Читать онлайн Академия героев

Пролог

Мои руки содраны в кровь, щека горит, ноги гудят, и кажется, что они уже не принадлежат мне. Еще чуть-чуть, и силы окончательно иссякнут. Я миллион раз успела представить, как спотыкаюсь на ровном месте, а эта тварь догоняет и сжирает меня, сладко похрустывая косточками.

Шарф я где-то посеяла, лицо и руки стынут. Ледяной воздух уже не хочет проникать в горящие легкие. Дыхание постоянно сбивается.

– Ну, что же ты! – я добегаю до обрыва и встаю на самом краю, готовая в любой момент прыгнуть.

Морда чудовища приближается ко мне, обдавая смрадом из пасти. Волосы на голове шевелятся от его дыхания и покрываются инеем. Осталась одна минута.

Глава 1

1 глава

Я всегда любила осень. За чистоту воздуха, за яркие цвета и легкую, приятную грусть. За капли, стекающие по стеклу, за желтые фонари и запах прелых листьев. А когда серую улицу поливали затяжные дожди, в школе становилось особенно уютно.

Учеба только начинала набирать обороты, новые темы, несложные домашние задания. И пока никаких контрольных или экзаменов. Тихая, комфортная учеба.

– Опять мечтаешь? – рядом за парту плюхается Слава, выводя меня из задумчивости.

Оказывается, я уже несколько минут созерцаю дождливую улицу, размышляя о чем-то своем. Но пришедшая подруга спугнула образы, и они стали таять, будто рисунок на запотевшем стекле.

– Звонок уже был, вставай, – шепчет она мне, как раз в тот момент, когда в класс входит учительница по истории, я даже подняться не успеваю, как она снисходительно кивает ученикам, разрешая садиться.

С грохотом отодвигаются стулья, и тут же начинается нудный урок по истории, которую я так ненавижу. Первые десять минут мне еще удается концентрироваться на скучных датах и событиях, которые нам диктуют, а потом взгляд снова перебегает на окно, а с него на осеннюю улицу. Там горит одинокий фонарь, даже несмотря на то, что уже давно рассвело. Взгляд устремляется на далекие трубы, из которых выходит дым, почему-то они представляются мне башнями замка. Воображение начинает рисовать уже сюжет, как в книгах или фильмах, а потом я замечаю внизу, на школьном дворе мужчину. Он стоит возле забора и пристально смотрит прямо на меня.

По спине пробегает холодок, я быстро отворачиваюсь и делаю вид, что невероятно увлечена ходом событий очередной войны, название которой я благополучно прослушала.

Через минуту решаю осторожно проверить, там ли тот странный мужчина, но его уже нет. Наверняка, выглядывал кого-нибудь из своих детей в окне, а я напридумывать успела всякого.

Уроки тянутся один за другим. Алгебра, русский, физика… На перемене мои одноклассники все время что-то живо обсуждают, пока я сижу и дочитываю книгу, захватившую меня полностью со вчерашнего дня. Мне совершенно неинтересно, что происходит вокруг. Сейчас на первом месте только персонажи, которые должны выполнить очередное задание и спасти мир.

Из опасного похода с красавчиком принцем во главе меня снова выдергивает Слава, плюхнувшаяся рядом на стул.

– Тут Ирка всех в гости зовет, пойдешь после школы?

– Нет, не хочу, – вру я.

На самом деле я хочу пойти. Но не как я, а как какая-нибудь другая девчонка. Хочу, чтобы у меня было много друзей и подруг, как у Ирки, звезды нашего класса. Хочу отношений. Первого поцелуя хотя бы. А то уже шестнадцать лет, а я все еще ни разу не целовалась. Сказать кому – засмеют.

Вот только… Кроме Славы со мной в классе почти никто не общается. Так про уроки спросить, домашку списать, да лабораторную работу вместе сделать.

И зачем мне идти к кому-то в гости, если я буду чувствовать себя не в своей тарелке. Поэтому ограничиваюсь только тремя словами, не желая объяснять все, что гложет меня в данную минуту.

– Как знаешь, – пожимает плечами Слава и уходит к одноклассницам что-то обсуждать, наверное, какая я замкнутая и необщительная.

А я вновь погружаюсь в историю, где у главной героини есть и друзья, и любовь, и суперспособности.

***

Когда звенит звонок с последнего урока, класс тут же наполняется шумом и криком учеников. Они вскакивают из-за парт, кидают учебники в рюкзаки и, взяв штурмом раздевалку, вытекают из школы. Сплошной поток из детей на улице разбивается уже на маленькие ручейки, бегущие в разные стороны от здания.

Из школы я выхожу вместе со всеми одноклассниками, но те большой болтающей группой уходят в противоположную мне сторону. Слава запоздало оборачивается, машет издалека, прощаясь со мной, и вновь возвращается к разговору с Иркой.

Я даже руку не успеваю поднять для ответного прощания. Поджимаю губы, быстро достаю наушники, и засовываю их в уши. Пальцем на кнопку, и даю музыке самой решить, что я сегодня слушаю.

Моросящий дождь тут же делает из моих светлых длинных волос влажные сосульки, и даже накинутый на голову капюшон не помогает. Впереди дорога. Бросаю взгляд налево и направо. Никого нет, можно переходить.

– Ты Гумелева? – раздается вопрос, когда я уже иду по переходу.

Невольно оборачиваюсь, не успевая удивиться, что я услышала голос так четко через орущую музыку.

У светофора стоит мужчина. Тот самый, которого я видела утром на школьном дворе.

– Я, – отвечаю и делаю шаг вперед.

Визг тормозов я слышу даже через музыку, раздирающуюся в наушниках. Удар в бок. Падение. А время словно замедляется. А я всегда была уверена, что, когда тебя сбивает машина, ты и понять этого не успеваешь. Но я почему-то поняла и даже успела подумать о множестве вещей, пока падала на землю.

Удар смягчает рюкзак, в котором что-то жалобно хрустит. Очень надеюсь, что это не такое уж и важное, а всего лишь линейка или ручка.

Происходящее кажется каким-то сном. Глаза я открывать боюсь. Не хочу увидеть, как по дороге растекается кровь или как моя рука лежит в неестественной вывернутой позе. Самое странное – я не чувствую никакой боли. Шевелю сначала всеми двадцатью пальцами, потом пытаюсь подвигать конечностями. Ни малейшего признака перелома или хотя бы ушиба.

