Читать онлайн Судьба в небесах. Книга третья. Тихие реки славян

Глава 9. НА БЕРЕГУ ДИКОЙ СВАПЫ

31

Сквозь шершавый, леденящий мрак неровно, с паузами хрустели кости. Любой громкий звук из собственной пасти заставлял замереть мохнатую тварь и долго принюхиваться, слушая темноту. Крупный самец, царапая когтями мерзлый бетон, подошел и обнюхал свою людоедку. Не учуяв даже намека на течку, он обиженно опустил голову и побрел к растерзанному морозильнику. В дальнем крыле длинной штольни неуверенно замигал свет старых ламп, отразившийся в глазах падальщицы. Трусливая самка засеменила прочь от охотников вслед за самцом. У входа в морозильник вожак, по-волчьи задрав нос, вынюхивал себе новых подруг. Самка, переступая через вмерзшие в пол кости и раскромсанный пластик, добрела до блудливого партнера. С боязливой настырностью потерлась о его бок и брызнула для надежности мочой с секретом. Раздраженный зверь свирепо рявкнул на беременную суку, загнав ее в близкую вентиляционную выработку. Присев на ледяной пол, самец еще раз принюхался к застойному воздуху шахты, недовольно фыркнул и зашел в морозильник, выбирая жертву среди нескольких уцелевших криостаканов. Осторожно наступая на не загаженные места, подошел к коммутатору. Поднял было лапу, но замер, навострив чуткие уши. Где-то в штольне стал слышен хриплый лай волкодавов. Шумно вздохнув, вожак пошел к выходу, но вдруг вскочил на задние лапы у одинокого исцарапанного когтями стакана. Почти с человеческим любопытством зверь заглянул своим широким вертикальным зрачком в иллюминатор. Но что-то не понравилось разъяренному живоглоту, и он, злобно рыкнув, резко ударил лапой по стакану.

***

Руслан дернулся от удара. Открыл глаза. Та же холодная темень, что и во сне. Кислый запах звериных шкур, чуть подмешанный вонью из зимней уборной, резал нос. «А днем запах не замечаю. Стерпелся с этой вонью… и холодом».

Руслан встал, не разлипая глаза, чтобы не прогнать сон, подошел к узкому, как бойница, окну. Промозглая стужа сна вытекала из тела через слоеное стекло в заснеженный двор. В комнате оставался простой холод не протопленного помещения. «Петровичу надо вставить хороших люлей. Еще один Жмотвей. Жить в лесу и экономить на дровах», – Руслан притупил свои мысли, чтобы окончательно не проснуться. Машинально нащупал между ног вялый и мягкий меч. “Баязид” мигом затвердел в руке, готовый выполнить любое задание хозяина. «Серега опять обеих баб себе забрал», – подумалось, когда он посмотрел на таймер в рукоятке. – Третий час».

– Надо отлить и спать, – буркнул себе под нос, проходя через холодный тамбур в уборную с широко раскрытой дверью. – Опять Лешка не запер? Получит поутру.

Не притрагиваясь к заледеневшей двери, аккуратно занял позицию перед очком. В последний момент решил подсветить, чтобы не промахнуться. Включил на твердом боевом “Баязиде” свет и вскрикнул: из ямы на него смотрели темные звериные глаза. Как в кошмаре… но это был взгляд человека. Вонючий ниндзя сидел на корточках на замерзшей горе экскрементов, сжимая в руке тесак.

«Примерз он там, что ли?» – все еще сонно, на растяжку подумал Руслан и только потом заметил, как тонкий, со стальным отливом “Баязид” пронизал тело бандита, не позволяя ему шелохнуться. Руслан выдернул меч, проверил, не испачкался ли он, ужаснулся своему гигиеническому порыву и побежал назад по коридору с криками:

– Сережка! Лешка! Тревога!

Кто-то тут же начал ломиться с крыльца во входную дверь. Сверху откликнулся Лешка.

– Буди Серегу! Сам не спускайся.

Руслан опять подошел к узкому смотровому окошку, в которое тут же с треском влетело полено, разбрызгав по полу стеклянную крошку. Во дворе стали слышны стоны и скрип снега под ногами людей. Сняв со стены “Тимура”, Руслан развернул его в прозрачный щит и попытался рассмотреть суету во дворе. Одинокая стрела ударила в щит и отскочила в сторону. Метания за окном прекратились, все заглушал треск разбиваемой входной двери. Со второго этажа, наконец, спустился Сергей.

– Че так долго?

– Душили! – сипло ответил Сергей.

– Нашел время для игр!

– Эти стервы по-настоящему душили! Косами! Если бы не костюм и Лешка…

– Я их свяжу и буду вам помогать, – по голосу Алексей сохранял полное спокойствие.

– Ты оставил пацана связывать голых баб?

– Почему голых? Одну он в латекс одел, а на другой кружевное белье, – уточнил Лешка.

– Я сам это напечатал! – предупредил следующий вопрос Сергей.

Укрепленная коваными железными полосами наружная дверь с треском рухнула в сени. Сергей, спотыкаясь, бросился помогать заваливать внутреннюю дверь ящиками, лавками и сверху придавил собой. В сенях кто-то завозился, потом заскрипел и ахнул со всей дури, вероятно, кувалдой. Друзья скатились со своей баррикады на пол. Руслан сорвал со стены две медвежьи шкуры и набросил их поверх расползающейся кучи.

