Таргитай-2. Освобождение
Пролог
Тарх ощутил непонятно откуда взявшийся прилив сил. Ноги перестали скользить вниз по тропе под давлением зверобога. Вражеская хватка ослабла, и он вновь стал легко дышать.
Обхватив звероподобную тварь и сдавив железной хваткой, невр резко оторвал его от тропы, поднимая над землей. Монстр в его руках разжал хватку, дико и оглушительно взревел. Клубящаяся чернота в небе отозвалась оглушительным громом. Невр повернулся и швырнул зверобога прочь. К нему устремились другие – все те, кто ждал за спиной первой твари. Они окружили Таргитая, но замерли вокруг него. Их будто удерживает незримая прозрачная стена, не дает прорваться и сокрушить, растоптать, повергнуть.
Понимая, что Меч погребен под десятками когтистых, полузвериных лап, да и он, видимо, не поможет, невр выхватил дудочку. Он принялся играть незамысловатую мелодию, что уже какое-то время созревала в голове, словно ожидая своего часа, шлифуясь, выграниваясь в воображении Таргитая, в его исполненном любви сердце.
Вместе с мелодией из дудочки хлынул луч ослепительного белого света. Ударил во тьму перед невром, разрезая точно острым клинком. Таргитай услышал страшные вопли боли и ужаса, хлынувшие из темноты, но продолжил играть.
Он пел про счастливых селян, что до седьмого пота работают в поле, а ночью собираются у костров, начинают петь, водить хороводы. Парни надевают расшитые рубахи, девушки плетут венки из цветов, украшают головы, вплетают цветки в косы. Они поют, смеются, бросаются в пляс. Их радость и любовь к жизни летит в небо, будто искры от пылающих костров, согревая все вокруг, удерживая вместе мир, который каждый день норовит развалиться от несовершенства, зла, которое люди творят друг с другом, от зависти, ненависти, черных и черствых сердец.
Песня льется и льется толстым светлым лучом. Не переставая играть, невр поворачивается вокруг себя, пуская луч света во все стороны, и видя, как в темноте корчатся от боли, скукоживаются и исчезают без следа слуги Ящера. Они явились из Подземного царства, чтобы вновь попытаться завоевать мир людей, у которых в душе горит огонь великого Рода. Но пока этот огонь горит, пока по миру бродят герои, готовые схлестнуться хоть с самим Ящером, людской род в безопасности.
Таргитай пел все громче, песня полилась сильнее, всей светлой мощью вливаясь в копошащуюся и скрежещущую зубами темноту. Тарх вдруг почувствовал, что горная тропка, на которой он стоит, отдаляется, оставаясь внизу в темноте. Плечи раздались вширь, он стал выше ростом, будто и сам размером с курган. И вот уже он играет, разрезая лучом светлой песни тьму, что клубится, будто густой едкий дым, над вершиной горы.
Одетый в непроглядную ожившую тьму мир начал меняться. Таргитай это чувствовал. Зло, что появилось здесь и уже ощутило себя хозяином, принялось убегать, поджав хвост. Дударь ощутил, как мимо несутся прочь едва различимые силуэты тварей, обдавая его порывами затхлого ветра, царапая крыльями, лупя хвостами, толкая то в спину, то в плечи, то в бока. Несясь прочь огромным потоком, черной рекой. Он не выпускал из рук дудочку и не отрывал от губ, пока последняя тварь не скрылась в трещине, что светится ярко-красным пламенем в самой вершине горы.
Часть 1
Сокол выглядит огромным, как сарай у бабки, светится чистейшим первозданным светом. Таргитай решил, что именно такой свет пронзил Тьму в первый день Творения – в нем смешались все остальные цвета, но вместе они сливаются в ослепительно чистый и белый. Наверное, после этого весь мир стали называть «белым светом».
Сложив громадные крылья, Сокол сидит на хрустальной глыбе, еще больше него самого. Пернатую голову опустил, словно бы спит.
Таргитай робко сделал шаг вперед, спина под волчовкой взмокла от волнения, волосы на лбу тоже слиплись – вроде бы здесь в вирии прохладно, со всех сторон ветерок, над головой громадные облака, а вокруг сплошь глыбы небесного хрусталя. Здесь – высоко, гораздо выше, чем живут боги, но Таргитай допер и сюда, лишь бы повидать великого Рода, и попросить об одной единственной вещи.
– Давай, – подзадорил Числобог, – раз уж приперся, вываливай просьбы. Сколько их там у тебя. Хотя ты теперя сам бог, мог бы сам их исполнять. Ан нет, пришел к Роду. – Он поморщился, презрительно сплюнул. – Ну ты и лодырь, Тарх. Как был, так и остался. Надеюсь, ума хватит не просить счастья для всех, сразу и даром… Хотя, какой ум, о чем это я…
Невр шагнул навстречу сидящему на небесно-голубой, отчасти прозрачной глыбе Соколу. Едва приблизился, зажмурил глаза – показалось, что идущий от Рода свет сделался еще ярче.
– Великий Род, – начал Тарх, и вдруг сам неожиданно для себя поднял голову, спина сделалась прямая, как и подобает богу, а плечи раздвинулись так, что ткань волчовки едва слышно затрещала. Рукоять Меча ударила по затылку. – Я к тебе…гм…спросить….
Таргитай беспомощно развел руками, слова даются с большим трудом.
– Я теперь наделен нечеловеческой, то есть, божественной силой…гм…но на небо в вирий не собираюсь…пока! – добавил он торопливо. – Хочу бродить по земле и дальше, жить среди людей, помогать…
– Он тебя слышит… – прошептал сзади Числобог. – Наверное…Хотя – хрен его знает. Не поручусь. Наши бают, что Род уже давно мыслями пребывает даже не в грезах и думах, а в таких местах, куда и простым богам дорога заказана…
– Я не ведаю, – продолжил Тарх с жаром, глядя на Сокола, – как теперь быть со своей силой! Иногда немного… пугает. Можно ли так, чтобы, когда с людьми, она становилась…того…эээ… чуть меньше? Ну, чтоб в драке не зашибить, не размазать как тараканов? Для сражения с чудовищами, чтобы была больше. А когда разгоняю разбойников… Ну, ты ж понимаешь. Я люблю песни, чтоб на дудочке или просто ртом, ага. Я не кровожадный Олег, который в задумчивости о судьбах мира может вырезать полгорода. И тем более, не Мрак.
Сокол шевельнулся, нехотя приоткрыл один глаз. Таргитай в страхе застыл, почувствовал, что разгоряченная кожа покрывается корочкой льда.
Сокол рассматривал его один лишь краткий миг. Затем гигантская птица вновь смежила веки, попереминалась с лапы на лапу и опять замерла, словно еще одна каменная глыба, только коричневого цвета и с перьями, а не хрустально-голубая, как всё здесь.
Таргитай растерянно посмотрел на Числобога. Тот развел дланями, поправил белую хламиду.
– Ладно, – сказал старец. – Похоже, аудиенция окончена.
– Но он ведь не ответил! – пробормотал Тарх убито. – Как окончена? Я, что, зря скакал в такую даль? В смысле, высь? И животину зря надрывал?
Он бросил взгляд на стоящую поодаль Сивку-Бурку – черная с серебристым кожа, могучие копыта, по шее рассыпалась золотистая грива – того же цвета, что и волосы у дудошника. Она негромко заржала, как Таргитаю показалось, ободряюще.
– Дурень, – проворчал Числобог. – Такая была возможность – узреть самого Рода! Не каждый бог удостаивается! Велес, Ярило, Мокошь, Хорс…да что уж и говорить, я сам…видим Всеотца редко, если он только сам возжелает. А тебе Он позволил прийти, вернее, ты пришел сам, прискакал, наглец. Но вот, чтобы так позорно истратить единственный шанс на какую-то ерунду! Ох, Тарх, такое по силам только тебе!
Дудошник в недоумении разинул рот, растерянно хлопает глазами, словно его облили помоями, и он не понимает, кто и за что.
Числобог горестно махнул рукой.
– Ладно. Пошли назад. В вирий. В смысле, поехали.
– А мы сейчас где? – спросил Тарх озадаченно.
– Мы – в Горних Высях, – пояснил Числобог терпеливо, но с таким видом, будто говорит с совсем уж пропащим дурнем. Он повел вокруг обеими дланями. – А вирий, это там, где живут остальные боги – охотятся, пьянствуют, бьют друг другу морды, жрут священного вепря, развлекаются с девственницами.
Сивка-Бурка позволила Тарху влезть на спину, взяться за роскошную гриву. Огромное вечернее солнце подсвечивает так, что делает ее похожим на расплавленное золото. Но когда сзади влез и Числобог, недовольно фыркнула. Резко встав на дыбы и замолотив передними ногами по воздуху, попыталась скинуть лишнего седока, но Числобог и ухом не повел, а Таргитай ласково похлопал по шее, успокаивая.
Лошадь бросилась в провал меж хрустальными глыбами. Горние Выси тут же остались позади, стали удаляться, превратившись в сверкающую точку, мелкую звездочку на темнеющем небе.
Внизу приближается голубого цвета твердь – тоже из небесного хрусталя, но тут видны и равнины, и горы, всюду горстки огней, какими с высоты видятся костры, и, как грибы после дождя, торчат крыши хрустальных теремов, где живут боги.
– Может, останешься? – в который раз предложил Числобог. Чтобы перекричать рев встречного ветра, ему пришлось орать Таргитаю в самое ухо, так что парень вздрогнул и едва не сверзился с конской спины. – Терем тебе уже сложили! Не терем – дворец! Роскошный! Будешь жить припеваючи. Боги всем миром старались! Посидели бы у костра, выпили хмельного меда, поговорили о войнах, наши любят похвастать победами, о вине и о бабах…о Дане, например, хе-хе. Ума не приложу, как она родила от тебя, когда ты еще был человеком… Это ж надо быть такой дурой…Повелась на красивые глаза и песни. Все они бабы – такие. Хотя был еще слушок, что ты с Ладой тоже…того…
Таргитай не услышал, а Числобог решил не настаивать.
Копыта Сивки коснулись хрустальной поверхности вирия. Дударь повел взглядом вокруг, узрел дворцы из глыб хрусталя с освещенными изнутри окнами. Вон знакомые очертания – там дворец Перуна, куда они с Олегом и Мраком когда-то влезли, спасли от жрецов Светлану. А Таргитай, тогда еще просто человек, нанес рану в плечо самому богу войны!
Числобог по-молодецки легко соскочил на землю, с одобрением погладил волшебного коня.
– Ну что, – спросил снова, в глазах цвета расплавленного золота мелькнула надежда, – останешься? Вооон твои хоромы. Рядом дворец Велеса и еще парочки богов. Будете друг другу морды бить, как добрые соседи. Рядом живут горные девы – красивые, безотказные…Тебя ждет веселая жизнь!
– Нет, – сказал Таргитай твердо, повел широкими плечами, поправляя перевязь с Мечом. – Мое место – на земле, среди людей. Прощай, Числобог!
– Еще свидимся, лодырь, – хмуро проговорил старец в белоснежной хламиде.
Он вскинул жилистую длань в знак прощания.
Сивка-Бурка молнией сорвалась с места и ринулась в провал впереди. Старик проводил взглядом упавшую на землю звезду, которой волшебная кобыла с седоком мелькнула в ночном небе. Числобог угрюмо смотрел им вслед.
Земля стремительно приближается. В темноте едва заметны могучие силуэты раскинувшихся внизу лесов. В стороне виднеются огоньки деревни. Мелькнул далекий, крохотный с такой высоты костер.
Пятно леса резко приблизилось, пошло вширь. Вершины деревьев расступились, и вскоре копыта Сивки ударились о твердое. Небо тут же отозвалось громким эхом – над головой оглушительно прогремел гром.
Ноздри Таргитая затрепетали, он с наслаждением втянул запахи ночного леса и трав, потянуло костром. Он соскочил на землю, намереваясь облегчиться и скакать на Сивке дальше, как вдруг за спиной хрустнула ветка. Раздались шаги, голоса.
Таргитай обернулся. Взгляд уперся в семерых крепких мужиков, что высыпали из чащи на поляну. У них за спинами невр рассмотрел жарко пылающий костер, а у огня сидит еще с десяток фигур. Ветерок донес оттуда запах подгорелого мяса и кислой браги.
– Ты смотри, – прогудел высокий мужик поперек себя шире. – Боги послали нам гостя, хе-хе.
Он вышел вперед, смотрит по-хозяйски уверенно и нагло, сразу видно – вожак. Остальные тоже вылитые разбойники. Одеты кто во что, но портки есть, а вот выше пояса, у кого новенькая одежда, у кого грязная, заношенная до дыр рубаха. В руке у каждого нож или дубина, двое сжимают плотницкие топоры. Трое держат факелы, огонь подсвечивает их лица, являя взору уродливые шрамы.
– Какой у него меч! – сказал рыжий разбойник. – Клянусь Перуном, мне нравится!
– А конь! – сказал другой радостно. – Я бы прокатился.
– Здравствуйте, добрые люди! – сказал Таргитай приветливо. Раскинул могучие руки так, что волчовка распахнулась, открывая плиты мышц на груди. – Не ожидал встретить кого-то ночью в лесу! Но я проголодался. И хочу спать. Если не против, переночую у вашего костра, а утром поеду дальше. Я к вам с миром!
– Снимай волчовку, – бросил вожак грубо. – Давай сюда меч и коня. Не то – худо будет.
Лицо Таргитая сделалось грустным. Мелькнула мысль, что зла на земле гораздо больше, чем добра. Но он затем и вернулся, чтобы это исправить! Главное, никого не зашибить, ну не размазать, как червяков сапогами. Он же все-таки бог, принял свое новое естество. Значит, и сила теперь…гм…немаленькая.
Разбойники двинулись на него, ухмыляясь и крепко сжимая оружие. Таргитай ощутил за спиной зуд – Меч так и просится в руки, жаждет врубиться в плоть, насытиться, спеть сладкую, победную песнь войны!
Невр с тяжким вздохом шагнул навстречу. Ему казалось, что движется медленно, даже дает фору, но вот кулаки как-то сами собой замелькали вокруг, колотя бросившихся на него разбойников.
Он бьет вслепую, видит, как мелькают перекошенные от злобы и изумления лица, чувствует, как кулаки разбивают губы, с хрустом ломают носы, костяшки натыкаются на твердое, а ушкуйников отбрасывает, как соломенных кукол.
Все закончилось внезапно и быстро. Тарх изумленно огляделся. Разбросанные вокруг тела видны в свете брошенных факелов. У кого неестественно вывернута шея, у кого размозжена голова, точно ударили молотом, кто неподвижно смотрит в звездное небо. Никого не осталось даже у костра за деревьями. В тишине Таргитай услышал лишь уханье филина.
Где-то за спиной всхрапнула Сивка-Бурка. В ее фырканье послышался укор. Внезапно что-то вспомнил. Лицо дударя расплылось в улыбке, будто только что сыграл девкам новую песню, и его осыпали цветами, зацеловали в щеки.
– Не размазал! – сказал он с гордостью и голосом, полным счастья. – Спасибо тебе, Род, что услышал, а не просто так дрых! Просто старая-добрая драка. Правда, кажется, я их немножко убил…
Таргитай горестно вздохнул. Повел взглядом, видя, что в живых и правда не осталось никого. Или же кто-то трусливо бежал.
Мелькнула мысль, что Мрак бы вообще порвал бедолаг на куски, а Олег – такой зверь, что уже поскальзывался бы на вывалившихся из порванных животов кишках.
Зато он теперь и дальше сможет бродить по земле, выдавая себя за обычного человека.
Нащупав за пазухой дудочку, Тарх двинулся к костру за деревьями. По дороге принялся наигрывать мелодию, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей.
Эх, не так он себе представлял боговство. Опять грезы в щепки разбились о суровую жизнь.
Вроде и в вирий дверь открывает пинком, к самому Роду может, когда вздумается. А все равно жизнь – борьба. Как говорят люди, до обеда с голодом, после обеда – со сном.
Глава 1
Солнечный лес расступается перед Таргитаем, тропка убегает вперед, вьется меж соснами и высоким кустарником. Ныряет в овраги, проползает под сломанными ветром стволами и бежит дальше.
Невр дует в вырезанную из орешника дудку, пальцы по очереди зажимают дырочки, направляя мелодию в нужную сторону, обтесывая, пробуя играть на разные лады.
Он сначала задумывал веселую песню, полную радости и солнечного света. Но мелодия выходит печальная, с тоскливой ноткой. Бесчувственный Мрак называл такие собачьим скулежом.
Вместо пронизывающего душу счастья и жажды жить и любить, вкусно поесть, в песню прокрались совсем другие мотивы. Теперь она – о войне. Навстречу друг другу несутся войска, сшибаются в яростной сече, и вот уже небо стало черным от воронья. Жирные птицы летают кругами, ждут, чтобы опуститься на мертвых, долбить клювами глазные яблоки да черепа. Безутешно плачут вдовы, пылают погребальные костры, а души мертвых с дымом поднимаются в вирий.
Таргитай тряхнул головой. Убрал дудку за пазуху и двинулся дальше по тропке.
Внезапно невр услышал замедленное «ку-ку»… «ку-ку»…Задрав голову, увидел, что на толстой сосновой ветке восседает кукушка.
Вспомнив, что эти птицы могут предсказать судьбу, решил проверить, повинуясь странной шальной мысли. Ежели и правда теперь я бог, то вот он шанс узнать.
– Кукушка, кукушка, – позвал он. – Сколько я еще проживу? Кукукни-ка!
Птица повернула голову, посмотрела сперва одним глазом, затем другим. До Таргитая донеслось: куку…куку… куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Птица не переставала издавать кукуканье, словно терпела три дня и не произносила не звука, а теперь вдруг нашла благодарного слушателя…
Куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Невр сперва широко и искренне улыбался: вот, мол, она пророчит мне долгую жизнь, спешить некуда, буду наслаждаться, смаковать…Потом нахмурился, скривился, словно прямо над ухом стали скрести одной железякой по другой.
Чарующее кукование стало действовать на нервы. Резко захотелось тишины и покоя, он пожалел, что вообще попросил эту дуру открыть клюв. Ну раз бы кукукнула, ну два, мол, буду жить две тысячи лет… Как бы теперь сделать так, чтобы заткнулась? Или хотя бы взяла пример с дятла – начала долбить клювом дерево или просто засунула морду в дупло и замолчала. Желательно навсегда!
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
– Да хватит уже! – крикнул он, чуть не плача.
Птица не унималась. Грудка раздулась, звуки вылетают из клюва со скоростью лупящего по земле града.
Куку…куку…куку…куку…куку…куку…куку…
Она как-то умудряется набирать воздуха, даже не прерывая эту раздражающую трель. Мелькнула мысль, что в этот момент она вдыхает не носом, а совсем другим местом.
Эта зверюга будто издевается, решила извести просителя его же дурацкой просьбой.
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
Куку…куку…куку…куку…куку… куку…
– Да замолчи! – в сердцах выпалил дудошник. – Замолчи!!Да чтоб ты сдохла! – выкрикнул в отчаянии и тут же сам ужаснулся сказанному, едва не прикусив язык.
При Олеге с Мраком такого не было. С ним, наверняка, что-то неладно! Но он же сказал не всерьез!
Куку…куку…ку –
Птица резко замолкла. Тарха охватила давящая тишина. В следующий миг кукушка камнем рухнула с ветки, прямо на голову изумленному дудошнику.
Он посмотрел на посиневшую и мертвую, как пробка, птицу, сокрушенно покачал головой.
– Не зря Олег говорил, что судьбу предсказывать вредно, – пробормотал со вздохом. – Ежели мне начнут предсказывать, то бедолаги не выдержат. И хорошо ежели им потом только менять портки, а то вот и сдохнут, как эта кукушка. Эх…видать, судьбу бога ведают лишь такие же боги…
Тропинка повела дальше, все также петляя в лесу, но в этот раз, словно пожалев несчастного бога, обходит завалы и буреломы, а в овраги спускается по пологим склонам, так, чтобы не доставлять расстроенному Таргитаю неудобств.
Пару раз в задумчивости мимоходом срывал горсти ягод, не глядя забрасывал в рот. Один раз после такого резко остановился. Глаза выпучились, как у рака, а щеки заалели, словно их натерли свеклой.
Тарх принялся судорожно выплевывать ягоды, но во рту все равно дикая смесь кислого и горького. Язык горит, будто откусил острого перца. Он отчаянно завертел головой в поисках воды, а когда наконец поодаль блеснул ручеек, бросился туда, как медведь от лосей в гон.
Как следует сполоснув рот и напившись, Таргитай поправил за спиной перевязь с Мечом и направился дальше.
Вскоре за деревьями заблестело открытое пространство. Невр заприметил соломенные крыши хаток, струйки дыма из труб. Ветер донес запах свежеиспеченного хлеба.
Ноги сами понесли Таргитая в ту сторону, а голодный желудок принялся подгонять по-звериному громким урчанием.
Село приблизилось быстро, укрупнилось, улица распахнулась навстречу, и по обеим сторонам потянулись уютные домики.
Летнее солнце жарит, струйки пота стекают по лбу, норовят попасть в глаза. Уже день, солнце взобралось на середину неба, печет, слепит глаза как начищенный медный таз.
При появлении Таргитая во дворах залаяли псы, но изумленный бог не увидел ни мужчин, ни женщин, что вышли бы посмотреть на чужака или хотя бы выглянули из окон. Улица пуста – нет даже играющих детей.
Однако чуткое ухо певца уловило гомон впереди, где на деревенской площади виднеется толпа.
От предчувствия беды засосало под ложечкой, невр ускорил шаг, а остаток пути проделал бегом.
Небось опять какую-то несчастную собираются принести в жертву ему, Сварогу, и, наверняка ведь гады красивую, с широкими бедрами и большой спелой грудью. Таких, как назло, обычно и выбирают. Наверное, девки не дают старым волхвам, вот те и приносят их в жертву из мести.
