Читать онлайн По нотам жизни

Часть 1 Начало Глава1.1

Нам было по шестнадцать. Возраст, когда жизнь кажется бесконечно длинной и если кому то и будет когда то хотя бы тридцать, то точно не нам.

Мы  с подругами сидели на веранде деревенского дома и раскладывали пасьянс. Коровы только что вернулись с пастушни и тётя Соня, прозванная в народе «Москвичка», за то что перебралась в нашу глушь из какого то подмосковного городка, прошла мимо  с подойницей. Она бросила на своих внучек, с интересом рассматривавших карты, задумчивый взгляд, остановилась, поправив рукой выбившуюся из под косынки седую прядь и спросила:

–На парней, что ли, гадаете?

–Ага! – хором отозвались мы.

–Ну, ну, – в ее взгляде сквозило женское лукавство, – я вам кое что скажу, а вы запомните, потом поймёте.

Мы навострили уши. Тётя Соня была женщиной строгой расчётливой до меркантильности, чаем лишний раз не напоит, да и на терраске у них мы редко сидели, все больше у нас, у деревенских.

–Моя мама, покойница, говорила мне, – начала тётя Соня, – Хоть сто пройди, но найди одного – человека.

Это было так непохоже на наставления наших мам и бабушек. Они постоянно пилили нас за то, что негоже девчёнкам возвращаться с костра только с рассветом. В клочьях утреннего тумана пастух собирал коров на утренний сгон и вместе с ещё не проснувшимися бурёнками брели домой почти спящие мы.

Девчёнки дружно прыснули и рассмеялись.

–А если не найдёшь того самого, человека? – с задором спросила её внучка.

Позже, она окончила с отличием Плехановку и вышла замуж за мальчика, закончившего Гарвард. Правда, я не в курсе, оказался ли он тем самым человеком, но, думаю, тётя Соня выбор внучки  одобрила.

– А если  и не найдёшь, то  хотя бы будет не обидно за тот подарок судьбы, что рядом находится, – ответила тётя Соня, посмотрев в окно. Там, в палисаднике копошился её муж, за доброту характера прозванный в деревне «Гитлер».

Глава 1.2

Волга величественно несла свои воды, подкрашенные осенью в серый цвет. Я, задумавшись, смотрела на реку с высокого берега. Редко получалось прогуляться по набережной. Все как то не до развлечений.

Этой осенью сынишка поступил в музыкальную школу и приходилось ждать его с занятий. Сидеть в машине  скучно, тем более, погода баловала тёплыми отголосками уже далёкого лета, отражающимися в рыжей листве клёнов и бурых порослях дикого винограда на узорчатых решётках заборов. Я шла, любуясь заметно похорошевшим старым городом. Не зря приезжие так восхищаются им, и правда, не зря. В суете будней, каждый день петляя в узких улочках, перестаёшь обращать внимание на мезонины, веранды и эркеры купеческих усадеб…

От школы до набережной мощёная камнем дорожка пролегала по вершине валов, оставшихся от стоявшей когда то на берегу крепости. Столетние липы, расположившиеся на склонах, свешивали над ней свои почти голые ветви. Старые деревья, они первыми почувствовали приближающееся дыхание зимы. И ещё, Волга…

Всего пару недель назад её воды были лёгкими, почти прозрачными. Они искрились на солнце в тихую погоду. Зеркальная Волга.

Сегодня, покрытая  рябью с белыми пенными бурунами, мутная вода реки напоминала холодный, тягучий, серо-зеленый кисель. Будто грядущее ненастье заставило реку отяжелеть и замедлиться. Вечернее небо было чистым и лишь где то там, на самом крае горизонта чернели надвигающиеся на город тучи, подгоняемые прохладным ветерком, заставившим меня поёжится и поплотнее запахнуть ворот плаща.

–Катерина? – услышала я оклик.

У обочины притормозила незнакомая машина. В открывшееся окно кто то махал мне рукой.

–Привет Катя! Я сейчас.

Машина свернула на парковку и из неё вышел Паша, давний знакомый. Вот это встреча! Лет десять не виделись.

–Привет, – Павел быстрым шагом подошёл ко мне, – я тебя сразу узнал!

Он по дружески обнял меня и чмокнул в щеку.

–Сколько лет, сколько зим! Как ты? Что ты тут делаешь? Может тебя подвезти? – начал он  с места в карьер, – Я сегодня машину новую купил и сразу же тебя встретил – хорошего человечка. Это хороший знак!

–Спасибо, подвозить не надо. Я тут гуляю, сына жду, – улыбаясь ответила я и  предложила присесть на скамейку в скверике, – очень рада тебя видеть. Как ты, как поживаешь?

Павел всегда любил поболтать. Высокий, смешливый голубоглазый парень, обладавший отличным чувством юмора, превратился в красавца – мужчину, бывшего когда  душой нашей кампании, и любимцем девушек. Но тогда я выбрала другого....

Как то незаметно Павел выведал у меня о моей жизни, о том, что замужем, ращу сына, которому уже шесть лет, строю дом, работаю. Он поддакивал, но сам особо не откровенничает.

–Эй! – я шутливо толкнула его ладошкой в плечо, – а что это мы тихушничаем? Сам то как?

–Нормально, – пожал плечами Паша, – пока не женился, все гуляю, а как жениться захочется, то посмотрю на вас, женатых и замужних, и сразу все желание пропадает. Прекрасное лекарство!

–Ну, ну, – засмеялась я, – у всех все по разному. Может у тебя и сложится.

–Да? – Павел поправил рукой густую чёлку, – А вот у Алексея что то не сложилось. Ты знаешь, что он уехал? Где то в Подмосковье теперь живёт.

–Нет… – у меня перехватило дыхание, в глазах запершило.

–Загуляли они. Сначала он, а потом и жена во все тяжкие. Ну и развелись. Две девчёнки теперь без папы растут. Нормально?

–Нормально, – задумавшись протянула я, но взглянув в недоумевающие глаза Павла, спохватилась, – Ненормально, конечно! Но ты, Паша, на них не смотри. Не на кого не смотри. У тебя все будет замечательно. Ты же вон какой хороший – мечта!

Павел рассмеялся. Он проводил меня до школы (пора было встречать Ваню с занятий).

–Катя, -неожиданно серьёзно сказал Павел, – я правда очень рад тебя увидеть. Может, встретимся как-нибудь? Кофе попьём.

–Зачем? – я внимательно посмотрела в голубые глаза, – Павел, мы другие теперь. Все другие. Я замужем, у меня сын растёт. Спасибо тебе. Я то же рада была тебя повидать, но…

–Но, у каждого своя жизнь, – перебил меня Павел, пытаясь перевести все в шутку.

–Да и пусть все идёт как идёт.

Мы ещё немного поболтали, и, помахав рукой на прощание, я скрылась за дверями музыкальной школы…

Ваня, вместе с другими ребятами, выскочил в коридор, где уставшие после работы и почти полуторачасового ожидания, толпились родители. Он с гордостью продемонстрировал красивую наклейку, которую только что заработал на сольфеджио. Я, хоть и витала мыслями где то очень далеко, похвалила сына, юркого, кареглазого мальчугана, нежно потрепав по головке. От школьного крыльца до машины пришлось бежать под начавшимся проливным дождём.

«Вот тебе и тёплый осенний  вечер! Все же тучки до нас добрались!»

Машина, превратившаяся в запотевший аквариум, завелась и я задумалась, ожидая, пока прогреется салон в «боливаре», как гордо именовалась моя видавшая виды бордовая семёрка. Паша своим нечаянным появлением разворошил в душе бурю воспоминаний.

Как я его любила! Как же я любила Лёшку. Наверно, так любить можно только в юности. Со всей страстью, со всем жаром внезапно проснувшихся чувств. Только молодости свойственно так бесшабашно бросаться в этот омут с ледяной водой.

Сначала мы познакомились с Пашей. Он был настоящий дамский угодник и оказывал мне недвусмысленные знаки внимания, но я делала вид, что ничего не замечаю.

–Катька, с ума сошла? – шептала подруга, – он же с тебя глаз не сводит.

–Перестань, – нервничала я, – я для него не больше, чем очередной трофей. Ты посмотри, в «Кошке» (так назывался бар, в котором молодёжь собиралась по вечерам) все официантки с ним мутили. Можно стену почёта открывать, или стену позора – кому как, но мне помещать на эту выставку достижений свою физиономию совсем не хочется.

–Почему? – не унималась подруга, – он сам предлагает, не ты же за ним бегаешь?

–Потому что влюбиться в Пашку легко. Посмотри в его глазки внимательно и все – вот она, любовь! А вот влюбится ли он? На долго его хватит? Похоже, ты в меня веришь больше, чем я в себя.

Я, весёлая, жизнерадостная и такая уверенная для других, в душе была скромной и застенчивой. Представить себя рядом с таким Пашей – павлином было невозможно трудно.

И тут появился Алексей. Он просто сел за наш столик. О чем то пошутил с парнями, что то сказал, в том числе и мне. Почти такой же высокий как Павел, с темно – каштановыми аккуратно подстриженными волосами, с тёплым взглядом карих глаз. Они с Павлом были не просто друзья, близкие друзья, они даже внешне были чем то похожи и увидев как я смотрю на Лешу, Павел тут же переключил своё внимание на новенькую официантку. Ему и правда интереснее был процесс.

Я сама позвонила Леше через несколько дней. Впервые в жизни, переборов свою застенчивость, вспотевшими ладошками, набрала телефонный номер и сказала: «Привет! Давай вечером погуляем?». И Алексей согласился. Мы были такие разные: высокий, почти два метра ростом Алексей и я, маленькая, не смотря на свои двадцать три года больше похожая на подростка. Но оба кареглазые, оба брюнеты, немного смуглые для Поволжья, будто только что приехали с южного моря. Я знала, что в моем случае это отголосок южных предков, а вот в кого Леша уродился таким, для всех было загадкой и поводом для шуток. В основном все шептались, что он в тайне от друзей  посещает недавно появившиеся в городе солярии. Врали, конечно.

Алексей позвал меня в бар, где по вечерам играли битлов. Весь зал весело подпевал: «Yellow Submarine!», а после, взяв в ближайшем магазине закуски и пару бутылочек перцовки мы, вместе с музыкантами, отправились к филармонии, под старый дуб, и уже от души орали во всю силу молодости: «Ничего на свете лучше не-е-е-ту!». И как же я была счастлива, кутаясь летней ночью в огромный и тёплый свитер Алексея.

Банально, но когда ты счастлив, ты как наркоман подсаживаешься на эти эмоции радости, ощущения тёплого солнышка, которое не там на небе – это далёкое и для всех, а то, которое внутри тебя, какое то живое, мягкое, счастье....

–Мама, поехали, – оторвал меня от воспоминаний голос сына, – я кушать хочу.

Я  вздрогнула, словно не сразу поняла, где нахожусь, переключила передачу, отпустила сцепление и медленно выехала с парковки на залитую дождём улицу.

Глава 1.3

Дом встретил нас яркими огнями в окнах и орущим телевизором в пустых комнатах. Влада, моего мужа, не было дома. Переодевшись, я отправилась на кухню кормить Ваню. Кухней это помещение назвать было трудно. Да и дом не был домом в полном смысле слова. Вот уже пару лет мы жили на строй площадке. На месте разваливающегося старого дома поставили новый, но после стен и крыши деньги кончились и пришлось вселиться в недострой. Впрочем, это случается почти со всеми.

Решили жить и строить, но нет ничего более постоянного, чем временное. Так и получилось: жили давно, строили медленно, вернее, почти не строили и пользовались тем, что осталось от старого дома. Ну в самом деле, не покупать же новую мебель в серые стены? Но вместе с серыми стенами такой же серой и беспросветной становилась  жизнь, а хотелось совсем другого… Глядя на то, как Ванюшка, уплетает макароны с салатом, я вновь погрузилась в свои воспоминания.

