Читать онлайн Месть мойры

Сёстры судьбы

© Арим М., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Это не мой мир, – подумала Альма, оглядываясь вокруг.

С каждым новым шагом она слышала звон цепей, ударяющихся друг о друга. Железные кандалы натирали ноги, а голые ступни чувствовали холодный бетон. Альме дали одежду, но совершенно забыли про обувь, видимо посчитав, что не человеку она не нужна.

Воздух вокруг был тяжелым, пропитанным пылью. Помещение явно давно никто не использовал, оно выглядело заброшенным. Бетонный неровный пол и стены без краски, голые и холодные, вызывающие дрожь. Небольшая решетка, которая располагалась практически под крышей, пропускала внутрь прохладный, едва ощутимый ветерок, но толку от него было мало.

Как только ее призвали, то сразу облачили в кандалы и оставили белый плащ с объемным капюшоном, чтобы она смогла спрятать свое лицо. Плащ сочетался с ее волосами, такими же белыми и похожими на первый снег. Длинные, спускавшиеся чуть ниже поясницы волосы не помещались под одеждой и выбивались из плаща, падая на лоб и глаза.

Девушка выглядела лет на восемнадцать или чуть старше, но ее возраст выходил далеко за пределы человеческого. Ей бы хотелось рассмотреть получше свою новую внешность, но зеркало Альме так никто и не дал. Впрочем, внешность была наименьшей из ее проблем. Она могла видеть только свои волосы и потрогать их при желании. Девушку утешало то, что хотя бы они не изменились.

Ей было непривычно в новом месте. Она не знала, где находится, куда идет и зачем. Но собиралась непременно выяснить это в ближайшее время. Ее охватывала злость вперемешку с паникой, эмоции бушевали в ней, сменяя друг друга.

Альма старалась не сбавлять темп и успевать за быстро идущими мужчинами. Стоило ей слегка остановиться или замедлиться, как в спину упиралось что-то острое и холодное, то, что люди называли оружием, а цепи, прикрепленные к большому металлическому ошейнику на горле, натягивались так, что она начинала задыхаться. Это не могло убить Альму, но было весьма неприятно, ведь давало пленителям прекрасную возможность мучить ее снова и снова. Вначале девушка пару раз зарычала, так как человеческий язык был ей неизвестен. Но она находила его весьма примитивным, и ей понадобилось не так много времени, чтобы начать понимать, о чем говорили эти жалкие люди, заковавшие ее в цепи и обращающиеся с Альмой как с кем-то из низших созданий вроде животных. На деле же они просто ее боялись.

Два стражника шли сзади, трое спереди. Они вели ее, сохраняя расстояние в несколько шагов и держа оружие наготове. Не то чтобы оно могло им как-то помочь, но вызывало иллюзорное чувство защиты. Стражники страшились Альму и не осмеливались удерживать на ней взгляд лишнюю секунду. Девушка считала их трусами, потому что они боялись подойти к ней или посмотреть в ее ледяные, как зеркало, глаза, но старались причинить ей боль издалека, находясь, как они считали, на безопасном расстоянии.

Стоит Альме сделать одно неосторожное резкое движение, как они исполнят отданный им приказ и ранят ее. Она сама это слышала. Кто-то отчетливо произнес:

– Цельтесь ей в сердце, даже если его у нее нет.

Убить они меня не смогут, даже если попытаются. Я и так уже мертва. – Альма усмехнулась про себя, удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться людям в лицо.

Ведь она и есть смерть. В некотором ее проявлении.

Через тонкую ткань капюшона, закрывающего глаза, Альма все равно могла рассмотреть дорогу. Шли они недолго, минут десять, а может, и меньше. Девушка не понимала человеческого времени, в ее жизни и мире оно текло совсем иначе и имело совершенно иное значение. Альму повели в какое-то помещение – узкое, старое и довольно темное.

Вокруг было небольшое скопление людей, собравшихся посмотреть на приведенную в цепях пленницу как на редкое зрелище. Их лица выражали страх, ужас и отвращение. Все эти эмоции были направлены в ее сторону. Люди невольно сделали шаг назад, как только девушка показалась в их поле зрения. Альма видела, как женщины прижимаются к мужчинам и прячут головы за их плечами.

Но Альма могла их понять. Нечасто приходится видеть Призванную с того света, как ошибочно выражались люди. Несмотря на это, их взгляды были противны ей. Помимо страха, люди ощущали интерес и даже не пытались его скрыть. Девушка чувствовала, что в их сознании она похожа на зверушку, на которую пришли посмотреть знатные гости.

– Разве люди могут нас бояться? – как-то спросила Альма у своих сестер.

– Конечно, ведь в наших руках их жизни и судьбы, – ответила ей средняя сестра, Нона.

При желании Альма могла убить каждого из них за пару секунд. Но на ней было белое одеяние, которое она обычно носила. Точно такое же, как и у остальных сестер. Они были похожи и предпочитали сильно не отличаться друг от друга и оставаться равными.

Было бы жаль портить единственную одежду, к тому же она напоминает мне о доме, – подумала Альма.

Она могла убить их, но цена, которую придется за это заплатить, слишком непосильна. Люди того не стоили. Вдобавок к этому ошейник на ней был не из простого металла, как можно было ошибочно предположить, смотря на него со стороны. Альма чувствовала, как сила сковывает ее тело, контролирует его.

До поры до времени, конечно. Ведь Альма не собиралась терпеть это представление слишком долго.

Трое стражников, идущих впереди, внезапно остановились. Девушке пришлось встать за ними, как и двум конвоирам позади нее. Капюшон спал с ее головы, и Альма впервые за все время пребывания в этом мире едва коснулась своих волос. Дело в том, что, если мойра спускается на землю, ее белые волосы становятся черными, будто пачкаются. Для богини судьбы это было наихудшим оскорблением. Но Альма вздохнула с облегчением, поняв, что они до сих пор белоснежного цвета; правда, она не знала, надолго ли это.

Цепи натянулись, а улыбка на губах Альмы стала шире. Девушка почувствовала, как в шею вжимается ошейник, но она не могла позволить себе издать ни звука и подарить людям возможность насладиться своим криком и беспомощностью.

Альма бросила злобный, полный недовольства и ненависти взгляд на державшего ее цепи мужчину. Его одного было достаточно, чтобы удерживать мойру, поэтому он и находился здесь. Признала она его не сразу. Таких ей встречать настолько близко еще не приходилось.

Стража нужна была больше для безопасности людей вокруг, если вдруг что-то пойдет не по их плану. Смертные вели Альму сами только до поры, а теперь передали более могущественному существу, чем они. Эти презренные нарочно взяли на себя роль ее конвоиров хотя бы на время. Так они показывали свое превосходство над ней. Это было унизительно. Богиня судьбы едва не рассмеялась от абсурдности их идеи. Но тем не менее в оковах была только она.

Он, как и Альма, не принадлежал к числу людей, но в отличие от нее у него имелся хозяин.

Альма обладала вечной жизнью. По крайней мере, до этого момента. Теперь же она была уязвима.

Альма не знала имени эринии, державшего ее оковы, он не представился, когда призывал мойру. Эринии – посланники смерти, созданные для того, чтобы отнимать душу у человека, когда приходит его час. Говорят, они служат самому Танатосу – богу смерти. И это правда.

Эринию все вокруг собравшиеся боялись так же, как и Альму. Кроме одного человека. Того, кто и возомнил себя его хозяином.

– Подними голову, – услышала она решительный мужской голос.

Альма почувствовала, как на ее оковах сомкнулись руки посланника смерти.

– Зачем вы призвали последнюю из трех мойру? – задала она вопрос, впервые заговорив на языке людей, и переключила свое внимание на человека, стоявшего впереди всех. Он был богато одет и тем выделялся на фоне остальных, на его плечах была теплая меховая накидка с рукавами, а волосы отливали золотом даже в скудном свете немногочисленных свечей.

Он был красив, но Альма предпочла бы перерезать его глотку при первой же возможности. Сестры бы ее поняли.

Правда, это было недоступно для такой, как она, потому что существуют правила. Вот только красивый человек этого не знал, оттого и боялся. Поэтому он позвал посланника смерти, который удерживал и сковывал в кандалах неизвестную им силу мойры.

– Я надеюсь, ты покажешь нам, на что способна третья мойра, – ответил он.

Не успела Альма вырваться из рук эринии и направить весь свой гнев на наглеца, как его окликнули:

– Демьян, у нас мало времени. Солнце вскоре встанет.

Белая накидка Альмы пачкалась, волочась по полу и собирая пыль. Ей хотелось поднять ее и отряхнуть. Девушка не терпела грязи, но пока ничего не могла с этим поделать, что злило ее еще больше. Там, откуда она появилась, никогда не было подобного.

Альма вновь перевела пронзительный взгляд прозрачных глаз на посланника смерти.

Эриния скрывал лицо под белой безликой маской. Его одежда была полностью черной. Брюки, атласная рубашка, аккуратно застегнутая на каждую пуговицу. На его плечах был довольно массивный и тяжелый на вид плащ, стесняющий движения. Альма замечала, как эриния кривит губы при каждом неудобном движении. Будь он человеком, его шаги стали бы медленнее и требовали бы больше сил. Но эринии куда сильнее и выносливее людей. И он являлся первым препятствием на пути ее освобождения.

На его маске даже не было отверстия для рта, но это не мешало ему говорить, только лишало воздуха, который и так был ему не нужен. Выделялись только две четко вырезанные глазницы, достаточно глубокие, чтобы увидеть глаза самого обладателя маски.

Альме хотелось посмотреть на его лицо, дотронуться. Сестры всегда ругали ее за чрезмерную любознательность. Среди них не было младших или старших. Сестры появились вместе и существовали так же.

Демьян махнул рукой, чтобы его не торопили и не мешали говорить. Его внимание снова сосредоточилось исключительно на Альме.

– Я думал, вы, мойры, выглядите старше, – небрежно произнес он.

Альма скривила губы. Его слова были для нее пустым звуком. И ей хотелось сделать так, чтобы он замолчал, желательно навечно.

Многие люди и вправду представляли богинь старушками, сидящими возле нитей судьбы. Они никогда не видели их, лишь знали, что они существуют, на этом их скудные познания о мойрах заканчивались.

Но Альма была уверена, что Демьян, призвавший ее, знает намного больше. Девушка ему не доверяла. Единственное, что она могла испытывать к нему, – это презрение и жалость.

Все люди замерли, смотря на нее. Альма слышала звуки их прерывистого дыхания, стук сердец. Она ощущала жизнь абсолютно каждого в этом помещении, буквально видела ниточки, из которых были сплетены их судьбы.

Так как Альма была третьей сестрой, последней мойрой, то обладала особым инструментом – ножницами, обрезающими судьбы. Разрыв нити судьбы означал смерть. У каждой сестры был свой инструмент. У самой первой мойры, Лахелис, – весы. Ее прозвали «дающая жребий» или «начинающая жизнь», еще до рождения человека. Вторая сестра, Нона, владела веретеном и пряла нити судьбы своими руками. Ее называли «прядущая». И была последняя из сестер – Атропос – «неотвратимая», или Альма, как ласково называли ее сестры. Она владела ножницами и обрезала ими нити, к которым прикасалась.

Стоя сейчас перед людьми, Альма хотела задушить их в собственных нитях и закончить их жалкое существование.

– Зачем вы призвали мойру? – проигнорировав слова смертного, спросила Альма, сжимая зубы. – Зачем вы призвали меня?

Взгляды людей метались с нее на эринию, словно хотели убедиться, что он все еще держит цепи. Присутствие мойры внушало страх, но Альма была скована. Куда страшнее казался тот, кто держал ее оковы и сам находился на свободе, обладая не меньшей силой.

Альма понимала, почему Демьяну нужно было присутствие эринии. Чтобы тот удерживал ее в проклятых цепях. Он единственный, кто мог сделать это. Но девушка не понимала самого эринию. Зачем ему все это?

– Чтобы ты обрезала нити судьбы.

Альма прыснула от смеха, не скрывая его. Смех отдавался эхом от голых стен. Мойра практически заливалась им. Ее глаза наполнились водой, прежде она не ощущала подобного.

– С радостью оборву твои, – ответила она, когда смех прекратился и в глазах вместо влаги разгорелся пожар ярости.

Человеческий язык, как оказалось, давался ей проще и быстрее, чем она на то рассчитывала.

Один из стражников повернулся к Альме и пригрозил ей пистолетом.

– Относись к нашему господину с уважением! – рявкнул он, потеряв всякий страх.

Но стоило девушке лишь посмотреть на него сквозь все еще мешающие ей волосы, как он попятился.

– Все хорошо! – встрял Демьян, защищая бездумного храбреца.

Эриния внушал девушке беспокойство, держа ее на привязи и ограничивая силу, Альма знала, что с ним нужно быть осторожнее. До тех пор, пока они находились не в равном положении. А вот человека, которого все принимали за главного, и его прихвостней она не боялась ни капли.

Люди думали, что богини судьбы вольны распоряжаться их жизнями, создавать, контролировать и отнимать их по своей воле. Но это никогда не было правдой. Все, что могли делать мойры, – это следить за процессом. Когда наступал нужный момент, одна из сестер чувствовала, что скоро появится новая жизнь. Лахелис предавала ее Ноне, и та пряла судьбу, следя, чтобы все прошло гладко. Нить не должна была застрять, запутаться или порваться раньше назначенного времени, а когда оно наконец наступало, Альма разрезала нити жизни. Ни одна из сестер не контролировала судьбы людей, они только наблюдали за ними и делали то, что предопределено.

Альма единственная из сестер могла заканчивать жизнь смертных, но она никогда так опрометчиво не поступит по чьей-то просьбе. Ни одна мойра не поступила бы на ее месте подобным образом.

– Я не смогу дать тебе того, что ты хочешь, – ответила Альма Демьяну. – Если ты желаешь чьей-то смерти, убей его сам, и в отведенный час я разорву нити судьбы этого человека. Но не проси меня сделать это раньше времени.

– Я на твоем месте подумал бы получше. – Демьян кивнул в сторону эринии.

Взгляд Альмы снова невольно переместился на посланника смерти. Эриния стоял словно статуя, не двигаясь, не дыша. То, что он жив, мойра знала лишь благодаря своей силе, а не наблюдению.

Мойры были не вечны. Одни сестры сменяли других. Как и остальным божествам, им было свойственно перерождаться. Мойры не были полностью неуязвимы или наделены бессмертием. Их жизнь длилась веками, но в конечном счете мойры уходили, и на их месте появлялись другие, продолжая их работу. Поэтому их души, как и души людей, забирал Танатос. А иногда кто-то из помощников эриний. Но они служили лишь посредниками и не могли действовать самовольно, выбирая душу.

За маской Альме было сложно прочитать его эмоции. Но от него по спине девушки пробегал холодок. Она знала, что он тут неспроста и не только, чтобы удерживать ее и без того прочные цепи. Он здесь, чтобы убить ее, если она откажется.

А если умрет одна мойра, за ней последуют и остальные две.

Альма не понимала, почему эриния пошел на такую сделку, еще и с каким-то человеком. Посланник смерти рисковал вечностью в аду за такой проступок. Уклонения от приказа всегда карались, поэтому в мире существовал баланс и люди умирали лишь в назначенное время.

– Кого ты хочешь, чтобы я убила? – Альме не было до этого дела, и ее не волновали желания человека перед ней, но ей нужно было придумать план и для того растянуть время настолько, насколько это было возможным в ее положении.

– Молодец, – довольно отозвался смертный, уголки его губ растянулись в улыбке. – Мне больших трудов стоило заставить отца дать согласие на мой план.

Альма стояла и молча дожидалась его ответа.

– Для начала я хочу проверить, как работает твоя сила.

– Ты хочешь, чтобы я убила невинного человека?

– Перед тем как идти к главной цели, я должен убедиться, что ты и вправду способна оборвать нити жизни, даже будучи среди людей, а не вместе со своими сестрами.

Девушке хотелось накинуться на него и испытать свои ножницы на нем. Но посланник смерти неожиданно вовремя оказался подле нее, намного ближе, чем был до этого. Его рука легла на плечо Альмы, будто останавливая от бездумного поступка. Он ее предупредил. Безмолвно.

