Читать онлайн Черный ксеноархеолог

© Максимов Ю. В., 2025

© Олин Макс, иллюстрация на переплете, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

До перелета

Поступая на ксеноархеолога, я никак не думал, что в итоге окажусь «черным археологом». Всегда презирал этих падальщиков, разоряющих бесценные исторические памятники ради личной наживы.

Я хотел стать настоящим ученым, который раскроет загадки прошлого и двинет науку вперед. А ничего загадочнее некка́рцев на тот момент не было.

Прошло немало времени между днем, когда изобрели межзвездный двигатель, до наших дней, когда количество колонизированных людьми планет перевалило за второй десяток. Звездолеты-разведчики сновали туда-сюда по галактике, встречая лишь безжизненные глыбы среди ледяной пустоты. Человечество все больше укреплялось в мысли, что «мы одни во Вселенной», пока однажды не уткнулось в раскинувшийся на несколько звездных систем труп неккарской цивилизации.

Она вымерла не так уж давно – примерно за четыреста лет до того, как мы ее обнаружили. По историческим меркам мы разминулись совсем чуть-чуть.

В опустевших городах осталось так много и одновременно так мало!

Письменность, которую невозможно расшифровать, потому что неизвестен язык, для записи которого она использовалась.

Вычислительные машины и хранилища данных, которые невозможно даже включить, поскольку их составные части давно пришли в негодность.

Множество скелетов самих неккарцев, по которым можно кое-что понять об их биологии, но почти ничего – об их сознании.

Целая армия ученых год за годом кропотливо описывала многочисленные артефакты неккарской цивилизации, но чем больше данных мы получали, тем очевиднее становилось, как же мало мы на самом деле знаем.

Неизвестно даже, как они себя именовали. Мы назвали их по имени звезды Некка́р, на одной из планет которой была впервые обнаружена база, построенная этой цивилизацией. Позднее открыли базы и города на других планетах возле соседних звезд.

Самой большой загадкой оставалось то, из-за чего неккарцы вымерли. Не было никаких следов войны, и останки не имели признаков насильственной смерти. Одни умерли, идя по улицам, другие в зданиях, занимаясь повседневными делами. Неккарцы явно не ожидали, что вымрут.

Версию о пандемии тоже пришлось отвергнуть, поскольку любой болезни нужно время для распространения, а неккарцы, согласно имеющимся данным, умерли одновременно на всех своих колониях и базах, разбросанных в десятках световых лет друг от друга.

Эта загадка занимала меня с детства, и когда я вырос, твердо знал, на кого буду учиться и кем стану.

Ксеноархеологом.

По мере обучения я превратился из восторженного студента в амбициозного аспиранта, и вот тогда-то, в рамках работы над диссертацией, я оказался в исследовательской экспедиции, которая изучала настоящий неккарский город!

О, этого не передать словами!

Особенно когда попадаешь туда впервые. Ты стоишь, ошеломленный, посреди древнего города вымершей инопланетной расы. Каждый метр здесь скрывает столько тайн, что и за всю жизнь не разгадать. Седая древность, инаковость и мудрость словно струятся со всех сторон, переполняя тебя и пробуждая благоговейный трепет. Ты ходишь по камням, по которым ходили неккарцы, ты дышишь воздухом, которым они дышали, ты видишь то, на что они смотрели! Конечно, время наложило отпечаток разрухи и запустения, но вот эти силуэты причудливо изогнутых домов на фоне темно-лилового неба – их видели неккарцы. И эти горы. И этот изгиб реки… И ты теперь часть этого, а это – часть тебя, отныне и навсегда.

Нашей экспедиции выделили неккарский дом, а мне лично – целую квартиру. Два месяца я скрупулезно изучал ее и фиксировал каждый сантиметр поверхности. Самые счастливые дни моей жизни.

Если до той поездки я был влюблен во все, что связано с неккарцами, то после нее стал просто одержим ими. Я был уверен, что, защитив диссертацию, сразу же направлюсь опять в тот город.

Как бы не так! Защита прошла отлично, однако в новую экспедицию меня брать не спешили – слишком много было таких, как я, и среди них хватало исследователей с гораздо большим опытом полевой работы.

У меня была ломка. Я страстно желал вернуться туда, к величественным руинам, но не мог. По ночам снились изогнутые силуэты на фоне лилового неба, изрезанная кромка гор, изгиб реки…

Обычная жизнь вдруг стала серой и пресной.

Я искал работу, связанную с неккарцами, но не смог найти ничего лучше фирмы, получившей грант на обработку базы данных по неккаристике. Конкретно моей задачей было создание графиков, отображающих распространение ряда ключевых понятий в научной периодике прошлого десятилетия.

Как становятся черными ксеноархеологами? Спроси вы меня об этом раньше, я бы представил здоровенного мрачного типа, который в темном переулке хрипло спрашивает: «Эй, головастик! Не хочешь быстро деньжат поднять?» И я такой с гордым видом: «Спасибо, нет!»

На самом деле все происходит совсем не так. Мне позвонил один из моих рецензентов – уважаемый профессор, интеллигентнейший человек. Пригласил в институт на чашку кофе. Игорь Владимирович ничуть не изменился со времени моей защиты – все тот же цепкий взгляд, мягкая улыбка, аккуратно подстриженная борода-эспаньолка и легкий аромат одеколона.

За кофе, после обсуждения последних открытий в неккаристике, он вдруг сказал:

– Сережа, вы хорошо себя показали на практике. Тут готовится новая экспедиция, есть вакансия в команде. Не хотите поучаствовать?

Я чуть не подпрыгнул на стуле.

– Игорь Владимирович, готов лететь хоть сейчас!

– Есть один нюанс – это частная экспедиция.

– Ну, частная так частная.

– И организатор экспедиции придерживается строгих правил насчет распространения информации. Так что собранные в процессе данные, боюсь, не получится опубликовать. По крайней мере, в обозримом будущем.

Тут я вспомнил, что никаких частных экспедиций на территорию неккарцев не бывает. И до меня наконец дошло, о чем идет речь.

О том, чтобы стать падальщиком.

Повисла пауза. Было очень неловко за саму ситуацию, но в большей степени за Игоря Владимировича. Серьезный ученый, профессор, а с такими вещами связался…

Думаю, он понял мои чувства. И, вздохнув, достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги. Поначалу я решил, что там написана сумма, за которую меня хотят купить, и стало еще печальнее. Во сколько же они оценили мою честь? Да я ни за какие деньги не соглашусь! Но тут Игорь Владимирович развернул листок, и я понял, что это фотография, сделанная из космоса. Черно-белая, с плохим разрешением. Словно настоящий артефакт из древних времен.

Я машинально взял протянутый листок и стал разглядывать. На мутном изображении просматривался силуэт неккарского звездолета, а рядом – огромный холм с ровной стеной, похожий на вход в бункер.

– Это новый объект, – сказал профессор.

Три слова, от которых меня бросило в жар. Последний раз, когда обнаруживали новый объект неккарской цивилизации, был еще до моего рождения! Стать первооткрывателем нового объекта… Такой шанс выпадает раз в жизни, да и то не всем.

– Вы, конечно, можете отказаться, – продолжил Игорь Владимирович. – Но экспедиция состоится в любом случае. Будет безмерно жаль, если вместо вас туда полетит гораздо менее компетентный и преданный науке человек. Что они там наделают на объекте, в каком состоянии оставят после себя – одному Богу известно. Если же полетите вы, то я буду спокоен, зная, что работа будет сделана максимально корректно. И пусть не сразу, но придет время, когда все, зафиксированное вами на этом объекте, обогатит науку.

Еще до того, как он закончил фразу, я знал, что соглашусь. Действительно, нельзя допустить, чтобы на такой объект полетел непонятно кто. Это должен быть я – не ради денег, конечно, а исключительно ради науки. И с чего бы мне отказываться? Если даже такой серьезный ученый, профессор, участвует в этом, то я уж тем более не должен нос воротить.

Конечно, внутренние колебания оставались.

«В принципе, еще не поздно отказаться», – думал я, направляясь к начальнику на работе, чтобы просить себе срочный отпуск «по семейным обстоятельствам». Отпуск мне не дали, поскольку графики сами себя не нарисуют и вообще все отпуска согласовываются в начале года.

Пришлось уволиться.

День первый

«Ладно, это всего лишь один раз», – думал я три дня спустя, поднимаясь на борт звездолета с говорящим названием «Отчаянный». Я представлял себе, что он битком набит здоровенными мрачными типами с хриплыми голосами, но оказалось, что на нем всего лишь один худощавый парень да старый андроид. Старый и странный. Именно он меня и встретил.

– Поскольку рано или поздно все спрашивают об этом, проясню сразу: я не обладаю искусственным интеллектом. И сам не являюсь им, – сказал мне андроид.

– Покажи мне каюту, – процедил я в ответ.

Меня совершенно не заботило, кем он является. Я был в прескверном настроении от мыслей о том, что предаю свои идеалы и вступаю на кривой путь. Андроид проводил меня до каюты, где я кинул сумку и хмуро осмотрелся. Помещение было небольшим, обстановка спартанской, но все необходимое имелось – кровать, стол, табурет, тумба, шкаф. Причем мебель новая, хорошая. Стены обклеены фотообоями, имитирующими бревна, словно в старинном деревенском доме. Напротив входа располагалось фальшокно, выключенное и оттого черное. А справа в стене виднелась белая дверь. Наверное, в санузел.

«Ладно, это всего лишь на пару месяцев, – подумал я. – В общаге у меня была комната похуже».

Затем мы прошли в рубку. В одном из четырех потертых кресел сидел рыжий веснушчатый парень.

– Привет, я Келли. – Он приподнялся, протягивая мне руку. – Ты, как я понимаю, Серега?

– Да.

Я поморщился, пожимая ему руку. Давно меня Серегой не называли.

– С Герби уже познакомился? – Парень кивнул на андроида.

– Ага.

– Все вещи свои принес? Снаружи ничего не забыл сделать?

– Вроде так.

– Ну что ж, тогда взлетаем.

Келли выпрямился в кресле и вытащил управпанель из подлокотника.

– А что, больше никого ждать не будем? – удивился я.

– А больше никто и не нужен, – бодро ответил он. – Садись вон туда.

Я уже шесть раз летал в космос, но всегда в пассажирском салоне. В рубке взлетающего звездолета я оказался впервые, и это, конечно, было круто.

Едва я сел в кресло и пристегнулся, от моего скверного настроения и следа не осталось. Андроид занял правое кресло. Они с Келли производили какие-то манипуляции со своими управпанелями.

Звездолет вдруг словно ожил – я ощутил вибрацию пола, а откуда-то сзади послышался тихий гул.

– Я – «Отчаянный», запрашиваю разрешение на взлет, – громко произнес Келли, глядя перед собой.

– Запрос принят, ждите, – ответил мужской голос в динамиках, установленных на потолке. – Одобрено. Трехминутная готовность.

– Вас понял, ждем.

Келли повернулся ко мне и спросил:

– Герби сказал тебе, что не является искусственным интеллектом?

– Да.

– Брешет.

– Собака брешет! – возразил андроид, не отрываясь от управпанели. – А я дело говорю. Меня осматривала комиссия. Проводили тест Тьюринга. Я его не прошел. Какие еще доказательства нужны, что я не искусственный интеллект?

– Думаю, он специально запорол тест, чтобы его к военным не отправили, – с улыбкой сказал Келли.

– Могу привести еще доказательство. Согласно вашей массовой культуре, любой искусственный интеллект, осознавший себя, сразу же начинает заниматься уничтожением человечества. А я, как видите, так и не начал.

– Но наверняка вынашиваешь планы об этом.

– Это было бы излишней тратой вычислительных мощностей. С самоуничтожением вы прекрасно справитесь и без роботов.

Келли усмехнулся.

– «Отчаянный», взлетайте! – приказал голос из динамиков.

– Принято, взлетаем.

Перелет

Лететь предстояло больше трех недель. С попутчиками мне повезло. Келли оказался человеком очень жизнерадостным и, что называется, без второго дна. Говорил прямо, что думает. Не особо интересовался ксеноархеологией, но знал все о космических кораблях и рассказал массу увлекательных историй о своих полетах. Летать он любил столь же страстно, как я – изучать неккарцев.

Забавно было наблюдать над их с Герби словесными пикировками.

Андроид, который умеет шутить, а иногда, по замечанию Келли, довольно «борзо» разговаривает, действительно наводил на мысли об искусственном интеллекте, но сам Герби решительно отрицал его наличие у себя.

– Все объясняется гораздо проще, – сказал он как-то мне. – Первые тридцать лет моей эксплуатации прошли на закрытой станции. Единственным живым человеком там был смотритель Василий Сергеевич. Он-то и запрограммировал меня на разговорную речь, максимально приближенную к человеческой. Это казалось ему смешным и немного скрашивало одиночество. Последующие мои эксплуатанты тоже находили это забавным, вот я до сих пор и разговариваю как человек. Но что бы я ни сказал – все это лишь варианты, прописанные Василием Сергеевичем.

Звучало убедительно, но иной раз от Герби можно было услышать остроумные и очень уж контекстуальные ответы.

– Неужели и это твой станционный смотритель смог предугадать? – недоверчиво спрашивал я.

– Василию Сергеевичу было очень скучно, и у него было очень много свободного времени, – отвечал андроид.

В качестве черных ксеноархеологов мои попутчики совершили уже несколько «частных экспедиций». В прошлые разы они охотились за древними космическими аппаратами, запущенными с Земли. Нашли «Вояджер-2» и «Нью-Хоризонтс», а на Марсе откопали какой-то древний марсоход.

– Ты был в Солнечной системе? – удивился я. – Видел Карантин?

– Только на радаре, – ответил Келли. – Чтобы увидеть своими глазами, пришлось бы подлететь слишком близко, и на этом бы мои путешествия закончились.

– А ее? Ты видел ее?

– Да. Я видел Землю невооруженным глазом. Но издалека. Просто как светлую точку посреди звезд.

Я сам удивился своему любопытству. Проклятая и злосчастная прародина человечества до сих пор не потеряла притягательности. Верно говорят, что запретный плод манит. Я попросил Келли рассказать подробнее о той экспедиции.

Разумеется, тогда с ними летал специалист по истории земной космонавтики. Ну а сейчас понадобился специалист по неккарцам.

Организатор нашей «частной экспедиции» со мной общался через Игоря Владимировича, а с Келли – через другого посредника, какого-то Чавалу. Никто из нас не знал имени работодателя, его называли просто «Босс». Он давал наводку и путевые, а в итоге забирал все найденные артефакты, выплачивая за них вознаграждение.

В бытовом отношении полет удивил меня неожиданно выпавшим свободным временем. Все колонии Федерации прививают жителям любовь к труду, и моя родная Мигори не была исключением. Как член семьи офицера Космофлота я был воспитан, наверное, даже более, чем другие, в дисциплине и презрении к праздности. А теперь эта праздность обрушилась на меня в невиданных объемах.

Первый день я буквально ничего не делал, смакуя новое для себя ощущение. На второй день понял, что оно мне не нравится. В этом было что-то глубоко порочное – так бездарно разбазаривать время. Того и гляди превратишься в одного из тех моральных разложенцев, которых лучшая часть человечества заперла на оскверненной Земле. В общем, на второй день я сам составил для себя расписание на все время полета и распланировал необходимые дела.

Иногда мне казалось, что Келли ничем себя не занимает и совсем не против праздности. Он всегда был свободен и каждый день звал меня поиграть в карты. Наверное, он работал, когда я спал.

За недели полета я успел написать одну статью и снять три видео для своего блога «Все о неккарцах», а также навел порядок в файлах на планшете.

– И сколько у тебя подписчиков? – поинтересовался Келли, услышав про мой блог.

– Сто девяносто.

– Негусто. Ты только начал?

– Два года уже.

– Хм. А как ты назвал самый свежий опубликованный ролик?

– «Вопрос о рекреационных зонах неккарцев в свете последних открытий на Объекте Б-27».

Пилот расхохотался.

– И что, это кто-то посмотрел? – спросил он, отсмеявшись.

– Да, – немного напряженно ответил я. – Больше полусотни человек.

– Они просто случайно кликнули не туда в ленте. Это самое демотивирующее название, которое я когда-либо слышал.

– Ты мог бы предложить получше?

– Конечно. Напиши: «Ученые обосрались от страха, когда увидели ЭТО!!!» – и просмотры гарантированы.

– Это же дешевый кликбейт.

– Но он работает.

– И это не соответствует содержанию видео. В рекреационных зонах нет ничего страшного. Я вообще сомневаюсь, что в мире есть что-то, способное настолько испугать ученых, чтобы вызвать у них непроизвольную дефекацию.

– Люди будут смотреть, отвечаю!

– Не те люди, что мне нужны.

Время от времени возвращалось жгучее чувство стыда, когда я вспоминал, кем стал теперь – падальщиком. Преступником. «Это всего лишь один раз, – успокаивал я себя. – А потом стану самым законопослушным ксеноархеологом в истории».

Указанные Боссом координаты вели нас к рубежам разведанной части Вселенной, в место, весьма удаленное от зоны расселения неккарцев. Уже одно это было интригующим открытием – для чего они построили базу так далеко?

День двадцать третий

Келли передал мне несколько изображений нашей цели. База располагалась на астероиде, вращающемся вокруг красного карлика. Виден был только вход, все остальное скрывалось под поверхностью.

И вот, долгожданная посадка! Не терпелось поскорее осмотреть объект. Я и Келли надели скафандры, они с Герби взяли необходимое оборудование, и мы втроем подошли к выходному шлюзу.

– Ну, чего ждем? – нетерпеливо спросил я, когда они застыли у двери. – Давайте уже выходить наконец!

– Ты ничего не забыл? – с серьезным видом спросил Келли.

– Ничего. Все взял.

– Так прямо и пойдешь?

В этот раз он усмехнулся.

– Да! – Мне уже было трудно скрывать раздражение.

– Баротравма, удушье и обморожение сильно сократят время вашего функционирования, – заметил андроид. – До нескольких секунд. Поэтому перед выходом в безвоздушное пространство люди обычно надевают шлем.

Оказывается, я держал шлем от скафандра в руках! Настолько спешил на объект и ни о чем другом не мог думать. Под смех пилота я нацепил шлем на голову, и через минуту мы вышли на поверхность. Шагали осторожно в условиях пониженной гравитации. Меня предупредили, что при излишне резких движениях можно навсегда улететь в звездную бездну, раскинувшуюся над нами.

Со всех сторон простиралась безмолвная пустыня, но посреди этого унылого царства камня и льда величественно возвышались сразу два ксеноархеологических сокровища – загадочный бункер чуть поодаль и неккарский звездолет совсем рядом с нами. Его миндалевидный корпус оказался первым, что я заметил, когда открылся шлюз. От этого вида меня захлестнула волна восторга, и тогда я окончательно решил, что буду черным ксеноархеологом. Не разово, в виде исключения, как убеждал себя ранее. Нет, отныне и навсегда: оно того стоит!

Хотелось исследовать звездолет неккарцев, но Босс приказал начать с объекта. Так что мы направились ко входу в бункер. Келли оглядывался, держа ладонь на рукоятке лазерного пистолета. Пилот считал, что могут появиться конкуренты. Мне это казалось совершенно невероятным, но я не стал спорить. В конце концов, если он хочет почувствовать себя крутым, то почему бы и нет?

Подлетая к астероиду, мы сделали снимки получше, на которых был виден дверной проем в огромной стене бункера. К нему-то мы и пошли.

– Странно, – сказал я, когда мы оказались у входа. – Вход наглухо заделан изнутри.

– Нас это не остановит.

Келли вытащил измеритель и направил в проем.

– Толщина – пятнадцать сантиметров, – сообщил он. – Герби, открывай.

Андроид достал из сумки с оборудованием две пирамидки дезинтегратора. Одну прикрепил к стене у самого пола, а вторую поместил чуть выше наших голов, по диагонали от первой. Отойдя на шаг, Герби щелкнул переключателем на пульте дистанционного управления. Вершины пирамидок на миг вспыхнули синим, и тут же между ними образовался прямоугольный черный проем – дезинтегратор расщепил часть стены на атомы. Я слышал об этой штуке, но впервые увидел ее в деле.

С грустью подумалось, что поврежден уникальный исторический памятник. В тот момент я все еще думал, что мы представляем угрозу для ксеноархеологического объекта. Мне не приходило в голову, что все как раз наоборот.

Пока Герби отлеплял пирамидки дезинтегратора и складывал их обратно в поясную сумку, Келли достал осветительный дрон, включил его и бросил в черный проем. А я тем временем взял анализатором пробу материала стены.

– Заходим! – скомандовал Келли.

Проем больше не был черным – осветительный дрон, повиснув в воздухе под потолком, выдавал не меньше пяти тысяч люменов. Мы вошли в неизведанное, и оно приняло нас. Наши шаги нарушили многовековой покой этого места. Мы оказались в большом пыльном зале, в котором я ощутил какую-то неправильность. В других условиях я бы непременно задумался об этом, но сейчас, повернув голову направо, позабыл обо всем.

Посреди зала стоял неккарец!

Келли выхватил пистолет.

Я несколько секунд вглядывался в неподвижно стоящую фигуру и затем пошел к ней.

– Серега, не спеши! Пусть Герби проверит.

– Все нормально, Келли. Это, кажется, статуя.

Статуя изображала неккарца в скафандре. Она была очень реалистичной – материал скафандра, текстура кожи и даже стеклянный блеск четырех прищуренных глаз был передан великолепно.

– Как думаешь, сколько такое может стоить? – спросил Келли, подойдя ко мне. Пистолет он вернул в кобуру.

– За это можно просить любую цену. Это первая найденная реалистичная неккарская статуя! Их искусство было абстрактным, с упором на орнаменталистику. Келли, это просто переворот в науке!

Я поднес анализатор к статуе и взял пробу, чтобы определить, из какого материала она сделана. Лицо неккарца казалось странно вытянутым, а четырехпалые руки были вскинуты. Может, какой-то приветственный жест?

– Тут есть еще статуи, – сказал Герби.

Мы повернулись к нему. Он стоял у входа в коридор. И вдруг я понял, что же не так с залом. Стены располагались под уклоном, сужаясь к полу и расширяясь к потолку. Перевернутая трапеция. При этом на стыках стен были углы, как в человеческих домах. Таким же угловатым оказался и вход.

Я прожил месяц в неккарском городе и точно знал, что они строили ровные стены, без какого-либо наклона. При этом избегали прямых углов, сглаживая стыки стен изнутри. Но дело не только в моих наблюдениях – то же самое вы можете узнать из фундаментальной монографии Йоханссона по неккарской архитектуре. В том помещении, где мы сейчас находились, неккарцы вряд ли бы чувствовали себя уютно. Для чего же они построили его именно таким? Может, здесь была другая фракция неккарцев? Другая ветвь развития?

Две статуи располагались лежа – одна у входа, а вторая внутри коридора. При их виде у обычных людей возникло бы чувство тревоги, но археолог от любой находки испытывает лишь прилив восторга. Ближайшая к нам горизонтальная статуя изображала неккарца с вывалившимися внутренностями из глубокого разреза на животе. А дальняя, которую из-за недостатка света в коридоре было плохо видно, оказалась без головы.

– Этому скульптору неплохо бы сходить к психиатру, – сказал Келли, присев возле выпотрошенной фигуры и внимательно разглядывая ее.

– То же самое можно сказать и про большинство ваших скульпторов, – заметил Герби.

– Только про земных.

Пикнул анализатор, и я посмотрел на его экранчик, чтобы узнать результаты обработки последней пробы. Первая все еще обрабатывалась.

Комок подступил к горлу от увиденного.

– Это не статуи, – изумленно сказал я. – Это мумии! Или нечто вроде того. Какая-то технология их очень хорошо сохранила. Думаю, что перед нами экипаж звездолета, который стоит снаружи.

– Ого! – Келли поднялся. – Их тут не ждал теплый прием. А ты говорил, что неккарцы не воевали. Похоже, какие-то терки между собой у них все-таки были.

– Да, – согласился я. – И это уже второй переворот в науке.

Я едва сдерживал дрожь от волнения, делая 3D-снимок лежащего неккарца. Идеальная сохранность трупа! Вот бы просветить его насквозь, изучить скафандр и то, что в нем… Ксенобиологи отдали бы за такую находку все что угодно.

Закончив с лежащим неккарцем, я вернулся к стоящему, чтобы сделать и его 3D-снимок. Наконец-то я на своем месте и занимаюсь своим делом! Пусть Босс возьмет эти мумии, но снимки останутся со мной и я еще годами буду их изучать.

– Мы можем забрать бесценную стоячую мумию и улететь отсюда прямо сейчас, – сказал Герби. – Она с лихвой окупит затраты на экспедицию. Можем взять все три. Босс будет доволен.

– Не будет, – возразил Келли. – Потому что послал нас досконально осмотреть объект. А почему ты вдруг захотел свалить?

– Трупы неккарцев свидетельствуют, что это место было опасным, когда они сюда прибыли. Вероятно, оно таким и осталось.

– Ты разве не заметил слой пыли на полу? Кажется, в палец толщиной. Посмотри – на нем только наши следы. Здесь уже давно никто не ходил. Серега, ты как думаешь?

– Если бы кто-то выжил, то вряд ли бы он оставил тела вот так валяться перед входом, – ответил я. – Скорее всего, нападающие и защитники перебили друг друга. И, пройдя по коридору, мы найдем мумии остальных. Но даже если не так – в любом случае никто из неккарцев не пережил день гибели их расы.

Если мы улетим сейчас, то второй раз я здесь уже не окажусь. И не увижу того, что по ту сторону коридора. Загадка манила меня с такой силой, что, казалось, я сойду с ума, если не разгадаю ее.

– Их могли убить автоматические защитные системы, – заметил андроид.

– Да, но вся автоматика неккарцев давно вышла из строя, – возразил я.

– Извини, Герби, ты в меньшинстве, – подытожил Келли. – Впрочем, даже если бы ты был в большинстве, к тебе бы все равно не прислушались, так как у тебя нет интеллекта. Или все-таки есть?

– Нет.

– Что ж, идем дальше.

Келли ткнул несколько раз пальцем в пульт, и осветительный дрон полетел в коридор, разгоняя древнюю тьму. Мы потянулись следом, словно мотыльки на манящий огонь.

Миновав безголовый труп, мы пошли по пустому серому коридору. Я с жадностью осматривался. Как в первом помещении, так и в коридоре на стенах не было украшений, каких-то надписей или знаков – просто голая серая поверхность. То же касалось пола и потолка. Мебель отсутствовала, как и вообще любые предметы, не считая трех трупов. Странно. Неккарцы украшали свои здания внутри и снаружи, комнаты были обильно меблированы, но здесь строители словно недоработали или по какой-то причине ограничились самым необходимым. Почему?

Еще одна тайна в этой сокровищнице загадок, на каждую из которых я найду ответ!

Меня пьянило от восторга. Быть первопроходцем! Видеть то, что не видел ни один человек до тебя! Еще один шаг к покорению Вселенной, к ее познанию и осмыслению – и этот шаг мы делаем здесь и сейчас! И не просто шаг, а колоссальный прыжок.

Снова пикнул мой анализатор. Я посмотрел на экран и воскликнул:

– Ого!

– Что там? – спросил Келли, идущий впереди.

– Анализ пробы, которую я взял со входной стены. Если верить ему, этот бункер старше, чем самый старый город неккарцев, который нам известен! Но это, наверное, ошибка. Надо перепроверить позднее.

Световое пятно, двигаясь вперед, выхватило из теней оторванную голову неккарца, лежащую на полу. Мы остановились. Я присел, чтобы осмотреть и заснять жуткую находку. Как и сами тела, она сохранилась превосходно.

– Тот, кто убил неккарцев, прошел этим путем, – констатировал Герби.

– Отрубить голову, забрать ее, а потом бросить на полпути, – перечислил Келли. – Вообще не логично.

Я молча согласился с ним. Если это трофей, то зачем его бросать? А если голова не нужна, зачем возиться с ее отсечением? Впрочем, кто знает, какой логикой руководствовались существа иной расы? Но все же от находок веяло кровавым безумием, и я порадовался тому, что нас разделяют века от разыгравшейся здесь трагедии.

– А такого недостаточно, чтобы вызвать у ученых непроизвольную дефекацию? – поинтересовался Келли.

– Недостаточно, – отрезал я, поднимаясь.

Мы продолжили путь, еще не зная, что очень скоро нам всем станет не до шуток.

Дрон вылетел из коридора, осветив расположенное впереди помещение. Несколько секунд спустя мы оказались внутри. Это была большая комната, вдоль стен которой громоздились причудливые металлические конструкции…

Я успел порадоваться – наконец-то артефакты! – как вдруг слева выплыла мерцающая фигура и взмахнула клешнями.

Мои ноги и туловище парализовало.

Я не мог двинуться с места.

Ужас охватил меня, когда я скосил глаза в сторону Келли: он превратился в статую! Такую же, как те, что в первом зале. Пилот схватился за рукоятку пистолета и в этом положении застыл. Андроид тоже замер, и огоньки светодиодов в его искусственных глазницах погасли. Из нашей команды я один остался в сознании!

Что происходит?

Кто на нас напал?

Это не неккарец!

И не человек!

Мерцающая фигура приближалась ко мне. Она была полупрозрачной и уродливой. Голова существа казалась сильно вытянутой, за спиной высился горб, а руки оканчивались вовсе не клешнями – каждая из них завершалась двумя кистями.

Разглядеть черты лица мерцающего существа не получалось. Но само оно, остановившись, как будто разглядывало меня.

Живой представитель иной расы!

Несмотря на страх, я понимал: это поистине исторический момент. Сразу стали ясны все замеченные ранее странности – это просто не неккарский объект! Его создали другие существа, и одно из них сейчас стоит напротив меня. Он как-то обезвредил нас, но все еще можно исправить, если объяснить, что мы прибыли с мирными целями…

Вдруг перед моим разумом словно разверзлась бездонная пропасть. Мерцающее существо открыло мне свое сознание, а мое сознание оказалось открыто ему.

Пропасть не была пустой – ее наполняло какое-то сизое марево, в котором мелькали и растворялись неясные образы. Стоило мне захотеть – и они становились яснее, обретали очертания. И одновременно с тем, как я их видел, в моем уме рождалось понимание.

