Читать онлайн Тот, кто живёт между приливами

I

Кабинет психолога

В полумраке кабинета, пропахшего антисептиком и пылью, Джек впился пальцами в потёртое кресло. Воздух гудел тишиной, нарушаемой лишь мерным тиканьем часов на стене. Их стрелки, покрытые ржавчиной, напоминали ножницы, готовые перерезать последнюю нить. Джек провёл ладонью по подлокотнику – кожа кресла липла к пальцам, будто пыталась удержать его здесь навсегда. Сквозь щели в шторах пробивался тусклый свет, выхватывая из темноты детали: папки с жёлтыми ярлыками, пятно на потолке, похожее на профиль старика, бутыль с лавандовым маслом, застрявшую между книгами. За спиной доктора Ларсен стояла статуэтка совы с треснувшим крылом – символ из бабушкиных сказок. В памяти всплыл её голос, дрожащий от возраста и страха: “Сова – хранительница спирали. Она сторожила Врата между мирами, мальчик. Но когда алхимик Бойд сломал ей крыло, Тёмный просочился в наши сны…” Джек замер – её очертания напоминали символы из полицейских отчётов, где спирали и птицы с расколотыми крыльями украшали алтари культа.

Ларсен потянулась к статуэтке совы, но вместо этого взяла с полки потёртый кожаный фолиант. На обложке была вытиснена спираль, как на шее у Джека.

– Он был всего лишь больным ребёнком – Ларсен провела пальцем по пожелтевшей странице – Мэри думала, что отдаёт его на лечение. Но Уильям Бойд вложил в его умирающее тело Чёрный Камень с острова. Когда Томас проснулся… Он уже не был тем мальчиком. Его глаза стали пустыми, а в голове звучало что-то древнее. С тех пор он собирает жертвы – не по своей воле, а потому что Камень в его груди требует новой Боли. В 1878 году ваша многократно прабабка Мэри Карвер отдала Бойдам своего сына – первого Карвера, чья кровь стала ключом. Они назвали его Томасом, но его потомки… Он стал первым звеном в цепи. С тех пор один Карвер на поколение…

Джек перебил её:

– … становится жертвой. Почему?

Ларсен закрыла книгу. На обложке красовался герб – волна, поглощающая корабль, и девиз Бойдов – “Per tenebras ad lucem”.

– Потому что Томас жив до сих пор. Он – хранитель договора. А вы… – она ткнула пальцем в его шрам – …ключ, который они ищут.

Лампа над столом мигнула. Тень от статуэтки упала на папку “Дело № 13”, и Джек вздрогнул – трещины на крыле складывались не в буквы, а в цифры. Чёткие, как гравюра.

47°14′ N

68°12′ W

Он узнал эти цифры – они были на обгоревшей карте Сары. На миг он снова увидел её – двенадцатилетнюю Сару, рисующую на песке:

– 47°14′ N, 68°12′ W! Это остров сокровищ, Джек!

– Дурочка, – тогда он стёр цифры ботинком. – Сокровища ищут в Карибах, а не в чёртовом заливе!

Теперь эти координаты горели в его висках, как клеймо. Те же координаты, что в отчете о пропаже рыбаков в 2011-м. Они преследовали его в отчётах о пропавших рыбаках, в снах о чёрной воде, в обгоревшей карте, которую Сара тщательно прятала под подушкой. Которую он нашёл в её старых вещах.

– Откуда ты это знаешь? – голос Джека сорвался на шёпот. Ладонь впилась в подлокотник, оставляя вмятины.

Ларсен откинулась в кресле, её пальцы сомкнулись на стеклянном шаре с завитком внутри.

– Твой шрам – печать договора. Семь витков – семь поколений, отданных Тёмному. Ты – восьмое. По крайней мере, считаешься восьмым, так как у тебя нет продолжителя рода. Когда спираль замкнётся, цикл начнётся снова. Но твой шрам… – она провела пальцем по незамкнутой линии. – … он почти сомкнулся. Значит, цикл подходит к концу. Тёмный берёт жертв по крови каждый двадцать один год, и ты – последний Карвер.

Джек отстранился. В шаре замелькали тени: Мэри Карвер у алтаря, её сын Томас с горящим шрамом, Сара, тянущаяся к чёрной воде.

– Почему семь?

Ларсен убрала шар.

– Семь – число совершенства. Семь душ, чтобы сковать Его. Семь жертв за век – цена за спокойствие. Восьмая – плата за прошлое и будущее – ту, что откроет Врата навсегда.

