Читать онлайн Моя Вера

Глава 1.

Вера.

Имя дала мне мама.

Мои родители жили в одном подъезде, дружили с детства, познавали мир, учились, совершали ошибки и, конечно же, влюблялись. Но только не в кого-то, а друг в друга. Их истории любви можно было бы позавидовать, но она слишком быстро оборвалась. Не стало папы. Он погиб, выполняя долг перед Родиной. А я его даже ни разу не увидела, он не успел вернуться к беременной жене. Но та вера, с которой мама ждала его из горячих точек, положила название моему имени далеких семнадцать лет назад.

С тех пор вся мамина любовь и ласка принадлежала её единственному ребенку. Она так и не встретила спустя время того самого мужчину, которому доверила бы вновь свое сердце, но она по – прежнему верит в любовь и прививает эту веру мне. А я, в свою очередь, надеюсь, что у нас с Исаевым будет также, ну или по-другому, но тоже раз и навсегда. Но, кажется, он об этом даже не догадывается.

Мы с Иваном, сколько себя помню, были «не разлей вода», нам было так весело друг с другом, что остальные ребята со двора были нам особо не важны и не нужны. Ну, за исключением тех, кого мы втягивали в наши «злостные делишки», а сами уматывали со всех ног. Бедный сосед сверху – Славка, всегда получал от бабы Зины, за то, что мы звонили ей в дверь по пути в школу, сбегая пулей вниз, зная, что Славик тоже спускается по лестнице и сейчас соседка готова будет надеть ему на голову мусорное ведро за беспокойство и хулиганство. И это было почти самое безобидное, на что была способна наша фантазия. Учились мы в одном классе, проводили вместе всё свободное время и даже ночевали друг у друга, рассказывая страшные истории под одеялом с включенным фонариком, обязательно о чем-то темном – темном и ужасно жутком.

Я и мама жили с моей бабушкой по папиной линии – Инессой Юрьевной. Родителей мамы рано не стало, и мы продали их квартиру Ванькиной семье, а сами переехали к Инессе – так называла её моя мама. Бабушка всю жизнь проработала переводчицей в иностранной фирме, где все, исключительно, обращаются друг к другу только по имени, но у меня была маленькая привилегия называть её дома бабушкой, только тихо и не при посторонних.

Нас с Ваней разделял всего один этажный пролет. Он жил на третьем этаже, а я этажом выше, в старой сталинской пятиэтажке с фасадными колоннами и закругленными эркерами, окна которой выходили на реку и горы. Ну как горы, не Кавказ конечно, но красивые и лесистые, созывающие туристов с разных уголков нашей страны, насладиться красотой сизых Жигулей.

На дворе стоял теплый сентябрь. Деревья еще не приобрели полностью желтый окрас, но уже начинали сдавать свои права осеннему колориту. Началась четвертая неделя одиннадцатого класса. «Повторение – мать учения» уходило на второй план, начинались новые темы, а с ними повсеместное и каждодневное напоминание об экзаменах и самоопределении в жизни.

– Верка, – кричал мне как обычно Ванька на весь подъезд, – давай быстрее уже, скоро звонок!

И я со всех ног бежала эти восемнадцать ступенек до друга. Встретившись, мы неслись с сумками, полных учебников и тетрадей, через весь двор в соседнее здание школы, толкаясь и весело хохоча. Уже предвидя, что опять будем сидеть на подоконнике напротив класса и болтать ногами, в наказание за опоздание на урок по обществознанию, рассуждая о том, почему именно этот предмет ставят первым в понедельник, когда так хочется поваляться подольше в кровати после активных выходных. Именно тогда, возле кабинета по обществознанию, я впервые услышала от своего лучшего друга странный вопрос:

– Вер, слушай, как тебе новенькая? – Ткнул носом своих кроссовок мои черные лоферы Ваня. – Рита кажется?! Ну, которая Скворцова! – Уточнил друг. Хотя я итак поняла, что речь о новенькой, которая пришла к нам в этом учебном году в класс.

– Как, как!? Да никак! Обычная девчонка! Ничего особенного! Мы, кстати, еще с тобой не придумали, как ее посвятить в ученицы нашего класса и дать понять, где её место. – Ответила я и Ваньке прилетел ответный толчок по его начищенной белой обуви. – Помнишь, что мы в том году учудили над Моргуновой? Вот смеха то было, когда она вся, промокшая насквозь бежала домой переодеваться. Нечего было мне мешать, когда я цветы в нашем палисаднике поливала из шланга.

– Что ж ты колючая какая, подруга? – с прищуром взглянул на меня Ваня. – А эта Скворцова, кстати, с Моргуновой уселась. Будут дружить против тебя.

– Да и пусть дружат! Ты же знаешь, мне от их внимания ни тепло, ни холодно. Да и с девичьей дружбой у меня как-то не складывается. Вот с тобой – другое дело. Ты мой друг на все времена, – сказала я и потрепала своего Ваньку по густой белоснежной выгоревшей гриве. Этим летом он опять ходил без кепки и его цвет волос напоминал сухую солому.

– Ты видела, какие шикарные длинные волосы у этой Марго? Раньше и у тебя такие были, – подмигнул парень. – Я бы с ней сходил вечером прогуляться по набережной.

Это был тот первый раз, когда Ванька задел мое самолюбие. До этого момента я и не знала, где оно находится.

Да, безусловно, мы и раньше обсуждали с другом других девчонок. Мальчишеских гормонов не унять в юношеском возрасте. Но всегда и безоговорочно Ваня вставлял ремарку, что никто из них не идет в сравнение со мной, его лучшей подругой.

Этим летом я подрезала длину своих волос, спускающих почти до талии. Надоело. Да и хотелось срочно изменений. Отрезав волосы, я еще выразила протест по отношению к маме и её нежеланию пускать меня учиться в ВУЗ системы МВД на следственный факультет. Оксана Петровна – моя мама – была адвокатом по уголовным делам, то есть трудилась она по другую сторону баррикады, знала все нюансы работы и всегда говорила, что работа эта неблагодарная и сложная. Но, а я была влюблена в форму и хотела, как и папа, служить Родине.

Тогда мы с Иваном пришли к общему знаменателю, что новая стрижка, каре до подбородка, мне очень даже пойдет и сделает мой образ более дерзким, подходящим характеру. А это на тебе – волосы у какой-то там новенькой шикарные оказывается и длинные. Ну да, похожа Скворцова на куклу Барби со своими белоснежными прядями, густыми, как щетка, которой я пол мету, ресницами и пухлыми, всегда накрашенными губами. Любой парень, в эпоху полового созревания клюнет на такую модель.

Конечно, не показав своего внутреннего возмущения, я ответила другу:

–Ходит вся высокомерная эта твоя Скворцова – выскочка. Руку не опускает на уроках. Всезнайка. Пф.... Можешь вот прямо сейчас бежать и звать ее на свидание.

– Все ясно, ты ей просто завидуешь! – с улыбкой поддел меня Иван.

– Чему это мне ей завидовать? Розовым ногтям и глаженым колготкам!? Слишком она вылизанная что ли.

– Ну… – затянул паузу Исаев, пытаясь выразиться менее болезненно для меня. – Она всем нравится, а тебя все боятся, запугала весь класс, – поежился одноклассник, – А Рита же к нам из спортивного лицея перевелась, – отметил Ванька.– Зачем только не ясно!? Ноги то какие – от самых ушей, – парень, поднеся раскрытую ладонь к своим ушам, видимо, показывая длину Риткиных ног. – Я слышал она стометровку из двенадцати секунд выбегала.

– Не боятся, а уважают, – подметила я, – А где это ты слышал про стометровку и спортивный лицей?

– Да так, навел справки, – ответил друг, спрыгивая с подоконника, завидев техничку тетю Машу. – Смотри, так недалеко и в отстающих в нашей команде стать, – снова задевает меня одноклассник улыбнувшись.

Мы с Ваней с пятого класса числимся в сборной нашей школы по легкой атлетике. Сначала конечно мы были в резерве, опыта набирались, но с восьмого класса гордо носим звание основного состава и титул чемпионов города среди школ по командному забегу. И да, я никак не могла выбежать сто метров из тринадцати секунд. Зато моей сильной стороной были средние дистанции – от 600м до 3000м.

– Тебе, не хуже меня известно, что моя коронка – это средние дистанции, а никак не спринт, – с ухмылкой произнесла я.

– С этим не поспоришь, подруга. Ты – великая дистанционер, Вера Романова – схватил меня за руку Ванька и потянул в сторону спортивного зала. – А спорим, в баскетбол мне продуешь!? – и мы помчались наперегонки на второй этаж.

С Ванькой мы всегда находили себе развлечения. А в самый хмурый облачный день, друг находил нужные слова поддержки для меня, ну или просто смешил до спазмов в животе.

– Романова, Исаев, вы куда так несетесь? А еще выпускники называются. Вы пример подавать младшим классам должны, а сами как дети, ей Богу! – вышла из тренерской Анастасия Владимировна нам на встречу.

Настюшка Владимировна Туманова – так между собой называли мы свою учительницу по физической культуре, с первого взгляда не сильно отличалась от нас по возрасту. Ее легко можно было спутать с одиннадцатиклассницей. Вся такая миниатюрная, красивая и очень добрая. Она курировала нас по легкой атлетике, проводила тренировки и ездила с нами на соревнования, ну и волею судьбы, по совместительству была нашей классной руководительницей.

– Сегодня переодеваемся на улицу. Ловим теплые деньки и бежим кросс, как раз и потренируетесь лишний раз, – подмигнула нам Настасья, – а то скоро у нас отборочный этап. А гимназия «Престиж» не дремлет, да и спортивный лицей тоже.

Каждый год нашими главными соперниками в борьбе за «Кубок области» были эти два учебных заведения. В «Престиже» была очень хорошая материально-техническая база для тренировочного процесса, и для них, конечно, было престижно, созвучно названию, выигрывать. Поэтому их спортсмены больше тренировались, чем учились. А с лицеем итак всё понятно, они там не учились вовсе. А вот мы успевали все: и учиться, и бегать, и в сценках театральных играть на школьных праздниках, и почти всегда занимать третье место, уступая вышеупомянутым соперникам. Зато среди обычных общеобразовательных школ нам не было равных.

– Анастасия Владимировна, так мы еще ни разу их не обходили. Да и в этом году мы остались без Степнова, – подметила я.

Васька Степнов, наш главный спринтер, выпустился в прошлом году, но обещал приходить болеть за нас на соревнованиях. Радости мне это не добавляло, после того, как на своем последнем звонке Степнов полез ко мне с поцелуями. Извольте, но мое сердце принадлежит другому. За ручку подержаться, в кино сходить еще допустимо, но свой первый поцелуй хочу подарить своему любвиобильному соседу по парте, по подъезду и на беговой дорожке – Ивану Исаеву.

– А вы разве не знаете, что в параллель к вам приходит мальчик из спортивного лицея? Насколько я знаю, он больше плавает, но мы его переквалифицируем. Да, и можно заявиться в этом году в дуатлон. А это идея! – загорелись, словно лампочки, глаза у Настасьи Владимировны. – Вот прямо сейчас пойду и заявлю нас, а вы переодевайтесь. Построение на улице.

После чего она побежала в тренерскую воодушевленная своей идеей, а мы, недоумевая, уставились друг на друга.

Я начала диалог первой:

– Что еще за новенький из лицея? Какой еще дуатлон?

– Сколько вопросов, Романова. – Усмехнулся парень. – Мне Степнов что- то говорил, он с лицеистами общается, старые связи, он же там тоже раньше учился. Какой – то Королев или Царев кажется, точно не помню, – пожал плечами Ваня, – а дуатлон – это когда сочетаются плавание и бег вместе.

– Да знаю я про дуатлон и триатлон! Но я никогда не плавала, да и для тебя не секрет, что я жутко боюсь воды. – Передернуло меня от одной только мысли.

– В школьных соревнованиях разделены этапы между несколькими спортсменами. К примеру, ты бежишь, а этот представитель царской семьи – плывет, а потом ваши результаты складывают и по лучшему времени выявляют победителя. – Разъяснил мне друг с умным видом.

– Нет уж, я лучше с тобой буду всегда бежать.

– Анастасия Владимировна явно с тобой не согласна. А я не против и со Скворцовой пробежаться. Точно приглашу ее прогуляться на днях, пока погода благоволит, так сказать, нашим пешим прогулкам. Ладно, болтушка, пошли переодеваться, а то Наська не посмотрит, что мы ее любимчики, и влепит, без зазрения совести, нам двояки за опоздание, – проговорил одноклассник и скрылся за дверью мужской раздевалки.

Весь урок Исаев не сводил глаз с разодетой во всё яркое, модное и брендовое Ритки. То руку ей подаст, то кофту подержит, то место уступит. Как же раздражает! Все, что я пыталась ему рассказать, пропускал мимо ушей, кивая невпопад, постоянно смотря на Скворцову. И правда, куда мне до нее в своих замученных беговых найках и лосинах с рынка. Да, не вижу я смысла ходить как новогодняя елка на уроки физкультуры. Соревнования – другое дело, там и иное настроение, туда и парадно-выходной костюм можно надеть.

– Ты вообще меня слушаешь? – толкнула я Ваню в плечо.

– Вер, ну что ты начинаешь? Слушаю, конечно! Тебе не дает покоя дуатлон и твоя новая пара, – ухмыльнулся он, когда я в очередной раз вспомнила затею Анастасии Владимировны и возмутилась.

– В смысле новая пара? Я бегу с тобой! – встала я напротив друга, отгородив ото всех.

– Без смыслов! Я бегу в этом году с Ритулей, – подмигнул он новенькой.

– Ой, беги с кем хочешь, – резко выпалила я и отошла в конец группы одноклассников, чтобы не наблюдать этого, простреленного в голову Амуром идиота. Рита же таяла, словно Эскимо от внимания моего Ваньки и большей половины нашего класса.

Начали мы конечно со специально-беговых упражнений, благо было куда разогнаться, уроки стояли сдвоенные. Потом Анастасия Владимировна повела нас на стометровку и тут Иван, как бронепоезд, вооруженный не танками и пулеметами, а безупречной лукавой улыбкой, встает в пару к Скворцовой и проигрывает ей на финише доли секунды, при этом все также улыбается и вальяжно идет назад, что – то объясняя своей сопернице.

– Клоун! – проносится у меня в голове.

Я, делаю вид, что его тактика обольщения меня не волнует, веду себя, как полагается верной подруге, смиренно наблюдаю со стороны, а внутри меня бушует пожар, разжигающий самые злостные стороны моего эго.

Остаток урока проходит по плану: стометровка, длинная дистанция и заминка. На километре я, конечно же, не оставляю себе равных и прибегаю к финишу первой, а на заминке Анастасия Владимировна ставит вместо себя Скворцову, которая начинает показывать нам, расслабляющие упражнения, направленные на восстановление дыхания, растяжку мышц и приведения организма в состояние покоя.

«И Настасья, походу, туда же», – мысленно бью себя по лбу ладонью, показывая свое возмущение. Сквороцова Маргарита всех, похоже, зачаровала.

После физкультуры нас ждал сдвоенный урок по алгебре и один урок русского. Как ни странно, Исаев упал на свой стул за нашу парту, а Скворцова села с Моргуновой.

– Что, расстроился, мачо-мэн? Рапунцель променяла тебя на Моргунову? – съязвила я.

– Слушай, Вер, да нормальная она девчонка, не придирайся. Я с ней отлично пообщался на физо. Она, оказывается, вместе с Царевым перевелась к нам, они в одном классе в лицее учились.

– И что же им там не училось дальше?

– Я задал ей подобный вопрос, но она ушла от ответа. Видимо, что – то там произошло, о чем нам знать не нужно, но очень хочется, – толкнул меня локтем Ванька. – Правда ведь, Вер?

– И совсем мне не интересно! – вздернула я подбородок и отвернулась к окну. А сама мысленно включила своего внутреннего сыщика.

– Ага, ага, рассказывай мне. Не интересно ей. Возможно, ты забыла, что я не первый день тебя знаю, товарищ следователь?

Ванька был прав, от моих глаз не ускользала никакая мелочь. Мне нужно было знать все и про всех. И эта маленькая тайна, которую Ритуля не хотела нам раскрывать засела в моей голове и начинала покалывать тоненькими иголочками. Странно, что вся такая расфуфыреная барышня, так еще и не глупая, как показывали ее ответы на уроках, перешла из престижного лицея в обычную школу. Нужно будет непременно докопаться до истины.

Когда мы с Исаевым после уроков вышли на крыльцо, нас догнала «классная».

– Вера, Ваня, подождите, нужно переговорить, – затормозила нас Анастасия Владимировна.

– Я подала на нас заявку на участие в дуатлоне. В школьных соревнованиях этот вид программы задействует разнополых спортсменов. Парень плывет пятьсот метров в бассейне, а девушка бежит один километр, после чего их результаты суммируют. Вера, ты отлично подходишь! – обращается ко мне учительница.

– Сомневаюсь, что Исаев проплывет хоть двадцать метров, – с улыбкой смотрю я на друга. Тот, в свою очередь, показывает мне язык.

– Так я и не говорю об Исаеве. Помните, я вам рассказывала про новенького из «Б» класса (мы учились в «А»). Ему в нашем классе места не хватило и, пришлось, отправить его в параллель. Но на общих лекционных занятиях вы будете пересекаться. Очень вас прошу, помогите ребятам освоиться у нас в школе. Вы будете вместе тренироваться, положительная атмосфера в команде нам всем на руку, – мягкий взгляд Анастасии выбивал почву из под ног, ей невозможно было отказать.

– Да, Ванька уже занялся делом, Анастасия Владимировна! Скворцова под его крылом, – выстрелила я взглядом на друга.

– Вот и отлично! А ты, Верочка, возьми на себя Царева.

И только я хотела возразить классному руководителю, как она воскликнула:

Ах вот и он! Кирилл, подойди, пожалуйста, к нам.– Помахала она кому – то рукой за нашими спинами. Мы с Ванькой обернулись в унисон.

Возле каменных колон школьного забора стояла Скворцова с парнем. Видимо, его и подозвала Анастасия. На вид он не был похож на наших одноклассников, выглядел взрослее и мужественнее. Судя по фигуре, плавал он с детства, она была похожа на рогатку: широкие плечи и узкий таз, свидетельствовали о том, что загребает воду он отлично. Сверху на нем был одет бомбер в цветах спортивного лицея, на голову он нацепил кепку козырьком назад, глаза закрывали солнечные очки – авиаторы.

«Наверное, этот тинейджер никак не может поверить, что придется учиться не с элитой» – подумала я.

Парень, поднял голову, поняв, что обращаются к нему, и они с Риткой пошли в нашу сторону.

– Здравствуйте, Анастасия Владимировна! – проговорил парень, подойдя к нам. Низкий тембр Царева заставил поднять на него глаза. – Привет! – кинул он нам с Ваней и снял очки.

– Привет! – промямлили мы поочередно.

– Кирилл, познакомься с ребятами из команды. Это Вера и Ваня, они состоят в спортивной сборной школы, вы будете учиться в параллели, а Рита с ними в одном классе. Ребята, – обратилась к нам Настасья, – это Кирилл Царев, о котором я вам рассказывала.

– Приятно познакомиться, – склонил голову чуть набок, посмотрел мне в глаза новенький. А я забыла, как дышать. У него был какой – то гипнотический изучающий взгляд. – «Они там, в лицее все, похоже, с обложек журнала сошли». – Промелькнуло у меня в голове, вслух я этого не произнесла.

– И нам, и нам приятно, – ответила я за нас обоих без интонационно после затянувшейся паузы, а Ваня просто пожал ему руку.

– Ты уже все документы привез для зачисления? Когда приступаешь к учебе? – задала вопрос Цареву Анастасия Владимировна.

– Да, вот сегодня довез последние бумаги, завтра первый учебный день тут, – Кирилл ответил учителю.

