Читать онлайн Извращенная гордость

Cora Reilly

TWISTED PRIDE

Серия «Хроники Каморры»

Печатается с разрешения литературных агентств Trident Media Group, LLC и Andrew Nurnberg.

Перевод с английского Анастасии Правдиной

Copyright © 2019 Cora Reilly.

© Правдина А., перевод, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Пролог

Серафина

Всю жизнь меня учили быть достойной и делать то, чего от меня ждут. Но сегодня я нарушу все правила.

Темноволосый и высокий, Римо стоял в дверях – он пришел забрать свою награду. Его взгляд блуждал по моему обнаженному телу, и я разглядывала его в ответ.

Он жестокий и извращенный. И его грехи невозможно искупить.

Брутальная привлекательность, запретные удовольствия, обещание боли. Я должна была испытывать к нему отвращение. Но нет. Никакого отвращения ни к телу Римо, ни к природе его желаний.

Испугавшись того, чего хочет он, и в ужасе от собственных желаний, я резко выключила воду в душе. Сейчас начнется шахматная партия: он – король, а я – пойманная в ловушку королева, которую должен защитить ее клан. Римо сдвинулся с места: сейчас он нанесет сокрушительный удар. Шах.

Он расстегнул рубашку и отшвырнул ее прочь. Приблизился еще немного и остановился прямо передо мной.

– Ты смотришь на меня так, словно хочешь коснуться, но не можешь на это решиться. Что тебя останавливает, Ангел?

Глава 1

Серафина

– Поверить не могу, что через три дня ты выходишь замуж. – Самюэль вслед за мной положил ноги на кофейный столик. За такое мама придушила бы нас обоих.

– Мне тоже не верится, – тихо ответила я.

Мне девятнадцать, и я уже старше остальных замужних девушек нашего мафиозного мира. Моему жениху двадцать один год, и хотя я уже много лет обещана Данило в жены, он не хотел связывать себя узами брака слишком рано. А я не возражала. Спокойно окончила школу и лишний год прожила дома с моим братом-близнецом Самюэлем. Мы с ним никогда надолго не разлучались, если не считать нескольких дней, когда у него были какие-то дела, касающиеся Синдиката.

Из-за серьезной болезни отца Данило было не до свадьбы – он пытался сохранить власть своей семьи над Индианаполисом. Так что несколько лет он не спешил с цеРимонией, а я… Женщине положено выходить замуж до двадцати. Я посмотрела на безымянный палец, на котором сияло помолвочное кольцо с крупным бриллиантом. Диаметр кольца пришлось увеличивать у ювелира, потому что с тех пор, как мне его надели много лет назад, пальцы у меня стали крупнее. А через три дня Данило добавит к нему обручальное.

Мама и моя сестренка София вошли в комнату. Увидев нас, София бросилась к дивану и втиснулась между мной и Самюэлем.

Он лишь закатил голубые глаза и положил руку Софии на плечо, а та взглянула на него большими щенячьими глазами и откинула назад копну каштановых волос. Ее София унаследовала от нашего отца, а мы с Самюэлем – блондины, как наша мать.

– Ты уедешь сразу после свадьбы Фины! Так нечестно! Я думала, ты проведешь со мной больше времени!

Я толкаю сестренку локтем.

– Перестань! – Хотя я на нее не сердилась. Я знала, откуда взялось ее желание провести с Сэмюэлем больше времени. Мы с ним близнецы, и София, младше нас на восемь лет, всегда чувствовала себя третьей лишней.

Глядя на меня, София смущенно улыбнулась.

– По тебе я тоже буду скучать.

– И я буду по тебе скучать, божья коровка.

Прочистив горло и скрестив руки на груди, мама встала прямо перед нами и посмотрела на наши ноги, закинутые на кофейный столик. На ней было элегантное зеленое платье по фигуре. Она пыталась казаться суровой, но, судя по подрагивающим губам, едва сдерживала улыбку.

Мы с Самюэлем одновременно убрали ноги со столика.

– Я решила тебя предупредить, что звонил Данило. Он только приехал в город и хочет зайти к нам, повидаться с твоим отцом и дядей.

И тут я поняла, почему София надела миленькое летнее платье. А я понятия не имела, что папа ждет Данило здесь. Ведь завтра мне самой предстояло поехать в Индианаполис.

Я вскочила на ноги.

– Когда?

– Через десять минут.

– Мама! – я в ужасе округлила глаза. – Как я подготовлюсь к встрече за такое короткое время?

– Ты нормально выглядишь, – ухмыляясь, протянул Самюэль. Сам он был немного взъерошенным, но он может себе это позволить, а я нет.

Я прищурилась, глядя на брата.

– Да заткнись ты.

Выбежав из комнаты, я столкнулась с отцом. Он сделал шаг назад и посмотрел на меня с вопросительной улыбкой.

– Мне надо подготовиться!

Объяснять не было времени. Мама вполне могла ответить на его вопросы. Перескакивая через две ступеньки, я ворвалась в ванную и поежилась, увидев свое отражение в зеркале. Господи боже. Лицо румяное, волосы, лежащие на плечах, неистово кудрявятся. А в простой майке и джинсах я совсем не была похожа на будущую хорошую жену. Черт бы всех побрал.

Я поспешно умылась и схватила плойку. От природы у меня вьющиеся волосы, но я всегда их выпрямляла, если меня мог увидеть кто-то, кроме членов моей семьи. На все про все у меня было пять минут. Я метнулась обратно в спальню и бросилась к гардеробу. Выбор подходящего для такого случая платья обычно занимал минимум час. А сейчас у меня была одна минута – чтобы осталось время накраситься. Я схватила розовое платье, которое недавно заказала в интернете. И тут же вспомнила, почему ни разу его не надевала: оно было чуть выше колен, короче, чем положено в присутствии мужчин. Хотя Данило станет моим мужем через три дня, и если он увидит мои длинные ноги заранее, ничего страшного не случится.

Меня охватил нервный мандраж, но я не обращала на него внимания. Надела туфли на каблуке и поспешила к туалетному столику. У меня не было времени как следует накраситься. Кожа у меня безупречная, так что я решила не использовать тональник, просто нанести румяна и тушь. Потом я поспешила по коридору к лестнице.

Когда я услышала голоса Данило, Самюэля и папы в фойе внизу, то значительно замедлила шаг. А то еще подумают, что я так бегаю из-за мужчины, этого еще не хватало.

Они пожимали друг другу руки и обменивались приветствиями.

Я встречалась с Данило несколько раз. Меня обещали ему в жены, когда мне было четырнадцать, а ему шестнадцать. Но сейчас наша встреча казалась более интимной, ведь через три дня я выйду за него замуж и разделю с ним супружеское ложе. Данило был очень привлекательным и пользовался успехом у женщин – эдакий дамский угодник, – но со мной он всегда был истинным джентльменом. Он был одет в белую рубашку и черные брюки, а темные волосы он уложил просто безупречно.

Я, высоко подняв голову, нарочно поставила ногу на скрипучую ступеньку, выставив ее тем самым на всеобщее обозрение.

Все обернулись ко мне. Данило округлил глаза, глядя на мои оголенные ноги, но тут же поднял взгляд и, улыбнувшись, посмотрел мне в лицо. Но папа и Самюэль уставились на мои ноги, и, судя по их лицам, они были не в восторге. Папа всегда был любящим мужем и терпеливым отцом, даже по отношению к Самюэлю, и мы легко забывали о том, что вообще-то он – грозный младший босс Миннеаполиса. Однако теперь, когда он положил руку на плечо Данило и строго посмотрел на меня, я тут же об этом вспомнила.

– Пойдем в мой кабинет, я кое-что должен тебе дать, Данило, – с прохладцей в голосе сказал отец.

Но Данило не впечатлила смена его настроения, ведь вскоре он должен был стать самым молодым боссом в истории его клана, он уже замещает своего больного отца в Индианаполисе. Так что он просто коротко кивнул.

– Конечно, – согласился он спокойно и вдруг показался мне человеком намного старше своих лет. Заматеревший мужчина. Казалось, он был уже совсем взрослым, а вот я не чувствовала себя взрослой женщиной. Данило снова мне улыбнулся и последовал за моим отцом.

Я спустилась по ступеням, но Самюэль преградил мне путь.

– Пойди переоденься.

– Прости, что?

Он указал на мои ноги.

– Слишком короткое платье.

– А еще у меня открыты руки и шея, – я указала на открытые части тела. – И у меня красивые ноги, – заявила я, приподняв одну ногу.

– Но Данило не обязательно об этом знать. – Нахмурившись, Самюэль посмотрел мне в глаза.

Я фыркнула и огляделась на случай, если Данило где-то рядом и может услышать наш разговор.

– В первую брачную ночь он увидит не только мои ноги. – Я непроизвольно покраснела.

Самюэль помрачнел.

– Уйди с дороги, – попросила я, пытаясь обойти брата.

Но Самюэль сделал шаг в ту же сторону, что и я.

– Иди переоденься, Фина. Немедленно, – приказал он тоном, который наверняка использовал в общении с другими членами Синдиката.

Я поверить не могла. Неужели он подумал, что я буду его слушаться лишь потому, что он член Синдиката? За последние пять лет эта его стратегия не сработала ни разу.

Я молниеносно ткнула его в живот, но напрасно – Самюэль весь состоял из напряженных мускулов. Он лишь вскрикнул от удивления и я, воспользовавшись его замешательством, проскочила мимо него и пошла в гостиную, демонстративно покачивая бедрами. Но брат меня нагнал.

– У тебя невыносимый характер.

– Такой же, как у тебя, – улыбнулась я.

– Я мужчина. А женщина должна быть покладистой.

В ответ я лишь закатила глаза.

Самюэль скрестил руки на груди и прислонился к стене возле окна.

– В присутствии чужих людей ты всегда ведешь себя как воспитанная леди. Так что Данило будет неприятно удивлен, когда вместо леди увидит настоящую фурию.

Я забеспокоилась. Самюэль был прав. Посторонние люди думали, что я – ледяная принцесса. Вся наша семья славилась уравновешенностью и самообладанием. Единственные, кто знал меня настоящую, это родители, София и Самюэль. Так смогу ли я быть собой рядом с Данило? Или это его оттолкнет? Данило умел держать себя в руках, именно поэтому дядя Данте и папа выбрали его мне в мужья – а еще потому, что он был наследником одного из самых влиятельных кланов.

Я услышала стук и обернулась. Данило вошел в комнату.

Он посмотрел на меня карими глазами и слегка улыбнулся. А потом его взгляд переместился на Самюэля, который так и стоял позади меня, прислонившись к стене. Данило сразу стал серьезнее. Я с опаской оглянулась на брата через плечо – он таращился на моего жениха так, словно готов был стереть его в порошок. Я попыталась встретиться с братом взглядами, но он с видом убийцы вперился в Данило. Я поверить не могла, что он так поступает.

– Самюэль, – вежливо, но с напором произнесла я. – Почему бы тебе не дать нам с Данило немного пообщаться?

Самюэль перевел взгляд на меня и улыбнулся.

– Я уже даю вам пообщаться.

– Наедине.

Самюэль качнул головой, его улыбка померкла, и он снова посмотрел на Данило.

– Я обязан защищать твою честь.

Я залилась румянцем. Если бы Данило здесь не было, я набросилась бы на брата и свернула ему шею.

Данило сделал шаг ко мне и поцеловал руку, но глаза его все еще были обращены к моему брату.

– Могу тебя заверить, что честь Серафины не пострадает в моем обществе. – Он отпустил мою руку. – Я подожду до нашей брачной ночи, чтобы взять то, что мне причитается. Тогда защита чести сестры перестанет быть твоей обязанностью. – Голос Данило стал глухим и угрожающим. Раньше он никогда не намекал на секс, и сейчас провоцировал моего брата. Два альфа-самца стояли друг напротив друга.

Самюэль подался вперед и положил руку на висевший на поясе нож. Я преградила брату путь и положила руку ему на грудь.

– Самюэль, – предупредительно начала я, впиваясь ногтями ему в кожу так, что на рубашке затрещала ткань. – Данило мой жених. Позволь нам побыть наедине.

Самюэль опустил на меня взгляд, но, что удивительно, на этот раз выражение его лица не смягчилось.

– Нет, – сказал он строго. – И ты не ослушаешься моего приказа.

Я частенько забывала, кем был Самюэль на самом деле. Моим братом-близнецом, моим другом, первым, кому я могла довериться, но прошло уже пять лет с тех пор, как он принес клятву верности Синдикату и Боссу, и стал убийцей. Теперь он не может уступить мне на глазах у мужчины, который скоро станет младшим боссом. Если я буду давить на брата, он будет выглядеть слабым, а он и сам вскоре должен занять место нашего отца и стать младшим боссом Синдиката. Так что я опустила глаза в пол, показывая, что подчинилась ему, хотя меня от этого тошнило.

Может, Данило и стал моим женихом, но Самюэль всегда будет родным мне по крови, поэтому я не хотела выставлять его слабаком перед кем бы то ни было.

– Ты прав, – послушно промолвила я. – Прости.

Самюэль легонько сжал мое плечо.

– Данило, – он понизил голос. – Моя сестра уже уходит. А нам с тобой надо поговорить наедине.

У меня закипела кровь, но я лишь виновато улыбнулась Данило и вышла. В коридоре моя улыбка тут же померкла, и я бросилась в фойе. Мне нужно было срочно кому-то все высказать. Например, отцу. Я резко свернула за угол и в кого-то врезалась.

– Осторожно, – протянул знакомый голос, и руки легли мне на плечи.

Я подняла глаза.

– Дядя Данте, – улыбнулась я и покраснела, потому что наше столкновение выглядело так, словно я – пятилетняя девочка, в истерике несущаяся куда глаза глядят. Я разгладила платье, стараясь выглядеть спокойно. Дядя всегда любил сдержанность и контроль, он должен был однажды стать боссом Синдиката.

Данте слегка улыбнулся и качнул головой.

– Что-то случилось? Ты выглядишь расстроенной.

Я залилась румянцем еще сильнее.

– Самюэль опозорил меня перед Данило. Теперь они остались наедине. Говорят о чем-то. Пожалуйста, проверь, что они там делают, пока Самюэль все не испортил.

Данте засмеялся, но кивнул.

– Твой брат хочет тебя защитить. Где они?

– В гостиной.

Он сжал мое плечо и пошел к ним. Во мне все еще кипела злость. Я решила, что заставлю Самюэля заплатить.

Я поднялась в его комнату. На стене висели ножи и оружие, почти как в музее, но в остальном комната была обставлена довольно практично. Через пару недель Самюэль переедет в свою квартиру в Чикаго и будет работать непосредственно на дядю Данте еще пару лет, прежде чем вернется в Миннеаполис и займет место нашего отца.

В ожидании брата я села на постель. С каждой секундой я нервничала все сильнее. Пришлось встать и пройтись по комнате. Когда я наконец услышала шаги, то сняла туфли на каблуке и притаилась за дверью. Дверь отворилась, и Самюэль вошел в комнату. Я, как делала это уже сотню раз, выпрыгнула из своего укрытия и вскочила брату на спину, обхватив его руками за шею.

Самюэль схватил меня и, несмотря на сопротивление, перекинул через плечо и бросил на кровать. Он придавил меня своим телом и начал ерошить волосы и щекотать.

– Хватит! – пищала я в промежутке между приступами смеха. – Сэм, хватит!

Он остановился и, самодовольно ухмыльнувшись, посмотрел на меня.

– Тебе меня не победить.

– Ты нравился мне больше, когда был тощим мальчишкой, а не машиной для убийства, – пробурчала я.

Нечто темное мелькнуло в глазах брата, и я легонько толкнула его в грудь, чтобы отвлечь от ужасов, которые ему вспомнились.

– Как сильно ты опозорил меня перед Данило?

– Я обсудил с ним детали вашей первой брачной ночи.

Я в ужасе уставилась на брата.

– Не может быть!

– Так и есть.

Я села на постели.

– Что именно ты сказал?

– Что ему придется обращаться с тобой как с леди. Никакого принуждения и прочего дерьма.

Мои щеки обдало жаром, и я с силой стукнула брата в плечо.

Он нахмурился, потирая место ушиба.

– Что?

– Что?! Как ты мог говорить с ним об интимных вещах? Моя брачная ночь тебя не касается.

Лицо у меня горело от злости и стыда. Я поверить не могла. Брат всегда стремился меня защитить, но сейчас он зашел слишком далеко.

Самюэль поморщился.

– Поверь, мне тоже было нелегко. Мне не нравится, что моя младшая сестра скоро займется сексом.

Я стукнула его снова.

– Ты старше меня на три минуты. И сам ты уже много лет занимаешься сексом. Ты хоть считал, со сколькими женщинами переспал?

– Я же мужчина, – пожал он плечами.

– Ой, да заткнись ты, – пробурчала я. – И как мне теперь смотреть Данило в глаза?

– Будь на то моя воля, тебя постригли бы в монахини, – заявил брат, и я просто потеряла самообладание.

Я набросилась на него, но он прижал меня к стене. Я еще раз попыталась напасть, но это было бесполезно. В последний раз у меня был шанс выстоять против брата лет пять назад. Самюэль обхватил меня руками и намертво прижал к груди.

– Надо приволочь тебя вниз в таком вот виде. Данте и Данило еще беседуют. Твоему жениху будет интересно посмотреть на всклокоченную невесту. Может, он передумает жениться, поняв, что не такая уж ты и леди, какую из себя строишь.

– Ты не посмеешь! – я замахала ногами в воздухе, но Самюэль прижал меня к груди, как куклу.

В комнату вошел отец, посмотрел сначала на меня, потом на крепко державшего меня брата.

– Я надеялся, что с возрастом вы перестанете буянить, – качнул отец головой.

Самюэль поставил меня на ноги. Он разгладил одежду и поправил кобуру с пистолетом и ножом.

– Она первая начала.

Я бросила на него неодобрительный взгляд, пригладила волосы и прочистила горло.

– Пап, он опозорил меня перед Данило.

– Я сказал, что отрежу ему яйца, если он будет плохо с ней обращаться после свадьбы.

Нахмурившись, я посмотрела на брата. Раньше он этого не упоминал.

Отец задумчиво улыбнулся и погладил меня по щеке.

– Моя голубка, – произнес он, затем повернулся к Самюэлю и похлопал его по плечу. – Ты правильно поступил.

Я изумленно посмотрела на них обоих. Стараясь подавить раздражение – и, что еще хуже, нахлынувшее чувство благодарности за заботу – я вышла из спальни Самюэля. Я села на свою постель и мне стало грустно. Скоро я покину свою семью, свой дом и уеду в незнакомый город к человеку, которого едва знаю.

В дверь постучали, и я не узнала этот стук. Я встала и пошла открывать.

К моему удивлению, на пороге стоял Данило. Я широко распахнула дверь, но не пригласила его войти. Это было бы слишком. Вместо этого я вышла в коридор.

– Я не могу тебя впустить.

Данило понимающе улыбнулся.

– Конечно нет. И если ты беспокоишься – твой дядя знает, что я здесь.

– Да? – спросила я, все еще ошарашенная его приходом и воспоминанием о том, что учудил мой брат.

– Я хотел попрощаться. Через пару минут я уеду, – продолжил он.

– Прости, – промолвила я, стараясь выглядеть достойно, несмотря на свои пылающие щеки.

Данило нахмурился и улыбнулся.

– За что?

– За моего брата. Ему не следовало говорить с тобой о… О первой брачной ночи.

Данило засмеялся, подошел ближе, и меня окутал пряный аромат его одеколона. Он поцеловал мне руку, и у меня свело живот.

– Он хочет тебя защитить. Это благородно. И я его не виню. К такой женщине, как ты, надо относиться как к леди. В первую брачную ночь и во все ночи после нее так и будет.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку. По его глазам я поняла, что он хочет большего. Но он отступил и выпустил мою руку. Я сглотнула.

– Не могу дождаться, когда мы поженимся, Серафина.

– Я тоже, – произнесла я тихо.

Взглянув на меня в последний раз, он повернулся и ушел. Сердце громко билось у меня в груди. Я вернулась в комнату и плюхнулась на кровать. Я не была влюблена в Данило, но могла вообразить, как влюбляюсь в него. Это было неплохое начало, учитывая, что многим девушкам в моем мире повезло куда меньше.