Джек схватил фигурку. Холодный фарфор обжег пальцы. Он повернул её, и тень снова поползла по столу, цифры сменились спиралью – точь-в-точь, как шрам на его шее.

– Это карта, – прошипел он. – Они хотят, чтобы я вернулся туда.

Ларсен кивнула. В её глазах мелькнуло нечто, напоминающее страх.

– Или напоминают, что ты уже опоздал. Вы всё цепляетесь за призраков, как ваш предок Томас – за вечность, – сказала она, постукивая ногтем по папке “Дело №13”. – Цепляетесь за призраков, пока реальность не разорвет вас на части. – Она провела пальцем по шраму-застывшему водовороту. – Ваш род… Связан с древними силами. Вы это чувствуете, не так ли? Шрам на вашей шее – не случайность. Это метка.

– Вы знали о Мэри? – Джек сглотнул.

– Знаю её историю. Она думала, что жертвовала собой ради других. Скажите, вы так же видите Сару? – Она наклонилась вперед, положив руки на стол, заваленный папками с именами вроде: “Сомнамбулизм и диссоциативные расстройства”. Её ногти, покрытые бесцветным лаком, постукивали по стеклянной поверхности.

Джек не ответил сразу. Его взгляд уперся в часы на стене – массивный деревянный циферблат с медными стрелками. Тиканье напоминало метроном, отсчитывающий секунды до очередного взрыва в его голове. Он ненавидел эти сеансы. Ненавидел кресло, которое скрипело при малейшем движении. Ненавидел, как доктор Ларсен смотрела на него – будто он экспонат в музее душевнобольных.

– Каждую ночь – наконец выдавил он, сжимая челюсти. Голос звучало хрипло, будто его горло перетянули проволокой.

Ларсен сделала пометку в блокноте с золотым тиснением. Её ручка царапала бумагу, как коготь.

– И она всё так же… Зовёт вас? – спросила она, подбирая слова, как будто пыталась разминировать бомбу.

Вспышка.

Песок. Он горячий, обжигает ступни. Сара бежит впереди, её волосы светлые развеваются, как парус. Ей двенадцать – смех звонкий, беззаботный. “Догони меня, слабак!” – кричит она, оборачиваясь. Джек ускоряет шаг, но ноги будто вязнут в раскаленной золе. Внезапно её голос обрывается. Она видит, как вода – густая, чёрная, словно расплавленный асфальт – поднимается из ниоткуда. Обвивает её лодыжки, тянет вниз.

-Джек! – её крик пронзает уши. – Оно в воде! Оно тянет…

Он хватает её за руку, но пальцы соскальзывают. Она кричала “Джек, помоги!”, но он замёрз, как тогда в детстве, когда отец бил мать. Бессилие снова сковало тело. Песок превращается в ил. Запах морской гнили заполоняет легкие…

… за неделю до исчезновения Сара начала вести себя странно. Джек находил её ночью у окна – она чертила спирали на запотевшем стекле и шептала “Они зовут, Джек. Они показывают мне дорогу”. Когда он спрашивал, кто такие “они”, её глаза становились стеклянными: “Те, кто живут между приливами. Они говорят, я могу спасти тебя”.

– Мистер Карвер? – голос Ларсен врезался в воспоминание, как нож. – Вы снова там?

Джек резко выдохнул, пытаясь вытолкнуть из себя тот смрад, что был внутри. Его рука непроизвольно потянулась к карману куртки – старой, кожаной, с потёртыми заплатками на локтях. Там лежала фотография Сары, сделанная за несколько недель до её исчезновения. Сморщенная, с обгоревшим уголком.

– Она зовёт меня. Но это не её голос.

Ларсен нахмурилась. Её взгляд скользнул к закрытой папке с грифом “Дело Карвер. Закрыто”.

– Вы говорили, что перестали принимать снотворное… – начала она, но Джек перебил её, вскочив с кресла.

– Не начинайте снова! – Его тень, искаженная светом лампы, метнулась по стене, как чудовище. – Вы все твердите одно и то же: “принять”, “отпустить”, “смириться”! А я вижу её! Чувствую, как она хватает меня за руку!

Телефон на столе зазвонил, будто специально, чтобы прервать накал. Ларсен вздохнула, сняв очки.

– Ваше время вышло. Через неделю мы…

– Не будет “через неделю”, – Джек рванул дверь, впуская в кабинет запах больничного коридора. – Я больше не приду.

Лампа мигнула. На секунду ему показалось, что глаза Ларсен стали полностью черными -как у рыбы на льду.