– Давай вместе! – Залез на завал и вставил оба меча в щели двери. – Залп!

Три лезвия скрипнули в щелях. С той стороны завопили, и тяжелая кувалда с грохотом упала на пол.

– Сожгут! – с надрывом предположил Сергей.

– Нет. Михалыча будут ждать. С нами тихо хотели решить. – Руслан прислушался и еще раз метнулся к уборной.

В яме, сдвинув мертвого соратника, копошился еще один ниндзя. Руслан нацелил на него “Баязида” и пару раз осторожно, дабы не задеть нечистоты, кольнул. Сергей в прихожей продолжал тыкать мечом в щели, пытаясь рассмотреть, что творится в сенях.

– Связал! – доложил Лешка сверху. – Я к арбалету. А вы с этими Глашами сами разбирайтесь.

Руслан грозно, с осуждением посмотрел на товарища.

– Одну реально Глашей зовут, я и вторую также назвал, – Сергей подошел к лестнице и крикнул вверх: – Леша, не высовывайся! На ограде могут быть лучники.

Руслан стянул с баррикады обе шкуры.

– Через сени не выйдем. Пойдем наверх, скатимся с крыши. Щит себе прихвати и за мной!

На втором этаже Руслан на несколько секунд замешкался: связанные девки лежали без сознания в замысловатых позах.

– Чем он их так?

– Шокером, – Сергей завис, глядя на женские тела. – Та Глаша душила меня. И эта хорошо-о душила. Мастерицы. Где он их раздобыл?

– Приедет, тогда и спросим. На крышу, за мной! – Руслан показал напарнику кулак и полез по лесенке в башенку со станковым арбалетом.

Лешка сидел на полу дозорной башенки на крыше дома, прижавшись к стене, рядом валялись сломанные стелы.

– Высунуться не дают! Десяток лучников, не меньше.

– Против нашего лома у них нет приема!

Руслан поправил тяжелый станковый арбалет и установил на него прозрачный фигурный щит из “Тимура”. Быстро осмотрел с высокой крыши двор.

– Ставь свой щит сзади! – скомандовал он Лешке. – Закругли края, чтоб с боков не достали. Теперь стреляем!

Замутневшая на морозе щербатая Луна подсвечивала заснеженную округу. Арбалет щелкнул. Мощный болт размером с лом сшиб с ограды одного из стрелков. Руслан попробовал накручивать рычаг, но понял, что установленный щит мешает. Перенастроив “Тимура”, он зарядил агрегат. Лучники успели спрятаться. Из раскрытых ворот по двору бежали три мечника, пытаясь скрыться от обстрела под стенами дома. Один споткнулся о лежащее тело, упал на утоптанную дорогу и тут же получил огромный болт в спину. Руслан развернул арбалет на задний двор, но и там нападавшие скрылись. На снегу лежали только тела людей и собак.

– Грамотные попались. И девицы, и хлопчики. – Руслан еще раз осмотрел весь двор по кругу.

Вдруг из уличного сортира у свинарника выбежал копейщик и побежал в самый угол усадьбы к бане.

– Чужой! – крикнул глазастый паренек.

Руслан поводил арбалетом, выстрелил и промазал.

– А убивать не обязательно, – дал установку Лешке старший товарищ. – Мы сейчас с Серегой скатимся по крыше в сугроб. Ты запри люк. Не надо агрегат заряжать до отказа. Лучше почаще постреливай, но внимательней! Мы маскировку включим.

– Понял. Холодно. Мерзну.

– Сережка тебе шубу даст. Свой щит тебе оставляю. Следи за кухней и банькой, там могут прятаться свои. А главное, держи связь, чтобы Михалыч в засаду не попал и охрану по домам не отпустил!

Руслан включил маскировку, накинул на себя тяжелую шкуру и пополз по коньку крыши. Сергей вернулся в свою комнату за шубой. Почти голые девицы, сжавшись от холода, смотрели огромными испуганными глазищами. Пришлось прикрыть их своим пледом.

32

Руслан добрался до холодного крыла терема и скатился на шкуре, как на санях, по крышам главного здания и пристройки. Свежий сугроб принял мягко. За осыпающейся снежной пеленой от крыльца по расчищенной вдоль дома дорожке захрустели копейщики в тулупах. Они вглядывались в непонятный натюрморт из медвежатины и снеговика на ней. Что-то им сильно не нравилось. С крыши захрипел Сергей:

– Я готов ехать!

– Под тобой три хрыча. Осторожно!

Все три копейщика сначала от неожиданности подались назад, а потом полезли в рыхлый сугроб на голос. Средний, самый толстый воин, распластавшись на снегу, тыкал копьем в шкуру перед собой. Два крайних, глубоко проваливаясь, обходили Руслана с флангов. Прошуршав по крыше, тяжелая медвежья шкура с наездником обрушилась на копейщиков. У толстого под Сергеем что-то хрустнуло в спине. Бедняга коротко взвыл и затих. Двух других, слегка оглушенных, Руслан пробил резкими ударами “Баязида”.

– Там бабы и дети! – Сергей, выпутавшись из медвежьих объятий, побежал по скользкой дорожке за угол к дому прислуги.

На первом темном этаже дома визжали дети и метались люди. Сергей включил подсветку, и тут же на него налетела расхристанная, в ночной рубахе, жена главного конюха:

– К лошадям! Они к лошадям!