Глубоко вдохнув, открываю глаза, готовясь к худшему. Но вижу только белый потолок, который приводит меня в полный ступор. А где серое дождливое небо? Где морось? Я в больнице? Нет, я до сих пор лежу на рюкзаке, а под лопатку давит острым углом один из учебников.

Вдруг потолок закрывает чья-то голова с курносым носом.

– Ар ю окей? – произносит светловолосый парень по-английски и протягивает мне руку. Помощь я принимаю с благодарностью и встаю на ноги.

Передо мной мальчишка, на вид как мои одноклассники, может, на год или два старше. Коренастый, курносый и светловолосый. Одет в странный черный балахон.

– Где я? – верчу головой, силясь понять, как я оказалась в комнате со стульями, на которых расположились другие подростки.

Одни из них откровенно пялятся на меня, иные со скучающим видом разглядывают стену, на которой красными символами что-то написано. Я этого языка не знаю, возможно, они тоже. У каждого из них своя чудная одежда. Непривычная моему глазу. Длинные платья, переливающиеся футболки, балахоны, старинные наряды, комбинезоны, полупрозрачные накидки.

– Вере эм ай? – спрашиваю на ломаном английском, пытаясь узнать, куда я попала.

Парень пожимает плечами и выдает очень длинное предложение, из которого я понимаю, что он не знает, и и сам только очутился здесь.

– Кассиус, – протягивает он мне еще раз руку, видимо, представляясь.

– Рина, – не моргнув и глазом, говорю я.

На самом деле, я была самой обычной Катей, но Катя ассоциируется у меня со школой, отсутствием друзей и постоянным одиночеством. Сейчас же я решила, что пора что-то менять. И лучшего места для этого нет. Поэтому выбрала вторую часть своего имени. Неизвестно сколько еще времени мне придется провести в этом месте. Лучше побеспокоиться о знакомствах заранее.

Кассиус улыбается мне, кивает и уходит на свой стул. Я остаюсь стоять изваянием посреди комнаты, полной молчаливых подростков. Через минуту становится неуютно, поэтому я сажусь рядом с новым знакомым, одарив его испуганной улыбкой.

Несколько минут ничего не происходит, а потом посреди комнаты раздается хлопок, и кто-то тоже валится на пол.

– А! – даже лежа, парень продолжает кричать, будто он все еще летит вниз.

Затем новоприбывший открывает глаза, подскакивает и руками проверяет целость ребер, ног и головы.

– Ва кере ме пе? – спрашивает он. Этот язык мне не кажется знакомым.

Он вертит во все стороны головой, затем выбирает одного из сидящих подростков и обращается к нему.

– Пере ке ве сете?

– Ква? – удивленно хлопая глазами откликается тот.

Они смотрят друг на друга, не понимая.

– Ня? Хело ве кете ре калярняк? – снова спрашивает прибывший парень.

Но ему никто не отвечает.

– Ка ре перт, – ругается он. Это понятно даже без знания языка.

Он обходит по кругу всю комнату в поисках двери и, видимо, находит, потому что стучит по стене, что-то призывно крича.

Не знаю, приходило ли это в голову кому-то до него, но я не стала даже тратить силы. Здесь столько ребят сидит, что наверняка хотя бы несколько уже точно попробовали выбраться.

Когда парню никто не открывает, он руками пытается отодвинуть стену в сторону, явственно давая понять, что он уверен – там дверь. На помощь ему приходят еще несколько подростков. Они пытаются что-то объяснить жестами, но, похоже, так до конца друг друга и не понимают. Стена с места все равно сдвигается.

Обессиленные ребята возвращаются на свои стулья. Новоприбывший парень садится на пол у двери и еще несколько раз стучит по стене кулаком.

В комнате опять воцаряется тишина, пока не появляется новенькая девушка. Она начинает что-то кричать, истерить и бросаться на ребят с целью выяснить, что происходит и где она оказалась. Но из-за языкового барьера ей никто не может ничего объяснить.

Тогда она бьет кулаками в стены, причитает и, в конце концов, оседает в одном из углов, обхватив колени руками.

Я могу себя только похвалить. На удивление спокойно отреагировала на внезапное перемещение.

В течение получаса в комнату прибывают еще люди. Реакции у всех разные, но в конечном итоге каждый замолкает и садится. А потом стена, у которой сидел тот парень с длинными черными волосами, отъезжает в сторону.

Он едва не падает, но успевает подскочить на ноги и отойти, когда в помещение входит дородная женщина в брючном белом костюме с гулькой на голове.

Все собравшиеся здесь подростки поднимаются со своих стульев и наперебой начинают задавать вопросы. Я уверена, что все они значат примерно одно и то же, хоть и звучат на разных языках.

– Что происходит? Где я оказался? Что это за место? Как мне вернуться домой?

Женщина поднимает правую руку с зажатым в ней маленьким брелком и нажимает на кнопку. Меня оглушает писк, перед глазами начинает все плыть. Кажется, что я сейчас потеряю сознание, или кровь пойдет из ушей.

Затыкаю уши руками и вижу, как остальные ребята сделали то же самое.

Женщина снова нажимает на кнопку, и писк прекращается.

– Пожалуйста, займите свободные стулья, и я все вам объясню, – произносит она на чистом русском языке.

Я удивленно плюхаюсь обратно на свое место, замечая, что и другие подростки поняли женщину.

– А почему мне тогда не ответили, что происходит? – негромко спрашиваю я, но никто и головы не поворачивает в мою сторону.

Происходящее кажется чем-то футуристичным, нереальным. Что она скажет дальше? Нас зачислили в Хогвартс, и сейчас вручат письма вместе с совами?

Но, когда воцаряется тишина, женщина встает посреди комнаты и говорит:

– Вы находитесь в Академии героев. Вы все здесь неслучайно. Ошибки быть не может. Более подробно вам расскажут в актовом зале на посвящении. Сейчас я должна буду вколоть вам специальную сыворотку, которая позволит понимать другие языки и поможет вашему телу быстрее регенерировать.

– Но! Пер ва ли су ну шевеле парнал! – запричитала какая-то девушка, подскакивая со своего места.

