Читать онлайн Скрижаль безумия

Дневник.

«Если вы читаете это, то означает, что меня уже нет среди живых, или из последних сил продолжаю сражаться с демонами, поселившимися в моей голове. Я не знаю, какие чувства вы будете испытывать: возможно, вы будете обвинять меня в моих действиях или даже плакать. Мне все равно. Я сдалась настолько, что больше не хочу бороться за свою жизнь. Я потеряна как личность, я утратила себя как человека; они сломали меня… Окончательно сломали и забрали всё, что я могла ценить в своей бесполезной жизни. Раз уж у меня нет любви, которая так мне нужна, значит, у меня ничего не осталось.»

Из дневника Мишель Глик.

Пролог.

Эйген Фройд, являясь мессией, как его часто называли журналисты, произвел революцию в клинической медицине. Вдохнув новую жизнь в своих пациентов, доктор своими знаниями и опытом стирал границы между наукой и чудом. Его работа, изначально воспринимаемая как удивительное соединение науки и надежды, открывала новые перспективы для множества пациентов. Однако блеск его медицинских достижений быстро потускнел, обнажив мрачные аспекты психиатрических инноваций. Кто мог предположить, что за фасадом благодетеля скрываются болезненные и мучительные эксперименты, переживаемые пациентами? Сколько людей погибло в этих экспериментах, никто не мог установить; все случаи либо скрывались как несчастные, либо были зафиксированы клинически.

– Расскажите, как вы здесь оказались? – раздался мужской и довольно звонкий голос. – Не бойтесь. – продолжил незнакомец. – Я хочу, чтобы вы знали, что вы в безопасности. Меня зовут доктор Эйген Фройд, и я ваш друг. – Развеивая гнетущую тишину, заговорил мужчина. Его пустой взгляд словно отражал бездну, а улыбка, сжатая губами, не выдавала ни капли искренности. У девушки же на лице читалась будто пустота в глазах. Она ничего не понимала, и это было видно.

– Мы с вами знакомы? – спросила она, пытаясь разглядеть в его глазах хоть какую-то подсказку.

– Намного больше, чем вы думаете, – ответил он, не отрываясь от её взгляда.

– Вы помните, какой сейчас год? – последовал вопрос, в котором ощущалась нотка тревоги.

– Нет…

– Расскажите мне всё, что помните, – настойчиво попросил доктор.

– Всё будто в тумане… Иногда я просто застреваю в собственной голове. Ощущение, как будто я пробираюсь через грязь, – раздался тихий истеричный смешок с её уст, наполненный горечью.

– Я знаю всё, что происходит в стенах лечебного учреждения, – сказал доктор, с интересом наблюдая за её реакцией.

– Но вы удивительная женщина. И отлично прошли мою терапию.

Тут разговор доктора и Глик прервал шум за дверью, будто намечалась очередная разборка между пациентами. Бросив взгляд на Мишель, он поднялся со своего рабочего кресла, которое располагалось напротив окна. Стоял небольшой стол заваленный документами и медицинскими карточками своих пациентов. Он был уверен в Мишель и не думал, что та подумает сбежать.

Ведь сложно представить адекватного пациента, напичканного транквилизатором. И странно, что доктор решил начать ее допрос именно в этом состоянии. Дверь открылась, и волна прохладного воздуха будто окутала Мишель, та вздрогнула, обернувшись, и посмотрела в сторону выхода, пытаясь расслышать разговор.

– Еще одного убили, как-то слишком много смертей в тюремном блоке! – возмутился санитар, размахивая руками, и только увидел проходящего мимо Фройда, кивнул, молча провожая мужчину глазами.

– После того как привезли этого новичка, шум по всей больнице не утихает, надо умертвить их, как гребаных собак, бесполезно вправлять им мозги! – возмутился Тэд.

Это был один из давно работающих санитаров, и через него прошло довольно много безумных пациентов. Тед никогда не жалел пациентов. Командовал и сам контролировал прием лекарственных препаратов, а если кто-то отказывался, то насильно засовывал пилюли в рот.

Шрамы и на его руках говорили, что нападения со стороны пациентов были частыми, некоторых приходилось связывать ремнями, а кто-то подвергались сильным дозам транквилизаторов, чтобы хоть как-то успокоить.

Мужчина был среднего роста, довольно упитанным по фигуре, но это не мешало его уверенности, издеваться над женщинами в лечебнице. Некоторых он мог изнасиловать во время ночных дежурств, но это так и осталось только в ночных похождениях Теда. Ведь буйные пациентки превращались внезапно в послушных овечек, напичканных дозой пилюль.

– Очередной убийца рехнувшийся? Но есть странность, он отрицает свое имя и даже не откликается на него, будто к нему обращаешься, очередной больной ублюдок, – с усмешкой воскликнул Тед.

Кто знал, чем и кем окажется эта личность.

Сакраменто. штат Калифорния. 14 мая 2010 год.

За завесой, по крыше гаража, стучали капли дождя. В подвале, который находился в полу, не особо слышались звуки извне. На улице было тихо, и на дорогах изредка слышался звук проезжающих машин.

Ночь могла бы быть спокойной, но его намерение найти очередную жертву было сильнее, безумная любовь к человеческим телам не останавливала Рейзи.

Он настолько хорошо подчищал за собой улики, что и подозрение не вызывало у полиции, что было на руку мужчине.

открыла глаза, и пустой взгляд девушки уставился на потолок. Она находилась на койке, которая стояла посередине помещения и была скреплена цепями. Металлическая пружина впилась в кожу Мии, и та застонала от боли. Ее одежда была наполовину разорвана, но тело на удивление было прикрыто, она осмотрелась, и ее взгляд устремился на стол, больше похожий на медицинский, перекатывающийся на маленьких колесиках, и на нем аккуратно лежали различные инструменты, начиная от скальпелей, заканчивая двумя пилами. В подвале пахло сыростью.

Лампочка, размещенная в углу, мерцала каждые несколько секунд. Девушка нервно дернула руку и поняла, что была пристегнута к металлическим прутьям изголовья кровати. Ее сердце забилось по-кроличьи, Мия начала дергать сильнее руками, от чего наручники больно впились в кожу, оставляя окровавленную гематому на запястье.

– Помогите кто-нибудь! – закричала девушка, мотая из стороны в сторону, страх и тревога окутывали будто ее сознание. Но после крика снова наступила тревожная тишина, ведь она ничего не понимала и не помнила, как сюда попала. Только начинала вспоминать недавнюю тусовку со своими друзьями, а дальше всё как в тумане.

Дверь с резким скрипом распахнулась, и на пороге появился высокий мужчина. Его глаза скрывались за темными очками, а капюшон прикрывал лицо. Темная одежда была испачкана засохшими пятнами крови, которые, по всей видимости, остались от предыдущих жертв. Замечая, что девушка пришла в себя, на его лице появилась зловещая улыбка. Сигарета, зажатая в зубах, перекатывалась с одной стороны на другую, а пепел падал на пол, оставаясь незамеченным. В руке он держал проволочную пилу.

– Вижу, уже пришла в себя, – произнес мужчина, поправляя очки на переносице. Он подошел к девушке, рассматривая ее снова, но это больше было не как сексуальное желание, а конкретные части тела: ноги, руки, грудная часть отдела.

– Что тебе нужно??? – воскликнула Мия, барахтаясь на койке и с отвращением смотря на него, по ее щекам потекли слезы. Паника охватила ее, дыхание сбилось.

Рэй только усмехнулся и, ничего не ответив, подошел к полке, где стоял фотоаппарат фирмы «Полароид», кладя пилу на столик с другими инструментами. Он повернулся и снова подошел к девушке, попутно открывая крышку для вспышки. Молча направил камеру на девушку и сделал щелчок. Мия заскулила и резко отвернулась от вспышки. Фотоаппарат сделал пару скрипящих звуков, и через полминуты уже готовое фото вылезло из окошка для фотографий. Мужчина взял в руку фото и повесил к остальным десяти фотографиям, на которые Мия даже не сразу обратила внимание.

– Что тебе нужно? Деньги? Только скажи! – дрожащий голос девушки стал громче, чтобы хоть как-то обратить внимание на него.

Лицо Рейзи стало от этих слов только мрачным, резкое движение, он подошел и схватил ее за горло и двумя пальцами сильно сдавил, – Все! Все вы говорите одно и тоже до единого! – Мужчина повысил интонацию голоса, сдавливая шею Мии, будто вот-вот готов был ее задушить прямо сейчас.

Девушка брыкалась и глотала воздух, по щекам текли слезы, руки и ноги ерзали по койке, кожа царапалась о металл. Заметив это, Рэй резко отпустил девушку и ударил ладонью по лицу, разбив ей губу, Мия только сильнее закричала и почувствовала, как по губе течет кровь, она начала плакать и умолять отпустить ее.

