Читать онлайн Брат Каин

1964 год. СССР.

Из лесов, заброшенных и древних,

Из руин покрытых тленов городов,

В вое ветров над вершинами гор слышим мы…

Странные шепоты из забытых времен…

В операционной пахло чистой и свежестью. Руслан, сделав глубокий вдох, повертел головой, осматриваясь по сторонам, а затем прикрыл здоровый глаз.

Стоило ему закрыть глаз и посмотреть странным протезом, который ему вставили в Биоинституте лет десять назад, как мир удивительным образом изменился – куда-то исчезли тени, лампы приобрели радужное свечение, а вокруг каждого человека в операционной замерцали сгустки серого тумана, пронизанного молниями.

Руслан чуть-чуть напряг мышцы глаза (хотя в этом не было нужды – «Глаз Зверя» повиновался, в прямом смысле слова, его мыслям) и уставился на медсестру, что раскладывала инструменты – халат, маска и шапка девушки исчезли, оставив её странно деформированное тело – Руслан мог видеть людей без одежды, но при этом следы от воздействия на тело этой же одежды – нижнего белья, ремней или ботинок, никуда не делись.

Затем Руслан перевёл взгляд на Илью Богатырёва.

И не увидел ничего – как и обычно, Илья был невидим для удивительного зрения Руслана. То есть своим странным суперзрением Руслан его не видел. Не видел самого Илью, его одежду и даже кресло в котором он сидел. Что было очень странно и необычно – ибо странный протез Руслана, как правило, спокойно проникал через ткань, пластик и даже некоторые виды металлов.

Открыв глаза, Руслан посмотрел на Илью обычным, человеческим зрением.

Сейчас он хорошо видел директора Биоинститута – тот сидел в громоздкой, металлической конструкции на колёсах – кресле каталке странного вида. Его тело было, в прямом смысле слова, прихвачено к спинке кресла-каталки тяжёлыми, широкими металлическими полосами. Руки Ильи лежали на подлокотниках, а само он смотрел перед собой каким-то застывшим, невидящим взглядом.

Шея Ильи скрывалась под каким-то толстым, сверкающим ошейником, с чёрной решёткой динамика.

– Привет Руслан. Готов к тому, что бы стать немного лучше? – прошипел динамик на шее Ильи.

Губы самого Богатыря даже не пошевелились – он говорил через вставленный в гортань механизм, напоминавший обычный стальной ошейник.

Руслан знал, что Илья болен какой-то странной болезнью, что убивала его на протяжении почти двадцати лет – у Богатыря постепенно и неторопливо отмирала нервная система. Причём не вся, а та, что отвечала за осознанные действия. Илья мог спокойно дышать, сглатывать слюну и пищу, моргать глазами, так же он контролировал физиологические потребности организма и всё такое.

Но при этом он был уже неспособен поднять руку… Да что руку – даже пальцами пошевелить не мог. Это-то при том, что если ему неожиданно тыкали иглой палец, то Илья отдёргивал руку… Сознательное управление организмом – давало сбой. Удивительно было, что Илья ещё мог шевелить глазами и управлять мышцами челюстей, дабы есть и пить – видимо таинственная болезнь считала эти движения разновидностью несознательного мышечного движения и не пыталась мешать.

Однако, несмотря на постепенное заточение в тюрьму из своего собственного тела, Богатырь оставался, по-прежнему, крепким человеком, с безупречно работающим мозгом.

– Готов-ли? Всегда и везде, товарищ Богатырь! – проговорил Руслан и посмотрел на второго человека, что катил кресло Богатыря.

Это был широкоплечий, но, тем не менее, невысокий мужчина, с волосами цвета спелой пшеницы. Его темно-зеленые глаза сверкали каким-то странным огнём. Одет он был в чёрную кожаную куртку и штаны из серой шерсти. На ногах у него, как заметил Руслан, были ботинки – причём явно ручной выделки, не фабричного производства. Человек был подпоясан странным, металлическим ремнём, сделанным из пластинок серебра. Руслан хорошо различал странное тусклое сияние серебра – вот только тут сияние было несколько иное – ассоциирующееся со сталью…

Сам человек выглядел очень простецки – этакий деревенский парень, которого занесло из сельской глубинки в лихой мир московского филиала Биоинститута. Кроме того он был довольно молодой – лет тридцать с небольшим.

– Аваакум… Прошу тебя познакомится с Русланом Каликой… Он же Объект Телико… – прохрипел Богатырь, когда его остановили около стола, на котором сидел Руслан. – Ему всего двенадцать лет, но он уже сумел пройти немало интересных экспериментов…

– Здоровы будем, мелкий, – Аввакум протянул Руслану руку.

Тот, чуть-чуть усмехнувшись, вложил в неё левую культю. Аввакум прищурился, но пожать культю не побрезговал, после чего придержав своей крепкой рукой – пальцы у него были как из железа – такие же крепкие, осторожно осмотрел обрубок руки подростка. Затем поглядел на «Глаз Зверя», и удивлённо вскинул брови.

– Руслан является калекой. Его рука и глаз были потеряны ещё до его рождения, – буднично доложил Богатырь. – Вместо глаза мы сумели установить ему сей особый и, во многом, уникальный, протез… Не обращай внимания на его вид – он позволяет Руслану видеть лучше, чем ты… – Богатырь сменил тональность. – Позволь кое-что продемонстрировать… Уважаемая Юцика… помоги Руслану продемонстрировать для Аввакума свои способности. Тест номер три.

Руслан посмотрел на Юцику – молодую женщину, симпатичную брюнетку, с коротко остриженными волосами. Юцика одной из его лечащих врачей, и хорошим другом последние три года. Она очень любила Руслана, хоть и скрывала это под маской сварливости, и тяги к соблюдению бюрократии.

– Обладает ли ваш гость нужными полномочиями, товарищ директор? В конце концов, мы не знаем, кто это и откуда он взялся, – проговорила Юцика, пристально всматриваясь в Аввакума. – Кто вы? Документы или что-то иное есть?

– Слышь, голуба городская… Я чего, по-твоему, сюды впорхнул на крыльях, аки голубь? – удивился Аввакум. – Да и как бы энтот твой начальничек меня сюда притащил сам. Ты б это… не глупила.

– Правила безопасности едины для всех, – отрезала Юцика металлическим (хоть ложки штампуй) голосом.

– Аввакум является представителем некоей организации, известной как «Меченосцы», – проговорил Богатырь. – Служба безопасности, подконтрольная КГБ. Специализация – защита церковных памятников и ценностей и предупреждение резких форм религиозного фанатизма. То есть это спецотдел КГБ. «Меченосцами» его зовут для конспирации, да и простому народу такой термин куда как понятнее. («Меченосцы» – полностью выдуманная автором организация).

– Ага, прямо как немецкие Меченосцы.

– Именно, – просипел Богатырь. – Юцика, надеюсь, мы перейдём к делу?

Юцика испепелила Аввакума взглядом и притащила небольшой аквариум, который поставила на столик, перед Русланом. Затем порылась в своих карманах и вытащила шариковую ручку.

– Погоди… Аввакум, у тебя есть какой-нибудь металлический предмет? Нужно чтобы он был твой личный… – прошипел Богатырь через свою систему голосового модуля.

– А чего бы нет? Отыщем… – Аввакум достал из пиджака здоровенную медную монету. – Во!

– Это что за медаль такая? – удивилась Юцика, рассматривая громадную монету.

– Энто, милка, есть не что иное, как цельный екатерининский пятак. Таким пятаком, вот хошь верь, хошь нет, можно убить человека, коль промеж ушей приложить. Пятачок – не тюфячк. Коль промеж ушей врежет – то каюк.

– Положи его под аквариум, – приказал Богатырь и повернулся к Руслану. – Приготовься.

Руслан посмотрел на монету, что лежала под аквариумом, потом вытянул культю – обрубок руки.

– Эй, чего то это в твоей царапке за диво-то торчит? – удивился Аввакум, прищурив глаза.

– Это вживлённые в его плоть и кость крепления, – вежливо объяснил Богатырь. – Следи за рукой и всё поймёшь.

Руслан привычно прикрыл здоровый глаз и уставился на пятак, что лежал под аквариумом. Затем он «выпустил» из своей руки «щупальце», и, проникнув им через стекло, «ухватил» монету и дёрнул на себя.

– Ох ты! Глянь – а она ж пошевелилась!

– Ещё бы ей не пошевелиться, – пророкотал Богатырь. – Юцика…

– Кхм… – темноволосая девушка в коротеньком халате откашлялась. – В общем, с давних пор известно, что у человеческого мозга есть свои – очень странные способности – такие как гипноз, эйдетическая память, эмпатия и телекинез. К сожалению, у подавляющего количества людей эти способности имеют явный деградирующий характер. Объект Телико – он же Руслан Калика, был подвергнут Биоинститутом особым экспериментам, что позволили ему развить неестественно высокие способности к телекинезу. То есть – управлению материей на расстоянии – силой мысли.

– Ого… Да с тобой, парень, в карты играть не садись, – усмехнулся Аввакум. – И чего-ж, девица красная – ты прям вот так считаешь, что он будет силой мысли предметы двигать?

– Думаю да. Конечно, пока наши исследования экстрасенсорных способностей людей далеки от идеала. Более того, следует признать, что сии исследования – тупиковый путь, – Юцика вздохнула. – Полное впечатление, что люди забыли, как пользоваться этими умениями и они, согласно законам Дарвина, атрофировались в наших организмах. То есть сейчас от них пользы – как от хвоста.

– Вот уж нифигашечки себе – «атрофировались», – Аввакум посмотрел на свой пятак, что ползал под аквариумом, словно таракан. – Мне б такое «атрофировалось»…

– С Русланом особое дело… – Юцика посмотрела на Богатыря. – Этот тип действительно имеет право знать такие подробности?

– Полагаю что да, – равнодушным голосом проговорил Богатырь. – Аввакум оказывал кое-какие услуги Биоинституту, и заслужил право на максимальную честность с ним.

– Хорошо… Поскольку мы знаем, что экстрасенсорные способности у человека деградировали, то должны исходить из того, что они могут проявить себя в виде атавизма. Или их можно развить с юного возраста. Или использовать некий усилитель…

– И вот тут в дело вступают наши богатые «закрома», – монотонно проговорил Богатырь. –Биоинститут был создан в 1917 году, и мы успели кое-что прихватить из складов Царской России – это не говоря о том, что добыли во время своего существования, из запасников иных стран… По большей части это документы и разные записи, из которых стало ясно, что необычные способности человеческого организма были зафиксированы ещё в стародавние времена. Как только была высказана теория о том, что способности человека, отвечающие за экстрасенсорику, находятся в деградировавшем состоянии, то я решил попробовать «развить» их используя «костыли». А именно – применив некоторые артефакты, что были известны ещё с давних пор… Своего рода это – протезирование. Если у человека нет ноги – то можно дать ему протез, на котором он будет разгуливать. Если у него неразвиты экстрасенсорные способности – то надо дать ему «костыль» для них – так он сможет «встать на ноги». Логично? (теория о деградации генов отвечающих за экстрасенсорные способности, была доказана только в 2023 году в России. Стало известно, что по неизвестной причине, организм человека отказался от использования развития экстрасенсорных способностей и «деградировал» их до состояния рудимента. Все известные случаи развитых экстрасенсорных способностей относятся к атавизмам (генетическим аномалиям). Примечание автора)

– Ага… Хотя я ничегошеньки не понимаю.

– Ну смотри… – Богатырь повернул своё кресло к Руслану. – Покажи ему, парень…

Руслан раздвинул веки пальцами и показал Аввакуму свой искусственный глаз.

Протез, в общем-то, ничем особым внимания не привлекал – тусклый камушек, похожий на хрусталь, причём даже не очень хорошего качества – мутный, с примесями. На камушке не было даже точки, что должна изображать зрачок. В общем, просто обычный искусственный глаз, де ещё не самого высокого качества.

Именно так выглядел кошмарный «Глаз Зверя», который прошёл долгий путь через столетия, прежде чем попасть в руки учёных Биоинститута.

– Это очень странный артефакт, который мы называем – «Глаз Зверя». Его нам подарил некий, не безызвестный тебе Эйнджел Снарк-Младший, ещё в 1922 году. По словам Снарка, этот артефакт усиливает некоторые способности человека и позволяет ему управлять тонкими механизмами… Но для этого артефакт должен быть вживлён в тело живого человека…

– Эм… А глаз…

– Руслан родился калекой… – вставила Юцика. – На его беременную мать напал сумасшедший псих. С ножом. Мама мальчика погибла, а сам он выжил только чудом, и родился без руки и глаза. Поэтому мы использовали «Глаз Зверя», как протез. «Глаз Зверя», как удалось понять, действительно усиливает экстрасенсорные способности. А ещё он позволяет Руслану видеть…

– Проблема в том, что мы даже не представляем ЧТО такое, этот камень. Снарк называл его «шамиром» и предупреждал, что эти камни, а их во всём мире как минимум три или четыре – и это те о которых мы точно знаем, что они существуют, очень опасны, поскольку усиливая способности человека, они никак не влияют на его мораль. Снарк нас предупреждал, что все известные ему случаи, когда шамиры попадали в руки людей – ни к чему хорошему не приводили. Шамиры давали людям силу, совершенно не интересуясь, куда человек эту силу употребит…

– И всё же ты его использовал на этом парне?

– Да… Я верю в то, что Руслан сумеет справиться с соблазнами, заключёнными в этом камне, – проговорил Богатырь. – «Глаз Зверя» не только позволяет парнишке видеть, но и демонстрировать некоторые способности… Тот-же телекинез. А сейчас мы ещё немного добавим огоньку в этот фантастический симбиоз… Давай сюда протез.

Аввакум вздохнул и, запустив руку за пазуху, выудил странный предмет – протез, созданный из длинных прутьев, усыпанных красивыми, разноцветными камнями. Протез был очень красивый, но его форма указывала на то, что это очень старое изделие – возможно даже Средних Веков.

– Это же протез Ивана Васильчикова, – проговорила Юцика, и провела рукой по своим коротким чёрным волосам. – Это что же значит, Богатырь?

– Доблестный Ваня Васильчиков завещал этот протез Биоинституту, – просто ответил Богатырь. – Так сказать – велел «вернуть достойному»… Вот так. Руслан, давай, примерь как эту штуку.

Руслан вытянул вперёд культю, и Юцика, приняв от Аввакума протез, защёлкнула его на ней – как оказалось вживлённые в руку Руслана болты идеально совпали с отверстиями в протезе. Впрочем, Аввакум быстро догадался, что Васильчиков, находящийся в дружеских отношениях с Директором Биоинститута, вполне мог приезжать к нему в гости и дать снять с протеза мерку. А уже по этим меркам и были созданы вживлённые в тело Руслана болты.

– А теперь, Руслан, подними протез и представь, что это твоя вторая рука. Позволь своему дару слиться с эти предметом. Позволь протезу стать тем, что он есть. Твоей второй рукой.

Руслан кивнул и сосредоточился на протезе.

Ему уже доводилось примерять такие штучки, и управлять ими – как правило, всегда это получалось не очень хорошо – ощущенья были такие, словно он управлял неповоротливой машиной, что не слушалась его.

Но в этот раз всё было несколько иначе – странный протез словно начал излучать какое-то тепло, что было очень приятно и убаюкивающее. Руслану даже показалось, что усеивающие протез камни начали пульсировать в унисон с ударами его сердца…

Мальчик осторожно поднял руку и посмотрел на металлические пальцы.

А затем представил, как они сжимаются в кулак.

Металлические пальцы – послушно, повторили его мысль. Легко и просто.

– Ого! Товарищ Богатырь! Вы видели?!

– Видел, Руслан… – голос Богатыря звучал равнодушно и хрипло, но глаза директора Биоинститута сверкали как два алмаза. – У нас получилось… Мы синхронизировали твоё тело и протез.