– Это обязательно для каждого. Если вы не будете подчиняться, вам все равно введут сыворотку, но силой. Для вашего же блага и здоровья, прошу задрать рукава одежды и оголить плечо любой из рук, – спокойно отвечает ей женщина-медик.

Стена снова отъезжает в сторону, и в комнату входит пять мужчин в черной форме с красными полосами на манжетах и воротниках. У всех на поясе кобура с пистолетами, а на плече номер.

Но охрану замечают не многие, большинство ребят встают со стульев и начинают кричать.

Один из охранников, вытаскивает из рук пистолет и стреляет вверх. Все дергаются, кто-то пригибается, закрывая голову, кто-то взвизгивает.

– Это Аспиды. Они имеют право применить оружие, если вы не будете подчиняться. А теперь, всем сесть.

Ее голос превратился в сталь. От былой доброжелательности не осталось и следа. Из еще одной стены выехал маленький столик со шприцами, который, как по команде проследовал за женщиной в конец комнаты, где она вколола первому подопытному сыворотку.

Мальчишка стал хватать ртом воздух, а потом вдруг обмяк на своем стуле и перестал шевелиться вообще.

Теперь мне действительно стало страшно. Я и так всю жизнь была самым настоящим ипохондриком, а в этом году летом неожиданно появилась аллергия на нектарины, и теперь я вообще боюсь всего нового, да и не нового. А здесь какая-то сыворотка, от которой у меня может случиться анафилактический шок и смерть. И это еще неизвестно, какие побочные действия будут, если я выживу после укола.

Многие пытались уломать тетку не колоть им сыворотку, но все это оканчивалось тем, что два Аспида держали подростка за руки, а женщина вводила им под кожу жижу.

Очередь добирается до меня неимоверно быстро, минут за десять, наверное.

– Понимаете, я аллергик, и очень боюсь, что могу среагировать… – начинаю я, но ее это не волнует.

– Имя, фамилия, возраст, день рождения, планета, – требует женщина, протирая мне плечо спиртовой салфеткой.

– Екатерина Гумилева. Седьмое января. Шестнадцать лет. Планета Земля? – последнее предложение звучит скорее вопросом, чем уточнением, потому что назвать планету, на которой я живу, меня не просили никогда.

– Сыворотка гипоаллергенна, – усмехается женщина и делает мне укол. – Сиди смирно.

Сначала кажется, что место прокола обожгло, но уже во вторую секунду по телу разливается странный холод, будто по венам пустили колодезную воду. Я перестаю чувствовать свою левую руку. Холод распространяется по всему телу. Пальцы не гнутся, воздух в легкие проходит со свистом.

Вот оно. Кажется, я сейчас умру.

Сердце бешено колотится в груди, отсчитывая свои последние удары.

– Мне плохо! Помогите! – прошу я, вставая со стула, и в этот же момент понимаю, что не могу пошевелиться.

Я чувствую себя живым манекеном, который вот-вот пошатнется и упадет вперед, лицом в пол.

– Неугомонные. Каждый раз одно и то же. Сказали же, сидеть, – женщина возвращается ко мне и нажимает на какую-то точку у меня на шее.

Мешком старой проросшей картошки я валюсь обратно на свой стул. Все тело ватное. Сил пошевелиться нет. Голова свисает на грудь, руки болтаются плетями по обе стороны от туловища. Жалкое зрелище.

Пока я пребывала в состоянии желейного червяка, один из Аспидов надел мне на руку тонкий черный браслет.

Примерно через минуту, я чувствую, что могу наконец-то шевелиться, и выпрямилась.

– Сейчас я буду вызывать вас по имени, вы должны выйти вон в ту дверь и проследовать за Лазуритом в свою комнату.

Я сажусь на край стула, неуверенно примостив рядом рюкзак. И в этот же момент понимаю, какой идиоткой была все это время. У меня есть средство связи. Я могу позвонить маме или в полицию. Наверняка нас всех похитили и держат где-нибудь на острове. Возможно, скоро отдадут на органы или на какие-нибудь опыты.

Поверить, что мы находимся в некой Академии героев, я не могу. Когда же мне урвать момент и позвонить? Сейчас не получится. Аспиды стоят по обе стороны и пристально следят за нами. Не уверена, что они позволят мне даже поднести телефон к уху. Получается, надо дождаться подходящего момента. Но что, если сейчас, когда мы выйдем из этой комнаты, таинственные Лазуриты обыщут нас и заберут все вещи? Рюкзак точно отнимут. Все это место выглядит как самая настоящая тюрьма.

– Простите, но я точно оказался здесь не по ошибке? – громко спрашивает Кассиус, встав со стула.

– Ошибки быть не может, молодой человек. Сядьте. И давайте уже начнем, – недовольно произносит тетка.

– Ты говоришь по-русски! – ахаю я.

– Что? Нет. Я говорю на своем языке, – удивляется Кассиус. – Рина, да?

– А ты Кассиус?

– Касьян, – бурчит он, будто я его чем-то обидела.

Ерунда какая-то. Он ведь представлялся мне именно этим именем. А теперь, мало того, что говорит по-нашему, так еще и имя какое-то славянское. Если я застряла здесь надолго, придется со всем разобраться. А если удастся выбраться, забуду Кассиуса-Касьяна как странный сон.

– Алан Аль, комната номер одиннадцать, – оглашает первое имя женщина-медик.

Со стула встает долговязый парень в строгом сером костюме. На тонком носу очки, волосы зачесаны назад. Парня будто из какой-то фирмы выдернули.

Алан ежится, трусливо втягивает голову в плечи, чтобы казаться меньше, но все равно возвышается над женщиной.

Теперь уже другая стена отъезжает в сторону, открывая новый проход. Там стоит мужчина в лазурной форме с белыми полосами. Лазурит – понимаю я.

Парень делает шаг в коридор, и проход закрывается.

Я молюсь, чтобы не идти следующей. Почему-то страшно узнавать, что будет дальше. Я боюсь, что сейчас назовут мое имя и комнату. Это будет значить, что никакой ошибки не было и нет. И мне действительно уготована судьба провести в Академии героев какое-то время.

Вызвали Касьяна. Он смирно пошел в тот же выход, как и до этого десять других подростков.

– Екатерина Гумилева, комната сорок один, – как гром звучит моя фамилия.

