Читать онлайн В гостях у сказки.

Глава первая.

Телефон просто разрывался от настойчивого звонка. Светлана испуганно смотрела на цифры, высветившееся на экране. Они не были занесены в память телефона, да и видела они их не более одного-двух раз в год. Но когда звонили с этого номера, они калёным железом проступали у неё в памяти. Хотя, если не кривить душой, она ждала этого звонка. Ждала каждый год, каждое лето, втайне надеясь, что его всё же не будет. Но он был, тревожный и настойчивый, и на него нельзя было не ответить. Она на цыпочках подошла к двери, и заглянула в гостиную.

Муж Павел лежал на диване, и, не выпуская из рук пульт, переключал каналы на большом настенном телевизоре. Это был его законный выходной, и он развлекался, как умел. Светлану всегда раздражало это ежесекундное мелькание кадров. За это время она успевала только понять, что идёт, но никак не вникнуть в происходящее на экране. Именно поэтому она очень редко смотрела телевизор вместе с мужем. Но сейчас, его полутрансовое состояние было ей только на руку. Она могла спокойно поговорить с матерью, не боясь, что кто-нибудь заметит её испуг и взвинченное состояние.

Также осторожно, на цыпочках, она вернулась на кухню, где до звонка, так взбудоражившего её, спокойно готовила ужин для своей семьи. Она машинально убавила газ под скворчащей сковородкой, боясь окончательно испортить вечер подгоревшим ужином, и чтобы уж совсем оказаться наедине со своими неприятностями, вышла на балкон.

Где-то внизу город жил своей повседневной жизнью. Во дворе веером стояли машины, а немногочисленные прохожие, из-за высоты казавшиеся кукольными, не обращая ни на что внимания, торопились по своим делам. На детской площадке, на качелях, сидели двое подростков. Они никак не могли дойти из школы, что было видно сразу – их портфели валялись тут же, рядом. Светлана улыбнулась. Они с девчонками тоже успевали вдоволь нагуляться, прежде чем вернуться домой и засесть за уроки.

Телефон в её руке снова завибрировал. Даже не глядя на экран, она стиснула зубы, и ответила на звонок.

– Здравствуй, мама.

– Ну, здравствуй, доча. Ты, видать, снова обо мне забыла? Вот, звоню сама. – Голос в трубке, совсем не старческий, а звонкий, как у подростка, навевал неприятные воспоминания, и нагонял страх на Светлану.

– Молчишь? Ну, молчи, молчи, сказать-то тебе нечего. Но уж про свой долг, по отношению к матери, могла бы и не забывать. Или так трудно навестить старушку хоть раз в год? А может денег жалко, или времени? Забыла, чем в прошлый раз твоя гордыня кончилась? Или совсем весь страх растеряла?

Услышав эти угрозы, а это действительно были угрозы, Светлана похолодела.

– Мама, ты ошибаешься, мы просто немного закрутились, и….

– Хватит юлить! – Рявкнуло в трубке, заставив женщину вздрогнуть и замолчать. – Отвечай нормально! А то, вырасти, выросла, а отвечать, ни за слова, ни за поступки, так и не научилась.

Услышав такой выговор, Светлана покраснела, как маленькая девочка. Она сглотнула стоявший в горле комок, и вновь приняв всё происходящее, как неизбежность, покорно ответила:

– Прости, мама. Конечно, Денис скоро приедет навестить тебя, и привезёт немного гостинцев и лекарств.

– Ясно, что Денис! Лизку-то ты уже испортила. Ну, хоть последнего не лишаешь. Видать, не получилось ничего у тебя, как ни старалась. – В трубке недобро усмехнулись. – Мальчишка, видать, в нас пошёл, а не в тебя. Это ты, как кукушка, из чужого гнезда выпала.

Слушая все эти незаслуженные обвинения, Светлана всё сильнее стискивала зубы, лишь бы ни одного слова не вырвалось против. Слишком уж хрупким было равновесие, достигнутое между матерью и дочерью, где мать, как была, так и осталась главенствующей, как бы дочь этому не сопротивлялась.

– И нечего мне в трубку пыхтеть, как загнанная собака. Мальчишку ты всё равно у меня до конца не отнимешь, а то прокляну. – Спокойный тихий голос, произносящий такие слова, пугал ещё больше. – Ладно, с тобой говорить всё равно бесполезно, как была упёртым бараном, так и осталась. Но учти, ты обещала! Забудешь, пеняй на себя!

Попрощавшись таким образом с единственной дочерью, Антонина Егоровна отключила телефон, прекрасно зная, что в ответ всё равно больше ничего не услышит. А Светлана стояла на балконе, сжимая в руках молчащий телефон, глядя затуманенным взглядом вдаль. В глазах стояли слёзы, что было привычным после общения с матерью. От них город расплывался, в никуда уходила цивилизация, высотные дома, и вместе с ними вся её спокойная, размеренная жизнь.

Теперь перед глазами стояли густые леса, и широкая речка, в которой они так любили купаться с подружками. Вот она, худая, ещё не сформировавшаяся, но уже стесняющаяся своей набухающей груди, плескается в прохладной воде. Купальника у неё, конечно же, нет, поэтому в последнее время ей приходится пользоваться длинной старой футболкой, которая при намокании ещё рельефнее обрисовывает девичье тело. Рядом купается лучшая подружка Наташка, от которой у неё нет никаких секретов, и всё чаще, сидя на чердаке в копне ароматного сена, девчонки шепчутся о чём-то своём.

Здесь их тайное место на речке. Все остальные купаются совсем недалеко, там, где песчаный пляж, и можно затеять на берегу весёлые игры. И только они вдвоём, любители спокойствия, уходят чуть дальше, и плескаются там, где их никто не видит.

Но вот появляется третье действующее лицо – это приезжий мальчишка. Девочки очень хорошо его знают. Он уже не в первый раз приехал к бабе Кате на летние каникулы. Красивый, ухоженный, всегда хорошо одетый. Но как-то не клеится общение между деревенскими девчонками и городским франтом, казавшимся им тогда чем-то недостижимым.

Он, не боясь испачкать свои светлые шорты, садится на берегу, и загадочно улыбаясь, смотрит на подружек. Бойкая Наташка просто не обращает на него внимания. А она, смущённая этим пристальным взглядом, уходит дальше на глубину. Ей кажется, что футболка, словно назло, ещё больше прилипает к телу, и она ощущает себя практически голой. Видя, что девчонки не обращают на него внимания, мальчишка начинает раздеваться, явно намереваясь присоединиться к ним. Но когда на нём остались только модные, не чета деревенским семейным трусам, в которых щеголяли все их знакомые ребята, плавки, а девчонки замерли, глядя на него, ближайшие заросли кустов зашевелились.

Все трое уставились на эту зелёную стену, так хорошо скрывавшую их потайное место. Ломая ветки, и губя нежные листья, оттуда показалась мать Светланы. Сделав вид, словно кроме её дочери здесь больше никого нет, она уставилась на неё немигающим взглядом, хорошо уловив смущение подростков, возникшее при её появлении.

– Светка, дома грязи по уши, а ты тут прохлаждаешься! Ну-ка, быстро, вылазь оттуда, и пошли. – Властный громкий голос прокатился по водяной глади, и затих на дальнем берегу.

Мальчишка, не дожидаясь продолжения, похватал свои модные вещички, и скрылся в проделанном женщиной проходе.

– Здравствуйте, Антонина Егоровна! – Крикнула никогда не унывающая Наташка, махая рукой.

– Здравствуй, здравствуй, пигалица. – Пробурчала в ответ женщина, и тут же, снова, переключилась на дочь. – Светка! Я долго ждать буду? Или ты слов не понимаешь?

Девушка виновато покосилась на подругу и повинуясь громовому голосу, нехотя вылезла из воды.

– Хорошего вам дня, Антонина Егоровна. – Прокричала в удаляющиеся спины Наташка.

Мать не обратила никакого внимания на добрые пожелания. Она шла быстрым шагом, силой таща непослушную дочь за собой.

– Мама, мне больно. – Пожаловалась девушка, пытаясь вырвать свою руку из железной хватки матери.

Они остановились друг против друга посередине просёлочной дороги, и женщина, испытывающим взглядом, уставилась на подростка. Она ожидала, что дочь скоро повзрослеет, но за своими делами почти не заметила этого. Теперь придётся более внимательно приглядывать за ней.

– Не рано ли ты мальчиками заинтересовалась? – Не щадя подростковую скромность, прямо в лоб спросила она.

Щёки Светланы вспыхнули. Ей стало стыдно, хотя она и сама не понимала, что именно сделала не так. Это потом, войдя во взрослую жизнь, она поймёт весь смысл разыгравшейся у реки сцены. А сейчас перед грозной женщиной стоял всего лишь растерявшийся подросток.

– Но мама, мы с Наташкой просто купались, он сам к нам пришёл. – Это МЫ было, как бы, защитной стеной против гнева матери.

Уже тогда Светлана знала, что её мать настоящая ведьма, хотя и не могла в это до конца поверить, вернее, не хотела. Знала об этом и вся их небольшая деревушка, поэтому к ним относились с большим почтением, ну, или страхом. Тогда Света в этом не очень-то разбиралась. Зная, какой властью обладает мать, она отрицательно мотала головой, не желая смотреть на неё. Твёрдые пальцы ухватили её за подбородок, преодолевая лёгкое сопротивление. Девушке всё же пришлось поднять виновато опущенное лицо. Мать смотрела на неё в упор своим особенным взглядом, от которого у неё всегда пересыхало во рту, и начинали мелко трястись ноги.

– Мама…. – Жалобно прошептала она.

Но взгляд чёрных глаз неумолимо проникал в мозг, в душу, лишая голоса и силы воли. Голова тихо кружилась, перед глазами плыли цветные круги, а предметы теряли очертания.

В лицо ударил тёплый порыв ветра, возвращая её в действительность. Ушли в прошлое бездонные страшные глаза, любимые река и лес. Ушло детство, словно его и не было. На горизонте, в мареве огромного мегаполиса снова стояли высотные здания, прибавилось машин и прохожих. Подростки ушли с площадки, и теперь, презирая окружающих и чистоту двора, там гулял одинокий собачник с тремя огромными овчарками.

Поняв, что просто выпала из жизни на полчаса, Светлана охнула и бросилась к плите. Если бы не предусмотрительно убавленный газ, им пришлось бы есть один гарнир. А так котлеты всего лишь немного подгорели. Занявшись спасением ужина, Светлана машинально делала привычные движения, орудуя ножом и лопаткой, но мысли её витали далеко.

