Читать онлайн Между нами, девочками…

Глава 1

Виктория подошла к окну и облокотилась на разогретый солнцем подоконник. Весна стремительно вступала в свои права и старалась внести в уличный пейзаж лёгкие и радостные краски. Звуки в прозрачном весеннем воздухе отражались эхом и проникали в открытую форточку. Вике было непривычно находиться дома в будни, посреди рабочего дня, не обременённой делами. Но это состояние нельзя было назвать праздностью, оно имело другое определение: ангина. И на этот счёт даже был выдан документ, называемый листом нетрудоспособности. Умудриться в тёплые весенние деньки простудиться и заболеть – для этого нужно иметь большой талант! И, как показывали последние события, Вика его имела. В самом начале вынужденного пребывания дома было намечено много того, что хотелось давно сделать, но на что всегда не хватало времени: лёжа в постели почитать книги, пересмотреть ретроспективные фильмы, которые она очень любила, сделать ревизию одежды на весенне-летний сезон. В какие-то модели внести коррективы и дополнения в соответствии с новыми веяниями моды, а что-то отложить до лучших времён, ведь, как известно, мода циклична. Но это, конечно, не исключало покупку новой сезонной одежды. Мода менялась, а потом, как будто вспомнив о том, как хорошо её принимали лет эдак десять назад, снова возвращалась, внося незначительные детали в новые модели. Вика, будучи ещё совсем маленькой, слышала, как её родители обсуж дали до невозможности узкие брюки, которые, по слухам, молодые люди с трудом натягивали на себя, предварительно намылив ноги. Эта мода возмущала родителей. И тут же отец приводил в пример ширину брюк времён его молодости, не предполагая, что всё вернётся на круги своя, что будут снова широкие брюки клёш разных вариантов: расширяясь от бедра, от колена или вообще – с цветными вставками по бокам, украшенными пуговицами (да, было и такое!). Потом снова в моду вошли прямые, классические брюки, которые вскоре сменили узкие, с посадкой на бёдрах. Поняв, что это вариант не для всех, мода подумала и вернулась к высокой посадке на талии. И сейчас опять замелькали джинсы, по ширине похожие на брюки папиной молодости.

А уж про юбки и их длину и говорить не приходится: то макси, то миди, то мини! Последние своей длиной возмущали бабушку Вики, и она их называла не иначе как горжетками. Муж Вики Вадим с иронией говорил, что этот процесс можно назвать круговоротом моды в природе, она была с ним согласна и поэтому особенно любимые вещи выбрасывать не спешила.

Надо заметить, что все намеченные дела должны были совершаться параллельно с разными процедурами: полосканием горла, компрессами и приёмом таблеток, что, конечно, не прибавляло радостных моментов в пребывании на больничном. Планов было громадьё, но, как показало время, ничего не хотелось делать: Вику одолевала лень, и в промежутках между лечением она слонялась по квартире, иногда задерживаясь на диване перед телевизором, чтобы посмотреть какую-нибудь телепередачу, или захаживала на кухню и в раздумьях стояла перед раскрытым холодильником, размышляя над тем, что бы съесть, при этом не испытывая чувства голода, а просто так, от нечего делать. Эти скитания продолжались примерно до двух часов пополудни, их можно было определить как «ожидание». После двух часов атмосфера в доме менялась: всё становилось ярким, тёплым, шумным и весёлым. Это означало, что из школы вернулась дочка Женька, ученица шестого класса, особа весьма самостоятельная, имеющая своё мнение по любому вопросу, человек творческий и активный. В сферу её интересов попадали различные увлечения: то она занималась танцами, то фигурным катанием, то рисованием. И вдруг сразу всё менялось, и её увлекала фотография или какое-нибудь рукоделие, или занятия в литературном кружке, или в театральной студии. Вика такую разбросанность дочери не поощряла и говорила, что пора бы сосредоточиться на чём-то одном и если взялась за дело, то его нужно доводить до конца. Женька категорически была с этим не согласна и считала, что если всё доводить до конца, то не хватит жизни. Нужно пробовать, и если чувствуешь, что это не совсем твоё, то переключаться на что-то другое. А проще говоря, искать себя. К этим поискам в семье уже привыкли, они удивляли и даже начинали развлекать. Тема, которая увлекала Женьку на какой-то период, не оставляла в стороне членов семейства, можно было уже напечатать двухтомник вопросов, с которыми она обращалась за всевозможными разъяснениями. Последнее, чем заинтересовалась наша почемучка, это значение имён и их последующая интерпретация.

– Мама, моё полное имя Евгения, так почему же меня все зовут Женей? В полном имени нет и намёка на букву «Ж». Логичнее меня называть Евой, здесь хотя бы первые буквы совпадают.

– Дочь, Ева – это совсем другое имя, оно и короткое, и полное звучит одинаково. А что за претензии? Тебе не нравится твоё имя?

– Вопрос не в этом, я за логику и справедливость! Всё должно быть ясно и понятно! Вот ещё пример: наша бабушка свою подругу Анну Васильевну называет Нюрой! Ну это уже ни в какие рамки не влезает! Красивое имя Анна переделать в невзрачное имя Нюра! Откуда берётся эта нелепица?

– Я не могу тебе точно сказать. Так повелось, и к этому привыкли и не обращают внимания на такое несоответствие. Странно, что тебя это волнует.

– Да я так… просто интересуюсь.

Время приближалось к двум часам, послышался щелчок от поворота ключа входной двери. Женя знала, что её мама на больничном и сейчас находится дома, но обычного возгласа: «Мам, это я!» не последовало. Вместо этого Вика услышала, как портфель дочери был брошен на пол в прихожей. «Что-то не в духе наша девочка!» – подумала она.

– Женя, что с настроением? Проблемы в школе?

– Нет! Просто я в который раз убеждаюсь, какие же мальчишки дураки!

– Ну положим, не нужно обобщать. Все нынешние мужчины когда-то были мальчишками, в том числе и твой папа. Ведь ты не можешь о нём сказать ничего плохого.

– Папа – это папа! И не надо сравнивать! Я про мальчишек, моих ровесников!

– А что случилось? Если есть желание, расскажи!

– Я сегодня после уроков зашла в изостудию и забрала свою папку с рисунками, потому что решила окончательно: рисование – это не моё, и я не буду посещать занятия. По дороге домой я встретила Димку Скворцова, ну ты его знаешь, это мой одноклассник, мы с ним ещё с детского сада дружим. Он помог мне, взял мой портфель, а я понесла папку. И здесь, как назло, неожиданно на нашем пути появился Витька Егоров со своими дружками. Ну тут и началось! Как только Димку не называли: и девчачьим подхалимом, и носильщиком портфелей, и влюблённым очкариком. А меня – воображалой, задавакой и отличницей. Оказывается, это тоже в их глазах большой недостаток. Я не стала молчать и отпустила в их адрес несколько определений, а вот Димка долго крепился, я даже начала думать, что он испугался. Но нет! Он развернулся и ударил моим портфелем Егорова по голове. Началась потасовка, и только мимо проходящий мужчина растащил драчунов. Те, удаляясь, стали кричать, чтобы я сказала «спасибо», что моему «женишку» не успели разбить очки, а меня назвали «невестой без места»! Ну не дураки ли, скажи! До нашего подъезда мы с Димкой шли молча, он только шмыгал носом и не сказал ни слова, чтобы успокоить меня! Я и на него разозлилась, не знаю, когда теперь помиримся! И нужно ли мириться, я ещё подумаю!

– Женя, я тебе неоднократно говорила, что нужно стараться избегать подобных конфликтов, а не вступать в диалог, если тем более ты не уверена, что победишь в словесной перепалке! И как я тебя учила: от негатива всегда отгораживайся воображаемой перегородкой из толстого стекла, которая не пропускает ни звуков, ни эмоций. А для надёжности представь себя под защитным куполом из этого же материала, да ещё и с берушами. А на друзей из-за таких случаев не стоит обижаться! Диму можно понять, если бы в этой ситуации он поступил по-другому, то навряд ли потом ты могла бы назвать его другом! А то, что твой одноклассник не смог найти нужных слов, так ведь он ещё так молод, со временем он поймёт, какие слова и когда говорить девушке! У него всё впереди!

– Да, мамочка, тебе легко говорить! Это не тебя дразнили и обзывали! Я бы посмотрела на твою реакцию в этой ситуации и на то, как бы ты отгораживалась воображаемым куполом от этих дураков!

Глава 2

Вика смотрела на дочь и старалась спрятать улыбку, которая предательски выдавала нахлынувшие воспоминания после высказывания Жени по поводу мальчишек и защиты от негативных ситуаций. А вспомнилась ей история, очень похожая на только что услышанную, да и возраст у неё был тогда примерно такой же, как и у дочери.

Раньше семья Вики жила в этом же городе, но в другом районе, который назывался Заводским. Наверное, это название произошло оттого, что именно на его территории находился большой завод, и многие жители района работали на этом предприятии, так же, как и родители Вики. Заводчане жили недалеко от места своей работы, улица, на которой стояли их дома, называлась Садовой и пролегала близ лесопарка. В районе были свой детский сад, принадлежащий заводу, профилакторий, школа и клуб. Всё было просто, близко и удобно. Люди, в большинстве случаев, были знакомы между собой, и было видно, что заводчане довольны тем местом, где живут они и их семьи. Люди простые, многие перебравшиеся в город из сельской местности, получив специальность в профессиональном училище, которое было открыто при заводе, так и остались на многие годы работать на предприятии, ставшем им родным. Оба родителя Вики происходили из заводских рабочих династий, и своих детей в будущем они видели членами этого большого и славного коллектива, конечно же, в числе инженерно-технических кадров. Но их мечте не суждено было осуществиться: старший сын Сергей окончил физический факультет университета и работал в НИИ, а дочка Виктория после филфака преподавала в школе английский язык.

Ну а что сказать о мальчишках той поры? Они были такими же задиристыми, непослушными и при случае были не прочь подраться. Возникали, конечно же, и школьные симпатии, не всегда они были взаимными, и поэтому случались разные истории: весёлые, а иногда и грустные. Вика вспоминала, что в её первом классе оказалось много ребят, с которыми она была знакома ещё с детского сада. Началась учёба, не всем она давалась легко, но ей, девочке, с четырёх лет умеющей читать и считать, нравились занятия, и это не преминуло отразиться на её успеваемости. По итогам полугодия фотография Вики была помещена на классную доску почёта под названием «Наши отличники». То ли этот факт, то ли ещё что-то другое подвигло её одноклассника Лёшку Мищенко к активным действиям. Однажды на уроке чтения с задней парты ей передали записку с таким содержанием: «Вика я тебя любу!» Она сразу заметила ошибки, сделанные «пылким влюблённым», но что делать с запиской и как при этом вести себя, Вика не знала. Она решила сделать вид, что ничего не произошло, и положила записку в учебник. Прозвучал звонок, оповещающий о начале большой перемены, а это означало, что нужно срочно бежать в буфет и занимать очередь, пока туда не ринулись старшеклассники, благо буфет находился совсем рядом с Викиным классом. На следующем уроке всё повторилось, с задней парты ей опять передали ту же записку, с теми же ошибками. Видимо, Лёшке стоило больших трудов написать это послание, и он решил зря не тратить силы, а воспользоваться тем, что уже имелось, вытащив записку из учебника на большой перемене. Не увидев никакой реакции, Лёшка стал продолжать оказывать Вике всевозможные знаки внимания, такие как дёрганье за косы, подножки, толчки в спину (особенно это удавалось ему на уроке физкультуры), плевки из трубочки шариками из жёваной промокашки. А в зимнее время – удары снежками, и если удавалось подобраться очень близко, то запихивание снега за воротник пальто. С годами ухаживания стали более мягкими, щадящими, но то, что Лёшке Мищенко нравится Вика Крылова, об этом знали все.