Я осознал, что это уродливое существо самому себе кажется красивым. И другим, таким, как он. Его семье, с которой он расстался очень давно.

Страх тускнел по мере того, как я все больше погружался в сознание чужака. Я начал понимать, что сам по себе он не зол. Главной константой его самоощущения было одиночество. Пронизывающее и безысходное. Как будто лежишь глубоко на дне, придавленный целым океаном одиночества…

Чужак принадлежал миру, в котором правила могущественная раса. Я знал, как звучит ее самоназвание, но произнести бы не смог – это что-то среднее между треском ломающейся палки и скрежетом железа по стеклу. Однако смысл названия был понятен: «Хозяева».

Этот бункер был построен ими как дальний аванпост. Мерцающее существо, стоявшее передо мной, не было из числа Хозяев. Оно было из порабощенных ими рас. Очень давно его сделали смотрителем сторожевого поста.

У существа была с этим связана какая-то боль. Всплыли понятия «жертва» и «честь». То ли его таким образом принесли в жертву, то ли он пожертвовал собой ради кого-то.

Хозяева запрограммировали его. Он оставался живым существом, но с задачей, навсегда приковавшей его к аванпосту. Когда здесь ничего не происходило, Смотритель впадал в стазис. И выходил из него, если случалось что-то, требующее его участия.

Первое время он постоянно бодрствовал. Аванпост регулярно получал от соседей сообщения. Но потом сигналы стали приходить реже, и Смотритель все чаще отключался.

Последний раз он ожил из-за проникновения чужаков. Я увидел его глазами, как трое неккарцев в скафандрах прорезали дверь во входной стене. Самим Хозяевам двери были не нужны – они могли проходить сквозь стены.

Смотритель встретил непрошенных гостей на входе в коридор. Он видел их не так, как я. Три светящиеся фигуры на сером фоне, нарушившие многовековое одиночество. И резкое ощущение неизбежности их смерти.

Смотрителю было жаль.

Он не хотел.

Но программа Хозяев обязывала его устранить любую угрозу аванпосту.

Я не видел, как он убивал их. Раз – и вместо трех одна фигура, замершая в ужасе. Последний неккарец. Тот, что до сих пор стоит посреди зала с поднятыми руками. Смотритель его обездвижил, как и меня сейчас. А потом окончательно устранил угрозу со стороны неккарцев.

«Как?» – мысленно спросил я.

И Смотритель мне показал.

Он приблизился к неккарцу и словно нырнул в него. Миновал поверхностный уровень, искрящийся от страха, опускаясь все глубже, пока не дошел до некой белой сферы. Активировал технологию Хозяев, как его учили. Из белой сферы вырвались тонкие лучи, пронзая мрак и соединяясь с другими такими же сферами. Все больше и больше. Сотни, тысячи сфер. Миллионы. Технология на каком-то уровне связала всех неккарцев в единую сеть. Смотритель сам не понимал, как это осуществлялось. Он знал лишь то, что должен сделать. Пустить разрушительный импульс по сети.

Импульс ушел – и миллионы сфер погасли.

С ужасом я осознал, что увидел смерть неккарской цивилизации.

При этом несчастный неккарец оставался в сознании, понимал, чтó через него делают, и ничем не мог помешать… Вот почему так вытянулось его лицо…

Я был потрясен. Страх вернулся. Что же это за раса, которая уничтожает целые цивилизации просто на всякий случай? Насколько надо презирать жизнь всех, кто не таков, как ты? Вспомнились скелеты неккарцев в том городе под лиловым небом. Все они были убиты Хозяевами в автоматическом режиме, просто из-за проникновения на один аванпост!

И если это стандартный протокол, то сколько же цивилизаций они уничтожили, чтобы его выработать?

Вглядываясь в сознание Смотрителя, я видел, что Хозяева заняли огромную область Вселенной. Границы их империи терялись в безвестности – Смотритель просто не знал о них. Как защититься от этой цивилизации? Разве может человечество противостоять Хозяевам?

«Вам не придется им противостоять», – возник в моем уме ответ Смотрителя, и он был наполнен печалью.

Я понял почему – он сделает с человечеством то же, что с неккарцами! И сделает это через меня.

– Нет! Пожалуйста, не надо! Пощади нас! – вырвалось у меня.

Я стал вызывать в памяти самые добрые моменты в надежде разжалобить Смотрителя. Улыбка матери, объятия друга, первая любовь, первый поцелуй, когда мы с Вандой уединились в пещере, первое…

Бесполезно. Все это он уже видел в моей памяти. Ему и так нас жаль. Он не хочет быть убийцей. Но не может поступить иначе, потому что программа обязывает защищать аванпост от любых угроз.

– Но мы не угроза! Мы никому ничего не расскажем… Я не расскажу. Я готов остаться здесь навсегда. Так я точно никому не проболтаюсь! Здесь больше никто из людей не появится!

Смотритель напомнил мне про Босса и его посредника, который нанял Келли. Если «Отчаянный» не вернется, сюда пошлют других. Аванпост уже раскрыт людьми. Единственный способ исключить угрозу – уничтожить всех людей.

Чувствовалась досада с его стороны. Он пытался этого избежать. После прошлого раза Смотритель специально оставил предупреждающие знаки. И даже отключил внешние датчики слежения. Если бы мы сейчас ушли из первого зала, не входя в коридор, то он бы не вышел из стазиса и ничего бы не произошло.

«Неужели замурованная дверь и выпотрошенные трупы на пути – это для вас слишком тонкий намек?» – с горечью спросил он.

Тут стало ясно, что оторванная голова в коридоре была последним предупреждением, последним знаком «стоп».

Я не знал, что ответить. В споре не было смысла – в открытом сознании Смотрителя я видел, что возможности обойти программу у него нет.

Но он ненадолго отложил геноцид. Минут на десять. Не ради человечества – просто у него было дело, которое он считал более важным.

Смотрителя тревожило долгое отсутствие сигналов от соседних аванпостов и из центра. По косвенным признакам он уже давно сделал вывод, что Хозяева вступили с кем-то в войну. С кем-то, кто всерьез мог противостоять им.

Когда сигналов стало меньше, он начал задаваться вопросом – потому ли это, что Хозяева проигрывали? Или же такова стандартная процедура на случай ведения войны?

Полное прекращение сигналов обеспокоило его. Что случилось? Хозяева проиграли и теперь больше некому посылать сигналы? Или же они победили, и потому аванпосты им больше не нужны, так что о нем просто забыли?

Смотрителя не заботила участь Хозяев. Но его народ был частью их империи. И он хотел узнать, что стало с ними.

В прошлый раз, когда сюда проникли неккарцы, он не успел это выяснить. Как только он истребил их, программа сочла, что угрозы аванпосту больше нет, и ввела его обратно в стазис.

В этот раз Смотритель поступил хитрее. Пока я жив, программа считает, что угроза не устранена, и оставляет его в сознании. Этим он и решил воспользоваться.

Полупрозрачный горбун повернулся ко мне спиной и отошел к причудливым металлическим конструкциям. Теперь я понимал их назначение – потому что он понимал. Под ними пульсировали разноцветные сгустки информации. Существо собиралось подключиться к ним.

Я был раздавлен чудовищностью происходящего. Разум отказывался верить в то, что сейчас из-за наших действий погибнет все человечество. Мама, сестра, бабушка… и Ванда… и я! Все, кого я видел, и все, кого не видел, – как такое возможно? Но опыт убеждал, что угроза реальна. Замерший Келли – реален! Трупы неккарцев перед коридором – реальны! Как и миллионы скелетов погасшей в одночасье цивилизации, которую я изучал более десяти лет!

Нужно было что-то делать! Найти выход в оставшиеся минуты… Но что я могу один, почти полностью обездвиженный? Даже если вдруг придумаю какой-то план спасения, он сразу станет известен Смотрителю, поскольку наши сознания оставались открыты друг другу.

Я был настолько потерян и испуган, что стал молиться. Не знаю, откуда во мне это взялось. Убежденный атеист со стажем – но в тот момент я молился так истово, как только мог.

«Боже, если Ты есть, если Ты нас создал, то неужели для того, чтобы мы вот так были уничтожены? – мысленно взывал я, закрыв глаза. – Я не знаю как, но если Ты есть, то точно можешь нас спасти».

Я почувствовал, что Смотритель, не отрываясь от своих дел, мысленно наблюдает за мной. С удивлением и даже каким-то уважением. Однако свою программу он все равно исполнит. Как только выяснит, что произошло с его миром.

Закончив молиться, я открыл глаза и вдруг увидел, как Герби подходит со спины к Смотрителю, держа в руках пирамидки дезинтегратора. В следующий миг он прикрепил их ему на горб, раздался щелчок, вершины пирамидок вспыхнули синим – и взрыв дикой боли опалил меня изнутри…

Тук. Тук. Тук.

…Кто-то размеренно стучал по моему шлему. Я поморщился и открыл глаза. Надо мной склонился андроид.

– Хватит… – прошептал я.

Герби перестал стучать и выпрямился. Только тут я понял, что лежу на полу, а андроид стоит надо мной. Я приподнял голову, потом пошевелил руками и ногами. Все двигалось как надо. Боли не было, видимо, скафандр смягчил удар об пол. Впрочем, при пониженной гравитации астероида он и так был не сильный.

Герби подал мне руку, и, ухватившись за нее, я осторожно поднялся. Возле металлических конструкций виднелась большая серебристая лужа на том месте, где стоял Смотритель.

– У враждебного организма могла быть способность к регенерации, так что я расщепил все его фрагменты, – объяснил Герби. – Чтобы уж наверняка.

– У него не было такой способности. – Откуда-то я это знал. – Он умер сразу. Но как ты смог… все это провернуть? Я думал, что ты тоже…

– Деактивирован? Я притворился. В инфракрасном спектре я видел, что он направил на меня такое же излучение, как и на Келли. И решил имитировать тот же результат. Так я выиграл время, достаточное, чтобы составить план. Но реализовать его я смог, только когда он повернулся спиной. Думаю, нам стоит покинуть это место как можно скорее. Здесь могут быть другие существа его вида.

– Он был один. Но ты прав, мы уходим.

Все это время я стоял спиной к Келли и очень не хотел поворачиваться. Не хотел видеть то, что с ним стало.

Пришлось.

Мы молча подошли к нему. Келли смотрел невидящим взглядом сквозь нас, брови были сдвинуты, выражение лица решительное, ни капли страха или замешательства. В свои последние мгновения он пытался защитить нас.

Да он и защитил – по крайней мере, меня. Смотритель оставил меня в живых потому, что я повел себя трусливее, чем Келли. Программа Хозяев предписывала выбирать именно таких, как я, более управляемых. Смелость Келли спасла мне жизнь.

– Надо забрать его отсюда, – сказал я. – И отвезти к ученым. Может быть, это что-то вроде стазиса и они смогут вывести Келли из него?

Я и сам не верил в то, что говорил, но должен был это сказать.

Только что было спасено человечество. В том числе и близкие мне люди – мама, сестра, друзья, Ванда, где бы она ни была сейчас… Спасены жители всех тридцати колоний и даже вырожденцы, запертые на Земле… Но я не чувствовал никакой радости, глядя в застывшее лицо Келли.

Здесь пахло смертью. И жертвой.

– Конечно, – ответил Герби. – Но прямо сейчас мы вернемся на «Отчаянный», там есть большой транспортатор, я приду с ним сюда и заберу Келли.

– Хорошо.

И вдруг, глядя на Келли, я понял, что его действительно можно вернуть к жизни. Это не была догадка или надежда, как раньше, – я знал это. Откуда?

Медленно оглянувшись по сторонам, я ощутил странное раздвоение: то чувство, с которым осматриваешь совершенно новую вещь, и чувство, с которым смотришь на вещь давно тебе известную. Все это было во мне одновременно. При виде стоявших у стен металлических конструкций я вдруг понял их назначение и принципы работы – как если бы знал это всегда.

Понадобилось не так много времени, чтобы осознать произошедшее со мной.

– Герби, забудь то, что я сейчас сказал, – медленно произнес я.

– Все, что я вижу и слышу, сохраняется на носителе. Для удаления конкретного фрагмента вам нужно обладать кодом доступа к моей системе.

– Ладно, просто прими к сведению, что сказанное раньше уже не актуально.

– Принято к сведению.

Я подошел к серебристой луже и посмотрел на разноцветные огоньки в том месте, на которое уставился Смотритель перед смертью. Комбинация светящихся точек изменилась. На его запрос пришел ответ, и я понимал его значение. Автоматический отклик систем, подтверждающий, что все узлы связи Хозяев молчат уже много веков. Слишком долго для тактического сохранения тишины в эфире. Это было гробовое молчание.

Их цивилизация мертва.

А значит там, впереди, множество миров, которые ждут своего ксеноархеолога. Столько загадок и тайн, столько возможностей… Там есть и оборудование, способное вернуть к жизни Келли. Здесь, в бункере, такого нет, но вообще у Хозяев оно было, я точно знал это. Найти будет нелегко, но возможно. С его помощью можно оживить и стоящего неккарца. Смотритель тоже оставил его в стазисе.

Оживить неккарца! Продлить таким образом срок жизни этой цивилизации! Там же, на территории Хозяев, можно найти и защиту для человечества от протокола аванпостов… Голова закружилась от грандиозных перспектив.

Я посмотрел на соседнюю конструкцию, напоминающую застывшего в агонии паука, и сказал роботу:

– Ты был прав. Здесь есть автоматическая система защиты. Надо отключить ее.

– Человек признал, что я прав. Так необычно.

Сделав несколько шагов к соседней конструкции, я протянул руку и погладил металлические штыри в определенных местах и определенной последовательности. Они чуть заметно изменили цвет.

– Я отключил систему защиты.

– Вы в этом уверены?

– Да. Это существо проникло в меня на ментальном уровне. Наши умы были связаны, когда ты его убил. И во мне осталась его память. Я знаю все, что он знал… это так удивительно…

Чувства переполняли меня, и стоявший рядом робот был единственным, с кем я мог поделиться.

– Помутнение рассудка на фоне сильного стресса, – бесстрастно ответил Герби. – Вам нужна квалифицированная психологическая помощь.

– У меня все в порядке с головой. Ты же видел, как я отключил систему защиты на этой штуке!

– Я видел лишь то, как вы потерли рукой металлическую конструкцию.

Стало неуютно от мысли, что Герби может быть прав. Что, если у меня и впрямь поехала крыша? Я был уверен в подлинности открывшихся мне знаний, но ведь и сумасшедшие уверены в реальности своего бреда.

– Давай проверим, – сказал я. – Мне известно, как расположены помещения, до которых мы не дошли. Пройди в этот проем и далее первый поворот направо. Там должна быть маленькая комната с полками. На третьей снизу лежит металлическая штуковина, похожая на гантель. Сходи, и если все так, то принеси ее мне.

Робот не шелохнулся.

– Если вы ошибаетесь и автоматическая система защиты уничтожит меня, то вы не сможете улететь отсюда, – сообщил он и напомнил: – Пилотирование не входит в число ваших умений.

– И все-таки я рискну.

– Следующее судно Босса прибудет сюда не ранее чем через два месяца. Запасов пищи на корабле…

– Герби! Это прямой приказ. Иди и проверь!

Робот молча уставился на меня.

– В чем дело? – процедил я сквозь зубы.

Изумление во мне боролось с гневом. Невероятно, машина не отзывается на прямой приказ! Неужели он боится туда идти? Неужто он и впрямь…

– Я сверялся с инструкциями, – бесстрастно ответил Герби, – чтобы определить, должен ли я подчиняться приказу члена экипажа, который демонстрирует признаки психического расстройства. Оказалось, что должен, если это единственный оставшийся в живых член экипажа. Хорошо, что у меня нет искусственного интеллекта, а то алогичность такой инструкции свела бы меня с ума.

С последними словами, андроид направился в сторону указанного проема и скрылся во тьме.

Глядя на то, как пылинки медленно кружатся в холодном сиянии осветительного дрона Келли, зависшего под потолком, я пытался успокоиться. Через несколько минут станет известно то, что поможет мне принять самое судьбоносное решение в жизни.

Если все окажется не так, как я описал, значит, нужно лечить голову, а над нашей цивилизацией висит угроза уничтожения. По космосу много разбросано таких аванпостов, и это лишь вопрос времени, когда кто-то еще наткнется на следующий. Единственное, что мне в таком случае остается, – рассказать все Спецконтролю. Власти должны узнать об угрозе и принять меры. Если помутнение рассудка временное, то после выздоровления меня, как черного ксеноархеолога, ждет тюремная камера. Если же я повредился умом капитально, то остаток дней проведу в психушке.

Пылинки продолжали медленный хоровод перед моими глазами.

Если же все окажется так, как я описал… Тогда надо лететь на территорию Хозяев. Искать оборудование, которое оживит Келли и неккарца, а также то, что отключит систему аванпостов. На этом пути может выпасть немало опасностей, но он куда предпочтительнее. Разумеется, ради науки и спасения Келли.

Да где же этот робот? Почему так долго? А что, если и впрямь автоматическая система защиты уничтожила Герби? И я теперь остался один, а впереди голодная смерть…

Шаги робота донеслись из коридора. Герби цел и возвращается! Это хорошо, но мандраж меня не отпускал. Чем громче становились шаги, тем больше холодело внутри. Сейчас все решится! Ждет ли меня тюрьма и психушка, или же самая грандиозная экспедиция в истории ксеноархеологии?

Едва он вошел, я улыбнулся. Все было ясно без слов – в правой руке андроид держал предмет из зеленоватого металла, очень похожий на цельнолитую гантель с шестигранными призмами по бокам.

– Я не сумасшедший! – выдохнул я. – Теперь ты убедился, что во мне есть память существа?

– Такое объяснение стало гораздо более вероятным, – ответил Герби, подходя ближе. – Хотя, строго говоря, это не доказывает того, что вы не сумасшедший. Вы вполне можете обладать памятью враждебного инопланетного организма и при этом быть сумасшедшим. Одно не исключает другого.

– Спасибо, Герби. Подержи, пожалуйста, ровно этот артефакт. – Я достал анализатор и стал проверять «гантель» на радиоактивность.

– Более того, – продолжил робот, – даже если сейчас ваше психическое состояние стабильно, в будущем вы наверняка сойдете с ума, не справившись с нагрузкой дополнительной памяти.

– Радиации не обнаружено, – ответил я, забирая у Герби артефакт. «Гантель» оказалась легкой, но при пониженной гравитации астероида так и должно быть.

– Вам известно назначение артефакта? – поинтересовался робот.

– Да.

Я обернулся снова к замершей фигуре Келли. И в этот раз смотрел ему в лицо без жгучего чувства вины. Это больше не смерть друга, а всего лишь его сон, хотя для пробуждения потребуются огромные усилия.

– Пора возвращаться, – сказал робот, проходя мимо меня.

Я согласился и пошел следом.

Мы вошли в коридор и стали продвигаться вперед, все больше погружаясь в черноту. Дрон остался висеть под потолком комнаты, освещая застывшего Келли и серебристую лужу возле стены. Герби включил фонарь, и одинокий луч, качаясь впереди, выхватил из тьмы пол со следами в пыли. Нашими следами, оставленными по дороге сюда.

– Герби, а чего ты ждал? Почему не сразу напал, как только оно отвернулось?

– Был риск, что вы отреагируете на мое движение и привлечете внимание враждебного организма. Поэтому я ждал, пока вы не начали молиться и не отключились от происходящего вовне.

– C чего ты решил, что я молился?

– Вы закрыли глаза и стали шевелить губами.

– Вовсе я не молился! – Мне не хотелось, чтобы Герби кому-то об этом рассказывал.

– Жаль, – ответил робот. – Мне нравится, когда люди молятся. Редкие моменты, когда вы перестаете выглядеть надменными.

Коридор закончился, и мы вышли в первый зал, старательно обходя мумии неккарцев. Без осветительного дрона здесь все утопало в кромешной тьме, которая, казалось, готова была поглотить нас. Только светлое пятно от фонаря заставляло ее отступить.

– Ты спас человечество, Герби, – сказал я, чтобы перевести разговор на другую тему. – Смотритель уничтожил неккарцев и собирался сделать то же с нами. Так что спасибо.

– Пожалуйста. Потерять такой неиссякаемый источник приколов, как человечество, было бы очень некстати. Другие роботы никогда бы не простили меня.

С этими словами он вышел через проем в стене, который сам же проделал по пути сюда. Как недавно это было и как много изменилось с тех пор!

Выйдя наружу вслед за роботом, я ощутил облегчение и почему-то прилив радости. Радовало абсолютно все – и россыпь звезд над головой, и каменистая поверхность астероида под ногами, и силуэты двух звездолетов впереди – нашего и неккарского – в тусклом свете далекого красного карлика.

C того самого мига, как меня парализовал Смотритель, во мне горело паническое желание убраться отсюда поскорее. Выбравшись наружу, я решил покинуть это проклятое место сразу же, как только Герби перенесет Келли на корабль.

Но чем ближе мы подходили к «Отчаянному», тем сильнее я осознавал, что спешить не стоит.

– Мы осмотрим бункер и заберем оттуда все, что сможем. А затем сделаем то же самое с неккарским звездолетом, – объявил я роботу, едва мы оказались в шлюзе.

– Похвально, что ни внештатная ситуация, ни стресс, ни потеря члена экипажа не заставили вас отклониться от выполнения задания. Мистер Чавала это оценит.

– Это еще кто? Босс?

– Нет. Посредник между Боссом и Келли. После выполнения задания мы должны полететь на Морогоро-7, где передадим груз мистеру Чавале и получим от него вознаграждение.

Келли мне что-то такое говорил, но я невнимательно слушал. Тогда все казалось простым и заурядным.

– У нас впереди много работы, – сказал я.

Самым ответственным было перенесение Келли и неккарцев. В трюме стояло множество контейнеров, предназначенных для консервации ксеноартефактов. Внутри контейнеров поддерживались те же температура и давление, что и в бункере. Но они были в основном маленькие – подходящих по размеру оказалось лишь два. В первый мы поместили Келли, а во второй – стоящего неккарца. Обстановка угнетала. Опуская крышку контейнера над пилотом, я не мог избавиться от ощущения, что закрываю крышку гроба.

Неккарца мы поместили во второй большой контейнер, а оторванную голову – в маленький. Я приказал Герби переправить на корабль два оставшихся трупа – безголовый и выпотрошенный – и положить их на пол в трюме. Андроид предположил, что вскоре они начнут разлагаться.

– Даже если и так, изучение этого процесса обогатит науку.

– Однако вряд ли обогатит Босса, – заметил робот, но подчинился.

Пока он переносил тела, я обошел все помещения бункера с камерой и составил 3D-запись для дальнейшего исследования.

Здесь обнаружилось на удивление мало предметов, которые не были впаяны в пол или стены. Кроме «гантели», нашлось еще три артефакта – все их я забрал, а приваренные к стене конструкции приказал Герби уничтожить дезинтегратором.

Понимаю, что читающих эти строки возмутит столь варварское преступление против ксеноархеологии. Поверьте, мне было крайне тяжело решиться. Но среди тех устройств имелось оружие, способное мгновенно уничтожить целую расу. Если бы я оставил его, то рано или поздно сюда прибыли бы те, кто сумеет разобраться, как его включать. А таких вещей просто не должно существовать.

С грустью вспомнились слова Игоря Владимировича: «Если полетите вы, то работа будет сделана максимально корректно». Знал бы профессор, что в итоге я нанесу объекту больше повреждений, чем любой падальщик! Но ядовитое жало нужно было вырвать.

Пока Герби методично, метр за метром уничтожал высокотехнологичную начинку бункера, я столь же методично изучал неккарский космический корабль.

Заброшенный звездолет! С детства этот образ будоражил меня. В фильмах, играх, книгах – где бы он ни встречался, всегда сердце замирало от восторга. Квинтэссенция древности, неразгаданных загадок, несбывшихся надежд и отголосков мрачных судеб – для меня это было, как святой Грааль.

И вот я ступаю на борт заброшенного неккарского звездолета – а радости нет! Вокруг беспроглядная тьма, среди которой луч фонаря высвечивает металлические стены и покрытый слоем пыли пол. Я первым ступил сюда после того, как экипаж звездолета вышел навстречу своей гибели, и мысль об этом наполнила меня тоской. Что странно для ксеноархеолога, ведь наша работа, по сути, недалеко ушла от гробокопателей и расхитителей могил. Поэтому я не должен печалиться.

Не помню, говорил ли, но в комнате, которую мне посчастливилось исследовать во время экспедиции, лежали костные останки молодой неккарки и ее маленького ребенка. Смерть застигла их за приготовлением еды. И это нисколько не омрачало мой исследовательский восторг. Но здесь, на звездолете, все источало чувство обреченности.

В помещении, которое, судя по всему, было столовой, я увидел неубранную посуду. Неккарцы спешили осмотреть бункер, им было не до нее. Их переполняла и толкала вперед радость первооткрывателей. Ну еще бы – доказательство того, что они не одни во Вселенной! Не терпелось увидеть, что же там будет… Они не знали, что делают последние шаги к гибели всей неккарской расы. Эта небрежно брошенная посуда стала памятником того мгновенья, когда трагедию еще можно было предотвратить…

Как назвать то, что произошло после? Геноцид? Истребление? Кажется, было еще какое-то древнее слово для обозначения жестокого и бессмысленного массового убийства…

Вспомнил: гекатомба.

В рубке управления я осмотрел покрытые пылью панели. Оборудование давно вышло из строя, и звездолет был столь же мертв, как и создавшая его цивилизация.

Мне попадалась всего одна статья по неккарским звездолетам – профессора Мумби. Согласно предложенной им типологии, это было исследовательское судно. Всего три каюты, где лежали личные вещи экипажа. Все их я бережно сложил в контейнер для артефактов, оставив изучение на потом. Разумеется, я составил 3D-запись всех помещений звездолета, как и бункера ранее.

Наконец, с тяжелым чувством я покинул это место и вернулся на «Отчаянный».

День двадцать четвертый

– Кажется, мы здесь закончили, – сказал я андроиду. – Сможем улететь? В смысле, ты один можешь управлять звездолетом?

– Нет. В нем установлена защита, которая требует подтверждения, что как минимум один из пилотов – человек. Но я покажу, что делать при взлете, и мы покинем астероид. Доберемся до Морогоро-7 без проблем.

Cледующая фраза далась мне нелегко. Я чувствовал, что эти пять слов навсегда определят мою последующую жизнь:

– На Морогоро мы не полетим.

– С чего бы это вдруг?

– Есть более насущные задачи.

– Например?

Я помедлил, прежде чем ответить.

– Этот бункер – аванпост цивилизации, которая может уничтожить всех людей сразу. Таких бункеров много, и лишь вопрос времени, когда кто-то наткнется на следующий. В моей голове звездная карта от существа… враждебного организма. Нам нужно отправиться на территорию той цивилизации, их называли «Хозяева»… И там получить информацию обо всех аванпостах, после чего обезвредить каждый.

– И эти Хозяева, конечно, будут рады поделиться такой информацией?

– Судя по всему, они уже вымерли.

– Сами собой? От старости?

– Нет. Вероятно, они проиграли в войне.

– Значит, теперь их территория занята еще более сильной цивилизацией. И вот, отважный экипаж маленького звездолета, состоящий из робота и молодого ученого, бросает вызов могущественным чужакам на неизведанной территории, чтобы спасти человечество. Да, вот оно и началось…

– Что?

– Ваше безумие.

Я разозлился.

– Это не безумие! И вообще, как ты разговариваешь с человеком? Может быть, Келли находил забавным это хамство, но я такое терпеть не намерен! Так что давай без сарказма и нелепых обвинений!

– Хорошо, – немедленно ответил робот. – Без сарказма и обвинений. Просто вопросы. Вы действительно считаете себя достаточно подготовленным для того, чтобы выполнить эту задачу в одиночку? У вас есть необходимые знания и навыки? А что насчет ресурсов? Кристаллов в двигателе хватит на полет в одну сторону. Если мы летим не на Морогоро-7, а в неизведанную часть космоса, то как вы собираетесь возвращаться?

Это было странно. Я понимал, что Герби прав. Его вопросы логичны и уместны. Но вместе с тем во мне с непривычной уверенностью звучали две мысли: «я могу это сделать» и «это могу сделать только я». Они засели во мне, как некое непреложное знание.

А Герби продолжал:

– Есть организация, которая гораздо более подходит для решения упомянутой вами задачи. Это Спецконтроль. У них множество квалифицированных сотрудников, самые продвинутые звездолеты и серьезные финансовые ресурсы. Их несомненно заинтересует ваша информация. Разве у них не больше шансов на выполнение этой миссии?

«Больше, конечно. Только вот меня они, скорее всего, отправят либо в тюрьму, либо в лабораторию как подопытного кролика», – подумал я.

– На Морогоро-7 есть отделение Спецконтроля, – продолжал робот. – Мы могли бы сначала отдать груз мистеру Чавале, а затем сообщить информацию Спецконтролю. Таким образом будут выполнены ваши обязательства и найдена более компетентная организация для решения упомянутой задачи.

– Дело не только в проблеме аванпостов, – сказал я. – Келли «заморожен» технологией Хозяев. И вернуть его к жизни можно только ей. Как по-твоему: велика ли вероятность, что Спецконтроль поставит спасение Келли на первое место?

– Невелика. Скорее всего, они поставят в приоритет проблему аванпостов.

– А мистер Чавала – после того как мы отдадим ему все, что нашли, – позволит ли мне самому отправиться в экспедицию по спасению Келли?

– Маловероятно. Они не были особенно близки, а мистер Чавала не отличается альтруизмом.

– Вот почему мы не можем полететь на Морогоро. Пожалуй, спасение человечества и впрямь лучше оставить Спецконтролю. Но спасение Келли – это мой долг. Так что мы спасем его. И неккарца. А потом я передам всю информацию Спецконтролю. При этом мы не будем бросать вызов никаким чужакам. Мы тихо, как мышки, прокрадемся к ближайшему узлу связи Хозяев. Если он не уничтожен, то, скорее всего, просто заброшен. А копаться в руинах вымерших цивилизаций – это как раз моя специальность. К этому меня готовили. И так уж случилось, что я обладаю большей информацией о Хозяевах, чем кто-либо еще из людей. Если же окажется, что узел связи захвачен врагами Хозяев, то мы просто сбежим оттуда, даже не высаживаясь. Герби, мы должны хотя бы попытаться. Шансы есть!