Альма тяжело вздохнула, подавляя внутреннюю ярость.

– Кто будет первым на очереди?

Девушка видела по выражению лица Демьяна, что ответ его полностью устроил. Но только она солгала ему и не собиралась помогать смертному в его глупых планах.

Она рассчитывала сбежать.

– Лесной олень? – удивилась Альма впервые за несколько веков своей жизни, когда Демьян и стражники вывели ее из помещения в густой лес.

Альма увидела мир людей, но не пожелала его тщательно рассматривать, ей этого и не позволили. Над ее головой было непривычно темное небо. Никаких звезд, никакого света. Одна темнота вокруг и кучка смертных, в чьих руках горел огонь.

Все остальные, человек шесть или чуть больше, следовали на расстоянии. К Альме осмеливался приближаться только Демьян.

Его самомнение не знает границ.

Мужчина уловил ее взгляд, внимательно изучающий его.

– Я не такой плохой человек, как ты думаешь. Необязательно убивать людей, чтобы проверить работу твоих ножниц. Животное тоже сойдет.

Демьян добродушно пожал плечами. Стражники теперь занимались тем, что пытались удержать оленя в веревках. Персональная охрана, которая была приставлена к мойре, все еще находилась возле нее.

Альма задумалась о том, что животное того не заслужило, она не отбирала жизни у зверей, только у людей или других существ, имеющих судьбу. Пусть третья мойра и владела ножницами, она не могла использовать их как угодно. Стоит повредить или разрезать нити судьбы раньше срока, и богиня судьбы понесет наказание за нарушение жизненного баланса.

Потому что существовал закон: жизнь в обмен на жизнь.

Альма испытывала непривычные ощущения, ее ступни касались земли. Было холодно и неприятно, маленькие камушки и веточки то и дело царапали кожу, образовывая ранки. Они быстро заживали, не давая крови выйти наружу, но прежде Альма еще никогда не ранилась. Девушка переступала с ноги на ногу, но это не помогало.

И все-таки мир людей ей не нравился.

Демьян приказал эринии отпустить ее. Тот нерешительно разжал пальцы, удерживающие цепи. Посланник смерти явно был против свободы Альмы, но приказ не решался оспорить. По крайней мере, так казалось со стороны.

Это была его ошибка. Но девушка пыталась не проявлять эмоции. Почему-то в мире людей они обострились. Альма не помнила, когда в последний раз ощущала злобу, радость или восхищение. Внутри нее будто что-то ожило, и это ей не нравилось. Обычно то, что люди называли эмоциями и чувствами, портило их судьбы. Альма не раз видела, как кто-то из смертных век за веком обрывал себе жизнь из-за горя или потери.

Альма провела рукой по воздуху. Немногочисленные зрители, приглашенные на представление, старались держаться в стороне, их интерес уступал страху. Глаза смертных внимательно следили за каждым ее действием. Казалось, будто они переставали дышать, стоило Альме сделать хотя бы мимолетное движение или просто моргнуть. Несмотря на ее кандалы, Альма оставалась мойрой, обрывающей судьбы.

– Не медли, Призванная, – велел ей Демьян. – И запомни: попытаешься сбежать – он тебя поймает, где бы ты ни была.

Оскалившись, человек кивнул в сторону посланника смерти.

Сжав губы в тонкую линию, Альма поборола в себе желание воткнуть острые ножницы в его артерию и наслаждаться теплотой крови. Девушка заставила себя успокоиться и мысленно пообещала при удобном случае если не оборвать его нити, так точно причинить ему такую же боль, какую он пытался причинить ей.

Альма ощутила, как с ее рук спали оковы. Она хотела потереть затекшее запястье, все-таки это тело приносило ей немало неудобств, но понимала, что любое ее движение находится под пристальным вниманием.

Ничего не ответив, только смерив Демьяна недобрым взглядом, Альма достала свои ножницы. Смертным казалось, что мойра сотворила их из воздуха, но они всегда были рядом с ней и существовали дольше, чем мойра, дольше, чем сама жизнь.

Со стороны послышались удивленные вздохи и перешептывания людей. Благодаря своей силе девушка могла слышать каждое их слово.

– Они существуют, смотри! – тихо воскликнул тоненький женский голос.

Краем глаза мойра видела, как одна дама указывает на ее ножницы. Поймав взгляд Альмы, мужчина, стоящий рядом с женщиной, схватил ее руку и опустил.

– Не показывай, она все видит, – предупредил он ее.

Женщина вздрогнула, а Альма улыбнулась уголками губ – довольно забавно внушать страх смертным. Но время было не на ее стороне, стоило поторопиться, пока заносчивый Демьян не потерял терпение.

Несмотря на темноту ночи, ножницы в руках мойры переливались золотым сиянием. Они были тонкие, хрупкие на вид, но сломать их или причинить вред им не могло ничто – ни в мире людей, ни в каком-либо другом.

Помимо ножниц Альма имела при себе еще и книгу, в которой вела записи обо всех жизнях, что были оборваны ее руками и когда-то сплетены ее сестрой. Но почему-то сейчас книга перед ней не появилась, и это сильно встревожило мойру.

Глаза призвавшего мойру мужчины загорелись при виде ее орудия. Ножницы были воистину красивы: металл покрыт золотом солнца, кольца овиты серебряным светом звезд. Каждый завиток символизировал нить, не имевшую ни конца, ни начала.

Демьян повернулся от Альмы к приглашенным гостям:

– Я вызвал третью мойру, одну из сестер судьбы, и сейчас вы увидите мою силу.

Девушка не понимала, зачем все эти смертные собрались здесь, но могла догадаться. Демьяну необходимы были зрители. Иначе он не мог. Его сердце прогнило тщеславием и самомнением. Он считал, будто в его руках оказалась столь мощная сила, что его враги, кем бы они ни были, встанут перед ним на колени, склонив головы. Но он ошибался, думая, что ему, смертному, по плечу удержать эту силу.

Мойра пообещала себе, что слава этого человека долго длиться не будет, а еще она раскроет его план и вернется обратно. В свой мир, где ей и место.

– Ты хотел сказать, что они увидят мою силу, – исправила его Альма.

Демьян вынужденно переключил внимание на нее. Его лицо выражало недовольство, ведь он считал себя главным на этом воображаемом представлении, а она рушила его роль в глазах других таких же людей, как и он.

– Ошибаешься. Ты принадлежишь мне, а значит, и твоя сила теперь моя.

Мойра только усмехнулась глупым словам смертного, решив, что не станет тратить на него силы и тем более время. Разум этого человека не мог постичь того уровня сознания, которым была наделена Альма, даже находясь в человеческом теле. Но с этой проблемой она разберется позже.

Альма подошла к лесному оленю и дотронулась до него рукой, погладив пальцами шерсть. Мысленно она обратилась к созданию природы:

Я не причиню тебе боли, не бойся, только возьму один день твой жизни, – прошептала она.

Олень ее не мог слышать, но волноваться перестал, доверился. Наверное, он почувствовал ее слова: мойра попыталась образовать между ними связь, забрать его переживания и страх, хотя и сама была наполнена им.

Кроме нее, нити судьбы не видел никто, но Альме стоило лишь взглянуть, как перед ней простиралась вся человеческая жизнь и появлялись все нити, которые она могла оборвать. Это было похоже на паутину. Средняя сестра, Нона, могла видеть события жизни, стоило ей посмотреть на человека, так как она плела их. У каждой мойры был свой дар.

Девушка коснулась кончика прозрачной, похожей на лунный свет, переливающейся нити. Она была очень красива. Альме пришлось позаимствовать ее часть у оленя, которому эта нить принадлежала.

Посланник смерти пошатнулся в тот же миг, будто что-то ощутил. Альма сжала воздух вокруг, не давая людям приблизиться к себе; мойра ощущала, как силы покидают ее, она пользовалась последним, что было в ее теле, дабы выжить. Альма крепко схватилась за конец нити, который увидела. Эриния сделал решительный шаг вперед – в отличие от смертных, ему не были страшны маленькие уловки мойры, они не причиняли ему никакого вреда и не создавали препятствий.

Он направился в ее сторону, как только губы Демьяна дрогнули, что-то произнося и шепча ветру. На короткое мгновенье мойра допустила мысль о том, что эриния не хотел причинять ей зла, а был таким же пленником, как она сама. Но ей пришлось отринуть посторонние мысли, которые не имели доказательств. К тому же времени думать еще и о других у нее не было. Стоило сначала спасти себя.

Альма заставила нить жизни подчиняться и направила ее в сторону эринии. Тонкая, но прочная, подобно плети, нить устремилась и обогнула посланника смерти. Она сомкнулась на его шее, что заставило его остановиться. Эриния ощупывал свое горло, но ничего не мог найти, он не задыхался, но чувствовал боль. Его руки царапали кожу, пытаясь поддеть и избавиться от того, что грозило отнять его жизнь. Посланников смерти было сложно назвать живыми, но они могли чувствовать, принимать решения и были осознанными, а значит, и их существование можно считать жизнью. Вероятно, эриния не имел собственной судьбы, он давно оставил ее позади, поменял на существование в служении Танатосу.

Альма не могла его убить, поэтому взяла из жизни оленя лишь крошечную часть длиною в день, небольшой отрезок его нити судьбы, и этого хватило, чтобы удержать эринию на короткий миг.

Грудь Альмы сжалась от боли. Будто кто-то ударил ее наконечником стрелы, и он теперь пробирался в самую душу, царапал и разрывал изнутри. Но это было наказанием за то, что она сделала.

Девушка посмотрела в небо. Она понимала, что нарушила правило – вмешалась в судьбу.

Сквозь щемящую боль Альма слышала проклятия Демьяна, посылаемые в ее адрес, она отчетливо улавливала крики других людей, их улыбки на лицах сменились гримасами страха и ужаса, но это не имело значения. Прикусывая губу в надежде, что боль вскоре пройдет, Альма подумала о том, что призвавший ее человек глуп, раз считает, что его слова и пустые угрозы хоть как-то подействуют на мойру. Он призвал ее, хотел использовать, и этого мойра ему не простит.

Спрятав ножницы, Альма помчалась прочь, надеясь, что вскоре боль отступит и темнота перестанет застилать ей дорогу.

Глава 2

Джекс, открывая тяжелую массивную дверь в исторический музей, обещал себе, что не будет выделяться.

Хотя бы сегодня.

Хотя бы попытается сделать это.

Вчера его матери поступил очередной звонок от директора школы, в которой чудом или с помощью высших сил Джекс смог проучиться до выпускного класса. Он не был глуп, но поведение парня, по мнению руководства школы, оставляло желать лучшего. Возможно, Джекс смог бы окончить учебу с золотой медалью и поступить в престижный университет, после найти работу, но он определенно не умел обходить неприятности стороной.

Мистер Кирп посчитал нужным напомнить Ларе о дурном поведении ее сына. Но Джекс не был виноват. Тот парень, лицо которого познакомилось с его кулаком, заслужил. Он мерзким способом напомнил Джексу о том, что у него не было отца.

– Отцепись, – сперва ответил ему Джекс, как он посчитал, весьма по-доброму подойдя к решению конфликта.

Но Вотеру не было до этого дела.

– Говорят, тебя бросила девчонка из-за того, что твоя семья не может справиться с долгами.

Его отвратительный смех разлетелся по узкому проходу между классами. Гул голосов стих, и все внимание обратилось в их сторону.

У Джекса не было девушки, по крайней мере в последнее время уж точно, но люди очень любили придумывать нелепые слухи.

Но вот в плане проблем с деньгами Вотер не ошибся.

– Тебе-то какое дело, Вотер? Твой папочка платит всем в этой школе, чтобы ты считал себя лучше, чем ты есть, но без этих денег ты был бы никем. Все так думают, просто боятся сказать тебе в глаза. – Джекс оскалился. – Точнее, боятся не тебя, а твоего отца. Может, я и рос всю жизнь только с матерью, но, в отличие от тебя, на меня мой отец не поднимает руку, а с долгами уж как-нибудь справлюсь, потому что у меня есть любящая семья.

Вотер ударил первым, но не вина Джекса, что этот болван промахнулся и влетел в стенку. Джекс хотел мирно уйти, но парень не унимался, посчитав себя оскорбленным. Как только Вотер пришел в себя, он поднялся на ноги, подошел к Джексу и схватил его за ворот футболки, разворачивая к себе. Единственной чистой футболки, как потом оправдывался Джекс в кабинете директора, но почему-то его аргумент не был засчитан. Фингал под глазом лучшего ученика школы впечатлял куда больше.

Оставался месяц.

Всего лишь один месяц в чертовой школе, чувак, держись! – как молитву, в своей голове произнес парень, входя в здание.

Эта экскурсия была показательной. Нельзя было облажаться. Музей истории правящих семей. Билеты куплены школой на выделенные культурным центром для развития подростков в старших классах деньги.

Мистер Кипр предупредил Лару о ее сыне:

– Это последний шанс для Джекса! Я жду от вас принятия соответствующих мер.

Джекс миллион раз слышал это словосочетание – «последний шанс», – но чувствовал, что на этот раз шанс действительно последний. Он дал обещание матери, что окончит чертову школу, чтобы устроиться на работу и закрыть бесконечные долги отца, с которым тот их оставил.

И намеревался выполнить это.

Музей был отстроен когда-то правящей королевской семьей в память о наследии и семейной истории. Он находился в худшем месте, по мнению Джекса, потому что ему пришлось добираться сюда два часа. Раньше этот музей был замком, вот почему его возвели в такой глуши, и Джексу не нравились ни его помпезность, ни дурацкое расположение.

Музей окружал густой лес. Джекс слышал от преподавателей предупреждение не соваться туда, чтобы не потеряться. Администрация школы настоятельно рекомендовала держаться группами, в которые их распределили во время посещения музея.

Занудство, – с досадой подумал парень, но был вынужден послушно следовать за экскурсоводом, крепче сжав лямки рюкзака.

Ему не повезло еще с самого начала, когда огласили списки групп. Естественно, он оказался вместе с Вотером и его подружкой Кейси, которая усмехалась, накручивая свои идеально уложенные в салоне волосы на палец. Вотер с не меньшим ехидством обнимал ее за талию, грубо впиваясь пальцами в бок Кейси. Но она терпела, потому что хотела отправиться домой на его дорогой машине, а не в общественном автобусе, который ходил раз в час по официальному расписанию. По неофициальному – раз в два часа. Джексу хотелось поднять голову и спросить: «И за что все это?» Судьба будто так же, как и его одноклассники, смеялась над ним в этот момент. Арендованные автобусы входили в счет экскурсии, но некоторым счастливчикам повезло иметь личное транспортное средство, и они могли добраться до дома быстро и с комфортом. Джексу такой роскоши, увы, не видать.

Парень шел позади, не обращая ни на кого внимания. Он надел наушники и спрятал провода под футболкой, сверху надел толстовку, застегнув на молнию и накинув капюшон. Друзей у него не было, чему он радовался в такие моменты, как сейчас, – никто не доставал его разговорами и не отвлекал.

Один из наушников был сломан, и Джекс периодически улавливал голос экскурсовода.

Они переходили из одного зала в другой. Дорога мраморных коридоров казалась бесконечно длинной. Проходящий мимо парнишка подавил зевок. Джекс его понимал.

Наконец экскурсовод остановилась, давая школьникам приблизиться к себе и образовать полукруг. Джекс предпочел встать подальше. Его главной задачей было просто не влипать в неприятности.

Будто у него хоть раз это получалось.

– На картине вы можете видеть изображение трех мойр, трех сестер, богинь судьбы.

Экскурсовод указала на полотно, возле которого стояли только школьники.

Наверное, в будние дни здесь мало народу, – решил Джекс, – да и кто вообще захочет тащиться в такую глушь? Удивлен, что этот музей еще существует и его не закрыли.

– Какие-то они старые, – прокомментировала девушка, стоящая в первом ряду. Она училась в параллельном классе, но Джекс не знал ее имени.

– Древние, – поправила ее экскурсовод.

