Читать онлайн Следы, которые не стираются. В память об Ольге Нейфельд

Родители

Оля, похоже, с самого рождения на дух не переносила одиночества и всегда жаждала компании. Ещё в роддоме, где в то время дети находились отдельно от своих мам, она громко плакала и не успокоилась до тех пор, пока её не отнесли к маме. А позже дома могла стоять в своей кроватке, не соглашаясь покидать общество и засыпать, пока не получит шлепка. Ходить она начала относительно поздно, года в полтора, так как что-то было не в порядке с ножками и ей прописали носить ортопедические сапожки. В них она чувствовала себя очень некомфортно, хотя и пыталась как-то ползать и передвигаться и потом, уже научившись ходить, совершила акт возмездия и сожгла их в печке. Она могла подолгу играть в песочнице, пропуская песок через себя. После стирки её одёжек в стиралке всегда оставался приличный слой песка.

Ещё в детстве Оля совсем не могла терпеть боли и, получая прививки, чуть не захлёбывалась от крика. Её тётя, которая работала в больнице, даже сказала, что больше не будет ставить ей никаких прививок, раз она так реагирует. А ведь потом, будучи взрослой, она так стойко перенесла столько страданий без жалоб.

Когда у неё родилась сестрёнка, ей было уже четыре, но она всё ещё не бросила соску. В какой-то момент, когда мы вдруг не могли отыскать ни одной Леночкиной соски, у Оли под подушкой их обнаружилось целых семь – это она сделала себе запас, чтобы, как понадобится, не нужно было ничего искать ночью в темноте и всё было под рукой.

С самого раннего возраста Оля умела видеть и ценить прекрасное. С одеждой тогда было бедновато, зарплату иногда выдавали товарами, и однажды папа, ещё работая в Москаленки, по жребию получил для неё платьице. Платье было очень красивым. Первый раз Оля надела его на праздничное пасхальное богослужение, где ей предстояло рассказать свой стишок. На ногах были обуты сапожки. Ожидая своего выхода, Оля сидела, разглядывала своё платье и болтала ногами, а сапожки в это время слетели с ножек, наверное, были на вырост. Тут подошла её очередь рассказывать стишок. Натянув сапожки кое-как до половины, она прошествовала вперёд и стала со свойственным ей выражением декламировать: «Я сегодня самая счастливая, и не от того, что платьице красивое, и туфельки обула новые…», и тут все, естественно посмотрели на её обувь… Наверное, ей тогда было лет пять… Ещё они вместе с Колей всегда очень любили играть в «собрание» и петь.

Ещё один момент на тему того, что Оля любила красоту и красивых людей: Когда она пошла в первый класс, то все миролюбовские были в одном классе, а новоалександровские – в другом. Миролюбовским досталась пожилая учительница – Нина Дмитриевна, а другим – молодая красивая Марина Адамовна. Так Оля закатила истерику, что она хочет в тот класс, где красивая учительница, и её с трудом удалось успокоить и убедить идти в свой класс. Но она быстро освоилась, охотно участвовала во всех мероприятиях и рассказывала стихи, так что уже тогда, в первом классе, учительница говорила: «Она у вас такая артистичная, из неё бы артистка получилась».

Учёба давалась ей легко, но старания она прилагала к ней ровно настолько, чтобы не было троек. Физкультура у неё, правда, не шла, но по этой дисциплине четверки ей ставили «с закрытыми глазами».

Закончив школу, Оля хотела пойти в медицину, как многие из родственников, но я была против, и тогда она выбрала иняз. И если другие подавали документы сразу в несколько учебных заведений, то она изначально подала их только в этот один институт. Перед поступлением мы некоторое время каждую субботу возили её заниматься с репетиторами по немецкому и по русскому языку, и, благодаря этому, ей сразу удалось поступить на бюджет. По понедельникам её, правда, всегда было сложно отправить на учёбу, ей больше хотелось бросить всё и никуда не ехать. Но уже вскоре, когда она ещё даже не получила свой диплом, знания английского ей пригодились, и появилась возможность блеснуть ими, когда мы вместе с другими родственниками совершили две поездки в Латинскую Америку. Там была встреча с родственниками из Канады, которые ни платским, ни немецким языком не владели, тогда благодаря Оле была возможность общаться с ними. Во время этих поездок она также освоила многие обороты на испанском языке. А ещё в это время ей часто приходилось оборачиваться, так как испанское «Hola» т.е. «привет» звучит точно как «Оля!» и ей казалось, что это её окликают. В гостинице La Germania в Парагвае даже был говорящий попугай, который постоянно повторял «Оля!» (хотя, зная Ольгу, можно допустить, что это приветствие уже относилось именно к ней).

