушли, а они вдвоем остались. И чтоб крепкий чай и неспешный разговор, пока носом клевать не начнешь. И огонь… настоящий, в камине.

Ивор почти сорвался с места – так сильно было желание – но не сделал и шага в сторону манора. Стало слегка стыдно, что он прилетит к деду Коле не с подарками, а со своими проблемами. Он знал, что его друг и слова не скажет в укор, даже если у него и промелькнет мысль осуждения или недовольства в голове. Наоборот, выслушает и даст совет, если Ивор будет не против его выслушать.

Тадынски замер, напряженно слушая внутреннюю тишину. Пропала печаль о недоразвитости и хищности человечества, исчезло желание поделиться этой печалью. Внутри росло желание… борьбы. Ивор давно не чувствовал подобного гневного жжения в душе, поэтому удивленно наблюдал за тем, как оно растет внутри.

– Мальчишка! – улыбнулся Ивор и покачал головой.

Задор не ослабевал и Тадынски решился. Инс получил указания, плавно пошел на подъем. Краем глаза Тадынски видел, как манор попугаев приземлился на его место. Но инспектор почти сразу же забыл об их существовании – ему предстояло непростое дельце…

Город возник на горизонте, но не приближался – манор обходил его по широкой дуге. Внизу проносились парки, купола увеселительных заведений и разнообразные постройки. Одеяло, состоявшее в основном из белых, серых и зеленых лоскутков. И все бы ничего, если бы не реклама. Огромные трехмерные конструкции. Неосязаемые, но пронимающие до печенок. Каких обещаний и перспектив там только не было!

В умении людей УПГ работать Ивор не сомневался, поэтому уже принимал в расчет, что за ним наблюдают, причем возможно сразу несколько групп, поэтому сложность стоявшей перед ним задачи усложнялась в несколько раз. Ускользнуть из-под наблюдения самой мощной организации планеты! Каково?

Инс получил ответы на все запросы и манор пошел на снижение. Вышел Ивор на парковке перед открытым музеем летной техники. Посетителей в этом музее было мало, впрочем, как и всегда. Нынешнее поколение больше увлекалось виртуальными приключениями и удовлетворением желаний, нежели своей историей. Но сейчас этот порок человечества был Ивору на руку.

С искренним любопытством на лице он подходил то к одному то к другому экспонату и просматривал все материалы, которыми располагали вирт-гиды. Они и не подозревали, что Ивор мог очень сильно пополнить их базу данных собственными изысканиями почти по каждой модели. Тадынски медленно приближался к нужному месту.

Вот он красавец!

ПАК ФА или Т-50. Ивор всегда отдавал большую часть внимания именно ему. Было в нем что-то такое, что будило в душе волну почти физического удовольствия. В свое время он был действительно страшен и прекрасен! Перед внутренним взором Тадынски проносились кадры старых, еще двухмерных хроник.

Память не успела завладеть им полностью, как Ивор сделал два шага влево, скрываясь за блоком информпанели, и бросился бегом вперед. Рванул на себя малоприметный люк, который располагался рядом с задним шасси и слетел по ступеням вниз. Бегом до первого поворота направо почти триста метров по прямой. Освещения в тоннеле было только вспомогательное – две полосы на стенах на уровне колен, но большего и не требовалось, главное чтоб смотрители чего не свалили в кучу. По стенам тянулись разнообразные коммуникации. Многие уже лет двадцать, как были не нужны, но все равно остались на своих местах. Почему их не демонтировали – загадка, на которую не смог ответить самый старый из смотрителей. Выходец из Русского Сектора, он отдал этому музею всю свою жизнь. Именно он и показал Ивору эти тоннели. По дружбе, за долгим разговором.

Тадынски знал, что не достаточно просто скрыться с глаз, нужно было каким-нибудь образом скинуть все технические «хомуты», которые наверняка на него накинули разведчики.

Слабое освещение сошло на нет. Огромное помещение яйцеобразной формы было заполнено мраком и едва ощутимым гулом. Две зеркальных полусферы, выпуклыми сторонами друг к другу, висели в воздухе точно посередине помещения. Гул исходил именно от них – скорость, с которой они вращались, была так велика, что глаз не мог зафиксировать сам факт вращения.

Геохолдер. Сеть подобных сооружений уже давно опутывала всю поверхность планеты. Где-то они располагались почти на поверхности, как здесь, а где-то скрывались под многими километрами земной толщи. Катаклизмы давно стали прогнозируемыми и даже контролируемыми. Важно было то, что даже самый малый геохолдер испускал такой букет излучений, что дистанционное считывание информации было попросту невозможно.

Ивор включил подсветку на поясе и скорым шагом двинулся по узкой дорожке, которая кольцом опоясывала помещение. Он старался держаться поближе к стене, но не из страха перед приличной высотой, эффект которой усиливался из-за плескавшейся внизу тьмы. А из-за того, что роль перилл здесь исполняло силовое поле, которое сначала мягко принимало в себя неосторожно подошедшего, а потом надежно фиксировало. Автоматика посылала сигнал не только чрезвычайникам, но и в службы безопасности, а может и не только… И через несколько минут тебя, беспомощного, уже доставали бы, как муху из паутины, неулыбчивые люди с целым рядом вопросов, вполне естественных, конечно же.

Тадынски остановился – перед глазами появилась арка тоннеля, точной копии того, через который он и попал сюда. В мгновение ока, расположив и настроив аппаратуру, он уселся на пятую точку и облокотился спиной о стену. Ивор не стал тратить время на полный просмотр эмпси-записи, а сразу же перескочил к нужному моменту – моменту «детонации» непонятного заряда.

Тадынски очень сильно надеялся, что замеченное им не было никаким «артефактом» записи. А было действительно чем-то значимым… Он замедлил воспроизведение таким образом, что картинка казалась совсем застывшей. Тадынски совсем забыл о том, что сам отмерил себе времени минут в десять. Забыл о том, что окружает. Сейчас он был там полностью…

Вот оно! Стоп!

Ивор продублировал мысленную команду сведенным от эмоционального напряжения пальцем, который больше напоминал клюв птицы, которой неожиданно захотелось клюнуть в сенсор. Тадынски даже удивился тому, что смог заметить подобное на обычной скорости воспроизведения.

За мгновение до того, как черная спираль разлетелась во все стороны, она была наполнена искрами, которые плавали в ней, как пылинки в наполненной солнечным светом комнате. Тадынски буквально сполз по стене на пол, так сильно у него закружилась голова и замутило желудок, но открывшуюся картину не отпускал взглядом до тех пор, пока главный блок не приступил к немедленной дешифровке «искр».

Тадынски, наверное, даже уснул бы на несколько минут, наплевав на осторожность, но сознание, словно нашкодивший слуга не решающийся рассказать о проступке, только сейчас приняло как факт странные звуки, доносившиеся из глубины тоннеля. Словно что-то тащили по полу… Ивор без видимой спешки разместил свои инструменты на поясе и поднялся на ноги. До хруста потянувшись, он двинулся в обратном направлении. Чувство тревоги нарастало с каждой секундой.

– Что ж вы, господин Тадынски, так вляпались-то?

Ивора словно ледяной водой окатили с головы до ног. Только этим «холодом» и можно было объяснить то, что он остался стоять на месте, а не прыжком развернулся или не бросился наутек. Тадынски медленно повернул голову. На молодом и бледном лице, висевшем прямо в воздухе, застыла холодная усмешка. Вместо тела было заметно лишь слабое марево.

Как при рапидной съемке его губы разошлись. Тонкая ниточка усов над верхней губой стала еще более изящной. Какое-то слово вот-вот готово было сорваться с языка.

По лицу Ивора больно хлестнуло чем-то горячим, так что он даже зажмурился от боли. На губах появился солоноватый привкус. Тадынски ощупал лицо, ожидая ощутить жуткий порез на коже, но ничего не было. Он посмотрел на…

Марева, скрывавшего тело, больше не было. Не было и нижней части молодого и красивого лица. Из белевших в красном месиве костей выглядывал длинный шип. Другой его конец изгибался и обхватывал тело парой мощных колец. От удара тело глубоко влипло в защитный барьер и зависло над темным провалом. Обсидиановая чернота непонятного существа начала мерно пульсировать. Густо-багровые вспышки догнали Ивора уже в спину. Он несся вперед, не разбирая дороги и останавливаться не собирался. Он даже не обернулся, когда за спиной с гулким хлопком разлился розовый свет. Мозг полностью погрузился в животный ужас.