– Как это может быть? – проворчал Аввакум, с удивлением следя за тем, как Руслан шевелит металлическим пальцами. – Ничего себе, колдовство!

– Глупые люди всё принимают за волшебство. Даже ту науку, которую не в состоянии понять… – Богатырь повернулся в кресле к Аввакуму. – Ирония судьбы в том, что имея на руках шамиры, мы не можем понять, что это и как сделано. У нас нет даже внятной теории, что позволила бы объяснить функционирование и существование шамиров… Мы просвечивали их рентгеном, изучали в лабораториях, исследовали – но так и не поняли даже из чего состоит шамир. И сделали вывод, что сия техника пока нам неведома. Пока мы не можем даже понять, что это за вещество такое… Будем ждать, пока техника разовьётся до таких высот, чтобы суметь раскрыть тайну шамира… (На 2025 год человечество так и не сумело понять что такое шамиры и для чего они созданы – ни одна лаборатория мира ни один прибор, созданный людьми, не сумели даже установить состав вещества, из которого созданы шамиры. Поэтому их копирование до сих пор невозможно. Примечание автора). Пока известно то, что шамиры каким-то образом стимулируют необычные способности людей. Но и только. С Русланом нам повезло – он был ещё младенцем, когда мне и моей команде учёных удалось раскрыть его телекинетический потенциал. Но обрати внимание – без «Глаза Волка» его способности чудовищно малы… А ведь он обучался умению перемещать предметы силой мысли с самых юных лет… Но увы, его силы хватало на то, что бы приподнять книгу и перелистывать её страницы взглядом. Такова уж судьба… Не знаю, зачем Природа развила в людях эти способности – знаю только то, что она, по непонятной причине, решила отказаться от них. (Деградация генов ответственных за экстрасенсорные способности человека – одна из самых больших загадок эволюции. Судя по тому, что удалось обнаружить учёным – на определённом этапе человека, его экстрасенсорные способности были довольно велики. Однако уже к началу появления первых цивилизаций, эти способности были «заблокированы» и перешли в состояние «рецессии», и деградации. Причём этот процесс продолжается и по сию пору – есть мнение, что через пару тысяч лет ген экстрасенсорики окончательно исчезнет из генома человека. Примечание автора).

– Тяжело вам, ничего не скажешь… Ты, как я гляжу, на себя ношу-то тяжкую взвалил. А ведь вон как тебе становится всё хуже и хуже… Последний раз, когда мы с тобой видывались, ты на своих ногах ковылял. А счас – глянь-ка, уже и на каталке еле ездишь. Неужели не можешь найти средства от своей болезни чудной?

– Скорее всего, этого средства нет, – проговорил Илья. – Хворь моя – это последствия ранения и болезни, что я подцепил в 1944 году в Германии. И кстати, если ты не заметил, я тогда был чуть ли не единственным, кто сумел не, только, выжить, но и сохранить свой рассудок и ум. Немногие могут таким похвастаться. Уж поверь. Болезнь, что меня поразила, непростая. Нацисты её из далёких краёв завезли. Из тех, в которых ты, Семён и наш приятель – Бизон, в 1953 году побывали… А ты ведь помнишь что там произошло. Сам ведь свои немытые руки приложил…Так что нет сейчас ни источника той болезни, а стало быть и лекарства для меня не найти… Такие дела, брат Аввакум…

В дверь операционной, без стука вошла невысокая женщина, с длинными волосами пепельного цвета, закрученными в строгий шиньон. Одета она была в такое же строгое платье и до ужаса напоминала учительницу первых классов.

– Товарищ директор, к вам пришёл с визитом какой-то майор КГБ. Причём пришёл не сам, а судя по его сопроводительному письму, его прислали непосредственно из Москвы… Очень хочет вас видеть.

***

«Откройте двери люди,

Я ваш брат…

И я ни в чём, ни в чём не виноват…

Вы вечно молитесь – своим Богам.

И – ВАШИ боги – всё прощают вам…».

Майор КГБ был довольно молод – ему вряд ли исполнилось и тридцать лет, так что о причинах его быстрого повышения оставалось только гадать. Он был довольно здоровенным мужчиной, с короткострижеными светлыми волосами и необычными – тёмно-синими, похожими на сапфиры глазами.

На Богатыря, которого подвезли к нему Аввакум и Полина, он уставился с немалым удивлением, словно не ожидал, что директор Биоинститута окажется всего-навсего инвалидом, неспособным двигаться без помощников. Судя по всему, он и впрямь не знал о Биоинституте, а ему самому никто не рассказал об особенностях этого заведения.

Полина, секретарша Богатыря, взяла у гостя документы и поднесла их к глазам начальства.

– Давид Люткявинче…– прочитал имя и фамилию гостя Богатырь. – Майор Комитета Государственной Безопасности… Что-ж, судя по вашему возрасту, вы эту должность заработали явно не выслугой лет, верно?

– Я бы не хотел о таком говорить… товарищ Муромцев… – проговорил Люткявинче, глядя перед собой. – Эта история достаточно скучная, и к тому делу, с которым я к вам явился, отношения не имеет.

– Хм, хорошо. Тогда давайте пройдём ко мне в кабинет. Не в коридоре же нам с вами общаться.

Войдя в кабинет, майор немного оторопел.

Кабинет Богатыря был завален всякими диковинками, которые тот привёз из других стран или просто нашёл уже на территории СССР, во время спецопераций Биоинститута. Конечно, почти всё там было с тех времён, когда Богатырь мог спокойно передвигаться самостоятельно. Но эти времена давно прошли.

Майор посмотрел на шкафы заставленные книгами, на стену, увешанную ожерельями шаманов (причем тут присутствовали ожерелья собранные со всего мира – от Крайнего Севера, до Новой Зеландии), и на стол, украшенный чернильницей сделанной из целого черепа леопарда. Причём клыки у черепа леопарда были из золота и серебра – верхние, из золота, нижние – из серебра.

– Извините за беспорядок, просто из-за своей болезни я вынужден жить тут, – Богатырь подкатил своё кресло к столу.– Мой организм постепенно отключается. Я могу совершать только элементарные двигательные движения – чуть-чуть шевелить кончиками пальцев, двигать глазами и разговаривать. Сильно подозреваю, что вскоре лишусь и этого… Так что возможно что в следующий раз вы приедете в Биоинститут к новому директору…

– Кхм… – Люткявинче осмотрелся по сторонам. – Значит так… надеюсь, вы мне простите некоторую холодность и мрачность? Дело в том, что до позавчерашнего дня я и слышать не слышал ничего о Биоинституте. А тут моё московское командование высылает меня к вам… Я не особо могу понять – кто вы такие и что за заведение этот ваш Биоинститут?

– Ну… Как вы поняли – мы одна из спецслужб Государственной Безопасности. Фактически мы те же ГРУ и КГБ, просто у нас иные задачи, не такие, как у вашей Конторы и ваших «соседей», – проговорил Богатырь. – Полина, налей гостю… чай? Кофе?

– Я пью кофе.

– Кофе… И Аввакуму налей кофе, – Богатырь немного промолчал, обдумывая, что сказать майору. – Наше спецзаведение занимается борьбой с врагами посерьёзнее, чем те, с кем боретесь вы. Мы следим за болезнетворными микробами, вирусами, предупреждаем появление паразитов, и нейтрализуем особые угрозы… Пока не буду вам говорить какие. Наши враги по большей части не проходят под ваши цели… Например – представьте, что в каком-то городе вспыхнула эпидемия опасной болезни. В этом случае вмешиваемся мы – Биоинститут сразу высылает на место эпидемии свои спецотряды, и те собирают информацию о болезни и проводят контрмеры по борьбе с ней. Где-то так… При этом мы, по некоторым причинам действуем секретно – все наши успехи присваивает себе КГБ или ГРУ – в зависимости от того, кому мы помогаем.

– Хм… Смотрю вы даже с ГРУ работаете, – в голосе майора мелькнула хорошо скрытая неприязнь.

– Извините, товарищ майор, но эпидемии не интересуются тем, какие документы вы носите в кармане. Они атакуют всё живое, что видят. Заражают и уничтожают – тиф, холера… Не самые хорошие вещи, уж поверьте мне. Биоинститут был создан в первые дни Революции для борьбы с холерой, тифом и прочими эпидемиями. И мы хорошо постарались.

– Но моё дело связано вовсе не с болезнями или паразитами, – майор сел за стол и принял от Полины кружку с кофе. – Строго говоря, мне не совсем понятно, что я тут делаю.

– А вы расскажите.

– Три недели назад меня перевели из Прибалтики в Сибирь. В одну область, в которой, как мне казалось, довольно тихо и спокойно.

– Это где? (Названия места изменены. Примечание автора).

Майор назвал место. Аввакум, что сидел и, молча, рассматривал картину, на которой была изображена женщина, стирающая бельё в ручье, вздрогнул.

– Эм… Это-ж как бы не Колокольный Храм?

– Да… Откуда вы знаете?

– Долго рассказывать…

– В общих чертах, – попросил Богатырь.

– Это сибирский монастырский город. Ну, знаешь – поселение, что появляется вокруг монастыря. Колокольный Храм очень старое местечко, его аж при Царе-Крокодиле (Пётр Первый. Примечание автора) заложили. И вот с той поры он и там стоит.

– Да. Всё так. Это очень большой монастырь. Во времена Революции и борьбы с религией, сей монастырь… хотя монастырем назвать его уже невозможно – это город… Так вот он находился под защитой. Согласно личному приказу Сталина монастырь было запрещено трогать, а те, кто в нём жил пользовались определённым уровнем неприкосновенности – то есть их можно было привлекать только в случае реально совершённых ими преступлений. А поскольку там, в основном дни престарелые монахи жили, то особо-то там и придраться не к чему, – Люткявинче сделал глоток кофе. – Кроме того там рядом с Колокольным Храмом – строится довольно крупный город, портового типа – монастырь имеет выход к крупной реке по которой способны подниматься даже морские суда. Сейчас там строится завод по переработке рыбы – планируем начать производство продуктов своими силами, что бы не зависеть от сторонних поставок… Так вот…

Майор замялся, глядя перед собой. Богатырь сразу понял – его гость хочет рассказать ему что-то из ряда вон выбивающееся – настолько необычное, что ему могут не поверить. Впрочем, было понятно – если уж КГБ отослало своего майора искать помощи у Биоинститута, значит что-то в этом Колокольном Берегу произошло невообразимое. То, с чем может справиться только Биоинститут.

– Приняв своё место, я начал вести активную работу. Как вы знаете, обычно наш Комитет не вмешивается в разные уголовные дела, если они, конечно, совсем уже не начинают нарушать закон… Однако, как вы понимаете, из элементарного чувства осторожности мы должны были следить за обстановкой в регионе, где работаем и «держать руку на пульсе». Уже на третий день работы я узнал, что в подконтрольном мне районе было совершено несколько особо тяжких преступлений… Причём жестокость этих убийств… – Люткявинче облизнул губы и открыл портфель. – Вот. Это копии уголовных дело – осмотры места убийств результаты вскрытий, опрос свидетелей и всё прочее.

– Моя секретарша изучит эти дела, а вы сейчас расскажите самые мрачные особенности из этих дел.

– В общем, в 1959 году местность потрясла череда зверских убийств. Кто-то убил четырёх человек, причем, судя по результатам вскрытия и осмотра, убийца действовал когтями и зубами. Убитые были в прямом смысле слова разодраны в клочья. На всех трупах были следы зубов, и не хватало кое каких органов. А так же были явные признаки, что трупы ели… Поедали. Так же у всех трупов отсутствовало сердце.

– Хм… Странно как-то, – Богатырь покосился на фотографии, что сунула ему под нос Полина. – Судя по ним, у вас там завёлся какой-то сумасшедший. Хотя следы когтей весьма странные.

– Это металлические когти, – проговорил майор. – В последнем трупе был найден осколок когтя, выкованный из железа и заточенный почти до бритвенной остроты. Убийца, чтобы запутать следствие, использовал такой простой и глупый трюк. Но вот зубы там были жуткие – из одних клыков. Сначала думали, что это звери погрызли трупы, но потом было установлено, что это прижизненные раны.

– Эт да, – Аввакум перебрал фотографии. – Вон сколь кровушки-то выплеснулось… И укусы впрямь странные – зубищи – тигр от зависти на сосне повесится. А сам то укус невелик, словно человек кусал… И что странно – явно сначала когтями били, а догрызали уж потом.

– Это интересно… – Богатырь призадумался. – А причина есть, по какой эти преступления были скрыты так, что о них узнали только вы? Четыре таких жестоких убийства – это повод для серьёзной работы КГБ…

– Как я понял, эти убийства произошли в сложное время. Как раз решался вопрос о том, что бы начать строительство порта. Если бы история с убийствами всплыла тогда, то вполне возможно, что порт был бы не построен и город, в округе которого всё это произошло, так и остался бы обычным захолустьем. Поэтому было решено скрыть эти преступления. Тем более что после четвёртого убийства всё прекратилось – видимо убийца увидел, что сломал своё орудие преступления, и опасался, что его выследят по этой улике…

Майор вытащил конверт и вытряхнул на чистый лист бумаги небольшой кусок металла.

Аввакум поднёс этот кусок к глазам Богатыря.

– Самодельный. Убийца его сам ковал – видите следы от молота и молоточка? – тут же сказал Богатырь. – Хотя металл он немного перекалил – вот и обломалось оно, от удара. Интересная штучка… А ещё говорят, что преступники – тупой народ… Нет уж, в кое каких вещах они те ещё звери – смекалистые… Так-так… Только я так понимаю, что на всём этом убийства не прекратились? Верно?

– Верно… Убийства начались в этом году. Снова… Уже три трупа. Причём последнюю жертву убили уже в моё присутствие… – Люткявинче достал из портфеля ещё папку. – Вот тут все документы. Это тот самый убийца, нет никакого сомнения. Те же следы от когтей, зубов и прочее. Даже подчерк один и тот же – убийца заманивает жертву в лес и там убивает. На сей раз он, правда, просчитался – нам удалось найти следы его крови, взять образцы спермы и кое-где слюны.

– Ого… Там что, ещё и изнасилование было?

– Во всех трёх случаях. И ещё одно – убийца обладает какой-то дикой силой. Некоторые повреждения говорят о том, что этот психопат невероятно силён… Начальник милиции уверен, что мы имеем дело с каким-то животным, что нападает на людей. Особых доказательств того, что это человек у нас нет. Вот что делать? Вся надежда лишь на вас.

– И это правильно… – Богатырь покачал головой. – Ох, не нравится мне это…

– Я тоже ничего тут хорошего не вижу… – Люткявинче замолчал, увидев Полину. – Прошу прощения, но у вашей секретарши… у неё что, шесть пальцев?

Полина поставила на стол вазочку с тульскими пряниками и протянула к майору руки. Тот взял её за запястье и осмотрел.

На обеих руках было шесть пальцев – два средних. Причём они были развиты ничуть не хуже чем остальные – что необычно для таких случаев.

– Это называется полидактилия. Избыточное количество пальцев, – проговорил Богатырь. – Вы что, ни разу не сталкивались с таким феноменом?

– Нет. Хотя читал… Необычно. Я думал, что лишние пальцы удаляют при рождении.

– Когда как. Понимаете, иногда пальцы являются полуразвитыми – просто мешочки из кожи, что на руке болтаются. В таком случае их удаляют хирургически. Но в случае с товарищем Полиной – это сочли ненужным – пальцев шесть, и они вполне сформированные, – Богатырь попробовал растянуть губы в усмешке. – Товарищ майор – вы находитесь в Биоинституте – тут полно тайн и загадок, с какими вам, к вашему счастью, никогда не встретиться.

