Читать онлайн В поисках Бога. Господи, укажи мне путь
- Автор: Маша волк (Странник)
- Жанр: Современная русская литература, Стихи и поэзия
© Маша Багряный волк (Странник), 2025
ISBN 978-5-0065-7990-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Утро в монастыре
- Разгладилось лицо, и солнце встало,
- У Ефросинии петух запел,
- Сама иду на утреннее правило,
- Как все монахини, по утренней росе.
- Иду и думаю, как тут я оказалась,
- И в черном, как монахиня, иду…
- Вопрос весь в том, кем буду я, скитаясь,
- И нужно ли состариться в скиту.
- Везут одну ослепшую монашку,
- Всегда в коляске, в черном клобуке,
- Но только подвезут к воротам храма,
- Она встает и солнце светит ей.
- Монахини исполнены молитвы,
- Их лица все окрашены чертой,
- Ведь самые счастливые мгновенья,
- Всегда бывают в чем-нибудь простом.
- Иду и вижу, снова наша лошадь,
- Заходит в трапезную, просит дать ей хлеб,
- Наверное, неважно, кем ты станешь,
- Важнее то, умрешь ты или нет.
Странник
Лучше вор в законе, чем монах на свободе (в миру)
- Пью, курю и прекословлю —
- Вот монах вернулся в мир,
- Обстоятельства вернули,
- Помешали ему жить.
- Он сначала не смирялся,
- Говорил всем – это грех,
- В каждом видел он проказу,
- Не смотрел в глаза другим.
- Через время все же свыкся,
- Стал и сам почти грешить,
- А потом все обернулось,
- Обстоятельством иным.
- Понял он в одно все утро,
- Что им крутит страшный бес,
- Дал указ владыка строгий —
- Согрешишь – не возвратись.
- Смертный грех он вспомнил старый,
- Про который уж забыл,
- Да при том же не постился —
- Волю всю скрутил в нем бес.
- Тот монах, он с виду, статный,
- Молодой, красивый был,
- И на удочку попался, —
- Совершил тот смертный грех.
- Погубила же – молитва,
- Как ни странно – так и есть,
- Много подвигов хотелось,
- Благодати да чудес.
- Не послушал он владыку,
- Что не суйся в этот мир,
- Лучше умереть, где выжил,
- Чем погибнуть вот таким.
- И тогда монах заплакал —
- Не монах теперь совсем,
- На прощанье он оставил,
- Четки полные белил.
- Говорили же пророки,
- Что последние года… —
- В мире будет, как в могиле,
- А монахи – как беда.
- А монах он необычный,
- Строгий был сам по себе,
- Он собрался и уехал,
- Странником решил пойти.
- И тогда он в самом деле,
- Подвиг взял себе большой,
- Он оделся, как обычный,
- Презирали чтоб его.
- Шел и шел он, как прохожий,
- Безконечно, без перил,
- Только он молитву ту же,
- Без конца под нос бубнил.
- …И молитва – безконечна,
- Вывела его туда,
- Где давно себя оставил,
- Лай собак его встречал.
- Сам монах картину эту,
- Представлял себе давно, —
- Он сначала испугался,
- А потом – наоборот.
- Радость нежная на сердце,
- Пробудила в нем тоску,
- Конь стоял на том же месте,
- Только грива не его.
- Слишком долго он скитался,
- Поднимая пыль с дорог,
- И теперь он чистым взглядом,
- Посмотрел на все вокруг.
- Он вообще тогда не думал,
- Лишь смиренье, лишь укор…
- Только б Боженька управил,
- А владыка – дай-то Бог!
- Он пришел, а братья тут же,
- Собралися всей гурьбой, —
- То ли, кажется, прохожий,
- То ли странненький какой.
- Отстоял он с ними службу,
- И тогда пошла молва…
- А не тот ли это странник,
- Что давно ушел тогда?
- Да припомнили чего-то,
- Только взгляд теперь другой,
- Будто старец он какой-то,
- Молится как бы святой…
- Сам монах, забыв всю строгость,
- Вдруг расплакался навзрыд,
- Так молился он впервые,
- Понял, что простился грех.