– Ты знаешь, как происходит вскрытие человека? Это один из занимательных процессов, когда разрезается каждая часть эпидермиса, – произнес мужчина с жадной ухмылкой на лице, будто для него это была очередная игра. – Прежде всего, проводится визуальный осмотр тела, в ходе которого тщательно исследуется состояние кожных покровов. Отмечаются любые повреждения, травмы, – продолжил Рейзи, выбирая инструмент для очередного вскрытия. – Если на теле есть загрязнения, такие как грязь или кровь под ногтями, различные порошки или вещества, то берется образец. Затем тело покойного моют, чтобы предотвратить попадание частиц грязи во внутренние полости, что может повлиять на точность последующих гистологических анализов. После того как тело очищено, начинается процесс вскрытия. Под голову помещается специальная резиновая подкладка, которая позволяет вытянуть позвоночник, поднять грудную клетку и облегчить последующий разрез. Затем на теле делается разрез, который может иметь различные формы. Чаще всего он имеет форму латинской буквы “Y“ и состоит из трех элементов: двух косых разрезов от каждого плеча к центру грудной клетки и продольного разреза от грудной клетки к брюшной полости. Однако существуют и другие варианты. Например; может быть сделан просто продольный разрез или разрез с закругленной верхней частью. После этого грудная клетка разрезается, отделяя грудину от рёбер, и раскрывается, открывая доступ к органам. – Он на мгновение прервал свой рассказ надевая плотные перчатки, усмехнулся. – Человеческое тело становится гораздо интереснее, когда оно мертво…

Лицо Мии только побледнело, а сердце будто сжималось от сказанного. Девушка закричала в надежде, что ее услышат и спасут от больного ублюдка. – Отпусти меня! – похолодела Мия от слов маньяка.

– Она вероятно тоже просила вас прекратить, – произнёс мужчина с холодным выражением лица. Он наклонил голову, и тень от очков скрыла его глаза. Сигарета уже догорела, и тлеющий огонёк добрался до фильтра.

Девушка снова почувствовала страх и вспомнила события, произошедшие в доме, где недавно была вечеринка. Шум и веселье продолжались до самого утра. Адам и Эрик, а также ещё один человек, издевались над ее подругой. Казалось, они не поделили парня или что-то ещё – обычные подростковые разборки. Но их действия зашли слишком далеко. Они накачали девушку наркотиками и изнасиловали. Троица решила закопать тело за домом. Рейзи видел это той ночью. Жертва возможно была жива и могла выжить, но её, как мусор, бросили в яму, вырытую в задней части дома. Это место было скрыто от посторонних глаз из-за высоких кустов и колючих растений, называемых тёрн.

– Откуда ты… – тихо и дрожащим голосом произнесла она, тушь уже размазалась по лицу от слёз, придавая не особо привлекательный вид.

Он, не говоря ни слова, взял в руку скальпель и приблизился к жертве. Сдирая с неё одежду, он бросал разорванную ткань бежевой рубашки и синих джинс в чёрный мешок, лежащий рядом. Когда мужчина открыл мешок, Мия увидела руку, торчащую из-под него. На тыльной стороне руки была татуировка в виде компаса, вокруг которого были символы. Она сразу поняла, что это за рука, и от увиденного у нее перехватило дыхание. Мышцы напряглись так, что она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– С ними было труднее, чем с тобой, – сказал он, полностью игнорируя вопли девушки и поворачиваясь к ней. Мужская рука в чёрной перчатке скользнула по её ключицам, словно очерчивая невидимую линию, а затем два пальца медленно опустились к лобку. Не теряя времени, он начал резать кожу по воображаемым линиям, используя скальпель. Из разрезов хлынула кровь, и крик девушки, эхом вознесшийся по подвалу, был таким громким, что его можно было услышать снаружи. Но толстые стены и плотные двери надежно блокировали любой звук, не позволяя ему вырваться наружу. Он испытывал огромное удовольствие видя как кожа разделяется от надрезов, и с каждым движением скальпель всё глубже погружался в плоть. Но вскоре крики стихли.

Глава первая. Начало новой жизни.

Талса. штат Оклахома. 25 июня 2010 год.

– Мишель, вставай, ты опоздаешь на самолет! – с явным недовольством произнесла мать. Из кухни доносились звуки скворчащей сковороды, а аромат бекона и яичницы, распространяясь по всей квартире. Делая утро особенно насыщенным.

Мишель провела бессонную ночь с мыслями о предстоящей поездке в Калифорнию. Она волновалась, что ждёт её в новом месте. Эта поездка ознаменовала начало новой жизни после окончания учёбы в Океанографическом институте Вудс-Хоул, где она провела несколько лет, изучая морские экосистемы и их сохранение.

Успех в этой области всегда был её мечтой. Мишель посмотрела на часы. Её сердце забилось быстрее. Мысли о том, как она будет работать в исследовательском центре с акулами, где девушку ждали новые коллеги и проекты, переполняли. «Не упусти свой шанс», – повторяла она себе.

– Иду, – наконец ответила Мишель сонным голосом. Она встала с постели и протерла глаза, прислушиваясь к разговору матери по телефону. Решив, что всё же стоит спуститься к ней, девушка направилась вниз.

Дверь комнаты скрипнула, и Мишель, заправляя короткие волосы за уши, направилась через комнату, где спали ее родители. Удивительно, но она не слышала мужского голоса – видимо, Джеймс уехал на утреннее дежурство, что не могло не радовать, но и оставаться наедине с матерью Мишель не хотела. Шелли относилась к девочке порой равнодушно, иногда даже будто не считая её родной дочерью.

– Мам, сейчас только десять утра, а самолет у меня в пять вечера, – сказала девушка, входя на кухню. Её взгляд упал на часы, висящие над прихожей. Шелли только буркнула, продолжая говорить по телефону, и Мишель сразу поняла, с кем она разговаривает. Не говоря ни слова, она села за стол, где стояла корзинка с фруктами и пара бутербродов с авокадо.

Девушка ела очень мало, а порой вообще отказывалась от еды, что привело к снижению в весе, Джеймс был против этого и заставлял ее принимать пищу порой насильно. Садясь на стул, Глик подтянула одну ногу к груди, и согнула ее в колене. Она посмотрела в окно и глубоко вздохнула. Серые облака затянули голубое небо, скрывая солнечный свет, а ветер за окном постепенно становился сильнее.

– Хорошо, я поняла… – раздался голос Шелли, и она нервно отключила телефон, положив его на стол. Повернувшись, женщина посмотрела на свою дочь.

– Через пару часов приедет Джеймс и отвезет тебя в аэропорт! – твёрдо сказала она, вытирая руки кухонным полотенцем, висящим на плече.

Мишель тихо сглотнула слюну, уж очень не хотела, чтобы отец отвозил ее.

– Мам, я сама бы доехала…

– Никаких возражений! Отец приказал, чтобы ты дождалась и не смела ехать без него! – Шелли достала тарелку, выложила на нее два жареных яйца и парочку ломтиков бекона.

– И тебе не отвратительно оставлять его со мной даже в такие моменты? – Зная, как Джеймс постоянно пялился на родную дочь даже в присутствии жены, он этого не скрывал, а Шелли будто не хотела замечать.

Женщина только недовольно махнула рукой, не желая отвечать на вопросы.

Мишель и Шелли завтракали молча и не смотря в сторону друг друга. Глик испытывала какое-то чувство вины, будто виновата в том, что уезжает работать далеко от дома.

Девушка, убрав тарелки в раковину, отправилась в свою комнату, ведь еще предстояло собрать вещи, хоть Мишель и не могла представить, что скоро покинет это проклятое место, которое являлось для нее адом, хотя первое впечатление о семье Глик было обманчивое.

***

Джеймс Глик – сотрудник ФБР, помешанный на своей работе.Обычно его дежурства были не только по двенадцать часов, иногда мог задерживаться сутками.

Шелли привыкла к такому раскладу событий и жила больше для себя. Джеймс постоянно оплачивал ее хотелки, хотя этому был не особо рад. Также оплачивал дорогое обучение Мишель в институте и постоянно проверял посещение на занятиях. Хотя этого и не нужно было.

Мишель очень любила учебу и была погружена на все сто процентов. Девушка уже ждала когда закончит учебное заведение.

Джеймс не является биологическим отцом Мишель, но воспитывает ее с семилетнего возраста. После развода Шелли с предыдущим мужем и переехала в Талса. Когда Мишель было пять лет, спустя два года она познакомилась с Джеймсом. Вначале, их отношения были гармоничными, и казалось, что Мишель вырастет в любящей семье. В возрасте десяти лет жизнь Глик кардинально изменилась.

Она стала свидетелем частых ссор родителей и предпочитала не вмешиваться в конфликты, опасаясь неизвестных последствий. Девочка часто замечала следы побоев на лице и руках матери, но Шелли неохотно делилась подробностями.

Вечерами, когда Джеймс был на работе или отсутствовал дома по несколько дней, Шелли позволяла себе не работать и куда-то уходила постоянно.

С юных лет Мишель научилась заботиться о себе и вести себя как взрослая. Она чувствовала, как родная мать отдаляется от нее, но не получала объяснений причин такого поведения. Когда Мишель исполнилось восемнадцать лет. Ничего особо не менялось. Менялось только отношение Джеймса к ней.