Он шагнул в лифт, давя на кнопку первого этажа. Зеркало на стене отразило его лицо – осунувшееся, с тёмными кругами под глазами. Зеркало мутное, будто затянутое морозом. Джек всмотрелся – его отражение моргнуло чёрными, бездонными глазами.

–Ты уже опоздал, – прошептало отражение, и стекло треснуло, образуя спираль.

Лифт дёрнулся. На секунду ему показалось, что тень Ларсен стоит за спиной, положив руку ему на плечо.

– Сломанный детектив, – усмехнулся он про себя.

После того, как он устроил стрельбу на заброшенном складе, крича, что преследует “тень Сары”, его выгнали из полиции Бостона. Теперь он был просто психом в кожанке, которого терпят из-за прошлых заслуг.

На улице его ждал дождь. Капли стучали по асфальту, повторяя ритм азбуки Морзе: три коротких, три длинных, три коротких. Джек зажёг сигарету, вдыхая дым, как будто он мог сжечь воспоминания. В кармане зажужжал телефон – Майк Рейнерс, его бывший напарник. Он проигнорировал звонок.

“Они все думают, что я сошел с ума”, – подумал он, глядя на своё отражение в луже. Но где-то в глубине души, под слоями ярости и вины, шевелилась мысль – “А что, если это не галлюцинация?”

II

Посылка

Квартира Джека напоминала ловушку для призраков. На стене висела старая карта Бостона, испещренная красными метками – места, где он искал Сару. На ней алела единственная зелёная метка – пляж, где волны украли её смех. Теперь они казались насмешкой. Обои отслаивались угрожающими клочьями, обнажая надписи, которые он оставлял в бреду – “Они в воде”, “Спираль замкнулась”. Возле дивана, провалившегося под тяжестью бессонных ночей, лежал полицейский жетон – потёртый, с глубокой царапиной поперёк номера. “Уволен за неадекватное поведение”.

На пороге лежала коробка, обернутая в ту же коричневую бумагу, что и папки в кабинете Ларсен. Бечёвка была завязана узлом-петлёй, точь-в-точь, как на картине с висельником в её книге, но здесь к ней добавилась деталь: крошечная ракушка, застрявшая в волокнах, как глаза наблюдателя. В углу коробки прилип песок – не городской серый, а рыжий, как на пляже, где пропала Сара. Джек присел на корточки, почувствовав, как сердце колотится в висках. Он разорвал скотч – внутри, на кроваво-красном шарфе с вышитыми ромашками, лежал пожелтевший лист из судового журнала:

“14.06.2004

Сегодня к маяку прибило лодку с девочкой. Называет себя Сарой Карвер. Говорит, что должна вернуться, чтобы “разорвать круг”. На груди – странная отметина в виде незавершенной спирали… “

Буквы плясали перед глазами, сливаясь в каракули, но вдруг чётко проступила фраза: “Она просила передать: ключ в крови”.

Дальше текст терялся, но почерк, вроде бы и был незнакомым, но в некоторых буквах угадывались те же завитки, что и на бланках береговой охраны из дела Сары.

Джек отшвырнул лист, но тот прилип к полу, будто его удерживали невидимые щупальца. Внезапно комната наполнилась шёпотом – детским, прерывистым. Он обернулся: на карте Бостона, прямо на зелёной метке, проступила влага, стекая красными ручейками в форму спирали.

Его пальцы задрожали. Алый лоскут с вышитыми ромашками. Ткань пахла морем и железом. Он поднес ткань к свету, и цифры всплыли перед глазами, как вспышка дежавю – те же координаты, что он видел в кошмарах. Те самые, что он видел в старых полицейских отчётах о пропавших рыбаках возле Того острова.

– Чёрт… – Джек перевернул шарф. На обороте чернела спираль, – не вышитая, а проступившая, будто кровь сама сложилась в узор. Такие же были на шеях утопленников из отчётов. Джек прикоснулся к шраму на своей шее – шрам ответил пульсацией.

Под шарфом оказался ещё один пожелтевший лист. Джек развернул его. Почерк был неровным, буквы расплывались, будто писавший дрожал:

“12 октября 1878 года.

Сегодня моего Томаса отдали Бойдам. Спираль на моей коже полыхает, как раскаленное железо. Бойды обещали спасти деревню от голода в обмен на мою кровь. Но я чувствую, как Тёмный шевелится под землёй. Он голоден. Он хочет большего.

– Мэри Карвер”

Ниже дрожащей рукой было дописано: “Он вернётся. Но это будет не мой мальчик.”

