Читать онлайн Эхо забытых звезд

Порт Хронос висел в пустоте, как невозможный кристалл, выросший на стыке реальностей. Это был не просто космопорт, а целый город-узел, пересадочная станция для десятков цивилизаций, чьи пути пролегали через аномальную зону пространства, известную как «Разлом Забвения». Разлом искажал не только гравитацию и время, но и саму ткань причинно-следственных связей, делая путешествия через него опасными и непредсказуемыми. Порт Хронос был островком относительного порядка в этом хаосе, построенный вокруг колоссального артефакта неизвестного происхождения – «Ткацкого Станка», как его прозвали ксеноархеологи.

Инспектор Кайто Ишикава ненавидел Разлом и все, что с ним связано. Его кибернетически усиленные глаза, способные видеть в широком спектре за пределами человеческого восприятия, всегда улавливали тонкую дрожь реальности на окраинах порта, едва заметную рябь на поверхности бытия. Это нервировало.

Сегодня его вызвали в сектор «Глубокие Архивы», зону ограниченного доступа, где работали самые блестящие и самые странные умы галактики, пытающиеся разгадать тайны Разлома и Ткацкого Станка. Вызов был срочным и не предвещал ничего хорошего.

Двери лаборатории доктора Элиаса Ворна бесшумно разъехались перед Кайто. Внутри царил холодный, стерильный порядок, нарушаемый лишь одним – телом самого доктора Ворна, лежащим на полу возле центральной консоли.

Кайто подошел ближе. Ворн лежал на спине, глаза широко открыты и абсолютно пусты. Никаких видимых ран, следов борьбы, токсинов в воздухе. Сенсоры инспектора сканировали тело, окружающее пространство, потоки данных. Все чисто. Слишком чисто.

«Статус?» – голос Кайто был ровным, почти механическим.

Рядом возникла голограмма судебно-медицинского дроида серии 7. «Жизненные показатели отсутствуют. Время смерти – приблизительно два стандартных часа назад. Причина смерти… не установлена».

«Не установлена?» – Кайто нахмурился. Дроиды этой серии могли определить причину смерти даже по остаточным квантовым флуктуациям.

«Констатирую полное отсутствие каких-либо известных патологий, травм или воздействия внешних сил, способных привести к летальному исходу, инспектор. Организм абсолютно здоров, если не считать того факта, что он мертв».

Кайто присел на корточки рядом с телом. Элиас Ворн был ведущим специалистом по «информационной археологии» – спорной дисциплине, изучающей не физические артефакты, а остаточные информационные следы, впечатанные в саму структуру пространства-времени, особенно вблизи таких аномалий, как Разлом. Его последняя работа касалась попыток расшифровать паттерны, исходящие от Ткацкого Станка. Работа, которую многие считали не просто амбициозной, но и безумной.

«Что-нибудь необычное в лаборатории?» – спросил Кайто, обводя взглядом помещение.

«Энергетические показатели в норме. Системы безопасности не фиксировали вторжения. Данные на основной консоли…» – дроид замялся.

«Что с данными?»

«Они… отсутствуют. Не стерты. Не повреждены. Их просто нет. Как будто последних трех циклов работы доктора Ворна никогда не существовало. Нет логов доступа, нет промежуточных сохранений, нет следов в системных кэшах. Даже резервные копии на изолированных серверах показывают пустоту за этот период».

Кайто почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий отношения к температуре лаборатории. Не стерты, а отсутствуют. Это было не просто удаление информации. Это было похоже на ретроактивное стирание самого факта ее существования. Такое не должно быть возможным.

«Кто имел доступ к лаборатории?»

«Только доктор Ворн и его ассистент, Лиара Ксандос. Она сейчас дает показания службе безопасности порта».

«Проверьте все входящие и исходящие сигналы за последние 24 часа. Любые аномалии, даже самые незначительные. И свяжите меня с Лиарой Ксандос, как только она освободится».

Кайто снова посмотрел на мертвого ученого. Пустые глаза смотрели в потолок, словно видели нечто за пределами понимания. Инспектор поднял руку, его пальцы с вживленными микросенсорами зависли над лицом Ворна. Он активировал глубокое сканирование нейронной активности… вернее, ее полного отсутствия. Но было кое-что еще. Тончайший, едва уловимый остаточный паттерн, который не фиксировали стандартные сканеры дроида. Он напоминал… эхо. Искаженное, затухающее эхо какой-то невероятно сложной мыслительной структуры, которая была здесь мгновение назад, а потом исчезла, оставив после себя лишь пустоту.

Это было не убийство в привычном смысле слова. Кто-то или что-то не просто лишило Элиаса Ворна жизни. Оно стерло его последнюю работу из реальности и, возможно, похитило нечто гораздо более фундаментальное, чем просто информация.

Лиара Ксандос была ксеносом расы Сильван, гуманоидом с бледной, мерцающей кожей и большими темными глазами, отражавшими свет подобно жидкой ртути. Она сидела в комнате для допросов, сцепив тонкие пальцы на коленях. Выглядела она скорее растерянной, чем напуганной.

«Я пришла утром, как обычно», – ее голос был мелодичным, с легким шипящим акцентом. «Дверь была заперта изнутри, доктор Ворн не отвечал. Я использовала аварийный код доступа… и нашла его».