Выбежав на площадь, увидел обложенный вязанками хвороста деревянный столб в окружении толпы людей. Однако девушки там не оказалось.
Тарх увидел, что к столбу привязан юноша. Ворот расшитой петухами рубахи разорван, лицо бледное, отчего падающие на плечи черные волосы делаются еще темнее, в глазах несчастного читаются отчаяние и страх. Над верхней губой бедолаги едва пробиваются усы.
Люди одеты в праздничное, рубахи и сарафаны расшиты узорами, на головах у многих венки. Между ними снуют дети с подвешенными на груди лотками, разносят яблоки и пирожки, Таргитай учуял вкусный запах свежей сдобы с мясом. На лицах играют улыбки, глаза девушек и парней лучатся радостью, наблюдая, как собираются сжечь этого несчастного, которому едва-то стукнуло двадцать лет.
Подойдя ближе, Таргитай увидел высокого худого волхва. Полы белой хламиды волочатся по земле, бледно-желтая кожа на морщинистом лице напоминает пергамент. Воздев руки, он обращается к собравшимся вокруг людям.
– Жители Журавлевки! – услышал Таргитай его дребезжащий голос. – Сегодня великий Праздник, когда мы чествуем солнечного Сварога! Его золотые стрелы дают жизнь нам и всему живому! Восславим же Небесного Кузнеца и принесем жертву благодарности!
Волхв окинул толпу взглядом коршуна, мотнул головой, указывая на привязанного к столбу:
– Войт хотел закопать его живьем! Не будем уточнять, за что именно! Но я спас парня от мучительной смерти, и теперь – он отправится в небесные чертоги к самому Сварогу, Победителю Ящера!
Еще один, мелькнула у Таргитая горькая мысль. Еще одного приносят мне в жертву у меня же на глазах! Да за что же мне это??
Он бросился вперед, расталкивая людей. Его золотоволосая голова замелькала в толпе.
– Остановитесь! – кричал невр. – Перестаньте немедля!
На него принялись оборачиваться, стали расступаться, давая дорогу. Таргитай пер через толпу селян, как тур к водопою. Наконец, пробился к деревянному помосту, ощущая на себе десятки взглядов, глядя в обращенные к нему лица. Многие селяне удивлены, переговариваются, не сводя глаз с здоровяка в волчьей жилетке, что возвышается на две головы. Другие в недоумении, но во взгляде мелькает настороженность – у варвара за спиной рукоять огромного меча. Настолько широкая, что и трех ладоней мало, чтобы обхватить!
Волхв в грязно-белой хламиде посмотрел брезгливо, будто на выползшего на дорогу червяка.
– Кто такой? – чванливо вопросил он, обращаясь с возвышающегося над землей помоста. – Кто дал право прерывать священный обряд? Солнечный Сварог страшен в гневе! Берегись становиться на пути у него служителей, варвар, ибо праведный гнев Сварога может быть страшен! Да и жрецы тоже не немощные овечки!
– Отпустите этого парня! – попросил Таргитай, кивая на юношу. У того все еще бледное лицо, но щеки порозовели, в карих глазах появились искорки надежды. – Сварогу не нужны ваши жертвы! Молодые парни и девушки должны жить! А вы их пускаете под нож, либо на костер! Как не стыдно! Это ж ваши дети и внуки! И они продолжат ваш род!
В толпе послышался гневный гул. Люди принялись перешептываться, тыкать пальцами в Таргитая, словно это он виноват во всех бедах на земле.
Волхв насмешливо сдвинул кустистые брови, кивнул кому-то в толпе. Люди отхлынули от помоста, и вперед вышли четверо мужиков поперек себя шире. Они скалят зубы, нагло рассматривают варвара с пронзительно-синими, как небо, глазами. По выражению лиц заметно, что у всех четверых прямо чешутся кулаки отлупить так, что мало не покажется, и вот этот варвар как раз сейчас отхватит всего, чего только можно. Однако, лезть в драку не спешат, вопросительно посматривают на волхва.
– Не тебе знать, – гаркнул властно волхв, – кого хотят в жертву боги! Никто не может этого знать, кроме тех, кто служит им денно и нощно! Но ежели хочешь, можем отпустить этого парня, и сжечь во славу Сварога – тебя, глупый варвар! Ха-ха!
Он посмотрел на мордоворотов, что стоят перед толпой и ждут приказа, рявкнул:
– Эй вы! Взять этого наглеца! На жертвенный костер обоих! Сварогу двойная жертва даже угоднее, ха-ха-ха!
Здоровяк со шрамом, что тянется через лысую голову, смерил Тарха взглядом от макушки до пяток, усмехнулся.
– Твердоран, у него меч, больше ты сам, – осторожно заметил чернявый крепыш помельче. – Ты с кулаками супротив клинка? Да еще и такого?
Тот, кого назвали Твердораном, рассмеялся. Насмешливо посмотрел на товарищей. Еще двое – рыжий и высокий чернявый с заплетенной в косицу бородой – тоже скалят зубы.
– Да он меч этот носит, чтоб перед бабами бахвалиться! Разве не видно – он и мухи не обидит. Даром, что здоровый как лось. Я по глазам вижу. Ты его побьешь на кулаках, Алчирок. Не дрейфь!
– Лучше зададим ему жару вместе! – не согласился тот. – Вместе весело шагать по дорогам, по дорогам! И конечно, всех пинать лучше скопом! Лучше скопом! – затянул он, видимо, любимую песню.
Волхв на помосте сделал повелительный жест. В толпе тут же радостно загалдели, кто-то принялся принимать заклады на победителя. Привязанный к столбу парень смотрит, затаив дыхание.
Все четверо медленно двинулись на Таргитая. Он было поднял руку, чтоб вытащить Меч, так и просит напиться теплой крови, мышцы красиво вздулись от плеча до кисти, но потом опустил. Они безоружные, напомнил себе невр, негоже обнажать клинок!
Он лениво шагнул навстречу. Твердоран, скаля зубы, выбросил вперед кулак. Тарх увернулся, быстро и резко ударил в ответ. С разворота хрястнул еще одному, тут же от души добавил локтем.
Волхв ахнул. По толпе прокатился изумленный вздох – Твердоран и Алчирок лежат, раскинув руки. У одного выпирает кость сломанной нижней челюсти, у другого расквашен нос, струйки крови с соплями запачкали бороду.
Рыжий и черноволосый побледнели, подобрались, нервно кусают губы. Отступать некуда, на них в ожидании смотрит все село. Рыжий тряхнул головой, глянул на варвара исподлобья. Минутный порыв трусости сменился гневом.
Нагнетая боевую ярость криком, оба ринулись на чужака, желая избить, растоптать, порвать на куски – за товарищей и за то, что заставил на миг ощутить недостойную мужчин трусость на глазах у всего села!
Тарх отошел в сторону, схватил обоих за загривки, с силой столкнул лбами. Раздался звучный треск. Казалось, из глаз у бедолаг брызнули искры. Оба рухнули на землю, как кули с мукой.
Рыжий застонал, с великим трудом поднялся. Утерев кровавые сопли, вновь шагнул к Таргитаю, занося для удара кулак. Невр вскинул руку и просто толкнул бедолагу. Тот бессильно упал, с земли взметнулась туча пыли.
Тарх едва не закашлялся, но божеское достоинство не уронил. Выпятив грудь колесом, обвел толпу победным взором. Наконец, остановил глаза на волхве. Старик от изумления разинул рот, туда и ворона влетит, но затем подобрался, теперь смотрит с бессильной ненавистью.
– Боги сами нас рассудили, – пояснил Таргитай с важным видом. – Это были лучшие бойцы на селе? Если есть другие, зови. Места здесь, – он обвел рукой ток, который окружила толпа притихших селян, – хватит всем. А ежели нет, то отвязывай парня! Забираю с собой!
У волхва от изумления на миг отнялась речь. Лицо налилось темной кровью, косматые брови сшиблись, пыхтит от злости, но видно, что сделать ничего не в силах.
Вперед из толпы вышел крепкий мужик в цветастой рубахе.
– Отпускай парня, Дровоед! – сказал требовательно. – Не иначе, это знак свыше!
– Сварог, видать, сам не хочет его в жертву! – крикнула у него за спиной женщина пугливо. – Отпускай!
– Да я бы этого дурня и сам в жертву не захотел! – гаркнул еще один в толпе. – Гони его в шею, пускай идет вместе с варваром!
– Отпускай и пес с ним! – раздался еще один голос.
– Развязывай, Дровоед! – крикнул кто-то еще. – Гони его к Ящеру!
Крики слились в оглушительную волну, Таргитай поморщился – на его музыкальное ухо словно наступил медведь, а потом прошлось стадо туров. Он сунул мизинец и как следует там поворошил. Вытащил, посмотрел на потемневший ноготь, с улыбкой вытер о волчовку.
Волхв еще немного постоял, слушая нарастающий вокруг шум толпы. Затем перехватил ножом веревку на запястьях и локтях приготовленного в жертву парня у столба. От пинка тот кубарем слетел с помоста. Поднялся, взгляд полных ужаса глаз шарит по сторонам, переходит со столба, где его чуть не сожгли, на разъяренную толпу.
Люди уже двинулись на него, у кого-то в руках заблестели топоры и ножи в лучах солнца, но Таргитай вскинул руку и таки выхватил Меч. Селяне сразу остановились, крепко сжимают оружие, но подойти не решаются.
– Пойдем скорее, – поторопил дударь спасенного. – Я не хочу убивать неповинных людей.
Они медленно пошли прочь. Меч Тарх на всякий случай держит наготове, глядя по сторонам на журавлевцев. Они не нападают, но провожают злыми взглядами.
– Ничего себе неповинные! – удивился спасенный. – Они ж нас едва не порешили!
– В каждом человеке есть добро, – сказал Таргитай невесело, – божественная искра Рода, как говорил мой друг-волхв. Поэтому для меня все люди – добрые. Пока не убедят меня в обратном. Ну позлились, ну достали топоры. Обычное дело, с кем ни бывает. Мы убедили их добрым словом, а не силой оружия!
– Меч-то у тебя ого-го какой! – восхитился новоиспеченный спутник. – Мне б такой! Наверняка, они послушались именно твоих добрых речей, а не испужались, что начнешь махать этой железной оглоблей и посносишь всем головы! Как же.
Таргитай обернулся, увидел, что домики остались за спиной, там же все еще стоят селяне, словно боятся, что эти двое могут передумать и вернуться, чтобы вступить в бой.
Впереди темнеет стена леса, оттуда веет прохладой и сыростью. Пыльная лента дороги огибает лес справа, Таргитай повел носом, и сразу почуял, как ветер донес запах подгоревшего на огне мяса с луком, аромат конских каштанов. Он услыхал тихий с такого расстояния перезвон кузнечного молота.
– Корчма! – проговорил Тарх с мечтательной улыбкой. – Самое время передохнуть! Предаться размышлениям о жизни и ее радостях.
– Эт че? – не понял новый спутник. – Молиться что ли собрался? Или позовешь на сеновал непотребную девку?
– Я буду есть! – пояснил невр охотно. – Девки – это прекрасно, кто спорит. Но сначала надобно, как следует подкрепиться. Маковой росинки во рту не было незнамо сколько. Так и с голоду помереть недолго.
Парень оглядел могучую фигуру варвара, золотые волосы спадают на непомерно широкие плечи, талия вдвое уже, а руки настолько толсты от распирающих мышц, что похожи на проглотивших по козе удавов.
– Ну да, поесть надо, – согласился он. – Ты, видать, так давно не ел, что отощал с голодухи.
Таргитай, не глядя бросил в перевязь Меч, извлек дудочку и принялся наигрывать новую песню, сырую и не отшлифованную.
Спасенный парень поморщился, но упрекать спасителя не посмел. Лишь отвернулся и, пока Тарх не видел, скорчил гримасу, будто это не музыка вовсе, свинью режут живьем, и она теперь воет на всю улицу.
Глава 2
Они сели за стол в углу просторной, на треть заполненной корчмы. Таргитай, следуя заветам Мрака, уселся спиной к стене да лицом к двери, чтобы видеть всех, кто заходит.
Он ждал, не будет ли преследования от журавлевцев, уж слишком люто смотрел волхв, да и могут захотеть поквитаться за избитых. Но отвлекся сперва на красивую резную люстру с затушенными свечами, потом стал рассматривать людей за столами вокруг. Одни, видать, из окрестных сел, другие – странники в пыльных плащах. Все неспешно едят и пьют, лениво переговариваются.
Потом Тарх увидел в окно снаружи у колодца красивую девку и забыл и про журавлевцев, и наблюдать за входом, и про парня, которого спас с жертвенного костра.
Голос спутника вывел Таргитая из сладких дум о девице с широкими бедрами и грудью, что туго натягивает ткань сарафана, когда нагибается за ведром.
– Жрать охота, – пожаловался спасенный, как бы намекая, что неплохо бы позвать одного из этих прислужников, что снуют меж столами, разнося еду и пиво.
Таргитай смерил его ленивым взглядом. Крепкий, худой, среднего роста. Расписная рубаха на груди разорвана, из-под ткани выглядывают крепкие мышцы.
– Как тебя звать?
– Нестор, – сказал парнишка, торопливо пригладив волосы, что космами спадают на плечи. Карие глаза с золотистым отливом бойко смотрят на спасителя и на торчащую из-за плеч рукоять Меча.
Таргитай заметил выступившие на верхней губе Нестора капельки пота, у него едва-едва пробиваются усы и борода. Тарх машинально провел пальцами себе по лицу, нащупал трехдневную щетину. Решил при первой возможности побриться, так уже привык, и на солнце не жарко.
– Ты свободен, Нестор, – сказал Таргитай с улыбкой. – Сейчас поедим, и каждый пойдет своей дорогой. Впрочем, можешь идти прямо сейчас. Хотя, на пустой желудок странствовать не так интересно. Смотри сам, в общем.
У парня расширились глаза, на лице мелькнул испуг, словно решил, что его гонят прочь, как собаку, и помотал головой.
– Ладно, тогда сперва поедим, – согласился Таргитай. Взмахом руки подозвал пробегавшего мимо парубка, велел принести всего и побольше, да поскорее.
Паренек поймал брошенную монету и умчался на кухню, ловко маневрируя меж столами и стремясь перепрыгнуть через подставленные ему ноги.
– Я не хочу уходить, – признался Нестор, глядя на Таргитая просительно. – Мне некуда. Отец выгнал из дома, говорит, я лодырь и только пожрать люблю, пора привыкать к самостоятельности, жизнь повидать. Отправил меня учеником к плотнику в соседнее село. Тот лупил меня ни за что, ни про что. А потом как-то раз спьяну поскользнулся, упал и ударился башкой о молоток. Насмерть, представляешь?
Невр сперва удивленно распахнул глаза, но потом, словно припомнив подобное, поморщился и спросил, глядя в глаза:
– Сколько раз упал-то?
– Да раз пять точно, – отозвался Нестор, но потом спохватился, но поздно.
– Это ты ему помог? Ну, чтоб головой именно на молоток? – спросил невр с расстроенным выражением. На глаза набежала пелена грусти – он старается ради всех людей, чтобы жили мирно и счастливо. Без войн, драк и прочих кровопролитий. А тут раз – и все коту под хвост.
– Падал так, что аж мозги по стенам, – признался Нестор, слегка покраснев. – Ну да, знаю, боги убивать не велят… Но он тоже меня чуть не убил пару раз. Едва не засек плетью. Учил уму-разуму, как он говорил. И всегда при этом пьяный, как свинья в хлеву.
Таргитай понимающе кивнул. И того жалко, и этого. Жалко даже мелкий цветок, гусеницу на дереве, муравьев и жуков. Но можно ли добиться, чтобы совсем перестали друг друга убивать и причинять страдания?
– Тебя за это хотели в жертву на костер?
Нестор помотал головой.
– Это меня застали на сеновале с дочкой войта, – пояснил он уже бодрее, как будто это все меняло. Нестор победно хихикнул, стал перечислять с довольным видом, с каким обычно хвалятся подвигами: – Сначала хотели посадить на кол, колесовать, привязать за ноги к деревьям да разорвать, представляешь? Причем все вот это сделать подряд. Вот же гады, да? Но волхв уговорил отдать меня помочь с праздничной жертвой. Только потом понял, что…гм…, – улыбка сползла с его лица. – Что в жертву он собрался меня.
Нестор вновь посмотрел на Таргитая, его золотистые пряди волос, кристально-голубые глаза, как будто в них просвечивает небесная синева.
– Если бы не ты, я бы уже жарился на костре, – сказал он, и плечи боязливо передернулись. – Благодарю тебя…эээ, кстати, позволь узнать твое имя?
– Таргитай, – сказал невр с чистой и светлой улыбкой. – Меня зовут Таргитай.
Прислужник принес еду, ловко выставил с подноса на стол миски с вареной репой и жареными ломтями мяса, исходящими умопомрачительным запахом. Рядом со стуком опустился тяжелый запотевший кувшин и две глиняные кружки.
Тарх и Нестор набросились на еду. Принялись жевать, так, что трещит за ушами, челюсти двигаются ровно и мощно, пережевывая мясо, а также мелкие косточки и сухожилия. Ложками отправляют в рот пареную репу, Таргитая шумно запивает вином, чувствуя, как по телу разливается приятная тяжесть.
Когда тарелка опустела, Таргитай думал о чем-то своем, в голове складывалась песня, а руки сами хватали ломти мяса, отправляли в рот. Невр глотал, почти не прожевывая, словно за ним гонится дикий бер, и он ест последний раз в жизни.
Оба перестали одновременно, наелись так, что пришлось распустить пояса. Таргитай неспешно бросил в рот еще небольшой ломтик мяса, а Нестор с раскрасневшимися от вина скулами просительно молвил:
– Дозволь остаться с тобой? Будем странствовать вместе! Ты старше и опытнее. Научишь меня жизни, уму-разуму. Так я лучше запомню, чем когда лупят по заду лозиной. Да и вдвоем веселее! Я ж вижу, что ты все равно не любитель оседлой жизни. У тебя стоптанные сапоги, волчовку явно пару лет не стирал. Вон как воня…гм…пахнет странствиями да походной жизнью. Ну, что, согласен? Без тебя я опять попадусь с чьей-нибудь дочкой на сеновале, и тогда плахи уже не миновать.
Он заулыбался, губы раздвинулись еще шире, глаза загорелись, словно представил, как странствует с Таргитаем, с этим высоким, широкоплечим варваром в волчьей душегрейке и громадным Мечом. Как вместе сражаются с чудовищами, спасают девок, а те потом идут с ними купаться в ручей и как бы невзначай просят потереть спинку и то место, где спина уже иначе зовется, в награду.
Таргитай посмотрел на Нестора, со вздохом отвел глаза. Очень хотелось постранствовать в одиночестве. Идти, куда хочет, лежать, глядя в безмятежное небо, когда вздумается, играть на дудочке, а не присматривать за вьюношей.
Но с другой стороны, Таргитай вспомнил себя, когда их с Олегом выгнали из Деревни в зловещий и бескрайний Лес. Оба тряслись и не знали, куда идти да что есть, когда закончатся собранный дома запасы. Если бы не Мрак, их бы сожрали упыри, или они померли бы с голоду, заблудившись в Лесу.
Внутренний голос сказал, что теперь – его, Тарха, черед помочь такому же парню, которого отец выгнал из дома за то, что ничего не делает и бежит от работы, как от разъяренного бера.
– Добро, – сказал он. – Но только ненадолго! Мое дело – играть песни, а не возиться с тобой, ясно?
– Конечно, ясно, – радостно закивал Нестор. – А твои песни всегда похожи на скулеж простуженной собаки? Или бывают и красивые?
Таргитай задохнулся от обиды, но потом вспомнил, что он теперь – бог. Стало быть, надо проявлять терпение к невеждам и слабоумным, жалеть убогих.
– Когда отшлифую новую песню как следует или сыграю старую, – молвил в ответ, – тогда посмотрим, что скажешь.
Он помолчал, невидящий взор уставился в зал корчмы с пирующими людьми. Потом с глаз сошла странная пелена тоскливой задумчивости. Он повернулся к Нестору и развел руками, сказал:
– Без песен мне жизнь не мила!
Снаружи раздался стук колес, конское ржание. За окном во дворе остановилась крытая повозка. Мелькнул силуэт в расшитом звездами халате.
Дверь распахнулась, и в корчму вошел высокий седобородый старик. Расшитая звездами мантия выдает чародея. Из-под колпака выбиваются пряди седых волос, взгляд острый, белоснежная борода заткнута за пояс, пальцы сжимают магический посох.
У него за спиной сопят четверо воинов. Ладони покоятся на рукоятях мечей, взгляды злобно обшаривают полупустой зал, выискивая, кого бы зарубить, чтобы развлечься после долгой тряски в повозке.
Чародей окинул корчму цепким взглядом, глаза сузились, губы сжались в прямую линию, словно узрел не людей, а кучу навозных жуков.
– Пошли все вон! – гаркнул он, громыхнув посохом об пол. – Живо! Шевелитесь, я сказал!
Люди с ворчанием принялись покидать корчму, прихватив с собой кувшины с вином, а кто-то и унес целиком зажаренного гуся с поросенком. Двое гостей принялись возражать, но вперед грозно выступили воины, звеня кольчугами, и недовольные сразу замолкли.
Таргитай с места не тронулся. Нестор, глядя на него, тоже остался сидеть.
– А вы что расселись, варвары? – спросил чародей с грозным видом, подходя к их столу. – Я – Герондат Могучий! Служу самой княжне Иоланде, дочери почившего князя Бурдасии! Мне надо провести ритуал! Жизненно важный! Вон отсюда, я сказал! Вокруг никого не должно быть на сотню шагов!
Он повернулся к воинам, ткнул пальцем в здоровяка-варвара и его спутника.
– Дрован, – велел он старшему дружиннику, – выкинь их отсюда, мне пора начинать! Скоро стемнеет, тогда искать станет труднее! Да не убивайте, тупоголовые! Просто сломайте руки-ноги да челюсть выверните, чтоб знали, как не подчиняться!