Я еле заставляю себя встать, дыша так глубоко, как могу. Словно прыгать в морскую пучину собираюсь. Сердце колотится как сумасшедшее. Я даже почти забываю рюкзак у стула, но возвращаюсь и закидываю его на плечо – мало ли, пригодится. Уже подходя к двери, спотыкаюсь на ровном месте и оборачиваюсь на оставшихся ребят, готовясь увидеть улыбки или даже услышать смех, но никто не улыбается. Все сидят напряженные и встревоженные.

– Живее, – торопит женщина и подталкивает меня к проходу. Там уже в ожидании стоит Лазурит.

Как только стена снова встает на свое место, мужчина кивает мне и делает несколько шагов вперед.

– Идем.

Я не хочу идти. Длинный светлый коридор выглядит почему-то пугающе. Все это место вызывает только одно чувство – страх.

Тяжело вздохнув, Лазурит возвращается и, аккуратно положив руку мне между лопаток, подталкивает вперед. Только после этого я наконец-то заставляю себя двигаться дальше в неизвестность.

– Что это за место? Что с нами сделают? – хриплым голосом спрашиваю я.

Мужчина молча идет вперед, не обращая внимания на мои вопросы, а я разглядываю фотографии подростков, которыми увешаны стены. Никто из них не улыбается. Они все в одинаковых черных комбинезонах. Губы поджаты. В глазах нет блеска. Будто они видели то, что сильно ранило душу.

По спине пробегают мурашки, и я отвожу взгляд в сторону. Замечаю трещины на напольной черной плитке, а потом и желтые разводы на некогда белом потолке. Да, ремонта здесь давненько не было.

– Ты в Академии Героев. И это пока все, что тебе нужно знать. Ты здесь не случайно. Ошибки быть не может, – вдруг разбавляет гробовую тишину короткой речью провожатый.

– Ценная информация, – бурчу я. Тетка из той комнаты сказала то же самое. Слово в слово.

По ходу нашего движения коридор расширяется и обрастает дверями.

Лазурит останавливается у двери с номером сорок один и открывает ее, нажав на кнопку.

– Только без глупостей. Всем страшно и тяжело, – просит мужчина, толкая меня внутрь. Защелкивается замок. А с той стороны двери доносится сочувственное. – Добро пожаловать.

Глава 2

Я на всякий случай дергаю дверную ручку, но, как и ожидалось. та не поддается.

– Да какого черта? – ругаюсь вслух и бью ногой по двери. Ноге больно, двери пофиг. – Немедленно отправьте меня домой!

Опираюсь о дверь спиной и для приличия еще стучу пяткой. Рюкзак падает с моего плеча, и парень, лежащий на кровати, открывает один глаз.

– Бесполезно, я уже пробовал, – говорит он, закидывая руки за голову.

Я наконец-то позволяю себе оглядеть комнату, которая тут же напоминает мне просто палату в лагере. Шесть кроватей, столько же тумбочек и шкаф. Вот и все убранство. Даже окна нет.

Нас в комнате пока двое, но скоро придут новенькие, а это значит, что выбрать себе койку надо именно сейчас. Прохожу к самой дальней у стены, бросаю рядом с ней рюкзак, и ложусь поверх одеяла, даже не снимая ботинок.

– Похоже, что мы будем соседями, – снова произносит парень, и я наконец-то позволяю себе его рассмотреть. Каштановые вьющиеся волосы, карие глаза, задорная улыбка и родинка над верхней губой. – Тебя как зовут?

– Рина, – отвечаю неохотно.

– А я – Александр.

– Здорово, – бурчу я в ответ.

Прости, дружелюбный сосед, но ты не виноват, что у меня нет настроения общаться. Надо подумать, как выбраться отсюда.

Черт! Выбраться!

Я подскакиваю на кровати так высоко, будто меня ужалили. Достаю из кармана телефон. Скорее. Последние вызовы. Мама. Пальцем на нужную иконку. И звонок пошел.

Я замираю с телефоном у уха. Вот сейчас начнется гудок и…

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщает мне бесчувственный робот.

– Гадство, – ругаюсь я. Звоню на папин номер. Но результат такой же.

Слезы уже подступают к глазам, беспомощность щиплет горло.

Последний шанс. Один ноль два. Вызов. Я с замиранием сердца слушаю гудки. Неужели получится.

– Отделение полиции. Слушаю Вас, – раздается голос.

– Помогите! Меня похитили! Я не знаю, где нахожусь! Я… – но тут кто-то с силой бьет меня по запястью, выбивая телефон из руки.

Трубка падает на пол, а вошедший Лазурит поднимает ее двумя пальцами и убирает в карман своих брюк.

– Мобильные телефоны запрещены, – холодно произносит он, смиряя меня недовольным взглядом.

Вот и все. Вот и последняя надежда разбилась, как экран моего телефона.

Вместе с Лазуритом в комнату вошли еще две девушки – кудрявая рыжая и тощая черноволосая. Обе выглядели такими же потерянными, как и я.

Буквально через минуту новый Лазурит приводит двух парней, и сразу после того, как закрылась дверь за последним, раздается голос из динамиков.

– Ученики! У вас пять минут, чтобы переодеться в форму Академии, после чего вы должны построиться парами перед дверью и ожидать дальнейших указаний. Одежда в шкафу.

У нас с черноволосой девчонкой размер примерно одинаковый, и я боюсь, что она выберет себе нужный, а мне придется втискиваться во что-то узкое или, наоборот, надевать мешкообразное.

Первым до шкафа добирается Саша и удивленно восклицает:

– Они все одного размера, – вытаскивает висящие на вешалках черные комбинезоны и раздает каждому по очереди.

«И все огромные», – хочу добавить я, но замолкаю.

– И как нам переодеваться? Прямо перед парнями, что ли? – вопрошает в пустоту черноволосая девушка.

– Идите сюда. Две держат, одна одевается, – рыжеволосая стягивает с одной из кроватей покрывало и отдает один угол мне.

Мы растягиваем его, как ширму, и наша соседка быстро скрывается за ней. Парни же не смущаются ничего. Они скидывают на пол свои старые вещи, остаются в одних трусах и залезают в комбезы.

– Вечно у них все быстрее, – вздыхаю я. – Вас как зовут хоть?

– Меня Агния, – представляется рыжая.

– Прасковья, – доносится до меня голос черноволосой. – Ух ты, ничего себе! Он прямо на мне уменьшился до нужного размера, представляете?

