Читать онлайн Лунный король

1. Кровавый рассвет

Доблестный охотник на вампиров отец Жак тенью крался в ночи. В правой руке он сжимал остро оточенный осиновый кол, в левой – серебряное распятие. Но главным его оружием была вера – вера в то, что, убивая монстров, он спасает мир. И именно сейчас от его опыта, силы, выдержки зависело, избавит ли он человечество от очередной угрозы – прикончит ли мерзкое чудовище?

А чудовище было рядом, он чувствовал это. Подошвы ботинок отца Жака мягко ступали по размокшей земле. Он вслушивался в шум дождя, в раскаты грома. Его зоркие глаза, сверкающие в отблесках молний из-под черного капюшона балахона, внимательно ощупывали мрак, трепещущую под хлесткими ударами стихии листву, бурлящие под ногами лужи. От этого внимательного взора не ускользало ни одно движение: монстру не застать охотника врасплох!..

– Не меня случайно ищешь?

Отец Жак, подпрыгнув от неожиданности, резко развернулся и увидел его. Среднего роста, худощавый, длинные русые волосы свисали мокрыми сосульками ниже плеч, на щеках – щетина мелкой бородки. Его можно было принять за человека, за обычного парня, если б не клыки, белеющие между искривившимися в злобной усмешке губами.

– Умри, чудовище! – вскричал доблестный охотник на вампиров и, загородившись распятием, словно щитом, бросился в бой, метя жалом осинового кола в черное сердце вампира.

Отец Жак даже не успел понять, что же именно произошло, так как в следующий миг рухнул в грязь с разорванным горлом, уставившись в рыдающее небо выпученными от удивления глазами.

– Как же вы меня достали, фанатики хреновы! – сказал вампир по прозвищу Мун, вставая с поверженного тела. – Никак не уйметесь!

Это был не первый охотник на вампиров, которого он прикончил за эту ночь. А они все лезут и лезут…

«Осточертела такая жизнь! – с отвращением думал Мун, рассматривая труп очередного охотника-неудачника. – И жизнью-то не назовешь, скорее мерзким существованием».

Еще бы, ведь вот уже пять лет, с той поры, как его покусал вампир, напоил своей кровью и превратил в себе подобного, ему каждый вечер приходится искать убежище: в грязных подвалах, каких-то злачных канавах, на стройках, в канализациях, куда порой даже бомж побрезгует забраться. Но выбора нет: не спрячешься – наступит день, и мигом поджарит Солнце. Сотни отвратительных, похожих на пытку, дней! А еда? Это не в супермаркет сходить за продуктами: каждая капелька крови достается с огромным трудом и с риском для жизни. И при этом еще все считают тебя чудовищем: так и норовят засадить между ребер осиновый кол. Как следствие – судьба беглеца и изгоя. А стоит где-нибудь задержаться подольше, тут же появляются эти полоумные в рясах, с распятиями и кольями и начинают гоняться за тобой, вопя о том, что спасают мир.

«Да и катились бы к дьяволу с таким миром! – в сердцах думал уставший от такой жизни вампир. – Можно подумать, я б остался здесь, если бы у меня был выбор!..»

И вдруг Муну пришла в голову отчаянная мысль: «А ведь выбор-то есть! Может, ну ее к черту, такую жизнь? Не знаю, существует ли жизнь после смерти, но, даже если и есть, там всяко лучше, чем тут…»

Сказано – сделано. Следующим же утром Мун воплотил… нет, не в жизнь, а скорее в смерть, это решение: больше не бегать и не прятаться, а посмотреть смерти в глаза – выйти на открытое место и встретить свой последний рассвет.

Правда, когда над горизонтом блеснуло Солнце, Мун успел пожалеть о своем, как оказалось, не очень-то обдуманном поступке. Он ведь представлял себе храбро умирающего героя, а вовсе не вопящее от боли, извивающееся на земле жалкое существо. А боль была просто жуткая, адская! В солнечных лучах его кожа багровела и пузырилась, кровь обращалась в черный пар; мясо и кости тлели, осыпаясь прахом…

«Зато это долгожданный конец!» – успел подумать вампир Мун, прежде чем его тело стало пеплом…

Однако он ошибся, так как это оказался вовсе не конец. Скорее уж начало – начало новой жизни. Жар постепенно схлынул, боль отступила. Мун же понял, что все еще жив. И первое, что он увидел, едва распахнул глаза, – висящий в вышине среди черной, усеянной звездами бездны огромный голубой серп. Нет, не привычный желтый месяц, а именно голубой! Причем Мун сообразил, что раньше уже видел такой. Правда, не на небе, а на фотографиях, сделанных из космоса.

– Да это же… Земля! – воскликнул он, вскочив на ноги. При этом его непривычно подбросило вверх, так, словно он стал легким, как пушинка.

– Конечно Земля, – раздался голос совсем рядом. – А что же еще там может быть?

Мун огляделся. Вокруг было светло, как в пасмурный день, – так сильно сияла висящая в вышине голубая планета. Он стоял на серой площадке шириной с футбольное поле, а неподалеку от него, на самом краю обрыва, свесив ноги, сидела парочка: темноволосая худенькая красотка на вид лет восемнадцати, а рядом с ней, обнимая ее за плечи, парень чуть постарше, да такой толстый, что кожа в нижней части его тела собралась в складки, образовав вокруг ягодиц бледный блин. При этом оба были абсолютно голыми.

«Нудисты, что ли?» – мелькнуло в голове у Муна. А в следующий миг, к своей полной неожиданности, он осознал, что и на нем самом совершенно нет одежды. Так как обнаженная парочка, в особенности девица, продолжала насмешливо его разглядывать, Мун стыдливо прикрыл ладонями срамное место. Хотя, похоже, ни парня, ни девушку его нагота, как и их собственная, нисколько не смутила. Потеряв к Муну интерес, эти двое отвернулась и вполголоса заворковали.

– Как же ты прекрасна, моя дорогая, – шептал парень, склонившись к уху девушки. – Лучшая во мраке! Даже просто сидеть рядом с тобой – великое счастье.

– Ты, наверное, всем девушкам такое говоришь, – рассмеявшись, ответила та.

– Вовсе нет, – с жаром возразил толстяк. – Я просто схожу с ума от любви!

– Настолько, что готов утащить меня на дно? – Она, хитро прищурившись, глянула на него.

– О да! Я сделаю тебя своей вечной госпожой, – томно отвечал парень, целуя ее в шею своими неестественно красными огромными губищами. – И ты станешь самой толстой среди женщин!

– Ах!.. – Девушка, словно кошечка, зажмурилась от удовольствия.

Мун вполуха слушал их странный лживо-романтический треп, сам же со смесью страха, удивления и любопытства глядел по сторонам. Вокруг, сколько хватало глаз, простирался унылый каменистый ландшафт: сплошь скалы, расщелины, кратеры. Такое Мун тоже раньше видел – в книгах по астрономии. И тут до него дошло…

– Я же на Луне! – пораженно вскричал он, не веря собственным глазам.

– Да ну? Вот это неожиданность! – Парень снова обернулся на этот возглас, и его толстые губы цвета перезрелой клубники растянулись в ухмылке. – А где ж тебе еще быть, дуралей? Ты что, с Земли свалился?

– Похоже, что да, – растерянно пробормотал Мун, уставившись на висящую в черных небесах голубую планету.

Девушка обратила к нему свое бледное миловидное личико, окинула кокетливым взглядом и, отбросив с глаз темную челку, залилась задорным смехом.

– Ох, никуда от этих сумасшедших не деться, – посетовал толстый парень, презрительно скривившись. – Уже за город ушли, так нет же, и тут достали. Небось, один из этих… Ну, которые под людей косят.

В этот момент ничем не защищенное тело Муна обдало волной тепла. Глянув в ту сторону, откуда нахлынула эта волна, он увидел, что небо вдали над кратерами и скалами засияло желтым светом. Похоже, парочка почувствовала то же самое, так как девушка поежилась и сказала с тревогой:

– Думаю, нам пора. Светает.

Она хотела встать, но парень удержал ее, сказав с показной храбростью:

– Неужто боишься, лапочка? Давай так: досидишь со мной до восхода солнца – будет тебе темное дно! Идет? Выдержишь?

Девушка замерла, с ужасом уставившись вдаль, на разгорающийся желтизной горизонт.

– Как нервы щекочет, а?.. – с волнительной дрожью в голосе проговорил парень.

Наконец девушка не выдержала и, вырвавшись, всклочила на ноги:

– Пусти! Не смешно!

Она, обиженно закусив губу, прошагала мимо Муна, бросив через плечо:

– Да ну тебя с твоим дном! Жизнь дороже!..

– Эй, ну ты чего? Обиделась?

Парень, явно довольный своей выходкой, тоже поднялся и догнал свою подружку.

– А ты что, решил остаться? – спросил он Муна, обернувшись. – Сгоришь ведь, дурень!

При слове «сгоришь», того передернуло. Еще слишком свежа была память о том, как его поджаривало солнце, как жгло кожу, как тело пожирало пламя…

– А вы куда? – спросил Мун, испуганно посмотрев по сторонам в поисках хоть какого-нибудь укрытия.

– Куда-куда… – пожал плечами парень. – Обратно в город!

– Точно, землятик какой-то, – снова захихикала девушка.

Мун последовал было за ними, но тут же взвыл – ступни пронзила боль. Колючий лунный грунт впился в босые ноги подобно иглам. И все же жар от восходящего Солнца оказался страшнее, а потому Мун, постанывая при каждом шаге, ступая словно по битому стеклу, поспешил вслед за парнем с девушкой. Он догнал эту парочку, когда она уже дошла до противоположного края каменистой платформы. Подойдя к пропасти, Мун глянул вниз… да так и ахнул.

Он смотрел с высоты двадцатиэтажного дома, а у ног его простирался большой, километра три в диаметре, кратер, поверхность которого сплошь покрывали дыры, отчего тот походил на большущий улей. А между этими норами летали голые люди, тысячи людей.

«Нет, не люди! – догадался Мун. – Они тоже вампиры, как и я! Вот почему эти двое так испугались Солнца, и вот почему тут все умеют летать! Да где же я очутился, черт возьми?»

– Чего пялишься? – прервал его раздумья строгий ворчливый голос. – Плати давай!

Мун удивленно повернул голову и увидел очутившегося рядом с ним крепкого мускулистого лысого мужчину.

– Чего? – захлопал глазами Мун.

– За вход в город, говорю, плати! – нервно рявкнул тот и, не дожидаясь, пока Мун сообразит, чего от него хотят, схватил его за руку и впился в вену зубами.

– Ты что творишь? – Опомнившийся Мун хотел отнять у наглого кровососа руку, однако тот ее отпустил сам, сделав всего пару глотков.

– Не обращай внимания. Он с Земли свалился, – с улыбкой объяснил кровососу толстый парень, протягивая для укуса свою пухлую конечность.

– С Земли, не с Земли… Мне какая разница? За все надо платить! – проворчал кровосос. – Так и норовят пробраться в город на халяву!

Он повернулся к девушке, однако ее толстый кавалер великодушно объявил:

– Я заплачу и за эту прекрасную особу.

И он снова сунул кровососу свою жирную ручищу, при этом не сводя глаз со своей худенькой спутницы. Та же так и просияла от счастья.

– Ну что ж, пока, землятик, – сказал толстяк, когда с процедурой кровавой платы было покончено.

– Приятно было познакомиться, – ответил Мун. – Кстати, можно узнать, как вас зовут? Вдруг когда-нибудь еще увидимся…

– Куда зовут? – не понял толстяк. – Если мне нужно, я сам прихожу. Звать меня никуда не надо.

– Не куда, а как. – Мун решил, что это шутка. – Я – Денис, но друзья зовут меня Муном.

Толстяк продолжал смотреть на него с недоумением.

– Я тебе что, яма или гора, чтобы меня назвать?

– У вас тут что, нет имен? – поразился Мун.

– Каких еще имен? Зачем?

– Чтобы отличать друг друга.

– А по мне что, и так не видно, кто я такой? – Парень гордо выпрямился, демонстрируя свой гигантский живот, даже погладил его с любовью. И кивнул на мускулистого кровососа: – Как и по нему.

И, окинув оценивающим взглядом худощавое тело Муна, хмыкнул:

– Да и по тебе тоже, доходяга. Странный ты какой-то. Будто и правда с Земли свалился.

И, махнув на прощанье рукой, толстяк сиганул вниз, увлекая за собой свою хихикающую подружку.

«Где я? Как сюда попал? – роились мысли в голове Муна. – Неужели я и правда на Луне?»

Впрочем, времени на размышления особо не оставалось. Почувствовав между лопаток нарастающий жар, Мун вспомнил о том, что на черном небе вот-вот взойдет беспощадное Солнце, а это значит – надо срочно искать убежище. Даже лысый крепыш-кровосос покинул свой пост, видимо, решив, что стало слишком светло и вряд ли кто-то еще наведается в город. Внизу кратер также пустел на глазах – вампиры поспешно прятались по норам. Мун решил последовать их примеру: спрыгнул вниз, задействовал вампирскую способность летать, устремился к ближайшей норе… и прилетел туда в тот самый миг, когда ее изнутри задвинули огромным камнем. Он помчался к другой дыре, но и ее захлопнули перед самым его носом. В третью, что располагалась не на склоне кратера, а на дне, отчего походила на землянку (хотя тут ее, скорее, следовало бы назвать лунянкой) ему все же удалось влететь. Там уже тоже запирали каменную дверь, поэтому, чтобы проникнуть в оставшуюся щель, Муну пришлось превратиться в сгусток тумана.

«Ух, успел!» – с облегчением подумал он, очутившись внутри пещеры и вновь обретая материальную форму. А через секунду его вышвырнул оттуда какой-то мужик, крикнув вслед:

– Проваливай! Ступай к себе домой!