Опомнился Ивор только у лестницы, по которой совсем недавно (целую вечность назад) спустился сюда. На правом колене отсутствовал кусок комбеза вместе с кожей. Где и когда он успел ободраться, Ивор не помнил. Он потянулся к перилам, но руки сами собой остановились на полпути. Животное чутье, очнувшееся от спячки или что-то еще, во весь голос сказало свое «Нет!». Тадынски даже обернулся, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. «Туда нельзя!» – уверенность не появилась откуда-то, а словно бы всплыла из глубин психики.

Ивор с тоской смотрел на кусочки голубого неба, которые были видны сквозь решетку люка. Еще пару мгновений он пребывал в мучительном раздрае – сознание рвалось к близкому солнцу, а тело-подсознание подталкивало его вновь погрузиться во тьму. И все-таки Тадынски поддался животному в себе…

С каждым шагом сердце ударяло в грудную клетку все сильнее и сильнее. Ивор замер под аркой прохода, всем своим существом обратившись в слух. Только мерное едва слышимое гудение геохолдера. Тадынски поторопил сам себя, вспомнив о том, что с минуты на минуту прибудут безопасники. Он с содроганием готовился увидеть мертвое тело, но смог разглядеть лишь небольшую кучку толи пепла, то ли серого песка. Ни тела, ни черной твари, ни даже следа крови. Ивор даже прикоснулся к лицу, чтобы убедиться, что все произошедшее ему не привиделось. Пальцы ощутили уже ставшую жесткой корочку, стягивающую корочку. Обходя маленький холмик, он вжался спиной в стену. Тадынски прислушался к звукам, долетавшим из тоннеля, но не различил ничего подозрительного. Не без сопротивления оттолкнувшись от стены, он двинулся в полумрак.

Тоннель был абсолютно пуст. Ивор торопил себя, как только мог, но все равно получался торопливый шаг, а не спасительное бегство. Метров через двадцать он заметил странный след на полу – масляно-поблескивающая прерывистая косая полоса. Ивор осторожно коснулся его мыском ботинка. То, что было похоже на слизь, оказалось твердым как стекло. Еще пара минут ходьбы и след оборвался, вернее, начался, а вокруг только стены и пол.

Тадынски помчался вперед уже без страха. Почти. Пришлось пробежать почти полкилометра, прежде чем смог подняться на поверхность. Было еще два подъема наверх, но располагались они очень уж в неудобных местах. Первый – возле оживленной площади, на которой шло небольшое театрализованное представление, а второй примыкал почти вплотную к какому-то, Ивор не успел рассмотреть, агентству.

Тадынски огляделся и только после этого вернул крышку люка на место. Небольшой скверик был зажать между двух куполов огромных развлекательных центров. Летнее солнышко, с легкостью прорывавшееся через легкие облака, подсвечивала зелень листьев и играла бликами на прозрачных стенах куполов. Живые краски мира казались Ивору чем-то абсурдно нереальным, поэтому несколько драгоценных мгновений он потратил на привыкание к обычным цветам.

Долго искать желаемое не пришлось, наоборот Ивор бы очень сильно удивился если бы не нашел здесь того, что искал. Две небольшие нежно-синие кабинки биотуалетов. Уж чего было больше на земле, даже больше куполообразных зданий, так это биотуалетов. Тадынски с удовольствием смыл противную корку с лица, а вот с униформой пришлось повозиться – бурые пятна расходились на груди широким веером. После всех мытарств Тадынски добился лишь равномерного грязно-розового пятна расплывшегося на груди. «И так сойдет! По нынешним модам можно было вообще оставить, как было!»

Тадынски передал указания домашнему инсу, чтобы он перевел манор на подходящую площадку. До нее было почти два километра, но Ивор и не хотел сейчас скрываться и отгораживаться от окружающих стенами манора, поэтому такое расстояние его более чем устраивало.

Как только он пересек границу кипящих разноголосицей развлекательных комплексов, Тадынски заметил практически полное отсутствие пешеходов. А большая их и так небольшого количества принадлежала к техническим и прочим службам. Человечество больше не желало долго добираться туда, куда ему взбрело в голову добраться. Оно желало удобства, скорости. Или скорости и удобства. Одиночество и растерянность, от которых, казалось, поможет пешая прогулка, навалились всем своим нехилым телом. Вопросы толпились в голове, они стояли строем, плечом к плечу и разбитыми группками, а некоторые вообще пытались залезть на плечи других.

Тадынски не замечал ни чудес архитектуры, ни красоты ландшафтных творений. Он угрюмо брел сквозь все это великолепие, как бездушный и безжизненный зомби. Редкие прохожие обращали внимание на этого странного человека, так резко контрастирующего с обществом постоянного счастья.

Когда Тадынски добрел до манора, он чувствовал себя вымотанным настолько, что отказался даже доползти до кровати и рухнул на пол прямо в прихожей. Жестом успокоил инса и отключился. Последней вспышкой в сознании блеснула мысль-вопрос: «Кто это? Кто стоит за тем взрывом и кто притащил ту тварь в тоннель?».

***

Тадынски отвлекся от предрассветной панорамы, неспящего города и подул на чашку с горячим и густым кофе. Манор медленно плыл по выделенному коридору в направлении Башни Советов. Полчаса назад позвонил Рэд и поинтересовался, не проспал ли Ивор свою смену. Этот ритуал он соблюдал вот уже третий год и менять его не собирался. Как всегда Ивор поблагодарил за беспокойство, услышал дежурное «Удачи!» и отключился. В фойе его встретил Этьен. И без пристального взгляда было понятно, что того распирает от вопросов. Но к удивлению Ивора, тот держался и не проронил ни слова, кроме приветствия, которое вылетело из него, словно под большим давлением и получилось сипло-шипящим.

Тадынски кивнул ему, когда створки лифта разошлись в стороны и направился к своему рабочему модулю. Уселся в кресло и тутже натянул на голову шлем, хотя рука хотела потянуться к блоку записи на поясе. Работа на первом месте.

Перед взором появился и вырос квадрат немалых размеров, охватывающий территорию почти в десять квадратных километров. Появилось ощущение дружественного присутствия – это была напарница по дежурству, Лилия. Тадынски поздоровался, ответил на пару дежурных вопросов и сам задал пару-тройку.

Ивор отдался сканированию ситуации со спокойствием ветерана, попутно сверяясь со сводкой за последние двое суток. Наметил примерный фронт работ и приступил к их реализации. Красочный океан человеческих эмоций захлестнул с головой. Работалось необычайно легко и быстро. Когда Лилия и пожилой безопасник с непроизносимым монгольским именем предложили пойти на обед в кафе, Ивор отказался. Вынырнул из пучин людских страстей только, когда солнце уже наполовину спряталось за горизонт, отчего рабочий модуль казался залит жидкой киноварью. И никаких неприятных ассоциаций с произошедшим, с пятнами на лице и комбезе…

Деликатный перезвон отвлек Ивора. На пороге стоял разноцветно-вихрастый, по одной из последних мод, курьер посыльный службы. Пару лет назад кто-то предприимчивый заменил рассыльных андройдов и ботов на живых людей и неожиданно эта затея возымела невероятный успех. С тех пор штат курьеров нешуточно разросся, не осталась в стороне и стоимость подобных услуг. Курьер, не скрывая любопытства, рассматривал Ивора, пока тот расписывался в форме. Одарил улыбкой, в которой даже зубы были разных цветов, развернулся и ушел.

Тадынски не торопясь развернул редкую вощеную бумагу и откинул крышку коробки. В мягком наполнителе лежал серый прямоугольный брусок. Грани мягко отблескивали металлом. Ивор провел пальцем по плоской грани и ощутил легкий укол. На подушечке пальца выступила маленькая капелька крови. Брусок в мгновение ока трансформировался в нечто среднее между змеёй и ящерицей молнией скользнул на руку, обхватив кольцом запястье. Тадынски запоздало отдернул руку, но браслет сидел как влитой, даже палец под него не пролазил. Ничего не происходило и Ивор немного успокоился. Под мягким наполнителем оказалась короткая записка без подписи: «Вам это понадобится». Слова были выведены с каллиграфическим совершенством.

Бежать за курьером с вопросом об отправителе не имело смысла – если он пожелал остаться неизвестным, то компания не вправе разглашать его личность. Скорее всего, и они не в курсе личности отправителя – тоже распространенная услуга.