Поняв, что нападавших в доме нет, Сергей выскочил опять на укатанную дорожку. Из конюшни на заднем дворе чужаки выводили жеребых кобылиц. Животные на гололеде упирались как могли.

– Лешка! Стреляй по ворам! – Руслан бежал чуть впереди в маскировке, припорошенной снегом, работая сверкающим мечом, как лыжной палкой.

Один из конокрадов упал у самых задних ворот, сраженный большим болтом с крыши. Двух ближних воров прозрачный снеговик приколол своим удлиненным “Баязидом”.

В конюшне истерично ржали кони, и кто-то рыдал. В коридоре в луже застывшей крови лежал любимец Михалыча – главный конюх. Рядом навзрыд завывал его сын, хватая отца за коченеющие руки.

– Еська, ты цел? – Руслан осмотрел паренька и пошел проверять стойла.

Ни чужих бандитов, ни своих слуг больше не нашел. Вслед за Сергеем, скрипя по снегу валенками, в конюшню вбежала мать Еськи и рухнула на тело мужа. Руслан попытался приподнять ее, но женщина взвыла, и ее сын заголосил еще громче.

– Я за шубой! – Сергей опять выскочил на скользкий двор и побежал обратно к дому прислуги.

– Ко мне ломятся! – завопил по рации из будки на крыше Алексей.

– Спустись на пристройку и прыгай с нее в снег! – крикнул в ответ Руслан.

– Я бегу к тебе! – Сергей свернул к главному дому усадьбы.

Теперь Руслан догонял друга. На крыльце, прислонившись к резным балясинам, сидел раненный из чужих. Руслан на ходу приколол его, а в сенях всадил меч в еще одного бойца, цеплявшегося своими ручищами за молот. Внутренняя дверь была раздолблена и валялась поверх ящиков и лавок. Под скачущим на второй этаж Сергеем стонали ступени лестницы. В уборной уронили что-то тяжелое.

– Вам там медом намазано? – Руслан опять пошел к клозету, укорачивая лезвие меча.

В тесном тамбуре его встретил здоровенный варяг с мечом наготове. Он замешкался, пытаясь кольнуть невидимку наверняка сверху вниз. Руслан отступил, рубанул разгоряченным “Баязидом” по близкому лезвию меча и коротким движением проколол его хозяина.

– Лешка, ты на крыше? Не молчи! – натужно заорал Сергей. – Предупреждай Михалыча!

Лешка начал вопить в эфир всякую чушь, заглушая своих старших товарищей. Руслан отключил рацию. Завалив проем входной двери тяжелым столом, он осторожно, без скрипа, поднялся по лестнице. Лешкина комната оказалась пустой. На пороге Сережкиной лежал на животе толстый мужик, из которого торчал потухший меч. Хозяин меча сплелся в клубок с двумя девицами и одним бородачом. Боевые девки, прихватив ноги недавнего любовника, пытались прокусить их сквозь костюм. Раненый бородатый мужик огромными лапищами тянулся к шее соперника.

– Задушу! Падаль!

Сергей, прижав подбородок к груди, кусал мясистые пальцы с грязными, заскорузлыми ногтями и свободной рукой лупил душителя по виску. Руслан выдернул меч из трупа и отключил на своем костюме маскировку. Девицы, интересно извиваясь связанными телами, поползли от него в разные углы. Руслан, заглянув в отчаявшиеся глаза друга, подошел к нему и вложил оружие в руку. Бородатый мужик тут же захрипел, а Глаши испуганно завизжали.

– Врагов нужно добивать! – назидательно, с нескрываемым злым укором наехал на лежащего товарища Руслан и шагнул было к одной из голозадых девиц.

– Они ломают комнату “Синей Бороды”! – прохрипел, сплевывая откусанные ногти, Сергей.

– Кладовку с железной дверью? – уточнил Руслан и вышел в коридор.

Кладовка располагалась за холодным, захламленным тамбуром, прямо над зимней уборной. Михалыч всегда держал ее запертой и запрещал в нее лезть. В тамбуре три громилы с топорами мучились с неуступчивой железной дверью. Руслан не стал воспитывать дремучих дуболомов. Двоих крайних заколол в спины на уровне сердца, а последнего, увлекшегося ковырянием запора, оглушил сделанным из меча шокером. Отдышался и включил рацию, по которой Лешка орал:

– Бегут! Бегут!

– Сереж, неси веревку. Я тут собеседника Михалычу нашел.

Сложив тела врагов у лестницы, все трое собрались в холодном тамбуре у недоломанной двери.

– Вот что там такое ценное хранится? – Сергей достал меч. – Вскроем?

– Не надо! – Лешка подхватился со своего места. – Во-первых, он уже подъезжает, а во-вторых, понятно будет, что вскрыли мы.

– А меня больше волнует вопрос: кто сюда этих наемников послал за тем, чего даже мы не знаем? – Руслан задумчиво перенастроил “Баязида” из шокера в лом.

– Почему не знаем? – Лешка загадочно сверкнул своим пучеглазым взглядом. – Я таскал пару раз датчики.

– И что там? Золото?

– Металл есть, а золото это или серебро, по Сканеру не определишь… – Лешка взял небольшую паузу для интриги. – А вот какая-то аппаратура просматривается… и гроб.

– С телами убитых любовниц?

– Сережа! Не глупи. – Руслан недовольно поморщился и повернулся к Алексею. – Так какой гроб?

– Не знаю. Какие гробы священники любят? Большой, электронный и, может быть, даже хрустальный.

