Читать онлайн Избранница Дикой Охоты

Пролог

Подол платья из белого шёлка мешался под ногами, когда я спускалась по широкой лестнице в главный зал замка. Там, внизу ждали двое: мой возлюбленный и мой убийца. Невозможная любовь, в которую я вляпалась, как девчонка, в последние дни жизни в этом мире. И жених, который заберёт мою силу, а потом вышвырнет меня из башни прямо на острые скалы.

Я пыталась сбежать, пыталась бороться, но всё тщетно. Магия Призыва, пожертвованная мне, попаданке из другого мира, укрепит того, кого должна была уничтожить. Всё оказалось зря.

Горло перемкнуло от сдерживаемого плача. Пришлось остановиться и сделать несколько вдохов-выдохов. Я не позволю ни одной слезинке скатиться по щеке. Никто сегодня не увидит меня слабой.

Свадьбу готовили в спешке, не подобающей могущественному повелителю Дикой Охоты, и я понимала, почему. После всего, что я учудила, лишь свадебный обряд мог сковать мой дар, подчинить его жениху. Но я и так уже была связана силой, державшей крепче любых кандалов.

«Одно неверное слово, и я казню его на твоих глазах». Кинжал, прижатый к шее любимого, грозил пустить ему кровь.

У меня не осталось надежды.

Стук моих каблуков громом отдавался в ушах. Широкие золотые браслеты жгли запястья. Бриллиант размером с перепелиное яйцо тянул шею вниз, но я упрямо вздёрнула подбородок.

Когда я спустилась в широкий холл, то первым увидела его. Мы встретились взглядами. Люди вокруг исчезли, растворились чёрными пятнами на фоне серого камня. Никого не осталось – только мы двое. Но время помчалось вперёд слишком быстро. Вот мы в разных концах холла, а вот он уже взял меня под руку. От его пальцев, сжавших мою ладонь, по коже пронеслись искры.

«Пожалуйста, не делай этого!» – последняя мольба так и не сорвалась с губ.

«Я не могу без тебя…» – последнее признание застряло в горле.

Двери открылись. Заиграла музыка.

Любимый повёл меня к алтарю, где уже ждала смерть.

Глава 1. Кладбище, ссоры и прошлая жизнь

Памятник на маминой могиле запорошил снег. Я аккуратно смела его голой ладонью, позабыв надеть перчатки. Конец октября выдался на редкость ненастным: затяжные ливни сменились резким похолоданием и снегопадом, заставив припозднившихся автолюбителей выстроиться в очереди на шиномонтаж. Сегодня сороковой день со дня смерти, и на кладбище я добиралась по многокилометровым пробкам, в душе надеясь, что никого уже не застану. Но мне не повезло.

– А вот и моя сестрёнка! Явилась-таки.

Хлопнула дверца такси, и ожидаемо подвыпивший братец направился ко мне по свеженасыпанным сугробам. В предзакатных сумерках Коленька выглядел даже прилично: чёрное кашемировое пальто распахнулось, на шее болтались хвосты шерстяного шарфа, а красные от недосыпа белки глаз и нездоровая серость лица почти незаметны стороннему наблюдателю. Но меня не обманешь, я-то знаю, куда смотреть.

– Неужели у моей такой занятой приёмной сестрички нашлось время прийти на поминки? – продолжил Николай, отмахнувшись от супруги – бледной усталой блондинки, закутанной в чёрный платок. Та пыталась поддержать его, но братец не принял помощи. Взмахнув руками, он поскользнулся на ледяной корке, лишь чудом удержавшись на ногах.

– Я их и организовала, – сквозь зубы бросила я, отвернувшись от брата. – Ты бы знал, если бы удосужился ответить хоть на одно сообщение.

– Простите великодушно, Агата Владимировна! Был крайне увлечён одним важным делом: скорбел по родной матери. – Николай издевательски поклонился, небрежно опёршись рукой на мамин памятник.

С трудом сдержав брезгливую мину, готовую вот-вот появиться на губах, я отступила от него подальше. Мерзавец! При маме он никогда не смел и слова сказать о том, что я приёмная в семье Алеевых, хоть за глаза всегда подтрунивал. Теперь же, после её смерти он больше не сдерживался.

– Гости уже уехали в ресторан, – сухо сказала я, пытаясь сохранить хотя бы видимость приличий. – Со всеми пробками мы будем там через час. Прощайся, а я жду у ворот.

Напоследок коснулась высеченной в граните эпитафии: «Сильнее смерти только память». Слишком мало времени у нас было в последние годы, а теперь и вовсе его не осталось. После гибели отца десять лет назад – его сбил пьяный водитель – я взяла на себя заботу о маме. Её безутешное горе обернулось нервным срывом, перетёкшим в затяжную депрессию. Она не могла спать, работать, да что там, она жила с огромным трудом. И мне, семнадцатилетней девчонке, пришлось выйти на первую работу. Это было тяжёлое время, но я не позволяла свесить лапки и начать жалеть себя: бесчисленные счета за врачей и лекарства приходилось как-то оплачивать, иначе вместе с папой я потеряла бы и маму.

Так я и жила: с раннего утра мыла офисы в бизнес-центре, потом выходила на основную работу в магазинчик цифровой техники, где хваталась за любые внеурочные смены, а вечером слушала лекции в универе, куда с трудом поступила на заочное. Экономическое образование я получила не для галочки. Сменив с пяток работ, чудом удалось устроиться в крупный нефтеперерабатывающий холдинг на самую простецкую должность в отдел финансов. Выкинуть меня из карьерной гонки никому так и не удалось, хотя многие и подсиживали, и откровенно посмеивались. Ну куда девчонке тягаться с важными дядьками в пиджаках? Но когда я возглавила отдел, в свои двадцать шесть став самой молодой в руководящем составе, никто уже не смеялся. Жаль только, что деньги, которыми я усыпала маму, не помогли вылечить слишком поздно диагностированный рак.

Отвернувшись, я прошла мимо Николая. Не хотелось даже смотреть на него: любимый младший сын, в последние годы он стал слишком часто пить, слишком много играть в карты и слишком сильно ездить по маминым нервам. Одно только клянченье денег чего стоило. Отказать ему она, конечно, не могла, а меня в это не посвящала. О долгах перед друзьями и родственниками, а также о бесчисленных кредитах я узнала лишь после её смерти – и с тех пор отношения с братцем окончательно разладились.

– Бессердечная дрянь, – выплюнул он мне в спину, стоило отойти на пяток шагов. – Упиваешься своей работой, карьеристка проклятая, даже на девять дней приехать не смогла. Алчешь всех денег мира, а сама с матерью достойно попрощаться не можешь, тварь.

Первый порыв развернуться и засадить поганцу по лицу я проглотила: ещё не хватает устроить потасовку на кладбище. Сжав руки в кулаки, выдохнула. Пусть захлебнётся ненавистью и утонет в займах: моих денег он больше не увидит. Квартира, в которой мама жила все последние годы, куплена мной, жаль, не сумела сохранить машину, которую она заложила, чтобы помочь «сыночку», но ничего. Теперь нас больше ничего не связывало: родственниками мы так и не стали, а сейчас и вовсе не за чем сохранять даже ту видимость отношений, что между нами когда-то была.

Николай всё ещё выкрикивал ругательства, становившиеся всё более несвязными, но я его не слушала. Придержав одной рукой платок, норовящий соскользнуть с волос, второй набрала сообщение водителю. Чёрт с ним, с братом, пускай добирается сам, как может, а мы поедем в ресторан. По пути отчётность просмотрю, телефон уже разрывался от беззвучных уведомлений помощницы.

Тяжёлый груз одиночества словно придавливал меня к земле. У меня не осталось никого – только работа, в которой я глушила всю горечь разлуки с мамой. Воспоминания об её сером восковом лице, тяжёлом прощании, похоронах – все они будто подёрнулись дымкой. Всё это было лишь месяц назад, но услужливая память напрочь подтёрла их, оставив чёрные бессонные ночи и дни, полные бессмысленного существования. На работе никто не ожидал, что я выйду раньше срока из принудительного отпуска, а я не могла больше оставаться один на один с мамиными вещами, которые нужно было разобрать, духами, которые пахли ею, и кипой семейных альбомов, в которых она бережно хранила наши с Колей фотографии.

Я нырнула в работу с головой, чтобы отгородиться от бесцельности собственной жизни, обступившей меня со всех сторон. Только бы перетерпеть этот последний день!

***

Поминки прошли на удивление тихо. Немногочисленные мамины подруги по одной подходили с соболезнованиями, то сочувственно поглаживая меня по руке, то предлагая любую помощь. Я, конечно, отказывалась. Когда-нибудь, когда у меня найдутся силы, я займусь продажей её квартиры, что-нибудь придумаю с её вещами, но только не сейчас.

Елена Петровна – мамина старшая сестра – как и всегда сурово отчитала меня за излишний трудоголизм. Впрочем, долго волноваться о моём состоянии она не стала, тут же переключившись на обеспокоенность Коленькиным здоровьем.

– Ох, горюет мальчишка! – причитала она, вцепившись в моё запястье, чтоб я не сбежала куда подальше. – Как бы не сделал с собой ничего.

Николай глушил «горе» по другую сторону длинного стола, раздражённо отмахиваясь от жены. Глаза братца бегали, пальцы дрожали, он то и дело дёргал головой – лишь слепой (или тёть Лена) могли принять это за горе. На меня он не смотрел, только постоянно заглядывал в телефон, словно ждал чего-то.

– Ты бы присмотрела за ним, Агаточка, – встревоженно шептала тётка.

Хотелось спросить, где она была, снабжая маму деньгами взаймы и даже не интересуясь, на кой чёрт той сдались столь крупные суммы, но я сдержалась. Ругаться с ней на глазах у Коли, только и ждущего повода для скандала? Нет уж, увольте. Ничего не оставалось, как молча ковырять вилкой в салате.

Отсидев положенные приличиями два часа, я сбежала. Отговорилась работой – и безбожно соврала. Просто больше не могла выносить тёткиных причитаний, скорбных воспоминаний, пьяный взгляд Николая. В спину, конечно, полетели возмущённые, а то и сочувственные шепотки, но меня это не волновало. Только бы добраться до квартиры, накрыться с головой одеялом и заснуть. К моему облегчению, брат даже не посмотрел мне вслед, отправляя кому-то сообщение.

Липкий мягкий снег сменился мелким холодным дождём. Центр города продолжал задыхаться в пробках, и я, рассудив, что последние пару кварталов проще пройти пешком, чем толкаться среди сотен автомобилей, выскользнула из машины, отправив водителя домой.

Снег под ногами стремительно таял, превращаясь в грязную кашу. Если срезать дворами, то через каких-нибудь пятнадцать минут я добегу до задней калитки охраняемого комплекса, в котором жила последние два года. Правда, перед этим нужно пройти через почти неосвещённый закоулок между домами, но это всего пятьдесят метров.

Уткнувшись в кашемировый шарф, я так увлеклась выбором пути между лужами и нерастаявшими сугробами, что совсем пропустила чьи-то тяжёлые шаги за спиной.

– Эй, красотка, куда торопишься?

Меня окликнули громко, совсем не таясь. Из черноты подворотни слева вынырнула высокая мужская фигура, сзади догонял топот не меньше двух пар ног. Ужас подкатил к горлу, заставляя втянуть голову в плечи. Сжав в кармане пальто ключи, я побежала, надеясь проскочить мимо мужчин.

Лужи брызгами разлетались под сапогами, глаза заливал мерзкий дождь, сердце от страха словно перестало биться. Выбраться на свет, туда, где гуляют собачники, спешат по своим делам люди, где висят камеры, где безопасно – это всё, о чём я могла сейчас думать.

Не тут-то было.

Меня перехватили в нескольких метрах от границы света, за которой маячило спасение. Грубый рывок впечатал в стену дома так, что весь воздух вышибло из лёгких. Отчаянно разевая рот, как вытащенная за жабры из воды рыба, я пыталась закричать, но не могла сделать вдох.

Трое мужчин обступили меня со всех сторон. Их лица казались бледными размазанными пятнами, словно прямиком из ужастиков. Тот, что поменьше, справа, зажал мне рот и ощутимо встряхнул.

– Не вопи, иначе сама знаешь, что будет. Поняла? – угрожающе прошептал он.

Я закивала, чувствуя, как по лицу текут слёзы ужаса. В следующий миг рука исчезла, а перед глазами мелькнула обнажённая сталь ножа.

– И что это богачки делают в таких местах? – издевательски спросил другой голос. Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Ах, да, тут за углом ваш элитный домишка. Жаль, не добежала, очень жаль.