Она выходит из-за нашей импровизированной ширмы и демонстрирует наряд.

– Отлично. Держи, – Агния передает ей свой угол и тоже уходит переодеваться.

Грубые ботинки, которые мы находим в шкафу, с таким же успехом, как и комбинезон, легко подстраиваются к размеру наших ног.

– Нам бы такую технологию, столько бы проблем решило, – вздыхаю я тихо.

Раздается сигнал из колонок, означающий, что пора построиться парами. Агния и Прасковья встают вместе, а я даже не успеваю подумать о том, кого выбрать парой, как Саша протягивает руку.

– Не против? – спрашивает он.

Пожимаю плечами, потому что я против всего здесь, а не его конкретно.

Дверь открывается, и нас встречают два Лазурита. Один встает впереди нашей небольшой процессии, второй сзади, наверное, чтобы никто в первые часы не смог потеряться в этих бесконечных коридорах. Или не попробовал сбежать. Я и не думала, что это может получиться. Здесь каждая дверь открывается по приказу персонала. Неужели какому-то простому ученику удастся найти выход? Даже поверить смешно.

Лазуриты приводят нас в актовый зал. Похожий есть в моей школе. Сцена и несколько рядов стульев у задней стены, стоя́щие друг на друге. Непонятно только, когда их достают, если сейчас нас заставили выстроиться в шеренгу и стоять в ожидании неизвестности, пока в зал стекаются остальные ребята, переодетые в форму.

Когда все наконец-то в сборе, на сцену выходит женщина в сером брючном костюме. Она выглядит как сушеная вобла. Такая же тощая, сухопарая и с недовольным лицом, будто лимон съела.

– Здравствуйте, – произносит Вобла в микрофон холодным бесцветным голосом. Я пытаюсь угадать, сколько ей лет, но из-за ее бесцветности и отсутствия косметики на лице, очень сложно это выяснить. Может, сорок, а может, и все шестьдесят. – Меня зовут Жанна Сергеевна. Я директор нашей чудесной Академии героев. И рада вас здесь приветствовать…

– Рада она, ага, – усмехается Саша рядом со мной. Я пытаюсь сдержать улыбку, конвульсивно дергающую уголки моих губ.

– …Все вы здесь оказались не случайно, – о да, можно делать бинго из этих фраз уже. – Вы находитесь в межмирье. Путь отсюда – только телепорт. На своих двоих не уйти. Сбежать у вас не получится, даже не пытайтесь. Вас выбрали для участия в подготовительной программе для будущих героев. Вы все из разных миров, с разных планет, поэтому пользоваться вещами, принесенными из своего мира, строго запрещено. Некоторые из вас уже успели нарушить эти правила, но наказания за это не будет…

Я выдыхаю. Наказания не будет. Уже хорошо.

– …Вы будете обучаться искусству выживания в самых разных условиях. Будете сражаться и убегать. Программа подготовки обширна. Обучение продлится год.

Вверх взметнулось несколько рук, вероятно, ребята хотели задать свои вопросы, но были проигнорированы.

–… Вы были извлечены из вашего мира в момент, когда жизни угрожала опасность. Если вы здесь умрете, то это будет выглядеть как несчастный случай в вашем мире. Кстати, забыла сказать. Сейчас время у вас там стоит на месте, замерло до вашего возвращения.

– Чего? – раздается шепот между учениками. – Да не может быть. Ерунда какая-то.

– Попрошу тишины, – директриса стучит пальцем по микрофону. – Сыворотка, которую всем ввели, дает несколько преимуществ. Вы начали понимать языки друг друга. Имена и фамилии также автоматически переводятся на созвучные, похожие по смыслу, которые вы знаете, или на те, что есть в вашем языке. Также сыворотка помогает телу быстрее регенерировать. Если вы были чем-то больны, поздравляю с выздоровлением. На этом все. Спасибо за внимание. Теперь вы переходите в руки ваших Лазуритов.

Директриса растягивает губы в некоем подобии улыбки и удаляется со сцены.

– Встали парами, – командует молодой Лазурит, который в комнате отобрал мой телефон, чем заслужил у меня полное презрение. – Меня зовут Аким. А это Ян.

– С этой минуты мы с Яном становимся вашими охранниками, наставниками, надсмотрщиками и даже друзьями, – парень лучезарно улыбается, и кажется теперь очень симпатичным, а мне его все равно придушить хочется.

Наши Лазуриты абсолютно разные. Я бы назвала их полными противоположностями друг другу. Акиму максимум можно дать лет двадцать, Яну на вид уже явно больше пятидесяти. Светловолосый и голубоглазый Аким говорит быстро, совершая массу ненужных движений, а темнокожий седовласый Ян скупится даже на мимику.

Они ведут нас по Академии, рассказывая и показывая, где и что находится. Я стараюсь тщательно запоминать расположения спортивных залов и коридоров, все еще надеясь найти хоть какой-то выход из этого места. Но зацепиться не за что.

Нам демонстрируют душевые и туалеты, а потом проводят по коридору славы.

– Это наши бывшие ученики. Все, кто представлен на этих стенах, в своем мире совершил какой-то подвиг. Амалия Михано – провела людей через опасные неизведанные леса к плодородным землям, тем самым спасла целую деревню от вымирания, – Аким указывает на фотографию какой-то бледной напуганной девчонки и переключается на следующую. – Роберт Проб. Открыл вакцину, которая спасла мир от вируса…

После экскурсии по Академии Лазуриты приводят нас к столовой. Самое время. Есть хочется уже неимоверно. И не удивительно. Последний раз я ела в школе – яблоко и прилипшую к тарелке кашу. Сейчас уже, наверное, часа четыре, а то и пять.

Мы занимаем стол с номером нашей комнаты – сорок первый. Никто не произносит ни слова. Все удручены сложившейся ситуацией. Я методично расковыриваю ногтем трещинку в пластмассовом покрытии стола, пытаясь хоть как-то успокоиться и принять ситуацию.

– Думаю, нам всем надо познакомиться, – произносит наконец Агния, сканируя хищными зелеными глазами всех присутствующих, и называет свое имя.

Мы по очереди представляемся. Кроме тех ребят, с кем я уже успела познакомиться в комнате, с нами еще два парня. Черноволосый, сероглазый высокий Глеб, с надменным видом взирающий на всех присутствующих. И зажатый дерганный толстячок с прямоугольными очками – Вениамин.