– Хорошо бы… – Люткявинче выпустил руки Полины и. не отрывая от них глаз, выудил из портфеля толстый конверт. – На последнем трупе нам удалось найти вот это – как я понял, жертва сорвала его с убийцы… Нам пришлось ломать пальцы, чтобы вытащить это…

Он вскрыл конверт и вывалил на стол странный предмет.

Ожерелье из человеческих зубов.

В кабинете повисла гробовая тишина – аж в ушах зазвенело. Директор Биоинститута не сводил глаз с кошмарного украшения, и его лицо медленно наливалось кровью.

– Твою-то мать… – проговорил, наконец, Богатырь. – Полина – немедленно вызывайте Спорынью и Товарища-Молнию. Потом позвоните Юцике – пусть отправит сюда Руслана. Немедленно. Затем позвоните завхозу – пусть немедленно готовит лабораторный комплекс «Оранг» и боевые комплекты «Червь»… Свяжитесь с аэродромом – немедленно подготовить к вылету наш самолёт. Потом свяжитесь с «Меченосцами» – известите, что согласно параграфу «Ленинградская Блокада», я изымаю у них Аввакума для спецоперации.

Аввакум и Люткявинче недоумённо переглянулись. Аввакум хорошо знал Богатыря и отдавал себе отчёт, что его поведение и слова были чем-то из ряда вон выбивающимся. Директор Биоинститута был в состоянии боевой ярости, словно берсерк перед боем.

– Что такое? Богатырь, что такое? – спросил Аввакум. – Чё за кукушки, на елочной макушке? Ты смотри, как переволновался, словно чёрти что…

– Аввакум…

В кабинет вошёл невысокий светловолосый молодой парень. Он выглядел почти подростком – казалось, что он всего пару дней назад получил на руки паспорт. Массивные очки на его носу делали его ещё моложе, а растрёпанная копна светлых волос делала его похожим на студента, оторванного от работы над контрольной. Однако серые глаза сверкали каким-то озорным огоньком. Облачён он был в рубашку и трико. На ногах – тапочки.

– Ты чего так одет? – удивился Аввакум.

– Так это… сказано – «всё бросать и бежать», – удивился парень и, увидев ожерелье из человеческих зубов, отшатнулся. – Ох ты-ж ёжики, без головы и ножек! Это ещё что за новости?!

– Ты посмотри что творится. Семён. А ведь всё это у нас в СССР…

Семён схватил ожерелье и обнюхал его.

– Блин твой горелый… Да ведь оно же кровью воняет. Да свеженькой!

– Эй, – Люткявинче повысил голос. – Мне кто-то объяснит, что тут такое?

В кабинет влетела высокая, худая девушка, что на ходу закручивала волосы в хвост.

– Прошу прощения, за опоздание – я купалась в бассейне, а тут ваш вызов… Что случилось?

Майор оторопело, хотя и не без интереса, уставился на девушку.

Девушка была высокой, стройной и очень сильно загорелой – а поскольку из одежды на ней был только купальник, то можно было увидеть, что она загорела абсолютно вся. Причём очень сильно. В СССР такой загар был не под силу даже Чёрному и Средиземному Морю. Только тропики могли дать такой загар.

Лицо девушки было странным – в нём хитро переплелись черты восточного и русского типа – у девушки явно был в родственниках кто-то восточный.

Самым странным в ней были глаза. Громадные голубые глазищи – синие чуть ли не до прозрачности. Зрачок смотрелся на фоне радужки очень странно. Впечатление было такое, словно это глаза русалки или мавки.

Аввакум чертыхнулся и, сдёрнув с окна штору, бросил девушке.

– Прикройся хоть, срамотница…

– Я что, виновата, что меня так резко дёрнули? Что случилось? – девушка закуталась в штору и посмотрела на Олега, который по-прежнему вертел в руках ожерелье и, что-то бормотал под нос. – Фу, что за зубная страсть такая? Это из-за неё меня так резко вызывали?

– Здравствуйте, тётя Елена, – Руслан вошёл в кабинет и несколько ошарашено посмотрел по сторонам. – Ого! Это что тут творится?

– Богатырь, эта штука не очень свежая, хотя за ней точно ухаживали… Вертели в пальцах, как чётки – вон как всё блестит и сверкает. И нить из волос ничуть не истрепалась и не ссохлась… Тьфу ты блином горелым меня по морде – да волосы-то свеженькие! – Семён покачал головой и, склонив голову, посмотрел на Люткявинче. – Это вы привезли?

– Да. Это я привёз, – проворчал Люткявинче. – Это ожерелье я вытянул из рук мёртвой женщины. И хотел бы узнать, что это такое. Вы мне можете объяснить?

– Боюсь, товарищ майор, что в ваших краях завёлся «суперубийца»… Так в США называют этих существ, после 1912 года… До 1912 года у них было иное прозвище. Гули.

– Гули?

– Да. В США этих существ прозвали гулями. Самое смешное, что в оригинальных документах они назывались «вурдалаки», но уже в 1876 году их переименовали: «для краткости», в «гулей». Мол, слово «вурдалак» звучит длиннее, да и негоже американским чудовищам именоваться российским прозвищам… – Богатырь говорил ровным, спокойным голосом, но всем показалось, что он усмехается. – В общем, до 1912 года эти существа в США именовались «гули» – судя по всему, один американский писатель пронюхал кое-что об этих созданиях, раз написал о них рассказ аж в 1926 году. Я так понимаю, что ему попались в руки кое-какие документы из архивов одной организации, которую разогнали в США за связи с СССР в 1920 году… Тот писатель использовал именно термин «гуль». Но после 1912 года в США эти существа именуются – «суперубийцами».

– Ничего не понимаю…

– Значит, смотрите сюда, товарищ майор… – Семён положил ожерелье на стол. – Давайте сразу уточним – сейчас речь будет идти о людях, которые родились и росли с тяжелейшим искажением развития на стадии эмбриона. По сути дела, мы имеем дело с наследственной аномалией развития, которая возникает под влиянием неблагополучных факторов. А именно – отсутствие в рационе матери – мяса.

– Что-то я немного запутался… – проворчал майор и отхлебнул кофе. – Я не понимаю о чём речь. Давайте вы начнёте с азов? И не бойтесь быть многословными, мне спешить особо некуда. А уж из того что я от вас слышу – ясно, что дело очень сложное.

– Организм человека, развивается проходя несколько стадий… Я не буду сейчас углубляться в подробности… Да и вам наверное неинтересно, так что объясню в общих чертах, – Семён потёр руки и закатил глаза к потолку. – Как вам известно, эмбрион человека в своём развитии проходит несколько стадий – одна из которых стадия рыбы – есть хвост, так же жаберные щели… И да – есть теория, что все до единого эмбрионы – женского пола. Деление на мужской и женский пол происходит спустя несколько недель или даже месяцев… Фактически в образе эмбриона мы переживаем всю эволюционную спираль… Мы то, чем были в старинные времена.

– Мне это известно. Более того, мне доводилось видеть людей с хвостами, не заросшими жаберными щелями. Доводилось видеть и… не совсем нормальные процессы развития. Атавизмы, рудименты…

– Верно. Иными словами Эволюция – это проточное производство, которое постоянно добавляет или удаляет что-то в нашем теле. Причём изменения эти происходят за тысячи лет. Смена цвета кожи, устойчивость к разного вида ядам или защита от солнечного излучения. В этом одна из самых сильных сторон эволюции – изменчивость. Это помогает приспособиться к переменам в мире. Эволюция, это хаос, что подчиняется исключительно – Порядку, – Семён снял очки и стал их протирать салфеткой. – Одна из особенностей эволюции это то, что мы тут, в Биоинституте, называем «взрывным изменением» – когда изменения происходят не постепенно, а «взрывным» порядком – к таким изменениям относятся многочисленные атавизмы – хвосты у людей, повышенный волосяной покров и всё такое. Так же есть такое понятие как «родовая аномалия» – когда под воздействием внешних факторов, начинается нарушение в развитии эмбриона. Иногда это просто уродство или биологическая аномалия – как отсутствие мозга или циклопия. Но есть и более опасные признаки.

Надев очки, Семён поднял ожерелье из человеческих зубов и показал его зрителям.

– С давних пор мифология людей кишит сказками и мифами о таинственных людоедах и чудовищах, что живут с нами. Странные существа, что нападают на людей, под покровом ночи, или выкапывающие трупы на кладбищах, для непростой диеты. Много лет считалось, что всё это – байки необразованных людей. И только в 1923 году Биоинституту СССР удалось установить, что речь идёт об аномалии в развитии эмбриона, свойственного для некоторых уголков мира. А именно – изменение эмбриона простого человека в некое существо, которое вошло в мифологию как «вурдалак» или гуль. Я буду использовать термин «суперубийца»… Немного позже объясню почему.

В кабинете повисла тишина. Все смотрели на Семёна.

– Представьте себе невероятно сильного, могучего, ловкого человека, что способен видеть в темноте, обладает слухом, что превосходит человеческий. Когда суперубийца рождается, то отличить его от простого человека невозможно. До двадцати и даже тридцати лет, его внешность и свойства не ничуть не отличаются от обычного человека (Так же трансформация человека с «синдромом каинизма» может быть остановлена по неизвестным причинам – такие больные ничем не отличаются от простых людей, но склонны к агрессии – существует теория, что все серийные убийцы – люди с синдромом «каинизма» Примечание автора).

– Существует теория, что у суперубийц не зарастают швы черепа. Точнее они очень подвижны и со временем изменяют своё расположение, – вставил Богатырь. – Но проверить это не удалось. Так же известно, что у «суперубийц» развита гипермобильность суставов и связок – у людей такая аномалия – редчайший случай. А у вурдалаков – норма. Однако проверить это далеко не всегда удаётся – не станешь же вывихивать руки и ноги всем подозреваемым…

– Спасибо, товарищ директор… – Семён посмотрел на Люткявинче. – «Суперубийцы» появляются из-за особого нарушения процесса беременности – эмбрион не получает необходимого питания от матери, во время беременности – не хочу вас расстраивать, но Природа рассматривает вегетарианство не как здоровый образ жизни, а как болезнь. Вынужденную аномалию, которая очень опасна для здоровья людей, а для беременной женщины – тем более. Вот почему «суперубийцы» практически не встречаются в России и Европе – местах, где отказ от мясной пищи среди беременных женщин – вещь уникальная и редкая. Другое дело в США – где с каждым годом появляется всё больше последователей вегетарианства. Там эти создания встречаются немного чаще… (Синдром «каинизма» в США действительно встречается очень часто. Связь меж вегетарианством и возможностью развития «синдрома каинизма» была доказана только в 2021 году. Примечание автора).

– Но зачем эти «суперубийцы» убивают людей?

– Потому что их организм не способен вырабатывать некоторые вещества, которые без труда появляются у обычных людей. Кстати, в Природе такое случается – например, люди не способны вырабатывать витамин С. В итоге – привет цинга. Но вот животные что живут на Дальнем Севере, витамины вырабатывают в таком количестве, что печенью некоторых можно отравиться до смерти. Но людям приходится поддерживать своё здоровье, принимая витамины из внешних источников – фрукты, овощи или минеральные вещества. У «суперубийц» аналогичная история – их организм не вырабатывает некоторых веществ, без которых они просто умирают. Впадают в кому и гибнут – причём их организм в прямом смысле слова себя «консервирует» – труп умершего от голода «суперубийцы» не истлевает как тело человека. Так уж получилось, что «суперубийцы» знают о своём врождённом дефиците нужных веществ. И они… заимствуют эти вещества у людей. Теперь вы понимаете?

– Причём тут ожерелье из зубов?

– Умственные способности суперубийц немного отличаются от человеческих. Они живут инстинктами и побудительными мотивами. Зубы своих жертв они собирают как трофеи. Они сами не понимают, для чего это делают. Просто делают и всё. Однако вот такие украшения – это отличительный признак наличия в ваших краях этих существ. Причём это ожерелье свежее – по крайней мере, волосы точно свежие, им от силы месяц или два.

– Откуда это вы знаете?

– Скажем так, в Биоинституте нас учат необычным умениям, да и кое какие врождённые способности у меня есть, – Семён усмехнулся, и посмотрел на Люткявинче поверх очков. – Считайте это благоприобретённым опытом. Я уже сталкивался с «суперубийцами» – но не в СССР.

– Так… И что, это у всех вегетарианцев что ли может родиться такое чудище?

– К счастью нет, Природа предусмотрела защитный механизм – даже у закоренелых вегетарианцев не всегда может родиться «суперубийца» – тут нужны ещё дополнительные факторы – например, наличие у отца и матери одинакового скрытого заболевания. Это как с полидактилией – если Полина выберет в мужья человека, у которого не было полидактилии, то у них родится простой ребёнок, с нормальными пальцами. Но если у её мужа была такая-же полидактилия, то их ребёнок родится с такими же пальцами. Вот почему «суперубийцы» рождаются в основном в США – там, в моде вегетарианство и инцест. (Биоинститут СССР, не имевший технологий, позволяющей исследовать геном, тем не менее, сумел установить что синдром «каинизма» связан не только с вегетарианской диетой, но и с «дремлющими генами» – генами, что обычно никак себя не проявляют, если они встречаются только у одного из родителей – но активизирующиеся при присутствии у двух родителей. Примечание автора).

– Так… если они зависимы от человеческой плоти, то почему начинают употреблять её только в возрасте после двадцати лет? – Люткявинче посмотрел на жутковатое ожерелье. – Или… в это время начинается изменение их организма?

– Да. Именно в это время у них начинает «перестраиваться» организм – уникальное явление, которое встречается только у некоторых животных. Например, амфибий, чьи головастики совершенно непохожи на взрослых лягушек и жаб. Перестройка организма требует «строительного материала» а поскольку «суперубийцы» не обладают его запасами – то им приходится забирать его у людей. Кстати, одно из интересных особенностей этой болезни в том, что, по неизвестным причинам, они испытывают дискомфорт на дневном свету. Если такое существо достаточно долго, больше двух часов пробудет на солнечном свете, то у них начинаются неконтролируемые судороги в мышцах и невыносимые боли. Более того – солнечный свет способен их убить в прямом смысле слова. Так что все кто болеет этой болезнью – не очень тянутся принимать солнечные ванны. Именно это положило легенды о том, что оборотни и вампиры не переносят солнечный свет.

– Так что это… у меня в моём районе ответственности, бегает такое чудовище?

– Да.

– А США… они знают об этом? Об этих «суперубийцах»? Ну что это люди с аномальным сбоем в развитии организма и всё такое?

– Понимаете, товарищ майор, в США на науку очень сильно давит религия. Вот почему «суперубийц» там рассматривают не как людей, что рождаются с аномалией развития организма, а как… демонов, чертей и упырей. Так что на них пытались воздействовать молитвами, Библией, артефактами чисто религиозного толка и всем таким прочим. Как вы догадываетесь – такая вещь помогла не очень…(Даже в 1987 году на полигоне «Норикс» Небраска. США – клетки для содержания «суперубийц» обвешивали распятьями, освящёнными в церкви. Примечание автора). – Богатырь немного промолчал. – Вы не имеете опыта борьбы с «суперубийцами». Более того, вы даже не знаете, на что они способны. Мои люди – впрочем, тоже. Из всех кто присутствует тут, с «суперубийцами» сталкивался только Семён и я. Однако мои люди более подготовлены к столкновениями с такими существами – вот почему они отправятся с вами. В их задачу будет входить обнаружение и нейтрализация «суперубийцы»… Хотя скажу вам прямо – дело тут немного сложное. Тут есть свои странности.

– Кажется, я догадываюсь, какие странности, – проворчал Люткявинче. – Если эти твари должны регулярно получать порцию человеческой плоти, то они должны были оставить больше трупов, а не восемь штук. За столько-то лет. Это значит, что это существо где-то прячется… И откуда-то получает, регулярно, своё… лекарство.