В деревне, где она родилась, её мать считали колдуньей, и не зря. Дочери она, конечно же, ничего не говорила и не показывала, но и отпускать от себя совсем, не собиралась. Ей всю жизнь тыкали, что она должна была родиться мальчишкой. Но кто-то свыше поломал все планы Антонины Егоровны, и она родилась девочкой, принеся с собою много забот и волнений. К восемнадцати годам, поняв, что нужна матери только лишь как племенная корова, она, не желая этого, поставила на карту всю свою жизнь и сбежала в Москву. Она не хотела ни богатства, ни славы, ей нужно было всего лишь самой распоряжаться своей жизнью, а не исполнять чью-то волю, пусть даже и родной матери. Так, на несколько счастливых лет она сумела скрыться от подавляющего волю взгляда. Как ни странно, хотя она очень этого опасалась, её не искали. Она успела встретить Павла, безумно влюбиться, выйти замуж, родить дочку и сына. Она была счастлива.

Когда сыну Денису исполнилось восемь лет, мать в первый раз позвонила ей. Как она её нашла, и где взяла номер телефона, Светлана даже не стала спрашивать. Тот, самый первый разговор, она вообще старалась не вспоминать. Столько грязи и нелепых обвинений было вылито на её голову буквально за десять минут, что до сих пор становилось тошно. Мать знала всё об их семье, и потребовала, именно потребовала, а не попросила, чтобы её внучка Лиза приехала к ней в гости.

Прекрасно понимая, зачем это нужно, и чем кончится, Светлана вновь пошла против матери, и умудрилась уговорить двадцатилетнюю Елизавету не тянуть, и выйти замуж за любимого человека как можно скорее. Видимо Светлане всё же перепала маленькая толика таланта матери и Лиза покорно исполнила её прихоть. Дочь была бы фактически спасена, если бы ей удалось родить ребёнка. Антонине Егоровне нужна была наследница, не обременённая ни грехом, ни семьёй.

Ещё год Светлана прожила в страхе. Мать пока затихла, а Лиза всё никак не беременела. Но как она ни надеялась на лучшее, время второго звонка всё же пришло. Именно тогда она узнала, что Лиза скоро станет матерью, а она бабушкой, хотя этого ещё не знала и сама Лиза. Антонина Егоровна не кричала, не сыпала проклятий, а просто сообщила это дочери и отключилась. Но с этого дня на Светлану буквально посыпались болезни. Аритмия медленно перетекала в воспаление лёгких, потом в гайморит, потом в цистит. Болезнь так и гуляла по прежде здоровому организму. Врачи разводили руками, а домашние сбились с ног, покупая всё новые и новые лекарства. Так продолжалось в течение полугода, и наконец Светлана сдалась.

Она, со слезами на глазах, уговорила мужа и сына съездить к своей матери, якобы за каким-то чудодейственным травяным сбором. Павел сначала встал на дыбы. Ехать незнамо куда, за тридевять земель, к незнакомой тёще за сухой травой, но…, но и его Светлана всё же смогла уговорить. Зачем она это сделала? Просто, как и любому человеку, ей очень хотелось пожить. Поможет это или нет, она не знала, но отчаявшийся человек готов на всё. Делать что-то плохое зятю и внуку мать не стала бы, в этом Светлана была уверена. Вовсе не эти цели преследовала она всю жизнь. А с её стороны это был жест покаяния. Она безмолвно примирялась с судьбой, и просила у матери прощения.

Да и что, собственно говоря, ей было терять? Лиза теперь в недосягаемости, а мужчины для Антонины Егоровны всегда были лишь оружием, поэтому Светлана ничем не рисковала. Ничем, кроме своей жизни, если мать не простит её. А так хотелось пожить ещё хоть немного. И ей это удалось. Как ни странно, но мать осталась довольна, и с тех пор в их семье всё более или менее наладилось.

Когда Павел с Денисом через неделю вернулись домой, Светлана уже почти позабыла о своих болячках, и принимала лекарства лишь по инерции. Они привезли ей мешочек с травами, открыв который, она по запаху поняла, что это всего лишь мята, так сказать, для успокоения нервов.

Павлу у тёщи не понравилось. Да и что могло понравиться коренному жителю мегаполиса в глухой деревне, куда надо добираться целый день, да ещё и рядом с незнакомой старухой, обращавшей на него внимание, только когда садились за стол. А вот Денис остался в восторге от новоявленной бабушки. Сын потом долго доставал мать вопросами – почему он не знал о её существовании раньше – на что ни разу не получил вразумительного ответа.

Мир-то в семье воцарился, но Денис теперь раз или два в год обязательно уезжал к бабушке в гости. Со Светланы было взято обещание, что она не препятствует этому. Взамен ей была гарантирована их спокойная жизнь. И как бы Светлана не любила своего сына, теперь она просто не могла пойти поперёк воли матери. Она успокаивала себя мыслью, что парень доволен, мать тоже, да и её теперь тревожили только эти редкие звонки. Не такая уж и большая плата за счастье всех окружающих.

Дверной звонок ожил. Кто-то пытался сыграть на нём Бетховена.

– Свет, открой, сынок явился. – Павлу очень не хотелось отрываться от любимого времяпровождения, по крайней мере, так резко.

Светлана улыбнулась. Да уж, так позвонить мог только Денис. Она беглым взглядом осмотрела стол. Исходящая паром мятая картошка, ароматные котлеты, чуть не загубленные ею, но всё же вовремя спасённые, и конечно же, большая миска салата. Именно такого, как любили её мужчины. С огурцами, помидорами, и огромным количеством зелени, обильно залитыми майонезом домашнего приготовления. Три тарелки, три вилки, три ножа, стаканы под воду – всё, как положено. Оставшись довольной созерцанием стола, Светлана вытерла руки о фартук, и под незатихающую трель, улыбаясь, пошла встречать сына.

– Да иду уже, иду. – Приговаривала она, отпирая дверь.

На пороге, весело улыбаясь, стоял Денис. Красивый, стройный, темноглазый, совсем не похожий на своего отца ни внешностью, ни характером.

– Что так долго? У меня ужин почти остыл. – Нежно, чисто для проформы, пожурила его мать. – Давай, заходи скорее.

Но Денис, не переступая порога, откуда-то сбоку вытянул за руку девушку, и поставил прямо перед собой. Миниатюрная, стройная, с непослушной копной рыжих волос, она стояла, и большими глазами смотрела на Светлану.

– Здравствуйте. – Еле слышно прошептала девушка.

– Мы так и будем на пороге стоять? – Не выдержал Денис, и подталкивая девушку вперёд, закрыл за собой дверь. – Знакомься, мама, это Настя!

Глава вторая.

Денис никогда не приводил своих девушек домой, поэтому для Светланы это было хоть и приятным, но всё же, неожиданным сюрпризом. Именно этим объяснялась её лёгкая ошарашенность. И если бы не никогда не унывающий Денис, они бы ещё долго смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Он быстро снял начищенные до блеска ботинки, и, обняв мать и девушку за талии, потащил их на кухню. При этом он не закрывал рта, обращаясь то к одной, то к другой.

– Мамочка, если бы ты только знала, как я безумно проголодался. Последние два часа работы практически не мог ничего видеть, перед глазами стояли твои изумительные блюда. Вот и Настя сейчас убедится, что я ни слова не погрешил против истины. Сейчас она один раз попробует твою стряпню, и всё, нам придётся кормить её вечно. Но я думаю, ни она, ни ты, не будете против.

Так, втроём, стараниями парня соединённые в одно целое, и неумолимо подталкиваемые им, они оказались на кухне. Там их ожидала изумительная картина. Павел, совершенно не ожидавший, что сын придёт не один, и также, как и он, сильно проголодавшийся, бросил бессмысленный просмотр телевизора, и как был, а точнее в семейных необъятных трусах и с голым пузом, пришёл на кухню, и удобно устроился за столом. Павел и Настя, глядя друг на друга, нещадно покраснели. Девушка от смущения потупила глаза. Светлану, итак взвинченную звонком матери, и неожиданным приходом гостьи, начал разбирать истерический смех. А Денис, в немом жесте развёл руки в стороны, отпуская своих невольных пленниц.

– Ну, папа! Ну, ё-моё! Ты же своим видом кого угодно напугаешь! Ну кто так делает? – Произнёс он, также, как и мать, еле сдерживая смех.

Павел вскочил из-за стола, чуть не опрокинув свой стул, и бочком, обходя хихикающую троицу, выбежал из кухни. Вернулся он довольно быстро, одетый не в джинсы и футболку, а в свои лучшие брюки и белоснежную рубашку. Жена, сын, и пока незнакомая ему девушка, сидели за столом и ждали его.

– Здравствуйте. – Произнёс он, обращаясь по большей части к девушке. Мужчина уже пришёл в себя от их неожиданного появления, и теперь разыгрывал из себя радушного хозяина. – Меня зовут Павел. Я глава этой семьи, муж и отец, так сказать. – С пафосом представился он.

– Настя. – Тихо ответила девушка, прекрасно понимая, что весь этот спектакль разыгран только ради неё.

– Настенька! Какое прекрасное имя! Такое же прекрасное, как и его обладательница! – Он говорил, не переставая улыбаться так, словно хотел выиграть конкурс «Обладатель Самой Очаровательной Улыбки».

Садись уже есть, ловелас. – Светлана, шутя, хлопнула мужа по спине. – Совсем уже девочку запугали. Словно в палату к умалишённым пришла.

– Подчинён, но не сломлен. – Он сделал грустное, но от этого ещё более смешное лицо, и плюхнулся на стул напротив Насти. – Но всё равно останусь при своём мнении. Вы самое прекрасное создание, которое я видел в своей жизни, – и сделав вид, что косится на Светлану, закончил, – кроме моей законной половины, конечно. Она вне конкуренции.

Настя, глядя на эти дурачества, мило улыбалась. Когда Денис предложил ей познакомиться с родителями, она почему-то ожидала худшего. Они встречались уже больше полугода и в скором времени собирались пожениться, поэтому откладывать это довольно страшное для неё мероприятие уже было нельзя. Но всё оказалось не так уж и плохо. Оставалось надеяться, что в будущем их отношение к ней никак не изменится.

Все немного успокоились и азартно принялись за еду. Даже Настя, живущая с матерью алкоголичкой, и привыкшая питаться чаем с бутербродами, не отставала от остальных. За столом слышно было только просьбы о добавке и стук вилок о тарелки.

Светлана, стараясь вести себя как обычно, исподтишка разглядывала девушку сына. Как ни странно, но её муж действительно оказался прав. Настя обладала удивительной красотой. Хрупкая и изящная настолько, что было непонятно, как ей удаётся держать прямо голову, окутанную копной ярко-рыжих волос. Чисто по-женски ей было очень любопытно – красила она их, или это был природный цвет. И она не удивилась бы, узнав, что её волос никогда не касался ни один краситель. Вдобавок девушка обладала маленьким треугольным личиком с фарфоровой прозрачной кожей, и бездонными глазами, глядящими на мир с детской наивностью. Был даже момент, когда Светлана замерла на месте, невольно залюбовавшись этой красотой. Благо этого никто не заметил, а женщина быстро очухалась и прекратила разглядывать девушку, чтобы не попасть в неловкое положение. Наевшись, Денис отодвинул от себя тарелку, и сложив руки на животе, привалился к спинке стула.

