Читать онлайн Острова

Пролог

Прежний мир рухнул. Точнее, он утонул в водах Мирового океана. Вода, ненасытная, безудержная сила, поглотила практически все, до чего смогла добраться. Когда уже казалось, что от нее нет спасения, она ослабила свой натиск, словно выдохлась, и позволила остаткам человечества существовать на тех крохотных клочках суши, которые раньше именовались горами.

Он не знал, как жили люди до Большого потопа, но он сполна вкусил жизнь после. Когда он был мальчишкой, то обитал на самом краю бесплодных, неприветливых земель, которые некогда принадлежали одной из самых могущественных империй прежнего мира. Но что значило ее могущество, когда против людей восстала сама природа? Природа, в отличие от цивилизации людей, не менялась многие и многие тысячи лет, оставаясь идеальным организмом и самой великой силой на земле.

Ему рассказывали, что раньше существовало множество стран, земли было в достатке, на ней строили города с домами-небоскребами и дороги, по которым люди передвигались с невероятной скоростью. Земля была союзницей людей, люди ее возделывали, а она щедро дарила им пищу. Да, природа часто была капризна и непредсказуема, но все же она не мешала людям жить и развивать свое общество.

Почему же все изменилось? Почему природа восстала против людей и так жестоко обошлась с ними? Много раз он задавал себе этот вопрос, когда лежал в воде у берега, на мелководье, то погружаясь в соленые воды океана, то выныривая из них. Недалеко на берегу располагались земли общины, к которой он принадлежал, и часто он ощущал на себе недоуменные взгляды соплеменников, которые не понимали, почему он столько времени проводит в океане.

Он ненавидел это место – мрачные, недружелюбные, коварные скалы, торчащие из воды причудливыми чудовищами, замершими навечно в самых разнообразных позах. Он ненавидел эти клочки так называемой суши, где вынуждены были ютиться люди в надежде выжать из каменистой почвы хоть немного пропитания, чтобы не умереть с голоду. И только погружаясь с головой в воду, не видя и не слыша ничего вокруг, он словно успокаивался и ощущал себя частью той силы, которая теперь властвовала на планете.

Мир теперь принадлежал воде. Он смотрел на горизонт и видел только воду. Куда бы он ни бросал свой взгляд, везде была вода. Даже бескрайнее голубое небо было похоже на океан, и часто он думал: а может быть, небо – это тоже вода? Не обрушится ли небо на землю и не поглотит ли то, что еще осталось?

Он чувствовал мощь, давление, напор океана. Эти волны, с шумом накатывающиеся на скалистые берега, пенящиеся и вздымающие тысячи брызг, были словно живые и внушали трепет и страх. Члены его общины падали перед волнами на колени, когда те были особенно большими. Когда гигантские волны, зарождаясь где-то далеко в океане, приближались к их клочку суши, увеличиваясь в размерах, люди толпились на берегу, наблюдая за их ленивым бегом и молясь, чтобы они, накатив на берег, не унесли с собой кого-нибудь из людей, а еще того хуже – скудный урожай, который община вырастила с неимоверным трудом.

Но даже в этом мире, где люди, казалось бы, должны сплотиться перед лицом общей угрозы, некоторые из них стали изгоями. Люди изгнали его и ему подобных на самый край мира – в те места, которые раньше назывались Кордильерскими горами. Их посчитали слабыми и ни к чему не годными. И вот он еще ребенком оказался здесь, на границе человеческой цивилизации, а вернее, тех обломков, что от нее остались, и огромной, безудержной силы под названием Мировой океан.

Это было ужасное место: крутые скалы, с которых в любой момент можно было, поскользнувшись, сорваться в воду. Вечный шум и плеск волн. Пронизывающий ветер, который зарождался где-то на бескрайних водных просторах и, добегая до берега, набирал такую чудовищную силу, что обрушивался на острова с диким воем, сбивая людей с ног. Он постоянно ощущал вкус морской соли на губах. Соль въелась в него, покрыв кожу грубой коркой, стала частью его самого.

А еще эти крохотные острова окружали стаи кровожадных белых акул. Они шныряли повсюду в надежде чем-нибудь поживиться. И нередко им это удавалось. Стоило кому-то зазеваться, оступиться, оказаться чуть дальше от берега, хищники устремлялись к жертве и принимались безжалостно терзать ее. Вода окрашивалась в алый цвет. Он слышал истошные вопли, видел растерзанные тела людей, что в надежде спастись еще сопротивлялись, выныривая из воды, но огромные акульи челюсти раз за разом смыкались на них, ломая кости, разрывая мышцы и сухожилия. Не проходило и пары минут, как крики, перерастающие в предсмертные хрипы, затихали, поверхность воды успокаивалась, кровь растворялась, а акулы снова начинали кружить в своем устрашающем танце вокруг островов.

Акулы были новыми богами нового мира. Они лучше всех оказались приспособлены к нему. Раньше боги жили на небе, а теперь – в океане. Община поклонялась им не меньше, чем самой воде, и часто приносила акулам жертвы в виде умерших от болезней или ран соплеменников.

Чем старше он становился, тем чаще с интересом наблюдал за акулами. Он видел их плавники, которые стремительно разрезали волны, видел их челюсти, которые безжалостно разрывали очередную жертву. Это зрелище начало его восхищать. Погружаясь раз за разом в воду у берега, где он мог не бояться нападения акул, он думал о том, что люди должны стать как акулы, должны подружиться с водой, а вода, словно читая его мысли, ласкала его тело, будто намекая, что он мыслит в верном направлении. Но как можно это сделать, а главное, как заставить других поверить, что вода и есть путь спасения человечества?

Однажды, пытаясь поймать рыбу, он слишком близко подошел к внешней воде, где не было мелководья. Утром прошел дождь, камни под ногами оказались слишком скользкими, и он, поскользнувшись, упал в воду. Его короткий вскрик быстро потонул в воде, которая сомкнулась над головой. Ему пришлось потрудиться, чтобы снова выбраться на поверхность. Вода, которую он считал своим другом, предала его. Подплыв к берегу, он начал яростно махать руками, стараясь уцепиться за край скалы, но тщетно – камень за годы, что вода неустанно облизывала его, стал совершенно гладким.

Он закричал сильнее. Он видел силуэты людей на берегу. Исхудалые, похожие на обтянутые кожей скелеты, выгоревшие до черноты на ярком солнце, в лохмотьях, лишь отдаленно напоминающих одежду, они поднимались со своих мест и смотрели в его строну. Но никто не поспешил на помощь, ни один не тронулся с места, потому что все знали: тот, кто упал во внешние воды, становится собственностью акул.

Он еще не видел их, но знал, что акулы, почуяв добычу, уже устремились к нему. Сам не зная, каким чувством, но он ощутил, как их огромные скользкие туши пронзают толщу воды. Он видел их темные, бездушные глаза, их пасти, которые словно растягивались в улыбке, обнажая острые зубы, в предвкушении вкусного обеда. Он чувствовал их приближение, как будто был одной из них.

Акулы были близко, когда он все же смог ухватиться за скалу и немного подтянуть свое тело из воды. Но чтобы самостоятельно выбраться на сушу, требовалось слишком много сил. Подняв голову, он увидел людей, которые стояли на берегу и равнодушно наблюдали за его борьбой. Никто из них так и не подал ему руку.

Что-то больно обожгло ногу, и его резко потянуло назад. Руки его разжались, и он снова оказался в воде, а к ноге словно приложили кусок раскаленного железа – в холодной воде это ощущение было более чем необычным. Но он прекрасно знал, что это не железо, а клыки безжалостного хищника сомкнулись на его голени. Акула потянула его на дно, вцепившись в ногу мертвой хваткой, прокусив кожу, жилы, мясо и добравшись до самой кости. Ему даже показалось, что он услышал хруст, похожий на хруст ломающейся сухой ветки.

После этого случая он навсегда останется хромым на одну ногу, и спустя много лет к его высокому титулу «Адмирал» будут добавлять презрительное «Хромой». Но тогда он об этом не думал, тогда он еще не был предводителем Великой Морской Кордильерской империи, он был испуганным мальчишкой-изгоем, который вступил в неравную схватку с морским хищником.

Каким-то невероятным образом он смог развернуться и достать из набедренной повязки, которая служила ему одеждой, маленький нож, выточенный из камня. Это нож сделал ему отец, перед тем как в один солнечный день навсегда сгинуть в коварных водах океана. Отец дал ему нож, велел всегда носить с собой и сказал сыну, что в этом мире можно рассчитывать только на свои силы. И он запомнил совет отца. Нож нередко выручал его, когда другие изгои хотели отобрать у него ужин или залезть в тесную пещеру, которая служила ему домом, чтобы поживиться тем немногим, что он имел. Он в ответ на их дерзость и наглость оставлял на их телах шрамы.

Акула перестала тащить его, а вместо этого начала мотать головой из стороны в сторону, скорее всего надеясь оторвать ему ногу. Вода вокруг окрасилась в красный цвет, боль стала невыносимой, но он собрал все свои силы и наклонился ближе к зубастой морде, выставив вперед нож. Оружие было совсем крохотным по сравнению с пастью хищника, но у него не было другого способа побороться за свою жизнь. Приближаясь, он смотрел в темный глаз рыбы, а она словно смотрела на него. И в этот момент он почувствовал, как внутри него что-то появилось.

– Нет, – прошептал чей-то голос, – она не враг тебе больше.

Он замер и перестал сопротивляться. Акула тоже перестала мотать головой и ослабила хватку.

– Она не враг тебе, как и вода, что вас окружает.

Он понял, что этот голос появился внутри него. Голос казался ему незнакомым, но он был спокойным, ласковым, добрым.

– Она поможет тебе, как и океан.

Он ощутил, как вода слева от него будто стала тверже, словно она дотронулась до его плеча, погладила его здоровую ногу, коснулась щеки. Потом там возник вихрь, закручивающий воду в спираль, который устремился к акуле. Та встрепенулась, словно пробуждаясь ото сна, и разжала челюсти. Он увидел, как хищница медленно подплыла к нему и замерла напротив, подставляя ему свой бок. Не сразу он понял, чего она хочет, а поняв, уцепился за ее плавник, и в следующее мгновение акула резко дернулась вперед, устремляясь к поверхности воды.

– Мы не враги, – все шептал голос, но теперь он звучал откуда-то из глубин океана, и чем ближе они были к поверхности, тем слабее становился этот голос. – У тебя есть шанс помочь людям… Ты должен помочь людям…

Они вынырнули из воды, и яркий солнечный свет ударил в его глаза. От радости он чуть не закричал – он думал, что больше никогда не увидит солнца. Акула понесла его к берегу, где люди, уже забыв о мальчишке, что упал в воду, вернулись к свои делам. Чем ближе они подплывали, тем больше лиц оборачивалось в их сторону.

Акула поднесла его к самому берегу, подождала, пока он зацепится за скалу и выберется на камни, а потом уплыла прочь. Вокруг него начали собираться люди. Их лица больше не были равнодушными. Удивленные глаза на этих сухих, морщинистых, темных лицах смотрели на него как на великое чудо. Люди были ошеломлены и не смели ничего сказать.

– Акула не съела его, – наконец испуганно произнес кто-то.

– Да, я видел это, – подхватил другой голос, не менее напуганный.

– Акула принесла его назад, – сказал дрожащим голосом старик, что стоял ближе всех, и ткнул в его сторону пальцем.

– Да, и я видел… И я… – начал нарастать гул голосов вокруг.

– Он покорил акулу, теперь она служит ему! – снова произнес старик, теперь уже с нескрываемым восхищением, и толпа взорвалась торжественными выкриками.

Он собрал в себе остатки сил и поднялся. Его истерзанная нога сильно болела, и он не мог идти. Но эта боль была ничем по сравнению с тем счастьем, что он испытал. Он всматривался в лица людей, собиравшихся вокруг него, видел в их глазах восторг и трепет. Они ловили каждый его взгляд, каждое движение, они готовы были упасть на колени, а вскоре это и произошло. Сначала на колени опустился старик, который стоял ближе всех, затем его примеру последовали и остальные.

Он тяжело дышал, ощущая, как липкая, горячая кровь сочится из раны, и смотрел на людей. Никто не посмел остаться на ногах, даже на самых дальних скалах люди покорно опускались на колени. И он понял, что будет делать дальше, чтобы спасти людей. Он создаст великую империю, которая поглотит все другие осколки цивилизации, которые еще пытаются сохранить остатки прежнего мира и цепляются за старую жизнь. А потом он поведет людей за собой и вернет их туда, откуда появилась вся жизнь на земле, – в воды океана. Мир меняется, и чтобы он снова стал принадлежать людям, людям надо стать частью этого мира.

Глава 1

Лодка плыла вперед, отважно разрезая небольшие, ленивые волны. Грязно-серый парус, заштопанный в нескольких местах, раздувался под напором легкого ветра, который гнал лодочку все дальше и дальше. Иногда, когда капризный ветер нагонял волны побольше, лодка ловко взбиралась на них, зависая на мгновение на самом гребне, а потом так же ловко скользила вниз, спокойно продолжая свой путь. Двум юношам, находившимся в лодке, повезло, что на небе не было тяжелых туч, которые бы предвещали шторм и большие волны, опасные для их суденышка. Прежде им не единожды приходилось бороться с непогодой, когда злой, неистовый ветер выл, как умирающий кит, и нагонял огромные, подобные высоким скалам черные волны, что с грохотом падали вниз, стремясь поглотить все, что попадалось им на пути. Но сейчас голубое небо было спокойным и светлым, как и сам океан под ним, и поэтому юноши с удобством расположились в лодке, подставив лица и оголенные по пояс тела яркому теплому солнцу.

Лодка, на которой плыли юноши, называлась «Мышонок». Это было небольшое «корыто», как называли такие суда на Плавучих островах. Прогнившие доски, с виду очень ненадежные, но густо промазанные смолой, были обиты снаружи кусками проржавевшего железа. Внутри, кроме пары узких банок да небольшого деревянного ящика на корме, где юноши держали еду и питьевую воду, ничего не было. Не считая, разумеется, мачты – высокого деревянного столба с поперечиной, к которой крепился парус. Несмотря на кажущуюся хлипкость, лодка бодро бежала по волнам, покачиваясь из стороны в сторону, когда игривый ветер на мгновение менял направление, задувая то в левый, то в правый борт.

Когда-то лодка служила совершенно другим людям в совершенно другом мире. Полулежа на дне и облокотившись на борт, один из юношей, которого звали Макс, наблюдал, как истерзанный былыми штормами парус весело оживал и трепетал под порывами ветра. Он думал о том, что вода уничтожила могучие империи, смыла целые континенты, поглотила многочисленные народы, но вот эта лодка смогла пережить катаклизм.