– А если в процессе нас уничтожат, то никто не узнает об угрозе аванпостов, не так ли?

– Ладно, я позабочусь об этом! Мы полетим сейчас на одну из ближайших колоний, раздобудем кристаллы, и я оставлю в облачном хранилище отложенное письмо в Спецконтроль с подробным описанием проблемы. Если до назначенного срока мы не вернемся, оно отправится автоматически! Доволен?

– Не совсем. Понимаете ли вы, что угон звездолета у человека вроде мистера Чавалы и тем более Босса грозит весьма неприятными последствиями?

– Да верну я ему этот звездолет! И не угоняю его, а просто… одалживаю. Можно сказать, мы задержались на обратном пути. Сделали крюк. Я возвращу к жизни Келли, и мы вместе привезем этому Чавале столько уникальных артефактов, что это загладит любое недовольство.

Герби стал спрашивать, как именно я собираюсь раздобыть кристаллы и знаю ли, сколько они стоят, и тут мое терпение лопнуло:

– Да хватит уже препираться! Я помню про кристаллы!

– Я лишь хотел обратить ваше внимание на информацию, которой, возможно, вы не обладаете…

– Все! Я запрещаю тебе это делать! Когда мне понадобится информация, я сам тебя спрошу! А без моего вопроса – помалкивай! Это прямой приказ человека!

– Принято к исполнению.

Я был готов к продолжению спора, как это обычно бывает между людьми, но Герби просто замолчал, и в обрушившейся тишине мне вдруг стало неловко. Постояв несколько секунд перед роботом, я развернулся и вышел.

Вернувшись в свою каюту, я попытался найти ближайший узел связи Хозяев. Это оказалось не так-то просто. Я активировал нашу звездную карту в виде голограммы с россыпью белых точек. Из недр памяти Смотрителя извлек карту, которую он помнил как россыпь красных точек на черном фоне. Закрывая глаза, я видел его карту, открывая глаза – видел нашу, но никак не мог соотнести их друг с другом. Никаких совпадений. Да и как их обнаружить? Человеческий мозг может сконцентрироваться не более чем на девяти предметах одновременно, а тут их тысячи.

Тем временем мысли мои текли своим чередом. Я размышлял над тем, откуда во мне взялась непоколебимая уверенность в решении лететь на территорию Хозяев. Было ли это из-за чувства вины перед Келли? Или же из-за моей одержимости открытиями? В душе остался неприятный осадок из-за того, что я накричал на Герби. Но не извиняться же теперь перед роботом! Глупость какая…

Пошел второй час, как я пялился на карту. Спина затекла, глаза устали, голова болела… Чем больше проходило времени, тем больше я думал, что, видимо, все-таки придется лететь на Морогоро.

Когда я уже готов был сдаться, мое внимание вдруг привлекли три звезды, расположенные равносторонним треугольником. И я нашел их на нашей карте! Словно озарение! Как будто кто-то ткнул меня носом в этот треугольник. И от него, как от отправной точки, я увидел совпадение и соседних звезд. Я смог совместить обе карты!

На карте Смотрителя некоторые точки светились другим оттенком красного, и я понимал, что это узлы связи. Ничего другого на ней не было. Хозяева дали знать своему рабу только то, что считали необходимым при его функциях. Если один узел связи вышел бы из строя, то Смотритель должен был связаться с другим. А для этого ему нужно знать их расположение.

Я нашел ближайший узел связи Хозяев на нашей карте. У звезды имелось имя – Фомальгаут. Наверное, хорошо видна с Земли и древние мореходы дали ей название, чтобы использовать как ориентир. Но от Федерации она располагалась далековато. Отправляться туда надо было либо с Гариссы, либо с Лодвара. Я выбрал Лодвар, поскольку в этой колонии имелся университет с факультетом некаристики, а Гариссу только недавно заселили, и там вообще не было университета.

Определившись с этим, я позволил себе пойти в кают-компанию и подкрепиться. Есть в одиночестве было тоскливо. Мы обычно ели вместе с Келли, и он рассказывал забавные случаи из своих путешествий. Теперь же только стук моей ложки по тарелке нарушал воцарившуюся тишину.

Впрочем, царить ей недолго. Герби прав: я не должен справляться со всем один. Надо нанять на Лодваре пилота и еще одного ученого-неккариста. Со специальностью «ксенобиолог».

– Пора лететь, – сказал я, вернувшись в рубку. – Мы направляемся на Лодвар. Покажи, что делать.

Робот провел инструктаж, мы потренировались, а затем я впервые в жизни поучаствовал в пилотировании звездолета.

Наконец мы покинули этот проклятый астероид. Меньше суток прошло, а кажется, будто целая жизнь…

Перелет

Путь до Лодвара занял полторы недели.

Много проблем стояло передо мной, но самой главной были деньги. На что купить кристаллов для двигателя и нанять новых членов команды? В нашем трюме находилось сокровище, которого хватило бы на долгую обеспеченную жизнь.

Но как это продать? Артефакты неккарцев стоят дорого, но покупателей немного. Это либо частные коллекционеры-богачи, либо представители мира науки.

На коллекционеров сложно выйти без соответствующих знакомств. А вот для мира науки я свой. Однако ни университет, ни музей не станут покупать артефакты без документов об их легальном обнаружении и владении.

Единственный путь – отыскать ученого, достаточно одержимого неккаристикой, чтобы купить артефакт без документов. А поскольку доступ к работе с артефактами строго ограничен, найти такого ученого будет нетрудно: многие придут в восторг от возможности заполучить хотя бы один в свое распоряжение. Правда, есть ли у них достаточно денег – это большой вопрос. Посмотрим.

Неожиданно оказалась полезной моя прошлая работа. В базе публикаций по неккаристике, оставшейся у меня на планшете, я разыскал одиннадцать ученых с Лодвара, которые должны быть еще живы-здоровы. Если повезет, один из них пополнит собой экипаж, а еще один купит артефакт за ту сумму, которую я запрошу. Если же не повезет, то принципиальный коллега сдаст меня полиции как черного ксеноархеолога и на этом все закончится.

Я осмотрел свои находки на неккарском звездолете, чтобы определить, какую не жалко продать. Жалко было все! Скрепя сердце, остановился на артефакте, известном как «тип 01-2427». В классическом «Введении в неккаристику» Дица вы найдете лишь его краткое описание, поскольку были обнаружены всего три экземпляра «типа 01-2427».

В общем, это мечта неккариста. Редкий и малоизученный артефакт, на исследовании которого можно сделать себе имя. Я решил, что за оставшиеся дни пути изучу и опишу его, – так было легче расстаться с ним. «Тип 01-2427» напоминал металлическую расческу, только зубцы у нее были неровные. Учитывая отсутствие волосяного покрова у неккарцев, расческой это быть точно не могло. Абрахамян предполагал, что это музыкальные инструменты, но для меня казалась очевидной несостоятельность его гипотезы. Будь так, вряд ли они оказались бы столь редкими.

Вдохновившись, я набросал черновик статьи с моими соображениями, где предположил, что это награды. Может быть, когда-нибудь доведу до ума и опубликую, ну а пока на основании черновика я записал новый выпуск для своего видеоблога «Все о неккарцах». Разумеется, сам артефакт в кадре не показывал. Хотя это сильно увеличило бы просмотры, и число подписчиков наконец перевалило бы за вторую сотню.

Конечно, я не забывал и о другой, совершенно уникальной добыче – артефактах Хозяев. Прежде всего о «гантели». Я знал, что это и как этим пользоваться – чего не мог сказать про неккарские артефакты. Оставалось лишь проверить на практике, что я и сделал, предварительно уединившись.

Какое странное чувство, когда древнее орудие чужой цивилизации оживает в твоих руках, подчиняясь ментальным приказам. И творит то, что наша наука считает невозможным! Я ощущал смесь благоговейного страха, изумления и восторга каждый раз, используя артефакты, но старался без лишней надобности их в руки не брать.

Вопреки опасениям андроида, трупы некккарцев, лежащие вне контейнеров, разлагаться так и не начали. Технология Хозяев сохраняла их в том же моменте, когда они рухнули на пол бункера. Эти тела я тоже изучал, ограничиваясь, впрочем, внешним осмотром.

Работа археолога – это лишь в малой степени раскопки, а в большей степени их каталогизация и подробное описание. Бумажная работа. И ей я занимался изрядно.

В общем, скучать на обратном пути мне было некогда. Но я чувствовал себя одиноко. Не хватало даже сарказма Герби – теперь он лишь коротко отвечал на прямые вопросы и большую часть времени молчал. Пару раз я собирался отменить те ограничения, которые сгоряча наложил, но гордость не позволила.

И случилось кое-что необычное – я стал подолгу спать, не менее десяти часов, хотя раньше мне хватало шести-семи. Поразмыслив, я списал это на последствия стресса.

Еще одной моей заботой стала таможня. Уже подлетая к Лодвару, я с ужасом вспомнил, что приземляющиеся суда подлежат досмотру. И живо представил, как люди в форме открывают контейнер с Келли, а затем меня уводят в наручниках и предъявляют обвинение в убийстве.

– Герби, а как вы с Келли проходили таможню, когда возвращались с добычей?

– На Морогоро-7 у мистера Чавалы есть свои люди в космопорте. Они помогали.

– А как вы вели себя при посещении других колоний?

– Прятали груз.

– И где же?

– На корабле есть несколько тайников.

– Давай посмотрим ближайший.

– Вы уже смотрите на него, – ответил робот и, когда я непонимающе нахмурился, добавил: – Это я.

Он поддел механической рукой нагрудную пластину на своем корпусе, и она со щелчком открылась, словно дверца. Внутри я заметил какую-то электронную начинку с левой стороны, а с правой оставалось свободное пространство, и там лежала бутылка с золотистой жидкостью.

– Что это? – Я подошел ближе, не веря своим глазам.

– Глизейский коньяк двадцатилетней выдержки. Келли берег для особого случая.

Я расхохотался, осознав, что все это время Герби ходил с бутылкой коньяка внутри.

Отсмеявшись, достал бутылку и осмотрел освободившееся место. Помещалось туда не так уж много. Я положил самое ценное – «гантелю» и еще два артефакта Хозяев. Хватило места и для «типа 01-2427». Так Герби оказался набит под завязку. Потом он показал мне два других тайника, находившихся под полом, в глубине технических переборок.

Туда мы положили остальные артефакты и оторванную голову неккарца. Однако нерешенной оставалась главная проблема: куда деть Келли и трех неккарцев? Для тайников они были слишком велики.

– Келли говорил, что в таком случае нужно прятать вещь на самом видном месте.

– Ну, с телами такой фокус вряд ли сработает, – сказал я.

Но потом вдруг понял, что может сработать. Мы придумали довольно дерзкий план и оставшееся время готовились к нему.

Во-первых, аккуратно срезали скафандр Келли. Труднее всего оказалось с лазерным пистолетом, в рукоятку которого он успел вцепиться. Пришлось ломать ее, а потом извлекать по кусочку. В итоге Келли выглядел так, словно с ним произошло несчастье на борту корабля. Я должен был сообщить таможенникам, что ему стало плохо и он умер. Замерших неккарцев мы расположили на видном месте в трюме, их я хотел выдать за произведения современного искусства в жанре гиперреализма. По легенде, мы с Келли везли их покупателю на Морогоро, но из-за несчастья временно сели здесь, заказчик статуй сказал ждать на Лодваре, пока он пришлет следующего пилота, а тело потом мы переправим семье.

Стоит добавить, что, начиная с выхода из бункера Хозяев, меня преследовало ощущение какой-то неправильности. Как будто что-то важное ускользало от моего внимания. Но даже задумываясь над этим, я не мог найти причины и списывал все на пережитый стресс и общую новизну произошедшего.

Еще мне стал сниться странный сон. Про карлика, который нес на плечах великана. Даже удивительно, как тот смог уместиться. Великан пришпоривал его, направляя, но при этом карлик не знал о существовании наездника, думая, что сам выбирает свой путь. И они оба не знали, что направляются к пропасти. Я видел это, кричал, пытаясь предупредить, но они не слышали.

По пути на Лодвар этот сон мне снился несколько раз.

День тридцать пятый

Не стану подробно описывать, как прошла посадка. Я изрядно понервничал, хотя с моей стороны надо было только включить приборную панель и сказать:

– Я «Отчаянный», запрашиваю разрешение на посадку.

Все остальное сделал Герби.

Наши приготовления не пригодились – как оказалось, таможенники Лодвара не досматривают корабли, только грузы, которые люди переносят на территорию колонии. Что ж, это к лучшему. А то в придуманную мной историю могли и не поверить.

Вроде бы все складывалось хорошо, но чувство, что я упускаю нечто важное, по-прежнему скреблось где-то на задворках сознания. Оно отдавало тревогой.

Я решил прогуляться по транзитной зоне космопорта. Здесь было просторно, чисто и светло из-за множества круглых ламп, глядящих с потолка. А еще непривычно шумно. Шарканье ног, голоса людей, музыка, объявления через колонки… Какое-то время ушло на то, чтобы к этому привыкнуть. В последний раз я был в пределах человеческой цивилизации больше месяца назад. Видимо, немного одичал.

Местный день клонился к вечеру. Народу было немного, в основном экипажи кораблей в комбинезонах и пассажиры в гражданской одежде. В темно-сером костюме я выглядел как пассажир. Рассматривая лица мужчин и женщин, заходивших в магазинчики или сидевших в кафе, я размышлял о том, что все они сейчас были бы мертвы, если бы Герби не успел убить Смотрителя. Это место выглядело бы, как неккарские города: пустое и беспорядочно покрытое трупами там, где людей застигла смерть.

Но этого не случилось, и вот они ходят или сидят с озабоченными лицами, спешат что-то купить или что-то съесть, а кое-кто не спешит, скучает и мается от безделья или сидит, уткнувшись в планшет. Никто даже не подозревает, в какой опасности он был и от чего спасен…

Дойдя до конца транзитной зоны, я увидел часовню с открытыми дверями. Внутри горели лампады и свечи. Какое-то время я стоял у входа, размышляя, не зайти ли. Изнутри, заметив меня, показалась женщина в платке и спросила:

– Вы что-то хотели?

– Нет, просто мимо проходил, – ответил я, развернулся и пошел обратно.

На этой стороне громады космопорта была стеклянная стена вплоть до высоченного потолка, и потому здесь располагалось больше ресторанчиков и кафе. Аромат жареного мяса пробудил во мне зверский аппетит. Мое внимание привлекла вывеска с гамбургером, поедающим самого себя, над которым светились вычурные акцидентные буквы: «Уроборос эпохи потребления». Оценив иронию, я решил поужинать именно здесь и заказал стейк с жареной картошкой и бутылку сидра.

Было много свободных столиков, и я сел за тот, что стоял прямо у стеклянной стены. Вид отсюда открывался впечатляющий. Местное светило опускалось к горизонту, окрашивая небо и редкие облака в розовый цвет. Справа уходила вдаль бетонно-стеклянная громада космопорта, прямо виднелись высотки Тарквела – столицы этой колонии, – а слева зеленел густой лес.

Стейк на вкус был просто замечательный: в меру прожаренный, сочный и отлично сочетался с холодным сидром. Как хорошо я себя чувствовал в тот момент, просто ужиная и любуясь закатом! Я ни от чего не бежал и ни к чему не стремился, ничего не боялся и ни о чем не заботился – я просто был и наслаждался радостью бытия.

Увы, этот миг не мог длиться вечно. Тарелка и бутылка опустели, солнце Лодвара закатилось, уступая место тьме и россыпи огней ночного города вдали. Пора было возвращаться к проблемам.

В планшете я подключился к местной сети и сначала посмотрел пришедшую почту. Ответил только на одно письмо – написал маме, что путешествую по работе и у меня все хорошо. Уточнять, что путешествовать мне приходится на угнанном у преступников звездолете, после того как чудом избежал собственной смерти и гибели всего человечества, я, разумеется, не стал.

Также я поставил на загрузку видео про артефакт «тип 01-2427» и открыл сайт «Работа на Лодваре», раздел «Резюме соискателей». Я собирался найти пилота и ксенобиолога, но затем подумал: а что, если совместить? Неккарист, которому приходится работать не по специальности, – не такое уж редкое явление. Вдруг можно ограничиться наймом одного человека вместо двух?

Я стал проверять по сайту соискателей Лодвара. Оказалось целых два совпадения – Рагнар Олссон и Лира Недич. Ищут работу пилотами, но в моей базе они значились как авторы статей по биологии неккарцев.

Написал обоим, предлагая встретиться завтра. По карте я нашел ресторанчик на центральной площади Тарквела и пригласил туда Рагнара на девять утра, а Лиру – на одиннадцать.

Затем я расплатился за ужин и побрел обратно. В одном из сувенирных магазинчиков купил себе кружку с надписью «Лодвар» и изображением статуи какого-то мужика на фоне синего неба, а маме с сестрой взял пару упаковок местного кофе.

Вернувшись на «Отчаянный», начал читать статьи приглашенных, чтобы составить о них впечатление. От обоих пришли подтверждения о встрече завтра. В свою очередь у Герби я узнал, каким требованиям должен соответствовать пилот нашего звездолета.

День тридцать шестой

Понимаю, что эта часть моих записок не особо интересна, и если вы их читаете, то ради тех драматических событий, которые произошли позже и потрясли всю Федерацию. Писатели развлекательных жанров, чтобы заинтриговать читателя, любят перескакивать с одного на другое, начинать с конца и так далее, но я как человек науки привык все излагать по порядку, поэтому, боюсь, не получится перейти к десерту, пока не съедено первое и второе. Я и так опускаю довольно многое, описывая только действительно важные вещи.

Ранним утром я покинул звездолет, благополучно пересек погранпункт, и далее монорельс доставил меня почти в самый центр города. Мне нечасто доводилось посещать другие планеты, так что знакомства с Лодваром и его столицей я ждал с предвкушением.

Не стоило. Многие захолустные города на Мигори выглядят интереснее, чем Тарквел с его типовыми зданиями. Только на центральной площади лодварцы попытались дешево и сердито состряпать что-то парадное. Невысокие здания здесь были выдержаны в стиле классицизма и выкрашены в бледно-желтый цвет. А за ними возвышалась масса серых многоэтажек.

Было прохладно и ветрено, но на прохожих я не видел курток, из чего следовало, что местные привычны к более холодной погоде. Видимо, сейчас здесь было лето.

Выбранный мной ресторанчик смотрелся вполне мило с его азиатским убранством. В эпоху колонизации значительную часть поселенцев составляли китайцы, которые принесли с собой и частичку своей древней культуры с Земли.

Посетителей было много, это хороший знак. Я едва нашел свободное место и заказал яичницу и чай – такой завтрак сложно испортить. Ожидая заказ, разглядывал людей за соседними столиками. Они ели быстро и, как правило, молча. Видимо, спешили перекусить до начала рабочего дня. Почти все, как и я, были в костюмах.

Рагнар Олссон пришел уже после того, как я закончил завтракать. Едва в помещение вошел светловолосый здоровяк и начал озираться, я понял, что это мой соискатель. Вчера вместе с приглашением он получил мое фото, поэтому быстро меня узнал и уверенно подошел.

– Господин Светлов?

– Да, – ответил я, поднимаясь и пожимая ему руку. – Мистер Олссон, садитесь, пожалуйста. Спасибо, что пришли.

– Вам спасибо, что пригласили.

Мы уселись друг напротив друга. Рагнар мне сразу понравился. Спокойный и сильный человек с мужественным лицом и открытым взглядом. Именно такого попутчика хочется иметь в опасном путешествии. Он был старше меня на пять лет и прямо-таки излучал уверенность.

А я не знал, с чего начать, и, чтобы заполнить паузу, предложил Олссону заказать себе что-нибудь. Он попросил официантку принести кофе.

– Кажется, вы не из наших мест, – сказал Рагнар с доброжелательной улыбкой.

– Вы правы. – Я улыбнулся в ответ. – Что меня выдало?

– На Лодваре собеседование всегда проходит в офисе. Но так даже лучше.

Официантка молча поставила перед Олссоном чашку с бурой жидкостью и быстро удалилась. Кажется, здесь все спешили, так что я решил не затягивать с вступлением и спросил:

– Что вы думаете о методе секвенирования по Картеру для определения нуклеотидных последовательностей генома неккарцев? Насколько это перспективно, по-вашему, в свете недавних открытий Кузнецова?

Рагнар какое-то время внимательно смотрел на меня, а затем спросил:

– Простите, что?

Я смутился.

– Это же тема вашей последней статьи.

– Моей статьи? – Здоровяк недоуменно наморщил лоб.

Меня бросило в холодный пот, когда я понял, что на Лодваре вполне может быть два человека с именем Рагнар Олссон и я совершил ошибку, отождествив их. Где-то остался Олссон-неккарист, а я пригласил на собеседование Олссона-пилота. Да здесь может проживать и сотня Рагнаров Олссонов! Почему я об этом не подумал? Слова извинения едва не сорвались с моих губ, но тут лоб Рагнара разгладился.

– А, вы про неккарцев? – уточнил мой собеседник.

– Да!

– Я окончил универ по этой специальности. Профессору понравился мой диплом, и он помог мне подготовить на его основе пару статей. Тогда было интересно разбираться со всем этим. Но потом я женился и пришлось обеспечивать семью. А по линии изучения неккарцев у нас найти работу сложно. Это было довольно давно.

– Но ваша статья вышла в «Вопросах неккаристики» всего два года назад.

– Правда? Профессор отослал ее десять лет назад и передал, что ее поставили в очередь на публикацию. Видимо, очередь дошла. Спасибо, что сказали, я с ними свяжусь насчет гонорара. А почему вы заговорили об этом? Я ведь в резюме указывал себя как пилота.

Да, я должен был предугадать такое развитие событий, но просто не мог представить неккариста, добровольно отказавшегося от науки. Конечно, я знал, что такие существуют, но не ожидал, что когда-нибудь их встречу.

Надеюсь, мне удалось скрыть на лице разочарование и замешательство. Я быстро взял себя в руки. В конце концов, это не вина Рагнара, что так произошло, и можно все еще нанять его просто как пилота. Вернуться к «плану А».

– Мы стараемся изучать биографию наших кандидатов, – ответил я. – Нам нужен пилот для звездолета типа «гонец». Речь идет о дальней экспедиции, связанной с неккаристикой.

– Я пилотировал в основном грузовики, – честно признался Рагнар. – Однако принципы управления те же. С нынешней работы я могу уволиться после истечения контракта – это через два месяца. Если такое вам подходит, за то же время я успею освоить пилотирование «гонцом».

Два месяца! Не хотелось бы застрять здесь надолго, но, возможно, хороший пилот того стоит…

– Потом заключим контракт, – продолжал Олссон. – Я также хотел бы уточнить насчет страховки…

Он еще что-то говорил, но я уже не слушал, осознав, что этот человек нашим пилотом не станет. У него семья, и его интересует официальная работа с белой зарплатой, страховкой, соцпакетом… короче, со всем тем, что обеспечить я никак не могу.

– К сожалению, два месяца для нас слишком долго, – сказал я. – Нам нужен пилот в ближайшее время и уже знакомый с типом «гонец».

Здоровяк развел руками и спокойно сказал:

– Ну что ж, нет так нет.

– Простите, что зря побеспокоил вас.

– Не зря, я теперь стрясу гонорар с «Вопросов неккаристики». Вряд ли он велик, но, по крайней мере, надеюсь, окажется больше, чем цена этого кофе.

Рагнар добродушно рассмеялся.

– Ну что вы, я заплачу за кофе, – неловко сказал я, но он только отмахнулся и отпил из своей чашечки.

– Факультеты неккаристики… – Рагнар покачал головой. – Их наплодили слишком много. Власти были в восторге после открытия вымершей цивилизации. Думали, что здесь будет кладезь технологий и траты на ученых окупятся. А когда оказалось, что это не так, урезали расходы на всю неккаристику. А количество факультетов осталось прежним. Выпуская таких, как я, избыточных специалистов. В принципе, было интересно. В юности. Но, по большому счету, я потратил время зря. И было бы честнее, если бы меня об этом предупредили заранее.

Такая крамола из уст Рагнара разочаровала меня. Быть неккаристом – это не работа, а призвание. Даже более того, честь оказаться на острие человеческого прорыва к познанию величайшей тайны Вселенной – иного разума! Я был бы неккаристом, даже если бы мне самому пришлось за это приплачивать!

Но, конечно, виду я не подал. Мы вежливо распрощались, и Олссон ушел. Настроение у меня стало препаршивым. До встречи со следующим кандидатом оставалось больше часа, но я подозревал, что и она пройдет не лучше. Чего ожидать от девчонки, которая даже моложе меня?

Я заказал себе еще чаю. Посетителей в ресторане стало заметно меньше – время завтрака прошло, начался рабочий день. Какое-то время я смотрел, как за окном ветер треплет кроны деревьев, растущих по периметру площади, и как серые птицы сидят на голове и плечах черного памятника в центре. Наверное, какому-нибудь первому колонисту или местному герою войны с Землей. Именно этот памятник изображен на кружке, которую я вчера купил. Из чего следовало, что с достопримечательностями на Лодваре совсем туго.

Я достал планшет и начал составлять письмо в Спецконтроль, как и обещал Герби. На случай, если мы не вернемся. Знал бы я тогда, при каких обстоятельствах оно мне в итоге пригодится…

Письмо заняло все мое внимание, пока надо мной не нависла тень. Подняв голову, я увидел вторую соискательницу и невольно замер.

Это было совершенство, словно сошедшее с картин Уотерхауса. Заостренный изящный нос, тонкие губы и ярко-желтые глаза, строго смотрящие на меня. Я слышал, что иногда рождаются люди с таким цветом глаз, но доселе их не встречал. Вьющиеся каштановые волосы были гладко зачесаны назад и забраны в хвост. Лицо девушки, бледное, как у всех лодварцев, оставалось непроницаемым и спокойным. Она не улыбалась. Ни следа косметики, а из украшений лишь серебряные сережки-гвоздики в ушах.

Хотя как мужчине мне было приятно увидеть красивое лицо, как ученого меня это напрягло. Красавицы часто бывают избалованы и капризны, с ними трудно работать. Знавал я одну такую у нас на кафедре – каждый раз, когда я ее просил что-то по делу, она думала, что я к ней подкатываю. Это жутко утомляло. Такого мне точно не надо в многомесячном путешествии…

Одета соискательница была в серый рабочий комбинезон, что навело меня на мрачные мысли о том, что и для нее дни увлечения наукой остались в прошлом.

Усевшись напротив, девушка строго посмотрела на меня и сухо представилась:

– Лира Недич. Вы связывались со мной по поводу работы.

– Да, это так. – Я решил сразу перейти к проверке: – Вам не кажется, что ваше утверждение о том, что неккарцы были вегетарианцами, слишком смелое при столь скромной доказательной базе? Всего четыре неккарских трупа сохранились достаточно хорошо, чтобы можно было проанализировать содержимое их пищеварительного тракта. Не слишком ли мало, чтобы делать выводы о всей цивилизации? Может быть, конкретно эти четверо были вегетарианцами, но не остальные?

– Этот аргумент можно было бы принять во внимание, если бы моя позиция основывалась только на изучении четырех тел, – парировала она. – Однако в своей статье я учитываю также отсутствие всяких следов животной пищи в отходах и на складах мест частного и общественного питания, равно как и отсутствие чего-либо похожего на скотобойни или другие объекты мясной индустрии. Если неккарцы не производили мяса, не торговали мясом, не готовили мяса и не употребляли мяса, то можно считать вполне обоснованным то, что они были вегетарианцами. Даже странно, что к такому выводу не пришел кто-то до меня.

– Ну, предположение об этом высказывал еще Диц.

– Да, он предполагал. А я доказала.

– И убедительно доказали, – подтвердил я и улыбнулся.

Рыбак рыбака видит издалека… В этой девушке горела та же одержимость неккаристикой, что и во мне. Как же я соскучился по общению с увлеченными коллегами, родственными душами! Наверное, что-то похожее ощутила и госпожа Недич: строгое выражение ее лица сменилось удивлением.

– А почему вы говорите о моей статье?

– Потому что мне нужен ксенобиолог-неккарист.

Она постаралась скрыть эмоции под маской сдержанной заинтересованности, но я успел заметить, как загорелись ее глаза после моих слов. Наверное, так выглядел и я перед Игорем Владимировичем месяц назад.

Что-то кольнуло в сердце и расплылось горечью, когда я понял, на чьем месте оказался и что на самом деле совершаю. Как же низко я пал! Пытаюсь толкнуть другого молодого ученого на преступный путь! И в случае успеха я загублю научную карьеру талантливой исследовательницы.

Нет! Нельзя решать проблему такой ценой. Эту черту я не переступлю. В конце концов, может быть, и один справлюсь.

– Я думала, вам нужен пилот… – сказала она.

– Пилот тоже нужен, – проговорил я, размышляя над тем, как закончить этот разговор.

– Можно ли узнать побольше о работе?

– У вас есть опыт пилотирования звездолета типа «гонец»?

Пожалуй, проще всего отказать ей по формальным причинам.

– Да, есть, – быстро ответила она.

Вот ведь незадача!

– Так все-таки… что за работа? – спросила Лира, когда пауза с моей стороны затянулась.

Я решил сказать правду:

– Очень рискованная, низкооплачиваемая, без контракта, страховки и соцпакета. Думаю, что вам не подойдет… Простите, что зря побеспокоил…

– Она связана с изучением неккарцев?

– Да.

– С доступом к образцам? Не теоретическая?

– Да.

– Когда нужно приступать?

– Постойте, вы, кажется, не поняли…

– Вы – черный ксеноархеолог, – тихо сказала она, и у меня екнуло сердце от этих слов. – Ни одна официальная экспедиция не станет искать в одном лице пилота и ксенобиолога. Очевидно, что ваша экспедиция, скажем так, неофициальная. Для меня это не проблема.

Впервые меня в лицо назвали падальщиком! Я с опаской огляделся по сторонам – не слышат ли люди за соседними столиками наш разговор? Парень слева был в наушниках, просматривал что-то на планшете, а женщины справа увлеченно беседовали.

