Читать онлайн Графиня с изъяном. Тайна живой стали

Глава 1. Чужая среди своих

– Держись от моего сына подальше, ур-родина! – голос леди Морганы отскакивал от каменных стен, как дождь от черепицы, отдаваясь по углам гулким мрачным эхом.

Я замерла, прижавшись спиной к холодной стене. Боясь даже дышать.

– Думаешь, не вижу, как ты на него смотришь? Думаешь, я позволю такой, как ты, отравлять моего ребёнка своей ущербностью? – она со свистом втянула воздух через узкие ноздри. – Отвечай, когда я с тобой разговариваю!

Я молчала, опустив глаза, кончики пальцев едва заметно дрожали от ужаса. Моя искривлённая левая рука, как всегда, была спрятана в складках платья. В свои одиннадцать лет я уже мастерски научилась скрывать то, что вызывало такое отвращение у окружающих.

– Прошу прощения, леди Моргана. Я просто хотела рассказать Кевину сказку о…

Удар пришелся по щеке. Резкий, обжигающий. Такой же неприятный как и десятки до.

– Не смей подходить к моему сыну! Какая сказка? Где ты её вычитала? – она схватила меня за плечо, дернула, как тряпичную куклу. – Покажи эту книгу немедленно!

Здоровой рукой я вынула из глубокого кармана маленькую книжку в потертом кожаном переплёте. Когда-то она принадлежала моей матери.

Мачеха вырвала томик из моих пальцев, её губы скривились в презрительной усмешке, когда она прочитала название.

– «Хроники Гелии»? – мерзкий хохот заставил меня вздрогнуть. – Старые сказки для простолюдинов? Неудивительно! Ты же дочь своей матери!

Она произнесла слово «мать» с таким презрением, что у меня все сжалось внутри.

– Леди Исо была образованной женщиной. И леди до кончиков пальцев, – тихо возразила я, продолжая смотреть в пол.

Молчание. Звенящее, опасное. Потом тихий, шипящий голос:

– Ты мне возразила?! А ну-ка повтори.

Я знала, что совершаю ошибку, но не могла остановиться:

– Моя мать была образованной и воспитанной аристократкой. Так говорит Марта.

– Марта? – переспросила Моргана, и ее губы растянулись в улыбке, от которой меня вдруг прошиб озноб. – Ах, вот как… Старая служанка наполняет твою голову сказками о твоей драгоценной матушке? Той самой, что умерла, произведя на свет недоделанное дитя?

Она швырнула книгу на пол и наступила на нее каблуком, с явным удовольствием наблюдая за выражением моего лица.

– Твоя мать была никем. Слабой, бесполезной женщиной, которая не смогла произвести на свет нормального ребенка. Её нельзя назвать леди, леди не рожают уродцев! Посмотри на себя! – она схватила меня за искривленную руку, буквально выдёргивая её на свет. – Думаешь, Кевин хочет иметь такую сестру? Думаешь, твой отец гордится тобой?

Я молчала, закусив губу до крови, чтобы не расплакаться.

– Твой отец смотрит на тебя и видит только свою ошибку. Видит женщину, которую потерял из-за тебя. И знаешь, что он чувствует? – она наклонилась ко мне. – Отвращение. То же, что чувствую и я. Все жители благословенных земель рода Леваньер. То же, что почувствует любой гость, если взглянет на тебя.

Её слова жалили сильнее, чем ядовитые змеи. Я почувствовала, как по щеке скатилась скупая слеза, и тут же возненавидела себя за эту слабость!

– Подбери свой мусор и исчезни с глаз моих, – выплюнула мачеха, отталкивая меня и разворачиваясь, чтобы уйти. – И не смей приближаться к Кевину. Еще одна попытка заговорить с ним и ты пожалеешь, что родилась.

***

Я родилась в ночь великой грозы, когда молнии раскалывали небо, а гром сотрясал стены замка Леваньер. В ту ночь рядом не было мужчин: мой отец, граф Эдмунд Леваньер, был на границе, защищая земли своего сюзерена от набега кочевников.

Роды у моей матери, леди Исо, начались раньше срока. Старая знахарка Гата помогала ей, но все пошло не так. Неправильно. Пуповина обвилась вокруг моей шеи и левой руки. И, если верить рассказам доброй няни Марты, я лежала наоборот.

В конце концов повитуха буквально вырвала меня из чрева обессилевшей роженицы. Но цена моей жизни оказалась чудовищно высока: искривленная левая рука, и короткая левая нога, и мать, умершая к рассвету.