Она оглядела группу и принялась рассказывать историю:

– Прадед нашего действующего на сегодняшний день правителя Торриуса повесил здесь эту картину. Она была одной из его любимых, он говорил, что это напоминание о том, что жизнь имеет свое начало, продолжение и конец. – Она задумалась, вспоминая дальше. – Иногда правитель посещает это место, проводя часы возле картины. Как и его прадед когда-то.

– Правитель бывает в этом… кхм… месте? – задала вопрос Кейси.

– Иногда, – сдержанно ответила экскурсовод, глупые вопросы детей ее утомляли.

Джекс поднял глаза, отрываясь от созерцания плитки под ногами, и посмотрел на картину. На холсте размером в целую стену были изображены три старушки: одна стояла возле золотых весов и доставала из них белые, чуть ли не прозрачные нити, передавая второй сестре, что сидела за веретеном и плела, третья сестра стояла с ножницами и обрезала нити, когда те заканчивались. В уголке в малозаметном месте виднелся силуэт, похожий на тень. Нечто черное пробиралось к сестрам судьбы, но они его не замечали. Это было похоже на темные силы, что пытаются помешать мойрам ткать судьбы или хотят завладеть ими.

Экскурсовод поймала заинтересованный взгляд Джекса, несмотря на то что капюшон толстовки закрывал его лоб и парень стоял за толпой.

– Это эриния, проводник или помощник бога смерти, – пояснила она.

Джекс предпочел молчать дальше, ничего не отвечая.

– Как-то стремно он выглядит, – приметил Вотер.

Джексу показалось, что женщина еле держит себя в руках, чтобы не выставить юных не ценителей искусства подальше. Но, признаться, она отлично умела справляться с гневом.

– Роль эринии в истории важна. Как есть те, кто творит судьбу, есть и те, кто заканчивает ее. Таков порядок мира и его закон. Издавна именно эринии были посланы служить Танатосу, богу смерти, и приносить ему души. Иногда души людей сопротивлялись, но в конечном счете от посланника смерти не удавалось сбежать никому.

– Откуда эринии знают, когда пришло время забрать душу? И разве создания Темного Царства могут спускаться в мир людей? Я думал, боги отделены от нас, – не унимался Вотер.

– По своему желанию боги не могут посещать мир людей, но в древности были те, кто умел с ними разговаривать или призывать. Правда, ни одно божественное существо, будь то светлые силы или темные, не может оставаться здесь надолго. Это нарушает баланс. Конкретно у бога смерти есть помощники – эринии, он говорит им, когда наступает час, и отправляет за душой. Мир богов делится на мир Темного Царства и Пантеон. В Темном Царстве, по легендам, творится хаос, в нем живут служители ночи, нижние касты, как их принято называть. И туда же попадают людские души после смерти. Боги же отличаются своей силой и возвышают себя, обитая в Пантеоне.

Картина была впечатляющей, но не представляла для Джекса особого интереса, и он снова погрузился в музыку, играющую в одном наушнике. Дальше слова экскурсовода проходили мимо него, как и бессмысленные вопросы Вотера.

Так чередовались зал за залом.

Любимые песни в аудиозаписях подошли к концу, и парень вынул наушники. Внезапно он понял, что шум голосов стих вместе с музыкой.

Джекс огляделся, но поблизости никого не было.

Черт, неужели я отстал? – с досадой подумал парень и решил, что нужно найти свою группу, догнать их, или мистер Кирп убьет его, ну или в худшем случае выставит вон из школы.

От мыслей остался неприятный осадок в душе. Джекс представил выражение лица матери, грусть в ее глазах и разочарование. Вряд ли она скажет хоть слово. Лара, скорее, поймет сына, ответит, что он не виноват; даже если это будет неправдой, но она обязательно поддержит его.

Джекс сжал кулаки. Мать так же говорила про отца, видела и говорила о нем всегда только хорошее. Но парень не хотел мириться с этим. Если она смогла простить, то он точно не смог.

Джекс ускорил шаг. Он прошел один выставочный зал, затем следующий. На его взгляд, все они были одинаковые и мало чем отличались друг от друга. В какой-то момент он пожалел, что не следил за экскурсоводом, пока они шли, и не запомнил дорогу. Парень перешел на медленный бег. Было непривычно тихо. Можно сказать, слишком тихо.

Он остановился перевести дыхание и увидел охранника в конце зала. Мужчина стоял, скрестив пальцы в замок за спиной, и смотрел в небольшое окно между картинами. Джекс обрадовался.

Отлично, хоть кто-то здесь есть, – подумал он, испытывая короткое облегчение.

Джекс, не став медлить, подошел к охраннику.

– Простите, – произнес он, прочистив горло и привлекая его внимание, – вы, случайно, не видели здесь кучку шумных подростков? Вероятно, они мои одноклассники.

Охранник в упор игнорировал его. Джекс притворно кашлянул, но и на этот раз ему не ответили. Парень посчитал это как минимум странным или неуважительным. Его часто злило, что взрослые не берут в расчет или не воспринимают тебя серьезно, если ты подросток или просто младше. Это бесило.

Джекс торопился, чтобы никто не успел хватиться его. Мысленно он ругал себя за то, что не смог справиться даже с таким простым заданием, как школьная экскурсия.

Парень дотронулся до плеча мужчины. И в этот миг тот исчез. Испарился в воздухе, будто его никогда здесь и не было, но парень был уверен – ему не могло показаться. Джекс чувствовал на своих пальцах жар, будто кожу обдало горячим воздухом.

– Что за черт?! – Он отдернул руку и отошел назад, но, споткнувшись о ровный пол, упал.

Джекс быстро поднялся на ноги и побежал прочь. Мысли путались в голове. Все кружилось перед глазами, дыхание перехватывало, а порой парень его и вовсе переставал чувствовать, словно забывая дышать. Сейчас ему было не до этого. В голове он прокручивал тысячу вопросов, но первыми из них были: куда пропала целая группа людей и почему у него неожиданно начались галлюцинации?

Джекс слабо верил в то, что охранник ему лишь померещился. Страх был реальным, и Джекс был убежден в том, что видел. Он знал, это не плод его воображения. Но и размышлять об этом всерьез было опасным делом – кто ему вообще поверит? Посчитают чокнутым, или, того хуже, Вотер наверняка первым побежит к директору и что-то соврет про Джекса, а тот потом не оправдается. Кому поверят больше: практически отчисленному ученику или пай-мальчику с золотой медалью в кармане? Взрослым порой плевать на правду.

Джекс бежал со всех ног, игнорируя таблички «Бегать в выставочных залах запрещено!».

Сделав круг, он выскочил на улицу. Джекс надеялся, что экскурсия просто-напросто подошла к концу и на самом деле все рассаживаются по своим автобусам или автомобилям, а преподаватели ждут, когда Джекс выйдет, чтобы мистер Кирп мог отчитать его по приезде.

Сейчас парню было плевать на нотации, он был даже согласен на то, чтобы его выперли из школы. Главное, живым.

Его страх усилился, когда в лицо подул холодный воздух. Парень огляделся по сторонам, но никаких автобусов нигде не было видно, как и людей вокруг. Все было чертовски странным.

Вдруг кто-то дотронулся до его плеча. Джекс вскрикнул от неожиданности.

– Хей, полегче! – сказал позади стоящий парень. – Зачем так орать?

– Что…

Джексу хотелось спросить, живой ли перед ним человек, но прежде, чем задать самый глупый вопрос в своей жизни, парень взял себя в руки. Перед ним стоял Карел из его школы, учившийся на год младше. Он вспомнил его имя, точно! Джекс провел по своим каштановым волосам рукой, зарываясь в них пальцами. Он оглядел Карела, убеждаясь, что тот не плод его фантазии, а реальный человек.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Джекс, стараясь говорить спокойнее и не выдавать паники в своем голосе.

Карл протянул ему куртку.

– Ты забыл, – ответил он, протягивая потрепанную черную ветровку, которую Джекс оставил в гардеробной музея, так как ему запретили ходить по залам в верхней одежде. – Она вроде твоя.

– Да, спасибо.

Джекс взял протянутую ему куртку и накинул поверх толстовки. Вещи он предпочитал свободные и в основном совсем не новые, потому что большая часть денег в его небольшой семье уходила на оплату долгов.

– Мы на другом конце музея, так как вышли с противоположной стороны, когда закончилась экскурсия. Со стороны леса, если быть точнее.

Джекс посмотрел на Карела с непониманием, неосознанно хмуря брови.

– Об этом говорила экскурсовод, – пояснив, ответил парень.

– Ясно.

Джекс попытался отогнать от себя мысли о недавно исчезнувшем на его глазах охраннике. По крайней мере, он нашел логичное объяснение пропаже своих одноклассников. Это добавило Джексу уверенности в том, что он пока не сошел с ума.

Карел пошел первым, расценив долгое молчание собеседника как просьбу оставить его одного. Все давно привыкли, что Джекс не нуждался в компании.

В скором времени, обогнув музей-замок и увидев добрую половину своих одноклассников и преподавателей, Джекс вздохнул с облегчением. Никогда прежде ему не доставляло радости видеть эти знакомые лица. Он планировал подойти ближе, как вдруг услышал шелест позади. Странный звук исходил из леса за его спиной. Парень усилием воли заставил себя не оборачиваться. У него было плохое предчувствие, а с него вполне хватит странностей на этот день.

Но шелест повторился…

Нет, Джекс, тебе кажется. Так бывает, правда? Не стоит вмешиваться в то, о чем потом можешь пожалеть. Просто. Иди. К автобусу.

…А затем раздался крик.

Остальные находились слишком далеко, чтобы услышать, хотя крик был сильным и явно принадлежал девушке.

Нет, Джекс, не смей! Даже не думай о том, чтобы снова вляпаться в неприятности, – напомнил он себе.

Крик раздался с новой силой. Мысленно прокляв тот день, когда он ударил Вотера и тем самым вывел из себя директора школы, Джекс обернулся и помчался в лес. Он не мог оставить того, кто нуждался в помощи, особенно если это была девушка. Он надеялся лишь на то, что у него получится разобраться с проблемой как можно скорее и успеть на автобус.

Лес был слишком густым. Несмотря на то что стоял день и светило солнце, кроны оказались слишком густыми и перекрывали собой все небо. Джексу пришлось пробираться сквозь кусты, раздвигая руками ветки, которые сопротивлялись и нещадно царапали бы кожу, если бы не прочная ткань куртки и толстовки.

К счастью, крик повторился вновь, и Джексон понял, куда именно ему идти. Он не знал, сколько прошло времени, старался об этом не думать, чтобы не пожалеть о своем поступке. Он шел уже минут двадцать, и как бы ему сильно ни хотелось ускориться, условия не позволяли.

Вдруг в него врезалось что-то тяжелое и… белое.

Перед ним стояла девушка. На глаз Джекс не умел определять возраст людей, но, кажется, его ровесница. Она была одета только в странный белый плащ, из-под которого выбивались белые пряди длинных волос. Выглядела она слегка озлобленной и даже немного дикой, словно вышла из схватки с медведями. Девушка отшатнулась от него и сделала пару шагов назад, держа дистанцию. Положение ее тела напоминало боевую стойку, будто она вот-вот напрыгнет на него с кулаками.

– Это ты кричала? – спросил Джекс.

Парень думал, что в музей сегодня завезли только пару классов из их школы, а девушку, подобную ей, он еще не встречал. Такую внешность сложно было обойти стороной и не заметить. Она бросалась в глаза. Джекс утешил себя тем, что в этот огромный музей могли сегодня приехать не только ребята из его школы, но и из других тоже.

Незнакомка внимательно вглядывалась в его губы, когда парень заговорил. Джексу сделалось от этого неловко. Девушки обычно кидали на него презрительные взгляды, но эта смотрела иначе. Не как на отброса.

– Человек, – произнесла она, и казалось, ее напряжение слегка ослабло.

Это был не вопрос, но даже если бы и был, все равно парню показалось это странным.

– Эм… В общем, если тебе не нужна помощь, я пойду. Меня ждет автобус и вместе с ним куча неприятностей.

Джекс развернулся и сделал несколько медленных шагов. Признаться, он ждал, что она остановит его, но девушка просто стояла и смотрела, как он уходит.

Джекс не выдержал и обернулся. Он посмотрел на ее босые ноги, которые заметил еще пару секунд назад. Иногда он терпеть не мог своей слабости, той стороны себя, которая не умела говорить «нет» или бросать босых девушек посреди темного леса.

Сейчас бы это пришлось очень кстати.

Девушка замялась, продолжая стоять на одном месте. Ей явно было холодно, но она упрямо не желала этого признавать. По крайней мере вслух.

– Я могу отвести тебя к автобусам, тебя довезут или хотя бы дадут погреться. Возможно, у работников музея найдется обувь. – Джекс пожал плечами. Ему не особо верилось, что у кого-то могла быть лишняя пара обуви, но попробовать стоило.

Она задумалась над его предложением, хотя на ее месте любой бы согласился с большим удовольствием и благодарностью.

– Хорошо, смертный. Я позволю тебе сопроводить меня.

Джекс решил не акцентировать внимание на ее обращении к нему. У парня было одно желание: сдать девушку в надежные руки, избавив себя тем самым от чувства ответственности, ведь именно ему угораздило ее найти. Поборов в себе желание закатить глаза, Джекс повел девушку, а точнее, свою новую головную боль через лес.

– Как тебя зовут? – первым нарушил он молчание, сам не зная почему.

– Ты не знаешь, кто я?

Ее голос звучал действительно удивленно и даже немного оскорбленно, будто перед Джексом стояла важная политическая персона, чьими портретами был увешан весь мир, а он смел ее не признать.

Джекс хмыкнул:

– А должен? Я впервые встретил тебя.

– Альма, – представилась она спустя некоторое время раздумий; казалось, что незнание Джекса в итоге даже заставило ее расслабиться.

– Я Джекс, – сказал парень, но Альма проигнорировала его.

Похоже, девушке больше нравилось рассматривать все вокруг, чем слушать собеседника. Его слегка злило высокомерное поведение спутницы, но он старался игнорировать вырывающийся наружу гнев.

С этим у него иногда бывали проблемы. Но на деле он просто не мог терпеть пренебрежительного обращения к себе, и только.

– Как ты оказалась здесь? – Джекс обвел руками лес, показывая, что именно он имел в виду.

– По глупости одного смертного, который возомнил себя могущественнее, чем он есть, и пожелал еще большей власти. – Альма улыбнулась, но мимолетная улыбка быстро исчезла с ее лица. – Словно примитивное создание когда-то сможет подняться до небес.

– То есть тебя кто-то оставил в лесу намеренно?

Альма посмотрела на парня так, будто он был самым тупым человеком из всех, кого ей приходилось встречать. Джекс решил больше не задавать вопросов, посчитав девушку сумасшедшей или просто странной. Про себя он выдумал теорию о том, что именно по этой причине она здесь оказалась. Манера поведения и говор Альмы настораживали. Но парень решил, что, если начнет об этом думать, выводы, к которым он придет, его не обрадуют.

Сбежала из больницы. По-любому. Ну или тронулась умом только сейчас, – решил Джекс.

Лес казался бесконечно долгим, а время тянулось еще медленнее. Парень достал телефон, но, к своему сожалению, обнаружил, что на нем кончилась зарядка из-за музыки. Нового мобильника Джекс себе позволить не мог, а техника имела свойство ломаться спустя какое-то время и требовала обновления, ремонт телефона стоил примерно столько же, как неделя школьных обедов. Выбирать не приходилось.

Парень не знал, сколько они шли обратно, это было довольно трудно определить, особенно в подобном лесу. Неба не было видно из-за массивности деревьев. Казалось, что в этом месте всегда царствует холодная ночь.

Вскоре Джекс увидел легкий свет от фонарей, которые он встречал возле входа в музей. А ведь когда они только заходили, был день, который пролетел слишком быстро и насыщенно для него. Парень попросил Альму поторопиться, но вновь ощутил на себе недовольный взгляд девушки. Она кивком указала на свои ноги. Джекс так и слышал, как она мысленно говорит: «Болван, неужели ты не видишь, что мне сложно ходить?» Он не мог справиться со своей совестью, как бы ни старался, и пришлось сдаться ей на милость. Джекс снял с себя куртку и протянул Альме. Та молча взяла, надев ее без особой благодарности.