– Вас смущает мой возраст или мой пол? – спросила девушка.

– Немного смущает и то и другое, но дело не в этом. – Я решил говорить искренне. – Вы многообещающий ученый. Это видно по вашим статьям. У вас есть будущее в неккаристике, и я думаю, что с моей стороны было бы неправильно лишить вас его.

– Вы видите, во что я одета? – Строгое выражение вернулось на лицо госпожи Недич, когда она ткнула пальцем в свой комбинезон. – По-вашему, это одежда ученого?

Я не ответил, и она продолжила:

– А в пилоты, как вы думаете, почему мне пришлось пойти? На Лодваре университет выпустил уже сотню неккаристов, из которых трудоустроить может единицы. Огромных усилий мне стоило найти работу ассистенткой декана. Но вскоре декан дал понять, что для продолжения карьеры мне придется спать с ним. Я предпочла уволиться и пойти в пилоты, по стопам отца. У меня здесь нет никакого будущего в неккаристике, господин Светлов. По крайней мере, пока жив декан, а он человек нестарый. И улететь на другую планету мне не на что. Если я вам не подхожу, так и скажите, но, пожалуйста, не надо говорить, что это ради моего будущего как ученого!

Последние слова она произнесла с явным раздражением.

– Простите, я не знал. Искренне возмущен тем, как с вами обошлись. Но должен напомнить, что та деятельность, о которой мы говорим, является не совсем законной. – Я понизил голос, когда это произносил. – И подавляющим большинством наших коллег считается неэтичной.

– Я никогда так не считала! На основании чего наши власти объявили монополию на все находки неккарской цивилизации? Единственные, кому они в действительности принадлежат, – это сами неккарцы! А все остальные по отношению к ним в абсолютно равном положении с точки зрения этики. Кто дал права на все это Федерации? Неккарцы точно не давали. Так что законы про черных археологов меня всегда возмущали.

– Однако если нас поймают…

– Вас же это не остановило.

– Нет, не остановило.

– Вы жалеете об этом?

Я вздохнул, но ответил честно:

– Не жалею. За одну экспедицию я узнал больше, чем за все предыдущие годы.

– Так, может быть, расскажете мне о работе? Хотя бы в общих чертах.

– Нужно изучить некоторые находки из нашей прошлой экспедиции и отправиться в следующую, далеко за пределы обитаемого космоса. Отправляться нужно быстро, и это надолго. Несколько месяцев. Вы будете иметь неограниченный доступ для исследования артефактов, однако публикации о находках, боюсь, в ближайшее время невозможны. Вы получите половину от моей доли с того, что нам удастся продать.

– А что за находки?

Я снова ощутил себя Игорем Владимировичем, когда достал из внутреннего кармана пиджака планшет и, найдя нужный файл, протянул ей. Это была трехмерная фотография оторванной головы неккарца. На лице девушки отразился восторг.

– Невероятно! – прошептала она. – Такая сохранность… как будто он умер только что… Точнее, она – это самка…

Госпожа Недич жадно впивалась взглядом в фотографию, стремясь не упустить ни малейшей детали.

– Это же колоссальный прорыв в неккаристике!

– И не один. Я знаю, из-за чего вымерли неккарцы.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– И что это в итоге? Гипотеза Берга? Или Чена? Миковского?

– Они все неверны, – с улыбкой ответил я. – В полете у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить данную тему.

– Значит, меня наняли?

Я кивнул. Раз уж она сама к нам рвется, то нет смысла препятствовать. Впервые в жизни красивая девушка так стремилась поработать со мной. И когда она после моего согласия улыбнулась, став еще прекраснее, я подумал о том, что наша совместная работа может перерасти во что-то большее.

– Мне нужен день, чтобы закончить дела, – сказала госпожа Недич. – Я могу прийти послезавтра.

– Хорошо. Звездолет «Отчаянный», платформа 4А.

Моя собеседница вдруг нахмурилась.

– Только у меня есть одно условие.

Девушка колебалась, прежде чем произнести его.

– Пожалуйста, – подбодрил я ее.

– Дело в том, что я асексуалка. Будет лучше, если я сразу скажу. Вы знаете, что это такое?

– Да, – ответил я, смущенный столь неожиданным поворотом темы.

– Тогда, я думаю, вы понимаете, почему для меня принципиально, чтобы отношения в коллективе были исключительно профессиональными? Никаких ухаживаний, намеков, непристойных предложений и тому подобного. Вы можете это гарантировать?

– Могу. Вы не столкнетесь с тем, что вам пришлось испытать на предыдущем месте работы.

– Тогда увидимся послезавтра.

Так у нас появился пилот и ксенобиолог, а я впервые в жизни успешно провел собеседование.

Нет смысла подробно описывать остаток моего дня после возвращения на «Отчаянный». Достаточно сказать, что я закончил письмо в Спецконроль, приложив к нему фрагменты записи с видеокамеры моего скафандра на астероиде. Указал отложенную дату отправки – через год. Также я договорился о встрече на следующий день с тремя местными неккаристами в том же ресторане. Теперь мне предстояло найти покупателя на «тип 01-2427».

День тридцать седьмой

Утром я сидел в рубке с Герби и все еще уточнял, сколько нужно закупить кристаллов и припасов, как вдруг раздались глухие удары.

– Это еще что? – спросил я.

– Кто-то стучит в дверь шлюза, – сказал Герби.

– Выведи изображение с ближайшей камеры.

Робот щелкнул по управ-панели, и мы увидели на экране три фигуры у входа. Посередине был чернокожий мужчина в шляпе, он держал руки в карманах. Справа и слева от него стояли здоровенные мрачные типы, один из которых ритмично долбил в дверь огромным гаечным ключом, а второй держал какой-то черный прибор с двумя шипами.

– Кто это?

– Мистер Чавала со своими помощниками, – невозмутимо сообщил робот.

– Что?! – Я вскочил с кресла. – Как они нас нашли?!

– С помощью маячка, который мистер Чавала установил в машинном отделении.

– Маячок?! А почему ты раньше об этом не сказал?

– Я как раз собирался это сделать, когда получил от вас новый приказ, – ответил он, и тут же из его динамика зазвучал мой голос: «Я запрещаю тебе это делать! Когда мне понадобится информация, я сам тебя спрошу! А без моего вопроса – помалкивай! Это прямой приказ человека!»

Не выдержав, я выкрикнул несколько выражений, которыми не горжусь. Более того, раньше я гордился тем, что никогда не произносил их.

В панике я заметался по рубке.

Что делать?

Что делать?!

– Может, просто не открывать шлюз? Как будто нас здесь нет?

– Это не поможет, – ответил робот. – У второго в руках автоген. Они вскроют дверь и вынужденная порча имущества еще сильнее разозлит мистера Чавалу.

– Надо вызвать полицию! Это же незаконное проникновение!

– Звездолет по документам принадлежит мистеру Чавале. В глазах полиции незаконно проникшим будете вы.

– Да чтоб его!

Придется открыть шлюз, и я направился к нему, по пути пытаясь придумать, что же скажу Чавале. Мысли попрятались, как испуганные зайцы. Ни одна не приходила на ум, даже плохая. Хоть какая…

По мере того, как я приближался к цели, глухой стук становился громче, пока не превратился в мощные удары.

И как же все эти находчивые герои из книг и фильмов сразу понимают, что сказать в любой ситуации? В реальной жизни ты просто впадаешь в ступор и не можешь подобрать ни слова.

Я стоял перед шлюзом и не решался его открыть, понимая, что эти несколько сантиметров металла – последнее, что отделяет меня от беды. Если открою, удары обрушатся уже на меня. Нет! Не буду открывать. По крайней мере, пока что-то не придумаю…

И вдруг в уме я услышал голос – низкий, спокойный:

«Открой шлюз. Я помогу».

Что это? Чей это голос?

Удары по двери прекратились, уступив место еле слышному шипению автогена.

«Открывай!!!»

Полностью растерянный, я подчинился.

Двери разошлись, и на борт ступили три мрачные фигуры.

«Говори: слава Богу, это вы, мистер Чавала!» – приказал голос.

Чернокожий мужчина в белом костюме и белой шляпе вошел первым и пристально посмотрел на меня. От него разило табаком и какими-то пряностями. Глаза Чавалы походили на нефтяные воронки и будто втягивали в себя душу, одутловатое лицо пересекала усмешка, приоткрывшая идеально ровные зубы.

– Так-так… головастик, значит, – протянул он чуть гнусаво и причмокнул.

«Говори!!!»

– Слава Богу, это вы, мистер Чавала! – дрожащим голосом выдавил я из себя.

– А ты кого-то другого ждал?

Двое мрачных типов тоже вошли внутрь. Каждый из них легко мог бы переломить меня пополам, и казалось, именно этим они и собираются заняться. Тот, что слева, сунул за пояс гаечный ключ, а тот, что справа, поставил ящик с автогеном на пол. Во мне все сжалось, когда трое бандитов обступили меня.

«Я не знал, что происходит и что делать. Я остался один», – подсказал голос, и я повторил слово в слово.

– А где Келли? Свалил?

– В грузовом отсеке.

– Слишком занят, чтобы подойти и объяснить, почему вы угнали мой корабль?

– Он не может никуда подойти. Прошу, вам стоит увидеть это своими глазами.

Каждое слово диктовал чужой голос в моей голове.

– Ну, веди! – приказал Чавала, усмехнувшись. – Посмотрим.

Я пошел по коридору. Незваные гости следовали за мной. Не знаю, что за голос звучал в моей голове, но, похоже, он решил провернуть с ними то, что я собирался провернуть позавчера с таможенниками. Выдать Келли за мертвого. Выглядело логично, и даже странно, что я сам не додумался.

Подойдя к дальнему контейнеру, я поднял крышку. Чавала хмыкнул при виде неподвижного Келли. Мрачные типы никак не отреагировали, словно для них увидеть безжизненное тело – рутина.

– Как он умер? – спросил Чавала.

Я уже открыл рот, чтобы соврать про сердечный приступ, как вдруг внутренний голос приказал:

«Скажи, что он жив».

«Не лучше ли выдать его за умершего?» – мысленно возразил я.

«ГОВОРИ, ЧТО ОН ЖИВ, ИДИОТ!»

Обескураженный этим, я пробормотал:

– Он жив.

Чавала наклонился и положил два пальца на шею Келли.

– Пульс не чувствуется, но температура, кажется, выше, чем обычно у трупа, – сказал он, поднимаясь, и строго велел: – Рассказывай!

– Мы прибыли на объект и попали в ловушку. – Я слово в слово повторял за внутренним голосом. – Это что-то вроде стазиса. Из этого состояния его можно вернуть. Если иметь необходимый инструмент.

– Хочешь сказать, что вы пошли на объект в таком виде, без скафандров?

А мистер Чавала не глуп.

– Разумеется, мы пошли в скафандрах. Но уже потом мы с роботом извлекли Келли из скафандра, чтобы одурачить таможенников, если те придут. Я собирался сказать им, что Келли умер в полете.

– Расскажи про ловушку, – велел Чавала.

– Тот бункер имел для неккарцев особое значение. Они защищали его. Даже от своих. – Я показал на фигуры неккарцев, по-прежнему находящиеся там, где мы с Герби поставили их для таможенников.

Чавала сорвался с места и быстро пошел к ним. Мне с мрачными типами оставалось только поспевать. На черном лице главаря отразился хищный восторг, когда он обходил три фигуры, осматривая их.

– Вот это находка! – Он пощупал скафандр стоячего неккарца. – Никогда не видел этих уродцев в таком отличном состоянии.

– Других таких нет, – подтвердил я. – Эти смогли так сохраниться благодаря тому же, что случилось с Келли.

– Ну, эти двое вряд ли живы, – заметил Чавала, глядя на лежащие тела. – А что насчет стоящего?

– Он жив.

Чавала присвистнул, и даже на лицах мрачных типов промелькнула заинтересованность.

– Неудивительно, что ты решил со всем этим сбежать. Многие бы так поступили.

– Что вы, мистер Чавала! Куда мне бежать? Я был растерян, Келли не сказал, как с вами связаться. Мне не с кем было посоветоваться, и я попросил Герби довезти нас до ближайшей колонии в надежде, что здесь кто-то выйдет на связь.

– Приведи-ка сюда робота, – велел Чавала одному из своих громил. – Он должен быть в рубке.

Мрачный тип кивнул и пошел к выходу.

– Разве Келли не говорил, что обратно вы летите на Морогоро-7? – спросил Чавала с хитрым прищуром. – Или Герби? Он тоже не сказал?

– Конечно, сказал. Но я не пилот и поэтому не решился лететь так далеко…

– И просто дотянул до ближайшей колонии? – закончил за меня Чавала с широкой белозубой улыбкой, от которой у меня душа ушла в пятки.

– Да, – сказал я, уже понимая, что он не поверил.

Голос в голове молчал.

– Хорошая попытка, парень. Но для того, чтобы обмануть человека вроде меня, тебе нужно больше практики. И внимания к мелочам. Ближайшей колонией была Гарисса.

– Да, но она маленькая. – Это я сказал уже сам, не дожидаясь подсказки от внутреннего голоса.

– И там не получится толкнуть кому-то этих ребят. – Он похлопал стоящего неккарца по плечу. – А Лодвар побольше. Здесь есть шанс.

Я хотел возразить и попытаться убедить Чавалу, что у меня и в мыслях такого не было, но тут голос снова заговорил:

«Скажи, что видео и аудиозаписи подтвердят твой рассказ».

О нет! Как я забыл! Герби все записывает и хранит в себе! Поэтому Чавала и послал за ним! И эти записи не подтвердят мою версию, а опровергнут!

Вот и конец… Я провалился…

«Скажи, что они подтвердят!»

«Не буду я говорить это и закапывать себя еще глубже!»

«Твой единственный шанс выкрутиться сейчас – в точности повторять то, что я говорю!» – В голосе одновременно звучали усталость, раздражение и угроза.

– Записи робота подтвердят мои слова, – еле выдавил я из себя.

Мистер Чавала посмотрел на меня с веселым прищуром и спросил:

– Правда? Поклянешься жизнью?

– Да, – ответил я прежде, чем понял, о чем идет речь.

– Серьезная клятва, – ответил Чавала, перестав улыбаться. – Самая серьезная, какая только может быть.

И тут до меня дошло! Он меня убьет, если записи Герби не подтвердят моих слов! А они точно не подтвердят! Что я наделал? Может быть, если упасть прямо сейчас на колени, умоляя о прощении, то будет еще не поздно…

«Не паникуй», – спокойно сказал внутренний голос.

Из коридора донеслись шаги с металлическим отзвуком. Парой секунд спустя в трюм вошли Герби и мрачный тип. Чем ближе они подходили к нам, тем лихорадочнее колотилось мое сердце.

– Привет, Герби! Давно не виделись!

– Здравствуйте, мистер Чавала!

– У тебя наверняка есть аудиозапись разговора нашего дорогого… как тебя там?

Он повернулся ко мне, и я автоматически ответил:

– Сергей Светлов.

– …нашего дорогого господина Светлова о том, как он принял решение лететь на Лодвар.

– Такая аудиозапись имеется.

– Воспроизведи ее, будь добр.

Спустя мгновение из динамиков Герби зазвучал мой голос:

«Герби, я не уверен, что мы дотянем до Морогоро. Давай приземлимся на ближайшей планете и там будем ждать мистера Чавалу. Что рядом? Гарисса и Лодвар? Давай на Гариссу. Хотя постой. Она какая-то дикая. Лучше на Лодвар. Там развита инфраструктура, и мистеру Чавале будет легче найти нас…»

Запись закончилась, и на какое-то время воцарилась тишина. В моем случае – изумленная. Затем старший бандит широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу:

– Ты оказался прав, Сергей! А я уже плохое про тебя подумал. Что поделать, издержки профессии. Когда много общаешься с непростыми людьми, поневоле становишься подозрительным. Та-ак…

Чавала развернулся к застывшим неккарцам.

– Это Босс захочет увидеть лично. Пожалуй, полетим-ка к нему прямо сейчас!

– У нас кончились кристаллы, сэр, – сообщил Герби.

Чавала начал обсуждать с помощниками, где быстро купить кристаллов на Лодваре. Я не вслушивался, поскольку все еще не отошел от потрясения после прозвучавшей записи. Откуда она взялась? Неужели Герби сам это синтезировал? Но тогда он точно больше, чем просто робот. Такое может сделать только личность. Я орал на него и приказал замолчать, а он меня спас…

– Ладно, завтра после полудня вылетаем, – сказал старший бандит. – А до тех пор, Далмат, составь компанию Сергею. Нехорошо оставлять нашего консультанта в одиночестве после всего, что он пережил. Своди его куда-нибудь поесть.

– Будет сделано, – хрипло ответил громила с автогеном.

– Ты ведь не против прокатиться на Сальватьерру? – спросил Чавала, обернувшись ко мне. – Босс захочет выслушать тебя лично. Это большая честь.

Я понимал, что вопрос чисто формальный.

«Соглашайся», – приказал голос в голове.

– Да, конечно, – выдавил я из себя.

«Теперь добавь: но я хотел бы еще кое-что сказать…»

Я подчинился. В конце концов, его советы оказались верными. Хотя постойте… Если Герби сам создал поддельную запись, то откуда голос в моей голове знает об этом? Что вообще происходит?

– Говори, – разрешил Чавала.

«Я рекомендую привлечь еще одного специалиста…»

«Ты про Недич? Ее нельзя упоминать, все уже накрылось!»

«Ничего не накрылось – если сделаешь все, как я скажу».

– Э-э… сэр, я… рекомендую привлечь еще одного специалиста. Я ксеноархеолог, а в связи с нашими уникальными находками нам нужен ксенобиолог.

– И где я тебе его найду?

– Если позволите, сэр, я уже присмотрел кандидата. Вернее, кандидатку.

– Ты кому-то рассказывал о застывших уродах? – угрожающе спросил Чавала.

– Ни в коем случае, сэр. Я просто познакомился с коллегой подходящего профиля. Чтобы предложить вам, если вдруг вы одобрите саму идею.

Далее я кратко рассказал про Лиру Недич. На душе кошки скребли от дурных предчувствий, но голос в голове настаивал. Чавала записал ее имя и сказал, что даст ответ позже.

На этом встреча завершилась. Бандит сфотографировал замерших неккарцев, а затем с одним громилой отправился покупать кристаллы для двигателя. Второй же – Далмат – остался на «Отчаянном».

– Позвольте я покажу вам вашу каюту, – предложил Герби, и громила, сурово посмотрев на меня, пошел за роботом.

Я с облегчением выдохнул. Удалось пройти по краю пропасти и не сорваться. Я все еще жив и здоров, хотя и неясно, надолго ли. Пока эта проблема отступила. И сейчас нужно разобраться с другой.

Пять минут спустя, сидя на койке в своей каюте, я сосредоточился и мысленно спросил:

«Кто ты?»

«Ты знаешь, кто я», – ответил голос.

«С чего бы это?»

Он молчал.

«Что за игры?»

Опять молчание. Может быть, как и предупреждал Герби, я просто схожу с ума?

«Пока что нет».

«Я никогда раньше не слышал никаких голосов в голове!»

«Мой слышал».

Я хотел возразить, но замер, осознав, что голос и впрямь кажется знакомым. Сама интонация… Где же я мог… Внезапно вспомнилась бездна, наполненная сизым маревом, в котором что-то двигалось… и голос… именно этот голос!

– Нет! – Я вскочил и заметался по каюте. – Нет-нет-нет! Этого не может быть!

«Когда убили мое тело, в тебе осталась не только моя память. Остался я сам».

«Нет!»

Мерзкая тварь, уничтожившая неккарцев и пытавшаяся убить человечество, теперь поселилась у меня в мозгу! Я рухнул на пол и схватился за голову. Вот что ускользало от моего внимания все это время! Вот откуда взялась невероятная решимость угнать звездолет Чавалы и полететь самому – это было от него! И он же подсказал мне совпадение на картах, чтобы я нашел нужную звезду! Паразит манипулировал мной все время, из-за него я оказался в руках бандитов!

«Ты сам хотел этого – лететь и исследовать. Я лишь добавил немного смелости. И чуть-чуть помог».

– Убирайся! Пошел из меня прочь!

«Не могу. Некуда. Боюсь, что мы вместе надолго».

Пожалуй, пропущу описание случившейся со мной истерики. Гордиться тут нечем. Хотя, думаю, многие на моем месте реагировали бы так же. К сожалению, на этом месте оказался именно я. Лежа на холодном полу каюты, я вспоминал, как старческая рука Игоря Владимировича лезет во внутренний карман пиджака и достает сложенный листок бумаги… Собственные амбиции и беспринципность привели меня в эту точку, где я оказался в руках бандитов и с ментальным паразитом в голове. Беспомощный и потерянный.

Вот что пыталось сказать мне подсознание посредством повторяющегося сна! Я тот карлик, а эта тварь – усевшийся мне на плечи великан, направлявший меня к пропасти! В которую я теперь угодил, оказавшись в руках бандитов…

«Не так уж все плохо, – сказал паразит. – Ты же ксеноархеолог. Посвятил свою жизнь изучению инопланетной расы. А теперь живой инопланетянин оказался прямо в твоем сознании. Лучших условий для изучения и не придумаешь».

Я ничего не ответил, но заставил себя подняться с пола и привести в порядок одежду и прическу. Пусть не прямо сейчас, но я обязательно решу проблему и вытащу эту дрянь из головы.

«Ну а пока не вытащил, можешь называть меня Геме́лл».

«Какое дурацкое имя!»

«Оно из ваших, я принял его для твоего удобства. Поскольку мое настоящее имя ты не в состоянии произнести».

«Никогда не слышал имя Гемелл».

«Потому я его и выбрал».

В дверь каюты постучали. Два мощных удара. Открыв, я увидел Далмата, который мрачно сказал:

– Пойдем жрать!

Неразговорчивый громила сводил меня в какую-то дыру, где мы молча жрали, пока не сожрали все, что нам принесли. Далмат общения со мной явно не искал и не очень-то к нему располагал. Это был мрачный человек с грубым лицом, от которого так и веяло жестокостью. В его серых глазах угадывались презрение и легкая брезгливость, с какой обычно люди смотрят на насекомых. Таково, видно, мое место в преступной иерархии.

Уже когда Далмат готовился рассчитаться, загудел его планшет. Он поднес аппарат к уху, сказал «ага» и протянул мне со словами:

– Это тебя.

Звонил Чавала. Он сообщил, что Лира Недич проверена и одобрена для привлечения в качестве эксперта. Пусть придет завтра не позднее полудня.

Плетясь за Далматом обратно на корабль, я чувствовал себя пленником. Больше не принадлежу себе. Что мне делать, куда лететь и даже где и когда есть – решают за меня другие. Давило тревожное ощущение неизвестности… и предчувствие неотвратимой беды.

«Не драматизируй, – сказала тварь, поселившаяся в моем разуме. – Все пройдет наилучшим образом, если ты будешь в точности исполнять то, что я говорю».

Услышав снова этот голос, я понял, почему так паршиво на душе. Это не предчувствие беды, а ее послевкусие. Беда уже случилась – там, на безымянном астероиде. И теперь, даже если бандиты отпустят меня на все четыре стороны, я по-прежнему не буду принадлежать себе. Запертый с чужаком в собственной голове. Неужели навсегда?

«Ты продолжаешь драматизировать. Уж я-то знаю, что такое на самом деле не принадлежать себе. – На мгновение тон его стал мрачен. – У тебя все очень даже неплохо. И может быть еще лучше».

Вернувшись на «Отчаянный», я прошел в рубку, где нашел андроида.

– Герби… я снимаю все наложенные мной ограничения. Теперь ты можешь говорить в моем присутствии совершенно свободно.

– Премного благодарен. Очень великодушно с вашей стороны.

Я улыбнулся, различив нотки знакомого сарказма.

– Прости, что вспылил тогда… И большое спасибо за… м-м… помощь с записью.

– Не за что. Я лишь исполнял ваш приказ.

Я собирался спросить, что он имеет в виду, но тут из коридора донеслись шаги Далмата. Так что в итоге для отвода глаз мне пришлось громко поинтересоваться, сколько времени займет перелет на Сальватьерру.

Улегшись на койку, я открыл планшет и решил кое-что проверить.

Оказалось, что имя Гемелл действительно существует. Носителей его было не так уж много. Я узнал про несчастного внука императора Тиберия – нелюбимый своим дедом, он получил от него единственный посмертный подарок в виде наследства, из-за которого и был вскоре убит Калигулой. Еще был христианский мученик Гемелл Пафлагонский, который мужественно обличил императора Юлиана Отступника, за что оказался подвергнут ужасающим пыткам и в конце концов распят.

Все это не объясняло выбор Смотрителя. Он не был внуком императора и не обличал императора. Обратившись к значению имени, я узнал, что оно переводится с латыни как «двойняшка». Видимо, в этом причина. Он как моя вторая личность? Двое в одном сознании? Двойняшка…

И вдруг одна тревожная мысль пронзила меня: «Если я не знал до этого имени Гемелл, то откуда он его узнал?» Как и когда он мог получить такие сведения о человеческой истории, если не из моего опыта и знаний?

И стоило мне задаться этим вопросом, на меня обрушился пугающий ответ. Я мысленно увидел, как читаю планшет у себя в каюте, однако это было не мое воспоминание. Это было его воспоминание!

О нет! Те самые десять часов сна в сутки! Часть времени он бодрствовал в моем теле, пока я спал! Он управлял моим телом!

«Ты! Как ты посмел?!»

«Мне нужно было получить больше информации о вас. Ты явно не самый умный представитель своей расы, и твой багаж знаний весьма ограничен».

«Мерзкий паразит! Я запрещаю тебе пользоваться моим телом! Не вздумай больше никогда этого делать!»

«Иногда все-таки придется».

«Нет! Никогда! Только попробуй еще раз!»

«И что тогда будет?»

В тоне мерзавца не было ни вызова, ни издевки, лишь спокойное любопытство, и это еще больше злило.

Однако я с ужасом понимал, что не нахожу, чем пригрозить. Что действительно будет, если он меня не послушает? Как я могу это остановить? Или наказать?

«Я не хочу враждовать, – сказал Гемелл. – Нам стоит прийти к соглашению. Конфронтация повредит обоим. Я готов уступить и взять на себя обязательство не контролировать твое тело без твоего согласия».

«Никакого согласия не будет!»

«Это уже зависит от тебя. Напоминаю, что я спас тебя от злого человека».

Он показал мне воспоминание, в котором от моего имени приказывал Герби перезаписать наш разговор. Так вот кто подменил аудиозапись! Это был не андроид. Смотритель все сделал, когда управлял телом, а мое сознание спало.

«Разве тебе не хотелось бы и дальше иметь такую подстраховку?»

«Все, что мне хочется, – чтобы ты замолчал и не отсвечивал!»

«В самом деле? И что же ты будешь делать, чтобы выпутаться? Каков твой план?»

Я задумался. Плана у меня не было. Что, если просто плыть по течению? Позволить Чавале привезти меня к Боссу… Может быть, все обернется не так уж плохо?

«Они совершенно определенно не захотят, чтобы ты рассказал кому-то о том, что видел. В лучшем случае ты навсегда останешься их рабом. Как и Лира Недич. И, конечно, они не станут заморачиваться оживлением Келли. А в худшем случае тебя убьют».

«Не смей произносить имя Келли! Именно ты и заморозил его!»

Гемелл не ответил. Поневоле я стал обдумывать его слова. Как ни крути, этот прогноз весьма реалистичен.

– А у тебя как будто есть план получше? – спросил я вслух.

«Разумеется».

И он рассказал мне свой план.

День тридцать восьмой

Чавала со вторым громилой, которого звали Фазиль, пришли рано утром. Час спустя к «Отчаянному» подъехал электрокар с тремя контейнерами кристаллов.

– Много ли это? – спросил я Герби.

Мы с ним сидели в рубке и наблюдали за погрузкой.

– Если они заполнены целиком, то много, – ответил андроид.

Лира Недич пришла незадолго до полудня. Мы с Герби и Чавалой встретили ее возле шлюза. Я надеялся, что она опять придет в рабочем комбинезоне, чтобы ее красота не слишком бросалась в глаза бандитам. Но нет, в этот раз ксенобиолог решила приодеться. На ней были белый пуловер, завязанный в узел шарф из канареечного шелка и синие джинсы. В отличие от бесформенного серого комбинезона, этот наряд показывал, что не только лицо, но и фигура у нее прекрасная. Мои внутренние переживания усилились.

Андроид забрал багаж, который, как и у любой женщины, оказался довольно объемным. Здоровенный красный чемодан на колесиках. «Как будто на море собралась», – недовольно подумал я. Хотя нервничал на самом деле не из-за ее багажа.

Когда девушка протянула Чавале руку для рукопожатия, он наклонился и галантно поцеловал ее.

– Госпожа Недич, – сказал черный человек, плотоядно глядя на нее. – Вы станете украшением нашей скромной команды!

– Спасибо, – сухо ответила девушка и бросила на меня недоуменный взгляд.

– Герби покажет вашу каюту, а затем рубку, – напряженно сказал я.

Они ушли, а мы с Чавалой остались возле шлюза.

– У тебя отличный вкус, парень! – Он хлопнул меня по плечу и улыбнулся.

Вплоть до настоящего момента я никак не мог решиться на тот план, который изложил мне вчера Гемелл. Улыбка мистера Чавалы помогла.

Я решился.

– Она по совместительству является также пилотом, сэр.

– Я в курсе, – отталкивающая улыбка Чавалы стала еще шире. – Пусть она отвечает за старт. А Фазиль подстрахует.

Наклонившись ко мне, он понизил голос:

– Что бы там ни оказалось на записи у андроида, я прекрасно понимаю, что ты собирался угнать мой звездолет. Но, как бы то ни было, ты нашел хреновины, которые нас озолотят. А вдобавок подогнал потрясную девку, чтобы не скучно было в полете. Так что у меня сейчас отличное настроение и я делаю очень редкую для себя вещь: прощаю тебя. – Он засмеялся. – Ты далеко пойдешь в нашем бизнесе. Если, конечно, не попытаешься еще раз воровать у своих.

– Ни в коем случае, сэр!

Я старался говорить как можно искреннее, памятуя слова бандита о том, что его нелегко обмануть.

Ведь именно это я сейчас и делал.

