Читать онлайн Признаки присутствия

Пролог

– Тима, не прислоняйся лбом к окну, – в который раз сказала Лада. – Застудишь голову, станешь дурачком.

– Не стану! – возразил Тима, но голову все же убрал.

– И вообще, уже пора спать.

– Я дождусь! – твердо сказал Тима.

– А вдруг они не поехали, решили метель переждать? До утра будешь сидеть?

– Дождусь!

– Ладно, – укоризненно покачав головой, Лада вновь взялась за вязание. – Что с тобой поделать.

– Расскажи сказку, пока они едут, – попросил Тима. – Страшную.

– Страшную? Ладно, будет тебе страшная. На вот тебе подушку, не сиди на полу. – Лада кинула Тиме красную бархатную подушку. – Жили в дремучем лесу отец с маленькой дочкой и звали их Грол и Агнис. Их домик плотной стеной окружали высокие сосны, а перед входом пробегала бойкая речка. Отец часто ходил на охоту, а потом продавал дичь на рынке в городе. Это единственное, что он умел, и поэтому ему приходилось покидать дом на два, а то и три дня. Агнис очень боялась оставаться дома одна, но выхода у них не было – Грол должен был уходить на охоту, чтобы у них были хоть какие-то средства для существования. В те редкие дни, когда отец был дома, они любили мечтать о том, как однажды они разбогатеют и переедут в большой город, и тогда Агнис будет ходить в школу, как все дети, а Грол… Грол ничего не будет делать, потому что у них будут слуги. Он будет сидеть у окна, пить чай с медом и ждать свою любимую дочурку из школы. А еще у них будет длинная подзорная труба на чердаке их большого дома, и по вечерам они будут смотреть на звезды, а у Агнис будет отдельная комната для кукол. Не таких кукол, в которые она играла сейчас – обмотанные тряпьем деревянные чурбачки, а настоящие, искусно выточенные мастерами кукольного дела, в платьицах и чепчиках, и чтобы руки и ноги у них были на шарнирах и сгибались, словно настоящие.

– Как же они хотели разбогатеть? Имели ли они хоть какой-нибудь маломальский план для этого? – спросил Тима.

– Не имели, Тимоша, поэтому все их мечты так и оставались мечтами, и день за днем, месяц за месяцем Грол все так же уходил в лес, а потом с добычей шел в город, а Агнис все так же оставалась дома в окружении больших и разлапистых сосен, и тряслась по ночам от страха, боясь, что в дом ворвутся лесные разбойники или дикие звери подстерегут ее у двери. Как-то раз случился в тех местах такой сильный ливень, что размыло все дороги в округе и Гролу никак было не добраться домой из города. День прошел, второй, третий, четвертый пошел. Все продукты у Агнис закончились, и стало ей совсем голодно. И тогда она осмелилась пойти в лес, набрать шишек, чтобы повытаскивать из них орешки и поесть хоть немного. Оделась она, постояла на пороге, прогоняя страх перед глухой чащей лесной, и пошла. Ходила, ходила, набрала целую корзину шишек, да заблудилась. Села под толстой елью и заплакала. И тут вдруг ель за ее спиной как зашевелится! Как заговорит человеческим голосом: – Встань, повернись ко мне негодница!

– Ой, страшно, страшно! – Тима закрыл лицо ладошками.

– Ты слушай дальше, вот где будет страшно, – пообещала Лада. – Или спать пойдешь?

– Нет, рассказывай, рассказывай, хочу узнать, что с Агнис дальше станет.

– Ну, слушай тогда. Вскочила Агнис, обернулась, глядь, а ель-то – живая! В коре древней проглядывают черные глаза с веками тяжелыми, нос – кривая сломанная ветка, а пониже – косой рот, весь в трещинах. Стоит, трясет грозно ветками мохнатыми, того и гляди ударит. Упала тогда Агнис на колени и заревела пуще прежнего. И сжалилась тут ель вековая, перестала кричать и грозить, обняла Агнис нежно своими ветками и говорит: – «Ты кто такая и откуда здесь взялась, и чего ревешь, как медведь шатун?». И отвечает ей Агнис – «Батюшка должен был еще вчерашнего дня вернуться, а его все нет и нет, видать распутица из города не пускает, еда моя закончилась, вот я с голоду и пошла в лес за шишками, хоть орехов поесть, и заблудилась. Вот вернется батюшка, а меня-то дома и нет. Боюсь, как бы его удар не хватил, оттого и плачу». Подняла тогда ель брови деревянные от удивления: – «Значит, не за себя плачешь, не себя жалеешь, за отца своего беспокоишься? Зовут-то тебя как?». «Агнис». «Ладно, Агнис, так и быть, помогу тебе домой вернуться. Но при одном условии – и ты мне тоже поможешь». Вытерла тогда слезы Агнис, приободрилась – «Все сделаю, только бы домой попасть до возвращения батюшки. Говори свое задание». И поделилась ель с Агнис своей бедой – «Поселились под корнями моими гномы подземные, зловредные. Копают, черти, ни дня продыху, все уже перекопали, скоро земли подо мной не останется, а мне без земли не жить, где ж я воду буду брать, если землицы подо мной не будет? А все из-за жилы золотой, что проходит прямиком подо мной, аж на версту простирается жила та, золотая. Понимаешь, копали бы они не так глубоко, я бы сама с ними справилась, ведь мои ближние корни толстые и очень сильные – перемололи бы гномов в секунду. Но туда, где копают гномы, доходят только мои дальние корни. Они тоненькие, слабенькие, никак им не справиться с гномами. Молю тебя, изведи тех гномов, отвадь их от меня. Тогда и путь домой укажу, тут недалеко по прямой. Вижу даже его с высоты, домик твой скромненький». Призадумалась тут Агнис над задачей непростой, пораскинула мозгами, и, видно, придумала что-то. Подняла с земли свою корзину с шишками и заявила бесстрашно – «Готова я, указывай путь к гномам подземным». А ель ей и говорит – «Оставь корзину здесь, зачем она тебе в подземелье?». «Чтобы белки шишки за минуту растащили? Нет уж, слишком долго я их собирала, чтобы белкам раздарить. С собой заберу!» – ответила ей Агнис. – «Указывай путь в подземелье!». И дрогнула вдруг земля под ней, зашевелились корни, задвигались, ходуном заходили. И разверзлась земля перед ней, и открылся вход в подземелье страшное, в темноту неизвестную. И шагнула туда маленькая Агнис, и сомкнулась над ней земля мгновенно, закрыв солнечный свет. И оказалась она в полной темноте. Побрела наощупь вниз по ступеням скользким земляным, и вскоре увидела свет зеленый и залу круглую, большую. То был свет от кристаллов подземных, коими гномы освещали свои земляные работы. Кристаллы следовало ударить посильнее друг о дружку, тогда и появлялся в них свет. Затаилась Агнис в нише стенки земляной прямо перед залой, смотрит оттуда скрытно, видит – гномы там в колпаках полосатых трудятся, копают, рубят тонкие корни несчастной ели, золото целыми кусками достают из-под земли. Складывают золото в корзины, а другие гномы на веревках тащат корзины дальше в тоннели узкие, во владения свои подземные. Радуются, смеются безудержно, что богатство такое выпало на их долю, и работают, работают, не зная усталости. И не думают о том, что высохнет скоро ель вековая над ними, лишится жизни дерево красивое из-за жадности их гномьей… Ну все, Тимоша, остальное завтра расскажу, спать тебе пора, глаза уж, вон, закрываются.

– Не закрываются, не хочу спать, – захныкал Тима, потирая глаза кулачками. – Продолжай сказывать сказку. Много ли там гномов было, под елью той?

– Достаточно. Сотня, а то и больше.

– Насколько малы они были?

– С ладошку твою ростом, – подумав, сказала Лада. – И колпак еще сверху с полвершка.

– В чем тогда опасность их была для Агнис? Не могла ль она их просто прогнать, раз малы они так были? – посмотрев на свои ладошки, спросил Тима.

– Все в лесу знали, что лучниками искуснымии и скорострельными гномы были, у каждого за спиной лук и множество стрел. Тысячи стрел могли все разом выпустить, от такого и великану не спастись, а что уж тут говорить о ребенке пятилетнем, – объяснила Лада.

– Смогла ли извести Агнис гномов? Спасла ли ель вековую? Спаслась ли сама? Вернулась ли домой до прихода батюшки своего? – не унимался Тима.

– Поздно уже, завтра расскажу. Спать!

– Дождусь батюшку и матушку! Не пойду спать! – Тима вскочил с подушки, подбежал к окну и прислонил лоб к холодному стеклу.

– Капризничаешь, Тима, накажут тебя родители за то, что не спишь, и меня заодно накажут. Не приедут они сегодня, утром их встретишь. Мне и самой очень уж надобно, чтобы сегодня они приехали, но, видать, не судьба…

– А вот и нет, едут они! – Тима отскочил от черного окна и побежал прочь из комнаты. – Едут!

Лада отбросила вязание и побежала следом. Тима уже пытался сдвинуть засов на входной двери, еле до него дотянувшись, но силенок у него не хватало. Обернувшись, он умоляюще посмотрел на Ладу.

– Сейчас, – улыбнулась она, помогая ему отодвинуть тяжелый засов.

И уже через мгновение Тима висел на отце, крепко обхватив его шею.

– Ну-ну, будет нежностей, иди вон мать обними. – Он передал Тиму матери, снял шубу и меховую шапку. – Не баловался он тут без нас?

– Да нет, Аркадий Михайлович, – Лада приняла от него шубу и шапку. – Вел себя примерно, помогал дворовым по хозяйству. Хозяином был тут без вас.

– Хорошо, – Аркадий Михайлович потрепал Тиму по голове, забрал его у матери, чтобы и она смогла раздеться. – Сама-то как?

– Сама-то хорошо, барин…

– Говори. По голосу чую – случилось что-то.

– Батюшка мой захворал, третий день уж не встает. Матушка вчерашнего дня прислала соседского мальчугана, чтобы справиться – когда я смогу прийти, помочь ей маленько, а то и, – тут Лада заплакала, вытирая слезы вышитым платочком, – попрощаться с батюшкой.

– Что там приключилось? Доктора, может, надобно? – нахмурился Аркадий Михайлович.

– Был, барин, доктор-то, выписал микстур разных, кровопускание сделал. Сказал – мозговой удар случился, велел молиться и ждать.

– Да, уж, беда… Отпущу тебя, конечно, – пробасил Аркадий Михайлович. – Завтра поутру и пойдешь, как метель стихнет.

– Мне бы сейчас, барин, – сложив ладони, взмолилась Лада.

– Куда же ты в ночь пойдешь? – вмешалась барыня, Елизавета Матвеевна. – В городе-то вон что творится. Девки каждый месяц пропадают, никак этого душегуба проклятого не поймают. Утром пойди, не рискуй понапрасну.

– Ой тревожно мне, боюсь, не застану батюшку живого, не успею попрощаться. Еле дождалась вас, поклялась сама себе, что в какое бы время вы ни приехали, да пусть даже ночью, буду в ногах ваших валяться, лишь бы отпустили вы меня, благодетели, с батюшкой повидаться.

– Зачем же в ногах, в ногах не надо, – сказал Аркадий Михайлович. – Ладно, куда тут деваться, сейчас прикажу Петьке, пусть снова запрягает, отвезет тебя домой. Или из дворовых возьми кого-нибудь, пусть проводит тебя.