– Хватит. – Третий мужчина сухо прервал насмешки напарника. – Ты, кукла, завтра же перепишешь на брата квартиру почившей мамки, поняла? И не смей отпираться, юлить или обратиться к ментам. Мы живо узнаем – и сегодняшняя встреча покажется сказкой.

– Что..? – тупо переспросила я. Его слова никак не могли достичь охваченного паникой мозга.

– Походу, Колян наврал, – презрительно хмыкнул второй мужчина. – Он сказал, ты какая-то важная шишка в финансах, а выглядишь как обычная тупая баба.

«Колян»? Я уцепилась за знакомое имя, поморщившись. Откуда они знают Колю? Страшная догадка прошила меня, будто током. Этот гад натравил на меня своих «дружков» по азартным играм! Ну, Николай…

Я облизнула в миг пересохшие губы. Пальцы сжались в кулаки, дрожь постепенно отпускала тело. Думай, Агата! Не дай страху поработить тебя.

– Конечно-конечно, – всё ещё заплетающимся языком зашептала я. – Завтра первым же делом поеду к нотариусу и всё сделаю.

А потом позвоню в полицию. Или просто вывезу все мамины вещи, оставив подонку одни голые стены, а сама перееду куда подальше, закинув в блок и его, и доставучую тётю Лену. Если ей хочется возиться с зависимым от запрещёнки Коленькой – на здоровье. А я просто мечтаю обо всех забыть. Надо только добраться в безопасное место.

– Смотри, какая послушная! – восхитился второй мужчина. – Неужели всё-всё сделаешь?

– Конечно, – кивнула я.

– Так может, нам и вторую квартирку прибрать к рукам? Уж больно ты покладистая. – Он сделал ещё шаг, заставив сильнее вжаться в мокрую стену за спиной.

Хотелось закричать, но я могла лишь прикусить губу и, зажмурившись, молить, чтобы они оставили меня в покое.

– Я шучу. – Мужчина вдруг отодвинулся, а я сумела сделать крохотный вдох. – Нам чужого не надо. Цени нашу щедрость, красотка.

– Спасибо…

– И чтоб в полдень передала все документы Николаю, поняла? – сурово спросил первый.

– Поняла…

Мужчины расступились. Сердце забилось где-то в горле, когда я сделала первый робкий шаг на свободу. Не веря, что так легко отделалась, я оставила всех троих за спиной.

– А мне кажется, вот так до тебя дойдёт ещё лучше.

Рывок за руку, быстрый удар в живот. Затмевающая сознание вспышка боли – теперь я на самом деле не могла сделать ни вдоха. Не помню, как оказалась на асфальте, помню только болезненный пинок. Затем ещё один.

Я свернулась в клубок, проглатывая слёзы пополам с водой из лужи. Мужчины громко ругались где-то сверху, но зато меня больше не били. Перевернувшись на другой бок, я вдруг заметила свет фонарей. Он так близко, всего в десятке шагов – и при этом так далеко.

Сделав последние усилие, я поползла к нему. Свет. Люди. Спасение.

– Помогите… – хриплый шёпот вырвался из горла, такой тихий, что его не было слышно даже мне. – Помогите!

Ледяная вода струилась между пальцами, намокшие брюки облепили колени, когда я пыталась встать в последний раз. Мощный пинок повалил меня навзничь, и я рухнула в глубокую лужу. Хлебнув студёной воды, приподняла голову – только чтобы получить очередной удар.

– Эй, что вы там делаете? Я вызываю полицию!

Чей-то голос разорвал глухую тишину переулка. Свет одинокого фонаря отражался в воде прямо перед моими глазами, стремительно отдаляясь.

«Спасите!» – мелькнула последняя мысль, когда я вдохнула грязную воду и умерла.

Глава 2. Попала так попала

Пальцы пробили тонкую корочку льда, жадно загребли стылый воздух, взламывая темницу. Лёгкие горели огнём, вода, взбаламученная моими отчаянными попытками выбраться, играла с прядями волос, а тяжёлая одежда прижимала ко дну, не давая вынырнуть. Я безуспешно цеплялась за остатки сознания, но его заволакивала чёрная пелена. Какая глупая смерть – утонуть в луже.

Ногти царапнули по скользкой траве, впились в береговую грязь, а затем мягкая волна подтолкнула меня вверх.

Студёный воздух оказался не лучше ледяной воды, безжалостно впившись в лёгкие. Я закашлялась, аж горло разболелось, и уткнулась лбом в пожухшую траву, припорошенную снегом. Ну Николай… Устрою тебе разнос прямо сегодня же, если не свалюсь от пневмонии! Надо только добраться до телефона и вызвать скорую.

Глухое уханье совы прямо над головой заставило меня вздрогнуть.

Так, Агата, подожди. Какая ещё сова в центре города? И почему здесь пахнет лесом? И что я делаю по пояс в воде, когда падала в пусть и глубокую, но всего лишь лужу?!

Мне потребовалось невероятное усилие только для того, чтобы открыть глаза – и я тут же снова их зажмурила. В каком-то метре впереди высился здоровенный дуб в окружении берёз с голыми ветками. Это точно какая-то роща, даже трава подо мной, заваленная жухлой, мокрой листвой, вовсе не походила на придорожный газон.

Онемевшие ноги вдруг закололо. Только обморожения конечностей мне не хватало! Чёрт с ней с рощей, надо выбраться на землю, а с окружением разберусь потом. Я задёргалась на месте, не имея сил отползти даже на полметра вперёд. Снова плеснула вода за спиной, тонко звякнула корочка льда, и мои ноги, облепленные тяжеленной мокрой тряпкой, вынесло на берег, а меня круто развернуло на бок.

Оказывается, всё это время я барахталась в небольшом пруду, утонуть в котором было стыдно даже ребёнку. Но кое-что, выглянувшее из воды, заставило меня не по-детски перепугаться.

Чья-то облепленная тонкими волосами голова торчала над поверхностью воды всего в полуметре от берега. Бледная до прозрачности кожа существа – на человека оно походило чертами, но не сутью – обтягивала выпирающие кости черепа, а серые глаза, будто плошки, не моргая смотрели прямо на меня.

– Мамочки, – прохрипела я, отползая назад.

Тело существа словно растворилось в воде, ведь никто, даже пятилетний ребёнок, не смог бы скрыться на мелководье так, что не видно было ни одной части туловища.

– Мне это всё чудится, да? – продолжала шептать я, не переставая таращиться на потустороннюю голову.

Огромные глаза моргнули. Существо будто вжалось в поверхность воды: теперь она закрывала зрачки на треть, совершенно не мешая тем разглядывать меня с неподкупным интересом.

– Кто ты? Выходи! – Я повысила голос.

Но что за ерунда? Он был чужим! Даже осипший от холода, мой голос всё равно стал выше и мягче того сурового тона, которым я привыкла раздавать указания и требовать отчёты.

Судорожно закашлявшись, я вцепилась в горло, но изменений это не принесло. Зато теперь я заметила свои руки. И куда делось, позвольте спросить, моё безупречное наращивание? И почему пальцы стали чуть тоньше и как будто бы длиннее?

На краткий миг я позабыла про странное существо в воде – так шокировали меня собственные ладони с изменившимся рисунком линий на них. Но вдруг голова приподнялась над поверхностью, открывая рот с тонкими губами.

– Мы – первые жители этих земель… – От сиплого шёпота существа меня пробрала дрожь. – Мы поможем тебе, где бы ты ни была, только призови…

За спиной на землю что-то упало – наверно шишка, но я всё равно нервно обернулась. И чуть не заорала от ужаса.

В ночном полумраке из рощи на меня глядели десятки тускло светящихся глаз. Одни из них застыли, не моргая, другие щурились, то припадая к земле, то взвиваясь вверх в ветки деревьев.

– Вашу мать… – Теперь я дёрнулась уже к воде, отчаянно желая оказаться подальше от жуткого леса.

Торопливо оглянулась, но поверхность льда стала гладкой, лишь пятно воды чернело там, где я отчаянно барахталась у самого берега. Я бросила взгляд в лес – но чужие глаза среди веток тоже исчезли, оставив меня одну.

Да что здесь происходит?!

Я крепко выругалась, пусть и чужим голосом. Картины это не прояснило, но мне чуть полегчало: всё-таки я ещё жива. Вот только куда пропали бандиты, подворотня и вся моя одежда? И что с руками? Неужели меня так выключило, что я не помню последние несколько дней?

– Эй, тут есть кто-нибудь? – несмело позвала я, памятуя о странных глазах в лесу.

Но мир был тёмен и тих. Роща ютилась на небольшом пятачке земли, одним боком примыкавшем к отвесной скале, над которой высилась чёрная громада замка. Внизу, насколько хватало взгляда, раскинулся лес, а лунный свет играл на снежных пиках огромных гор вдали. Пальцы задрожали от холода и страха – эта картина вовсе не походила на центр шумного мегаполиса.

В пруду что-то плеснуло, заставив меня снова вздрогнуть.

– Кто здесь? – храбрясь, я села, выпрямив спину. – Покажись!

Откуда ни возьмись, по воде пошли круги. Чувствуя себя героиней ужастика, я всё-таки решилась склониться над поверхностью пруда у самого берега.

Сначала в чёрной воде не отражалось даже ослепительно яркой луны, заливавшей светом поляну, но стоило пруду снова стать гладким, как стекло… Вздрогнув, я отшатнулась, а потом снова склонилась над его поверхностью.

На меня смотрело лицо существа. И оно было не одно. Я глядела в воду, как в экран, а там смеялись, хмурились, презрительно морщились странные создания. Русалки, но с ногами? Все они что-то говорили, но звук не мог покинуть пределы пруда, как бы близко я ни наклонялась к его поверхности.

Осторожно протянув руку, я пальцем коснулась воды, а затем и вовсе погрузила в неё ладонь по самое запястье. Ответом мне было крепкое рукопожатие. Взвизгнув, я отпрянула. Накатила лёгкая волна паники. Что за чертовщина? Как я здесь оказалась? Что произошло? И что это за место?

Я уже набрала воздуха в лёгкие, чтоб громко позвать на помощь, как услышала:

– Миледи Агата! Вы тут?

Не знаю, что лучше: сидеть на краю обрыва в одиночестве, или встретиться с человеком? Хаотично похлопав себя по бёдрам в надежде найти хоть что-то увесистое – телефон, сумку, книгу – хоть что-нибудь! – я сумела отметить лишь изящную вышивку на рукавах и подоле платья, безнадёжно испорченного моим купанием в ледяном пруду. Вот что за ерунда в голову лезет! Сейчас меня найдут и тогда, тогда…

– Миледи Агата!

Тусклый свет масляной лампы, забранной мутным стеклом, выплыл из-за камня, и я увидела молоденькую испуганную девушку в платье из грубой некрашеной шерсти. Очевидно, она торопилась: плащ завязали кое-как, и он норовил соскользнуть на землю, из-под криво надетого чепца выбилась прядь пшеничных волос.

– Ох, Создатель, что вы тут делаете?!

Девушка чуть не выронила светильник, бросившись ко мне. Я было шарахнулась в сторону, но окоченевшее тело подчиняться не захотело. Только сейчас до меня дошло, как я замёрзла. Сил на сопротивление не осталось. Я позволила развязать тугой узел своей накидки и с благодарностью приняла чужой нагретый плащ.

– Что это вы удумали, миледи, посреди ночи в рощу ходить? – Девица, между тем, трещала без остановки. – Ещё и в воду полезли зачем-то! Милорд Эдвин будет в ярости, если завтра вы сляжете в горячке. Всадники прибудут к вечеру, и вам ну никак нельзя занемочь! Только три дня на сборы дадено, сами понимаете. Вот, обопритесь на меня, миледи. Лучше бы в часовню сходили, помолились за себя да за будущего супруга, чтоб милостив был, а не к этим сухим корням таскались.

Резкий порыв ветра пихнул нас в спину, будто выпроваживая. Я вяло отметила, что язык, который хоть и понимала, слышала всё же впервые. Скрюченные пальцы ломило от холода, меня трясло в ознобе, аж челюсть подрагивала. Я с трудом двигала ногами, и если бы не девушка, то снова свалилась бы в пруд.

Мне помогли подняться по выдолбленным в скале ступенькам, предупредительно толкнули калитку и потащили по внутренней галерее замка в лучших традициях средневековья. Удивляться – как и пугаться – не осталось сил. Я могла лишь покорно тащиться следом.

Одна часть меня всё ещё считала происходящее сном, зато другая в ужасе взирала на окружающую обстановку. Тонкий слой снега припорошил утоптанную землю, но не смог до конца спрятать запах конюшни, к которому примешивалась едкая вонь от здоровенных, воткнутых торчком факелов, кое-как освещавших двор.