Мужчина смотрел на нее не как на дочь, а уже взрослую женщину. И будто пожирал глазами. Ведь девушка повзрослела и стала симпатичной. Джеймс иногда говорил, что Мишель красивее собственной матери. Что уже доводило её на странные мысли. Не особо принимала их всерьез, отшучиваясь.

Девушка погружалась в учебу и больше изучала морскую живность. Больше всего ее интерес пал на акул, и Мишель пообещала себе исполнить мечту плавать с акулами и не только.

Однажды Джеймс оплатил поездку в Нью-Смирна-Бич во Флориде на небольшую экспедицию, чтобы поплавать с дельфинами. Для того чтобы Мишель познавала этих существ ближе.

Для Шелли это было неожиданность, что Джеймс их отпускает довольно далеко. Обычно мужчина все контролировал, будучи дома, и проверял каждый шаг Мишель и Шелли, потому что предполагал, что жена могла ему изменять, а Мишель выглядела слишком привлекательно, ее худые ноги, тонкая талия, нежная кожа передались от матери, как и внешность.

***

Время, казалось, тянулось медленно; на часах было лишь полчетвертого дня. Мишель неторопливо собирала свои вещи, аккуратно укладывая их в черный чемодан, украшенный рисунком акулы.

Этот чемодан она выбрала сама, и он всегда сопровождал ее в предыдущих поездках. Девушка взяла с полки рамку с общим фото родителей, провела большим пальцем по её краю и вернула на место, решив оставить её, поскольку не желала вспоминать о горьком.

В аккуратной комнате царила светлая атмосфера: на стенах были развешаны картины и рисунки Мишель.

Девушка иногда находила удовольствие в рисовании и тишине, словно погружаясь в мир собственных мыслей. Прежде чем собрать свои вещи, она привела все в порядок, осознавая, что долго не вернется сюда, и возникал вопрос: вернется ли она вообще? На столе находился ее личный дневник, в который она записывала все свои чувства и переживания. О которых боялась говорить, да и не с кем было поделиться.

Мишель взяла дневник и ручку, устроившись удобнее на краю дивана. Окруженного несколькими мягкими игрушками. Отодвинув их, начала делать запись.

Сегодня 25 июня 2010 года.

«Меня зовут Мишель Глик, и я наконец-то переезжаю из этого дома, я долго терпела и о многом боялась говорить, мне всегда страшно, я часто не спала ночами, а если спала, мне снились кошмары, после которых наутро бросало в холодный пот. Надеюсь, больше я никогда сюда не вернусь. Моя мать давно стала ко мне безразлична. А Джеймс…»

Мишель быстро вернулась в реальность и захлопнула страницы дневника, сунув его в рюкзак, услышав голос Джеймса, он не знал, что девушка всегда вела дневник, и хорошо, что не знал. Мужчина открыл дверь комнаты и встал возле порога, сложив руки на груди, вроде ничего не произошло, а мужчина уже выглядел недовольным.

– Ты ведь знаешь, что двери закрывать – запрещаю! – довольно холодным тоном произнес Джеймс. Он подошел к девушке и сел рядом, поглядев в ее карие глаза. Мишель вздрогнула и слегка отодвинулась от Джеймса.

– Думаю, ничего не произошло бы, будь она что закрыта, что открыта, – робко ответила Мишель. Джеймс пододвинулся вновь к ней. Его рука скользнула по бедру Мишель.

Мужчина наклонился к ее шее. Выдохнув горячий воздух на тонкую кожу девушки, пока его левая рука поглаживала бедро девушки, он, повернувшись к ней, второй рукой приобнял Мишель, прижав к себе. На нее нахлынула паника, и, чувствуя отвращение внутри себя, хотела вырваться и уйти прочь и не чувствовать больше его отвратительного прикосновения.

– Я долго не увижу тебя… Мишель… – прошептал Джеймс. Его рука скользнула под ткань футболки, пальцами он слегка провел по спине Мишель, и было понятно, что он хотел нечто большего перед отъездом дочери.

Ее тело будто сжималось, и она еле сдерживала панику, а очень хотелось закричать, но тут сразу она ощутила ком в горле, понимая, что любое сопротивление могло закончиться побоями.

Доходило до такого, что Мишель не посещала занятие из-за того, что сам Джеймс запрещал ей, и договаривался уже лично в учебном заведении, дожидаясь, когда у Мишель сойдут все ссадины на теле.

– Пап… – Произнесла вновь Глик слегка дрожащим голосом. Но судьба встала на ее сторону, и от всей этой мерзости. Их отвлекла Шелли, напомнив, что Мишель уже нужно было собираться и выезжать в аэропорт. Вот снова никакой реакции, ей было будто все равно, что могло произойти с родной дочерью.

Мишель никогда не понимала и, видимо, не поймет такое отношение своей матери, от чего было тошно и отвратительно. Может, Шелли сама не хотела попасть под раздачу? Ведь Джеймс продолжал и на нее часто руку поднимать в очередных ссорах.

Мужчина поднялся с дивана и, хмыкнув, покинул комнату. Шелли ушла за ним, прикрывая дверь. И вот девушка осталась снова наедине с отвратительным чувством, что в очередной раз ее хотели использовать. Она повернулась в сторону окна, наблюдая, как тучи уже открывали синее небо, и дождь, к ее счастью, закончился.

Мишель, собрав свои вещи, взяла телефон и положила его в передний карман джинс. Спустившись к выходу, она катила за собой чемодан. На плечах висел небольшой кожаный рюкзак с немного потертыми, но едва заметными кармашками. Девушка была одета в черный топ, поверх которого была надета клетчатая рубашка. Она надела кроссовки и, приподнявшись, посмотрела в сторону матери.

Джеймс уже сидел в своей машине BMW M3. Шелли проводила дочь до порога и поцеловала, слегка приобняв, сделав из себя любящую мать. Девушка ощущала эту лживость и понимала, что только выйдет за порог, и та забудет про нее.

– Позвони обязательно, как прилетишь, – прошептала Шелли, взяв Мишель за руку, будто ощущая свою вину перед дочерью.

– Хорошо, мам, – холодно ответила Мишель, заправляя локоны за ухо.

Она вышла из дома, махнув матери рукой. Мишель не особо была разговорчивой, и всегда было страшно ответить что-то не так.

Она всё делала молча, пожирая себя собственными мыслями и травмами. Тяжело жить там, где упущена в один родительская любовь, и только жестокость и насилие было на первом месте. Видимо, их это устраивало.

Джеймс закинул чемодан в багажник и, захлопнув его, сел за водительское сидение. Мишель молча села на соседнее впереди. Она всегда любила в поездках сидеть на переднем сидении и разглядывать места, где они проезжали.

Двигатель заревел, Джеймс застегнул ремень безопасности, что сделала и Мишель, педаль газа, и машина не спеша тронулась, девушка проводила взглядом дом, и на ее лице появилась легкая улыбка. Они проезжали небольшие улицы города, Мишель разглядывала вывески кафе и магазинов. Но тут Джеймс решил прервать тишину и хоть как-то разбавить молчание:

– Через месяц к тебе прилечу, мне нужно будет поговорить с твоим начальником… Как там его, профессор Гилберт, чтобы о любых твоих действиях сообщали мне, – он говорил довольно холодно, но четко давая знать, что дочь будет под его присмотром даже в другом штате.

– Что со мной может случиться? Я же работать еду, и ты сам знаешь, как для меня это важно! Не каждый раз тебя примет сам профессор и морской биолог, – ответила Мишель, локтем опершись на подлокотник, располагающийся на двери машины. Рукой подперев свою щеку, она продолжала разглядывать проезжающие виды.

– Это не обсуждается!

– Я уже не маленький ребенок! – проговорила Мишель, посмотрев на Джеймса, хотя сама удивилась, что, повысив тон голоса, ему так ответила.

Джеймс напрягся и двумя руками крепко схватил руль крепче, сжимая челюсти. Он терпеть не мог какую-либо дерзость Мишель в свою сторону. Сейчас бы он мог, как обычно, преподать воспитательные уроки, но был явно не тот момент.

Дороги были пустые, и в пробке в пути им не пришлось стоять. Они доехали быстро до аэропорта. Выходя из машины, Мишель бросила рюкзак на правое плечо и взяла чемодан, который ей протянул Джеймс, достав из багажника.

Она посмотрела на здание аэропорта и улыбнулась, уже ожидая, как окажется в самолете. И на мгновение отключится от всех мыслей.

Джеймс подошел и снова обнял свою дочь по-хозяйски, будто так и нужно было. Но Мишель отстранилась, давая понять, что не нужно, и только спокойно приобняв, чувствуя биение его сердца, и посмотрела в его карие глаза.

– Как прилечу и заселюсь в квартиру, я позвоню маме, – сказала Мишель, поправляя рюкзак на плечах.

Джеймс будто не хотел отпускать дочь. И был готов вернуть ее домой и никогда не отпускать от себя. Он сдерживался как в эмоциях, так и в словах, как это «любимая дочь покидает дом», но слова на ветер Джеймс Глик никогда не отпускал, если он сказал, что прилетит к Мишель через месяц, значит, так тому и быть.

– Я буду ждать твоего звонка! Если ты не позвонишь, я сам наберу! – произнёс мужчина, решительно отстраняясь от Мишель и целуя её в щёку.