Джекс посмотрел на свою обувь. Его пробил озноб от мысли, каково это – идти по холодной земле.

– Слушай, – окликнул он Альму, – хочешь надеть мои кроссовки? Или, может, тебя понести?

Девушка поморщилась так, будто Джекс предложил ей съесть вонючий сыр или того хуже.

– Я брезгую твоей обувью, смертный. И не смей ко мне прикасаться!

– Ну, как знаешь.

Когда они наконец выбрались из леса, Джекс позволил себе вздохнуть. Альма выглядела абсолютно спокойной. А вот парень начинал паниковать, что автобусы вместе со всеми преподавателями уже покинули музей, работники разошлись по своим домам, а директор Кирп звонит матери Джекса, сообщая, что ее сын вновь успел принести неприятности всей школе.

Джекс вздрогнул от неожиданности, когда на его плече оказалась рука девушки. Только сейчас он заметил ее глаза. Белые.

Парень закричал и отскочил назад так, что любой профессиональный прыгун ему бы смог позавидовать.

– О боги, у тебя нет глаз! – воскликнул Джекс, отпрянув от девушки.

– Вообще-то есть. – Лицо Альмы выражало недовольство тем, что ей приходилось объяснять столь очевидные вещи. – Я же тебя вижу.

– Но… но как? Они же белые!

На секунду Джексу стало неловко, он подумал, что девушка могла быть слепа, а он проявил жуткую бестактность.

– А у тебя зеленые, – заметила она, присмотревшись. – Но я не кричу об этом на всю округу. Разве цвет так важен?

– Белых не бывает. У зрячих людей так точно.

Джекс слегка успокоился, но не мог заставить себя перестать открыто смотреть в глаза девушки.

– Правда?

– Ага…

– Люди просто ограничены, не переживай. Скоро привыкнешь, – утешала парня Альма, проходя вперед.

Так, ладно, белые значит белые, – подумал Джекс. Но его догадки о странной болезни девушки переставали действовать. При этом Джекс не мог позволить себе думать, что рядом с ним происходит что-то, возможно, магическое, не поддающееся объяснению.

Худшие опасения Джекса подтвердились: от автобусов с одноклассниками и преподавателями и след простыл, а музей находился практически на окраине, в очень отдаленном районе, куда без транспорта было никак не добраться самостоятельно.

Крепко выругавшись про себя, парень остановился, опираясь одной рукой о рядом стоявшее дерево. Он перевел взгляд на девушку и по совместительству причину, по которой его приказ об отчислении уже лежит на столе директора. Джекс не винил ее, не винил и себя, ни капли не жалея о своем выборе. В конце концов, он помог потерявшейся девушке. Мистеру Кирпу он все как-нибудь объяснит. Не в первый раз ему придется это делать.

– Думаю, нужно зайти в музей, – сказал Джекс, указывая на замок.

Альма кивнула и направилась в указанную сторону. Джексу пришлось следовать за девушкой. Наконец удалось в полной мере взглянуть на небо.

Уже стемнело. Ветер усилился. Джекс невольно поежился и обратил внимание на Альму. Ей было холодно, ее трясло, несмотря на отданную Джексом куртку. Но девушка всем своим видом словно отказывалась воспринимать этот факт. Будто холодно ей не могло быть априори.

Дошли до музея они довольно быстро. Встав возле двери, парень нажал на ручку раз, другой. Потом постучал, но ему не ответили.

– Черт, закрыто, – сказал очевидное Джекс.

Альма перевела на него взгляд, а затем опустила глаза на свои испачканные в земле босые ноги и сказала:

– Я всегда наблюдала со стороны, каким слабым может быть человеческое тело, но никогда бы не подумала, что испытаю подобное на себе.

Ее голос звучал с неподдельным интересом и задумчиво, будто она всерьез могла размышлять о том, что только что сказала.

– Послушай, Альма, у тебя есть дом, куда ты можешь пойти? – спросил девушку Джекс.

Альма с грустью посмотрела на небо.

– Есть. Но вряд ли я сейчас смогу туда вернуться.

– Почему?

– Мое тело смертно.

– Мое тоже. Но это не мешает мне вернуться к матери.

– Не будь таким глупым! – вспылила Альма, ее глаза сверкали злостью. – Ты всего лишь смертный, а я нет. Но есть ряд обстоятельств. – Девушка схватила середину своего плаща и ткнула себя в грудь. – Они не позволят мне вернуться, пока я не решу эту проблему. И смертное тело – первая причина.

Джекс ничего не понимал. Но прежде чем он успел задать Альме очередной вопрос, дверь музея неожиданно сама по себе открылась, издав противный скрип.

– Что за?!.. Я же трижды проверил, – возмутился парень.

Альма встала впереди него, оттолкнув парня в сторону, недовольно сказала: «Холодно», – и вошла внутрь.

Джекс хотел крикнуть ей вдогонку, что это может быть опасным, вспоминая недавние странности с исчезновением охранника, но не успел. Альма уже скрылась в темноте. Джексу стало не по себе. Все инстинкты, отвечающие за выживание и самосохранение, кричали ему убираться отсюда, из крайне подозрительного места, от странной девчонки. Но кто станет слушать здравый смысл? Джекс решил, что позволит этому дню еще одну странность, и ступил за порог музея.

Вокруг стояла практически мертвая тишина. Джекс был не из пугливых, но даже у него внутри нарастало неприятное чувство. Он зашел со стороны запасного входа и окликнул Альму. Звук его голоса разлетелся по практически пустому помещению и отозвался эхом. Никто не ответил. Но вскоре Джекс увидел знакомый белый плащ.

Кстати, а кто в наше время вообще носит подобные плащи? Неудивительно, что ей холодно, даже куртки нормальной нет.

Джекс собирался задать девушке этот вопрос, но передумал. Все ее ответы сочились ядовитым сарказмом. Лучше просто все списать на странность, чем лишний раз загружать себе голову, решил Джекс. Есть же странные люди на свете!

Парень ускорил шаг и оказался возле девушки.

– Хей, – позвал он, дотронувшись до ее плеча, – лучше не ходить одной.

Альма скинула его руку, дернув плечом.

– Не трогай меня, смертный. – Ее голос был властным, словно она отдавала приказ.

– Почему ты называешь меня так?

Альма бросила на него презрительный и недовольный взгляд, говорящий, что ответ на столь простой вопрос не стоит ее времени, но произнести это она не успела. Перед ними возникло красное пламя.

– Проклятье! – всполошился Джекс. – Тут пожар! Надо уходить отсюда!

Он схватил Альму за руку и потащил было к выходу, но девушка брезгливо отдернула руку.

– Какой еще пожар, глупый смертный? Это дух огня, Кагуцути. Он демон, состоящий из пламени.

– Ты постоянно называешь меня смертным, и это звучит как оскорбление, – сказал Джекс, хотя думать ему стоило вовсе не об этом. – Это звучит так, будто я один здесь человек, а ты нет.

– Хорошо, что ты это осознаешь, смертный. Правда, до тебя долго доходит.

– Мое имя Джекс, – сквозь зубы сказал парень.

Он подумал, что Альма и сама не понимает, что говорит, и хотел было ей возразить, а также сказать, чтобы девушка как можно скорее убиралась подальше от огня, желательно начиная звать на помощь, но вдруг огонь принял образ дракона.

Дракон открыл пасть, и из его глотки полилась настоящая лава, которая расплавляла все, к чему могла прикоснуться.

Глава 3

Огонь касался практически всего, а огромный дракон, заметив двух людей, решил сделать их своей добычей. Первым он приметил Джекса, вероятно подумав, что тот будет вкуснее беловолосой девчонки.

Парень усмехнулся мыслям: он бы тоже выбрал себя, девушка выглядела практически как мертвая, а Джекс в сравнении с ней был куда привлекательнее.

Расстояние между ними Кагуцути, как назвала его Альма, преодолел в один шаг, чем застал Джекса врасплох. Не то чтобы парень был готов сегодня одолеть дракона, пасть которого буквально наполнялась лавой. Это определенно не входило в развлекательную программу школьной экскурсии. Ну, или его об этом просто не предупредили, в чем Джекс сомневался.

Дракон подобрался близко. Слишком близко. Парень ощущал жар огня, который обжигал его лицо. Джекс подумал, что если он выживет, то получит неплохой загар.

Прежде чем дракон сделал решающий и последний для Джекса шаг, подоспела Альма. Девушка встала между ними.

– Тебе надо бежать! – крикнул ей Джекс.

Но Альма ничего не ответила и с места не сдвинулась.

Словно из воздуха она достала ножницы. Сначала Джекс думал, что ему показалось. Но как бы ему ни хотелось сейчас списать все на бред, происходящее было реальностью.

Альма нащупывала пальцами воздух, будто пыталась там что-то найти. Словно она видела то, чего никто другой не мог, в том числе и Джекс. А затем она начала вытягивать это что-то из пустоты, словно тонкие спагетти.

Дракон рассвирепел, он был явно недоволен тем, что ему помешали, и из его пасти полился жидкий огонь.

Джекс вовремя успел отпрыгнуть, прежде чем лава коснулась его кроссовок. Но особой радости это не принесло. Огненный дракон издал мощный рык с новой силой и поднял лапу, пытаясь раздавить или расплавить Джекса. Вариантов у него было немного, зато оба действенные.

Изначально, еще во время экскурсии, при плохом вечернем освещении парню показалось, что вокруг пусто и в помещении нет ничего, помимо скучных картин, но он ошибался. Зал музея был обставлен различными вазами и статуями; правда, их было не так много и они не мешались.

Не мешались до тех пор, пока Джекс не врезался в одну из них, уворачиваясь от дракона, который пытался его убить.

– Черт, это же, наверное, очень дорого! – с досадой воскликнул парень.

– Тебя волнует только это? – поинтересовалась Альма.

Девушка сбросила с головы капюшон одной рукой, второй продолжая вытягивать что-то из воздуха. Джекс заметил на ее шее довольно крупного размера обруч, плотно смыкающийся на коже и напоминающий ошейник.

Кто с ней это сделал? – подумал он, но решил повременить с этим вопросом, сейчас момент был не самый лучший.

Альма справлялась довольно ловко. Кагуцути не был живым, он не был и мертвым. Просто дух, вбирающий в себя огонь и приносящий зло. Подобные твари ощущали присутствие мойры и следовали за ней. Они должны были убрать то, что не принадлежало их миру, хотя явление Кагуцути среди людей тоже не было правильным порядком вещей. Вот только объяснить это дракону было сложнее, чем просто убить его, разорвав нить жизни. Существа, подобные ему, обычно спали и не приносили особого вреда. Люди о них не знали, потому что не могли видеть, а те, кто мог, чаще всего не признавали этого и всячески отрицали, предпочитая лгать как себе, так и окружающим. Смертные не верили в то, чего не могли объяснить.

С появлением мойры в мире людей существа начали проявлять активность, выходить из темноты и убежищ. Им не нравилось нарушение баланса, и они пытались устранить эти изменения.

Альма достала ножницы. Кольца идеально сидели на ее пальцах, будто были сделаны специально под нее. День за днем, век за веком она не ценила этих мгновений, подобная работа стала рутинной, и только сейчас Альма осознала, как скучала по своим ножницам, которые так и просили ее отрезать чьи-то нити.

Проблема была только в огне, который мешал ей приблизиться к дракону. Альма могла вытянуть нити судьбы, как она сделала это с оленем, но ей было необходимо найти их конец и оборвать жизнь, а из-за резких движений Кагуцути у нее это не получилось. Мойра была обязана хотя бы коснуться дракона, чтобы добраться до его судьбы, которая имелась у него, как у любого другого живого существа.

Лучше было бы просто сбежать, но дракон в первую очередь атаковал каменную балку над входом. Та начала рушиться в то же мгновенье и отрезала путь к отступлению.

– Смертный, – позвала парня мойра, – твоя жизнь не так ценна, как моя, поэтому, будь добр, доберись до дракона и возьми его огонь на себя. Пока он будет занят твоим убийством, я оборву своими ножницами его судьбу, а вместе с этим и саму жизнь.

– Мне кажется или это немножко нечестно? – осведомился Джекс, отряхивая джинсы. Теперь пыль была заметна, так как пламя, исходившее от дракона, служило отличным источником света.

Альма пожала плечами.

– Зато равноценно, – объяснила она. – Моя жизнь превыше твоей.

– С чего бы это?

– Я мойра, богиня судьбы.

Однако Джекс ей не поверил.

– Насколько я слышал, мойры старые, – усомнился он в ее словах и вспомнил ту картину, которая висела в одном из залов.

Девушка закатила глаза.

– Как видишь, нет. Богини, чтоб ты знал, не ведают времени, оно не управляет нами. Только такими смертными, как ты.

Последнее слово Альма будто выплюнула. Договорить им не дала возникшая угроза в виде пламени, которое в очередной раз выпустил из себя дракон.

Джекс спрятался за колонной, – правда, мрамор оказался куда более хрупким и быстро распался на части. Так что парню пришлось укрываться еще и от падающих камней. Резкими движениями он вновь привлек к себе внимание. Сам того не желая, он последовал плану мойры.

Дракон изверг из себя достаточное количество огненной субстанции, и лава начала растекаться по залу музея, захватывая собой практически все пространство. Альма была без ботинок и прекрасно чувствовала боль – любой камушек под ногами ранил ее кожу, бетонный пол был горячим и неприятным, что уж говорить о лаве. Но огонь не мог убить Альму. Пусть девушка и чувствовала все, находясь в своем смертном теле, и многое было способным причинить ей вред, но не убить.

А вот Джекса очень даже могло. Парень сделал прыжок за стул, который стоял возле вывешенных картин и весьма удачно располагался за последней уцелевшей колонной – остальные оплавились от жара. Стул немного пошатнулся под весом парня, а когда присоединилась Альма, Джексу еле удалось удержать равновесие.

Парень озадаченно посмотрел на свою соседку по стулу:

– Разве ты не должна убивать монстра?

– А ты не должен его отвлекать? – парировала в ответ девушка.

– Я готов признать, что я обычный смертный, бесполезный парень и все такое. А ты великая богиня или кто там еще. – Джекс театрально взмахнул руками, но в то же мгновенье пожалел о своем поступке и быстро вцепился в спинку стула, чтобы не упасть с него. – Иди и уничтожь уже этого дракона!

Альма вздохнула, словно признать свое несовершенство было для нее крайне оскорбительным.

– Я не могу разрезать нити судьбы Кагуцути, потому что мне сперва нужно дотронуться до его тела, чтобы добраться до нитей, связывающих его физическую жизнь с душой. Огонь слишком обжигает мое тело, и я могу его лишиться.

– Лишиться тела, то есть умереть?

– Я бессмертна в вашем понимании. Моя душа может «исчезнуть», но мое тело не стареет, как у вас, смертных, и не подвластно изменениям. Я могу только лишиться так называемой оболочки. Правда, не знаю, вернусь ли в таком случае обратно к сестрам или исчезну. Не хотелось бы проверять.

– Но как такое возможно?

– Тебе лучше этого не знать. И не видеть.

Альма на деле не понимала, что с ней точно произойдет, если кто-то попытается ее убить, – до этого дня она и не думала, что может оказаться в мире людей. Мойра не хотела рисковать.

Джекс был вынужден с ней согласиться. Как бы то ни было, парень был уверен, что подобное зрелище не из приятных.

Выбраться из здания музея, не привлекая к себе внимания Кагуцути, было невозможно. Дракон не упустит свою добычу, которую уже загнал в угол. Был только один выход: убить дракона и выйти из треклятого музея.

– Никогда не любил музеи, – пробормотал Джекс, спрыгивая со стула.

Не то чтобы парень верил в слова Альмы о том, что девушка является мойрой или любым другим божественным существом, но перед его глазами находился реальный дракон, а пару часов назад прямо под носом исчез охранник музея, будто испарившись в воздухе. Джекс полагал, что он и стал первой добычей Кагуцути. Воздух в тот момент был такой же горячий, как и сейчас.

Парень переместился на тягу [1] возле окна. Джекс очень надеялся, что в этом помещении есть чем потушить огонь.

