Читать онлайн Кара

Глава 1

Андрей Михайлович Лисицын родился в середине шестидесятых годов прошлого века в небольшом промышленном городке на юго-востоке Ленинградской области.

Его семья ничем не отличалась от большинства советских семей, которые пытались построить свое незамысловатое житейское счастье в Советском Союзе. Родители Андрея были, как тогда говорили, людьми интеллигентными.

Город, где жили Лисицыны, славился на весь СССР своими месторождениями известняка и алюминиевой руды. После войны там построили глиноземный завод. Со всех концов страны съезжались на завод специалисты – молодой город рос и развивался. Выпускников вузов и техникумов направляли туда по распределению. Желающих было хоть отбавляй.

Так же, по распределению, приехал в городок и отец Андрея – Михаил Алексеевич Лисицын. Хотя тут сработал не столько маховик распределительной машины, сколько южный напористый характер молодого инженера. Михаил Алексеевич вырос в одном из совхозов на Ставрополье, но уже с детства, начитавшись советской литературы, мечтал об огромных заводских корпусах, мощных станках и пылающих печах для плавки металла, где выковывается будущее страны.

Окончив с отличием сельскую школу, он отправился в Новочеркасск поступать в Политехнический институт – соседи посоветовали: у некоторых там учились дети. Так Михаил Алексеевич выбрал свой жизненный путь. Или путь выбрал его.

На последнем курсе Михаил Алексеевич со всей своей институтской группой отправился в Ленинград. Гуляя по городу, он встретил свою будущую жену. Зоя Ефремовна, на тот момент студентка биофака педагогического института, выбирала с подружками книги в Доме Зингера на Невском. Девушки что-то обсуждали, а Михаил Алексеевич не мог оторвать от нее взгляд. Красивая, яркая – даже на фоне модных ленинградок она выделялась – Зоя Ефремовна была непохожа ни на кого из тех, с кем он встречался раньше. Пышная юбка в горошек и приталенный жакет выгодно подчеркивали ее стройную фигуру, а громоздкая для такой хрупкой девушки сумка, набитая книгами, вызывала острое желание помочь.

Однако эта внешняя беззащитность оказалась обманчивой.

Зоя Ефремовна, как и большинство детей войны, успела немало пережить к своим двадцати годам. Она родилась в Свердловске, куда ее мать успела эвакуироваться из уже оккупированной Орловской области осенью сорок первого года. Родители Зои Ефремовны не дожили до победы: мать умерла сразу после родов, а отец погиб в украинских лесах, куда ушел партизаном. Зоя Ефремовна попала в детский дом. После войны девочку воспитывала тетка, которая забрала ее обратно в Орловскую область. Тетя постаралась сделать все, чтобы племянница не чувствовала себя сиротой, но из глубины голубых, не по возрасту серьезных глаз Зои Ефремовны даже в самые счастливые моменты ее жизни не исчезала печаль. Возможно, эта грусть, придававшая незнакомке еще больше загадочности, и привлекла Михаила Алексеевича, когда их взгляды встретились. Он тут же подошел познакомиться. Скромная девушка его отшила, но напористый молодой человек все-таки сумел выяснить, где она учится. Найти ее в институте было уже делом техники.

Михаил Алексеевич влюбился с первого взгляда. И, вернувшись в Новочеркасск, сделал все, чтобы выбить себе место поближе к Ленинграду. На работу в самом городе рассчитывать не приходилось, но вот в области, где к тому моменту было уже много заводов и фабрик, можно было устроиться. Так и получилось – Михаила Алексеевича распределили на недавно построенный глиноземный завод.

Городок, где поселились Лисицыны, больше напоминал типичный рабочий поселок. Молодой семье выделили квартиру в одном из домов, возведенных для «заводских». Здесь у них сначала родился сын Андрей, а тремя годами позже – дочь Валя.

Жизнь в СССР нельзя было назвать легкой и беззаботной, но Лисицыны чувствовали себя вполне счастливыми. Дети, друзья, любимая работа, ощущение сопричастности к чему-то большому и значимому – все это приносило радость, которую не омрачали ни дефицит, ни почти полное отсутствие удобств. Михаил Алексеевич и Зоя Ефремовна выросли в послевоенные годы, когда главной ценностью был наступивший мир, поэтому на бытовые сложности и недостаток комфорта особого внимания они не обращали. И детей воспитывали по тому же принципу.

Сын Лисицыных, Андрей, рос непоседливым, любознательным и впечатлительным мальчиком. Добрый и мягкий от природы, он инстинктивно стремился помогать всем вокруг, особенно девочкам. Носил им конфеты, отдавал свои вещи – от шапок до носков, а однажды даже попросил родителей купить пластмассовые бусы для одной из подружек в детском саду.

Иногда по выходным Лисицыны выбирались в Ленинград. Каждая такая поездка становилась настоящим событием. Правда, приходилось рано вставать, чтобы успеть на первую электричку, а потом бегом пересаживаться на автобус. Зато весь день они гуляли по городу: ходили в музеи, парки, любовались мостами и каналами. Старшие Лисицыны очень любили Ленинград и мечтали однажды перебраться сюда. Поэтому каждый раз, вернувшись домой, они всей семьей до позднего вечера обсуждали, как будут жить в этом прекрасном городе.

Этим их семья отличалась от соседей. Большинство жителей областного городка проводили свободное время в гостях, у телевизора или на даче – тех самых заветных шести сотках, которые для многих советских граждан составляли одновременно и предмет мечтаний, и главное увлечение. Лисицыны этих мечтаний не разделяли.

Когда пришло время отдавать Андрея в первый класс, родители сразу решили, что в школу, где работает Зоя Ефремовна, он не пойдет. Не хотели, чтобы мальчик пользовался каким-то особым отношением как «учительский сынок».

В классе, куда попал Андрей, учились дети разных национальностей: русские, украинцы, татары, белорусы, евреи – и с каждым он легко находил общий язык. Мальчик всегда был готов прийти на помощь одноклассникам. С учебой тоже не возникало сложностей, хотя ему явно не хватало усидчивости и внимания, за что он частенько получал выговоры от своей первой учительницы – Анны Генриховны Рихтер. Впрочем, выговоры эти чаще всего ничем серьезным не заканчивались: Анне Генриховне очень нравился этот бойкий, задиристый, но добродушный мальчишка.

Анна Генриховна была учительницей старой закалки. Седовласая, с несгибаемым характером и благородной осанкой, в строгом темно-сером платье с белоснежным воротником, она как будто сошла со страниц романов русских классиков. Дочь царского чиновника, русская немка Анна Генриховна получила прекрасное воспитание и говорила по-французски. Ее успешное будущее, казалось, было предопределено, но все изменилось с приходом к власти большевиков. После революции ей пришлось скрывать свое непролетарское происхождение. Она много скиталась по стране, пока не осела в городке, среди заводских рабочих и их детей. Анна Генриховна всегда держалась отстраненно. Не то чтобы у нее сохранились какие-то классовые предрассудки, но заводить знакомства она не стремилась. Чувствуя это, ученики сторонились ее, дав обидную кличку Фрицка. А вот Андрей – с горящими глазами, вечно растрепанный – почему-то пришелся ей по душе. Мальчик отвечал учительнице взаимностью.

Из-за своей неусидчивости Андрей вечно недотягивал до отличных оценок, и Анна Генриховна по просьбе Зои Ефремовны занималась с ним дополнительно у себя дома. Анна Генриховна знала, что Андрей способный, и ей хотелось, чтобы он сам в это поверил. Возможно, в нем она видела своего так и не случившегося внука – сын Анны Генриховны умер от воспаления легких во время войны, и она доживала свой век в одиночестве.

Однажды, прибежав на очередное занятие, Андрей заметил в старом серванте Анны Генриховны пожелтевшую от времени фотографию. В размытом фоне он узнал знакомые очертания скульптур Летнего сада и, не удержавшись, полюбопытствовал:

– Анна Генриховна, это же Ленинград?

– Петроград, – грустно улыбнувшись, почти шепотом ответила учительница, снимая очки и задумчиво глядя куда-то вдаль. – Так он тогда назывался.

– А это вы, с зонтиком?

– Нет, это моя мама, – Анна Генриховна взяла фотографию и с нежностью провела кончиком длинного тонкого пальца по изображению нарядной женщины. – Я вот тут, в коляске. А это мои папа и брат.

– Вы жили в Лен… ну, там?

– Да, Андрюша, мы жили в Петрограде, на Вознесенском проспекте. А это Летний сад, ты там бывал?

– Конечно! Мы много раз гуляли там с родителями и Валей. А тогда он выглядел как сейчас или по-другому?

Этих двоих объединила общая тайна. Анна Генриховна часами могла рассказывать Андрею о ее любимом Петрограде-Ленинграде, а он часами мог ее слушать. Она показывала мальчику старые открытки, на которых тот угадывал дворцы и музеи, где уже успел побывать с родителями. Это было похоже на какую-то сказку – знакомые вроде бы здания и пейзажи выглядели непривычно. Они с Анной Генриховной даже придумали игру: искать на фотографии отличия между старым и новым. Вот дворник в смешной шапке и длинном фартуке – сейчас таких не встретить, а вот княжеский герб на фасаде – на его месте теперь звезда.

Учительница с восторгом описывала красоту и блеск имперской столицы, но взяла с Андрея обещание никому об этом не рассказывать.

Мальчик не до конца понимал, почему не стоит распространяться о таких интересных вещах. Но спрашивать не решался. Ему нравилась эта таинственная недосказанность, которая делала их дружбу еще крепче. Сам Андрей немного стеснялся этой дружбы, боялся, что сверстники будут смеяться над ним, и скрывал ее даже от родителей.

Однажды, когда Андрей в очередной раз подрался с одноклассником, который постоянно делал ему пакости, Анна Генриховна строго отчитала Лисицына перед всем классом. Мальчик был потрясен. Ему казалось, что его предали. «Она ведь знает, что я прав! – думал он, спрятавшись в школьной раздевалке и размазывая по щекам слезы. – Как она посмела?! Больше моей ноги у нее не будет».

Потом, спустя много лет, Андрей со стыдом вспоминал этот эпизод. Анна Генриховна не могла поступить по-другому – она должна была казаться беспристрастной, да и он сам повел себя не лучшим образом. Но тогда его захлестнула обида, и, будучи ребенком, он реагировал так, как реагируют дети, – жестоко, не думая о последствиях. На дополнительные занятия к Анне Генриховне он ходить перестал. Она, конечно, переживала, скучала, но не настаивала – старенькая учительница знала, что рано или поздно их пути все равно разойдутся.

Без влияния Анны Генриховны Андрей стал еще задиристее. Постоянно лез на рожон, если считал себя правым. Родители пытались что-то объяснять ему, говорили, что он позорит звездочку октябренка, а мальчик в ответ лишь смотрел исподлобья и шумно сопел.

Зоя Ефремовна пробовала приглашать в гости ребят, с которыми он дрался. Угощала их конфетами, придумывала общие игры. Ей не хотелось, чтобы сын прослыл хулиганом. Андрея же это злило, – он не собирался первым мириться со своими обидчиками. А тут еще мама выставляет его трусом и слабаком. Несколько раз он наотрез отказывался выходить из комнаты к гостям. А мальчишки, съев все конфеты, которые родители доставали с огромным трудом, просто убегали во двор.

В конце концов в дело вмешался отец. Решив, что неуемная энергия сына требует выхода, он отвел его в секцию по боевому самбо. Там ребят учили не только разным приемам, но и основам спортивной этики. Тренировки сделали свое дело: Андрей стал спокойнее, увереннее, уже не лез в драку по пустякам, научился договариваться. У него появились друзья.

Но ничто не радовало его так, как поездки в Ленинград с родителями. Особенно в начале лета, когда можно было гулять до позднего вечера. Пару раз они даже оставались посмотреть, как разводят мосты. Именно тогда, глядя, как в сизой дымке под двумя пролетами-крыльями проходят катера, Андрей пообещал себе, что будет жить здесь, в этом городе – с другими людьми, другими домами и даже под другим небом.

Каждое лето родители отвозили Андрея и Валю на каникулы к бабушке и дедушке на Ставрополье. Андрею нравилось бегать и купаться, но ничего необычного, пожалуй, там не происходило. Если не считать лето, когда ему исполнилось десять. Как раз тогда деду, ветерану войны и труда, по случаю выхода на пенсию совхоз подарил цветной телевизор – первый на весь район, не считая председательского. Телевизор стоял на почетном месте, накрытый кружевной салфеткой, и каждое утро бабушка аккуратно протирала его специальной тряпочкой.

Это был 1974 год, шел чемпионат мира по футболу, который СССР бойкотировал. Тем не менее по телевизору матчи транслировали, и соседи собирались у них в доме перед экраном. Андрей впервые увидел настоящий футбол. Больше всего его поразила игра «летучего голландца» Йохана Кройфа. Да и сама сборная Нидерландов – техничная, молниеносная – впечатлила мальчика. Он очень расстроился, когда голландцы внезапно уступили ФРГ в финале. С тех пор Андрей стал ярым фанатом футбола. Он сколотил команду из местных мальчишек и все лето провел на поле за совхозной школой. А когда вернулся домой, попросил отца записать его в футбольную секцию.

Случались в жизни Андрея и болезненные переживания. Когда ему было лет восемь, у Вали начались приступы удушья. Оказалось – астма. Мамина подруга, врач местной поликлиники, посоветовала хорошего специалиста, своего однокурсника, который работал в Ленинграде, и Лисицыны стали регулярно ездить в любимый город, но уже не только для прогулок. Девочке выдали ингалятор, подобрали лекарства, но они не всегда помогали.

Как и старший брат, Валя была непоседливой, но нередко в самый разгар игры она вдруг бледнела и начинала судорожно ловить воздух ртом. Глаза ее расширялись от страха, лицо искажалось гримасой боли. В такие моменты паниковал и Андрей. Его трясло, он покрывался холодным потом, и, хотя он знал, что нужно делать, каждый раз ему казалось, что это конец. Врачи советовали сменить климат, увезти девочку на юг, но гарантии, что это поможет, не давали. И родители не решились отправить дочь к бабушке с дедушкой – не хотели отрывать ее от себя, зная, как сильно будет переживать Валя.

Все, что семья могла сделать в той ситуации, – это выбивать в профсоюзе путевки в санаторий. В промежутках между поездками Валя часто лежала в больнице. И тогда Зоя Ефремовна, обычно веселая и ласковая, становилась замкнутой, нервной, постоянно ходила с покрасневшими глазами.

Андрей видел, как переживали родители, и ему очень хотелось как-то помочь сестре. Но он ничего не мог сделать, и только злился на себя. Когда обессиленная Валя лежала дома, он изо всех сил старался порадовать ее, а когда она находилась в больнице и врачи пускали его в отделение, он приносил ей конфеты, читал вслух сказки, корчил смешные рожицы, а один раз, несмотря на все запреты, притащил цветов с городской клумбы. Валя в ответ слабо улыбалась и сжимала его руку своей маленькой мягкой ладошкой.

Глава 2

В четырнадцать лет Андрей впервые испытал чувство к девушке. Алина пришла в их школу год назад и училась в параллельном классе. Они с родителями переехали в Ленинградскую область из Бугульмы. Отец Алины устроился механиком на комбинате, мама работала там же в столовой.

Андрей засматривался на Алину на переменах, порой ловил ее «ответный» взгляд и, когда ему это удавалось, испытывал неимоверное счастье. Алина занимала все его мысли, и от этого, конечно, страдала учеба. Андрей не мог сосредоточиться и спокойно высидеть урок, мечтая поскорее увидеть девушку. Поначалу ему это состояние нравилось, а потом стало мучить – слишком много сил отнимало.

И вот однажды они столкнулись на соревнованиях по мини-футболу. Классу Андрея как раз предстоял матч с классом Алины. Андрей проходил мимо женской раздевалки, там ожидали матч болельщицы, как вдруг дверь резко распахнулась и оттуда с хохотом вылетела Алина, чуть не сбив его с ног. Андрей удержался, но стоял ошарашенный. Никогда в жизни он не видел таких глаз – чуть раскосых и очень больших. «На пол-лица», – пронеслось у него в голове.

– Ау, ты живой? – не прекращая смеяться, спросила девочка и помахала рукой у него перед носом. – Ау-у!

Андрей вздрогнул.

– Что? Я? А, да, живой! – он растерянно улыбнулся.

Алина пожала плечами: «Странный какой-то!» – и, хихикнув, убежала в спортзал.

Андрей ужасно нервничал, но, несмотря на это, матч задался. Первый тайм команда Андрея крушила оборону соперника, присутствие Алины придавало парню сил: он играл для нее, хотя она и болела за команду соперников. Пару раз их взгляды встречались во время матча, Алина бросала неравнодушную улыбку в сторону Андрея, но потом демонстративно отворачивалась. Но во втором тайме команда Андрея выдохлась, и противник перехватил инициативу. Пробегая мимо скамейки, где сидели девчонки, Андрей заметил, что к Алине кто-то подсел, – он уже не раз видел рядом с ней этого красавчика-блондина из выпускного класса. Говорили, что он чемпион района по плаванию, кандидат в мастера спорта. Андрей потерял концентрацию, никак не мог настроиться на игру, и в итоге его команда проиграла. Но парня заботило вовсе не это – он искал глазами Алину. Та стояла среди своих одноклассников и громко поздравляла победителей. Андрей подошел к ней поближе. Мокрый, уставший, он смотрел на нее как загипнотизированный, хотя она была что ни на есть главной причиной его провала. Выразительные глаза Алины не давали ему покоя даже после спортивной неудачи. Блондин тоже стоял неподалеку, снисходительно глядя на Алину.

До сих пор все девчонки казались Андрею какими-то глупыми и капризными. Но Алина была особенной. Ему нравилось смотреть на нее, наблюдать, как она смеется, болтает с подружками на переменах, поправляет свои густые темные волосы, которые постоянно выбивались из хвоста, перехваченного лентой. Ради этого он специально узнавал ее расписание и старался почаще проходить мимо тех кабинетов, где у Алины должен был быть урок. «Случайно» сталкивался с ней, чтобы поймать хотя бы мимолетный взгляд и уйти, не сказав ни слова.

Алина, да и почти все ее подружки, явно догадывались, что происходит. Еще издали увидев Андрея, они начинали переглядываться и громко хихикать, а он краснел, покрывался испариной и под шушуканье девчонок убегал. Так продолжалось целых полгода.

Под конец зимы, когда в школе вовсю шли приготовления к 8 Марта, Андрей решил, что надо действовать. Одноклассники все не могли договориться, кто кому из девочек будет дарить мимозу на праздник, а он в отличие от них точно знал, кого хочет поздравить, хотя Алина и была из другого класса. Но сначала надо было выяснить, как Алина к нему относится.

Подкараулив ее в очередной раз у кабинета, Андрей скороговоркой выпалил:

– Привет! Может, погуляем вечером?

Алина удивленно вскинула брови. Она не ожидала от своего молчаливого поклонника такой смелости.

– Гулять холодно, я замерзну! – девушка сморщила носик. Андрей не знал, что сказать, и растерянно вертел головой по сторонам, теряя остатки решительности. Но в конце концов рубанул:

– Ну тогда давай я тебя провожу до дома! – он постарался сделать максимально равнодушное лицо, но дрожащие губы выдавали его волнение.

Алина вздохнула:

– Хорошо, так и быть. У меня пять уроков сегодня, подходи к раздевалке. Но смотри, я ждать не буду! Не успеешь – уйду одна, даже не догоняй!

Андрей кивнул. Конечно, он будет вовремя!

Они встретились у раздевалки, как и велела Алина. Андрей – настоящий джентльмен, – помог девушке надеть пальто и сразу взял ее портфель. Алина кокетливо улыбнулась, и он воспринял это как хороший знак.

В этот день они учились во вторую смену, поэтому, когда вышли из школы, было уже почти семь вечера, на улице стемнело и горели фонари. Было холодно, дул сильный ветер, но Андрей чувствовал себя на вершине счастья. Еще бы! Он идет с красивой девушкой, провожает ее домой, несет ее портфель. Они почти пара! Через полчаса у него начиналась тренировка по футболу, но он решил ее пропустить. Ведь у него самая что ни на есть уважительная причина. Андрей старался идти как можно медленнее, иногда на полшага отставая от своей спутницы, чтобы продлить чудесное ощущение. Главное, чтобы какой-нибудь шпаны не попалось по пути. В городке в ту пору ее было немного, но все же.

– Может, ускоримся? Я замерзла! – капризно сказала Алина. Она была без шапки и, чтобы хоть как-то согреться, подняла меховой воротник своего пальто и прижала к щекам руки в смешных вязаных варежках. Андрей тряхнул головой, возвращаясь к реальности.