– Отлично! Добро пожаловать к нам в школу! У меня на тебя большие планы! – радостно отметила она, оптимизма у нее было не занимать. – Ну, все, ребятки, я свое дело сделала, дальше сами, я побежала в легкоатлетический дворец. Жду вас всех вечером в манеже.

– Всех? – удивился Кирилл.

– Конечно всех! Царев, не пытайся отлынивать, расписание твоих плавательных тренировок у меня есть. Сегодня бежим, завтра – плывешь, – отчеканила преподаватель.

– Как скажете, тренер! – слабо, но искренне улыбнулся он Анастасии.

– Другое дело – похлопала она по плечу новенького и побежала к своей маленькой красной машинке.

Мы вчетвером остались стоять на крыльце. Тишина довольно таки затянулась, ее нарушила Маргарита.

– Ребята, вам в какую сторону? Мы с Киром могли бы вас подвезти – добродушно прочирикала Скворцова, и подняла на парня полный обожания взгляд, улыбнувшись ему.

– На чем, на метле? – парировала я.

Кирилл, бросил на меня заинтересованный взгляд и ухмыльнулся.

– Вер, прекращай! – строго взглянул на меня Ваня. А я ответила ему своим самым колючим прищуром.

– Я обычно использую традиционные методы передвижения, – не отреагировала на мой выпад Рита и вальяжно схватила Царева под руку. Тот был не против, руку не убрал.

– Галопом, или рысью? – опять не смогла не уколоть девчонку. – Всем удачи! – кинула я и, спустившись по лестнице, зашагала в сторону дома по узкому тротуару. Ваня не пошел за мной следом, а остался стоять с ребятами.

Глава 2.

Дома я не находила себе места, постоянно думая о том, как быстро друг променял меня на новенькую. «Неужели наша дружба ничего для него не значит»? – задавала я себе один и тот же вопрос, но тут же обрывала эти мысли, понимая, что он не отказывается от нашей дружбы, ему просто нравится девушка. И эта девушка – не я!

В шесть вечера раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял Исаев, облокотившись на стену рядом с дверью, держа в руках пакет с продуктами.

– Остыла? – первым заговорил парень.

– А я и не нагревалась! – парировала я.

– Ну конечно, знаю я тебя! Удивительно, как еще не разверзлись хляби небесные и молния не ударила в голову Скворцовой, – удивленно уставился на меня Ванька, и мы оба прыснули со смеху.

– Ей просто повезло! Будем полагать – сегодня удача была на ее стороне, – сквозь смех пояснила я.

– Ты готова выходить на тренировку? – спросил Ванька. – Я сейчас пакет с капустой домой занесу, мама борщ обещала сварить, переоденусь и погнали.

– Да, давай, я тоже одеваюсь и едем.

Ванька побрел вниз по лестнице, я захлопнула дверь, и пошла вытаскивать из шкафа все свои спортивные наряды. Сложив всё в сумку, собрала передние локоны в хвост, благо для этой манипуляции они уже немного отрасли, мазнула по губам блеском и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, побежала к выходу.

Спортивная легкоатлетическая арена находилась в другой части нашего города, до нее мы добирались на метро, всю дорогу друг не затрагивал тему новеньких, лишь перед выходом на станции Ванька сказал, что Царев переезжает в наш дом, и мы начали ломать голову, кто мог продать или сдать квартиру их семье. Ничего на ум не приходило.

Наше жилище было построено, когда город только начал разрастаться в объемах, в него съезжались новые жители, урбанизация шла полным ходом. Строения, возведенные на набережной, раздавали бесплатно государственным служителям. Элитное место расположения привлекало многих к нашим домам, но вместить они могли только небольшое количество семей. Квартиры продавались очень редко, чаще передавались по наследству, поэтому мы с Иваном и удивились новым соседям.

Выйдя на нужной станции, пройдя пять минут пешком вдоль дороги по тротуару, мы оказались возле арены. Со стороны автомобильной парковки нам навстречу шли Царев и Скворцова. «Наверное, Барби передвигается с личным водителем» – подумала я и нырнула в дверь, следом шел недовольный бубнящий о том, что надо было подождать ребят, Ванька.

– До встречи на беговой дорожке, сегодня будешь глотать пыль от моих ног, – улыбнувшись, послала я другу.

– «От топота копыт, пыль по полю летит» – заржал, парадируя лошадь Ванька. Я тоже рассмеялась и скрылась в женской раздевалке.

В легкоатлетическом манеже сегодня на беговых дорожках было не многолюдно. Детские группы уже закончили заниматься, родители – наблюдатели покинули балконы для зрителей, взрослая сборная была в тренажерном зале. На противоположном вираже я разглядела тоненькую фигуру Анастасии Владимировны, розовую – Скворцовой и две мужских – Исаева и Царева, одна из которых выделялась раскидистыми плечами. Тренер вела записи в журнале, а ребята стояли и о чем – то разговаривали, не замечая моего приближения. Анастасия Владимировна повернулась и, увидев меня, отвлекла одноклассников от беседы:

– Вера на месте, можно начинать! – захлопнув журнал, сообщила тренер.

– Без веры нам не справиться! – Вставил свои «пять копеек» Исаев.

Все повернулись в мою сторону. Ванька выпучил глаза так, что они у него то и гляди, выпадут из орбит, и на то были веские причины. Сегодня я принарядилась. На мне были черные лосины до колен, которые обычно я надеваю на соревнования и кислотно – зеленый топ «вырви глаз» открывающий живот с пирсингом в пупке, который я проколола год назад тайком от мамы.

– Не простудишься, Романова? – пришел в себя Исаев, еще раз обогнув все выступы моего тела взглядом. Это и не удивительно, обычно я предпочитала футболку оверсайз и шорты из мужской коллекции.

– Хватит болтать! На языке мозолей еще нет, Иван? – подшутила над ним Анастасия Владимировна и указала нам рукой следовать за ней.

Я рассмеялась, показав другу язык. Мы впятером выдвинулись к линии старта. Кирилл и Рита держались обособленно, за руки они не брались, что позволило сделать вывод – они не пара. Это усугубляет ситуацию. Ванька не сдастся в отношении Скворцовой. Но на меня сейчас он явно обратил совсем не дружеский интерес.

– Бежим разминочные пятнадцать минут. Вы готовы, дети? – Задала вопрос Анастасия Владимировна.

– Да, капитан! – хором выкрикнули мы с Ванькой в ответ отрывок из текста песни мультфильма про Спанч Боба, улыбнулись и засеменили по беговой дорожке.

Я бежала первой, стараясь не повышать пульс до тренировочной зоны. Сзади бежал Кирилл, а за ним – беседующие Рита и Ванька.

После очередного круга мой шнурок подвел в самый ненужный момент, заставив остановиться и завязать его. Желания с кем-то общаться не было никакого, но Царев все- таки догнал меня, присоединившись.

– Так значит это ты – великая дистанционер Вера Романова? – начал разговор парень.

– С чего ты взял? У тебя неправильная информация, введшая в заблуждение! Никакая не Великая, просто немного лучше основной массы бегаю средние дистанции, – ответила я и повернула голову в сторону своего собеседника.

Опять эти глаза. У Царева очень внимательный взгляд, как будто изучающий меня. Он приподнял бровь в вопросительную немую дугу, а я отвернулась и продолжила бег. Кирилл не отставал.

– Твой бойфренд хвастал твоими беговыми способностями.

– Исаев – не мой парень, он – мой друг! – ответила я, надеясь, что нотки досады ускользнули от Кира.

– Я так и сказал – друг мужского пола. Но, тебе, видимо, хотелось бы, чтобы было иначе? Раз ты выдаешь желаемое за действительное! Теория психоанализа, – заключил парень.

Благо наши пятнадцать минут подходили к концу, Анастасия Владимировна уже ждала на вираже. Смерив Кирилла злым взглядом, я припустила к финишу, не удостоив его продолжением диалога. Услышав в спину голос Царева:

– Не злись, тебе не к лицу.

«Да кто он вообще такой? Кем себя возомнил? Вижу его второй раз в жизни, а он уже заделался ко мне в психологи, основывается на понятиях Зигмунда Фрейда», разбирая мое подсознание.

Все подбежали к тренеру, которая рассказала о планах на предстоящую тренировку. Мы должны были разбиться по парам и тренировать эстафету. Один человек должен бежать спринт, другой – среднюю дистанцию. Мне в пару досталась Скворцова.

Я бежала первая свои четыреста метров, после чего передавала эстафету Ритке, которая преодолевала двести метров, возвращаясь ко мне на линию старта. Анастасия Владимировна была вполне довольна нашими показателями, после чего отправила бежать мальчишек. Ванька как всегда блистал на стометровке, а Кир бежал половину километра, и бежал их очень достойно. Потом они поменялись местами, вот тут-то мой лучший друг и попал впросак. Сдулся на четвертом вираже. Средние дистанции всегда давались ему тяжело, а тут ведь еще нужно и перед Скворцовой покрасоваться. Пыхтел изо всех сил.

В целом Настюшка Владимировна была нами довольна и горда. После полутора часов перестановок, апробирования, опять перестановок, мы нашли золотую середину. Ванька, Кир, Рита и замыкала всю нашу «компанию» – я. Так и будем готовиться к отборочному этапу в эстафете, который запланирован на конец октября.

– Всем спасибо за тренировку! Бегите по домам. Уроки сами себя не сделают. Напоминаю, кто будет плохо учиться, вылетит из команды мгновенно. – Заключила Анастасия, бросила на нас взгляд полный заботы и отвлеклась на телефонный звонок.

– Ты сегодня была крута, моя подруга! – обнял меня за плечи Иван, когда мы вчетвером шли в сторону раздевалок. – Не, Рит, ты конечно тоже вне конкуренции! – убрал от меня руку подлиза, обратившись к Скворцовой.

– Ничего особенного. Я просто делаю, что прекрасно умею. – Заулыбалась Рита в ответ на слова моего Ваньки. А я лишь хмыкнула и посмотрела на Кирилла. Тот был задумчив, но тоже улыбнулся диалогу ребят.

– Кирилл, а ты все дистанции так рвешь? – обратился Исаев к Цареву.

– Ничего особенного! Я просто делаю, что прекрасно умею! – спародировал он Ритку, и мы все захохотали!

– Ну а если серьезно? – проявила интерес и я.

Кирилл посмотрел на меня и ответил:

– Ну а если серьезно, то я давно тренирую любые дистанции, как в беге, так и в плавании. Планирую поступление в государственный ВУЗ силовой структуры.

– Что? – округлились мои глаза. – В какую именно?

– В систему МВД. Там очень жесткий спортивный отбор при поступлении и контроль во время учебы. – Начал рассказывать Кир ту информацию, которая была для меня не нова.

– О, да Вера туда же собирается. Только мама ее не пускает. Она в протест даже вон «кудри» свои отстригла по самое «не хочу» и пупок продырявила.

– Вань, во-первых: у меня не кудри, а прямые длинные волосы были! Во-вторых: мама меня не удержит, я все равно поступлю! А пирсинг она даже не видела до сих пор.

– Хорошее желание! – переместил фокус моего внимания на себя Кирилл.– А волосы – не зубы – отрастут. Почему именно МВД?

– Папа служил.

– Понятно! Мой отец до сих пор служит. Кадров не хватает, пойду ему помогать бороться с преступностью. – Подметил он.

– А мой погиб! Я его даже ни разу не видела. – Сухо проговорила я.

– Извини! – Стало некомфортно Цареву.

– Ничего, всё в порядке. – Сказала я и ушла с Ритой переодеваться, а Кирилл смотрел мне в след с грустью.

Остаток дня мы провели вчетвером. Скворцова уговорила нас с Ваней поехать в кофейню, восполнить углеводное окно после тренировки. На парковке нас ждал черный автомобиль отечественного автопрома, принадлежащий Цареву. Оказывается, ему исполнилось восемнадцать уже в августе, и он был полноправным участником дорожного движения. Нам с Ваней оставалось об этом только мечтать. Мы уже прошли теоритические знания в автошколе, и сдали экзамены на категорию «В», теперь нужно было дождаться совершеннолетия пару месяцев.

– Ну что, куда едем? – положил властно руку на руль наш водитель и повернулся к Маргарите.

В этот момент я не могла не отметить мужественный профиль Кирилла. Прямой нос, с небольшой горбинкой, острые скулы, выразительные брови и в меру пухлые губы. «Ой, что это со мной? Я замечаю красоту другого парня, когда рядом сидит мой Ванька» – подумала я, и обратила внимание на абсолютную разность типажей парней. Иван был противоположностью Царева. Бабушка называла моего друга еще не оперившемся слащавым подростком. Ростом он был чуть ниже Кира, белокурый и миловидный. Такой Леонардо ДиКаприо в юности.

Мой мысленный монолог о внешней непохожести мужчин, находящихся в машине прервала Скворцова.

– Кирюш, поехали в кофейню на перекрестке улиц Ленина и Льва Толстого, куда мы с тобой на неделе заезжали. Помнишь, какое там вкусное кофе и заварное пирожное?

– Да, там не плохо! – ответил водитель и завел автомобиль. – Были там? – задал он вопрос нам с Ванькой, посмотрев в зеркало заднего вида и встретившись со мной взглядом своих карих глаз, похожих на две спелые вишни.

– Я – не кофеман, – ответила я, не отводя взгляд от глаз в зеркале, – но компанию вам составлю.

– Отлично! Тогда едем! – автомобиль тронулся с места, а я почувствовала себя неуютно от внимания почти незнакомого парня.

На улице уже стемнело, зажглись фонари на обочине, освещавшие широкие проспекты города. Автомобили представляли две реки из красных и белых огней, двигающихся в разных направлениях. Кирилл вел автомобиль вполне уверенно. Сложно было представить, что он только недавно сел за руль. Автомагнитола крутила для нас песни, нашумевшей рок-группы Король и Шут, видимо, Царев был их фанатом. На некоторые песни он лишь отбивал биты по рулю, а каким- то даже подпевал, едва шевеля губами. Я наблюдала за ним зеркало.

– Вер, куда мы попали? Где наша любимая попсовая музыка? – наклонился и шепнул мне на ухо Ванька. – Что это за чуждые моему слуху слова и музыка?

– Вань, каждый имеет право слушать ту музыку, которая ему нравится. Не осуждай, а лучше вслушайся в слова. – Улыбнувшись уголками губ, ответила я, переведя взгляд на друга.

– О чем шепчетесь, голубки? – спросила Рита, сделала музыку тише, и повернулась к нам.

– Ты перепутала нас со своим птичьим семейством, Скворцова? – ответила я ей вопросом на вопрос.

– Какая же ты скверная, Романова! – закатила глаза Ритка, и отвернулась.

– Да ладно вам девчонки, не ссорьтесь. Нас с Киром на всех хватит. – Заржал Ванька. – Кирилл, мы с Верой удивлены выбором музыкальных композиций. Ты фанат КиШа? – Перевел тему парень.

– Не сказать, что фанат. Постеры на стенах не весят, футболки с их фото на груди не ношу. Но песни их мне нравятся. В них есть смысл, история, ритм и энергия.

– Странно, ничего из вышеперечисленного я не услышал.

– Попробуй проверить ушки! – повернувшись на светофоре, ответил Кирилл с сарказмом.

Теперь пришла наша с Риткой очередь смеяться, а Ванька застопорился. Оставшиеся несколько минут мы ехали в полной тишине.

В кафе оказалось очень уютно, мы расселись за круглым деревянным столиком и все заказали капучино с пирожным «Картошка», которые были по акции дня: «комбо – экономбо». Интерьер кофейни походил на модный лофт с элементами винтажного стиля. Основного яркого освещения не было, над каждым столом висела люстра, выполненная из металлического каркаса черного цвета с лампой теплого тона посередине. Стулья с подлокотниками, на которых мы расположились, носили названия «венские» и стояли во времена Союза почти в каждом доме.

– Кир, я слышал ты переехал в наш дом на набережной? – Заговорил Ваня, пока мы ждали заказ.

– Ну, если ты живешь в седьмом доме по набережному проспекту, то да, это именно так.

– Возможно, вопрос покажется тебе странным. Но как вы туда попали? Насколько нам с Верой известно, квартиры никто не продавал и не сдавал ближайшее время.

– Да, отец упоминал мне, что жильцы дома уже как одна большая семья, где все обо всех известно. Это квартира моего родителя. Он жил здесь в юности. Потом ему пришлось по службе уехать в ближнее зарубежье, где он встретил мою маму, ну и все по известному сценарию: влюбились, поженились, родился я, немного пожили вместе и разбежались разными дорогами, не живя долго и счастливо. – Иронично закончил Царев свой ответ.

– Как интересно! Наверное, моя мама должна его знать. Они с папой тоже всю юность провели здесь. Ванька сейчас живет в квартире, где жила моя мама со своими родителями, мы вынуждены были ее продать. – Вступила я в диалог.

– Да, должно быть они были знакомы.

– А почему твой отец решил вернуться обратно? – не могла не поддаться «обязательновсезнательному» порыву я. Но в этот момент к нам подошла девушка официантка, нарушавшая наш диалог, и начала расставлять каждому кофе.

Пирожное «Картошка» было совсем как из детства – обсыпанное какао мукой и с тремя пиками из масляного крема сверху. Мы все дружно поблагодарили официантку и принялись уплетать, как оказалось вкусную «Картошку» и пить ароматный кофе. Мне показалось, что Кирилл мысленно вздохнул от облегчения, что ему не пришлось отвечать на мой вопрос о переезде.

Ванька каждый раз пытался чем – то помочь Скворцовой: то салфетку подаст, то сахар, а когда мы рассаживались за стол, он даже стул ей отодвинул, вызвав во мне волну негатива к этой девушке. Хотя, исходя из здравого смысла, я, конечно, понимала, что Рита здесь абсолютно не виновата. Это мой друг, будто влюбленный идиот, расплывается в любезностях перед ней, а она лишь принимает их. Но от этого легче не становилось. Меня поедала ревность.

Разговаривали мы в основном о предстоящих соревнованиях, которые будут в середине октября. Отборочный этап включает в себя эстафету и индивидуальный этап. Полученные балы будут суммироваться и, исходя из этого, команды будут проходить дальше.

Мы просидели до закрытия кафе, оттуда я и Ванька пошли домой, а Кирилл повез Риту в соседний квартал, где она жила.

Бредя не спеша по нашей любимой каштановой аллее, я даже подхватила друга под руку. Осень радовала нас еще теплыми вечерами. Если бы не школа завтра, то так и ходили бы туда и обратно, распинывая, начинающие опадать листья, хрустящие под ногами и дарящие атмосферу уюта рядом с родным человеком.

– Вот скажи мне, Романова, что ты цепляешься к Скворцовой? Она и правда неплохая девчонка, позитивная и симпатичная. Но почему – то мне кажется, что они не встречаются с Царевым.

– Вань, ты же меня знаешь. Я ревностно отношусь к людям, вклинивающимся в нашу дружбу. А отношения ребят меня вообще не волнуют.

– А я уж начал предполагать, что ты меня ревнуешь. – Ванька остановился и прижал меня к себе за шею, растрепав волосы, потерев кулаком макушку в игривом жесте. Я высвободилась и подняла на него глаза, утонув в их синеве, блестящей в свете фонаря.

– Еще чего! Воображай больше! – ткнула я его пальцем под ребро и кинулась убегать. Ванька согнулся, сделав вид, что ему больно, но это был отвлекающий маневр, он побежал вслед за мной. Так мы и добежали, шутя до дома, побрели каждый на свой этаж, разойдясь по квартирам.

На пороге гардеробной меня встретила бабушка. Она была в своем домашнем велюровом темно синем халате на поясе и в стильных очках в прямоугольной оправе. В руках она держала томик английской классики в оригинале.

– Ну и где вас носит, дорогие мои?