Он отпрянул. На шарфе по-прежнему чернели пятна крови. Тот же символ, что он видел в кошмарах – на стенах пещеры, на коже утопленников, в глазах теней.

– Чёрт… – Он больше не сомневался. Шарф пах так же, как и в тот день, когда вода унесла Сару.

Джек выронил шарф. Его спина ударилась о стену, а в глазах поплыли тени. Тени на стене сгустились в силуэт – высоченный, с плечами, вывернутыми назад. Существо шагнуло из угла, и пол под ним затрещал, покрываясь инеем.

– Ты опоздал, – прошипело оно голосом Сары.

Джек зажмурился. Когда он открыл глаза, на месте существа лежала ракушка – та самая, что собирала Сара в день исчезновения.

Столько лет… Столько лет полиция твердила, что её тело унесло в море. Закрытое дело. Закрытая папка в архиве. Но теперь этот шарф лежал, как обвинение.

За окном завыл ветер. Стекло задрожало, и Джек резко обернулся. На мгновение ему показалось, что в отражении мелькнула фигура – высокая, с неестественно вытянутыми конечностями. Но когда он приблизился, там был лишь его собственный силуэт, искаженный трещинами на стеклах.

– Кто-то играет со мной, – прошептал он, сжимая записку. – Или это она…

Он потянулся за виски, но бутылка оказалась пуста. В ящике стола, под грудами старых газет, лежал пистолет. В голове мелькнул самый простой способ покончить со всеми этими мыслями, которые давали только больше загадок…

… он схватил куртку и выбежал на улицу. Дождь хлестал по лицу, смешиваясь с потом. В кармане жгло шарф, а в голове крутилась одна мысль: “Остров”. Он вспомнил старые отчеты береговой охраны – упоминание острова, который появлялся и исчезал в тумане. Рыбаки прозвали его “Остров-призрак” – как будто море само решает, когда его показывать.

– Призраки… – Джек закурил, пряча дрожь в руках. – Но я уже среди них.

На краю тротуара, под фонарем, стояла девочка. Лет двенадцати, в синем платье. Её волосы были мокрыми, а лицо скрыто тенью.

– Сара? – его голос разбился о каменные стены. В луже плавали ракушки – те самые. Джек поднял одну. Внутри, вместо перламутра, чернела запёкшаяся кровь. На асфальте осталась лужа, где плавали мелкие ракушки.

III

Диалог с Майком

Джек пришёл на мост – то самое место, где три года назад они с Майком отмечали закрытие дела наркокартеля. Но сейчас стальные балки скрипели, как кости старика, будто предупреждая: не зови его сюда. Ржавые перила обвивал туман, словно руки утопленников, тянущиеся к живым. Вода внизу не просто кипела чёрной пеной – она ворчала, как голодный зверь, выплёвывая на поверхность обрывки сетей и пластиковые бутылки. Джек прислонился к металлу, и холод просочился сквозь куртку. В руке он сжимал распечатку – старую морскую карту XIX века, на которой жирным крестом был отмечен тот самый Остров. Бумага трепетала, как как пойманная птица.

– Ты сойдешь с ума, Карвер, – голоса Майка Рейнерса прозвучал за спиной, грубый, как наждак. – Или уже сошёл.

Джек не обернулся. Он знал, что увидит: лицо, изрезанное шрамами от пуль, седые виски и глаза, в которых давно погас огонь. Майк стоял, сжимая бумажный стакан с кофе, пар от которого смешивался с дыханием тумана.

– Этот остров – призрак, – продолжил Майк, отхлебнув глоток. – Его нет на картах. Нет в лоциях. Рыбаки говорят, что остров – как сон. Иногда он плотный, как камень, иногда тает, как воск. А те, кто уплывает… Возвращаются другими. Если возвращаются…

Он прервался на полуслове и выхватил карту, смяв её в кулаке.

– Чёрт! Откуда ты это взял? – Его голос дрогнул. – Эти цифры. Они в точности, как в отчёте о Бене.

Джек вспомнил – в папке Сары лежала вырезка о пропаже рыбака Бена Рейнерса в 1997-м. Брат Майка.

Майк вздохнул, швырнув стакан в воду. Бумага закружилась в воздухе, упала в волны и исчезла.

– Я звонил Коулману из береговой охраны, – сказал он, прищурившись. – Они патрулируют ту зону каждый сезон. Никакого острова. Только туман. И… – он запнулся, поправляя шляпу.

– И что? – Джек повернулся, поймав взгляд напарника.

– Рассказы. Рыбаки говорят, что видят огни. Слышат голоса. Некоторые… исчезают.

