Читать онлайн Карима: Принцесса пустыни. Книга первая

Пролог

Пустыня Аз'Мар не знала жалости. Она была вечной, безжалостной и прекрасной в своем суровом величии. Днем ее раскаленное сердце билось под слепящим солнцем, выжигая жизнь до хрупкого пергамента костей и высушенных колючек. Ночью она укрывалась бархатом звездного неба, и холодный ветер нес по дюнам тихий, зловещий шепот – песнь забвения для тех, кто осмелился бросить ей вызов.

Но так было не всегда. Легенды, старые как сами пески, говорили о временах, когда пустыня дышала магией. Когда Хозяйки Дюн, праматери нынешних правителей, повелевали ветрами, поднимали песчаные стены выше дворцовых башен и говорили с духами, что обитали в сердце бурь. Их сила была силой самой Аз'Мар – дикой, необузданной, дарующей жизнь и несущей смерть. Величайшей из них была Амина, первая Королева Дюн, чье имя ныне произносили лишь шепотом, со страхом и почтением.

А потом пришла Катастрофа. То ли великое предательство, то ли неосторожное колдовство раскололо землю, иссушило реки и навлекло проклятие на магию песков. Сила, что защищала, стала разрушать. Хозяйки Дюн исчезли, оставив после себя лишь руины, погребенные под вечно движущимися барханами, и страх. Страх перед силой, что жила в их крови.

С тех пор прошел не один век. В сердце пустыни, словно драгоценный изумруд в золотой оправе песков, расцвел оазис Аль-Нур – центр Султаната Золотых Песков. Его жизнь поддерживалась не дикой магией ветра, а мудростью каналов, силой воды и строгим порядком, установленным Султанами. Магия песков стала запретной, табуированной, символом хаоса и разрушения, о котором напоминали лишь выветренные статуи и редкие, пугающие знамения.

Но пустыня помнила. Ветер, скользящий по гребням дюн, все еще нес отголоски древней силы. И иногда, очень редко, в жилах потомков Королевы Амины пробуждался ее зов.

Принцесса Карима, единственная дочь Султана, слышала этот зов с детства. Он звучал в вое шамаля, в тихом шорохе песка под копытами ее ахалтекинца, в дрожи под кожей, когда она смотрела на бескрайние просторы за стенами оазиса. Ее учили этикету, дипломатии и искусству управления водой – жизненной силой Аль-Нура. Ей готовили будущее благородной супруги, опоры трона. Но сердце ее принадлежало не прохладным дворцовым залам, а раскаленному дыханию Аз'Мар. Она чувствовала древнюю магию в своей крови – запретную, пугающую, но неотвратимо влекущую.

Она еще не знала, что тишина пустыни обманчива. Что далеко на востоке, в выжженных землях, где не осталось даже легенд, пробуждается тень, жаждущая поглотить свет Аль-Нура. Тень, что несет с собой не просто войну, но иссушающий ужас, способный обратить цветущий оазис в безжизненную пыль.

И скоро шепот ветра станет ревом бури. А запретная магия, спящая в крови принцессы, окажется единственной надеждой ее народа на спасение. Буря грядет в Аз'Мар, и имя ей – Карима.

Глава 1: Шепот Ветра и Зов Дюн

Солнце Аз'Мар только начало свой безжалостный дневной путь, но для Каримы оно уже стояло в зените ее личной вселенной. Под ней танцевал Зафир, ее верный ахалтекинец, жемчужно-серый, как утренний туман над дюнами, его мышцы перекатывались под лоснящейся шкурой – воплощение скорости и свободы. Ветер трепал выбившиеся из-под легкого тюрбана темные пряди волос принцессы и свистел в ушах, заглушая все звуки, кроме стука копыт по уплотненному песку и гулкого биения ее собственного сердца.

Они неслись по краю Великой Дюны, туда, где зеленый ковер оазиса Аль-Нур резко обрывался, уступая место бесконечному морю золотых и охристых волн. Позади остались прохладные сады дворца, журчание фонтанов и удушающая атмосфера утренних уроков каллиграфии и истории династий. Здесь, наедине с ветром и песком, Карима дышала полной грудью. Здесь она была не принцессой Каримой, наследницей Султаната Золотых Песков, а просто Каримой, дочерью пустыни.

Она придержала Зафира у подножия полуразрушенной башни, торчащей из песка, как обломок кости древнего гиганта. Это было одно из ее тайных мест – остатки какой-то забытой крепости времен до Катастрофы, когда, по преданиям, пески еще не были враждебны, а магия предков не считалась проклятием. Карима любила прикасаться к выветренным камням, испещренным странными символами, которые не мог расшифровать ни один придворный мудрец. Иногда ей казалось, что она чувствует слабое эхо былой силы, дрожь, пробегающую по кончикам пальцев.

Сегодня это ощущение было сильнее обычного. Легкий бриз, игравший вокруг руин, вдруг окреп, закручивая вокруг нее и Зафира маленькие песчаные вихри. Они плясали, словно живые, сплетаясь в причудливые узоры. На мгновение Кариме показалось, что она слышит в их шелесте не просто шум ветра, а тихий, настойчивый шепот, зовущий ее по имени. По спине пробежал холодок – смесь страха и необъяснимого восторга. Она знала, что это неправильно, опасно. Ее с детства учили подавлять эти странные ощущения, игнорировать зов пустыни, который другие не слышали. «Контролируй себя, принцесса, – звучал в голове строгий голос ее наставницы по этикету, Малики. – Неподобающие эмоции и фантазии – удел простолюдинов, а не наследницы трона».

Она резко тряхнула головой, отгоняя наваждение. Вихри тут же опали, песок осел. Пустыня снова стала просто пустыней – величественной, но безмолвной.

– Пора возвращаться, Зафир, – прошептала она, похлопав коня по мощной шее. – Иначе Рашид снова будет рвать на себе бороду.

Рашид, капитан ее личной гвардии, ждал у границы пальмовой рощи, там, где начинались оросительные каналы Аль-Нура. Его смуглое лицо было непроницаемо, как всегда, но в глазах плескалось беспокойство. Он молча принял поводья Зафира, когда Карима легко спрыгнула на землю.