Не переставая оглядываться, девушка подтолкнула меня к грубо сколоченной двери, и мы оказались то ли в кладовой, то ли в подсобке при кухне. Пахнуло сырым мясом, свежим хлебом, а ещё прогорклым жиром, от чего к горлу подступил комок. Закашлявшись, я прикрыла нос ладонью. Зато здесь было куда теплее, чем на улице.

В соседнем помещении гремела посуда, хрипло ворчала женщина, то и дело покрикивая на кого-то. Вдруг дверь распахнулась, и нас чуть не сбил перепачканный в саже мальчонка с пустым ведром. При виде меня он охнул, отскочил в сторону. Ведро покатилось по полу, а в щель от медленно закрывающейся двери я заметила огромный очаг на полстены. В подвешенном за крюк котле томилось какое-то кушанье.

Я хмыкнула. Аутентично. Сам замок, одежды тех немногих обитателей, что я уже видела, окружающая обстановка навевали воспоминания об исторических фильмах. Неужели Николай решил подержать меня недельку в компании реконструкторов: авось, без канализации, такси и пиццы стану сговорчивее? Но зачем тогда нужны были те бандиты в подворотне?

Шикнув на мальчишку, девушка увлекла меня вглубь замка, мимо кухни, по длинному коридору, освещённому такими же масляными фонарями, как тот, что она держала в руке.

Начав отогреваться, я завертела головой, запоминая путь наружу: коридор, комната, ещё одна, три ступеньки, поворот налево и пустая зала, в которой по всем канонам кино должны проходить шумные пиры. Но девица не дала осмотреться. Отперев ключом низкую дверцу в самом неприметном углу, она проворно нырнула в открывшийся проём. Узкая винтовая лестница уходила куда-то ввысь. Я задрала голову, пытаясь разглядеть её окончание, но дальше пятачка под ногами ничего не увидела.

С подсчёта ступенек я сбилась на пятом десятке. В боку закололо, в груди захрипело, но я хотя бы согрелась.

– Только тихо, миледи, – прошептала девушка, открывая дверь, в которую упёрлись последние ступени. – Если милорд Эдвин – а ещё хуже, господин Дитмар – проснётся… Но вы и сами знаете, чего уж.

Хотелось спросить: «Кто-кто?», – но мои сил хватило лишь на то, чтоб оперевшись о ледяную стену, с трудом подавить кашель.

Служанка – кто ещё бы стал так беспокоиться о «миледи»? – жестом поторопила меня и тут же быстро захлопнула дверь. Я замерла посреди коридора, погружённого во мрак, лишь в редкие стрельчатые окна попадал свет луны. Притворяться, что знаю, куда идти, не было смысла: девица на цыпочках подкралась к третьей по счёту двери, толкнула её и первой заглянула вовнутрь, лишь потом приглашающе махнув мне рукой.

– Идите в ванную, миледи, а я разбужу Фанни, она поможет раздеться.

Я же, застыв посреди просторной комнаты, разделённой на приёмную и спальную часть деревянными панелями, нашла в себе силы наконец расставить точки над ё.

– Какая Фанни? Кто ты? И где Николай?

Девушка вытаращилась на меня, словно привидение увидела.

– Так Фанни, девочка-помощница… Вчера молоко на ваше платье пролила, не помните что ли? А я Анита, служу миледи уже пятый год, мы ещё в детстве в прятки вместе играли, пока батенька ваш – простите, милорд Эдвин, – не осерчал, что вы с безродной девкой по конюшням носитесь. И как вы сказали? Нико-о-ла-и-и? – Служанка старательно коверкала имя, словно и впрямь впервые слышала. – Не знаю такого. И звучит-то как чудно, он бендитец из-за моря что ли?

– Прекрати нести ерунду, – зло огрызнулась я. – Это всё выглядит очень правдоподобно, но мне нужно с ним поговорить. Или кто здесь за этот цирк отвечает?

– Какой цирк? – снова не поняла девушка. – Бродячий театр месяц уж как уехал, миледи, а трюкачей только к Сияющей ночи ждут…

Притворялась она так искусно, что не будь у меня чётких воспоминаний о произошедшем на кладбище и в подворотне, я б и сама усомнилась в том, что знаю Колю.

– Всё, хватит этой комедии! – Я решительно протянула руку – Сейчас я вам такой отзыв об обращении с клиентом оставлю – замучаетесь оправдываться! Ну-ка давай сюда телефон!

Последнее слово, прозвучавшее так по-русски, заставило вздрогнуть даже меня. Что за чушь? Я скороговоркой прошептала:

– Смартфон, вода, электричество, хлеб, интернет, сахар…

И не поверила своим ушам. Одни слова звучали привычно, а другие иначе, словно я говорила на двух языках сразу. Вот только второго из них я не знала. Мягкий, певучий, он не походил ни на французский, ни на итальянский – вообще ни на один из тех языков, что я когда-либо слышала. При этом я с лёгкостью думала на нём, переключая мысли с русского на неведомый и обратно, а уж в речи и вовсе не замечала разницы, если не концентрировалась специально.

Анита торопливым жестом прижала два пальца к губам, а затем ко лбу, будто в молитве, и осторожно спросила:

– Там, в роще, вы случайно не ударялись головой, миледи Агата?

– Вот! – Я ухватилась за собственное имя, как утопающий за корягу в бурной реке. – Ты знаешь, как меня зовут! Откуда? Признавайся, это Николай всё подстроил?

– Создатель с вами, миледи… – Лицо девушки вытянулось, а взгляд испуганно заметался между мной и дверью. – Вас зовут миледи Агата Харт. Ваш отец, лорд Эдвин Харт, владелец этих земель. Это все знают. Но я не понимаю, о каком Никола-а-йе вы говорите, – жалобно всхлипнула она.

– Проклятье! – Я шумно выдохнула.

Если девчонка сейчас разорётся и перебудит ползамка, мне придётся объясняться не только с ней, но и ещё с десятком-другим местных актёров. Похоже, Коленька неплохо заплатил за подобный спектакль. Одно радует – это не может продолжаться вечно. Так и быть, подыграю немного.

– Где ванная? Там? – Я наугад ткнула в ранее замеченную дверь справа.

Анита кивнула, что-то забормотала о помощи, но меня это не интересовало. Хотелось освободиться от тяжёлых юбок, липнувших к ногам, да и смыть с лица грязь не мешало бы.

Посреди небольшой комнатки на помосте стояла великанская бадья – вместо ванны. Единственный масляный светильник давал больше теней, чем освещал обстановку. Я сняла его с крюка и подняла повыше, чтобы оглядеться.

Деревянная бадья была пуста. Водопроводных кранов, увы, нигде наблюдалось. Зато в углу в бочке стояла холодная вода, там же нашёлся пустой ушат, а на полках лежали аккуратно свёрнутые чистые полотна ткани. Что ж, мне хватит и этого.

Аккуратно поставив светильник на скамью перед высоким зеркалом, я принесла тяжёлую полную кадку. Чуть не выронила, пока тащила, но носиться туда-сюда с ковшом сил не осталось. Выдохнув, я с наслаждением плеснула себе в лицо чистой воды и, потерев его, подняла взгляд на зеркало.

Сорвавшиеся с губ матерные слова переводу на местный язык не поддавались. Я вцепилась в ручки кадки, аж пальцы заболели, и вплотную приблизила лицо к мутной зеркальной поверхности.

В ней отражалась вовсе не я. Вернее, эта девушка была похожа на меня, но моложе лет на пять, худее, черты лица, словно вырезанные из мрамора уверенной рукой скульптора, казались острее моих собственных. И волосы! Мой прекрасный блонд, сотворённый лучшим мастером столицы, пропал. Теперь вместо гладких светлых прядей на лоб падали локоны пепельно-русого цвета. Только одно осталось неизменным: серые до прозрачности глаза с крапинками зелени у самого зрачка. Не веря отражению, я ощупала лицо, взъерошила волосы, скривила рожицу, то есть сделала всё, чтоб удостовериться, что я и девушка в зеркале – точно один человек.

– Что за чертовщина!

Я принялась остервенело избавляться от платья. Над ним постарались так же усердно, как и над всей местной обстановкой: лиф на крошечных крючочках, юбка на завязках, и ни одной молнии. Да что там, даже пуговиц не имелось!

Под платьем обнаружилась длинная рубаха, которую я стянула через голову и, отшвырнув прочь, принялась разглядывать тело. Вот только и оно походило на моё собственное примерно так же, как лицо – то есть очень отдалённо. Исчезли родинки на правой руке и под левой грудью, да и сама грудь уменьшилась. Раньше я не могла похвастаться пышными формами, но какие-никакие выпуклости-округлости у меня были, особенно сзади. Теперь же маленькая упругая грудь уравновешивалась такими же аккуратными ягодицами, а торчащие из-под кожи рёбра вкупе с острыми коленками намекали о некотором недоедании.

– Издеваетесь, да?! – возопила я, крутанувшись перед зеркалом.

Дверь распахнулась, и в комнатку зашла Анита с двумя вёдрами, от которых поднимался пар. Вскрикнув, она чуть не расплескала горячую воду.

– Фанька, дрянная девчонка! Я же велела помочь миледи!

Следом за служанкой порог переступила девчушка, тащившая на себе ещё одно полное ведро. Побледнев, она бухнула свою ношу на пол и бросилась ко мне, тараторя с такой скоростью, что слова сливались в одно сплошное причитание.

– Ой, миледи Агата, простите, только не наказывайте, пожалуйста, не хочу опять на кухню котлы чистить, мамка заругает – а вы знаете мою мамку, она строгая и до розг охочая, только не говорите ей ничего, прошу!

Девочка принялась неловко разворачивать лежавшую на скамье ткань, тут же смахнув на пол светильник. Тот брякнул о доски и погас. Теперь служанки заголосили обе: Анита, переливавшая в этот момент кипяток в кадку, ругала косорукую девчонку последними словами, а та запричитала ещё больше.

У меня аж голова заболела.

– А ну умолкли обе! – рявкнула я, прижав пальцы к вискам. – Мне нужен свет!

Крохотный огонёк вспыхнул внутри светильника, моргнул и запылал ровно, ярко. Мы втроём уставились на него, как на восьмое чудо света. К счастью, одно из стёкол уцелело, не давая огню перекинуться на деревянные доски пола, но масло-то всё из него вытекло – вот она, лужица рядом!

– Вы можете использовать Призыв, миледи? – поражённо прошептала Анна. – Но ведь это запрещено… Никто больше не Призывает, это все знают…

Я оторопело смотрела на огонёк, полыхавший на стекле безо всякого фитиля. Что тут происходит, мать вашу?! Выхватив из рук застывшей истуканом девчонки ткань, оказавшуюся чистой рубахой, я быстро натянула её на себя и, пятясь, бросилась вон из комнаты.

Глава 3. Чужая жизнь

Сломя голову, я пронеслась по коридору, вылетела на широкую каменную лестницу и сбежала на два пролёта. Откуда-то снизу послышались чужие голоса. В панике я бросилась к одной двери, истерически задёргала ручку – но та не поддалась. Со следующей мне повезло больше: выскочив на крытую галерею второго этажа, я захлопнула за собой дверь и прижалась к стене рядом, пытаясь успокоить сердце, колотящееся чуть ли не в горле.

В какую чертовщину я умудрилась вляпаться? Лицо, тело – всё похожее, но чужое, будто меня поселили в другого человека. Плюс неизвестный язык, замок неподалёку от гор, жуткие существа в лесу, вспыхнувший по одному желанию огонёк – всё это вовсе не походило на хитромудрые проделки Николая.

Я обхватила себя за плечи. Галерея выходила на внутренний двор, в котором я сегодня уже была. В тихом воздухе кружились редкие пушистые снежинки, медленно падавшие на землю. Снег приглушал все прочие запахи, оставляя лишь холодок, щекочущий в носу. Переступив с ноги на ногу, я только сейчас заметила, что обута в мягкие кожаные ботинки, шнуровкой стянутые на щиколотках. Не сказать, будто от этого стало теплее, но хоть пятки не примерзали к доскам.

Отлепившись от стены, я медленно побрела по галерее. И что мне делать? Продолжать настаивать на разговоре с Николаем? А если – просто допустим на минуту – что это всё и впрямь какой-то невероятный обмен телами? Хозяйка этого была явно моложе меня, но не так уж и сильно. У нас общее имя, похожая внешность. Одинаковые глаза.

Что если всё это не подстава со стороны брата, а реальное чудо, каким бы оксюмороном это ни звучало?

Теперь мурашки побежали по коже вовсе не из-за неподобающей одежды. Проклятье, и что делать?!