– Не надо, барин, пусть Петька отдыхает с дороги, и дворовые тоже умаялись, пусть спят, сама я дойду. По дворам пойду, коротким путем, быстро доберусь. Никто меня не скрадет, кому я нужна.

– На вот. – Плюнув на пальцы, Аркадий Михайлович отсчитал несколько червонцев, протянул их Ладе. – За два месяца вперед тебе жалование. Вдруг надобность какая, батюшке на микстуры.

– Благодетель наш, – разрыдалась Лада, упав на колени и обхватив руками ноги Аркадия Михайловича. – Спаситель.

– Не надо, ни к чему это, – Аркадий Михайлович и Елизавета Матвеевна подняли Ладу с пола. – Ты иди тогда. По дворам не надо, по улицам иди, пусть подольше, зато безопаснее. На Брусничную не заходи, обойди ее по Нижней.

– Помню про Брусничную, обойду ее, треклятую, – пообещала Лада.

– Даст Бог, может, получше станет Степану. Схожу завтра поутру в церковь, помолюсь за него, – Елизавета Матвеевна помогла Ладе надеть пальтишко, перекрестила на дорожку.

– Побегу, – Лада обняла Тиму, надела валенки, накинула пуховый платок и выбежала из дома.

На улице мело, в лицо били колючие снежинки, протяжно завывал ветер. Лада пошла было по улице, но, мгновенно замерзнув, решила все-таки идти по переулкам. Так было короче и теплее – в переулках не так сильно дул ветер.

– Кому я нужна, не скрадет меня никто, – шептала словно заклинание Лада, пробираясь по снегу, которого навалило уже почти на всю высоту ее валенок. – Кому я нужна…

Она его не увидела, а словно почувствовала. Потом и услышала. Шаги его услышала – быстрые, легкие, слегка поскрипывающие на снегу, и шелестящие одновременно, словно скользящие. Поняла почему-то сразу, что это он – тот, кто нападает и крадет. Тот, кого не могут поймать уже год. Про которого говорят, что не людского племени он, а из древних подземных существ, изредка выползающих на поверхность и питающихся молодыми девицами, по собственной глупости или по какой-либо острой необходимости очутившихся ночью на улице в одиночестве. Страх мгновенно выхолодил и без того промерзшую грудь, в животе появилась дурнота, подступившая к горлу. Она попыталась закричать, но из-за спазма в горле не смогла даже прошептать. Да и кому кричать в этом пустынном переулке? Никто ее не услышит в этих спящих домах, да если и услышат, то подумают, что это вьюга воет, нещадно заметая город белым саваном.

Она обернулась, с теплящейся в глубине души надеждой, что нет там никого, за ее спиной, что все это просто ее страхи. Обернулась и… увидела его, в серой мешковатой одежде, длинного, костлявого, шагающего неестественно легко и быстро, словно летел он, а не шел, едва касаясь снега, безлицего, лишь с темным пятном под серой накидкой, и с белыми круглыми обрубками вместо кистей. Увидела и… упала тут же без чувств в снег.

В черной мгле стали проступать расплывчатые фигуры. Послышались глухие голоса. Лада постепенно приходила в себя. Теперь она уже отчетливо видела, что перед ней на стульях сидят четверо, а пятый – длинный, худой, почти упираясь головой о потолок, стоит справа от нее. Лада перевела взгляд на его руки. Это был он – тот, кто преследовал ее в переулке – там, где должны были быть кисти, виднелись обтянутые тонкой белой кожей, все в шрамах, беспалые круглые культи.

Она закричала, но смогла издать лишь мычание – в ее рту был тряпичный кляп, который она не смогла вытолкнуть языком, потому что ее голова была обмотана тряпкой. Люди, сидящие на стульях, замолчали, уставившись на нее. Она узнала двоих из них – один из них был важный городской чиновник, второй – из банковских дельцов. Двух других она не знала, но по манерам и дорогой одежде было видно, что это тоже люди из высшего общества.

Она вдруг поняла, что на ней нет одежды. Опустив голову, она убедилась в этом – совершенно голая, она сидела на деревянном стуле, ее руки были примотаны к поручням, а ноги – к ножкам стула. От стыда Лада заревела, попыталась выдернуть руки, чтобы хоть немного прикрыться, да только стерла запястья до крови толстой грубой веревкой.

Четверка зрителей так и сидела, молча разглядывая ее и наблюдая за ее попытками освободиться. Потом, как по команде, они снова отвернулись и вполголоса заговорили, а следом каждый из них бросил на пол камни, и Лада поняла, что по количеству выпавших очков выиграл банковский делец. Беспалый поднял в углу коробочку, обхватив ее культями, поднес дельцу. Там были конверты, запечатанные сургучом. Помусолив пальцы, делец выудил из середины один конверт, вскрыл его, прочитал, и, улыбнувшись странной и зловещей улыбкой, провозгласил:

– Четвертование!

Они наперебой о чем-то очень тихо заговорили, а потом разом замолчали и посмотрели на Ладу, которая от ужаса уже снова была готова потерять сознание.

– Четвертование, четвертование, – тихим хором стали повторять все четверо, встав со стульев, и сопровождая каждое слово хлопком в ладоши, и свечной огонь отражался в их зрачках дьявольским желтым светом. – Четвертование, четвертование, четвертование…

1. «Дом»

Где-то далеко за домами только что взошло солнце. Отразившись от сотен окон, первый солнечный луч добрался до самого центра города, проник в окно на четвертом этаже неприметного серого здания и осветил угол стола, попав точно на круглый кактус, похожий на ежа. На спине «ежа» красовался фиолетовый бутон с многочисленными лепестками, устремленными вверх. Солнечный луч словно разбудил бутон, его лепестки вдруг медленно разошлись в стороны, превратившись в необыкновенной красоты цветок.

– Ого! – сказал Дэн, усевшись за стол. – Ты это видел?

– Что там? – поднял голову Никита.

– Кактус.

– Что с ним?

– Он расцвел.

Прихватив с собой смартфон, Никита подошел к столу Дэна.

– Красота, – сделав несколько снимков, Никита вернулся за свой стол. – Я-то сам к цветочкам спокойно отношусь, но вот моя Галина их обожает. У нее дома целая стена заставлена полками с комнатными цветами. Отправлю ей пару фотографий, пусть любуется. Откуда вообще взялся этот кактус? Такое ощущение, что он просто взял и появился. Но одно я помню точно – до тебя его у нас не было.

– Самое странное, что и я не помню как он появился на моем столе. Может, уборщица принесла?

– Возможно… Хм, Галина пишет, что это какое-то чудо, нужно лет двадцать, чтобы дождаться цветения кактуса такого вида. Тем более, глубокой осенью. Обычно они цветут летом.

– Значит, нам повезло, – сказал Дэн, поставив кактус перед монитором. – Спасибо, кактус, что доставил нам внезапное эстетическое удовольствие.

– Кстати, этот вид называется Эхинокактус Грузона. И он мексиканец, – подняв указательный палец, добавил Никита. – Так написала Галина.

– Передай Галине спасибо. Ну что, буенос диас, камарада Эхинокактус Грузона, – сказал Дэн, включая компьютер. – Хотя, судя по легкомысленному цвету его сомбреро, я думаю, что это все-таки не мексиканец, а мексиканочка, сеньора…

Дэн замолчал, увидев на мониторе новую папку, которую он не создавал. Кликнул, но чтобы ее открыть потребовался пароль.

– Ничего не пойму, кто-то залез в мой компьютере, что ли?

– Ты о чем? – удивленно спросил Никита.

– На рабочем столе появилась какая-то папка «Дом», пытаюсь ее открыть, а она запаролена. Еще вчера ее не было. Я ее не заводил, значит, это сделал кто-то из вас.

– Ты же знаешь – кроме тебя в твой компьютер никто зайти не сможет. Пароль для входа знаешь только ты.

– И что тогда это такое? – Дэн еще раз попытался открыть папку «Дом», но она снова предложила ему ввести пароль из четырех цифр. – Откуда она здесь взялась?

– Сбой какой-то, наверное, – предположил Никита. – Ты айтишникам позвони, может, что-нибудь подскажут. Тебя, кстати, искал кто-то.

– Кто, когда?

– Какой-то приятный женский голос по городскому телефону интересовался, работает ли в отделе некий следователь Денис Валерьевич. Голос представился Оксаной. Я сказал, что работает у нас такой, но он сейчас на задании, спасает мир от преступников. Предложил ей свою персону, но ей был нужен только ты.

– Зачем я ей, она не сказала?

– Нет. Сказала только, что это очень важно, и оставила телефон. И он очень странный.

– Кто? – не понял Дэн.

– Не «кто», а «что». Номер телефона странный. На, сам посмотри. – Никита сложил лист в самолетик и запустил его в сторону Дэна.

Самолетик взмыл под самый потолок, а оттуда медленно спланировал прямо на стол Дэна, приземлившись рядом с кактусом.

– Ничего себе! – удивился Дэн. – Долго тренировался?

– Ага, все свободное время только этим и занимаюсь, – с самым серьезным видом сказал Никита. – Я, вообще-то, чемпион Центрального района по запуску бумажных самолетов.

– С таким талантом пора выходить на международный уровень. Так, что тут у нас, посмотрим… «7–935–79357935», – развернув бумажный самолетик, прочитал Дэн. – Действительно, странный номер. Разве бывает столько цифр в телефонном номере?

– В наших номерах на одну цифру меньше, может быть, иностранный? Но это не единственная странность, посмотри повнимательнее.

– А, да, вижу – комбинация «7–9–3–5» повторяется три раза. Попробую позвонить… Что и следовало доказать – номер не существует. Ты правильно записал?

– Дважды переспросил. Пришлось, потому что качество звонка было ужасным, постоянно шел фоном какой-то треск, прорывались чьи-то голоса, иногда крики, как будто из преисподней звонили, честное слово.

– Хм…

– Может, кто-то таким образом пытался тебя разыграть?

– Ну, идиотский розыгрыш, если честно. Не смешно и, самое главное, ничего не понятно.

– С этими цифрами у тебя ничего не связано?

– Вроде бы нет, – подумав, сказал Дэн. – Забыть?

– А что тебе остается делать? Хотя, если честно, голос в телефоне был реально взволнованный. Очень.

– Погоди, звякну-ка я ребятам на коммутатор, там же все входящие звонки фиксируют.

– Точно. Если будут спрашивать, эта девица звонила в 8.55. Я пока в буфет сбегаю, тебе кофе взять?

– Ага, американо.

– Ну и как? – поинтересовался Никита, вернувшись через десять минут с двумя стаканами кофе в руках. – Что выяснил?

– Да ничего, – растерянно посмотрев на Никиту, сказал Дэн. – Не звонил нам никто в это время.

– Я клянусь, был звонок! – воскликнул Никита.

– Да я тебе верю. Я думаю, что и там какой-то сбой был – на коммутаторе. Какой-то глобальный сбой все сбил, такая вот тавтология получилась – сбой сбил, сбил сбой.

– На то он и сбой, чтобы сбивать. Это все магнитные бури, ты мне поверь. Это все они, проклятые.

Они какое-то время молчали. Дэн дул в стакан с кофе, пытаясь остудить горячий напиток, и смотрел на листок с номером телефона, а Никита печатал отчет.

