Читать онлайн Дурень. Книга шестая. Тайфун

Глава 1

Если я проиграю, то это не будет значить, что нельзя было победить. Многие потерпели поражение, стараясь достичь вершины Эвереста, и в конце концов Эверест был побеждён.

Эрнесто Че Гевара

– А скажи мне, англичанин, в чём сила? – ну уж очень хотелось Сашке сказануть чего-нибудь эдакое, чтобы потом цитировать начали. И не мог сам придумать, всё про меч, да про бога, который с нами. Тупой видимо, не Клаузевиц.

– Сила? – адмирал Девид Прайс застрелиться не успел в этом плане бытия и теперь стоял на палубе «Гретты» вместе с капитаном «Леандра» Джорджем Кингом перед Сашкой и глазами лупал, оглядываясь постоянно, видимо вундервафлю шукал, что помогла безмозглым русским одолеть его.

– Ну, да… Сила! Почему мы вас побили?

– У вас больше кораблей, у вас больше орудий… – рядом с тем местом на баке, где Сашка и принимал делегацию, стояло 80-фунтовое орудие максимум, на что пока Тульский оружейный способен. На него англичанин и кивнул.

– Это на поверхности, глубже копни, – Сашка смотрел на старичка молодящегося, затянутого в облегающий мундир, и испытывал жалость даже к побеждённому. – Ты сюда зачем пришёл? Эскадру привёл?

– Война. Я получил приказ. Это ваш единственный форт или порт на Восточном океане.

– И как это мешает англичанам? Ах, там у вас в Парламенте боятся усиления России на Дальнем востоке, а чего американцев не боитесь? Они пищат, но лезут на Тихий океан.

– Справимся с вами и займёмся ими, – вскинул головёнку контр-адмирал Прайс.

– А Сила, дорогой Девид, в мотивации. Мы тут за своё бьёмся, за правду, а ты захватчик. Ни у кого не получалось Россию захватить, и у вас не получится. Я знаю зачем вы здесь на самом деле. Боитесь за свои колонии. Гонконг, Сингапур, Австралия, Индия. Все я их разграблю и уничтожу, все оборонительные сооружения снесу к чёртовой матери, и это благодаря тебе. У меня на все хотелки кораблей не хватало. А теперь ты мне четыре отличных корабля пригнал сюда. Спасибо тебе, Девид. Большое человеческое спасибо, без твоей помощи многое осталось бы в планах. Буду ходатайствовать перед императором Николаем Павловичем о награждении тебя орденом. Больше твоего превосходительства России ещё никто не помогал.

– Вы, русские… – взвизгнул несостоявшийся самоубийца.

– Да, подожди, дорогой Девид, не всё сказал. На этом, – Сашка обвёл руками пленённые корабли англо-французской эскадры, – твоя помощь России не заканчивается, все пленные матросы будут переправлены частично в Николаевск-на-Амуре, строить там укрепления и новый порт России на Тихоном океане, частично здесь строительством крепости займутся… А вот офицеры и вы вдвоём с контр-адмиралом Огюстом Фебврье-Деспуантом будете строить укрепления на острове Хоккайдо, а то у нас русских дурная черта есть – пресмыкаться перед Западом, оставь я вас Завойко или Муравьёву передай, и они вас с почётом в Петербург отправят, а наш царь батюшка отпустит вас, да ещё бал в честь этого даст. Хрена с два. Будете пять лет горбатиться на Хоккайдо. Будете там строить крепости, потом дома крестьянам. Нужники научим вас строить. Насыщенная жизнь вас ждёт. А через пять лет высадим на один из островов Курильской гряды и инструменты дадим. Обживайтесь.

– Да, ты! – это гальский петушок вскинулся. Третьим в компании побеждённых был французский адмирал Фебврье-Деспуант.

– Всё, всё. Последнее было шуткой. Отработаете пять лет на стройках народного хозяйства и на свободу с чистой совестью. Высадим вас в Гонконге, – На самом деле отпускать врагов, знающих про Хоккайдо, и про то, какие там укрепления, Сашка не собирался. Именно как говорил, так и хотел поступить. На Итуруп высадить и забыть. Но чтобы человек работал хорошо на стройках пятилетки у него морковка в виде Свободы должна перед мордочкой болтаться.

Четыре корабля союзной эскадры сейчас стояли на рейде перед Петропавловском. Самым ценным приобретением был французский фрегат «Форт», он и больше остальных, и орудий на нём целых шестьдесят. Пусть и мелкие пушчонки, в основном 24-фунтовые, но это шестьдесят штук. Повернись он бортом к Гонконгу и выпусти двадцать четыре ядра в одном залпе и нет береговой батареи. Там ведь англичане затеяли грандиозную перестройку и ничего пока не успели сделать. Орудия стоят на открытых позициях. А вместо укреплений разбивают сад. Ну-ну.

Вторым по значимости был английский трофей – 50-пушечный фрегат четвёртого ранга Королевского военно-морского флота «Леандр» (HMS Leander) длиной 181 фут (55 м). Оба эти фрегата больше богинь. Плюсиком имелся небольшой бриг-авизо французов «Облигадо» с десятью 24-фунтовыми орудиями и двумя 32-фунтовыми. У англичан плюсом 38-пушечный парусный фрегат Королевского флота «Тринкомали» (HMS Trincomalee), длиной 150 футов 4½ дюйма (45,83 м). Команды уже снимали на шлюпках и ботах в Петропавловск. Одновременно на них высаживалось по паре десятков человек со всей флотилии, с каждого из десяти кораблей, что Виктор Германович с собой привёл. Один чёрт народу было мало и Сашка хотел переговорить чуть позже с генерал-майором Василием Степановичем Завойко о наборе добровольцев из защитников Петропавловска. Теперь на город точно в ближайшее время никто не нападёт. Ни у англичан, ни у французов от Ванкувера до Гонконга нет военных кораблей и в ближайшие несколько месяцев не будет. Это ведь не меньше, чем полгода, из Европы гнать сюда корабли. Так их там лишние ещё найти надо. Ну, и нужно же получить известие, что нет больше эскадры Прайса в этих водах – тоже мгновенно информация не долетит, уж месяц, а то и три точно понадобится.

Завойко людей дал с неохотой и мало. Всего сто человек с хвостиком. Ему полторы тысячи пленных Сашка отдал, а он жмотится.

– А если с Индии или Австралии сюда английские военные корабли придут, как мне защищать вверенный Государем город?

Губернатор Камчатки от радости, что Сашка разбил неприятеля не прыгал, попенял, что не предупредил, что раньше на неделю не прибыл. Семь человек у него на первой батарее погибло. Доводы адмирала князя Болоховского, что неприятеля нужно обязательно было запереть в Авачинской бухте, чтобы ни одному кораблю не дать уйти, смахнул с доски, типа, главное – отбиться было, люди вон еле живы после месяцев аврала. Сашка с ним спорить не стал. Зачем. Объяснять, что оборона Петропавловска незначительный винтик в плане, человеку, который полжизни на этот город положил, бессмысленное занятие.

– Все, что ни делается, Василий Степанович, всё к лучшему, зато теперь это настоящая крепость. А сейчас полторы тысячи пленных вам ещё лучше тут помогут обосноваться. Оставляю вам бриг-авизо французов «Облигадо» и шхуну «Салвадор», и транспорт «Двина» у вас есть. Как раз для сношения с Охотском и Муравьёвым в Николаевске хватит. Поделитесь с ним пленными. А остальные корабли я забираю. У меня теперь своя война с Францией и Англией.

В том, что ты продаёшь, вовсе не надо смыслить. Именно тогда продаёшь всего успешней. Не видя изъянов, чувствуешь себя свободнее.

Эрих Мария Ремарк

Нужно было по планам Виктора Германовича побывать в нескольких местах одновременно и при этом не забыть о регулярных наскоках японцев на Хоккайдо. На общем собрании капитанов кораблей решили разделить флотилию на три с половиной эскадры.

Первая идёт в Форт-Росс. По дороге заходит в Ванкувер и ровняет там всё с землёй. Самым сильным кораблём в этой эскадре будет «Диана». На нём большие 80 и 68-фунтовые бомбические орудия. И с учётом того, что настоящий боевых кораблей там не осталось, так как Девид Прайс всё под чистую выгреб, там осталось только две паровые шхуны, при этом колёсные. На них по четыре 12-фунтовых и 6-фунтовых пукалки, которые толстые, обшитые медью, борта фрегатов, даже не пробьют. К «Диане» в качестве движителя при отсутствии ветра или встречном ветре, всё же Ванкувер находится в очень защищённой, извилистой и незнакомой бухте, прибавил Сашка паровую шхуну «Восток». Ну и чтобы не трястись перед каждым встречным кораблём присовокупил тоже вполне продвинутую в смысле артиллерии «Аретузу»-«Аврору». Старшим в этом отряде будет капитан второго ранга фон Кох. Понятно, что звания император утверждает, но «Аретуза» не корабль Российской империи, а корабль Великого ханства Джунгария, и как представитель хана дархан Дондук взял и присвоил Владимиру Фёдоровичу фон Коху следующее звание. Тот даже большего достоин, на счету «Аретузы» целая флотилия английская, да американцы, да японцы, теперь и французы. Все побывали перед нею, все покоятся теперь на дне морском или работают на благо Джунгарии и России. Четвёртым в этой эскадре будет конфискованный у китобоев американских шлюп «Илайза», на нём в Ново-Архангельск повезут зерно и уголь. На нём же будут небольшие запасы угля для «Востока».

Вторую эскадру Виктор Германович составил так же из двух богинь – настоящей «Авроры» и «Дианы – 2» и порового шлюпа «Мария» – этим нужно ограбить Шанхай и присоединить королевство или ванство Рюкю к Джунгарскому ханству. Для этого… Ну, Сашка всё, что нужно, Генриху Фёдоровичу фон Штольцу, который возглавит эту эскадру, детально и подробно растолковал. Дел много, в том числе и попробовать извлечь со дна бухты в Нахе на Окинаве орудия американских кораблей. Если получится хотя бы половину достать и вернуть в строй, то можно уже никого не опасаться тем, кто будет руководить обороной Рюкю. А что рано или поздно туда американцы и англичане пожалуют можно не сомневаться.

Третья эскадра самая большая. Флагманом здесь стала «Паллада», на которой Сашка обосновался. Сюда же попала и «Паллада – 2,» недавно только прибывшая на Тихий океан. Ну и куда деваться, именно в эту эскадру попали все три трофейных фрегата «Леандр», «Тринкомали» и «Форт». Здесь командовать будет сам Виктор Германович. На крюйс-стеньге «Паллады» теперь развевается на ветру контр-адмиральский флаг.

В половинку эскадры, которая останется охранять пролив Цугару и новые крепости «Белый замок» и «Коробчатый замок», раньше называвшиеся Мацумаэ и Хакодате, вошли паровой шлюп «Гретта» и барк «Южная Америка». Им же в обязанность вменялось патрулировать время от времени восточное побережье Курильской гряды и потопление или арест американских китобоев, в зависимости от того порожний попадётся или уже гружённый. Среди конфискованных китобоев Сашка выбрал самый скороходный и новый, им оказался шлюп «Бостон», который переименовали в «Беринг». Его вооружили всякой мелочью пушечной, что себе не гоже, и двумя обменянными на другой китобой у генерал-майора Василия Степановича Завойко 32-фунтовыми орудиями, снятыми с «Двины». Завойко собирался поднять орудия с потопленных в бухте судов англо-французской эскадры и на обмен пошёл легко. В результате получилась неплохая добавка к эскадре, которую возглавил капитан Ирби, тоже повышенный Виктором Германовичем до капитана второго ранга. Уж гонять практически невооружённых китобоев сможет, как и отбиться от японских джонок.

