Читать онлайн Сарматы

Предисловие

В V—IV веках до нашей эры сарматы были мирными соседями Скифии. Скифские купцы, направляясь в восточные страны, свободно проходили через сарматские земли. В войне с персами сарматы были надёжными союзниками скифов. Во времена Атея, союзнические отношения сохранялись, сарматские отряды состояли на службе в войске и при дворе скифского царя. Отдельные группы сарматов селились на территории Европейской Скифии.

В конце IV века до нашей эры ситуация изменилась. Скифы потерпели поражение от правителя Фракии Лисимаха, фракийцы и кельтские племена галатов теснили скифов с запада. Следствием неудачных войн был упадок хозяйства, и отпадение от Скифии части завоёванных прежде земель и племён. Вслед за ослаблением Скифского царства дружественные отношения его с сарматами сменились в III веке до нашей эры конфликтом и наступлением агрессивных и воинственных молодых сарматских союзов на Скифию.

В известном рассказе Лукиана «Токсарис, или Дружба» скифы Дан-дамис и Амизок испытывают свою верность дружбе в тяжёлых событиях сарматского нашествия. «Пришли на нашу землю савроматы в числе десяти тысяч всадников, пеших же, говорили, пришло в три раза больше. Так как они напали на людей, не ожидавших их прихода, то и обратили всех в бегство, что обыкновенно бывает в таких случаях; многих из способных носить оружие они убили, других увели живьем, кроме тех, которые успели переплыть на другой берег реки, где у нас находилась половина кочевья, и часть повозок. Тотчас, савроматы начали сгонять добычу, собирать толпой пленных, грабить шатры, овладели большим числом повозок со всеми, кто в них находился».

Постоянные набеги и постепенный захват сарматами скифской территории завершились массовым переселением сарматских племён в Северное Причерноморье.

Глава первая

Начало

В году 370, по новому летоисчислению, многочисленные племена Гуннов, заполняя всё пространство бескрайних просторов степей вооружёнными всадниками, гремя бесчисленными повозками, накрытыми хорошо выделанной непромокаемой кожей, под жарким, палящим солнцем ранней весны, преодолевая вышедшие из берегов полноводные реки, медленной лавиной двинулись из Центральной Азии в сторону Кавказа. И в течение нескольких лет захватили всё его северное предгорье, а вместе с ним и плодородные приморские степи. Многих Аланов, в чьей власти находилась эта территория, побили на поле брани, других пленили, а большая их часть, во главе с королём Сангибаном, отступила на Запад, надеясь на защиту Великой Римской империи. Гунны же, наслаждаясь плодами быстрой победы, на время, забыв про Алан, продолжили свой путь дальше, теперь на Север. Но здесь им внезапно преградили путь каганаты Артании, Куябии и Славии, простиравшиеся от студёного моря до тёплых вод Гирканского и Ашкенаского морей и надёжно охранявшиеся родовыми племенами воинственных Славян и Сарматов, в коих наравне с мужчинами отлично владели оружием и женщины, нередко стоявшие во главе своих кланов. Лишь через несколько лет, так и не победив гордые и свободолюбивые народы, они смогли договориться с ними о мире, устремив, на этот раз свой взор вновь на юг. В поисках богатства и славы к огромной армии завоевателей примкнула и основная часть, доселе воевавших с ними, Сарматов. Двумя потоками – через Перекоп и с Таманского полуострова через пролив – Гунны обрушились на Крым. Его города были взяты штурмом и разграблены. Под натиском завоевателей тысячу лет существовавшее Боспорское царство исчезло с лица земли. Затем наступила очередь германских племён-готов, живших к западу и северо-западу от Алан. Вестготы бежали в страхе за Дунай, а остготы, вступив в сражение, были разбиты. Их король Эрманарих, не перенеся позора поражения, закончил жизнь самоубийством. Под властью Гуннов оказалась огромная территория от Волги (Сарматы называли её – Ра) до Дуная. С этой поры они становятся беспокойными соседями изобилующим богатством и роскошью городам Великой Римской империи. Погрязшей, к тому времени, в междоусобных распрях патриций, а также, повсеместном мздоимстве и коррупции, в результате чего, распавшейся на западную – столицей которой по-прежнему оставался Рим. И восточную – центром которой, отныне, являлся Константинополь. Наконец в 434 году экспансию на запад возглавил Аттила – жестокий и алчный, снедаемый жаждой власти, в тоже время очень хитрый, умеющий прислушиваться к совету других. Став во главе этой многоликой армады он выдвинул Феодосию 2, сидевшему в это время на византийском троне, ультиматум. Аттила потребовал, чтобы ему были выданы все перебежчики и выслана дань, а также, чтобы были отправлены посланники для переговоров о платеже дани на будущее время. В ответ он получил уведомление, что римляне не выдадут прибегших под их покровительство людей, но вместе с ними примут войну. Разгневанный этим высокомерным ответом, Аттила, переправившись через Дунай, двинул свои орды на империю.

Глава вторая

Раб

Сквозь узкие щели отвалившейся местами глины между грубо струганных брёвен, в сырое, тёмное помещение пробился первый лучик рассвета. Косо упав на гнилую соломенную подстилку, где, закутавшись в рваное тряпьё, лежало нечто напоминающее человека. Тотчас тело пошевелилось и, звякнув тяжёлыми цепями, висевшими на его смуглых, мускулистых руках, раздвинуло длинные космы закрывавшие лицо. На свет из-под них вынырнули широкие выразительные глаза, которые, быстро пробежавшись по мазаным стенам, остановили свой взгляд на входной двери. За ней послышался глухой человеческий голос и прямой, чуть с горбинкой нос, втянул глубоко ноздрями воздух, сразу почувствовав затхлый запах скисшего молока. Наконец прогремел засов и в открывшемся проёме вырос силуэт пожилого, гладко выбритого человека, одетого в серую тунику поверх длинных штанов такого же цвета. Придерживая ногой в сандалии дверь, он, поставил на пол деревянную миску, наполненную пахучим пойлом, и хрипло проговорил:

– Рос! Ешь быстрей и пошли в кузню. Не то Авила убьёт нас обоих. До чего же гнусная женщина. Но, надо воздать ей должное! Не женись я на ней, гнили бы сейчас мои косточки где-нибудь на равнинах Месопотамии. Да и ты, давно бы богу душу отдал на галерах, не заставь она меня купить тебя у корсаров.

Раб, поднявшись с настила, оказался выше собеседника почти на голову. Подобрав деревянную чашу с пола он, не отрываясь, высушил её до дна, пролив лишь несколько капель на чёрную бороду, окаймлявшую его щёки и подбородок, после чего, поставил посудину на место, вытер, тыльной стороной ладони, остатки пищи и не поблагодарив хозяина, сухо отозвался:

– Я готов!

Рассвет занимался где-то далеко за соломенной крышей стоявшего полукругом длинного деревянного дома, из которого только что вышли двое мужчин. На стук закрывшейся двери, тут же отворилась дверца, ведущая в соседнее помещение. Откуда показалось морщинистое лицо старой женщины. Увидев их, она громко завопила:

– Растус! Ты содержишь раба лишь для того, чтобы его кормить как жеребца. Разве за это мы сто динаров отдали? Прокес уже заждался своего заказа. Смотри, если не выполните работу вовремя, мы сами окажемся на месте этого варвара.

– Не ворчи! Успеем!

Повернув голову в сторону женщины, коротко ответил ей муж. И, не по годам бойко, заскочил в глиняное здание, отдельно стоявшее в конце узкого двора. За ним, согнувшись пополам на входе, поспешил скрыться от глаз назойливой хозяйки и раб.

– Взял бы серп, да космы обрезал этому нехристи. Противно глядеть. Не ровен час, с бараном попутаю.

Не унималась женщина, вытирая руки о заляпанный жиром передник. Наконец, поняв, что её не слышат, смачно выругавшись, плюнула на вытоптанную под ногами землю и вернулась обратно в дом. А в это время в кузнице, варвар, обнажив на лбу выжженное железом клеймо, говорившие о его строптивом характере, подвязал грязные волосы на голове куском тряпицы, нацепил на пояс грубый кожаный фартук и раздув меха горна, стал выкладывать заготовки на кузнечный стол, делая на них последние пометки. В углу, удобно устроившись в плетёном кресле, плеснув себе в массивную кружку из пузатого кувшина белого вина, наблюдал за его работой хозяин. Вскоре, со двора ромейского простолюдина раскатисто проплыл первый удар молота, оповещая жителей города о начале нового дня.