Хоть бы они были из тех, кто соблюдает меры пожарной безопасности! – мысленно взмолился парень. Он повернулся и обнаружил в углу заветный огнетушитель. Джекс облегченно выдохнул, радуясь своему везению.

– Эй! – крикнул Джекс изо всех сил, что у него были. – Горящая голова!

Альма хотела исправить парня, указав ему на то, что у Кагуцути имеется не только голова, но и полноценное тело с конечностями. Но решила сообщить об этом позже.

Крик Джекса возымел эффект, и дракон, быстро отреагировав, повернулся в его сторону, хотя вряд ли мог понять его слова. Кагуцути, как и планировала Альма, совершенно забыл о ней и все свое внимание переключил на Джекса.

Парень не двигался с места, но по его глазам было видно, что он только выжидает момент. Как только Кагуцути оказался довольно близко, Джекс отпрыгнул на соседний выступ, и сбитый с толку дракон врезался в одну из картин, пробивая стену. Это разозлило его, но в то же время замедлило. Джекс не стал терять драгоценных секунд, он сорвал пломбу и одним резким движением выдернул чеку. Раструб он направил на пламя, покрывающее все тело дракона.

В этот момент на мгновенье Альма подумала, что смертный, с которым ей довелось встретиться, не так уж и плох, возможно, он даже умен. Но это было на мгновенье. Дальше Джекс воскликнул:

– Уху! Теперь я могу официально заявить в своем твите, что я победитель драконов?

Альма не знала, что такое твит, подобное человеческое слово ей слышать не приходилось, но, говоря его, парень выглядел весьма странно, особенно когда поднял руку, сжимая кулак.

Кагуцути быстро пришел в себя и, развернувшись, вновь нацелился на Джекса. Улыбка сошла у того лица и сменилась новым приливом страха. Альма выругалась, сказав что-то об умственных способностях примитивных существ, имея в виду людей. Но за ревом Кагуцути Джекс ее не услышал.

Дракон, чье пламя успело погаснуть, собирался сожрать Джекса, и Альма должна была успеть до того, как Кагуцути вновь вернет себе огненную оболочку.

Альма нащупала нить его судьбы. Она была как тонкий проводок и пульсировала. Девушка достала свои ножницы, держа в руках драконью жизнь, и в тот момент, когда Кагуцути открыл пасть, нападая на Джекса, сжала. Дракон исчез.

Это даст нам пару минут. Только пару минут. Альма не была уверена, что сможет повторить подобное когда-то снова. Только единожды. Дракон – не существо из мира смертных, это мифическое создание. Так что его нити жизни отличались. Вот почему Мойра смогла провернуть подобный фокус, но и это было рискованно.

Джекс ощущал, как его сердце бешено бьется о ребра. Он перевел дыхание, стараясь успокоиться. Альма выглядела невозмутимой, как будто только и занималась изо дня в день тем, что убивала драконов.

– Смертный, – обратилась она к Джексу, – мне нужен ночлег, мое тело слабо и устало.

– Я Джекс, – поправил парень в очередной раз, а затем предложил: – Могу отвести тебя в приют, это бесплатно.

– Что значит «приют»?

– Ну… В общем, это место, где бездомным дают ночлег и даже еду. Обычно там всегда есть люди. Они позаботятся о тебе какое-то время, пока твоя семья не объявится.

– Вряд ли мои сестры спустятся за мной.

– У тебя есть сестры?

– Ты не слышал о том, что нас трое?

Джекс вспомнил, как девушка говорила про богинь судьбы.

– Точно. Ты ведь мойра.

Его посетила мысль о том, что оставлять Альму в приюте не лучшая идея, ведь она богиня, хотя и верилось в происходящее с большим трудом. Джекс решил, что с него хватит приключений; парень не понимал, во что ему можно верить: если драконы реальны, то почему мойры нет? Он помог ей, а она спасла его жизнь. Они в расчете.

Вот только совесть было обмануть не так-то просто.

– Ладно, – сдался парень, – я оставлю тебя в своем доме, но только на одну ночь, ясно? Я до сих пор не уверен в том, что ты мойра, но наличие дракона только что заставило меня задуматься над тем, что, вероятно, твои слова могут быть правдой.

Альма кивнула, принимая приглашение.

Путь до дома Джекса занял гораздо больше времени, чем он сам предполагал. Всю пусть и не очень долгую дорогу до выхода парень молился, чтобы их не застали работники музея. Увидев тот хаос, что творился в зале с картинами, они пришли бы в ужас и, что хуже, заставили бы Джекса заплатить компенсацию. Возможно, они попытались бы стребовать ее и с Альмы, вот только Джекс сомневался, что у босой девушки найдется хоть что-то – у ее плаща не было даже карманов.

Из-за отсутствия обуви у Альмы Джексу пришлось раскошелиться на такси и доставить девушку в тепле, а не заставлять ее идти босиком до ближайших рейсовых автобусов.

Естественно, она этого не оценила. Но зато наслаждалась видом, постоянно выглядывая из окна автомобиля.

– Никогда не видела мир людей так близко! – пришла она в восторг после того, как научилась нажимать на кнопку автоматического стеклоподъемника.

Пару раз она даже пыталась открыть дверь на полной скорости, а Джексу приходилось ее удерживать и силой возвращать в салон.

Джекс неловко смотрел на водителя, пересекаясь с ним взглядом. Альма была довольно шумным пассажиром, и им даже пару раз делали замечания, на что девушка лишь фыркала и отвечала:

– Твоя жизнь в моих руках, смертный, я вижу ее. И вообще, она у тебя не очень долгая. Поосторожнее с жирной пищей.

– Вы мне угрожаете? Да я вас высажу!

Водитель практически нажал на тормоз, но Джексу удалось вмешаться в ситуацию:

– Прошу за нее прощения, девушка больна!

Альма осуждающе посмотрела на него, Джекс так и видел в этом взгляде невысказанное: «Знай свое место, человечишка!»

– Твоя? – спросил водитель, продолжая движение и не отвлекаясь от дороги. Иногда он лишь посматривал в зеркало заднего вида.

Джекс нервно рассмеялся:

– Хвала небесам, нет.

Водитель кивнул, показывая, что понимает его облегчение.

Когда Альма и Джекс выходили из такси, парень увидел на дисплее панели: пять сорок утра. Ему пришлось отдать буквально все свои последние карманные деньги.

Дом Джекса располагался в довольно отдаленном районе, чуть ли не на самой окраине, где дома стоили, как правило, дешевле.

– Что и следовало ожидать от смертного, – задумчиво произнесла Альма, только приблизившись к дому Джекса.

Парень старался не воспринимать слова о своей смертности как оскорбление. Хотя, судя по голосу девушки, это явно оно и было. В Джексе обычно быстро закипал гнев, когда кто-то пытался его унизить, но Альма, видимо, отнеслась бы так к любому на его месте. Будто она и вправду могла презирать каждого, кто стоял перед ней. Джекс пропустил ее колкость мимо ушей, понимая, что дело тут точно не в нем. Как бы странно ни было, но парень даже начинал привыкать к этой ее особенности. Единственное, что могло теперь его всерьез задеть, это упоминание отца. От него сознание вмиг наполнялось яростью, и тут уже Джекс никому не мог дать спуску. Эта тема была довольно болезненной для парня, но он не желал признавать очевидное, по крайней мере вслух, не хотел показывать слабость.

Джекс никогда не видел своего отца. Лара практически ничего о нем не говорила, а сам он предпочитал не затрагивать неприятную, на его взгляд, тему для мамы, хотя и не оставлял поисков. Ему хотелось найти отца и расспросить его обо всем. Узнать, почему он так с ними поступил. И наконец-то избавиться от этого гнева и осознать свою целостность. Или продолжать ненавидеть, но хотя бы не мучиться неизвестностью.

Джекс пытался отыскать снимки отца в их семейном фотоальбоме, но безуспешно. Один раз он заглянул в документы, которые Лара бережно хранила в нижнем ящике стола, в поисках хотя бы имени своего отца, но и этого не нашел.

Случались моменты, когда Джекс отчаивался и даже не верил, что у него мог быть хоть какой-нибудь отец, но это было невозможным по природе, и только это не давало ему опускать руки.

Когда они приехали, Лара открыла дверь после первого звонка. Мама Джекса выглядела очень устало, на ней была та же одежда, в которой она день назад отправилась на работу. Женщина ждала сына всю ночь, не ложась спать.

Ее глаза широко раскрылись при виде Джекса, и она тут же кинулась на него с объятиями:

– Где ты был всю ночь?! Почему твой телефон недоступен? Ты хоть понимаешь, как я переживала, места себе не находила!

Джекс вынул телефон и показал выключенный черный экран.

– Зарядка села.

– Это не отменяет моего вопроса о том, где ты был, и вообще…

Лара не успела договорить свою тираду, как ее взгляд наткнулся на стоящую позади девушку, босую, в одном плаще и тонком платье под ним, и то наполовину испачканном в саже. Подол слегка успел подпалиться во время их не очень дружелюбной встречи с драконом.

Пока Джекс размышлял, как объяснить внешний вид гостьи и вообще тот факт, что он привел кого-то домой, тем более девушку, Лара уже все для себя поняла.

Иногда не стоит объяснять женщине причины, она придумает их сама, да и такие, которые захочет принять за действительность.

– Джекс, ты привел девушку домой после того, как всю ночь пропадал! – Она бросила на него удивленный взгляд, и парень уже стал прокручивать в голове мысленное отступление, но мама торжественно воскликнула: – Наконец-то!

Лара обняла Альму, позабыв о собственном сыне. Ее нисколько не смутил внешний вид гостьи. Лара не была из тех, кто осуждал за внешний вид, мало ли что у кого в жизни могло произойти. Подростки часто уходили из дома, действуя наперекор своим родным, не следили за собой, пока веселились с друзьями. Да и неосторожность никто не отменял. Лара предпочитала узнавать человека в общении, а не по его виду. Да и Джексу она доверяла. Он не привел бы домой кого попало.

Прежде Джекс вообще не приводил никого домой. Парень не заводил друзей, которым бы пришлось рассказывать о собственной семье, посвящая во все проблемы и неприятности. Что уж говорить о девушке. Джекс предпочитал не иметь секретов от близких людей, поэтому позволить их себе было сложно.

– Нет, мам, это не так! – Джекс свел брови и встал между ней и Альмой, когда Лара наконец отстранилась от нее. – Все не так, как ты подумала.

Когда Джекс представил себе, что могла предположить мама, его передернуло.

– Но ты отсутствовал дома всю ночь.

– Это Альма, она…

…Она мойра, ну, знаешь, мам, типа богини судьбы. Да, та самая, прикинь!

Нет, такое он точно не мог ей сказать.

– Я окажу вам честь остаться ровно на одну ночь в вашем доме, – сказала Альма, подняв подбородок.

Ну вот, она все испортила.

Джекс тяжело вздохнул, опуская руки. Лара с непониманием посмотрела на сына, мысленно требуя объяснений.

– Понимаешь, мам, Альма немного… хм… странная.

Подумав некоторое время, Лара вновь улыбнулась.

– Главное, что она девушка, сын. – Сказав это, Лара подмигнула Джексу и повела Альму в дом прежде, чем он успел сказать хоть слово против.

Парень слишком устал, чтобы вдаваться в объяснения крайне нелепой и двоякой ситуации, поэтому решил оставить все как есть. За радостной новостью, каковой ее считала только Лара, что в их доме впервые появилась девушка, она позабыла о ее подозрительном внешнем виде и не стала больше задавать вопросов.

Лара направила Альму в душ. Девушка пробыла там добрые полчаса и после вернулась в том же виде, в котором и была.

– Я не понимаю, как этим пользоваться, – сказала она. – Будь добр, наполни эту купальню горячей водой.

Джекс обреченно послушался и сделал то, что от него требовали.

Как только Альма смогла наконец принять ванну и выслушала от парня нотации касаемо непонятных ей терминов вроде счетчиков и оплаты коммунальных услуг, она оделась в приготовленную для нее одежду, а Лара бережно высушила волосы Альме. С густыми и длинными локонами оказалось возиться дольше, чем предполагала мойра. Джекс к тому времени тоже успел привести себя в порядок. Он сидел на кухне с влажными волосами и жевал бутерброд. Увидев вошедшую девушку, он протянул ей тарелку с таким же содержимым.

Сам парень был одет в темную футболку, черную толстовку с объемным капюшоном и синие джинсы. На нем была потрепанная бейсболка и уже другие кроссовки. Предыдущие Лара отправила в стирку, несмотря на протесты сына.

Одежда, выданная Альме, была чем-то похожа: свободные джинсы, белая футболка на два размера больше – девушке пришлось слегка закатать рукава, чтобы те не мешались. Свой плащ она ни в какую не собиралась оставлять, хотя мать Джекса намеревалась его выбросить, сказав, что ткань никуда не годная и вся испорчена. Но Альма наотрез отказывалась, поэтому Лара уговорила девушку хотя бы отдать его на стирку.

– Это тебе, – произнес Джекс с набитым ртом. Альма поморщилась, смотря на его манеры. – Мама ушла в магазин, у нас будет курица с овощами.

Эти слова ничего не значили для Альмы, но ее желудок предательски отозвался. Джекс усмехнулся, вручая ей бутерброд.

– Ладно, смертный, я принимаю твои весьма скромные дары.

Парень закатил глаза.

– Называй меня Джексом, хотя бы при маме. Иначе это создаст ненужные вопросы.

– Какое мне до этого дело?

Альма сделала пробный укус, внимательно разглядывая обычный бутерброд, пару раз она его даже понюхала.

– Самое прямое, если не хочешь ночевать на улице.

Джекс достал из толстовки солнцезащитные очки. Они принадлежали ему еще лет с двенадцати. Он также принес с собой кепку, пока дожидался Альму. Ее глаза и волосы могли стать проблемой. Не очень-то и крупной, конечно, но Джекс предпочитал осторожность.

– Надень их.

– Зачем это? – Мойра взяла протянутые ей вещи и покрутила в руках, рассматривая со всех сторон.

– Твои глаза, – ответил Джекс. – Они белые, а у людей так не бывает. И волосы тоже. Если не хочешь неприятностей, лучше возьми.

Лара уже успела задать парню несколько вопросов по этому поводу, но Джекс сказал, что Альма неформалка, а ее цвет глаз – всего лишь линзы.

Альма решила последовать совету. Она надела очки, в них было слегка непривычно и темно, но привыкнуть можно.

Это ненадолго. До тех пор, пока не вернусь домой, – подумала девушка.

А вот кепка не понравилась.

– У меня есть капюшон, чтобы прикрывать голову, – сказала Альма.

– Сейчас так никто не одевается. Из людей уж точно.

Сначала мойра стояла, размышляя над словами парня, откусывая по кусочку отданный ей хлеб с листьями салата, беконом и яйцом. А потом согласилась носить кепку, но сочла нужным сообщить Джексу, что она идет уже на вторую уступку за последние пару минут.

Доев бутерброд, который она была вынуждена признать вкусным, Альма сделала из своих длинных белых волос хвост и просунула их через отверстие в кепке. В ванной комнате, смотря на свое отражение, Альма заметила, что ее корни стали темнее, почти черными. Ей нельзя было затягивать пребывание в мире смертных.

Вскоре мама Джекса вернулась из магазина.

Лара принесла плащ. Он был таким же чистым и белым, когда Альма увидела его впервые. Он напоминал ей о сестрах, ведь она всю жизнь носила подобные одеяния, как и они. Лара обрезала подол, безжалостно испорченный огнем, и теперь плащ был не таким длинным, он доставал примерно до колена, но выглядел неплохо. Альма осталась довольна и похвалила смертного человека за работу.

– Знаешь, сын, она весьма странная, но это твой выбор, так что я не осуждаю, – сказала Лара, подойдя к Джексу и обняв его за плечи.

– Эм, нет, мама, она не моя де…

Джекс решил не вдаваться в подробности. Пусть лучше его мама думает что душе угодно. Все было лучше, чем правда.

– Спасибо, мам, – обреченно сказал он.

Альма осталась в их небольшой гостиной наедине с телевизором, который не привлекал ее внимания. Девушка отдала свое предпочтение стеллажу с книгами, рассматривая каждую и листая страницы.