«Как то быстро мы с Лешей стали жить вместе. Молодые, не обременённые проблемами. Редкий вечер проводили дома. Друзья, кампании, какие то концерты каких то музыкантов. Правда, Леша работал и неплохо зарабатывал, и единственное, о чем он мечтал – машина. И я мечтала вместе с ним. Даже пошла учиться в автошколу. Мои родители, которые жили в деревне, о бурном романе дочки, разумеется, не знали. Леша в деревню ехать не спешил, да и со своими родителями не знакомил, а я, как и все женщины на свете сама домысливала то, чего не было на самом деле: «Вот купим машину, и поедем вместе в деревню. А там, глядишь, и поженимся осенью.» И это было нормально, мечтать в двадцать три года. Как же это было давно и как же это было недавно!

Я вздохнула, забрала у сына пустую тарелку и отправилась мыть посуду.

Леша в деревню так и не поехал. Незаметно пришло лето, и наступил долгожданный отпуск. Как не крути, а надо было уехать, помогать родителям, и я собралась в путь, буквально на пару недель. Как уж так вышло, я и сама не помнила сейчас, но пару недель превратились в месяц. Почему я не смогла выбраться в город, я то же не помнила. Но с Лешей мы созванивались. Кажется, он сам разрешил мне задержаться и не спешить. А когда я радостная и счастливая вышла из автобуса на автовокзале с полными сумками деревенских разносолов, Леши там не оказалось. Прождав его минут двадцать, взяла такси и отправилась к нам на квартиру. И тут меня ждал сюрприз. Там жили другие люди, а мои вещи стояли в сумке, на балконе. Леша съехал две недели назад, забрав только свои пожитки.

Оставив ворох вещей у Анжелы, лучшей подруги, я рванула к Леше домой, впервые встретившись с его мамой, как оказалось очень неприветливой особой:

– Он утром из Москвы вернулся, из командировки, – с порога заявила женщина, – приходи завтра или звони ему, а сейчас иди отсюда, дай поспать мальчику.

В тот момент я почувствовала себя так, будто на меня вылили ведро с помоями.

–Галина Алексеевна, – язык словно к небу прирос,– я Катя, вы меня не знаете, но я девушка Леши. Разбудите его пожалуйста, нам поговорить надо.

–Какая такая девушка? – возмутилась его мама, – Вика его девушка. Юристом в банке работает. Умница и разумница, из хорошей семьи. Иди детонька, – сказала она неожиданно смягчившись, – иди домой. Потом созвонитесь и все решите.

Директор школы, где я работала, утирая слезы своей молодой учительнице, за пару дней выхлопотала  комнату в общежитии рядом со школой. В самом деле, не терять же молодой педагогический кадр? Я, с подругами, клеила обои и мыла окна пытаясь занять свои руки работой, но голову занять не получалось. Казалось, что меня погрузили в какую то чёрную жижу, и как бы я не барахталась, избавиться от этого вязкого, хлипкого ощущения полной безнадёжности внутри, не получалось. Оставалось только ждать, когда чернота раствориться сама собой. Но кто ж умеет ждать в двадцать три? Зияющая в душе рана ощущалась физически и я сама того не замечая, плакала постоянно и молила только об одном: «Что бы ремонт в крохотной комнатушке длился как можно больше, что бы вокруг были люди, было с кем поговорить. И да, ещё, что б Леша пришёл, попросил прощения и все вернулось на свои места.» Наивная…

Но клеить обои и бесконечно красить на одиннадцати квадратных метрах  было невозможно, и в один из тёплых августовских вечеров я осталась одна в своём новом жилище. Именно тогда появился Алексей. Как он меня  нашёл, я не спрашивала. И да, он приехал на машине.

–Я пришёл в банк узнать про автокредит, а там Вика, – сказал он так буднично, даже не оправдываясь, – я её люблю, Катя.ты понимаешь?

Хотелось орать, кинуть ему тарелку в голову, обругать его всеми известными словами, обозвать эту ненавистную Вику, или поёрничать на тему, не за благословением ли он сюда явился, но, вместо этого я развернулась и молча закрыла перед ним свою дверь. Зачем что то говорить, если он её любит?

***

Муж так и не появился дома вечером. Это вошло у него в привычку – гулять допоздна. Я знала, что он болтается у кого то из друзей на улице, а потом придёт выпивший и разговаривать с ним уже бесполезно. Влад тут же сорвётся  на крик и пойдёт в наступление. Дело закончится дикой сценой с обоюдными оскорблениями и упрёками. А ведь так было не всегда. Когда мы только поженились, Влад был очень заботливым и внимательным. Он покупал мне красивые вещи, отвозил и забирал с работы, мы ходили вместе в кино. Словно и не с нами это все было… Как она радовался, когда узнал, что у нас будет малыш, а ещё больше радовался, когда выяснилось, что это будет мальчик. Он с таким умилением и любовью рассматривал этот крошечный комочек счастья, который привёз из роддома.

И дом решил строить для него, для Вани. Тот, в котором мы жили, дед построил наспех, давно, из того, что было. Вот он и простоял, сколько смог. Правда, Влад и тогда выпивал, и даже мог нахамить в пьяном виде, но с утра извинялся, бил себя в грудь кулаком и утверждал, что такое больше не повториться. Тогда мне казалось, что это временные трудности. Я ещё мечтала о новом доме, красивой мебели, светлых комнатах. И работала для этого: днём школа – вечером репетиторство. Правда, я как то не задумывалась о том, что для юристов, мы строим его дом, полученный по наследству и, по этому, практически неделимый. Тогда  ещё были «Мы» и у нас была цель....

Уже сквозь сон, лежа рядом с ребёнком, я услышала, как хлопнула входная дверь и, затем, включился телевизор. Громко, словно рядом с Владом разговаривала куча народа и трудно было разобрать, о чем идёт речь на экране. Пару раз я пробовала прятать пульт или кабель питания от телевизора, но Влад врывался с диким ором в комнатку к сыну в поисках утерянных запчастей.

Ванюша заворочался в кровати. Я погладила его по вихрастой голове и чмокнула в макушку.

«Придётся потом спускаться, выключать все это хозяйство. Газ бы не оставил включённым! – подумала я, – Надо проверить. Главное не заснуть!»

Но какое там заснуть, когда полночный выпуск новостей был прекрасно слышен даже за закрытой дверью на втором этаже. Спускаться вниз раньше, чем Влад уснёт, не хотелось – поругаемся, и я лежала, глядя как по потолку ползут тени от длинных ветвей берёз, колыхающихся под порывами ветра и непрекращающийся дождь хлещет по стеклу холодными струями.

Глава 1.4

С будущим мужем мы познакомилась почти через год после расставания с Алексеем. Друзья, у которых я иногда гостила по выходным, вызвались отвезти меня домой на машине, но сначала надо было заехать к какому то парню, забрать какие то вещи.

Парень оказался довольно интересным мужчиной среднего роста с темно русыми волосами и голубыми глазами, почти на десять лет старше меня. Звали его Влад, жил он один в большом, но старом доме, оставшемся после смерти родителей. Влада нельзя было назвать красавцем, скорее приятным молодым человеком, но было в нем что такое, что портило все приятное впечатление: голубые глаза неожиданно становились ледяными, словно прозрачными, какими то даже белесыми. Случалось это, когда Влад начинал злиться, причём, не всегда для этого был повод. Если бы тогда я внимательно присмотрелась к нему, за холодным взглядом голубых глаз увидела бы и хитрость, граничащую с подлостью, и маниакальную подозрительность в желании обмануть его, и полное неуважение к окружающим, скрытое за молчаливой усмешкой. Если немного утрировать, то женщины в большинстве своём были в глазах Влада как минимум не очень порядочными и не очень умными существами, а мужчины делись на тех, кто ему был нужен и тех, кому нужен был он. Последних, если они в чем то зависели от него, он не уважал совсем. Но я этого не замечала. И хотя после истории с Алексеем прошёл год, в моей жизни все ещё был период какого то сонного безразличия. Зато молодую, симпатичную кареглазую училку с каштановыми задорными кудряшками, заметил Влад. И, как сказали бы старушки на лавочке: «Он её выходил!» В какой то момент оказалось, что Влад везде в моей жизни: встречает и провожает, постоянно звонит и вечно что то ремонтирует в моей комнатушке.

От друзей я случайно узнала, что Алексей и Вика поженились и когда Влад предложил переехать из опостылевшей за год шумной общаги к нему, пусть в старенький, но свой дом, я ответила, что перееду только в качестве жены.

–Так даже лучше! – сказал Влад и в ближайшие выходные мы отправились знакомиться к моим родителям

Как уж так получилось, но Влад с друзьями и я в тот день не сговариваясь умудрились одеться в чёрное. Уже в посёлке, рядом с деревней, друг Влада заметил, что не плохо было бы к будущей тёще приехать с цветами. В ближайшем магазине вместо букета роз, нам предложили коробку с искусственными цветочками, на выбор… Одетые в чёрное, в наглухо тонированной чёрной волге, мы были больше похожи не на весёлых сватов, а на гостей другого, совсем не радостного события. Какая грустная ирония....

Конечно, я понимала, что любви между мной и Владом нет. После отъезда Влада мама сказала мне об этом, но откровенной беседы между матерью и дочерью не получилось. Может, задень мама какие то те самые струны в моей душе, разревись я тогда по бабьи на её плече, расскажи ей все, жизнь бы пошла совсем по другому сценарию, но… Я и слышать не хотела о какой то там любви. Мне казалось, что уважения вполне достаточно для создания хорошей семьи. Но откуда мне, глупышке, было знать, что слово «Уважение» Владу совсем не знакомо.

Я  не заметила, как, натянув на голову подушку, уставшая за день от шума школы и суеты, провалилась в тяжёлый, неспокойный сон.

Будильник разбудил нас с Ваней ранним утром. Дома было тихо, значит Влад ночью выключил телевизор. Разрешив сыну немного поваляться, я спустилась на кухню, что бы одиночестве и тишине выпить утреннюю чашечку кофе.

Влад спал одетый на старом диване. Как только чайник зашумел закипающей водой, он поднял голову и прохрипел:

–Катя, дай воды.

Я молча отнесла стакан мужу. Внутри все кипело от какой то безысходной злобы.

–Тебе не надоело? – спросила я, глядя как Влад жадно пьёт воду, – сорок лет, а ты водку жрёшь как молодой конь траву на пастбище.

–Отстань, -Влад сунул мне стакан, дотянулся до лежавшего в ногах одеяла и накрылся с головой.

–Слушай, – я все больше злилась, – что значит «отстань»? Ты уже неделю, неделю! – и сама не заметила, как почти перешла на крик, – не можешь доделать гипсокартон на втором этаже? Работа на несколько часов. Для чего на последние деньги материал покупали? Что б он теперь валялся, а мы по нему ходили?

Я дёрнула одеяло за край, пытаясь посмотреть на мужа.

Влад неожиданно вскочил следом за одеялом и схватил меня за руку:

–Нанимай рабочих, если тебе так надо, – заорал он, – выходила бы замуж за миллионера, он бы тебе быстренько все построил…

Это была любимая песня Влада. Я выдернула руку, швырнула одеяло на диван и пошла одевать Ваню. Разговаривать с мужем было бесполезно. Если другие мужики иногда уходили в крутое пике и могли пить пару дней, неделю, а потом, выходившись, принимались за домашние дела, Влад выпивал каждый день, иногда, как, видимо, вчера, напиваясь до беспамятства. Потом он совсем не мог  смотреть на алкоголь пару дней, трезвел, становился злым и вспыльчивым, а после все начиналось по новой: бутылочка пива, сто грамм водочки, до следующего крутого пике.

Влад был хорошим строителем и мужчиной о котором говорят: рукодельный. Он и правда мог и умел почти все, что только может делать мужчина в доме, но тяга к спиртному, которую поначалу не я не заметила, или не придала ей должного значения, перечёркивала все положительные качества мужа так, что домой идти не хотелось. Совсем.

