Читать онлайн Они пришли из темноты

1

Темнота.

Кромешная темнота вокруг.

Откуда-то доносятся приглушенные звуки, но разобрать их невозможно. Единственное, что приходит на ум – медленная размеренная музыка.

Огромных усилий стоит просто двигать глазными яблоками. Те поворачиваются с трудом, будто старый заржавевший механизм.

Вестибулярный аппарат регистрирует мое плавное движение в пространстве.

Тело.

Его не ощутить, будто осталась одна голова, как в той повести о профессоре Доуэле, хотя я еще смутно помню, что совсем недавно, опустив глаза вниз я видел свое тело. На счёт рук – не уверен.

Движение прекращается.

Внезапно в глаза бьёт ослепительный свет, словно с меня срывают покрывало, как с клетки, внутри которой дремал попугай.

Вы, наверное, ожидаете услышать привычное беспокойное хлопанье крыльев, метания по клетке и что-то из серии: «Сам дуррррак! Кеша – умный!».

Но этого не происходит. Никакой клетки вокруг меня нет.

Глаза постепенно привыкают к свету, и я вижу. Я вижу прямо над собой чистое небо, полное огромных мерцающих звезд. Оно кажется мне очень холодным. Тут я начинаю слышать музыку. Я не ошибся, когда подумал, что это была именно она.

Музыка.

Это было что-то классическое с медленным ритмом. Не могу вспомнить. Бах? Бетховен?

Я начинаю различать голоса. Я начинаю видеть их обладателей. Вращая одними лишь глазами, я вижу вокруг себя людей. Они одеты, как на светском балу. Кавалеры в строгих костюмах придерживают за талию своих дам в роскошных вечерних платьях. Лица присутствующих скрыты карнавальными масками: красные, черные, белые с золотом, маски различных зверей – все они устремлены на меня. Чуть поодаль я замечаю оркестр в черных фраках. Это они играют. Их лица тоже скрыты масками. Масками зайцев. Помните, как у Шляпника на чаепитии?

Столы.

Я замечаю длинные столы, уставленные всевозможными закусками и выпивкой.

Вестибулярный аппарат считывает легкое покачивание, а следом до барабанных перепонок доносится шум. В нем я безошибочно узнаю шум волн. В памяти всплывает момент, когда я с родителями был на море, классе в восьмом. Волны шумели и плескались в точности так же.

Это место – палуба корабля.

На лицах всех этих дам и кавалеров появляются улыбки. Это даже приятно. Столько чести незнакомцу. И все рады меня видеть.

Это было приятно, ровно до того момента, как моя память возвращается и я понимаю, как оказался здесь.

Глаза расширяются от ужаса и начинают дрожать.

Из груди вырывается хриплый крик. Уверяю вас – это не крик восторга.

Услышав его, люди в костюмах и масках начинают громко аплодировать, и я слышу восторженный смех…

2

– Ну что? Идём? А то время уже, – спрашивает Марси. – Еще накраситься нужно.

– Я бы конечно и дома посидел, – отвечаю я. – Можно заказать еды и посмотреть фильм, но можем и поехать.

– Ну вот, значит ты не хочешь, – протянула Марси разочарованно.

Марси – моя девушка, с которой мы вместе где-то с начала августа. Сегодня вечером мы собирались пойти на костюмированную вечеринку в одно из злачных мест нашего небольшого города.

Вечеринка эта была в честь праздника, который у нас праздновать в общем-то не принято, но всем как-то плевать. Толпы разодетой молодежи, так или иначе начинают шататься по улицам в ночь с 31 октября на 1 ноября.

День Всех Святых! Эту часть американской культуры мы любим ничуть не меньше своей. Слишком сильное влияние оказал кинематограф на умы, как я его называю «околонашего поколения».

Так вот. На календаре было двадцать девятое октября. Обычно, все вечеринки, приуроченные к Хэллоуину, организаторы начинали проводить чуть ли не за целую неделю до самого праздника, и вряд ли они думали: «Это же ведь круто, когда вся нечисть лезет в наш мир не только одну ночь в году, а целую неделю!». Конечно, за этим скрывались обычные корыстные мотивы. Подобная схема работала и на другие праздники. Навариться на молодежи – святое дело. Но, справедливости ради, молодежь и сама была не против, даже больше – им это было необходимо.

Мы с Марс уже преодолели тот возрастной порог, когда ты просто идешь на такое мероприятие, чтобы накидаться шотами, которые, обычно идут со скидкой, а затем догнаться дешевым (потому что все деньги потрачены на вход и шоты) разбавленным донельзя пивом, чтобы потом обнимать унитаз в общественном туалете, созерцая чьи-то неаккуратные испражнения на полу.

Существовал и другой сценарий: выпиваешь сладенький коктейль и идешь на танцпол, прыгаешь там, как бандерлог, орешь, что есть мочи, а когда ощущаешь, что спирт почти покинул твое тело, пробираешься к бару, где заказываешь себе точно такой же сладенький напиток.

Нам с Марси оба этих сценария не подходили. Мы хотели просто немного развеяться, выпить по коктейлю и на людей посмотреть, вернее, не на них самих, а на то, в каких костюмах они придут. Для меня это была самая интересная часть. К тому же, мы и сами хотели нанести грим и, так сказать, прийти во всеоружии. Даже не знаю, зачем я сказал Марс, что мы можем и дома неплохо провести время. Мы планировали сходить на наш первый совместный хэллоуин куда-нибудь еще в начале октября.

– Да нет же, хочу! Еще как! – воскликнул я придав своему голосу бодрость. – Ты чего так расстроилась? Пошли, доставай свои баночки с краской!

Марси недоверчиво исподлобья взглянула на меня. Как же я обожал этот взгляд, хотя и видел его в не всегда благоприятных обстоятельствах.

– Точно? – спрашивает она.

– Всё, – картинно выхожу из себя я, – больше и слышать не хочу! Иди за баночками! Я буду первым, кого ты разукрасишь!

Она еще немного смотрит, а затем ослепительно улыбается, вскакивает на ноги. В домашних штанах и маечке она всё равно выглядит потрясающей, о чем я ей твержу постоянно.

Мы идём на кухню.

Марс прихватила из своей комнаты коробочку, в которой громыхала гуашь и еще что-то, может акрил?

Я уселся на качающийся стул.

– Мы так и не решили, кем ты будешь, – говорит она. В глазах ее пляшут веселые искры, мол, называй кого хочешь, я намалюю тебе любого монстра!

Марси и вправду могла. Она неплохо умела рисовать. Ее завораживали работы Гигера. Как-то раз ей предложили придумать и нарисовать обертку для мороженого. И что вы думаете? Пол города теперь смотрит на этот рисунок каждое лето. Я хорошо помню, как она прыгала от радости и подходила к каждому уличному холодильнику тыкая в него пальцем.

– Это я нарисовала! Это мой рисунок!

Я сидел и размышлял.

Нужен образ, а под рукой лишь черный тонкий свитер и черная с узорами бандана.

– Его, – говорю я, показывая ей экран телефона.

– О, неплохо! – радуется Марс. – Жаль только, что всего два цвета.

Она достаёт из коробочки две баночки, черную и красную и немного разбавляет краску водой.

– Теперь, постарайся не двигаться, – командует она и принимается за работу.

Я повинуюсь.

Пока она работает, я любуюсь ее чертами и борюсь с диким желанием ее поцеловать. Марси с любовью выводит каждую линию тонкой кисточкой, высунув кончик языка.

Проходит полтора часа.

– Готово! Пойди, глянь в зеркало, – говорит она с гордостью.

Я встаю, захожу в ванную и поворачиваюсь к зеркалу. Оттуда на меня смотрит антагонист первого эпизода «Звездных войн» – Дарт Мол. Его в своё время блестяще сыграл Рэй Парк, куда уж мне до него! Но, несмотря на это, Марс сотворила магию на моем лице. Грим оказался очень точным. Жаль рудиментарных рожек нигде не достать.

– Потрясно, Марс! – говорю я и поворачиваюсь к ней. – Просто потрясно!

Она краснеет от смущения и смотрит на своё творение. Я улыбаюсь, но из-за грима этого не видно.

– Теперь твоя очередь, – говорю я. – Чем я могу помочь?

– Ты можешь постараться не смазать мой труд, пока я наношу грим себе, – усмехается она. Ее озорные глаза так и блестят в предвкушении.

Я сажусь обратно на стул и вытягиваю ноги. Я понимаю, что этот вечер и даже само нанесение грима сближает нас еще больше.

– А кем будешь ты? – спустя некоторое время спрашиваю я.

– Постараюсь тоже что-то в твоем стиле, – слышу я ее голос из-за занавески, которой она почему-то решила от меня отгородиться.

– Леди-ситх? – спрашиваю я.

– Леди-кто? – слышу в ответ.

– Неважно, – я улыбаюсь.

Свой грим она наносит гораздо быстрее нежели мой.

– Ну, как я тебе? – доносится из-за занавески. В ту же секунду она с шелестом отъезжает в сторону. На пороге стоит моя Марс, вся перепачканная гуашью. За гримом я не узнаю ее лица: привычные и столь любимые мною черты исчезли. На их месте теперь был замысловатый рисунок. Чем-то он действительно походил на ее предыдущее творение. Только она решила использовать и белый цвет.

– Ну? Чего молчишь? – уперла она в бока руки, перемазав свою маечку.

– У меня просто нет слов, – отвечаю я. – Мы будем самые крутые сегодня!

Я не вижу ее черт, но глаза моей Марси светятся. В этот момент я понимаю, как бы расстроил ее, если бы настоял остаться дома.

Мы спешно собираемся.

Я надеваю черный свитер, стараясь ничего не смазать и вяжу бандану на шею. Мне на глаза попадается баночка с гелем для волос и пока Марси громыхает ящиками в соседней комнате, я щедро зачерпываю средство и размазываю по сухим волосам, пытаясь взъерошить их на манер рожек.

Получается не очень.

Из комнаты выходит Марс. На ней облегающий красный топ и черная короткая юбка. Стройные ножки аппетитно выглядят в черных колготках. Она любит называть их «колготаны». Я всегда улыбаюсь, когда слышу это, а она не понимает и начинает дуться.

Цвета наряда хорошо сочетаются с рисунком на ее лице.

– Тебе очень идёт, – говорю я с восхищением и вызываю такси.

Мы накидываем куртки и выходим к машине.

– Не пугайтесь, мы в гриме! – предупреждает Марси водителя.

Тот ухмыляется и молча трогает с места.

Через десять минут нас высаживают у бара, в котором проводилась вечеринка. К началу мы не поспели.

Пока мы пересекаем дорогу, на глаза попадается много нетрезвых привидений, джокеров, зомби и иных монстров. Завидев нас, они приветливо машут руками, тычут пальцами, а некоторые одобрительно вскидывают руку с оттопыренным вверх большим пальцем.

Марс постаралась на славу.

И вот мы уже входим внутрь и попадаем в небольшое пространство, похожее на коридорчик. В углу я вижу огромную гору курток, поднимающуюся вверх. Я беру Марс за руку и тяну ее к этой горе. Мы находим под всем этим ворохом одежды свободные крючки и приносим в жертву этого гигантского курточного монстра свою одежду.

Из общего зала доносится грохот музыки. Басы пробивают тонкую стенку гардероба и ухают в грудной клетке.

Посмотревшись в висевшее на стене зеркало и убедившись, что грим не стерся, мы входим в зал.

Он огромен.

Как-то раз я уже бывал в этом местечке, но тогда это больше напоминало лаунж-бар со спокойной тянущейся мелодией, приглушенным освещением и уютной атмосферой. Сейчас же это место преобразилось до неузнаваемости. Толпы разукрашенных людей проходили мимо нас. Они бешено орали и дергались. На танцполе творился настоящий ад. В такт музыке вверх взмывали сотни рук. Под мельтешащим светом эти руки множились и превращались в какое-то существо, такое огромное, что оно заполнило собой всё помещение. А люди всё прибывали, становясь частью этого бешено ревущего создания.

Я в надежде смотрю в сторону бара. Он весь облеплен копошащимися телами, точно муравьями, нашедшими кусочек съестного. Между баром и танцполом образовалась небольшая буферная зона, где было немного спокойнее. Всё дело в длинных столах. Из-за них на нас тоже смотрели размалеванные рожи.

И почему меня потянуло к бару?

Мы подходим, и я спрашиваю Марс, что ей взять.

– То же, что и себе! – кричит она мне прямо в ухо.

Я киваю и начинаю прокладывать путь к стойке.

В такие дни, вернее ночи, бармены вкалывают, как проклятые, но, надо заметить, и уходят они с распухшими кошельками.

Жестом я подзываю ближайшего и тыкаю пальцем в ламинированный лист меню. Тот кивает. Я показываю два пальца. Он кивает вновь и начинает готовить.

Марси стоит рядом и с интересом наблюдает за девушкой, которая сидит прямо рядом с нами. У нее костюм хэллоуинской тыковки. Оранжево-черный грим, огромные накладные ресницы, черный парик. Моё внимание привлекает оранжевый корсет, который сдерживает напор рвущихся наружу белых грудей.

Девушка замечает наше внимание и улыбается.

– Я куплю тебе выпить! – говорит она Марси.

Та косится на меня. Я пожимаю плечами, мол «почему нет, бери», и та согласно кивает. Девушка-тыква подзывает бармена и делает заказ.

Меня кто-то трогает за плечо. Это уже другой бармен протягивает мне наши коктейли. Я киваю и беру их, поворачиваюсь и протягиваю один моей спутнице. С другой стороны стойки освобождаются два места.

– Идём, – громко говорю я Марс и направляюсь к освободившимся местам.

Мы садимся. До этого напряженный, я делаю пару глотков и через пару минут начинаю чувствовать себя в своей тарелке. Приобняв Марси за талию, я сижу и наблюдаю, как безумная толпа прыгает под очередной миксованый рок-хит 90-х. Я вижу, как девушка-тыква подзывает Марс. Та встаёт и подходит к ней. Тыковка протягивает ей коктейль, красный под стать образу, и фотографируется с ней в обнимку.

Я продолжаю потягивать напиток. Возвращается Марс. Она уже уговорила свой второй коктейль со своей новой подругой. Я вижу это по немного затуманенным глазкам.

– Давай танцевать! – кричит она и берет меня за руку.

Мы прыгаем (хотя вовсе не собирались) под Бон Джови, который обзавелся иным ритмом и нехилым басом, а когда возвращаемся, то к нам подходит фотограф и просит нас позировать.

Я снова заказываю выпить. Удивительно, но наши места за баром так никто и не занял.

– Я хочу еще! – кричит Марс и указывает на танцпол.

– Иди, я тут, – говорю я ей.

Я вижу, как она пробирается через толпу в самый центр и начинает танцевать.

Я потягиваю второй коктейль (взял другой, для разнообразия) и смотрю на свою Марс.

Она бесподобна. Высокая, стройная в топе и юбочке с длинными персиковыми волосами, она выделяется среди всей однородной массы, словно ее все время сопровождает луч прожектора. Я сомневаюсь, что остальные люди за баром и на втором этаже видят ее точно так же, как я.

Внезапно на свободный стул передо мной присаживается парень. У него длинные взъерошенные волосы. Одет он в длинную черную мантию, а на лице неаккуратно намалеван белый лик призрака.

– Крутой грим! – радостно, немного хриплым голосом сообщает он. – Сам делал?

– Не, – мотаю нетрезвой головой я. – Моя девушка!

– Передай ей, что она – талант! – продолжает мой внезапный собеседник. Затем он кивает на мой стакан, в котором остался один только лед. – Хочешь выпить? Угощаю! Считай, что это – за потрясный грим!

Я немного колеблюсь, но первый выпитый коктейль делает выбор за меня, и я киваю.

– Отлично! – говорит Призрак и заказывает нам пиво.

– А это ведь уже из второй трилогии, верно? – спрашивает он, указывая на мое лицо. – Там, где не про Люка.

– Ага, – киваю я и потягиваю пиво.

Мне не особо хочется вести с ним диалог, но парень похвалил мой грим, купил выпить и в общем-то приветлив, поэтому я решил поддержать беседу. Хотя бы из вежливости.

Тогда я и представить себе не мог, чем обернется это знакомство. Знай я, кто передо мной, то свалил бы сию же секунду и Марси прихватил под мышку.

– Эти эпизоды были сняты позже, – я пытаюсь перекричать грохот музыки. – Но события там, типо раньше, чем в тех, где Люк.

– Точно, точно, – кивает призрак и делает глоток пива.

Мы еще немного болтаем. Я смотрю в сторону танцпола и взглядом пытаюсь отыскать Марс, но ее нигде нет. Как странно? Она так выделялась среди остальных беснующихся в канун этой Святой ночи, что сейчас ее отсутствие выглядело как что-то инородное.

Я разворачиваюсь на стуле и начинаю окидывать взглядом пространство сзади, затем перевожу взгляд на второй этаж. Сверху на меня смотрят заплывшие вип-физиономии, вальяжно потягивающие выпивку.

Тем временем, Призрак что-то продолжает мне рассказывать про Хана Соло и Сокол тысячелетия.

Я прерываю его и говорю, что мне нужно срочно отойти и поискать свою подругу.

– Конечно, чувак! Приятно было поболтать! – говорит он и встаёт со стула. Он растворяется в толпе. Через секунду его словно и вовсе здесь не было.

Я отхожу к туалетам и пытаюсь дозвониться до Марс. Голос в трубке сообщает, что абонент не доступен.

Странность номер два.

Я точно помню, что телефон она всегда держит включенным и заряжает вовремя.

Я проверяю сначала мужской туалет, а затем, очень и очень быстро – женский. В обоих пусто. В смысле Марс нигде нет.

Я возвращаюсь в зал и вижу ту девушку-тыкву, которая покупала Марс выпить.

– Привет, ты не видела мою подругу, ту, в красном топе? – спрашиваю я.

– О! – она была уже изрядно пьяна, – Та хорошенькая? Конечно! Я же покупала ей выпить!

Я махаю на нее рукой и иду к выходу.

Людей становится меньше, курток – тоже.

Может она вышла подышать?

Я смотрю на вешалку и вижу, что наши куртки висят на том же месте, где мы их и оставили.

Я выбегаю на улицу. Беспокойство постепенно подбирается ко мне. Я чувствую его вытянувшиеся жилистые конечности.

Свежий воздух немного отрезвляет. «Не паникуй, она найдется. Обязательно».

Я вижу, как у бара стоит несколько такси, которые ждут свою подвыпившую нечисть, чтобы отвезти ее домой, в теплую кровать.

Я решаю обойти бар вокруг и проверить прилегающие переулки.

Может, не пойди я туда, ничего бы не случилось. Я бы отправился домой, забрав курточку Марс. Сначала я бы пытался дозвониться, раз за разом получая один и тот же ответ. Затем, не объявись она через пару дней, пошел бы к ее маме и рассказал бы всё. Затем, мы проверили бы всех знакомых, у которых Марс могла бы остановиться. Не получив никакой информации, мы отправились бы в полицию и написали заявление о пропаже. К тому моменту ее мама уже бы не выдержала. Она была бы на грани нервного срыва и проклинала бы меня. Не со зла (хотя откуда мне знать) – просто кого-то нужно.

Я захожу в переулок. Свет туда попадает только с проспекта, где всё освещено мощными фонарями. В полутьме я не сразу вижу какое-то движение, но спустя мгновение я вижу темный силуэт. Это человек. Он стоит ко мне спиной и пытается что-то запихнуть в микроавтобус, который припаркован на обочине. Пара его колес залезла на тротуар.

Услышав мои шаги, человек оборачивается, и я вижу белое пятно вместо лица. Я узнаю его. Это тот самый «призрак», что подсел ко мне и угостил выпивкой. Когда он повернулся, то немного отошел в сторону и я абсолютно точно различил стройные ножки Марс, торчащие из дверей фургона. Я увидел и красный топ.

– Эй! Какого хрена! Ну-ка отойди от нее! – заорал я и побежал к фургону.

Призрак стал активнее запихивать торчащие ноги в салон, а затем обернулся и в руке у него что-то блеснуло.

Я остановился и выставил руки перед собой.

– Я же купил тебе выпить, чувак, – говорит он. – Мне жаль, что ты это заметил.

Я слишком поздно слышу шаги за спиной. На мою голову обрушивается чудовищной силы удар. Острая боль пронзает череп, словно это Зевс решил пошалить и воткнул мне в башку одну из своих молний. Перед глазами всё поплыло и завертелось. Я чувствую, как оседаю на землю.

Последнее, что я вижу – серый и влажный после недавнего дождя асфальт.

3

Я прихожу в себя на полу фургона. Глаза мне завязывать не стали. Видимо потому, что у обоих похитителей на лице был нанесен грим. Мой рот был перетянут какой-то тряпкой – ужасный ситх был повержен.

Призрака, который то и дело оборачивался в салон с пассажирского сиденья, я уже видел, а вот второго, того, кто был за рулем этой дребезжащей колымаги, я не видел до самого конца поездки.

Я смотрю перед собой и вижу лицо Марс. Ее глаза закрыты, она словно спит, так сладко, так безмятежно. Я пытаюсь дотянуться до нее, но понимаю, что мои руки и ноги связаны. Тогда я пытаюсь подползти к ней поближе и толкаю ее коленом. Она медленно открывает глаза и смотрит на меня. Сначала в ее взгляде читается непонимание, такое бывает, когда тебя резко будят. Но, когда пелена спадает, взгляд ее переполняется ужасом. Я никогда не видел у нее таких расширенных глаз. Зрачки впились в меня и всё вопрошали: «Что?! ЧТО ГОСПОДИ ТАКОЕ ПРОИСХОДИТ?!».

Я глазами пытаюсь сказать, что не знаю.

Я начинаю понимать, что стал случайностью, не входившей в планы похитителей. Они хотели забрать ее. Только ее.

Но, тем не менее, в фургоне нас теперь было двое. И это немного успокаивало. Но, как оказалось, было это ненадолго. Совсем скоро произошло событие, разделившее нас навсегда.

4

Я не знаю сколько продолжалась эта поездка, но она подошла к концу.