Я гадаю, как их могли на самом деле звать в своем мире? Может, этот ботаник какой-нибудь Великаопроемент, а Глеб – непроизносимый Глбрлай. К сожалению, мне никогда этого не узнать. Спасибо вакцине.

Когда все места наконец-то оказались заняты учениками, в столовой появляются несколько человек в белых халатах и раздают каждому столу по большому контейнеру с едой и бутылку воды.

Первой крышку контейнера открывает Агния и тут же морщится от вида.

– Я это есть не буду, – заявляет она.

И я не удивлена, потому что в контейнере, поделенном на секции, три вида жижи. Жижа серая, жижа белая и жижа зеленая. Но запах у них довольно аппетитный, поэтому мой живот начинает требовательно урчать.

– Где гарантии, что еда не отравлена? Мне нужен дегустатор, – заявляет Глеб Лазуритам.

– Если бы вас хотели убить, давно бы это сделали. Советую поесть. На голодный желудок сложнее будет проходить задания, – участливо произносит до того молчащий Ян.

А я боюсь есть новую еду. Аллергия, ставшая уже моей фобией, может ведь возникнуть на что угодно. Смогут ли меня спасти от анафилактического шока, например?

– А что входит в состав? Здесь есть помидоры? А то у меня на них аллергия и…

– Все ваши недуги вылечила сыворотка. Можете безбоязненно есть любую еду, – усмехается Аким, окинув меня ехидным взглядом.

Прекрасно. Мало того что он у меня телефон из рук выбил, так теперь еще и издевается. Надо бы ему как-то отомстить потом, при удобном случае.

Я сдаюсь и пробую ложку серой жижи. Похоже на грибной крем-суп. Жаль, сухариков не положили. Интересно, можно ли у них заказать хлеб хотя бы дополнительно? Ибо кажется, что одними пюрешками наесться будет сложно.

Однако, когда я доедаю второе белое блюдо, по вкусу напоминающее просто картошку, чувствую, что уже наелась. А впереди еще желтая жижа, оказавшаяся сладким десертом.

– После обеда у вас есть час свободного времени. По его прошествии начнется первое задание. Советую хорошенько отдохнуть, – говорит Ян, поднимаясь со своего места.

Первой выбегает из-за стола Прасковья и скрывается за дверьми. Я тоже решаю покинуть эту чудесную компанию и удаляюсь в сторону туалетов. Надо побыть в одиночестве, а сделать это можно только в запертой кабинке.

Запираюсь и сажусь на крышку унитаза. Вдох-выдох. Сейчас надо спокойно проанализировать то, что мы имеем.

Закрытая территория, с которой можно выбраться только через телепорт, а тот наверняка хорошо охраняется. Впереди нас ждет целый год каких-то опасных заданий. И директриса говорила что-то про смерть. Что мы можем умереть и наши тела перенесут обратно в свой мир.

Что за первое задание? Стоит ли надеяться, что Они просто проверят наши умственные способности?

Мои размышления прерывают звуки из соседней кабинки. Кого-то тошнит. Неужели нам все же дали отравленную еду, и Глеб не просто так беспокоился?

Начинаю прислушиваться к своим ощущениям, но все вроде в норме. Хотя? В животе странно покалывает. И, кажется, язык какой-то не такой, будто больше обычного…

Вылетаю из кабинки и начинаю изучать свое отражение в зеркале. Нет. Все в норме, просто опять накрутила себя. Аким же сказал, что аллергию нам вылечили. Нет смысла ему не доверять, он ведь так рьяно выполняет приказы Академии.

Мне бы постучаться в кабинку к девчонке, которой плохо, и спросить, что с ней, но меня останавливает собственная зажатость, и я просто выхожу из туалета и иду к своей комнате.

Глава 3

В комнате уже лежат на своих кроватях Веник, Глеб и Агния. Саши и Прасковьи еще нет.

– Мы пытаемся вздремнуть, – шепотом сообщает Агния, заметив мое появление.

Я киваю и подхожу к своей койке, возле которой должен лежать мой рюкзак. Но его нет. Ни в шкафу, ни под кроватью.

Меня обдает жаром страха. Как я теперь буду? Там остался бальзам для губ, спрей в нос и крем для лица. Как я без этого всего выживу? Губы уже кажутся сухими, и я нервно облизываю их. А поспать? Я не смогу заснуть без сосудосуживающих. Нос без них у меня не дышит уже несколько лет, и я жизни не представляю без этих капель.

В панике выхожу из комнаты, надеясь найти одного из Лазуритов, чтобы уговорить отдать мне хотя бы капли и бальзам. И натыкаюсь сразу на двоих в коридоре. Мужчины что-то негромко обсуждают, но при виде меня замолкают.

– Пожалуйста, отдайте мне бальзам для губ и спрей в нос. Остальные вещи можете оставить себе, – молю я Яна, который кажется мне более дружелюбным, нежели красавчик блондин.

– Не положено, – сурово отвечает Ян.

– Пожалуйста, хотя бы капли в нос. Я без них спать не смогу, – от одной мысли, что через час или два у меня заложит нос, я покрываюсь испариной, тело начинает дрожать.

«Ого, я самая настоящая наркоманка», – проносятся мысли в голове.

– Я тут скоро умереть могу, а вам спрей жалко отдать? Я никому их не покажу, обещаю, буду в туалете брызгать, – за спрей готова уже на коленях ползать.

Но Ян только нахмурится и повторяет:

– Не положено.

– Иди вздремни, скоро начнется задание. Лучше тебе быть отдохнувшей, когда вас туда отправят, – вклинивается Аким.

Я хочу ответить ему что-то едкое, но понимаю – мои комментарии ничего не изменят. На глаза начинают набегать слезы. Разворачиваюсь и быстро ухожу обратно в комнату, чтобы Лазуриты не поняли, насколько мне плохо.

Падаю на свою кровать, утыкаюсь лицом в подушку. Меня трясет. Я могу здесь умереть. Да хоть на первом же задании, нам ведь не говорят, что там ждет. Но даже если не умру в ближайшие несколько часов, без спрея для носа окочурюсь первой же ночью.