Когда отец вернулся, его встретило немыслимое горе. Вместо молодой, красивой, любимой жены его ждала новорожденная дочь-калека. С тех пор он не мог смотреть на меня без чувства отвращения.

– Снова мечтаешь? – прозвучал рядом насмешливый голос, вырывая меня из воспоминаний.

Дочка лучшей подруги мачехи – они обе частенько гостили в нашем замке.

– Нет, я просто… – начала я, но осеклась, поскольку мерзкая девчонка, резко ко мне наклонившись, буквально вырвала из моей руки книгу.

– Интересно, что случится, если я брошу это в камин? – задумчиво протянула девочка, поигрывая томиком.

– Пожалуйста, не надо, – тихо попросила я. – Это все, что у меня осталось от матушки.

– От матери? – пренебрежительно фыркнула Лилит. – Не драгоценности, не дорогие ткани, а старая книга?

– Отдай, Лилит, – я протянула руку. – Она тебе не нужна.

– А тебе, выходит, очень-очень нужна? – девочка отступил на шаг, продолжая дразнить меня. – Может, попробуешь отнять?

– Просто верни не свою вещь, – я с трудом встала и сделала неуклюжее движение вперёд. – Иначе я всё расскажу своему отцу.

– Такие, как ты, только и умеют, что ныть и жаловаться, – глумливо рассмеялась Лилит, нисколько не испугавшись моей угрозы.

Я уже почти дотянулась до книги, когда девчонка, злобно хохотнув, резко отшагнула и в итоге споткнулась о выступающий ковер.

Бух!

Лилит упала, при этом умудрившись удариться головой о край стола.

На мгновение повисла оглушительная тишина, а потом она заорал так, словно её резали заживо.

– Мама! Мамочка! Гвен толкнула меня! – вопила Лилит, держась за голову, из-под её пальцев показалась тонкая струйка крови.

Все произошло в одно мгновение: дверь распахнулась, и в комнату влетела Моргана, за ней спешила упитанная леди Доринэт.

– Что случилось?! – закричала мачеха, бросаясь к лежащей девочке.

– Лилит, милая! – вторила ей дородная женщина.

– Она толкнула меня! – рыдала девочка, тыча в меня пальцем. – Я просто хотела вернуть ей книгу, а она набросилась на меня!

Моргана и Доринэт одновременно перевели взгляды на меня, и в их взорах было столько неприязни, граничащей с ненавистью, что я невольно отступила.

– Я не толкала Лилит, – попыталась оправдаться едва слышно. – Она сама споткнулась…

– Лгунья! – прошипела Моргана. – Завистливая, мстительная лгунья! Полли, позови лекаря, немедленно! – приказала она служанке, которая тут же выбежала из комнаты. – А ты… – она повернулась ко мне, – ты ответишь за это.

Дорогие друзья, добро пожаловать в мою новинку!

Буду признательна комментариям и лайкам, ваша поддержка вдохновляет меня писать интересные истории) Эта книга поначалу будет грустной, полной мрачных моментов, но, как это обычно у меня бывает, Главная героиня непременно найдёт выход (или ей крупно повезёт))) и станет мега крутой.

Желаю всем вам замечательной, тёплой весны и приятного чтения!

Всегда ваша,

Айлин Лин.

Глава 2

Отец вызвал меня в свой кабинет только через три дня. Всё это время я не покидала своей комнаты, куда мне приносили еду: кашу на воде без мяса. Никого, кроме Марты, ко мне не пускали.

Когда я вошла в кабинет, папа стоял у окна, глядя на затянутое пеленой небо. Он услышал скрип двери, но и не подумал обернуться ко мне.

– Гвендолен, – его голос звучал бесстрастно, – мы с леди Морганой приняли решение.

Я молчала, ожидая продолжения.

– Аббатство Святого Милосердия – прекрасное место, где ты сможешь продолжить своё образование, среди таких же благородных девиц, – сказал он.

Аббатство? Он отсылает меня из дома?

– Но, отец, – начала я, и мой голос дрогнул, – я могу продолжать обучение здесь. Я не хотела причинить вред Лилит, это была случайность…

– Решение принято, – отрезал он, наконец-то повернувшись ко мне. В его глазах я увидела не гнев, а усталость. Бесконечную усталость. – Леди Моргана ожидает второго ребенка. Она боится, что ты, пусть ненароком, сможешь причинить ей вред. А ей нужен покой.