Через несколько минут в дверь снова постучали, но теперь я узнала этот беззастенчивый стук.

– Заходи.

Мне даже не пришлось смотреть, кто пришел. Шаги брата я узнавала сразу. Он лег на кровать рядом со мной.

– Спасибо, что послушалась меня в присутствии Данило, – тихо сказал Самюэль. Он взял меня за руку.

– Ты должен выглядеть сильным. Я не хотела выставлять тебя слабаком. – Я посмотрела на брата и на глаза навернулись слезы.

Его лицо стало каменным.

– Тебе это совсем не понравилось.

– Конечно нет.

Самюэль отвел взгляд.

– Мне тяжело думать, что тебе придется подчиняться Данило или еще кому-то.

– На его месте мог быть кто-нибудь похуже. По крайней мере со мной он ведет себя как джентльмен.

Самюэль хмуро засмеялся.

– Он хорош в качестве младшего босса Индианаполиса, Фина, даже несмотря на свой возраст, и отлично держит своих ребят в узде. Я видел его в действии. Он, так же как и мы с отцом, стал членом Синдиката, принеся боссу клятву верности. И он ожидает, что ему будут подчиняться.

Я с любопытством посмотрела на брата.

– Но ты никогда не ожидал, что я подчинюсь тебе.

– Но я этого хотел, – шутливо пробурчал он, но вдруг снова стал серьезным. – Ты же моя сестра, а не жена. Это другое.

– Ты хочешь, что твоя будущая жена тебе подчинялась?

– Даже не знаю. Наверное, – нахмурился Самюэль.

– А как ты обращаешься со своими женщинами? – Я никогда их не встречала. Члены Синдиката выбирали падших женщин, спали с ними, но не женились и никогда не приводили их домой.

Внезапно лицо Самюэля стало каменным.

– Не важно.

Он встал.

– И не важно, как Данило обращается со своими шлюхами. Ты принцесса мафиозного клана, ты моя сестра, и я клянусь честью, что прибью его, если он не будет обращаться с тобой как положено.

– Мой защитник, – улыбнулась я брату.

– Навсегда, – брат улыбнулся мне в ответ.

Глава 2

Римо

– Ты готов? Пришла пора явиться незваными гостями на свадьбу, – ухмыльнулся я. Я весь горел от нетерпения, и этот огонь разгорался все сильнее с каждой минутой, что приближала меня к цели.

Фабиано вздохнул, проверил свой пистолет и спрятал его обратно в кобуру.

– Готов, если вообще можно подготовиться к такому безумию.

– Гениальность и безумие идут рука об руку. Благодаря двум этим качествам вершились величайшие деяния в истории.

– Меня бесит, когда ты говоришь, как Нино, – произнес Фабиано. – Не могу поверить, что мой отец в паре километров от меня, а я не могу разорвать его в клочья.

– Ты до него доберешься. Мой план приведет его прямо к тебе.

– Мне это не нравится. Что-то подсказывает, что уничтожить моего отца и покарать Синдикат – не единственная твоя цель.

Я откинулся на спинку автомобильного сиденья.

– И что я, по-твоему, задумал?

Фабиано посмотрел на меня.

– По какой-то причине ты решил заграбастать племянницу Данте.

Я мрачно улыбнулся.

– Ты прекрасно знаешь, зачем она мне понадобилась.

Фабиано помрачнел и тоже откинулся на спинку сиденья.

– Мне кажется, даже ты не до конца понимаешь, зачем она тебе. В итоге девчонка ответит за что-то, чего сама не совершала.

– Она часть нашего мира. Рождена и выращена, чтобы стать матерью новых ублюдков Синдиката. Рождена и выращена, чтобы подчиняться, как тупая овца. Ее воспитали так, что она беспрекословно будет слушаться своего пастуха. А он бросит ее прямиком стае голодных волков. И это будет стоить ей жизни.

Фабиано помотал головой.

– Блин, Римо. Ты свихнувшийся ублюдок.

Я с силой сжал пальцы на его предплечье, где красовалась татуировка Каморры[1] – глаз и клинок.

– Ты один из нас. Мы проливаем кровь и умираем вместе. Мы калечим и убиваем вместе. Не забывай свою клятву.

– Не забуду, – коротко ответил он.

Я отпустил его руку и посмотрел на двери отеля, из которого только что вышли родители Серафины – Инес и Пьетро Мионе. Между ними шла темноволосая девочка. Инес, одетая в вечернее платье, специально купленное к свадьбе года, была очень похожа на своего брата. Высокая, гордая блондинка. Охренительно гордая и все контролирующая.

– Осталось недолго. – Я бросил взгляд на проезжую часть, где чуть поодаль от нас стояла машина с моими двумя бойцами.

Фабиано вставил ключи в замок зажигания, и мы молча смотрели, как Мионе уезжают.

– Ее брат-близнец останется с ней, – заметил Фабиано. – К тому же у них два телохранителя.

Я поискал глазами человека средних лет, сидевшего за рулем лимузина «Бентли», припаркованного у обочины напротив отеля. Долбаная цветочная композиция на капоте – мне хотелось раздавить белые цветы ботинками.

– Они облегчили нам задачу. Машину невесты видно сразу, – посмеялся я.

– Потому что они не ожидают нападения. Такого еще никто не делал. Похороны и свадьбы неприкосновенны.

– Кровавые свадьбы были и раньше. Мионе надо было получше изучить историю.

– Но в тех случаях на свадьбах стычки случались из-за самих гостей, которые что-то не поделили. Не думаю, что кто-то намеренно атаковал собравшихся. И особенно невесту. Честь не позволит.

Я хмыкнул:

– Мы – Каморра. У нас особенный свод правил и свои понятия о чести.

– И сегодня Мионе об этом узнают, – натянуто произнес Фабиано.

Я пристально следил за отелем. Где-то за окном Серафина готовилась к свадьбе. Из нее сделают настоящий идеал, призрак в белом. Я не мог дождаться, когда она наконец окажется в моих руках, чтобы я мог залить белую ткань ее платья алой кровью.

Серафина

– Тебе нечего бояться, милая. – Мама говорила тихо, чтобы София ее не услышала. Скорчив рожицу, моя сестренка дергала заколки в своей прическе.

– Я не боюсь, – быстро ответила я, хотя это было неправдой. Не то чтобы я боялась спать с Данило, просто волновалась, что могу опозориться. Я не люблю делать что-либо плохо, но в этом случае из-за недостатка опыта я покажу себя не с лучшей стороны.

Мама с пониманием посмотрела на меня.

– Нервничать – это нормально. Но Данило – благородный мужчина. Данте превосходно о нем отзывается. – Мама старалась звучать непринужденно, но ей это не удалось. Она погладила меня по волосам, как делала это в детстве.

Мы обе знали разницу между благородным мужчиной и отличным солдатом Синдиката. А дядя Данте высказывал о Данило свое мнение, опираясь как раз на последнее. Ну и ладно. Данило всегда вел себя со мной порядочно, к тому же через несколько часов он станет моим мужем. И если я обязана ему подчиняться, то я это сделаю.

Парикмахер встала на мамино место и начала собирать мои волосы, вплетать в них жемчуг и ленты цвета белого золота. Мама заметила, что София портит свою прическу, и поспешила к ней.

– София, прекрати. Ты уже распустила несколько прядей!

София покорно опустила руки. Мы с ней встретились взглядами, и я ей улыбнулась. Вывернувшись из маминых рук, сестренка подошла и уставилась на меня.

– Не могу дождаться собственной свадьбы, – сказала она, сияя.

– Сначала окончи школу, – поддразнила я ее. Ей всего одиннадцать – и ее еще никому не обещали. В представлении Софии свадьба – это чудесная невеста и принц в сияющих доспехах. Я даже позавидовала ее наивности.

– Готово, – парикмахер отступила на шаг назад.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Она кивнула и быстро удалилась, оставив нас троих наедине.

Платье было просто роскошное. Я вертелась перед зеркалом и восхищалась собой. Жемчуга и ленты, вплетенные в волосы, отражали свет ламп, а юбка была как из сказки – многослойный тюль высшего качества. Мама покачала головой, и ее глаза затуманились слезами.

– Мам, не плачь, – предупредила я. – Тушь потечет. Я тоже разревусь, и мы обе испортим макияж.

Мама сморгнула слезы и кивнула.

– Ты права, Фина. – Она промокнула уголки глаз носовым платком. Мама не была чересчур эмоциональной, так же как ее брат – дядя Данте.

В дверь постучали, и отец заглянул в комнату. Сначала он застыл на месте, а потом медленно вошел внутрь. Он молча оглядел меня. В его глазах было так много чувств, но он был не из тех, кто открыто их выражает. Он подошел и двумя пальцами погладил меня по щеке.

– Голубка, ты самая прекрасная невеста, которую я только видел.

Мама картинно подняла бровь. Папа рассмеялся и поцеловал ей руку.

– И ты, Инес, была потрясающей невестой.

– А я? – спросила София. – Может, я буду самой красивой из всех!

Папа поднял палец.

– Ты навсегда останешься моей малюткой. Никакого тебе замужества.

София надулась, и папа покачал головой.

– Нам пора ехать в церковь. – Он поцеловал меня в щеку и взял Софию за руку. Они втроем вышли из комнаты. Мама оглянулась и одарила меня гордой улыбкой.

В дверях возник Самюэль, одетый в черный костюм с черным галстуком.

– Ты выглядишь как щеголь, – заметила я, и вдруг на меня нахлынула тоска. Когда я перееду на виллу Данило в Индианаполисе, мы с братом будем слишком далеко друг от друга.

– Ты прекрасна, – тихо сказал он, оглядывая меня с ног до головы. Он приблизился ко мне, держа руки в карманах. – Без тебя будет так странно.

– Я попросила Софию не давать тебе расслабляться.

– Это не одно и то же.

– Через несколько лет ты женишься. К тому же скоро у тебя прибавится мафиозных дел. Ты даже не заметишь моего отсутствия.

Самюэль вздохнул и посмотрел на «Ролекс» на запястье, подаренные отцом пять лет назад в день инициации.

– Нам пора. ЦеРимония начнется через сорок пять минут. До церкви ехать полчаса.

Я выбрала церковь в пригороде. Мне понравилась идея провести свадьбу в отреставрированном амбаре, окруженном лесами.

Я кивнула и в последний раз бросила взгляд на свое отражение. Самюэль протянул мне руку. Держась за руки, мы покинули номер и спустились в лобби отеля. Люди смотрели на меня, и, должна признать, мне очень нравилось внимание. Платье стоило целое состояние. И не зря, ведь меня в нем увидит уйма народа. Моя свадьба – самое грандиозное событие в Синдикате за долгие годы.

Самюэль открыл мне дверь черного «Бентли» и я, придерживая подол платья, скользнула на заднее сиденье. Самюэль захлопнул дверь и сел впереди, рядом с водителем-телохранителем.

Мы тронулись с места – и в животе у меня запорхали бабочки. Меньше чем через час я стану женой Данило. Казалось, что это сон.

Вскоре высотные здания уступили место полям и деревьям.

Самюэль вдруг заерзал и достал пистолет из кобуры.

– Что случилось? – спросила я.

Машина набрала скорость. Самюэль бросил взгляд через плечо, но он смотрел не на меня. Я тоже обернулась и увидела следующую за нами машину с двумя мужчинами внутри. Самюэль достал телефон и поднес его к уху. Но не успел он сказать ни слова, как с обочины вынырнула еще одна машина и врезалась в наш «Бентли». Потеряв управление, мы закрутились. Вцепившись в сиденье, я закричала, а ремень безопасности впился мне в кожу.

– Ложись! – закричал Самюэль. Я отстегнула ремень и бросилась на пол, прикрыв голову руками. Мы еще во что-то врезались и наконец остановились. Что происходит?

Самюэль распахнул дверь и начал стрелять, и мой телохранитель последовал его примеру. Стекла потрескались, и я закричала, когда осколки посыпались мне на голову. Вдруг я услышала мужской крик и подняла голову.

– Самюэль? – завопила я.

– Фина, беги!

Я пробралась между передними сиденьями и увидела Самюэля, привалившегося к машине. Он зажимал рукой рану, из которой хлестала кровь. Я вылезла в открытую дверь и легла рядом с ним.

– Сэм?

Он натянуто улыбнулся мне.

– Со мной все будет в порядке. Беги, Фина. Они пришли за тобой. Беги!

– Кто пришел за мной? – удивленно моргнула я.

Брат начал стрелять снова.

– Беги!

Я вскочила на ноги. Если они пришли за мной, то за мной же и погонятся. Тогда Сэм будет в безопасности.

– Вызови подкрепление!

Я сбросила туфли на каблуке, подхватила подол платья и пустилась бежать так быстро, как только могла. Белые лепестки с цветочной композиции капота приклеились к моим ступням. Никто в меня не стрелял. Меня хотели взять живьем, и ничего хорошего это не значило. Я свернула вправо к перелеску. Это был мой единственный шанс оторваться от преследователей. Дыхание стало прерывистым. Я была спортивной и отлично бегала, но тяжелое платье сильно меня замедляло. Ветви цеплялись за ткань, и я постоянно спотыкалась.

Я услышала тяжелые шаги за спиной. Я не посмела обернуться и посмотреть, кто именно меня преследует. Шаги приближались. О боже! Это платье не дает мне бежать.

Самюэль уже вызвал подмогу?

Но вдруг меня осенила другая, худшая мысль. А что, если Самюэль не смог никого вызвать? Я снова свернула вправо, решив бежать обратно к машине. Но еще одна пара ног затопала в моем направлении. Два преследователя.

Страх пульсировал в венах, но я не сбавляла темп. Боковым зрением я заметила какую-то тень – и внезапно высокий силуэт появился прямо возле меня. Я закричала, но меня крепко схватили за пояс. Потеряв равновесие, я упала на землю. Кто-то тяжелый навалился на меня, вышибая весь воздух из моих легких. Сознание затуманилось.

Я дергала ногами, молотила кулаками, царапалась и вопила что есть мочи. Но лицо мне закрывали несколько слоев тюля, и мне было тяжело двигаться. Если папа и Данте приедут с подкреплением, нужно, чтобы они услышали мой крик и нашли меня.

Мне закрыли ладонью рот, и я укусила преследователя.

– Черт!

Он отдернул руку. Я смутно узнала голос, но от страха не могла понять, кому он принадлежит. А глаза мне все еще прикрывал тюль платья. Я могла лишь различить два силуэта. Оба высокие. Один блондин, второй – брюнет.

– Надо спешить, – прорычал один из них, и я содрогнулась от жестокости, что звучала в его голосе.

Кто-то всем весом насел на мои бедра, и две сильные руки схватили меня за запястья, пригвоздив мои руки к земле. Я попыталась вырваться, но мне на лицо легла чья-то рука. Я почти не могла двигаться. С лица отодвинули тюль, и я наконец смогла разглядеть своих преследователей. Тот, кто сидел у меня на ногах, был брюнетом с темными глазами и шрамом на лице. Он посмотрел на меня так, что мне стало страшно.

Я видела его прежде, но не могла понять, где именно. Я взглянула на голубоглазого блондина, который держал мне руки, и застыла от изумления. Я его знала. Это был Фабиано Скудери, мальчик, с которым мы играли в детстве. Он сбежал и присоединился к Каморре.

Наконец-то все сошлось. Я взглянула на брюнета. Римо Фальконе, Дон – член организации, который руководит собственной командой наемников Каморры. Я громко выругалась, и новая волна ужаса словно придала мне сил. Я выгнулась, но Римо даже не сдвинулся с места.

– Успокойся, – попросил Фабиано. Его прокушенная рука кровоточила. Успокоиться? Успокоиться?! Каморра хочет меня похитить!

Я открыла рот и попыталась закричать. Но на этот раз Римо зажал мне рот рукой так, чтобы я не могла его укусить.

– Вколи ей транквилизатор, – приказал он.

Я замотала головой, но что-то острое коснулась моей руки чуть ниже локтя. Мышцы расслабились, однако сознание я не потеряла. Меня уже никто не держал. Римо поднял меня на руки. Мои конечности безвольно болтались плетьми, но я держала глаза открытыми и разглядывала моего похитителя. Он внимательно посмотрел на меня и побежал. Небо и верхушки деревьев проносились перед моим взором.

– Фина! – я услышала вдалеке голос Самюэля.

– Сэм, – почти беззвучно прохрипела я.

– Фина! Фина, ты где? – кричал папа.

Голоса множились. Они пришли, чтобы меня спасти.

– Быстрее! – закричал Фабиано. – Направо!

Ветки ломались под их ногами. Римо тяжело дышал, но крепко держал меня. Мы выбрались из леса и оказались на дороге.

Внезапно я услышала визг тормозов и меня охватила надежда. Но она улетучилась, как только меня затолкали на заднее сиденье машины и Римо влез в салон.

– Поехали!

Я смотрела на серую обшивку потолка машины и прерывисто дышала.

– Боже, ты прекрасна, – произнес Римо. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Лучше бы я этого не делала: от его жутковатой ухмылки меня пронзил ледяной ужас, и я отключилась.

Римо

Серафина потеряла сознание. Я пристально ее разглядывал. Теперь, когда она перестала брыкаться и вопить, я мог по достоинству оценить красоту невесты. Пятнышки крови, словно рубины, рассыпались по ее белому платью и по бледной шее вдоль драгоценного колье. Чистое совершенство.

– Кажется, мы от них оторвались, – пробормотал Фабиано.

Я обернулся к заднему стеклу и посмотрел на дорогу – пока нас никто не преследовал. Мы ранили, но не убили спутников Серафины, значит, часть сил ее семья потратит на то, чтобы им помочь.

– Миленькая сучка, – прокомментировал ведущий машину Симеон.

– Еще раз отзовешься о ней в таком неуважительном тоне, – произнес я, подавшись вперед, – и я вырву твой язык и засуну его тебе в задницу. Еще раз на нее посмотришь, твои глаза составят языку компанию. Понял?

Симеон кивнул.

Фабиано с любопытством посмотрел на меня. Я снова откинулся на сиденье, разглядывая свернувшуюся калачиком женщину. Светлые локоны были надежно зафиксированы, но одна своенравная прядь все же выбилась из копны и, завиваясь, легла Серафине на висок. Я намотал прядь на палец. Я хотел поскорее узнать, смогу ли укротить эту женщину.

Я принес обмякшую Серафину в номер мотеля и положил на одну из кроватей. Я убрал застрявшую в ее прическе веточку и вынул все шпильки – локоны свободно легли на подушку. Я выпрямился.

– Кавалларо захочет возмездия, – вздохнул Фабиано.

– Они не нападут до тех пор, пока девчонка у нас. Она в опасности, и он знает, что ему не вытащить ее живой из Лас-Вегаса.

Фабиано кивнул и посмотрел на Серафину, безвольно лежавшую на постели; голова ее склонилась набок, обнажив длинную элегантную шею. Мой взгляд упал на нежное кружево, прикрывавшее две округлости ее груди. Платье с высоким воротом, современное и элегантное, ни намека на вульгарность и излишнюю сексуальность племянницы Данте. И все же она могла бы поставить многих мужчин на колени. Твою же мать, Серафина выглядела как ангел: светлые волосы, бледная кожа и белое платье, что лишь подчеркивало ее красоту. Воплощение невинности и чистоты. Я едва сдержал усмешку.

– О чем ты думаешь? – опасливо спросил Фабиано, отследив направление моего взгляда.

– О том, что они максимально подчеркнули ее невинность. – Я наклонился к ней и мой взгляд заскользил по ее телу. – Мне нравятся пятна крови на ее платье.

– Это же была ее свадьба. Конечно, они решили подчеркнуть невинность. Ты же знаешь, как это бывает. Девушек нашего круга берегут до свадьбы. Они должны лишиться девственности в первую брачную ночь. Кавалларо и ее жених сделают все, чтобы она вернулась к ним нетронутой. Данило – младший босс. Ее отец – младший босс. Данте, мать его, Кавалларо – ее дядя. Что бы ты у них ни попросил, они все сделают. Попроси их разделаться с моим отцом – они послушаются, и мы от нее избавимся.

Я помотал головой.

– Пока я ничего просить не буду. Не хочу облегчать им жизнь. Они напали на Лас-Вегас. Пытались убить моих братьев, меня и тебя тоже. Они разожгли огонь войны в нашем городе, а я разожгу огонь в их рядах. Уничтожу их изнутри. Я их сломаю.