– Это из-за ветра. Давай вот сюда, под арку свернем, тут теплее, – быстро сориентировался он. Ему очень хотелось поцеловать Алину. Некоторые одноклассники хвастались, как вовсю целуются с девчонками: по-настоящему – долго и взасос, просовывая им язык в рот. И Андрей уже миллион раз представлял себе, как это будет у них с Алиной… Темная арка как нельзя лучше подходит.

– Как хочешь, – Алина передернула плечиками. Ей льстило внимание Андрея, но он всю дорогу смущенно молчал, и ей стало скучно. Алина хотела, чтобы ее развлекали. – Тут, кстати, рядом мой дом, – сказала она, когда они вошли под арку.

Андрей воспринял эти слова как угрозу. Сейчас Алина развернется и убежит, а он так и не успеет сделать то, о чем мечтал. Переборов робость, он неловко схватил Алину где-то в области талии и притянул к себе. От страха он зажмурился и ткнулся губами ей в лицо. Вышло как-то неудачно – он попал ей в кончик носа.

– С ума сошел?! – Алина с силой оттолкнула его. – Ты что делаешь?! Дурак!

– Почему? – Андрей отступил на шаг и уперся спиной в стену дома.

– Потому что вообще-то мы учимся в одной школе!

Парни в классе рассказывали, что девчонки ломаются, когда их целуешь, только для виду. Но что делать в таком случае, Андрей не знал. Может, попытаться еще? Он шагнул вперед и быстро чмокнул Алину в щеку. Настойчивость молодого человека лишь разозлила девушку, и она снова оттолкнула его.

На ее щеках проступил румянец, одна бровь насмешливо приподнялась, несколько прядей волос упали на лоб. Андрей в жизни не видел никого красивее.

– И что такого? Если мы нравимся друг другу, – ему показалось, что земля уходит из-под ног. В горле словно застрял ком, во рту пересохло. Андрею стало страшно.

– Я пока не знаю, нравишься ты мне или нет… Ты хороший парень, но этого недостаточно, – сказала Алина и протянула руку за портфелем. – Ладно, уже поздно. Меня мама ждет, она будет ругаться. А еще кучу уроков делать. Пока!

Все это Алина проговорила ледяным тоном, но Андрея он обжег, как кипяток. Девушка скрылась в мрачном сыром дворе. Кажется, Андрей даже не смог ничего выдавить из себя на прощанье.

От растерянности, обиды и стыда его будто парализовало. Что теперь делать? А если Алина расскажет своим одноклассницам и подружкам? Это же позор! А если они встретятся в коридоре или столовой? Как себя вести? Сделать вид, что вообще незнакомы? У Андрея закружилась голова. Он прислонился к стене и прикрыл глаза. Где-то на грани сознания промелькнула мысль, что он опаздывает на тренировку по футболу, – впрочем, какая разница! Все это больше не имело значения. Он стоял один в темноте, потеряв счет времени.

Внезапно Андрею очень захотелось есть, желудок свело от боли, и к горлу подкатила тошнота. Он сделал шаг от холодной стены. Ноги не слушались. Ему хотелось упасть, потерять сознание, только чтобы не думать ни о чем… Но сознание никуда не делось, и Андрей кое-как доплелся до дома. Зоя Ефремовна открыла ему дверь, Андрей вошел в квартиру и, не сказав матери ни слова, начал стягивать с себя пальто. В коридоре ярко горела лампочка, а из большого зеркала на Андрея смотрел какой-то незнакомый парень со скривившимся лицом и покусанными от досады губами.

Мать поняла, что с сыном что-то не так, но не стала ни о чем его расспрашивать, лишь молча поставила на стол тарелку со щами. Андрей с трудом проглотил две ложки, еле слышно пробормотал «спасибо, мам» и ушел в свою комнату. Попытался было заснуть, но ничего не получалось. Он ерзал, вертелся с боку на бок и бесконечно перекладывал подушку. Его сердце колотилось, выбивая барабанную дробь.

«Почему она так поступила? Что со мной не так? Может, ей что-то обо мне наплели подружки? Эти чертовы курицы!» – Андрей злился на весь мир, но больше всего на себя. Ему даже не приходило в голову, что Алина просто не разделяет его чувств или ей нравится кто-то другой. Несколько месяцев он смотрел на нее как на идеал, почти боготворил, и то, что произошло сегодня, было неправильным и несправедливым. Впервые он чувствовал себя настолько униженным.

Андрей проворочался до часу ночи. Вспоминал ее холодный, чуть влажный носик, в который он уперся губами. Наконец, не выдержав, резким движением соскочил с кровати, побродил по комнате, а потом вспомнил про магнитофон. Сейчас бы врубить что-нибудь погромче! Он взглянул на спящую сестру – какое уж тут «погромче»… И, вздохнув, стал шарить в своем письменном столе. Вытащил из ящика наушники – подарок родителей на день рождения – и аудиокассету, которую ему дал послушать одноклассник Костя. Отец Кости ходил на торговом судне в зарубежные рейсы и часто привозил всякие редкие вещи, которые было не купить в Союзе.

Костя говорил, что кассета очень крутая, с новым альбомом британской группы Sex Pistols. Андрей о такой и не слышал.

Он подсоединил наушники к магнитофону и аккуратно нажал на кнопку. Тихо зашуршала пленка. Андрей оглянулся на сестру. Валя легко вздрогнула во сне, но не проснулась.

Это было его первое знакомство с панк-роком. Андрей никогда особо не увлекался музыкой, но то, что он услышал, его ошеломило – ломаные, истеричные аккорды, пронзительное, пищащее соло на гитаре – безумное и притягательное – рвало на части и пробуждало самые скрытые мысли и желания. Андрей забыл обо всем – об Алине, о ее отказе и своем разочаровании. Переживания прошедшего дня, школа, родители, весь мир казались такими незначительными по сравнению с тем, что творилось сейчас с ним. Гипноз, экстаз, остервенение – или все это вместе.

Слушая Sex Pistols, он дал волю фантазии. Вот он в роли солиста какой-то группы заводит многотысячную толпу на концерте, а вот – забивает великолепный решающий гол на чемпионате мира. Еще немного – и он бы отправился в космос на ракете. Только к четырем утра, прослушав кассету полностью, Андрей вернулся в реальность. Голова гудела, глаза слипались, но внутри его отпустило. Несмотря на возбужденное состояние, он моментально уснул… а через несколько секунд в комнату зашла мама:

– Подъем, сони! Пора собираться!

Совершенно разбитый, Андрей поплелся в ванную, привел себя в порядок, надел приготовленную мамой белоснежную рубашку и туго завязал пионерский галстук. На подходе к школе он снова вспомнил вчерашние события, и его накрыла волна стыда. Внутри у Андрея что-то сжалось. Он боялся увидеть Алину, но весь день искал ее глазами. Наконец он заметил ее из окна школьного коридора. Она стояла во дворе в компании ребят. Среди них был и Сашка Аверин – тот высокий блондин из старших классов. Алина кокетливо улыбалась и почти заискивающе заглядывала ему в лицо. Как же этот взгляд отличался от вчерашнего! Сашка смотрел на девушку свысока, он точно знал, какое впечатление производит на девушек, и наверняка Алина далеко не единственная в списке его поклонниц.

Наблюдая за этой сценой, Андрей почти физически ощущал свое бессилие. Сашка – модный, стильный, чемпион района по плаванью, гордость школы. А он? Что он может противопоставить Сашке? Андрей понял, что заочно проиграл в этом соперничестве.

Следующие два урока он просидел, совершенно не слушая учителей. Его переполняли злоба и жажда мести. Вот бы избить Сашку: повалить его на землю и треснуть изо всех сил по физиономии! Но решись он на это, будет еще хуже. Сашка – здоровый тип, на полголовы выше, наверняка справится с ним. И никакое самбо не поможет. Перед глазами Андрея стояло смеющееся лицо Алины. Впервые кто-то взял такую власть над парнем.

Не в силах высидеть даже до конца урока, он отпросился выйти и направился в раздевалку. Последнее, что он слышал, закрывая дверь класса, это адресованный ученикам вопрос учительницы: «Как понимать фразу “Счастливые часов не наблюдают”»? Андрей почувствовал себя самым несчастным человеком на свете и завидовал Софье Фамусовой самой что ни на есть черной завистью.

Он бесцельно бродил по городу и думал, что, наверное, самое лучшее в его случае – бросить школу, чтобы больше никогда не видеть Алину. Погода на улице как нельзя лучше соответствовала его настроению: серое небо, срывающаяся морось – то ли снег, то ли дождь, – хорошо хоть пронизывающего ветра не было. Вдобавок ужасно жали ботинки, а шерстяной школьный костюм неприятно царапал кожу. Через пару часов холод все же поборол нежелание идти домой.

На этот раз выражение лица Зои Ефремовны не предвещало ничего хорошего.

– Где ты был? Ты в курсе, который час?! У вас же сегодня первая смена! – голос Зои Ефремовны звучал грозно, хотя в глазах читалось облегчение, все-таки сын вернулся живым и невредимым.

– Задержался на дополнительных, – машинально соврал Андрей, удивившись самому себе.

– Да? На каких это «дополнительных»? Я звонила в школу, там сказали, что ваш учитель давно домой ушел!

– А где все? Спят уже? – робко спросил Андрей, надеясь перевести разговор на другую тему.

– Да. Отцу ночью выходить на завод, а Вале было плохо, я ей дала таблетку, и она уснула, – ответила Зоя Ефремовна, понижая голос, но тон ее от этого не становился менее строгим. – Мне не нравится то, что с тобой происходит в последнее время. Объясни мне, почему ты так себя ведешь.

Андрей неторопливо снимал верхнюю одежду, пытаясь выиграть время. Он аккуратно повесил пальто, стянул с ног промокшие ботинки и, бросив на маму уставший взгляд, пошел мыть руки. Мысли о Валечке на какое-то время отвлекли его внимание от Алины. Он чувствовал себя виноватым: совсем забыл о сестре, а она ведь действительно страдает.

– Вале очень плохо было? – спросил Андрей.

– Нет, вовремя приняли лекарство, – ответила Зоя Ефремовна. – Так ты мне скажешь? У тебя неприятности в школе или что?

Андрей молчал. Ему жутко хотелось есть, а из кухни доносился такой манящий запах.

– Андрей, ты меня знаешь, – не унималась Зоя Ефремовна, – я не отстану.

Она подошла ближе к сыну, внимательно посмотрела на него и вдруг насторожилась.

– Ты что, курил?!

Непонятно, почему мать спросила об этом. Впрочем, она давно его подозревала, но совершенно напрасно – Андрей как-то раз попробовал покурить с друзьями, но ему не понравилось. А сейчас он ухватился за это обвинение, как за соломинку.

– Мама, ну что ты опять! Я уже сто раз говорил, что не курю! Можно я просто побуду один?!

Зоя Ефремовна сложила руки на груди и задумалась. Потом ее лицо посветлело, как будто она нашла ответ на мучивший ее вопрос.

– Это что, из-за девочки, да?

Отнекиваться было бесполезно.

– Да, мама. Это все из-за девушки, – на минуту Андрею стало легче. Мать тоже вздохнула с облегчением. Чего она только не передумала за последние два дня!

– Может, ты влюбился?

От этого вопроса Андрея передернуло. «Влюбился» – какое дурацкое слово! Влюбляются только девчонки и сопляки всякие. Еще не хватало, чтобы она сказала об этом отцу. Вот это действительно будет позор!

– Мам, ну что ты придумываешь! Можно мне уже поесть?

– Ну конечно! Иди садись, я все подам, – засуетилась мать. Она поставила на стол тарелку с гороховым супом, куриную котлету с гречей, порезала хлеб. Включила конфорку под чайником. Предложила блинчики, но Андрей отказался. Стоя у плиты, Зоя Ефремовна смотрела, как ест ее сын, и с грустью думала, что он уже вырос и какая-то женщина – пусть пока еще девочка – стала много для него значить.

– Спасибо, мам… – сказал Андрей, закончив с ужином. Он и сам толком не знал, за что благодарит мать – за еду или за любовь и терпение.

Зоя Ефремовна подошла к сыну, погладила его по голове и поцеловала в макушку.

– Если захочешь мне рассказать что-то или нужна будет помощь – не стесняйся, – ласково сказала она. – Я же твой друг. Нет ничего стыдного в том, что тебе кто-то понравился. И переживать из-за этого тоже не стыдно.

Андрей уткнулся ей в грудь, и ему стало спокойно и тепло.

– А как можно из-за этого вообще не переживать, мам?

– Не знаю… Но со временем переживаешь меньше, надо просто подождать. Попробуй отвлечься, займись чем-нибудь новым. Это поможет, вот увидишь.

«Не в моем случае, – подумал Андрей. – Я никогда не смогу этого забыть». Он медленно встал.

– Хорошо, мам, не волнуйся! Что-нибудь придумаю, – они еще раз обнялись.

Андрей зашел в комнату, стараясь не скрипеть дверью и не разбудить Валю. Он почувствовал себя таким одиноким и несчастным, что захотелось плакать.

Чем бы заняться? Постепенно глаза привыкли к темноте, и в полумраке взгляд Андрея уперся в книжный шкаф. Он был забит книгами – родители очень любили читать и прививали эту любовь детям. Доставать новые книги в то время было нелегко. Что-то отец привозил из командировок, что-то удавалось найти на блошиных рынках и у букинистов в Ленинграде. Подписку на классиков можно было оформить через профсоюз, хорошие книги продавали с нагрузкой в виде сочинений Ленина. Каждый месяц Лисицыны всей семьей ходили на почту, чтобы получить очередной том Пушкина, Горького, Толстого, Дрюона…

Андрей залез на стул и потянулся к верхней полке. Наугад достал книгу – «Красное и черное», Стендаль. Включив настольную лампу и устроившись поудобнее на кровати, Андрей погрузился в чтение. «Заковыристо пишет», – отметил он, равнодушно скользя по странице. Стендаль явно проигрывал битву Алине. Андрей раздраженно захлопнул книгу, как будто в ней видел виновницу всех своих неприятностей.

Спать не хотелось. Чем бы заняться? Ну конечно, как он мог забыть! Sex Pistols! В прошлую ночь ему это помогло. А как же школа? Опять придется идти невыспавшимся… Но соблазн был слишком велик. Андрей уже ощущал, как нарастает радостное предвкушение. Не в силах сопротивляться, он вскочил с кровати, надел наушники и нажал на кнопку «Пуск». Валя, услышав сквозь сон щелчок, перевернулась на другой бок.

Музыка опять захватила Андрея. Вновь магнетизм этих аккордов, этого голоса, этого протеста в резких, хаотичных звуках заставил забыть о переживаниях. Кассета заканчивалась, а Андрей, как под гипнозом, тянулся к магнитофону, переворачивал ее и снова нажимал на кнопку.

В этот раз он пришел в себя часа в три ночи. Почувствовал дикую усталость – плечи горели от напряжения, в ушах стоял гул. К тому же очень хотелось есть. Пробравшись на кухню, Андрей нашел мамины уже остывшие блинчики и быстро отправил их в рот один за другим. Потом вернулся в комнату, лег в кровать и тут же заснул.

Глава 3

Прошло два года. Андрей перешел в десятый класс. Беззаботная школьная жизнь подходила к концу, и пора было задуматься о будущем. В самом начале сентября у Лисицыных состоялся серьезный разговор с сыном. Решили, что Андрей будет поступать в Ленинградский политехнический институт – мальчику нравились точные науки, хотя нельзя сказать, что он был их ярым поклонником. Михаил Алексеевич периодически брал сына с собой на комбинат, и Андрея поражали его масштабы, количество людей, которые на нем трудятся. И это в области, что же говорить о самом городе – вот где настоящий размах. А Политех как раз готовил специалистов для крупнейших предприятий – «Ленполиграфмаша», «Импульса», «Спутника». Попасть туда означало закрепиться в Ленинграде и избежать распределения в еще большую глушь, чем их городок.

Михаил Алексеевич и Зоя Ефремовна очень хотели, чтобы их сын достиг чего-то большего, чем они. Должность инженера на местном комбинате уже давно не казалась такой привлекательной, как во времена их молодости. Родители понимали, что только в большом городе их сын сможет по-настоящему проявить себя.

Андрей сразу признался, что не планирует после института возвращаться в родной город. Впрочем, для родителей это не стало открытием, они ведь и сами мечтали переехать в Ленинград.

Конкурс в институт был немалый, стоило подстраховаться. Михаил Алексеевич вспомнил, что в Политехе когда-то училась его землячка Оля. Ее оставили преподавать на кафедре, и она сделала неплохую научную карьеру. Правда, они давно не общались, и даже ее номера у Михаила Алексеевича не оказалось. Пришлось изрядно порыться в старых записных книжках, но в итоге через длинную цепочку общих знакомых телефон Оли – теперь уже Ольги Евсеевны Мироновой, завкафедрой материаловедения и технологии материалов – узнать удалось.

Ольга Евсеевна очень обрадовалась, что нашлись «ее южане».

– А что ваши младшие? – поинтересовалась она. – Наверное, уже взрослые! Где учатся?

– Дочка еще в школе… А сыну летом уже поступать, он у нас технарь, хочет инженерную династию продолжать, – немного смущаясь, ответил Михаил Алексеевич. – Как у вас в институте? Ты не могла бы помочь?

– Попробую. Привозите его ко мне – погоняю по основным темам. Если что, подтянем. Время-то есть еще.

Через неделю Андрей с отцом отправились в институт. В электричке будущий абитуриент, а пока еще школьник, штудировал учебник по физике, мечась от одного правила к другому. Андрей боялся, что если не сможет ответить хотя бы на один вопрос, то все его планы рухнут: его не возьмут в Политех, и он будет обречен до конца своих дней жить в серой пыли областного города. Когда они подошли к институту, Андрей находился в полуобморочном состоянии. Если бы не отец, он бы просто сбежал, боясь позора.

Монументальное здание начала XX века со строгим классическим фасадом внушило Андрею еще больший страх. Как и всех молодых людей, впервые оказавшихся в этих исторических корпусах, его впечатлили просторные и светлые коридоры, высокие потолки, мощные дубовые двери. Ошеломленный внушительностью этих пропитанных гениальностью стен, Андрей с интересом рассматривал массивные белые колонны и огромные кованые светильники.

– Привет, студент! – раздался звонкий голос откуда-то сбоку. К ним приближалась красивая женщина в строгом элегантном костюме, явно сшитом на заказ. Костюм выгодно подчеркивал ее фигуру, но при этом был достаточно сдержанным. Идеальное каре, очки в модной оправе, едва уловимый цитрусовый аромат заграничных духов – эта женщина разрушала все представления Андрея о том, как должны выглядеть преподаватели.

– Знакомься, Оля, это мой сын. Андрей, это Ольга Евсеевна, она любезно согласилась проэкзаменовать тебя, – старомодно представил их друг другу отец.

Ольга Евсеевна оценивающе посмотрела на парня и одобрительно кивнула.

– Ну что, пойдемте, молодой человек? – она взглянула на изящные золотые часики на запястье. – У нас не так много времени.

Вопреки опасениям Андрея, репетиция экзамена прошла хорошо. Он бодро и уверенно отвечал на вопросы, и, хотя пару сложных задач так и не смог осилить, Ольга Евсеевна осталась довольна.

– Пробелы есть, но это поправимо, – сообщила она Михаилу Алексеевичу, дожидавшемуся в коридоре.

Андрею надо было подтянуть несколько тем по физике, но ездить из области в Ленинград на неделе было бы сложно – вторая смена заканчивалась поздно, и, учитывая время на дорогу, пришлось бы возвращаться домой далеко за полночь. Но Ольга Евсеевна пригласила Андрея пожить у них с мужем во время осенних каникул, а потом, если понадобится, приезжать на выходных.

Сказать, что перспектива жить у чужих людей не обрадовала Андрея, – значит не сказать ничего. Он никогда не уезжал надолго из дома, не считая поездок на Ставрополье. Но бабушка и дедушка, в отличие от Мироновых, были людьми родными.

Ольга Евсеевна произвела на Андрея сильное впечатление, в ее присутствии он робел, чувствовал себя недостаточно умным, боялся сказать или сделать что-то, чтобы не вызвать ее презрение или, что еще хуже, жалость к мальчику из провинции. Поэтому он всеми силами пытался уговорить родителей не отпускать его. Предложение Ольги Евсеевны их тоже немного смутило, но другого варианта подготовить сына к поступлению не было.