Глаза змейки дважды мигнули красным и окрасились в ровный зеленый цвет. Тадынски еще раз попытался снять ее с запястья и это ему удалось! Ни о чем подобном слышать ему не доводилось. Ивор осторожно положил змейку обратно в коробку и отправился в один из ресторанчиков, разбросанных на уровнях Башни Советов в немалом количестве. По дороге заглянул в модуль к Лилии и предупредил, что ненадолго отлучится. Она с надеждой в глазах предложила составить ему компанию, но Ивор непреклонно отказался, как делал уже почти целый год…

Вид из панорамного окна совсем не приковывал взор Ивора. Этот ресторанчик привлекал его своей комфортной тишиной, а не головокружительным видом из окна. Официант-андройд принес заказ и удалился. Тадынски принялся за еду, намеренно отстраняясь от всех вопросов, которые за последнее время плотно обосновались в его голове. Но уединению не было суждено продлиться долго…

От входа к нему приближался Этьен. На его лице была надета самая открытая улыбка, но которую тот был способен. Уж их-то Ивор пересмотрел огромное количество. «Ему надо было идти на сцену, а не к нам. С призванием считаться надо!» – подумал Ивор.

– Не против? – спросил Этьен.

Тадынски кивнул. Лафиньи сделал заказ почти не глядя в меню и уставился на Ивора, все еще дружески улыбаясь. «Все-таки не справился с любопытством или что-то еще?».

– Скоро прибудет пара стажеров. Возьмешь одного под свое крыло?

– Почему бы и нет?

Тадынски с легким любопытством ожидал продолжения. В том, что оно будет, он не сомневался. Не потрепаться же он пришел в ресторан, порог которого ни разу не переступал.

– Я тут… – начал Этьен. – Э… пересматривал порядок отпусков и…

Тадынски не сдержался и засмеялся в полный голос.

– Прости, Этьен! – успокоившись, сказал он. – Просто не ожидал настолько прямого удара.

Лафиньи побагровел, но на Ивора смотрел без ненависти.

– Я не могу. Понимаешь, Этьен? – проникновенно спросил Тадынски.

– Кажется, да! – сухо ответил координатор и встал из-за стола.

Тадынски продолжил трапезу, но в покое его оставлять явно не собирались – к ним приближалась Лилия. Мягко говоря, на ней не было лица.

– Там… Ивор мне нужна твоя помощь!

Тадынски не задавая вопросов, последовал за ней.

– Почему не вызвала через коммуникатор?

Она виновато посмотрела на него.

– Растерялась. Но… сам увидишь!

Ивор заскочил в свой модуль, пару раз хлопнув себя по ушам, одел шлем. Вторым вниманием ощутил подключение напарницы и Этьена. Отдал приказ технике на максимальное увеличение потока подачи информации и окунулся в картину, которая так встревожила Лилию.

Динамическая картина ситуации и вправду не радовала глаз. Клинообразная черно-бурая клякса двигалась прямо через центр контролируемого района. Размеры пятна примерно равнялись количеству в тысячу-полторы людей, но никакой толпы не было! Так же не было «завихрений» – при массовых волнениях, как правило, в беспорядки втягивались все новые и новые участники – здесь же ничего подобного. И присутствовало целенаправленное движение…

Тадынски с трудом справился с резко подступившей тошнотой и покрылся ледяным потом. Ужасающая картина была знакома…

Не обращая внимания на доносившиеся звуки – дверь осталась не заперта и было слышно, как кого-то бурно выворачивает наизнанку, а также сигнал тревоги инса о запредельной нагрузке на мозг инспектора, – Тадынски буквально вгрызался в картинку, давая все большее увеличение на острие клина. Уже казалось, что Башня Советов раскачивается из стороны в сторону, как мачта на корабле в шторм. Ивор не останавливался до тех пор, пока в черно-бурой мгле, заслонившей весь обзор, не проклюнулось одно единственное зернышко.

– Коммуникатор. Управление Глобального Прогнозирования. Гретта Бови.

Тадынски с трудом проталкивал слова, словно в лицо дул шквальный ветер.

– Представьтесь, – Произнес неживой голос.

– Ивор Тадынски, инспектор социального регулирования. Пожалуйста, быстрее…

Тадынски держал взглядом черную точку, уже полностью потеряв ориентацию в окружающем мире. Он не чувствовал шлема на голове, не чувствовал кресла под собой. Ни рук, не ног… Только взгляд и голос.

– Слушаю.

– Из восемьдесят четвертого региона строго по направлению к девяностому движется точно такой же человек с «начинкой»! Передаю точную информацию.

Тадынски надеялся, что разведчица поймет и отреагирует на информацию правильно.

– Мадам Бови?

Разведчица не отвечала. Ивор забеспокоился, но Гретта ответила через несколько мгновений:

– Спасибо.

Уже гаснущее сознание фиксировало, как черно-бурый клин взрезают яркие вспышки…

Прямо посреди пелены жутких кошмаров появилось лицо. Оно было знакомо, но вот имени владельца этого лица Ивор вспомнить не мог. «И не пытался!» – осенило Тадынски и разом вернулась память. Рывком сел и вновь распластался по полу от боли. Внутренности болели так, словно по ним долго и с упоением маршировали.

– Хорошо. Приходи в себя, а я пока помогу остальным.

Безопасник, несмотря на нескромные габариты, бесшумно выскользнул из модуля. До слуха донеслись звонкие шлепки по щекам. Тадынски с трудом приподнялся и выглянул наружу из модуля. Безопасник самозабвенно хлестал Этьена по щекам – по-видимому, тоже в процессе работы достал до печенок. В поле зрения появилась Лилия. Бледная, шатающаяся и словно бы двое суток не спавшая. Левой рукой она держалась за стенку, а правой от чего-то отмахивалась.

Лафиньи затрепыхался и начал заслонять красное от хлестких пощечин лицо руками. Безопасник с легким разочарованием отпустил его и отступил в сторону. Взял коммуникатор и что-то быстро и неразборчиво в него забормотал.

Тадынски вдруг потерял к происходящему интерес. Он сполз по стенке на пол и подогнул колени к груди. Мягкий блик отвлек внимание и Ивор вдруг понял, что его запястье вновь кольцом обвивает браслет-змейка. Он хорошо помнил, как снял его и убрал в коробку и совсем не помнил, как его надевал обратно. Глаза змейки тревожно сверкали красным. Металл браслета казался таким прохладным, что Ивор не удержался и прижал его к пышущему жаром лбу. Тадынски даже не понял, что второй раз потерял сознание…

Глава Третья

– Господин Тадынски, приходите в себя, – сварливый голос буквально вкручивался в уши. – У меня мало времени!

Ивор сел и спокойно осмотрелся. Не удержался – ощупал грудную клетку, но все что ощутил – полнейшее здоровье. Рядом с диагност-блоком, который был похож на обыкновенную кровать, сидела мадам Бови. Черый мундир, нога на ногу, ястребиный взор. Кресло под ней вырастало прямо из пола. Стена за его спиной была огромной информ-панелью, по которой ползли, бежали и извивались жизненные показатели пациента. Остальные стены и потолок представляли собой дно океана! Водная толща с трудом пропускала лучи света, которые выхватывали живописные картины морского мира.

Включилось освещение, но выглядело это так, словно над поверхностью воды встало солнце.

– Налюбовались? – спросила Гретта с выражением крайнего нетерпения на лице.

Тадынски, не смотря на произошедшее, мыслил чисто и ясно.

– Да, мадам Бови.

– Вам не кажется, многоуважаемый господин Тадынски, что вы слишком часто стали попадать в сферу наших интересов?

– Я не имею отношения к причинам произошедшего, если вы спрашиваете об этом.

– Тем не менее, уже стали неотъемлемой частью их последствий, – Гретта сплела пальцы в замок, обхватив колено. – Посему, нам придется включить вас в расследование, естественно с ограничением допуска и… свободы передвижения.

– По-моему вы перебарщиваете! – возмутился Тадынски.

– Вот уж нет! Один из наших наблюдателей, закрепленных за вами, исчез так, что мы до сих пор не можем найти его следы! – мадам Бови следила за лицом Ивора и за показаниями панели за его спиной. – Что-нибудь скажете по этому поводу?

Тадынски очень надеялся, что ни его лицо, ни диагност-блок не отразят правды.

– Как говорили наши предки, вы «пасли» меня?

Мадам Бови несколько разочарованно, что нельзя было не заметить, ответила:

– Естественно! Такими кадрами разбрасываться! – она вдруг плотоядно улыбнулась и наклонилась ближе. – Ну, теперь вы под нашей опекой и вам не о чем беспокоиться!

Тадынски почувствовал себя хуже, чем при открытой угрозе.

– Я не против сотрудничества, но… работа, оснащение. В конце концов, помощник! Если бы не моя коллега, я мог бы и не узнать о происходящем!

Хищная улыбка ушла с ее лица, но нет-нет, да и проглядывала в глазах.

– Об этом тоже не стоит беспокоиться. Давайте лучше поговорим о случившемся обстоятельно и подробно…

Тадынски потратил на рассказ примерно минут пятнадцать. И вдвое больше потребовалось, чтобы ответить на все вопросы разведчицы.