На эскадру капитана «Ирби» ещё и торговля с Кореей возлагалась, продовольствие нужно, кормить пленных, строящих укрепления и города, кроме того, нужны новые жители. Так их тоже первое время кормить и одевать надо, благо обменный фонд регулярно пополнялся, японцы теперь не собирали дань с айнов, и те с удовольствием приносили пушнину в обмен на табак и продовольствие. При перевозке этих шкурок в Корею цена возрастала многократно. Ну и плюсом ворвань и спермацет с китобоев. Есть чем торговать.

Про спермацет Сашка переговорил с Ирби отдельно. Мол, Пауль, понимаю, что не твоё, но попробуй купить в Корее или переманить специалистов, что свечи умеет делать. Одно дело тащить им на продажу бочки со спермацетом и совсем другое готовые свечи, цена сразу в разы увеличивается и, кроме того, производство с мастерами и учениками появляются.

– Бу-бу-бу, – Ирби точно купцом и промышленником не был. Попиратствовать и американских китобоев пощипать – это да. А строить свечной заводик – это не «да». – Ничего не обещаю. Попробую.

Есть такие люди, которые не могут жить без авантюр. Даже в самых простых делах, в которых, казалось бы, нельзя нарушить закон или что-то сделать не так, как надо, эти люди совершают свой трюк, и притом почти всегда он оказывается удачен и авантюра удаётся.

Максимилиан Неаполитанский

Об этой истории вскользь упомянул Иван, когда рассказывал Виктору Германовичу про Крымскую войну, точнее про ту её часть, что была на Дальнем востоке. К слову пришлось, мол, и у американцев бывали проколы.

– Там был авантюрист один американский – флибустьер. Так в США тогда не только пиратов на море называли, но ещё и тех, кто осваивал новые земли. Звали флибустьера Уильям Уокер. Уокер году в пятидесятом переехал в Калифорнию, когда там началась Золотая Лихорадка, и устроился работать в газете сначала в Сан-Франциско, а затем, испугавшись холеры, в Мэрисвилле, где ещё и адвокатом немного подрабатывал.

В октябре 1853 года Уокер вместе с группой сторонников из сорока девяти человек отплыл из Сан-Франциско на судне «Каролина» в Гуаймас. Это Мексика. А три недели спустя решили авантюристы поменять цель и пересекли Калифорнийский залив. Флибустьеры эти, высадившись в Нижней Калифорнии, захватили город Ла-Пас. В январе 1854 года Уильям Уокер провозгласил независимую от Мексики Республику Нижней Калифорнии и объявил себя ее президентом. Потом он, чуть позже, присоединил соседнюю территорию Соноры на другом берегу Калифорнийского залива и переименовал свое государство в Республику Сонора.

Всё же пятьдесят человек на такую огромную территорию было маловато и справедливо опасаясь мексиканской армии, президент Уокер переместил свою ставку в Энсенаду. Это городок чуть южнее Тихуаны, недалеко от границы с США. Слухи об успехе предприятия Уокера дошли до Сан-Франциско, все газеты Калифорнии рукоплескали «своему парню». Несколько сотен добровольцев хлынули в Нижнюю Калифорнию. И всё бы хорошо, но по необъяснимой причине его судно «Каролина» ушло в море с основным грузом припасов. И исчезло. Флибустьеры эти остались без продовольствия. Ситуация ухудшилась, когда прибыло еще 200 человек из Сан-Франциско. Отсутствие продовольствия и пороха, неудача нескольких фуражных экспедиций привели к тому, что Уокера стали покидать его сторонники и к тому времени, когда он дошел до реки Колорадо, с ним осталось всего 35 человек. Пришлось флибустьеру возвращаться в США, где его чуть не посадили в тюрьму.

Виктор Германович тогда просто удивился – пятьдесят человек легко захватывают города и даже целые республики создают. И вот теперь, когда он капитана второго ранга фон Коха в Форд-Росс отправлял, эта история из дальних уголков сознания Сашки всплыла и спросила: «А ты чем хуже»?

– Владимир Фёдорович, нужно найти в Сан Франциско, перед тем как его в очередной раз обстрелять ночью и перетопить всё что в бухте находится, некоего адвоката или газетчика, которого зовут Уильям Уокер. Он должен только что вернуться из Нижней Калифорнии, из Мексики. Человек деятельный, нужно завербовать его в наши ряды. Если не получится, то выпытать всю информацию по одной авантюре, – и Сашка рассказал фон Коху эту историю.

– Тоже захватить надо? – хмыкнул недоверчиво капитан второго ранга.

– Конечно. У нас там полно кораблей и продовольствие всегда можно доставить, как и припасы. Кроме того, у нас есть семейка Вальехо. Можно генерала Мариано Гваделупе организовать на это действо. У Мексики с Нижней Калифорнией практически нет границы. Если захватить Тихуану, то по суше граница станет по реке Колорадо, а с Востока Калифорнийский залив. При отсутствии нормальных орудий и кораблей у Мексики легко можно отстоять эту территорию. Потом она, когда там всё успокоится, войдёт в состав Джунгарии.

– А сил у нас хватит? Захватить территорию, наверное, можно, а вот удержать? – правильно продолжал сомневаться фон Кох.

– А мы там отменим налоги сначала, перевешаем бандитов, поставим на должности мэров городов нормальных людей, и они сами будут биться за отделение от ненавистной Мексики, при которой и бедным и богатым одинаково плохо живётся. Только этого Уокера надо найти обязательно. Он особенно, если встанет на нашу сторону, просто незаменимый источник информации. Ну, и тот ещё авантюрист. Пусть не Президент будет, а генерал-губернатор. Пообещай ему.

– Попробую.

– С этим всё. Теперь по Ванкуверу. Там без лоцмана и хорошей карты соваться к городу – смертельный номер. Нужно захватить купцов или китобоев на входе в залив, под их прикрытием получить лоцмана и только потом уже соваться в залив. И, Владимир Фёдорович, поторопитесь. Сентябрь скоро, пока дотуда доберётесь ещё больше месяца, погода может испортиться. Если попадёте в шторма, то чёрт с ним с Ванкувером, сначала Форт-Росс и обстрел Сан-Франциско, потом захват Калифорнии этой Нижней, ну, а весною можно вернуться к англам. Посетить, поговорить на языке артиллерии, другого языка они всё одно не понимают. Если по дороге попадутся американские китобои, то топите. Не будут приплывать корабли с добычей, и желающих отправляться в наши воды резко поубавится. Так глядишь американская Калифорния и захиреет потихоньку.

Глава 2

История учит нас по меньшей мере тому, что хуже может быть всегда.

Нил Гейман

Японцы – парни настырные. Более того, они нечувствительны к потерям. Убили десяток, найдут два готовых умереть, потопили несколько сотен, на смену пришлют тысячу готовых потонуть. Это почувствовал на себе оставшийся старшим на Хоккайдо капитан второго ранга Пауль Ирби. Едва он попрощался с князем Болоховским, эскадра которого направилась к Гонконгу, как хитрые стратеги в Эдо решили лобовые атаки через Цугарский пролив не предпринимать больше и организовали высадку десанта гораздо севернее «Белого замка» или Мацумаэ. Как потом выяснилось, целый флот трёхмачтовых джонок – больше двадцати штук, взял десант из шести сотен асигару и самураев и отправился из города Акита – столицы княжества Акита, что на западном побережье острова Хонсю, вдоль острова на север. Заходить в Цугарский пролив японцы не стали, выше к северу поднялись. Они высадились возле бывшей рыбацкой деревушки Эсаси в пятидесяти километрах севернее «Белого замка». Японцев, которые там жили, несколько семей рыбаков, оттуда ещё полтора года назад переселили на Хонсю, и селение почти пустовало. Тут ключевое слово «почти», семейство айнов, обитающее по соседству, решило, что домики вполне себе, жить можно и переселилось из своих плетённых хижин в глиняные дома. И не понравилось им жить на берегу океана с постоянными холодными ветрами, да и дичь давно распугана. Ушли назад в лес. Но время от времени к брошенному селению наведывались. Здесь фон Кох организовал что-то вроде обменного пункта, пока там ещё айны обитали. Раз в две недели приплывала «Гретта» и меняла пушнину, лекарственные травы и мясо на зерно и табак. Айны ушли, а обменный пункт остался.

В день высадки десанта, в Эсаси пришли айны для очередного обмена и обнаружили там вместо русских японцев. Обстреляв их из леса стрелами, айны бегом бросились в Мацумаэ, предупредить «торговых партнёров». Пришли они заранее, там же, кроме обмена с русскими, организовалось стихийно и место встречи между семействами, споры порешать по границам охотничьих угодий, о свадьбах договориться, новости передать. У многих семейств в русских поселениях учились сыновья и новостей хватало. Тариконна – вождь или как они сами себя называли «ниспа» семейства достаточно натерпелся от японцев и возвращения их не хотел. Его десяток лет назад захватили в рабство и заставляли целыми днями ловить рыбу, а кормили только рыбьей требухой. С этих пор есть рыбу Тариконна не мог. Три года пробыл айн в рабстве, а потом умудрился сбежать и разыскать своё семейство, вождём или ниспа которого был отец Тариконна. Отец недавно умер и теперь ниспа стал сам бывший раб японцев. Понятно, что любви к своим «добрым» хозяевам он не испытывал никакой. Потому, отправил двух самых быстроногих воинов в Мацумаэ с сообщением о самураях и асигару, движущихся с севера к «Белому замку», а сам с остальными людьми следил за перемещением японцев, время от времени из леса обстреливая их из луков, не столько для того, чтобы вред нанести, хотя это тоже приветствовалось, а для того, чтобы задержать идущих на юг японцев. Нужно дать русам время подготовиться к встрече гостей. И получилось у Тариконна и его людей. При обстреле удалось убить пару человек и нескольких ранить, хоть расстояние было и велико, близко специально не подходили, понимая, что врагов сотни, и японцы после обстрелов из колон сбивались в кучу, ощетинившись копьями и даже несколько раз в начале пути выстрелили наобум по кустам из аркебуз. При этом, знающий японский, Тариконна услышал, как грозный самурай кричит на стрелков, что они дурни и стрельбу могут услышать в Мацумаэ.

Чего уж. Уже его посланники точно добежали до «Белого замка» прошло не менее шести часов.

Тариконна хотел было увести людей к замку, но передумал. Когда ещё представится случай поквитаться с японцами за три года рабства и унижения, за три голода и побоев, за три года, когда он питался травой и рыбьей требухой.

– Продолжаем обстреливать из зарослей этих гадов, старайтесь выбирать самураев, – сказал он семерым охотникам, что пришли с ним в Эсаси, чтобы договориться о свадьбе с другим семейством и заодно выменять у русов табак и рис на добытые шкурки животных и вяленое мясо.