За спиной скрипнула дверь.

– Агата?

Тихий мужской голос в одном слове отразил всю гамму чувств от удивления до обеспокоенности. Вот влипла так влипла! Что там говорила Анита? Кажется, у местной Агаты тоже есть брат, иначе кто ещё будет называть девушку по имени в этом глухом Средневековье?

Застыв на месте, я только сильнее съёжилась, боясь повернуться.

– Создатель, что ты здесь делаешь, да ещё в таком виде?

Тяжелые шаги прогромыхали за спиной, и на мои плечи опустилась плотная ткань дублета. Мужчина закутал меня в одежду, ещё хранившую тепло его тела. Чужие пальцы коснулись моего виска, убирая растрёпанные пряди с лица за ухо, а потом легко скользнули по щеке до самого уголка губ. Я осторожно подняла взгляд на незнакомца – уж больно это движение не походило на обычную братскую заботу.

«А он хорош», – мелькнула дурацкая мысль. Тёмные пряди прямых волос, собранные в низкий хвост, оттеняли бледность кожи. Мягкий взгляд, обращённый на меня, не очень-то вязался с суровыми чертами лица, но родинка у самого уголка губ придавала добродушия. Тонкая ниточка шрама перечёркивала правую бровь и продолжалась уже на скуле. Мужчина остался в рубахе, перетянутой ремнями перевязи. Видимо, воин – с одной стороны на поясе виднелась рукоять меча, с другой – здоровенный боевой кинжал.

Нет, всё-таки вряд ли брат: не похож на моё отражение.

– Кошмар приснился, – пролепетала я единственное, что пришло в голову.

Удивительно, но мужчина не обозвал меня сумасшедшей – кто ещё мог выскочить из-за дурного сна на улицу? Он протянул руку, словно хотел обнять меня, но заметив, как я непроизвольно отшатнулась, сам отступил на полшага.

– Понимаю, – сказал тихо, опустив взгляд под ноги. – Клянусь, Агата, я спасу тебя. Я не дам тебе пропасть, уж лучше смерть. – В его словах чудилась обречённость.

По спине пробежали мурашки и вовсе не из-за холода, упорно царапавшего кожу: от чего он собрался меня спасать? Похоже, это воздыхатель местной Агаты и дело серьёзное, иначе вряд ли бы он клялся своей жизнью.

Сдаётся, я вляпалась по самые уши. Мало мне перемещения в какой-то другой мир, так ещё и опасностей отсыпали на дорожку!

– Я хочу вернуться в спальню, – сказала я и тут же пожалела. Надеюсь, это прозвучало не как предложение присоединиться: не знаю, что связывало этих двоих, но уверена, меня раскусят сразу же, стоит только нам сблизиться.

В молчании мы вернулись внутрь, в такой же тишине поднялись наверх. Остановившись на последней ступени, мужчина вдруг поймал мою ладонь, разворачивая к себе.

– Я не дам тебе погибнуть в лапах этого монстра, Агата, – горячо прошептал он. – Любой ценой.

И тут-то до меня дошло: клялся он не только своей жизнью, но ещё и моей.

***

Каким-то чудом я сразу попала в спальню, а не завалилась в чужие покои. Велев служанкам молчать о случившемся, рухнула в кровать, но сон не шёл. В мозгу спутанным комком ворочались одни и те же мысли.

Самое главное – как я сюда попала? В волшебство я никогда не верила, но все дурацкие совпадения: существо в лесу, незнакомый язык, средневековые костюмы, вспыхнувшая без фитиля лампа – непрозрачно намекали на правдивость этой версии. Какая чушь! Вот только она единственная хоть как-то объясняет произошедшее.

Следующий вопрос – что мне делать? Бежать? Но куда и когда? Вокруг замка сплошные леса, а я даже не представляю, в какой стороне ближайший город. Все, кого я встретила за эти короткие несколько часов, считали меня дочкой местного лорда, а значит никто не выпустит меня просто так за ворота. Бежать ночью страшно, днём – опасно, да и неизвестно, есть ли вообще безопасный способ выбраться за стены. И даже если я сбегу, то что дальше? Как мне вернуться домой?

Вопросы пошли по второму кругу, затем по третьему. Не найдя на них ответа, зато вымотавшись, будто вагоны разгружала, я не заметила, как уснула.

Утром меня разбудила настороженная Анита. Кое-как разлепив глаза, я обнаружила вокруг всё ту же средневековую обстановку. Спрятаться от проблем под одеялом не вышло: служанка, пусть и с опаской, но непреклонно заявила:

– Поднимайтесь, миледи, лорд Эдвин скоро спустится к завтраку. Сегодня вас ждёт столько дел!

– Каких? – обречённо спросила я, пытаясь накрыться подушкой, но её тут же отобрали.

– Так на закате помолвку праздновать начнём, – подозрительно косясь, ответила Анита. – Вы помните? Праздник же…

– Ах, да, точно. – Ни малейшего представления ни о чьей помолвке у меня не было, но усугублять своё и без того шаткое положение я не стала.

Пришлось подниматься, плестись в туалетную комнату, готовясь к первой встрече с «отцом».

Всё-таки не зря говорят: «Без канализации нет цивилизации!» Я умаялась, пока с помощью служанок собралась к выходу из спальни. Ни умыться, ни, пардон, в туалет сходить, ни даже одеться самостоятельно было нельзя. Чужие руки таскали горячую воду, подавали тонкую ткань, служащую здесь вместо полотенца, выносили ночной горшок, шнуровали множество завязок на нижнем платье, застёгивали бесчисленные крючочки на верхнем. Даже шерстяные чулки и ботиночки из мягкой кожи на ноги надевали служанки.

А уж когда меня усадили перед мутным зеркалом, чтобы уложить волосы, я чуть не взвыла от тоски: Анита принялась аккуратно вычёсывать мои русые локоны костяным гребнем, что грозило затянуться на целую вечность. Отобрав расчёску, я бегло пригладила особо выбившиеся колтуны, пожамкала кудри мокрыми пальцами, заставив их виться ещё сильнее, и велела:

– Заплети как обычно, только поживее.

Через десять минут дёрганий прядей и моих шипений, Анита отступила. Я покрутила головой у зеркала. Две косы поднимались от висков к затылку, прихваченные узорчатым гребнем, прочая масса локонов водопадом спускалась по спине. Учитывая местные технологии, выглядело неплохо. Осмотрев своё простое тёмно-синее платье из плотной ткани, похожей на шерсть, но не такой колючей, я удовлетворённо кивнула: мол, ведите.

Замок гудел жизнью – не в пример прошедшей ночи. Пока я нарочито неспешно спускалась по лестнице, чтоб как следует осмотреться уже при свете дня, обнаружилось следующее: во-первых, служащих здесь оказалась целая прорва. Одни мели коридоры и крытые галереи, другие посыпали чистые полы свежей соломой, третьи носились с инструментами – судя по далёкому перестуку молотков, где-то что-то чинили. Задержавшись у окна с распахнутыми настежь ставнями, я увидела, как во внутреннем дворе сооружают здоровенное костровище. Надеюсь, на праздновании помолвки никого не сжигают во славу местных богов?

Во-вторых, солдат в замке было немногим меньше, чем слуг. На галереях, во дворе, на замковых стенах – всюду виднелись мужские фигуры, облачённые в броню. У кого-то она была попроще, типа ватника, другие носили кожаные доспехи, а парочка особо выделявшихся мужчин в плащах до пола – стальные кольчуги. Оружие у всех тоже отличалось разнообразием. Я заметила копья, арбалеты, луки и, конечно же, мечи, но ничего, похожего на огнестрел не виднелось.

В-третьих – и что самое главное – ворота тщательно охранялись. Не обращая внимания на вздохи Аниты за плечом, намекавшей об ожидающем меня отце, я долго наблюдала, как во внутренний двор пропускали гружённые повозки. Стражники пристально заглядывали в бочки, ворошили сено, перекладывали тюки. Обратно же ни одна телега ещё не выезжала, лишь парочка одиноких всадников, предъявив какие-то бумаги, проскочили наружу.

Закусив губу, я меланхолично прикинула расклад. Где-то недалеко точно должна быть деревня – не может же замок стоять посреди леса и никого не защищать, верно? Пешком или на лошади меня вряд ли выпустят: пусть я и умела держаться в седле (брала пару лет назад уроки верховой езды, чтоб хоть как-то разбавить рутину жизни из дома-работы), но меня наверняка хорошо знают в лицо. Вон, даже бумажки проверили, а уж дочь лорда наверняка развернут.

С другой стороны – а оно мне надо? В замке должны найтись местные жрецы, колдуны, друиды – уж не знаю, кто у них тут отвечает за магию. Выведать информацию о перемещении между мирами лучше в тепле и каком-никаком комфорте. Вчерашний снег успел растаять, превратившись в грязь, но я с содроганием вспомнила мокрую, липнущую к телу одежду и пронизывающий холод. В этом мире, как и в моём, осень плавно скатывалась к зиме. Не хватало ещё подхватить сезонную простуду, обивая пороги дремучих селян в надежде на возвращение домой.

Вздохнув, я продолжила спускаться по лестнице. Встречаться с «родителем» и «братцем» очень не хотелось. А если они раскусят меня с первого взгляда – что тогда? Интересно, если ли в этом мире нечто похожее на психбольницы? Хотя куда вернее из меня начнут изгонять бесов всеми доступными способами – и вот тогда я пожалею, что не сбежала в первую же ночь.

Безрадостное настроение стало совсем мрачным, но я постаралась придать лицу отстранённость. Уж не знаю, какой характер был у здешней Агаты, надеюсь, скромность и немногословие сойдут за хорошие манеры. Вспомнился светильник, вспыхнувший по одному моему пожеланию, и я дала себе наказ выражаться предельно аккуратно: судя по реакции служанок подобное даже здесь было не нормой.

– Сестрица! – бодрый мужской голос нагнал меня перед дверьми в давешнюю залу. – Я уж думал, ты вовсе не почтишь нас своим присутствием.

Повернувшись, я быстро оглядела подходящего ко мне мужчину. Высокий, такой же пепельноволосый, он одновременно напомнил мне собственное отражение и, что удивительно, Николая. «Братцев» роднил хитрый прищур карих глаз, нос с лёгкой горбинкой, тонкие, вечно в презрительной усмешке губы. Но если по одному виду Коленьки были понятны его увлечения, то новый «брат» выглядел богатырём. Лицо пусть и бледное, но пышет здоровьем, широкий разворот плеч явно указывает: меч на поясе он носит не ради красоты. Отороченный мехом дублет, тяжёлый плащ, красивыми складками ниспадающий с одного плеча, брюки из плотной ткани, заправленные в высокие сапоги – даже одежда выдавала в нём знатного и опасного человека. Очень опасного.

За спиной брата я заметила вчерашнего знакомца с галереи. Подойдя, мужчина слегка поклонился, а затем уставился в стену позади меня. Значит, если между ними с той Агатой и была интрижка, держали её в секрете. Что ж, не стану рушить такое великолепное прикрытие: ещё только матримониальных поползновений мне не хватало.

Я кивнула со всем возможным достоинством и ответила не слишком радостно, но вежливо:

– Доброе утро, братец.

– О как… – Губы родственничка скривились в высокомерной улыбке. Мужчина внимательно осмотрел меня, словно птицу на базаре выбирал, а потом презрительно вздёрнул бровь. – Не забывай, Агата, ты навсегда останешься моей младшей сестрой и до некоторых пор должна кланяться мне при встрече.

Да, не зря этот тип показался опасным: между ними с Агатой явно не было тёплых родственных чувств. Что ж, мне же лучше, проще будет сохранять дистанцию.

– Милорд Дитмар, нас ждут, – окликнул брата давешний знакомый.

– Иду, Раймонд, только поставлю сестрицу на место.

От такого пассажа я тоже непроизвольно вздёрнула бровь. Да тут не то что тёплыми чувствами, тут даже простым уважением не пахло! «Спокойно, Агата, не время нести феминизм в массы. Хочет поклон – пусть подавится!»

– Прошу прощения, брат.

Я сделала, пожалуй, самый неуклюжий реверанс, какой видели стены этого замка. Не специально, просто лучше у меня всё равно бы не вышло: подобные поклоны я видела только со стороны, да и то в тех немногочисленных видео про британскую королевскую семью, какие успела посмотреть в своём мире. Зато взгляд искренней покорности дался легко. Уж притворяться кроткой овечкой посреди стаи волков я умела преотлично.