Оля всегда испытывала особую симпатию к людям с африканской внешностью, и когда они попадались ей на глаза в каких-нибудь поездках, то она обязательно фотографировалась с ними, если они не возражали. У неё целая коллекция таких фотографий.

А вообще, круг её знакомств был просто необъятным. Знакомые у неё были в самых неожиданных местах. Однажды её папу остановил на дороге сотрудник ДПС для проверки документов, прочитав фамилию, он поинтересовался, кем ему приходится Ольга Ивановна и сразу отпустил. Обычно дети пользуются связями родителей, но иногда получается и наоборот.

Оля и музыка

Со второго класса Оля начала заниматься игрой на фортепиано. Сначала училась с интересом, но пыл понемногу угасал. Как-то не захотела утром рано вставать, а для того, чтобы заплести косички вставать приходилось рано, так как мама на автобусе уезжала на работу в другую деревню. Тут Оля сама себя заплела. Учительница спрашивает: «Кто тебя сегодня заплетал?», Оля отвечает: «Я сама – красиво же?» Она так искренне спросила, что учительнице пришлось подтвердить, что красиво. На другой год у учительницы родилась девочка, которую назвали Олей, наверное, в честь такой ученицы. Оле приходилось ездить в Родную долину, заниматься на дому. Ей это быстро надоело, и она решила бросить. После нескольких попыток в угоду родителям, она всё-таки завязала с музыкалкой. Потом, когда подросла, в подростковом возрасте или в раннем молодёжном, поняла, что знает мало. Она ходила к Рите Фот, которая занималась с ней один раз в неделю. Как бы то ни было, дома она играла на пианино, особенно любила по субботам. Играла почти до последних дней.

Оля и дойка

Оле очень рано пришлось научиться доить коров. У нас их меньше двух никогда не было. Вот папа берёт Олю, и они едут на дойку. Папа доит одну, Оля вторую. Выдоив немного, идёт к отцу и спрашивает: «Хватит?», – «нет, мало». Ещё немного подоила, опять бежит, спрашивает: «Хватит?», – «нет, ещё». И так несколько раз. Она думала, что по количеству молока определяется, выдоена ли корова. Но за несколько раз научилась, потом уже всегда могла заменить родителей. В летние месяцы, во время каникул, всегда один месяц утром давала мне отпуск, вставала и доила. Когда Лена подросла, она тоже это переняла.

Оля и торты

Печь Оля начала, не помню, в каком возрасте, но точно раньше моего. Раздобудет где-то рецептов и печёт. А потом за столом у гостей спрашивает: «Вкусные же торты испекла?». Не очень скромно, мне казалось, но её хвалили.

Однажды в школу нужно было принести какое-нибудь изделие на конкурс. Оля на скорую руку, лишь бы что-то было, состряпала какой-то торт, который немного растёкся, но, несмотря на это, даже взяла за него первое место и получила грамоту и премию пятьсот рублей.

Не сосчитать, сколько она тортов испекла, и ученикам в школу, и учителям. Они заказывали их у Оли на свои юбилеи. И врачам потом возила, и больным домой возила, когда навещала. Стряпать она любила. В 2022 году на Рождество они вместе с Элиной и Лилей испекли много разного печенья, купили фруктов, разложили всё по кулёчкам и поехали поздравлять всех без исключения пенсионеров и одиноких.