– Можете называть это БАД – биологически активная добавка. Так вам будет проще избегать всяких несостыковок, – предложил Богатырь. – Учитывайте, что «суперубийцам», собственно, нет необходимости убивать людей, для получения своего БАД – им и достаточно набегов на морги, или даже кладбища – если покойных хоронили не так давно. Собственно говоря, именно по этой причине люди и начали ассоциировать их с кладбищами и склепами.

– Сколько их там может быть? Может там целая семья уже завелась таких монстров.

– Один. При всей своей силе и свирепости – «суперубийцы» совершенно стерильны. Кроме того они, скажем так, не очень то активны в поисках плотских удовольствий. (Важно помнить, что серийные убийцы и серийные насильники – совершенно разные типы преступников. Примечание автора). По крайней мере, в Европе или США не было ни разу зафиксировано, ни единого случая сексуального насилия суперубийц над женщинами. (В современное время установлено, что люди с синдромом «каинизма» – совершенно стерильны и имеют высокий уровень асексуальности – отсутствия полового влечения. Причём асексуальность увеличивается в процессе прогрессирования болезни. Примечание автора). Не знаю пока, откуда в ваших краях взялось это существо, но могу чётко сказать – «суперубийца» один.

– Насколько он опасен?

– Чудовищно. Поверьте – в США несколько «суперубийц» без труда расправились почти с полусотней солдат вооружённых пистолетами-пулеметами и винтовками – причём голыми руками. Так что могу вас заверить – голыми руками это существо вам просто не взять. Он способен разорвать наручники голыми руками и не посчитать это физическим упражнением.

– Понятно. Значит, арест или ликвидация этого монстра будет полностью на ваших людях?

– Да… Мои люди – оперативники Биоинститута, помогут вам найти и задержать «суперубийцу».

– Задержать?

– Мы не зациклены на том, что бы его убить. Он нужен нам в живом виде… Желательно. Вашей задачей, товарищ майор, будет оказание помощи моим людям и прикрытие их деятельности со стороны КГБ. Вся эта операция будет считаться проводимой под вашим контролем. Таким образом, мы избежим совершенно ненужной огласки. Мои люди будут выполнять свою задачу, а вы – держать всё под контролем. Не слишком сложно. И попрошу вас отнестись к моим словам серьёзно – в США множество людей поплатились жизнями за пренебрежение к «суперубийцам».

– Погодите… давайте поставим точки над «и»… вам эта тварь нужна живой?

– Как получится, – дипломатично проговорил Богатырь. – Но живой – лучший из всех вариантов. Изучение «суперубийц» позволит нам лучше понять причины их появления, и начать избегать таких вот… казусов. Так что я очень надеюсь, что вы не только поможете моим людям, но и окажете необходимую помощь в сокрытии следов «суперубийцы»… Вам придётся предпринять все возможности, чтобы люди не узнали о существовании таких созданий. А то мало ли что… Я могу на вас рассчитывать?

– Товарищ директор… вы должны понимать, что я должен связаться с Москвой и получить полномочия на всё это. Поймите правильно – до вчерашнего дня я даже не знал о существовании вашей организации. Меня к вам направили из Москвы, согласен. Но я должен получить подтверждение ваших полномочий. Иначе никак.

– Никаких проблем… – проговорил Богатырь. – Вы совершенно свободны в составлении отчётов вашему начальству и прочих бюрократических препонах. Мы всё понимаем. Но сразу скажу, что ваше дело будет секретным, и вам придётся подписать несколько подписок о неразглашении.

– Да уж поверьте, это меня как раз меньше всего пугает, – проворчал Люткявинче. – Одной больше, одной меньше… мне сейчас важно решить эту проблему.

– Сколько вам понадобится времени на утрясение всех бюрократических препон?

– Для того, что бы сократить время – я могу сделать всё это прямо у себя на работе. То есть я, и ваша группа вылетаем ко мне в Колокольный Берег, и оттуда я уже начинаю собирать подтверждения и справки о вас и ваших полномочиях. Думаю, так будет проще и быстрее

– Логично.

***

Сидя на жёстком сиденье в «брюшке» вертолёта, Люткявинче рассматривал своих попутчиков.

Спецотряд сформированный Биоинститутом выглядел немного странно – все четверо носили вполне обычную гражданскую одежду, разве что накинули поверх пиджаков и сарафанчика, кожаные куртки.

– Какие-то странные костюмы, – проговорил Руслан, что вертел в руках скользкий шёлковый шарф. – Зачем он вообще нужен? Ведь в комплекте с каждой кожаной курткой идёт… И проку от него – шёлк какой-то скользкий. У нас раз приезжал пилот в пионерский лагерь, так он свой шарф показывал – аж два метра длинной, можно целиком укутаться.

– Это-ж авиационные куртяхи лётчиков, что нам по ленд-лизу поставляли, – спокойно проговорил Аввакум, хлопая себя по груди. – Шарфы сии были в каждом комплекте – и ничего не попишешь. Они, кстати, не ради баловства были в каждом-то комплекте. Лётчики-то они вишь, когда в небесах облака бороздят, то всегда должны головой крутить. Как твой беркут на кургане, по сторонам – за приборами там углядывать, или средь небес искать всяких «мессеров» немецких… Ну сам смекаешь, что с таким-то верчением головы ты себе шею натрёшь до мяса живого, в три счёта. Вот и начали в эти самые комплекты пилотов, шарфы вкладывать. На наших-то самолётах приборная доска невелика – легко можно под контролем и небо и её держать.

– Надо же… Никогда не думал. А сами-то вы летать умеете?

– Умею – Аввакум усмехнулся. – Нету в этом мире такой штуки, на которой я бы небеса не смог пересечь. А если и изобретут такое – так я быстро приучу его под своими вожжами, гарцевать.

Оборудование, что они с собой взяли, было необычное – несколько больших ящиков, размером с коробку для телевизора, и какие-то странные пистолеты.

Внешне эти пистолеты ничуть не отличались от пистолетов АПС. Однако Люткявинче быстро отметил, что оружие какое-то странное – ствол пистолета имел крепления для оптического прицела, а снизу тоже были какие-то странные «лапки», подразумевавшие, что снизу тоже можно прицепить что-то.

– Какое у вас интересное оружие, – проговорил майор, обратившись к Елене, что куталась в куртку. – Похоже на АПС.

– Это «Червь». Наше штатное оружие, – проговорила девушка и передала пистолет майору. – Разработка особая, на базе АПС. Создано по спецзаказу Биоинститута. Нам с «Калашами» особо не побегать, а оружие что сочетает в себе компактность, мощь и скорострельность – необходимо.

Майор повертел «Червь в руках. От АПС он отличался удивительно небольшим весом. Судя по всему, часть пистолета была сделана из каких-то сплавов, что обеспечивали его лёгкость и прочность. Кроме креплений на стволе, пистолет имел какие-то необычные резиновые «щёчки» на рукояти и собственно необычно удлинённую рукоять. Оружие было довольно странным.

– Необычно смотрится. Непохоже на простой армейский пистолет.

– По факту оно и не армейское. Это специализированное оружие для наших специальных отрядов. Его назначение – применение в таких ситуациях, где стрельба ведётся в замкнутых пространствах и не предполагает ответного огня. Там основной упор на строение внутренних механизмов и на боеприпасы сделан.

– Хм… – майор повертел пистолет в руках.– Как-то не похоже, что оно новое. Вон как износилось и чуть-чуть потёрлось, хоть его и чистили хорошо. Значит, часто им пользуетесь… Интересно, против кого такое оружие?

– Волков отстреливать, – проговорила Елена, и мило улыбнулась.

Её странные глаза – почти прозрачные, крошечной точкой зрачка, остановились на Люткявинче. Девушка мило улыбалась, однако от неё исходил какой-то непонятный холодок…Елена была красивой – зачерни она волосы, то стала бы похожа на принцессу Будур из сказки про Алладина. Однако под её красотой скрывалось что-то странное, непонятное. Люткявинче, за свою долгую работу в КГБ встречался с разными людьми и успешно развил в себе чутьё на опасность того или иного человека. В КГБ не зря шутили, что сотрудники Безопасности делятся на два вида – «умеющих чувствовать людей» и на кабинетных крыс. Вот почему ещё на стадии обучения, Люткявинче никогда не отказывался ни от одной возможности попрактиковаться в умении «копаться в человеке» – понимать манеру поведения преступника, или мышление диссидента, чтобы как можно точнее представить, что от них можно ждать, а что нет.

При этом майор отлично осознавал, что, без умения видеть в человеке то, что тот скрывает в себе – в оперативной службе КГБ делать нечего. Опытный «службист» должен уметь не только наводить страх и вынуждать преступника признаться в преступлении, но и вербовать для своих нужд – без кучи осведомителей «далеко не упрыгаешь в нашей работе». Поэтому главное, что должен уметь офицер Государственной Безопасности – это «видеть насквозь» человека, с которым имеешь дело. Без этого никак.

Так вот – оперативная группа Биоинститута была странной – какая-то непонятная угроза, причём не направленная конкретно на майора, а просто угроза, исходила, только от Елены.

Руслан – этот пацан двенадцати лет, производил впечатление обычного детдомовца (которым он скорее и был) – Люткявинче охарактеризовал Руслана как «гражданского сына полка» – сироту, которого Биоинститут взял «на поруки» и выращивал из него своего сотрудника.

Кстати, сам майор считал, что такое дело – явление страшненькое – кто знает, чему может обучать детей-сирот такое странное заведение, причем, с самого юного возраста…

Семён же был обычным студентом. По крайней мере, так его «видел» Люткявинче. Простой студентик, причём явно гуманитарного плана, не технического образования. Глуповатые очки, и растрёпанные волосы только усиливали это впечатление.

Аввакум же представлял собой эталон «парня от сохи» – прям вот крестьянский паренёк что ещё вчера занимался тем что крутил гайки в колхозном тракторе, следил за удобрением полей и ругался с председателем колхоза. Этакая «дяревня» – причём его говорок тоже был деревенским, только каким-то странноватым… Люткявинче был готов поклясться, что уже слышал такие обороты речи, но никак не мог вспомнить – где.

В общем, говоря прямо, эта опергруппа Биоинститута, ни при каких обстоятельствах, не казалась серьёзной группой – больше всего все четверо оперативников напоминали обычных студентов, отправленных на летнюю практику. Это, конечно не считая их странного оружия.

Люткявинче повертел пистолет в руках и протянул его Елене.

– Как вы планируете провести поисковые мероприятия? Учтите у нас тут леса кругом. Там даже до сих пор местные племена встречаются.

– Что эт за племена такие? – подал голос Аввакум.

– Да кто их знает. Какие-то бродячие типы, что немного напоминают или китайцев, или монголов… Тут с Второй Мировой Войны по лесам шастало немало беженцев из Китая и Маньчжурии – сами понимаете, японцы им особого выбора не оставляли – или помирай или убегай. Вот многие и осели у нас. В принципе их можно попросить о помощи…

– Нет, товарищ майор… «Суперубийцы» не любят лес – им там не по себе. Они живут поближе к людям. Канализации, старые заброшенные здания, подвалы и всё такое. Кроме того сначала мы отправимся в вашу городскую больницу и поговорим с её главным врачом. Не составите компанию?

– Для чего… – Люткявинче прервал себя на полуслове. – Ах да… Думаете «суперубийца» способен навещать морги? Но там охрана выставлена. У нас тут уже не первый раз ловили за руку санитаров, что воруют зубы у мертвецов, всё такое… когда я приехал, то как раз одного такого субчика сцапали. Тот особо себе мозг не загружал – отрезал понравившийся перстень вместе с пальцем, а сам палец потом обрывками кожи прикручивал на место. Так что охрана бы заметила что-то подозрительное. А если бы этот вурдалак охрану убил или искалечил – то я бы точно был в курсе.

– Неужели КГБ занимается и такими делишками? – подал голос Семён. – Я думал, что такие дела во введении милиции

– Само собой. Только вот я что вам скажу, молодой человек… – майор усмехнулся. – Если вы будете сидеть у себя в кабинете, как жаба на листе кувшинки, и ждать, когда вам что-то интересное найдут, то далеко не уйдёте. Для кабинетной работы с бумажками у меня заместители есть. А я привык держать ситуацию в кулаке – под контролем. Знать – что и как на том месте, где я работаю. В идеале – получать нужные сведенья ещё до того, как совершилось преступление, и отреагировать ДО того, как злодеи начнут свои мерзкие делишки. На том у меня и основана моя жизненная философия.

– Логично. Судя по всему, ваш предшественник особого внимания не уделял тому, что творится в округе, раз, в итоге, первая серия убийств прошла незамеченной.

– Поскольку он полгода назад умер от инсульта, сейчас с него уже не спросишь. Но я убеждён, что он решил прикрыть это дело, поддавшись на уговоры нашего главы Горсовета. Понимаете – мой предшественник родился и вырос в этом же городе и все здешние чиновники для него были друзьями детства, с которыми он в футбол играл, да в «прятки» по дворам бегал. Те убийства пришлись на исключительно напряженный момент – решался вопрос о том, получит ли наш город нужное развитие – порт, завод по производству рыбы, артели по лову этой рыбы, предприятия по обработке леса, для нужд населения и всё такое.

– Минутку… – Елена подалась вперёд.– Я правильно понимаю – если бы убийца тогда продолжал действовать, и оставлять трупы, то ваш город мог бы «выпасть» из этого проекта и не получить ничего?

– Да. И, как я считаю, это единственная причина, по которой мой предшественник предпочёл «прикрыть глаза» на то, что тут творилось. Он хотел помочь своему родному городу. Хотя, конечно, тут многое притянуто за уши и непонятно. Например – почему никто не искал этого урода потом, после того как началась реализация этого проекта?

– Хм… Логично. Кстати, это и есть одна из причин, по которой мы просим вас помочь нам обеспечить надлежащий уровень секретности вокруг нашего расследования. Биоинститут считает, что ни к чему волновать людей, если можно просто «изъять» суперубийцу, без лишнего шума. В идеале так, что бы вообще никто, ни о чём не подозревал.

– Полагаете, что этот вурдалак вам так просто сдастся?

– Ну, нас он сожрать точно не сумеет, – подал голос Семён.

– Эт точно… – усмехнулся Аввакум, и постучал пальцами по своему странному металлическому поясу.

– Но поймите правильно, – снова проговорила Елена. – Наша задача постараться не убивать его, а увезти живым и, по возможности, здоровым. Поймите правильно – у нас иные приоритеты, чем у вас. Для вас всё просто – «убил и забыл». Но в Биоинституте такой поход признают только в самом критическом случае – убив больного человека, вы уничтожите не болезнь, а шанс создать лекарство от этой болезни. Нам нужно знать об этой болезни всё. Иначе такие случаи как у вас будут повторяться и повторяться.

– О, добрый народ, гляньте-ка сюды! – проговорил Аввакум. – Вот теперича перед вами, в иллюминаторе, можно углядеть Колокольный Храм.

Семён, Елена и Руслан выглянули в иллюминаторы.

То, что они увидели – производило впечатление. Под брюхом вертолёта медленно пролетал настоящий город – несколько зданий, что фактически слились в один массив.

Изначально это был простой монастырь, с хозяйствами и некоторыми подсобными пристройками – отливка колоколов, обработка меди, склады для хранения припасов и дома для проживания обслуги. Впоследствии, при расширении количества монахов и обслуги, Колокольный Храм был обнесён стеной – причём каменной и внутри этой стены началось своё строительство. Здания храма надстраивались, достигнув высоты трёхэтажного дома. Появилось несколько колоколов и колоколен. В общем, строение производило впечатление.

Особенно в глаза бросались идущие к Колокольному Храму электрические провода и телефонная линия.