– Сегодня у вас отдых, – сказала она, поднявшись с кресла. – Завтра вы попадете в нежные руки мистера Норингтона. Ему и озвучите все требования касательно вашей работы.

В водной толще протаял тоннель. Гретта Бови замерла.

– Кстати, – спросила она небрежно. – Почему главный блок вашего персонального эмпси-анализатора абсолютно пуст?

– Что?! – Ивору даже не пришлось разыгрывать удивление, настолько он был ошарашен.

– Ну, я так и думала…

Водная толща сошлась за спиной разведчицы и стена вновь стала непроницаемой. Ивор с бессильной злобой сжимал и разжимал кулаки. Информация, из-за которой так рисковал, исчезла. И неважно солгала ли мадам Бови или там действительно ничего нет! Главное, что теперь вокруг море обязательств и ни одного козыря в рукаве. Есть надежда на последнего камикадзе, вернее на тот заряд, что он нес в себе. Но отчего-то очень слабая…

После непродолжительного сна, Ивор обнаружил чужое присутствие в комнате. Нарушителем спокойствия оказался Эдвард Норингтон. Тадынски хотел сказать о безнравственности подобных явлений, но передумал – он находился в их полной власти.

– Как вы себя чувствуете? – в его голосе не было ни капли участия.

– Сносно.

– Тогда прошу за мной.

Норингтон посторонился, пропуская Ивора в коридор. Никакого подводного тоннеля не было – обычный серый коридор.

– В вашем распоряжении будет центр анализа, не уступающий тому, который установлен в Башне Советов. Выделенная линия доступа к базам данных Управления, естественно в рамках доступа. А также двое помощников, прошедших специальную подготовку.

– Не жалко ребят?

Норингтон улыбнулся бледными губами.

– Их показатель конечно хуже, чем у вас, но все-таки намного выше нормы. Обузой точно не будут.

– Ну, ладно. По поводу первого случая…

– Все есть в базе, – перебил его Эдвард. – Уже пришли.

Дверь растворилась в воздухе. Ивор шагнул внутрь круглого помещения, в середине которого располагалась строенная установка (головами к центру) «пилотного» блока системы. Все сверкало новизной и стерильностью. Тадынски поймал себя на мысли, что уже сейчас ему хочется надеть на голову явно модифицированный образец вирт-шлема.

– Знакомьтесь. Это Кондрат Степанович и Уильям Норингтон.

Теперь улыбка на лице Эдварда стала похожа на человеческую.

– Странная компания.

Эдвард недоуменно поднял бровь.

– Поясните.

– Ваш родственник, скорее всего сын – очень уж похожи. Русский. И я – попавший сюда по прихоти случая.

В глазах Кондрата Степановича, лет тридцати пяти от роду, промелькнули веселые искорки. Уильям, подобно отцу, остался бесстрастным изваянием.

– Кондрат, ознакомьте его со всей информацией.

Эдвард Норингтон оставил их наедине.

– Можно просто Кондор. А он не обижается на Уилли.

Все-таки эмоций на его лицо было побольше, чем на отцовском – ироническая ухмылка мелькнула и пропала, как никогда и не было. Тадынски против воли почувствовал себя учителем в университете. Два кипучих дарования под присмотром бывалого старца.

– Я полагаю, что будет не лишним ознакомиться со всей базой по данной проблеме, господин Тадынски, – тихим голосом отчеканил Уилли.

– Я много не знаю? – спросил Ивор.

– Некоторые важные детали.

Ивор устроился в кресле, которое тутже подстроилось под его параметры и застыло почти в горизонтальном положении. Руки и ноги оказались надежно зафиксированы, но никакого стеснения не было. Вирт-шлем самостоятельно обхватил голову, предварительно разойдясь в стороны лепестками. Окружающее стало слабо различимым, даже о положении тела себе приходилось иногда напоминать, чтобы его вновь ощутить.

– База данных.

Инс без промедления предоставил всю имеющуюся в его распоряжении информацию.

– Что с них взять?! Разведка…

Оказывается, случай на Меркурии был не первым! И даже не в первом десятке! Его значимость была в том, что контрольный пост завода был оснащен эмпси-сенсорами. Тадынски просматривал протоколы осмотров, отчеты специалистов, записи происшествий и удивлялся, почему разведчики не забили тревогу раньше. Ведь налицо явная общность происходивших диверсий, характер и последствия…

Так, первый случай произошел на лунной станции дальней связи. Хорошо, что людей там уже давно не было. От станции осталось совсем немного, а при стандартном лунном освещении смотрелось вообще жутко. А на записях ничего примечательного – стояло здание стояло, ба-бах и нет его! До ближайших населенных пунктов почти сорок километров, но и там почувствовали встряску. Флайт безопасников, прибывших по сигналу тревоги, распороло почти надвое, но сами они не пострадали. Тогда они еще не знали о нефиксируемых «осколках» взрыва.

Второй взрыв прогремел тоже на Луне неделю спустя. Один из павильонов при реабилитационной клинике перестал существовать, но уже с меньшими спецэффектами. Теперь уже с большим числом жертв и пострадавших. Воистину, колоссальные ресурсы у Управления – замолчать подобные происшествия в век моментального распространения информации. И еще девять взрывов по всей солнечной системе. Как правило, сфера развлечений, структура социального контроля или исследовательские комплексы.

Тадынски почувствовал, что он не один в вирт-среде. Ощутил готовность и призыв к действию, исходящий от двух молодых жеребцов, заскучавших от бездействия. «Ну, что ж! Посмотрим, кого мне подсунули!» – подумал Тадынски, не пропуская мысли и чувства в поле контакта.

Уилли, едва дослушав задание, устремился в базы данных управления социального регулирования искать все похожее или просто подозрительное. Кондор же, подобно этой птице, стал выжидать – необходимо было осуществлять мониторинг эмпси состояния в реальном времени. Обе задачи были в принципе непосильными, но делать это надо было. Ивор незримо поприсутствовал «над душой» у каждого и результат ему понравился – ребята работали без лишней спешки и промедлений и делали это профессионально.

Тадынски закапсулировал свое вирт пространство, оставив канал для экстренных сигналов, и взялся за последний случай. Ему было интересно, что произошло после того, как он отключился. Да и то время, когда он был еще в сознании, полной адекватностью работа мозга похвастаться не могла.

Ивор решил оставить эмпси запись на потом и начать с просмотра материалов с видеосъемников. Инс обрабатывал данные так, что изображение было доступно к рассмотрению с разных положений. К тому же все происходящее было снабжено разнообразными пометками и справками, которые подготовили эксперты из различных областей. Поначалу Ивор отвлекался на них, а потом попросту отключил, потому как информации касающейся его знаний там было мало. О чем он вскользь пожалел…

Анри Густав Пьерри. Камикадзе. Сорока двух лет от роду, семьянин. Жена-красавица, прекрасные дочки-близняшки. Держал маленькую сувенирную лавку, в которой продавал редкие в наши времена поделки. Шитье, фигурки и поделки. Цена и спрос на подобные творения была не маленькой, поэтому жил не задумываясь о средствах. Двухъярусный особняк в черте города!

Что могло заставить человека с таким набором социального «счастья» пойти на такой шаг?! Значит не по своей воле…

Видеосъемников в самой лавке не было, поэтому запись начиналась с момента, когда Анри Густав покинул помещение лавки и вышел на улицу. Фасад заведения смотрелся необычно – зажатый между давящих со всех сторон современными обликами сооружений образец работы с деревом и стеклом. Эдакая Англия конца девятнадцатого века.

До флайт парковки сто метров по тенистой алее, усаженной высокими дубами. Что показательно, так это практически полное отсутствие рекламы. Большего свидетельства о респектабельности и придумать невозможно.

Господин Пьерри шел по алее походкой уверенного человека. Прямая спина, гордая посадка головы. Этот момент в записи был снабжен неотключаемой пометкой повышенного внимания – что-то на земле привлекло Анри Густава. Он остановился и слегка недоуменно уставился на тротуар прямо перед собой. Оглянулся, как бы желая убедиться, что не он один это видит. Но никто не видел… Редкие пешеходы с печатями величественности на лицах шествовали мимо. Анри Густав наклонился и что-то поднял. Вся загвоздка была в том, что на тротуаре ничего не было! Ну, абсолютно ничего! Ивор не удержался и сверился с идентичным фрагментом эмпси-записи – тотже нулевой результат.

А вот продолжение свидетельствовало об обратном! Анри Густав выпрямился. Прямая спина теперь несколько отклонялась назад, перекосилось красивое лицо счастливого семьянина. В эмпси-потоке стала разливаться и набухать черная туча. Тадынски настроил собственный обнуленный сканер на уже один раз виденные «искры-звезды» и запустил его на полную катушку, подключив его к главному блоку для выделения дополнительных ресурсов.