«Мышонок» не был похож на те большие, грозные корабли, что Макс видел в пожелтевших, отсыревших старых журналах. Мальчишкой он часто тайком брал их у отца, который совершенно не интересовался тем, что там написано, а использовал бумагу, только чтобы развести огонь. Макс восхищенно рассматривал картинки, не веря, что корабли могли быть такими большими. Люди, запечатленные рядом с ними, выглядели совсем крошечными, и сложно было представить, что корабли подчинялись людям, а не наоборот. Мальчик читал, что корабли не боялись ни ураганов, ни штормов, смело отправлялись в самые далекие плавания, могли спокойно преодолевать огромные расстояния, перевозить множество людей и вещей. Это были настоящие железные чудовища, изрыгающие дым и огонь. Они даже сражались между собой, пытаясь потопить друг друга с помощью разнообразного оружия, о существовании которого в новом мире нельзя было даже подумать. Но тем не менее большинство из них не пережили катастрофу, оказались бессильны перед природой. В новом мире людям больше приходится доверять таким вот «корытам», как «Мышонок». Макс погладил привальный брус.

Мало кто на Плавучих островах имел лодки, еще меньше было лодок с парусом. Технологии и знания прежнего мира оказались в большинстве своем утеряны. Они оказались под толщей воды, которая каждый год все больше разъедала и затягивала илом то, что еще покоилось на дне океана. Океан был хозяином нового мира, и если он позволял людям жить, то они должны были следовать его законам и правилам. Законы океана были суровы: остатки человечества влачили жалкое существование на клочках суши, что прежде звались горами, и даже не вспоминали о былом величии, что уж говорить о том, чтобы построить большие корабли. По крайней мере, так был устроен мир Плавучих островов, а за его границами Макс еще никогда не бывал. Это было его первое дальнее плавание. Ради такого случая отец выделил ему одну из лучших своих лодок.

– Раньше другом человека была собака, а теперь лучший друг человека – это лодка, – любил говорить дедушка Макса, неизменно подкрепляя эту фразу кашляющим, хриплым смехом.

Макс любил деда, правда, ему иногда казалось, что дедушка чересчур строг с ним. Дедушка был вождем Плавучих островов, пока не передал власть своему сыну – отцу Макса. Видимо, трудно не быть строгим, когда правишь народом, который каждый день борется за собственное выживание.

– Макс, как ты думаешь, что нас ждет? – прервал его размышления смуглый, темноволосый парень по имени Андрей, что сидел рядом.

Макс приоткрыл глаза и, отбросив грустные размышления, посмотрел на своего спутника. Вьющиеся черные волосы Андрея неряшливо торчали в разные стороны, густая челка почти скрывала карие глаза. На тонких, изъеденных морской солью губах играла легкая улыбка, которая могла означать как веселость, так и легкую, невесомую грусть. Макс хорошо знал друга и умел видеть в нем то, что не видели другие. За веселостью в его глазах нередко скрывалась тайная боль, а улыбка, такая легкая с виду, иногда на мгновение превращалась в гримасу страданий. Но друг хорошо скрывал чувства, и многие считали, что его не сломили трудности и невзгоды, выпавшие на его долю.

Но иногда Андрей совершенно менялся, словно превращаясь в другого человека. Это случалось в те минуты, когда он думал, что на него никто не смотрит. Однако в плавании друзья уже провели немало времени, а в небольшой лодке трудно спрятаться. Макс видел, как напрягалось, становилось суровым лицо друга, как глубокие морщины на его лбу становились глубже. Карие глаза со злобой смотрели в никуда, Андрей, крепко задумавшись, сжимал и разжимал кулаки, хмурил брови и играл желваками. Макс с ужасом отмечал, каким незнакомым становится лицо друга в эти моменты. Андрей даже выглядел лет на десять старше Макса, хотя они были практически ровесниками. Макс немного побаивался друга в таком состоянии. Хорошо, что это случалось нечасто. А иногда, когда Макс видел смеющееся лицо друга, его терзал вопрос: а может быть, это лицо – только маска? Может, эти улыбки и добрые взгляды – всего лишь притворство?

– Ты о том, как примет нас федерация? – спросил Макс, пытаясь найти в глазах друга ответы на свои вопросы, о которых он тайно думал, но тщетно – тот, словно почувствовав это, отвел взгляд в сторону.

Андрей поднялся на ноги. Его наготу прикрывали лишь грязно-серые, как и парус лодки, широкие шорты. Нет, думал Макс, друг все же очень сильно изменился. Они стали с ним очень непохожи. Макс так и остался нескладным, тощим юношей с копной светлых волос и россыпью веснушек на вздернутом носу, лишь ростом стал повыше. И еще Макс умел мечтать. А умел ли мечтать Андрей? Макс смотрел на могучую, обросшую мускулами фигуру друга, на его мощную спину, где розовели не поддающиеся загару длинные розовые шрамы. Он помнил Андрея худым мальчишкой с торчащими ушами и пронзительным, доверчивым взглядом, вечно шмыгающего носом, ведь на Плавучих островах, продуваемых северными ветрами, сложно было не простудиться. Андрей был непоседливым ребенком, не знающим усталости, и часто придумывал всяческие шалости, втягивая в них и Макса. Он звонко смеялся и любил шутить, рассказывая окружающим анекдоты, которых наслушался от своего деда. Тот мальчишка и этот возмужавший юноша казались совершенно разными людьми.

– Я говорю о горах, – вздохнул Андрей, уперев руки в бока.

Он мечтательно устремил взгляд куда-то вдаль, словно надеясь увидеть эти самые горы. Но горизонт, как и несколько дней назад, был лишь линией, что соединял бескрайнее голубое небо и такой же бескрайний голубой океан. Волны шумели, разбиваясь о нос лодки, словно возмущаясь тем, что их потревожили, и Максим прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Он думал, что путешествие будет намного опаснее, но пока все складывалось неплохо: отличная погода, попутный ветер и лучший друг рядом – что может быть прекраснее? В глубине души он радовался, что покинул свои острова.

Плавучие острова находились далеко на севере, погода в тех местах была недружелюбной. Злой, колючий ветер приносил только холод, редко уступая место теплым ветрам. Кургузые постройки, которые они называли лачугами, были собраны из разнообразного хлама и слабо защищали от непогоды, беспрестанно обрушивающейся на острова холодным дождем или мокрым снегом. Лежа по ночам в своей лачуге, Макс часто слышал безумный вой ветра, который не могли приглушить тонкие стены, сложенные из пластиковых бутылок, прелой соломы, кусков железа и глины, которая каким-то чудом соединяла все это в подобие жилища.

– Теперь их называют островами, – поправил Макс, тоже поднимаясь и намереваясь чуть поправить парус. – Я слышал, что это огромные скалы и камни.

– Камни, – фыркнул Андрей, а потом задумался, почесав подбородок. – А ведь это вся суша, что осталась у людей. Я никогда не видел суши, но уверен, что эти скалы намного лучше наших Плавучих островов.

Макс вопросительно посмотрел на друга.

– Федерация мощнее нас, это точно, – ответил Андрей на его немой вопрос. – Иначе сыновья их вождей плавали бы к нам, рискуя жизнью, а не наоборот.

Макс внимательно смотрел на Андрея, пребывающего в задумчивости и ставшего похожим на старика, но тем не менее легко находил в нем знакомые черты: чуть прищуренный левый глаз, густые черные волосы, привычка постоянно чесать кончик носа. Но что-то в друге стало совершенно иным, делавшим его чужим и незнакомым. В груди кольнуло. Голос. Как ни пытался Андрей, но, даже когда он улыбался, голос оставался грустным, полным горечи и печали.

Макс подошел к Андрею, похлопал по плечу и попытался приободрить:

– Наша родина не так уж и плоха. Плавучие острова плавают, а горы будут всегда находиться на своих местах. Так было до катастрофы, так будет и после. Если мы очень захотим, то можем уплыть далеко на юг, где солнце всегда жаркое, а ветер нежно обдувает кожу и ласкает ее, как заботливая девица.

– Почему же мы не уплываем? – В потускневших глазах Андрея плескалась боль. – Почему мы плаваем вдоль холодных вод, где даже летом на горизонте видны большие льдины, которые не растопило солнце? Мы вынуждены всегда носить теплую одежду, даже когда спим. Мы недоедаем, мы часто болеем от холода. Из наших детей только половина доживают до совершеннолетия. Всё против нас: вода, погода, хищники, что водятся в океане. Нам досталась самое ужасное место во всем мире.

В этот момент Макс понял, что на него смотрит настоящий Андрей, который больше не пытался скрыть своих истинных чувств и эмоций. Это было лицо человека, который полжизни провел в самых холодных водах океана, с малолетства занимаясь рыбной ловлей, боролся с беспощадной, суровой стихией, умирал от жажды, голода и холода.

Многое Макс слышал о жизни рыбаков из разговоров соплеменников. Рыбаки проводят на воде долгие месяцы в поисках хорошего улова. Не имея ни нормальной одежды, ни возможности укрыться от непогоды, часто без сна и еды, они выслеживают добычу, раз за разом погружаясь в ледяные волны. Когда их поднимают из воды, то от холода не каждому из них удается разжать руки, в которых они сжимают рыбацкие сети. Иногда приходится даже отрубать замерзшие конечности. Кроме того, рыбаков постоянно преследуют морские хищники, а хлипкие, плохо собранные и оснащенные плоты служат от них слабой защитой. Но Андрею не повезло еще больше: он попал в компанию пьяниц и преступников, которых сослали в рыбаки за провинности. Их приходилось бояться не меньше, чем океана.

Что мог Макс ответить другу? Что их народ вынужден жить на севере, так как у Плавучих островов с Алтайской федерацией договор? Андрей это знал. Острова защищали северные рубежи федерации от пиратов, обосновавшихся на последних льдинах Арктики, а федерация, в свою очередь, поставляла островам инструменты, одежду и еду. Этот договор помогал жителям Плавучих островов выжить в новом мире, но платили они за это самую высокую цену – своими жизнями.

Скорее всего, Андрей имел в виду именно это. Почему его народ должен страдать за чужие интересы? Почему его соплеменники должны воевать с пиратами, а рыбаки – рисковать жизнью, занимаясь своим промыслом? Та часть океана, где обитал народ Плавучих островов, была не только ужасной – она еще была несправедливой! Что ж, видимо, они слишком слабы и ничтожны, чтобы бороться с этой несправедливостью.

– Макс, почему ты взял меня с собой? – тихо, почти шепотом, неожиданно спросил Андрей.

– Ты же знаешь, – немного замялся Макс, стараясь не встречаться с другом взглядом, – что сына вождя должен сопровождать…

– Нет, ты не понял, – перебил Андрей, и его голос стал серьезнее и тверже. – Почему ты позвал именно меня?

Макс не нашелся сразу, что ответить. Не мог же он сказать другу, что испытывает вину за то, что случилось с ними давным-давно, еще в детстве. Да, много лет назад они оба были мальчишками, несмышлеными и глупыми, способными на необдуманные поступки, но Макс всегда оставался сыном вождя. Его слово на Плавучих островах было если не законом, то очень весомым аргументом. И его отец, вождь Плавучих островов, обязательно к нему прислушался бы, если бы Макс заступился за друга. Но он не заступился. Просто испугался. Тогда он этого не понял, но, повзрослев, осознал, что поступил как трус. Ведь оба они были виноваты в том, что в океан уплыл один из островов, который принадлежал общине Серого Кашалота.

А все началось с невинной, казалось бы, шалости. Огромные острова были связаны между собой тросами и канатами и соединялись небольшими перекидными деревянными мостиками. Друзья решили отвязать один из островов, чтобы отправиться на нем в дальнее и, как они считали, увлекательное путешествие. Но когда они развязали веревки, остров тут же сдвинулся с места и с треском врезался в другие острова, оказавшиеся рядом. Испуганные мальчишки стояли и смотрели, как взрослые выбегают из лачуг и суетятся в тщетной попытке поймать остров. Но тот был слишком большим и совершенно неуправляемым. Пробив себе дорогу в океан, остров уплыл, а вместе с ним уплыл месячный запас еды, что принадлежал общине Серого Кашалота.

Как раз за пару дней до этого из федерации прислали плоты с консервами, пшеницей и овощами. Для народа, который с огромным трудом добывал себе пропитание, это стало большой потерей.

Макс хорошо помнил, как их с Андреем привели на общее собрание, помнил взгляды соплеменников. Да, он запомнил их на всю жизнь – столько негодования, злости и отчаяния он не видел еще никогда. На собрании было решено отправить Андрея в рыбаки на восемь лет как зачинщика «злой шутки». Приговор был суров, и многие смотрели на Андрея с сожалением и ужасом. Он был виноват, но он был мальчишкой, который не заслуживал такой участи. Максу же не сказали ни слова, словно его и не было там, когда они отвязывали канаты.

Теперь Макс точно знал, что именно он обрек друга на ужасную каторгу. Его отец, когда оглашал свое решение, смотрел на сына и специально вынес такой строгий приговор, надеясь, что тот заступиться за друга. Но Макс не заступился. Он молча стоял, опустив глаза в пол, и долго еще ощущал на себе строгий, холодный взгляд отца.

– Ты же мой друг, – смущенно, стараясь, чтобы не дрожал голос, ответил Макс, чувствуя на себе пристальный, настойчивый взгляд Андрея. – Тем более нам так и не удалось нормально пообщаться после окончания твоей службы рыбаком. Ты словно избегал меня.

Макс подумал, что это подстегнет друга к откровенной беседе. Он ждал, что Андрей откроется ему, расскажет о том, что пережил, и, главное, скажет Максу, что тот ни в чем не виноват. Положит руку ему на плечо, улыбнется знакомой улыбкой из детства и крепко обнимет давнего товарища. И растворится та неловкость, что повисла между ними. И Макса больше не будут терзать угрызения совести, которые он испытывал все эти годы. Ах, как часто он думал, что лучше бы ему отправиться в рыбаки вместе с другом, а еще лучше – вместо него.

Но нет, Андрей отвернулся и посмотрел на далекий горизонт. А потом обернулся, и на его лице вновь появилась улыбка.

– Точно, мы друзья, – весело и в то же время как-то натянуто произнес он. – В следующем году тебе уже исполнится двадцать один. Ты станешь совершеннолетним и будешь первым претендентом на трон вождя.

Макса словно полоснули по груди острым ножом, затем воткнули лезвие как можно глубже и с силой провернули. Все внутри сжалось в холодный, тугой комок. Та маленькая «шалость» с островом повлияла и на его жизнь, правда, об этом мало кто знал. Макс лишился не только друга, которого отправили к рыбакам, но и собственного светлого будущего.

– Именно поэтому я, как сын вождя, должен предстать перед советом старейшин Алтайской федерации. – Он совладал с дрожью, которую вызвала брошенная другом фраза. – И именно поэтому ты здесь, так как рядом со мной должен быть верный мне человек.

– Спасибо тебе. – Андрей снова посмотрел на него. – Правда спасибо. Мне нужно было немного развеяться после… в общем, после всего.