Суровые воины направились Таргитаю и Нестору. Воины переглянулись, ладони опустились на рукояти мечей на поясах.
– Вы двое, – сказал главный, рослый, выше остальных на голову. В плечах косая сажень, челюсть выдвинута вперед, а глаза хмуро зыркают из-под густых бровей. – Слышали Герондата? Проваливайте! Если не подчинитесь, разговор будет другой.
Таргитай вздохнул, нехотя поднялся. На лице написано, что он против насилия, и вообще хочет решить все полюбовно.
Нестор тоже было встал, но Таргитай положил тяжелую ладонь на плечо, и парень нехотя уселся обратно.
– Вы что не видите? – спросил невр миролюбиво. – Мы едим, никого не трогаем. Если вам нужно проводить ритуал, идите на улицу. Подальше. Там есть просторный хлев. Мы – люди мирные, драться не любим. Особенно я, ага. Дайте путникам отдохнуть с дороги. У нас был трудный день.
Дрован побагровел от нахлынувшей ярости. Не стал доставать меч, сделал воинам знак выкинуть этого наглеца голыми руками и не марать благородные клинки.
Таргитай упреждающе шагнул навстречу. Увернулся от удара в лицо и тут же выбросил вперед кулак. Уловив шорох за спиной, врезал локтем, там сочно чавкнуло. Еще одного возникшего на пути воина смёл, как миску со стола. Краем глаза увидел, как тот пролетел к стене, хрястнулся со всей дури и медленно сполз на пол.
Перед Таргитаем как из-под земли вырос Дрован. Лицо старшего дружинника перекошено яростью. В воздухе замелькали кулаки. Тарх отодвинулся, выждал немного, и ударил в самый центр смазанной от быстрых движений фигуры. Воин резко остановился и опустил руки. Пошатнувшись, рухнул на выскобленные доски пола.
Таргитай выжидательно глянул по сторонам. Двое воинов скорчились на полу, держась за разбитые носы, меж пальцев текут струйки крови. Рядом неподвижно распростерся Дрован. Четвертый валяется у стены, раскинув руки, у стола, где в миске возвышается горка оладий.
У дудошник загорелись глаза, словно это не он только что сожрал гору мяса. Подойдя, принялся макать оладьи в сметану, с довольным видом отправлять в рот, чавкая и щурясь, как кот среди мяты в солнечный полдень.
– Эх, вкусно-то как, ммм! Сто лет не ёдывал оладий. Или дольше? Не помню уже.
– Ты ж только что поел, – напомнил Нестор из-за стола, – мы вместе ж лопали!
– Да разве это называется «поел», – отмахнулся Тарх, набив рот оладьями, чавкая и плямкая губами. – Так, на один зуб, легонько перекусил, можно сказать. Очень легонько!
У Нестора округлились глаза. Он почесал в затылке, глядя на свой распущенный пояс, раздутый живот, и тяжело дыша после этого легонького перекуса.
– Ну погодите, – прохрипел маг, приходя в себя от изумления. Он заткнул длинную бороду за пояс, чтоб не мешала. – Шарг! Кводезь!
Дверь распахнулась, и в корчму один за другим шагнули два огромных воина. Высокие, неимоверно широкие в плечах. Голова каждого с пивной котел, руки толстые как бревна, кулаки размером с арбузы. Оба не сводят налитых кровью глаз с Таргитая, на Нестора даже не смотрят. У одного светлые волосы, борода заплетена в косичку. У темноволосого подбородок гол после бритья, на коже виднеется недавний шрам. На обоих кожаные панцири, а сверху в проникающих через окно солнечных лучах сияют кольчуги из крупных колец.
– Шарг! – велел Герондат светловолосому бородачу. – Убейте обоих, отрубите руки и голову и выбросьте свиньям в хлев!
Шарг оглядел повел головой сначала влево, потом вправо, оценивая ширину плеч варвара. Оглядел мощные мышцы груди и могучие руки, что видны под распахнутой душегрейкой.
Таргитай заинтересованно ждал. Нестор рядом смотрит то на Тарха, то на этих двоих, сперва с легким волнением, а теперь просто глядит выжидательно.
Шарг шагнул к столу рядом.
– Я – из местных горцев, – проревел он. – Из племени зардов. Узри же! Маленький зардовский прием – стол пополам с одного удара!
Его громадный кулак хрястнул в столешницу, и стол развалился на две половины с треском и грохотом. Воин глянул на костяшки пальцев – там ни царапины. Раздвинул плечи еще сильнее, оскалил зубы и победно глянул на Таргитая.
– Маленький зардовский прием! – гаркнул он. – Еще один стол пополам нахрен с одного удара! Попробуй повторить!
Он треснул кулаком по соседнему столу, и тот с грохотом развалился, как и предыдущий.
– Теперь твой черед! – сказал он, глядя с вызовом.
Стоящий в сторонке маг усмехнулся, небрежно перебросил посох из одной руки в другую.
Невр кивнул, нехотя подошел ближе, встал так, что ощутил его пропитанное чесноком дыхание. Тарх закашлялся, а глаза едва не полезли на лоб.
– Покажи, на что способен, варвар! – подзадорил Шарг, подмигнув стоящему поодаль Кводезю. – Посмотрим, чьи приемы сильнее! Мои или твои, каким учат в дыре, из которой ты вылез!
Таргитай с виноватой улыбкой развел руками, как бы заранее извиняясь, сказал:
– Маленький прием невров из Леса – удар в морду.
Кулак с размаха вошел Шаргу в лицо. Бедолагу отшвырнуло к стене, он врезался спиной так, что с потолка посыпалась копоть и кусочки дерева. В тот же миг из-под крыши выскользнуло бревно, и рухнуло воину на голову. Череп хрустнул, как яичная скорлупа.
Кводезь побледнел. Выхватив из ременной петли топор, бросился к Таргитаю. Оружие ловко и мастерски завертелось в руках, образуя сверкающий веер из стали.
– Давай! – крикнул он. – Подходи! Никого нет равных зардам во владении топором! Наши младенцы спят с топорами в колыбелях с рождения! Женщины не расстаются с топорами в брачную ночь, а старики – на смертном одре! Даже артане разбегаются, как трусливые псы! Клянусь богами, я отомщу за смерть Шарга!
Дудошник даже не стал доставать Меч. Одной рукой, как пушинку, подхватив рядом лавку, на которой поместится два десятка дюжих мужиков, швырнул в виртуозно крутящего топором воина.
Кводезя унесло, с грохотом впечатало в дальнюю стену. Зазвенело выбитое стекло, хрястнула поломанная рама. С потолка рухнуло облако сажи, осыпав бедолагу с головы до пояса. Могучий воин лежит, придавленный лавкой, не подавая признаков жизни. Кровь тонкой струйкой течет изо рта.
– Знал бы ты, – проговорил Таргитай с гордо сияющими глазами, – какие женщины были в нашей Деревне! Ух! Да они на медведя могли в одиночку с рогатиной! А спать или помирать в обнимку с топором – каждый дурак сможет. Попробуй выживи, когда тебе хребет перебило вековое дерево, как наш Боромир. Никакой топор не поможет, хоть весь им обкрутись, как скоморох!
Таргитай говорил с жаром, гордостью, грудь выпятил колесом. Золотистые волосы как будто стали еще ярче от проникающего из окон солнечного света, а взгляд голубых глаз сделался пронзительным, в нем мелькнула тоска.
Маг побледнел, вытаращился на невозмутимо стоящего посреди пустой корчмы Таргитая. Но вот его лицо просветлело от улыбки, глаза радостно загорелись.
Он подошел, не спуская глаз с дудошника.
– Это ты! Это воистину – ты, великий герой! – проблеял Герондат, более не обращая внимание на поверженных воинов, что лежат разбитые в лепешку у продырявленных стен. – Как же хорошо, что тебя встретил! Боже, всемогущий бог, как я рад!
Невр с улыбкой отмахнулся.
– Не надо громких титулов. Зови меня просто Таргитай.
– Да-да, о великий и могучий Таргитай! – закивал маг. Его рот в обрамлении длинной седой бороды расплылся в улыбке радости и несказанного облегчения. – Мне больше не нужно проводить этот изматывающий ритуал! Конец поискам! Я тебя нашел!
Тарх переглянулся с изнывающим от любопытства Нестором, посмотрел на мага вопросительно.
– Что тебе нужно? И почему искал именно меня?
Герондат расправил старые узкие плечи в расшитой звездами мантии. Со двора просунулась морда дружинника, в глазах вопрос, но маг жестом велел закрыть дверь с той стороны.
– Я искал защитника нашей княжне, – продолжил он. – Князь Бурдасии Рикардон Длиннорукий вместе с тремя сыновьями пал в битве. Их растерзал древний зверобог, что недавно появился на его землях. Иоланда осталась сиротой, без защитника и вынуждена одна править нашим славным княжеством! А это мерзкое чудовище каждый день требует в жертву молодых парней и девок!
Маг горестно покачал головой, сильнее оперся на посох. Круглый набалдашник из темного камня вспыхнул слабым светом, но Герондат накрыл его ладонью, заставляя погаснуть.
– Теперь же зверобог требует в жертву саму княжну! Последнюю из княжеского рода Бурдасии. Боги мне подсказали, что помочь сможет только великий герой, который в прошлом уже побеждал всяких чудовищ и гадов ползучих и летающих!
Маг вдруг подозрительно прищурился, пробежался цепким взглядом по могучим плечам Таргитая, обратил внимание на торчащий за спиной громадный Меч.
– А ты точно побеждал чудовищ, о могучий Таргитай? Какие-нибудь там кабаны в лесу или если по пьяни гонял дворовых собак, то не в счет!
Таргитай чуть не обиделся, что в его героизме засомневались, проговорил:
– Ну да, было дело. Так, мимоходом. – Он принялся загибать пальцы. – Протею посшибал рога. Перуну надавал по шее. Ну и еще по мелочи, всего не упомнишь.
Услышав о Протее, маг побледнел. По мере того, как Тарх перечислял подвиги и поверженных противников дальше, лицо Герондата вытягивалось, как у коня, и бледнело еще сильнее. Услышав про спуск в Подземный мир и то, как залезали в вирий по Мировому Древу, он нервно сглотнул, от изумления отвисла челюсть, а левый глаз начал дергаться.
– Мне воистину повезло! – ахнул он. – Сильнее и отважнее героя в защитники Иоланды трудно и пожелать!
Он вытер выступивший на лбу пот, поправил бороду за поясом.
– Как хорошо, что тот красноголовый странник подсказал мне, что найти тебя можно в этой корчме! – проговорил он, довольно потирая руки. – А я еще дурак не сразу поверил, собирался опять проводить проклятый ритуал. Опять надо было бы искать какого-нибудь бедолагу в жертву или, на худой конец, петуха.
Таргитай вытаращил глаза.
– Как ты сказал? Красноголовый странник?!
Маг кивнул.
– Ну да. Волосы похожи на лесной пожар, торчат в разные стороны. Глаза зеленые, как молодая трава. Езжай, грит, воон по той дороге, там будет корчма. Найдешь там светловолосого героя с голубыми глазами. Мол, он поможет, еще как! Говорит, еще ни одной бабе не отказал, а княжне – тем более. Кстати, что это он имел в виду, о могучий Таргитай?
Тарх покраснел, отвел взгляд. Потом сказал нехотя:
– Да ничего особенного. Долго рассказывать.
– Наверное, опять совершил подвиг, и не один! – проговорил Герондат с благоговением. – Видимо, ты – настоящий заступник! Защитник слабых и обездоленных женщин!
– Что, правда? – удивился Нестор, глядя на спутника.
Таргитай вспомнил, скольким женщинам он, так сказать, побыл заступником. Краска залила щеки еще сильнее.
– Веди нас, маг! – поспешно сказал он, указывая на дверь. – Если княжна в беде, нужно скакать немедля!
Герондат торопливо кивнул, быстрым шагом направился вон, даже не глянув на неподвижно лежащих у стен воинов. Таргитай кинул недовольному хозяину корчмы золотую монету, и тот ловко ее поймал.
– За ущерб, – молвил Тарх и виновато развел руками.
– Если заплатишь столько же, – сказал корчмарь радостно, – можешь отмутузить еще кого-нибудь! У меня много всякой пьяни обычно. Подожди, скоро соберутся!
Но дударь не слушал. Уже во дворе, садясь в крытую повозку, спросил мага:
– Кстати, а тот красноголовый странник… При каких обстоятельствах ты его встретил? И как давно?
Маг отмахнулся.
– Да я уже толком не помню. Я спешил, да и он торопился. И тут же ускакал – сказал, мол, надо срочно в пещеры, мыслить о высоком, искать Истину. Это было два дня назад. Хотя, я тебе скажу, посох этого странника годится разбивать головы, а не сидеть по пещерам и молиться. Да и сам он – ого-го!
Таргитай воззрился удивленно:
– Что – ого-го?
– Да что – здоровый, как сарай у бабки, – пояснил маг. – А еще – с ним была женщина. Правда, в лохмотьях, но – молодая, красивая, в самом соку. Смотрела на рыжего так, что сразу видно – ей вот прям жаждется уйти с ним в пещеру поглубже и вместе подумать о высоком, ага, а потом еще и еще… И взгляд у нее такой горячий и томный, а рыжий этот уже мыслями, видать, искал Истину. Он то ли вообще не замечал девку, то ли думал, что это с ним еще один отшельник, только почему-то – баба.
Глава 3
Город Словентец встретил массивными воротами – стоят распахнутые, пропуская поток телег, крытых повозок, всадников и всевозможного пешего люда.
Внутрь въезжают телеги полные свежей рыбы, свиных туш, овощей. Там видны кадки с соленьями, горшки с медом, мешки с зерном. У кого-то свежеобожженные кувшины, тушки куропаток, индюков, куриц и прочей птицы. В корзинах белеют яйца, видны бока спелых сочных яблок, темные сливы, громоздятся полные лукошки ягод.
Таргитай провожает все это голодными глазами из окна повозки, будто и вовсе не ел совсем недавно. Нестор глазеет по сторонам горящим от любопытства взором, словно никогда раньше не бывал в большом городе, не видывал столь массивных ворот, где сверху лучники готовы истыкать стрелами, как ежа, и таких могучих и толстых стен. Таращится вверх, где над воротами ходят воины в блестящих на солнце кольчугах, соревнуются, кто дальше плюнет вниз в глубокий ров, где из воды торчат острые колья, а то и на головы проезжающих через ворота.
Таргитай тоже стал смотреть по сторонам – на широкие улицы, что тянутся от ворот в разные стороны, на площади, фонтаны, высокие, в несколько поверхов дома. Некоторые – с флюгерами на крышах. Какие-то домины размерами напоминают дворцы – с башенками, решетками на окнах, с высокой кованной оградой.
Люди на улицах держатся с боков, позволяя повозкам проезжать, а всадникам гнать лошадей, как если бы где-то рядом горит корчма или дом терпимости. Повозка катится по булыжной мостовой, Таргитая с Нестором и мага трясет. Повозка даже иногда подпрыгивает на торчащих булыжниках, но они не обращают внимания.
– Наконец-то добрались, – проговорил Герондат с великим облегчением. – Похоже, с княжной пока все в порядке. Слава богам! Прошлой ночью, как мне докладывали, зверобогу должны были опять отвести юношей и девок. Сегодня уже княжна собралась сама. Но мы надеемся на тебя, могучий Таргитай!
– Откуда знаешь, что зверобог требует именно ее? – поинтересовался Нестор, отрываясь от созерцания переполненных улиц города и раскиданных всюду лавок, куда зазывают купцы.
Таргитаю уже успела подмигнуть женщина с нарумяненным лицом, пышная, послала воздушный поцелуй. Невр охнул, торопливо убрал голову из окна и закрыл занавеску. Его передернуло – вспомнилась старшая дочь кагана и как приходилось ублажать ее во дворце, пока Олег с Мраком прятались под любовным ложем, что вот-вот грозило развалиться от их страстной..гм..любви.
– Видишь ли, юноша, – сказал маг, глядя на Нестора высокомерно, даром, что спутник великого героя, – наша княжна Иоладна каждую ночь зрит один и тот же сон. Она стоит в степи, а перед ней из-под земли вырывается столб огня. Огромный, до самого неба. В том столбе видит огромного зверя на четырех лапах. В его морде различает человеческие черты, и он вроде как говорит с княжной.
– И что именно говорит? – вступил в разговор дудошник, в глазах промелькнуло любопытство и жалость к деве княжеского рода, за которую совсем некому вступиться.
Маг развел дланями:
– Да ничего не говорит. Встает на задние лапы и манит передней. У него огромные и острые когти. Такой лапой можно сорвать голову человеку, по рассказам княжны. Кто-то видел, что эта тварь по ночам, когда съедает пригнанных в жертву, иногда обращается в человека. Говорят, будто бы в женщину. Охотно этому верю: если одна баба возненавидит другую, все – пиши пропало! Будет смертный бой. Это ж не мужчины, что разобьют друг другу морды в кровавые сопли, выбьют зубы, переломают ребра и пойдут вместе пить в корчме. Женщины в гневе страшны, в любви – загадочны и непонятны. Если говорят нет, это значит, да. Если да, то значит – точно нет. А если скажут – да нет, боюсь и представить, что за пакость замышляют. Если это чудовище – баба…то есть, гм…женщина – плохи дела.
– А за что этот зверобог или зверо…гм…богиня, – продолжил маг, – возненавидела нашу Иоланду – одному Сварогу известно!
Невр втянул голову в плечи, постарался слиться со стенкой трясущейся повозки – лишь бы никто не узрел, что щеки заалели, как маков цвет. В другой бы раз ляпнул, что он, хоть и Сварог, а ничего такого не ведает, ни сном, ни духом, но теперь научился наступать себе на язык.
Герондат замолчал, на миг отвел глаза, но затем повернулся к Таргитаю. Взгляд старого мага стал мрачен, полон мольбы и отчаяния.
– В поле ночью выходил не один десяток богатырей, – сказал он горько, едва не начав рвать из бороды волосы. – Никто не вернулся. Никто! Их обожженные кости потом находят у подножия гор. Этот зверобог не оставит княжну в покое! Он или она не уйдет, пока не добьется своего. Или пока не бесстрашный герой, вроде тебя, не победит его в честном бою!
Повозка внезапно и резко остановилась, так, что Таргитая швырнуло вперед, и он едва не слился в неловких объятиях с Герондатом.
Старый маг брезгливо и с усилием оттолкнул невра и вылез наружу. Слышно было как его посох стукнул о камни на мостовой.
Таргитай высунул голову посмотреть, что помешало им ехать дальше. Нестор услышал, как невр присвистнул от удивления. Затем Таргитай спрыгнул на мостовую. Парнишка поспешил следом, чтобы не пропустить ничего интересного.
Впереди, перегораживая проезд, на массивных конях восседают воины. Тарх насчитал шестерых. Все – полуголые, с бронзовым загаром и выпирающими мышцами, что развились от постоянных упражнений с оружием, тасканием камней и бревен. Тарх уже много раз видел такое раньше. Олег и Мрак, бывало, могли с точностью определить, упражнением с каким оружием развиты те или иные мышцы – какие приобрели объем от метания копья, пробежек с конем на плечах, прыжков с удерживанием камня или бревна на спине. А какие – от плавания под водой со связанными руками и ногами и камнем на шее…
Таргитай так читать людей не умел, да и не старался научиться. Он ставил песни выше, а разбираться в мышцах… Да и махать мечом, топором или дать в морду он и так умеет, спасибо богам – хоть что-то дали просто так, без труда и пролитого пота. А его Мечом и махать особо не надо, он сам рубит, колет и повергает – словно был создан для таких лодырей, как он.
Топоры на поясах воинов поблескивают, отражая лучи нависшего над городом солнца. Лица у всех чисто выбриты – этот живущий в степи воинственный народ не признает бороды и усов.
– Артане, – проговорил Тарх негромко, словно напоминая самому себе, где именно в последний раз зрел таких свирепых и сильных витязей.
– Говорят, они страшны в бою, – молвил негромко Нестор рядом.
– Первые несколько минут – да, – согласился Таргитай, с наслаждением почесывая грудь под распахнутой волчовкой.
– А потом? – спросил Нестор с интересом.
– Потом они как-то быстро умирают, – пояснил дудошник. – Очень быстро. То ли слабые и уже падают от усталости, то ли поскальзываются на собственных кишках и крови, то ли как-то сами напарываются на мой Меч, будто им жить надоело.
Нестор удивленно покрутил головой.
– А кто это вон там? – спросил, кивая на всадника позади воинов.
Таргитай нашел его взглядом. Всадник выглядит странно – голова выбрита, на месте ушей торчат уродливые обрубки. Нос тоже обрезан и напоминает свиной пятачок. Правда, выглядит свежим, словно обрезали совсем недавно, и мясо едва успело зарасти красно-коричневой коркой.
По белой хламиде и магическим символам Таргитай распознал волхва. К тому же у него в руке посох, которым обычный воин стал бы пользоваться лишь в старости, когда уже не может удержать в руках секиру.
Народ теснится у домов, чтобы не попасть под ноги суровым артанам, поглядывает на их голые мускулистые торсы, как на диковинку. Благо, улица широкая – кто хочет останавливается с краю у домов, кому неинтересно – протискивается и идет дальше. Те, что на конях или телегах, принялись объезжать по соседним улочкам, боясь связываться с артанами.
– Чермет! – обратился Герондат к сидящему верхом в центре шестерки высокому статному воину. – Что тебе опять надобно? Убери своих людей и дай проехать!
Полуголый воин тронул коня вперед, вскинутым кулаком повелевая соратникам оставаться на месте. Лицо Чермета с заостренными чертами и орлиным носом выглядит грозно, взгляд свирепый. В левом ухе поблескивает серьга.
– Герондат! – проговорил он со злостью. – Ты смеешь мне говорить, чтобы убрался с дороги? Или забыл, кто перед тобой? Через неделю-другую княжна за меня выйдет, и тогда тебя будут клевать вороны! Как и всех, кто противится мне сейчас!