– Ваше Высочество задержались, – ровным голосом произнес он. – Визирь Хаким уже дважды посылал справиться о ваших уроках по управлению водными ресурсами.

– Водные ресурсы подождут, Рашид, – отмахнулась Карима, отряхивая с шаровар налипший песок. – Они никуда не денутся, в отличие от утренней прохлады. А вот визирь… скажи ему, что я изучала древние системы ирригации на практике. Вдруг найду что-то полезнее его скучных свитков.

Рашид едва заметно вздохнул. Он был предан Кариме с ее детства, но разрывался между верностью принцессе и долгом перед Султаном. Ее вылазки становились все смелее, а ее нежелание соответствовать ожиданиям – все очевиднее.

Дворец встретил ее прохладой мраморных полов, тихим плеском воды в фонтанах внутреннего дворика и ароматом цветущего жасмина. Контраст с раскаленным простором пустыни был разительным. Здесь все было упорядочено, предсказуемо, безопасно. И невыносимо скучно.

Визирь Хаким, сухопарый старик с козлиной бородкой и глазами, видевшими слишком много придворных интриг, ждал ее в учебной зале. Рядом с ним стопкой лежали карты каналов и свитки с расчетами уровня воды в Священном Источнике.

– Принцесса, – начал он без предисловий, едва Карима переступила порог. – Ваше легкомыслие ставит под угрозу не только ваше образование, но и будущее всего Султаната. Вода – это наша кровь, наша жизнь. Понимание ее токов и капризов – первейшая обязанность правителя. А вы предпочитаете гонять ветер в пустыне.

– Я изучала ветер, визирь, – дерзко ответила Карима, садясь на расшитую подушку. – Он тоже часть нашего мира. И иногда шепчет вещи поважнее, чем уровень воды в канале номер три.

Хаким поджал губы. – Пустыня шепчет лишь смерть и забвение, Ваше Высочество. Это вам скажет любой бедуин. Наша сила – в оазисе, в воде, в порядке. А не в хаосе песков и ветров, принесших нам однажды Катастрофу. Вы забываете уроки истории. И свое предназначение. Скоро прибудет посольство из Султаната Полумесяца. Ваш брак укрепит наш союз и обеспечит безопасность границ. Вы должны быть готовы предстать перед ними мудрой и сдержанной правительницей, а не дикаркой, пропахшей пылью и конским потом.

Карима почувствовала, как внутри поднимается волна протеста. Брак. Союз. Безопасность. Все эти слова казались ей чужими, навязанными. Ее душа рвалась туда, за стены дворца, к безбрежным пескам, к шепоту ветра, который она одна слышала так отчетливо.

Она перевела взгляд на резное окно, выходившее на восток. Туда, где за горизонтом лежали неизведанные земли, выжженные пустоши, о которых ходили лишь смутные, тревожные слухи. Отец в последнее время часто хмурился, изучая донесения с восточных караванных постов. Что-то темное шевелилось там, вдали. Но здесь, в прохладе дворца, об этом предпочитали не говорить громко.

«Они хотят запереть меня здесь, – с горечью подумала Карима, глядя на далекие дюны, уже подернутые знойной дымкой. – Связать долгом, браком, правилами. Они боятся пустыни, боятся силы, которую не понимают».

Она стиснула кулаки. В глубине души, там, где рождался запретный зов, зрела уверенность: рано или поздно ей придется выбирать между долгом принцессы и своей истинной сутью. И выбор этот изменит все. Ветер за окном снова усилился, принеся с собой еле уловимый запах сухой грозы и далеких, бескрайних песков. Пустыня звала. И Карима знала, что однажды она ответит на этот зов.

Глава 2: Тень на Востоке и Тревога в Сердце Оазиса

Урок с визирем Хакимом закончился так же неудовлетворительно, как и начался. Карима вышла из учебной залы с тяжелым сердцем, слова о долге, браке и Катастрофе эхом отдавались в голове. Ей хотелось снова вскочить на Зафира и умчаться в пустыню, подальше от удушающей атмосферы дворцовых интриг и ожиданий. Но вместо этого она направилась в покои отца.

Султан Омар бин Рашид аль-Малик, правитель Золотых Песков, был человеком мудрым и справедливым, но бремя власти и беспокойство последних месяцев легли тенью на его лицо. Карима застала его склонившимся над большой картой пустыни Аз'Мар, разложенной на низком столике из резного сандалового дерева. В руке он держал янтарные четки, но пальцы его были неподвижны – признак глубокой задумчивости.

– Отец? – тихо позвала Карима.

Султан поднял голову. В его глазах, обычно теплых и лучистых, мелькнула усталость, но при виде дочери они смягчились.

– Карима, дитя мое. Проходи. Визирь сказал, ты снова испытывала его терпение?

– Он испытывал мое, отец, – вздохнула Карима, опускаясь на подушку напротив него. – Опять твердил о моем предназначении и опасности пустыни. И о посольстве из Султаната Полумесяца.

Султан помолчал, перебирая четки.

– Хаким предан трону, Карима, хоть и бывает излишне строг. А союз с Полумесяцем… он действительно важен. Особенно сейчас. – Он указал на восточную часть карты, где лежали малоизученные и опасные территории Красных Скал и Пепельных Пустошей. – Донесения с пограничных постов становятся все тревожнее. Караваны пропадают, наши патрули находят лишь выжженную землю и странные следы. Говорят о тени, движущейся с востока, о людях в черном, чьи глаза горят нечестивым огнем.

– Тень? Что это значит? – Карима почувствовала, как по спине снова пробежал холодок, но на этот раз он был вызван не шепотом ветра, а словами отца.

– Никто точно не знает. Слухи противоречивы. Кто-то говорит о восставшем древнем зле, кто-то – о новом фанатичном культе, кто-то – о колдуне невиданной силы. Но все сходятся в одном: эта сила враждебна, она несет иссушение и смерть. Она… неправильная. Она противна самой жизни, самой пустыне.