– Тебе нравятся книги? – спросил Джекс, подойдя к ней.

– А, это ты, сме… Джекс.

Парень усмехнулся:

– О, ты все-таки назвала мое имя!

Девушка повернулась к нему спиной, беря в руки очередную книгу и пролистывая страницу за страницей. Ее глаза жадно впитывали текст, словно это ее последний шанс прикоснуться к нему.

– В моем мире есть обычные книги, но я никогда не брала их, не читала, – призналась Альма.

– Почему? Я думал, богини умеют читать.

– Конечно, умеют. – В ее голосе звучало возмущение. – Просто у нас с сестрами нет на это времени. Каждую секунду кто-то умирает, и я должна отрезать нити судьбы. Вторая сестра ни разу за свое существование не отошла от прялки, а первая от весов. Людей слишком много, и наша задача следить за каждым. Пока я не попала в это смертное тело, я даже не знала, что такое еда или сон.

Она перестала говорить, и Джекс заметил, каким пустым был ее взгляд.

– Даже сейчас я чувствую, как кто-то умирает, вижу против своего желания. Я до сих пор мойра, богиня судьбы, и могу видеть судьбы, даже несмотря на то, что оказалась в мире людей. Мою работу сейчас выполняют служители Танатоса, но я не остаюсь безучастной, я все чувствую, как и раньше.

– Это звучит очень печально.

Альма пожала плечами:

– Для этого нас создали.

Ему стало жаль девушку. Джекс хотел предложить ей остаться в их доме на неопределенный срок. Несмотря на ее странное поведение и высокомерие, теперь парень понимал ее, хотя бы отчасти. Насколько смертный мог понять богиню судьбы.

– Ты такая непробиваемая, однако… Удивительно, что тогда в лесу ты кричала. Что же такое ужасное там случилось?

Мойра понимала, о чем спрашивал Джекс. Ее настигли воспоминания, которые еще не успели угаснуть.

Крик тогда вырвался непроизвольно. Альма и не думала, как сильно вонзила свои когти в нее паника. Разве могла богиня судьбы испытывать такое? Вот и Альма думала, что нет. Но ошибалась.

– Не твое дело, – огрызнулась она.

Джекс решил, что мойре эта тема неприятна и лучше к ней не возвращаться.

К счастью, их разговор прервал стук. Лара вошла сообщить, что обед готов. Джекс и не заметил, как быстро пролетело время.

Они собирались выйти из гостиной, когда окно внезапно разбилось. Лара закричала, стоя в дверном проходе. Она находилась далеко, поэтому, оценив ситуацию, Джекс постарался закрыть от осколков хотя бы Альму. Он толкнул ее на пол и навис над ней, не зная, выстрел это был или взрыв и повторится ли он еще раз.

– Из нас двоих смертный ты, – напомнила ему Альма.

Джекс поднялся и подбежал к Ларе, чтобы убедиться, что она в порядке и стекло ее не задело.

– Что за черт? – высказалась Лара.

Ответ не заставил себя долго ждать.

Пробравшись через оконную раму, в гостиной появился человек, который своим видом и на человека не особо походил.

– Эриния? – прошептала Альма, смотря на гостя. Она была похожа на кошку, которая могла наброситься и расцарапать лицо в любой момент.

Мужчина хищно улыбнулся. В его руках была знакомая мойре цепь. Он намотал ее на кулак, видимо, чтобы было удобнее разбивать стекло.

И почему злодеи не могут просто входить через дверь? – вздохнул Джекс. Мысленно парень напомнил себе спросить у Альмы, что это за тип. Он подозревал, что раз мойра узнала его, значит, он не из числа людей, как парень и догадывался. К тому же его лицо закрывала белая маска.

А затем эриния впервые заговорил:

– Кто это у нас тут? Третья мойра и сыночек Майлза?

Глава 4

–Ты обо мне? – осведомился Джекс.

– О ком же еще?

В голове парня мигом образовалось множество вопросов, он даже не мог их правильно сформулировать. Единственным, что ощущал Джекс, была злость. Привычное чувство, возникавшее при упоминании его отца. Кто этот человек, вломившийся в их дом и утверждающий, что знает его, в то время как самому Джексу не было известно даже имя? Это злило вдвойне.

Джекс оглянулся на маму. За всей суматохой он совершенно забыл о ней.

Лара лежала на полу. Джекс подбежал к матери и послушал ее дыхание, следом проверил пульс на всякий случай. Она была жива, ее пульс имел ровный ритм, но глаза женщины были закрыты.

– Ты с ней что-то сделал? – спросил парень твердым, наполненным решимостью голосом.

– Смертная женщина не должна видеть мою сущность.

Эриния снял белую маску со своего лица. Даже Альма смотрела на него в этот момент в оцепенении. На его лоб опустились волосы цвета вороньего крыла. Небрежная челка закрывала его темные, сверкающие злобой глаза. Вид эринии выглядел воинственно и вызывал ощущение опасности.

Джекс готов был поспорить, что мужчина, стоявший перед ним, буквально состоял из тьмы, был пропитан ею до костей.

– Отойди, – сказала Альма и вышла вперед, отодвигая Джекса. Все ее тело было напряжено. – Он пришел за мной.

– Мне приказали отыскать тебя, сбежавшая мойра.

– Не знала, что ты умеешь говорить, – ехидно заметила девушка, но от ее слов у эринии только появилось больше морщин между бровями.

– Кто он вообще такой? – вмешался Джекс.

– Он эриния, посланник смерти, служитель Танатоса. Называй как хочешь. Он тот, кто принадлежит Царству Темных, – ответила Альма. – А вот его имя – загадка даже для меня.

– Нортс, – наконец представился эриния.

– Очень здорово, – прокомментировал Джекс. – Но что ты, черт возьми, сделал с моей мамой?

– Не беспокойся, смертный, она всего лишь находится в глубоком сне. Люди не должны видеть подобное, – указал он на себя и коротко кивнул в сторону мойры. – Это слишком для их понимания.

– Да иди ты к черту! Она моя мать и не заслужила подобного обращения, как и любой другой человек на ее месте. Разбуди ее!

Нортс прервал его, жестом подняв ладонь и выставив ее перед парнем.

– У нас мало времени, оставим объяснения на потом. Как только я закончу, сниму с нее наложенное забвение.

Его голос был таким монотонным, что Джекс планировал посоветовать посланнику смерти преподавать в каком-нибудь институте. Например, историю.

Но как бы Джекс ни переживал за состояние матери, выпроводить эринию из дома было важнее. Альма тоже выглядела напряженной, даже обеспокоенной, прежде Джекс не наблюдал за ней подобных эмоций. В принципе каких-либо эмоций. Наверное, у них с посланником смерти тоже не заладились отношения.

В каком бы месте мойра ни была до знакомства с Джексом, она явно не желала возвращаться. Или этот эриния сделал ей что-то плохое.

Значит, даже мойра умеет нервничать? – подумал Джекс.

– Ты пришел выполнить свой приказ? – спросила Альма. – Гнусный предатель, что идет на поводу у смертных. Это позор для любого высшего существа!

Вот кем она себя, оказывается, считает. Хотя это не новость.

– Эй, – возразил Джекс, – быть смертным не так уж и плохо, вы двое делаете из этого слишком большую трагедию.

Но его никто не стал слушать. Альма даже не кинула в его сторону свой фирменный осуждающий взгляд.

– Я пришел предупредить тебя, предостеречь от опасности, которая тебе грозит.

Альма с недоверием посмотрела на того, кто был ее пленителем, а сейчас решил вдруг проявить снисходительность. Она до сих пор помнила холодную почву земли под ногами, грязь и камни, причиняющие боль, и ее руки коснулись ошейника, который она не могла снять. Он сдавливал шею, не позволяя забывать, что она так и не смогла убежать по-настоящему.

– Я тебе не верю, твои руки держали меня на привязи.

– Они привязали меня так же, как и тебя. Только твои цепи можно рассмотреть, а мои незримы и прочны, – ответил эриния, обращаясь к Альме.

– О чем ты?

– Тебя призвал тот, кого зовут Демьян, но не его тебе стоит опасаться, а того, кто дергает за ниточки и управляет всем, включая самого парнишку. Даже если тот не подозревает об этом.

– Ты говоришь о его отце? – Альма вспомнила, как Демьян упоминал, что ему пришлось уговаривать отца, дабы призвать мойру в мир людей. Но времени и возможности разузнать об этом подробнее у нее не было.

Нортс помотал головой:

– Нет. Есть тот, кто сильнее их всех.

– Я не понимаю, – искренне сказала Альма, – кому и зачем понадобилась третья мойра?

– Мне жаль, Атропос, но в этой игре людей я лишь инструмент, как бы ни было унизительно это признавать, – дал ей ответ посланник смерти. – Я прочно связан и обязан выполнять приказы вне зависимости от того, нравятся они мне или нет.

– Кто же пленил тебя, Нортс?

– Не говорить имени тоже является одним из приказов.

– Умно, – ответил парень, пожав плечами.

Его пальцы периодически нащупывали пульс мамы, чтобы убедиться, что Лара продолжает жить. Посланнику смерти парень не доверял, поэтому старался не отходить от нее. Не то чтобы он мог хоть как-то защитить ее, но присматривать за ней был в состоянии.

– Почему ты тогда помогаешь мне? – спросила Альма. – О чем хочешь предупредить?

– За тобой начали охоту после того, как ты сбежала от Демьяна. Но в погоню отправили не только меня. У них есть еще эринии.

– И сколько их всего?

– Не знаю. – Нортс помотал головой. – Возможно, несколько. Но даже пара посланников смерти будут представлять немалую угрозу.

– Но как они привязывают вас, заставляя служить себе?

– Есть только одна вещь, которая может заставить посланника смерти…

Эриния не успел договорить. Его глаза расширились, и Альма увидела в них настоящую, поглощающую в себя бездну, в которую посланник смерти забирал человеческие души.

Сначала Джекс подумал, что на груди Нортса появилась смола или вроде того. Но это была кровь. Черная кровь.

– Нет! – закричала Альма.

Ее голос был полон злобы и отчаянья. Она подбежала к лежащему на полу эринии. Ее руки будто испачкались в жидкой саже, когда девушка вынула нож из его спины в районе лопаток. Нортс растворялся на глазах. Альма быстро повернула голову туда, откуда, предположительно, могли нанести удар, ее глаза искали того, кто мог это сделать. Но безуспешно.

Были ясны лишь две вещи: во‑первых, кто-то постарался сделать так, чтобы посланник смерти не смог договорить, а во‑вторых, кто-то хорошо знал, как убить ему подобных.

А еще у Джекса были к этому посланнику смерти вопросы, но самый главный заключался в его отце. Откуда эриния знал о нем, почему ему было известно его имя, и если у него есть хоть какая-то информация, Джекс допускал мысль о том, что эриния мог даже сказать, где сейчас Майлз, и тогда Джекс сам лично спросит отца обо всем.

Он вновь посмотрел на Лару. Женщина не открывала глаза, продолжая лежать. Парня одолело тревожное предчувствие.

– Почему она не просыпается? – Он слегка приподнял ее, аккуратно тряся за плечи.

– Потому что только тот, кто наложил заклятие, может его снять. Или тот, кто теперь будет на месте Нортса.

– А до этого момента моя мама будет на грани смерти?

Альма лишь тяжело взглянула на парня.

– И что мне теперь делать? – спросил Джекс.

– Найти того, кто занял место Нортса, и заставить его разбудить твою маму. – Она говорила с настороженностью.

– Где мне его искать? – твердо спросил Джекс, мысленно готовый отправиться куда угодно ради Лары.

– Если будешь находиться рядом со мной, он сам тебя найдет. Эринии охотятся на меня.

– Ладно, это уже план. А что будешь делать ты?

– Искать то, что потеряла. Но не советую тебе идти со мной, смертный, тебя быстро убьют.

– Нет уж, это решать мне.

Альма пыталась отговорить Джекса от упрямого и глупого поступка. Джекс не спорил, безрассудней этого он не делал еще ничего в своей жизни. Не считая, конечно, того дня, когда въехал на велосипеде в машину директора школы. Но тогда Джекс был всего лишь во втором классе, и тот день ознаменовался его первым предупреждением.

Парень прекрасно понимал абсурдность ситуации. В конце концов, в отличие от Альмы, он был смертным. Простым человеком, у которого всего одна жизнь. Куда ему тягаться с чудовищами, которые начали пробуждаться от присутствия мойры в мире людей. Чудо, что он добрался до дома живым.

Джекс взглянул на мать, лежащую в постели, куда он ее перенес с пола гостиной. Он принял твердое решение, что не может оставить ее или подвести.

К тому же список его вопросов пополнился еще одним.

– Тот эриния, Нортс, – бросил Джекс, когда увидел Альму в дверном проходе своей комнаты, – он сказал, что знает имя человека, который числится моим биологическим папашей.

– Он сказал не так, – возразила мойра, скрещивая руки на груди и хмурясь, наблюдая за спешкой парня.

Джекс второпях расхаживал по комнате, собирая вещи в свой рюкзак, из которого предварительно вытряхнул пару тетрадей и ручку. Парень сказал, что если ему суждено умереть, то рядом с ним не должно быть никаких школьных вещей.

– Не в этом суть! – крикнул он, практически залезая в шкаф и вытаскивая из недр голубую футболку. – О, чистая!

Произнеся это, Джекс быстро сложил ее в уже полный рюкзак. Альма осуждающе смотрела на него, не отводя взгляда.

– Зачем ты берешь с собой все это? – Она указала на заполненный всевозможными вещами рюкзак.

– Пригодится.

Мойра подошла к набитому рюкзаку и принялась рассматривать его содержимое. Она вытащила небольшой твердый предмет, крутя его в руках.

– Десять пар носков и дезодорант? – Альма прочитала название на упаковке. – Для чего это?

– Понимаешь, парням в моем возрасте свойственно им пользоваться, – попытался объяснить Джекс, смущенно забирая из рук девушки свой дезодорант и снова запихивая его обратно.

– Там было написано, что это нужно для запаха. Ты собираешься пахнуть персиками в битве за свою жизнь или сидя, к примеру, в темнице?

– Нас могут взять под стражу или посадить? Я еще ни разу не нарушал закон. – Голос Джекса звучал взволнованно.

– Я тоже. Но ваш смертный Демьян меня не жалует. Вернее, он пытался поймать меня, а затем пленить.

– Зачем ему это?

Джекс перевел взгляд на ошейник, по которому Альма невольно провела пальцами. Он догадывался, что место, откуда пришла мойра, не самое лучшее, ведь он нашел ее босую посреди леса, но он и подумать не мог, что девушку могли держать в плену.

– А сам как думаешь, зачем людям может быть нужна та, кто умеет обрывать судьбы? Он хотел превратить меня в убийцу, которую можно держать на привязи возле себя. Или вроде того.

Она пожала плечами.

– Звучит ужасно.

– Вроде Демьян говорил о том, что ему нужно оборвать судьбу кого-то конкретного, но имени он мне не назвал. Не успел, так как я сбежала. Мне нужно выяснить, как он совершил призыв, иначе это может повториться и мои сестры окажутся в опасности. Я уверена, что я не последняя в списке его планов. И я готова сделать все, чтобы моя семья не пострадала.

Парень надел рюкзак, который еле застегнулся после третьей попытки. Когда его плечи начали болеть под тяжестью вещей, Джекс был вынужден признать свое поражение в пользу рюкзака и по совету – вернее, упреку – Альмы сложить исключительно необходимые для выживания вещи.

Джекс заглянул в комнату матери. Солнечный свет, лившийся из окна, касался ее волос и лица. Лара выглядела умиротворенно, словно просто спала и на нее не было наложено какое-то там заклинание посланником смерти.

Альма объяснила, что его матери ничего не угрожает. Кома была вызвана магией, которая как бы запечатала Лару в одном моменте. Так что она продолжит находиться в том же состоянии и ей не нужны будут ни еда, ни вода. Но все-таки Джекс не мог оставить ее вот так одну. Он позвонил тетушке Дорос и путано попросил приехать присмотреть за Ларой. Пришлось наврать, что врачи оставили ее дома и ей требуется только присмотр.