Глава 1.5

Вечером, на маленькой уютной кухне своей закадычной подруги Анжелы мы рассуждали о жизни.

–Это у вас сказка – неотвязка. Он напивается, хамит, вы скандалите, ты в слезах собираешься уйти, или, даже, уходишь, проходит пара дней и ты его прощаешь. Все идёт по кругу. Это вы на какой круг вышли сегодня? Прости, дорогая, я уже сбилась со счета, но, думаю, приближаемся к сотне.

С Анжелой мы дружили ещё с заочного отделения института. Большинство студентов – заочников были старше меня – выпускницы школы, не прошедшей по конкурсу на дневное отделение. Они работали, имели семьи – вполне состоявшиеся, обеспеченные, в отличии от таких как мы, живших на стипендии и мамину помощь. И хотя мы небыли подругами во время учёбы, судьба свела нас немного позже, сделав подругами.

Как и многие другие в Поволжье, Анжела имела татарские корни, придававшие её внешности особое очарование. Почти всегда немного раскосые карие глазки подруги светились задором и жизнелюбием. Она умела жить и радоваться каждому мгновению с какой то искренней, детской радостью первооткрывателя. При этом ко всем значимым событиям Анжела относилась очень трезво, с присущей лишь ей глубокой мудростью. Для меня оставалось загадкой, как подобные противоположные качества уживались в одном человеке?

–А что же тогда делать? – спросила я, мысленно соглашаясь с подругой.

–Если я в сотый раз  скажу: «Бежать!» ты же все равно никуда не побежишь. Ты, душа моя, увязла в этих отношениях. Я про такое читала. Они называются: «токсичные». Выйти из них сама ты не сможешь. Влад тебя из них не выпустит. Он сильнее тебя морально и ты ему нужна. Значит, надо научиться с этим как то жить. В конце концов, у вас сын растёт.

–Это все понятно, – я обречённо вздохнула, – ты сто раз права, дорогая моя, но куда бежать? Я как вспомню свою юность в общагах и на съёмных квартирах, меня аж  в дрожь бросает. Купить квартиру на мою зарплату учителя с высшей категорией нереально. Это надо поселиться в трёх школах одновременно. Дом принадлежит Владу, делить его он со мной не станет из принципа. Получается, что нам с Ваней одна дорога: или в деревню, к моим родителям, или в самый бюджетный вариант жилья, в общагу. А это совсем не вариант.

–Два, – чётко произнесла Анжела, доставая горшочки с картошкой из духовки.

–Что два?  – не поняла я.

–Ты сейчас назвала два варианта,– Анжела поставила на стол  и горшочек с тушёной картошкой, которая мне, голодной после длинного рабочего дня, показалась вкуснейшим блюдом, – ты назвала два варианта,  – в третий раз повторила подруга, – но вариантов может быть гораздо больше. Надо подумать.

– Да я уже столько лет думаю, и что толку?

–В том то и дело, что ты только думаешь, думаешь, а когда уже делать начнёшь? Хоть что то?

–Например? – спросила я.

–Например? – Анжела смешно поморщилась, – например, если сейчас я заставлю тебя задрать подол этого недоразумения, что у тебя платьем зовётся, то что я там увижу? Молчи, – она махнула в мою сторону кухонным полотенцем, – увижу я там у тебя столетние труселя, а должны быть кружевные трусишки, которые и трусишками назвать сложно. А для чего?

–Для чего мне и правда трусы, которые и не трусы сейчас? На улице не май месяц…

–Для секса! – ответила подруга, приспуская собственные спортивные штанишки, в которых щеголяла по дому. У неё с трусами был полный порядок, – Кризис для женщины,дорогая, это не когда денег нет, а когда трусы и лифчик разного цвета. И этот кризис в голове. Ну не уйти тебе от Влада и что? Живи для себя.

–Ой, насмешила! – горько рассмеялась я, пародируя подругу, – «живи для себя!» Да какие трусы, когда надо стройматериалы покупать? Какие шубы, хотя я о ней уже десять лет мечтаю, – это же ремонт  в целой комнате, а может и на коридор ещё хватит!

– Дура, – оборвала меня Анжела, – дурёха! Знаешь почему? Потому что Владик твой о таких вещах не задумывается. Он на себя денежек не жалеет, доказать? А ты посчитай все что он ежедневно тратит на собственную персону?

Я опустила глаза, понимая, что подруга бесконечно права. Но кто то же должен нести ответственность? И как так получилось, что будучи младше мужа на десять лет, ответственной за все в нашей семейной жизни стала я?

–И ещё дура в квадрате, что Пашу отпустила, – не унималась Анжела, которой я рассказала о недавней встрече, – надо было поулыбаться, взять телефон. Встретиться в конце концов. Может и стимул бы появился трусы себе новые покупать. Нам же, мамами нашими воспитанными в большинстве своём, и бабушками, войну прошедшими, с малых лет вдалбливают: для детей, для семьи, для мужа, для Родины, для Бога, прости меня грешную, а для себя? Хоть раз «для себя поживи» сказали? А, что тут говорить? Моя такая же. И я такая же. Иногда хочешь ведь чего то безумно, а разрешить себе не могу. Например, в отпуск хочу в Турцию, одна!

Анжела плеснула в стопки водочки из запотевшей чекушки, которую достала из морозилки во время своего монолога и сказала тост:

–За отпуск!

Мы выпили и я задумалась о том, что отпуск – это, пожалуй, самое замечательное, что сейчас могло со мной случиться. За все эти годы совместного проживания в отпуск к тёплому морю в тёплые страны мы ни разу не ездили, а возможности были…Но разве Влад отпустит, одну? И потом, Ванюша, куда же я без него? А в отпуск хочется. Хочется уехать далеко – далеко. Так далеко, что бы даже намёк на существующие в жизни проблемы казался нереальным. Но как? Денег то все равно нет.

Это вечное безденежье изматывало морально. Деньги были, но стройка дома  затягивала их  в себя не хуже промышленного пылесоса. Как там пел Вини Пух про мёд: «Он есть и вот его нет»?

–Знаешь, про Пашу этого, беру свои слова обратно, правильно сделала, что не связалась, – подумав, выдала Анжела – рано или поздно он узнал бы о твоей унылой лодке под названием семья Смирновых, да и сам факт того, что ты с ним переспала, был бы не в пользу твоей удачной семейной жизни. А планы на будущее этих отношений, – Анжела Пашу видела лишь пару раз, мельком, – строить не надо. Что ему мешало, если ты и правда ему понравилась, отбить тебя у этого Леши? Ну или утешить потом? Так что ну его, пусть катиться на своей «Мазде» лесом.

–Анжела, – всхлипнула я, – милая, как мне все это надоело, ты не представляешь. Мне ещё нет тридцати пяти, а у меня чувство, будто ничего интересного в моей жизни уже не случиться. Остаётся лишь плыть по течению и доживать своё. Ужасное чувство, понимаешь?

Подруга кивнула, предлагая осушить ещё по рюмашке.

–Знаешь, – сказала Анжела, поднимая стопку, – люди говорят, что после сорока лет жизнь только начинается, так что подожди немного, тебе ещё не сорок. А если серьёзно, то ещё раз говорю,заведи себе любовника.

–Заведи! – фыркнула я, – Любовник как то не похож на домашнее животное, что б его заводить? И не могу я, как представлю, что это с чужим мужчиной где то как-то урывками, на чужой кровати, бррр. Грязно это все как-то и подло, наверно. Влад же мне не изменяет.

–Что касается Влада,– ухмыльнулась подруга, – ну раз он не изменяет, как тебе кажется! – она многозначительно подняла руку с растопыренными пальцами, словно упреждая все возможные оправдательные аргументы с моей стороны, – а только выпивает, то и ты тогда пей. Вдруг все выпьешь и ему не достанется? Согласись, отличный план мести? И главное, сколько женщин им воспользовались: кто от великого ума, кто от великой любви! Так что срабатывает, поверь. Зато все будет по принципу: ты мне, я тебе! Ну а про чужого мужика, то кому как. Я бы предпочла такое милое животное и чтоб  пмж в чужом доме, а то вдруг он к лотку не приучен? Или ещё хуже, решит у моего лотка окончательно поселиться?

Я хотела засмеяться, представив себе «животное домашнее, обыкновенное из подвида: носки разбрасывающее», но поняла, что мне не смешно. Давно не смешно. Я перестала смеяться. Недавно в театре была с коллегой по работе. Давали комедию, смешную, наверно, потому что все смотрели на сцену и хохотали до слез, а я наблюдала за зрителями и не понимала: что там такого показали, что они так ухохатываются?

– Нет, Анжела, никого мне не надо, это точно. Мужчину вижу и сразу думаю: в чем подвох? В чем он уродом окажется? Как представлю, что он до меня дотрагивается, меня аж подташнивает.

–То есть, пять минут назад ты говорила вполне серьёзно? – протянула Анжела удивлённо, -ну это, подруга,ё уже диагнозом попахивает.

Мы ещё долго разговаривали о чем то своём, о женском, под тёплым светом настенного светильника на кухне. Ваня смотрел мультики и играл в машинки, которых у Анжелы было много. Они остались от единственного сына, студента первого курса, учившегося в соседнем городе. Так и заснул, сидя на диване в окружении целого автопарка…

Глава 1.6

Работа – дом, дом – работа, и ещё разные секции и подготовительные занятия будущего первоклассника Ивана вечерами. С мужем я почти не виделась. Когда мы с Ваней уходили в садик и на работу он ещё спал, а когда возвращались вечером после бассейна, музыкальной школы и иных детских радостей, то Влад, чаще всего, уже спал. А если и удавалось поговорить, то почти каждый раз это заканчивалось скандалом. Неустроенный быт в недостроенном доме плохо располагал к общению, а заодно, окончательно отбивал желание что то делать в опостылевшем семейном гнезде.

Вслед за осенью пришла зима и Новый год с его праздничным настроением. Ради Вани, ждавшего праздника и чуда, я купила новую искусственную ёлку, а к ней игрушки и море мишуры. Вдвоём с сыном мы принялись расклеивать дождик вдоль серых стен, пытаясь создать хоть какую то атмосферу праздника в семье. За этим занятием нас и застал Влад.

–А что это вы тут делаете? – спросил он, по обыкновению усаживаясь на стул между плитой и столом.

–К новому году готовимся, не видишь что ли? – ответила я, спрыгивая с табуретки, – Кушать будешь? У нас тушёная капуста.

–Мяса хочу, на х…р мне твоя капуста?!

Я, хоть и привыкла к выходкам мужа, но как то растерялась.

–Ваня просил, он любит капусту и потом, она с тушёнкой. Вчерашние котлеты сейчас разогрею.

Влад как-то обречённо махнул рукой:

–Что у меня за баба, не спать, не хлебать! Ешь сама свою капусту!

Он демонстративно поднял крышку  с кастрюли, словно сомневался, что на плите действительно тушёная капуста, а потом бросил её обратно так, что кастрюля опрокинулась, залив содержимым всю плиту. Муж развернулся, пройдя мимо меня, смахнул с старенького дивана разложенную мишуру и плюхнулся на него с выражением какого то дикого отвращения ко всему на лице. Словно это его только что незаслуженно оскорбили..

–Ну ты и скотина, – только и смогла сказать я, сдерживая слезы. Ваня заплакал в голос, собирая с пола спутавшуюся мишуру.

Влад нажал на кнопку на пульте и телевизор заорал на всю громкость динамиков, будто нас и не существовало в этом доме.

Я обхватила сына за плечики, пытаясь успокоить. С остатками мишуры мы поднялись по деревянной, грубо сколоченной лестнице на второй этаж и закрылись в своей комнате.

–Мам, – всхлипнул Ваня, – давай уедем куда-нибудь на Новый год? Пожалуйста, не будем встречать праздник с ним.

Дверь в комнату сына с шумом распахнулась:

–Давай, настраивай сына против меня, дура! – Влада аж перекосило от злости, голубые глаза казались совсем бесцветными, – Дура тупая, тебе сказали: я мясо люблю. Не буду я всякую траву жрать.