– Как? – нахмурился Фабиано.

Я взглянул на него. В голосе Фабиано звучала едва заметная нотка тревоги, но я хорошо его знал.

– Я разрушу то, что они должны были защитить. Если я что-то и понимаю в жизни, так это то, что мужчины вроде нас не прощают себя, когда их близким причиняют боль. Члены ее семьи сойдут с ума от тревоги. Каждый день они будут задаваться вопросом, что с ней происходит. Будут представлять, как она страдает. Ее мать обвинит ее отца и брата. А они станут винить себя. Чувство вины будет разрастаться, как раковая опухоль. Оно будет подпитывать тревогу. И тревога разорвет их на части.

Фабиано опустил взгляд на зашевелившуюся Серафину. Разрез ее подола распахнулся, обнажив длинные ноги. На одном бедре белела кружевная подвязка. Фабиано подобрал подол и прикрыл ей ноги. Я повернулся к нему.

– Она невинна, – спокойно произнес он.

– Но домой она вернется уже другой, – мрачно изрек я.

– Вред, нанесенный ей, не разрушит их клан. – Фабиано посмотрел мне в глаза. – Они лишь сплотятся и уничтожат тебя.

– Посмотрим, – пробормотал я. – Надо позвонить Нино и обсудить, что делать дальше.

Мы с Фабиано подошли к столу и, положив телефон на столешницу, включили громкую связь.

Только мы закончили разговор, как Серафина застонала. Мы обернулись к ней. Она вздрогнула и проснулась, не понимая, где именно находится. Она медленно поморгала, глядя на стены и потолок. Движения ее были вялыми и медлительными, дыхание участилось. Она приподняла голову и оглядела свое тело – провела руками по ребрам и приложила ладони к животу, словно опасалась, что мы трахнули ее, пока она была в отключке. В принципе, мы могли бы это сделать. Но не стали – Серафина могла на нас обидеться.

– Если продолжишь себя лапать, я за свои действия не отвечаю.

Она посмотрела на нас и оцепенела.

– Мы тебя не трогали, пока ты была без сознания, – заверил ее Фабиано.

Она смотрела то на него, то на меня и, судя по всему, не слишком верила его заверениям.

– Ты бы поняла, если бы я или Фабиано тебя трахнули, поверь мне, Серафина.

Она сжала губы и в ее глазах отразились страх и отвращение. Она заерзала на постели, словно пыталась встать, но тело ее не слушалось. Потом она закрыла глаза; ее грудь высоко вздымалась, а пальцы, лежавшие на покрывале, подрагивали.

– Она еще под кайфом, – заметил Фабиано.

– Принесу ей колу. Надеюсь, кофеин ее взбодрит. Мне не нравится, когда она такая слабая и безответная. Никакого удовольствия.

Серафина

Когда Римо вышел из комнаты, я с трудом села на постели.

– Фабиано, – шепотом окликнула его я.

Он подошел и встал передо мной на колени.

– Фина, – произнес он.

Только брат называл меня так, но Фабиано в детстве играл с нами и знал сокращение от моего полного имени.

Мама не учила меня умолять, но я была в отчаянии.

– Пожалуйста, помоги мне. – Я коснулась его руки. – Ты же был частью нашего клана. Ты не можешь так поступить.

Он отдернул руку и строго посмотрел на меня.

– Теперь я часть Каморры.

Он встал, глядя на меня без всякого выражения.

– Что со мной будет? Чего от меня хочет твой Дон? – осипшим голосом спросила я.

На секунду его взгляд смягчился.

– Твой клан атаковал нашу территорию. Римо требует возмездия.

Меня охватил ледяной ужас.

– Но я не имею отношения к вашим делам.

– Ты – нет, но Данте твой дядя, а твои отец и жених – высокопоставленные члены Синдиката.

Я опустила глаза на свои руки. Я с такой силой сжала подол платья, что костяшки пальцев побелели. Заметив красные пятна крови на ткани, я тут же разжала пальцы.

– Значит, он заставит их заплатить, причинив мне боль? – Голос мой надломился. Я прочистила горло, но не смогла сохранить самообладание.

– Римо не делился со мной своими планами, – произнес Фабиано, но я не поверила ни единому его слову. – Он хочет вынудить твоего дядю сдать часть территории… или сдать нам своего доверенного советника.

Дядя Данте ни при каких обстоятельствах не отдаст свои территории, ни членам семьи, хотя моя мать умоляла его об этом, ни кому бы то ни было. И уж тем более он не выдаст одного из своих людей, особенно доверенного советника. Ради девчонки? Нет. Значит, все пропало.

Взор мой затуманился, и я снова повалилась на постель.

Сквозь туман я услышала голос Римо.

– Планы изменились. Пусть спит, пока мы будем в машине. Мы и так потратили слишком много времени в мотеле. Нино опять звонил. Он предложил нам немедленно убираться отсюда. Он слышал от Грегори, что Кавалларо созвал всех своих солдат на поиски племянницы, а мы до сих пор торчим на задворках его территории.

Данте пытается меня спасти. Папа и Данило бросились на мои поиски. А Самюэль, мой милый брат, ищет меня вместе с ними. И если мы на территории клана, значит, еще не все потеряно.

Глава 3

Серафина

Я очнулась в машине и заметила, что свернулась калачиком и накрылась подолом платья. Фабиано сидел рядом со мной на заднем сиденье, но смотрел не на меня, а в заднее стекло. Римо сидел на переднем сиденье, а водитель был уже другой.

Я не знала, вкололи ли они мне еще одну дозу транквилизатора или мой организм не мог справиться и с первой. Я весь день не ела и почти не пила. Я тихо застонала.

Фабиано и Римо уставились на меня. От взгляда темных глаз Римо у меня пробежали мурашки, да и Фабиано смотрел так, что легче мне не стало. Я снова закрыла глаза, ненавидя себя за беспомощность и уязвимость.

Не знаю, сколько мы ехали, но когда я очнулась в следующий раз, мы уже были в вертолете. Я с трудом села. Внизу протянулись отели и казино, и когда вертолет начал приземляться в Лас-Вегасе, у меня от страха свело живот. Я не сказала Римо и Фабиано ни слова, да и они мне тоже. Напряжение между нами было почти осязаемым. Они вывезли меня с территории Синдиката в Лас-Вегас, и теперь я была во владениях Каморры. В их власти.

Мы приземлились. Фабиано помог мне выбраться из вертолета, а Римо в это время говорил по телефону. Мне нужно было умыться, чтобы хоть немного прочистить голову. Уже почти сутки я была в свадебном платье. Кожа казалась липкой, а я сама была заторможенной и вялой. К тому же мне было страшно.

Меня запихнули в еще одну машину, и вскоре мы остановились у обшарпанного стриптиз-бара «Сладкий капкан».

Фабиано схватил меня за руку и, ни разу не взглянув на меня, повел вслед за Римо.

– Фаби, – попыталась заговорить с ним я, но он только усилил хватку. – Мне нужно в уборную, хочу умыться. Мне нехорошо.

Он завел меня в пустынный стриптиз-клуб и направил в туалет, зашел за мной и встал около умывальников. Римо направился по своим делам. Он делал вид, будто не замечает меня, но я знала, что скоро ситуация изменится.

Я зашла в кабинку: меня тошнило от мысли, что Фабиано услышит, как я писаю. У меня не было ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, а даже если бы и было? Я во владениях Каморры.

Я сделала свои дела и, глубоко дыша, чтобы скрыть эмоции, опустила подол.

– Серафина, – предостерегающе начал Фабиано, – не заставляй меня вытаскивать тебя из кабинки. Тебе это не понравится.

Распрямив плечи, я вышла и почувствовала, как меня мелко трясет от обезвоживания.

Я наклонилась над раковиной, умылась и попила воды.

– Ты можешь взять колу в баре, – посоветовал Фабиано.

И прежде чем я успела что-то сказать, он снова схватил меня за руку и вытащил из туалета. Голые ступни болели. Наверное, я поранила их в лесу. Я оглядела комнату. Теперь в ней были люди. Словно привлеченные суматохой, возле бара собрались несколько полураздетых девиц.

Они избегали на меня смотреть, и я поняла, что они мне не помогут. Никто в Лас-Вегасе не рискнет мне помочь.

– Колу, – рявкнул Фабиано темнокожему мужчине за барной стойкой. Тот схватил бутылку, открыл ее и протянул ему. Мужчина намеренно отводил от меня взгляд.

Господи боже. Куда они меня притащили? Что за адская дыра этот Лас-Вегас?

– Пей, – приказал Фабиано и протянул мне бутылку. Я сделала несколько больших глотков. Прохладная, сладкая жидкость придала мне сил.

– Пошли. – Фабиано провел меня по коридору с голыми стенами и завел в еще одну дверь. Когда мы вошли, у меня подкосились колени.

Внутри нас ждали двое незнакомых мужчин. Я предположила, что они оба из семейства Фальконе. Все Фальконе были высокими, с жестким выражением лица и необузданной жестокостью, что сквозила в их чертах. У одного из них глаза были серыми, и он выглядел старше, чем второй. Я попыталась вспомнить их имена, но тут наши с Римо взгляды встретились – и мысли меня покинули.

Дон Каморры скинул рубашку. На его левом боку алела свежая, наспех заштопанная рана, вокруг шва еще скапливалась кровь. Я посмотрела на его мускулы и шрамы, и у меня участился пульс.

– Твой брат почти со мной расправился, – мрачно усмехнулся Римо. – Но он не смог меня остановить. Я все равно похитил его обожаемую сестренку. – Он произнес слово «обожаемую» так, словно это было нечто мерзкое и недостойное.

Фабиано отпустил мою руку и присоединился к двоим парням. А я осталась стоять посреди комнаты, как коровья туша, пригодность которой еще предстоит оценить. Я задрожала – похоже, именно так они меня и воспринимали. Как мясо.

Римо указал не сероглазого мужчину.

– Это мой брат Нино.

А потом указал на мужчину помладше:

– И мой брат Савио.

Римо подошел ближе, каждый мускул в нем напрягся, словно он был хищником, готовым броситься на свою жертву. Но я стояла неподвижно. Я не сдам позиций. И ничего ему не отдам. Ни капли страха, ни капли слез. Он не сможет меня заставить. Но я не тешу себя надеждами, будто он не сможет взять остальное.

– Серафина Кавалларо. – Он медленно приближался ко мне, и мое имя в его устах звучало почти ласково. Он остановился позади меня так, чтобы я не могла его видеть.

Я едва сдержала дрожь.

– Не Кавалларо. Это фамилия дяди, а не моя.

Дыхание Римо коснулось моей шеи.

– Во всех общепринятых смыслах ты именно Кавалларо.

Я впилась ногтями в ладони. Нино заметил мой жест, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего. Фабиано примостился на столе, глядя на стоящего позади Римо. Савио же оглядывал меня с любопытством, оценивая.

Я промолчала и лишь упрямо уставилась в пол. Римо обогнул меня и встал передо мной. Он был высоким, и я пожалела, что сбросила туфли на каблуках. Я тоже не низкого роста, но, босая, я едва доставала макушкой до середины его шеи. Я чуть вздернула голову, стараясь казаться выше.

Римо усмехнулся.

– Я слышал, вчера ты должна была выйти замуж за Данило Манчини, – ухмыльнулся он. – Значит, я лишил тебя первой брачной ночи.

Я вспомнила мамины слова утешения. О том, что Данило будет добр со мной. Что мне нечего бояться того момента, когда он заявит на меня свои права. И вспомнила слова Самюэля, что он прикончит Данило, если тот не будет обращаться со мной как с леди.

Я смотрела в глаза Римо Фальконе – и теперь страх секса с Данило казался мне просто нелепым. Каморра не будет добра ко мне. Имена их женщины нашего клана произносили шепотом. Меня охватил ни с чем не сравнимый ужас, но я его подавила. Гордость – вот единственное оружие, которое у меня есть, и я буду держаться за него до последнего.

– Интересно, твой жених попробовал тебя на вкус до свадьбы? – проворковал Римо, и в его низком, вибрирующем голосе послышалась угроза, а темные глаза обшаривали мое тело.

Меня охватило негодование. Да как он смеет предполагать нечто подобное?

– Конечно нет, – холодно сказала я. – Первый поцелуй достойной женщины можно получить лишь на свадебной церемонии.

Его ухмылка стала шире, словно волчий оскал, и я осознала свою ошибку. Он поймал меня в западню. Моя гордость – оружие, которое он использовал против меня.

Римо

Несмотря на свою ошибку, она все так же высоко держала голову. Светлые пряди струились по ее спине, а холодные голубые глаза смотрели на меня так, словно я не был достоин ее внимания. Само совершенство.

Высокородная, однако и она скоро падет в пропасть.

– Такая гордая и холодная. – Я провел пальцем по ее щеке и горлу. – Прямо как старый добрый дядя Данте.

Она отвернулась с отвращением на лице.

– О да, глупая гордость вашего клана, – засмеялся я. – Но я могу тебя от нее избавить.

– Я заберу свою гордость в могилу, – надменно произнесла она.

Я наклонился ближе, коснувшись ее тела своим.

– Последнее, о чем я думаю, это о твоей смерти, поверь мне. – Я прошелся взглядом по ее телу. – У нас с тобой есть дела поинтереснее.

Она пришла в ужас, но проблеск этого чувства тут же исчез. Я успел заметить. Значит, девчонка думает, что смерть не так страшна, как бесчестие, от мысли о котором ее гордость тут же дала трещину.

– Получается, ты еще не целовалась, – начал фантазировать я, приблизив свои губы к ее так, что они почти соприкоснулись.

Она не отшатнулась, но легкая дрожь прошла по ее телу. Сомкнув губы, она отказалась отвечать.

– Будет весело.

– Моя семья и мой жених разрушат Лас-Вегас до основания, если ты причинишь мне боль.

– Очень на это надеюсь. Тогда я наконец искупаюсь в их крови, – произнес я. – Но я сомневаюсь, что, когда я с тобой закончу, они все еще будут беспокоится о тебе. Разве твой жених захочет подобрать остатки со стола другого мужчины?

Наконец она сделала шаг назад.

Я улыбнулся еще шире. А Серафина мельком взглянула на что-то позади меня. Точнее, на кого-то. Я проследил за направлением ее взгляда. Она смотрела на Фабиано. Он посмотрел мне в глаза – и выражение его лица было все таким же беспощадным и непреклонным, но я знал его истинную сущность. Они с Серафиной были знакомы с детства. В его глазах я заметил намек на напряжение, но он все равно не встанет на ее сторону, так же как не сделают этого ни Савио, ни Нино.

Я снова повернулся к ней.

– Тебя никто не спасет, так что перестань надеяться.

Она прищурилась, глядя на меня.

– Я сама решу, на что надеяться. Ты заправляешь Лас-Вегасом и своими людьми, но не мной, Римо Фальконе.

Еще никто и никогда не выплевывал из уст мое имя так, как она, и меня это завело.

– Ох, Серафина, – мрачно изрек я. – Вот тут ты ошибаешься. И я тебе это докажу.

– И я докажу тебе, что ты ошибся.

Она не отвела от меня голубых глаз – контролирующая, горделивая женщина. Но еще недавно она случайно мне открылась, сквозь трещину в маске хладнокровия показала мне свой истинный страх, и теперь она уже ничего не могла с этим поделать. Я понял, как до нее добраться.

– Мне нравится болтать с тобой, но я должен напомнить тебе о том, почему ты здесь. А именно, чтобы отплатить дяде Данте.

В ее надменном взгляде мелькнул страх. Я снова оглядел ее тело, части которого проглядывали сквозь разорванное окровавленное свадебное платье.

– Надо отправить твоему дяде послание, милое видео с твоим участием, – проворковал я и кивнул Фабиано. – Отведи ее в подвал. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

Я хотел посмотреть, как он отреагирует.

Фабиано стиснул челюсти, но коротко кивнул. Он взял Серафину за запястье. Она упиралась, но не пыталась бороться, как наверняка попытается бороться со мной. Он потащил ее вон из комнаты. Я думал, она станет его умолять, но этого не случилось. Вместо этого она обернулась и посмотрела на меня с отвращением. Она думала, что сможет меня победить, что сумеет сохранить свою гордость и злость. Но я покажу ей, почему именно я стал Доном Каморры.

– Что ты собрался с ней сделать? – стараясь казаться невозмутимым, спросил Савио. Но он не был таким, как мы с Нино. В Савио еще сохранились остатки человечности.

– То, что сказал. Она запишет обращение дяде Данте, и мы добавим к нему небольшой дополнительный материал.

– Ты собрался трахнуть ее перед камерой? – спросил Савио.

Я бросил взгляд на Нино. Он смотрел на меня с прищуром, словно тоже не был уверен в том, что именно я задумал.

– Не порти мне сюрприз, – засмеялся я. – Мы вместе посмотрим видео, когда я его запишу.

Я кивнул им и поспешил в подвал. Когда я уже шел по коридору, Фабио вышел из каморки и закрыл за собой дверь. Он пристально смотрел на меня. Он преградил мне путь и схватил за руку. Я лишь поднял бровь.

– Девственностью Серафины можно надавить на Данте и Данило.

– Спасибо за информацию, – прищурился я. – Дон здесь я. И я все продумал. Так что не волнуйся.

– Точно продумал? – пробормотал Фабиано, и я приблизил к нему лицо.

– Поосторожнее. Ты уже один раз предал меня ради женщины. Не давай этому войти в привычку.

– Черт, – помотал головой Фабиано. – Я тебя не предам. Я поехал в Индианаполис и вместе с тобой выкрал Серафину. Я так и не добрался до своего папаши, хотя у меня была возможность. Я затащил девчонку в твой блядский подвал. Я тебе предан, Римо.

– Отлично. – Я сделал шаг назад. – Серафина моя пленница, и мне решать, что с ней делать. Понял?

– Понял. – Фабиано сжал зубы. – Можно мне уже пойти к Леоне?

– Иди. Симеон присмотрит за подвалом.

– Он долбаный извращенец.

– Но он знает, что я оторву его хер, если он меня ослушается. А теперь иди, развлекись со своей девчонкой. А я позабочусь о своей.

Глава 4

Серафина

Фабиано потащил меня вниз по лестнице прямо в подвал.

– Фаби, – умоляюще произнесла я, пытаясь высвободиться из его хватки.

– Фабиано, – прорычал он, не глядя на меня. Он поволок меня по еще одному коридору. Казалось, что Фабиано в ярости.

Я не успела ничего добавить, а он уже отворил тяжелую дверь, и мы оказались в камере для пленников. Я огляделась.

У меня внутри все перевернулось, когда я увидела унитаз и душ в углу, но, что еще хуже, на полу лежал покрытый пятнами матрас. Красные и желтые пятна. Меня охватил ужас при мысли о том, что вскоре должно здесь случиться.

Я подняла взгляд на камеру под потолком в правом углу, а потом посмотрела на Фабиано. Он – один из головорезов Каморры, и пока мои родители пытались защитить меня от подобной информации, Самюэль имел возможность вызнать о головорезах все. Он рассказал мне, чем именно занимаются такие люди, особенно в Лас-Вегасе.

Фабиано внимательно посмотрел на меня и, вздохнув, отпустил мою руку. Я отступила назад и чуть не упала, запутавшись в подоле платья.

– Ты..? – я замолчала.

– Римо это сделает сам, – помотал головой Фабиано.

Я застыла.

– Фабиано, – начала я снова. – Ты не можешь этого допустить. Не позволяй ему причинить мне боль. Прошу тебя.

Я едва смогла произнести эти слова. Меня не учили умолять, но и к такой ситуации меня тоже не готовили.

– Римо не… – Фабиано запнулся и поморщился.

Преодолевая страх, я подошла к нему поближе и взяла его за руки.

– Если ты не хочешь мне помочь, то хотя бы скажи, что мне сделать, чтобы Римо не причинил мне боль. Чего он от меня хочет?

Фабиано отступил на шаг, и мне пришлось отпустить его руки.

– Римо ненавидит слабость. Он считает всех женщин слабыми.

– Значит, я в руках человека, который ненавидит женщин.

– Он ненавидит слабость. Но ты сильная, Серафина. – Он повернулся и вышел, закрыв за собой тяжелую дверь. Я услышала, как щелкнул замок.