Карима вгляделась в карту. Восточные земли всегда казались далекими и мифическими, местом страшных сказок, которыми пугали детей. Теперь же угроза оттуда обретала реальные очертания.

– Но наши воины сильны, отец! Наши стены неприступны!

– Сила воинов может оказаться бесполезной против магии, о которой мы забыли, Карима. Против того, что отравляет саму землю. – Султан тяжело вздохнул. – Аль-Нур – наша крепость, но его сердце – Священный Источник. Пока он бьется чистой водой, мы живы.

Именно в этот момент в коридоре послышался шум – торопливые шаги, приглушенные голоса, явно встревоженные. Дверь в покои Султана распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Рашид. Его лицо было мрачнее тучи.

– Ваше Величество! Прошу прощения за вторжение, но… пришло срочное донесение с Восточного Дозора!

Вслед за Рашидом в комнату ввели стражника. Его одежда была порвана и покрыта странной серой пылью, лицо искажено ужасом, а на руке виднелась глубокая, неестественно выглядящая рана, края которой словно обуглились. Он упал на колени перед Султаном.

– Повелитель… Они напали на рассвете… Не люди… Тени! Они вышли из песчаной бури, которой не должно было быть! Их оружие… оно не ранит, оно высасывает жизнь! Башня пала за считанные минуты… Я… я один смог уйти…

Слова стражника повисли в тишине, нарушаемой лишь его прерывистым дыханием. Султан Омар резко выпрямился, лицо его стало жестким.

– Тени… Значит, слухи были правдой. Рашид, удвоить стражу на стенах! Собрать Военный Совет немедленно!

Но прежде чем Рашид успел отдать честь, в комнату ворвался еще один человек – бледный, как полотно, служитель из Храма Воды, хранитель Священного Источника.

– Повелитель! Беда! Вода! – задыхаясь, выкрикнул он. – Вода в Священном Источнике… она темнеет! И растения вокруг него… они вянут!

Карима почувствовала, как ледяная рука сжала ее сердце. Священный Источник – душа Аль-Нура, источник всей жизни, магии воды, что питала оазис. Если с ним что-то случится…

Она вскочила на ноги, позабыв о придворном этикете.

– Этого не может быть! Я сама недавно была там, все было в порядке!

– Час назад, принцесса, – голос служителя дрожал. – Вода стала мутной, словно в нее вылили чернила. И от нее идет… холод. Неестественный холод.

Султан Омар побледнел. Он медленно поднялся, опираясь на стол. Взгляд его упал на карту, на далекие восточные земли, а затем – на дочь. В его глазах смешались страх, решимость и что-то еще – застарелая тревога, которую Карима видела и раньше, но никогда не понимала до конца.

Тень с востока была не просто слухом. Она уже протянула свою ледяную руку к самому сердцу их мира. И Карима вдруг с пугающей ясностью осознала: привычный мир Аль-Нура, его прохлада, безопасность и порядок, рушится на глазах. А шепот ветра, который она слышала в пустыне, возможно, был не просто зовом, а предупреждением. Предупреждением, к которому никто не прислушался.

Глава 3: Холод в Сердце Оазиса

Священный Источник Аль-Нура всегда был местом умиротворения и жизни. Обычно кристально чистая вода мягко била из-под земли в центре небольшого, выложенного лазурной плиткой бассейна, окруженного пышной зеленью и цветами, чей аромат смешивался с влажным, прохладным воздухом. Но то, что предстало перед глазами Каримы, Султана и их спутников, было кошмаром.

Вода в бассейне была мутной, почти черной, с маслянистыми разводами на поверхности. Вместо живительного журчания слышалось лишь слабое, булькающее клокотание. Цветы и трава по краям бассейна пожухли, листья свернулись и посерели, словно их коснулся мороз посреди пустыни. И холод… он был почти осязаем. Неприятный, пронизывающий холод, идущий от воды, от которого кожа покрывалась мурашками, а в воздухе витал едва уловимый запах тлена и пыли.

Главный Хранитель Воды, старец с лицом, иссеченным морщинами, как русло высохшей реки, стоял на коленях у края бассейна, его руки дрожали. Несколько младших служителей растерянно перешептывались позади, их лица были бледны от страха и недоумения.

– Мы пробовали ритуалы Очищения, Повелитель, – прохрипел старый Хранитель, не поднимая глаз. – Песнопения, священные соли… Ничего не помогает. Эта тьма… она не поддается нашей магии. Она… живая. И она растет.

Султан Омар подошел к краю бассейна, его лицо было пепельно-серым. Он наклонился, вглядываясь в темную воду, и Карима увидела, как он невольно отшатнулся, словно отшатнулся от зловонного дыхания.

– Это магия Тени, – глухо произнес он. – Та самая сила, что уничтожила Восточный Дозор. Она добралась до сердца Аль-Нура.

Карима тоже подошла ближе. Ей не нужно было прикасаться к воде, чтобы почувствовать исходящую от нее враждебность. Это было не просто загрязнение – это было активное, злонамеренное удушение жизни. И что-то внутри нее, та самая искра, что отзывалась на шепот ветра, сжалась от этого ощущения. Это было неправильно. Это было противоестественно. Ее собственная, подавляемая сила, сила песка и ветра, была дикой, необузданной, но она была частью *жизни* пустыни. А это… это было отрицанием самой жизни.

– Что нам делать, отец? – голос Каримы дрогнул. Паника, холодная и липкая, начала подступать к горлу. Весь ее мир, вся реальность Аль-Нура строилась вокруг чистоты этого Источника.

– Собрать Совет, – твердо сказал Султан, выпрямляясь. В его глазах блеснула сталь. – Немедленно. Мы должны понять, с чем имеем дело и как этому противостоять. Рашид, удвой охрану Источника. Никого не подпускать без моего прямого приказа.

Военный Совет собрался в главном зале дворца. Атмосфера была напряженной до предела. Присутствовали визирь Хаким, командиры гарнизона, Хранитель Воды, несколько старейшин и советников. Донесение уцелевшего стражника и весть об отравлении Источника повергли всех в шок.