В опустевшем городе-кратере между тем стремительно уменьшалась тень – свет проглатывал остатки темноты. Прикинув, куда бы спрятаться, Мун обратил внимание, что в центре кратера возвышается огромная гора, один склон которой будто бы срезали гигантской бритвой. А внизу этого обрыва виднеется еще один кратер – поменьше, диаметром с полкилометра, и на вид весьма глубокий – дно его все еще оставалось темным. Мун вспомнил, как читал о том, что на Луне, ближе к полюсам, есть места, куда вообще никогда не проникает солнечный свет: там царит вечная ночь. И, вновь обратившись в туман, он что было мочи ринулся к малому кратеру с надеждой, что этот из таких.

Его догадка оказалась верной: это был даже не кратер, а скорее яма (возможно, рукотворная) с почти отвесными стенами, глубиной метров триста. Дно ее действительно оставалось во мраке. Мчась вниз, Мун уже видел неспешно прогуливающихся тучных вампиров, что лишний раз подтвердило, насколько безопасно это место.

– Да! – радостно прокричал Мун, погрузившись в желанную темноту. – Спасен!

Вот только не пролетел он и сотни метров, как его прямо на лету сшибло черное облако. Приняв материальную форму, Мун обнаружил, что его крепко держит за горло здоровенный мускулистый мужик со свирепой рожей.

– Ты куда это собрался, бродяга? – сердито поинтересовался тот.

Объяснить Мун не успел – вопрос был риторический.

– Пошел вон отсюда, пока цел! – пригрозил верзила и для убедительности свободной рукой показал здоровенный кулак. – Темный город не для таких!

И он сопровождал Муна тычками в спину до тех пор, пока тот не пересек границу тени и снова не оказался на свету.

Все тело Муна уже пылало от нестерпимого жара, в глазах мутнело. И, куда бы он ни обращал свой взор, повсюду видел лишь заваленные булыжниками входы пещер.

«Стоило пережить солнечное пламя на Земле, чтобы вот так сразу поджариться на Луне!» – с горечью думал он.

Наконец Муну удалось найти спасение в какой-то расщелине между скал. С трудом втиснувшись туда, он оценил, что это укрытие не дает достаточно мрака, чтобы полностью защитить от Солнца. И все же лучше, чем ничего… «Да уж, денек предстоит жаркий!» – с досадой думал Мун, все больше вжимаясь в жиденькую тень. И тут же, к своему ужасу, вспомнил, что день на Луне длится около двух земных недель!

– Эй, парень, помощь не нужна? – окликнул его кто-то.

Закрываясь ладонью от обжигающего Солнца, Мун выглянул из расщелины и сквозь пелену заливающего глаза пота с трудом разглядел, что камень в пещере неподалеку слегка сдвинут и оттуда ему кто-то машет рукой. Выбравшись из укрытия, Мун, едва не вопя от боли под беспощадными солнечными лучами, бросился туда и вскоре с облегчением повалился без сил на пол пещеры. Камень за его спиной мгновенно задвинули, над ним сомкнулся желанный мрак.

– Что, бедняга, день застал? – донесся до него голос. – Бывает. Сочувствую. Домой надо идти заранее.

– У меня нет дома, – признался Мун, глянув на своего спасителя – светловолосого худощавого мужичка низенького роста.

– Да ну? – удивился тот, окинув Муна оценивающим взглядом: как и подобает вампиру, он тоже прекрасно видел в темноте. – Хм, по тебе не скажешь…

Мун уже успел понять, что телосложение тут является признаком достатка: чем толще, тем богаче. Своей комплекцией он, видимо, не походил совсем уж на нищего, скорее на средний класс.

– Просто я не местный, – объяснил он. – Я с Земли.

И тут же пожалел о своих словах, заметив, как весь напрягся и изменился в лице его спаситель.

– Вот только сумасшедших мне тут не хватало! – посетовал тот, всплеснув руками, и покосился на камень, за которым уже вовсю полыхал день.

– Не переживайте, я не буйный, – поспешил успокоить его Мун. – Не выгоняйте меня! Пожалуйста!

– А, ладно, – снова подобрел мужик. – По мне, так хоть с Земли, хоть с самого Солнца. Было б чем заплатить…

И он многозначительно уставился на Муна. Тот понял, о какой именно плате идет речь, и протянул хозяину пещеры руку для укуса. Тот сделал несколько глотков и подобрел еще больше.

– Что ж, располагайся, – сказал хозяин, махнув рукой на каменную лавку. И строго предупредил: – Ты только смотри, не дури! Попытаешься кого-нибудь выпить – сразу же отправишься туда!

Он сердито кивнул на заваленный камнем вход.

– Что вы, у меня и в мыслях не было! – заверил Мун.

Мужик, как выяснилось, жил не один. Помимо него в пещере обитали женщина и трое мальчишек-подростков: по всей видимости, его жена и дети. Мун даже обрадовался этому, ведь у него накопилось так много вопросов о месте его нынешнего пребывания. Однако расспросить обитателей пещеры он не успел, так как все пятеро тут же завалились спать, расположившись на выдолбленных прямо в горной породе лежанках. Мун ожидал, что кто-то из них проснется и он все-таки сможет поговорить и получить желанные ответы, но так и не дождался – лунатики проспали в течение всего дня. Позже Мун узнал, что все жители Светлого города, как называли местные большой кратер, который днем освещало Солнце, приспособились впадать в спячку на все то время, пока снаружи светло. Сам Мун к такому распорядку не привык, а потому часами лежал на жесткой каменной лавке, уставившись в потолок, или шатался по пещере. Впрочем, его успокаивала мысль, что все могло обернуться много хуже, учитывая, где и в каких условиях он мог бы провести эти две, по земным меркам, недели.

2. Кровавый банк

Слоняясь без дела по пещере, Мун не мог понять, какое нынче время суток. Вдруг снаружи уже наступила ночь, а он тут томится? Однако он не рискнул отодвигать закрывающий пещеру камень. Хотя ему и казалось, что с момента наступления лунного утра прошла целая вечность, все же он решил довериться более опытным в этом туземцам. И не ошибся. В какой-то момент все жители пещеры разом проснулись, хозяин отодвинул булыжник – и Мун увидел, что снаружи наступают сумерки.

– Удачи, землятик, – сказал хозяин, провожая его к выходу. – Если в следующий раз будет негде ночевать, ступай уж лучше в приют для бездомных. Всяко лучше, чем на улице.

Город просыпался, оживал. Повсюду открывались норы, из которых выбирались сонные вампиры. Мун то шел, то летел (когда ступать по острому, словно бритва, песку становилось невмоготу) по городу и с любопытством глазел по сторонам. Этот удивительный мир, если не считать его обитателей, сплошь состоял из камня. Дома тут представляли собой выдолбленные прямо в горной породе пещеры с каменными лежанками внутри. На дне кратера поменьше, расположенного в центре большого и называемого Темным городом, где жителям не было нужды скрываться от Солнца, Мун с высоты птичьего полета (ближе тощим вроде него без особого разрешения подлетать к этому району запрещалось) разглядел служившие жилищами просторные ямы. Видел он тут и огромные, выдолбленные в лунном грунте амфитеатры; высеченные из камня арки, колонны, статуи. Это был полностью каменный мир: похоже, ни текстиля, ни дерева, ни металла, ни каких-либо иных материалов его жители попросту не знали.

Впрочем, как ни интересен и необычен оказался этот таинственный город, в котором очутился Мун, любопытству его мешало все нарастающее чувство голода. За две недели, проведенные в пещере, он оголодал жутко. На Земле он знал, как решить эту проблему: находишь человека послабее и напиваешься крови сколько влезет. Но тут его окружали лишь вампиры! Где берут пропитание они? Быть может, пьют кровь животных? Муну на Земле в самые голодные периоды жизни доводилось пить кровь свиней, коров, кошек, собак… Хоть и противно, но голод утоляло. Сейчас бы он не отказался даже от крысы. Вот только здесь, сколько он ни блуждал по лунным просторам, ни разу не встретил животных (как, впрочем, и растений). Тут не оказалось даже мошкары! Как же выживают эти лунатики?

И вскоре он понял как.

– Эй, парнишка, любви не желаешь? – поинтересовалась стоявшая около входа в пещеру красотка. По земным меркам, конечно же: для лунатиков она была слишком худа. – Всего пять глотков!

Неподалеку от нее, у стены, сидели несколько вампиров – тощих настолько, что походили на скелеты.

– Крови! – со стоном молили они, протягивая к прохожим костлявые руки. – Пожалуйста! Хотя бы глоточек!

Мимо них шла парочка: жирный вампир вел за руку не менее упитанную девочку – видимо, отец и дочь, из зажиточных.

– Можно я угощу дядю? – спросила отца девочка.

– Еще чего? – отмахнулся тот. – Поить всяких нищебродов…

– Папулечка, ну пожалуйста! – Девочка смотрела снизу вверх масляными глазками. – Мне их так жалко…

– Ладно, так уж и быть, – наконец сдался отец.

Острым когтем он надрезал себе запястье и сбросил на ладошку дочери несколько капель крови. Девочка протянула руку одному из нищих, и тот с жадностью бросился слизывать драгоценные капли.

– Ну все, довольно. – Толстяк ногой оттолкнул нищего от дочери. – Шел бы лучше работать, попрошайка.

И, снова взяв дочь за руку, он повел ее прочь, в сторону Темного города, по пути объясняя, что сострадание к отбросам общества не идет на пользу организму.

Как ни жаль было Муну этих худых бедолаг, сам он равнодушно прошел мимо, стараясь не слушать их протяжный голодный вой. Самому бы раздобыть хоть каплю!.. Зато ему стало ясно, каким образом выживают жители этого странного города: они пьют кровь друг друга! И, как он также успел отметить, никто вовсе не горит желанием ею делиться. Но как-то ведь поесть нужно!

Вдруг неподалеку раздалось призывное:

– Кровь! Кто хочет крови?

Мун стал жадно вглядываться в пешеходов и летунов, отыскивая того, кто это прокричал. Наконец разглядел в меру упитанного мужичка, прогуливающегося вдоль пещер и кричащего:

– Кровь! Кому нужна кровь? В любом количестве! Много крови!

Мун приблизился.

– Крови желаешь? – с улыбкой спросил мужичок, глянув на Муна ласковым взглядом.

– Очень!

Мужичок ощупал его с ног до головы хитрыми глазками и, видимо, остался доволен увиденным, так как кивнул:

– Что ж, ступай за мной.

И пошел, едва не приплясывая от удовольствия.

«Что-то тут не так, – насторожился Мун. Жизнь его давно научила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а легкая кровь – в вампироловке. – Вот сейчас он заведет меня в какой-нибудь переулок, а там встретят его дружки, дадут по башке и самого выпьют до капли…» Но так как есть хотелось просто невыносимо, Мун все-таки продолжил следовать за своим проводником, правда, приготовившись к худшему, сжав кулаки и планируя дать деру, если вдруг что-то пойдет не так. А потому даже несколько удивился, поняв, что мужик вовсе не пытается завести его в ловушку и обокрасть.

Вскоре они приблизились к гигантской горе, что возвышалась в центре города-кратера, которую, как Мун уже успел узнать, называли Кровавым утесом, и шагнули на одну из тропинок, которые узкими, шириной в пару метров, спиралями тянулись вдоль стен ко дну малого кратера. Постройки начинались примерно на середине пути, обозначая тем самым границу, на которой в дневное время обрывается тень. Дальше простирался Темный город, о чем красноречиво говорила изменившаяся архитектура: тут строили не только из практичности, но и пытались придать всему некоторую эстетику. Пещеры в стенках малого кратера имели огромные, в десяток метров высотой, входы с красивыми фасадами, мастерски вырезанными из горной породы, отполированными до блеска и украшенными замысловатыми орнаментами. Перед ними нередко стояли статуи, сделанные настолько искусно, что изображенные скульпторами вампиры выглядели словно живые. Не менее роскошно смотрелись раскинувшиеся на вечно темном дне дома-ямы. Жителей в этой части города было мало, в первую очередь оттого, что за право посещения элитного района взималась гигантская плата. Повсюду бродили или медленно летали пузатые дядюшки и тетушки калибра толстяк и толще. Некоторые из них достигали такого ожирения, что Мун удивлялся, как они вообще способны перемещаться в пространстве. Быть может, им помогали в этом слабая лунная гравитация и вампирские сверхспособности?.. Попадались тут и худые, но это были либо работяги-строители, либо обслуживающий персонал, либо мускулистые мужики, по всей видимости, охрана – все те, чье право находиться тут оплатили их толстые благодетели. Например, в одном месте Мун заметил парочку худощавых мастеров, обтесывающих глыбу, и стоящую перед ними позирующую модель – женщину необъятных размеров (сразу видно – очень богатую).

Едва Мун пересек незримую черту, после которой начинался Темный город, дорогу ему тут же преградил один из верзил-охранников и поинтересовался, по какому он тут делу и готов ли заплатить за вход положенные пол-литра. Мун растерялся: он ведь пришел сюда получить кровь, а вовсе не расстаться с нею! Но, к счастью, платить не пришлось, так как проводник окликнул его:

– Эй, нам сюда!

Как оказалось, место, куда они шли, располагалось как раз на границе Светлого и Темного городов, видимо, чтобы к нему имели доступ как толстые, так и тощие. Это была пещера с крыльцом, украшенным резными колоннами, – прямо-таки шедевр лунной архитектуры. Около крыльца возвышалась статуя высотой в несколько человеческих (точнее, вампирских) ростов: пузатый жирдяй со сладкой физиономией протягивал руки, с его надрезанных запястий на землю стекала кровь, а у ступней ползали с десяток тощих доходяг и с благодарными улыбками облизывали землю.