– Мам, никак не вспомню, я уже говорил тебе, что ты изумительно готовишь? – Улыбаясь, словно сытый кот, подхалимничал он. – На моей памяти, вкуснее я едал только у бабушки. Или это у вас наследственное?

Светлана, улыбаясь в ответ, смотрела на сына. Но конец фразы вернул её с небес на землю. Приход неожиданной гостьи немного выбил её из колеи, и она совсем забыла о недавнем разговоре с матерью. Улыбка всё ещё оставалась у неё на лице, но уже не была такой радостной и искренней. В тёплой семейной атмосфере она отвлеклась от этой головной боли, а любимый сын вернул её к действительности. А теперь он с весельем смотрел на неё, ожидая хоть какого-нибудь ответа.

– Мамуль, что с тобой сегодня? Зависаешь от самого обыкновенного вопроса.

Светлана постаралась превратить свою натянутую улыбку в более искреннюю. С большим усилием ей это всё же удалось.

– Просто ты так вовремя вспомнил про бабушку. – Тихо пояснила она. – Она тоже по нам соскучилась. Сегодня даже звонила, интересовалась, почему ты, как всегда, не приехал летом.

– Бабуля! – Денис буквально расплылся в благодушной улыбке. – А уж как я-то по ней соскучился. Она меня прям чувствует. Я ведь не успел вам рассказать, с этой работой совсем закрутился. У меня ведь уже оформлен отпуск. Завтра ещё отработаю, и я свободен. А пока стоят тёплые деньки, надо скататься к ней хоть на недельку. – Произнося эти слова, Денис мечтательно прищурил глаза, вспоминая свои прошлые поездки. – Мамуль, собери мне кое-какие вещи в дорогу, а то я же безалаберный, уеду, как в прошлый раз, даже без запасных носков. – Попросил он мать, всё также благодушно глядя на окружающих. – Заодно и Настёну с бабулей познакомлю. Уверен, они друг другу понравятся.

Светлана тревожно переводила взгляд с сына на девушку. Только этого ей и не хватало! Вроде жизнь более или менее вошла в колею, и мать спокойна, и им от этого вреда нет, кроме ежегодных поездок Дениса. А теперь они поедут вдвоём. На что будет способна её мать? Она уже и сама не знала. Её растили не как обычного ребёнка, а как некое вместилище, куда со временем можно будет перелить всю свою силу. Она сломала все планы, вовремя поняв, что не хочет такой жизни, и сбежала из дома. Она лишила её себя, своей единственной дочери, а жизнь неумолимо бежала вперёд, и у её матери оставалось не так уж и много времени. Если эти двое поедут туда, не уговорит ли она их остаться жить у неё? В последней надежде воспитать себе преемницу, мать могла пойти на всё. И что самое страшное, у неё вполне могло всё получиться.

Денис не раз, со смехом, рассказывал ей, как бабушка, довольно навязчиво, пыталась свести его с девушками. Видимо именно с теми, которые нравились ей. И так же навязчиво, не жалея ярких красок и громких эпитетов, рассказывала внуку про деревенскую жизнь. Внушать и уговаривать – это был её конёк.

От жизни в деревне Денис вроде бы и не отказывался, но представленные ему девушки были неумолимо отвергнуты. Теперь Денис собирался поехать вместе с Настей. Чем это кончится, и вернутся ли они вообще? В силах матери, почти всегда разворачивающей удачу к себе лицом, она ни капельки не сомневалась. И теперь Светлана в растерянности переводила взгляд с парня на девушку.

– Денис, может не стоит тащить девушку на край света? Съездил бы один, отдохнул немного, да и неизвестно ещё, как на это отреагирует бабушка. – Светлана сделала последнюю попытку вернуть всё в прежнее русло, боясь навсегда потерять сына.

– Мам, ты чего? – Денис в упор смотрел на мать своими карими, широко открытыми глазами, точно такими же, как у бабушки. – Во-первых, мы с Настей уже давно договорились, она даже отпуск на две недели взяла. Во-вторых, с нами едет мой друг Олег с женой. Он давно хотел отдохнуть на природе, только всё никак не получалось. И в-третьих, я звонил бабушке, и мы обо всём договорились. Она с радостью ждёт нашу шумную компанию, и очень хочет познакомиться с моими друзьями. – Голосом, не допускавшим никаких возражений, отчеканил Денис. При этом он так и смотрел на мать, не опуская глаз, и совершенно не обращая внимания на остальных. От этого взгляда у Светланы слегка закружилась голова, и она невольно, первая опустила глаза.

– Я же не знала, что вы собираетесь компанией. – Глухо, как в подушку, сказала она. – Я просто хотела, как лучше, чтобы не обременять ни бабушку, ни твою девушку. – Этот бой был полностью проигран, и она говорила первое, что приходило ей в голову.

– Мамуль, очнись! Ты сегодня какая-то не такая. Это совершенно никого не обременяет. Мы отдохнём, а бабушка развеется. Она даже обрадовалась, когда узнала, что я приеду не один.

Денис говорил вроде бы и мягким успокаивающим голосом, но Светлана прекрасно понимала, что спорить дальше бесполезно. Если он решил, значит так и будет. Это не мягкотелая Лиза, которая всегда и во всём слушалась мать. Денис с пятилетнего возраста имел на всё своё мнение, и всегда его отстаивал, а с возрастом становился только упрямее. Вот и в этом случае – сам всё продумал, со всеми договорился, и даже успел созвониться с бабушкой. Интересно, а как часто они вообще созванивались? И почему этот вопрос никогда раньше не приходил ей в голову? А ведь Денис довольно часто упоминал о ней в разговорах. Бабушка то, бабушка сё….

И она, тоже хороша. Ведь какая-никакая, а всё-таки мать. Получается, что когда она сегодня ей звонила, и укоряла тем, что о ней забыли, у неё с внуком было уже всё оговорено. И всё равно она не упустила шанса ещё больше запугать дочь, чтобы она и не вздумала вмешиваться в их близкие отношения с Денисом. Вроде, как и не было в их семье самой Светланы. Только бабушка и внук.

За то время, пока Светлана думала об этом, тишина за столом превратилась в непробиваемую стену. И эта стена больше всего давила на девушку, решившую, что она просто пришлась не ко двору, и поэтому женщина так сопротивляется их совместной поездке, и на Павла, который тоже ничего не знал о взаимоотношениях жены и тёщи. Светлана никогда ничего не рассказывала, а он и не спрашивал. Живёт тёща далеко от них, и никогда не приезжает, и слава Богу.

– Может чайку? – Спросил он, в попытке перевести разговор в другое русло.

– Да, точно! – Поддержал его сын. – Я уберу посуду, а ты, Насть, принеси торт. Я его в коридоре, на полочке оставил.

Все сразу занялись делом, и больше не поднимали неприятную тему. Павел мыл посуду, Денис доставал чашки, а Настя принесла торт, и неумело резала его на кусочки. Одной Светлане не нашлось дела, и она так и осталась, выпрямившись, сидеть на стуле. Видимо она сильно перенервничала за сегодняшний день, и теперь перед глазами мелькали маленькие чёрные мушки. Чтобы не грохнуться в обморок, и не напугать родных ещё больше, она с силой зажмурила глаза. Мушки пропали, но голова закружилась, а в памяти всплыли давно похороненные воспоминания детства.

Она всё так же сидит за столом. Только это не их круглый стол, накрытый кружевной скатертью, а старый длинный стол, деревянная поверхность которого отполирована множеством локтей предыдущих поколений. Настала её очередь сидеть за этим столом, подперев голову руками. Она наказана, и теперь ей придётся целую неделю просидеть дома. И за что? Они просто большой компанией сидели ночью возле костра, а всегда нравившийся ей парень подсел к ней поближе и обнял за плечи. Ей было очень приятно, и она совсем разомлела от свободы, от ярких искр, поднимающихся прямо к звёздам, и от нежных тёплых рук. И неизвестно, что было бы дальше, но тут, как всегда, словно из ниоткуда, появилась её мать. Она стояла напротив неё и внимательным взглядом осматривала всю их шумну компанию. Говорить ей ничего не пришлось. Увидев мать, Светлана испуганно скинула с себя чужие руки, и вскочив, метнулась в темноту. Затихшие ребята остались далеко за спиной, когда быстрым шагом её догнала мать.

– Мама, мне уже семнадцать лет, я давно выросла, а ты всё ходишь за мной по пятам, как за маленькой. – Попыталась она хоть как-то защититься и оправдаться. Но в ответ не получила ни слова, только всё те же тяжёлые шаги, звучащие у неё за спиной.

Она никому об этом не рассказывала, но ей тогда было очень страшно просто обернуться и поговорить с матерью. Страшно настолько, что она так и не посмела этого сделать. Так они и дошли до дома, не проронив больше ни слова. Мать и дочь.

Теперь она сидела за этим столом, опустив голову, как маленькая провинившаяся девочка. Мать, всё теми же грузными шагами, при звуке которых перед глазами въяве представлялось её красивое полное тело, и всё также молча, ходила кругами по комнате. За ней по пятам ходил любимый рыжий кот Светланы – Барсик. Он пытался потереться об ноги, выпрашивая еду. Девушка забыла его сегодня покормить, и теперь он недоумевал, почему на него совсем не обращают внимания. Оставалось только ждать пока мать успокоится, и исправить свою оплошность, покормив несчастное голодное животное.

– Значит, считаешь, что уже выросла? – Нарушила затянувшееся молчание Антонина Егоровна. – И можешь спокойно шляться где угодно и с кем угодно? Так вот, дорогая моя, – она перестала ходить, и опёршись красивыми руками, совсем не похожими на огрубевшие от работы руки соседок, встала на противоположном конце стола, строго глядя на дочь, – я хочу тебе сказать….

Но договорить ей не дал избалованный Барсик. Обиженный на хозяек за этот голодный день, он вскочил прямо на стол, и громко замурлыкал, кося хитрыми глазами то на одну, то на другую. Светлана замерла. Ох, сейчас им обоим достанется за такую наглость. Но, как ни странно, мать не заорала, не вспылила, она просто посмотрела на кота, и загадочно улыбнулась. Удивив Светлану ещё больше, она взяла Барсика на руки, чего практически никогда не делала, так как не любила животных. Одной рукой она держала его за живот, а вторую положила на шею. Рыжие лапы безвольно свисали, а кот жмурился и довольно мурлыкал, в предвкушении неожиданной ласки.