– Это колдовство! Черное колдовство! – воскликнул один из командиров, ударив кулаком по столу. – Мы должны выступить немедленно! Найти этого Темного Колдуна и уничтожить его!

– Выступить куда? – возразил Хаким своим сухим, скрипучим голосом. – На восток? В безжизненные пустоши, где наши воины погибнут от жажды и зноя прежде, чем найдут врага, который владеет магией, способной отравить сам Источник Жизни? Это безумие.

– Но сидеть сложа руки – еще большее безумие! – горячился командир. – Источник умирает! Оазис не продержится долго без чистой воды!

– Нужно запросить помощи у Султаната Полумесяца! – предложил другой советник. – Союзный договор…

– Потребуются недели, чтобы весть дошла до них, и месяцы, чтобы их армия пересекла пустыню, – прервал его Султан. – У нас нет столько времени. Вода темнеет с каждым часом.

Карима слушала их споры, и ее охватывало отчаяние. Они говорили о войсках, союзах, традиционных методах. Но никто не говорил о магии, способной противостоять магии Тени. О той силе, что, по легендам, когда-то защищала эту землю. О силе ее предков.

Она вспомнила шепот ветра у древних руин, ощущение силы в кончиках пальцев. Вспомнила страх в глазах наставницы, когда та говорила о «проклятом даре». Проклятом? Но что, если именно этот дар был ответом? Что, если сила песка и ветра, сила самой пустыни, могла противостоять этой иссушающей тьме?

Эта мысль была настолько дикой, настолько запретной, что Карима едва не произнесла ее вслух. Она взглянула на отца. Султан выглядел измученным, разрывающимся между необходимостью действовать и отсутствием очевидных решений. Она видела его страх – не только за свой народ, но и за нее. Он знал о ее «странностях», о ее тяге к пустыне. И он боялся этого так же сильно, как и все остальные.

– Есть… есть древние легенды, – вдруг нерешительно произнес старый Хранитель Воды, нарушив повисшую тишину. – Легенды времен Катастрофы. Они говорят, что подобная тьма уже приходила в Аз'Мар. И что остановить ее смогли лишь Хозяйки Дюн… своей силой. Силой, что ныне под запретом.

В зале воцарилось молчание. Все взгляды обратились на Кариму. Она почувствовала, как щеки заливает краска. Визирь Хаким смотрел на нее с откровенным ужасом и осуждением.

– Это сказки для кочевников! – резко сказал он. – Та магия принесла лишь разрушение! Она проклята! Пытаться возродить ее – значит навлечь новую Катастрофу! Мы должны полагаться на разум, порядок и силу наших воинов и союзников! И на скорейший брак принцессы с наследником Полумесяца!

– А если времени на союзников не останется? Если наши воины окажутся бессильны против магии? Если Источник умрет? – голос Каримы прозвучал неожиданно твердо и громко. Она встала, встретившись взглядом с визирем, с отцом, со всеми присутствующими. – Мы будем сидеть и ждать смерти, прикрываясь порядком и страхом перед старыми сказками?

Она увидела смятение в глазах отца, гнев – в глазах Хакима, но и проблеск надежды – у старого Хранителя Воды.

– Пустыня дала нам жизнь, – продолжала Карима, чувствуя, как внутри разгорается неведомая прежде решимость. – Может быть, именно в ней и кроется наше спасение. Не в стенах дворца, а там, в песках, где еще помнят истинную силу Аз'Мар.

Она еще не знала, что делать и куда идти. Но в этот момент, стоя посреди зала, наполненного страхом и отчаянием, Карима поняла одно: ее прежняя жизнь закончилась. И чтобы спасти свой дом, ей придется ступить на путь, который все считали проклятым. Путь Хозяйки Песков.

Глава 4: Побег под Покровом Ночи

Совет распался в атмосфере тяжелого предчувствия и неразрешенных споров. Слова Каримы повисли в воздухе, вызвав бурю эмоций – от неприкрытого ужаса визиря Хакима до задумчивости в глазах некоторых командиров и слабой, почти угасшей надежды у старого Хранителя Воды. Султан Омар не сказал ни да, ни нет. Он лишь устало провел рукой по лицу и объявил, что решение будет принято утром, после ночи размышлений и молитв.

Но Карима знала, что ждать утра – значит терять драгоценное время. Тьма в Священном Источнике не будет ждать их молитв. Она чувствовала это каждой клеточкой своего существа. Холод, исходящий от оскверненной воды, казалось, уже просачивался сквозь стены дворца, наполняя воздух тревогой.

Вернувшись в свои покои, она металась по комнате, как птица в клетке. Слова визиря о браке, о порядке, о проклятии древней магии звучали как лязг тюремных цепей. Они хотели запереть ее, спрятать, выдать замуж, пока оазис медленно умирает. Они боялись силы, которую не понимали, больше, чем реальной угрозы, нависшей над ними.

Ее взгляд упал на окно, выходившее на безмолвную, залитую лунным светом пустыню. Шепот ветра вернулся, тихий, настойчивый. Он звал ее. И в этот раз в нем слышалась не только тайна, но и обещание ответа.

«Хозяйки Дюн…» – слова Хранителя Воды эхом отдавались в ее сознании. Легенды. Сказки для кочевников, как сказал Хаким. Но что, если нет? Что, если в этих преданиях крылась правда, которую веками пытались скрыть из страха? Карима вспомнила свои тайные вылазки к шакари, кочевому племени, что жило на границе земель Султаната. Старая Найла, их сказительница, иногда рассказывала ей у костра истории, которые не найти было в дворцовых хрониках. Истории о духах песков, о силе земли и о женщинах, что говорили с ветром. Найла жила в Скрытом Ущелье, далеко на юге, в нескольких днях пути через пустыню.

Решение созрело мгновенно, острое и ясное, как лезвие кинжала. Она не могла ждать отца. Она не могла позволить Хакиму и другим решать ее судьбу и судьбу ее народа. Она должна была найти шакари. Найти Найлу. Узнать правду о своем наследии и о силе, что спала в ее крови.

Действовать нужно было быстро и тайно. Она знала, что после ее выступления на Совете за ней будут следить еще пристальнее. Визирь наверняка уже отдал приказ удвоить бдительность.