Ольга Евсеевна жила с мужем Виленом Константиновичем.

Андрей удивился, услышав странное имя.

– Его назвали в честь Ленина, – объяснил Михаил Алексеевич. – Понимаешь, Владимир Ильич Ленин – сокращенно Вилен.

Вилен Константинович был главным конструктором какого-то «почтового ящика», как тогда называли заводы, работавшие на оборонку. Мироновы совсем недавно переехали в новую двухкомнатную квартиру на Гражданском проспекте.

Когда Вилен привел домой свою молодую жену – еще студентку, с которой он познакомился на заводе, его родители были разочарованы. Хотя их сын не был красавцем – грузный, с обвисшими щеками и жиденькой бородкой, – все же Ольга явно не соответствовала их представлениям об идеальной паре для него. Мало того что она приехала из глухой провинции, так еще и характером была строптива – ни в какую не хотела признавать, какое великое и незаслуженное счастье свалилось на нее в виде брака с Виленом. Жить в одной квартире со свекрами было непросто. Поэтому, когда Вилену предложили жилье в новом спальном районе, построенном специально для работников интеллектуального труда, Мироновы с радостью согласились. Особенно счастлива была Ольга Евсеевна. Впервые за долгие годы она почувствовала себя хозяйкой в своем доме и теперь могла позволить себе принимать гостей.

Квартира у Мироновых была просторная, с длинным коридором и двумя большими комнатами – спальней и гостиной. Андрея поселили в гостиной. Он спал на раскладном диване, а занимался за большим круглым полированным столом. Поначалу он чувствовал себя не в своей тарелке, но довольно быстро привык. Холодные, несколько отчужденные отношения мужа и жены удивляли Андрея – казалось, в квартире живут сослуживцы, а не семейная пара. Вилен Константинович редко бывал дома: приходил поздно, а утром, когда Андрей только вставал, Ольга Евсеевна уже провожала мужа на работу.

Потом хозяйка шла на кухню, заваривала себе вторую чашку кофе в турке, и они с Андреем завтракали. Ольга Евсеевна то ли не умела, то ли не любила готовить, поэтому просто ставила на стол сыр, копченую колбасу, масло, хлеб, чтобы Андрей сделал себе бутерброды сам. Для парня все это было непривычным. У них в городе сыр и копченая колбаса считались деликатесами, которые появлялись лишь на праздники, а тут можно было в любой момент подойти к холодильнику и взять сколько хочется. Но Андрей боялся выглядеть в глазах Ольги Евсеевны голодным мальчиком из глуши и потому ел всегда понемногу и не спеша, как будто с неохотой. А уж о том, чтобы взять что-то из чужого холодильника, не могло быть и речи.

После завтрака они отправлялись в институт. Ольга Евсеевна оставляла Андрея на кафедре решать задачки и уходила читать лекции. Иногда присылала кого-то из студентов проверить задание. Проверка занимала не больше десяти минут, так что потом ребята болтали до окончания пары. Так Андрей заочно познакомился со студенческой жизнью. Он искренне завидовал тем, кто уже учится в институте, – студенты казались ему интересными, взрослыми, свободными людьми. Так хотелось быть похожим на них! Андрей старался копировать их манеры. Он стал стесняться своих форменных брюк и скучного серого свитера и надеялся при первой же возможности поменять гардероб.

Неделя каникул, наступления которых он так боялся, открыла ему совершенно новую жизнь, и возвращаться домой, пусть и на время, теперь уже совсем не хотелось.

Но больше всего Андрея огорчала перспектива расставания с Ольгой Евсеевной. Он привязался к ней, как когда-то к своей первой учительнице Анне Генриховне. Ольга Евсеевна была даже чем-то на нее похожа. В свои шестнадцать Андрею было трудно выразить, что общего может быть у бывшей дворянки из Санкт-Петербурга и провинциалки с юга, ставшей гордостью советской высшей школы. Он еще не знал, что люди делятся на тех, про кого говорят «с характером», и тех, про кого не говорят вообще – просто потому что они ничего собой не представляют. Они появляются и исчезают, не оставив никакого воспоминания.

А Ольгу Евсеевну, Ольгу, как про себя называл ее Андрей, забыть было нельзя. Он с гордостью шел вместе с ней по улице, когда они возвращались из института. Ему нравилось думать, что когда-нибудь он будет так же ходить по городу со своей женой – такой же красивой, умной, уверенной в себе. Он так же будет ею гордиться, а все мужчины вокруг – ему завидовать.

До отъезда оставалось еще три дня – целых три дня рядом с ней! Три дня сидеть вместе за столом, чувствовать ее манящий аромат, ненароком касаться ее плеча, а иногда задевать под столом стройное колено. Во время занятий Ольга Евсеевна была строгой, под ее проницательным взглядом Андрей не смел ни на секунду отвлечься на что-то постороннее, чтобы не дай бог не разочаровать ее. Впрочем, это было несложно – от природы ему достались цепкий ум и прекрасная память. Единственное, что его подводило, – это внимательность.

– Андрей, у тебя очень хорошая голова, – как-то сказала ему Ольга Евсеевна. – Но это может все испортить.

– Испортить? – недоумевающе переспросил он.

– Люди, которым знания даются легко, расслабляются. Им кажется, что так будет всегда, и они перестают прилагать усилия. Понимаешь, нельзя бесконечно ничего не делать. На каком-то этапе надо напрячься. Но многие пропускают нужный момент. А потом невозможно ничего исправить. И все – им остается лишь наблюдать, как менее талантливые, но более усидчивые ребята вырываются вперед. Таковы законы жизни.

И, помолчав, она добавила:

– Это касается не только учебы.

В свете настольной лампы ее волосы отливали медью, вокруг глаз появились тени. Ольга Евсеевна казалась загадочной и печальной. Она с легкой грустью улыбнулась своему ученику, и у Андрея перехватило дыхание. В этот момент он готов был пообещать ей, что получит Нобелевскую премию.

– Я буду стараться изо всех сил, Ольга Евсеевна! Я вас не подведу! Я…

В каком-то неосознанном порыве он рванулся к ней, их плечи соприкоснулись, Андрей осекся на полуслове и покраснел. Ольга Евсеевна заметила его смущение, но не подала виду, только аккуратно отодвинулась.

– Главное – себя не подведи.

Андрей хотел сказать что-то такое, чтобы она поняла всю силу его восхищения, но ему помешал телефонный звонок.

Ольга Евсеевна встала, поправила юбку, скользнув по бедру рукой, – от этого жеста у Андрея всегда пересыхало во рту.

– Квартира Мироновых. Да, Зоя, здравствуй! Что-то случилось? – Ольга Евсеевна нахмурилась. – Конечно-конечно, без проблем. Все сделаем, не переживай. Привет Мише. Держитесь, все наладится.

Ольга Евсеевна стояла боком к Андрею, а прямо перед ней висело зеркало, и, пока она разговаривала, Андрей мог безнаказанно любоваться ее высокой грудью, плавным изгибом спины, подтянутыми бедрами. Одноклассницы, и даже Алина, по которой он еще недавно так убивался, не шли с Ольгой Евсеевной ни в какое сравнение.

Она положила трубку и посмотрела на Андрея.

– Не очень хорошие новости. Твоему дедушке стало плохо, у него инфаркт. Родителям надо срочно ехать к нему, а ты останешься с Валечкой. Завтра утром Вилен отвезет тебя на вокзал и посадит на электричку, а там на месте тебя встретит отец, – Ольга Евсеевна уже все решила.

Андрей почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

– К-как завтра? Еще же три дня? – выдавил он из себя, заикаясь. И тут же его обжег стыд. Дед в больнице, а он думает только о себе!

– Ну не расстраивайся, – Ольга Евсеевна подошла к нему и погладила по плечу. – Хочешь, приезжай к нам на новогодние праздники, и мы продолжим занятия?

Андрей вскочил, чуть не уронив стул.

– Правда?! Я правда могу приехать? На все каникулы? – он с недоверчивой радостью посмотрел ей в глаза.

Ольга Евсеевна улыбнулась:

– Да, правда.

В ее взгляде Андрею почудилось что-то заговорщицкое. Или он себе это придумал?..

На следующее утро Андрей в полудреме ехал в электричке и мечтал о том, как через два месяца вернется в Ленинград. Но в этот раз его влекли не красоты города, а она, Ольга, и все, что с ней связано: новые люди, студенческая жизнь, умные разговоры и много-много встреч… Открывая глаза, он видел перед собой попутчиков – дачников, туристов, жителей окрестных сел. Были среди них и студенты, ехавшие на практику. «Совсем скоро, – с радостью думал Андрей, – и я стану студентом. Буду ездить домой только в гости…»

Его мысли снова возвращались к Ольге Евсеевне. Он представлял, как окончит институт, пойдет работать и докажет ей, что чего-то стоит в этой жизни. Станет физиком-ядерщиком. Или космонавтом. Хотя вряд ли это ее впечатлит. Что он может сделать такого, чтобы покорить сердце этой женщины – доцента, профессора кафедры? Вон, ее муж, тридцать лет работал и, лишь став главным конструктором, получил квартиру. И это при всех заслугах и званиях!

Андрей впервые серьезно задумался о будущем. До сих пор все было просто и понятно. Единственное, чего он хотел, – это перебраться в Ленинград, чтобы вырваться из однообразной серости скучного существования. Но оказалось, что дело не только в городе. Где бы ни жил человек, путь его, в общем, был предопределен: хорошо окончить школу, поступить в институт, потом устроиться по распределению (а скорее, по блату) на хорошую работу, отпахать на ней лет десять и, может быть, получить повышение. Потом, возможно, квартиру дадут. Вот и все. Многие вообще до пенсии в коммуналках ютятся.

Спекулянты, говорят, неплохо зарабатывают. Перепродают вещи, которые привозят из загранок моряки. А еще есть что-то типа артелей, которые производят дефицитные товары. Но участвовать в таком предприятии – значит ходить по краю, жить в постоянном страхе, что тебя накроют. Стоит ли?

Андрею хотелось поговорить об этом с родителями, но вряд ли они его поймут. У них такие взгляды… Ни Михаил Алексеевич, ни Зоя Ефремовна никогда не стремились к особым удобствам и считали, что все должно быть правильно, следовательно – как у всех. Андрей остался один на один со своими вопросами. Он еще не знал, что так и наступает взросление – с первыми сложными решениями, отвечать за которые придется самому.

Глава 4

Поездка в Ленинград на новогодние каникулы не состоялась: родители заметили, что сын уж слишком увлеченно рассказывает о своей преподавательнице, и оставили его заниматься дома. Но Андрей не сдался, придумывал все новые поводы, чтобы съездить в институт к Ольге Евсеевне: искал сложные задачи и темы, которые не входили в школьную программу. Он несколько раз ездил к ней в Ленинград на выходные, и они занимались физикой и высшей математикой. Андрей возвращался в свой городок воодушевленный и восхищался Ольгой Евсеевной даже при родителях. Зое Ефремовне все это не очень нравилось, но приходилось терпеть, ведь без Ольги Евсеевны Андрей в Политехнический институт, скорее всего, не смог бы поступить. В результате к выпускным экзаменам он знал физику не хуже студента, оканчивающего первый курс.

Выпускные экзамены в конце мая Андрей сдал прекрасно, но каким-то особым достижением это не считал: с таким репетитором, как у него, быть лучшим в заштатной школе – скорее закономерность, чем показатель выдающихся способностей. Тем не менее родители им очень гордились. Андрей вообще их радовал: не пропадал по дворам с сомнительными компаниями, его не нужно было насильно усаживать за учебники. Все его одноклассники, включая девочек, напились на шашлыках, которые организовали родители по случаю последнего звонка, а он пришел домой довольно рано, и хотя мать уловила легкий запах пива, было ясно, что особо парень не злоупотреблял.

Узнай старшие Лисицыны настоящую причину такого образцового поведения, они не были бы столь спокойны за сына. На самом деле весь последний год Андрея не отпускали сомнения, возникшие еще после осенних каникул у Мироновых. Он смотрел на людей вокруг и понимал, что не хочет жить такой жизнью. Бесперспективная, неинтересная работа в цехах или в конторе комбината, по вечерам однообразный ужин, приготовленный еще в воскресенье на пять дней вперед, потому что так практичнее. В выходные – дача, если позволяет сезон, или посиделки у соседей. В понедельник, с похмелья, снова на работу. Замкнутый круг.

Конечно, его родители жили по-другому, но почти все знакомые и соседи считали их белыми воронами и презрительно цедили вслед: «Интеллигенты…» Андрей не мог взять в толк, почему за то, что ты в чем-то отличаешься от большинства, надо расплачиваться.

Они с Костей часто рассматривали журналы, которые привозил иногда из «загранок» Костин отец. С глянцевых страниц на них смотрели модно одетые люди в стильных интерьерах или на красивых машинах. Оказывается, жизнь может быть совсем иной. И дело даже не в материальных благах – у этих людей было другое выражение лица. Они олицетворяли все то, чего не хватало Андрею: свободу, успех, уверенность в себе. Они-то наверняка сами распоряжались своей судьбой, а не зависели от решений бездушной, устаревшей, неповоротливой машины, которая управляла жизнями миллионов в Стране Советов.

Андрей остро завидовал этим людям из журналов. «Почему я не родился там, в какой-нибудь стране, где ты сам себе хозяин и все у тебя в руках? Почему мне так не повезло?» – неотступно вертелось у него в голове. На смену этим вопросам пришли другие: «Как это изменить? И можно ли вообще что-то сделать? Или надо смириться и жить как все?»

Как-то раз он приехал на занятия к Ольге Евсеевне неподготовленным. До сих пор он себе такого не позволял. Но накануне того дня они с одноклассниками рванули на природу. Не то чтобы Андрею очень хотелось ехать, все вышло само собой. Серега Кравченко начал подкалывать его, намекая на то, что Лисицын считает себя выше остальных, а сам просто не умеет пить или боится «нормальных пацанов».

– Ничего я не боюсь, но мне завтра к репетитору, готовиться надо…

– Да так и скажи, что западло с нами, ты ж у нас уже столичный мальчик!

Ребята одобрительно засмеялись.

– Ага! Ален Делон не пьет одеколон!

– Его ленинградская училка заругает!

Андрей не выдержал и поехал со всеми.

Шумной компанией подростки отправились в лес. По дороге зашли за гитарами, Серега упросил старшего брата купить им пива в ларьке, а у Пашки, еще одного одноклассника, откуда-то появилась бутылка водки. Кто-то достал пачку сигарет. Правда, сигарет в ней было мало, брали по одной на двоих, и только Андрей остался один на один со своей сигаретой.

– А мы, видимо, с тобой? – услышал он глубокий грудной голос за спиной. Андрей обернулся. Перед ним стояла Машка Куропаткина. Она училась в их классе, но выглядела гораздо взрослее остальных девочек. Высокая, с темными вьющимися волосами, пухлыми губами и уже вполне оформившейся грудью, Маша была предметом внимания почти всех парней параллели. Ее всегда звали на самые секретные вылазки, – знали, что не сдаст. А еще с Куропаткиной было весело – она сыпала пошлыми анекдотами и могла выпить наравне с мальчишками, без дурацких девчачьих ужимок. При этом Маша хорошо училась, и ее часто ставили в пример куда более послушным одноклассницам.

– Давай, – кивнул Андрей. Курить ему не особо нравилось, но сейчас деваться было некуда. Он постоянно ощущал на себе оценивающие взгляды парней, да и выставить себя сопляком перед Машкой он не мог.

Маша уселась на деревянную скамейку и задорно посмотрела на Андрея. Потом чуть отодвинулась, приглашая его сесть рядом. Маша нравилась ему. Она была сильной, независимой и этим напоминала Ольгу Евсеевну и Анну Генриховну.

Затянувшись, девушка вернула ему сигарету.

– Ну, рассказывай! – улыбнулась она. – Какие планы после школы?

– В Политех собираюсь, а ты?

– В педагогический думаю, – Маша лениво подставила лицо весеннему солнцу и зажмурилась от удовольствия. Она прогнулась, облокотившись о спинку скамейки, как будто хотела усесться поудобнее, но на самом деле просто дразнила Андрея. Сквозь полуприкрытые глаза, обрамленные густыми ресницами, она видела, что он смотрит на ее грудь, и еще сильнее развернула плечи. Пауза затягивалась. Андрей судорожно облизнул пересохшие губы. Ему не хотелось отпускать от себя Машку, и он спросил первое, что пришло в голову:

– Учительницей будешь?

Маша делано поперхнулась пивом и захохотала.

– Ага, щас! – она провела пальцем по переносице, поправляя воображаемые очки, и добавила:

– У меня маман в английском шарит, ну я и хочу на иняз. Устроюсь переводчицей, подцеплю кого-нибудь приличного – дипломата, например, а может, даже иностранца, и – бай-бай, бэйби!

Андрей удивленно взглянул на нее:

– Ты реально хочешь уехать за границу?

– А кто не хочет? – неожиданно серьезно ответила Машка. – Что тут ловить? Всю жизнь в очередях простоять? Как мать, пару целых колготок на праздники беречь?

– Но ты же тут родилась, выросла… – начал было Андрей, но девушка не дала ему договорить, приложив палец к его губам.

Она медленно затянулась и снисходительно посмотрела на Андрея.

– Да перестань, ты как на партсобрании… Ну родилась, и что? Папочки в ЦК у меня нет, да и вообще никакого нет. Мать в детском саду работает воспитателем. Ты же понимаешь? Я так не хочу!

Андрей молчал: Маша озвучила то, что мучило его последние несколько месяцев. Он тряхнул головой, будто сбрасывая тяжелые мысли. Потом поднял глаза на одноклассницу и примиряюще улыбнулся.

– Ну ты что, я же просто так спросил.

Он только сейчас заметил, что все уже устроились на поваленных деревьях и негромко напевают под гитару.

– Пойдем к ним? – предложил Андрей.

– А может, не пойдем? – игриво откликнулась девушка. Она встала. – Хочется прогуляться.

Маша неторопливо направилась в сторону озера, Андрей пошел за ней. Кто-то из парней засвистел им вслед, раздался дружный хохот. Но Андрею было все равно: возможность остаться один на один с Машей сейчас была единственным, что его волновало.

В сумерках белой ночи лес казался сказочным, его будто специально создали для романтических прогулок. Андрей обнял Машу за талию, потом, осмелев, спустил руку ниже. Девушка не сопротивлялась. Он остановился и мягко развернул ее к себе, прижал ее бедра к своим – внизу живота стало горячо. Маша коснулась губами его губ, ее язык проскользнул внутрь его рта. Андрей понятия не имел, как надо целоваться, тем более что после провала с Алиной заводить отношения с девушками даже не пытался, но сейчас он инстинктивно ответил на поцелуй.

От мягких губ и нежного языка Маши Андрей чуть не потерял сознание. Голова закружилась, его охватила приятная истома. Он хотел, чтобы это продолжалось бесконечно.

Когда, проводив Машу, он вернулся домой, было уже поздно. Учебники, которые дала ему Ольга Евсеевна, так и лежали на столе. Андрей с досадой поморщился: «Домашка! Мне же завтра ехать на занятие!..»

Постояв в нерешительности перед столом, он собрал книжки и засунул их в портфель. «Ну и ладно! Придумаю что-нибудь!»

События этого вечера сделали Андрея смелее. Казалось, что весь мир покорится ему не сегодня, так завтра, и даже Ольга Евсеевна на какое-то время превратилась из кумира всего лишь в еще одну учительницу.

Однако на следующий день первые восторги утихли и смелости существенно поубавилось. Оправдание, которое он, заикаясь, выдавил из себя, придя к Ольге Евсеевне, прозвучало по-детски неубедительно.

– Так, Андрей, давай договоримся, – положив руки на стол, сказала она. – Во-первых, ты не будешь мне врать.

– Я не вру, Ольга Евсеевна, я же…

Под ее грозным взглядом Андрей осекся.

– А во-вторых, – тон Ольги Евсеевны стал ледяным, – если тебе больше не интересна учеба, имей смелость в этом признаться. Себе, в первую очередь. Не надо тратить свое и мое время.

Андрей сидел молча, опустив голову.

– Я тебе не мама и не папа и не собираюсь тебя заставлять… Мне неинтересны лодыри! Хочешь развлекаться, гулять – пожалуйста!

– Ольга Евсеевна, но это же первый раз! – не выдержал Андрей. – Я стараюсь! Я же все это для вас!

Ольга Евсеевна удивленно подняла брови.