Мишель взяла чемодан, крепче сжав его ручку, и направилась к входу в здание аэропорта. Она оглянулась и увидела, как отец смотрит ей вслед. От этого взгляда ей стало ещё хуже. Глик хотела уехать от родителей, но понимала, что Джеймс так просто её не отпустит.

Время вылета. Девушка зашла на борт самолета и, найдя свое место, благополучно расположилась. Положив рюкзак себе под ноги.

Чемодан Глик сдала в багаж. Место она выбрала около окна, радовало, что народу было не особо много, и с ней рядом не было пассажира. И девушка даже расслабилась. Через минут пятнадцать объявили о том,что посадка на рейс завершена.Полет предстоял шесть часов по времени.

Глава вторая.Переезд в Калифорнию.

Поездка оказалась на удивление спокойной. За весь полет девушку никто не беспокоил, что позволило ей насладиться уединением. Мишель с удовольствием делала записи в своем дневнике, отражая каждое мгновение и свои мысли. Шумные разговоры пассажиров на соседних рядах не отвлекали её, скорее, они были фоном, в котором она могла свободно размышлять.

Эта стало для неё не просто путешествием, а осуществлением давней мечты – уехать как можно дальше от родителей, и это ощущение приносило ей радость и облегчение. Самолет приземлился успешно, и Калифорния встретила Мишель ярким солнцем и легким морским бризом. Самолет приземлился в аэропорту Рио-Линда. Как только связь с мобильной сетью восстановилась, девушка поспешила написать своей подруге Элин:«Привет! Надеюсь, ты ждешь? Самолет уже приземлился». Нажав кнопку отправки, она увидела, как рядом с сообщением появились две галочки, указывающие на то, что оно было успешно отправлено. Убрав телефон в карман, девушка, забрав рюкзак, направилась к выходу за другими пассажирами.

Мишель с Элин познакомились по переписке. Мишель еще только училась, а также думала, куда податься после учебы, чтобы найти работу. Элин Лангресс работает ихтиопатологом – она занимается лечением рыб и других морских животных. Проводит диагностику, лечение и реабилитацию больных особей, с учетом того, что сама закончила обучение два года назад и сейчас успешный специалист работает с профессором Гилбертом. Именно Элин помогла девушке и посоветовала именно Мишель в качестве нового сотрудника, рассказав о ней. Сама Элин приезжала к Мишель пару раз в Талса. Их встречи были редкие, но всегда оставляли особую память.

Глик забрала свой чемодан из багажного отдела, направилась к выходу, аэропорт был не особо большим, и потеряться было сложно, только вывески и табло ярко мерцали, где были выделены ближайшие рейсы. Она обходила мимо проходящих людей,стараясь не особо задевать чемоданом других. Не все были такие аккуратные: мимо пробежавший парень толкнул в плечо девушку и не остановился – кто знает, куда он спешил – но диспетчер уже объявляла посадку на рейс. Встретившись с подругой, девушки обнялись довольно крепко, Элин чуть не сбила Мишель с ног, и чемодан чуть не вылетел из рук Глик. Они не виделись около года, но постоянно держали связь на расстоянии. Элин не знала, что творилось в доме Глик, ведь перед ней они выступали идеальной и любящей семьей. Но сама Лангресс видела ссадины на теле девушки, а когда пыталась спрашивать, что случилось, Мишель, как еж, пряталась в иголки и не хотела даже поднимать эту тему.

– Мишель! Дорогая, как я скучала! – ответила Элин, нежно обнимая подругу и не желая отпускать.

– Ты сама не представляешь, сколько ждала этого момента! Я ждала очень нашей встречи! – Элин отцепилась от Мишель и разглядела девушку. Она понимала, что Мишель с последней их встречи выглядела довольно посвежевшей, будто никаких ссадин не было никогда, но это сейчас было не важно. Она была в безопасности и далеко от дома, но мысли, что отец прилетит к ней, наводили тревогу.

Элин вернула ее в реальность, взяв подругу за руку. Они вышли из здания аэропорта и сели в стоящую возле входа машину марки Тойота. Элин приехала на такси и попросила водителя подождать, чтобы отвезти их обратно. Чемодан был успешно отправлен в багажник. Элин сказала Мишель садиться в машину. Глик никогда особо не получала искреннюю поддержку, но Элин вселила в неё маленькую надежду на лучшее. Лангресс заскочила в машину, садясь на заднее сиденье возле девушки, и захлопнула дверь. Машина тут же тронулась с места, и они стали покидать территорию аэропорта.

– Ну что, ты готова к завтрашнему собеседованию?

– Не поняла… Завтра? Мишель действительно удивилась вопросу подруги.

– Ты что?! Профессор Гилберт уже ждёт тебя, он же тебе выслал документы о согласии провести собеседование? – В этот момент Мишель будто осенило, ведь на почту ей ничего не приходило и в почтовом ящике тоже не было письма. Может перепутали данные? Такое часто бывало. Но вопрос насчет электронной почты оставался открытым.

– Да, возможно и пришло я же подавала документы и в другие места, – соврала Мишель и кивнула на слова подруги. Она была уверена, что согласие должно прийти. – Я польщена, но знаешь, вдруг ему что-то не понравится, и мне придется вернуться домой, куда я не особо хочу… – ответила Мишель, ее на самом деле тревожила мысль, что придется вернуться домой. Но надежда умирает последней и девушка верила в лучшее. Элен стукнула девушку слегка по плечу тихо засмеявшись.

– Там огромное количество людей хотят попасть, но знаешь, я его убедила что ты нужна океанариуму! Так что сегодня мы отдыхаем. А завтра предстоит важный для тебя день! – Элин пыталась подбодрить подругу.

– А ты права, без тебя мне было бы сложнее туда попасть, слышала там серьезный отбор сотрудников…

– Да, профессор Гилберт требователен, но пока что там сильная команда и разочаровавших не было, а те, кого не устраивает, спокойно увольняются без особых возмущений. – продолжила Элин доставая, из сумки папку с документами, где были фотографии нескольких видов акул, живущих в океанариуме.

Лангресс протянула их и документы Мишель, чтобы она уже немного ознакомилась. Все казалось обычным. Красивые фото акул: лимонные, крупные тигровые акулы и единственное фото которое привлекло Мишель – это фотография белой акулы.

Это было удивлением для нее, ведь белые хищницы довольно сложны в общении с людьми и стараются в большей части избегать их. Но что еще удивило ее – это шрамы на теле акулы. Глубокие порезы по всему телу рыбы, будто оставленные острыми предметами или зубами других животных, по большей части хорошо затянулись. Разговор длился довольно долго, и наконец, Мишель спросила:

– Что с ней случилось? Белые акулы не особо контактируют с людьми, хоть и бывают любопытны. – Глик рассматривала фотографию, проводя по ней указательным пальцем. Элин, заметив интерес девушки к акуле, улыбнулась. Она знала, что эта хищница доставляла много проблем, и никто из сотрудников не мог установить с ней контакт. Но, возможно, надежда ещё не потеряна?

– Она попалась браконьерам, и под винты моторных лодок несколько раз. Осенью нелегальная охота часто случается в прибрежных водах Калифорнии. Дайверы нашего океанариума вовремя обнаружили её. Сейчас акула находится под наблюдением проекта.

Сделав особый акцент на этих словах, Лангресс продолжила: – И пока никто не смог найти с ней основной контакт. Лангрес сказала это, словно что-то недоговаривая, и не стала продолжать рассказ. Вместо этого она сменила тему и заговорила о других акулах, таких как тигровые, лимонные и лисьи. Она рассказала все нюансы полу вольного содержания этих рыб. Как оказалось, не все акулы могут находиться в обычных аквариумах, они переносят сильнейший стресс, что может привести к гибели. Лаборатория Mote занимается их исследованиями, изучением и, самое главное, дрессировкой. Ведь человечеству удалось приручить косаток и дельфинов. Однако, о многочисленных смертях скрывали даже в самых больших океанариумах США. Благодаря Гилберту, многие океанариумы изменили технику содержания больших рыб, таких как акулы, и млекопитающих, таких как косатки, что стало безопасно как для человека, так и для животного.

Машина внезапно остановилась, и девушки поняли, что уже приехали к дому. Мишель взглянула в окно и осмотрелась. Местность была ей незнакома, но район, где она будет проживать, показался довольно уютным. Сакраменто – это небольшой город, который привлекал внимание, однако лаборатория располагалась в Монтерее, ближе к заливу Тихого океана, и дорога туда занимала три часа. Это не слишком обрадовало Глик, но именно в этом месте находился океанариум, в котором содержались все акулы.

– Ты очень любишь порядок? – с усмешкой спросила Мишель, поднимаясь на второй этаж в комнату, указанную ей подругой.

Её вопрос прозвучал приглушенно, и девушка уже не ожидала услышать ответ.

– Приехали! – резко произнес водитель. Девушки начали выходить из автомобиля. Мишель вытащила свой чемодан из багажника, а Элин передала 15 евро и закрыла дверь машины, недовольно провожая уезжающий автомобиль.