Дитмар с подозрением разглядывал меня долгих пару секунду, словно догадываясь об обмане, но доказательств не нашёл. Я скромно уставилась на свои сцепленные на поясе пальцы, кожей чувствуя его взгляд, и облегчённо выдохнула, когда мужчина, фыркнув, резко развернулся.

– Мы вернёмся с добычей, миледи, – тихо сказал Раймонд, когда брат выскочил из холла во двор. – И молитесь Создателю, чтобы только с ней.

Не успела я ничего ответить, как он тоже вышел прочь.

Да что же он всё время меня пугает?! Наверняка это неспроста, но я, разрази гром, всё равно не понимала, о чём речь!

В огромной зале было холодно и пустынно. Свет из узких окон лучами падал на одинокий стол, за которым виднелся камин гигантских размеров – пожалуй, я бы в нём поместилась целиком. Тихо потрескивающие поленья скорее добавляли уюта этой идеалистической картинке раннего утра, чем обогревали залу. В центре стола слуги расставили блюда с нарезанным мясом, ещё тёплым хлебом, горкой мелкой обжаренной в кляре рыбы. Всё это предназначалось для одного человека, сидевшего на стуле с высокой спинкой и читавшего свиток, один край которого он прижал к столу кубком. Заметив меня, мужчина повелительно махнул рукой, подзывая. Письмо тут же исчезло во внутреннем кармане его дублета, свернувшись в трубочку.

Грузный, немолодой мужчина с висками, посеребрёнными сединой, конечно был лордом Эдвином, отныне моим «батюшкой». Под его тяжёлым взглядом по спине побежали мурашки: он словно видел меня насквозь.

Обойдя стол, я приблизилась к отцу. Этот реверанс дался мне чуточку легче, но коленки предательски дрогнули, когда мужчина жестом велел мне сесть на соседний стул.

– Надеюсь, ты хорошо выспалась перед сегодняшним праздником, дочь. – Его голос, низкий, с хрипотцой, полностью соответствовал внешнему виду лорда.

– Благодарю, отец, вы очень добры, – скромно ответила я, уставившись в пустую тарелку.

– И так же я надеюсь, что вчерашняя истерика больше не повторится.

Хм… Из-за чего дочь лорда может устроить сцену? Не пошили новое платье? Слишком жмут ботинки? Пришлось умываться остывшей водой? Да нет, глупости, последнее уж точно не стало бы поводом для слёз: нет водопровода, нет проблем!

– Конечно, отец, – продолжила разыгрывать карту смирения я.

– Я рассчитываю, что ты примешь свою новую роль с достоинством, Агата, и не опозоришь меня перед сегодняшними гостями.

А вот это уже интересно. Может кто-нибудь в этом замке выражаться прямо? Хотя, судя по тому, что сегодня намечается грандиозное празднество, присутствие гостей не вот тебе неожиданность.

Мне на тарелку положили кусок мяса с уже застывшей плёночкой жира, рядом уместили небольшую порцию тушёных овощей, тем самым давая шанс не отвечать на непонятные реплики, а заняться едой.

– Ты сама знаешь, какая это честь для нашей семьи – быть выбранными самим повелителем, – продолжил лорд Эдвин, тоже пододвигая к себе тарелку. Взяв жареную рыбёшку, он кинжалом отделил мясо от костей, остаток же кинул под стол.

Я с изумлением увидела, как чья-то рука кривыми пальцами подхватила рыбий скелет прямо в воздухе, тут же исчезнув под столешницей. Божечки, это что ещё за дикость?!

Раздался хруст костей, а потом некто ощутимо подёргал меня за юбку, словно намекая тоже поделиться едой. На всякий случай спрятав ноги под стул, я наколола мясо на вилку и осторожно спустила её вниз. Рывок – и кусок вместе с вилкой выскользнул из моих пальцев.

– Ты не слушаешь меня, Агата. – Суровый голос лорда вывел из ступора.

– Прошу прощения, отец. Гости, честь, я помню.

Хмыкнув, лорд Эдвин отодвинул тарелку и, наклонившись, посмотрел на меня в упор.

– Сегодня вечером, во время празднеств, ты будешь красива, приветлива и мила, – не терпящим возражений тоном отчеканил он.

Из-под стола донеслось кудахтанье пополам с хрюканьем, словно кто-то пытался сдержать смех, а через мгновение показалась чья-то голова, руки, упитанное туловище, облачённое в дублет грязно-бурого цвета, короткие ножки в сапогах с загнутыми носами. Да это же карлик! Он нацепил на голову глупый колпак с бубенчиками и, глянув на меня, снова захрюкал:

– Продали девицу за грош, что с этой семейки возьмёшь!

Отец ещё больше нахмурился, а шут, протиснувшись между нами, потянулся к кувшину с вином. Отхлебнув прямо из посудины, карлик продолжил злословить:

– Что плачь, что молись, а не видать птичке свободы, хоть провались!

– А ну пшёл отсюда! – Лорд Эдвин замахнулся на шута кинжалом, но тот, облившись вином, отпрыгнул прочь. Кудахча не хуже заправской курицы, он вприпрыжку пронёсся мимо нас, исчезнув за дальней дверью, скрытой куском ткани.

Эта короткая сценка заставила меня похолодеть от нехорошего предчувствия.

– А кто наши гости, отец? – наплевав на то, что расспросами могу вызвать подозрения, решила уточнить я.

Ответ пригвоздил меня к стулу не хуже самовспыхнувшего вчера светильника:

– Повелитель Дикой Охоты, конечно, твой жених.

Глава 4. Правила игры

Только угроза разоблачения заставила меня сдержать удивлённый возглас. Замужество в средневековых декорациях – что может быть «прекраснее»! Я и в своём-то мире к нему не стремилась: сначала карьера, путешествия, самореализация, а уж потом, когда найдётся свой человек, то свадьба и детишки. Но никак не наоборот!

Сразу вспомнилась картина «Неравный брак» из Третьяковки. Вот и меня так же окольцуют с каким-то стрёмным стариком, даже глазом не моргнув – «папеньку» явно волновала лишь послушность дочери, но не её желания. Понятно, почему вчера я очнулась в пруду: похоже, моя предшественница с горя решила утопиться. Если даже её, воспитанную в покорности отцу, испугала перспектива этого брака, то меня она и вовсе не прельщала. С той лишь разницей, что топиться в пруду – не мой случай.

В единое целое собрались неясные упоминания всадников от Аниты, слова Раймонда про «лучше умереть», желание «братца» заставить меня кланяться. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я выхожу замуж за какую-то местную шишку, и он мне точно не понравится.

– Я думала, свадьба будет позднее… – Говорить приходилось аккуратно, словно ступая по тончайшему льду.

– Так и есть, дорогая, – важно кивнул лорд. Он брезгливо отодвинул осквернённый карликом кувшин, а затем снова уставился на меня. – Сегодня повелитель посмотрит на тебя вживую – и в Сияющую ночь, когда ты прибудешь в Тодбург, состоится свадебный обряд.

Я усиленно запоминала мудрёные названия: надо как-то выяснить, когда проходит эта «сияющая ночь» и как долго добираться в некий Тодбург, чтоб понять, сколько времени до замужества у меня вообще есть.

Но «отец» меня опередил.

– У тебя на сборы всего три дня, Агата, – продолжил он. – Подумай хорошенько и реши, кого возьмёшь с собой. Конечно, Дитмар будет сопровождать тебя до самого замка, но после Сияющей ночи он вернётся домой.

Покорно кивая, я лихорадочно обдумывала план действий. Не хочу я ехать ни в какой замок! Я хочу домой, к роллам, автомобилям и соцсетям – осталось только понять, как это провернуть. Надеюсь, что раз в этот мир есть вход, значит должен быть и выход. Пищащий голосок сомнения «А вдруг не получится?» я постаралась заглушить напрочь. Если я здесь застряну… Нет, не стану об этом думать.

– Разрешите вернуться к себе, отец, – смиренно попросила я.

Сидеть тут, как на иголках, не было ни сил, ни желания, а повод закрыться в своих покоях имелся. Правда, за весь завтрак я не проглотила ни крошки, но лорда Эдвина это, похоже, совсем не смутило. Напутствовав меня очередным нравоучением, он протянул руку для поцелуя, только после этого отпустив на волю.

Я вышла из залы и, не разбирая дороги, побрела к лестнице. Как оказалась в спальне – не помню. Служанки хлопотали вокруг, перебирая наряды, украшения, вытаскивали окованные железом сундуки и радостно щебетали, наперебой рассказывая, как мне повезло. Вот только за их весёлостью угадывалось лёгкое истерическое напряжение.

В моём мире истории о Дикой Охоте – всадниках, уносящих чужие души в канун Рождества – были не более, чем древними сказками. Я никогда не интересовалась мифологией, но чутьё подсказывало, что здесь это был уже не миф, а вполне себе правда. Не знаю, для чего их главе потребовалась жена, но проверять на собственной шкуре не очень-то хотелось.

Мои мрачные размышления прервала Анита: служанки натаскали горячую воду в бадью, чтоб вымыть жертвенную невесту перед вечерним празднеством. Позволив себя раздеть, я покорно забралась в ванну. Нужно получить как можно больше информации, а то сейчас я плутаю как слепой котёнок.

– Анита, ты хотела бы поехать со мной в Тодбург? – словно бы невзначай спросила я, делая вид, что заинтересовано разглядываю связки пахучих трав под самым потолком.

Служанка замерла с намыленной губкой в руках.

– К..конечно, миледи, – выдавила она и, пряча взгляд, принялась яростно натирать моё бренное тело. – Это большая честь, миледи, благодарю.

– Но лучше бы ты осталась здесь, верно?

Поняв, что отпираться бесполезно, Анита горестно вздохнула.

– Тодбург – это так далеко, миледи, – промямлила она, отводя глаза. – А у меня здесь Йонас, сами понимаете. Правда, родители ещё не говорили о свадьбе, но…

Она запнулась и умолкла, испуганно уставившись на меня.

– Можем и Йонаса взять, – не сдавалась я. Понятия не имею, кто этот Йонас, мне было важно узнать, чего они все так вздрагивают при одном лишь упоминании резиденции повелителя Дикой Охоты?

– Вы так добры, миледи, – чуть не плача ответила Анита. – Хотя я уверена, что в Тодбурге есть множество опытных конюхов, но, конечно, Йонас будет польщён вашим доверием…

Она отложила губку и, взяв кувшин, принялась аккуратно поливать мои волосы водой. Фанни, неумело складывающая ворох полотенец, старательно прислушивалась, боясь пропустить хоть слово.

– Но вряд ли обрадуется, – подытожила я. – Что ж, посмотрим.

Услышав еле сдерживаемый вздох облегчения, я раздражённо фыркнула и соскользнула под воду с головой.

Роль шпионки совсем для меня не годилась. Все эти намёки, оговорки, испуганные взгляды – вот как по ним я должна понять, кто такой мой будущий супруг? Конечно, ни в какой брак я не собиралась, но надо же выяснить, с кем имею дело.

Вынырнув и отряхнув с лица воду, я спросила напрямик:

– Кто-нибудь когда-нибудь отказывал повелителю?

Глаза Аниты расширились.

– Вы что такое говорите, миледи! Все знают, как страшна будет месть всадников всему роду невесты. Если вы откажетесь…

– Знаю-знаю, всех повесят на стенах замка. Кротость и послушание – ничего больше от меня не требуется, – мрачно пробурчала я.

– А мне мамка рассказывала, что всадники забирают души своих врагов, – чуть заикаясь от волнения проговорила Фанни.

Час от часу не легче! Нет уж, надо выяснить, как выбраться из этого гостеприимного места, вот только к кому мне обратиться?

Этого я не знала. Зато знала, куда могу сходить.

***

Выйти из замка удалось только под вечер, когда тяжёлые, наполненные снегом облака сковали небо. Я неспешно спустилась во двор, напустив на себя уверенный вид, а внутри моля всех богов подряд, чтоб никто не заинтересовался моей персоной. Как на зло народу в замке только прибавилось: кроме многочисленных слуг и стражи во дворе собирался досужий люд из окрестных деревень, прикативший на праздник к своему лорду.

Специально для них развели здоровенные костры, на которых уже во всю жарили туши загнанных на охоте кабанов. Крестьяне вперемешку со слугами сидели на специально приволоченных для празднества брёвнах, ребятня скакала по телегам, шугая местных кошек, носилась за парочкой сбежавших куриц, исподтишка корчила рожи страже. Я видела, как скривилось красивое лицо Дитмара, когда он с воинами возвращался с охоты: ещё бы, весь двор в простолюдинах, слыханное ли это дело! Натянув капюшон до самого носа, я спряталась в тени крытой галереи, пропуская мимо и заносчивого «братца», и хмурого Раймонда. Теперь только нужно пройти через двор, запахнув полы плаща поплотнее, чтоб не привлекать к себе внимание.