– А вот этого чтобы я от тебя больше не слышала! Запомни: никогда и ничего не надо делать для кого-то. Все, что ты делаешь, ты делаешь для себя. И только! – она стукнула ручкой по столу, как будто поставив восклицательный знак. – Когда мотивом твоих поступков становится угождать другим – все, это начало конца.

Андрей с недоумением смотрел на учительницу.

– Да-да, – продолжала она. – Ты сам хозяин своей судьбы и сам решаешь, как жить и что делать. Не надо ни на кого перекладывать ответственность. Хотя, конечно, это очень удобно. Делал-делал что-то ради девушки, а она изменила – значит, можно пуститься во все тяжкие, это же она виновата! Нет уж, будь добр строить свою жизнь для себя сам.

– Сам? Да что я могу построить сам? – он вспомнил вчерашний разговор с Машей. – На что вообще тут можно рассчитывать? Вкалывать всю жизнь, как ваш муж? Сутками просиживать на работе – чего ради? – Андрей обвел глазами комнату. – Ради вот такой квартиры и цветного телевизора вне очереди? И это еще в лучшем случае! А ведь Вилен Константинович – главный конструктор, шишка!

Взгляд Ольги Евсеевны стал колючим.

– Не смей говорить о том, о чем ты понятия не имеешь! – тихо, но твердо сказала она. – Вилен – уникальный человек и талантливый конструктор. Он живет, он дышит своей работой! Он выше всего этого. Если бы не я, он бы и от этой квартиры отказался. Ему ничего не надо!

Ольга Евсеевна не кривила душой. Вилен Константинович действительно ничто не любил так, как свою работу. Он с головой был погружен в расчеты и чертежи, и редко что могло его отвлечь или взволновать. Живой интерес к чему-то, вернее к кому-то еще, появился у него лишь раз, – когда в его отдел пришла молоденькая практикантка Оля. Да и то сначала она заинтересовала его своими предложениями по улучшению какой-то детали, и только потом он заметил, что у нее дивные глаза с поволокой и звонкий, словно переливы колокольчиков, смех.

Наконец взяв себя в руки, Ольга Евсеевна сказала:

– Хотя я понимаю, о чем ты говоришь, Андрей. Не всем дано быть такими альтруистами, как Вилен. Люди хотят жить хорошо. И конечно, человек должен получать достойное вознаграждение за свой труд. Иначе мы получим… – она запнулась, – получим то, что имеем.

Андрей удивленно поднял глаза. Он не ожидал услышать подобное от преподавателя советского вуза.

– Ну что ты так смотришь, – устало произнесла Ольга Евсеевна. – Ты умный парень, да и не маленький уже… Но я точно знаю, что без хорошего образования нигде не добьешься успеха – ни в этой стране, ни в любой другой. Знания за плечами не носить, как говорила моя бабушка. Настоящие профессионалы нужны везде. Так что учись, студент! – она потрепала его по голове.

Вручение аттестатов прошло для Андрея незаметно. Мыслями он уже был в институте, переживал за вступительные экзамены, и расставание с одноклассниками его мало заботило. После торжественной линейки вчерашние старшеклассники, учителя и родители отправились в столовую комбината, где стараниями заведующей, мамы одного из выпускников, для них был организован банкет с танцами.

Андрей пошел на выпускной с Машей. Не сказать, чтобы он испытывал к ней что-то серьезное, но после того стихийного пикника в лесу считалось, что они пара, и Андрею казалось, что отрицать это будет некрасиво по отношению к девушке. Тем более что находиться в компании первой красавицы школы было лестно.

Когда учителя и родители ушли, подростки осмелели и перестали прятать спиртное. Многих быстро развезло. Те, кто потрезвее, разошлись по углам – начало взрослой жизни хотелось обязательно отметить каким-то взрослым поступком, и откровенные поцелуи в полумраке банкетного зала или в подсобке вполне для этого подходили.

Андрей почти не пил, и атмосфера всеобщей разнузданности на него не повлияла. Пьяные одноклассники, блюющие прямо в коридоре, вызывали у него отвращение. Захотелось уйти. Он направился к выходу, отмахиваясь по пути от попыток затащить его за стол и чьих-то братаний.

– А куда это ты? – неожиданно перед ним возникла Алина. На ней было короткое облегающее платье с открытыми плечами и колготки в сеточку. Алина стояла, скрестив руки на груди и чуть отставив в сторону длинную стройную ногу. Яркий макияж и глубокое декольте делали ее взрослее. Девушка вызывающе смотрела на Андрея, и он ощутил, как внутри у него нарастает желание. Но в то же время Алина стала какой-то чужой, от прежних его чувств к ней не осталось и следа.

– Проветриться, – сухо ответил Андрей.

– Проводишь меня домой? – Алина повела плечами. Она явно флиртовала с ним.

– А как же Сашка? – бросил Андрей, оценивающе глядя на нее. Он все еще не мог забыть о том, как пару лет назад Алина предпочла ему другого, и так просто сдаваться не хотел.

– Сашка два года как в институте в Ленинграде, да и придурок он. Ты мне всегда больше нравился… – она смотрела ему прямо в глаза, немного приоткрыв рот и накручивая прядь волос на палец.

Эти слова польстили самолюбию Андрея, хотя он понимал, что особого значения им придавать не стоит.

– Говорят, у тебя теперь новая любовь? – спросила Алина.

– Любовь? – он не хотел выдавать Машу и в то же время не прочь был похвастаться перед Алиной.

Андрей не заметил, как за разговором они вышли во двор. Там было много народу, краем глаза он увидел, что в толпе одноклассников стояла и Маша. «Наверное, надо предупредить ее», – мелькнула мысль, но Алина уже тянула его дальше. Андрей был весь во власти физического влечения. Ему до дрожи хотелось поскорее почувствовать тело Алины, ее кожу, рот, но это было бы проявлением слабости и предательством по отношению к Маше. Она ведь ничего плохого ему не сделала, а бросить ее одну в разгар выпускного – не по-мужски.

Размышляя об этом, он молча шел за Алиной. Она прижалась к его руке так, что он ощутил прикосновение ее упругой груди. Андрей резко остановился, притянул девушку к себе и поцеловал. В этот раз Алина не возражала. Вот что значит быть взрослыми! Они стояли около малюсенького сквера, высокие кусты закрывали его от глаз случайных прохожих. Алина направилась туда, не отпуская руку Андрея. А у него сорвало голову.

Они сели на лавку. Окна дома, примыкавшего к скверу, не горели, так что можно было не опасаться, что кто-то увидит влюбленную парочку. Андрей смело обнял Алину, прижал к себе, а потом отодвинулся и пристально посмотрел на нее. Он пытался найти в ее лице то, что так привлекало его мальчишкой. Перед глазами вдруг встал образ Ольги Евсеевны, а за ним – Маши, провожающей его взглядом во дворе. И в этот момент Алина показалась ему чем-то неинтересным, устаревшим и будто несвежим. Так часто бывает: ты с ума сходишь по человеку, а потом встречаешь кого-то еще, и прежние чувства остывают. И все же, словно по инерции, Андрей еще раз поцеловал Алину, получая от этого исключительно физическое удовольствие. Алина действовала уверенно, раскованно, и это заводило. Но что-то мешало Андрею полностью отдаться своему желанию.

Он снова отодвинулся от Алины, взял ее за плечи и легонько встряхнул. Ему стало не по себе: влечение остыло, снова возникли мысли о Маше. Алина смотрела на него в молчаливом удивлении.

– Ну ты чего? – она скинула с плеч его пиджак и откинулась назад, опираясь на локти. Андрей отрицательно покачал головой и встал.

– Ты чего-то боишься… – томно прошептала Алина, прикрывая свою полуоткрытую грудь. – У тебя в первый раз?..

– Мне. Надо. Идти, – его язык как будто онемел. В какой-то степени Андрей мучил не только ее, но и себя. Наконец, собрав всю силу воли, он резко развернулся и быстро, почти бегом, направился к столовой, оставив недоумевающую Алину на лавке одну.

В столовой уже почти никого не было.

– А все в лес ушли, рассвет встречать! – крикнул, заметив его, Димон из параллельного класса. – Айда с нами!

Когда они дошли до их места, где обычно собирались на шашлыки и посиделки у костра, там вовсю шумело веселье. Сергей Кравченко исполнял что-то из Гребенщикова[1] и «Машины времени», остальные пытались ему подпевать. Но алкоголь делал свое дело – все свелось к тому, что ребята просто стремились перекричать друг друга. Девочки тоже не на шутку разошлись и вели себя даже развязнее парней.

Андрей искал глазами Машу, но не сразу ее заметил. Девушка сидела поодаль от веселой компании на поваленном дереве – том самом, с которого месяц назад начались их отношения. В отсветах костра ее карие лисьи глаза казались бездонными. А какая красивая у нее улыбка…

Маша смотрела на него, не переставая улыбаться. «Значит, не разозлилась», – с облегчением подумал Андрей и подсел рядом. Он достал из внутреннего кармана своего пиджака пачку сигарет «Космос», которую прихватил в столовой. Хотел было закурить, но Маша остановила его.

– Ты же не любишь, – полувопросительно сказала она и положила свою руку на его.

От этого прикосновения у Андрея по всему телу пробежал ток, сосредоточившись где-то внизу живота.

– Иногда балуюсь, – ответил Андрей, пожав плечами.

– Тебе не идет, ты такой интеллигентный, – промурлыкала Маша. – А как там Алина? Как все прошло?

Машин голос звучал равнодушно, но по напряженному выражению лица было понятно, что ее все-таки задел его побег. Впрочем, Андрей был почти уверен, что она знает: между ним и Алиной ничего серьезного не было. Один поцелуй и ничего больше! Поэтому Маша сейчас его и приняла. Женская интуиция.

Вокруг было по-прежнему шумно. Гитара перешла от Сереги к кому-то из ребят. Нестройный хор то заводил новую песню, то бросал ее на полпути, чтобы разразиться хохотом. Повсюду бродили обнимающиеся парочки. Здесь, в лесу, с гитарой и алкоголем, вчерашние школьники впервые ощутили абсолютную свободу. Они чувствовали ее, но до конца не понимали, насколько прекрасный этап начинается в их жизни.

Андрей с Машей прогуливались около небольшого лесного озера. Стояла белая ночь. Теплая безветренная погода только усиливала ощущение благодати. Их никто не беспокоил, если не считать назойливой мошкары и наглых комаров-кровососов. Андрей впервые в жизни ощутил блаженство от желания и почувствовал, насколько хорошо находиться с девушкой наедине.

Маша взяла его под руку, и они беседовали о своем будущем. Потом присели на большой валун на берегу. Маша положила голову на левое плечо Андрея, а он сжал ее руку. Его сердце сильно застучало. Что-то похожее он уже испытывал с Алиной, но сейчас все было по-другому. Маша дотронулась губами до его щеки, а потом до губ. Их языки нежно соприкоснулись. Уже второй поцелуй с девушкой за этот вечер! Но с Машей он был особенным.

Так они просидели до самого утра, то засыпая, то просыпаясь в объятиях друг друга.

– Надо идти домой, – шепнула Маша.

– Хочу остаться с тобой, – отозвался Андрей.

– Странно, что нас никто не ищет, – удивилась девушка, поправляя платье и волосы.

– Им не до нас! У них свои дела, – ответил Андрей, пытаясь удержать ее.

Музыка действительно стихла. Видимо, ребята разошлись по домам. Обнявшись, Андрей и Маша вышли из леса, пересекли железнодорожные пути и оказались в городе. Он проводил ее до дома, а прощаясь, взял за обе руки и нерешительно спросил:

– Ну и что дальше?

Несмотря на дикую усталость после бессонной ночи, он хотел, чтобы девушка пригласила его к себе.

– Мне было очень хорошо с тобой! – ответила Маша и прижалась к нему.

Они вновь страстно поцеловались.

– Ты когда уезжаешь в Ленинград? – спросила Маша и ласково провела рукой по его щеке.

– Где-то через неделю, – с грустью ответил Андрей.

– Тогда у нас еще целых семь дней! – радостно воскликнула Маша и чмокнула его в губы. – А сейчас нам надо поспать. Иди домой, вечером увидимся.

Андрей никогда еще не ощущал подобного прилива сил и желания. Эта девушка ему очень нравилась. Даже уставшая после выпускного, она казалась ему прекрасной. Они всего лишь целовались, но ведь и один поцелуй может значить больше, чем целая ночь близости.

В воздухе витал запах дыма, добавляя адреналина в кровь. Андрей легким шагом возвращался домой и посмеивался над собой, спотыкаясь о бордюры. Он был окрылен. Еще бы – стать властелином двух девушек за вечер. В Андрее боролись тщеславие и совесть – было в этой ситуации что-то порочное, но такое возбуждающее.

Вернувшись домой, он долго не мог уснуть: его охватывала дрожь, волнами накатывали мурашки. Когда он наконец задремал, то и во сне не мог расстаться с Машей. Ему снилось, что они бродят по лесу, а назойливые комары противно пищат у них над ухом.

Предстоящие экзамены и Ольга Евсеевна совершенно вылетели у него из головы. Вылетели из головы и мысли о Ленинграде, о котором он бредил целый год. Андрей был теперь только с Машей.

Глава 5

Андрей блестяще сдал вступительные экзамены в институт, и родные устроили ему настоящий праздник. Бабушка, которая приехала к ним погостить после смерти деда, испекла свой фирменный пирог, мама с Валечкой пожарили котлеты, а отец где-то достал торт-мороженое. Родители впервые позволили Андрею выпить с ними за столом немного вина.

– Совсем взрослый, – промокнув фартуком уголки глаз, вздохнула бабушка. – Вот бы дед увидел…

Андрею и самому не верилось, что он уже не школьник: «студент Ленинградского политехнического института» – звучит серьезно. Вчерашний выпускник был полон надежд и строил грандиозные планы.

С Машей они не виделись с выпускного. Ребята рассказывали, что она тоже поступила, как и хотела, в педагогический на иняз. Андрей заходил к ней домой, чтобы поздравить, но ему никто не открыл. Тогда он решил, что обязательно найдет ее в Ленинграде. В конце августа он уехал из родного дома. Электричка, стуча колесами, спешила по привычному маршруту, а у Андрея все сжималось внутри: чувство здорового любопытства смешалось с чувством страха. Он понимал, что начинается новая жизнь.

Наступил сентябрь, и Андрей вместе со всеми первокурсниками на месяц уехал «на картошку» в совхоз. Целыми днями копая эту самую картошку и расфасовывая ее по ящикам, Андрей изрядно устал, стер ноги в кровь и расцарапал руки. Но зато он познакомился со своими однокурсниками и нашел во многих из них довольно приятных собеседников. А после «картошки» на стадионе начались соревнования института по футболу, и Андрей, естественно, не мог их пропустить. Суета студенческой жизни так захватила его, что разыскивать Машу было совсем некогда. Да и вообще он не был уверен, стоит ли видеться с ней. «Мы ведь и не встречались толком, – придумывал себе оправдания парень. – Ну сходили несколько раз погулять, ну поцеловались. Это ж не любовь!» В общем, на какое-то время он забыл о девушке.

Как иногороднему студенту, Андрею дали место в общежитии Политеха на Лесном проспекте. С переездом ему помогли родители. Комната была просторной и довольно светлой. Обстановка не отличалась особым комфортом, но выбирать не приходилось: две кровати, пара книжных полок над каждой, замызганный стол, обшарпанный платяной шкаф – впрочем, студенту вполне достаточно.

Соседом Андрея оказался его однокурсник из Ленинакана. Он представился Геной, но, как выяснилось позже, на самом деле парня звали Гурген, а новое имя он выдумал, чтобы было проще.

Общительный сосед довольно тепло встретил Андрея. Они быстро подружились. Гена хорошо говорил по-русски – лишь иногда проскальзывал едва заметный акцент. Читать парню не нравилось, но он хорошо учился и прекрасно разбирался в профильных предметах.

Андрей с головой погрузился в учебу. Занятия начинались ровно в девять и заканчивались под вечер – и поначалу он не прогуливал ни одной пары. Обедали студенты в институтской столовой. Еда там была недорогая и однообразная. Питаться где-то в городе было не по карману, тем более что деньги нужны были на вылазки в выходные. Порой дотянуть до конца месяца удавалось только за счет посылок из дома.

Все чаще Андрей стал задумываться о подработке. О том, чтобы попросить больше денег у родителей, не могло быть и речи – стыдно. Даже то, что ему высылали, он брал, пересиливая себя.

Жизнь в общежитии была вовсе не такой унылой, как предполагал Андрей. В комнате одного из старшекурсников часто собиралась компания, чтобы послушать музыку. У него был шикарный по тем временам магнитофон ИЖ-302. Пускали на эти «музыкальные вечера» не всех, но Андрею удалось получить входной билет благодаря той самой кассете Sex Pistols, которую его одноклассник Костя так и оставил у него. Альбом, конечно, не новый, но доставать последние хиты было делом непростым, поэтому слушали, что было. А были еще Высоцкий, Гребенщиков, «Машина времени», Deep Purple и Led Zeppelin.

Несмотря на то что в общежитие часто наведывалась комиссия, которая следила за порядком, молодежь умудрялась слушать музыку, выпивать, иногда курили анашу или гашиш. Андрей как-то тоже затянулся пару раз и после этого вырубился. Наутро у него адски гудела голова, он промаялся сутки, приходя в себя, и решил, что такое «увлечение» не для него. Гена посмеивался над соседом, мол, все из-за отсутствия практики, но Андрей решил не экспериментировать. Когда у него были деньги, он покупал на всех пива в ларьке на Лесном проспекте.

Алкоголь покрепче для «вечеров» поставлял Гена. Его дядя Акоп работал на какой-то овощебазе в Купчино и делился с племянником списанным коньяком. Не за спасибо, конечно.

По рассказам Гены, Акоп был человеком состоятельным. Ездил на белой шестерке, жил в трехкомнатной «сталинке» на Московском проспекте, а недавно построил дачу под Павловском. Все это вызывало у Андрея восхищение и любопытство. Он по-прежнему упорно учился, помня слова Ольги Евсеевны, но пример Акопа заставил его задуматься: а так ли уж она была права? Вряд ли у Акопа было серьезное образование, и уж точно ему не пришлось годами корпеть в какой-нибудь институтской лаборатории, чтобы получить все те блага, которыми он пользовался.

Впрочем, пока студенческая жизнь не успела разочаровать Андрея. Учиться было интересно, он делал успехи, и преподаватели были им довольны. По вечерам он занимался в чертежной комнате на первом этаже общежития. Иногда в институте Андрей пересекался с Ольгой Евсеевной – она по-прежнему очень ему нравилась, можно даже сказать, что в ней он видел идеал. Но после выпускного ему стало ясно, что бывают разные отношения и разные женщины и вовсе не обязательно ограничиваться общением с одной.

В Ленинград пришло лето, приближался конец первого учебного года, и нужно было решать, чем заняться в ближайшие три месяца, – у первокурсников летней практики не было. Ехать на каникулы к родителям Андрею совсем не хотелось. Но на жизнь в Ленинграде требовались деньги, а значит, надо было срочно найти работу. И Андрей решил поговорить с Геной. На базе ведь всегда нужны рабочие руки, вдруг его дядя поможет?

– Ген, ты что летом будешь делать? – поинтересовался Андрей у соседа, когда они доедали хлеб – все, что осталось у них из съестного на эти выходные.

– Хочу смотаться на месяц домой, а потом тут поработаю до сентября, – ответил Гена, отхлебнув коньяка из дядиной партии. – А ты?

Андрей помолчал, медленно разжевывая черствую корочку.

– А я максимум на неделю съезжу, сейчас или в августе, – с деланым равнодушием произнес он заранее подготовленную фразу. Гена сразу понял, куда клонит его друг.

– Хочешь найти работу? Кстати, ребята говорят, можно подзаработать, разгружая вагоны на Кушелевке.

– Хочу, но вариантов у меня пока нет. И про Кушелевку я ничего не слышал. Может, попросим твоего дядю взять нас на базу?

Андрей постарался говорить максимально убедительно, – он планировал этот разговор не одну неделю, прощупывая почву, выясняя, какие отношения у Гены с дядей, – и надеялся, что все получится.

Гена пожал плечами.

– Думаю, да, можно. А что ты хочешь там делать? Ты вообще знаешь, как работает база? – в его словах сквозило сомнение.

– Так, примерно… Но уж точно это не сложнее, чем матанализ. Разберусь!

– Ну не вопрос, я договорюсь о встрече с Акопом.

– Так может, сейчас его и наберешь? Пойдем вместе на вахту, там Аллочка дежурит, она даст позвонить.

Гена нехотя встал с кровати.