Всё это время мы смотрели друг другу в глаза и не отводили взгляд. Мы вели свой последний немой диалог. Я очень жалею, что в те минуты на лицах у нас был полусмазанный грим. Я очень хотел увидеть лицо Марси. Ее прекрасные черты, которые я полюбил и которые буду видеть до самого конца. Я вижу, что ее глаза красные от слез, а я просто не могу плакать. Ледяной ужас сковал мои слезные железы, напрочь лишив меня возможности выдавить хотя бы одну.

Фургон остановился.

Похитители наших тел вылезли из автомобиля. Передние двери хлопнули с отставанием в секунду и почти сразу открылись задние. Наконец-то я увидел лицо второго. На нем была резиновая маска Фрэда Крюгера.

Если он всё еще прячет свою личину, значит, возможно, есть еще шанс, – думаю я, и в тот же самый момент Крюгер срывает маску и отбрасывает прочь.

Под маской смуглый парень. На вид ему лет тридцать – борода прибавляет лет пять. У него заостренные черты лица и бегающие из стороны в сторону глаза.

– Приехали, – говорит он и они с Призраком начинают вытаскивать нас на улицу.

Меня грубо выкидывают на землю, словно мешок, набитый всяким строительным мусором. С Марс же обращаются куда осмотрительнее.

Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы находимся на опушке какого-то леса. Вдали огнями проезжающих машин светится трасса. Шум, исходящий от нее, еле доходит до уха.

Помимо фургона, в котором нас привезли, на небольшой поляне стоит два черных внедорожника. Марки разобрать не могу. Рядом с каждым из них стоит по два человека, одетых в черные куртки и камуфляжные штаны. Эти куда осмотрительнее – лица скрыты черными балаклавами. Из джипа, того, что справа, вылезает человек в деловом костюме. Лица его не видно, но я могу разглядеть, что он без маски.

Крюгер подходит к нему. В его поведении явно прослеживается уважение или страх перед человеком в костюме. А может и то и другое.

Они отходят в сторону и о чем-то переговариваются.

До меня доносятся обрывки фраз: «Да мы не специально… Он выбежал… Да… Ну прямо там было не вариант…».

Люди в масках стоят не шелохнувшись.

Крюгер и человек в костюме возвращаются. Я слышу из уст второго: «Это ваша проблема и вам предстоит ее решить». Он делает знак своим людям и те, двигаясь синхронно, словно два киборга, подходят и поднимают мою Марс с земли. Она пытается вырваться и кричит сквозь кляп срывая голос.

– Там, куда ты попадешь, тебе тоже предстоит кричать, так что побереги силы, – произносит Крюгер. На его лице появляется ядовитая улыбка.

Еще никогда я не чувствовал себя настолько беспомощным. Я с ужасом смотрю, как мою Марс, которая, по сути, стала уже не моей, волокут ко второму джипу, бессовестно и грязно хватая ее за всё подряд. В последний момент она успевает обернуться и посмотреть на меня.

Тогда я и видел ее в последний раз. В ее воспаленных глазах дикий ужас и… Черная дверь захлопывается. Возможно, сквозь тонированное стекло она и видит меня, но я больше не вижу ее.

Люди в масках рассаживаются по машинам. Хлопают двери, ревут двигатели. Тьма на небольшой полянке рвется в клочья от света вспыхнувших фар.

Крюгер подходит ко мне. В его руке блестит нож.

– Прости, парень, ты просто оказался не в том месте и не в то время, – говорит он и приставляет лезвие к моей шее. Я чувствую, как в джинсах становится мокро и тепло. В моей голове проносятся разные образы. Я за секунду понимаю, что прожил в целом-то и неплохую жизнь, полную радостных и ярких моментов.

Конец! Прощай, Марс! – успеваю подумать я.

Внезапно, сквозь шум работающего двигателя я слышу:

– Стой!

Я приоткрываю зажмуренные глаза.

Заднее стекло с водительской стороны джипа, что справа, опущено. Из салона высовывается рука человека в костюме. Он жестом подзывает Крюгера к себе.

Тот подчиняется.

Они говорят каких-то пять минут, но для меня это кажется целой вечностью.

Крюгер подходит ко мне, и они вместе с Призраком рывком поднимают меня и ставят на ватные ноги.

– Повезло тебе, – с ухмылкой говорит Крюгер, а потом добавляет, – наверно.

Они, кряхтя, волочат меня к другому джипу и бесцеремонно кидают в багажник.

– Глаза, – доносится из салона.

Через минуту на мои глаза опускается темнота. С этого момента я могу лишь слышать, что происходит вокруг. Я слышу удаляющиеся шаги, затем глухие, почти синхронные хлопки дверей, шум заводящегося двигателя.

Мы трогаемся.

В багажнике пахнет резиной и машинным маслом. Меня болтает из стороны в сторону, и я бьюсь головой обо что-то твердое.

Ехали долго. Я пытался считать минуты и запоминать повороты, но быстро сбился и бросил эту затею.

Мы остановились. Я слышу, как открывается задняя дверь. В ту же секунду меня подхватывают сильные руки и вытаскивают из багажника.

Пахнет рыбой. Я слышу, как где-то неподалеку плещется вода и чьи-то голоса, которые становятся всё ближе. Я слышу, что говорят на ломаном русском.

– Этого на корабль? Понял.

– Особый груз, отвечаете головой! – доносится справа прямо над ухом. – Договоренности соблюдены.

Меня пихают в спину и тут же другие руки подхватывают. Запах рыбы. Руки, поймавшие меня, сильно воняют рыбой.

Меня снова куда-то волокут.

Лязгают ворота. К запаху рыбы прибавляется запах металла и древесины.

Что-то твердое упирается в мою грудь. Сзади раздаются шаги и в следующее мгновение меня поднимают над землёй и куда-то бросают. Я бьюсь плечами и головой. Висок простреливает резкая боль. Я пытаюсь перевернуться на другой бок и чувствую, что плечо вывихнуто.

Подо мной что-то, напоминающее солому. Пахнет древесиной.

Где-то наверху я слышу сбивчивую речь на незнакомом мне языке. Затем раздаётся грохот. Голоса стали глуше. Я слышу, как по обеим сторонам начинают стучать молотки, затем они перемещаются на две другие стороны.

Удары молотков затихают.

Шаги и голоса удаляются. Следом я слышу скрип петель, удар металлической двери и лязг засова.

Я понимаю, что нахожусь в каком-то ящике. Ползу в сторону и упираюсь стенку. Я прикладываю к ней щёку – дерево.

Изучив всё пространство, я сделал вывод, что ящик этот примерно полтора на два метра. Для того, чтобы узнать высоту, нужно встать на ноги, а сделать я этого никак не могу. Привычное понимание страха уходит куда-то на задний план. Сейчас мне важно только одно – выбраться отсюда.

По моим приблизительным подсчетам, я пролежал в этом ящике около суток. Снова сделал по-маленькому прямо в штаны. По-большому, слава богу, пока не хотелось.

За это время кое-что произошло.

Примерно через пару часов лежания в ящике, я услышал откуда-то со стороны возню и еле уловимое мычание.

Я здесь явно не один.

Я тоже начинаю стучать по стенке ящика пятками и кричать в кляп, совсем как Марси тогда.

А может, это она? Лежит в точно таком же ящике и подает признаки жизни, в надежде, что кто-то их услышит и спасет ее. Я четко вижу ее. Вижу спутанные персиковые волосы, смазанный грим, через который проступают ее настоящие черты, опухшие от рыданий глаза…

Я начинаю биться сильнее. Мне отвечают.

Вскоре, я понимаю, что это не Марс. Я начинаю слышат ритмичные постукивания и понимаю, что это азбука Морзе. Марс не знала ее. Кто-то пытался мне что-то сказать, но эту азбуку не знал и я. Такая полезная вещь. Теперь, лежа в деревянном ящике не понятно где, в луже собственной мочи, я горько сожалел, что не уделил внимания ее изучению.

Тот, кто ее настукивал, не услышав ни одного внятного ответа, видимо понял, что это бесполезно и прекратил. Он или она перестал отвечать и на мои спонтанные стуки. Это разумно – лучше не растрачивать силы на общение с идиотом, который не удосужился выучить эту сраную азбуку, а поберечь их. Тем более, брать их было особо неоткуда, кормить нас явно не собирались.

Я потерял счет времени. Я не знал, день сейчас или ночь. Я не видел ничего с той самой ночи, когда на мои глаза легла повязка. Снова перед моим мысленным взором всплывает Марс, но в этот раз она не валяется в деревянном ящике. Нет. Она стоит на остановке, на той самой, на которой мы встретились седьмого августа. Я вижу, как она немного неуверенно выходит из-за поворота. Пока ее лицо ничего не выражает. Я вижу, что она ищет меня среди проходящих мимо людей. И вот она меня замечает. Я улыбаюсь и машу ей рукой. Она отвечает тем же. Мы сближаемся. Я отчетливо вижу ее черты и понимаю, что уже люблю их. Ее длинные волосы, тогда еще без персикового оттенка, падают ей на плечи светлой копной. Я уже хочу в них зарыться… Не познакомься мы тогда, с тобой всё было бы в порядке…

Внезапно, где-то снаружи я слышу низкий гул. Он становится всё ближе и ближе. Он не похож на привычный самолетный гул. Я слышу, как по металлической крыше контейнера (вне всяких сомнений это он) начинает что-то барабанить. Вестибулярный аппарат считывает, что моё тело меняет свои координаты в пространстве. Моя темница начинает раскачиваться из стороны в сторону. Это продолжается несколько минут, точнее уже и не скажешь. Снизу раздаётся грохот. Вместе с этим прекращается и движение.

Тишина.

Затем раздаётся ритмичное громыхание. Вестибулярный аппарат снова регистрирует изменение моего положения в пространстве, а затем всё замолкает на долгие-долгие часы.

В голове снова возникает видение.

Мне где-то лет пять, может шесть. Дед подарил мне велосипед на день рождения и настал тот день, когда я учусь на нем кататься. С дополнительными колесами всё проходит без проблем, но вот отец решает снять их. При чем он не снимает сначала одно, чтобы я привык, а спиливает ножовкой сразу оба. До сих пор я не могу понять, почему он именно спилил их.

Я начинаю ехать… падаю! Начинаю ехать, снова падаю. И так продолжается много раз. Колени кровоточат. Кажется, я даже начинаю плакать, но отец просто не дает мне прекратить.

Может всё было предопределено? В моем положении начинаешь задумываться о таких вещах. Думая о своей первой поездке на двухколесном велосипеде, я засыпаю, вернее, просто отключаюсь, вполне возможно, что и от истощения.

Меня будит всё тот же лязг засова. К ящику приближаются чьи-то торопливые шаги. Я слышу речь, кажется, это английский, только говорит на нем не англичанин или американец, а какой-нибудь турок или серб. Язык для этих людей явно не родной и выбран лишь потому, что на нем тебя поймут практически везде, куда бы тебя не занесло.

Так, где же я?

В крышку ударяет что-то металлическое, скорее всего это лом, и кто-то пытается ее вскрыть.

Наконец, ему это удаётся.

Я слышу тяжелое сопение прямо над головой. Снова шаги и тут я чувствую резкий укол в шею. Кажется, это какое-то снотворное или наркотик и введённая доза, судя по всему, лошадиная. Меня почти сразу начинает мутить. Это странное, ни на что не похожее ощущение. Будто я – это вовсе не я. Всё происходящее вдруг становится пустяком, не более чем выкипевший на плите чайник. Я чувствую такую небывалую легкость, что кажется, будто могу летать, если того пожелаю. Ко мне возвращается зрение и внезапно я понимаю, что могу двигаться.

Я встаю на ноги и оглядываюсь. Передо мной на уровне груди заканчиваются деревянные стенки ящика. На полу, как я и думал, лежала примятая солома. На соломе я вижу своё связанное тело. Выгляжу я не очень: весь в ссадинах, одежда растрёпанная, а на джинсах еще не высохли следы моих испражнений.

Тогда как же я сумел подняться?

Да это и не важно вовсе, помните?

Но я не вижу своего спасителя. Оглядевшись, я понимаю, что нахожусь в огромном металлическом контейнере. В таких еще перевозят всякие грузы, чаще по воде.

Вода! Точно!

Я выбираюсь из ящика, попутно бросив взгляд на связанного себя. Выбравшись, я замечаю второй, точно такой же ящик, который стоит метрах в двух от моего. Его крышка сдвинута набок.

Азбука Морзе! Там находится тот, кто настукивал ее.

Я подхожу к ящику, толкаю крышку вбок и заглядываю внутрь. Моему взору предстаёт моя комната. Я вижу ее сверху, будто приклеился к потолку.

Забавно! С такого ракурса я ее никогда не видел.

Я завис прямо над моим диваном. На нем сидим мы с Марси, а в полуторе метрах от нас светится экран ноутбука. Мы смотрим какой-то фильм.

Внезапно Марси вскидывает голову вверх. На ее лице тот самый грим, который она наносила перед той вечеринкой. Она ничего не говорит, а просто смотрит прямо в мои глаза. Это продолжается секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, года и наконец, я понимаю, что прошли века – а она всё продолжает смотреть.

Передо мной светится прямоугольник экрана. Мы смотрим «Из машины». Моя девушка, с которой я познакомился неделю назад, почему-то не отрываясь, уже довольно долго смотрит на потолок, я вижу это боковым зрением, но вида не подаю. Может ей фильм не нравится? Тогда нужно начинать действовать. Я же не кино смотреть ее звал, верно?

…Я прихожу в себя в странном помещении. Повязки на глазах нет, поэтому я могу видеть, правда изображение плывет и рассыпается, будто смотришь сквозь калейдоскоп.

Немного сфокусировавшись, я вижу, что вокруг меня грязно-белые стены. Потолок, весь в трещинах и потеках, тоже выкрашен в такой же отвратительно-белый цвет. Окна отсутствуют. Обстановка похожа на палату в какой-нибудь богом забытой больнице.

Я пытаюсь пошевелиться и понимаю, что лежу привязанный к плоской металлической поверхности. В глазах всё плывет, поэтому я не сразу замечаю, что от моей правой руки тянется прозрачная трубка, которая подходит к установленному на штативе прозрачному пакетику с какой-то жидкостью.

«Господи, меня хотят продать на органы!» – приходит внезапное осознание. Ну а для чего еще это кустарное медицинское помещение?

Я поворачиваю голову вправо и вижу прямо перед собой металлический поднос, он похож на те, которые обычно бывают в общей столовой. На подносе стоят кроссовки. Я стараюсь напрячь зрение, чтобы рассмотреть их получше и понимаю, что это мои кроссовки. Я обувал их, когда собирался к Марс тем вечером. Такое ощущение, что это было лет сто назад.

Решили прикарманить мои кроссовки, ублюдки? Органов вам мало что ли?

И тут я замечаю, что из кроссовка торчит что-то белое. Я не могу понять точно, хотя мозг уже всё понял, просто пока мне не сообщил.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Из кроссовка торчит отрезанная по щиколотку стопа. Кожа ровной каёмкой обволакивает розоватое мясо, а в центре белеет ровный край кости. Эту странную и пугающую находку выловит какой-нибудь рыбак на побережье, названия которого я даже не знаю.

Мой взгляд моментально перемещается на ноги. Я, заледенев от ужаса, вижу, что мои голени превратились в два обрубка, как у ветерана войны, подорвавшегося на мине.

В глазах стремительно темнеет и я теряю сознание.

5

Я поворачиваюсь к ней. Ее голова, как я и думал, запрокинута вверх. Я же видел это, помните?

– Тебе не нравится фильм? – спрашиваю я Марс и тут же веду себя как полный идиот, потому что добавляю, – можем включить какой-нибудь другой.

Она продолжает смотреть вверх, а затем спрашивает:

– А это всегда там было? – и указывает рукой на потолок.

Я поднимаю голову и вижу вросшие в потолок кости. Приглядевшись, я понимаю, что это человеческий скелет, весь поросший мхом. Кости, темные от времени, торчат, будто мачты затонувшего фрегата.

Я вспоминаю «Остров погибших кораблей».

– Понимаешь, – начинаю я, – Там – я из будущего. Нас похитят 29 октября этого года в канун Хэллоуина. С нами произойдет нечто ужасное. Вот, погляди, – и я выпрямляю ноги. На них отсутствуют ступни. Обрубки наспех зашиты и превращены в неровные культи, которыми я дрыгаю над полом.

Марси продолжает смотреть на скелет в потолке, не обращая внимания на мои изуродованные ноги и слова о том, что нас похитят примерно через месяц. Господи, ты что? Совсем дура?

– Он и впрямь похож на тебя, – говорит она, всё так же не опуская головы, – но есть у будущего тебя один плюс – у тебя пропал «лишок» и теперь ты выглядишь стройным и подтянутым!

– Господи, Марс! Очнись же! Твоя мать может попросту не выдержать того, что с тобой произойдёт!

Она наконец поворачивает ко мне своё лицо. Она немного выше меня, поэтому и смотрит тоже свысока. На ее лице нанесен грим, только он смазанный, весь в потеках, я отчетливо вижу дорожки от слёз.

– Ты допустил это! – кричит она. – Ты допустил то, что с со мной сделают!

Кости на потолке приходят в движение. Руки вытягиваются и хватают Марс за плечи. В этот момент я не могу даже пошевелиться и хоть как-то повлиять на происходящее.

Скелет затаскивает ее на потолок и укладывает рядом с собой. И тут, будто включается быстрая перемотка, которая покрывает весь цикл разложения человеческого тела. Сначала истлевает кожа, грим на лице сморщивается и выцветает. Слегка пухлые щечки, которые я так обожал, вваливаются, обнажая сухожилия и связки. Острые скулы с быстротой землеройки прогрызали себе путь на поверхность. Груди сровняло с грудной клеткой. Мумия-Марс повернула голову к скелету рядом и будто бы влюблённо уставилась на него пустыми глазницами. В быстрой перемотке все ткани исчезли за какие-то секунды. Кости, поначалу белые, быстро потемнели и покрылись точно таким же зеленоватым мхом, как и кости скелета рядом.

Моего?

Тогда как же я всё это наблюдал?

Я перевожу взгляд на ноги «своего» скелета и вижу, что у него не хватает ступней.

…Передо мной снова палата, но уже другая. Она белее и ухоженнее своей предшественницы.

Я по-прежнему пристегнут ремнями к кровати. Пытаюсь оглядеться, выходит с трудом. Я замечаю какое-то движение слева от себя. Одними глазами пытаюсь посмотреть, что там происходит, но у меня ничего не выходит: слишком острый угол.

Внезапно надо мной склоняется чье-то лицо, скрытое медицинской маской и большими пластиковыми очками, наподобие тех, что используют стоматологи, когда сверлят гнилой зуб.

Я замечаю только то, что кожа у этого незнакомца смуглая, а глаза карие. Белки глаз будто воспалены, они покрыты красной сеточкой сосудов.

Карие глаза внимательно изучают меня. Затем незнакомец достаёт карманный фонарик и светит мне в глаза. Странно, но свет будто проходит насквозь, и я ничуть не щурюсь от него.

Незнакомец выключает фонарик, поднимает голову и кивает кому-то за кадром.

Я пытаюсь произнести хоть слово, но наружу вырывается лишь сдавленный хрип. Человек в маске замечает это и прикладывает указательный палец к губам под маской. Затем он уходит.

Я поднимаю глаза вверх и вижу над собой два штатива с закрепленными на них пакетами, которые наполнены синеватой жидкостью. От пакетиков тянутся прозрачные трубки и исчезают где-то внизу. Я пытаюсь пошевелить руками или ногами. Они слушаются с большим трудом, словно я умудрился каким-то образом отлежать себе всё тело.

Надо мной снова маячат тень, а затем возникают руки, обтянутые синими латексными перчатками. Участки кожи между краем перчатки и манжетами белого халата сплошь покрыты густыми черными волосами. Руки сжимают кислородную маску. Маска приближается к моему лицу и накрывает его. Я слышу пронзительный визг моторчика. Чувствую, как мой пульс преодолевает все возможные пределы. Глаза расширены настолько, что еще немного и кожа вокруг них начнет рваться. Я пытаюсь биться, но тело не слушается. В глазах всё начинает плыть и множиться. Визг доносится словно из глубокого колодца. За момент до того, как сознание вновь меня оставило, я слышу, как визг становится глухим и чувствую покалывание где-то внизу. Палата начинает вращаться с бешеной скоростью.

Темнота.

…«Из машины» заканчивается. Я слышу стук в дверь, поднимаюсь на свои обрубки и падаю.

Тут я замечаю кресло-каталку, которая стоит в углу.

Кое-как добравшись до него, сажусь и руками вращаю огромные колеса.

Повернув фиксатор отворяю дверь. За дверью стоит Марси. Но она какая-то другая. Гораздо старше, чем я видел ее в тот последний раз. Ее волосы теперь были темного, каштанового цвета, осталась только пара сантиметров светлых кончиков. Черты лица стали глубже и выразительнее, появились морщины, которых раньше не было.

Она смотрит на меня сверху вниз. В глазах читается печаль и сожаление, но она улыбается.

– Ну что? Ты готов?

– К чему?

– Ну как же? Ты разве не помнишь? Каждый год, в этот день мы ходим на место нашего первого свидания.

– Ааа, – протягиваю я.

– Давай помогу.

Она протискивается в дверной проём и становится у меня за спиной.

Я чувствую, что у нее вкусные терпкие духи. Она никогда прежде не пользовалась такими.

Мы выходим из подъезда.

На улице очень тепло. Ярко светит солнце, везде зелень.

Марс катит мое кресло перед собой, а я наблюдаю за проплывающими мимо деревьями и детской площадкой.

– Послушай, – спрашиваю я, – а какой сейчас год?

– С тобой всё нормально?

– Да, всё в порядке. Просто ответь – какой год?

– Сегодня седьмое августа 2024 -ого, – отвечает Марси. – Ты точно там не падал нигде?

Я молчу.

– Значит ты – та самая Марс. Если ты помнишь наше первое свидание, то ты – она, верно? Господи… значит ты выжила… мы выжили…

– Стой, стой, – слышу я ее голос из-за спины, – ты о чем это? Не пугай меня так, ладно?

– Останови меня, – прошу я.

Она прекращает катить кресло и обойдя его опускается передо мной.