А посмотреть было на что. Нарядили меня на помолвку как настоящую королеву. Собранные в низкий пучок волосы оплетала тонкая сетка со вставками сапфиров, тяжёлые юбки цвета синей стали оттеняли блеск серебряной вышивки на лифе. Но как бы я ни куталась в неприметный плащ, всё равно ловила на себе чужие взгляды. Ох, надеюсь, никому не придёт в голову последовать за мной!

Только оказавшись на выбитых в скале ступеньках, ведущих в рощу, я выдохнула. Если спущусь, не свернув себе шею на скользких камнях, то полдела сделано!

Мой оптимизм держался на скромной надежде: если вход в этот мир был через пруд, то, возможно, и выход здесь же? И те существа, которых я видела, не могли же приглючиться? Уж они-то наверняка знают, как вернуться домой.

Ступив с последней ступеньки на тропу, я понеслась к пруду.

– Эй! Кто-нибудь! – позвала я громким шёпотом, не осмеливаясь кричать.

Ответом мне стал шелест ветра в голых ветвях дуба, а поверхность воды, подёрнутая тончайшей плёнкой льда, даже не шелохнулась. Но так легко сдаваться я не собиралась. Подобрав с земли камешек, запустила им в середину пруда.

Лёд хрупнул, треснул сеткой, сквозь которую тут же проступила вода – и ничего. Только звуки леса, такие до боли знакомые, обступили меня со всех сторон.

Как бы не хотелось лезть в ледяную воду, но выбора не осталось. Выругавшись, я дёрнула завязки плаща: если уж тонуть в пруду, то не в таком количестве одежды, вдруг передумаю? Обнажённые руки тут же покрылись мурашками, холодные пальцы ветра скользнули по линии декольте, заставив поёжиться. Упрямо поджав губы, я медленно сделала первый шаг в воду.

Ледяные иглы впились в ногу, ступню свело судорогой, аж дыхание от боли перехватило. Невольно отшатнувшись назад, я обхватила голые плечи руками. Былая решительность тут же испарилась. А вдруг заныривание в пруд ничем не поможет? Может, стоило сначала осмотреть рощу?

Малодушно согласившись отложить купание, я снова завернулась в плащ. Горло сковали внезапно подступившие слёзы. Не хочу оставаться в этом чужом мире! Хочу домой, к электричеству и водопроводу!

– Да покажитесь вы!

От нахлынувшего отчаяния шёпот перешёл в крик. Услышат меня – ну и пусть! Нет ничего хуже, чем застрять в доморощенном Средневековье.

Я устало привалилась спиной к высоченному дубу. Ветер кинул мне в лицо горсть листвы, ещё сильнее зашумел ветками, за спиной хрустнул валежник.

– Чего ты хочешь, Призванная?

Голос раздался вовсе не из рощи, куда я изо всех сил вглядывалась, а будто сверху. Голые ветви дуба яростно рвал ветер, срывая с них остатки бурых листьев. Небо стремительно чернело, грозя разразиться нешуточным ливнем.

– Верните меня домой! – отчаянно закричала я.

Ярость бури стихла в мгновение. Мир застыл в мрачной красоте осени, переходящей в зиму. Я тяжело дышала, изо рта облачками вырывался пар.

– Сейчас это невозможно.

Мягкий женский голос заставил меня подпрыгнуть на месте. Она появилась словно из самих деревьев: прозрачная до зелени кожа, нечеловечески огромные глаза, тонкие губы приподняты в усмешке, за ними виднелся ряд острых верхних зубов. Спутанные светлые волосы и простая рубаха до пят довершали образ деревенской сумасшедшей. Вот только я могла поклясться, что это был не человек.

Я так долго таращилась на странное существо, что аж забыла, зачем пришла. Девушка – назвать её тварью или монстром язык не поворачивался – не мигая смотрела в ответ. И если меня сковал страх, то в её взгляде скорее сквозило неподдельное любопытство.

– Кто ты? Кто вы все такие? – наконец выдавила я, отступая на всякий случай в сторону.

– Когда-то мы были первыми жителями этих земель. – Девушка прикоснулась к коре дуба, и на миг мне показалось, что от её ладоней исходит тусклый свет, на который дерево отозвалось движением ветвей. – Сейчас о нас ещё помнят, но после заточения Триединой всё меньше и меньше. Без неё и без людской памяти мы угасаем.

– Но что вы хотите от меня? – Я непонимающе нахмурилась.

– Освободить Богиню, конечно.

С губ сорвался саркастический смешок.

– Боюсь, вы обратились не по адресу. Я могу подготовить годовой бюджет, разработать план экономического развития, подсчитать эффективность работы отдела, но всякие штучки с богинями – это не ко мне.

Сомневаюсь, что девушка поняла каждое слово, но общий смысл наверняка уловила. Она улыбнулась, снова обнажив острые верхние зубы, а я невольно почесала горло – уж больно угрожающе выглядела её ухмылка.

– Ты и только ты можешь это сделать. Дар многих из нас пожертвован ради её возвращения. Без Триединой ты не сможешь пересечь черту.

– Но как-то же я оказалась здесь! – в отчаянии воскликнула я.

– Твоя предшественница была слаба. Мы пожертвовали своей магией ради того, чтобы забрать тебя.

И без уточнений стало понятно: обратно меня никто не отправит. Я с трудом подавила готовый вырваться крик и вместо этого выдохнула. Ярость ни к чему не приведёт, а только привлечёт лишнее внимание. Если я хочу вернуться домой, надо мыслить рационально – насколько это возможно в ситуации, когда тебя забросило в чужой мир.

– И как мне освободить вашу богиню? – хмуро спросила я.

– Убить повелителя Дикой Охоты.

Час от часу не легче! Я сжала виски обеими руками, боясь, как бы голова не раскололась на части от информации. Мало того, что меня выдают замуж за этого повелителя, так теперь ещё его и пристукнуть надо умудриться?

Я нервно хихикнула:

– По-вашему, это легко?

– Только ты можешь это сделать, – спокойно повторила девушка. – Ты единственная, чей Призыв не подчиняется ему и его всадникам.

Опять эта ересь про магию… Хотелось затопать ногами, причитая, что никакого призыва у меня нет, но усилием воли я заставила себя взглянуть правде в глаза. Вчера я вызвала огонь, сегодня позвала хоть кого-нибудь – и вот разговариваю с кем-то типа феи. Осталось только понять, как это работает.

– Что это такое – Призыв? – спросила я, обессиленно привалившись к стволу дуба. – Что тут вообще происходит?

– Призыв – сила этих земель, – просто ответила девушка, но, заметив мой взгляд, продолжила: – Раньше ей обладали многие жители Алатрута: знать в большей степени, простолюдины – в меньшей, но всё же. Когда сюда пришли паломники из Хельгланда со знаменем Создателя и новым даром, люди приняли их настороженно, но не стали истреблять новую веру. Подумали, что места хватит всем. – Она горько усмехнулась. – Но один из людей, лорд Водан, предал Триединую. Он обменял свой Призыв на дар Создателя – Подчинение, сковал Богиню и заточил её в озере. Он стал первым повелителем, а присягнувшая ему знать, согласившаяся отдать Призыв взамен на Подчинение, стала его свитой, Дикой Охотой. С тех пор уже двести лет как всадники отбирают по всему Алатруту одарённых мальчиков и девочек для того, чтобы увеличивать мощь Подчинения на нашей земле, а повелитель обязан брать себе в жёны деву с Призывом – ведь только так он может удерживать Богиню в её темнице, а всех нас погружать в забвение.

Девушка умолкла. Всё это время она смотрела в упор, чуть склонив голову, и словно бы запоминала каждое движение мышц на моём лице. Я поспешила отлипнуть от дерева, чтобы сделать несколько шагов по берегу пруда – так неуютно становилось от её взгляда.

– Но как… Я не смогу никого убить, вы ошиблись, – тихо, но твёрдо сказала я, пнув попавший под ногу камешек.

– Сможешь. Пройди церемонию, а в ночь после неё отними дар и жизнь предателя. Тебе нужно только пожелать.

От её спокойного тона по спине пробежали мурашки. Что это за магия такая, которая одним словом может отправить неугодного в могилу? Я повернулась, чтобы возразить, но у корней дуба никого не было. Существо исчезло также внезапно, как и появилось, не оставив ни следа в грязи.

– Но как мне вернуться домой?! – отчаянно закричала я в тяжёлое от туч небо.

– Освободи Богиню, и она отправит тебя обратно, – был мне ответом шёпот дубовых ветвей.

Снова зашумел ветер, закачались деревья, тучи стремительно почернели, где-то за спиной сверкнула молния, бросив яркий отсвет на застывшую гладь пруда. Громыхнул гром.

Внезапная волна первобытного страха сковала всё тело, даже дышать стало тяжело. Я заставила себя сделать один шаг, второй и бросилась обратно к ступеням в скале. Увидеть других людей, укрыться у огня – всё это вдруг стало невероятно важно.

С колотящимся где-то в горле сердцем, я так быстро взбежала к замку, что аж в боку закололо. Натянув капюшон до самого носа и опустив голову, я пошла через двор, стараясь успокоить расшалившиеся нервишки.

Чем больше вокруг было людей, тем быстрее отступал страх. Я даже успела пожурить себя за несвойственное малодушие, как врезалась в спину взявшегося из ниоткуда мужчины в чёрных как ночь доспехах.

– Прошу проще… – Слова застряли в горле, стоило мне поднять на него взгляд.

Он держал в руках только что снятый шлем, алый плащ развевался за спиной. Мужчине можно было одновременно дать и шестьдесят, и тридцать лет – настолько не вязалось гладкое худое лицо с обильной сеточкой морщин вокруг глаз. Светлые с проседью волосы только усиливали этот контраст. Лицо искривила презрительная усмешка, когда он оглядел меня с ног до головы.

– Моя невеста, полагаю? Вот мы и встретились.

Глава 5. Не мой жених

Сказать, что я испугалась – значит несколько преуменьшить чувства, захлестнувшие меня в тот миг. Отшатнувшись, я с трудом подавила отчаянное желание развернуться и снова сбежать. Сердце подскочило аж в горло, когда я невольно приблизилась к огромному вороному коню своего суженого. Животные фыркнуло, тряхнуло длиннющей гривой, скосив на меня багряный злой глаз. Меня бесцеремонно дёрнули обратно: в ту же секунду там, где была моя рука, щёлкнула пасть.

– Ну-ну, Рутших, спокойно. Не оставь меня без жены раньше времени, – с усмешкой обратился к коню предводитель Дикой Охоты, не забывая следить за моей реакцией.

От этих слов мороз пробежал по коже. Вокруг негромко засмеялись. Только сейчас я заметила, что оказалась окружена ещё десятком мужчин в таких же чёрных доспехах. Они спешивались с одинаково вороных коней, снимали шлемы, внимательно оглядывались, словно оценивая обстановку перед битвой.

– Повелитель Хейдрек! Как я рад вас видеть!

Лорд Эдвин уже спешил к нам через двор, стараясь выглядеть почтительно, но не испуганно. Дитмар из-за его спины аккуратно рассматривал всадников, то и дело опуская взгляд. Нахальство «братца» поубавилось, теперь он не выглядел так самоуверенно, как утром.

Только когда подбежавший лорд склонил голову в приветственном поклоне, люди вокруг словно очнулись. Рыцари преклонили колени, крестьяне и слуги уткнулись лбом прямо в грязь. Никто не хотел встречаться взглядом со всадниками.

Повелитель Дикой Охоты повернулся ко мне, по-прежнему застывшей на месте. Он явно ждал реверанс, но я не могла заставить себя согнуться. Всё моё существо будто задеревенело. Я смотрела в его холодные глаза и видела в них приговор. Уж не знаю, что случилось с предыдущей женой, ясно одно: рядом с ним мне не жить.

– Ваша дочь на редкость упряма, лорд Эдвин. Вы описывали её совсем иначе. Уж не пожалею ли я о своём выборе? – Хейдрек небрежно отпустил мою руку, жестом веля «батюшке» сопровождать его.

– Прошу прощения, повелитель. Агата попросту ошеломлена вашим внезапным появлением. – Отец бросил на меня яростный взгляд, от которого я непременно бы обратилась в кучку пепла, умей он воспламенять одним лишь желанием.

– Как и некто, сумевший дважды Призвать? – Ледяной тон Хейдрека пригвоздил отца к месту.

Лорд Эвин непонимающе нахмурился, переглянулся с Дитмаром.