– Электронный гроб! – взвизгнул Сергей и осекся.

– Точно! Он Саркофаг сюда притащил! Но кто ему дал? – Руслан офигел от таких догадок. – А главное, кому он так нужен?

***

Михаил Михайлович сидел в кожаном кресле в холле, укрытый одеялами. Грелся. Сергей с Русланом осматривали столы и лавки. Целые ставили вдоль одной стены, сломанные складывали вдоль другой. Наспех восстановленная дверь скрипнула по-новому. Старый хромой слуга, избитый, но живой, принес промороженные, обледеневшие дрова. Бросил пару поленьев в большую печь с железной заслонкой. Мерзлые дрова сразу начали, захлебываясь, шипеть и даже стрелять. Михалыч недовольно сморщился.

– Петрович, а сухих дров не запас?

Старик страдальчески отмахнулся здоровой рукой и ушел через две скрипучие двери на мороз.

– А давайте доски от разбитых дверей пожжем, пока эти поленья оттают, – Лешка тут же подхватился за старым слугой, не дождавшись реакции взрослых.

– Петровичу следить за хозяйством уже тяжело. Сменщик ему нужен, – Руслан переложил промороженные поленья ближе к горячей печке.

– Он в этой усадьбе лет тридцать крутится, и даже больше. Его еще княгиня Ольга привезла. Молоденьким. Время летит, ужас! – Михалыч достал из-под одеяла фляжку и чуть развернулся к Сергею. – Значит, молчат твои полюбовницы?

– Да что они скажут, перепуганные глупые бабы? – Сергей снял с крюка шубу и накинул ее на плечи. – Вы же их пытать не будете?

Монах неопределенно хмыкнул и открутил крышку фляжки.

– У Вас реально там Саркофаг припрятан? – решил уточнить Руслан, присев на ближнюю лавку.

– Ну не пулемет же! – немного с хрипотцой возмутился Михалыч, прихлебнув из фляжки. – Хотя он бы сейчас о-очень пригодился. Большой отряд собрали. В наших диких краях это почти войско.

– Как они к нам дошли в такие морозы? Или это соседи?

– Это не соседи. Таких мастеров в этой глухомани нет, тем более в таком количестве. Их притащили специально из далека через все сугробы. Знали про ваши мечи, но с костюмом просчитались. Кто мог подумать, что с такими девицами Сережа одетым останется.

– Дак холодно, а он в нашем деле совсем не мешает…

– Понял, давай без подробностей. – Михалыч еще раз отхлебнул и занюхал рукавом.

– Если они были в курсе про нас, то почему не взяли еще бойцов?

– Причин много. На поверхности: дорого. Зимний поход – это очень дорогое неудовольствие. Потом большая дружина либо померзла бы в пути, либо закоптила кострами всю Свапу, а у меня в округе своя агентура.

– Сквозь которую прошла целая свора головорезов.

– Ты прав. Даже зимой надо выставлять охранный периметр. – Михалыч сделал пометку мелком на фляжке. – Руслан, а ты меня удивил! В такие годы и уже бессонница. Кошмары или стареешь?

– Погода плохая. Ноги крутит и кости ломит. Знал бы, что есть Саркофаг…

– Тех, кто знает про Саркофаг, здесь можно посчитать по пальцам на одной руке. А там… – Михалыч ткнул пальцем в небо. – На одной руке фрезеровщика.

Все инстинктивно глянули в потолок, хотя понимали, что речь идет о Станции.

– Я его у Семен Семеновича еле выпросил, когда вернулся с Каспия. – Михалыч сделал глоток, сморщился. – Когда меня вернули с Каспия. Межплеменная резня только закончилась, а новая уже назревала. Нужен был наследник. Вот княгиня про меня и вспомнила. Память у нее, дай бог каждому… была.

Монах опять приложился к фляжке и надолго затих, согреваясь. Дрова в печи наконец занялись и стали гудеть, нагоняя жар. Опять скрипнули по очереди двери. Вошел старший дружинник Филипп. Он нескладно согнулся и тихо зашептал монаху в самое ухо. Михалыч согласно кивнул и отпустил докладчика.

– Уходить будем? – спросил немного осоловевший от тепла Сергей.

– Уходить? Куда зимой можно уйти?

– К Афанасию, – с ходу влез в разговор вернувшийся Алексей.

– У меня кобылы жеребые! Некуда нам зимой идти. И коней погубим, и сами померзнем. А за Афанасием я уже послал. До посевной он со своими толстопузами здесь поживет.

– А потом?

– Потом по теплу, по зеленям… можем пойти с табунами. Не хочу третий раз животинок своих терять, – Михалыч сбросил одеяла на пол. – Наконец-то тепло! Мою комнату бандюги не тронули? Хорошо, пойду спать. И прикажите, чтоб топили всю ночь.

– Петровичу приказать?

– Старая крыса он. Собак отравил, мерзопакостник. Начал на дыбе интересное рассказывать, – Михалыч потоптался, собирая вещи с собой. – А ты, Руслан, сходи в пыточную к Филиппу, запиши наговоры старика. А то опять все перепутают.

– Слушайте, Филипп же внук Рябоконя старшего? Он за отца и за Керчь нам не мстит?

– За отца не мстит. У старого Рябоконя дочка была от молодой жены. Это ее сын, – Михалыч тяжело, с отдышкой поднялся по лестнице.