– Чего стал? Идем! – отвлек Муна от созерцания этого произведения местного искусства проводник и скрылся в пещере. Мун шагнул следом.

Он очутился в просторном круглом зале метров двадцать в диаметре, посреди которого, занимая едва ли не половину его площади, лежал огромный бледно-розовый кожаный бурдюк, явно наполненный кровью. Мун растерянно посмотрел по сторонам, глянул на замершего в ожидании все так же ласково улыбающегося проводника; на двух верзил-охранников, с каменными физиономиями стоявших у входа. Не веря своему счастью, он осторожно приблизился к бурдюку. В жизни Мун не видел столько крови!

– Правда можно напиться? – недоверчиво спросил он.

– Конечно! – раздался голос.

Мун шарахнулся назад от неожиданности – голос раздавался из бурдюка!

Только теперь он заметил, что из этого гигантского кожаного сосуда торчат две коротенькие пухленькие ручонки, а между складок виднеется оплывшая жиром голова.

– Ну, что смотришь? – вывел его из ступора огромный вампир, которого он поначалу принял за кожаный бурдюк. – Сколько тебе?

– Да мне хотя бы пару глотков…

– Чего? – возмущенно прошлепали толстые губы, и в Муна вперились острые темные глазки. – Издеваешься? Мы меньше полулитра не выдаем!

Бурдюкообразный вампир сердито глянул на зазывалу, который привел сюда Муна:

– Ты ему объяснил условия займа?

– Так вроде все знают… – пожал тот плечами, испуганно попятившись к выходу.

– Выходит, что не все! – И, снова обратив к Муну свою торчащую между сладок огромного тела голову, «бурдюк» объяснил: – Значит так: берешь пол-литра – следующей ночью отдаешь литр.

– Где же я столько возьму?

– Это не наши проблемы. Так берешь или нет?

Мун задумчиво уставился на протянутые «бурдюком» жирные искусанные руки. Первым порывом было развернуться и уйти: условия ведь просто грабительские! Однако живот отозвался призывным урчанием, а от голода уже мутило и кружилась голова.

«Возьму-ка пол-литра, а там что-нибудь придумаю, – стал убеждать себя Мун. – Не подыхать же с голодухи!..»

И он уже, жадно облизнувшись, шагнул было к протянутой руке… Как вдруг в помещение ввалились двое верзил, держа под руки упирающегося тощего вампира.

– Должника поймали, – сообщил один из вышибал, швырнув бедолагу на пол.

– Ага-а-а!.. – весело протянул «бурдюк», потирая пухлые ручки. И с поддельной нежностью, сквозь которую сквозила угроза, обратился к должнику: – Ну, дорогой мой, сколько ты у нас взял?

– Пол-литра, – промямлил тот.

– Врешь! – рявкнул бурдюк. – У меня память хорошая. Я помню, кто сколько брал. Ты – литр! Значит, с тебя два. А за то, что пытался надуть, еще пол-литра сверху.

– Пожалуйста, – взмолился должник, став на колени. – Не забирайте последнее! Мне нечем будет заплатить за дом! У меня дочь!..

Не обращая внимания на его причитания, «бурдюк» кивнул одному из своих вышибал. Тот с легкостью приподнял доходягу, завернув ему руки за спину, второй верзила выпустил клыки и присосался к шее должника. Мун пораженно смотрел на то, как двигается кадык кровососа. Закончив, верзила отшвырнул обмякшее тело, после чего подошел к своему боссу и протянул ему руку. Теперь тот принялся пить. Закончив, живой бурдюк облизал окровавленные губы и, снова посмотрев на Муна, ласково спросил:

– Так сколько нужно?

Мун, с ужасом глядя на валяющегося на полу опустошенного бедолагу, мотнул головой – самому ему брать кровь в долг уже расхотелось.

– Что значит «нет»? – мигом рассвирепел «бурдюк». – Так на кой ты приперся сюда и тратишь мое время?

И, обратившись теперь уже к своим вышибалам, повелел:

– Возьмите с этого проходимца пять глотков за беспокойство и вышвырните его вон из Темного города!

«Ну вот, мало того, что чужой крови не получил, так еще и лишился своей!» – с досадой подумал Мун. И, увидев, как его угрожающе обступают мускулистые мужики с кровожадными клыкастыми харями, попытался спастись бегством – что было сил рванул в амбразуру выхода.

Быть может, ему бы и удалось удрать, вот только в этот самый момент в пещеру входил толстяк. Наскочив на него, Мун отлетел, отпружинив от жирного туловища, словно от батута.

– Эгей, полегче! – возмущенно вскричал толстяк. И, презрительно глянув на распластавшегося на полу Муна, фыркнул: – Очередной должник пытался сбежать?

При этом голос показался Муну знакомым. Взглянув на толстяка, он вдруг узнал в нем парня, которого встретил, едва оказался на Луне. Того самого, что тискал девушку.

– О, сынок пожаловал! – проворчал «бурдюк».

– Здравствуй, папочка! – Парень с улыбкой обнял необъятное тело.

– Чего пришел? – покосился на сына «бурдюк».

– Соскучился по любимому отцу, конечно же.

– Ага, знаю я! – «Бурдюк» недовольно поджал пухлые алые губы. – Небось, кровь кончается?

– И это тоже, – признался парень.

– Эх, зачем я тебя только кормлю, дармоеда…

– Наверное, потому, что я любимый сынок? Ведь так, папуля?

– Любимый сынок… Когда уже сам начнешь себе кровь зарабатывать?

– Начну, – пообещал сынок. – Непременно начну! Вот только нагуляюсь… Ну так я возьму пару литриков?

И, не дожидаясь ответа, толстый парень припал губами к отцовской руке.

– Опять, небось, все спустишь на девок, – ворчал «бурдюк», но руки не отнимал. – Смотри не растрать все за одну ночь!

– Спасибо, папуля, – весело воскликнул толстяк, вытирая запястьем рот. – Люблю тебя!

И он чмокнул в лысину торчащую среди кожаных складок башку.

– Ага, как же, любит он меня… – проворчал «бурдюк». – Кровь ты мою любишь, вот что!

Впрочем, в словах огромного кровососа было больше нежности, нежели возмущения.

Тут толстый парень заметил Муна.

– О! Это опять ты, землятик? – воскликнул он. И, повернувшись к отцу, объяснил: – Этот идиот утверждает, будто бы с Земли свалился!

И, снова обратив к Муну взгляд, спросил:

– Что, кровь кончилась, раз сюда пришел?

– Да, есть охота просто жуть! – кивнул тот. В голосе его при этом мелькнули нотки надежды. Только что этот толстяк просто так высосал из папаши-бурдюка пару литров, не меньше. Быть может, поделится несколькими глоточками по старому знакомству? Но толстяк в ответ лишь покачал головой.

– Что ж, бывает, – безо всякого сочувствия сказал он и покинул кровавый банк.

– Эй вы, почему эти двое все еще здесь? – сердито прокричал «бурдюк» своим верзилам. – Сейчас же вышвырните этих нищих из Темного города!

3. Кровавый поток

Верзила выполнил приказ своего босса буквально – как только они оказались за пределами малого кратера, безжалостно швырнул Муна на грунт. Несмотря на слабое лунное притяжение, тот грохнулся о камни с такой силой, что скрючился от боли и застонал.

– Эй, можно было и полегче! – возмутился Мун, сев и растирая содранную лунным грунтом кожу – он словно проехался по наждачной бумаге. – Вот лично тебе я что плохого сделал?

– Поговори еще, – пригрозил толкнувший его вышибала, с кровожадной ухмылкой сжимая и разжимая кулак. Было видно, что он проявляет инициативу не столько чтобы угодить начальству, сколько из личного садистского удовольствия. – Еще добавить, доходяга?

Мун опустил голову – добавки не хотелось. Лишь проворчал угрюмо:

– Доходяга… Ненамного худее тебя. Между нами разница-то лишь в том, что ты пашешь на толстопуза!

Рядом с Муном грохнулся недавний должник. Вышибалы, довольные проделанной работой, удалились обратно в Темный город.

– Эй, ты как, живой? – Мун тронул за плечо валяющееся рядом тело.

Нищий вампир больше походил на мертвеца, однако глаза его все же открылись.

– Слушай, а то, что говорил тот толстяк… – слабым, едва слышным голосом проговорил он. – Это правда? Ты что, в самом деле с Земли?

– Да, правда. – Мун с сомнением глянул на него. – Не веришь?

– В том-то и дело, что верю! И я тебе больше скажу: ты не первый землятик, которого я тут встречаю.

– Да ну! – обрадовался Мун. – Неужели на Луне есть еще?

– Много, – ответил нищий. – И я даже знаком с некоторыми. Если хочешь, и тебя познакомлю.

Мун, забыв о боли, тут же оказался на ногах. Наконец-то встретить своих соплеменников!.. Он помог нищему встать.

– Ступай за мной, – махнул тот рукой и, шатаясь, пошел.

Они шли довольно долго: спутник Муна ослаб настолько, что еле волочил ноги. В тех местах, где пешком было не пройти, Муну приходилось нести своего проводника на себе – летать у того не хватало сил. Время от времени проводник останавливался, смотрел по сторонам, затем кивал: «Туда», – и брел дальше.

– Долго еще? – уже начал терять терпение Мун.

– Почти пришли. – Нищий в очередной раз осмотрелся и кивнул на торчащий неподалеку огромный валун. – Да, нам туда!

Вскоре они оказались у цели.

– Мы точно на месте? – спросил Мун, зайдя за валун. К своему удивлению, он не обнаружил тут ни вампиров, ни какого-нибудь укрытия, в котором те могли скрываться. – Ты уверен, что это здесь?

– Уверен, – раздался голос позади.

Обернувшись, Мун успел заметить летящий ему в голову кулак…

Очнувшись, он увидел нависающую над собой физиономию и нацеленные в его шею клыки.

– Ты что творишь? – вскричал Мун. Он уперся ладонью в лицо кровососа. И вовремя – клыки клацнули буквально в сантиметре от горла.

Мун со всей силы толкнул вампира. Тот отлетел в сторону, но тут же вновь оказался на ногах. Вид его был страшен: глаза пылали безумием, искаженное злобой лицо пересекали длинные алые бороздки, оставленные Муновскими когтями. Яростно захрипев, кровосос снова ринулся в бой с удивительной для его худобы прытью. Видимо, отчаяние и голод придавали ему сил. Но Мун, имевший немалый опыт в земных уличных потасовках, встретил противника тычком ноги в живот. Слабая гравитация не позволила ударить достаточно резко, однако и этого хватило – кровосос скорчился от боли, но не сдавался: хрипя и рыча, он снова пополз к Муну, сверкая голодными глазами.

– Эй, вы! Что тут происходит? А ну, прекратить! – прогремел с небес строгий окрик.

Мун и его противник испуганно уставились вверх. На валуне, сложив на груди руки, с грозным видом стоял мускулистый мужик. Он шагнул с камня и плавно опустился рядом.

– Та-а-ак… – сурово проговорил мужик, оглядывая противников. – Нападение, значит?

И, опытным взглядом определив пострадавшего, обратился к Муну:

– Сколько он у тебя выпил?

Мун глянул на корчащегося и постанывающего у его ног недавнего соперника.

– Да, в общем-то, нисколько, – признался он. – Не успел.

– Уверен? – Страж порядка пристально смотрел на него.

– Именно так!

– Что ж, твое дело… Странный ты. Мог ведь сказать, что не меньше литра.

– Просто я не местный. – Мун пожал плечами. – Я с Земли.

– А, ну это многое объясняет… – Страж глянул на него, словно на психа. – Ну ты смотри, землятик, больше не шатайся один по опасным местам.

И, повернувшись к стонущему нищему доходяге, объявил приговор:

– Ну а с тебя, негодяй, положен штраф – семь глотков. Чтобы впредь неповадно было.

Поверженный кровосос не причитал, не вспоминал о доме и дочери, когда блюститель закона взимал с него кровавую плату. Он пустым отрешенным взглядом смотрел в черное небо, на котором застыл огромный голубой серп далекой планеты. Мун, не оглядываясь, пошел прочь. «Не мое это дело, – убеждал он себя. – У меня своих проблем хватает». Тем же самым он успокаивал свою совесть и позже, когда увидел этого бедолагу со шрамами на лице среди нищих, как и остальные, жалобно молящего:

– Крови! Пожалуйста! Хотя бы глоточек!..

Впрочем, Мун к тому времени сам оголодал настолько, что готов был молить о помощи.

«Как тут добыть еды? – нервно соображал он. – Как пожрать на этой проклятой Луне? Ну, с жирными кровопийцами и их мускулистыми верзилами все ясно. Да только худые ведь тоже как-то выживают! Откуда берут кровь они?»

И Мун решил, что самое логичное – спросить об этом у самих лунатиков. Посмотрев по сторонам, он заметил группку мужчин: не слишком худых для нищих, но при этом не особенно и толстых – а так, середнячков, как и он сам. Мун направился к ним.

– Слушай, приятель, можешь мне подсказать, как тут добыть немного крови? – спросил он у одного из них.

Тот глянул на него с явным удивлением.

– Просто я не местный, – пояснил Мун. – Я с Земли.

Вампир еще больше выпучил глазища.

– А, не бери в голову… – поспешно махнул рукой Мун, подумав, что надо бы поменьше трепаться о своем земном происхождении: учитывая, какую реакцию это вызывает у окружающих. – Ну так как?

– Это смотря что умеешь, – ответил мужик. – Например, стричь, брить, делать массаж можешь? Толстопузы за это неплохо платят!