Дондук, оставшийся на Хоккайдо за главного в военных вопросах… сухопутных, получив сообщение об очередных «гостях» от взмыленного, чуть не свалившегося на траву от усталости айна, только головой покачал. Если честно, то он такой настырности от японцев не ожидал. Прямо запредельный героизм или тупое упорство. Прут и прут. Если всех суммировать, то тысяч пять не меньше они положили, и вот опять охотник говорит, что врагов прибыло не менее пяти сотен. Прав был капитан Ирби, как не обидно в этом признаться, нужно переносить боевые действия на территорию врага и продемонстрировать им запредельную жестокость, иного языка эти самураи не понимают.

Ну, о будущем потом, на совете, переговорить можно, сейчас нужно готовить встречу. Опять у него чуть не в десять раз меньше народу, чем у ворога. Есть три десятка его спецназовцев и два десятка тоже калмыков, но простых казаков, которых император послал вместе с Александром Сергеевичем. Можно добавить два десятка молодых охотников айнов, которые у них воевать учатся, ну и пять монахов буддистов. Всё, семьдесят пять человек. Много рыбаков и крестьян, есть строители и кузнецы, есть даже мыловаров семейка, полно же отходов от рыбы остаётся, вот из них и наладили производство мыла. И вполне получается. Но в сражении с настоящими японскими воинами, а именно они сюда идут, эти мирные люди не подмога, а проблема, их нужно укрыть от японцев, ведь те пришли убивать, и разницы, есть или нет у тебя оружие, для них не будет.

А значит, нужно не здесь в посёлке ждать японцев, а выдвигаться вперёд и встречать их на необорудованных позициях и без артиллерии. Хреново.

Рыцари бывают только в сказках, а мечты всегда остаются лишь мечтами.

Екатерина Севастьянова

Другого пути нет, даже на море существуют дороги, с которых не сильно свернёшь. Течения, ветра и привычка, да и по карте получается, что проще всего в Гонконг попасть следующим маршрутом – Мацумаэ – Пусан – Шанхай и дальше уже Гонконг. Торговать в Пусане было нечем, и это входило в обязанности оставленного на Хоккайдо капитана Ирби, но зайти решили, из-за того, что кораблей стало сразу на пять больше, а людей добавилось чуть, Виктор Германович решил Пусан посетить и нанять или купить пять десятков рыбаков, если получится, а нет, так просто молодых и сильных корейцев. По десять человек распределить на каждый корабль из его пятёрки. За время плавания новички освоят морскую науку, выучат русский и английский, и смотришь захотят осесть на Хоккайдо или в Форте-Росс, увеличив население Джунгарского ханства. Курочка по зёрнышку. Муравьёв пока так казаков и не прислал, где брать людей для заселения острова?

Раз до Шанхая дорога у его эскадры и эскадры капитана второго ранга Генриха Фёдоровича фон Штольца одна и та же, то вместе и вышли. Фон Штольцу в Пусан тоже зайти необходимо, у него прожорливая «Мария» со своим паровым двигателем, и уголь необходимо регулярно покупать. В Корее его добычу наладили, ван Тэвонгун выделил Пусан исключительно для торговли с русскими, и купленные Сашкой корейские чиновники, организовали регулярную поставку угля в товарных количествах из соседнего региона в порт. В принципе, теперь можно подумать и о расширении парового флота Джунгарии и России на Дальнем Востоке. Короля или вана тоже пришлось долго задаривать подарками, первый ответ на предложение наладить торговлю не порадовал, Тэвонгун ответил, что Корея является вассалом Китая, и такое разрешение можно получить только в Китае у императора Ичжу, более известного как император Сяньфэн. Пришлось подкупать, даже тысячу подаренных королевой Викторией Браун Бессов презентовать, подарок ван принял, но разрешил сначала только водой запасаться и продукты у крестьян напрямую закупать. Тогда подготовили сотню шкурок калана и два десятка соболей, а сверху сундучок английских золотых гиней. Возил этот подарок капитан Ирби со своей перекошенной физиономией и неизвестно, что Тэвогуна больше впечатлило страшный англичанин или золото. Монета, между прочим, отличается от остальных серебряных и золотых монет, имеющих хождение в мире сейчас, как Солнце от Луны. Монеты, как объяснил тот же Пауль Ирби, делают чеканкой с помощью паровиков и получается очень качественный отпечаток и ровная блестящая поверхность, прямо хочется такую монету в руки взять. Пауль же рассказал Сашке и историю появления этих монет. Впервые гинеи отчеканены в 1663 году из золота, привезённого из Гвинеи, отсюда и появилось её неофициальное название. В ней 21 шиллинг по стоимости, тогда как в фунте 20 шиллингов. Ну, это англичане специально сделали, чтобы люди при оплате товара путались.

В общем, после этого подарка ван забыл, что он вассал Китая, и разрешил русским и джунгарским кораблям торговать в Пусане. Повезло с торговлей и в этот раз, и угля вполне сносного закупили для «Марии» и пятьдесят человек в матросы наняли из рыбаков, так, кроме того, Бабма сумел уговорить повоевать год за Великую Джунгарию очень интересных товарищей – побусанов или охотников на тигров. Охотники выглядели живописно. С древними аркебузами или большими луками с самих охотников размерами, все какие-то чёрные и мрачные. Сашка, увидев их одежду, которая явно с чучел была снята – такое рваньё, велел выдать им форму американскую. Ребята здоровые, потому подыскать их размер не составило труда. Переоделись охотники на тигров в американскую синюю форму, а потом скинули её и начали ножами перекраивать. Сюртуки превратили в жилетки, а бриджи в шорты по колено. Отрезали криво, нитки болтаются, но побусаны довольные сидят на палубе кружком, окутавшись дымом из длинных трубок, и ржут. Дети леса. Но потом показали себе, как отменные стрелки, если и хуже калмыков, то чуть. Оно и понятно, промахнись по тигру и это будет твой последний промах.

В Шанхае ждали неприятности. Не так чтобы много, но эскадре фон Штольца одной бы хватило. Подплыли после обеда при попутном северо-восточном ветре и обнаружили на рейде два корабля под английским флагом и не под торговым, где на белом полотнище только одна четверть «Юнион Джек» представляет, а под нормальным военным флагом. А рядом стоит французский фрегат и тоже военный. Три корабля, а Сашка считал, что военных кораблей союзников в ближайшем будущем здесь у Китая и Японии не встретит. Три на три имея слабенькую «Марию» в качестве третьей фон Штольц мог бы и не справиться. Всё же недооценивать противника не стоит – англичане сотни лет плавают по морям и океанам, научились и воевать, и с парусами управляться.

Правда в этот раз им не повезло. И соотношение сил три к одному почти, и обе эскадры были под красными флагами Джунгарии, потому тревогу на кораблях, стоящих на рейде, подняли лишь тогда, когда непонятные фрегаты открыли по ним огонь.

Капитан «Дианы» – капитан первого ранга Михаил Дмитриевич Тебеньков, как всегда, сморщился, чернослив изображая, когда Сашка ему дал команду открыть огонь по французскому фрегату. Рыцарь, блин! Нужно ультиматум сначала письменный предъявить.

– Михаил Дмитриевич, у нас война! Мать их! Нужно дать им шанс открыть по нам огонь, чтобы убивали ваших матросов? Может вы предатель? Огонь! Ещё одно возражение вместо выполнения приказа, и я вас ссажу к японцам. Они вам про рыцарство всё объяснят.

По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов, а самое страшное, что половина из них – чистая правда.

Уинстон Черчилль

Его Высокопревосходительство Эрктна Мончаг Инджа – Чрезвычайный и полномочный посол Великого ханства Джунгария сошёл с джунгарского парового шлюпа «Витязь» на пирс в Бостоне и огляделся, выискивая взглядом встречающих. Винтовой шлюп, нанятый через подставных лиц Мончагом, при выходе из Англии совсем «Витязем» и не был. Назывался он «Халстоу» в честь города, на верфях которого и был изготовлен. Ирландец Трой Даньел Парротт, работающий на Сашку, нанял пароход для перевозки в Бостон переселенцев. Что и произошло на самом деле. Сначала в Лондоне на его борт поднялось двенадцать калмыков и нанятые ими моряки индусы, или индийцы, в количестве десяти человек. Сам Трой Парротт тоже отправился в плавание.

Дальше «Халстоу» зашёл в Белфаст, где принял на борт двадцать семей переселенцев и двадцать моряков, изображающих из себя тоже членов семей переселяющихся в Америку крестьян и рыбаков. Без всяких приключений при благоприятном ветре и почти не работающей паровой машине за двадцать дней пароход добрался до Галифакса в Канаде и заправился там дополнительно углём, водой и провизией.

А вот после этого удача покинула команду парохода. Она утонула. При этом само судно никак не пострадало. Англичан заменили в парусной команде ирландцы и индусы. Управляться с паровой двухсотсильной машиной тоже стали ирландцы. Их и подыскивал Трой Паррот с таким прицелом, чтобы были и машинисты, и кочегары, и даже механики. Вот при смене команды «Халстоу» и поменял название, став в честь безвременно погибшего в Лондоне русского недостроенного корвета «Витязем». «Кораблём» новенький, недавно сошедший со стапелей шлюп, назвать было нельзя, так как ни одного орудия на нём не было, даже винтовок толком не было, так несколько штук у калмыков. Обычное мирное купеческое судно Джунгарского ханства с красивым джунгарским же имением «Витязь», там в Великом ханстве витязей полно, в честь одного из них видимо и назвали.

– Олег Владимирович, рад видеть вас в здравии и хорошем, судя по лицу, настроении, так и лучитесь счастьем, – крепко пожал руку Мончаг Иваницкому.

– Привет, парни, ой, простите, Ваше Высокопревосходительство, здравия желаю. И тебе Алиса привет. Всё хорошеешь. Ох беда будет, тому кто тебя в жёны выберет, все ему завидовать будут и злопыхать…

– Я им позлопыхаю. Ноги выдерну, руки вместо них вставлю и скажу, что так и было, – вскинулся Мончаг.

– Правильно, – Иваницкий подмигнул Мончагу, и посерьёзнел, – Газеты сегодня прямо захлёбываются от радости, дошли до нас новости, что два русских корвета, которые англичане недостроенными конфисковали, взорвали на верфях, так там пожары начались и вместе с русскими кораблями сгорели ещё два уже готовых и три строящихся фрегата, и главное все стапеля сгорели и запас сухой древесины. Сотнями тысяч фунтов стерлингов убытки исчисляют, много убитых и обгоревших корабелов.

– А нечего на чужое рот открывать. Бог он всегда шельму метит. Эти будут с отметками от ожогов. Что, Олег Владимирович по нашим делам? Пора Владычице морей ударить по самому дорогому, по кошельку, по торговле, – Мончаг отошёл в сторонку, увлекая за собой Иваницкого. На берег сходили утомлённые месячным плаванием люди. А ведь ещё и трети, даже четверти пути до Форта-Росс не прошли. Пока «Витязь» будут бункеровать углём и устанавливать орудия, у людей появилась возможность пару дней, а то и все три, пожить на твёрдой земле и постираться, а то на корабле в море с пресной водой проблемы вечные, на питьё и суп бы хватило, не до стирок.