Глава третья

Варвары

Первые всадники Гуннов появились перед городом к вечеру. В сумрачном, затянутом облаками небе, словно предчувствуя что-то неладное, тучами кружили вороны, сверху рассматривая удивлённых горожан. А скоро стражники с крепостных стен увидели и причину их волнения. Всматриваясь в даль, они на горизонте заметили небольшой отряд конницы. Сразу можно было догадаться, что это не римляне. Приближаясь к крепости, всадники не держали строя, рассыпавшись по широкому тракту, ведущему в город, словно крупа. Об этом срочно доложили Византийскому начальнику Секстилиусу, командовавшему гарнизоном Сингидуна и тот незамедлительно отдал приказ о закрытии всех ворот, через которые можно было попасть в крепость. После чего, поднявшись на смотровую площадку, увидел их воочию. Подъехав к городу на расстояние пущенной стрелы, они остановились, и стали что-то громко кричать на непонятном римлянину языке, размахивая при этом копьями с привязанными на них конскими хвостами. Секстилиус позвал толмача и тот ему объяснил, что незваные гости называют себя Гуннами, посланными самим ханом Аттилой, от имени коего требуют открыть им ворота и сдаться в надежде на милость. Иначе гнев его будет велик, а кара к людям, оказавшим сопротивление, очень сурова. Римлянин, услышав такие слова, криво усмехнулся и вымолвил:

– Пусть попробуют взять Сингидун силой. Это им не мышей в степи ловить. Очень скоро здесь появятся римские легионы, тогда посмотрим, как они запоют.

Но войска Великой Римской империи не спешили на помощь оказавшемуся в опасности городу. Вместо них к крепостным стенам всё прибывали и прибывали необычные всадники на маленьких коротконогих лошадях. А когда стемнело, вокруг крепостных стен появилось такое множество огромных костров, что, казалось, вдали запылало небо. Утром следующего дня перед глазами Секстилиуса возникла печальная картина. Все деревья и кустарники вокруг Сингидуна, куда хватало взгляда, были вырублены варварами. Одна их часть сгорела в ночном огненном пиру, другая же пошла на изготовление штурмовых лестниц и таранов. А на их месте, словно по волшебству коварного мага, выросла невиданная по численности вражеская армия, готовая к штурму его крепости. И не успел римский военачальник отдать приказ к бою, как Гунны, наполняя всю округу диким визгом, громогласными криками и устрашающим врага воем, пошли в атаку. Приближаясь к крепости, они градом осыпали защитников города стрелами, в таком количестве, что слабые попытки римлян ответить варварам не возымели должного эффекта. Под этим прикрытием наступавшие вскоре подошли вплотную к крепостным стенам и, приставив к ним лестницы, быстро полезли, словно муравьи, наверх. День ещё близился к полудню, когда ворота Сингидуна открылись, впуская войско победителей на свои улицы. Люди в панике пытались найти спасения в его церквах. Но бог, по-видимому, как и Великая Римская Империя, на этот раз отвернулся от своей паствы, отдав их на растерзание неведомым доселе варварам.

Глава четвёртая

Новый хозяин

Единственным утешением в жизни Роса, это имя дал ему хозяин ещё в Каппадокии, была его работа в кузнице. Здесь он мог спокойно, отвлечённо подумать о прошлом, потому как будущего в рабстве быть не могло, и наслаждаться красотой изделия рождающегося на свет из-под тяжёлого кузнечного молота. Новый день ничем особенным не отличался от предыдущих, проведённых им в Сингидуне, и невольник непроизвольно выполнял заданную ему работу, когда услышал громкие крики за стенами кузницы. Повернув голову в сторону римлянина, разомлевшего от выпитого им вина в плетёном кресле, раб, повысив голос, проговорил:

– Там что-то происходит.

Слово "хозяин" Рос, избегал произносить. За одиннадцать лет жизни в рабстве никто не сумел убить в нём человека. Даже корсары, захватившие его однажды в плен в водах Гирканского моря и прославившиеся в Средиземноморье своими изобретательными пытками. Не достигнув покорности от упрямого невольника, они послали его ко всем чертям, поставив клеймо на лбу за дерзость, и продав по сходной цене Римскому легионеру, которым когда-то был Растус, ныне дремавший беззаботно в углу кузницы.

– Во дворе, что-то случилось!

Ещё громче проговорил Рос и римлянин на этот раз услышав его возглас, открыл глаза. Тупо уставившись на раба, он какое-то время соображал, в чём дело, наконец, услышав ржание лошадей за стеной, испуганно вскочил с кресла, выскочив во двор. За ним, бросив молот, поспешил и невольник. То, что увидели они во дворе, ввело в замешательство их обоих. Двери и окна некогда добротного дома были выломаны неизвестными воинами, находившимися видимо до сих пор внутри. А лошади грабителей, в ожидании хозяев, стояли у входа в амбар, подбирая с земли рассыпанный овёс. Рядом с ними лежало окровавленное тело Авилы. Римлянин, сообразив, что произошло, спешно вернулся в кузницу, выскочив от туда через мгновение со старым изрядно проржавевшим мечом в руках. В этот момент из дома появился один из воинов, грабивших римлянина. Высокий и стройным моложавый юноша в конусообразном шлеме и чешуйчатой кольчуге, в одной руке держал меч, а в другой перемётную сумку, доверху набитую чужим добром. Растус, переполненный злостью, подняв оружие, кинулся на него, но тот, словно играючи отразил его удар, в ответ, насадив римлянина на свой меч, будто ягнёнка на вертел. После чего, умелым движением вернул оружие в исходное положение. Растус что-то невнятно прохрипел и замертво упал на землю.

– Ну что, теперь твоя очередь маг?

Взглянув на невольника, бархатным голосом проговорил молодой воин. И Рос с удивлением обнаружил, что он обратился к нему на родном языке.

– Я свой!

Обрадовано воскликнул раб. Воин изумлённо посмотрел на оборванное, лохматое чудовище, заговорившее с ним на понятном ему наречии и, опустив меч, спросил:

– В какой стороне твой дом, мужа?

– Меня растила могучая Оца!

С нескрываемой радостью в голосе ответил тот. Воин удивился ещё больше, и, мгновение подумав, уже довольно мягко, доброжелательно вымолвил:

– Наши племена дружны! Я возьму тебя с собой. Накинь на себя аркан, иначе за тебя это сделают другие!

Молодой человек подошёл к рыжему коню, отцепил от седла верёвку и бросил петлю пленнику. Только тут заметив, что руки у того скованные цепью:

– Инструменты есть расковать тебя?

Небрежно поинтересовался он.

Рос, в подтверждение кивнул головой, и воин коротко вымолвил на это:

– Неси!

К тому времени, как соплеменники молодого воина вышли из дома, пленник, освобождённый от цепей, с петлёй на поясе, стоял возле лошади нового хозяина. Который, взглянув на товарищей, повысив голос, воскликнул:

– Пора убираться отсюда! В этом городе оставаться больше не стоит! Скоро здесь с новой силой запылают пожары.

И невольник, облегчённо вздохнув, подумал:

– Прощай, ненавистный город! Пусть в огне Перуна сгорит и жизнь раба по имени – Рос!

Глава пятая

Преображение

Гунны никогда не останавливались в захваченных ими городах. И на этот раз, согласно установленным правилам, разорив крепость Сингидун, для короткого отдыха они выбрали открытую равнину далеко за городом. С высокого холма можно было увидеть тысячи шатров кучно расположившихся вдоль Дуная. Вокруг коих страстно кипела жизнь. Степняки массово забивали баранов, быков, коров, и прочую живность, отобранную ими у местных жителей, пили жадно вино из подвалов богатых патрициев и веселились вокруг горевших даже днём больших костров. То там, то здесь, вспыхивали мелкие ссоры крутых нравом гуннов, как между собой, так и с другими народностями дополнявшими их в походе. Но это, однако, не мешало общей праздности в настроении победителей. Шатры Сарматов находились обособленно, на окраине огромного становища, ближе к лесному массиву, подступавшему к лагерю с северо-востока. Потому небольшой отряд, в котором вели пленника, возвращался к нему вдоль реки, иногда пуская лошадей по отмели. По разговорам, доносившимся до него, Рос догадался у кого находится в плену, и отметил про себя некоторые странности этих воинов. По мере приближения к лагерю их становилось всё больше и больше. Некоторые всадники присоединялись к отряду группами, а кто и в одиночку, ведя на арканах не только пленных, коими были ромеи, греки, готы, бургунды, но и лошадей, а также домашний скот. Сколот заметил с десяток воинов ведших на поводу лошадей поперёк которых лежали мёртвые тела их родовитей. Погибших в бою соплеменников для Сарматов было делом чести проводить с достоинством в мир иной.

– Айять! Айять!

Присоединяясь к воинству, громко кричали всадники.

– Айять!

Отвечали им Сарматы. Этот боевой клич Рос помнил ещё с юности, когда впервые ходил с купцами на ладьях до Ра, великой реки, где начинались владения этого воинственного племени. Вскоре отряд разросся до таких размеров, что обернувшись назад, пленник не увидел ему конца. Однако никто из воинов не пытался пустить своего коня впереди Сармата тащившего его за собой. Спустя какое-то время они выскочили на берег, оставляя Дунай позади себя. Молодой воин что-то сказал ехавшему рядом с ним товарищу и повернул коня в сторону. Сделав небольшой круг, он вернулся обратно к воде и, спрыгнув с лошади, развязал верёвку на Росе, вытащил из-за пояса нож и, протянув его пленнику, вымолвил:

– Иди, помойся и обрежь волосы, а я пока посмотрю в сумках что- нибудь тебе из одежды.