Я оглядела камеру на предмет чего-нибудь, что пригодилось бы для борьбы с Римо, но здесь ничего подобного не было, к тому же Римо – он не из тех мужчин, которых можно победить в драке. Сильная? Да разве я сильная? В тот момент мне так не казалось. В моей груди поселился страх, распространившийся по всему телу.

Я снова посмотрела на матрас. Еще вчера Данило должен был взять меня на сатиновых простынях, скрепив наш священный союз. А сегодня Римо поимеет меня на грязном матрасе, как последнюю шлюху.

Я прислонилась лбом к шершавой каменной стене, отчаянно борясь с поднимающейся паникой. Всю жизнь меня учили быть гордой и благородной, но разве это меня спасло?

Я напряглась, услышав, как отворилась дверь, но не обернулась. Почувствовав на себе взгляд жестоких глаз, я и так поняла, кто пришел.

Я подняла глаза к камере видеонаблюдения. Все, что здесь случится, будет записано и отправлено моему дяде, отцу и жениху. И что еще хуже, Самюэлю. Я сглотнула. Они увидят меня не в лучшем виде. Но я этого не допущу. Я буду высоко держать голову, что бы ни случилось.

– Ты меня игнорируешь? – Римо подошел совсем близко, и у меня по спине пробежали мурашки.

– А это работает? – Хотела бы я звучать увереннее, но даже эти три слова дались мне с большим трудом.

– Нет, – заявил Римо. – Меня трудно игнорировать.

Невозможно игнорировать.

– Повернись, – приказал Римо.

Я не шелохнулась, просто уставилась на серую стену перед собой. Это был не просто акт непослушания. Ноги меня не слушались, но я не хотела, чтобы Римо это понял.

Его горячее дыхание обдало мою шею, и я закрыла глаза, закусив нижнюю губу, чтобы не издать ни звука.

– Открытое неповиновение? – спросил он низким голосом.

Он положил ладони мне на лопатки, и я почти осела на пол под их тяжестью, хотя он даже не пытался на меня надавить.

– Хотя, – мягко произнес он, – в такой позе тоже будет неплохо.

Я подпрыгнула, услышав, как за моей спиной клацнуло лезвие. Римо поставил руки на стену справа и слева от меня – у него был кинжал. Он прижался грудью к моей спине.

– Даю тебе выбор, Серафина. Ты можешь сама снять платье, или я тебя из него вырежу. Что ты предпочитаешь?

Я сглотнула. Если честно, я ожидала другой альтернативы – той, которой славится Лас-Вегас. Облегчение длилось всего секунду и быстро улетучилось. Я подняла руку и накрыла ладонью лезвие кинжала, обхватив пальцами острый край.

– Если ты дашь мне нож, я сама вырежу себя из платья, – быстро сказала я.

Римо хмыкнул. Это был мрачный, лишенный радости звук.

– Хочешь мой нож?

Я кивнула, и, к моему удивлению, Римо разжал пальцы. Я держала нож за лезвие, впивавшееся мне в кожу. Римо сделал шаг назад, и я больше не чувствовала тепла его тела. Я пялилась на смертельное оружие в моей руке. Медленно, едва дыша, я распрямилась и взяла нож за рукоятку. Я знала, что Римо не дал мне шанса. Он просто играл со мной, стараясь сломить дух, показывая, что даже нож не изменит того факта, что я теперь в его власти.

Но он не знал, что мы с Самюэлем дрались большую часть нашей жизни, как это обычно и бывает у близнецов. Когда он стал посвященным членом Синдиката, то научил меня боевым приемам – он знал, как в нашем мире мужчины относятся к женщинам. Сэм пытался сделать меня сильнее – и добился своего. Я знала, как держать нож, как защищаться от противника. Но я ни разу не побеждала брата, а ведь он был осторожен, боялся мне навредить. Римо сильнее Самюэля, и он не боится меня ранить, наоборот, получит от этого удовольствие. Я не смогу победить Римо в драке, даже с ножом в руке.

Я вспомнила слова Фабиано. Даже если я не смогу победить его, я не покажу свою слабость.

– Похоже, ты понятия не имеешь, что делать с ножом, так что я заберу его обратно, – разочарованно произнес Римо. Он подошел ближе.

В одно мгновение я повернулась и атаковала Римо одной рукой, второй придерживая подол платья. Римо заблокировал мой удар, с силой ударив по запястью. Но годы тренировок с Самюэлем научили меня, как не выронить нож, несмотря на острую боль.

Римо улыбнулся, а я выпустила платье, ударила его кулаком в живот, а другой рукой полоснула. Лезвие проехалось по его предплечью, заструилась кровь, но Римо даже не поморщился. Он лишь шире улыбнулся и невозмутимо отступил назад.

Я сделала выпад, но запуталась в длинном подоле. Налетела на Римо и попыталась нанести еще один удар ножом. Мы оба упали, Римо на спину – а я сверху. Я оседлала его и нацелилась ему в живот, но он, усмехнувшись, схватил меня за запястье. Я пыталась пырнуть его, но рука Римо даже не шелохнулась. А потом он внезапно показал мне, каково это, когда он по-настоящему вступает в драку.

Он дернул бедрами и, не успев среагировать, я оказалась лежащей на спине, а Римо повалился на меня. Я брыкалась, но он разорвал подол и поставил колено мне между бедер и навалился на ноги так, что я больше не могла ими пошевелить. Он схватил запястья и прижал мои руки к матрасу над головой. Я все еще крепко сжимала нож, но теперь от него не было никакого толка. Римо полностью меня обездвижил, и я была в его власти.

Его темные глаза сияли восторгом и восхищением. На какую-то секунду я ощутила гордость, но потом осознала, в какой ситуации нахожусь. Я лежала на спине, на грязном матрасе, под Римо. Я была именно там, где он с самого начала и хотел меня видеть.

Страх пересилил решимость, и я замерла, глядя на отвратительный матрас. Я глубоко вздохнула, стараясь сдержать панику. Римо внимательно посмотрел на меня.

– Отпусти нож, – пробормотал он, и я послушалась. Я даже не сопротивлялась.

Надо быть сильной.

Вспомнив о камере под потолком, я с трудом сглотнула. Я заберу свою гордость в могилу.

– Давай с этим покончим, Римо, – с омерзением произнесла я. – Изнасилуй меня. Меня уже тошнит от твоих безумных игр. Я не пешка на шахматной доске.

Римо оглядел мое лицо, мои волосы, мои руки, зажатые над головой. Он наклонился, и его жестокое лицо теперь было совсем близко. Кончики наших носов почти соприкоснулись. Глаза у него не черные; они оказались карими, но самого темного цвета, который я только видела. Он выдержал мой взгляд, а я выдержала его. Я бы не отвернулась, что бы ни случилось. Я хотела, чтобы он понял, кто я на самом деле. Не бессильная фигура, а человек.

– Не так, Серафина. – Голос у него был низкий и мрачный, завораживающий, но именно его взгляд заставлял меня замереть. – Не как шлюху на запятнанном матрасе. – Он улыбнулся, и его улыбка была страшнее, чем любая угроза.

Он наклонился еще ближе, едва касаясь губами моих губ, и меня словно поразило разрядом тока.

– Я еще даже не начинал игру, а ты – не простая пешка на доске. Ты – королева. – Он взял нож и выпрямился, высвободив меня из своей хватки. Он медленно встал во весь рост и посмотрел на меня сверху вниз.

– А кто ты в этой шахматной партии? – зло прошипела я, все еще лежа на матрасе.

– Король.

– Значит, тебя можно победить.

Он оглядел меня и снова посмотрел мне в глаза.

– Посмотрим. – Он убрал нож в ножны. – А теперь снимай платье. Оно тебе больше не понадобится.

Я села.

– Я не буду раздеваться перед тобой.

– Будет весело, – усмехнулся Римо.

Он подождал, но я выдержала его взгляд.

– Тогда я его срежу, – пожал он плечами.

– Нет, – твердо заявила я, с трудом поднимаясь на ноги. Глядя на Римо, я завела руки за спину и потянулась к молнии. Не отводя от него взгляда, я стянула платье, и оно упало на пол – ажурное облако вокруг моих ног.

– Белое и золотое. Ты словно ангел, – задумчиво произнес Римо, мрачно оглядывая каждый миллиметр моего тела.

Даже усилием воли я не смогла заставить себя не краснеть. Стоять так перед мужчиной впервые… В кружевной подвязке, кружевных трусиках и в корсете – я вся покрылась мурашками под испытующим взглядом Римо.

Он сделал шаг ко мне, и я перестала дышать. Я застыла, когда, изучая темными глазами мое лицо, он протянул руку. Уголок губ приподнялся в ухмылке. Он погладил меня пальцем по щеке. Я отшатнулась, но его улыбка стала еще шире.

– Девственная застенчивость. Как это мило, – дразня, мрачно сказал Римо. – Не волнуйся, Ангел, я никому не расскажу о том, что я первый мужчина, который увидел тебя раздетой.

Я взглянула на него сквозь слезы стыда и ярости. Он нагнулся и дотронулся до платья.

– Сделай шаг назад.

Я быстро выбралась из лежащего на полу платья, и Римо распрямился, держа его в руках.

Он оглядел меня.

– Поистине потрясающее зрелище. Наверняка у Данило от одного твоего вида тут же случился бы стояк. Не могу даже представить, как он себя чувствует, зная, что ты в моих руках и что ему никогда не достанется обещанное.

– Что бы ты ни взял у меня, – покачала я головой, – это не сравнится с тем, что получил бы он, потому что я отдала бы ему и тело, и душу по доброй воле, и ты ничего не можешь с этим сделать. Тебе придется довольствоваться утешительным призом, Римо Фальконе.

Со странным выражением на лице Римо медленно отступил.

– Тебе надо принять душ, Серафина. Я попрошу одну из шлюх принести тебе чистую одежду. – Он развернулся и вышел, с легким щелчком закрыв за собой дверь.

Воздух с шумом вырвался из моих легких. Дрожа, я обхватила себя руками, пытаясь собраться с мыслями. Мне было так трудно стоять перед Римо, и теперь на меня нахлынули эмоции. Я застыла, вспомнив о камере видеонаблюдения, но потом решила, что это не имеет значения. Римо и так знал, как сильно я его боюсь. Так что моя деланная бравада его все равно не одурачит.

Римо

Серафина была всем, чего я хотел, и даже больше. Настоящая королева моей шахматной партии. Благородная и гордая, и одновременно испорченная и высокомерная. Она хотела, чтобы я ее укротил. Сломал ее белые крылья. Ангел во плоти, она была рада и тому, что живет на грешной земле и никогда не взмоет в небо. Она была готова довольствоваться Данило, который приструнил бы ее и посадил в золотую клетку.

Я опустошил стакан с виски и наклонился к стойке. Джерри налил мне еще. Шлюхи собрались в противоположном углу бара, подальше от меня. Как обычно.

– Она такая красивая, – заметила шлюха, которая принесла Серафине чистую одежду.

Да, все так. Серафина – произведение искусства, она слишком красива. Золотые волосы и чистая кожа на грязном матрасе – это было святотатство, даже для меня, хотя я совершил в своей жизни все мыслимые грехи.

Я выпил вторую порцию и уже думал спуститься обратно в подвал к Серафине. «Что бы ты ни взял у меня, это не сравнится с тем, что получил бы он. Тебе придется довольствоваться утешительным призом».

Ее слова гулом отдавались у меня в голове. И, черт возьми, я знал, что она права. Когда я возьму ее, это не станет победой. Потому что это не вызов. Она слабее и в моей власти. Я мог бы завладеть ею во всех позах уже к утру и покончить с этим, но это будет гребаное поражение. Не то, чего я хочу. Совсем не то. Я никогда не довольствовался утешительным призом. И не хотел получить меньше, чем получил бы Данило. Я хотел больше. Я хотел всё.

Со стуком я поставил стакан на стойку и повернулся к ближайшей шлюхе.

– В мой кабинет. Быстро.

Она кивнула и заторопилась. Я, уже со стояком, последовал за ней. Долбаный стояк был у меня с тех пор, как я увидел Серафину в нижнем белье. Я так отчаянно хотел войти в нее и украсть ее невинность. А я всегда получаю то, чего хочу. Но мне нужен был полный триумф, придется проявить терпение, и это станет самым сложным испытанием в моей жизни.

Шлюха примостилась на моем столе, но, когда я вошел, тут же встала. Я расстегнул ширинку и стянул трусы. Она знала, к чему я клоню. Мы уже трахались прежде. Я часто ее выбираю. Она встала на колени, я вцепился в рыжие волосы и начал трахать ее в рот. Я входил в нее целиком, касаясь головкой горла; она давилась, но на сей раз ничто не могло утолить жгучий голод, обжигающий мне вены. Нахмурившись, я опустил взгляд на ее лицо, пытаясь представить, что это Серафина, но шлюха смотрела на меня с такой покорностью, с таким отвратительным почтением… Ни гордости, ни достоинства. У них у всех был выбор, но они решили пойти по легкому пути – трудный путь оказался не для них. Им не понять, что ничто стоящее не достается без боли. Слабость. Отвращение.

Я еще сильнее схватил ее за волосы, и она поморщилась. Я кончил ей в горло. Я сделал шаг назад, и мой член, с которого еще капало, выскользнул из ее рта. Она уставилась на меня и облизнула губы так, словно я сделал ей офигительный подарок. У меня руки зачесались вынуть нож и перерезать ей глотку, чтобы избавить от необходимости влачить жалкое существование.

Она опустила взгляд.

– Встань, – прорычал я, теряя терпение. Она поднялась на ноги. – На стол.

Она повернулась и, задрав юбку и оголив зад, облокотилась о стол. Она раздвинула ноги и наклонилась ниже. Ни гордости, ни достоинства.

Я встал за ее спиной, подергивая член, хотя тот уже снова встал. Я взял презерватив, разорвал зубами упаковку и натянул его. Сплюнув на ладонь, я смазал член, прижал к ее анусу и вошел. Костяшки пальцев шлюхи побелели, с такой силой она держалась за край стола. Когда я вошел по самые яйца, то наклонился к ней так, что моя грудь коснулась ее спины, и она впервые напряглась. Я никогда не был так близко к ней. Я приблизил губы к ее уху, сжав пальцами бедро.

– Скажи мне, Иден, – зло прошептал я. Она затаила дыхание, услышав, как я произношу ее имя. Я никогда раньше этого не делал. Они думают, будто я не знаю их имен, но я помню каждое долбаное имя тех, кто у меня в подчинении, будь то солдат или шлюха. – Ты когда-нибудь хотела послать меня на хер?

– Конечно нет, го…

– Как ты собралась меня назвать? Господин? – Я с силой снова вошел в нее, и она ойкнула. – Скажи мне, Иден, я твой гребаный господин?

Она медлила. Она даже не знала, что ответить на этот сраный вопрос, и это меня бесило.

– Я твой гребаный господин! – прорычал я.

– Да, – быстро согласилась она.

Я повернул ее голову так, чтобы ей пришлось посмотреть мне в глаза. Она поморщилась, и я просто взорвался от ярости. Я долбил ее и шептал на ухо:

– Ты спрашивала себя, где Динара?

Она напряглась, но я не остановился.

– Ты вообще о ней думаешь?

Она всхлипнула. У нее не было права плакать, потому что она не плакала о своей дочери – лишь о себе. Не мать, а поганый позор.

– Ты думала о том, что я мог сделать с твоей малюткой то же, что сейчас делаю с тобой?

Она ничего не сказала.

Я выпрямился и продолжил ее долбить, пока наконец не кончил. Я отошел, бросил использованную резинку на пол, вытерся полотенцем, которое всегда было под рукой на такой случай, и натянул трусы и брюки.

Она обернулась. Тушь расплылась под глазами. Я швырнул ей полотенце.

– Вытрись. И убери гребаный презерватив. Конча на пол льется.

Она взяла полотенце и сначала вытерла пол, и лишь потом себя. Грязная шлюха.

– Убирайся, пока я тебя не прикончил.

Она поспешила мимо меня, открыла дверь и чуть не врезалась в Савио, который отшатнулся в отвращении. Он поднял бровь.

– Ты все еще трахаешь эту сучку? Почему ты ее не прибьешь, как она того заслуживает?

– Она не заслуживает смерти. Это было бы слишком милосердно.

К тому же я пообещал Грегори, что она будет страдать.

Савио кивнул.

– Возможно. Но я думал, ты занят целочкой, а не этой раздолбанной помойкой.

– Я не в настроении для целки.

– Я думал, тебя возбуждает мысль о том, что ты будешь первым, – удивился Савио.

– У меня никогда не было долбаной целки, так что ничего не могу тебе сказать на этот счет. Ты пришел затем, чтобы помешать мне выплеснуть посткоитальную ярость?

– Какая разница между твоим обычным настроением и посткоитальной яростью? По-моему, никакой.

– Ты такой же смышленый засранец, как Нино.

Савио неторопливо вошел в кабинет и присел на мой стол.

– Я просто решил тебе сказать, что Симеон спустился в подвал с подносом еды и все еще не вернулся.

Я промчался мимо Савио в такой ярости, что едва не перебил всех, кто встретился на моем пути. Я бегом спустился по лестнице и услышал, как гогочет Симеон. Он стоял у двери в подвал, где заперта Серафина, но не внутри комнаты. Я замедлил шаг – раз так, то спешить было некуда. Он был не так глуп. Достаточно глуп, но не настолько, чтобы тронуть то, что принадлежит мне.

– Убирайся, мерзкий извращенец, – услышал я голос Серафины.

– Заткнись, шлюха. Ты не в Чикаго. Здесь ты никто. Не могу дождаться, когда наконец засуну в тебя свой член, как только Римо с тобой закончит.

– Я не буду мыться у тебя на глазах. Выметайся!

– Я позову Римо, и он тебя накажет.

Ого… Значит, это он меня позовет? Интересно. Я беззвучно подкрался поближе. Спина Симеона содрогалась, как будто он дрочил. Похоже, так оно и было.

Я уже готов был зарычать, но постарался сдержать ярость.

Последовала тишина, и я тихо подошел ближе. Я увидел профиль Симеона; он стоял в дверях и остервенело тер свой мерзкий член. Я остановился в паре шагов от него – повернувшись спиной, в душе стояла Серафина.

Симеон почти обкончал пол, глядя, как девушка принимает душ. Не спорю, там было на что посмотреть. Кожа у нее была белее мрамора. Ягодицы такие упругие, что я готов был впиться в них зубами. На теле ни одного изъяна, ни единого несовершенства, не то что на моем. Ее оберегали всю жизнь, защищали от опасностей этого мира. Но теперь она в моей власти.

– Повернись. Я хочу посмотреть на твои сиськи и щель, – приказал Симеон, еще быстрее задергав член.

Симеон так увлекся созерцанием, что даже не заметил меня.

– Если не повернешься, я позову Римо.

– Я не повернусь, свинья! – прошипела она. – Зови. Мне все равно!

– Ты маленькая шлюшка! Я сам тебя поверну.

Симеон сделал шаг вперед, и Серафина повернулась, прикрыв одной рукой лобок, а второй – грудь. Вода струилась по ее лицу, смешиваясь со слезами. Она посмотрела на Симеона с таким отвращением, какого я никогда не видел, высоко подняла голову и… заметила меня.

– Ну что, это было не так трудно! – прохрипел Симеон.

Я усмехнулся. Вынул нож из ножен, просунул пальцы в круглые держатели и с удовольствием ощутил холод стали. Она смотрела, не шевелясь, гордая, она ничем не выдала моего присутствия.

Я обхватил Симеона за горло сзади и приставил острие к низу его живота. Он закричал от удивления и отпустил свой член.

– Ты решил меня позвать? – спросил я.

Его глаза расширились от ужаса, и он моргнул, лицо его покраснело – так сильно я сжал его горло. Я слегка ослабил хватку.

– Римо, я просто хотел убедиться, что она не валяет здесь дурака. Все не так, как выглядит.

– Хм-м-м. Ты знал, что еще ни один мужчина не видел того, на что ты сейчас смотрел?

Он отчаянно замотал головой. Я посмотрел на Серафину, застывшую с ничего не выражающим лицом.

– Видишь ли, ты видел нечто, что я не собирался никому показывать, – пояснил я благожелательным голосом. Я слегка вонзил нож в его живот, всего на пару сантиметров. Он завопил, обмякая в моих руках. Я держал его, не отрывая глаз от Серафины. Кровь струилась по моим рукам. Его грязная кровь.