Я жадно смотрю в ее глаза. Господи, это правда она! Она пережила ту ужасную ночь и я тоже.

Марси смотрит на меня. Ее серые глаза бегают то влево, то вправо. Как же она прекрасна! Гораздо взрослее, хотя прошло не так много лет. Немного заострившиеся черты лишь придают ей выразительности. Я хочу поцеловать ее, но прежде спрашиваю:

– Как мы спаслись? Той ночью, 29 октября 2018? Это был наш первый совместный Хеллоуин.

Она продолжает непонимающе смотреть на меня.

– Ты меня волнуешь, правда, – отвечает она. Ее лицо становится серьёзным. Это выражение я уже видел прежде, только на лице ее более молодой версии.

– Ты разве не помнишь? – спрашиваю я. – Если ты – та самая Марс, то ты обязана помнить! Такое просто невозможно забыть!

– Да, я помню, мы собирались на вечеринку, но ты внезапно передумал, и мы остались дома. Кажется, так всё и было.

Мои глаза расширились от удивления.

«Как же так? Это что, параллельная реальность или что?»

– Тогда как я потерял ноги? – спрашиваю я.

– Господи, ты меня и впрямь пугаешь! – она сжимает мои руки. Ее серые глаза пронзают меня насквозь. Я не могу не отметить ее повзрослевший взгляд. Под этим взглядом я ощущаю себя нашкодившим подростком.

– Расскажи, – прошу я, – пожалуйста.

Она вздыхает.

– Где-то через месяц, – начинает она, – мои друзья приглашают нас в поездку в область. По дороге мы попадаем в аварию. В нас въехал огромный грузовик. Ты сидел с водительской стороны. Удар пришёлся туда. Водитель, муж моей подруги, погиб на месте, мы с ней отделались синяками, а ты… твои ноги зажало и…

Из ее глаз побежали капельки слёз. Я потянулся к ней и обнял. Это так странно. Вот она, моя Марси, вот только я четко помню, что произошло той ночью. Может я получил второй шанс? Пусть не идеальный, но всё же.

– И ты осталась со мной? – спрашиваю я.

Она отстраняется от меня и глядит зареванными глазами.

– Я, я думала… Господи, я совру, если скажу, что не думала уйти… – выдавливает она сквозь слёзы.

– Почему не ушла? Кому нужен инвалид?

– Потому, что среди множества причин уйти, я нашла причину остаться, – утерев слезы отвечает она и улыбается.

– К тому же, бывает и гораздо тяжелые последствия, – говорит она.

– Верно, – отвечаю я. – Лишится ступней или жизни? Выберу первое, пожалуй.

– Ступней? – ошарашено смотрит она на меня. – Да у тебя же…

Марси смотрит на мои ноги. Я, леденея перевожу взгляд вниз и вижу, что ноги отсутствуют почти полностью. Лишь два обрубка, скрытые под тканью, беспомощно шевелятся из стороны в сторону.

6

Я выныриваю…

В первые секунды я вижу лишь темноту, но через какое-то время глаза начинают немного привыкать. Я нахожусь во всё той же белой комнате. Сверху надо мной нависает какой-то темный круг, выделяющийся на фоне белого потолка. Присмотревшись, я понимаю, что это осветительный прибор с множеством круглых лампочек. Такие приборы я часто видел в фильмах, когда проводили операции или ставили на ком-то опыты.

Какие органы во мне еще остались?

Сердце и легкие, вероятно на месте. Хотя, кто знает. Неужели я настолько ценный экземпляр, что мое бездыханное тело не выкинули сразу же, как только извлекли то, что им было нужно.

Сколько прошло времени? Чувство такое, что я вышел из анабиоза.

Я смутно помню, как разговаривал с Марс. Она плакала. Было ли это по-настоящему? Или же это был очень правдоподобный сон?

Я лежу в темной палате. На моём лице всё так же закреплена кислородная маска. Жалюзи на окнах опущены, но сквозь небольшие щелочки я вижу пробивающийся внутрь лунный свет. Он падает на пакетики с жидкостью, висящие немного позади меня, отчего те начинают серебриться и отбрасывать причудливые блики на стены.

Очередная попытка пошевелиться.

Удаётся только немного двигать руками. Всё, что ниже груди будто заморозили. Перед глазами сразу возникла картинка ванны со льдом. Обычно в такие бросают тело, когда извлекают органы в кустарных условиях.

Внезапно я слышу звук, похожий на скрип петель. Я собираю все усилия и пытаюсь приподняться, чтобы посмотреть на дверь и мне каким-то чудом удаётся это сделать.

Я вижу, как дверь плавно открывается вовнутрь. За ней виднеется пустой коридор. За дверью никого не оказывается, но мое внимание привлекает темный силуэт, который стоит в углу слева. Он отдаленно напоминает силуэт человека. Я не вижу глаз ночного гостя, но чувствую, что тот внимательно меня разглядывает. Это продолжается где-то минуту, а затем шея больше не может выдержать напряжения, и голова вновь опускается на подушку.

Раздаётся всплеск.

Я ощущаю, что кровать стала покачиваться из стороны в сторону, будто была матрасом на воде. Меня начинает затягивать куда-то вниз, словно в болото. Голова погружается точно в бочку с густым клейстером. Я чувствую, как жижа подбирается всё ближе и ближе. Вот она уже булькает на уровне висков, а в следующее мгновение густой слой смыкается надо мной. Жижа просачивается и забивает собой дыхательную маску.

Я задыхаюсь.

Это конец, думаю я и вместе с этим испытываю облегчение. Я либо проснусь после этого кошмара, либо я исчезну навсегда, и то, и другое прекратит мои мучения.

Я чувствую, как полотно жижи растягивается и расступается за моей спиной. Я будто прошел сквозь какой-то органический шлюз в неведомом космическом корабле. Жижа разжимает свои объятия, и я падаю.

Падаю очень долго.

Наконец, я приземляюсь прямо на асфальт.

Ярко светит солнце.

Откуда-то раздаются радостные детские крики и стук мяча об асфальт.

– Теперь ты водишь! – слышу я.

Уперевшись ладонями в землю, я медленно поднимаюсь. Я радостно замечаю, что мои ноги в порядке, а главное – они на месте.

Я сажусь и оглядываюсь по сторонам. Солнце бьёт в глаза, поэтому я делаю козырёк рукой и прикладываю его ко лбу.

Я вижу знакомую улицу, но пока не понимаю, что это за место. Слева от меня пустырь, весь заросший густой травой, а за ним проходит узкая дорога, которая довольно круто уходит вниз. Справа – небольшая лужайка, а чуть выше нее калитки частных домов.

Передо мной, метрах в двадцати играют дети. Они стоят по разные стороны дороги и бросают мяч так, чтобы тот ударился о бордюр и отскочил в руки бросавшей команды.

– С вами всё в порядке?

Я поднимаю взгляд.

Надо мной наклонилась девчушка лет десяти, может одиннадцати. У нее на руках огромный рыжий кот. Ее светлые волосы развеваются на ветру.

– Да, – отвечаю я. – Всё в порядке. По крайней мере я цел, – и смотрю на свои ноги.

Девчушка продолжает внимательно меня разглядывать.

– Тогда почему ты сидишь посреди улицы, прямо на грязном? – недоверчиво спрашивает она. Кот на ее руках облизывается и смотрит на меня своими огромными глазами.

– Наверное, я просто упал, – отвечаю я. – Красивый у тебя кот.

– Спасибо, – отвечает девочка и подхватывает кота под передние лапы. – Вон какой здоровый! – произносит она с гордостью.

– И правда большой, – отвечаю я. – Как его зовут?

– Барсик, – на лице девочки появляется улыбка.

– Хорошее имя, – простое и звучит, – говорю я.

Девочка кивает.

В этот момент я всё понимаю. Я вижу знакомые черты, хотя они и не так выразительны на детском лице. Я постепенно узнаю улицу, на которой очутился. На этом пустыре, что слева от меня, вскоре начнётся строительство большого многоэтажного дома, который по мере своего возвышения будет перекрывать весь солнечный свет жителям частных домов, расположившихся через узкую дорожку. Господи, да я даже кота этого узнаю, вот только до его появления лет пятнадцать.

Две пары глаз, серые и желтые, внимательно на меня смотрят.

– С вами точно всё хорошо? – снова спрашивает девочка, слегка наклонив голову. И теперь у меня нет никаких сомнений.

– Да, – отвечаю я. – А как тебя зовут?

– Маша, – отвечает девочка беззаботно.

Внутри меня всё холодеет.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – говорит она и отпускает кота на траву. Тот, сверкнув желтыми глазами, исчезает за забором.

Я поднимаюсь с дороги и отряхиваю джинсы.

– Идём, – повторяет Маша и указывает направление – вверх по улице.

Я иду за ней.

– Вот, – показывает она на дорогу в самом начале улицы.

Я подхожу ближе и вижу нарисованные мелом на неровном асфальте классики. Квадратики, по которым нужно прыгать, нарисованы ровно, будто их наносили с помощью трафарета. В самом верху перевернутой долькой был обозначен «Дом». Вот только слово «Дом» было перечеркнуто крест-накрест красным цветом.

– Выглядит здорово, – говорю я. А почему «Дом» перечеркнут?

Малышка Марси смотрит на меня очень серьезно. Я узнаю этот взгляд. Я еще испытаю его на себе и не раз.

– Потому, что тебе туда не попасть, – отвечает она. Нам не попасть.

Я смотрю на нее, а она на меня.

– Как это «нам»? – наконец спрашиваю я.

– Ты что? Глупый что ли? – она кулачком изображает стук по лбу. – Ты разве не помнишь, что случилось 29 октября 2018?

– С нами произошло нечто ужасное, – говорю я, будто действительно вспомнил это только что.

– Да, – говорит Марси, – но я хочу, чтобы ты не винил в этом себя. Слышишь?

Я только сейчас замечаю, что на улице заметно потемнело. С неба начали срываться огромные капли. Через миг дождь забарабанил по козырькам и крышам.

Я смотрю, как рисунок на асфальте начинает расплываться и стекать вниз по улице.

Я перевожу взгляд на девчушку, но ее нигде нет. Я оборачиваюсь. Остальные дети тоже исчезли. Залитая ярким солнечным светом улица, в считанные мгновения превратилась в мрачный темный коридор. Сходство с коридором придала внезапно появившаяся на месте пустыря многоэтажка.

Сзади раздаётся протяжный скрип. Я поворачиваюсь и вижу, как из стены дождя на меня катится знакомое мне инвалидное кресло-каталка. Оно злобно поблёскивает хромированными трубками. На секунду мне даже кажется, что трубки эти складываются в острый оскал.

Кресло набирает скорость и начинает нестись прямо на меня. Я срываюсь с места и бегу вниз по улице, сквозь непроницаемую стену дождя.

Не заметив выбоины на асфальте, я спотыкаюсь и падаю. Грохот за спиной стремительно нарастает и становится оглушительным. Я успеваю увидеть, как надо мной нависла хромированная ось.

Темнота.

…Так вот, вернемся к фильму «Из машины». В конце робот становится не отличим от человека и пополняет ряды обычных смертных.

Тогда куда в таком случае попаду или уже попал я? Чьи ряды я пополню?

Ответ напрашивался сам собой.

7

Свежий морской воздух и бесконечно красивое звездное небо. В любой другой, более удачный день, я бы подошел к краю кармы, расправил плечи и застыл бы, наслаждаясь этими дарами.

Такая красота никак не сочеталась с ужасом, царившем внизу, на палубе.

Кое-что, конечно, у меня уже было, а именно – неподвижность. Пошевелиться я не мог. Аплодисменты и смех стихли. Лица, скрытые масками, были обращены ко мне. В центр вышел мужчина во фраке. На лице была маска бельчонка. В руке зажат микрофон. Он повернулся к присутствующим и начал говорить. Его голос доносился откуда-то со стороны и был неразборчивым из-за маски на лице.

Он обратился к нарядным леди и сэрам на английском. Да, язык я узнал, смутно, но разобрал. Говорил мужчина во фраке быстро. Я улавливал лишь отдельные слова, но смысл сказанного ускользал, отчасти из-за глухой речи, отчасти из-за моего плохого владения языком.

В конце он, кажется, произнес что-то вроде: «Вы готовы?», а затем: «Поехали!».

Он жестом поманил кого-то за пределами моего поля зрения.

Появились двое. Они катили перед собой огромное зеркало на колесиках.

Поравнявшись со мной, они замерли.

Бельчонок во фраке начал отсчёт. Естественно, по-английски.

– Раз! – зазвучало глухо.

Я заметил, как зрители затаили дыхание.

– Два!

Зрители чуть сжались.

– Три!

Зеркало развернулось в мою сторону.

Всё ужасное, увиденное мной когда-либо, разом померкло. Остался лишь прямоугольник зеркала. В нем я увидел нечто, не укладывающееся в привычные рамки бытия. Смесь этого безумия с восторженными криками толпы в масках, порождала на свет нечто новое, нечто кошмарное. Если мне в скором времени и предстоял выбор, то по большей части он был уже сделан в пользу той стороны, которую я еще не успел повидать.

Я начну с безобидного, на мой взгляд.

Глаза.

Они красные и воспалены. Их будто заволокло изнутри прозрачной дымкой, хотя на зрение это не влияло.

(Овации и хохот)

Кожа на лице стала бледной, неестественно бледной. На щеках еще теплился румянец, что странно и сейчас вы поймете почему.

Я вижу только своё туловище. Вместо рук и ног наспех зашитые обрубки. Они посинели, как у мертвеца.

(Овации и хохот)

Туловище.

С грудной клетки удален верхний слой. Я вижу белые ребра – мои собственные ребра и трепыхающееся сердце прямо за ними. Розоватые, перемазанные в крови легкие, слегка подрагивают, расширяясь и сморщиваясь в такт моим вздохам.

(Овации и хохот)

Конечности.

Они были выложены на большие листья салата вокруг моего туловища, на манер венка, и судя по всему, были зажарены.

Ужасающую картину дополняла капельница с какой-то синей жидкостью, игла торчала из вены на моей шее. Видимо, благодаря ей я был в сознании.

Им это и было нужно.

Поле зрения сузилось до размеров щели в почтовом ящике, но даже через нее я видел, как некоторые, стало быть, уважаемые леди в пышных платьях подходят к моему телу с ножом и вилкой.

Аплодисменты и восторженные крики находящихся на палубе всё еще продолжали доносится до меня, но звук их всё отдалялся и отдалялся.

Я чувствовал, что жизнь покидает то, что от меня осталось. Ее крохи еще теплились в мозге, который изо всех сил выполнял свою последнюю и довольно важную роль – прокручивал перед глазами жизнь и, кажется, выбирал, в каком моменте он хотел бы встретить вечность.

Теперь передо мной целых два решения.

Одно я уже принял, а второе…

8

1

Чай уже совсем остыл, когда Илья оторвался от чтения и потянулся за кружкой. Взгляд невольно остановился на телефоне, который лежал на столе рядом с книгой экраном вниз.

«А вдруг кто-то написал? – пронеслось в голове и тут же пришел ответ. – «Да ну, вряд ли».

Он взглянул на белый круг настенных часов, висевших на их маленькой кухне. Те показывали без пяти одиннадцать. «Что ж, отлично. Сегодня можно и засидеться подольше», – он потянулся, разминая затекшие конечности. – Завтра всё равно ко второй паре. Даже если просплю, то ничего страшного».

Блестящая стальная поверхность чайника покрылась испариной. Следом раздалось громкое тиканье и шипение. Илья прислушался. Из-за закрытой двери доносился приглушенный шум работающего телевизора.

Засвистел чайник. В квартире сверху послышался топот, затем звон посуды и громкие возгласы.

«Опять ссорятся что ли?» – подумал Илья, задержав свой взгляд на потолке. Наверху снова что-то звякнуло, а затем начали доноситься ритмичные постанывания.

Существовало две дополняющие друг друга вещи: первая – Илья был обладателем самых шумных соседей сверху, а вторая – в их доме были тонкие перекрытия, благодаря которым слышимость была отличная. Его сосед сверху, настоящая пивная бочка на ногах, любил покачать права. Как только у подъезда собиралась какая-либо молодежь, чтобы посидеть на лавочках, сосед непременно высовывался из своего окна и начинал угрожать им, что сейчас выйдет, и тогда-то им уж точно не поздоровиться. Илья очень удивлялся, как такому жиртресту и нахалу перепала такая обалденная девушка. Высокая стройная блондинка со смазливым личиком, пышными губками, прекрасной стоячей грудью и не менее восхитительными бедрами, которыми она соблазнительно покачивала, выходя из подъезда, облачившись во что-то максимально откровенное. Глядя на нее из окна, Илья закусывал нижнюю губу. Его воображение, не скупясь на краски, уже начинало рисовать всевозможные картины, где и в каких позах он бы пялил эту длинноногую кралю. От этих ярких мыслей у него тут же твердело где нужно.

И сейчас, сидя на кухне, он безошибочно слышал, как мистер Пивная бочка имеет свою ненаглядную. И, по всей видимости, прямо на кухонном столе.

«Вот же скот!» – с завистью подумал он, а воображение вновь начало подкидывать ему яркие картины того разврата, что творился прямо у него над головой.

И это не удивительно.

Илья как раз находился в самом подходящем возрасте, в таком, когда гормоны в его организме бьют фонтаном и сходят с ума, а член твердеет от мимолетно увиденных стройных ножек. Да, его организм определенно хотел проводить вечера подобным образом. Так же как проводил их мистер Пивная бочка.

Его взгляд снова остановился на телефоне. Сейчас это был вовсе не телефон, а какой-то чудо-магнит, который, несмотря на свои небольшие размеры, притягивал не хуже огромного промышленного.

Он сдался.

Аккуратно (он относился так ко всему) Илья поднял телефон и смахнул экран блокировки. Он не поверил своим глазам, когда над заветной иконкой в виде паутинки появилась цифра «1».

Сердце сжалось.

«Смотреть или нет? Или оставить до завтра? А если прочитаю, и она увидит, что я прочитал, но ничего не ответил, потому что я не знаю, что написать, чтобы не показаться полным придурком», – заголосил хорошо знакомый хор внутри.

Всё началось с того, что Илья в очередной раз побоялся подойти к понравившейся девушке, которую встретил в коридоре университета. Он учился на третьем курсе, но за два предыдущих года, как бы он ни старался, не смог найти себе подружку, хотя девушек вокруг было просто навалом. Когда ему в коридоре встречалась симпатичная девчонка, его тут же бросало в жар, ладони потели, а глаза начинали рассматривать абсолютно всё, но только не саму девчушку.

– Ну не могу я себя заставить, хоть убей! – говорил он своему приятелю Максу каждый раз, когда они выходили подышать свежим весенним воздухом в перерыве между занятиями.

– Ну, – задумчиво протянул Макс, – может тогда попробуешь через приложение познакомиться? Сейчас, кстати, одно набирает бешеную популярность. «Сеть» называется.

– «Сеть», да, слышал о нем, – ответил Илья. – Но… нет, нет, это вариант для слабаков. – он категорически замотал головой из стороны в сторону. – Что я, так что ли не смогу?

Макс лишь ехидно улыбнулся.

Но мысль о том, что всего-то и нужно – разместить несколько фотографий и заполнить анкету захватила его своей простотой. Илья как только мог отгонял ее, но в конце концов она взяла верх. Червячок, закинутый его приятелем без задней мысли, совсем скоро начал шевелиться. Сидя на паре, он уже грезил о скором свидании со стройной длинноногой блондинкой. Почему-то именно такой ему виделась прекрасная незнакомка из «Сети».

2

Приложение затянуло его до самого вечера. Оторвавшись, Илья обратил внимание, что сидит в той же одежде, в которой был на занятиях. Стоило ему подняться с дивана, как желудок издал низкий рык. Всё то внимание, что приковывала к себе «Сеть», теперь устремилось на естественные потребности организма.

В комнату постучали.

– Да, – ответил он начиная переодеваться.

В комнату заглянула мама.

– Ты чего это закрылся тут? И есть не идёшь?

– Да иду я, иду, вот как раз собирался, – закатывая глаза ответил Илья. – Занят я был.

– Всё разогрето, стоит на столе, – и она, фыркнув, закрыла дверь.

Он прошел на кухню через общую комнату.

– Привет, пап, – сказал он, проходя мимо отца, который сидел перед телевизором с баночкой «жигулевского».

– Илья Петрович, – улыбнулся он при виде сына и протянул руку. Илья ее пожал. – Как там учеба? – и шепотом добавил, – не нашел там себе никого, а? Ляльку б мне на руках покачать.

Его отец, когда немного выпивал после работы, становился очень уж разговорчивым и веселым и этот вопрос он задавал Илье почти каждый раз.

– Не, пап, пока тихо всё на горизонте, – ответил Илья.

– Ну, это не беда, встретишь еще обязательно, – улыбнулся отец и отпил из банки. – Хочешь, посидим вместе, у меня еще есть, – он выудил из-за широкого подлокотника кресла еще одну баночку пива и протянул Илье.

– Не, пап, в другой раз, – улыбнулся он. – Я еще даже не ел с учебы. Да и мама не одобряет, если мы сидим тут с пивом.

– Да ладно, взрослый уже парень, можешь посидеть со стариком, – немного разочарованно протянул он, – тогда марш на кухню! Мама приготовила чудесное рагу.

– Мне ты сказал, что нужно потушить подольше, – раздалось из кухни.

Илья переглянулся с отцом, и оба прыснули.

С отцом Илья был не совсем честен, когда сказал, что на любовном фронте без перемен. Его многочасовой марафон в «Сети» не прошел зря.

Резко выдохнув, он опустил палец на «паутинку», и приложение открылось. Несколько секунд загрузки и вот он попал в этот чудесный мир, полный прелестных красавиц. Внизу около облачка, обозначающего сообщения, всё так же светилась единичка. Илья нажал на него, и открылось диалоговое окно.

«Привет», – было адресовано ему от пользователя по имени Анна. Илья тут же открыл ее профиль и принялся жадно рассматривать ее фотографии. Наверху раздался последний громкий стон, венчающий всё действие, а затем раздались тяжелые торопливые шаги в направлении ванной. Илья понимал, что мыть Пивная бочка пошел отнюдь не руки.

