Читать онлайн Не надо боли

Глава 1. Ренат

Все совпадения абсолютно случайны и

являются лишь художественным вымыслом

9.57. Хамовники, Москва

– Хочу сделать тебе приятно, Марат… – в голову проникает тонкий шепот.

Рассеянный свет бьет в глаза, концентрация внимания усиливается, мир слишком цветной. Свыкаюсь с этим, потому что примерно раз в месяц он оказывается черно-белым, и я до сих пор не знаю, как именно лучше. Как?

Тянусь к наручным часам, а затем на выдохе опускаю руку к паху и поглаживаю светлую, мягкую макушку.

– Крайне заманчиво, но я опаздываю…

Резко подтянувшись, поднимаюсь с постели и натягиваю трусы, следом впрыгиваю в джинсы. Алена, накручивая на палец прядь волос и демонстративно дуя в меру пухлые губы, пристально за мной наблюдает.

Неглупая ведь, манипуляции со мной не работают, да и дур я на дух не переношу.

– Какой ты неинтересный, Марат, у вас там в филармонии все такие?

– Что-то вроде того, – сухо улыбаюсь.

– И как ты оказался в том баре вчера?..

Накинув шелковый халат, она подбирается ближе, и, пока я застегиваю рубашку, чувствую острые коготки на плече.

– А какой у тебя любимый композитор? Бах?.. – игриво спрашивает, заглядывая в глаза.

Резко поворачивается и прижимается ко мне спиной.

– Бах, – соглашаюсь, жестко приобнимая и задевая подбородком нежную кожу на лице. Стискиваю ладони на талии. – Ба-бах.

От Алены пахнет приятно и ненавязчиво. Никаких сладких, приторных нот – только женственные, что-то вроде цветочных, безусловно манящие за собой и создающие приятное послевкусие.

В ванной комнате приходится воспользоваться гигиеническим набором, любезно оставленным хозяйкой. Чищу зубы, сбрызгиваю лицо ледяной водой и смотрю на себя в зеркало, потирая щетину.

Игнорируя запах свежесваренного кофе, сразу направляюсь в прихожую.

– Даже не позавтракаешь? – Алена появляется в дверном проеме.

– Нет.

– Утренняя репетиция?..

– Она самая.

– А мы еще встретимся, Марат? – она складывает руки на груди, полностью прикрытой халатом.

Не вульгарная девка, с достоинством. Хорошая. В постели – нежная, податливая шлюха, а как только дверь в спальню захлопнулась – ни намека на пошлость или проведенную вместе ночь. И красивая. По-настоящему. Без напускной пыли и скальпеля.

Женская красота – одно из самых воспеваемых мной качеств. При наличии интеллекта, естественно.

– Если не отправят на гастроли. – Беру плащ с вешалки. – И… если у тебя не будет пар в университете.

Алена ошарашенно спрашивает:

– Как ты узнал, что я преподаю именно в университете?.. Я не говорила вчера, когда мы знакомились.

– Понял, что ты преподаватель.

– А почему не в школе?

– Просто угадал. Не более того. – мазнув взглядом по университетскому значку, закрепленному на лацкане пальто, отворяю дверь. – Закройся.

Покидаю квартиру, в которой появляться больше не планирую.

11.15. Где-то в центре Москвы

Прижимаю служебный мобильный к уху:

– Аскеров, слушаю.

– Ренат Булатович. Это Лунев. Что будем делать с Вронского? С адреса снимаемся? Ребята устали… Вторые сутки в коробочке («коробочка» – автомобиль, прим. авт).

– А какие там новости? – озираясь, быстро перебегаю дорогу и направляюсь к стоянке такси.

– Из квартиры не выходили. Гостей не было. Флажки в подъезде вчера расставили, пока тихо.

– Отлично.

– Так снимаемся с адреса?

– Ждите отмашку.

– Ренат Булатович, а какой смысл? Все ведь в порядке… Обычные рабочие из Азии, полгорода таких. Никаких намеков, что объект разработки планирует диверсию нет.