Дождавшись глубокой ночи, когда дворец погрузился в тишину, нарушаемую лишь далеким пением ночных птиц и мерным шагом стражи в коридорах, Карима начала собираться. Она сбросила шелковые одежды принцессы, облачившись в прочные дорожные штаны и рубаху из грубой ткани, которые припрятала после одной из вылазок. Сверху накинула темный плащ с глубоким капюшоном. Перевязала волосы кожаным шнурком, закрепила на поясе свой охотничий кинжал – единственное оружие, которым владела достаточно хорошо.

В небольшой кожаный мешок она уложила самое необходимое: несколько лепешек, бурдюк с чистой водой (она содрогнулась, подумав об Источнике), кремень и огниво, моток крепкой веревки. И еще одну вещь – небольшой, гладкий камень цвета пустынного заката, который нашла когда-то у древних руин. Он всегда казался ей теплым на ощупь, и она чувствовала с ним необъяснимую связь.

Выйти незамеченной из своих покоев было первым испытанием. Она знала расписание смены караула. Затаив дыхание, Карима выскользнула в коридор, когда один стражник ушел, а другой еще не появился на посту. Тенью она скользнула по мраморным плитам, ее мягкие сапоги не издавали ни звука. Сердце колотилось так громко, что ей казалось, его стук слышен во всем дворце.

Самым сложным было пройти мимо главных ворот и конюшен. Но она знала другой путь – через старую, редко используемую калитку в садовой стене, которая вела к заброшенным террасам над краем оазиса.

Когда она уже подходила к калитке, из тени выступила фигура. Карима замерла, рука метнулась к кинжалу.

– Ваше Высочество?

Это был Рашид. Он стоял неподвижно, лунный свет серебрил его темное лицо. В его глазах не было ни удивления, ни осуждения. Лишь глубокая печаль и понимание.

– Куда вы идете, принцесса? – тихо спросил он.

– Туда, где должна быть, Рашид, – твердо ответила Карима, готовая к тому, что он поднимет тревогу. – Туда, где, возможно, есть шанс спасти Аль-Нур.

Рашид молчал несколько долгих мгновений, глядя на нее. Затем он сделал шаг в сторону, открывая ей путь к калитке.

– Я видел, как умирает вода в Источнике, принцесса. И я слышал ваши слова на Совете. Возможно… возможно, вы правы. Пустыня непредсказуема. Идите.

– Ты… ты не остановишь меня? Не доложишь отцу?

– Мой долг – защищать вас, Ваше Высочество, – глухо сказал Рашид. – Иногда лучшая защита – не мешать идти своим путем. Но будьте осторожны. Пустыня не прощает ошибок. А тени с востока… они реальны.

Он протянул ей небольшой, туго набитый мешочек.

– Здесь немного припасов. И фляга с водой из личных запасов Султана. Этого хватит на несколько дней. И… Зафир ждет вас у подножия Дюн. Я позаботился об этом.

Карима с благодарностью взяла мешочек. Слезы подступили к глазам, но она сдержалась.

– Спасибо, Рашид. За все.

– Возвращайтесь, принцесса, – только и сказал он, отступая обратно в тень. – Аль-Нур нуждается в вас.

Калитка поддалась легко. Прохладный ночной воздух пустыни окутал Кариму, принося с собой запах пыли, сухих трав и безграничной свободы. Она быстро спустилась по заброшенной тропе к краю оазиса. Там, у подножия первой большой дюны, нетерпеливо переступал с ноги на ногу Зафир, его силуэт четко вырисовывался на фоне звездного неба.

Карима вскочила в седло. Конь радостно фыркнул, почувствовав хозяйку. Она бросила последний взгляд на огни Аль-Нура, на величественные стены дворца, ставшие для нее золотой клеткой. Там остался ее отец, ее прошлая жизнь, ее долг принцессы.

А впереди лежала бескрайняя, манящая и пугающая пустыня Аз'Мар. Путь к шакари, к древним тайнам, к своей истинной силе. И к неведомой опасности.

– Вперед, Зафир! – прошептала она, пришпоривая коня.

Они рванулись в ночь, поднимая облачка лунного песка. Ветер подхватил ее плащ, засвистел в ушах, и в его голосе Кариме снова послышался древний зов. Зов дюн. Зов судьбы. Она больше не была принцессой, бегущей от долга. Она была дочерью пустыни, идущей навстречу своему предназначению.

Глава 5: Пески Испытаний

Первые часы под покровом ночи были пьянящими. Лунный свет превращал дюны в серебристые волны застывшего моря, а прохладный ветер нес запахи, которых Карима никогда не чувствовала в стенах оазиса – терпкий аромат диких трав, сухой жар камней, остывающих после дневного зноя, и едва уловимый, металлический привкус самой древней пыли. Зафир летел вперед, послушный легкому движению поводьев, словно разделяя нетерпение своей хозяйки. Позади остался Аль-Нур, точка света, быстро тающая в безбрежной тьме. Впереди – неизвестность.

Но когда первые лучи рассвета окрасили восток в кроваво-оранжевые тона, и солнце начало свой неумолимый подъем, эйфория свободы сменилась суровой реальностью. Пустыня Аз'Мар, которую Карима любила издали, с безопасного расстояния или во время коротких вылазок под присмотром Рашида, предстала в своем истинном, безжалостном обличье.

Жара нарастала с каждой минутой, превращая воздух в дрожащее марево. Песок, еще недавно прохладный и податливый, стал раскаленной сковородой. Зафир тяжело дышал, его лоснящаяся шкура покрылась потом. Карима чувствовала, как ее собственная кожа горит, а горло пересыхает, несмотря на воду из фляги Рашида, которую она пила маленькими, экономными глотками.