Оля и собаки

Собаки – это была ещё отдельная любовь. Их было много, и как только отбывал один, тотчас ему на смену появлялся другой. Первым, кто вспомнился, был, наверное, Щиголда-Миголда. В связи с ним вспоминается одна картина. – Однажды, когда вся семья работала на пайках, на прополке лука-севка, там был и дядя Коля Нейфельд, которому нравилось подшучивать над Олей. А она была как раз в таком возрасте, в котором сложно переносить, когда над тобой подшучивают. Она обиделась на его шутки и пешком отправилась с поля домой, а верный Щиголда-Миголда семенил следом за ней… Одного пёсика, Мишеньку, она получила в подарок от друга. Ему, как и многим другим, не посчастливилось жить долго, он выбежал на дорогу и попал под машину. Когда Оле сообщили об этом, то она рыдала безутешно. Потом был Чаки, первый из этих мелких крыскоподобных тойтерьеров, он погиб от зубов большой собаки. Потом Чита. Когда я (Лена) училась в Омске, помню, они с Андреем поехали покупать собаку и вечером, когда они зашли к нам в квартиру, у Оли из-под куртки выглядывала эта маленькая мордочка. Затем появился и ныне здравствующий долгожитель Чарлик. Его день рождения выпал как раз на первое апреля, один из Олиных любимых праздников, когда она считала своим долгом кого-нибудь разыграть. С этой псинкой Оля носилась, как с ребенком. То красила ему ногти и наряжала в ползунки, то ехала с ним в Исилькуль к ветеринару, то вылавливала по деревне в периоды его гуляний по невестам. Хотя она обычно пыталась медикаментозно блокировать у него этот природный инстинкт, вводя в смущение своих родственников, когда они вдруг обнаруживали среди её лекарств препарат «contrasex». Ему было позволено спать в постели хозяйки, также частенько он сопровождал Олю с другими членами семьи на различные пикники и прочие вылазки на природу. А ещё он умеет петь оглушительно и самозабвенно, стоит только зазвучать любому музыкальному инструменту.

Так вот, этому последнему «сторожу» выпала честь охранять свою хозяйку до самого конца. И, хотя мозгов у него как будто бы мало, он понимает, что Оля не вернется, и уже не ждёт её. Ведь раньше она тоже, бывало, надолго уезжала, но он всегда был начеку и ждал её. Наверное, собаки все-таки понимают немного больше, чем нам кажется на первый взгляд.

Перед уходом

Много мы с Олей не говорили в последние дни, то были люди, то ей было плохо. Хотелось отметить то, что Оля, как бы ей ни было плохо, в первую очередь думала не о себе, а о других. Даже уборку по дому она не смогла сделать только последние две субботы. Но даже тогда, лёжа на постели, она говорила: «Мама, оставь это, иди лучше отдохни», и, думаю, такие слова я уже больше ни от кого не услышу. В один вечер, кажется, это была пятница, мы с Иваном сели рядом с ней, она взяла нас за руки, попросила за всё прощения, а мы у неё, сказали, что она была для нас самой лучшей и примерной дочкой. На что она сказала, что это не так, и главное, что она не была для нас примерной христианкой. Это слова Оли. И так держа нас за руки, она сказала, чтобы не оставляли собраний и что она нас обоих будет ждать. И в последний вечер жизни Оли, мне показалось, что она уже не слышит, я расплакалась громко. Она сказала: «Мама, не надо». Это были её последние слова…

А потом, 24 марта, на мой день рождения на окне первый раз пышно расцвёл Олин цветок… Устраивать необычные сюрпризы ведь ещё всегда было её особой способностью.

Елена Никель (Нейфельд)

Моя сестрёнка Олечка, это один из самых дорогих и лучших подарков, что сделал мне мой Бог. В детстве я, к сожалению, не ценила те дни, что мы проводили вместе. Мы страшно ссорились, до выдранных волос и молчания днями, могли друг с другом не разговаривать очень долго… Это ведь естественно, когда такая малявка, которой всё интересно, добирается до предметов, принадлежащих старшей сестре, а той это крайне не нравится. Сейчас я сожалею о тех недопониманиях между нами. Я младшая из детей в нашей семье и хотя, говорят, что младших в семье больше всех балуют, у нас это не было заметно. Меня воспитали старшие братья и сестра, чего только не было за это время в родительском доме. Позже Ольга говорила, что моё спокойное отношение к жизненным передрягам она считала полностью своей заслугой. Когда она уехала в город получать высшее образование, мы виделись только по выходным и стали лучше понимать друг друга.