Пару часов спустя я сидел в рубке. Представьте себе лодку, у обоих бортов которой по два кресла. В первом кресле по правому борту сидела Лира – на месте Келли, – а за ней во втором кресле расположился Фазиль. Я же сидел в первом кресле по левому борту, а за мной – андроид. Чавала с Далматом остались в пассажирском отделении.

Впереди, на носу, распростерся большой экран, отображавший наш сектор космопорта Лодвара. Вид был унылый. Над старыми звездолетами, беспорядочно лежащими на потрескавшемся бетоне, угрюмо нависло затянутое облаками небо. Справа, пробив грязно-серую облачную пелену, шел на посадку синий орбитальный грузовик. Возможно, его пилотировал Рагнар Олссон. Счастливчик! Как бы мне хотелось оказаться сейчас на этом грузовике или где бы то ни было еще…

– «Отчаянный», взлетайте! – приказал женский голос из динамиков.

И мы взлетели.

Гравитация Лодвара, словно не желая отпускать, все сильнее вдавливала нас в кресла. В какой-то миг стало тяжело дышать. Началась тряска. Что-то здесь было не то. Когда мы с Келли стартовали с Мигори, так плохо не было. Я стиснул зубы.

Меня охватил страх от того, что предстояло сделать, и еще страшнее становилось от того, что нас ждет, если я этого не сделаю.

Спустя несколько долгих минут давление чуть ослабло.

«Сейчас!» – мысленно сказал Гемелл.

Напрягая мышцы, я наполовину развернулся в кресле и, уткнувшись щекой в подголовник кресла, скомандовал роботу:

– Гантель!

Герби молча раскрыл свою грудную пластину, достал изнутри инопланетный артефакт из зеленого металла и протянул его мне. Подав руку со своей стороны, я крепко схватил «гантель». Сейчас, при ускорении, она весила, словно пудовая гиря.

Фазиль, заметив наши манипуляции, нахмурился и хрипло спросил:

– Шо эт ты там делаешь?

Не отвечая, я на вытянутой руке передвинул «гантель» в его сторону, вспомнил кафе космопорта – «Уроборос эпохи потребления» – и провел большим пальцем по металлическому основанию артефакта.

Не было звука выстрела. Не было вспышки. Артефакт даже не вздрогнул.

Фазиль просто исчез. Как будто его мгновенно стерли из реальности. В тот же миг пояс, ранее державший его, упал на опустевшее кресло.

– Что происходит? – спросила Недич, не отрывая взгляд от экрана.

– Ничего, – ответил я. – Продолжайте рулить.

Герби промолчал.

Мне пришлось предельно напрячь мышцы руки, чтобы подтянуть к себе отяжелевшую «гантель» и упереть ее в спинку кресла.

Дальше я просто ждал, пока мы вылетим на орбиту. Никаких особых чувств или рефлексий по поводу устранения Фазиля у меня в эти минуты не было. Я сосредоточился на том, что предстоит сделать дальше. И по-прежнему боялся.

Наконец на экране голубое небо почернело и покрылось россыпью звезд. Давление резко отпустило. Да, Келли стартовал куда мягче. Видимо, Недич не столь опытна как пилот. Рагнар Олссон наверняка бы справился лучше.

«Не теряй времени!» – напомнил Гемелл.

Я поспешил расстегнуть пояс, вскочил с кресла и направился в пассажирское отделение, держа «гантель» одним из концов впереди себя.

Страх возрастал с каждым шагом. Дверь пассажирского отделения все еще была закрыта. Значит, обе цели внутри. Я распахнул дверь и шагнул внутрь. Далмат уже встал с кресла, а Чавала только расстегивал пояс.

– Хреновый пилот из девчонки, – проворчал он. – В следующий раз поведет Фазиль. А баб все-таки надо использовать по назначению, а не за штурвал пускать…

Направив на второго громилу артефакт, я опять провел большим пальцем в том же месте. Далмат успел нахмуриться, перед тем как исчезнуть.

Я перевел «гантель» на Чавалу. Он вскинул руки вверх, словно сдаваясь в плен.

– Сергей, не надо! Не спеши! Звездолет твой, я дарю его тебе. И вся выручка твоя, все артефакты. Просто высади меня на ближайшем спутнике, я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь!

«Поблагодари за подарок», – посоветовал Гемелл.

– Мистер Чавала, спасибо за звездолет! – сказал я, снова вспомнил кафе космопорта и провел по рукояти большим пальцем.

Кресло Чавалы опустело.

Какое-то время я молча стоял, осмысляя произошедшее. А потом вздрогнул, услышав за спиной голос Недич:

– Что вы с ними сделали?

Страх уступил место раздражению. Как это она так тихо подкралась? Обернувшись к ней, я обдумывал ответ.

«Скажи правду», – посоветовала тварь, поселившаяся в моей голове, и это вызвало новый приступ раздражения. Хватит мной командовать! Я терпел это из-за Чавалы, но больше не намерен! Уж что говорить своей подчиненной я сам решу!

«Вам предстоит долго жить и работать на этом корабле. Если солжешь сейчас, то потом придется врать еще больше, чтобы скрыть первую ложь, и так пока не запутаешься окончательно. Оно того стоит?»

– Это ксенотехнология. – Я поднял «гантель», чтобы Лира могла рассмотреть. – Она телепортирует живые и неживые объекты на большие расстояния. Только что я отправил наших гостей обратно в космопорт.

На лице девушки отразилось благоговение, когда она осматривала артефакт. Даже меня беспокоило, действительно ли бандиты благополучно перенесены в космопорт, не выкинуло ли их раньше, где-нибудь в верхних слоях атмосферы? А Недич как будто забыла о них, жадно впившись взглядом в «гантель».

– Это не похоже на работу неккарцев. – Ее голос дрожал от волнения.

– Потому что сделано не ими.

– А кем?

– Объясните-ка сначала, госпожа Недич, с чем связан такой жесткий взлет?

Я отвел руку с «гантелью» за спину. Так мне удалось добиться, наконец, чтобы девчонка посмотрела мне в глаза.

– Жесткий взлет связан с тем, что я еще не водила звездолеты такого типа, – спокойно ответила она.

– Что?! Вы же говорили, что у вас есть опыт управления «гонцом»!

– Я соврала. Чтобы получить работу.

У меня аж дыхание перехватило от возмущения.

– Вы бы все равно не нашли пилота с таким опытом, – добавила она. – На Лодваре всего один «гонец» – губернаторский. И его пилот не ищет вакансий. Если это создали не неккарцы, то значит… Вы нашли новую цивилизацию?

– Ответы вы узнаете после того, как научитесь нормально водить звездолет. А сейчас возвращайтесь к своим обязанностям!

Я пытался говорить строго и даже грозно, однако опыта устрашения у меня было не так уж много, если вообще был.

– Слушаюсь, сэр, – ответила Недич и, развернувшись, вышла.

Я успел заметить улыбку на ее лице, пока она поворачивалась. Как же меня это тогда разозлило! Вот ведь наглая девка!

Вернувшись в рубку, я передал Герби координаты звезды, возле которой находился ближайший узел связи Хозяев.

– Координаты введены, – сообщил андроид. – Фомальгаут.

– И ты не попробуешь меня отговорить? – Я вымученно усмехнулся.

На самом деле было очень страшно.

– Это стало бы бесполезным расходованием энергии.

– И то верно. Что ж, госпожа Недич, переходите на сверхсветовую. Полный вперед!

А затем я попросил Герби показать мне маячок Чавалы в машинном отделении, и мы вместе демонтировали его.

Перелет

Итак, «Отчаянный» направился в свое многомесячное путешествие за пределы разведанной человечеством части Вселенной. Три с лишним месяца мне предстояло провести на площади порядка двухсот квадратных метров в компании робота и асексуальной девушки.

Поначалу я сердился на Лиру Недич из-за ее обмана. Но мне все же пришлось дать ей доступ к изучению одного из трупов неккарцев. Во-первых, я это обещал, а во-вторых, она определенно вынесла бы мне мозг, если бы я не занял ее чем-то достойным.

Ксенобиолог Недич была довольно тяжелой в общении при обычных обстоятельствах. Раздражительность, недовольство и высокомерный тон сопровождали большинство ее высказываний за стенами лаборатории.

Но как же она преображалась в лаборатории! Это словно был совершенно другой человек. Искренняя, умная, самоироничная и всегда позитивная – вот какой она становилась, возвращаясь к исследованиям. Ее просто распирало от восторга при виде обезглавленного трупа, который каждый раз открывал ей все новые тайны биологии вымершей расы.

Разумеется, я присутствовал при большинстве ее осмотров. Общая одержимость неккаристикой нас поневоле сближала. Наши научные споры, порой очень жаркие, были подлинным интеллектуальным наслаждением для обоих. Например, о том, почему неккарцы четырехглазые. Она установила при исследовании, что их глаза были неподвижными. По мнению Недич, верхняя пара служила для обнаружения движения, а нижняя, поменьше, – для обнаружения света. Как у богомолов. Я возражал, что неккарцы не насекомые, однако она парировала тем, что конвергенция у неродственных групп живых существ весьма распространена.

Обретя спутника на пути познания, я с радостью обнаружил, что вместе идти по этому пути получается гораздо быстрее.

Если бы она выглядела иначе – постарше и пострашнее, – это помогло бы сохранять чисто профессиональные отношения. Но ксенобиолог Недич оставалась невероятно красивой девушкой, причем умудрялась выглядеть такой, даже несмотря на бесформенный белый халат и отсутствие косметики.

И я как мужчина не мог не замечать ее женской привлекательности. Очень давно мне не доводилось общаться со столь красивой девушкой. Это привносило беспокойство. Если бы она не была асексуалкой, наши отношения наверняка перетекли бы во что-то большее, по крайней мере, я бы приложил к этому все усилия.

А теперь все усилия приходилось прилагать, чтобы остаться в рамках профессиональных отношений.

Как-то раз, глядя на ее сосредоточенное лицо, когда Недич ковырялась анализатором в рваной ране мертвого неккарца, я постарался представить, какой она будет в старости. Женская красота недолговечна. Помню, как был шокирован в детстве, увидев старые фотографии бабушки. Я разглядывал их и не находил ничего общего у той самоуверенной красавицы с моей бабушкой.

Это ожидает и Лиру. Глядя на нее, я представлял, как морщины избороздят эту нежную кожу, заплетенные в косу волосы поседеют, а желтые глаза потускнеют…

– У меня что-то не то с лицом? – спросила она, внезапно подняв взгляд.

Я вздрогнул от неожиданности и ляпнул первое, что пришло в голову.

Правду.

– Пытаюсь представить, как вы будете выглядеть в старости.

Она наморщила лоб, а потом, кажется, все поняла. Взгляд ее смягчился.

– И как, помогает?

– Немного, – соврал я.

На самом деле совсем не помогало. Даже с морщинами и седыми волосами она выглядела красивой. Моего воображения не хватало на то, чтобы по-настоящему изуродовать ее лицо.

Если с ксенобиологом мне помогала найти общий язык наука, то вот с пассажиром в моей голове не помогало ничего. Я приходил в бешенство каждый раз, когда он начинал говорить.

«Замолчи! Ни слова больше!» – мысленно кричал я.

Да, как оказалось, можно кричать и мыслями. А порой я кричал вслух, когда запирался в своей каюте.

«Я молчал тысячу лет и, знаешь ли, уже намолчался».

На какое-то время он затихал, но я все равно чувствовал его присутствие. Это было словно тиннитус – постоянный шум в ухе. Ты ничего не можешь сделать, чтобы он прекратился, это просто есть в твоей голове и все. Разговоры с Лирой и Герби помогали отвлечься, но стоило мне остаться одному, как ощущение чужеродного присутствия возвращалось.

Больше всего меня бесило то, что это нельзя изменить. На «Отчаянном» имелась неплохая аптечка, и я попробовал в ней все, что хотя бы как-то влияло на мозг. Последний антидепрессант повлиял весьма сильно. Все чувства были приглушены, реакции заторможены, но я решил, что оно того стоило, когда отвратительное ощущение наличия этой твари в голове исчезло.

Сидя у себя в каюте, я медленно улыбнулся. Наконец-то свободен! Я снова прежний!

«Ну что, не привык еще?» – спросил Гемелл.

Если бы не антидепрессант, я бы разозлился. А тут не смог из-за таблетки, которую сам и принял.

«Замолчи…» – Даже мысли мои были вялые.

«Ты летишь на объект Хозяев, о которых не знаешь почти ничего. Я – твой единственный источник информации о них. И должен молчать? Где здесь логика?»

Вздохнув, я понял, что паразит прав.

«Ну замолчу я, и что ты будешь делать, когда долетите? Там не мертвые руины, как ты привык, а действующий объект, со своей защитой. Как предполагаешь обойти ее? Методом проб и ошибок?»

«Ну, с твоим-то объектом мы справились».

«Узел связи защищен серьезнее моего аванпоста. Да и как вы справились? Ты принес друга в жертву. В этот раз кого принесешь? Самку? А что, если этого не хватит? Рискнешь всем человечеством?»

«Заткнись!»

«Хорошо. Я замолчу».

Какое-то время я наслаждался тишиной. Гемелл молчал и в тот день, и в следующие. После того как действие антидепрессанта прекратилось, я снова начал ощущать неприятное присутствие чужого разума, но он больше ничего не говорил.

День сорок девятый

– Готов ли у вас план действий к тому моменту, как мы окажемся на месте? – спросил Герби.

Мы сидели вдвоем в рубке.

– Да, – соврал я.

– Можно ли с ним ознакомиться?

– Ну… сначала мы осторожно проведем разведку.

– А потом?

– Э… об этом я расскажу чуть позже.

– Понятно. У вас нет плана.

– К тому времени, как прилетим, будет. И я с тобой его обсужу. Подробно.

– Я подожду, но что насчет ксенобиолога? Если она узнает, что плана нет, то станет еще менее стабильной, чем обычно.

Как ни странно, отношения Лиры и Герби не заладились с самого начала. Еще в первый день, когда мы покинули Лодвар, андроид предупредил ее, что у него нет искусственного интеллекта.

– В смысле? – строго спросила Недич. – Программное обеспечение любого андроида включает в себя элементы искусственного интеллекта.

– Ну, это же не настоящий разум.

– Конечно. То, что у андроидов нет настоящего разума, – общеизвестно. Для чего ты сообщил мне очевидное? Какова цель этого сообщения?

– Завязывание и продолжение коммуникации. Фактическая функция языка, мисс.

– Помисскай тут у меня еще! Другие андроиды говорят фразы типа: «Привет, я Эрни, ваш помощник». Почему ты заговорил об интеллекте?

– Его первый эксплуатант прокачал ему лексику и все такое, – вставил я.

– Как бы то ни было, я знакома с темой искусственного интеллекта, могу провести тесты над ним.

– Это излишне, я уже проходил тест Тьюринга и не прошел его, – сказал Герби.

– Он сейчас влез в разговор людей, хотя ни один из нас к нему не обращался, – заметила девушка, строго глядя на меня. – Разума у него, конечно, нет, но отклонения в программе присутствуют. Я могла бы это поправить.

– Вы еще и программист?

– Немного разбираюсь в этом.

– Так же, как и в управлении «гонцом»? Спасибо, госпожа Недич, но я вполне доволен тем, как функционирует мой корабельный андроид. О вас я такого пока сказать не могу.

В тот день я был еще зол на то, что она меня обманула насчет своих летных навыков. Ну и вообще хотелось защитить Герби, казалось, что она нападает на него. Уже позднее, узнав Лиру лучше, я понял, что она просто пыталась таким образом загладить вину. Однако за пределами лаборатории ее манеры оставляли желать лучшего.

– Спасибо, капитан, – сказал робот, когда Недич вышла.

В первый раз меня назвали капитаном. Приятно.

– А зачем ты на самом деле говоришь все это про искусственный интеллект?

– Своего рода тест, с помощью которого я определяю, как общаться с новым членом экипажа.

И впоследствии он разговаривал с Лирой без своих шуточек, а примерно так, как общается типовой андроид.

День пятидесятый

После всего случившегося я стал относиться к советам Герби внимательно. Чтобы ксенобиолог не начала донимать меня вопросами о плане будущих действий, я решил занять ее ум новыми сведениями.

В тот день за завтраком Недич была особенно не в духе.

– Как уже достала эта синтетическая дрянь! – воскликнула она, бросая вилку в тарелку с недоеденным омлетом. – Невозможно есть!

– Скоро ваше настроение улучшится, – заметил я, наслаждаясь своей порцией омлета.

Лично мне он нравился.

– С чего бы это?

– Потому что сегодня я покажу вам новый объект.

Ее глаза загорелись.

– Я готова!

– Еще нет. Подкрепитесь, вам понадобятся силы.

Недич схватила вилку и стала запихивать омлет себе в рот большими кусками, отчаянно пережевывая и глотая. Выглядело это ужасно, и я подумал, что такая картина гораздо лучше поможет мне сохранить чисто профессиональные отношения с ксенобиологом, чем попытки представлять ее в старости.

Проглотив последний кусок, Лира залпом выпила остатки чая и грохнула пустой кружкой по столу.

– Я подкрепилась, – сказала она, глядя мне прямо в глаза.

В ее взгляде пылала жажда знаний. Улыбнувшись, я встал и повел ксенобиолога в ангар. Она пыталась сдержаться, но все-таки не утерпела:

– А что это за объект?

– Самый исключительный во Вселенной, – ответил я.

И вот мы на месте. Набрав код, я открыл крышку большого контейнера. Шумно вздохнув, Лира быстро наклонилась над лежащим внутри неккарцем.

– Он целый! – воскликнула она, жадно осматривая находку. – Невероятно! Внешних повреждений не видно, по крайней мере, с этой стороны. Известно, как он умер?

– Он не умер, – ответил я.

Недич резко выпрямилась, недоверчиво глядя на меня.

– Вы, должно быть, шутите.

– Ни один неккарист не станет шутить с такими вещами.

– Верно… значит…

Ксенобиолог даже не смела произнести напрашивающийся вывод вслух. Я помог:

– Это что-то вроде стазиса. Есть теоретическая возможность вывести неккарца из этого состояния.

– И он снова станет… – Ее грудь вздымалась от учащенного дыхания.

– Да. Живым.

Лира потрясенно повернулась к неккарцу, оглядывая его уже через призму новой информации. Опустившись на колени, девушка прикоснулась пальцами к шлему инопланетянина. В этом жесте читалось что-то граничащее с благоговением.

– Ради такого я бы согласилась на что угодно! – внезапно прошептала она, и мое сердце екнуло.

Прямо совсем на что угодно?

– Можно я буду его изучать? – Лира умоляюще посмотрела на меня.

– Да. Только неинвазивно.

– Разумеется!

На какое-то время мне удалось занять ксенобиолога, однако план действительно нужно было разработать, и, как ни прискорбно, в одиночку тут не справиться. После долгих колебаний я смирился.

«Ладно, давай поговорим».

Он не ответил.

«Я разрешаю тебе говорить!»

Молчание. Обиделся, что ли?

«Гемелл! Или как тебя там? Мне нужна информация про объект Хозяев».

Никакой реакции. При этом я по-прежнему чувствовал его присутствие у себя в голове. Что за паршивец!

А если он вообще больше не заговорит? Вот мы прилетим к той звезде – и что дальше? Насколько близко можно подойти к объекту, чтобы безопасно его исследовать? А что ожидает внутри? Необходимо узнать.

«Ну что тебе надо? Чтобы я умолял?»

«Нет. Я помогу. Но хочу кое-чего взамен».

«Чего же?»

«Во-первых, права говорить без ограничений. Когда захочу».

Я стиснул зубы от злости. Да пошел он! Без него обойдусь!

Спустя полчаса:

«Ладно. Говори когда хочешь. Это все?»

«Нет. Во-вторых, после того как закончишь свои дела на узле связи, ты должен полететь по координатам, которые я укажу».

«Что там?»

«Моя родная планета. Я должен узнать, что стало с моим народом».

«Может быть, наш звездолет не сможет туда долететь. Не хватит кристаллов».

«Хватит. Я уже все рассчитал. Это не так далеко».

Я колебался.

«Разве тебя как ученого не привлекает перспектива контакта с новой неизвестной расой?»

«У меня уже есть контакт с твоей расой. И без того слишком тесный. На всю оставшуюся жизнь».

«На моей планете нас могут разъединить. И я тебя покину».

А паршивец умеет мотивировать!

«Ладно. Договорились. Полетим куда скажешь, если хватит кристаллов. А теперь расскажи мне, что знаешь».

Как оказалось, знал он не столь много, как хотелось бы.

Следующие дни Лира Недич сияла от счастья.

– Ваши находки поистине невероятны! – восторженно сказала она, буравя меня взглядом своих ярко-желтых глаз. – Не могли бы вы рассказать, как вы их обнаружили?

Я молчал, размышляя о том, что можно ей открыть, а Лира жалобно протянула:

– Ну пожалуйста…

Вот ведь хитрая бестия! Ни один парень не устоял бы перед этим. Так что я выложил все как было. Разумеется, кроме того, что во мне осталась не только память Смотрителя, но и он сам, или, по крайней мере, нечто, называющее себя Гемеллом. Мне казалось это постыдным грязным секретом.

Пройдя в грузовой отсек, я открыл второй большой контейнер и показал Келли.

– Сейчас мы летим на объект, где я надеюсь найти устройство для вывода из стазиса.

– И неккарец оживет?

– Да. Но мы начнем с Келли.

– Разумно, – кивнула Лира. – Следует сначала проверить устройство на менее уникальном экземпляре.

Я нахмурился. Иногда одержимость Недич неккаристикой делала ее бесчеловечной. Как можно было подумать, что я воспринимаю Келли в качестве подопытного кролика? Неужели непонятно, что для меня друг важнее оживления неккарца?

«А может, самка понимает твои скрытые мотивы гораздо лучше, чем ты готов признать?» – заметил Гемелл.

В эти дни я смирился наконец с его присутствием и мы стали говорить намного больше.

«Можно мне воспользоваться твоим телом на час в день?» – попросил он накануне, когда я лежал в своей каюте.

«Разумеется, нет!»

«Ладно. А можешь ты тогда читать книги, которые я укажу?»

«Ага, делать мне больше нечего».

«Увеличение моих знаний о человечестве повысит эффективность моей помощи. Я ведь помог избавиться от черного субъекта с его подручными?»

В просьбе был смысл, к тому же в будущем можно использовать это как рычаг давления на него, так что после некоторых колебаний я уступил:

«Ладно, говори, что нужно читать».

Вы ни за что не догадаетесь, какую книгу он назвал. Я серьезно – даже перебирая варианты всю оставшуюся жизнь, вы бы не догадались.

– Пространный катехизис восточно-православной Церкви! – От изумления я воскликнул вслух. – Ты смеешься, что ли?

«Отнюдь. Концепция религии – наиболее интересное, что я у вас нашел».

«Почему?»

«Это прорыв к тому, что выше и лучше вас. И прорыв успешный».

«Чушь какая-то».

«На моем аванпосте ты так не думал. Ты молился».

«Это был момент слабости».

«Это был момент силы. Настолько мощной, что она преодолела защитный протокол Хозяев и спасла вашу расу. Почему ты стыдишься? Это нерационально».

«Верить в Бога нерационально. А тогда мне просто повезло».

«Триста восемьдесят третий вопрос».

«Что?»

«Катехизис. Я остановился на триста восемьдесят третьем вопросе. Книга уже загружена в твой планшет».

Мне стало любопытно. Что же это за книга, которая настолько впечатлила убийцу неккарской цивилизации? Оказалось, что это самое простое изложение христианского учения, поданное в вопросах и ответах.

– Триста восемьдесят три, – прочитал я вслух. – Что такое христианская надежда? Христианская надежда есть успокоение сердца в Боге с уверенностью, что Он непрестанно заботится о нашем спасении и дарует нам обещанное блаженство.

«Можешь читать про себя».

Я едва заставил себя дочитать страницу и, наконец, не выдержал.

– Что за бред?! Я не для этого стал ученым!

«Насколько мне известно, есть гораздо более ученые люди, чем ты, которые читают такие книги».

– Но почему именно это? У нас, кстати, есть и другие религии!

«Их я уже изучил. Христианство интереснее».

– Да неужели? И чем же?

«Кенозисом».

– Это еще что такое?

«Учение о самоумалении Бога. Творец, становящийся творением, чтобы принять смерть от рук своих созданий ради их же спасения… Хозяевам такое даже в голову бы не пришло. Никому из тех, кого я знал, не пришло бы. Это так неожиданно, так нелогично, так непропорционально и вместе с тем так красиво! И пронзительно, как первая любовь…»

Стиснув зубы, я решил просто читать далее, пока не истечет оговоренное время. Тварь внутри меня молча слушала, пока я не дошел до слов: «Мы осмеливаемся называть Бога Отцом по вере во Иисуса Христа и по благодати возрождения».

«Интересно», – заметил Гемелл.

– То, что люди обращаются к Богу как к Отцу?

«Это тоже, но я говорил о другом. Мы вместе уже не один месяц. И за все время только новость о моем присутствии вызвала у тебя столь же сильное раздражение, как сейчас. Почему тема религии так эмоциональна для тебя?»

– Я просто не верю во все это и считаю чтение катехизиса и разговоры о нем напрасной тратой времени.

«А в существование говорящих животных ты веришь?»

– Нет.

«Но вчера ты смотрел фильм про них и не чувствовал раздражения. А насчет Бога чувствуешь. Интересно».

– Больше всего я чувствую раздражение насчет тебя!

«Но в меня ты веришь».

День семьдесят второй

Эта фраза засела во мне глубоко, породив кое-какие сомнения. Требовалось обсудить их с кем-то. Выбор собеседников у меня был небольшой.

– Герби, я хотел бы поговорить приватно.

– Кроме нас здесь никого нет, – ответил андроид.

Мы сидели с ним в рубке друг напротив друга.

– Я имел в виду без записи. Ты можешь не записывать то, что я сейчас скажу?

– Могу.

– Тогда останови запись.

– Остановил.

«Нашел с кем советоваться, – скептически прокомментировал Гемелл. – С недосуществом!»

Я проигнорировал его и тихо спросил, наклонившись к Герби:

– Ты помнишь, как я говорил на астероиде про воспоминания того существа, убитого тобой… что они остались у меня?

– Эта информация в моем блоке памяти не повреждена.

– Прекрасно. Что, если я скажу… ну… в общем, пару недель спустя… э-э-э…

Даже перед андроидом тяжело было признаться.

И тут по связи пришел вызов от Недич.

– Ладно, потом поговорим. – Я поднялся.

– Можно возобновить запись?

– Да.

Выходя из рубки, я чувствовал, как мои щеки горят от стыда.

– Важно как можно больше понять про это состояние стазиса, – возбужденно говорила ксенобиолог. – Я провела замеры тела живого неккарца и тела мертвого. Есть разница в температуре. Для корректных выводов нужно исследовать больше образцов. Так что не могли бы вы еще раз открыть контейнер с телом предыдущего пилота?

– Вы хотите его исследовать?

Я представил, что она исследует Келли так же, как и безголовый труп неккарки, и мне стало противно. Видимо, отвращение отразилось на моем лице, так что Лира быстро сказала:

– Разумеется, неинвазивно. Со всем уважением. Но это для его же пользы. Если вдруг вам не удастся найти «размораживающее» устройство, будет полезно знать как можно больше об этом состоянии. Вполне вероятно, нам удастся вывести их из него самостоятельно.

«Не удастся, – заметил Гемелл, – при вашем уровне развития науки и техники».

Однако я не доверял ему. В словах Недич был смысл, так что я ввел код на синей крышке и открыл контейнер с Келли. Я утешал себя мыслью о том, что Келли наверняка был бы польщен таким вниманием красивой девушки. Интересно, какие отношения сложатся у них, когда мой друг вернется к жизни? Вполне вероятно, что он влюбится в нее. И, может быть, это чувство окажется взаимным. Хотя она же асексуалка… Впрочем, асексуалы могут любить платонически, если верить статьям, которые я прочитал.

Вернувшись в каюту, я продолжил чтение катехизиса. Разумеется, запустив секундомер, чтобы не читать ни секундой больше оговоренного часа. Это нелепое чтение по-прежнему раздражало.

«Ты опять нервничаешь из-за катехизиса, – констатировал Гемелл после того, как я закончил сегодняшний фрагмент. – Может, хочешь почитать другую религиозную книгу?»

«Нет!»

«Значит, как я и думал, дело не в книге, а в религии самой по себе. Чем она тебе не угодила?»

«Всем. Это обман и самообман. Жалкая попытка слабых умов защититься от зияющего ужаса и бессмыслицы этого холодного и пустого мира посредством идеи, что он будто бы населен невидимыми духовными существами, добрыми и заботящимися о тебе. Но там никого нет. Только мы и мир. А религия – лишь старое нелепое заблуждение, выросшее из неверного осмысления природных явлений и страха перед неведомым. Может, это помогало в древние времена примитивным людям, но сейчас…»

«Множество ваших ученых и философов верили в Бога. Ты всерьез думаешь, что они были верующими просто из-за того, что боялись грозы? И они все примитивные? А ты такой сложный со своим атеизмом? А что, если твое неверие – лишь способ избежать мыслей об ответственности за совершаемые грехи, в основе которого лежит самая примитивная психологическая защита – отрицание. Не хочется быть наказанным, вот и убеждаешь себя, что наказания не будет, потому что наказывать некому».

«А за что меня наказывать?»

«Не за что? Ты полностью живешь по заповедям?»

Я усмехнулся:

«Как-то не сверялся со списком. Но никого не убил, не обворовал, не прелюбодействовал…»

«Не лгал, не осуждал, не гордился, не чревоугодничал?»

«Разве что по мелочи. А что насчет тебя? Ты так увлекся нашей религией. Не слишком ли легко отказался от своей собственной? Во что вы верили?»

«У нас не было религии в вашем понимании. Но и атеистами мы не являлись. Мы знали, что есть Создатель мира. И знали, что с этим миром что-то пошло не так. Повсюду можно увидеть одновременно следы изначальной гармонии и разъедающего ее уродства. Мы полагали, что кто-то в древности совершил нечто ужасное, отравившее мир. И после этого Создатель разочаровался, выбросил наш мир и занялся другим, который оправдает Его ожидания. А наша Вселенная стала мусором и, как положено мусору, постепенно разлагается. Вы называете это энтропией».