Господин Пьерри миновал парковку и перешел на бег, который больше напоминал дерганье первых моделей неисправных андройдов. Некоторые прохожие испуганно шарахались в стороны, а львиная их часть не замечала необычного вообще. Но их можно было понять – дело не только в нередко сходящей с ума от наркостимуляторов молодежи, просто видывали и не такое.

Безумный бег продолжался до девятой минуты записи. В воздухе сверкнула вспышка и Анри Густав повалился на землю деревянной куклой. Прямо из воздуха выскользнул маленький бот, напоминавший муху – столько на лицевой части было разнообразных объективов, но на этом сходство заканчивалось. Он покружил вокруг неподвижного тела и также быстро растворился в воздухе. В эмпси варианте битва еще продолжалась и выглядела куда эффектнее, нежели ее помнил Тадынски. Присутствовали не только бесчисленные вспышки, но и радужные переливы с искривлением близлежащих полей. Расшифровку этой свистопляски Ивор получил инсу главного блока, примерно задав направление анализа.

Далее происходило четкое действо под названием «незримая работа УГП». Довольно большая часть аллеи скрылась под непроглядным зеркальным куполом и отсекла зевак от оперативных мероприятий, результаты которых Ивору сказали то, о чем он и так подозревал – все в норме.

Тадынски некоторое время понаблюдал за слаженной работой разведчиков, после чего проверил персональный блок, но тот не зафиксировал ничего похожего на «звезды». Зато главный блок анализа смог похвастаться некоторыми результатами – удалось засечь закономерности взаимодействия полей по периметру черного пятна и момент трансформации, когда пятно переходило во вспышки и всплески. Тадынски вздохнул про себя: «Ну, хоть что-то!».

Выйдя из-под капсулы приватности, проверил успехи молодежи и понял, что времени прошло не мало. Не меньше трех часов. Дал сигнал на «всплытие» и вылез из удобного ложа. По привычке размялся, хотя тело совсем не чувствовало застоя. Кондрат и Уильям не выглядели усталыми, наоборот были по-прежнему собранными, но вот азарта в глазах поубавилось. На малую толику, но поубавилось…

– Какая у вас специализация?

– Тактические решения сложных задач. Многовекторное стратегическое планирование. Действующий офицер команды специального назначения евразийского региона, – отчеканил Кондрат.

– Анализ и прогноз высших уровней взаимодействий. Старший аналитик, – Уильям учтиво поклонился.

Тадынски присвистнул, естественно про себя. «Лет по семь работы в своей области! И это после общего курса практики и карьерного роста! Во сколько ж лет вас начали готовить к тому, чем вы стали?»

– Версии, теории, фантазии? – спросил Ивор.

Они переглянулись. Начал Кондрат:

– Если честно, фантазий пока больше. Но это не мешает сделать определенный вывод – тех, кто стоит за взрывами не больше четырех человек, поскольку об этом прямо свидетельствует временная…

– Можешь не объяснять, – перебил Ивор. – А если их больше и они просто собираются с силами или исследуют границы своих возможностей?

– Маловероятно, – вступил Уильям. – Поскольку техническое превосходство очевидно, хоть в это и верится с трудом.

– Допустим, согласен. Продолжай, Кондрат.

– Техническое превосходство вы уже упомянули – они не только ни разу не попали в обзор видеосъемников, но и на эмпси записях не оставили следы, что в свою очередь невероятно, поскольку для эмпси-датчиков еще не придумали барьеров.

– Ну, может быть, они придумали.

– В общем-то, все, – Кондрат виновато развел руками

Помолчали.

– Что скажешь, Уильям?

– Пока могу только добавить – они еще не определились с главной целью. Как правило, в движениях террористического или революционного толка присутствует конечная цель – свержение правительства или уничтожение какой-либо народности и прочее. Здесь мы наблюдаем примерно то же самое, но нет ни ультиматумов, ни требований, только действия против человечества.

Ивор несколько минут переваривал информацию. Пробовал на слом.

– Пока все очень не надежно и вязко. Но одно можно сказать с уверенностью абсолютной. Следующий взрыв будет гораздо мощнее. На Меркурии взлетел на воздух третий по величине энергодобывающий завод; господин Пьерри нес заряд, который сровнял бы с землей не один квартал…

Разведчики молча кивнули.

– Радует одно – инс теперь обладает хоть какой-то информацией об неизвестных энергиях. Разберется в ней до конца и сможет хоть немного реагировать на нее быстрее.

Кондрат предложил перекусить и вместе с Уилли они показали Ивору все хозяйство базы. Оказалось, что она расположена на Марсе! «Хоть бы предупредили!» – возмутился вслух Ивор, на что разведчики лишь пожали плечами.

После обеда они продолжили работу и закончили только тогда, когда измотанным почувствовал себя Ивор. На парней же вообще было жалко смотреть – все-таки то, что Тадынски переносил со сравнительно небольшим трудом, для них было чудовищно изматывающим. Ивор к своему стыду совсем об этом забыл. Он практически выгнал их зала анализа, хотя они пытались хорохориться и сам отправился к себе. Лежа на кровати, посреди морского дна (Тадынски решил оставить все как есть и не менять оформления), он почувствовал странное успокоение. Нелогичное удовлетворение собственным положением. И это несмотря на кучу неопределенностей, которую это положение за собой тянуло…

… над головой было бездонное фиолетовое небо. Редкие облака пронзительно-желтого цвета быстро уносились за горизонт. Сверкали летящие в вышине воздушные корабли. Ивор достал руки из-за головы и сел. К коже ровным слоем прилип белый песок. Тишина стояла такая, что слышно было, как опадают песчинки.

Рядом лежала разбитая деревянная лодка. Белая краска давно облупилась и осталась только в некоторых местах. Сквозь пролом на берег выползло ракообразное и бочком переместилось в изумрудную воду.

Океан…

Бесконечный, живой океан. Свет звезд окунается в волны и отражается бесконечными лучами, летящими в открытый космос. Ивор знает, что с орбиты зрелище становится еще более божественным и завораживающим.

Скоро ночь. Тадынски понимает, что нужно вставать и идти за дровами. Ночью придут хищники, которых не испугаешь криком. Только огонь. Но он не встает, продолжает сидеть, обхватив колени руками, и смотреть на небо и океан. Слушать их разговоры целую вечность…

Потянулась череда однообразных дней. Даже не дней, а скорее дежурств-бодрствований. Тадынски привык к Уильяму и Кондрату, а они привыкли к нему, приработались. Периодически Ивор давал им записи на просмотр. Медленно, но все-таки они привыкали, ресурс их выносливости повышался. Инсу удалось разобраться с полученной информацией и построить шаблонные модели реакций, по которым можно было распознать угрозу быстрее. Но угрозы не было.

Единственной отрадой стали сны. Безумно яркие, живые, наполненные смыслом. Под конец дежурства Тадынски с нетерпение ожидал их. Почти всегда это был берег океана, иногда непроходимые леса, один раз открытый космос, в котором он не умирал без защиты и даже дышал. Ни в одном каталоге освоенных и разведанных планет не встречались подобные виды..

Примерно через неделю Ивор связался с отделом Соцрега. Ответил Абдулл. И ответ Ивору не понравился совсем – Лилия попала в клинику при институте нейрохирургии и там вот уже сколько времени ее пытаются вернуть к жизни. Почти весь штат Института Социального Регулирования был отправлен в отпуска, остались только дежурные при каждом центре, да и то в их обязанности теперь входил присмотр за исправностью работы техники и не более того.

Тадынски отделался парой фраз, чем явно не удовлетворил любопытства коллеги и отключился прямо посреди прощания. Немного посидел, теребя браслет-змейку, к которому уже привык настолько, что перестал замечать. А разобраться с ней хотелось до чесотки в неприличных местах, да вот глаз вокруг неимоверное количество! К тому же были у Ивора некоторые подозрения на счет браслета и фантастических снов, но подозрения не в счет, как известно…

Тадынски направлялся на обед, когда по ушам резанул сигнал тревоги. По серым стенам зазмеились красные дерганые линии. Ивор бросился вперед на одних рефлексах – если бы он задумался хоть на миг, в правильном ли направлении бежит, то потерял бы драгоценное время.

Он и Уильям достигли дверей зала анализа почти одновременно. Тадынски замешкался на пороге и худосочный Уильям буквально снес его. Одно из кресел-коконов сошло с ума – словно дикое животное оно пыталось сорваться с места или хотя бы оторваться от пола. В руках младшего Норингтона что-то вспыхнуло. Он пару раз взмахнул рукой, да так быстро, что рука превратилась в смазанное пятно с линией пламени на конце. Во все стороны полетели искры, а кокон лопнул с оглушительным хлопком, словно гигантский воздушный шарик. На пол упал бледный до синевы Кондор. Уильям уже раскладывал радом мобильный реанимационный блок. «Когда только успел?!» – опомнился Ивор. Он бросился к соседнему кокону и не дожидаясь действий автоматики, сам нахлобучил вирт-шлем на голову.