– Мне тут пришла одна шальная идея, – сказал Дэн. – Фантастическая, если быть точнее. Даже сумасшедшая, если быть совсем уж точным. Но я должен ее проверить. Тем более, что далеко идти, как говорится, не надо.

– Заинтриговал, – оторвавшись от отчета, сказал Никита. – И?

– Хочу использовать эти четыре повторяющиеся цифры – «7–9–3–5», чтобы открыть таинственную папку «Дом».

– И что тебе мешает это сделать?

– Не знаю, – признался Дэн. – Волнуюсь отчего-то.

– Не помню тебя взволнованным.

– Я и сам не помню, а тут чего-то того…

– Давай я сделаю, – предложил Никита.

– Да, давай, – тут же согласился Дэн.

– Не узнаю тебя.

– Какое-то внутреннее беспокойство. Не понимаю, что со мной. Садись. – Дэн встал, пропуская Никиту на свое место.

– Какие там цифры, напомни.

– 7–9–3–5.

– Опа! – вскрикнул Никита, набрав цифры. – Открылось!

– Что там? – спросил Дэн, опасливо выглядывая из-за спины Никиты.

– Какая-то ерунда, сам посмотри, – Никита уступил место Дэну. – Да что с тобой? Соберись!

В файле были две фотографии. На первой был участок улицы и старый кирпичный дом за забором, а на второй была сфотографирована записка чернилами на обрывке газеты, которая лежала на зеленой поверхности, выложенной миниатюрными темно-зелеными керамическими плитками:

«БЕСПАЛЫЙ ЗАБРАЛ ЕЕ СЕБЕ.

НЕ ИЩИ ЕЕ. ЕЕ УЖЕ НЕТ»

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил Никита.

– Я думаю, что… ничего не понимаю – вот, что я думаю. Наверное, сейчас я бы уже обрадовался, если бы все это оказалось чьей-то глупой шуткой. Например, твоей.

– Уверяю тебя, это не я, – отверг подозрения Никита.

– Но ведь это именно ты принял звонок, которого не было, и дал мне телефонный номер, записанный именно тобой на этом листочке, в котором оказался пароль для папки «Дом». Все эти улики указывали бы только на одного шутника – на тебя, если бы не…

– Если бы не?

– Если бы не одно «но» – действительно, ни ты, ни кто-либо другой не знает пароль для входа в мой компьютер. Я сменил его вчера вечером, когда задержался здесь допоздна. И поэтому… я повторяю вновь и вновь – я ничего не понимаю, хоть дай мне в бровь.

– Худо дело – Дэн стихами заговорил, – обеспокоено покачал головой Никита. – Будешь в этом разбираться?

– Я не знаю. У меня тут и без этого куча дел. Босс повесил на меня стопроцентный «висяк», который перешел к нам от расформированного второго отдела.

– Опять тавтология какая-то – «повесил «висяк»». «Сбой сбил», «повесил «висяк»»… наши словесные обороты оставляют желать лучшего.

– Ну так здесь и не литературный кружок.

– Что правда, то правда. Так что там за дело?

– Одна девушка исчезла прямо из кафе «Сицилия», пока ее подруга, вероятно, отведав горячительного, отключилась на короткое время. Сама же она утверждает, что особо не пила, а просто устала после работы, и, видимо, задремала, пока исчезнувшая отлучилась в туалет. Заявляет, что подобное с ней произошло впервые. Очнувшись или проснувшись, она обнаружила, что подруга исчезла. И с концами – нигде пока не объявилась.

– И никто ничего не видел? А официанты, другие посетители?

– В кафе всех опросили, никто не видел как она ушла, это и понятно – вечер пятницы, все готовенькие.

– Не люблю дела, похожие на мистические исчезновения, – поморщился Никита.

– Я и говорю – «висяк».

– Ну а камеры? Камеры наблюдения где-то же были?

– На выходе из кафе была камера, над дверью, но в тот день она не работала. Накануне той пятницы навернулась вся система наблюдения, они вызвали мастера, но тот был занят и смог приступить с ремонту только в понедельник.

– Тебе не кажется странным, что именно в день исчезновения не работала камера.

– Еще как кажется. Именно в этом направлении я и планировал поработать – в направлении кафе «Сицилия». Сегодня еду туда осмотреться, поговорить с работниками.

– Где находится кафе?

– На Брусничной улице. Не слышал об этом кафе ничего?

– Про «Сицилию» ничего на ум не приходит, а вот про Брусничную улицу, кажется, что-то слышал. Но что именно, не помню. Как вспомню, скажу. А напоследок я скажу-у-у, – пропел вдруг Никита.

– Не, Никитос, пение – это не твое, – поморщился Дэн. – Запускать самолетики у тебя лучше получается, развивайся лучше в этом направлении. Скажи словами.

– Скажу вот что – сфотографируй на телефон содержимое папки «Дом», на всякий случай. Мало ли что.

– Ты прям читаешь мои мысли.

– А пою я нормально, зря ты это. Я в караоке 100 баллов набираю.

– Самое главное, что тебе нравится.

Удобно расположившись за столиком у окна, из которого хорошо просматривалась часть Брусничной улицы, Дэн сначала на несколько секунд потерял самообладание от яркой красоты стройной, смуглой, черноволосой и, ко всему прочему, зеленоглазой официантки Киры Апаровой, внезапно и бесшумно появившейся у столика из-за его спины. Взяв себя в руки, он все же заставил себя начать разговор:

– Добрый день, Кира. Мне сказали, что вы работали в тот вечер, когда из вашего кафе исчезла одна из двух девушек, которые у вас ужинали, и обслуживали их столик.

– Да, было дело. А что, расследование началось по новой?

– А расследование и не заканчивалось. Просто тот отдел, который занимался этим делом, на днях расформировали, ну а расследование передали мне.

– А, понятно. На самом деле – и я об этом уже говорила вашим коллегам – никто из нас не видел вот прям именно двух девушек одновременно за столиком. Мне было удивительно, что ваши коллеги не обратили внимание на этот факт. Лично мне это показалось странным.

– Этот как так? – удивился Дэн. – В материалах дела об этом ничего не сказано. Вы, Кира, присядьте, пожалуйста, я вас отпросил у вашего начальства на целых полчаса.

– Подругу пропавшей девушки как раз видели многие, – Кира села напротив Дэна, сложив руки под грудью. – Она пришла первой, заказала ужин на две персоны и бутылку вина, а потом, когда я принесла заказ, она сказала мне, что ее подруга на подходе, что она уже совсем рядом с кафе. Потом я занималась другими клиентами – в тот вечер у нас был аншлаг, а когда подошла к этим девушкам, чтобы узнать, все ли у них хорошо, то опять увидела за столиком лишь одну девушку – ту, которая пришла первой.

– А вторая на тот момент еще не дошла до кафе, что ли?

– Нет, первая девушка сообщила мне, что вторая давно пришла, но вот именно сейчас отлучилась в туалет. И по всем признакам было понятно, что да, действительно, за столиком ужинают две персоны. На спинке второго стула висела сумочка и плащ, и по тарелке было видно, что с нее кто-то ел. Вам, наверное, кажется странным, что я не видела их столик, пока бегала по залу, обслуживая других клиентов?

– Если честно, то да.

– Сейчас вы все поймете. Дело в том, что они сидели во-о-он за тем столиком, – Кира показала рукой куда-то за спину Дэна.

– Но там же нет никакого столика, – обернувшись, сказал Дэн.

– Он за той круглой колонной, именно поэтому его и не видно.

– Теперь понятно. И что было дальше? Вы же подходили к ним еще раз, или, возможно, не один раз?

– Да, я подходила к ним еще раз, меняла пустую бутылку вина на новую, и снова, вы не поверите, второй девушки не оказалось за столиком! Она опять, со слов первой девушки, отлучилась припудрить носик.

– И все то же самое – на стуле вы видели ее вещи, а на тарелке были признаки того, что с нее ели?

– Все было именно так. Потом я совсем забегалась, и смогла подойти к их столику уже довольно поздно. Я увидела, что первая девушка в отключке – лежит, уткнувшись носом в тарелку с салатом, а второй девушки снова нет.

– Хм, интересно, – Дэн посмотрел в окно, в котором была видна часть крыльца. – А что-то выяснилось тогда – почему не работали камеры наблюдения? В материалах дела об этом почему-то ничего больше не сказано.

– Да, выяснилось, просто мастер смог прийти через несколько дней, когда всех нас уже допросили в полиции. Вероятно, именно из-за этой задержки в материалах дела нет информации о поломке камеры наблюдения. Мастер, ремонтировавший камеру, нашел в ней маленькое отверстие и пульку внутри. Вероятно, какой-то хулиган прострелил камеру из пневматики. Помню, что мы ее сохранили, на случай, если она понадобится вашим коллегам. Но никто за ней не приехал, и никто не поинтересовался про результаты осмотра и ремонта сломанной камеры наблюдения. А мы потом про эту пулю и забыли совсем, если честно. Я могу сходить, узнать, вдруг она до сих пор лежит у директора в сейфе.

– Спасибо, было бы неплохо. Видите, приходится краснеть за своих коллег, которые еще тогда должны были все это узнать и забрать у вас пулю, ведь это серьезный вещдок.

– У вас тоже человеческий фактор иногда вмешивается в процесс?

– Куда ж без него. Но у нас ошибки, связанные с человеческим фактором, могут иметь катастрофические последствия.

– Согласна, это так же, как и в медицине. Я ведь будущий врач, днем учусь, а по вечерам здесь работаю. Иногда утром, когда занятий нет. На жизнь как-то надо зарабатывать.

– Это нормально, любая работа заслуживает уважения.

Пока Кира ходила в кабинет директора, Дэн, обдумывая все, что он услышал от нее, смотрел в окно. Через пару минут его рука потянулась в карман за смартфоном. В фотоальбоме он открыл одну из последних фотографий и поднял смартфон на уровень глаз, глядя то в него, то в окно.

– Ага, что я вам говорила! – радостно улыбаясь, к столику подлетела Кира.

Она положила перед Дэном бумажную салфетку и развернула ее. Там лежала миниатюрная пуля от пневматической винтовки.

– Я вам очень обязан, – растерянно проговорил Дэн. – И буду вдвойне обязан, если вы сейчас скажете свое независимое мнение. Посмотрите вот на эту фотографию в моем телефоне, а потом на улицу за окном. Что скажете? Какое ваше самое-самое первое впечатление?

– Скажу, что улица на фото и улица за окном очень похожи. Нет, не просто похожи. Вероятно, это одна и та же улица. Только их разделяет как минимум одно, а может быть, и все два столетия. Некоторые дома с тех времен остались, а каких-то нет. Вот, например, эти два домика так и стоят до сих пор, на их фасадах есть таблички, в которых написано, что теперь они – памятники архитектуры, охраняются государством, я их лично видела, когда проходила мимо. А вот этот кирпичный дом на вашей фотографии, за забором, тоже на месте, только, мне кажется, он сейчас повыше. Вон он, за деревьями. Видите?

– Вижу. Что там сейчас, не знаете?

– Кажется, он сдается в аренду. Уже давно пустует. Дом, дом, милый дом…

– Вы что-то хотите добавить, я это чувствую.

– Странный дом, на самом деле. Какая-то от него исходит темная аура. Я когда мимо него иду, то стараюсь идти по другой стороне улицы. Объяснить не могу, но… вы же понимаете, к чему я веду?