Ветер рванул карту из рук Джека. Он едва поймал её, заметив, как пальцы непроизвольно сжались в кулак.

– Ты веришь в это? – спросил Джек, приближаясь.

– Я верю в то, что ты готов убить себя ради призрака, – Майк выругался, доставая сигарету. – Её тело в море. Даже рыбы не оставили от него костей.

Джек вытащил из кармана алый шарф. Майк отшатнулся, будто перед ним была гремучая змея.

– Ты чувствуешь? – прошептал Джек, поднося ткань к лицу напарника. – Её тело – да. Но она… – Джек ткнул пальцем в висок. – Здесь. Они украли её, но не всю.

Майк отстранился, зажёг спичку. Пламя осветило его шрам – длинный, как трещина в маске.

– Ладно, – он выдохнул дым. – Допустим на секунду, что остров есть. Как ты туда доберёшься? Лодки туда не ходят. Самолёты не летают.

– Уже нашёл капитана, – Джек сунул шарф обратно в карман. – Старика, который возит “особые грузы”. Говорит, что знает путь.

Майк замер. Его сигарета дрожала.

– “Мэри-Энн”? – спросил Майк так тихо, что слова едва не потерялись в рёве ветра. Его пальцы сжали перила моста, будто пытаясь раздавить металл.

Джек повернулся. В глазах Майка – не привычная усталость, а ярость, которую он видел лишь раз: в ту ночь, когда они штурмовали логово наркокартеля.

– Откуда ты знаешь это название?

Майк вытащил из кармана потёртый кошелёк. Внутри, за прозрачной плёнкой, лежала фотография: два мальчика на фоне рыбацкой лодки. Старший – копия Майка, младший – лет двенадцати, в кепке с якорем.

– Мой брат, Бен. В 97-м он отправился с отцом за крабами. Место как раз у тех координат, о которых мы оба знаем. Вернулся только отец… на “Мэри-Энн”, их лодка потерпела крушение. Потом он сошёл с ума. Говорил, что видел, как Бена утащили под воду “те, с клешнями вместо рук”. Через месяц он повесился. Перед смертью вырезал спираль на груди…

Джек почувствовал, что шрам на шее заныл. Он вспомнил фото из дела Сары: утопленник с тем же символом между лопаток.

Воздух загустел до состояния ртути. Где-то вдалеке завыла сирена – то ли корабль, то ли ветер.

– В тот день, когда пропала Сара, я клялся найти тех, кто это сделал. Но теперь я понимаю: это не “те”. Это Оно. И я хочу посмотреть Ему в глаза.

Джек замер. В памяти всплыл тот день три года назад – перестрелка на складе. Пуля, летящая Майку в спину. Его собственный крик: “Падай!” – и рывок, после которого он сам оказался на земле с горящей раной на плече. Майк выжил.

– Это не долг, – пробормотал Майк, словно читая его мысли. – Просто я тоже хочу знать, что там, на этом проклятом острове.

– Нет, – Джек резко отвернулся, но голос дрогнул. – Это мой путь.

– Твой путь в могилу! – Майк схватил его за плечо. – Ты ведь даже не понимаешь, с чем связываешься!

Джек вырвался. В его глазах вспыхнуло что-то дикое, животное.

– Если ты прав, и я сошёл с ума, – прошипел он, – то мне нечего терять. А если нет…

Он не договорил. Сверкнув последним взглядом, Джек зашагал прочь, растворяясь в тумане. Майк остался стоять, сжимая пустой стакан, пока холод не заставил его дрожать. Где-то в тумане завыла сирена – то ли корабль, то ли сама тьма. На перилах, где только что лежала рука Джека, остался отпечаток – спираль из конденсата. Она медленно стекала вниз, смешиваясь с чёрной водой.

IV

“Мэри-Энн”

Джек стоял на скрипучих досках причала, где солёный ветер трепал его куртку, словно пытаясь оттащить прочь. Капитан “Мэри-Энн” сидел на бочке из-под горючего, его силуэт сливался с ржавым корпусом судна.

– Пятьсот за рейс, – капитан снял перчатку, обнажив руку, покрытую спиралями. “2011”, “2018”, “2025”… Эти руки были больше похожи на когтистые лапы морского чудовища: пальцы искривлены, суставы распухли от ревматизма, но сжимаются в кулак с железной силой. Его лицо, испещрённое глубокими морщинами, напоминало карту с координатами всех кошмаров, которые он пережил. Глаза – мутные, как стекло бутылки, выброшенной морем, но в их глубине мерцает неестественный свет, будто там отражаются огни давно затонувших кораблей. – И не спрашивай, куда плывём. Ты и так знаешь.