– Так вот, дорогая, – произнесла мать, глядя на неё, – если я ещё раз увижу около тебя хоть одну особь мужского пола, – она снова загадочно улыбнулась, и неуловимым движением резко сжала руку, лежавшую у кота на шее. Расширившимися от ужаса глазами Светлана наблюдала, как лапы кота дёрнулись, и не успев издать ни звука, животное безжизненно повисло в руках бездушной хозяйки. Сотворив такую жестокость, мать снова посмотрела на дочь. – Так вот, предупреждаю, с тобой будет то же самое, что и с этой тупой бесполезной зверюгой.

Выдав свои угрозы, она просто отбросила безжизненный трупик в угол комнаты, и не глядя на рыдающую дочь, вышла из комнаты.

– Мам, ты чай-то пить будешь? – Услышала Светлана знакомый и родной голос.

Она открыла глаза, и сначала даже слегка вздрогнула от испуга. На неё смотрели те же карие глаза, преследовавшие её восемнадцать лет, а потом появлявшиеся в кошмарах всю оставшуюся жизнь. И только через пару секунд до неё дошло, что эти глаза моложе тех на несколько десятков лет, и не такие злые, и она немного расслабилась. При этом она поняла, что на неё также, с недоумением, смотрит муж и девушка сына.

– Мам, ты устала? – С тревогой спросил Денис. – Может тебе лучше пойти отдохнуть? – Женщина, ещё не до конца придя в себя, молчала, и парень продолжил. – Или всё-таки попьёшь с нами чаю? Тортик очень вкусный, поверь, я сам выбирал.

Не желая встречаться взглядом с глазами сына, которых она, неожиданно для себя, впервые в жизни начала бояться, Светлана, не поднимая лица, отрицательно замотала головой.

– Нет, сынок, я не буду ни чай, ни тортик. Ты прав, что-то я совсем расклеилась. Видимо погода меняется, вот мне и стало как-то нехорошо. Пойду я лучше полежу немного, а вы и без меня посидите. С вами отец останется.

Она встала, и вышла из кухни, не глядя ни на кого. Её проводили недоумённые взгляды и гробовое молчание. В комнате она буквально рухнула на супружескую кровать, и зарылась лицом в подушку. В глазах закипали злые слёзы, а тело сотрясалось от безутешных рыданий. Всю свою жизнь она боролась с матерью и её кознями. Иногда ей даже казалось, что она побеждает. Но как она ни сопротивлялась, мать всё равно добилась своего, и дальше пойдёт так, как она захочет. Всё, можно просто расслабиться, ничего изменить она уже не сможет. Пусть будет, что будет.

Глава третья.

Оставшиеся на кухне недолго хранили молчание. Как ни странно, довольно быстро между ними завязался оживлённый разговор. Никто даже не подумал, что матери может быть действительно плохо, и не сходил проверить. Зато до неё, несмотря на толстые стены, долетали громкие голоса, а иногда и взрывы хохота.

Павлу понравилась эта красивая, но скромная, и даже немного зажатая девушка. При виде неё он сразу вспоминал свою молодость, и хорохорился ещё больше. Не имея никаких пошлых мыслей, он вёл себя, как мальчишка, и был бы не против видеть эту красавицу каждый день. Даже просто смотреть на неё было очень приятно. Сама же Настя, до этого напряжённая из-за непонятного поведения матери Дениса, оставшись наедине с мужчинами, немного расслабилась и стала веселее и раскованней. Так что все быстро забыли о скомканном начале вечера, и весело провели время в разговорах и поедании торта.

Когда за окном уже наступили сумерки, Денис встрепенулся, и прервал оживлённую беседу.

– Всё, времени уже много. Настёне пора домой. – Произнёс он, вставая из-за стола. – Пойдём, я отвезу тебя, а то у меня завтра тоже тяжёлый денёк будет.

– А может ещё немного посидим? – Встрепенулся Павел. – А Насте можно будет постелить в свободной комнате, место ведь есть.

Настя с затаённой надеждой посмотрела на Дениса. Ей и самой очень не хотелось возвращаться в холодную, жутко опостылевшую квартиру. Мать уже давно приняла привычную дневную норму, и теперь, наверно, храпела во всю мощь, сотрясая стены. Да это и к лучшему, а то она могла полезть драться, обзывая проституткой, и требуя принести ей ещё выпивки. А здесь тепло и уютно, и никто не повышает на неё голос. О таком можно только мечтать. К сожалению, её взгляда Денис не заметил.

– Нет, пап, – твёрдо сказал он, – Настя будет ночевать дома. Можешь считать это прихотью, но я не хочу, чтобы до свадьбы на неё падала хоть тень сомнения в её честности. Для меня решение о совместной поездке к бабуле итак далось очень тяжело. Я пошёл на это только из-за того, что сразу по приезду мы отправимся в ЗАГС, подавать заявление.

Павел удивлённо переводил взгляд с сына на покрасневшую девушку. Он себе даже представить не мог, что вырастил такого романтичного и старомодного отпрыска. И даже не сразу нашёлся, что возразить на такое заявление.

– Ну, раз такое дело, – наконец растерянно протянул он, – то пойдёмте, я вас хоть до двери провожу, если вы такие принципиальные.

Настя тихо и разочарованно вздохнула, но не посмела возразить своему жениху. Все трое отправились в коридор. Один, уверенный в личных убеждениях, второй – растерянный, а в арьергарде шла Настя, не зная, то ли ей плакать, то ли смеяться, глядя на происходящее.

В коридоре произошла небольшая неразбериха. Павел, пытаясь услужить девушке, и оставить о себе хорошее впечатление, принялся подавать Насте её вещи. Но уж очень неуклюже у него это получалось. Туфли, которые он протянул ей, при ближайшем рассмотрении оказались туфлями его жены. Лёгкая курточка, от его порывистого движения, чуть не лишилась петельки на которой висела. А сумочка и вовсе оказалась на полу, рассыпав по бежевому ковролину всё своё содержимое.

Несмотря на эти неурядицы, и на воцарившуюся суету, ребята всё же оделись, и теперь стояли в дверях, прощаясь с Павлом. Настя застенчиво улыбнулась и протянула для рукопожатия свою маленькую узенькую ладошку.

– До свидания. – Тихо сказала она нежным голосом, в душе горько сожалея о быстро пролетевшем времени.

Павел взял маленькую ручку в свои огрубевшие ладони, и осторожно, словно боясь поломать хрупкие девичьи косточки, пожал её.

– До свидания. – Хриплым голосом, словно эхо откликнулся он.

Ручка вынырнула из больших мужских ладоней, и нежно обнявшись, молодые люди удалились, оставив растерянного Павла в одиночестве. А ведь весь вечер он был таким оживлённым и радостным, даже сам не понимая, почему. Эта красивая девушка, словно принесла с собой струю свежего воздуха, в их обыденную пресную жизнь. И теперь, когда она ушла, у Павла осталось только щемящее чувство в душе, словно он поймал невиданную птицу, а она упорхнула от него, на прощание взмахнув перед лицом радужными крыльями. Павел разочарованно вздохнул, и принял эпохальное решение – он отправился обратно на кухню, уничтожать остатки их пиршества, то есть доедать торт.

А Денис с Настей, пренебрегая лифтом, спустились по лестнице до первого этажа, и уютно устроились в стоявшей возле подъезда машине марки «Рено». Машина принадлежала Денису, и была куплена совсем недавно, на лично им заработанные деньги, чем он неимоверно гордился. По инерции пристегнувшись ремнём, но не притрагиваясь к ключу зажигания, он взял Настю за руку, и нежно посмотрел на ставшее уже таким родным личико.

– Ну, как тебе вечер? – Улыбнувшись, поинтересовался он у спутницы. – Как тебе мои предки, надеюсь, не очень разочаровали?

Девушка громко засмеялась, при этом приведя свою непослушную шевелюру в ещё больший беспорядок. Она очень боялась этой встречи, и не скрывала этого. Боялась не понравиться родителям Дениса, или попросту, попасть впросак. Но вечер прошёл на удивление прекрасно, и с её души словно сняли огромный камень. Теперь ей самой очень хотелось поделиться своими эмоциями с Денисом.

– Всё просто здорово! – Как-то по-детски наивно произнесла она. – Если быть честной, то я очень боялась, но твой папа…! – Она развела руки в неопределённом жесте, но её очаровательная весёлая мордашка выдавала все кипевшие в неё эмоции, и дальнейших объяснений просто не требовалось.

– Да уж, папа вёл себя сегодня шедеврально, – улыбнулся Денис, – я и сам уже давно не видел его таким весёлым. Видимо это ты на него так подействовала. Получается, что ты зря переживала, всё прошло просто замечательно, и все остались довольны, можешь не сомневаться.

Благодарная Денису за его тёплые слова, Настя с нежностью положила голову ему на плечо. Пышные волосы защекотали его лицо, и от них, то ли благодаря духам, то ли шампуню, нежно пахло весенними ландышами. От этого аромата, заполнившего собой уже весь салон машины, сладко кружилась голова. Денису безумно захотелось прижать к себе и никуда больше не отпускать своё маленькое счастье.

Он уже протянул руку для этого, но совсем забыв, что, как законопослушный гражданин, сев в машину, тут же пристегнулся, был остановлен этой непреодолимой преградой. Пока он, мысленно чертыхаясь, и проклиная всех производителей машин, вместе взятых, пытался, не потревожив девушку, нащупать кнопку от ремня безопасности, в настроении девушки что-то неуловимо переменилось. Резко подняв голову, она испуганно заглянула в глаза Денису, и не отводила взгляда, словно боялась, что он соврёт, отвечая на её вопрос.

– Вот только твоя мама, – тщательно подбирая слова, интересовалась она, – почему она вела себя так… странно? Может я сделала что-то не так? Вроде сначала было всё хорошо, а потом…. – Она растеряно замолчала, но всё также не отводила взгляда, ожидая ответа.

Денис, в это время витавший мыслями в совершенно иных, не таких приземлённых сферах, был застигнут врасплох. Он всё-таки справился с ремнём, и уже намеревался прижать девушку к себе, даже не задумываясь, что всё может пойти намного дальше простых объятий, когда был застигнут этим неожиданным вопросом. Он с досадой откинул в сторону так некстати застёгнутый им же самим ремень, и постепенно приходя в себя от любовного дурмана, со вздохом сожаления обратился к девушке.