Макс не был уверен, что Андрей говорит с ним искренне, но сделать ничего не мог. Они снова уселись на дно лодки и стали ждать. Юноши чувствовали, что очень скоро их плавание окончится и они достигнут границ федерации.

Вскоре на горизонте начали появляться маленькие темные точки. Они были еще далеко, чтобы хорошенько их разглядеть. Но чем ближе друзья подплывали к ним, тем сильнее те увеличивались в размерах. Не оставалось сомнений, что они достигли земель федерации. Вырастающие из-за горизонта темные точки были не чем иным, как макушками некогда стоявших на этом месте гор. Из воды поднимались вершины скал самых разнообразных форм. Некоторые камни выступали над водой буквально на пару десятков сантиметров и то и дело скрывались под волнами, что, шумя и пенясь, раз за разом накатывались на них.

Проплывая мимо одного из таких островов, юноши с любопытством рассматривали его, поражаясь, какими же высокими были раньше горы, если основания этих скал покоились на самом дне. Макс представлял, что их было видно за много-много километров и люди рядом с ними казались маленькими муравьями. Зато каждый мог почувствовать их мощь и величие. Но океан оказался сильнее гор. Одну великую силу поглотила другая, еще более великая.

Островов становилось все больше, иногда приходилось вставать за штурвал и менять курс, чтобы не разбиться о камни. На некоторых островах Макс видел птичьи гнезда, свитые из сухих веток и сена. Юноша с удивлением рассматривал их, недоумевая, где птицы могли найти ветви деревьев. Острова увеличивались в размерах. Некоторые из скал, рядом с которыми они проплывали совсем близко, нависали над лодкой вертикальными стенами, закрывая от путешественников небо. Макс задирал голову, чтобы рассмотреть лучше этих молчаливых исполинов. Кое-где на островах виднелись редкие кустарники и скудная трава. Юноши зачарованно смотрели по сторонам – они в жизни не видели столько земли, а тем более растительности. Но островов вокруг становилось все больше, и располагались они все кучнее, а зелень на них делалась все гуще и разнообразнее. Но это была только первая удивительная вещь, которой их встретила федерация.

Широко раскрыв рот и удивленно округлив глаза, Макс тормошил друга за руку, показывая ему на один из островов. Юноша увидел сложенную из камня постройку с желтой соломенной крышей. Она располагалась на довольно ровном и пологом склоне, немного спрятавшись в тени высоких скал, что громоздились за ней. В одной из стен была дверь, в другой – квадратное окно. Из крыши торчала труба. Мир для мальчишек в одночасье перевернулся. Они не думали, что люди еще способны возводить каменные дома. На Плавучих островах жилища строили из старых досок, мусора и пластиковых бутылок, а здесь перед ними было полностью каменное здание, и стояло оно на твердой земле, а значит, жители домика не страдали от постоянной качки, как на Плавучих островах.

С трудом оторвав взгляд от домика, Макс увидел узкие веревочные мостики, что были протянуты между островами и соединяли их. Проплывая под одним из таких мостов, спутники увидели на нем серьезного на вид бородатого мужчину в зеленом комбинезоне и высоких черных ботинках, а на голове его красовалась странная штука, очень напоминающая кастрюлю или миску. Мужчина буквально прожигал юношей взглядом, держа в руках какой-то предмет, в котором Макс опознал виденный им когда-то в старом журнале автомат. Максу рассказывали про это оружие и его силу, говорили, что такой штукой можно убить даже дикого ската и для этого даже не надо приближаться к хищнику. Сейчас автомат был направлен в их сторону.

Макс спохватился, наклонился и поднял со дна лодки белую тряпку, на которой черным углем был нарисован флаг Плавучих островов. Бородатый мужчина опустил автомат, немного расслабился и жестом показал, что они могут плыть дальше. Друзья переглянулись, и Макс закрепил импровизированный флаг рядом с парусом, чтобы в дальнейшем избежать неприятностей.

Чем дальше они заплывали, тем выше и шире становились острова. Это были уже большие, широкие куски суши – некоторые простирались на многие сотни метров. Часть островов были плоскими, словно их вершины специально срезали гигантским ножом. На плоских островах юноши видели поля, засеянные пшеницей. На них трудились крепкие бородатые мужчины в серых рубашках и синих брюках. На других островах были разбиты яблоневые сады. Деревья стояли ровными рядами, и в пышной зеленой листве созревали сочные яблоки. Яблок было бесчисленное количество, а меж деревьев ходили женщины в серых халатах и наполняли спелыми плодами плетеные корзины.

Макс проглотил слюну, наблюдая, как хохочущая женщина поставила корзину на землю и взяла в руку яблоко. Ему ужасно захотелось причалить к берегу, тоже взять этот сочный красный плод и с жадностью съесть его. Он пробовал яблоко лишь однажды. Диковинный фрукт подарил ему отец, когда Максу исполнилось десять лет. То яблоко было намного меньше этих, не красным, а зеленым и слегка отдавало землей и гнилью, но он долго хранил его как драгоценность, не решаясь съесть. Наконец отец с улыбкой сказал, что яблоко может испортиться, и Макс разделил его на четыре части, дав по кусочку маме, папе и сестре. Он помнил, с каким наслаждением отправил свой кусок в рот и какие ощущения испытал при этом. Запах того яблока, его вкус он сохранил в себе на долгие годы. Это был один из самых счастливых моментов в его жизни.

Макс видел, насколько здешние жители жили лучше, чем они. Люди выращивали урожай, у них были крепкие дома и твердая земля под ногами, да и одеты они были не в жалкие тряпки. Они улыбались, глядя друга на друга, и выглядели счастливыми, а не измученными и озлобленными. Здесь была плодородная почва, а их острова состояли из пластика и всякого вонючего мусора, что сбивался в кучи, увлекаемый морскими течениями. Именно из таких гор хлама и появились Плавучие острова. Люди сами научились собирать мусор в кучи, чтобы была возможность находиться на нем и не утонуть. Иногда пластик рассыпался – и какой-нибудь остров разваливался. Перекошенные, хлипкие лачуги уходили на дно, забирая с собой своих обитателей, и какая-нибудь община оставалась без дома. Продрогшие, изнуренные, уставшие люди прибивались к другим общинами, а те, в свою очередь, неохотно пускали пришельцев. Даже в жалкой жизни Плавучих островов находилось место иерархии, и более слабый мог стать еще слабее. Община, потерявшая свой дом, становилось изгоем. Если ей удавалось восстановить свой остров, это считалось большим достижением, об этом слагали песни и стихи. И как это все было ничтожно по сравнению с тем, что люди имели здесь!

Острова продолжали все увеличиваться, поражая воображение парней. На склонах стояли теперь не просто дома, а здания в несколько этажей. Их трубы были больше, из них шел густой черный дым. Округа наполнялась голосами людей, звуками работающих механизмов, самыми разнообразными запахами.

Мимо с громких ревом пронеслась лодка. Из-под ее сияющих белизной бортов в разные стороны летели брызги. Макс успел заметить нескольких молодых людей в темных очках и белых рубашках. Они весело хохотали, улыбались и тыкали в сторону их лодочки пальцами. Максу стало неуютно. По сравнению с этими чистюлями они с Андреем выглядели дикарями в своих грязных шортах. Кожа незнакомцев была намного светлее, чем у них. Все жители Плавучих островов, которым сложно спрятаться от вездесущего солнца и холодного ветра, были очень смуглы. На их островах даже считали, что чем светлее кожа, тем богаче человек, так как он может позволить себе дом, который способен защитить от солнца и непогоды. Макс всегда гордился своей светлой кожей, выделявшей его среди соплеменников, но теперь он понимал, что по сравнению с жителями федерации он выглядит таким же смуглым, как и все остальные. На невероятно большой скорости, без паруса и весел, взбивая за собой воду в пену, лодка унеслась прочь.

– Ты когда-нибудь видел такое? – поинтересовался Андрей, завороженно глядя на деревянный мост, под которым они проплывали.

Мост перекинулся дугой с одного острова на другой. Справа располагались несколько небольших симпатичных домиков с красными крышами и белыми стенами, а слева они увидели прямоугольную деревянную пристань, рядом с которой было пришвартовано с десяток лодок с белоснежными косыми парусами. На берегу за пристанью, на плоском скалистом уступе находилась площадка, на которой стояли круглые столики с бутылками, тарелками с едой, вазами с фруктами. За столиками сидело множество веселых, хохочущих людей. Они разговаривали, смеялись, спорили, ели, выпивали и курили длинные сигареты, отравляя воздух вокруг себя сизым дымом. Откуда-то неслась плавная, спокойная мелодия, и несколько пар женщин и мужчин кружили в танце. Эти люди отдыхали, что и вовсе выходило за границы реальности для Макса и Андрея, собственная жизнь которых была постоянной борьбой за выживание.

Везде висели разноцветные фонарики. Они гирляндой тянулись вдоль пристани, лентой вились над мостами, горели на катерах и лодках. А далекие вершины островов были усеяны светящимися точками. В сумерках, что все больше сгущались, это было похоже на звездное небо, которое по какой-то причине опустилось на землю и приобрело разноцветные оттенки.

– Нет… – только и смог выдавить Макс. Его потрясло все увиденное.

– Как им это все удалось? – немного хмурясь, недоумевал Андрей. – Макс, они живут совсем не так, как мы. Я и представить не мог такое: дома, корабли, одежда этих людей, даже их кожа – у них всё лучше.

– Люди, что основали Алтайскую федерацию, – после недолгой паузы произнес Макс, обращаясь к воспоминаниям из детства, когда отец рассказывал ему об истории федерации, – знали о катастрофе задолго до того, как она произошла. Они не стали трубить тревогу, не сказали об этом никому, а начали тихо готовиться к ней. Они свезли в горы, которые теперь называются Алтайской федерацией, технику, книги, людей, чьи знания могли пригодиться в новом мире. Они хорошо подготовились, и когда вода обрушилась с неба и начала затапливать землю, они не паниковали, а спокойно укрылись в горах. Когда уровень воды перестал подниматься, они начали строить свое государство: распахали поля и разбили огороды, построили заводы и наладили производство, дали ученым возможность продолжать развивать науки.

– Это жестоко, – тихо произнес Андрей, о чем-то крепко задумавшись.

Макс посмотрел на него, и друг пояснил:

– Это жестоко, что они знали о катастрофе, но ничего не предприняли. Если бы они предупредили всех, то, возможно, могли спасти больше людей.

– Как сказал мой отец, несправедливость – это та вещь, которая отличает сильных от слабых. Они захотели быть сильными в новом мире, поэтому поступили так. Но это еще не все, – как можно тише произнес Макс, оглядываясь по сторонам, будто их могли подслушать. – Ходят слухи, что они успели завладеть самым смертоносным оружием, что когда-либо создавал человек, и спрятали его в горах.

Они оба замолчали, думая каждый о своем. Макс вспоминал то, что говорил ему отец, и слова друга о жестокости. От этого все, что они видели вокруг, тускнело, теряло волшебный блеск. Все это великолепие было ничем по сравнению с человеческими жизнями. Но с другой стороны, они спасли немало людей и дали им лучшую жизнь, какая только возможна в новом мире.

Им навстречу плыл небольшой корабль. Понаблюдав за ним некоторое время, Макс убедился, что судно держит курс именно на них. Он подошел к парусу и спустил его, ожидая, когда судно подплывет к ним поближе. Андрей встал рядом и тоже заметил корабль.

Судно двигалось вперед, разрезая воду и увеличиваясь в размерах. Шум работающей машины становился все громче. В какой-то момент Макс подумал, что, возможно, с корабля их просто не видят и он потопит их маленькую лодочку. Юноша невольно сделал шаг назад, наблюдая, как нос судна стремительно мчится на них, потом перевел взгляд на Андрея, но тот невозмутимо продолжал наблюдать за приближением корабля. Уголки его губ дернулись в ухмылке.

Шум двигателя резко затих, превратившись в едва слышное гудение, судно сбавило ход. Нос корабля начал разворачиваться вправо, и он повернулся к юношам своим левым бортом. Макс разглядел на палубе несколько человек в зеленых комбинезонах и с автоматами в руках. Среди них выделялся высокий пожилой мужчина, одетый не в комбинезон, а в зеленый халат, подпоясанный желтым ремнем. Именно этот старик и обратился к юношам.

– Судя по вашему флагу, вы те, кого мы давно ждем, – надменно и напыщенно начал он, сложив руки на груди. Он смотрел на юношей с нескрываемым пренебрежением. – Кто из вас сын вождя Плавучих островов?

– Мое имя Максим. – Макс поклонился. – Я сын Святослава, вождя Плавучих островов, а это мой друг и верный товарищ Андрей. – Тот тоже склонил голову. – Мы прибыли, как того требует договор, заключенный между нашими народами. Я, как и мой друг, готов поступить на службу во благо федерации сроком на один год. Клянусь богиней Ведь-авой, которая покровительствует обоим нашим народам, что буду служить усердно, дабы не посрамить честь родных земель.

Старик некоторое время буравил его колючим, злым взглядом, а потом холодно улыбнулся.

– Совет старейшин ждет тебя. Служба твоя начнется очень скоро.

Глава 2

Бьерн нервничал. Он давно забыл, на что похоже это чувство, но сейчас поймал себя на том, что нервно стучит пальцами по кобуре с пистолетом, которая висела на поясе. Это обстоятельство выбивало его из равновесия. Он не привык, чтобы чувства или эмоции овладевали им. Он всегда был невозмутим, спокоен, холоден, бесстрастен. Его знали, как неустрашимого конунга всех Возродившихся Язычников. Он был завоевателем трона Гунбьерна, от которого впоследствии добровольно отказался, чтобы посвятить всю свою жизнь океану, походам, войне. Его считали великим, непобедимым викингом. О нем слагали песни, о нем говорили во всех деревнях, что лежали на севере, где жили язычники. Он был еще достаточно молод, но многие ставили его в один ряд с такими легендарными личностями прошлого, как Рагнар Лодброк, Эрик Рыжий и Харальд Синезубый. Покоритель Гунбьерна, Молот Тора, Сын Океана – такие прозвища он носил по праву. И вот сейчас он был не в силах совладать с дрожью, которая пронимала его все сильнее.

Бьерн набрал побольше воздуха в могучую, широкую грудь и выдохнул, признавшись самому себе, что сильно взволнован. А волновался он потому, что ему предстояла встреча с тем, кто был еще более легендарен и знаменит. Ему предстояло увидеть поистине великого.

«Спокойно, – произнес он мысленно, прикрыв глаза и еще раз медленно вдохнув и выдохнув. – Ощути океан, почувствуй его силу и поддержку, и все станет как прежде».

И действительно, стоило ему ощутить легкий теплый бриз, вдохнуть морской воздух, уловить привкус соли на губах – и он обрел прежнюю уверенность. Это всегда ему помогало. Океан был его родителем, учителем, сыном и братом. Океан всегда поддерживал его.