–Знаешь что, -взвилась я, – ты меня спросил, успеваю ли я за этим мясом после работы съездить? Ты спросил, есть у меня деньги мясом тебя кормить? Я и так в школе с восьми до пяти, в две смены ишачу. А ты за пол года ни разу ребёнка вечером на занятия не отвёз. Можно подумать, ты у нас сильно занят!

–Не переломилась, – Влад ухмылялся, – сидите там, в школе, ляжки тянете (это было его излюбленное выражение), чаи гоняете в перемену, детям херню всякую втираете. Не мешки разгружала – съездишь. И что бы мясо было – меня не волнует, поняла?

Не дожидаясь моего ответа, Влад хлопнул дверью.

Я буквально съехала на пол, обхватив колени руками и заплакала. Плакала я последнее время часто. Но потом как то становилось легче. В первом порыве хотелось уйти, собрать вещи, уехать, но наступало утро и с ним возвращалось то самое противное аморфное состояние: что воля, что не воля.

Меня, яркую, энергичную, весёлую когда то, словно отключили от питания: сил не было. Однажды вспомнив слова Анжелы о токсичных отношениях, я  залезла в интернет и ужаснулась: все про меня. И пусть Влад ни разу не поднял руку, он был домашним тираном чистой воды. Пару оскорблений, брошенных мимоходом, навязанное мнение (он же старше, умнее), а вместе с этим и постоянный акцент на том, какая же я глупая; попытки внушить отсутствие женской привлекательности и вот оно: никчёмный мужичек терроризирует вполне себе ранее самодостаточную и уверенную в своих силах женщину. Как там, у классика: «паучок муху – Цокотуху в уголок уволок». И вот уже красавица превратилась в неухоженную, задёрганную бытом женщину непонятных лет: все в дом, все в семью и ничего для себя, уже нелюбимой; умница и правда чувствует себя полнейшей дурой и боится открыть рот: а вдруг снова сморозит какую то глупость под покровительственно – понимающим взглядом своего надменного муженька, который после выскажет ей все, что думает о женском интеллекте; жизнерадостная, привыкшая к мужскому вниманию женщина, вдруг превращается в абсолютно асексуальное существо, потому что раз в месяц (на большее то он и не способен), её мужчина, неожиданно вспоминает о том что у его жены есть потребности, и совершает свой «подвиг» с таким видом, будто одолжение делает, нашёптывая ей в ухо, что на такую фригидную и никчёмную в постели, кроме него никто и не взглянет, да и он с ней из большой жалости. Знакомо?

И мне было знакомо. Мой нынешний портрет прорисовывался в полной красе. А уж каким привлекательным было будущее?

Жалела ли я себя? Еще как. И хотелось, что бы меня пожалел весь мир, я же такая несчастная, жертва. Но Анжела была права, что я делала для того, что бы перестать быть этой самой жертвой? Получился какой то порочный, заколдованный круг…

Глава 1.7

Перед новым годом, видимо, подозревая, что мыс сыном и правда можем уехать в деревню, оставив его в одиночестве встречать праздник, Влад резко сменил пластинку. Нас ждал заботливо украшенный дом. Он купил новую мишуру и развесил её вдоль стен, закрепил гирлянды разноцветных огоньков на окнах, и притащил из гаража коробки с старой ёлкой и ёлочными игрушками. Теперь у нас оказалось две ёлки: по одной на этаж.

Влад позвонил мне и сам забрал сына из детского сада. В музыкальную школу в тот вечер они не пошли, и я застала их, наряжающих ёлку.

Всю предновогоднюю неделю Влад был похож на нашкодившего маленького щенка. Видимо, понимая, что перегнул палку, он вечерами встречал нас готовым ужином, и даже одним чудесным морозным вечером  уехал с сыном на горку, кататься на ватрушках. И если я, сама того не желая, огрызалась на какую то мелочь, Влад превращал все в шутку.

Правда заключалась в том, что это была не первая трансформация мужа. Понимая, что я, хоть и эмоциональный, но очень терпеливый по натуре человек, вот вот дойду до белого каления, он сбавлял обороты и превращался в эдакую приторную слащавую снежинку с теми самыми легендарными глазами кота из мультика про Шрека. И как такого золотого бросишь? И кем ты себя будешь чувствовать после этого? Такой человек прекрасный, все в дом, все в семью, и сыном занимается. Снова по кругу…

–Катя, давай уедем на Новый год в деревню, к твоим родителям?– предложил Влад, обнимая меня за плечи, – Проведём праздник все вместе, по семейному.

Я мыла посуду, оставшуюся после ужина и от неожиданности чуть не выронила тарелку в раковину. Влад рушил все наши с Ваней планы праздничного побега. Я развернулась, полная решимости сказать, что не смотря на его прекрасное поведение в последнее время, Новый год мы собираемся встретить вдвоём с сыном.

–Я знаю, что я свинья, – начал Влад, прижимая меня к себе и не давая сказать ни слова, – не бросайте меня одного, пожалуйста. Я ведь вас очень люблю. Я же все равно приеду за вами, даже если вы уедите без меня.

Он попытался поцеловать меня, но я лишь дёрнулась, подставив щеку. Последнее время не то что целоваться, я старалась даже не касаться мужа без необходимости. Меня словно током ударяло, заставляя сжиматься в комочек. Было неприятно до дрожи. Раньше такого не случалось. Не скажу, что бы испытывала дикое желание непременно прижаться к Владу, поластиться, как домашняя кошка, но и такого отторжения как сейчас я не испытывала.

–Ладно, Влад, собирай вещи. Мы едем завтра утром, пораньше. Надо ещё в магазин заскочить, купить продуктов к праздничному столу.

***

Что может быть веселее чем Новый год в деревне. Родители были бесконечно рады нежданным гостям. Отец натопил баню, мама колдовала на кухне. Стол был накрыт, а на плите доваривался её фирменный хаш – завтра наступит утро первого января, а вместе с ним придёт похмелье и лучше всех изгонит этого нежданного гостя конечно же горячий, наваристый хаш!

Все было как положено: бой курантов, загадывание желаний и даже фейерверки. Влад не отходил от меня, то и  дело прижимая к себе и целуя в щёчку:

–Мамуля, – словно мантру, повторял он, – ты такая у меня хорошая, Я же тебя так люблю.

«Наверно любит, – думала я, – только по своему. И я его, наверно, то же как то по своему любою. Пусть у нас уже все наладится».

Клуб светился одиноким фонарём в конце заботливо расчищенной от снега дороги. Но это одиночество было обманчивым. Скоро там соберётся вся деревня.

Народ притащил с собой все, что только было не съедено и не допито за новогодним столом. Заведующая с отчаянием носилась у дверей, пытаясь образумить подгулявших граждан:

–С ума сошли? Нельзя в клуб с водкой!– кричала она, – Да не суй ты мне эти огурцы!

И тут в дело вступило старшее поколение.

–Дочка, – подхватила меня под рукав непонятно откуда явившаяся тётушка, – ну ка пойдём, подсобите.

Мы принесли из-за сцены будку для голосования, поставили в ней стол и велели всю закуску сгрузить туда. Потом, кто то маркером на большом листе написал: «капля добра!» и повесил на будку. Туда же сгрузили большинство алкоголя. В качестве народной дружины выступили бабушки..

Это был самый весёлый новый год. Все по очереди, чинно скрывались за шторкой и опрокидывали свою «каплю добра», не забывая добротно закусить. Так как употребить выше меры никому не давали, а влезть без очереди было нереально: страждущие не пустят, получилось, что никто не напился, зато все «убились» в танцах и веселье, в разгар которых начались конкурсы. Как это часто бывает на деревенских праздниках и свадьбах, конкурсы были в меру пошленькие.

Влад и сам не понял,как оказался в числе конкурсантов. Им, в паре с милой дамой, муж которой уже мирно посапывал в зрительном зале ( «накапался» мужчина) всучили банан и велели очистить его съесть без рук быстрее, чем остальные пары конкурсантов. Пышногрудая соседка, приготовилась обязательно победить в конкурсе и для скорости процесса взяла Влада за грудки:

–Минуточку, женщина,– завопил Влад на весь зал, – я женат!

Но, не тут то было, закусив бананом, она смачно чмокнула моего мужа, размазав остатки фрукта по его физиономии, а зал зашёлся в приступе хохота.

–Ой, Катька, – услышала я рядом голос соседки, – хороший у тебя Влад. Весёлый, не напился, как некоторые, драться не лезет, за бабами не бегает. А мой дома в новогоднюю ночь сидит, у телевизора. Никуда его не вытащить. Нашёл – молчит и потерял – молчит. Скучно.

«Скучно! – подумала я, – Работает мужик , двое мальчишек в школу сам возит, все свободное время с ними, в сарайке пропадает, не выпивает совсем, а ей – скучно! Пойми нас, женщин? А может и я, такая же, сама не могу понять, чего мне надо?» Но в слух я этого, разумеется, не сказала, а подтолкнув приятельницу под локоть, указала ей на будку и предложила капнуть по чуть чуть.

Впереди было ещё пара дней новогодних праздников. Накатавшись с горки, напарившись в бане и просто навалявшись у телевизора, мы вернулись в город, домой.

–Знаешь, Влад, – начала я разговор как то вечером, сидя у телевизора за просмотром очередной новогодней комедии,– знаешь, если мы хотим сохранить нашу семью, нам надо доделать ремонт. Эта серость все убивает.

Я обвела взглядом потолок из досок, серые стены и пол, покрытый фанерой. Развешенная ёлочная  мишура лишь подчёркивала убогость. Влад сидел рядом, разместив на подлокотнике дивана тарелку с закуской и чекушку. Первое время мне было дико, как человек может пить один? Но потом я перестала обращать на это внимание: себе дороже. Сейчас праздники, и муж считает, что имеет законное право отдыхать.

–Знаю я, – вздохнул Влад, – только мне надоело работать. Работать и все время во что то вкладывать. Я и денег никаких не вижу. Я машину хочу нормальную. Объект обещали большой, заработаю, куплю себе машину, тогда и ремонтом займусь.

–Себе? – спросила я.

–Ну и тебе, разумеется, – с раздражением ответил Влад, – только полностью у меня не хватит, кредит брать будем.

–Влад, – понимая, что мы снова оказались на слишком скользкой теме для разговора, начала я, – ты же знаешь, что я категорически против кредитов.

–Вот что ты за баба такая!– вдруг сорвался муж. Куда и делся тот немного простоватый, заботливый Влад, которого видели в нем окружающие и которым он был эти пару прошедших недель? – Обязательно надо настроение испортить. Выходила бы замуж за миллионера, он бы тебе все и сразу купил! Видела, за кого шла.

–Я, пожалуй, и правда, пошла, – сказала я, налила себе чая и поднялась на второй этаж. Уж лучше книжку почитать, чем слушать эту ахинею. Все вернулось на круги своя. На самом деле хотелось завыть от какой то безысходности, но показывать свои слезы Владу и расстраивать Ваню, игравшего на втором этаже в компьютер, совсем не хотелось.

Глава1.8

-Понимаешь, Анжела, – мы встретились с подругой в торговом центре. Она буквально силком вытащила меня за покупками. Приближалась весна и в женщинах просыпался охотничий инстинкт. Скоро придёт время скинуть шубки, дублёнки и пуховики и продемонстрировать миру свою красу, – если раньше я испытывала к Владу хоть какие то сильные эмоции: раздражение, гнев, злость, то теперь я словно устала от них. Мне стало все равно.

–А он? – спросила Анжела, подливая из чайничка вкусный молочный улун ( откуда она все эти чаи – вкусняшки знает?)

Нет, все таки нет ничего более приятного, чем сидеть в кафешке торгового центра после удачных покупок. Это сладостное чувство предвкушения демонстрации будущих обновок. Все мы в душе первобытные охотники, только охотимся теперь не за зверьём ради пропитания, а за красивой вещью. Поймал, примерил – мимо, поймал, примерил – бинго! И полигоном для нашей охоты стали торговые центры.