Выходя, он закрыл дверь.

– Я ее не могу оставить, – сказал Джекс. – Мне нужно спасти маму, ведь я все, что у нее есть.

– Лара хорошая для смертной. Она мне даже нравится.

– Мой отец… – выговорил Джекс с горечью. – Выходит, раз посланник смерти знал его имя, он умер? – По мнению Джекса, это было логичным предположением.

– У меня есть книга всех людей, чьи жизни были закончены и прерваны моими ножницами на протяжении нескольких веков. Я могу посмотреть.

– И где она сейчас?

– Я не знаю.

– Ты ее потеряла?

Альма кивнула. Книга всегда, сколько мойра себя помнила, находилась в ее руках. Альма вела записи, не прекращая. Но как только ее призвали в мир людей, книга пропала, но девушка ощущала ее присутствие в этом мире.

– Будет плохо, если книга окажется в чужих руках.

– Почему? Это всего лишь книга. Что случится, если кто-то узнает имена погибших?

– Божественные вещи не просто так остаются с нами, а не среди людей. Тому есть причина.

Больше говорить Альма не стала. Пусть три известных ей мира существовали вместе, но держались друг от друга на расстоянии и не вмешивались в дела. Таков был порядок.

Они вышли из дома Джекса и направились к автобусной остановке. Альма была не слишком довольна, когда узнала, что в этот раз ей придется ехать в полном автобусе.

– Он забит смертными! Я хочу ехать отдельно. Пригони колесницу, Джекс.

Она даже соизволила назвать меня по имени, ну надо же! — подумал парень.

– Извини, но денег на такси у меня нет, нужно экономить, впереди у нас долгий путь, – ответил Джекс, разведя руками и вытаскивая из карманов джинсов проездной билет. – Кстати, а куда мы едем?

За всей спешкой и сборами Джекс совершенно забыл уточнить.

– Сначала я должна вернуть себе книгу и снять эту штуку. Она мешается. – Мойра коснулась своей шеи, ощущая холодный металл. – Виновник этому Демьян, поэтому сперва отыщем его. Но на этот раз я буду готова к встрече, и именно я стану той, кто будет задавать вопросы. Ты ведь знаешь, где его отыскать?

– Если я правильно понял, то Демьян довольно известная личность. Но добраться до него не так просто, как ты думаешь. Как минимум он – сын правителя и наследник своего отца. Так что постоянно находится где-то в разъездах, ну а если он в резиденции, то там охрана… Может, поискать в интернете, какие мероприятия он собирается посетить?

Дальше мойра уже не слушала. Альма все время ощущала присутствие своей книги и следовала за ней. Не было сомнений, что книгу присвоил Демьян. Ведь она пропала в тот самый момент, когда мойра появилась в этом мире. Без этой книги она не была цельной, не была настоящей богиней судьбы. Нужно было вернуть ее во что бы то ни стало.

Ее план заключался в том, чтобы воссоединиться с сестрами, желательно – покарать своих пленителей, заставив их пожалеть о том, что они, смертные, посмели призвать мойру, и выяснить их планы в случае, если они представляли опасность, в чем у мойры не возникало сомнений. Она решила также сдержать свое обещание и помочь парню, сопровождавшему ее, с поисками отца. По крайней мере, когда у нее будет книга, она точно сможет утверждать, жив ли этот человек или числится среди мертвых, тех, чьей судьбы коснулись ее ножницы. Альма рассчитывала, что тогда Джекс сможет успокоиться и спокойно жить дальше своей обычной смертной жизнью. Хотя после встречи с богиней судьбы такое уже вряд ли возможно. Но как только она вернется обратно, он перестанет быть ее заботой.

Автобус тронулся, и они поехали. Свободных мест не было, что и вызывало недовольство Альмы. Джексу не удалось найти пустых сидений, поэтому всю поездку ему приходилось выдерживать на себе хмурый взгляд девушки. Альма пару раз почти падала, но Джекс успевал вовремя хватать ее за руку. После того как мойра дважды чуть не столкнулась с полом, парень показал ей поручень, за который можно держаться, и на всякий случай продолжал поддерживать ее за локоть.

– Меня никогда прежде не окружало такое большое количество смертных, – произнесла Альма.

Пара женщин пожилого возраста посмотрела в ее сторону. Маленький ребенок тоже взглянул на мойру с непониманием.

– Почему они на меня так смотрят? – Альма указала на старушек. – Им вообще осталось прожить на этом свете пару лет.

Девушка фыркнула.

– Да как ты смеешь так говорить! – возмутились они.

Джекс испугался, что старые женщины сейчас откроют окно и вышвырнут их из автобуса. Несмотря на возраст, старушки выглядели довольно крепко.

– Прошу прощения! – Джекс постарался дружелюбно улыбнуться. – Она… хм… слегка не в себе.

– Я сказала чистую правду. Я мойра и вижу их нити судьбы, их конец.

Джекс судорожно рассмеялся.

– Вот видите, девушка не в ладах с головой. Прошу, не обращайте на нее особого внимания.

Пожилые женщины что-то сказали себе под нос, совсем тихо, но больше спорить не стали, видимо посчитав, что парень прав, да и девушка выглядела весьма необычно. Джекс вздохнул спокойно.

– Постарайся не привлекать к себе столько внимания, – попросил он Альму.

– Что я такого сказала? Их нити судьбы действительно не продержатся долго, я вижу их конец.

Альма не видела ничего плохого в правде. Конечно, говорить смертным напрямую об их конце, наверное, неэтично, но порядки мира, в котором она не собиралась долго задерживаться, ее не волновали.

– И так с каждым человеком?

– Да. Я же мойра, богиня судьбы.

– Ты можешь видеть и мою? – Голос парня прозвучал настороженно.

Альма кивнула, хотя и собиралась ответить, что нити судьбы изменчивы. Нона, вторая мойра, следила за жизнью человека, и она говорила, что у судьбы много вариантов, человек сам выбирает свой путь, поэтому конец жизни нельзя предсказать наверняка. Джексу хотелось спросить у нее про свою судьбу, какая она или когда он умрет, но потом решил, что в его голове и так слишком много информации, а вскоре понял, что не хочет знать, как и когда все закончится. По крайней мере сейчас.

Поэтому парень решил отвлечься, рассматривая людей.

Рядом стоял мужчина, схватившийся одной рукой за поручень, а второй пытавшийся удержать чемодан, который то и дело откатывался назад. Когда автобус совершил резкий поворот, пассажир не смог удержать свой чемодан, и он полетел прямиком на мойру, придавив ей ногу. Девушка практически испепелила мужчину взглядом. Тот поспешно извинился и вернул чемодан на место. Джекс был удивлен, что она промолчала, но, посмотрев на мойру, увидел, что девушка выглядит задумчивой.

Мысли Альмы занимал эриния. Служитель смерти исчез прямо на ее глазах. Такого раньше не случалось, ведь эти создания были одними из сильнейших. По своей силе равными мойрам. Он не мог так легко умереть. Это Альма могла утверждать наверняка. Вопросов становилось все больше и больше.

Кто же «дергает за ниточки»? Зачем и чего он пытается добиться? Человек ли мой враг или существо иного мира?

Девушке вспомнилась Лара, смертная женщина, которая радушно впустила ее в свой дом. Конечно, любая такой чести была бы рада, ведь ее порог перешагнула сама богиня судьбы. Джекс тоже должен быть счастлив оказанной почести сопроводить ее, пусть и из-за свалившихся на него проблем. Внутри Альмы что-то сжималось при мысли о Ларе, но девушка списывала это на свою слабую человеческую оболочку. Не время переживать о ком-то, кроме себя и сестер. Чтобы избавиться от этого ноющего чувства, она решила, что найдет эринию, который разбудит Лару ото сна.

Автобус ехал всего около получаса, но Альма уже готова была испепелить его дотла. Смертных вокруг было слишком много, они то и дело прижимались к ней или задевали своими вещами. Это было оскорбительно. Девушка подумала, что до скончания веков никому не поведает об этом унизительном моменте своей жизни. Смертные совершенно не чтили ее присутствия, потому что не замечали ее божественности.

Джекс уловил ее недовольство и решил отвлечь.

– А как ты выглядишь на самом деле? – спросил он.

– Не понимаю твой вопрос.

– Я погуглил, мойры выглядят… хм… – Парень подбирал слова, чтобы не обидеть Альму и не назвать ее старухой. – Не совсем так, как ты.

– Богини не могут спускаться в мир людей в том облике, который нам дан изначально, поэтому, когда нас призывают смертные, что крайне раздражает, нам приходится использовать человеческую оболочку.

– Звучит как-то мерзко. – Джекс поморщился, представив эту картину в голове.

– Если ты увидишь мою истинную суть, то ослепнешь или лишишься разума.

– А ты сможешь ее принять? Было бы круто, если бы ты могла ослепить врагов своим видом или свести их с ума.

– Боюсь, сейчас это невозможно. Мир смертных ограничивает меня. К тому же призвать мойру или любого другого бога не так просто. У Демьяна получилось, и я должна узнать как. Он призвал не только меня, если верить словам Нортса, то и эриниями управлять для него не проблема. В своем истинном облике я скорее выгляжу как белый свет с очертаниями тела, человеческая оболочка копирует мою внешность, но в то же время ее искажает.

– Это странно. Мир богов и людей. Я не задумывался об этом.

Альма дотронулась до бейсболки, которую ей вручил Джекс и сказал не снимать, как и очки, чтобы не привлекать косые взгляды. Мойра посмотрела на свое отражение в оконном стекле автобуса. Некоторые пряди, выбившиеся из-под кепки, стали черными. Это означало только одно: у нее намного меньше времени, чем она рассчитывала.

Исчезает одна мойра, рождается другая и заменяет ее. Мир не может сосуществовать в разрушенном балансе. Всегда должно быть три мойры, ни больше, ни меньше. И никто не станет ждать ее возвращения слишком долго.

Время поджимало.

– Как и большинство смертных, – ответила парню Альма. – Есть три мира: нижний мир, Царство Темных, где был рожден эриния, который призван служить своему богу Танатосу, и где обитают другие темные духи и существа. Пантеон – место богов и благодати, а между ними мир людей. Именно поэтому смертные в своей сущности не могут быть только хорошими или плохими. В них сосредоточены силы обоих миров.

Джекс хотел спросить еще, у него было много вопросов, на которые он не знал ответов, но автобус резко затормозил и прозвучал громкий голос водителя:

– Всем пассажирам внимание!

Сначала в салоне повисла тишина, а затем начался переполох. Таким голосом уж точно хорошие новости не сообщают.

– Что происходит? – крикнул кто-то с задних сидений.

– Сохраняйте спокойствие! – попытался угомонить всех водитель автобуса, вещая по громкой связи. – У нас небольшая заминка. Я сейчас разберусь.

Он вышел из кабины и стал осматривать автобус.

Альма с абсолютным безразличием посмотрела на Джекса.

– Почему эта железная повозка перестала везти меня?

– Если тебе станет легче, то не только тебя одну, – ответил он.

Но мойру это не утешало.

Джекс выглянул вперед, ему удалось пробиться сквозь недовольную толпу, чтобы посмотреть, что происходит и чем вызвана внезапная остановка. Автобус затормозил и остановился на грунтовой дороге возле обочины, недалеко от леса.

– Может, шину прокололи? – услышал Джекс голос одного из пассажиров, который стоял ближе к выходу.

– С такими дорогами неудивительно, – подтвердил второй пассажир рядом с ним.

– Черт бы побрал! – раздались ругательства водителя. – Все колеса пробиты! Как будто мы через шипы проехали! Впервые с таким сталкиваюсь за двадцать пять лет работы!

Послышался гул голосов, разносившийся по кабине. Альма возле Джекса странно улыбнулась.

– А ищейки оказались не такими глупыми, как я думала, – с усмешкой произнесла мойра.

– Что за ищейки?

– Это мелкие демоны подземелья. Они проткнули колеса.

– Откуда тебе знать?

На самом деле Джекс понимал, что Альма права, ведь пока еще мойра не ошибалась в том, что касалось сущностей из иного мира. Но верить в очередную неприятность не хотелось.

– Я их чувствую, – не оставила ему надежды мойра. – Это точно они.

Спорить с ней в таких вопросах было сложно. Джекс выругался непонятными для Альмы словами, но она не стала обращать на это внимание. Парень дал ей знак идти за ним; мойра посчитала, что он решил принять удар на себя в случае опасности, а не просто вздумал ей приказывать следовать за ним. Джекс подошел к водителю, все еще сражавшемуся с заевшим ремнем безопасности, и попросил открыть дверь, чтобы они могли выйти. Тот выполнил просьбу незамедлительно, и поток недовольных пассажиров хлынул наружу.

Как только они выбрались из автобуса, Джекс услышал позади себя скрежет. Звук был неприятным и отдавал по зубам, будто парень находился в кабинете стоматолога и доктор включил сверло.

– Они заметили нас, – предупредила Альма. – Бежим.

– Что такое вообще эти твои ищейки? – спросил Джекс, пока они уносили ноги.

– Эринии используют их для поиска души, которую собираются забрать с собой.

– То есть это ищейки для тех, кому пришла пора умереть?

– Не совсем. Для этого они были созданы, но использовать их можно по-разному. Правда, искать они могут лишь души человека. Они вроде собачек эриний. Существа, не задающие лишних вопросов и действующие по приказам. Идеально, не правда ли? – Вопрос Альмы не требовал ответа, потому она продолжила: – Они берут след и идут за душой, а когда находят, то передают эринии через их связь. Так ни один человек не сможет убежать от смерти. От своего конца.

– Тогда как они нас выследили? Ты же мойра, богиня судьбы, а не человек.

– Они выследили нас через тебя.

Глава 5

Бежать пришлось быстро.

Поначалу Джекс не видел того же, что Альма, – ему казалось, простому человеку такое недоступно. Но когда существа показались из-под автобуса, Джекс их заметил.

– Как же остальные пассажиры? – спросил он. – Они будут в порядке?

– Ищейки их не тронут. Они пришли за нами.

Младшие демоны подземелья выглядели даже смешно. Джекс спросил мойру, зачем им убегать, разве могут эти создания размером с кулак что-то сделать? Они походили на пушистые комочки из темной дымки, на вид вполне безобидные.

Альма ответила, что у них острый нюх и что они с легкостью могут отнять его жизнь.

Парень уже выбился из сил и давно перестал считать километры, которые они преодолели. Альма даже не вспотела. Хотя мойры, скорее всего, никогда и не потеют, что было обидно вдвойне. Парень наткнулся на очередную ветку, которая поцарапала ему щеку, и выругался, смахивая частички коры. Он перестал видеть солнце еще пару часов назад, и желудок сводило от голода. Спина затекла от тяжести рюкзака, хотя вещей в нем было не так уж и много.

– Куда мы все-таки направляемся? – После тяжелого дня голос парня звучал устало. С того момента, как они вышли из автобуса, он слепо следовал за мойрой, и только сейчас ему пришло на ум задать этот вопрос.

Альма шла впереди, но иногда бросала на Джекса недовольные взгляды.

– Я чувствую свою книгу, нужно следовать за ней, но она довольно далеко. – Все объяснения Альмы выглядели похоже: неоднозначно и запутанно.

– Ты не знаешь точного места?

– В моей голове нет карты с красным мигающим крестиком, который говорит: «Вам сюда, будьте добры повернуть направо». – Этому мойра научилась по дороге в такси, расспросив Джекса о навигаторе, который произвел на нее впечатление.

– Очень жаль, это бы упростило задачу.

Лес, по которому они шли, практически закончился, и парню удалось увидеть опушку. Он позволил себе незаметный вздох облегчения, ему не хотелось выглядеть слабым. Но наконец-то местность стала ему знакомой, и это радовало.

– Слушай, мне давно интересно: неужели ты просто сидишь изо дня в день и отрезаешь нити своими ножницами? Это же ужасно скучно, тебе не надоело однообразие?

В голосе Джекса было сочувствие или жалость. Альма еще не научилась хорошо разбираться в эмоциях смертных, да и в собственных тоже, многое ей было пока незнакомо.