На фотографиях была запечатлена довольно симпатичная девушка. Конечно, вопреки его ожиданиям это была не высокая блондинка, вроде той, что сейчас отмывалась этажом выше, но тоже вполне себе. У нее были длинные каштановые волосы, карие глаза, приятные округлые черты лица, слегка вздернутый носик и хорошая подтянутая фигура. О том, что она не высокая Илья узнал из описания в профиле. Других анатомических подробностей Илье рассмотреть не удалось, хотя он так и сяк старался увеличить фотографии. Ему вполне хватило и того, что он уже видел. Он собрался с духом и написал первое, что пришло на ум: «Привет! Не спишь еще?». И прежде, чем начать думать не бредово ли это звучит Илья нажал на кнопку «Отправить».

«Ваше сообщение доставлено Анне», – оповестило его приложение.

«Аня».

Ему уже нравилось это имя. Оно ассоциировалось у него с чем-то весенним и теплым. Может, конечно, дело в том, что на улице была середина апреля, но Илья не придал этому никакого значения.

Он закрыл приложение и отложил телефон.

«Надеюсь, она ответит», – думал он, отхлебнув чая. – «Но о чем мне с ней говорить? Что спрашивать?».

Он снова взял в руки книгу и продолжил читать. Во всяком случае попытался. Но мысли его витали где-то намного дальше книжных страниц. Они уносились в неведомые дали, в прекрасную сказку, где они с Аней уже были парой и проводили вечера так же, как и Пивная бочка.

Сладкие грезы прервал внезапно раздавшийся звук сообщения. Илья даже вздрогнул от неожиданности. У иконки с паутинкой вновь высветилась цифра «1». Глубоко вздохнув, Илья нажал на нее и увидел сообщение от Ани.

«Еще нет, только собираюсь. А чем занят ты?».

«Ого, она сразу мной интересуется. Это хороший знак!» – мысленно порадовался Илья и написал: «Да решил вот почитать на ночь».

Ответ пришел мгновенно.

«А что любишь читать?».

«Да в основном фантастику разную, но иногда бывает и классику захочется, и нон-фикшн разный. А ты? Что любишь читать?».

«Да тоже люблю от фантастики до любовных романов. Разное. Стругацкие нравятся».

«Да, да. И мне тоже!» – радостно настрочил Илья, хотя в действительности читал у них всего один рассказ. Он был несказанно рад, что беседа пошла очень легко. Волнение отступило.

«Как здорово!» – пришел ответ. – «Будет, что обсудить на прогулке».

На прогулке?

Илья немного опешил. Это что? Она меня сейчас зовет гулять? Сама?

Ему было трудно в такое поверить, учитывая прошлые неудачи. Сейчас происходило что-то и впрямь фантастическое. Он решил сделать вид, что всё так и должно быть. Добыча сама шла в руки.

«А ты меня опередила! Сам уже хотел позвать. Давай завтра, в центральном парке, около семи вечера. Тебе удобно?».

«Да! Я как раз хотела предложить то же самое. Отлично, тогда до завтра». Переписку она завершила огромным улыбающимся смайлом.

Илья сидел, как громом пораженный. «Я что? Завтра иду на свидание? Серьёзно? Значит, я и впрямь ей понравился! Что ж, главное завтра не сплоховать».

Когда он разделся и лёг в постель, то снова зашел в «Сеть» и принялся рассматривать фотографии Ани. Почувствовав, как внизу снова твердеет, он выключил телефон и попытался уснуть, но проворочался так еще около часа.

Он нетерпением ждал завтрашнего вечера.

3

Илья, как и ожидалось, проспал первую пару занятий. На телефоне высветилось сообщение от Макса: «Ты где? Тут что-то вроде контрольной устроили». Илья не стал ничего отвечать. Было не очень-то и удобно, когда едешь в битком забитом автобусе.

«Ну и черт с ней, с этой контрольной. Потом напишу, если уж заставят», – подумал он, но его мы мысли очень скоро переключились на новую знакомую.

Когда он только проснулся и протер глаза, то первым делом зашел в «Сеть» и снова пролистал ее фотографии. Теперь она казалась ему еще привлекательней, чем была вчера.

«Да как это работает?» – удивился он, но одновременно и обрадовался.

Волнения тоже прибавилось. Он-то думал, что утром будет легче, будет некий подъем в его душе. Нет, это всё несомненно присутствовало. Но тонкая пленка страха уже обволакивала внутренности. Страх этот был каким-то животным. Илья точно определил природу. И чем ближе был вечер, тем сильнее этот страх возрастал, и «пленка» затвердевала словно кокон. В голове крутились самые небывалые ситуации, которые только могли с ним произойти. Начиналось всё с безобидного покраснения (все плохие болячки начинаются с него) лица, а заканчивалось страхом обделаться прямо перед объектом своих воздыханий. Живот при этих мыслях начинало предательски скручивать и постоянно хотелось по-большому.

Макс встретил его внизу рядом с буфетом, из которого доносился аромат жареных сосисок и кофе.

– Ну наконец-то, явился, – буркнул он, – а я там один страдал на этой контрольной.

– Не совсем-то и один, – сказала проходящая мимо их общая подруга Лерка. – Была почти вся группа. А где был ты? – она повернулась к Илье.

– Проспал, – нехотя признался тот.

– Оу, оу, бурная ночка? – в глазах Лерки запрыгали веселые чертики.

– Ну да, – как ни в чем не бывало ответил Илья. – А как же?

Мысли о том, что сегодня он идёт на свидание с очень-даже-себе-ничего девчонкой, вновь накрыли его. Живот опять предательски заурчал. Он очень боялся оплошать.

– По кофейку? – предложил Макс.

– По кофейку! – ответила Лерка. – С тобой всё нормально?

– Да, да, – закивал Илья. – Пошли.

Макс и Лерка взяли себе обычный кофе с молоком, самый дешевый и по огромной слойке с повидлом, в которой было больше теста, нежели самой начинки. Илья же взял чай покрепче, в надежде на то, что тот поможет утихомирить его живот. Ему не терпелось рассказать Максу про Аню, но при Лерке он не хотел это обсуждать. «Там может ничего и не выгорит вовсе», – думал он, хотя и очень хотел обратного.

Лерка быстро выпила кофе, доела булочку и сказала, что ей срочно нужно в библиотеку. Илья вздохнул с облегчением.

– Слушай, – обратился он к Максу, – надо кое-что рассказать.

– Давай, я весь внимание, – кивнул Макс медленно жуя слойку и попивая кофе.

– В общем, ну, как сказать-то, – начал мяться Илья, – последовал я твоему совету…

– Это какому же?

– Зарегистрировался в «Сети» и…

Снова ехидная улыбка Макса.

– Да знаю, знаю, – опередил Илья. – Сам говорил, что такой способ для слабаков. Так вот. Сижу я значит, читаю, и тут приходит сообщение. А там девчонка просто класс! И знаешь что? Я с ней уже сегодня вечером иду на свидание! А! Работа мастера, не иначе!

Макс засмеялся, да так, что аж хрюкнул, и кофейные брызги полетели в стороны. Какая-то девчушка, проходившая рядом, укоризненно на него посмотрела.

– Ну отлично, отлично! Тут и добавить нечего! – наконец сказал он. – Ну, показывай фотки что ли.

Илья послушно полез в карман и вытащил телефон, нашел фотографии и показал. Макс взял телефон в руки и стал пролистывать.

– Ну, – протянул он, – конечно, симпатичная, но в целом обычная девушка. Я бы не сказал, что супер-мега-там-какая-то.

– Я так и не говорил, – насупился Илья. – По мне так красивая девчонка.

«Вот опять, взял и всё обесценил. Завидует, не иначе».

– Да я же не имел ввиду, что она какая-то страшная, – парировал Макс, – просто для меня – обычная, вот и всё. А то уже нахмурился.

– И ничего я не нахмурился, – соврал Илья.

– Ладно, ладно, ведь главное, чтобы тебе нравилась, ведь так?

Илья согласно кивнул. Макс порой бывал невыносим, но это был его лучший друг, и вряд ли он специально так хотел его задеть, тем более зная про его постоянные неудачи.

– Но, если честно, то страшновато идти, – сказал он. – Прямо чувствую, что что-нибудь да пойдёт не так.

– Да ты расслабься, – со спокойствием, присущим разве что мамонту, ответил Макс. Это была его любимая фраза. – Только зря себя накручиваешь. Точно тебе говорю. Это ж обычная девчонка! Ей точно так же страшновато идти с незнакомым парнем. Это нормально. Встретитесь, присмотритесь друг к другу, походите, поговорите, а там уже и будет понятно нужна еще встреча или нет.

– Ну да, – кивнул Илья.

Слова Макса немного его успокоили. Частенько Макс являлся неким голосом разума для него. Этаким вторым пилотом с более холодным взглядом на вещи. Илья всегда удивлялся, как у того это получается.

К ним снова подскочила Лерка.

– Чего сидите? Пара через пять минут уже. Идёмте, – махнула она рукой.

С неохотой (Илье хотелось еще пообсуждать свое внезапное свидание) они встали, придвинули стулья и поспешили на занятие.

После лекции была пара по физическому воспитанию. Снова бегали до изнеможения. Ощутимым плюсом было то, что занятие проходило на открытом стадионе. Бегать там – не то же самое, что бегать в пыльном зале по маленькому пространству. Была одна особенность. Когда ты уже не мог бежать, преподаватель говорил: «Тогда просто ходите, раз посдохли!». Это Максу и Илье очень подходило. Вскоре, они уже просто медленно шли на дальнем конце стадиона и болтали. Изнурительное занятие стало легкой прогулкой. В зале такое не прошло бы ни под каким предлогом.

Переодевшись и попив воды из крана, Макс и Илья направились к остановке. Тревога вернулась вновь.

Пока Илья нарезал круги по стадиону его живот был вполне себе спокоен, но как только он вышел за ворота кафедры физического воспитания, причуды начались вновь.

– Всё пройдёт отлично, будь спок, – всё так же спокойно заявил Макс на его очередное высказанное вслух сомнение. – Ты вот опять за своё, любишь перемалывать одно и то же.

– Ладно, ладно, умолкаю, – ответил Илья и усмехнулся. – В общем завтра расскажу, как всё прошло.

– Стой, так завтра ж воскресение, – поднял брови Макс. – Только если в гости заскочишь. Тогда можно.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Илья. – Ладно, договоримся.

– Окей, – ответил Макс. – Вот и мой автобус. Удачи тебе там.

Он снова ехидно улыбнулся и исчез в салоне автобуса.

«Вот опять эта его улыбочка, которая словно говорит: «Чтоб ты обосрался, Илюха!» – подумал Илья беззлобно. Потому что знал, Макс совсем так не считает.

Он прыгнул в подошедший автобус и отправился домой. Время было два часа дня, и Илья собирался спокойно доехать, поесть (это лучше делать часа за два до выхода, думал он, учитывая свой предательски сжимающийся живот), переодеться, почистить зубы и заранее приехать на место встречи. «Осмотреть местность», – думал он. Обычное свидание превратилось в подготовку целой операции. Он на миг представил себя каким-то работником спецслужб, который заранее должен был изучить локацию, где будет обмен денег на заложника или что-то вроде того.

Илья достал телефон и снова нажал на знакомую иконку. Приложение показало, что Аня была в сети совсем недавно. Илья написал: «Привет! Наша встреча в силе?». Он убрал телефон и уставился в окно. Пару раз ему казалось, что он слышал звук пришедшего сообщения, быстро лез в карман, но экран был пуст. Уже открывая ключом входную дверь, он услышал заветный звук. Побросав вещи в коридоре, Илья выхватил телефон, будто тот был пистолетом, а от того насколько быстро он его достанет зависела его жизнь. Он взглянул на экран.

«Анна написала вам», – высветилось уведомление. Он молниеносно зашел в «Сеть» и прочитал: «Привет! Да, все в силе, жду нашей встречи!».

Сердце забилось быстрее.

«Жду нашей встречи». Как же сладко это звучит», – подумал Илья.

Родители были дома.

Мама Ильи гладила вещи, а отец сидел на кухне и читал очередной детектив в мягкой обложке, которые продаются сейчас даже в продуктовых магазинах.

– Илья Петрович, – с наигранным величием поприветствовал он сына. – Есть будешь?

– Привет, пап, – ответил Илья. – Да, пожалуй. Мне нужно кое-что у тебя спросить.

Он вымыл руки, налил себе суп и сел напротив отца.

– Ну, – тот отложил весь замятый детектив в сторону, – что ты хотел спросить?

Он не то, чтобы хмурился, но Илье показалось именно это.

– Да ничего такого, – начал Илья, – просто, просто я иду вечером на свидание, вот, – ускоряясь на каждом слове выпалил он.

На лице его отца промелькнула едва заметная улыбка.

– И я хотел спросить у тебя совета, как лучше себя вести… ну и в целом, как держаться, – договорил он и отправил в рот ложку супа.

Отец еще какое-то время смотрел на него, подперев рукой подбородок.

– Знаешь, – начал он, – когда мы познакомились с твоей мамой я был примерно твоего возраста. Я творил такие глупости, о каких и вспоминать-то не особо хочется. Но всё это бесшабашное поведение было от сердца. От того, что я, взглянув в ее глаза просто утонул в них.

На его лице продолжала блуждать улыбка, а взгляд сделался мечтательным. Затем он спохватился и вернулся в настоящее.

– Я что хочу сказать, – продолжил он, – главное – будь собой, как бы просто это не звучало, поверь это работает. Смотри на нее уверенно, не отводи взгляд. Держи спину прямо, не сутулься, – он глянул на сына. – В общем-то это и всё. Для первой встречи это самые важные вещи.

– Так, значит быть собой, уверенный взгляд и расправить плечи. Понял, – подытожил Илья. – Спасибо, пап.

– Да не за что, – его отец снова улыбнулся в усы. – Я думаю, все пройдет хорошо, – он подмигнул сыну.

Илья всегда пытался представить, как себя вели родители, когда были в его возрасте, как общались, смеялись. Как папа ухаживал, дарил цветы. С тех давних времен не сохранилось никаких видеозаписей, только фото, и поэтому ему приходилось напрягать воображение, чтобы представить, как всё могло выглядеть в движении. Да, он мог видеть их прямо сейчас, в одной комнате, но это было бы совсем не то, долгая совместная жизнь оставила на них свой неизгладимый отпечаток. Они уже не были такими, как раньше. Люди меняются под действием времени. Долгого времени.

Следующие два часа пролетели как один миг. Илья сходил в душ, почистил зубы, подстриг ногти (и на ногах в том числе). Живот уже не сильно крутило, всё-таки выпил парочку продолговатых пилюль, чтобы тот не застал его врасплох. Он надел новый свитер, джинсы и обул белые кроссовки. Даже распаковал подаренный мамой еще на Новый год парфюм и немного брызнул на запястья и волосы.

Готово. Он взглянул на часы. «Половина шестого. Так. Как раз добраться до центра и немного погулять по парку».

– Всё, пап, я побежал, – обуваясь сказал он.

– Удачи, – коротко ответил отец и улыбнулся.

Илья накинул ветровку и вышел.

В парк он добрался, как и планировал, у него в запасе еще было двадцать минут.

Когда он ехал в автобусе, то снова написал Ане. Та ответила, что чуть задержится. «Ничего страшного. Я буду в парке, слева от главного входа», – написал Илья.

Придя в парк, он начал медленно нарезать круги и прокручивать в голове, что первое сказать и как себя вести. Как он ни старался оставаться спокойным, волнение вновь захлестнуло его. Ладони сделались ледяными, и его начало немного передергивать от холода. Он уже устал говорить себе «успокойся, всё пройдёт отлично», «это обычная прогулка» и всё в таком духе.

До него донесся звук сообщения.

«Я в парке», – написала Анна.

Илья резко вскинул голову и стал искать ее глазами. «Так вот же она!» – он заметил девушку в бежевом пальто и клетчатом шарфике, которая стояла прямо под аркой и смотрела по сторонам.

Его вновь окатили ледяным душем. Сердце заухало в груди. На секунду даже проскользнула мысль просто развернуться и пойти в другую сторону, пока Аня его не заметила. Возможно, это было бы лучшим решением в его жизни, но Илья ничего об этом не знал. Вместо этого он высоко поднял руку, чтобы Аня обратила на него внимание.

Она улыбнулась и пошла к нему навстречу.

Илья глубоко вдохнул и резко выдохнул.

«Будь, что будет», – подумал он и тоже двинулся к ней.

Она оказалась еще лучше, чем на фотографиях в профиле. Она казалась ему такой нежной, легкой. От нее исходила такая теплота, что Илья вмиг позабыл о своих страхах и волнениях. У него перехватило дух. Оказавшись рядом с ней, он даже не нашелся, что сказать, просто широко улыбался.

– Привет! – звонко сказала Аня и улыбнулась. – Ты чего? Словно язык проглотил.

– Я, я…э, да, привет! – наконец произнес Илья, – просто ты здорово выглядишь, вот и всё.

Ему вдруг стало так легко, будто бы он знал ее всю жизнь.

– Ты тоже ничего, – она кокетливо улыбнулась. – Ну что, пойдём?

– Ага, – кивнул Илья.

Ему вдруг очень захотелось обнять это создание неземной красоты, но он сдержался.

Они двинулись по пешеходной дорожке, которая огибала весь парк. Илья уже успел сделать два круга. Пока они шли, он всё косился на Аню, стараясь как можно лучше ее рассмотреть. Не смотря на длинное пальто и кофточку под ним, Илья примерно очертил для себя фигуру Ани и пришел к выводу, что она у нее вполне неплохая. Он поймал себя на мысли, что ему уже хочется выяснить это поточнее.

В начале они шли молча, а затем Аня спросила:

– А ты сам с этого города?

– Ага, – кивнул Илья, – родился и вырос. А ты?

– Нет, я приезжая. Тут можно сказать «понаехали тут всякие», – она рассмеялась.

– Нет, что ты, что ты! Во всяком случае я-то уж точно рад, что ты теперь живешь здесь! – его радости не было предела.

– Я тоже, – ответила Аня. – Мне очень нравится ваш город.

– А откуда ты? – спросил Илья.

– Ох, я издалека. С Сахалина, – ответила она.

Илья немного замялся. Ему вдруг сделалось стыдно от того, что он не мог припомнить, где находится Сахалин на карте. Но звучало это название очень далеко.

– Ого, – протянул он. – Надо же, как ты забралась далеко!

– Это точно, – улыбнулась Аня.

Илья почувствовал дикое облегчение от того, что Аня не стала расспрашивать, как много он знает про ее родину.

– А ты где учишься? – спросил Илья.

– В колледже. На юридическом направлении. А ты?

Она во все свои большие глаза смотрела на него. Илье почему-то это напомнило те фотографии в интернете, на которых изображены безобидные маленькие паучки с огромными глазами. Конечно, таковыми они не выглядели для тех, кто страдал арахнофобией.

– Вот как? Я тоже на юридическом, только в аграрном ВУЗе.

По выражению лица своей новой знакомой Илья понял, что та находится в неловком замешательстве.

«Наверно, так же, как и я с Сахалином», – подумал он и попытался сменить тему.

– Ты говорила, что тоже неравнодушна к литературе, – сказал он и улыбнулся.

– Да-да, – закивала Аня, обрадовавшись внезапно брошенному спасательному кругу. – Много читаю!

Они ходили по парку с неподдельными эмоциями обсуждая то или иное произведение, пока не стало совсем темно.

Они остановились у воды, когда Илья почувствовал, что в его руку нежно проскользнули тонкие пальчики. Снова он испытал ассоциацию с чем-то членистоногим, но это было настолько мимолетно, что Илья не обратил на это никакого внимания. Он сжал ее миниатюрную ручку в своей и посмотрел на Аню. Та устремила на него взгляд, полный нежности.

Но было в этом взгляде еще кое-что. Илье показалось, что это грусть или некое сожаление, но портить такой приятный момент всякими расспросами он не хотел. Вместо этого он широко, чтобы и в сумерках было видно, улыбнулся Ане. В следующее мгновение он почувствовал, что она прижалась к нему всем телом. Его рука сама собой вытянулась в сторону и подхватила Аню за талию.

Они молча стояли на берегу, слушали, как плескается вода у их ног, шумят верхушки деревьев под порывами ветра, который, надо заметить, к вечеру стал довольно прохладным. Но Илья не замечал этого. В этот миг он испытывал неописуемый восторг. Так бывает, когда долго чего-то желаешь и в конечном счете тебе это достаётся. Сомнений быть не могло – он определенно ей нравился, и это было взаимно.

Тишину нарушила Аня.

– Тут прохладно, может пойдём?

– Да, да, конечно, – ответил Илья. – А где ты живешь?

– Да тут, недалеко, – ответила Аня. – Нужно спуститься на набережную.

– Отлично, давай провожу, – Илья посмотрел ей в глаза.

– Давай, – улыбнулась Аня и взяла его за руку. – Идём.

Они вышли из парка и направились в сторону набережной. Шли по большей части молча, наслаждаясь обществом друг друга. Илья вновь обнял ее за талию, но в это раз спустил руку чуть ниже.

– Какой, а! – воскликнула Аня, – но руку не убрала.

Илья почувствовал, как в штанах начало твердеть. Но позволить себе нагло облапать девушку на первом свидании он себе не мог. Отчасти в нем говорило воспитание, другой же частью была боязнь всё испортить. Аня очень ему нравилась и пока всё шло отлично, иными словами, его устраивала эта синица в руках, а журавль тоже рано или поздно покажется. Главное – не торопиться.

Вскоре они вышли на набережную. С нее открывался хороший вид на противоположный берег города. Его огни светились в сгущающихся сумерках и собирались в причудливые узоры, в которых, если постараться, можно было разглядеть невиданные созвездия.

Внизу, под ними, серой полосой вдаль уходила набережная, освещаемое дорожкой желтых фонарей. Она тянулась на несколько километров, виляя и изгибаясь. Илья только сейчас обратил внимание, что высоток тут нет. Вдоль набережной ютились только частные дома и дорогущие коттеджи, некоторые из которых сдавали посуточно для отдыха.

– Так у вас частный? – спросил он Аню.

– Ага, – кивнула она, – а что?

– Нет, всё нормально, – улыбнулся он, – просто подумал, что ты тоже живешь в бетонной коробке на двадцатом этаже.