Потом я окончила университет по педагогической специальности, и мы нашли очень много точек соприкосновения по рабочим вопросам, общались больше и теснее. Конечно, у неё всегда было много друзей, они периодически бывали у нас дома, мы до сих пор с некоторыми общаемся.

Помню, один случай, мы с Олей и Колей поехали летом на мотоцикле за земляникой. Коля за рулём, я посередине и Оля сзади. Естественно, забрали с собой много вёдер, нам ведь нужно было собрать много земляники на варенье, которое мы тогда ещё варили в огромных количествах. Тем временем начался дождь, и мы втроем сели под куст и стали ждать, когда он закончится. Но дождь только усиливался, тогда мы поехали назад. Нас кидало из стороны в сторону, и, в конце концов, мы упали. Коля ещё пытался удержать мотоцикл, но мы с Олей обе ужасно обожглись о трубу глушителя. Буксовали страшно, были грязные сверху донизу. Ягод мы в тот раз не набрали.

Раньше, когда у папы ещё был старый белый «Москвич» с будкой, и мы ездили на нём за ягодой, то мы все сидели в этой будке на маленьких скамеечках, мне там в темноте всегда было плохо, и после этой тряски я уже не могла ничего собирать.

С Олей было очень интересно и весело в поездках и путешествиях. Когда во время нашей с ней поездки в Европу мы были с ней в Париже, то в гостиничном номере нам стало скучно, и мы включили телевизор. Но там всё было по-французски, и мы ничего не понимали. Тогда Ольга выключила звук и стала озвучивать сама, это было самое смешное кино, которое я когда-либо смотрела.

Часто мы с Олей готовили обед в воскресенье вместе, так как обе были дома. Приходили с собрания и начинали готовить. Попутно при этом придумывали стихи о том, что важно и не очень. Такие минуты очень дороги теперь, мне до сих пор вспоминаются некоторые строчки из таких стихотворений.

Она очень любила петь и мы с ней часто играли в одну игру, она говорила: «Давай ты назовёшь слово, а я начну петь с него песню». И так по очереди. На любое слово. В эту игру мы играли очень часто. На её флешке в машине были песни самых разных жанров и на самых разных языках: и русские и немецкие и английские, кажется даже казахские.

Когда у нас с Гарри была помолвка, и я не знала во что одеться, она в поддержку мне предложила одеться одинаково. Мы, помню, тогда надели белые блузки, а поверх, привезенные из Германии, бирюзовые футболки. А когда я вышла замуж, она очень хорошо приняла моего мужа, говорила: «мой любимый зять, любимый, наверно, потому что единственный».

У неё было очень большое сердце, в котором было много места для окружающих её людей. Особое место в её сердце и жизни занимали племянники. Как она их любила, сколько сделала для них! Когда я родила свою первую дочку, Оля привезла мне вещи и продукты. Она добилась того, что медсестра принесла ей племянницу, чтобы посмотреть на неё и подержать. Оля встречала из роддома почти всех своих племянников, на выписку всегда пекла большой торт и с цветами приезжала забирать из больницы. Очень хотела встречать и Марка, но его нужно было забирать из Томска и у неё не получилось. Но припомнилась встреча, которую Ольга устроила нам с Марком по возвращении из больницы из Томского кардиологического центра. За мной приехал муж со своим братом, мы ехали весь день и приехали в два часа ночи домой, во всём доме горели гирлянды, дом был украшен шарами, было чисто убрано. Когда я зашла в комнату, мне навстречу вышли Ольга, Элина и сёстры мужа. На столе стоял торт, на стене надпись: «Добро пожаловать домой!» Это было так неожиданно и в то же время показывало, как нас ждали и любили… Оля очень полюбила Марка, называла его своим малышом, с чем он был полностью согласен. Когда ему делали операцию, его долго не переводили из реанимации и мне ничего не говорили, она мне каждые десять минут писала: «ну что, что-то известно?» Так переживала, как будто это был её ребенок. Марк, который всегда был её любимцем, и с которым она имела особую внутреннюю связь, больше не разрешает называть его «малыш», это было можно только тёте Оле. Когда родилась Ирина, перед выпиской она организовала уборку у нас дома, нарядила и заплела Регину и потом они вместе с Гарри приехали за нами, а на обратном пути устроили фотосессию на природе.

