Читать онлайн Бронированные джонки Цыси и Микадо. Идеальный Российский императорский флот

© Алексей Кукушкин, 2025

ISBN 978-5-0065-9014-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Под сенью Андреевского флага, Российский императорский флот, ведомый мудрым руководством великого князя Алексея Александровича и неутомимой энергией управляющего Морским министерством Николая Матвеевича, совершил невозможное – в яростных схватках на просторах Европы он сокрушил мощные флоты Австро-Венгрии и Германии, превосходившие его числом, но не духом. Эти победы, добытые кровью и отвагой русских моряков, не только принесли империи неувядаемую славу, но и обогатили её флот десятками трофейных кораблей, вставших под русские вымпелы. Так был заложен фундамент новой морской эпохи, когда Россия из претендента на морское могущество превратилась в грозную владычицу морей, чьи пушки диктовали волю государеву от Балтики до Средиземноморья.

В Европе все уверовали в силу кораблей под Андреевским флагом и сложившееся статус кво, с полным доминированием Российской империи в бассейнах Балтийского и Черного морей. Вновь, по отношению к торговому триколору, все стали добрыми и пушистыми. Российская империя кормила продуктами всю Европу, а железом марки «Соболь1» покрыта не только крыша английского парламента и сооружена стропильная система Зимнего дворца, но и метал с Урала использовался в сооружении каркаса статуи Свободы и Эйфелевой башни, не говоря уже об других, менее ответственных конструкциях.

Хотя железные дороги, сталелитейные заводы и городской транспорт Российской империи фактически принадлежали иностранным капиталистам – немцам, французам, англичанам и бельгийцам, а волжские пароходы и нефтяные промыслы контролировались шведской династией Нобелей, это не мешало Николаю II строить грандиозные планы. Империя, чья промышленность во многом зависела от западных инвестиций, тем не менее, рвалась к самостоятельности и величию.

Одним из первых шагов молодого императора стала масштабная календарная реформа, превратившая личную хронологию Романовых в официальную хронографию всей державы. Хотя подробности этого преобразования – тема для отдельного повествования, его отголоски звучат в разговорах героев этой книги, то с восхищением, то с недоумением обсуждающих нововведения царя.

Николай II, одержимый мечтой затмить мифологизированное наследие Петра I, обратил свои амбиции на Восток. Это было не просто декларативное стремление – император жаждал подлинных завоеваний, способных вознести его имя выше всех предшественников. И если экономика империи пока держалась на иностранных кредитах, то её военная мощь и политическая воля уже готовились к рывку, призванному перекроить баланс сил в Евразии.

Политические амбиции Николая II столкнулись с суровой реальностью. Помимо унизительного инцидента в Оцу (1892), когда японский полицейский нанес удар мечом по голове цесаревича, добавилась и хроническая нехватка средств в казне. Российская империя, словно лакомый пирог, была уже поделена между европейскими кредиторами, оставив императору лишь жалкие крохи: финляндские таможенные пошлины (вдвое ниже общероссийских) и сомнительные лесные концессии на реке Ялу. Сибирская древесина, однако, была низкого качества и едва ли годилась даже для временных построек – а строить предстояло в огромных масштабах.

К тому же, Цинский Китай, несмотря на отдельные поражения, вовсе не собирался уступать. Напротив, Пекин выжидал момента, чтобы не только вернуть утраченное, но и отхватить кусок за счет ослабевшего соседа – будь то земли или даже военные корабли.

Даже Япония, чей флот уступал российскому по всем статьям и был равен лишь эскадре Тихого океана, весьма слабой в военном отношении, отказалась от политики умиротворения. Вместо ожидаемых Петербургом уступок Токио демонстративно наращивал военные расходы, закупая британские, германские и французские корабли и готовясь к конфликту. Для Николая II это стало оскорблением: как могла эта «страна самураев», ещё недавно бывшая закрытой от мира, бросать вызов великой империи?

Но проблема была глубже. Япония, в отличие от России, не просто зависела от иностранных кредиторов, а все целиком и полностью строила на них. Её реформы, начатые после Реставрации Мэйдзи, не создали устойчивую экономику, способную финансировать войну. В то время как русская казна пустовала, японцы строили верфи, обучали офицеров и, что важнее, вырабатывали четкий стратегический план на победу в войне и оплату кредитов лишь за счет побежденного противника! Их отказ идти на уступки был бравадой. Самураи знали, что время работает не на них. Решительные действия требуются здесь и сейчас.

Ситуацию на свои места, должен был поставить, как это и случалось ранее, Российский императорский флот. Именно с такими намерениями и шли корабли под Андреевским флагом на восток, сквозь бури и волны. У них плохо работали паровые машины и довольно часто выходили из строя. Прогорали трубки в котлах и заканчивался уголь. Матросы ели пресную пищу, мучались от жары, а также изнурительных угольных погрузок. В техническом плане: отсыревал порох и взрывчатка, как в снарядах, так и в зарядах; в трюмах заводились крысы и змеи, чувствовалась сырость и затхлость. Русские корабли, ощетинившиеся орудиями, шли сквозь штормы и туманы, ведомые не просто приказами, но священным девизом: «За Веру, Царя и Отечество». Их стальные борта, изъеденные солёными ветрами, их палубы, исхлёстанные океанской волной, хранили следы тысяч миль трудного пути. Но ни штормы, ни козни врагов, ни сомнения малодушных не могли свернуть их с курса. Их миссия была ясна – нести порядок в хаос Азии, где древние предрассудки и местные обычаи слишком часто затмевали разум. Они приходили не как завоеватели, но как сила, готовая утвердить справедливость даже через гром орудийных залпов. И если местные правители предпочитали упрямо цепляться за отжившие традиции, попирая здравый смысл и право, то русские комендоры без колебаний напоминали им, что прогресс не остановить.