Муна так и передернуло от отвращения при мысли, как он лапает чье-то жирное тело. Вампир заметил его реакцию и продолжил:

– Не годится? Если есть творческие способности, можно развлекать толстяков танцами или устроиться актером в театр. А если руки откуда нужно растут, можно ваять статуи в Темном городе или расписывать там стены. Тоже прибыльное дельце.

– А если не растут откуда нужно? Есть что попроще?

– Проще? – Вампир пожал плечами. – Если здоровья хватит и готов рискнуть, ступай на Арену крови или на Солнечные гонки. Шанс погибнуть велик; зато – если выживешь – считай, что богач. А если рисковать не хочешь, так иди рой пещеры или ступай в каменоломню. Впрочем… – Вампир многозначительно усмехнулся, окинув Муна с ног до головы оценивающим взглядом: – Есть и иные способы заработка.

И он уставился куда-то через плечо Муна. Оглянувшись, тот увидел толстую даму, которая, подойдя к группе мужчин, взяла одного из них за руку и увела в ближайшую пещеру.

– Куда это они? – спросил Мун, провожая их взглядом.

– Тебе правда объяснить? – Вампир загадочно улыбнулся.

– Ах, вон оно что!.. – До Муна наконец дошло. Он замотал головой: – Не-е-е, это точно не для меня! Так чего ты там о каменоломнях говорил?..

Найти работу на Луне оказалось ох как непросто. Поиски заняли у Муна полночи, не меньше – то есть около недели, если судить земными мерками. Объявлений с вакансиями тут не было (лунатики вообще не имели письменности), потому приходилось блуждать по городу и спрашивать, не нужна ли кому-нибудь рабочая сила. Круг поисков сужало лишь то, что весь труд здесь выстраивался вокруг обслуживания горстки живущих на дне малого кратера толстяков. Потому большую часть времени Мун проторчал у границы Светлого и Темного городов в ожидании, что рано или поздно там появится какой-нибудь толстопуз и осчастливит возможностью на него поработать. Иногда эти надежды оправдывались. Вот только навстречу потенциальному работодателю сразу же устремлялась такая толпа соискателей, что Мун буквально тонул в этой живой, если не сказать животной, массе бледных от недостатка крови тел.

Как-то Муну повезло оказаться в числе первых: завидев издали неспешно поднимающегося по тропинке из Темного города толстяка, он, расталкивая конкурентов, бросился вперед и очутился прямо перед гигантским пузом.

– Работу ищешь? – поинтересовался толстяк, поглаживая свой драгоценный полнокровный живот.

– Да, да! Ищу! – едва ли не закричал обрадованный Мун.

Однако радость его погасил вопрос:

– Из камня резать умеешь? Хочу сделать подарок своей женщине – статую в полный рост.

Мун честно признался, что нет. Какая может быть скульптура? У него и лавку-то из камня вряд ли получилось бы соорудить.

– Ну тогда проваливай, другой работы нет, – был ответ.

И мгновенно в толпе нашлось с десяток тех, кто умеет.

Мун оказался в таком отчаянии, что готов был, как тот бедолага, который напал на него, наброситься на кого-нибудь и покусать. Да только, вспомнив стража порядка с его штрафом, поспешно отверг такую мысль: слишком велик риск ничего не обрести, но лишь потерять.

А тут его постигла новая, до этого невиданная напасть – налоги. Как оказалось, посреди ночи из Темного города вылетает сборщик крови, устраивается на вершине Кровавого утеса – и каждый должен подойти к нему и уплатить пять глотков. Причем платить жителям Светлого города полагалось всем в равном количестве, независимо от размеров и массы тела. И, если для трудоустроенного работяги такой сбор казался ничтожным, для безработной бедноты он был катастрофой.

– А если я не хочу платить? – поинтересовался Мун у вампира, ставшего в протянувшуюся к вершине Кровавого утеса очередь. – Что тогда?

– Тоже мне, удивил! Никто не хочет, – проворчал тот. – Вот только у сборщика нюх на недобросовестных налогоплательщиков. Если поймает – сдерет такой штраф, что врагу не пожелаешь. Я как-то попытался: трижды пронесло, а на четвертый попался. Так содрали столько, что на всю оставшуюся жизнь отбили желание укрываться от налогов.

Мун рисковать не стал – пристроился в конец очереди.

«А если б у меня не оказалось крови для уплаты, что тогда?» – думал он, когда огромный мускулистый верзила высасывал из него драгоценную жидкость. И вскоре получил ответ.

Собрав налог, раздувшийся от выпитого вампир улетел в Темный город. Но вскоре воротился, снова превратившись в мускулистого крепыша: видимо, сдал кому-то всю добытую кровь. После чего сборщик стал кружить над городом, внимательно зыркая по сторонам. Когда он пролетал мимо Муна – вдруг остановился и подозрительно уставился на него. У того прямо кровь застыла в жилах, когда сборщик налогов опустился рядом и медленно приблизился, водя носом, словно псина-ищейка, и громко втягивая воздух. Как оказалось, фраза «у сборщика нюх на недобросовестных налогоплательщиков» была вовсе не фигуральным выражением, а имела буквальное значение.

– А, этот уже платил, – к счастью для Муна, заключил сборщик. Но не улетел, а принялся вертеть головой, высматривая того, чей же запах на самом деле привлек его внимание. И вдруг радостно вскричал: – Ага, попался!

– Я уже платил! – в ужасе запричитал сидящий с протянутой рукой нищий попрошайка, к которому устремился сборщик. – Я платил, честное слово!

Не обращая внимания на эти восклицания, сборщик впился клыками в его горло. Но, видимо, так и не смог добыть из скелетоподобного тела ни капли – нищий был совершенно пуст. А потому в следующий миг верзила-сборщик грубо схватил попрошайку за горло и поволок за собой.

– Куда это его? – спросил Мун какого-то прохожего.

– Известно куда – в Яму пепла, – ответил тот и, содрогнувшись всем телом, заторопился прочь.

Все, кто был не в состоянии заплатить налог, выселялись из города: их уносили за пределы большого кратера и бросали в так называемую Яму пепла. А это, как говорится, билет в один конец, ведь по краям города дежурят стражи и взимают плату за вход. Для тех, кому нечем платить, путь в большой кратер закрыт. Так что обескровленному нищему суждено либо погибнуть, когда взойдет Солнце, либо найти себе какое-нибудь темное укрытие и вечно жить там, воя от сводящего с ума голода. И еще неизвестно, что из этого хуже… Угодить в Яму пепла считалось едва ли не самым страшным, что может произойти с вампиром; это название произносилось с ужасом и трепетом. В принципе, оно говорило само за себя: многие нищие, которых бросали в эту яму, были так слабы от недостатка крови, что у них не хватало сил выбраться из нее. Потому дно этого небольшого кратера было сплошь усеяно прахом сгоревших на Солнце несчастных.

В полночь, когда над городом-кратером воссиял полный диск Земли, Мун заметил, что улицы пришли в движение. Все жители устремились к подножию Кровавого утеса: работяги бросали работу, женщины вели с собой своих голопузых детишек; даже голодная рать нищих, оставив свои посты, где занималась попрошайничеством, поспешила туда же. Муну стало любопытно, и он решил пойти следом и посмотреть, что же их всех привлекло.

Горожане столпились на краю малого кратера – настолько близко, насколько позволяли подойти ставшие по его периметру стражи. Рабочие негромко переговаривались, весело поглядывая на вершину утеса, явно ожидая какого-то зрелища. Нищие же голодными, полными надежд взглядами уставились в черную пропасть малого кратера. Заглянул туда и Мун – и то, что он увидел, вызвало у него приступ тошноты. Со дна Темного города поднимался вампир, такой огромный, что даже кровавый банкир показался б рядом с ним доходягой. Его окружала свита из сотни мускулистых крепышей, которые поддерживали жирные складки своего господина, словно полы длинной мантии.

– Кто это? – пораженно прошептал Мун.

– Как это кто? – изумился стоявший рядом с ним нищий. – Это же отец наш небесный!

Так Мун впервые увидел правителя города.

Взлетев ввысь, эта огромная бледная туша заслонила собой часть звездного неба, в том числе голубой диск земного шара, и медленно двинулась к вершине Кровавого утеса. Водрузившись на нее, лунный король какое-то время обозревал свои владения и народ, после чего провозгласил:

– Пейте, дети мои!

И, высвободив из складок пухлые руки, сделал когтями надрезы на своих огромных бочкоподобных грудях. По коже заструились бордовые ручейки, и вниз потоком хлынула кровь. Увидев это, Мун в голодном порыве ринулся было вперед; однако осекся, словно на стену, напоровшись на полный угрозы и осуждения взгляд одного из стражей. Как выяснилось, кровь предназначалась не для всех. А в следующий миг со дна Темного города устремилась вверх толпа толстяков, которые, обгоняя друг друга и разинув пасти, принялись жадно ловить этот кровепад. Да так ловко, что вряд ли хоть одна капля достигла вечно темного дна. Продолжалось это до тех пор, пока лунный король не объявил, остановив кровавый дождь, зажав раны ладонями:

– Все, на сегодня довольно!

Радостные, забрызганные кровью толстяки разлетелись кто куда. Король же, оказав сию милость, в сопровождении свиты неспешно покинул Кровавый утес и чинно удалился обратно на темное дно.

Едва он скрылся, стража расступилась и к Утесу ринулись нищие. Цепляясь за уступы скалы худыми крючковатыми пальцами, они – словно пауки – ползали по отвесной стене, слизывая с нее те жалкие капли, что случайно туда попали. Работяг это зрелище явно забавляло. Мун даже заметил, что они делают ставки: кто заберется выше других и насколько долго продержится. Стража смотрела на происходящее с молчаливым презрением и вмешивалась лишь тогда, когда какой-нибудь неосторожный доходяга срывался и падал вниз. Но не успевал он достигнуть малого кратера – его прямо на лету ловил бдительный страж порядка и безжалостно вышвыривал обратно в Светлый город.

Как ни омерзительно и унизительно было подобное зрелище, Мун оголодал настолько, что и сам готов был присоединиться к этому кровавому пиру. Однако, увидев, как ловко нищие цепляются за стену (при этом умудряясь не только слизывать с нее кровь, но еще и драться между собой за право это сделать), понял, что у него нет шансов добыть хотя бы глоток.

4. Кровавый спорт

Отчаянно мечась по лунному городу в поисках работы, Мун осознавал, что и его самого может постигнуть страшная участь очутиться в Яме пепла. Он решил было попытать счастье в спорте – в Солнечных гонках; но ему достаточно было услышать правила, чтобы отбросить эту самоубийственную затею. Гонки проводили днем. Суть заключалась в том, чтобы выбежать из тени Темного города под Солнце, добежать до определенной метки и вернуться обратно. Выживший получал желанный приз – кровь сделавших ставки толстяков. Да только возвращался назад едва ли один из десятка, неудачники же обращались в живой факел под восторженные крики зрителей. Муна повергала в ужас сама мысль снова оказаться под Солнцем. А потому он надеялся все-таки найти хоть какой-нибудь менее опасный заработок. И в тот момент, когда он едва сам не присоединился к скелетоподобным попрошайкам, ему вдруг посчастливилось найти работу.

Одному толстяку потребовался работник для расширения пещеры в Светлом городе. Как выяснилось, всеми жилищами большого кратера владели толстые мира сего. Сами они при этом жили на вечно темном дне, а свои пещеры сдавали в аренду худым. Один из таких домовладельцев задумал расширить свою собственность, чтобы иметь возможность поселить туда побольше народа. Дело показалось Муну не сложным.

– Чем копать? – поинтересовался он, когда ему указали, где нужно рыть.

– Чем-чем… – Толстопуз с презрением глянул на Муна: – Руками!

И, как оказалось, он вовсе не пошутил. Вампиры на Луне вообще не знали понятия «рабочие инструменты» и со всем справлялись при помощи когтей. Порода была не особенно твердой, но это не помешало Муну менее чем за полчаса полностью изодрать себе руки. Поскуливая и потирая раны, он поглядывал на женщину, которая трудилась рядом с ним. Та упорно работала грубыми мозолистыми конечностями, разбрасывая лунную породу не хуже земного крота.

Мун понял, что весьма переоценил свои возможности. Сооружение пещер на Луне оказалось делом невыносимо трудным. Да еще и сказывалась слабость от голода. Но выбора не было, и Мун вернулся к работе. Он старался изо всех сил. Когда рыть голыми руками стало совсем невмоготу от боли, Мун соорудил из куска твердого камня нечто вроде скребка. Но, даже несмотря на это столь революционное для местного общества изобретение, дело у него продвигалось не очень хорошо. Когда в конце ночи работодатель пришел оценить его труд и глянул на сделанное Муном небольшое углубление – недовольно поцокал языком. После чего вместо обещанных тридцати глотков крови заплатил всего пятнадцать. Оголодавший Мун при расчете попытался схитрить и выпить чуть-чуть лишнего, но не вышло. Отсчитав положенные пятнадцать глотков и заметив, что работник не отрывает губ, работодатель кивнул своему мускулистому телохранителю – и тот отвесил наглецу мощную оплеуху, после чего впился ему клыками в шею и вернул взятое сверх меры.

– Мы не так договаривались! – вскричал Мун, понимая, что этого едва хватит снять пещеру на день, не говоря уже о налогах.

– Каков труд, такая и плата, – лениво возразил толстяк.

– Нет, – настаивал Мун. – Я требую все, до последнего глотка! Это мое законное право!

– Закон, говоришь? – усмехнулся толстяк. – Ты что, доходяга, судиться со мной вздумал?

– Именно! – Мун выпрямился, уперев кулаки в бока: раз уж на Луне есть законы, он пойдет до конца: – Я подам в суд!

– Ну хорошо, идем. Пусть закон нас рассудит.

