Читать онлайн Сломанное бессмертие. Часть 1

Лог лайн

Глава 1

Меркурий. Планета изгнанников и теней.

С первого взгляда – адское место: радиация, мрак и пустота. Но для беглецов и отщепенцев именно здесь начинается вторая жизнь. Законы тут бессильны. Суровая природа Меркурия судит строже, чем любой трибунал: ошибся – и тебя просто не станет.

Однажды человечество сделало невозможное – остановило вращение планеты. Половина Меркурия теперь вечно обжигается солнцем, другая – замерзла в бесконечной ночи. Это было решением на грани безумия – отчаянный шаг в эпоху энергетического коллапса. Но ставка сыграла. На светлой стороне выросли гигантские купола, ловящие солнечную ярость и перерабатывающие её в чистую силу – эргон.

Эргон стал новой кровью цивилизации. Его кристаллы дарят энергию без ядовитых отходов, питают станции, флоты, города. С тех пор Меркурий – не просто край Вселенной, а сердце её промышленной мощи.

А на границе между светом и темнотой, под прозрачными куполами, дышат города колонистов. Они кажутся мирными – с регулируемым климатом, искусственными ветрами и караванами грузовых судов. Но за этой внешней стабильностью – баланс на лезвии ножа.

Контрабанда, исчезновения, загадочные сбои в системах… Что-то зреет в темноте.

***

По орбите Меркурия медленно скользит спасательный корабль. Его обшивка потрескивает под натиском солнечного излучения – словно сама реальность сжимается от напряжения. Внутри, за герметичными переборками, скрыт отсек тренировок – замкнутое пространство, где исчезает ощущение времени.

Плотный металл стен поглощает звуки. Лишь лёгкое гудение систем, едва уловимое, создаёт иллюзию спокойствия. Свет мягкий, почти золотистый, но в нём чувствуется не тепло – а стерильность. Искусственная тишина. Давящая.

В центре куполообразного отсека вспыхивает голограмма. И вот – уже не отсек, а утро в японском парке. Всё до мелочей: россыпь лепестков сакуры на тропинке, дыхание ветра, тонкий аромат влажной травы, стук воды о камни ручья. Мир, созданный для красоты… и для дуэли.

На противоположных берегах – Пьетро и Мария. Они молчат. Даже их дыхание – сдержанное, будто в страхе потревожить тишину. На лицах гладиаторов внутреннее напряжение – как избыточное давление в замкнутом отсеке. В руках – клинки: композитные, тёмные, без единого блика, готовые к решению, от которого не отступишь.

Гонг. Одинокий звук. Не громкий – но безжалостный.

Пьетро первым делает шаг. Он словно выходит из сна – резкий, точный, целеустремлённый. Мария – как вода, плавная, текучая, но не менее опасная. Их движения отражаются в полупрозрачных водах ручья, искажённые, как воспоминания, которые больно вспоминать.

Они встречаются на середине моста. Воздух между ними будто сжимается. В этот момент всё замирает. Даже птицы в симуляции замолкают.

Схватка.

Звон металла. Искры. Клинки скользят друг по другу, как две судьбы, отказывающиеся переплетаться. Пьетро атакует, Мария отвечает. Их бой – не просто тренировка, это признание. В каждом движении – история. В каждом ударе – упрёк или прощение.

Но что-то меняется. Мгновение – и Мария замирает. Её глаза – не просто внимательные. В них боль.

Удар. Один. Потом второй.

Она падает. Река принимает её, как безмолвная исповедь. Кровь окрашивает воду в алый, и даже голография не может скрыть драму момента.

– В этом раунде победа за Пьетро, – звучит механический голос.

С потолка сыпется конфетти. Слишком яркое. Слишком неуместное.

Пьетро стоит, не двигаясь. Победа – как ржавый привкус на языке. Он смотрит, как Мария медленно всплывает – будто восстаёт из сна. Раны исчезли. Система восстановления тел гладиаторов работает безупречно.

– Общий счёт: пять – пять. Битва окончена.

Парк растворяется в воздухе, обнажая серый металл стен. Воздух сразу становится другим – тяжёлым, гулким. Возвращается глухое гудение систем. Пространство давит.

Пьетро и Мария висят в воздухе, зафиксированные электромагнитными захватами. Их тела неподвижны, как экспонаты в музее боли. Затем – движение. Медленное опускание. Стук тяжёлых сапог об пол. Щелчки отсоединяющихся креплений. Глухие шаги.

Захваты втягиваются в стены. Всё снова тихо. Как будто ничего не было. Как будто всё – только в их головах.

Но взгляды скрещиваются.

И в этой тишине, в замкнутом отсеке, под монотонный гул систем, становится ясно: настоящая битва только начинается.

– Это было довольно жестоко, – возмущённо произносит Мария. Её голос дрожит не от боли, а от той странной, нематериальной тревоги, которая остаётся после слишком реалистичной симуляции. Она не просто говорит – выдыхает, будто выплёскивает остатки боли вместе с воздухом. – Я всё понимаю, Пьетро, но зачем было бить в горло?

В отсеке стоит полумрак. Голографическая битва исчезла, но внутри каждого из них будто остались следы тех клинков. Пространство всё ещё дышит недавним напряжением – гул вентиляции, дрожь пола, мерцание аварийного освещения, будто корабль сам не спешит отпускать бойцов из своего стального плена.

Пьетро откидывает шлем, и с ним – маску холодного безразличия. На лице – усмешка, но она не дотягивается до глаз. Слишком много усталости. Слишком много того, что нельзя проговорить вслух.

– Жестоко, но эффективно, – отвечает он, и голос его звучит как механический отклик, будто он сам не уверен в сказанном. – Мы ведь тренируемся в полную силу. Или ты забыла?

Он делает шаг, но не к ней – к стене. К хранилищу оружия, где меч всё ещё теплится остаточным зарядом. Помедлив, добавляет уже мягче, почти извиняясь:

– В следующий раз буду нежнее.

– Наглец, – бросает Мария, не сдерживая полуулыбку. – Только попробуй, я тебя в клочья разорву.

И в этом моменте появляется нечто личное. Искра. Она словно пробивается сквозь пыльное стекло напряжения. Но исчезает так же быстро, как и возникла.

Звук открывающейся гермодвери возвращает их к реальности. Отсек сжимается – не физически, но ощущением. Как будто голографический мир был шире, ярче, свободнее, чем настоящая жизнь.

Рубка управления утопает в приглушённом свете приборных панелей. Здесь всё живёт своим ритмом: вспышки на экранах, шелест прокручиваемых данных, равномерный гул силовых установок. Капитан Мануэль развалился в штурманском кресле, словно оно создано по форме его тела. Он держит в руках массивную металлическую кружку с облупившимся рисунком плюшевого медведя и лениво выпивает коктейль, пахнущий синтетической мятой.

– Тренировку закончили? – его голос ровный, не требующий ответа. – Всё ещё надеетесь стать чемпионами гладиаторских боёв? Это мечты. Для зрелища. Для глупцов.