Часто она спонтанно организовывала пикники на природе. И такие пикники были лучшими. Мы собирали дома каждый, что найдёт и выезжали в лес. Для организации таких пикников и поездок в Щербакуль за клубникой Ольга создала специальную группу в Вотсаппе «Клубникаканая» (одна из племянниц произносила так слово «клубничная»). В этом году записей в этой группе было очень мало, без неё такие мероприятия как-то не получаются. Вообще, такой человек, который не знает, какой день для него будет последним, всегда спешит жить. Хотя своего последнего часа никто из нас не знает. И она тоже спешила жить. Её девиз был: сейчас или никогда.

Она всегда очень переживала за здоровье близких и друзей, молилась за них и посещала в трудные дни. Когда у Ольги обнаружили онкологию, я не могла в это поверить, мне казалось, такое может произойти с кем угодно, но только не с нами, не в нашей семье… Стоически Оля переносила эту болезнь, никогда не жаловалась, работала сверх меры, и никогда не унывала. Во время лечения она была вынуждена очень часто ездить в город и вскоре приловчилась ездить за рулем сама, чтобы не просить каждый раз кого-то. Перед поездкой она всегда с утра в машине особо молилась об этом дне. Она всегда говорила: «У меня нет столько времени, чтобы с утра не молиться». Потому что, когда один раз она не помолилась, у неё весь день пошел наперекосяк, и она ничего не успела. Мне она показала пример яркой христианской жизни, положенной для других. Для себя она ничего не желала, всегда всё другим. Было больно и трудно её отпускать, и всё ещё очень не хватает её в нашей жизни, во всех мгновениях вспоминается она, её фразы, её мнение на то или другое.

В наших сердцах она всегда будет занимать особое место, мы очень ждём встречи с ней на небесах.

Ирина Шелленберг (Нейфельд)

Что я могу написать про Олю? Я не много с ней пересекалась, так как уже 33 года проживаю не в Миролюбовке. Оле было 4 года, когда я уехала. Оля росла, и наши девочки росли. Встречаясь у бабушки, они всегда радовались встрече. Оля была зачинщиком многих смешных историй, до самых последних дней была душой компании.

Когда она была молодой студенткой, я однажды ехала с ней вместе с Омска до Москаленок, и она излила мне всю душу. Рассказывала о своих желаниях и о препятствиях к осуществлению этих желаний. Пришлось её немного утешить, наставить и ободрить упованием на Господа. Ведь вся наша жизнь в руках Всевышнего.

Миролюбовцы не раз говорили мне: «Ты оставила в деревне своего двойника». Не знаю, много или мало Оля походила на меня, но, наверное, что-то было, мы ведь близкие родственники.

Благодарность Господу Богу, что Он помог ей устоять до самых последних дней и в мире уйти на небеса.

Я как-то писала стишок ей на день рождения. Пусть он будет памятью о дорогой родственной душе.

Оле Нейфельд 07.04.2020 (33 года)

Родилась девчушка та в апреле,

Счастьем озарив гнездо семьи,

И с весенней звонкою капелью

Побежали веселей ручьи.

И с тех пор, не уставая, льются

Ручейки и дружбы и тепла,

Тянутся к девчушке той подружки,

Дарит она лучики добра.

Добрых слов, любви нелицемерной,

Оптимизма, радости простой,

Простоты и щедрости безмерной,

Лучики сверкают красотой.

Пусть Всевышний силой наделяет,

С нею будет всюду и всегда,

Пусть девчушки пыл не угасает,

Пусть горит всегда её свеча.

Ирина Нейфельд (Кетлер)

