Читать онлайн КАЗАРЛА

казарла

(фантастическая повесть)

– Всё, дед, времени нет больше, – мрачно огрызнулся походный атаман и в сердцах хлестанул себя по голенищу зажатой в кулаке нагайкой, – если с нами сейчас не полетите, погибнете вместе со всей Землёй. И это тебе не шутки! Через час стартуем.

Митрич, сидевший на пороге своего куреня с потухшей цигаркой в углу рта, выплюнул её подальше и, отрешённо глядя на широкую степь за Доном, спросил:

– Выходит, по-твоему, последняя это теперь возможность? И по-другому совсем никак?

– Никак, старый… Ты, если о себе уже не думаешь – бабку хоть с внуком-то пожалей, они без тебя лететь отказываются.

– И правильно отказываются, нельзя свою землю бросать. Не по-казацки это.

– Митрич, ну ты ж умный дядька… Всегда был. Чего ж ты щас так ерепенишься, а?

– А вы што – вот так вот, даже и без своих коней, улетать собрались? Шо ж вы за казаки такие там будете, без коней-то? На вашей ентой запасной планете… Да и не долетит ещё, небось, комета сюда.

– Долетит, профессор, как пить дать долетит. Установлено точно! А для коней места на барже совсем нет, тут бы хотя б людей спасти…

– Ну, ежели без коней, то нам такого ненадь. А раз комета долетит, то, значит, такова она и судьба наша.

– Да шо ж вы, Табунщиковы, за упрямцы такие все! Вот и сын твой такой же упёртый был, за что и поплатился тогда… маг недоделанный.

– Сам ты это слово, атаман! Тут не в магии дело, он же наукой занимался, по-настоящему. А вы его гнобили, вот и поторопился чуток с последним экспериментом – подарок вам всем, неверящим, хотел сделать. Такой, шоб каждому хватило. А вы его… Ээх!

Когда атаман, с досадой махнув на него рукой, наконец ушёл, Митрич ещё посидел немного, глядя на тёплое закатное солнце перед собой и становящийся всё более ярким хвост кометы чуть в стороне, а потом снова вздохнул и, держась за украшенные скромной резьбой балясины, по порожкам спустился в низы1 куреня, где у сына в холодной комнате была оборудована своя лаборатория.

Там он долго проверял и осматривал все приборы, а потом почти до утра перечитывал сыновьи записи, изредка бормоча под нос: «нуль-Т, нуль-Т… "выдумки древних фантастов – эти нуль-транспортировки", вишь ли, для них… не снадобилась им твоя нуль-транспортировка, сынко, ну, тогда хоть нам пускай сгодится… как там атаман сказал – "вместе со всей Землёй"? Вот сразу со всей Землёй и будем пробовать».

Уже на рассвете кликнул к себе жену и внука: «Эй, семейство! Табунщиковы, время не ждёт – комета на подходе». Радостный внук, охочий до любого дела, особенно ежели оно сулит приключения, стремглав скатившись по крепкой лестнице, ворвался к деду в «холодную» и сразу принялся изображать капитана в рубке звездолёта:

– Экипаж к полёту готов! Оборудование исправно. По местам стоять, ключ – на старт! Начинаю обратный отсчёт… Эээ, дед, а где у нас ключ-то?

– Да вон он, справа, под ковриком. Баба, помогай внуку… Надо просто там кнопку нажать.

И Митрич вживе представил себе: когда последний звездолёт в сцепке с объёмистой, но не беспредельно же, казачьей баржей выйдет из джампа в заданном секторе, вместе с новозаселяемой планетой его встретит там и старая добрая Земля. Он даже улыбнулся при этом.

ЧАСТЬ 1

Казачья планета. Полдень, XXV век

Но получилось иначе. Не потянула маломощная сынкина лаборатория всю Землю – ну, не смогла! – бывает. Вместо задуманного, прямо в степных просторах новой казачьей планеты высадился только холм с родным куренём. Что сталось с самой Землёй, без этого их холма – можно было только гадать.