– Блин, так жрать охота! Ладно, я пошел звонить, а ты лучше метнись к соседям, может, у них что найдется.

Андрей пошел по соседям. Ему тоже жутко хотелось есть. Голова раскалывалась, – сейчас бы горячего супа с куском мяса! Но в общежитии уже практически никого не было, все студенты разъехались по домам. Дойдя до комнаты, где жил его однокурсник Хильченко, Андрей все же с надеждой дернул дверь за ручку. Заперто. Он прислушался. В комнате явно никого не было. В отчаянии он ударил в дверь кулаком.

– Черт!

Андрея накрыло унизительное бессилие. Это ощущение взбесило его. «Козел! – ругал он себя. – Просрал все деньги на выходных! Хотя бы макарон или картошки купили! Срочно искать работу!»

Когда Андрей вернулся в комнату, Гена был уже там и скреб ложкой по стенкам пустой сахарницы.

– Ну что? – спросил Андрей.

– А ничего. Не дозвонился. Сейчас бы в том буфетике на Карла Маркса чебуречков поесть, да? Сочные, жирненькие…

– Так давай поедем к Акопу домой. И попросим лично.

– Хорошо! – согласился Гена. – Может, там, кстати, и поедим… – с надеждой добавил он.

Было около пяти вечера. Перепрыгнув через турникеты на станции, они поехали на метро, а после четыре автобусные остановки шли пешком, – ехать было не на что. Вот, наконец, квартира Акопа. Но и тут их ждала неудача: дверь никто не открыл.

– Шесть часов, наверное, еще рано, – неуверенно предположил Гена. – Скорее всего, на базе еще…

Перспектива вырисовывалась совсем не обнадеживающая. Парни спустились вниз и сели на лавку во дворе. Прошло три часа. Вечерело, становилось прохладнее.

– Блин, и Ангелину где-то носит! – с досадой сплевывая, сказал Гена.

– Ангелина – его жена? – спросил Андрей.

Друг ухмыльнулся.

– Ну вроде того… – Гена замолчал, как будто размышляя, можно ли доверить Андрею тайну. Потом, понизив голос, хотя рядом не было ни души, сообщил доверительным тоном: – Настоящая его жена, по паспорту, – тетя Ася, сестра моего отца покойного. Она в Ленинакане осталась, вместе с их сыном. Акоп сначала думал, что обустроится тут, квартиру найдет и перевезет их, а потом вот Ангелину встретил…

Лицо армянина помрачнело. Он сдвинул брови и сжал челюсти.

– Ну и как тебе она? – поинтересовался Андрей.

– Кто? Ангелина?

– Да.

– Да нормальная, симпатичная очень, молодая. С ней весело! – Гена оживился. – Только за тетю Асю немного обидно, она переживает, конечно.

Андрей кивнул. Ему не особо хотелось вникать в чужие семейные проблемы, но надо было как-то поддержать разговор. Да и об Акопе получше узнать не мешало.

– А эта Ангелина сейчас на работе? – спросил Андрей.

– Да на какой работе! Такие девушки не работают, – подмигнул ему Гена. – По подружкам, наверное, опять побежала или красоту наводить.

Гена с тоской запрокинул голову и застыл на пару секунд в такой позе, потом со злостью тряхнул головой:

– Как не вовремя-то, а… Я думал, хоть чайку попьем! Готовить она не умеет, но хлеба с колбасой порезала бы!

При мыслях о колбасе у Андрея заурчало в животе. Парни переглянулись и рассмеялись.

– Кишки марш играют! – сострил Гена.

Когда они уже почти отчаялись, во двор въехала белая шестерка. Отполированная, чистая, с черной агрессивной решеткой, прямо иномарка – такую пафосную машину не ожидаешь увидеть на окраине города. Из шестерки вышел немолодой коренастый армянин. Густая шевелюра с проседью подчеркивала уставшее, озабоченное выражение его лица. Одевался Акоп – а это был именно он – явно не в советских универмагах. На нем были дорогие вещи, вычурные туфли из натуральной кожи с вытянутыми носками, под расстегнутым воротом рубашки поблескивала толстая золотая цепь. Вытащив из салона матерчатую сумку, Акоп направился было к парадной, но тут заметил Гену.

– А ты что здесь делаешь? – удивленно спросил Акоп, обращаясь к племяннику. – Что-то случилось?

– Да нет, все н-нормально! Простите, что без предупреждения, н-надо поговорить. Есть время? – Гена явно побаивался дядю и даже стал заикаться от волнения.

Андрей подумал, что если сейчас Акоп им откажет, то он просто схватит его за грудки и будет требовать, чтобы тот хотя бы дал им поесть. Видя нерешительность друга, Андрей взял инициативу в свои руки.

– Здравствуйте! Меня Андрей зовут, я сосед Гены по комнате в общежитии. Мы к вам за советом. Гена много о вас рассказывал, говорил, что вы человек мудрый… – Андрей решил польстить своему будущему работодателю. – А у нас дело серьезное…

– Ну конечно! Пошли в квартиру, – вежливо, хотя все еще удивленно предложил Акоп. – Какие разговоры могут быть на улице, тем более серьезные!

Андрей и Гена переглянулись: замаячила надежда, что они все-таки поедят. Акоп направился к подъезду. Друзья последовали за ним. Андрея пошатывало – то ли от голода, то ли от волнения, – он очень переживал, ведь это была их первая деловая встреча.

Открыв квартиру и не обнаружив там Ангелины, Акоп заметно помрачнел. Готовой еды тоже не оказалось ни на плите, ни в холодильнике. Акоп выругался шепотом по-армянски и попросил ребят почистить картошку, а сам принялся резать овощи. На столе появилась сырокопченая колбаса и какие-то консервы – намечался целый пир.

Через полчаса вся компания с аппетитом расправлялась с ужином, который казался Андрею прямо-таки царским.

Утолив голод, он рассматривал кухню и небольшую часть квартиры, которую было видно в дверной проем. Мебель из красного дерева, аккуратно выложенный лакированный паркет темных тонов. В коридоре на полках – хрустальные вазы. Дорогие светлые обои, тяжелые бархатные шторы в комнате напротив и, конечно, импортный магнитофон. Квартира Ольги Евсеевны и Вилена Константиновича не шла ни в какое сравнение с этой, хотя и они жили гораздо богаче Лисицыных.

– Ну, о чем хотели поговорить, парни? – спросил Акоп. Он откинулся на спинку стула и переводил взгляд с племянника на Андрея в ожидании ответа, но мысли его были явно заняты чем-то другим.

Друзья переглянулись. Андрей дожевал последние остатки непослушного укропа и набрал в грудь воздуха.

– Ну, мы вот уже сдали сессию… и думаем с Геной, чем бы летом заняться. Бездельничать не хочется, а куда податься, не знаем… – начал он. – Может, вы поможете?

– Чем? – Акоп чуть приподнял свои кустистые брови.

Гена бросил неуверенный взгляд на Андрея, мол, «давай я попробую?», и тут же, неожиданно расхрабрившись, выпалил:

– Возьмите нас на базу!

– Взять на базу? – переспросил Акоп. – А что вы будете делать?

– Все, что скажете! – хором ответили парни.

Акоп долго что-то рассматривал на своей тарелке, потом покрутил вилку в руке. Потом взял петрушку, которая одинокой веткой лежала на блюде, и начал задумчиво ее пережевывать.

– А ты тоже в Политехе учишься? – спросил он Андрея.

– Да.

– И как вы сессию сдали? – Акоп обращался к ним обоим, но смотрел только на Андрея.

– Нормально, без троек, – ответил Андрей, пытаясь понять, что за игру затеял Акоп.

– А ты откуда вообще? – Андрею показалось, что он намеренно тянет время.

– Я из Ленобласти, – сказал Андрей, стараясь ничем не выдать своего нетерпения.

– Ах вот оно что!.. – произнес Акоп так, как будто это что-то значило, и снова замолчал.

«Наверное, думает, как нам отказать», – решил Андрей.

– Дядя Акоп, возьмите нас, – не выдержал Гена. – Ну сколько можно мне у матери деньги тянуть!

Андрей мысленно похвалил друга – хороший ход! Видимо, и на Акопа этот аргумент возымел действие. Он как-то встрепенулся и уже хотел было что-то сказать, но тут раздался звук поворачивающегося ключа в замке. Потом послышалось, как открывается дверь и кто-то входит в квартиру.

– Лина, это ты? – крикнул Акоп, чуть привстав.

Парни обернулись и увидели в коридоре миловидную женщину лет двадцати пяти со светлыми локонами и почти кукольным личиком. Сняв с себя легкую ветровку, она повернулась к ним и радостно улыбнулась.

– Привет, мальчики! – прощебетала она, обращаясь ко всем присутствующим. От ее нежного с бархатистыми нотками голоса у Андрея перехватило дыхание. Ангелина была из тех девушек, которые одним своим появлением всегда вызывают волнение у мужчин. Стройная, миниатюрная, с огромными голубыми глазами, Ангелина обладала манящим сочетанием противоположностей – кажущейся невинностью и вызывающей сексуальностью, которую она, не стесняясь, выставляла напоказ. Короткая вязаная белая юбка открывала взгляду ноги с подтянутыми икрами, а глубокий вырез синей блузки – высокую грудь.

– Ты где была? Время знаешь? – недовольно спросил Акоп.

– У Светы, – ответила девушка, подойдя к столу, за которым сидела компания. Длинными пальцами, унизанными золотыми кольцами, она аккуратно подхватила с тарелки оставшийся ломтик хлеба, положила сверху колбасу и с явным удовольствием откусила кусочек.

– И что вы там делали полдня? – невозмутимость Ангелины, похоже, раздражала Акопа еще больше, чем ее долгое отсутствие. – Я с тобой разговариваю!

Ангелина и правда вела себя так, как будто вопрос был обращен не к ней. Она уже выходила из кухни, когда Акоп прикрикнул на нее.

– Мы думали, как провести лето, – ответила Ангелина, обернувшись. При этом она кокетливо уперлась рукой в бедро и немного отставила ногу. Юбка натянулась, и под ней угадывались волнующие формы девушки. Андрей сидел, уставившись на нее. Он понимал, что рискует вызвать справедливый гнев Акопа, но не мог ничего с собой поделать. Впрочем, сейчас Акопу было явно не до Андрея – он продолжал свой допрос.

– И до чего же додумались?! – атмосфера на кухне становилась все более напряженной – вот-вот начнется скандал. – Ты случайно не пила?

– Хотим в твой любимый Сочи поехать! – Ангелина выкрикнула это уже из коридора. На слове «Сочи» она сделала особый акцент.

Как рассказывал Гена, именно там лет восемь назад Акоп познакомился с Ангелиной. Она только окончила школу и приехала с друзьями в молодежный лагерь по путевке. Родители в ней души не чаяли, она росла избалованной и довольно ленивой. В школе Лина была признанной красавицей, за ней вечно ходили толпы поклонников. К учебе она никогда интереса не проявляла, зато активно участвовала в самодеятельности. Когда Лина провалила вступительные экзамены в институт, вместо наказания ее отправили на Черное море, чтобы «Линочка развеялась». Акоп в это время гостил там у друзей и договаривался о левых поставках. Ангелину он увидел в прибрежном кафе-шашлычной. Она сидела за столиком с каким-то худым и прыщавым студентом на пару лет ее старше. Девушка явно скучала, и Акоп не стал терять время, – подошел и увел ее за свой столик.

Всю неделю они провели вместе – опытный и состоятельный армянин, почти на двадцать лет старше, умел вскружить голову девчонке. Он водил ее по ресторанам, дарил охапки роз, угощал шампанским. А когда из Пятигорска по заказу Акопа Ангелине привезли роскошную песцовую шубу, девушка была готова ехать с ним хоть на край света.

В последний вечер перед возвращением в Ленинград Акоп предложил Ангелине переехать к нему, но сразу поставил условие: никаких разговоров о разводе. «Семью я свою не оставлю, – голосом, не предполагающим возражений, сказал он. – Но ты будешь как сыр в масле кататься, обещаю!»

Ангелина вздохнула, поджала губки и… согласилась. За несколько лет совместной жизни их отношения успели перерасти из влечения – больше его к ней – в состояние вялотекущей конфронтации. Акоп пытался добиться от девушки покорности и смирения, как от армянской жены, но Ангелина, зная свои козыри – красоту и молодость, всячески сопротивлялась давлению.

– Ты мне не говорила, что пойдешь к Свете! – огрызнулся Акоп.

– А мы с тобой вообще вчера разговаривали? – с издевкой спросила Ангелина из коридора.

Андрей понял, что спутница Акопа – девушка строптивая и своенравная, и это еще больше возбудило его. Акоп резко встал со стула и вышел в коридор.

– Послушай меня, дорогая! Прежде чем куда-то уходить, надо предупреждать. И к тому же могла бы что-нибудь приготовить!

– Я тебе не кухарка! Он хочет из меня кухарку сделать, – Ангелина будто жаловалась Андрею и Гене… Дверь в комнату с грохотом захлопнулась. Акоп пошел за Ангелиной.

Молодые люди сидели молча. Андрей расстроился, что их вопрос так и остался нерешенным, но было очевидно, что Акопа сейчас лучше не трогать. Голоса за стеной звучали все громче, и, похоже, до перемирия было еще далеко. Гена извиняющимся взглядом посмотрел на друга. Ему было неудобно за дядю: такой серьезный человек, а с женщиной своей справиться не может.

– Как думаешь, это надолго? – спросил Андрей.

– Да по-разному бывает… Так что придется подождать, – Гена поставил чайник на плиту. – Давай чайку пока попьем.

«Тварь, придурок, идиот!» – доносилось из комнаты. Ангелина не выбирала выражений, но и Акоп в долгу не оставался, обрушивая на нее град нецензурной брани.

«Ну и отношения! – подумал Андрей. – Зачем так жить вообще?!» Потом он переключился на мысли о работе: чем дольше продолжалась ссора, тем менее ясными становились перспективы на лето.

– Ну, по крайней мере поужинали! – сказал неунывающий Гена, как будто прочитав мысли друга.

Акоп вернулся на кухню с раскрасневшимся от злости лицом.

– Вы еще тут? – он оперся о столешницу и замолчал, пытаясь успокоить дыхание. Потом взял стакан и плеснул в него воды из графина. Шумно выпил всю воду до дна и поставил стакан, громко стукнув им о столешницу.

– Хотите работать? Ну хорошо!

Он посмотрел сначала на Гену, потом на Андрея.

– Завтра чтоб были на базе в полдесятого, оба. Без опозданий! Гурген покажет, куда ехать, – сказав это, Акоп развернулся и вышел из кухни. За стеной снова послышались голоса. Похоже, начался второй раунд ссоры.

Но Андрея это уже не волновало. Цель была достигнута – у них будет работа!

Глава 6

На следующее утро, ровно в девять, молодые люди стояли у ворот базы. Сюда потихоньку подтягивался народ, вероятно грузчики. Друзья прошли в открытую калитку и осмотрелись. На огромной территории были раскиданы старые ангары, только администрация располагалась в относительно новом кирпичном трехэтажном здании недалеко от входа.

Кабинет Акопа находился на втором этаже, в самом конце длинного темного коридора. Это было захламленное пыльное помещение, в котором, судя по всему, никто и никогда не пытался наводить порядок. На деревянных ящиках вперемешку с журналами и старыми газетами валялись толстые амбарные книги с загнутыми страницами, рядом были разбросаны какие-то лекарства, скорлупа грецких орехов, обрывки бумаг. На рабочем столе, центральное место которого отводилось огромным счетам, царил такой же хаос. Пухлые папки с документами, пепельница, чайное блюдце, стакан в подстаканнике, куски сахара – казалось, что тут случилось какое-то стихийное бедствие.

Постучавшись, парни остановились у входа в кабинет, не решаясь пройти дальше. Гена даже не пытался ничего спрашивать, застыв по стойке смирно. Андрей тоже нервничал и, чтобы скрыть волнение, предельно внимательно рассматривал потолок и стены кабинета. Так прошло несколько минут. Акоп сидел совершенно неподвижно и никак не реагировал на появление посетителей. Его отечное лицо напоминало маску, а из приоткрытого рта вырывался странный звук, похожий на храп. Внезапно Акоп очнулся:

– Ну что, парни, я вас определил, – произнес он, еле двигая языком. Вытащил из кучи на столе какую-то бумагу и стал водить по ней пальцем.

– Ты, – Акоп ткнул пальцем в Андрея, – пойдешь на склад овощей, будешь грузчиком. Устраивает? – и, не дожидаясь ответа, повернулся к Гене. – А ты пока будешь экспедитором – поездишь с водителем. Ну как тебе? – и снова не дав времени на ответ, скомандовал: – Так, а теперь марш работать!

Аудиенция была окончена, и Гена уже открыл дверь, когда Акоп добавил им вслед, обращаясь к племяннику:

– В городе будешь помогать водителям разгружать тару с овощами и фруктами. На тебе ответственность за все документы, тебе там расскажут, что и как.

– Получается, мы целый день в разных местах будем? – с сожалением протянул Гена.

– А вы тут дружбу хотели водить или работать? – раздраженно прикрикнул Акоп. – Это взрослая жизнь! Дуйте по местам! Там уже ждут.

Склад располагался всего в ста метрах от администрации. Андрей вошел внутрь, и в нос ему сразу ударил неприятный запах гнили. Огромный ангар был разделен на несколько зон – погрузочную, разгрузочную и общий зал для хранения овощей. Повсюду валялись деревянные ящики. На одной из стен Андрей заметил вывеску «Разгрузка-погрузка». «Значит, на месте», – подумал он. Под вывеской на перевернутом ящике сидел худощавый мужчина лет тридцати и что-то писал на коленях. В зубах у него тлела кривая папироса, под нестрижеными ногтями скопилась грязь. Андрей подошел к нему поближе и остановился, ожидая, что мужчина поднимет голову, но тот, будто не заметив его, продолжал заполнять какой-то бланк на сероватой бумаге.

– Простите, я только что устроился на работу грузчиком, к кому мне обратиться? – не выдержал Андрей.

Мужчина медленно поднял глаза, вздохнул и бросил папиросу прямо на землю.

– А ты кто? – еле слышно спросил он низким хриплым голосом.

– Меня зовут Андрей, меня сюда Акоп прислал.

– Гм! Лет-то тебе сколько?

– Семнадцать.

Мужчина изучающе смотрел на Андрея.

– Ясно! Тогда жди здесь. Часов в десять начнут приезжать машины.

На некоторое время Андрей оказался предоставлен сам себе. Он смотрел по сторонам и строил догадки, как все сложится. Несмотря на то что место, куда он попал, с виду было неприглядным, Андрея переполнял энтузиазм. Было интересно, что за люди тут работают, как сложатся его отношения с ними, – это ведь первая работа в его жизни. Он стоял, глазея по сторонам, и вдруг вспомнил, что не спросил Акопа о зарплате. «Надеюсь, не обманет, – подумал он. – В конце концов, я же дружу с его племянником, хотя и не родным, поэтому не будет он позориться».

Время тянулось очень долго, и чтобы хоть как-то себя занять, Андрей отломал щепку от ящика и прямо на земляном полу начал решать задачку, которая не давала ему покоя уже неделю. Это напомнило ему об Ольге Евсеевне.

«Интересно, что сказала бы Ольга Евсеевна, узнай она, что я работаю грузчиком, – размышлял он. – Разочаровалась бы? Разозлилась? Или, наоборот, похвалила за желание быть самостоятельным?» Андрей не успел придумать ответы на эти вопросы, потому что снаружи раздался резкий сигнал, тут же прибежал его новый коллега, и рабочий день начался.

Первая машина пришла с картошкой, следующая – с фруктами. От их ароматного запаха у Андрея засосало под ложечкой. Последний раз он ел вчера у Акопа, и молодой организм требовал подкрепления.

Работая, Андрей краем глаза разглядывал других грузчиков. Это были взрослые мужчины за тридцать, все в старых потрепанных рубашках, штанах с растянутыми коленями и видавших виды штиблетах. Они почти не разговаривали между собой, разве что иногда матерились, если кто-нибудь замешкался или уронил ящик на землю. За работой наблюдал бригадир – Юрий Максимович, или Максимыч, как звали его грузчики. Плотно сложенный мужчина среднего роста, с красными щеками и остатками бесцветных волос на голове. Его маленькие глуповатые глаза так и зыркали туда-сюда. Максимыч противным скрипучим голосом давал указания, что куда ставить. Андрею бригадир не понравился.

В перерывах между машинами можно было перекурить. Но сигарет у Андрея не было, а просить у кого-то не хотелось, поэтому он просто стоял в стороне.