– Там ещё и канализация с водопроводом везде проведены, – усмехнулся Люткявинче. – Нынешний настоятель, ну…или батюшка…в общем главный клирик этого монастыря – довольно крепкий и решительный мужик. Воевал в Великой Отечественной Войне, дошёл до Берлина. Вернувшись, в СССР ушёл в этот монастырь, где очень быстро стал настоятелем и за считанные годы превратил это место в весьма серьёзную вещь – тут делают колокола для церквей… Ну и так, по мелочи. Ведут разведение пчёл – причём хорошее ведут – мёда сдают много. Ну и свечи делают. Да и воск поставляют на разные предприятия.

– И, как я сильно подозреваю, ведут богослужения, а так же продолжают постриг в монахи… – проговорил Семён, поправляя очки. – А что насчёт научно-просветительской работы?

– Это у нас ведётся. И регулярно. Другое дело, что прямо закрыть монастырь и арестовать монахов мы не можем. Потому у нас и такая, своего рода, двойная власть – мы ведём работу с молодёжью, а старики всё в церковь ходят…

Аввакум присмотрелся к монастырю, прищурив глаза и поглаживая свой странный металлический пояс. Затем он вытащил из кармана куртки какой-то свёрток. Развернув тряпку, он показал майору громадное медное распятье, которое нацепил на шею.

– Попрошу вас не удивляться, – тут же сказала Елена, закручивая свои волосы в хвост. – Аввакум у нас хорошо подкован в религии и ему предстоит вести переговоры с монахами, если вдруг возникнет такая нужда.

Вертолёт пошёл на снижение и уже через пару минут его колёса мягко стукнулись о ВПП.

***

Аэродром Кимвал, принявший вертолёт Биоинститута, был не очень большой – несколько ангаров, взлётно-посадочная полоса, диспетчерская и притулившаяся сбоку гостиница для прибывших и убывающих. Вертолётов тут явно было больше, чем самолётов.

– Мы с вами прилетели немного раньше, чем рассчитывали, – проговорил Люткявинче, придерживающий фуражку. – Так что до города доберёмся на попутке. Сейчас я её обеспечу…

– Для нашего оборудования лучше тоже подогнать машину, – проговорил Семён.

– Какие проблемы? Счас всё будет, – пожал плечами майор.

Он подманил к себе одного из рабочих, закреплявших винт вертолёта, и что-то ему проговорил. Тот кивнул и помчался в диспетчерскую.

На улице было начало июля, и жара стояла жуткая – хорошо себя чувствовал только Руслан в рубашке и шортах, а так же Елена – в своём длинном сарафанчике. Семён и Аввакум начали обмахиваться – газетами, что везли с собой.

Майор обратил внимание, что у всех троих куда-то исчезли их пистолеты – а это было не самое маленькое оружие. Куда его можно было спрятать под летними-то пиджачками и сарафаном, было непонятно.

– Нам нужно место, для базы. Желательно в таком районе города, откуда можно попасть, максимально быстро, в монастырь, аэродром и больницу. В общем, говоря грубо – что-то вроде штаба. И желательно не на первом этаже, – продолжал Семён.

– А почему не на первом этаже?

– Чтобы гранату или бутылку с горючей смесью нельзя было закинуть, – будничным тоном объяснил Семён. – И желательно что бы это было подальше от вашей конторы.

– Ну и запросы у вас, скажу я вам, – покачал головой майор.

В следующий миг издалека донёсся гулкий, мощный звон колоколов. Он донёсся со стороны монастыря – сначала тихий, чуть-чуть слышимый, а затем всё громче и громче – гулкий, раскатистый, постепенно затмевающий собой шум аэродрома. Казалось, весь воздух наполняется переливчатым перезвоном.

– Ну, началось, – проворчал Аввакум и прижал руки к ушам. – Вот почто-ж странные то люди тут у вас кукушек гоняют, как я погляжу… Всё-то им кажется, что до Господа-то Бога нашего можно колоколами дозвониться. На самом деле до Бога-то молитвами верой дозываются, но никак не колокольчиками всякими…

– Да ладно тебе, – проворчал Семён. – «Не нравится колокольный перезвон – выйди вон», как в Москве говорят. Чем тебе колокола помешали?

– А тебе чо, не мешают?

– Я, в отличие от тебя, немного лучше привыкаю к жизненным обстоятельствам. И умею не слышать того, что отвлекает от дела.

– Руслан… – Елена присела на корточки перед мальчиком. – Ты себя как чувствуешь? Нормально?

– Ну… Странно как-то… – Руслан поднял руку с протезом и прикоснулся ей к голове. – Какой-то странный дискомфорт есть. И немного в висках стучит кровь. Впечатление такое, словно этот звук колокола у меня в голове эхом отдаётся…

– Так это понятно, – вздохнула Елена. – Терпи. Звук колоколов оказывает особое воздействие на психику. Он попадает в такт некоторым мозговым волнам, и блокирует их. Долгие удары колокола могут загипнотизировать человека и сделать его уязвимым для внешнего воздействия. Из-за своего глазного протеза, который тоже реагирует на колокольные звоны, ты немного более уязвим к этому воздействию.

– Да? И что мне делать?

– Если станет совсем невмоготу, то скажи – я поставлю тебе укол успокоительного.

– Спасибо, тётя Елена, но я постараюсь сам справиться с этим… в конце концов, вас может и не оказаться в тот момент, когда вы мне будете нужны…

Майор только глазами хлопал, ничегошеньки не понимая в этом диковинном диалоге.

Колокольный перезвон же не умолкал, наполняя небо и воздух гулкими переливами. Однако затем он стал потихоньку стихать.

– У нас обычно колокольный перезвон утром и вечером. Не понимаю, чего это в Колокольном Храме звонари аж в полдень растрезвонились?

– Да ладно. Ты, мил человек, чего, совсем в музыке перезвонов ничего не понимаешь? – удивился Аввакум, тряся головой. – Перезвон-то то, что мы слышали, не простой, его обычно в качестве приветствия важного гостя «отколачивают» – вот так…

Майор перебрал в памяти все мероприятия, что готовились в монастыре, но не припомнил ни одного, что требовало бы колокольного сопровождения.

– И смотри – колокола-то побивали праздничный перезвончик. Видать какой-то крупный гость к твоему настоятелю пожаловал… – усмехнулся Аввакум. – Впрочем, как я понимаю, настоятель-то твой уже давно не тот дятел, коему без труда дубы околачивать. Как говорится – каждой лягушке, под старость, пора освобождать кадушку. Правильно? А в пустую-то кадушку, прыгнет новая лягушка…

– Разберёмся… – майор вытащил записную книжку и сделал отметку – узнать, что там за дела в монастыре.

…Колокольный Берег, неожиданно для всех, оказался крупным городом – пять микрорайонов – девяти и семиэтажные здания-новостройки, асфальтовые дороги и булыжные тротуары. Улицы равномерно засажены деревьями – машина ехала, фактически, в зелёном тоннеле из переплетённых веток. По дороге катились автофургоны, автобусы и, изредка, поливальные машины, окатывающие асфальт потоками воды.

В небе летало неисчислимое множество голубей.

– Колокола не особо-то пугают птиц – те привыкли селиться на колокольнях и прочих местах, – проговорил Люткявинче. – Однако настоятель придумал кое-какую штуку – отливает небольшие колокола, чей звон вызывает дискомфорт у птиц и заставляет их убираться прочь от Колокольного Храма. В итоге голуби живут в городе и на складах. А так как естественных хищников почти нет, то стаи голубей – совсем уж огромные…

– Голубь в дом – счастье в дом, – проворчал Семён, постукивающий пальцами по колену. – А ваши дома они имеют сеть подвалов и канализаций?

– Скорее всего – да – первые дома тут строились незадолго до Великой Отечественной, когда наши парни хлестались с японцами на Холкин-Голе – подвалы и бомбоубежища там были спроектированы заранее. Да и теплотрассы тут врыты в землю – здешние зимы это вам не абы что – мне говорили, что зимой тут до минус сорока, с ветрами. И это ещё не самый мрак. Так что все теплоцентрали, газ и водопроводы – спрятаны под землю, в специальные тоннели… – майор поморщился, догадавшись, к чему клонят его собеседники. – Понятно… Считаете, что это чудище может и по ним бегать? Но это не так – там везде решётки и всё такое…

– «Суперубийца» спокойно протискивается в любое отверстие, куда пролезает его голова – причём кости плеч и ключицы у него просто «складываются». Клаустрофобии он не боится. А ночами видит лучше нас с вами – даже если нас посадить в немецкую «Пантеру» с инфракрасными прожекторами. Так что канализация и подвалы для него не проблема, – проговорил Семён, глядя в окно. – Кстати, в США эти существа умели собирать отмычки из любого мусора и демонстрировали, просто таки, сказочные умения в развязывании узлов и пут. Так что не думайте, что какие-то замки и двери могут удержать этих созданий на цепи.

– О, я вижу, вы прямо сражаетесь за возможность держать меня в тонусе столь хорошими новостями, – усмехнулся Люткявинче. – И что вы можете мне сказать позитивного? Откуда мне начинать поиски и что предоставить вам для этого?

– Сначала мы организуем базу, где будем держать свои вещи и оборудование. Кстати, жить будем там же. Потом займёмся поисками убийцы. Кстати, нам придется, заново провести некоторые экспертизы и исследования… – Семён вздохнул – Нужны будут эксгумации…

– Не надо… Перед тем как вылететь к вам, я приказал выкопать все тела и убрать их в холодильные камеры, – усмехнулся майор. – Всё в порядке, я тоже контролирую ситуацию. Будьте уверенны. По приезде ко мне я прикажу перенести их на «разморозку» – так что уже завтра вы сможете начать осмотр тел.

– Это хорошо, – вздохнул Семён. – Думаю что мы сегодня займёмся подготовкой базы… Кстати, вы можете пригласить к нам для беседы, главного врача вашего города?

– Он на работе.

– Хорошо, тогда я и Елена скатаемся к нему в гости сразу же, как только разберёмся с распаковкой нашего «Оранга».

– Что такое «Оранг»?

– Это особая мобильная криминалистическая лаборатория, созданная под нужды именно Биоинститута, – улыбнулась Елена, сверкнув своими странными глазами. – Данная система способна анализировать разные образцы биологического происхождения и на основе полученных анализов, делать выводы о той или иной болезни или биологических аномалиях. Эта система у нас совершенно секретна. Биоинститут использует на оперативной работе.

– Я ни разу о таком не слышал.

– Конечно, это технологии, которые настолько сложны, что их используют только в космической программе, – проговорила Елена. – «Оранг» у нас создан исключительно для нужд Биоинститута. Очень уж он сложен в управлении и обслуживании. Только лет через пятьдесят будет возможность создавать что-то подобное для широкого круга криминалистов и медицинских экспертов.

– А Руслана вы зачем взяли?

– Ну… – девушка улыбнулась. – Это называется «связь поколений» – нужно же передавать знания молодёжи.

– Логично.

Машина остановилась у большого здания, которое было настолько новым, что в одном месте от него не успели даже оттащить строительные леса.

– Трофим! – крикнул майор, выбираясь из машины. – Привет.

– Товарищ Лютый… – полноватый мужчина в помятом мундире увидел Аввакума и Семёна, отворивших двери машины. – Товарищ майор! Рад вас видеть!

– Давай без официоза, – проворчал Люткявинче, пожимая руку помощнику. – Обстановка по городу?

– Да так… Пьянки… Поножовщина в порту – у этих пьяных работяг, походу, привычка «перьями» меряться… Несколько скандалов с мордобоем. А, ещё какая-то падла повадилась людей в парке спиртным травить.

– Спиртным?

– Ну, у нас там, в парке – танцульки и гулянки вечные, вот там и кто-то повадился торговать каким-то денатуратом… Ядовитым – два дня назад случай был – три парня в больнице. Еще двоих сегодня траванули – они в больнице валяются…

– Разберёмся. А по нашему следу есть что нового?

– Нашему… – Трофим промолчал. – Не, товарищ майор. Копчёный клянётся, что в парке никого не было. А ему-то в этом плане верить можно – сами ж знаете…

– Знаю. Потому и спрашиваю. Никаких убийств с… ну ты понял, не было?

– Не. Точно. – Трофим посмотрел на опергруппу Биоинститута. – Ох ты-ж блин горелый. Хваткие хлопчики? Только не говорите, товарищ майор, что вы группу случайных прохожих до дому нашего решили подкинуть.

– Нет, это мне из Владивостока прислали группу оперативников. Помогут чем смогут, при поимке нашего изувера. Дело оказалось довольно непростым…

– Я сгоняю в больницу, посмотрю, что там с этими случаями отравления, – проворчал Семён. – Руслан – поехали, вместе со мной.

– Да что там смотреть-то? Какой-то урод толкает для наших ребят выпивку с каким-то ядом, вот и всё…

– Тем более надо глянуть, – проворчал Семён.

– Трофим, отправляйся с ними, – приказал Люткявинче. – Обеспечь им доступ к телу.

Аввакум и Елена осмотрелись по сторонам, причём майору показалось, что на висках у девушки вздулись и тут же опали вены – что выглядело, весьма странно и необычно. Елена осмотрелась по сторонам с каким-то хищным и цепким взглядом. Затем она повернулась к майору.

– Товарищ майор, как я понимаю, вы нам предлагаете жить в вашем управлении?

– Ничего страшного, я и сам там живу. Там специально предусмотрено несколько жилых помещений, на всякие непредвиденные нужды. Здание охраняется, и в нём круглосуточно находится несколько человек. Так что пока это самое спокойное место для хранения вашего оборудования и вашего проживания. Да и отсюда добраться легко до любой точки города.

– Ну, прям, ты нас, дурней деревенских, в самое сердце своей щедростью сразил, – усмехнулся Аввакум. – Ладно, веди нас в свои хоромы, царские.

…Больница была старым строением – мощное кирпичное строение с двумя этажами и подвалом, ощетинившимся приямками. Около больницы был пристроен гараж с несколькими машинами. В одной из них ковырялся мрачного вида мужик в комбинезоне.

На крышах и земле лениво гуляли тучи жирных голубей, которые ворковали что-то своё, не обращая внимания на гостей.

Руслан выскочил из машины, прижимая протез здоровой рукой к груди. Ещё в Биоинституте Юцика и Елена попросили его не показывать никому, на что способен его протез, и делать вид, что он, Руслан, обычный инвалид. Однако протез не просто позволял Руслану шевелить своими металлическими пальцами, как своей рукой – он и БЫЛ его рукой. Руслан не просто мог шевелить пальцами протеза – непонятно как, но он ощущал пальцы протеза, как свои собственные. А поскольку до этого у Руслана не было полноценной левой руки, то протез иногда самопроизвольно шевелил пальцами. К счастью не очень заметно.

Мальчик присмотрелся к голубям «Глазом Зверя». Через кристаллический протез птицы смотрелись весьма странно – как сгустки пульсирующего в непонятном темпе света, окружённого каким-то тускловатым сиянием.

Вытянув протез вперёд, Руслан направил его на голубей.

– Бу!

Стая голубей взлетела ввысь одним огромным облаком – словно по команде – птицы заметались во все стороны, стакиваясь друг с другом, падая, а затем разлетелись кто куда.

– Руслан, поосторожнее, не на людях увлекайся таким – проворчал Семён. – Как ты это сделал?

– Просто толкнул птиц.

– Что, сразу всех?

– Ага… но я просто подумал – протез, он словно сам усилил мои… способности, – Руслан усмехнулся. – Мне нравится эта штука.

– Держи себя под контролем, – Семён повернулся к Тарасу. – Идёмте, старлей. Нам надо увидеть главного врача.

– Это без проблем. Думаю, он сейчас в морге находится.

– В морге?