– Всё нормально, в Бостоне, в консульстве Великого ханства Джунгария, вы начнете завтра продавать патенты каперов. Сегодня во всех вечерних газетах, а завтра во всех утренних, в портовых городах появятся заметки про Джунгарию, что она объявила войну Соединённому королевству и будет выдавать каперские патенты за четыреста долларов. А те работники Консульства, что до вас здесь в Бостоне работали, во главе с Аюгом завтра открывают консульство в Нью-Йорке, о чём с Государственным секретарём есть договорённость. И послезавтра и в Нью-Йорке начнут выдавать каперские патенты, о чём газеты всех известят. Мои люди в кабаках портовых, и так, в гостиницах всяких и постоялых дворах, заводили разговоры с капитанами судов и матросами на тему, а если будут патенты русские выдавать, неплохо бы пограбить лимонников. Так народ прям рвётся в бой. Ну, увидим через пару дней это просто пьяный кураж и болтовня или на самом деле есть такое желание.

– Посмотрим.

– Не всё ещё. По городу слухи ходят, как и по другим портовым городам США, что лаймы потопили эскадру командора Перри. Говорят, что в Сенате и Конгрессе ведутся дебаты, а не вступить ли США в войну на стороне русских, не из любви к Николаю и русским, их из-за еврейских погромов не очень любят, а вот отомстить Великобритании все желают. Ну, тоже через пару дней узнаем, чем всё закончится. Пока в газетах ни строчки, видимо запретили до выяснения вопроса давать информацию. Так хуже только сделали. Рассказывают всякие ужасы про сотни отрубленных голов, про вспоротые животы и снятые скальпы. Народ нашёл замечательный повод страшилки рассказывать.

Глава 3

Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.

Аль Капоне

Дондук выбрал тактику засад. Встречаться лоб в лоб с пятью или шестью сотнями подготовленных воинов, имея пять десятков нормальных солдат и два десятка недоучек, такая идея ему даже в голову не пришла. У него есть три десятка его спецназовцев и два десятка калмыков – казаков, которых император послал вместе с Александром Сергеевичем. Ещё плюсом два десятка молодых охотников айнов, которые у них воевать учатся и пять монахов буддистов. Всё, конец подсчётам. Распределил сотник их следующим образом. Он со своими спецназовцами перекрывает дорогу лесную, предварительно там завал организованный из всяких ветвей и кустов, используя в качестве редута. Казаки и айны при этом чуть позади и чуть по бокам контролируют фланги, обязательно же какому-нибудь умному самураю придёт стратегическая светлая мысль в тёмную голову – обойти засаду с фланга. А монахи в это время в нескольких сотнях метрах позади сооружают на дороге следующую засаду.

Постреляют немного в спешащих по дороге японцев снайпера, а когда те залягут или отстреливаться начнут, то калмыки уходят на запасную позицию. Ясно, что будут самураи впредь осторожней, но разведку вышлют же. И тут уже дело не в убитых японцах даже, а в том, что они будут стоять, а время уже к вечеру приближается. А за ним будет ночь. И вот ночью у японцев против, подготовленных в том числе и к партизанской войне, спецназовцев шансов нет вообще. Только сбиться в кучу или разбежаться по лесу. И то и другое – приговор.

Первую засаду организовали в трёх верстах севернее Белого замка, там уже начинаются предгорья, и дорога, или даже тропа скорее, огибая сопку, делает приличную петлю, и в другом месте обогнуть сопку нельзя, там болотина и широкий ручей из неё вытекающий. Успели до прихода японцев нарубить веток, наломать кустов и камней навалить поперёк тропы. Снайпера этим не занимались, они себе оборудовали позицию чуть в стороне на склоне сопки, с которой виден весь этот загиб.

Надо отдать японцам должное – они проделали за шесть – семь часов путь в пятьдесят вёрст. Это трусцой без остановок весь день двигаться нужно. Шли они по тропе длинной змеёй по три человека в ряд, опять-таки молодцы – разведку вперёд выслали.

Ещё бы не на сто метров, а на версту хотя бы и можно командира в пример своим ученикам ставить, но нет, три японца с копьями шли в пределах прямой видимости от головы колонны. Они зашли за поворот и теперь до засады, за которой остались молодые айны, им нужно проделать метров пятьдесят. А командиры японцев в голове колонны уже подходили к расчищенному от кустов для прицельного огня склону сопки.

– Огонь, – Дондук и сам припал к прикладу Шарпса. Три десятка пуль вылетели на волю из бумажных патронов, продрались сквозь нарезы ствола и, преодолев, вращаясь, сотню метров, нашли добычу среди плотных рядов японцев. Десять секунд на перезарядку. За это время идущие впереди японцы успели упасть. Айны успели нашпиговать пулями разведчиков. Основная колонная, по инерции, успела сделать несколько шагов и остановиться.

Бах. Второй залп и ещё три десятка пуль с горки полетели вниз в организовавших приличный затор японцев. На этот раз подействовало. На всех по-разному. Десяток самых безбашенных бросился в сторону дымов на верх, на сопку, с копьями и мечами наперевес, покарать гайдзинов. Несколько десятков бросились влево от дороги, в противоположную от сопки сторону и попали под пули засевших там казаков калмыков. Основная же масса поступила правильно – они бросились назад, уходя от пуль, летящих с сопки, за поворот. Получилось так себя. Змея длинная и задние ещё не поняли ничего и им никто не дал команду отступать. Часть остановилась, часть попятилась, а самые смелые вообще бросились вперёд. В результате Дондук и тридцать его диверсантов успели ещё раз зарядить винтовки и дать залп по толкучке.

Девяносто три пули выпущены, промазали со ста-то метров вряд ли, а вот всадить по две или три пули даже в одного самурая, а по ним, по людям с мечами и в доспехах, стреляли снайпера в первую очередь – это вполне возможно. Так что можно считать, что количество японцев убавилось на пять, шесть десятков. Плюсом три разведчика. И всё ещё велась стрельба с другой стороны тропы. Там казаки истребляли не туда побежавших.

– Уходим, – Дондук аккуратно вернул в сумку разложенные и неиспользованные бумажные патроны.

Калмыки за командиром следом, пригибаясь и хоронясь за деревьями и кустами, спустились со склона сопки к тропе и, обогнув засеку, расположились за ней, вновь изготавливаясь к стрельбе, вынимая и аккуратно раскладывая бумажные патроны.

– Триста шагов и готовьте следующую засаду, – махнул рукой назад айнам сотник и, больше не оборачиваясь, стал устаиваться поудобнее.

Японцы появились из-за поворота минут через десять. Им нужно было спешить. Уже солнце практически коснулось горизонта, ещё часа полтора и будет темно. Всё же скоро осень и темнеет уже раньше. А в этих широтах от заката солнца до темноты в любое время года не больно много времени. Плохо что самураи поумнели. Теперь вдоль тропы крались четверо всего разведчиков. Перебили, понятно. И следом нет никого. Чего-то замышляют. Дондук было совсем уже хотел отправить человека назад на сопку, посмотреть, что там за поворотом тропы происходит, но тут поднялся гул. Сотник даже привстал на локтях, чтобы получше рассмотреть, что там происходит.

Неожиданно. Японцы с копьями и мечами мчались плотным клубком по тропе к засеке.

Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.

Мигель де Сервантес

Диспозиция выглядела так: все три корабля союзников не к пирсу приторочены, а стоят на якорях в паре кабельтовых от берега. Ближним к порту и соответственно дальним к подходящим русским кораблям расположился винтовой шлюп, очень «Марию» напоминающий, по размерам и по расположению трубы – возможно систершип. А потом два парусных фрегата прикованы якорными цепями ко дну. При этом стрелять они могли только из кормовых орудий в приближающиеся корабли русских, так как стояли, развернувшись носом к порту. Вообще ничего англы не боятся.

Русские корабли, когда понял Сашка, что наткнулись они удачно на врагов, построились в кильватерную колонну, что проделать было не сложно, и команды опытные с офицерами, и главное, ветер как раз попутный, в корму. Первой обстрел начала шедшая второй «Диана», пока до остальных сигнал дошёл, пока организовали подъём зарядов и бомб из трюма, пока орудия зарядили, часики тикали.

Диане не повезло, во время залпа она прыгнула на вполне приличной волне, и все пущенные бомбы легли с перелётом. Только одна ударилась о стеньгу и, прорвав паруса, взорвалась почти над самым французским фрегатом, осыпая палубу осколками, обрывками канатов и щепками. Второй залп, зато, вышел гораздо удачней. На палубу уже выскочило до сотни французов, суетящихся возле орудий и канатов, видимо пытались развернуть фрегат бортом. Вот, ударившись о палубу, пару бомб и разорвалось. Удачно подобрали взрыватель по времени канониры. Из-за квартердека, повёрнутого к «Диане», что там творится, было не видно, только взрывы были слышны и клубы дыма видны, ну и что-то летящее с фрегата в воду. Ещё две бомбы разворотили стенки квартердека и взорвались внутри где-то в каютах капитана и его помощника. Настил вздыбился, и в море опять полетели обломки.

Вот тут наконец на остальных кораблях обеих русских эскадр смогли зарядить пушки, ядра и бомбы полетели в два фрегата целым роем. Несколько минут и оба они лишились мачт и бушпритов. Рвались на куски надстройки бака и квартердека. А после третьего совместного залпа восьми кораблей и, то есть, больше, чем полутора сотен орудий, французский фрегат от попадания в крюйт-камеру разорвало пополам, а английский стал заваливаться на борт, тоннами принимая воду в развороченную корму.

Завалившийся на борт англичанин и развалившийся на два быстро тонущих куска француз теперь открыли взорам канониров и капитанов кораблей русской эскадры оставшийся один против восьми противников английский паровой шлюп. Там успели зарядить два кормовых орудия и даже выстрелили с недолётом, а потом Сашка разглядел в подзорную трубу, как на квартердеке произошла драка и двоих человек сбросили в воду, после чего привязанной к сабле рубахой белой принялись махать. На повезло махальщику, рубаха съехала со скользкого лезвия и улетела за борт. После чего Сашка заржал, передавая бинокль капитану первого ранга Тебенькову:

– Взгляните, Михаил Дмитриевич, портки с себя матросик снял и к сабле привязал. А вы их просвещёнными мореплавателями называете. Шелупонь, шпана деревенская. Выкинули за борт, я так понимаю, капитана и ещё кого-то из офицеров и, даже не приняв боя, сдаются, без порток готовы остаться, лишь бы не стрельнули в них. Шпана.

– Можно их понять, – буркнул бывший хозяин Русской Америки, – один против восьми никто не совладает. Жизнь выбрали.

– А как же подвиг «Варяга»? Там то же самое соотношение сил было! – не сказал, естественно. Нет ещё никакого «Варяга», да, и если всё и дальше так пойдёт, то и не будет. Он сейчас Японию назад в бронзовый век загоняет. Не будет американцев с их деньгами и англичан с их военными училищами и верфями, и не рыпнутся японцы на Россию. Да ещё если острова Рюкю и Цусима с Хоккайдо будет оторваны от Японии, то вообще не о чём говорить.

– Отправьте шлюпку с офицером на шлюп этот пусть примет сдачу. И капитана выловите срочно, вон бултыхатся. А ведь замечательно получилось. Мы сильно ослабили эскадру, что осталась Хоккайдо охранять и китобоев гонять от Курильских островов. Вот этот винтовой шлюп, как раз то, чего им не хватает. Нужно выделить людей понемногу с каждого нашего корабля и отправить его к Белому замку.