У меня осталось очень много воспоминаний о нашей Олечке. Она осталась у меня в сердце, в душе, на бумаге это всё просто невозможно выразить… Начну с детства: Оля – моя первая племянница, девочка, такая милая, родная. Мы все её очень любили, и Вадим наш с ней много играл. Особенно часто встречались по воскресеньям и праздникам, Оля была ему как сестрёнка, даже когда он в 2 года лежал в больнице после операции и ему приносили лакомства, он откладывал часть для Оли с Колей. Когда Оле было 12 лет, мы уехали из деревни, но осталась очень тесная связь, мы часто ездили в гости, и Оля прилетала к нам. Особо запомнились наши с ней поездки. Оля очень хотела увидеть море, и мы поехали в Голландию на Северное море. Там и летом вода очень холодная, но Оля была так рада и купалась с таким восторгом, как будто мы где-то на юге. Ночевали мы в палатке и машине, а утром следующего дня, это было воскресенье, Оля поехала на богослужение, там всё было на голландском языке, но это её не смутило. Запомнилась и поездка с ней и её сестрой Леной в Париж. Это было и до сих пор остаётся нашим самым весёлым приключением. Сколько мы там смеялись! Всю дорогу мы сочиняли на платском языке в рифму стихи про нашу поездку. Годы спустя, Оля уже во время своей болезни, между сеансами химиотерапии, прилетала к нам на свадьбу Вадима. Это был самый лучший подарок. И её стихотворение, в котором она вспомнила о днях детства проведённых вместе и времени с любимой бабушкой, очень тронуло нас всех, особенно, конечно, Вадима.

An eurem schönen Hochzeitstag

Wollt` ich `nen kleinen Rückblick machen

Und durch die ferne Kinderzeit

Spazieren geh’n mit euch zusammen…

Воспоминания о беззаботном детстве

Так дороги, там каждый миг неповторим

Их, как альбом со старыми портретами,

На полочках души мы бережно храним.

С тобой росли мы, как родные, вместе

В веселых играх и проказах небольших

(Последнее, конечно, это редкость,

Ведь были мы примерными детьми),

По воскресениям, как по закону,

Мы после «детского» все шли гостить у вас,

Ведь у тебя игрушек было море,

А ты не жадным был, как, впрочем, и сейчас.

Мы вместе к бабушке ходили регулярно —

Для нас детей она была как добрый старший друг:

С ней песни пели мы и слушали с вниманьем

Из Библии истории, усевшись в круг.

А помнишь, Вадик, в бабушкиной спальне,

Где нас она укладывала спать,

Ковер висел с медведицею-мамой

И трое непослушных медвежат,

Нам бабушка частенько говорила,

Что мы на них похожи иногда….

Ах, как недавно и давно всё это было,

Как быстро пролетели те года…

Пришла разлука, встречи реже стали

И полетели вереницей письма,

Но дружбы нашей нитка не ослабла

И мы по-прежнему друг другу блИзки,

Хоть ты и стал серьезным полицаем,

Злодеев всяких храбро разгоняешь,

Как в детстве, можешь с ясными глазами

Добиться от сестёр, всё, что желаешь…

Ну а потом настал тот чудный миг,

Которого все ждали очень долго —

Ты Анжелину встретил на своём пути —

Она согласие дала с тобой его продолжить.

Wir wünschen euch in Liebe und in Treue

Das ganze Leben froh und glücklich sein

Einander steh’n in Trübsal und in Freude

Bei dunkler Nacht und hellem Sonnenschein.

Потом была наша последняя с ней встреча. Оля тогда всё для нас организовала, чтобы мы комфортно добрались, сама нас встретила в аэропорту и уже очень больная, после химии с больницы звонила перед нашим отъездом и просила всех родственников разойтись, чтобы мы могли пару часов перед дорогой поспать. Она и в такой ситуации не о себе думала.

Елена Унгер (Кетлер)

Я – младшая тётя Оли. В нашей семье я была младшей и очень хотела, чтобы мама купила мне ещё братика или сестрёнку. Но у наших родителей больше не было детей. И когда вышла замуж старшая сестра, я так ждала, что у них будет девочка. Я хотела племянницу понянчить, и поиграть с ней, как с куклой. Родился Витя, потом Андрей. Брат женился, родился ещё один племянник Витя. Я их нянчила, но так хотелось поиграть с живой куклой. И 7 апреля наконец-то сообщили, что у Ани родилась дочка, наша племянница. Я так радовалась, нянчила её, летом в коляске возила в лес. Она в мае маленькая была, мне казалось, что я могу её носить от нашего конца до дома, без коляски, так любила её.

Когда она подросла, у них со стороны папы родственники уже уехали в Германию и начали присылать посылки. А у нас тогда ещё никто не уехал и мы конфет не получали. И Оля первую конфету, которую получила дома, принесла мне. Сказала, тетя Лена, я с тобой поделюсь. Мне это было так дорого.