«Когда вы видели его в последний раз живым?» – спросил Кайто, изучая ее реакцию своими усиленными глазами. Физиология Сильван сильно отличалась от человеческой, но базовые признаки стресса или лжи были универсальны. Пока он не видел ничего подозрительного.

«Вчера вечером. Мы обсуждали последние результаты сканирования Ткацкого Станка. Он был очень взволнован. Говорил, что стоит на пороге чего-то невероятного».

«Чего именно?»

Лиара покачала головой. «Он не уточнял. Доктор Ворн всегда был скрытным, когда дело касалось его прорывов. Он говорил… говорил, что Станку не нравится, когда его слушают слишком внимательно. Что он может… реагировать».

«Реагировать как?»

«Он называл это “информационным эхом”. Словно Станция – это не просто артефакт, а своего рода записывающее устройство, хранящее отпечатки событий, мыслей, даже… потенциальных будущих. И иногда эти эхо могут просачиваться, интерферировать с настоящим. Доктор Ворн пытался научиться читать эти эхо, понять язык Станка».

«И его последняя работа, которая исчезла… она была связана с этим?»

Лиара кивнула. «Он считал, что нашел ключ к стабильному чтению этих эхо. Разработал какой-то новый алгоритм, резонатор… Я не видела финальных расчетов. Он заперся в лаборатории вчера днем, сказав, что ему нужно полностью сосредоточиться».

«Кто знал об этой работе, кроме вас?»

«Не думаю, что кто-то знал детали. Многие в научном сообществе порта относились к его теории “информационных эхо” скептически. Считали шарлатанством. Был, конечно, доктор Заркон с кафедры Квантовой Механики… они часто спорили. Заркон считал исследования Ворна опасными, способными дестабилизировать локальное пространство-время».

«У доктора Ворна были враги?»

«Враги? Нет… Конкуренты – да. Недоброжелатели, считавшие его сумасшедшим – тоже. Но чтобы враги… не думаю». Лиара посмотрела Кайто прямо в глаза. «Инспектор, что с ним случилось? Почему данные исчезли?»

«Я пока не знаю», – честно ответил Кайто. «Но это не похоже на обычное преступление».

Он покинул комнату для допросов, оставив Лиару наедине с ее растерянностью. Информация об «информационных эхо» и реакции Ткацкого Станка добавила делу новый, тревожный слой. Если Ворн действительно нашел способ «слушать» Станцию, возможно, он услышал нечто, что не должен был? Или сама Станция «отреагировала» на его вмешательство?

Кайто направился в свой офис – небольшую, аскетичную комнату с панорамным окном, выходящим на мерцающую громаду Ткацкого Станка. Артефакт напоминал застывшую туманность из переплетенных световых нитей и темных пустот, его геометрия бросала вызов евклидову пространству. Миллиарды лет он молча висел здесь, в сердце Разлома, свидетель бесчисленных циклов рождения и смерти звезд. Что он хранил в своих глубинах?

На его столе уже ждал отчет от технической службы. Никаких аномальных сигналов, кроме одного – короткого, чрезвычайно слабого всплеска неизвестной энергии, зафиксированного сенсорами глубокого космоса примерно во время смерти Ворна. Источник всплеска находился где-то внутри Порта Хронос, но точное местоположение определить не удалось – сигнал был слишком рассеянным, словно… размазанным по пространству.

Еще одна странность.

Кайто активировал связь. «Найдите мне доктора Заркона с кафедры Квантовой Механики. Мне нужно с ним поговорить».

Пока он ждал, его взгляд снова обратился к Ткацкому Станку. Эхо… Информационные эхо… Стирание данных из самой реальности… Могло ли это быть связано? Мог ли кто-то использовать технологию, основанную на принципах работы Станка, чтобы совершить это преступление? Создать оружие, которое не убивает физически, а… стирает?

Идея была настолько дикой, что граничила с паранойей. Но в Порту Хронос, на границе Разлома Забвения, паранойя иногда была просто формой здравого смысла.

Доктор Заркон оказался представителем расы К’тхор – массивным существом, похожим на помесь ракообразного и геолога. Его панцирь был покрыт сложными сенсорными узлами, а вместо рук у него были многосуставчатые манипуляторы, способные к тончайшим операциям. Он принял Кайто в своем кабинете, заваленном голографическими моделями квантовых полей и пространственно-временных диаграмм.

«Инспектор Ишикава», – голос Заркона был низким, рокочущим резонансом. «Я слышал о трагедии с доктором Ворном. Прискорбно. Хотя, должен признаться, не совсем неожиданно».

«Почему вы так говорите, доктор?» – Кайто остался стоять, его аугментированные глаза внимательно сканировали К’тхора.

«Ворн играл с огнем. Его так называемая “информационная археология” – это не наука, а опасная спекуляция. Он пытался взаимодействовать с Ткацким Станком на уровне, который мы даже близко не понимаем. Станция – это не просто древний механизм. Это… сингулярность иного порядка. Вмешиваться в его работу – все равно что пытаться переписать законы физики голыми руками».

«Вы считали его работу опасной?»

«Чрезвычайно! Его теории об “информационных эхо”… Если бы он был прав, если бы Станция действительно хранила отпечатки прошлого и будущего, и если бы он нашел способ их извлекать или, хуже того, изменять… Представляете последствия? Ретроказуальные парадоксы, разрушение самой структуры реальности! Я неоднократно предупреждал его, писал докладные записки Совету Порта».