Элин, повернув ключ в замке, открыла дверь и толкнула её. Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в коридор проник солнечный свет. – Вот мы и дома, – сказала Лангресс, снимая обувь и проходя в комнату. – Здесь живут спокойные соседи, а море находится рядом, можем как-нибудь сходить, если будет желание. Твоя комната находится на втором этаже слева, – добавила она.

Мишель осмотрела вход, а затем и сам дом. Всё было чисто, как будто здесь только что провели уборку. Светлые комнаты и уютная мебель располагались в гостиной.

– Ты очень любишь порядок? – с усмешкой спросила Мишель, поднимаясь на второй этаж в комнату, указанную ей подругой. Её вопрос прозвучал приглушенно, и девушка уже не ожидала услышать ответ.

Поднявшись по лестнице, она прошла по коридору. Дойдя до конца, обратила внимание на приоткрытую дверь слева. Мишель сразу поняла, о какой комнате говорила Элин и толкнув дверь чемоданом, вошла внутрь.

На удивление, обстановка в комнате её порадовала. Создавалось впечатление, что ремонт был сделан совсем недавно. Мишель вспомнила, что Элин упоминала о планах, но не уточняла, в какой именно комнате.

Возле дивана лежал аккуратный коврик, рядом стоял небольшой письменный стол. Шкаф-купе был довольно большим, у девушки не было столько вещей, чтобы заполнить его полностью. На стене висели несколько картин, и среди них были две с акулами. Глик подошла к небольшому диванчику, который располагался у окна, и кинула рюкзак на диван. Затем она положила чемодан горизонтально и открыла его. Вещи не пострадали и не сильно помялись во время всего путешествия.

Только Мишель вытащила стопку из вещей, как её побеспокоила вибрация на телефоне. Она вздрогнула и, судорожно достав его из кармана, разблокировала экран. На нём она увидела несколько сообщений от отца:”Жду от тебя звонка!!” Сообщение выглядело будто “холодным” и с требованием. Она только начала забывать его и не хотела, чтобы он звонил или писал ей. Однако Джеймс не из тех, кто легко отпускает. Девушка открыла сообщение в мессенджере и, взглянув на текст, тяжело вздохнула.

– Отец? – послышался голос Элин на пороге комнаты. Она заметила, как Глик с довольно грустным видом смотрит в экран своего мобильного телефона.

– Очевидно… Нужно ответить, что я уже прилетела, хотя я его предупреждала, что позвоню маме после прибытия. Он сказал, что через месяц приедет, дабы узнать, как я устроилась здесь, – голос Мишель наполнился грустью и какой-то тяжестью, которую она старалась не показывать подруге.

С Элин подробностями Глик особо не делилась и не хотела чтобы подруга, знала то, что происходит в семье. Лангресс только молча села рядом с ней и осторожно приобняла за плечо, но тут почувствовала что Мишель, вздрогнула и отстранилась. Глик не особо любила такие прикосновения.

– Дорогая, прости! Не в моих правилах вмешиваться в семейные дела, но мне кажется, ты его боишься. Почему? – Элин всё же попыталась осторожно узнать, что произошло. Однако, Мишель лишь отрицательно покачала головой, обняла себя и отказалась говорить. В глубине души она понимала, что могла бы поделиться своей проблемой, и тогда, возможно, ей стало бы легче.

Напряженная атмосфера изменилась, когда Элин вспомнила, что оставила чайник на кухне. Девушки провели длительное время в поездке, особенно Мишель.

Пришло время поужинать. Следующий день обещал быть насыщенным, но интересным. Элин пригласила Мишель на кухню, и, немного отвлекшись от мыслей о своем отце, она ощутила облегчение. Подруги успели обсудить акул, а Элин подробнее рассказала о деятельности Гилберта. Вечер завершился на позитивной ноте: Мишель не решилась позвонить отцу и лишь написала матери, что очень устала и через день свяжется с ней, чтобы рассказать о собеседовании и знакомстве.

Глава третья.Мечты реальны?

Лаборатория была известна в США под другим названием, поскольку она функционировала как океанариум SeaWorldShark, основанный Гилбертом – известным биологом, который специализировался на изучении акул.

Для акул были созданы идеальные условия полувольного содержания. Миссия SeaWorldShark заключается в том, чтобы последовать знания о море для широкой общественности, чтобы больше людей могли наслаждаться, понимать и охранять моря. А основной целью лаборатории Mote было развитие морской науки и образования, а также поддержка сохранения и рационального использования морских ресурсов. Однако не все виды акул могли выжить в огромных стандартных аквариумах, поскольку для их содержания требовалось значительное пространство и живая пища.

Несмотря на свой возраст – пятьдесят один год – Гилберт выглядел бодро и уверенно, а его знания и опыт поражали многих коллег. Он начинал свою карьеру как преподаватель, а затем был повышен до ассистента профессора. В 1990 году он стал штатным адъюнкт-профессором, а с 1998 по 2000 год занимал должность профессора зоологии. После этого он занимал должность почетного профессора нейробиологии и поведения, продолжая заниматься своими проектами. Выбор сотрудников для лаборатории был крайне сложным и тщательным, так как Гилберт ценил не только знания, но и опыт в области шаркдайверства.

Каждый, кто приходит в лабораторию, должен осознавать, что ему предстоит иметь дело с хищниками, которые могут быть непредсказуемыми. Перри Гилберт, уже имеющий опыт работы с ними, понимал, что эта работа требует большого терпения и выдержки. Роберт Хьютор – старший научный сотрудник и помощник Гилберта – сыграл важную роль в появлении белых акул в океанариуме. Он создал для них особые условия содержания и питания, учитывая их активный образ жизни и потребность в постоянной активности и живой пище. Белые акулы не имеют легких, поэтому для дыхания им необходимо постоянно двигаться и плавать с открытым ртом. Чем быстрее они плавают, тем больше воды проходит через их жабры, обеспечивая достаточное количество кислорода. Если же они перестают двигаться, то могут умереть от недостатка кислорода. Когда Ная впервые попала в океанариум, Гилберт был уверен, что она не сможет адаптироваться, особенно учитывая её состояние. Его опасения частично подтвердились. Когда Ная отказывалась от пищи и не желала принимать её.

***

Утренний звонок разбудил Мишель, телефон судорожно вибрировал. Заиграла довольно монотонная, но громкая мелодия. Девушка откинула одеяло в сторону и схватила мобильный телефон, видя входящий вызов от матери. Она вздохнула и, нажав на зеленую кнопку принять вызов, приложила гаджет к уху.

– Алло!

По ту сторону телефона послышался скрип и шум, Мишель сначала не поняла и подумала, что звонок был случайный, но тут она услышала голос матери.

– Мишель, дорогая! Как ты? Как долетела? – голос Шелли на удивление был счастливым, и было ощущение, что женщина находилась не дома, что в целом было неудивительно.

Глик посмотрела на часы, стрелки которых показывали восемь тридцать утра. Разница во времени между штатами была не особо большая, плюс два часа. Стало понятно, что Шелли решила так рано позвонить.

– Да… Все отлично, меня встретила Элин. – на секунду Мишель будто ощутила ком в горле, ей было будто противно разговаривать с матерью и слышать этот лживый “милый” голос.

– Джеймс мне все нервы вытрепал, что ты не позвонила, а когда ты написала сообщение, был в очередном бешенстве! Перезвони ему сегодня! – возразила Шелли, будто предъявляя претензии Мишель, и интонация в голосе резко поменялась.

– Мам, не начинай, прошу…

– Знаешь, мне это тоже всё надоело! По-моему, отпустить тебя было ошибкой, Мишель! – Шелли начала возмущаться, и голос матери становился будто обозленный.

Она, тяжело вздохнув, убрала телефон от уха и завершила разговор. Очередное пустое обвинение и слова, которые Мишель уже слышала не раз. Эти фразы стали для нее привычными, как старый, потрепанный свитер, который она носила в холодные дни. Мишель была так счастлива этой поездке. Однако навязчивость и безразличие матери вызывали у нее отвращение, словно горький привкус во рту, который не мог исчезнуть.

Мать всегда находила способ напомнить и упрекнуть, даже не находя причины. Глик положила телефон на тумбочку и, откинув одеяло, встала с кровати. В доме было тихо, только за окном слышался приглушенный шум проезжающих машин. Она подошла к окну, глядя на улицу, где люди спешили по своим делам. Мишель задумалась о том, что ее собственная жизнь стала слишком пустой, хотя, казалось бы, все налаживалось.

Покидая свою комнату, она оставила дверь слегка приоткрытой. Сквозняк, проносящийся по коридору, свидетельствовал о том, что атмосфера в помещении была свежей и комфортной. Вероятно, Элин открывала окна на ночь, чтобы охладить дом. В июне температура часто поднималась до высоких значений, и такая мера была вполне оправданной. Проходя по коридору, Глик ощущала легкий ветерок, который приятно касался ее кожи.