Мун, уверенный в своей правоте, решительно зашагал за толстяком. Они перешагнули край малого кратера, спустились по тропинке до его середины и очутились у огромной пещеры, расположенной на границе Темного города. Миновав украшавшие вход колонны в виде поддерживающих свод потолка мускулистых вампиров с огромными клыками, Мун попал в здание местного суда.

– По какому вопросу? – лениво поинтересовалась огромная вампирша, толстая настолько, что распластавшиеся по полу складки ее тела делали их владелицу похожей на огромную лепешку.

Мун и его бывший работодатель коротко изложили суть тяжбы.

– Ясно, – кинула «лепешка». – Для начала внесите плату за работу суда – по тридцать глотков с каждого.

– Тридцать глотков? – вскричал Мун. – Так ведь я вернуть хочу всего пятнадцать!

– Суд бесплатно не работает, – строго ответила лепешкоподобная судья. – Таков закон! Так вы будете судиться или нет?

– Я готов! – Толстяк самодовольно погладил свое брюхо, демонстрируя тем самым, что согласен даже понести убытки, лишь бы проучить заносчивого работягу.

Мун судиться, конечно же, отказался – решил остаться хотя бы при своих пятнадцати. Но не вышло, так как его бывший работодатель завопил, уперев кулаки в жирные бока:

– Ну уж нет! Я требую судебного разбирательства! Этот нахал оскорбил меня, да еще и потратил мое время! А оно дорого стоит!

– Принимается! – объявила лепешкоподобная судья. – Да начнется тяжба!

После чего по ее кивку вперед выбежал мускулистый страж, чтобы взять плату за работу суда. Когда он, отпив у бывшего работодателя тридцать глотков, подошел с той же целью к Муну, тот начал протестовать. Ох, лучше бы он этого не делал! Так как в тот же миг с него содрали еще и штраф за неуважение к суду.

Тяжбу Мун, конечно же, проиграл. Аргументы толстяка показались судье более весомыми. Но теперь, когда из Муна выкачивали кровь в пользу победившей стороны, он держал себя в руках, а язык за зубами, чтобы не потерять еще больше.

«Ничего, – успокаивал себя Мун. – Во мне еще достаточно крови. Хоть спать не придется в приюте для бездомных…»

Только он так подумал и повернулся, чтобы покинуть здание суда, как услышал полный ужаса и презрения возглас:

– Смотрите, да на нем же креста нет!

Все присутствующие, включая лепешкоподобную судью, с презрением уставились на Муна.

– Подумать только, а я взял этого гобахульника на работу! – брезгливо морщась, вскричал бывший работодатель. – Да простит меня Гоб!

Какая-то толстуха из посетителей с отвращением плюнула в сторону Муна, а суетящиеся подле нее мелкие вампиреныши взлетели и стали кружить над Муном, показывая когтистыми пальчиками и повторяя:

– Без креста! Без креста! Без креста!..

Мун давно уже заметил, что у всех вампиров между лопаток нацарапан косой крест, но он понятия не имел, для чего это нужно и что означает. А теперь вот выясняется, что ходить без него преступно. Поспешно покинув зал суда под крики порицания, взбежав вверх по тропе и найдя укромное местечко, Мун попытался самостоятельно исправить этот изъян – нацарапать и себе крест между лопаток, однако дотянуться туда когтем так и не смог. Тогда он решил попросить об этом какого-нибудь вампира.

– Ты что, нельзя! – с благоговейным трепетом вскричал первый же, к кому он обратился. – Это имеет право сделать только жрец Гоба! А если крест начертит не посвященный, рука его отсохнет и он будет проклят в веках.

– И что же мне делать?

– Что-что… Ступай в храм, да поскорее. Не гневи Гоба, не подвергай опасности весь наш вампирский род!

Делать нечего, Мун отправился искать храм. Тот, как и следовало ожидать, оказался на границе Темного города, чтобы туда имели доступ горожане любой массы. Храм представлял собой пещеру, на полированных стенах которой были нацарапаны изображения вампиров, умирающих в различных страшных муках. Внутри храма на высоком пьедестале восседал жирдяй, такой толстый, что складки его тела достигали пола. Его окружали пара десятков толстячков: похоже, жрецы. Один из них тут же устремился к Муну.

– Мне бы это… крестик нацарапать, – робко сказал тот.

– Не нацарапать, а принять благодать! – важно поправил жрец. И, облизнув клыки, сладко проговорил: – Семь глотков.

– Сколько? – поразился Мун. – За какие-то две черточки?

– Это не просто черточки! – вскричал жрец. – Это метка, которой Гоб пометил наш вампирский род! И тот, кто не примет знак Его, познает вечные муки: язык гобахульника отсохнет, клыки изотрутся в пыль, кровь иссякнет, лютый голод станет терзать его, тело будет жечь солнечный свет даже во тьме ночной, все потомство обратится в прах…

– Кто вам такое сказал? – прервал Мун поток всех этих кошмарных обещаний.

– Как это кто? Сам великий Гоб, конечно же!

– Ты лично это слышал?

– Нет. Гоб общается только через своего главного пророка. – И жрец почтительно поклонился восседающему на пьедестале жирдяю. – Итак, ты принимаешь на себя знак нашего создателя и покровителя?

Делать было нечего, пришлось принять.

– Чувствуешь, как тебя наполняет благодать? – поинтересовался жрец, взимая плату.

– Я чувствую лишь, как из меня утекает кровушка, – проворчал Мун.

Жрец, оставив без комментариев это замечание, зашел ему за спину и дважды провел когтем между лопаток.

– Так ведь к следующей ночи эти черточки… то есть метка, исчезнет, – заметил Мун.

– Вот поэтому так важно не забывать регулярно посещать храм Гоба, чтобы не лишаться его благодати, – поучительно изрек жрец. После чего он полетел вверх, чтобы передать большую часть внесенной за «благодать» платы главному пророку. Мун же, еще более опустошенный, покинул храм.

Между тем приближался день, а значит, подходила пора срочно искать дом. Да и спать Муну хотелось просто невыносимо. У него, не привыкшего, в отличие от местных жителей, к столь долгой бессоннице, уже давно слипались глаза. На улице же спать строго-настрого запрещалось, в чем он убедился на собственной шкуре. Как-то Мун решил прикорнуть, привалившись спиной к скале. Едва он задремал, был тут же грубо разбужен стражем порядка.

– Нарушаем? – строго проговорил тот. – Хочешь спать – ступай в пещеру. А нет пещеры, так иди в приют для бездомных!

И после того, как блюститель закона содрал с Муна штраф, тот силился: только бы не уснуть в неположенном месте.

Мун с тоской посмотрел на усеянные дырами пещер склоны большого кратера и понял, что такое жилище ему теперь не по средствам. Оставался один выход: искать приют для бездомных. Обнаружить его оказалось не сложно, так как с приближением дня вся нищая братия со всех концов города дружно заковыляла в одном направлении. Нетрудно было догадаться, куда именно. Мун поплелся следом и не ошибся.

Приютом для бездомных оказалась большая расщелина под открытым небом в том месте, где сходились склоны Кровавого утеса и большого кратера. Едва Мун приблизился к ней, его встретили сотни жадных голодных взглядов.

«Ну уж нет! – в ужасе подумал он. – На день я тут ни за что не останусь! Наверняка эти оголодавшие попрошайки набросятся на меня и опустошат, едва я сомкну глаза. Но что же делать-то?»

И тут он вспомнил, что есть еще один способ заработка – Арена крови. Название, конечно, ничего хорошего не обещало… Но, если не добыть крови, все одно смерть. И Мун решил рискнуть.

Арена располагалась в Светлом городе неподалеку от малого кратера и представляла собой круглый стадион. Да и гул толпы, разносящийся над нею, походил на фанатские вопли во время матчей. Мун протиснулся между жирных тел к краю боевой площадки, отвечая на возмущенные взгляды, что он участник. Как раз только что окончился очередной поединок: с арены, пошатываясь, уходил усталый победитель, а два верзилы утаскивали за ноги походящего на труп проигравшего. Толстячок, напоминающий огромного колобка, призывно кричал:

– Ну что, есть еще желающие сразиться?

– Я желающий! – выступил из толпы Мун.

– Что ж, ступай в центр! – криво усмехнувшись, проговорил «колобок», ощупав тощее тело кандидата внимательными глазками. И тут же принялся кусать толстяков, решивших сделать ставки.

«Что ж, у меня есть шанс», – подумал Мун, оценив ставшего против него соперника – такого же доходягу, как и он сам. Еще бы, ведь в кровавый спорт вампиры приходят не от хорошей жизни!

И вот музыканты на трибуне стали отстукивать монотонный ритм, ударяя о скалу камнями. Бой начался.

– Ну давай! Иди сюда! – вскричал Мун, сжав кулаки и приняв боевую стойку, какие он когда-то использовал во время земных драк.

Но его противник не подошел. Он вдруг ринулся вверх, обратившись в темное облако, после чего этот туманный сгусток обрушился на Муна с небес, словно коршун. Грохнувшись на лунный грунт, тот ударился головой о камень и ненадолго отключился. Очнулся Мун от укуса – противник сидел у него на груди и высасывал из шеи кровь. Мун оттолкнул его, вскочил. Но в следующий миг был снова сбит с ног, и опять мерзкий кровосос присосался к его телу. Только теперь Муну стала ясна суть состязания. Задачей соперников было вовсе не драться, а пить. Побеждал тот, кто опустошал своего противника до капли: выпитая кровь и была ему наградой.

Когда противник набросился на Муна в третий раз, тому удалось увернуться, но в четвертый кровосос все-таки смог вцепиться ему в ногу и выпить несколько глотков. Сам же Мун, сколько ни бросался на соперника, все никак не мог всадить клыки в его тело. Тот весьма ловко уворачивался, и Муну ни разу не удалось даже царапнуть его клыками. Сразу было видно, что перед ним опытный боец, уже не раз принимавший участие в подобных поединках. Даже когда Мун взлетал, соперник настигал его в полете и умудрялся пить прямо в воздухе. Дошло до того, что вконец обескровленный Мун потерял всякую надежду на победу. Теперь все, что он мог, – убегать. Но злобный кровосос не отставал от него ни на шаг, впиваясь клыками то в руку, то в плечо, то в ноги – и все пил, пил, пил… Наконец, обессиленный, опустошенный Мун рухнул на лунный грунт, подняв тучу пыли.

«Это конец!» – думал он, перевернувшись на спину и глядя на Землю – такую родную и далекую в черной пустоте космоса.

Вот на фоне этого голубого месяца возник силуэт кровожадного убийцы. Видя, что его противник повержен, победитель решил нанести последний – сокрушительный удар. Над ареной пронесся его радостный победоносный клич, и вампир ринулся вниз…

В этот момент ладонь Муна нащупала длинный острый камень. Собрав последние силы, он схватил его и поднял вверх, словно меч. А в следующий миг на него на полной скорости налетел кровосос, насадившись на острие, словно шашлык на шампур, – каменный клинок вошел ему в глаз по самую Муновскую ладонь.

Сбросив с себя обмякшее тело, какое-то время Мун лежал, все так же уставившись в небо. Он еще не осознал, что именно сейчас произошло. И тут его оглушил восторженный вопль толпы.

– Приветствуем победителя! – донесся до него голос «колобка».

Мун приподнялся, обвел глазами ликующих зрителей. Наконец взгляд его остановился на лежащем рядом поверженном противнике; и, набросившись на него, Мун жадно вонзил клыки в мертвое тело. И пил, пока не опустошил убитого до последней капли.

«Литра два, не меньше, – думал Мун, безо всякого сожаления глядя, как уволакивают с арены вампира с торчащим из головы каменным клинком. – Ну, теперь я заживу!..»

Однако обрадовался он рановато. К Муну тут же подкатился «колобок» и выпил не менее полулитра – плату за использование арены, давшей ему возможность сразиться. Затем к нему подлетел мускулистый мачо и выпил еще пол-литра – подоходный налог с приза в пользу государства. Третью пол-литру Муну пришлось отдать жрецу – как жертву Гобу, даровавшему ему победу. Ведь не мог же он победить без покровительства великого божества!.. И все-таки даже с оставшейся половиной литра Мун был доволен: «Да я теперь просто богач!» Этих пятисот грамм вполне хватит, чтобы не протянуть ноги с голоду, переночевать в более-менее приличной пещере, нарисовать крестик местного божества, заплатить налог… Да еще и останется!

Между тем разгорался рассвет. Прохаживаясь по Светлому городу в поисках подходящего жилища, Мун вдруг увидел тощего вампира, карабкающегося вверх по склону Кровавого утеса. Когда тот оглянулся, Мун заметил у него на лице несколько подзаживших шрамов. Несомненно, это был тот самый нищий, который напал на него. Муну стало любопытно, куда же тот так стремительно ползет. Он решил пойти следом и понаблюдать.

Добравшись до вершины горы, нищий кровосос выпрямился во весь рост и расставил руки, словно для объятий. И вдруг перед ним полыхнул свет, отчего силуэт несчастного стал походить на черный крест.

– Вот же черт! – вскричал Мун и ринулся вверх.

Он сбил нищего с ног, и они оба скатились по склону вниз, в тень.

– Ты что творишь? – вскричал Мун.

Протянув руку, он сунул ее к губам кровососа:

– На, пей!

Тот даже не осознанно, а скорее инстинктивно принялся пить. «Один… два… три… четыре…» – с болью считал Мун глотки, глядя, как утекает из его тела с таким трудом добытая кровь; и все же руки не отнимал. Немного насытившись, нищий вдруг осознал, что происходит, и сам прекратил пить.

– Почему? – Он пораженно уставился на Муна. – Зачем ты это сделал?

– Из сострадания, – пожал тот плечами.

– Да ты и правда с Земли свалился! – покачал головой спасенный кровосос.