- Братья подбежали сразу,
- И владыка, присмирев,
- Вдруг он в отроке увидел,
- То, чего давно хотел.
- Приняли его обратно,
- Так бывает – знайте все!
- Богородица здесь правит,
- А владыка – так себе.
Главное — движение души, а не тела — можно доехать до Владивостока и ничего не почувствовать, а можно дойти до храма рядом с домом и почувствовать все.
«Я была на Байкале, я была на Курилах…»
- Я была на Байкале, я была на Курилах,
- А, в итоге, пришла рядом с домом я в храм,
- Я постояла, я помолилась,
- Вдруг ощутив, что вот здесь благодать.
- Это то, что в пути постоянно искала,
- Это то, что в себе я несла через жизнь,
- И в рюкзаке я не вещи таскала,
- Я и не знала, что это грехи.
- Только потом уж, в последней поездке,
- Когда разбивала палатку в лесу,
- Я поняла, что всё бесполезно,
- Ведь я побывала уже на краю.
- Также когда-то кто-то скитался,
- По буреломам, дорогам большим,
- А, не найдя, безрассудно спивался,
- Или, как я, у костра всё сидел.
- Кажется, брошена ты, как собака,
- Что на обочине сбило в кювет,
- Я не молилась, когда унывала,
- А городила попутчику бред.
- Да, так действительно было и будет,
- Но вот дорога заходит в тупик,
- Последний рывок – он как в небо возводит,
- Низко упав, поднимаешься вверх.
- И вот стою я у двери подъезда,
- Дворник, как прежде, махает метлой,
- Бабушка рядом сидит на скамейке,
- Я в голове вспоминаю весь путь.
- Вот – от попутчика я уходила,
- Вот – я нашла на время любовь,
- Мне, как бродяге, чего-то дарили,
- Но ощущала на сердце лишь грусть.
- Теперь я стою, пусть залатаны шорты,
- Ботинки мои, превратились пусть в пыль,
- Зато я прошла, сколько было мне нужно,
- Чтобы придти и открыть мне Псалтирь.
- Тут я согрелась, очнувшись с дороги,
- Душ приняла, так очистившись впредь,
- Да и душа моя, прежде в потёмках,
- Стала нащупывать нужную дверь.
- Так что, друзья, не ищите волнений,
- Там, где не надо их было искать,
- Просто всё в жизни делайте с верой,
- Я на Байкале, Курилах была…
«Зачем писать стихи, когда есть лошадь?..»
- Зачем писать стихи, когда есть лошадь?
- Запрыгнул на нее, и где стихи?
- Уйдут они в свистящий мимо ветер,
- И в гриву, заплутавшую в руке.
- Мне несомненно хочется на волю,
- А лошади тем более, ведь та,
- Стоит все время, брошенная, в поле,
- И в деннике, где куры да жара.
- На время многие ее здесь приручали,
- Потом бросали, захватив свое,
- А лошадь все прекрасно понимает,
- Ведь говорят – Всяк человек есть ложь.
- А я так не хочу, я тоже знаю,
- Что если я уеду, как и все,
- На этот раз сдадут ее на мясо,
- И будут больше не нужны стихи.
- Пусть лучше без стихов и без подковы,
- Зато пока я здесь – она жива,
- Хожу я к ней и думаю, что снова,
- Я подберу для этого слова.
«Выступать на сцене плохо для души…»
- Выступать на сцене плохо для души,
- Кровь бурлит по венам,
- Слава и престиж.
- Лучше сыр варить нам и пасти коров,
- Где-нибудь подальше от мирских забот.
- И молиться тоже, как бы за весь мир,
- Если сам спасёшься, то спасёшь других.
- Господи помилуй, ты мне помоги,
- Стану я монахом, а не кем другим.
- Буду сыр варить я и пасти коров,
- Скромно, незаметно, побивать врагов.
- Будет в самом деле хоть какой-то толк,
- А сейчас на сцене провалюсь под лёд.