–Ну, а он? – повторила свой вопрос подруга.

–А что он? – ему как будто не хватает наших ссор. Он мирно жить не может. Я пыталась к нему прижаться, приласкаться, так он как дурак, ржёт и щиплется. Ласки у него такие. У меня все бока синие от таких ласк. Подойдёт, щипнёт и заржёт. Я ему пообещала, что ещё  раз и заеду чем не попадя.

Анжела рассмеялась.

–Тебе смешно? – надулась я.

–Не на тебя, – ответила анжела, отламывая десертной вилочкой кусочек пирожного, – я просто представила как я с Мишкой так заигрываю. Надо попробовать.

Миша был последним ухажёром Анжелы, но я его ещё не видела, да и зачем?

–Смотри, понравится твоему Мише щипаться, он и тебе все бока пообхватает, – я ухмыльнулась, – потом не жалуйся.

–Если серьёзно, дорогая моя, – Анжела на секунду задумалась, рассматривая в огромном окне светившиеся, окна новостроек, – то Влад твой не только тиран, он ещё и вампир порядочный, если так можно выразиться. Он не умеет жить в положительных эмоциях, в тепле, любви, в заботе. Может, у него в жизни такого и не было никогда? Откуда мы знаем? А вот отрицательные эмоции его заводят, ему в них все понятно и комфортно. Он от тебя так подпитывается. Доведёт тебя до ругани, получит свою подзарядку и оставляет, опустошённую, в покое на какое то время. У тебя, кстати, голова потом не болит? Нет такого ощущения утомлённости, усталости?

–Два вопроса: зачем оставлять в покое? – сказала я, согласно кивая, – И второй: я ведь и сама неплохо его провоцирую. Мне завестись с пол оборота – раз плюнуть.

Анжела прищурилась:

–Ты и правда не понимаешь? Если он тебя совсем выкачает, то ты помрёшь. Да, да, – она кивнула, глядя в мои недоумевающие глаза, – получишь какую-нибудь хрень хроническую и все, нет у Влада батарейки. Это он на подсознательном уровне понимает. Ну а по поводу тебя, то как женщина, существо все же более эмоциональное, чем мужчины, ты подстроилась под эту модель поведения. Ты изначально, по собственному неведению, приняла его правила игры. Вы, как гармоничная пара, не выработали какие то свои, не приняли за основу твои, вы пошли по жизни с его правилами, да и были ли у тебя шансы, дорогая?

Анжела давно увлекалась психологией. Она не превратилась в маньячку – консультанта для своих подруг, пытающуюся анализировать и комментировать каждый поступок окружающих, она просто много читала, смотрела, проходила какие то курсы. То есть вела себя как адекватный учёный, погрузившийся в интересное исследование и мнение своё высказывала крайне редко.

–Эх, Катерина, такие разговоры не за чайником чая вести надо, но я попытаюсь кратко сказать тебе то, что ты и сама знаешь. Кто есть Влад? Работяга из обычной семьи таких же работяг. Одинокая мама, всю жизнь в цеху на заводе, воспитывающая сына, молодая и привлекательная, ещё хочет любви и внимания. А теперь предположи его детские эмоции? Вариантов море, но, пожалуй, одно точно: есть какая то обида на маму, отсюда и негатив, который переносится на всех женщин без исключения. Плюс, отсутствие образования. Я согласна, полно идиотов с дипломом, но и ты согласись, лучше начитанный идиот с дипломом, чем идиот совсем пустой. С первым можно хотя бы попытаться договориться, а второй прав и точка. И при этом муж твой дитя улицы, жизнь знает от и до.

Она подняла руку, подзывая официанта. Чай слишком быстро кончился, как и пирожное.

–Анжелка, – я подпёрла щеку ладонью, готовая вот-вот расплакаться, – до чего же ты умная и как я тебя люблю…

–Ага, – отозвалась та, – умная и, поэтому, одинокая. Сижу одна вечерами в своей квартире, и, иногда, так тошно, что и твой Влад бы сгодился. А что? – она улыбнулась, – Рукастый мужик, все шкафчики бы на место прикрутил, а то того гляди кухонный гарнитур на голову упадёт.

–Ошибаешься, дорогая, – парировала я, – не было бы у тебя никаких шкафчиков, потому что ремонта у тебя то же не было бы.

Глава 1.9

В преддверии весны мы с Ваней заболели очередной сезонной заразой. Сидя вторую неделю на больничном, я попросила Влада отвезти нас сыном в деревню. Сама вести машину я не могла, а сил ухаживать за больным ребёнком уже не было. У Влада на работе был большой объект с очень жёсткими сроками, за который муж должен был получить хорошие деньги. Он приходил вечером уставший, злой и голодный, а мне было так плохо, что я едва могла сготовить какую то похлебку. И он согласился отвезти небольшое кашляющее и чихающее семейство в деревню.

Там нас ждали. Мама, буквально, насильно накормив внука и дочь куриным бульоном, уложила спать на жарко истопленную русскую печь и впервые за много лет я уснула так, словно провалилась в какую то чёрную дыру.

Зимнее деревенское утро. В доме ещё холодно. Потрескивают дрова в печке, немного пахнет дымом и  сдобным тестом. Я лежу с закрытыми глазами, и мне не надо идти на кухню, что бы узнать, что мама затеяла печь пироги, а отец сидит рядом, прихлёбывает вкусный чай из своей огромной кружки и раскладывает в выпечку начинку. Я аккуратно, что бы не разбудить спящего рядом сына, спустилась с печки. Деревянный пол холодный. Быстро сунула ноги в валенки, накинула на плечи халат и прошлёпала на кухню. Как же хорошо дома! Как же здорово, когда о тебе заботятся.

За несколько дней у родителей мы с сыном буквально встали на ноги. К выходным Ваня уже вырвался из заточения и укатил с деревенскими ребятами кататься с горки. Я сопротивлялась, но добрая бабушка заявила, что болезнь – болезнью, а воздухом дышать надо, потом заставила меня одеться по теплее, повязала на голове пуховый платок и мы пошли гулять по дороге.

Снег искрился под лучами почти весеннего солнца. Дым вился из печных труб и белыми хлопьями исчезал в голубом небе. Валенки смешно поскрипывали и лёгкий морозец румянил щеки.

–Катя, что с тобой твориться? – спросила меня мама.

– Да ничего, – обсуждать с ней свою жизнь мне не хотелось, – устала я. Сама понимаешь, школа, дети. Я люблю свою работу, но скоро весна и уже безумно хочется каникул…

– Катя, давай поговорим откровенно, – перебила меня мама, – ведь не в работе дело, не в школе. Что у вас дома твориться?

–Нормально все, – ответила я, уже жалея, что согласилась на эту прогулку. Лежала бы сейчас на печи, книжку читала, или щей бы налила в тарелку,  со сметаной. Я что то последнее время ем как не в себя. Видимо, заедаю все свои переживания. А скоро весна…

–Катерина! – не унималась мама, – ты же моя дочка, я же вижу, что ты сама не своя. В новый год за тобой наблюдала. Вроде веселишься, а у самой глаза грустные.

Несколько минут мы молча шли по дороге. Мне не хотелось расстраивать маму. Мы с Владом поссорились – потом помирились, мама все воспримет совсем по другому. Но на то она и мама – от неё ничего не скроешь.

–Да, – вздохнув сказала я, – не все у нас хорошо. Вернее, совсем не хорошо. Живём мы на мою зарплату. Влад, конечно, зарабатывает и, бывает, много, но не стабильно и деньги мне перестал давать от слова совсем! Потом, он выпивает и ты об этом знаешь. В дом уже четыре года как переехали, а как стояли серые стены, так и стоят – тошно домой заходить. Вот, в вкратце, и все.

Мы ещё немного прошли молча и я поняла, что, на самом деле очень хотела этого разговора, очень хотела все рассказать не подругам, не психологам, а самому дорогому в мире человеку – маме.

–Мам, я такая дура. Как я раньше не видела, что он алкоголик? Мне казалось, что достаточно объяснить человеку, что он что то делает неправильно и если объяснить нужными словами, то он обязательно поймёт. Да я и сейчас так думаю. Но Влад – ему ничего не объяснить. Он прав и все. Он не алкоголик. В его понимании алкоголики это те кто несут из дома вещи и валяются под забором. И все бы ничего, только это медленная деградация, понимаешь? Все хорошее в человеке ради чего стоило бы закрыть глаза на какие то отрицательные черты характера, они ведь у каждого есть , строить дальше семью, дом – оно постепенно уходит, а все плохое лезет как тараканы из всех щелей. Ужасно…

–Можешь не продолжать, Катюша, – мама шмыгнула носом, – я все это давно вижу, и папа тоже, только как мы могли в твою жизнь соваться? Мало ли, может тебя это устраивает. Ты же не жаловалась никогда. А тут отец все меня тычет: поговори и поговори.

–Мама, – давно не устраивает, только что делать – я не знаю. Я на столько устала, что и делать уже ничего не хочу. Анжела говорит – съезди в отпуск, одна. Мол, вернёшься другим человеком, силы появятся и решение придёт правильное. Только, какой отпуск? У меня же отпуск летом, да и куда? На какие деньги? Эта стройка проклятая, уже никому не нужная, все выжимает. Зачем надо было в это ввязаться? Надо туалет на втором этаже делать.

Мы дошли до горки, где раскрасневшийся Ваня катался на ватрушке. Он, пыхтя, в съехавшей на одно ухо шапке, полз наверх, чтоб потом, подпрыгивая на кочках с диким визгом и хохотом лететь вниз, в овраг, врезаясь в сугроб.

–Вот так больной! – всплеснула я руками, и быстренько утащила взмокшего и бесконечно счастливого ребёнка домой.

Вечером, уложив Ваню, я сидела на кухне. У мамы скопилась целая коллекция любовных романов, которыми она постоянно обменивалась с соседками. Я читала по книжке в день, думая о том, что в семнадцать, двадцать, двадцать пять лет героини такие умные, логичные, слова мимо не скажут, а уж поступки совсем правильные и вокруг одни принцы, и все богатые. Сказка, одним словом. Мама и папа появились на кухне так тихо, что я даже вздрогнула, когда тёплая отцовская ладонь легла на моё плечо.

Папа сел за стол, мама устроилась рядом, на диванчике.

–Послушай, Катя. Ты с Владом этим ошиблась, – начал отец,– и мы с самого начала это с мамой видели. Может, мы и не правы, что не остановили тогда тебя, но с другой стороны, не выйди ты замуж за Влада и Ванюшки бы не было, да и неизвестно, как бы сложилась твоя судьба. Вторую ошибку мы совершили, когда позволили ему втянуть тебя в эту стройку его дома. Именно его и мы все прекрасно понимаем, что сейчас у тебя, вложив столько сил и эмоций в этот дом, нет на него никаких прав. Ты по своей молодости могла этого не учитывать, но мы, твои родители, должны были предвидеть такую историю. Скажи мне, дочка, ты с ним дальше жить хочешь?

Я молчала. Разговор получался трудным, я была к нему не готова. Да я вообще была ни к чему не готова сейчас, кроме как снова уткнуться в книгу и читать о чужом счастье.

–Знаешь, папа, я и сама уже не знаю, чего я хочу. Реально. У меня давно день сурка, если ты понимаешь, о чем я? – папа кивнул, а мама накинула мне на плечи пуховый платок, – у меня не получается остановиться и посмотреть на все со стороны, разобраться, понять себя, Влада. Одни разговоры и даже на них у меня уже нет сил.

–Катя, – отцовская ладонь накрыла мою руку, словно защищая от всех напастей, – мы же и не такое пережили?