Она ориентировалась по солнцу и едва заметным приметам – форме дюн, расположению скальных выходов, направлению ветра – так, как ее учили старые проводники во время редких дозволенных поездок. Но одно дело – следовать за опытным наставником, и совсем другое – прокладывать путь в одиночку, когда от каждого решения зависит твоя жизнь. Дюны постоянно меняли свои очертания под действием ветра, и знакомые ориентиры вдруг исчезали, сменяясь бесконечным однообразием песчаных волн. Несколько раз Кариму охватывала паника: она сбилась с пути? Идет ли она на юг, к Скрытому Ущелью шакари, или блуждает кругами, обреченная погибнуть от жажды под палящим солнцем?

Она заставляла себя успокаиваться, вспоминать уроки, дышать ровно. Вспоминала отца, его усталое лицо, отравленный Источник, бледные лица слуг. Аль-Нур умирал. У нее не было права на слабость.

К полудню жара стала невыносимой. Карима нашла неглубокую впадину у подножия скалы, дававшей скудную тень. Она спешилась, дала Зафиру немного драгоценной воды и сама прислонилась к горячему камню, пытаясь укрыться от безжалостного солнца. Голод давал о себе знать, но съеденная лепешка показалась сухой и безвкусной. Веки слипались от усталости – она не спала всю ночь.

«Что я делаю? – пронеслась в голове предательская мысль. – Я принцесса, не кочевница. Я сбежала, бросила отца, свой народ… ради чего? Ради сказок старой Найлы? Ради силы, которая, возможно, лишь плод моего воображения или, хуже того, проклятие, как говорит Хаким?»

Она сжала в руке гладкий камень цвета заката, который взяла с собой. Он был теплым, почти горячим от солнца, но под пальцами ощущалась знакомая, едва заметная вибрация, словно внутри билось крошечное сердце. Этот камень всегда успокаивал ее, напоминал о той связи с пустыней, которую она чувствовала так остро.

Прикрыв глаза, Карима попыталась сосредоточиться на этом ощущении. Она представила себе ветер, скользящий по дюнам, песок, перетекающий под его дыханием. Она вспомнила шепот у древних руин. И вдруг, сквозь шум крови в ушах и гудение раскаленного воздуха, она снова его услышала. Тихий, едва различимый шелест, не похожий на обычный звук ветра. Он словно указывал направление, манил ее куда-то в сторону от выбранного ею пути.

Карима открыла глаза. Перед ней простиралась все та же бескрайняя пустыня. Ничего не изменилось. Но внутреннее чувство, настойчивое и ясное, говорило ей, что нужно свернуть немного западнее, к гряде темных скал, видневшихся на горизонте. Разум твердил, что это отклонение от маршрута, потеря времени. Но интуиция, тот самый зов, который она пыталась игнорировать всю жизнь, настаивала.

«Пустыня не прощает ошибок, – сказала она себе, вспоминая слова Рашида. – Но, может быть, она и подсказывает путь тем, кто умеет слушать?»

Дождавшись, пока полуденный зной немного спадет, Карима снова вскочила в седло. Она решилась довериться этому внутреннему голосу.

– Пойдем туда, Зафир, – прошептала она, указывая на темнеющие скалы.

Они ехали еще несколько часов. Солнце уже клонилось к западу, окрашивая небо в невероятные оттенки розового, фиолетового и золотого. Карима чувствовала себя измотанной, но странное предчувствие гнало ее вперед.

И она увидела их. У подножия одной из скал, почти невидимые на фоне камней и песка, виднелись следы. Не следы животных. Человеческие следы. И следы нескольких верблюдов. Свежие. Они вели в том же направлении, куда звал ее внутренний голос.

Карима спешилась, внимательно изучая отпечатки. Это были не следы воинов Султаната. Обувь была другой, мягкой, бесшумной. Следы кочевников? Шакари? Или… кого-то другого?

Сердце забилось быстрее. Она была не одна в этой части пустыни. И она не знала, были ли те, кто оставил эти следы, друзьями или врагами. Но одно было ясно: ее инстинкт, ее связь с пустыней, привел ее сюда не случайно. Она была на верном пути. Или шла прямо в ловушку.

Подняв голову, Карима посмотрела на темнеющие скалы впереди. Где-то там, среди камней и теней, ее ждал ответ. Или новая опасность. Она покрепче сжала поводья Зафира и двинулась вперед, навстречу неизвестности. Пески Аз'Мар только начали свои испытания.

Глава 6: Наблюдатель в Каньоне

Сумерки сгущались быстро, превращая золотые пески в лиловые и серые тени. Скалы, к которым Карима направлялась, теперь высились перед ней темной, зубчатой стеной, изрезанной глубокими трещинами и узкими каньонами. Ветер здесь дул иначе – порывисто, завывая в расщелинах, словно пойманный в ловушку зверь. Зафир беспокойно переступал с ноги на ногу, прядая ушами. Даже конь чувствовал перемену в атмосфере.

Карима спешилась, решив дальше идти пешком. Оставлять Зафира было рискованно, но пробираться верхом по незнакомой, каменистой местности в темноте – еще опаснее. Она привязала поводья к чахлому кусту, похлопала коня по шее, шепнув ему оставаться на месте, и осторожно двинулась вперед, держа руку на рукояти кинжала.

Следы вели в узкий, извилистый каньон, чьи стены почти смыкались над головой, оставляя лишь тонкую полоску темнеющего неба. Становилось прохладнее, но воздух был тяжелым, неподвижным. Звуки шагов Каримы гулко отдавались от скал, заставляя ее вздрагивать. Она двигалась медленно, внимательно осматривая каждый поворот, каждую тень. Кто бы ни оставил эти следы, они явно знали эту местность и двигались уверенно.

За очередным изгибом каньона она замерла. Впереди, метрах в двадцати, на небольшом уступе виднелся крошечный огонек. Не костер – слишком мал и почти не давал дыма, скорее, тлеющие угли в небольшой каменной чаше. Рядом с огнем сидела фигура, закутанная в темный плащ, неподвижная, как часть скалы. Человек сидел спиной к ней, глядя в глубь каньона.

Сердце Каримы ухнуло. Ловушка? Или тот, кого она искала? Она затаила дыхание, пытаясь разглядеть детали. Фигура была невысокой, но плечистой. Рядом с ней на земле лежал длинный посох. Ни верблюдов, ни других людей видно не было.