Так вот в чем дело! Мачеха снова беременна, для неё это идеальный предлог, чтобы избавиться от меня.

– Когда? – только и смогла прошептать я вмиг осипшим голосом.

– Через неделю. Настоятельнице я отпишу сегодня же, – он снова отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.

Я вышла из кабинета на деревянных ногах, сильнее обычного припадая на больную ногу. В коридоре меня ждала Моргана, ее губы изогнулись в торжествующей улыбке.

– Собирай вещи, падчерица, – произнесла она тихо, чтобы слышала только я. – И не беспокойся о книге – я уже сожгла этот мусор…

Её слова заставили меня споткнуться, на глаза снова набежали горькие слёзы. Может, оно и к лучшему? Тут я не найду ни понимания, ни тем более любви.

В ночь перед отъездом я не могла уснуть. Смотрела в маленькое окно своей комнаты на затянутое пеленой небо, где не было видно ни звезд, ни луны – только беспросветная мгла. Такая же окутывала мою жизнь с самого рождения.

Дверь тихо скрипнула и вошла старая Марта со свечой в руке.

– Не спишь, маленькая? – прошептала она, присаживаясь на край моей постели.

Я покачала головой.

– Вот, – она протянула мне свёрток. – Это твоя книга.

– Но леди Моргана сказала…

– Леди Моргана сожгла другую книгу, – хитро улыбнулась нянюшка. – Я не такая дура, чтобы отдать ей настоящие «Хроники».

Я осторожно взяла томик, провела по корешку пальцем, и полными благодарности глазами посмотрела на женщину, всегда по-доброму ко мне относившуюся.

– И еще кое-что, – Марта достала из кармана фартука маленький кулон на серебряной цепочке. В центре украшения был крошечный кристалл с золотистыми прожилками. – Это принадлежало твоей матери. Она сказала отдать тебе его, когда ты больше всего в том будешь нуждаться. А ещё леди Исо опасалась, что это украшение просто-напросто у тебя заберут. Носи его всегда под одеждой и никому не показывай. Однажды он может спасти тебе жизнь.

Я, едва сдерживая слёзы, приняла подарок матушки и надела на себя. Кулон был тёплым, словно живым.

– Почему они все ненавидят меня, няня? – спросила я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. – Что я сделала не так?

Старушка вздохнула, беря меня за руку.

– Ты не сделала ничего плохого, дитя. Просто ты напоминаешь им о том, что они потеряли. Твоему отцу – о любимой женщине. А леди Моргане… – она помедлила, – о том, что она никогда не станет первой любовью графа, как бы ни старалась. Он смотрит на неё, как на вещь. А это неприятно.

– Но почему Моргана так жестока?

– Жестокость часто рождается из страха, – тихо ответила Марта. – Она боится, что когда-нибудь граф увидит в тебе свою Исо. И тогда ты станешь хозяйкой дома, а её отодвинут.

Я задумалась над ее словами. И всё равно не могла оправдать подобного её ко мне отношения.

– Я буду молиться Всевышнему, чтобы в аббатстве ты нашла друзей, – продолжила Марта. – Там ты будешь вдали от этой женщины и её яда. Учись, стань сильной и мудрой. И однажды ты вернешься сюда совсем другой, уже взрослой. И никто не сможет тебя обидеть.

Она погладила меня по волосам, как делала с тех пор, как я себя помнила.

– А что будет с тобой? – спросила я, внезапно осознав, что оставляю здесь единственного человека, который когда-либо любил меня.

– Не беспокойся обо мне, – улыбнулась Марта. – Со мной всё будет хорошо.

Глава 3

Утро моего отъезда выдалось серым и дождливым. Я стояла у ворот, где меня ждала старая, скрипучая карета, крепко сжимая в руках сумку с вещами. Книга была надёжно спрятана на самом дне.

Замок Леваньер высился на скалистом уступе, словно гигантский неповоротливый зверь. Угрюмое строение, возведенное из грубого серого камня, добытого в близлежащих горах, выглядело так, будто выросло из самой скалы, а не было построено человеческими руками. Четыре массивные башни, увенчанные зубцами, держали постоянный дозор над окрестными землями, а их узкие бойницы, похожие на прищуренные глаза, следили за каждым, кто осмелился бы приблизиться.

Толстые стены, почерневшие от времени и покрытые пятнами лишайника, во многих местах зияли глубокими трещинами. Эти стены помнили осады, штурмы, предательства и победы. И выдержали войну магов, завершившуюся всего сто пятьдесят лет назад.