Викинг открыл глаза, чувствуя, что не одинок. Он стоял на краю высокой скалы, выступающей далеко вперед, словно огромный язык окаменевшего чудища, которое когда-то, много веков назад, решило подразнить океан, да так и застыло с высунутым языком. Далеко внизу, у подножия этого каменного выступа, среди нагромождения скал и россыпи торчащих из воды камней, в небольшой искусственной бухточке стоял длинный и узкий драккар, на матче которого развевался флаг с изображением черного ворона.

Бьерн улыбнулся. До корабля было довольно далеко, и что происходит на палубе, он мог разглядеть с трудом, но знал, что там его ждут самые бесстрашные воины, готовые отправиться за ним хоть в саму преисподнюю. Эти люди стояли бок о бок с ним в знаменитой битве за трон Гунбьерна. Они не бросили его, когда им всем грозила гибель. Они были практически окружены на вершине горы и отрезаны от кораблей, и их было намного меньше, чем врагов, но никто и не подумал сдаться. Он помнил их взгляды, их залитые кровью и потом лица, он видел их решимость и злость. Бьерн повел их на врага, вынув из кобуры пистолет – оружие, которое мало кто имел среди Возродившихся Язычников. Он произвел выстрел в воздух, что внесло некоторое смятение в ряды неприятеля, и первым бросился в бой. Они сделали невозможное. Они вихрем налетели на врагов и разметали их словно щепки, а затем погнали до самого океана, топя, калеча и круша тех, кто еще пытался сопротивляться. Эти воины сделали его конунгом. Они были рядом с ним и в тот момент, когда он водружал себе на голову корону, и когда принял решение добровольно отказаться от нее, безропотно последовав за своим предводителем.

Иногда он спрашивал себя, для чего он покинул родные земли? Не проще ли было остаться на Гунбьерне и править викингами, сидя на троне, обжираясь мясом, упиваясь вином и меняя наложниц каждую ночь? Нет, это было не для него, в нем кипела кровь, которая не давала ему сидеть на месте. Ему, как и его далеким предкам, нравилось бороздить просторы изменчивого, непостоянного океана, открывая новые земли.

Он снова постучал пальцами по кобуре, в которой лежал шестизарядный кольт. Он не любил огнестрельное оружие, зная, что в мире, где правит вода, оно может выйти из строя в самый неподходящий момент, но разговор предстоял важный. Ради этой встречи он и нацепил широкий кожаный парадный пояс с несколькими драгоценными камнями, который добыл в одном из набегов на Кавказские шахты, и повесил на него кобуру с револьвером. Он должен был показать ему, что викинги – не дикари и, кроме как махать мечами, умеют обращаться и с огнестрельным оружием.

Бьерн вообще тщательно подготовился к встрече. Он был облачен в парадный синий мундир с красной лентой через плечо – знак высшей власти среди Возродившихся Язычников. Он больше не был конунгом, но знал, что в любой момент может им стать, стоит ему только захотеть вернуться на Гунбьерн. За спиной, в специальном непромокаемом чехле, висел огромный двуручный молот, которым он размозжил не один десяток голов и из-за которого его и прозвали Молот Тора. И так же, как мьельнир, который мог поднять только Тор, его молот мало кто мог удержать в руках, настолько он был увесист.

Сзади послышались шаги. У Бьерна перехватило дыхание. Лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы он снова начал испытывать волнение.

«Проклятое чувство», – с досадой подумал он.

Наступил момент, ради которого он и его люди долгие две недели провели в плавании, то борясь со смертоносными штормами, то изнывая от палящей жары. Много раз он прокручивал в голове предстоящий разговор, но сейчас понял, что все его расчеты никуда не годятся – он совершенно не знал, как вести себя с этим человеком. Викинг медленно обернулся, отметив про себя, что невольно впился ногтями в кобуру.

С другой стороны острова, более пологой, не спеша поднимался он. Солнце клонилось к закату, он поднимался с западной стороны, поэтому яркий свет бил викингу прямо в глаза, и он смог различить только силуэт, но Бьерн точно знал, что поднимается именно он, Адмирал, прозванный врагами Хромым. По хромоте викинг и узнал его. Бьерн видел, как тяжело было Адмиралу подниматься по склону, он припадал на левую ногу и сильно раскачивался при ходьбе, размахивая правой рукой. Но викинг и не подумал предложить Адмиралу свою помощь. Он слышал много историй о том, как этот человек безжалостно расправлялся с каждым, кто проявлял к нему жалость или сострадание. Адмирал считал, что люди в новом мире не должны испытывать таких чувств. Те, кто сам жалок или слаб или кто жалеет таких людей, подлежит уничтожению. Также могучий викинг знал, что хромота не делала Адмирала ни капли слабее. Может, с виду он и не был похож на силача, но его душа была закалена, как сталь в горне, а сильнее него был только сам могучий океан. Бьерн с восхищением смотрел на фигуру, которая медленно приближалась к нему.

Адмирал поднялся на скалу, где стоял викинг, подошел ближе и приподнял голову, чтобы посмотреть на Бьерна, так как тот был выше Адмирала почти на голову. Теперь Бьерн мог лучше рассмотреть этого легендарного человека. Он был худощав, неширок в плечах, с длинными, похожими на сухую солому, изрядно поседевшими волосами, которые были убраны под старую черную морскую треуголку. Она бы выглядела смешно и нелепо на какой-нибудь другой голове, но не на голове Адмирала, ведь если бы кто-то сказал, что этот головной убор ему совершенно не идет, то несчастный тут же сам бы лишился головы. Остальной наряд Хромого составляли желтый плащ и широкие штаны, заправленные в высокие черные резиновые сапоги. Если не знать, кто это, то Адмирала можно было легко принять за обычного кордильерского рыбака. Но стоило взглянуть в его лицо, в эти холодные глаза цвета морской волны, как внутри все сжималось. Одним взглядом он мог придавить не хуже многотонной плиты. Лицо его было одновременно хмурым, жестким и злым. Острый подбородок, острый нос, острые скулы – лицо было словно выточено из камня неаккуратным мастером. Потрескавшиеся от постоянного океанского ветра губы кривились в легкой ухмылке. Через левую, немного впалую щеку Адмирала проходил длинный розовый шрам, который начинался на шее и терялся где-то на лбу, под прядью седых волос. Было непонятно, как такое ранение не стало смертельным. Хотя Бьерн не сомневался: если бы такую рану получил обычный человек, он бы непременно умер.

Адмирал ухмыльнулся шире, отчего длинный шрам на левой щеке стал более отчетливым.

– Я много слышал о тебе, Бьерн, но не верил всем этим россказням. – Его голос был громким и спокойно перекрывал свист ветра, свободно гулявшего по макушке острова. – Говорили, что у тебя две головы и крылья, как у дракона, и что ты за раз можешь проглотить целого человека. – Он рассмеялся. – Но мне ты нравишься больше с одной головой, двумя руками и двумя ногами.

– Я тоже много слышал о вас, великий Адмирал! – Бьерн чуть не назвал его Хромым, но вовремя спохватился. Если бы он это сделал, то живым бы с этой скалы не ушел. – И признаюсь, многое из того, что я слышал, мне казалось фантастическим. Но я уверен, что все эти рассказы не могут передать и половины вашего величия.

Бьерн слышал легенду, что первой битвой Адмирала стала схватка с белой акулой и он вышел из нее победителем. С тех пор морские хищники служат ему. Викинг встречался с белыми акулами и сам был свидетелем, как они легко расправляются с людьми, и он не мог представить, как человек способен победить этого сильного и безжалостного хищника. А глядя на щуплого с виду Адмирала, поверить в это было еще сложнее. Но он верил.

– Давай бросим эти любезности. – Адмирал скривил лицо и махнул рукой, приблизившись к краю скалы.

Он встал на самом краю, заложил руки за спину и посмотрел в океан, темнеющий в лучах заходящего солнца. Он улыбался.

– Ты знаешь, почему я выбрал именно тебя? – наслаждаясь зрелищем, поинтересовался Адмирал спустя минуту.

– Наверное, потому что я хороший воин, – предположил викинг.

Адмирал развернулся и воткнул в викинга жесткий, холодный взгляд. От этого взгляда Бьерн ощутил себя кроликом рядом с огромным медведем. Этому человеку не нужно было хорошо владеть оружием, чтобы побеждать. Ему не требовалось иметь огромные, мускулистые руки, как у Бьерна, или его молот. Стоило взглянуть на человека вот так – и любой бы сдался на его милость.

– Бьерн, сколько с тобой было людей в битве за Гунбьерн?

– Около двухсот человек, – ответил викинг.

– А сколько было врагов против тебя?

– Около тысячи, Адмирал.

– Прекрасно! – Адмирал снова посмотрел в океан, Бьерн слегка выдохнул. – Великая была битва, она обессмертила твое имя на многие века, ты согласен? Думаю, твои дружки уже сочинили песни в твою честь и распевают их в дешевых кабаках. А ваши женщины рожают детей и называют их в честь тебя.

– А как вы считаете, Адмирал? – Бьерн склонил голову, чтобы скрыть стыд. Ему казалось, что все это Хромой произнес с издевкой. Щеки викинга пылали.

– Ты не сделал ничего выдающегося, – отчетливо произнес Адмирал, и каждое его слово оставляло шрам на душе викинга. – Величие не определяется количеством отрубленных голов или шрамов на теле. Задолго до нас с тобой на земле жили полководцы, которых считали великими. Они выигрывали более безнадежные сражения и побеждали в более длительных войнах, разрушая великие империи. Им ставили памятники, рисовали портреты, осыпали наградами, в их честь называли города. Но все это чушь! Я провел много битв, убил много людей. Я создал Морскую Кордильерскую империю из разрозненных, полудиких и жалких племен, уничтожая любого, кто вставал у меня на пути. Каждый в империи беспрекословно подчиняется мне. – Он поднял руку и сжал ее в кулак, словно показывая свою власть. – Теперь меня боится весь мир, моя империя растет, но я не считаю себя великим. – Он покачал головой. – Великие люди делают невозможные, можно сказать, фантастические вещи, которые никто и никогда не делал до них. И я сделаю это!

Бьерн завороженно слушал Адмирала. Рядом с этим человеком он ощущал себя ничтожеством. И он хотел удивить его одной несчастной битвой? О чем он думал?! Вот, прямо перед ним – бог, в руках которого жизнь и смерть. Бог, который одним щелчком пальцев мог решить судьбу Бьерна. Викинг готов был упасть перед ним на колени и разрыдаться от счастья только оттого, что этот человек говорил с ним, удостоил его взглядом.

– У нас с тобой есть кое-что общее, – после недолгой паузы продолжил Адмирал.

Бьерн вопросительно посмотрел на него, совершенно не понимая, что у них может быть общего? Искать в них что-то похожее было сродни поиску сходства между мышью и орлом. Адмирал опустил взгляд под ноги и обтер о скалу грязную подошву сапога, при этом скорчив презрительную гримасу.

– Ты добровольно отрекся от трона. Почему?

– Я воин, – с готовностью ответил Бьерн, выпятив грудь вперед. – Я привык убивать и совершенно не готов править.

– Нет. – Адмирал повернулся и внимательно посмотрел в лицо викинга, словно изучая его. – Не только поэтому. – Он указал рукой на океан. – Ты считаешь, что океан – твой дом.

Это было правдой. Бьерн провел бесчисленное количество дней и ночей в море. Он чувствовал себя уверенно, вдыхая морской воздух, и мог спокойно уснуть, только ощущая, как волны раскачивают его корабль.

– Люди всегда верили, что суша их дом и защита, но когда пришла вода, земля не смогла защитить людей. Я считаю, что люди заслуживают гораздо большего, нежели жалкие камни, что еще не поглотила вода. Смотри, разве вода позволит тебе так с собой обращаться? Позволит вытирать о себя ноги? – Адмирал снова вытер сапог о скалу, а потом еще и сплюнул. – Вот что нас с тобой объединяет, конунг. Океан! Мы любим то, чего другие боятся. Они не видят и не чувствуют того, что чувствуем мы с тобой. Я хочу это изменить, я хочу, чтобы для людей океан стал домом. Давным-давно предки людей совершили ужасную ошибку, выбравшись из воды на сушу. Я должен напомнить людям об их истоках, их корнях. Это моя миссия, викинг. – Он с безумством в глазах смотрел на Бьерна, выплевывая слова. – И когда люди поймут это, когда они пойдут за мной, когда станут частью этого великого мира, тогда я буду считать, что моя миссия завершена. Когда это случится, это станет моим величайшим деянием на земле.

Безумство во взгляде потухло, взгляд стал мягче. Адмирал подошел к викингу и положил руку ему на плечо. Он внимательно посмотрел в глаза Бьерна и прошептал:

– И ты можешь быть рядом со мной, можешь приложить к этому руку.

Бьерн смотрел на него, и чувство, зародившееся где-то в глубине души викинга, еще боявшееся выбраться наружу, начало медленно разрастаться. Он ощутил дрожь в коленях, но это была другая дрожь. Он едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться от счастья. Еще бы, сам Адмирал решил удостоить его столь великой чести! Больше всего на свете Бьерн хотел служить Адмиралу. Он готов был отдать за него свою жизнь и жизни своих людей. Магическая, невидимая, но такая осязаемая сила Адмирала подчинила его, он больше не был вольным викингом, свободным воином, который сам выбирал себе путь, – теперь он стал покорным слугой Адмирала.

Бьерн ошеломленно молчал, но ему и не надо было ничего говорить. Хромой видел ответ в глазах викинга. Он ухмыльнулся, одобрительно кивнул и крепче сжал плечо собеседника.

– Люди верят мне, потому что боятся, Бьерн. Запомни: страх делает людей безмозглыми животными, которые, как стадо баранов, пойдут за тобой… – Адмирал сделал паузу и продолжил, нахмурив брови: – Но нашим с тобой планам угрожает опасность.

Бьерн напрягся. Что могло угрожать Адмиралу? Что это за опасность? Он невольно стиснул зубы, он хотел, чтобы эта опасность тотчас же появилась перед ним. Пусть это будет армия врагов или небесный смерч – он сокрушит любую угрозу!

– Девчонка, – скривил лицо Адмирал.

Бьерн застыл в изумлении. Он не ослышался? Уж не шутит ли Адмирал?

– Всего лишь девчонка, – повторил Хромой, видя смятение викинга. – Она объявилась из ниоткуда, и ты должен отправить ее назад, в никуда. – На лице Адмирала промелькнула злобная гримаса. – Многие считают ее мессией, новым богом. Думают, что она способна избавить их от воды. И готовы пойти за ней. Люди наивны и глупы, они легко верят в то, чего не может быть, потому что вера во что-то нереальное, несуществующее лучше их скучной действительности. Неужели они считают, что она сможет выпить целый океан? Или дунет на воду – и та исчезнет? От воды нельзя избавиться, можно стать только ее частью! Люди вышли из воды – и в воду должны вернуться! – Адмирал широко развел руки в стороны и повернулся лицом к воде. – Океан – вот наш новый бог и правитель!