– Ба, ты что, ко мне на Вы? – рассмеялась я и чмокнула Инессу в щеку, слегка приобняв. – Что это у нас тут? – обратила я внимание на книгу. – Томас Харди? Прекрасный выбор! Мам, я дома! – прокричала я вглубь квартиры.

– Да нет ее! – откликнулась вместо мамы бабушка.

– Как это нет? – Округлились мои глаза. – На нее это не похоже, ты звонила?

– Еще нет, вот подумываю уже. Может на работе задерживается?

– Бабуль, прошли те времена, когда она выезжала к клиентам ночью на следственные действия, – объяснила я бабушке. Мама уже давно обзавелась своим адвокатским кабинетом, где юные сотрудники, набираясь опыта, работали сверх нормы. – Сейчас я ей позвоню. – Достала я телефон из спортивной сумки.

Дверь за мной зашуршала, повернулся замок, и на пороге оказалась мама. Выглядела она веселой и красивой, щеки раскраснелись.

– Ой, девочки мои, запыхалась подниматься по лестнице. А вы что тут собрались? Вера, только не говори, что ты только что пришла домой!? – обратила мама внимание на то, что я еще одета и на пороге.

– Мам, да я мусор собиралась выносить идти. Да ведь, бабуль? – повернулась я к Инессе и заморгала в нервном тике ей.

– Ой, Верочка, внученька, а я и забыла, что после восьми вечера мусор не выносят, раздевайся моя хорошая, пойдем пить чай и уже пора спать. Оксана, заходи уже, запыхавшаяся ты наша, и тебе чая нальем. – И мы все вместе расселись за круглым столом на кухне, где всегда пахло вкусными бабушкиными булочками и травяным чаем.

День завершался наилучшим образом в кругу моей небольшой и уютной семьи. Лежа в кровати перед сном мне вспомнились удивление Вани моему наряду на манеже, его теплые веселые объятья, шутки и любимые синие глаза. Тот немаловажный факт его ухаживаний за Скворцовой тоже пришел в голову, но я отбросила его в урну как смятый листок с двойкой за контрольную, о которой лучше не знать маме, и которую нужно срочно исправить. Сквозь воспоминания пробивался задумчивый образ Царева, его внимательный изучающий взгляд и привидевшееся мне нежелание говорить о переезде. Смею предположить, что парень остро переносит разлуку с товарищами по лицею, привыкает к новому месту. А еще я решила потихоньку выяснить, откуда мама вернулась с горящими глазами, уйдя от ответа о своем позднем месте пребывания.

Глава 3

Учебная неделя пролетела по мановению ока. Уроки, тренировки, подготовка ко дню учителя, домашние обязанности. Бабушка каждый день, не исключая и сегодняшнюю пятницу, напоминала нам с мамой, что скоро уедет погостить к своей подруге в столицу:

– Верочка, Оксана, не забывайте завтракать! Девочки мои, морозильник я заполнила домашними пельмешками, кастрюля под мойкой, соль в шкафу, где все специи, вода в кране с фильтром.

Несмотря на то, что бабушка всегда работала, она и домашними делами успевала заниматься, но и график у Инессы всегда был нормирован, в отличие от мамы.

На работе серьезная и требовательная Оксана Петровна была грозой всех следователей. Развалить уголовное дело для нее не составляло особого труда. Но за таким опытом и репутацией стоит очень много часов проведенных на работе, а также десятилетний стаж в органах внутренних дел. Ведь лучший адвокат – это бывший следователь, как всегда она повторяет.

– Инесса, не беспокойтесь, все будет у нас хорошо. Езжайте, отдыхайте, ходите в театры и музеи, разговариваете с Анной Ипполитовной только на английском языке, – улыбнувшись взволнованной бабушке, ответила мама. – Ну, если что, уж Вера в столовой поест, в кафе сходим, доставку еды закажем.

– Все с вами понятно. Уже закормила я вас своими пирожками. Сколько вас не корми, вы все равно в сторону кафе смотрите. – Раздосадована, сделав обиженный вид, Инесса вышла из кухни, где мы с мамой за обе щеки уплетали те самые пирожки на завтрак. Мы весело и тихо рассмеялись. Бабушка была непризнанной актрисой драматического театра.

Я быстро допила какао, поцеловала два поколения родительниц и выбежала на лестничную площадку. Ванька ждал меня у двери.

– О, а ты чего тут? Привет. – Удивленно вскинула я брови.

– Да думал тебя поторопить, а ты и сама выскочила уже, не успел я подняться на этаж. Хотел поболтать.

– О чем ты так хотел поговорить, что лишил меня удовольствия слушать твои серенады этажом ниже, когда ты кричишь мое имя на весь подъезд? – выпалила с улыбкой я, хотя внутри все закипало от нетерпения того, о чем Ваня хочет мне сказать.

– О Скворцовой, – поднял на меня полные дурацких сердечек глаза промямлил друг. – Как думаешь, у них серьезно с Кириллом? Они встречаются?

Я готова была провалиться сквозь все четыре этажа, захватив еще и подвальное помещение.

– Откуда мне знать? – выговорила я монотонно и пошла в сторону лестницы. – Не лучше тебе спросить у нее?

– Она ответила, что у них все сложно и неопределенно. – Догоняя меня, пояснил парень.

– Вань, а ты у нее в следующий раз лучше спроси, не она ли статусы для ВКонтакте, помогала Дурову придумывать?

– Да прекрати ты, что взъелась с утра?

– Не придумывай! Прекращу, если ты не будешь мне задавать вопросы о Скворцовой. Свалилась же она нам на голову. – Возмущенно высказала я.– Давай лучше подумаем, что у нас в планах на день учителя? – Обратилась я всерьез к другу. Мы уже вышли из подъезда и проторенной дорожкой двинулись к зданию школы.

– Все как обычно. Никакого плана!

– Нет, в этом году экспромт не прокатит, мы выпускаемся и должны достойно последний раз поздравить учителей, организовать концерт, распределить замещение уроков между нашими ребятами. – Начала загибать я пальцы на правой руке.

– Так, стоп, стоп, Вера, прекращай, пальцев не хватит и на моих руках тоже. Ты же не собираешься это все на себя взвалить?

– Только на себя – нет, на нас с тобой – да. Вань, ну как не помочь Настюше нашей? – сделала я фирменные глаза КотаизШрека.

– Не смотри на меня так, и не забывай, что у нас еще уроки, тренировки, экзамены впереди, и свободного времени хотелось бы больше.

Мы уже практически дошли до крыльца школы, я резко затормозила, услышав глупое замечание друга о якобы недостаточности свободного времени. Интересно, давно ли ему стало оно необходимо. Мы всегда проводили все время вместе. За исключением летних каникул, когда Ванькины родители уезжали отдохнуть от него на море, а его отправляли к бабушке в деревню, с посылом – сохраннее будет. Только не понятно кто или что: Иван или квартира? Этот месяц был самым ужасным временем для меня, скучным и безрадостным. Мама водила меня на разные культурные мероприятия, а я мечтала просто посидеть теплым летним вечером на нашей дворовой лавке под фонарем и лузгать семечки со своим лучшим другом.

– Свободного времени на что? А, Вань! На то, чтобы Скворцову на свидания звать? Не хочешь мне помогать, так и скажи. Лучше со своей Барби по набережной погуляй. Да, я помню твою голубую, или в данном случае, наверное, розовую мечту. – Толкнула я его кулаком в плечо и сорвалась с места.

– Вер, ну ты чего? – бросился следом Ванька. – Да причем тут Рита? Ты же сама сказала, больше о ней ни слова, и сама вспомнила. – Догнал меня, остановил и развернул к себе, заглянув в самую душу своими большими синими глазами, от которых мышцы в моих ногах превращались в вату.

Мне показалось, что моя душа отражается в его глазах, а сердце лежит на ладони и тихо пищит: «Возьми меня, согрей, мне холодно и одиноко». Я моргнула, еще раз, уняв свою нервную систему и не подпуская подкатывающие слезы.

– Все хорошо, пошли внутрь, я замерзла. – Монотонно пробормотала я.

– Пошли. – Отпустил меня Исаев, открыл дверь, и мы вошли в школу.

Я чувствовала на своей спине чей-то наблюдающий взгляд, но оборачиваться не стала, наверное, показалось. Дверь за нами захлопнулась, никто не зашел следом. Точно показалось.

Повесив куртку и выйдя из раздевалки, я наткнулась на Кирилла. Буквально врезалась в него.

– Все нормально? – спросил парень своим взрослым тембром.

Не удостоив его своим вниманием, я кинула ему впопыхах:

– Да, все хорошо, извини! – проскользнула я мимо него к ждущему меня Ваньке, но резко обернулась. Парень смотрел мне вслед. Эмоциональные качели начали раскачку и я обратилась к Кириллу, смотря ему в глаза:

– Царев, тут Исаев интересуется, а вы с Ритой вместе? – я повернулась в сторону Ваньки, который казалось, будто проглотил лом, стоял молча и неподвижно. – Хочет погулять ее позвать, а ты в ногах путаешься.

– Нет. Пусть приглашает, я не против. – Ничуть не смутившись, ответил Кирилл.

– Отлично, – воскликнула я. – Исаев, путь свободен. Действуй. – Громко продекламировала я Ваньке, развернулась, и пошла к другой лестнице, ведущей в спортивный зал, а на глазах все-таки выступил слезы. Проходя мимо Царева, мне показалось, что он хотел мне что – то добавить, но промолчал и зашел в раздевалку.

Сегодня я половину учебного дня провела в кабинете у Анастасии Владимировны, разбирая с ней сценарий праздника. Педагогический совет поставил ее ответственной за концерт. Против она не была, наш класс всегда выделялся творческой составляющей на фоне всей школы.

Обсудив ход событий праздника, мы решили устроить «День наоборот». Учителя поменяются местами с учениками не только на уроках, но и в повседневной жизни школы. Мы придем на уроки в деловых костюмах, а они в школьной форме. И звать нас будут по имени отчеству, а учителя будут просто Настюшками, Олюшками, Вадиками. Концерт определились провести по такому же сценарию: истории из школьной жизни наших учителей. Так как многие педагоги являлись выходцами из нашей же школы, то не составит труда узнать о них от старого поколения учителей, собрать фотографии в подвале архива из выпускных альбомов для стенгазеты и видео презентации. На разогрев мы подготовим танец с лицами учителей, а на финал трогательную песню.

– Вер, а что у нас по поводу предметов? Кто и что будет замещать? Ты уже подумала? – спросила Анастасия Владимировна, когда я складывала свою канцелярию для записей в рюкзак.

– Да, конечно, набросала примерный план. Посмотрите? – начала я доставать блокнот обратно.

– Нет, беги, а то на математику опоздаешь, Марина Петровна будет недовольна. Я итак тебя забрала с биологии и географии. Там пусть Исаев сидит, он же у нас за них ответственный? Напомню только, что вы замещаете седьмой и восьмой класс. На вас львиная доля концерта. Начальную школу заместят девятиклассники, а у пятого и шестого класса проведут уроки десятиклассники.

Да, он будет вести эти два предмета. – Вспомнила я про Ваньку и опять внутренне сжалась. – А я возьму физкультуру, можно?

– Конечно, Верочка. Нужно. Ты только в помощники возьми себе кого – то из парней, чтобы следили за поведением учеников. А вот и звонок! – над нами пронеслась звонкая трель, ознаменовавшая конец третьего урока. – Мне пора готовиться к уроку.

– Хорошо, и я пойду. До свидания, Анастасия Владимировна, – закинула я на плечо рюзказ и вышла из кабинета. – Если что, я на связи, звоните.

Под предмет физическая культура было выделено все правое крыло здания школы второго этажа. За пластиковой конструкцией белого цвета с матовыми стеклами и дверью находился длинный коридор, справа которого располагались раздевалки и учительский кабинет, а слева спортивный зал, занимавший два этажа по высоте: второй и третий.

Когда я вышла из кабинета классного руководителя, то обратила внимание, что с другой стороны двери спортивного отделения кто – то стоит, облокотившись на окно спиной. Разглядеть человека я не могла, из-за непрозрачности стекол, но силуэт был явно мужской. Во мне теплилась надежда, что это Исаев пришел с повинной. Собрав в тугой пучок свои эмоции, заправила за уши, выбившиеся на лицо непослушные локоны, вышла из коридора спорт блока и, не обращая внимания на стоящего, проследовала дальше к кабинету математики.

– Романова! – остановил меня не совсем ожидаемый голос. – Да постой же ты, куда рванула. – Я обернулась. Оттолкнувшийся спиной от пластиковой стены Царев, подошел ко мне, и продолжил. – Есть разговор.

– Мне сегодня прямо таки везет с собеседниками. Все хотят со мной о чем то поговорить. Я надеюсь, не о Скворцовой? – Царев явно удивился, потом его уголки губ незаметно поползли вверх, взгляд стал озорным.

– Нет, не о ней. Я хочу предложить тебе помощь.

– И что же это за аттракцион неслыханной щедрости, Кирилл? Я разве просила тебя о помощи?

– Нет, не просила, но я решил, что она тебе нужна.

– Быстрее к делу переходи. Мне еще нужно добежать на урок до третьего этажа, – Посмотрела на наручные часы и добавила, – у тебя три минуты.

– Ты справишься, о великий дистанционер Вера Романова. – Как отрезал, Царев. – У тебя сколько сегодня уроков еще осталось? Разговор долгий.

– Еще три, а потом останусь в актовом зале, нужно подумать по поводу декорацией на праздник. – Мимо нас проследовали девчонки из класса Царева, которые начали шептаться и хихикать при виде нас.

– Я забегу, поговорим. Сегодня, как я понял, Скворцову провожает Исаев, роль таксиста отменяется. Увидимся. – Царев повернулся и ушел обратно к спортивному крылу, оставив меня наедине с моим рыдающим навзрыд сердцем.

Три урока прошли как в тумане. Ванька, что то бубнил себе под нос, потом шептал мне на ухо, писал записки, о том, что я наглая и своевольная, но он все равно мне благодарен за то, что помогла ему с Маргаритой. Он и правда пригласил ее прогуляться после уроков и извинялся потом целый шестой урок, когда узнал, что мне придется одной заниматься декорациями и если бы я сказала ему об этом раньше, то он обязательно бы мне помог, на что я просто махнула рукой. Что – то объяснять и доказывать не имело смысла, подумала я.

– Романова, ну не злись, ну пожалуйста! – бежал за мной по коридору Ваня. – Отложи на завтра, и сходим вместе.

– Да, конечно, еще по субботам я в школу не ходила, мне вообще – то тоже нужно личное свободное время, Исаев. – Прожгла я в нем дырку взглядом. – Иди уже, не беси меня, вон Скворцова топчется у зеркала, ждет тебя, губы накрашивает. – Указала я в сторону лестницы, Ванька обернулся.

– Завтра на тренировку зайду за тобой, вместе поедем!– опять обратил ко мне свое внимание парень.

– Созвонимся. – Отчеканила я, и, не попрощавшись, побрела в сторону актового зала. Очень хотела, чтобы мой лучший друг детства махнул рукой на эту никчемную куклу Барби и поплелся за мной разукрашивать стен газету и вырезать фотографии, но его шаги удалялись в другую сторону.

Два лестничных пролета я прошла, не замечая ступенек, просто перешагивала и заставляла себя выкинуть все мысли из головы, касающиеся Ваньки. Никак мне не верилось, что он мог так поступить, говорило мне сердце, на что разум сопротивлялся и утверждал, что ничего не произошло, из-за чего стоит так расстраиваться. Мозгу хотелось доверять больше, но душа выворачивалась наизнанку. Меня как будто душили, слезы накатывали, а я сжимала их где-то в районе горла, не позволяя выйти наружу.

– Верочка! Романова! – позвала меня Алла Сергеевна – наша педагог по музыке и МХК. Она была зрелой женщиной, всегда модно и стильно выглядевшей, с красивым голосом и тонкими пальцами, которые завораживали своей игрой на пианино во время уроков. – Моя хорошая, у тебя что-то случилось? Лица на тебе нет. Не заболела? – протянула руку тыльной стороной к моему лбу учитель.

– Здравствуйте, Алла Сергеевна! Нет, все в порядке, просто много забот разом навалилось, но я справлюсь. Спасибо за беспокойство.

– Вот и отлично, девочка моя. Новая стрижка тебе очень идет, подчеркивает твою молодость и красоту. Ой, заболталась, нужно бежать на урок. Сейчас у меня дополнительные с кружком по пению, готовим песню на день учителя, приходи послушать.

Поблагодарив за комплимент, и пообещав обязательно прийти на репетицию, я проводила взглядом эту наполненную музыкой и красотой женщину, которая торопилась в свой кабинет.

Класс, смежный с актовым залом, который мы обычно именуем гримеркой, был открыт. В нем уже трудилась Маша Иванова из десятого «В» класса. Она всегда была задействована в школьных мероприятиях, потому что была главой редакционной коллегии школы. Маша рисовала плакаты для спортивных соревнований и декорации на праздники, выпускала школьные еженедельные газеты. У нее был талант художницы, которым она умело пользовалась. А еще Иванова была моей школьной подругой, которая даст совет, утешит, поддержит и выслушает. К ее услугам в качестве собственного психолога я обращалась не часто, но временами мне было это необходимо. Последние наши обсуждения всегда касались моей мамы и нашего разногласия в планах на мое будущее. Про свои чувства к Ване я никогда ей не рассказывала, но она явно о них догадывалась.

– А ты чего это одна? – подняла Маша голову от ватмана, расстеленного на парте, и уставилась на меня. – Где твой верный друг и помощник? Еще одна пара рук нам не помешает.

– И тебе привет. – Попыталась я выдавить подобие улыбки.

– Что стряслось?

– Ничего особенного. У Исаева взбунтовались гормоны, и он пошел проветривать их на набережную со Скворцовой.

– А, это та новенькая блондинка в вашем классе? – Увидела подтверждение в моем взгляде Иванова и продолжила. – Наши на нее тоже слюни пускают. – Опустила голову вниз Машка, и начала выводить своим каллиграфическим почерком буквы на бумаге. – Осеннее обострение, наверное, у них?

– Видимо. Вообще – то у котов это обострение обычно весной.– Уточнила я.

– Ты из-за этого такая расстроенная? Вер, ну ты же лучше меня знаешь, что он вернется как миленький и будет сидеть тут рядом с тобой, пыхтеть и кленовые листочки вырезать, а потом клеить их пока весь ПВА не закончится у завхоза.

– Это что же получается, что он только к осеннему балу вернется? – удивленно заметила я, и мы обе засмеялись.

– День учителя тоже осенью. – Сквозь смех отметила подруга. – Давай я столько листьев нарисую, чтобы у него пальцы опухли от ножниц.

– Давай не будем об Исаеве, что у нас с тобой по плану? – спросила я, переводя тему разговора. В этот момент в дверь скромно постучали. Мы обе обернулись в сторону входа в класс. На пороге стоял Кирилл Царев, и мне стало нестерпимо интересно, какая часть диалога коснулась его ушей.

– А вот и помощь подоспела! – уставилась на него Маша. – Привет, я – Мария – местная авторитетная художница.

– А я конечно не долгожданный Исаев Иван, – взглянул на меня Кирилл. – Но помогу с удовольствием.

– Как же твое имя, о, манна, спустившаяся нам с небес? – возвела руки к потолку Машка.

– Да у тебя и актерский талант присутствует. – Улыбнулся парень. – Меня зовут Кирилл.

– А величают – Царь? Наслышана. Красавчик из спортивного лицея, который перевелся к нам в школу вместе с Барби Скворцовой. – Подметила Иванова и подмигнула Киру, который вновь ей улыбнулся. Стеснение и чувство такта были не ведомы для Марии.

– Ага. Государь! И никак иначе, – попытался серьезно произнести Царев.