Элин все еще спала, что, безусловно, не представляло собой неожиданности. Она много работала и не знала, что такое полноценные выходные. Однако, когда работа приносит истинное удовольствие и удовлетворение, такие жертвы становятся менее ощутимыми. В этом контексте Глик решила взять на себя заботу о приготовлении завтрака. Для нее это было привычным делом. Она давно привыкла к домашним обязанностям и воспринимала их как часть своей повседневной жизни. Глик направилась к холодильнику, чтобы оценить обстановку в нем. Элин не успела сделать покупки.

«Нужно обязательно сегодня закупиться», – подумала про себя Мишель с улыбкой на лице. Тем не менее, Глик не собиралась отчаиваться. Она знала, что даже из небольшого количества ингредиентов можно создать что-то вкусное. Возможно, у нее получится сделать омлет из оставшихся яиц и добавить к нему немного овощей, которые она обнаружила в холодильнике. Кроме того, она надеялась, что удастся найти несколько кусков хлеба, чтобы подать их с маслом и джемом. Это было неизбежно, учитывая, что Элин регулярно занимается закупками, но из-за своей загруженности не смогла сделать это в последние дни. Тем не менее, Глик решила сначала сосредоточиться на приготовлении завтрака. Она включила плиту, подготовила сковороду и принялась за дело. Когда завтрак уже был готов, Элин к тому времени проснулась и пришла к подруге на кухню. Она была удивлена, увидев, что Мишель понемногу начинала хозяйничать.

– Ты спала, и я решила не будить тебя, – ответила Мишель с легкой улыбкой на губах. – Кстати, а во сколько нам выезжать?– Подруга! Ты умеешь удивить! – воскликнула Элин с искренним восхищением. Её голос звучал так, словно она открыла для себя нечто невероятное. – Но не стоило так стараться, ты ведь только вчера приехала, а уже берешься за готовку, – добавила Лангресс, смеясь. Однако её жест, легкое прикосновение к руке Мишель, было полным одобрения и поддержки. Глик, понимая, что подруга не хотела ее обидеть, все равно отстранилась и убрала осторожно руку Элин.

Элин будто осенило, и, посмотрев на время, стрелки часов показывали девять двадцать, подруга только кивнула головой, садясь за стол.

– Успеем, не переживай! Нам ехать около трех часов в главный офис, где находятся все акулы. Ты же хочешь увидеть их? – спросила девушка, начиная не спеша есть, наслаждаясь едой. Мишель кивнула и подтвердила слова Элин. Ей стало спокойнее, что они не опаздывали, и можно было спокойно выдохнуть перед столь долгой поездкой. Завтрак завершился, Мишель была в довольно хорошем настрое, Элин старалась ее отвлекать часто своими шутками и забавными историями с акулами. Девушки пошли собираться. Глик, заправляя кровать, села на край и достала из рюкзака, который лежал уже в кресле, стоящем возле столика, свой дневник. Вещи Мишель не разбирала, они так и остались лежать в чемодане, ее в целом это не особо волновало. Она могла тут расслабиться, ведь никто не будет отчитывать за неубранную комнату или плохо приготовленную еду, что делал часто Джеймс.

Открывая свой дневник, она просмотрела записи, оставленные еще задолго или перед отъездом. Но перечитывать не стала. Мишель взяла ручку, которая была прикреплена колпачком к основной обложке дневника, начала делать запись:

Услышав голос Элин о том, что пора собираться и ехать, Мишель с улыбкой дописала свою мысль и захлопнула дневник. Кинув блокнот и ручку в рюкзак, который прихватила с собой. Но перед этим проверила, все ли документы захватила. Она не стала заморачиваться с одеждой. Надела синие джинсы, белую футболку и клетчатую рубашку, которая довольно неплохо дополняла образ Глик.26 июня 2010 года. «Сегодня у меня самый ответственный и важный день. Я бы никогда не смела думать, что попаду в один из важных проектов с акулами. Меня пробирает дрожь и волнение, а вдруг не получится, и мне придется вернуться домой?… Для меня это куда хуже кошмара…»

У Элин был автомобиль марки Ниссан Верса, который она использовала исключительно для поездок на работу. Это был надежный и экономичный транспорт, который стал для нее основным средством передвижения в дни, когда она не могла обойтись без автомобиля. В остальные дни Элин предпочитала добираться пешком или вызывать такси, поскольку сама не очень любила водить. Однако, несмотря на свои предпочтения, порой приходилось садиться за руль, чтобы добраться вовремя. Как только Лангресс повернула ключ зажигания, на панели приборов мгновенно загорелись стрелки и огни. Из магнитолы раздалась музыка, наполняя салон звуками. Элин всегда выбирала мелодии, при этом посоветовавшись с Мишель, но Глик не была привередой в музыке. И вот в салоне заиграла одна из любимых треков: Jerrod Niemann – Lover, Lover.

Первая передача, легкий поворот руля – и машина уверенно стартовала с места. Двери автомобиля заперлись, а за стеклами царило уютное ощущение. После нескольких поворотов она уже выезжала на почти пустые дороги. Утренний трафик, как правило, не был интенсивным, что позволило Мишель наслаждаться поездкой. С каждым поворотом стрелка спидометра легко достигала отметки 100 км/ч. Поездка оказалась удивительно комфортной, без пробок и задержек. Погода радовала; яркое солнце светило, а дождя не предвиделось. На горизонте простерся Тихий океан, его воды переливались на солнце, создавая игру света и тени. Берега, которые казались отдаленными, на самом деле находились гораздо ближе, чем можно было предположить на первый взгляд. Монтерей, известный своими живописными пейзажами и океаном, привлекал внимание путешественников и туристов со всего мира. Он расположен на побережье Тихого океана и славится своими крутыми скалами и живописными пляжами. Мишель, рассматривая окружающий её каньон, ощутила невероятное спокойствие. Окружающие её горные склоны возвышались над дорогами, которые, казалось, были лишь узкими полосками асфальта. С каждой минутой она всё больше осознавала, как малы и незначительны автомобили, проезжающие вдали.

Глик, оказавшись впервые в этой части Соединённых Штатов, испытывала смешанные чувства. Она никогда бы не подумала, что решится на такую поездку. Этот регион, с его дикой природой и атмосферой спокойствия, оказался совершенно иным по сравнению с ее родным городом. Множество раз она слышала о красоте Калифорнийского побережья, но увидеть это своими глазами было совершенно другим опытом.После того как машина остановилась перед внушительными воротами, обрамленными крепким забором, атмосфера вокруг сразу изменилась. Ворота были выполнены из прочного металла и украшены элементами, подчеркивающими серьезность охраняемого объекта.

На табличке, расположенной на воротах, четко значилось: "Въезд для сотрудников". Сотрудник службы безопасности, мужчина среднего роста, одетый в запоминающуюся форму охранника, тщательно осмотрел пропуск. Его недовольный взгляд не сулил ничего хорошего. Он вернул документ Элин, издав звук, похожий на хмыканье. Слегка пренебрежительно он отошёл к пункту контроля и открыл въезд. Ворота со скрипом начали раздвигаться, открывая проезд. Элин нажала на педаль и машина двинулась проезжая вперед на ближайшую парковку. Их встретило довольно большое здание со множеством окон и надписью «SeaWorldShark». Мишель подняла глаза на здание и осмотрела его, оно действительно казалось очень огромным, и только оставалось гадать, что там внутри.

Элин припарковалась на свободном парковочном месте. Заглушив двигатель, поставила машину на ручной тормоз. – Вот мы и приехали, – взяв сумку в руки и ключи от машины, Лангресс сжала их в ладони и открывая дверь, покинула салон. Мишель поспешила следом. Захлопнув дверь, она накинула рюкзак на правое плечо и снова направила взгляд в сторону здания. – Честно, я представляла это как-то по другому.

– Тебе еще много предстоит узнать, идем! – Элин засмеялась и повела подругу внутрь. Они пришли к главному входу и прошли охранную систему, все казалось настолько структурированным, даже в аэропортах таких досмотров не было как тут. А ведь это всего лишь главный вход, где проверяли сотрудников каждый день. Лаборатория являлась известной, но имела свою структуру безопасности, за которую отвечал именно профессор Гилберт.

Мишель шла за подругой по длинным светлым коридорам которые, казались будто бесконечные. Довольно большое количество различных сотрудников встретилось на пути. Все шли по своим делам, о чем-то разговаривая. Элин позвонила Гилберту и, сообщила что они уже прибыли и готовы зайти. Девушка улыбнулась принимая, положительный ответ по ту сторону разговора, и провела Мишель к кабинету.

Глик снова задрожала и слегка царапала свою ладонь, оставляя следы. Было слишком волнительно как все будет проходить. Вчера она только мечтала об этом, а теперь стоит около кабинета директора. Неужели такое в жизни действительно бывает? Она подошла к небольшому балкончику, который располагался в конце коридора кабинетов, панорамные окна открывали вид на въездную площадку, где были видны другие автомобили.

– Элин, мне очень волнительно! – дрожащим голосом ответила Глик поворачиваясь к подруге и обнимая себя за плечи. Ее страх как змеи расползались по телу и хотелось попросту убежать. Лангресс прекрасно ощущала это.

– Все будет хорошо, ты ему понравишься! – спокойным и успокаивающим тоном продолжала Элин подводя Мишель к двери. Осторожно постучала в нее, ожидая услышать ответ о разрешений зайти.