Маг покачал головой с усталым видом, будто такой разговор происходит регулярно.
– Она за тебя выйдет, если только ты победишь зверобога. А ты – не победишь. Вместо того, чтобы хоть раз выехать ночью в степь и сразиться, гоняешь туда наших девушек и парней!
– Я занял должность воеводы при княжне! – гаркнул артанин. – И помогаю, чем могу! Кто-то должен управлять смердами и защищать Иоланду!
– Да, потому что наш воевода Тарас – пал смертью храбрых, – напомнил Герондат мрачно. – А ты сам еще не выезжал сразиться со зверобогом! Ни ты, ни твои хваленые артане!
Чермет нахмурился. Таргитай увидел, что воины за его спиной переглянулись и, тронув коней, подъехали ближе, остановившись прямо за спиной у Чермета. Буравят мага взглядами, в которых до этого читалась лишь неприязнь, а теперь смотрят с ненавистью, будто желая зарубить прямо здесь, как собаку.
– В последний раз предупреждаю, Герондат! – вновь заговорил Чермет. – Проваливай из города! Твое место займет Арагаш.
Он указал на волхва с обрезанными ушами и носом.
– Я ему доверяю чуть больше, чем тебе. То есть совсем. И даже целиком. Это ясно?
Маг криво усмехнулся и кивнул, отряхивая со своей синей, расшитой звездами мантии, зримые ему одному пылинки.
– Ясно как день, – сказал он и поднял взгляд на артанина – сначала на главного, а потом оглядел и тех, что верхом у него за спиной. – Но если я откажусь и пошлю тебя к Ящеру?
Чермет потемнел лицом, грозно нахмурился. Затем процедил:
– Воины. Вывезите Герондата из Словентца. – Артанин по-волчьи оскалил зубы. – Проводите до ворот, проявите уважение к мудрому старцу. Проследите, чтобы покинул город и предупредите стражей на воротах, что отныне ему сюда путь закрыт!
Он рассмеялся, победно глядя на мага. Пятеро могучих артан выехали вперед. Чермет неторопливо спешился и бросил повод коня одному из своих людей.
– Садись на моего коня, маг! Тебя вывезут с почетом! Ха-ха! Потом не забудьте вернуть скакуна.
Таргитай неспешно подошел к магу и встал рядом, глядя на артан. Здоровяки, узрев высокого золотоволосого варвара, тут же перестали скалить зубы и теперь смотрят настороженно, изучающе. Тарх почти ощутил на себе их взгляды, как они прошлись по широким плечам, мышцам груди, буграм мускулов на руках. Но дольше всего их взоры задержались на рукояти Меча за спиной.
– Эти люди отнеслись без должного уважения? – спросил Таргитай, глядя на артан с упреком. – Скажи только слово, и я их вразумлю.
Чермет посмотрел на Таргитая надменно, смерил взглядом его могучую фигуру, но все равно презрительно усмехнулся.
– Варвар, – сказал он. – Если ты – слуга Герондата, то отойди и стой молча. Холоп не вмешивается, когда хозяева разговаривают.
– Ты меня назвал холопом? – спросил Таргитай обиженно.
Стоящий рядом с ним маг побледнел и нервно сглотнул слюну. Посмотрел на Чермета и его воинов как на покойников.
Артанский воевода приблизился, не сводя с Таргитая злого взгляда.
– Герондат, – сказал он, не поворачивая головы. – Твой раб слишком наглый и самоуверенный. Не знаю, как тебе удалось заставить этого буйвола ходить в холопах, но ведет он себя не подобающе. За такое у нас в Артании привязывают к позорному столбу и дают тысячу плетей.
Чермет снова обнажил зубы в оскале и сплюнул Таргитаю на сапоги.
– Здесь не Артания, но оскорблений от раба я не потерплю!
Воины у него за спиной ухмыляются, но смотрят настороженно. Ладони лежат на рукоятях топоров.
Тяжелый артанский кулак метнулся к Таргитаю. Невр быстро отступил в сторону, пропуская удар мимо, а потом быстро ударил в ухо.
Чермет покачнулся, казалось, перед глазами вспыхнуло зарево. Когда повернул к дудошнику голову, его глаза были налиты кровью, как у разъяренного быка.
– Ящер! – гаркнул Чермет, морщась от боли. – Ну в ухо-то зачем?!
Он бросился на невра, но тот поймал его за руку. Вскинув могучего артанского витязя над головой, точно пушинку, с силой швырнул на вымощенную булыжниками мостовую.
– Взять его! – проревел Чермет, поднимаясь и утирая тыльной стороной ладони кровь с разбитых губ. – Убить прямо здесь, чтобы другим неповадно!
Артане вытащили было топоры, но воевода рявкнул:
– Не марайте благородное оружие!
Повесив топоры обратно на пояса, все пятеро набросились на Таргитая. Нестор и Герондат в ужасе смотрели, как они обступили невра и принялись его избивать. Тарх закрывался руками и бил в ответ, но артане – крепкие и выносливые, умелые воины. Из толпы появились еще полуголые здоровяки в кожаных штанах, с топорами на поясе, и тоже ринулись в драку.
Волхв с обрезанными ушами и носом восседает на коне позади, молча взирает на бой десятерых против одного. Потом бросил победный взгляд на Герондата, мол, победа за мной, а тебе – конец.
Таргитай оказался в водовороте летящих в него кулаков, локтей. Сперва ему удавалось закрывать голову и даже бить в ответ, но тут кто-то дал подножку. Невр почувствовал, как мостовую выбило из-под ног, и она больно ударила по спине. На него посыпались удары ногами.
Ощутив обиду, а затем приток нечеловеческой ярости, вскочил и принялся колотить всех вокруг без разбора. Он зрит лишь смазанные движения собственных рук, чувствует, как кулаки врезаются в челюсти, лбы. Сквозь мешанину криков, сопения, пыхтения долетает хруст ломаемых костей, вскрики, вопли. На губах уже сладковатый вкус чужой крови, а он все равно продолжает бить, крушить, и вот уже вокруг никого не осталось, но он все равно кружится в боевом танце, яростно топча поверженных врагов ногами.
Он замедлился, услышав оглушительный стук, потом понял, что стучит его же сердце, а взор все еще затянут мутно-красной пеленой.
– Таргитай! Таргитай! – услышал он. Голос будто доносится со дна колодца. – Очнись!
В следующий миг на него хлынула ледяная вода. Тарх принялся трясти головой, фыркая, и отряхиваясь. В мир вернулись прежние краски, словно вода смыла чудившуюся ему кровь с домов, башен, дворцов, людей вокруг, а также солнца в ослепительно синем небе.
Он оглянулся, увидел бледные лица стоящих поодаль горожан, а один, как будто самый смелый, стоит рядом с пустым ведром и потихоньку отступает, не отводя от Тарха испуганного взгляда.
Шестеро артан лежат на земле. С разбитых лиц капает кровь, скапливается в желобках между булыжниками, собирается в ручейки. Расквашенные губы и носы выглядят отталкивающе, лица сделались бледного-землистого цвета. Глаза мертвецов направлены в небо. Чермет лежит лицом вниз, под черепом растеклась темно-красная лужа.
– Что ж ты наделал! – охнул Герондат. – Ты убил жениха нашей княжны, он же и воевода! Мало того, что она беззащитна, а теперь и в городе некому следить за порядком и защищать княжество от соседей, буде решатся напасть. К тому же теперь артане ополчатся на Бурдасию, и нас ждет война!
Маг смотрит в ужасе, глаза широко распахнуты, лицо побледнело и сделалось скорбным.
Дудошник развел руками.
– Я спас тебя от этих невежд и грубиянов, – сказал виновато. – Уж как сумел. Извини, ежели что не так.
– Это конец, – прохрипел маг сдавленно, вцепившись в свой посох. Казалось, только это и удерживает старика от обморока. – Ладно моя никчемная жизнь. Я уже свое повидал. Но княжна… Ее княжество… Все эти люди…
Внезапно раздался негромкий стон. Зеваки посмотрели на убитых артан. Маг сглотнул, его лицо в изумлении вытянулось, как конская морда, когда Чермет шевельнулся. Он с трудом поднялся, но тут же рухнул назад.
Герондат быстро кивнул Нестору. Тот подбежал и стал помогать подняться. При этом парень побагровел от усилий, на шее проступила пульсирующая жила, словно поднимает каменного велета.
Из толпы подбежали двое крепких мастеровых, вместе подняли артанского воеводу, и он повис у них на плечах.
У него разбиты губы, из сломанной переносицы по лицу стекает струйка крови, равно как из ноздрей. На скуле стремительно наливается здоровенный кровоподтек.
Таргитай подошел ближе, словно хотел сказать что-то напоследок. В тот самый миг артанин с трудом разлепил заплывший глаз и глянул на Таргитая.
– Ты – великий воин…Противостоял десятерым в одиночку, на кулаках…Для меня была честь…
– Надеюсь, – молвил Таргитай, – ты будешь жить. Ты первый полез в драку… Можно было просто поговорить.
– Заживет, как на собаке, – произнес артанин и тут же скривился от боли. – Как тебя звать…вар…вар…– он сплюнул кровь, – варвар?
– Таргитай, – сказал невр. Он с сочувствием рассматривает разбитое лицо артанина и дивясь, что он такой тихий, миролюбивый и любящий играть на дудочке, вот так зверски отдубасил этого воина, а соратников вообще… немножко убил до смерти.
– Мы еще не закончили, Тар…Таргитай! – прохрипел Чермет. – Ты…дрался как бог! Я это уважаю. Но все равно тебя убью, теперь уже в двобое…полежу пару дней и снова будем драться! А потом уже буду всем похваляться. Ура…ура…зумел?
– Уразумел, – заверил Таргитай, и примирительно поднял ладони.
Оставив позади коня, к Таргитаю медленно подошел артанский волхв. Арагаш пристально всматривается в невра, пробежал глазами его распахнутую на груди волчовку, широкую грудь, плечи, похожие на морские валуны. Взгляд артанца остановился на его глазах немыслимой голубизны.
Внезапно Арагаш охнул, отшатнулся, крепко опираясь на посох. Наконец, оглядел поверженных воинов, стоящих вокруг зевак, на миг поднял голову в нависающее над городом синее небо. Он с тяжким трудом произнес:
– Я ухожу. В пещеры. Пришел мой час!
– Ку..куда ты собрался? – вопросил Чермет в изумлении. – Что с тобой?
Волхв повернулся к вождю, развел руками, но взгляд полон гордости, как будто только что свершилось нечто очень важное.
– Ты знаешь, я за долгую жизнь несколько раз лично встречался с богами. Они даровали мне мудрость, от них я получил дар предвидения и исцеления. В честь каждой такой судьбоносной встречи я отрезал себе сначала одно ухо, потом другое, затем – нос, а потом и…гм… – он с неловкостью указал взором себе вниз. – Это была своего рода цена, которую приходилось платить.
– И…и что? – не понял Чермет. Его язык заплетается, от слабости артанин с трудом держится на ногах, но в глазах постепенно разгорается ярость, что потерял воинов, а теперь утратит еще и преданного волхва. – Почему уходишь?!
– После того, как отрезал себе…гм…ну в общем…, боги дали мне знак, – пояснил Арагаш. – Как только узрю еще одного из их братии, мне пора удаляться из мира. Навсегда. И сейчас как раз здесь я увидел нового бога. Он – среди нас. А значит, мое время в миру закончилось!
Он посмотрел на Таргитая с великим почтением и повернулся к артанину, которого считал вождем.
– Прощай, Чермет.
Повернувшись, направился прочь вдоль улицы, опираясь на посох. Толпа зевак раздвинулась, принимая его в себя, и тут же сомкнулась, скрывая волхва в белой хламиде, словно воды огромной реки.
Чермет смотрел ему вслед, потом качнулся, едва не упав. Таргитай ухватил его за плечи, помог устоять.
– Знаю я, какого он бога увидел, – проворчал Герондат.
– Какого же? – спросил Таргитай, затаив дыхание, и едва заметно втянув голову в плечи. Он же так хорошо притворялся, что всего лишь – человек. Неужели оба этих волхва его раскусили?!
Маг с осуждением поморщился, сплюнул.
– Ему явился Великий Обсёр. Так-то к артанским воинам этот…гм…бог, ага… почти не приходит. Чаще – к куявам. Но этот волхв не выдержал и… увидел. Ну и…предпочел уйти. Баба с возу – кобыле легче.
Через пару минут Чермета передали подошедшей городской страже. Двое солдат медленно повели его прочь. Тарх заметил, что им тоже пришлось несладко – стонут, кряхтят, словно артанин, весь состоящий из твердых мышц, тяжел, как скала.
Остальные стражники брезгливо смотрят на раскиданные посреди улицы трупы, ругаются, что от этих артан одни неприятности. С уважением поглядывают на Таргитая – мол, нашелся хоть кто-то, кто смог надавать им по шее. Да так, что теперь их вынесут ногами вперед.
Глава 4
Герондат усадил Таргитая с Нестором назад в повозку, возница стегнул лошадей, и улицы вновь стали медленно проплывать за окном.
Маг сказал:
– Вот как спасешь княжну, она к тебе станет благоволить, я вас обручу, и весь этот город будет твоим! И не только этот. Бурдасия – княжество большое, богатое землей, рудами, да что там…хе-хе…людьми, красными девками. Как будешь выезжать на воинские заставы, можно будет…гм…разнообразить супружескую жизнь. Знахари и волхвы говорят, что это укрепляет семью, ха-ха! Тем более, князю можно все. В отличие от княгини.
Они сворачивали в переулки, пару раз выезжали на площадь, издалека видели широкий базар, откуда тянуло вкусными запахами готовящейся на огне еды, видно было множество лотков с одеждой, оружием, утварью.
Вскоре подъехали к высокой стене из массивных бревен. За ней возвышается княжеский терем со множеством башенок, переходов, похожий на могучего, прилегшего отдохнуть зверя. Над самой высокой башней реет красный стяг – там вставший на дыбы медведь держит в лапах копье.
Перед ними со скрежетом распахнули ворота, и повозка вкатилась во двор. Маг вылез первым. Таргитай последовал за ним. Нестор не отставал.
Спрыгнув на утоптанную множеством ног землю, невр огляделся. Он уже видал множество подобных княжеских теремов и царских дворцов. Тут все, как везде – возле терема прилепились конюшни, казарма, пара кузниц, амбар и прочие хозяйственные постройки. В центре двора три колодца, челядинцы крутят вороты, таскают воду на кухню.
Пока Герондат куда-то ушел, Нестор с любопытством крутил головой, глядя по сторонам. Таргитай потянул носом воздух.
Вокруг плавают запахи свежеиспеченного хлеба, похлебки, аромат жарящегося на кухне мяса. Таргитай уже стал настолько бывалым едоком, что сумел точно определить, что жарят нескольких молодых кабанчиков, запекают перепелов и кур, да подробно определил, какими их специями присыпали. А еще в печах стоят пироги с яблоками, испуская умопомрачительный аромат.
Он тут же сглотнул слюну. Потом интуиция и недавно обретенное божественное предвидение как наяву показало красивых и грудастых девок-кухарок, что стоят на кухне посреди дыма и чада с ухватами да скалками. Там душно и жарко, так и хочется раздеться, скинуть сарафаны и даже исподнее. Представив это, Таргитай облизнулся еще сильнее, мечтательно заулыбался, как наевшийся сметаны кот. Их юные тела испускают едва заметные сводящие с ума запахи, которые Тарх тоже теперь чует, как пес, за версту, говорящие, что вот готовы прийти, как стемнеет, на сеновал, ибо желают большой, но чистой любви.
Рука машинально потянулась за дудочкой, но тут вспомнил, что приехал спасать княжну, не время расслабляться. Хотя, с другой стороны, мелькнула мысль, когда это смертельная опасность мешала охмурять всяких там княжен и княгинь да играть им на песни.
Подошел маг, придирчиво оглядел Таргитая, пригладил ему растрепавшиеся волосы. Затем что-то заметил у невра на плече, глаза в ужасе расширились. Тарх едва не обиделся, когда маг смачно плюнул на волчовку и принялся тереть рукавом. Затем удовлетворенно улыбнулся и сказал:
– Совсем другое дело!
Потом всмотрелся в лицо Таргитая, мрачно покачал головой:
– Хотя подожди, у тебя еще грязь на щеке.
Герондат принялся набирать слюну для очередного плевка, но дударь выставил перед собой ладони.
– Не надо! Я сам! – воскликнул и торопливо вытер левую щеку, а затем на всякий случай и правую.
Подошел здоровенный седовласый воин в кожаном панцире, почти такой же высокий, как и Таргитай, посмотрел одобрительно и хлопнул его по плечу.
– Воин грязным не бывает! Главное, чтобы был сильным и храбрым, а грязь, если нет рядом бани или реки, сама отваливается, когда нарастает с пол-аршина! Ха-ха!
Он ушел дальше, гаркнул что-то солдатам на стене, в ответ прозвучало ярое «будет сделано!».
– Кто это? – спросил Нестор, который на всякий случай, уже успел сбегать к колодцу и сполоснуть лицо, чтобы маг не решил помочь и ему стереть грязь.
– Маврон, – пояснил Герондат, – начальник княжеской охраны. Опытный и храбрый воин. Но в этикете мало что смыслит.
– Ну да ладно, – подытожил маг, – пойдемте. Княжна изволит вас видеть прямо сейчас.
Таргитай посмотрел на небо – только теперь заметил, что солнце перебежало на другую сторону синего купола, и теперь заливает облака золотисто-багровым светом, словно бы поджигая огненными стрелами.
Он послушно двинулся за магом, чувствуя, как в затылок дышит Нестор. Пока шли к терему, Таргитай заметил у стены группу из дюжины юношей и девушек. Одеты празднично – рубах и сарафаны расшиты яркими узорами, у девушек в косах разноцветные ленты. Но лица мрачны, у девушек в глазах блестят слезы.
Тарх тихонько спросил:
– А это кто?
Герондат нехотя отозвался:
– Их сегодня собирались отвести в степь, отдать зверобогу в жертву. Но вообще мы все надеемся, что не придется. Ведь прибыл ты, могучий Таргитай. Герои защищают не только правителей, но и простых людей. Ежели сразишься с чудовищем, спасешь жизнь этим бедолагам!
– Или просто отсрочишь их гибель, – добавил он философски. – Но почти все воины и даже челядь поставили деньги на тебя. Я тоже. Так что – не подведи!
Таргитай вытаращился в великом изумлении, но промолчал.
Пока шли по пропитанным сладковатыми ароматами светильников коридорам, Тарх замечтался, думая, как сразит чудовище, оно будет злое и невероятно сильное, а он одолеет в последний миг, иначе неинтересно, одолеет мужественно и красиво, вобьет в землю по самые уши.
Потом смилостивится, добивать не станет, а отпустит на все четыре стороны, взяв с него слово, что более не станет угрожать княжне и вообще никому из добрых людей, перестанет требовать жертв, а уйдет туда, где людей нет вовсе. Или – наоборот, заставит зверобога дать клятву, что отныне он станет жить среди людей, в этом самом княжестве, помогать им пахать землю и оборонять от набегов соседей, братских народов и прочих лютых недругов, которые так и норовят захватить земли, порубить воинов и стариков, а женщин и детей увести в полон.
Нет, он не даст всему этому случиться, нагнет мерзкого зверобога, а княжна потом будет ему благодарна, еще как благодарна, и он ляжет в ее постель, сядет на трон, будет править долго и счастливо, ведь он теперя бог, а – значит, смерти ему не видать во веки вечные.
Но в тот же миг, как представил, что это придется надолго застрять на одном месте, быть всего-навсего с одной женщиной, пока та не состарится и не умрет, а это наверняка долго, а вокруг так много красивых девок, да и песням тогда, скорее всего, придет конец – ведь правитель должен управлять, повелевать, думать о государстве и всячески бдить, а не играть на дуде, лежа на сеновале.
Да и вообще, напомнил себе Тарх, он, как только что подумал, теперь бог, а, стало быть, не пристало сидеть сиднем лишь на одном месте и в постели лишь одной женщины. Надо идти в мир, защищать и спасать всех людей и принимать благодарность от всех женщин и девок, которых спасет, ага, и всем играть на дудочке и сочинять новые песни, которые будут трогать сердце и душу, цеплять за живое.
Замечтавшись и растекшись мыслью по древу, споткнулся, успел увидеть, как навстречу метнулась ступенька, и он хрястнулся лбом так, что из глаз брызнули искры.
Нестор помог подняться. Таргитай приложил ладонь к ушибленному месту, чувствуя, как там пульсирует и растет шишка размером с кулак.
Герондат с осуждением покачал головой, но жестами показал, чтобы оба пригладили волосы и оправили одежду – перед ними уже обитая полосками из золота и серебра дверь княжны. Два стражника скрестили копья, преграждая дорогу, смотрят недобро, вызывающе. Видно, что служат преданно и готовы положить жизнь ради хозяйки, прибить любого, как бог черепаху, если заметят угрозу.
Узнав мага, раздвинули копья, позволив войти, а затем вновь перекрыли путь в княжескую палату. На беспечного Таргитая смотрят с неприязнью. На Нестора не обращают внимания.
Наконец, из-за двери показалась седовласая голова Герондата. Поманив невра со спутником, скрылся за дверью.
Стражи нехотя пропустили обоих. Нестор услышал вслед недовольное бурчание, что, мол, ходют тут всякие варвары, понаехали в Словентец, отнимают у местных наемников работу, ездят оборонять кордоны почти даром, за еду, тем самым снижая цены на рынке. Загнать бы назад в дремучие леса, из которых лезут, как тараканы из погреба. Самые же проворные и смекалистые начинают продавать пирожки да блины на базаре, а после открывают харчевни, игорные дома и богатеют быстрее местных купцов.