Такого уважительного обращения бывший раб не испытывал уже давно и потому в благодарность склонив голову перед воином, негромко произнёс:

– Живи долго славный муж! Это не займёт слишком много твоего времени.

После чего, взяв протянутый ему кинжал, пошёл искать место для купания. Сдёрнув с тела опостылевшие лохмотья, он впервые за многие годы, натерев себя грязью, окунулся с головой в воду. Испытывая безумное наслаждение от купания, Рос радовался и смеялся как ребёнок, совершенно не замечая холодной воды, напрочь забыв, что за ним внимательно наблюдают со стороны. Сармат, достав из сумки подходящее по размерам бельё для пленника, теперь смотрел на то, как тот счастливо барахтается в воде и некогда суровый вид его лица стал медленно наполняться теплом и улыбкой. Молодого воина забавлял нагой вид волосатого здоровяка смеявшегося, от счастья, по-детски на всю реку и он, качнув головой, тихо прошептал:

– Нет ничего прекраснее воли!

Наконец бывший раб выбрался на берег, где рядом с ножом уже лежали его новые вещи. Заметив их, он глубоко вздохнул и принялся приводить себя в порядок. Лишь после этого Рос решил одеться и взглянуть в сторону своего благодетеля. Тот, уже сидел на рыжей лошади, ожидая последних приготовлений пленника. Но когда, увидел его преображение, не смог сдержать своего удивления. Перед ним стоял красивый, крепкий мужчина средних лет. Густая чёлка закрывала лоб до бровей, под которыми светились выразительные – умные глаза. Выше тонких, словно натянутый лук, губ – говоривших о крутом характере хозяина, чёрной полоской на загорелом лице выделялись усы, а на выпуклом, словно вырезанном из дерева подбородке красовалась глубокая ямочка.

– Ну, это другое дело! А то меня в становище не поймут. Подумают, что вместо человека, зверя поймала.

Воин осёкся на полуслове, но сообразительному Росу было достаточно сказанного, чтобы сделать вывод. Перед ним на коне сидел не юноша, а воительница.

– Накинь на себя аркан. Ты всё ещё мой пленник.

Несколько строже вновь проговорила она, бросив ему конец верёвки. И мужчина, поймав его на лету, ответил благородно и честно:

– Как скажешь! Хотя мне кажется, что Великий Перун послал тебя ко мне не как покорителя, а как избавителя от страданий и бед испытанных мной ранее.

Сарматка повернула к нему голову и вновь улыбнувшись, промолвила:

– Твои слова красивы и лестны. Посмотрим, так ли хорош ты в деле.

Глава шестая

Племя

Багровое солнце уже коснулось на горизонте земли, когда воительница с пленником достигли первых шатров стоянки Сарматов. Вместо аскетического образа жизни, как представлял себе Рос лагерь этих воинов, он увидел здесь множество детей, ухаживающих за лошадьми, и пожилых людей, готовивших пищу в огромных казанах, подвешенных над кострами. Невольники из чужеродных племён выполняли более тяжёлый труд – заготавливали дрова, носили воду, расставляли и складывали шатры, следили за исправностью телег и прочую черновую работу. Что удивило пленника, так это то, что все они, свободно передвигались на становище. Без цепей, как делают это римляне и даже без надсмотрщиков. Потому он не удержался от вопроса:

– Не хочу показаться вам назойливым, но я увидел здесь пленных оставшихся без присмотра. Не боитесь, что сбегут?

Поинтересовался Рос у ведшей на поводу его всадницы.

– В дальнейшем их всех ожидает воля. Если конечно они будут исправно выполнять свои обязанности, а при побеге, смерть. Зачем же испытывать судьбу?

Не оборачиваясь, ответила та. И Рос, понимающе воскликнул:

– Удивительный и оригинальный способ заставить пленных продуктивно работать на хозяина. Усердие, приложенное к труду, в конечном итоге ведёт к свободе.

– Ты обучен грамоте?

Услышал он изумлённый вопрос.

– Да! И не только. Кроме этого я свободно разговариваю на ромейском, греческом, готском и немного арабском. Обучен кузнечному и корабельному делу. Могу дома строить. Неплохо умею владеть мечом и луком.

Всадница остановила коня и, обернувшись, поинтересовалась:

– А других научить сможешь этим премудростям, скажем, дитя?

– Отчего же нет. Смогу!

Честно признался Рос и воительница больше не проронив ни слова, тронула коня дальше. В середине становище, куда лежал их путь, возвышаясь над остальными, увенчанный конским черепом на шпиле, стоял огромный шатёр, охраняемый несколькими могучими по виду воинами. Рядом с ним находилось кострище из нескольких обтёсанных столбов напоминавших облик человека, а далее, в окружении всего лишь десяти всадников, теснились в стороне не менее двухсот пленников, в основном состоявших из мужчин. Рядом с ними, высотой с небольшой холм, было грудой навалено отнятое у жителей Сингидуна добро. В одной куче лежали мечи, ножи, кинжалы, римские доспехи, украшения из дорогих каменьев, золотая и серебряная посуда, иконы, шубы из соболей, куниц, белок, дорогие белые туники патриций и серые простолюдинов, глиняные горшки и разрисованные кувшины. Рядом с вещами россыпью валялись золотые солиды, бронзовые фолисы и персидские динары, оставленные без охраны. Воительница остановила коня у входа в шатёр. Сняв с лошади перемётные сумки, вытащила из них содержимое, небрежно бросив всё это в общую кучу. Затем развязала пленника, подвела его к остальным, и, оставив его там, вернулась к своему коню. В это время, опираясь на длинные пики, из шатра показались три старца. Их почтенный возраст выказывали седые бороды, свисавшие им до пояса, и густые белые волосы падавшие косами на сгорбленные старческие плечи. Рос, сразу узнал в них Волхвов. Обменявшись с воительницей приветствиями, они мельком взглянул на её пленника и, кивнув головой, вернулись обратно в шатёр. Воительница же запрыгнув на своего рыжего скакуна, повернула голову в сторону Роса, негромко вымолвив тому:

– Завтра утром я заберу тебя. А сейчас, найди себе место и отдыхай.

Глава седьмая

Делёж

В отличии от Гуннов, отмечавших победу шумно, в лагере Сарматов ночь прошла спокойно. Если не брать в расчёт того, что среди ночи из своего шатра вышли волхвы и, отобрав два десятка пленных, среди которых оказался и Рос, отправили их на вырубку деревьев для деревянного настила. Притащив деревья и сколотив из них помост, невольникам дали немного отдохнуть, а затем привлекли к раскладыванию награбленного Сарматами добра на семь равных частей. Закончили работу они лишь к утру. После чего, с таким же успехом, старцы разделили и невольников. Лишь только взошло на востоке солнце, к шатру волхвов слуги принесли бочонки с хмельной медовухой и привели огромного быка, которого осмотрел один из седовласых долгожителей. Оставшись довольным увиденным, он исчез за кожаным пологом. После чего стали собираться люди. Вначале это были дети и пожилые женщины. За ними, по кругу, встали воины, и только потом подъехали семь глав племенных родов. Единственным их отличием от остальных Сарматов были маститые, с отливом, рысаки, нетерпеливо рывшие землю копытами под своими седоками. Да и теми они, по-видимому, пользовались в исключительных случаях. Рос – это понял, когда увидел на таком же коне вчерашнюю воительницу. Поприветствовав друг друга, они сошли на землю и, подняв полог жилища волхвов, скрылись за ним внутри. Время уже шло к полудню, когда показались вожди родовых племён, за которыми важно следовали их шаманы. К тому времени Сарматы, бережно уложили мёртвые тела своих соплеменников на деревянный помост, их было не менее десяти, осыпав обильно сеном, и, отступив на несколько метров назад, замерли в ожидании дальнейших распоряжений. Вожди же, разместившись, вокруг деревянного настила с родонитами, вынули мечи из ножен и, воткнув их в землю, стали на одно колено, положив голову на рукояти. А волхвы принялись неистово взывать к Перуну, с просьбой принять в его воинство погибших соплеменников. Через небольшой промежуток времени, вернувшись в реальность, один из старцев поднёс к помосту зажженный факел и огромный погребальный костёр тут же вспыхнул, пожирая языками пламени погибших в бою воинов. В лагере Сарматов возникла гробовая тишина. Даже ветер, казалось, стих, почтив, таким образом, память ушедших в мир иной. Однако, не дожидаясь пока стихнет погребальный костёр, вожди племён вновь встали на ноги и, вознося мечи к небу, громко крикнули:

– Айять!

– Айять!

Ответили им Сарматы громогласно. И в этом возгласе слышался не только их боевой клич, но и горечь потери, и радость победы, и тоска по далёким родным местам, и надежда на лучшее будущее.

Закончив с траурными мероприятиями, все переместились к другому кострищу. Теперь праздничному. Люди зашумели, ожидая главного действия праздника. Волхвы наполнили медовухой большие корцы и, обходя каждого из родовитых воинов, предлагали им выпить хмельного напитка, что те, в свою очередь и делали. После этого в священный круг завели упирающегося быка. Седому старцу кто-то из приближенных вручил кривой меч, похожий на персидскую секиру и он, вскинув к небу руки, громко воскликнул:

– Тебе Великий Перун воздаём мы эту жертву. Будь славен ты на многие века.