– Мои… В общем мои не любят тесных квартир и всё такое. На Сахалине у нас тоже был большой дом.

– Аа, – протянул Илья. – Так, значит, вы, это… ну.. богатые?

Ему было неловко спрашивать об этом, но и останавливаться на полуслове тоже как-то не хотелось.

– Есть такое! – улыбнулась Аня. – Завидная невеста, правда?

– Точно, – Илья улыбнулся в ответ.

Они прошагали около километра и остановились у большого дома из красного кирпича. Илья называл такие «типичные дома богатеев».

– Мы пришли! – возвестила Аня.

Дом возвышался из-за точно такой же стены, выложенной красным кирпичом. Стена эта была метра два в высоту и надежно скрывала двор от посторонних глаз. Прямо по центру были черные ворота, на которых из металлических прутьев был сделан узор, напоминающий клеточки паутины.

– Вот это домина! – удивленно выдохнул Илья. – Большая же у тебя семья, наверно.

– О, даже очень, – ответила Аня. В ее голосе снова прозвучала грусть. – Ну что же, я побежала?

Илья обнял ее.

– Может постоим здесь немного?

– Я бы с радостью, но мои родители рассердятся. Особенно дядя. Он у меня очень суровый.

– Хорошо, что не отец, – улыбнулся Илья. – Так не хочется тебя отпускать. Вечер был отличным. У меня такого давно не было.

– Знаешь, у меня тоже, – Аня спрятала глаза за прядью волос.

– Тогда до завтра? – Илья пытался заглянуть ей в глаза. Он аккуратно отодвинул каштановую прядь и не успел опомниться, как сочные губы Ани впились в его. Он почувствовал вкус ее яркой помады, которую разглядывал весь вечер.

О, Боги! Он прикрыл глаза и стал жадно целовать ее в ответ, прихватывая то верхнюю, то нижнюю губу. Ему казалось, что он даже немного оторвался от земли и парил сейчас сантиметрах в пяти над ней.

Аня легонько отстранилась и вовремя, бугор в его штанах снова стал расти.

– Это для закрепления, – улыбнулась она и снова заглянула ему в глаза.

– Закрепила что надо! – глаза у Ильи светились, и одновременно с этим их словно заволокла пелена. Позднее, когда он уже вернулся домой, то вспоминая этот момент, думал, что со стороны выглядел наверно, как околдованный дурак. И мысли его были недалеки от истины.

Аня высвободилась из его объятий и поспешила к черным воротам, на ходу доставая из сумочки ключи.

Уже открыв дверцу в самих воротах, она обернулась. Илья стоял, не шелохнувшись, и смотрел на нее. Она улыбнулась. Илья увидел это даже в темноте и сделал то же самое в ответ.

«Иди», – считай, что по губам прочитал он. Аня сделала забавный жест, словно подталкивала невидимого котенка к миске с кормом. «Иди», – вновь повторила она.

Илья кивнул и пошел туда, откуда они пришли. Сделав пару шагов, он обернулся и заметил, что ворота не закрыты до конца. Аня (ну а кто же еще) наблюдает за ним. Он помахал рукой и заметил какое-то движение. Ему показалось, что она махнула в ответ, а может он хотел это увидеть? Неважно. Для него сейчас важным было только то, что этот вечер был действительно одним из лучших за последний год, как минимум. А то, как этот вечер завершился – вообще не нуждалось в каких-либо комментариях. Наполненный этими сладкими мыслями, Илья развернулся и зашагал к ближайшей остановке. Пока шел, то обнаружил три пропущенных звонка от мамы. Перед свиданием он заранее поставил беззвучный режим.

– Да, мам, всё хорошо, жду автобус, да, скоро буду, – закатывая глаза сказал он в трубку.

«Она слишком со мной носится», – вновь подумал он.

Домой он вернулся в районе одиннадцати вечера. Автобуса долго не было. Не удивительно – суббота. Он чувствовал, что немного замерз, пока ждал его, но горячий душ, под который он залез чуть ли не с порога, сделал своё дело.

– Ну, как прошло? – спросил его отец, когда Илья вышел из душа.

– Отлично, пап, – устало улыбнулся он. – Твои советы пригодились.

– А то! Старик-то твой поди побольше прожил. Когда знакомить приведешь-то?

– Так далеко я пока не заглядывал, – сказал Илья и пожал плечами. – Завтра снова идем гулять, – сказал он так, будто только что про это вспомнил и просиял.

– Ладно, – перестал допытываться отец. – Что поесть сам сообразишь. Только не греми там особо – мать приболела, легла уже.

– Хорошо, – ответил Илья и пошел на кухню.

«Завтра! Уже завтра я снова с ней увижусь! Нужно будет рассказать Максу! Завтра съезжу к нему в гости, если он будет свободен», – думал Илья, накладывая в тарелку вчерашнее рагу из овощей.

Поужинав и посмотрев по маленькому телеку на кухне конец фильма про вторжение пришельцев, Илья пошел в свою комнату. Тут он услышал знакомый звук. Он и забыл, что оставил телефон в кармане ветровки. Он стремительно подскочил к вешалке в прихожей и достал телефон, надеясь увидеть заветную цифру один около иконки с паутинкой, но испытал некое разочарование, когда увидел, что написал ему Макс. Полчаса назад.

«Как прошло?»

Пальцы забегали по сенсорной клавиатуре.

«Всё просто круто! Ты завтра сильно занят? Я подъехал бы, возьмем пивка, расскажу заодно».

Пока он ждал ответа, зашел в «Сеть». Приложение показало, что Аня не была в сети с их последней переписки еще днем.

«Наверно, отдыхает уже», – подумал Илья, но не удержался и написал: «Спокойной ночи».

Пришел ответ от Макса: «Завтра свободен. Подкатывай».

«Окей», – коротко ответил Илья. Затем он взял книгу и устроился под ночником на своем диванчике. Он не заметил того мига, когда грань между сном и реальностью пропала.

Сон был очень странным, как отметит он утром. Ему снилась Аня. Они снова стояли перед воротами ее дома и целовались. Затем она исчезла, растворилась прямо в его руках. Илья стал звать ее. Внезапно улицу окутал густой, непонятно откуда взявшийся туман. Илья начал пятиться подальше от этого дома. Он вдруг показался ему каким-то зловещим.

«За стенами, за стенами, за моими стенами…» – запел голос. Он исходил из черных ворот. Из тумана возвышалась башенка с готическим окном. Илья поднял голову и взглянул в окно. Ему почему-то вспомнилась та тесная комната, где проводились серии игр «Что? Где? Когда?». Такой он видел комнатушку за готическим окном. Ему казалось, что за круглым столом сидит команда знатоков и все они курят сигары, а он видит издалека только светящиеся в темноте огоньки.

Восемь мерцающих огоньков в кромешной тьме.

4

Проснулся Илья рано, около восьми. Он вздрогнул и книга, с которой он уснул, соскользнула с пледа и упала на пол. В окно во всю светило солнце. Он почувствовал, как затекла шея. Всё дело было в подушке, которую он ставил чуть ли не под прямым углом, когда читал. Еще одним наблюдением стало то, что его футболка вся была мокрая, считай, что насквозь.

«Господи, сколько же с меня вылилось?» – спросил он самого себя.

Он почувствовал, как что-то твердое упирается ему в поясницу. Встав и покопавшись в месиве из пледа, диванного покрывала и декоративных подушечек, он достал свой телефон. Вчерашнее свидание ненадолго показалось ему грезами. Взглянув на экран, его сердце забилось быстрее, возвращая его в реальность, заветная цифра 1 появилась около иконки.

«Извини, я рано легла вчера. Доброе утро!» – написала Аня.

«Доброе!» – ответил он и подумав добавил. – «Сегодня в это же время?».

Волнение, граничащее со страхом, больше его не одолевало. На смену ему пришло радостное предвкушение и блаженство. Внезапно пришла мысль: «Вот бы увидеть ее голенькой. Интересно, какие у нее сиськи?».

Он согнул пальцы на правой ладони, представляя, как те ложатся на заветный бугорок и сжимают его. Эрекция не заставила себя долго ждать. Он выдохнул, подождал немного, затем пошел в ванну.

Стоя перед зеркалом и размазывая зубную пасту по передним зубам, он вспомнил, что ему что-то снилось. Сон, почему-то казался ему очень важным, но как он не силился, как не пытался, а вспомнить, о чем он был, так и не смог. «Макс скорее всего еще спит. Ну еще бы. В такую-то рань».

Илья чувствовал какую-то надломленность в своем состоянии. «Загулялся допоздна, да и прошли мы вчера немало», – подумал он. Особенно в этой фразе ему нравилось это «мы».

– Так вот. Мы вчера классно погуляли, – произнес он, сидя в гостиной у Макса несколько часов спустя. – Она супер-девочка! И, кстати, в жизни она гораздо симпатичнее.

Макс сидел, посасывал пиво и внимательно его слушал.

– А затем, когда я уже проводил ее до дома, она сама меня поцеловала! Прямо взасос, представляешь!

– О, ну это знак, – оторвался от баночки Макс. – Ты стопудово ей вкатил, раз она так на тебя накинулась.

– Вот и я так думаю! – восторженно подтвердил Илья. – Но знаешь, так-то всё отлично, но есть в ней что-то… даже не знаю, – он замялся.

– Что-то какое? – спросил Макс.

– Что-то странное, наверное, – сказал Илья. На самом деле он назвал не совсем то слово, но более точнее он подобрать не смог.

– Как-то стремительно всё произошло, – продолжил он. – То два года ничего, а то раз! На тебе. Может это из-за того, что давно никого у меня и не было? Может всё так и должно идти?

Макс сделал глоточек, посмаковал, и ответил:

– Я думаю, ты просто себе это выдумал. Чел, удача, наконец, повернулась к тебе нужным местом, а ты ищешь в этом подвох. Я думаю, это уже часть нашего менталитета – мы всегда и везде ищем подвох. Нас к этому приучили. Взять хотя бы девяностые, – изрек Макс с видом мудреца и глотнул из банки.

Илья помолчал некоторое время и внутренне согласился со словами друга. Действительно, всё просто идёт, как идёт, а он уже ищет в этом что-то отрицательное.

– Пожалуй, ты прав, – наконец сказал он и тоже глотнул пива. – А не рано ли мы пьём?

Оба рассмеялись.

– Еще знаешь, у нее предки похоже очень богатые. Ты бы видел их дом.

– А что за дом?

– Я-то думал, там квартира обычная, ну как у меня, а там огромный особняк в три этажа. И весь из красного кирпича. И стоит он среди тех дорогущих коттеджей на набережной.

– Да, – присвистнул Макс, – да там одна земля чего стоит!

– Вот-вот, – поддакнул Илья. – Мы когда только подошли, я просто офигел! А она такая: «Что, завидная я невеста?». Ну ты прикинь.

Макс поржал и допил свою банку.

– Ну, жду приглашения на свадьбу!

– Да ну тебя! – усмехнулся Илья. – До этого еще очень далеко. – Но девчонка странная, что-то в ней есть, – подытожил он.

– Как скажешь, – махнул рукой Макс, – на твоем месте я бы просто наслаждался моментом. Сечешь?

– Ага, – ехидно усмехнулся Илья. – Секу.

Сегодня он собирался поступить именно так. Просто отпустить ситуацию и получать приятные бонусы.

– Сегодня, кстати, идём снова вечером, – самодовольно сказал он. Илья прятал эту фразу, как козырь в рукаве. Вот только цену проигрыша этой партии он знать никак не мог. Да и представить в общем-то тоже.

– В аптеку заскочить не забудь! – подначил Макс и заржал на всю квартиру.

– Ну, если великий Гуру советует, то кто я такой, чтобы не послушать его мудрых советов, – засмеялся Илья. Макс и правда был Голосом разума. Был и оставался.

– Ладно, пойдём еще по баночке и в плойку порубимся, – изрек очередную мудрость Макс.

Он и вправду был мудрее всех мудрейших.

От Макса Илья вышел в четыре и прыгнул в первый же автобус, который шел до его района. Нужно было успеть заскочить домой, искупаться, почистить зубы, набрызгать на себя открытый одеколон, словом быть в полной боевой готовности. В аптеку он тоже зашел, еще на остановке Макса. Долго мялся, но наконец подошел к окошечку и быстро протараторил женщине в белом халате и медицинской маске, что ему нужна маленькая упаковка классических презервативов. Он, конечно, не особо рассчитывал провести этот вечер а-ля мистер Пивная бочка, но всё же Макс прав, пусть оно лучше будет под рукой в нужный момент.

Приняв душ (время уже было половина шестого) Илья взглянул на себя в зеркало и понял, что неплохо было бы и побриться. Черные волоски торчали то тут, то там в абсолютно хаотичном порядке, который подчинялся только ведению природы и генов, и выглядело это, как скажет мама «не совсем опрятно». А он хотел быть опрятным. Да, первое впечатление – это хорошо, но важно и второе, и третье, и так до бесконечности. Он не хотел, чтобы Аня, такая аккуратная, чистая и душистая лицезрела всю эту «не совсем опрятную» поросль. От густой поросли метром ниже он тоже решил избавиться, руководствуясь тем же аргументом, что и при покупке презервативов: пусть в нужный момент будет, чем нет. Правда тут было немного наоборот.

Итак, приведя себя в полный порядок, Илья еще раз глянул на часы и глаза его округлились: «Шесть? Уже? Когда же оно успело набежать?». Его сборы и прихорашивания заняли куда больше времени, чем он предполагал. «Ну ничего, главное, что я не опаздываю», – подумал он, натягивая джинсы.

В коридоре он обернулся и сказал отцу:

– Пап, я гулять, возможно буду поздно. Как мама?

– Температурит лежит, – ответил отец, – иди, иди, конечно. Не оплошай там, – он улыбнулся.

– Постараюсь, – немного смутился Илья.

Конечно, отец обо всём догадался, куда еще можно торопиться с таким воодушевленным видом, а перед этим целый час торчать в ванной.

В парк Илья подошел в пять минут восьмого. Он начал было искать Аню, как почувствовал толчок в спину. Он резко обернулся и увидел ее. Она была еще прекраснее, чем вчера. То ли дело было в уложенных иным образом волосах, то ли макияж она нанесла более агрессивный, он так и не понял. Он просто радовался тому, что видит. Сердце радостно застучало.

– Привет! – воскликнула Аня. – Я тебя не напугала? А то у тебя такой вид!

– Н-нет, – ответил Илья, хотя это было не совсем правдой. От неожиданного толчка он немного всё же испугался. – Просто ты здорово выглядишь! Очень.

Аня спрятала взгляд за прядью, демонстрируя своё смущение.

– Спасибо, – ответила она.

«Господи, как же она хороша!» – подумал Илья всё еще не веря в свою удачу. Вчерашний поцелуй ставил его в неловкое положение: с одной стороны он очень хотел поцеловать ее в эту самую минуту, а с другой, как и всегда, был страх того, что она отстранится, что он поспешит. Но глядя на ее сочные пухленькие губки, которые она вновь накрасила ярко-красной помадой, он понял – вот, именно сейчас, это нужно сделать!

Он резко шагнул к Ане, обхватил за талию и притянул к себе. Он видел, за долю секунды перед тем, как их губы соприкоснулись, как стремительно расширились ее зрачки, а во взгляде читалось полное согласие с его действиями.

Поцелуй был долгим. Илье никак не хотелось отпускать ее. В кровь уже попало то самое вещество, которое заставляло ее бурлить, а весь мир и людей вокруг просто исчезнуть, будто на Земле остались лишь они двое.

Он почувствовал, как губы Ани растянулись в улыбке.

– Ну пойдем уже, – прошептала она. – Нужно оставить и на потом.

Илья повиновался, но руки с ее талии не убрал. Аня не возражала.

В обнимку они пошли ходить по парку. Когда пошел уже пятый по счету круг, Аня вдруг остановилась, взяла его за руки и посмотрела в глаза.

– У меня есть одна идея. Только не знаю, захочешь ли ты ее поддержать, – сказала она.

– Ну-ка, что за идея такая? – с интересом спросил Илья.

– Как на счет того, чтобы разнообразить вечер? – кокетливо произнесла она. – Мои предки (в этот раз она не сказала «сородичи») уехали на пару дней к родственникам и оставили дом на меня. Мы могли бы взять какой-нибудь еды и посмотреть один из тех фильмов, что обсуждали. Твоих «Хранителей», например. Ну или что-то незнакомое, а потом вместе обсудить. А то и в парке прохладно сегодня. Что думаешь?

Илья немного опешил. Он просто не мог поверить в то, что события складываются подобным образом. Его мысли метнулись к упаковке презервативов, которая лежала во внутреннем кармане куртки.

– А что тут думать, конечно, идём! – ответил он.

Это было для него чем-то новым, само его поведение. Ощущения были такими, будто он на время стал кем-то другим, будто у него другая жизнь, в которой он чуть ли не каждый день соглашался провести вечер дома у какой-нибудь красотки.

– Отлично! – улыбнулась Аня. – Вызову нам такси.

– Давай, тогда вкусности с меня, – ответил Илья.

– Хорошо, хотя ты лучше всяких деликатесов, – добавила она и засмеялась.

«Ого! Я видимо очень ей понравился», – подумал Илья. Предвкушение приятнейшего вечера в его жизни затмило все остальные чувства.

Подъехало такси.

Они забрались в него. Илья, как истинный джентльмен, сначала открыл дверцу перед Аней, закрыл, а потом обошел автомобиль и сел рядом. Пока они ехали, он взял ее за руку. Она прижалась к нему, и он ощутил то самое желанное тепло даже сквозь ее и свою одежду, будто та была лоскутком ткани, зажатая двумя магнитами, что притягивались друг к другу с неимоверной силой.

Вышли из такси на остановке. Аня попросила, чтобы они зашли в магазин. Взяв огромную пачку чипсов и прихватив пару бутылочек пива, они направились к ларьку с шаурмой, подождали, целуясь. Повару пришлось громко их окликнуть, чтобы отдать заказ.

Они подошли к дому Ани, и пока она искала ключи и отпирала дверцу в воротах, Илья отошел на пару шагов и взглянул на особняк. «Ну и домина!» – снова удивился он, как в первый раз. Утром надо сфотографировать и показать Максу». Тут он увидел то самое окно, выполненное в готическом стиле. Окно из его сна, о котором он и думать забыл. Его как будто прошибло волной.

«Дамы и господа, рад поприветствовать вас на весенней серии игр…», – зазвучал в голове голос ведущего. Он вспомнил, что видел огоньки в окне. Сейчас же оно было полностью темным. Единственным светом был отражающийся в окне уличный фонарь.

«Бредовый был сон, это уж точно», – подумал Илья.

– Ты чего там рассматриваешь? – спросила Аня. Она уже открыла дверь и переступила порог. – Идём! – и поманила его пальцем.

– Да так, вспомнил кое-что, – он улыбнулся. – Иду, уже иду.

Он поспешил к воротам.

Аня пропустила его и закрыла за ним дверь.

«Щелк, щелк» – повернулся ключ в замке.

В этот момент Илья почувствовал, как по его шее, поднимаясь до самого затылка пробежали мурашки. Он резко остановился.

«Опять двойки. Плохие у меня с ними отношения. Всё плохое случается чаще на двойки. И сейчас вот, опять они».

Двойки у Ильи хорошо получалось коллекционировать в школе, хотя в университете эта традиция, пусть и не в таком объеме, но сохранилась.

– А твой замок точно не на три оборота закрывается? – спросил он у Ани.

– Чего? – та стояла и непонимающе таращилась на него. В темноте ее глаза казались еще больше. Прямо как у симпатичной анимэ-девочки или…

– Нет, нет, ничего, – быстро ответил он и улыбнулся. – Так, мои причуды.

– Хорошо, – Аня подошла к нему и взяла за руку.

– А твои точно не вернутся раньше?

– Точно-преточно, поцелуй меня, – прошептала она ему на ухо. Ее горячее дыхание приятно щекотало мочку. Он без раздумий впился в ее губы. Так они стояли с минуту. В тишине двора раздавалось лишь жадное причмокивание.

– Еда остынет, – сквозь смех проговорила Аня.

– Да, идём, идём! Страсть, как голоден! – Илья чмокнул ее еще раз, и они зашли в дом.

Аня зажгла свет в прихожей и начала снимать пальто. Илья помог, придержал его за плечи, а сам тем временем стал осматриваться.

Внутри всё было выполнено в старом, готическом стиле, будто он попал в королевский дворец викторианской эпохи. Прямо темнел проход в огромную широкую арку, которая внутри была украшена вензелями. Он посмотрел направо и неожиданно обнаружил огромный шкаф, весь забитый книгами. Книги, надо сказать, тоже будто перекочевали сюда из далекого прошлого. Запах сырости и спертости ударил в нос.

– Джентльмен, – с благодарностью сказала Аня и бросила пальто на невысокий круглый пуф. – Идём наверх.

Пока она вела его за руку через темноту громадного зала, Илья всё крутил головой, пытаясь рассмотреть как можно больше. Желание, что владело им буквально только что, отступило перед величием этого дома. Под потолком он заметил старинную люстру, висящую на цепях и всю утыканную свечами. Их он видел прекрасно. По левую сторону в стене располагался огромный камин, внутри него что-то тускло поблескивало, но Илья не рассмотрел, что же это было. От камина вверх уходили декоративные панели, украшенные резными рисунками. Всё, как и полагается в готике – прямое, вытянутое и округлённое наверху. К слову, окна зала тоже подчинялись этим законам. Через них в викторианский зал проникал тусклый свет уличных фонарей, который расплывался мягкой дымкой по всему помещению. Всё дело в полупрозрачных занавесках на каждом из окон. Посреди зала стоял гигантских размеров дубовый (так почему-то подумал Илья) стол.

Миновав это огромное пространство, они подошли к лестнице ведущей наверх.

– Здесь аккуратнее, – предупредила Аня. – Ступеньки высокие.

– Ага, – ответил Илья.