– Мой милый, рыжий Лисёнок, ну сколько раз тебя можно просить? Не надо всё происходящее вокруг тебя принимать на свой счёт. Даже когда тебе нагрубит какой-нибудь хам, и тогда ты ищешь недостатки не в нём, а в себе, даже не представляя, как от этого счастлив сам нахамивший. – Парень разговаривал с ней, как с малым неразумным дитём, втолковывая элементарные понятия. – Ведь можно же, в конце концов, абстрагироваться от окружающего, и не обращать внимания на неадекватных. А на счёт моей матери…. Я совершенно точно уверен, что её плохое настроение никаким образом не связано с тобой и твоим появлением в жизни моих родителей. – Он повернулся к ней всем корпусом, не в силах больше выносить её растерянный недоверчивый взгляд. – Мать никогда не отвечала на мои расспросы, и вообще не желала разговаривать на эту тему, но я давно уже понял, что между ней и бабушкой не всё ладно…, мягко говоря. При бабушке лучше вообще не упоминать о матери, и соответственно, при матери тоже не стоит ничего рассказывать о бабушке. Я сегодня тоже немного перенервничал, вот и расслабился, начал молоть языком, что ни попадя. И нет бы сразу, одуматься и остановиться, но я увлёкся, и…, в общем, теперь, что получилось, то получилось. Но ты не переживай, завтра мама успокоится, и всё вернётся на круги своя. – Заметив, что взгляд девушки перестал быть растерянным и потеплел, он положил руки ей на плечи, и доверительно сказал. – И уж ни в коем случае, в её плохом настроении ты не виновата. Выброси эти глупости из головы. Вечер прошёл просто замечательно. Если кто в чём и виноват, то это только я.

Настя прижалась к нему, на сколько позволяли автомобильные сидения, и лицо парня снова оказалось зарытым в копне пушистых, приятно пахнувших волос. Снова затуманивалось сознание и сладко кружилась голова. Но момент был упущен. Не желая поддаваться зову плоти, и ставить тело превыше разума, Денис мягко отстранил от себя девушку.

– А может ну её, эту машину, лучше потратим на себя часок времени, и прогуляемся пешком?

Широкая улыбка и затуманенный взгляд послужили ему лучшим ответом.

В вечернем прохладном воздухе, тихо, в унисон, хлопнули дверцы автомобиля. Машина коротко гуднула, оповещая своего хозяина, что не подпустит никого, кроме него самого. Молодые люди взялись за руки, и словно школьники, переживающие первую в своей жизни пору влюблённости, медленно пошли по улицам родного города.

– А может я всё-таки дома останусь, а ты поедешь один? – Робко спросила Настя, после недолгого молчания.

Самой ей этого вовсе не хотелось, но зато очень хотелось ещё раз послушать, как Денис будет её убеждать в обратном. И она получила то, чего хотела. Парень, утрируя, закатил глаза, и тяжело вздохнул.

– Начнём с самого начала. Ты передумала выходить за меня замуж?

– Нет. – Испуганно откликнулась Настя.

– То есть, примерно месяца через три мы с тобой будем стоять в ЗАГСе, и давать друг другу обещание быть навсегда вместе?

– Да. – Выдохнула девушка.

Если бы на улице не было так темно, то Денис непременно заметил бы, как при этом блестели её глаза.

– Едем дальше. Мы будем жить вместе, владеть совместным имуществом, и воспитывать общих детей?

– Да. – Теперь Настя улыбалась. Она прекрасно знала, что Денис скажет дальше, но ей так нравились эти слова, что она готова была слушать их снова и снова.

– Будем изо дня в день есть за одним столом, спать в одной кровати, изредка отдыхать на море, и может быть даже сажать овощи у бабули на огороде?

– Да.

– Ну и…? Объясни мне, пожалуйста, как мы будем это делать, если ты собираешься прятаться от моих друзей и родственников? Или ты предлагаешь забраться в глубокую тайгу, туда, куда не ступала нога человека, выстроить кособокую избушку, и жить, скрываясь от людей, до самой смерти? В общем, жить долго и счастливо, и умереть в один день, но так, чтобы этого никто не увидел, и никто об этом не узнал?

– Нет, – засмеялась Настя, – этого я не хочу.

– Ну, тогда ответь, почему ты всегда сопротивляешься? Даже тогда, когда я тебе предлагаю не нечто безумное, а довольно здравомысленные, разумные вещи? – Денис вопросительно смотрел на девушку, хотя в тусклом свете фонарей разглядеть выражение её лица было практически невозможно.

Настя взяла парня под руку, и крепко прижалась щекой к его предплечью. Ей уже не хотелось ничего говорить. В поле зрения появилась её родная многоэтажка, и ей хотелось насладиться последними совместными минутами счастья, а не вести, хоть и приятные, но бесполезные споры.

– Эх ты, Лисёнок. – Тихо прошептал Денис, понимая, что снова доказал свою правоту не только ей, но и что более важно, себе самому.

Последние метры они так и прошли, прижавшись друг к другу в нежных полуобъятиях. У подъезда они постояли несколько минут держась за руки, и доверчиво глядя друг другу в глаза. Первым не выдержал Денис. Он крепко, чуть не до хруста, прижал девушку к груди.

– Мой маленький Лисёнок. – Прошептал он ей на ухо. – Только мой.

Девушка буквально млела от его объятий, но, в то же время, на душе остался какой-то неприятный осадок. На один вечер попав в семью Дениса, она словно побывала в сказке, где золушка непременно превращается в принцессу, а добро всегда побеждает зло. Это составляло очень большой контраст с вечерами, которые она проводила в своей родной квартире с вечно пьяной матерью. От этих мыслей стало только хуже. Не желая уходить, но понимая, что это неизбежно, она почувствовала, как в глазах, против её воли, начали закипать злые слёзы. Уходить нужно было срочно, пока Денис не заметил её состояние, и не начал расспрашивать о причинах. Она легонько отстранилась, стараясь не поднимать лица, и не смотреть на Дениса.

– Ладно, я побежала, – тихо сказала она, – а то спать хочется ужасно.

Быстро, чтобы не разреветься, она развернулась, и шмыгнула в подъезд, успев услышать прощальное:

– Пока, Лисёнок! Сладких снов!

Денис так ничего и не заметил. Когда девушка убежала, он деловито бросил взгляд на свои наручные часы. Поняв, что новый день уже начался, и спать ему осталось всего ничего, он также быстро, как и Настя (только совсем по другим причинам), отправился домой.

Настя стояла в подъезде, прижавшись спиной к холодной стене, закрыв глаза, и прислушиваясь к уличным ночным шумам. Как бы тихо она не стояла, ей так и не удалось ничего услышать. Хоть она этого и опасалась, но Денис за ней не пошёл, так что оставалось надеяться, что он не заметил резкого изменения её настроения.

Когда сердцебиение немного успокоилось, а в ушах перестало стучать, как в напольных старинных часах, она отлепилась от стенки и отправилась в родную квартиру, автоматически пересчитывая опостылевшие грязные ступеньки. Вставив ключ в скважину, она тихо, стараясь не издать ни малейшего звука, повернула его, и открыла хлипкую дверь. Её встретили раскаты громового храпа, только чудом не проникавшие сквозь тонкие стены на лестничную клетку. Но для неё эти звуки были сладкой музыкой. Мать крепко спала, а значит она не полезет драться, требуя принести ещё выпивки. И что самое обидное – она никогда не принимала никаких оправданий. Если ей требовалась водка, то её нужно было принести немедленно, и не важно как, и откуда. Стоило сказать хоть слово о позднем времени или отсутствии денег, то тумаки начинали сыпаться с удвоенной энергией. При этом мать громко выкрикивала такие эпитеты, как «шлюха, проститутка и шалава подзаборная; шляется незнамо где целый день, а она, умирать будет, и стакана воды подать некому».

Настя тихо, не снимая обуви и верхней одежды, двинулась в сторону своей комнаты. Для этого нужно было пройти мимо спящей матери, и ни одним звуком не потревожить её сон. В комнате было холодно и душно одновременно. Как такое получалось, Настя никогда не могла понять, но если открывали окно, чтобы хоть чуть-чуть проветрить помещение, то на голом полу ноги замерзали буквально через пять минут. А если всё было плотно закрыто, то от запаха дешёвой водки, перегара и испорченной еды, через такое же время становилось дурно до обморока. И только её мать чувствовала себя здесь превосходно.

Прокручивая всё это в голове, Настя медленно, словно мимо спящего дракона, пробиралась в свою комнату. Под ногой предательски скрипнула рассохшаяся половица, и Настя замерла в нелепой позе, держа правую ногу на весу. На старом продавленном диване зашевелилось грязное бельё. Мать, потревоженная посторонним звуком, заворочалась во сне. И снова сердце гулко стучало, как будто пыталось вырваться на свободу. Следующая пара минут прошла в безумном напряжении. Немного поворочавшись, и сменив позу и тональность храпа, женщина опять впала в пьяную нирвану. Девушка перевела дыхание, и быстро, благо до двери оставалось всего пару шагов, шмыгнула в комнату. Дверь закрыта, теперь можно немного успокоиться.

В отличие от обиталища матери здесь было намного теплее, а в воздухе витал запах её любимых духов, с тонким ароматом ландыша. Во всей квартире царил дух минимализма. Все безделушки, красивые вещицы и парфюмерию, которые приобретала Настя, мать крала у неё и обменивала на водку и нехитрую закуску. Осознав, что пока она живёт с матерью, ей не удастся добиться даже малейшего комфорта, девушка перестала тратить деньги впустую. Теперь у неё был один комплект одежды, пара нижнего белья, одна сумочка, в которой находился нехитрый набор косметики, ключи и паспорт. Всё это было при ней постоянно. А сумочку, ложась спать, она прятала под подушку.

Благодаря отсутствию вещей в комнате всегда было чисто, можно даже сказать пустынно. Стул, кровать, старый пустой шкаф, не менее старый и сильно потёртый палас на полу, простенькие занавесочки без тюля, вот и вся нехитрая обстановка. Ничего из этого пропить у матери не получилось, а на дешёвое постельное бельё она вроде пока не покушалась.

Оказавшись в опостылевшей, но, тем не менее, родной комнате, девушка медленно разделась, осторожно, чтобы не помять, сложила одежду на колченогом стуле. Несмотря на то, что она устала за этот день, и хотела спать, одежду она снимала очень неохотно. Ей казалось, что каждая ниточка, каждый клочок ткани пропитались запахами, да и вообще всей атмосферой того, другого, нормального дома. Дома, где тебя ждут не для того, чтобы покрыть трёхэтажным матом, и отнять последние деньги, а просто для того, чтобы обнять, радуясь твоему существованию на этом свете. Дома, где в холодильнике хранится еда, а не пустые бутылки. Дома, где тепло и уютно, а глаз радуется окружающей обстановке. Дома, куда просто хочется приходить.