Под шумок из порта попытался вырваться купец без какого-либо флага. Можно было только поэтому догадаться, что это либо англичанин, либо француз. Углядели на нём, что сделали без всяких переговоров с их такими мощными, как им казалось боевым фрегатам пятидесятипушечными, и решили драпать, не ожидая от кораблей с красными флагами для себя ничего хорошего. Но перед носом купца плюхнулось две бомбы, взметая вверх целые водопады, и на судне – барке, судя по парусам, стали эти паруса спускать.

Сашка наконец получил возможность рассмотреть, а что там вообще в порту Шанхая стоит. Много чего стояло. Голландец. Ещё один нагл, и два американца. Стояло, прикрываясь сдавшимся шлюпом, ещё одно судно, флагов на нём было не видно из-за мачт парового шлюпа.

– А что, удачно зашли. Американцев отпустим и даже подарки какие подарим, пусть дома расскажут, что джунгарские корабли им не враги. Голландца тоже придётся отпустить, а вот два купца английских ограбим и конфискуем, ну и на ту шхуну нужно внимательно посмотреть, – Сашка подозвал отошедшего капитана, – Михаил Дмитриевич, дайте команду двигать к пирсу. Там склады и английские, и французские. Ух, держите меня семеро! Повеселимся!

Люди переезжают в чужие края в надежде на лучшую жизнь.

Янн Мартел

Во всю шла уборка урожая. Леонтия Васильевича Фролова застать в это время в Форте-Росс невозможно было, вечно в разъездах. «Русская» колония всё время увеличивается. В этом году двумя ранчами приросла. Отец Иосиф – священник лютеранский оказался не только склочным господином, но и, когда припрёт, очень деятельным. Отправил его Фролов в Сакраменто и другие города Калифорнии за паствой, типа, привози, уговаривай, чтобы было кому проповеди читать, а то вас лютеран двое всего. Он да херр Кранк – судостроитель. Упылил святой отец на бричке, и ни слуху ни духу. Леонтий Васильевич уже хотел Бурула или Аюка на поиски посылать, когда потянулись немцы переселенцы. И много. Семья за семьёй. В основном крестьяне. Для них чуть выше по реке Славянке начали строить дома и проводить оросительную систему. Если честно, то горя хапнули прилично с ними. Во-первых, поля получались на холмах и воду снизу от реки не так-то и просто туда подавать. Пришлось отсыпать запруду и приличное водохранилище городить, а потом и водяное колесо строить огромное, которое и подавало воду почти на десять метров вверх до системы арыков. Для чего пришлось на полмесяца все остальные стройки и окончание строительства паровой шхуны отложить, не так много свободных людей весною. Дома опять-таки строить переселенцам надо и кирху. К счастью, крестьян среди немцев было едва половина. Ещё бы пару семей и земли на новом ранчо Лейпциг всем не хватило. Прямо за несколькими холмами уже вековой лес из стометровых секвой стоит, вырубать его князь Болоховский не велел. А вот остальные немцы Фролова порадовали. Был механик по паровым машинам с двумя практически взрослыми сыновьями пятнадцати и семнадцати лет, и сразу отпал вопрос о ремонте и обслуживании паровой машины, что отец Иосиф неугомонный всё же для их новой шхуны купил. Причём новую в триста лошадиных сил. Её ели впихнули в небольшой кораблик. Сейчас шхуна «Росс» уже на ходу и показала на испытаниях скорость в тринадцать узлов, и это без парусов при встречном ветре. Точно за час от верфей до бухты у Форта-Росс добралась.

Следующим полезным немцем был мыловар. Он разорился в Пруссии, сгорел склад с уже оплаченным товаром, и навалились на него все кредиторы и покупатели, пришлось всё там в Данциге продавать и перебираться в Калифорнию. В Сакраменто его пыльного и умирающего от голода отец Иосиф и подобрал. Напали по дороге на бедолагу разбойники и до нитки обобрали. Лошадей свели ещё. Взял двух детей гер Шнайдер на руки, жена старшую дочь за руку, обвешались тюками с одежонкой и еле живые добрались до Сакраменто. Сейчас-то нормально уже всё, строит в Севастополе мыловаренный завод, благо и рыбы полно и требухи всякой от коров и овец.

Были два кузнеца ещё и теперь Фролов подумывает о приобретении ещё одной паровой машины, чтобы в кузнечных мастерских пресс и молот паровой сделать. Главная цель – штамповка своих денег. Золота у них сейчас тонны уже, самое время подумать о своей валюте, а то вечные пересчёты с российских рублей в доллары и фунты с песами всех уже напрягать начали, вечно ему приходится жалобы о неправильных подсчётах при оплате товара разбирать.

Вторым ранчо стал Сан-Себастьян. И он не на Славянке, да и воды туда много подавать не надо. Выкопали колодец и его хватает. Это из Нижней Калифорнии переехало сразу пять семей мексиканцев. Там идет не утихающая война всех со всеми и простых земледельцев постоянно грабят и убивают. А ещё вечные проблемы с продовольствием. Эти переселенцы там у себя занимались выращиванием винограда на гасиенде местного сеньора. Так пришли солдаты с офицером, убили хозяина, изнасиловали его жену и дочь и тоже потом убили. А после вскрыли погреба с вином и перепились. Тогда крестьяне и решили бежать на север в Америку, но в Сан-Франциско встретили своего соотечественника, приплывшего из Форта-Росс за порохом, слово за слово и уговорил он их ещё чуть севернее податься.

Фролов на холмах южнее бухты Румянцева, где верфь стоит, давно хотел виноградники разбить, да всё специалистов не было. У тут сразу пять семей больших привалило. Дома построили, организовали на новом пароходе визит в Энсенаду Бурула с двумя десятками калмыков и десятком мексиканцев бывших. Добрались с виноградарями до их домов, погрузили всё что нашли у них в домах и в доме убитого сеньора на кораблик, потом вернулись, выкопали несколько сотен молодых лоз, нарезали черенков от других, и на всех парах назад. Может и чуть холоднее в новом ранчо Сан-Себастьян, чем в Эсенаде, всё же на тысячу километров южнее раньше мексиканцы жили, но пока виноград растёт, да и местных сортов, если привезённая лоза не перенесёт зимы, хватает, были бы специалисты.

Если бы не непрекращающиеся бои с американской армией, так и вообще нормально зажили бы, но нет, после истребления тех двух полков в прошлом году, в Сакраменто опять прибыли военные, сейчас Аюк с Лёшкой уехали на разведку, нужно же понять, что за оружие решили в Белом доме подарить им на этот раз.

Глава 4

«Мы – за уничтожение войны, нам война не нужна, но уничтожить войну можно только через войну. Если хочешь, чтобы винтовок не было, – берись за винтовку.»

Мао Цзэдун

Один человек способен пробежать сто метров за десять секунд. Минус на то, что бегут низкорослые японцы в доспехах с мечами и копьями. Секунд двадцать. Минус, на то, что среди них ни одного чемпиона мира. Секунд тридцать. И минус, на то, что бежит толпа, мешают друг другу. Секунд… Минута. Примерно минуту добирались до баррикады от поворота тропы японские самураи и асигару. И тропа – это не чисто поле. Нормально маршировать – три человека в ряд. Бежать, спотыкаясь и мешая друг другу пусть четыре человека. Примерно так и бежали со своим банзаем.

Калмыкам не сильно легче. За баррикаду вместилось поперёк тропы всего шестеро и при этом пусть и не сильно, но тоже друг дружке мешали. В тесноте заряжать Шарпсы бумажными патронами, которой нельзя помять, медленнее, чем в тире. Остальные калмыки расположились за деревьями и кустами по обеим сторонам дороги, при этом кое-кому и в ручей залезть пришлось.

Чтобы сдать норматив из винтовок Дрейзе в минуту нужно произвести шесть выстрелов. Из винтовок Шарпса стрелять быстрее тоже не получится. Шесть выстрелов в минуту и как раз минуту до них японцы и бежали. Три десятка снайперов и Дондук – сто восемьдесят выстрелов. Нет, это не сто восемьдесят убитых и раненых – это человек пятьдесят – шестьдесят, многим по три, а то и четыре пули досталось. Всё же японцы плотным строем бежали по четыре в ряд, и пока два первых ряда не упадут, пули в третий ряд не проберутся, даже при условии небольшого угла, считая фланги.

Когда японцы, подсказываясь и спотыкаясь о трупы своих товарищей, почти добежали до баррикады, Дондук скомандовал отступление. Тропа не широка, и айны с казаками уже навалили в трёх сотнях метрах позади следующий завал. Трём десяткам калмыков минуты две понадобилось, чтобы до неё добежать. Тоже мешались друг другу, шире тропа не стала. Несколько казаков при этом открыли огонь по японцам, героически преодолевавшим первую баррикаду. Это не так и просто, когда сзади на тебя давят, путаешься в ветках, скользишь по камням, а тебя к этим веркам прижимают. Они мокрые эти камни, их совсем недавно вынули из ручья. Те, кто попытался по ручью и обогнуть завал на тропе, не слишком преуспели. Всё то же самое, сзади напирают, а камни скользкие, упал один и сразу куча-мала получается. При этом с копьём и мечом же бежишь, можно и самому порезаться и товарища проколоть. Из-за всего этого плотной орущей толпой японцы уже не бежали. Теперь бежали ручейком.

Перебравшись через, сооружённую наспех, не такую основательную, баррикаду, калмыки начали отстрел самых ретивых. В результате все, кто перебрался через первое укрепление, кончились, а остальные лишившись командиров, а самураев в доспехах с мечами снайпера отстреливали в первую очередь, остались по ту сторону завала. Это от пуль спасало слабо. Дальность в три сотни метров прицельной стрельбы вести уже не позволяла, били, не снижая темпа стрельбы, калмыки теперь просто в том направлении, но тропа не широка и тридцать пуль, выпущенных в одну точку, все мимо не пролетят. То одна, то вторая находили себе жертвы. Пара минут и до японцев дошло, что раз атака не удалась, то нести потери сидя здесь – глупость. Нужно отойти за поворот тропы и решить, как быть дальше, тем более что от шести сотен как бы не половина осталась, а они даже не разу не приблизились к врагу.

Дондук своего добился. Японцы оттянулись от баррикады и даже ещё чуть дальше отошли до подножия сопки. Замысел их командиров понятен. Там уже слева от дороги не ручей с каменным дном, а болотце с илом, и с той стороны они себя чувствуют защищёнными. Справа начинается сопка с редкими кустами и если у них есть стрелки из аркебуз, то контролировать и эту сторону можно. Какие-то командиры у японцев остались, и они даже перегородили тропу, те редкие кустики на сопке посрубав мечами – катанами и на тропу веток навалив.

Ночь, как и всегда, наступила практически мгновенно, только вроде сиреневым всё вокруг было, а потом пять минут и всё небо в звёздах и даже месяц из редких облаков выглянул полюбоваться на расположившихся лагерем японцев.

Дондук собрал десятников на совет.

– Хотел ночью на них напасть и перебить всех, а теперь думаю, зачем рисковать, несколько десятков человек у них есть с огнестрельным оружием. Давайте так поступим… Чуть высунувшись из-за поворота тропы обстреливаем их лагерь и возвращаемся к баррикаде, через десять – пятнадцать минут от болота стрельнём, потом с вершины сопки. Даже если ни разу и не попадём, то спать спокойно эти вояки точно не будут, будут вздрагивать и ждать атаки или обстрела. К утру эти сыны Ямато полностью лишатся желания воевать. Будут разбитыми, уставшими, не выспавшимися. Да и голодными. Раненые будут ещё стонать и их напрягать. Сдаваться не будет, не та нация, а вот дух будет сломлен. Посмотрим, что будут делать утром.