– Мне кажется, что понимаю. Мне тоже не стоит ходить рядом с ним, чтобы его плохая аура мне не навредила?

– Все верно, – Кира подняла большой палец. – «Лайк» вам за догадливость.

– Я так и сделаю… наверное. А еще… я бы не отказался побеседовать с вами снова, настолько интересно вы все рассказываете. Допустим, если бы я пригласил вас куда-то, и мы бы поужинали, как бы вы на это посмотрели?

– Я так понимаю, что это будет не совсем официальная встреча?

– Ну… как бы, да. Не совсем.

– Через неделю у меня будет целых два выходных. А вам, вообще, разрешается встречаться со свидетелями? Разве это допускает ваш, не знаю… кодекс, правила?

– Не очень это правильно, если честно. Но ваша красота придает мне мужества не обращать внимание на кодексы и правила.

– Ваша второе имя, случайно, не Смелость? – поинтересовалась Кира.

– Нет, это моя вторая фамилия. А мое второе имя – Риск.

– Ну что же, Риск Валерьевич Смелость, буду ждать от вас звонка.

– Он не заставит себя долго ждать, – пообещал Дэн.

– Мне тут кое-кто пришло на ум, – вставая, сказала Кира. – На вашей фотографии Брусничная улица выглядит ну прям очень древней. А вы уверены, что в то время, которое запечатлено на фотографии, уже могли делать эти самые фотографии? Были ли у людей в то время фотоаппараты? Изобрели ли их уже?

– С каждым вашим наводящим вопросом мне все больше становится не по себе, – признался Дэн. – Я об этом даже не подумал. Но тогда откуда взялась эта фотография, если в те времена еще не было фотоаппаратов и фотографий?

– Я надеюсь, что это просто какая-то подделка, – сказала Кира. – Искусственный интеллект сейчас все что угодно нарисует. Не скажете, откуда у вас эта фотография?

– Тайна следствия не позволяет мне делиться такими подробностями, извините, Кира, – Дэн не стал говорить, что это фотография из папки «Дом», непонятно как появившейся в его компьютере.

– Конечно, конечно, я понимаю, вам нельзя все рассказывать первым встречным, тем более, проходящим по делу свидетелями, – улыбнулась Кира. – Я понимаю…

«Итак, в моем сегодняшнем положении одно только можно утверждать с уверенностью – моим врагам, если таковые у меня есть, добраться до меня будет очень сложно. Впрочем, равно как и друзьям. А так же всем остальным», – подумал Дэн, пытаясь привыкнуть к кромешной тьме и хоть что-нибудь разглядеть.

Он встал и в очередной раз обследовал свой каменный мешок: четыре стены, примерно в четыре метра каждая, вот и все. Вверху ничего непонятно – темнота не позволила ему разглядеть на какой высоте находится потолок.

Только сейчас стало по-настоящему страшно. Где-то в области желудка зародилось неприятное чувство, на лбу выступил холодный пот, словно перед обмороком. У Дэна никогда не было обмороков, но сейчас он почему-то был уверен, что эти ощущения – предвестники именно обморока. Он сполз по стене на холодный бетонный пол, стал глубоко дышать. Дурнота отступила одновременно с появившейся в голове мыслью, что за все то время, что он здесь находится, дышать не становится тяжелее, а это значит, что откуда-то поступает воздух. Но вот откуда?..

На темени, в том месте, куда его ударили, прощупывалась большая горячая шишка. Голова почему-то не болела, но зато гудела так, словно это была трансформаторная будка. Дэн попытался вспомнить хронологию последнего дня, чтобы понять, как он допустил, чтобы его похитители смогли так незаметно подобраться к нему. Постепенно он начал понимать, что следя за домом на Брусничной улице, он в тот момент и сам был объектом слежки, и что его похищение почти на сто процентов связано с его расследованием. Но кто мог знать, что именно в этот день и в эти часы он будет находиться в этом месте? Кто-то проследил за ним, когда он покинул кафе «Сицилия»? Или это был кто-то из самой «Сицилии?». Ден закрыл глаза и уже в который раз стал прокручивать в голове вчерашний день.

Наблюдая за домом, Дэн сидел в машине уже два часа. Ничего не происходило, из дома никто не выходил, и никто в него не заходил. Вода в бутылке закончилась, а еще отчаянно хотелось кофе, да и не мешало бы заскочить в туалет торгового центра, угол которого виднелся в зеркале заднего вида. Но и дом нельзя было оставить без наблюдения. Дэн потер переносицу и… придумал. Этот трюк с переносицей был беспроигрышным, каждый раз он помогал Дэну в решение сложных и не очень сложных задач. Он пошарил в бардачке и нащупал в самой его глубине потрепанную книжку с давно устаревшими картами города, неизвестно с какого времени и неизвестно для чего лежавшую здесь, видимо, в ожидании, когда же ее все-таки обнаружат и выкинут, или наоборот – ожидая своего звездного часа на случай постапокалипсиса, когда вырубится все на свете, и бумажные карты, даже очень старые, будут снова востребованы. Но звездный час для книжки наступил гораздо раньше, чем постапокалипсис, а именно – прямо сейчас, когда Дэн, задействовав книжку в своей слежке, прислонил ее к лобовому стеклу и вложил в нее смартфон, предварительно включив в нем камеру в режиме «видео» и оставив снаружи только край смартфона с объективом.

Оставив дом под видеонаблюдением, Дэн выскочил из машины и припустил к торговому центру, потому что терпеть уже не было никаких сил. Посетив туалет, он взял в кофейне на первом этаже бутылку воды и большой 400-граммовый стакан американо, и поспешил обратно к машине. Он поставил стакан на крышу, чтобы открыть дверь, и именно в этот момент позади него остановилась машина – он услышал только визг тормозов и тут же последовал удар по голове, он выронил бутылку с водой, а дальше было все как в тумане, он помнил только голубое небо над собой, и то, как его втаскивают в машину, потом резкое ускорение и больше ничего. Очнулся он уже в этой темноте, в помещении без дверей и окон, с шишкой на голове и редким для себя ощущением полной безнадежности и страха.

Дэн открыл глаза и убедился, что мог бы этого и не делать, ведь ничего не изменилось – вокруг все та же черная густая темнота, да такая, что хватай ее руками и черными кусками складывай у стены, чтобы потом подняться по ним до потолка и попытаться найти там какой-нибудь люк.

«Возможно, эта фантасмагория с кусками густой темноты является прямым следствием сотрясения мозга», – с горькой усмешкой подумал Дэн, вновь закрывая глаза и пытаясь в очередной раз «отмотать назад» свои воспоминания о вчерашнем дне, но уже на медленной скорости, чтобы проанализировать все более тщательно.

«Ну да, «отмотать память на медленной скорости» – это, пожалуй, тоже последствие сотрясения мозга. И, тем не менее, надо попробовать, тем более, что больше здесь заниматься нечем».

На пути от машины к торговому центру он встретил только одну прохожую – грузную женщину преклонных лет, медленно идущую по тротуару с сумкой на колесиках. Далее – торговый центр. Тоже ничего особенного, довольно малолюдный в это время суток, а туалет на втором этаже, куда пулей залетел Дэн, так вообще пустой, двери всех кабинок распахнуты настежь, в них никого. Дальше – кофейня на первом этаже… стоп, что-то заставило тогда Дэна посмотреть в окно, когда он ждал свой американо… Ага, вспомнил – два автомобиля сцепились в схватке клаксонами. Один просигналил, другой ответил, потом снова сигнал и такой же ответ. Это и заставило Дэна посмотреть в окно. Напротив входа в торговый центр стояли два автомобиля. Первый мешал проезду второму, которому нужно было свернуть налево, в переулок, сразу за торговым центром. Водитель второго автомобиля нетерпеливо сигналил, чтобы первое авто освободило дорогу. Первый – большой серебристый пикап с затемненными стёклами – даже и не думал отъезжать, зеркально сигналя в ответ. Не дождавшись дороги, второй автомобиль резко, с пробуксовкой, сдал назад, и так же резко, оставляя следы резины на асфальте, подскочил к пикапу справа. Стекло с водительской стороны опустилось и бородатый мужчина в черной бейсболке высказал и показал знаками все, что он думает о том, кто сидел сейчас за рулем пикапа. Однако из пикапа ему никто не ответил, несмотря на то, что изречения и жесты бородача звучали и выглядели довольно оскорбительно. Чрезвычайно громогласные выкрики бородача слышала, наверное, вся Брусничная улица, этот раскатистый бас проникал даже сквозь окна торгового центра, позволяя Дэну услышать все до мельчайших подробностей. Удовлетворившись безответностью водителя пикапа, бородач, выговорившись, уехал, а пикап так и остался стоять у входа. И продолжал стоять там в тот момент, когда Дэн выходил из торгового центра.

Дэн снова открыл глаза, уставившись в темноту. Способ «отмотать назад память на медленной скорости», хоть и был «побочкой» сотрясения мозга, но все же работал. Итак, это был большой серебристый пикап, почти на сто процентов марки «Рам». Возможно, именно в этом пикапе сидели те, кто следили за ним, и именно на этом пикапе его, потерявшего сознание после удара по голове, и увезли, сбросив потом в этот колодец.

«Сбросив?.. Но тогда на теле были бы и другие ушибы, кроме шишки на голове… Тогда как меня сюда поместили? А может быть, потолок и выход в виде какого-нибудь люка совсем рядом, именно поэтому у меня нет других ушибов?» – Дэн вскочил на ноги и тут же со всей силы подпрыгнул вверх.

Ничего. Он прыгнул еще раз, оттолкнувшись сильнее, и… чиркнул пальцами по металлу. Есть! Потолок и что-то, похожее на железный люк, были совсем рядом! Но как ему туда добраться?..

«В доме том живет Беспалый», – шепнул кто-то в ухо Дэну.

Он тут же проснулся. Он и не заметил, как заснул. Напрыгавшись и убедившись, что потолок совсем рядом, но все же абсолютно недостижим, обессиленный Дэн сел, чтобы отдышаться, и незаметно уснул. И сейчас его разбудил этот женский голос из сна.

Дом. Чертов дом, из-за которого он скоро сгинет в этом колодце, и никто и никогда не узнает, где он превратится в мумию. Дом, дом, милый дом… Где-то он уже это слышал… Официантка Кира из кафе «Сицилия»! Это она говорила «Дом, дом, милый дом». Она ведь предупреждала его – не связывайся с этим домом! Надо было послушать эту зеленоглазую красотку. Но теперь уже поздно…

Жажда. Она подступила уже давно, но мучительной стала только сейчас. Чтобы отвлечься, Дэн снова погрузился в размышления.

«Итак, серебристый пикап… Кто мог там сидеть? Кто-то, кому очень не понравилось, что я следил за тем домом? Если так, то этот «кто-то» напрямую связан с моим расследованием. Значит, я напал на тот самый след. Ну и что я смогу теперь сделать из этой чертовой ямы? Похоже, что ничего. Одна надежда, правда из области фантастики, что Никита догадается, что мое исчезновение связано с домом из фотографии папки «Дом». Или кто-то еще, более опытный и сообразительный, допустим, босс, найдет и откроет в моем компьютере папку «Дом», и поймет, как меня отыскать. Если только к этому моменту папка «Дом» не исчезнет так же внезапно и необъяснимо, как и возникла. В общем, есть ноль целых и ноль десятых шансов на то, что меня все-таки кто-нибудь найдет».