– Все, заканчивайте свою пьесу знакомства, – раздражилась непонятно почему я. – Кирилл, ты еще хочешь со мной что – то обсудить?

– Давайте сначала я вам помогу с организацией праздника, а после пообщаемся.

– Договорились! – Ответила я и начала собирать волосы в смешной хвост на макушке и закатывать рукава рубашки.

Мы трудились с ребятами около трех часов. Нужно было возвести конструкцию для фото зоны, что быстро организовал Кирилл. Он переоделся в спортивную форму, чтобы не испачкать школьную, затем собрал из длинных толстых реек две арки, скручивая их болтами, одна была больше по размеру, чем другая. С двух сторон зафиксировал их ножки в подставки для елки. Вся установка выглядела внушительно и устойчиво. Планировалось ту, что больше поставить вперед, а ту, что меньше, чуть дальше, чтобы получился объёмное впечатление. Большая арка, по плану Марии, будет осуществлять роль деревьев с осенними листьями, с эффектом их опадания, а маленькую необходимо будет затянуть черной тканью, на которой наша художница нарисует белыми красками название праздника и тематические картинки: указка, книга, ручка, оценки в журнале. Рядом с этой аркой выложим несколько столбиков книг, на них можно будет присесть в задумчивой позе или взять реквизит в руки. Иванова даже свой школьный ранец с начальной школы притащила для фотосессии. Должна была получиться объёмная композиция, мимо которой невозможно будет пройти не сфотографировавшись.

– Держите, господа! Можете приступать к колеровке большой арки.– Вытащила из шкафа банку коричневой краски Маша и поставила на парту передо мной.

– Маш, давай на понедельник отложим? У меня уже, вместо Исаева пальцы болят листья вырезать. – Вытянула я перед подругой правую руку.

– Мы не успеем! – строго проговорила Мария, а ее внутренний педант и перфекционист погрозили мне пальцем. – У нас осталась всего одна неделя. Краска не успеет высохнуть, нужно покрывать в несколько слоев.

– Мария, – вступил в разговор Кирилл. – Я могу завтра прийти после утреннего бассейна и покрасить в первый слой.

– Отлично, Кирюша, я знала, что на тебя можно положиться. Приходи. Во сколько встречаемся у школы? – Резко поменяла фокус своего внимания с меня на парня Машка. И весело заулыбалась.

– Заканчиваю тренировку в десять, потом перекушу в столовке бассейна и выдвинусь в сторону школы. Давай на одиннадцать.

– Вот и решили. Ты пока будешь красить, я листья еще дорисую, а Вера в понедельник вырежет. Наши деревья знаний должны быть с богатой пышной прической. – Машка вытянула руки вверх ото лба над головой и провела ими, растопырив пальцы, «по» и «против» траектории часовой стрелки вниз, показав тем самым воображаемый лиственный наряд.

– Все будет сделано в лучшем виде. Вере в понедельник придет на помощь Иван, не сможет бросить ее опухшие пальцы наедине с ножницами. Да, Вер. – Сказал Царев и посмотрел на меня, стягивая спортивную футболку, через голову. На секунду его глаза скрылись за синтетической тканью, а мои опустились на его пресс, который был как в учебниках по анатомии. Я перевела взгляд на Машку, которая уже захлебнулась слюной от зрелища красивого мужского торса.– Завтра же сможете к нам присоединиться? – вывел нас из оцепенения его голос и внимательный взгляд.

– Не буду обещать, постараюсь, – ответила только за себя я, закинула школьную сумку на плечо и пошла в сторону выхода. – Маш, я позвоню. Всем пока.

– А как же поговорить? – догнал меня Кирилл у двери. Я повернулась, почти уткнувшись ему в грудь носом.

– У тебя есть целых три лестничных пролета, пошли. – Промямлила я. Кирилл попрощался с Машей, и мы вышли в коридор третьего этажа.

Глава 4.

Сейчас мне меньше всего хотелось с кем-то разговаривать. Я винила себя за свой длинный язык, за то, что сама отправила Исаева на свидание, а теперь жутко из-за этого страдала. Так еще этот Царев прилепился как банный лист со своими разговорами. Видеть никого не хочу. Одно лишь желание: попасть поскорее домой и закрыться в своей комнате. Желательно еще просквозить мимо мамы и Инессы незамеченной, не вызвав большого количества вопросов от бабушки по поводу настроения, а от мамы очередных упреков по поводу летнего бунта со стрижкой. Это она еще про пупок не в курсе, подумала я, и мысленно вздрогнула. «Вот крику то было бы» – мама не горюй.

– Да куда же ты так устремилась? – догонял меня Кирилл, перепрыгивая через ступеньку, надевая сверху рубашки форменный пиджак. – До чего же неудобная форма в вашей школе.

– В нашей школе. – Поправила я его.

– Что? – Не понял Царев.

– В нашей школе. – Повторила я. – Или ты забыл, что и ты здесь учишься уже целую неделю.

– Пожалуй, забудешь. – Многозначительно ответил Царев.

– Тебя и твою подружку с птичьей фамилией здесь никто не держит, можете возвращаться обратно в свой лицей. – Зло посмотрела я на парня, который поравнялся со мной. – Говори уже, что хотел?

– Ты злишься на меня, хотя я не виноват в том, что твой лучший друг, а по совместительству и парень твоей мечты сейчас гуляет со Скворцовой. Да и хочу тебе напомнить, что это именно ты сегодня с утра дала ему зеленый свет.

– Помню я. – Промямлила в ответ и вновь опустила глаза, смотря под ноги.

– Я хочу предложить тебе взаимовыгодный контракт.

– Уже интересно! Чем же ты можешь быть мне полезен? Проведешь со мной урок физкультуры, научишь плавать или поможешь поступить в университет? – остановилась я возле школьной раздевалки и уставилась на Царева. – А может быть все и сразу? А, еще, совсем забыла. Свалите вдвоем со Скворцовой восвояси и больше здесь не появитесь? И дуатлон бежать мне не придется, кстати, тогда. Ну, так что, Царев, выполнишь все мои желания? – развернулась я и пошла за своей курткой, не выслушав ответа.

Он ждал меня на крыльце. Мне показалось, что я свалила на него всю свою боль и теперь он выглядит как побитая собака. Широкие красивые плечи плавца опущены, голова склонена на бок, руки в карманах брюк и только взгляд выдавал в нем решимость. Он не сдался после моего негатива, выпрямился и подошел ко мне вновь.

– Не хочу показаться чрезмерно назойливым, Вера, но, я, правда, хочу тебе помочь.

– Хорошо, извини, ты ни в чем не виноват, а я сделала тебя крайним. – Побрела я по ступенькам.

– Прогуляемся?

– Я думала, ты предложишь прокатиться с ветерком. – Попыталась разрядить обстановку я, чувствуя свою вину перед парнем.

– Сегодня не получится. Я пешком.

– Тогда пошли через сквер, у нас есть около часа, потом стемнеет.

– И ты превратишься в тыкву? – вспомнил Кирилл сказку о Золушке.

– Ну почему же в тыкву? Я же не карета! – Засмеялась я. – Нет у меня феи крестной, поэтому я останусь собой. Обещала маме вернуться раньше, она переживает, если я без Вани прихожу поздно. – Только я вспомнила о друге, внутри опять проснулась ревность и обида,

– И принц гуляет с другой, – добавил масла в огонь Царев. И он был прав. – Давай я тебя провожу.

– Не стоит. Пошли просто через сквер, так длиннее до дома. А ты же теперь вроде бы наш сосед. Переехали уже?

– Нет, в квартире ремонт полным ходом. Отец с дизайнером сделали перепланировку и из четырех комнатной квартиры получилась трехкомнатная с большой кухней – гостиной. Представляешь, разгром, какого масштаба там!? – задал мне вопрос парень и тут же продолжил. – Наш перевалочный пункт в командировочном жилье.

– Даже представить страшно. Ненавижу ремонт. Но тебе не приходится жить в этом разгроме, а это большой плюс, – отметила я. – Когда мы с мамой и бабушкой решаем обновить обстановку, то поочередно переезжаем из комнаты в комнату. А жить с моими родительницами в одной комнате – это сущий ад. Одна постоянно учит иностранному языку, вставляя в разговор фразы на английском, а другая рассказывает о преступниках, которые ждут именно меня за каждым углом. – Закатила глаза я, а Кирилл легко ударил себя по лбу ладонью в знак сожаления и солидарности со мной, что ремонт – это зло.

Мы вдвоем вышли на тротуар, ведущий в парк. Каштановая аллея раскидала по дороге колючие зеленые колобки, некоторые из которых разбились об асфальт, обнажив свои семена. Я толкнула один колобок носом своего ботинка, давая пас Цареву, тот ответил, завязался нешуточный бой. Резвясь словно нам снова по десять лет, мы вдоволь посмеявшись и раскрасневшись от бега за каштановыми детьми, сели на лавку передохнуть и отдышаться. В кармане куртки завибрировал телефон, сообщение было от Ивановой:

« А он – красавчик. Завтра буду строить глазки. Даже не смей заявляться с Исаевым в школу» – дальше шли картинки в виде сложенных рук в молящем жесте, а в конце один желтый кругляш, посылающий мне поцелуй с заранее подготовленной благодарностью.

Я ответила коротко:

«Ок!» – и послала улыбочку в виде закрытой скобки. Убрала телефон.

– Можешь начинать, – обратилась я к сидящему рядом Цареву. – Хватит держать интригу.

– Да я все обдумываю те условия, которые ты мне предъявила. Вспоминаю, что там было, – задумчиво посмотрел на меня Кир. – Урок физкультуры – я и сам хотел попроситься на замену именно его. По поводу плавания – вообще без проблем. Если ты будешь такой же хорошей ученицей, как и в беге, то у меня наконец – то появится напарник на тренировках. Обойти ты меня естественно, исходя их природы противоположности нашей половой принадлежности, не сможешь. – Я стукнула его в плечо кулаком. – Ай, не дерись. Но среди девчонок тебе не будет равных с таким учителем. – Гордо выпрямил спину и задрал подбородок Царев.

– Корона не мешает? Я не люблю воду, меня этим не заманишь.

– Лишь мотивирует, – ответил он, подмигнул мне и продолжил. – Что касается поступления в универ, то здесь ты справишься и без меня, а вот вернуться обратно в лицей, ты уж извини, но я не смогу. Отца перевели в ваш город на более высокую должность. Одного я его не брошу здесь. Тогда он вообще не будет приходить домой с работы, он у меня трудоголик.

– Как и моя мама, – задумалась я. – А где твоя мама?

– Это долгая и не очень веселая история. Расскажу в другой раз, – отмахнулся он от моего вопроса. – Она жива и здорова – это главное. Давай лучше поговорим о нас. Как я ранее говорил, хочу предложить тебе взаимовыгодные отношения.

– Отношения? – удивлённо переспросила я.

– Да, именно их, – сказал Царев, поднявшись с лавки, встал передо мной, держа одной рукой за лямку рюкзак на плече. Он и правда был красавчиком, мысленно согласилась я с Машкой. Его спортивная прическа ему очень шла, мне так и хотелось провести по его затылку против роста волос. Очень редко, когда так коротко стригся Ванька, я не могла оторвать от его затылка рук, как – будто гладишь ежика. – Как бы ты не хотела скрыть своих чувств к Исаеву, у тебя это не получается. Я не могу понять, он либо не хочет их замечать, либо реально не замечает. Но это нужно быть настоящим идиотом.

– О чем ты вообще говоришь, Кирилл? – тоже поднялась я. Начало смеркаться, стоило уже идти в сторону дома. – Ваня – мой друг детства. Да, я люблю его как брата и всего лишь. – Спрятала я глаза. Не хотелось признавать правду. – Да и вообще, какое твое дело? – Резкая смена настроения уже не удивила парня.

– Пошли потихоньку, «колючка», – шутливо обозвал меня Царь, и мы побрели по аллее. – Мне совершенно все равно, что ты там к нему испытываешь. Я лишь преследую свои цели, которые могут быть полезны и тебе. Предлагаю стать фиктивной парой. Скворцова поймет, что ей со мной ничего не светит, к тебе она точно не подступится, испугается твоего отпора, а Исаев раскроет, наконец-то глаза и до него дойдет, что рядом с ним красивая девушка, а не просто подруга детства. – Заключил Царев и обступил меня спереди. – Согласна?

– А чем тебе не угодила Рита? Все парни школы уже готовы броситься к ее ногам, чтобы только она их заметила. – Обошла я его и продолжила путь.

– Мне это не интересно!

– Тебя не интересуют девушки? – вопросительно – иронично подколола я Кирилла, вскинув брови.

– Ха – ха – ха, да ты шутница, Романова. – Наклонился ко мне парень. И продолжил чуть тише. – Нет, девушки меня интересуют, но мои планы на будущее не предполагают в ближайшее десятилетие серьезных отношений.

– А если ты влюбишься? – повисла тишина.

Царев на секунду задумался, а потом еле заметно мотнул головой, как будто прогоняя ненужные мысли, ответил:

– Как ты в Исаева? – усмехнулся Кир и опять получил толчок в плечо. Рассмеялся и добавил. – Ладно тебе, не злись. Я же не осуждаю. Каждому – свое. Для меня – любовь и все эти чувства с душой на распашку – не мое. Может даже и на ближайшие лет пятьдесят. – Показал мне одну раскрытую ладонь, а пальцы другой сложил в зеро Царев.

Дорожка в сквере заканчивалась, на небо набежали тучи, начал накрапывать мелкий дождик, темнело стремительнее.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Мне тебя очень жаль. Я совсем даже не специалист в отношениях. Из меня плохой союзник.

– Я же не предлагаю тебе серьезных отношений. Это будет всего лишь игра.

– Но играть тоже нужно правдоподобно, – подметила я. – Если ни ты, ни я, не имеем в этом опыта, то вряд ли нам поверят.

– В чем-то опыт я имею, очень даже не плохой, – наиграно задумчиво произнес Царев, и подмигнул мне, а я покраснела. – Но уверен – это тебе будет не интересно, ты, наверное, толком и не целовалась, все ждешь своего суженного соседа по парте?

– Дурак! – ответила я и, ускорив шаг, перешла через дорогу в сторону дома, Царев повернул к метро. На прощанье, крикнув мне:

– Романова! – я обернулась. – Не переживай, приставать не буду. Подумай над моим предложением, у тебя есть целых два выходных дня.

А ведь он был прав, все слова Кирилла вертелись у меня в голове. Я как зомби, видела перед собой один объект в виде Исаева и следовала за ним с вытянутыми руками, не замечая никого вокруг. В то время как Ванька уже давно вырос из наших соседских игр и дружбы. Я просто не хотела себе в этом признаваться, закрывала глаза. Нужно выходить на новый уровень. Делать первые шаги, в неизведанный мне мир флирта и взрослых разговоров по душам. В кармане опять завибрировал телефон. На экране высветилась смешная гримаса моего лучшего друга. Я хотела объявить ему бойкот, но не смогла, провела по сенсору вправо, поднесла к уху телефон, но не успела сказать и слова.

– Ты где? – раздалось из трубки. Ванька был явно взволнован или зол.

– А что, волнуешься? Тебя моя мама с Инессой покусали? – вышло насмешливо из моих уст.

– Я поднимался домой час назад, навстречу попалась Инесса, и на меня посыпались миллионы вопросов о твоем местонахождении.

– Что ты ей ответил?

– Сказал, что у меня заболела голова, и я ушел раньше из школы, а ты еще осталась готовиться к празднику. Почти, правда! – настрой парня смягчился. Я представила, как улыбнулся на том конце нашего телефонного диалога Исаев.

– Уже подхожу к подъезду. Как твое свидание? – постаралась вымолвить спокойным тоном, без язвительности.

– Да перестань, Вер. Мы просто погуляли по набережной. Рита рассказала мне о себе, я о себе. Даже, нет, я рассказал о нас с тобой, – сердце замерло. – Любое воспоминание связано с тобой. Мы как сиамские близнецы, Романова, ты этого не замечала? – опять забилось в безнадежном ритме.

Сделав вид, что связь потеряна, сбросила наш разговор, нажав на красный. Больше не хотелось слушать ничего. И зачем я только спросила. Перезванивает. Вдох. Выдох. Беру.

– Что – то со связью. – Слышу я вновь родной голос. – А ты где так долго была?

– В школе. Мы делали арку для фото зоны.

– Вдвоем с Машкой? Крутили болты? Зачем? Я бы пришел и все сделал, помог. – Удивленно и с досадой посыпались вопросы.

– Царев вызвался в помощь. Он все сделал, – Неохотно сообщила я, поднимаясь по ступенькам в подъезде. – Вань, я захожу домой. Устала очень. Давай завтра созвонимся. – Повисла тишина. Видимо переваривает сказанное мною. И у меня появляется надежда, что предложение Кирилла может сыграть в мою пользу.

– Пока! – ровный тон парня заставляет меня убедиться в верности моего предположения. – Вер! – ожил он. – Забыл предупредить. У меня отменяется завтрашняя тренировка. Поеду с родителями к бабушке, нужно подготовиться к зимнему сезону. Одна она не справится. Пиши мне, я буду по возможности отвечать.

– Хорошо! Договорились! Пока! – Вновь сбросила я вызов первая, открыла дверь и зашла в квартиру. Из кухни вкусный запах бабушкиного борща разносился по всей квартире. Я дома.

Разувшись и сняв одежду в гардеробной, я отметила, что маминых вещей и обуви нет. Сегодня пятница и суды работали по сокращенному дню, она должна была уже быть дома. Последнее время она, несвойственно долго задерживалась на работе, стала рассеянной и витающей в облаках. Раньше такого я за ней не замечала. В силу своей профессии концентрация была для нее на первом месте. В голову полезли мысли:

– «А не влюбилась ли наша Оксана Петровна?»

– «Да нет, не может быть»!– ответила я сама себе.

Мама всегда очень требовательно относилась к противоположному полу. Да, у нее были коллеги по работе, делающие знаки внимания, дарящие букеты красивых цветов, один даже предлагал ей выйти за него замуж, но получил незамедлительный отказ. Как мы с Инессой не уговаривали маму открыть свое сердце любви и найти спутника жизни, она отвечала коротко:

– Еще не время! – на этом диалог исчерпывал себя, и нам оставалось только ждать и надеяться на то, что наша Оксана обретет вновь женское счастье.

– Верочка, это ты, моя хорошая? – послышались шаги бабушки.

– Да, бабуль. Пришлось немного задержаться в школе, через неделю праздник – «День учителя», наш класс – ответственный за подготовку и проведение мероприятия.

– Ванечка мне уже сообщил. Я его встретила в подъезде. Весь такой веселый, а потом выяснилось, что у него голова болит и он ушел раньше со школы без тебя.

– Бабуль, а мама еще не вернулась? – сменила я русло нашей беседы на безболезненное для меня. Не хотелось слушать о том, с каким настроением возвращался Ванька с прогулки с Ритой.

– Нет, написала мне сообщение, что задержится. Я, надеюсь, что задерживается она не за офисным столом в кабинете, а в компании интересного мужчины в ресторане.

– Пока не будем ее пытать, дождёмся, когда сама расскажет или проговорится, что вряд ли. Фильтровать свою речь наша Оксана Петровна умеет отлично. – Отметила я иронично, и мы с бабушкой, обнявшись, пошли на кухню, отведать самый вкусный борщ, который готовился только в этой квартире.

Мама вернулась поздно. Мои расспросы по поводу того, где она была, искусно были проигнорированы, а разговоры переведены на другие темы. Мама не переставала меня убеждать, что она сопровождает уголовное дело с несколькими эпизодами и подозреваемыми и никак не может доверить все своим коллегам, потому что все адвокаты заняты в деле, ее участие является обязательным. Талант убеждения у мамы колоссальный, актерская игра тоже на уровне, поэтому я поверила всему сказанному и, покинув ее спальню, ушла к себе.