– А мы, – Джурул, как раз хотел ночью пострелять.

– А мы будем песни петь.

– Песни? – все десятники аж привстали.

– Песни. Помните, Александр Сергеевич рассказывал о методах психологической войны. Там и про песни, как раз в таких условиях было.

– Точно, а я и забыл уже, – согласился десятник.

– Всё разбивает лагерь, выставляйте охранение и разжигайте костры, ветер ещё в ту сторону. Мясо на прутиках жарить будем. Пусть нюхают.

Порт и город Шанхай Китай открыл для иностранных судов по результатам первой опиумной войны всего двенадцать лет назад. При этом, по Нанкинскиму договору от 29 августа 1842 года империи Цин и Великобритании, открыл его только для англичан. Вроде как все остальные иностранцы, так и должны ограничиться Кантоном или, как его называют сами циньцы, Гуанчжоу. Это недалеко от перешедшего англичанам по этому же договору острова Гонконг, где Великобритания строит себе сейчас крепость с портом. При этом порт расположен как бы в проливе между материком и островом. Там же и форты сейчас наглы воздвигают.

Ну, до туда, когда доберутся, там и будут думать, чего делать. Сейчас Сашка со своими фрегатами вместе с эскадрой Генриха Фёдоровича фон Штольца стоят в порту Шанхая. Значит, и речь о Шанхае. Всякие американцы и голландцы обнаглели. Не должно их быть здесь. Они ведь никакого отношения к Нанкинскому договору не имеют. Но это китайские дела, пусть сами разбираются. Голландского купца и двух американских отпустили, всучив тем в качестве подарка каждому по десятку кило опия и столько же уже смешанной ханки. Пусть плавание домой у них будет веселее. При этом, примерно по столько же, кроме капитана Бамба тайно передал матросам в порту. Не даст капитан покурить американским матросикам, сами оскоромятся.

Посланные на два английских купеческих судна калмыки и индейцы, чтобы русские физиономии не светить, обнаружили один из кораблей уже загруженный чаем и фарфором, а второй разгружал тот самый опиум из Индии. Часть была в виде героина разных степеней очистки, а половина почти в виде ханки, то есть, смесь опиума с табаком. Пришлось команды с обеих купцов пересадить на «Марию». На «Аврору» и «Диану-2» перевезли команду с парусно-винтового шлюпа «Бриск». Оказалось, что это новейший английский корабль, спущенный на воду только в начале этого года – первое его путешествие. И командир всей англо-французской эскадры командор Эрасмус Оммани – видимо опытнейший морской волк, судя по огромным роскошным бакенбардам (Backenbart содержит следующие элементы: Backe – «щека» и Bart – «борода») и обветренному красному лицу, держал свой вымпел на более манёвренном паровом шлюпе. Как Сашка и предположил, «Бриск» оказался систершипом «Миранды», теперь переименованной в «Марию», то-то командор так подозрительно оглядывался, когда его туда доставили русские моряки, здесь инкогнито блюсти не надо. Никто в ближайшее время весточку в Объединённое королевство из военных моряков послать не сможет. Будут крепить обороноспособность Хоккайдо, строя крепости и прокладывая дорогу от Мацумаэ или Белого замка до Хакодате или Коробчатого замка.

Даже орудия на «Бриске» те же самые, что на «Миранде» были. Двенадцать 32-фунтовых орудия (14,5 кг) и два 68-фунтовые (30,8 кг).

В самом Шанхае на складах англичан и французов, которые сейчас именуются факториями, нашлось, как и рассказывал Иван Виктору Германовичу в Пхеньяне, несколько тонн опиума, два десятка тонн табака, примерно столько же чая и как серьёзный бонус пятнадцать больших круглых корзин с фарфором, пересыпанным опилками и стружками. На французской фактории тоже удача ждала, лежали приготовленные к отправке тюки шёлка. В чём уж измеряют шёлк Сашка не знал, наверное, в погонных метрах, но не перемерять же. А по весу так пару тонн точно. А рядом тюки с бумагой. Всё ведь дорогие дефицитные и качественные вещи, и при этом европейцы китайцев дикарями и обезьянами обзывают. Если такой умный, то чего строем не ходишь. Тьфу, то, чего сам фарфор и бумагу не делаешь. Бонус был и на французской фактории, в углу прикрытые несколькими слоями рогожи стояли вычурные сундуки с ракетами. Фейерверки цветные. А чего, пригодятся сигналами обмениваться между кораблями, да и ночью можно запускать время от времени, чтобы не потеряться.

Оставалось разобраться с последним барком, что прятался во время боя за шлюпом «Бриск». На нём, когда бой закончился подняли наконец американский флаг. Сашка уже хотел было не связываться с американским купцом, но когда мимо на шлюпке проплывали, то обратил внимание, что флаг выглядит подозрительно новым и цвета яркие не выгоревшие и даже складки видны, лежал видимо долго свёрнутым. Пришлось отложить на время визит к китайскому мандарину, что портом заведовал, и повернуть к непонятному купеческому судну обследованному только Бамбой с десятком калмыков.

Ну, говорит команда на английском, как и капитан. Он, кроме того, ещё и французским владеет. Груз? Обычный чай. Есть ещё парочка чайных сервизов фарфоровых. Тоже ничего о принадлежности судна к наглам или американцам не говорит, и американцы и англичане могут говорить на английском и покупать в Китае чай. Где его ещё купишь?

– А покажи, уважаемый судовой журнал и документы на корабль? – когда из трюма вылез, попросил капитана Сашка.

А тот выхватывает кортик и пытается дархана Дондука проткнуть. Сашка для визита к мандарину не русскую адмиральскую форму надел, а синий халат и штаны от своего калмыцкого костюма. Он же тут Великое Джунгарское ханство представляет. Оно с англичанами воюет. У него красные флаги, а русских тут и не было, чтобы американцам, которые рано или поздно приплывут разбираться с исчезновением эскадры Мэтью Перри, повода для подозрений не давать. Эскадру потопили лимонники, а у русских тут всего несколько корабликов небольших, и они прибыли договор с японцами заключать и сразу убрались на север, где их все видели. Нет, это точно наглы сделали. Все же видели.

Сашка от выпада капитана купеческого судна… Вот ведь бывает совпадения – барк назывался «Диана». Вообще, англичане почти всем кораблям дают женские имена. Поэтому и систрешип, а не brothership. И именно поэтому в английском «ship» (корабль) имеет женский род. Но тут аж три теперь «Дианы» получается. Перебор. От первого выпада капитана «Дианы» дархан Дондук сумел чудом уклониться, в сантиметре от плеча прошло лезвие. «Американец» попытался ещё раз Сашку на кортик насадить, но стоящие рядом калмыки его дурную голову из кольта прострелили, как и ещё у нескольких смельчаков, бросившихся капитану на помощь. Пришлось держать остальную команду под прицелом, пока ещё десяток калмыков не прибыл с «Дианы», первой, наверное, и не повязал команду.

С мандарином Сашка встретился только на следующий день. Пришлось менять все планы. Все корабли эскадры фон Штольца пришлось возвращать назад на Хоккайдо. Всё же нужно целых четыре судна перегнать с ценнейшим грузом на пару миллионов фунтов стерлингов. Долго спорили на совете капитанов, как бы не делать этого, но нет, ничего не выходило, нет столько лишних людей. Их вообще нет, даже с Сашкиной эскадры придётся немного матросов и офицеров забрать. Придётся, как не поджимало время, фон Штольцу возвращаться в Мацумае, а не идти присоединять королевство Рюкю к Джунгарии.

Мандарин был чиновником седьмого класса, как он сообщил, и заведовал таможней в порту Шанхая. Кстати, Виктор Германович думал всегда, что «мандарин» – это самоназвание китайских чиновников. И толь вчера узнал от одного из офицеров «Дианы», что глубоко заблуждался. Оказалось, что это название пошло от португальцев и к фруктам оранжевым вообще никакого отношения не имеет. Местных чиновников купцы из Португалии звали «Mantri». Европейцы заимствовали это слово из санскритского наречия, где оно как раз употреблялось в значении «министр», а в иной транскрипции «чиновник». С течением времени у торгового люда это обращение трансформировалось в более привычное для романского диалекта – «mandar», значащее «приказывать», потом «mandrim», а позднее в привычный «mandarin».

– Дорогой, Пань Чжаньлэ, – обратился к таможеннику Сашка, вручив ему в подарок коробку пистолетов Джозефа Ментона – это такой аналог у англов француза Анри Ле Пажа, найденную в каюте у командора Эрасмуса Оммани. Красота, точно не хуже лепажей модных в России, – мне опий не нужен, не могли бы вы его хоть за полцены у меня забрать, и не за деньги, а за товары. Табак, шёлк, фарфор, бумага. Чая не надо. Теперь своего девать некуда.

Торговался мандарин с английским профессором целый час. Сашка сидел в уголке, попивал невкусный китайский зелёный чай и поражался задору спорщиков. Где хвалённая английская и китайская выдержка. В результате договорились при полном непротивлении сторон. До фига получилось. Три корабля из эскадры фон Штольца товаром забили. Теперь уж точно всё это нужно срочно переправлять на Хоккайдо, там в трюмах чуть не годовой бюджет Российской империи лежит. А ведь ещё и не начали великобританцев грабить. Это Генрих Фёдорович в Белый замок поплывёт, а Сашка в Гонконг. Сколь там ещё всякого добра ждёт. Бедная Виктория, уж точно не этого она хотела. Она хотела мира, да… и желательно всего.

Эй же, вы, мальчиши, мальчиши-малыши! Или нам, мальчишам, только в палки играть да в скакалки скакать? И отцы ушли, и братья ушли. Или нам, мальчишам, сидеть дожидаться, чтоб буржуины пришли и забрали нас в свое проклятое буржуинство?

Аркадий Гайдар

Чуть раньше на другом краю Земли. Российская империя. Архангельск.

Александр Николаевич Болоховский вышел из большого фургона, изготовленного в Басково по образцу фургонов американских переселенцев, и осмотрелся. С моря дул холодный ветер. И он поплотнее запахнул шинель на груди. Только простыть сейчас не хватало. Это его первая самостоятельная военная операция. И, наверное, хотя об этом мало кто знает, она будет иметь серьёзные последствия на результаты войны, которую Англия и Франция объявили Российской империи.

– Выходим, ребята, – крикнул он начинающимся ломаться голосом. Только восемнадцать исполнилось.

Из этого же фургона вышло трое молодых людей, они подошли к прапорщику Болоховскому и, глядя на него, тоже стали кутаться в шинели.

– Холодно тут, – невысокий крепыш оглянулся на четвёрку остальных фургонов, остановившихся рядом. Из них тоже выходили на воздух на скудную чахлую траву молодые люди в серо-зелёных шинелях и таких же картузах.

– Так север. Вон, в паре вёрст Архангельск уже, – прапорщик Болоховский указал подбородком на север.

– Наран, иди сюда, – крепыш махнул рукой, подзывая такого же невысокого черноволосого молодого человека с широкими плечами борца. Молодец этот был калмыком, о чём монголоидная внешность сама за себя говорила.