Я помнила об этом. В деревне я оказалась, когда мне было пятнадцать лет. Переехала из города, да из какого: миллионника, южной столицы. Как и любой восточный город в хорошие времена своей истории, он утопал в лёгкой неге и бесконечном сибаритстве. Там остались родственники отца, переживать тяжёлые времена после распада СССР, а мы решили переждать их на родине мамы, в среднем Поволжье. Временно, а остались навсегда…Всех наших денег, вырученных за кое-какое и имущество, едва хватило, что бы продержаться первое время. Отец – трудяга, который, казалось, родился с мотыгой на перевес, никогда не жаловался. Он работал. На земле. И вот через несколько лет мы поставили новый дом в котором сейчас и жили мои родители. Такой просторный, светлый. Сюда бы не одного Ваню, а целый выводок внучат!

–Так вот, – продолжал отец, – мы тебе тогда всего не сказали. Квартиру нашу там, на юге, мы таки не продали. Сначала она ничего не стоила, а потом у нас и без неё вроде как наладилось. Помнишь, я пару лет назад ездил туда? – отец действительно раз в три – четыре года выбирался повидать братьев и сестёр. Я с ним не ездила. Сначала не хотела, потом Ваня был совсем крошкой.

–Я не только с родней повидаться, ездил, – продолжил отец, – но и квартиру проверить: что да как. Катя, поезжай летом туда. Отдохни. Посмотри. Захочешь – продашь эту квартиру и купишь себе что-нибудь здесь, в городе – мы поможем. Или ремонт этот уже закончите и, возможно, с Владом все наладиться. Только ты туда жить не уезжай. Мы уже старые, побудь рядом с нами.

Вот это была новость! Это был просто царский подарок! Я со слезами на глазах обняла родителей и мы ещё долго сидели на кухне, пили вкуснейший чай воду для которого папа специально черпал из деревенского колодца, строили планы на будущее.

Часть 2 Юг Глава 2.1

В аэропорту меня встречала шумная компания родственников. Когда мы виделись последний раз, многие из них еще были подростками и я с трудом узнавала их. Возглавляла веселое общество двоюродная сестра – Марина. Этой хрупкой черноволосой женщине с пронзительными голубыми глазами трудно было дать больше тридцати лет. Нас самом деле Марина уже перешагнула сорокалетний рубеж. Так и не выйдя замуж, она жила отдельно от родителей и была. по восточным меркам, очень независимой особой. Если Марина и переживала о каких то упущенных возможностях, то держала это глубоко внутри. В кругу близких она слыла богемной тусовщицей, вхожей на многие светские мероприятия. С радостным воплем мы бросились на шею друг другу.

Вечер прошел как и положено: за столом и в разговорах. Я уже и забыла, что у меня такая многочисленная родня. Все и обо всех пришлось рассказать раз по десять. Следующим утром, что бы никого не стеснять, я стала собираться к себе в квартиру. Но, неожиданно для меня, родственники известие о переезде восприняли в штыки. На помощь пришла Марина, заявив, что поживет у меня, присматривая и не позволяя скучать. В её квартире шел ремонт и необходимость находится под присмотром пожилых родителей, похоже, выводила сестренку из равновесия.

–Вечером я привезу твои вещи и мы, наконец, посекретничаем, – шепнула она в дверях и, заговорщически подмигнув, добавила, – Ура! Свобода!

***

От метро до дома надо было ехать на трамвайчике. Пути проходили по центру широкого проспекта, засаженного соснами. Даже в самый жаркий день деревья создавали тень и прохладу, а вокруг витал удивительный аромат хвойного леса. Я сидела в трамвайчике, слушая стук колес, и вспоминала свое детство, так неожиданно закончившееся много лет назад.

В один миг исчезло огромное государство и те, кто служил ему, оказались никому не нужны. Военную часть расформировали, позабыв о людях. В то смутное время, в поисках лучшей доли, уезжали многие.Кто-то смог продать квартиру, кто-то просто бросил, единицы остались жить здесь, а некоторые, как и мои родители, уехали, оставив жилье на попечение родственников. Помню, как отец уговаривал маму, повторяя, что через несколько месяцев все утрясется и мы обязательно вернемся. Прошли годы, но этого так и не произошло. Самым трудным было первое время после переезда в глухую деревеньку в Центральной России. Мама как то сразу постарела, а ведь ей было немного за сорок. До сих пор не понимаю, как мы тогда выжили, не умерли с голоду, не спились. В дождь и мороз я стояла на остановке и ждала автобус, что бы уехать за десять километров в школу. И так каждый день. Учится – это был мой единственный шанс, иначе – как говорили в деревне: «Коровам хвосты крутить». Ирония заключалась в том, что коров в деревне небыло. Ферму под шумок отправили на мясо…

Конечная остановка и вот мой дом. Все такой же, в разноцветных флагах развешанного на балконах белья. Я долго стояла у входной двери, боясь повернуть ключ, а когда вошла в прихожую, то буквально услышала голос мамы:

– Катя, это ты? Мой руки. Садись, обедать будем.

От боли и обиды за себя, жестоко поломанные судьбы родителей, на глаза  навернулись слезы. Я долго сидела на маленьком стульчике в пыльной прихожей, оплакивая безвозвратно ушедшее счастье.

Осмотрев жилище и разобрав вещи, я решила заняться делами. Город пестрел объявлениями о продаже квартир. После нескольких часов метаний между риэлтерскими конторами, мой энтузиазм заметно поубавился. Складывалось впечатление, что вокруг нет ни одного дома, где бы кто-нибудь что-нибудь не продавал. Только в нашем подъезде на продажу было выставлено несколько квартир, так что конкуренция оказалась жесткой.

«Ну что ж, на рынке два дурака, – усмехнувшись, подбодрила я себя. – Один покупает, другой продает. Даст Бог, выкрутимся!»

Как только вернулась к себе, раздался телефонный звонок. Хорошо, что сохранилась городская линия и я подключила старый номер. Иначе бы встал вопрос, какой номер указывать в объявлениях. Звонил муж.

– Почему у тебя мобильник выключен? -не поздоровавшись начал он,– Второй час дозвониться не могу!

–Во-первых, здравствуйте, – спокойно сказала я. Оправдываться было бессмысленно. Влад по своему переживал за меня. Общаться культурно он не умел, а ругаться не хотелось.

–Здравствуй, – пробурчал Влад в трубку.

–Влад, региональная связь не поддерживает нашего оператора. Куплю симку – скину номер. А городской только сегодня удалось восстановить – то же целая эпопея была. Я вчера звонила родителям, сказала, что все в порядке, а твой номер не отвечал.

–Я в бане был с мужиками. Как дела с квартирой?

Я кратко рассказала мужу о ситуации в городе. Скрывать что то небыло смысла. Влад был в курсе событий и посвятил его, сам того не понимая, конечно же наш сын. Пока мы обсуждали с родителями детали поездки, Ваня, развесив уши, крутился рядом. И кто ж мог подумать, что, не смотря на все предупреждения, он скажет отцу в ответ на какую то очередную обидушку, что скоро бабушка и дедушка купят ему, Ване, свою квартиру. Влад, конечно, посмеялся, но принял к сведению.

–Собирай вещи и домой, – грубо сказал Влад, – Нечего там шляться. Знаю я такие продажи.

–Влад, ты что, рехнулся? Как домой? – глупость мужа вывела меня из равновесия, – Перепил вчера, что ли?

–Нашла алкаша! Домой, я сказал.

–Да иди ты к черту! – в сердцах крикнула я и повесила трубку.

Причина грубости мужа была понятна, но от этого легче на душе не становилось. Он впервые отпустил жену далеко и надолго одну и, вчера, в мужской «банной» компании, видимо, выслушал много колкостей в свой адрес. По натуре человек не выдержанный и не воспитанный, он с вечера принялся обрывать телефон а я, как на грех, оказалась вне зоны действия сети. Так что, добравшись, наконец, до ветренной супруги, он тут же выложил все наболевшее.

Пока я обдумывала произошедшее, в квартиру с ворохом сумок ввалилась Марина.

–Привет сестренка! Празднуем свободу! – с порога закричала она.

На кухонный стол тут же была выставлена закуска. А по центру разместилась бутылка какого то местного вина. Неожиданно выключился свет и у нас получился импровизированный ужин при свечах. Огарки свечей нашлись на кухонной полке, видимо, еще с тех времен, когда электричество в доме было настоящим праздником.

–Часто у вас такое бывает?– спросила я, имея ввиду перебои с электричеством.

Теперь очень – очень редко, – равнодушно ответила Марина, – так что можешь не привыкать. Но за столько лет, мы, конечно, намучились.

–Расскажи о себе? – попросила я сестру.

–А что рассказывать? – в отблесках свечи я наблюдала за ней, – сорок лет, мужа нет, дети, скорее всего, отменяются. Живу в свое удовольствие и стараюсь ни о чем не задумываться. Раньше думать надо было.

–А как же личная жизнь? Хотя, извини, я забыла, что здесь такие вопросы задавать не принято.

–Ничего, – рассмеялась Марина, – мы взрослые девочки. С личным у меня  все в порядке. Он, разумеется, не свободен, занимает серьезный пост в правительстве. Как познакомились – не скажу, пойми меня правильно.

Я согласно кивнула сестре. И хотя свет давно включили, Марина предложила продолжить посиделки при свечах, на что я с удовольствием согласилась. Тусклый, мерцающий свет создавал в квартире, которая столько лет не видела ремонта, ощущение уюта и тепла.

–В жизни он меня поддерживает, – продолжила Марина, – а другого и не надо. Теперь у меня есть престижная работа, машина, я обеспечена и всем довольна. В свое время мы даже хотели родить малыша, но выяснилось, что я не могу иметь детей, – Марина вертела пустой бокал в руке, разглядывая на гранях отблески свечи, – теперь твоя очередь, делись, Катя.

Я рассказала о своей жизни все, как на духу. Марина не перебивала, только как то очень внимательно смотрела на меня, слегка покачиваясь на стуле, а потом, будто сама себе сказала:

–Все ясно. Не любишь ты его, да и он тебя. Но жить вместе как то привыкли. Печально.... И ты, похоже, решила, что сделаешь с деньгами, когда продашь квартиру?

В сумерках вечер, вдыхая сквозь открытое ароматы юга и любуясь, как последние отблески заходящего солнца играют с вершиной горы, я поймала себя на мысли, что за тысячу километров отсюда Анжела говорила то  же самое, только другими словами.

–Поздно что то менять. Ребенок растет, жизнь более менее  налажена. Остается только по бабьи сожалеть о каких то упущенных возможностях. Хотя, кто их пробовал на вкус, эти возможности? И стоит ли о них жалеть?

–Ерунду ты сейчас говоришь, Катерина. Это всего лишь твои страхи. Жить начать заново никогда не поздно. И любовь ты еще обязательно встретишь. Поверь. Все встречают, но не у всех хватает смелости.

–Ты думаешь, я не влюблялась в своей жизни? – иронично спросила я.

–Любить и влюбляться разные вещи. Я говорю о  любви, которая приходит в зрелом возрасте и к зрелым людям. Я говорю о любви, что уже не обращает внимания на внешнюю мишуру, не требует доказательств своего существования.

Немного помолчав, сестра продолжила:

–Но я сторонник традиционных ценностей и все таки, считаю, что семью нужно охранять и сохранять. Мне трудно судить, я не знаю твоего мужа, но что то хорошее в нем все же есть, раз ты вышла за него замуж? Так что давай за это и выпьем. Как у вас говорят: «За все хорошее!»

Глава 2.2

Следующий день я планировала начать с небольшой приборки ( спасибо родственникам. В квартире был относительный порядок) и пройтись по риэлтерским конторам, но мои планы наткнулись на буру возмущения со стороны Марины.

–Какие дела?– почти кричала на меня сестра, негодующе размахивая руками, – ты столько лет здесь не была. Поезжай, посмотри город. Он сильно изменился. Просто отдохни, наконец. А вечером, после работы, сходим куда-нибудь.

–Но квартира…– несмело попыталась возразить я.