Шли годы, город, в котором жила семья Крыловых, рос, отстраивался, преображался. В черте города и за его пределами стали возникать и благоустраиваться зоны отдыха, и близлежащий лесопарк не миновали позитивные перемены. Этот зелёный массив был разделён на зоны, которые выполняли свои определённые функции: прогулочные аллеи со скамейками для отдыха, детские площадки с качелями, горками и фигурками сказочных героев, спортивная зона, в которой находились площадки для игр в волейбол и баскетбол. А в зимнее время большой популярностью пользовалась лыжная база, к зданию которой было пристроено уютное кафе. Там после лыжной пробежки можно было отдохнуть, погреться, выпить горячего чая и отведать знаменитых на всю округу пирогов. Кафе функционировало и в другое время года, но уже на открытом воздухе и с другим меню, с поправкой на лето. Это место отдыха стало любимым, и потянулись к нему изо всех районов города вереницы людей, желающих отдохнуть, насладиться общением с природой. Особенно многолюдно становилось в выходные дни. Появилась в лесопарке и база до этого мало известного вида спорта – спортивного ориентирования. Многие молодые люди увлеклись этим спортом, в том числе и старший брат Вики, Сергей. Он занимался ориентированием, успешно выступая на городских и областных соревнованиях, занимал призовые места, что в итоге позволило ему получить звание кандидата в мастера спорта. Сергей гордился этим, его увлечение поощряли в семье, особенно отец, который считал ориентирование универсальным, всесезонным видом спорта, так как летом – это бег на время по пересечённой местности с компасом и картой, а зимой – почти то же самое: освоение новых маршрутов, продолжение тренировок, но уже на лыжах. Однажды, в начале лета, когда у Вики начались школьные каникулы и позади был шестой класс, а первокурснику Сергею только предстояла сдача экзаменов в его первой летней сессии, в воскресный день вся семья Крыловых собралась за обеденным столом. Сергей начал разговор в надежде, что его инициативу поддержат родители:

– Вика, можно считать, что ты уже семиклассница, а вот спортом до этой поры совсем не занималась, не считая уроков физкультуры. Ты знаешь, на нашей базе организовали секцию для начинающих. Я считаю, что тебе хорошо бы туда записаться, ориентирование – это классный спорт, развивающий и физические и умственные способности. Мам, пап, ну скажите, что я прав?

– Да, Викуся, это лучше, чем болтаться без дела. В пионерский лагерь в этом году ты ехать не захотела, в деревню к тёте Вере тоже не изъявила желания, так займись хоть спортом. Сергей плохого не посоветует, он на этом деле собаку съел! Сам познакомит тебя с тренером, он там не последний человек! А ты, мать, что скажешь?

– А может, заняться чем-нибудь полегче? Она ведь девочка!

– Что ты, мама! Со мной столько девушек тренировалось! Вика, а ты что молчишь, как будто не о тебе разговор?

– Ну а что! Попробовать можно!

Глава 3

Так в жизни Вики появилось спортивное ориентирование. В группе оказались ребята примерно одного возраста, они были из разных районов города, с разными характерами и с разными целями, приведшими их в эту секцию. Кто-то пришёл сюда, чтобы провести нескучно летние каникулы, кто-то за компанию с друзьями, но были и такие ребята, которые настраивались на серьёзные занятия и на результат. Зачем сюда пришла Вика, она и сама не знала, наверное, от нечего делать, да и не хотелось спорить с отцом и братом, так активно агитирующими за здоровый образ жизни.

С первого дня занятий в секции Вика обратила внимание на одного мальчика. Он отличался от других подростков своей сдержанностью, правильной речью, аккуратностью в одежде, которая была несвойственна мальчишкам его возраста. В его поведении, умении рассуждать и спокойно, без надрыва отстаивать своё мнение чувствовалась какая-то взрослость, хотя его внешность говорила об обратном. Это был мальчик небольшого роста, щуплый, нескладный, брюнет с огромными карими глазами на бледном лице. Его подбородок и нижняя челюсть немного выдавались вперёд, а плотно сомкнутые губы делали рот больше, чем он был на самом деле. Но, несмотря на это, лицо его не было лишено привлекательности, особенно когда он увлечённо рассказывал о чём-то. Рассуждать он мог о многом, потому что его интересы распространялись не только на спортивное ориентирование. А звали этого мальчика Давид Гольдберг. Когда ребята первый раз при знакомстве услышали его имя, то некоторые острословы из местных стали посмеиваться и задавать каверзные вопросы по поводу того, как будет звучать его короткое имя. Предполагались разные варианты: и Додик, и Давик, и много других. Фантазёры разошлись и вообще понесли всякую несуразицу. Давид молча всё это выслушал, а потом спросил:

– Я не понимаю, почему вас так волнует отсутствие моего короткого имени? Разве вам недостаточно знать моё полное имя?

– Да у тебя оно какое-то ненормальное и слишком громкое, так называют только взрослых. Вот я, например, Александр, но меня же так не зовут! Я Сашка, а ещё короче – Сашок, и это нормально.

– Ну если тебя это устраивает, значит, я к тебе так и буду обращаться. А ко мне обращайтесь просто – Давид. Договорились?

После этого разговора, свидетелями которого были все ребята, Вика стала внимательнее присматриваться к парнишке, сумевшему поставить на место задиристых подростков. Но и к себе она почувствовала внимание со стороны Давида. Он чаще, чем к другим, обращался к ней с вопросами, в перерывах на отдых заводил разговоры. То, что Давид был интересным рассказчиком, привлекало к нему и других ребят. Совместные тренировки, обратная дорога после занятий, проходившая через лесопарк, иногда посещение кафе и за разговорами дружное поедание мороженого – всё это сблизило подростков. У них всегда находились темы, которые с удовольствием обсуждались при встречах. Однажды Давид предложил Вике сходить в кино:

– По дороге на тренировку я проходил мимо вашего клуба, там увидел афишу приключенческого фильма о космических пиратах. Давай сходим! Время подходящее, дневной сеанс. Ну как, согласна?

– Пойдём!

Если бы знала Вика, чем закончится этот поход в кино, то навряд ли согласилась бы. Небольшой кинозал был полон, почти не осталось свободных мест, среди зрителей встречалось много Викиных знакомых. И поэтому её немного смущало присутствие рядом с ней Давида, который пытался взять её за руку, придерживал откидное сиденье кресла в ожидании, пока Вика наконец-то займёт его, постоянно ей что-то говорил на ухо, из-за шума приближая своё лицо так близко, что чувствовалось его дыхание. Вике было неловко ещё и от того, что среди любопытных глаз она заметила взгляд её давнего и неизменного поклонника Лёшки Мищенко, который подошёл к ним и, глядя в упор, громко спросил:

– А это кто с тобой?

– Это мой друг.

– Может, познакомишь, и я тоже стану его другом?

– Навряд ли!

– Как хочешь, тогда будем знакомиться после кино.

Такое заявление взволновало Вику, она потеряла покой, а вместе с ним и интерес к фильму. После окончания киносеанса у неё в голове крутилась только одна мысль: быстрее уйти из клуба, увести отсюда Давида, избежав, таким образом, нежелательной встречи с Лёшкой. И Вике показалось, что это ей удалось, она хотела распрощаться с юношей на многолюдной автобусной остановке, а сама вернуться домой знакомой и безопасной дорогой. Но не тут-то было! Давид, как джентльмен, решил проводить её до подъезда. По дороге к дому Вики неожиданно, как чёрт из табакерки, появился Лёшка, его вид не предвещал ничего хорошего. Надо отдать ему должное, явился он без группы поддержки, то есть без своих дружков. Да это ему и не нужно было, парнем он был здоровым, сильным, выше Давида на целую голову и с кулаками внушительных размеров. Лёшка подошёл совсем близко, отодвинув Вику в сторону, ринулся на Давида.

– Ты что забыл в нашем районе? Ходишь здесь, как у себя дома, к девчонкам нашим пристаёшь! Давно по роже не получал?

Давида этот вопрос нисколько не смутил, он спокойно смотрел на своего противника, правда, снизу вверх.

– Я не понимаю, о чём идёт речь.

– Сейчас поймёшь!

Наблюдая со стороны, Вика отметила для себя, что эта сцена выглядела даже комично: маленький, как воробей, Давид и нависшая над ним глыба по имени Лёшка Мищенко. Всё было бы смешно, если бы не было так грустно: Вика знала, что можно ожидать от её одноклассника. Она попыталась предотвратить драку, а вернее сказать, избиение, и смело ринулась, чтобы встать между мальчишками. Лёшка не успел отвести руку, занесённую над Давидом, и удар пришёлся по касательной прямо по плечу Вики. Хулиган остолбенел от содеянного и в растерянности повторял одно и то же:

– Вик, я не хотел, это случайно! Прости меня!

– Немедленно уходи отсюда! И, если ты ещё раз приблизишься ко мне или к моим друзьям, я расскажу всем, что ты ударил девчонку! И ты знаешь, как после этого будут относиться к тебе! Уходи!

После этих слов Лёшка нехотя удалился, а Давид, взяв Вику за руку, спросил:

– Тебе больно?

– Не очень…

– Ты смелая девочка, но тебе не надо было вмешиваться, я бы сам разобрался с этой ситуацией.

– Сомневаюсь! А на твоём месте я бы произнесла сейчас совсем другие слова.

После этого происшествия подростки слегка отдалились друг от друга, им было неловко оставаться наедине, куда-то пропали общие темы для разговора и лёгкость в общении. Каждый для себя объяснял это тем случаем, который произошёл в день похода в кино. Но со временем неловкость улетучилась, а неприятное происшествие стало забываться. Наступила вторая половина августа, Вика и остальные новобранцы из секции ориентирования вполне освоились в этом виде спорта. Впереди ещё предстояла большая работа, серьёзные тренировки, но уже было понятно, кто останется здесь, а кто, не выдержав темпа и нагрузок, покинет спорт или уже покинул, не дожидаясь зимы и лыжных пробежек. Тренировки проходили два раза в будние дни и в один из выходных дней, всего три раза в неделю. Как объяснил тренер, это летний график, а в зимнее время он будет изменён. Как и когда, он дополнительно сообщит. Ребята такие объявления пропускали мимо ушей: на дворе было лето, до зимы далеко, и даже осень ещё не вступила в свои права, которые подтверждались бы дождями, нежарким солнцем, пасмурными днями и началом учебного года.