Над городом-кратером между тем все ярче разгорался день, и Мун с ужасом понял, что времени на поиски жилья у него не остается. Куда бы он ни бросал взгляд, везде видел замурованные камнями пещеры. Успеть бы хоть до приюта для бездомных добраться!..

– Давай за мной! – вдруг повелел спасенный, вскочив на ноги. Похоже, кровь Муна придала ему сил.

Под обжигающими лучами Солнца они пролетели метров двести и остановились у какой-то пещеры. Она тоже оказалась закрытой камнем, но спутник Муна несколько раз ударил по глыбе кулаком. По ту сторону раздался приглушенный толщей породы вопрос:

– Кто там?

– Это я, дорогая. Открывай!

Камень сдвинулся и, едва они оказались внутри, стал на прежнее место.

– Папочка, где ты был? – На шею нищего бросилась девушка. – Я так волновалась!

– Все хорошо, милая. Все хорошо, – гладя ее по темным волосам, успокаивал вампир.

И тут девушка вспомнила, что отец вернулся не один. Она оторвала заплаканное лицо от отцовского плеча, взглянула на Муна… и с удивлением воскликнула:

– Землятик?!.

Да-да, это оказалась та самая красотка, которую Мун повстречал, едва очутился на Луне. «Вот это да! – думал он. – Бывают же такие совпадения? Сначала ее толстый ухажер, а теперь вот она!» Впрочем, по его прикидкам, в городе-кратере обитало всего-то с десяток тысяч жителей. Что говорить, даже в земных городах-миллионниках порой происходят случайные встречи. Здесь же, при таком мизерном населении, вероятность увидеть знакомое лицо не так уж и невероятна. Или, быть может, сама судьба направляет его незримой рукой?

Он улыбнулся и помахал девушке рукой. Та ничего не ответила. В ее полном презрения взгляде читалось: «Самим тесно, а тут еще этого принесло…» Здесь не поспоришь: пещерка, в которой они жили, была размером от силы два на два, с парой выдолбленных в стенах лежанок.

Девушка снова повернулась к отцу и наконец заметила раны. Она озадаченно провела ладошкой по расцарапанному лицу, затем осмотрела тощее тело с выпирающими от худобы костями и вздувшиеся волдыри на опаленной Солнцем красной коже… И все поняла.

– Не вздумай, слышишь?! – в ужасе вскричала она. – Да как тебе только в голову такое взбрело? А обо мне ты подумал? Хотел оставить меня одну?

– Я был в отчаянии. – Спасенный Муном вампир пристыженно опустил голову. – Не мог вернуться ни с чем.

– Никогда так больше не поступай, – вытирая слезы, строго проговорила она. – Проблемы решаются, а вот жизнь не вернуть!

– Прости, родная. А за то, что я все еще жив, нужно благодарить моего спасителя. – Он кивнул на Муна.

Девушка снова обняла отца и долго стояла, положив ему голову на грудь. И Мун видел, как в глазах ее сменяются то ужас, то радость: она осознавала, на что именно решился и чего избежал ее отец. И теперь Мун замечал на себе иной, полный искренней благодарности взгляд.

– Спасибо, – прошептала она, слабо улыбнувшись.

– Все будет хорошо, милая, – говорил папаша-вампир, обнимая дочь. – Мы справимся.

– Уже справились! – Она отстранилась. – Кстати, о проблемах… Нашу с тобой я решила. Целых пол-литра! Представляешь, папа? У нас с тобой есть половина литра крови!

– Но откуда? – поразился тот. И вдруг испугался: – Только не говори, что ты взяла…

– Нет-нет, возвращать ничего не придется. – Она поняла его испуг. – Я не одолжила кровь.

И, предвосхищая другой его вопрос, добавила:

– И не украла!

– Откуда же ты столько добыла?

– Так, кое-кто поделился… – Она смущенно отвела взгляд.

Мун же вспомнил того толстяка, который тискал ее, сидя на краю обрыва. Впрочем, отец тоже сразу же догадался, каким образом молодая красивая, но бедная девушка может добыть себе средства к существованию.

– Ты не должна так поступать, – проговорил он. – Только не так!

– Скажешь, что я шлюха? – Она гордо вскинула голову. – Ну и что? А разве есть выбор? Наша жизнь так устроена: либо приспособиться и жить, либо сдаться и умереть. Лично я выбираю первое, чего бы мне это ни стоило. Я не повторю судьбу мамы!

Мун заметил, какой болью отозвалось изуродованное когтями лицо вампира при этих словах.

– Все равно нет, – покачал тот головой. – Уж лучше голодная смерть, чем такое.

И, видя упрямое выражение дочкиного лица, отец положил ей руки на плечи и, глядя в глаза, сказал:

– Я буду работать, милая. Много работать. И, обещаю тебе, нам больше никогда не придется голодать!

Он поцеловал ее в мокрую щеку.

– Теперь, родная, отплати за доброту моему спасителю. А то он несколько потратился, вытаскивая меня с того света.

Девушка подошла к Муну, с интересом рассматривая его, протянула руку. Тот начал было вежливо отказываться, но ее отец настоял:

– Пей-пей, землятик! Это самое малое, что я могу для тебя сделать…

Впрочем, возражая, в душе Мун опасался, что они передумают. Не в том он нынче был положении, чтобы джентльменствовать. Потому, выпустив клыки, с наслаждением присосался к нежной девичьей коже.

Когда с благодарностями и любезностями, а также оплатой долгов было покончено, папаша-вампир весело объявил:

– Ну а теперь будем ложиться спать. Завтра нас ждет новая ночь!

Мун завалился на жесткий каменный пол и весь день проспал без задних ног: настолько вымотали его пережитые впечатления, непосильный труд, кровавый спорт и долгая бессонница. Ему снилась Земля с ее просторами, лесами и реками, переполненными людьми городами; друзья и близкие – все то, что теперь для него безвозвратно утеряно.

Проснулся он бодрым и отдохнувшим и, глянув на своих поднимающихся с лежанок новых друзей, весело подумал: «А ведь жизнь не так уж и плоха! Особенно когда рядом с тобой хорошие приятели и есть дом!» И, отодвинув каменную дверь пещеры, он шагнул в окутанный сумерками каменный мир: еще такой чужой и странный вчера, но уже такой привычный и понятный сегодня.

5. До кровавого пота

В лунном обществе не было принято называть друг друга именами. Тут значение имел лишь статус, определяемый исключительно размерами тела или мышц. Мун поначалу поражался, как такое вообще возможно. Однако потом провел параллель с земными животными. Взять тех же котов и кошек. Это люди знают, кто из них Барсик, кто Васька, а кто Мурка. Самим же животным достаточно взглянуть на другого представителя своего кошачьего рода, чтобы понять, кто перед ним: самец или самка, зажравшийся домашний толстяк или помоечный бродяга, доходяга с ободранными плешивыми боками или свирепый боец с поцарапанной в кошачьих потасовках мордой. Нечто подобное было и тут. Вот только Муна, привыкшего классифицировать окружающих по именам, такой порядок вещей не устраивал. Потому ради простоты сам для себя он все-таки дал прозвища своим новым знакомым.

Девушку он назвал Евой – по аналогии с библейскими преданиями. Ведь она и ее кавалер были первыми, кого он повстречал тут. С той лишь разницей, что это были первые вампиры, а не люди. Впрочем, и Луну после всего увиденного Раем не назовешь… Что касается ее отца, Мун особенно выдумывать не стал, а прозвал его просто – Шрам. Это несмотря на то, что, как и на любом нормальном вампире, прочерченные когтями борозды на его лице довольно быстро зажили, от них не осталось и следа. И все-таки прозвище Мун менять не стал.

Поначалу, когда он, забывшись, называл своих новых друзей этими кличками, оба вампира весьма удивлялись.

– Ты прямо как те психи. Ну, которые под людей косят… – со смехом восклицал Шрам.

Однако вскоре оба привыкли к тому, что Мун их окликает в несвойственной для Луны манере: «Сумасшедший, что возьмешь?», – а потому даже стали отзываться. Да и сами они так часто называли Муна землятиком, что это слово, в нарушение лунных традиций, превратилось в прозвище.

Поселившись с ними в пещере, Мун опасался, что владельцу не понравится появление в его собственности еще одного жильца.

– О, за это не беспокойся, он будет только рад, – успокоил Шрам.

Так оно и вышло. Дело в том, что арендная плата – пятнадцать глотков – бралась с каждого жильца. А значит, чем больше арендаторов – тем больше крови. К тому же Муну с его друзьями пришлось соорудить в стене третью лежанку, за которую владелец пещеры не заплатил ни глотка: мол, она же вам нужна, а не мне. Но при этом весьма обрадовался этому факту, так как жильцы могут съехать, а лежанка останется.

С закатом все трое выбрались из пещеры – нужно было идти искать работу.

– Почему вы не пьете кровь друг друга? – задал Мун давно мучавший его логичный вопрос. – Ты у дочки выпил глотков десять, она – у тебя. И оба сыты. Зачем добывать кровь на стороне?

Шрам встретил это замечание насмешливым взглядом. Однако, когда понял, что Мун вовсе не шутит, пораженно покачал головой:

– Да ты и правда с Земли свалился, если задаешь такие вопросы!

И, видя, что Мун все еще ждет ответа, сказал:

– Ну хорошо. Проще показать, чем рассказать. Ты ведь на рассвете пил кровь у моей дочки, так? Эй, милая, поди сюда! – позвал он Еву и, когда та подошла, предложил: – Ну давай, попей.

Едва приблизив губы к запястью девушки, Мун ощутил приступ тошноты. Когда же он надкусил вену и сделал глоток, его едва не вывернуло: он с трудом удержался, чтобы не блевануть.

– Ну и как? Есть еще вопросы? – весело спросил Шрам.

Мун даже ответить не смог из-за терзающих его рвотных позывов – только кивнул.

– Ну ты даешь! – Видимо, Шрам думал, что Мун просто придуривается. – Ты что, правда не знал?

– Говорю же тебе, я – не местный! – простонал Мун когда более-менее обрел способность говорить. – Ладно, убедил. Пойдем искать работу.

Заработок они нашли довольно быстро. Как оказалось, спасенный Муном вампир считался в лунном городе отличным специалистом, а также имел постоянных клиентов среди толстопузов Темного города. Мун даже поразился: каким образом при таких достоинствах Шрам оказался среди нищеты?

– Так вышло, – брезгливо поморщившись от скверных воспоминаний, объяснил тот. – Не повезло.

И он рассказал, что несколько ночей назад один толстопуз нанял его изготовить скульптуру в Темном городе. Дело это очень трудоемкое, долгое, к тому же не каждому по силам (это не пещеры копать), зато прибыльное. Мастер провозился со статуей не только несколько ночей, но даже дней (ведь на дне малого кратера можно не опасаться солнечного света). И вот наконец настал момент, когда еле держащийся на ногах от усталости после тяжкой работы и бессонных дней и ночей Шрам представил свой шедевр заказчику. Тот осмотрел скульптуру с недовольной миной и сразу же выявил в ней «множество недостатков»: это не то, здесь не так… Шрам был в недоумении, ведь эта статуя, по его мнению, была безупречна – лучшее, что он создал в своей жизни. Однако толстяк остался непреклонен: работа сделана недостаточно качественно, а потому он готов оплатить лишь половину оговоренной стоимости. Видимо, просто пожадничал. Скульптор, ясное дело, возмутился, стал требовать свое; ну и в горячке спора высказал богатому жадине все, что о нем думает. А толстяки тут – народ ранимый. Услышав подобное, оскорбленный богатей заявил, что, раз так – значит, вообще ничего платить не станет.

– Ну тогда и тебе ничего не достанется! – вскричал Шрам, после чего со всей силы пихнул результат своего многоночного и многодневного труда. Статуя грохнулась о камни и разлетелась на мелкие кусочки.

Ошарашенный, явно не ожидавший такого исхода толстяк позвал телохранителей. Прибежавшие на его зов верзилы схватили работягу и отволокли в суд. После недолгого разбирательства уже знакомая Муну блиноподобная судья признала Шрама виновным по всем статьям, содрала с мастера штраф за оскорбление богача, да еще и взыскала полную стоимость разбитой статуи. После чего несчастного Шрама вышвырнули из Темного города.

Обескровленный работяга кое-как доковылял до родного порога. Там же его ждала новая напасть – владелец пещеры явился за арендной платой. На просьбу дать отсрочку тот не согласился. Дело в том, что домовладелец и так уже несколько дней позволял отцу и дочери жить в своей пещере в долг, веря уговорам, что у его арендатора есть прибыльный заказ и скоро тот все возместит сполна, даже с процентами. Теперь же владелец пещеры пригрозил: либо платите, либо выметайтесь. А тут рассвет! Признаться дочери, что он пуст, отец не решился. И тогда он пошел на отчаянный шаг: отправился в Темный город, к тому самому «живому бурдюку», да взял крови в долг, рассчитывая потом отработать. Однако в следующую ночь работы для него не нашлось… Ну а о том, что было дальше, Муну известно.

– Ничего, теперь-то мы прорвемся! – оптимистично заявил Шрам. – Были бы руки целы, а дело найдется!

И действительно, благодаря мастерству и связям опытного работяги без дела они не сидели – работы у их троицы всегда было предостаточно. А значит, и крови, хоть и доставалась она тяжелым потом. Ева трудилась вместе с ними, насколько хватало ее девичьих сил. Она, как и обещала отцу, добывать кровь иными, более легкими, но презираемыми способами больше не пыталась. Хотя предложения были…

Как-то на закате, выйдя из пещеры, чтобы отправиться на работу, Мун увидел молодого толстопуза – того самого сына кровавого банкира. Мун про себя прозвал его Мажором (у него язык не поворачивался назвать это огромное желеподобное слащавое существо Адамом).