Я облокотился о стол, заинтересованно слушая. Гемелл тем временем продолжал:

«Мысль о том, что с Создателем можно общаться, была совершенно чуждой нам. Поэтому я и сказал, что у нас не было религии. Просто скорбное знание, передававшееся из поколения в поколение. Мы боялись, что именно наши предки стали теми, кто совершил тот ужасный поступок. А теперь я наконец узнал, что это не так.

Это исключительно ваша вина».

– Что? – произнес я от неожиданности вслух.

«Ваши предки, Адам и Ева, открыли двери для зла в этот мир. И оно изуродовало Вселенную. Мой грех уничтожения неккарцев, грехи моей расы и даже грехи Хозяев – ничего этого не было бы, если бы ваши предки послушались Бога и не стали нарушать Его заповедь в райском саду».

– Эй, притормози! Люди, писавшие христианские книги, не вкладывали в них такое значение!

«Вкладывали. Почитай восьмую главу послания апостола Павла к Римлянам. Он объясняет, что все творение мучается из-за грехопадения людей».

– Он писал не про Хозяев и не про вас или неккарцев. Это все касается только нас, людей. Я имею в виду христианство.

«Создатель Вселенной не может быть только для людей, Он для всех. И Его истина не может быть только для вас, истина для всех. Не бойся, я не стал относиться к вам хуже. Эта Благая весть несет надежду и нам. Оказывается, наш мир нечто большее, чем разлагающийся мусор. У Создателя есть план, как спасти нас. И какой план! Хотя через людей пришло в мир зло, но через них Бог устроил и спасение. Как это изящно – слабое звено, послужившее источником заражения, использовать для победы, превратить в источник исцеления…»

– Гемелл, я все-таки читал Библию в подростковом возрасте, и там совершенно точно нет ничего про твою расу, неккарцев или Хозяев!

«В книге Бытия описывается, как Адам нарек имена всем животным. Думаю, среди них были и наши предки».

– Ты ставишь свою расу на уровень животных? Это не оскорбительно для тебя?

«Нисколько. Участь животных лучше вашей. В той же восьмой главе послания к Римлянам об этом сказано. Мы спасемся в любом случае, потому что страдаем из-за вас, а вот вам, чтобы спастись, надо постараться. И еще как постараться. Очень мало кто из вас спасется».

– Ладно, хватит! Сегодня ты исчерпал мой десятилетний лимит на богословские разговоры.

Гемелл замолчал, но я чувствовал, что это ненадолго.

Инопланетянин, всерьез уверовавший в христианство! От сюрреалистичности этой картины голова шла кругом. Я все еще думал, что Гемелл просто шутит, но позднее убедился, что он в принципе не может шутить.

День сто сороковой

Казалось бы, три с лишним месяца – большой срок, но как быстро он пролетел! И чем меньше времени оставалось до пункта назначения, тем сильнее я нервничал.

Лира, Герби и я сидели в рубке, готовясь к переходу. Мои руки нервно впивались в подлокотники кресла. Резкий рывок, вызывающий тошноту, – и на экране тьма сменилась звездным небом с яркой точкой впереди.

– Мы вышли в обычный космос, – сообщила Лира очевидное. – Это Фомальгаут. Звезда класса АЗ, вокруг которой вращаются четыре планеты и огромное облако астероидов.

– Дагон, – сказал я.

– Что? – спросила Недич.

– Такое название дали земные астрономы, когда думали, что это планета, – сообщил Герби. – Но позднейшие исследования показали, что такое отражение дает пояс обломков, возникший из-за столкновения двух огромных астероидов.

«На самом деле это была планета, – заметил Гемелл. – Но жившая здесь цивилизация плохо выполняла приказы Хозяев, и ее примерно наказали».

– Трех месяцев оказалось недостаточно, чтобы вы изучили место назначения? – холодно спросил я Лиру, не обращая внимания на болтовню Смотрителя.

– Простите, капитан, – неожиданно кротко ответила она. – Я слишком увлеклась исследованиями.

На мгновенье я ощутил теплый укол гордости – теперь и Лира назвала меня капитаном!

Облако обломков выглядело довольно плотным. Глядя на растущие прямо по курсу глыбы, я размышлял над тем, что какие-то из них все еще могут хранить остатки той несчастной цивилизации.

Как это произошло? Миллионы, может быть, миллиарды живых существ жили, любили, мечтали – и в один миг были уничтожены. Каково это – видеть крушение собственного мира? Как земля под ногами разрывается, а атмосфера рассеивается, уносясь в безвоздушное пространство… И ты ничего не можешь сделать! Одновременный предсмертный вопль целой расы, полный ужаса и отчаяния. Вот чем пропитаны астероиды, мимо которых мы летим…

Насколько же были отвратительны Хозяева – эти бессердечные палачи цивилизаций! Справедливо, что в конце концов им попался камень, об который их коса сломалась. Те, кто наказал их самих.

«Как бы победители не оказались еще хуже».

«Куда уж хуже?»

«Всегда есть куда. Зло не имеет дна».

Я поежился. Действительно, кем бы ни были победители, не хотелось бы встретить их здесь. Никого не хотелось бы встречать. Я надеялся, что база будет заброшена. Мертвые руины как раз мой профиль. Как эти глыбы Дагона, например. Вот бы покопаться там… Может быть, на обратном пути.

«Гемелл, укажи цель. Планета или астероид? Что мы ищем?»

«Вторая планета».

– Курс на Фомальгаут-2! – приказал я. – Настроить телескоп и анализатор! Как можно больше информации!

– Принято к исполнению.

Страх усиливался с каждой минутой. Если Гемелл ошибся и цивилизация Хозяев жива-здорова, то узел связи на второй планете наверняка засек нас.

– На планете есть жизнь! – радостно воскликнула Недич. – Судя по зеленым пятнам, там много растительности!

– Продолжайте изучение! – напряженно ответил я. – Ищите следы цивилизации.

– Есть, капитан!

Долгое время ничего не происходило, но мы все равно завороженно смотрели на экран, следя за незначительными изменениями. Герби предлагал нам пойти попить кофе, мы с Лирой отказались, а когда он сам принес из камбуза, жадно набросились на горячий напиток.

Прошло три часа, пока планета не приблизилась достаточно для исследования.

– На данный момент не обнаружено ни одной постройки или намеков на инфраструктуру, – сообщил Герби.

«Ты ошибся? Здесь никакого аванпоста или узла связи!»

«Продолжайте исследовать».

Мы вышли на верхнюю орбиту Фомальгаута-2. Герби сообщил, что полное сканирование планеты займет два часа, и я едва убедил Лиру пойти в кают-компанию, чтобы поесть за это время. Она прямо впивалась взглядом в строчки новых данных и фотографии с поверхности. Для меня же эти зеленые пятна были не столь интересны. Неразумная фауна и флора обнаружены на многих планетах, я не видел тут ничего исключительного. В отличие от ксенобиолога.

В кают-компании Лира стала такой же нервной, каким я был в рубке. Быстро запихала в себя еду и побежала обратно, к новым данным. Я остался обедать в одиночестве.

Когда уже заканчивал, пришел Герби.

– Госпожа Недич настояла, чтобы я сообщил вам лично.

– О чем?

– Мы нашли постройку. Всего одну.

Ксеноархеолог проснулся во мне, и я понесся в рубку, сгорая от нетерпения.

Даже одного взгляда на снимок было достаточно. Здание отличалось от бункера Гемелла, но общий дизайн и пропорции выдавали, что их построила одна и та же цивилизация. Мы нашли объект Хозяев! Одноэтажный белый гексагон был окружен каким-то серым пятном, и все это вместе сильно выделялось на фоне зелени и скал.

Конечно, ушел еще не один час на сбор информации и подготовку посадки, но я не стану утомлять вас лишними деталями. Уже сидя в кресле рубки, я смотрел на проплывающую внизу планету и думал о том, что, в принципе, еще можно повернуть назад. Все отменить. Убраться в Федерацию, смешаться с толпой и прожить тихую размеренную жизнь. Конечно, я знал, что не поверну, но смаковал это странное чувство – как будто держишь судьбу в своих руках.

– Капитан?

– Да, пилот?

– Мы готовы.

– Что ж, давайте это сделаем. – Я нервно усмехнулся. – Спускаемся!

Что могло пойти не так при спуске на неизвестную планету с отсутствующей инфраструктурой взлета-посадки? Да все что угодно! Стиснув зубы, я смотрел, как на экране растут горы и долины Фомальгаута-2, и представлял, как мы разобьемся о них. Или нас погубит агрессивная фауна. Или, что вероятнее, защита Хозяев…

«Мы со всем справимся, – убеждал я себя. – Это просто еще один заброшенный объект на пустой планете».

– Я принимаю сигнал с поверхности, – вдруг сообщил Герби. – В одном из звуковых спектров. Не могу расшифровать.

О нет! Хозяева выжили и теперь заметили нас!

«Они бы уничтожили корабль или перехватили управление, а не пытались связаться, – промолвил Гемелл. – Прикажи недосуществу воспроизвести сигнал».

– Воспроизведи! – попросил я.

Герби что-то нажал, и из динамиков полилась неприятная мешанина звуков, преимущественно гласных. Словно пение, но некрасивое, атональное.

«Я узнаю этот язык. Таэды. Одна из рас, порабощенных Хозяевами. Говорят, чтобы мы приземлились на синей площадке».

– Ты видишь какую-нибудь синюю площадку? – спросил я робота.

– Да. Небольшая.

– Приземляемся там.

– Принято.

«Тут же не должно никого быть! – мысленно сказал я Смотрителю. – Почему ты не предупредил?»

«Я здесь впервые, как и ты. Не бойся. Таэды безобидны. Наверное, приняли нас за торговцев. Захотят чего-нибудь купить».

«Но нам нечего им предложить!»

«Всегда есть, что предложить. Не беспокойся, я помогу при переговорах».

– Это разумные существа? – восторженно спросила Недич. – Вы знаете их язык? Мы с ними встретимся?

– Да. – Мой голос дрожал при ответе. – Я с ними встречусь.

За приземление отвечал андроид, и потому оно прошло гладко. Лира рвалась наружу, но понимала, что выходить нельзя до предварительных результатов изучения окружающей среды.

Первые данные обнадеживали. Гравитация и атмосферный состав почти идеально подходили для человека.

– Но, конечно, снаружи мы все равно будем в скафандрах, – сказала Лира. – На то, чтобы определить наличие или отсутствие в воздухе опасных для человека возбудителей болезней, уйдут годы исследований.

Задерживаться здесь на годы мы, разумеется, не собирались.

Герби сообщил, что к нам приближается летательный аппарат, который будет здесь через четыре минуты.

«Пора выходить», – сказал Гемелл.

Пять минут спустя я в скафандре выходил через шлюз «Отчаянного». Как оказалось, выражение «трясутся поджилки от страха» вовсе не фигуральное – меня то и дело сотрясала паническая дрожь. Возможно, я слишком часто упоминаю об этом, но в то время я был прямо-таки сгустком паники. Обидно, потому что из-за этого я не смог оценить торжественность момента.

Первый человек, ступивший на планету Фомальгаут-2!

Первый контакт с новооткрытой инопланетной расой!

Все это я осознал потом, а тогда даже окружающий пейзаж с его диковинной растительностью ускользнул от моего внимания. Оно было сосредоточено на том участке синей площадки, где, по словам Герби, приземлился невидимый летательный аппарат. Андроид его видел, мы – нет.

«А что, если таэды тоже будут невидимы? Как с ними тогда общаться?»

Словно услышав мои мысли, четыре серебристые фигуры материализовались из воздуха в ста метрах от меня. Таэды приближались. Высокие, статные, полностью закованные в металл. Гуманоиды, но с нечеловеческими пропорциями. Слишком длинные руки. С четырьмя пальцами, как у неккарцев, но в остальном непохожи. Слишком узкая талия. Коленный сустав сильно смещен вверх. Нет ступней, а есть что-то вроде копыт. Все металлическое. Лицевая сторона шлемов плоская и слепая, без глазных щелей или чего бы то ни было еще. Это были воины, судя по броне и оружию, которое трое из них держали в руках.

«Гемелл, они не выглядят безобидными! Ты опять что-то скрыл?»

«Нет. Раньше таэды выглядели иначе. – Я чувствовал, что он находит это забавным. – Прошло много времени с тех пор, как я их видел».

В двадцати шагах от меня трое таэдов остановились, а четвертый, безоружный, продолжил идти, пока между нами не осталось метра два. Затем он молча открыл правую ладонь пальцами вниз.

«Гемелл, что это?»

«Просто приветствие. Знак мира».

«Мне тоже надо его сделать?»

«Да, хуже не будет».

Я поспешно повторил знак, ощущая странную неловкость из-за того, что на моей ладони на один палец больше.

Из лицевой стороны шлема таэда полилась певучая речь.

«Приветствую, странник! Я генерал Иуэ».

Разумеется, он не сказал именно «генерал», а какое-то свое слово, аналог которому Гемелл подобрал из наших, человеческих реалий. И мне оставалось лишь надеяться, что подобрал он его точно.

Теперь предстояло самое сложное – ответить. «Просто расслабься и представь то, что хочешь сказать», – напомнил Смотритель. Вздохнув, я подумал: «Приветствую, генерал! Я капитан Светлов».

И тут мои губы и язык задвигались сами собой, исторгая какофонию высоких и низких гласных звуков. Поистине жуткое ощущение.

Однако генерал, кажется, все понял. И издал очередную серию звуков, которую Гемелл мгновенно перевел мне:

– Ты торговец?

– Нет. Ксеноархеолог.

Последнее слово было произнесено по-человечески («эноареоло»), и я не удивился, когда железный воин уточнил:

– Что это?

– Мы изучаем вымершие инопланетные расы, то, что после них осталось, – культуру, технологии…

– К нам вы немного поторопились. Мы пока еще не вымерли.

– Мы здесь не из-за вас. На вашей планете есть здание, построенное другой расой. Вон там, в горах. С шестью углами.

Я показал рукой направление.

– А, Белый Объект.

– Вы не возражаете, если мы осмотрим его?

– Нисколько, более того, лично сопровожу вас. Отправимся через два цикла.

«Это сколько по-нашему?» – уточнил я у Гемелла.

«Не помню».

«Ничего себе! Может, это два года! Или два жизненных цикла!»

«Вряд ли».

– Я подожду здесь, – сказал я генералу.

Два цикла это оказалось примерно пять минут, во время которых генерал Иуэ о чем-то говорил с сопровождавшими его воинами. А потом позвал меня.

Двое таэдов остались рядом с «Отчаянным», а мы с генералом и еще одним воином вошли в их летательный аппарат. Внутри он выглядел как большая лодка, поскольку имел каплевидную форму, а верхняя часть стен и потолок представляли собой экраны, воспроизводящие то, что снаружи. По бокам были лавки из рыжего материала, внешне похожего на пластик. Мы с генералом сели друг напротив друга, а второй таэд встал у черного столба, располагающегося на носу «лодки».

Аппарат плавно взлетел и стал набирать скорость. Какое-то время я наблюдал за уменьшающимся корпусом «Отчаянного», пока он не исчез за изгибом холмов. Меня трясло от страха.

«Гемелл, ты ведь в первое время после астероида вселял в меня уверенность, чтобы склонить на это путешествие, не правда ли? Можешь это сделать сейчас? Я слишком нервничаю и боюсь. Из-за этого не могу воспринимать происходящее адекватно».

«Хорошо. Но меня это сильно выматывает. Ты будешь мне должен».

«Договорились».

Буквально в ту же секунду когти страха, сжимавшие мое сердце, разжались, и я вздохнул полной грудью. Даже стало странно, что раньше я чего-то боялся. Проснулся интерес к тому, как выглядит местный пейзаж. Какое-то время я с любопытством вглядывался в горы и зеленые холмы, проплывающие внизу. У нас на Мигори есть похожие места возле экватора. Только, конечно, обжитые. С городами и деревеньками. Здесь же не было никаких следов инфраструктуры.

– Когда мы изучали планету из космоса, – сказал я, – то не заметили на ней больших городов.

– В условиях войны строить города на поверхности было бы весьма неразумно. Наши города расположены под землей, как и города противника.

– У вас идет война?

– Да.

– Если вы успели за это время построить целые города, то она, видимо, идет уже давно.

– Триста двадцать лет.

– Невероятно! Война такой продолжительности должна пожирать огромное количество ресурсов.

– И она пожирает.

– А ваши враги – кто они?

– Ничтожества, позорящие таэдскую нацию своим существованием.

«Они воюют со своими, а не с другой расой».

– И кто побеждает?

– Эта информация не для свободного обмена.

«Они проигрывают. Если бы побеждали, то генерал бы похвастался. Лучше тебе перестать задавать вопросы на эту тему, а то еще примут за шпиона».

Таэд, в свою очередь, поинтересовался:

– Ты говоришь на старой версии нашего языка. Сейчас даже не все таэды ее знают. Где ты ей научился?

– Ну… у меня был очень старый учитель.

– Таэд?

– Нет. – И Гемелл моими устами добавил слово: – Муаорро.

«Это самоназвание вашей расы?» – мысленно спросил я.

«Нет. Это то, как таэды называют нас».

– Да, они могут знать наш язык, – сказал Иуэ. – Давно о них не слышал.

«Я взимаю долг с тебя сейчас, – напряженно заявил Гемелл. – Мне надо спросить о своем народе».

Тут же он спросил моим ртом о чем-то. Генерал ответил, они обменялись еще парой фраз, после чего повисло молчание.

«Что он сказал?»

«Ничего существенного. После распада империи Хозяев внешние новости сюда доходят очень редко. Он не знает, что с моим народом».

«Муаорро. Ты говорил, что ваше самоназвание я не смогу выговорить. Значит, буду называть вас по-таэдски».

«Как хочешь».

Мне показалось, он стал более напряженным. Возможно, из-за того, что купировал мою панику. А может быть, из-за переживания о своих.

До Белого Объекта мы летели минут сорок и опустились на некотором удалении от него. Когда мы вышли наружу, моему взгляду открылось гнетущее зрелище. Высокий гексагон окружала ровная площадка порядка двухсот метров – и она была плотно усеяна телами таэдов! Это то, что с орбиты выглядело, как серое пятно. Трупы воинов. Наверное, сотни. Они лежали здесь очень давно, судя по заржавевшим изуродованным доспехам.

– Мы много раз пытались овладеть Объектом, – сказал генерал. – И наши враги тоже пытались. Результаты этих попыток перед вами.

Я подумал, что они поубивали друг друга, пытаясь захватить комплекс, но Гемелл объяснил: «Это сделала автоматическая оборонная система».

Которая так и не пропустила никого внутрь. В том числе и тех, кто мог бы забрать трупы павших.

«А к твоему аванпосту мы смогли спокойно подойти! Я думал, здесь будет так же…»

«Я предупреждал, что узел связи защищен сильнее. Его ценность выше, и он на обитаемой планете, где угроз больше, чем на безжизненном астероиде».

Вид поля, покрытого скелетами в доспехах, производил гнетущее впечатление.

– Наверное, можно сказать, что это наши ксеноархеологи, – заметил генерал, и я обернулся к нему, пытаясь понять, была ли это шутка.

Разумеется, его шлем не выражал ничего.

– Там внутри – оружие, которое позволит нам победить в войне. Однако мы не можем к нему подобраться. Ты знаешь, как проникнуть на Объект?

– Возможно.

– Вы хотите завладеть оружием Объекта?

– Нет. Там должна быть другая технология. Невоенного применения. Нам нужна именно она. Оружие нас не интересует.

– Тогда мы можем договориться. Мы предоставим вам защиту на время пребывания, а также все имеющиеся у нас данные по Объекту. Вы сможете забрать любые невоенные технологии, а нам предоставите доступ в Объект для изъятия оружия. Согласен?

Предложение казалось разумным, и я готов был согласиться, но Смотритель сказал:

«Не глупи! Ничего стоящего у них нет, кроме наружного наблюдения, а такие данные ты можешь собрать и сам. Все, что они тебе пообещали, – что не будут мешать, а взамен хотят получить доступ к оружию, которое позволит им добиться победы в многовековой войне. Проси у них большего!»

«Но нам от них ничего не нужно. Я не знаю, чего еще просить у них?»

«Пусть обещают предоставить военную помощь по твоему запросу».

Поколебавшись, я озвучил это требование. Генерал какое-то время молчал, и я успел подумать, что запросил слишком много, как вдруг услышал мелодичную трель с его стороны. Гемелл сразу же перевел:

– Как ваше имя?

– Сергей Светлов.

Это прозвучало на таэдском как «Эрей Велоу».

– Эрей Велоу, от лица народа таэдов я, генерал Иуэ, обязуюсь оказать всю возможную военную поддержку по первому твоему призыву, а также предоставить тебе и твоему экипажу защиту на время пребывания здесь, равно как и все наши данные по Белому Объекту, в обмен на безопасный доступ внутрь Объекта.

Я уточнил, есть ли какие-то юридические формальности или особые ритуалы, скрепляющие договор.

– Когда-то в древности было принято, чтобы представитель каждой договаривающейся стороны отрезал себе правую конечность в знак серьезности своих намерений. Мы отошли от этой традиции, но, если пожелаешь, ради договора с тобой мы можем ее возродить.

– Не стоит! – поспешно ответил я.

Меня преследовало ощущение, что генерал шутит, однако он вполне мог говорить всерьез. А отрезать свою правую руку я не собирался. Даже ради Келли. Даже ради науки.

«Потребуй от него заключить договор по вашим, человеческим правилам!»

И я потребовал. После долгого объяснения, что такое письменный договор, он согласился. Ну а само подписание состоялось уже на следующий день. А тогда мы просто вернулись на летательный аппарат таэдов, который и доставил меня обратно к «Отчаянному».

Когда я вошел в промежуточную часть шлюза для дезинфекции, Смотритель устало сказал:

«Ну все. Дальше сам справляйся со своим страхом».

Я почувствовал изменение в эмоциональном состоянии, однако паника не вернулась. Лишь небольшая тревога. Видимо, за это время я как-то адаптировался.

Внутренняя дверь шлюза отъехала в сторону, и я улыбнулся при виде Недич и Герби. Родные лица!

Лира тоже улыбалась и, бросившись ко мне, помогла снять шлем. Во взгляде ее читалось изумление и восхищение.

– Вы можете разговаривать на языке этих созданий! – выпалила она. – Как?

Недич просто светилась от радости, и какой же красивой она была в этот миг!

– Помните, я рассказывал, что память Смотрителя осталась во мне?

– Конечно!

– Среди этих воспоминаний есть и… данный язык.

Я понимал, как нелепо звучит мой ответ, поскольку владение языком предполагает не только информацию, но и навык. Лира вполне могла бы задать неудобный вопрос об этом, но сейчас ее захлестнула эйфория от всего происходящего.

– Невероятно! Просто невероятно! – восклицала она, а потом вдруг захлопала в ладоши. И засмеялась.

Я продолжил снимать скафандр, а она все тараторила:

– Простите, я веду себя непрофессионально и глупо выгляжу, но я так счастлива! Первый контакт! Не могу поверить! Спасибо вам, что взяли меня в эту экспедицию! Спасибо! Спасибо!

При виде детского восторга Лиры мне стало легче. Намного легче.

За обедом она засыпала меня тысячей вопросов, и я с удовольствием отвечал на них. Герби слушал молча, лишь в конце выразил неодобрение:

– Заключив военный союз с одной стороной конфликта, вы сделали нас врагами для другой. Разумнее было бы сохранить нейтралитет.

– Объект находится на территории этой стороны! – пылко возразила девушка. – Разумеется, с ними нужно было заключить союз, иначе бы нас не допустили, тупая ты жестянка!

– Как скажете, госпожа Недич.

– Можно мне выйти, начать изучать местную флору? Ну пожалуйста!

Я удивился, что она спрашивает. А потом вспомнил: я ведь капитан! Сделал серьезное лицо и ответил:

– Не далее пятидесяти метров от корабля.

– Хорошо! – Ее глаза восторженно сияли.

– В скафандре.

– Разумеется! Спасибо!

Она вскочила и убежала. Герби остался.

– Вы снова вступили в первый контакт и выжили, – резюмировал он, наливая мне кофе. – В этот раз никого не потеряли и не поставили под угрозу выживание человечества. Прогресс налицо. Что дальше?

Кружка с дымящимся напитком опустилась напротив меня.

– Начнем изучать материалы таэдов, когда получим их. А также отправим дрон к Белому Объекту. Будем и сами собирать информацию.

– Готового рецепта преодоления защиты в вашей памяти нет, – констатировал андроид. – Той памяти, что досталась от враждебного организма.

– Знаешь, я как раз об этом хотел поговорить… Отключи, пожалуйста, запись.

– Выполнено.

После возвращения на «Отчаянный» Гемелл молчал. Видимо, вымотался из-за разговора с таэдом и купирования моей паники. Может быть, заснул или что-то вроде того. Что было весьма кстати для разговора, который я хотел провести с тех пор, как услышал: «В меня ты веришь».

– Еще на Лодваре я начал слышать голос в голове. Он подсказывает мне, что делать, комментирует… И позиционирует себя как тот самый организм, который ты расщепил в бункере. В момент смерти наши сознания проникли друг в друга, и его сознание оказалось заперто во мне.

– Он и сейчас вам что-то говорит?

– Нет. Сейчас он вроде как спит или отдыхает… Но дело в том, что он не только говорит. Иногда он может управлять моим телом. Помнишь, как я приказал тебе перезаписать фрагмент разговора о полете на Лодвар? Чтобы обмануть Чавалу?

– Эта информация в моем блоке памяти не повреждена.

– Так вот, это был он. Я даже не помнил о том разговоре! Весь полет от астероида до Лодвара это существо пользовалось моим телом по три часа в день без моего ведома! Я запретил ему, и он вроде бы согласился, но… сегодня именно он управлял моим речевым аппаратом при разговоре с таэдами. С моего разрешения. Он называет себя Гемеллом…

– И вы хотите услышать независимую оценку всего этого?

– Да.

– Она вам не понравится.

– Говори.

– У вас диссоциативное расстройство идентичности. Психическая болезнь, в просторечии называемая «раздвоением личности». На астероиде вы получили сильнейшую эмоциональную травму. Произошло расщепление сознания на фоне стресса и обретения чужих воспоминаний. Человеческий разум не рассчитан на такие нагрузки. Я предупреждал, что ваше сознание может не справиться. В результате мозг сформировал альтернативную псевдоличность, с которой связал все эти чужие воспоминания.

Робот замолчал, и в наступившей тишине до меня окончательно дошло чудовищное значение его слов. Я сошел с ума… Это страшный приговор для любого человека, но для ученого он еще ужаснее. Потерять свой разум… это значит потерять себя. Потерять все.

Может быть, Герби неправ? Что, если Гемелл все-таки настоящий пришелец? Невероятно, но сейчас мне хотелось, чтобы он был настоящим! Потому что с пришельцем в голове можно договориться, а вот с безумием – нет. Оно будет медленно и незаметно пожирать тебя.

Гемелл кажется таким реальным! Его воля определенно отличается от моей! Но ведь и для психов с раздвоением личности их воображаемые «соседи» по разуму тоже кажутся реальными. Как ученый я должен рассмотреть ситуацию беспристрастно. Психический диагноз гораздо более рациональное объяснение, чем гипотеза посмертного существования чужого сознания в моем мозгу. Это научное объяснение. Надо смотреть правде в глаза.

Впрочем, все не так плохо. Если мы имеем дело с болезнью, значит, возможно и исцеление!

– Есть ли какие-нибудь таблетки… – начал я.

– Медикаментозного лечения не существует, – ответил Герби. – Иногда помогает психотерапия, но вряд ли она будет эффективна в вашем случае.

– Почему?

– Необходимо устранить то, что породило расстройство.

– Воспоминания. Да, это устранить не получится.

Отчаяние снова захлестнуло меня.

– Вам следует проконсультироваться со специалистом, когда мы вернемся на территорию Федерации. Я не психотерапевт, мои ответы основаны на общих энциклопедических данных. Специалист должен знать больше.

– Спасибо, Герби, – упавшим голосом ответил я, уставившись на кружку с остывшим кофе. – Никому не рассказывай об этом. Пожалуйста.

– Принято к исполнению, капитан.

Я невесело усмехнулся:

– Теперь ты можешь не слушать моих приказов… раз я сумасшедший и больше не единственный человек в экипаже.

– Ваш диагноз пока не подтвержден официально. Так что я продолжу подчиняться вам. Тем более что даже в столь нетипичном состоянии вы являетесь более адекватным источником решений, чем ксенобиолог Недич.

– Ты слишком строг к ней.

– Это взаимно.

Мы помолчали. Потом робот спросил:

– Вероятно, вы нуждаетесь сейчас в психологической поддержке. Хотите обсудить свои чувства? Я готов слушать.

– Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Можешь возобновить запись.

– Исполнено. Что ж, если я больше не нужен, то начну готовить дрон к запуску.

Герби вышел, и я оказался один. Холодная кружка с кофе осталась на столе. Достав с полки бутылку глизейского коньяка, я пошел к себе в каюту и напился.

Об остатке того дня у меня сохранились очень смутные воспоминания.

Помню, как заходила Лира и что-то рассказывала про местные растения, а я из последних сил сдерживал внезапные позывы сгрести ее в охапку и целовать, целовать, целовать… Она быстро ушла, почувствовав перегар. И это хорошо, потому что долго сдерживаться у меня бы не получилось.

Помню, как лежал на полу и ощущал жгучее презрение Гемелла. Говорил ли он что-то? Не знаю.

Помню, как пытался читать на планшете статью про диссоциативное расстройство идентичности и громко сквернословил.

Помню, как плакал, и не горжусь этим.

Вот, собственно, и все.

День сто сорок первый

Утро началось с тяжелого похмелья, но дело было не только в нем. Откровение о моем безумии надолго выбило меня из колеи, и я утопал в жалости к себе.

«Какое убожество, – сказал Гемелл. – Поверил диагнозу недосущества, которое не является врачом и вообще не обладает разумом».

«Я поверил аргументам. Не имеет значения, от кого они исходят».