Глава 4

Вчера, в субботу, Вика с мамой делали уборку в квартире, а сегодня она ещё не знала, чем будет заниматься. Планов было много, но какой из них выбрать, Вика ещё не решила. Скорее всего, она с девчонками поедет на городской пляж, искупаться и позагорать, пока не закончилось лето и стоит хорошая погода. Была надежда, что Вика уговорит поехать с ней на пляж старшего брата Сергея, только что вернувшегося из студенческого стройотряда под романтическим названием «Горизонт». Сергей был под впечатлением, много рассказывал о времени, проведённом в селе, где студенты участвовали в строительстве школы, о вечерах у костра с песнями под гитару, о посещении танцев, проходивших в сельском клубе. Девчонкам, её подружкам, всегда нравилось общество Викиного брата, ведь в подростковом возрасте ровесники чаще всего проигрывают в их глазах, а Сергей был спортсменом, студентом, стройотрядовцем, да ещё и интересным рассказчиком. Вика почти договорилась с ним о поездке на пляж, как в это время раздался звонок, и отец, с голым торсом, в старом трико с растянутыми коленками, быстрым шагом направился к входной двери. Вскоре из прихожей раздался его голос: «Викуся, это к тебе!» Когда Вика вышла из комнаты, увидела Давида, который знакомился с отцом и сообщал причину своего визита.

– Здравствуйте! Я Давид, друг вашей дочери. Там у подъезда остались мои родители, они хотят познакомиться с Викой и пригласить её вместе с нами погулять в лесопарке. Если, конечно, вы разрешите, и если Вика тоже не будет против.

Отец растерялся, он был впервые в таком положении, когда незнакомый мальчик представляется и просит разрешения погулять с его дочерью. В его рабочей среде такое поведение не было принято.

– Да я что, я не против… Конечно, надо бы спросить нашу маму, но её нет дома, ушла на рынок за продуктами. А ты, дочка, хочешь пойти погулять?

Здесь в разговор вмешался Сергей:

– Пап, пусть идёт! Да ещё и с родителями. Давид, ты, наверное, знаком с Викой по занятиям в группе спортивного ориентирования? Я разговаривал с тренером, он хвалит новичков. Так что, пап, это наш человек!

Вика переоделась и вышла вместе с Давидом во двор, под деревом недалеко от подъезда стояли его родители. Приближаясь к ним, Вика подумала о том, как непохожи отец и мать Давида на её родителей. Отец был небольшого роста, полноватый, с залысинами на крепко посаженной голове. На лице выделялись живые чёрные глаза, крупный нос слегка нависал над верхней губой, а рот с неправильным прикусом свидетельствовал о том, что Давид – его ближайший родственник. Мама же, напротив, была ростом выше среднего, стройная, с гордой осанкой, с красивым лицом, обрамлённым русыми локонами, а её глаза, огромные, карие, были точь-в-точь как у Давида. Да и одеты они были совсем по-другому, нежели как привыкли одеваться её родственники: папа был в светлых летних брюках и в голубой тенниске, а мама – в коротких бриджах и яркой футболке, на голове – панама с широкими полями. Ребята ещё не успели подойти к ним, как из-за угла дома появилась мать Вики с тяжёлой хозяйственной сумкой. При ярком солнечном свете её голова благодаря химической завивке была похожа на большой пушистый одуванчик, а раскрасневшееся от жары и быстрой ходьбы лицо выражало тревогу и удивление.

– Вика, ты что здесь делаешь? Что случилось? Кто эти люди?

– Мама, это родители Давида, я тебе о нём говорила.

Тут же, сделав шаг вперёд, заговорил отец мальчика:

– Разрешите представиться, я Гольдберг Яков Самуилович, а это моя супруга, Елена Павловна. Позвольте узнать ваше имя.

– Тамара Ивановна… Я так и не поняла, что вам нужно от моей дочери, если она как-то обидела вашего мальчишку, так они, дети, разберутся между собой, а нам, взрослым, не нужно вмешиваться.

– Тамара Ивановна, вы всё неправильно поняли! Наш сын много рассказывал о вашей Вике, они дружат. И нам очень хотелось познакомиться с ней, и вот сегодня в выходной мы решили пригласить её на совместную прогулку, чтобы поговорить, поближе узнать друг друга.

– Не понимаю, зачем вам это? Устраиваете смотрины! Они же не жениться собираются.

– Просто нам интересно, с кем общается наш сын.

– Чудные вы какие-то! Хочу спросить, а кем вы работаете?

– Я преподаю философию в университете, а Елена Павловна – историю, там же.

– А-а-а! Ну тогда понятно!

– Ну так что? Вы разрешаете Вике с нами погулять?

– Если хочет, пусть идёт, только ненадолго! А то дел дома полно!

Мать строго посмотрела в сторону дочери. Та стояла, опустив голову, ей было неловко за эту сцену. Тамара повернулась и грузной походкой пошла к дому, заметив, как внимательно за происходящим наблюдали женщины, сидящие на лавочке у подъезда.

По дороге к лесопарку в основном говорил Яков Самуилович, он расспрашивал Вику о школе, о её друзьях и увлечениях, о любимых книгах. Вскоре дошла очередь и до вопросов о родителях. Вика с жаром начала рассказывать о своей семье, какие они дружные, как умеют поддерживать друг друга в трудных ситуациях. С гордостью рассказала и о своём старшем брате, студенте физфака и кандидате в мастера спорта. Но ей всего этого показалось мало, и она добавила:

– А мои мама и папа – передовики производства, их портреты висят на заводской доске почёта, и на городской доске «Трудовой славы» висит портрет моего папы, Крылова Михаила Васильевича. Если будете на центральной площади, то можете его увидеть!

До этого всю дорогу молчавшая и только иногда улыбавшаяся Елена Павловна подошла к Вике, обняла её и сказала:

– Не волнуйся, девочка! У тебя очень хорошие родители, они любят тебя и заботятся о твоей безопасности. И не сердись на свою маму, она тебе желает только добра!

После этих слов как будто всё вокруг изменилось, пропала напряжённость, и компания продолжила свой путь, весело рассуждая на разные темы. Прогулка закончилась посиделками в кафе с клубничным мороженым и лимонадом.

Когда Вика вернулась домой, то поняла, что будут расспросы и разговоры о событиях сегодняшнего дня. Тамара Ивановна гремела посудой на кухне, выражая этим свое недовольство, отец смотрел по телевизору футбол, Сергея не было дома, он ушёл на встречу с друзьями. Вика почему-то почувствовала себя виноватой и, придя на кухню, первая заговорила с мамой:

– Мам, ты что готовишь? Давай я тебе помогу.

– Не надо! Устала небось на прогулкето.

– Мам, ты на что злишься?

– А не надо было мать позорить и выставлять полной дурой! Наверное, эти интеллигенты уже успели перемыть мне все косточки!

– Неправда! Они о тебе и о нашей семье говорили только хорошее!

– Вот уж не поверю! Особенно, что могла сказать расфуфыренная мамашка этого пацана. А он-то какой наглый! Никого не постеснялся, ни меня, ни своих родителей! Как только немного отошли, сразу стал хватать тебя за руку, хорошо, что ты догадалась руку отдёрнуть. А ведь ты не подумала, что это было на виду у всего двора. Бабы, что сидели на лавочке, аж шеи свернули, глядя на вас! Стыд-то какой! Ты что, хочешь, чтоб пошли всякие сплетни?! И не думай, никогда тебя не примут в этой семье! Они другие, одним словом, интеллигенты!

– Мама! О чём ты?! Люди просто хотели познакомиться со мной! А ты уже о том, примут меня в этой семье или нет! Мы дружим с Давидом, тренируемся вместе! Вот и всё!

– Знать ничего не хочу! Но чтоб этого мальчишку я не видела ни возле тебя, ни возле нашего дома!

Услышав разговор на повышенных тонах, на кухне появился отец. Он присел на стул около подоконника, заставленного цветочными горшками.

– Тома, а может, хватит разговоров, пора и поужинать. Слышал я, о чём вы здесь спорили, я, конечно, на стороне матери! Викуся, не рановато ты начала женихаться? Вон уже сваты смотрины устраивают. Тебе об учёбе нужно думать, а не о свиданиях, мала ещё! А к матери прислушайся!

– Я не думала, что вы такие злые и что предрассудки у вас на первом месте!

Вика заплаканная убежала в свою комнату и не выходила оттуда до утра следующего дня. Когда она покинула кухню и родители остались наедине, Михаил спросил:

– Мать, а может, мы зря это? Страшилки всякие рассказываешь, меня настроила. Не понравились они тебе, ну ты же можешь ошибаться!

Его вопрос повис в воздухе. С этого дня в семье Крыловых больше старались не вспоминать об этом случае.

Глава 5

Лето закончилось, а с ним закончилась и хорошая погода. Небо прохудилось, и частенько на землю стал проливаться холодный осенний дождь. В такую погоду занятия в младшей группе по ориентированию отменялись, а значит, и встречи друзей, и отдых на траве, сидя под деревьями, и рассказы весёлых и страшных историй тоже стали происходить всё реже. Общение не прерывалось у тех ребят, у которых в квартире были установлены телефоны. Вика к числу этих счастливчиков не относилась, и о следующей встрече или походе в кино можно было договориться только во время очередной тренировки. Такая договорённость у Вики с Давидом была на ближайшую субботу: намечался поход в кино на новый фильм про индейцев «Чингачгук – Большой Змей». В определённый час решили встретиться на автобусной остановке, а потом ехать в центральный район города в кинотеатр «Пионер». На улице накрапывал дождь, и в такую погоду не очень хотелось выходить из дома, но Вика знала, что Давид будет её ждать, и не пойти она не могла. Родителям она сказала, что идёт в кино с одноклассниками, просто не хотела их расстраивать, помня ту неприятную летнюю историю. Дождь за окном усиливался и вскоре превратился в ливень. Мать была против того, чтобы Вика выходила из дома, она вначале уговаривала её, а потом категорически заявила:

– Я сказала, не пойдёшь! Только через мой труп!

Такая постановка вопроса не устраивала Вику, маминого трупа она не могла допустить, и ей пришлось смириться в надежде, что Давид догадается и не станет её ждать. Примерно через час в квартире Крыловых раздался звонок, Тамара Ивановна пошла открывать. На пороге дома стоял совершенно мокрый Давид. С его плаща и зонта стекала ручьями вода (хотя для молодого человека того времени зонт был необычным атрибутом).

– Здравствуйте! Пригласите, пожалуйста, Вику, мне нужно с ней поговорить.

– Вика не может выйти, она болеет, похоже, у неё грипп, а ты, Давид, шёл бы домой, а то сам простудишься и заболеешь. Вон, смотри, промок насквозь!

– А может, я всё-таки поговорю с Викой? Буквально пять минут!

– Нет, нет! Что ты?! Ещё заразишься!

– Тогда до свидания, и передайте Вике, пусть скорее выздоравливает!

Когда Вика узнала о том, что мать выпроводила Давида и объявила её больной, она расстроилась, но вида подавать не стала ни перед родителями, ни перед другом. Но разговора с Давидом ей не удалось избежать.