Таргитай переступил порог просторного зала, и тут же голову вскружил сладковатый аромат светильников, настоянный на травах и пряностях. Сонливость улетучилась, свинцовая тяжесть от усталости в мышцах пропала, голова сделалась легкой и светлой. Но едва узрев на другой стороне зала княжну на резном троне из цельного дерева, Тарх охнул, ощутив, как сердце забилось чаще, радостнее.
Красное с синим платье княжны сидит идеально, подчеркивает стройную фигуру. Грудь туго натягивает ткань чуть ниже выреза, на который то и дело смотрит дудошник. Светлые волосы спускаются на плечи и спину. На шее сияет, ловя багровые лучи заката из окна, ожерелье из крупных самоцветов. В ушах тяжело покачиваются серьги.
Но больше всего Тарх засмотрелся на ее серые глаза, что переливаются, точно диаманты со множеством граней. Приветливую улыбку княжны невр сразу принял на свой счет и радостно улыбнулся в ответ.
– Светлая княжна Иоланда! – провозгласил Герондат, сдерживая радость. – Со мной прибыл доблестный воин по имени Таргитай! Его спутник Нестор мне неизвестен, но, я уверен, что он не менее отважен!
– Поклонись, – прошептал маг, но дударь не услышал, во все глаза любуясь княжной.
– Добро пожаловать, витязи! – произнесла она красивым ровным голосом и окинула невра со спутником оценивающим взглядом. – Рада приветствовать вас в Словентце!
Таргитай промолчал, с губ не сходит влюбленная улыбка, взгляд не отрывается от Иоланды.
Нестор торопливо поклонился, тоже смотрит восторженно.
– У нас сейчас непростое время, – продолжила княжна, – но мы всегда рады гостям, будь то воины, купцы или даже простолюдины. Княжество открыто для всех, кто является с миром.
Таргитай продолжал молчать, Герондат незаметно ткнул его локтем под ребро. Невр встрепенулся, часто заморгал, как бы пробуждаясь ото сна.
– Эээ, – молвил он. – Мы рады посетить Словентец и быть твоими гостями, княжна! Херан…гм…Геранд…в общем, твой маг…рассказал, что твой город терзает неведомое чудовище. Мы не допустим, чтобы тебе и твоим подданным чинили вред! Мы сумеем оберечь тебя от этого зверобога! И твоих безвинных людей, которых он съедает в жертву.
Пока говорил, плечи сами собой расправились, грудь выгнулась колесом, открыв могучие мышцы под волчовкой. В глазах читается готовность лечь костьми, но спасти эту прекрасную деву на троне от посягательств какого-то там зверобога. Да он на самом Ящере когда-то землю вскопал, что рядом с ним какое-то мелкое чудище, называющее себя богом?!
Дударь твердо решил, что отправится на бой этой же ночью, не станет предаваться отдыху, отложит вкуснейшие яства, которые тут, наверняка, приготовили, чтобы накормить до отвала, не станет спать на мягчайших перинах с готовыми на все служанками, в общем, пожертвует самым дорогим, чтобы скорее избавить прекрасную княжну от угрозы!
– Мы рады служить тебе верой и правдой, светлая княжна! – добавил Нестор и поклонился. – Таргитай и я сделаем все, чтобы это чудовище перестало докучать тебе и твоим подданным!
Таргитай вздрогнул от раздавшегося стука. Обернувшись, увидел, как дверь распахнулась, и нарядно одетый слуга объявил:
– Владыка княжества Галичи! Властитель галиченских и зумбаврских земель – князь Родеон Мудрый!
Слуга быстро исчез, и в светлицу вдвинулся высокий мужчина в летах, могучего телосложения. Под распахнутым красным кафтаном видна рубашка из чистого шелка, на шее поблескивает золотая гривна. Черные, изрядно тронутые сединой волосы на лбу удерживает металлический обруч. Короткая борода аккуратно острижена.
Мгновенно охватив цепким взглядом помещение, улыбнулся и молвил:
– Иоланда, что же ты в одиночку принимаешь гостей? А вдруг они замыслили зло? Ты же помнишь, что моя помощь будет нелишней!
Он посмотрел на Таргитая, который изумился, но ничуть не обиделся, что его заподозрили в злом умысле. Нестора князь лишь одарил быстрым равнодушным взглядом.
Коротко кивнул Герондату и прошел к трону, на котором восседает княжна. Девушка улыбнулась, сказала:
– Ну что ты, дядя. Эти богатыри прибыли на помощь, а вовсе не замыслили дурное. Герондат, как я поняла по его рассказам перед отъездом, как раз искал могучего героя с чистым сердцем, кто сможет сразиться со зверобогом.
Она посмотрела на мага:
– Можешь идти, Герондат. Я позову, когда понадобишься.
Старик отвесил короткий поклон, зыркнул на Таргитая, мол, не подведи тут, и вышел за дверь.
Княжна снова посмотрела на гостей, но на Нестора не обращает внимания, глядит лишь на Таргитая. На его широкую грудь, плечи, которые еще шире, и рукоять огромного Меча, что торчит за спиной. Взгляд задержался на бездонных синих очах. На миг засмотрелась, но потом взяла себя в руки.
– А про подвиги Таргитая мне, кажется, доводилось слышать. Он побеждал чудовищ в Дунарском царстве. Как рассказывали, победил древнего злобного бога, что пожирал парней и девушек в одном из сел. Забыла, как его звали…
– Протей, светлая княжна, – подсказал Таргитай радостно.
– Ты, наверное, зарубил его этим своим Мечом, – предположила она, глядя с неподдельным интересом и совсем не замечая стоящего рядом князя. – А мой дядя Родеон…Прошу извинить его подозрения. Он прибыл из соседнего княжества едва услыхал, что мой доблестный супруг, князь Лудогар, пал в битве со зверобогом. С тех пор дядя неотступно при мне, старается защитить, как может. – Она посмотрела, как князь опустился в широкое деревянное кресло за столом и повторила вопрос: – Таргитай, будь добр, поведай нам, как ты победил того…Протея…Твой Меч выглядит так, будто может и столетний дуб перерубить с одного удара!
Невр покачал головой, развел руками.
– Прекрасная Иоланда, никакое оружие не могло навредить тому богу. Мне удалось побить его иначе.
Он сунул руку за пазуху и извлек дудочку. Иоланда удивленно вскинула брови.
– Уж не хочешь ли ты сказать, – сказал Родеон, рассмеявшись, – что ты отдубасил этого кровожадного бога вот этой своей дудкой? Ха-ха-ха! – Он едва не согнулся пополам со смеху. Выступили слезы, князь поправил съехавший со лба на брови обруч и принялся вытирать глаза, все еще хохоча.
Нестор испуганно посмотрел на Тарха, ожидая, как бы тот не разозлился, не оскорбился и не начал крушить все, как в той корчме. Хозяин той корчмы, наверное, до сих пор убирается – выносит изувеченные трупы, отмывает с пола мозги и кровь, заново отстраивает стены, пробитые головами напавших воинов.
– Дозволь сыграть для тебя, прекрасная Иоланда, – произнес Таргитай, улыбаясь, словно не заметив насмешки. Князя тоже как будто не замечает, взгляд устремлен на княжну, на красивое нежное лицо и такие притягательные, чувственные губы.
Родеон хотел было возразить, но не успел. Таргитай поднес дудочку ко рту, и полилась настолько дивная и завораживающая мелодия, что он замер в кресле.
Тарх заиграл песню, что сочинил совсем недавно. О дорогом сердцу родиче герое Громобое, которого был вынужден убить, чтобы не натворил бед. О злобном Перуне, который только и мечтает утопить в крови весь белый свет. Но среди этого мрака, криков боли и моря крови всегда находятся светлые герои – мужчины сражаются со злом на поле брани, женщины терпеливо ждут дома, храня верность, а ежели и остаются вдовами, то поднимают детей на ноги, воспитывают таких же чистых душой смельчаков, которые не отступят перед Злом, защитят стариков и не бросят в беде слабых. О прекрасной Сивке-Бурке, что домчала его до вирия. Там припеваючи живут боги, не ведая горестей и печалей простых людей, но не знающие и настоящей жизни, любви и светлой радости, знакомой лишь людям, чей век короток, как летние ночи.
Нестор воочию узрел все, о чем пел Таргитай. Услышал звон клинков на поле брани, почувствовал горечь вдовы, схоронившей павшего в бою мужа, взлетел вместе с Таргитаем в горние выси. Его волной захлестнула ненависть к Перуну, что веками натравливает народы и племена друг на друга ради жертв от дружин, а также пролитой крови, запах которой сводит его с ума и является самой дорогой жертвой из всех.
Он заметил изумленные лица Родеона и княжны. На глазах девушки выступили слезы, она побледнела. Но вот к щекам вернулся румянец, и рот разошелся в чистой и светлой улыбке.
Таргитай отнял сопилку от губ. В светлице повисла тишина. Наконец, Иоланда молвила:
– Это…это было волшебно!… Никогда не думала, что человек…может так…играть! Твоя песня дошла до самого сердца, доблестный Таргитай. Как…как ты сумел??
Иоланда коснулась груди слева, на миг прижала кулачок. На лице отразилось потрясение. Она тихо произнесла:
– Неужели ты еще и волшебник? Ты…Тебе подвластна магия песен, которые проникают в самую душу, трогают за живое! Никогда такого не видела…
Родеон произнес хрипло, словно выдавил из себя:
– Ты – настоящий чародей, Таргитай…Я воочию зрел все это…Перуна, вирий, сражения… Клянусь богами, рука потянулась к поясу, где всегда ношу меч!
Он смотрел на невра в великом изумлении.
– У тебя какая-то волшебная дудка? – требовательно спросил он, протягивая руку. – Покажи!
Таргитай с улыбкой пожал плечами, протянул сопилку. Князь бережно принял обеими руками. Внимательно осмотрел со всех сторон, даже попробовал подуть, страшась, что вдруг сейчас все повторится, и его снова бросит в водоворот образов, запахов, а также страха, воинского задора, когда заиграет песня кровавых битвах.
– Диво-дивное! – прошептал он, глядя на дудочку восторженными глазами. – С виду обычная, как у пастухов. А сколько в ней волшебства! – Он поднял взор на Таргитая, прищурился, словно заметил нечто скрытое от взоров обычных людей. – Или не в ней, а, скорее, в тебе. Играешь так, что и боги заслушаются!
Он вернул дудку невру и посмотрел на притихшего Нестора, словно только что заметил его присутствие. Парнишка раздвинул плечи, с гордостью улыбнулся, мол, покровительство такого музыканта, почти что волшебника, еще надо заслужить. Я вот – сумел! А ты – хрена с два.
Покои, что им выделили, оказались просторные. У стены деревянное ложе, где белеет перина, сверху подушка, набитая лебяжьим пухом, и льняная простынь, чтоб укрываться жаркими летними ночами.
У противоположной стены – полати, туда тоже постелили перину, чтобы не так жестко спать. Тут же широкий стол, кадка с водой, над которой поднимается пар.
На столе – множество еды: миски с парующей кашей, подносы с запечёнными гусями и жаренными на вертелах поросятами, разного вида колбасами, вареными и жареными яйцами, блинчиками и сладкими пирогами.
– А мы разве не будем трапезничать вместе с княжной? – поинтересовался Таргитай, тут же сворачивая и отправляя в рот десяток блинчиков. Щеки раздулись, как у хомяка, он принялся жевать, громко чавкая.
Проводившая их в палату служанка ухмыльнулась, мужчины всегда голодные, а богатыри – так в вообще, сказала:
– Так ужинать с княжной – вечером, а это вам перекусить с дороги. Чай, проголодались, добрые молодцы.
– Шпашибо, – произнес невр с набитым ртом. – Мы такие голодные, такие голодные…
– Бедненькие, – посочувствовала девка. – Видать, вообще не ели, пока странствовали да совершали подвиги?
Дудошник прочавкал что-то невразумительное. Служанка улыбнулась ему, как бы невзначай поправила сарафан, там, где грудь натягивает яркую ткань, и ушла, вновь бросив на богатыря горячий намекающий взгляд – мол, если потом захочется сладенького, только позови.
Таргитай опустился на широкую лавку за столом, кивнул Нестору, чтобы не стеснялся. Они принялись жрать в три горла, уничтожая все, что принесли. Блюда одно за другим исчезали, превращаясь в груду костей. Мясо поросенка оказалось жестковатым, словно не поросенок вовсе, а старый и битый жизнью хряк. Но Таргитай все равно смолотил, как с голодного края, оставив Нестору четвертушку, а сам еще и выбил из костей сладкий мозг и высосал все до последней капли.
– Мы ж недавно ели, – напомнил Нестор, правда, уплетая блинчики, как не в себя, запивая квасом из кувшина и закусывая пирожками.
– Есть надо часто, – сказал Тарх со знанием дела, громко чавкая. – И понемногу. Если попал на пир, то – понемногу всего. И – часто. А когда пир закончился, можно, уже, наконец, и поесть как следует. Придавить это все. Так завещал один волхв, мой друг, а волхвов надобно слушаться. Есть два или три раза в день – это же пытка нечеловеческая. И для здоровья вредно. Не зря же говорят, что худой означает – больной.
– Как ты, что ли? – уточнил Нестор недоверчиво, указывая пальцем на его плоский живот в валиках мускулов. – Вон какой худой.
Невр кивнул:
– Не совсем, но почти. Что-то вроде. Как бы да, если только не. Словом, мне надо есть побольше. Чтоб сил набраться.
Когда, наевшись, отвалились от стола с распущенными поясами, Таргитай опять достал дудочку. Он принялся доделывать новую песню, пробовать на разные лады, подгонять слова половчее, переставлять местами куплеты, чтобы звучало красивше, проникновеннее.
Песня не очень получалась, но Таргитая это не смущало. Он продолжал дудеть, как ни в чем не бывало, а Нестор рядом вынужденно слушает, морщится, словно у него разболелись все зубы сразу. А потом, когда дударь наддал на сопилке особенно мощно, но фальшиво, зажмурился, как будто на голову надели ведро и треснули сковородой.
– Я, пожалуй, пойду, – пробормотал парнишка, – прогуляюсь, а то скоро с княжной ужинать, а мы слегка…гм…откушали, так сказать, даже отожрали…Надо еще нагулять аппетит.
– Ты прав! – согласился невр с готовностью. – Что-то не идет песня! Надо подышать воздухом, посмотреть город. Может, найдем корчму, выпьем и закусим. А, может, даже поедим.
Нестор глянул в ужасе, а Таргитай, как ни в чем не бывало, слез с белоснежной перины, оставляя грязные жирные следы от сапог. Поправив Меч, поманил друга к выходу. Уже пожалев о своем предложении, Нестор уныло поплелся к двери.
Глава 5
Они отправились бродить по городу – по широким людным улицами, шумным площадям, где развернулись ярмарки. Таргитай с Нестором гуляли, рассматривали богато украшенные терема с кованными решетками, башенками и яркими прапорами. Таращились на фонтаны, заглянули на капище в самом центре города на Слоновьей горе.
Среди множества деревянных кумиров Тарх увидел Сварога. Молодой парень с мечом и дудочкой. Он машинально поправил Меч за плечами, порадовался, что идол хотя бы не одет в волчью душегрейку, и поспешил увести Нестора подальше, чтобы тот не заметил сходства и не начал задавать вопросов.
На центральной площади узрели бродячий цирк. Роскошные терема и площади невру оказались не в диковинку – в странствиях и не такое видал, особенно, глядя со спины летающего змея, спускаясь в царство Ящера или, наоборот, залезая по Прадреву с Мраком и Олегом в вирий.
В дороге случалось видеть и скоморохов, кощунников. А сейчас, они как будто собрались все вместе в этой диковинке, которую в толпе величают новомодным, заморским словом «цирк». Тут мелькают темнокожие загорелые лица странных и ярко одетых людей. Таргитай услышал в толпе, что их величают саргонцами. Кожа цвета не совсем черного, а скорее коричневого. В ушах, на шеях и даже на зубах в вечернем солнце ярко блестит золото.
Невр заметил медведя на цепи с толстыми звеньями, волка в ошейнике. Молодой саргонец ловко подкидывает над собой и ловит сразу четыре кувшина из-под вина. Потом отложил их, взял пылающие факелы и принялся вот так же подбрасывать над собой, а затем ловить за рукояти, чудом, как казалось наивному Таргитаю, не обжигая ладони.
– Эх, шельма! – сказал кто-то рядом в восхищении. – Эти саргонцы такое вытворяют, такое! Я тоже так хочу! Он только что узкий меч засовывал в рот и доставал назад! Интересно, а в задницу сможет? Моему барину бы так…А то он вечно приговаривает: «Меч-Кладенец мне в задницу!» Когда в плохом настроении и когда в хорошем. Может, мечта у него заветная. Надо их попросить… Пусть сделают доброе дело!
– Выпей еще! – посоветовал сосед дружески и протянул кувшин. – После представления пойдем и вместе спросим…
Появился второй саргонец, и оба стали бросать факелы друг другу – туда-сюда. Когда они удалились, вышла девушка в ярко-красном наряде – красивый плоский живот открыт, грудь скрыта под матерчатым лифом.
Таргитай прикипел восхищенным взглядом. Нестор тоже засмотрелся на тонкий стан, загорелую кожу, яркие черные волосы, заплетенные в косы. Она казалась совсем молодой, не старше шестнадцати лет.
Девушка стала демонстрировать чудеса гибкости, и ее яркий лиф пару раз едва не сорвало от выполняемых трюков, но она лишь подмигивала мужчинам и ярко улыбалась, и продолжала крутиться и вертеться на месте. Несколько раз села на широко раздвинутые ноги, отчего Таргитай широко раскрыл глаза и смотрел пораженно. Потом юная саргонка с разбегу переворачивалась в воздухе, прыгая через подвешенные невысоко над землей кольца и снова зажигательно улыбаясь зрителям.
Увидев, что она вытворяет со своим телом, Таргитай пораженно охнул. Нестор присвистнул, качая от удивления головой. Толпа восторженно закричала. Со всех сторон накатил звук множества хлопающих рук, похожий на морской прибой.
Таргитаю показалось, что девушка смотрит именно на него, улыбается широко и тепло. У нее красивые длинные ресницы, не менее красивые глаза, ослепительная улыбка. Она вдруг сдвинула взгляд и так же с улыбкой кивнула кому-то в толпе. Возле невра возникла древняя на вид старуха, тоже из этого странного племени.
Одета ярко, из-под красного с черным платка выбиваются седые волосы. Лицо бабки похоже на печеное яблоко. Однако глаза смотрят цепко, оценивающе, как на коня на базаре. Старуха улыбается во все несколько зубов. Таргитая поразило обилие золота – тут не только зубы, но и обруч на лбу, золотые монеты на шнурке на шее вперемешку с костяными фигурками-амулетами.
Она подошла вплотную, одарила беглым взглядом Нестора, но за руку взяла Таргитая и сказала елейным голосом, неспешно:
– Милок, дозволь погадать… Расскажу твою судьбу от самого рождения, покажу грядущее! Все-все расскажу, как на духу! Скажу, где таятся опасности, кто задумал тебя убить, и какое счастье ждет в скором времени! Не пожалеешь! Позолоти ручку, и все как есть расскажу!
У дудошника в глазах промелькнул интерес. Улыбка стала шире. Он достал пару монет, положил в протянутую руку старухи, и деньги тут же исчезли – она сунула медяки в вырез платья между грудей, хитро подмигнув Таргитаю.
Затем взяла широкую ладонь и принялась всматриваться в глубокие линии, что разбегаются в разные стороны, образуя подобие не то паутины, не то карты местности.
Старая саргонка пару мгновений вглядывалась в длинные, причудливо загнутые линии. Внезапно глаза широко раскрылись, бабка подняла взгляд на лодыря. В ужасе охнув, отшатнулась, ссохшиеся губы начали дрожать, морщин на лице резко прибавилось, как будто бабка только что состарилась еще лет на сто.
Ладонь Таргитая выскользнула из обмякшей руки.
– Ты…– прошептала сдавленно. – Ты…! Неужто в самом деле…?!
Бабка, осмелев, снова глянула в его раскрытую ладонь, и побледнела.
– Неужто…зрел самого??! – вопросила неверяще и подняла глаза вверх, словно указывая на что-то или кого-то, расположенного высоко-высоко, но незримого. – Да как ты…как сумел?? А твое будущее…дай-ка взгляну…
Она вновь принялась изучать линии на Таргитаевой руке.
– Что? – спросил невр с радостным волнением и полными любопытства очами. – Что зришь, бабушка?
Старуха всматривалась в громадную ладонь еще пару мгновений. Затем громко ахнула и повалилась без чувств.
Толпа обеспокоенно зашумела. Горожане отпрянули, образуя вокруг Таргитая с Нестором и лежащей без чувств гадалки пустое пространство.
Сквозь многочисленных зевак протиснулись чернобородые саргонцы в ярко-красных рубахах. Злые взгляды обратились на Таргитая и Нестора. Узрев упавшую в обморок старуху, рассвирепели.
Самый высокий, с зелеными глазами, зыркнул на невра и гаркнул:
– Ты почто обидел нашу Гавану? Она никому не делает зла, лишь читает по ладони! И всегда, – слышишь? – всегда! говорит только хорошее! Клянусь сосцами священной Кобылицы!
Двое саргонцев наклонились над гадалкой, принялись легонько трясти. Когда не помогло, принялись хлопать по щекам. Лица у парней бледные, смотрят испуганно, словно оттого, смогут ли привести ее в чувство, зависят их жизни.
Один поднял голову, посмотрел на зеленоглазого.
– Эй, Аслан! – сказал он. – Гавана дышит, все в порядке!
Тот повернулся к Таргитаю с Нестором.
– Эй, она дышит, слышишь, да? Но это не благодаря тебе! Ты ее чуть к предкам не отправил, эй! Это же – оскорбление всему табору, клянусь молоком священной Кобылицы и хреном священного Коня! Задета наша честь, да и честь всего нашего народа, понял меня, ты, землепашец?!