Он тяжело дышал, словно страдал от удушья, его лицо исказилось от ярости и стало красным. Бьерн молча стоял рядом и не смел ничего произнести.

– Есть дело, которое я могу доверить только тебе, – немного успокоившись, продолжил Адмирал. – Пойдем.

Он развернулся и, прихрамывая, направился туда, откуда пришел. Бьерн последовал за ним. Они обошли большой валун, лежащий на склоне, спустились чуть ниже, преодолели еще несколько скал, торчащих из земли, словно истуканы, – и их взору открылась небольшая бухта, наподобие той, где дожидался викинга его драккар. Бухта, в которую вел довольно узкий проход, была стиснута высокими отвесными скалами, отчего вода в ней была спокойной, лишь мелкая рябь лениво бежала к берегу, поднятая легким ветром.

У берега, в оранжевом свете почти закатившегося за горизонт солнца, Бьерн увидел настоящего монстра, и у викинга перехватило дыхание. Это был корабль из прошлого мира. Железо потускнело и в некоторых местах сильно проржавело, корабль кренился на один бок. На левом борту красовалась большая уродливая вмятина, будто сам Тор ударил по нему своим молотом. Корабль, избитый временем, выглядел мрачновато, но на викинга он произвел сильное впечатление. Это был настоящий корабль! Он величественно замер у берега, немного покачиваясь на воде. Викинг видел длинную трубу, один конец которой был прикреплен к квадратной штуке на палубе, а другой задран вверх и смотрел в небо черной дырой. Он слышал про такие трубы и знал, что они зовутся пушками и могут извергать оглушительный грохот и смертоносное пламя. Как кольт, который висел у него на поясе, только намного, намного больше. Это было оружие, по сравнению с которым мечи и топоры викингов выглядели игрушками. Если бы у него был хоть один такой корабль в битве за Гунбьерн, то он бы выиграл ее, не потеряв ни одного воина.

– Удивлен? – Адмирал стоял рядом и улыбался, глядя на реакцию викинга.

Бьерн перевел на него немигающий, совершенно ошарашенный взгляд и кивнул.

– Это настоящий боевой корабль, крейсер, который давным-давно служил в ВМС США, – произнес Адмирал, довольный произведенным эффектом.

Бьерн не знал, что означают слова «крейсер» и «ВМС США», но они стали для него волшебными, и он повторил их про себя.

– Раньше этот корабль бороздил моря, помогая людям захватывать новые земли и убивать других людей. Он был грозой морей. Нам пришлось сильно потрудиться, чтобы он снова мог плавать. Теперь он служит нам. Да, он потрепан, сильно постарел, но он еще может делать то, для чего его создали, – плавать. – Адмирал сделал небольшую паузу, явно наслаждаясь моментом. – А главное – он может стрелять. Его оружие способно привести к покорности любого. И я один из немногих, кто владеет такими кораблями.

Он замолчал, с любовью глядя на крейсер. Бьерн снова перевел взгляд на корабль, все еще не веря в то, что видит. В детстве ему рассказывали страшные сказки про железных чудовищ, что быстро плывут по волнам и извергают пламя. Его пугали, что однажды такое чудище приплывет на его родной остров и уничтожит всех, кого он любит. Но Бьерн рос, сказки оставались сказками, железный монстр так и не появился. И вот теперь сказка вдруг стала реальностью.

– Он твой, – неожиданно заявил Адмирал. – В твоем распоряжении опытная команда, умеющая с ним обращаться, и запас топлива, которого вам хватит дней на сорок. Также у тебя будет восемь снарядов для корабельного орудия.

Бьерн недоуменно посмотрел на Адмирала и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но от волнения позабыл все слова. Адмирал, видя это, громко рассмеялся.

– Намечается война с Альпийско-Пиренейским союзом, – пояснил он, – и я нужен здесь, чтобы командовать другими кораблями. У меня хорошие корабли, но никудышные воины. Еще недавно большинство из них сидели в пещерах и ели сырую рыбу, так как не умели даже разжигать огонь.

Адмирал вдруг перестал смеяться, и его лицо вновь сделалось злым. Он подошел вплотную к Бьерну, так что викинг ощутил тяжелое дыхание.

– Ты должен найти девчонку и уничтожить ее, чтобы даже памяти о ней не осталось! Ты должен сделать это от моего имени, чтобы все знали, кто истинный правитель этого мира. Я буду тем, кто разрушит розовые замки этих глупцов! Люди должны бояться меня, потому что только страх заставит их поверить мне и пойти за мной!

– Я готов, Адмирал, – без раздумий ответил Бьерн, отметив, как стал тверд его голос. – Я сделаю все возможное, чтобы найти ее и убить. Клянусь богом Ньердом.

Адмирал удовлетворенно хмыкнул.

– Запомни, нет никаких богов, теперь есть я и океан. Ты должен служить только нам.

– Да, Адмирал, – покорно согласился викинг.

– Если ты справишься с этой миссией, Бьерн, я сделаю тебя командующим своим непобедимым флотом. Ты тоже будешь адмиралом, и у тебя в подчинении будет не один, а много таких кораблей. Мои верфи только начали работать, но мы постепенно учимся ремонтировать военные корабли. Скоро я соберу целый флот.

– Я справлюсь, – ответил Бьерн, твердо уверенный, что сможет исполнить приказ Адмирала.

Викинг опустился перед ним на колени. Он готов был расцеловать его руки. Он понял, что теперь будет служить этому человеку до самой смерти.

Глава 3

Внутри было темно и прохладно, пахло сыростью. Макса провели в зал, который располагался в пещере, выкопанной внутри одного из островов. Этот остров был намного выше и шире остальных, его вершина терялась в облаках и наверняка сохранила тот вид, который имела до потопа. Возможно даже, там, за облаками, лежал снег, выпавший еще в прежнем мире.

Остров выглядел таинственно, величественно и загадочно. Он казался уголком спокойствия и безмятежной тишины посреди того бурления жизни, что Макс видел на соседних островах. Там были построены заводы и фабрики, дома и пристани для катеров и кораблей, на полях выращивали урожай. Там было шумно, из труб вырывался дым и пар, везде что-то двигалось, а на этом острове, казалось, не было абсолютно ничего – лишь прямоугольная площадка, за которой начинался высокий темный тоннель, ведущий внутрь острова. Здесь, глубоко под землей, находились зал старейшин, где проводились советы, и храм богини Ведь-авы – Матери-воды. Это было священное место для всей Алтайской федерации, и только избранные могли попасть сюда. Поэтому Макс во все глаза смотрел по сторонам, гадая, зачем он оказался здесь.

В храм ему зайти не позволили, молча проведя мимо ворот, за которыми находилось святилище, но он много слышал о нем. Когда прежний, рациональный, технологически развитый мир рухнул, вера в жизни людей снова заняла одно из главных мест, как когда-то в древности. Поэтому, будучи обитателем Плавучих островов, Макс, как и граждане федерации или Уральской республики, верил в богиню Ведь-аву и поклонялся ей. В длинной, вырубленной в скале пещере стояла статуя богини. Она была настолько большой, что, казалось, головой достигает вершины острова. Одна ее рука была поднята вверх и упиралась в свод храма, словно она держала его, чтобы тот не обрушился. Тело Ведь-авы было покрыто одеждой из водорослей и тины, а голову венчал венок из морской пены. Макса учили, что если подойти к статуе и взглянуть вверх, то можно увидеть, как из глаз богини исходит свет, похожий на свет солнца. И если тебе посчастливилось увидеть этот свет, значит, Ведь-Ава благоволит тебе и наблюдает за тобой.

Наконец Макс оказался в зале старейшин. Несколько мужчин в зеленых халатах молча провели его внутрь и так же молча оставили одного.

Внутри зал был огромен. Максим поднял голову в надежде увидеть его свод, но тщетно, он был слишком далек и терялся где-то в темноте, куда не пробивался тусклый свет факелов, висевших вдоль стен. Их пламя дрожало, плясало причудливыми тенями на полу и на стенах, но его хватало, только чтобы Макс смог рассмотреть квадратный каменный стол, что стоял в центре зала. Его отполированная поверхность блестела, играя желтыми отблесками огня, а сам он покоился на массивной опоре, которую с трудом смогли бы обхватить два человека.

Макс робко приблизился, прислушиваясь к тому, как эхо его шагов разносится в глухой, могильной тишине зала подобно раскатам грома, и увидел на столе небольшую круглую емкость с водой. Максу было известно, что в этой воде старейшины искали ответы на вопросы, которые обсуждались здесь. Эти вопросы они задавали воде, слушая, что им ответит богиня Ведь-Ава. Считалось, что в этом сосуде заключена часть ее души. Старейшины были голосом Ведь-авы, и их почитали в федерации не меньше, чем саму богиню. Их считали потомками Ведь-авы. По крайней мере, этому учили всех детей и в Алтайской федерации, и в Уральской республике, и на Плавучих островах. Все знали: когда говорят старейшины, говорит сама Ведь-Ава.

– Впечатляет? – неожиданно раздался голос за спиной.

Максим вздрогнул, так как не слышал ничьих шагов. Но голос незнакомца не был враждебен, он был спокоен, мягок и дружелюбен.

– Когда-то эта гора называлась Народной, и она была самой высокой вершиной Уральских гор. Теперь это священное место и центр нашего государства.

Макс обернулся и увидел высокого худощавого седого мужчину в изумрудном хитоне. За плечами у него висел короткий плащ такого же цвета, а на ногах были мягкие сандалии. Цвет одежды означал, что ее обладатель принадлежит к верховным старейшинам федерации. Мужчина, сложив руки на груди, осматривал пещеру так, будто видел ее впервые.

Максим растерялся, не зная, что ответить. Что обычно делают жители федерации, когда видят старейшину? Может, они склоняют голову или падают перед ним на колени? Можно ли вообще смотреть на старейшину? Макс опустил взгляд в пол. Он понял, что совершенно не знает, как себя вести.

Старейшина мягко, почти неслышно подошел к нему и, аккуратно взяв за подбородок, приподнял голову юноши. Макс увидел, что мужчина улыбается.

– Я помню тебя еще младенцем, – тихо произнес он.

У старейшины было смуглое лицо, что выглядело странно для жителя федерации. Ровные, белые зубы выделялись на его лице, как и белки глаз. Длинные седые волосы были сплетены в косичку и открывали широкий лоб. Серые большие глаза смотрели на юношу дружелюбно, но в них Макс чувствовал силу и напор. Взгляд был живым и энергичным. Держался он прямо, расправив плечи и выставив вперед грудь, и Макс подумал, что этот старик очень отличается от стариков, что жили на Плавучих островах. Если на островах кто-то доживал до преклонных лет, то был угрюм, озлоблен, в потухших глазах не было и намека на осмысленность. Сгорбленные и скрюченные под тяжестью прожитых лет и невзгод исхудалые тела едва держались на вечно дрожащих, похожих на спички ногах. Если у человека к старости еще оставались зубы, то они неизменно были гнилыми. Жизнь стариков на Плавучих островах напоминала каторгу.

Хотя старик ли он? У незнакомца были седые волосы, но на лице его Макс не увидел ни одной морщинки. Лишь на лбу, когда тот приподнял густую седую бровь, он заметил небольшую складку.

– Думаешь, сколько мне лет? – словно читая мысли юноши, поинтересовался мужчина. – Старость, как и любой другой этап жизни, – это борьба, и каждый ведет ее по-своему. Чтобы тело оставалось молодым, надо чтобы и душа была всегда молода. Конечно, глупо сравнивать мою жизнь с жизнью, например, рыбака, но и в ней тоже было много невзгод и испытаний, которые я перенес с честью.

– Простите, – потупив взгляд, стал оправдываться Макс. – Я и не думал спрашивать вас про возраст. Просто люди там, откуда приплыл я, обычно не доживают до преклонных лет.

– Где мои манеры?! – вдруг хлопнул себя по лбу мужчина, широко улыбаясь. – Ты, наверное, и не помнишь, как меня зовут, ведь наша прошлая встреча состоялась очень много лет назад, когда ты только родился и твой отец привез тебя в федерацию, как предписывает закон о регистрации всех детей вождя. Позволь представиться. Меня зовут Олег, и я один из верховных старейшин Алтайской федерации.

Макс хотел поклониться или сделать что-то наподобие этого, но ему показалось, что мужчина в ответ только рассмеется. Не был он похож на человека, который любит, чтобы перед ним преклонялись.

Олег снова начал осматривать зал, с любопытством отмечая отдельные, только ему известные детали.

– Я помню те времена, когда мы только приняли решение создать этот зал. Люди были разобщены, – в голосе старейшины появились твердые нотки, – им нужна была вера, они нуждались в сильной власти. Люди думают, что они самостоятельные существа, но это лишь иллюзия. Люди на протяжении всей своей истории жили в государствах. И если в государстве не было сильного лидера, то начинался хаос. Он не прекращался, пока власть в свои руки не брал такой лидер. Так было абсолютно всегда. Никакие деньги, драгоценности не помогут, если лидер слаб. – Взгляд Олега стал жестким. – Так было и у нас. У нас были технологии, техника, знания, мы строили катера, фабрики, но со временем это все… – Он задумался на секунду, почесав подбородок. – Все это начало расползаться. Люди трудились, но без особого энтузиазма. Они верили, но вера тускнела. Они хотели жить, но не видели особой цели. Поэтому мы дали им эту цель. Мы дали им власть, которая ведет их за собой. Запомни, пока есть на земле хоть один человек, он всегда будет хотеть, чтобы им правили.

– Но кто будет править этим человеком, если он будет последним? – поинтересовался Макс.

– Он придумает себе божество, вырежет из дерева фигурку и будет ей поклоняться. Верить во что-то или исполнять чужую волю намного легче, чем принимать решения самому. А теперь пройдем к столу. – Олег снова расплылся в улыбке, вся строгость разом исчезла. – Я что-то увлекся, а у меня к тебе есть серьезный разговор. Как насчет чая? Ты когда-нибудь пробовал настоящий чай?

– Да, у нас есть чай, – ответил Макс.

– Ну да… – задумчиво протянул Олег, а потом добавил, вздохнув: – Сложно назвать чаем те опилки, что вы пьете. Я распоряжусь, и тебе принесут настоящий чай, чтобы ты вкусил один из плодов нашего труда. Может, ты хочешь что-нибудь еще? Хлеба, фруктов?

Они уселись за стол, и Олег испытующе взглянул на юношу. Он словно изучал Макса, и казалось, что от его дружелюбия не осталось и следа. Макс ощутил сильное волнение, он не знал, что ответить.

– Мы можем показать тебе многое, Макс, и можем предложить тебе не меньше.

Еще некоторое время Олег смотрел на Макса так, словно пытался пронзить его взглядом, а потом улыбнулся, отчего юноша позволил себе расслабиться и выдохнуть. «Странный человек, – подумал Максим. – Он кажется то добродушным старцем, то суровым властителем. Чего же он хочет от меня?»