– Вика, я догадался, что ты не была больна. Просто Тамара Ивановна не хотела, чтобы мы встретились в тот день. Верно?

– Давид, я на самом деле болела, но не могла тебе об этом сообщить. Извини!

– А я думаю, ты обманываешь меня. Твои родители не хотят, чтобы мы дружили, потому что я еврей?

– Что ты?! Не думай так плохо обо мне и о моих родителях! Ни у меня, ни у них и мысли не было об этом! Они просто считают, что в нашем возрасте ещё рано иметь какие-либо отношения.

– Вика, ведь мы не делаем ничего плохого!

– И я так считаю! И поэтому мы будем с тобой дружить! А на них не обижайся, они же родители.

Осень подходила к концу, и в ноябре уже выпал первый снег, но пролежал недолго и только напомнил о том, что зима не за горами. Декабрь выдался снежным и морозным, спортсмены встали на лыжи. Это усложняло их тренировки, ведь не все умели свободно скатиться с горы или на скорости, преодолев расстояние, обогнать соперника, при этом умело ориентируясь на местности по карте и компасу. В группе было несколько ребят, которые никогда не стояли на лыжах, одним из них был Давид. На тренировках он изматывался, постоянно падал, ему стоило больших усилий пройти небольшой отрезок пути без подобных злоключений. Но надо отдать ему должное, в силу своих возможностей он выкладывался по полной, а в конце тренировки с разгорячённой головы снимал шапку, расстёгивал куртку и падал в снег. Эти действия для Давида не прошли бесследно, через некоторое время он не явился на тренировку. И только спустя две недели сумел сообщить через мальчика, у которого был домашний телефон, что болен, у него пневмония и посещать занятия он сможет ещё нескоро. Прошло много времени, и в один из дней после тренировки ребята не пошли домой, а около базы затеяли игру в снежки. Активные, шумные и весёлые, они не сразу заметили Давида, стоявшего поодаль и наблюдавшего за игрой. После болезни он сильно изменился, осунулся, его огромные карие глаза стали казаться ещё больше на бледном и похудевшем лице. Давид пришёл, чтобы сообщить, что по состоянию здоровья посещать тренировки он больше не сможет и уходит из секции. Все ребята сочувствовали ему, особенно расстроилась Вика, которая всё это время с нетерпением ждала своего друга. Возвращаясь с базы, долго шли молча, и только когда подошли к дому, Давид, взяв Вику за руку, произнёс:

– Ты знаешь, во время болезни я понял, что занимаюсь не своим делом. Я ведь пошёл в секцию, чтобы стать сильным, спортивным, подкачать мышцы, стать выше ростом, в конце концов. Но сегодня, глядя со стороны на ребят, играющих около базы, я подумал, что они должны здесь быть, а я нет! И это не значит, что я слабак, просто мне интересней заниматься совсем другим, например, математикой или шахматами, тем, что сейчас не очень увлекает большинство подростков. Но я не жалею, что какое-то время занимался ориентированием, хотя без особого успеха. А у тебя, Вика, всё получится, ты на своём месте, ты умная и целеустремлённая! Я тебя за это уважаю!

Давид порывисто обнял Вику, немного помедлил, возможно, ожидая её реакции, но, не дождавшись, повернулся и быстрым шагом направился к автобусной остановке. Вика осталась стоять, в недоумении глядя на удаляющегося Давида. От жалости к этому маленькому, худенькому мальчику у неё всё заныло внутри, она хотела крикнуть, чтобы он вернулся, но, как назло, все слова застряли в пересохшем от волнения горле. Только потом, вернувшись домой, Вика раз за разом вспоминала эту сцену и ругала, ругала себя за то, что не нашла нужных слов, чтобы остановить своего друга, чтобы сказать ему, что любовь к математике и шахматам не мешает тренировкам и умению кататься на лыжах. Мысленно доставалось и неуверенному в себе Давиду за то, что так легко сумел отказаться от их дружбы. Больше они не встречались, у каждого их юная подростковая жизнь потекла в своём привычном русле.

Глава 6

Шли годы, у подростков происходили изменения и во внешнем виде, и в манерах, и в интересах и увлечениях. Вика сменила вид спорта, она прибавила в росте и не казалась самой маленькой в школьной волейбольной команде, которая достигла больших успехов и удостоилась чести выступать на юношеских городских соревнованиях. Не только в этом у неё произошли перемены, Вика параллельно с учёбой в школе окончила курсы кройки и шитья, и это давало ей возможность при всеобщем торговом дефиците выглядеть красиво, модно и современно. Мечтой для девушки, умеющей шить, было обладание иностранным журналом под не совсем понятным названием «Бурда». Даже если этот журнал попадал тебе в руки всего на день, а то и просто на несколько часов, это было удачей! Из журнала можно было скопировать выкройки, перерисовать модные фасоны, а потом, после нескольких вечеров просиживания за швейной машинкой, удивить всех, явившись в новом наряде на школьный вечер или на танцы в местном клубе. И как приятно было наблюдать за парнями, которые, вывернув шею, провожают тебя восхищённым взглядом, а потом выстраиваются в очередь, чтобы пригласить на танец. Ещё у Вики появилось твёрдое решение после окончания школы поступать в университет на филологический факультет романо-германского отделения. Поэтому она усиленно изучала английский и посещала дополнительные курсы иностранных языков. У неё совсем не было свободного времени, но, оставшись в тишине в своей комнате наедине с общей тетрадью в синем клеёнчатом переплёте, Вика записывала свои стихи, которые приходили к ней, не спрашиваясь, в любое время суток и выливались поэтическими строками на тетрадный лист. Ещё совсем недавно в душе у Вики боролись два желания, совершенно разные, можно даже сказать, противоположные. Ведь мысль об университете пришла не сразу. Вначале, основательно увлекшись театром, Вика вынашивала идею поступления в театральный вуз и даже начала подбирать материал для прослушивания. Семью в свои планы она не посвящала, предполагая сделать сюрприз и эффектно преподнести эту новость. Она хотела приобщить к театру и своих родителей, однажды пригласив их на спектакль. Вика заметила, что во время представления родители скучали, а отец даже позёвывал, прикрывая рот ладонью. Когда вернулись домой, она завела разговор о театре, о сегодняшнем спектакле, но диалога и дружеской беседы не получилось. Зато отец прямо высказал своё мнение:

– Знаешь, Викуся, мы с мамой любим смотреть фильмы, особенно про жизнь, про настоящее, не придуманное, когда тебя то, что ты видишь на экране, задевает за живое. А в театре всё ненастоящее, бутафорское, и декорации картонные, и природа на холсте нарисована, и актёры дерут горло, чтоб их было слышно аж на заднем ряду. Всё искусственное, на то оно и искусство! Ты не огорчайся, главное, что тебе нравится театр, а мы уж с матерью как-нибудь проживём и без него.

В один из воскресных дней вся семья с интересом смотрела очередной эпизод нового сериала. В нём снималась актриса необыкновенной красоты, и была там сцена, её даже постельной нельзя было назвать, но герои были в нижнем белье и, обнимаясь, целовались. Когда через несколько кадров страстные поцелуи повторились, а потом ещё и ещё раз, мать не выдержала и начала рассуждать вслух:

– Вот интересно, как она после этих съёмок возвращается в семью?! Скорее всего, у такой красавицы есть муж, ну, если он тоже актёр, то, может, как-то примет это, хотя сомневаюсь: мужики все собственники! А если муж не актёр, то сплошной скандал получается. А если есть детки, то как им, бедным, тяжко приходится! Вот посмотрят их одноклассники фильм и начнут на переменке обсуждать их мамку, которая целуется с чужими дядями, а потом прилюдно щеголяет в одной комбинашке. А ведь неделю назад показывали фильм с ней же в главной роли. Там, правда, поменьше они целовались, но всё равно было! Родители ведь тоже есть у неё, если не померли. Вот приедет она к ним в гости, а соседи по площадке и бабы у подъезда тоже все смотрят кино, и первое, что придёт им в голову, это в каком виде она снималась, как целовалась и как барахталась в чужой постели. Стыд-то какой!

– Тамара, ты чего завелась? Тебя как это касается? Фильм-то с удовольствием смотришь!

– Ну а что, и поговорить нельзя? Просто думаю, актёры – они другие люди. Вот скажи им, что для роли нужно раздеться догола, так ведь разденутся! Хорошо, что такие фильмы у нас не показывают, эту заразу заграничную! И слава богу! Говорят, там такое! Волосы дыбом встают!

– Мама! Ну кто говорит? Кто видел эти фильмы? Слушаешь всякую ерунду!

– А что ты так их защищаешь? Не хочешь ли сама податься в артистки? Хочешь себя и своих родителей опозорить! О будущем надо думать, об учёбе, о профессии, о семье, о детях! А то театр один на уме!

Вика подумала… И ей стало жалко своих будущих, ещё не рождённых детей, да и представить себя, целующуюся с «чужим дядей», в нижнем белье она не могла, а уж голой – и подавно. Но, несмотря на это, любовь к театру не прошла, и посещение нового спектакля для неё всегда было праздником.

Глава 7

Десятый класс. За порогом школы после экзаменов и выпускного вечера начнётся взрослая жизнь. Какой она будет? Хочется думать, что счастливой, удачной, с успехами и множеством друзей. И конечно, в этой жизни состоится встреча с любимым человеком, лучшим и единственным. Об этом мечтают все, но говорить на эту тему во всеуслышанье не принято. А пока у Вики, её одноклассников и друзей продолжается школьная учёба. Конечно, день «Х» приближается с неумолимой быстротой. Вот уже и Новый год, и последние зимние каникулы. На это время намечалось множество мероприятий: новогодний вечер в школе, день рождения у подруги Наташки, поход на лыжах с компанией бывших одногруппников по спортивному ориентированию. С ними Вика никогда не теряла связи, несмотря на то, что увлеклась другим видом спорта. И в череде этих мероприятий, конечно же, посещение театра. С подругами они заранее купили билеты на спектакль и с нетерпением ждали встречи с уже знакомыми, полюбившимися артистами. К посещению театра Вика подготовилась основательно: она сшила себе новое платье в красивую клетку (мама почему-то эту ткань называла «шотландкой»). А модель, конечно, была взята из «Бурды». Клапаны на груди, воротник-стоечка, впереди и сзади встречные складки и подчёркивающий тонкую талию жёсткий пояс с металлической пряжкой. Ну всё как в журнале! У Вики появилась новая причёска: путём долгих и мучительных переговоров с родителями она всё-таки получила разрешение обрезать волосы до плеч. Теперь их концы можно было завить на пластмассовые бигуди. Густая чёлка, локоны, касающиеся шеи, втайне от родителей чуть подведённые ресницы из коробочки с твёрдым блоком туши, в который перед употреблением нужно было плюнуть и растереть маленькой неудобной щёткой. Образ получался интересным и привлекательным. А ещё на Новый год Вика получила подарок, о котором она могла только мечтать – сапоги-чулки на платформе, с высоким каблуком. Они удачно подчёркивали её стройные ноги. Тамаре Ивановне стоило больших трудов достать это чудо через подругу, у которой сестра была знакома с матерью женщины, дочь которой работала в обувном магазине. Эта схема в любой момент могла рассыпаться, и тогда бы не видать Вике сапог как своих ушей! Но всё сошлось, и большая коробка с надписью: «Викусе дочке от Деда Мороза» была положена под ёлку.

