Читать онлайн Роман о первой… Дебют

Художник Наталья https://vk.com/id567813725 Цветкова

© Олег Мастерских, 2025

ISBN 978-5-0067-0351-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Книги, словно бравые солдаты, развёрнутые в боевые порядки, «сверкающие» пёстрыми мундирами-корешками, молча взирали на меня из-за узких щелей-бойниц старинного книжного шкафа. Молчаливые свидетели, верные хранители историй, некогда – глубоко почитаемые артефакты ушедшего времени. Я медленно, бережно ухватив резную, покрытую патиной бронзовую ручку, открываю сверкнувшую лаком высокую створку. С забытым, щемящим сердце чувством детского восторга, вдыхаю ничуть не изменившийся за долгие годы запах домашней библиотеки.

Бегло пройдясь взглядом по стройным рядам «воинов», цепляюсь за выбившийся из строя книжный торец, укрытый, словно школьная тетрадь, полиэтиленовой обложкой. Руки, потерявшие прямую связь с центром принятия решений, сами собой потянулись к укрывшейся под помутневшей от времени накидкой книге. Пальцы коснулись широкого корешка, и, слегка упираясь прикипевшими от времени к «товаркам» створками, книга двинулась ко мне навстречу.

Освободив от пластика переплёт цвета обласканного солнечными лучами песка, я погладил свободной ладонью шершавую лицевую створку, с неожиданной нежностью пройдясь подушечками пальцев по вдавленной поверхности тиснёного названия.

Роман Александра Дюма-отца «Три мушкетёра», завершённый в 1844 году и впервые опубликованный на страницах парижской газеты Le Siècle с 14 марта по 11 июля, – одно из самых знаковых произведений в мировой литературе, покорившее немалое количество мальчишеских сердец. Именно с этой книги началось моё возмужание, осмысленное взросление, становление личности.

Повертев в руках увесистый том, я открыл его.

Огромные серые глаза, вьющиеся каштановые волосы, вздёрнутый от лёгкой иронии нос и прекрасная шея, зовущая к подвигам юного шестнадцатилетнего повесу. Образ чудесной девушки в одно мгновение вспыхнул в моей голове, лишь только взгляд коснулся пары аккуратных строк, оставленных ею на слегка пожелтевшем форзаце, оживляя затёртые временем, но, как оказалось, никуда не пропавшие чувства.

«Поздравляю тебя с днём рождения!

Я ОЧЕНЬ рада, что ты есть в моей жизни.

ТВОЯ Ксюша».

Как иногда странно, необъяснимо, волнующе и прекрасно настоящее чувство! Старая, забытая в семейной библиотеке книга с незамеченной мной когда-то давно надписью окунает взрослого, уже совершенно седого «динозавра» в бурный омут воспоминаний. Она явилась мне словно найденный случайно личный дневник, забытый в ящике стола, в родительском доме, очень и очень давно. Перебирая страницы, я вдруг увидел фотографическую карточку, вложенную в пожелтевшие страницы и казавшуюся мне бесследно утерянной.

Её фотография…

Глянцевый прямоугольник, пресловутое фото 9х12 сантиметров, сделанное в фотоателье центрального «Дома быта» родного города в конце 80-х годов прошлого столетия. Юная, улыбающаяся, очень красивая девушка – миниатюрная картинка, всемогущая икона, прибывшая на моё двадцатилетие в почтовом конверте с номером ВЧ вместо адреса получателя.

Вот оно – это фото. Плотный глянцевый листок мирно приютился в самой середине подаренной ЕЮ книги. Я смотрю на снимок, и в груди нарастает вязкий поток из прошлого, давя изнутри, затрудняя дыхание.

Память, словно дрянной рассказ, постоянно перескакивает от одного события к другому, не давая читателю увлечься сюжетом, цепляясь за образы и фразы. Быть может, прошлое – единственное, что уже никогда нас не покинет, бурля и обжигая яркой магмой под каменеющей коркой сиюминутной безразличности.

Глава 1

Начну с того, что я почти не помню своего детства. Нет, некоторые детали, даже десяток историй, всё же отложились в голове, словно добротные вешки, расставленные матёрым охотником вдоль трудного участка таёжной топи. Но вот связно описать сей отрезок моей жизни не могу, хотя и пытался.

Я стеснялся собственной внешности, считая себя некрасивым, даже безобразным. Всё в моём теле протестовало против арифметической симметрии: необычайная худоба, граничащая с дистрофией, тонкая шея в голубых прожилках вен под полупрозрачной кожей и крупная голова с узким чалдоно-латышским прищуром глаз, топорщащиеся перпендикулярно ей уши.

Первенец в молодой семье родителей, ещё не успевших опериться, волею судеб оказавшихся в чужом городе без поддержки, образования и средств, стал для двадцатидвухлетней мамы и девятнадцатилетнего отца настоящим испытанием, что, в моём представлении, безусловно, повлияло на психологическое и телесное здоровье ребёнка.

Я часто болел. Двусторонний рубцовый отит и фолликулярная ангина, поочерёдно одолевавшие мой организм, приучили тощего пациента к терпению и боли. Едва я восстанавливался после недельной горячечной лёжки и литров йодно-солевых полосканий, как тут же оказывался прижатым к подушке носком, набитым нагретой на сковородке солью.

Изгоем в шумном детском и барачном коммунальном коллективе я не стал, посильно вплетаясь в полукриминальные игры местного юного сообщества, скорее, как пособник в приготовлениях и искусный рассказчик в следующем после исполнения разборе проделок.

Во многих странах нулевой километр отмечен особым знаком в центре столицы. В вечном городе Риме (родоначальнике сей выдумки) был установлен золотой мильный камень. Milliarium Aureum представлял собой колонну из позолоченной бронзы на римском форуме. Знак был возведен по приказу императора Августа в 20 году до н. э. Прежде на колонне были отмечены названия столиц провинций Римской империи и расстояния от Рима до них. Ну, наверняка вы помните крылатое выражение: «Все дороги ведут в Рим», так вот – это о нулевом километре.

К чему я это?

В моём родном городе, удачно «оседлавшем» слияние двух степных рек, покрытые золотом колонны устанавливать не стали, побоявшись притягательного сияния, наверное (полагаю) не без оснований, ведь с самого своего появления и по сей день наш уездный город является крупнейшим приютом сидельцев в галактике (в его административных границах размещены двенадцать исправительных колоний, две тюрьмы и один пересыльный центр). Но, как и в других городах, лишённых своих мильных камней, нулевой километр принято было определять от здания Главного почтамта.

А наш двухэтажный деревянный барак, построенный для работников силовых структур в последний год жизни Отца всех народов, как раз и разместился в самом центре уездного города, в двух шагах от Главного почтамта. Бревенчатое строение, являвшееся моим домом, собрало под своей крышей весьма разночинную публику. Дети, населявшие оба подъезда, обладая достаточным простором для игр, включая обширный двор, зажатый между окнами первого этажа и длинным рядом дощатых сараев, скрывающих за хлипкими дверями всё то, что не умещалось в комнатах-клетках своих хозяев, в то время ещё не сильно ощущали на себе все прелести классового отличия.