– Прошу прощения, повелитель, – снова повторил он с покорностью в голосе. – Не представляю, кто бы сумел Призвать, минуя ваш запрет…

– Оставьте оправдания, – отмахнулся Хейдрек. – Мои всадники проверят замок.

– Да-да, всенепременно окажем вам помощь…

Мужчины направились внутрь, всадники последовали за своим повелителем, а люди вокруг начали оживать. Конюхи робко приблизились к лошадям прибывших, подталкивая друг друга, и мялись бы так ещё долго, если бы Дитмар не прикрикнул на них.

– Поторапливайтесь, олухи! А ты… – Брат навис надо мной, сжав руки в кулаки. – Не смей перечить повелителю, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Если из-за твоего поганого характера сорвётся помолвка, я лично протащу тебя голышом через все наши деревни, чтоб усмирила свою непомерную гордость.

Щёки обдало жаром, но это был не стыд или страх. Так со мной никто не разговаривал с самого детства: родители себе подобного не позволяли, Николай пару раз пробовал, но тут же получал отпор. Я не стеснялась пускать в ход кулаки, а потом научилась отвечать словами так, что Коля бледнел, серел, но продолжать ссору уже не желал.

Чувствуя, как ярость заволакивает мозг, я сжала пальцы в кулаки, вздёрнула лицо к брату и прошипела не менее угрожающе:

– Только попробуй, братец, посмотрим, как у тебя это получится.

Нарываться ещё больше в моём положении было неосторожно, но и спускать такое обращение с собой я никому не могла позволить. Если у Дитмара это проходило с предыдущей Агатой, то у меня имелись для него неприятные новости.

На лице мужчины заходили желваки. Он больно схватил меня за запястье, дёрнул к себе и прошептал:

– Не забывайся, сестрёнка. Я могу наказать тебя и по-другому.

От его слов по телу пошли мурашки. Уж не знаю, как он наказывал свою сестру раньше, но эти намёки мне вовсе не понравились. Я уже приготовилась послать его к местным чертям, наплевав на предосторожность, как бархатистый мужской голос прервал наш короткий диалог.

– Отпустите девушку, лорд Дитмар.

Тот посерел – то ли от гнева, то ли от страха, – но упрямо вздёрнул подбородок.

– Это моя обязанность, как любящего брата и верного слуги повелителя – призвать сестру к послушанию, – чуть дрогнувшим голосом ответил он, продолжая притягивать меня к себе, теперь уже словно для защиты.

Зазвенел меч, извлечённый из ножен, и остриё клинка недвусмысленно коснулось шеи брата.

– Повелитель справится с этим сам, а вы лишь наставите его невесте синяки перед свадьбой. – Голос чужака за моей спиной был всё так же тих и холоден, когда он продолжил говорить. – Вашим людям лучше отступить, милорд, пока не случилось непоправимое.

И правда, рыцари вокруг, не успевшие проследовать за лордом Эдвином в замок, замерли неподалёку, схватившись за оружие. Но обнажать его они не спешили, глядя расширившимися глазами то на Дитмара, то на странного незнакомца.

Брат колебался недолго. Скривив губы в презрительной улыбке, он оттолкнул меня прочь, сделав знак воинам успокоиться. Одновременно с этим от конюшен раздался вопль, полный муки, от которого все разом вздрогнули.

– Кажется, Рутших нашёл об кого поточить зубы, – заметил чужак, возвращая меч в ножны. – Проследите, чтоб конь повелителя никому больше не навредил.

Дитмар побледнел от злости: ещё бы, ему, великому, приказывают! – но отступил, ворча под нос проклятья.

Я медленно повернулась, не зная, то ли страшиться, то ли благодарить своего спасителя. Позади меня стоял один из всадников. Он возвышался надо мной на целую голову, словно гора. Белоснежные волосы, распущенные по плечам, сияли на фоне чернильно-чёрных доспехов. Жёсткие скулы, угловатый подбородок, нос с лёгкой горбинкой, глубоко посаженные глаза пронзительной синевы – от мужчины веяло опасной красотой.

– Вы в порядке, миледи? – Он протянул ладонь. Латная перчатка, в которую была закована кисть, растворилась в воздухе лёгким серым туманом.

– Благодарю, господин, не стоило. – Я чуть замялась: всё-таки впервые видела проявление магии так близко, – но руку в ответ протянула. – Семейные разборки, знаете ли. Со стороны они всегда выглядят странно.

– Защищать жену повелителя – долг каждого всадника, – не согласился мужчина.

Его теплая ладонь сжала мои заледеневшие пальцы, согревая и утешая. Он не смотрел на меня с той хищной жадностью, что сквозила во взгляде его повелителя. Всадник еле заметно ободряюще улыбнулся, вернув мне способность ровно дышать. Но когда он напоследок оглядел двор, его лицо снова стало холодной маской.

Однако никто вокруг не заметил напряжения. Празднование помолвки набирало обороты. К горящим повсюду кострам добавились битые горшки с огоньками внутри. Дети прыгали через них, загадывая желания, плели венки из стыренной откуда-то соломы, примеряли на лица маски из коры деревьев. Женщины пели печальные мелодии, призывавшие защиту молодожёнам, которые сменялись разудалыми фривольными песенками про первую брачную ночь. Молодые парни и девушки танцевали вокруг костров, мужики посматривали на них и тихо переговаривались о своём. Другой мир, другие люди, а празднуют так похоже.

Я им даже завидовала.

– Не проводите меня в залу, леди Агата? – тихо попросил всадник, аккуратно вклиниваясь в поток мои печальных мыслей.

Тряхнув головой, я поправила выбившуюся из причёски прядку и постаралась мило улыбнуться. Надо держать себя в руках, иначе моё и без того странное поведение, станет совсем уж подозрительным.

– Конечно, господин, пойдёмте.

– Рейнар, миледи. Я никакой не господин. Просто один из всадников.

***

В замке праздник протекал с не меньшим размахом. Люди за длинными столами ели, пили, шутили, о чём-то спорили, стараясь не слишком откровенно разглядывать прибывших гостей.

Всадники – и Рейнар среди них – сидели за столом напротив, переговариваясь только между собой. Их предводитель восседал отдельно, по правую руку от лорда Эдвина, я – по левую, и оба молчали. «Отец», устав вести светскую беседу, покачивал кубком в такт задорной музыке.

Мне кусок в горло не лез. Не знаю, как в этом мире принято организовывать помолвки, но вряд ли всё ограничится просто долгим ужином. Эх, надо было разузнать хоть какие-нибудь подробности: злить своей неуклюжестью будущего супруга всё-таки не стоило.

От одной мысли о замужестве, становилось трудно дышать. Только в сказках принцесса влюбляется в принца с одного взгляда, а потом они живут долго и счастливо с кучей детишек. Мне же светила нешуточная опасность от человека, которого все боятся. И не без оснований. Что стало с его прежней женой? Какие обязанности меня ждут, кроме очевидных супружеских?

Всего на миг я представила первую брачную ночь и вздрогнула от омерзения. Надо отодвинуть этот момент как можно дальше, пока не разберусь в происходящем. Вспомнился разговор с таинственным существом в роще, её негромкие слова.

«Убей повелителя Дикой Охоты».

Шёпот раздался будто над самым ухом. Вздрогнув, я украдкой скосила глаза сначала на лорда Эдвина, потом на Дитмара, угрюмо сидящего по другую сторону от меня, но никто ничего не заметил.

Проклятье! И как вы себе это представляете?! Да от одного взгляда на повелителя у меня дрожали пальцы. Почему-то совершенно не хотелось подробнее знакомиться с его магическими способностями – а в том, что они были, я не сомневалась.

Должен же быть какой-то способ вернуться домой без ритуальных убийств! Я отказывалась верить в иное, ведь это означало не просто взять в руки оружие, что совсем не по моей части. Пойти на этот шаг можно только придумав целый план, ведь попытка будет одна. Да я в корпоративных интригах принципиально не участвовала, а тут нужно организовать целое покушение, провернуть его, а потом ещё и самой остаться в живых! Ох, не уверена, что всадники так просто спустят мне убийство их предводителя.

Машинально я нашла взглядом Рейнара, сидящего за столом напротив. Он даже от своих товарищей держался отстранённо, то и дело поглядывая в нашу сторону. Вряд ли всадник заинтересовался моей персоной, скорее следил за повелителем, готовый прийти на помощь по первому зову. Верный пёс своего хозяина. Надо быть с ним осторожнее.

От какофонии звуков, едкого запаха факелов, душного аромата жарящегося мяса мутило. Хотелось закрыться наверху, вдали от шума, накрыться одеялом с головой и проснуться уже в своём мире. Я начала даже обдумывать предлог, под которым можно было бы улизнуть из залы, как кто-то громко закричал:

– Да здравствует повелитель! Долгих лет жизни повелителю и его невесте!

Все как один бросились поднимать кубки. Слова эхом загуляли по замку. Слышно было, как радостно присоединились люди снаружи. Молчали только всадники, лорд Эдвин и Дитмар.

Я заметила, как Раймонд, весь вечер наблюдавший за мной почти не скрываясь, безмолвно поднёс кубок ко рту. Только бы он не натворил дел! Пусть я не могла разделить его чувства, затевать скандал посреди празднества тоже не дело. Сомневаюсь, что повелитель спустит ему это с рук.

– Что ж, ваша милость, – почтительно обратился к Хейдреку лорд Эдвин. – Вот и настал момент соединить вас с моей дочерью под взглядом Создателя.

Тут же перед нами появился жрец в одеянии, напоминающем рясу с капюшоном. В одной руке он держал огромный талмуд в кожаном переплёте, другой опирался на деревянный посох, украшенный сверху мутным белым кристаллом величиной с кулак. Я вспомнила, что заметила этого человека, когда только заходила в залу, подивившись тому, как он выделялся из толпы разряженных воинов и мелких помещиков. Жрец бережно положил книгу на стол, раскрыв её на нужной странице.

Отец поднялся на ноги. Следом за ним начали вставать все присутствующие в зале гости, поворачиваясь в нашу сторону. Шум стих, даже музыканты умолкли. Чувствуя себя ягнёнком на заклании, я медленно поднялась со своего места, не видя и не слыша ничего вокруг. Разум по-прежнему отказывался поверить в происходящее.

Лорд Эвин протянул мне левую руку, а повелителю – правую. Его голос с лёгкостью заполнил залу.

– Я, лорд Эдвин Харт, даю согласие, добровольное и нерушимое, на брак моей дочери, Агаты Харт, и повелителя Дикой Охоты Хейдрека Крайгера. Пусть этот союз станет залогом нашей верности Создателю, а Призыв покорится Подчинению до конца времён!

Он соединил наши руки над книгой. Ладонь всадника обожгла мои и без того ледяные пальцы холодом. Жрец тихо затараторил молитву. Откуда-то из складок его рясы появился золотой кубок, украшенный драгоценными камнями. Словно во сне я смотрела, как жених обнажил кинжал, висевший до того на поясе, и проткнул себе палец. Одинокая капля крови упала в кубок, а острие тут же оцарапало мою руку. Похоже, всё моё существо сопротивлялось этому браку: Хейдреку пришлось с силой сдавить палец, чтоб появилась хоть капля крови. Я закусила губу. Ни за что не покажу, как мне больно.

– Вода, приди, – негромко велел повелитель, и кубок мгновенно наполнился до краёв, без следа растворив кровь. – Пей.

А это обращение было ко мне.

Выбора не осталось. Я смиренно приняла кубок из рук жреца, сделала пару глотков. Надеюсь, после такого обряда мы оба не подхватим столбняк или ещё что потяжелее. Хотя избавиться от нежеланного мужа с помощью болезни не худшая идея.

Хейдрек равнодушно проследил за мной и тоже отпил воды. Возвращённый жрецу кубок оказался каким-то чудом пуст, а новоявленный жених, игнорируя приветственные крики со всех сторон, повёл меня на середину залы. Музыканты затянули тоскливую мелодию, я вдруг оказалась в ледяных объятиях повелителя. Теперь осталось не опозориться в танце.

К счастью, это оказалось наименьшей из проблем. Хейдрек вёл меня по зале, то притягивая к себе, то чуть отступая в сторону. По началу я сбивалась, но когда он положил ладонь на мою талию, медленно кружа, стало всё равно. Сомневаюсь, что помолвка расстроится из-за одного неуклюжего танца.

– Вы не выглядите счастливой, леди Агата, – вдруг сказал Хейдрек.

Я посмотрела ему в глаза. Его взгляд пробежался по моему лицу, спустился на декольте и также медленно вернулся обратно. Он оценивал меня как очередную новую лошадь, без особого интереса, скорее со скучающим любопытством.

– А ваша предыдущая жена была счастлива? – с вызовом спросила я.