Наступил долгожданный театральный день, а вернее сказать, вечер. Подружки собрались в квартире у Вики. Девчонки шумели, смеялись, устраивали толкотню, прорываясь к зеркалу в комнате подруги, они прихорашивались: у кого-то из недр сумочки появилась розовая помада, но, слегка подкрасив губы, они решили, что это перебор и что в таком виде им не удастся незамеченными выйти из Викиной комнаты и покинуть дом. На улице стояла хорошая погода с лёгким морозцем, который к вечеру основательно крепчал. Но, несмотря на это, решили идти в театр в капроновых чулках. У всех было приподнятое настроение, шли на спектакль, которого ждали, о котором много слышали – «Валентин и Валентина». Ведь интересующиеся театралы, а девушки считали себя таковыми, знали, что эта пьеса Михаила Рощина была уже поставлена в больших городах. Валерий Фокин поставил пьесу в «Современнике», Георгий Товстоногов – в Питере в Большом драматическом театре, Олег Ефремов – во МХТе. И вот докатилась долгожданная театральная волна и до их города. То, что происходило на сцене, трогало до глубины души, некоторые не могли сдержать слёз, и в зале то здесь, то там были слышны всхлипывания. Да ещё в антракте пополз слух, что героев на сцене играют муж и жена, хотя фамилии у них были разные, ну так, вероятно, было принято в театральной среде. Притихшие девушки в антракте вышли в фойе, им не хотелось бежать и толкаться в очереди театрального буфета, они тихо переговаривались, прохаживаясь и рассматривая галерею портретов, выискивая лица артистов, только что игравших на сцене. Вика на мгновение отвлеклась от общего занятия, ей показалось, что в толпе промелькнуло знакомое лицо, и в то же время она не могла сказать, что знает этого человека. Юноша тоже скользнул рассеянным взглядом по её лицу, не проявив никакого интереса.

– Наташа, тебе никого не напоминает этот парень, мне кажется, он очень похож на Давида Гольдберга?

– Ну что ты! Ничего общего! И рост, и фигура совсем другие.

Но Вика не переставала следить взглядом за юношей, удаляющимся вглубь фойе. Он как будто почувствовал, что за ним наблюдают, и прежде чем подойти к людям, ожидавшим его, несколько раз обернулся. Теперь Вика точно знала, что это Давид, ведь подошёл он к родителям, которых она очень хорошо помнила. Они почти не изменились, а вот их сын в этом преуспел.

– Наташа, я узнала, это он! Хочу подойти поздороваться с его родителями. Как считаешь, это не очень глупо будет выглядеть?

– Зачем тебе это? А в общем, как знаешь! Я бы не пошла, ещё вообразит невесть что!

Вика волновалась, но, немного успокоившись, быстрым шагом подошла к семейству Гольдбергов.

– Здравствуйте! Я рада вас видеть. Как вам спектакль, какие впечатления?

Повисла пауза, Вика понимала, что её не узнают, на лицах родителей и Давида читалось напряжение, они как будто мысленно у себя в голове перелистывали справочник с именами давно забытых знакомых. Её рассматривали, прищурившись, сводили брови к переносице, а потом, расслабив мышцы лица, снова начинали процесс узнавания. Первой поняла, кто стоит перед ними, Елена Павловна.

– Вика! Да тебя не узнать! Ты так изменилась, ну просто взрослая красивая девушка! Выглядишь замечательно! И эта причёска тебе очень идёт, прелесть! А вы, мужчины, что молчите? Языки проглотили? Яков, Давид, остолбенели?!

– Не знаю, как Давид, а я так точно! Викочка, девочка моя, здравствуй, дорогая!

Вика перевела взгляд на Давида, его лицо выражало недоумение. Перед собой она не видела того маленького мальчика, который всеми силами пытался освоить лыжи, хотел, занимаясь в секции, стать сильным, спортивным, уверенным в себе юношей и «подрасти, в конце концов». Последнее явно ему удалось – он был выше своей матери почти на целую голову, и Яков Самуилович на их фоне выглядел кругленьким, низкорослым толстячком. А Давид и вправду очень изменился, неспроста его сразу не узнала Вика и её подруга Наташа. Здесь сыграл роль не только рост: черты его лица укрупнились, исчезло милое и наивное выражение, а вот глаза, наоборот, как будто стали меньше и не так выделялись на округлившемся лице. И, как ни странно, Давид стал больше походить на отца, а ведь раньше всё было наоборот.

– Давид, а у тебя как дела? Как твои успехи в изучении математики, и продолжаешь ли ты совершенствоваться в шахматной игре?

– Да, у меня всё замечательно…

Вике показалось, что он еле выдавил эти слова, произнесённые хриплым, потухшим голосом. Он не смотрел ей прямо в лицо и, опустив глаза, больше не произнёс ни слова. Вика попрощалась с Гольдбергами и вернулась к подругам. Наташа тут же начала задавать вопросы:

– Ну как? Я со стороны видела, Давид как будто не в себе, понурый какой-то.

– Это точно! Выдавил из себя единственную фразу, что у него всё замечательно.

– Ну и забудь! Между нами, девочками, говоря, у тебя таких Давидов ещё будет вагон и маленькая тележка. С твоей-то внешностью! И потом, это же было детство…

– Вот именно, Наташа, я хотела об этом детстве сохранить хорошие, светлые воспоминания. Не получилось.

Глава 8

После окончания школы Вика успешно сдала вступительные экзамены в университет, и началось время, которое называется студенчеством. Ни с чем не сравнимая, замечательная пора, с её сессиями, волнениями, радостями и огорчениями, которые со временем забудутся, а в памяти останутся только хорошие и светлые воспоминания. К таким воспоминаниям Вика относила своё первое участие в работе студенческого стройотряда. Это произошло после окончания третьего курса. Студенты работали на строительстве станционного здания, в области, далеко от города и от тех бытовых условий, к которым привыкли в повседневной жизни. Вике приятно было ощущать себя причастной к творческой, созидательной деятельности, особенно когда был виден результат. А итогом большого совместного труда стало кирпичное двухэтажное здание железнодорожной станции. По уставу в каждом стройотряде должен быть медик, который в нужный момент мог бы оказать медицинскую помощь. Дипломированных врачей не приглашали на эту должность, их функцию выполняли студенты-медики, перешедшие на шестой курс института. В трудовых буднях они ничем не отличались от других членов отряда, так же работали на строительстве, как все, так же отдыхали по вечерам, сидя у костра.

В отряде, где работала Вика, медиком был симпатичный голубоглазый парень по имени Вадим. Он и стал её судьбой, с тех пор они не расставались. Через два года молодые люди поженились. К тому времени Вика после института начала работать в бюро технических переводов, а Вадиму ещё предстояло окончить второй год ординатуры, своей специальностью он выбрал хирургию. Вадим, парень иногородний, до женитьбы жил в общежитии, и на приобретение квартиры молодой семье в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Но этот вопрос, к счастью, решился очень просто: родители Вики предложили молодожёнам пожить у них. Зять пришёлся ко двору, со старшим поколением он умел ладить, и поэтому в семье установились доброжелательные отношения, даже несмотря на крутой нрав Тамары Ивановны. Она приняла Вадима как родного, любила потчевать его вкусностями, в приготовлении которых ей не было равных. Может, это случилось ещё и потому, что Вадим рано лишился родителей, а старший сын Тамары, Сергей, с семьёй перебрался в Москву, приезжал очень редко, и свободное место в сердце матери пустовало.

Незадолго до женитьбы Вики и Вадима семья Крыловых получила от завода земельный надел или, как громко называли его, дачный участок. Дачей там и не пахло, это был просто огород, по периметру засаженный кустами малины и смородины – любимое детище Тамары Ивановны. Первым делом в углу участка Михаилом Васильевичем из дощатых обрезков была сколочена уборная. А потом он сделал маленький сарайчик, как говорила жена, чтобы было куда приклонить голову и спрятаться от солнца. Решили туда перевезти старую железную кровать, которая без дела в разобранном виде стояла на балконе. Уже на месте в сарайчике стали собирать её, и оказалось, что расчёты, по которым строилось убежище от жаркого летнего солнца, слегка не соответствуют габаритам кровати. Михаил наотрез отказался перестраивать сарай и предложил немного уменьшить «это железное чудовище», применив ножовку по металлу. Тамаре пришлось принять условия мужа, тем более он доказал, что при небольшом росте им с женой будет достаточно места. Прошло много времени, прежде чем дощатый сарай превратился в кладовку, а на участке Крыловых был выстроен небольшой кирпичный дом. Мастеров для строительства приглашать не стали, за это с энтузиазмом взялся Вадим. Опыт в деле был, и пошла настоящая работа! Подсобники тоже имелись и не со стороны – Вика и отец принимали активное участие в строительстве. Когда дом был готов, во время застолья Михаил Васильевич поднял тост: «Вадим, зятёк мой дорогой, спасибо тебе! И хоть у тебя профессия не рабочая, а медицинская, ты и здесь преуспел! Руки у тебя растут оттуда, откуда надо! Но согласись, подсобники-то были у тебя тоже не промах, не подвели! Выходит, все мы молодцы! Спасибо вам, ребята! Вот что значит стройотрядовская закалка!»

Когда на даче начинала созревать ягода, здесь в свои права вступал Михаил Васильевич – из малины и смородины он делал домашнее вино. Склонности к чрезмерному потреблению алкоголя ни у кого в семье не наблюдалось, да и ягодное вино никогда не было крепким, а считалось украшением стола, тем более если в компании были женщины, которым нравился этот вкус и которые могли заслуженно похвалить умелого винодела. Михаил гордился своим изделием, он никогда не пользовался справочниками по изготовлению вина, а всё делал по наитию, по интуиции. И получалась такая ратафия, особенно когда он смешивал разные виды вина в пропорциях, ведомых только ему, и называл такое сочетание ягодным купажом. Когда уже Вадим и Вика жили отдельно и приходили в гости к своим родителям, отец любил угощать дорогих гостей своим изделием. Сидя на кухне, оставшись наедине с зятем, когда женщины удалялись в другую комнату, чтобы посудачить о своих делах, он любил пофилософствовать, поразмышлять вслух. Под рюмочку домашнего вина у Михаила Васильевича это очень хорошо получалось. А размышления всегда были об одном и том же: о политике, о жизни, о роли случая в этой самой жизни, о взаимоотношениях между людьми и о судьбе – об этом он особенно любил рассуждать.

– В жизни никуда не уйдёшь от судьбы! Что тебе предназначено, то и случится!

– Михаил Васильевич, а как же выражение, что судьба у каждого в его собственных руках?