– Чего надо? – поинтересовался Мун, заметив, что тот важно стоит у их двери и явно кого-то ждет.

– Не твое дело, – огрызнулся Мажор.

– Все, что касается этой пещеры, – мое дело!

– Ты на кого пасть разеваешь, доходяга? – опешил толстяк. Он явно не привык к такому отношению, да еще и со стороны обитателей Светлого города.

– А то что? Позовешь папиных вышибал? – Мун расправил плечи и сжал кулаки.

Впрочем, он понимал, что тот и правда может кое-кого позвать. И те мигом выбьют спесь из зарвавшегося нищеброда. Но ответить Мажор не успел, так как между ним и Муном скользнула грациозная Ева.

– Так, спокойно! – повелела она, после чего отвела богатенького толстячка в сторону.

Они некоторое время о чем-то говорили – и разговор этот, по всей видимости, окончился не в пользу Мажора. Ева вернулась к пещере с гордой улыбкой, а ее отшитый кавалер прокричал девушке вслед:

– Тоже мне нашлась недотрога! Да таких, как ты, знаешь сколько? Сама приползешь на коленях! А я – не приму!

И он ушел с видом побитого пса.

Спустя какое-то время Мун, Шрам и Ева трудились на дне города-кратера – строили дом, представляющий собой глубокую яму метров двадцать на двадцать. Мун рыл, углубляя и расширяя жилище; Ева коготками полировала стены; ее отец наводил красоту, занимаясь отделочными работами: вырезая из камней замысловатые фигурки и украшая стены чудными орнаментами.

– О, это ты! – раздался удивленный возглас.

Глянув вверх, все трое увидели стоявшего на краю ямы Мажора.

– Значит, вот на что ты меня променяла? – презрительно усмехнулся богатенький сынок. – Решила копаться в грязи? А ведь со мной могла бы в крови купаться!

– Уж лучше в грязи, чем с тобой, – отмахнулась Ева.

Мажор повернулся, демонстрируя намерение уйти. Но не ушел. Видимо, ожидал, что негодная девчонка осознает свою глупость и бросится в его спасительные объятия. Да только шло время, Мажор продолжал мяться неподалеку с важным видом, а бросаться в его объятия никто не торопился. Ева «копалась в грязи», не обращая на «спасителя» никакого внимания.

– Может, все-таки передумаешь? – не выдержал Мажор.

Но, так как это замечание было проигнорировано, он, бросив: «Как знаешь. Потом не жалей!..», обиженно удалился.

Однако спустя какое-то время Мажор снова появился в поле зрения объекта своего вожделения – на этот раз в компании двух тощих смазливеньких девиц. Он как будто бы случайно прогуливался рядом, тиская и веселя своих хохочущих подружек. Сам же то и дело бросал украдкой взгляды в сторону стройки. Ева даже вида не подала.

– Чего мы тут торчим? – плаксиво возмутилась одна из девушек, обращаясь к своему спонсору. – Ты обещал сводить нас в театр!

– Театр так театр! – вздохнул Мажор, сам уже понимая, что их прогулка вдоль стройки неоправданно затянулась. И, увлекая за собой девчонок, он намного громче, чем следовало бы, сказал им: – Да, пойдемте веселиться! Всяко лучше, чем смотреть, как вкалывают нищеброды. А еще вот вам мой подарок – по десять глотков каждой. Пейте, наслаждайтесь!..

Веселая троица удалилась. Ева проводила их угрюмым взглядом.

Ближе к рассвету Мажор появился снова. Правда, на этот раз вместо девиц оказались два вышибалы.

– В последний раз предлагаю, – нервно сообщил он Еве. – Больше не стану!

– Ну и прекрасно, – ответила та. – Наконец-то отстанешь.

– Да ты в своем уме? – не выдержал Мажор, спрыгнув в недостроенное жилище, и схватил девушку за руку. – Да любая на твоем месте…

– Значит, я – не любая! – Она попыталась вывернуться. – Пусти, больно!..

– Эй, руки от нее убрал! – К Мажору шагнул ее отец, следом – Мун.

– Проблемы? – навстречу им выдвинулись телохранители богатенького сынка.

Остальные рабочие, которые трудились на той же стройке, мгновенно пропали кто куда – у всех оказались срочные дела. Хотя на их помощь Мун и не рассчитывал. На Луне – каждый сам за себя.

Верзилы поглядывали на Мажора, ожидая лишь отмашки, после которой можно будет хорошенечко проучить нахальных работяг.

– Ну что же вы? Бейте! – вскричала Ева. – Только начинайте с меня!

Девушка смотрела в лицо Мажора с такой ненавистью, что тот потупил взгляд. Какое-то время он стоял, растерянно поглядывая исподлобья то на Шрама с Муном, то на своих верзил, то на пылающую гневом Еву.

– Да и пошла ты!.. – вскричал он и, сделав знак своим телохранителям следовать за ним, быстро полетел прочь.

– Я скорее позволю отправить себя в «жаровню», чем стану твоей! – в ярости крикнула девушка ему вслед. – Ты слышишь? Никогда я не буду с тобой!

Мажор, ничего не ответив, поспешно скрылся в мрачных глубинах Темного города.

Весь остаток ночи, полируя коготками камни, Ева бросала по сторонам настороженные взгляды. Мун со Шрамом тоже старались не выпускать ее из виду, опасаясь, что пылкий отвергнутый любовник может решиться на отчаянные меры: например, попытаться взять ее силой. Однако на стройке Мажор больше не появился.

– Наконец-то я от него избавилась, – сказала в конце трудовой ночи Ева. Правда, Муну показалось, что в ее голосе мелькнули нотки разочарования. Видимо, сыграло женское самолюбие, что ухажер так легко сдался.

Когда работа была окончена и получен кровавый расчет, все трое отправились домой, чтобы укрыться от разгорающегося дня. Каково же было их удивление, когда у пещеры они застали своего арендодателя.

– У меня для вас плохая новость, – со скорбной миной сообщил тот. – Я пришел сказать, что больше не смогу сдавать вам эту пещеру.

– Это еще почему? – поразился Шрам. – Мы ведь исправно платим!

– Обстоятельства изменились, – ответил тот. – Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Так что больше эта пещера мне не принадлежит.

– И дайте-ка я угадаю, кто является новым собственником, – зло сказал Мун.

И тут же из темной глубины пещеры возник Мажор – с победоносной улыбкой и походкой триумфатора.

– Да, ты прав, – важно и самодовольно объявил он. – Теперь я владелец этого дома. И у меня к вам отличное предложение!

Все это он говорил, пожирая Еву жадными глазами. Та же стояла, растерянно глядя по сторонам – на то, как светлеют в солнечных лучах скалы лунного города.

– Рассвет! – вымолвила она, да так обреченно, словно убеждала себя покориться жестокой неизбежности. Глаза ее стали влажными. Она посмотрела на отца: – Мы ведь не успеем найти новый дом!

– И не нужно, – разрешил сомнения дочери Шрам. – У меня тоже есть отличное предложение. Мы идем спать в приют для бездомных!

– Вы в своем уме? – вскричал пораженный Мажор. – Вы серьезно собрались провести день в этой клоаке?

– Переживем, – ответил Шрам. – Можешь подыскать других жильцов для своей новой пещерки.

И все трое повернулись и зашагали прочь.

– Проклятие! – раздалось позади.

Обернувшись, Мун увидел, как Мажор в ярости несколько раз ударил кулаком по скале у входа покинутого жилища.

6. Картина кровью

Расщелина между скалами, служившая приютом для бездомных, была достаточно глубока, чтобы решившего пересидеть там день вампира не прикончило солнце; но не настолько, чтобы создать полный мрак. Все дно этого жуткого убежища было буквально завалено потными от жары блестящими телами. Сотней тел! Худые, изможденные, они едва шевелились, напоминая живую склизкую массу, а над приютом тянулся их слитый воедино стон.

Войдя в расщелину, Мун замер в нерешительности, прикидывая, где бы пристроиться: ведь, куда ни глянь, повсюду копошились нищие. Шрам же церемониться не стал – выбрал удобное местечко у стены и попросту вышвырнул оттуда нескольких тощих доходяг. Кое-кто из них начал было возмущаться, но Шрам отвесил недовольным пару затрещин – и те, понимая, что не сдюжат против сильного полнокровного работяги, последовали примеру остальных: уползли искать себе новое место. Как ни жаль было Муну этих бедолаг, но спорить он не стал. На Луне был один закон: выжить любой ценой – уж лучше я, чем ты. И он уселся рядом со своими друзьями.

– Как жестоко устроено ваше общество, – сказал Мун, глядя вверх, на освещенные солнцем скалы. – Взять, к примеру, этот город-кратер. На его дне – куда не достигают солнечные лучи, – полным-полно места. Его там столько, что может без тесноты поместиться все население этого города. Однако в Темном городе живет лишь горстка избранных, в то время как остальные ютятся по несколько вампиров в крохотных пещерках. А кое-кому и вовсе приходится проводить день в таких жутких условиях. – Он кивнул на копошащуюся на дне приюта для бездомных стонущую массу.

– Что тут скажешь… У толстяков есть кровь. Кровь – это сила. А против силы не попрешь, – пожал плечами Шрам.

– В том все и дело, – продолжал развивать свою мысль Мун. – Тебе не кажется странным, что вся кровь достается самым толстым, у кого ее и без того навалом? Те же, кто действительно в ней больше всего нуждается, сидят голодными. Разве это справедливо?

– Ну, оттого толстяки и толсты – потому, что не транжирят кровь налево и направо. Говоришь, что они бы могли раздать ее нищим? В таком случае богачи сами отощают, а нынешние доходяги превратятся в толстопузов. И, уверяю тебя, ни один из них тоже не поделится ни с кем и капелькой крови!

– Я не призываю к тому, чтобы богачи и нищие поменялись местами, – возразил Мун. – Я говорю лишь, что можно жить по-другому. Можно ведь просто начать равномерно распределять кровь, чтобы все были сыты. А заодно потеснить жителей Темного города, чтобы всем хватило места под… – Он хотел сказать «под солнцем», но понял, насколько нелепо прозвучит эта земная фраза в отношении общества сгорающих на свету вампиров. – В общем, ты понял. Тогда все будут счастливы!

– Ну ты и фантазер! – рассмеялся Шрам. – Где ты найдешь вампира, готового добровольно делиться своей кровью? Хотя… одного я знаю. Но он не в счет – он сумасшедший.

– Папа, а ведь Землятик прав, – серьезно сказала Ева, обдумывая слова Муна. – Почему до сих пор никто не попытался изменить нашу жизнь?

– Отчего же не пытался? Пытались! – Шрам наморщил лоб, припоминая. – Я пожил немало и всякое повидал. Помнится, был у нас вампир, из работяг, который говорил примерно то же: про социальную справедливость, равномерное распределение крови, о праве каждого на место в темноте – каждому по потребностям и все такое. Причем складно так говорил. Призывал пойти на штурм Темного города и отобрать то, что принадлежит нам по праву. Многие рискнули пойти за ним. Даже я.

– И что же, у него не вышло? – спросила Ева.

– Отчего же, дочка, еще как вышло! Помню, как мы ворвались под его предводительством в Темный город, как помогли ему скрутить богачей и их верзил, опустошили негодяев до капли и вышвырнули вон – на свет, в Яму пепла. Да уж, веселенькие были времена…

На лице Шрама появилось сладостное выражение от приятных воспоминаний.

– И где же теперь этот предводитель? – нетерпеливо спросил Мун.

– Где-где? – усмехнулся Шрам. – На темном дне, где же еще! Теперь он правитель города и один из самых толстых вампиров на Луне!..

День не шел, а тянулся. Более-менее нормально выспаться в приюте для бездомных удалось лишь Еве. Шраму же с Муном приходилось постоянно дежурить и спать по очереди, ведь голодные нищие так и норовили подкрасться и присосаться. Мун даже вынужден был хорошенечко накостылять особенно наглым кровососом, на которых не действовали угрозы. В бессонные часы, глядя на стонущих, едва шевелящихся доходяг – кожа да кости, обескровленных настолько, что многих из них уже следующей ночью ждало изгнание и смерть, – Мун думал об устройстве лунного общества: сладостное для одних, жестокое и беспощадное для других. Впрочем, так уж ли сильно оно отличается от земного?..

«Земля… – Он с грустью смотрел на видневшийся между скал расщелины огромный голубой серп, висящий в черной вышине. На темной стороне планеты сияли скопления огней – города. – Неужели я никогда больше не увижу твои зеленые просторы, моря и реки, леса и поля, города и деревни?..» Но больше всего Муна терзали воспоминания о близких, от которых его теперь отделяли сотни тысяч километров холодной пустоты. И им овладела такая тоска, что он когтем сделал у себя на руке небольшой надрез и, обмакивая в кровь палец, принялся рисовать этой импровизированной краской. Выбрав более-менее ровную поверхность скалы, он схематически изобразил несколько деревенских домиков, дорогу с фонарными столбами, едущий по ней автомобиль, человека в шляпе и плаще, облака и солнце…

– Что это? – услышал Мун пораженный возглас позади.

Оглянувшись, он увидел проснувшегося Шрама, которому как раз подошла очередь дежурить.

– Это деревня, – ответил Мун.

– Что еще за «деревня»?

– Такое место на Земле, где живут люди.

Шрам какое-то время рассматривал картину восторженными глазами, а потом вымолвил:

– Нет, Землятик, это – будущее! Наше счастливое будущее!