– Как я и говорил: красивая женщина из некрасивой истории, – резюмировал Сергей после ухода старика.

– Он здесь сколько лет мотается! Уже ноги наверх не тянут. У него этих историй вагон и маленькая тележка.

33

Морозным утром снарядили широкие грузовые сани для тел нападавших, которых решили хоронить в старых торфяных копанках. Для своих новопреставленных выделили обоз походных саней, с которых сняли резные утепленные будки. Михалыч вышел попрощаться с погибшими в заполненный народом двор. Пар от дыхания людей и лошадей превратился в туман, из которого были слышны всхлипы и рыдания. Монах, согнав с крыльца своих юных подопечных, прочитал разрешительную молитву о прощении грехов погибших и всех трижды перекрестил. Потом терпеливо ждал, пока родственники прощались с новопреставленными. Снял свой остывший крест, подошел к ближним саням и еще раз трижды перекрестил каждого усопшего. Задержался у главного конюха, приобняв его рыдающую вдову и Еську, за ночь повзрослевшего сына. Наконец Филипп дал команду дальним возницам. Захрипели лошади, заскрипели сани, и бабы опять тошно завыли. Вслед за похоронным обозом толпа пошла на кладбище.

В студенном холле с распахнутыми настежь дверями мужики ладили столы и лавки. Михалыч дал короткие указания нетерпеливым бабам, мечущимся с кувшинами и казанами меж столов, и поднялся наверх. В коридоре у малой печки Лешка строгал своим кинжалом щепу. Руслан сидел рядом, задумчиво рассматривая в замерзшем окошечке кусочек голубого неба. Сергей вскочил с единственного кресла, уступая его хозяину. Михалыч сел, вытянул длинные ноги ближе к теплу и начал их растирать.

– А печку Петрович сложил. Царствие ему небесное. “Грудкой” ее называл. Она греет мою комнату и Лешкину. В ней тогда жила княгиня. Они приехали в такие же морозы. Ольга и Свенельд сопровождали князя Игоря. – Монах протянул озябшие руки погреться. – Князь в дороге сильно простудился, и мы разместили его в самой большой комнате. Так что, Сережа, ты девиц таскаешь на царскую кровать. Можешь перед ними хвастаться.

– Спасибо, мне после этих двух надо здоровье восстановить.

– Жар у Игоря сильный был. – Монах отстраненно смотрел на пляски пламени в печи. – Ольга и вся родня от него не отходили. Отвары, примочки. Меня не слушали. А ему все хуже и хуже. На третий день мысли нехорошие посещать меня стали. Если помрет, сожжёт Свенельд нас вместе с телом князя в ладье. Ночью, когда все от усталости уснули, убедил княгиню отвезти его в Саркофаг.

– А кто отвозил?

– Да робот-слизняк у меня есть. Батарейка у него давно разрядилась, нужно новую вставить. Он мне раньше много помогал, и князя тогда привез в мою комнату, но тут на Ольгу что-то нашло! Приказывает мне: «Лезь сам». Попробовал я ее отговорить – бесполезно! Ей, видно, тоже погребальная ладья примерещилась. Что делать? Вернули князя на место, чтобы родня не всполошилась, а я разделся и в Саркофаг. Очнулся я уже на своей кровати. Она меня оттирала от геля. Слезы крупные и почему-то горячие на меня капали. Короче, не удержались мы.

Подвыпившие мужики на первом этаже басовито затянули “Владимирский централ”. Все притихли, переваривая неожиданно откровенные воспоминания монаха.

– А Игорь где был? – Сергея отпустило первым.

– В твоей комнате под присмотром родни. А после меня мы со слизняком саму Ольгу на процедуры устроили.

Монах смахнул пьяную сентиментальную слезу и хлебнул из фляжки. Посмотрел чуть замутившимся взглядом на обалдевшую от его признаний молодежь.

– Все спрашивают: «Кто назвал Кагана нашего славянским именем?». Я его назвал. У него еще два скандинавских есть. Одно из них тайное, чтобы порчу не навели. С именами как раз полный порядок, а вот с отчеством реальная проблема.

– Вы хотите сказать, что не молодая женщина всю жизнь мучилась, а тут раз и сын! – недоверчиво переспросил Руслан.

– Не знаю, сколько ей лет тогда было, но выглядела замечательно! Мелкая, а фигура восхитительная! И почему “за раз”? Я ее потом оттирал после Саркофага, и мы опять не удержались.

– Вы же говорили, что она Игоря любила.

– Говорил, любила. – Михалыч еще раз отхлебнул и спрятал фляжку под меховой безрукавкой. – Пока князь живой был, да Слава маленький, она домом занималась, а потом мотыляться стала по всей Руси. Даже в Царьград за море ходила. И меня гоняла. Я все думал: не от Саркофага такая активность? Или генетика? По рассказам, всем ее родственникам в заднице три ржавых гвоздя покоя не давали. Вот и Славка такой же получился. С детства носится. Как-то с ладьи в реку упал и захворал. Очень сильно разболелся. Мы сидели над ним ночами. Выхаживали. И я спросил у нее: «Мой?». Она так жестко посмотрела, глаза свои темно-зеленые сузила и говорит: «Нет!». И пришлось мне опять в бега подаваться.

– А самому посмотреть?

– Саркофаг с ДНК не работает во избежание бесовских соблазнов, а другого оборудования у нас нет даже там. – Михалыч ткнул фляжкой в потолок. – Но я по этой же методике работал с кланом Афанасия. И результат очень положительный!