Из головы никак не уходили мысли об Исаеве и Скворцовой. О том, куда могут привести их вот эти прогулки, хотя, нет, пока что одна только прогулка. Будем надеяться, что дальше нее не зайдет. Я не хотела делить своего Ваньку ни с кем и никогда, но и о чувствах своих мне сложно ему сказать. И почему он не замечает их? Может быть Царев прав, и Ивану стоит просто открыть глаза, на то, что я тоже девушка, которая уже не просто друг, и я тоже заслуживаю внимания. С этими мыслями я и уснула.

Тревога не покидала и во сне. Мне снились отрывки нашей с Ванькой жизни, вот мы катаемся на качелях во дворе, делая полный оборот «солнышко», потом крутимся на карусели, до рвотного рефлекса, а тут едем на новом скутере друга по нашему двору, хохоча и пугая местную живность, которая так и хочет угодить нам под колеса. И мне так хорошо и весело на душе, я вновь рука об руку бегу на всех парах за моим Ванькой в школу на летнюю трудовую практику и, пробегая мимо витрины магазина, поворачиваю голову, чтобы увидеть наше отражение, но вижу не себя, а Скворцову, держащую за руку моего лучшего друга. Улыбка искажается в траурную гримасу. Я просыпаюсь. За окном дождь барабанит по карнизу балкона, а по моим щекам струятся слезы, словно капли по окнам. Больше уснуть не получается. Воспоминания подкидывают картинку из нежеланного сна, и я снова вытаскиваю себя из предрассветной дремоты и раз за разом четко понимаю, что я должна как – то повлиять на осознание Иваном того, что я для него значу гораздо больше, чем просто подруга детства. Мне нужно открыть его глаза. Успокаивает одно, что он уедет на выходные, и не будет видеться со Скворцовой, а у меня будет время подумать, что делать дальше.

Утро субботы я провела на пробежке под дождем. Бег – мое средство для снятия стресса. Мозги как будто очищаются и перезагружаются для дальнейшей плодотворной работы. В школу, конечно же, я не пошла, но видела, как туда заходит Царев, обещавший помочь Машке с покраской арки. Она дала знать о себе с утра, напомнив по смс, что меня на помощь не ждет. Дома же, после утренней тренировки меня ждали мои любимые родительницы, горячий чай с травами из нашего горного леса и душевные разговоры. Выходные позволили мне выкинуть из головы нежеланные мысли. Вечером в воскресенье мне позвонила Мария.

– Верусик, привет! – Машка придумывала моему имени разные уменьшительно-ласкательные производные. – Хотела вчера тебе позвонить, но ходила на свидание. Что у нас по плану на неделю? Нужно все сделать заранее, чтобы не оставлять на последний день.

Мне нестерпимо захотелось узнать, о каком свидании, а главное с кем, она говорит. Может Царев и ей предложил авантюру с искусственно созданными отношениями? – завертелся в моей голове интерес.

– Что за свидание? Неужели Царев уже попал под твои чары? – не отвечая на ее вопросы, задала я свои, более меня интересующие.

– Ой, Вер, да ты что? С бывшим встречалась. Он решил начать все сначала, но все безрезультатно, – с грустью отметила Иванова. – А этот твой Царев – истинный сухарь. Ему все два часа, пока мы были в актовом зале, названивала наша Барби. Хотела, чтобы он ее отвез в соседний город, где они раньше жили, вещи какие – то надо было ей забрать.

– А он что?

– Докрасил и поехал работать извозчиком. Даже проигнорировал мое замечание, что я бы не прочь была с ним вечером прогуляться, поесть мороженого. Только буркнул себе под нос, что не успеет вернуться.

– Так почему же проигнорировал? Ответил же! – заступилась за парня я.

– Ага, как же! После моего пятого намека, – с недовольством призналась Машка. – Так что насчет завтра? Встречаемся?

– Марусь, давай так, если Настасья, которая Владимировна нас не отправит вечером на манеж тренировочный, то да, я в деле.

– Договорились, подруга. Тогда пока. Добрых снов тебе. Я бы на твоем месте обратила внимание на Кирюшу, уж больно парень хороший. Скворцова подпортит его. – Хихикнула в трубку Машка.

– Маш, ты же знаешь мой график. Отношение с парнями в него не вписываются.

– Зануда ты, Романова! Все ждешь своего Исаева! И можешь не опровергать, у тебя все в глазах читается.

– Он просто мой друг, – строго подметила я, и захотелось срочно закончить разговор. – Маш, я в душ и спать. Завтра увидимся. Пока. – Нажала сброс. Но все – таки услышала последнюю фразу подруги, которая убеждала меня в обратном в отношении Ивана.

Меня накрыла очередная волна негатива по отношению к Скворцовой, которая манипулировала парнями направо и налево. Я подошла к окну, поняв, что во двор заезжает машина и освещает ночную темноту фарами. Это был автомобиль Ванькиных родителей. Он остановился у нашего подъезда, и из него вылезли родители моего друга и он сам. Исаев держал в руках телефон с подсвеченным экраном и с кем-то переписывался. Я наблюдала за ним, шпионя, свет в комнате не горел, занавеску я отодвинула совсем немного. Его пальцы бегали по экрану телефона, набирая сообщение. Голову к моим окнам, как обычно он это делает, не поднимал. Его захватило общение в чате. Обычно он переписывается так только со мной, но мой телефон молчал.

Смахнув с себя оцепенение от осознания своей неважности, я отошла от окна, крепко сжимая в руках свой телефон. То, что у Ваньки не было связи, потому что он не писал и не звонил мне все выходные, я могла понять, а вот то, что он даже не удосужился написать сообщение по дороге домой – меня вводило в бешенство. Моя вера в наше совместное будущее давала сбой. Если я ничего не предприму, то потеряю своего Ваньку навсегда. Даже если это не будет Скворцова, то найдется другая, которая заберет его сердце, оставив мне лишь жалкие воспоминания. За свое счастье нужно бороться. И я буду бороться, осознанно поняла я, после чего открыла социальную сеть, нашла профиль Царева, мысленно поблагодарив высшие силы, что он был открыт для входящих сообщений для «не друзей» и написала без вступительной приветственной речи:

– Я согласна!

– Еще немного и ты бы опоздала. Я уже начал рассматривать Иванову в качестве союзника, переживая о том, что Скворцова проедется по ней, как асфальтовый каток.

Отвечать я не стала, посмотрю завтра, что входит в план Царева касаемо наших подстроенных чувств друг к другу. Интересный эксперимент ждет меня впереди. Что – то подсказывает, что эта идея будет плодотворной. Скворцову я, однозначно, не боюсь. Пусть зубы об меня обломает, но Ваньку своего я ей не отдам – заключила я в своей голове.

Сообщения от Исаева так и не было.

Глава.5

Утро понедельника встретило меня ярким солнцем. После дождливых выходных оно как – будто соскучилось и светило с большим усилием в окна домов, пробуждая жильцов и настраивая их на новую рабочую неделю. Для меня этот свет был символичен. В надежде на перемены к лучшему, я предвкушала встречу. Нет, не с Иваном, а с моим лже – ухажером Кириллом. Сама не поняла, как вышла из дома раньше положенного времени на десять минут, и, не дожидаясь Ваньки, пошла по тротуару, обходя лужи, которые ловили яркие блики солнца, и отражали их от своей поверхности. В небе пахло совсем не осенью, а скорее весной. Только желтые листья, смытые дождем под ноги прохожих, помогали не потеряться во времени.

В кармане рюкзака зазвонил телефон. Я знала, кто меня потерял.

– Подруга, привет, ну ты скоро? Мы опять опоздаем. – Затрещал знакомый голос в ухо.

– Вань, а я уже ушла. Извини, не стала тебя дожидаться.

– Как ушла? – возмущение сменилось на удивление. – Почему не предупредила?

– Забыла совсем. Думала ты остался у бабушки, и родители сразу закинут тебя в школу с утра. – Сымпровизировала на ходу.

– Нет, мы приехали еще вчера, – осторожно произнес Ванька, понимая к чему я клоню. – Я не сообщил, потому что думал, что ты уже спишь, света в твоей спальне не было.

– «Лгун», – подумала я, вспоминая, что он даже голову наверх не поднял, как был прикован к своему телефону и переписке со Скворцовой. – Ничего страшного. Сам дойдешь? Или тебя встретить и за ручку в школу проводить? – Съязвила уже вслух.

– До встречи в школе. – Голос пропал, с другой стороны образовалась тишина. Ванька сбросил наш разговор. Убрав телефон, я зашла в школу.

Два дня начала недели выдались по-настоящему суровыми. Ванька постоянно сидел в телефоне, я не узнавала своего друга, и не спрашивала с кем он так воодушевленно переписывается, потому что боялась его ответа. Анастасия Владимировна была настолько взволнована ответственностью, которую на нее возложили, что ставила нам и тренировки в манеже, и репетиции концерта каждый день. Поэтому после школы, мы с Исаевым бежали скорее домой переодеться и перекусить, после чего мчались в манеж, где нас ждала классная руководитель уже в образе тренера.

Тренировались мы эти дни вдвоем. Кирилл и Скворцова отсутствовали и в школе и на манеже. О том, где пропадает Ритка, я у Ваньки не спрашивала. Решила, что показывать заинтересованность их отношениями я не буду.

– Анастасия Владимировна, – обратилась я во вторник к тренеру, когда Исаев ушел в перерыве в туалет – А наши новенькие решили вернуться обратно в родные пенаты под названием «Спортивный лицей»?

– Нет, нет, что ты Верочка. Они же заболели. Я разве не говорила? Мне же о Скворцовой Исаев сообщил, – меня передернуло внутри от злости. – А Кирилл вчера сообщение прислал. Но пообещали, что завтра уже будут в строю.

– Понятно. А то я уже подумала, что в этом году команду на эстафету придется из резерва набирать, – в нашу сторону двигался Ванька – Ну что, продолжим тогда? Какое следующее задание?

Анастасия раздавала указания, а мы смиренно их выполняли, надеясь, что она сжалится и даст нам завтра отдохнуть. И не прогадали. В среду предполагался выходной, но весь день после уроков нужно будет заниматься организацией и репетицией праздника в актовом зале. Домой, с тренировки, мы возвращались с моей мамой, она ехала из суда и решила захватить нас с собой.

В машине было тепло и уютно, тихо играло радио, запах маминых духов наполнил салон цветочно – цитрусовым ароматом.

– Дорогие мои, устали? – взглянула на нас мама через зеркало заднего вида, когда мы плюхнулись на сиденье за ней. – Мне кажется, вас слишком загрузили. Учебный год только начался, а моя Вера уже так редко появляется дома, – поймала мой взгляд в зеркале мама. – Что же будет в мае? Я совсем тебя перестану видеть?

– Мамуль, ты же знаешь, в этом году все в школе для нас в последний раз. Я не могу это пропустить. Да и на нашу классную руководительницу возложили всю организацию. Как мы ей не поможем?

– В этом вся моя дочь! Чуть что бежит на помощь, – мама нажала педаль газа, и мы выехали с парковки спортивного комплекса.

– «От осинки не родятся апельсинки!» – подметил Исаев. – Кажется, так ваша бабушка выражается?

– Не называй Инессу бабушкой! – в один голос воскликнули мы с мамой и рассмеялись.

– Молчу, молчу! – Произнес Ванька с иронией.

До дома добрались мы, как говорят «с ветерком». Мама за рулем чувствует себя как рыба в воде. Постоянные командировки в соседние города, для участия в судебных заседаниях и следственных действиях положительно сказались на практике ее вождения. Она даже отругать может нелестным словцом юродивого участника дорожного движения.

На следующий день по расписанию у нас стояла лекционная пара у всего потока одиннадцатого класса с преподавателем из университета. Исаев зашел за мной с утра, и мы пришли в школу вместе, закинули верхнюю одежду в раздевалку и пошли по холодному коридору в соседнее здание школы, где находились лекционные аудитории. Войдя внутрь, я сразу же заметила белогривую Скворцову, общающуюся с девчонками из параллели. Она тоже увидела нас, подняла открытую ладонь и игриво пошевелила пальцами на руке, в знак приветствия. Точно не мне. А моему Ваньке, который не остался равнодушным и начал махать ей рукой в ответ, чуть не прибив своими махами меня. Царева я не наблюдала. Прозвенел звонок, нужно было быстро найти себе место, среди немногочисленных оставшихся. У меня сложилось впечатление, что вся наша параллель решила прийти сегодня на урок. И, конечно же, волею судьбы, осталось одно место возле Скворцовой, куда и приземлился Исаев. Я села за ним, выше на ряд. В класс вошел преподаватель, а за ним вбежал запыхавшийся Царев, который начал осматривать свободные места, я встретилась с ним взглядом и махнула ему головой на место рядом со мной. Он поднялся по лестнице, прошел мимо парочки Ритки и Вани, многозначительно и удивленно на них взглянув, и опустился на стул, слева от меня. Начался урок.

– Привет, колючка, – прошептал Кирилл. – Твой верный друг предпочел тебе другую на эту лекцию? – с усмешкой показал он пальцем на их спины.

Я медленно повернула к нему голову, и если бы мой взгляд умел пускать молнии, то на месте Царева сейчас было бы свежее пепелище.

– Я понял, шутка неуместная, глупая и болезненная. – Продолжил он.

– Кирилл, ты чего добиваешься? – зашипела я.

– Злю тебя, чтобы наша игра была более правдоподобной. Ведь никто не слышит о чем мы говорим, а думают – «милые бранятся, только тешатся». – Заулыбался Царев еще сильнее, и я заметила еле видную ямочку на его левой щеке.

– А когда началась наша игра? Я что- то пропустила, кажется.

– Когда ты согласилась в воскресенье вечером, – подмигнул мне темно карим глазом Кир. – Что, кстати, тебя на это подвигло? Исаев не пожелал добрых снов, или перепутал твое имя с именем Скворцовой.

– Я согласилась, не для пустой болтовни с тобой, а для достижения результата, который мне интересен.

– Хорошо, будем работать на результат. Посмейся.

– Что? – не поняла я.

– Похихикай.

Я уставилась на Царева в немом вопросе, произнеся:

– Ты в своем уме вообще? Я что – дурочка, чтобы смеяться без причины?

– Хорошо, тогда обратим на себя внимание по-другому, – Царев поднял руку. – Извините, разрешите нам с моей соседкой выйти, у нее кровь из носа пошла, я провожу ее в медпункт, – обратился он к преподавателю. – Прикрой нос, кровь же капает. – Это уже шепотом, повернувшись ко мне. Я не осознанно поднесла руку к носу, потрогала его, потом осмотрела ладонь, крови не было. Но Царев уже поднимал меня за локоть, тянул к лестнице.

– Да, конечно, сходите вдвоем. – Обратился к нам педагог.

– Вера, что случилось, подскочил с места Ванька, давай я тебя провожу. – Вытаращил он на меня свои небесно-голубые глаза.

– Исаев, мы справимся, не волнуйся, – пригвоздил Царев его к месту тяжелым взглядом. – Пойдем, Верусик, покажешь мне, где медпункт у вас тут.

Мы вышли из аудитории, я убрала руку от носа и потеряла дар речи, а потом истерично рассмеялась. Кирилл начал смеяться со мной вместе, но сразу же осекся:

– Хорош ржать, что там не могла тихо посмеяться, подыграв мне, чтобы обратить на нас внимание своего Исаева?

– А ты что, не мог мне нормально объяснить? – Царев заслужил от меня толчок кулаком в плечо. – Что теперь будем делать? Что еще входит в твой идиотский план по завоеванию мира?

– Нормальный план, потом еще спасибо скажешь. Ты глаза Исаева видела?

– А как же! По пять рублей. Была бы монета больше по размеру, сравнила бы с ней.

– Если ты имеешь ввиду юбилейные пять рублей Советского периода 1987 года выпуска, то они по размеру самое то! – блеснул знаниями в нумизматике Царев, и я вспомнила пятирублевую «шайбу» из бабушкиной коллекции. Мы посмотрели друг на друга, как будто представляя Исаева, и покатились со смеху от, видимо, похожих картинок в наших головах.

– Пошли в магазин через заднюю дверь сгоняем, воды купим, в горле пересохло, – потрогал свою шею парень. А я обратила внимание на то, какая она у него мышечно-мощная. Верхняя часть тела у пловцов внушает уважение.

Прошмыгнув через дверь завхоза в задней части здания, мы перебежками через школьный двор, чтобы не попасться в окна учителям, выходящие на эту половин улицы, направились в магазин. Он был расположен в соседнем здании двухэтажного жилого дома. Обычный продуктовый маркет, который работал еще с основания нашей школы. Тут даже продавец была несменяемая. Сколько себя помню, за кассой всегда восседала грузная тетя Клава. Она либо была хозяйкой сего заведения, либо работала где – то еще. Потому, что иначе ее заработная плата сходилась бы к нулю или даже к минусу. Школьники, доходы которых превышали их расходы, просили у продавщицы в долг недостающих несколько рублей. А так как каждый день через магазинчик пробегала толпа таких кредиторов, то и долговая книга у тети Клавы уже была давно не первая в коллекции. Но женщина никогда не отказывала ребятам.

– Верочка, здравствуй! – радостно поприветствовала меня тетя Клава. – По моим подсчетам у вас сейчас должен быть первый урок. Прогуливаешь? И где же твой вечный спутник Ванюша?

Мне даже как то стало неудобно перед Царевым. А если бы он действительно был моим парнем, а меня всегда с Ванькой ассоциируют. Но это и не удивительно – мы с ним постоянно вместе, за исключением, правда, последнего времени.

– А нам ко второму уроку, теть Клав. А Ванька проспал, придет позже. – Царев многозначительно на меня посмотрел, услышав мой ответ продавщице, совсем не соответствующий правде.

– Дайте, пожалуйста, мне бутылку воды за двадцать рублей, – попросил Кирилл, переведя взгляд с меня на тетю Клаву. – Без газа. – Добавил он и протянул деньги.

Работница магазина вытащила из под прилавка бутылку, и передала ее Цареву, поблагодарив парня, что оплатил воду без сдачи.

Мы вышли из магазина и остановились возле лавки у входа в подъезд дома. Царев открыл воду и протянул мне. Взяв бутылку, сделала несколько глотков, отдала ее обратно. Кирилл припал к горлышку, жадно глотая воду. Я не могла оторвать взгляд от его кадыка, который ходил вверх вниз. Выпив половину бутылки и еще раз поинтересовавшись, не хочу ли я пить, Царев начал разговор:

– Романова, сегодня мы с тобой положили начало нашим псевдо отношениям, скрепив их слюной! – Поднял он бутылку, указав взглядом на ее горлышко.

– А ты оказывается романтик, Кирюша! – ответила я с сарказмом. – Мне теперь можно так тебя называть?

– Романтик или Кирюша? – переспросил он. Но мне не дал ответить подъехавший к нам автомобиль. Это был седан представительского класса черного цвета. Определение марок машин не было моей сильной стороной, по названию ее я не идентифицировала. Опустилось окно пассажирского сидения сзади, которое распологалось за передним пассажирским сидением.

Сын, ты же должен быть в школе! – утвердительно обратился молодой мужчина приятной наружности к Кириллу.

Да, я всегда любила разглядывать черты лица мужчин. Наблюдать за их поведением, за тем, как они ведут себя в разговоре с женщинами и детьми. Наверное, сказывалось отсутствие отца в моей жизни. Я представляла, каким бы он был по отношению к нам с мамой, спустя пять, десять, пятнадцать лет нашей совместной семейной жизни. Как бы он менялся внешне и внутренне, находясь рядом с нами.

Мама и бабушка часто рассказывали мне о нем, показывали фотографии. Но это все было не то. Человек ассоциируется с запахами, прикосновениями, музыкой, даже временем года. И как бы мои родные не старались мне донести информацию о папе, я никогда его не знала, и не узнаю, каким он был бы со мной. Но в чем у меня нет сомнений – если он заслужил мамину любовь, значит, был самым лучшим мужчиной. Потому что наша Оксана чувств на ветер не бросает. Если любит, то всепоглащающе сильно.