Джек показал на самую свежую спираль:

– Что это?

Капитан усмехнулся.

– Каждые семь лет остров требует душу. Я отмечаю сроки. – Он ткнул в дату “2025”. – Твоя очередь.

Волна ударила в борт, и даты засветились красным свечением.

– Семь жертв, семь печатей. Твоя кровь сорвёт последнюю.

Джек швырнул пачку купюр на палубу. Деньги прилипли к липкой жиже, сочившейся из щелей. В воздухе повис запах гниющей рыбы и ладана – как в корабельной часовне, в которой отпевают мертвецов. Мотор зарычал, выплюнув клубы дыма, и берег растворился, словно его никогда не существовало…

… – Вы возили других Карверов, – сказал Джек, заметив, как капитан вздрогнул при его фамилии. – Виктория Карвер. 1941 год.

Старик резко развернул штурвал. Лодка, которая больше была похожа на плавучий гроб, чем на судно, вздрогнула, волна хлестнула в борт, смывая налёт с названия на корме – “Мэри-Энн” было зачёркнуто, поверх выцарапано “Лиза”, но и оно почти стёрлось. Доски корпуса почернели от времени и покрылись ракушками, которые шевелились, будто дышали.

– Виктория платила золотом, – капитан потянул из горлышка фляги. Внутри что-то булькнуло, как кишки рыбы. – Говорила, спасает дочь. А Бойд…Он взял Лизу вместо оплаты. Сказал: “Девочка станет чище тебя”. Теперь вожу только мёртвых. И дураков, вроде тебя.

Джек потянулся к фото Сары в кармане. Капитан резко схватил его за запястье. От него пахло солью и смертью.

– Если увидишь её там… – голос старика дрогнул. – Скажи, я всё ещё жду.

Джек вырвался, ощущая, как мурашки бегут по спине… Туман сгущался с каждой минутой, превращаясь в плотную белую стену. Он обвивал мачты, как похоронный саван, а когда касался кожи, оставлял липкие следы, похожие на паутину. Лодка скрипела, но звук был не от дерева – словно стонал сам воздух. Борта покрывались ракушками и тут же рассыпались в песок. Руки капитана сжимали деревянный браслет – детский, с выжженными буквами “Л.К.”. Когда лодка качнулась, браслет щелкнул, открывая миниатюрный портрет: девочка лет десяти, смеющаяся на фоне маяка.

Минуты растягивались в часы. Джек стоял на носу, вцепившись в поручни, пока ветер рвал его куртку. Туман шептал. Сначала тихо – обрывки слов на языке, которого он не знал. Потом громче. Её голос.

– Джек… – Сара звала его, то справа, то слева, то из глубины собственного черепа.

Он достал смятую фотографию. Снимок давно пожелтел, но её улыбка всё так же сияла. “Спеши” – шептали волны.

Капитан бормотал молитву, перебирая чётки из рыбьих костей. Его слова звучали, как:

– Ктулху фхтагн… Й’аи’нг’нгх…

Джек отвернулся. Сквозь молочную пелену тумана пробивался огонёк – слабый, мигающий, как последние удары умирающего сердца. Он не освещал путь, а скорее манил, как свет в окне дома, где уже никого нет.

– Это он? – крикнул он, но капитан лишь засмеялся – хрипло, как треснувший колокол.

– Ты думаешь это маяк? – он указал на огонёк. – Это глаз. Его глаз.

– Почему вы помогаете мне? – спросил Джек, сжимая поручни. – Вы же возите только трупы.

Капитан повернул голову, и впервые Джек увидел его настоящие глаза – не мутные, а пронзительно-синие.

– Моя Лиза носила такой же шарф. С ромашками. Бойд забрал её в 1955-м. – Он плюнул за борт. – Иногда мёртвые мстят через живых.

V

Берег призраков

Лодка врезалась в берег, как в стену. Удар был таким сильным, что Джек едва удержался на ногах. “Мэри-Энн” врезалась не в песок, а во что-то твёрдое – может быть, в подводные скалы или в кости тех, кто когда-то пытался бежать. Капитан даже не обернулся – его руки вцепились в штурвал, как будто он боялся, что остров утащит его вместо Джека. Песок хрустел под ногами не как обычный пляжный – а словно под ногами ломались тысячи крошечных костей. Он наклонился и поднял горсть – среди серых песчинок белели осколки зубов и фаланг пальцев, все с одинаковыми отметинами: крошечными спиралями, выгравированными на поверхности. Ветер принёс запах гниющей морской травы, но под ним чувствовалось что-то другое – сладковатый, почти аптечный запах формалина.