– Наша работа, Лунев – диверсию предотвращать, – сдерживаю раздражение. – Когда она произойдет, этим займутся сотрудники МВД, а в твои обязанности входит, чтобы у них было как можно меньше поводов поработать. Усвоил?

– Усвоил, – вздыхает.

– Через час я буду в управлении, – обогнув капот, киваю водителю и сажусь на переднее пассажирское кресло. – Просмотрю отчет за вчера и приму решение о дальнейшем ходе операции.

– Так суббота ведь.

– Отбой, Лунев, – строго прощаюсь.

Отправив телефон в карман, растираю словно сжатые металлическим обручем виски и называю адрес. По пути заезжаю за кофе и радуюсь тому, что город вымер.

С началом лета часто такое происходит.

Не то, чтобы меня раздражали пробки, я к ним вполне терпим. К тому же в случае крайней необходимости, по роду службы всегда могу воспользоваться спецполосой.

Дело в том, что у меня внутренняя нетерпимость к толпе.

– Аскеров, слушаю, – отвечаю на очередной звонок.

– Ренат, здравствуй. Это Литвинов.

– Да, Давид. Узнал. Как там Сибирь?

– Сибирь как Сибирь, – без энтузиазма отвечает зычным басом. – Холодно и грязно. У меня просьба к тебе. Вне устава. Как к другу.

– Говори.

– До дочери своей не могу дозвониться. Можешь заехать к нам с проверкой?

Морщусь, потому как о том, что у полковника Литвинова имеется дочь, уже забыл. Последние несколько лет девочка училась за границей, вернулась в марте, и с тех пор ничего хорошего от Давида я не слышал. Молодежь сейчас часто неадекватная, в работе многого навидался, жуть.

– Заеду, Давид. – Соглашаюсь, показывая водителю, чтобы разворачивался. – Без проблем.

– Спасибо, подполковник. Буду благодарен. Если там в гостях кто, гони всех поганой метлой. И Эмилия пусть телефон включит. А с тобой мы посидим по-братски, как приеду. Милости прошу к нам на дачу. Шашлычок, беленькая.

– Ловлю на слове, – киваю, отключаясь.

12.06. Дом Литвиновых

Медленно поднимаясь по лестнице сталинской высотки, пытаюсь разобрать доносящиеся до меня звуки. Чем ближе подхожу, тем они становятся громче. Надеюсь, хотя бы услышат звонок?

Вспоминаю дочку друга, которую в последний раз видел, кажется, три года назад. Да. Точно три. Единственное, что помню – необычного цвета глаза. Будто в лазурь майскую зелень замешали.

И возраст. Сколько ей сейчас?

Семнадцать, восемнадцать? Ребенок.

Еще раз нажимаю на звонок, наконец-то слыша, как тяжелая дверь открывается. Ожидаю увидеть ту же угловатую девчонку с брекетами, что и три года назад, но на пороге возникает высокая, молодая девушка в довольно открытом купальнике.

Смотрю снизу вверх.

Стройные, худые ноги, плавные бедра, впалый живот над резинкой узких трусов. Кожа загорелая, ровная, увлажненная.

Взгляд отправляется к упругой груди, едва прикрытой треугольниками с тонкой лямкой посередине.

– А, Ренат, привет! – здоровается полуобнаженная нимфа.

Врезаюсь в красивое лицо, обрамленное темными, блестящими волосами. Идентифицирую личность только по глазам. Все остальные параметры – полная противоположность составленной в голове картинке.

Все мимо.

И это… пиздец. Пиздец, как странно, потому что я принадлежу к категории людей, у которых «ожидание-реальность» в ста случаях из ста совпадает.

Глава 2. Ренат

– Проходи, – Эмилия делает шаг назад, пропуская меня в квартиру.

Здесь привычно: ремонт в классическом стиле с лепниной под потолком, лаковая мебель и отреставрированный до блеска паркет на полу. Жена Литвинова умерла в родах, дочь он воспитывал один, поэтому никакого намека на женские руки в помещении нет. Эти стены пропитаны ароматом кубинских сигар.

– Там мои друзья.

Легким кивком указываю ей, чтобы шла вперед и закрываю за собой дверь на защелку. Взгляд то и дело грозит опуститься на округлые ягодицы, кое-как прикрытые таким же треугольником, как на груди, только чуть большего размера.

