Читать онлайн Моя подруга Окия

Моя подруга Окия

По потолку во все стороны разбегались трещины, в углу темнело пятно протечки. Штукатурка кое-где отвалилась, обнажая узенькие рейки дранки. Тоже – пятна, но светлее. За тот месяц, что Ритка провела на этой койке, она выучила все эти трещины и пятна наизусть. Смотреть больше в этой палате было не на что. Да и нельзя ей. Даже к окну голову не повернуть. Гипс мешает.

Больничка была старая, построена еще в середине прошлого века. А ремонт в ней делали последний раз хорошо если в начале века этого. По словам санитарки, бабы Нюры, новая больничка уже строилась. Только вот денег на нее выделили мало, потому строительство затянулось на десять лет.

Эту историю Ритка слышала от мамы, которая очень хотела в той новой больничке родить им с сестрой братика. Только вот не будет у них никого. Ритка сама слышала, как мама сказала врачу, что теперь с увечной дочкой о других детях думать ей нельзя.

Увечной! Слово било наотмашь. Как пощечина.

Услышав его почти месяц назад, Ритка заплакала. И слезы текли по щекам, забирались в рот, мочили гипс, скатывались на подушку. И не вытереть их никак, не смахнуть… Ни рукой, ни дернув головой, как она любила. Ни руку поднять, ни головой ворочать у нее не получится. Зажата она в станке, загипсована. Как в колодках…

Увечная… На всю оставшуюся ей жизнь. А сколько той жизни будет, никто не знал. Врачи к ней из самой Москвы прилетали, не могли сказать, будет ли она всю жизнь пластом лежать или сможет встать на ноги. Или хотя бы руками шевелить. А сколько проживет в таком виде, имеет ли для нее смысл за жизнь цепляться, никто сказать откровенно не решился.

Увечная она…

Сейчас уже выговаривала это слово спокойно. Привыкла, смирилась. Если не через две недели, то через месяц ее отсюда выпишут. Пальцами она уже шевелит. Но со смартом справиться – пока никак. Вот сменит она эту койку на свою кровать в родных стенах, говорят, легче будет. Под боком у папы с мамой. И бабушкой Верой, что приехала к ним, чтобы ухаживать за внучкой.

В больнице бабушка появилась один раз. Осмотрелась, фыркнула и заявила, что ноги ее в этом коровнике не будет. Да и есть здесь работники, которым по штату положено за калеками ухаживать.

Почему коровник – Ритка не поняла. Ну отделяют каждую койку друг от друга невысокие стеночки. И со стены над кроватью грозди шлангов с разъемами свисают, ну так они, если и похожи на доильный аппарат, то только внешне. И на койках не коровы лежат, а люди. Десять человек. Больные…

Ритка из них самая маленькая. Был еще мальчик Сережа, еще младше ее, но его неделю назад увезли. Сказали – в Москву, на операцию. Ритку никуда не повезут. Ей теперь никакая операция не поможет. Ритка деревом ударенная. И не только деревом, но о том она вспоминать себе запретила.

Если крепко подумать и честно ответить на все вопросы, то жить она осталась только благодаря тому дроиду, что смог ее поймать, когда ее сосна в реку сбросила. Не окажись он там, унесло бы течением, разбило о камни, затянуло в омут или в пещерку какую. Всего этого на их Белой полно. И неизвестно, достали бы когда-нибудь ее мертвое тело из-под воды.

Вот только как жить без возможности нормально двигаться, Ритка не знала.

Она услышала голоса за дверью. Узнав мамкин, невольно прислушалась. Говорили о ней. Врач, его голос Ритка помнила, бодро заявлял, что недельки через три, самое большее – через месяц-полтора девочку можно выписать. Массажистка оплачена на весь возможный срок, а если потребуется, то курс можно и продлить. А вот уже прямо сейчас Маргарита может самостоятельно переворачиваться.

Услышав такое, вздрогнула. Поворачиваться она пыталась еще неделю назад. Во время массажа. Аглая Тимофеевна, та самая массажистка, приказала. Было больно. Но боль можно и потерпеть. Только… У нее тут же немели руки, будто она их отлежала. И пальцами не смогла шевелить. На тех самых руках. То, что они на ногах не шевелятся, Ритка уже привыкла, а вот когда на руках перестали, испугалась.