– Обратно? – крикнул капитан, уже разворачивая штурвал.

– Через три дня, – бросил Джек, но старик лишь покачала головой, исчезая в серой пелене.

Он наступил на что-то мягкое. Под ногой хрустнула ракушка, но когда он поднял фонарь, увидел не панцирь, а палец. Женский, с облупившимся лаком. Рядом лежало безглавое тело – неестественно ровно, как будто его аккуратно уложили, а не выбросило волной. Кожа имела синеватый оттенок, но не разложившаяся – скорее законсервированная, будто её намеренно сохранили. На внутренней стороне запястья виднелась татуировка: “Л.Х. 2011”. Когда Джек отодвинул мокрую ткань платья, на внутренней стороне бедра обнаружилась ещё одна метка – якорь с той же датой.

– Как будто время здесь заморозилось в момент её смерти, – подумал Джек, замечая, что кровь на платье ещё влажная. Он присел, стараясь не смотреть на культю шеи.

Он вспомнил фото из архива. Лора Харт, сестра Эмили. Пропала в 2011-м после ночной смены в порту. В отчёте писали – “Следы вели к воде”. Но здесь, на острове, её тело выглядело свежим, как будто убийство произошло вчера.

– Не может быть… – Он потянулся к шее трупа, но вдруг фонарь мигнул. Тень за его спиной шевельнулась. Джек обернулся – на балке висел полицейский жетон. Потёртый, с гравировкой: “Э. Харт. 2018”. Металл был тёплым на ощупь, будто его только что держали в чьей-то ладони.

– Эмили? – прошептал он. Если это не её жетон, то чей?

Воздух стал пахнуть не гнилью, а лекарствами – как в морге, где работал Эмили.

– Не двигайся, – шёпот был едва слышен, но каждое слово жгло, будто спирт на ране.

Джек медленно обернулся. Эмили Харт стояла в тени, а её медицинский халат был испачкан чем-то тёмным. На запястье красовалась спираль – не шрам, а нечто пришитое, будто под кожу вживили инородный предмет.

– Лора… – она кивнула на тело. – Моя сестра. Они вернули её, чтобы я помнила.

– Помнила что? – Джек сделал шаг вперёд. Эмили отступила, её глаза блестели лихорадочным блеском.

– Что мы все – части коллекции. Как бабочки под стеклом.

Джек рванул к ней, но ноги увязли в чем-то липком.

– Не трогай её! – крикнула Эмили. – Они возвращают новые тела, чтобы забрать старые!      – Лора скользнула в воду, а на песке остался лишь жетон. Э. Харт. 2018. Год, когда пропал сын Эмили…

… Остров встретил его тишиной. Не природной, – мёртвой. Даже ветер не шелестел листьями. Дорога петляла между деревьями, которые меняли форму с каждым шагом. Ветви то становились костями, то превращались в щупальца. Джек понял: остров строит себя из его страхов. Каждый камень, каждый лист – эхо чьей-то гибели. Стволы были покрыты странными наростами – при ближайшем рассмотрении это оказались сотни ракушек, вросших в кору. Они шевелились, когда Джек проходил мимо, с мягким щелкающим звуком. Ветви над головой сплетались в плотный туннель. Здесь не было птиц. Не было насекомых. Только странные, слишком правильные круги грибов вдоль тропы, расположенные с математической точностью.

Дорога вглубь острова проходила мимо домов-скелетов с выбитыми окнами. На возвышении чернел силуэт полуразрушенной церкви – единственного каменного строения среди гниющих деревянных хижин. Её колокольня, покосившаяся, как пьяный страж, указывала в сторону леса, будто предупреждая об опасности. Джек чувствовал взгляды – из-за ставень, из щелей в дверях. Чьи-то пальцы приподнимали занавески, но когда он оборачивался, – никого.

Воздух был густ от запаха сладковатым смрадом разложения и чего-то металлического – будто кто-то точил ножи за каждым углом. Внезапно он услышал смех. Детский. Сары…

– Сюда! – её голос прозвучал из переулка.

Он рванул за угол, но там была лишь лужа, в которой плавал алый шарф. Её шарф. Джек поднял его. Ткань была мокрой, как будто её только что вытащили из воды.

– Играешь со мной? – прошептал он, сжимая ткань.

Из темноты донеслось шарканье. Медленное, тяжелое. Джек обернулся, хватая пистолет. На другом конце улицы стояла фигура – высокая, с плечами, неестественно вывернутыми назад.