После чего, подошёл к животному и не по возрасту проворно, одним движением перерезал тому горло. Огромный бык, словно подкошенный, завалился тотчас на бок, орошая кровью землю святого кострища. И собравшийся народ, одобрительно зашумев, громогласно трижды пропел:

– Во славу великого Перуна!

Тотчас, невольники, разливая в деревянные кружки медовуху, стали разносить её людям, наблюдавшим за обрядом со стороны. А почтенный волхв, обращаясь к вождям племени, произнёс:

– Перун принял ваше подношение. Примите же и вы, доблестные воины, в подарок от него земные блага, отобранные в честном бою у неприятеля. Он указал на семь больших куч, разложенных за кострище. Потом перевёл взгляд на пленников, подтверждая, таким образом, что этот товар тоже принадлежит им.

– Слава Перуну!

Воскликнули в ответ те, радуясь такому обстоятельству. Результат дележа не обрадовал только Роса, который с сожалением обнаружил, что достался крепкому телосложением, кривоногому бородатому Сармату. Это заметила и воительница. Потому на слова одного из волхвов:

– Имеете ли вы что-то сказать, доблестные воины? Говорите сейчас, ибо потом, ваши слова воспримутся, нами, как оскорбление.

Она вышла в центр круга. Среди Сарматов, тут же воцарилось гробовое молчание. И женщина громко произнесла:

– Будь славен Перун и его мудрое решение. Мне нечего добавить к тому, что одобрено самим небом. Все наши роды сражались доблестно и храбро, оставив на поле брани лучших своих сынов. Я же, пользуясь своим правом главы родового племени, хочу обратиться к мужественному Скилу, предложив ему равноценный обмен.

– Что же ты хочешь мне предложить Ора?

Отозвался кривоногий Сармат.

– Двух этих замечательных коней!

Не раздумывая, промолвила воительница, указывая рукой на стоявших в стороне рысаков, один из коих нетерпеливо покусывал дорогую узду. Мужчина, взглянул в их сторону, и одобрительно цокнув языком, проговорил:

– Кони добрые! Это правда! И чем за это я буду обязан тебе?

– Одним из твоих пленников

Спокойно ответила на его вопрос женщина. Толпа вдруг недовольно загудела, услышав неравноценный обмен. Этого же мнения придерживались и Волхвы, один из которых, перебив вождей, недовольно высказался:

– Ты же знаешь Ора, что эти кони стоят не менее десяти пленных ромеев? Этого выбора не одобрят в твоём роду.

Но женщина, сухо одёрнула его:

– Это решать будут в моём роду, а не здесь!

– Воля твоя!

Ответил старец и кривоногий Сармат, удовлетворённо кивнув головой, произнёс:

– Ты храбрый воин Ора. Но меня не поймут в племени, а потому я решил так. Ты обидишь меня отказом, если возьмёшь за рысаков – лишь одного пленного.

– Хорошо!

Согласилась воительница и выбрала из толпы, предназначенных ему пленников двух девушек и трёх мужчин, в числе которых был и Рос.

Глава восьмая

Вождь

Род племени воительницы, по отношению ко всему войску Сарматов, был невелик, насчитывая немногим, чуть больше, тысячи воинов, но Росу и он показался огромным поселением, раскинувшись у кромки леса в шахматном порядке. Пригнав, вслед за телегами, нагруженными после дележа добром, лошадей и скот, пленных вначале накормили. За последние годы, проведённые в неволе, Рос, впервые, отведал рагу, пусть и без мяса, но оно все равно показалось ему чрезвычайно вкусным. А затем, распределили согласно обязанностям. Некоторых назначили ответственными за кострами, других поставили ухаживать за баранами и быками и только его, отделив от остальных, подвели к расписанному узорной вышивкой шатру, оставив в одиночестве ждать дальнейших указаний. Время ожидания тянулось медленно, но наконец, из шатра вышла служанка, пригласив его внутрь. В тусклом свете узкого шанырака, он не сразу различил сидевшего за миниатюрным резным столиком человека. Лишь некоторое время освоившись, пленник понял, что это женщина. Её волосы тёмно-серого цвета веером рассыпались ниже ровных плеч, поверх красного кафтана. Росу показалось, что она не заметила его появления, потому как сидела по-прежнему спиной к выходу, и он, минуту спустя, тихо кашлянув, вымолвил:

– Вы меня звали?

Женщина повернулась к пленнику лицом и у того перехватило дух. Перед ним сидела не просто женщина. Перед ним находилась очень красивая женщина. О них – мудрецы слагают легенды и мифы, умельцы рисуют мозаики, а странники поют песни. Ему было непонятно, как под шлемом воительницы он не смог разглядеть ранее эти волшебные черты её лица? Розовы, словно у младенца, щёчки, выгнутые дугой выпуклые вперёд губки и чуть вздёрнутый вверх острый носик. Лишь неглубокие морщинки, упрямо тянувшиеся к уголкам раскосых, глубоких как омут глаз, говорили о том, что их хозяйке ближе к тридцати. Чтобы скрыть своё восхищение, Рос, вежливо опустил голову. Однако от взгляда женщины его замешательство не ускользнуло и воительница, усмехнувшись одними губами, поднялась с кожаного сидения и, прошуршав по шатру сапожками до умывальни, смочила сухие руки водой, после чего начала разговор:

– Хочу с тобой познакомиться поближе, кудесник. Ведь я собираюсь тебе доверить самое ценное, что у меня есть, моего сына.

Тихо произнесла она, вновь взглянув на пленника.

– Я постараюсь оправдать ваши надежды.

Понемногу приходя в себя, ответил ей Рос, и не дав перебить себя, добавил:

– Задайте мне вопросы, волнующие вас и я искренне отвечу на них, потому как скрывать мне нечего.

– Это меня радует!

Кивнув головой, довольно пропела она, задав тут же новый вопрос:

– Вначале назови мне своё имя? Ведь я знаю о тебе лишь то, что ты из Славян и был рождён на берегах Оцы? Не правда ли?

– Совершенно верно! Меня воспитывала могучая Оца.

Повторил Рос сказанное им ранее и не медля продолжил:

– Моё имя, по племени – Сколот, а по роду – Чеслав Путятич. Гонял ладьи с товарами в Каракабак, а так же в Каркантиду и Херсонес. Где по отчаянной глупости попал в руки разбойников.

– И как же это вышло?

Прервала его рассказ воительница. Тот тяжело вздохнул и вымолвил:

– Спор у нас вышел с одним греком, кто быстрее на чалке вокруг мыса обойдёт. А как только я за скалами скрылся из виду моей дружины, на меня и напали. Там ладья караулила меня, а в ней десятка два лихих людишек.

Рос сделал передышку и продолжил:

– Три года на галерах вёслами махал. Не раз пытался бежать, да только не вышло. Потом заковали в цепи, отметили клеймом и продали Ромею.

Пленник отвёл в сторону кудрявую чёлку, показав на лбу выжженную железом отметину, закончив свой рассказ обыденно и просто:

– Я уже потерял счёт времени, потому не скажу точно, но лет семь уж в Сингидуне пробыл. Проклятый город. Пока вы его не разгромили.

Он посмотрел на хозяйку шатра, внимательно слушавшую его историю, и замолчал. Молчание прервала воительница. Негромко вымолвив:

– Меня тронул твой рассказ, Сколот. Но это не значит, что я не убью тебя, как только ты сделаешь опрометчивый шаг. Отныне в твои обязанности будет входить воспитание моего сына. Ты научишь его всему, что знаешь сам. Ты ведь не солгал мне о том, что разговариваешь на многих наречиях и обучен мастеровому делу?

– Нет!

Отозвался Рос и женщина продолжила:

– Ты ни в чём не будешь испытывать нужды, а когда придёт время, я отпущу тебя. Но помни, Сколот, если ты ненароком навредишь.....

Хозяйка шатра замолчала, и Рос закончил за неё:

– Я понял вас и сделаю всё, что смогу. Но не из страха и желания выжить, а из счастья данной мне возможности передать кому-то свои навыки и знания. Быть может, они пойдут во благо великого дела, о коем не знаем не вы, ни я, а лишь всемогущий, славный Перун.

– Мне по душе твой ответ, кудесник Чеслав. Можешь называть меня Ора, но только без лишних глаз. Я же, в ответ, буду величать тебя, Сколот или Рос, как многие зовут твой народ.

Довольная разговором, проговорила она и, позвав громко служанку, приказала привести в шатёр сына.

Глава девятая

Хан Олкас

Ора, не торопясь вернулась к столику, и что-то бережно взяв с него, обернулась к пленнику;

– Когда-то, один арабский купец подарил хану Дитиласу объединившему многие роды Сарматов и ставшему впоследствии моим мужем, удивительный подарок.