Потому, когда компания, толпившаяся за дверьми, подошла к ее кровати, Ритка сразу заявила:

– Не хочу! Поворачиваться не хочу…

– Но Ритуленька, – запричитала мама, – нельзя же так. Врачи же, как основной гипс сняли, сразу разрешили. Ты же две недели почти не шевелишься, а надо! У тебя же в первые дни получалось…

Ага! Получалось у нее?! Ритка сморщилась и закрыла глаза. Ничего у нее не получалось. Баба Нюра, услышав стоны, категорически запретила ей шевелиться.

– Ты, девонька, раньше времени не рыпайся. Только хуже себе сделаешь. Надо, чтобы сначала все внутри зажило и только потом… Ишь, чего надумала – руки поднимать. Тебе пока и пальчик от одеяла лучше не отрывать без разрешения. Вот придет Аглая Тимофеевна – с ней и пробуй.

Но Аглая Тимофеевна самостоятельных движений тоже не одобряла, даже смартом пользоваться запретила. Ну и ладно, по экрану пальцами двигать у Ритки не получалось. А ей подарили…

– Ританька, не упрямься, – продолжила уговоры мама. – Давай на бочок перевернемся. В окошечко хоть посмотришь. Там так красиво. И речку видно…

Век бы эту речку не видеть! Насмотрелась на нее Ритка, когда на сосне сидела. На всю оставшуюся жизнь насмотрелась! Эх, знать бы что случится, не полезла бы на ту сосну. Ни в жисть!

– Маргарита, – вторил мамке врач, – я понимаю, что тебе больно, только если сейчас не начнешь поворачиваться, мышцам даже массаж не поможет.

Уговорили. Повернулась она. Ей ту часть кровати, что под головой, чуть приподняли. За окном, и правда, вид красивый. Река чуть в стороне, на нее можно и не смотреть. А прямо – разноцветные коттеджи местных и пришлых богатеев, деревья и кустики с резными пестрыми листиками, даже фонтан есть…

Смотреть в окно было интереснее, чем на потолок. По улице машины ездили, ветер листвой шебуршал, люди ходили. Ходили…

Только Ритка ходить не сможет. Никогда! Судьба у нее теперь такая – в кровати лежать. Или сидеть. С массажисткой она уже садиться пыталась. Но самостоятельно… страшно ей было. Нет! Не больно. Уже ни спина, ни ноги не болели. Отболели они свое, как сказала баба Нюра. Раны заросли, теперь надо двигаться. Разворачиваться наклоняться, вперед-назад-в стороны. Руками шевелить, пальцами. Вот только совсем не хотелось…

Ничего не хотелось!

Наступило и прошло первое сентября. Завтра уже третье. Все ее товарищи и подруги в школу вернулись, а у Ритки с дальнейшим обучением большой вопрос. В школу-то она теперь ходить не сможет…

– А если сможешь?

Она что, вслух о школе сказала?

Рядом с Риткиной кроватью стояла женщина и очень внимательно ее разглядывала. Не кровать, конечно, Ритку.

Женщина показалась знакомой. Вот только где и когда они встречались, не вспоминалось.

– О чем вы? – спросила Ритка, чтобы не молчать и отвернулась. Не хотелось пристально разглядывать знакомую незнакомку.

– О школе. О возможности двигаться. Продолжать жить… – последнее сказала едва слышно.

Ритка услышала, потому развернулась и пристально уставилась на гостью. Она что – мысли читает?!

– Мое имя Ксения Багрова, я разговаривала с тобой. После беседы со следователем я…

И тут Ритка ее вспомнила. Журналистка это, из областной газеты. А разговор… Нельзя было то общение назвать разговором. Ксения ее спрашивала, а Ритка глаза закрывала – да, мол. Или старалась и ресничкой не пошевелить, что означало «нет». Со следователем тогда такой же «разговор» вышел. Оба допытывались, заметила ли она рядом с собой кого-то или нет. Тогда она на все вопросы то самое «нет» показывала. Не помнила она никого. На взбесившуюся реку смотрела, пыталась удержаться на шатающейся сосне, а потом, когда сорвалась…

Не так! Ель ее столкнула! Река громадину колючую в нее бросила.

Ритке тогда казалось, что она сразу сознание потеряла.