Надо же так измениться!..

Никогда не страдал проявлениями животных инстинктов. Это противоречит моей деятельности, потому что хороший чекист – тот, кто не чувствует даже физической боли. Обуздать член – туда же.

Да и обычно меня возбуждают самодостаточные, интеллигентные женщины, глядя на которых очертания плавных линий можно додумать, а не рассмотреть во всех нескромных деталях. Кто-то вроде сегодняшней Алены.

– Тебя папа отправил? – резко разворачивается девчонка.

Приветливо смотрит, сверкая белоснежной улыбкой. Брекеты сделали свое дело, зубы у нимфы острые и ровные. Она по-девичьи заламывает руки и дуется, что не отвечаю.

В гостиной творится какой-то пиздец.

– Что здесь происходит? – хмурюсь. – Выключите музыку.

Диван заправлен шелковым постельным, а вокруг расставлены камеры и куча различного видеооборудования. Пацанов трое. Двое смотрят на монитор, один сидит в кресле у окна – с телефоном в руке.

Долбежка в ушах стихает, виски благодарно стягивает в последний раз.

Обернувшись, еще раз разглядываю дочь друга. Твою мать. Она порнозвезда?.. Серьезно?

Брезгливо морщусь. Нимфа превращается в нечто бесцветное.

– На выход, – дергаюсь в сторону ее друзей.

Тот, что в кресле поднимает лицо и с усмешкой на меня смотрит.

– Добрый день. У вас какие-то проблемы?

Всего пара секунд требуется, чтобы определить акцент, с которым он говорит. Сначала показалось, литовский, но все же что-то ближе к польскому. Литовский язык – политональный, то есть ударения в нем не только силовые, но и музыкальные – в каждом отдельном случае используется разный тон голоса. Ни с чем не спутаешь.

Поляк продолжает смотреть на меня свысока. На вид ему – лет двадцать, весь в татуировках. Нижняя часть головы гладко выбрита, на оставшейся темные волосы забраны в хвост.

– Ваши документы, – озираюсь на девчонку, вынимая руку из кармана плаща. – Все. Трое.

Литвинова нервничает, теребит тесемки на трусах.

– Ренат, ты мешаешь нам работать, – наконец-то нагло произносит.

Глаза у нее кошачьи. Раньше была котенком, сейчас – молодая, несмышленная кошка. Повезло же Давиду.

– Работать? Каким местом? – усмехаюсь, все же задевая взглядом сережку в аккуратном пупке и все, что ниже.

– Ну, что ты придумал? Мы всего лишь снимаем наш клип. Это Петр, – машет рукой в сторону окна. – Кензо и… Баха. Мои друзья из Европы, мы вместе с ними учились, они совсем недавно приехали в Москву, чтобы прославиться.

Те, кто у монитора, активно кивают.

– Пойдем-ка, поговорим, – хватаю ее за локоть и тяну в сторону отцовского кабинета. – Готовимся на выход вместе с документами, – напоминаю.

У меня парни вторые сутки в машине живут, а я тут херней занимаюсь. Смотрю на часы.

– Ренат… Отпусти…

– Ренат Булатович, – ставлю на место зарвавшуюся малолетку. – На «ты» я с тобой не переходил. Прикройся, – сдираю с вешалки спортивную кофту.

– Серьезно, блин? – Эмилия ни капли не смущается. – Вообще-то, по этикету это женщина должна решать, как они будут общаться с мужчиной.

– Возможно и так, – грубовато отвечая, прикрывая за нами дверь. – Только женщин здесь не наблюдаю.

Глава 2.2.

– В таком случае, я не наблюдаю здесь мужчин, – парирует девочка.

– Вот и отлично, Эмилия.

Усмехнувшись, оставляю ее посреди кабинета и шагаю к окну, чтобы проветрить здесь как следует. В отличие от Литвинова, к курению я отношусь крайне негативно. Хлебнув как следует свежего воздуха, снимаю плащ и усаживаюсь в мягкое кресло, рассматривая девчонку в отцовской кофте, больше напоминающей мешок.