Мозг окатило кипятком. На одну секунду, но этого хватило, чтобы «вечность» проваляться в нокауте. Тадынски кое-как удерживал себя в сознании, уже не понимая, где реальная картина происходящего, а где его собственное безумие.

Три, не четыре!.. пять… Пять очагов! Еще больше в площади, чем раньше! И направляются в разные стороны. Тадынски не выдержал и отпустил скудный завтрак на волю. Где-то на задворках расползающегося по швам сознания мелькнула неуместная радость о том, что не успел съесть обед.

Тадынски отсек изображение четырех пятен и ринулся в гущу пятой. Было тяжело, но все же гораздо легче, чем в прошлый раз. Тадынски чувствовал себя, как испытатель в кабине первого летательного аппарата – его мотало из стороны в сторону и вращало во всех плоскостях. Он вскрывал слой за слоем, но сердцевина пятна оставалась неприступной!

Взрыв сверхновой посреди непроглядной тьмы чуть не выжег сетчатку, а вместе с ней и так нокаутированный мозг. Ивора обдало холодным потом, как только он понял что произошло. Они накрыли огнем все, что попадало в границы сердцевины! Абсолютно всех, кто там был!

– Ивор, быстрее! – хлестнул по ушам голос мадам Бови.

– Вы только что…

– Соберись, тряпка!

Чудовищным усилием Тадынски переключился от обуревавших его эмоций к работе. Еще одно пятно и снова непробиваемая сердцевина. Ивор сжал челюсти так, что казалось вот-вот и посыплется эмаль зубов. Он давил бесконечно долго, ему не хотелось стать свидетелем еще одной бойни. Он чувствовал дыхание зарядов, готовых сорваться с орбитальных станций, у себя на щеках каждый миг чудовищно растянутого времени. Их жар опалял…

Непробиваемый пузырь лопнул навстречу омерзительными каплями. Тадынски ощутил ожог по всему «телу». На абсолютно чистом участке под пузырем были пять черных точек, тесно прижатых друг к другу. «За руки, что ли держаться?!» – опешил Ивор.

Тадынски переключался на новую цель, когда второй очаг взорвался вспышками. С третьим пятном он разобрался намного быстрее – очень уж помогало жаркое дыхание за спиной. Хотел переключиться на четвертое, но застыл в ступоре. Осталась только одна клякса!

Ивор чувствовал себя неживой интеллект системой – он вскрывал очаг, без участия собственной воли. Без чувств. Все его внимание стремилось в то место, где недавно была пятая клякса. Он не ощутил ни радости, ни ликования, когда последнее пятно взрезал свет. Тадынски смотрел на огромное пятно с серебрящимися краями и надписью в центре «Нет сигналов!».

Потом он понял, что уже не в коконе. Его тормошат, хлопают по плечам. Какие-то улыбающиеся лица. Но все до единого бледные… Появляется знакомый интерьер подводного дна, какой-то зал, в котором не протолкнуться от большого количества народа в разнообразных мундирах.

Все картины уплывали куда-то вдаль. Затихали звуки, доносящиеся из них. И в итоге осталась только одна – знакомый белый пляж и изумрудный океан. Тадынски думал недолго. Все равно это было единственное знакомое место во всей этой темной бездне, на дне которой он был.

Он со спокойной душой шагнул на знакомый берег…

Глава Четвертая

– Вы ничего не напутали? Может быть это какой-то сбой?

Старушка-хищница отрицательно качнула головой.

– Ошибка исключена.

– Но ведь никто не знает, что он находится здесь!

– Значит не от всех мы смогли закрыться, – Мадам Бови уставилась взглядом в переносицу своему собеседнику. – Герхард, у меня, как всегда нет времени, поэтому давайте разберемся с этим побыстрее.

Герхард Рутерр, божий дар в мире нейрохирургии, по-детски поджал губы. Шел ему уже шестьдесят второй год, но от подобных несолидных жестов он и не думал избавляться. За его практически полное всезнание и всёумение в мире нейрохирургии ему прощалось многое.

– Тебе придется подождать, – сдался Герхард. – Процесс вывода из реанимационной капсулы займет часа полтора.

– Я подожду.

Герхард и его помощники справились за час. Все это время Гретта Бови просидела неподвижно, хотя вызовы на ее имя сыпались постоянно. Ей не было нужды отвлекаться на коммуникатор – он давно был имплантирован под кожу. Очень экономило время.

В зал ожидания вернулся Герхард, такой же стерильный, как и все вокруг.

– Пойдем, Гретта, – хирург сделал приглашающий жест. – Правда, так и не понимаю, чего ты собираешься добиться. Мы же разобрали его буквально на составные…

– Герхард, твоя профессия убила в тебе надежду на случай. Моя работа тоже старается это сделать, но я ей не позволяю.

Герхард крякнул – то ли усмехнулся, то ли не поверил. Он остановился возле прохода и отступил в сторону. Мадам Бови шагнула сквозь полупрозрачную мембрану, почувствовав, как по коже и волосам прошлась жесткая «расческа» поля, которое отвечало за полную очистку от посторонних элементов. Разведчица ощутила на всем теле тонкую пленку, которая не пропускала телесные испарения. Она знала, что пленка рассеется уже через полчаса.

На сложном ложе из парящих в воздухе эластичных пластин лежал инспектор соцрега Ивор Тадынски, над приведением в норму которого, вот уже два месяца бились лучшие умы человечества. Разведчица не почувствовала общим счетом ничего – слишком уж инспектор был похож на статую. Она достала из кармана какую-то вещицу и, не взглянув на нее, нацепила на белую руку когда-то живой статуи.

Ничего не произошло, но мадам Бови ничего и не ожидала.

– Нельзя было не попробовать, – пробормотала она себе под нос.

Вызов Герхарда догнал ее, когда она уже садилась в служебный флайт.

– Что ты натворила?!

Гретта даже поморщилась – столь высокую ноту взял хирург.

– Молчать! – перебила она сбивчивый монолог.

Для старушки она показала отличный результат по бегу на короткие дистанции. Даже для людей помоложе это было выше нормы. Герхард встал неприступной стеной на пути в палату инспектора.

– Теперь говори! – гаркнула она на хирурга.

Как всегда подействовало – Герхард вспомнил, кто он и кто стоит перед ним.

– Иначе, как глобальным реверсом это назвать невозможно! – теперь хирург отвечал четко и последовательно. – Сначала ничего не происходило, потом начались отклонения, но их мы отнесли на счет фантоматических реакций. Уже через три минуты все вернулось к первоначальному, младенческому состоянию! Сейчас он стремительно подходит к собственному возрастному порогу и я, черт возьми, совсем не представляю, как такое вообще возможно!

Под конец он снова сорвался на фальцет, но разведчица даже не поморщилась.

– Прогноз?

Герхард словно рыба открывал и закрывал рот, но не издавал при этом ни звука. Гретта терпеливо ждала, знала, что глыба-человек напротив превратился в глыбу-компьютер.

– Два дня и он встанет на ноги, – ответил Герхард. – Правда, говоря это, я чувствую себя юным фантазером.

Разведчица не переспрашивала.

– Спасибо, Герхард, – и усмехнувшись, добавила: – не теряй это ощущение. Оно дорого стоит.

Хирург ушёл в палату, оставив разведчицу одну.

– Защита по высшему уровню важности.

Дежурный, сидевший на другом конце Солнечной системы, принял сигнал и перенаправил его исполнителям. Могучий дракон спорхнул с теплого места…

***

Тадынски просыпался. Словно поднимался с глубин теплых вод изумрудного океана навстречу родному солнцу. В помещении и впрямь было солнечно. И людно.

– Вы меня слышите? – спросил обладатель мясистого и капризного лица.

– Да.

– Вы помните, как вас зовут?

– Естественно. Где я?

– Не перебивайте! Вы помните все события, предшествующие вашему пробуждению?

Неожиданно для себя Тадынски мгновенно вышел из себя.

– Отодвиньтесь, милейший! – процедил он сквозь зубы. – Заслоняете обзор.

Ивор осторожно сел и осмотрелся.

– Госпожа Бови, – Тадынски старался справиться с неожиданной вспышкой. – Объясните, пожалуйста, где я и почему такой ажиотаж вокруг моего пробуждения.