Тарх ощутил гордость оттого, что его так назвали. Он всегда старался для простых людей, стремился их защищать от зла и всякой несправедливости. Землю пашут мирные и оседлые люди. Работяги, что встают с петухами и трудятся до заката, не покладая рук. Их любые кочевники и степняки норовят обидеть, ограбить, лишить жизни, а то и поглумиться над мертвыми!
Вспомнились поляне, каких встретили с Олегом и Мраком, когда впервые вышли из Леса – распятый Степан, обесчещенная Снежана и Зарина. Этот орущий на него саргонец тоже кочевник, и дудошник почувствовал, как внутри закипает гнев.
Все звуки исчезли, как отрезало. Его окутала пульсирующая тишина. Пропал шум собравшейся вокруг толпы. Перед внутренним взором невра появилась картинка в мареве – этот саргонец вместе с остальными мужчинами в таборе напал на небольшой хутор.
Зарубили не сумевших оказать сопротивление мужчин и стариков. Женщин и девок они пустили по кругу и по очереди надругались над каждой. Затем ради забавы вскрыли им животы, обнажив внутренности, отрезали груди и скормили своим псам. Потом закопали все еще живых.
Таргитай узрел, как в прошлое тянется род этих людей в таборе, и понял, что близкие предки явились с гор, жили разбоем и набегами. Позже стали наниматься в войска царей, что расширяли владения огнем и мечом, сокрушая и покоряя мирные соседние племена и народы.
Теперь ездят по землям, где в прошлом почитаемые ими предки без меры лили кровь, и зарабатывают деньги, показывая фокусы, часто выманивая монеты за ложные предсказания судьбы, а то и вообще срезая кошельки с поясов у зевак.
Резкий голос того, кого звали Асланом, ворвался в думы Тарха, возвращая к действительности.
– Что хлопаешь глазами, точно красна девка? Или замечтался? Ха-ха-ха!
Ему вторил громкий сочный смех остальных саргонцев. Таргитай смотрит непонимающе, но потом в глазах появилась печаль, что всегда ему попадаются злые люди.
– Да у него вон глаза голубые да ресницы длинные, точь-в-точь, как у девки! – сказал чернобровый с блестящими на солнце во рту золотыми зубами.
– Аслан! Гляди, какой у него меч! – ахнул другой.
– Ха-ха, да гляньте же на его харю! – подхватил еще один. – Это наверняка местный дурачок, оружие никогда в руках не держал! Он, если и достанет этот меч, то, небось, машет им, как дубиной!
Крепкий на вид Аслан, пусть и чуть ниже Таргитая, рассмеялся и снова заговорил, обращаясь к дудошнику:
– В общем так, умник! Ты оскорбил наш табор, нашу Гавану и ее мужа Сапрода – нашего барона – лично! Можешь возместить ущерб золотом. Или отдать свой меч! Выбирай!
Аслан с завистью посмотрел на торчащую из-за спины дудошника рукоять.
– Вот это я понимаю – оружие! – сказал он восхищенно. – Да его под стать носить лишь какому-нибудь богу или саргонцу, вроде меня! Мы ведем свой род от самой богини Агни! Так что отдавай меч и можешь проваливать! – Он зыркнул на Таргитая злобно. – Шевелись тебе говорят!
Нестор в испуге глянул на спутника, но тот не двинулся с места. Ярко-голубые глаза смотрят загадочно – во взгляде странная смесь грусти и злости.
Аслан, глядя насмешливо, кивнул кому-то у Таргитая за спиной. Высокий статный саргонец протянул руку к Мечу. Аслан еще с одним здоровяком подошли к невру вплотную и крепко схватили за запястья.
– Забирай меч, Хавдар! – велел Аслан, усмехаясь в черную, как смоль, бороду. – Мы этого дурня подержим, если станет брыкаться.
Таргитай повел плечами, их отшвырнуло в толпу, как тряпичных кукол.
Невр развернулся к Хавдару. Тот гневно сдвинул брови, но все равно шагнул к нему и взялся за рукоять Меча с твердым намерением отобрать оружие. Он вдруг с криком отдернул обожженные пальцы и отшатнулся. В изумлении уставился на покрасневшую кожу на руке, что на глазах стала покрываться крупными волдырями.
Он потемнел лицом от обиды и гнева. С яростным криком бросился на Таргитая. Пудовый кулак невра с размаха угодил ему в нос. Раздался тихий хруст, брызнуло красным. саргонца развернуло от удара и бросило в толпу.
Пришедшие посмотреть на цирковое представление горожане замерли с раскрытыми ртами. Но изумление на лицах сменилось радостью, в глазах вспыхнул азарт.
Аслан и еще пятеро крепких на вид бородачей с загорелыми до черноты лицами дружно бросились на Таргитая.
Дудошник, выше всех на голову, а то и на полторы, с легкостью ухватил двоих за чубы и быстро столкнул лбами. Раздался звук, как от двух стукнувших булыжников.
Накинулись оставшиеся четверо. Тарх схватил одного за ворот и швырнул в толпу. Тот перелетев через головы стоящих, упал среди зевак. Послышались возмущенные вопли и крики боли. Кто-то в толпе быстро предложил ставить заклады на варвара или этих саргонцев.
Тарх шагнул к оставшимся троим, что замерли в нерешительности. Развел руки в стороны, показывая, что не прячет нож в рукаве. Смотрит открыто и честно, но движением руки поправил за спиной Меч.
– Хватит увечий и насилия, – произнес мирно. – Ваша провидица не пострадала. Идите с миром, люди заждались ваших фокусов.
Губы дудошника разошлись в искренней примирительной улыбке.
– Ступайте с миром! – сказал громко. – Я вас прощаю!
– Да как ты посмел! – процедил Аслан, к разъяренному лицу прилила кровь. – Такие оскорбления можно смыть только кровью!
Его спутники сунули руки за пояса, в ладонях заблестели ножи.
– Ты умрешь, глупец, – пообещал Аслан мрачно, – как бы силен ты ни был! Агни на нашей стороне!
– Ээ…послушайте, – вмешался Нестор, становясь между саргонцами и Таргитаем. – Не надо горячиться! Обо всем ведь можно договориться, обсудить, без драки, да? Прошу, уберите ножи. – Он показал на Таргитая и добавил: – У моего друга меч. Если его достанет, вы покойники. Пожалуйста, остановитесь! Мы уже уходим! Правда ведь, Таргитай?
Невр не ответил. Он не сводит глаз с саргонцев, смотрит спокойно, без тени страха или волнения.
Аслан посмотрел на противника взглядом, в котором появилось уважение. Его взор скользнул по громадной рукояти Меча, который этот голубоглазый здоровяк еще ни разу не вытащил, хотя мог давно это сделать. Теперь уже понятно, что он – только с виду простачок, а на самом деле, скорее всего, умелый воитель, и что они связались не с тем, с кем следовало. Но – отступать поздно.
– Сейчас ты унизил нас еще больше, – произнес он глухо в наступившей тишине. – Но теперь точно никто не уйдет. Кровь все равно прольется. Либо ты, варвар, искупишь оскорбление, либо мы – смоем с себя позор!
Раздался шум, гул голосов. Толпа зрителей расступилась, и на импровизированный ток для боев вышли еще с десяток саргонцев. Двое – ростом чуть ниже Таргитая. Все – крепкие, смотрят хмуро и зло. Брови такие же косматые, как и бороды. В руке у каждого сабля или топор.
Края клинков ярко отражают свет вечернего солнца – видно, что оружие остро заточено и перерубит даже перышко или травинку.
– Мы примем бой вместе! – прорычал саргонец с сединой в волосах и бородой, заплетенной в косичку. – Задета честь всего нашего рода! Это оскорбление действительно может смыть только кровь, и неважно – наша или его. – Он кивнул на Таргитая. В его синих глазах заметна печаль, но словно жалеет не себя или саргонцев, а такой грустный и растерянный вид, будто сокрушается по всему человеческому роду.
Он отодвинул растерявшегося и бледного Нестора в сторону и шагнул вперед.
– Да будет так, – молвил он. – Если хотите поединок, вы его получите. Но мой Меч не вкусит сегодня крови! И ножен не покинет.
Таргитай оглядел лица саргонцев. Они все вооружены, их больше десятка против него одного. Послышались смешки.
Зеваки вокруг позвякивают монетами, передавая их тем, кто принимает заклады в предвкушении прибыли и кровавого боя. Как же – десять против одного. Угадайте, как говорится, с трех раз, кто победит…
Тарх неспешно достал из-за пазухи дудочку. В глазах наблюдающих за ним зрителей и саргонцев промелькнуло недоумение.
Ободренный поддержкой соплеменников, Аслан рассмеялся, спросил:
– Ты, что, решил сыграть на дудке перед смертью? Ха-ха! Иди сюда и сражайся. Ведешь себя как трус!
В ответ Таргитай невесело улыбнулся и начал играть. Он играл медленно и тихо. Затем с надрывом. Невр запел невероятно красивым, чистым голосом. В нем смешался голос ветра в полях, рев шторма на речных порогах, плач вдов, радостное пение и смех парубков и девушек в Купальскую ночь. Зазвучали там и отголоски свадебных песен, и пение на тризнах, шелест дождя в лесу и стук капель по телам воинов, что полегли в битве, защищая родную землю. Звон топоров и мечей, истошные крики смертельно раненых, плач только что рожденных младенцев – все это в виде одной песни на простой дудочке хлынуло на всех находящихся рядом саргонцев и горожан Словетнца.
Затем невр отнял дудку от губ, и наступила тишина. Эффект был словно после камнепада в Авзацких горах. Он спрятал сопилку за пояс, и ощутил на себе великое множество взглядов. На него уставились люди, изумленные, пораженные в самое сердце. Кто-то начал плакать, кто-то заулыбался во весь рот – избыток чувств вызвал неконтролируемый, радостный смех.
Аслан на нетвердых ногах приблизился к Таргитаю, с жаром произнес:
– Не знаю, кто ты – на диво искусный певец или же один из богов, сошедших на землю, но…это было…это…– он смотрит широко раскрытыми, преданными глазами, потерявшись в словах, – ты спел настолько жизненно, проникновенно! – Он развел руками. – Я столько всего узрел…столько захотел навершить! Сделать этот мир хоть капельку лучше!
Таргитай заметил, что его взгляд изменился – саргонец смотрит горящим от нетерпения взором, одновременно исполненного глубокого уважения и благоговения.
– Сердце подсказывает – ты знаешь, что делать. Как изменить мир к лучшему! – выпалил Аслан.
Таргитай с грустной улыбкой развел дланями.
– Этого не ведает никто. Мой друг волхв надолго ушел в пещеры, чтобы решить эту загадку.
Взор Аслана полыхнул вновь, но теперь невр узрел там печаль и тоску, однако заметил и проблеск надежды.
– Тогда я тоже так сделаю! – воскликнул он. – Удалюсь в отшельничество, пока не найду способ сделать всех – всех! – людей счастливыми! Пока не придумаю, как избавить мир от войн, а людей от злобы и зависти! Благодарю тебя….Как тебя звать, доблестный воин и искусный певец??
– Мое имя – Таргитай, – произнес невр с печалью. Повернувшись, двинулся прочь. Нестор посмотрел на толпу, что довольно быстро стряхнула оцепенение и принялась оживленно обсуждать произошедшее. Затем быстро догнал Таргитая.
Уходя с площади, краем уха услышал ворчание старика, что приложился к кувшину с вином.
– Эх, парень зря время потратит в пещере. Я вот сидел там сорок лет, но так ничего и не высидел. Чуть умом не поехал от одиночества.
Глава 6
– Давай поедим? – предложил невр, указывая на противоположный конец улицы. Там возле просторной корчмы выставлены широкие столы.
Косматые парубки в фартуках выносят еду прямо туда, ставят перед гостями блюда с жареными поросятами, широкие миски с дымящимися щами, запотевшие кружки с пивом. Из открытой двери слышен людской гомон, потянуло запахом жареного с чесноком мяса.
– Я оголодал после этих саргонцев, – признался Тарх с жалобными нотками, глядя на еду, – пора восстановить силы.
– Ты что-то никак не наешься, – осторожно заметил Нестор, – случаем, не заболел?
Таргитай покачал головой, отмахнулся.
– Тю на тебя! Я ни разу в жизни не болел. Но вообще-то я веду здоровый образ жизни, потому и здоров, как бык.
– Это какой-такой – здоровый? – полюбопытствовал Нестор.
– Ну как, – пояснил Таргитай, принимаясь загибать пальцы, – много и часто ем, много и часто сплю – оттого у меня всегда много сил, и я бодрый. А еще я постоянно в странствиях. Волхвы да лекари говорят, что много ходить пешком – полезно.
– Угу, – пробормотал разочарованный таким нехитрым рецептом Нестор. – Ну ты иди, найди нам стол да закажи еды. Ты себе бери – я не особо голоден, да и берегу аппетит для ужина с княжной.
– А ты почему не со мной? – спросил дударь.
Нестор помялся, скулы едва заметно заалели. Он указал на столы поодаль, где в окружении толпы несколько человек играют в кости – трясут со звучным стуком в глиняных стаканах, бросают на стол, жадно глядя, что же выпало.
– Я немного посмотрю, – заверил парнишка, – совсем чуть-чуть, честно! И сразу же приду. Совсем скоро!
Таргитай подвигал плечами, поправляя перевязь с Мечом. Повернувшись, пошел в сторону корчмы.
Нестор несколько мгновений смотрел другу вслед. Затем спрятав радостную улыбку, с азартом потер ладони. С блеском в глазах направился к игорным столам, на ходу доставая из кармана несколько медяков.
На улице сидеть не захотелось, и Тарх вошел внутрь. Свободных столов не нашлось, и невр уселся на край лавки за длинным столом в центре переполненного зала.
В окна льется вечерний свет, под потолком покачивается тяжелая люстра с масляными светильниками. Но света все равно недостаточно, в воздухе висит тянущиеся из кухни сизые клубы дыма, плавают под потолком.
В дальнем углу корчмы над огнем на огромном вертеле туша быка. Таргитай потянул ноздрями, вдыхая аромат жарящегося мяса – он плывет по всей корчме, забивая запах крепкого мужского пота и и кислого пива.
Чтобы воссесть поудобнее, пришлось скинуть пьяного спящего детину. При этом вид у молодого бога извиняющийся, слегка виноватый. С таким же искренним виноватым видом он снял с лавки и положил у стены еще одного бугая. Подумал, что Олег или Мрак скинули бы, не задумываясь, и трезвых, да сделали бы это грубо и больно. А ему, как богу, если и приходится быть вынужденно грубым, то делать это учтиво и со всем уважением, ведь он же за людей горой, особенно за мирных землепашцев. Вот как раз, как эти, что он штабелями сложил возле стены, которые храпят как кони и пускают слюни во сне, наверняка устали после тяжелого дня в поле.
Теперь – весь людской род – его стадо…нет…скотина…гм…, подумал он, – точно нет, а…вот оно – паства! Он слышал, что так говорят волхвы.
Тарх заметил, что стал часто умничать, прям как Олег, и его передернуло. Торопливо схватил стоящую рядом кружку с пивом, опрокинул в рот. Взял с тарелки одуряюще пахнущую баранью ногу и принялся обкусывать, чтоб заглушить внезапно нахлынувшую тоску.
Еще Мрак говорил, что Олег – скучный и нудный, ибо слишком много и часто мыслит. Тарх ощутил, будто стоит голый на ледяном ветру, а под ногами вот-вот разверзнется бездна – эти попытки думать болезненны и непривычны. Куда приятнее поиграть на дуде под солнышком для красной девки.
Но в голове все еще вертится – скотина, паства… – главное не перепутать, ежели вдруг случится заговорить с кем-то мудрым или каким-нибудь волхвом. Боги же часто разговаривают с волхвами – надо не ударить лицом в грязь.
Размышления прервал злой голос:
– Эй, варвар! Какого лешего выпил мое пиво и сожрал бараний бок?! Я заказал на последние деньги! Я вообще два дня не жравши!
Таргитай удивленно захлопал длинными ресницами, положил обкусанную ляжку на стол. Вот до чего доводит задумчивость, мелькнуло в голове.
Он раскрыл рот, чтобы ответить, но тут на плечо опустилась тяжелая длань, и над ухом кто-то громко и сыто рыгнул. Затем донеслось:
– Эй, ты, дурень! Ты какого хрена сел на мое место? А меня бросил у стены возле корыта с помоями? И моего брата тоже!
Тарх посмотрел через плечо – над ним нависают два здоровенных мужика. Оба всклокоченные, в бородах застряла солома, глаза из-под нависающих надбровных дуг смотрят хмуро и зло.
– Заказывай мне новый бараний бок! – гаркнул мужик справа. – И пиво, которое выхлебал! Две кружки – с процентами, так сказать…
Дудошнику вдруг пришла назойливая мысль. Внутренний голос, чего с ним раньше никогда не случалось, стал требовательно шептать, что Тарх должен открыться этим людям. Объяснить, что такие мелочи, как место за столом или случайное пожирание чужой еды ему можно простить, так как он – бог и, так сказать, защищает интересы людей, целиком на их стороне, ага…
Давай же, вновь прошептал внутренний голос, – скажи им! Скажи, что ты – бог! Пусть упадут на колени и пробивают лбами пол.
Таргитай поднялся, воздел длани, призывая его выслушать. К нему стали поворачиваться десятки жующих лиц, усмехаются, смотрят с растущим любопытством.
– Послушайте! – молвил Таргитай громко, чтобы слышали все в этой полутемной и душной корчме. – Вы все – мое стадо! То есть…ээ…скотина! Ой, нет, я хотел сказать – паства! Я хочу вас благословить! Я – ваш защитник. Какое-то время назад я с друзьями вышел из Леса. Ну..в общем…я – бо….бо… – У Таргитай не поворачивался язык выговорить слово «бог».
– Что – бо-бо-бо? – не понял седовласый дед. – Хватит мямлить, дурень!
– Мы поднимались в вирий и спускались к Ящеру…– продолжил Таргитай. – В общем, я не просил делать меня богом! Но пришлось им стать – выбора не было, понимаете? В общем, очень приятно, я – бог.
В корчме повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ее внезапно нарушил возмущенный голос:
– Богохульство! Да как ты смеешь?!!
Однако сказавшего это старика никто не поддержал. Таргитай по-прежнему видит вокруг сплошь неприветливые лица, что бросают на него злые взгляды, а кто-то уже глядит с лютой ненавистью.
– Вы слышали? – гневно спросил здоровяк, которого Тарх относил спящего к стене до этого. – Он назвал нас скотиной! Этот варвар всех и каждого из нас обозвал скотами!!
Раздались возмущенные и гневные возгласы.
– Бей гада! – гаркнул кто-то.
– Да убить его до смерти за такое! – заорал еще один. – Ишь – стадом баранов назвал!!
– Мало того, что сожрал мое мясо и выпил пиво, так еще и требует, чтоб я ему в ноги поклонился теперь!
К Таргитаю бросились со всех сторон. Вокруг замелькали разгневанные лица гуляк, в воздухе засвистели кулаки. Удары и затрещины посыпались на дудошника как из дырявого куля.
Он не успел вытащить Меч, да и подумал, что убивать сейчас нельзя, сам ведь сказал, что будет их защищать и спасать…Дернул же Чернобог такое ляпнуть.
Его подхватили, рванули с места. Спина взвыла от боли, когда ею с разгона распахнули тяжелую дверь. На смену полумраку корчмы резко пришел свежий воздух. В глаза ударило клонящееся к закату солнце. Тарха швырнули на мостовую, по месту пониже спины больно ударило твердым.
Бить не стали, просто бросили. Кто-то смачно плюнул в лицо.
Таргитай сел. В обиженном недоумении посмотрел вслед толпе, что уже вернулась в корчму. Поняв, что во всем виноват внутренний голос, Тарх мысленно обратился к нему:
– Зачем надоумил сказать, что они моя скоти…то есть паства?
– Ты что, совсем дурак? – ответил голос внутри. – Я ж пошутил!
– Да за такие шутки – в зубах бывают промежутки, – обиделся Тарх.
– Ты – бог, – напомнил голос. – Тебе нельзя…ха-ха-ха! Да и что ты мне сделаешь. Вообще, смотрите на него – разговаривает сам с собой, спорит, доказывает. Вот уже правда – дурень, каких поискать!
Сидя на мостовой в дорожной пыли, невр принялся хлопать себя по волчовке на груди и животе, стараясь найти любимую дудочку.
Когда пальцы ничего не нащупали, на лицо набежало беспокойство. Взгляд стал лихорадочно шарить по сторонам. Сопилка отыскалась в нескольких шагах – лежит прямо на пути едущего коня с дорогой попоной, на котором восседает богато одетый воин. Поверх доспехов за спиной развевается ярко-красный плащ.
Увидев, что коню до сопилки осталось всего ничего, и сейчас его любимая дудочка сгинет под копытом, Таргитай вскочил, как ужаленный, и с воплем бросился перед быстро скачущим животным.
Он успел схватить дудочку и с улыбкой облегчения стиснул в кулаке. Резко поднявшись, мгновенно оказавшись перед конем.
Изумленный всадник решил, что громадный варвар вырос буквально из-под земли, и резко натянул поводья. Конь с истошным ржанием взвился на дыбы. Воин не удержался и с проклятиями рухнул на мостовую под хохот остановившихся поглазеть прохожих.
Поднявшись, знатный воин побагровел так, что малиновыми сделались даже уши. Брезгливо отряхнув с кольчуги, наручей и плаща грязь с мостовой, свирепо глянул на Тарха.
– Чтоб тебя, дикий варвар! – гаркнул он. – Да как посмел?! Ты покусился на мою жизнь, и все здесь – он обвел рукой собравшуюся толпу зевак, – вы это видели!
По его знаку остановившиеся рядом воины соскочили с коней, окружили Таргитая. Лица под шлемами непроницаемы – сразу видно, что подчиняются этому знатному военачальнику без раздумий и колебаний. И вообще готовы положить за него жизни – либо свои, либо чужие.