Тихо и задумчиво вымолвила женщина. Затем, протянув руки вперёд, добавила;

– Он сказал, что здесь скрыта великая тайна мудрости, постигнув которую человек сможет управлять миром. Хан Дитилас мечтал открыть её сам, но великий Перун распорядился иначе, забрав его от нас и разделив снова некогда могущественное племя Сарматов на мелкие, убогие племена, называющие себя наивно, скорей из гордости, как и прежде, родовыми.

Она замолчала, и невольник в полутьме разглядел на ладонях воительницы старинную книгу. Поверх её чёрного кожаного переплёта золотой арабской вязью была выведена крупным шрифтом надпись "Что есть мир". Изумлённый он поднял взгляд на женщину и та продолжила:

– Я хочу, чтобы ты открыл эту тайну его сыну, единственному наследнику великого рода, молодому хану Олкасу.

В это время полог шатра откинулся и в открытый проём, словно ветер ворвался тот, о ком воительница только что сказала. Это был не высокий, но коренастый мальчик лет десяти от роду. Длинные волнистые волосы серыми прядями падали на его острые плечи укрытые светло-зелёной туникой. Прямой, чуть с горбинкой нос и тонкие губы на его лице сразу указывали на строптивый характер этого ребёнка. И только глаза выдавали его безусловное родство с хозяйкой этого шатра.

– Ты звала меня, Мату?

Совсем по-детски, выпалил он. Ора грозно нахмурились и мальчик, виновато потупив взгляд, встал на одно колено, после чего, медленно, с достоинством повторил:

– Вы меня звали, Мату?

– Встань, Олкас! И послушай меня внимательно!

Многозначительно начала Ора.

– Ты не раз уже слышал истории о людях, которых мы называем Росами. Я тоже хочу немного рассказать тебе о них.

Она взглянула на Сколота, и ровным тоном продолжила:

– Когда-то мы жили рядом с ними и были добрыми соседями, не раз помогавшим друг другу в трудный час. Это очень умные, отважные и сильные люди, у которых есть чему поучиться. Ныне выдался именно такой момент. Посмотри на этого человека, мой сын.

Мальчик повернул голову в сторону невольника, пытливо обведя того проницательным взглядом, а хозяйка шатра продолжала:

– Это один из них. Долгое время он находился в плену у римлян. Я освободила его. И в благодарность за это он согласился научить тебя многим премудростям, которыми наградил его Перун.

Мальчик снова повернул голову в сторону матери, прикусив при этом нижнюю губу. Заметив это, Ора прервала свой рассказ, спросив его:

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– Да, Мату!

Тихо вымолвил ребёнок.

– Говори!

– Если он такой умный и храбрый, почему же он попал в плен?

Не по-детски хитро поинтересовался мальчик. Воительница уловила в его словах иронию, но, не смутившись, ответила:

– Пойми, Олкас! Не всегда удача благоволит умным и сильным! Но она всегда на стороне тех, кто достоин её. Впереди тебя ждёт множество испытаний, о коих знают лишь небеса. Я верю, что ты станешь настоящим воином. Достойным звания хана, сына великого Дитиласа, оставаясь при этом верным другом, славным мужем и вольным, сильным духом человеком.

Ора замолчала, не сводя глаз с сына. И, тот, некоторое время, помолчав, видимо обдумывая её слова, невозмутимо ответил:

– Я понял тебя Мату!

Глава десятая

Первые уроки

Место для занятий выбирал для себя маленький хан единолично. Ему понравилась небольшая возвышенность недалеко от шатра Оры, но скорее всего из-за опасений надолго оставаться наедине с пленником. Это обстоятельство ничуть не расстроило Роса, а даже вдохновило. Во-первых, он понимал, что рядом с шатром мамы, мальчик будет более внимателен к его урокам, а во-вторых, Сколот теперь внутренне желал чаще видеть свою освободительницу и по возможности без доспехов. После разговора в шатре что-то дрогнуло в его душе, надломилось. Каменное сердце мужчины внезапно застучало по-иному. Быстрее, звонче, мелодичнее. Так началась новая глава в жизни невольника давно не слышавшего своего имени из уст окружающих, а тем более не чувствовавшего к себе ни внимания, ни тем паче сострадания.

Старинная книга, кою вручила пленнику Ора, была написана арабской вязью. С ней Росу нешуточно пришлось повозиться, прежде, чем вспомнить этот диковинный язык. Некий купец, по имени Мухаммад аль-Идриси, описывал свои путешествия в далёкие, неизведанные земли. Его откровения походили на отчёты о проделанной работе, в виде чётких описаний географических данных мест и мелких рисунков, похожих на карту. Будучи ранее и сам купцом, походившем на ладье в далёкие походы, в которых встречалось не меньше опасностей и чудес, чем в историях араба, мужчина усомнился в надобности пересказа книги ребёнку. Ему показалось, что в таком юном возрасте мальчику будет не интересно слушать каждый день байки о штормах в морях, опасных зимних перевалах, ценах на дорогие ткани, вина, мясо, золото и каменья, в тех или иных странах. А лучше всё это преподнести ему в виде приключений. Потому он стал брать книгу с собой в виде антуража. Открывая её перед юным ханом, Сколот, подобно Волхву, преображался, рассказывая о своих путешествиях, в тоже время, дополняя и приукрашивая их картинами великих боёв, неведомых зверей и тому подобное, заодно вставляя в рассказы незнакомые мальчику слова. Пытаясь понять смысл сказанного учителем мальчик переспрашивал, что означают эти слова и тот учил его ромейскому, готскому и многим другим языкам, на коих умел общаться и сам. Хотя вначале знакомство не задалось. На первом занятии ребёнок вёл себя высокомерно и заносчиво, показывая слуге своё превосходство над ним. Но учитель, будто не замечал этого. В какой-то момент Рос, прервавшись, положил книгу на землю и внимательно взглянув на хана, поинтересовался у того:

– Я сейчас говорил о диких зверях, встретившихся путнику во время похода. А сможет ли хан узнать их, если я стану показывать их?

Тот недоверчиво посмотрел на Сколота, хотел равнодушно отвернуться, но любознательность ребёнка победила в нём заносчивость и Олкас, хитро прищурившись, спросил:

– А где же ты их возьмёшь? Ведь кроме того табуна лошадей

Он протянул руку, указывая на мирно пасшихся вдали животных,

– здесь никого нет.

– А нам никто и не нужен. Посмотри на меня!

Проговорил Рос, вставая на четвереньки перед мальчиком и оскалив зубы словно волк.

– Кто это?

Ребёнок неуверенно улыбнулся, ответив:

– Волк, что ли?

– Угадал!

С явным неудовольствием в голосе прорычал учитель, вставая в новую позу. Теперь он вытянул свою шею и лицо как можно больше вперёд, при этом протягивая одну руку назад и размахивая ей словно хвостом. После чего облизнувшись, промурлыкал:

– А это кто?

Олкас, уже не сдерживая себя, громко засмеялся, выкрикнув:

– Дикая кошка!

– Нет!

Не обращая на смех маленького хана внимания, томно и хитро протянул учитель:

– Лиса! Да, да, это точно лиса!

Рассмеявшись ещё громче, ответил мальчик.

– Ну конечно, это лиса. Ты снова угадал. Ну что ж, теперь я задам тебе сложнее вопрос и покажу зверя, которого ты точно не угадаешь.

Широко улыбаясь, проговорил Сколот, вставая снова в позу другого дикого животного.

Услышав громкий смех своего сына из шатра, в это время, вышла Ора. И заметив, как вместо строгого урока на лужке беззаботно прыгает оленем пленник, вначале опешила, затем, рассердившись, решила окликнуть их, но взглянув на счастливое лицо своего ребёнка, тут же оттаяла, мило улыбнувшись. Ей вдруг пришёл на память тот день, когда её муж, вот так же скакал перед Олкасом на далёких берегах Великой и полноводной реки Ра.

– Как же давно это было?

Тихо прошептала Ора и, не отрывая взгляда от изображавшего медведя Роса, добавила:

– А ведь он чем-то похож на Дитиласа. Такой же крепкий и красивый.

Здесь она, вдруг поймала себя на мысли, что ей понравился этот пленник. Что-то необычайно притягивающее было в нём. Какая-то жизненная сила светилась в нём словно луч рассвета после ночной мглы.

– Стыдно Ора! Ты вождь рода! Непристойно тебе засматриваться на невольника.

Одёрнула себя женщина, отвернув взгляд. После чего, вернулась в шатёр.

Глава одиннадцатая

Ответственное задание

Между тем, от Оттилы прибыл гонец с приказом. Ранним утром, Ора, одевшись в доспехи, без промедлений отправилась на совет старейшин. В течение остального дня вся мужская часть ёё рода не отходила от шатра вождя, ожидая возвращения соплеменницы. Здесь были и видавшие виды воины с поседевшими короткими бородами, важно сидевшие на пригорках и чинно беседовавшие о чём-то, и бряцающие оружием мужчины средних лет, и те, кому предстояло ещё стать такими же бравыми вояками. Они, не унимаясь, мерились между собой силами и скачками на лошадях. Не было здесь лишь детей, женщин, стариков и слуг. Их удел был ясен. В какую сторону двинутся воины, они, с имуществом рода, выдвинутся следом. Лишь к вечеру из-за дальних шатров послышались долгожданные крики:

– Скачет! Скачет!