– У тебя мамины глаза, – произнес Олег, не сводя взгляда с Макса. – Скажи, кем ты хочешь стать? Может, китобоем? Твой отец был хорошим китобоем, вождь-китобой уважаем в любой общине.

И в самом деле, отец Макса в молодости был китобоем. Он сам выбрал себе эту профессию. Он на многие месяцы уходил в океан, добывая ценный жир, который потом отправляли в федерацию, чтобы делать светильники и мыло. И если простые рыбаки не имели практически ничего, что бы облегчило их промысел, то китобои были оснащены всем необходимым. Быть китобоем значило принадлежать к высшему сословию Плавучих островов и пользоваться всеми, пусть и скудными, благами островов. Выше китобоев стояли только сам вождь и воины, что охраняли северные воды. Если сын вождя станет китобоем, то это будет первой ступенькой на пути к трону.

Но Макс знал, что даже если он окажется лучшим китобоем в истории, трона ему никогда не видать. Он понял это в тот день, когда не защитил Андрея. Отец зашел к нему в лачугу, что стояла в стороне от лачуги вождя, и Макс сразу понял, что его что-то беспокоит. Отец был хмур и озабочен. Потом, о чем-то крепко подумав и тяжело вздохнув, он резко переменился в лице и холодно произнес:

– Ты мог спасти друга. Одного твоего слова было бы достаточно, чтобы я отменил свое ужасное решение. Но ты испугался, подумал, что и тебя постигнет кара. Как ты собираешься защищать целый народ, если боишься защитить лучшего друга?

Не дожидаясь ответа, отец вышел из лачуги. С тех пор он стал совершенно по-другому относиться к сыну. Перестал рассказывать о том, что его ждет, когда он возглавит их народ. Начал больше времени уделять его младшей сестре, что могло означать только одно: Максу никогда не стать вождем.

– Я пока не знаю, все это очень сложно, – пожал плечами Макс, выныривая из грустных воспоминаний и стараясь не смотреть Олегу в глаза. Наверняка отец сообщил старейшинам, что его сын не станет вождем.

– Хорошо. – Неожиданно этот ответ удовлетворил Олега. – Тебе придется отложить все свои планы, так как у нас есть для тебя задание. Задание сложное, возможно, опасное, но очень важное. – Он буквально придавил Макса к стулу взглядом. – Но, чтобы доверять тебе, нам нужно, чтобы ты доверял нам. Ты успел увидеть многое из того, чего мы добились. Может быть, ты хочешь знать, что мы делаем на наших фабриках или как растим пшеницу? А может, хочешь понять, как плавают наши катера без парусов и весел? Не стесняйся, спрашивай.

Олег откинулся на спинку стула и выжидающе смотрел на Макса. Молодой человек смутился от такого пристального взгляда и опустил глаза в стол. Но все же его любопытство победило – был один вопрос, который его очень интересовал, но он боялся его задать.

– Макс, – мягко обратился к нему Олег, – не бойся, мы же друзья.

– Я слышал, – начал тот робко, ощущая, как вспыхнули его щеки, а голос стал дрожать, – о некоем оружии. Об оружии настолько смертоносном, что оно могло стирать с лица земли целые города – там, в прежней жизни. До прихода воды это оружие считалось самым опасным и разрушительным на земле. Я слышал, что если бы не пришел океан, то это оружие могло бы уничтожить всю планету. – Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Олега. – Скажите, вы обладаете этим оружием?

– Хм… – задумчиво произнес старейшина после паузы. – Многие спрашивают об этом оружии, но не многие получают ответ.

Макс поежился и пожалел, что заговорил об этом.

– Но… – Олег пододвинулся ближе к столу и перешел почти на шепот. – Если я расскажу тебе об этом, клянешься ли ты хранить мои слова в тайне? Наш разговор должен остаться в этих стенах. Ты должен принести клятву, что никому не расскажешь о нем.

Он вопросительно смотрел на Макса.

– Клянусь Матерью-водой, великой Ведь-авой, пусть захлебнусь я в водах океана, если мой язык расскажет кому-то о том, что я услышу здесь, – прошептал Макс.

– Да, – коротко ответил Олег. – Мы сумели сохранить такое оружие, и оно называется ядерным.

Неужели все было так просто? Макс не ожидал, что получит ответ на свой вопрос настолько быстро. Может, Олег хотел показать силу Алтайской федерации? Старейшина наблюдал за ним, прищурив глаза, и, увидев замешательство юноши, слегка улыбнулся.

– Я не просто так рассказал тебе об оружии, – произнес он, потом поднялся с места и начал ходить по залу взад-вперед, о чем-то напряженно думая. – Мы долго выстраивали наш мир и добились многого. Мы наладили связь с Плавучими островами, с Альпийско-Пиренейским союзом. Мы отправляем людей учиться к Небесному братству и помогаем ученым с острова Килиманджаро. Уральская республика, наш союзник, благодаря нам стала житницей мира. Благодаря земле, что мы им поставляем, там существуют поля, которые во много-много раз больше наших. Республика кормит почти полмира. Мы не только учились сами, но и учили других. Да, черт побери, даже Атласский халифат – эти безумные фанатики – начал считаться с нами! Мир уже не будет прежним, но мы делаем все возможное, чтобы остатки человечества жили нормально, чтобы они развивались. Стоило приложить еще чуть-чуть усилий, и весь мир признал бы нашу силу. Как я уже говорил, людям нужны сильные лидеры, и таковыми должны были стать мы, граждане федерации, мы должны были повести человеческую цивилизацию за собой.

Олег резко остановился. Макс смотрел в его напряженную спину и не видел лица старейшины, но он был уверен, что и лицо его было напряжено.

– Но появился он, Хромой Адмирал, – презрительно продолжил Олег, словно выплюнув это имя. – Бродяга, нищий, что вылез из самых вонючих трущоб. Он жесток, груб, невежественен, безразличен к человеческим жизням, кровожаден. Он олицетворение худших людских качеств и худшее, что могло случиться с человечеством, но он многих сумел подчинить своей власти, потому что толпу легко запутать. Он дал ей власть, о которой она мечтала, жесткую и жестокую. Адмирал создал Кордильерскую Морскую империю, которая угрожает существованию Альпийско-Пиренейского союза и его Андских колоний. Но знаешь, что во всем этом самое неприятное? – Олег повернул голову, и Макс увидел профиль его лица. – Он оказался хорошим лидером. Его вера крепка, он неуклонно идет к своей цели, и все больше людей переходит на его сторону. Но мы не должны позволить, чтобы он одолел нас. Если чаша весов будет склоняться в его сторону, нам придется воспользоваться ядерным оружием. Нельзя допустить, чтобы мир достался какому-то хромому безумцу.

– В чем же заключается его вера? – совершенно искренне поинтересовался Макс.

– Он считает, что надо уничтожить остатки суши, затопить или разрушить острова. Он говорит, что земля делает людей слабее, зависимее. – Теперь Олег пристально смотрел на Макса, глаза старейшины сузились и превратились в две злые точки. – Он хочет, чтобы люди стройными рядами вошли в воду и стали частью океана, как какие-то рыбы.

– Но как такое возможно? – недоуменно спросил Макс. Все это выглядело полным бредом, тем более сложно было представить, что кто-то в это верил.

– Ходят легенды, что ему служат белые акулы, а сам он большую часть времени проводит в воде. Он готов и других людей научить жить в океане. Люди хотят верить в это, им надоел постоянный страх перед наводнениями, когда ты засыпаешь и не знаешь, проснешься ли утром, или захлебнешься в воде, которая неожиданно пришла в твой дом. Он хорошо знает, что нужно людям, и готов дать им это. Мир принадлежит воде, и, по его мнению, надо научиться жить в этом мире.

– А что вы думаете об этом?

– Вся история человечества – это борьба, и нельзя подчиняться природе, иначе она победит. Человек – хозяин планеты. Мы должны бороться за каждый кусок суши. Я уверен, что Хромоногий – это безумный сумасшедший, – твердо сказал Олег. – Но другие считают его чуть ли не святым, избавителем рода людского. К сожалению, наша вера пошатнулась, даже среди нас есть уже те, кто готов пойти за ним. Даже наше оружие не внушает людям такого страха, какой они испытывают перед Адмиралом. – Олег упер руки в стол и буквально навис над юношей. – Вот мы постепенно и подходим к заданию, которое я хочу поручить тебе.

Макс сидел не шелохнувшись. Он и представить не мог, какую миссию хотели на него возложить.

– В кого ты веришь, Макс? – поинтересовался старейшина, хитро щуря глаза.

– Конечно же, в Ведь-аву, – без раздумий выпалил Макс.

На губах старейшины появилась ухмылка.

– А если я скажу тебе, что это все бред? Что нет никакого бога? Что, если я скажу, что все это обман и тебя обманывали, как и других?

Макс вздрогнул, затем замер, открыл было рот, собираясь что-то возразить, но не смог. Он никогда бы и не помыслил, что кто-то может произнести такое, тем более верховный старейшина! Он помнил, как много раз в детстве молился богу, когда тот насылал ураган. Ведь это бог гневался на людей! И стоило хорошо помолиться, как ураган утихал. Макс, как и другие жители Плавучих островов, всегда молился богам, чтобы они послали хороший улов, отличную погоду, попутный ветер. Вера в богов на островах вскармливалась с материнским молоком. Поэтому слова о том, что бога нет, да еще из уст старейшины, казались немыслимым кощунством. Как смеет Олег сомневаться в существовании Ведь-авы? Разве не она разлила воду по земле, разве не она повелевает океаном?! Она всесильна и может покарать даже старейшину!

Улыбка на лице Олега стала шире. Он видел, как закипает юноша, ощущал его гневный взгляд. И это как будто его забавляло.

– Богов на земле много, так было раньше, так есть и сейчас, – спокойно продолжил старейшина. – Мы верим в Ведь-аву, язычники – в Одина, в Альпийско-Пиренейском союзе – в Посейдона, в халифате – в своего пророка. Знаешь, что их всех объединяет? Всех этих богов не существует.

Макс едва удержался, чтобы не вскочить и не уйти прочь, чтобы не слышать всего этого. Но неожиданно его осенила другая мысль: может, это проверка его веры? Олег знает, что Максу не стать вождем, так, может, он хочет сделать его старейшиной? Эта мысль немного успокоила юношу и позволила ему мыслить более рационально.

– Мы разобщены, – развивал между тем свою мысль Олег. – Людей много, все они верят в разные вещи, и часто эти вещи противоположны друг другу. Подтверждение этому – Хромой Адмирал, который затеял войну с союзом. А теперь подумай: что было бы, если бы у всех людей была одна вера? Если бы люди подчинялись чему-то одному? Люди бы перестали воевать, ссориться, они бы вместе строили новый, прекрасный мир. Это было бы хорошо, не правда ли, Максим?

Макс согласно кивнул.

– Но это должна быть вера не во что-то мифическое, не в каких-то богов, которых никто никогда не видел. Сильной может быть лишь вера в то, что человек может увидеть, потрогать, ощутить. В древности люди долго поклонялись огню, ведь они видели его и ощущали. Теперь люди верят в Хромого Адмирала, потому что он существует, он говорит с людьми, они слышат его и видят. Но теперь и у нас появилась сила, которую мы можем ему противопоставить. – Олег сжал кулак и гордо вскинул голову. – У нас есть сила, способная объединить людей намного крепче, чем глупые фантазии Хромоногого. Ты знаешь, что такое Небесное братство?

– Да, – коротко ответил Макс, вспоминая, что ему было известно.

Небесное братство обитало на островах, оставшихся от прежних гор, носивших название Гималаи. Это было тайное общество, которое неохотно впускало к себе чужаков и пряталось от посторонних глаз. Братство было чем-то вроде священного ордена, который служил и поклонялся своему богу – Небу.

– Ты знаешь, насколько они набожны? – продолжал допытываться Олег.

– Да, – снова ответил Макс. – Всю свою жизнь они посвящают служению богу Небу. Они считают, что рождаются, живут и умирают, чтобы поклоняться небесам.

– Точно, они считают, что воду нам послало небо, и небо же может повелевать ею, – хмыкнул Олег. – Тем более тебе будет удивительно узнать, что недавно к нам приплыла парочка так называемых братьев. Они рассказали, что два члена их братства, когда рыбачили далеко от берега, выловили в океане девушку. У нее не было лодки или других приспособлений, чтобы держаться на плаву, она просто лежала на воде, и вода держала ее, словно была твердой. Девушка была жива, но без сознания, что еще больше удивило братьев, ведь она даже в таком состоянии не тонула. Ее лицо было спокойным, дыхание ровным. Ее подняли на борт лодочки и отвезли на берег. Когда через некоторое время девушка очнулась, то не была удивлена или напугана, а спокойно заявила братьям, что совершенно не помнит, ни откуда она, ни как ее зовут. Она помнила только странный набор цифр, не зная, что они значат, но была уверена, что в них скрыто что-то важное. Так это или нет – неизвестно, но, возможно, разгадав тайну происхождения цифр, мы могли бы узнать нечто ценное для человечества. Сколько она плыла по воде – день, два, месяц? Откуда она пришла? Мы ничего не знаем, но перед нами очевидное доказательство, что человек может быть сильнее природы.

Макс молча слушал старейшину.

– Вера братства пошатнулась. – Олег прикрыл глаза и закивал головой, будто подтверждая собственные слова. – Эти люди, которые были рождены, чтобы служить небу, поверили ей. Они больше не верят в силу неба или океана. Они считают, что, разгадав тайну цифр, можно спасти всех людей.

Олег остановился в задумчивости, глядя куда-то вдаль, сквозь стены пещеры. Свет факела освещал его напряженное, серьезное лицо. Некоторое время он молча простоял так, а потом вдруг, обернувшись к Максу, улыбнулся.

– Если они поверили этой девчонке, то и другие поверят. Не так ли?

– Наверное, – предположил Макс.

– Наверное, – повторил Олег. – Тебе надо познакомиться с ней, и ты тоже поверишь, ей невозможно не верить.

Он вернулся к столу и снова сел напротив юноши.

– Семьдесят восемь восемьдесят четыре, – медленно произнес он.

Макс недоуменно посмотрел на старейшину.

– Это те цифры, что она назвала, – пояснил Олег. – Именно из-за этих цифр братья припыли к нам – чтобы мы выяснили, что они означают. И мы выяснили. Это высота горы Дастогхил. – Он поморщился. – Точнее, теперь это, вероятнее всего, остров, но раньше остров был горой, высота которой равнялась семи тысячам восьмисот восьмидесяти четырем метрам над уровнем моря. Тогдашнего моря. Про нее мало что известно. Там нет страны, с которой мы бы могли сотрудничать или о существовании которой бы знали. После потопа в тех местах царила абсолютная анархия. Нам неизвестно, что там происходит сейчас, но Макс… – Олег пододвинулся ближе, упер локти в стол и внимательнее взглянул в глаза юноши. – Мы уверены, что ключ к спасению человечества находится именно там. Ты должен отправиться вместе с этой девушкой туда, на этот остров, и выяснить, кто и зачем послал людям таинственный шифр.