Не позволю относиться к себе, как к предмету мебели. Пусть даже не надеется, что ему будет со мной легко!

– Которую из них вы имеете ввиду? – усмехнулся Хейдрек.

Вот те раз. Это что за Синяя Борода? Оторопев от неожиданности, я запнулась, но жених грубо подтолкнул меня, заставляя выправить шаг.

– Если вы думаете, что колкости заставят меня расторгнуть помолвку, то не обольщайтесь, – продолжил повелитель. – Мне нужна лишь ваша магия и наследник – не больше. Хотите быть строптивой? На здоровье. Вас запрут в подземелье без окон, а я буду брать причитающееся по обряду силой.

– Опыта, как я смотрю, вам не занимать, – едко отозвалась я.

Чёрт с ней с магией, но наследник! Всё внутри сжалось от одно лишь мысли, что придётся делить постель с этим человеком. Бурлящее чувство несправедливости заклокотало в груди. И за такого человека лорд Эдвин отдал единственную дочь?! Если те существа в роще предлагали ей ту же сделку, что и мне, то понятно, чего она топиться вздумала.

– Моя вторая супруга тоже не отличалась покорным нравом, – продолжал повелитель. – Её хватило всего на полгода. Остальные оказались более сговорчивыми. Вам решать, миледи, чего хотите больше: жить или позорить меня прилюдно.

– Неужели прям сейчас посадите меня на цепь?

– О нет. Но урок послушания могу преподать.

Мы внезапно остановились посреди залы. Прежде чем я успела что-то сказать, будущий муж отвесил мне хлёсткую пощёчину.

От боли потемнело в глазах, брызнули слёзы. Зрение вернулось, когда я уже рухнула на пол, приложившись каменные плиты коленями и локтём.

Музыканты, выдав набор фальшивых нот, затихли. Гости замерли в безмолвном изумлении. Опираясь одной рукой о ледяной пол, второй я ощупывала лицо. Казалось, что половина его бесповоротно отнялась, но под пальцами ощущалась только кровь из разбитой губы.

– Это так по-мужски. Достойно повелителя, – прошептала я.

Да, я нарывалась. Но затопившие меня ярость, унижение, негодование отчаянно требовали выхода – даже такого глупого. Не получит он меня в своё владение, клянусь всеми богами обоих миров! Убегу, умру в борьбе, но позволить этому чудовищу держать меня в плену – ни за что.

– Смотрю, учиться вы не хотите, миледи.

Хейдрек вздёрнул меня на ноги. Я подняла к нему лицо, готовая принять ещё один удар, когда за спиной раздался крик:

– Не смей!

Я узнала этот голос почти сразу. Раймонд, верный возлюбленный прошлой Агаты. Что же ты делаешь, идиот?!

– Отпусти её и не смей к ней больше прикасаться! – повторил Раймонд, подходя ближе.

Лязгнула сталь, извлекаемая из ножен: сначала моего защитника, а следом и всадников, тут же подобравшихся для защиты своего предводителя. Но Хейдрек остановил их одним взмахом руки.

– Заступник объявился? Как интересно… – протянул он, делая шаг навстречу Раймонду, не отпуская при этом меня. – И даже забавно.

Мужчины одновременно вскинули руки: один с мечом, нападая, второй просто сжал пальцы в кулак.

– Подчинись!

Я не сразу поняла, что произошло. Вот Раймонд нёсся к нам быстрым шагом – и в следующий миг рухнул на пол, словно кукла-марионетка, у которой обрезали нити. Меч выпал, оглушительно зазвенел на камнях пола. От тела моего защитника отделилась тень, зависла перед нами на мгновение.

Сердце сжала невидимая ледяная рука. Я не любила Раймонда, но всё моё существо разрывалось от боли. Зачем?! Ну зачем ты это сделал?!

Полупрозрачная тень налилась мраком, завертелась и впиталась в подставленную ладонь повелителя.

Меня больше не держали. Упав на колени перед телом Раймонда, я осторожно перевернула его на спину. Его кожа посерела, резко обозначились все морщины – он словно постарел на несколько десятков лет. В открытых глазах больше не было жизни. В ужасе зажав рот ладонью, я отпрянула прочь.

Ледяной голос повелителя заставил вздрогнуть не только меня.

– Даю сутки на сборы, а потом ты прибудешь в Тодбург. Никакой поездки через Алатрут не будет – ты отправишься вместе с моими всадниками. Рейнар, Экхарт, обыщите замок, узнайте, кто Призывает, а потом доставьте мою невесту Тодбург завтра в полночь.

И он вышел из замка прочь.

Глава 6. Сбежать любой ценой

Я сидела с ногами на кровати, уткнувшись лицом в подушку, а лорд Эдвин ходил по спальне, заложив руки за спину, и зло отчитывал меня уже добрых десять минут.

– Это всё твоя вина, Агата. Видит Создатель, я всегда был к тебе строг в той мере, чтобы привить чувство ответственности, но, похоже, этого оказалось недостаточно. Как тебе только в голову пришло перечить повелителю? Ты хоть понимаешь, чем нам всем это грозит?

Я невнятно угукнула в ответ, но «батюшка» этим не удовлетворился.

– За все двести лет правления Дикой Охоты, ты первая в нашем роду удостоилась чести стать женой повелителя! И что я вижу? Ни благодарности, ни радости, ни даже обычной осторожности! Я никак не ожидал от тебя такой глупости, Агата. Уж если ты не боишься за себя, то подумала бы о тех, кто вокруг. – Лорд Эдвин остановился у постели, всё больше повышая голос. – Вспомни, что сказал повелитель: кто-то использовал Призыв. Эти два всадника перевернут замок сверху донизу – и возблагодарим Создателя, если они быстро найдут предателя! Но Хейдрек может в любой момент назначить одного из них наместником, оставив меня и Дитмара как заложников в собственном доме. Об этом ты не подумала, когда решила показать прилюдно свой характер?!

О, я даже знала, кто этот “предатель”!

Негодование захлестнуло с новой силой. Не то чтобы я ожидала от этого человека сочувствия к собственной дочери, но он мог бы проявить хоть толику понимания.

– И это всё, что вас заботит, отец? – Я всё-таки оторвала опухшее после пощёчины и слёз лицо от подушки. Наши взгляды встретились: его неодобрительный с моим презрительным.

Никто меня не переубедит: такие люди не должны становиться родителями! Хотелось крикнуть ему в лицо, что он довёл дочь до ручки, а я теперь вынуждена разгребать эти Авгиевы конюшни токсичных отношений – но холодный голос разума удержал от столь идиотского шага. Их и так сегодня было предостаточно.

– Вас не беспокоит, что я должна выйти замуж за монстра? Вам безразлично, хочу ли я этого и как буду себя чувствовать в его плену? Вам всё равно, что погиб ваш верный рыцарь? Погиб, защищая меня, хотя это вы должны были не дать помешанному на власти безумцу колотить вашу дочь у всех на виду!

Я выпалила это, глядя ему в глаза. Ох, сейчас я снова получу по лицу… Наплевать, пусть только попробует! Царапаться и кусаться, обороняясь, я умею с детдомовских времён.

Тут уже взъярился до сих пор молчащий Дитмар.

– Да как ты смеешь, негодяйка, так разговаривать с отцом! – Он подскочил с кресла в дальнем углу, подлокотники которого сжимал с тех самых пор, когда лорд Эдвин начал свою отповедь. – Пощёчина – лишь малая часть того, что ты заслуживаешь на самом деле!

«Братец» подлетел к кровати с явным намерением осуществить угрозу, но старый лорд остановил его лёгким толчком в грудь.

– На сегодня хватит, Дитмар. Подожди за дверью, а лучше убедись, что всадники устроены на ночь со всем возможным комфортом и ни в чём не нуждаются.

– Но отец…

– Ступай. – Лорд Эдвин был непреклонен, и Дитмар, ворча, как разозлённая чужаками собака, вышел в коридор. – А ты… – «Отец» снова повернулся ко мне, хмурясь больше прежнего. – Раймонд погиб по твоей дурости. Думаешь, я не знал, о ваших отношениях? – Его голос опустился до злого шёпота. – Одна радость: он по-настоящему тебя уважал, а значит я могу надеяться, повелитель не будет оскорблён ещё больше в вашу первую брачную ночь. Да, Агата?

Я долго смотрела в его глаза, прикидывая, что ответить. Не знаю, насколько целомудренной была эта любовь, но проходить все прелести унизительного гинекологического осмотра не хотелось. Только поэтому я процедила сквозь зубы:

– Да… отец.

Лорд Эдвин смерил меня холодным взглядом.

– Хорошо, что хоть в этом ты не врёшь, дочь. Повелитель уничтожил бы нас на месте, если бы во время ритуала понял, что ты не девственна.

Он направился к выходу, обернувшись только у порога.

– Ты не выйдешь из покоев до самого отъезда. Анита поможет собрать всё необходимое, что можно взять с собой – остальное приданое я отправлю с обозом и свитой. И только попробуй ещё что-нибудь выкинуть. Поедешь со всадниками связанной и с кляпом во рту.

Не дав мне ответить, лорд Эвин вышел вон, напоследок хлопнув дверью. Лязгнул замок – и вот я уже пленница в собственной спальне.

От гнева хотелось орать, что я и сделала, правда уткнувшись в подушку. Накричавшись до хрипоты, опрокинулась навзничь. Натянула на ноги одеяло, не заботясь о сохранности платья, сделала глубокий вдох.

– Я никуда не поеду.

Сказанные вслух слова придали капельку бодрости. Теперь у меня появилась цель. Трудная, можно сказать даже невыполнимая, но сдаваться на милость судьбы я не собиралась.

Жаль, неизвестно, как именно всадники собираются доставить меня в Тодбург уже к завтрашней полуночи. Не по воздуху же, правда? Хотя… Вспомнив многочисленные легенды, связанные с Дикой Охотой в нашем мире, я засомневалась. Но кони-то у них не как драконы, преодолеть двухнедельное расстояние за пару часов – что-то из области фантастики.

А как же магия? Я фыркнула, рассмеявшись. Рассуждаю, не фантастика ли это: пересечь часть страны за пару часов, когда вместо самолёта волшебство. Докатилась. Но такова моя новая реальность.

Я повернулась на бок. Свеча в низеньком подсвечнике стремительно таяла, намекая на убегающее прочь время.

«Думай, Агата, думай!» – велела я себе, отпихнув подушку с одеялом. Сначала решу, что делать, а сон подождёт.

На помощь служанок можно не рассчитывать. Если узнает, что они помогли мне сбежать, их не просто высекут. Перед глазами снова пронёсся миг смерти Раймонда, и я поёжилась. Не знаю, все ли всадники так умеют, но проверять их способности не хотелось.

Магия… Существо в роще сказало, что мой Призыв не подчиняется всадникам. Пока что это единственное преимущество, ещё бы я умела им пользоваться. Но для начала стоит выбраться из комнаты.

Я соскочила с набитого соломой матраса, взяла огарок свечи и подошла к двери. Наклонившись, осмотрела замочную скважину. Выглядела она простецки.

В коридоре послышался шорох, и мужской голос негромко спросил:

– Миледи что-то нужно?

Отец не рискнул доверить гарант своего благополучия обычному замку, оставив под дверью стражника.

– Нет-нет! – поспешно ответила я, отступая обратно в глубину комнаты.

Вернула свечу на тумбу, задула её и несколько минут постояла у окна, глядя на огромный светящийся лунный диск, зависший над замком.

Вот уж не думала, что детдомовское прошлое окажется полезнее высшего экономического образования. Меня удочерили в том ершистом подростковом возрасте, когда бунт против системы – неотъемлемая часть личности. И самое главное было уметь проникать туда, где тебя никто не хочет видеть, например, в столовку после вечерней смены. Нет, какой-то серьёзный замок я, конечно, не вскрою, но такой простенький – можно попробовать, тем более, в комнате полно шпилек, брошей, заколок.

Вот только мало открыть дверь, надо как-то выбраться из замка, отвлечь стражу не только в коридоре, но и на стенах, ещё проскользнуть мимо бдительного ока «папеньки», Дитмара и всадников.

Я смотрела на догоравшие в ночи костры, вокруг которых виднелись немногочисленных тени последних праздновавших, а в голове постепенно выстраивался план побега.

***

Завтрак я благополучно проспала. Перепуганная Анита не стала меня будить, лишь оставила у кровати поднос с тарелкой каши, куском ноздреватого хлеба и ломтем сыра. Когда она пришла снова, чтобы отобрать вещи, я успела наспех умыться, съесть остывшую перловку, а остальное припрятать в найденный в сундуке мешок.