Пожилые воины поднялись со своих мест, и подошли ближе к шатру вождя. Следом за ними тут же встали более молодые и замкнули круг совсем юнцы, на вид пятнадцати, шестнадцати лет от роду. Конь Орры сходу ворвался в образовавшееся людское кольцо, едва не сбив собой трёх замешкавшихся юношей. Кое-кто из толпы выкрикнул:

– Айять! Айять!

Видимо теперь, на языке Сарматов, это означало дикое возмущение нерасторопным поступком моложавых воинов, но Ора, не замечая этого, бойко спрыгнула с рысака, бросив поводья одному из соплеменников. За тем, строго посмотрела на собравшихся вокруг неё людей. На минуту над лагерем повисла зловещая тишина. По выражению озабоченного лица вождя было видно, что она собирается с мыслями и новости, которые она хочет произнести не очень приятные.

– Братья!

Медленно выговаривая каждое слово, выдавила Ора из себя.

Завтра мы выдвигаемся! Но по распоряжению Аттилы, Сарматы покидают стоянку – последними. По его мнению, мы должны прикрывать с тылу армию Гуннов, так, как есть вероятность внезапного нападения противника.

– Да кроме разбойников и диких зверей на сотни акров вокруг ничего живого не сыщешь. Потому, что разорено нами же.

Внезапно раздался недовольный голос одного из воинов, на который Ора быстро отреагировала:

– Адаш! Позволь мне закончить мою речь!

– Прости вождь!

Тише отозвался тот. И женщина продолжила:

– Мы можем с вами шуметь здесь до утра, но от этого приказ Аттилы не изменится. Впервые, Сарматы будут замыкать армию союзников. Отдайте последние распоряжения в своих шатрах. На совете родов большинством голосов решили, что до следующей стоянки нас поведёт Скил!

По собравшейся вокруг вождя толпе снова пробежал недовольный гул. Который, на этот раз, умолк не сразу. Даже, после того, как Ора опять подняла руку вверх, некоторые воины ещё разочарованно цокали языками:

– Айять, айять, айять!.

– Я понимаю ваше возмущение, братья! Но не нам с вами решать кому вести Сарматов завтра в бой. Согласно нашим обычаям это решает совет вождей в шатре старейшин. Такова воля Перуна! От себя лично я хочу лишь посоветовать, так как и наш обоз покидает стоянку последним, не обременять своих ближних заботой о скоте и не нужном барахле, а продать его. Время ещё есть у нас, если поторопиться, конечно.

Закончила Ора свою речь, на что пожилой воин, стоявший в первых рядах, опять не удержался и уверенно заявил:

– Мне кажется, что щедрые подарки Скила повлияли на волю Перуна больше, чем совет вождей!

Среди Сарматов пробежался раздражённый смешок, но поднятая вверх, в который раз за вечер, рука вождя снова заставила всех замолчать.

– Ты, Адаш, старый и мужественный воин, прошедший бок о бок с ханом Дитиласом, да и со мной тоже, множество земель завоёванных нами. Я склоняю голову перед твоими подвигами. Но к моему горькому сожалению ты не удостоился Перуном родиться под звездой хана. Возможно, ты был бы лучшим из нас, если бы ты не был так скор на выводы и резок в решениях многих вопросов, которые нуждаются во времени. Мы не можем жить без рода и племени. Соломинку несёт течением туда, куда захочет река. А плотина из брёвен останавливает реку и управляет течением. Правда будет на нашей стороне.

Она сделала паузу и громко выкрикнула:

– С нами Перун!

– С нами Перун! С нами Перун!

Громко повторили хором воины.

– Идите братья! Ночь короткая, а сборы долгие! Лишь упадёт на землю первый луч солнца, мы выступаем!

После этих слов Сарматы, одобрительно цокая языками, стали покидать совет рода. Ора подождала пока последний воин запрыгнет на своего коня и тихо проговорила, стоявшему, по-прежнему, рядом Адашу:

– Прости меня верный мой друг за резкие слова, но по-другому было нельзя.

– Это я виноват перед тобой мой вождь! Вечно корю себя за то, что мой язык обгоняет мои мысли.

Тяжело выдохнув, признался пожилой воин. На что Ора громко, словно девчонка расхохоталась. Адаш посмотрел на неё непонимающим взглядом, и женщина тут же взяв себя в руки, дружески хлопнула воина по плечу, ответив на его немой вопрос:

– Умеешь ты мой друг разрядить обстановку!

Тот, наконец-то поняв всё, пробурчал в бороду:

– Вот за это я тебя и ценю и уважаю!

После чего коротко свистнул, подзывая к себе рыжего жеребца и, не по годам легко запрыгнув на него, помчался прочь от шатра вождя рода. А Ора постояв минуту в раздумьях, не поворачивая головы, позвала:

– Калиопа!

Тут же из шатра вынырнула худенькая, невысокая ростом служанка. Поклонившись в пояс хозяйке, она тихо спросила:

– Вы меня звали?

– Позови ко мне Роса и Олкаса!

Всё ещё о чём-то размышляя, негромко проговорила Ора. Служанка исчезла, а женщина, раздвинув пологи, вошла наконец-то в шатёр. Умывшись и переодевшись, она присела на топчан у столика и, открыв шкатулку, стала перебирать в ней дорогие безделушки, думая совсем о другом. Некоторое время спустя дёрнулся полог шатра, впуская внутрь званых гостей, и Ора, повернувшись к ним лицом, увидела Сколота, как всегда подтянутого, начисто выбритого, за исключением густых и тёмных усов, и сына, явно в хорошем расположении духа:

– Мату!

Выпалил он с порога:

– Показать тебе деревянный ножик, который сделал мне Сколот?

– Покажи!

Пропела тихо женщина, ожидая увидеть кусок дерева. Олкас порылся в глубоком кармане длинной туники и вынул из него нож. Нет, он был естественно деревянным, но выполнен настолько искусно, что его было впору не дарить ребёнку, а вешать в виде украшения в зале для приёма гостей. Ручка ножа была вырезана в виде головы кобры, открывшей пасть для укуса с двумя верхними клыками. Кровотоки лезвия были неглубокими и выкрашены в малиновый цвет.

– Неплохо!

Протянула Ора. И, взглянув на Роса, поинтересовалась:

– И чем же ты его сделал? Ведь ножи, кинжалы, в общем, оружие, пленникам иметь запрещено.

– Мату, ты не поверишь! Он его вырезал камнем.

Перебил её сын.

– Ну, что ж, молодец!

Откровенно восхищаясь изделием, похвалила она Сколота. Тот ответил на благодарность, склонив вниз голову.

– Всё это хорошо!

Резко меняя тему разговора, заметила хозяйка шатра.

– Но я не за тем вас сюда позвала. И прежде, чем перейти к главному, я хочу задать вопрос тебе Олкас. Сын напрягся в ожидании, и Ора, заметив это, по-матерински, мягко вымолвила:

– Тебе интересно учиться у Роса?

– Да, мату!

Не раздумывая, ответил ребёнок.

– Ты веришь ему?

– Да, мату!

Снова коротко произнёс мальчик.

– Я рада слышать эти слова.

Вставая из-за столика, как бы проронила женщина. И посмотрев внимательным взглядом на пленника, обратилась к нему:

– Однажды я поверила тебе и не ошиблась. Теперь же хочу довериться тебе полностью. Буду откровенной. Потому что у меня нет выбора. Наш обоз уйдёт со стоянки последним. Обычно слуги разбегаются, потому как всё войско впереди. Надзора нет. Так было не один раз. Что могут сделать три десятка воинов – калек, оставшихся с женщинами и детьми? Начинается воровство, а иногда дело доходит до погромов и убийств. Я хочу, чтобы ты был тенью Олкаса. Это самое дорогое, что у меня есть.

Ора замолчала, подбирая слова, однако взгляд Сколота был настолько красноречив, что женщина, смутившись, впервые опустила глаза и только тогда продолжила:

– Я поняла тебя! Тогда ещё один вопрос к сыну. Если ты веришь Росу, значит, ты будешь слушаться его? Скажи честно, Олкас.

– Да, мату!

Как и прежде коротко ответил ребёнок.

– Тогда решено. Я дам тебе оружие Путятич. Мои люди будут знать об этом. На этом всё. Идите!

Глава двенадцатая

Бунт

В 441 году, следующим городом Византийской империи, на который устремил взгляд Аттила, стал Виминаций. Один из богатейших и укреплённых городов того времени, чеканивший собственные медные монеты и находившийся на дороге ведущей к Риму. Многочисленная армия Гуннов, словно лава, текущая с гор, разрушая и опустошая всё на своём пути, двинулась далее, вдоль Дуная, на восток.

К вечеру следующего дня воины Орры покинули лагерь, оставив родных и близких им людей ждать своей очереди. Первые конники Гуннов уже подкатывали к крепостным стенам неприятеля, в то время как обоз с имуществом, слугами и родичами Сарматов, выехал следом за огромной армией.

– Айять! Айять!