Из темноты послышалось тихое постукивание. Дэн медленно поднялся с пола, и зачем-то на цыпочках, возможно, чтобы не спугнуть этот неизвестно откуда взявшийся здесь звук, прошел четыре метра и уперся в противоположную стену. Постукивание доносилось откуда-то сверху. Возникла пауза. Дэн постучал костяшками пальцев в стену, ему сразу же ответили продолжительным и частым постукиванием.

«Вот это да! Я здесь не один такой?», – предположил Дэн. – «Но почему стук доносится сверху? Это какая-то темница-многоэтажка?».

Кто-то настойчиво, не останавливаясь, продолжал стучать в стену, словно хотел что-то сообщить Дэну. Характер стука вдруг изменился – несколько редких ударов теперь прозвучали слева, в паре метров от того места, откуда доносились раньше. Но это продолжалось лишь несколько секунд, затем возникла короткая пауза и вновь удары зазвучали с новой силой с прежнего места.

«Ты хочешь сказать, что не просто так стучишь именно в этом месте?!» – осенило Дэна. – «Если слева удары были слабыми и редкими, и длились лишь несколько секунд, то в прежнем месте стук снова стал громким, частым и постоянным. Ну и что там такое? Что я должен сделать?»

Он вытянулся во весь рост и пошарил по стене рукой, как раз под тем местом, откуда доносился стук. Ничего. Там везде был только холодный бетон. Стук в этот момент стал еще громче и значительно чаще.

«Это значит, что я иду в правильном направлении? Но как ты узнал? Или узнала? Ты меня видишь, что ли?..»

Он подпрыгнул, проведя рукой по стене еще выше. Стук немного сместился вправо.

– Чуть правее надо? Ну, хорошо…

Дэн сделал полшага правее и снова подпрыгнул, пытаясь как можно выше обследовать рукой стену. И вдруг его пальцы куда-то провалились! В том месте в стене был какой-то проем! И ровно в эту самую секунду стук прекратился. Приземлившись, Дэн сразу же прыгнул снова, чтобы удостовериться в своей находке. И снова его пальцы попали в проем в стене.

– Значит, ты именно этого и добивался, хотел, чтобы я нашел этот дефект в стене? – обращаясь к невидимому помощнику, спросил Дэн, делая перерыв в прыжках – он решил немного отдохнуть, чтобы, прыгнув в третий раз, попробовать зацепиться за проем обеими руками. – Это не просто дефект в стене, а путь к спасению?

Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, присел и что было силы прыгнул. Ему повезло, он смог зацепиться за край проема. Он тут же подтянулся и просунул одну руку поглубже в проем. Зацепившись за еле заметную неровность в глубине проема и помогая себе ногами, стирая кроссовки о бетон, он постепенно протиснулся в узкий проход, без сил замерев там, пытаясь отдышаться. Несколько часов без воды и еды уже давали о себе знать. Появилась сильная одышка, а сердце билось так, будто хотело выпрыгнуть и самостоятельно продолжить путь по темному и узкому проходу.

Дэну не терпелось поскорее поползти дальше и исследовать этот проход, но он потратил слишком много сил, и он понимал, что нужно полежать и дождаться того момента, когда ему станет немного легче. Так у него будет больше шансов доползти до выхода, а не потерять по пути сознание и остаться здесь навсегда.

– И испортить своим присутствием и без того никудышнюю здешнюю вентиляцию. С другой стороны, на крайний случай, это будет неплохой местью моим похитителям, – эта мысль рассмешила Дэна, и он долго и беззвучно смеялся, представив лица озадаченных злоумышленников, когда по их дому начнет распространяться запашок от его слишком долгого присутствия в этой трубе. – В конце-концов, они, конечно, поймут, откуда зловонный ветер дует, но до этого они будут ощущать мою месть каждым из миллионов обонятельных рецептором своих бандитских носов. И это будет настоящая месть на холодную голову, а так же на все остальные холодные части моего тела.

Эта мысль рассмешила Дэна пуще прежнего, подбодрила его, он приподнялся на четвереньки и устремился вперед, навстречу неизвестности.

Узкий проход, по которому пробирался Дэн, никак не заканчивался. Ему пришла мысль, что если вдруг этот проход закончится тупиком, то ползти обратно ему придется ногами вперед, потому что развернуться здесь ему не удастся никаким образом.

– А ногами вперед нельзя, я же пока еще живой, – бормотал Дэн, протискиваясь все дальше и дальше. – Куда-нибудь да доберусь. Я так просто не сдамся, ведь нужно еще найти тех, кто меня сюда поселил на пожизненное проживание. Надо же расплатиться с этими добрыми людьми. Расквитаться по полной.

Пить уже не хотелось. Жажда исчезла, и это показалось Дэну странным. Он понял, что в его организме перестали работать физиологические рефлексы, что организму стало настолько плохо, что он прекратил бороться за жизнь. Он осознал, что живет сейчас только благодаря силе воли, что если он перестанет ползти и остановится отдохнуть, то тут же уснет, и больше никогда не проснется.

– Надо, брат, надо, – говорил сам с собой Дэн, чтобы не отключиться. – Надо ползти, ты сможешь, этот чертов тоннель не может быть бесконечным. Ты скоро обязательно куда-нибудь доползешь…

И в эту самую секунду он вдруг почувствовал слабый, но очень узнаваемый запах. Такой запах, будто догорела восковая свеча, испустив последний дымок, его ни с чем не спутать. Это придало ему новых сил, и он пополз вперед с удвоенной скоростью. Вскоре он увидел впереди слабое свечение. Надежда на спасение окрылила его, он очень быстро добрался до места, где в тоннель попадал свет. Свет шел снизу, через ничем не прикрытое отверстие, его размеры спокойно могли пропустить через себя Дэна, однако он не спешил спускаться. Ведь то, что он увидел внизу, шокировало его настолько, что он даже на какое-то время полностью потерял способность двигаться.

Посреди большой комнаты стоял деревянный стол, а на нем лежала насмерть перепуганная обнаженная девушка с русой косой до пояса. Ее раскинутые в стороны руки и ноги были перехвачены на запястьях и голеностопных суставах толстыми веревками, которые через сложную систему кованных колес и железных колец, вбитых в стены, объединялись потом в один канат, входящий в железный аппарат с рычагом, установленный за изголовьем кровати.

Вращая обезумевшими от ужаса глазами, девушка даже не кричала, а сипло рычала, глядя поочередно на тех, кто был в этой комнате. Кроме девушки, там находилось пятеро мужчин, одетых в странные одежды, словно украденных из исторического музея. Трое, в париках с завитками, сидели на стульях как зрители, внимательно наблюдая за происходящим, еще один стоял у аппарата с рычагом, а пятым был ещё более странный персонаж – худой длинный человек с каменным лицом, лишенным мимики, и с культями вместо кистей. Обхватив этими культями бронзовый кувшин, он изредка брызгал из него водой на лицо несчастной девушки, вероятно для того, чтобы она не потеряла сознание.

«Беспалый!» – мелькнуло в голове у постепенно приходящего в себя Дэна, и вспомнившего записку из папки «Дом» в его компьютере: «Беспалый забрал ее себе. Не ищи ее. Ее уже нет». – «Да это же чертов Беспалый!»

Тем временем мужчина, который стоял у аппарата с рычагом, скинул кафтан, оставшись в бордовом, вышитым золотыми нитками, камзоле, закатал рукава белоснежной, с высоким кружевным воротничком, сорочки, и под одобрительные возгласы зрителей двинул рычаг на себя. Канат потянул за собой всю систему веревок, растянув в разные стороны руки и ноги девушки. Девушка выгнула шею и взвыла от боли. Мужчина отвел рычаг назад и снова потянул его на себя. Веревки еще сильнее растянули руки и ноги девушки.

Дэну было видно, как посинели ее запястья и голеностопные суставы от сильного натяжения. Он вдруг физически ощутил ее страдания. Он не понимал, что ему делать, он не понимал так же, свидетелем чего он вдруг стал, и он не понимал, почему эти люди так странно одеты. Он предположил, что это какая-то тайная секта, убивающая людей. Ему было просто страшно, ему было страшно за себя, но больше всего ему было страшно за эту несчастную девушку, которой вот-вот оторвут заживо руки и ноги.

– Стоять! – вдруг самопроизвольно вырвалось у него, когда он увидел, что мужчина хочет потянуть рычаг в третий раз и тогда суставы девушки были бы безвозвратно повреждены. – Именем закона, вы арестованы!

Зрители вскочили со своих стульев, и, не забыв схватить свои шубы со спинок, толкая друг друга, бросились к двери. Мужчина у изголовья кровати, выпустив рычаг из рук, сначала замер, испуганно озираясь, а потом, схватив кафтан, тоже бросился к двери, забыв про свою шубу, оставшуюся на сундуке у двери. За ним, высоко поднимая худые колени, умчался и беспалый человек.

– Стоять, суки! – исступленно орал Дэн из своего укрытия. – К стенке вас всех поставлю, твари! Уничтожу каждого, вот только спущусь, и все, конец вам, обещаю!

Девушка, вероятно, еще не совсем поверив в свое чудесное спасение, испуганно озиралась, пытаясь понять, кто это кричит. Кажется, она даже забыла про боль в растянутых веревками руках и ногах, настолько ее поразило внезапное вмешательство невидимого спасителя.

– Не бойтесь, я вас сейчас освобожу, – уже тише сказал Дэн, раздумывая над тем, как бы ему пролезть в узкое отверстие, чтобы спрыгнуть в комнату безопасно для себя. – Потерпите немного.

Заползти в отверстие прямо так – вперед головой, это значит, что и упадет он так же – вниз головой. Тогда он прополз над отверстием, перевернулся лицом вверх, и уже из этого положения сначала опустил ноги, а потом потихоньку протиснул и туловище. Несколько секунд он висел на руках, выбирая место, куда приземлиться, а потом, немного раскачавшись, прыгнул, точно попав на стул одного из зрителей этого страшного шоу. Ему повезло, что стул, больше похожий на трон, оказался очень тяжелым, он даже не качнулся под ним.

Спрыгнув со стула, Дэн сначала кинулся к кувшину, оставленному на полу Беспалым. Сделав несколько больших глотков воды, он почувствовал, как к нему возвращаются силы.

– Ангел небесный! – вдруг хрипло выкрикнула девушка, все это время с изумлением и благоговением следящая за появлением из потолка Дэна. – Люди, ангел спустился с небес! Ангел, спаситель мой, спустился с небес!

– Да какой же я ангел? – бегая по комнате в поисках чего-нибудь острого, чтобы перерезать веревки, сказал Дэн. – Человек я обычный, просто повезло рядом оказаться в этот момент. Вы потерпите, сейчас я веревки чем-нибудь перережу.

На столике у дальней стены он нашел кожух с инструментами, походившими на орудия пыток. Он выбрал остро заточенный изогнутый тесак, похожий на ятаган, и, вернувшись к столу, стал резать веревки.

– Человек? – недоверчиво спросила девушка, наблюдая за перемещениями Дэна по комнате. – А ежели и человек, тогда господином моим станешь. Слугою твоею стану. Все жизнь тебе отдам, господин мой!