С такими, совсем не радостными мыслями, Настя легла в кровать, и накрылась своим стареньким тоненьким одеялом. Мать не научила её ничему, если, конечно, не считать хорошим опытом умение прятать честно заработанные деньги и жить без комфорта, радуясь тому, что имеешь. Она не умела готовить. Не умела ухаживать за квартирой и вести хозяйство. Не умела создавать домашний уют. Но зато, как выяснилось после их встречи с Денисом, она умела очень сильно любить. Любить по-настоящему, всем сердцем и душой. И ради этой любви она была готова на всё. Она непременно научится всем женским премудростям и секретам хорошей домашней хозяйки. Она пойдёт на всё, лишь бы не потерять любовь Дениса, и иметь нормальную семью, а не ту пародию, в которой она жила всю свою сознательную жизнь. Только сегодня она поняла, что такое семья. И она приложит все силы, чтобы обладать этим чудом. Для этого она готова применить зубы и когти.

Перебирая в памяти мельчайшие моменты вечера, Настя сладко улыбалась, закрыв глаза, и полностью, как в кокон, закутавшись в одеяло. Так, за несколько минут перейдя от негативных мыслей к позитивным, и полностью успокоившись, она и сама не заметила, как погрузилась в глубокий сон.

Глава четвёртая.

Денису обратный путь показался долгим и унылым, и он не раз пожалел, что его уютная любимая машинка осталась во дворе. Всех делов-то было – не выпендриваться, как мальчишка, а быстренько скататься туда и обратно. Наказание за дешёвые понты настигло его моментально, и вот теперь он широкими шагами меряет мостовую.

Москва большой город, вернее, как принято говорить – мегаполис, и они с Настей могли не встретиться никогда в жизни. И хотя они жили в паре улиц друг от друга, но учились в разных школах, играли каждый в своём дворе, и общались с разными компаниями. До их встречи оба успели вырасти, выучиться и устроиться на работу, но к счастью, не устроить свою личную жизнь. Денис познакомился с Настей благодаря своему другу детства Олегу, ну, если можно было так выразиться в данной ситуации.

Он отлично помнил тот день, начавшийся настолько паршиво, что до самого обеда ему казалось, что это худший день в его жизни. Денис уже работал в банке, но накопить на новую машину всё никак не получалось. В его распоряжении тогда были старенькие отцовские «Жигули» седьмой модели, которые работали на последнем издыхании. Они и на ходу то были только благодаря тому самому Олегу, владевшему собственным автосервисом.

В то, далеко не прекрасное утро, Денис, как всегда, собирался на уже ставшую любимой работу. По природе своей являясь типичным жаворонком, он поднялся ни свет, ни заря. Неспешно оделся, позавтракал, и выйдя на улицу, почти физически почувствовал, как его хорошее настроение буквально испаряется в воздухе. Его старенький несчастный «Жигулёнок» был зажат машинами со всех сторон. Слева «Мазда» соседа из 121, справа «Хаммер» местной «совести», а точнее областного прокурора. Впереди высокий бордюр, обозначавший границы детской площадки, а вот сзади…. Сзади, видимо глубокой ночью, перегородив всякий проезд, пристроилось нечто, когда-то очень давно носившее гордое звание личного автотранспорта.

Передних фар у машины не было вообще. Две чёрных дыры, как два тоннеля, уходивших внутрь допотопного агрегата, вот и всё, что от них осталось. Стёкла на задних дверях давно утратили своё предназначение, и были накрепко забиты кусками фанеры. На лысую резину, пережившую множество дорог и сезонов, Денис побоялся даже смотреть. Слишком стойким было ощущение, что она лопнет от одного только взгляда. Бедная машина явно побывала во многих передрягах, и уже утратила свои когда-то чёткие очертания. Даже на крыше красовалась большая вмятина. Её видимо пытались выправить вручную («Кувалдой что ли?» – мелькнула в голове Дениса шальная мысль), и теперь она походила на морские волны во время сильной непогоды. И только покраска, сквозь которую через каждые двадцать-тридцать сантиметров зияли пятна ржавчины, явно была произведена недавно. Ярко-красная, даже алая, словно облитая из ведра артериальной кровью, машина пугала и цветом, и формой.

Несколько минут, почти впав в ступор, Денис рассматривал чудо автомобильной промышленности. Он растерянно огляделся, словно ожидая увидеть рядом с собой владельца данной техники, но ранним утром двор ещё спал. Оставался только один выход. Денис развернулся и ушёл обратно в подъезд. По дороге он, словно заблудившийся старичок, растерянно мотал головой. Он сам, владелец далеко не новой машины, был ошарашен видом довольно жуткого агрегата.

В прохладном подъезде он немного пришел в себя, и направился не к лифтам, а вглубь, по извивающемуся кишкообразному коридору. Там, вдали от людей, в маленькой, еле освещённой каморке, в компании мётел, лопат, и другого инвентаря, жил дворник Вася. Увидеть Васю трезвым было практически невозможно, но зато он всегда находился на своём месте и удивительным образом знал всё и обо всех. Пару раз, ещё будучи мальчишкой, Денис убедился в этом на собственном опыте. Парень приоткрыл знакомую дверь, и пригнув голову, зашёл в тёмную каморку. В дальнем углу работал старенький телевизор. Ведущий программы «РЕН ТВ» в очередной раз вещал об инопланетянах и их скором нашествии на землю. Сам Вася, прямо в верхней одежде и кирзовых сапогах, проживших столько же, сколько и сам владелец, вальяжно лежал на продавленной кровати, и увлечённо смотрел и слушал ведущего. При появлении парня он лениво повернул голову в его сторону.

– О, Дениска! Сколько лет, сколько зим! Проходи, не стесняйся.

Вася рывком сел на кровати, опустив ноги на пол, и похлопал ладонью рядом с собой.

– Присаживайся, посидим, поболтаем. – Радости одинокого дворника не было предела.

Денис прошёл вглубь этих дебрей, где было навалено всевозможное добро, притащенное сюда запасливым хозяином, но присаживаться на засаленное одеяло побоялся. В детстве этой брезгливости отродясь не было.

– Дядь Вась, я по делу. – Денис всё ещё надеялся попасть на работу, и надо было действовать быстро, пока дворник не удалился в дебри воспоминаний.

Услышав, что к нему есть какое-то дело, мужчина сразу как-то подобрался внешне, и изобразил на пропитом лице заинтересованное выражение.

– Тут мою машину кто-то «запер». Может ты видел, кто?

Василий буквально расцвёл. Он приосанился, и не спеша начал своё повествование.

– Было это, значица, часа этак в четыре утра. Проснулся я, водички попил, ну и решил на улицу выглянуть, разведать, так сказать, обстановку. М-да…. Ну, вроде как, всё нормально было. Я мусор то по урнам собрал, пока собаки не растащили, и собирался уже обратно идти. Как вдруг, смотрю, заруливает. Думаю, ё-моё, вот это колымага, – при этих словах Дениса начал разбирать смех, он красочно представил своё собственное лицо несколько минут назад, – и хорошо едет, собака, тихо так. Но явно не из нашего дома, я всех своих наперечёт знаю. В общем, пока я его рассматривал, он как раз на этом самом месте и остановился. И вылазиет из машины мужичонка. Национальность – хрен поймёшь, то ли русский, то ли армянин, то ли грузин, всего в общем понамешано. Вроде и хиленький на вид, но дверью каа-а-ак хлопнул, она аж закрылась. Хотя видно, что вся наперекосяк висит. – Увлёкшись рассказом, Василий отчаянно жестикулировал, и даже пытался изобразить ситуацию в лицах. – Ну, я-то увидел, где он встал, и бегом к нему. Ты что, говорю, ирод делаешь? Денису утром на работу, а ты ему машину загородил.

Парень смотрел в хитрые бегающие глаза дворника, осознавая по его рассказу, что тот ждал его прихода. Именно поэтому он ещё не нализался и не лёг спать, а смотрел телевизор.

А Василий продолжал увлечённо вещать:

– Отгоняй, говорю, свою колымагу. А он, собака, ну не поверишь, посмотрел на меня, как на пустое место, рукой махнул, и дальше пошёл. Я опять за ним. К кому хоть приехал, спрашиваю. Не скажешь, ментов вызову. А он остановился, осмотрел меня с головы до ног, ухмыльнулся противненько так, и процедив сквозь зубы – в девяносто четвёртую – смылся в подъезд. Во, какие люди-то бывают! Тряхануть бы их всех там маленько, да связываться неохота.

Теперь до Дениса дошла суть происходящего. Дворник просто хотел натравить на хама более обеспеченного жильца дома. Вот и весь секрет. Парню стало противно, до невыносимости. Но он стиснул зубы – машину выручать всё равно надо.

– А кто у нас в девяносто четвёртой? – Как можно более спокойным голосом поинтересовался он.

– Оооо…, – раньше там старая Клавдия жила, у неё отец генералом служил, говорят, большой человек….

– Сейчас там кто живёт? – Зубы уже начинали скрипеть, а желание покинуть это пропахшее перегаром помещение становилось совсем невыносимым.

До пропитых мозгов дворника наконец-то дошло, что его не хотят выслушать до конца, и он скуксился.

– Сдают её, – пробурчал он, – целая бригада живёт. Вроде и русские, а все какие-то на одну морду.

– Хорошо, спасибо, дальше я как-нибудь сам. – Денис резко развернулся, и не желая больше слушать хитрого пьянчугу, направился обратно к лифтам. Затихая по мере удаления, до него ещё долетали радостные выкрики:

– Ты их там прищучь, как следует! А то ишь, понаехали тут всякие, нормальным людям проходу не дают! И не забудь, как я за тебя заступался, и помогал тебе!

Через несколько минут Денис стоял возле ободранной пошарканной двери, знававшей лучшие времена. Звонка, конечно же, не было. Парень деликатно постучал кулаком. Звук получился глухим и еле слышным. За дверью царила полная тишина. Денис повторил попытку ещё раз. Ситуация ни капли не изменилась. Понимая, что время буквально утекает у него сквозь пальцы, и он уже безнадёжно опаздывает, парень собрался с духом, и с силой застучал по хлипкой двери ногой. Прислушался, снова тишина. Следующая серия ударов была намного сильнее и продолжительнее. Из-за двери послышался сочный мат и звук множества отпираемых замков. Пока Денис недоумевал, зачем было на такую хлипкую преграду ставить множество запоров, дверь наконец-то распахнулась. В дверном проёме стоял огромный, обросший недельной щетиной детина, в спортивных штанах, и имевшей когда-то белый цвет футболке. Помятое лицо и красные опухшие веки свидетельствовали о том, что мужчина сладко спал.

Он смачно почесал своё выпирающее пузо и открыл рот.

– Помолчать что ль пришёл? – Довольно миролюбиво спросил он.

– Нет, конечно, – промямлил Денис, – вы извините, пожалуйста, но там «девятка» закрыла выезд моей машине. Мне сказали, что вроде бы она ваша.

Прекрасно понимая, что правда на его стороне, Денис, в то же время, словно чужой, слышал свой тихий, какой-то извиняющийся голос. Мужчина молча, не меняя ни позы, ни бесстрастного выражения лица, смотрел в ответ. Сначала Денис даже подумал, что его просто не поняли, но тут мужик открыл рот во второй раз.