Громко возмущался ехавший позади обоза на рыжей кобыле пожилой воин.

– Где это видано, пленника вооружить! Давайте всем им дадим луки и стрелы, и что будет? А будет бунт. Айять! Айять!

Не унимался он, держась за поводья левой рукой, потому как правая у него отсутствовала. Её рукав, был, аккуратно засунут за пояс, на котором с левой стороны висел короткий меч в металлических ножнах, сверху обшитых кожей, а с правой тяжёлая деревянная палица.

– Не ругайся Болун! Ора умный вождь и знает, что делает!

Спорил с ним другой Сармат, сидевший на сером жеребце. Левый глаз у него был закрыт тёмной повязкой, поэтому, обращаясь к своему приятелю, он полностью поворачивал голову. Но после некоторого молчания, вдруг согласился:

– Хотя, на счёт бунта ты и прав! Сколь я себя помню, их было не мало. Но, то происходило в степях, а здесь встречаются такие густые леса, что самому немудрено заблудиться. Хорошо, что мы двигаемся вдоль реки. Здесь ещё много прибрежных лугов. А как пойдёт дорога лесом?

– Я тебе о том и говорю! Ты моложе меня будешь Сол, а уж я чего видывал на своём веку. Славься Перун! Может на этот раз и пронесёт.

Вновь заговорил Болун и неожиданно спросил:

– А где ж, этот, пленник Оры?

– Да, вон там, в середине обоза с Олкасом. Телега запряжена серым жеребцом, дарованном ему хозяйкой.

Ответил ему товарищ.

– Вот это подарки! В бою такого, не отобьёшь, а тут на тебе! Айять! Айять!

Не унимался безрукий. Он хотел сказать ещё что-то. Но вдоль обоза к ним на полном скаку мчался один из передовых охранников обоза. Друзья замолчали, насторожившись, а воин, с трудом остановив лошадь у крайних телег, разгорячено выпалил:

– Пленённые в Сингидуне греки и ромейцы ушли в камыши! Старшой послал меня к вам на усиление.

– Ну, началось!

Раздражённо процедил сквозь зубы Болун.

– Теперь гляди в оба! Скоро разбойничать начнут!

На ночлег, выбранный Орой начальником, опытный и пожилой воин по имени Ревун, остановил обоз на открытом пространстве. Справа его надёжно защищала река с её крутым берегом, а слева и позади лагеря Сарматы развели большие костры, свет которых давал возможность наблюдения далеко за пределами временного становища. Расставив дозорных, старшой объехал с проверкой ещё раз обоз, остановившись у телеги с Росом и сыном вождя рода.

– Как вы тут?

Обратился он к обоим.

– Всё нормально!

Отозвался за двоих Олкас.

– Слуги, имущество, всё на месте?

Задал Ревун новый вопрос. На что Олкас невозмутимо ответил:

– Вы же знаете, мату всех слуг за исключением Калиопы, Сколота и трёх возничих продала. Рос и служанка со мной, а остальные впереди на трёх телегах с шатрами да хламом всяким.

– Знаю! Знаю! Это я для порядка! Ежели что, подайте знак!

Закончил он, и, дёрнув поводья, направил лошадь к следующей повозке.

Рос, на правах взрослого мужчины, место для служанки, с которой успел подружиться, и коя, к слову сказать, с недавних пор стала уделять ему определённое внимание, выделил на телеге. Сам же с Олкасом, постелив меховые шубы и положив под правую руку колчан со стрелами и луком, не расстёгивая ремня с оружием, лёг внизу. Мальчик тут же засопел, уткнувшись головой в плечо учителя. На телеге, немного поворочавшись, уснула и служанка. Но Сколот не спешил со сном. Он хорошо знал, что самый страшный враг для воина, это потеря бдительности, из-за которой, в сущности, и обрёк себя на страдания и рабство. Теперь же дал слово, не повторить этого никогда.

Близилось утро, когда Рос услышал тихий посвист. Осторожно поднявшись, он вгляделся мимо угасавших костров, где мелькнула чья-то тень. Так и есть. За кострами кто-то прятался и как видимо не один. Почуяв, словно зверь, опасность, Сколот нагнулся над телегой и шепотом позвал:

– Калиопа!

Привыкшая за годы спать урывками служанка тут же открыла глаза.

– Тихо! Опередив её вопрос, одними губами произнёс мужчина. За тем, бережно поднял с земли ребёнка и, уложив его рядом с девушкой, приказал:

– Накройся и лежи тихо, чтобы не случилось!

Та, поняв всё, кивнула головой, укрывая себя и мальчика кожаными накидками.

– Нужно предупредить Ревуна!

Скользнула первая мысль в его голове, но, он тут же, образумил себя:

– Я всё ещё пленник! Увидев шастающего по обозу вооружённого невольника, Сарматы убьют меня, не узнав правды. А если я подниму шум, разбойники убегут, а меня сочтут за сумасшедшего. Они, видимо, нашли слабое место в обозе, его середину. Отчаянным наскоком хотят овладеть добром бывших хозяев, а при случае и оружием, после чего так же быстро скрыться. Ничего не остаётся, как принять бой самому. Ну что ж, посмотрим, на что ты способен Чеслав Путятич.

Заключил он про себя, нацепив колчан, взяв в руки лук и приготовившись к бою.

Долго ожидать не пришлось. Крадучись по траве в сторону повозок вскоре поползли тени. Вначале одна, потом другая, третья. Всего их Рос насчитал двенадцать. Натянув тетиву, Сколот задержал дыхание и выпустил первую стрелу. Вдали послышался предсмертный крик, но это не остановило нападавших. Наоборот. Те поняли, что воин один. Выпрямившись, они во весь рост с разных сторон кинулись к обозу, в надежде опередить лучника и сразиться с ним в рукопашной схватке. Ещё двоих смог уложить меткими выстрелами из лука, Сколот, четвёртый нарвался уже на его меч. Увернувшись от тяжёлой дубины пятого, Рос, одним взмахом меча, срубил и его. Под дикие крики умиравших разбойников быстро просыпался лагерь. Поэтому, времени на бой у них с дозорным не было и те бросились к телегам, стоявшим по обе стороны от Сколота. Рос, снова взялся за лук и прямо у повозки соседа достал ещё одного. За тем, ещё одного. Осознав своё поражение, оставшиеся в живых разбойники, виляя и согнувшись пополам, бросились что есть мочи обратно к кострам. Только одного из них смог достать стрелой Чеслав Путятич, да и то, видимо ранить, потому что тот, падая, всё же смог скрыться за кострами. В это время, с разных концов обоза к телеге сына вождя рода спешили на помощь Сарматы. Увидев тела мёртвых разбойников и стоявшего с луком в руках у повозки Роса, они спешились с коней и Ревун удивлённо проговорил:

– Это ты их один?

– Да!

Спокойно ответил Сколот. Услышав ответ, старшой, не удержавшись, одобрительно хлопнул его по плечу и воодушевлённо воскликнул:

– Молодец! С этой поры у тебя есть друг!

Воины, стоявшие за спиной военачальника, одобрительно зацокали языками.

– Айять,! Айять!

Глава тринадцатая

Непредвиденная ситуация

Нужно непременно сказать, что скорость передвижения обоза была очень низкой. То тут, то там, возникали пробки. Повозки натыкались друг на друга, ломались из-за непомерно нагруженных на них вещей и ценностей, отобранных завоевателями. Способствовали тому и частые скандалы, возникавшие между племенами из-за перегона скота и лошадей. Но как бы там ни было, к концу четвёртого дня путешествия, увидев впереди зарево пылающей впереди крепости, Ревун остановил род на окраине большой поляны, где решило обосноваться племя Сарматов в ожидании своих воинов. Наступила ночь. Новость о взятии Виминация уже обошла всю стоянку и люди расслабились в ожидании своих воинов. Даже дозорные, расставленные подопечными Скила по всему периметру лагеря, обсуждали победу Гуннов над Римлянами, стараясь держаться ближе к шатру Волхвов, где ожидались великие подношения Перуну. Не остался в стороне от рассуждений о несметных богатствах захваченной крепости и род Оры. Даже дети устраивали между собой военизированные игры. И подражая взрослым, устраивали между собой скачки, иногда отдаляясь от стоянки на приличное расстояние. Маленький Олкас возомнив себя настоящим ханом рода, для участия в таких соревнованиях, увёл без спроса чёрного жеребца мату, на коем та, выезжала лишь на советы родов, да по великим праздникам. Ни какие увещевания Сколота о непотребности таких деяний не произвели на ребёнка ни какого эффекта. И ему осталось лишь наблюдать за развязными действиями своего воспитанника. Вначале, тому удавалось справляться с резвым рысаком, обходя, среди многочисленных костров, своих соперников, в коих были и дети постарше, на десятки метров вперёд , но это длилось недолго. Вскоре конь понял, что его седоком является ребёнок и, закусив удила, почувствовал себя свободным. Сделав отчаянный рывок вперёд, конь вдруг резко изменил направление движения и понёс всадника мимо полыхавших высоко костров, в направлении леса. Увидев это Рос, сразу почувствовал опасность, и, вскочив на подаренного ему вождём жеребца, кинулся вслед за покидавшим пределы видимости ребёнком. Однако, не он один напряжённо наблюдал за скачками, происходившими в роду Оры. Притаившись за ветками деревьев, за ними наблюдали ещё несколько человек. Это были оставшиеся в живых разбойники. Несколько дней они неустанно преследовали обоз Сарматов, в надежде реванша после неудачного нападения на него. Отчасти им это удалось. Они увели несколько коней пасшихся без надлежащего присмотра в отдалении, а оружие успели украсть при первой стычке с Росом. И теперь, сидя на лошадях, предчувствовали немалый куш, дарованный им небесами.