– Привет, пап. Но я уже у школы, – сделал Кирилл ударение на последний предлог. – Вот водички вышли купить.

Царев старший вышел из машины и перевел взгляд на меня, опустив голову. Роста он был на пол головы выше Кирилла, но думаю у последнего все впереди, догонит отца. В плечах он уже его обогнал. Одежда выдавала в нем делового человека, ну или занимающего высокий пост, не просто же он ездит с водителем. Глаза были точь-в-точь как у сына, только суровее, наверное, сказывался жизненный опыт, отражающийся во внимательном темно-карем взгляде. Я не успела толком разглядеть его, как он улыбнулся мальчишеской улыбкой и обратился ко мне.

– Здравствуйте, юное создание, меня зовут Сергей Иванович, я отец вот этого оболтуса, – указал он кивком головы на Царева. – Как Ваше имя?

– Я – Вера. Мы с Вашим оболтусом учимся в параллельных классах. Очень приятно с Вами познакомиться. – В самых лучших традициях воспитанного ребенка ответила я ему.

– Какое наполненное смыслов имя у Вас, Вера. Вы смутно напоминаете мне одну мою знакомую, с которой я дружил в молодости, – задумался, после чего добавил. – Ну да ладно. Нет времени окунаться в воспоминания. Скажите мне, пожалуйста, как мой сын заставил Вас прогулять урок. Какие меры воздействия предпринял? Шантаж? Угрозы? – Начал перечислять мужчина.

– Пап, прекрати, пожалуйста. Не ставь, Веру в неловкое положение.

– Я сдалась добровольно, – перебила я парня, заметив, что начинаю краснеть от такого внимания.

– У моего сына прекрасный вкус, которого я раньше не замечал, – улыбнулся одними глазами Царев старший. – Ладно, ребята, мне пора. Дела не дремлют, преступники атакуют со всех фронтов. Чешите в школу. Ученье – свет…

– Знаем! Знаем! – в один голос заговорили мы с Кириллом, переглянулись удивленно и дополнили. – А не ученье – тьма.

Царев старший сел обратно в автомобиль, отрапортовал водителю, куда нужно ехать и обратился к нам:

– «Устами младенцев глаголет истина», – мы рассмеялись. – Пока, ребята, хорошего вам учебного дня, – пожелал Сергей Иванович, после чего улыбнулся и добавил уже для меня. – Мне было приятно познакомиться с Вами, Вера. Надеюсь, еще увидимся, – Перевел он многозначительный и одобряющий взгляд на сына. – Ведите шантажиста обратно в школу.

Стекло автомобиля поднялось, скрыв пассажира. Машина тронулась с места, выехав на главную улицу.

– Впечатлил? – перевел провожающий машину взгляд на меня Царев. – Да, он такой, галантный и внушающий доверие.

– Интересный мужчина, —заключила я. – А где работает твой отец?

– Не поверишь. Но он наш с тобой коллега в будущем. Может быть даже начальник, если ты не соскочишь и не передумаешь по поводу МВД.

– Хочешь сказать, что твой отец полицейский? – вытаращила я удивленно глаза.

– Начальник всех полицейских в вашем, а теперь и нашем городе. Мы же и переехали, потому что ему предложили повышение. У нас в городе он был заместителем начальника управления, – Царев подошел ко мне и приобнял за плечи. – Ну что мы все о нем, давай обсудим лучше наших «баранов».

Я многозначительно и недовольно перевела взгляд на руку Кирилла на моем плече. Хочу заметить, что я отношусь к кинестетикам, людям, которые зависимы от прикосновений. Но подпускать так близко незнакомого, почти, парня, я не планировала.

– Руки! Царев! – выдавила я сквозь зубы.– Держи, пожалуйста, при себе.

– Как скажешь! – проговорил Кирилл и убрал руку с моего плеча. – Но ты же сама понимаешь, что нам никто не поверит, если мы будем шарахаться друг от друга, а вернее ты от меня.

– Мне не нужны все, пусть поверит только Исаев. Его мне предостаточно.

– А ты не амбициозная, как я посмотрю.

– А ты, Царев, болтун. Пошли уже. Сейчас урок закончится, и Исаев побежит искать меня в медицинский пункт.

– Ну конечно, пусть ноги только не переломает, как будет бежать! – закатил глаза парень. – Зря ты так думаешь. Пошли! – Хотел было схватить меня за руку мой искусственно созданный парень, но я отдернула.

– Не прикасайся к моей душе.

– К чему? Мне послышалось, или ты действительно назвала свою руку душой?

– Не бери в голову. – Стушевалась я и пошла в сторону школы.

Пробубнив себе что – то под нос, Кирилл поплелся за мной следом, по дороге метко кинув пустую бутылку в урну. Сейчас, когда я переняла инициативу в свои руки, Кирилл напомнил мне Исаева, который всегда делает все, что я говорю, и идет туда, куда смотрят мои глаза. Инициатива, по мнению Ваньки наказуема.

Так и есть, лучше бы задержалась, болтая с Царевым, чем наткнулась на шепчущихся о чем – то у «нашего» подоконника Скворцову и Исаева. Девушка прислонилась спиной к стене, а Ванька упер правую руку в стену у головы Риты, а другой рукой накручивал прядь ее волос.

«Прямо таки влюбленные голубки, не иначе», – подумала я и обернулась в поисках поддержки в сторону Кирилла, спешащего за мной. Отметив про себя, что неосознанно стала искать помощи у своего ненастоящего парня.

Завидев меня, Ванька торопливо направился в нашу сторону. Скворцовой явно не понравилось переключение его внимания на меня.

– Романова, что случилось? – еще не подойдя, громко задал вопрос Ваня. Как же я люблю его тревожный взгляд.

– Верусик решила закрутить палец в нос по правилу буравчика, – Ответил за меня Царев, а затем оттопырил свой указательный парень и начал крутить в воздухе, ребята уставились на него. – Слишком много силы приложила, вот и докрутила до нефти.

Поняв, на что намекает Кирилл все рассмеялись. Кроме меня. Нет, самоирония мне не чужда, когда она обоснована, но я решила подыграть.

– И чтобы я делала без Кирюши, если бы он не спас меня от чрезмерной кровопотери? – положила я на грудь Кирилла свою ладонь ненадолго, после чего медленно убрала. – Как прошла лекция? – обратилась я к парочке.

– Да все нормально. Препод даже про вас и не вспомнил, когда отмечал отсутствующих, – ответил Ванька за обоих. – Девчонки, пошлите на биологию, мне Тамара Васильевна должна консультацию провести по поводу пятничного замещения. Темы дать для каждого класса. Кстати, Ритуля вызвалась мне в помощницы. – Ласково глянул он на девчонку и положил осторожно руку ей на талию. На что Ритка не возразила.

– А я вызвался в помощники к Веруне на физкультуру и в ведущие на день учителя, —радостно сообщил всем Царев. Обнимать меня не стал, копируя поведение Ваньки. Чему я, кстати, немного огорчилась.

– Вообще – то я веду с Верой концертную программу. – Возразил Исаев и убрал руку с Риты.

– Ты, наверное, хотел сказать – вел? Когда вы прогуливались со Скворцовой, мы репетировали с Верочкой, и она выбрала меня. Ей лучше знать, какой со ведущий лучше ей подходит, – соврал Кирилл и все-таки закинул небрежно руку мне на плечо. – Правда, же, Верусик? – Обратился он ко мне.

– Да, Кирюша, и именно поэтому жду тебя сегодня после уроков на репетицию. – Улыбнулась ему игриво, зная его расписание.

– Какую репетицию? У меня тренировка сегодня по плаванию, – запротестовал кареглазый, выпучив на меня свои вишни. – Я стараюсь их не пропускать.

– Тогда ты рискуешь потерять свое место рядом со мной за стойкой ведущих. – Откинула я его руку и пошла к кабинету биологии, услышав за спиной продолжение диалога.

– Она ненавидит уменьшительно-ласкательные интерпретации своего имени. – Знающе пояснил Исаев Цареву.

– Как и я. – Ответил тот.

Послышались шаги, это Исаев и Скворцова семенили за мной по коридору. Уверенного шага Кирилла не было слышно. От этого стало одиноко и грустно.

Все оставшиеся уроки Исаев сидел со мной за партой и пытался выяснить, как я могла променять его на Царева. Нет, конечно, он хороший парень, ответственный, со слов Риты, пояснил мне Ванька, но мы то с ним всегда вместе ведем программы на концертах. И не должны нарушать правила. На что я подметила, что правила и нужны, чтобы их нарушать.

После уроков мы с Царевым изучали наш текст, Машуня покрывала очередным слоем фото зону, Исаев, Скворцова и другие ребята, которые были задействованы в выступлении, обсуждали сценки, читали сценарий, учили песню и повторяли танец.

– Прекращай постоянно кидать свой взгляд на Исаева, – резко отметил Кирилл. – Хочу напомнить, что ты встречаешься со мной.

– Забудешь тут. Вспомни еще, что фиктивно. – Перелистнула очередной лист сценария я, продолжив читать и бросая взгляд на кучку ребят в зале. Исаев сидел рядом со Скворцовой, которая, сегодня, казалось, надела свою самую короткую юбку – шотландку.

– Вер, а почему здесь пробел? Нет слов. Будешь просто молчать? «Молчание – золото» – это я знаю. Но все же.

– Мне нужно сюда вставить душераздирающее стихотворение об учителях, чтобы все прослезились. Но я не могу такое найти, – с грустью в голосе заметила я. – Но есть палочка – выручалочка под названием фантазия. Сама напишу.

– Если нужно будет вдохновение, обращайся, помогу.

– Ты тоже пишешь? – Удивилась я.

– Пишешь – громко звучит, но рифму составить могу, – парень обернулся в сторону учеников, которые повторяли свои слова и доучивали танец. – Вот примерно так:

«Собрались в актовом зале -

Тигр, львица, попугаи!»

Я тихо захихикала и опять обратила внимание на мужественный профиль Царева. Вихор темных волос челки едва касался лба, от угла глаза расходились мимические морщинки, а на щеке появилась заметная впадинка, Кирилл веселился от души.

– Чего ржешь, Романова, я еще не закончил! Слушай дальше!

– Я вся – внимание, Царев! – постаралась убрать улыбку с лица я, но плохо получалось. Кирилл продолжил:

«Сели дружно они в ряд,

И сценарии зубрят!

Кто – то танец учит скромно,

Кто – то кистью мажет ровно!

И учитель вместе с ними

Сценарист и режиссер, декоратор, каскадер.

Хищники – другого сорта,

Сверху взором водят гордо.

Поставил точку в своем экспромте мой партнер и взглянул на меня в поисках одобрения. А я утонула в пучине его карих глаз. Он обладал мужским природным магнетизмом. Все девчонки не только нашего потока смотрели на него и пускали слюни, как собаки Павлова, поддаваясь безусловному рефлексу. И этот лакомый девчачий кусок сейчас сидел и смотрел на меня, ожидая реакции. Я подняла свои ладони и начала медленно в них хлопать. Он заулыбался и немного смутился.

– Романова, прекращай. Просто восторженных слов вполне хватит.

– Не зазнавайся, Царев! – я перестала аплодировать.– Но талант у тебя и правда присутствует.

– Твоя похвала бесценна. – Иронично подметил парень, и мы опять рассмеялись.

На нас обратили внимание все ребята. Исаев свел брови, на переносице образовалась складка.

– Товарищи ведущие, вы там текст репетируете или анекдоты рассказываете? – недобро спросил он. Мне не понравился тон, с которым были произнесены слова, адресованные нам, но польстило внимание, которое он оторвал от Скворцовой.

– Вань, да просто Кирилл делится своими талантами, чтобы я не передумала по поводу его кандидатуры на роль моего напарника. – Успокоила я Исаева и взглянула на Царева. Он что – то замышлял.

– А Вера показывала мне, как будет аплодировать, когда я произведу фурор после своего выступления на предстоящем концерте.

– Посмотрим. – Я услышала скепсис в словах друга. Потом он потерял к нам интерес, переведя внимание на парней и девушек, которые были задействованы в мероприятии.

Назревал конфликт интересов.

Глава 6.

«День учителя» начался волнительно. Ночью не могла себя успокоить. Переживала за уроки, которые придется проводить, организацию концерта, подарки учителям. Хотелось, чтобы все сложилось наилучшим образом. Вчера на нахлынувшей волне вдохновения сочинила стихотворение, которым должен завершиться наш праздник, и распечатала обновленный сценарий только для себя. Царев поддерживал меня, добросовестно выполнял мои поручения и вклинивался во все обсуждения. Скажу честно, мне было приятно его внимание. И ужасно бесило внимание Исаева к Скворцовой. Они держались как два попугая-неразлучника эти дни. Наверное, Ванька обиделся, что не взяла его в ведущие с собой.

В этот раз я не выгорела до начала мероприятия, которое обычно хотелось скорее завершить, а наоборот, была на эмоциональной волне предвкушения.

Сегодня нужно было принарядиться. Я достала из шкафа свой любимый белый спортивный костюм, с флагом России на одном предплечье и Гербом на другом. На груди, под эмблемой нашей школы была вышита надпись моего имени и фамилии. Такую форму для нас «выбила» Анастасия Владимировна в том году на областные соревнования. Директор долго сопротивлялся, ссылаясь на отсутствие бюджета, но наша Настюшка нашла нужные рычаги давления.

У меня в расписании стояло четыре урока физкультуры, два у седьмого и два у восьмого классов. Мы с Кириллом договорились провести в классах день спортивных игр. Разделили ребят на команды и после разминки играли в баскетбол и волейбол. Классы, где больше мальчиков проголосовали за игру в корзину, а где преобладал женский коллектив – ударяли слету волейбольный мяч.

С Царевым мы в стороне не остались и тоже приняли участие в играх. В волейбол я играла мастерски. Мы с Ванькой проводили много времени у нас на набережной, перекидывая мяч через сетку, установленную на песке. И даже принимали участие в летних турнирах, собирая свою команду из ребят нашего двора и класса. Царев тоже показывал свое мастерство. Глушил так, что, казалось, сейчас мяч пробьет пол и прилетит в кабинет ОБЖ к Виктору Петровичу, что находился под нами. Попасть под мяч Кирилла не хотелось никому, мы разбегались в разные стороны, закрывая головы.

– Вера Викторовна! – обратился ко мне Кирилл Сергеевич после того, как в очередной раз вторая линия не взяла мою подачу. – Пожалейте ребят, пусть подает кто – то другой из команды.

– Кирилл Сергеевич, если Вы не знали, то по правилам игры подает тот, кто вследствие перехода встал на место подающего. Вы же не стесняетесь глушить так, что по залу ходит ветер. – Ребята из моей команды гулко захихикали. Начиналось спортивное противостояние.

Я поймала себя на мысли, что с Исаевым мы всегда играли в одной команде в тандеме, никогда не сопротивляясь друг другу. Сейчас же я хочу победить Царева любой ценой. Эти обожающие взгляды, девчонок даже из моей команды, жутко раздражали. Но это и не было странным, парень и правда, был атлетично сложен и весьма симпатичен.

Ко второй половине игры мы сравняли счет, азарт затянул нас в водоворот подач, розыгрышей и голов. До конца урока оставалось десять минут, когда в дверях появились Ванька и Скворцова.

– О, вот это мы удачно заглянули! – воскликнул Исаев и на ходу начал стягивать пиджак. – Вера Викторовна, какой счет? А ну ка, малой, отдохни, дай сыграет профессионал. – Обратился он к ученику из моей команды, которого звали Миша, усадив последнего на лавку.

– Не поверишь, ничья! – возмущенно ответила я и взглянула краем глаза на Скворцову, которая вырядилась словно на подиум. Юбка – карандаш облегала так, что я слабо понимала, как она передвигает своими ножками – спичками на огромном каблуке лаковых черных лодочек. Белая рубашка была заправлена в юбку, а сверху рубашки красовался черный приталенный жилет на пуговицах. Передние локоны собраны в косичку сзади, остальная часть волос спадала почти до пояса. Даже очки в черной оправе к образу подобрала.

– Ничего, сейчас мы их раскатаем, подруга! – вывел меня от любования Скворцовой Исаев. Затем взглянул на Царева, который прожигал его взглядом через сетку. – Рита, присоединяйся! – позвал он девушку, которая в ответ покачала головой в знак отказа.

– Я лучше побуду сторонним наблюдателем, – после чего обратилась к Цареву, улыбнувшись во все свои тридцать два отбеленных зуба. – Кирилл, я болею за тебя! – тот сделал вид, что не услышал ее слов.

– А почему не за меня? – перекричал толпу недовольный Исаев.

– Ванюш, у тебя вон какая поддержка в лице Романовой, – кивнула она головой в мою сторону.

– Ты права, Ритуля, у Царева нет шансов! – гордо вскинул нос мой друг и начал готовится к игре.

Ванька передал свой пиджак Рите, которая уселась на лавку вместе с освобождёнными от физкультуры ребятами и стала следить за ходом игры. Мы с Исаевым сразу захватили преимущество в два бала и уже начали чествовать близость победы, когда Царев встал на вторую линию. Долго радоваться не пришлось, два раза заглушив мяч, после хороших подъёмов пасующих игроков, наш счет сравнялся. Но один мяч мы, все-таки, взяли, и я перешла на место подающего игрока.

– Ну, все, ребята, у вас нет никакого шанса, сейчас Великая подающая Романова разнесет вас в щепу! – засмеялся Исаев и захлопал в ладоши, подбадривая меня.

– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся Кир. Казалось, его забавляло наше соперничество. Но в тот же момент очень нервировали замечания Исаева, или он сам. – Давай, Вера Викторовна, не подведи своего Санчо Пансо, – обратился он ко мне.

На слова Царева Исаев не повелся, не поняв, о ком тот ведет речь. Мне же нравилось, как Кирилл аккумулирует своими знаниями в разных областях, вставляя их в диалог.

Я отбила мяч об пол несколько раз, дождалась от самой себя свистка и подкинула мяч вверх. Замах, удар, гол. Счет сравнялся. Исаев закричал, вскинул руки вверх и подбежал ко мне обниматься, оторвав мои ноги от пола, начал трясти меня в воздухе, я смеялась от души.

– Рано радуетесь! – нарушил наше торжество мужской бас Кирилла. – Продолжаем игру. Вера, подавай, – назвал меня просто по имени, заняв исходное место парень.

Я проделала те же манипуляции, что и до этого, но мяч полетел точно в руки Цареву, он его отбил, перекинув через сетку, не распасовывая, обратно мне. Ванька стоял под сеткой, я отбила мяч, дав пас ему. Исаев сразу перекинул его соперникам, но те отбили и, оказавшийся над сеткой Царев заглушил его об наше поле, пробив защиту Исаева. У нас – меньше. Подает команда Царева. Так мы играли в «больше-меньше» до самого звонка, перетягивая преимущества поочередно. В спортивный зал начали подтягиваться ученики из следующего класса, у которых стоял урок физкультуры по расписанию. Заглянула и Анастасия Владимировна. Все молча стояли и следили за нами.

У нас было меньше. Исаев стоял на подаче. Царев в первой линии. Если сейчас Исаев не забьет, Царев не упустит момента. Нужно держать оборону над сеткой.