01

– Дорогие казачата! Будущие казаки… Мы с вами стоим сейчас над самым грандиозным сооружением нашего Танаиса2, последним из куреней Земли, – покинув «ТрактоР» (школьный флай-бус типа «Т-Р»3), опустившийся пять минут назад на крышу гигантского зеркального куба посреди степи, ребята сгрудились рядом и учитель-подхорунжий сразу начал эту свою вводную речь. – Вот здесь, в необъятной степной шири, и пританаисился когда-то холм с Табунщиковым куренём, оказавшись единственным холмом на всю планету, других здесь больше просто нет. Так и стоит он уже почти двести лет, словно последний богатырь, охраняя бескрайние казачьи земли и напоминая всем, «откуда есть пошла Земля русская». Сейчас мы с вами всё сами и увидим.

– А чё так далеко-то, не могли штоли ближе к центру поставить? – тут же откликнулся Мишка, самый бойкий из казачат, а остальные одобрительно закивали.

– Не могли, видно. Мы даже пока и не разобрались, каким духом он тут вообще появился, – смущённо ответил учитель. – А теперь давайте-ка будем спускаться вниз, чтобы поближе осмотреть этот уникальный музейный комплекс.

И он, придерживая рукой свисающие на плечевом поясе ножны с шашкой, направил свой юный казачий отряд к лифтовой шахте, ведущей внутрь куба. Миновав системы усиленной защиты (шашку, как и бебуты4 кадетов, при этом пришлось сдать), они оказались недалеко от подножия холма, перед невысокой земляной полусферой, увенчанной слегка покосившимся старым куренём, к которому и стали подниматься по протоптанной в траве тропинке. Вокруг стояла торжественная тишина, пахло чистотой и озоном.

Тогда-то и прогремел этот чёртов взрыв. В закрытом пространстве мемориального куба он оказался особенно громким и звонким, с оттяжкой ударив по ушам и выбив все стёкла. Всем показалось, что даже сама планета от этого вздрогнула.

02

Исходно планета Танаис заселялась одними только казаками. И потому совсем не удивительно, что самые крупные из не слишком многочисленных здесь рек получили названия Дон и Амур. Волга тоже была, конечно, но очень уж мелкая и, в отличие от Земли, впадала она не в море, а сначала в Уссури и только потом, с помощью Амура, в большой океан.

Планета оказалась не очень крупной, имела гораздо больший наклон магнитной оси и в значительной части была вообще непригодна для проживания – только на узком субконтиненте, вытянувшемся вдоль сильно наклонённого экватора между ледяными торосами юга и горячими песками севера, природные условия позволяли более-менее комфортно жить и полноценно вести хозяйство. Но жаловаться казакам не приходилось – что осталось, то и взяли, выбирать уже было не из чего.

Да, планета заселялась казаками, получился своего рода случайный этнографический эксперимент. Просто потому, что казаки стали последними, кто ещё отказывался покидать свой дом. Самый последний космотранспорт перед встречей Земли с кометой Апофеоза, последний шанс сохранить свой род хотя бы где-то среди далёких звёзд… Даже лошадей с собой они не смогли, да и не успели взять. Других вариантов уже не было – последний звездолёт, самая крайняя возможность.

Теперь-то, через две сотни лет после переселения, всё вполне устоялось и выровнялось. А поначалу – да, было трудновато. Казачество оказалось совсем не однородным. Кроме донцов и кубанцев, были там забайкальцы с амурцами и уссурийцами, а между ними – все остальные, сразу объединившиеся в одну, урало-сибирскую станицу. Селились не вперемешку, а каждое войско своими станицами и куренями. Конкуренция в борьбе за территории и ресурсы между ними была поначалу, но потом, когда пошёл совсем уж полный раздрай, на общеказачьем Круге порешили: чего нам тут лаяться да собачиться, станичники должны жить дружно и помогать всем и каждому, иначе под чужим солнцем не выжить.

Следом за Табунщиковым куренём на Танаисе появились и пять станиц: Донская, Кубано-Терская, Урало-Сибирская, Забайкальская и Амуро-Уссурийская, плюс африканский хутор.