- Я читаю что-то из своих стихов,
- В самом деле «лошадь» лучше всяких слов.
«Не жалею я себя нисколько…»
- Не жалею я себя нисколько,
- Хорошо бы жить и умирать,
- Выбирать, где худшие условья,
- И поехать снова в Магадан.
- Ненавижу то, что любят люди,
- Любят все хорошее они,
- Деньги, славу и того, что в моде,
- Я люблю – что ненавистно им.
- Хорошо, когда идёшь по свету,
- И читаешь мысленно стихи,
- Хорошо, что денег снова нету —
- Царство Божие внутри.
Поэт – это не тот, кто пишет стихи, а тот, кто записывает их рукою Бога…
«Когда зайду я в храм…»
- Когда зайду я в храм,
- Я понимаю,
- Поэтом я могу не быть…
- Когда я захожу, то только Богу,
- Всю жизнь хочу я посвятить.
«Не называй меня Мария…»
- Не называй меня Мария,
- Так звали матерь у Христа,
- Она была Пречистой Девой,
- А я никто и никогда!
- Она была из всех прекрасней,
- Залогом чистой красоты,
- А я никто, как – изваянье,
- В котором нету и души.
- Бывает что-то, что проснется,
- Во время исповеди в пост,
- И то, что я там нагрешила,
- Я не считаю, что всерьёз.
- А все грехи ложатся навзничь,
- И нам не в силах побороть…
- Мы сами очень мало значим,
- Как хорошо, что есть Христос!
- И раньше, тоже Это было —
- «Сейчас последние года»,
- Пророки были и знаменья,
- А мы сейчас, как никогда!
- Гряди же, праведная сила!
- В тебе есть все, что нужно нам,
- Война и мор, и глад, и тленье —
- То, что не высказано в нас.
- Пусть исповедуется каждый,
- И каждый скажет, Кто он есть,
- За все грехи, за всех несчастных,
- За всех, кто умер на земле!
- А я пишу – последний грешник,
- И нет во мне, что было в нас,
- Не называй меня Мария,
- А сокращённо, как всегда…
«Я хотела бы быть такой же…»
- Я хотела бы быть такой же,
- Как та тетенька против меня —
- Своей пилочкой пилит ногти,
- А не душу кувалдой, как я.
«Иду я с чётками в руках…»
- Иду я с чётками в руках,
- Молюсь я Богу!
- И я сказала бы вам суть,
- Но я – в дороге!
- Когда приеду – не понять,
- Кому известно!
- А Бог бывает, как и я,
- Ну… очень интересный!
- Пожалуй, все, и – завершу,
- Все строчки – эти…
- А я бываю, как и Бог —
- Везде и не на месте.
Когда ничего не остается, остается Исусова молитва
«Перебирая память чётками…»
- Перебирая память чётками,
- Я очищаюсь от всего,
- Что было или что неведомо,
- Теперь не страшно ничего.
- И, глупый тот, иначе думая,
- Молитва – стержень для души,
- Исусова молитва умная,
- Соединенная во мне.
«Родилась молитва сегодня…»
- Родилась молитва сегодня,
- Просто так ни откуда взялась,
- Полилась она речкой рекою,
- И осталась в груди у меня.
- Есть простая молитва для Бога,
- Как пророк ее вбил в уста,
- Запинаться нельзя такою,
- Если впрямь заболела душа.
«Хлеб – мой ужин и обед…»
- Хлеб – мой ужин и обед,
- Жизнь моя – дорога,
- Только я приду к одним,
- Надо уже к Богу.
- Недостаточно менять,
- То, что было – к людям,
- Лучше жить и помогать,
- Людям незнакомым.
- Незнакомые – везде,
- И везде – родные,
- Захожу я на порог,
- А за ним – могила.
- Просит милостыню бомж,
- Проститутка тоже,
- Я люблю их потому,
- Что они похожи.
- Благодать идет от них,
- Только в виде зноя,
- Я встаю посередине,
- Чтобы было трое.
Четочки
- Из четок я пишу стихи,
- Бобочек за бобочком,
- Я четочки связал себе,
- И с ними – в путь-дорожку!