– Денис Васильевич у нас очень въедливый врач. Он не только руководит больницей, но и сам иной разделает операции. Так же он лично делает вскрытия, если причина смерти совсем уж непонятна. В прошлом году женщину от тюрьмы спас.

– Спас? – Семён обошёл лежащую на земле собаку, что порыкивала во сне и дёргалась всем телом, словно кого-то догоняя.

– Да есть тут у нас семья алкоголиков. В запрошлом году напился муж у жены, поругался с ней и по морде съездил. Жена взяла скалку и о его голову сломала. Потом встала – смотрит, а муж того… Холодный. Ну, она в панику впала – схватила труп и в реке утопила. Причём через половину города ухитрилась – в ящике из-под телевизора, протащить.

– Это как он туда влез? – наивно удивился Руслан.

– Кусочками, – мило улыбнулся Трофим. – Если попилить человека ножовкой на кусочки, то он места займёт куды меньше, чем в целом виде. Знай.

– Мы это учтём, – невозмутимо проговорил Семён. – И как же ваш врач эту пьяницу от тюрьмы спас? Это уже не просто убийство, а убийство с попыткой скрыть тело и замести следы преступления.

– А просто – вскрыл то, что удалось найти, и выяснил, что муж помер от того, что захлебнулся рвотой. Такое у алкашей бывает. А скалка ему даже череп не проломила. Так что отправил даму не на нары, а домой. Ну а она, избежав ареста, на радостях напилась так, что у неё сердечко-то и прихватило… В одно время с мужем и похоронили.

– Ага… Руслан, что скажешь?

– Скорее всего, тут было неумышленное убийство, – проговорил Руслан. – При ударах по голове, и соответствующем сотрясении мозга, очень частые явления, когда человека начинает тошнить и рвать. Так что полагаю что рвота, убившая мужчину – следствие удара по голове скалкой. Нельзя исключать и такой возможности.

– Хе… – покачал головой Трофим. – Ну, может ты и прав. Хотя как мне кажется, что тут всё просто – муж бухал, жена терпела, вот и получилось дело…

Около дверей в больницу сидела громадная собака, что тяжело дышала, вывалив язычище. Семён посмотрел собаке в глаза и улыбнулся странной улыбкой – больше похожей на оскал.

Собака, к удивлению Трофима, прижала уши и попятилась назад.

– А ты умеешь с животными общаться….

– Это мой природный дар, – усмехнулся Семён. – Входи, Руслан…

И придержал дверь, выпуская крепкую женщину средних лет, что тащила в руках две «биксы» («Бикса» – специальные ёмкости в которых перевозят вещи, для обработки в автоклаве. Это круглые ящики с ручками, в которые складывается одежда, инструменты и прочие вещи, что впоследствии дезинфицируются в автоклавах струей пара под давлением. Примечание автора).

– Приветик, товарищ Трофим.

– Привет, Людка, где там ваш Доктор Скальпель?

– Дык де ему быть? В морг ступай. Там он одного из тех соколиков, что помер вчера от водки отравленной, вскрывает.

– Как помер? Я ж по ориентировке читал, что он живой был и выкарабкался.

– Не… Не выкарабкался… Его-ж привезли чуть тёплого – пьян был, как монах на службе. Еле языком шевелил. Мы его под капельницу бросили – вроде бы начал выкарабкиваться. А утром пришли – он уже холодный. И лицо синее – явно сердце прихватило. Так то он молодой – всего пятьдесят два года. И какой козёл там отравой торгует, не знаешь?

– Когда поймаем, я ему всю эту отраву лично в задницу залью. Через клизму.

– А что клизму то поганить? Приходи ко мне, я тебе шприц Жане дам – у нас их пять штук лежит. Им и воспользуешься. (Шприц Жане – тот самый шприц, которым делали укол Бывалому, в фильме «Кавказская Пленница» – в реальной жизни применяется как средство для промывания организма. Примечание автора).

– Обязательно обращусь… – Трофим махнул рукой Семёну и Руслану.– Айда за мной, хлопцы.

Сам морг располагался в подвале – громадном помещении, что в былые годы явно использовалось как обычный складской подвал. Правда не так давно тут провели неплохой ремонт – стены и потолок облицевали плиткой. Пол покрыли напольной плиткой. Всё было белоснежное, а яркие лампы придавали этому месту необычный вид – казалось, что Руслан и Семён попали в какой-то инопланетный космический корабль.

Из обитателей подвала-морга встретилась только симпатичная медсестра, что мрачно толкала тележку полную окровавленных бинтов и каких-то тряпок. Медсестра явно имела в предках цыгана, а возможно и была чистокровная цыганка – смуглая, с гривой чернильно-чёрных волос и характерными чертами лица. Из общего портрета выбивались только её глаза – серые, как пепел. Кроме того она отличалась необычной для своего возраста худобой – стройная и длинноногая, что было заметно даже через халат.

– Привет, Дракон. Где Денис Васильевич?

– В третьем складе. Осматривает труп, – девушка, со странным именем – Дракон, уставилась на Семёна и Руслана. – А это что за типы?

– Да так, приехали искать того урода, что людей убивает и жрёт.

– А этого монастырского людоеда, что ли? Давно пора. А то я уже по улицам боюсь ходить после заката, – в голосе Дракон послышалась хорошо скрытая озабоченность, да и слова были какие-то фальшивые, словно через силу вытолкнутые из себя. – Эй, парень, что с тобой? Где руку и глаз оставил?

– А смерть забрала, – спокойно ответил Руслан. – Я, товарищ Дракон, таким родился.

Семён сделал ему знак «молчи» и повернулся к Дракон.

– Думаю, что эта история скучная и неинтересная. Нам бы сейчас увидеть вашего главного врача. А о нашей бренной жизни и её потерях можно и потом поболтать.

Дракон вскинула тонкую бровь (в отличие от цыганок она очень тонко выщипывала брови), но от вопросов воздержалась, и спокойно покатила телегу.

Руслан остановился и присмотрелся к медсестре «Глазом Зверя» – через одежду.

На спине девушки была татуировка в виде дракона. Кроме того было видно, (ну Руслану – точно) что Дракон ни разу не рожала – что и объясняло её стройность.

Денис Васильевич стоял над распотрошённым трупом, что лежал на прозекторском столе, и задумчиво всматривался во внутренности тела. Увидев Семёна и Руслана, он, было, открыл рот, дабы «испепелить глаголом» незваных гостей, но увидав Трофима, тут же принял скептический вид.

– Привет, Трофим. Кого это ты привёл ко мне?

– Семён Спорынья. Отдел КГБ Владивостока, – проговорил Семён, доставая из кармашка на рукаве рубашки удостоверение. – Прибыли сегодня в Колокольный Берег, для расследования случаев странных убийств. Ну, вы знаете, наверное – случаи убийств с признаками каннибализма. Нехорошее дело, что не говори, согласны?

– А это что за парень? Что он тут делает? – Денис Васильевич посмотрел на Родиона, что стоял и рассматривал вскрытое тело и его самого с совершенно бесстрастным взглядом.

– Помощник наш. Своего рода стажёр. Помогает нам. Сами должны понимать, товарищ главный врач, что некоторые умения в детях лучше развивать смолоду, – хладнокровно ответил Семён. – Родион учится на врача, и сейчас у него, если так можно выразиться – практика. Между прочим – первый опыт, так сказать, полевой работы.

– И всё же я считаю, что он ещё маловат для того, чтобы лицезреть всякие некрасивые картины, вроде этой, – главврач поднял простыню и накрыл тело.

– Родион, что ты выяснил при осмотре тела? – улыбнулся Семён, пряча удостоверение в карман.

– Смерть наступила из-за никотинового отравления – остановка сердца из-за проблем с артериями – такое часто бывает, когда никотин глотают, а не вдыхают, – тут же проговорил Родион. – Так же могу предположить, что он выпил этот алкоголь и закусил бутербродом с каким-то жирным веществом – сало или сливочное масло. Эти вещества, будучи принятыми, вместе с алкоголем, остановили всасывание его в желудок, но как только оказались в кишечнике – то немедленно всосались в кровь через внутренние стенки кишечника.

– Ого! Это ты, просто посмотрев на труп, определил?!

– Извините, если что не так, но меня натаскивали на такие ситуации еще, когда мне и пяти лет не исполнилось. Так что у меня теоретический опыт работы с такими преступлениями в несколько раз выше, чем у каждого из ваших студентов, – улыбнулся Руслан.

На самом деле ему очень хорошо помог «Глаз зверя» – этот таинственный протез позволял видеть мертвецов насквозь – и это была не метафора. Однако без изучения медицины в закрытых классах Биоинститута Руслан никогда бы не разобрался с тем, что видит.

– Я считаю, что погибший купил выпивку у какого-то подпольного продавца, и выпил. А выпивка явно самогон, настоянный на табаке. К сожалению сейчас многие думают, что табак – обеззараживает алкоголь и придаёт ему специфический вкус. Потому его так активно и покупают… себе на горе.

– Это ты правильно заметил. Я к тому же выводу пришёл, как бы странно сиё не звучало… – Денис Васильевич подошёл к раковине в углу комнаты и стал мыть руки. – Так по какому вопросу вы явились? Искать того сумасшедшего, что убивает людей?

– Да. Это одна из наших задач. Отыскать убийцу и привлечь его к суду. Надеюсь, вы не против такого, – Семён осторожно приподнял покрывало и осмотрел труп. – Судя по виду, этот бедолага любил не слегка выпить. Обычно такие люди имеют или при себе запас напитков, или знают где их достать.

– Ну да. Это так. Но у нас сейчас идёт борьба с пьянством – мы стараемся привлекать молодёжь более безобидными вещами – например, танцами, театральными выступлениями… или кино. Поэтому у нас, скажу сразу, количество алкоголиков уменьшилось очень значительно. Да и смертей от алкоголя.

– Что нашли в желудке кроме выпивки и останков бутерброда? Сильно ли я ошибусь, если выскажу предположение, что там почти ничего не было… То есть этот погибший пришёл на вечеринку, или что там у вас было, ничего не поев толком. То есть он уже заранее знал, что купит тут выпивку и закуску.

– Логично. Но это уже не моё дело, а дело милиции – искать этого типа, что поит народ отравой. Причём в прямом смысле этого слова. Я что смог, то сделал.

– Вы главврач. Но при этом вы занимаетесь таким необычным делом как вскрытие и исследование тел. Вам это не надоедает?

– Нет. Я считаю, что хороший врач должен уметь всё, что только может. Иногда это спасает много жизней. А что такого?

Семен сложил пальцы «домиком» перед собой.

– Какова вероятность того, что кто-то может позаимствовать у того или иного трупа несколько сотен грамм мускульной ткани? Например, вырезать сердце, печень или часть мышечной плоти? Без вашего ведома.

– Что за чушь вы говорите? – нахмурился врач. – Я вас не совсем понимаю.

– Это, если так можно сказать, просто мой интерес… – Семён улыбнулся. – Извините, если что – я в Блокадном Ленинграде во время войны много чего насмотрелся… Ладно. Так вот какова возможность того, что кто-то может взять какой-то орган?

– Ну, я так скажу – трупы из морга второй раз никто не вскрывает. Кроме того часть усопших мы кремируем.

– Кремируете?

– Да. Тут у нас стоит крематорий – некоторые тела сжигаются и прах передаётся родственникам усопших.

– Настоятель не злится на такую практику? Как я понимаю, христиане очень агрессивно относятся к сжиганию тела. Мне доводилось сталкиваться со случаями, когда крематории приходилось закрывать под напором жалоб верующих.

– Нет-нет. Это было раньше, при старом настоятеле – тогда да, бывали эксцессы, – главврач вытер руки. – Меня всегда удивляла наивность верующих людей – они выступают против сжигания умерших аргументируя это тем, что мол, во время Страшного Суда кости не смогу «облачиться в плоть» и прийти на Страшный Суд.

– Согласен, это нелогично – разве Бог не имеет такой силы, чтобы воскресить трупы в первозданном виде даже из праха? Если это ему не под силу – то он не Бог.

– Я из-за других причин не поддерживаю это суеверие. В Германии мне довелось насмотреться на людей, которые подцепили тиф и умерли из-за банального нежелания сжигать тела. К счастью сейчас всё иначе. Нынешний батюшка монастыря человек довольно широких взглядов. Он не чурается идти нам – городской администрации, навстречу в ряде вопросов. Ну и мы тоже в этом плане с ним не ссоримся.

– Да-да… А я ещё знаю, что вы с настоятелем воевали во время Великой Отечественной, – Денис Васильевич. – Это так? Трое вас было – старые друзья, однополчане. Втроём до самого Берлина дошли. И вернулись из Германии тоже трое. Я прав?

– Смотрю, вы много знаете. Что-ж, отец Индис вместе со мной и покойным Родионом Петровичем – главной здешнего КГБ, действительно принял участие в борьбе с нацистами. Не скрываю то. Да и знакомы с ним с детства – в одном дворе росли.

– А станция для сбора и переливания крови у вас тут есть? – неожиданно перескочил на другую тему Семён.

– Конечно. Или вы считаете, что нам из-за каждой поножовщины или несчастного случая – гонять самолёт во Владивосток?

Семён кивнул, с глуповато-важным видом, что очень часто сбивал с толку людей, а затем не отказался от предложения выпить чаю с малиновым вареньем.

***

«Иногда я оформляю пропуск и, спустившись в подвал, рассматриваю жалкие останки «Оранга» – этого поразительного компьютера, созданного в СССР. Удивительное творение, которое мы не можем не превзойти, ни осознать принципы его работы.

Глядя на «Оранг» я не могу понять – неужели в СССР действительно были какие-то необычные технологии, непонятные нам? Ведь откуда в СССР могли создать такое? Компьютер без микросхем – аналоговые технологии. Они невозможны, но они есть и, в лёгкую, превосходят то, что мы сумели создать, опираясь на микросхемы. Что за тайна скрыта в тех кристаллических модулях, кои мы обнаружили методом просвечивания УЗИ?

Этот экземпляр «Оранга» мы сумели найти в Грозном в 1999 году – его нашли в какой-то пещере – причём кошмарные условия хранения – вода, плесень, морозы, никак не отразились на его работе. Мы даже сумели вывезти «Оранг» в Сан-Франциско – сердце развивающихся технологий мира, и подвергли исследованиям.

«Оранг» спокойно заработал, как только мы подключили его к электричеству и просушили. Он совершенно спокойно включился, и принялся ждать приказов.

Моя группа попробовала подвергнуть анализу разные виды биологических образцов из ближайшего музея. «Оранг» не перепутал ни одного – он чётко определил, кому принадлежит тот или иной образец. Исключения составляли лишь те образцы, что были открыты наукой после 1989 года – «Оранг» их не узнавал.

Но это как раз было понятно – «Оранг» легко оперировал теми базами данных, что хранились в его памяти. А то, что в него не успели загрузить – он не знал.

Группы крови, резус фактор и прочие мелочи – всё это «Оранг» определял без труда – он не ошибся ни разу.

Мы пытались его исследовать, но это оказалось невозможно – техническая сложность этой машины в сотни раз превосходит всё, что я видел – это называется «эффект арифмометра» – человек что привык всю жизнь работать с калькулятором, просто не разберётся с тем как действует арифмометр.

Мы даже не сумели найти у «Оранга» его банки с памятью и аналитические приборы – всё это у него было запутано и спрятано в бесчисленных проводах, лампах, предохранителях, дисках и прочем… Мои помощники загружали системы «Оранга» полученные при рентгеновском изучении, в память мощных компьютеров. Те сумели рассчитать положение и назначение каждой детали – но так и не сумели понять – почему всё это работает… Это нагромождение ламп, металлических дисков, шестерёнок и прочего хлама не должно было даже запуститься – не то что работать.

Но – этот монстр времён СССР работает, и при этом проводит анализ разных образцов с невероятной точностью.