Но Джекс был прав. Тот мир, который видела она, ограничивался общением с двумя сестрами и смыслом, которым стали нити судьбы. Но своей судьбы мойра никогда не знала. Она не знала, с чего все началось и чем закончится. Альма никогда не задавалась вопросом, а хочет ли она вообще быть богиней судьбы? У нее не было выбора. Ее уже создали такой.

Наблюдая за смертными, в отличие от Ноны, которая пряла саму жизнь, Альма видела лишь конец их судеб. Кто-то умирал молодым, кто-то доживал до старости. Одни люди умирали с жалостью, пытаясь выклянчить у пришедшего за их душой эринии еще пару дней, словно это все изменит. Другие уходили спокойно.

Существование Альмы не было скучным, каким его видел Джекс, она верила, что выполняет свое предназначение. Ее жизнь намного длиннее человеческой, ее сила больше, и это делало Альму лучше всех людей, ведь она мойра, богиня судьбы.

Альма гордилась своей божественной сутью. Это все, что у нее было. Поэтому мойра проигнорировала вопрос парня, но, к счастью, тот сам сменил тему.

– Мы пришли, – сказал он.

Альма вышла из задумчивости, обратив внимание на то, что находилось вокруг.

Перед ней возвышались огромные дома, которые Джекс назвал небоскребами. Они не шли ни в какое сравнение с домом парня, где прежде бывала мойра. Раздался гудок, и девушка подпрыгнула на месте, сильно испугавшись. Джекс успел поймать ее прежде, чем она споткнулась и упала.

Когда они уезжали из музея, была ночь и машин оказалось не так много, практически во всей округе стояла тишина. Сейчас же был день, и поток усилился. Мойра впервые оказалась в центре огромного города, и он пугал ее.

Теперь, когда они, по мнению парня, оторвались от ищеек, у Джекса возник вопрос:

– Разве среди толпы им нас будет не сложнее поймать? Людей вокруг слишком много, это может сбить их с толку.

Но мойра в ответ только помотала головой:

– Нет, пусть они демоны низшего ранга и не обладают особым интеллектом или способностями, но их обоняние бесподобно. Они лучше любого пса, которого ты встречал в своем мире. Они найдут тебя, где бы ты ни прятался, пусть даже в сточной канаве.

– Звучит стремно.

– Они же демоны.

– Но выглядели весьма мило, такие маленькие и черненькие. – Джекс попытался показать их размеры, сжав руку в кулак.

– Я посмотрю на тебя, когда эти милые существа сожрут твою душу, впитают ее в себя и отнесут своему хозяину.

Джекс поморщился.

– Их тела – вместилища для душ, которые нужно перенести, – усмехнулась девушка. – Поэтому они маленькие. Хотя я слышала разговоры, что демоны стали не нужны Царству Темных и от них начали избавляться. Вероятно, их не так много осталось.

– Как насчет перекусить, прежде чем искать твою книгу? – переменил тему Джекс, кивнув на кондитерскую неподалеку. – Пропахну ванилью и шоколадом, – глядишь, и отцепятся от меня эти демоны.

У Джекса редко бывали в кармане лишние деньги и не было друзей, поэтому он ограничивался походами в продуктовый, чтобы купить что-нибудь к ужину, но сейчас его голодный желудок ощущал коварный призыв булочной со стойким ароматом корицы и лимона.

Альма задумчиво взглянула на него:

– Ты голоден?

– Думаю, что так, – нехотя ответил Джекс, подсчитывая в уме, сколько ему придется потратить денег.

Мойра, в отличие от него, о таком не задумывалась. Она взяла парня под локоть и потащила к булочной, следуя за прекрасным ароматом.

Поначалу Альма боялась машин, периодически даже отпрыгивая в сторону, что выглядело забавно. Она обижалась, когда Джекс подшучивал над ней, и называла смертным, стараясь задеть в ответ, но парень уже привык и считал это чем-то вроде прозвища. У мойры был своеобразный характер, к такому нужно привыкнуть.

Альма толкнула дверь, входя в булочную.

Народу внутри почти не было, только одна парочка сидела за отдаленным столиком возле окна. Джекс хотел предупредить мойру о денежной системе, о которой она наверняка не знала, но не успел. Альма принялась перечислять продавцу все подряд названия понравившихся ей булочек, читая с ценника.

Джексу же пришлось стиснуть зубы и заказать слойку с абрикосом и кофе. Немного, но зато экономно, как он посчитал.

Столик они выбрали ближе к запасному выходу, заранее убедившись, что дверь легко будет открыть в случае побега.

Альма жевала третью булочку, теперь уже с маком. Ее рот был в белой пудровой посыпке, но девушка впервые выглядела такой довольной и даже немного беспечной, словно все проблемы решились, как только они зашли в это кафе.

– Мир смертных куда лучше, чем я думала. Здесь есть на что посмотреть. – Она говорила это с набитым ртом, а Джекс старался не засмеяться.

– И что же ты раньше знала о людях? – спросил он, делая глоток горячего, обжигающего горло кофе.

– То, что они умирают. Каждый.

– Да уж, не слишком много информации. – Парень поставил стаканчик и обхватил его двумя руками, наслаждаясь согревающим теплом. – Выходит, ты не видела, какую жизнь проживают те, у кого ты ее забираешь?

– Я не забираю, а заканчиваю тогда, когда она должна быть закончена. Мойра не может сама решать судьбу смертного, мы просто выполняем свою работу в нужное время.

Альма вытерла губы салфеткой.

– Моя сестра, Нона, вторая мойра, прядет нити судьбы и наблюдает за каждым мгновением жизни, которое у нее в руках. А я нет.

Закончив с обедом и разговором, они вышли на улицу. Альма смотрела на мир вокруг, ее зрачки то и дело расширялись. Она не признавала, но Джекс видел: ей здесь нравится.

Холодный ветер заставил парня поежиться и спрятать шею в ворот куртки.

– Значит, мы ищем эту твою книгу с именами, – сказал он задумчиво. – И так мы узнаем, жив ли мой отец.

Альма посмотрела в его сторону.

– Я не знаю, хочу ли этого, – признался Джекс.

Ему сложно было думать о человеке, который оставил их с матерью в плачевном положении и скрылся, как последний трус. Всю свою жизнь Джекс считал его никудышным отцом, плохим примером для подражания.

А сейчас он искал его.

– Род человека тянется глубоко, он очень обширен. Мало кто помнит или знает своих предков. Но для людей это важно. Не зная своего прошлого, нельзя построить чего-то крепкого в нынешней жизни. Какие бы у тебя ни были корни, они основа, без которой нельзя двигаться дальше. Пусть корни будут гнилые, но ты можешь стать лучше.

Ее слова успокоили Джекса и придали сил. Ему казалось странным, что Альма утешает его, смертного.

Не принижай своей сути, – напомнил себе парень.

Альма сказала, что необходимо найти кладбище. Джекс сперва решил, что девушка что-то путает, но она была твердо уверена, что книгу следует искать там.

Перед этим она остановилась, как только за ее спиной захлопнулась дверь кафе, и закрыла глаза. Джекс порывался спросить, что она делает или о чем думает, но мешать не стал, выглядела Альма сосредоточенно и одновременно умиротворенно.

Мойра прислушивалась к миру.

Это было не так легко, потому что мир людей оказался шумным, слишком громким, но она должна была понять, где находится то, что принадлежит ей.

Книга.

Мир был полон нитей, мерцающих вокруг. Альма не могла увидеть каждую судьбу, но могла различить ближайшие к ней, знала, когда они оборвутся. Нити судьбы были серебряные, как сияние звезд, но Альме предстояло найти красную, ту, что вела к книге.

Девушка мысленно ухватилась за нее и распахнула глаза. Она посмотрела на Джекса, который ждал объяснений и не понимал, что происходит.

– Я знаю дорогу, – сказала богиня судьбы.

Пару раз ему удавалось удерживать Альму перед светофором, – мойра не понимала, зачем ждать зажигания определенного цвета, но, чуть не попав под автомобиль, согласилась послушать Джекса.

Ближайшее кладбище находилось далеко. Можно было доехать на автобусе, но оба отказались от этой идеи, вспомнив предыдущий опыт. К тому же младшие демоны-ищейки все еще преследовали их. То, что их пока не было поблизости, не означало, что они скрылись навсегда.

– Обычно по кладбищам ходят поздним вечером или ночью, – заметил Джекс.

– Это имеет значение?

– Не знаю, но подростки и неформалы так делают. Я в фильмах видел.

Джекс предложил идти самым быстрым путем, через узкие кварталы и дворы. Альме это не понравилось, особенно то, что добираться придется пешком, но других вариантов у них не было и денег тоже.

– Я знаю свой город лучше тебя, – аргументировал парень, и Альма после недолгих раздумий была вынуждена согласиться.

Джекс вел ее по самым темным местам, которые только смог отыскать. Так ей казалось. Периодически на нее бросали странные, недобрые взгляды. В основном мужчины. А девушки просто отводили глаза. Узкие проходы, пробраться через которые получалось только по отдельности, следуя друг за другом, не были освещены. Крыши домов загораживали собой практически все небо, оставляя в поле зрения лишь небольшие кусочки между скатами.

Мойра нашла тонкую старую спицу, которая лежала под камнем возле мусорного бака; она напомнила ей о пряже, и Альма решила оставить ее себе, спрятав в кармане плаща.

Альма ощущала неприятный запах, и с каждым шагом он менялся на все более отвратительный. Джекс уверенно шел впереди, будто ходил здесь каждый день, и совершенно не обращал внимания на обстановку и вонь. Альма не знала, то ли парень притворяется храбрым, то ли он действительно нередко бывал в подобных местах.

Окраины отличались от того шумного города, который видела Альма. Пусть суета и сигналы вечно движущихся куда-то машин оглушали и лишали покоя, но привыкнуть было можно. Город не внушал ей страха, хоть мойра и не ощущала себя в большой толпе по-настоящему богиней судьбы, которой являлась.

Интересно, — подумала Альма, – Джекс себя чувствует так же? Словно песчинка на берегу моря.

Когда ей захотелось окликнуть Джекса и попросить его сменить маршрут, он неожиданно остановился и сам повернулся в ее сторону. Альма заметила, что людей вокруг стало меньше. Это не могло не радовать.

– Мы на месте. Кладбище будет за этим поворотом. – Он указал на кирпичный дом и кивнул в нужном направлении.

– Отлично, – сказала Альма. Ей хотелось поскорее выбраться отсюда.

Когда они подобрались к кладбищу, возникла новая преграда в виде закрытых ворот. Вокруг было непривычно тихо. Альма никогда не думала, что будет настолько сильно желать тишины. Шумный город и смертные ее утомили. У мойры даже возникло нечто, похожее на головную боль.

– Может, обойдем? – предложил Джекс, задумчиво рассматривая замок на черной решетке. – Вдруг где-то есть проход.

– Нет. Ты его просто сломаешь, – решительно заявила мойра. – Не желаю снова ходить по тем грязным, отвратительным местам. Мой плащ наверняка пропах чем-то тухлым.

– Это временно, запахи выветриваются.

Альма бросила на него недовольный взгляд и достала из воздуха ножницы. Джекс задавался вопросом, где она их прячет, но решил, что это просто один из тех трюков, которые смертный человек не сможет понять.

Он засмеялся:

– Никогда бы не подумал, что буду заниматься взломом вместе с богиней судьбы. И откуда ты вообще знаешь, что у меня есть такой опыт?

К тому времени как они смогли дойти до кладбища, солнце уже село за горизонт, а город осветился многочисленными огнями. В принципе, разница была не так уж и заметна, но только если не находиться слишком далеко. Например, в таких местах, как кладбище. Здесь всегда были проблемы со светом. Местный пожилой сторож вечно засыпал в свою смену и забывал включать фонари, которых и так было немного.

– Это не взлом.

– Сказала та, что использует ножницы для открытия замка. Незаконное проникновение – так это называется в мире людей.

Альма предпочла проигнорировать Джекса.

Девушка раньше пользовалась ножницами, только чтобы прерывать чью-то жизнь. А сейчас им предстояло вскрыть замок, чтобы проникнуть на кладбище в мире людей.

Надеюсь, сестры никогда не узнают об этом, – вздохнула Альма, передавая их смертному, по словам которого они могли бы помочь.

Хотя кого она обманывала, богини судьбы видели все. Альма смотрела, как Джекс сжал кольца ножниц и вставил острие в скважину в замке. Хорошо, что ножницы имели свойство подстраиваться под любой удобный размер: мойры сменяли друг друга, а ножницы были всегда одни и те же.

Джексу удалось попасть в нижнюю часть замочной скважины. Дальше пришлось воспользоваться найденной в переулке спицей. Хоть чем-то те зловонные места оказались полезны. Вставив ее над лезвием верхнего полотна ножниц, парень ощутил, как спица касается штифтов. Джекс применил силу, нажимая с достаточным давлением, и сдвинул пружину.

Послышался щелчок. Ножницы выполнили свою работу и исчезли так же, как появились.

Альма хотела радостно закричать: «Смотри, у нас получилось!» – но вовремя взяла себя в руки, решив не показывать смертному эмоции, какие не подобает испытывать богине судьбы.

– Ого, у нас получилось! – воскликнул Джекс и толкнул решетку, проверяя, действительно ли она откроется.

Альма порадовалась темноте, окружавшей их, иначе парень увидел бы красноту ее щек, которая вгоняла в смущение еще больше.

Человеческое тело явно предает меня.

– Это было легко, я же богиня, – ответила с гордостью в голосе мойра, слегка вздернув подбородок.

По телу прошлась волна жара. Альма сомневалась, получится у нее открыть ворота или нет, и ей понравилось то, что смертный оценил ее старания. Вот только показать это было выше ее гордости.

Альма представляла себе кладбище другим, но тут были только надгробия в виде каменных плит – и ничего больше. Пейзаж выглядел весьма скучно, и мойра шла, окунувшись в свои мысли, не обращая внимания на происходящее вокруг. Единственное, что тревожило ее, – это довольно тонкий плащ, который не спасал от порывов ветра.

Джекс рассматривал каменные и высеченные из мрамора надгробия и ощущал холод на своей коже.

Они дошли до середины кладбища, и парень увидел старую церковь. Она оказалась довольно высокой. Даже издалека было видно, что краска сходит с ее стен, а кирпичная кладка местами разрушилась. Здание не внушало доверия, к тому же церковь, насколько Джекс знал, была давно заброшена и стояла в этом месте еще до образования кладбища. Никто, даже те, кто прожил рядом с этим районом всю свою жизнь, не мог сказать, откуда она взялась. Здание просто всегда существовало, и мало кто обращал на него внимание.

– Только не говори, что мы собираемся войти в эти внушающие ужас развалины, – вымученно сказал Джекс, хотя уже заранее знал ответ, потому что Альма направлялась именно туда, следуя за красной нитью, которую здесь, в тишине, чувствовала гораздо лучше.

Парень уже было подумал, что им, а вернее, мойре придется вновь повозиться с замком, но церковь оказалась открыта, и они свободно прошли.

Тут было три нефа, прямоугольное внутреннее помещение делилось рядами колонн на три части. Центральный неф имел мозаичный пол.

– Это место было построено людьми уже очень давно, ему несколько тысячелетий, – сказала Альма.

Ее голос эхом разлетался по пустому помещению. Было темно, и, кроме пола и высоких массивных колонн, Джекс мало что мог разглядеть.

– Откуда ты это знаешь?

– Слышала как-то от сестры. Иногда она рассказывала нам с Лахелис про мир людей, про события, которые происходят со смертными. Например, войны. – Альма вздохнула и остановилась, предаваясь воспоминаниям. – Помню, как часто щелкала ножницами в те времена.

– Но почему эта церковь до сих пор цела?

– Боги берегут ее.

Больше вопросов Джекс задавать не стал, он довольствовался тем, что Альма сказала, что в этой церкви есть тот, кто поможет найти ей книгу, в которую мойра вписывала имена. Парня посещали смешанные чувства. Он не знал, хочет ли услышать имя отца среди тех, кто числился мертвым. Если он умер, по крайней мере, у него была весомая причина не появляться все это время. А если он жив, то Джекс пообещал себе перед их встречей отработать неплохой удар правой.