– Да это всё правильно! Ты же не будешь сидеть сиднем, ты двигаешься по жизни, делаешь свои дела, намечаешь цели, но есть то, что тебе предназначено, и может случиться только с тобой. Вот я, например, токарь шестого разряда, и мне поручают самую сложную работу. Никто лучше меня не сможет выточить уникальную деталь, и я не хвалюсь – это точно! А завод и эта работа и есть моя судьба! А вот ещё, например, не могу представить рядом с собой другую женщину, кроме Тамары, твоей тёщи, она мне по судьбе. И зятя другого, кроме тебя, я тоже представить не могу, а ведь могло быть и по-другому. Возьми Викуся и поступи в театральный вуз, а ведь у неё были такие намерения, и тогда бы всё развивалось по иной схеме: не было бы университета, не было бы стройотряда, не было бы вашей встречи и, самое ужасное, у нас не было бы Жени, нашей внучки! Вот я о чём! Закономерность, что ни говори!

– Я не буду спорить с вами и соглашусь! Ведь есть же поговорка: «Что ни делается, всё к лучшему!» Ну как тут не поверить в судьбу!

События в жизни шли своим чередом. Вика, проработав два года в бюро технических переводов, окончательно поняла, что такое занятие ей совсем не подходит. Она решила, что педагогика – её призвание, живая, творческая работа, когда ты можешь передать свои знания и видишь результат. Вадим поддержал жену в решении сменить место работы, потому что понимал, как это важно – заниматься делом, которое тебе по душе, ведь у него с этим не было никаких проблем. Выбранную профессию он любил и был убеждён, что хирургия – это то, чем он готов заниматься всю свою жизнь.

Глава 9

Звук открывающейся входной двери прервал Викины нахлынувшие воспоминания: это Вадим вернулся с работы. Как всегда, она вышла навстречу мужу, обняв его, взяла из рук намокший от дождя зонт.

– Там что, на улице дождь? А я недавно смотрела в окно, была хорошая погода! Неожиданно! Как ты зонт догадался взять?!

– Викуля, ты же никогда не слушаешь сводки синоптиков, а я это делаю, и вот результат – я почти сухой, а там сегодня льёт как из ведра!

За окном раздались раскаты грома.

– А вот и первая гроза, по приметам, теперь установится тёплая погода! Вадим, у тебя уставший вид, тебе нужно отдохнуть, давай переодевайся, а я пойду разогрею ужин.

– Устал, конечно, сложная операция длилась пять часов, но всё прошло хорошо!

– Сейчас расскажешь подробнее, жду тебя на кухне!

Вика любила, когда Вадим делился с ней событиями, которые происходят в его врачебной практике, а он внимательно выслушивал её, давал полезные советы, поддерживал, успокаивал, особенно на первых порах её педагогической деятельности, ведь сначала не всё шло гладко, сказывался недостаток опыта. Но теперь, спустя много лет, Вика ни разу не пожалела, что пошла работать в школу.

Ужин был на столе, а Вадим не спешил, он, как всегда после работы, зашёл в комнату дочери, пообщаться, узнать о школьных новостях и, конечно, о её новых увлечениях, которые менялись с космической скоростью, и за этим ему трудно было уследить. Женя всегда с удовольствием общалась с родителями, у неё не было от них секретов или просто ещё не наступило то время, когда они появляются. Вадим вернулся на кухню с озабоченным видом.

– По-моему, Женька не в духе, отвечает коротко, делает вид, что страшно занята уроками. Что случилось, не знаешь?

– Знаю, опять этот Егоров! Нет от него покоя, снова приставал к ней и её другу Диме Скворцову и даже драку устроил со своими дружками. Наговорил ей всякой ерунды, обзывался. Может быть, уже нужно принимать меры, пойти к ним в школу, поговорить с директрисой. Как ты думаешь? Женя, ведь она очень впечатлительная и принимает всё близко к сердцу. Не хотелось бы, чтобы это повлияло на её учёбу.

– Мне кажется, делать этого не стоит, всё разрешится само собой. Вспомни, разве у тебя в детстве не было таких ситуаций, не было таких рьяных поклонников, которые никак по-другому не могли выразить симпатию к тебе, как только дракой, унижением более счастливого соперника и другими изощрёнными ухаживаниями? Мне кажется, дело именно в этом. Ну что ты хочешь от них, подростки, пубертатный период, раньше его ещё называли «нежным возрастом». А мне больше нравится, как говорит об этом с юмором наш мудрый педиатр Глеб Сергеевич: «Мозги ещё не созрели, а гормошки уже играют!», имея в виду гормональную перестройку. Вот и всё!

После выздоровления Вика вновь вернулась на работу и опять окунулась в водоворот школьной жизни. Приближались выпускные экзамены. Это, конечно, очень важное событие в жизни десятиклассников – итоговая проверка их знаний. Но это испытание и для учителей, оценка их труда и профессионализма. Вика волновалась за своих ребят, хотя была уверена в их подготовке. Всё получилось, как она и предполагала, – ребята её не подвели! А после экзаменов, как и положено, намечался бал, торжественное вручение аттестатов. К этому событию Вика решила тщательно подготовиться, ведь выпускался её класс, в котором она была руководителем. В первую очередь был куплен праздничный наряд, желание сшить платье своими руками не осуществилось из-за нехватки времени, болезни и подготовки к выпускным экзаменам. Второе, что стояло на повестке дня, – это причёска, а вернее сказать, стрижка. С этим не было никаких проблем, Вика стриглась у давно знакомого мастера по имени Ирина, в маленькой парикмахерской, которая находилась в соседнем доме. Но на этот раз взбунтовалась её подруга Наташа, с которой она дружила ещё со школьной поры.

– Вика, я предлагаю тебе посетить классную парикмахерскую в центре города, там работают профи. Некоторые из них занимали высокие места на соревнованиях всероссийского уровня. Пусть тебе сделают что-нибудь эдакое. Ну не ходить же всю жизнь в твою местную забегаловку!

– Зачем ты так говоришь?! Меня вполне устраивает стрижка, которую мне делает Ирина.

– Попробуй что-то новое! Не упирайся! Вот тебе визитка с адресом, а записываться не надо, я уже сделала это вместо тебя. Сюрпри-и-из!

Вика решила воспользоваться предложением подруги, явилась к назначенному времени, но дверь в элитную парикмахерскую под названием «Колибри» была закрыта. Только спустя несколько минут она догадалась, что вход здесь по звонку, который хитро спрятан за дверным наличником. Это Вике сразу показалось подозрительным. После звонка дверь открылась, и её радушно встретили двое молодых людей, как один похожие на особей противоположного пола – на их лицах не было ни малейшего признака растительности. Высокие, худые, с длинными волосами, собранными на затылке в пушистые хвосты, одинаково одетые, они походили на близнецов. Приветствуя Вику, молодые люди улыбались, предлагая сесть на широкий кожаный диван. Обстановка вокруг была необычной, совсем не похожей на ту, к которой привыкла Вика, посещая местную парикмахерскую. Из соседней комнаты появилась девушка, выкатив перед клиенткой сервировочный столик на колёсах, она предложила напитки: чай, кофе, сок. Ещё было предложено печенье в маленькой стеклянной вазочке. «Да, обслуживают красиво, а вот как сделают стрижку, посмотрим!» – подумала Вика. Один из молодых людей предложил ей сесть в кресло перед зеркалом, началось преображение. Во время стрижки паренёк без умолку болтал, видимо, это входило в его обязанности – развлекать разговорами клиентов. Хорошо отросшие волосы позволяли разгуляться фантазии мастера, но он слишком увлёкся и сделал длину, которую Вика не ожидала увидеть на своей голове. На вопросительный взгляд, устремлённый в зеркало, она тут же получила ответ: «Современная модная стрижка! Сейчас так носят». Но это было не последним, что могло удивить – ещё была сумма, вслух которую Вика боялась произнести. «За что?! – спрашивала она себя и сама же отвечала: – За сервис! Ну, Наташка! Твой сюрприз удался!»

Глава 10

Из парикмахерской Вика вышла в плохом настроении, недовольная своим видом, да ещё новые босоножки, обутые сегодня впервые, жутко натёрли ногу. Она зашла в аптеку, купила пластырь и, присев на лавочку, воспользовалась им. Попыталась идти, но тут же поняла, что большого облегчения от пластыря не получила. Вика, прихрамывая, зашла в ближайшее уличное кафе, чтобы отдохнуть от жары, посидеть в тени огромного зонта и выпить что-нибудь прохладительное. Посетителей в кафе было немного, кроме неё ещё три девушки, поедая мороженое, болтали за соседним столиком. Поодаль двое мужчин чинно разговаривали, по-деловому разложив на столике какие-то бумаги. Вика отдохнула и уже собиралась уходить, когда неожиданно её окликнули по имени. Навстречу ей шёл мужчина, один из тех двоих, которые сидели за соседним столиком. Высокий, широкоплечий брюнет, улыбаясь, на ходу протягивал к ней руки. Вика от неожиданности остановилась и с недоумением посмотрела на незнакомца.

– Вижу, что не узнала! Немудрено, прошло столько времени! Да и я, признаться, узнал тебя не сразу. Сначала сомневался, а вот когда ты расплачивалась с официантом и повернулась в профиль, тогда точно понял – Вика!

– Вот теперь и я поняла, кто передо мной! Ну, Давид, встретила бы тебя на улице, прошла бы мимо! А до меня доходили слухи, что ты с семьёй переехал жить в другой город. Я даже не помню, от кого эта информация.

– Вика, ты спешишь? Давай присядем, поговорим, расскажу всё по порядку. Да и о тебе хотелось бы узнать подробности!

– Вот сюрприз так сюрприз! Тем более – приятная неожиданность! Рада тебя видеть!

– Хочу сказать, что сведения о моём отъезде не совсем точные. Мои родители эмигрировали в Израиль, там у нас живут родственники, агитация на переезд была мощной. Сначала приглашали в гости, а потом и на ПМЖ. Когда родители переехали, я их посещал несколько раз, они очень хотели, чтобы я остался.

– А ты, как я поняла, не поддался на уговоры?

– Вика, хоть я по крови еврей, но по духу я русский! Мне всё в той стране чужое, не моё! И этот язык, и обычаи, и эти всегда звучащие вопросы: кошерный продукт или не кошерный, что можно делать в пятницу, что нельзя? Как родители, уже пожилые люди, решились на переезд, мне до сих пор непонятно! Но мы поддерживаем отношения, они хорошие родители и хорошие дедушка и бабушка для моих детей, а это главное!

– Ты прав, Давид! А с твоих слов я поняла, что ты отец. Кто у тебя?

– Двое сыновей. Хорошие ребята! Старший, Семён, уже студент университета, первый курс! Талантливый парень, несомненно, будущий учёный, я им очень горжусь! Второй, Григорий, ещё школьник. У этого способности в другой сфере, он поэт, пишет такие стихи, просто не поверишь, что человеку только тринадцать! А у тебя как дела? Ты замужем, есть дети?

– Да, муж врач, дочка Женя двенадцати лет, окончила шестой класс, особа активная, энергичная, иногда непредсказуемая, девушка с характером! И наконец, в этой компании я – учительница английского языка, руководитель моего любимого выпускного класса. Вот готовлюсь к балу, решила преобразиться – сделать модную стрижку, но как-то не повезло с мастером экстра-класса, вышло совсем не то, что ожидала!