– А что, у толстопузов твои дети растут?

– Когда же ты свой поганый язык прикусишь! Для нормальных людей, повторяю: у них свои дети растут, но зачатые здесь с помощью Саркофага!

– Прям в твоей постели?

– Нет, Сережа, в твоей. Для москалей я прибор туда переставлял. – Михалыч попытался закрыть фляжку, но не докрутил колпачок и задумался. – Свенельд в Киеве, конечно, знает про Саркофаг и даже валялся в нем, но вряд ли в полной мере понимает его ценность. Кагану рано еще в него лезть. И не умеют они им пользоваться. И слизняка ни разу не видели.

– А княгине сейчас сколько лет?

Монах вздрогнул от почти прямого обвинения. Хлебнул.

– Да кто здесь считает свои годы? И для нее это хорошо. Потомки назовут Святой, а не “Старой”. Она все-таки Империю с нуля выносила.

– Вы же ее любите! Пригласите еще раз в Саркофаг.

– Только в песнях любовь бывает долгою. Каждый из нас такую суматошную жизнь прожил. Теперь она дряхлая старуха. Дорогу сюда не вынесет. В Киев такую бандуру тоже нельзя тащить. И ради чего? Старое тело еще можно как-то подлатать, а вот слетевшие с катушек мозги… – Михалыч встал, отряхнулся от крошек и навязчивых мыслей. – Руслан, переставь из своего меча батарейку в робота. Он и по хозяйству поможет, и охранять нас будет.

– Да они у меня уже на ладан дышат. Пусть Лешка из своего кинжала ставит.

– Быстро вы их посадили! Я чаял вашими мечами до руды докопаться. Ее за Свапой немерено, но глубоко. Ладно, разберемся. Вы мечи свои зря не передергивайте. Экономьте энергию. Батарейки и прочий хлам раньше лета не получим. – Михалыч прислушался к бесконечной тягучей песне с низу, в которую вплетались и женские подголосья. – Мелодия еще более-менее, а слова свои напихали. Ладно, пойдемте, помянем павших.

Глава 10. ПРОБЛЕМНЫЕ ГОСТИ

34

В натопленный холл Руслан вместе с клубами тающего тумана принес беремя колотых дров. Пройдя мимо сдвинутых столов, он вывалил поленья около жаркой печи, где Лешка возился с безжизненным роботом.

– Сухие? – Лешка дернулся от громкого стука.

– Сухие. У Филиппа взял.

– Он в курсе, или опять хай поднимет?

– Этот македонский с утра на морозе наорался, теперь только шипит, – глаза Руслана постепенно привыкли к потемкам холла, и он радостно заметил: – Наш слизняк уже позеленел!

– Пока только зеленеет, – согласился с ним Алексей.

Со второго этажа спустился Сергей.

– Нет, он теперь просто бледный, но начал отхаркивать мокроты.

– Мы про робота, – уточнил Руслан. – Михалычу диагноз поставили?

– Авитаминоз, иммунодефицит и старость. Без робота и анализов точнее не получится, а без Саркофага его будет трудно вылечить.

Неожиданно робот покрылся светло-зелеными полосами и чудовищным мутным басом с дребезжанием стал напевать аккорды Бетховена в рок переделке.

– Цыц, железяка! – остановил жуткую музыку Руслан.

– Он решил, что мы хотим послушать песню, – пояснил Лешка.

– Музыкальный автомат нам пока не нужен. Выжимай из него мед эксперта. – Руслан подкинул пару поленьев в печь. – И как раньше люди сами себя лечили? А теперь без роботов “трудно”.

– Так миллионы недолеченных больных при этом дохли, – напомнил товарищам Лешка. – А нас тут всего четверо.

– И мы все умрем! – выдал с безмерной горечью слизняк и опять позеленел.

– И этот нахватался пессимизма, – безнадежно махнул рукой Руслан. – Главное, чтобы Филипп никаких древних шаманок больше не таскал. Не пускайте их, а то затравят старика.

– Пока робот не прочухался, кота бы лечебного Михалычу подсунуть. – Сергей уселся верхом на лавку, как на коня.

– И собаки сторожевые нужны.

– Не люблю этих пустобрешек. – Руслан присел рядом на табурет.

– Не надо здесь свои фобии выставлять. Собаки не росомахи, они своим хозяевам веками жизнь спасали. Мой род не прервался только потому, что у матери прадеда сторожевой пес был.

– Расскажешь? – Лешка от любопытства засучил ногами.

Сергей переглянулся с Русланом, но решил поделиться старой семейной историей.

– Владимиру лет пять тогда было… и жили они под Сталинградом, в доме его бабушки. Однажды утром он увидел, как на улице за штакетником блестят немецкие каски. Какие у наших солдат бывают, он знал. Его отец летом прибегал из части на ночь. Без ружья, но с каской. Город тогда начали сильно бомбить.

– Налеты на Сталинград в августе сорок второго?

– Скорее всего. Потому что отец поутру сильно ругался с его мамой и с бабушкой. Он хотел, чтобы они ушли за Волгу к его родне. – Сергей подался вперед, вцепившись в лавку. – Две бабы с дитем и через Волгу… не смогли.

– Да их там и не пускали… по приказу. – Лешка хотел озвучить номер приказа, но передумал.