Белую великанскую машину она вспомнила во сне. Привиделся ей стоящий под той сосной, на которой она сидела, вернее, с которой падала, могучий железный… не человек. Потом она, пока у нее смарт не отобрали, в поисковике нашла, что то существо называют дроидом. Почему существо, не машина? Так иначе-то как…

Тот дроид ее спасал. Во сне с его рук тянулись к Ритке голубые лучи, срывали ее с елки, с которой вместе она летела в реку, и тащили… Куда-то тащили. Потом помнила Ритка, было только тепло и темнота. И тихий гул, будто рядом мощный вентилятор работал.

Случилось ли то на самом деле или просто очень хотелось, чтобы кто-то большой и сильный ее спас, неизвестно.

Папка у Ритки большой и сильный, но он ей не снился. Да и не мог он ее спасать, тогда – на работе был.

Тот сон повторялся раза три. В разных вариантах. Иногда с продолжением, в котором над Риткой склоняется мужчина. Голова его освещена солнцем и видится, что над ней сияет нимб, как у святых, что нарисованы на иконах. В этом сне Ритка слышала свой голос: «…я хочу к маме. Если ты Бог, отвези меня к ней, я…»

Сны свои Ритка никому не рассказывала. Сначала говорить не могла, а потом ее никто уже не расспрашивал.

Зачем здесь эта женщина?

Отвернувшись к окну, Ритка смотрела, как танцует в воздухе желтый кленовый лист. Цепляется острыми кончиками за воздух. Не падает…

А она вот упала и больше танцевать не сможет.

– Чего бы тебе хотелось больше всего на свете? – спросила Ксения.

– Танцевать, – ответила Ритка, следя за движениями кленового листа.

– Можно попробовать…

– Что?! – Ритка резко дернулась к гостье. Так резко, что даже молния боли спину прошила. Говорила же Аглая Тимофеевна: резких движений не делать.

– Можно попробовать, – повторила Ксения уверенно. – Есть специальное ортопедическое кресло с расширенными функциями. С индивидуальной настройкой. В нем, говорят, даже в походы ходить можно. По горам.

– Зачем мне… по горам. В горах… не танцуют.

– Так и для танцев настройка, я думаю, есть, – сомнение в голосе журналистки все же прорезалось.

Ритка разглядывала ее очень внимательно. Потом произнесла несмело:

– Оно, наверно, как крутой внедорожник стоит. У моих родителей таких денег нет.

– О деньгах не волнуйся! – Ксения коснулась ее руки, погладила и продолжила: – Во-первых, после моей статьи на твое лечение со всей страны денег прислали. Даже из Европы и Китая переводы пришли. Во-вторых, крутые программисты обещают бесплатно настроить кресло под твои нужды. Так что – денег хватит. Было бы желание. Твое!

Вот тут Ритка задумалась. Вспомнила все разговоры, которые велись вокруг нее последнюю неделю. Это после того, как ей поворачиваться разрешили. Все приказывали ей двигаться. Пальцами шевелить. Всеми. Вот с этим все было очень печально.

И прежде руки и ноги у нее двигались отлично, а пальцы вечно… будто скукоживались, когда надо точные движения выполнить. Шевелились они, конечно. Вот только очень медленно и неуверенно. В танцах ей это совсем не мешало, ручку и карандаш она освоила, а вот если колеса в танце вертеть или с сенсорной панелью… Видела она, как Танька и Стас со своими смартами управляются. Пальцы по экрану порхают так, что иногда смазываются. А у нее… О том и сказала.

– Но говорить-то ты можешь! – воскликнула Ксения. – Можно специальное устройство поставить и… – она на мгновение задумалась и продолжила не так уверенно: – с помощью него кресло и тебя услышит и ответит, если надо будет. Еще, наверно, хороший навигатор нужен, чтобы эти танцевальные па отрабатывать. Я поговорю…

С кем поговорит, не сказала, тут же переключилась на приказы. Но ее слова Ритка слушала внимательно и обдумывала, что для исполнения тех приказов делать надо. Движения руками… они у нее уже шевелились. Пальцы? Ложка из них не выпадала. Но слабые они у нее. Надо с Аглаей Тимофеевной поговорить, спросить, как руки побыстрее разработать и… Нет! С ногами ничего не выйдет. А еще… когда-то давно она видела танцы в инвалидном кресле на льду. А вдруг, так и на танцполе можно? Надо в сети поискать.

– Ты школу сейчас не бросай, – уходя, посоветовала ей Ксения. – Понимаю, что тяжело. Потом нагонять сложнее будет. И когда домашние задания делать начнешь, буквы аккуратно пиши. Знаешь, как мне каллиграфия помогла, когда я на журфаке училась.

Что такое эта самая «клаграфия» Ритка не знала, но едва дверь в палату закрылась, позвонила Таньке и потребовала домашку за те две недели, которые пропустила. Танька поупиралась, но пообещала все ей переслать. Или принести.

Из одноклассников только ее всегда пускали в больницу. Еще бы не пустить! Папка у Таньки завхоз в этой самой больнице. Остальные… Васька приходил каждое воскресенье. Стас однажды заглянул. На пять минут.

Танькин папа и втащил в палату то самое кресло, когда через три недели Ритке его доставили.

*****

– Ну! И что ты предлагаешь?

Борис почесал затылок и хмыкнул. Ответил смущенно:

– Ты знаешь, я в девчоночьих хотелках не силен. У меня – два сына…

– А как же Миленка?

– Так у нее хотелки – мамино молочко и поспать.

– А у Даны спросить?

Борис вернул пальцы на затылок, но понял, что там уже не чешется. К жене за помощью обращаться не хотелось. У нее и своих дел хватает. Мало того, что всю их с Даром бухгалтерию ведет, так еще и дочка…

– У тебя-то есть идеи? – спросил, чувствуя, что, по крайней мере, одна у Дара есть.

– Смотри! – дроид развернул к нему экран, на котором было изображено инвалидное кресло с электроприводом и джойстиком управления. – Это обычная модель. А это, – на экране по щелчку пальцев Дара возникло новое изображение, – то же, но для танцев. Я тут покопался в сети… Оказывается, это достаточно распространенное развлечение. Им даже здоровые люди, бывает, увлекаются. Только… Если на первой модели есть слабенькое программное обеспечение, то на второй оно не предусмотрено.

– Нам надо объединить две модели в одну и подкорректировать программу.

– Именно! Программа на мне, а…

– Уже понял… Доработать конструкцию… – Борис наклонился к экрану и пошевелил пальцами над клавиатурой, выводя на экран обе коляски в разных проекциях, – …смогу.

– Вольгу подключи, он тоже на четырех колесах…

Звонок Ксении выдернул их обоих из обсуждения способов поиска новых дарок. Наделенные разумом дроиды и другие конструкты появлялись внезапно и регулярно. Второй появился через четыре года, третий через два, потом случаи их появления участились… И ожидаемым из них был только один – за неделю до тех событий, что сейчас заставляли их выдумывать новое кресло для танцев – результат их собственного эксперимента. Который мог выжечь мозги управляемой платформы под номером семнадцать, но случайный набор сигналов, который выдала сеть при аварийном отключении питания, сработал. Ну… как надо сработал.

Однако повторять опыт оба желанием не горели. И так у них в подопечных семь условно разумных существ. Почему условно?.. Так нельзя технику существом считать, а уж о ее разумности упоминать… себе дороже. Проще приобрести в личное пользование. В том числе и того Слона – строительного дроида-многофункционала. Благо денег у Дара с Борисом хватало.

А сейчас, когда новый закон в Думе на обсуждении, оба надеялись, что отношение, пусть не у всех, но у законников к таким существам изменится. Военных-то им удалось на свою сторону перетащить. Воевать с будущими «терминаторами» никому не хотелось. Лучше сразу до конфликта дело не доводить. Тем более, что разумный выход найти всегда можно.

Потому военные от действий Бориса на берегу речки открестились. И в последующие обсуждения вмешиваться не стали.

Девочку Слон от смерти спас, но вот от увечья – не сумел. Потому сейчас Ксения повесила на них с Даром инвалидное кресло для той девочки. Девочки, которая хотела танцевать.

К вечеру Борис понял, что без Даны не обойтись. Она – врач, кто лучше нее посоветует, как правильно обустроить кресло для ребенка с таким диагнозом. Эпикриз Ксения им прислала…

После изучения спроса и предложения, просмотра танцев на инвалидных колясках, обсуждения возможных вариантов с Даной и оценки своих возможностей друзья приуныли. Если по технике исполнения остановились на двух конструкциях, которые можно было объединить в одну простой сменой колес и добавкой отверстий в стойках, на которых они крепятся, то с программным обеспечением пришлось призадуматься. Нужной информацией оба не владели. Борис танцами не увлекался от слова совсем. В школе он, конечно, на дискотеки ходил, но кроме покачиваний во время медляков и дрыганья ногами в процессе быстрых танцев ничего не умел. Требовать же умения танцевать при создании матобеспечения инвалидной коляски, пусть и с предрасположенной к такому конструкцией, от грузового дроида, обученного транспортировке грузов по зимним дорогам, странновато.

Правда, с тех времен, когда подопечный Бориса был просто грузовым дроидом, многое изменилось. Потому у Дарки вопрос возник только касательно набора движений. Закончив составлять основной алгоритм, он спросил:

– Как думаешь, вписывать в базовую канву танец целиком или отдельные движения?

Борис задумался и решил уточнить.

– А что тяжелее?

– Для меня – без разницы. Для блока памяти коляски… так и так его расширять, потому – тоже.

– А если и то и другое? И еще, не забудь: клиентка у нас – девочка-подросток. Она еще, в придачу к танцам, бегать захочет. Да и Дана говорит сложными движениями не увлекаться, у Маргариты может быть потеря чувствительности по всему телу. Заработает синяк и даже не поймет, где и как его получила. Нам это надо?

– Понял. Значит, еще и навигатор нужен навороченный. Ей же и в лесу, на поляне, потанцевать захочется. Плюс подушки безопасности на всех острых кромках. Надо думать о трех процессорах с разными функциями и производительностью, навигаторе на спутниковой связи, чтобы наша машинка не заблудилась, хорошем гироскопе и двухслойной памяти, за которую будет отвечать один из процессоров. Да и расширением функций речевого интерфейса стоит озаботиться. В первый слой той памяти вогнать элементарные движения, слова, выбор скорости, а во второй забить…

– Навигатор – какой ставить будешь?

– Заслоновский. Он самый надежный…

– Не боишься повторения истории со Слоном.

Борис, вспомнив, откуда это имя взялось, ухмыльнулся. Хотелось рассмеяться: прочел дроид на коробке название фирмы, где его процессор был изготовлен – «Заслон». Правда, коробка слегка обуглилась, и первые две буквы надписи сгорели.

– Там любой бы навигатор… Хотя… на Семнадцатой простенький стоял.

– Ладно. Тебе решать. Базу тогда возьми попроще.

Дарка вернулся к расчетам, а Борис задумался. Уже пара одинаковых процессоров могла войти в конфликт. А если их будет четыре? И один из них уже проявил себя нестандартным образом.

Хотя, если учесть назначение создаваемой ими машинки, ничего опасного произойти не должно, только за основу надо взять что-то медицинское. С хорошей защитой. Зарядку аккумулятора у таких машинок делают от обычной сети. А гулять в грозу, когда повышенный фон электромагнитного излучения может привести к пробою по слаботочным цепям, девочку-инвалида никто не пустит. Если допустить, что по сети питания или по цепи передачи данных между блоками сбой пойдет… ну повисит программа с минуту, перезагрузится и все придет в норму, если только…

Борис задумался. Пришел к мысли, что погодный информатор тоже не помешает. И программу к нему. С блокировкой движения при понижении атмосферного давления и усилении ветра во всех направлениях кроме одного. К дому. Но для этого нужен модем с выходом на погодный спутник.

Мысль была хорошей. Понравилась обоим. Вот только ни Дарка, ни Борис Ритку не знали. И учесть ее «закидоны» не могли. Травма характер не изменила.

*****

– Вот, – торжественно провозгласила Ксения, когда Татьянин папа-завхоз вкатил в Риткин закуток странное сооружение о шести колесах. – Твой отец на него все комплектующие поставил, чтобы ты смогла оценить, что получила. Самые маленькие колесики – для разворотов, в том числе и на месте. Побольше, с толстыми шинами – для прогулок. На них протекторы глубокие, даже по льду скользить не будут…

«А по мокрой глине – уж точно!» – подумала Ритка, вспомнив дороги в их районе.

– … самые большие, – продолжила Ксения, – для дома и для танцев. Они могут менять угол наклона оси. Сейчас угол поставлен максимальный, чтобы они прогулочным колесам не мешали. А так можно выбрать нужный, и при танцевальных движениях, даже очень быстрых, кресло не опрокинется.

Ритка невольно хихикнула, представив, как она с партнером в танце заваливается набок. Вот только картинка нарисовалась ей такая, где она двигается на собственных ногах. Но упасть в танце при резком развороте, и правда, можно. Если партнер неопытный. Вот только где теперь Ритке опытного взять? С Женькой, как раньше, им танцевать не получится. Или? Да и как танцевать-то на этом кресле?