– А по мне, так замечательно! Я, конечно, мало что понимаю в причёсках, но тебя, Вика, ни один мастер не может испортить! Ты красавица! А за то время, что мы не виделись, ты стала ещё красивее!

– Давид, прекрати! Когда это ты научился так льстить и делать комплименты! Раньше за тобой этого не замечалось. Я с ужасом вспоминаю нашу последнюю встречу в драмтеатре, тогда ты не мог выдавить из себя и пару слов. Всё смотрел куда-то вдаль или на паркет!

– Не напоминай мне об этом! Я вёл себя, как последний идиот! Но у меня есть оправдание! Мы увиделись с тобой спустя три года после нашей последней встречи, и я заметил в тебе такие перемены, которые повергли меня просто в шок! Ты мне в детстве нравилась, с самого начала наших занятий в секции, и я не скрывал этого! А здесь передо мной возникла стройная, красивая девушка, в модном платье, на высоких каблуках, и самое главное, она сама проявила инициативу, не постеснялась и подошла ко мне и моим родителям! Для меня это был гром среди ясного неба! Я просто обалдел! А дома по этому поводу была устроена разборка, мама говорила, что я мог бы вести себя более учтиво по отношению к девушке. А отец, очень сдержанный, интеллигентный человек, был в тот вечер совсем не сдержан и назвал моё поведение ослиным. Мама попыталась оправдать меня, объясняя ему, что в этот период подросткового возраста такое поведение нередко, особенно среди юношей. Так что я получил по полной!

– А я, признаться, тогда расстроилась! Ведь у меня от нашего детского общения остались хорошие воспоминания, несмотря на внезапное расставание. А тут на тебе!

– А ты знаешь, Вика, за эти годы я очень часто вспоминал тебя и даже пытался найти через паспортный стол, но ты, видимо, была уже замужем и сменила фамилию. Я думаю, первые чувства, они самые искренние и настоящие, а вот сегодня, увидев тебя, я понял, что до сих пор всё это живо.

Тёплая ладонь Давида легла на руку Вики, она подняла глаза и увидела перед собой худенького двенадцатилетнего еврейского мальчика с огромными карими глазами, мальчика, желающего постичь тайны математики и виртуозной игры в шахматы, пытавшегося изменить себя, но так и не научившегося стоять на лыжах. И почему-то сердце её сжалось от тоски по тому далёкому, беззаботному времени, когда было всё так просто и понятно, но казалось сложным и запутанным. Мальчик посмотрел на неё и голосом взрослого мужчины произнёс:

– Вика, нам нужно обязательно встретиться. Прошу, не отказывай мне в этом! Сегодняшняя встреча – не случайность! Поверь мне!

Вика очнулась от воспоминаний и быстро вернулась в реальность:

– Давид, я на самом деле очень рада нашей встрече, она меня на мгновенье вернула в прекрасную пору детства. И я хочу сохранить эти воспоминания в чистоте и неприкосновенности. Нам не надо встречаться, давай оставим всё как есть! И спасибо тебе за память!

Вика встала из-за стола и, прихрамывая, направилась к трамвайной остановке.

– Вика, я на машине, могу подвезти тебя, – послышался голос Давида.

Она, не оборачиваясь, отрицательно покачала головой. А мысли, и одна из них особенно смелая и навязчивая, сверлили мозг вопросом, на который у Вики ещё не было ответа: «Что, испугалась? А ведь могла просто встретиться и попить кофе! Или думаешь, что на этом бы дело не закончилось? Трусиха! А ещё рассуждаешь про нежный возраст дочери! Оказывается, эта непредсказуемость может произойти в любом возрасте! Уверена, что не с тобой?! И никогда?! Ну, значит, ты крепкий орешек!»

Вика вернулась домой, дверь ей открыл Вадим. Она совершенно забыла, что у мужа сегодня выходной и они планировали дела, которые давно по разным причинам откладывали в долгий ящик.

– Викуся, я уже начал волноваться, неужели столько времени ушло на стрижку? Ты какая-то растерянная. У тебя всё в порядке?

– Конечно! По-другому и быть не может! Я так рада, что вернулась домой, что у меня есть ты и Женька! Настоящее – это лучшее лекарство от воспоминаний о прошлом! Я это точно знаю!

– Вика, а если воспоминания о хорошем, от этого тоже надо принимать лекарство под названием «настоящее»? Я тебе, как врач, скажу, злоупотреблять препаратами не стоит, прошлое тоже лечит, только нужно поставить правильный диагноз и рассчитать дозировку. Ну что там у тебя случилось, рассказывай?

Сидя на диване, прижавшись к плечу мужа, Вика поведала свою давнюю детскую историю и сегодняшнюю, над которой, по сути, можно было мило пошутить, но у неё эта встреча вызвала жалость и сочувствие к другу ранней юности. Вика поняла, что не всё так гладко в жизни Давида, ведь за время разговора он ни разу не упомянул о жене, матери своих детей, и сделал это намеренно.

– Он несчастен! И, что-то придумав себе, как за соломинку хватается за такое далёкое и призрачное прошлое и за эту нечаянную мимолётную встречу. Отец с матерью далеко и, по его словам, без семьи, его одного родители просили остаться в Израиле, о жене говорить не стал, видимо, что-то скрывает. Неизвестно ещё, дети живут с ним или нет. Грустная картина!

– Вика, а давай на это посмотрим с другой стороны! Представь, что у человека всё хорошо, он имеет свой бизнес, встречается с партнёром, обсуждает деловые вопросы. Его родители тоже в порядке, добровольно уехали на историческую родину, и там у них счастливая пенсионная жизнь. У твоего Давида замечательные дети, которыми он очень гордится и которым пророчит перспективное будущее. А что ни слова не сказал о жене, так понятно, зачем говорить об этом, когда перед тобой такая красивая, молодая женщина и когда ты надеешься на встречу с ней. Если первый, твой вариант, тебя расстраивает, прими мой, порадуйся за друга детства и поверь, что сегодняшняя встреча для него была дополнительным бонусом к его счастливой жизни.

– Да, ты, наверное, прав. Хорошо получить бонус, даже если он запоздал на много лет.

Глава 1

Отзвенели школьные годы с их уроками, весёлыми переменами, торжественными линейками и летними пионерскими лагерями. Шумные студенческие быстро промелькнули и оставили в воспоминаниях сессии, вечеринки, стройотряды и новые знакомства. И уже наши дети, окончив школу и вуз, провожают своих чад первый раз в первый класс, разделяя впечатления этого радостного дня с представителями старшего поколения, бабушками и дедушками. Во многих семьях первое сентября отмечают с тортом, лимонадом и разными вкусностями и с некоторых пор называют его Днём знаний.

В течение долгого времени, а вернее сказать, десяти лет, этот день у Марины начинался с торжественной школьной линейки. К мамочкам, работающим в отделе и имеющим детей-школьников, начальство относилось лояльно, и первое сентября для них негласно стало выходным днём. А когда дочка Марины Ксения после окончания школы поступила в университет, у двух её близких подруг произошло такое же знаменательное событие: их дети стали студентами вузов. В связи с этим Марина предложила каждый год вечером этого дня собираться в кафе и отмечать День знаний. Подруги инициативу поддержали, ведь в их компании ещё на протяжении нескольких лет подряд предполагалось появление новых студентов. Так встречи стали доброй традицией, наполненной воспоминаниями о школьных и студенческих годах, а также разговорами о последних событиях, происшедших в жизни каждой из них.

Истории, которыми делились подруги, всплывали неожиданно из дальних укромных уголков памяти и, цепляясь одна за другую, вытаскивали на свет, к общему удовольствию, веселые, а иногда и не очень, но всегда трогательные рассказы из прошлой, незабываемой поры детства и юности.

Но в этом году произошло всё иначе: Марина с мужем отдыхали на Черноморском побережье. По путёвке их лето не заканчивалось тридцать первого августа, а продлевалось ещё на неделю, захватывая погожие солнечные дни первого осеннего месяца. О том, что она не сможет присутствовать на встрече, Марина оповестила подруг заранее, но ближе к первому сентября стал часто звонить телефон и начали поступать предложения то от одной подруги, то от другой – перенести встречу на время, когда все будут в сборе.

После возвращения Марина решила отдохнуть несколько дней, это время муж в шутку называл «отдыхом от отдыха», а сам, выйдя на работу, уже на второй день собрался и уехал на конференцию в Санкт-Петербург. Оставшись в одиночестве, Марина заскучала, и здесь у неё возникла идея устроить встречу с подругами не в кафе, а у себя дома. Предложение было принято на ура, все пришли не с пустыми руками, весело суетились, накрывая на стол и шумно обсуждая события, которые произошли с момента их последней встречи. После застолья все переместились в большую комнату: кто-то устроился на диване, кто-то в креслах, а кто-то, недолго думая, – прямо на большом и мягком ковре. Звучала приятная музыка, продолжались нескончаемые разговоры; специально искать темы не пришлось, они вроде бы оставались прежними, но в то же время казались неожиданными и новыми.

Марина вошла в комнату с подносом, на котором стояли кофейные чашки, в воздухе распространился аромат кофе с нотками корицы. Она поставила поднос на журнальный столик, сама села в кресло, собираясь влиться в начатый подругами разговор, который охватывал множество животрепещущих тем. Рассуждали о разном: о значении и роли педагога – и тут же вспоминали, как сбегали с уроков, даже любимых, о строгих учителях и о том, какие меры применялись к прогульщикам, о новых школьных программах, которых появилось великое множество и к которым имелись большие претензии, а ещё о том, как важно, чтобы оба родителя принимали участие в воспитании детей. Почему-то возник разговор о различии в уровне образования в сельских и городских школах. Кто-то был согласен, что условия в них неравные, другие возражали, говоря о том, что сейчас и на селе открываются компьютерные классы, осваиваются новые программы и много выпускников педагогических вузов едут работать в сельскую местность.

– Но мы ведь это знаем из радио- и телепередач, а как всё на самом деле – ещё бабушка надвое сказала. Ведь всё познаётся в сравнении, из нас никто не учился в сельской школе, поэтому мы не можем судить, как было и как стало. Марина, а ты что молчишь, не поддерживаешь дискуссию – только загадочно улыбаешься?

– Я подумала, – произнесла Марина, – что всё, о чём вы здесь рассуждали, было в моей жизни. И так живо вспомнилось, как будто события вчерашнего дня: школьная пора, любимые и не очень учителя, побеги с уроков, а после этого – разборки в кабинете директора и нравоучения от родителей и даже учёба в сельской школе, в славной, незабываемой Ореховке.

– Ты училась в деревенской школе?! – удивились подруги.

– Да, целых два года.

– Как это получилось? Почему? Никто из нас об этом не знает! Расскажи! – наперебой просили гостьи.

– Рассказать могу, – согласилась Марина, – но это будет некоротко.

– Давай, начинай! Мы любим, когда ты что-нибудь рассказываешь, у тебя здорово получается!