При этом «Оранг» хорошо защищён от взлома и исследования. Мы пробовали просветить его рентгеном – однако это нам не удалось – рентген не смог «просветить» его. Однако нам удалось использовать ультразвуковое обследование – странно, но обычное УЗИ сумело позволить нам заглянуть в этот прибор.

Сам «Оранг» представляет собой десяток модулей – квадратные коробки, из какого-то сплава, в котором присутствует вольфрам и молибден – при попытке распилить один такой ящик нашей дисковой пилой, её сломало и разбило на несколько кусков – пильный диск просто раскололся при прикосновении к «Орангу». Эти странные коробки словно отлиты из стекла, что по своей прочности превосходят всё, с чем мы сталкивались. К коробкам идут подключения для множества проводов – они соединяются со всеми остальными механизмами…

Всё это напоминает работу мозга человека – беспомощный мозг, спрятанный в черепной коробке, управляет бесчисленными органами и системами организма… Однако всё вместе – образует механизм, равного которого трудно встретить…

«Оранг» потребляет много электричества – это один из его недостатков. Без электричества он просто перестаёт функционировать. Однако, как мне кажется, он не перестаёт думать…

Чем больше времени я провожу, работая с этим странным ЭВМ СССР, тем больше мне кажется, что эта штука способна… думать. И принимать самостоятельные решения…».

Отрывок из личного дневника неназванного учёного, принимавшего участие в проекте «Циклоп» (США, 2000 год). Этот отрывок единственное, что уцелело от исследовательской базы и её архивов, после «инцидента 12/6».

Комната, выделенная оперативникам Биоинститута, была обычной комнатушкой типа гостиничного номера, с четырьмя кроватями, стульями и парой столов. Располагалась она на последнем этаже управления КГБ (точнее того здания, что должно было им стать).

Аввакум и Люткявинче вскрыли ящики с «Орангом» и, притащив из соседних комнат три стола, составили их вместе. Затем принялись следить за тем, как Елена подключает «Оранг», составляя его на столе.

Аналитический комплекс «Оранг» больше всего напоминал десяток коробок, с грозно торчащими из них шнурами, проводами и иными – совсем непонятными приборами. Елена подключала эти провода с удивительной скоростью и лёгкостью – было видно, что она уже привыкла к такой работе.

– Жаль что тут не Крайний Север и не Куба, – проговорила девушка, присоединив последние провода. – Обычно там могли выделить отдельную линию электропитания. У «Оранга» есть свой, отдельный аккумулятор, но его может хватить только на пять часов непрерывной работы. Так что мы обычно стараемся провести независимую линию энергопитания. Но, как я считаю, тут нам не надо ждать отключений света…

– Электрики проводят у нас проводку в подвале, так что скачки напряжения могут быть.

– Это-то как раз ерунда. В «Оранг» вставлены стабилизаторы напряжения – что случись, они сразу же «выровняют» напряжение… Меня больше напрягает именно отсутствие энергии. Это и есть «ахиллесова пята «Оранга».

– Тут вы без света не останетесь – могу вас заверить, – проговорил майор и присмотрелся пирамиде странных ящиков на столах. – И что эта штука делает?

– Анализирует то, что в него закладывают. Обычно это органические образцы – там, слюна, кровь, сперма, образцы содержимого желудка. «Оранг» анализирует всё это и показывает, что это такое и кому принадлежит. Фактически выполняет работу целой лаборатории. В этот прибор мы ввели данные по суперубийцам, и, как я полагаю, сумеем найти ответы на те вопросы, что нас интересуют, – Елена села перед небольшим экраном и нажала пару кнопок. – Кстати, в «Оранг» подверг анализу и те бусы из зубов – так что у нас есть возможность узнать, чьи это волосы – которой из жертв.

Экран тут же побелел, и по нему поползли длинные череды цифр и каких-то знаков.

– Дивная машина, чего не говори, – проворчал Аввакум. – Иной раз чудится, что у неё свой разум есть, как у тех роботов, кои в книжках всяких там, фантастических, описаны.

– Машина не может быть разумной, – проговорил Люткявинче. – Разум это свойство биологически активного органа. Такого как мозг человека.

Елена как-то странно посмотрела на майора и вздохнула.

– В этом вы правы. Но мы можем сделать так, чтобы машина, могла соответствовать человеку в его поведении и анализировании – в общем, в точных науках. Возьмите тот же арифмометр – это просто куча металлических деталей, собранных в причудливом порядке. Но – эта машина лучше человека считает и умножает.

– Это верно. Но скорость умножения и сложения, как и умение, делать это, не может указывать на разумность. Разумными нас делают только наше поведение и то, что мы делаем исходя из наших внутренних чувств.

– Ну да… хотя, как мне кажется, разум – это, прежде всего умение сдерживать свои инстинкты. Например, упоминаемые нами «суперубийцы» не всегда способны удерживать в узде свои инстинкты. Это позволяет нам отнести их не совсем к людям, а наполовину к животным, – Елена пощёлкала пальцами по клавиатуре. – Один мой друг предполагал, что именно «суперубийцы» являются так называемым «потерянным звеном» меж животными и людьми. Хотя, конечно, всё это лишь наши домыслы. Пока мы не исследуем «суперубийц» используя мощности Биоинститута, нам трудно решить, кто они и что они.

– А вы сами-то, что думаете о том, что есть разум? – поинтересовался майор. – Почему у людей такое разное мышление? Если разум один, то почему у людей такое разное мышление, по всему миру? Никогда не думали, почему один человек думает так, а другой – этак? Что за сила руководит разумами людей?

– Забавные вопросы ты задаёшь, паренёк, – проворчал Аввакум, деловито перестилавший бельё на кроватях. – Нет на такие вопросы однозначного ответа. И никогда не будет. Каждый человек мнит себя умным, но только вот в чём горюшко-то… у каждого из нас понятие правоты своё. И оно разное. То, что для тебя – правда – то для другого – горькая кривда. Так и живём.

– Понимаете, товарищ майор… Разум – это не то, что нам дано свыше, от какого-то могучего существа. Разум это то, что мы создали сами. Такова суровая жестокость мира. И как всё что создано Природой – Разум – он не совсем совершенен. В нём есть свои ошибки, сбои и поломки…

Елена подошла к окну и выглянула в него. На краткий миг солнечные лучи обрисовали её тонкую, хрупкую фигурку, с красивым лицом, и завязанными в хвост, волосами. Девушка посмотрела на улицу и улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Единственная правда мира в том, что мы несовершенны. И мы должны исправлять своё несовершенство – сами, а не молить об этом, на коленях, каких-то Богов. Именно так мы совершенствуемся…

За окном начали звонить колокола.

– Да чтоб вас… – Аввакум поморщился и потёр виски. – Что они там раззвонились, ровно беса увидали?

– Так это у них «прозвонка» идёт, – не колеблясь, ответил майор. – Отлитые и остуженные колокола – «прозваниваются», проверяются на брак и всё такое… В Колокольном Храме опытные звонари работают – они по одному звуку могут найти в колоколе трещину или «ракушку».

– И чего, тьфу ты, Господи прости грешного урода, – Аввакум перекрестился. – Они счас так и будут звенеть, пока у людей уши не отвалятся всем скопом?

– Да нет, минуты три позвонят и всё. А что вас так колокола беспокоят?

– Дык сам пойми – я ж вырос-то в веси таёжной. А мы люди простые – Бога в своей крови и плоти носим, а не селим в небе, где до него даже такими вот колокольчиками не дозваться… – Аввакум как-то странно дёрнул щекой. – Не могу эти колокола терпеть – прям в нервы бьют.

– Укол сделать?– Елена вытащила из сумки стальной пенал.

– Э не, сестричка… Не надо. Успеется… – Аввакум потёр затылок.

– Никогда не слыхал о «Меченосцах». Я вообще думал, что проблемами Церкви занимается милиция или КГБ.

– Скажем так… Я как-бы являюсь представителем того отдела КГБ, что занимается как раз такими вот глупыми проблемками… Главным образом защита церкви и верующих от всяких уголовников и прочего…

– СССР – атеистическое государство.

– Но вот какая петрушка, сынок – веровать тут не запрещено никому. Просто к религии относятся как к вредному суеверию. А вот есть такие лихие людишки, уродцы, что любят церкви грабить, да простых людей-то обижать без всяких оглядок и страхов на закон. Вот такие как я и помогают выслеживать таких вот… «клюквенников».

– «Клюквенников? Давненько я не слыхивал этого… Я думал их ещё в Гражданскую Войну извели.

– Ох, сынок, не всех, далеко не всех… – Аввакум провёл рукой по гладко выбритому подбородку. – В общем, где дело Церкви касается – там и ищи нас – «Меченосцев».

Люткявинче промолчал. О Меченосцах он услышал всего сутки назад – никто из его друзей толком не знал, что это за типы и чем они славны. Впрочем, и Биоинституте он тоже ничего не знал. И о «суперубийцах» – тоже.

Собственно Люткявинче только сейчас понял, как он мало знал о том, что его окружает в этом странном мире…

В комнату вошли Семён и Руслан. Руслан неторопливо откусывал куски здоровенного пломбира. Семён выглядел вполне довольным и помахал небольшим чемоданчиком, что стискивал в правой руке.

– Получил кое-какие образцы от нашего главврача.

– Какие ещё образцы? – насупился Люткявинче. – Все трупы у меня в нашем морге. Оттаивают, кстати. Какие у него там оставались образцы?

– Не переживайте… Речь идёт об отравлениях некачественным спиртным.

– Тьфу ты блин… да там и участкового обычного хватит… что вы в это дело так вцепились?

– Да так… – Семён выложил несколько пробирок на стол. – Вообще нам надо протестировать «Оранг» – отработать на нём со сторонними образцами, чтобы посмотреть, как он работает. Это так называемый «независимый тест»… Долго объяснять.

– Да чего тут, я и сам понял – перед работой хотите проверить свою чудо–машину. Не такой уж я дурень… А что там с нашим-то делом? Как вы хотите искать нашего вурдалака? А то не очень будет красиво узнать, что он ещё кого-то растерзал.

– Мы занимаемся этим делом. Но в его рамках, нам нужно побеседовать с настоятелем Индисом. Знаете, из своего личного опыта я знаю, что церковь является местом сбора всех слухов и сплетен. Хотелось бы что-то собрать и узнать до того, как люди начнут от нас прятаться и скрываться.

– С чего вы думаете, что люди станут так себя вести?

– Мы для них совершенно новая и неизвестная сила. Они не знают, чего от нас ждать. «Суперубийца» народ особо не пугает, – Семён посмотрел в потолок, и поправил очки. – Я общался с врачом – тот мне жаловался на то, что среди людей, что ходят гулять в ваш парк и лесочек вокруг города стали находить отравленных некачественной выпивкой граждан. Знаете, что это значит?

– Не очень… хотя погодите… – Люткявинче потёр виски. – Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Несмотря на несколько зверских убийств, люди совершенно не боятся леса и убийцы. Они спокойно гуляют в лесу и парке, покупают выпивку у какого-то алкогольного производителя, и совершенно равнодушны к последствиям. Полное впечатление, что люди не боятся попасть в число убитых… А ведь они знают, что произошли убийства. Начальник милиции мне намекал, что это действия какого-то зверя…

– Именно. Даже милиция, как я заметил, даже не пытается ввести усиленное патрулирование. Не догадываетесь почему?

– Не совсем…

– Есть только одно логическое объяснение – подозреваемый «суперубийца» свои последние жертвы выбрал из числа людей, которые относятся к так называемому «социальному дну». То есть такие люди, чьё исчезновение не вызовет никаких подозрений или особого возмущения. Бродяги, алкоголики, наркоманы или беглые зеки – то есть люди, чьё исчезновение будет не особо-то замечено. Да и даже если будет замечено, то не вызовет бури эмоций или желания немедленно мстить за их смерть. Догадываетесь, к чему я клоню?

– Не совсем.

– Ну, это понятно – вы забыли о том, что тут рядом монастырь. А его влияние в том или ином виде распространяется и на город, – Семён указал на Аввакума. – Аввакум, расскажи.

– А чегой тут думать-то, мил человек? Горожане-то твои думают, что этот вурдалак нападает только на грешников… Знамо дело, что коль человек за своей душой грешков не ведает, то он к такому делу-то поспокойнее относится. Вот и народ у тебя в городе тож к этому делу немного привык.

– Что за бред вы несёте?! – прорычал майор. – Как так можно привыкнуть к убийце, что людей на куски рвёт?

– А вот так… – вставил Семён. – Это особенность человеческой психики. Как с медведями или тиграми в одном лесу жить. Люди создают что-то вроде барьера в своём разуме – они уверены, что конкретно на них наш монстр не нападёт… В данном случае то интересно, что это явно связано с мнением, что «суперубийца» – мистическое существо. Горожане явно считают, что «суперубийца» вурдалак или какое-то иное существо, что явно подчинено законам религии – то есть он может напасть лишь на людей что ведут себя «не так, как все» – бродяги, алкоголики наркоманы и прочий сброд.

– И самое опасное в этом то… – Руслан облизал палочку от эскимо, – …что в этом городе никто не понимает, что угроза нависла над каждым из них. Товарищ майор – мы ДОЛЖНЫ поговорить со здешним настоятелем. И это очень срочно.

– Да не вопрос. А в чём срочность?

– Дело в том, что настоятель Колокольного Храма доживает свои последние дни. Он умирает, – проговорил Семён. – Мы поговорили с главврачом за кружкой чая, и тот признался, что у отца Индиса сильные проблемы с сердцем. Причём настолько сильные, что до начала следующей недели он не доживёт. Поэтому если мы хотим что-то сделать, то лучше начать это сейчас. Потом уже будет поздно. Товарищ Индис может нам рассказать кучу интересной информации. После его смерти его место займёт присланный из Москвы настоятель, который вряд ли будет пользоваться такой же популярностью как ваш батюшка, среди своих горожан.

– Я понял, – Люткявинче сделал пометку в своём блокноте. – А мне об этом не успели сказать.

– Это да, поскольку вы как приехали – так от нас ни на шаг не отходите. Кстати, настоятель из Москвы – отец Илиодор, уже приехал, и расположился, пока в гостинице со странным названием…

– «Балерина»… – кивнул Люткявинче. – Это самая лучшая наша гостиница. Там у меня есть свои связи.

– Это хорошо, – обрадовался Семён. – Я могу вас попросить узнать максимально больше о том, что думает отец Илиодор о настоятеле Индисе? Тут ситуация сложная у нас –настоятель может умереть в любую минуту, и это не метафора. Поэтому нам надо с ним поговорить именно сейчас, пока есть время и возможность.

– Сделаем. Тут даже не беспокойтесь, прямо сейчас своих помощников загружу делом. Обедать будете?

– Как говорил Шерлок Холмс – «предлагаю превратить обед в ужин», – усмехнулся Семён. – У нас есть дела поважнее.

– Ну, хоть пару бутербродов вам сейчас организую, что бы поесть немного…

– Тогда и лимонаду несколько бутылок.

***

Остановив машину у ворот Колокольного Храма, майор выбрался из салона и задрал голову, рассматривая огромные стены, сложенные из камня. Стены были побелены белой известью – каждую зиму снег и сырость «слизывали» часть извести, и по весне и лету монахи и служки Колокольного Храма занимались побелкой стен. В городе это время называли «убелением» и считали началом прихода настоящей весны и лета…

В некоторых местах побелка уже достигала толщины в несколько сантиметров.

На стенах располагались небольшие башни, в которых покачивались колокола небольшого размера – здесь они проходили один из тщательных осмотров – их «позванивали», в поисках дефектов, прежде чем отправить в церковь или монастырь.