Серафина опустила руки. Мне кажется, она сама этого не заметила. Она с ужасом смотрела на меня. Впервые маска гордости наконец спала, открыв ее истинную природу: доброй, ранимой женщины. Я оглядел ее упругие груди и золотые кудряшки волос на лобке, выбритые в виде ровного треугольника. Для первой брачной ночи. Жаль, что бедняга Данило никогда этого не увидит. Она принадлежит мне.

– Римо, – пробулькал Симеон. – Я никому не расскажу о том, что видел. Пожалуйста, умоляю тебя.

– Я тебе верю, – мягко произнес я. – Но ведь ты все запомнил.

Я вонзил нож глубже в его плоть, медленно, давая ему ощутить каждый миллиметр лезвия.

– Ты воображал, как войдешь своим грязным членом в ее киску?

Он забулькал снова.

Нож погружался все глубже ему в живот.

– Ты воображал, как загонишь в нее по самую рукоять?

Симеон выпучил глаза и едва дышал.

Я провернул нож, и он закричал снова. А потом я начал вынимать лезвие так же медленно. Ноги у него подкосились, и я позволил ему свалиться на пол. Он прижимал рану рукой и плакал, как трус. Умрет минут через пятнадцать. Наверняка он хотел умереть быстрее.

– Помнишь, что я сказал тебе о глазах и языке? Твой член к ним присоединится.

Я приблизил лезвие к его члену – и Серафина, ахнув, резко отвернулась.

Серафина

Я пыталась схватиться руками за белую плитку душа. Я не могла дышать. Ужас сжал мне горло мертвой хваткой. Ничто в том, как меня воспитывали, не готовило меня к такому. Ничто не могло бы подготовить. Я распадалась на части. Быстрее, чем могла себе представить.

Гордость и честь были теми столпами, на которых держалось мое существование. Я цеплялась за них. Он мог забрать у меня все, но не это. Никогда.

Симеон кричал, а я зажимала уши руками, чтобы его не слышать – напрасно.

Я больше не ледяная королева, как меня звали дома.

Взгляд затуманили вода и слезы. Но образ Римо, с жуткой улыбкой вонзающего нож в живую плоть, так и стоял перед глазами. Как я могла оставаться гордячкой? Как я могла держать голову высоко поднятой и не показать ему свой страх? Ничто так меня не пугало, как Римо Фальконе.

«Монстров не существует», – говаривала моя мама давным-давно, когда я боялась засыпать в темноте и постоянно прокрадывалась в постель к Самюэлю. Тогда я ей не верила, и вот теперь встретила Римо.

Крики стихли.

Дрожа, я медленно опустила руки. И вдруг заметила нечто красное. Посмотрев на душевой поддон, я поняла, что вокруг моих ног бурлит красная вода. Я моргнула. И до меня дошло. Пол камеры был под уклоном, и вся жидкость стекала в слив душа. Мои ноги казались еще бледнее на фоне красной воды. Зрение, до того затуманенное, прояснилось, и я поняла, что стою в луже чей-то крови.

Я услышала собственный крик и попыталась выйти из поддона, но покрытие сделалось скользким. Поскользнувшись, я попыталась схватиться за стену. Обретя равновесие, я оглядела камеру. Весь пол был в крови, и посреди лужи стоял Римо, мрачная темная фигура со сверкающим ножом в руке. Его грудь и руки были измазаны в крови. Красный. Красный. Повсюду красный цвет.

Я все кричала и кричала, пока не выдохлась – в легких просто не осталось воздуха. И я не могла дышать.

Римо сунул нож в ножны и медленно подошел ко мне.

Я ничего не могла сделать – ни сбежать, ни забыть про кровь и мертвеца за его спиной Римо.

Я поскользнулась и упала на колени, мои ноги и руки погрузились в кровавую воду.

Римо поднял меня и прижал к себе, запах крови ударил в нос. Чтобы устоять на ногах, я вцепилась ему в плечи. Я посмотрела на свою руку и… Она была красной. Посмотрела вниз – красное. Моя кожа. Красная. Все красного цвета.

Тело Римо было покрыто кровью. Красной. Красной. Красной.

Я стала биться в его руках. Брыкалась как могла.

– Пожалуйста, – выдохнула я.

Римо взял меня на руки, и силы меня покинули. Босой, он пронес меня к двери, переступив через мертвое тело. Когда он успел снять ботинки?

Я почти зашлась истерическим смехом, но в итоге звук получился хныкающим. Это было уже слишком.

Римо зашел в соседнюю камеру и посадил меня на пол в душе. Я съежилась, не в силах сидеть прямо. Грудь у меня вздымалась, но я не дышала. Затуманенным взором я смотрела, как Римо снимает с себя окровавленную одежду и подходит ко мне. Голый. Это было все, что зафиксировал мой разум.

Я закрыла глаза.

Он снова взял меня на руки и поднял. На меня полилась ледяная вода, я резко вздохнула и тут же распахнула глаза. Римо наклонился вперед и прижался лбом к плитке на стене, заслонив меня от холодных струй. Его темные глаза смотрели на меня.

– Вода здесь нагревается не так быстро, – спокойно сказал он.

Так спокойно. Я оглядела его лицо. Устрашающее спокойствие. Никаких признаков того, что он только что убил человека, причем самым варварским способом. Даже когда вода стала теплой, зубы мои все еще стучали. Дрожь не прекратилась даже тогда, когда Римо на руках вынес меня из душа.

Римо вышел из подвала и направился дальше по коридору. Я запаниковала.

– Черт, – сказал кто-то. Голос был мужской.

– Дай мне гребаное одеяло, – прорычал Римо.

Сжав еще сильнее, он понес меня наверх. Я закрыла глаза. Меня охватила такая дрожь, что я даже не могла бороться. Что-то теплое и мягкое коснулось кожи, а потом меня положили на нечто кожаное.

– Ты не можешь голый вести машину через весь город. К тому же у тебя до сих пор кровь на теле.

– Ты поведешь, – заявил Римо, и я почувствовала, как он ложится на сиденье рядом со мной.

– Куда, мать твою, мы ее везем?

– Домой.

– Нино ни хрена не согласится на такое. Ты же знаешь, как он бережет Киару.

– Мне насрать. Заткнись и езжай.

Я сосредоточилась на дыхании и на воспоминаниях о том, что делало меня счастливой. Самюэль. Мама. Папа. София.

Не знаю, сколько времени прошло. Минуты слились в одно целое. Римо поднял меня и положил на что-то мягкое. Я с трудом открыла глаза, которые щипало от слез.

Первое, что я увидела, это постель, на которой лежала. Сатиновые простыни кроваво-красного цвета. Величественная кровать с балдахином. Столбы из черного дерева выглядели как переплетающиеся лозы. Тяжелые бордовые занавески, свисавшие над кроватью, закрывали меня от яркого солнечного света, лившегося в спальню через окно. Я подняла дрожащую руку и дотронулась до гладкой ткани. Белое на фоне красного, как тогда, в душе. Я содрогнулась, и у меня снова перехватило дыхание.

Римо подошел и сел на кровать, матрас под ним прогнулся. Он был обнаженный, и лишь кобура с ножом была перекинута через его плечо. Мускулы и шрамы, едва сдерживаемая сила.

Я отвела глаза и снова застучала зубами. Римо потянулся ко мне.

– Не надо, – едва слышно произнесла я. – Не прикасайся ко мне, – приказала я чуть увереннее.

Темные глаза Римо внимательно меня рассматривали. Он наклонился ко мне так близко, что я уже не видела ничего, кроме его лица.

– После того, что ты сегодня видела, ты все еще сопротивляешься? Не думаешь, что, подчинившись, ты облегчишь свои страдания? – Голос у него был мягкий, низкий, в нем сквозило любопытство.

– Да, – прошептала я и нечто мелькнуло в его взгляде… Это было разочарование? – Но я скорее буду мучиться, чем подчинюсь тебе, Римо.

Он мрачно ухмыльнулся и снова потянулся ко мне. Я не успела среагировать, как он накрыл мое обнаженное тело одеялом. Я широко раскрыла глаза от удивления.

– Откуда ты знаешь, что для тебя лучше, если не пробовала ни того, ни другого? Ни боли, – он провел губами по моим губам, но это был не поцелуй, а скорее угроза, – ни удовольствия.

У меня по спине пробежал холодок. В горле пересохло, а руки и ноги занемели.

– Я хочу показать тебе и то и это, Ангел. – Он замолчал, впиваясь в меня взглядом. – Но я боюсь, что ты скорее убьешь себя, чем отдашься мне. – Он вынул нож и положил его подле меня. – Тебе следует себя убить, выбрать легкий путь, потому что никто не придет тебя спасать, а я не остановлюсь, пока не сломаю тебя – и твое тело, и твою душу.

И я ему верила. А разве могло быть иначе? Такая уверенность и холодность отражались в его темных глазах. Я потянулась к ножу, села и прижала лезвие к горлу Римо. Он даже не шелохнулся, лишь с тревогой посмотрел на меня.

– Я не убью себя. Не поступлю так со своей семьей. Но ты меня не сломаешь. Я тебе не позволю.

Римо покачал головой, и снова в его глазах промелькнуло любопытство.

– Если хочешь меня убить, делай это сейчас. Другого шанса у тебя не будет, Ангел.

Моя рука дрогнула. Не отводя от меня взгляд, Римо начал наклоняться ко мне. Он встал на колени на постель. Я сильнее надавила лезвием на его кожу и по ножу заструилась кровь. Я сконцентрировалась на красном лезвии на шее Римо.

Он приблизился еще больше, и лезвие еще глубже впилось в его кожу. Я вскрикнула, глядя, как кровь струится по его шее, какого она ярко-красного цвета, ощутив, как она пахнет.

Римо лег на меня, и нож оказался между нами на уровне моего и его горла. Нас отделяло друг от друга лишь одеяло. Его темные глаза снимали слой за слоем всю мою защиту, которую я пыталась выстроить.

Я была почти в истерике, в голове мелькали воспоминания о подвале. Римо взял мою руку и вынул нож из моих пальцев. Он бросил его на постель рядом с нами.

Я чувствовала каждый миллиметр его сильного, мускулистого тела, но не могла сосредоточить взгляд на чем либо, кроме капающей из раны крови. Он прижал два пальца к моей шее, нащупывая пульс.

– Все еще паникуешь, да?

Я сглотнула. Он встал.

– Когда ты так слаба, считай, что ты в безопасности, Ангел. Я не любитель ломать слабых. Я сломаю тебя, когда ты будешь очень сильной.

Он взял нож и повернулся ко мне спиной. Я увидела татуировку стоящего на коленях ангела со сломанными крыльями. Неужели Римо считает себя падшим ангелом?

А кто тогда я?

Прежде чем покинуть комнату, он оглянулся через плечо.

– Не пытайся сбежать, Ангел. Снаружи куча таких же, как Симеон, которые мечтают тебя заграбастать. Обидно, если мне придется послать подобного преследователя на твои поиски и этим навредить тебе.

Да разве кто-то сможет навредить мне больше, чем Римо?

Я выдавила улыбку.

– Мы оба знаем, что ты лжешь. Ты не позволишь никому мне навредить.

Римо поднял бровь.

– Разве?

– Да, потому что ты хочешь сломать меня сам, услышать, как я кричу.

Губы Римо скривились в улыбке, от чего волоски у меня на коже встали дыбом.

Воспоминание об этой улыбке будет преследовать меня вечно.

– О да, я заставлю тебя закричать, Ангел. Клянусь.

Подавив дрожь, я впилась ногтями в ладони и с трудом выдавила:

– Тогда не трать время. Убей меня сейчас.

– Нам всем приходится отчасти умереть, чтобы стать сильнее. А теперь спи. Я вернусь, и мы снимем отличное видео для твоей семьи.

– Зачем ты спас меня от Симеона? Почему не позволил ему меня мучить? И зачем привез к себе домой?

Римо посмотрел на меня так, словно и сам спрашивал себя об этом, и последовавшая тишина лишь подтвердила догадку – я в доме семьи Фальконе. Удивительно, что он рискнул привести меня в свой семейный особняк.

– Как ты и сказала, только я заставлю тебя кричать, и никто другой.

Он закрыл за собой дверь.

А я зажмурилась и поплотнее укуталась в одеяло.

Это игра силы. Сложная шахматная партия.

Но я не собиралась становиться ни пешкой, ни королевой. А Римо не станет королем.

Глава 5

Римо

Я схватил спортивные брюки и спустился в нашу игровую комнату, где уже собрались Савио, Нино и Адамо. С тех пор как Киара стала членом нашей семьи, я больше не мог ходить по дому голым, когда мне вздумается. Когда я вошел, братья посмотрели на меня, словно я был бомбой замедленного действия.

Я усмехнулся.

Адамо покачал головой и ничего не сказал. Он даже не пытался скрыть отвращение к Каморре.

Нино медленно встал.

– Не надо было тебе привозить ее сюда.

Я взял меню пиццерии.

– Савио, закажи нам пиццу. И еще одну для Серафины.

Нино обошел диван. Я заметил, как напряглись его руки.

– Римо, спрячь ее в другом месте.

– Нет, – коротко сказал я. – Она останется здесь, в доме, чтобы я, мать твою, мог за ней присматривать.

Сведя брови, брат остановился передо мной. Когда он хмурился, это значило, что он в ярости.

– Эта ситуация может спровоцировать Киару.

– Киара твоя жена, а не моя. Убедись, чтобы она не увидела ничего лишнего. Кстати, где она?

– В нашем крыле дома. Когда Савио сказал, что ты привезешь Серафину, я приказал ей оттуда не выходить.

– Вот видишь? Проблема решена. – Я прошел мимо него к бару и взял пиво. Нино сделал то же самое. Савио в другом углу комнаты заказывал пиццу.

– Это большая проблема. Твоя пленница наверху, будет перемещаться по дому когда захочет. Она может наткнуться на Киару.

– Сомневаюсь, что Серафина будет сейчас бродить по дому. Она напугана и, наверное, спит ангельским сном. Отсюда не сбежит, но все равно один из вас будет ее охранять, чтобы она не наделала глупостей.

Нино посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Мы должны уничтожить Синдикат. Не забывай об этом, Римо.

– Я раздавлю их. Они медленно истекут кровью, даже не поняв, что я вонзил клинок. Это их уничтожит.

Нино неохотно кивнул, ведь он знал, как важна психологическая война против врагов.

– Ты отвратителен, – пробормотал Адамо.

– Четыре дня, – напомнил я ему.

Он встал, выпятив подбородок.

– Что, если я скажу нет?

– Ты станешь гребаным предателем, нашим позором, – гаркнул Савио. – И что ты сделаешь? Куда ты пойдешь?

– Мне насрать, – огрызнулся Адамо. – Все лучше, чем стать таким, как вы.

Я медленно пошел к нему. Адамо еще сильнее выпятил подбородок.

– Ты так говоришь, потому что с самого рождения тебя оберегали. Тебя никогда не посвящали в настоящее дерьмо, которое здесь творится. Но ты Фальконе, и однажды ты будешь рад стать одним из нас.

– Лучше бы я не был Фальконе. Лучше бы вы не были моими братьями.

– Адамо, – предупредил Нино, поглядывая на меня.

– Пошел ты! – закричал Адамо и стремглав выбежал из комнаты.

– Он смирится, – произнес Нино.

– Когда приедет пицца? – спросил Савио.

Они с Нино обменялись взглядами и тот ответил:

– Через двадцать минут.

– Время сделать звонок. – Я кивнул Нино. Тот немного помедлил, но потом достал мобильный, пролистал список контактов и дал мне незнакомый номер.

– Это номер Данте. Если он его не сменил с тех пор, как мы звонили ему много лет назад.

– Хорошо. Принеси что-нибудь из одежды Киары. Белую ночнушку, например, если у нее есть такая.

Нино нахмурился, но пошел в свое крыло.

– Как ты будешь за ней приглядывать? Она может наложить на себя руки или сбежать.

– Ее, считай, держали взаперти всю жизнь. Она вдали от дома, от защитников. Свобода пугает ее больше, чем любой плен.

– Звучит так, словно ты уверен в этом, – засмеялся Савио.

Я ухмыльнулся. Нино вернулся с таким видом, словно он взбешен как никогда. Он протянул мне ворох одежды, в котором я заметил серебристую сатиновую ночнушку. Идеально.

– Киара подозревает, что здесь происходит нечто серьезное.

Я взял одежду и, не удосужившись ответить, прошел мимо него в свое крыло дома. Я без стука вошел в комнату Серафины. Кровать была пуста. Серафина стояла у окна, завернутая в красную простынь, и отчаянно пыталась открыть створку, но не могла без специального ключа.

Она резко обернулась. Кроваво-красная простынь, светлые волосы, струящиеся по ее плечам. Ее кожа светилась невинно-белым на фоне красного. Я мечтал провести языком по ней и попробовать на вкус – так ли она чиста, как кажется?

Она не съежилась на постели, как я ожидал, а пыталась сбежать. Маленькая птичка, отчаянно желающая вырваться из моей клетки, чтобы попасть прямиком в клетку Данило. В ее глазах и выражении лица все еще читалась паника, но она подняла подбородок и прищурилась, глядя на меня. Она решила поиграть в игры больших мальчиков.

Я медленно вошел в комнату. Она отвела плечи назад, словно готовилась бороться, но рука взметнулась к простыне на теле, и подрагивающие пальцы еще раз оттенили белым красный цвет. Не сводя с нее глаз, я положил одежду на кровать и вдруг уловил запах Серафины. Я почувствовал его еще раньше, словно ей делали массаж с ванильным маслом, готовя к первой брачной ночи. Ноздри мои расширились.

– Пытаешься выпорхнуть из клетки, птичка?

Она бросила на меня надменный взгляд.

– Ты обожаешь созданий с крыльями.

– Люблю их ломать.

Она поморщилась, но даже так осталась прекрасной. Наверняка она представила, как я занимаюсь живодерством. Но нет, это для трусов, которые не готовы тягаться с равным соперником.

– Я не из этих психопатов.

– А из каких?

– Ты не сможешь открыть окно, – улыбнулся я. – Не трать время, тебе не сбежать.

– Ты установил замки специально к моему приезду или ты просто любишь запирать здесь девушек, чтобы насиловать и мучить их ради собственного удовольствия?

Я подошел к ней вплотную, прижал к окну и поставил ладони на стекло, глядя сверху вниз.

– Нет, – ответил я. – Их поставил мой отец для моей матери.

Она с отвращением посмотрела на меня.

– Все Фальконе – монстры.

Я наклонился к ней, вдыхая ее аромат.

– Мой отец был монстром. Но я еще хуже.

Пульс гулко бился в ее венах. Я видел, как ее страх буквально пульсирует жилкой под тонкой белой кожей.

Я отступил и кивнул в сторону вороха одежды.

– Это тебе. Завтра утром надень серебристую ночнушку.

Серафина бочком, чтобы не спускать с меня глаз, подошла к постели и встала на колени, разглядывая одежду.

Я поднес телефон к уху. После второго звонка я услышал холодный голос Данте.

– Кавалларо.

– Данте, рад тебя слышать.

Серафина дернулась по направлению ко мне, но обмякла, маска гордости слетела с ее лица, и она зажала простынь в кулаках.

На том конце провода повисла пауза, и я улыбнулся. Хотел бы я видеть выражение лица Данте теперь, когда он столкнулся с последствиями своих действий и понял, что племянница ответит за его грехи.

– Римо!

Я услышал мужской голос на заднем фоне и еще один женский, истерический. Это мать Серафины.

– Я хотел бы поговорить с тобой, как Дон с Доном. Как человек, на территорию которого ты вторгся. Ведь мы – люди чести.

– Я – человек чести, Римо. А к тебе честь явно не имеет никакого отношения.

– Позволь с этим не согласиться.

– Серафина жива? – спокойно спросил он.

Я посмотрел на свирепо глядящую на меня женщину, сжимающую красные простыни, в которые завернуто ее обнаженное тело.

Я снова услышал гневный голос на заднем фоне.

– Я переломаю все твои гребаные кости!

– Это ее брат?

Боль отразилась на лице Серафины, и она сглотнула.

– Она жива? – повторил вопрос Данте вибрирующим от гнева голосом.

– А ты как думаешь?