– Элин ты что творишь? – Прошептала она. И глаза Глик расширились. При этом она услышала приглушенный голос Гилберта. Взявшись одной рукой за дверь, выдохнув, Глик зашла на порог. Она посмотрела на подругу потерянным взглядом.

Элин только широко улыбнулась и сжала руки в кулаки, – Я тебя здесь подожду. Иди!

Пройдя в кабинет, она закрыла за собой дверь и как вкопанная уставилась на мужчину. Сняв с плеча рюкзак и обнимая его, но ее взгляд пробежался по кабинету. В дальнем углу стоял небольшой диван, а буквально в двух шагах висела специальная доска для рисования маркерами. На другой стороне висел плакат океанариума, где были изображены несколько акул. В центре расположился книжный столик с откидной столешницей. В центре стоял большой стол, где и сидел профессор. Справа от стола стоял небольшой шкафчик, он был заполнен разными папками с документацией. На окнах висели жалюзи, которые были открыты и солнечный свет заполонил пространство кабинета. Гилберт поднял взгляд на девушку. Ей показалось что мужчина был серьезен, но как только он увидел Мишель, то улыбнулся и рукой показал, что она может пройти и садиться.

– Я вас уже заждался, мисс Глик! – Тон Гилберта был спокойный и даже казался добрым.

Мишель в свою очередь села на стул возле стола профессора и, положив рюкзак к себе на коленки, слегка пальцами сжимала его. Было заметно что девушка слишком переживала.

– Прошу меня простить, что заставили вас ждать! – от волнения голос девушки слегка дрожал.

Гилберт отложил документы в сторону и наблюдал за Мишель. Он заметил, что она слишком разволновалась, но его этот не особо разозлило. Он вспоминал себя когда был таким-же пацаном который переживал за свои проекты,и открывая свою уже деятельность аналогично нервничал не хуже Мишель. – Я ознакомился с вашими документами, которые вы мне отправили. Довольно интересно, не умея опыта, вы хорошо справлялись в теории и отлично завершили курсы дайвера. Вы плавали с какими больше видами? – спрашивал он спокойно. Поднявшись с кресла, он налил из кулера, который стоял возле шкафа, стакан воды и протянул девушке. – Вы слишком распереживались, не нужно, вас убивать и ругать я не намерен, наоборот больше хочется узнать о вас. – с улыбкой профессор вернулся в кресло.

– Ах да! – воскликнула Мишель посмотрев на профессора сделав пару глотков из стакана. – У нас была экспедиция с дельфинами чаще, – Глик замолчала и продолжила, – Я люблю этих животных, они потрясающе, но мне всегда хотелось быть ближе к акулам, для меня они больше чем просто рыбы. Глик пожала плечами и вспомнила как, доводилось видеть один раз в жизни акул, но вот плавать с ними, к сожалению, не разрешали или попросту было запрещено.

– Из ваших писем я это понял. И Элин про вас тоже много рассказала и полностью отзывалась в положительном ключе. Гилберт внимательно слушал девушку и она рассказала ему о своих проектах и то, как давно мечтала и шла к тому чтобы работать именно с ними. Мишель при своем волнении отвечала на вопросы Гилберта, показывая свои теоретические знания в понимании, кто они вообще такие и что из себя представляют, что в целом заинтересовало профессора. Редко он видел новичков, желающих работать с хищниками. Но даже если такие и были, то были слишком неуверенны, хоть и показывали обратное. Диалог длился минут тридцать, Элин за дверью уже начинала переживать, хотя все не казалось таким уж плохим.

– Я видела фотографии всех акул, которые тут находятся, и одна из них меня заинтересовала. Глик снова испытывала волнение над таким вопросом, словно кто-то ее ударит за это или накричит, трудно справляться со своими страхами. – Та, белая акула, со шрамами на теле,вы можете о ней рассказать?– Вы приняты, Мишель. Ожидаю высокого показателя ваших навыков. Сегодня Элин вас познакомит с коллективом, и после покажет всех наших акул. – подметил мужчина. – А можно вопрос? – Конечно, спрашивайте. – ответил Гилберт.

Гилберта удивил этот вопрос и то, что Мишель заинтересовалась именно этой акулой. Он не был против поведать о белой хищнице. Но есть ли смысл, зная о том, что акула была очень агрессивна и никого к себе не подпускала. Такая агрессия для них была не редкостью, особенно у молодых особей. – Ее зовут Ная – белая акула размером около трех с половиной метров, это молодая особь, ей пришлось непросто, и мы это понимаем. – Перри продолжил: – Она была поймана браконьерами, но так как на акуле был установлен чип, мы выловили особь и забрали уже под наблюдение в океанариум. Уже как полгода она находится в ограниченном передвижении, и пока никому еще не удалось найти с ней контакт, – подметил Гилберт. Мишель кивнула, слушая профессора и на секунду задумалась, а если попробовать найти контакт и погрузиться к хищнице? Девушка понимала всю опасность и непредсказуемость животного. Мишель и себя подвергала огромным рискам. Но когда еще такая возможность будет?

– Я готова погрузиться к ней! – от этих слов Мишель даже сама удивилась, ее только-только приняли, но она кидает такие заявления. Может, вообще Гилберт будет по-другому относиться к ней или запретит заниматься самодеятельностью в том числе.

Удивление профессора было куда сильнее, чем самой Мишель, его глаза расширились от такого заявления новобранца, он на пару минут впал в раздумья, смотря на девушку, и задавался только одним вопросом: «Почему такие риски и от чего она пытается убежать к акулам?» Может, на то и была его воля – разрешить ей попробовать первое знакомство с Наей, но ставки высоки, а она еще новичок в этом деле. – Не могу так рисковать, с ней опытные профессионалы не справляются, что говорить о вас! – прокомментировал он.

–Я понимаю что риски… Но… – Мишель задалась на секунду будто сомнением но раз уже изъявила желание, то пути назад нет. – Я чувствую, что все получится. Может к ней нужен немного другой подход, она не доверяет людям, показывая агрессию. – она продолжила, – А вы ведь знаете, что акулы не повторяют ошибки дважды, и стараются избегать тех мест, где получили ранения, пусть даже это человек. А значит за ней охотились специально. – Ее слова были довольно уверенными. Девушка положила руки на стол и посмотрела в сторону фотографий и документов которые лежали на столе профессора.

Гилберт все-таки не ошибся, доверившись Элин на счет Мишель. Ее показатель и уверенность в словах говорили об этом. Он только выдохнул и принял рассуждения Мишель. В чем-то девушка действительно была права, но насколько он знал, люди которые, отлавливали акулу, были пойманы и разбирательство дошло до суда. – Хорошо, вы меня убедили. – усмешкой проговорил профессор и одобрительно кивнул. – А пока знакомьтесь с коллективом и осваивайтесь.

Мишель была счастлива, что профессор принял ее слова, и в том что теперь она будет тут работать, а главное ей не придется возвращаться домой, это было самым важным. Подписывая документацию которую ей предоставил профессор она поднялась со стула с улыбкой. Попрощавшись с ним, была полна эмоций, она уже и забыла когда была так счастлива, а тут в один день ее жизнь теперь перевернется. Своими эмоциями она не могла не поделиться с подругой.

Она вышла из кабинета и закрыла дверь. Подбежав к Эли, вцепилась в нее как кошка в объятия с переполненными эмоциями. Девушка даже прослезилась и пыталась как-то себя сдерживать, но Мишель не особо умела контролировать эмоции. – Элин, меня приняли! – восторженно воскликнула Глик, отцепившись от подруги и взяв свой рюкзак обняла его крепко.

Элин была счастлива за Мишель, в ответ обнимая ее, улыбнулась и ощущала эмоции своей подруги, будто только ее приняли а не Мишель. – И никаких сомнений, я говорила, что ты будешь тут работать! Что он тебе сказал?

– Профессор сказал, чтобы, ты мне все показала и надо познакомиться с коллективом! И еще новость! – перебила ее Мишель. – А еще он разрешил поработать с Наей!

– Да ты умница, первый день и такой прогресс! Но предупрежу, с ней будет очень сложно! Ладно, идем я тебе все покажу! Элин повела Мишель снова по коридору в ту же сторону, из которой они пришли. На момент она чувствовала себя самым счастливым человеком во всем мире.

***

Сакраменто. штат Калифорния. 27 июня 2010 год.

Люди, подобные ему, часто мыслят совершенно иначе. Они погружены в свои мрачные фантазии и находят удовлетворение в том, что для других является ужасом. Когда жертва молит о пощаде, желая выжить, ее страх и отчаяние становятся для таких людей источником некой извращенной радости.

Они наслаждаются процессом власти над жизнью и смертью, испытывая при этом смесь возбуждения и равнодушия. Эти «жертвы» зачастую сами были теми, кто издевался над слабыми, и их страдания становятся для них лишь средством достижения своих целей, своего рода игрой, где они контролируют исход.