–Ради Бога, успокойся. Я тебе торжественно обещаю, что на работе займусь этим вопросом. Позвоню по знакомым, размещу объявления. А ты пока выкинь все это из головы и марш отдыхать! Да, – уже с порога окликнула меня сестра, – обязательно надень тот бирюзовый сарафан, что я видела вчера, – хлопнув дверью она отправилась на работу.

Ещё немного повалявшись в кровати и поразмыслив, я решила последовать совету сестры: погулять по городу. Светло-зелёный сарафан, сшитый моей хорошей знакомой, идеально сидел и делал меня моложе. Одев его я чувствовала себя юной нимфеткой, способной вскружить голову любому мужчине. Глупости, конечно, но как же чертовски приятно после стольких лет вновь почувствовать себя молодой и свободной!

Город действительно изменился. Кружева старых улиц: узкие, то поднимающиеся вверх, то круто спускающиеся к реке, с резными створками дверей и каменными заборами, оттенённые раскинувшимися каштанами и резными балкончиками, так и манили потеряться в витиеватом лабиринте.

«Интересно, – думала я, -сколько невест украли какие-нибудь джигиты с огненными глазами и пылкими сердцами вон с того балкончика? А сколько пьяных весельчаков, прогуливающих жизнь, выносили из того духана в подвальчике?»

Но, пожалуй, самыми живописными были «итальянские дворики». Это двух-трёх этажные домики, построенные колодцем. Попасть в квартиры можно по раскинувшимся внутри деревянным галереям. На них, фактически и проходит жизнь местных обитателей. Своё название они получили благодаря пленным итальянцам, отстраивавшим город после войны. Они рассказывали байки о том, что половина Рима застроена такими вот домиками, так что я практически побывала в Италии!

Всего в нескольких кварталах от меня жил полнокровной жизнью город, зазывая прохожих модными витринами и дорогими ресторанами, и было очень здорово, что цивилизация ещё не добралась до этих уголков. Все так же на верёвках, перекинутых между балконами, висело белье, по стенам полз в верх виноградник и болтали, сидя на скамейках и щёлкая семечки, завсегдатаи дворовых тусовок. И казалось, что будто в старые добрые времена, воспоминания о которых сохранились из детства, сейчас свернёшь за угол и непременно окажешься на  шумном дворовом застолье, где тебя обязательно напоят и накормят по случаю рождения, свадьбы, а может, и поминок, и не имеет значения, что ты не местный и даже не знаешь виновника торжества. Это было когда то…

Так, любуясь стариной, я оказалась у маленького дома. Из распахнутых дверей, ведущих в подвальчик, доносились голоса. На деревянной доске, прикреплённой над входом, обычной краской в духе художеств Николо Пиросмани было выведено «Театр». Мне стало очень интересно, но войти внутрь, когда спектакль, по видимому, был в разгаре, я постеснялась. Но тут из подвальчика вышли несколько человек, выкурили по сигарете и оживлённо о чем то беседуя, спустились обратно.

«Какой такой спектакль может быть среди бела дня? – подумала я, – Вернее всего – репетиция. Ну выставят меня оттуда, да и Бог с ним!» Я решила воспользоваться ситуацией и проскользнула внутрь.

К моему удивлению, никакой репетиции не было. В будний день шёл самый настоящий спектакль. Да и театром в обычном понимании происходившее можно было назвать с трудом. Подвальчик, словно амфитеатр, широкими ступенями уходил вниз. На них стояли, прислонившись к стене, или сидели зрители. Артисты находились внизу, на маленькой, импровизированной сцене. Они не просто играли спектакль: они подходили к зрителям, вовлекали тех в свои разговоры в действия. Помещение было относительно небольшим, поэтому создавалось впечатление, что находишься в небольшом кругу дружной кампании. Все, и зрители, и актёры вели себя очень свободно и раскованно.

Оказавшись незваной гостьей и почувствовав всеобщее внимание,  я от смущения готова была провалиться сквозь землю и уже повернулась, готовая незаметно прошмыгнуть обратно на улицу, когда раздался громкий оклик одного из актёров:

–Жена! У нас новая гостья! Почему ты держишь её на пороге? -головы присутствующих повернулись ко мне, – Посади её вон к тому молодому человеку, пусть поухаживает за девушкой! У нас всем место найдётся.

Актриса, исполнявшая роль супруги главного героя, подошла ко мне, взяла за руку и усадила к мужчине, сидевшему рядом со сценой.

–Дорогой мой, – обратилась она к нему,– позаботься о гостье!

Мужчина любезно помог мне разместиться на разложенных подушках. Продолжавшийся спектакль был очень интересным. Актёры постоянно импровизировали, что требовало огромного мастерства. По все вероятности, они и сами не знали, как именно закончится действие, в котором шла речь о глупом и очень ревнивом муже и молодой но умной жене. Причём, на роль возлюбленного жена выбрала парня из числа зрителей и он очень здорово подыгрывал ей. Наблюдая за происходящим в зале, я почувствовала, что сидящий рядом мужчина исподволь разглядывает меня. Этот факт очень польстил моему женскому самолюбию. Я попыталась рассмотреть мужчину, к которому так запросто меня подсадили актёры, но каждый раз сталкивалась с внимательным взглядом карих глаз.

На вид незнакомцу было лет тридцать пять. Пышные тёмные волосы, не короткие, но и не очень длинные, почти доставали до плеч; густые чёрные брови и карие глаза; красиво очерченные полные губы. Одет он был в светлые брюки и льняную рубашку. Никаких украшений: часов, колец, цепочки на шее – непременных атрибутов достатка, на мужчине не было. Он был красив, но красотой зрелого, уверенного мужчины. От него исходил пьянящий аромат дорого парфюма и я непроизвольно глубоко вздохнула.

–Кензо, – полушёпотом произнёс мужчина, слегка наклонившись ко мне.

–Извините? – я не сразу поняла, о чем он.

–Кензо, – ещё раз произнёс он, – мои парфюм, да и ваш, кажется, то же. Вы так, я бы сказал, вкусно, принюхались.

Он был прав. Я действительно любила парфюм этой марки и очень давно, поэтому, увидев последние новинки в дьюти-фри аэропорта с хорошей скидкой, не удержалась и купила небольшой флакончик.

–Ни к кому я не принюхивалась, – ответила я незнакомцу, – здесь прохладно, а на улице жарко и, похоже, я простыла.

«Господи, что ты мелешь?! – пронеслось у меня в голове, – Ещё нос прилюдно рукавом вытри!»

Когда спектакль закончился актёры пошли по рядам собирая плату с благодарных зрителей. Видя, что я роюсь в сумочке в поисках хоть какой то налички, мужчина дотронулся до моей руки и сказал:

–Позвольте мне, – он положил купюру в протянутую артистом шляпу и тот подмигнул моем соседу с заговорщическим видом, будто старому знакомому.

В этих краях когда-то считалось вполне обычным заплатить за даму в транспорте, да и при любой другой возможности проявить своё мужское великодушие. Такой поступок расценивался как комплимент и никто, при этом, не чувствовал себя обязанным.

Вежливо поблагодарив своего нежданного спонсора, я стала подниматься к выходу. Незнакомец шёл следом. Почти у входной двери ремешок на моей сандалии лопнул, и подвернув ногу, я рухнула в его руки. Если бы не молниеносная реакция мужчины, лежать бы мне внизу, на сцене, с переломанными ногами, захватив по пути добрую половину зрителей.

Наступившую тишину прорезал ироничный голос актера:

–Жена, посмотри! Наши голубки уже перешли от слов к делу!

Раздался дружный хохот. Мужчина помог мне подняться и спросил:

–Вы не ушиблись? С вами все в порядке?

От стыда мне стало трудно дышать. Похоже, что сегодня я развлекла публику не хуже хозяев представления!

–Извините ради Бога! Кажется, ремешок оборвался, – еле смогла пролепетать я.

Подобрав мою сандалию, мужчина, поддерживая меня под руку, помог подняться по ступеням. Мы вышли из театра вместе.

–Здесь, буквально за углом небольшой парк и скамейки, – сказал незнакомец, – Вы можете идти? Там мы посмотрим вашу ногу и решим, что делать дальше.

–Ещё раз извините и не беспокойтесь обо мне, пожалуйста. Нога не болит, я как-нибудь доберусь до дома. Спасибо огромное.

На самом деле ступать было немного больно. Мужчина загадочно улыбался.

–Ну уж нет, – произнёс он, – женщина сама в руки падает, и кем я буду, если откажусь от такого подарка? Кстати, меня зовут Константин, можно Костя.

–А я – Катя, – представилась я.

Глава 2.3

Свернув за угол мы действительно оказались в небольшом парке, клумбы которого украшали благоухающие цветы просто умопомрачительных расцветок. Нежные розовые кусты вокруг скамеек создавали что то наподобие альковов, в которых можно было без труда скрыться от посторонних глаз. Не обращая внимания на мои протесты, Константин осмотрел ногу.

«Какое счастье, что перед отъездом сделала педикюр, – облегчено вздохнула я про себя, – а то сегодня был бы просто фееричный день моего позора!»

–Вы её вывихнули. Сейчас будет немного больно.

Не успела я возразить по поводу «больно», как он с силой дёрнул ногу и я почувствовала, как боль пропала, словно по волшебству. Костя сел на скамейку рядом со мной и взял в руки сандалий.

–Мдаа, – покрутив его, сказал он, – знаете Катя, в паре кварталов отсюда есть сапожная мастерская. Вы посидите, а я отнесу вашу туфельку.

Другого выхода у меня не было и пришлось согласиться. Правда, я хотела пойти вместе с Костей, но он отверг моё предложение, смешно поморщившись:

–Зачем вам босыми ножками по грязному тротуару ходить?

С этим  словами он исчез за поворотом дорожки, а я, оставшись одна, думала о том, что будет весело, если Костя сейчас выкинет мою туфельку в первый попавшийся мусорный бак и пойдёт своей дорогой, а мне придётся добираться босиком уже не до будки сапожника, а буквально через весь город. Я взяла с собой не так много денег, так что купить новую обувь не получится.

«Час, – решила я про себя, – даю ему ровно час и потом прыгаю отсюда домой».

–Ну что, Золушка, – вслух сказала я по прошествии получаса, – принца ждём?

–А мы тут, – ответил Константин из-за розового куста так неожиданно, что я подпрыгнула на скамейке.

–Вот ваша туфелька, Золушка, – со смехом сказал он, театрально встав на колено и одев мне сандалий, – а вот и банкет.

Из бумажного пакета он достал стаканчики с фруктовым мороженным и пару ложечек.

–На улице жарко и я решил, что вы, Катя, будете не против немного полакомиться.

Конечно, мне следовало встать, вежливо поблагодарить и уйти, но в предложении Константина не было ничего двусмысленного и, глядя на красивого, ухоженного и явно не глупого  мужчину, очень захотелось остаться. Я вспомнила Влада, вечно грубого и недовольного. «Все равно он считает, что я кинусь под первого встречного. – Подумала я, – Все равно будет укорять несуществующими изменами! Так что какая разница: что быть – что слыть?» Меня даже слегка передёрнуло от этой мысли.

–Вы не местная, не смотря на то.что довольно неплохо владеете языком, – прервал мои размышления Константин, – Откуда Вы?

–Я приехала из центральной России, из старинного городка на Волге.

–Значит, Катя, мы с вами почти соседи, – сказал Костя по-русски без акцента, -я постоянно живу в Москве. Сейчас в отпуске.

–Почему то меня это не удивляет, – рассмеялась я, – где же ещё вы могли жить, как не в Москве? Разве что, в Питере?

Константин улыбнулся.

–Нет, Питер уж слишком сырой для такого южного парня. А вы, Катя, так смешно окаете. Кажется так это называется?

–Ну спасибо, похвалили! А чем вы в Москве занимаетесь? Где работаете?

На секунду Константин задумался и я, обычно очень невнимательная к деталям, увидела как серьёзно он посмотрел на меня.