Фактор афроказаков возник случайно – в самый последний момент на Земле вдруг обнаружилось одно из африканских племён, не отправленное ранее на другие планеты вместе с сородичами и его пришлось вывозить на той же казачьей барже. Ну, а поскольку вокруг были сплошь казаки, пришлось и этим тёмнокожим детям саванн тоже записываться в казачество и перенимать казачьи законы, правила и обычаи, причудливо перемешивая их со своими, африканскими.

Поначалу казаки внешне отличались только лампасами на скафандрах – шириной оных и цветом. Это помогало быстрей находить своих станичников, а потом и в привычку вошло – лампасы стали пришивать и к штанам с комбинезонами, возродив тем самым старинный казачий символ. Одно время про символы никто не вспоминал – не до того было, однако пришлось…

Так вот, тогда же Совет стариков вынес вдруг и своё «мудрое решение»: если уж возрождать, то лампасы должны быть не краской на скафандрах намалёваны, а пришиваемы как полагается и как это издревле ведётся – на наружные боковые швы, края загнуты внутрь и прострочены соответствующей цвету лампаса ниткой. Но на Круге их поправили: космоскафандр – не шаровары, на его пластальную поверхность пришить что-либо вообще невозможно, да и никакого наружного шва там в помине нет… короче, не надо бузить, старики, главное – шоб лампас виден был, а уж из чего он – дело десятое.

И с цветом лампасов тоже пришлось тогда повозиться. Изначально ведь они, конечно, у разных казаков разные, но не совсем: красные, к примеру, не только у донских, а ещё и у сибирских, семиреченских, енисейских и волжских, малиновые – у кубанских и уральских. У терских же светло-синие, и такие же у казаков оренбургских. Забайкальцы имели лампасы такие ж желтые, как и производные от них амурцы с уссурийцами, а кроме них ещё и астраханцы.

Старики закинули и ещё одну смуту: только по лампасам нельзя же установить принадлежность к конкретному казачьему войску. Определяющим, со стародавних времён, был весь комплект военной формы, вся «справа». Так, кубанские казаки прежде нашивали малиновые лампасы на черные шаровары, а уральские – на синие, терские носили голубые лампасы на черных (как и у кубанцев) шароварах, а оренбуржцы – на серо-синих. Волжские казаки, рано отделившиеся от донских, отличались только цветом погон: красные у них, синие – у донцов. И все казаки, жившие на матушке-Земле восточнее Урала, носили форму защитного цвета, однотонную с Сибирским войском или близкую к нему.

Пришлось что-то срочно придумывать, кумекать. Порешили на том, что останутся лишь лампасы («а погонов нам таперича ненадь, ноне мы все – вольные!»), и цвета их будут по наименованиям станиц. Долго пришлось судить да рядить, какой станице какой цвет назначить, и только с афроказаками было проще всего, им достался природный чёрный, и никто не стал с этим спорить.

Нас ведь не так уж много здесь на самом деле, а за последние двести лет всё вокруг так перемешалось да спуталось, что только по лампасам и можно теперь определить, кто какой станицы казак. А ежели ещё вспомнить, что у казачек-то и вообще лампасов нет… Ну, вы меня понимаете.

Кстати, космоскафандры-то эти на планете оказались не шибко нужны, да и сроки их эксплуатации давно закончились. Но у каждого реестрового казака в горнице, в красном углу под иконами, как знак первородства и вольности, обязательно и теперь хранится сей раритет – белоснежный Скафандр с лампасами.

03

Извините, малехо отвлёкся. Так вот, про взрыв этот чёртов, на мемориале… Я про него узнал почти сразу, от крёстного, который мне не просто вторым отцом приходится, но ещё и прямой начальник по службе.

Нет, он тогда, конечно, был прав, безусловно прав. Пластунский есаул Тимофей Аркадьич Заплатов пробурчал мне не по-отечески сурово: «тебя ведь никто специально не звал к нам в пластуны, сам вызвался в казачью разведку? Нет шоб дело отца-матери продолжить, в знатные фермеры выбиваться. Всегда всё сам да сам… Вот и разгребай теперь эту историю тоже сам, казачина, раз вызвался! И по-быстрому. Потом доложишь».

Дык, я ж разве отказываюсь? Коли надо, значит – надо.