Все семеро держат ладони на рукоятях мечей, чешуйчатые кольчуги сияют светом разгоревшегося на полнеба заката. Они только и ждут приказа, чтобы обнажить клинки.
– Пусть княжна Иоланда не говорит, что опять творю бесчинства на ее землях! – гаркнул знатный воин. – Клянусь богами, я, Оземан Быстрый, всего лишь проучу этого невежду за грубость!
Он оскалил зубы в кровожадной усмешке и сделал знак воинам.
Тарх услышал лязг обнажаемых клинков, быстро схватил рукоять Меча, и тот мгновенно оказался в ладони.
Стоящие в толпе женщины ахнули. Послышались восхищенные голоса мужчин.
Невр не успел понять, кто напал первым, но вот он уже крутится на небольшом пятачке. Меч Гардея в его руке легко и быстро отражает удары. Клинок с лязгом сталкивается с мечами врагов, от высекаемых искр рябит в глазах, и Тарх движется столь быстро, что видит лишь размытые силуэты.
Враги один за другим падают пораженные его ненасытным Мечом. Подаренное Гардеем оружие запело боевую песнь, слышимую лишь Таргитаю. Невр ощутил, как с каждым ударом в руки вливаются свежие силы, словно пьет из магического источника, по всему телу течет невероятная бодрость, каждая клеточка буквально звенит от нахлынувшего желания повергать, крушить, убивать…
Когда мир перестал крутиться с бешеной скоростью, а силуэты вокруг опять обрели четкость, Таргитай узрел жестоко изрубленные тела. Воинов разбросало вокруг, на каждом множество страшных ран.
Восемь изуродованных трупов лежат, неподвижно глядя перед собой. Сквозь изрубленные кольчуги в лужах крови виднеется мясо и бледно-сизые внутренности. Таргитай услышал жужжание крупных зеленых мух, что уже начали летать над трупами.
Нависшую тишину нарушил робкий голос кого-то в толпе:
– Ты…ты победил Оземана Быстрого и его кровожадных воинов!
В голосе прозвучало изумление вперемешку со страхом.
Невр повернул голову посмотреть на того, кто это сказал. Невысокий щуплый мужичонка в праздничной рубахе, подвязанной ярко-красным кушаком.
– Варвар, никто до тебя даже не пытался оказать им сопротивление! – восхищенно произнесла какая-то женщина в толпе.
– Я их не победил, – обронил Таргитай хмуро, – а всего лишь убил.
Не глядя бросив Меч в перевязь за спиной, угрюмо побрел прочь, машинально оправил волчовку, сопилку сунул за пояс. Толпа расступилась, пропуская героя, который отчего-то не рад победе. В миг оказавшиеся тут городские стражи молча дали ему пройти, даже не попытавшись остановить.
У Таргитая мелькнула мысль, что этого Оземана в Словентеце и впрямь крепко недолюбливали – теперь, когда этот воин превратился в гору изрубленного, кровоточащего и облепленного мухами мяса, его никто и добрым словом не вспомнит, и все его подвиги очень скоро исчезнут из памяти. Век человека короток, а иногда и внезапно короток, подумал дудошник убито, вот почему важна каждая жизнь. Особенно тех, кто беззащитен, слаб и не может за себя постоять.
Вспомнив, что Нестор куда-то ушел, Таргитай посмотрел перед собой, туда, где вокруг нескольких столов толпы зеваки наблюдают за игрой в кости. Там всюду горящие азартом глаза, поджатые в нетерпении губы, стиснутые кулаки, взгляды жадно следят, как по два мужика за каждым столом трясут кости в глиняной кружке, а потом выбрасывают на стол.
Нестора тут не оказалось. Однако невр, помня, что паренек собирался немного понаблюдать за игрой, решительно двинулся в ту сторону. Его не замечают, пришлось кого-то отодвинуть с дороги, кто-то отходит в сторону сам, опасливо глядя на здоровенного варвара в жилетке из волчьей шкуры. На лицах потрясенных зевак читалось, что Мечом у него за спиной можно перерубить само Мировое Древо.
Внезапно среди голосов толпы и стука бросаемых костей Таргитай услышал рядом негромкое:
– Эй, ты. Варвар!
Тарх остановился и посмотрел на высокого крепкого мужика в добротной, хоть и неброской одежде. В ухе поблескивает крупная золотая серьга, на руках браслеты из золота. На безымянном и указательном пальцах невр заприметил перстни с самоцветами.
– Тебя звать Таргитаем? – спросил, подходя ближе. – Он сказал, у тебя огромный меч, мол, так тебя можно опознать.
– Я – Таргитай, – кивнул дудошник, начиная подозревать, что с Нестором случилось неладное. – А ты сам кто будешь?
– Я – Серхил, – представился обвешанный украшениями мужик. Таргитай теперь заметил и массивную золотую цепь на груди. От пристального взгляда не укрылись крепкие мышцы – видно, что часто и много упражняется с оружием, метает топоры и копья, бегает с тяжелыми мешками на плечах, участвует в схватках. – Нестор сказал разыскать тебя. Говорит, ты выплатишь его долг.
Таргитай посмотрел непонимающе.
– Какой еще долг?
Серхил кивнул с понимающей улыбкой, но серые глаза оставались холодными.
– Идем. Я все объясню.
Они вышли из тени, на плечи обрушился жар полуденного солнца. Серхил поправил на поясе нож.
Глава 7
Минуя столы, где с азартом играют в кости, а зеваки наблюдают, кусая губы и отпихивая друг друга, чтобы лучше видеть, как из рук в руки переходят выигрыши и проигрыши, Серхил вывел Таргитая с площади и, проведя вниз по улице, почти сразу нырнул в неприметную дверь.
Они оказались во дворе невысоких домов, обнесенных высоким забором из частокола. На пути возникли два мужика поперек себя шире, с гадкими на вид харями, красными от частых попоек. За поясами поблескивают ножи.
Серхил сделал запрещающий жест, и головорезы разочарованно отошли, вернулись на лавку под навес спрятаться от жары, что накрыла город.
– Где Нестор? – спросил Тарх идущего впереди богато одетого человека с повадками воина. – И что он натворил?
– Еще немного, варвар, – бросил Серхил через плечо. – Сейчас сам узришь товарища, и все поймешь.
Они пересекли залитый солнцем двор. Жар с неба льется такой, будто этот просторный огороженный забором двор, улица, да и весь город, превратились в огромное горнило небесной кузни. Пот струится по вискам и щекам, невр смахивает горячие капли с бровей, но чувствует, что волчовка уже местами сделалась влажной и липнет к нагретому солнцем телу.
Серхил толкнул еще одну калитку, пропуская вперед. Таргитай вошел и оказался под широким навесом. Тут же рядом на сеновале сложены снопы, поодаль забитая под самый верх дровами поленница. Пахнет свежескошенным сеном и конскими каштанами. Время от времени раздается негромкое ржание.
Дудошник узрел Нестора, и глаза Таргитая изумленно расширились. Парнишка стоит абсолютно голый. За одну руку прикован цепью к чугунному кольцу в стене. Левой рукой прикрывает срам. Плечи у него широкие, но мышцы не развиты, кое-где висит жирок, хотя и худой, как щепка.
Увидев Таргитая, Нестор улыбнулся благодарно и одновременно с виноватым видом.
За столом восседают трое мордоворотов. У одного на лысой голове длинный, заправленный за ухо чуб, остальные выбриты наголо. Широкие ладони лежат на столешнице, мужики неспешно перекидываются в кости. Лениво обмениваются репликами, чему-то усмехаются, глядя, как выпадают костяшки.
Когда в калитку вошел Таргитай, а за ним Серхил, тот, что с чубом, поднял глаза, отставил кружку с костями в сторону.
– Смотрю, ты привел того, кого надо, Серхил! – сказал он с довольным видом.
Остальные двое тоже повернулись, отложив игру.
Таргитай оглядел собравшихся. Серхил остался за спиной, но дударь встал так, что теперь за спиной – забор, а провожатый остался с боку.
– Что вам сделал мой друг? – спросил он, кивая на прикованного к стене Нестора. – И за что его раздели?
– Видишь ли, Таргитай, – сказал чубатый, – он проигрался в кости. Как видишь, даже одежду поставил напоследок, надеясь отыграться. Не так ли, друзья? – Он посмотрел на соседей по столу. – Корк, Жбан, подтвердите.
– Все так, Медун. Удача сегодня не с ним, – усмехнулся сосед чубатого, которого звали Жбан. Он положил руки на огромный живот, из-за которого, видимо, к нему прилипло прозвище, поправил широкий пояс, где в ременной петле висит топор.
– Короче, твой друг должен нам пять золотых монет, – проговорил Корк, вытирая капли пота с лысой головы. – Он лично у меня попросил в долг, когда проиграл свои медяки. Усек, Таргитай? Или как там тебя…
Тарх повернулся к Нестору, медленно подошел. Чубатый Медун сделал Серхилу останавливающий жест, и тот остался на месте, а руку убрал от рукояти ножа на поясе. Однако негромко свистнул, и из избы вышло пятеро. Одеты просто, но широки в плечах, а руки по толщине напоминают молодые деревца. Каждый держит либо мясницкий нож, либо дубину, либо топор. Они остановились возле стола, повинуясь жесту Медуна, бросают на Таргитая неприязненные, насмешливые взоры.
Из просторного сарая вышло четверо с толстыми копьями. На железных наконечниках видны зазубрены, чтобы удобнее разрывать кишки, когда вонзишь такое копье в живот.
Таргитай заметил, что потенциальных противников заметно прибавилось, как ни в чем не бывало повернулся к Нестору.
– Это правда? – спросил он, оглядывая раздетого бедолагу с ног до головы. Несмотря на жару, у парня кожа пошла пупырышками, как у гуся, словно его выставили на мороз. – Ты взял у них в долг и все проиграл?
Нестор потупил взор.
– Прости меня, Таргитай… – молвил он. Щеки парня залились краской. – Есть у меня слабость… Иногда просто не понимаю, что на меня находит, не могу совладать…Играю и проигрываюсь в пух и прах. Вот и сейчас – сам не знаю, как это вышло. Они сами предложили занять, я и согласился, не думая.
– Эх… – проговорил невр горько. Затем посмотрел на сидящих за столом дельцов. – Дайте ему одежду. Я заплачу долг.
Жбан и Корк с Медуном переглянулись.
– Прости, варвар, – сказал Медун и развел руками в притворном сожалении. – Деньги вперед. Тогда и одежу вернем.
Дудошник снял с пояса кошель, вытряхнул на ладонь семь золотых. Две убрал назад, а пять положил на стол. Они заблестели, попав под яркие солнечные лучи, что пробиваются сквозь отверстия в деревянном навесе.
Корк хитро прищурился, сгреб монеты рукой. Затем посмотрел на товарищей.
– Как по мне, дело закончено.
Жбан хитро улыбнулся, кивнул Медуну. Тот повернулся к Серхилу:
– Отдай парню одежду, – велел он. – Пусть оба идут.
Одежду быстро принесли. Дрожащими от волнения и унижения руками Нестор натянул портки, рубаху и куртку. Надел потертые кожаные сапоги. Плевать, что не совсем то, что с него сняли, когда привели сюда – главное, размер подошел и дырок нет – ни в нем самом, ни в одеже, а остальное – дело десятое. Одежа – не шкура, дырки легко зашить, а если что – купить новую.
– Ступайте, – проговорил Серхил нехотя. С его лица не сходит насмешливое выражение, на губах змеится улыбка.
Едва калитка закрылась у них за спинами, и на спины и плечи обрушился жар. Направляясь к выходу – другой калитке – через широкий двор, Таргитай увидел, что дорогу преградили двое с красными от попоек харями. Руки потащили из-за поясов ножи с длинными широкими лезвиями. Из ближайшего дома вышло еще четверо. У одного пузо через ремень, зато руки толстые и длинные, сжимают дубину. Другой тощий, как жердь, в руках массивное копье, а остальные двое вооружены топорами. Эти оказались еще и близнецами.
У одного – глаза странно скошены, словно держит в поле зрения сразу весь двор, смотрит в глаза сразу всем боевым товарищам, и мимо него мышь не пробежит, птица не проскользнет, мышь не пукнет.
– Шестеро на нас двоих, – пробормотал Таргитай уныло.
– А ты грамотный, – заметил толстяк, – умеешь считать. Умный – значит, убивать пора.
– Эт точно, – согласился косоглазый с топором. – Пусть только сперва кошелек отдадут.
Остальные четверо закивали, держа оружие на изготовку.
– Мы же все заплатили, – возразил Таргитай обиженно. – Пять золотых монет! Ваши старшие забрали деньги.
– А у тебя в кошельке было больше, – насмешливо проговорил толстяк, поигрывая тяжелой дубиной. – Значит, ты нам задолжал. В этом дворе – все деньги принадлежат нам.
– Так что давай! – поторопил косоглазый зло. Он протянул ладонь и нетерпеливо щелкнул пальцами. Только почему-то сделал это в паре сантиметров от лица Таргитая. – Отдашь деньги, и может, мы вас отпустим.
– Ногами вперед, ага! – подтвердил один из красномордых и захохотал. Остальные тоже принялись ржать как сытые кони.
– Тебе и одной монеты хватит, – сказал вдруг Нестор, глядя на косоглазого.
– Это еще почему? – спросил тот, насупившись.
– Я дам одну, а ты все равно увидишь десять, – пояснил Нестор. Он выставил руку. – Вот сколько я средних пальцев показываю?
– Ну, пять…– пробурчал парень. Потом спохватился, поняв, что над ним издеваются, лицо от гнева залило краской.
Он замахнулся топором, но богатырский удар Таргитая сотряс челюсть, бедолагу отшвырнуло. Он рухнул в дорожную пыль. Невр тут же локтем ударил соседа, тот с воплем схватился за сломанный нос. Топор выпал из рук, едва не вонзившись в ноги.
Одновременно Таргитай вытащил из-за спины Меч. Увидев нечеловеческой красоты клинок, что переливается ослепительно ярким светом, разбойники остановились. На лицах читается смесь испуга и изумления, рты приоткрылись, взгляды прикованы к Мечу Гардея.
– Ты… – проговорил толстяк, глядя уже с неким восхищением и даже благоговением. – Ты – тот самый герой, что победил Протея и убил гигантского волка в горах! Про тебя идет молва, народ складывает легенды!
– Если у тебя есть дудочка, – молвил тощий с копьем, всматриваясь в невра так, что от усилий едва не лопаются глаза, – значит, ты точно – он! Ведь ты – это он, правда?!
– Я – это он, – согласился Таргитай. Достав сопилку, он поднял дудочку над головой, демонстрируя разбойникам.
Толстяк вдруг бросил дубину на землю, со скорбным лицом опустился перед Тархом на колени.
– В твоем присутствии, герой, я странно себя чувствую…Хочется раскаяться в злодеяниях, раздать деньги нищим, спалить дом главаря, а его самого убить и раздать его деньги нищим тоже, ну и немного оставить себе. Я ж тоже почти нищий. Нам платят гроши, а все забирают себе. Если благословишь, обещаю перестать заниматься разбоем и начать достойную жизнь!
Таргитай заулыбался во весь рот, поднял ладонь с растопыренными пальцами над головой толстяка.
– Благословляю на добрые дела! Иди с миром…
Остальные четверо разбойников, из тех, что еще на ногах, наблюдают в немом изумлении. Их взгляды прикипели к толстяку и его брошенной на землю дубине. В глазах медленно поднимается неверие и лютая ненависть.
– Кстати, а если я брошу разбой, мне воздастся за мою праведность? – спросил толстяк, поднимаясь на ноги. Он взял дубину и оперся на нее, как на посох.
– Когда-нибудь боги вознаградят, – пообещал Таргитай с улыбкой.
Толстяк скривился, будто откусил редьки.
– Когда-нибудь? Да нет, спасибо. Мне бы что-то побыстрее, побольше и понадежнее. У тебя в кошельке остались монеты. – Он наставил дубину на Таргитая. – Давай сюда, не то я размозжу тебе голову!
Остальные тоже подобрались, вскинули копья и ножи с топорами.
Таргитай тяжко вздохнул и поднял Меч. Поддавшись зову оружия, он позволил клинку самому крутиться, отбивать удары и рубить в ответ. Он лишь крепко вцепился в рукоять, чувствуя, как через его тело идет странная нечеловеческая сила, что рубит, повергает, уничтожает всех, кто встает на пути.
Казалось, прошла вечность, прежде чем мир вокруг перестал скакать и крутиться. Тарх чувствовал, что сердце колотится в бешеном ритме, горячий пот заливает глаза, жжет солью язык и губы. Оглядевшись, увидел, что вокруг лежат зарубленные не просто те пятеро, но и Серхил, а также Жбан, Медун и Корк, а с ними еще шестеро. Рядом лежат мечи, топоры, ножи и сломанные копья. Разбойники изрублены страшно и жутко, будто Меч не просто убивал, а рубил нарочито жестоко, сильно, чтобы изуродовать трупы и выпить больше крови.
Таргитай посмотрел на клинок – там, как обычно, ни одной красной капли. Поискал взглядом Нестора – тот бледный притаился у забора, смотрит на Таргитая вытаращенными глазами.
Дударь убрал Меч за спину, жестом позвал. Парнишка подошел нетвердой походкой, смотрит опасливо, шарахается от каждого движения Таргитая.
– Ты… – пробормотал он. – Дрался как зверь, что не ведает ни жалости, ни усталости. Ты рубил их так, словно баба кромсает капусту на борщ. Зачем так жестоко, Таргитай?
Невр развел руками.
– Это не я… – сказал он. – В смысле, это трудно объяснить. Но это был не я.
Нестор уставился непонимающе.
– А кто тогда, если не ты?
– Внутри каждого человека сидит зверь, – пояснил Тарх, вспоминая однажды сказанное Олегом, – мы прячем его поглубже внутрь до поры до времени, пока он все же не вырывается на свободу.
– Может, это твой Меч? – не унимался Нестор. – Брось его, раз от него одно только зло!
– Дело не в Мече, – пояснил невр терпеливо. – Когда меня припирают к стенке, я и без Меча…гм… Начинаю звереть. Или если обижают землепашцев или женщин с детьми…
– А землепашцы причем? – не понял Нестор. – Или тебя по голове ударили, пока ты дрался, и, видимо, не один раз?
Его лицо сделалось участливым, в глазах проступило сочувствие.
– В ушах не звенит? – спросил Нестор. – В очах не троится, как у того косоглазого? Может, тебе холодное приложить? К голове или другому месту? – там тоже наверное ушибли.
В горьком отчаянии махнув рукой, Таргитай двинулся к выходу из огороженного забором двора. Понуро глядя на трупы, подумал, что снова действует через убийство и смерть, хотя он уже бог, и должен бы найти какие-то другие методы, миролюбивые. Видать, даже богу трудно избавиться от древней звериной сути, подумал убито.
На изрубленных телах стали собираться черные ручейки муравьев, налетели и принялись кружиться жирные мухи, то садясь, то снова взлетая с мерзким жужжанием.
Глава 8
От блеска золотой и серебряной посуды на пиру, от обилия светильников, расставленных вдоль каменных стен, Таргитай щурился, чувствуя, что рябит в глазах.
Палата заполнена длинными столами, там собрались многочисленные бояре, дружинники, витязи Бурдасии. Таргитая усадили за княжеским столом, справа восседает княжна Иоланда, слева ее дядя Родеон Мудрый.
Нестора сперва хотели отправить за стол с прислугой, но Таргитай потребовал, чтобы его друга посадили, если не рядом, то за одним с ним столом. Княжна приняла это как само собой разумеющееся, Родеон же согласился, скрипя зубами.
– Прошу любить и жаловать доблестного варва…эээ… – поправился Родеон, – богатыря по имени Таргитай! Он – гость и защитник княжны Иоланды, который, наконец, избавит нас от ужасного зверобога, что еженощно убивает наших юношей и девушек, и уже положил в поле не один десяток воинов, что пытались его победить!
– Таргитай – опытный и отважный, – продолжал Родеон, – он совершил множество подвигов, не раз побеждал чудовищ и злодеев! Слава доблестному и могучему Таргитаю!
Люди, кто неохотно, а кто с азартом и горящими от уже выпитого глазами, принялись вставать с лавок, вскидывать кубки, проливая вино на пол и одежду.
– Слава! Слава!
– Слава защитнику!!
Тарх услышал, как за соседним столом кто-то пьяный начал пояснять кричавшему:
– Это не Слава, дурень, его зовут Таргитай… Слава…Вышеслав…вышел по малой нужде…
Но его тут же заглушили другие голоса.
– Слава могучему герою!! Ура!!
– Да сгинет зверобог, да здравствует Таргитай!!
– Слава герою, что явился в Словентец, и избавит нас от ужасного монстра!
Затем все принялись стучать кулаками по столам в знак одобрения и приветствия. Грохот разносится по залу, усиленный эхом от каменных стен, разрисованных сценами охоты и сражений.
Местные воины изображены красивыми, мужественными и сильными, тогда как враги, понятно, уродливы, в черных некрасивых доспехах, некоторые даже с рогами, что проросли сквозь шлемы, а из задницы у многих торчит хвост, в стременах вместо обутых в сапоги ног – копыта.
Княжна поднялась с кубком, где покачивается темно-красная гладь вина, и крики со здравицами умолкли.
– Таргитай почтил наш город своим присутствием, и оказал нам всем честь! Он уже спас меня от брака с Черметом, к которому меня принуждали артане! Но теперь…теперь…– княжна умолкла, лицо едва заметно залилось краской, – теперь пришел Таргитай, и все будет иначе! Для всего княжества, разумеется, – быстро поправилась Иоланда.
Теперь настала очередь Таргитая краснеть. Он поймал насмешливый взгляд Нестора, что уже вгрызается в жареную баранью ногу, смеется с набитым ртом, так что еда едва не вываливается изо рта.