– Да зачем же жизнь, – смутившись, сказал Дэн. Он перерезал последнюю веревку и, стараясь не смотреть на красивое тело девушки, помог ей сесть. – Спасибо скажете, этого будет достаточно.

Она кивнула, преданно глядя на Дэна:

– Спаси Бог тебя, господин. Слаба я очень, иначе упала бы сейчас в ноги и целовала бы их, господин мой. Упасть-то смогу, а вот подняться уже – нет. Воды бы напиться, тогда и силы мои вернулись бы.

Дэн отдал ей кувшин с водой, а сам подошел к двери, где стоял небольшой сундук. В сундуке лежали женские вещи, и их вид вверг Дэна в ступор. Ведь и эти вещи были тоже словно из музея, но они не были из музея, они выглядели почти новыми, ну или совсем чуть-чуть ношеными. Он повернулся к девушке, показывая ей вещи:

– Случайно, не ваши? Извините, но других вещей здесь нет.

– Мои, господин, – почувствовав, что к ней вернулись силы, девушка соскочила со стола и упала в ноги Дэну. – Спаситель мой! Твоя навеки раба я…

– Да прекратите вы! – Дэн схватил девушку за локти и поднял ее на ноги. – Давайте договоримся, не зовите меня «господин», зовите просто Дэн.

– Слушаюсь, господин просто Дэн.

Он отдал ей вещи, и отвернулся, пока она одевалась.

– Вы мне скажите, что здесь происходило? Кто вас пытал? Это что, секта какая-то? И почему у вас такая странная одежда? – спросил он.

– Некоторых знаю, из больших господ они, один – важный городской чиновник, второй из банковских дельцов, прочих не видывала. А тот, без пальцев который… я теперича только догадалась – этот подлец крадет девиц по городу, чтобы господа могли их умерщвлять разными изысканными способами. А одежда… не понимаю тебя, господин просто Дэн, одежда моя, такая же как и у всех, не хуже и не лучше.

– Скажете тоже – «умерщвлять изысканными способами», – Дэн подошел к двери, выглянул наружу. – Не «изысканными», а извращенными! Маньяки ваши «господа», самые настоящие маньяки и убийцы, которые скоро предстанут перед законом. За дверью темнота, хоть глаз выколи. Нифига не видно.

– Погоди, господин просто Дэн. – Одевшись, девушка сходила к дальней стене и взяла со столика свечи. Несколько из них зажгла от других свечей, расставила их в пустые подсвечники, теперь в комнате стало гораздо светлее. Три свечи связала вместе куском веревки, срезанной с ее рук, и вручила Дэну. Потом, словно что-то вспомнив, ойкнула и запустила руку за пазуху.

– Денег не нашли, ироды! – радостно сообщила она, вытащив из внутреннего кармана пальто несколько купюр и показав их Дэну. – Не скрали, паршивцы! Это ж моему батюшке на лечение, мне барин, Аркадий Михайлович, нынче жалование выдал.

– Барин? – удивленно переспросил Дэн. – Какой еще барин? Погодите-ка…

Он подошел к девушке, взял у нее один червонец, рассмотрел на свет:

– Это что… ваши деньги?

– Наши, родимые, рублики.

– Да нет… да нет, же… Это я что, как в фильме «Назад в будущее», что ли? В прошлое попал? Да нет, чушь какая-то!

– А что такое «фильме», господин просто Дэн?

– Не знаете, что такое фильм? – покрутив в руках червонец, Дэн вернул его девушке.

– Нет, не знаю, – девушка отошла на два шага назад и внимательно рассмотрела Дэна с ног до головы. – Да и ты, господин просто Дэн, где ж такое одеяние взял? И коты твои, ты ж глянь, будто кораблики кожаны.

– Коты? – растерялся Дэн. – У меня нет котов.

– О башмаках твоих речь веду, чоботах.

– Кроссы это, какие еще коты? – Дэн стал подозревать, что девушка не в себе.

– Куросы? Не слыхала о таких чоботах. Да ты, верно, пришлый! Не наших краев будешь? Так ведь? Заморских?

– Пришлый, пришлый. Издалека пришлый, – не стал спорить Дэн.

Он окончательно понял, что у девушки из-за пережитого ужаса развилось умственное помешательство. «Это и немудрено», – подумал он, – «ведь только что она смотрела в лицо смерти. Бедняжка, надо ее поскорее сдать врачам».

– Пойдемте, надо выбираться отсюда. Погодите, вы же босая! – Он покрутился по комнате в поисках ее обуви, но ничего не обнаружил. – В чем вы были обуты? На ногах что у вас было?

– Валеночки, беленькие. – Девушка тоже походила по комнате в поисках своих валенок, и тоже безуспешно.

– Тогда сделаем вам сейчас самые козырные чоботы. Таких котов-башмаков ни у кого не будет! – Дэн взял с сундука шубу, оставшуюся после бегства одного из мучителей, отрезал от нее ятаганом оба рукава, сделал в них несколько отверстий и продел в них веревки. – Присядьте-ка.

Девушка послушно села на стол. Дэн встал перед ней на колени, надел на ее ноги меховые рукава до половины длины, загнул там, где должны быть носы, прижал и эту часть рукавов к голеням и несильно стянул всю конструкцию веревками.

– Меховые коты готовы! – провозгласил он. – Называются угги.

– Угги? – улыбнулась девушка. – Смешно как окрестил меховых котов. Ой смешно. Погоди, господин просто Дэн, не вставай.

Она сняла с шеи веревочку с деревянным крестиком и надела на Дэна. Он хотел возразить, но она приложила пальчик к его губам, а потом обняла его голову и нежно прижала к себе, и он не смог отказаться от такого подарка, поняв, насколько ей это было важно – она как смогла отблагодарила его за свое спасение.

– Теперь пойдем, – она мягко отстранила Дэна от себя и соскочила со стола, топнув ножкой по полу. – Ой, мягкие коты! Ой, теплые угги! В соболях хожу, словно барыня!

Она сняла со стены свечку, подпалила от нее связку свечек Дэна, и они, сначала он, а следом и она, вышли из комнаты. Огонь осветил коридор, ведущий в обе стороны.

– Куда пойдем? – спросил Дэн, сделав несколько шагов и остановившись в нерешительности. – Не помните, откуда вы сюда попали? Оттуда или оттуда?

Девушка молчала. Дэн обернулся и увидел, что за его спиной никого нет. В коридоре, везде, куда попадал свет от свечей, не было ни души. По спине Дэна пробежал неприятный холодок.

– Что за чертовщина? Она же за мной только что вышла, – прошептал он, метнувшись к двери, из которой только что вышел.

Но свет свечного огня выхватил из темноты лишь кирпичную стену.

– Эй, хорош так шутить, вы где?! – Дэн стал юлой крутиться по кругу, шарахаться то туда, то обратно, пытаясь найти дверь. – Где вы?! Ау, девушка!

Ни девушки, ни двери нигде не было. Дэн еще раз громогласно крикнул «где вы?» и замер, вслушиваясь.

– Где вы?! – отозвалось далекое эхо откуда-то слева по коридору, и в этом эхе он узнал голос той девушки. – Где вы?.. Где вы?..

Сорвавшись с места, Дэн помчался на этот звук, он бежал и думал только об одном – лишь бы снова увидеть эту странную, но невероятно красивую девушку, у которой он даже не спросил имени…

2. Паранормальное

– Обычно они устраивают новым сотрудникам «приветственный сюрприз», – ведя Лиду по длинному коридору, сказал Илья.

– Какое-нибудь ведро с водой над дверью? – усмехнулась Лида.

– До ведра еще, слава Богу, не доходило, но никто от этого не застрахован, и никто не знает, что они придумают на этот раз. Эти чертяки довольно изобретательны. В прошлый раз они заказали торт с хлопушкой внутри. Дескать, они настолько рады новому сотруднику, что решили это отпраздновать чаепитием. Ну и заставили виновника торжества разрезать тортик. Дали ему нож и потихоньку отошли подальше. Ну и все – нож в торт, взрыв, смех. А Дэн потом полчаса отмывался от крема в туалете.

– Дэн?

– Да.

– Сколько он проработал в отделе до исчезновения?

– Год. Он и сейчас числится в отделе. Никто не верит, что его уже… что он не вернется. Они ждут его. И… сами понимаете, вам не надо рассчитывать на легкое вливание в коллектив.

– Конечно. Я понимаю.

Илья осторожно открыл дверь в кабинет, заглянул внутрь, посмотрел вверх, убедился, что никакого ведра над дверью нет, и галантно пропустил вперед Лиду.

– Вот тебе и сюрприз, – окидывая взглядом пустой кабинет, сказал Илья. – В этот раз он заключается в том, что они просто смылись. Проходи, вот твой стол.

Он показал на стол у окна.

– Это стол Дэна?

– Да. Там в нижнем ящике мы сложили его вещи, два верхних свободны, можешь занимать.

– Хорошо.

– Они, в общем, хорошие парни. Они примут тебя, дай им время.

– Хорошо, я не тороплюсь. Чем занимался Дэн до своего исчезновения?

– Обычная бытовуха, мы все проверили, ни одно его дело не могло привести к его похищению. Серьезных дел у него еще не было. Он был… он еще слишком молод.

– Ясно. Кресло довольно удобное.

– Это он его притащил. Любил… любит комфорт.

– Когда он вернется, мне будет трудно расстаться с этим креслом.

– Богу бы в уши твои слова. Если… когда Дэн вернется, я лично куплю тебе такое же кресло.

– Я запомню это.

– Познакомлю тебя с ребятами. За столом, который напротив тебя, сидит Никита. С Никитой осторожней, следователь хороший, но как человечек… держи его на некотором расстоянии, короче. Там, в углу, Максим. Максим – свой в доску парень, доверяй ему как себе. У стены – твой непосредственный начальник, Николай Евгеньевич. Ребята за глаза зовут его босс. Босс – крутой. Коломбо ему в подметки не годится. Видит людей насквозь.

– Привет всем. Приятно познакомиться, босс.

– Считай, что они ответили тебе тем же. Я пошел, возможно, они все-таки скоро придут. Или уже завтра. Где-то на заданиях, наверное.

– А что за папка «Дом» на рабочем столе? Вот здесь в верхнем углу монитора.

– Не знаю, это же его компьютер. Вероятно, какие-то личные фотографии, мы не стали лезть, зачем это.

– Ясно. Ну и правильно.

– Да и не получилось у нас, если честно. Пароль там нужен, чтобы открыть ее. Даже айтишники не смогли, что очень странно. Пытаются взломать – папка исчезает. Потом вдруг снова появляется. Мы не знаем, как Дэн это сделал.

– Хм.

– Ладно, я ушел, чай себе сделай, там на столике чайник, чай в пакетиках, сахар.

– Ладно.

Лида заварила в кружке пакетик чая с жасмином, позвонила в пиццерию и заказала две большие пиццы – «4 сыра» и «с ветчиной и грибами». Вернувшись за стол, сделала глоток из кружки и… рука сама потянулась к мышке, а потом вывела курсор на папку «Дом».

«Дом» действительно был не для всех – он запросил пароль. Лида набрала «1–2–3–4», но этот трюк не сработал. С «4–3–2–1» тоже не получилось. И еще несколько случайных комбинаций тоже не дали результата. Позвонили с проходной и сообщили, что доставили пиццу. Лида спустилась вниз, забрала у курьера пиццу, вернулась в кабинет. Чай уже остыл, но он был довольно ароматный, и Лида все равно его выпила.