Она что-то сказала на ухо грузному мужчине в медицинской униформе. Тот с яростным неудовольствием на лице кивнул. В мгновение ока в помещении не осталось никого, кроме Ивора и старой разведчицы.

– Ты провалялся здесь больше двух месяцев в качестве мясного рулета. Шансов на то, что ты придешь в себя, было… не было. А про то, что будешь адекватно воспринимать происходящее, такие возможности даже не обсуждались. Но вот ты очнулся. Все.

Она казалась довольной, сытой хищницей. Но напряжение в ней было – это Тадынски ощущал с непоколебимой уверенностью.

– Вопросы, господин Тадынски?

– Пока один, – медленно произнес Ивор. – Когда вы будете в меня стрелять?

Показалось или она и вправду расслабленно выдохнула?

– Не сегодня.

Тадынски с легкой дрожью понял, что старушка не шутила.

– Что будет дальше?

– Продолжим работать. Ваша незаменимость – все еще факт, поэтому, как только войдете в норму, вернетесь на Марс.

– Что-нибудь еще произошло?

– Мелочи.

Ивор откинулся на спину и закрыл глаза.

– Что с Кондратом?

– Его больше нет, – ни на секунду не помедлила с ответом Гретта.

Тадынски скривился, словно от приступа нестерпимой боли, хотя диагностические блоки ничего не зафиксировали.

– Я не просто колодой валялся, – с большими паузами и тяжелым дыханием произнес Тадынски. – Я знаю, как у них получалось начинять людей энергией…

Сказав последнее слово, Тадынски замолчал. Его голова безвольно свесилась набок. В палате тотчас объявился Герхард и практически взашей вытолкал разведчицу за порог. Госпожа Бови отдавала себе отчет в том, что время, которым она располагает – мираж, но также она понимала, что не может сейчас надавить на того, кто единственный может реально помочь стоящему на краю обрыва человечеству. Опять впереди было тягостное и тревожно ожидание.

О браслете Гретта решила пока умолчать.

***

Целых две недели Тадынски сражался против Герхарда и его подчиненных. Отбивался от разнообразных тестовых камер, экспериментальных препаратов и прочего. На исходе второй недели он совсем разругался с хирургом и связался с Греттой. Она стоически перенесла вспышку ярости Тадынски и с видимым равнодушием на лицу разрешила тому отправиться на Землю. О том, что его всегда будет сопровождать группа охраны, она сказать не успела – Ивор уже отключился. Прямо в больничной одежде он отправился в транспортный отсек. Чуть ли не за шкирку схватил первого попавшегося пилота и, показав ему проекцию допуска и разрешения, велел доставить его на Землю. Ответ на запрос пилота пришел в мгновение ока и уже через несколько минут медицинский транспортник ушел с орбиты к родной планете.

Во время полета и посадочных мероприятий у Ивора было время подумать. Обо всем и ни о чем.

Он поблагодарил пилота и направился за территорию космопорта. Пока не прибудет манор, есть время побродить по Земле. Подальше от больничных покоев и нерушимых стен вокруг. Тадынски добрался до небольшого островка зелени, в тени которого стояло несколько скамеек, и блаженно вытянулся, подставив лицо ветерку и мелькающему сквозь крону деревьев солнцу.

Земля вздрогнула и Тадынски подскочил на месте. Оказалось, что вздрогнула только скамейка – на другом конце сидел шкафообразных размеров мужчина с лицом полускрытым капюшоном. Одет он был в ногу со временем (то есть, как и во что попало, по мнению Ивора), но вся его одежда была покрыта крупными брызгами черного масляного цвета. Огромная длань поднялась с колена и стащила капюшон. На Ивора уставились два янтарных солнца.

– Добрый день, – поздоровался незнакомец и протянул руку для рукопожатия.

Голос его был странной смесью шепота и баса. Ивор удивился такому жесту, поскольку видел его только в ходу у жителей Русского Сектора, а на жителя этого района незнакомец не походил категорически.

– Добрый, – ответил Тадынски и пожал руку.

Несмотря на габариты ладони, рукопожатие вышло мягким, но у Ивора осталось ощущение, что захоти незнакомец сжать руку, ему не потребовалось бы прилагать большие усилия, чтобы от кисти инспектора осталась смятая культя.

– Не по-осеннему погожий денек, не правда ли?

– И вправду.

– Простите мне мою непоследовательность. Меня зовут Гракх.

– Ивор.

Они еще раз обменялись рукопожатиями. Разговаривать вроде как бы было не о чем, но незнакомец не уходил и не пересел на соседнюю скамейку. Ивор начал испытывать смутную тревогу, пока еще неясную. Не нравилось ему что-то в этой встрече.

– Извините мое любопытство, но мне кажется, что вы немного больны. Вы себя плохо чувствуете?

– Спасибо за участие, но уже хорошо, – Ивор поднялся со скамейки. – Мне уже пора.

Незнакомец покивал.

– Прошу прощения за беспокойство, просто мне приглянулся браслет на вашей руке и я… хотел спросить, где вы его купили.

Тадынски замер. Браслет был надежно скрыт рукавом, об этом он знал точно.

– Это подарок, – нашелся Тадынски. – Я не знаю, откуда он.

Незнакомец ничего не сказал. Натянул капюшон и двинулся прочь. Ивор некоторое время колебался, но все же отправился вслед за незнакомцем, как только тот отошел на некоторое расстояние. Его широкая спина уже маячила среди пассажиров, втягивающихся под своды космопорта.

Дважды посигналил коммуникатор – манор прибыл на место. Ивор дал задачу инсу соединиться с сетью соцрега и отслеживать ситуацию по космопорту и при малейшем негативном изменении связываться с Греттой.

Тадынски на несколько мгновений замер при входе в главный зал. Осмотрелся, но незнакомца на выходах на площадки старта не заметил. Сердце бешено застучало в ребра, кровь разбегалась по телу адреналиновыми реками. Ивор поднялся на второй этаж и уже с балкона наблюдал за залом. Сотни людей мелькали перед взором пестрым ковром, но знакомого «узора» не было.

Что похожее мелькнуло внизу, почти у самого выхода и Тадынски не раздумывая бросился по лестнице вниз. Люди торопились сойти с пути несущегося мужчины, а вот замешкавшиеся чувствительно получали по разным частям тела.

На первом выходе никого похожего не оказалось!

Тадынски с силой выдохнул, успокаивая себя. Взгляд его замер на мембране перехода в технические помещения. Ивор почувствовал, как что-то вроде внутреннего компаса установило направление и теперь мягко подталкивает по нему. Переход не открывался до тех пор, пока Ивор не продемонстрировал допуск. Звуки многолюдья остались позади, из помещения на другом конце короткого коридора доносилось тихое жужжание и позвякивание металла.

Ивор медленно прошел коридор вдоль стеночки и выглянул в цех. Помещение было очень длинным и делилось на сектора, в которых трудились автоматы и андройды. Общее действо походило на четко отрепетированный спектакль. Коммуникатор Ивора тоненько пискнул – сигнал обязательного вызова.

– С чем пожаловали? – не очень дружелюбно начал разговор контролер цеха.

– Допуск видел? – решил не отставать Ивор. – Я ненадолго.

Тадынски двинулся по узкой дорожке, разделявшей сектора.

– Передо мной никто не заходил?

Контролер немного подумал и ответил:

– Нет.

Мимо пронеслись два андройда на огромной скорости. В манипуляторах они держали что-то невыразимо мерзкое и безобразное. Остановились. В полу открылся порядочных размеров люк, куда и полетела их ноша. На некоторых планетах встречались подобные паразиты, способные заползать в любые полости и принимать любые размеры, иногда размазываясь тонкой пленкой. И вакуум им был не помехой! Ивор естественно слышал о них, но вживую еще видеть ему не доводилось.

Тадынски прошел помещение до конца под свист, визг и писк работающих автоматов. Несколько разочарованный он собирался повернуть обратно и тут его взгляд буквально натолкнулся на того, кто назвался Гракхом. Тот стоял, оперевшись на деталь обшивки межзвездного транспортника, и смотрел на Ивора.

Тадынски ничего не успел сделать – в руке незнакомца появилось что-то отдаленно похожее на лучевик, которым снабжают силовые структуры. Красная вспышка не ослепила, позволила видеть, как малиновый по цвету заряд летит по кривой траектории и попадает прямо в глаза.

Ивор ощутил падение. Земля больно ударила по ногам. Несколько мгновений дезориентации и ожидания нового удара-выстрела сменились растерянностью. Тадынски понял, что зрение его не подводит и что вокруг действительно глубокие сумерки! Вокруг, насколько мог различить глаз, располагалась равнина со скудной растительностью. Лишь далеко на горизонте, где небо было чуточку светлее, можно было различить контуры высоких гор.