Не нужно мне становиться никаким героем, я хочу школу нормально закончить, ЕГЭ сдать и в университет поступить, как обычный человек. И домой хочу. К маме и папе.

Переворачиваюсь набок, поджимаю ноги к груди и закрываю глаза. По щекам все еще текут последние слезинки.

***

Просыпаюсь от неприятного звука из динамиков. Похоже, что я успела задремать, лежа поверх покрывала.

– Внимание, ученики! Через пять минут начнется ваше первое задание. Не забудьте надеть свою обувь. Приготовьтесь.

Ботинки уже на мне, я даже не сняла их перед сном.

– А идти нам куда-то надо? – спрашивает Вениамин, пугливо вжимая голову в плечи.

Ему никто не отвечает, потому что мы располагаем такой же информацией, как и он.

Я сажусь и с тревогой обнимаю подушку, будто надеясь, что она сможет защитить меня от всего плохого, которое скоро произойдет.

Раздается сильный писк. Некоторые ребята успевают зажать уши, а у меня почему-то кружится голова. Секунда, комната перед глазами плывет, все начинает мельтешить, а потом вдруг проступают очертания города.

Когда зрение и другие органы чувств восстанавливают свою функциональность, я понимаю, что сижу на асфальте, все еще продолжая сжимать в руках подушку. Вокруг меня высятся городские здания, на улице стоят машины, но везде ни души. Так пусто и тихо, будто все люди в один миг исчезли.

Поднимаюсь на ноги, не зная, куда деть бедную подушку, которой не посчастливилось отправиться на задание вместе со мной.

Раздается писк, а потом женский роботизированный голос вещает:

– Внимание! Это ваше первое пробное испытание. Здесь вы пройдете отбор. Те, кто по прошествии двух часов останется жив – зачисляется в Академию. Ограничений на действия нет. Вы можете сражаться или убегать. Ваша цель – выжить. Все необходимое для этого вы найдете в городе. Также вы можете объединяться в команды, но количество человек не должно превышать шести. Время пошло! Удачи!

После этих слов я и думать забываю про свои недавние проблемы. Я действительно могу умереть в этом городе, и это уже не просто слова.

Верчу головой, пытаясь понять, в какую сторону идти, но пока не вижу никакой опасности, поэтому направляюсь к одному из домов, чтобы проверить, открывается ли дверь. Я чувствую себя в большой законсервированной банке. Ветра нет. Звуков нет. Людей нет. Все вымерло. Даже температура какая-то стандартная. Не жарко и не холодно. А еще запахи. Их тоже нет. Обычно город весь состоит из разных ароматов. Но здесь ничего.

Мои шаги – единственный звук во всем этом месте.

Продолжая держать подушку в руках, будто это оружие, я дохожу до одного из домов. У подъезда на лавке нахожу бесхозный рюкзак и потрошу его.

Арбалет со стрелами, две бутылки воды и кинжал. Неплохой улов за первые пять минут в игре. Наверное, подушку можно оставить на лавке, вдруг пригодится кому-нибудь.

Кинжал убираю в голенище ботинка, а все остальное отправляется обратно в рюкзак. Стрелять я все равно не умею.

Подъездная дверь кажется безобидной, поэтому, недолго думая, я дергаю ее на себя. За ней темнота. Без фонарика не рискую соваться и возвращаюсь на лавку, решая немного потянуть время.

На меня пока никто не нападает, так что бежать или прятаться, не вижу смысла. Конечно, когда из кустов выпрыгнет киллер с пистолетом, будет уже поздно что-то предпринимать, но я с таким же успехом могу натолкнуться на него, если пойду куда-нибудь еще.

Так проходит пять минут. Браслет на моем запястье отсчитывает время до конца задания. С одной стороны, я понимаю, что расслабляться нельзя, надо быть начеку, но с другой… почему-то мне хочется верить, что нас просто разыгрывают, и никто не умрет. Посеяли панику, а теперь смотрят в свои мониторы, как несчастные подростки мечутся по искусственному городу.

Но вдруг от размышлений меня отвлекает топот. Я вскакиваю на ноги и вытаскиваю кинжал, как будто собираюсь действительно сражаться, а не улепетывать в страхе.

Из-за поворота появляется какой-то парень, весь красный и мокрый от пота, уносящий от кого-то ноги.

Когда парень подбегает настолько близко, чтобы различить его лицо, я узнаю́ Сашу, моего соседа по комнате. В свою очередь, он узнает меня.

– Рина?! Беги! Беги! – орет он во все горло.

– Куда? – тупо спрашиваю я, а в это время Саша уже пробегает мимо, громко сопя.

Срываюсь с места, пытаясь нагнать парня, но он бежит слишком быстро, даже будучи уставшим. А я ни разу не спортивная девчонка, у которой в школе было освобождение по физкультуре в связи с сердечными особенностями, начинаю задыхаться уже через несколько метров.

– Я не могу! – что есть сил кричу вслед Саше, и тот тормозит оборачиваясь. Цедит какое-то ругательство, возвращается ко мне, хватает за запястье и начинает тащить, как на буксире.

– Я натолкнулся на химеру. Нельзя останавливаться, или она нас сожрет, – прерываясь на вдохи и выдохи, хрипло выдает парень.

Химера появляется на дороге совсем скоро. Огромная туша величиной с автобус несется по нашему следу. Я знала, как должна выглядеть химера, читала в древнегреческих мифах, но не представляла, что она таких размеров. Отбивая дробь задними козлиными ногами, она вынюхивает наш след львиной головой, а хвост-змея сметает все, что попадается ему на пути.

– Вот дрянь, – только и могу я выдохнуть. Сил на другие слова не остается.

Нам удается ненамного оторваться, завернув несколько раз на поворотах. Легкие горят, в горло будто углей напихали. Я сиплю, хриплю, но продолжаю бежать, чувствуя, как последние силы покидают меня, а голова начинает кружиться.

И в этот момент подворачиваю ногу. Да так сильно, что от боли в глазах темнеет.

– Нога, – скулю я, вырывая руку из Сашиной хватки. – Я подвернула. Не могу бежа…

Парень тут же подхватывает меня на руки и устремляется вперед. Я стараюсь облегчить ему ношу, обхватив его шею руками.

– Из-за меня мы оба погибнем, – меня трясет от ужаса, адреналин в крови бурлит так сильно, будто кто-то поставил на плиту чайник и забыл о нем. Вот-вот паром крышку снесет.