– И вот пришли немцы. Во двор заходили медленно, с опаской. Собака начала на них лаять. Мать с бабкой кинулись прятать козу и свинку… кто ж думал. А Володя успел рассмотреть этих озверевших душегубов и быстро заполз в собачью будку. Пес тоже понял: пришли твари с ружьями. Залез в будку и прикрыл собой ребенка. – Сергей сглотнул, посмотрел на внимательного пацана и пропустил часть трагической истории. – Когда фрицы из дома тащили тело бабушки за ноги, ее голова стучала о каждую ступеньку крыльца. Этот стук преследовал Владимира до конца жизни. Пес не выдержал и начал рычать громко и зло, до хрипоты. Его тут же пристрелили. Наверное, из пистолета, потому что пули застряли в мертвой собаке.

Сергей разволновался, отхлебнул из фляжки и дернул носом.

– Ночью случайно его нашла мать в этой будке за мертвой собакой и на руках понесла к близкой Волге.

– Я не помню свою мать, – Лешка растер ладонью капнувшую на скамью слезу. – И нет у меня семейных историй, а они, оказывается, не всегда добрые. Так она до родственников добралась?

– У свекрови на следующий год она родила второго сына. Когда ее муж в сорок седьмом вернулся к родителям из плена, он не хотел признавать дитя своим и всю жизнь называл его Краутом.

– Это «фриц» по-американски, – пояснил Лешка Руслану, натирая свои раскрасневшиеся, выпученные глаза.

– Это прозвище хуже, чем «фриц». И всю жизнь парня попрекал: «Ты мелкий, жилистый, не в нашу породу!»

– Ну и что? – вступился Руслан. – Моя прапрабабка рожала и до войны, и в оккупации, и после. До и после были носатыми и с татарскими скулами, а дети войны получились цыганистыми и курносыми. Она долго еще жила. Чуть до сотни лет не дотянула. Ее в старости повзрослевшие внуки доканывали: «Понимаем, война была. От кого рожала? Признайся!».

– И?

– Молчала, как партизанка на допросе. А потом у внуков пошли правнуки. Цыганистые и скуластые вперемешку. И мне достались и азиатские скулы, и кирпатенький нос. Жили предки на черноземах, а южнорусские степи всегда были проходным двором. Народ там понамешался, как дворняжки в Москве!

– Моя мать заканчивала эту историю в другой плоскости, – Сергей серьезными серыми глазами посмотрел на опечаленных собеседников. – Если коротко, то этот “фриц” вырос, работал в горячих цехах и на вредных производствах, а у нас этих вонючих заводов в городе хватало. Женился. К удивлению, на поволжской немке. Ютились семьей по заводским общагам. Он успел заделать двух пацанов, но заболел туберкулезом. Жена ушла, а потом и вовсе уехала в Германию. Сыновей пришлось отдать в Суворовское училище. И они, будучи русскими военными пенсионерами и “фрицами” по происхождению, добровольцами сгинули в следующей войне России. Уже в нашем веке.

– Ты про российско-украинскую полувойну?

– О ней. Тут воюем, тут не воюем. Там рыбу заворачиваем, а здесь газ качаем за деньги или спецназ пускаем бесплатно…

Руслан открыл заслонку, отодвинул кочергой прогоревшие дрова в сторону и заложил новые. Все долго смотрели на подлизывающийся к поленьям огонь. Робот неожиданно дернулся, жалостливо запикал и затих.

– А вы чего ни с того ни с сего о прабабках судачить стали? – удивился Алексей. – То про родителей толком ничего не могли рассказать, а то войны начали вспоминать.

Старшие товарищи обожгли друг друга укоряющими взглядами и резко засобирались по делам. Сергей залил из закипевшего ковшика воду в кувшин.

– Пойду отваром Михалыча отпаивать.

– А я схожу за торфом на ночь, – Подхватился Руслан. – Петрович, конечно, был гадом и предателем, но без него дюже хлопотно стало.

– Петрович был шпионом и диверсантом. А служил всю жизнь княгине, пока мы его на дыбе не замучили, – Лешка погладил чуть просветлевшего робота. – Так что он был кем угодно, но не предателем.

***

Руслан нещадно топил маленькую грудку торфом. Печь ворчала с подвыванием, а иногда с коротким тоненьким писком. Сергей вместе с роботом подключал термопанели через старый самопальный коммутатор. Лешка кормил измученного болезнью Михалыча.

– Давай, вливай, не стесняйся! – подбадривал паренька монах. – Мне в Саркофаге силы нужны.

– Да Вы кусочек курицы прожевать не можете…

– Подключаю Саркофаг! – громко объявил Сергей.

Все замерли в ожидании, но ничего не случилось. Громоздкое устройство, реально похожее на помпезный гроб, осталось бездыханным.

– И почему он не работает?

– Эх, Леша! – Михалыч проглотил не разжеванный кусок курицы. – Скоро все ответы мы от тебя будем ждать.

– Чужие ответы из чужой памяти. Своего ничего не помню. Даже про маму, – пацан кивнул в сторону старших товарищей. – Они говорят, что тоже про семью не помнят, а вчера прабабкам своим кости перемывали…

– Давай, корми. – Михайлович хлебнул полную ложку остывшего супа и незаметно показал иссохший старческий кулак Сергею.

– А я что? – развел руками бывший рыбовод и полез опять ковыряться в коммутаторе.

– Корми, корми. Мне этот суп нужно еще успеть переработать.

– Подключаю!