– Чего встали? – калмык подошёл к стоявшим у фургона молодым людям.

– Да, вот, почти прибыли, хотел последний раз перед Архангельском убедиться, что все здоровы и не передумали, – оглядел подтягивающихся со всех сторон от фургонов молодых людей.

– Прямо как господин Лермонтов, вечно во всём сомневаешься. Все же добровольцы, сами вызвались. Так и учили нас пять лет именно для этого. Всё нормально будет. А сам Михаил Юрьевич с нами пойдёт? – Наран чуть голову набок повернул, как бы и ею этот вопрос всех интересующих задавая.

– Да, будет Михаил Юрьевич? – раздалось со всех сторон подходили от фургонов молодые люди.

Свёл брови в немом вопросе и тот самый крепыш.

– Теперь можно уже. Отец ему запретил, но Михаил Юрьевич решил не бросать нас и принять участие в войне. Не дело, говорит, боевому офицеру за спины пацанов прятаться.

– Мы не пацаны, а прапорщики и мичмана – офицеры, – вскинулся крепыш.

– Григорий Александрович, вы старший среди нас, вам виднее, – калмык Наран усмехнулся.

– Мы Пушкины от опасностей не бегаем. Так что, майор Лермонтов, он будет с нами?

– Будет. Он на неделю вперёд выехал в Архангельск. И будет со своим хорунжим там нас ждать.

– И дядька Ерофей будет! Так мы этих наглов на куски порубим.

– Не говори гоп…

– Сам ты остолоп…

– Всё, всё, парни. По фургонам. Нужно засветло до Архангельска добраться.

Глава 5

Вежливость никогда не помешает, тем более что она ничего на стоит.

Ведьмак (The Witcher)

Дондук с рассветом сделал два хода конём. Раз буквой «Г» с обходом сопки и второй раз, оказавшись метрах в шестистах позади японцев. На баррикаде осталось только два десятка пацанов айнов и буддийские монахи. Стоять насмерть никто им команды не давал. Команда им дана была строго противоположная. Как только японцы полезут через первую баррикаду, стрельнуть по ним насколько раз и демонстративно, так чтобы сыны Аматерасу обязательно видели, отступить. Должны самураи, видя отступающего врага, броситься вперёд с криком «банзай» и забыть о прикрытии тыла. В это время калмыки: и диверсанты, и казаки там, в этом тылу, и окажутся, отстреливая увлёкшихся атакой японцев. Пять десятков прицельных винтовочных выстрелов в спину. А японцев всего может чуть больше трёх сотен осталось. И в основном у них холодное оружие, а древние аркебузы работать этим утром не будут. Идёт нудный мелкий дождь, удачно за ночь погода испортилась. Есть луки ещё у асигару, но и они не могут быть использованы в такую погоду. Тетива после первых же нескольких выстрелов размокнет. Остаются только мечи и копья против винтовок Шарпса. Это не лучший расклад для японцев.

Это план был такой. В реале получилось чуть хуже. Японцы оставили арьергард. И не потому, что стратеги великие. Отнюдь. Их жизнь заставила. Как потом уже выяснилось, у сынов Ямато имелось больше трёх десятков раненых. Болезных оставили в лагере на тропе, и для ухода за ними самураям пришлось оставить десяток человек. На них дозор посланный Дондуком и напоролся. Кто-то из японцев оказался глазастым и принялся верещать. Его пристрелили, выбили с засады и десяток охранения, а там стонущие и уже не стонущие, а лежащие без сознания, раненые. Хватило бы времени добежать до первой засеки, но тогда раненые оказываются у тебя в тылу. И Дондук принял решение не спешить. Целый день впереди. Вперёд теперь японцы точно не пойдут у них враг в тылу. Должны развернуться и двинуться назад.

Просчитался. Плевать оказалось командирам японцев и на раненых, и на безопасность собственного тыла. Они ломанулись опять плотной толпой на айнов.

Айны приказ выполнили. Выстрелили раза по три – четыре и бегом направились прочь от второй баррикады по тропе. Теперь Дондук со всеми силами вынужден был дурость японцев повторить. Ему нужно было догонять врагов бегом по узкой тропке.

Хорошо, что самураи заслон не поставили, калмыки выбежали из-за поворота у сопки, как раз, когда последние японцы перебирались через баррикаду. Дондук остановил, вскинувших винтовки диверсантов и казаков.

– Рано. Пусть переберутся и окажутся между двумя баррикадами.

Подождали, и когда последняя фигура в белом перелезла через препятствие, побежали следом. Пару минут, и они у баррикады. И всего в нескольких десятков метров спины последних японцев.

– Огонь.

Пространство в триста метров до следующего завала как на ладони, тропа тут прямая. Видно, что первые японцы заняты тем, что пытаются перелезть через наломанные ветки и маленькие деревца.

– Переносим огонь на дальних, – Дондук и сам попытался выцелить лезущих через баррикаду японцев, благо их белые одежды на фоне зелени отлично видны.

Защёлкали выстрелы, и вся первая баррикада вскоре окуталась дымом. Ветерка нет ни малейшего. И вскоре стрельбу пришлось прекратить. Ещё раздавались выстрела с подножия сопки, куда отошли казаки, тут места для всех желающих пострелять не было, что с той стороны шесть человек влезало, что с этой. Вскоре и там замолчали. Кусты у подножия сопки тоже все в дыму, что там, впереди, не видно.

Дым рассеивался почти целую минуту и ориентироваться можно было только по голосам запертых между двумя завалами японцев. По этим голосам выходило, что они стоят на месте. По крайней мере, к калмыкам точно не приближались. Наконец, дым стал не таким плотным, дождём его частично прибило к земле, частично развеяло, и можно было оценить, что же творится на тропе перед ними.

Неожиданно. Хотя… Японцы же. Они с упорством достойным лучшего применения перебирались через вторую баррикаду. Больше половины уже была на той стороне.

– Огонь, стрелять, не целясь, в ту сторону. Десять выстрелов каждый, – крикнул своим сотник калмыков, и сам стал азартно стрелять куда-то туда.

С учётом того, что винтовка Шарпса и на семи сотнях метрах сохраняет убойную силу пули, и узости тропы, пятьсот выстрелов, даже не прицельных, должны серьёзно проредить поголовье сынов Аматерасу.

Через три минуты выстрелы смолкли. Ещё минут пять потребовалось, чтобы дождаться пока кислый, воняющий преисподней, дым от сгоревшего пороха, дождь прибьёт к земле. И когда пусть и через остатки белёсой пелены начали проступать контуры второй баррикады, треск винтовочных выстрелов раздался с той стороны. Японцы стрелять из своих фитильных аркебуз в приличный уже дождь не могли, а значит, айны приказ не выполнили, вернулись и решили с японцами за всё хорошее, что от них видели, рассчитаться. Видно, хорошего было не много, так как расчёт шёл не в серебре и золоте, а в свинце.

– Ложись, – гаркнул Дондук и первым плюхнулся в грязь дороги, не хватало погибнуть ещё от дружественного огня. Минуты через три с той стороны стрельба тоже затихла, понятно и там всё дымом заволокло, – Перебираемся, – махнул Дондук рукой своим, – Эти дети леса, ещё вляпаются в неприятность.

Все три сотни метров тропы и пространство вокруг неё были устланы телами убитых и раненых японцев, которых тут же отправляли кинжалами к их богине. Не лечить же их потом, тем более что осень с сыростью скоро, хоть как раны воспалятся. Добрались до второй баррикады, а там картина маслом, как князь Болоховский выражается. Вся баррикада завалена телами японцев и за ней то же самое. А айны прекратили стрелять. Всё, больше не в кого. Чуть сбоку у ручья несколько самураев лежат с распоротыми животами. Сэппуку себе сделали, чтобы в плен не попасть.

– Всем заняться ранеными японцами, тяжёлых нужно добить, а среди лёгких парочку оставить. Нужно допросить их на тему, кто такие и кто послал. А потом нанести визит вежливости в ответ.

Чтобы взять город, нужны саперы, артиллеристы, шпионы и предатели. Ну и несколько тысяч дураков из пехоты, которые почти все безо всякого смысла сложат голову под стенами.

Алексей Пехов

У англичан, несмотря на то что князь Болоховских серьёзно проредил их флот, военных, в том числе и паровых, кораблей оставалось ещё прилично. По крайней мере, три паровых корабля нашлись, и их отправили к Архангельску. Во-первых, блокировать этот порт, а если получится, то и принудить к сдаче. А вот людей для десантной операции командующему эскадрой – командору Фредерику Сеймуру не выделили.

Для англичан было вовсе не секретом, что Балтийские берега защищала 270-тысячная армия, поэтому высаживать там десант было глупостью. А Севером, с Архангельском сложнее. Точного количества войск на севере, возле Архангельска, военно-морской министр, он же Первый лорд Адмиралтейства, Джеймс Грейам не знал и посчитал, что трёх английских кораблей и чуть позднее присоединившимся к ним двух кораблей Франции (40-пушечный «Psyche» и 18-пушечный «Beaumanoir») для начала будет достаточно.

Флагманом у Англии в Белом море был 26-пушечный винтовой фрегата «Эвридика» (HMS Eurydice). (длина – 43 м, ширина – 11 м, вооружение: двадцать шесть 32-фунтовых пушек, экипаж – 190 человек). Кораблик бы не новый. Построен в 1842–1843 на верфях в Портсмуте (Англия). Кроме этого, был HMS пароходофрегат «Odin» постройки 1846 года – имеющий на борту шестнадцать пушек и винтовой шлюп HMS «Ardent» спущенный на воду четырнадцать лет назад в 1841, у этого кораблика было всего пять 24-фунтовых пушек. Всего на трёх корабля в конце июня подошедших к Архангельску было 540 человек команды.

Сашка Константину Николаевичу о ерунде с английским товаром в Архангельске рассказал и посоветовал арестовать груз для начала, а потом и пришедшие туда торговые суда англичан тоже на время арестовать, взять в заложники. Тот довёл мысли дурня до Николая и не был Государем услышан. Мы договор заключили с Великобританией крейсерскую войну не открывать, и потому английские торговые суда нужно в Архангельск допустить и позволить им забрать оплаченный ранее груз. Константин пытался приводить доводы Болоховского, что это игра в одни ворота и вообще во время войны дурость, но не был отцом услышан. Нет, и всё. Воевать нужно по правилам и всегда соблюдать договоры.

По этой причине война на Севере пошла точно так же, как и в реальной истории. Англичане своей эскадрой крутились у берегов Норвегии, вылавливая русских купцов, везущих муку и зерно в Норвегию и ждали пока английские купцы вывезут из Архангельска весь товар лежащих на складах. И Англичанам наплевать было на подписанный договор. Они же цивилизованная нация, только дикари чтут договорённости. И только когда последний английский купец проплыл мимо, три паровых военных корабля Соединённого королевства подошли к устью Двины.

Командор Фредерик Сеймур в качестве основной базы выбрал остров Сосновец, который расположен в Горле Белого моря. Имея на нём базу, удобно было блокировать Архангельск и других беломорские порты и перехватывать торговые корабли, идущие этим узким проливом. На острове был создан склад угля, необходимого для работы паровых корабельных машин. Уже 5 июня английские фрегаты захватили у Трёх Островов шхуну «Волга», везшую сто тонн муки в Норвегию. При этом англичане наплевали на то, что у них подписан договор и с Россией, и со Швецией (Норвегия входит в состав королевства Швеция) о том, что препятствовать торговле не будут, «Волгу» в качестве первого трофея вместе с грузом отправили в Англию. Через несколько дней были перехвачены ещё две русские торговые ладьи.