– И стоило из-за этого долбиться, как ненормальному? – С ехидной ухмылкой поинтересовался он у опешившего парня. – Гришка! – Прокричал он куда-то вглубь тёмной квартиры.

Крик пролетел по коридору, и пропал где-то вдали. Там что-то зашебуршало, и раздалось шлёпанье босых ног по неприкрытому даже тоненьким паласом полу. Через мгновение перед Денисом возник второй житель этой странной квартиры. Такой же сонный и помятый, он был полной противоположностью первого. Какой-то тщедушный, если не сказать тощий, маленького роста и с лысой головой, он хмуро смотрел на мир из-под кустистых бровей. Мысленно Денис прозвал их шкафом и антресолью.

– Во, – «шкаф» ткнул в него грязным пальцем, – ты этому хрену машину перекрыл. Он тут целый кипишь в такую рань поднял. Иди, отгони, а то ведь не угомонится.

«Антресоль» молча развернулся и скрылся из поля видимости.

– Иди, ща всё будет. – Произнёс «шкаф», и улыбнувшись почти беззубым ртом, захлопнул дверь перед носом парня.

Всё такой же ошарашенный, Денис вышел на улицу. После увиденного, только солнце и свежий прохладный ветер, помогли ему вернуться в привычный, реальный мир. Время неумолимо тикало, но к счастью, долго ждать не пришлось. Тщедушный мужичок выскочил из подъезда, и не обращая внимания на Дениса, посеменил к машине. Также быстро он нырнул в свой агрегат, и со второго раза закрыв дверцу, повернул ключ зажигания. С ехидством Денис наблюдал за этой сценой. Судя по убитому виду машины, завести её можно было только с «толкача», и он уже подумывал, кого позвать на помощь, кроме дворника, но…. Но на глазах вновь ошалевшего Дениса, машина сыто, словно новая иномарка, заурчала, и легко тронулась с места. Путь наконец-то был свободен. Ошарашенно (это состояние теперь никак не хотело отпускать его) Денис сел в свой «Жигулёнок», и недоверчиво покачивая головой, повторил действия незнакомого шофёра. Но…, но здесь всё получилось с точностью до наоборот. Противное трр-тр-тр, вот и всё, что он услышал.

Последующие попытки тоже не принесли никакого результата. Денис обречённо уткнулся лицом в сложенные на руле руки. День был полностью потерян.

Всё остальное вспоминалось, как в тумане. Звонок на работу, где разрешили взять один день за свой счёт, но сурово предупредили, что у них это не приветствуется. Звонок Олегу (хорошо, когда друг детства обладает собственной автомастерской), и наконец, ожидание. Спасибо другу, все хлопоты он взял на себя. Эвакуатор, ремонтная мастерская, умелые автомеханики. А они двое всё это время весело провели в соседней кафешке. Два-три часа, и при проверке машина снова была на ходу. Довольный Денис получил на руки чек, с сильно уменьшенной суммой, и отправился на кассу. Именно там он и познакомился с Настей.

Хрупкая фигурка, светящееся облако волос, и большие нежные глаза, вот и всё, что он запомнил с их первой встречи. Но она излучала столько обаяния, что к нему тут же пришла уверенность, что все его сегодняшние неудачи стоили этой встречи. Пока они знакомились и договаривались о следующей встрече, к ним, ни капли не стесняясь, присоединился Олег.

– Хороша? – Кивнув на девушку, спросил он у друга.

Настя потупилась, став ещё симпатичнее, а Денис промолчал. Как-то неудобно ему показалось обсуждать присутствующего здесь же человека. Но Олега совершенно не смущали такие мелочи. Он, словно скорый поезд, нёсся дальше.

– Молчишь? Молчи! Сам знаю, что хороша, да к тому же, ещё и не дура. – Он нахваливал человека, как залежалый товар. – Жаль только долго не проработает, придётся уволить. – Вроде бы сожалея, радостным голосом возвестил он, и не обращая внимания на их растерянные лица, продолжал. – Тут Ольга в гости забегала, ну и увидела её. Сначала, конечно, промолчала, но дома…, даже вспоминать страшно. Вот и объясни бабе-дуре, что я сотрудников по анкете принимаю, а не на ощупь. – Закончив свой монолог, он смачно расхохотался.

Тогда ребята подумали, что он просто пошутил. Но вскоре Насте и впрямь пришлось искать новую работу. Правда теперь ей в этом помог Денис, с которым она начала встречаться с первого же дня их знакомства.

Увлёкшись своими воспоминаниями, Денис сам не заметил, как оказался дома. Он, также тихо, как и его подруга, прокрался в комнату, правда им руководили совсем иные чувства. Если у Насти это был животный страх, граничащий с чувством самосохранения, то ему просто жалко было спящих родителей. Только вот Светлана Владимировна вовсе не спала. Всё это время она лежала в их общей с мужем кровати закрыв глаза, и только притворяясь спящей. Даже когда Павел лёг к ней под бок, она всё также продолжала делать вид, что крепко спит. В голове тяжёлыми камнями ворочались мысли. Мать снова, как пугающее приведение, возникла из прошлого, и это не сулило ничего хорошего. Да ещё и эта девчонка, взявшаяся буквально из ниоткуда. И зачем сын собрался брать её с собой? Ведь всё шло если и не хорошо, так хоть боле-менее терпимо, и вот…. Кто знает, чем всё это закончится.

Прервав её горькие размышления в комнате сына тихо скрипнула дверь. Значит Денис дома. Как-то плохо на него влияет эта Настя. Раньше он никогда не приходил так поздно. Павел, неразборчиво забормотав, заворочался во сне. Уже в полном отчаянии, с истерзанной в клочья душой и натянутыми нервами, женщина решилась на крайний шаг.

– Паш, а Паш. – Она тихо, но настойчиво затормошила мужа. – А может ты попытаешься уговорить его ехать одному? У тебя должно получиться.

Её отчаянный голос выдернул Павла из сладких объятий сна. Он приподнялся, на ощупь включил ночник, и с недоумением уставился на жену.

– Свет, у тебя с головушкой всё в порядке? – Ехидно поинтересовался он. – Время час ночи, а ты бред несёшь. Что ты к ребятам привязалась? Можно подумать, что Денис туда первый раз едет. Ну, если ты так переживаешь, то соберись, и скатайся вместе с ними. Думаю, тёща рада будет. Всё, спи давай.

Осадив таким образом свою вторую половину, он выключил свет, и зарывшись в подушки, сладко засопел, словно его и не будили. Светлана, не успевшая вставить ни словечка, лежала с зажмуренными от яркого света глазами. Когда муж выключил ночник, из-под век женщины сами собой потекли слёзы. Против неё были все и всё.

А Денису показалось, что он только успел закрыть глаза, а на тумбочке уже громко пищал будильник. Клятвенно обещая себе, что больше никогда перед рабочим днём не ляжет спать позже десяти вечера, он, кое-как собравшись в кучу, поднялся с кровати. День летел так, что Денис не успевал следить за временем. Только что было утро, и вот он уже обедает в любимом ресторанчике. Хотя назвать рестораном маленькое заведение, куда обычно собирались такие же работники средней руки, было довольно пафосно. Но зато здесь было очень уютно и кормили вкусно и недорого.

Не успел он доесть свой сырный крем-суп, как за его столик плюхнулся коллега по работе. Лихорадочно вспоминая, виделись они сегодня, или нет, Денис, на всякий случай всё же кивнул головой, и немного подвинув свой поднос, освобождая место соседу, продолжил обедать. Максим, набравший полный поднос тарелок, тоже принялся за еду, но при этом он ещё ухитрялся вываливать целый ворох новостей. Денис, не любивший собирать сплетни, молча слушал, лишь изредка кивая головой и ухмыляясь. В какой-то момент нить повествований Максима была им утеряна, и он невпопад кивнул. Его случайный сотрапезник резко замолчал, и с подозрением взглянул на него.

– Ты сегодня прям какой-то замученный. – Его терпения хватило ненадолго. – Всё носишься и носишься, даже сейчас не можешь спокойно поесть, хотя времени ещё вагон.

– Я с завтрашнего дня в отпуске. – Шестое чувство нашёптывало Денису, что не стоит вдаваться в подробности. – Вот и хочу уйти со спокойной душой, оставив все дела в порядке.

– Мммм…. Куда едешь отдыхать? Египет? Тайланд? Или, может быть, на Мальдивы? – Сказано это было с такой ехидцей, словно он вызывал своего оппонента на словесный бой.

К счастью, Дениса трудно было выбить из равновесия такими низкопробными шуточками. Он спокойно пододвинул к себе салат, и искренне улыбнулся Максиму.

– Лучше, – миролюбиво произнёс он, – к бабушке в деревню.

На дикий хохот Максима обернулась добрая половина посетителей ресторанчика. Отсмеявшись, он вытер выступившие слёзы, и из него снова полился откровенный сарказм.

– В Подмосковье картошка с капустой созрела? Или тебе больше некуда потратить свободное время? Неужели вы на столько нищие, что не можете себя обеспечить овощами, и круглый год торчите раком на огороде? – Вопросы сыпались один за другим.

Денис равнодушно смотрел в ответ. Ему никогда не нравился этот парень. Его настойчивость, злость, и глупые шутки многих доводили до изнеможения. Но надо отдать должное – если он чего-то хотел, то обязательно добивался. Люди такого склада всегда быстро поднимаются по карьерной лестнице, шагая по головам, и теряя и так немногочисленных друзей.

– Ты можешь мне, конечно, не поверить, но моя бабушка, несмотря на свой возраст, прекрасно справляется со всеми посадками сама. К тому же рядом живут доброжелательные соседи, готовые всегда прийти на помощь. Живёт она в Уральской области, поэтому, сам понимаешь, везти мешок картошки, более, чем за тысячу километров, просто говоря, глупо. – Он развёл руки, и состроил смешную гримасу, невольно переняв шутливый тон собеседника.

– Тогда какого чёрта тебя туда вообще несёт? Если денег мало, лучше бы куда-нибудь в санаторий ломанулся, чем переть в такую даль.

Денис отставил пустую тарелку из-под салата и пододвинул к себе кофе, покрытое густой белой пенкой. Зажав полуостывшую чашку двумя ладонями, он мечтательно закрыл глаза.