– Но почему это должен сделать я? – выдавил из себя юноша, чувствуя, как его спина покрылась испариной. Такого он совершенно не ожидал.

– Ты опытный моряк, Макс. – Олег задумчиво почесал подбородок. – Намного опытнее большинства жителей федерации, и в этом далеком путешествии как нигде пригодятся твои навыки. Также ты не гражданин федерации, и это особенно важно, потому что Хромой Адмирал узнал про девчонку и ту силу, которую она имеет. Если мы будем ей помогать, он может повернуть против нас весь свой флот, а мы хотим избежать открытого столкновения, по крайней мере сейчас. К нему примкнули язычники и пираты, которые могут угрожать нашим северным границам. Если они объединятся и нападут, то Плавучим островам не устоять, и тогда варвары хлынут на земли федерации и Уральской республики. Не стоит забывать и про атласского пророка, он тоже мечтает убить девчонку. Пророк тоже может объявить нам войну, если узнает, что мы ей помогаем.

Макс задумался. Он никогда не покидал Плавучих островов, хотя много времени провел в океане. Ему предлагали отправиться в новый, неизвестный мир, и никто не знает, что его там ждет. Все эти рассказы про язычников, Адмирала, пророка не добавляли оптимизма. Если они все знают про девушку, то могут отправить на ее поиски убийц. А одно дело бороться со штормами, и совсем другое – с вооруженными людьми.

– Я могу отказаться? – поинтересовался Макс.

– Конечно, – коротко ответил Олег, а потом улыбнулся. – Но ты не откажешься. Во-первых, успешно решив задачу, ты сможешь снова вернуть расположение своего отца. Он будет гордиться тобой и больше не станет считать трусом, ведь ты выполнишь великую миссию. Во-вторых, как только ты увидишь девушку, то сам поверишь в ее силу, как поверили все мы. Ну а в-третьих… – Олег задумался, а потом закончил, холодно улыбнувшись: – Думаю, тебе хватит и первых двух причин.

Глава 4

Ясмин не поверила, когда султан Насер ад-Рахман, фактически второй человек в халифате, прибыл в земли клана Цапли и заявил, что хочет увидеть ее. Девушка удивилась, а потом сильно испугалась. Она принадлежала к самому презираемому клану из все трех, существующих в Атлассе, фактически была простолюдинкой, у нее не было заслуг или успехов, благодаря которым на нее можно обратить внимание. Зачем она могла понадобиться султану? Конечно же, думала она, он прибыл сюда, чтобы лично проконтролировать ее казнь. Говорили, что он любил наблюдать за казнями, иногда лично совершал их. Всем в халифате было известно, что новый пророк, который объявил себя «гласом бога и рукой народа», пытается искоренить все, что могло связывать халифат с внешним миром. Если это были торговые отношения, то следовало убить торговцев, если дипломатические связи – тогда меч пророка оборачивался в сторону дипломатов. Многие путешественники, странствующие по миру, лишились своих голов только за то, что видели, как живут другие люди.

Ясмин можно было причислить к врагам халифата: маленькой девчонкой ее отправили на остров Килиманджаро, где она постигала науки, слабо развитые, если не сказать – совершенно забытые, в халифате. Она научилась писать, считать, она умела читать карты старого мира, изучала историю, географию, биологию, освоила водный язык, который понимают практически во всем мире.

Старый пророк был намного мудрее нынешнего: он считал, что люди в халифате должны уметь не только ловить рыбу, ткать ковры или молиться о его здоровье. Люди должны думать, размышлять, читать старинные книги, ну или, по крайней мере, уметь писать свое имя. Во времена старого пророка были налажены связи и с союзом, и с империей, торговля процветала, а об искусных мастерах из Атласса узнали во всеми мире.

Новому пророку все это было неинтересно, а возможно, он испугался, что люди, которые умнее него, восстанут против его власти. Он объявил войну всем новшествам, что ввел предшественник, считая, что внешний мир тлетворно влияет на халифат. Когда люди начинают мыслить, они начинают меньше работать. Молитва, тяжелый труд и покорность – вот главное правило, по которому жил «обновленный» Атласский халифат.

Ближайшие соратники пророка, такие как султан Насер ад-Рахман, принялись выполнять его волю с особым усердием, можно даже сказать – с остервенением. Они выносили несчастным людям приговор за приговором, без суда и следствия, могли казнить только за то, что человек хоть раз общался с кем-то из внешнего мира. Началась эра доносов и террора. Но Ясмин, как и любой другой житель халифата, не могла допустить даже мысли, что пророк поступает неправильно. Он владыка халифата, он мудрейший человек, и он всегда действует так, как лучше для всего народа.

Ясмин сидела в своей пещерке, ожидая скорой расправы. Пещерка была небольшая, девушка едва могла залезть туда, встав на колени. А разместиться в ней можно было только сидя, подогнув ноги. Внутри помещались матрас, набитый соломой, и небольшой столик, на котором стояли графин с водой и несколько свечей. Теперь пещерка словно стала еще меньше, будто стены сомкнулись вокруг худой, дрожащей фигурки Ясмин. Ей было тяжело дышать. Она поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы стены пещеры обрушились и погребли ее под собой, потому что эта смерть была бы легче той, какую ей мог уготовить султан. Говорили, что он очень любил сжигать людей заживо.

И вот появился он. Насер ад-Рахман энергично спускался по склону зеленого холма, который был хорошо виден из пещеры Ясмин. Он шел в направлении ее дома, в этом не было никаких сомнений. Справа и слева от нее находились пещеры других отшельников клана Цапли, но она знала, что все они сейчас заняты рыбной ловлей. На голове султана красовался большой белый тюрбан с ярко-красным пером, на ногах – мягкие желтые сапоги, в которые были заправлены широкие синие штаны. Ясмин не могла еще разглядеть лица мужчины, но чувствовала его холодный, злой взгляд. Она вжалась в стену пещеры, ощущая спиной холод и сырость камня.

Насер ад-Рахман приближался. Ладони его были сжаты в кулаки. Он подошел вплотную к ее пещере и замер у входа. Широко расставив ноги, он потребовал у Ясмин выйти. Его грубый, резкий голос заставил девушку вздрогнуть. Она не посмела ослушаться его и покорно выползла наружу, ощущая себя грызуном, тщетно пытавшимся спрятаться в норе от хищника. Султан отошел в сторону, позволяя ей выбраться. Не смея подняться на ноги, Ясмин замерла на коленях у его ног, страшась даже поднять глаза.

Невольно перед глазами девушки оказались сапоги султана. Это были хорошие сапоги, в клане Цапли такие не носил никто. Наверняка их сшили на заказ на лучших фабриках клана Жаворонка, подумала она, изучая аккуратную, ровную строчку на голенище. Ясмин пыталась отвлечься, разглядывая обувь Насера ад-Рахмана, внутреннее готовая к тому, что в любой момент он схватит ее за волосы или ударит ногой.

«Чего же он ждет?!» Паника в груди девушки нарастала с каждой секундой мучительного ожидания. «Если я в чем-то виновна, убей меня!» Она не боялась смерти, считая, что смерть во имя пророка священна, но она хотела, чтобы это произошло быстро.

– Встань, – приказал султан, и Ясмин поднялась на ноги.

Она не смотрела ему в лицо, лишь краем глаза видела кусочек его гладковыбритого, загорелого подбородка. Видимо, все обстояло еще хуже, чем она думала. Он не убьет ее быстро. Возможно, это будет прилюдная казнь, либо же ее будут долго пытать, выведывая то, что она успела рассказать ученым мужам Килиманджаро о халифате во время своей учебы.

Ей было сложно понять, почему такой человек, как султан Насер ад-Рахман, опустился до столь ничтожного дела, как убийство никчемной девушки, которой сторонились теперь даже люди из ее собственного клана Цапли. Он же был легендарным воином, несколько раз плавал к берегам Анд, разоряя колонии союза. Он достигал северных рубежей и сражался со свирепыми, сильными викингами. Флот под его руководством выиграл несколько крупных морских сражений! Многие мечтали хотя бы издалека увидеть его.

Раньше об этом мечтала и Ясмин. Но в этот момент она хотела только одного – чтобы этот человек как можно быстрее убил ее.

– Посмотри на меня! – грозно рявкнул султан.

Девушка подняла глаза и встретилась с его холодными глазами.

Султана можно было назвать привлекательным мужчиной. Он обладал правильными чертами лица: ровный, с небольшой горбинкой нос, аккуратные тонкие усики и волевой подбородок. У него были широкие плечи и рост чуть выше среднего. Он был силен, энергичен и подтянут. Ходило много слухов не только о его воинственности, но и о любвеобильности. Наложниц в его гареме было едва ли не больше, чем у пророка.

С трудом Ясмин выдержала его тяжелый взгляд, который буквально прожигал девушку. Эти глаза будто бы видели ее насквозь, читали все ее мысли, замечали малейшее движение ее губ или глаз. Несколько мучительно долгих мгновений он смотрел на нее, а она едва могла унять дрожь, охватившую ее. Ясмин, в отличие от султана, ничего не могла разглядеть в его черных, как самая темная ночь, глазах.

– Не понимаю, что он в тебе нашел, – произнес Насер ад-Рахман, продолжая изучать девушку, опустив взгляд на ее грудь, а потом на ноги.

Он больше не сказал ничего, но она увидела все в этом взгляде. Презрение. Презрение, смешанное с удивлением, что великому пророку что-то могло понадобиться от такой грязной, чумазой простолюдинки, как она.

Ясмин хотела поднять руки, чтобы прикрыть себя, так как ее одежда напоминала скорее рваные тряпки, которые плохо скрывали ее плечи и ноги, но не смела пошевелиться. От его пронзительного, изучающего взгляда ей хотелось провалиться сквозь землю. А от его нелестных слов в свой адрес ей стало стыдно. Она не была красавицей, но все же ничуть не хуже любой другой девушки в халифате: у нее была стройная фигура, длинные черные волосы, красоту которых отмечали многие мужчины, и не слишком смуглая кожа.

– Следуй за мной, пророк хочет тебя видеть. Отправляемся сейчас же, – сообщил ей султан, резко развернулся и быстро зашагал вверх по склону холма, с которого недавно спустился.

Несколько секунд Ясмин недоуменно хлопала глазами, глядя в его удаляющуюся спину, а потом побежала следом за ним.

…Через два дня к острову, где располагался дворец пророка, подплыло небольшое двухмачтовое дау, над которым развевался штандарт с желтым солнцем и тремя лучами. Солнце символизировало самого пророка, а три луча – три клана, на которые делилось все население халифата. На борту сидела Ясмин и, улыбаясь, смотрела на вышитое желтыми нитками солнце. Скоро она увидит пророка. Ее удостоят чести, о которой другие могли только мечтать. Ее учили, что пророк обладает невероятной силой и умом. Он настолько красив, что, глядя на него, на глазах людей выступают слезы радости и счастья. Многие считали, что он умеет читать мысли, обладает тайными знаниями и хранит такие секреты, от которых у обычных людей взорвалась бы голова. Ясмин верила во все это, потому что она, как и весь народ халифата, считала пророка богом.

Еще пару дней назад такая встреча показалась бы ей фантастической, несбыточной мечтой. И даже если хмурый султан везет ее на казнь, она произойдет в присутствии пророка, а значит, это лучшая смерть, которую только можно пожелать. Жизнь любого жителя халифата была подчинена одной-единственной священной цели – жить и умереть за пророка.

«О, небеса, – думала девушка, вздымая глаза к небу. – Лишите меня зрения после этой встречи. Я хочу, чтобы его божественный лик был последним, что я увижу в жизни». На ее щеках выступили слезы. Но это были слезы счастья. Она больше не боялась, она гордилась собой.

Тем временем дау с глухим стуком ударилось левым бортом о скалистую пристань. Лодку тут же схватили и потащили ближе к берегу два тощих смуглых слуги, которые выглядели настолько худыми, что сквозь тонкую кожу можно было разглядеть белеющие ребра. Они не смели поднять своих изнеможденных лиц, и Ясмин видела только голые, черные от загара черепа. Они закрепили лодку, обмотав канаты вокруг больших прямоугольных камней, а потом, излишне суетясь, подхватили деревянный мостик и перекинули один его край на борт дау.

– Идем! – рявкнул султан, спрыгивая с корабля.

Ясмин внимательно наблюдала за султаном во время их недолгого плавания. Он казался ей жестоким, холодным, бессердечным. Он был немногословен, все время сидел на корме корабля, не ел, не спал и почти не двигался. Если он заговаривал с девушкой, то делал это так, будто обращался к животному. Она вздрагивала каждый раз, когда его жесткий взгляд останавливался на ней. Она боялась его.

Вдруг сердце девушки ухнуло вниз: что же с ней станет, когда она увидит пророка, если перед ним даже Насер ад-Рахман падает ниц? Об этом она совершенно не подумала, пребывая в своих розовых фантазиях, где пророк принимал ее с добротой и любезностью.

На негнущихся ногах, приподнимая длинное пышное платье и стараясь не запутаться в его складках, она семенила следом за султаном. Платье было бирюзовым, с бархатным капюшоном. От него не пахло грязью и потом, и на нем практически не было заплаток. Богатейшие жители клана Цапли расщедрились и подарили Ясмин это платье, когда собрались на берегу, чтобы проводить ее. Слух о том, что их соплеменницу потребовал к себе сам пророк, быстро разлетелся по острову. Для клана Цапли это было если не праздником, то очень важным событием, поэтому они не могли отправить девушку в тех лохмотьях, а которые она обычно одевалась. Пророк мог посчитать это неуважением к себе, и тогда каждому члену клана пришлось бы отвечать за это страшное преступление.

Слуги на пристани встали на колени, когда мимо прошагал султан. Один из них покосился на Ясмин, но быстро опустил глаза, едва их взгляды пересеклись. Она увидела в его глазах страх. Они боялись ее. Это было очень необычно. Она привыкла, что на нее смотрят надменно, презрительно, откровенно злобно, но никто никогда не смотрел на нее со страхом.

– За мной, – поторопил ее султан, указав рукой на узкую тропинку, зажатую между скал, что высились вдалеке. На фоне ясного неба они застыли такими же черными силуэтами, как и неподвижные слуги за спиной.

Тропинка, извиваясь, поднималась вверх, к вершинам скал, где терялась за небольшой скалистой грядой, которая неровной, зигзагообразной линией закрывала часть горизонта. Послушно Ясмин пошла за султаном, мысленно ругая платье, в котором она не привыкла ходить.