Она могла бы отступить, вернуться к Зафиру и попытаться обойти это место. Но что-то удерживало ее. Зов, который привел ее сюда, не утих. Он словно указывал на эту фигуру.

Собравшись с духом, Карима сделала шаг вперед, стараясь ступать как можно тише, но камень под ногой все равно предательски скрипнул. Фигура у огня не шелохнулась.

– Кто здесь? – голос Каримы прозвучал хрипло и неуверенно в тишине каньона.

Фигура медленно повернула голову. Лицо скрывал глубокий капюшон, но Карима почувствовала на себе пристальный, оценивающий взгляд. Прошла долгая, напряженная секунда.

– Тот, кто задает вопросы первым в чужом доме, редко бывает желанным гостем, дитя оазиса, – раздался низкий, рокочущий голос. Не мужской и не женский, а какой-то… древний, словно сами камни заговорили.

Карима вздрогнула. Ее узнали. По одежде? По неуверенности?

– Я не ищу вражды, – сказала она, стараясь придать голосу твердость. – Я ищу племя шакари. Эти следы… они ваши?

– Следы принадлежат тем, кто их оставил, – уклончиво ответил незнакомец. – А шакари не любят незваных гостей. Особенно тех, кто несет с собой запах дворцов и… беспокойство.

Беспокойство? Что он имел в виду?

– Мой народ в беде, – выпалила Карима, чувствуя, что осторожность сейчас неуместна. – Тень пришла с востока. Она отравила Священный Источник Аль-Нура. Я ищу помощи. И знаний.

– Знаний? – голос под капюшоном стал чуть мягче, но не менее загадочным. – Знания пустыни не даются тем, кто их требует. Их находят те, кто готов слушать ее шепот. Ты слышишь его, дитя оазиса? Или только шум своих страхов?

Карима замерла. Этот незнакомец говорил о шепоте пустыни так же, как она сама его ощущала. Он знал.

– Я… я слышу, – прошептала она. – Ветер… песок… они зовут меня. С детства. Но меня учили бояться этого зова. Говорили, что это проклятие.

– Проклятие? – в голосе послышался смешок, сухой, как шелест песка. – Глупцы. Они боятся того, чего не понимают. Сила Аз'Мар – не проклятие и не благословение. Она просто *есть*. Как солнце, как ветер, как смерть от жажды для неосторожного путника. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты ее принять и понять.

Незнакомец поднялся. Он был ниже Каримы, но в его осанке чувствовалась скрытая мощь. Он сделал шаг к краю уступа, опираясь на посох. Лунный свет, пробившийся в каньон, упал на его лицо, когда он откинул капюшон.

Это была женщина. Старая, с лицом, покрытым такой густой сетью морщин, что казалось вырезанным из старого дерева. Но глаза… ее глаза были невероятно ясными, темными и глубокими, как ночное небо над пустыней. В них не было возраста – только вековая мудрость и острое, пронизывающее внимание. Это была не Найла, сказительница шакари, которую помнила Карима. Эта женщина была… другой. Более дикой, более древней.

– Меня зовут Захра, – сказала она, и ее голос теперь звучал более по-женски, хотя все так же низко и сильно. – Я Хранительница этого места. Перекрестка Путей. Шакари знают меня. Иногда они приходят за советом. Но ты… ты пришла не за советом шакари. Ты пришла за собой.

Карима почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Эта женщина видела ее насквозь.

– Помоги мне, Хранительница Захра, – взмолилась Карима, делая шаг вперед. – Научи меня. Аль-Нур погибнет, если я не пойму… если я не приму эту силу.

Захра долго смотрела на нее, ее темные глаза изучали лицо Каримы. Затем она медленно кивнула.

– Путь будет долгим и опасным, дитя оазиса. Пустыня испытывает всех, кто ищет ее даров. И особенно тех, в чьей крови течет древняя сила. Ты готова заплатить цену? Готова оставить позади принцессу и стать ученицей песков?

Карима посмотрела вглубь каньона, во тьму, где завывал ветер. Потом перевела взгляд на ясные, требовательные глаза Захры. Страх все еще холодил сердце, но решимость была сильнее. Она вспомнила умирающий Источник, отчаяние в глазах отца, свой побег под покровом ночи. Назад дороги не было.

– Я готова, – твердо сказала она.

Захра кивнула снова, и в уголках ее морщинистых губ мелькнула тень улыбки.

– Хорошо. Тогда твое первое испытание начинается сейчас. Следуй за мной. И постарайся не отстать. Пустыня не ждет.

Она повернулась и легко, почти бесшумно, заскользила вглубь темного каньона, ее посох лишь изредка постукивал по камням. Карима на мгновение задержалась, бросив взгляд назад, в сторону, где остался Зафир и ее прошлая жизнь. Затем она глубоко вздохнула и шагнула во тьму вслед за Хранительницей Перекрестка Путей.

Глава 7: Уроки Камня и Ветра

Тьма в каньоне была плотной, почти осязаемой. Карима спотыкалась о невидимые камни, цеплялась за выступы скал, пытаясь не отставать от Захры. Старуха двигалась с удивительной легкостью, ее темный силуэт почти сливался с тенями, а посох лишь изредка тихонько стучал по земле, словно ведя невидимый диалог с камнем под ногами. Воздух стал холоднее, пахло сырой землей и древней пылью. Ветер здесь не завывал, а шептал, просачиваясь сквозь узкие расщелины, и его шепот казался Кариме наполненным смыслом, который она пока не могла разобрать.

– Быстрее, дитя оазиса, – донесся до нее голос Захры, лишенный насмешки, но требовательный. – Пустыня не любит медлительных. Она их хоронит.

Карима стиснула зубы, игнорируя ноющие мышцы и царапины на руках. Она пыталась смотреть под ноги, но в почти полной темноте это было бесполезно. Страх снова начал поднимать голову – страх потеряться, отстать, остаться одной в этой холодной, чужой тьме.

– Я не вижу пути! – вырвалось у нее.

– Глаза обманывают в темноте, – спокойно ответила Захра, не сбавляя шага. – Они ищут привычный свет, а находят лишь тени и страхи. Закрой их.