Земля всё ещё не оправилась от той чудовищной бойни… Впрочем, как и люди, вынужденные жить практически без солнца.

Главная башня, самая высокая и неприступная, поднималась над остальными, словно старший брат, присматривающий за младшими. На ее вершине частенько кружили вороны, их хриплые крики эхом разносились по всей округе, предвещая беду или напоминая о прошлых горестях.

Вечная влажность превратила камни во дворе в скользкие, опасные площадки, покрытые тонким слоем мха. Колодец в центре двора, с потрескавшимся от старости ободом, служил главным источником воды для всего замка, и вода в нём всегда была ледяной, с металлическим привкусом.

Отец вышел проводить меня, скорее из-за правил приличия, нежели по какой-то иной причине. При этом он выглядел напряжённым, будто исполнял неприятную обязанность.

– Веди себя достойно, – сказал он, избегая смотреть мне в глаза. – Не позорь имя Леваньер.

Ни объятия, ни поцелуя на прощание. Только сухое напутствие, словно я была не его дочерью, а случайной гостьей, задержавшейся на его земле чересчур долго.

За спиной хозяина мрачного замка стояла Моргана, держа за руку трёхлетнего Кевина. На её лице играла улыбка, она даже не пыталась скрыть радости от моего изгнания.

Мачеха подошла ко мне и кончиками пальцев легко коснулась сначала моего правого плеча, затем левого – жест-благословение на добрую дорогу.

– Надеюсь, пребывание в аббатстве пойдёт тебе на пользу, – притворно-ласково произнесла она. – И там же тебя научат держаться подальше от нормальных людей. Таким, как ты, место в закрытых помещениях, где никто не увидит твоего уродства и не притянет на себя часть твоего проклятия, – тихо, так, чтобы слышала только я, зло прошипела Моргана.

Стараясь не расплакаться, я молча отвернулась и забралась в экипаж. Дверца захлопнулась, и кони тронулись.

Я не оглядывалась. Знала, что отец уже ушел, Моргана же стоит на месте с торжествующей усмешкой на тонких губах, а где-то у кухни украдкой утирает слёзы старая нянюшка Марта.

Карета проехала под воротной аркой, прогрохотала по доскам короткого перекидного моста и покатила дальше, в сторону города.

У подножия скалы, на которой гордо и мрачно возвышался замок Леваньер, раскинулся Грэйстоун. Красивое название, но не более того. Сам городок являлся ничем иным как большой деревней, состоящей из скопища покосившихся домов, соединённых между собой кривыми узкими улочками.

Верхнюю часть, ближе к замку, населяли ремесленники и торговцы, чьи дома, хоть и были сложены из камня, выглядели убого. Черепичные крыши, покрытые мхом, узкие окна, скорее похожие на щели, щербатые чуть выше метра штакетники.

Но истинная нищета царила в нижней части Грэйстоуна. Здесь халупки уже были не каменными, а деревянными, часто с соломенными крышами, прогнившими от постоянной сырости. Улицы тут не мостили, и в дождливые дни (а таких в наших краях было большинство) они превращались в настоящие болота, по которым можно было передвигаться только в высоких сапогах или вовсе босиком, задрав платье выше колен.

Сточные канавы, открытые всем ветрам и взглядам, наполняли город тошнотворным запахом гниения и нечистот. В Нижнем не было ни единого просвета между домами шириной больше, чем два человеческих роста, настолько тесно лепились друг к другу покосившиеся хибары.

Горожане были под стать своему месту жительства. Такие же угрюмые и невзрачные. Вечно согбенные под тяжестью труда и нужды, с серыми от грязи лицами и потухшими глазами, они напоминали тени, скользящие между домами.

Женщины в блёклых платьях, мужчины в залатанных куртках, дети с вечно сопливыми носами и босыми ногами – все они жили по соседству с грязью и болезнями, которые в нашем мире, практически лишенном солнечного света, распространялись с пугающей быстротой.

Лишь в дни торговли, когда сюда съезжались обитатели окрестных деревень и жители соседних баронств и графств, город словно пробуждался от спячки. Появлялись цветные навесы над прилавками, звучала музыка бродячих артистов, пестрели товары, привезённые купцами из дальних земель.

Насмотревшись на горожан, задёрнула шторку и откинулась на жёсткую спинку сиденья. Прикрыла опухшие от слёз веки, шмыгнула носом.

Впереди ждало аббатство. Мне оставалось верить, что хуже уже не будет.