Читать онлайн Остаться в сне
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Люди исчезают по-разному.
Одни – в болоте. Другие – в сахарных декорациях. Третьи – просто теряют имя, и больше никто их не зовёт.
Этот сборник – не попытка всё исправить. Это попытка на минуту замереть. Вслушаться. Увидеть, как кто-то прошёл мимо – и остался внутри. Это два сна и два воспоминания.
Здесь нет морали. Только след. Иногда в крови, иногда – в карамели.
КАРАМЕЛЬНЫЙ ЛЕВ.
Глава I: Мы вышли из дома.
«А может быть, и ты – всего лишь заблужденье
Ума, бегущего от Истины в Мечту?
Ты суетна? глупа? ты маска? ты виденье?»
– Шарль Бодлер
Детские ручки, торопясь, запихивали все вещи в рюкзак. Туда летели рогатка, фантики, картинки, самодельные игрушки из веточек. Конфеты потому, что другой еды не было. В карман – мамино зеркальце.
– Нам уже пора! Выходим! – раздался голосок из соседней комнаты
– Сейчас, я только это. . .
В суматохе вся комната была перевернута. Шкафы вывернуты, вещи валялись на полу.
–. . . я это только. . . да где же. . . – почти хныча промямлил он про себя.
Зрачки метались из угла в угол. Он закусил палец, пытаясь справиться с нервами. Случайно посмотрел на кровать. Прыгнул под неё и с нескрываемой радостью вытащил оттуда светлый комочек.
– Шуша. . . – радостно прижал он его к груди.
– Ты где?! – голос почти срывался.
– Иду-иду!
Быстро накинул рюкзак и побежал к выходу. Там уже стояла сестра, перебирая свои вещи. Она одним движением натянула ему на голову шерстяную шапку и оглядела его, взяв за плечи. Мальчик держал скрещенными руками старую с одним глазом-пуговичкой плюшевую игрушку кота.
– Все взял? Нам надолго.
– Угу. . .
– Ну, побежали!
Она схватила его за руку и вылетела с ним на улицу. В воздухе стоял вкус металла. Пепел снежинками падал с гипсового неба. Узкие улицы обрамляли бордовые кирпичные дома-коробки. Многих окон не было. То тут, то там кто-то выкидывал бумаги и вещи из оставшихся форточек и проломов в стенах. Рядом упал комод, расбросав вокруг щепки. Они бежали к площади, где была назначена встреча.
В центре стояла бронзовая фигура девушки, пронзающей мечом свою грудь. Верхняя её часть была сбита ядром. Забравшись на нее, стоял мальчик. Вокруг него громко толпилась куча других детей.
Какая-то девочка плакала. Всхлипывая, бубнила она под нос:
– . . . а он. . . а он ругает и ругает меня. . . а я шла-шла и в-всё время громко было, и я не знала откуда. . .– и снова заливалась слезами.
Другой ребенок сидел в углу и жевал фантики от конфет.
Мальчик на статуе громко проводил перекличку. Из толпы то там, то тут отзывались:
– Я!
– Мы!
После каждого нового отклика он смотрел на свои часы. Нарисованная угольком на запястье стрелка показывала шесть часов утра. Мальчик встал и крикнул:
– Пора!
Он спрыгнул с памятника и принялся надевать доспехи. Картонные они не были такими тяжелыми. Как и красивая палка в форме меча. Все остальные тоже начали двигаться. Ребята схватили тромбоны, барабаны, дудочки. Кто-то поднял над толпой голубые знамёна. Вся масса по команде перестроилась в колонну, заиграла походный марш и собиралась было двигаться.
– Мы тут! Мы тут! – задыхаясь прокричала сестренка.
Музыка оборвалась и все глянули на них. Двое подбежали и пытались отдышаться.
– А вы кто? – спросил Рыцарь, поднимая шлем.
– А мы. . . мы. . . – простучала она, задыхаясь.
– Зёрлик и Тирли?
Они закивали головой.
– Мы вас ждали, – сказал Рыцарь и опустил шлем.
Толпа подхватила их, и всё снова пришло в движение. Бил барабан: «бам-бам». Свистела свирель. Они двигались к лесу, стеной отделяющему город.
Рыцарь шёл впереди всей колонны.
– Мама сказала – там свет, там свет,
Там карамельный растаял плед, – пропел он тонким голосом, –
там карамельный растаял плед.
Барабаны забили сильнее. Толпа подхватила:
– Там за холмами пел Инлиль,
Значит, идём – и не надо сил.
Скоро увижу свой сон живой,
Тёплый, как чайник и дом с трубой,
Скоро увижу, как Лев уснёт,
Он нам в ладошку мечту даёт.
Тирли крепко прижимала брата к себе, а он Шушу. Она шла и тихо подпевала:
– Растаял плед. . . мечту дает. . .
Зёрлик смотрел на проплывающие молчаливые силуэты из окон. Они провожали толпу взглядами. Издалека их кожа напоминала уголь. Рассмотреть их не получалось.
«Бам-бам. . . Ту-тру-ту», – подпевала музыка и было не так жутко.
Шествие резко замерло. Замерли и звуки. Тирли врезалась в резко затормозившего ребенка. Она хотела извиниться, но он этого не заметил. Толпа подошла к лесу. Перед ними стоял валун с выбитой надписью: «Инлиль». Все посмотрели на нее мгновение. Рыцарь сглотнул и махнул рукой.
«Бам-бам. . . Ту-тру-ту», – снова заиграл оркестр.
Зёрлик сжал руку сестры сильнее.
– Все хорошо будет, – сказал он
– Я знаю, – ответила Тирли
– Я не тебе. Я Шуше говорю, – отрезал он и прижал котенка к себе.
– Мама сказала – там свет, там свет,
Там карамельный растаял плед!
Скоро увижу, как Лев уснёт,
Он нам в ладошку мечту даёт, – хор детских голосов затихал, растворяясь вдали.
Глава II: Где сладко, светло.
Рыцарь сверил время. Колонна шла по тропинке больше часа. Музыка играла приглушенно. Чем дальше они двигались, тем сильнее становился запах булочек, корицы и пряников. У кого-то заурчал живот.
– А там поесть будет? – крикнул соседний мальчик
– Наедимся. . . там, – ответила Тирли
– Лёлик, глупости всякие спрашиваешь, – возразила какая-то девочка
Деревья становились все страннее. По их лиловой коре стекал мёд. Листья, опавшие хрустели карамелью.
Шуша был тёплым. Теплее, чем раньше. И когда Зёрлик уронил его случайно, ему показалось, что котёнок сам чуть подался вперёд – как будто не хотел падать. Он погладил его по головке и прошептал:
– Шуша, прости меня. Ты прощаешь?
Шуша продолжал лежать на руках, выражая молчаливое согласие. Он простил.
– Дурачок, ты куда? – завопил девчачий голос.
Лёлик стоял у персикового дерева и смотрел на огромные леденцы, свисающие с веток. К нему подбежала девочка и стала тянуть обратно. Из всей колонны только Зёрлик посмотрел в их сторону. Остальные двигались дальше, нашептывая песенки сорвавшимися голосами.
– Ну лизну только и все. . . – сказал Лёлик.
Он оттолкнул девочку, сорвал леденец и хихикая поднес ко рту.
– Как вкусно-то, – его глаза округлились.
Он начал рвать леденцы и пихать по карманам. Лёлик хихикал, бегал вокруг дерева и ел, ел, ел. Девочка заплакала и села, закрыв лицо руками. Плакала она, пока не стало слишком тихо. Она шмыгала носом и вытирала слезы:
– Лёлик?
Никто не ответил. Она обернулась, рядом никого тоже не было.
– Ты где, Лёлик? – голос ее задрожал. – Всегда ты ругаешься на меня, а я помочь хотела, Лёлик!
Она поднялась и подошла к дереву. Посмотрела по сторонам.
– Лёлик! – крикнула она и завернула за него.
– Мама сказала – там плед, там плед,
Там карамельный растаял свет! – пели голоса.
Зёрлик шёл и поглядывал назад в пустоту. Он потянул впередистоящего ребенка за рукав:
– Там Лёлик остался! Пойдем за ним.
– Лёлик вперёд пошёл, я сам видел.
– Но как же. . . Он только что тут, а потом тама. . .
– Все, не мешай, – сказал ребенок и продолжил, отвернувшись от Зёрлика. – Там плед, там плед!
Зёрлик глянул на Гирли. Она смотрела куда-то в сторону и подпевала. Неожиданно проскрипела труба, и бахнули тарелки на барабанах. Толпа встала. Впереди показалась полянка. Дети с открытыми от удивления ртами обступили ее. Лужайка была усеяна пирожными, тортами, конфетами. Повисло молчание. Его прервало раскатистое урчание живота.
Некоторые дети постепенно подходили ближе и ближе к зеленому островку. Резко вскричал Рыцарь. Он выбежал и шлепнул пару человек по голове своим мечом.
– Всем стоять! Мы идем уже, – он отвернулся и посмотрел на запястье, – пятый час! У нас мало времени, мы не можем остаться.
– Жадина ты! В конец как убежишь и все сам съешь. Знаем мы тебя! – они толкнули его и побежали на полянку.
Каждый набросился на то, на что успел. Один мальчик принялся за кремовые торты. Руками он зачерпал глазурь и закинул в рот. Она падала на одежду и пачкала лицо. А он жевал все медленнее, пока не сел на землю и не промычал:
– Мфф. . . рдт липкый. . . – и засмеялся глухо, но не смог остановиться.
На полянке валялась обувь, рубашки со штанами и лужицы сиропа у них. Еще пара ребятишек сидели на шапке у метрового мухомора и ели его сверху.
Остаток колонны стоял и облизывался. Рыцарь шлепнул кого попало мечом и они, оглядываясь, отвернулись.
Оркестр снова заиграл:
«Бам-цык-бум…» – грохнул барабан.
«Фью-у-у!» — свистнула флейта.
«Бр-р-р-рямц!» — стрельнул рожок.
Толпа пошла прочь. А Рыцарь стоял на месте в хвосте. Пустой взгляд его уставился на шоколадную землю. Он поднял руку и посмотрел на часы, но они уже стёрлись. Ладошками пошлепал себя по карманам, но уголек потерялся.
– Там дальше будет сладко. . . Там безопасно. . . Там. . . – булькал он себе под нос и медленно шёл за колонной.
На мгновение он остановился и снял с себя шлем. Бессильно разжал пальцы и тот упал на тропинку.
В ногах у Зёрлика чувствовалось жжение и тяжесть, как будто подвесили гири. Дыхание забивалось.
– Мама сказала – там хлеб, там хлеб
Там карамельный ждет омлет! – послышалось рядом.
Зёрлик поднял голову. Это его сестра пела.
– Ты чего, Гирли? Ты чего? – пролепетал он, на глазах выступили слезы. Он сильно-сильно обнял её. Насколько мог.
– Скоро увижу дом родной
Теплый как сон дневной,
Теплый как бред родной. . . – пропела она.
Зёрлик посмотрел ей в глаза. Она улыбалась.
Дальше он шёл молча и думал – о сне, доме, тепле. Воспоминания вспышками проносились перед глазами. Вот его любимое вишневое варенье на столе стояло. А вот машинка красивая. Металлическая! Такая не у каждого есть. И внутри как настоящая. А ещё. . . А еще ма. . .
– Он лапкой шевельнулся, – прервал его мальчик. Он стоял перед ним и глядел прям в глаза, показывая пальцем на игрушку.
Зёрлик посмотрел на Шушу. Тот лежал, как всегда – мягко, пусто, тепло.
– А ты кто? – спросил этот мальчик.
– Я? Я Зер. . . – он на секунду засомневался. – Я Зёрлик!
– А я кто? – спросил мальчик, развернулся и ушел, растворившись в деревьях.