– Закрыть глаза? Здесь? – Карима не поверила своим ушам.

– Доверься не глазам, а ногам. Почувствуй камень под подошвой. Он твердый? Сыпучий? Гладкий? Наклонный? Он говорит с тобой. Слушай. Доверься воздуху. Он движется? Несет ли он запах воды или только пыль? Он ведет тебя. Доверься тишине. В ней скрыты звуки, которые не слышит ухо, привыкшее к шуму дворцов.

Карима колебалась. Это казалось безумием. Но взгляд Захры, который она скорее почувствовала, чем увидела в темноте, был непреклонен. Она глубоко вздохнула и зажмурилась.

Мир исчез. Остались только ее собственное прерывистое дыхание, гул крови в ушах и ощущение камня под сапогами. Сначала – паника. Тьма стала абсолютной, давящей. Но потом, следуя совету Захры, она сосредоточилась на ощущениях. Камень под левой ногой был чуть ниже, с острым краем. Воздух впереди казался чуть более разреженным, словно там было больше пространства. Справа доносился едва уловимый сквозняк, пахнущий влагой.

Она сделала шаг, потом еще один. Медленно, неуверенно, но она шла. Она начала чувствовать неровности тропы, угадывать повороты по движению воздуха, ощущать вибрацию камня от шагов Захры впереди. Это было похоже на пробуждение нового, забытого чувства. Мир вокруг не исчез, он просто заговорил на другом языке – языке прикосновений, вибраций, потоков воздуха.

Она не знала, сколько они так шли. Постепенно страх отступил, сменившись удивлением и странным, почти благоговейным ощущением связи с окружающим миром. Она все еще была принцессой Каримой, заблудившейся в темном каньоне, но одновременно она становилась чем-то большим – частью этого места, ученицей его древних законов.

Наконец Захра остановилась. Карима тоже замерла, тяжело дыша.

– Открой глаза, – сказала старуха.

Карима повиновалась. Они стояли на пороге небольшой пещеры. Внутри горел неяркий огонек – не костер, а несколько светящихся камней, лежащих в углублении и излучающих мягкий, голубоватый свет. Пещера была небольшой, сухой, стены покрывали странные, выцветшие рисунки, напоминающие те, что она видела на руинах у оазиса, но более сложные, переплетающиеся со схемами звездного неба и извилистыми линиями, похожими на потоки ветра. В центре пещеры из скального основания бил крошечный родник, вода собиралась в неглубокой каменной чаше и тут же уходила обратно в трещину в полу. Вода была кристально чистой, и от нее не веяло холодом смерти, как от Источника в Аль-Нуре. Наоборот, воздух здесь казался живым, наполненным энергией.

– Это одно из Сердец Пустыни, – пояснила Захра, указывая на родник. – Место силы. Здесь земля дышит, а ветер отдыхает. Здесь можно слушать голос Аз'Мар особенно ясно.

– Голос Аз'Мар? – прошептала Карима, подходя к роднику и с благоговением глядя на чистую воду.

– Да. Пустыня живая, дитя. Она не просто песок и камни. В ней текут потоки силы, как вода в ваших каналах. Только они невидимы для тех, кто не умеет смотреть и слушать. Твои предки, Хозяйки Дюн, умели. Они не повелевали пустыней, как глупо думают многие. Они *слышали* ее, понимали ее ритмы, ее волю. Они просили ее о помощи, и иногда пустыня отвечала. Их сила была в гармонии, а не в господстве.

Захра подошла к стене с рисунками.

– Магия песка и ветра, которую ты ищешь, – это не заклинания из книг. Это знание потоков. Умение чувствовать, куда дует ветер силы, как движется песок энергии под твоими ногами. Умение просить и умение благодарить. Умение стать частью бури, а не пытаться ее остановить.

Она повернулась к Кариме, ее темные глаза сверкали в голубоватом свете камней.

– Тьма, что пришла с востока, – это искажение. Это сила, которая берет, не спрашивая, иссушает, не отдавая ничего взамен. Она нарушает равновесие. Чтобы противостоять ей, тебе нужно не просто пробудить свою силу. Тебе нужно понять суть равновесия. Понять саму Аз'Мар.

Карима слушала, затаив дыхание. Слова Захры находили отклик глубоко внутри, там, где жил ее собственный, непонятный зов. Это было не похоже ни на что, чему ее учили во дворце.

– Но как? Как мне этому научиться? – спросила она. – Время уходит. Мой дом…

– Время пустыни течет иначе, – прервала ее Захра. – Спешка – враг понимания. Твой первый урок был – слушать ногами и кожей. Теперь отдохни. Восстанови силы. А на рассвете ты получишь новое задание.

Она указала на угол пещеры, где лежала стопка сухих, но мягких трав, похожих на подстилку.

– Спи. И слушай даже во сне. Пещера будет говорить с тобой.

Карима была измотана до предела. Она напилась чистой воды из родника – вода была прохладной и удивительно вкусной. Съела одну из своих лепешек, которая теперь не казалась такой уж безвкусной. Затем улеглась на травяную подстилку, закутавшись в плащ. Светящиеся камни давали достаточно света, чтобы разогнать мрак, но не мешали уснуть.

Засыпая, Карима смотрела на древние рисунки на стенах, на мерцающий свет камней, слушала тихое журчание родника и далекий шепот ветра в каньоне снаружи. Она была далеко от дома, в неизвестности, ее ждали опасные испытания. Но впервые за долгое время она чувствовала не только страх, но и надежду. И ощущение, что она наконец-то на своем месте. Путь Хозяйки Песков начался.

Глава 8: Голос Ветра, Танец Песка

Карима проснулась не от резкого света или шума, а от ощущения тихой, вибрирующей энергии, наполнившей пещеру вместе с первыми лучами рассвета, пробивающимися сквозь узкий вход. Она чувствовала себя удивительно отдохнувшей, несмотря на сон на жесткой подстилке из трав. Ноющая боль в мышцах утихла, а разум был ясным, как вода в маленьком роднике, что тихо журчал в центре пещеры.