– Покажись! – крикнул Джек, выхватывая пистолет. Он выстрелил в темноту.

Грохот выстрела оглушил его. Он стоял, дрожа от адреналина. Направив свет фонаря на землю, он увидел следы. Не человеческие – три длинных пальца с когтями.

– Что за дьявол… – он достал фото Сары, и её улыбка теперь казалась издёвкой. Но прежде, чем сделать шаг, он заметил ещё одно – рядом со следами лежал предмет – маленький, блестящий. Он поднял его. Кулон. Серебряный, в форме спирали, с гравировкой внутри: “В.К. 1941”.

– Виктория Карвер… – его голос дрогнул. Прабабка, исчезнувшая на острове почти век назад.

Ветер внезапно стих. Туман рассеялся на мгновение, и Джек увидел её. Сара стояла посреди улицы, но её контуры дрожали, как пламя на ветру. Вместо лица – маска из морской пены, вместо рук – сплетение водорослей.

– Я держала Его, пока ты не пришёл, – её голос звучал как будто бы из ниоткуда. – Теперь твоя очередь. Разорви цепь.

– Стой! – он рванул вперёд, но туман сомкнулся, поглотив видение.

VI

Бар “Якорь”

Бар “Якорь” дышал смертью. Вывеска скрипела на ржавых цепях, буквы практически стёрлись, оставив лишь призрачные тени на выцветшей доске. Дверь, когда-то красная, теперь потемнела до цвета запёкшейся крови, с глубокими царапинами на поверхности – будто кто-то отчаянно пытался ворваться внутрь. Сквозь грязное окно просматривалось мутное жёлтое свечение, делая фигуры внутри размытыми и нереальными. Запах ударил в ноздри ещё до того, как Джек толкнул дверь – смесь прогорклого пива, пота и чего-то химического. Надпись “Пейте на свой страх и риск” была выцарапана на доске ножом, а буквы кривые, как шрамы.

Он толкнул дверь. Петли взвыли и взгляду открылось помещение, больше похожее на логово, чем на питейное заведение. Стены, обшитые тёмными досками, поглощали свет единственной лампы под потолком. За стойкой, покрытой слоем липкой грязи, возвышался бармен – мужчина, лет пятидесяти, со шрамом, пересекавшим левый глаз и спускавшимся к углу рта, будто кто-то пытался разрезать его лицо пополам. Его руки, покрытые синими татуировками, вытирали стаканы тряпкой, от которой пахло плесенью.

– Виски, – сказал Джек, садясь на табурет, который затрещал под его весом.

Бармен хрипло рассмеялся, обнажив зубы – жёлтые, как старые кости:

– Местный самогон своротит кишки даже призраку.

Он налили желтоватую жидкость в стакан, края которого были обколоты. Джек сделал глоток – огонь прошёлся по горлу, оставив послевкусие ржавчины и горечи, как будто кто-то растворял в нём медные монеты.

– Вы Люк? – спросил он, доставая из кармана смятое фото Сары. На снимке она смеялась, обнимая плюшевого медведя. Теперь бумага была прожжена по краям, как будто её вытащили из огня.

Бармен замер. Его зрачки сузились в щёлочки, словно он увидел не фото, а саму смерть.

– Она была тут, – прошипел он, отодвинувшись так резко, что опрокинул бутылку. Жидкость растеклась по столу, пахнув медью и солью. – Спросила дорогу к маяку… – голос его оборвался, будто кто-то сжал горло.

– И? – Джек встал, его тень упала на бармена, превратив лицо мужчины в маску из света и тьмы.

– Больше её не видели, – бармен потянулся под стойку, но Джек схватил его за запястье. Кожа была холодной, как у рыбы.

– Что они имеют в виду? – он кивнул на двух рыбаков в углу, уставившихся в стол. Их губы не шевелились, но шёпот витал в воздухе, словно исходящий из самих стен: “Опять Карверы… Опять Карверы…”

Люк дёрнулся, вырвал руку и наклонился вперёд, запах перегара ударил Джеку в лицо:

– Не задавай лишних вопросов, приезжий. Или закончишь, как она.

Фото Сары упало на стойку. Бармен вздрогнул, будто на бумаге был не образ девушки, а скорпион.

– Кто они? – Джек пригвоздил его взглядом. – Кто эти “Карверы”?

Люк засмеялся. Звук напоминал скрип ржавых петель.

– Ты. Твоя кровь. Твоё проклятие. – Он указал на окно, за которым клубился туман. – Они следят. Всегда следят.