Тадынски набрал полные легкие воздуха, чтобы во всю мощь голосовых связок спросить у мира, где же он «черт побери» оказался. Но вместо этого он просто выдохнул и повторил все еще раз. Ивор потянулся к коммуникатору, но его не оказалось на месте. Более того – больничной одежды тоже не было! Он стоял неизвестно где абсолютно голым! Тут Тадынски все-таки не сдержался и высказал уже совсем темному небу все, что пришло ему на память. Большей частью это были выражения, которые он, так или иначе, слышал в Русском Секторе. Некоторые из них он до сих пор не понимал.

Окончательно успокоившись, он двинулся в сторону противоположную от той, где он разглядел горы. Идти в темноте было тяжеловато – то и дело под ноги попадались камни или ступня норовила попасть в расщелину. Пару раз Ивор чувствительно приложился пальцами именно правой ноги и обеими коленками.

Он шел уже пару часов, когда откуда-от справа донесся звук, как будто что-то тяжелое упало с приличной высоты и разбило камень в мелкий щебень. Тадынски некоторое время напряженно вслушивался, но вокруг разливалась извечная тишина. Он сделал шагов десять прежде, чем звук повторился. Правда, теперь он не был таким громким, но раздался намного ближе.

Ивор старался идти быстрее, это было не так уж и легко. Пару раз он останавливался и вглядывался в темноту, но ничего разглядеть не смог. Звук повторялся каждый раз, когда Ивор начинал идти. И каждый раз он был немного ближе. И вот уже когда не видеть источник звука не было никакой возможности, Ивор ощутил, как на затылке зашевелились волосы. Не от страха, нет. От перехлестывающей через край волны жути. Обжигающе холодный пот покрыл его с головы до ног.

После получаса ходьбы буквально бок о бок с незримым источником звука Тадынски уже с трудом мог контролировать себя. Лишь один раз мелькнула мысль о том, что спотыкаться он перестал вообще. Потом все слилось в сплошное неразличимое месиво из ощущений.

Звук пропал внезапно. От неожиданности Тадынски прошел еще несколько метров и рухнул на колени. Ноги и спина гудели от напряжения. Небо за спиной немного растеряло непроницаемость и Ивор увидел… прямоугольный силуэт, неуклюже переваливающийся с одного бока на другой. Еще минута и он растворился без следа.

Ивор улегся на спину, раскидав руки-ноги в стороны, и весело и беззаботно рассмеялся. Он понял, где находится! Подобная зверюга водилась только в одном месте – парк Сагуаро в пустыне Сонора. Исследователи натолкнулись на них случайно на одной бесперспективных планет. Тадынски не помнил точно, но, кажется, тогда все окончилось трагично. Дело в том, что это создание обладало неплохим пси потенциалом и с легкостью могло внушить жертве что угодно. Ученый попался на эту удочку и, путешествуя по навеянным миражам, шагнул в ущелье, где его уже ждали товарки хищника. Пировали они несколько недель…

Тадынски позволил своему телу немного отдохнуть и заставил себя встать, когда почувствовал, что вот-вот соскользнет в сон. Он продолжил движение на запад и уже через час его подобрали туристы, флайт которых двигался по туристическому маршруту.

***

– … немного отоспался и вот я здесь, – закончил Тадынски.

Гретта Бови слушала с каменным лицом. Но недовольство ее, словно влажность, напитало воздух. Разговор проходил в рабочем модуле разведчицы в главном здании УГП. Что поразило Ивора в обстановке кабинета, так это полное отсутствие обстановки – видим был лишь серый пол, все остальное было информацией. Бегущей, летящей, льющейся с потолка.

– В клинике ты сказал, что понял, как работают эти террористы.

– Да все оказалось очень просто, – не сразу переключился Ивор. – Единственный способ накачивать людей энергией в таком объеме и не засветиться, поскольку это должен быть немалых размеров комплекс – это наши собственные эмпси-съемники. При их техническом превосходстве ничего не стоило бы, скажем, изменить или дополнить сеть, увеличив пропускную способность.

– Такую информацию, господин инспектор, не стоило носить в себе так долго.

Она закрыла глаза и пару минут не шевелилась, лишь жилка пульсировала на виске.

– А вы знаете, господин Тадынски, что у вас есть доброжелатель?

Ивор не ожидал подобного вопроса.

– Что вы имеете в виду?

Вместо ответа Гретта указала на браслет, выглянувший из-под рукава.

– Его предшественник тоже был подарком?

Ивор с озадаченным видом смотрел на разведчицу.

– Ах, да! Вы же не в курсе, – Гретта Бови с удовольствием наблюдала за растерянным инспектором. – Тот браслет, который был у вас до нападения, исчез. Я специально проверяла записи, когда на мое имя доставили вот этот экземпляр. И очнулись вы после того, как этот браслет вновь оказался на вашей руке.

Разведчица дала время на переваривание информации.

– Так что вы знаете о вашем доброжелателе?

– Ровным счетом ничего.

– Вы понимаете, что он как-то связан с террористами? Может быть, он даже один из них?

– Вряд ли, – уверенно произнес Тадынски. – Иначе, зачем ему присылать мне вот это? Скорее всего, он также работает против них.

Ивор некоторое время боролся с фантазиями и домыслами.

– Кстати, вы проверяли его?

– Естественно, – усмехнулась мадам Бови. – Ничего подозрительного. Чистое железо.

Ивор некоторое время сомневался – задать или не задать мучивший его вопрос. Ему он казался каким-то детским.

– Госпожа Бови, что же будет дальше?

Гретта улыбнулась так, как не улыбалась еще прежде – с безмерной мудростью и печалью во взгляде, и ответила:

– Ивор, если бы ты знал, как часто возникают ситуации, когда кажется, что завтра наступит конец света. Не стоит переживать. Человечество выкарабкается, как и прежде. Ну, а уж мы не подведем.

На эту браваду Ивор не купился. Он видел, что внутреннее напряжение не отпускает разведчицу, но выпытывать причины не стал.

– Мне, наверное, пора.

– Ивор… – разведчица помедлила, не решаясь продолжить. – Давно хотела спросить

, почему вы не женились во второй раз?

Тадынски не ответил, лишь печально улыбнулся. Мадам Бови поняла все без слов.

***

Звездная россыпь холодных колючих огней уже резала глаз, но успешно отвлекала от дум. Тишина и бездействие заставляли забыть о покое и с тоской слушать звон натянутых нервов. Одна из станций УГП вот уже вторую неделю плыла в пространстве солнечной системы, не доступная ничьему взгляду. Периодически станция меняла свое местоположение, практически непредсказуемо.

Уилли сдержанно поприветствовал Тадынски, хотя глаза его наполнились искренней радостью. По-видимому, вахта на этой базе ему надоела до чертиков. После выяснения всех распорядков базы и своего собственного положения на ней, Ивор пригласил Уилли к себе. Молча разлил в рюмочки старый коньяк, протянул одну Уильяму.

– Как-то присутствовал на подобном действии в Русском секторе, – Ивор остановил руку Уилли, которая потянулась навстречу. – Когда они вспоминают кого-то, кто ушел раньше них, они пьют молча, памятью провожая каждый глоток.

Норингтон младший переварил информацию, помолчал и выпил.

– Не лишено смысла, – нарушил он молчание.

– О да! – согласился Тадынски и медленно опустошил рюмку. – Теперь давай рассказывай обо всем.

Рассказ его ничем особым не отличался от того, что Ивор уже и так знал. Лишь пара личных штрихов. Под конец рассказа Уильям признался, что не верил в то, что Тадынски вернется и вообще выживет.

– Хорошо, что я ошибался, – тихо произнес Уильям.

– Ты не поверишь, но я тоже так считаю!

Некоторое время они позволили себе поупражняться в остроумии, после чего расстались – распорядок базы был очень строг. Ивору по расписанию стоило приступать к дежурству через два с половиной часа. Это время он решил использовать с толком. Просто поспать. Последнее время где-то в глубине засела раздражающая усталость или нечто сродни ей. Однако сон помог лишь временно – внутренний надрыв ушел на глубину, но обещал вернуться.

Все две недели Ивор боролся с собой и с рутиной. А также с ожиданием. Но ничего не происходило и это изматывало еще больше, если учесть, во что вылилось ожидание в прошлый раз. Пару раз Ивор вспоминал о Лилии и делал зарубку в памяти, что нужно ее навестить, но каждый раз это забывалось. День за днем желание слетать в Русский Сектор становилось все настойчивее и настойчивее.

Тадынски оторвался от панорамы Вентспилса, вернее того, что от него осталось. Грязная, неимоверно перемешанная мозаика цветов, кругами распространялась далеко за границы взрыва. И нескоро оно еще пропадет и рассосется…