– Жива, потому что такая жизнь хуже смерти.

– Воистину. Надо ли говорить тебе, что я убью ее самым болезненным и жестоким способом, если хоть один из людей твоего клана пересечет границу моей территории? Я могу быть изобретательным, когда дело касается пыток.

Казалось, что даже на расстоянии я мог слышать, как по ее венам пульсирует кровь. Серафина опустила взгляд и посмотрела на сжатые кулаки.

– Я хочу поговорить с ней.

– Еще не время.

– Римо, ты пересек черту, и ты за это заплатишь.

– Уверен, именно так ты и думаешь.

– Чего ты хочешь?

– Время подобных разговоров еще не пришло, Данте. Я думаю, ты еще не готов. Завтра утром мы созвонимся снова. Установи камеру. Я хочу, чтобы ты, ее брат, ее отец и жених были в комнате. Нино даст вам инструкции. Я тоже поставлю камеру, и мы сможем видеть друг друга.

Мы с Серафиной встретились взглядом.

– Римо… – угрожающе начал Данте, но я нажал отбой.

Серафина внимательно посмотрела на меня широко открытыми глазами. Я приблизился к ней, и она застыла, но не показала своего страха.

– Завтра начнется игра, Ангел.

Я вышел, дав ей время обдумать мои слова. Нино ждал меня в коридоре. Я поднял брови:

– Пиццу доставили?

Нино положил руку мне на плечо.

– Какое видео ты решил показать завтра?

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, в каком он настроении, но по его лицу это было трудно определить.

– Я дам ей выбор.

Нино неодобрительно покачал головой.

– Эта женщина невинна. Она не наш должник. Она не шлюха, которая крадет наши деньги. И она ничего не сделала.

– Киара тебя изменила.

– Я не об этом. Мы никогда не мучили невинных, Римо. Мы никогда не прикасались к тем, кто этого не заслуживал, а эта женщина, эта девушка… Она не сделала ничего плохого, чтобы ей дали такой выбор.

Я выдержал взгляд брата.

– Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, – произнес я. – И все же говоришь мне все это.

Нино опустил голову и сузил серые глаза.

– Ты играешь в опасные игры. Ты не знаешь своего противника настолько хорошо, чтобы понимать, какой именно выбор она сделает.

– Она выберет то же, что и все они, Нино. Она женщина. Изнеженная. И она выберет легкий путь. Я хочу, чтобы перед камерой на глазах у мужчин своей семьи сказала, что отдастся мне.

Внизу я взял одну из коробок с пиццей и поднялся в гостевую спальню в моем крыле дома. На этот раз сидящая на постели Серафина даже не подняла на меня взгляд. Она держала в руках серебристо-серую ночнушку.

– А если я откажусь ее надевать?

– Ты можешь надеть ее для нашего маленького шоу или остаться голой. Твоя кровь будет выглядеть так же заманчиво на обнаженной коже, как и на ткани.

Она слегка вздрогнула и ночнушка выпала у нее из рук на пол.

– Вот, – я подошел к ней ближе. – Ты ничего не ела больше суток. – Я поставил коробку с пиццей на прикроватный столик.

Она с подозрением посмотрела на нее. Я ожидал, что она оттолкнет коробку, попытается наказать меня, уморив себя голодом, как моя мать делала с моим отцом. С ним не сработало, не сработает и со мной.

– Надеюсь, она отравлена, – пробурчала она, взяла пиццу и откусила большой кусок. Прожевав, она демонстративно проглотила. – Ты будешь смотреть, как я ем?

Возможно, сломать ей крылья будет легче, чем я думал.

Рано утром Фабиано зашел меня проведать. Я был в нашей комнате отдыха – колотил боксерскую грушу, чтобы выпустить на волю сдерживаемую энергию.

Он облокотился о дверной косяк и еще пару секунд наблюдал за мной молча.

– Говори, зачем пришел, – прорычал я, со всей силы ударив грушу.

– Джерри вызвал меня в «Сладкую ловушку» пару часов назад, чтобы я подчистил тот бардак, который ты там устроил. Я нашел Симеона с отрезанным членом во рту. Я не знаю, что там случилось, и знать этого не хочу.

– Если не хотел бы знать, – прищурился я, – не пришел бы.

Он отошел от двери и пошел ко мне.

– Он ее тронул?

– Нет. – Я перестал колотить грушу. – Он решил, что может наблюдать, как Серафина принимает душ.

Фабиано бросил на меня оценивающий взгляд.

– Где она?

– В постели.

– В твоей постели? – он поднял брови.

Я ничего не ответил и просто выдержал его взгляд.

– Значит, ты… – он вздохнул, стараясь подобрать правильные слова. – Я думал, ты хочешь использовать ее девственность, чтобы надавить на Кавалларо и ее жениха.

Я попытался оценить, что сейчас чувствует Фабиано, но он слишком хорошо скрывал свои эмоции. Если он прикладывает столько усилий к тому, чтобы скрыть свои чувства, значит, он боится услышать, что я взял Серафину силой.

Я медленно подошел к нему.

– Ты что-то к ней испытываешь?

– Ты серьезно? – поморщился он. – Фина меня не интересует.

– Но тебе не нравится мысль о том, что я причиню ей боль.

– Ты Дон. И можешь делать с ней все, что хочешь, но да, мне не нравится думать, что ты накажешь ее за проступки Синдиката.

Я уважаю Фабиано за честность. Большинство моих людей слишком трусливы, чтобы говорить правду мне в глаза.

– Тогда уходи сейчас, потому что у меня назначен звонок Данте и его семье через час, и Серафина сыграет в моем обращении ведущую роль.

Он отвел взгляд, и на его щеке дернулся мускул.

– Я должен вернуться к Леоне.

– Давай. Иди к своей женщине. А я пойду к своей.

– Она не твоя, Римо. Она тебя не выбирала. А это большая разница. – Фабиано развернулся и ушел. А я снова начал колотить грушу, еще сильнее, чем прежде.

Серафина

Пицца не переварилась даже к утру, но по крайней мере теперь мой живот урчал не от страха. Я решила съесть второй кусок на завтрак. Мне нужны были энергия и силы, чтобы понять, как победить Римо в его же игре, и не важно, что я теперь – пленница. Я знала, что Римо не стал бы назначать сеанс видеосвязи с моей семьей, если бы у него не было плана, как сделать мне больно у них на глазах.

Ночью я почти не спала. Римо не запер дверь, но я так и не рискнула выйти из комнаты, боясь, что это ловушка. Я все еще была слишком напугана, чтобы бороться с ним.

Я не хотела дать Римо одержать даже маленькую победу, но все же надела сатиновую ночнушку, ведь пока у меня не было идей, как с ним справиться, мне нужно было просто выжить.

Услышав шаги, я замерла. Я поднялась с постели, предпочитая встретить Римо стоя, но это был не грозный Дон Каморры. В дверях стоял Савио Фальконе, и его карие глаза оглядывали меня с ног до головы. Я инстинктивно прикрыла грудь руками.

– Пойдем, – приказал он, кивнув на открытую дверь.

Я прошла мимо него, и он протянул руку, чтобы меня схватить.

– Не смей меня трогать, – зашипела я.

Он поднял брови и высокомерно улыбнулся.

– Тогда двигай своим симпатичным задом. И послушай мой совет: никогда не разговаривай с Римо в таком тоне, иначе пожалеешь, что родилась.

Я бросила на него уничижительный взгляд, и мы пошли через весь дом. По пути я оглядывала обстановку. Это был просторный дом со множеством комнат, спроектированный так, что в нем можно было заблудиться. И хотя Савио поглядывал на меня больше с любопытством, чем с вожделением, я нервничала в его присутствии. Он был высоким, мускулистым и выглядел очень уверенным в себе.

Мы спустились по крутой лестнице в подвал.

– Ну конечно у Фальконе есть специальная комната для пыток, – пробормотала я, не в силах скрыть ужас в голосе.

Я почувствовала запах сырости. Хорошо, что здесь хотя бы не пахло кровью и экскрементами.

Савио ничего не ответил и жестом пригласил меня в комнату, расположенную справа по коридору. Римо был уже там.

– Она здесь. А я встречаюсь с Диего. Расскажешь потом, как все прошло, – усмехнулся Савио.

– Ты сам посмотришь запись. – Римо смотрел на меня темными глазами. – Встань здесь, – приказал он, указывая на середину комнаты. Я послушалась. В голове у меня была полная неразбериха. В комнате почти ничего не было. Ни матраса, ни стула, только стол с установленной на него камерой.

Римо обошел меня по кругу, разглядывая мое облачение. Серебристый сатин облегал тело, и от подвального холода у меня затвердели соски, с которых Римо не сводил взгляда. Я содрогнулась.

Нино тоже спустился к нам, и я перепугалась еще больше: он отрегулировал камеру и поставил большой экран на стол в углу. Он повернул экран к нам.

– Римо, – позвал он, и брат пошел к нему. Нино нахмурился, но Римо положил руку ему на плечо и посмотрел на меня. Я впилась ногтями в ладони.

Экран ожил, и я увидела свою семью и Данило. Ноги у меня чуть не подкосились.

Самюэль дернулся, его взгляд был полон отчаяния, а у папы под глазами пролегли темные тени. Данте и Данило лучше контролировали свои эмоции, но и они были не такими сдержанными, как обычно.

– Я очень рад, что вы нашли для нас время, – сказал Римо с британским акцентом, весь такой благородный и утонченный. Все фальшь. Такой человек, как он, по локоть замаранный в крови, не имеет отношения к когорте британских джентльменов.

Римо зло ухмыльнулся и повернулся ко мне, его темные глаза светились восторгом.

– Серафина, в Лас-Вегасе женщинам дают выбор… – его голос снова стал таким, как прежде, низким и угрожающим.

– Не смей! – закричал Самюэль, прильнув к экрану камеры. Данте схватил его за руку, но даже мой дядя выглядел так, словно вот-вот потеряет самообладание.

Римо не обратил на них внимания, только губа у него дрогнула. Он вынул нож, которым пытал Симеона, и показал его мне.

– Они могут заплатить за свои грехи болью – или удовольствием.

Я содрогнулась.

– Не тебе судить людей за грехи, – зло прошептала я.

Римо медленно подошел ко мне и встал за моей спиной, так близко, что я чувствовала его дыхание на моей коже. Я посмотрела на экран и встретилась взглядом с отчаянным взором Самюэля. Казалось, сейчас мой брат сорвется. А мне нужно было быть сильной ради них, ради него и папы, и даже ради Данте и Данило. Ради Синдиката.

– Что выбираешь, Серафина? Пытку или расплату телом?

Я выдержала взгляд Самюэля. Я заберу гордость с собой в могилу. Женщины рождаются, чтобы давать жизнь. А мужчины – чтобы выдерживать боль. Значит, и я смогу.

Римо отступил на шаг назад.

– Если ты сама не выберешь, за тебя это сделаю я. – Судя по его виду, он знал – или думал, что знает, каков будет мой выбор. Ведь я женщина, слабая и незначительная.

Я высокомерно улыбнулась.

– Уж лучше я отведаю сталь твоего клинка, чем позволю тебе меня касаться, Римо Фальконе.

Он посмотрел на меня с удивлением, уважением и… ужасом, смешанным с восторгом.

– Тогда я буду наслаждаться твоими криками.

– Хватит, Римо, – приказал Данте.

Но Римо только уставился на меня и проворковал:

– Мы же только начали.

И без предупреждения он схватил меня, развернул и прижал спиной к своему телу – я чувствовала его грудь и каждый дюйм его тела ниже спины. Он взял пальцами мой подбородок, поднял мне голову так, чтобы я, полуобернувшись, посмотрела ему в глаза. Он хотел увидеть мой взгляд, мое выражение лица, мои страх и ужас, когда он заставит меня кричать.

Я ответила на его взгляд со всей ненавистью и отвращением, которые смогла выразить. Я надеялась быть достаточно сильной, чтобы лишить его удовольствия слышать мой крик.

– Где ты хочешь почувствовать мой клинок?

Он держал поблескивающую сталь прямо у меня перед глазами, так, чтобы я видела острое лезвие. Я вспомнила татуировки Римо и Нино, которые перекрывали шрамы на руках. Возможно, это что-то значило, а возможно, и нет. В любом случае, мне было нечего терять.

– Ты не поменяла свое решение? Может, ты все же хочешь заплатить своим телом?

Ужас сжал мое горло в тиски, и я не доверяла своему голосу. Римо это заметил. Я взяла его за запястье и приложила нож к своей руке. Холодное лезвие коснулось чувствительной кожи ближе к вене.

Нечто такое мелькнуло в глазах Римо, что я на секунду восторжествовала. По какой-то причине мои действия произвели на него впечатление. Я держала лезвие возле руки, позволив ему касаться чувствительной кожи.

Римо надавил на нож, и я почувствовала легкое жжение, но он еще даже не начал резать – словно не мог заставить себя это сделать. Естественно, это было не потому, что он боялся попортить мне кожу. Я не могла в это поверить, ведь он давно хотел причинить мне боль. Я была уверена, что он с удовольствием станет первым человеком, который оставит мне шрам. Нет, его сдерживало что-то другое, нечто темное и могущественное. Я прижала его руку, повела ее вниз по своей руке и лезвие разрезало кожу.

Я встретилась с ним взглядом, спрашивая себя, что таится в его темных глубинах, и одновременно боясь это узнать. Взгляд Римо стал тяжелее, и наконец он сам провел острием и продолжил разрез. Острая боль пронзила меня огнем, и я задрожала, все еще держа свою руку подле его руки, а он все резал, но я его не останавливала. Почему-то в его глазах отражалась моя боль, словно он чувствовал ее так же остро, как и я.

Римо опустил подбородок и обхватил меня за талию, чтобы я не упала, но я высоко держала голову и с ненавистью смотрела на него. Я закусила губу так сильно, что почувствовала стальной привкус во рту. Кровь потекла по подбородку.

Римо убрал нож, и нечто в его взгляде заставило меня замереть.

– Довольно! – свирепо закричал папа. – Прекрати. Прекрати немедленно!

Мы смотрели друг на друга, и Римо свел брови. Он отпустил меня и отошел на шаг. Ноги у меня подкосились, и я упала, ударившись коленями об пол. Я едва воспринимала боль. Сев на корточки, я положила раненую руку на колени. Разрез был не таким глубоким, как я думала, но кровь пропитывала серебристый сатин, и на ткань капала кровь из губы. Я подняла глаза: Римо выключил камеру и экран. Отчаянное лицо Самюэля пропало.

Нино стоял, прислонившись к стене, он смотрел на мое запястье с непонятным выражением лица. Римо повернулся ко мне спиной и посмотрел на брата. Плечи его вздымались.

Не глядя на дрожь в коленях, я с трудом поднялась на ноги, держа кровоточащую руку перед собой.

Нино отвел от меня взгляд и посмотрел на Римо. Не знаю, что происходило между ними, и не была уверена, что хочу знать.

Римо медленно повернул голову, его зловещий взгляд встретился с моим – его глаза словно два темных озера ярости. Я затаила дыхание. Впервые он не усмехнулся и не ухмыльнулся, и он даже не был в бешенстве. Он был почти растерян в своей пугающей, ему одному свойственной манере.

Я поклялась себе: что бы ни случилось, какую бы цену мне ни пришлось заплатить, однажды я поставлю Римо Фальконе на колени, сломаю самого жестокого человека из всех, кого я знаю.

Глава 6

Римо

Лицо Нино было напряженным, но он не собирался снова терять самообладание. Теперь он смотрел не на Серафину, а прямо мне в глаза. Он сглотнул, и выражение его лица снова стало холодным. Он выпрямился. Я бросил взгляд на шрамы на забитом татуировками запястье, а потом на свои, точно такие же. Мои шрамы были не такими ровными. Я чуть не дотронулся до шрама у себя над бровью, как делал это еще много недель после того, как…

– Тебе придется зашить ее самому. Ты затеял эту игру и проиграл, недооценив противника, – протянул брат и ушел, оставив меня закипать от гребаной ярости.

Я медленно повернулся. Серафина пошатывалась, но все еще стояла. Ее подбородок был покрыт кровью из раны на губе, которую она прокусила, чтобы не кричать. Она не подарила мне ни единого крика. Я посмотрел ниже. Ее ночнушка пропиталась кровью, еще текущей из раны на прижатой к груди руке.

Она должна была выбрать иной путь, как все остальные женщины. Но вместо этого она застала меня врасплох, выбрала боль и даже прижала мою руку с ножом к своей коже. Она не позволила мне испытать триумф, предложив мне свое тело на блюдечке с голубой каемочкой прямо на глазах Данте, мать его, Кавалларо и своего жениха. Нино был прав. Я недооценил противника, потому что сравнивал ее с другими женщинами, с которыми всегда имел дело, но Серафина не была похожа на них. Гордая и благородная. Я не сделаю подобной ошибки снова.

Я выбью из нее крик. И много чего еще.

Мой взгляд был прикован к ее руке. Почему она выбрала именно это место? Когда я поднял глаза, Серафина победно смотрела на меня. Она знала, что выиграла.

Кипя от злости, я медленно подошел к ней. Она напряглась, пошатнулась, но не упала. Я взял ее руку и осмотрел неглубокую рану. Я не слишком сильно давил на нож. Я вообще не хотел ее резать, что стало для меня открытием. Вид крови, растекшийся по ее идеальной коже, не доставил мне удовольствия, как бывало обычно.

– Тебе понравилось причинять мне боль? Тебя это взволновало? – зло спросила она.

Я наклонился и взял ее за подбородок. Она затаила дыхание, а я провел языком по ее нижней губе, пробуя ее кровь на вкус.

– Не так, как доставило удовольствие вот это, – мрачно усмехнулся я.

Она отшатнулась и покачнулась, но я поймал ее – это не то падение, которое я для нее готовил.

– Нам надо залечить твою рану.

Она не сопротивлялась и молча проследовала за мной наверх, на первый этаж. Я поддерживал ее, чтобы она не упала. Я повел ее в ванную комнату при своей спальне. Там я хранил единственный в моем крыле дома медицинский набор. Обычно Нино занимался такими вещами. Она облокотилась о раковину.

– Тебе нужно сесть, – произнес я.

– Я лучше постою.

Я перестал ее поддерживать, и она схватилась за край раковины, чтобы устоять на ногах. Я наклонился, чтобы достать медицинский набор, и мой взгляд упал на высокий разрез в ночнушке, обнаживший ее длинную стройную ногу. Она наклонилась, и я ухмыльнулся, но подняв на нее глаза, заметил, что ее кожа бледна, а лоб покрылся испариной. Я схватил медицинский набор и выпрямился, разглядывая ее лицо. Мне казалось, что она может потерять сознание, но она прищурилась, глядя на меня, и с трудом выпрямила плечи. Я едва заметно ухмыльнулся и взял пластырь. Рана была не настолько глубокой, чтобы накладывать швы. И когда это я в последний раз так ранил кого-то, чтобы его не пришлось зашивать или хоронить?

Я достал дезинфицирующий спрей, и Серафина поморщилась, но не издала ни звука, лишь снова закусила нижнюю губу.

– Если продолжишь в том же духе, тебе будет еще больнее.

Она бросила на меня уничижительный взгляд, но губу кусать перестала.

Я приложил пластырь к ране, и отчего-то мне было неприятно смотреть на нанесенное мною увечье. Я не мог понять, что это за чувство – оно было для меня ново.

– Так вот, значит, как все будет? Ты будешь меня резать и зашивать? – зло спросила она.

– Я тебя не зашиваю, а заклеиваю.

Она не ответила, но я чувствовал, что она пристально смотрит на меня. Она постучала пальцем по моей руке с татуировкой Каморры, прошлась по перекрещенным шрамам.

– Интересно, кто тебя так порезал? – задумчиво спросила она.

Я застыл, а потом резко вскинул голову. Она выдержала мой взгляд с тем же победоносным видом, который был у нее в подвале.

– И еще, интересно, кто тебя потом штопал? Вы с Нино резали друг друга в какой-то братской цеРимонии и потом зашивали? У вас одинаковые шрамы. Может, мне спросить у него?

Я прижал ее к раковине и схватился за мраморную столешницу. Меня трясло от ярости и смеси других эмоций, которым я не должен был давать выход.

Серафина, хоть и была напугана, посмотрела на меня.