- В дороге с ними на руке,
- В карман кладу их редко,
- Пускай, как мой охранный крест,
- Пускай, со мной – по ветру!
- А, если спросят что-нибудь,
- Хочу ответить резко —
- Все думают – я не один,
- В руке моей ошейник.
- Но я привык, смирился я,
- Я знаю всю дорогу…
- Ведь люди тоже не со зла,
- Не знают просто люди.
- Я им скажу, остановлюсь,
- Поведаю немного…
- И, может быть, их вдохновлю,
- На новую дорогу.
- Из четок выпал первый снег,
- Эх, отдохнуть с дороги!
- Передо мною вырос крест,
- Я опустился в ноги.
- Вот, значит, здесь поселок есть!
- Да будет все, как в книжке!
- Поцеловал я личный крест,
- И зашагал бодрее.
Я заметила, в разных храмах свои установки. Была в монастыре святителя Николая на престольном празднике в Москве. Меня очень изумило величество всего храма. Я была дома, сомнений не было. Всю службу было отчётливо ясно, что здесь особенная благодать. Было холодно и я стояла в шубе, которую мне подарили. Я все время хотела ее сбросить, потому что она была такая же тяжёлая, как бывает тело для меня. Видно было, что некоторые люди очень набожные, но большая часть, как и везде – после помазания, «как ветром сдуло». Примечательно было то, что во время исповеди тебе на голову кладут епитрахиль, для меня это было удивительно, потому что я по разным храмам ещё не ездила. А что я хотела написать – так это про Исусову молитву! В скиту, где я жила, обычно до Причастия читают каноны – ждут пока все исповедаются. А тут, вместо них, все хором распевали Исусову молитву, как на Валааме, точно также! Исусова молитва, которая поется там 100 раз, а тут я не считала, но не сто раз! Это было второе удивительное для меня в этом храме (Как и в других храмах, почти все стояли без масок, многие кашляли). Я поняла, что Бог меня еще не оставил. Но в нашем храме (тоже святителя Николая) пение ангельское.
«Разбиваем мы палатку…»
- Разбиваем мы палатку,
- Залезаем мы туда,
- Говорим о чем попало,
- И не знаем, что сказать.
- Философия в дороге —
- Это лучший образец,
- Без дороги нету Бога,
- Без дороги нам конец.
- Мы прокладываем мили,
- Мы идём через леса,
- Мы такие, как другие,
- Только все – тайга, тайга…
- Вот проскочим крест печальный,
- Мой попутчик – это я,
- Мысль становится прозрачней —
- Я не в силах боль сдержать.
- Разбиваю я палатку,
- Залезаю я туда,
- И молюсь Петру и Павлу,
- Чтобы не было дождя.
Всю жизнь мы становимся собой, а потом умираем, забрав только себя. В этом есть истина.
«Когда закроешь ты глаза…»
- Когда закроешь ты глаза,
- Не нужен будет мир,
- Зачем тогда ты строишь дом,
- Из бревен дорогих?
- Ты думаешь, что будешь жить,
- Чуть больше, чем живёшь?
- Или что дом твой навсегда,
- От вечности спасет?
- Нет, ты не можешь жить, как все,
- Ведь все куда идут…
- Бери с собою сухари,
- И отправляйся в путь.
Во время песнопений, когда ты стоишь на коленях в храме, перед глазами пролетает вся твоя жизнь, ты всматриваешься в нее и делаешь поклоны, как будто впереди тебя ожидает вечность.
« Какой у жизни смысл?..»
- Какой у жизни смысл?
- Спастись.
- Но от кого?
- Как пьяный мне мужик сказал – «От нас»,
- Мы запрягли с Алтаем лошадь,
- И от них,
- Не размышляя повернули тачку,
- Спастись!
- Они бежали – мужики,
- Напившись на святом источнике до пьяне,
- Руками все пытаясь объяснить – что бесы не они, а мы
- с Алтаем.