Невра похлопал по плечу Родеон, сказал негромко на ухо:
– Ничо, герой. Будешь, как сыр в масле кататься, с Иоландой. Я ж вижу, она тебя уже боготворит – сильный, смелый и все такое. Про то, как набил морду Чермету, а потом и саргонцам на базаре, уже говорит весь город! Ни один герой до тебя не умудрился прославиться тут всего за один день. А ежели в самом деле победишь зверобога, а не просто попользуешься…в смысле, женишься на княжне, то цены тебе не будет. Если не убьешь зверобога, будет перед княжной и людями неловко, сам понимаешь.
– Я не могу жениться, – молвил Тарх в ответ негромко.
– Почему? – удивился Родеон. – В корне не уродился? У нас тут есть красивые знахарки, и не такое вылечивают. Отпоят травами, разотрут, смажут…а ежели захочешь, и не только это…хе-хе…
Таргитаю в лицо хлынула кровь, помотал головой.
– С корнем все в порядке! – заверил он. – Просто не могу – я странствую, помогают людям, хочу улучшить мир…
– Ээ, брат, – возразил Родеон, рассмеявшись, – все, отбегался. Считай, если пришел и набил морду артанскому жениху Иоланды, ты занял его место. Теперь, ежели откажешься, ее опозоришь да и без защиты оставишь все княжество. Поэтому ночью ступай в поле, убивай зверобога, а потом – и свадебку справим. Все, как положено, хе-хе.
– Я ж говорю – не могу я, – развел руками печально невр. – Да и женитьба – это не мое, я уже чуть не женился несколько раз.
– Тоже, что ли княжен спасал? – спросил заинтересованно Родеон. – Ну да у нас разговор короткий. Либо потом женишься, либо – голову с плеч. Разве что возникнут особые обстоятельства. А они не возникнут, будь уверен, Таргитаюшка.
Последнее слово князь произнес насмешливо, с нескрываемым сарказмом.
Тарх едва не взвыл от обиды на себя самого – вот так хочешь помочь слабой красивой женщине, а тебя потом тащат под венец. Но и не помогать не может, вот и поди знай, как быть. Боги вроде бы все из себя мудрые и знающие, но это не про меня, посетовал невр. Хотя, когда дело касается женщин, даже другие, более старые и мудрые, вряд ли скажут наверняка.
Не зря Олег держится от них подальше. Может, тоже попробовать? Но Таргитай понял, что сия ноша будет неподъемна, поспешно налил в братину вина до краев, и быстро осушил, а потом придвинул блюдо с жареным поросенком. Машинально принялся отрывать здоровенные, истекающие жиром ломти мяса, запихивать в рот, и глотать, почти не прожевывая, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных размышлений.
Все размышления вообще грустные, мелькнула мысль. Куда приятнее играть песни. Бедный Олег, все время мыслит, причем не только за себя, а за весь людской род, как у него голова еще ни разу не лопнула?
Раздался грохот упавшей лавки, зазвенела сброшенная на пол посуда. Подняв голову от жареного с яблоками гуся, Таргитай узрел, как из-за стола поднялся воин громадного роста. Нетвердой походкой, с кубком в руках двинулся в его сторону.
Остановившись у княжеского стола, воин остановился. Повернувшись к Иоланде, которая вела беседу с Родеоном, ответил земной поклон.
– Здрава буди, светлая княжна, – проговорил он. – Я много слышал про твоего будущего мужа Таргитая, знаю о его подвигах. Дозволь помериться с ним силушкой богатырской!
В пиршественном зале наступила тишина.
– Не боишься ли ты, Вышеслав, что могучий Таргитай тебя победит на глазах у всех? – спросила княжна, приподняв бровь и оглядев внимающих гостей. Она испытала прилив гордости – вот он шанс Таргитаю вновь продемонстрировать силу и доблесть прилюдно. Только теперь не на базаре, а для видных мужей княжества. Тогда они еще сильнее проникнутся к этому богатырю и полюбят его как своего будущего властителя, ее мужа.
– Я же не собираюсь с ним биться на кулаках, – пояснил Вышеслав, заплетающимся языком. – Мы просто померимся силой.
– У мужчин это может означать все, что угодно! – пояснил Родеон насмешливо и посмотрел на княжну. – Иоланда, дитя мое, позволь мужчинам…пообщаться. Вышеслав не будет калечить Таргитая, я отправлю отроков присматривать. А лишний синяк или шрам от переломанной руки или ноги мужчину только украсит.
– Ему еще со зверобогом ночью драться, – напомнила Иоланда. – Добро, Вышеслав. Ежели так уж хочется, то действуй. Разумеется, если сам Таргитай не возражает.
Все головы повернулись к дудошнику, который так увлекся поеданием котлет и мелких колбасок, что не сразу заметил, что все внимание обращено к нему.
– А? Что? – он хлопал длинными ресницами, сперва оглядывая зал с гостями, а потом перевел взор на Иоланду и Родеона.
– Не соизволишь ли ты, доблестный Таргитай, – проговорил Родеон снова, – помериться силой с одним из наших лучших богатырей, Вышеславом Дуболомом? Он выходил победителем во многих битвах и двобоях.
Тарх вздохнул, поняв, что, скорее всего, выбора нет, и княжна просто хочет, чтобы он развлек гостей на пиру. Он заметил, что бояре и дружинники за столами уже довольно потирают ладони, что-то шепчут друг другу. Затем ушей коснулся едва слышный звон монет, когда начали ставить заклады.
– Ну разве что просто помериться силой, – сказал Таргитай милостиво и поднялся из-за стола. – Убивать друг друга не станем, а до смерти, тем более.
– Ура! – радостно заорал пьяный Вышеслав, вскинув руки. – Благодарю за оказанную честь, доблестный Таргитай!
Вышеслав скинул шубу, в которую одет несмотря на летнюю жару, и остался в синем кафтане поверх кожаных штанов с широким поясом, где есть петли для топора и швыряльных ножей. На одежде уже заметны жирные пятна от еды, под мышками темнеют широкие пятна, а в усах и бороде застряли крошки хлеба.
– Князь Родеон, – молвил Вышеслав, – вели принести нам стол! Предлагаю начать с того, что поборемся на руках!
Он посмотрел на Таргитая, тот равнодушно пожал плечами, мол, мне все равно, в каком занятии тебя победить.
– Вот видишь, любезная племянница, – сказал Родеон Иоланде негромко, – никто твоего Таргитая убивать не собирается – они просто поборются на руках. Можно разве что руку сломать противнику или вывихнуть, но мужчины на такие мелочи разве смотрят?…
Княжна нехотя кивнула, но улыбка поблекла, словно уже пожалела, что одобрила эту простую вроде бы мужскую забаву.
По знаку Родеона гридни внесли небольшой стол, сколоченный из толстых дубовых досок.
– Вина! – громко потребовал Вышеслав, вытянув руку.
Кто-то вложил ему в ладонь полную до краев чашу, он приложился и быстро осушил. Затем, громко по-молодецки рыгнув, отдал ее, и Тарх увидел, что огонь в его глазах вспыхнул ярче, но выражение в них сделалось более непонятным, как будто там смешались все чувства сразу или же на воина сошло священное опьянение. Такое, как слышал Тарх, не так давно стали практиковать некоторые волхвы-отшельники – видимо, чтобы быстрее наладить прямую связь с богами и ускорить поиск Истины.
К столу с обеих сторон поставили по лавке, и Вышеслав первый уселся, едва не промахнувшись. Его поддержали, усадили, дали еще кубок, который опрокинул в себя, и взревел в предвкушении соревнования, как бык перед тем, как броситься на мавра с красной тряпкой.
Дудошник сел напротив. Оба поставили локти на столешницу, ладони переплелись, и богатыри, напрягая руки, не отрывая зады от лавки, начали стараться положить руку противника и прижать своей.
Тарх решил не спешить, но Вышеслав, как ни старался, не мог положить руку невра. На лбу от напряжения стала пульсировать жилка, по вискам стекают мутные капли, он практически наваливается всем мускулистым телом, но без толку. Таргитай подобен скале, рука не сдвигается ни на волос.
Вышеслав громко выдохнул, и тут в атаку перешел Таргитай. Он стал нажимать на руку противника все сильнее, но не смог ее сдвинуть. Подивившись, сперва удвоил, затем утроил натиск, но рука богатыря сдвинулась лишь немного.
Тарх взмок от усилий, и у него начали слезиться глаза – из подмышки у Вышеслава воняет так, что хоть в омут головой. А тут он еще и выдохнул Тарху прямо в лицо, и невр почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку от этих гадостных запахов.
Невр увидел, что противник заулыбался и снова начал давить на его кисть и плечо. Бояре и дружинники, тем временем, подошли совсем близко, обступили стол, где пыхтят богатыри. Громко и азартно кричат, подбадривая того, на кого поставили деньги.
Оба уперлись изо всех сил, один, как ни старался, ни в состоянии сдвинуть, не говоря о том, чтобы уложить, руку другого. Люди вокруг сперва подбадривали негромко, затем их азартные голоса стали громче, перешли в крики и улюлюканье.
Внезапно стол треснул с громким звуком точно в том месте, где Таргитай и Вышеслав давили могучими локтями. Столешница проломилась пополам под их общим весом, увлекая обоих на выложенный белым мрамором пол.
По знаку Родеона слуги быстро освободили соседний стол, унеся посуду и яства вместе со скатертью. Таргитай и Вышеслав схватились на нем вновь, но и этот стол быстро треснул, переломился, обрушивая богатырей на пол. Бояре вокруг кто громко смеялись, хлопая себя по сытым животам. Кто-то злится, сжав кулаки, очевидно, думая, что его водят за нос, чтобы не отдавать поставленные деньги.
– На кулаках! – взревел Вышеслав. – Этак мы все столы у княжны перепортим!
Подхватив протянутый кубок, он приложился, и кадык быстро заходил вверх-вниз, перекачивая вино в желудок. Наконец, опустошив и сыто рыгнув, вернул кубок, а сам вышел на середину пиршественного зала, где уже ждет Таргитай.
– На кулаках! – повторил Вышеслав, глядя на невра решительным захмелевшим взглядом. – Чтобы никто потом не смел обвинить в трусости, сказав, что я не стал продолжать дружеский поединок!
– Дружеский! – передразнил один из бояр рядом, заливаясь хохотом. – Для укрепления дружбы теперь разбейте друг другу морды, чтоб кровь во все стороны! Ха-ха-ха!
Вышеслав выбросил вперед кулак. Таргитай попытался увернуться, но зацепился за стоящую рядом лавку ногой, едва не упал. Взмахнув руками, чтоб удержать равновесие, невр отвлекся, и кулак припечатал его в челюсть.
Удар был такой силы, что голова Тарха мотнулась назад. Челюсть ноет и горит, словно приложили кусок раскаленного в горниле железа. Раздались редкие хлопки в ладоши, послышались возгласы одобрения.
– Вышеслав на кулаках – вылитый бог! – бросил кто-то. – Он набьет морду варвару, ставлю золотой!
– Ставлю два, что Таргитай победит! – услышал Тарх другой голос.
– Принимаю!
Он увернулся от двух быстрых ударов Вышеслава, поддался на обманное движение, и снова получил кулаком в лицо. Во рту появился медно-сладковатый привкус. Он слизал что-то горячее языком, понял, что ему разбили губу.
Мельком узрел смотрящие на него лица княжны Иоланды и ее дяди Родеона. Замахнулся по-молодецки, ударил, но Вышеслав играючи увернулся, и врезал в ответ. Тарх неуклюже поскользнулся в луже разлитого кем-то вина, снова по-дурацки взмахнул руками, но все равно ноги разъехались, как у коровы на льду, и он с грохотом упал, приземлившись на стоящий рядом стол и сшибая оттуда посуду.
Пока поднимался на ноги, сквозь звон в ушах мелькнула мысль применить боговскую силу, с какой дубасил Перуна в их последнюю встречу, но потом решил, что будет нечестно – все-таки он вышел против человека, а не такого же бога, как он сам.
Вышеслав стоит перед ним, правый кулак держит у подбородка, левый – на уровне груди. Слегка пружинит на ногах, корпус двигается то вправо, то влево. Таргитай сосредоточился, на миг закрыл глаза, затем снова открыл. Он ощутил – как будто нечто изменилось, но он не мог понять, что именно. Это конь пусть думает, у него голова большая, как говорил Мрак, а он, Таргитай, лучше всего может, чувствовать.
Поманил Вышеслава жестом, и тот принялся атаковать. Дудошник блокировал удар, отвел рукой и вложил все силы в ответный. Костяшки кулака ударили дружиннику в нос, там тихо хряснуло, брызнуло кровью, и Вышеслава отнесло на стоящих сзади бояр.
Ему помогли подняться, подтолкнули вперед. Вышеслав ударил с правой. Таргитай подался чуть назад, пропуская кулак перед собой, и тут же влупил снова. Его невнимательности и невезения, которые преследовали в начале боя, как не бывало.
Его кулак вновь впечатался в лицо противника, разбив пухлые губы и сбив с ног. Богатырь с грохотом завалился на пол, умудрился сбить со стола кувшин с вином. Под оханье одних и смех других, кувшин разбился об пол, щедро обдав Вышеслава брызгами. Это вызвало еще одну волну громкого хохота. Бояре гоготали, схватившись за животы. Князь Родеон тоже улыбнулся, а Иоланда взирает с гордостью и страстным блеском в очах.
Вышеслав нетвердо поднялся, вид такой, словно звенит в ушах, а в глазах двоится. Но все же рука опустилась за пояс, в кулаке блеснуло широкое лезвие ножа.
Он двинулся вперед, держа кинжал с украшенной самоцветами рукоятью перед собой, не спуская глаз с голубоглазого варвара.
– Эй, прекратите! – воскликнула княжна требовательно, но голос от волнения дрогнул. – Вышеслав же его убьет!
– Не бойся, Иоландушка, – отмахнулся Родеон. – Ты видишь, что Таргитай мутузит Вышеславку как щенка. Ну достал тот нож, подумаешь. Да это он так шуткует вообще. Для острастки, чтоб на испуг взять.
– Таргитай, Меч не смей, дерись на кулаках! – тут же крикнул он, обращаясь уже к невру. – Покажи, что можешь супротив ножа! Ежели выстоишь и не сдохнешь, как та корова, которую давеча зарезали на кухне, лишний раз докажешь, что ты – герой, а не сопляк какой-нибудь!
Вышеслав взмахнул кинжалом, метя в Таргитая сверху вниз. Невр отскочил, плечо едва разминулось с остро отточенным лезвием. Вышеслав взмахнул ножом вновь, целя невру в живот. Тарх изловчился, перехватил руку. Могучим ударом выбил оружие у противника. Следующий удар пришелся Вышеславу в нос. Лицо дружинника вновь обагрилось кровью. Еще один удар, и еще, и еще. Казалось, на невра что-то нашло, взгляд сделался мутным, он словно не понимает, что делает, бьет дружинника – а тот уже не стоит на ватных ногах, но Таргитай держит его левой рукой, а правой продолжает бить в лицо. Оттуда летят кровавые сопли, слюни – губы и нос разбиты и напоминают раздавленные сливы – кровь ручейками стекает с подбородка на воротник, капает на пол.
Наконец, дудошник остановился, тряхнул головой, во взор вернулась осмысленность. Он глянул на избитого Вышеслава, на окровавленное лицо и свои окрашенные красным кулаки чуть ли не по локоть. В волчовке без рукавов, с испачканными кровью руками он кажется мясником с базара, который только что перерезал горло свинье.
Выражение лица дудошника сделалось изумленным, непонимающим. Глаза выпучились.
– Что это со мной? – пробормотал он в ужасе. – Что я наделал?
– Ты чуть не убил одного из лучших дружинников, – медленно и хмуро проговорил Родеон в нависшей тишине. Все гости до одного будто лишились дара речи. – Буквально размазал его, а так ничего особенного не сделал. Зато показал себя как отличный боец!
Он помолчал, не сводя с невра глаз, но видно, как лицо наливается удовлетворением и гордостью.
– Слава доблестному Таргитаю! – гаркнул князь на весь зал. – Он доказал, что сможет защитить княжну и мокрого места не оставит от зверобога этой ночью! Слава!
– Слава! – грянул в ответ мощный хор пьяных голосов.
– Ура спасителю княжны и всего княжества! Слава герою!!
– Слава защитнику!! Ура!!
– Да здравствует Таргитай!!
Как же так, горько недоумевал дудошник, я его так избил, словно Олег, на которого время от времени находило, что он озверевал и начинал лить реки крови. Мрак говорил, что чем тише и умнее человек, чем сильнее заталкивает звериное нутро вглубь, прикрывая культурой и воспитанием, тем сильнее его потом прорывает, и тот превращается в лютого зверя. Но Олег как раз и есть зануда и умник, а вот я, думал Тарх, умом никогда не блистал. Чо ж меня так накрыло…
В бога превратился, а звериную суть не изжил, думал убито, понимая, что простым людям в боги нельзя – если станут богами со всей своей злостью, завистью и эгоизмом, то миру придет конец. Эти «боги» такого навершат – сотрут с лица земли людской род, перебьют друг друга, как злые, драчливые дети и уничтожат весь мир, созданный Родом.
Таргитай вынырнул из размышлений, заметив, что темнота опустилась на мир целиком, скрыв княжеский терем, двор, и весь город. Вскоре ноги вынесли за ворота, которые ему открыли стражники.
Тарх, словно очнулся ото сна, нащупал за плечом перевязь, где постукивают по спине, словно подгоняя, ножны с Мечом. Пальцы поправили пояс, одернули волчовку. Решил, что правильно не стал не брать с собой Нестора. Тем более, что после пира тот спит, как коней продавши, а от храпа сотрясаются стены и разбегаются тараканы по щелям.
Ноги несли дальше, по траве и редким оврагам, и вскоре вышел в чисто поле, оставив город далеко позади. Над головой выгнулся черный купол неба, звезды сияют подобно рассыпанным крупинкам соли, складываются в фигуры, и вот уже воображение дорисовывает могучих героев, охотников, что схлестываются в поединке со страшными зверями – медведем, летающим змеем, гидрой, скорпионом…
Узрел Таргитай в ночном небе и прекрасного лебедя, орла с хищно растопыренными когтями, уносящую ноги лань. Стремительно бегут гончие псы, среди звезд мелькнул мускулистый коньтавр, прекрасная дева, ее еще одна, уродливая, как грех, со змеями на голове, которая одним взглядом может обратить сильнейшего героя в камень…Пройдя ещё немного, невр почувствовал, как земля под ногами дрогнула. Из ее недр раздался тихий гул, перешёл в нарастающий рокот.
Тарх остановился, настороженно озираясь. Впереди земля вспучилась. Земляной горб принялся расти на глазах, стремительно превращаясь в холм и все продолжая расширяться и делаться выше, громаднее.
Еще немного, и земля начала осыпаться, являя горб гигантского зверя. Затем взору невра открылось и остальное. Могучие, толстые, как колонны, лапы прочно держат массивную тушу, облепленную костяными пластинами. Хвост толщиной в древесный ствол покрыт острыми шипами, опускается вверх и вниз, бьёт с такой силой, что земля под ногами Тарха сотрясается, и кажется, вот-вот треснет. С громадной рогатой головы на Таргитая смотрят глаза с вертикальным зрачком, там полыхает алое пламя. От зверя пышет жаром, внутри словно пылает гигантская печь.
Дудошник шагнул вперёд, ощущая, как раздаются вширь плечи, земля под ногами слегка отдалилась, но осталась в поле зрения, а звёздное небо стало как будто чуть ближе.
Зверобог мотнул головой.
– Где Иоланда? – вопросил он рокочущим голосом. – Почему пришел… ты, Сварог?
Таргитай немного опешил, непривычный, что его зовут этим именем.
– Да, я тебя узнал, молодой бог! – пророкотало чудовище. – От тебя идет дух наивности да неопытности… Говорят, ты – силен! Но тебе меня не одолеть!
– Негоже обижать осиротевшую деву! – крикнул Таргитай в ответ. – Теперь все по справедливости – ты получил равного противника!
– Я – древнее всех этих камней, гор! – прорычал зверобог. – Мне поклонялись, ещё когда тебя на свете не было! Если думаешь меня победить… скорее Луна проглотит Солнце!
Зверобога окружил возникший из ниоткуда пузырь пламени. Огонь вспыхнул ярче, в невра ударила волна сухого жара.
Таргитай почувствовал, что затылок и плечо немилосердно жжет, вскинул руку и ощутил идущий от Меча жар. Быстрым движением освободил оружие, и широкий клинок заблистал, отражая свет идущего от зверобога пламени.
– Знакомый Меч, – сказала тварь хрипло. – Один из тех, что за ненадобностью выбросил Перун, ха-ха! Ты подбираешь обноски, Сварог!
Огонь вокруг твари сделался ярче. Она бросилась на Таргитая. Невр проворно отскочил в сторону, Меч обрушился на спину зверобога. Тот взревел, пламя вокруг туловища и хвоста сделалось чуть слабее. Зверобог издал оглушительный рев. Казалось, над головой закачались звёзды, а парочка даже сорвалась к земле, прочертив в темноте огненные полосы. На миг из-за редких облаков показалась полная луна, но тут же пропала, словно черное небо ее проглотило.
Звериная фигура начала трансформироваться. Зверобог поднялся на задние лапы, хвост втянулся, а тело превратилось в похожее на человеческое. Таргитай узрел перед собой, как показалось, мужчину, воина, хотя лик скрыт темнотой ночи, будто маской. Плечи противника широки, как ворота в княжеском дворе. Руки толстые, мощные, в свете огня, что по-прежнему исходит от принявшего новую личину зверобога, заметны выпуклые мускулы, огромные, круглые, как обкатанные морем валуны, плечи.
В руках появилась здоровенная палица, ударный конец сияет раскаленным металлом. Зверобог замахнулся, обрушил сверху вниз. Невр принял удар на сияющий золотистым клинок. От столкновения с Мечом из палицы вырвалось облачко искр. Меч в руках дудошника принялся сам вести бой – рубить со всей силы сверху, сбоку, колоть, парировать тяжёлые удары зверобога, бить в ответ, делать обманные выпады.