Так, сквозь пороховой дым и звон скрещённых шпаг, рождался новый порядок. Корабли с двуглавыми орлами на форштевнях не просили разрешения – они диктовали условия. И в этом был высший смысл: ибо там, где восток цеплялся за средневековье, Россия несла будущее. Пусть не все понимали это сразу. Рано или поздно даже самые упрямые осознают – когда говорит русская пушка, спор окончен.

Святой Фрументий, апостол Эфиопии

События конца 1896 года

В октябре, молодой император Николай II, получил из проверенных источников сведения, о том, что королевство Италия захватила Эфиопию и неприятного разгрома армии короля Эммануила2, как в нашей реальности, не произошло, хоть макаронники и потеряли сорок пять тысяч человек, против ста одиннадцати тысяч тысяч у защитников, родины древнего христианства – Эфиопии.

На балканах восстанавливал свою власть упрямый рутинер Франц Иосиф. В молниеносной операции, напоминающей удар гильотины, австро-венгерские войска смели черногорскую оборону. Десять тысяч павших габсбургских солдат стали кровавой платой за покорение горного края – шестьдесят тысяч черногорских ополченцев, наследников многовековой традиции сопротивления, были поставлены на колени за считанные недели. Последовавшие чистки среди местных вождей выжгли саму возможность организованного сопротивления. Теперь в Цетине и Подгорице звучала не песня о свободе, а сухой стук австрийских сапог по брусчатке – империя методично встраивала «орлов Ловчена» в свою бюрократическую машину, оставляя им лишь декоративные роли в новой системе.

Тем временем, на морских просторах разворачивалась не менее впечатляющая стратегическая игра. Броненосец «Пересвет» совершил беспрецедентный для русского флота манёвр: Виртуозно преодолел узости Малого Бельта (где фарватер сужается до 500 метров); Бросил вызов коварным течениям Большого Бельта; Прошёл «игольным ушком» Эресунна; Преодолел открытые воды Каттегата и Скагеррака.

Его появление в Ла-Манше стало морским эквивалентом шахматного цугцванга – британский флот, привыкший считать эти воды своей вотчиной, получил наглядный урок русской навигационной смелости. Капитан 1-го ранга Орлов, командовавший кораблём, в судовом журнале сухо отметил:

«Проход осуществлён без инцидентов, если не считать переполоха среди датских и шведских лоцманов».

Эти параллельные события: стремительное завоевание Черногории и дерзкий переход «Пересвета», демонстрировали новую реальность европейской политики: «Кто сильнее и активнее, тот и прав!»

На суше империи действовали с пугающей решимостью, на море – с холодным расчётом. И если австрийцы устанавливали новый порядок огнём и штыком, то русские моряки доказывали: их флот способен на такие манёвры, о которых в адмиралтействах Лондона и Берлина прежде и не помышляли. Вена праздновала победу над горцами, Петербург же вёл свою игру, куда более тонкую, но не менее значимую для будущего империи.

Другой отряд кораблей Российского императорского флота, состоящий из броненосца «Ослябя» и крейсеров «Генерал-Адмирал» и «Минин» прошел проливы Босфор и Дарданеллы и, в настоящий момент, находиться где-то при входе в Суэцкий канал.

Император Николай II, проявляя монаршью заботу о личном составе, аки «отец о детях», запросил телеграфом о состоянии кораблей и команд, преследуя свои интересы и своей семьи (впрочем, всем так поступать не зазорно). Он гордился победой Российской империи над двумя европейскими соседями в виде Австро-Венгрии и Германии, так как эти страны образовались при распаде огромной Руси, правившей всем земным шаром, на десяток государств помельче. Но это было в прошлом. А сейчас требовалось разобраться с огромной империей расположенной в Азии, а именно Срединные государством, как они сами себя называли, – империей Цин, раздираемой внутренними противоречиями и разъедаемой, как ржавчиной, опиумом. Дело было все в том, что когда англичане прибыли в Китай (назовем его понятным нам названием), то европейцам попросту было нечего предложить местному населению, так как промышленная продукция, еда и побрякушки недотягивали до того, к чему там привыкли.

Золота и серебра в Китае было несравненно больше, нежели могли представить англичане. Единственное, что «зашло» был опиум, произраставший в огромных объемах в соседней Индии. Именно из за него, и разразились опиумные войны. Империя Цин проиграла и допустила этот страшный товар, на свой внутренний рынок, который, как раковая опухоль, стал разъедать организм мощного государства изнутри. Но империя была на столько мощной и необъятной, что смогла справиться и с этим, всячески минимизируя последствия употребления своими гражданами смертоносного зелья, поджигая склады с товаром и устраивая нападения на перевозчиков отравы, а также заменяя проштрафившихся чиновников.