Свисток. Подача. Мяч отбит. Парень, который стоит под сеткой навешивает высоко для Кирилла, и все происходит как в замедленной съемке. Кирилл подлетает над сеткой и мощно, разбив нашу оборону, направляет сильнейший удар в угол, где стоит Исаев, попадая ему четко в живот, от чего тот падает на колени и начинает закашливаться, а ребята из команды Царева вскидывают руки в победном жесте, начинают подпрыгивать и скандировать: «Ура, победа!». Я же бросаюсь к другу, начинаю поднимать его. Он быстро приходит в себя. Оглядываюсь на Царева, который как непоколебимая стена, положив руки на пояс, смотрит на нас, а вокруг него скачут радующиеся школьники. Мы встречаемся взглядом. И я понимаю, что в его взгляде сквозит месть и чувство удовлетворения. Он наказал Исаева за длинный язык. Я объективно понимала парня, но субъективно жалела своего лучшего друга.

Анастасия Владимировна разгоняет наш балаган, отправляя ребят переодеваться и, запуская другой класс в спортивный зал.

– Вера, вы что тут творите? – возмущенно обращается она ко мне. – Хотите добавить работы мед пункту в праздничный день, а мне лишних седых волос? – подошла к нам и осмотрела Исаева. – Все нормально? – обратилась она уже к нему.

– Анастасия Владимировна, да живот что – то скрутило, наверное, пицца в столовке несвежая была, – пояснил Исаев и взглянул на Царева, тот подошел к нам.

– Видела я твою пиццу, – строго посмотрела она уже на Кирилла. – Царев, а если бы на месте Ивана стояла Вера, она бы с места в стену улетела вместе с мячом.

– Но не улетела же. Я же вижу, куда я бью. Да и я так, совсем легонько ударил. Кто же виноват, что Исаев такой слабенький оказался. Качай пресс, Ваня, – с иронией обратился он к Исаеву. – А то девчонки на трибунах не будут за тебя болеть такого хиленького.

Только Ванька хотел открыть рот и ответить Цареву, а я за него, конечно же, заступиться, как в разговор опять вмешалась Анастасия Владимировна.

– Так, прекращайте разглагольствовать, идите уже по урокам. У вас как будто сегодня дел нет. Или вы меня подвести решили? – задала она вопрос всем, а потом обратилась ко мне. – Вера, все декорации готовы в актовом зале для концерта?

– Да, осталось все расставить по местам. У нас все уроки закончились с Царевым, мы сейчас займемся организацией праздника, – я посмотрела на Кирилла, он был хмур словно туча в самый дождливый день.

– Вот и отлично, тогда идите уже переодеваться и заниматься делом.

Мы вчетвером вышли из спортивного зала. Исаев уже оправился от удара и разговаривал с Царевым вполне дружественным тоном. Скворцова еле семенила за нами в своей узкой юбке.

– Вера, ты так и будешь выступать на сцене в спортивном костюме? – обратилась она ко мне.

– Нет, конечно! Сейчас переоденусь в гримерке.

– Я могу помочь тебе с макияжем, – дружелюбно предложила она мне.

– Себе помоги! – грубо ответила я и скрылась в женском туалете. Ребята пошли дальше по коридору.

«Что вообще со мной такое?», – думала я. «Откуда столько злости и грубости? Ничего плохого Скворцова мне не сделала, не сказала, а я срываюсь на нее как бешеная собака. Надо с этим заканчивать. Негатив меня разрушает. Нужно действовать по плану Царева – выводить на эмоции Исаева! А в итоге получается, что истерю и нервируюсь только я».

Вспомнился нацеленный удар Кира в моего лучшего друга, уверена, он сделал это специально. Достал его Ванька своим павлиньем поведением. Но друга мне жалко. Досталось ему знатно.

Я тоже – хороша, стала его жалеть. Пусть вон Скворцова ноги ломает в своих шпильках, бегает возле него.

Эмоции тянули мое сердце в разные стороны, растягивая, словно, пластилин, отдирая его по кусочкам. Благоразумие советовало, что нужно довериться времени, которое расставит все на свои места. И я приняла эту позицию. Будь, как будет!

Умывшись, я уперлась руками в раковину, и взглянула на себя в зеркало. На меня смотрело отражение молодой девушки, которая была полна решимости. Красавицей я себя никогда не считала, симпатичной, милой – да, но не красивой. Цвет глаз для меня всегда оставался загадкой, ответить односложно каким цветом мои глаза, я не могла. Он был сине-коричневым. Да, ни зеленым, ни серым, ни просто синим, голубым или карим. Я распустила наспех собранные в хвост перед игрой русые волосы, они уже почти касались плеч. Веснушки, покрывающие мой нос летом, перестали сильно выделяться на лице, они также как и желтые листья на деревьях поддавались смене сезона, уступая место зимней бледности кожи.

Посмотрев себе в глаза и, осознав, что Вера Романова никогда не пасует перед трудностями, я решила, что будь, как будет! Но, по-моему! И начала искать номер телефона нашей соседки, у которой был свой салон красоты.

Тетя Ира ответила после второго гудка, очень обрадовавшись моему звонку, согласилась мне помочь. Еще бы. Моя мама все прошлое лето по – соседски выручала Ирину, которая разводилась с непутевым мужем. Сначала мы нянчились с ее малолетними двойняшками Сашей и Наташей, а потом и вовсе мама стала представителем истца на судах, в то время как Ира наращивала ресницы и делала макияж клиенткам в салоне.

– Верочка, девочка моя, я так рада тебя видеть в своей студии женской красоты, – выбежала мне на встречу Ира, – у меня как раз сейчас небольшое окошко. Что у тебя за мероприятие? Какой будет наряд? – перешла сразу к делу молодая женщина.

Ирина выглядела как куколка. Мы с мамой всегда задавались вопросом, почему ее муж променял ее на какую-то колхозную, крикливую и сварливую бабу с работы. Наша Ирочка была сама утонченность. Хрупкая тоненькая талия, и не скажешь, что она мама двойни, большие голубые глаза с наращенными ресницами, которые хлопали как опахало. Она трудилась в поте лица каждый день без выходных. Хоть маме и удалось выбить из бывшего мужа Иры алименты на детей через суд, это девушку не расслабило. Она развивала свой салон, работала сама, и приглашала новых мастеров, расширяя разнообразие услуг для клиентов.

– По поводу наряда, даже не знаю, – ответила я. – Возможно надену просто школьную форму.

– Что ты, дорогая, какая еще форма? Это праздник, или где? – Ира никогда не стеснялась в выражениях. – Какую роль ты будешь на нем выполнять?

– Я – ведущая всего мероприятия.

– Тем более, – схватилась она двумя руками за свою голову. – Нам нужно блистать! У тебя есть платье, чтобы и нарядное и строгое одновременно?

– Нет, думаю, такого я в своем шкафу точно не добуду.

– Тогда наденешь мое платье, – задумалась Ира. – Сейчас только подумаю какое. А ты давай раздевайся, куртку на вешалку, сумку на стул, присаживайся в кресло перед зеркалом.

Я почувствовала себя Золушкой. Ирина, словно Фея Крестная кружила вокруг меня то с расческой, то с утюжком для волос, то с тушью для ресниц. Вся ее работа длилась около часа. Я даже не устала сидеть на одном месте.

– Готова? – задала мне вопрос Ирина, когда махнула последний раз по моей скуле кисточкой для макияжа.

– К чему?

– Увидеть свое перевоплощение! Вот к чему! – и развернула кресло.

Я подняла глаза и уставилась в зеркало. На меня из зеркала смотрела вовсе не та Вера, что я видела час назад в школе. Это была красивая молодая девушка. Ира вывела акцент на мои глаза, они как будто стали занимать половину лица. Ресницы были сильно прокрашены тушью, что казалось, касались бровей. На губы она нанесла перламутровый блеск, скулы выделила тоном темнее. Волосы наконец-то приобрели, как сказала бы моя бабушка – «божеский вид». Пробор Ира сделала глубже на одну сторону, утюжком закрутив волосы в небольшие волны. И я снова подумала об Исаеве. Как он удивится, увидев меня такую. Потом вспомнила, что сегодня рядом со мной на помосте ведущего будет стоять Царев и немного стушевалась. Его реакция меня тоже волновала. Не хотела, чтобы он разочаровался в своей псевдо девушке. Сегодня я буду звездой вечера. Однозначно! Будет по – моему! И точка.

– Вера, не нравится? – загрустила Ира, стоявшая за мной. Я посмотрела на неё в отражение зеркала.

– Что ты, Ириша. Наоборот, мне очень нравится! Я просто в шоке! Никогда такой себя не видела.

– Ты будешь королевой вечера, вот увидишь! Домой заходить будешь? Или сразу в школу?

– Нет, в школу побегу, там уже меня потеряли, судя по жужжанию телефона в сумке.

– Тогда платье тебе моя Наташа принесёт в школу, я написала няне сообщение какой наряд передать. Они же тоже в сценке участвуют.

Я вспомнила, что её близняшки дарят цветы учителям от начальной школы и поют песню. Потом посмотрела на часы. До концерта оставалось два часа. Нужно бежать переодеваться.

– Я очень тебе благодарна, Ирина, – чмокнула я девушку в щеку, приобняв.

– Не стоит! Мы тут все большая и дружная семья! Мне только в радость тебе помочь. Платье я выбрала самое подходящее для сегодняшнего вечера.

Я доверилась этой сильной молодой женщине, попрощалась с ней, и побежала обратно в школу.

Все дороги были залиты водой, такое чувство, что небо решило вылить на нас месячную норму сегодня ночью. Листья сильно облетели под натиском природы и теперь покрывали асфальт желтым мокрым ковром, блестящим на солнце.

Подойдя к школе, я услышала крик Ваньки на весь двор. Доносился он из окна актового зала на третьем этаже.

– Верка, да где же тебя носит? Поднимайся скорее. Тут все с ума как будто сошли без тебя. Организации никакой.

Я быстро вскинула голову вверх и прокричала, что сейчас буду и что незачем так орать. На моей голове был капюшон, снимать я его не стала, быстро просквозила мимо поста охранника, поднялась в актовый зал, где готовились к масштабному событию, зашла в гримерку, где сидела одна лишь Маша.

– Марусь, здравствуй! – поприветствовала я подругу.

– Привет, привет, Верусь, – не поднимая голову от ватмана, ответила мне девушка. – Давай переодевайся, тебе второклашка Наташка принесла пакет с нарядом, вон там, на парте лежит, – показала она рукой, также, не поднимая глаза на меня. – Я тут последние штрихи доделываю, нужна особая концентрация.

– Если нужно помочь, обращайся.

– Да что ты, Вера, тут твой Исаев уже извелся весь, я имя Вера слышу каждые пять минут: «Вера сказала, дождемся Веру, Вера будет недовольна….» – иди уже, рули всем, подруга, – наконец- то оторвавшись от своего художества Маша, посмотрела на меня. – Вот это же ничего себе! – восторженно произнесла девушка.

Наспех скинув школьную форму, я уже натягивала платье Ирочки, осталось только молнию застегнуть сзади на спинке. В гримерной у нас стояло напольное зеркало в полный рост. Подойдя к нему, я слегка опешила. Я не узнавала своего отражения. Во-первых: непривычный макияж с прической делали свое дело, изменили меня до неузнаваемости, а во-вторых: платье гармонично вписалось в мой образ и шикарно его дополнило. Оно было темно синего глубокого цвета, юбка солнце – клеш спускалась ниже бедра, открывая колени, горловину украшал белый декоративный воротник из кружева, такой же материал обрамлял и длинные рукава манжетов платья. Юбка и верх были сшиты между собой по талии, красиво подчеркивая ее. Я повернулась к подруге со стеснительной улыбкой.

– Поможешь молнию застигнуть сзади? – попросила я.

Машка подбежала ко мне и, поддерживая замок за основание, подняла бегунок по звеньям до предела наверх.

– Вера, какая ты красивая! – смотрела она из-за моей спины на отражение в зеркале. – Сегодня Исаев будет у твоих ног!– я улыбнулась Маше и мысленно поблагодарила ее за поддержку.

– Романова, ну ты где? – послышался за дверью.

– «На ловца и зверь бежит» – подумала я, и крикнула другу – Иду, Вань, переодеваюсь.

Дверь хотели открыть, но передумали. Теперь Исаев добавил спокойнее, умоляющим тоном. Нас разделяло лишь дверное полотно.

– Верочка, ну пожалуйста, родная моя, поторопись. Ты итак самая красивая, выходи быстрее и задай всем взбучку. Все без тебя рушится.

Мы с Машкой тихо засмеялись.

– Иду, иду. Сейчас начнем генеральную репетицию, прогоним все номера. Вытаскивайте трибуну ведущего на постоянное место слева.

– Хорошо, уже тащу. Сейчас с Царевым все сделаем, – быстро проговорил Ванька и его шаги начали удаляться от двери.

Я вспомнила о Кирилле. И почему- то почувствовала сладкое предвкушение от встречи с ним. Но главный виновник моего перевоплощения – это, безусловно, Исаев.

– Ну что, звезда вечера, ты так и будешь одна собой любоваться. Иди уже, покори эту толпу фанатов. Пусть Скворцова упадет под твою трибуну от шока. – Вывела меня из оцепенения Иванова.

– Спасибо за поддержку, подруга, – развернувшись от зеркала, приобняла я Машу за плечи. – И что бы я без тебя делала?! – с грустью произнесла я.

– Всегда, пожалуйста! Ты чего загрустила? Спешу напомнить, что это я остаюсь на следующий год в школе без тебя, а не наоборот.

– Только свисти, и я тут как тут!

– Ты как Черный плащ, что ли? – рассмеялась Маша.

– Нет, я как фея-крестная! – опять с теплотой вспомнила я Иринку, которая написала мне подбадривающее сообщение в месенджер на телефоне. Мама с бабушкой тоже пожелала удачи.

Актовый зал кишел людьми. Одни устанавливали арку для фото зоны к окну, чтобы света для фото было больше. Машина задумка с объёмной декорацией оправдала все ожидания, в чате школы уже начали появляться картинки учеников и учителей в этой локации. Другие примеряли лица преподавателей из картона, и дергали головами, проверяя, чтобы они не слетели во время активных танцевальных движений.

В зал в буквальном смысле слова влетела Анастасия Владимировна, а за ней гуськом шествовали семиклассники, каждый нес в руках по огромному букету цветов. Шествие было достаточно большим, потому что учителей в нашей школе хватало. За парнями бежали девочки – одноклассницы с пустыми ведрами для цветов. Не наполнять ведра водой было правильным решением, оказаться в вымоченным от стеблей цветов наряде не захочется никому в такой праздник. Через открытую дверь, я увидела Скворцову, Моргунову и еще несколько девчонок из нашего класса, которые прихорашивались у зеркала в коридоре.

Меня как будто не замечали, я была сторонним наблюдателем, двигающимся в сторону сцены.

Они стояли за занавесом, я услышала по голосам: один по звуковой окраске был баритоном и принадлежал моему лучшему другу, другой был грубее, но еще сформировавшимся мужским басом его назвать было нельзя. Тёплые оттенки с хрипотцой выдавали в нем Царева. Они спорили. Ванька пытался подвинуть постамент ведущего вглубь сцены, апеллируя тем, что я не люблю большого внимания к себе, а Царев наоборот хотел поставить его на передний план. Я стояла у сцены и наблюдала за происходящим, не вмешиваясь. Наконец – то парни показались из-за ширмы.

Оба были прекрасны. Я даже не заметила сегодня в спортивной борьбе на физкультуре, что мой друг отстриг свои светлые выгоревшие пряди. Теперь его цвет волос походил на мой – русый, но без рыжинки. Он был одет в свой любимый костюм – тройку, выполненный из ткани в светло серую клетку, под жилеткой виднелась белая рубашка, горло которой утягивал серый галстук, который был на оттенок темнее цвета ткани костюма.

Царев же был настоящим конферансье – с бабочкой вместо классического галстука и в черном костюме, который сидел на нем идеально, подчеркивая красивую атлетичную фигуру.

Я подала голос:

– Не спорьте, пожалуйста, поставьте её посередине слева, – попыталась перекричать толпу трудящихся в зале я.

Оба парня поставили держащую в руках трибуну, выпрямились и повернулись на мой голос. Царев не сразу разглядел меня в толпе учеников, снующих как муравьи по актовому залу, а Исаев не поверил своим глазам, сощурился, даже, мне показалось, открыл рот от удивления. Оба замерли как истуканы.

Глава 7.

Целью моей был Исаев, но то, что оба парня были шокированы моим перевоплощением, мне, определенно, нравилось.

– Царь, ты видишь тоже, что и я? – промямлил Ваня своему напарнику.

– Я не знаю, что видишь ты, а вот я, кажется, ослеп! – и они оба рассмеялись.

– Прекрасная незнакомка, куда вы спрятали мою Веру? – обратился уже ко мне Ванька.

– Прекращай дурачиться, подай лучше руку, не хочу обходить всю сцену, – строго посмотрела я на друга.

– Уже бегу, – послал он мне, а потом обратился к Цареву. – Это точно она. Она вернулась! А я уж рад был подумать, что моя Вера-мегера перевоплотилась не только внешне. Рано радовался! Сейчас начнется армия в самых худших ее проявлениях.

Ваньке частенько доставалось от меня. Моя требовательность и принципиальность во многих вопросов часто достигала своего апогея в его присутствии. Я старалась всегда выложиться по полной, чтобы не было стыдно перед самой собой, в первую очередь, что ты что – то могла сделать, но не сделала или не успела. Спорт, учеба, общественные мероприятия – везде мне приходилось включать свои организаторские способности. И, благо, кнутом или пряником, я достигала поставленных передо мной целей. Моему постоянному спутнику в лице Исаева перепадало больше всех, но отказать в помощи он мне не мог. Между нами была нерушимая связь, создаваемая годами непрекословной дружбы.

Оба парня бросились мне на помощь. Царев оказался первым, чего я никак не ожидала. Подхватив меня под мышки, оторвал от пола, поднял на сцену и не спешил опускать.

–А ты так и будешь держать меня навесу, Царев? – парень вышел из транса, вызванного моим появлением в новом обличье.

– Ой, да, извини! – занервничал Кирилл и поставил меня на сцену. – А ты умеешь удивлять, Романова! – произнёс он еле слышно, его дыхание касалось моих волос.

Я быстро отошла от Царева под предлогом осмотра тумбы для ведущих. Наша трибуна была доставлена нам прямиком из Государственного университета нашего города, там ее благополучно списали в утиль, а нам она служила верой и правдой уже несколько лет, как постамент, с которого озвучивали концертную программу.

– Ничего мне здесь не поломали? – начала вживаться в роль мегеры я.

– Ну что ты, Вер, мы с ней как с новорожденным младенцем обращались. Да и вообще, подруга, прятаться за тумбой – это преступление. Все должны увидеть эту красоту.

– Ты Царева имеешь ввиду? – перевела я оценивающий взгляд на красавчика в черном. Парни сделали вид, что меня не услышали.

– Кир, у нее, кажется, температура поднялась от макияжа и укладки, бормочет что – то нечленораздельное, понесли ка трибуну обратно, будете вещать без нее. – Они вдвоём подхватили мебель, не услышав моих протестов, и затащили ее обратно за кулису.

Анастасия Владимировна разобравшись с цветами, поднялась на сцену, подойдя ко мне, и тоже выпучила глаза от удивления. Я опередила её и заговорила первая:

– Да, я знаю, что выгляжу не как обычно. Но давайте отложим обсуждение этого на потом. Что у нас по плану?

– Как скажешь, Вера. Но знай, я в приятном шоке, – оглядела меня с ног до головы учительница. – Ваня и Кирилл должны были уже подключить микрофоны. Можно начинать репетировать. У нас полтора часа до начала.

Вооружившись сценарием и громкоговорителями, мы прогнали всю концертную программу за час и двадцать минут, разобрали последние нюансы и решили, что можно приглашать в актовый зал учителей. Сначала у нас был запланирован небольшой фуршет. Сладкие презенты, безалкогольное шампанское, работа фотографа в фотозоне – все создавало атмосферу волшебного и долгожданного вечера. Директор, завучи и старший преподавательский состав расположились в первых рядах, за ними расселись остальные учителя и работники школы в разных сферах – столовая, библиотека, канцелярия, бухгалтерия и приглашённые гости из администрации и государственных структур. За пять минут до начала, я увидела, как в зал входит смутно знакомый мужчина. Покопавшись в памяти, я вспомнила, где его видела.