– Боюсь, тебе этого не понять. Когда я поехал туда в первый раз с отцом, я тоже долго отбрыкивался и дулся. Хорошо, что моим мнением тогда мало интересовались. Ты словно попадаешь в сказку, и красота природы начинает завораживать тебя ещё по дороге. Необъятные поля, нетронутые леса, а в самой деревне самая чистая речка в мире. А воздух! Да такого воздуха нет больше нигде. Иногда там хочется просто дышать. Стоять, и дышать, долго-долго. – Денис открыл глаза и в упор посмотрел на Максима. – К тому же, у меня там много друзей и хороших подруг, с которыми я не виделся уже целый год. Про большое количество друзей Денис, конечно же, преувеличил, но ему очень хотелось доказать своему оппоненту, что есть места и получше заморских курортов. Ему это удалось, и к счастью, он ещё не знал, чем всё это обернётся.

Глава пятая.

Максим вырос в какой-то нудной, можно сказать, профессорской семье. Мама играла на виолончели. Если у неё не было концерта (а это случалось довольно часто), инструмент, хранившийся в чёрном лакированном футляре, стоял у них в коридоре, занимая собой немалую часть пространства. Обладавший богатой фантазией маленький Максим очень боялся проходить мимо этой бандуры, пахнувшей лаком и пылью. Ему всегда казалось, что если подойти к ней очень близко, то оттуда вылезет что-то очень нехорошее, и обратно оно вернётся только вместе с ним. К его непередаваемому счастью, когда ему исполнилось лет двенадцать, инструмент навсегда пропал из их квартиры. Куда, зачем, и почему, он даже не стал интересоваться, да и не те отношения были в семье, чтобы делиться чем-то сокровенным.

Отец всю жизнь проработал в лаборатории. Это всё, что Максиму было известно. Один раз он случайно подслушал разговор родителей. Его, всегда такая спокойная и такая высокомерная мать, буквально визжала на отца, упрекая в том, что за столько лет он так и не смог подняться выше младшего научного сотрудника. К сожалению, в тот раз его поймали, и несмотря ни на какие оправдания, он был строго наказан. Мальчик, который всю неделю ходил то на рисование, то в бассейн, то на теннис (родители хотели дать ему лучшее, по крайней мере, им так казалось), и к вечеру нещадно уставал и физически и морально, был на целую неделю лишён ужина и прогулок в выходные.

Всё своё детство и юность он был послушным и безответным ребёнком. Сказали сделай – делал, сказали не тронь – не трогал, сказали молчи – молчал. Родители имели над ним полную власть. Но однажды весной, ему тогда уже исполнилось семнадцать лет, и он заканчивал школу, вернувшись домой он застал свою мать пьяной и в слезах.

– Твой отец настоящая сволочь! – Кричала она на него, неприятно распялив рот и безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. – Знаешь, что он сделал? Знаешь?

Максим испуганно молчал, даже не зная, как реагировать.

– Он ушёл к этой сучке, к этой проститутке, к этой…. – Она трясла взлохмаченной головой, и по непонятной причине тыкала пальцем именно на него.

Много грязи и нецензурной брани вылилось в тот день на восприимчивого подростка. Уже потом выяснилось, что отец устал жить с вечно командующей супругой, и закрутив роман с молодой лаборанткой, ушёл жить к ней. А жене об этом сообщила его новая пассия. Но это было потом. А в тот день, при виде невменяемой матери в душе подростка что-то надломилось. Он бросил все кружки, которые посещал. Он, назло матери, которая мечтала, чтобы сын стал учёным, подал документы в институт на курсы финансистов. А поступив, выпросил себе комнату в общежитии, и порвал все связи с родителями. Теперь он сам решал, что ему нужно, и как он будет жить.

А вот с противоположным полом у него начались проблемы. Ему хотелось чистую и нетронутую девушку, которая слушалась бы его всегда и во всём. А не ту, которая ведёт себя как полумужик, и может усвистать в любой момент. Но ему феерически не везло. Такие девушки были или некрасивы, или глупы настолько, что он сам убегал от них на следующий же день. И вот, как манна небесная, рассказ Дениса о нетронутой красоте природы и дальних друзьях. И почему он раньше об этом не подумал? Почему искал свою вторую половинку именно в мегаполисе, а не на краю света?

Он нервно облизал губы, и зашёл издалека.

– И когда же ты едешь?

– Послезавтра, прямо с утра. – Честно ответил ещё ничего не подозревающий Денис.

– Мммм…, один?

– Нет, хочу девчонку свою с бабушкой познакомить, и друга с женой беру. – Денис улыбнулся. – А то они часто ссориться начали, надо их немного развеять.

Пару минут они молча пили кофе.

– Слушай, а возьми и меня с собой. – Без всяких предисловий, прямо в лоб выпалил Максим.

От услышанного Денис поперхнулся глотком кофе и удивлённо уставился на Максима. Чего, чего, а этого он совсем не ожидал. Но серые с хитринкой глаза сослуживца на этот раз смотрели на него в упор, и даже что-то умоляющее плескалось в их глубине. Проклиная свою мягкотелость и неумение сразу сказать нет, Денис начал мямлить оправдания.

– Я вообще-то бабушке сказал, что нас будет четверо.

– Не переживай, я много места не займу.

– Но еду-то я не один! Вдруг остальным не понравится?

– Ты едешь с ними, или они с тобой?

– Да какая разница? Просто вместе едем.

– Хорошо, я буду тише воды, ниже травы.

– Я за две недели писал заявление на отпуск и планировал поездку. – Как и любой утопающий, Денис хватался за последнюю соломинку.

– Это последний аргумент?

Приподнятая бровь и призрак его постоянной ухмылки, уже мелькавший на тонких губах, словно говорили Денису, насколько глупо он себя ведёт. Он обречённо кивнул головой.

– И если я до вечера всё улажу, ты берёшь меня с собой?

Не в силах выдавить ни единого слова, Денис снова кивнул.

– Ловлю на слове. – Максим не мог скрыть радость от быстрой победы, и откровенно ликовал. – Прощаться не будем. Ещё увидимся. – Он быстро встал и вышел из ресторанчика, словно его и не было.

Сидя за столом, уставленным грязной посудой, Денис нещадно корил себя. Ну почему он не мог, ничего не объясняя, просто сказать нет? Зачем вступил в этот глупый спор и начал оправдываться? Макс твердолобый, девяносто девять процентов уверенности на то, что он выпросит себе этот отпуск, а отступать уже глупо. Теперь будь, что будет. Придётся им две недели терпеть его ехидные высказывания.

С такими невесёлыми мыслями он вернулся на рабочее место и день покатился дальше. Но, то ли от навязчивости Максима, то ли от того, что поспать ему удалось всего часов пять, но утренней работоспособности и бившей ключом энергии, как не бывало. Оставалось только радоваться тому, что сам он работал на втором этаже, выдавая клиентам банка карточки, а недавно устроившийся к ним Максим сидел внизу, на кассе. Благодаря этому он не видел его весь остаток рабочего дня, хотя иногда даже жалел об этом. Может быть хоть по выражению лица ему удалось бы узнать, получилось у него выпросить себе отпуск, или можно не переживать и вздохнуть свободно.

Но, как бы то ни было, а длинный рабочий день всё же подошёл к концу. Денис, с нетерпением ожидавший этого момента, и готовый стартовать в любую секунду, придирчиво окинул взглядом своё рабочее место. Оно выглядело чисто и аккуратно. Тому, кто придёт ему на смену, не к чему будет придраться. Прерывая все его размышления, дверь кабинета резко распахнулась, и Денис плюхнулся обратно на свой стул, сразу потеряв и улыбку, и хорошее настроение. На пороге кабинета стоял ухмыляющийся Максим.

– Всё работаешь, трудяжка? – Как-то, даже чересчур заботливо, спросил он.

Денис молчал, не зная, как отреагировать на столь странную заботу о своей персоне. Ничуть не смущаясь чужого молчания, Максим зашёл в кабинет, и удобно расположился в кресле, предназначенном для клиентов. Жестом фокусника он положил на чистый стол лист бумаги форматом А4.

– Вот! – Необычайно довольный самим собой, произнёс он. – А ты мне не верил! Подписанный оригинал уже пару часов лежит на столе у директора, так что ты проспорил, и тебе придётся взять меня с собой.

Денис скользнул взглядом по бумаге. Перед ним лежала копия заявления на отпуск, датированная сегодняшним днём, написанная Максимом, и заверенная его непосредственной начальницей Верой Петровной. Печать, подписи, и вся остальная атрибутика были на своих местах. Сражённый такой настойчивостью, Денис слегка поморщился.

– Макс, я вовсе не спорил с тобой…. – Начал было он, но был прерван гневным возгласом.

– Ах, значит во как? То есть между нами не было никакой договорённости, и сейчас ты просто хочешь увильнуть в сторону? – Лицо Макса покраснело от злости, а на стол легли два крепко сжатых кулака.

– Я вовсе не это хотел сказать.

Сам не понимая, почему, Денис вновь начал оправдываться, но воинственный вид Максима говорил о том, что слова здесь бессильны. Безнадёжно вздохнув, он достал из ящика маленький листок бумаги, и быстро набросав на нём что-то, протянул его через весь стол.

– Здесь мой адрес и телефон. Выезжаем послезавтра в четыре утра. Опоздаешь – это не моя вина.

Цепкими пальцами Максим схватил протянутый ему листок бумаги, и бегло пробежал глазами. После этого он расслабился, и вновь вальяжно расположился в кресле.

– Вот нельзя было сразу начать с этого? Обязательно было трепать нервы и себе и остальным?

Несмотря на его нагловатый вид, вопрос, тем не менее, прозвучал настолько жалобно, что Денис невольно проникся симпатией к этому вечно что-то доказывающему окружающим человеку.

– Ладно, нет смысла спорить о пустом, – произнёс он, беря свою сумку, – послезавтра увидимся. Если возникнут какие-то вопросы – звони. Всё, пошли, мне надо запереть кабинет.

Почти дружески попрощавшись, стоя друг против друга на широкой мраморной лестнице, каждый отправился в свою сторону. Денис домой, а Максим сдавать неоконченные дела, пока все сотрудники не разбрелись по домам. Если бы Денис не был бы так озабочен всем произошедшим, и оглянулся на человека, доставившего ему столько неприятных минут, он бы увидел, что тот, сохраняя тишину, и по возможности стараясь не привлекать внимания, радостно исполняет импровизированный дикий танец.

Уже сидя в своей машине, где и обстановка и запахи были ему родными, не то, что в банке, где всё сплошь и рядом пропитано чужими людьми, Денис немного успокоился и сделал для себя утешительные выводы. Во-первых, как говорится, что Бог не делает, то к лучшему. Во-вторых, не так уж это и принципиально, где четверо, там и пятому место найдётся. В-третьих, глядишь, повеселее будет, не станут парами замыкаться друг на друге. В-четвёртых, в-пятых…, и так далее, всё в том же духе. Успокоив себя таким образом, он расслабился, и почувствовал, как его взвинченное за день состояние обретает какое-никакое равновесие. Оставалось ещё одно неотложное, но приятное дело. Он достал сотовый телефон, и сделал вызов по последнему набранному номеру.