Она закрыла глаза и положила голову на спинку кресла. Она становилась Дэном. Вот он сидит здесь, создав папку «Дом», и думает, как бы ее запаролить. Нужен пароль из четырех цифр, но чтобы никто не догадался, что это за цифры, ведь в «Доме» очень важная информация. Не личная, а касающаяся одного очень важного и таинственного расследования.

«Надо взять самую большую цифру от «1» до «10»… нет, до «10» слишком просто, лучше до «9», и три раза вычесть из нее… «1»? Нет, это тоже слишком просто. «2»! Надо вычесть из нее «2» три раза», – думала Лида, ставшая на время «Дэном». – «Итак, 9–2=7; 7–2=5; 5–2=3. Но чтобы окончательно всех запутать, нужно две внутренние цифры разместить снаружи, а наружные – внутри».

Лида открыла глаза, набрала в поле пароля «7–9–3–5» и вскрикнула от удивления, когда папка открылась. Она угадала пароль из десятков тысяч комбинаций! Только лишь представив себя Дэном!

«Молодец, талант», – похвалила себя Лида, засомневавшись на секунду в правильности своих действий, но тут же отмахнувшись от сомнений, ведь что-то не зря потянуло ее к папке «Дом», и раз ей так просто удалось ее открыть, то все это неспроста, и надо обязательно закончить начатое.

В папке «Дом» она нашла две фотографии. На одной была сфотографирована короткая записка, написанная на клочке газетной бумаги.

«БЕСПАЛЫЙ ЗАБРАЛ ЕЕ СЕБЕ.

НЕ ИЩИ ЕЕ. ЕЕ УЖЕ НЕТ.»

На втором снимке был обрывок фотографии улицы. Было ясно, что это очень старая фотография, пожелтевшая от времени, на ней были видны несколько деревянных одноэтажных домов, а в конце возвышалось здание в несколько этажей, прятавшееся за высоким забором.

Лиду заинтересовала темно-зеленая поверхность, на которой лежала записка. Ей показалось, что когда-то она уже видела стол с очень похожей столешницей, полностью покрытой миниатюрными темно-зелеными керамическими плитками.

В дверь заглянул Илья:

– Что, как?

– Так же, – ответила Лида, мгновенно свернув папку «Дом».

– Не появились?

– Как видите.

– Пахнет пиццей или у меня обонятельные галлюцинации? Не дай Бог опять Ковид.

– Нет, у вас не Ковид, здесь действительно пахнет пиццей. Хотела задобрить своих новых коллег, но их по-прежнему нет.

– Задобри меня.

– Угощайтесь. Все равно выкидывать, если они не придут.

– Ну спасибо.

– Ой…

– Нормально, я не из обидчивых.

– Вам какую?

– Что за странный вопрос? Отрежь от обеих.

– У Дэна была жена или девушка? – взявшись за нож, поинтересовалась Лида.

– Там какая-то драматичная история. Ребята как-то выпили по пиву весной, на Первомай, ну Дэна и развезло, он же вообще не пил… не пьет, ну и весь вечер нес что-то о том, что страдает по какой-то необыкновенной девице, которую он спас, и по уши в нее влюбился с первого взгляда, но которая куда-то бесследно исчезла. Потом ребята спрашивали его, что это за девушка, от чего он ее спас, и куда она исчезла, но Дэн как воду в рот набрал, ни слова больше о ней не сказал.

– Ясно.

– Ты почему это спросила?

– Я там это… «Дом» вскрыла. Случайно как-то получилось. Извините.

– Что ты сделала?! Дом вскрыла?! – у Ильи округлились глаза от удивления. – Какой еще дом?!

– «Дом» – это папка в его компьютере. Мы с вами о ней сегодня говорили.

– Ничего не понятно, но очень интересно. Я с тобой ни о какой папке «Дом» сегодня не говорил. Ты в порядке? Не простыла? Температуры нет у тебя?

– Да вот же, смотрите! – Лида вскочила и подбежала к столу, Илья подошел следом. – Черт! Да где же она?!

На экране монитора не было никакой папки «Дом».

– Вот здесь же она была! – Лида ткнула пальцем в верхний правый угол экрана. – Все остальные папки слева, и только папка «Дом» в одиночестве – справа. Я случайно подобрала пароль и открыла ее.

– Ты заснула, наверное, задремала, вот тебе и приснился короткий сон про то, как ты героически открыла запароленную папку «Дом». Сама посуди, ну как можно случайно подобрать пароль?

– Ну да… Наверное, так и было.

– Ну конечно! Так, ты, давай, иди-ка сегодня домой.

– Но до конца рабочего дня еще… почти весь рабочий день.

– Ничего, все равно сегодня у тебя никаких дел не будет. Завтра начнешь. Пиццу я конфискую, испортится еще.

– Я тогда пошла?

– До завтра.

– Один сон не выходит из головы, – сказала Лида, разрывая стик с сахаром и медленно высыпая крупные коричневые кристаллы в чашку с дымящимся черным кофе. – Не дает покоя, зараза.

– Что за сон? – поинтересовалась Оксана.

– Вчера приснился. Я там была полицейской… или полицейским… или следователем. Не знаю, как правильно.

– Ментом, короче.

– Нет, ментом некрасиво, режет слух. Следователем мне больше нравится, впрочем, это не так уж и важно. В общем, в этом сне я пришла в новый коллектив на службу, на место исчезнувшего следователя по имени Дэн, и, о чудо! – открыла в его компьютере запароленную папку «Дом», где находилась какая-то странная инфа, похожая на начало фильма ужасов.

– Что за инфа?

– Фото записки про какого-то Беспалого, который кого-то забрал себе, а так же там было старое фото улицы. Тоже старой. Старое фото старой улицы.

– Прикольно. И что было дальше?

– Мы с одним кадровиком Ильей ели пиццу, а потом… я проснулась.

– И что именно не дает тебе покоя в этом сне?

– Фотография записки про Беспалого. Записка лежала на столе, который показался мне знакомым еще во сне. А утром, проснувшись, я окончательно поняла, что точно видела этот стол. И я даже знаю, где он стоит. Кстати, ты тоже знаешь, где стоит этот стол. Там много таких столов.

– И?

– Помнишь итальянское кафе, в котором мы отмечали мой день рождения?

– «Сицилия»?

– Да. Так вот, стол, на котором лежала записка, был в точности, как в том кафе.

– Ты меня извини, но… ну и что? Это же сон! Во сне ты можешь увидеть все, что угодно.

– Это все так, но…

– Так, мне когда-нибудь принесут мой кофе?! Официант! – хлопнув ладошкой по столу, выкрикнула Оксана. – Я что, невидимая, что ли, где мой кофе?!

– Тут не все так просто. Есть еще кое-что очень странное. Я порылась в интернете, пока ехала сегодня утром на работу, и вот что обнаружила. Я сделала скрин статьи. Читай.

Лида протянула Оксане смартфон. Оксана, бросив грозный взгляд на официанта, который только сейчас принес ей кофе, начала читать:

– В середине 19 века Брусничная улица пользовалась дурной славой. По городу ходила легенда, что по ночам на улице появляется человек, который внезапно возникает из тени домов, нападает на одиноких прохожих, выбирая исключительно молодых представительниц женского пола, и забирает их с собой, оставив на земле их обувь и записку – «Беспалый забрал ее себе». Легенда подкреплялась реальными делами бесследного исчезновения девушек и женщин на этой улице, которые расследовали в отделе сыска городской полиции. Так, стоп! Но ведь кафе «Сицилия» тоже находится на Брусничной улице!

– Вот именно.

– Же-е-есть! Ты же раньше никогда не слышала о древнем маньяке Беспалом?

– Нет конечно!

– Тебе приснилась записка реально существовавшего маньяка Беспалого?! Же-е-есть! У меня аж мурашки по спине побежали.

– Вот и я о том же. Кстати, этого Беспалого так никто и не поймал тогда. Его даже никто не видел.

– Жуть, – сказала Оксана. – В «Сицилию» больше ни ногой.

– «Сицилия»-то здесь при чем? – удивилась Лида.

– На всякий случай. Ты бы забыла поскорее этот сон.

– Не могу, сидит в памяти, даже нормально работать не могла сегодня из-за него.

– А я обычно кошмарный сон прогоняю так: говорю три раза: «куда ночь, туда и сон». И все, забыла.

– Поздно, эту присказку надо было утром говорить, как только проснулась. К тому же, сон как раз был не таким уж и кошмарным. Просто сидит в голове, заставляет постоянно думать об этом исчезнувшем следователе Дэне. Внутренняя тревога какая-то появилась. Будто я что-то должна сделать.

– Так-так-так, – наморщив лоб, Оксана побарабанила пальцами по столику. – Сделать ты должна только одну вещь – поскорее выкинуть из головы этого Дэна и этот сон. Напиться тебе надо, вот! Тем более, что сегодня пятница.

– И все пройдет?

– Как минимум, уже завтра утром тебя будет мучить кое-что другое, а не этот чертов сон.

– И что же меня будет мучить?

– Беспалый! – засмеялась Оксана.

– Вообще не смешно, если честно.

– Ладно, извини. Головная боль тебя будет мучить. И легкая амнезия. Возможно, тошнота. А сон исчезнет сам собой.

– Девушка! – послышался далекий женский голос.

Лида стремительно скользила вниз сквозь плотные грозовые тучи, инстинктивно пытаясь за них уцепиться, хотя это было глупо – цепляться за тучи, но от ужаса Лида ничего не соображала, и могла лишь продолжать свои бессмысленные попытки зацепиться за холодную и мокрую субстанцию тучи, хлестко проскальзывающую у нее между пальцами.

– Девушка! – голос приближался, он был уже совсем рядом. – Мы закрываемся, проснитесь!

Лида судорожно вздохнула и, вздрогнув, проснулась. Она открыла глаза и поняла, что ее голова лежит на столе, а щека уже почти ничего не чувствует. С трудом оторвав тяжелую голову от стола, Лида потерла задубевшую щеку, на которой одинаковыми квадратиками отпечатался рельеф столешницы, и посмотрела по сторонам. У стола стояла официантка, в руках она держала кожаную папочку с торчащим из нее чеком.

– Мы закрываемся, уже час ночи, – сказала официантка. – Как будете оплачивать? Картой? Наличными?

Лида крепко зажмурилась, потрясла головой в надежде, что к ней вернется память, однако, память и не думала возвращаться, и Лида пока ничего толком не понимала.

– Картой, наверное, – невнятно ответила она, шаря за спиной в поисках сумочки. – Извините… а где я?

– В «Сицилии».

– В Италии?!

– В кафе под названием «Сицилия»! – рассмеялась официантка.

– А… это то самое кафе, которое на Брусничной улице? – к Лиде постепенно возвращалась память, и первое, что она вспомнила, был сон, который она видела накануне. Она опустила голову и уставилась на стол, выложенный квадратиками темно-зеленой плитки. Да, это было кафе «Сицилия», она прекрасно запомнила эти темно-зеленые столы. Но как она оказалась в этом месте, которое они с Оксаной решили теперь обходить десятой дорогой?

– Да, наше кафе находится на Брусничной улице, – подтвердила официантка. – Вот ваш счет.