Свобода
- И дьявол мучал, пятками сверкав,
- И ангел гладил, не жалея крыльев,
- Свою свободу мне не променять,
- Ни за какие бабки и машины.
- Иду свободно – крестик на груди,
- Зайду я в храм и помолюсь немного,
- Потом сама на бешенном коне,
- Я поскачу обратно в чисто поле.
- И будет в поле, все не как в Москве,
- Все будет просто, чисто, настояще…
- Скучаю я, скучаю, по тебе,
- Стоя в метро в этой дурацкой
- маске.
Я сегодня шла по мосту и мне пришла прекрасная мысль — какая это мысль не помню, но важно то, что эта мысль мне пришла, потому что к истине так и приходят — где-нибудь в глубинах вод той реки.
Во многом проигрываешь, когда устаешь, другому. Мысль становится не точной, потому что не успеваешь перестраиваться. Это зависит не от разнообразия людей, а оттого, что в одного человека вкладываешься больше, чем в другого, в зависимости от обстоятельств и душевного устроения собеседника. Главное — не эмпатия, а спокойное пребывание между паузами за счёт не обдумывания, а самотечной молитвы Исусовой.
Я все больше проникаю в глубины подсознания. Странствуя, ты приспосабливаешься общаться с разными людьми, отвечая им по-разному на одни и те же вопросы. Вопрос только в том, что из этого выйдет, когда я остановлюсь и буду общаться с теми же людьми что и вчера, и завтра, какое же это счастье, с каждым днём улавливать миры другого человека, все глубже и глубже. Но мне не дано этого счастья, отчасти потому, что другого человека видно почти сразу – с ног до головы, в первые минуты он становится ясен; а вот части его нужно собирать в других людях, как сливки его души.
Катаясь по свету, мой вам первый совет – нельзя отрицать, что ты ненормальный.
Бога больше не в монастырях…
- Бога больше не в монастыре,
- А в психушках и публичных дОмах,
- А особенно в какой-нибудь тюрьме,
- Про которую забыли люди.
- Бога больше не в монастыре,
- А в какой-нибудь заброшенной больнице,
- Где старухам тапочки малы,
- Или в детском доме плачут дети.
- Бога больше там, где люди мрут,
- Где, как жизни, не хватает света,
- Бога много, когда враг идет,
- Хочет захватить жену и деток.
- Бог в подвалах, в грязи и в огне,
- Созывает всех к Нему собраться,
- И в губительном поветрии в Москве,
- Больше Бога, чем в коттеджной даче.
- Призываю вас к Нему, друзья!
- Всем нам Бога очень не хватает,
- Бога больше не в монастырях,
- А в обычной жизни и в страданьях…
По святым отцам, Бог даёт каждому такой кВест, которого нет ни у кого другого, и ты идёшь и не знаешь, что тебе ждать на следующем повороте, хотя предполагаешь, что там должно быть ещё веселее, в зависимости от обстоятельств, которых, кажется, не должно было быть. Все для спасения! На все воля Божья!
Нет ничего невозможного, есть только возможное и крест.
Надо учиться писать, как говорить, и говорить, как писать — кратко, ясно, лаконично. Не иначе, как человек должен всю жизнь совершенствоваться, главная цель которого — стать нормальным. Не поймите меня превратно, но я в этой жизни почти не встречала «нормальных». Кто был нормальный? Пушкин, Лермонтов, Макарий Великий, Мария Египетская. Ведь они были нормальными? Безусловно. А почему? Потому что их творения были подлинны, их жизнь, хоть и проходившая, как у нас, в страстях и немощах, вызывает восхищение. Какая здесь норма, когда Мария Египетская всю жизнь блудила, а потом ушла в пустыню и провела там в посте и молитве полстолетия? Когда Лермонтов был задирой и потому убит на дуэли, как Пушкин? Когда Макарий Великий жил совершенно один, как отшельник и говорил, что он постоянно грешит? А, такая, что большинство из нас мыслит, как человек. И, если гений — это норма, святость — это норма. То, что тогда мы, которые никогда не думали, и не знаем настоящей жизни?