– Никогда больше не упоминай про эти шрамы. И не смей спрашивать Нино про них, ни единого слова, понятно? – прорычал я.

Она сжала губы и не произнесла ни слова. Струйка крови снова потекла по ее подбородку.

Выдохнув, я сделал шаг назад, схватил мочалку и намочил ее в теплой воде. Я взял Серафину за подбородок, но она отодвинула мою руку.

– Стой смирно, – приказал я. Она опустила руку и позволила мне протереть ее подбородок. Я внимательно рассмотрел рану на губе. Она повредила зубами лишь верхний слой кожи.

– Тебе повезло. Рана заживет сама. – Я стоял так близко к ней, что снова почувствовал ее запах.

Но ее голос вывел меня из задумчивости.

– Как долго ты будешь держать меня здесь?

– А кто сказал, что я тебя отпущу? – я развернулся и оставил ее одну в своей комнате.

Я вернул Серафину в ее комнату, и на сей раз на всякий случай запер дверь. Я уже собирался приступить к своим ежедневным тренировкам, отработать удары на боксерской груше, как в комнату отдыха ворвалась Киара. Нино следовал за ней, явно пытаясь остановить, но она отмахнулась от него и с разгневанным видом пошла прямо ко мне.

Я развернулся и поднял брови. Она не остановилась, пока не встала передо мной, с силой толкнула меня и посмотрела блестящими от слез глазами. Я схватил ее за запястье: казалось, что она вот-вот даст мне пощечину, а это было бы слишком для нас обоих.

Однако через секунду я почувствовал крепкую хватку на собственном запястье.

– Отпусти ее немедленно, – приказал Нино.

Мне совершенно не понравился его тон. Он сжал мое запястье еще сильнее. Это предупреждение. Угроза. Мы никогда не дрались, по крайней мере без причины, и я готов был жизнь положить на то, чтобы этого не случилось и впредь. Но Киара вполне могла заставить Нино рискнуть.

Савио медленно поднялся на ноги, и даже Адамо положил джойстик.

Я отпустил ее запястье, а Нино отпустил мое. Он склонил голову в беззвучной благодарности.

– Что ты делаешь с этой девочкой? – громко спросила Киара.

– Я не понимаю, какое тебе до этого дело, – прищурился я.

– Это мое дело, если ты насильно берешь женщину, – прошипела она, но голос ее дрогнул.

– Я Дон. Я заправляю городом. Мне решать, что будет происходить с теми, кто на моей территории.

Я снова повернулся к боксерской груше, но Киара встала у меня на пути. Меня охватила ярость, но я запрятал ее куда подальше. Эта женщина принадлежала Нино. Она – гребаная Фальконе. Я схватил девушку за талию и переставил в сторону, как долбаную куклу. Когда я ее коснулся, она замерла. Но к несчастью, это длилось недолго.

Она снова встала между мной и грушей.

– Киара, – предупредил Нино, но она бросила на него злой взгляд.

– Нет! Никто не защищал меня. И я не останусь в стороне, когда нечто подобное происходит с другой женщиной.

– Убирайся, – низким голосом произнес я, чувствуя, как во мне поднимается злоба.

– Или что? – хрипло прошептала она.

– Я сказал, убирайся, Киара.

Она сделала шаг вперед, и мы почти соприкоснулись телами.

– А я сказала нет. Я готова умереть за то, во что верю. И мне плевать на твою вендетту Синдикату или на то, что случилось с тобой в прошлом. Невинная женщина не должна из-за этого страдать.

Я не мог поверить, что она упомянула про наше долбаное прошлое. Нино не должен был ей об этом рассказывать!

Нино подошел ближе, глядя на меня, а не на Киару. В его глазах мелькнул ужас – мне придется привыкнуть к тому, что после встречи с Киарой брат стал более эмоциональным.

Я попытался пройти мимо его жены, но она схватила меня за руку. Я посмотрел на ее тонкие пальцы и поднял глаза. Нино слегка качнулся, и мускулы его напряглись. Я криво ухмыльнулся. Неужели он решил на меня напасть? Он все еще смотрел на меня настороженно. Я протянул ему руку и показал запястье с татуировкой, вдоль которой шли перекрещенные шрамы. Он должен понимать, что, как бы ни была разгневана его жена, я никогда ее не обижу. Он сдвинул брови и, слегка кивнув, наконец расслабился.

Киара сильнее сжала пальцы.

– Ты защитил меня от дяди, который собирался меня унизить, станцевав со мной на моей свадьбе. Ты помог Нино его убить…

– Успокойся, – прервал я ее, устав от эмоционального напора. – Я хочу, чтобы Серафина легла со мной в постель по доброй воле. Так что отпусти меня, твою мать.

Она пристально посмотрела на меня.

– Она этого не сделает. С чего бы? Ты ее похитил.

– А тебя вынудили выйти за муж за моего брата. В чем разница?

Она разжала пальцы, и Нино положил руку ей на плечо.

– Это другое, – прошептала она.

– Единственная разница в том, что в твоем случае решение принимала твоя семья. А семья Серафины сейчас не решает ничего. Но у вас обеих не было выбора.

Она помотала головой и подняла на Нино такие, мать ее, полные любви глаза, что я понял, что никогда не посмею ее обидеть. Она снова посмотрела на меня.

– Позволь мне с ней поговорить, – твердо произнесла Киара.

– Это что, гребаный приказ? – угрожающе произнес я. Может, ей пора напомнить, кто здесь Дон?

Нино стиснул ее плечо, но она выдержала мой взгляд, сделала шаг вперед, стряхнув его руку.

– Нет, – мягко произнесла она, глядя на меня большими карими глазами так, словно хотела растопить мое сердце. – Я прошу у тебя разрешения, как жена твоего брата и как Фальконе.

– Черт возьми, – огрызнулся я и свирепо глянул на Нино. – Ты не мог выбрать более ветреную жену? Она такой же хороший манипулятор, как и ты.

Нино ухмыльнулся – он выглядел довольным. Черт, он ею гордился.

– Не знаю, почему я вас всех терплю, – пробормотал я.

– Значит, ты разрешаешь мне с ней поговорить? – с надеждой спросила Киара.

– Да. Но должен тебя предупредить… Серафина не такая послушная, как ты. На твоем месте я бы держал ухо востро. Она может напасть на тебя, пытаясь спастись.

– И все же я попробую. – Она развернулась и поспешила в мое крыло дома. Нино, явно обеспокоенный ее безопасностью, поспешил следом.

Я громко выдохнул и ударил грушу с такой силой, что крюк вырвало из потолка и груша повалилась на пол.

Савио хмыкнул и подошел ко мне.

– Поначалу меня тошнило от мысли, что Киара будет жить с нами под одной крышей, но теперь мне все больше нравится, что она здесь.

– Почему бы тебе не вызвать гребаного мастера, чтобы он повесил грушу, вместо того чтобы действовать мне на нервы?

– Будет сделано, Дон, – ухмыльнулся Савио. – Я знаю кое-кого, на кого бы ты мог выплеснуть свою энергию. Мы с Адамо хотели потренироваться. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Парню надо хорошенько надрать задницу.

– Почему бы мне не повесить тебя на крюк и не использовать в качестве боксерской груши?

Смеясь, Савио неторопливо удалился.

Я снова посмотрел на валяющуюся грушу, а затем повернулся к Адамо, который сидел, скрестив на груди руки.

– Пойдем, малыш, потренируемся.

Мы с Адамо никогда не тренировались вместе, если не считать шуточных боев, которые мы устраивали, будучи детьми еще до того, как я начал сам себя ненавидеть.

На секунду мне показалось, что он откажется, но потом он встал на ноги и поплелся за мной в своей раздражающей медлительной манере, которую завел совсем недавно, просто чтобы сводить меня с ума. Я схватил ключи от машины и кинул их ему.

– Лови.

Он нахмурился.

– Ты нас отвезешь.

– Правда? – спросил он.

– Правда. А теперь двигай. Я не могу ждать весь день.

Адамо поспешил вперед, и я последовал за ним, покачивая головой и улыбаясь. Ничто так не радовало пацана, как вождение, я бы даже сказал – гонки на тачках.

Когда я вышел на дорожку у дома, Адамо уже сидел за рулем моего неоново-зеленого «Ламбаргини Авентадор», ухмыляясь, как кот, увидевший гребаную сметану. Только моя задница коснулась пассажирского сиденья, как он вдавил газ в пол, и мы буквально выскочили на дорогу.

– Ты же помнишь, что там ворота? – пробормотал я, пристегиваясь.

Адамо нажал на кнопку пульта – и ворота начали раскрываться; мы проскочили между приоткрытыми створками, чуть не задев их боковыми зеркалами.

Я покачал головой, но Адамо не сбавил скорость. Мы лавировали в плотном потоке, нам гудели со всех сторон. Полицейская машина, стоявшая на обочине, включила сигнальные маячки и выехала за нами.

– Вот черт, – заныл Адамо, вдарил по тормозам и остановился у обочины.

Офицер вышел из машины и положил руку на табельное оружие. Он подошел к нам, а его коллега встал чуть поодаль, держа пушку наготове.

Адамо опустил стекло, и офицер посмотрел на него.

– Выходите из машины.

Я наклонился вперед и, мрачно улыбнувшись, показал офицеру запястье с татуировкой.

– К сожалению, офицер, мы спешим.

Тот узнал татуировку, посмотрел на мое лицо и сделал шаг назад.

– Произошло недоразумение. Счастливого пути.

Я кивнул и откинулся на сиденье.

– Поехали.

Адамо посмотрел на меня с обожанием. Он отъехал от тротуара, и чуть медленнее, чем раньше, мы тронулись в путь. Настроение его испортилось, как только мы вышли из машины и пошли к заброшенному казино, которое служило нам тренажерным залом.

Я уже ждал Адамо в клетке октагона, но он слишком медленно готовился к бою. Когда он наконец подошел, я уже мечтал, чтобы на его месте был кто-нибудь другой. Уж очень мне хотелось сокрушить своего врага. Адамо забрался в октагон и закрыл за собой дверь клетки.

За последние несколько месяцев он заметно вырос. Он все еще был более тощим, чем мы с Нино, и даже чем Савио, однако неплохо набрал форму несмотря на то, что долгое время отказывался драться. Его руки безвольно висели вдоль тела, и он с опаской поглядывал на меня.

– Ну давай, малыш. Покажи мне, на что ты способен.

– Не называй меня «малыш», – проворчал брат.

Я вызывающе улыбнулся.

– Заставь меня. Я не вижу в тебе ничего, что заставило бы меня думать, что ты больше, чем обиженный ребенок.

Он сжал кулаки и сощурился.

Уже лучше.

– По крайней мере я не издеваюсь над женщинами.

Так вот что вывело его из себя.

– Ты вообще ничего с ними не делаешь, – с издевкой произнес я, чтобы наконец его разозлить. Мне было плевать, девственник он или нет. Я его не понимал, но, по моему мнению, он был волен трахать кого, когда, и где захочет.

– Мне нравятся женщины.

– Но, судя по всему, не их дырки.

Адамо залился краской. Да уж, нам было над чем поработать.

– Ты хотя бы целовался? – Я сделал шаг к нему.

Он отвел взгляд, и я улыбнулся еще шире.

– И кто это был? Одноклассница или какая-нибудь шлюха?

В его глазах загорелась ненависть, и он налетел на меня. У него был на удивление неплохой удар, но я заблокировал выпад обеими руками и с силой ударил Адамо в бок – хотя не так сильно, как мне хотелось. Он охнул, но нанес мне еще несколько ударов.

Мы вошли в ритм боя, и я видел, что Адамо воспринимает драку так, словно она происходит в одной из его дурацких видеоигр. Должен признать, мне понравился наш спарринг. Даже несмотря на то, что, если бы я действительно хотел побороть Адамо, он уже лежал бы на полу.

Истекая потом, мы с бутылками воды сели у ограждения.

– Не думал, что ты будешь поддаваться. Я считал, что ты хочешь надрать мне задницу, потому что я – гребаное разочарование.

Я опустил бутылку.

– С чего ты решил, что я поддался?

Он хмыкнул.

– Ты один из самых сильных бойцов из всех, кого я знаю. Я бы не простоял и минуты.

– Пока нет. Но однажды простоишь. И ты не разочарование.

Он помотал головой.

– Я никогда не буду таким, как ты, Нино или даже Савио.

– Я не хочу, чтобы ты стал похож на нас. Просто будь Фальконе и гордись этим.

Нахмурившись, Адамо уставился на меня, а потом опустил глаза на свою бутылку.

– Еще один раунд?

– Конечно, – согласился я, хотя мне уже хотелось поехать к Серафине.

– В этот раз не поддавайся, – попросил Адамо.

Я улыбнулся и поставил бутылку. Надо было драться с Адамо и раньше.

Серафина

Волнуясь за свою семью, особенно за Самюэля, я лежала в постели и таращилась в потолок. Брат так сильно хотел меня защитить, что я боялась, как бы он не совершил безрассудную глупость, вроде атаки на Фальконе. И тогда его наверняка убьют. Я хотела, чтобы меня спасли, но если что-то случится с Сэмом, я этого не переживу. Уж лучше страдать и терпеть общество Римо, чем видеть, как кто-то причиняет брату боль.

Я вспомнила, какими глазами Сэм смотрел на то, как Римо режет мне руку, и на душе стало совсем тяжело. Взгляд брата причинил мне больше боли, чем неглубокий порез. Но зато в тот момент я поняла кое-что важное о Римо. У него была слабость, как-то связанная со шрамами на руках и его братьями.

За дверью замерли шаги, и кто-то постучал. Удивленная, я села на постели. Никто раньше не утруждал себя вежливым стуком.

Я встала. Замок щелкнул и дверь распахнулась. Молодая женщина с темными волосами и темными глазами, в красном летнем платье, вошла в комнату. Она была ниже меня и, скорее всего, мне дали именно ее одежду; вот почему длинная ночнушка доходила мне всего лишь до середины икры.

Я никогда ее не встречала, но уже знала, кто она. В нашем мире она была известна всем.

– Киара Витиелло, – произнесла я.

Бедняжка из семейства Фамилья, которую бросили на растерзание волкам Фальконе. Все знали об этом союзе. В нашем клане среди женщин эта свадьба была слухом года. Мне было жаль девушку, но она выглядела так, словно в жалости не нуждалась.

– Теперь я Киара Фальконе, но да, это я. – Она обернулась через плечо и слегка нахмурила брови. Я посмотрела туда же – в коридоре стоял Нино Фальконе.

– Тебе не обязательно здесь оставаться. Мы с Серафиной просто поговорим. Она не представляет для меня угрозы.

Он что, боялся, что я нападу на его жену? Использую ее как живой щит, благодаря которому смогу вырваться из дома? Но я не была достаточно смелой для такого поступка. И я знала, что ждет меня в случае неудачи – от взгляда Нино у меня по спине побежали мурашки.

– Я останусь, – произнес он уверенно, зашел в комнату, закрыл за собой дверь и встал, прислонившись к стене. – Если хоть на шаг подойдешь к моей жене, последствия будут печальными.

Киара покраснела. Она улыбнулась так, словно хотела извиниться, и, подойдя к Нино, положила руку ему на грудь. Я не слышала, что она говорит, но выражение его лица оставалось непреклонным. Он качнул головой, и Киара вздохнула.

Она подошла ко мне. Я с опаской смотрела на нее. Она не только была Витиелло, но и Фальконе. Ни одна из этих фамилий меня не обнадеживала.

– Прости. Он пытается меня защитить, – улыбнулась она.

Я окинула Нино взглядом.

– Это видно.

Его лицо застыло, словно маска. Римо порой ухмылялся или кидал на меня свой фирменный устрашающий взгляд, но это было лучше, чем непроницаемое лицо Нино, поскольку я не сомневалась, что он такой же жестокий и необузданный, как и его братья, но из-за выражения лица было непонятно, чего от него ждать.

Киара протянула мне руку.

– Зови меня Киара.

Я замерла, но потом ответила на рукопожатие.

– Серафина.

– Прости, – она тепло посмотрела на меня.

– Это не ты должна извиняться, – заметила я и снова села на постель.

– Боюсь, мои извинения будут единственными, которые ты услышишь, – неодобрительно произнесла она. По крайней мере ей, кажется, не нравилось, что ее сумасшедший деверь меня порезал.

– Мне не нужны извинения от Римо. Я хочу, чтобы он лежал у моих ног в луже собственной крови.

Я улыбнулась Нино, пытаясь понять, о чем он думает, но ни один мускул на его лице не дрогнул. С таким же успехом он мог быть не человеком, а ледяной статуей. Если бы я могла спровоцировать его или заставить проявить неосторожность, я смогла бы проскочить мимо. И если я когда-нибудь попытаюсь сбежать, надо будет убедиться, что его нет поблизости.

Киара села рядом со мной на постель и разгладила ладонями подол платья.

– Тогда встань в очередь. В мире полно тех, кто хочет его убить.

Она мне нравилась.

– И ты одна из них? – спросила я, сдерживая улыбку.

– Нет, – ответила она и сжала губы.

– Так это он причиняет тебе боль? – Я кивнула на ее хладнокровного мужа, и только теперь заметила опасный огонек, мелькнувший в его глазах. Очевидно, он не был так же беспристрастен, когда дело касалось жены.

Киара бросила взгляд на Нино и одарила его улыбкой, которая меня удивила.

– Нино никогда меня не обидит. Ведь я его жена.

Ее слова звучали искренне, и в них было столько любви. Я слышала слухи о том, что с ней случилось и что Фальконе сделали с ее дядей. Возможно, она была им благодарна.

– Зачем ты пришла? – спросила я.

– Я думала, тебе понравится женское общество.

– Я хочу домой, к своей семье. И хочу, чтобы Римо прекратил все это. Вот что мне на самом деле нужно, – зло прошептала я. Мне было жаль обижать Киару, но я не могла сдержаться.

– Знаю, – кивнула она.

– Вряд ли ты хочешь предложить свою помощь. Ты предана Фальконе.

– Все так. – Она снова посмотрела на Нино. – Они моя семья.

Я отвернулась, думая о своей семье, о Самюэле, и сердце мое словно сжали тиски. Киара придвинулась ближе, и я немного испугалась, а Нино напрягся и распрямился. Но, не смотря на его опасения, она приблизила губы к моему уху и прошептала:

– Эти мужчины жестоки и властны, но это не все качества, которые у них есть. Думаю, ты можешь достучаться до Римо. Надеюсь, вы поймете друг друга. – Она отодвинулась и встала. – Посмотрим, что я могу для тебя сделать. Возможно, тебе разрешат выходить из комнаты. Мы могли бы сидеть в саду. Я не вижу причин, по которым твое заточение должно быть невыносимым.

Я внимательно посмотрела на Киару. Она меня удивила, но если она действительно думала, что я могу достучаться до Римо, значит, жизнь в Вегасе окончательно промыла ей мозги.

Глава 7

Серафина

В комнате не было часов, но я предположила, что сейчас почти полдень. Я ничего не ела и не пила, кроме куска холодной пиццы и водопроводной воды. Наверное, это была еще одна задумка Римо.

Глядя в окно, я пыталась понять, где заканчиваются владения Фальконе, но с моего наблюдательного пункта казалось, что садам семейства нет конца.

Что сейчас делает Самюэль? Я закрыла глаза. Он будет винить себя в том, что произошло. Я знаю брата. Он всегда был моим защитником. Как бы мне хотелось услышать его голос, сказать, что он не виноват. А мама и папа…

Я надеялась, что они по крайней мере смогли утаить правду от Софии. Она еще слишком юная и невинная, чтобы знать об ужасах нашего мира.

Стук в дверь, сопровождающийся щелчком замка, заставил меня обернуться. Я поморщилась от тупой боли в голове в районе лба. Подросток в боксерских шортах и майке зашел в комнату. У него были каштановые вьющиеся волосы, худощавое, но мускулистое тело.

– Привет, – нерешительно произнес он. Взгляд его карих глаз был добрым. – Римо прислал меня за тобой.

– А ты кто? Его мальчик на побегушках? – не сдвинувшись с места, спросила я.

Парень улыбнулся беззаботной, искренней улыбкой. Не многие в наших кругах могли позволить себе такую.

– Я самый младший из братьев, так что практически да.

Его доброта меня обезоружила. Она казалась настоящей. Я посмотрела на его руку – на ней не было татуировки Каморры с ножом и глазом.