Ей было сложно поспевать за мужчиной, который широкими, быстрыми шагами двигался вверх. На ногах султана были хорошие сапоги с твердой подошвой, а она шла босиком. Иногда она сжимала зубы от боли, когда наступала на острые камни или ударялась о скалу. Через некоторое время она уже оставляла за собой окровавленные следы, но упорно шла вперед, не допуская даже мысли попросить этого жестокого человека сбавить шаг.

Чтобы не думать о боли, девушка начала размышлять о том, зачем она понадобилась пророку. Если отбросить вариант, что ее хотят казнить, то зачем еще он мог ее позвать, да еще послать за ней самого султана? Она была из небогатой семьи, отец ее обычный ремесленник, который делал глиняные горшки. Мать же и вовсе не обладала особыми умениями, а просто следила за домашним очагом. Сестер и братьев у нее не было, богатых, влиятельных родственников тоже. Ясмин была неважной «цаплей», многие в клане считали ее чудаковатой, поэтому она мало с кем общалась, а со временем ее сослали к изгоям – членам клана, которых считали бесполезными. У нее не было друзей, она с трудом находила общий язык со сверстниками. Как только она немного подросла, ее отправили на остров Килиманджаро. Пока другие дети учились ставить сети, ловить рыбу и обтесывать камни, она жила вдали от халифата, постигая совершенно другие науки, которые, как считали ее соплеменники, не очень-то и нужны в новом мире. Спустя долгих десять лет она вернулась в родные края, но когда она начинала восхищенно рассказывать окружающим о мире цифр или показывать древние карты с несуществующими ныне континентами, все смотрели на нее как на сумасшедшую. Им это было чуждо и неинтересно. Ее знания никак не могли научить плавать или ловить рыбу.

И все же, как ни хотела бы думать иначе Ясмин, у нее оставалась только эта мысль: пророк хочет ее казнить как неверную, которая постигала губительные, никчемные для халифата науки.

Наконец они оказались на вершине. Отсюда открывался вид на долину, расстилавшуюся далеко внизу, по другую сторону гряды. Долина была закрыта со всех сторон высокими горами, они будто служили ее естественными стенами, защищая от буйных ветров и убийственных штормов. Ясмин помнила, как на ее родных островах иногда в непогоду волны были настолько большими, что с грохотом обрушивались на сушу, слизывая в океан все, что попадалось им на пути. Часто после таких штормов пропадали люди.

Долина представляла собой обширное пространство, поросшее зеленой травой, дикими кустарниками и невысокими деревьями. Ясмин заметила два небольших озерца с прозрачной водой. Узкая тропинка, по которой они поднимались, стала с другой стороны гряды довольно широкой и ровной песчаной дорогой. Дорога эта спускалась в долину, пересекала ее и вела к огромному каменному строению в несколько этажей. Размеры его восхитили Ясмин. В землях клана Цапли были только пещеры, норы да сложенные из чего попало хлипкие хижины, которые часто сносил ветер. Даже правители ее клана жили в пещерах, пусть и в более просторных, в которых можно было не только ходить в полный рост, но и разводить костры.

Здание, которое видела перед собой Ясмин, отличалось правильной прямоугольной формой и ровными стенами. Камни были почти идеально подогнаны друг к другу, лишь некоторые из них, плохо обтесанные, выступали уродливыми наростами. В одной из стен, к которой вела дорога, виднелись высокие деревянные ворота. На крыше строения, представлявшей собой ровную площадку, возвышалась круглая башня с бойницами поверху. Над башней развевался огромный флаг с солнцем и тремя лучами. Это был дворец самого пророка.

Вокруг каменного здания были разбросаны юрты самых разных форм и цветов. В отличие от юрт, которые Ясмин видела раньше, здешние были красивы и просторны. Из крыш некоторых из них в небо струйками поднимался дым, и даже издалека девушка ощутила запах готовящейся еды. Рядом с юртами она увидела деревянные загоны, где паслись лошади, козы и овцы. Кое-где прямо на земле горели костры, и возле них собирались группы по несколько человек, в доспехах и при оружии.

Ясмин внимательно разглядывала долину и улыбалась. Перед ней предстал центр мира. Это было место, где жил пророк. Самое прекрасное место на свете. От восхищения она и не заметила, как на глазах ее выступили слезы. Удивительное место! Здесь было так тихо, спокойно и умиротворенно, солнце так ярко и весело освещало долину, даря пророку свое тепло без остатка.

Султан не дал ей много времени, чтобы насладиться прекрасными видами. Поправив на голове тюрбан и сплюнув себе под ноги, он направился по дороге вниз. И девушка снова, подобрав платье и ощущая боль в израненных ступнях, поспешила следом.

Чем ближе они подходили к дворцу, тем учащеннее билось ее сердце. Она чувствовала, как разговоры замолкали, когда она проходила мимо воинов, которые минуту назад, расположившись у костров, о чем-то весело, непринужденно болтали. Они провожали девушку хмурыми, пристальными взглядами. В отличие от слуг на берегу, эти люди не боялись ее. Это были воины, личная стража пророка. Она узнала их по зеленым плащам с изображений солнца и трех лучей. Некоторые из них клали руки на сабли, что висели у них на поясе, и крепко сжимали рукояти. Если бы не султан, думала Ясмин, эти жестокие люди изрубили бы ее без жалости и сожаления. Они были поставлены здесь, чтобы защищать пророка, и мимо них не пролетит незаметно даже муха. Ясмин чувствовала на себе их взгляды и знала, что стоит ей сделать неверный шаг – и ее не спасет даже султан. Эти люди подчинялись только пророку, поэтому она старалась идти как можно ближе к Насер ад-Рахману, буквально след в след.

Султан и Ясмин вплотную подошли к воротам. Два стражника молча смотрели на них. В руках они держали штуки, которые девушка раньше ни у кого не видела. Но она читала про них в книгах по военному вооружению. Это было оружие, которое носили воины в прошлом мире. Оружие называлось автоматом и стреляло железными пулями, которые могли лететь на большие расстояния и пробивать людей насквозь. Ясмин поежилась, она думала, что такие вещи умерли вместе с прошлым миром, но, видимо, оружие будет жить, пока жив человек.

Султан поднял руку, и стражники отошли в стороны. Один из них нажал на углубление в стене, и ворота начали с грохотом и скрежетом открываться. Ясмин вздрогнула, но султан невозмутимо стоял на своем месте, поэтому и она не посмела шевелиться.

– Запомни, – грозно произнес султан, когда ворота открылись. Он обернулся к ней и стал трясти перед ее лицом пальцем. – Не обращайся к пророку, не смотри на пророка, не смей подходить к нему, пока он не разрешит. Ты можешь заговорить, только когда он тебе позволит это. До этого молчи и молись за него, потому что он будет видеть твои мысли! Если ты его рассердишь, то эти псы, – он указал на воинов, что остались позади, – разорвут тебя!

Она хотела было что-то спросить, но страх сковал ее. Из ворот на нее дохнуло холодом и сыростью. Она не видела ничего внутри, кроме темноты, словно это был вход не во дворец, где жил пророк, а в пещеру ужасного мифического чудовища.

– Иди! – скомандовал султан.

Впервые он взял ее за руку. Девушка взглянула в его глаза – холод его глаз растаял! Он мягко подвел ее ближе к входу.

– Помни: ты избрана пророком.

Она отбросила все тревожные мысли. По телу побежали мурашки, дыхание перехватило, сердце в груди, казалось, замерло. Она готова была закричать, делая первый осторожный шаг вперед. Она помнила, как кричала когда-то давно, когда корабль прежнего пророка проплывал мимо земель клана Цапли. Корабль не зашел в их порт, его парус едва виднелся на изумрудной водной глади, но она истошно вопила, как вопила и вся толпа, что собралась в тот день на берегу. Они кричали и надеялись, что пророк услышит их. Каждый из той толпы фанатиков очень хотел, чтобы пророк услышал именно его голос. Вот и сейчас ей хотелось кричать, чтобы ее услышал пророк, чтобы он знал, что она любит его и молится за него. Ясмин медленно погружалась в темноту, царившую внутри дворца, в уверенности, что наступил самый счастливый день в ее жизни.

Глава 5

Макс томился в ожидании, когда начнется совет, куда Олег позвал всех верховных старейшин федерации. Он чувствовал себя непривычно в той одежде, что выдали им с Андреем. Зеленая рубашка с длинным рукавом и широкие зеленые штаны были неудобны. Юноше хотелось закатать рукава, расстегнуть пояс, что сдавливал талию, и скинуть резиновые ботинки, в которых потели ступни. Андрей стоял рядом и выглядел как каменная статуя. Судя по выражению его лица, он не чувствовал тех неудобств, что испытывал Макс. Но Олег сказал, что юноши не могут предстать перед старейшинами в одних только набедренных повязках, ибо это будет расценено как неуважение к совету, поэтому Максу приходилось терпеть. Чтобы отвлечься, он раз за разом осматривал зал, стараясь отыскать какие-то новые детали, которых раньше не замечал, но не преуспел в этом деле, так как в просторном помещении, кроме квадратного стола, стульев и факелов на стенах, ничего другого не было.

Макс все думал о том, что его просили сделать. История Олега казалась невероятной. Он смутно представлял, как одна девушка может помочь всему миру. Но всё в новом мире было невероятно – сам мир невероятно изменился, невероятной стала жизнь в нем. Поэтому Макс практически дал согласие, в глубине души понимая, что если есть хотя бы один шанс попытаться изменить мир, сделать его хоть отчасти прежним, то этим шансом надо воспользоваться. Олег сказал, что он созовет совет, который должен дать добро на путешествие, и именно на совете Макс сможет принять окончательное решение.

Сзади послышались голоса. Эхо голосов громко разлеталось по пустому залу. Мимо степенно проследовала процессия, состоящая из мужчин в изумрудного цвета халатах. Среди них был и Олег. Они не обратили на одиноко стоящих практически в центре зала юношей никакого внимания, о чем-то увлеченно разговаривая, споря и активно жестикулируя. Кто-то даже смеялся. Эти мужчины, волосы на голове которых практически у всех были покрыты сединой, а лица – глубокими морщинами, прошли к столу и расселись вокруг него. Все разговоры разом стихли.

– Итак, – прозвучал, подобно грому в затихшем зале, голос Олега, отчего все остальные старейшины устремили на него свои взоры, – я рад представить совету храбрых юношей, что отправятся вместе с Анастасией на гору Дастогхил.

Шесть пар глаз вперились в Максима и Андрея. Старейшины с любопытством изучали юношей, будто те только в эту минуту появились перед ними. Макс уловил, что некоторые из старейшин смотрят на них надменно и даже с презрением, и ощутил себя некой диковинкой, на которую просто пришли поглазеть. Ему стоило больших трудов выдержать эти взгляды. По спине побежал пот, и рубашка начала неприятно прилипать к телу. Как же ему хотелось снять рубашку и штаны!

– Олег, кто это такие? – с явным недоверием в голосе произнес невысокий толстяк с хорошо заметной лысиной, покрытой ровным розовым загаром. Он медленно накручивал на толстый палец свой длинный седой ус. – Ты уверен, что хочешь доверить дело этим… не гражданам федерации?

Послышался смех.

– Почему нет, Семен? – искренне удивился Олег, прожигая взглядом рассмеявшегося старейшину. – Они молоды, они выросли на Плавучих островах, где океан был для них вторым домом. Андрей – бывший рыбак. Он выживал в таких местах, от одного упоминания которых у вас бы зашевелились волосы на голове. Никто не знает океан лучше, чем они. Они подобны рыбам, но на двух ногах.

Он усмехнулся, упер руки в стол и, обведя всех собравшихся грозным взглядом, продолжил:

– Мы построили дома, фабрики, строим катера и корабли, выращиваем еду, и мы мало в чем нуждаемся. Это хорошая жизнь прогрессирующего, развивающегося общества. Так и должно быть. Мы все к этому стремимся. Но за оболочкой спокойствия и комфорта, который мы создаем, находится чуждый и враждебный нам мир. Жители федерации стали слишком изнеженными и расслабленными. Мы становимся слабыми… – Он сделал паузу и добавил: – Физически. Мы слишком доверяем технологиям, которые создаем. Вы знаете, что наше молодое поколение боится покидать пределы федерации и больше времени проводит на островах, чем в океане? Доходит до того, что некоторые наши дети не умеют плавать!

Среди старейшин прошел ропот. Семен, тот самый лысеющий толстяк, сделал недовольное лицо.

– Ты хочешь сказать, что эти мальчишки, рожденные на Плавучих островах, лучше, чем мы? – проворчал он.

– Я хочу сказать, – холодный взгляд Олега уперся в Семена, – что если я захочу выйти в открытый океан, то в спутники возьму этих мальчишек, а не тебя. – Олег улыбнулся. – Но если мне нужно было бы настроить станок на фабрике или помочь посадить капусту, то это, без сомнения, я бы делал с тобой, мой друг. Не надо думать, что жители Плавучих островов хуже нас, потому что живут беднее, у них нет заводов и катеров с моторами. Они хорошо умеют то, что мы постепенно забываем. Кроме того, мы союзники, а союзники помогают друг другу и дополняют. Одни дают то, чего нет у других.

Семен не стал продолжать спор, он сложил руки на животе и что-то пробурчал себе под нос. Его лицо сделалось красным – то ли от злости, то ли от напряженного разговора.

– Кроме того, – Олег чуть повысил голос, обращаясь теперь ко всем, – мы не можем отправить никого из наших людей. Опасность в лице Кордильерской морской империи висит над нами, и не надо давать Хромому Адмиралу лишний повод напасть на нас.

– К черту этого хромого безумца и всю его никчемную империю! – разбушевался другой старик, с длинной седой бородой и большим крючковатым носом. Его глаза широко открылись и горели огнем гнева. Сжав сухую, костлявую руку в кулак, он стукнул им по столу. – Сидит на своих камнях, еще до сих пор подтираясь водорослями. Если он так хочет, то мы отправим весь его флот туда, куда он так стремится – на дно океана!

Все за столом одобрительно закивали.

– Обязательно, Егор, – согласился Олег. – Но к Адмиралу присоединяется все больше людей. Все больше несчастных, заблудших душ заражаются его безумием. Если начать войну, то погибнет много невинных, да и война может затянуться надолго и истощить все наши ресурсы. Но… – В наступившей тишине его голос звучал особенно отчетливо. – У нас появился другой способ победить его. Мы можем разрушить веру в его глупые идеи, а это главное его оружие. Разрешите представить вам то, что должно помочь нам, – торжественно закончил Олег, указывая рукой на вход в зал.

Максим повернулся в ту сторону, как и остальные. У входа в пещеру, прячась в тени одной из стен, стояла девушка. Никто не услышал, как она появилась. Она стояла там, пока на нее не обратил внимание всех присутствующих Олег.

– Я не помешала? – поинтересовалась девушка ровным тихим голосом, склонив немного голову набок и робко выходя на свет.

– Конечно нет, дитя. – Олег вышел из-за стола, подошел к ней и заключил в объятия. – Мы как раз начали говорить о великой миссии, что предстоит тебе и твоим товарищам.