«Слушай тишину…»
- Слушай тишину,
- Она всё скажет,
- А не то, что люди говорят,
- Мысли их порою быстро скачут,
- Не успев достать до сути прям.
- Слушай! Это выучит терпенью,
- И смиренье будет перед всем,
- Даже то, что сказано Всевышнем,
- Ты постигнешь в этой тишине.
- Хорошо, когда один остался —
- Кроме Бога, нету никого..
- Тишина имеет недостаток —
- Кто-то прерывает вдруг её.
- Это может быть звонок от друга,
- Или кто-то постучится в дверь,
- Тишина прекрасна на природе,
- Но не все ей могут угодить.
- Вот и я живу в Москве огромной,
- Родилась я здесь, что ж делать мне?
- Я пройдусь по самой оживленной,
- И гудящей улице в толпе.
- А потом, когда домой приеду,
- Я почувствую существенный контраст —
- Тишина в Москве, которой нету,
- Всё же есть, но кот идёт встречать..
- Главное, чтоб в сердце оставалось,
- Хоть немного этой тишины..
- Слушай ты ее,
- Она подскажет,
- Как достичь добра и красоты.
«Никого на улице нету…»
- Никого на улице нету,
- Только ветер ревёт за окном,
- Я сижу и читаю куплеты,
- Своих старых забытых стихов.
- Я сижу и читаю, как будто,
- В них себя я хочу увидать,
- Молодую, такую живую,
- И любовь тогда правдой была…
- Но теперь, прогибаясь от ветра,
- Я пишу, и мне страшно в груди,
- Оттого, что вся песенка спета,
- Оттого, что порывы прошли.
- Все стихи мои стали похожи,
- На один покаянный канон,
- Что не стих, то помилуй мя Боже,
- Я всё время грешу и грешу…
- Не ведись, если вдруг кто-то скажет —
- «У тебя ещё всё впереди!»,
- Это страсти их душу терзают,
- И не знают они чистоты…
- За окном начинает смеркаться,
- Ветер стих, потому что темно,
- Я сижу и читаю молитвы,
- Прикрываясь вот этим стихом.
«Сегодня я весь день в работе…»
- Сегодня я весь день в работе,
- Мне было хорошо одной,
- Всегда одна и нет заботы,
- Что нужно мне готовить борщ.
- Одна забота только в жизни,
- И, слава Богу, не моя,
- Ведь разве жизнь зовется жизнью,
- Когда ты в жизни без Христа?
«Не выходи из келии – не надо…»
- Не выходи из келии – не надо,
- И в келии ты можешь согрешить,
- Когда один ты в келии лохматый,
- Ты должен быть по истине один.
- Вокруг стоят помятые иконы,
- Вокруг тебя весь мир, и Бог с тобой,
- Как хорошо – вокруг святые люди,
- А там, вне келии – как будто ничего.
- И только свечи. Тьма объяла утро,
- И день, и ночь – не думать о земном,
- Как хорошо, что есть на свете люди,
- Которых нет в сознании твоем.
Если хочешь поговорить, лучше помолчать, а потом записать, что услышишь.
Бог дал мне все, чтобы я ни попросила, лишь для того, чтобы я поняла, что мне ничего не нужно, кроме Него.
Лучше писать, чем говорить. Когда ты пишешь, можно исправить, а когда говоришь, ничего не исправишь, пока не исповедуешься.
«Чиркнешь – гаснет зажигалка…»
- Чиркнешь – гаснет зажигалка,
- Так и я в расцвете лет —
- Ничего не понимая,
- Говорила – Бога нет.
Принять себя — самое сложное.
«Спустилась я в метро…»
- Спустилась я в метро,
- И стало мне ужасно,
- Ведь неужели Бога,
- Прихлопнули дверями?
- Я еду, еду, еду,
- Никак я не доеду,
- Одно кольцо, второе,
- У Данте было девять,
- А, значит, не Содом,
- А, значит, не Гоморра,
- Веселая Москва,
- И чуть грустнее – Питер.
Грешнее не тот человек, который грешит и ничего не знает, а тот, кто все знает и грешит.