Дневной свет озаряет ее лицо: ровную, гладкую кожу без единого изъяна, нежно-розовые губы, вздернутый нос и широкие, густые брови.

Удивительные, конечно, у нее глаза.

Не знал бы с детства, подумал, что линзы.

– Буду называть вас дядя Ренат. Нормально? – свысока спрашивает.

– Чем тебе мое отчество не угодило?

– Оно какое-то… тупое.

Смотрю на нее не отрываясь. Ногти на руках и на ногах накрашены ярко-розовым. Это тоже странно. Потираю болезненные виски.

– Тупое… Что ты здесь творишь, девочка?..

– Ну что еще? – сердится на меня.

– Кто эти люди?

– Я же сказала. Это мои друзья из Европы, я их хорошо знаю.

– Откуда?

Недовольно морщится, будто объясняться не привыкла. Вообще, мне казалось, Литвинов – строгий отец. Видимо, недостаточно.

– С Кензо и Бахой мы учились вместе в колледже в Вене, а Петр – это двоюродный брат Кензо.

– И ты решила привести их домой?

– А ты… – скалится, но послушно выплевывает: – … извините, вы, знаете, сколько стоит аренда студии для записи клипа?

– Даже думать об этом не собираюсь.

– Ну… вот, – подтягивает съехавшую с плеча кофту. – Мы ничего такого не делали, просто записывали видео под музыку.

Пиздец.

И эти тоже, ляхи… за другую команду играют, что ли? Вообще ничего не екает в штанах? Да в двадцать лет, окажись я рядом с такой вкусной девочкой, точно бы думать ни о чем не смог, кроме как поскорее ее трахнуть.

– Ты правда не понимаешь, Эмилия? – чувствую, что надо здесь закругляться.

– Нет!..

– Ты привела в дом иностранных граждан. Не мне тебе рассказывать об обстоятельствах, в которых окажется твой отец, если данная информация поступит в Управление.

Нижняя губа скрывается за белоснежными зубами. Лицо становится виноватым.

– Ой, я об этом не подумала. Простите.

– Принеси сюда документы своих друзей. Я проверю.

– А вы их точно не заберете?..

– Эмилия…

– Ладно-ладно, – поправляет волосы и разворачивается к двери.

Почесывая подбородок, наблюдаю, как она возвращается и, вильнув бедром, чтобы не врезаться, обходит стол. Остановившись рядом, отдает мне документы.

В нос проникает приторный запах сладкой ваты. Избавляюсь от него, откашливаясь.

У Эмилии же рот не затыкается.

– Это Кензо. Его Мстислав зовут. Это Баха. Он родился в Абхазии, потом переехал в Польшу с семьей. Это Петр… – замолкает наконец-то, пока я проверяю штамп о въезде и наличие визы. – Ой… ахах… Сувалки, – заливисто смеется прямо над моим ухом, чем страшно раздражает. – Забавное у него место рождения…

Детский сад, штаны на лямках.

– Отдай документы и выпроводи их. И давай без шуток, чтобы отец меня сюда не гонял.

– Угу.

Закрыв окно, хватаю плащ.

Из прихожей слышатся недовольные голоса: выхожу проконтролировать.

– Ты с кем-то из них встречаешься? – спрашиваю, когда дверь за шумными поляками закрывается.

– Не ваше дело, – гордо задирает подбородок.

Тоже верно.

– Вы можете не рассказывать отцу?..

– С чего вдруг мне тебя покрывать?

– Все ведь хорошо, а папа будет нервничать. У него слабое сердце, сами знаете.

– Теперь даже понял по какой причине.

– Я серьезно.

– Ладно, – киваю, хватаясь за ручку на двери и в последний раз осматривая квартиру.

Девочка неожиданно приближается, берётся за мое предплечье и задевает щеку губами. Прикосновение почти невесомое. Нахмуриваюсь.

– Спасибо, дядя Ренат, – явно язвит. – До свидания, дядя Ренат.

Сучка.

– Телефон включи, – грубовато прощаюсь и стараюсь не дышать, но аромат сладкой ваты шлейфом несется за мной.