Саркофаг мигнул огоньками и тихо заскрипел. Робот воткнул в него свой штекер и начал тестировать агрегат.

– А разве в Саркофаге нет своей Смотрительницы?

В одном костюме, мокрый от пота, Руслан присел ближе к окну немного охладиться.

– В нем должен быть хороший медицинский эксперт, а Смотрительница элементарно не поместится, – рассудительно ответил Лешка.

– Смотрительницы невероятно вредные, и этот эксперт может быть не лучше. Вам обязательно лезть в этот гроб? Вы же почти поправились.

– “Почти” в моем возрасте не считается! Ты не представляешь, сколько надо здоровья на дружбу с москалями.

35

Светлая солнечная зима уже пообещала прощание, вымораживая по ночам последние сугробы, вдруг передумала и заметелила по новой. Приехавшая на санях еще по старому зимнему снегу дружина Афанасия поселилась в холле, пировала сутками напролет и клала свои “приборы” на коварства погоды.

Понимая, что кобылы могут не дождаться тепла и начать жеребиться, Руслан с конопатым Еськой сложили в конюшнях небольшие печи из нарезанного в карьере камня. Не трезвеющий Михалыч заматерил эту самодеятельность, внятно выговорил лишь: «Спалите тут все на хрен». Следить за животными и птицей после ночных попоек с гостями сил у него не было. Бородатые мужики пили, как верблюды, и Сергей с трудом успевал синтезировать им на Саркофаге крепленное пойло. Зато они дружно и обильно мочились в селитряницу, устроенную монахом между сортиром и свинарником. Страдающий от запахов Сергей время от времени допытывался у Алексея:

– Где можно купить готовую селитру?

– В Китае, – неуверенно отвечал мальчишка.

– Ты лучше поставь забор высокий, тогда во дворе меньше будет пахнуть и свиньями, и человеческим навозом, – посоветовал как-то Руслан.

– Заборы надо ставить летом…

– К лету ты задохнешься вместе с этими московскими собаками!

– Ты забеспокоился о собаках? – искренне удивился Сергей.

– Эти мне понравились: хитрые и молчаливые, как волки.

– По-моему, они и есть волки. И пользы от них и от их хозяев никакой.

***

Грязь и несмолкаемый чудовищный пьяный рев, прерывающийся еще более чудовищным храпом, вынудили Руслана ночевать на конюшне у дымной печки. К антисанитарии и тяжелому запаху конского навоза удалось быстро привыкнуть. Мешало только хроническое чувство собственной немытости, а несменяемый костюм только усугублял его.

Руслан шел, пряча лицо от порывистого сырого ветра и опостылевшего липкого снега, скользя взглядом по тропинке перед ногами. И вдруг у самой бани столкнулся с длинноногой девицей в высоких черных ботфортах. Она горбилась от пронизывающего холода, пряча руки в карманах короткой шубы под норку, и была вызывающе ярко накрашена. За бордовой помадой губ и неумело намазанными синими тенями век с трудом угадывалось лицо Глаши. От крыльца хозяйского дома через пелену снега прорвался оклик Сергея:

– Пропусти даму! Видишь, мерзнет!

– Что же ты ее, голоногую, на мороз выпустил? Шубы нормальной у Михалыча не смог выпросить?

Руслан открыл дверь в широкий теплый предбанник. Дама, скукожившись и припадая на обе ноги, ввалилась в него. Сергей бежал, скользя по натоптанному льду.

– Мы сами с усами. Лешка мне и шубейку, и сапоги помог распечатать. А все холодное, чтоб не смогла убежать. Ты косметику видел? А стиль оценил?

Руслан пропустил друга в помещение и зашел сам. Даже в тусклом свете через небольшое окошко выделялась контрастная косметика на лице девицы.

– Ретро-стиль из девяностых, прошлого века. В фильмах подсмотрел. Шик! – Сергей первым делом подбросил в печь дрова и зажег свечи.

– С каких пор боевой раскрас проститутки стал шиком? Вы какие фильмы с Лешкой смотрите?

– Вчера военные начали. Пока черно-белые. Лешка после моей сталинградской истории заинтересовался. Эти фильмы либо примитивно веселые, либо правдиво тяжелые.

– И ты решил поразвлечься?

– Это я вчера ночью не смог уснуть под пьяные вопли наших гостей. Ну и посмотрел парочку цветных немецких короткометражек. В одну харю, – Сергей подвел Глашу к потрескавшемуся зеркалу. – Узнала себя? Садись и не дергайся!

Усадив даму на высокую березовую лавку, он попытался снять с нее сапоги.

– У тебя две офигенные невольницы, а ты всякую муть смотришь?

– Да вцепятся друг в друга и сидят под одеялом.

– Что, колдовская ямочка не сработала? Или твои выпуклости красавиц не устраивают? – по-жабьи криво усмехнулся Руслан. – Как там Михалыч? Дня два его не видел.

– И я не видел, – обиженно ответил Сергей, присел и начал стягивать туго одетый сапог с Глаши. – Лешка с каблуками не рассчитал. Она ходить на них не умеет. Я думал, у женщин это врожденное.

Сергей заботливо поставил снятые ботфорты в сухой угол, посмотрел на лыбящегося дружка и все еще раздраженно скомандовал девице:

– Давай, снимай самодельную рухлядь, идем мыться. Мы быстро.

Глаша встала, элегантным врожденным жестом сбросила на лавку шубу и осталась в одном розовом кружевном бюстгальтере.