Аня повернулась к нему и поцеловала. Затем взяла его руку и потянула вниз. Илья почувствовал, как она кладёт его ладонь на внутреннюю сторону бедра, в каких-нибудь паре сантиметров от того самого заветного места. Он чувствовал жар, исходивший от ее тела. В мозгу что-то щелкнуло, и он сжал рукой эту теплоту. Сердце захлестнула волна; примерно такая бывает, когда пугаешься резкого звука, но только гораздо приятнее. Он продолжал целовать ее и стал поглаживать это теплое, желанное пространство и внезапно для себя сделал рывок вверх и сжал ее промежность. Аня тихонько застонала. Илья почувствовал дикое давление в паху.

– Идем же, идем, – прошептала Аня и стала медленно подниматься по лестнице. Илья стал подниматься следом, ведомый одним из самых сильных инстинктов, заложенных природой. Он не заметил высокой ступеньки и с грохотом споткнулся.

Аня хихикнула.

– Эй! – воскликнул Илья. Он рывком обхватил ее талию, прижал Аню к себе и зарылся лицом в ее густые волосы. Он чувствовал, как она трепещет в его объятиях, пытаясь вырваться.

– А вот и не пущу! – шепнул он ей на ухо.

– Тогда рискуешь пропустить самое интересное, – и она прижалась к нему спиной.

Давление, так внезапно пропавшее, вернулось с новой силой и, казалось, молния на джинсах не выдержит и вот-вот порвется. Аня сделала рывок и поспешила наверх, увлекая Илью за собой.

Войдя в комнату, она выставила правую руку в сторону. Раздался еле слышный щелчок. Комнату осветил мягкий желтый свет, который испускал ночник, вмонтированный в стену. Он был чем-то похож на раздвоенный цветок: железные лепестки охватывали прозрачные бутоны с четырех сторон, а лапа, которая торчала из стены, напоминала лапу диковинного зверя.

Аня потянула его за руку к огромной кровати, застеленной черным одеялом. В изголовье стояли две огромные подушки в черных наволочках. Илья и опомниться не успел, как уже лежал на этой огромной кровати, а Аня села сверху.

Тут он не выдержал.

Илья повалил ее набок, а его рука вновь нащупала горячую промежность. Теперь он чувствовал, что помимо жара, там появилась и влажность. Это лишь подстегнуло его. Им вновь овладело лишь желание, пульсирующей в ладонях, пятках и твердом, как камень члене.

В порыве он стал стягивать с нее джинсы и попутно умудрился расстегнуть ремень на своих. Следом он стянул с нее свитер, а затем и маечку, и принялся расстегивать черный лифчик, но у него никак не получалось.

– Дай я, – шепнула Аня и с легкостью избавилась от назойливой застежки. Ладони скользнули по ее упругому телу и с силой сжали грудь. Твердые соски приятно упирались в ладони. Затем Илья спустился одной рукой вниз и нащупал все насквозь мокрые трусики. Аккуратно (он ведь относился так ко всему) он принялся ласкать ее. Аня стала стонать, сначала чуть слышно, а затем всё громче и громче. Илья почувствовал, как она пытается нащупать рукой его член и подвинулся чуть выше, позволив ей получить желаемое. Он чуть помедлил, а затем забрался рукой в трусики и стал ласкать ее уже без этих, вымокших до нитки посредников. Так оказалось гораздо приятней. Аня застонала громче и стала извиваться, комкая постель.

– Господи… еще… не прекращай, – вырвалось у нее в какой-то момент.

Затем она начал спускаться вниз. Илья всё понял и перевернулся на спину закинув руки за голову. Ступни загорелись огнем, глаза закатились, а из груди вырвался стон.

Так хорошо ему еще никогда не было.

Он почувствовал, что Аня перекинула через него ногу и вот-вот произойдёт то самое Великое слияние Марса и Венеры. На мгновение Илья выплыл из пелены, застилавшей его разум. «Черт! Я же оставил их в куртке, внизу. Вот черт!». Беспокойство подкралось незаметно, в мгновение ока, и теперь стояло третьим лишним, склонившись над кроватью и уперев руки в бока и вопрошая: «Ну что? Что же ты будешь делать теперь?».

Но это было лишь мгновение. Пелена снова накрыла его с головой.

«Всё будет в порядке», – дал он отмашку сам себе. – «Расслабься».

В этот самый миг он почувствовал, как нечто теплое, мягкое и влажное опутало пах. Аня запрыгала на нем продолжая стонать и извиваться.

Всё продолжалось недолго, а когда Илья почувствовал, что конец уже близок, то усилием скинул Аню в сторону; очень даже вовремя – горячая и липкая струя окропила его правую ногу.

– Фух… – вырвалось у него. – Еще бы чуть-чуть и…

Рядом тяжело дышала Аня. Свет ночника выхватывал из темноты ее восхитительные формы, окрашивая их в бронзу.

– Тебе понравилось? – переведя дыхание спросила она.

– Еще бы! – воскликнул Илья. – Ты была просто бесподобна!

«Ну что? Выкуси, мистер Пивная бочка!».

5

– …Как-то так всё и было, – закончил он свой рассказ.

Они сидели в буфете и пили кофе. В глазах Макса плясали огоньки. Он явно жаждал услышать как можно больше подробностей.

– Ну, – протянул он, – мои поздравления! Зачет сдан!

– Это уж точно, – подтвердил Илья.

– А ты чего какой-то кислый? Лицо, как будто дерьмеца нюхнул, ей богу. Заполучил такую красотку. Ух! Я бы прыгал от счастья.

– Стой, а не ты ли говорил, что она самая обычная-преобычная?

– Ну, – Макс ехидно улыбнулся, – было дело, была у меня небольшая зависть, каюсь.

Этим Макс Илье и нравился. Он мог сказать прямо, что хотел и такое стоит ценить. И Илья ценил. Многие ли смогут так же?

– Да нечему тут завидовать. Похоже, я нужен был ей лишь для того, чтобы просто приятно провести время, – сказал Илья.

– Почему? – не понял Макс.

– Она удалила свою страничку в «Сети» и почистила диалог, – ответил Илья.

– Вы даже не обменялись номерами?

– Нет, – Илья внутренне жалел об этом. – Как-то всё стремительно произошло, даже мысли не возникло взять номер.

Илья дивился своей тупости. Но еще больше ему стало стыдно, когда Макс сказал:

– Ты хоть не забыл заскочить в аптеку?

– Нет, не забыл, купил всё заранее, – отрапортовал Илья.

– Ну, а использовать-то не забыл? – Макс хохотнул.

– Нет, – машинально соврал Илья.

– Ну тогда хорошо, – произнес Макс, – можешь расслабиться. По сути, вы оба просто хорошо провели время, вот и всё. Таких будет еще не одна. Не всем сейчас нужны отношения, так что просто забудь и, если хочется, ищи другую.

– Ага, – ответил Илья. – Да знаешь, пока что-то и не хочется.

– Не хочется чего?

К ним со спины подлетела Лерка.

– Да так, ничего особенного, – ответил Макс.

– Вот вечно у вас какие-то тайны, а мне ничего не рассказываете, – насупилась она. – Вы в курсе, что вас пол группы гомиками считает?

Илья отмахнулся, а Макс начал ржать.

– Ладно, у нас пара аж в другом корпусе, пошли давай, а то опоздаем, – сказала она и направилась к выходу.

– Вообще она права, надо поторопиться, – сказал Макс вставая со стула и сминая пустой стаканчик.

– Ага, – безучастно ответил Илья.

Он не всё рассказал Максу. Просто не смог. В некоторых моментах ему пришлось сыграть восторг от пережитого вчера вечером. Но все время играть нельзя, особенно, если не умеешь. Он не стал говорить о том, что сегодня утром проснулся не от звука будильника, как обычно, а от жуткого зуда в паху. Не сказал и о том, как он встал и пошел по нужде и при свете лампочки увидел, что на его члене вскочили несколько фурункулов. Они были отвратительны: белые, набухшие от гноя. Когда же он попытался облегчиться, то вскрикнул от резкой боли, прострелившей весь низ. Ноги подкосились сами собой, и он оказался лежащим на полу туалета в луже собственной мочи. Восторг прошлого вечера испарился не то, что в миг, а со скоростью в несколько махов.

«Какой же идиот! Господи, какой же я идиот! Что мне стоило спуститься вниз и достать из куртки эти чертовы гандоны! Так, главное не паниковать, может это просто такая реакция на среду влагалища или что-то в этом роде», – думал он, стоя в ванной под душем. Но страх уже запустил миниатюрные мясные крючья в его мозг. Тому оставалось только ждать, когда крюки эти начнут рвать его на части, а произойдёт это совсем скоро. Скорее, чем Илья думал.

Весь день зуд в паху не давал ему покоя.

– Аллергия наверно на что-то, – ерзая на стуле отвечал он Максу. – У меня так уже было.

Когда занятия закончились, они вышли из корпуса и направились к остановке. Илья шел, пританцовывая и почесываясь. Ему казалось, что издалека он напоминал примата с глистами, хотя и не представлял, в чем различия обычного примата и того, что с глистами.

– Ну что, может по пиву и в плойку, а? – бодро спросил Макс. – Отвлечешься от своей несчастной любви.

– Не, я сегодня что-то не в настроении, – как можно спокойнее ответил Илья. – Поеду домой, выпью что-нибудь от аллергии.

– Ну, как скажешь, – немного разочарованно произнес Макс. – Тогда до завтра?

– Ага, – сказал Илья и пожал протянутую руку.

Он подождал, пока Макс сядет в свой автобус, а сам сел на тот, что шел в центр. В мыслях было одно: во что бы то ни стало найти Аню и спросить, здорова ли она по женской части. Поднимать тревогу и говорить родителям еще рано, так он думал. «Может всё не так страшно? Просто пропью какие-нибудь таблетки. Сначала надо выяснить, что со мной».

Он вышел у центрального парка и направился в сторону набережной. Зуд просто добивал его, насиловал, не затихал ни на мгновение.

Вскоре он подошел к знакомому дому из красного кирпича.

«Здесь всё и случилось», – подумал он и взглянул на окно наверху. Он невольно вспомнил прошлый вечер. А как всё хорошо начиналось!

Он глубоко вздохнул и подошел к воротам. Слева он заметил кнопку звонка и надавил на нее. Затем отступил на пару шагов и стал ждать.

Сначала ему показалось, что никто ему так и не откроет. Минуты ожидания тянулись и тянулись, да еще и этот проклятый зуд, который стал распространяться и в другие области, теперь зудел и лобок.

За воротами послышались шаги. Лязгнул засов, и из-за двери показался старик. Он был худой и высокий, и своим видом напоминал типичного английского дворецкого. На нем был черный костюм, белая рубашка и такие же белые, зачесанные назад волосы. Его глаза были серыми, зрачков почти не было видно, будто его настигла катаракта.

– Чем я могу вам помочь, молодой человек? – прошелестел он еле слышно.

– А..эмм..здравствуйте, – Илья не ожидал такого поворота событий. Вчера Аня сказала, что родители уехали на пару дней, а сегодня дверь ему открывает этот старик. – А я же правильно пришел? Аня здесь живёт?

Старик окинул его своим почти что невидящим взглядом и ответил:

– Кажется, вы что-то напутали. Здесь проживает семья Архангельских, и никого из них так не зовут.

– Ну хорошо, пусть не Аня, а просто, девушка моего возраста, длинные каштановые волосы, карие глаза. Такой здесь не живёт? – в надежде, что Аня – вовсе не Аня, спросил Илья.

Старик молчал с минуту, а затем выдал:

– Увы, такой тут тоже не проживает. У Архангельских детей и вовсе нет.

– Простите, но я точно помню, что вчера был в этом доме и провела меня именно девушка, которую я вам описал, – Илья начинал чувствовать, что его пытаются обмануть.

– Это исключено, – коротко ответил старик. – Я присматриваю за домом в их отсутствие, и вчера я тоже здесь был. Вы явно что-то путаете.

– Да нет же! – вышел из себя Илья. – Нет! Это точно та самая улица и тот самый дом! Она попросила вас так сказать? Она просто не хочет меня видеть? Но послушайте, это очень важно! Возможно, она и сама не знает, что ей угрожает что-то плохое!

– Вы бредите, юноша! – старик попытался повысить голос. – Сказано вам – нет здесь таких! Уходите, пока я не вызвал полицию!

– Что?! – задохнулся Илья от возмущения. Он заметил, что старик начал закрывать дверь, и метнулся к нему, но не успел – ворота с оглушительным грохотом захлопнулись прямо перед его носом.

– Эй! Какого хрена?! – забарабанил по воротам Илья. – Зачем вам это?! Эй!

Он стукнул напоследок еще раз.

Тишина.

Старик больше не показывался.

«Тут что-то явно не так! Не мог я ошибиться! Это точно тот дом! Я могу поклясться».

Он отошел подальше и окинул особняк взглядом. Тот зловеще уставился на него своими готическими окнами.

«А может она и в курсе, – подумал он. – Вдруг с ней происходит сейчас тоже самое, что и со мной?».

Разговор со странным стариком отвлек его от этого проклятого зуда, но теперь он вернулся, и, казалось, что в двойном объеме. Зудел уже и низ живота, и поясница. Невидимая леска вделась в маленькие круглые отверстия в крючьях, затянулись узлы. Невидимая рука кукловода сжала концы лески, и те натянулись.

Страх вступил в права владения собственностью, коей являлся мозг Ильи.

Он развернулся и поспешил на остановку. Вначале он подумал просто сесть у ворот и ждать. Вдруг Аня всё-таки покажется? Но сумасшедший зуд не давал и минуты посидеть спокойно. Только быстро двигаясь, Илье удавалось его приглушить.

Вернувшись домой, он первым делом скинул одежду и закрылся в ванной. Взглянув в зеркало, он потерял дар речи. Весь живот покрывала какая-то красная сыпь, то же самое было и со спиной, но кое-что ужасало куда больше: его лобок тоже покрылся фурункулами, наполненными бело-желтым гноем. Они словно пульсировали. Член и вовсе весь был усыпан ими.

– Что за ХРЕНЬ! – заорал Илья в панике.

– Илья, что такое? – донесся до него голос матери. Отец был еще на работе, а то, что мать болела и лежала в комнате, он и вовсе позабыл.

– Всё, всё н-нормально, – машинально ответил Илья.

Но всё было далеко от нормальности.

Он спешно оделся и закрылся в своей комнате.

– Илья, поди-ка сюда, – позвала его мать.

– Я не могу сейчас, – резко ответил он.

– У тебя точно всё нормально? – услышал он.

– Да.

«Да что же это такое?! Что?! На сколько я знаю, венерические заболевания так не проявляются. Может это что-то иное? Но, господи, что?» – лихорадочно думал он, обхватив голову руками. Но зуд не давал ему сидеть спокойно. Илья встал и начал ходить по комнате.

«Черт, как я мог быть таким идиотом? Ну вот как?! Может написать Максу? Хотя чем он поможет, будь он хоть трижды Голосом разума?».

Илья боялся. Боялся того, что с ним происходило, боялся сказать родителям, потому что те тут же потащат его по врачам, а уж тем только дай волю! Он боялся врачей. Вдруг они сообщат, что это какая-нибудь неизлечимая болезнь? Нет, господи, только не это! Быть не может! Просто из-за какой-то случайной связи и такое? Бред, бред и еще раз бред! Да и Аня не выглядела больной. Во всяком случае на ее коже не было и намека на сыпь, не то, что огромные гнойники. Это он помнил точно, потому что его руки ощупали в ту ночь всё, что только можно было ощупать.

К зуду прибавилась еще и крупная дрожь. Илья не мог понять, то ли это от страха, то ли вылез еще один синдром загадочной болезни. Одно простое слово «загадочной» уже пугало его до усрачки. Где-то в глубине он понимал, рано или поздно к врачам обратиться всё же придётся.

Это стало очевиднее, когда ближе к вечеру он обнаружил, что гнойное покрытие распространилось и на грудь тоже, а также покрыло весь его зад.

Леска в руке невидимого кукловода была натянута уже прилично. Страх потрошил его воспаленный мозг. Илья представил, лишь на мгновение, что эти фурункулы вскакивают и под его черепной коробкой. От этого ему стало совсем дурно, ноги подкосились, комната поплыла, как в тумане.

«Всё. Ждать больше нельзя, да и терпеть уже нет сил», – подумал он, услышав, как в двери загремел ключ – это отец пришел с работы.

Илья успокаивал себя мыслью, что это хоть и выглядит страшно, на деле может оказаться чем-то вроде аллергии. Он слышал истории, когда какую-нибудь уже изученную рядовую болячку запускали, и это приводило к летальному исходу. Черт, да даже запущенная простуда может грозить весьма серьезными последствиями!

Он собрался с силами и выглянул в коридор. Отец разувался.

– Пап, – собственный голос показался ему каким-то жалобным, – ты мне нужен.

Отец поднял на него усталые глаза, и лицо его переменилось.

«Что? Что он увидел?» – пронеслось в голове Ильи.

– Ты здоров? – спросил его отец.

– Нет, не совсем, – ответил Илья.

– Поди, от матери подхватил, – нахмурился глава семейства.

– Не совсем, – сказал Илья. – Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Он заметил, как на усталом лице отца промелькнула еле заметная тревога.

– Пойдем, – отец кивнул на дверь его комнаты.

Когда они вошли, Илья включил свет и задрал футболку.

– Вот, – сказал он.

– Господи, что это? – голос отца прозвучал немного испуганно. – Никогда такого не видел.

– Это не всё, – продолжил Илья. – Помнишь про мое свидание? Помнишь, я вчера поздно вернулся домой?

Отец кивнул.

– Так вот, я… мм, ну… это, переспал с той девчонкой, – проговорил он.

Внезапно он осознал, что рассказать такое матери не смог бы.

– Ты пытался с ней поговорить? – спросил отец.

– Она удалила свой аккаунт, телефона я тоже не знаю, а когда я пришел в тот дом, то мне сказали, что таких людей там нет! Черт, да я даже фамилии ее не знаю! Может и имя то было не настоящее! Пап, я просто идиот! – из его глаз потекли слёзы, – прости, я такой идиот!

– Ну, ну, – отец положил руку ему на плечо. – Давай ты успокоишься, а завтра мы утром поедем в клинику и выясним, что с тобой, идёт?

– Да, – всхлипывая выдавил Илья.

– Ну вот и хорошо. Маме пока говорить не буду, что волновать зря. Как выясним точно, тогда и расскажем.

Илья кивнул, сглатывая скопившийся ком.

– Попробуй поспать, – отец с беспокойством смотрел на него. – И постарайся не накручивать, завтра точно узнаем.

– П-попробую, – тихо сказал Илья. – Спасибо, пап.

Отец улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Илья, кое-как улегся на кровать, но проклятый зуд не давал ему сомкнуть глаз. В какой-то момент ему вновь явился образ его собственного мозга, покрытого фурункулами. Ему немедленно захотелось расцарапать голову и соскрести эти гнойные наросты ногтями.

Ближе к утру он всё-таки провалился в дрему. Ему снова приснился дом Ани. Только в этот раз тумана не было. Он заметил, что ворота слегка приоткрыты, а за ними что-то копошится. Он снова увидел восемь красных огоньков, которые до этого видел в окне наверху. Они мерцали и на секунду ему показалось, что они смотрят на него, будто глаза.

Он проснулся.

Его организм был истощен, как будто он всю ночь напролет разгружал вагоны с углем и при этом ни разу не выпил стакана воды.

Илья попробовал сесть и тут же услышал хруст, будто кто-то положил в рот огромную чипсину и со всего размаху захлопнул челюсти. Хруст исходил откуда-то снизу. Илья попытался подняться с дивана и хруст повторился. Он спустил трусы и обнаружил, что вчерашние гнойные наросты стали сохнуть и затвердевать, превращаясь в струпья. Они покрывали всю промежность и перекинулись на бедра. Он увидел надломанные края в тех местах, где находились тазобедренные суставы. Хруст шел именно отсюда. Когда он начал двигаться, то сломал эти наросты, и теперь их неровные края скрежетали друг об друга при каждом движении.

«Господи, да что же со мной?!» – подумал Илья. Он перевел взгляд на руки. Если вчера вечером гнойники едва добрались до груди, то теперь свежими наростами была покрыта вся спина, грудь и плечи. На предплечьях и тыльных сторонах ладоней так же вылезло штук по пять свежих пульсирующих гнойников бело-желтого цвета. Теперь он ясно видел, как те подрагивали сами по себе.

Из его глотки вырвался вопль. Он был смесью ужаса и отвращения. Хотя, пожалуй, может там и прозвучало некое разочарование.

За дверью послышались поспешные шаги. Его отец, ворвавшийся в комнату, тут же осел на пол, еле успев схватиться за дверную ручку. Его глаза стали похожи на два блюдца, зрачки замерли посреди белков и еле заметно дрожали, будто вибрируя на высокой частоте.

– Твою мать… – вырвалось у него.

Он сидел на заднице и глядел на сына так, будто у того выросло еще по две руки с каждой стороны.

– Немедленно едем в больницу, – собрав волю в кулак сказал он. – Это может быть какой-то вирус. Возможно, мы с мамой тоже заразились…

– Пап, господи, папа… мне страшно, мне очень-очень страшно, – сказал Илья. Его слова прерывались, потому что всё тело била крупная дрожь.

Его отец поднялся на ноги, на секунду исчез в коридоре и показался с курткой в руках.

– Вот, накинь и едем, – сказал он и передал куртку. Дрожь в руках Ильи была настолько сильно, что он не смог удержать куртку и та шлепнулась на пол.

– Что у вас там происходит? – донесся до них голос из соседней комнаты.

– Я сейчас пойду и успокою ее, – сказал отец Илье в пол голоса, – а ты накинь куртку и спускайся к машине. Всё, давай, не медли. Похоже, что всё серьезно.

Он развернулся и вышел из комнаты.

Илья услышал, как он заглянул к его маме и сказал, что у их сына резко заболел живот, возможно воспалился аппендикс, и что сейчас он отвезет его в больницу.

Илья накинул куртку и вышел из квартиры. На него навалилась какая-то нечеловеческая слабость, такая, что он еле переставлял ноги. Кроссовки он обувать не стал, так и пошел в одних носках. Холодные каменные ступеньки его не особо пугали. Что пугало его по-настоящему, так это то, что с ним происходило. Пугало так, что всё тело будто превратилось в ледяную глыбу, а в голове крутилось только «Я умру, я умру, я умру! Эта болезнь поглотит меня, и я умру!».

Шатаясь, он вышел из подъезда и заковылял к их машине. Отец появился через минуту, подъездная дверь не успела закрыться.

Он снял автомобиль с сигнализации и разблокировал двери.

– Садись, только лучше назад! – скомандовал отец, и Илья повиновался. Он не винил отца. Вдруг неизвестная болезнь заразна? Хотя, в таком случае, уже поздно. Но кто может знать наверняка?

Трясясь от озноба, Илья забрался назад и слабеющей рукой кое-как закрыл дверцу. Он почувствовал, как тело начало жечь изнутри; у него явно подскочила температура.

Автомобиль сорвался с места и поехал в ближайшую больницу, которая находилась в десяти минутах от их дома. Илья помнил это потому, что как-то раз сдавал там анализы.

Они буквально ворвались через главный вход.

– Стойте! Стойте! У нас масочный режим! Да стойте же! Куда вы!

– Нам срочно нужен кто-нибудь! Я не знаю, что с моим сыном! Быстрее! Он еле живой вообще! – кричал отец Ильи, свирепо вращая глазами. Его страх сначала сменился отчаянием, а затем самой настоящей злобой. – Да что вы стоите-то, ради всего святого! – орал он медсестре, которой не повезло с графиком дежурств и ее часы выпали именно на момент их прибытия.

Она стояла и под тонкой медицинской маской было отчетливо видно, как рот ее раскрылся от изумления, а глаза расширились так, что, казалось, нижние веки уйдут вниз, под маску. Она не могла произнести ни звука и просто таращилась на Илью, который за какие-то десять минут почти весь покрылся гнойными наростами. Некоторые из них лопались, выплескивая отвратительное бело-желтое содержимое, которое тут же затвердевало, превращаясь в ссохшуюся корку.

– Господи! Что с ним?! Что!? – заорал кто-то из пациентов. – Он же сейчас всех заразит этой дрянью! Уберите его отсюда!

Медсестра вышла из ступора и кинулась к телефону. Она лихорадочно стала набирать номер.

Вокруг Ильи и его отца тут же образовалось свободное пространство, люди бросились врассыпную, на ходу прикрывая нос и рот рукавом или плотнее прижимая маску.

Перед глазами Ильи всё поплыло. Коридор сначала стал двоиться, а затем и вовсе размножился и стал плавать вверх и вниз, и по дуге, вращаясь все быстрее и быстрее. Ноги его подкосились, и он полностью повис на плече отца. Тот подхватил его под руки.

Двери грузового лифта разъехались в стороны, и оттуда вышло два санитара с каталкой. Одеты они были в защитные костюмы с прозрачным пластиковым забралом. Они подошли к Илье и приняв его обмякшее тело из рук отца, положили на каталку и закатили обратно в лифт. Почти сразу из длинного коридора показался еще один «космонавт». Он подошел к отцу Ильи и попросил его проследовать за ним в карантинную зону. Илью, тем временем подняли в инфекционное отделение и положили в изолированную палату.

Илья чувствовал, как его мозг пылает всё сильнее. Дикий озноб простреливал всё его тело, заставляя парня трястись, словно тот сидел на электрическом стуле, а по его телу пустили разряд в тысячу вольт.

Он бредил и почти потерял зрение. Вокруг ходили какие-то фигуры в белом.

«Может это ангелы? – проскочило в сознании. – Может я уже умер, а это собирается совет, чтобы решить, принимать меня в рай или нет?».

Голоса странных дутых фигур доносились до него низкочастотным гулом, который он, увы, разобрать не мог. Ему хотелось метаться, рвать на себе волосы, так его жгло, но на это просто не было сил. Он заорал, что было силы. Или ему показалось, что заорал? Он не помнил. Он попытался пошевелить рукой, но у него не вышло. Тело будто отрезали от головы, оборвали все нейронные связи с мозгом. Всё, что он мог делать – это дышать и испытывать дикую боль.

На следующий день.

Макс сидел в буфете и допивал уже второй стаканчик кофе. Он то и дело вглядывался в лица проходящих мимо студентов, надеясь высмотреть среди них своего друга.

Закончилась первая пара, а Илья так и не показался. Со вчерашнего дня он не выходил на связь. Макс оставил ему уже кучу сообщений, звонил несколько раз вчера и сегодня утром тоже набирал. Толку ноль. Его лучший друг как сквозь землю провалился.

К нему подошла Лерка.

– Ну что? Он так и не объявился? – взволнованно спросила она.

– Неа, – покачал головой Макс, смял стаканчик и запустил его в урну. – Как испарился!

– Может заболел?

– Это как так нужно заболеть, чтобы не отвечать на звонки и сообщения? – ухмыльнулся он.

– Может с телефоном что? Разбил, например, – не сдавалась Лерка.

– Ага, как же, – гнул своё Макс. – Я вчера звонил ему в обед. Сначала гудки шли, но трубку он так и не взял, а когда я перезвонил ему, буквально через минуту, то услышал, что абонент не доступен. Как это понимать? Значит, он видел, что я ему звоню, подождал, а затем отключил телефон. Так получается?

Лерка пожала плечами.

– И правда, – странно как-то, – сказала она.

– Вот и я о том же! И сегодня утром звонил – снова недоступен. После пар думаю прокачусь до него, попробую узнать, в чем дело.

– Хорошо, – Лерка кивнула, – тогда напишешь мне?

– Напишу, – ответил Макс поднимаясь со стула. – Идем, а то лекция уже начинается.

6

В палате находились трое. Все облачены в защитные костюмы. На пластиковые забрала падает свет от люминесцентных ламп и скрывает лица. Они стоят напротив кровати, на которую совсем недавно положили пациента с необъяснимой гнойной сыпью.

– И где он? – спросил один из «космонавтов» поворачиваясь к тому, что стоял посередине.

Тот поднял руку в защитной перчатке и указал на кровать.

– Так вот, вот это он и есть…

– Господи… – выдохнул третий. – Что это?

– Пока всё, что мы знаем – это нечто вроде кокона. Он вырос прямо из него. Это было похоже на неконтролируемый рост клеток.

– Это что? Рак такой?

– Мы точно не знаем, – последовал ответ.

– Значит так, – начал первый «космонавт», – крыло изолировать, пускать только с моего разрешения. Я поставлю своих людей у входа в палату. Так же еще двое будут дежурить у входа в само крыло. Я пока сообщу вышестоящему начальству. Пока не выясним, что это – рот на замок! С родителями что?

– Отец был с ним, а мать мы привезли позже, – ответил третий, тот, что стоял дальше всех. – Их тоже поместили в палату и взяли всевозможные анализы. Пока никаких результатов.

– Ясно, – коротко бросил первый. – Обо всём докладывать мне.

– Есть! – глухо прозвучало из-за запотевшего забрала третьего шлема.

Они развернулись и по очереди вышли из палаты.

Как только дверь за ними закрылась, кокон стал менять свой цвет, а его поверхность стала еле заметно пульсировать.

7

Макс вышел из автобуса и пошел вдоль, уже начавшей зеленеть аллеи. Пока он ехал, то снова попытался дозвониться до Ильи, но безрезультатно.

Подойдя к дому, он заметил на лавочке у подъезда двух старушек. Они что-то громко обсуждали. Одна из них не переставала тыкать ручкой трости куда-то вверх.

Макс подошел ближе.

– Говорю тебе, опять заболеваемость растет! Снова этот вирус! Видать вернулся!

– Да хватит стращать-то! Хватит! Просто они сейчас ко всем в таком виде приходят!

Макс прошел мимо, набрал на панели домофона нужную квартиру и надавил кнопку с изображением звонка. Раздалась мелодия вызова. Она звенела и звенела, но на том конце никто не торопился брать трубку.

– Хвать трезвонить! Не открывают – значь дома никого нету! – окликнула его одна из старушек.

Макс нажал кнопку сброса и повернулся к ней.

– Простите, просто я второй день не могу дозвониться до своего друга. Решил зайти, может случилось что, – сказал он.

Старуха смерила его прищуренным взглядом полным недоверия.

– А к кому идешь? – спросила она.

– К Илье, в двадцать восьмую, – ответил Макс.

– О, они похож все позаболели, – ответила старушка. – Хоть нас бы не позаражали! Дали пожить спокойно!

– Позаболели? – переспросил Макс.

– Ага, ага, – закивала вторая. – Я в окно видела, как Светлану-то эти, ну, в шлемах в скорую сажали.

– А, – только и смог выдавить Максим. – Спасибо, всего доброго.

Он развернулся и медленно пошел обратно в сторону остановки.

«Да что происходит? Как-то странно всё это? Хотя может и вправду что-то подхватили всей семьёй. Ну, по крайней мере они в больнице, а значит с врачами. Это уже хорошо. Он обязательно свяжется со мной, как сможет», – успокоил он себя.

Он даже не подозревал о том, что тогда, в понедельник, после занятий он видел своего лучшего друга в последний раз.

8

– Ты слышал? – глухо (это всё из-за шлема) спросил своего напарника один из тех, кого приставили прямо к двери изолированной палаты.

– Нет, – попытался покачать головой второй, но голова просто повернулась внутри шлема. – А что?

– Будто что-то упало там, – «космонавт» кивнул на запертую дверь позади них.

– Сейчас проверим.

– А не лучше ли сообщить?

– Да брось, сейчас два часа ночи. Представь, если там ничего, и окажется так, что мы зря поставили всех на уши. Да нас с тобой мигом разжалуют, и прощай карьера в органах.

Немного поразмыслив, напарник отозвался.

– Ладно, проверим.

Они повернулись к двери и тот, что был ближе, опустил ручку. Раздался мягкий щелчок, и дверь открылась внутрь. Оба «космонавта» замерли в проходе раскрыв рты.

– Вот теперь, я думаю, сообщить будет не лишним! Давай, давай, доставай рацию!

Их взору предстала абсолютно пустая палата. Кровать, на которой лежал кокон, пустовала. Лишь слегка примятое одеяло и подушка говорили о том, что здесь совсем недавно что-то лежало. Еще одна деталь бросилась в глаза вошедшим, а именно – открытое настежь окно, и колышущиеся на ветру легкие занавески.

9

Набережную окутал густой туман. Мутно светили фонари. Они петляли и уходили вдаль неровной дорожкой, очень быстро пропадая из виду. Автомобили медленно проплывали мимо. Сначала слышался шум, а затем из густого тумана выплывала пара желтых глаз, а затем в обратном порядке глаза становились красными и растворялись во мгле. После стихал и шум. Это напоминало цикл: рождение, затем расцвет и, наконец, угасание. Когда мы еще не появились, нас уже ждут, предвосхищая наше нелепое появление в этом мире. Когда приходит наш расцвет – мы видим мир, и мир видит нас. Кому-то везет больше, кому-то меньше, но шанс показать себя есть абсолютно у каждого, пришедшего в этот мир, а под конец, когда наш жизненный ресурс почти исчерпан – мы становимся блеклыми, мы истончаемся, наше тело дряхлеет, мышцы и кровеносная система приходят в негодность. Мы исчезаем из этого мира и сливаемся с бесконечностью огней, уходящих вдаль.

Одинокий фонарь, который установили за несколько месяцев до того, как Илья запустил злосчастное приложение на своем телефоне, выхватывал из тумана очертания огромного особняка. Его стены, выложенные из красного кирпича, проступали сквозь молочную пелену, словно зловещие острые скалы из морских глубин, поджидая очередную жертву. В окне первого этажа подрагивал тусклый свет.

Камин не мог полностью осветить огромный зал, через который совсем недавно, минуя огромный старый и массивный стол, тенью проходили двое влюбленных.

Сейчас же на этом столе покоился огромных размеров кокон. Он больше не пульсировал и не менял цвет. Он полностью застыл. Языки пламени освещали его неровные края, рисуя на них причудливые узоры.

Стулья, такие же массивные и старые, как и сам стол, были отодвинуты. На каждом из них лежала аккуратно свернутая дорогая салфетка, а поверх нее – полуметровая деревянная трубка, один конец которой был заострен.

Из глубины коридора послышался громкий торопливый шелест, как будто внезапный и сильный порыв ветра гнал опавшую листву. За этим шелестом можно было различить негромкий топот, как если бы небольшая группка первачков, а то и дошкольников, бежала по коридору.

Приблизившись к большому залу с камином, шелест и топот замедлились и перешил в размеренное постукивание каблуков. Из арки показался высокий мужчина, одетый в строгий черный костюм. Следом за ним в зал вошла стройная женщина, так же облаченная во всё черное. Ее длинные седые волосы доставали своей обладательнице до пояса.

Вслед за ней в зал вошли еще четверо юнцов. Они были похожи друг на друга, как две капли воды – все в черных шелковых рубашках.

Они подходили к столу и занимали свое место рядом со стулом, беря в одну руку салфетку, а в другую деревянную трость.

Из прохода показалась Анна. Каштановые волосы в свете камина отливали рыжим, лицо бесстрастное и бледное, в точности такое же, как и у остальных присутствующих.

Последним появился старик в точно таком же строгом костюме, что и вошедший первым мужчина.

– Всё готово, – сиплым голосом произнес он. – Можно начинать.

Присутствующие не проронили ни слова, лишь обменялись взглядами. Они, как по команде, повернулись к лежащему на столе кокону и одновременно занесли над ним руки с зажатыми в них трубками. Они походили на древних охотников, загнавших крупного зверя в угол и занеся над ним самодельные копья. Руки резко разогнулись в локтях, и острые концы трубок с хрустом проделали в боках кокона восемь тонких отверстий.

Раздалось шипение. С таким же звуком спускает дырявая велосипедная камера. В воздухе запахло железом и аммиаком. Восемь ртов приникли к трубкам и, с отвратительным хлюпаньем, начали жадно втягивать в себя содержимое, которое булькало и пенилось внутри шершавых стенок, будто это был добротный эль.

Когда трапеза была завершена, они извлекли трубки из отверстий в боках кокона и вытерли их о салфетки. Затем они снова, не произнося ни звука переглянулись между собой и один за другим стали покидать зал. Их силуэты исчезали в кромешной тьме, чьи владения начинались сразу после большой арки. Остался лишь старик.

Он постоял немного, глядя на языки пламени, которые весело отплясывали в камине, затем подошел к столу и поднял опустевший кокон. Внутри что-то глухо звякнуло. Старик не обратил на это никакого внимания. Он взвалил пустую оболочку на плечо и, насвистывая одному ему известную мелодию, прошел через длинный коридор, в конце которого его ждала откинутая крышка люка. Не мешкая ни секунды старик сбросил пустой кокон вниз и с грохотом опустил крышку на место. От удара о бетонный пол кокон рассыпался в труху, словно яичная скорлупа. Среди обломков тускло поблёскивала металлическая пластина, которую четыре года назад врачи установили в поврежденное в аварии колено. Чуть правее на бетоне без труда угадывалась изогнутая пластинка брекетов, а у самой стены в груде застарелой трухи валялся хирургический штифт.

Приложение «Сеть» насчитывает около пяти миллионов пользователей.

И оно продолжает расти.

1

Женя уже собрался спускаться с лесов на землю, когда услышал крик сверху:

– Постой, постой! Пока не спускайся! Сейчас подашь мне хомуты!

Он запрокинул голову вверх и посмотрел на конек крыши. Наверху, свесив ноги по обе стороны, будто оседлав слона, сидел его друг, Андрей. Он проклеивал силиконом специальную прокладку, которая предназначалась для основания трубы.

– Давай, жду! – откликнулся Женя и махнул рукой. Он посмотрел себе под ноги и нашел взглядом два больших хомута, наклонился, чтобы поднять их. Леса под ним заходили ходуном, да так, что ему пришлось присесть на корточки, чтобы не свалиться на соседний участок. Женя мельком взглянул на часы, прикрыв глаза от слепящего солнца. Часы показывали начало четвертого.

«Господи, да почему же так жарит-то, а?» – подумал он и выпрямившись во весь рост огляделся. Он старался не смотреть на оцинкованные листы, которыми была покрыта крыша. На ней они провели уже почти семь часов. Солнце, будто и вправду намеревавшееся испепелить всё до чего могли дотянутся его обжигающие лучи, светило на блестящую поверхность, из-за чего смотреть на нее было практически невозможно. Это вызывало боль и желание во что бы то ни стало отвернуться. Наверно, это даже было хуже, чем просто смотреть на солнце. Женя поймал себя на мысли, что если сверху сорвется молоток или шуруповёрт, то он его даже не увидит. Инструмент прилетит прямиком по голове, и он все-таки совершит свой полет через соседский забор.

Отвернувшись от ската он стал рассматривать соседские участки. Находясь даже на такой небольшой высоте в три с небольшим метра, вид, открывающийся отсюда, радовал глаз.

«Наконец-то! Наконец-то всё зеленое! – радостно думал Женя про себя. – Впереди еще два месяца такой благодати!».

Сверху послышались шаги. Андрей спустился к нему на расстояние вытянутой руки. Лицо его было красным, а рубашка покрылась гигантскими мокрыми кругами, пот так и лился с него ручьем.

– Ну, – вытянул он руку, – давай.

Женя протянул ему зажатые в руке хомуты.

– Да я думаю и одного хватит, – сказал Андрей. – Давай один.

Женя послушно переложил один хомут в левую руку, а правую вытянул вверх.

– Ага. Спустись еще, набери водички. Там наверху просто баня.

– Да я и вижу, – усмехнулся Женя. – Сейчас наберу.

Он аккуратно развернулся, присел на одно колено и стал спускаться вниз к спасительной прохладе. Оказавшись внизу, он прошел во двор и взял пустую пластиковую бутылку из-под колы, которая закончилась пару часов назад. Затем, протиснувшись между лесами и кирпичной стеной дома приоткрыл дверь и зашел внутрь.

В доме было душно. Еще хуже, чем на улице. Пахло стариной и пылью. Всюду валялись какие-то тряпки, все в пятнах, о происхождении которых Женя мог только гадать. В одной из комнат стоял старый, видавший виды раскладной диван и пара покосившихся стульев. В маленьком коридорчике, куда он попал с улицы, стоял большой лакированный комод. Слой пыли на нем был примерно с ноготь.

Стараясь не вдыхать глубоко, Женя прошел на кухню и открыл кран с холодной водой. Та потекла ленивой струйкой, да и то была какой-то теплой.

«Мда, Андрюха там умрет от жажды, пока я тут что-то наберу», – подумал он и открутил кран на полную. Но вода так и лилась тонкой струйкой, разве что сделалась немного прохладней.

Закончив набирать воду, он закрыл кран и стал протискиваться в едва приоткрытую дверь обратно на улицу.

– Ну? Скоро там? – послышалось сверху.

– Иду уже, – ответил Женя. Он обошел дом по кругу и, зажав бутылку в левой руке, стал карабкаться вверх по лесам.

Взобравшись, он протянул бутылку Андрею.

– Там вода еле-еле течет, – сказал Женя. Он вновь окинул взглядом соседские участки. – Тихо тут. Как-то совсем уж.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей, – может так попали, что все поразъехались в город по делам.

– Не знаю, – теперь уже Женя пожал плечами. – Просто заметил. Там тебе долго еще? А то, мне кажется, я скоро получу ожог сетчатки.

Андрей засмеялся.

– Не получишь, не ссы. Лично проверено. Ты же знаешь, я этих крыш уже перевидал столько, что и числа, наверно, такого нет! Вот если б мы что-то варили – то да, это штука опасная. Трубу я закончил, вроде всё держится. Нам сейчас нужно будет на противоположный скат перебраться. Там поставим лестницу на козырёк. Тебе нужно будет ее придержать, так как угол там большой не возьмешь, а я обрежу ножницами лишний металл по краям. Только мне нужно еще лист вокруг трубы прикрутить.

Он вернул Жене почти пустую бутылку и сказал:

– Подай еще шесть саморезов с резинкой которые.

– Понял, – щурясь от яркого солнца, ответил Женя.

Внизу он отыскал коробочку с саморезами и выбрал шесть нужных. Взгляд его остановился на небольшом домике, который стоял через дорогу. Он выглядел жалко: некогда синяя краска превратилась в бледно-голубую и, большей частью облупилась, крыша покосилась набок, небольшой участок весь зарос густой травой и сорняками, окна пустыми глазницами уставились на Женю. Он ощутил, как в животе что-то сжалось, а по спине пробежал еле заметный холодок, хотя жара вокруг стояла адская.

– Ну чего ты там? – сверху на него смотрело удивленное лицо Андрея. – Раньше закончим, раньше домой поедем.

– Да, да, иду, – отозвался Женя, не сводя глаз с пустых окон. – Поднимаюсь.

Он взобрался на леса и отдал саморезы. Андрей, вооружившись шуруповертом, полез наверх и уселся рядом с трубой.

Женя надвинул кепку на глаза и вновь стал смотреть по сторонам. «Всё тут так пустует, – думал он. – И не похоже, что хозяева просто уехали в город за продуктами». Стоя наверху, он насчитал уже порядка десяти таких заброшенных участков.

Когда с трубой наконец было покончено, Андрей объявил: «Всё, перекур!», и они спустились вниз во дворик. Подвинув пару пеньков поближе к прохладной кирпичной стене, они уселись на них, и Андрей закурил. Женя просто сидел и крутил головой, рассматривая каждую мелочь.

– Гляди, какая сосна, – ткнул он пальцем в сторону другой соседской ограды. – Похоже на канадскую.

– А что, разве такая может у нас прижиться? – спросил Андрей, выпуская дым.

– Думаю, может, – кивнул Женя. – А кто твой заказчик?

– Да, дедулька один. Мне эту работу знакомый подкинул, Саня, ну я тебе рассказывал.

– А ты виделся с этим дедом?

– Неа, мне ключи Саня передал и показал фронт работ. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, просто, – отмахнулся Женя. – Похоже, что этот дед один из немногих, кто тут вообще остался.

– А вот, погляди, – кивнул Андрей на участок, который находился левее сосны. – Там явно кто-то живет. Всё ухоженное, подстриженное.

Женя посмотрел в ту сторону. И действительно, соседский участок поразительным образом отличался от всех остальных. Он выглядел живым.