Он был как падальщик, питающийся «мусором», находя красоту в том, что другие отвергают. Его ум был запутан в мрачных мыслях, и он с трепетом обращался с человеческими телами, разбирая их на части, как механик, который изучает детали автомобиля. Каждый орган для него был уникальным, но в то же время одинаковым – это была его коллекция, его способ понять человеческую природу. Мозг, легкие, печень – все это было для него не просто частью тела. Это была его коллекция, и в ней он видел одну истину: внутри все люди одинаковы, какими бы они ни были снаружи.

Уэйн всегда понимал, что каждое его действие имеет последствия. Но он мастерски умел скрывать свои следы, так что его подвал, тщательно вымытый и убранный, не оставлял никаких намеков на то, что когда-то там происходили ужасные события. Как же так получилось, что этот на вид спокойный и безобидный мужчина оказался одним из самых жестоких маньяков? Работа в морге, куда его приняли на должность санитара, открыла ему доступ к мрачным тайнам человеческой жизни и смерти.

Коллеги никогда не подозревали о его увлечениях, ведь Уэйн всегда казался тихим и спокойным человеком. Мальчик выросший, с отцом который, издевался над ним, мальчик постоянно наблюдал как, его отец приводил женщин и занимался с ними сексом прямо при нем, что только вызывало отвращение и неясность. Рейзи часто убегал из дома, но такие уходы заканчивались сильными побоями пьяного отца. Тот каждый день выпивал различного вида алкоголя, начиная с дешевого виски и заканчивая пивом. Градус алкоголя скакал постоянно, как и эмоции отца Рейзи. Он был постоянной жертвой своих сверстников в школе, ему один раз сломали пару ребер, но в больницу мальчик не обращался, ощущая что будто ушибы. Уэйн никогда не плакал и сдерживал свои эмоции, что вскоре переросло в подавленный гнев.

Найти Дэйва оказалось проще, чем предполагал Уэйн, который, связав его крепкими путами к металлической койке, наблюдал за испариной на лбу своей жертвы. Одежда пленника была покрыта грязью и водой, свидетельствуя о том, что его волоком тащили по земле. Дэйв тяжело дышал, не в силах произнести ни слова из-за тряпки, заткнутой ему во рту. Он боролся с тошнотой, вызванной недавним приемом пищи, которая теперь подступала к горлу.

Взглянув вокруг, Дэйв увидел выровненные пол и стены, а под потолком – трос с висящими на нем циркулярными пилами. Рядом со входом стоял стол, еще не очищенный от крови. Справа находился небольшой медицинский столик, на котором аккуратно были разложены хирургические инструменты: скальпели, молотки и ножи различных размеров.

Уэйн снял капюшон и сел напротив пленника, дав ему возможность рассмотреть своего мучителя. Глаза Дэйва расширились от узнавания, он заерзал на койке, и его вопли стали громче. Рейзи с злобной ухмылкой взял электрическую пилу со столика и, подойдя к жертве с тыла, поднял ее над головой. Взгляд мужчины стал холодным и безразличным, но он испытывал удовольствие от одной лишь мысли о том, как распилит эту жалкую черепушку.

– Слышал ли ты когда нибудь, как разделывают труп? – Уэйн спросил холодным тоном, проводя глазами линии на голове мужчины как он будет распиливать.

Тот дергался сильнее, продолжал мычать и пыхтеть, извиваясь как рыба на берегу.

– Сначало тело осматривают… – Уэйн взяв во вторую руку со столика нож и разрезав одежду грудную клетку и живот Дэйва, продолжая расчерчивать глазами линии по которым будут делаться разрезы. После этого нож, он вернул на столик. – Тело моют ,если это необходимо, приводят в чистый вид…Затем на теле делаются разрезы и каждый работает по своему, как удобнее, разрезы от грудной клетки к брюшной полости. После этого грудная клетка разрезается, отделяя грудину и ребра друг от друга, и открывается прекрасный доступ к органами. – Но сегодня я сделаю исключение, – продолжал Уэйн, наклоняя голову ближе к своей жертве, его голос звучал низко и угрожающе. – Начну с того, чем многие люди не умеют использоваться, извлеку мозг из твоей черепушки, и после этого он займет свое место в одной из моих коллекций. Это будет не их приятных воспоминаний, ведь не часто собираешь органы тех, кто трахал ту которую, я любил. – интонация Рейзи была явно злее. Дэйв умоляюще стонал и скулил сквозь кляп из тряпки. Понимая что его ждало. Из глаз полились слезы которые он не мог контролировать. Паника становилась сильнее от каждого движения и слов маньяка.

– Знаешь, люди меня всегда удивляли, они считают себя выше бога – которого нет. Но все состоят из одинаковых внутренностей, все одинаково гниют в яме глубиной три метра или сгорают в крематориях, превращаясь в обыкновенных прах. Но многие возомнили себя выше этого, что они – бессмертные и всемогущие. Уэйн зафиксировал голову свободной рукой стараясь держать прямо, чтобы при распиливание голова не ерзала. Дейва накрыла паника и тот со всеми начал барахтаться и мотать головой.

Но тут же, мужчина получает тыльной стороной пилы по ключице. От боли, глаза расширились и он взвыл, зубами сжимая тряпку, его дыхание участилось. Будто вот-вот задохнется и вопль слышался на все помещение. Уэйна не особо волновали эти вопли, он решая, не задерживать все веселье, включил пилу и та послушно загудела. Маньяк принялся распиливать основную часть черепа, слушая как в это же мгновение хлынула кровь и вопли Дэйва продолжались еще несколько секунд. Он мучился от боли в последние секунды жизни, но довольно быстро вопли затихли, его тело будто обмякло и расслабилось,кровь брызгала на одежду и на пол.

Тут требовалось время, чтобы закончить распил, ведь кость была довольно плотной и толстой, даже профессиональные работники порой испытывали трудности в этом деле.

Отпуская руку,которой он держал голову, начал отделять часть черепа от основания, откладывая пилу на столик. Его рука потянулась к скальпелю, легким уже движением он разрезал твердую мозговую оболочку,лежащую непосредственно под костями черепа. На самом деле, твёрдой в обычном понимании она не являлась, а представляла собой толстую прозрачную пленку из черепа, тут же потекла светлая жидкость смешанная с кровью. Уэйн извлек орган и отложил его в таз стоящий, на полу возле койки, которая была частично запачкана кровью. Все это было заготовлено заранее перед тем как Рейзи притащил сюда Дэйва.

Взяв следом большой скальпель и молоток. Широким лезвием он сделал глубокий разрез от горла до паха, кровь снова начала стекать по уже умертвленному телу, вследствие чего кожа разошлась и показался один из слоев жира. Короткими, но резкими ударами об стамеску он отделил грудину от прилегающих к ней ребер, после чего выломал её, потянув на себя.

Убирая инструменты в сторону, Уэйн только оставил скальпель в руке. Продолжая разделывать тело как автомобиль, который разбирают на запчасти. От свежего трупа не было еще такого едкого запаха, но вытаскивая печень, легкие, Уэйн ощутил уже знакомый едкий ему запах переполненного кишечника, иногда он пахнет хлеще чем само мертвое тело, особенно если не опорожнен.

Он задумался, что Дэйв принимал пищу не так давно, но в целом уже не важно. Органы разложены в металлические тазы, его плотные перчатки были залиты кровью, скальпелем он срезал ненужные ткани, отделяя их друг от друга довольно осторожно – как ювелир.

Это для Уэйна было безумное наслаждение и удовольствие от проделанной работы, ткани, кожа, все это будто исчезло и теперь труп был пуст, только грудная клетка выглядывала из разделенной плоти, все выглядело так, будто разделали свинью и сейчас целиком будут нанизывать на вертел, но у Рейзи были другие планы на этот счет.

Он как охотник распатрашивший свою добычу, не желающий ни с кем ее делить. Его сердце билось быстрее, ощущая нечто особенное в этом процессе. Уже пилой он начал отпиливать конечности: плоть и кости, связки с трудом но отделились друг от друга, он все складывал в мешок. Ноги оказалось пилить не так просто, но не сложнее, чем кость черепа.

Каждое действие, каждый разрез плоти, будто был важной частью и имел огромный смысл. Много ли маньяков – убийц испытывающих, кайф от подобного процесса? Кто-то испытывает кайф от процесса насилия, кто-то процесса убийств и пыток. Рейзи в этом и отличался от других, у него не было, интереса к насилию жертв, но пытки он мог применить и то «по настроению.» и очень редко. Он совершал своеобразную справедливость над теми кто, слишком пытался возвысить свое мнение или поступки. Он считал убийство такого рода – освобождением.

Закончив с конечностями. Все части тела он уже сложил в мешок оставляя за собой только кровь. Как на полу так и на койке, на которой находилась жертва. Особое внимание он уделил органам. Раствор формалина уже был готов, как и несколько банок. Он не особо соблюдал правила консервации органов, но выглядело все настолько хорошо. Первые несколько довольно больших банок с легкими, мозгами и сердцем располагались на одной из полок подвала. Рейзи часто любил смотреть на них и рассматривать, думая о рассуждая, о том, какие люди все таки не вечные. И рано или поздно жизнь закончится. Не важно как, либо естественная смерть либо смерть под мучительными пытками маньяка.