–Я менеджер в компании, занимающейся изготовлением и продажей соков, фруктовых джемов и тому подобной вкуснятины. В столице живу давно, но жильём, к сожалению, пока не обзавелся. А вы?

–Я учительница. Преподаю историю в школе.

Костя рассказал, что на юг он приезжает не так часто, как хотелось бы, поэтому старается наслаждаться каждым днём непродолжительного отдыха. Останавливается он у родственников. Я поведала свою историю, по возможности, не упоминая ничего слишком личного.

Какое то время мы сидели молча. Неожиданно, взяв мою ладонь в вою руку Константин произнёс:

–Катерина, только не поймите меня превратно. Предлагаю вместе прогуляться по городу. Я здесь, почти, старожил, и могу показать очень интересные места.

Меньше всего мне бы хотелось сейчас расстаться с этим кареглазым мужчиной. Было очень приятно просто слушать грамотную речь, чувствовать уважение с его стороны. «Неужели бывают мужчины, – подумала я, – которые не ругаются через слово матом, от которых не пахнет дешёвым пивом?» Этот человек, опрятно одетый, культурный, казался мне чем то инопланетным, абсолютно забытым в мире, где я жила последние годы. И решив: «Была ни была!» я отправилась не прогулку по старому городу, втайне любуясь красивым мужским лицом, таким открытым и живым, с бездонными бархатными глазами, обрамленными густыми ресницами. Костя то и дело поправлял непослушные кудри. Такому великолепию, пожалуй, могла позавидовать любая женщина. Вообще-то он меньше всего походил на менеджера, пусть  даже очень хорошо оплачиваемого. По манере двигаться, жестикулировать, я бы решила, что мужчина принадлежит к миру искусства или моды. Но, если честно, чем я всегда славилась, так это неумением понять, что за человек передо мной. Для меня все были добрые и хорошие. Влад же обычно, считывал собеседника буквально с первых секунд.

–Просто шикарная у вас причёска, -сказала я, заметив как пряди Константина играют на солнце.

– Да уж, – засмеялся Костя, беззаботно тряхнув своей гривой, -И не скажешь, что я с Кавказа. Ведь мои соотечественники в двадцать лысеть начинают, а меня Бог не обидел! Вот представьте меня с таким ростом, комплекцией и лысого, как колено! – он собрал рукой волосы на затылке и я заметила, как смешно торчат его уши. При этом он улыбался так задорно и обаятельно, что я от души рассмеялась.

И правда, Костя походил на местного жителя разве что кудрями и карими глазами. Он отличался светлой кожей и высоким ростом. Только встав со скамейки я заметила, что едва достаю ему до плеча. Везёт мне на высоких мужиков, хотя, с таким ростом как у меня, любой мужчина выше среднего уже будет казаться великаном.

Константин действительно был знатоком местных достопримечательностей и рассказывал такие истории, что я слушала его с открытым ртом. Эрудиция и кругозор мужчины поражали, и мне было вдвойне приятно, что мы могли на равных беседовать об очень интересных вещах. Ум и внешняя привлекательность удивительно сочетались в этом мужчине с обаянием и простотой в общении.

Время пролетело незаметно. Близился вечер, пора было возвращаться домой, но я понимала, что мы оба не хотим расставаться. Костя предложил поужинать в одном из множества ресторанчиков, расположившихся на живописной набережной. Пришлось отказаться сославшись на усталость. На самом деле мне было неловко от того, что незнакомый мужчина тратит на меня деньги. Я давно знала – просто так в этой жизни ничего не бывает и не хотела быть никому обязанной, пусть даже всего лишь ужином в ресторане. Костя с понимание отнёсся к моим словам, но настоял на своём желании проводить до дома.  Пока таксист уверенно петлял по извилистым улочкам и нетерпеливо ожидал своей очереди на светофорах Костя молчал. Он словно обдумывал что то. Когда машина остановилась в квартале от моего дома, он расплатился, открыл передо мной дверь и, наклонившись к водителю, попросил подождать его.

–Катя, – он взял меня за руку, – мы провели вместе чудесный день. У меня такое чувство, словно мы знакомы много лет и я хочу обязательно встретиться с вами ещё раз.

–Костя, а вы не боитесь, что завтра все окажется по другому и вы разочаруетесь? Первое впечатление обманчиво.

Я боялась. Если бы только он мог почувствовать, как же я боялась сейчас разрешить себе хоть немного.... чего? Неизвестного, наверно. Я не могла поднять на него глаза....

–Мне кажется, лучше разочароваться в свершившемся, чем сожалеть о несвершённом. Я позвоню вам, вы не против?

«Да что я собственно говоря, теряю?» – подумала я. Мне безумно захотелось пуститься в эту авантюру назло Владу и судьбе. Я продиктовала свой номер. Пока он вносил его в телефон, мне бросилось в глаза, что это последняя модель очень известной и дорогой марки. Такая игрушка даже по московским меркам стоит недешево. Напрашивался вывод: мой знакомый пользуется хорошей репликой. На прощание, убрав с моей щеки упавшую прядь волос, Константин нежно дотронулся до неё губами. Это была единственная вольность, которую он позволил себе, но от прикосновения его губ, меня словно током ударило и я долго стояла на тротуаре, глядя в след давно уехавшей машине.

Сегодняшний день перевернул душу. В ней вдруг проснулось, как мне казалось, глубоко и навечно похороненное желание любить и быть любимой. Пусть даже на немного, всего лишь на курортный роман. Один глоток.... Будто растение, очнувшееся после засухи под первыми каплями дождя, благодаря нескольким тёплым словам и простому человеческому вниманию, во мне воскресала женщина.

***

Марина встретила свою заблудшую сестру шикарным ужином. Затем, как и планировали с утра, мы отправились в уютную семейную кофейню. Сестра что то рассказывала, но я почти не слушала её, вспоминая подробности прошедшего дня, а она или не заметила, или предпочла не замечать моего настроения.

–Ну, а как ты провела день? – спросила Марина, делая маленький глоточек обжигающе горячего кофе. Свежемолотый, сваренный на песке, он пах умопомрачительно, уступая в соблазнительности лишь великолепным пирожным.

Не упоминая о знакомстве с Костей, я рассказала сестре свои похождения. Особенно Марину заинтересовал визит в театр. Он принялась выпытывать подробности:

–И что, ты вот так просто спустилась в подвальчик? – с явным сомнением в голосе спросила Марина.

–Да. Мне стало интересно. Я захотела посмотреть афишу и, возможно, купить нам билеты на спектакль.

Марина звонко рассмеялась, привлекая внимание посетителей кофейни.

–Купить билеты! – сквозь смех проговорила сестрёнка, – она решила купить билеты!

–Да! А что собственно, такого необычного я сделала? – я понимала, то в этой истории было что то не так, но не могла сообразить, что именно и от того начинала злиться.

–Ты, прелесть моя, конечно ничего необычного не сделала. Необычно само место. Оно называется «Свободный театр». Режиссёр, возглавляющий труппу – большая мировая знаменитость, и попасть на его спектакли, когда он приезжает сюда, почти невозможно. Вход только по пригласительным билетам, вот почему там нет ни кассы, ни билетёрш. Зрители, чаще всего хорошие знакомые режиссёра или очень известные в своих кругах люди. Я, не смотря на огромное желание, так и не смогла заполучить заветное приглашение, ну а ты, шустрая, везде успела.

Теперь все встало на свои места: и реакция на моё появление, и свобода, с которой зрители и актёры общались друг с другом, и показавшаяся мне такой необычной атмосфера театра. Я уронила голову в ладони:

–Марина, это получается, я ввалилась туда как слон  в посудную лавку?

–Твое незнание тебя извиняет. Таким же образом туда мог войти любой турист. Двери закрывать они не пробовали? – в моей сестре сейчас явственно виделась жительница Кавказа. Ей бы ещё фыркнуть так по особенному, для завершения картины, – И потом, почему сразу слон? Ты же там никого не придавила?

Тут я вспомнила, как рухнула на Костю. От стыда щеки вновь предательски вспыхнули.

–Слон я, Мариночка. Причём самый неуклюжий в мире. Послушай, а зачем тогда они деньги в шапку собирали?

–Наверно традиция такая, – пожала та плечами.

Глава 2.4

Уже ночью, лежа у открытого окна, я думала о том, какие мы всё-таки женщины дуры. Сколько бы жизнь не бросала нас, сколько бы дорогие люди не предавали и унижали, назло всем ветрам, мы продолжаем верить, что в этот раз все будет хорошо. Однажды мы обсуждали этот феномен с Анжелой и пришли к выводу, что это защитная реакция природы.... для мужчин. Поняв, что мужиков переделать невозможно, мать-природа плюнула в их сторону и переделала женщин, вселив в их головы состояние, граничащее с олигофренией, под названием «Надежда». Речь шла о выживании человеческого рода. Какая нормальная женщина подпустит к себе мужчину после хотя бы части выкрутасов, на которые он способен? И тут, на тебе, милая, держи «Надежду»!

Константин на поверку мог оказаться аферистом в сто раз хуже Влада. Думая над этим я дала себе зарок: «Даже если он позвонит, не при каких обстоятельствах не давать волю чувствам. Раз уж суждено чему то быть, то пусть это будет курортный роман и им же он и останется!» С этим наимудрейшим решением меня наконец сморил сон…

Весь наступивший день прошёл в походах между агентствами недвижимости и редакциями газет, печатающих объявления. Домой я вернулась уставшая и разбитая. Признаться честно, утром мой романтический настрой улетучился и, в суматохе дня, забылось предстоящее свидание. Зато о нем не забыл Костя. Я никогда не слышала о мужской интуиции, в отношении женщин её прекрасно заменяет очень развитое чувство собственника.За несколько минут до разговора с Костей, мне позвонил Влад. Не сделай он этого, я, наверно, вежливо извинившись, осталась бы дома и через несколько дней благополучно забыла о существовании Константина.

–Когда выезжаешь?– с места в карьер начал муж.

–Влад, ну мы же все обсудили. Тебе на ерунду денег не жалко? – устало спросила я.

Дальше разговор потёк по обычному сценарию, с взаимными упрёками и оскорблениями, пока, разозлившись, я не бросила трубку. Телефон снова взорвался трелью.

«Вот настырный, – подумала я, – пусть звонит, пока не посинеет!»

Но, оказалось, что номер не определён. Заинтригованная, я ответила.

–Катя? Добрый вечер, – раздался в трубке бархатный мужской голос, – надеюсь, вы настроены на встречу?

–Добрый вечер, Костя, – вздохнула я.– По правде сказать: совсем не настроена, но обещаю вам, что сейчас выпью чашечку кофе и обязательно настроюсь.

Марина ещё утром сообщила, что её ждёт романтическое свидание, так что я была полностью свободна до следующего вечера.

Через час Константин ждал меня у метро. Он был одет в джинсы и тёмно-синюю футболку, красиво обтягивавшую сильное тело. Я заметила, как оглядывались женщины, проходившие мимо этого небрежно опёршегося о капот машины мужчины.

«Он похож на какого то киноактёра, – подумала я, – Зачем я ему? Хотя, мне то какая разница? Сейчас будет классика жанра – поедем, мадам, в кабачок.»

К моему огромному удивлению, предсказания не сбылись, Костя не сплоховал. Нежно поцеловав меня в щеку в знак приветствия, он сказал:

–Я очень рад, что вы надели джинсы. Забыл предупредить, а, вернее, не хотел портить сюрприз.

Мы сели в машину, достаточно повидавшую на своём веку «сёмерку» вишнёвого цвета. Заметив, как я провела рукой по торпеде, Костя спросил:

–Что то не так? Вы извините, Катя, я взял машину у дяди. Своей, к сожалению, у меня пока нет. Но если Вам не нравится, мы можем пересесть на такси.

–Нет, что вы, – удивилась я его реакции, – За что тут извиняться? Кстати, у меня точно такая же машина. Карбюратор? – спросила я Костю, жестом профессиональной учительницы поправила очки на переносице.