В обед некоторые грузчики ушли в столовую на другом конце базы, а остальные устроились на ящиках с тем, что принесли из дома: хлеб, вареные яйца, колбаса. У Андрея живот скручивало от голода. «Ни денег, ни еды. Так я долго не выдержу. Может, попросить у Акопа аванс?»

К вечеру Андрей едва передвигал ноги, спина ныла, руки саднило. В шесть их позвал бригадир. Он сидел в подсобке, сооруженной из сколоченных наспех досок. Заходили по очереди. Андрей вошел последним. Всю обстановку «кабинета» составляли старый деревянный стол, стул, на котором сидел сам бригадир, и табурет сбоку от стола. На столе – грязный телефон, не менее грязная шариковая ручка с обгрызенным кончиком, ведомость.

– Лисицын твоя фамилия? – буркнул Юрий Максимович. – Больно лихо ты взялся, спину надорвешь! Ты вообще как, надолго?

– Планирую на все лето. А там посмотрим.

– Ясно. Рабочий день уже давно закончился, вот твои деньги, распишись. А вот тебе расписание, – Максимыч протянул Андрею лист бумаги с какими-то пометками и галочками. – Целый день никто не работает, это мы так тебя проверяли. Будешь чередовать утро – вечер, вечер – ночь. За утреннюю смену получаешь три рубля, за вечернюю четыре. Уяснил?

– Да, – кивнул новоиспеченный грузчик, сжимая в руке деньги и не веря своему счастью: сегодня он будет ужинать!

– Ну все тогда, топай отсюда! Че стоишь?! – сердито прикрикнул на него бригадир. От неожиданности Андрей застыл на месте: так с ним еще никто не разговаривал.

– Что?! – дрожащим от напряжения голосом переспросил он.

– Ничего! Вали, – бригадир махнул своей лапищей и принялся куда-то звонить.

Андрей вышел за ворота. Свежий воздух улицы опьянил его. Хотелось куда-нибудь приткнуться отдохнуть, но, прежде чем идти в общежитие, нужно было успеть в гастроном, который работал до восьми вечера. Выбор там был не ахти какой, но после дня без крошки во рту даже этот скромный ассортимент Андрей назвал бы роскошным. Он взял макароны, тушенку, кильку в томате и хлеб. На это денег хватило.

Гены в общежитии еще не было. Сбросив обувь, Андрей кинулся открывать консервы. Он был настолько голоден, что глотал еду не жуя. И ему казалось, что ничего вкуснее он не ел.

Насытившись, Андрей упал на кровать. Он очень устал, но хотел дождаться Гену, узнать, как прошел его первый рабочий день. Чтобы не заснуть, взял с полки книгу. Стендаль, тот самый. Андрей улыбнулся. Книга напомнила ему о родителях, о доме и о Валечке – интересно, она уже решила, куда будет поступать? Потом его мысли переключились на Машу Куропаткину, и у Андрея в очередной раз что-то неприятно кольнуло внутри. В начале учебного года он пытался связаться с ней: звонил домой, просил перезвонить, спрашивал у ее мамы, как найти Машу в Ленинграде. Но мама Машин адрес не дала, а сама Маша так и не перезвонила. От одноклассницы, которая с ней дружила, Андрей узнал, что Маша живет в общежитии, но все никак не мог собраться туда съездить.

Почти все его однокурсники с кем-то встречались, но Андрей, уйдя с головой в учебу, на личную жизнь поначалу не отвлекался. Теперь же, когда первый курс позади и с работой дела уладились, ему тоже захотелось романтики.

«Надо найти Машу и поговорить с ней, – решил Андрей, засыпая. – Все-таки она мне нравилась, может, что-то получится».

Глава 7

Проработав неделю и накопив двадцать рублей, Андрей решил поехать к Маше. Он сильно волновался. Как девушка отнесется к его появлению после нескольких месяцев молчания? О чем они будут говорить? Куда пойдут? Чтобы произвести впечатление, он решил сводить ее в кафе или в кино.

«Я ведь нравился ей в школе, все ребята это знали, – подбадривал себя парень. – Не могла же она за год меня забыть? Я вот не забыл, хотя даже не влюбился в нее тогда».

В субботу, взяв отгул на складе, Андрей отправился в общежитие пединститута – хотел сделать сюрприз. Чтобы усилить эффект, он тщательно подготовился. Принял душ, чтобы не дай бог не пахло овощебазой, надел свои лучшие брюки – от выпускного костюма – и белую рубашку. Она, правда, слегка пожелтела на воротнике и рукавах, но бороться с этой желтизной умела только мама, и все, что оставалось Андрею, – надеяться, что Маша не заметит эту досадную мелочь. Он даже привел в порядок свои рабочие руки: вынул занозы и долго тер пальцы щеткой, чтобы избавиться от въевшейся грязи. Уже в десять утра он был на месте.

– Вы к кому? – глядя из-под очков, строго спросила его пышная дама на входе.

– Я к Маше, – смущаясь, ответил Андрей, – то есть к Марии… К Марии Куропаткиной.

Услышав имя, грозная хранительница порядка нахмурилась и стала еще строже.

– К какой такой Куропаткиной? – насмешливо переспросила она. – Это не к той ли, которая тут и месяца не прожила, а потом приехала с хахалем на «Волге», вещички сложила, была такова?

– Нет, – Андрей замотал головой. – Нет, это не она. Вы что-то путаете. Мне нужна Мария Куропаткина, второкурсница, факультет иностранных языков. Она из Ленинградской области приехала.

– Ах из области?.. – не унималась вахтерша. – Ну теперь все ясно. Понаедут из глуши своей и давай первым делом личную жизнь устраивать! Конечно, на Петроградке-то, чай, лучше жить, чем тут на койке ютиться!

– На Петроградке? Почему на Петроградке? Она переехала? У вас есть адрес?

– А тебе зачем? Я тебе вот что скажу, парень, – взгляд вахтерши смягчился, она как будто жалела Андрея. – Забудь ты эту вертихвостку! У нее мужик не чета тебе, ей эти твои охи-вздохи под луной не нужны. Ей что посущественней подавай.

Но Андрей упорно твердил свое.

– Дайте адрес, пожалуйста. Я уверен, что это не она. Просто хочу убедиться, – уговаривал он вахтершу, не желая верить, что та на самом деле говорит про его Машу.

– Ох, молодежь!.. – вздохнула вахтерша. – И откуда только такие паразитки берутся…

Она долго рылась в ящиках своего стола.

– Сейчас, подожди… Что-то она мне оставляла. Сказала, на случай, если будут из дома искать или подружки. А, вот, держи, – женщина протянула ему бумажку.

– Спасибо! – Андрей был готов ее расцеловать. Но грозная собеседница уже сменила милость на гнев.

– Иди, иди! И пусть полотенце вернет, передай! – крикнула она ему вслед.

Сжав бумажку в руке, Андрей помчался к метро. Но на станции «Петроградская» он оказался лишь через долгих два часа. Уже сидя в вагоне метро, он вспомнил слова вахтерши. «А ведь она права: что я могу предложить Маше такое особенное? Явиться без предупреждения – и все?»

Тогда, в лесу, Маша мечтала о красивой жизни, хотела вырваться из нужды. Считала, что достойна большего, чем скучное существование в сером захолустье и неинтересная работа от звонка до звонка. Маша привыкла быть в центре внимания. Она способная, а природное обаяние с детства позволяло ей добиваться всего, чего она хотела. Даже Андрей, который поначалу не испытывал к Маше ничего серьезного, не смог устоять перед ее чарами и как-то незаметно для себя увлекся. Ничего удивительного в том, что, оказавшись в большом городе, девушка не стала терять время даром и, как только появился вариант изменить свою жизнь к лучшему, воспользовалась им.

И все-таки Андрею хотелось, чтобы вахтерша ошиблась. Ему льстило, что где-то есть девушка, которая «сохнет» по нему, – а она, оказывается, и думать о нем забыла. В парне заговорило уязвленное мужское самолюбие – надо было срочно придумать, как ее вернуть.

«Цветы! – озарило Андрея. – Принесу ей огромный букет. Она не устоит».

Но где их взять? В советское время найти свежие цветы было непросто, тем более в Ленинграде. Но Гена рассказывал о каком-то друге Акопа, который держит теплицы и возит цветы из Армении в Ленинград. Вроде бы Акоп сдавал ему один из ангаров – «левачил», как многозначительно добавлял Гена.

Надо срочно ехать на базу.

Андрей не заметил, как затея встретиться с Машей превратилась у него в навязчивую идею ее вернуть. Каждая преграда на пути к их встрече только усиливала его желание добиться ее. А теперь оно стало еще сильнее – самолюбие требовало достичь поставленной цели любой ценой.

Самолюбие наиболее ярко проявляется в юности, когда желание обладать принимается за влюбленность. Готовясь к встрече, Андрей представлял, как они поговорят, а потом пойдут гулять вдоль набережной Невы. И ни разу у него не возникла мысль, что что-то может пойти не по плану. Он был убежден, что все зависит исключительно от его решительности, ну и от удачи, конечно. Решение быть с Машей он уже принял, дело за малым: найти ее.

Может быть, поэтому Андрей не хотел верить вахтерше. Все-таки он был еще очень молод, и в нем жила какая-то детская вера в чудо: главное – встретиться, а там, глядишь, все разрешится и наладится. Андрею хотелось, чтобы это первое в его жизни «взрослое» лето не прошло даром, хотелось, чтобы на зависть всем рядом была красивая, эффектная девушка. И тогда он наконец-то станет по-настоящему счастливым человеком. Андрей убедил себя, что влюблен, все глубже погружаясь в пучину своих фантазий. О чувствах Маши при этом парень не задумывался. Он не сомневался: его возращение осчастливит девушку.

Андрей не осознавал, что им руководит чувство собственного превосходства. Казалось бы, оно никак не проявлялось – наоборот, он всегда был подчеркнуто вежлив со всеми, старался никого не задеть, но это, скорее, была вежливость повелителя по отношению к своим подданным. И окружающие это ощущали. А поскольку далеко не всем нравилось такое поведение, Андрей, сам того не зная, наживал себе врагов: многие считали его заносчивым выскочкой.

Никого из начальства на базе не было. «Что же делать? – в отчаянии думал Андрей. – Зря, что ли, тащился в такую даль?»

– Тебе чего, парень? – услышал он незнакомый голос. Высунувшись из будки, на него строго смотрел пожилой сухопарый сторож с растрепанными седыми волосами. Андрей его пару раз видел и даже пытался здороваться, но тот не был склонен к общению с грузчиками.

Ну а сейчас Андрей решил идти ва-банк.

– Меня Акоп прислал, – не моргнув глазом соврал он. – У него там какой-то юбилей у друга сегодня, нужны цветы. Он мне велел на складе взять, а я вот не спросил, где именно. Не знаете случайно?

Сторож часто заморгал, не сразу сообразив, что от него хотят.

– Ну пожалуйста, помогите! Я Акопа до смерти боюсь. Не выполню его поручение – уволит, а мне эта работа позарез нужна! – для убедительности Андрей сделал жалобное лицо.

– Да, Акоп – мужик жесткий, – согласился сторож. Он все еще с недоверием поглядывал на Андрея. – Ну хорошо, пойдем, открою.

Через час Андрей вышел из станции метро «Петроградская» с букетом красных роз. Он понимал, что в понедельник его ждет серьезный разговор с Акопом, но сейчас победа одержана! Непередаваемое чувство торжества от достигнутой цели – пусть даже такой ничтожной – что может сравниться с ним?

Улицу и номер дома Андрей помнил наизусть. Не зря в институте все удивлялись его феноменальной памяти. Порой ему достаточно было один раз взглянуть на страницу учебника, чтобы в точности повторить ее содержание. Вот он – дореволюционный доходный дом. Когда-то тут были роскошные квартиры, где жили зажиточные чиновники, инженеры, адвокаты, а сейчас ютятся в коммуналках советские граждане самых разных профессий.

Андрей подошел к подъезду. Отдышался, поправил рубашку, пригладил волосы. Проверил цветы – не помялись ли в пути. В этот момент из дверей вышел интеллигентного вида старичок. Он был одет в идеально выглаженный, чистый, но очень потертый костюм, а его седую голову украшала серая с лентой шляпа, по возрасту не уступающая костюму. Старик придирчиво осмотрел Андрея с головы до ног и дребезжащим голосом спросил:

– Вы к кому, молодой человек? Я вас тут раньше не имел чести лицезреть…

Огорошенный неожиданным вопросом и старомодной речью, Андрей не нашелся, что ответить.

– Так-так, молчим, значит? Может, мне милицию позвать?

– Нет-нет, не надо милицию. Я к Марии, она живет в пятнадцатой квартире здесь. Мне так сказали.

Андрей зачем-то вытащил из кармана бумажку с адресом и показал ее старику, как будто это был правительственный указ или справка из той самой милиции.

– В пятнадцатой? Что-то не припомню… Позвольте, это та, которая недавно к Петру въехала? Уже какая по счету…

Старик с укоризной покачал головой и пригладил жиденькую профессорскую бородку.

Андрею хотелось поскорее закончить этот разговор, и он попытался деликатно отделаться от любопытного старика.

– Вы меня извините, я тороплюсь…

– А что же Мария, ожидает вас? – степенно и неторопливо продолжал старик.

– Нет, я сюрприз хочу сделать! Мы одноклассники, не виделись год, вот, решил проведать, – Андрей сделал еще одну попытку обойти настырного собеседника.

– Вот молодежь пошла! Ходят друг к другу домой без приглашения! Мы гулять-то с девушками боялись, а тут какие вольности!

Старик что-то еще говорил о временах и нравах, но Андрей умудрился-таки просочиться в дверь парадной и его уже не слышал.

Перепрыгивая через несколько ступеней, Андрей поднялся на четвертый этаж. Пятнадцатая квартира. Несколько звонков на стене. Какой же Машин? Позвонил в первый, наугад.

По ту сторону двери раздались шорохи и скрип половиц.

«Опять к Соколовым кто-то пришел!» – услышал Андрей недовольный голос. Сердце замерло – это Маша.

– Нет их, на даче они! – дверь распахнулась, и он увидел ее. В коротком голубом халатике, небрежно перехваченном поясом, с полотенцем на мокрых волосах, без макияжа – она стала еще красивее и намного взрослее, чем год назад.

Сюрприз явно удался. Маша удивленно вскинула брови и застыла от неожиданности.

– Ты?! Ты что тут делаешь? Ты откуда узнал?..

– Я к тебе, Маш. Давай поговорим, – Андрей протянул ей букет. – Это тебе.

Девушка отшатнулась.

– Зачем? Не надо… – она с опаской обернулась, как будто боялась, что кто-то услышит их разговор. – Уходи, пожалуйста. Не нужны мне твои цветы, и сам ты зря пришел.

– Маша, прости, что долго не появлялся, но… – начал Андрей подготовленную заранее речь.

– Марусь, это кто там? – из комнаты вышел молодой человек спортивного телосложения. На вид ему было лет тридцать. В руке он держал надкусанное яблоко. – Ого, да еще и с цветами! У тебя никак поклонник завелся?

Маша испуганно повернулась к нему.

– Ну что ты, Петь, какой поклонник! Это Андрей, одноклассник. Вот, приехал проведать… мама попросила.

– Одноклассник? Богатые у тебя одноклассники, я смотрю! Букет-то, наверное, не на стипендию купил? – снисходительно спросил Машин хахаль, с любопытством рассматривая Андрея. При этом он по-хозяйски положил руку Маше на бедро, обозначая свои права. – Ну заходи, одноклассник, посидим, выпьем.

– Он уже уходит! Он очень торопится, – затараторила Маша и умоляюще посмотрела на Андрея. – Правда, Андрей?

Андрей скривил губы, пытаясь улыбнуться.

– Да, очень, – выдавил он еле слышно, молча протянул Маше цветы, развернулся и чуть ли не кубарем скатился по ступеням вниз.

Уже на улице Андрей вспомнил, что даже не попрощался.

«Выставил себя идиотом! – ругал он себя. – А они теперь сидят и смеются, как над сопляком! Надо же было так опозориться!»

Эмоции захлестывали Андрея, он шел не разбирая дороги. Люди с удивлением оглядывались на него, пару раз кто-то спросил, не нужна ли ему помощь. А он шел, не видя ничего вокруг, и продолжал осыпать себя ругательствами.

Как будто вторя его состоянию, резко поменялась погода. Над городом нависли сизые тучи и стало душно. Андрею не хватало воздуха. С трудом переводя дыхание, он сел на лавку и, опершись локтями о колени, сжал голову руками. Он хотел выдавить из нее память о том, что произошло.

Сказать, что Маша разбила его сердце, было бы преувеличением – не так уж сильно она ему нравилась на самом деле. Тогда в чем же дело? В том, что он, как дурак, притащился с этим букетом и рассчитывал, что она кинется ему на шею? Или в самом факте поражения, да еще и на глазах у соперника, кем бы он ни был?

«Ну а на что ты рассчитывал? – спрашивал себя Андрей. – Что она год будет хранить тебе верность? Смешно!»

Но, с другой стороны, он-то ни с кем не встречался все это время! А она месяца не успела в большом городе прожить и уже прыгнула к кому-то в койку!

Этот диалог с собой окончательно доконал Андрея. Все планы начать отношения с Машей рухнули – у нее теперь другая жизнь. А в понедельник еще с Акопом из-за цветов предстоит объясняться.

Что же делать? Махнуть к родителям? Но это значит окончательно распрощаться с работой, а деньги где брать? Пойти в общежитие и напиться с Геной? Но тогда придется все ему рассказать.

Парень с тоской огляделся по сторонам. Прямо напротив находилась пивная, из которой доносились нетрезвые голоса. Меньше всего Андрею хотелось сидеть среди людей, но и оставаться наедине со своим унижением было невыносимо. Он нерешительно встал, нащупал остаток денег в кармане и направился в открытые двери.

В пивной было шумно, накурено и пахло рыбой. Андрей подошел к прилавку, взял кружку жигулевского и стал продвигаться к свободному столику. Не успел он устроиться, как к этому же столику подошел молодой парень – высокий, с широкими плечами и почти такой же широкой улыбкой.

– Привет, земляк! Не против, если я тут тоже сяду, вместе пивка хлебнем? – спросил парень.

Андрей пожал плечами:

– Да, пожалуйста!

Парень протянул широкую ладонь:

– Игорь!

– Андрей!

Игорь поставил стеклянную кружку на стол.

– Студент? – поинтересовался он у Андрея.

Тот кивнул:

– Политех, первый курс закончил.

Улыбка не сходила с лица нового знакомого. В глазах плясали веселые искорки.

– А я вот тоже думаю поступать. В Институт водного транспорта, знаешь такой?

Андрей не успел ничего ответить.

– Вообще-то по большому счету мне по барабану куда. Бабка настояла: «Надо высшее образование», – Игорь изобразил старческий шепелявый голос и сам же рассмеялся. – Так-то она у меня хорошая, только строгая очень! Давай за наших старших!

Игорь стукнул своей кружкой о кружку Андрея.

– А меня куда хочешь возьмут, я ж афганец, – по лицу Игоря пробежала едва заметная тень, но уже через пару секунд он снова заулыбался. – Дембельнулся две недели как. Ну, давай за новую жизнь!

Оказалось, что Игорь на три года старше Андрея. После службы в горячей точке, отдав, как тогда говорили, «интернациональный долг», он приехал к бабушке в Ленинград. Его отец был родом с Украины, и детство парень провел в Винницкой области. За это и получил в армии прозвище Хохол. Когда родители развелись, Игорь с матерью вернулись в Ленинград. Потом ее командировали работать в Казахстан, а мальчик остался с бабушкой. Игорь болезненно переживал развод родителей и разлуку с отцом, запустил учебу, так что о поступлении в вуз после школы не было и речи. Его призвали в армию.

Андрей, конечно, слышал о событиях в Афганистане, о том, что туда отправляют солдат-срочников, но считал все это скорее страшилкой для нерадивых студентов: «Не сдашь сессию – отчислят и пойдешь служить». Время от времени родители рассказывали о знакомых, у которых из Афганистана не вернулся сын, – и это звучало странно и абсурдно в абсолютно мирной ленинградской реальности.