– У тебя не было посвящения?

– Оно будет через пару дней. – Его улыбка погасла.

– Но ты этого не хочешь? – с любопытством произнесла я.

Выражение дружелюбия на его лице сменилось настороженностью.

– Не будем заставлять Римо ждать.

Он открыл дверь шире и жестом попросил меня выйти в коридор. Интересно, что он сделает, если я откажусь подчиниться? Он выше меня и намного сильнее, но отчего-то мне казалось, что этому парню не понравится применять силу. Если бы он был моим единственным противником, я бы воспользовалась шансом, но Римо был внизу.

Я последовала за ним через длинный петляющий коридор.

– Кстати, я Адамо, – представился он.

– Серафина. – Я бросила на него взгляд.

– Знаю.

– Наверняка все Фальконе принимали участие в моем похищении, – пробормотала я.

Он свел брови, но ничего не ответил. Но в его глазах было нечто вроде стыда и неодобрения.

Через несколько минут мы спустились в нижнюю часть дома, в какую-то комнату вроде игровой, с баром, диванами, телевизором и боксерским рингом. На полу в пыли и кусках штукатурки валялась боксерская груша, и Римо стоял над ней с таким выражением лица, словно груша оскорбляла его взор. Он тоже был в бойцовских шортах. И только в них.

Вдруг в моей памяти пронесся образ Римо, который принимал вместе со мной душ, совершенно обнаженный. Я мало что помню о тех часах, да и о последующих тоже, и сейчас мой взгляд скользил по его мышцам, множественным шрамам, которые указывали на его жестокое прошлое и настоящее. Каждый дюйм тела Римо излучал опасность. Его габариты, мускулы, шрамы, но больше всего – его глаза.

Он посмотрел на меня, и мне, как всегда, было тяжело выдержать его взгляд. В присутствии Римо люди чувствовали себя как ягнята в стае волков. Первым желанием было отвести взгляд, потому что весь его вид выражал требование к подчинению.

Адамо плюхнулся на диван и взял джойстик. На кофейном столике возле него лежала пушка.

Римо подошел к нему.

– Адамо, – громко сказал он, указывая на пистолет. Вот черт.

Тот ахнул и положил пушку себе под ногу.

– Я даже не знаю, как ею пользоваться, – солгала я.

– Ты хорошо врешь, – мрачно усмехнулся Римо.

Кожа его была покрыта испариной, словно он не удосужился принять душ после тренировки.

– Зачем ты меня позвал? Решил преподать мне еще один сеанс пытки?

Римо взглянул на мою рану и выражение его лица стало тверже.

– На кухне есть еда и кое-что из напитков, но если ты предпочитаешь что-то покрепче, угощайся, – он кивнул в сторону бара, заставленного початыми бутылками скотча, бурбона, виски, джинаq и всего прочего.

Естественно, я не собиралась напиваться, будучи в плену у Каморры.

– Мне позволят ходить по дому? – спросила я.

Римо усмехнулся:

– Не думаю, что мы уже достигли такого уровня взаимного доверия.

– Мы никогда не достигнем никакого уровня доверия, Римо.

За моей спиной раздались шаги, и я полуобернулась, чтобы все равно держать Римо в поле зрения. Он понял это, и приподнял уголки губ.

В своей высокомерной развязной манере в комнату вошел Савио.

– Я привел того, кто повесит грушу обратно.

– Ты ходил где-то четыре часа. – Римо отвел от меня взгляд и посмотрел на брата.

– Мне нужно было еще кое-что сделать, – пожал он плечами.

Римо неодобрительно помотал головой.

– Однажды ты меня окончательно выбесишь.

Савио, кажется, не сильно обеспокоился, хотя я сомневалась, что он был так же безэмоционален, как Нино. Просто Савио знал, что ему нечего бояться, когда дело касается угроз старшего брата. Меня это удивило, и я решила обдумать это позже.

– Раз уж ты здесь, присмотри за нашей гостьей, пока она будет есть в кухне. Я приму душ и сменю тебя.

– Я не гостья, – усмехнулась я, – а пленница.

– Одно и то же, – ответил Римо.

Возможно, но лишь в его воспаленном мозгу.

– Я тоже мог бы за ней присмотреть, – предложил Адамо.

Савио и Римо обменялись взглядами. Они то ли беспокоились за младшего брата, то ли думали, что он поможет мне сбежать. Очень интересно.

Римо прищурился и прошел мимо меня, задев мою руку своей, и я инстинктивно отшатнулась.

– Пойдем, – приказал Савио.

Я пристально посмотрела на Адамо, который с неодобрением провожал взглядом удаляющуюся фигуру брата. Кажется, я нашла одно слабое звено в их семье.

Вслед за Савио я поднялась на первый этаж дома и прошла в огромную кухню.

Он указал на кастрюлю на плите. Я подняла крышку. Внутри оказался оранжевый суп.

– Что это?

– Откуда мне знать? – протянул Савио, усаживаясь на стоящий у кухонного стола стул. – Наверное, что-то без мяса. Киара вегетарианка.

Я нахмурилась, стараясь различить хоть какие-то эмоции в его голосе. Кажется, я уловила нотки заботы в том, как он произнес ее имя. Повернувшись к плите, я принюхалась.

– Тыквенный суп, – констатировала я.

Савио пожал плечами.

– Я тоже буду.

Я уставилась на этого высокомерного ублюдка. Он что, думает, я подам ему обед?

– Почему бы тебе не поднять свою ленивую задницу и не налить суп самому?

Он и правда встал и приблизился ко мне. Он поставил руки на плиту, прижав меня к ней.

– Я не Римо, – тихо произнес он, – но я – Фальконе, и я люблю, когда льется кровь. Так что следи за своим языком.

Я ничего не ответила. Савио был по-своему жутким. Суп начал закипать, и Савио наконец отошел и повернулся ко мне спиной. Я открыла шкафчик в поисках половника, и тут у меня созрел план. Нино нигде не было видно. Римо был наверху, принимал душ. Только Адамо еще оставался в комнате внизу, и должно быть, здесь был работник, вешавший грушу. Но работник, зная законы Лас-Вегаса, вряд ли придет мне на помощь. Так что теперь мне представилась отличная возможность.

Я схватила тяжелую кастрюлю за ручки и развернулась, чтобы улучить момент, но Савио вдруг резко обернулся. Я швырнула кастрюлю с кипящим супом прямо в него. Он удивительно ловко увернулся и от кастрюли, и от ее содержимого. Лишь немного оранжевых брызг попало на него. Я попыталась пробежать мимо, но он схватил меня за запястье и с приводящим в бешенство высокомерным видом скрутил. Я ударилась бедрами о край стола и локтями о столешницу – и осталась стоять, нагнувшись, с неприлично выставленным задом.

– Мне нравится, как в этой позиции выглядит твой зад, – прокомментировал Савио.

– Только если ты просто смотришь и не трогаешь, – предупредил Римо.

Я повернулась.

Он стоял в дверях и оглядывал устроенный беспорядок.

– Что за хрень здесь происходит?

Савио поморщился, оглядывая майку, и потом, нахмурившись, посмотрел на меня.

– Эта дрянь решила сварить меня заживо.

Я распрямилась, пытаясь не показывать, что боюсь наказания за нападение, но Римо только рассмеялся. Раскатистый смех, от которого у меня по коже пробежали мурашки.

– Хорошо, что тебе это кажется смешным, – пробормотал Савио. – С меня хватит. В следующий раз, когда ты будешь занят, пожалуйста, проси об одолжении Нино.

Он медленно вышел из кухни, ни разу не обернувшись.

– Прибери здесь, – приказал Римо, кивнув на пол. Его голос был уже не таким веселым.

Я не сдвинулась с места.

Римо обошел оранжевое озеро супа на полу и, встав прямо передо мной, взял за подбородок.

– Позволь дать тебе совет, Ангел. Получше выбирай время для драки, – промурлыкал он угрожающе. – И ты помоешь пол. Мне насрать, что твои белые благородные ручки замараются тяжелой работой.

Я опустила взгляд, уж слишком жестко Римо смотрел на меня.

– Где швабра?

Римо повернулся к двери.

– Я приду ровно через две минуты, а ты будешь стоять на месте и не сдвинешься ни на один гребаный миллиметр. Поняла?

Я сжала губы – маленький жест неповиновения, хотя Римо и так знал, что я его послушаюсь. Немногие рискнули бы противостоять Римо в такой момент, хотя я надеялась, что однажды окажусь среди этих избранных.

Римо

Я подошел к шкафу с хозяйственными принадлежностями. Савио стоял, опершись о барную стойку; он лечил свое уязвленное эго стаканом с крепкой выпивкой.

– В следующий раз тебе стоит быть более внимательным.

– Из нас двоих, – он удивленно посмотрел на меня, – это тебе надо быть более осмотрительным. Она твоя женщина, не моя. Однажды она попытается и тебе обварить член.

– Я контролирую Серафину. Так что не волнуйся.

Я взял швабру и ведро и вернулся на кухню. Серафина стояла ровно на том же месте, где я ее оставил. Она хмуро смотрела на пол.

Она снова меня удивила. На фотографиях в интернете и в материалах о ней я видел лишь ледяную принцессу. Холодную, гордую, хрупкую. Женщину, которую можно сокрушить так же легко, как фигурку, слепленную из первого снега. Но Серафина оказалась не такой. Ее будет трудно сломать, но возможно, потому что я знаю, как именно это делается. Однако к ней нужен другой подход. Даже лед тает под теплыми лучами солнца.

Я дал ей швабру и ведро, и она безропотно взяла их. Избегая моего взгляда, она наполнила ведро водой и поставила его. Я очень быстро понял, что Серафина никогда не пользовалась шваброй. Она плескала слишком много воды на пол.

Облокотившись о столешницу, я молча наблюдал за ней. Ей бы взять тряпку и, встав на колени, протереть пол как следует, но она слишком гордая, чтобы стоять на коленях в моем присутствии. Гордая, сильная и невозможно красивая, несмотря на то, что она слегка вспотела и ее одежда покрылась пятнами супа.

Грязная лужа все так же растекалась по полу, и Серафина наконец сдалась.

– Это плохая швабра.

– Дело не в швабре, поверь мне.

– Меня растили не для того, чтобы я мыла полы, – заявила она. Прядь непослушных волос прилипла к ее щеке.

– Тебя растили для того, чтобы ты ублажала мужа и раздвигала перед ним ноги.

Глаза ее расширились, а лицо перекосило от гнева.

– Меня растили, чтобы я заботилась о своей семье и была хорошей женой и матерью.

– Ты не умеешь готовить, убирать и, наверное, ни разу в жизни не меняла подгузник. Хорошей матерью тебе не стать в принципе.

Она отбросила швабру и пошла ко мне, остановившись на полпути.

– Да что ты знаешь о хороших матерях? Или о том, как быть нормальным человеком?

Сердце у меня пустилось вскачь, но я взял себя в руки.

– По крайней мере я знаю, как менять подгузник, и я защищал своих братьев, когда они нуждались во мне. Это больше, чем то, на что способна ты.

– Когда это ты менял подгузники? – нахмурилась она.

– Когда Адамо был маленький. Мне было десять. – Не надо было этого говорить. Серафину не касается мое прошлое. – Пойдем. Сомневаюсь, что ты справишься. Тем более уборщица все равно приедет завтра утром.

– Ты заставил меня мыть пол, хотя у тебя есть уборщица?

– Твоя гордость тебя погубит, – заметил я.

– А тебя погубит твоя злоба.

– Значит, падем вместе. Разве не так начинаются все трагические истории любви? – Я ухмыльнулся, произнося последнее слово. Любовь… Просто потеря сил, не более. Мать любила нашего отца. И ненавидела его. Но любовь не давала ей сделать то, что должно. Она позволяла отцу бить и насиловать ее, позволяла ему избивать нас, потому что тогда он хотя бы не бил ее. Она никогда за нас не заступалась. Она была трусливой и, что еще хуже, обращала его гнев против нас, чтобы защититься самой. Единственное, до чего она додумалась, это отомстить отцу, прикончив его же сыновей, свою плоть и кровь. Она была слишком слаба, чтобы в доме, полном оружия, всадить нож в спину мужа в тот же день, когда он впервые поднял на нее руку. О нет, она выбрала легкий путь.

– Не будет у нас никакой любовной истории. Ни трагической, ни грустной, и уж точно счастливой не будет. Все, что ты получишь, это мою ненависть, – с жаром произнесла Серафина.

– Приемлемо, – ласково ответил я. – Ненависть сильнее любви.

Нино присоединился ко мне вечером на террасе.

– Савио рассказал, что случилось.

– У нее сильная воля.

– Она – проблема, – поправил меня брат. – Опасно держать ее под крышей нашего дома.

– Только не говори, что ты испугался девчонки, – криво усмехнулся я.

Выражение лица Нино не изменилось.

– К счастью, я не испытываю страха.

– Продолжай в том же духе.

Страх так же бесполезен, как и любовь, и даже хуже – страх калечит еще сильнее.

– Я беспокоюсь за Адамо. Через два дня его посвящение. Если мы будем держать здесь пленницу, он может передумать приносить клятву верности.

– Думаешь, он откажется от татуировки? – спросил я, обернувшись к Нино.

– Не знаю, – вздохнул он. – В любом случае, он со мной не общается. Он проводит время только с Киарой.

– Адамо бунтует, но он все еще Фальконе. Может, мне на него надавить?

– Я думаю, это оттолкнет его еще больше, – помотал головой Нино. – Будем надеяться, что он возьмет себя в руки.

– На инициации будут все наши младшие боссы и Дон. Если он откажется… – я замолчал.

Нино кивнул, потому что понимал, о чем я. Если Адамо откажется, это станет позором и предательством. И для такого поступка есть лишь одно наказание: смерть.

– В таком случае нам впервые в жизни придется перебить такое количество членов Каморры, – заметил я.

– Эти парни преданы организации. Будет жаль избавляться от них, к тому же нам придется драться с большим количеством противников.

– До этого не дойдет.

Нино кивнул и молча встал подле меня.

– Ты дал Серафине обезболивающее?

– Обезболивающее? – эхом откликнулся я.

– Наверняка у ее болит рана.

– Это просто царапина. Максимум она вызывает дискомфорт.

Нино помотал головой.

– Я тоже так думал, когда лечил рану Киары, но она оказалась на удивление чувствительной к боли. Вряд ли Серафина слишком от нее отличается. Скорее всего, это ее первый порез в жизни, первый акт насилия, который она пережила. Значит, она еще острее будет чувствовать боль, чем ты или я.

Я обдумал его слова и понял, что он прав. Из того, что успел узнать, я сделал вывод, что Серафину не били даже родители. Первый акт насилия… Я никогда не задумывался над этим.

– У нас есть что-нибудь от боли?

– В моей комнате есть тейленол. Могу принести после ужина. Киара снова готовит сырную лазанью.

– Нет, я принесу лекарство вместе с куском лазаньи.

– Хорошо, – пробормотал Нино, пристально глядя на меня.

– Что? – огрызнулся я, поскольку его молчаливое осуждение действовало мне на нервы.

– Изначально мы хотели держать ее в «Сладкой ловушке».

– Изначально я не знал, какая Серафина на самом деле. Здесь ей безопаснее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь ее касался. Это разрушит мои планы.

– Я пойду за тейленолом. – Нино развернулся и вышел.

Я зашел в дом и прошел на кухню, где пахло травами и чем-то пряным. Киара подняла на меня взгляд. Она нарезала томаты и кидала их в миску с салатом.

– Здесь никто не ест салат, – заметил я.

Теперь она явно напрягалась не так сильно, как утром.

– Я ем, и Нино тоже, и, наверное, Серафина тоже захочет здоровой пищи.

Я остановился возле Киары и через стекло заглянул в духовку, где томилось большое блюдо с пузырящимся сыром.

– У Серафины есть дела поважнее.

Киара тут же бросила на меня взгляд, и я схватил ее за руку, в которой она держала нож – она чуть было не отрезала себе палец по неосторожности.

– Нино следует научить тебя держать нож нормально. – Я убрал руку от ее запястья.

Она положила нож.

– Когда ты вернешь ее домой?

Я уставился на нее сверху вниз.

Киара заправила за ухо прядь волос и отвела взгляд. Она быстро сообразила, что к чему.

– Ты же отправишь ее домой, правда?

Нино принес тейленол. Он посмотрел на меня и на жену, нахмурился, но ничего не сказал.

– Когда лазанья будет готова? – спросил я.

– Уже. – Киара взяла прихватки и открыла духовку. Я сделал пару шагов назад. – Идеально, – кивнула она.

Нино тоже взял прихватки и нежно оттолкнул Киару в сторону.

– Давай я.

Он поставил пузырящийся поддон на плиту; Киара улыбнулась ему и коснулась его руки.

– Спасибо.

Выражение его лица потеплело, а я все не мог взять в толк, что происходит. Мой брат любил Киару. Или на что он там был способен.

Он вынул тейленол из кармана и протянул мне.

– Дай мне кусок лазаньи для Серафины, – попросил я.

Киара сжала губы, но выполнила просьбу.

– Почему бы ей не поужинать с нами?

– Она пленница, – проворчал Савио, входя в кухню. Он все еще злился из-за инцидента с супом.

– Она может быть пленницей и ужинать с нами, разве нет? – Киара подняла глаза на Нино, ища поддержки. Он дотронулся до ее талии, и они обменялись непонятными мне взглядами.

Меня затошнило от их молчаливого обмена мыслями, и я вышел из кухни вместе с лазаньей и тейленолом. Когда я вошел в спальню, сидящая на подоконнике Серафина даже не посмотрела в мою сторону. Она сидела, обхватив руками колени. Интересно, какую одежду она носила бы в Миннеаполисе? Не думаю, что она, как Киара, выбрала бы платья в пол.

Серафина не повернулась ко мне даже тогда, когда я подошел к ней и поставил поднос на ее ночной столик.

– Скажи Киаре, что мне жаль пролитого супа.

– Тебе жаль? – Я встал прямо перед ней.

Она упорно смотрела в окно.

– Мне жаль пролитого супа, но не жаль, что я швырнула его в твоего брата. Увы, я не попала.

Я едва сдержал улыбку и внимательно посмотрел на Серафину: на ее нежный рот, на безупречную кожу. Я опустил взгляд на руку. Она держала ее под неестественным углом, чтобы рана ничего не касалась.

– Выпей, это от боли. – Я протянул ей тейленол.

Она посмотрела на мою ладонь и подняла глаза. Мне показалось, что она сейчас откажется, но она меня удивила, взяв таблетки. Кончики ее пальцев прошлись по шрамам на моей ладони, а светлые брови сдвинулись.

– Это ожоги?

Я отдернул руку и сжал ее в кулак.

– Ешь. У нас на завтра большие планы.

Я развернулся и вышел, заперев за собой дверь.

Глава 8

Серафина

На следующее утро я быстро приняла душ, держа раненую руку так, чтобы на нее не попадала вода. Болеутоляющие помогли. Я не ожидала такой заботы от Римо, но подозревала, что у него есть скрытые мотивы. Его появление с таблетками в руках помогло мне понять кое-что еще. Шрамы на его ладонях имели для него особое значение. И мне казалось, они связаны со шрамами, спрятанными под татуировкой.

Звук щелкнувшего замка меня напугал, и я поспешно натянула одно из летних платьев Киары и вышла из ванны, босая и с мокрыми волосами.

Римо стоял у окна скрестив руки, высокий, мрачный и задумчивый, как влюбленный герой из романтического кино. Он обернулся и оглядел меня с ног до головы. Мне стало неуютно от того, что я чувствовала его взгляд на своей коже.

– Я отведу тебя погулять в сад.

– Почему? – я подняла брови.

– Ты предпочитаешь сидеть в заточении в комнате?

– Нет, но я подозреваю, что твои намерения не так уж чисты.

– Я хочу, чтобы ты сохранила здравый ум и физическую силу, – мрачно ухмыльнулся он. – Будет обидно, если заточение в четырех стенах сломает тебя быстрее, чем я.

Я посмотрела на него, радуясь, что он не видит, как у меня забилось сердце.

– Пойдем, – приказал он, кивком указав на дверь. Он все еще пристально оглядывал мое тело.

Я пошла за ним и чуть было не натолкнулась на него, когда он резко остановился в коридоре, опустив взгляд на мои ноги.