– Значит, твой дед-заказчик не единственный житель, – усмехнулся Женя. Непонятное беспокойство никак не хотело его покидать, хотя он и понимал, что беспокоиться тут и не о чем.

– Ладно, – Андрей затушил окурок и бросил его в железную баночку из-под растворимого кофе. – Полезли на другой скат. Немного осталось.

Они вдвоем поставили лестницу и забрались сначала на крышу гаража. Затем, Женя подал с земли всё, что им было нужно из инструмента, потому как лестницу они собирались втянуть наверх и прикрутить ее к гаражной крыше, и спускаться на землю без лестницы было бы проблематично, особенно для Жени, у которого, в отличии от Андрея, не было такого опыта лазанья по крышам, да и высоты он побаивался. Андрей взял его себе в помощь, на должность «принеси-подай», потому что один он потратил бы больше времени и сил, постоянно спускаясь на землю и забираясь обратно.

Они установили лестницу на крышу гаража, и Андрей, вооружившись ножницами, стал обрезать лишний металл с одного края крыши. Он поднимался выше метр за метром оставляя за собой скрученную металлическую полоску. Женя наблюдал за ним натянув на уши рубашку. С этой стороны солнце было еще беспощаднее, и его уши сразу это почувствовали.

– Ой, ребятки! – раздался голос снизу.

Андрей и Женя посмотрели вниз, на заросшую с обеих сторон улицу. К ним, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, спешила старушка. Она была одета в легкий халат в горошек, а на голове была белая панамка, скрывающая верхнюю часть лица в тени.

– Ребятки! – повторила она немного дрожащим голосом. – Это вас Валентин Александрович нанял да?

– Мы имени не знаем, но если так зовут хозяина этого участка, то да, – ответил Андрей.

– Ох, как хорошо вы работаете! Ох и молодцы! – продолжила бабулька. – А не возьмётесь ли перекрыть вон тот гараж? – она повернулась и указала на небольшой кирпичный гараж, который стоял через забор от них, на том самом ухоженном участке. Ребята повернулись и посмотрели на него. Крыша и впрямь выглядела плачевно: старый шифер потрескался, то тут, то там не хватало внушительного куска, а прямо по центру крыши зияла дыра.

– Да можем, – пожал плечами Андрей. – Только здесь нужно закончить. Давайте завтра мы с утра подъедем и всё посмотрим.

– Конечно, конечно! Договорились тогда! Буду с нетерпением вас ждать, – она добродушно улыбнулась и засеменила к своей калитке.

– Вот, пожалуйста, еще деньги, – довольно сказал Андрей, – а там глядишь, еще кому меня посоветует.

– В этом вымершем поселке? – усмехнулся Женя. – Ну-ну.

– Ай, да тебе б везде добавить ложку дегтя! – отмахнулся Андрей. – Тоже ведь нужны деньги.

– Ну.

– Вот и ну. Тут работы часа на три, а получить за это можно нормально. Само в руки идет.

– Тебе виднее, – отозвался Женя. – Да вовсе я и не отказываюсь выйти.

– Отлично, а то я один листы туда не затащу, – улыбнулся Андрей. – Ладно, надо сначала тут доделать.

Он повернулся и снова принялся работать ножницами, а Женя еще раз взглянул на разбитую крышу соседского гаража.

2

Домой они ехали в тишине, лишь шум ветра и покрышек, врывающийся в приоткрытые окна автомобиля, нарушал ее. Они оба устали и с удовольствием подставляли лицо потоку ветра.

Женя буквально растекся по пассажирскому сиденью. Он повернул голову и смотрел в окно на проносящиеся мимо деревья и дорожные знаки, не заостряя на них абсолютно никакого внимания. И всё же не давало ему покоя увиденное сегодня.

– Я всё-таки считаю это странным, – нарушил он молчание в салоне.

– Мм, ты о чем? – вяло отозвался Андрей.

– Эти участки. Так странно. Когда смотришь с крыши, создаётся впечатление, что всё вокруг – мертвая зона, а мы были прямо в ее середине.

– Ай, да брось ты. Некоторые дома заброшены – это да, но остальные – просто разъехались. Мы так попали, когда не было никого, вот и всё.

– Я бы так не сказал, – гнул Женя свое. – Ты видел, как выглядят эти участки? Они словно пустуют уже много лет.

– Честно говоря – я на это даже не обратил внимания, – ответил Андрей. – Меня волнует только то, что нам за эту работу хорошо заплатят. Дед-то этот богатый видать какой.

– Почему ты так подумал? – спросил Женя.

– А ты видел дом-то? Вот то-то и оно. Такой себе может позволить отгрохать только обеспеченный человек. Трудился дедок по молодости, а сейчас кайфует вот. Эх, я б также хотел, вот только не прямо в старости, а пораньше. Ты только представь: домик свой частный, – он резко крутнул руль, чтобы объехать большую яму, – участок весь зеленый, покошенный ровнёхонько, шезлонг или того лучше гамак в тени. Бассейн еще можно поставить. Днем, когда жарко плюхнулся в него, поставил рядом переносной холодильник с ледяным пивом и дрейфуешь в теплой водичке, – он рассмеялся. – А вечером, когда станет чуть прохладней, поставить мангал, пожарить мяса и после этой великолепной трапезы развалиться в походном стуле, запрокинуть голову и смотреть на звезды. Вдали от города небо ночью такое! Ух! Как будто смотришь в какой-то параллельный мир и постепенно в него проваливаешься, – он мечтательно закатил глаза, будто бы совсем забыв, что находится за рулем.

– Это ты хорошо всё описал, – отозвался Женёк, – я бы тоже не прочь заиметь такой домик в удалении от города, но только тут я бы не хотел. Мне бы покоя не давала эта мертвая зона вокруг.

– Ай, иди ты! – с деланной злостью сказал Андрей. – Умеешь вот настроение испортить!

Женя усмехнулся.

– Мне и завтра-то не особо хочется туда возвращаться, – сказал он и, опережая вопрос Андрея, добавил, – но я тебе пообещал.

– Да хватит тебе. Дача, как дача. И старушка эта вовремя появилась. Люблю, когда вот так на одном объекте еще заказ подворачивается. Тут уж все денежки наши.

– Как понять «все наши»? – спросил Женя.

– Ну, то я Сане еще процент отдавал за то, что объект подогнал, а тут – все наши.

– Ааа, – протянул Женя. – Да тут, наверно, не много выйдет. Это ж не целая крыша дома.

– Ну, я думаю остановится на шести – по три каждому. Не каждый день за час ты получаешь тысячу.

– Верно, – согласился Женя. – А как с материалом?

– Думаю, сделаем так: завтра утром приезжаем туда, меряем, считаем, берем у бабули деньги и едем заказывать металл. Там уж как привезут, так и начнем работать. Если повезет, за завтра всё сделаем.

– Идет, – кивнул Женя.

Они уже минут пятнадцать, как въехали в город.

– Тебя где высадить? – спросил Андрей.

– Да на остановке давай, чтоб тебе не разворачиваться потом, – сказал Женя.

– Давай, – кивнул Андрей.

Минут через пять он остановил автомобиль около нужной остановки и ткнул пальцем кнопку аварийки.

– Тогда до завтра, – сказал он. – Будильник поставь, а то проспишь.

– Не просплю, не волнуйся, – ответил Женя, вылезая из машины. – В семь на остановке?

– Ага, – кивнул Андрей.

– Договорились.

Они пожали руки. Женя захлопнул дверцу и медленно побрел в сторону дома, размышляя о завтрашнем дне и о странном месте, в которое им предстоит вернуться.

3

Ночью Женя долго не мог уснуть. Ему постоянно снилось что-то тревожное, какая-то яркая зеленая вспышка. Затем выплывало наполовину скрытое тенью лицо старушки. Помада на ее губах была ярко-красного цвета и выделялась на фоне бледной, почти белой кожи. Ее рот начинал растягиваться в жуткой ухмылке, язык удлинялся и хищно облизывал тонкие красные полоски губ и…

4

Утром он еле смог разлепить глаза, а когда ему всё-таки это удалось, то он долго пытался вспомнить, что же ему снилось прошлой ночью. Осознав всю тщетность своих попыток, он кое-как встал и, шаркая ногами, пошел в ванну, умылся и стал чистить зубы. Он делал это методично, стараясь пролезть ворсом щетки в самые труднодоступные места, а когда вернулся в комнату и взглянул на часы, то понял, что уделил чистке зубов слишком много времени. Через десять минут он должен был уже стоять на остановке, с которой его заберет Андрей.

Быстро выпив обжигающий кофе (половину кружки он отправил в сливное отверстие), Женя оделся, схватил рюкзак со сменной одеждой и выбежал на улицу.

На остановку он подошел вовремя. Прошло пару минут и из-за поворота показалась знакомая «мазда». Андрей был бодр и в приподнятом настроении. На его фоне Женя выглядел совсем жалко.

– Ты чего такой помятый? – поинтересовался Андрей, когда Женя открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом.

– Плохо спал, – вяло ответил тот. – Ерунда какая-то снилась.

– Какая ерунда?

– Я пытался вспомнить, но не смог, – уныло протянул Женя.

– Ясно, – рассмеялся Андрей и вывернул руль.

Машина тронулась неспешно, а затем проворно рванула вперед.

– Мне в глаза словно песка насыпали, – сказал Женя. – Во сколько ты лег?

– Да часов в десять, может половину одиннадцатого, – ответил Андрей.

– То-то ты так бодро выглядишь, – сказал Женя. – Я попробую подремать, ты не против?

– Попробуй, – отозвался Андрей. – Мне и в тишине нравится ехать.

Женя поудобнее вжался в сиденье, обнял руками рюкзак и попытался заснуть. Сон вышел какими-то микропровалами, но, несмотря на это, когда они остановились у нужного дома, ему заметно стало лучше.

– Ах, вот и работнички мои прибыли! – к ним, по вымощенной бетонными плитами дорожке, уже спешила старушка.

Андрей опустил стекло.

– Сейчас, я машину поставлю, потом мерять будем.

Бабуля согласно закивала. Она была одета в то же самое летнее платье в горошек, только теперь тень от панамки не скрывала ее лицо, которое, как отметил про себя Женя, было совсем обыкновенным, как и у всех стариков. Вчера оно показалось ему немного другим, более неестественным, хотя вполне возможно, что таким оно было благодаря разыгравшемуся воображению.

Они припарковались у соседской калитки, где работали вчера. Андрей вышел, открыл багажник и извлек из сумки рулетку. Бабуля подошла ближе.

– Как мне к вам обращаться? – спросил Андрей.

– Зоя Павловна я, – ответила она. – Вас как величать, добры молодцы? – она обвела их взглядом.

– Я – Андрей, это Женя, – представил их Андрей.

Старушка улыбнулась и посмотрела на Женю.

– Моего мужа звали Женей, – сказала она. – Он умер сразу после войны.

– Извините, – не придумав, что можно сказать еще в этой ситуации произнес Андрей.

– Ох, господь с вами! – махнула старушка рукой. – За что вам извиняться? Это было так давно…

– Эм, Зоя Павловна, а есть у вас лестница? – поспешил сменить тему Женя.

– Лестница? – задумчиво спросила старушка. – Знаете, да, кажется, была. Пойдёмте.

Она поспешила в свою калитку, которая была выкрашена яркой зеленой краской с нарисованными поверх бабочками и божьими коровками. Рисунок был ярким, будто был нарисован совсем недавно. Жене даже показалось, что он чувствует запах краски. Когда они входили, он не удержался и мазнул пальцем по свежей краске, но с удивлением обнаружил, что она давно застыла.

Они прошли в небольшой дворик. Прямо перед ними, метрах в десяти, стоял небольшой домик, по виду тоже будто бы перекрашенный совсем недавно. Крыша была покрыта старым, потемневшим от времени шифером. Было видно, как с левой стороны был отколот внушительный кусок. Справа от домика располагалась клумба, вся усеянная пышными цветами, а дальше за домом был небольшой яблоневый сад. Женя разглядел там не только яблони, были там пара слив и три или четыре груши.

Андрей обернулся к нему.

– А ты говоришь – мертвая зона. Погляди, как всё цветет и пахнет!

Женя пожал плечами. На контрасте с другими соседскими участками, не считая того, на котором они работали вчера, этот выглядел и впрямь очень живым. «Может и вправду я больше надумал себе?» – размышлял он.

По левую руку располагался тот самый гараж, крышу которого им и предстояло менять. У его стенки была свалена куча гнилых деревяшек, ржавых мотков проволоки и каких-то еще непонятных фрагментов. Женя разглядел торчащий из всего этого многообразия некогда выкрашенный в красный, а теперь весь покрытый пятнами ржавчины багажник «москвича».

Зоя Павловна обошла гараж и указала на старенькую лестницу, подвешенную на крючья из толстой проволоки.

– Вот здесь она у меня, негодница! – легкая улыбка блуждала по ее лицу. – Снимайте и пользуйтесь, только осторожно.

Андрей и Женя подхватили лестницу, слегка ее приподняли и сняли с самодельных крюков.

– Давай, – руководил Андрей, – вон с той стороны ставим, там, где дверь.

– Понял, – отозвался Женя и стал пятиться назад, чтобы лестница прошла между задней частью гаража и стенкой дома, так близко они стояли. Когда они устанавливали лестницу, Женя обратил внимание, что дверь гаража плотно закрыта на большой висячий замок.

– Держи, – протянул ему рулетку Андрей. – Подашь, когда залезу.

Он измерил крышу и спустился. Зоя Павловна уже спешила к ним.

– Смотрите, я вам здесь всё посчитал, – Андрей показал ей листок бумаги. – Ниже я указал цены нашей работы. Вас устраивает? Делать будем?

Старушка внимательно посмотрела на записи и согласно закивала.

– Будем, ребятки, будем! Крыша-то течет, мои хорошие, а делать-то надо! А деньги, ох, куда ж их еще-то тратить тогда? Мне-то старухе что, много надо ль?

Жене стало как-то совестно после этих ее слов. Он немного потупил взгляд и стал внимательно изучить клумбу с пышными пионами.

– Тогда я заказываю материал, возможно, что сегодня всё и сделаем, – ответил Андрей, и пошел к машине, чтобы позвонить.

– Ох, это было бы просто замечательно! – бабуля всплеснула руками. – За такую срочность и доплатить не жалко!

Женя продолжал изучать клумбу, хотя последнее предложение по большей части было адресовано ему. Он лишь вяло кивнул старушке. За спиной скрипнула калитка. Андрей шел к ним и широко улыбался.

– Всё привезут сегодня, Зоя Павловна. К обеду сказали. Мне только нужно съездить, оплатить. Женька вон у вас пока останется, а я мигом!

Женя не очень был рад такому раскладу, он всё же предпочел бы ехать вместе с Андреем, нежели оставаться в этом месте, где, казалось, даже воздух остановился. Ему тут же вспомнились разные истории про временные пузыри и петли. «Воробьиное» как раз походило на такое место из тех историй. Но делать было нечего. Он кивнул Андрею. Затем, они с Зоей Павловной прошли в дом, и она отсчитала Андрею нужную для покупки материала сумму денег.

– Ну всё, я мигом, – повторил Андрей и направился к машине.

– Давай, не задерживайся, – ответил Женя. Он искренне надеялся, что эти его последние слова в нужный момент подгонят Андрея, а то он вздумает еще кататься по своим делам до самого обеда.

«Мазда» задним ходом проехала мимо разрисованной всякими жучками и цветочками калитки и скрылась за густым кустарником, росшим метрах в трёх дальше по улице.

– Может быть хотите чаю? – раздался сзади добродушный голос.

От неожиданности Женя вздрогнул. Он обернулся и увидел хозяйку, сцепившую руки на груди.

– Спасибо, но не стоит, – улыбнулся Женя в ответ и добавил, – может, позже.

– Хорошо-хорошо, я не настаиваю! – улыбнулась старушка. – Если хотите, можем пойти в дом и посмотреть телевизор. Мне нравится один сериал. Повтор показывают утром.

– Да я на свежем воздухе посижу, не беспокойтесь, – как можно вежливее произнес Женя. – У меня тут книга есть. Почитаю. – Он достал свой телефон и показал его гостеприимной хозяйке.

– Хорошо-хорошо, – закивала Зоя Павловна. – Обращайтесь, если вдруг что-то понадобится.

Она повернулась и засеменила в дом по каменной дорожке. Женя увидел старый пенек возле одной из клумб. Он уселся на него и огляделся. Участок Зои Павловны выглядел цветущим и благоухающим. Он посмотрел на небо и не увидел ни одного облачка. Жара постепенно и неумолимо усиливалась, и через пару-тройку часов именно она будет заправлять всем до самого вечера. Время, равно как и всё здесь, остановилось. Женя открыл книгу на своем телефоне и попытался отвлечься, но, прочитав половину главы, понял, что для чтения ему нужна другая обстановка. Строчки то и дело приходилось перечитывать по несколько раз, теряя нить повествования, да и всматриваться в маленький экран в четыре с небольшим дюйма при ярком свете оказалось тем еще удовольствием. Браузер отказывался грузить даже стартовую страницу.

Убрав телефон, Женя поднялся и вышел за калитку. На противоположной стороне улицы он заметил покосившиеся набок почтовые ящики. Дверцы некоторых висели на одной петле, номера домов, нанесенные белой краской, еле просматривались на ржавом фоне. Женя подошел ближе и покачал дверцу одного из ящичков. Раздался жалобный скрип. Женя отошел в сторону и посмотрел сначала в одну, затем в другую сторону улицы. Тут он вдруг почувствовал, что что-то не так, как будто чего-то не хватает в этой умиротворяющей картине, но не понимал, чего именно.

– Сюда уже давно никто не приносит почту, – раздался всё тот же добродушный голос хозяйки.

Женя снова вздрогнул и обернулся. Старушка стояла за своей яркой калиткой и слегка наклонив голову смотрела на юношу. Ее губы вновь расплылись в широкой улыбке. Жене показалось, что она всё это время стояла и наблюдала за ним.

– Д-да, видимо, так оно есть, – ответил он. – А давно вы здесь живете?

– Ох, да поди всё время и живу, – ответила старушка. – Как молодая была, поселилась тут с мужем, да так и с тех пор тут и живу. Раньше тут было всё по-другому. Хутор здесь был и домов было – по пальцам пересчитать. Это сейчас разрослось всё до целого посёлка.

– Ясно, – кивнул Женя. – Давненько, получается.

– Давненько, – согласилась старушка. – Может, всё же хотите холодного чаю?

– Ммм, воды, – сказал Женя, – просто воды, если можно.

– Да-да, сейчас принесу! – воодушевилась хозяйка и поспешила обратно в дом.

Женя пошел следом. Открыв калитку, он остановился и вновь прислушался. Ничего. Но его не покидало это странное чувство. Как будто он смотрит на огромный пазл, который почти закончен и не хватает одного маленького кусочка.

– Кипяченая подойдёт? – спросила Зоя Павловна, высунувшись из-за занавески, которую повесила на дверной проём, видимо, чтобы избавиться от надоедливых жирных мух.

– Да, – ответил Женя. Он посмотрел на гараж, который стоял прямо перед ним. Ему вдруг стало жутко интересно, что же находится там, внутри. Он отвернулся и подошел к крыльцу. Зоя Павловна показалась с алюминиевой кружкой в руках.

– Держи, мой хороший, – она протянула кружку своему гостю.

– Спасибо, – сказал Женя и взял кружку, которая оказалась ледяной. Он, не торопясь, выпил воду и вернул кружку обратно. Хозяйка улыбнулась.

– А почему здесь так мало жителей? – задал Женя уже давно интересующий его вопрос.

– Да тут половина померло давно. Кого-то сыновья да внуки в дом престарелых пристроили, кого-то просто к себе забрали, чтоб старики тут в одиночестве не были. Но редко из-за добрых побуждений.

– Это как? – не понял Женя.

– Тут у некоторых наследство солидное, сбережения всякие были, – отвечала старушка. – Вот и объявились наследнички, да как давай ухаживать.

Женя понимающе кивнул. Он сам знал несколько таких историй, которые происходили совсем недавно у его родни и знакомых.

– А у вас никого из родственников не осталось? – спросил Женя.

– Никого, никого, – покачала старушка головой. – Одна я тут. Детей с мужем завести не успели, вот теперь одна. Брат мой на фронте погиб, а больше и не было никого.

– Ясно-ясно, – ответил Женя.

– Ну что ж, если что-то будет нужно, непременно говорите, – повторила Зоя Павловна и скрылась за занавеской. Жене почему-то подумалось, что ей не очень-то понравились его вопросы.

Он переставил пень в тенёк, до его прежнего расположения уже добралось солнце, и уселся, подперев голову руками. Взгляд его снова уткнулся в серо-коричневую стену гаража, местами осыпавшуюся и опутанную витками кустарника. Вдруг он заметил какое-то движение на светлом участке стены. Сначала Женя подумал, что это какое-то довольно крупное насекомое ползет по шершавой стене, но приглядевшись он увидел, как из трещины медленно стекает и превращается в тонкую нить капля чего-то густого, очень напоминающего мазут. Он встал с пня и подошел поближе, чтобы рассмотреть эту дрянь. Он заметил, что капля вовсе не черного, как показалось ему изначально, а темно-зеленого цвета. Приглядевшись, он заметил еще кое-что довольно необычное: внутри этой капли было что-то светлое, тоже зеленое, но гораздо светлее оболочки. Женя поднял с земли веточку и стал тыкать в эту непонятную жижу. Первые два тычка были похожи на то, как если бы он тыкал веточкой в жевательную резинку, но на третьем темно-зеленая оболочка не выдержала и лопнула. Ярко-зеленая сердцевина брызнула на прутик и раздалось шипение. Веточка мгновенно обуглилась в тех местах, куда попали брызги, и Женя спешно отбросил ее в сторону.

«Что это за дрянь такая? – было первой его мыслью. – Еще и жжется».

От странной находки его отвлек шум приближающегося автомобиля. Женя отошел от гаража, и в этот самый момент он увидел, как мимо калитки проехал знакомый автомобиль и остановился немного дальше.

«Наконец-то!»

Хлопнула дверь, и показался Андрей. Он шел к Жене на встречу и довольно улыбался. В его руке Женя заметил какие-то листы бумаги, свернутые пополам. Из них торчала узкая бумажная полоска.