– А может быть, ещё по кофейку? И тогда уже…

Глава 2

Подруги метнулись на кухню, сами сварили кофе и с чашками в руках расселись по своим местам в ожидании обещанного. А начала Марина свой рассказ издалека, с того момента, когда, окончив четвёртый класс, где все предметы вёл один педагог, ученики переходили в пятый и там впервые встречались с учителями-предметниками и, конечно же, с первым в их жизни классным руководителем. Пятому классу «В», в котором училась Марина, директор представил их классную руководительницу – преподавателя русского языка и литературы Нину Вадимовну, с необычной иностранной фамилией Пинтэ.

Крупная рыжеволосая женщина стояла посреди комнаты перед учениками пятого класса и постоянно вытирала носовым платком мокрые от пота лицо и шею. Когда директор покинул класс, она неуверенной походкой направилась к столу учителя, балансируя согнутыми в локтях руками, и грузно опустилась на стул. Ученики не были в восторге от первого знакомства с Ниной Вадимовной, в ней чувствовалось какое-то напряжение, удивляла неестественность её походки и поз, которые она принимала, сидя за столом. Даже при объяснении нового материала она никогда не покидала своего места и весь урок, казалось, была приклеена к стулу.

В начале учебного года это настораживало, вызывало любопытство, но вскоре ребята привыкли и перестали замечать подобные «мелочи». Этим переменам поспособствовали талант педагога, умение разобраться в непростых ситуациях, любовь к своему предмету и способность увлечь и заинтересовать учеников. Всему классу нравились уроки, которые вела Нина Вадимовна, особенно литература: здесь позволялось рассуждать и высказывать свое мнение, даже несхожее с мнением педагога. Ребята учились мыслить!

Всё бы ничего, но когда организовывались походы параллельных классов в музеи, театры или на какие-нибудь общественные и спортивные мероприятия (например, поболеть за свою команду лыжников на межрайонных соревнованиях), то учеников пятого «В» прикрепляли к другому педагогу! Чаще всего это была Зинаида Александровна, руководительница пятого «А». Однажды на родительском собрании, посвящённом результатам полугодия, был поднят вопрос о пассивном участии Нины Вадимовны в общественной жизни класса. Больше других на этой теме старалась заострить внимание мама Вити Костина, учившегося на отлично вплоть до пятого класса, а теперь перешедшего в ранг «хорошистов» именно по литературе и русскому языку. Женщина сравнила детей с «брошенными, никому не нужными слепыми котятами» и предложила потребовать от руководства школы замены классного руководителя. Некоторые родители возмутились такому сравнению, зная об интересе детей к литературе, который возник у них с недавнего времени. Между родителями началась перепалка, а Нина Вадимовна сидела молча, опустив голову, потом встала и взяла слово.

– Я в курсе всех событий, которые происходят у ребят моего класса, – спокойно объяснила она. – Мы часто собираемся и делимся впечатлениями о тех мероприятиях, которые происходят без моего участия. Как бы я хотела всегда быть с ними рядом, ходить в походы, на выставки, в театры, кино, но я физически не могу этого делать: у меня нет обеих ног! И об этом никто бы не узнал, по крайней мере, не от меня и не так, как сегодня. Я рассказала вам только потому, что хотела попросить не разлучать меня с ребятами, которых я полюбила, нашла с ними общий язык и строю дальнейшие планы, связанные именно с этим классом. Мне впервые доверили классное руководство, и я ценю это доверие. Но не буду против, если вы поговорите с детьми на эту тему, которую мы затронули сегодня, их мнение тоже важно.

После того родительского собрания больше к этому вопросу никто и никогда не возвращался. Однако Марина и другие ребята теперь догадывались, каких трудов стоит Нине Вадимовне свободно ходить, не опираясь на палочку, держать осанку или добираться до школы на городском автобусе, потому что другого транспорта у неё попросту не было.

Однажды Нине Вадимовне пришлось взять с собой на работу пятилетнюю дочку Марусю. Девочка весь день провела в школе, в разных классах, там, где преподавала её мама. Шустрая, говорливая, она покорила всех своей непосредственностью. Маруся так же, как мама, морщила курносый нос, когда смеялась, и так же жестикулировала, когда читала, совершенно не стесняясь, весёлые стихи перед всем классом, так же при удивлении взлетали вверх её рыжеватые брови. Мама и дочь были очень похожи. Тогда появление в школе этой девочки позабавило всех, но по прошествии многих лет, будучи уже взрослой женщиной, Марина вспоминала этот эпизод с совершенно другими мыслями: «Каким нужно быть сильным человеком, чтобы, пострадав физически, не потерять себя нравственно, сохранить достоинство, найти любимое дело и с увлечённостью заниматься им! И наконец, несмотря ни на что, подарить миру ещё одну жизнь, родив ребёнка! Для здоровой женщины это серьёзное испытание, а в положении Нины Вадимовны – это подвиг!»

Глава З

Общение Марины и Нины Вадимовны было недолгим – всего один год. Так случилось, что её отцу, специалисту по буровым установкам, предложили работу в одной из восточных стран. Контракт заключался на два года и предполагал переезд в эту страну всей семьи, но оговаривалось, что русская школа в городке, где будут жить специалисты-нефтяники, – только до пятого класса. Младшая сестра Марины по возрасту попадала в эту категорию, ей было семь лет, а вот старшего ребёнка родителям предложили оформить в московский интернат для детей специалистов, у которых нет возможности выехать в полном семейном составе. Мать Марины сразу отказалась от поездки, не желая расставаться с дочерью, но при оформлении документов её предупредили, что двухлетний контракт предполагает наличие жены или же не заключается вовсе. На размышления дали несколько дней, и за это время родители приняли непростое для них решение: отправить старшую дочь на проживание в село Ореховку, к родителям мужа. Так у городской девочки Марины начался новый этап в её жизни, совпавший с пубертатным периодом, о котором ни дедушка, ни бабушка не имели ни малейшего представления.

Маленькая деревенская школа располагалась в низком деревянном здании с небольшими классными комнатами и узким коридором со старым дощатым полом. Она не шла ни в какое сравнение с той школой, в которой до недавней поры училась Марина. Классным руководителем шестого класса (безо всякого буквенного обозначения, так как он был один) назначили недавно «свергнутую» с поста завуча преподавателя русского языка и литературы Любовь Васильевну. Отставку в районо объяснили отсутствием высшего образования, которого почему-то никто не замечал на протяжении долгих двадцати лет. Однако, по слухам, ходившим по деревне, она потеряла своё место, потому что работнику районо Константину Сергеевичу Кудашкину очень понадобилась эта должность. А вот по какой причине он решил сменить место работы – оставалось только гадать.

Новый завуч был огромного роста, а плохо сшитый мешковатый костюм заставлял его выглядеть ещё крупнее. У него было полное лицо с маленькими, заплывшими глазами, толстыми розовыми губами, выпяченными, как для поцелуя, и очень узким лбом, что не добавляло ему привлекательности, а напротив, вызывало неприятные чувства. Любовь Васильевна на селе пользовалась большим авторитетом, её любили за справедливость, за умение отстаивать интересы учеников перед педсоветом. Она была «своя». А вот Кудашкин «не пришёлся ко двору», он был чужаком, хотя и неплохим учителем истории.

Чужой среди деревенской детворы почувствовала себя и Марина. С первых дней учёбы ей вменялось в вину всё то, что в прежней школе поощрялось и было примером для других. На уроке литературы Марина чувствовала себя в своей стихии, она была активной, часто поднимала руку, задавала вопросы и смело рассуждала на предложенные темы. Любовь Васильевна была в восторге от новой ученицы, с удовольствием вызывала её к доске и просила зачитывать отрывки из сочинений, заданных на дом. Особенно привлекали внимание педагога сочинения, написанные Мариной на свободные темы, где она могла размышлять, пусть по-детски наивно, но искренне. Однако это совсем не устраивало одноклассников: так себя вести на уроках и вне стен школы было не принято. Её, новенькую, назвали выскочкой и обвинили в желании стать «любимицей» классного руководителя.

Раз в неделю в школу с баяном под мышкой приходил заведующий клубом Иван Иванович и проводил в классах уроки пения. Шла интенсивная подготовка к праздничному концерту, посвящённому Октябрьской революции, который должен был состояться в местном клубе. Вскоре Иван Иванович объявил прослушивание среди учеников школы. Почти все стеснялись и осторожничали, ведь придётся выступать перед односельчанами. А Марина, не задумываясь, пошла на прослушивание, исполнила песню из репертуара хора, в котором она принимала участие ещё в бывшей школе, и была внесена в список выступающих на праздничном концерте. И опять её упрекнули в том, что она выпендривается и лезет вон из кожи, чтобы обратить на себя внимание.

В один замечательный день в дверь дома, в котором жили дедушка и бабушка, а теперь и Марина, громко постучали: на пороге стояла почтальонша тётя Клава и загадочно улыбалась, держа в руке клочок бумаги, который оказался извещением на получение посылки. Как потом оказалось, это родители передали с коллегами отца, ехавшими в отпуск на родину, подарок для старшей дочери, а те уже в свою очередь переслали его по адресу.

Марина с дедушкой тут же отправились на почту. А там работники почты оказались не менее любопытными, чем тётя Клава, которая, несмотря на свою тяжёлую сумку, потащилась за получателями, чтобы посмотреть, что же прислали городской внучке Василия Семёновича из-за границы. Ведь такого случая до этих пор в Ореховке никогда не было, да, скорее всего, и не будет.

Когда посылка была выдана, все хором стали уговаривать Марининого дедушку, чтобы он тут же на почте открыл её, но дедушка заявил, что разрешение нужно спрашивать у внучки. И Марина поддалась уговорам. В посылке оказались красивый шерстяной джемпер с сине-белым орнаментом и домашние бархатные шлёпанцы с вышивкой в восточном стиле. Любопытные деревенские женщины смотрели во все глаза, ведь такой красоты они никогда не видели, да и Марина подобный подарок получала впервые.

Назавтра было решено надеть обновку в школу. Утром в юбке в складочку и в новом джемпере Марина отправилась по уже знакомой дороге, которая пролегала по главной сельской улице, и увидела привычное зрелище: растянувшись поперёк улицы, взяв друг друга под локоть, шла шеренга учениц, они были из разных классов – в основном с шестого по восьмой. Посередине шагала Любовь Васильевна и вместе с девочками пела песню, в которой были такие слова: «Страна моя, Москва моя, ты самая любимая!» Марина не в первый раз наблюдала такое шествие, но никогда к нему не примыкала. Поравнявшись с шеренгой, она поздоровалась и пошла дальше. На уроке литературы, который в этот день был первым, Любовь Васильевна попросила Марину встать и ответить на вопрос, почему она сделала вид, что не заметила учителя и своих школьных товарищей, прошла мимо и не поздоровалась.

– Я поздоровалась, и это видели и слышали девочки, рядом с которыми я прошла очень близко, – объяснила Марина.

– Ты хочешь сказать, что девочки обманывают?

– Да. А вот почему они это делают, я не знаю…

– Марина, останься после уроков, мне с тобой нужно поговорить, – объявила учительница.