И сейчас, этим летом, когда я сама лежала в больнице, Оля с мамой приехала меня навестить. Привезли куриный бульон. Я с пятого этажа выглянула. Они стояли там. Я не думала, что это будет последний год. И всё время, когда я болела, она выписывала мне лекарства или заказывала в аптеках, привозила их ко мне домой и так заботилась о моём здоровье. Словами всего этого не выразить. Я так благодарна Богу за такую племянницу. Ей всего 36 лет. Маме нашей было 76 лет, когда она ушла, это ещё 40 лет… Очень трудно прощаться, но Бог помогает.

Первая учительница

Я учила Олю Нейфельд с первого класса. Класс был небольшой, 18 детей всего, а я с таким маленьким классом работала только в начале своего педагогического труда. Большую часть своей трудовой деятельности работала в Омске, а там классы были огромные по 42—44 ученика. Начинала я работать в деревне в Оконешниковском районе. Там же вышла замуж и двух дочек родила. Это я к тому, чтобы было понятно, что я хочу вам описать. Я знала, что в деревнях учителей не хватает, и РОНО вынуждено было набирать только что закончивших школу выпускников. А я хотела, чтобы мои девочки получили хорошее образование. Поэтому из деревни мы с мужем уехали в Омск.

Мы прожили в Омске 20 лет, и мои дети получили высшее образование в Омске. Они тоже, как и я, учителя.

В 1992 году мы переехали в село, т.е. в Миролюбовку. В городской школе я уже не могла работать по состоянию здоровья, да и были годы, когда в нашей стране началась «перестройка». Мы получили в Миролюбовке квартиру и стали жить с мужем привычной деревенской жизнью. Дочки наши вышли замуж, и мы их оставили в нашей квартире в Омске.

На второй год моей работы мне дали первый класс. Вот в этом классе и была Оля. Я сразу поняла, что это умная, развитая девочка, очень ей нравилось учиться.

В этом же классе была её троюродная сестра Наташа Кетлер. Большинство детей уже умели разговаривать по-русски, а Наташа по-русски не всё понимала, т.к. дома они говорили по-немецки. Ей было трудно понять то, что я объясняла, а я, хоть и учила немецкий язык, но разговорной практики у меня не было. Поэтому я всё время искала способы, как объяснять таким детям, и нашла.

Этот способ мне подсказала сама Оля. Она уселась за парту к Наташе и стала ей объяснять по-немецки. Так мы с Олей учили Наташу. И уже после школы Наташа работала в Родной Долине в магазине, и мы с ней частенько «болтали». Как-то в разговоре она мне говорит: «Вы же моя учительница и нам есть о чём поболтать». Я ей говорю: «Наташа, твоя учительница – Ольга, твоя сестра». Она удивилась, говорит: «Почему?», т.е. она не помнит, что её постоянно Оля учила, переводила мою речь. Так вот и учила я их. У Оли с детства талант – быть педагогом. Так и получилось у неё в жизни. Когда она работала уже в Москаленки, мы с ней встретились, и она мне говорила: «Да, на месте я, я так весело работаю, у меня на уроках всегда смех, всякие смешинки. Наверно, я плохая учительница?» А я ей говорю: «Как же? Тебе же весело работать и детям тоже весело, и знания даются легко».

Она и сама в школе училась легко и с удовольствием. Потом, когда Анна Давыдовна не могла младшую Леночку дома оставить, Оля её приводила в школу и Лена сидела за партой с Олей и Наташей и с удовольствием слушала и меня и ответы детей и писала там что-то под Олиным руководством.

Прошло много лет, и Лена тоже стала педагогом. Оля мне рассказывала, что как-то Лена со своей коллегой по работе в школе приехала к ней в Москаленки и они там, у Оли заночевали. Уже в постели разговорились. О чём? О школе, конечно. Подружка говорит: «Я отработала в школе уже месяц и мне всё нравится, я поняла, что я работаю на месте, что я учительница». А Лена говорит: «А я отработала два месяца и тогда только поняла, что я настоящая учительница и правильно выбрала себе дорогу в жизни». Лена на тот момент работала уже второй год в школе, а подруга только первый. И спрашивают обе у Оли, когда она поняла, что она «настоящая учительница».