Отливка колоколов проходила в самом Колокольном Храме, в специальных цехах, где тщательно мастерили формы для колоколов и там же отливали их. Учитывая, что горсовет и КГБ Колокольного Берега относились к Храму вполне спокойно и не мешали его работе – дело по производству колоколов было поставлено на широкую ногу.

После Великой Отечественной Войны политика активной борьбы с религией быстро переросла в «пассивную» – Церковь оставили в покое, и позволили существовать на уровне монастырей Средних Веков – служение Богу и никакого участия в политической жизни.

Впрочем, говоря откровенно, Колокольный Храм и при Николае Кровавом в мирские дела не лез.

– Эх, не любо мне такое, – проворчал Аввакум, выскакивая из машины. – Нету в таких местах Бога, как я считаю. Ну, сам посуди, ты, служивый человек – откель в таких местах святости взяться? Святость – энто то, что от твоей души идёт, а не то, что тебе приказывают…А тут мало того что святости-то нет, да ещё и в колокола бьют, дабы до Бога докричаться.

– Колокольный звон – голос Бога.

– Не на небе Бог, а в сердце…

Елена помогла выбраться Руслану, и отряхнула его короткую рубашку и шорты. На ней, по-прежнему, был её длинный сарафанчик, который облегал её красивое, пусть и немного худощавое, тело, и мастерски скрывал «Червя». Майор так и не сумел понять, где оперативники Биоинститута таскали свои странные пистолеты. Впрочем, топать в монастырь в сарафанчике Елена, к счастью, не стала и накинула на себя мешковатую, длинную куртку, что достаточно хорошо скрыла её фигурку.

Семён выволок из багажника машины большую сумку медика, и закинул на плечо. Затем все четверо вскинули головы и посмотрели на ворота.

В воротах стоял странный человек – широкоплечий, сильно сгорбившийся мужчина с длинной седой бородой и венчиком таких-же седых волос вокруг темени. Он был облачён в чернильно-чёрную рясу с клобуком, откинутым на плечи, и посматривал на гостей с каким-то мрачным видом. Примерно также окопавшийся в окопе солдат с винтовкой смотрит на приближающихся к нему противников.

За его спиной стоял ещё один мужчина в рясе, только уже совсем мрачный – больше похожий на медведя, что обрядился в рясу. Огромный, широкоплечий тип с громадными ручищами и мощными плечами. Его лицо до жути напоминало изображения лиц неандертальцев – такой же скошенный назад лоб и челюсть, с немного выпученными глазами.

– Так-так… какие люди явились ко мне в гости, – пророкотал старик и опёрся на посох, с трудом сдерживая кашель. – Никак решил меня проведать, чудь чухонская? Не думал, что до такого дойдёт… А это кто с тобой?

– Ты батюшка, на нас свой гнев-то не выливай. Гнев и ненависть они – от Сатаны мерзостного идут. Не следует этим кичиться и швыряться. Прояви чутка смирения и милосердия – глядишь, и тебе что-то назад вернётся, – немедленно встрял Аввакум. – Мы, батюшка к тебе не с простой ношей пришли, а ты нас – с порога привечаешь перцем, да собачьим сердцем… Нежли тому тя Бог твой учит?

– Кто такой? – проворчал старик, глядя на Аввакума. – Говорок твой какой-то странный. Доводилось такой слыхивать. А вот где – не припоминаю, Бог в своем правосудии у меня память отобрал. Много чего не упомню.

– Потом припомните, батюшка, – Аввакум поклонился так, что коснулся пальцами земли. – А к тебе мы пришли по делам-то мирским, не по делам веры…

Елена шагнула вперёд, и, достав из сумочки платок начала, подвязывать им волосы

– Мы можем войти в ваш Храм, или вы нас будете держать на пороге? – проговорила она.

– Ну заходите, раз уж припёрлись… – старик пристукнул по плитам посохом. – Не держать же вас на пороге… Брат Иов! Ты куда провалился, корм собачий? Сдох что-ль, от страха?

Из дверей выскочил человек жуткого вида.

Больше всего он напоминал инопланетянина – как их привыкли рисовать в зарубежных журналах. Лысый человек, с огромными глазами, и узким ртом-щёлкой. И без малейших признаков носа – только торчали две дырки над верхней губой. Сходство с инопланетянином усугублялось длинной шеей. Человек оскалил рот – он неожиданно открылся, чуть ли не до самых ушей, полный металлических зубов, и закивал головой.

– Тут я, батюшка… Этчё, и есть те самые служилые людишки, о которых нас предупредили? Ой, какие у них глаза некрасивые…

– Помолчи, Иов, – пророкотал, иного слова не подберёшь, настоятель. – Это наш брат Иов. Не обращайте внимания на его внешность

– Да тут есть на что посмотреть, – Семён присмотрелся к брату Иову, поверх очков. – Это где вас так огнём-то поджарили?

– Да вот… Огнемёт я на фронте таскал – мы им немцев и поляков, ну из тех, что на стороне немцев воевали, из одного ДОТа выкуривали, аж посреди болота топкого – тут мне шальной пулей и прилетело. Повезло что меня пинком под зад, в трясину скинули – тама у меня этот огонёк, значит, и потух. Но меня эвон как опалило… – Брат Иов снова улыбнулся.

Улыбка у него была странная – рот распахивался, чуть ли не до ушей – видимо в какой-то год его непростой жизни ему разорвало щёки, а зашить их никто не удосужился – в итоге всё зажило сикось-накось, превратив его лицо в какую-то жуткую маску.

Кисти рук у него тоже были похожи на лапы инопланетянина – такие-же длинные пальцы, без ногтей, с раздутыми кончиками пальцев – повреждение ногтевых пластин.

– Так что вот… Я тут здешний звонарь был. А счас по всяким там нуждам монастыря служу…

– Брат Иов – мой помощник и завхоз, – прервал странного человека настоятель. – Если вам что-то понадобится, то смело обращайтесь к нему. Все тут знают, что он действует от моего имени. Я то сейчас слабоват на ноги, редко хожу… уж сами должны иметь понимание… Заходите. Можете не креститься, поди уж и не знаете, как это делать…

– Да разве-ж можно в наш дом и, не окрестившись? – испугался Иов.

– Бог в своем милосердии велел снисходительно относиться к тем, кто не принял его веры и Любви… – отрезал настоятель.

Аввакум провёл рукой по волосам и перекрестился. Три раза.

Настоятель побагровел так, что Елена и Семён, синхронно, полезли за своими аптечками, в которых хранили какие-то необычные лекарства, из арсенала Биоинститута.

– Это ещё что такое?! Ты что тут делаешь, в обители Бога Истинного, ты, поганый раскольник?!

– Но-но, батюшка, сильно зубом не стучи – чай не пальцы, – отрезал Аввакум.

Елена отвесила Аввакуму затрещину.

– Попрошу сей же миг извиниться, – ледяным тоном проговорила она. – Думай, что говоришь… и с кем.

Настоятель, гневно, треснул посохом Аввакума – по голове.

Посох с глухим стуком приложился ко лбу Аввакума – от столкновения с более прочной поверхностью, деревянная палка выворотилась из рук и отлетела в сторону. Настоятель ухватился за запястье, и чуть не упал, но громадный монах, что сопровождал его сзади, тут же схватил его и бережно, очень осторожно, придержал за плечи, не дав упасть, а затем, вместе с Иовом, спешно отвели настоятеля к большой скамье и усадили на неё. Елена, молнией, метнулась к ним, выдирая из кармана куртки пенал с лекарствами. Люткявинче, потрясённый увиденным до самых печёнок, замер на месте, не решаясь встревать в религиозный диспут.

– Ты кого сюда привёл, чудь чухонская? – прохрипел настоятель, тяжело отдуваясь и вытирая лоб. – Это-ж чёртов «двуперстник», раскольник…

Аввакум почесал голову и посмотрел на руку – крови не было, да и вообще – у настоятеля явно не хватило сил, чтобы раскроить череп «Меченосца».

– Вот не будь я в монастыре, то накостылял бы тебе по шее… – прошипел Семён, с трудом удерживаясь от рукоприкладства.

– Да я откудова знал, что сей старик при виде моего двупёрстного креста меня по шее начнёт дубасить как дятел – осину-то? – проворчал Аввакум. – Чё он, ка медведь, посредь зимы поднятый, кидается?

– Мозги надо иметь! – прорычал Семён и шагнул к Елене, что возилась с настоятелем.

Девушка действовала стремительно – словно какая-то машина из фантастических романов. Она быстро закатала рукав рясы настоятеля, и, прежде чем кто-то успел даже понять, что она делала, сделала укол вытянутым из пенала шприцом – причем попав точно в вену.

Скорость движений Елены была такая, что Люткявинче просто не успел увидеть, как она всё это сделала!

– Готово! Сейчас вам…

– Эй! – здоровенный монах сцапал Елену за руку. – Это что вы ему…

– Прошу прощения… – Семён схватил монаха за руку, что была толщиной с его бедро и в лёгкую оторвал от плеча Елены. – Сия девушка изволит быть врачом, причём высокой квалификации. Не мешайте ей

– Фома… успокойся, – проговорил настоятель и сглотнул. – Мне уже легче… Странная ты особа… Да и приятель твой непростые… Извини, что на твоего поганого друга руку поднял… Ладно хоть «двуперстника» прибить – не грех в глазах Бога…

– Это почему? – удивился Руслан.

Настоятель посмотрел на его искусственный глаз и протез, и, видимо смягчившись, пояснил:

– Язычник и коммунист – суть не верующие. Они не впустили в свою душу Бога… Но могут это сделать – так что для Бога они не пропащие души. А вот «двуперстник» твой – он свою душу погубил, когда против своего Бога пошёл, и от истинной веры, ради ереси отказался. Нет для него спасения.

– Охренеть… я-ж помру счас от горя, – фыркнул Аввакум. – Надо ещё посмотреть, чей Бог правильный…

– Да заткнись ты, – встрял Семён, разве что зубами не скрипя от ярости. – И так уже цирк тут устроил…

Настоятель немного посмотрел в синее небо. Его лицо быстро приобрело розоватый цвет, да и задышал он немного глубже.

– Вот за что Господь мне такие испытания выдаёт? Мало было проблем, так тут ещё и этого «двуперстного» еретика терпеть…

– Прошу прошения, если чем обидели… Но так надо. Сам Аввакум из «Меченосцев» – и он нам нужен.

– Для чего? – настоятель посмотрел на Фому. – Брат Фома, пошли, отведи меня в мои покои… Ладно уж, пусть и этот «двупёрстец» с вами тащится… если вы его на цепь и в намордник обещаете посадить…

– Постараемся, что бы он себя вёл нормально, – пообещала Елена и, мрачно, посмотрела на Аввакума.

Тот лишь усмехнулся, блеснув белыми зубами.

…Изнутри монастырь напоминал небольшой город – несколько многоэтажных зданий, что были совмещены друг с другом крытыми переходами и дорожками. Все стены и перекрытия были побелены в белый цвет. Плиты на земле плотно прилегали друг к другу и ни единого следа от травы меж ними не было.

Всё было мрачно, и как-то грустно… Навевало грусть и печаль. Монастырь действительно казался каким-то странным местом, словно не от мира сего. Казалось, что в нём остановилось само время – выйди из-за угла отряд стрельцов с пищалями, то Люткявинче, наверное, не удивился бы.

Встречающиеся по пути монахи были в натянутых на головы капюшонах. Иногда они посматривали на странных гостей, в основном на Елену – её необычную внешность никакие платки и куртка не могли скрыть. Девушка посматривала по сторонам и, как заметил майор, держала Руслана за его протез.

Настоятель и его свита провели гостей к огромному, почти с пятиэтажный дом, зданию, и, перекрестившись, вошли в это строение.

Здание, имевшее вид так называемого «здания звезды» (крепость с укреплениями по бокам. Примечание автора), встретило гостей теплом и каким-то неуловимым запахом, говорящим о том, что тут живут люди.

Семён и Руслан остановились в том, что можно было условно считать прихожей – огромном зале, с рядами скамей. Потолок тут был освещён электрическими лампами – правда, очень тусклыми, а вот отопление было от самых обычных радиаторов.

Руслан шагнул вперёд и повертел головой, осматриваясь по сторонам «Глазом Зверя».

Мир для него побледнел, и превратился в какую-то тень, освещённую странными бликами – десятками людей, что ходили по многим этажам над ними и занимались своими делами – спали, читали книги, молились или занимались хозяйством. «Глаз Зверя» позволял видеть то, что было скрыто от других. Он видел то, что скрыто тьмой. И позволял видеть то, что таилось внутри людей.

Мальчик повертел головой по сторонам, всматриваясь своим необычным зрением в окружающий мир. Настоятель и его свита – братья Иов и Фома, остановившиеся рядом, выглядели странно – два сгустка серого света, через который пробивался какой-то багровый блеск. Настоятель же выглядел как кусок угля, через который пробивался угасающий внутренний жар. Руслан видел, что Индис очень стар и его тело изнутри истерзано болезнями и немощами. Однако этот старый человек по-прежнему был очень могучим и сильным. Его плоть была слаба, но дух по-прежнему был свирепым и сильным.

– Что это ваш шкет смотрит по сторонам? – проворчал настоятель. – Эй, парень, с тобой всё в порядке?

– Да, я в порядке, – Руслан вежливо склонил голову. – Благодарю вас. И вы меня извините – я тут осматриваюсь по сторонам… Ваш монастырь очень красив. В нём есть своя красота.

– Хе! – усмехнулся Индис. – Хоть кто-то из вас видит тут красоту… Ну что. Айда за мной, в мои скромные кельи…

– Это мы сейчас идём через жилые помещения, для служек – ну, мирян, что тут у нас разными делами занимаются, – торопливо проговорил Иов, растягивая рот в улыбке, которая даже казалась довольно милой.

Брат Фома осторожно поднял настоятеля на руки и понёс его вверх. По лестнице, на самый верх. Настоятель тяжело дышал и постукивал по ступеням лестницы своим посохом.

– Не тяжко ли подниматься в такую высь? – поинтересовался Аввакум. – Что толку жить под небом, коль Бога там не найти.

– Поговори мне тут, ты, морда двуперстая, – прохрипел старик. – Не тебе меня судить, да рядить…

– Да уж, – усмехнулся Люткявинче. – Смотрю, верующих мир никак не берёт.

Руслан остановился и оглянулся.

Благодаря «Глазу Зверя» он мог замечать то, что не мог уловить даже Семён. Так вот, последние полминуты ему слышались странные звуки – словно кто-то осторожно крался за ними, пытаясь ступать ногами в такт шагам остальных… Причём делал это очень бесшумно – ни Аввакум, ни Семён, ни Елена даже не подозревали о том, что кто-то за ними следит.

…Келья настоятеля была огромным помещением, расположенным на самом верху центрального здания. Аскетизмом тут и не пахло – на полу валялся громадный ковёр, потолок украшала люстра, а у стены скоромно притулился громадный шкаф с книгами. Стол, за который тут же сел настоятель, был довольно большим, но очень примитивным – склоченный из досок, и покрашенный самой простой краской.

– Ну ладно, – Индис вытянулся в громадном кресле и посмотрел в потолок. – Чего вам надо от меня и моего монастыря?

Елена посмотрела по сторонам, но сесть было некуда – стульев для гостей настоятель не держал, да и в самом его кабинете не было ничего такого, на чём можно было бы разместить столько народу.

– Товарищ настоятель, – Семён, с явным умыслом, использовал слово «товарищ» в обращении к Индису. – Мы бы хотели повидаться с обитающим в вашем монастыре объектом «суперубийца».

***

На краткий миг Люткявинче показалось, что он ослышался. Затем майор с удивлением посмотрел на отряд оперативников Биоинститута и на настоятеля.

– Брата Каина решили проведать? – совершенно спокойно, не удивляясь и ничего не переспрашивая, проговорил Индис. – Что вам от него надо?