– Молчи, – цедит сквозь зубы парень и забегает в какие-то стеклянные двери.

Супермаркет. Кассы. Высокие полки с разной едой.

Саша останавливается за одной из них и кладет меня на пол. Несколько секунд он молча роется в своем рюкзаке, громко сопя через нос, а потом извлекает на свет небольшую баночку.

– Похоже на мазь. Надеюсь, поможет.

Я терплю, когда он стаскивает с моей ноги ботинок, хотя боль простреливает все тело. Даже через носок видно, что лодыжка начала опухать. А когда я снимаю носок, то вижу, что она еще и покраснела.

Холодная мазь, которую Саша наносит, оказывается неожиданно приятной и быстро снимает боль и отек. Не проходит и двух минут, как я снова могу двигать ногой, будто ничего и не было.

– Нам бы домой такие техноло… – мечтательно произношу я, но замолкаю на полуслове, потому что до нас доносится шуршащий звук из центра магазина.

– Тихо, – Саша прикладывает палец к губам и осторожно встает.

Я натягиваю ботинок на почти здоровую ногу и тоже поднимаюсь. Резинка для волос сейчас очень бы пригодилась. Я уже пожалела, что и она осталась в рюкзаке. Длинные волосы мешаются и лезут в лицо.

За стеллажами кто-то есть, я снова отчетливо слышу шипение и шуршание.

– Уходим, – одними губами произносит Саша, не желая встречаться с неизвестным соседом.

Мы медленно отступаем к стеклянным дверям, но не доходим несколько шагов. Что-то врезается в двери со стороны улицы. Я успеваю только отвернуться и прикрыть голову руками, когда дождь из стекол накрывает нас сверху. Несколько осколков вонзаются в незащищенную кожу рук, и я непроизвольно вскрикиваю от боли.

– Детки, я вас слышу, – раздается сладкий голос невидимого монстра. – И я голодна.

Мы только что спаслись от химеры, едва не пострадали от удара по окнам супермаркета, а теперь кто-то опять жаждет нашей смерти. Хорошая прогулочка выдалась по городу.

– Я не хочу узнавать, кто там, уходим, – шепчет Саша и тащит меня к дверям. Высовывает голову, оглядываясь. – На колени и ползи влево под ель. Там великан размахивает дубиной, если повезет, не заметит нас.

Ссадины на руках кровоточат, нога еще ноет, а я ползу по газону к разлапистой ели, изображая собачку. Меня всю трясет от ужаса, когда, обернувшись, замечаю великана с девятиэтажный дом. Ничем не прикрытый, с грубой серой кожей, как у слона, он идет в сторону проспекта, наступая на машины, размахивая дубиной и снося ей все, что подвернется под руку.

– Ты как? – ко мне приползает Саша. Его лицо и руки все в порезах, но на губах играет улыбка. – Ну и задания у них, конечно.

Я проверяю время. Прошло чуть больше часа.

– Мы умрем здесь, – упаднически произношу я, потому что понимаю – сил не осталось.

– Ну, я пока умирать не планирую. Давай передохнем чуть-чуть, – он растягивается на траве и закрывает глаза.

– А если сейчас опять кто-нибудь нападет?

– Тогда ты пока отдыхай, а я покараулю. Через пять минут поменяемся.

Я знаю, что пяти минут мне точно не хватит. Но все равно ложусь и закрываю глаза.

По моим подсчетам я лежу слишком долго, поэтому сажусь и недовольно смотрю на парня.

– Сколько времени прошло?

– Пять минут, – врет Саша, но часы говорят другое. Десять. Он мне дал десять минут передышки, хотя у самого, скорее всего, не останется и пяти, чтобы просто полежать.

– Ложись, я посторожу.

И мои предположения оказываются верными. Сначала мне кажется, что прятаться под елью мы сможем до конца испытания, но затем ствол дерева начинает странно шуршать. Я поднимаю взгляд наверх и вижу огромную змею, сползающую к нам.

– Вставай, – толкаю я парня. – Скорее. Там змея.

Она не успевает до нас добраться. Схватив свои рюкзаки, мы вылезаем на дорогу и пробегаем несколько метров. Подвернутая накануне лодыжка ноет, но терпимо.

– Как твоя нога? Ты еще хромаешь, – замечает парень, когда мы останавливаемся возле лавки в сквере.

– Нормально. Бежать смогу, если понадобится.

На самом деле лодыжка болит еще сильно, а при беге вообще стреляет до темноты в глазах, но парню этого знать не надо. Я действительно смогу пробежать столько, сколько потребуется. Да и не привыкла ныть. Болит и болит. Значит, живая. Так моя бабушка говорить любит.

Мы стараемся идти узкими улочками, в которых можно свернуть на соседние, чтобы, встретив нового монстра, нам удалось удрать.

– Осталось пять минут, – говорит Саша. – Считай, что выбрались.

Он невероятный оптимист. А вот меня книги научили не радоваться до последнего. И они оказываются правы.

Завернув за угол, мы снова натыкаемся на химеру. Почуяв знакомый запах, она разворачивается и устремляет на нас свой ядовито-зеленый взгляд.

Охнув от ужаса, мы прытью несемся в противоположном направлении, но больная нога все равно дает о себе знать, и я сильно отстаю от парня. А может, это и не нога, а отсутствие физкультуры в моей жизни.

– Беги, я попробую ее задержать, – приказывает мне союзник, резко останавливаясь и доставая нож.

Химера в двух минутах бега от нас. Я сбрасываю с плеча свой рюкзак.

– Какого черта ты делаешь? – орет на меня Саша.

– Тут арбалет и болты, может, пригодятся, – пыхчу я. – И…

– Вали отсюда, дура! – он толкает меня в спину, едва пинок не отвешивает.

Больше повторять не приходится, химера опасно близко, а я все же хочу еще пожить.

Виляю между домами, выбирая самые неудобные для здоровенного зверя повороты. А потом спотыкаюсь и падаю на асфальт, раздирая руки в кровь. Прикладываюсь щекой о твердую поверхность и больше не могу подняться. Мне больно, легкие совсем не хотят дышать, их будто парализовало. Я с трудом втягиваю воздух, хриплю, пытаясь хоть еще немного пожить.

И вдруг перед глазами все начинает мельтешить.

Глав