Шрам оказался прав, опытным взглядом мгновенно оценив коммерческие перспективы увиденного. Картина Муна произвела в городе настоящий фурор. Весть о ней распространилась так быстро, что, едва с небес исчезло Солнце, приют для бездомных наполнился толстяками, пришедшими поглазеть на сотворенное Муном чудо. Они толкались своими огромными телами, протискиваясь к шедевру, который сам Мун при своих довольно жалких способностях к рисованию оценивал как каракули. Конечно, жителям лунного города было известно изобразительное искусство; правда, они не рисовали кровью, а выцарапывали рисунки при помощи острых когтей. Многие стены, колонны, фасады домов в Темном городе покрывали причудливые орнаменты, большей частью походившие на наскальную живопись древних пещерных людей. Хотя встречались на Луне и весьма талантливые живописцы – кое-где можно было увидеть неплохо высеченные пейзажи. Да только это были лунные пейзажи! Главная ценность картины Муна оказалась даже не в том, как именно она была создана, а в том, что изображала. Мун нарисовал то, что никогда в жизни не видел ни один лунатик.

Тут же выяснилось, что Шрам не только отличный работяга, но и бизнесмен.

– Картина продается! – не растерявшись, объявил он. – Есть желающие ее купить?

Желающих оказалась уйма, и за Муновские каракули мгновенно начались бешеные торги. Каждый толстопуз мечтал заполучить сей шедевр в свое жилище. Цена на него взлетела, как тут говорят, до Земли! Кончилось тем, что картину выкупил правитель города. Причем купил не глядя, ведь сам он в силу своей огромной комплекции не смог прийти и полюбоваться на это чудо, зато прислал своего представителя. Видимо, самый богатый вампир считал, что все лучшее должно принадлежать именно ему, и не важно, что это и как выглядит. Королевский представитель отвалил Муну несколько литров крови – сумму, по лунным меркам, небывалую; после чего в приют явились работяги, чтобы аккуратно отделить картину от скалы и перенести ее во дворец.

– А еще так можешь? – поинтересовался Шрам, когда с аукционом было покончено.

– Да сколько угодно, – вяло ответил Мун, несколько распухший от количества выпитого.

– Ну теперь мы заживем! Это же – кровавая жила!

И Шрам оказался прав. Он отправился в Темный город, заглянул к нескольким бывшим работодателям и вскоре воротился с кучей заказов. Многие захотели иметь у себя необычные картины. Так они и стали работать: пока Мун трудился, изображая города и деревни, машины и самолеты, горы и моря и прочее, что помнил со времен своего земного воплощения, Шрам бродил по городу-кратеру в поисках клиентов. В течение нескольких следующих ночей дома большинства богачей украсили земные виды. Вскоре среди толстяков даже стало считаться дурным тоном, если в их жилище нет парочки Муновских картин.

– Слушай, Шрам, я так больше не могу, – в какой-то момент не выдержал смертельно уставший художник. – Нужно отдохнуть – взять творческую паузу. Неплохо бы подыскать себе пещерку да отоспаться денек-другой.

– Шутишь? Ну уж нет! – возразил тот. – Никаких больше пещер! Прощайте, норы Светлого города! Теперь-то мы сможем найти себе местечко получше в подземном мире.

– В каком мире? – опешил Мун, но тут же сообразил: – Ах, ну да… Это как если бы землянин сказал «в подлунном мире».

Шрам в ответ на это замечание наградил его долгим насмешливым взглядом. Но потом весело махнул рукой:

– А, после такого я даже готов терпеть любую твою ахинею, какой бы странной она ни была. Считаешь, что это пейзажи Земли? Считай на здоровье! Лишь бы они продолжали приносить доход.

– Значит, сам ты все-таки не веришь в то, что я рисую Землю? – нахмурился Мун.

– Извини, но нет, – покачал головой Шрам. – Потому, что Земля – это огромный шар на небе. И он так высоко, что туда невозможно попасть. Некоторые пытались, но так и не смогли долететь. А люди – и вовсе миф, монстры из детских страшилок. Их не бывает! Что касается твоих картинок… Лично я думаю, что эта фантазия у тебя – нечто вроде защиты. Наш мир, как ты сам не раз отмечал, чересчур жесток и несправедлив. Вот ты и придумал себе некую волшебную страну, где все устроено иначе. С такой фантазией проще жить в нашей суровой реальности.

– О, вот тут ты не прав, – возразил Мун. – Ты даже не представляешь, насколько хреново живется вампирам на Земле. Вообрази себе общество, где тебя повсюду окружают лишь существа, считающие таких, как ты, чудовищами и желающие поскорее тебя прикончить. При этом тебе еще и приходится постоянно где-то прятаться, когда всходит Солнце, а ночами с огромным риском для жизни бродить в поисках пищи. Это не жизнь, а сплошной кошмар! Помнишь, как ты от отчаяния собирался покончить с собой? Я на Земле сделал то же самое – встретил Солнце на рассвете. Не мог так больше жить. Здесь, на Луне, я хотя бы среди себе подобных.

– Ну вот, теперь мне будет проще жить с мыслью, что где-то бывает похуже, чем тут. Я уж думал, хуже некуда, – рассмеялся Шрам. – Тогда вообще не понимаю: на кой тебе сдалась такая фантазия?

– Какая фантазия? – вскричал Мун. – Я и правда с Земли!

– Вот-вот! Так дальше и думай! – с улыбкой кивнул Шрам. – По крайней мере, пока это идет на пользу торговле. Кровь должна течь!

Шрам был не единственным, кто так считал. На Луне вообще почти никто не поверил в земное происхождение Муна.

Однажды Мун разговорился с местным художником-кровеписцем. Да-да, в городе-кратере мгновенно появилось множество не только поклонников нового вида искусства, но и мастеров-подражателей. Правда, ни один из них не смог добиться такого же успеха.

– Как тебе это удается? – с завистью спросил у Муна вампир-кровеписец. – Если не секрет, откуда ты черпаешь вдохновение и берешь такие идеи?

– Ниоткуда я их не беру, – честно ответил Мун. – Я рисую то, что помню. То, что видел на Земле.

– Да уж, смотрю я на тебя и думаю: ты либо гений, либо сумасшедший.

– Либо я на самом деле попал сюда с Земли.

В лукавом взгляде художника читалось: «Ну-ну, давай, рассказывай…»

– Эх, многое бы я отдал, чтобы так же сойти с ума, – мечтательно сказал он. – Но талант за кровь не купишь…

Теперь Мун, Шрам и Ева жили и работали в Темном городе, как они сами заявляли, чтобы иметь возможность творить и днем, и ночью. На самом же деле потому, что попросту смогли себе это позволить. Первое время они арендовали небольшую ямку с тремя лежанками на окраине малого кратера – что-то вроде лунной гостиницы для толстяков, у которых хватало крови, чтобы обитать на темном дне, но не имеющих средств обзавестись там недвижимостью. Но, так как дела у художника и его продюсера складывались отлично, вскоре они обзавелись собственным домом – выкупили у какого-то разорившегося толстопуза просторную яму почти в самом центре малого кратера. Квадратные метры Темного города стоили так дорого, что их покупка была по средствам лишь самым упитанным горожанам, к коим теперь относился и Мун со своими друзьями, о чем красноречиво свидетельствовала их внешность. Каждый из них обзавелся таким пузом, что с трудом передвигался. Да в этом теперь и не было необходимости. Мун стал знаменит настолько, что клиенты шли к нему сами. Если же все-таки возникала потребность по каким-то делам пробежаться по городу, они просто посылали нанятого для этого крепыша-курьера. Из мастерской, как Мун называл свой новый дом, он стал выбираться большей частью лишь для того, чтобы убить скуку.

Ева, которой больше не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, от безделья тоже решила попробовать себя на художественном поприще. Мун дал ей несколько уроков рисования, после чего девушка выдала нечто странное: какие-то многоугольники и переплетающиеся линии непонятного значения и предназначения. Хотя в целом нарисовано было намного лучше, чем у Муна. У Евы оказался художественный талант.

– Неплохо, – похвалил Мун. – Что, если не секрет, ты изобразила?

– Как что? Это же Земля! – ответила та.

– Нет, Ева, это не Земля, – покачал головой Мун.

– Почему нет?

– Да потому, что такого нет на Земле!

– Значит, такое есть? – Она ткнула острым коготком указательного пальца на изображенный Муном морской берег с загорающими на пляже людьми и плывущим по волнам пароходом вдали. – А такого нет? – Ева указала на свою абстракцию. – Почему тебе можно фантазировать, а мне нельзя?

– Да потому, что я не фантазирую! – вскричал Мун. – Я и правда рисую Землю!

Ева рассерженно топнула ножкой, повернулась и ушла, от обиды прикусив клыком губу, чтобы не разрыдаться. Однако она – девушка отходчивая, поэтому вскоре воротилась и вновь принялась за свои художества, настырно заявив:

– Можешь рисовать свою Землю, а я буду рисовать свою!

Впрочем, ее работы тоже нашли своего покупателя…

Как-то раз в их мастерскую заглянул Мажор. Он прошелся вдоль выставленных на продажу картин, скользя по ним полным безразличия взглядом, пока не остановился позади работающей над очередным «земным пейзажем» Евы.

– О, да у тебя дар! – похвалил он, хотя рассматривал художницу, а вовсе не ее творение.

Ева, конечно же, заметила Мажора, но сделала вид, что нет.

– Игнорируешь меня? – нахмурился тот. – Ну да, ты ведь теперь разбогатела. Стала важной дамой!

Но, так как девушка продолжала показательно не обращать на него внимания, ее разочарованный ухажер был вынужден удалиться. Зато на следующий день пришел представитель от некоего ценителя искусства, пожелавшего остаться неизвестным, и выкупил все работы художницы за баснословное количество крови. Что, впрочем, не пошло на пользу фигуре и без того чересчур располневшей в последнее время Евы.

Позже Мун не раз встречал Мажора: в увеселительных заведениях или на светских раутах, устраиваемых толстыми мира сего, куда они частенько приходили со Шармом и Евой. Что не удивительно, ведь теперь они были одного с ним социального статуса. Ева во время встреч со своим бывшим сразу же напускала на себя надменный вид, но при этом частенько с этим самым видом прогуливалась именно в тех местах, где ошивался Мажор. Тот при виде девушки тоже мгновенно изображал на своем пухлом лице холодное безразличие и принимался тискать каких-нибудь хихикающих тощих танцовщиц. Когда же Ева проходила мимо – провожал ее взглядом, полным боли и тоски.

Мун наблюдал за развитием этой драмы с интересом земной домохозяйки, смотрящей по телевизору бесконечную мыльную оперу. Правда, эта история оказалась вовсе не бесконечной, несмотря на то, что долгий вампирский век позволил бы ей тянуться тысячелетиями.

Как-то, вернувшись после прогулки по городу, Мун, Шрам и Ева застали у своей мастерской Мажора. Лицо Евы, как обычно, тут же приобрело вышеупомянутое выражение. Однако Мажор не напустил на себя привычную важность. Напротив, лицо его исказила мука страдания. Увидев Еву, он грохнулся перед ней на колени.

– Зачем? – прохныкал он. – Зачем ты меня так мучаешь?

Голос Мажора звучал так подавленно, что, будь на Луне алкоголь, Мун решил бы, что тот в стельку пьян. Хотя, скорее всего, так оно и было – он был пьян от любви.

– Ну чего ты хочешь? – продолжал причитать Мажор. – Хочешь, забери всю мою кровь! Все, до последней капли! Хочешь, у ног твоих валяться буду, только прикажи!

На лице Евы тоже отразилась боль. И все же она, по своему обыкновению, ответила ледяным тоном:

– Ничего мне от тебя не надо! Проваливай!

Мажор какое-то время молчал, глядя вниз замутненными глазами.

– Вот, значит, как? – наконец проговорил он зловеще. – Ладно… Ну тогда прощай!

Он поднялся и, пошатываясь словно пьяный, побрел прочь – в сторону тропы, ведущей в Светлый город, склоны которого уже окрасились солнечными лучами. Ева с тревогой посмотрела ему вслед, но не шелохнулась – не позволила гордость.

Мун забеспокоился: что, если этот влюбленный дуралей и правда выйдет на свет? В этом состоянии мужики и не на такие глупости способны… И он уже собирался броситься вдогонку, однако его опередил Шрам.

– Ну что же ты стоишь, дочка? – с легкой усмешкой сказал он Еве. – Беги за ним! Ты ведь этого хочешь!

Та метнула на отца быстрый взгляд и тут же смущенно отвела глаза. А потом припустила вслед за Мажором, да так, что ноги едва касались лунной поверхности.

Тем же днем Мун увидел эту счастливую парочку сидящей свесив ноги с обрыва на дорожке у границы Темного и Светлого городов, в обнимку. Прямо как в тот раз, когда он только попал на Луну.

7. Кровавая улыбка

Как уже было сказано, в земное происхождение Муна почти никто не верил. Почему почти? Да потому, что однажды к художнику подошел весьма странный тип и вкрадчивым голосом сообщил, что верит ему. Это был довольно упитанный паренек, с пяток до башки покрытый причудливыми татуировками – отчего его кожа казалась серой, – и со странной прической: длинные волосы торчали во все стороны, образуя вокруг головы некое подобие шара. Сразу было видно, что молодой вампир прикладывал немало усилий, чтобы придавать своей голове столь нелепый вид. И все же, несмотря на эти странности, Мун обрадовался: ну наконец-то – хоть кто-то ему поверил! Однако радость его оказалась преждевременной.

– Да, я верю в то, что ты с Земли, – продолжал парень. – И я верю, что люди – не миф! Что они действительно существуют!

И тут же выяснилось, что внешность парня имеет огромное значение: по его представлениям, именно так должен выглядеть человек. Более того, этот лунатик был не одинок в своем безумии – в следующий раз он заявился в мастерскую с друзьями, которые выглядели примерно так же. Мун поинтересовался у Шрама: что сии за чучела?

– А, это те, которые под людей косят, – был ответ.