По официальной версии, Советский Союз оказывал помощь братскому народу и союзнику – Демократической Республике Афганистан. Чтобы ослабить влияние СССР в регионе, Запад использовал исламские группировки, которые угрожали безопасности южных границ Союза. Наша страна вложила огромные средства в Афганистан, и смена власти в республике угрожала потерей миллиардных инвестиций. Отстаивать интересы Родины были отправлены десятки тысяч молодых ребят, многим из которых не исполнилось и двадцати лет. Им противостояли прекрасно подготовленные отряды моджахедов, состоявшие из добровольцев исламского вероисповедания и наемников со всего мира. Они боролись яростно, жестоко, не жалея противника. А попадая в плен, кичливо заявляли, что за них воюет весь исламский мир. Местное население также по большей части поддерживало их, а не чужеземных «неверных». СССР нес огромные финансовые и, главное, человеческие потери, которые, как правило, замалчивались.

Игорю повезло: его ранило пару раз, но довольно легко – не потребовалось даже госпитализации. Он с благодарностью вспоминал своих товарищей и командира. Добродушный и простой, Игорь рассказывал об армии как о захватывающем приключении, но иногда на полуслове замолкал, взгляд его становился тяжелым, челюсти сжимались, как от какой-то внезапной боли.

Когда пиво закончилось, Игорь предложил прогуляться по городу. Андрей с радостью согласился – новый знакомый отвлек его от удручающих мыслей.

Парни бродили по утопающим в зелени улицам, а Игорь рассказывал, как они искали моджахедов в кишлаке, а потом наткнулись на стадо баранов и прихватили пару-тройку с собой в часть. Но по пути животные чуть не сорвались со скалы, а с ними и один из солдат, который пытался их удержать. Говор у Игоря был специфический, западноукраинский, и все его рассказы звучали особенно колоритно. Андрей не мог удержаться от смеха. Трудно было поверить, что еще несколько часов назад он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете.

Когда, наконец, молодые люди подошли к метро, чтобы ехать по домам, Игорь спросил:

– Как тебя найти, земляк?

Андрей порылся в кармане и нащупал бумажку. Ту самую, которую утром дала ему вахтерша. Он усмехнулся: «Как будто из другой жизни». Оторвал чистый клочок:

– Есть ручка?

Игорь выудил из кармана огрызок карандаша.

Андрей нацарапал адрес и номер телефона вахты общежития. Они попрощались, договорившись встретиться в ближайшие дни.

Глава 8

Начался новый учебный год. Все складывалось вполне удачно. Андрей решил не бросать работу на базе. Договорился с бригадиром, что будет брать пару вечерних смен в будние дни и выходить в один из выходных.

У Андрея уже было два друга, Гена и Игорь. Хохол, как и собирался, поступил в Институт водного транспорта. Студент из него получился не слишком старательный: на занятиях Игорь почти не появлялся, а когда Андрей пытался вразумить его и напоминал о надвигающейся сессии, тот отшучивался: «Посмотрим, как они ветерана боевых действий отчислят!»

Теперь почти все свободное время Андрей проводил в компании Игоря. Пока позволяла погода, они гуляли по городу, знакомились с хорошенькими девушками, водили их в кафе или просто сидели где-нибудь в парке. Игорь, с его природным обаянием и легким характером, ни у кого не встречал отказа, и Андрей невольно восхищался тем, как легко его друг располагает к себе людей.

Хохол не был красавцем, скорее наоборот: длинный нос, скуластое лицо, большой рот, близко посаженные глаза с белесыми бровями и ресницами. Но его раскованность, уверенность в себе и какая-то особая доброта подкупали всех вокруг. Он ходил по городу в военной форме, что неизменно вызывало у девушек повышенный интерес.

Несмотря на свой успех у противоположного пола, серьезных отношений Игорь не заводил. Как-то, изрядно выпив, он рассказал Андрею, что по-настоящему ему нравилась только одна девушка – младшая сестра его одноклассника. Перед самым призывом он сделал ей предложение. Юля была еще «маленькой», как говорил Игорь, и потому молодые люди договорились, что свадьбу сыграют после возвращения жениха из армии. Но через полгода Игорь получил письмо от друга: «Юлька боится тебе сообщить: у нее другой, и там, кажется, все серьезно». Хохол оправдывал девушку: «Она же маленькая была», но в целом доверие к прекрасному полу потерял.

У Андрея пока тоже не получалось кого-то найти, но он не особо переживал по этому поводу – не до того было. Жизнь и так била ключом, а потребность в общении и развлечениях с лихвой восполняла настоящая мужская дружба. Много времени и сил отнимала работа. Порой он так уставал после смены, что едва доползал до кровати.

В один из таких вечеров, дотащившись полуживой до общежития, Андрей застал там Игоря, который, сидя на его кровати, болтал с Геной.

– Вот скажи мне, зачем ты так упахиваешься на этих армян?! – спросил Игорь, когда Гена вышел из комнаты за кипятком для чая. – И учеба, и работа, а получаешь в итоге копейки!

– Ну, других вариантов у меня нет, в Президиум СССР не зовут пока.

– А ты искал? Вцепился в эту свою базу и ни о чем больше знать не хочешь. Ладно, в субботу пойдешь со мной, кое-что покажу.

– Куда?

– В Гостинку. Там нынче интересные вещи происходят…

Андрей пожал плечами – он слишком устал, чтобы спорить.

– Ну хорошо, пойдем, раз хочешь.

В этот момент в комнату вернулся Гена, и они сменили тему.

Глава 9

Наступил ноябрь. Золото листопада сменилось слякотью и грязью, временами с тусклого серого неба срывался первый снег. Все сложнее становилось вставать по утрам, особенно в субботу, когда, кажется, весь мир наслаждается законным отдыхом. Но Андрей позволял себе расслабиться только в воскресенье. Суббота была для него рабочим днем.

Вообще, Андрей очень любил поспать. Поднять его утром в школу было непросто – намучилась с ним тогда мама. Но теперь у него была цель, которая помогала превозмогать самые укоренившиеся привычки. Родители всегда говорили ему, что ничто в этой жизни не дается просто так – за все придется платить, это лишь вопрос времени. Пожалеешь себя сейчас, – заплатишь втрое больше потом. Поэтому, устроившись на работу к Акопу, Андрей ни разу не позволил себе проспать или пропустить смену. За это его стал уважать даже тот самый бригадир, который в первый рабочий день нахамил ему и выставил вон. Теперь же, зная, что на Андрея можно положиться, он время от времени оставлял его за главного вместо себя и – невиданное дело – выписывал премии новичку.

У Андрея появились деньги – больше, чем было у большинства его сокурсников и соседей по общежитию. Пару раз он даже покупал вещи у ребят из Югославии, которые учились на пару курсов старше. Они же доставали подарки для его родителей – электробритву отцу, французские духи маме, платья Валечке. Стоило это немало, но Андрею нравилось радовать семью. Он знал, что деньги они не примут, да и что можно было купить в областном городе?

А когда он раздобыл маме набор французской косметики, к Лисицыным началось целое паломничество – еще бы, все подруги Зои Ефремовны хотели хотя бы взглянуть на эту диковинку.

Чтобы порадовать отца, Андрей познакомился с ленинградскими букинистами и бродил по блошиным рынкам, выискивая что-нибудь особенно редкое.

Он никогда не отказывал, если кому-то нужна была помощь. Помня, как нелегко им с Геной пришлось в первую голодную неделю после сессии, всегда угощал ребят-первокурсников. Что им на самом деле руководило – искренняя забота о ближнем или желание почувствовать себя благодетелем, – Андрей и сам не смог бы ответить, но среди студентов Политеха он скоро прослыл этаким меценатом, который сам живет на широкую ногу и других осыпает милостями. И мало кто знал, что этот «миллионер» три раза в неделю вкалывает на базе на задворках Ленинграда.

Андрей не стыдился своей работы – родители с детства воспитывали в нем уважение к любому труду. Однажды, еще в детском саду, маленький мальчуган из группы Андрюши посмеялся над девочкой, которую пришла забирать мама, дворничиха из их дома. На ней была старая, сильно изношенная грязная одежда – видимо, женщина торопилась за дочкой и не успела переодеться. Сорванец узнал ее и, показывая пальцем, закричал: «Смотрите, за Наташкой тетя-метла пришла!» Андрея возмутило такое насмехательство над мамой своей подружки, и он буквально возненавидел невоспитанного проказника. Узнав об этой выходке от воспитателей, родители Андрея устроили дома серьезный разговор:

– Вы должны ко всем людям относиться с уважением, ни над кем нельзя насмехаться, – вещал Михаил Алексеевич. – У дворника очень важная работа, без дворников мы все тут утонем в грязи, начнут распространяться болезни. Мы все заразимся. Мести улицу – трудная работа. А Наташина мама ее делает. Для нас с тобой делает и для этого паренька из твоей группы, который над ней насмехается! – наставительно говорил отец. – А не будет ее, ты станешь убирать двор? Или в грязи все оставим?

Слова отца произвели на Андрея сильное впечатление. Уже став взрослым, он всегда здоровался с официантками в столовой, уборщицами, вахтерами. За это его любила вся женская часть обслуживающего персонала и в общежитии, и в институте.

Андрей не скрывал, что работает грузчиком, но и не афишировал этот факт. Это был лишь способ добиться своей цели. Но теперь Андрей все чаще задумывался над тем, чтобы поменять эту работу на более прибыльную. Он видел, что есть люди, которые зарабатывают гораздо больше куда меньшими усилиями. Не обошлось и без влияния Игоря – тот постоянно твердил другу, что пора бросать базу и заниматься «серьезными делами». Рассказывал про своего знакомого Федора, тоже афганца, который отлично устроился и может их «подтянуть».

– А что за дела? – интересовался подробностями Андрей.

– Да не знаю точно, – уклончиво отвечал Игорь. – Тусуются ребята на «галёрке», перетирают что-то, торгуют вроде. Давай поедем и посмотрим! Я договорился, Федька нас ждет.

Андрей знал по слухам, что на «галерке», втором ярусе Гостиного двора, существует какой-то параллельный мир. Там можно купить импортные вещи, продукты, сигареты, алкоголь, которых не найдешь в обычных магазинах, – и все это в самом центре города. Звучало не очень правдоподобно, но Андрей, который благодаря студентам-югославам уже знал, что такое «фарца», вполне допускал, что это не басни. Больше из любопытства, чем с серьезными намерениями, он согласился съездить с другом на «галерку».

Место действительно оказалось довольно странным. Там было много молодых людей, ровесников Игоря и Андрея. Обитатели «галерки» смотрели на новых посетителей настороженно – понимали, что пришли чужаки. Пару раз к ним подходили молодые люди и едва слышно пытались что-то предложить. Игорь отрицательно качал головой и подталкивал Андрея вперед.

– Не тормози, не тормози, вон уже, почти пришли!

Действительно, в конце галереи стояли двое парней, которые явно кого-то ждали. Узнав Игоря, один из них поднял руку. Андрей догадался, что это Федор. Такой же высокий, широкоплечий и крепкий, как Игорь, Федор был года на два старше Хохла. Андрею бросились в глаза его седые виски. Второй – небольшого роста, чуть полноватый еврей с курчавыми темными волосами и черными внимательными глазами-буравчиками, прятавшимися за круглыми очками.

– Здоро́во! – сказал Игорь, пожимая руку Федору. Тот дружески похлопал бывшего сослуживца по плечу.

– Привет, студент!

Игорь обменялся рукопожатием и со спутником Федора.

– Это Аркаша, знакомьтесь, – сказал Федор.

Аркадий раздраженно поморщился:

– Федя, я же просил!

– Ну ладно-ладно! Все ж свои! Аркадий Мейхер, мой партнер! – произнес Федя, состроив торжественно-серьезную мину.

– Не все, – вопросительно глядя на Андрея, произнес Аркадий. – Не все свои.

– Это Андрей, мой друг, тоже студент, – засуетился Игорь, едва заметно подтолкнув друга вперед.

– Где учишься? – спросил Аркадий, оценивающе разглядывая Андрея.

– В Политехе, на втором курсе, – ответил Андрей, прикидывая, как правильно вести себя с новыми знакомыми.

Они были абсолютно разными: Мейхер – нагловат и хитер, Федор казался намного проще, но это только на первый взгляд. Эти ребята знали себе цену, особенно Аркадий – сразу видно, что он «себе на уме». Если удастся наладить с ними отношения, может получиться что-то интересное.

– Сам из Ленобласти, – добавил Андрей.

– О! – вклинился Федя. – Местный, значит?

Повисла пауза. Аркадий снял очки, подышал на них, вытер белоснежным платком, проверил на свет чистоту стекол. Не торопясь надел снова. Игорь подергал Андрея за рукав, мол, скажи что-нибудь. Но Андрей решил молчать. Ему не хотелось, чтобы у Аркадия создалось впечатление, что он заискивает. Поставить себя в положение просителя? Еще не хватало! Если уж вести переговоры, то только на равных.

– Я тоже по технической части, – наконец нарушил тишину Аркадий. – ЛЭТИ заканчиваю. Родился и вырос в Ленинграде.

Этой фразой он как бы провел черту между собой и присутствующими, обозначив кто тут главный.

– А вы в общежитии живете? – спросил Аркадий.

– Я – нет, с бабулей квартирую, а вот Андрюха – да, в общаге, – обрадовался возможности поучаствовать в разговоре Игорь.

– Это хорошо, – задумчиво, как будто самому себе, сказал Аркадий. Потом взглянул на Федора: – Да?

Федор понимающе улыбнулся:

– Конечно. Прямо-таки отлично! – и подмигнул Игорю. – Они и сами отличные ребята!

Игорь приободрился, взъерошил волосы.

Аркадий как-то странно закатил глаза и опять посмотрел на Федора. Во взгляде Мейхера читались настороженность и недоверие.

– Отличные парни – не профессия, как говорится, – надменно сказал он, скривив рот в усмешке. – Вопрос, что у них есть. Товар, связи, каналы?

– Пока ничего, – простодушно ответил Игорь.

– Тогда на кой черт вы нам сдались? – спросил Мейхер, и Андрей понял, что пора подключаться.

– У нас в Политехе учится тьма иностранцев, я могу договориться с ними по поводу товара. Кое-что мне лично они уже привозили, – сказал он.

Мейхер удивленно посмотрел на Андрея, явно не ожидая от него такой активности.

– Хм! Ну давай, договаривайся!

– Но учтите, тут все крышуют братья. Надо с ними договариваться. Место пробивать, ну и платить, – предупредил Федор.

– Братья? Какие братья? – встревожился Игорь.

– Никаноровы. Че, никогда не слышал? – ответил Мейхер вопросом на вопрос. Игорь пожал плечами.

– Может, и слышал, не помню толком… – он почесал затылок и посмотрел на Андрея. – А ты?

Андрей покачал головой. Игорь снова повернулся к Федору:

– Познакомите нас?

Федор и Аркадий переглянулись, Федор задумчиво поскреб подбородок и, испытующе глядя на новичков, проговорил:

– Ладно! Попробую!

Все это время Андрей краем глаза наблюдал за тем, что происходило вокруг. Жизнь на «галерке» кипела. Люди суетились, ходили туда-сюда, приносили и уносили разные тряпки, торговались. У окна фарцовщики выясняли отношения, то и дело переходя на повышенные тона, вдалеке кто-то хохотал во весь голос. Некоторые стояли молча, напряженно оглядываясь по сторонам, или вполголоса вели переговоры с иностранцами.

Андрей поймал на себе изучающий взгляд Аркадия. С полминуты они смотрели друг другу в глаза, пока еврей первым не прервал этот поединок.

– Попробуем, – вкрадчиво сказал он. – Но ничего не обещаем…

– А когда братья будут? – спросил Игорь.

– Да они каждый день бывают. Обычно вечером приходит кто-то из них. Но вначале я поговорю с одним, с младшим, – ответил Федор.

– Хорошо! Я тогда тебе позвоню в конце следующей недели, – сказал Игорь.

Они еще намного поговорили на другие темы и распрощались.

Глава 10

Какое-то время Андрей и Игорь шли молча.

Смотрины прошли вроде бы неплохо, но Андрей особой радости от этого не испытывал. По крайней мере, вид у него был сосредоточенный. Игорь, напротив, пребывал в прекрасном расположении духа.

– Давай зайдем поедим, что ли… Замерз, как собака! – предложил Хохол. – Я угощаю!

Они зашли в кафе на Невском, взяли чаю и по куску пирога с яблоками. Несмотря на то что туристический сезон уже закончился, кафе было переполнено. В гуле голосов выделялась иностранная речь. Андрей огляделся. Зарубежных гостей сразу было видно – по манере одеваться, модным аксессуарам, фотоаппаратам на шее.

Игорь шумно отхлебнул чай и наклонился к Андрею.

– Ну как тебе?

– Я не знал, что там такое творится.

– Да, там можно достать все, что пожелаешь! Я договорился с Федей, он постарается нам выбить место. У тебя же, ты говоришь, есть связи с югославами? У них можно брать товар, а сбывать и тут, и в институте!

– Ну, в принципе, да!

– Вот и здорово! Я бы раньше тебе все рассказал, но Федя сказал ничего тебе не говорить, пока они тебя не посмотрят.

– И что? Ты и вправду все это всерьез говоришь?

– Ну конечно!

– Хм, а ты уверен, что это не опасно? – Андрей задал вопрос просто так, на самом деле его переполняло желание заняться торговлей.

Игорь снисходительно взглянул на Андрея.

– Ну что ты, ей-богу! Вчера только из своего захолустья приехал, что ли? Тут все давно схвачено, работа кипит, у всех связи… там, – он показал пальцем вверх. – Городу нужно такое место, как «галерка». Где можно все купить, хоть жирафа из Африки!

Игорь засмеялся.

– А как туда Федор с Аркадием попали? – продолжал допытываться Андрей.

– Да хер их знает… – Игорь пожал плечами. – Федька вообще парень крученый. Помню, он и в Афгане нормальный такой товарооборот наладил. Таскал местным сигареты и водку, а от них жратву всякую приносил. Вернулся после армии, тоже сидеть без дела не стал. Поступил для прикрытия в мореходку, ну и деньги тут начал зарабатывать.

– А Аркадий?

– С Аркадием особая история. Он же у нас местный. Всех знает. Какой-то дальний его родственник работает в Эрмитаже, туристов водит. Он и рассказал Аркаше, что есть иностранцы, которые привозят всякие нужные вещи и готовы их продать. Джинсы там, сигареты, косметику, ну понимаешь, да?

Андрей внимательно слушал друга, чуть прищурив глаза. Он прикидывал, как себя вести с будущими «партнерами», стоит ли вообще ввязываться в это дело или все-таки лучше остаться на базе. Там тяжело, но по крайней мере не посадят! Хотя он понимал, что самые продвинутые люди в Ленинграде сейчас находятся именно на «галерке». Новые перспективы захватили его.

На самом деле Андрей уже решил, что с базой в любом случае нужно заканчивать. Сидеть тихо на насиженном месте, получать от жизни гарантированные, но небольшие радости – это не для него. Андрею не хватало адреналина, и он готов был рисковать, а то, что предлагал Игорь, могло с лихвой обеспечить и то и другое.

В жизни Андрея наступал новый этап. Пока невозможно было определить точно, хорошим он будет или плохим, но предчувствие грядущих перемен вызывало приятное волнение.

– Ладно, поговорю с моим знакомым югославом Гораном, – сказал Андрей, вставая из-за стола. Они оделись и направились к выходу из кафе. Проходя мимо столика с иностранцами, Андрей невольно подумал: «Интересно, и эти тоже что-то приготовили на продажу? Сидят такие простачки с виду, а у самих, может, чемоданы джинсами набиты…» Ему стало любопытно, как происходит передача товара от туристов Аркадию, где он встречается с ними, когда рассчитывается и как – рублями? Валютой? Но где он ее берет?

Все это напоминало какой-то шпионский фильм, в котором Андрей мог сыграть главную роль, и возможный риск только подогревал его интерес. Он наконец почувствовал, что все в его руках. Разве не этого он хотел, когда ехал в Ленинград?

Андрей улыбнулся своим мыслям. Игорь заметил, что настроение друга улучшилось, и ткнул его локтем в бок:

– Отличный денек, да?

На следующей неделе Андрей встретился с несколькими иностранцами: двумя югославами и одним болгарином, которые учились в его институте. Самый приемлемый вариант предложил все тот же Горан – парень свойский, предприимчивый и, судя по всему, готовый на всякие сомнительные авантюры. Андрей часто пересекался с Гораном на лекциях и был с ним в приятельских отношениях. Югослав и сам как-то предлагал ему привезти что-нибудь из-за границы. Но тогда Андрей не воспринял его предложение всерьез. Зато теперь Горан сразу всплыл у него в памяти.

Они встретились в институтской столовой. Попивая горячий чай, Горан объяснил, что в большом количестве вещи из Югославии провезти через таможню непросто.

– Ну и с чего стоит начать? – спросил Андрей.