– Царев, что твой отец здесь делает? – обратилась я к парню, облокотившемуся к стене и читающему сценарий. Оторвавшись от планшета, он поднял на меня глаза. – Это ведь он вон там? – показала я пальцем в сторону мужчины, а Царев проследил за направлением моей указки.

– Романова, а тебя не учили, что пальцем показывать не прилично?

– Не умничай. Сложно на вопрос ответить?

– Да он, он!

– А что он здесь делает? – не отставала я.

– Так силовиков тоже пригласили? А он ещё и в этой школе десять лет штаны просиживал и девчонок за косички дергал, – улыбнулся Царев, обнажив свою ямочку и дернув меня легонько за прядь волос.

– Ай, чего творишь? – возмутилась я.

– Давай уже начинать. Все расселись. Вон смотри, Анастасия тебе сигналы посылает.

Анастасия Владимировна махала мне с другой стороны закулисья. Когда я обратила на нее внимание, она начала показывать мне на часы на ее руке, таким образом, объясняя, что пора выходить к зрителям с приветственным словом. Кивнув ей в ответ, я повернулась обратно к Цареву.

– Фух, что-то я переживаю, – выдохнула я фразу на одном вдохе.

– Как я понял, тебе не впервой проводить такие мероприятия! – уточнил Царев.

– Но каждый раз, как в первый раз, – ответила я и нервно улыбнулась.

Царев подошел ко мне, встал перед моим лицом и положил обе руки на мои плечи, я подняла на него глаза, уставившись, как мышь на удава. Он, определенно обладал чудесами гипноза.

– Вера, ты со всем справишься! – смотрел на меня Царев, не отводя взгляда. – Мы со всем справимся! – поправил он себя. – Я поддержу тебя и помогу. Сценарий, я уверен, ты перечитывала сотни миллионов раз, – мягкий голос парня успокаивал, но ненадолго.

Я начала моргать и в поле зрения попался Исаев со Скворцовой, стоявшие у музыкальной установки, где Ванька должен был включать соответствующую музыку. Мне стало нестерпимо грустно. На месте Царева должен был быть мой Ваня, а я поддалась порыву – «хочу ему доказать», выбрала себе в напарники другого. «Какая же ты дура!» – обозвала я саму себя мысленно, внутри все встрепенулось – «Вот теперь стой и смотри, как он улыбается не тебе». И Ванька обратил внимание на меня, Кир уже отпустил мои плечи и тоже смотрел в сторону ребят. Эта немая сцена на фоне гула голосов зала слишком затянулась. Ее разрядил мой напарник:

– Романова, зачем ты себя истязаешь? Подойди и скажи ему все. Или ты боишься отказа? – уже совсем другим тоном продолжил Кирилл.

Да именно этого я и боялась, что Ваня не поймет, что посмеется надо мной, скажет, что влюбился в Скворцову, а я для него всего лишь подруга, а по совместительству еще и соседка. Но вслух я, конечно, этого не произнесла. Собравшись с мыслями, собрав себя по частям, я гордо вздернула свой подбородок и обратилась уже совсем с другим настроем к Цареву.

– Бери микрофон и говори, чтобы все уселись на свои места. Готовность – пять минут для всех.

– Вот такая ты мне, однозначно нравишься больше! Так точно, мой босс. Сейчас все организуем.

Царев поднес к губам микрофон и красивым голосом, который, казалось, еще больше преобразился громкоговорителем, выполнил мою просьбу.

Толпа начала рассредоточиваться по своим местам. Царев-старший проводил, поддерживая за руку, нашу самую опытную учительницу по русскому языку – Пелагею Ивановну и сам сел рядом с ней в первом ряду. Она смотрела на мужчину добрыми благодарными глазами, мужчина был настоящим джентльменом. Кирилл пояснил мне потом, что эта мудрая женщина была классным руководителем его отца. Он часто рассказывал ему о своих школьных приключениях, и как, только пришедшая в их школу молодая учительница, с редким именем – Пелагея, всегда вставала на защиту своих учеников.

Зазвучала приветственная музыка, открывающая наш концерт. После нее мы с Царевым вышли на середину сцены и декламировали вступительную речь. Парень из десятого класса, Игорь, кажется, направлял на нас свет софитов, от которых слепило глаза, но выглядело это очень презентабельно и красиво.

Весь концерт прошел на одном дыхании. Все номера, отчеканенные до идеала на репетициях, были безукоризненны. Детки из младших классов, такие милые и непосредственные стали изюминкой вечера, они рассмешили и заставили пустить слезу умиления зрителей. Показывали они сценку по мотивам сказки ««Репка» – предыстория», где вместо корнеплода вытаскивали из мешка учебники по разным предметам, и, добравшись до учебника по биологии, решили, что именно она им и поможет вырастить урожай, а остальные предметы станут подспорьем и помощниками в этом. Главные роли в их маленьком спектакле были отведены близняшкам – Саше и Наташе, игравших внучек.

Песня Анастасии Владимировны и Анны Петровны вызвала шквал аплодисментов. Кто – то в последнем ряду даже присвистнул, отчего наш директор, повернулся на сто восемьдесят градусов, в поисках нарушителя протокола. После этого свистунов больше не было слышно. А «танец-с лицами преподавателей» заставил многих подскочить со своих мест, пританцовывая, чтобы рассмотреть свои диско таланты, изображаемые учениками. Номер имел огромный фурор. Мы слепили микс музыки разного промежутка времени последних пятидесяти лет. Я смотрела на Исаева и Скворцову, взявшихся за руки, и кружащихся друг с другом в паре, выполняя различные танцевальные элементы. Они были молоды и красивы, Исаев бросал на нее нежные и влюбленные взоры, а она пользовалась его вниманием. Но от меня не ускользнуло, что Риткин взгляд часто был направлен в сторону Царева. «Не хватало еще того, чтобы моего лучшего друга использовала эта кукла Барби в своих целях» – думала я.

Одну из песен, под названием «Лесник», мы взяли из репертуара «Король и Шут». Царев подкинул эту идею и был доволен, что мы ее пустили в дело. Пары брались за обе руки, повернувшись, друг к другу, и начинали на словах: «Будь как дома путник, я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу, я ни в чем не откажу» подпрыгивать, выбрасывая поочередно ноги вперед по диагонали, то правую, то левую. Лица из картона были развернуты всегда в актовый зал. На выкрике: «Хей» – все подбрасывали руки вверх. Зрители подключились к нашему флэш-мобу, создав «лес рук».

С каждым выходом на центр сцены, объявляя следующий номер, становилось все спокойнее. А может дело в Цареве? Он перенимал словестную инициативу вовремя, паузы между нашими ролями были уместными, мы не просто тараторили текст, а общались друг с другом на сцене, обращались к залу и артистам. Царев даже вставлял свои экспромты, которые заставляли меня восхищаться им. Я впервые встречаю такого разностороннего и умного парня. Может быть, я просто плохо смотрю по сторонам? А следовало бы! Тогда бы, возможно, не попала в такую глупую безвыходную ситуацию, когда влюбляешься в друга детства, потому что не было возможности общения с другими парнями, а все время занимал он единственный и неповторимый.

В нашем заключительном выходе, после совместной песни всей параллели одиннадцатого класса, я должна была закончить всю программу своим стихотворением. Кирилл, переняв, в очередной раз, инициативу на себя, объявил, что я написала его сама, хотя таких слов в его тексте не было. Я взглянула на него округлившимися от возмущения и удивления глазами, он тоже посмотрел на меня, пауза затянулась, все зааплодировали, поддерживая автора. Кирилл, в шуме хлопающих зрителей, пожелал мне еле слышно удачи и сделал шаг назад, удаляясь вглубь сцены. Стало одиноко. Я вышла на середину, свет освещал меня, я нервничала. Зал замолк в ожидании. Опустила глаза в планшет, пробежала по первой строчке, напомнив себе слова, и начала с выражением декламировать, подсматривая:

Мы окружности чертим в тетрадях,

Чтобы площадь фигуры найти.

Прочитаем Есенина, Блока,

Мимо Пушкина сложно пройти!

Не страшны нам задачи, примеры,

Их решить, хватит знаний и сил.

Ведь в начале – мы все пионеры,

Нас учитель всему научил!

Как читать складно, ловко и быстро!

Как писать аккуратно и чисто!

И подскажет нам, как без проблемы,

Найти нужные теоремы!

Все внимательно слушали меня, а я слышала только стук своего сердца, которое начало биться сильнее, когда я поняла, перевернув страницу, что продолжения стихотворения там нет. Повисла тишина! Разрушающая, позорящая тишина. Я начала искать помощи, как привыкла, в лице Исаева, оглянулась в сторону закулисья, где он что – то рассматривал в телефоне Скворцовой, не обращая на меня никакого внимания. «Давай, вспоминай, что там было дальше, ну пожалуйста, Вера!» – вторила я сама себе. Спасение пришло, откуда я его не привыкла ожидать. Послышалось несколько медленных шагов, я еле повернула голову назад, ко мне приближался Царев. Свет осветил нас обоих, он посмотрел на меня пронзительно и по – доброму, а когда увидел, что в глазах начали скапливаться слезы, продолжил за меня, повернувшись к зрителям:

Берега омываются морем, что впадает потом в океан.

А учитель на каждом уроке,

В ручеек подливает стакан.

Превращая знания в реку,

Ученик пожинает плоды.

Чтобы путь был полон успеха,

Раскрываем таланты свои.

И не хватит раздолья словам,

Благодарностям и похвалам!

Ваши знания – наша награда!

Этот день посвящается Вам!

Все подскочили с места, начали кричать «Браво» и аплодировать во всю силу, отбивая ладони. Свет померк, занавес начал медленно закрывать нас. Я потеряла дар речи, не могла вымолвить ни слова, и только когда мы полностью были закрыты от зрительского зала, повернулась к моему спасителю и произнесла:

– А ты умеешь удивлять, Царев!

– У меня был хороший учитель! – ответил парень, повернувшись ко мне, и смахнул слезу с моей щеки, которая предательски покинула слезный мешок.

Зрители не переставали забрасывать нас овациями за ширмой занавеса.

Исаев прибежал с объятиями. Поднял и начала кружить, я поджимала ноги, чтобы не зашибить кого – то ими.

– Вот это вы круто придумали концовку. Я сначала подумал, что ты слова забыла, – проговорил он мне в ухо, зарывшись в волосы.

– «А то как – же, думал он. Видела я, чем ты занимался. От Ритки оторваться не мог», – мысленно отчитывала я Ваньку, но вслух произнесла иное:

– Да, это была идея Кирилла. Он не только мой со ведущий, но и со автор. Да, Кир? – повернула я голову, но парня рядом не оказалось.

– Он в зал спустился. Стоит там с мужиком каким – то разговаривает, отец походу его, Рита тоже пошла поздороваться.

Я выглянула со сцены из-за кулис. Скворцова и Кирилл стояли возле Царева – старшего, что – то обсуждая и улыбаясь. Ритка яростно жестикулировала руками, выставила свой бюст всем на обозрение, расстегнув непозволительно много верхних пуговиц на блузке, после чего положила голову на плечо Кирилла, но тут же её убрала. «Вообще – то он мой парень. Что она себе позволяет?» – взбунтовалось всё внутри. «Друга моего охомутала, так ещё и союзника окучивает, сейчас я тебе устрою!» Пригладив выбившуюся прядь волос, я зашагала к лестнице, чтобы спуститься со сцены. Ваньку увела Анастасия Владимировна, чтобы он помог ей что – то перенести. По пути меня поздравляли с отличным выступлением, благодарили за организацию, делали комплименты.

Добралась до Царевых я не сразу, Скворцова уже покинула их компанию. Первым меня заметил Сергей Иванович:

– Здравствуй, Вера. Я поражен вашим выступлением. Кирилл сказал, что это ты всё организовала! Браво – не иначе!

– Добрый вечер и благодарю! Но Ваш сын искусный лгун, – посмотрела я на своих собеседников по очереди. – Он не меньше моего принимал участие в нашем проекте. И спас меня от позора в финале.

– Да, а я не заметил, что что-то было не по плану. Вышло вполне гармонично. Вы вдвоём прекрасно смотрелись со сцены, в образах восьмидесятых годов прошлого столетия. Так и было задумано? Я даже окунулся в ностальгию. Когда, сидя в этом актовом зале, еще в начальной школе, для нас также выступали на сцене старшеклассники! – мужчина пустился в воспоминания.

– Нет, просто мы мысленно сговорились с Кириллом, и попали в точку, – взглянула я со стеснением на парня.

– Вы мыслите с моим сыном в унисон. Отрадно. Буду надеяться, что теперь его мысли всегда будут в порядке и направлены по правильному руслу, – похлопал он сына по плечу и добавил: – Мне пора идти, а то Пелагею Ивановну уже окружили кавалеры, – подмигнул он нам и направился в сторону учителя, которая принимала подарки и поздравления от большого количества своих бывших учеников.

Отец Кирилла отошел от нас, мы остались вдвоем, посреди толпы, обсуждающих концерт. В компании парня я чувствовала стеснение, для меня было загадкой, как так он на ходу придумал несколько четверостиший, да и не просто про «А», «И», «Б», которые сидели на трубе, а так складно и ловко все завернул. Только я хотела нарушить наше молчание, мучающим меня вопросом, как мне на шею повисла Машка и начала целовать в обе щеки.

– Подруга, ты произвела фурор! Просто – ВАУ! Было так круто, что круче просто не бывает. Вы как артисты из черно – белого кино. Такие статные. Царев, а какая у тебя дикция, – за секунду девчонка перекинула свое внимание с меня на моего партнера. – Тебе только на радио работать, я бы слушала только твою волну, – Иванова была неугомонна. – А это слияние в конце. Вера, как ты могла написать такое стихотворение? До самого сердца достала, в душу постучалась. Восторг!

– Маш, ты закончила свою тираду? – попыталась остановить я девчонку. А Кирилл просто стоял и улыбался, умиляясь моей подруге.

– Я ваша фанатка, ребята!

– На самом деле все не так уж и гладко вышло. Представляешь, я потеряла последнюю страницу стиха, а Кирилл на ходу придумал продолжение, иначе бы это был не фурор, а позор. Ты бы меня тогда уже из друзей удалила молниеносно.

Машка вылупилась на Царева как на святого, спустившегося на бренную землю.

– Ты – мой герой, Кирюша! Спа-си-тель! – разложила она слово на слоги!

Зрители начали потихоньку покидать актовый зал, многие разбились по парам, обсуждали сегодняшний праздник, все учителя несли в руках красивые букеты. А нам ещё предстояло много работы по наведению порядка здесь. Вот так, сначала всё организуй, потом проведи, а потом всё за собой убери! Но я выдохнула с облегчением. У нас всё получилось! А вот отсутствие последнего листа в моем сценарии приводило меня в бешенство, как только мысли обращались к итоговой сцене. Не мог же он просто так взять и убежать из моего планшета?! С этим нужно разобраться!

– Пойдёшь переодеваться, Маш? – спросила я подругу.

– Да я не буду, а вот тебе стоит. Платье очень красивое, ещё зацепишь где, или испачкаешь, пока будем тут всё разносить по местам.

– Ты права! – и я в одиночестве пошла в сторону гримерной, а Машка потащила Царёва разбирать фото зону.

Подойдя к двери, я взялась за ручку, чтобы открыть ее, но она поддалась мне без усилий. В классе кто – то был. Я услышала знакомый девчачий голос, это была Вика Моргунова:

– Ты видела, как она посмотрела в вашу сторону, когда обнаружила, что лист, с продолжением текста отсутствует? – говорила она.

Дверь я открывать не стала, и дышать тоже, казалось, перестала. Я понимала, что речь сейчас идет обо мне.

– Я даже подумала, что Верка сразу поняла, кто ее стихотворение припрятал, – тихо рассмеялась Моргунова. – Сразу повернулась в вашу сторону. А вы, как ни в чем не бывало, в телефоне копались. Я так боялась выдать свою осведомленность и заржать на весь актовый, в котором, казалось, в этот момент даже слышно было, как пыль оседает.

Мне так хотелось открыть дверь и посмотреть с кем она ведет диалог, но я держалась.

– Да ничего она не поняла! – раздался противный писклявый голос, который стал мне ненавистен за последний месяц настолько, что я готова была сжать шею его обладательницы так сильно, что бы она не смогла больше произнести ни звука.

Это была Маргарита Скворцова!

Да, да, та самая Ритка, за которой увивается парень, которого я пророчила себе в любимые, мой лучший друг детства, сосед и одноклассник.

– А как ловко Царев ее выручил. Я думала, он с тобой в одной песочнице. А оказалось наоборот.

– Кирилл тот еще экспонат. Я училась с ним в одном классе три года и не смогла разгадать, что он за человек такой. Везде вроде бы хороший и понятный, а какой симпатичный, – я представила, как она закатила глаза, – но чужой, – задумчиво произнесла Ритка, и добавила: – я ведь даже с ним встречалась полгода в лицее. Любовь была, аж искры летели. И все равно не разгадала.

– Даже так? – удивилась Моргунова. – А почему расстались? Вы очень эффектная пара. Он такой жгучий Кен, а ты – настоящая кукла Барби, как тебя все в школе называют.

– Он против серьезных отношений. Собрался работать идти после школы в органы, как и его отец. Не хочет ни к кому привязываться. Но это он так думает только, я развею его сомнения. Пусть погуляет, перебесится, а потом вернется ко мне. А я подожду! У них там семейная драма какая – то, вот он и не верит в любовь.

– Не боишься, что Романова на него глаз положит?

– Да ты что, она кроме своего Исаева никого не видит, – уверенно заключила Скворцова. – А мне он тоже нравится. Интересный парень. Пока он первый кандидат на мое внимание и сердце в этом учебном заведении.

– Смотри как – бы не досталось тебе от Веры. Она за него глотку любой перегрызет.

– А что я!? Он сам ко мне прилип. Я лишь пользуюсь. А Верка твоя как бы зубы не переломала об меня.

– А если Кирилл одумается и вернется к тебе?

– А он одумается, и вернется! Поиграется с парочкой дурнушек у вас тут, как он обычно это делает, соря девушками направо и налево, не включая своих чувств, лишь восполняя мужские потребности в женском внимании! – уверила Вику блондинка.

Я больше не могла этого слышать. В ушах звенело. Как быстро нашлась виновница моего несостоявшегося позора. А Исаев тоже хорош, не замечает, что за человек его новая подружка. Понятный мне мир юношества сыпался на глазах. Взрослые проблемы захлестывали с головой, не давая вдохнуть: предательство, лживость, конкуренция. Как вернуть все на свои места, я не знала.

Решив, что переодеваться в класс я заходить не буду, вернулась на помощь своей подруге. Как же я была зла, просто не передать словами. За что эта новенькая пытается со мной поквитаться? Никаких негативных действий с моей стороны в отношении нее не было. Съязвила пару раз. Да! Не спорю! А она сразу решила ударить, да побольнее. Сейчас не вышло, спасибо Цареву. А что ожидать дальше? Помнится, Кирилл говорил, что конфликтовать она со мной не будет, побоится. Не я начинала эту войну, видит Бог – не я!

Меня всё еще трясло от злости, когда я подошла к Ивановой и компании.

Кирилл снимал с одной из арок черную ткань, под четким руководством Марии. Порвать ее было равносильно очередному выспрашиванию бюджета, который еще было на что потратить, моей неугомонной главе редколегии. Парню помогал светорежиссер Игорь, который был одноклассником Маши. Справлялись они успешно, судя по расслабленному поведению подруги, следящей за парнями и собирающей опавшие бумажные листья в одну стопку.