На этом великобританцы не успокоились. Три паровых корабля английского флота в течение лета совершали рейды по всему Белому морю, останавливая встреченные торговые суда и конфисковывая их груз. Кроме того, нападениям подвергся ряд прибрежных поселений, в том числе были почти полностью сожжены Кандалакша, Кола, Пушлахта, Кий-остров, разграблен Онежский Крестный монастырь.

Однако пиратствуя и зарабатывая призовые деньги командор Сеймур не забывал и о главной своей цели – Архангельске.

25 июня 1854 года британская эскадра подошла к Архангельску и встала на якорь в тридцати километрах к северу-северо-западу от Берёзового бара. Через день два из трёх кораблей подошли к острову Мудьюг для того, чтобы исследовать глубины в дельте Северной Двины и определить возможность прохода своих кораблей к Архангельскому порту.

В расположенной рядом Лапоминской гавани комондор Сеймур в подзорную трубу увидел стоящие на якоре русский пароход, корабль охранения, больше десяти канонерских лодок и с десяток торговых судов.

В этот же день с маяка, расположенного на острове Мудьюг, условными сигналами было сообщено на берег о приближении кораблей Соединённого королевства. И тут русский Север дал о себе знать. Начался приличный шторм, не утихающий целую неделю. И только 4 июля, погода поменялась, шторм прекратился и шесть английских баркасов, спущенных с кораблей, под прикрытием орудий «Эвридики» и пароходофрегата «Один» («Odin») начали промеры глубины, расставляя бакены, чтобы обозначить фарватер.

Заметив действия противника, главный начальник Архангельского порта вице-адмирал Роман Петрович Бойль выслал под командованием лейтенанта Тверитинова девяносто человек – вооружённых штуцерами и мушкетами матросов с двумя полевыми пушками. Моряки под прикрытием высокого берега острова подошли к противнику на пушечный выстрел и открыли огонь. А англичанам не повезло, из-за мелководья, а главное, из-за незнания глубин, «Эвридика» побоялась подойти и оказать огневую поддержку баркасам, командору Фредерику Сеймуру пришлось отозвать баркасы назад. В результате у англичан один убитый, а у русских потерь не было.

Всё же кое-какую информацию командор Сеймур получил. Вот только она ему сильно не понравилась. Глубина Берёзовского рукава реки была в местах замеров одиннадцать – тринадцать футов, а «Эвридике» с её орудиями необходимо, как минимум, пятнадцать футов. Остальные кораблики может и пройдут, вот только на них практически нет орудий, а те, что есть малы. Отправлять «Эвридику» с возможностью посадить её на мель у командора не было ни малейшего желания. Корабль, севший на мель, станет просто добычей для канонерских лодок, наштампованных русскими в количестве двух десятков, и береговой артиллерии. А без артиллерийской поддержки невозможно даже планировать захват Архангельска силами десанта на баркасах, те же канонерские лодки его просто потопят.

Да тут ещё российские гребные суда, несмотря на обстрел с английских кораблей, сняли все поставленные бакены. Пришлось эскадре покинуть остров Мудьюг.

Примерно в это же время третий корабль эскадры – винтовой шлюп HMS Ardent исследовал и Никольский рукав Двины, в надежде хоть там обнаружить глубокий фарватер, но он оказался ещё мельче.

Рассмотрев имеющуюся у него карту, командор Фредерик Сеймур направил эскадру к Соловецкому монастырю, надеясь на легкую поживу. В монастыре просто должны храниться несметные сокровища. У русских полно серебра.

Именно в это время на остров выгружались молодые люди под командованием своего учителя Михаила Юрьевича Лермонтова. Это было последнее, что мог отправить на войну Виктор Германович – восемнадцатилетних пацанов только месяц назад закончивших Суворовское училище, училище Гардемаринов и диверсионную школу. Точно знал, что это ещё одна реперная точка этой войны. Здесь даже такими незначительными силами можно сделать очень больно короле Виктории.

Можно, конечно, ничего не объяснять. Но я не сторонник подобного поведения, ведь рано или поздно все мы сталкиваемся с проблемами, выросшими из недоговоренностей. Из того, что кто-то из нас не так понят.

Мариам Петросян

Винтовой фрегат «Хайфлаер» («Highflyer»), новенький совсем, построенный только в 1852 году и винтовой шлюп «Archer» 1849 года постройки, только три дня как пришли в Гонконг. Непонятные известия об исчезновении нескольких кораблей флота её величества вынудили Первого лорда Адмиралтейства Джеймса Грейама отправить эти новейшие корабли на Дальний восток, ослабив флот, посланный в Крым. Здесь в Гонконге капитан фрегата «Highflyer» («Высокололетящий») Эдмунд Хиткоут услышал странные новости о том, что все местные уверены будто английские фрегаты потопили эскадру комондора Перри, которую американцы прислали для налаживания отношений с Японией. 4-й губернатор Гонконга Джон Бауринг заявил, что это всё вранье, никаких парусных фрегатов способных справиться с огромной эскадрой американцев тут нет и быть не могло. Даже представить себе тяжело, сколько нужно фрегатов, чтобы справиться с этими монстрами.

– Да там на некоторых стоят по нескольку орудий калибром 11 дюймов, и полно орудий десятидюймовых. Весь наш флот паровых линкоров ещё неизвестно совладает ли с этой эскадрой. Так что – это стопроцентное вранье.

– И что же тогда произошло на самом деле? – ещё больше от этих маханий руками и несерьёзного тона губернатора напрягся капитан Хиткоут.

– По-моему, американцы специально всё это придумали…

– Подождите, сэр Джон, а здесь были какие-нибудь другие корабли? Других стран.

– Прибыло два фрегата и небольшая паровая шхуна нашей постройки русских. Они тоже собирались заключить договор о торговле с Японией, и им, насколько мне известно, удалось добиться некоторых положительных результатов.

– Два с половиной русских корабля не могли справиться с десятком американцев, тем более с паровыми суперфрегатами, – потрепал себя за ухо капитан Хиткоут, впав в задумчивость. Ещё и на залив за окном уставился, представлял, видимо, бой, не умеющих вообще воевать, русских на трёх лоханках против десятка кораблей янки, в том числе с тремя или даже четырьмя паровыми суперфрегами.

– Конечно нет. Я и говорю, что янки всё это выдумали, а их корабли уже в Америке, ушли вдоль Русской Америки к себе в Сан-Франциско.

– А оттуда новостей нет?

– Нет. По крайней мере, у меня нет.

– Странно всё это. Тут ведь должны быть наши корабли ещё?

– Да в Шанхае сейчас находится эскадра наша совместно с французами под командованием командора Эрасмуса Оммани на «Бриске».

Тут их прервали. Вошёл морской офицер и доложил, что с север-запада приближается «Бриск» и следом идут ещё два корабля под английским и французским флагом.

– Что ж, капитан, пойдём встретим гостей, может они что новое про американцев расскажут, – поторопился выйти на палубу «Высоколетящего» губернатор Гонконга.

«Хайфлаер» («Highflyer»)

Глава 6

Дальше фронта не пошлют. Меньше взвода не дадут.

Василий Дмитриевич Звягинцев

Подготовкой к обороне Соловецкого монастыря архангельский губернатор вице-адмирал Роман Бойль не так чтобы уж совсем пренебрёг, но отнесся к ней спустя рукава, не посчитал это значимым.

Эта подготовка свелась к его указу: «Из орудий, которые останутся свободными после вооружения города Архангельска и Новодвинской крепости, отделить для защиты Соловецкого монастыря несколько орудий малого калибра». Так мало того, монастырская братия должна была перевезти эти орудия на остров своим транспортом. Не лучше было с орудиями и имеющимися у самого монастыря. Адмирал Бойль выделил монастырю в результате всего восемь 6-фунтовых пушек. А собственный арсенал состоял из двух десятков старинных орудий, но из них только две 3-фунтовые пушки оказались пригодными к обороне монастыря. Остальные либо рассыпались при удалении с них ржавчины, либо рвались на части при пробных выстрелах. С другим оружием тоже беда: имевшиеся в подвалах монастыря копья, секиры и бердыши к этому времени представляли собой разве что ценность для коллекций истовых антикваров, а все старинные ружья оказались непригодными к стрельбе.

А если бы и были в избытке пушки и ружья, то стрелять в ворога всё одно было толком и некому. В монастыре имелось пятьдесят три «инвалида». (Так в то время называли солдат, негодных к строевой службе. Калеками они не были, но это были в основном больные получившие увечья или тяжелые ранения ветераны). «Инвалидная команда» на Соловецких островах охраняла арестантов, отбывавших срок заключения в монастырской тюрьме. Командовал ею прапорщик Николай Никонович. Совсем не инвалид, но вьюнош безусый.

Всё же не будем переть против правды, кроме шести пушек вице-адмирал Бойль ещё и людей прислал. Двух! Вместе с пушками из Новодвинской крепости отправили инженерного офицера Бугаевского, который сразу занялся обустройством артиллерийской батареи, и фейерверкера или артиллерийского унтер-офицера Вицентия Друшлевского. Этот тоже почти «инвалид» принял на себя командование батареей и стал обучать стрельбе из пушек солдат инвалидной команды. Привезённые пушки разместили на обращенной к морю западной стене монастыря, а две монастырские пушки маломерки расположили прямо на берегу, спрятав в кустах.

Имелись и ещё резервы у защитников монастыря. В наличие имелось около двухсот монахов и монастырских послушников. Не всё ещё, на островах проживало около трехсот семидесяти поселенцев. И опять не всё, на острове находились несколько десятков арестантов. Архимандрит Александр – настоятель монастыря, под свою личную ответственность освободил двадцать арестантов, тех, кто пожелал сражаться с врагом, вручил им оружие и включил в состав инвалидной команды.

И опять не всё. Один из паломников, шестидесятилетний отставной чиновник Петр Соколов, будучи неплохо знаком с фортификацией, занялся приведением в порядок монастырских укреплений вместе с инженером Бугаевским, а давно вышедшие в отставку унтер-офицер лейб-гвардии Николай Крылов и гренадер Петр Сергеев попросили прапорщика Никоновича зачислить их на вторичную службу.

Обязанности коменданта и начальника гарнизона возложил сам на себя настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Александр. В молодости ему довелось быть полковым священником, и потому кое-какое понятие о военном деле он имел.

18 июля 1854 года к островам подошли английские 26-пушечный винтовой фрегата «Эвридика» и пароходофрегат «Один» – имеющий на борту шестнадцать пушек.

Командор Фредерик Сеймур решил предложить защитникам монастыря сдаться. По его указанию на фок-мачте «Эвридики» подняли флажный сигнал, означавший по морскому своду приглашение противника к переговорам. Наивный английский юноша, на Соловках не было ни одного моряка. Некому было разбирать флажковую азбуку. Командор ждал-пождал, да и решил подкрепить визуальные сигналы звуковыми. С борта «Эвридики» произвели три предупредительных выстрела. На что надеялись? Архимандритом Александром это было воспринято как начало боя.