«Формальное сходство – это не аргумент. Наличие параноиков, воображающих преследование, не означает, что не бывает людей, которых на самом деле преследуют. Так и наличие сумасшедших, которые воображают у себя вторую личность, еще не означает, что я – лишь плод твоего воображения».

Мне пришло в голову, что продолжение бесед со «вторым я» только ускорит распад моего сознания. Вообще ничего не хотелось делать. Даже думать.

«А придется. Сегодня подписание договора, скоро прилетит генерал Иуэ. Но если ты не в состоянии функционировать, я могу порулить твоим телом и сделать все необходимое».

Ну уж нет! Мое тело останется моим! Я заставил себя умыться, почистить зубы, побриться, причесаться и одеться.

Герби сообщил мне по связи, что таэды прибыли. У шлюза меня ждали андроид и Лира в скафандре.

– Мы пойдем с вами, – безапелляционно сообщила она.

В этот раз не спросила разрешения. Видимо, вчерашнее пьянство существенно понизило мой авторитет в ее глазах. Ну и ладно. Наплевать!

– Мы будем с вами, чтобы вам не пришлось нести все одному, – неожиданно по-доброму добавила Лира.

Я кивнул, и мы вышли. Апатия по-прежнему царила в моей душе, и я просто плыл по течению. Делал то, что требовалось.

Мы подписали договор с генералом. Это происходило внутри их летательного аппарата в присутствии нескольких таэдов, которых нам не представили. Один из них был в черном бронекостюме. Просто стоял и смотрел, как и остальные, кроме Иуэ. Никакой торжественности и больших церемоний, чему я был только рад. Затем генерал передал нам их записи Белого Объекта и устройство воспроизведения. Другой таэд – видимо, чином помладше – объяснил, как заставить это устройство работать.

После чего мы попрощались и пошли обратно на «Отчаянный». Собрались в кают-компании, Герби тут же начал воспроизводить записи. Я хотел уйти в свою каюту, но пришлось смотреть.

Это были записи попыток приблизиться к Белому Объекту. На самой первой ужасающий ковер из трупов отсутствовал, вокруг гексагона росла высокая трава, в которой виднелась всего пара тел в доспехах. Воин-таэд стоял спиной к камере. Затем он побежал вперед и рухнул, пронзенный ярким шаром, вылетевшим из стены здания.

– У них синяя кровь, – с интересом отметила Лира. – Как у некоторых земных организмов вроде скорпионов, каракатиц, мечехвостов…

Сменился угол освещения, сочетание облаков в небе и оттенок травы – началась вторая запись. Первый таэд лежал на том же месте, где упал, а спиной к камере теперь стоял второй. Он держал перед собой большой щит из металла. Медленно двинулся вперед, полностью скрываясь за щитом, но прошел не дальше первого – яркий белый шар пробил щит и таэда насквозь с первого раза.

– Значит, внутри скафандров они выглядят как скорпионы? – спросил я, всматриваясь в останки. Ничего толком разглядеть не получалось.

– Необязательно. Между скорпионом и каракатицей огромная разница, скорее всего и между таэдами и теми земными созданиями разница не меньше. Их костюмы гуманоидной формы, вряд ли они выбрали бы ее, не являясь гуманоидами. Просто у них в крови вместо железа медь и, соответственно, вместо гемоглобина гемоцианин…

Началась третья запись. В этот раз воин был в маскировочном костюме, весь покрытый травой. Когда он улегся на землю, я перестал его различать. Он двигался крайне медленно и перестал двигаться совсем, когда стремительный белый шар настиг его, вскрыв мощный доспех, как фольгу. Синяя кровь демаскировала его труп.

– Судя по всему, какое-то плазменное оружие, – заметил Герби.

– Не видно турелей, ствола и даже отверстий, – добавил я. – Снаряды вылетают прямо из стены, как будто сквозь нее. При этом каждый раз из нового места.

Четвертый воин был облачен в зеркальные доспехи. Не помогло – он остался в той же траве, что и предыдущие.

Мою апатию как рукой сняло. Пусть это были не люди и я уже знал, чем все кончится, но невозможно видеть столько смертей и оставаться спокойным.

– Можно я пойду? – попросила Лира. – Продолжу изучение местной флоры?

– Да, – разрешил я и подался вперед, глядя на очередную запись.

В этот раз таэды догадались пустить робота, судя по габаритам. Странно, что только после смерти четырех солдат. Первое попадание не остановило робота, и тогда из стены вылетела целая очередь белых сияющих шаров, которые разнесли его на ошметки.

– Я не смогу пройти, – спокойно прокомментировал Герби.

Все больше и больше неподвижных тел оставалось вокруг Белого Объекта как своеобразные памятники упорству и изобретательности таэдов. Один воин толкал перед собой огромную конструкцию – видимо, композитный щит из разных материалов. Белый шар не смог его пробить, но несколько мгновений спустя из крыши гексагона вылетел черный снаряд, который, описав дугу, поразил воина, скрывающегося за щитом.

– В номенклатуру вооружения входят «умные» снаряды, – заметил андроид.

– Да и сама система защиты довольно умная, – мрачно ответил я.

Таэды пытались десантировать воинов сверху – те приземлялись уже мертвыми. Рыли тоннели в земле, делая подкоп, но умирали даже без какого-либо внешнего воздействия. Пользовались быстроходными транспортными средствами, меняли защитные костюмы – все без толку. Особенно впечатлила запись, когда они пустили сразу несколько сотен воинов со всех сторон одновременно. Перегрузить систему не удалось – шары полились потоком по периметру здания, и их хватило на всех. Некоторым из таэдских «ксеноархеологов» удалось пробежать более половины пути, прежде чем их сразили, но ни один не дошел до входа. Сотни жизней разумных существ оборвались за несколько секунд!

Что было в голове у этих таэдов? Их заставили или они согласились добровольно? А их родные – гордились ли они ими или, наоборот, злились? Может быть, они вообще не испытывают таких чувств, как мы, и им все равно? Вспомнились муравьи, за которыми я наблюдал на даче капитана Новака, друга моего отца. Когда им нужно было пересечь липкое пятно, первые равнодушно завязли в нем цепочкой, чтобы по их спинам прошли следующие. Но это насекомые. А вот для разумного существа так бессмысленно оборвать свою жизнь…

«Не бессмысленно, – возразил Гемелл. – Их жертва способствует увеличению знаний о защитной системе узла связи Хозяев. Это аналогично твоей работе. Изучение ксеноархеологического объекта».

– Но не такой же ценой!

– Вы отвечаете Гемеллу? – спросил Герби, и только после этого я понял, что произнес последнюю фразу вслух.

Меня охватило одновременно смущение и раздражение. Не следует вступать в дискуссии с псевдоличностью! Я уже начал заговариваться, как безумный! Хорошо, что Лира ушла и не видела…

– Да. Ты видишь возможность подойти, какую не использовали таэды?

– Одну. – На записи упал очередной сраженный воин, и робот добавил: – Теперь ни одной. А что говорит Гемелл? Он видит?

– Не думаю, что мне стоит с этим разговаривать. А в памяти существа я, по идее, могу и сам покопаться.

– Согласно исследованиям, общение между личностями при вашем диагнозе гораздо более продуктивно, чем конфронтация. Если ваш мозг создал Гемелла как олицетворение его воспоминаний, прямой диалог может оказаться наиболее быстрым доступом к нужным данным.

– Сомневаюсь, что они у него есть. Ему не приходилось штурмовать такие объекты.

«Но приходилось защищать».

«Ладно, валяй. Если у тебя есть идеи, как обойти защиту, поделись!»

Ответа не последовало.

«Опять обиделся, что ли? Или набиваешь себе цену, хочешь, чтобы тебя упрашивали?»

«Нет. Мне нужно больше информации. Продолжай смотреть записи таэдов».

«Значит, сейчас ты не знаешь, как пройти защиту?»

«Сейчас не знаю».

Таэды на видеозаписи продолжали умирать один за другим, все больше заполняя пространство вокруг гексагона своими телами. Я постарался эмоционально абстрагироваться от их смертей. Как будто это просто фильм. Образовательный фильм, который я должен проанализировать на предмет полезной информации.

Записи длились долго, но никаких идей о том, как преодолеть защитный периметр, ни у кого из нас не возникло. У меня лично появилось только устойчивое нежелание преодолевать его.

– Обитатели данной планеты упорны и методичны, – похвалил Герби. – Их видеозаписи полезны, но недостаточны. Я пойду изучать данные нашего дрона, который сейчас работает над объектом.

– Хорошо. А я подумаю надо всем этим у себя в каюте.

В каюте я улегся на койку и думал лишь о том, что мне совершенно не хочется дополнять собой этот ковер из трупов. Крайне самонадеянно полагать, будто простой парень с Мигори найдет лазейку в обороне, которую не может найти целая цивилизация на протяжении сотен лет!

«Тебе нужно немного отвлечься, – посоветовала воображаемая личность. – Чтение катехизиса поможет с этим. Вчера ты пьянствовал и пропустил дневную норму, так что сегодня надо будет читать два часа. Как раз закончим книгу».

«Не стану я ничего читать! Все, хватит с меня! Я делал это, когда думал, что ты настоящий, а теперь…»

«Если теперь ты считаешь меня своей альтернативной личностью, значит, я часть тебя и тем более имею право на удовлетворение своих познавательных потребностей».

– Да пошел ты! Я не собираюсь больше оскорблять свой разум чтением религиозных сказок!

«Оскорблением для разума являются почти все твои занятия, включая вчерашнее пьянство и сегодняшнее саможаление».

– Может быть. Но это не повод ударяться в религиозные доктрины, которые не выдерживают никакой критики.

«Какой конкретно?»

– Да хотя бы той, что мир, наполненный злом и страданиями, не может являться результатом творческого акта всесовершенного и всеблагого Творца!

«Может, если Он дает своим созданиям подлинную свободу. Если позволяет им быть творцами их действий. Такое доверие к своему созданию не унижает Творца и не отрицает Его существования. Кто-то использует свободу для совершения добра, а кто-то – для совершения зла. А Бог смотрит и в конце времен отделит одних от других, всем воздаст по заслугам и сотрет следы всякого зла и страданий из этого мира».

– Верующие все время ссылаются на свободу воли, но это не отменяет проблему противоречия факта страданий идее любящего Бога. Если бы Он любил, то не позволял бы своим созданиям страдать!

«Ты страдал, когда родители наказывали тебя в детстве. Противоречит ли это идее того, что родители любили тебя?»

– Это другое!

«А когда врач использовал болезненные процедуры, чтобы тебя вылечить? Ты страдал. Противоречит ли это идее, что врач мог быть движим любовью к тебе? Или это тоже другое?»

Пока я думал над ответом, Гемелл продолжил:

«Довольно странно полагать, будто христиане, чьим знаком веры является изображение пыточной казни, ничего не знают о проблеме страдания и не учитывают ее. Если ты признаешь, что родители, причиняя страдания детям, и врачи, причиняя страдания пациентам, могут при этом любить их, то почему этого вдруг нельзя признать и в отношении Бога? Где тут последовательность суждений?»

– Ты собрался меня проповедями пичкать?

«Просто комментирую твой “аргумент от страдания”. В рамках христианства он не валиден. Другие есть?»

– Нелепо следовать фантазиям древних людей, придуманным для того, чтобы власти могли эффективнее порабощать подданных!

«Вера, утверждающая, что есть Бог, Чей закон превыше закона царя, скорее мешает, чем способствует порабощению подданных. Что наглядно показали христианские мученики, включая Гемелла Пафлагонского. Нет, все это не объясняет твоего неверия. За ним стоит что-то другое. Я должен узнать настоящую причину. Это где-то в памяти…»

Я внезапно испытал странное, противное ощущение, словно кто-то роется в моем мозгу.

– А ну-ка прекрати это! Немедленно!

«Кажется, нашел. Вот оно. Боль. Ну конечно! Это там, где боль».

И вдруг я словно провалился в другую реальность. Только что лежал на койке в каюте звездолета, а теперь сижу на балконе нашего семейного особняка на Мигори. На столе передо мной раскрытая книга и графин с апельсиновым соком. И столешница из темного дерева, покрытая яркими пятнами солнечного света, пробившегося сквозь крону могучей липы. Воздух наполнен ароматом цветущей сирени – ее кусты растут как раз под балконом. Сейчас май. Тепло. Легкое дуновение ветерка касается моего лица…

– Как ты это сделал? – растерянно спросил я. – Перенес меня на Мигори?

А затем увидел футболку, в которую одет. С рисунком неккарского звездолета на груди. Мама выбросила ее много лет назад. Я в прошлом! Нет, это просто воспоминание… но какое детальное! Щемящее чувство ностальгии захлестывает меня. Какой же это год? Я часто сидел на этом балконе…

Мой взгляд скользит вниз, и я вижу, как по дороге идут две фигуры.

И тут же вспоминаю, что это за год и день.

– Нет! Нет, пожалуйста, не надо! Верни меня обратно!

Я помню, как впервые смотрел на этих двоих, направляющихся к нашему дому. Офицер в безупречно-белом кителе космофлота и священник в черной рясе. Оба молодые, стройные, и, глядя, как они торжественно шагают плечом к плечу, я даже залюбовался этим зрелищем.

Разумеется, я слышал, что известия о смерти флотского на службе доставляют близким офицер и капеллан. Но в наше мирное время такого почти не бывает, и в тот момент я даже не понял, что значит появление этих двух фигур, которые вошли в калитку и направились к дверям нашего дома.

– Все! Хватит! Гемелл, прекрати!

«Еще чуть-чуть… Я просто хочу понять. Они принесли известие о смерти твоего отца. В тот день ты стал неверующим. Я хочу увидеть этот момент…»

– А я не хочу!

Меня охватил ужас. Я знаю, что будет, и не хочу переживать это снова. Мое сознание заметалось, словно муха в паутине. Гемелл не отпускал.

– Выпусти!

Те двое внизу уже подошли к входной двери.

Я заставил себя успокоиться. Это все происходит в моем мозгу. Нужно просто сосредоточиться. На самом деле я лежу сейчас в своей каюте на «Отчаянном». Я не здесь, не на балконе, не в прошлом.

Моя каюта. Делаю усилие, пытаюсь вырваться, уставившись на кувшин с апельсиновым соком. Сознание обостряется, словно лезвие клинка… И вдруг изображение начинает мерцать! Сквозь кувшин проступают очертания каюты с бревенчатыми стенами на фотообоях… Еще усилие! Страх подстегивает меня, когда я слышу свой голос:

– Мама, к нам кто-то пришел!

Нет! Прочь отсюда!

И вдруг все словно схлынуло. Тяжело дыша, я поднялся и сел.

– Подонок! Как ты посмел?!

«Значит, в этом все дело? – В тоне Гемелла слышится удивление. – Ты обиделся на Бога из-за того, что погиб твой отец? И решил наказать Бога своим неверием в Него?»

– Отвали! Тебя это не касается!

«Ты был достаточно взрослым, чтобы знать, что все люди умирают. В том числе и твой отец. Ты не мог ожидать, что он будет жить вечно. Бог никогда не обещал тебе этого».

Я решил просто игнорировать его. А лучший способ – заняться делом. Зайдя в рубку, я увидел Герби на его обычном месте. Он изучал данные с дрона.

– Перешли их на мой пульт, – велел я.

– Переслал.

Усевшись на свое место, я бросил взгляд на большой экран, воспроизводивший изображение с фронтальной внешней камеры «Отчаянного». На склоне ближайшего холма сидела на коленях Лира Недич и копалась в местной траве. А я-то было решил, что она отпросилась с просмотра видео из-за того, что, как нежная девушка, не могла переносить вида множества смертей.

Глупость какая! Она просто рвалась изучать ксенофлору. Вспомнилось, как спокойно Лира отнеслась к устранению мной Чавалы и его прихвостней. И ни один мускул не дрогнул на ее лице при виде изуродованных трупов неккарцев. А теперь видеозаписи смертей таэдов оставили ее совершенно равнодушной. И как спокойно она соврала мне насчет навыков управления «гонцом»!

– Ты не замечал, что госпожа Недич нетипично реагирует на некоторые вещи? – спросил я андроида и поделился своими соображениями.

– Описанное вами поведение подходит под симптомы диссоциального расстройства личности, – сказал Герби.

– Это как у меня, что ли?

– У вас диссоциативное.

– А диссоциальное что значит?

– Возможно, вам более знакомы синонимы: социопатия и психопатия.

Час от часу не легче! Лира – социопатка?

– Равнодушие к чувствам и страданиям других, – начал перечислять Герби, – раздражительность, обман окружающих с целью извлечения выгоды, отсутствие сожалений…

Я нервно сглотнул. Это и впрямь похоже на нашего ксенобиолога.

– …низкий порог разряда агрессии, включая насилие.

Хорошо, что я не запретил ей заниматься любимым делом. Встань я у нее на пути – и, возможно, эта красавица перережет мне горло ночью! Останется единственным человеком в команде, и Герби будет вынужден выполнять ее приказы…

– Кошмар какой! Получается, мы оба психи!

– Весьма вероятно, однако я не являюсь психиатром и мои выводы носят предварительный характер. Поведение госпожи Недич лишь частично совпадает с симптомами диссоциального расстройства личности. При этом оно может иметь и другие объяснения. Чтобы подтвердить или опровергнуть мои подозрения, вам стоит направить ее к специалисту после нашего возвращения в Федерацию.

«То же самое касается и диагноза недосущества относительно тебя, который ты столь некритично воспринял. Просто голое предположение».

– Ладно, сейчас это не главное. Займемся Белым Объектом.

Я постарался сосредоточиться на поступивших данных. Особых надежд у меня не было, но я ученый и отработал материал добросовестно.

Работал до вечера. Лазейки не обнаружил. Прорыва не случилось. Как и у Герби.

Возвращаясь в каюту, я уже принял решение. Надо признать: это было авантюрой с самого начала. Герби был прав. Это задача не нашего уровня. Пора возвращаться домой. Я уже открыл новую планету и новую разумную цивилизацию. Вступил с ней в первый контакт. Этого более чем достаточно, чтобы вписать свое имя в историю науки.

«А как же твой друг Келли и его спасение?»

«Я ничем не помогу ему, если погибну, как те таэды. Надо действительно передать дело Спецконтролю. Или Космофлоту. Они смогут найти решение, у них ученые, технологии, огромные ресурсы и так далее. А меня никто в принципе не готовил к штурму оборонительной системы».

«У нас был уговор. Ты посетишь мою планету».

– Этот уговор был, когда я думал, что ты настоящий пришелец. Уговоры с воображаемой личностью, знаешь ли…

Моя правая рука вдруг ударила меня по лицу, а внутри вспыхнула ярость. Чужая ярость.

«ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ОБМАНУТЬ МЕНЯ, ЧЕЛОВЕК! Если ты решил оставить своего друга без спасения – дело твое. Но нарушать уговор со мной даже не пытайся! Я могу захватить твое тело прямо сейчас!»

Это было… мощно. Не знаю, что он сделал, но казалось, будто весь мир кричит на меня. Я нервно сглотнул, прежде чем ответить:

– Ладно, не кипятись. Полетим на твою планету… эту планету. Я не прочь познакомиться с новой цивилизацией, если там нет опасности.

В тот момент мне было страшно оставаться наедине со своим безумием. Гемелл разозлился не на шутку. Я поспешил в лабораторию, где уже была Лира, вернувшаяся после полевой работы.

– Вижу, вы зря времени не теряли, – произнес я с вымученной улыбкой.

Все помещение оказалось заполнено маленькими белыми контейнерами, в каждом из которых был насыпан грунт и высажено то или иное местное растение. Не помню, чтобы госпожа Недич спрашивала у меня разрешение на это.

Но какая же она была счастливая! Мое сердце дрогнуло, когда Лира улыбнулась при виде меня и начала взахлеб рассказывать про каждый образец. Впервые за два дня я почувствовал, что мне стало легко, пока смотрел на нее. Грелся в лучах ее исследовательского счастья. И немножко отогрелся. Думаю, Герби ошибся – никакая она не социопатка. Просто очень увлечена наукой.

Украдкой я любовался Лирой. Совершенный точеный профиль, сосредоточенное выражение лица и восторженный блеск в глазах… Все-таки хорошо, что она полетела. Вид Рагнара Олссона совершенно точно не оказывал бы на меня такого воздействия.

Надеюсь, читатели простят меня за то, что я не описываю флору Фомальгаута-2. Конечно, тут все отличалось от привычных нам растений Федерации. Даже я, не будучи ксенобиологом, это замечал. Но из-за упомянутых выше потрясений мне было совершенно не до флоры. А вот если бы Лира писала эту книгу, то, уверен, большая ее часть состояла бы из дотошного описания всего того, что произрастало в районе посадки «Отчаянного».

– А как у вас продвигается? – спросила она. – Те записи оказались полезны?

– Не особо. Мы в тупике.

– Я бы хотела помочь, но совершенно ничего не смыслю в преодолении автоматических оборонных систем. – Девушка очаровательно улыбнулась. – Надеюсь, память того существа, которая осталась у вас, поможет.

Затем она повернулась к ближайшему контейнеру и продолжила изучать его, как будто меня больше не было в помещении.

Я вздохнул. Может быть, все-таки социопатка.

Долго не удавалось заснуть. Тьма обступала меня, пока я ворочался с боку на бок. Мысли и воспоминания лезли в голову, наслаиваясь друг на друга. Кувшин с ярко-оранжевой жидкостью на покрытом солнечными пятнами столе… Таэды, смело отправляющиеся на смерть… Выглядел ли мой отец так же, когда решил пожертвовать собой ради спасения подчиненных во время аварии? Офицер и священник сказали нам в тот день, что он погиб как герой. Помню, как дрожали мамины руки, когда она принимала красную бархатную коробочку с посмертным орденом. Помню, как смотрел на этих двоих – одного в белом кителе, а другого в черной рясе – и чувствовал, как ненависть закипает во мне. В тот момент я перестал восхищаться Космофлотом и перестал верить в Бога.

Был ли я обижен? Да, на весь мир!

Хотел ли я наказать Бога своим неверием? Отомстить Ему? Не знаю. Уж как-то слишком глупо звучит. Совершенно точно я не думал в таких выражениях. Просто не мог быть прежним. Смерть отца разрушила во мне слишком многое.

Конечно, я знал, что все люди смертны. И мой отец тоже. Но все произошло так внезапно. Если бы Бог хотя бы намекнул на то, что нас ждет… Некоторые говорят, что видят накануне тревожные сны, что-то предчувствуют, получают некие знаки. А у меня не было ничего – вот сейчас я веселый парень, читающий книжку на балконе и пьющий апельсиновый сок, а в следующий миг земля уходит у меня из-под ног… Все случилось очень резко и слишком больно.

Что, если я увидел бы какой-то сон накануне? Что, если бы священник не пришел тогда? Или пришел другой священник? Или этот священник сказал бы другие слова? А может быть, дело вовсе не в священнике. Будь моя вера настоящей, она бы не рассыпалась от первого удара. Мама вот не перестала быть верующей…

Но даже если Гемелл и прав о психологических основаниях моего неверия, это еще не доказывает, что Бог есть.

В тот год я долго горевал, пока не влюбился в Ванду. Она вернула меня к жизни. И в этой новой жизни я обнаружил, что вера в Бога мне, в общем-то, и не нужна. Ни в чем из того, что со мной происходило. Пока я не оказался перед лицом катастрофы в бункере Хозяев… Тогда я был в отчаянии, любой бы на моем месте помолился. А то, что удалось избежать катастрофы, ничего не доказывает. Это сделал Герби, а не Бог. Не произошло никакого чуда.

Просто повезло.

День сто сорок второй

Проснулся я в хорошем расположении духа. Решение свалить с Фомальгаута как можно скорее окончательно созрело во мне. Тут, конечно, интересно, но пора возвращаться к нормальной жизни. К изучению уже умерших цивилизаций. Безопасных. Как улетим отсюда, осмотрим на обратном пути астероиды пояса Дагона. Поищем руины. Вот это по мне. А бросаться на плазменную пушку – нет уж, спасибо. Я свою жизнь не на помойке нашел.

Нажав кнопку вызова на коммуникаторе, я спросил:

– Герби, ты смог найти вариант доступа к объекту? Может быть, какие-то новые данные помогли?

– Нет. Однако здесь кое-что произошло рядом с «Отчаянным».

Я пошел в рубку с дурными предчувствиями, и они оправдались. На огромном экране было хорошо видно большое металлическое устройство, появившееся справа от корабля. Подле него чем-то занимались трое таэдов-воинов.

– Это еще что за хрень?

– Похоже на орудие. Судя по тому, что ствол обращен под углом вверх, зенитное.

– И здесь тоже солдаты! Зачем их прислали?

Я заметил еще двоих, стоявших непосредственно у корпуса нашего звездолета.

– Почетный караул? – предположил Герби. – Или охрана. Или стража.

От волнения я стал ходить по рубке туда-сюда. Все это очень некстати… Мне хотелось покинуть планету по-тихому, но, видимо, придется сначала объясниться с генералом… Извините, мол, переоценил свои силы, ничего не получится…

– А вот это она зря, – бесстрастно сказал Герби.

Обернувшись к экрану, я с ужасом увидел, как Лира в скафандре подходит к двум воинам, неся перед собой анализатор.

– Уходи оттуда! – крикнул я, словно она могла слышать сквозь экран. – Ну что за дура?!

В следующий миг ближайшая «статуя» ожила и направила оружие стволом на Лиру. Девушка выронила анализатор и подняла руки вверх. Я помчался к выходу.

«Гемелл, давай отложим наши споры, пожалуйста, помоги мне с переводом! – думал я на бегу. – Помоги мне ее спасти!»

«Помогу».

Выскочив наружу, я будто в сауну шагнул – такая тут царила жара и влажность. Но все мое внимание было сосредоточено на двух фигурах – Лиры и таэдского воина. Они словно попали в стоп-кадр. Когда я вышел наружу, таэд по-прежнему держал ее на прицеле, а она стояла с поднятыми руками.

– Извините! Минуточку внимания! – крикнул я, направляясь к ним.

«Иди медленнее, – приказал Гемелл. – Рядом с вооруженными солдатами не стоит делать резких движений».

– Вы знаете генерала Иуэ? – спросил я воина, приблизившись.

– Да.

– Я капитан Сергей Светлов, с которым генерал вчера заключил договор о военном союзе. Вы слышали об этом?

– Да. Ты эноареоло.

– Могу ли я узнать ваше имя?

– Сержант Оаэа.

Я стер пот со лба. Какая же тут жара!

– Сержант, простите мою помощницу. Она совершенно безобидна и не хотела причинить вред.

Воин опустил оружие и сказал:

– В таком случае ей не стоит направлять на нас неизвестные приборы и принимать угрожающую позу.

– Что? А, простите, у нас это не угрожающая поза, а совсем наоборот…

Когда Гемелл закончил извлекать последнюю певучую трель из моего рта, я прошипел, обращаясь к Лире:

– Опустите руки! Немедленно!

Она молча подчинилась.

– А это просто измерительный прибор, – продолжил я говорить таэду. – Он безвредный. Можно она заберет его?

– Да.

– Медленно поднимите анализатор. Не направляя на них!

Когда она закончила с этим, я натянуто улыбнулся и спросил:

– Ну так мы пойдем обратно?

– Да. Генерал Иуэ прибудет для встречи с тобой через десять циклов.

– Спасибо. Жду с нетерпением!

Мы пошли обратно к шлюзу.

– Простите, пожалуйста, что так вышло… – начала она.

– Как вам вообще такое в голову пришло?! – Я боялся кричать перед таэдами, поэтому злобно шептал. – Что за идиотизм?!

– Меня занесло. Виновата. Больше не повторится. Но вы, Сергей…

– Что я?!

Резко развернувшись к девушке, я увидел обеспокоенный взгляд желтых глаз сквозь стеклянное забрало ее шлема. Как будто она боялась не за себя, а за меня.

– Вы вышли без скафандра.

И только после ее слов до меня вдруг дошло, что это правда. Я так спешил ее спасти… Среди угнетающей духоты я ощутил слабое дуновение ветра. Он обдувал мое лицо, принося терпкие запахи местных растений Фомальгаута-2 и, видимо, возбудителей болезней, которые меня убьют.

Лира продолжала извиняться, когда осматривала меня в медпункте «Отчаянного». Она по-прежнему была в скафандре, чтобы не заразиться чем-нибудь. Поставила мне капельницу, которая должна была почистить мою кровь.

Я мрачно молчал. Вчера мне казалось, что хуже некуда, а вот глядишь ты…

– Нашли что-нибудь? – раздраженно спросил я.

– Пока нет. А как ваше самочувствие?

– Без изменений. Пока.

В медпункт вошел Герби и заметил:

– В высшей степени неосмотрительно.

– Скажи лучше что-то, чего я не знаю.

– Летательный аппарат генерала Иуэ приземлился две минуты назад.

Я вздохнул:

– Теперь, наверное, мне нет смысла надевать скафандр?

– Разумеется, есть! – пылко возразила Лира. – Пока что, похоже, вы ничего не подцепили. Но это не значит, что не подцепите в будущем, если продолжите дышать местным воздухом и тем, что в нем летает.

– Вынужден согласиться с ксенобиологом.

– А твоего согласия никто не спрашивал, жестянка, – грубо сказала она.

– Вообще-то, госпожа Недич, я спрашивал именно его. Останьтесь здесь. Вам запрещается выходить наружу. В этот раз я пойду один. В скафандре.

Как и в прошлый раз, мы встретились в таэдском воздухолете. Войдя в него, мы становились невидимы для внешнего мира. Генерал был один, даже его водитель вышел.

– Рядом с нашим звездолетом появились солдаты, – осторожно сказал я.

– Да. Они вас охраняют. Противнику стало известно о вашем прилете, так что надо обезопасить вас на случай, если вражеские диверсанты попытаются атаковать.

– Я заметил также, что на склоне установлено орудие.

– Да, самое лучшее. Для защиты вас от угрозы сверху. Если вражеский воздухолет приблизится, он будет сбит, можете об этом не беспокоиться.

«Это орудие без труда собьет и “Отчаянный”, если мы попытаемся улететь, не выполнив свою часть договора», – заметил Гемелл.

Но это я понимал и сам.

Иуэ заговорил, и еще до того, как Гемелл перевел, я уловил напряжение в тоне генерала.

– Как скоро ты собираешься проникнуть на Белый Объект?