Лида подумала, что Оксана была права и неправа одновременно – сейчас ее мучает головная боль, легкая амнезия, неприятное чувство в желудке, однако тот чертов сон, из-за которого она и хотела напиться, из ее головы никуда не делся, а даже наоборот, учитывая, что она сейчас каким-то непостижимым образом оказалась в «Сицилии», стал гораздо ближе и значительно реалистичнее.

Лида наконец-то нащупала сумочку, висевшую на спинке стула, и положила ее на стол, одновременно с этим изучая счет, и из-за того, что все блюда и напитки в нем были пробиты по два раза, догадавшись, что была она здесь не одна.

– Я же не одна все это съела и выпила? – вынув кошелек из сумочки, уточнила она у официантки. – Ведь так?

– Да, вроде бы с вами была еще одна девушка, но, если честно, я ее не видела – вы пришли одна, и сообщили, что скоро к вам присоединится еще одна девушка, а когда я приходила к вам с вашим заказом на две персоны, и еще потом, когда меняла вам тарелки, и приносила вторую бутылку вина, вторая девушка постоянно отлучалась то в туалет, то покурить, а так же я не уловила тот момент, когда она покинула наше кафе. Здесь было много людей, сегодня ведь… хотя уже вчера, была пятница, знаете ли.

– Блондиночка такая, – уточнила Лида. – В коричневом брючном костюмчике и на вот таких каблучищах.

– Вы не себя описываете, случайно?

– Ну… возможно…мы немного похожи, – опустив голову и посмотрев на свою одежду, Лида поняла, что «блондиночка в коричневом брючном костюме, на каблучищах», действительно, очень похожа на нее саму.

– Понятно. Но, к сожалению, эта наводка не поможет, повторюсь – по странному совпадению за весь вечер я ее ни разу не видела. Вы не могли бы поскорее рассчитаться, нам бы все убрать здесь и отправиться домой, спать хочется, если честно.

– Да-да, конечно. Домой надо, дома ждут… или не ждут, но домой всегда надо, ведь дом – это запароленная папка, которую трудно открыть, если у тебя нет ключа или пароля…

– Чего? С вами все нормально? – официантка, прищурившись, внимательно посмотрела на Лиду.

– Ничего, все норм, – Лида открыла кошелек, протянула ей карту, а сверху карты – тысячную купюру на чай.

– Ой, спасибо! Ой, я терминал забыла, сейчас вернусь, – официантка побежала к барной стойке.

Лида встала, покачнулась, но устояла, оперевшись о толстую колонну, стоявшую прямо у столика, которая почему-то была очень теплой, словно остывающий камин, и стала собираться. Накинула плащ, перекинула через плечо сумочку. Взяла со стола бутылку минеральной воды и, отпив половину прямо из горлышка, заметила, что ко дну бутылки приклеился обрывок старой пожелтевшей газеты. Она сняла бумажку и ей почему-то стало нехорошо, когда она увидела на этом клочке печатные буквы, коряво написанные размытыми чернилами. Ей показались знакомыми эти кривые буквы. Смутные подозрения подтвердились, когда она соединила буквы в слова и прочитала:

«БЕСПАЛЫЙ ЗАБРАЛ ЕЕ СЕБЕ.

НЕ ИЩИ ЕЕ. ЕЕ УЖЕ НЕТ»

– Нет, Лида, мы не начинаем расследование и поиски вот так, сразу.

– Почему? Ведь в деле об исчезновении человека дорога каждая секунда – я в одном сериале видела.

– Так то сериал, а это – жизнь. В жизни все иначе. Почти девяносто девять процентов исчезнувших людей через сутки-двое возвращаются сами. И знаете, где они все это время бывают, где чаще всего они «исчезают»?

– Нет.

– В постели со своими знакомыми или случайными «похитителями», причем, находятся они там по своей доброй воле. Такое случается, Лида, и довольно часто. Жизнь, она гораздо приземленнее, чем вам кажется. Поступки, поведение людей во все времена в конце концов объясняются их самыми простыми, извините, даже физиологическими, потребностями.

– А что, если Оксану все-таки похитили? Что, если она попала в число не тех девяносто девяти, а несчастного одного процента?

– Я вас понимаю, но все-таки есть определенные, установленные законом, сроки, по истечении которых мы обязательно начнем ее искать. Но уверяю вас, ваша Оксана объявится гораздо раньше. Да не беспокойтесь вы так, тем более, что вы же сами рассказали, откуда и при каких обстоятельствах исчезла ваша подруга – из кафе, возможно, в состоянии алкогольного опьянения. Пока вы были в отключке… извините, пока вы там спали, она вполне могла познакомиться с любым молодым человеком, отдыхающим в том же кафе, и уехать с ним к нему домой или в любой отель города.

– Но ее телефон недоступен.

– Естественно. Она отключила его, чтобы никто не мешал ей предаваться, скажем так, легким, ничем не обремененным отношениям. Или он у нее просто разрядился, а зарядного устройства рядом нет. Такое тоже случается.

– И все равно я волнуюсь. Я здесь у нее единственный близкий человек, ее родственники… они… очень далеко отсюда.

– Сделаем так. Я вам дам свою визитку, будем на связи. Ваш номер у нас есть. Даю вам слово, уже сегодня к вечеру ваша Оксана объявится из своего «исчезновения» со страшным рассказом, как она случайно вышла из кафе, как в забытье села на загородный автобус, уехала на край света, а потом весь день возвращалась домой на перекладных. И вы будете слушать про то, как же она устала и измучилась, и, возможно, даже поверите ее сбивчивому рассказу. Так всегда бывает, поверьте мне.

– Ну, хорошо, – взяв визитку, Лида нехотя встала со стула. – Ну а записка, которую я нашла на столике кафе? Про какого-то Беспалого, который кого-то забрал.

– Чья-то дурацкая шутка, не исключаю, что вашей же Оксаны.

– Оксана на такое не способна.

– Вы слишком наивны, расценивайте это как комплимент, но в жизни надо быть хоть чуть-чуть циничнее. Тем более, что, повторюсь, вы сами честно признались, что изрядно набрались… извините, выпили, а в таком состоянии поступки людей могут быть самыми неожиданными.

– Каких людей?

– Я сейчас о вашей Оксане. Она же принадлежит к человеческому роду?

– Вроде того. Во всяком случае, принадлежала. До своего исчезновения.

– Ну вот.

– Ну, ладно, – Лида посмотрела на визитку, – ладно, Денис Валерьевич, я послушаюсь вашего совета, пойду домой и буду ждать ее звонка.

– Вот и правильно.

– Если что, я могу вам набрать? Или написать?

– Ну конечно!

– А… можно один личный вопрос?

– Я не женат, если вы об этом. Мое сердце не занято. Открыт новым отношениям.

– Я не об этом, не обольщайтесь.

– Эх…

– Как вас обычно зовут ваши друзья?

– Только не говорите, что хотите записать меня в друзья. Быть просто другом такой красивой девушки… нет, я не вынесу этого.

– Вы шутник, я смотрю. Итак, как они вас обычно зовут?

– Дэн. Обычно они зовут меня Дэн.

У обочин вдоль всей улицы в ряд стояли одинаково подстриженные пожелтевшие деревья с круглой кроной. Порывы ветра срывали с них листья и гнали прямо на машину, укрывая лобовое стекло ровным желтым слоем, и тогда Лида включала дворники, и листья летели прочь со стекла, а перед Лидой вновь появлялась пустынная улица, на которой были припаркованы лишь несколько машин, а прохожих почти не было, лишь изредка выходили владельцы собак со своими питомцами, но и они очень быстро вновь исчезали в своих домах. Раннее утро выходного дня на пару с пронизывающим осенним ветром были причиной этого феномена. Не было видно даже любителей утреннего бега.

Четырехэтажный дом из красного кирпича за высоким бетонным забором, за которым наблюдала Лида, был очень похож на дом из фотографии, которую она видела в папке «Дом» из своего вчерашнего сна. Только он казался выше, чем тот, что был на фотографии. Да и улица в целом отличалась от той, которую она видела в своем сне – рядом стояли не старинные одноэтажные домики, а обычные серые офисные здания. Четырехэтажный дом Лида заприметила накануне ночью, когда уезжала на такси из кафе «Сицилия», чью яркую неоновую вывеску она могла разглядеть прямо сейчас в зеркале заднего вида, примерно в квартале от того места, где она находилась.

Лида в очередной раз включила дворники, согнав листья с лобового стекла. Наверное, в сотый раз за последние сутки набрала Оксане. И снова в трубке звучало автоматом: «В настоящее время абонент недоступен. Попробуйте позвонить позднее».

Лида открыла в смартфоне поисковик и набрала адрес четырехэтажного дома: «Брусничная улица, 14». Интернет мгновенно выдал короткую справку. Дому было более 200 лет, сначала он был трехэтажным, это был доходный дом, но в конце 19 века там открыли богадельню для неимущих больных и престарелых, а в начале двадцатого века в нем надстроили четвертый этаж и разместили приют для беспризорных детей. С середины 20-го века там обосновался детский дом, который закрылся десять лет назад. Город выставил дом на продажу, его быстро купили. За десять лет у дома почему-то сменилось несколько владельцев. Год назад у дома появился очередной владелец, он сделал капитальный ремонт, и сейчас пытался сдать в аренду за внушительную ежемесячную плату с шестью нолями.

Лида отложила телефон, и, чувствуя, что замерзает, завела двигатель, включив печку на полную. Дом из темно-красного кирпича странным образом одновременно пугал и притягивал ее. Ей почему-то очень хотелось попасть в него, но от того, что она все-таки каким-то образом сможет это сделать, ей становилось не по себе.

Постепенно мысль о том, каким образом она смогла бы попасть в этот дом, вытеснила страхи и стала доминантной. Она не очень понимала, зачем ей это нужно, но она обязательно хотела решить эту сложную задачу – проникнуть в это здание и осмотреть его. Решение вскоре пришло само собой:

– Будем брать его в аренду!

Лида набрала в поисковой строке «Аренда, Брусничная улица, 14». Интернет тут же выдал несколько сайтов по аренде недвижимости, где фигурировал дом по этому адресу. Лида открыла самый первый сайт, нашла телефон риэлтора, занимавшегося этим домом, и, снова ужаснувшись от цены за аренду, выбрала «позвонить». Ей ответил заспанный женский голос, который сообщил, что сегодня Лида сама сможет осмотреть здание, ей откроет охранник, он все покажет. Лида спросила, можно ли это сделать прямо сейчас, на что риэлтор ответила, что да, конечно, она сию же минуту позвонит охраннику и предупредит его о визите Лиды.

Влекомая сейчас только лишь азартом от близкой победы, и по-прежнему до конца не осознавая, зачем ей все это нужно, Лида заглушила двигатель и направилась к дому. Подходя к железной двери в бетонном заборе, Лида начала испытывать сомнения в своих действиях.

«Возможно», – думала она, – «мне сначала нужно было сообщить кому-то, что я намереваюсь посетить этот дом, но кому? Следователю Денису Валерьевичу? Нет, он тут же запретит мне это делать, заявив о незаконности моих действий, ведь нет никаких оснований расследовать и обыскивать какие-то дома только потому, что я видела их во сне, к тому же, я не представитель закона, и не имею на это никаких прав, и так далее и тому подобное. Тогда кому мне сообщить? Больше некому…»