Тем более, что народу, как обычно, ни на что у нас не хватает, я ж понимаю – все на борьбе с пендами, которые повылазили тут у нас меньше года назад, и никто не знает, откуда взялась эта погань, кто такие, чего им нужно и как с этим справиться. Их поначалу-то, как только появились, стали звать пендосами (за чёрно-белый окрас) – говорят, то ли по-словацки, то ли на сербском это значит «пингвин». Но на пингвинов ни один из них уж точно не похож, а потому кличку сократили до пендов… К тому ж, сверх обычных забот, все заняты теперь ещё и подготовкой к отправке в Метрополию очередной зимовой станицы5, и никому большого дела нет до какого-то непонятного взрыва на древнеземельном мемориале.

Как и нет никому, даже отцу родному, никакой заботы о том, что драгоценная невеста моя, Настасья Никитична, урождённая Кашеварова, снова начала хвостом крутить да кочевряжиться, а свадьба наша с ней, на осень назначенная, так и норовит опять развалиться… Никому, канешна, окромя меня одного, это не интересно. А хто я такой, шоб своё, дюже личное, поперёд обчественного выпячивать!

(А? Как я вам тут завернул, как сгутарил? Не зря ж ещё в кадетском корпусе, на уроках казачьего гутора, успехи показывал и даже самого Шолохова в оригинале читал… Хоть и давно это было, но помнится).

А ещё и кубанцы давеча очередную бузу затеяли. Кто-то из молодых да резвых откопал где-то в старых записях, что происхождение они имеют аж от самих черкасов, за пять веков до того принудительно переселённых на Кубань с Запорожья, и решил «восстановить справедливость», отсамостийниться. Идея оказалась весьма заразной, и уже половина Кубано-Терской станицы бурлит и пенится, требуя полной себе независимости ото всех, в связи с предстоящей 1200-й годовщиной вольного казачества6. Казалось бы, какое им нынче дело до того, что происходило полтыщи лет назад, да ещё и на другой совсем планете – а вот поди ж ты.

– Да какие вам, к чёрту, черкасы, – наливаясь тёмной кровью, орал на Круге их кошевой атаман в сторону молодёжи, – вы ещё половцев с хазарами вспомнили б, неучи мелкие! Черкасы – это и есть казаки, синонимы это, одно и то же. У донцов даже два хутора в их честь названы – Старочеркасский и Новочеркасский. Вы что, в донцы хотите переписаться, лампас поменять?

Вот наверняка ж кто-то из кубанских ребят и заложил «енту бонбу» в мемориал, когда они там в карауле (или «по хуторам, на кордонах, в разъездах, залогах и сему подобных службах») стояли – для буквально-физического «подрыва устоев». Молодёжь же, казачья кровь бурлит, а опыта мало.

Надо бы мне теперь по-быстрому на тот мемориал сгонять и скоренько во всём разобраться. Так, и какая там из наших нуль-Т-бочек к нему самая ближняя?

Щас и про бочки тоже обскажу, для общего понимания. Это ваще даже сказка какая-то, совсем непонятная! Ещё когда только переселялись на Танаис, отдельно встал вопрос по коням. В суете да спешке эвакуации никто и подумать не успел, что их-то можно было не табуном везти, а в контейнере-инкубаторе, зародышами или там яйцеклетками… Просто поотпускали тогда всех лошадей в степь, на вольные выпасы. Авось, и выживут, коли комета мимо просквозит.

Понадеялись, что подберут им замену на новом месте, ан не срослось. На Танаисе крупных животных отродясь не было, да и теперь так и не появилось, а мелкая и неповоротливая местная дичь на роль коней никак не годилась.

А что такое казак без коня? Это ж полказака, даже четверть. Ну и что, что у нас тут давно космический век, что коней заменили машины. Казак должен скакать! В этом его предназначение и судьбина. И планета Танаис, последняя из остававшихся свободными от заселения, но недотерраформированная как надо, пошла казакам навстречу, предоставила им возможность вольно скакать. Правда, уже без коней.

Планета-то оказалась живой. Живой и деятельной. Когда казаки еще только переселились на неё, долго «отмалчивалась» – видимо, изучала новое для себя явление и строила варианты, незаметно проверяла возможности взаимодействия…