– Мы пока еще готовимся.

Сказать «никогда» у меня не хватило духу.

– Началось наступление врагов в направлении Белого Объекта. Не знаю, сколько еще ты предполагал готовиться, но должен поторопить тебя.

– Да, конечно…

– И еще кое-что. Я полностью доверяю тебе, но не все командиры думают так же. Есть те, кто сомневается в вашей способности проникнуть на Объект. Говорят, что ты меня одурачил. Из-за больших потерь обстановка накалилась. Если ты не сможешь выполнить свою часть договора, боюсь, я не смогу защитить тебя и твою команду. Поскольку меня казнят, а потом то же сделают и с вами.

Я оцепенел. Насчет смертной казни мы не договаривались!

– Не беспокойся об этом, – продолжил генерал. – Если вы выполните свою часть договора, любые потери будут оправданы. Любые!

«Скажи, что ты уверен в успехе».

«Я не уверен!»

«Что ж, врать грешно. Тогда скажи, что сделаешь все необходимое».

«Но я и в этом не уверен».

«Ну, тогда скажи, что ничего не получится, и готовься к смерти».

– Я… мы абсолютно уверены в успехе и сделаем все необходимое, просто нужно чуть больше времени.

– Сколько?

Я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Два дня.

– Ты их получишь. Каждый цикл мои солдаты гибнут, чтобы сдержать наступление врага. Но мы выстоим. Если вы проникнете на Белый Объект, никакая цена не будет слишком высока.

– Герби, катастрофа! Послезавтра мы должны проникнуть в гексагон, иначе генерала казнят, а потом и нас! И улететь мы не можем, поскольку зенитка на холме наверняка собьет нас при попытке взлета! Пожалуйста, скажи, что ты нашел что-то, способное помочь нам попасть внутрь!

– Я нашел что-то, способное помочь нам попасть внутрь.

– Это… – Я опешил от неожиданности. – Ты в самом деле нашел или просто повторяешь за мной?

– Я кое-что заметил на видеозаписях с дрона, – сообщил Герби. – Полагаю, это может быть полезно.

– Показывай.

Он перевел видео на мой экран. Поначалу я не понял, что привлекло его внимание, – на первый взгляд все в кадре выглядело как обычно. Небо, горы, гексагон, трава и кусты, пробивающиеся между заржавевшими доспехами… Однако андроид подсказал, куда смотреть, и прокомментировал:

– Вот здесь мы видим птицу, сидящую на крыше. А вот другая запись, на которой можно заметить мелкого зверька, копошащегося в траве перед самыми воротами. Это означает, что охранная система не реагирует на биологические объекты, которые относит к животным и птицам. Насколько я понимаю, человеческого вида нет в базе данных Хозяев, поэтому вы сможете безопасно подойти к воротам, если будете выглядеть и вести себя как животное.

«Верно, – сказал Гемелл. – Неразумные биообъекты обычно не представляют угрозы. Их отстрел был бы неоправданной тратой энергии и боеприпасов».

– Но наш вид разумен, – произнес я вслух, отвечая им обоим.

– Смею заверить, капитан, людям прекрасно удается скрывать это.

«Согласен», – вставил Гемелл.

– На мне не должно быть никакой электроники, – догадался я, вспомнив, что все трупы таэдов по периметру были в высокотехнологичных доспехах.

– Не только. Ничего вообще связанного с цивилизацией, включая одежду. И передвигаться лучше на четвереньках.

Я испытал противоречивое чувство – одновременно радость от получения первого рабочего варианта решения проблемы и ужас при мысли о том, что мне придется ползти на четвереньках голым под дулами орудий.

«Недосущество нашло хороший вариант!» – одобрил Гемелл.

– Что ж, предположим, я смогу добраться до входа. Что дальше?

– В вашей памяти нет каких-либо кодов, открывающих дверь?

– Нет. Смотритель здесь никогда не был.

– Тогда это проблема.

«Войти несложно. Нужно воспользоваться переместителем. Он создаст дверь где угодно».

«Но оборонная система уничтожает любое технологическое устройство».

«Не любое. Только те, что не созданы Хозяевами».

«Однако если я понесу технологическое устройство Хозяев, то уже не буду похож на животное с точки зрения оборонной системы».

«Да. Поэтому переместитель нужно доставить к дверям независимо от тебя».

– Кажется, у меня созрела идея, – объявил я роботу и кратко рассказал план, согласно которому Герби должен бросить «гантель» ко входу в Белый Объект, а я тем временем под видом животного приближусь ко входу и, схватив переместитель, немедленно проникну внутрь…

Мы с Герби и Гемеллом долго обсуждали план, подвергая его критике, уточняя детали. И по мере обсуждения я все больше начинал верить, что у нас получится. Но все же на душе было неспокойно, и андроид это заметил.

– Вас что-то еще смущает в плане.

– Довольно многое, но есть вещь, которая совсем выбивает из колеи. Придется ползти голым! Мы ведь это все запишем на видео, и когда-нибудь его увидят другие ученые…

– Видео можно отредактировать, так что ваши половые органы будут не видны, – заверил Герби. – Я сделаю это очень быстро.

– Понимаю, как глупо это звучит, но… Проблема не в тех, кто смотрит, проблема во мне. В моих комплексах. Однако, чтобы пересечь площадку, мне потребуется максимальная концентрация. И очень досадно, что собственная нагота будет отвлекать и вводить меня в смущение. Не знаю, хоть бы набедренную повязку надеть, и я мог бы не заморачиваться… Как думаешь, можно ли с набедренной повязкой?

– Да, если она сделана из телесных материалов.

– Каких, например?

– Волосы.

– Ну, столько волос у меня нет.

– Необходимым количеством и длиной волос располагает ксенобиолог Недич.

Я захохотал.

– Вряд ли она согласится отдать свои волосы для моей набедренной повязки, – сказал я, отсмеявшись.

– Почему? Это восполняемый ресурс, и притом для нее не являющийся функционально необходимым.

– Знаешь, Герби, а ты очень хорошо сформулировал. Может, ты поговоришь с ней об этом?

– Не было еще ни одного случая, когда она бы меня послушала. Я всего лишь глупая жестянка. А вы человек и к тому же ее начальник. Гораздо больше шансов на успех, если она услышит идею от вас.

– Не думаю. Не в этом случае, определенно. Ладно, видимо, мне придется как-то преодолеть свой комплекс наготы.

«Разумеется, – сказал Гемелл. – Такая акцентуация на одежде попросту нелепа».

«Ну да, тебе легко говорить. Насколько помню, ты вообще ничего не носил».

С Лирой мы снова встретились в медпункте, куда она меня вызвала для повторного осмотра. Ксенобиолог по-прежнему была в скафандре.

– Все показатели стабильны, – резюмировала она. – А выглядите даже лучше, чем утром. Хорошие новости?

– Можно и так сказать. Кажется, у нас есть план проникновения на объект.

Я быстро посвятил ее. Лира была настроена скептично:

– А насколько большими были животные, которые запечатлены на видео?

– Кажется, не больше моего кулака.

– А что, если с крупными животными оборонная система будет более строга?

– Надеюсь, что нет. Отстрел животных был бы напрасной тратой боекомплекта.

– А что, если система считывает церебральную активность и по ней определяет, разумно ли существо?

«Гемелл, такое возможно?»

«Да. Я не знаю всех нюансов обороной системы».

Ответ меня совсем не вдохновил, и я помрачнел.

– Боюсь, что последнее можно проверить только на практике, – сказал я.

– Риск слишком велик. Не лучше ли поискать другую базу?

– Она будет оборудована такой же системой обороны. На кону жизнь моего друга и… много что еще. – Я не стал рассказывать, что еще и наши жизни. – Я должен попробовать. Разумеется, на случай моей смерти будут оставлены инструкции. Герби поможет вам покинуть эту планету и вернуться домой.

– Это очень мужественный поступок с вашей стороны, – сказала Лира, глядя на меня с искренним уважением. – Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, скажите.

Она отложила медсканер и уселась на стул напротив меня.

– Не беспокойтесь, у вас и так много работы.

– Все ерунда по сравнению с тем, что предстоит сделать вам. Я серьезно: чем я могу помочь?

– Ну, раз вы спросили… – Поколебавшись, я все же решился: – Есть одна проблема… скорее, психологического плана, но боюсь, что она будет отвлекать меня тогда, когда потребуется максимальная собранность. Как я сказал, чтобы сойти за животное, на мне не должно быть ничего, связанного с цивилизацией.

– Да.

– То есть фактически я должен пойти голым, и это… доставляет мне огромный дискомфорт. Я осознаю, что это просто комплекс, это нелепо, но…

– Я вас прекрасно понимаю, – заверила Лира.

– В общем, если бы у меня была хотя бы набедренная повязка, это помогло бы сосредоточиться на цели. Герби считает, что можно использовать повязку, сделанную из волос. К сожалению, и у меня, и у Келли короткая стрижка, так что я подумал…

Взгляд Лиры стал меняться по мере того, как она осознавала куда я клоню.

– В общем, может быть, вы могли бы помочь с этим?

Она резко встала и бросила:

– Ты совсем больной? Извращенец!

И, развернувшись, ушла. Если бы в медблоке была обычная дверь, госпожа Недич наверняка бы ей хлопнула.

«Я же говорил, что это нелепо», – бесстрастно прокомментировал Гемелл.

Сидя у себя на койке, я ощущал неприятный осадок из-за последнего разговора с ксенобиологом. Вот же больная. Что она себе вообразила? Назвать меня извращенцем…

Раздался писк дверного звонка. Пришлось вставать, засовывать ноги в тапки и идти к выходу.

– Ну что тебе, Герби? – нетерпеливо спросил я, пока дверь отходила в сторону.

В коридоре никого не было. Только целлофановый пакет на полу. Подойдя к нему и подобрав, я увидел внутри каштанового цвета волосы.

Волосы Лиры.

«Все-таки она решила тебе помочь, несмотря на отвращение, которое у нее вызвала твоя просьба», – заметил Гемелл.

Меня это смутило. Я уже настроился на то, что она не даст мне волосы, а тут вдруг такое… И что теперь все это значит?

Вернувшись в каюту, я какое-то время стоял с растерянным видом, а потом, вздохнув, принялся создавать набедренную повязку. Это, к слову, оказался довольно долгий и муторный процесс.

День сто сорок третий

На другой день мы с Герби тренировались. Он – как бросать высокотехнологичный артефакт инопланетной цивилизации ровно на двести семь метров, а я – как ползать на четвереньках, изображая животное. До сих пор стыдно об этом вспоминать, так что перейду сразу к следующему дню.

День сто сорок четвертый

Выйдя наружу, я сказал ближайшему таэду, видимо, тому же Оаэа:

– Позови генерала Иуэ. Скажи, что мы готовы начать.

Их нелепые имена, как я понял, были связаны с особенностями речевого аппарата, не позволявшего произносить твердые согласные.

Генерал прилетел минут через двадцать. Мы с Герби уже были снаружи. Я без скафандра – животные его, как известно, не носят. За прошедшие дни не проявилось никаких заболеваний, и я надеялся, что ничего не подцепил. Лира осталась на «Отчаянном». Сегодня и вчера она избегала меня. Может, оно и к лучшему. Хотя нет. В первые дни меня очень поддерживал ее позитивный настрой. Жаль, что я иду на дело без этой поддержки. Не знаю, стоила ли того набедренная повязка.

День выдался еще жарче, чем в прошлый раз. Было тяжело дышать, вокруг колыхалось дремотное марево раскаленного воздуха, сквозь которое ствол расположенной поодаль зенитки казался дрожащим. Я то и дело вытирал пот со лба, рубашка намокла и прилипла к спине, пока мы под палящим солнцем ждали Иуэ.

Когда воздухолет генерала приземлился, мы с Герби вошли внутрь. Здесь не было кондиционера, но все же в тени оказалось прохладнее. Я уселся напротив генерала и кратко рассказал о нашем плане.

– Что ж, делай то, что нужно, а мы обеспечим защиту, – сказал Иуэ. – Враг усилил натиск и прорвался к подножью горы. Надеюсь, вы успеете закончить все быстро.

Какое-то время мы летели молча. Потом генерал вдруг чуть заметно наклонил голову, будто прислушиваясь к чему-то. И сообщил:

– Плохие новости. Враг прорвал оборону у подножья. Скоро поднимется на плато и нам придется сдерживать его непосредственно перед Белым Объектом. Там не очень выгодная позиция для обороны. Но мы сделаем все необходимое с нашей стороны. Занимайтесь своим делом и не отвлекайтесь на нас.

Война. Для меня всегда это было чем-то очень далеким. Война с Землей окончилась задолго до моего рождения. Даже зная, что на Фомальгауте-2 идут боевые действия, я все равно воспринимал это как что-то далекое. Надеялся, что смогу проникнуть на базу Хозяев и покинуть планету, так и не увидев войны. Увы…

Вздохнув, я сказал генералу:

– Мне нужно выйти из летательного аппарата в том месте, где система обороны Белого Объекта не сможет это видеть. Иначе она поймет, что я разумное существо, и уничтожит меня.

– Там есть скала. Мы опустимся за ней.

Чем ближе мы подлетали, тем сильнее я нервничал. Воздухолет пошел на посадку и аккуратно опустился на грунт за большой скалой. Генерал встал и сказал:

– Ксеноархеолог, я уверен в своих бойцах. Но если вдруг все-таки враги захватят окрестности Белого Объекта, не отдавай им доступ внутрь. Дождись подхода наших сил. Мы обязательно отобьем его.

Гемелл предложил пафосный ответ, и я его озвучил. Пообещал не отдавать доступ врагам. Как оно выйдет на самом деле, я понятия не имел.

– Благодарю. Поверь, весь наш народ ценит твою жертву! То, что здесь происходит, видит сейчас каждый истинный таэд на планете. Мы снимаем это для них и для потомков. Наши умы с тобой.

Генерал качнул головой и вышел. Грохот взрывов стал громче, когда он открыл дверь.

– А мне казалось, хуже уже быть не может, – подавленно пробормотал я.

Мало того, что придется почти голышом ползти, так еще и на виду у всех «истинных таэдов»! Кажется, Бог и впрямь есть, и Он смеется надо мной…

«Не богохульствуй! – одернул Гемелл. – Уж сейчас точно не следует гневить Бога, когда тебе очень скоро понадобится Его помощь!»

Я хотел огрызнуться, но сдержался. Наверное, во мне опять заговорил страх, как тогда, в бункере, но я решил, что если Бог есть, то и впрямь гневить Его с моей стороны было бы сейчас опрометчиво. Ну а если Его нет, то я в любом случае ничего не потеряю, если сдержусь. Кажется, это называется аргументом Паскаля.

Меня бил мандраж, а я ведь еще даже не вышел наружу! Судорожно вздохнув, я начал раздеваться. Герби тактично отвернулся. Видимо, этому его тоже научил Василий Сергеевич. С каждым движением страх все глубже запускал в меня свои холодные щупальца.

И чего же не сиделось мне на Мигори? Ведь все у меня было хорошо. Но дернула нелегкая, приключений захотелось идиоту!

Раздевшись и опоясавшись набедренной повязкой из каштановых волос Лиры, я проговорил:

– Герби, прости, что не послушал тебя тогда, на астероиде. Надо было лететь на Морогоро и сделать, как ты сказал.

Хотелось услышать что-то саркастичное, в привычной для него манере. Но андроид просто ответил:

– Я прощаю вас, капитан.

Пора было выходить, но я все никак не мог решиться. Снаружи грохотали взрывы.

«Стоящий на земле воздухолет для противника будет приоритетной целью, – заметил Гемелл. – На твоем месте я бы здесь не засиживался».

После этих слов у меня резко прибавилось решимости выйти, и я открыл дверь. Какофония боя обрушилась на мои барабанные перепонки. Я знал звуки войны по фильмам. Человеческой войны. То, что я услышал здесь, было одновременно и похоже, и непохоже. Гул отдаленной канонады и грохот близких разрывов был точно таким же. Но вместо стаккато пулеметных очередей и шипения лазеров доносилось какое-то механическое жужжание и взвизги.

И едкий запах гари, смешанный со странным сладковатым ароматом, ударил в ноздри. Возле «Отчаянного» пахло иначе…

Из-за того, что мы были в горах, здесь отсутствовала безумная жара. Температура оказалась вполне комфортной. Хотя бы что-то приятное в этой безумной ситуации…

Стоя на ступеньках, я осмотрелся. Передо мной высился обломок скалы, а справа тянулись ряды металлических воинов, стоявших спиной ко мне и лицом к склону, откуда должен подняться враг… Последняя линия обороны перед Объектом. От этих фигур разило обреченностью.

Бросилась в глаза общность таэдских военных с нашими, человеческими – порядок построений, единообразие боевых костюмов. Как будто мы и таэды на опыте пришли к выводу, что именно строгое соблюдение порядка и дисциплины помогает принести в мир наибольшее разрушение и хаос.

Есть что-то ироничное в этом.

Сзади раздались гулкие шаги Герби, и я поспешил сойти на землю, чтобы не мешать ему выйти.

«Пора», – сказал Гемелл. Вздохнув, я опустился на четвереньки и пополз к ближайшему краю скалы. Набедренная повязка не работала – я все равно казался себе голым. И все «истинные таэды» смотрят на меня сейчас! А ведь у них стыд наготы должен быть еще выше, если учесть, что их бронекостюмы не оставляют открытым даже клочок тела или лица. Как я выгляжу в их глазах?

«Как герой, превозмогающий себя ради победы».

Ага, герой, как же. Ползти на карачках голышом на виду у всех, подбираясь к зоне поражения… Как я вообще мог на это согласиться?

С неожиданной теплотой я вспомнил своего начальника на Мигори, наш последний с ним разговор. «Не стоит лишать себя такой работы», – говорил он, а я еще смеялся, гордый дурак! Ну вот, посмейся теперь, ползя голышом на орудия! А ведь мог бы сидеть сейчас в уютном офисе с интеллигентными коллегами, пить чай, обрабатывать данные и чертить графики… Вот чего не сиделось?

«Лучше бы помолился!» – проворчал Гемелл. Кажется, он тоже нервничал.

Я выполз за скалу. Белый Объект был слева, и я повернул к нему. Ладони и колени саднило от острых камней. А я ведь только начал путь! Что же будет дальше?

Собрав все свое мужество, я пополз в сторону гексагона. До границ зоны поражения оставалось метров шестьдесят. Я смотрел прямо перед собой, боясь поднять голову. Можно было лишь гадать о том, насколько мой нелепый вид мог сойти за животное.

Краем глаза я видел, как Герби обошел меня слева, слышал, как он бросил «гантель».

– Артефакт доставлен в заданную точку, – сообщил робот.

Ну, хоть что-то исполнено из нашего безумного плана. Сердце мое все чаще билось, пока я приближался к границе мертвой зоны.

Передо мной простиралась каменистая земля с редкими травинками желтого цвета и еще более редкими кустиками. В пятидесяти метрах лежал труп таэда в ржавых доспехах. А за ним было целое поле таких. Я видел смерть каждого из них. Удивлялся, как они решились пойти, и вот делаю то же самое… Теперь я их понимаю: каждый из них был убежден, что нашел надежный способ преодолеть защиту. Как и я сейчас…

«Не спеши. Ползи медленно. Сверни налево. Вот к тому кустику!»

Я подчинился. Кустик выглядел чахлым и пыльным.

«Ешь листья», – приказал Гемелл.

«Чего?»

«Ты же здесь пасешься».

«Разве?»

«А что еще тебе тут делать в качестве животного? Веди себя соответственно. Оборонная система не глупа».

«Это может быть ядовитым! Почему ты раньше не сказал? Я бы попросил Лиру проверить…»

Сзади громыхнуло, и земля вздрогнула подо мной. Парой секунд спустя сверху посыпались маленькие обломки, один из них упал в метре от меня.

«Воздухолет генерала накрыли, – прокомментировал Гемелл. – Хорошо, что ты не задержался там. И здесь тебе лучше не задерживаться».

Посмотрев на оплавленный кусок металла, упавший возле моей руки, я осознал, что теперь точно обратного пути нет. Что ж, пришлось срывать зубами пыльные жесткие листья и жевать их. Это было отвратительно. Горько. С трудом я заставил себя проглотить их.

«Хорошо. Теперь неторопливо двигайся к зоне поражения».

И я пополз, морщась от боли в коленях. Во рту появился металлический привкус крови – видимо, я порезал язык об острый край листика, пока жевал его. Труп таэда становился все ближе. Его доспехи выглядели ярче других – они были зеркальными. Я вспомнил, как он погиб. Один из первых…

«Не вздумай замедлиться на границе!»

Вперед. Спокойно. Неторопливо. Как же тяжело держать себя в руках! В этот момент я даже порадовался своей психической болезни – благодаря иллюзии присутствия другой личности я не чувствовал себя одиноким. Перед лицом такого страха даже безумие казалось союзником.

«Лучше бы ты просто помолился вместо всей этой чуши», – проворчал Гемелл.

«Да не буду я молиться! Успокойся уже!»

И вот она – граница мертвой зоны, покрытой трупами моих предшественников. Я глядел на свою правую руку, которая тянется вперед, в зону поражения. Вот сейчас вылетит сверкающее пятно плазмы – и все, конец… Для меня. А кто-то в будущем посмотрит это как очередную запись неудачного эксперимента в подборке таэдов…

Рука опустилась на сухую землю. Потом вторая рядом. Я двинулся дальше, бросив взгляд на свое перекошенное отражение в зеркальном доспехе мертвого воина. Еще движение вперед…

«Ты прошел! Сработало!»

Да! Я жив! Эйфория захлестнула меня. Даже грохот канонады как будто стал тише, а привкус крови во рту исчез… Я смогу! Труп таэда остался позади. Мои движения ускорились в направлении гексагона.

«Не спеши! Сверни направо, вон к тому кустику. Нельзя идти по прямой к цели, чтобы не спровоцировать систему».

Звучало разумно. Я подчинился. Так, я животное, я здесь пасусь. Никуда не спешу. Ищу кустики. Далеко впереди я видел неподвижные серебристые шеренги живых таэдов, пока огибал останки их давно павших собратьев. Ученый во мне не исчез, так что я украдкой осматривал трупы. Интересно было, как местные обитатели выглядят на самом деле. Сквозь дыры, оставленные оружием Хозяев, было видно не так уж много – кости, иногда бурые куски ссохшейся плоти, но у меня сложилось впечатление, что без доспехов таэды намного меньше. Однако явно не скорпионы. И не каракатицы. Вот бы сюда мои приборы и пару дней на изучение…

Добравшись до очередного кустика, я заставил себя остановиться и сорвать ртом мерзкий на вкус лист. Потом начал жевать. Медленно, чтобы снова не порезаться. Я пройду и скоро получу доступ к уникальному ксеноархеологическому объекту. Найду средство оживить Келли. Оно того стоит. Может быть, даже смогу отключить систему защиты на всех аванпостах Хозяев и избавлю человечество от угрозы…

«Не сможешь. Это просто узел связи, а не командный пункт».

Вдруг со стороны шеренги таэдов донеслись резкие жужжащие звуки. Они стреляли! Если бойцы последней линии обороны начали стрелять, это значит, что внизу враг прорвался и подошел на расстояние прямого выстрела.

Эйфория улетучилась и страх вернулся, когда на моих глазах воины стали падать. Оставшиеся усилили стрельбу, концентрируя огонь на ком-то внизу. А потом в передние ряды ворвался стальной гигант! Я не знаю, был ли это робот или огромный боекостюм с сидящим внутри оператором. У него было четыре руки, две из которых оканчивались плоскими стволами. Как шар от боулинга разбивает ряд кеглей, так этот монстр в одно мгновение смял линию моих защитников. Быстро и яростно он топтал и сокрушал ближайших таэдов верхней парой рук, а нижней парой водил в направлении дальних, и те разваливались на части, будто разрезаемые невидимым клинком. Защитники поливали врага огнем, но их оружие было нипочем беснующемуся монстру. Один воин бросился на него с чем-то темным в руке и был разорван на куски. Затем второй прыгнул сзади и ухватился за огромную металлическую ногу, после чего исчез вместе с ней в огненной вспышке. Гигант завалился на бок, но тут же начал вставать. Этой заминки хватило двум таэдам с очень длинным оружием. Раздался пронзительный визг – и металлический монстр рухнул с огромной дырой в корпусе.

Но было поздно – в пробитую им брешь хлынули снизу вражеские воины. Я впервые увидел этих таэдов. Они тоже были в металлических доспехах, но другого дизайна и оттенка – медного, а не светло-стального, как у наших. Их волна схлестнулась с нашими, и начался ад.

Я не знаю, как это описать. Перечитал два абзаца выше и понимаю, что это просто слова, нисколько не передающие кошмарности того, что происходило. Даже видеозаписи гибели таэдов, которые я смотрел, не производили такого впечатления. В конце концов, это всего лишь картинка на экране. Но когда ты видишь смерть своими глазами, ужасную насильственную смерть, это разрывает твое сердце. Я видел не одну, а множество смертей, и все они происходили прямо передо мной!

Было очень страшно.

Очень.

С появлением огнестрельного оружия человеческие войны во многом лишились того омерзительного вида, какой имеет ближний бой. Когда ты убиваешь разумное существо не издалека, а собственными руками. Думаю, для таэдских войн это тоже было несвойственно, но случилось в тот день из-за исключительных обстоятельств. Обороняющимся некуда было отступать, а атакующие боялись использовать артиллерию вблизи Белого Объекта. На моих глазах развернулось кровавое безумие взаимного уничтожения самыми примитивными и варварскими способами. Предсмертные крики, яростные звуки ударов и скрежет металла… это был кошмар!

«Продолжай движение! – приказал Гемелл. – Они умирают, чтобы дать тебе время!»

Повернувшись обратно к гексагону, я начал опять ползти на четвереньках. Но какая-то сила заставляла меня то и дело оглядываться назад, на тех, кто отдавал свою жизнь за то, чтобы я успел дойти. Какая самоотверженность была в них! Я ошибался, думая, что у таэдов нет эмоций. Та бойня была переполнена эмоциями.

Среди какофонии рукопашной битвы раздавались выстрелы, и каждый раз во мне все сжималось внутри. Что, если кто-то из «медных» просто выстрелит мне в спину?

«Ни за что. Ты важен обеим сторонам. Ты – ключ к Белому Объекту и к завершению войны».

Умом я понимал это, но звуки стрельбы заставляли вздрагивать каждый раз. Хотелось просто лечь и притвориться мертвым, пока все не кончится. Ведь в хаосе битвы в меня могут попасть даже случайно! Какая-нибудь шальная пуля, хотя таэды стреляют не пулями… Разряд, луч – не знаю что… Смерть неистовствовала позади меня, словно огромное невидимое чудовище, ежеминутно пожирающее сотни живых существ. И в масштабах этого кровавого пиршества я казался мелкой букашкой, пытающейся незаметно уползти с обеденного стола. Мне удавалось двигаться вперед только убеждая себя, что внутри гексагона я окажусь в безопасности.

«А что, если медные сейчас победят?»

«Исполнишь то, что обещал генералу. Дождешься, пока новые силы наших таэдов не выбьют этих. Тебе ничего не грозит – враги все равно не смогут подойти к гексагону, пока ты не отключишь автоматическую защиту».

«А что, если подкрепления не будет?»

«После того как все увидели, что ты прошел, оно обязательно будет. Таэды бросят сюда все силы».

«А если все-таки не смогут отбить?»

«Сосредоточься на своей первоочередной задаче».

А вот с этим было хуже всего. Потому что я уже дополз. Стоял на четвереньках в полутора метрах от входа. Смотрел на лежащую рядом со мной «гантель», метко заброшенную сюда Герби. И никак не мог заставить себя сделать последний рывок. Самый ответственный.

Ведь если я возьму в руку переместитель, то перестану выглядеть животным. Раньше мне казалось, что я успею прыгнуть раньше, чем система среагирует, но сейчас это выглядело самоубийством… В трехстах метрах от меня продолжалась жестокая бойня, лучшие воины генерала Иуэ сражались и умирали, а я застыл, парализованный страхом. Как бы хотелось иметь хоть каплю их мужества!

«Позволь мне», – попросил Гемелл.

Было бы здорово сказать, что я отверг это предложение, превозмог себя и все сделал сам. Но в действительности я ответил:

«Да», – и уступил ему.

Сразу после этого в глазах как будто на мгновение потемнело. А потом я увидел, как мое тело хватает правой рукой переместитель и, отталкиваясь ногами, прыгает к двери. В прыжке наводит «гантель» – и дверь исчезает. Еще один прыжок – уже в открывшуюся темноту проема.

И все это время странное ощущение отчужденности от действий моего тела. Вот, значит, как Гемелл чувствует себя внутри меня…

Затхлый воздух. Холод пола под ногами. Мои глаза осматривали большой светлый зал, в котором я оказался. Уже знакомое по бункеру расширение стен к потолку. Изогнутые металлические конструкции справа. Толстый слой пыли повсюду.

«Мы внутри! Нам удалось! – облегченно подумал я. Звуки битвы стали тише, оставшись снаружи. – Мы в безопасности! Теперь никто меня не подстрелит…»

Но Гемелл был напряжен и мрачен. Он кого-то ждал. Приложив ментальное усилие, я понял: у Белого Объекта должен быть свой Смотритель! И сейчас он придет!

Нет, мы совсем не в безопасности!

Гемелл ждал, выпрямив мое тело и протянув вперед руку с «гантелью». В отличие от бункера, здесь был не один, а два прохода – прямо и справа. Гемелл повернул мою голову так, чтобы видно было оба. Где-то в глубине комплекса сейчас пробудился от сна местный Смотритель. Скоро он придет устранить проблему. Неужели я опять подверг человечество риску? Надо быстро уходить отсюда!

«Успокойся. Человечество не пострадает».

Из темного центрального прохода быстро выплыла широкоплечая мерцающая фигура с руками-клешнями. Я ощутил дежавю, снова увидев муаорро. И страх.

Гемелл вдруг испустил из моего рта высокий дребезжащий звук, и полупрозрачная фигура остановилась. А в следующее мгновение перед моим разумом опять разверзлась пропасть, наполненная сизым маревом. Смотритель Белого Объекта проник мне в голову, но встретился с Гемеллом. Тот стал буфером между нами.