Рассказывая мне это, Оля засмеялась. Я говорю: «Ну и что ты им сказала?» Она говорит: «А я ещё, когда в первый класс пошла, уже знала, что буду учителем и, скорее всего, буду учить детей „языкам“, я ещё в первом классе тренировалась на Наташе и Алёнке». И спрашивает у меня: «А Вы, Нина Дмитриевна, когда поняли, что Вы настоящая учительница?» Я, конечно, отшутилась, сказала, что, когда я на пенсию пошла, то поняла, что я на месте, что я настоящая пенсионерка, и с удовольствием копаюсь в огороде, а когда вас, своих учеников, встречаю, то радуюсь, что выросли уже такие большие, умные, красивые, учительницы…

Ну а в школе мне было легко, потому что Оля всё время крутилась возле меня и помогала. Оля запоминала всё с первого раза, очень умная, способная девочка, никогда никого не обижала. И её все ребята в классе любили и слушались. Если я куда-то отлучусь на уроке или перемене, все сидят, работают, как и при мне. Если кто-то зашумит, Оля не ругает, она скажет что-нибудь в шутку и всё, этого достаточно, чтобы восстановить порядок.

Я бы, может, ещё что-нибудь повспоминала, но, думаю с меня достаточно, пусть и другие люди поговорят об этой чудесной девочке, так рано ушедшей из этой жизни.

С уважением к родителям Оли и с любовью к ней. Для меня живая осталась в памяти моей одна из лучших учениц – Оля Нейфельд.

Яркова Нина Дмитриевна.

Ноябрь 2024 года.

Наталья Пеннер (Кетлер)

Попробую рассказать по порядку, что я помню про Ольгу, о том, что было связано с ней. Наша дружба с ней и наше общение начались совсем с раннего возраста, когда наши родители встречались по праздникам у дедушки с бабушкой, но этот период я не помню.

Так вот, когда мы немного подросли, то начали с ней общаться ближе уже осознанно. По субботам мы договорились ходить и помогать дедушке с бабушкой с уборкой. Оля пешком с их края всегда заходила ко мне после обеда в субботу, и мы вместе шли помогать. В основном бабушка вытирала пыль, а мы пылесосили и протирали пол, нам это очень нравилось. И, что мне ярко помнится, бабушка пекла пирожки со всякой разной начинкой, и пекла она их очень-очень много, потому что позже приезжали ещё наши родители в баню, и вечером они вместе пили чай.

В основном, все свободные вечера мы выходили с ней гулять, и практически выросли вместе. Потому что у меня другой подруги не было. На собраниях мы сидели вместе с ней, но она была на год старше меня и ходила в другую группу в воскресной школе, и это меня очень огорчало. Но, тем не менее, мама меня всегда отпускала к ней играть. У них дома стояла такая большая Колхида, и там мы проводили очень много времени. Я помню, как пришла однажды к ней, и мы начали играть в этой Колхиде в «кухню». У неё была такая маленькая игрушечная посуда, и она предложила: «Давай сделаем салат». Мы пошли в огород, нарвали немного малины и чёрной смородины, и она смешала эту чёрную смородину и малину, потом ещё несколько листиков добавила и говорит: «Видишь, какой вкусный салат получился».

Так проходило время, мы выросли до молодёжи. В молодёжи, я помню, мы с ней были самые громкие и смелые, потому что, когда руководитель спрашивал что-то, то в основном говорили мы, а другие молчали. Она уехала учиться в Омск на один год раньше, а с 2005 года я тоже поехала в Омск поступать, и она, как знающий человек, водила меня по всем колледжам, показывала и говорила, на каких автобусах мне ездить. Мы с ней и с братом Колей жили вместе в одной квартире, и это время запомнилось мне как самое лучшее. Она училась в высшем учебном заведении, училась хорошо, и соответственно получала неплохую стипендию. На то время это было немного больше, чем получали мы в колледже, и поэтому по вечерам, когда мы ходили гулять, она всегда покупала что-то чтобы вместе поесть. Тогда уже проявлялась её щедрость. Мне запомнилось одно блюдо, которое она меня научила готовить – это армянские пельмени. Я вообще из дома такое не знала. И вот она меня там этому научила, я до сих пор так готовлю, и получается очень вкусно.