– Попросим несколько человек, которые живут в Югославии, найти то, что тебе нужно, – растягивая слова, ответил Горан. – У нас в разных городах разные цены. Надо посмотреть. Определись, что ты хочешь, а мы уже подумаем, как это привезти.

– Джинсы нужны, костюмы мужские. Мне кажется, это здесь пойдет.

– Вы подумайте еще, не спешите. Давай встретимся на выходных, – ответил Горан.

Андрею казалось, что «галерка» – это особый мир. Там вершатся настоящие дела и делаются настоящие деньги. И если даже у него ничего не получится, то он хотя бы поживет некоторое время в этой атмосфере новой жизни.

Погруженный в свои мысли, Андрей не заметил, как добрался до общежития. Зайдя в комнату, он увидел странную картину: Гена лежал на кровати, уставившись в потолок и сложив руки, словно собрался помирать.

– Гена! – позвал Андрей. Друг ответил ему невразумительным мычанием.

– Что стряслось? Ты что, заболел? – спросил Андрей громко, будто желая, чтобы тот проснулся. Гена ответил не сразу:

– Да ничего!

– Брось, я же вижу. Что случилось?

Гена перевернулся на правый бок, спиной к Андрею:

– Я с Акопом поссорился…

Андрей налил из графина воды в два граненых стакана, придвинул ногой табуретку к кровати Гены. Осторожно дотронувшись до плеча друга стаканом, он спросил:

– Из-за чего?

– Из-за Ангелины, – буркнул Гена и вновь перевернулся на спину. Взяв стакан у Андрея, он сел на кровати, опираясь спиной о стенку.

– Я что-то не понимаю.

– Ну, я к нему домой зашел, а там была одна она… – начал Гена.

– Хм! – Андрей поджал губы.

Гена посмотрел на него исподлобья:

– Потом он пришел… ну и стал нести всякую чушь. Ревность его доконает. Мне кажется, он с ума сошел, – подытожил он, явно ожидая сочувствия.

– Думаешь? – спросил Андрей и встал с табуретки. Чувствовалось, что эта тема сейчас не особо его занимает.

– Ты что имеешь в виду!? Ты тоже считаешь, что у меня могло быть с ней что-нибудь? – Гена был возмущен до глубины души.

Андрей смотрел на Гену с сочувствием. Не дождавшись ответа, тот опять вернулся к своей неправдоподобной версии:

– В него бес вселился. Он даже пригрозил, что выгонит меня с базы!

Последняя фраза задела Андрея. Глубоко вздохнув, он подошел к окну, раскрыл занавески и, казалось, с интересом стал разглядывать картину типичной ленинградской осени. Он изрядно устал от базы, особенно от ночных смен, но ему не хотелось терять работу, пока не закрутится дело на «галерке».

– Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем, – бросил Андрей и отошел в другой конец комнаты. Теперь его внимание привлекли книжные полки.

– Да я за тебя переживаю! Следом за мной он может выгнать и тебя. И останемся без работы!

– Ген, еще раз говорю, не переживай, без работы не останемся!

– С чего ты взял? – отпив воды из стакана, спросил Гена.

– Намечаются большие дела, у меня все в стадии разработки.

– О чем это ты?

– Не будем спешить, у меня встреча в выходные, потом все расскажу.

– Эх! Блин, херово так! Поссорились на ровном месте!

– Но вообще, конечно, обидно, ведь у тебя ничего с ней не было. Если бы было, то хотя бы как-то не так херово было на душе, – сказав это, Андрей поднял правую бровь и улыбнулся.

Гена вопросительно посмотрел на друга, но ничего не сказал. Он очень хорошо знал Андрея и понимал, что спорить с ним бесполезно.

– Давай лучше телик, что ли, посмотрим, – предложил Андрей и щелкнул выключателем.

Глава 11

Спустя неделю после описанных событий Андрей стоял на выходе со станции метро «Парк Победы» и ждал Игоря. Заметив друга в толпе, он не сразу поверил своим глазам: на Игоре был новенький спортивный костюм «Адидас» и синие кроссовки с характерными тройными полосками.

– Откуда такая роскошь? – присвистнув, спросил Андрей.

– Приятель-афганец подарил. Привез из Баграма – там, говорят, такого добра завались, – гордо приосанившись, ответил Игорь.

– Не хило! Смотри, не увлекайся, а то так и родину недолго продать за шмотки, – подколол друга Андрей.

Игорь резко посерьезнел:

– Да я за эту родину кровь проливал, толком еще не начав жить! Два года на мушке. Пора и для себя пожить!

Андрей понял, что хватил лишнего.

– Куда идем? – спросил он, меняя тему. – Ты обещал что-то интересное.

– На дискотеку в Финансовый, – ответил Игорь. Ему не свойственно было долго обижаться или держать зло, в особенности если дело касалось его друзей. Вот и сейчас жесткое выражение его лица сменилось заговорщицкой ухмылкой. – Я там с одной девчонкой познакомился. Договорились, что встретимся сегодня вечером.

– Ну хорошо, – не стал выяснять детали Андрей, ему было все равно, куда идти. – А от Федора ничего не слышно? Горан сказал, что подумает, мы с ним предварительно…

– Расслабься, Андрюха, – не дал ему договорить Игорь. Он явно не был настроен обсуждать серьезные вопросы. – Давай потом об этом! И вообще, такие вещи на улице не обсуждают. Надо действовать осторожнее. Забыл, где живем?

– Ты о чем?

– Везде глаза и уши. Комитетчики повсюду! – Игорь многозначительно поднял брови и сделал круг глазами.

– Какие еще комитетчики? – в первый раз Андрей видел Игоря таким серьезным. Обычно веселый, Хохол почти не интересовался политикой, даже войну в Афганистане предпочитал не обсуждать, если не считать баек о солдатской жизни. Поэтому сейчас Андрея очень удивило замечание друга.

– Да гэбня! Шавки Суслова, Андропова, как их там… – прошипел Игорь, наклонившись к уху Андрея.

– Какой, к черту, Суслов?! – отстраняясь от него, воскликнул Андрей. – Он же умер!

– Ну, Андропов! Какая разница? Все они одинаковые! – сердито бросил Игорь и, резко развернувшись, пошел вперед. Андрей молча следовал за другом, засунув руки в карманы и раздраженно отбрасывая ногами мусор и опавшие листья. Настроение было испорчено. Ему хотелось поскорее заняться делом, а из-за Игоря все откладывалось. «Вечно у него гулянки на уме, – с досадой думал Андрей. – Зря только притащился в такую даль! Лучше б заниматься остался».

Андрей не лукавил. Ему действительно не очень хотелось идти развлекаться. Он все еще не отошел от истории с Машей Куропаткиной и по-прежнему был убежден, что, прежде чем знакомиться с девушками, надо приобрести какой-то вес: заработок, положение, красивую одежду, ну и машину, разумеется. А иначе так и будешь бояться, что тебя обойдет кто-то более успешный и богатый. Андрей пообещал себе, что больше никому не позволит увести у себя женщину. В лепешку разобьется, но станет лучшим, чтобы никогда не испытывать это позорное чувство поражения. Он все еще не понимал, что жизнь гораздо сложнее, чем ему представляется.

Они встретились со знакомой Игоря у Гостиного двора. Агния, изящная шатенка с красивой, несмотря на невысокий рост, фигурой и смазливым личиком, уже ждала их у выхода из метро. Она была одета модно, но не по сезону – короткая легкая курточка не защищала от накрапывавшего дождя, зато подчеркивала пышную грудь девушки. Пытаясь согреться, Агния нетерпеливо перетаптывалась, но молнию не закрывала. Игорь оценил старания девушки, смерив ее одобрительным взглядом и особенно задержавшись на груди.

– Привет, красотка! – подмигнул он ей. – Знакомься, это Андрей. Мой друг и отличный парень! – Агния кокетливо улыбнулась и протянула Андрею руку:

– Очень приятно!

Андрей немного смутился, быстро пожал протянутую руку и кивнул:

– И мне!

Закончив с любезностями, молодые люди направились к дальнему концу здания Гостиного двора, дошли до Финансово-экономического института и зашли в дверь, которая находилась неподалеку от главного входа. У двери стояли два студента, они проверяли входящих и задавали им какие-то вопросы. Игорь явно был с ними знаком: друзей пропустили, не сказав ни слова. Хохол вообще обладал удивительной способностью вызывать к себе доверие даже у совершенно незнакомых людей. Широкая улыбка, простоватые манеры и украинский говор располагали к нему с первых же минут.

Андрей волновался – обычно его «отрывы» ограничивались посиделками в общежитии. За год с лишним учебы в Ленинграде он ни разу не сходил на танцы. И если не считать нескольких прогулок с Игорем, когда тот знакомился со всеми симпатичными девушками, которые им встречались, опыта общения с женским полом у Андрея не было.

Друзья оказались в квадратной зале, напомнившей Андрею ангар, – с очень высокими потолками и без окон. В одном из углов этого набитого народом помещения выступала группа, которая играла репертуар разных культовых исполнителей того времени: Boney M., ABBA, итальянцев. Посередине залы танцевали пары. За столиками по периметру сидели шумные компании, у стойки с напитками собралась целая толпа. Андрей обратил внимание, что многие из присутствовавших здесь имели весьма оригинальный вид: длинные волосы, джинсы клеш, пестрые рубашки и джемперы. У девушек – обтягивающие платья, яркий макияж и обувь на высоком каблуке. Андрей не мог отвести от них взгляд. Ему нравилась каждая.

Группа закончила свое выступление. Ведущий – Андрей где-то слышал, что за границей их называют диджеями, – расположился на небольшом возвышении в левой части зала. Включили пластинку. Быстрые танцевальные композиции чередовались с медленными. Игорь пошел танцевать с Агнией. Молодые люди, не стесняясь, вплотную прижимались друг к другу, руки Игоря свободно скользили по телу девушки. Сидя за столиком, Андрей наблюдал за танцующими парочками, но никак не мог решиться кого-нибудь пригласить, ведь он слишком невзрачно одет, чтобы заинтересовать студентку престижного вуза.

После пары ритмичных мелодий объявили белый танец, зазвучала лирическая баллада. Андрей вдруг почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Обернувшись, он увидел невысокую девушку с явно крашеными рыжими волосами. Андрей заметил ее раньше, когда они только пришли, и его сразу поразил ее уверенный взгляд. В полумраке залы было не разглядеть цвет ее глаз, но Андрей почему-то решил, что они карие. Волосы девушки были собраны сзади заколкой, открывая красивое лицо. Одета она была по последнему писку моды: коричневая кожаная куртка с карманами на груди, короткое вязаное платье с широким поясом и изящные туфли на шпильке.

– Потанцуем, молодой человек? – с мягкой улыбкой предложила девушка. Андрей улыбнулся в ответ: разве откажешь обладательнице такого нежного голоса? Он взял незнакомку за руку, они вышли в середину залы и закачались в такт музыке.

Мягкий запах ее духов – ванильный и такой манящий – кружил Андрею голову. Впервые за долгое время его покинуло чувство одиночества, но расслабиться не удавалось – Андрей неплохо чувствовал ритм и обладал хорошим слухом, но всегда думал, что его движения такие несуразно-угловатые, что все на него смотрят и смеются над ним. Он ужасно боялся все испортить.

Краем глаза он видел Игоря с Агнией – они исполняли сложные па. Игорь вообще был раскованным, смело вел в танце, то притягивая Агнию к себе, то позволяя отдалиться. Его спутница тоже не была новичком на танцполе. На их фоне Андрей с незнакомкой смотрелись довольно бледно. Андрею стало не по себе, он извиняющимся взглядом посмотрел на девушку, но не нашелся, что сказать в свое оправдание.

– Меня Марина зовут, – улыбнулась она. Как же он был ей благодарен за то, что она прервала неловкое молчание!

– Меня Андрей.

Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно рассмеялись – то ли от смущения, то ли от радости. В этот момент Марина нырнула под руку Андрея, изящно повернулась и снова прижалась к нему. Игорь, который со своей спутницей вновь оказался рядом, одобрительно подмигнул другу. И сразу же поплатился за это – Агния взяла его за подбородок и повернула к себе: она не из тех, кто готов играть роль второго плана!

Музыка стихла. За те пару минут, что длился танец, Андрей успел пережить такое разнообразие чувств, что их хватило бы на целую жизнь.

– Спасибо! – Марина наклонила голову набок.

Обаяние девушки действовало на Андрея обезоруживающе. «Надо что-то делать, – в панике подумал он. – Иначе я ее упущу». Он собрал волю в кулак и с напускной бодростью предложил:

– Может, выпьем что-нибудь?

В этот момент в зале включили свет, и он смог рассмотреть свою новую знакомую. Глаза у нее были действительно карие. Оттененные пушистыми накрашенными ресницами и тоненькими стрелками, подведенными черным карандашом, – они были огромными.

– C удовольствием! – просто и без кривляний согласилась она. Ее открытая улыбка придала ему смелости.

– Что тебе взять?

Пока Марина думала, вновь загремела музыка.

– Крюшон! – крикнула Марина прямо в ухо Андрею, пытаясь перекричать шум.

– Сок? – не расслышал ее Андрей.

– Да! Можно и сок, – рассмеялась девушка.

– Хорошо! – Андрей повернулся к стойке, но там никого не было. Зазвучал хит Boney M. о Распутине. Двигаясь в такт музыке, Марина потянула Андрея в центр зала. Он наконец избавился от стеснения и, хотя его никто не учил танцевать, смотрелся не хуже остальных. Андрей не сводил глаз с Марины – она хорошо чувствовала музыку, двигалась легко и грациозно. Видно было, что она любит танцевать. Девушка заметила восхищенный взгляд Андрея, и ее движения стали еще более откровенными. Она будто дразнила своего кавалера, но при этом ее танец не был ни вульгарным, ни вызывающим, и это тоже очень понравилось Андрею.

Вечер превзошел все ожидания. Андрей чувствовал огромный прилив сил, несмотря на то, что уже было поздно и они много танцевали. Оказавшись во власти Марины, он напрочь забыл, что пришел сюда вместе с Игорем.

– Может, пойдем отсюда? – предложил Андрей. Марина не возражала, и они направились к выходу, даже не предупредив Хохла. Игорь с Агнией догнали их уже на улице. Андрей познакомил Марину с другом и его спутницей. Девушки с первых минут нашли общий язык и шли вдвоем позади гордо вышагивающих молодых людей. Метро уже не работало, и Андрей думал о том, как бы предложить Марине проводить ее.

Но Игорь его опередил.

– А где живет молодая особа? – поинтересовался он у Марины, когда девушки поравнялись с ним.

– Далеко! – сразу же откликнулась Марина.

– Ну как же далеко? Совсем-совсем? – начал кокетничать с ней Игорь.

– Совсем-совсем! – Марина явно не была настроена продолжать эту игру и ожидала предложения от Андрея.

– Но все-таки – где ты живешь? – перешел на серьезный тон Игорь.

– В Купчино, – ответила Марина, обращаясь к Андрею.

– Думаю, нам надо отвезти девушек домой на такси, – предложение Игоря пришлось как нельзя кстати. На улице было холодно, и идти пешком ни у кого уже не было сил. Игорь бесцеремонно схватил Агнию за руку и почти потащил за собой. Девушка едва успевала за его размашистым шагом. Они остановились на краю тротуара, и Хохол поднял руку, чтобы поймать машину.

– А может, все вместе ко мне рванем? Выпьем, продолжим вечеринку, – разошелся Игорь.

Андрей с удивлением посмотрел на друга. Он привык к его выходкам и развязным манерам, но это было уже чересчур, ведь двусмысленное предложение Игорь делает в том числе и Марине – девушке, которую Андрей уже воспринимал как свою. Он как раз решился предложить ей поехать вдвоем, а тут Игорь со своим неуместным приглашением!

Настроение у Андрея испортилось, вдобавок его начало знобить – он слишком легко оделся для ноябрьской ленинградской ночи. Внутри все сжималось от холода. Он нащупал в кармане шапку, но о том, чтобы надеть ее, не могло быть и речи – неизвестно, как воспримет это Марина. Посмотрев на девушку, Андрей понял, что ей сейчас не до его внешнего вида – она тоже замерзла и дрожала от холода.

Наконец Игорь остановил такси.

– Поехали. Довезем Агнию, ей ближе, а потом Марину! – предложил он. Андрей решительно покачал головой.

– Мы сами, спасибо!

Игорь пожал плечами:

– Ну как хочешь! Давай, красотка, двигай бедрами! – поторопил он Агнию, хлопнув ее по ягодицам. Девушка возмущенно вскрикнула, но Игоря это не смутило. Он взял ее за плечи и почти силой усадил в машину, а затем уселся сам.

Марина с Андреем остались одни. На улице не было ни души. Лишь изредка мимо проезжали машины или такси с зеленой лампочкой на лобовом стекле. На проезжей части у поребрика поблескивали замершие лужи. Несмотря на холод, Андрей не спешил ловить машину. Они шли мимо старинных зданий, в которых когда-то давали балы и проводили светские приемы. Все здесь было знакомо ему с детства – тут они гуляли с родителями, когда он был ребенком, и почти о каждом доме ему рассказывала его первая учительница. И все же каждый раз, поднимая глаза на эти вековые стены, Андрей восхищался их красотой. А в темноте фасады старинных домов казались еще более загадочными. Андрей любил этот город и чем старше становился, тем яснее понимал, что сделал правильный выбор, уехав из родительского дома именно сюда.

– Как красиво, правда? – воскликнула Марина.

«Господи, она читает мои мысли!» – изумился Андрей.

– Да. Город просто потрясающий, – сказал он вслух.

– Жаль, климат ужасный. Никак не могу к нему привыкнуть.

– А ты не местная?

– Я здесь родилась, но детство провела на Украине у бабушки, – дрожащим голосом объяснила Марина. Ее маленький носик покраснел, а глаза слезились от холода. К счастью, на дороге появилось такси. «Волга», ГАЗ-24, свернула с набережной Фонтанки и ехала по Невскому проспекту. Андрей замахал рукой, машина остановилась. Замерзшие ребята сразу заскочили внутрь.

– Куда, куда, молодежь? – возмутился таксист. Это был уже немолодой человек с морщинистым лицом и рыжеватыми усами. Его изношенная кожаная куртка местами была протерта почти до дыр, пуговицы болтались и грозили вот-вот оторваться. – Сначала надо сказать, куда вам ехать, а потом в салон плюхаться!

– В Купчино, на Бухарестскую, пятьдесят два, – бодро ответила Марина и посмотрела на Андрея. – Подходит вам наш адрес?

– Барышня, что за шутки?! – таксист был не в духе, и колкость девушки только еще больше разозлила его.

– Вы, наверное, устали? – попыталась сгладить ситуацию Марина.

– Слушайте, не хотите ехать – вываливайтесь! – с раздражением ответил таксист и повернулся к ребятам.

– Едем! Не горячитесь! – вмешался Андрей и сделал знак Марине, чтобы она не злила водителя.

– Я за рулем уже сорок лет, будут мне еще что-то говорить! – буркнул тот. – Сколько платить-то будете?

– По счетчику, – ответил Андрей.

– Он не работает!

– Тогда сколько скажете, столько и заплатим. Вы же командир, – Андрей подмигнул Марине. Он был уверен в себе – у него в кармане лежали тридцать рублей, заработанные на базе.

– Три рубля! – нагло заявил таксист и посмотрел в зеркало заднего вида, ожидая реакции своих пассажиров.

Цена, конечно, была немалая, даже учитывая расстояние до Купчино и время суток, но выхода не было: торговаться значило унизиться перед Мариной. Да и в машине все-таки лучше, чем на улице, – тут хотя бы тепло и, несмотря на неопрятный салон и спертый запах, совсем не хочется из нее вылезать.

– Идет! – сказал Андрей, почувствовав невероятную уверенность в себе. – Даю рубль сверху, только ведите осторожно, без резких движений.

– Тебя, кстати, не укачивает? – обратился он к Марине.

– Нет.

– И потеплее сделайте, а то мы замерзли очень, – добавил Андрей.

Таксист снова угрюмо посмотрел в зеркало заднего вида, его лицо сморщилось еще сильнее.

– Как изволите, – с сарказмом ответил он. – Только деньги сразу! А то знаю я вас, молодежь! Усядутся, проедут через весь город, а после бегут, аж искры из-под подошв, а я с шишом вместо денег!

Марина состроила недовольную гримасу и раздраженно закатила глаза. Андрей ободряюще улыбнулся ей, отсчитал три рубля и протянул их таксисту. Потом позвенел монетами в кармане брюк и извлек оттуда два полтинника.