– Это наследник рода Сарматов. Я узнал его. За этого всадника мы получим откупные золотыми динарами.

Размышлял вслух раненый Сколотом, в недавней стычке ромей, ставший теперь у бывших невольников предводителем.

– Его лошадь несёт его прямо к нам в руки.

– Посмотрите! За ним кто-то скачет вдогонку.

Услышал он настороженный голос позади себя.

– Это всего лишь один человек! Он не ожидает нашего присутствия, поэтому с ним легко справиться. Теперь мы в выигрышном положении.

Присмотревшись вдаль, успокоил он товарищей и чуть погодя добавил:

– Только не вздумайте убивать его. Он нужен нам – озвучить Сарматке наши требования!

Тем временем, события разворачивались с необыкновенной быстротой. Чёрный жеребец, не доскакав до леса, вдруг снова сделал крутой поворот и ринулся теперь к реке. Такого виража явно не ожидали разбойники, а потому, выскочив раньше срока из своих укрытий, они погнали своих лошадей наперерез скакуну. Это увидел и Рос, пытавшийся безуспешно настигнуть закусившего удила коня Оры. Но теперь он находился в более выигрышном положении, чем ранее. Пришпорив под собой лошадь, Сколот направил её навстречу неизбежности и настиг своего воспитанника почти одновременно с разбойниками. Но всё же, их предводитель успел первым схватить удила неуправляемого жеребца останавливая того, а его помощники оградили приятеля со всех сторон, сделав определённый щит, в которой с ходу и врезался Рос. Заржали в панике кони, сбивая друг друга. Несколько человек из шайки, соскользнули на землю, не удержав без сёдел равновесия. От удара свалился на бок и конь раненого ромея, тот, однако, потянул за собой и Сколота. Быстро вскочив на ноги, Рос выдернул меч из ножен и хлопнув им жеребца Оры, во весь голос крикнул Олкасу:

– Скачи в лагерь! Не медли, малый!

Ребёнок, будучи ещё в шоке, все-таки правильно понял приказ своего учителя. А потому, крикнув в ответ:

– Айять!

Вновь пришпорил рысака, направляя его уже в сторону стоянки. Двое из нападавших грабителей ринулись вслед за мальчиком, но скоро поняв бессмысленность погони, прервали её, возвращаясь к месту схватки с отчаянным всадником, где уже, разгорелся ожесточённый бой. Не меньше трёх человек накинулись одновременно на Роса умело отражавшего их удары. В одном из выпадов Сколот нанёс смертельный удар раненому ромею и тот, громко всхлипнув, завалился на бок, что привело в некоторое замешательство его друзей. Этим снова воспользовался Рос, срубив наповал ещё одного. Схватка почти близилась к концу, потому как он ранил и третьего, но на помощь ему внезапно вернулись всадники.

Глава четырнадцатая

Калиопа

– Зажги факел!

Тоном, не терпящим возражения, приказала Ора одному из воинов, подъезжая к месту недавней схватки Сколота с разбойниками. Ещё хрипели в предсмертных муках лошади, заколотые им при нападении. Кругом валялись тела поверженных ромеев, однако самого Роса нигде не было. Всё выяснил громкий окрик старого воина:

– Он здесь!

Адаш нашёл его тело далеко за пределами битвы. Видимо раненый Рос, орошая своей кровью обильно траву направлялся в сторону светившихся в дали костров, где и потерял сознание. Сарматы осторожно закинули чуть дышавшего Сколота на лошадь. И Ора, с доселе невиданной для женщины нежностью в голосе, произнесла!

– Слава Перуну! Он жив!

Рос почувствовал сильное жжение в плече. Веки были настолько тяжелы, что мужчина с трудом поднял их, увидев над собой занятую его телом девушку. Перед глазами всё плыло.

– Где я?

Пересохшими губами выдавил он, не понимая, что происходит.

– В своём шатре!

Тут же ответила девушка и Сколот по голосу узнал в ней Калиопу.

– Как я здесь оказался?

Снова поинтересовался он.

– Вам нельзя тратить силы на разговоры, господин.

Певуче ответила девушка, смазывая ему чем-то плечо.

– Какой я тебе господин? Я такой же невольник, как и ты.

Недовольно пробурчал Рос, вновь закрывая глаза.

– Вас привезла хозяйка и приказала всем слугам обращаться с вами, как с вольным. Этот шатёр теперь ваш и вы, конечно же, больше никогда не вспомните о маленькой Калиопе.

– С чего ты взяла, что я забуду такую внимательную девушку, как ты?

Чуть улыбнувшись, проворчал мужчина и добавил:

– Считать и быть вольным, не одно и тоже.

– Нет! Я хорошо знаю свою хозяйку! Если она сказала, так и будет! Да и..

Служанка замялась, боясь озвучить свои догадки и Рос, по-прежнему не открывая глаз, успокоил её:

– Говори Калиопа, мы же друзья! А друзей не выдают.

Девушка немного подумала, видимо взвешивая все за и против, и продолжила с явной ревностью в голосе:

– Я хотела сказать, что моя хозяйка ни к одному Сармату не проявляет интерес, тем более к слугам, а тут, прежде чем уйти от вас она долго держала вашу руку в своей руке.

Сколота это объяснение немного развеселило. И он, вновь открыв глаза, улыбнувшись, проговорил:

– Глупенькая девочка. Я наставник её сына, поэтому она и относится ко мне хорошо.

– Вы такой большой, такой смелый и умный мужчина, а совсем не знаете женщин.

В свою очередь, улыбнувшись, вымолвила служанка, заканчивая процедуры.

– И что же в вас такого секретного, чего я не знаю?

Выражая интерес, проговорил Рос. На что Калиопа спокойно ответила:

– Мы умеем любить!

Глава пятнадцатая

Удивительные вести

Лишь опустился полог шатра вслед уходящей служанке, как последовал новый посетитель к больному. Рос, уже в который раз закрыл глаза, давая телу отдохнуть после разговора с Калиопой. Замешкавшись у входа, Олкас неуверенно шагнул вперёд, но заметив, что наставник спит, хотел было уйти. Глаза Роса открылись и он, повернув голову к входу, проговорил:

– А, это ты, неслушник! Поди ближе!

Маленький хан, словно под гипнозом уверенно шагнул вперёд, оказавшись рядом с больным. Увидев замешательство мальчика, в котором боролись между собой гордость и сознание вины, Сколот опередил его, тихо вымолвив:

– Запомни, мой друг! Никогда, ни при каких обстоятельствах, не показывай своей слабости.

Ребёнок открыл в удивлении рот, а Рос продолжил:

– Мы же с тобой друзья?

– Да!

Не скрывая радости, выпалил ребёнок.

– Так вот. Я вижу, мату проделала определённую работу с тобой. И это правильно. Ты, хан! Вождь рода. И никогда, слышишь, никогда, не должен об этом забывать. Хан вправе признавать ошибки, но извиняться даже перед друзьями, не имеет права. Окружающие тебя люди могут воспринять это за слабость. А вот если исправить их, это воспримут как мудрость и силу.

Олкас слушал учителя, впитывая его слова, словно лист под горячим летним солнцем. И понимая это, Сколот говорил размеренно, взвешивая, как драгоценность, каждое своё слово:

– Впереди, тебя ожидает долгая жизнь. В ней будет много радостных, счастливых дней, но, как бы не было грустно, в ней не избежать потерь и огорчения. Всегда оставайся мужчиной. А мужчина, прежде всего это сила духа и твоего ума. Ты был не прав, но и только. Ты понял меня, Олкас!

– Да! Наставник!

С твёрдостью в голосе ответил мальчик. Рос, заглянул ему в глаза и коротко спросил:

– И?

Маленький хан удивлённо поднял брови, но тут же, опустил их, и смутившись, промолвил:

– Я был не прав!

– Забудем это, мой друг! Помоги мне встать и одеться. Я хочу выйти из этого душного помещения.

Сколот протянул здоровую руку ребёнку, делая вид, что без его помощи не в силах встать. Тот немедленно подскочил к больному, и ухватившись под руку, стараясь изо всех сил, стал поднимать того на ноги.

Дневной свет больно ударил по глазам. В полуденном, безоблачном небе ярко светило солнце. Где-то недалеко игриво щебетали птицы. И вдыхая всей грудью свежий воздух, Сколот сразу почувствовал явное облегчение и прилив новых сил, таких необходимых его уставшему телу. Вдруг он остановил свой взгляд на середине стоянки и озабоченно произнёс: