Читать онлайн Строптивая наложница командора. В оковах страсти

Глава 1

Моя планета – отныне собственность проклятого Императора. А сама я, кажется, доживаю на ней последние дни своей жизни! Потому что беды сыплются на мою рыжую голову, ну просто как из рога изобилия… Бандиты в который раз громят мою мастерскую, повстанцы буквально держат нож у моего горла, где-то в подворотне бродит маньяк, а этот чёртов имперец преследует меня на каждом шагу! Ну и как в такой ситуации заниматься бизнесом, растить младшую сестрёнку и готовить диверсию против захватчиков?

Есть лишь один выход – как-то избавиться от треклятого имперца. Но как это сделать, если он лучший в мире убийца и к тому же решил сделать меня своей наложницей?

Глава 1

Тихое жужжание машинки для стрижки заставляло сердце сжиматься в груди. Алые пряди, невесомыми пёрышками, падали на мои старые боты; грязный бетонный пол вокруг словно заволокло огненным маревом.

Волос было так много, всё вокруг было в них! А, казалось бы, коса у моей сестры была лишь до плеч… была.

Пока Эво́н не видела, я давила в себе слёзы. Пыталась превращать их в злость на суеверных сволочей, из-за которых пришлось идти на крайние меры. А когда Эв оборачивалась ко мне, старалась улыбаться.

Ободряюще, уверенно. Как и должна была любая старшая сестра на моём месте. Но кто бы знал, как тяжело мне это давалось! Осознание, что все беды в моей жизни из-за них… из-за этих обезумивших от своей безнаказанности тварей. И что все жертвы могут быть тщетны, а нас с сестрой всё равно раскроют и разлучат… Ах! Разве можно было справиться с такими сильными эмоциями, не разгромив всё вокруг с криками и слезами?

Но я молчала.

У нас ещё был шанс потянуть время. На Отеро́те своих захватчикам никто не сдавал, а редких предателей местные карали страшнее, чем имперцы террористов. Лишь бы не попасться на глаза каким-нибудь патрульным или торговцам живым товаром…

Размышляя об этом, я улыбалась через силу и… снова, и снова проводила жужжащей машинкой по маленькой смышлёной головке.

– И ничего не страшно. – Уверенно заявила сестра, как только я закончила.

Тонкие, маленькие пальчики как-то странно, совсем по-взрослому огладили очень короткий ёжик волос. Назад и вперёд, смахивая мелкие состриженные волоски.

На мою улыбчивую одиннадцатилетку из тёмного треснувшего зеркала смотрел сейчас какой-то смурной тощий мальчишка. Но вот, она улыбнулась…

И я тоже, снова узнав в нём своё беззаботное чудо.

– Ну как? Не видно, что рыжие?

Я отошла в сторону и прикинула, так и эдак подсветив её причёску яркой лампой.

Волосы у Эв были ещё тонкими и мягкими. Скорее пушок, а не волосы. В общем, не как у меня. Женская кровь у неё ещё не пошла, и гормоны не успели взять своё. Возможно, у моей сестры есть год… Или даже два в безопасности, прежде чем придётся придумать что-то новое.

– Нет. Скорее русые. Если будешь днём без платка бегать, то ещё и выгорят на солнце. Вообще, блондинкой станешь.

Я улыбнулась ей и тоже провела рукой по бархатистому ёжику – это было приятно. Словно против шерсти погладить пустынного кота.

Мои же после стрижки наверняка будут стоять колом. Да и брить придётся под ноль – слишком ярок мой натуральный цвет, в отличие от сестринского. А красить дорого. Очень дорого. У нас с Эвон таких денег нет.

Разве что, раздобыть где-то отработанную афто́нку… простую афто́нную кислоту – её паром выбеливают ткани и шерсть. Если знать как, с её помощью можно было бы надолго лишить мои волосы пигмента. Никто бы даже не догадался, что я не натуральная блондинка! Вот только где бы её достать…

Сестра отошла от зеркала, а я села вместо неё на стул перед ним и посмотрела на своё отражение.

Похудела. Сильно. Давно я не смотрела на себя, наверно с самого вторжения – острые плечи выпирают, комбинезон болтается. Щёки ввалились, лицо стало уже. Из-за этого губы и глаза теперь казались ещё больше прежнего, словно не свои, а модифицированные. Ха-ха… Прям как у модниц с Дуа́на, которые за такие метаморфозы отдают бешеные деньги! А всего-то и надо было, что пережить войну, питаясь, где и чем придётся…

От излишней слащавости мою внешность спасали только мой прямой нос с маленькой, едва заметной горбинкой, и пара тонких белёсых шрамов на левой скуле. Они остались на память о моей первой самостоятельной попытке починить лопасти на сельхозплатформе.

Кто-то сказал бы, что они портят передавшуюся мне от мамы красоту. Но и нашей маме, и мне, от той красоты в придачу достались одни только неприятности.

Так что, к ба́згулам! К базгулам всё! И длинные рыжие волосы, тоже к базгулам! Сплошные неудобства от них – мыть, расчёсывать, а потом ещё попробуй убери во что-то кроме шишки на затылке. Ведь даже из косы выбиваются, такие они непослушные.

И всё же, стоило мне поднять машинку над головой – рука дрогнула.

Мамины. Именно из-за них, я была так на неё похожа. Отчего-то именно сейчас так отчётливо вспомнилось, как Эв впервые сказала мне об этом.

Когда сгорел наш дом и не осталось ни одной фотографии родителей, сестрёнка обняла меня и попросила не плакать. Сказала, что ей для того, чтобы вспомнить, как выглядела мама, достаточно будет распустить мои волосы и посмотреть на меня.

И я больше не плакала при ней. Никогда.

Глава 2

Да, да… Вот так они это и делают…

Вначале уничтожают все, что нам дорого, а потом заставляют нас самих, собственными руками избавляться от того, что осталось. Из-за страха потерять последнее – свою жизнь. Но так ли она ценна, если по итогу в ней не останется ничего из того, что её наполняло?

– Да чтоб они все сдохли…

Я решительно подняла машинку над головой, но Эвон поймала мою руку и не позволила срезать первую прядь.

– Не надо, Мо́ра. У меня всё равно короткие были, а у тебя… Может, лучше краску купим?

Я фыркнула, выразив этим своё отношение к её предложению.

– Да, знаю я, что денег мало… А давай папин моцик на разборку продадим? Всё равно его уже не починить.

Я посмотрела на сестрёнку, грустной песчаной мышкой замершую рядом, с мольбой в глазах, и не смогла сопротивляться желанию прижать её к себе крепко-крепко. И даже чуть-чуть придушить от большой любви.

– Нет, не будем ничего продавать. Даже моцик… тем более моцик! И так уже все продали. А если и продадим, то точно не ради такой глупости.

– Но это не глупость! – возмутился ребёнок, – Я не хочу… чтобы ты менялась. Только не из-за них. Ты же такая красивая! Как мама…

Я улыбнулась и провела рукой по бархатному ёжику на её голове. Это было приятно. Кажется, теперь я часто буду так делать. Может, и со своими волосами тоже.

– Это не из-за них, Эв. А ради нас. Все знают про глупое имперское суеверие. Вот скажи, зачем нам с тобой так рисковать?

Эвон задумалась на мгновение и ответила, глядя мне прямо в глаза, своим полным детской искренности взглядом:

– Чтобы доказать себе, что они не победили нас. Ты же сама всегда говоришь, что ломается только то, что готово быть сломанным. Я – не готова.

Я шумно выдохнула и на секунду подняла взгляд к окну в скошенном потолке, позволив первым рассветным лучам ослепить меня. Почему-то одновременно хотелось плакать и смеяться. Но плакать было никак нельзя. Только не при Эв. Мои слёзы были лишь для меня. А ей, чтобы жить без страха, нужно было как можно чаще видеть мою улыбку.

Я должна оставаться сильной ради неё. Чтобы Эвон знала, что любые невзгоды нам по плечу. Чтобы выросла сильной духом… а не сломленной, как многие люди вокруг.

– Это папины слова, а не мои, но… разве же это поражение? Это просто волосы, мышка.

Эв нахмурилась и высоко вздёрнула нос.

– Для меня да, а для тебя – нет. Я ещё мелкая, мне всё равно. Ви́ру и Дэ́лли родители тоже налысо побрили. Только из-за вашей, которыми их Мэл заразил. И никто не смеялся! Значит, и надо мной не будут. А ты – женщина. – Сказала она как-то уж слишком серьезно. – Красивые длинные волосы – главное украшение женщины, так мама говорила. Мы же не аркелиа́нки, чтобы лысыми ходить!

– Пфф… пережиток прошлого! Я тебя уверяю, сейчас все как аркелианки ходить будут. Даже Калео́па.

Видимо, во всех красках представив себе нашу главную красавицу поселения с обритой налысо головой, Эвон скептически фыркнула. Один в один, как я! Набралась ведь у меня плохого, маленькая повторюшка…

– Мама так говорила.

Сказала сестрёнка с нажимом и одним ловким движением выхватила машинку из моей руки.

– Эй!

– Значит, так и есть.

Отвернулась и пошла прочь, давая понять, что вопрос закрыт. Нет, ну просто точь-в-точь я, когда запрещаю ей что-то!

То было одновременно мило и возмутительно, но всё-таки заставило меня сдаться.

Проворчав себе под нос, что если не сейчас, то потом всё равно придётся сбрить, я привычным движением убрала волосы в пучок и сверху повязала цветастый платок на аркелианский манер, узлом вперёд. Посмотрела на себя в зеркало и вздохнула.

В таком виде, с тюрбаном на голове и в широком отцовском комбинезоне, меня, в общем-то, можно было принять за парня. Может, и правда, не стоит бриться налысо?

Я оценивающе пробежалась взглядом по своей фигуре и лицу. Регулярная изнурительная работа в мастерской сделали моё тело жилистым. Из-за худобы и комбинезона не по размеру, грудь особо не выделялась под одеждой. Пожалуй, если сменить женский платок на мужскую чалму какого-нибудь неброского цвета, и поучиться ходить, не пружиня и не виляя бёдрами, сойду за смазливого аркелианского паренька. Можно ещё усы сделать из какого-нибудь имитированного меха и вообще будет не распознать! Возможно, это решит мою проблему? С аркелианцами все предпочитают не связываться. Они, конечно, исполнительные работники, но во всём остальном на голову отбитые фанатики своего Великого Пастуха Бескрайних Пустошей!

На глаза попалась баночка с ваксой, которой я вчера натирала кожаные декоративные вставки в отремонтированном гелиопланере. Здесь же, на столе, раскрытым, валялся и набор с кисточками для реставрационных работ, самых разных размеров и форм. Вакса и кисточки… На ум пришла дурацкая мысль, но почему бы и нет? Соблазн, так или иначе, остаться собой был так силён!

Закусив губу от напряжения, я осторожно закрасила свои рыжие брови чёрной ваксой. Получилось, конечно, не очень натурально, но зато от опасной рыжины в моей внешности не осталось и следа.

Придирчиво взглянув в зеркало ещё раз, я решила оставить всё как есть.

За мансардным окном над моей головой жарко разгорался рассвет. Времени на долгие раздумья над тем, стоит ли всё же обрить голову, у меня просто не осталось. Потому я отложила принятие этого решения на потом и взялась за щётку.

Сонное утро подходило к концу, и нужно было привести мастерскую в порядок перед открытием. Скоро должны были подтянуться первые клиенты, и я не могла позволить себе начать работу позже.

У нас с Эвон каждый соль был на счету.

Записи на полях #1

«Anda ar’ matr ai!» – распространённое у имперцев пожелание воинам, идущим на битву. В прямом переводе с древнекемри́йского оно означает «покрытым славой принести победу».

По легенде именно этими словами великий полководец И́ос До Атт напутствовал своих воинов в битвах с у́ллами, жителями единственной планеты в их материнской системе Аргемо́н, оказавшими достойное сопротивление кемри́йцам. Завоевание планеты Ул и полное истребление уллов положило начало построению Великой Империи.

Невероятным образом фраза «Anda ar’ matr ai!» оказалась созвучна уллскому «Andar matray», что в буквальном переводе означает «Рыжая наудачу». Это совпадение стало источником суеверия, настолько закрепившегося в жизни имперцев, что оказало большое влияние на их культурные традиции, быт и эпос.

Глава 3

У всего на свете есть причина.

У разгромного поражения Корпуса Кри и неминуемого триумфа Империи. У ненависти толпы на площади и её же страха перед новой властью.

Всё закономерно и предсказуемо, если у наблюдателя есть доступ к наиболее полным данным и способность к их обработке. И нет ничего более умиротворяющего и дарующего безграничную силу, чем это знание:

Что у всего на свете есть причина, а значит, и все, что ещё только должно случиться, уже предрешено…

В отличии от многих из нас я пришёл на площадь не для того, чтобы воочию насладиться страхом и смирением, или отпраздновать очередную победу имперского оружия. Когда все эмоции подчинены разуму, в этом нет никакого смысла. Это не доставляет удовольствия.

Я рассчитывал увидеть гнев. Встретить сопротивление, может быть даже стать свидетелем непокорности. Ведь здесь и сейчас у этих проявлений человеческой воли есть причина – а значит, их появление предрешено.

Да, моя миссия на Отероте ещё не была завершена, и мне не следовало покидать расположение командования… Но долгое ожидание изматывало меня единственной эмоцией, которую нельзя подавить силой воли и разума.

Скукой.

От скуки я взялся за неблагодарное, не сто́ящее моей квалификации дело – поиск террористических ячеек и отдельных реакционных элементов. По-простому говоря, нового подполья, которое неминуемо должно было сформироваться на Отероте после падения Кри и капитуляции правительства.

Да, это было не интересно и не почётно, в отличие от задания, данного мне лично Императором. Зато не требовало особого погружения в процесс и совершенно точно не было так скучно, как поставленное мне в задачу бесконечное ожидание. А ещё я мог в любой момент оставить это дело, не заботясь о достигнутых результатах, чтобы заняться тем, ради чего сюда прибыл. Если вдруг что-то поменяется в бесконечной череде скучных совещаний, смотров, ужинов…

Стоя в эпицентре согнанной на площадь толпы, оставшийся неузнанным под «покровом» – ультрафиолетовым полем, буквально отводящем глаза, – я прислушивался к разговорам, вглядывался в лица…

Но не видел того, что искал.

Страх, боль, отчаянье, апатия, надежда – это всё не то!

Даже их разговоры, ведущиеся вполголоса из-под ладони, в основном касались настоящего, а не будущего.

Испуганная толпа ненавидела новую власть, но ничего не собиралась с этим делать. Смирение, покорность, приспособленчество – ску-ко-та-а…

– … повиноваться, соблюдать комендантский час, неукоснительно следовать всем распоряжениям перфекция, временно назначенного для управления Отеротом… – Лишённым всяких эмоций голосом вещал с трибуны над площадью невысокий лупоглазый старикашка.

Его щёки были такими дряблыми и обвислыми, что из-за короткой шеи практически лежали на плечах, а внешность слишком характерная, чтобы перепутать расу. Он был парсиа́нец – верный слуга Империи. Пожалуй, если бы все мои чувства не были подчинены разуму, я бы, как и люди в толпе, испытал к нему отвращение.

Да, безусловно, пять веков назад, примкнув к нам первыми из всех, они совершили верный выбор. Но их беспрекословность и отсутствие некой… гордости, самобытности, самостоятельности в принятии решений, свойственных другим покорённым народам, всегда вызывали у меня брезгливость. Парсианцы были словно средоточием всего, что навевало на меня скуку. Смирившиеся, покорные приспособленцы…

Краем уха продолжая слушать его речь, я снова вгляделся в лица в толпе.

– … всем мужчинам репродуктивного возраста следует посетить специально созданные пункты учёта в срок до одного двухлунного цикла по чётным суткам. Всем женщинам детородного возраста следует посетить специально созданные пункты учёта в срок до одного двухлунного цикла по нечётным суткам.

В толпе заволновались.

И не зря. Контроль популяции жителей покорённых планет, даже таких малонаселённых, как Отерот, является одной из важных элементов управления населением Империи. Правило одно: их всех вместе взятых не должно быть больше, чем нас.

Отныне плодиться будет разрешено не всем и не со всеми. Сохранение генофонда, разумеется, имеет значение… но только в рамках его полезности для стратегии колонизации и развития.

В ближайшее время население этой и без того пустынной планеты сократится вдвое. А если Совету будет угодно, то Отерот и вовсе обезлюдит.

– Сукины дети… так не должно продолжаться!

Я прислушался, но не обернулся. Говоривший стоял прямо позади меня. Судя по голосу, молодой мужчина не старше тридцати.

– Держи себя в руках, Эгг. – Нервно прошептала женщина. – Пойдём…

– Нет уж, я должен дослушать!

Разговор как разговор. Кажется, что ничего необычного, но эта пара всё же привлекла моё внимание. А причина есть у всего…

Покров отводит взгляд, но только если не обнаружить себя напрямую. Например, заговорив, коснувшись или наступив кому-то рядом на ногу. Потому я осторожно прошёл вперёд, ближе к трибуне. И только после этого обошёл мужчину и женщину слева, чтобы выйти из их поля зрения, но остаться с ними на контактном расстоянии.

Как я и предположил, мужчина был молод.

Высокий для отеротца, почти мне до плеча, темноволосый, смуглый, как и почти всё здесь. Крепкого телосложения, что свидетельствовало о физическом характере его труда. Судя по особым ожогам на руках – кузнец или плавильщик. Может быть, даже оружейник… но вряд ли. Отерот не был технически развитой планетой, но тем не менее представители всех, даже примитивных потенциально реакционных профессий, были казнены или определены под стражу сразу после капитуляции.

Как и контроль рождаемости, это обязательная часть протокола колонизации.

Молодая женщина рядом с ним была невысокой. Может быть, чуть выше одного кадма или ста пятидесяти сантиметров.

Стройная, хрупкого телосложения. Тонкие пальцы, не натруженные тяжёлой работой руки… Наверняка служит на каком-нибудь лёгком производстве. Я решил приглядеться к ней повнимательнее и шагнул ближе.

Женщина прятала лицо за платком, который многие здесь носили из-за песчаного ветра. Вот только сейчас, из-за жары и отсутствия движения воздуха, он скорее доставлял ей неудобства. Кроме того, из-под него выглядывала длинная ухоженная коса насыщенного чёрного цвета. Значит, не аркелианка – их представительницы всегда строго скрывают и лицо, и волосы. А если не могут, то бреются налысо. Особо фанатичные даже шрамируют кожу – у жены их бога нет лица, и они в своей земной жизни стремятся во всём ей подражать.

Почему-то мне показалось, что эта женщина скорее расстанется с жизнью, чем со своими волосами или внешностью. Вероятно, она красива. Наслушалась баек про распущенность имперских солдат, решила прикинуться аркелианкой, но досконально в их традиции вникать не стала. Или просто не посчитала нужным?

Женщина тяжело вздохнула и сказала так тихо, что я едва расслышал:

– Нужно убраться с площади, пока эти не начали всех обыскивать.

– Зачем? У тебя что-то с собой? – Встревоженно спросил мужчина.

Женщина оглянулась по сторонам, не заметив меж тем, как я склонился ближе, и приоткрыла оранжевую холщевую сумку, перекинутую через её хрупкое плечо. Мужчина заглянул в неё и поморщился.

– Тебе-то это зачем?

Женщина неопределённо фыркнула и отвернулась от него.

– Не мне. Она просила.

– А ей для чего?

– А это важно? Ты же её знаешь, если ей, что в голову пришло, она в лепёшку расшибётся, но достанет. А если вляпается опять куда? А если её поймают? Нам же хуже будет. Лучше я ей принесу.

Мужчина с секунду смотрел на неё, раздумывая, а потом сплюнул себе под ноги и поморщился.

– Нашли время… идиотки…

Он взял её под локоть и повёл через толпу точно мимо меня. Я же задержался ещё немного, а потом последовал за ними, внимательно следя за тем, чтобы оставаться незамеченным.

У всего на свете есть причина и, разумеется, наша с ними встреча не могла была случайна.

Записи на полях #2

"Наиболее представленной расой на Отероте являются аркелианцы. Хотя раньше они населяли совсем другую планету – Аркейл, в Сингирской солнечной системе. Аркелианцы вынуждены были покинуть ее вследствие стремительного перерождения их солнца из желтого карлика в красный гигант и испарения атмосферы планеты. От представителей других рас Отерота, их отличают незначительные внешние особенности вроде смуглой кожи или массивных черт лица, а также сильный иммунитет и необычная устройчивость даже к интенсивной солнечной радиации и магнитным бурям. Стоит обратить особое внимание на представителей данной расы, если в последствии колонизации будет рассматриваться вопрос трудовой миграции Отеротцев."

Из донесения разведчика ИМЯ ЗАСЕКРЕЧЕНО от 18 лунного цикла, год 380 от основания Империи

Глава 4

До начала комендантского часа оставалось не так много времени. Я снова и снова поглядывала на старый отцовский наручный хронометр. От кожаного ремешка давно ничего не осталось и я носила его на простой стальной цепочке, которую пристёгивала к ремню. Чтобы удобнее было убирать в один из многочисленных карманов на моём комбинезоне.

Калеопа опаздывала.

Рабочий день у неё должен был давно закончиться, и я рассчитывала застать подругу дома, но свет не горел, а дверь была закрыта. Соседка, выглянувшая из окна на мой стук, сказала, что не видела Калеопу со вчерашнего вечера. Это не добавляло мне спокойствия.

Да, она могла задержаться на работе. С приходом имперцев на всех фабриках значительно повысили нормы выработки. Или, например, остаться на ночь у кого-то из своих товарок по работе. Просто чтобы не бежать домой со всех ног, надеясь, что начало комендантского часа не застанет её на улице… Но всё же я не могла не думать о том, что с ней случилось что-то нехорошее.

В последнее время люди всё чаще начали рассказывать о трупах, найденных на окраине и в сточных канавах. И находили в основном именно женщин и детей.

Сейчас, когда по улицам поселения рыщут имперские патрули, стало ещё опаснее выходить из дома, чем в короткий период безвластия, когда местные банды открыто делили кварталы рабочего городка. Но бандитов интересовали те, у кого есть деньги, а не нищие работяги. Имперцев же деньги не заботили… Зато их могла заинтересовать красивая девушка, в одиночестве бредущая по тёмной улице перед самым началом комендантского часа.

– Мора? Что ты здесь делаешь?

Я обернулась и с облегчением выдохнула:

– Ну слава небу!

Калеопа, опасливо озираясь, вышла из тени соседнего дома. Её одежда и обувь были измазаны в чём-то чёрном. Когда подруга подошла ко мне ближе, я почувствовала резкий запах мазута.

– Что с тобой произошло?

Она не ответила, только грустно улыбнулась мне и ещё раз посмотрела по сторонам, прежде чем открыть дверь и впустить в свой дом.

Оказавшись внутри, Калеопа не стала включать свет, а первым делом подбежала к окну и осторожно выглянула из-за прилегающих к нему композитных ставен.

– Тебя преследуют?

– Не должны…

Я подошла к ней ближе, чтобы лучше видеть её лицо – Калеопа была скорее растеряна, чем напугана. В полумраке комнаты единственными источниками света были закрытое полупрозрачными ставнями окно и индикаторы немногочисленных приборов на стареньком кухонном блоке у противоположной стены.

– Я несколько часов отсиживалась на заброшенном топливном складе и почти уверена, что никто за мной не шёл.

– Зачем?

Подруга устало улыбнулась и вдруг больно ущипнула меня за руку.

– Эй! За что?!

– Да потому что из-за тебя всё! – рассмеялась она и, вмиг перестав быть серьёзной, прошлась по комнате, включая свет и с явным облегчением, сбрасывая с себя испачканные вещи.

Я в недоумении уставилась на неё, наблюдая за тем, как Калео́па не без брезгливости расшнуровывает измазанные в жирном мазуте ботинки, скидывает юбку и рубашку, оставаясь в одной нижней майке.

Какая же она была красивая, женственная… не то что я.

– Хорошо тебе, на себя работаешь! А нас всех в обязательном порядке после смены с завода согнали на площадь. Слушать, что очередная имперская шавка натявкает. Ты же знаешь Э́ггера – он, как всегда, кипятится начал. Думаю, поэтому за нами и пошли.

У меня по рукам побежали неприятные колючие мурашки, а в ушах зашумело.

– Что этот дурень ляпнул? Они забрали его в цитадель?

Калеопа небрежно отмахнулась от меня.

– Нет. Даже не ловили, в общем-то… Да и что он там мог сказать? Эггер же не идиот, Императору смерти желать на площади, полной имперцев. Собственно, и не в Эгге дело – подумаешь, проверка документов. Ну, пожурили бы, да отпустили. Но я же, как назло, твой заказ сегодня с работы вынесла!

Я закрыла ладонями лицо и медленно опустилась на пол под окном.

– Надеюсь, ты успела избавиться от бутыли?

– Зачем? – искренне удивилась подруга.

А меня будто подбросило от возмущения и злости. Причём не на неё, а на саму себя. Ведь о чём я вообще думала, прося её о таком?!

– В смысле зачем?! А если бы они тебя с этим поймали?!

– Вот поэтому я и пряталась. Ох, остынь, сестрёнка… – Калеопа плюхнулась рядом на пол и беззаботно меня приобняла. – Всё же обошлось! Значит, хватит уже об этом. Да ведь ты ко мне за ней и пришла, верно?

Калеопа с теплотой смотрела на меня, а я тем временем ругала себя, на чём стоит свет.

Ведь что ж я за дура такая?! Чуть не подставила подругу…

Нужно было ещё тогда сбрить всё налысо – и дело с концом! Нет, я решила «отделаться малой кровью»… дура! Дура!

Поймай имперцы Калеопу, даже с отработанной кислотой, всё равно бы заподозрили в саботаже. Простая швея вроде неё об этом вряд ли знает, но афто́нная кислота используется не только для обработки тканей. Даже с низким водородным показателем, она незаменима для создания кучи видов взрывчатки! Быть обвинённом в терроризме на Отероте сейчас – хуже смерти.

Я схватилась за голову и со злостью стянула с волос платок. Они, словно только того и ждали – живо рассы́пались по плечам беспорядочными локонами.

– С этим надо что-то делать. Я больше не могу так ходить. Вчера в лавке через дорогу имперцы тёрлись около часа. Я никогда не общалась с её владельцем, он был неразговорчив и вообще сбывал краденое… Но, боюсь, скоро могут нагрянуть и ко мне. С расспросами о нём, к примеру. Или даже с обыском. Их функционеры же любят кошмарить тех, кто до падения сотрудничал с Кри? Я не раз чинила повстанцам рации и всякую мелкую дребедень… вдруг они как-то узна́ют об этом? Если я хоть на день попаду в цитадель, обратно меня уже так просто не выпустят.

Глава 5

Калеопа с сочувствием посмотрела на меня и, тяжело вздохнув, принялась расправлять и укладывать мои волосы.

– Всё правильно говоришь. Но как же жалко такую красоту…

Я едко фыркнула.

– В гробу я видала эту красоту… родилась бы горбатой и с тремя волосинами – была бы счастливее.

– Наша внешняя красота на самом деле даётся не нам, а окружающим нас людям. Знает ли цветок о том, что он, красив? А всё же каждый к нему тянется, чтобы вдохнуть аромат и полюбоваться.

Я поморщилась, не скрывая своего отношения к её религиозным воззрениям. Усмехнулась.

– И что теперь? Предлагаешь… всем давать себя нюхать? Уверена, что стоит? Я, знаешь ли, не в парфюмерной лавке работаю…

Моя подруга закатила глаза и, громко цокнув языком, поднялась с пола.

– Фу. Вот надо же тебе вечно всё опошлить!

– А что «фу»? Что естественно, то не безобразно!

Мать Калеопы была с Карезии, а они там почти все сплошь фанатики. Поклонники культа Маат – солнцеликой богини. Ради которой, согласно своей вере, должны страдать всю жизнь и жертвовать своим благом ради блага других. Как-то так, кажется…

Сама Калеопа к этому культу себя не причисляла, но в её рассуждениях о жизни нет-нет, да проскакивали своеобразные наставления её религиозной матери.

Она подошла к кухонному блоку и поставила на греющую спираль котелок с ферментированными листьями.

– В общем-то, у меня два варианта. – Сказала я ещё решительнее и тут же почувствовала мерзкую горечь на языке. – Либо что-то делаю с волосами… либо с лицом. Лучше первое, это не больно. Но на худой конец и второе сойдёт… лишь бы помогло их отвадить. Одно точно, если эти твари решат обратить на меня внимание, то я лучше целиком в кислоту брошусь, чем соглашусь на жизнь в качестве наложницы!

– А что твоя сестра?

– Что?

Я даже растерялась от её вопроса.

– Что будет с ней, если всё пойдёт по худшему сценарию и ты решишь свою проблему радикально? Она, конечно, ещё ребёнок… но, насколько я помню, ей от матери тоже передалась ваша… огненная шевелюра? Мелкую её они, может быть, и не тронут, но возьмут на заметку.

Я прикусила губу, жалея, что вообще увела разговор в эту сторону. Надо было просто забрать бутылку и бежать со всех ног домой. Отсюда было недалеко, но и до начала комендантского часа оставалось всё меньше времени…

В котелке призывно забулькало, и Калеопа зашумела дверцами кухонного блока, доставая для нас кружки.

С каждым моим визитом в её скромном жилище становилось всё меньше и меньше мебели. В швейном цеху ей постоянно задерживали зарплату, а есть было что-то надо. Сейчас было невозможно даже представить, что когда-то её семья была богата… Но после начала вторжения имперцев в нашу солнечную систему от того богатства остались лишь воспоминания. А от большой семьи промышленников Деневи лишь одна только красавица Калеопа, которую не готовили к тому, что ей придётся зарабатывать себе на жизнь самостоятельно.

– Молчишь. – С грустной улыбкой констатировала она.

Да, молчу. А что я могла ей ответить?

– Есть идеи получше моих?

Калеопа задумчиво прошлась по единственной комнате в своём доме и, поставив рядом со мной кружку с ферментированным отваром, всё также не торопясь вернулась к кухонному блоку. Подняла со столешницы свою кружку, медленно сделала глоток.

– Андар матрэй… кажется, так звучит их любимая поговорка?

Я пожала плечами.

– Рыжая наудачу. Интересно, почему именно рыжая? А не блондинка… или брюнетка? – Размышляя вслух, она игриво поправила свою красивую длинную косу насыщенно-чёрного оттенка.

– Да кто же их знает. Может, у них на их Аргемо́не Кемри́йском рыжих никогда не было? Вот, выбрались за пределы системы и придумали себе фетиш…

– Редкость. Да… А знаешь, почему мой прадед перевёз всю свою семью с Йеголя сюда, на Отерот?

Я пожала плечами и в ожидании ответа, отхлебнула из кружки. Было вкусно… но, если б варила я, сделала бы отвар покрепче.

– На Отероте тогда не было реплекационных лабораторий. Ни одной. Населению целой планеты он предоставил услугу, за которой раньше всем приходилось летать в другую систему. Это была редкость… Конечно, со всеми этими революциями и войнами, всё круто поменялось, но… Я часто думаю об этом. Как бы всё было, если бы дед не рискнул. На Йеголе он наверняка так и остался бы рядовым сотрудником заштатной генетической лаборатории.

Я нахмурилась. Мне не нравилось то, к чему она вела. Подруга впилась в меня взглядом, явно ожидая какой-то реакции.

– Ну… говори уже, что именно ты хотела этим сказать.

Калеопа склонила голову набок, разглядывая меня. Явно оценивая, действительно ли я готова услышать то, что она собиралась предложить.

– Ты тоже редкость, Мора. Хочешь ты того или нет. На твоём месте я бы подумала над тем, стоит ли сливаться с серой массой… если есть другие варианты. Только представь, ты могла бы обеспечить вам с сестрой лучшее будущее! Понятное дело, что тебя бы не отдали какому-нибудь простому солдату. Я думаю, минимум к офицеру! Ты же знаешь, имперцы… Хотим мы того или нет, с их мощью, однажды вся достижимая часть вселенной будет принадлежать только им. Ты красивая. Действительно красивая. Представь, насколько твой покровитель мог бы оказаться богат. Ты могла бы очень дорого выменять…

– Что? Свою свободу? Совесть? Или сразу жизнь?

– Да в том-то и дело, что от такой жизни иногда впору в кислоту бросаться! О, бесценная жизнь! Свобо-ода! А кто-то, продавший их по лучшей цене из возможных, прямо сейчас ест изысканные блюда, спит на нежнейшем хлопке и носит исключительно шёлк, о чём другие не могут и мечтать!

– Они убили моих родителей. – Ответила я, словно молотом чеканя каждое слово. – И твоих. И брата твоего тоже убили они. Неужели для тебя это ничего не значит?

Калеопа осеклась и поджала губы.

Наверно поняла, что слишком уж разошлась в описании сладкого будущего для меня в роли имперской шлюхи. Подстилки для какого-нибудь… урода с руками в крови по локоть и брюхом таким же тугим, как его набитые награбленным карманы.

Цифия.

Это так по-имперски, придумать название бесправной рабыне! Буквально не клеймо, а штатная должность женщины для утех. Причём особым шиком для имперцев было иметь именно рыжеволосую цифию. Повезло мне? Да, да… конечно!

Чувствуя, как начинаю закипать изнутри от её невозмутимого тона и совершенно чудовищного смысла слов, я отставила в сторону почти полную кружку и поднялась.

– Надеялась, что ты поможешь мне с этим. – Я ткнула пальцем в сторону своей головы. – Никогда этого не делала. Будет тяжело справиться самой, а Эв ещё маловата для работы с химикатами. Надышится ещё.

Калеопа тяжело вздохнула и покачала головой, словно говоря «дура ты просто, неисправимая».

– Что ж, я надеялась, что смогу тебя переубедить. Мора… дело это, конечно, твоё, но… я в этом участвовать не хочу. Я никогда не осветляла волосы и не уверена, что не выжгу тебе корни навсегда. Хочешь испортить то, чем тебя щедро одарила природа – разберёшься сама. А я не хочу… отбирать у тебя последний шанс устроиться в этой стремительно меняющейся жизни, потому что знаю – другого не будет. Бутылка в моей сумке, на крючке у двери. Решай свою судьбу сама.

Я посмотрела на нее, и у меня сжалось сердце. Мне стало страшно оттого, что она действительно хотела как лучше, предлагая мне это предательство. С Калеопой случилось то, чему мы с Эвон сопротивляемся из последних сил – она сломалась. Желание жить стёрло для неё границы морали и совести.

Да, я всё ещё была зла на нее за ее слова, но моей злости она не заслуживала. Поэтому я сказала ей совсем не то, что стоило бы.

– Спасибо. Ты моя подруга, и я понимаю, что ты хочешь лучшего для меня. Но у нас с тобой разные взгляды на то, что можно считать лучшим выбором. Я благодарна за твою помощь и совет, но могу принять только эту бутылку афтонки.

Калеопа улыбнулась с явным облегчением и подошла, чтобы обняться. Я не стала противиться.

– Если всё же не передумаешь, попробуй поговорить с Дэ́ллой, бывшей Эггера. – Сказала подруга, уткнувшись носом мне в шею. – Она как-то обмолвилась, что часто помогает осветлять волосы своим сестрам, они у неё обе рыжие. Может, и тебе поможет.

Я крепко обняла её в ответ.

Хрупкий мир был восстановлен. Со всех нас было достаточно и одной войны – той, что непрерывно шла за порогом.

– О, только умоляю, не говори при ней ничего хорошего об Эгге! Они очень… о-очень скверно расстались.

– Ладно…

Я посмотрела на оранжевую холщовую сумку, висевшую на крючке у двери, и задумалась, похлопав себя по набитым до треска карманом. Пока ждала Калеопу, я успела поошиваться по местным лавчонкам и набрать кучу вечно недостающих в хозяйстве мелочей, которые обычно не до сук купить.

– Слушай… а это не моя ли сумка, которую ты обещала вернуть ещё год назад?

Калеопа безразлично фыркнула и махнула изящной ручкой.

– Ну вот и повод, наконец, появился.

Глава 6

Я мог передать ведение цели ближайшему патрулю, но почему-то остался.

В статус цели Калеопа Деневи перешла, когда решила ненадолго спрятаться на территории заброшенного склада. Это случилось сразу после того, как её с другом остановил на проверку документов отправленный мной солдат.

Я намеренно отдал приказ проверить документы и вывернуть карманы только у мужчины, чтобы посмотреть, как поведёт себя женщина, чудом избежав осмотра своей сумки. Что она там прятала, мне было не так важно, как её поведение, в связи с этим. Чем больше паники, тем интереснее должно было быть содержимое.

И Калеопа Деневи полностью оправдала мои надежды – мне перестало быть скучно. Особенно когда оказалось, что у дома её кто-то поджидал.

Молодая женщина, не старше двадцати пяти, ростом немного выше среднего по планете. Худощавая, но крепкая. Я бы даже сказал, жилистая – из-за чего я поначалу, со спины, принял её за парня. Лицо мне разглядеть не удалось, но из заблуждения помог выйти яркий платок на её голове. Здесь, на Отероте, мужчина такой бы не надел.

Поскольку ожидалось, что цель не покинет свой дом как минимум до следующего утра, я устроился для наблюдения за ней на втором этаже дома напротив. Его прежний владелец был открытым агентом Кри, так что помещение было отмечено в базе данных, как незаселённое.

Однако мне пришлось сбросить маскировку, чтобы вышвырнуть оттуда нескольких облюбовавших дом бродяг. Это не повлияло на ведение цели, но всё же подпортило мне настроение. Район, в котором жила Калеопа Деневи не был слишком удалённым от центра, и местным патрульным группам следовало внимательнее относиться к своей работе.

Спустя полчаса от жизни вновь повеяло скукой…

Я даже начал подумывать составить донесение о халатности, чтобы хоть немного разлечься, но развлечение нашло меня само, когда женщина в ярком платке внезапно покинула дом изначальной цели. В руках у неё была знакомая оранжевая сумка, с которой Калеопа Деневи ушла с площади перед домом правительства.

Я снова испытал интерес к происходящему.

До комендантского часа оставалось каких-то десять минут, поэтому я, не думая, передал ведение цели ближайшему патрулю и последовал за новым объектом. Мне требовалось только получить какие-то данные о её личности. Для этого хватило бы отпечатка пальца, частицы ДНК или банального зрительного контакта, но меня опередили патрульные.

Должно быть, внезапное изменение штатного расписания на давно исследованной локации подстегнуло их к более внимательному отношению к своей работе. Иначе девушка, спешащая вниз по улице накануне запрета на свободное передвижение, никогда бы никого не заинтересовала.

Я остановился в стороне от них и прислушался. Обнаруживать себя не имело смысла – ни зрительный контакт, ни отпечаток мне больше не требовались. Данные о личности цели я теперь мог просто скачать из общей базы после завершения процедуры проверки документов.

Но мне пришлось изменить своё решение, когда один из патрульных, без очевидных на то причин, поднял руку на мою цель.

Глава 7

Я чувствовала! Я как знала, когда у меня засосало под ложечкой при виде ненавистных ребят в серо-красной имперской форме!

Их было трое. Все как на подбор – суровые! Мощные! Гордо вышагивающие по пыльной улице рабочего городка в своих начищенных до блеска шлемах, с прокля́тыми имперскими орлами над зеркальными забралами. Своего рода боги этого мира, в своих ультратонких непробиваемых бронежилетах с биомониторами и датчиками экстренного поддержания жизни, которые не снились даже врачам самых передовых больниц Отерота! В перчатках и сапогах, укреплённых стальными пластинами, чтобы можно было с полпинка и одного тычка пальцем ломать кости безоружным горожанам, да ещё и вооружённые до зубов. Потому что, что? Потому что все должны знать, что знамя с гордым орлом империи отныне и навсегда реет над этой частью достижимой вселенной!

Петухи с соломенными шпорами… тьфу!

Меня даже не попросили остановиться, просто молча оттеснили к глухой бетонной стене и окружили.

– Имя? – рявкнул тот, что был ближе, каким-то противным, скрипучим голосом.

Вместо ответа я расторопно достала из переднего кармана комбинезона свой рабочий жетон. Но другой патрульный, вместо того чтобы взять его, или хотя бы просто провести по нему сканером, небрежно выбил железку из моих рук!

– Ой. – Издевательски пропищал он. – Какая ты неловкая. Что? Руки трясутся? Почему игнорируешь прямой вопрос представителя власти?!

– Ка-к зо-ву-ут? – медленно, практически по буквам повторил первый патрульный, должно быть, решив, что я не знаю имперского. Хотя это было глупо. На Отероте практически все его знали, потому что он был основным языком торговли между системами, а именно этим наша планета и жила.

Он с угрозой надвинулся на меня и навис, желая подавить не только морально, но и физически. Пришлось вжаться спиной в стену, чтобы даже случайно не соприкоснуться с ним телами.

В его зеркальном забрале я увидела своё несчастное, слегка искажённое отражение. Огромные глаза почти на пол-лица, приоткрытый рот, выпирающие скулы, впалые щёки. Я выглядела такой растрёпанной и жалкой, что мне само́й от себя стало противно.

– Зовут как? – тявкнул из-за спин своих приятелей третий.

Вот ведь заладили… самим не смешно? Надо вам имя – возьмите да в жетоне посмотрите! Как зовут, как зовут? А вдруг я немая или действительно на языке вашем говённом не бла-бла, что тогда?

– Никто меня не зовёт, я всегда сама прихожу. – С ненавистью процедила я сквозь зубы на чистой имперской речи.

Патрульный с противным голосом замахнулся на меня рукой, а я зажмурилась, приготовившись к самой болезненной оплеухе в своей жизни.

Вот только она почему-то не случилась…

Я осторожно открыла глаза, успев заметить, что кто-то перехватил его руку и медленно отвёл в сторону. Удивительно, но мои обидчики как-то живо присмирели. Заткнулись, вытянулись по струнке. Даже отошли от меня на почтительное расстояние.

Я обалдело уставилась на своего неожиданного спасителя. Чуда не произошло – этот тоже был из их племени. Только какой-то другой.

Я в основном про форму, конечно же. В остальном по виду он был всё такой же типичный имперский шкаф. Разве что ещё побольше остальных – рост под два метра, плечи такие, что не во всякий дверной проём напрямик пройдут, кулаки все равно что гири.

Форма у этого имперца была не серо-красная, а чёрная. Без каких-либо опознавательных знаков, кроме небольшой нашивки на плече в виде треугольника. Она особо привлекала к себе внимание тем, что ярко переливалась всеми оттенками фиолетового.

Кроме того, в отличие от патрульных, кобура с оружием у него была лишь одна – пристёгнутая к ноге, с пистолетом странной формы. Я таких раньше никогда не видела. И ещё забрало на его шлеме было не зеркальным, как у других, а антрацитово-чёрным.

В общем, я такой формы у имперских войск не знала, и таких нашивок никогда ни у кого не видела. Поэтому даже примерно не могла представить, кем был этот вояка и в каком он был звании.

А он между тем зачем-то согнул руку в локте и поднял два сомкнутых пальца. Я снова сжалась от страха и болезненно поморщилась, готовясь к удару. Мало ли что означал этот тайный имперский жест! Вдруг: «кончай её, ребята, нечего здесь возиться».

К счастью, один из патрульных в состоянии стресса соображал быстрее меня.

Он нырнул к моим ногам так, словно собирался пасть ниц и молить о прощении, а затем быстро поднялся с моим рабочим жетоном. Его он отряхнул от налипшей грязи и осторожно вложил между пальцами того, который был в чёрном.

Подозрительный имперец ожил, повертел жетон в руках, буднично провёл под ним сканером, вмонтированным в перчатку, и протянул мне. Я на автомате вернула жетон обратно в карман.

На этом и должен был бы закончиться стандартный досмотр документов, но, очевидно, сегодня я выиграла в лотерею «сдохни или умри».

Он всё также, не сказав ни слова, протянул руку к моей сумке.

В абсидиановой тьме его шлема я увидела свое перепуганное отражение и тут же её отпустила. В голове моей почему-то в тот же миг заиграла грустная мелодия, которую аркелианцы обычно играют на похоронах. Наверно, это было предзнаменованием финала моей бессмысленной короткой жизни.

Главный, не церемонясь, принялся копаться в сумке, одно за другим выбрасывая её содержимое в услужливо подставленные руки патрульных.

Маленький мультитул, потёртый кожаный футляр с тонкими как волос иглами, прозрачный пакетик кукурузных семян, зеркальце, многоразовый блокнот с маркером и, наконец, бутыль с афтонкой…

Да, кажется, это было именно то, что он искал.

Достал, повертел в руках и показал мне, поднеся к самому моему носу.

– Что это? – командно рявкнул патрульный за его спиной.

– Н-ничего… так, кислота-афтонка. Отработанная. Совсем немного!

Главный явно задержал на мне взгляд, а потом, не оборачиваясь, отдал бутылку на проверку патрульному. Тот провёл по ней сканером и, когда тот мигнул красным, отрапортовал:

– Девять процентов. Зачем тебе афтонная кислота? Отвечай!

Изображать из себя шутника он больше не пытался. Видно, сильно пригорело одно место в присутствии начальства. Однако и мне от этого сейчас было мало радости.

– Это отбеливатель.

Мой ответ прозвучал без промедления и заминки. Честно говоря, я сейчас врала, как сама не своя, демонстрируя высший пилотаж недоговаривания и искажения правды.

– Я в мастерской работаю, сами понимаете, какая там грязь… афтонка нужна, чтобы пятна с одежды выводить. Я же не звездолёты ремонтирую, у меня нет денег, чтобы вещи выбрасывать. Даже если они уже не отстирываются и на них дыры размером с окно гиперперехода звёздного крейсера.

– Зачем такой высокий процент? – всё не унимался патрульный.

– Я… я…

Обсидиановая тьма в шлеме главного сгустилась. Казалось, он видел меня насквозь, чем не способствовал изобретению правдоподобного вранья.

– Так, я развожу. Концентрированный дешевле покупать.

– Почему тогда не двадцатипроцентный раствор?

Явно смерти моей желая, спросил патрульный с противным голосом. Вот только не на ту напал, гадёныш…

– Да я откуда знаю? Какая была на толкучке, ту и взяла. А что, разве запрещено? Она же отработанная! Так, ребят, если бы я хоть раз, хоть где-то услышала, что такое нельзя, я бы тут же брать перестала!

Главный всё это время продолжал молчать, внимательно следя за моей реакцией, словами и наверняка раздумывая, стоит ли мне верить. А потом, также резко, словно только секунду назад приняв решение, сунул мне в руки мою опустевшую сумку и пошёл прочь.

Я, не веря своему счастью, потянулась к своему добру в руках патрульного, но…

– Конфисковано имперской службой внутреннего периметра, как подозрительные объекты!

Рявкнул на меня верный солдат империи. И, развернувшись на каблуках, пошёл следом за своим молчаливым начальством.

А вместе с ним от меня навсегда теперь удалялись маленький компактный мультитул, потёртый кожаный футляр с тонкими как волос иглами, прозрачный пакетик кукурузных семян, зеркальце, многоразовый блокнот с маркером, и что самое обидное, моя очередная попытка избавиться от прокля́той рыжей шевелюры!

Записи на полях #3

"Имперских патрульных ненавидят, но предпочитают с ними не связываться. Они ни с кем не церемонятся и не испытывают эмпатии к населению. В народе ходят слухи о беспределе, который те творят, хотя в официальных речах и документах всегда особо подчеркивается о царящей в их рядах суровой дисциплине. Ситуация особенно осложняется на фоне новостей о найденных на окраине поселения телах. Кому верить? Конечно же своим. Простым людям, ведь имперцы – враги и ничто не может этого изменить."

Неподписанная записка

Глава 8

Домой я вернулась в ужасном настроении. Мало того что страху натерпелась, так ещё и деньги зря потратила!

Хотя, если подумать, ну, было бы из-за чего так расстраиваться? Прожила же я как-то двадцать лет своей жизни без компактного мультитула. А волосы… да к базгулам уже эти волосы! Не судьба остаться при шевелюре, сбрею налысо и всего делов!

Может, и к лучшему, что именно так всё вышло. В конце концов, Калеопа права, чтобы безопасно осветлить мою копну афтоном инструкции мало, нужен опыт. Отравление, ожоги и тотальное облысение – не самые приемлемые последствия для косметической процедуры. Разве нет?

Эвон уже спала, а мне после пережитого стресса спать совершенно не хотелось. Мы жили в пристройке к мастерской, которая состояла из одной тесной комнаты. Поэтому, чтобы её не будить, я решила пойти ещё поработать.

И как же я ошибалась, решив, что на сегодня мои приключения закончились!

Электронный замок на двери мастерской оказался выдран с проводами и, словно в шутку, аккуратно приклеен к двери скотчем.

Вот только чего ради?! Неужели вор, заглянув в мастерскую, настолько проникся сочувствием к моей нищете, что ему стало стыдно, и он, как мог, приладил поломанное обратно?

В любом случае с произошедшим мне предстояло разобраться самостоятельно. В поселении не осталось других служителей порядка, кроме имперских патрульных, а я скорее сама покажу вору, где у меня что припрятано, чем обращусь к ним за защитой!

Подобрав с земли длинный кусок арматуры, которым, видимо, и был выломан замок, я отворила дверь.

Тёмную мастерскую огласил душераздирающий скрип. Я зажмурилась, на чём свет костеря себя за то, что всё это время ленилась смазать грёбаные петли.

Играть в бесшумного убийцу смысла больше не было. Если вор ещё был там, он прекрасно понял, что это был за звук.

– Э! Есть здесь кто? Патрульные уже знают о взломе, так что выходи и проваливай, пока они сюда не добрались! Усёк?

Ответом мне была тишина.

– Ну ладно. Дело твоё! Если что, ты сам напросился… – сказала я, покрепче перехватив арматуру, и вступила в тёмное чрево мастерской.

Не то чтобы мне очень туда хотелось, но выключатель свисал на длинном проводе примерно в десяти шагах от двери. И в этом тоже была моя вина. Надо было давно поменять провод и закрепить кнопку возле входа. Но у меня то руки до этого не доходили, то денег не было даже на моток медной проволоки.

Ничего не видя перед собой, я вытянула вперёд левую руку, предусмотрительно занеся для удара правую, и медленно пошла вперёд. Кнопка болталась где-то здесь и вот-вот должна была удариться корпусом в мою ладонь, но я так и не поймала её.

Не потому, что её не было. Просто в какой-то момент я остановилась, заметив странное свечение пола впереди. Точнее, свечение исходило из-под пола в самом центре мастерской, очерчивая собой ровный квадрат.

– Это ещё что…

Не опуская своё нехитрое оружие, я подошла ближе. Кажется, в этом месте на большом железном листе раньше стоял тяжёлый верстак. Верстака не было, а вот железный лист остался. И свечение исходило прямо из-под него.

– Так. Ладно…

Я вернулась к кнопке и включила свет. Под потолком попеременно моргнув, зажглось несколько ламп. У одной из них, громко хлопнув и выпустив сноп искр, тут же сгорел предохранитель, но я даже не обернулась. Так бывает, когда в быту приходится экономить даже на элементарных вещах. Я привыкла.

Светящийся квадрат исчез, однако вопросов стало еще больше. Я вернулась к железному листу, втиснула между ним и полом арматуру на манер рычага, и с усилием потянула вверх. Лист сдвинулся достаточно просто и с оглушительным грохотом завалился в сторону. Под ним обнаружился открытый внутрь круглый люк. Он вёл в глубокий бетонный колодец, на дне которого ярко горел холодный электрический свет.

– Базгул тебя задери…

Чувствуя, как волоски дыбом встают на затылке, я рухнула на колени и свесилась над колодцем. Снизу донеслись чьи-то быстрые шаги, и показалось знакомое лицо.

– Эггер! Что здесь, мать твою, происходит?!

В ответ я отчётливо услышала вздох облегчения. Он ещё раз посмотрел на меня и, махнув кому-то внизу, громко крикнул:

– Я же сказал, всё в порядке! Это Мора, она наша.

Глава 9

Я стояла кадмах в трёх под землёй, облокотившись спиной об бетонную стену, и напряжённо вглядывалась в лица своих незваных гостей.

Их было четверо, и знакома я была только с Эггером. Наверно поэтому он изо всех сил старался не смотреть на меня. Всё что-то суетился, мельтешил по делу и без вокруг большого железного стола, на котором сидел один из незнакомцев.

Ему помогала миниатюрная блондинка с короткой стрижкой и миловидным кукольным личиком. Из того, что она то и дело жалась к Эггеру и бросала на меня тревожные взгляды, я заключила, что это его новая девушка.

Что же… она была симпатичнее Дэллы. По крайней мере, одета была куда приличнее и не выпячивала на всеобщее обозрение внушительное декольте.

Ещё одного мужчину я видела несколько раз в центральном госпитале, но даже примерно не представляла, на какой должности он там работал. Впрочем, судя по тому, что он зашивал рану тому, который сидел на железном столе, явно не на административной.

На вид врачу было лет пятьдесят или больше. Среди всей компании он определённо был самым старшим, однако не единственным обладателем седых волос в комнате.

Последний, четвёртый незнакомец, с тех пор как я спустилась в колодец, оказавшийся настоящим бетонным бункером, буквально не сводил с меня взгляда. От этого было не по себе, ведь он при этом практически не моргал. Наверно дело было в препаратах, которые ему вкололи для обезболивания… потому что я с такими травмами, как у него без общего наркоза не смогла бы даже дышать.

На нём не было живого места, но хуже всего выглядела рана на боку. Пока доктор зашивал её, я старалась не смотреть. Длинная, со рваными краями, она сочилась сукровицей и отвратительными чёрными сгустками крови. Даже знать не хотелось, где он мог получить такое ранение.

В целом он выглядел, как последний выживший в базгульской яме. Синяки и другие, более мелкие порезы, расцвечивали его бледную кожу, словно аркелианский орнамент – всеми цветами радуги. Седые пряди в длинных тёмных волосах в сочетании с измождённым молодым лицом наводили на мысли об ужасах, пережитых этим человеком. Он был немногим старше меня, но его тяжёлый взгляд прибивал к земле.

Я только однажды видела человека с таким же жутким взглядом.

Это был Рэнд Роу – адмирал-командующий корпуса Кри. Последний из назначенных на эту должность, лидер остатков сопротивления. Имперцы казнили его неделю назад вместе с сановником Маджаром Аруби на площади возле дома правительства. И я всё ещё жалела, что пошла на это посмотреть. Их смерть была слишком…

Слишком.

В очередной раз поймав мой взгляд, мужчина болезненно усмехнулся. Его нижняя губа была разбита и треснула от натяжения, блеснув свежей капелькой крови.

Я больше не могла молчать.

– И надолго вы всё здесь?

Эггер напряжённо переглянулся с доктором и, неловко кашлянув в кулак, ответил:

– Настолько, насколько потребуется.

Я сложила руки на груди, чтобы никто не заметил, как они затряслись от его слов.

– М-м. А откуда такие точные данные?

– Мора, ты же должна понимать, что мы не просто так здесь оказались. Твой отец…

– Эггер, только давай без соплей, будь добр! Кому должна, я всем прощаю. Моего отца здесь нет, а от тебя мне нужно лишь одно – чтобы вот это вот всё меня ни в коем случае не коснулось! Мне не нужно объяснение причин, не нужны ваши имена и прочее – не нужны проблемы, понимаешь? Мне не до игр в сопротивление. Ты же знаешь, что у меня ребёнок на руках!

– Две недели.

Неожиданно приятный, мелодичный голос незнакомца заставил всех замолчать, а меня вздрогнуть. Пожалуй, таким голосом можно было читать мантры и вводить в транс, может быть даже сообщать родственникам печальные новости, чтобы им было не так больно. Мужчина не морщился и вообще никак не реагировал, пока доктор продолжал сшивать его жуткую рану. Я предполагала, что он обдолбан болеутоляющими настолько, что не может даже моргать! А он, оказывается, при всем при том мог связно мыслить и говорить. Ещё и улыбался, словно голубоглазый песчаный кот на яркое солнышко. Да кто он вообще такой? Киборг? Просветлённый монах?

Я поджала губы, прекрасно понимая, что спорить с этой четвёркой для меня – всё равно что угрожать им фигой, вместо пистолета.

– Слишком долго. Неделя.

– У меня резаные и рубленые раны, на заживление нужно минимум две недели. Видишь ли, чтобы не попасться патрулям, мне, скорее всего, придётся покидать поселение через сточные каналы. По колено в дерьме, а то и вплавь. Боюсь, все усилия доктора будут тщетны, если мои раны не успеют зажить к тому времени. Согласна?

Я глубоко и шумно вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Нет, конечно, я не согласна! Не на неделю, не даже на день! От этого странного мужчины буквально веяло смертельной опасностью и огромными проблемами. Я хотела, чтобы он со всеми своими друзьями покинул нашу с сестрой жизнь прямо сейчас!

Но мы торговались. И сейчас снова была моя очередь делать ставку.

– Ладно. Пусть будет две недели. Но мы с сестрой уедем к моей…

– Нет. – Всё также спокойно и уверенно ответил мужчина. – Вы останетесь здесь, и ты продолжишь чинить чей-то хлам, а она ходить в школу. Ничего не должно меняться. Всё должно идти ровно так, как если бы ничего особенного не произошло в вашей жизни. Просто две сиротки изо дня в день продолжают бороться за жизнь в этом жестоком мире. Завтра точно так же, как вчера.

Меня чуть не перекосило от ярости! Да кого он из себя строит? Это моя мастерская! Только я решаю, кто здесь останется, а кто пойдёт на…

– Мора, это не всё.

Отчего-то у меня по коже побежали мурашки от того, как моё имя прозвучала из его уст. Глубоко, на каких-то кошачьих вибрациях, словно произнеся его, он коснулся самого дна моей души. Я бы не сказала, что это было приятно. Скорее… это было как-то по-особенному. Словно я даже не подозревала раньше, что моё имя из чьих-то уст может звучать… так.

– Эггер, покажи ей.

По тому, как приятель посмотрел на меня, я поняла, что он не очень доволен тем, что до этого дошло. На железный стол легли два тоненьких тёмно-серых слитка. Общим весом, должно быть, не тяжелее яблока.

– И что это?

– Рутений. – Абсолютно буднично ответил мужчина, а у меня ноги подкосились.

Рутений, будь я проклята! Рутений!

Это редкий и крайне дорогостоящий металл из платиновой группы, который незаменим для производства высокотехнологичных компонентов. Он сложно добываем, а всё его более или менее богатые месторождения находятся только в собственности Империи, обеспечивая ей огромное технологическое превосходство над врагами.

Два слитка! За рутений в таком объёме, если знать кому продать, можно выручить не меньше сотни миллионов соль! Да мне даже фантазии не хватит придумать, на что на Отероте можно потратить такие деньжищи! Это же наверно больше, чем всё наше поселение тратит на жизнь в год…

– Две недели – два слитка рутения. От тебя и твоей сестры требуется только вести свою обычную жизнь и иногда приглашать к себе Эггера в гости. Скажем… пусть окружающие думают, что вы завели роман. Ты молодая женщина, он молодой мужчина, вы давно знакомы. Это не должно вызвать подозрений.

От меня не укрылось то, какой острый взгляд в меня метнула новая подружка Эггера. Против она, разумеется, ничего не сказала. Но по одному тому, как она поджала свои пухлые губки и сильнее вцепилась в своего ненаглядного, всё было понятно без слов.

– Что скажешь, Мора? Справедливая цена за твоё беспокойство?

Спросил незнакомец и накрыл маленькие слитки рукой со сбитыми в кровь костяшками. А затем немного подвинул их в мою сторону.

Я заметила, как при этом мелко задрожали его пальцы.

Нет, никакой он не киборг. Простой человек. Очень сильный, но напуганный безвыходностью ситуации, в которой оказался.

Если я откажусь ему помочь, то он, скорее всего, умрёт. Впрочем, возможно, отказав ему, умру и я тоже… но и если соглашусь, мои шансы на выживание не будут высоки. О, небо! Что за день такой? Куда ни кинь – всюду клин!

Мой выбор был очевиден, ведь на самом деле мне великодушно оставили лишь его иллюзию.

Я прищурилась.

– Слиток в неделю, говоришь? Тогда первый я возьму вперёд, в качестве предоплаты. И это не обсуждается!

Глава 10

Мора Саан. В её деле, хранившемся в правительственном архиве, не было цифрового слепка внешности, только отпечатки пальцев, ушей и стоматологическая карта. Ничего удивительного для столь отсталой планеты, но меня это почему-то расстроило.

Я выгрузил её файл в свою базу данных, а потом, подумав, закрыл свободный доступ к её расширенной анкете. Теперь, если бы Мору Саан снова остановили для установления личности, то сразу бы отпустили.

Анкеты с ограниченным доступом бывают только у наших шпионов и лиц, находящихся под наблюдением специальных ведомств. Закрытие полного доступа к личности кого-то вроде неё, для любого патрульного всё равно что большая красная табличка с яркой надписью «не лезь не в своё дело, глупец», развернувшаяся на весь экран сканера.

Я в который раз пробежался взглядом по перечню данных, хранившихся в её анкете, и прошёлся по своему кабинету. Меня что-то зацепило в ней вчера… что-то на ней буквально зациклило, но я никак не мог понять, что именно. О Калеопе Делеви к моменту встречи с Морой я и думать забыл. Хотя именно она, как выяснилось, поворовывала подлежащие контролируемой утилизации химикаты. За это её следовало бы призвать к ответу… но, как я уже и сказал, мне больше не было до неё дела.

А вот Мору Саан я из головы с тех пор выбросить не мог.

Я закрыл глаза, чтобы попытаться вспомнить её лицо, но получалось скверно. Девушка была очень худой. У неё были тёмные круги под глазами, обветренные губы и странный макияж – слишком яркие брови. Неужели она не видела, что такое ей не идёт? Почему-то из всех её внешних особенностей я зафиксировал в памяти только недостатки, но при этом отчётливо помнил, как факт, то, что она при всём притом показалась мне очень красивой.

Хотя нет… не только недостатки. Среди всех них я ещё особенно ярко запомнил её глаза. Большие мшисто-зелёные с маленькими серыми крапинками. В них было столько жизни, дерзости, внутренней силы.

Не отдавая себе отчёта в причинах, мне захотелось произнести её имя вслух.

– Мора…

Вот. Сказал.

Кто назвал тебя так, вздорное дитя Отерота? Что значило для него твое имя? Красивое сочетание звуков… или что-то большее? Поразмыслив об этом немного, я понял, что просто хочу прочувствовать, как оно звучит.

– Мо-о-ра-а…

Хм… глубоко и сумрачно, словно плотный тёмно-зелёный бархат в лунном свете или яркий пушистый мох с застрявшими в нём мелкими капельками росы. Что-то тёмное, насыщенное, приятное на ощупь, таинственно переливающееся в сумерках… Вот как звучало для меня её имя на уровне ощущений.

И чтобы всё это, в конце концов, могло значить? Почему я который день не могу перестать о ней думать?

Меня совершенно не устраивала эта беспричинная зацикленность.

Поэтому я решил пойти дальше – скачал анкеты её погибших родителей, сестры, других родственников. Перечитал их все по нескольку раз, пытаясь найти, за что можно было зацепиться. Но ничего особо примечательного так и не нашёл.

То, что её родители работали на Кри и погибли в их доках на Нарвиби? Слишком прозрачно. Агонизирующие остатки сопротивления в то время откуда только можно собирали людей и свозили их на аванпосты кампании против нас. Где же ещё могли оказаться два отличных техника с Отерота, если не там?

К исходу четвёртого дня моих мучительных размышлений о ней я начал испытывать настоящее раздражение и снова отправился в рабочий городок.

Кажется, я ещё ни разу в жизни не испытывал такого острого, навязчивого чувства! Даже привычная скука не доставляла мне столько неудобства. Возможно, об этом мне следовало поговорить со штабным врачом, но для начала я решил попробовать избавиться от этой эмоции самостоятельно.

Глава 11

Скажу честно, я пожалела о том, что потребовала заплатить мне вперёд. Нет, со стороны моих условных нанимателей в этом не было проблемы… Но с тех пор этот проклятый слиток рутения жёг мне руки!

Я чувствовала себя так, словно безумно голодной, стояла с полными карманами денег возле яркой витрины с красивой ароматной выпечкой. Но не могла ничего там купить, потому что эта несчастная пекарня ещё не открылась!

А нам с Эв столько всего было нужно…

Кто бы знал, как странно, оказывается, и больно считать копейки в продуктовой лавке, выбирая самый дешёвый хлеб и мясные обрезки, вместо нормального мяса, когда у само́й в кармане лежит целое состояние!

Я, разумеется, понимала, что такую редкость и ценность просто так с рук будет не сбыть. Да и делать это нужно было крайне осторожно – только после того, как мои незваные гости покинут мастерскую. Но всё равно почти сразу начала прикидывать варианты, ненавязчиво интересуясь рынком редких товаров в поселении. Ну, как это бывает… то здесь, то там. Под видом праздного любопытства.

Думала, что просто буду в курсе дел и плотно займусь этим вопросом сильно позже, когда всё уляжется. Но не сдержалась…

Когда два дня спустя на горизонте замаячил верный вариант, первым же делом побежала в лавку того скупщика и продала слиток. А потом, вернувшись домой и высыпав, кажется, целую гору пачек солей на свою кровать, долго сидела и плакала над ними, медленно осознавая, какая же я идиотка.

Не потому, что продешевила, хотя скупщик и содрал с меня сорок процентов цены за собственные риски. А потому что даже не подумала о том, где я буду хранить всё это богатство и как оправдывать завёдшиеся у меня, голодранки, деньги.

Решение, собственно, было одно: разбив кучу денег на три части, я рассовала их по своим старым тайникам и дала себе слово, что не стану пока тратить больше, чем могла бы своим упорным трудом заработать в хороший сезон.

Однако, когда на нашем с сестрой обеденном столе впервые за долгое время появилось хорошее мясо, свежие фрукты и сладости, моё волнение немного поутихло.

Даже сейчас мне сложно описать словами, как было в тот момент прекрасно видеть искрящееся счастье в глазах сестры. А потом, в кои-то веки, ложиться спать на сытый желудок.

И всё же, где-то в глубине души, я знала, что кара за жадность и позволенную себе глупость меня настигнет.

Я ждала её, но и думать не думала, что она прибудет к моему порогу так скоро… да ещё и в таком неожиданном виде.

Глава 12

Я узнала пришельца по развороту плеч и высокому росту. Вряд ли можно было встретить в наших краях другого такого же громилу. Нищета, плохая экология и скудное питание не позволяют растить из детей великанов.

Он уже был в моей мастерской, когда я пришла туда утром. Наверно, Эвон забыла закрыть за собой дверь, когда перед завтраком бегала туда за аккумулятором для своего школьного проекта по машинам на магнитной подушке. Стоял ко мне спиной, разглядывая прислонённый к стене отцовский мотоцикл.

Точно он. Только без своего непроницаемо-чёрного шлема и в шерстяном аркелианском плаще, наброшенном поверх всё той же чёрной формы, с фиолетовой нашивкой в виде треугольника. Наверно для того, чтобы не привлекать лишнее внимание – в рабочем городке по утрам было людно.

Замерев у приоткрытой двери, я не видела его лица. Только затылок. Высокий, бритый и абсолютно белый. То ли блондин, то ли седой – точно не определить, но даже афтонкой такого ровного тона не добиться. С такого ракурса можно было понять только то, что мужчина был светлокожим представителем центральной части империи, и носил модную у них сейчас стрижку – брил затылок и виски, оставляя больше волос на самой макушке, чтобы зачёсывать их набок. Многие имперцы, которых мне довелось увидеть без шлемов после вторжения, носили такую.

Соблазн подкрасться сзади и приставить нож к его горлу был высок… но я не была дурой. Это же солдат империи в полной экипировке! Да ещё и какая-то шишка у себя там, среди головорезов…

Может быть, Эггеру, или даже скорее тому голубоглазому мужчине из подвала, удалось бы провернуть с ним такое, но для меня всё точно закончилось бы смертью.

Я подошла ближе, не таясь, ожидая, что он заговорит первым, но пришелец молчал. Он точно должен был слышать, как я вошла, но почему-то предпочитал созерцать ржавый отцовский мотоцикл, разговору со мной.

И мне бы, наверно, следовало промолчать, но я никогда не любила навязчивую тишину.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

И опять ничего в ответ.

Словно ему на то не требовалось разрешение, мужчина подошёл ближе к мотоциклу и, стащив с руки чёрную перчатку из толстой кожи, провёл ладонью по старому вытертому сиденью.

У имперца были красивые руки. Длинные, сильные пальцы, узкая гармоничная ладонь. На снежно-белой коже ярко проступал выпуклый рисунок голубых вен.

Это были руки человека, знающего, что такое труд. У отца были такие же. Ими он мог как запросто срывать приварившиеся болты, так и восстанавливать тонкий рисунок эмали на маминых серёжках…

Но всё это не давало проклятому имперцу право трогать его вещи!

– Эй? Вы слышите меня? Это не магазин, вообще-то, а мастерская. Так что не лапайте тут чужое. Откуда вы знаете, что хозяин вещи не будет против?

Я вся подобралась, приготовившись к жёсткому ответу, но его вообще не последовало. Вместо этого имперец почти безразлично задал вопрос.

– Сколько хочешь за него?

Неожиданно низкий, хриплый голос, словно молотом по наковальне ударил по моему слуху своим звучанием. Я растерялась. Почему-то в моей голове к безликому образу этого воина должен был в комплекте идти голос повыше. Эдакий мелодичный тенор, а зазвучал баритон.

– Я… я же сказала, что здесь не магазин. Тут ничего не продаётся, а все вещи уже кому-то принадлежат. Говорите чего хотели, или уходите.

– Но я сказал чего хочу.

Широкая спина медленно развернулась, и я не без интереса впилась взглядом в лицо имперца.

– Так сколько стоит этот мотоцикл? Я хочу купить его. У тебя. – Добавил он с особым нажимом, словно знал, что он мой.

Или же мне это только показалось?

У этого мужчины было странное лицо. Очень. Я никогда таких раньше не видела. Тем более среди темноволосых, черноглазых имперцев! Белые волосы, но при этом тёмные брови, ресницы… И аметистовые, ярко-фиолетовые глаза. Точно в цвет к его нашивке. Его радужки, кажется, даже переливались также, в зависимости от угла падения света.

Внешностью он больше всего напомнил мне мраморную статую, а не человека. Такой же идеальный, однородно белый, если не считать ярких глаз и тёмных бровей. И такой же красивый, с этими своими до нереальности правильными чертами – прямой нос, правильные, объёмные губы, высокие скулы, мужественный, чётко очерченный профиль…

В моей голове к его внешности возник лишь один вопрос: разве настоящие люди бывают такими? Ведь в нём словно не было ни одного изъяна! Несмотря на свою чёрную форму, он почему-то показался мне сотканным из света. Словно одинокая звезда в абсолютно пустом космическом пространстве.

И это, наверно должно было притягивать… но пугало до дрожи. Где-то очень-очень глубоко в сознании, на уровне животных инстинктов вызывало отторжение. У меня от близости к нему по телу побежали мурашки. Словно у смышлёной овечки, единственной из всего стада распознавшей волка в овечьей шкуре.

Я шумно сглотнула подступивший к горлу ком. Слишком долго его разглядывала, нужно уже было что-то ответить, а у меня словно словарный запас за одно мгновение сузился до десятка слов, совсем неподходящих к месту.

– Он… он не продаётся. И сломан. К тому же. Да, без вариантов.

Имперец отвернулся, позволив мне, наконец, перевести дух, и ещё раз с интересом окинул взглядом мотоцикл отца.

– А если починю? – Задумчиво спросил он, вызвав у меня не то ядовитую усмешку, не то истерический припадок.

– Если почините – забирайте бесплатно! – Ляпнула я, не подумав, и тут же обмерла от своей расточительности. Но если уж строить из себя госпожу Храбрость, то до конца. – Вот только… ничего у вас из этого не получится. Даже отцу не удалось, а он, поверьте, и не такую рухлядь с того света возвращал. Руки у него были золотые. У моего отца то есть, да… Я не хочу сказать, что у вас руки как из… э-э… в общем, гиблое дело. Простите. – Зачем-то добавила я.

Однако имперец вроде бы даже и не слушал меня. Всё это время он продолжал в глубокой задумчивости разглядывать отцовский моцик.

– Значит, мотоцикл принадлежал твоему отцу?

Он снова обернулся ко мне, пригвоздив к месту своим цепким, аметистовый взглядом, а я покраснела, словно была застукана на месте преступления. Слишком явно и жадно разглядывала его в тот момент… Однако быстро пришла в себя и напряглась.

Было в его вопросе что-то болезненное, что укололо меня в самое сердце. Так и захотелось выплюнуть в ответ имперцу прямо в его странную белую рожу что-то горькое, обличительное! Типа:

«Да, принадлежал. И это из-за вас, сволочей, теперь он мой, а не его!»

Но, к счастью, в этот раз я нашла в себе силы промолчать. Просто отпустить. Презрительно оставить его вопрос без ответа.

Отвернулась от него и схватила первое, что попалось мне под руку, чтобы сделать вид, что я, между прочим, занята работой, а не языком чесать сюда пришла. И ему, вообще-то, пора на выход.

– Я правильно расслышал? Ты сказала, если починю, то смогу забрать бесплатно?

Я бросила на него недовольный взгляд и снова промолчала. Неужели такой дурак, что не понимает – этот вопрос не подлежит обсуждению!

– Хорошо. – Услышала я позади себя.

А затем мастерскую наполнил мерный звук его удаляющихся шагов.

Когда я, наконец, осталась одна, мне на секунду показалось, что у меня вот-вот откажут ноги. Колени подогнулись, и я не села, а буквально без сил рухнула на стул.

Много времени прошло, прежде чем мне удалось унять своё бешено колотящееся сердце и спокойно выдохнуть. Моя голова всё это время буквально лопалась от вопросов, на которые сейчас никак нельзя было получить ответы:

Зачем он сюда пришёл?

Кто он? Что ему от меня надо?

Знает ли он о том, что я кое-кого здесь прячу?

Зачем ему мотоцикл отца?

А может быть, он зашёл сюда случайно?

Нет, это точно из-за рутения! Ведь так?

Стоит ли рассказать об этом Эггеру и остальным?

О, небо… что же будет дальше?

Записи на полях #4

«Империя – это гигантская военная машина. Она была создана каприйцами, как ответ на постоянные вторжения инопланетных рас на собственную планету. Вначале это были уллы, которые, достигнув технического превосходства, обложили их данью, а затем и разумные представители других звездных систем.

Гордые жители Аргемона раз за разом мирились с поражением и терпели бедствия, пока среди них не нашлось несколько человек, сумевших выстроить эффективную систему управления планетой и противостояния захватчикам. Один из них, ныне и навечно известный, как Император, поклялся, что ни в одной из звездных систем кемрийцы больше не будут знать поражения. И что от Аргемона кемрийского разойдётся во все концы вселенной Великая Империя, которая через Последнюю Войну положит конец всем бессмысленным смертям, раз и навсегда объединив все населённые планеты под единой рукой, во имя справедливости и всеобщего блага».

Выдержка из учебника истории для младших школьников: 177-е переиздание для колонизированных систем.

Глава 13

Час был поздний.

По улицам давно шлялись имперские патрульные, отлавливая бесстрашных забулдыг и прочих припозднившихся бедолаг. Я уже закрыла мастерскую и даже пожелала Эвон спокойной ночи, но мне самой не спалось.

Тревожные размышления о минувшем дне совершенно этому не способствовали. Я знала – чтобы отключить голову, мне требовалось смертельно устать, поэтому взялась за работу. К сожалению, время шло, но легче не становилось.

Голову никак не хотели покидать мысли о проклятом белобрысом имперце и том, чем грозит мне его неожиданное появление. Ведь он ясно дал понять, что это была не последняя наша встреча.

Ещё и Эггер напросился остаться у меня с ночевой.

Из-за того, что он теперь всё своё свободное время тёрся в моей мастерской, мои постоянные клиенты уже начали подтрунивать надо мной на тему скорой свадьбы. Я на их шуточки и намёки старалась не реагировать, но от Эвон-то ничего не скроешь.

На её прямой вопрос не сошла ли я с ума, связавшись с таким бабником, как Эггер, пришлось соврать. Ничего лучше, чем сказать, что он набился ко мне в подмастерье, я в тот момент, к сожалению, не придумала.

Конечно, моя смышлёная сестрёнка мне не поверила! Но пусть уж лучше она подозревает меня в том, что я с ним встречаюсь, чем будет знать правду.

Нет, я верю Эв и знаю, что она лишнего болтать не станет. Но чем меньше людей было во всё это вовлечено, тем больше оставалось шансов на то, что все закончится благополучно.

– Эй, Мора! Спустись, он хочет с тобой поговорить.

Эггер махнул мне рукой и, не дождавшись ответа, скрылся в колодце, оставив его крышку открытой.

Наверно опасался, что я пошлю его туда, куда Амкар тулудов не водил.

Вполне резонно, ведь в тот момент я была по шею в делах и по локоть в чёрном, вонючем и густом, как сироп, машинном масле. Битый час пыталась найти протечку в гидравлической системе двигателя, собранного из двух… или даже трёх раритетных экспонатов местной свалки.

Эта здоровенная балда, на уровне моего пояса висевшая сейчас на металлических стропах в углу мастерской, была частью механизма глубинного бурения. Вода на пустынном Отероте не была какой-то особой роскошью, но залегала очень и очень глубоко под землёй. Без таких людей, как мой клиент, использовавших бурильные установки, собранные из всякого хлама, у простых людей не было бы к ней прямого доступа и пришлось бы платить за неё втридорога посредникам. Он, как и я, работал, не задирая цену на свои услуги, и это было возможно только благодаря тому, что все его рабочее оборудование было собрано из хлама.

И всё же, моё экспертное мнение – что попало на свалку, на свалке и должно оставаться. Но более 97% населения Отерота жило за чертой бедности и не имело средств для покупки чего-то с гарантийным сроком. А это значит, что своё очень важное экспертное мнение я могла засунуть себе в… куда подальше.

В общем, я была очень занята и не собиралась срываться с места по чьему бы то ни было первому зову.

Ничего. Подождёт.

Сказать по правде, мне было совершенно неинтересно, что такого важного мне хочет сказать человек, которого в моём доме быть не должно. Разве не за то он мне так щедро платил, чтобы я изо всех сил делала вид, что его здесь нет? Так ведь я с этим и без всяких разговоров неплохо справлялась. Вон, даже имени его до сих пор не знала. И узнавать не собиралась.

– Теперь ясно, почему такая красивая девушка живёт одна и занимается мужской работой. Характер…

От неожиданности я чуть палец в нутре двигателя не оставила!

Ну да. Решив не бежать к нему по первому требованию, я, пожалуй, слегка переборщила со временем ожидания… Но я даже подумать не могла, что он поднимется в мастерскую сам, вместо того чтобы ещё раз послать за мной Эггера. Взбираться вверх по вмонтированным в бетон скобам – то ещё удовольствие с его-то травмами.

Впрочем, спустя пять суток под землёй он стал выглядеть лучше. Как минимум бодрее. С избитого лица сошла болезненная припухлость, синяки позеленели, а местами и пожелтели. Он побрился, состриг волосы так, что от неопрятной шевелюры остался только небольшой хвост на затылке, выбрил виски. Теперь седина его даже украшала. Две чёткие светло-стальные полосы от высокого лба до затылка выглядели как продуманная часть причёски. Пожалуй, его даже можно было назвать симпатичным.

Однако жуткая рана на правом боку по-прежнему доставляла ему неудобства. Двигаясь, он придерживал её левой рукой и заметно прихрамывал.

– Думаешь, если заплатил за проживание, то можешь лезть в мою жизнь?

Мужчина широко улыбнулся. Как ни странно, все зубы у него были на месте.

– Нет. Но думаю, что за столь щедрую плату ты могла бы вести себя со мной и повежливее. Так уж и быть, прощу на первый раз за красивые глазки. Но поверь, строптивая, я не из тех, кто позволит безнаказанно вытирать об себя ноги. Я не так сильно завишу от твоей доброй воли, как тебе кажется, Мора.

Разумеется, он был прав. Будь этот мужчина простым неудачником, вокруг него не ходили бы на цыпочках столько человек. Тем более Эггер… Каким бы он в обычной жизни раздолбаем не был, никогда и ни перед кем не пресмыкался. А вокруг этого… бегал, словно курица-наседка. И к тому же, я всегда знала о связях Эггера с Кри. Пусть он никогда и не афишировал своей вовлечённости в дела корпуса.

Так кто же этот мужчина? Один из лидеров нового подполья? Какая-нибудь большая шишка в Кри? Кто-то помельче рангом вряд ли стал бы так щедро разбрасываться слитками рутения. Те, кто помельче, вообще рутения не видели даже на картинках!

Я прикусила язык и, схватив со стола ветошь, принялась со злостью оттирать с рук вязкое масло. Но язык мой – враг мой, что ему мой инстинкт самосохранения?

– Поэтому ты поднялся ко мне сам, вместо того чтобы ещё раз отправить Эгга? Или просто свежим воздухом решил подышать?

По тому, как недобро сверкнули его глаза и недовольно поджались губы, я поняла, что только что прошлась по самому краю его терпения.

Ну и пусть. Будет знать, что здесь не только он об себя ноги вытирать не позволит!

Он слегка запрокинул голову и, прикрыв глаза, шумно втянул носом воздух. С ухмылкой выдохнул.

– Н-да… воздух здесь не такой уж и свежий. Воняет отработанным маслом и автосвалкой. Неужели тебе правда нравится во всём этом возиться? Или уже присмотрела местечко получше, на вырученные со слитка деньги?

Я замерла и внутренне сжалась, как пружина.

Он знал о том, что я продала слиток! О, небо… что сейчас будет? Подозреваю, продажа редкого металла на чёрном рынке совсем не укладывалась в условие «жить так, словно ничего в моей жизни не поменялось». Дура! Какая же я дура… Нельзя было этот проклятый слиток даже лишний раз трогать до того, как вся эта кодла свалит куда подальше!

Глава 14

Нужно было срочно придумать правдоподобное объяснение. Ну не признаваться же ему, что всё дело было в глупом эмоциональном порыве!

– Я… я должна была убедиться, что ты не подсунул мне фальшивку. Я рутения в глаза никогда не видела, и у меня тут не химлаборатория, чтобы выяснить это самостоятельно.

Мужчина примостился на край заваленного хламом верстака и снисходительно на меня посмотрел.

– Понимаю. Но так не пойдёт. Ты привлекла внимание – не об этом мы договаривались.

У меня словно кто-то все внутренности холодной ложкой перемешал.

– Привлекла внимание?

Он медленно кивнул, не сводя с меня своего удавьего взгляда.

– И… и что это значит?

– Для нашей договорённости? – Он как-то нарочито безразлично пожал плечами. – Ничего. А вот деньги тебе теперь придётся отдать.

– Чего?! Да с какой бы стати я стала тебе что-то возвращать?!

Мужчина довольно улыбнулся и развёл руками. Ему явно доставляло удовольствие медленно выводить меня из себя.

– Не мне. Вашей сделкой со скупщиком краденого заинтересовалась банда, которой он отстёгивает процент за защиту. Кажется, они называют себя «рубилами». Разумеется, он не стал ничего скрывать.

Мне стало нехорошо. У меня зашумело в ушах и подкосились ноги, а ещё дышать стало как-то непривычно тяжело.

Рубил в рабочем городке знали все. В каком-то смысле они воспринимали этот район поселения, как свою мясо-молочную ферму, где средние и крупные лавочники-тулуды либо несли им доход, либо шли под нож.

Эти отморозки и меня в своё время пытались обложить налогом на спокойствие, хоть я и ничего никогда не продавала. Да только быстро поняли, что с моим ничтожным доходом, мороки получат больше, чем прибыли. Тогда мне буквально небо помогло пропасть из их сферы интересов, а теперь вот опять… Боюсь, так же легко, как в прошлый раз, они от меня теперь не отстанут!

И что мне было со всем этим делать?!

Не обращая внимания на грязь, я привалилась спиной к двигателю и схватилась за голову.

Мужчина между тем продолжил.

– Полагаю, сама мысль о том, что кто-то в рабочем городке посмел так быстро обогатиться, не даёт им спокойно спать. Они обязательно зайдут к тебе обсудить это. И ты отдашь им деньги, а до этого расскажешь увлекательную историю о том, как нашла слиток рутения… Хм-м… Например, зашитым в сиденье какого-нибудь автомусора, из тех, которые ты ремонтируешь здесь каждый день.

– А что будет дальше?

– Ничего. Они поверят тебе и уйдут.

– Уйдут? Поверят? Ты так в этом уверен?!

– Ну не знаю… может, сломают тут что-нибудь для острастки. Может, оставят и на тебе парочку синяков. Будут иногда заходить в гости, чтобы проведать. Да, эти ребята такие… Но это, в общем-то, не помешает нам продолжить наше сотрудничество до истечения срока. А в конце ты получишь ещё один слиток. Что-то мне подсказывает, что впредь ты станешь куда осторожнее и со временем придумаешь, как продать его без аналогичных последствий.

Я пристально вгляделась в его лицо, желая убедиться, что он не шутит. Мужчина благостно улыбнулся и, подойдя ближе, ободряюще похлопал меня по плечу. Честное слово, если бы его смазливая рожа в этот момент уже не была избита, я бы её расцарапала за один только снисходительный тон!

– О… не расстраивайся ты так, Мора. Считай это платой за легкомыслие и хорошим жизненным уроком.

Я скинула с себя его руку и толкнула его в грудь, заставив гада поморщиться от боли в незаживших ранах.

– Как же я жалею, что просто не сдала вас имперцам…

Я едва успела сделать шаг в сторону, как он схватил меня за волосы и притянул к себе. Я попыталась вывернуться, но другой рукой он жёстко сжал мою челюсть и заставил ещё сильнее отклониться назад. Я почувствовала его горячее дыхание на своей шее. Хотела сказать ему, чтобы немедленно отпустил, но не смогла разжать челюсть.

О своём возмущении мне осталось только рычать…

– Тс-с… тише, тише Мора. Может, ты и дерзкая девчонка, но разве глупая? Впредь думай, о чём говоришь. И о чём думаешь, тоже думай…

Его голос и дыхание были так близко, что, казалось, посылали вибрации моей коже. Они превращались в тревожные мурашки и мелким колючим порошком сыпались мне за шиворот, сбегая по рукам и спине к ватным ногам.

Либо его ранения только казались серьёзными, либо силы в этом мужчине было куда больше, чем можно было представить. Я, хоть и женщина, а слабачкой никогда не была – если нужно всегда могла дать сдачи. Но сопротивляться ему было всё равно что в одиночку пытаться вырваться из-под завалов рухнувшего здания.

– Может быть, тебе сейчас так не кажется, но мы с тобой в схожем положении. – Горячо прошептал он мне на ухо.

Тем временем его пальцы, крепко сжимавшие мои волосы, расслабились и проскользили по ним, распуская тугой пучок на затылке. Рыжие локоны рассыпались по поим плечам и его груди. В воздухе ощутимо запахло моим цитрусовым шампунем, и я почувствовала, как он жадно вдохнул этот аромат.

– Подумай, что бы было, если я попросил Эггера подойти к какому-нибудь патрульному и… скажем, за небольшое вознаграждение, рассказать об очень красивой огненноволосой девушке и её ещё маленькой, но такой же рыжей сестрёнке? О том, где они живут и что если они вдруг исчезнут, их совершенно никто не хватится…

– Подонок! Только посмей!

Воспользовавшись тем, что он ослабил хватку, я вырвалась и отбежала от него на безопасное расстояние. Инстинктивно схватила для защиты первое, что попалось под руку – торцовый ключ с длинной, тонкой ручкой. Таким можно было забить до смерти разве что мышь, но никак не человека.

Мужчина засмеялся и неторопливой походкой прошёлся мимо меня к люку.

– Я знал, что мы найдём с тобой общий язык, Мора. Знаешь, я чувствую, что у нас с тобой всё получится. Главное постарайся больше не пренебрегать моими просьбами и соблюдай наши договорённости. – Перед тем как спуститься обратно в бункер, он снова поймал мой взгляд и беззаботно улыбнулся. Так, словно между нами ничего и не произошло. – Не привлекай к себе лишнего внимания, и к исходу оговоренного срока ты получишь свой второй слиток. А там, ух! Заживёшь на славу…

Наверно его слова должны были меня успокоить, но на деле сделали все только хуже.

Если он так повёл себя, узнав про продажу слитка, то что сделает со мной, когда поймёт, что из-за меня в мастерскую повадился заглядывать какой-то имперский начальник?!

Записи на полях #5

"Корпус Кри – повстанческое объединение, образованное беженцами и остатками военных мощностей планет, подвергшихся колонизации. Основной "костяк" управления их космического флота составляли жители Мариона. Пожалуй, корпус Кри – единственные, кому удалось оказать значимое сопротивление Империи. Настолько значимое, что непобедимой доселе армаде пришлось не единожды отходить с занятых с позиций и освобождать от своего присутствия планеты, спутники, дрейфующие станции."

Неподписанная записка

Глава 15

В небе над столицей в печальном безмолвии замерли лики обеих лун. В призрачных чертах, едва узнаваемо обозначенных кратерами, читалась боль и невыразимая тоска. Словно у разлучённых влюблённых, посаженных в клетки, далеко стоящие друг от друга. И вот, они могут смотреть, но не касаться; расстояние меж ними, столь велико, что даже по губам не разобрать ни слова…

Темноволосый мальчишка с яркими голубыми глазами замер покатой на крыше капитолия, не в силах оторвать взгляда от открывшейся ему красоты. Панорама огромного вечного города с двумя лунами, замершими на чистом звёздном небе, захватывала дух. Особенно после тесных и душных подземелий, которые ему, казалось, больше никогда не дано было покинуть…

И он сам бы никогда не рискнул, если б не умер Кадо. Потеря единственного друга заставила, наконец, задуматься о его словах. О том, чем тот буквально бредил и о чём болтал без умолку…

Очнись! В стенах капитолия нет жизни! Вся она только за его пределами. Мы не живём здесь, мы здесь умираем. Всё, чего они хотят, это чтобы от нас осталась одна оболочка. Чтобы наполнить её тем, чем им нужно, а не тем, что там должно быть…

Удивительно, как порой запоминаются последние разговоры и встречи. Словно не мы сами, но наши души знают будущее и без нашего ведома сохраняют их на задворках памяти. Чтобы не сразу, но потом, когда всё плохое уже случиться, достать их и позволить увидеть снова.

Вот только зачем? Чтобы навсегда сохранить память о близких… или чтобы никогда не забывать боль от их потери?

Мальчик и сейчас слышал в своей голове голос друга. И наверно, впервые по-настоящему верил, что тот прав. Настоящая жизнь – вот она, за стенами капитолия!

В тысячах зданий горят огни, в них люди ужинают, беседуют, готовятся ко сну. И эти люди вольны покинуть свои дома! Отказаться от ужинов, бесед и сна, отправиться на улицы или ещё дальше – сев в космические корабли, покинуть эту планету! И всё это вовсе не по тому, что им кто-то отдал приказ так сделать или такой пункт есть в их расписании. А просто потому, что хотят…Это ли не настоящая жизнь?

Так значит, Кадо всё это время был прав!

Чувствуя, как безумно колотится сердце, мальчик осторожно скатился с крыши к антефиксу и, цепляясь за торчащие вверх щитки в форме пышногривых львов, на руках свесился к карнизу.

Ноги его повисли, коснувшись только воздуха. Он осторожно посмотрел себе под ноги и увидел, что до твёрдой поверхности ему не хватило всего каких-то десяти сантиметров роста. Но спрыгивать нужно было осторожно. Карниз был узким, шириной едва ли в две его стопы, и любое неосторожное движение могло закончиться смертельным падением.

Мальчик выдохнул, задержал дыхание и медленно разжал пальцы. Когда босые пятки ударились о холодный бетон, он едва сдержался от того, чтобы не издать победный возглас. Дальше всё было просто: после восстания, центральная колонна капитолия все ещё реставрировалась и была окружена строительными лесами. В том, чтобы пройти до неё по узкому карнизу и спуститься по лесам для мальчишки не было ничего сложно. На занятиях его учили ловко преодолевать и не такие препятствия.

Удивительно, но чем он оказывался ниже, тем воздух и бетон были холоднее. На крыше, в своей длинной хлопковой тунике, подпоясанной кожаным ремнем, он практически не чувствовал холода, а теперь зяб. Буквально стучал зубами, но всё равно упорно шёл вперёд. Потому что назад ему не было дороги. За побег у таких, как он, могло быть только одно наказание – смерть.

И Кадо уже проверил верность этого правила на своей шкуре.

– Эй, мальчик? Ты почему здесь один?

Почувствовав, как кровь набатом ударила в виски, он даже не обернулся на голос. Просто побежал вперёд изо всех сил, надеясь, что нарвался на простого прохожего, а не на стражника.

Мальчишка бежал куда глаза глядят, мимо незнакомых домов, по чужим пустынным улицам города, который за всю свою короткую жизнь не покидал ни разу. Бежал, молясь всем богам, пока окончательно не выбился из сил и не упал, ободрав коленки об брусчатку, потому что поскользнулся на каком-то мусоре.

Совсем рядом послышались быстрые шаги, но у мальчика уже не было сил даже на то, чтобы встать. А потом, над ним раздался всё тот же мужской голос. Только запыхавшийся и какой-то… весёлый?

– Ого! Ну и шустрый же ты! Едва угнался… Сколько тебе лет? А, малой? Это мне просто чтобы прикинуть, насколько сильно я облажался.

– Вы стражник? Из капитолия? – Обречённо спросил мальчик. – Вы отведёте меня к ним обратно?

– А… вот оно что. – Как-то резко погрустнев сказал мужчина, и, вздохнув, опустился рядом с ним на колени. – Ты вообще как? Сильно ударился?

Мальчик осторожно сел и посмотрел на него.

Мужчина был молодым. По крайней мере, сильно младше его наставников в капитолии. У него было гладкое худое лицо, зелёные глаза и короткие каштановые волосы, лежавшие на голове в кудрявом беспорядке. Мальчику показалось, что так бы мог выглядеть Кадо… если бы успел вырасти.

– Идти сможешь?

Мальчик безразлично посмотрел на свои окровавленные коленки, а потом снова поднял на него взгляд.

– А если нет, вы не поведёте меня обратно?

Мужчина рассмеялся.

– Хорошая попытка, малой. Но нет, тогда я просто отнесу тебя туда на руках.

Глава 16

Мальчик отвернулся от него и замолчал.

Кого он обманывал? Сбежать из капитолия было нетрудно, но дело ведь было совсем не в этом. Как бы ему удалось долго скрываться в столице, где буквально каждая улица кишит стражниками и вот такими вот доброхотами, которые с радостью окажут услугу империи, вернув её отбившегося от рук воспитанника?

Жизнь за пределами подземелий капитолия? Свобода? Кого из богов он пытался рассмешить своим побегом?

Да. Кадо был прав насчёт того, что настоящая жизнь существует. Но он ошибался, считая, что они с ним тоже её достойны. За них обоих родители все решили ещё до их рождения, и этот мир… настоящий мир, им никогда не принадлежал.

– Эй… ну ты чего?

– Они убьют меня, как Кадо. За побег. – Без единой эмоции в голосе ответил мальчик.

Мужчина удивился:

– Убьют? Кто? Жрецы?

Мальчик промолчал.

– Слушай… я не знаю, что случилось с твоим другом… Кадо, да? Но уверен, что за одно только стремление к свободе тебя убивать никто не станет. Это же естественная потребность человеческого существа! Ты же не можешь перестать дышать? Так как же тогда ты можешь перестать мечтать о свободе?!

Мальчик посмотрел на него, как на дурака, но снова предпочёл промолчать. Мужчина нахмурился.

– Так. Ладно… ты знаешь кто твои родители?

Мальчик кивнул.

– Хорошо. Тогда… ты наверно знаешь и где твои родители?

Мальчик отрицательно помотал головой.

– А кто-то другой тебя ждёт? Может быть, друзья, дядя или какие-нибудь другие родственники?

Снова отрицание.

– Значит, ты сбежал просто так? В никуда?

Мальчик поднял на него взгляд, и вдруг на глаза ему набежали слёзы. Но он плотно сжал губы, и зло вытер их кулаками, прежде чем те успели скатиться по щекам.

Мужчина неодобрительно покачал головой.

– Тогда зачем же ты сбежал, малой? Поверь, если тебя за стенами капитолия никто не ждёт, то ты, скорее всего, здесь умрёшь. После восстания столица – это не самое безопасное место даже для взрослых! Император перенёс свою резиденцию и заблокировал город, чтобы никто из заговорщиков не смог сбежать. Нас ещё долго будут ждать перебои с едой и медикаментами… До тех пор, пока его люди всех граждан не просеют словно через сито и не изловят предателей. Так что ты мог забыть в этом жестоком и злом мире, малыш?

– Я хотел увидеть… – Ответил мальчишка, усиленно давя слёзы и замолчал.

– Что? Что ты хотел увидеть? Грязные улицы? Снующих по ним голодных крыс? Нищих, дерущихся за труп дохлой кошки?

– Жи… жизнь. Я хотел увидеть жизнь!

Зло выкрикнул мальчик и тут же умолк, закрыв лицо руками. А мужчина виновато опустил голову и долго-долго сидел рядом с ним, не издавая ни звука. Словно бы раздумывая о чём-то очень важном.

– А если я покажу тебе жизнь и пообещаю, что никто тебя за побег не тронет, ты согласишься вернуться? В капитолий?

Мальчик словно через силу оторвал ладони от залитого слезами лица.

– Как это?

Мужчина тепло улыбнулся, после чего поднялся с колен и протянул ему руку.

– Пойдём. Знаешь, я ведь не просто так оказался сегодня на улице. Мне тоже было тяжело… И я решил вспомнить, что такое жизнь, чтобы у меня снова появились силы жить её дальше.

Заинтригованный странным предложением незнакомца, мальчик вытер слезы и пошел за ним.

Пройдя несколько тёмных переулков, они снова вышли на широкую, хорошо освещённую улицу, в конце которой величественно возвышалось здание капитолия – главного храма трёх богов не только в столице, но и во всей империи.

Там, недалеко, прислонённый к дорожному ограждению, стоял необычный двухколёсный аппарат. Мальчишка никогда раньше таких не видел и мог только предположить, что тот использовался для передвижения. Блеск его хромированных деталей в лунном свете показался ему завораживающим. Словно бы это сияние исходило из самого аппарата, в который какому-то великому учёному удалось заключить целую нейтронную звезду.

– Что это? – Спросил мальчик, когда они подошли к нему вплотную.

– Мотоцикл.

– Такой странный.

– Его сделали не на нашей планете. И даже не в нашей солнечной системе.

– Он нужен тебе для передвижения?

– Не только. – Улыбнулся мужчина. – Иногда он нужен мне, чтобы подумать. Проветрить голову и почувствовать себя живым.

– Это как? – Искренне удивился мальчишка.

– Ну… что тебе объяснять. Сейчас узнаешь.

Подмигнул ему мужчина и, взяв под мышки, усадил на заднюю часть длинного кожаного сиденья. А потом, снял с руля какой-то большой круглый котелок и пристроил его мальчишке на голову. Затем сел спереди и что-то где-то нажал, заставив мальчика вздрогнуть от оглушительного рёва двигателя, эхом разлетевшегося по пустой улице.

– Ну что? Не передумал? Нет? Тогда держись крепче, малой! – Прокричал он, перекрикивая шум. – Чтобы увидеть жизнь, чтобы, наконец, почувствовать её, нужно ехать очень-очень быстро!

В небе над столицей в печальном безмолвии замерли лики обеих лун. В призрачных чертах их, едва узнаваемо обозначенных кратерами, читалась боль и невыразимая тоска… А внизу, прямо под ними, с оглушительным рёвом двигателя и полным радости и невероятного восторга криком, летели по тёмным улицам города двое, которые больше никогда не встретятся. Молодой мужчина и совсем ещё маленький мальчишка, который никогда не забудет его доброты.

Записи на полях #6

"Очнись! В стенах капитолия нет жизни! Вся она только за его пределами. Мы не живём здесь, мы здесь умираем. Всё, чего они хотят, это чтобы от нас осталась одна оболочка. Чтобы наполнить её тем, чем им нужно, а не тем, что там должно быть…"

Кадо Ун Адд, послушник, годы жизни 357 – 368 от основания Империи

Глава 17

Кажется, я не спал всю ночь. Проваливался иногда в состояние дремы, в котором мне то мерещился ветер, бьющий в лицо так, что невозможно было сделать вдох, то луны с печальными лицами, замершие над огромным сонным городом. А потом снова открывал глаза и видел перед ними её лицо.

Я запомнил его чётко, до последней веснушки и мелкого шрама. И даже наверно смог бы нарисовать. Разве не этого я хотел? Но почему же теперь стало ещё сложнее сдерживать это бесконечное жгучее раздражение? Что именно не давало мне покоя? Что я упускал?

Она сказала, что я могу забрать тот мотоцикл, если смогу починить. Я зацепился за это, как за повод вернуться снова, но мне на самом деле совсем не хотелось от неё уходить.

Что-то в ней было… в этой Море Саан. Что-то такое… подозрительное. Может быть, она всё же как-то связана с Кри? Или с местным подпольем?

Зачем на самом деле ей нужна была афтонная кислота? Если подумать, она техник… и неплохой. Судя по имеющейся на неё информации, к ней половина рабочего городка ходит чинить своё оборудование. Для этого нужно иметь крепкие руки и смышлёную голову. Пожалуй, такой как она, вполне по силам было бы разобраться в том, как собрать бомбу. А может быть, и что посложнее… как насчёт турели с тинитовым зарядом? Такую вполне можно было собрать из остатков разбитой имперской техники. Поставить на какую-нибудь грузовую платформу и вывезти на площадь в день инаугурации перфекция Ун Дэя…

Я закрыл глаза, и перед ними снова возникло её лицо. Большие зелёные глаза с серыми крапинками, пухлые чувственные губы, заразительная улыбка. Вот она сконфуженно смеётся над моим предложением починить мотоцикл… Вот испугалась проверки документов, вот злится, что я не ухожу из её мастерской и отвлекаю её от работы.

Она красивая, но, пожалуй, ей не идут эти нелепые тёмные брови и дурацкий цветастый платок, под которым она прячет свои волосы. Так и хочется умыть её и сорвать его с её головы. Интересно, какая она, когда смеётся искренне? Когда по-настоящему кому-то улыбается? Когда рада кого-то видеть и не хочет, чтобы он уходил?

И, самое главное, почему меня так волнуют эти вопросы?!

Раздражение… как же сильно меня переполняло раздражение из-за того, что я не мог понять, что со мной происходит? Почему я думаю, о чём думаю? И почему мне вдруг так важна стала улыбка какой-то поселенки с нищей, всеми богами забытой планеты?!

Я снова сделал это. Поднялся с постели, едва рассвело, и отправился в рабочий городок.

Чтобы успокоить чувства и привести в порядок мысли, мне нужно было найти ответы на все свои вопросы. И сделать это я мог только в одно единственном месте.

Где-то далеко, на самой границе сознания, у меня вертелась мысль о том, что самым лучшим для меня выходом из этой ситуации будет на самом деле немедленно всё это оставить и вернуться к основной задаче, каким бы скучным ни было ожидание. Написать рапорт о проведённой работе и закрыться в цитадели, в своём кабинете. Наблюдение не предполагало ничего более сложного, чем пресные ужины в компании перфекция Ун Дэя и проверки его сторонних контактов. Я мог себе это позволить хоть в тот же час… но не хотел.

Отсутствие скуки или что-то другое, но меня так и манило продолжить. Отдаться предчувствию, разгадать загадку. И я решил позволить себе эту вольность. Потому что у всего на свете есть причина. Ничто не берётся ниоткуда и не происходит просто так.

Я остановился в тени здания, недалеко от её мастерской и, скрывшись под покровом, стал ждать. Думал, что она ещё спит, но ошибся. Оказалось, Мора была уже в мастерской к моему приходу, а может быть, никуда из неё и не уходила. Всю ночь работала или спала там? Срочный заказ? Или с деньгами всё настолько туго, что приходится работать круглые сутки?

Чтобы не показаться подозрительным, я прождал на улице ещё около часа, пока к ней не зашёл её первый клиент. А дождавшись, когда он выйдет, зашёл следом.

Глава 18

Он пришёл! Базгулы его задери! Этот проклятый имперец вернулся в мою мастерскую на следующий же день!

А ведь я практически всю ночь молилась о том, чтобы больше никогда его не увидеть.

Но что поделать, выгнать-то я его не могла. Пришлось сквозь зубы изображать из себя доброжелательную отеротку. Ну как доброжелательную… когда он спросил меня, где я храню мелкие инструменты, я «доброжелательно» пнула в его сторону нужный ящик.

А что? Кто сказал, что я должна была быть рада ему помочь? Во-первых, он имперец, а во-вторых, вознамерился присвоить себе мотоцикл моего отца. Удивительно, что я эти инструменты ядом не смазала, прежде чем отдать их ему в руки.

Время шло к полудню, а он всё ещё с неугасимым энтузиазмом ковырялся в металле. Я славила небо за одно то, что сегодня был тухлый день и из всех клиентов ко мне зашёл только господин Эззо. Мой пожилой сосед, который постоянно ломал свою кофеварку и упрямо отказывался признавать, что ему пора раскошелиться на устройство поновее.

На самом деле в основном он приходил, чтобы поболтать. После смерти его жены, одиночество медленно доканывало старика. И я была бы не против наших бесед, если бы он вечно не приносил к обсуждению новости одна мерзотнее другой.

Вот и сегодня почти сорок минут подряд в красках и подробностях делился сплетнями о том, что в поселении завёлся детоубийца. Причём самого гадкого пошиба – насильник и извращенец. Я никогда так не торопилась закончить с ремонтом его кофеварки, как сегодня…

Из минусов этого дня – Эггер сегодня собирался раньше освободиться со смены, а значит, вполне мог столкнуться с имперцем.

С тех пор как под моей мастерской завёлся незваный гость, он все усилия прилагал к тому, чтобы меньше времени проводить на работе и больше со мной. Точнее, конечно, не со мной, а с нашим общим знакомым, но для всех остальных, включая, Эвон, всё должно было выглядеть именно так.

Ещё и у Эвон скоро должны были кончиться занятия… засада…

Я сверлила взглядом белобрысый бритый затылок и всё не могла решить, чего я боюсь больше – того что Эвон узнает, что я в своей мастерской помогаю имперцу, который вознамерился присвоить себе мотоцикл нашего отца. Или того, что Эггер увидит его здесь, со мной, а потом преспокойно передаст эту информацию своему дорогому другу.

– Хм…

Имперец как-то странно замер, а потом вдруг обернулся и посмотрел на меня в упор. Отворачиваться и прятать взгляд было уже поздно, поэтому я просто продолжила пялиться на него, медленно умирая внутри.

– Неужели так понравился тебе?

У меня аж пробки в мозгу выбило от его предположения.

– Ч… что?!

Он улыбнулся, как ни в чём небывало, достал из ящика с инструментами небольшой накидной ключ, зачем-то взвесил его в руке и вернулся к мотоциклу.

– Я говорю, решила дыру во мне взглядом прожечь? Не выйдет. Поверь, на меня и не такие взгляды бросали.

Я моргнула. Потом ещё раз и только после этого до меня дошло, что он имел в виду не совсем то, о чём говорил. Его задело, что я открыто пялилась на его необычную внешность, а не то, что я пялилась на него, как на… м-м.. кхм… как на красивого мужчину.

– Э-э… Прости. Ты же понимаешь… что отличаешься. От других. Как тут не смотреть…

– Понятия не имею, о чём ты.

Сказал он без единой эмоции в голосе и, бросив накидной ключ в ящик, снова начал искать в нём какой-то инструмент. Зачем-то вытащил шило и опять вернулся к мотоциклу.

А я тем временем всё ещё пыталась понять, всерьёз ли он решил, что понравился мне или действительно обиделся на то, что я пялилась на него, как на уродца в банке.

– Да ладно. Спрашивай. Я же вижу, что тебе прямо не терпится.

Неожиданно сказал он, когда я уже до хруста замариновалась в своих противоречивых предположениях.

У меня пересохло во рту и забегали глаза. Он хочет ответить на какие-то мои вопросы? В смысле, он здесь не затем, чтобы учинить мне допрос с пристрастием? Выбить из меня арматурой какую-нибудь информацию или заставить сознаться в том, чего я не совершала? Я всерьёз могу что-то у него спросить?!

Я шумно сглотнула подступивший к горлу ком. Вопросов у меня было море. Но начать я решила с самого ожидаемого и безобидного. Ну, на мой взгляд безобидного. Точнее, это был даже не вопрос, а утверждение:

– Ты не альбинос. Я видела альбиносов. Для них у тебя слишком яркие черты лица. А ещё я не заметила у тебя проблем со зрением и с солнцем. Ты ведь совсем не загораешь, да? Даже не краснеешь на солнце?

Я не видела этого, из-за того, что он был ко мне спиной, но мне показалось, что он улыбнулся.

– Догадливая, значит.

– Но при этом ты и не просто блондин… твои глаза такого странного цвета… Это что, какая-то мода? Ты осветляешь волосы и носишь линзы?

Он вздохнул и обернулся ко мне. Поймал мой взгляд. Задумался.

– Ты права. Я не альбинос и не блондин, я – ультра. У всех ультра такие глаза. Именно из-за них нас так и прозвали. И нет, я не могу этого изменить. Я такой навсегда. Слышала о таком?

Слышала?! Да у меня челюсть только что отпала и укатилась куда-то под верстак.

В страшных историях про имперцев, которые всем детям во всех достижимых звёздных системах рассказывают со времён начала их колониальных войн, обязательно отводилась отдельная роль для «ультра». Личной гвардии Императора, в которой служили не то люди, не то мутанты – в общем, живые роботы для убийств, неуязвимые и беспощадные.

Они, как «бог из машины» часто появлялись в историях о заговорах и покушениях на Императора. Когда всё, казалось, шло к его смерти, «ультра» спасали его, страшно расправляясь со всеми его врагами.

– Не может быть… я думала… думала…

– Что ультра – киборги? – Грустно усмехнулся имперец. – Немые бездушные машины с титановым скелетом и грубо сшитой толстыми нитками натуральной оболочкой, собранной из того, что осталось от трупов бравых имперских воинов?

Я притихла, не зная, перешла ли я уже черту в своих расспросах или ещё нет. Но на самом деле именно так я о них и думала.

– Ну… все так говорят.

Имперец безразлично пожал плечами, заставив меня с облегчением выдохнуть.

– А ещё про нас говорят, что мы продукт запрещённых генетических экспериментов над людьми. На самом деле это куда ближе к правде, чем всё остальное, что ты о нас слышала.

Он замолчал и вернулся к ремонту мотоцикла. А я терпела сколько могла.

– Так кто ты? Ох… Если тебе, конечно, можно об этом говорить! Только не подумай, что я настаиваю…

Он помолчал, в который раз вогнав меня в напряжение, но всё же ответил.

– Многого я всё равно не расскажу. Просто потому, что не знаю деталей. Но что-то может быть тебе интересно.

Он остановился, словно задумавшись, а потом продолжил работу и свой рассказ одновременно.

– Меня определили в корпус «Ультра» сразу после рождения. Я был «исключительно подходящим для испытаний», как написано в моей анкете. Регулярные инъекции специальных препаратов, суровый курс подготовки, специальное питание и муштра – вот весь секрет создания ультра. А все сказки про киборгов, просто фантазии недалёких умов. Не все готовы объяснить своё поражение тем, что противник был лучше тренирован и дисциплинирован. Иногда проще убедить себя в том, что он был из тугоплавкого металла и против него не было шансов.

– И вы все… такие?

– Какие «такие»?

– Ну… блондины под два метра ростом с фиолетовыми глазами?

Он посмотрел на меня и язвительно фыркнул, а я смутилась. Нет, ну а как ещё я должна была это сформулировать?!

– Нет. Не всё. В процессе подготовки некоторые умирают, некоторые слепнут, становятся инвалидами. Кто-то теряет рассудок, кто-то приобретает внешние особенности, как я. Не обязательно депигментация. Может быть, даже наоборот. Есть и те, на кого внешне курс подготовки не оказывает никакого влияния и всё ограничивается только цветом глаз.

Я задумалась. Гвардеец Императора. Один. Здесь, на Отероте. Во всех историях про Ультра, которые мне известны, они никогда не ходили поодиночке. Их всегда была сотня, десяток… ну, в крайнем случае пятеро! Но и то, когда они отправлялись в патруль у его покоев или на разведку в стан врага. Но чтобы один, здесь со мной. Что с конкретно этим ультрой было не так?

Глава 19

– Я думала, что вы навсегда остаётесь среди своих. Ну в смысле – гвардия, сила в единстве оружия, все дела…

Он кивнул.

– Многие, но не всё. Дожить до пенсии практически невозможно, но можно выслужиться и получить повышение.

– Как ты?

– Как я. Хочешь узнать, за что меня повысили?

От того, как он безэмоционально и буднично спросил об этом, у меня по спине побежали крупные мурашки. Действительно, за что могли повысить воина, подразделение которого испокон веков используют как таран в борьбе с самыми мощными врагами Императора? Действительно ли я хочу знать, что он делает здесь, на Отероте?

– Лучше не надо. – Я почувствовала, что нужно срочно менять тему. – А… как же твои родители? Ты сказал, что тебя приняли в корпус сразу после рождения… Неужели кто-то способен так просто расстаться с собственным ребёнком?

Имперец безразлично пожал плечами.

– Кто-то способен. У моего отца было много детей. Он дал мне имя, но, возможно, даже не вспомнит его, если мы снова встретимся.

– А мать?

– А мать была цифией. И, насколько мне известно, давно умерла.

Мне стало не по себе от его слов.

Моё детство было полно лишений и бед, но даже оно казалось мне счастливым. А что же он? Сын наложницы, оторванный в младенчестве от матери и родным отцом отданный туда, где над ним проводили опыты и всячески измывались, стремясь сделать идеальным солдатом… Если так на всё это посмотреть, то совсем неудивительно, что «ультра» славятся своей беспощадностью перед врагами. Удивительно только то, что они при этом всё равно остаются на стороне Императора, который, по сути, на всё это их и обрёк.

– Странная ты. – Я встрепенулась, снова услышав его голос. – Даже не узнала моего имени, но обо всём этом спросить смелости всё же хватило.

Я пожала плечами.

– Мне не нужно твоё имя, потому что я всё равно не собираюсь его запоминать. А так я вообще из безрассудных.

– Я заметил. – Он сдержанно улыбнулся и как-то очень пристально на меня посмотрел. – Что ж, считаю, что рассказал о себе достаточно, и теперь пришла моя очередь спрашивать.

Я насторожилась. Это что, такая методика допроса? Вначале усыпляешь бдительность, рассказываешь о себе всякие личные подробности, а потом резко, неожиданно разишь в цель вопросом «кого ты прячешь под своей мастерской, Мора?»

Так, что ли, это работает?

Я сложила на груди руки и кивнула, признавая его право.

– Ну… попробуй.

Имперец на мгновение задумался. Или просто сделал вид, чтобы не выглядеть слишком подозрительным, задавая заранее подготовленный вопрос.

– Почему живете с сестрой одни? Что с родителями?

Я прищурилась.

– Знаешь про сестру?

– Читал твоё личное дело. – Без обиняков признался он.

Я насупилась.

Ну конечно, он его читал! А я чего ожидала? Что просто так он со мной связался? Мимо мастерской проходил и решил, а чего бы не зайти?

Мне не хотелось больше с ним разговаривать, но раз уж согласилась отвечать на его вопросы, то нужно было дать ему хоть что-то.

– Мать и отец были хорошими техниками. Когда ваши добрались до Тонкской системы, их отправили на Нарвиби в главный док починки. Через полгода пришли похоронки. У одного из кораблей, добравшихся до доков после боя, взорвался двигатель во время диагностики. А весь боевой заряд с корабля к тому моменту снять ещё не успели.

– Соболезную. – Сказал он будто бы даже искренне. – Значит, они оба были в корпусе повстанцев?

Мне определённо не нравился этот разговор, в котором одновременно присутствовали мои родители, корпус Кри и ультра, который обо всём этом спрашивал.

– Их не вербовали. Просто забрали и всё. Вы уничтожали базы Кри одну за другой. Им нужны были все свободные руки, способные что-то чинить и строить. Ну что? Может, хватит на сегодня? Тебя ещё твои не хватились?

Но он не поддался на манипуляцию.

– Ещё немного. Ты куда-то спешишь?

Так… а вот с этого момента он определённо начал меня пугать. Так что же? Это всё-таки допрос?!

Как бы там ни было, я решила по максимуму отвечать честно о том, что не могло мне никак навредить.

– Скоро сестра вернётся. Нужно накормить, а из-за тебя на рынок не сходила. – Едва я это произнесла, он зачем-то активировал свой монитор на запястье и что-то принялся там набирать. – Что… что ты делаешь?

– Сейчас тебе все принесут.

– Что? Что принесут? А…

Я спохватилась и подскочила на месте, замахав на него руками. Ещё мне не хватало, чтобы вокруг моего дома крутились имперские солдаты с продуктами! Мне же за такую услугу соседи либо яд в водяной колодец подсыпят, либо мастерскую подожгут!

– Не смей, слышишь?! Ничего нам от тебя не надо. Мы сами с сестрой со всем разберёмся!

– Я знаю. – Безразлично сказал он. – Считай, что это просто плата за твоё потраченное время.

Чувствуя, как закипаю, я сжала кулаки и процедила сквозь зубы:

– Ладно. Пусть так. И всё-таки тебе пора.

Глава 20

Имперец отрицательно мотнул головой и ответил с таким видом, словно это был вопрос, а не утверждение.

– Нет. Я ещё не закончил.

– Хмх… Как скажешь.

Через силу выдавила из себя я и пошла к входной двери с намерением закрыть её. Так я, по крайней мере, смогла бы проконтролировать приход сестры или Эгга. И, может быть, даже спровадить их, избежав нежелательной для меня встречи.

– Ты куда? Твоя очередь.

– Что?

– Задавать вопросы. Твоя очередь.

Так. Это было неожиданно. Он хочет, чтобы я его ещё о чём-то спросила? Но… зачем?!

– Нет, спасибо. Не буду больше тебя отвлекать. Вдруг без меня ты быстрее поймёшь, что эту рухлядь не оживить.

– Ты не отвлекаешь. – С каким-то подозрительным энтузиазмом отозвался он. – Так интереснее. Останься.

– Это что, просьба?

– Может, и нет. Зависит от того, заставит ли это тебя остаться.

То есть… он только что приказал мне остаться? Или всё-таки пошутил? А он вообще умеет шутить? Потому что до сих пор мне казалось, что у него спектр эмоций, как у гаечного ключа.

– Хорошо.

И всё же я решила с ним не спорить.

Но и спрашивать мне у него больше ничего не хотелось. Теперь, когда я знала, кто передо мной, мне было страшно спрашивать.

– Так и будешь молчать? Ничего не спросишь? Перед тобой целый имперский ультра, и мы даже не на допросе.

С моих губ против воли сорвался нервный смешок.

Нет, всё-таки шутить он умеет. Просто юмор у него весьма своеобразный.

– Действительно, странно. Хорошо… допустим, что ты здесь забыл, ультра?

– Где конкретно? В твоей мастерской или на Отероте в целом?

Я решила, что умнее всего будет промолчать. И так уже задала не самый безопасный вопрос. Но он на него почему-то всё-таки ответил.

– Ладно. Отвечу на своё усмотрение. Я здесь по заданию, присматриваю за соблюдением предписаний совета и безопасностью перфекция Ун Дэя до его вступления в должность номада.

Ах вот оно что… вдали от Императора одинокие ультра служат его доверенным лицам.

И снова я никак не отреагировала. Но имперец и без моего ответа придал смысл моему молчанию.

– Понимаю. Он многим не нравится.

– Не нравится? – прыснула я не сдержавшись.

По правде говоря, Ун Дэй был той ещё тварью! Не знаю, как дело обстояло на других капитулировавших планетах, но на нашей под его властью в первые циклы после прибытия имперских кораблей, творился настоящий ад. Публичные казни, разрушения культурных памятников, разорение, голод, бессмысленные убийства…

Кажется, имперец всё понял по моему взгляду, поэтому поспешил предупредить о том, чтобы я не забывала с кем говорю.

– Аккуратнее.

– Эй, Мора, смотри что… оу…

Да базгул же его задери! Да не имперца одного, а лучше их обоих! И имперца и Эггера!

Мне конец… всё, мне конец… теперь он всё расскажет… Надо как-нибудь избавиться сейчас от Эгга, а потом поговорить с ним. Объяснить, что, да как, и может быть договориться, чтобы он ничего об имперце не рассказывал. Ну в конце-то концов, мало ли кто в мою мастерскую по делам заходит!

Я натянула на лицо как можно более безразличное выражение и процедила сквозь зубы:

– Эггер, у меня клиент. Давай потом.

– Ага. Понял. – Сказал он, отступая из мастерской назад спиной и как-то нелепо часто кивая.

А потом зачем-то вскинул руку к небу и прокричал:

– Слава империи!

– Иди уже…

Можно ли одновременно испытывать неловкость и ужас? Только что оказалось, что можно.

Я с опаской покосилась на имперца – он как-то загадочно улыбался, не сводя с меня взгляда.

– Мора.

От того, как он произнёс моё имя своим низким-принизким голосом у меня мурашки побежали по рукам и загривку. Хотя, казалось бы, он уже признался, что заглядывал в моё личное дело, значит, должен был знать и имя. Разве нет?

– Ты ещё не всё? В смысле не удостоверился, что этот мотоцикл мёртв и таким и останется до самой тепловой смерти вселенной?

– Нет. Ещё нет… да и снова пришла моя очередь спрашивать. – Он с каким-то слишком живым для него интересом кивнул в сторону входной двери. – Твой парень?

– Кто? Эггер? Пфф… только если в его мечтах.

Имперец едко усмехнулся.

– Гордая такая? Неужели не хочется иногда опереться на сильное мужское плечо? Маленькая сестра, большая мастерская, и всё одна тянешь… Ты же красивая. Стоит тебе только захотеть, и всё станет совсем по-другому.

– Прости, но уж это точно не твоё дело.

Достаточно резко сказала я и отвернулась, ища что-нибудь, чтобы изобразить бурную трудовую деятельность. Но он, кажется, понял, что из хромого тулуда нашего разговора уже выжал последнюю каплю молока.

– Пожалуй, на сегодня всё. Не хватает кое-чего. Завтра принесу и доделаю.

Тут я даже не сдержалась и снова к нему обернулась. Мне нужно было убедиться, что он в этот момент не застыл с выражением на лице из разряда «Ага! Попалась? Попалась? Поверила мне? А я пошутил!»

– Что? Доделаешь? Ну-ну…

Он устало улыбнулся и, подняв с земли ящик с собранными в него инструментами, осторожно поставил его возле меня на верстак.

– Вот увидишь. До завтра, Мора.

Записи на полях #7

"Несмотря на сложную экологическую обстановку и засушливый климат, фауна планеты Отерот чрезвычайно разнообразна. Наибольшее внимание я бы рекомендовал обратить на местный вид мясо-молочного, а также тяглового скота – тулудов. Генетически имеющие мало общего с нашими коровами и волами, они при этом представляют собой достаточно схожий по функциональности вид травоядных. Молоко тулудов насыщенно белком, по вкусу ближе к жирным сливкам с легким ванильным привкусом. Мясо жесткое, волокнистое, но также пригодно в пищу, хотя и уступает по вкусовым качествам говядине, больше напоминая мясо крокодила. Шкура тулуда также пригодна для использования, однако не подойдет для тонкой выделки и изготовления предметов одежды. В целом, тулуды чрезвычайно живучие существа, способные неделями путешествовать по пустыне без воды и находить ее в самых труднодоступных местах."

Из донесения разведчика ИМЯ ЗАСЕКРЕЧЕНО от 18 лунного цикла, год 380 от основания Империи

Глава 21

– Надо поговорить.

Я сама собиралась начать разговор с Эггером как раз с какой-то такой фразы, но он меня опередил.

После встречи с имперцем, он вернулся только ближе к вечеру. Так что у меня был практически целый день, на то, чтобы как следует провариться в собственном соку из сомнений и страхов.

– Да, надо… ты начнёшь или я?

Эггер нервно оглядел мастерскую, особенно задержавшись на мотоцикле, и только после этого сказал:

– И давно он тут ошивается?

Я тяжело вздохнула. От того, насколько искренней я с ним буду, возможно, зависит то, согласится ли он умолчать о визитах имперца в мою мастерскую. Или же то, насколько полный отчет от него получит наш общий нервный друг.

Мне очень сильно хотелось первого и совершенно не хотелось второго.

Я рассказала всё как есть. От первой нашей с ним встречи до последней. Но умолчала об одной важной детали – не сказала Эггеру, что имперец был ультрой. Мне показалось, что этот маленький факт из его биографии слишком сильно повысит уровень предполагаемой угрозы в глазах Эгга, и он ни за что не согласится промолчать.

– Тебе нужно избавиться от него. – Нетерпящим возражений тоном сказал он. – Когда этот урод придет в следующий раз?

– Сказал, что завтра. – Неохотно призналась я.

Вся эта ситуация с незваным гостем под землёй в моей мастерской, с Эггером строящим из себя на людях моего сердечного друга и белобрысым представителем элиты имперских войск, не вызывала у меня ничего кроме головной боли и нервного тика. Мне уже даже даром не нужен был этот второй слиток рутения! Я просто хотела, чтобы всё у нас с сестрой было как раньше. Напряжённо, местами тяжело, но без всяких таких потрясений и незваных гостей, которых не выставить за порог.

Я хотела тихой рутины! Хотела, чтобы моя жизнь была скучной и хотя бы относительно безопасной!

– Отдай ему мотоцикл. А если откажется забирать, скажи, что в таком случае выбросишь его на свалку.

– На свалку? – У меня аж сердце сжалось от такой жестокости.

Сломанный или нет, это был мотоцикл моего отца! Всё, что осталось мне на память о семье после того, как умерли родители и сгорел наш дом!

– На свалку. – Твёрдо повторил Эгг. – Сейчас не до сантиментов, нужно избавиться от него. Ты слышишь меня? С завтрашнего дня его здесь быть не должно. Для нас это очень опасно.

Я нехотя кивнула. Но мотоцикл всё равно было жалко. Может, можно было по-тихому спрятать его где-нибудь, вместо того чтобы просто выбросить?

– Эгг… слушай, мы вчера с твоим другом так плохо поговорили, что я бы не хотела сделать всё ещё хуже.

Эггер напрягся. Это было видно по тому, как он насупил брови и поджал губы, став немного похожим на сердитого бульдога.

– Вот смотри, я рассказала тебе всё как есть. Ты же понимаешь, что я не виновата в том, что он за мной увязался! Я же совсем ничего для этого не делала…

– Ну да, просто раздобыла через Калеопу потенциально опасное вещество, чтобы сделать то, для чего хватило бы и простой машинки для стрижки. Подцепила хвост, привела его сюда…

Я подняла указательный палец и перебила его:

– Но! Прошу учесть, что я в тот момент ничего не знала об отцовском бункере под моей мастерской и том, что вы решили спрятать там этого господина «я тут самый умный, а вы все – грязь из-под ногтей»!

– Он не такой. – Неожиданно вступился за него Эггер. – И, если бы ты не вела себя с ним как последняя эгоистичная сука, он бы тебе даже понравился.

Я закатила глаза, не представляя, в каком из триллиардов триллионов параллельных миров могла бы существовать вселенная, где бы мы с ним смогли поладить.

– Допустим, ты прав. Но это ничего не меняет. Важно только то, веришь ли ты мне, что я не имею отношения к этому имперцу. Потому что если веришь, дай мне время до завтра, позволь избавиться от него и тогда уже рассказывай своему другу. Потому что иначе, и он вчера совершенно ясно дал это понять, мне крышка! Он просто придушит меня на этом самом месте голыми руками!

Эггер замолчал. По его взгляду я поняла, что он вполне допускает такое дальнейшее развитие событий, и от этого у меня волосы на затылке встали дыбом. Наконец, он пожевал губами, явно борясь с со своими чувствами и убеждениями, и ответил:

– Ладно. Но если после завтрашнего дня он появится рядом с тобой ещё раз, я буду вынужден обо всём рассказать. Пока это действительно выглядит, как дурацкая случайность. А я обычно вижу, когда ты врёшь.

Ну да, дружище, врать – это совсем не то же самое, что искусно недоговаривать!

У меня буквально от сердца отлегло. Я счастливо улыбнулась Эггу и, не сдержав эмоций, бросилась ему на шею.

И как назло, именно в этот момент в мастерскую забежала Эвон.

– Вы уж простите, голубки, не хотела вам мешать, но там срочное дело.

Я оттолкнула от себя Эггера, словно это он полез ко мне с объятиями, а не наоборот. Эггер озадаченно почесал в затылке.

– Что там стряслось?

– Идите да посмотрите. – Недовольно буркнула сестрёнка и скрылась обратно за дверь.

Кажется, позже, дома, меня ждала взбучка…

Из-за того, что Эгг по какому-то невероятному совпадению успел покрутить романы со всеми сёстрами подружек Эвон, у которых вообще были сёстры, она была о нём далеко не самого лучшего мнения.

Это я знала Эгга с детства; облазила с ним все заброшки рабочего городка, дралась с хулиганами из космопорта, ходила без спроса в пустыню ловить скорпионов, терялась в пустыне, выбиралась из пустыни на шестой день после пропажи… В общем, Эгг был для меня, как старший глуповатый брат, которого у меня никогда не было, а Эвон знала его только через призму мнения своих подруг. А те, через разгневанных на него сестёр… Другими словами, я могла запросто обсудить с Эггером его женщин, но самой стать одной из них? Ну уж нет! Это же фу!

– Пошли, посмотрим. – Пожал плечами Эггер и пошёл первым.

А посмотреть было на что!

Глава 22

К моей мастерской приехала небольшая грузовая платформа с логотипом продуктового рынка из научного городка. Или «золотого города», как все его неофициально называли из-за относительно высокого уровня жизни в сравнении с остальными радиальными секторами нашего поселения и прекрасного, несвойственного для нашей простоватой архитектуры, дворца сановника Маджара Аруби. С его «золотыми» стенами из жёлтого песчаника и позолоченными куполами на всех пяти башнях, окружавших центральный большой купол, тоже выполненный из песчаника.

За её рулём был пожилой мужчина лет, наверное, семидесяти; абсолютно лысый, с очень густыми седыми бровями и бородой. На платформе следил за сохранностью груза и недобро поглядывал на моих высыпавших на улицу соседей, паренёк лет шестнадцати с длинными русыми волосами, как-то по-девчачьи убранными в высокий хвост.

– Госпожа Саан? – Радостно крикнул он мне, практически на всю улицу. – Это же вы госпожа Мора Саан?

Я покраснела просто от пяток и до самых кончиков ушей! И волком глянула на соседей, заинтересованно глядящих в окна и выглядывающих из-за дверей. Те, кто повоспитанней, поспешили захлопнуть ставни и скрыться в своих домах.

Я подошла прямо к платформе, чтобы парнишка не вздумал больше кричать на всю улицу.

– Да, это я. А вы кто?

– Доставка продуктов из «Лавки Изобилия» на ваше имя.

– Доставка? Чего…

– Продуктов. – Беззаботно повторил парень и снова широко улыбнулся. – Будете принимать?

Я пробежалась взглядом по всем этим ящикам, коробкам и пакетам, составленным на платформе, и у меня земля начала гореть под ногами.

Базгул тебя задери, проклятый имперец! Знала бы твоё имя, пошла бы к вазгулийским ведьмам, чтобы навели на тебя порчу! Я же сказала, что ничего мне от тебя не надо, так ты поиздеваться надо мной решил?! Да здесь еды на год! Меня соседи за такое на вилы подымут! Все воры слетятся к моему дому на поживу нынче же ночью!

Я во все глаза глядела на щедрый подарок имперца, подмечая коробки с дорогими фруктами, вакуумные короба с мясом и даже морепродуктами. Сколько же денег он потратил на весь этот заказ? Кажется, что целое состояние. Кто в здравом уме станет присылать нищей отеротке продукты, которых хватило бы для небольшого пира в императорском дворце?!

Желудок мой при всём при этом предательски скрутило от голода. С утра я ничего не ела, кроме быстрорастворимой каши, а тут такие деликатесы…

– Э-э… знаете… наверно здесь какая-то ошибка. Я ничего этого не заказывала.

– О, не переживайте, госпожа Саан, здесь всё оплачено! Можете смело брать и ни о чём не думать! Куда я могу отнести все ваши покупки?

Парень был так приветлив и так тепло мне улыбался, что не хотелось его расстраивать, но…

– Простите меня, пожалуйста, но здесь всё-таки произошла какая-то ошибка. Я ничего этого не заказывала… и не могу принять.

Парень-доставщик как-то разом побледнел и осунулся. Окинул взглядом полную платформу продуктов, виновато посмотрел на пожилого водителя, через заднее стекло в кабине. Тот, кажется, решил вздремнуть, пока шла разгрузка.

Тяжело вздохнув, парень снова улыбнулся мне и, перешагивая через ящики, подобрался ближе. Явно намереваясь сказать что-то, но в этот раз по секрету от всей улицы.

– Госпожа… я не знаю, что у вас здесь произошло, но позвольте попросить вас о большой услуге для моей семьи. Прошу, примите доставку. Здесь… – он махнул дрожащей рукой на коробки и пакеты, – практически наш двухмесячный заработок. Если вы не примите доставку, то мы не получим ни соля, а многие продукты больше будут негодны для продажи. Эти деньги бы сильно нас выручили… Видите ли, моя младшая сестра бесследно исчезла, и мы пытаемся наскрести денег на опытного следопыта. Они очень дорого берут за свои услуги. Особенно сейчас. Но мы почти собрали нужную сумму! Вот только чем дольше мы тянем, тем выше вероятность, что найти ее живой…

Его губы скривились, их словно свело судорогой, а на глазах несчастного парнишки выступили слёзы.

– Прошу вас, госпожа… Мы сейчас в поте лица работаем всей семьёй. Даже дед, хотя ему едва ли легко подниматься утром с постели. Если это всё же не настолько вас затруднит, что является невозможным, примите доставку.

У меня сердце будто треснуло пополам от противоречивых чувств. С одной стороны, мне не хотелось быть хоть чем-то обязанной имперцу. Но с другой было так много всего!

После того как я перестала тратить деньги с продажи слитка, у нас с сестрой в холодильнике было шаром покати. Как, впрочем, и у большей части семей рабочего городка. Я бы могла взять себе и поделиться с другими. Кроме того, этот парень-доставщик и его семья точно ничем не заслужили такой подставы. Они, как и я, всего лишь честно трудились, пытаясь выживать в этом жестоком мире.

Мне было безумно жаль его маленькую сестрёнку, я сама такого горя бы наверно просто не пережила. Да и сколько раз я сама была в безвыходной ситуации и где бы я сейчас находилась, если бы никто в ней ни разу не протянул мне руку?

– Хорошо. – Убито согласилась я. – Тащи всё что есть вон в ту дверь. Дальше я сама разберусь.

– Спасибо! Спасибо, госпожа! – радостно завопил парень на всю улицу.

О небо… как же неловко мне было перед соседями…

Глава 23

Это утро я начал иначе, чем прежние. Как ни хотелось мне сразу отправиться в мастерскую Моры Саан, торопиться теперь не следовало. Ведь я никак не мог придумать, как мне продолжить наше с трудом завязавшееся общение. А ведь всё только начало проясняться.

Она закрывалась от меня, снова и снова. Так смотрела на меня… словно на чудовище, которое вылезло из книги и заговорило с ней человеческим голосом. И это понятно. Того, кто я есть для нее, было не изменить. Наверно впервые в жизни, мне от этого было не по себе.

Но хотел бы я прожить другую жизнь? Быть не тем, кто я есть сейчас? Нет… что за бред лезет в голову от недосыпа?!

Стараясь не думать о Море и нашем вчерашнем разговоре, я открыл дело Эггера Тага, и там было на что посмотреть.

Парень буквально был воплощением беды. Ходил по краю, общаясь не с теми людьми, постоянно во что-то влипал и проходил свидетелем по сомнительным делам.

Вопрос его задержания и допроса не стоял – сделать это можно было в любой момент. Вот только не отпугнёт ли это её от общения со мной? Возможно, мне не следовало торопиться с этим. Нужно было ещё подождать, продолжить наблюдение, чтобы размотать этот клубок странных, тревожных совпадений до конца?

Связь Эггера с Морой не показалась мне подозрительной. Они учились вместе, была пара общих незначительных упоминаний о драках в районе космопорта. Значит, просто друзья? Друг за друга горой?

В пухлом деле парня было много не самых лестных упоминаний о добрачных связях. Однажды очень религиозные аркелианцы даже подали на него жалобу за осквернение чести и достоинства их дочери. Но заявление было отозвано по причине смерти потерпевшей, которая не успела дать показания.

А ведь Эггер сам был из их племени… Но при этом настолько игнорирует традиции собственного народа? Парень ведь наверняка знал, что будет с этой юной аркелианкой, если он, после вступления с ней в добрачную связь, не женится. У неё было только два выхода: решить всё самой или быть заживо похороненной в пустыне.

Что это говорит о нём, как о человеке?

Так. Значит, парень – известный ценитель женской красоты и постоянно увивается вокруг Моры? Несмотря на то что обоим им уже давно не по шестнадцать лет, и в космопорт они могут ездить за чем угодно, только не за отстаиванием авторитета среди пубертатной школоты.

Она действительна уверена, что знает своего друга или просто слепа?

Не удивительно, что он мне сразу не понравился. Вот к кому действительно следовало бы присмотреться, а не идти за интригующей наводкой из неизвестного содержимого сумочки госпожи Калеопы Деневи.

Но у всего на свете есть причина. И я должен был прийти к Море Саан, а «моё» в виде Эггера Тага, от меня всё равно не ушло.

Ясно было одно, я очень близко подобрался к разгадке и всё что мне требовалось – всеми силами задержаться в окружении Моры.

Не думаю, что надолго. Очень скоро, кто-то начнёт нервничать рядом со мной, и я пойду по запаху его страха, как хищник по кровавому следу раненого зверя. Я был уверен, что нахожусь на верном пути, и осталось лишь дождаться, откуда подует ветер.

В научном городке за всё моё время на Отероте я был едва ли пару раз. Здесь было спокойно, в сравнении с рабочими кварталами и даже центром. Небольшие аккуратные монолитные домики на один-два этажа, все покрытые окрашенной смесью песка и загустителя, из-за чего стены приятно поблёскивали вкраплениями слюды. Почему всё поселение на Отероте не может быть таким? Зачем было делить его на сектора и выселять рабочий класс в какое-то гетто? Жизнь в научном городке, центре, районе космопорта и правительственных кварталах казалась вполне сносной, но серость и грязь в рабочем городке очень сильно давили на психику. Человек не должен жить в такой разрухе. Мора не должна… мне кажется, она достойна лучшего.

Забрав заказ в одном из мелких конструкторских бюро на главной улице научного городка, я накинул покров и пешком отправился в сторону мастерской Саан. Мне нужно было проветрить голову и вместе с тем потянуть время.

По пути я размышлял о своём скучном задании, которое двигалось ни шатко ни валко, потому что иначе и быть не могло. О самовольном выборе дела и дальнейших перспективах своей жизни.

После случившегося в столице, я не знал, куда она движется. Моя жизнь словно встала на паузу из-за того, что я не мог принять свою новую значимость. Просто меня не спросили, хочу ли я той награды, что получил.

Но и чего бы я пожелал вместо неё, до сих пор не мог ответить даже наедине с самим собой.

Чем дальше я углублялся в рабочий городок, тем больше меня начинало что-то беспокоить. За мной не могли следить, покров непроницаем даже для других ультра. Я не мог ничего забыть… я вообще никогда и ничего не забывал. Но что-то не позволяло мне расслабиться ни на минуту.

Я понял, что именно, когда сорвал со столба световую рекламную клипсу. Она была дешёвой и с помехами транслировала голубо-белую голограмму:

На ней скромно одетая грустная девушка преображалась в удивительную красавицу в дорогих одеждах. Текстовый фон за ней гласил:

Измени свою жизнь и жизнь твоих сестёр и дочерей! Весь мир отныне открыт твоим глазам – мы поможем сделать в него первый шаг!

И ниже отдельной строчкой непрерывно скользила надпись с адресом и часами приёма всех желающих.

Я знал, что это. Я видел такое и раньше множество раз, даже в столице Аргемона Кемрийского. Это было то самое зло в жизни империи, с которым никто не собирался бороться, потому что злом оно казалось далеко не всем.

Весь оставшийся путь до мастерской, я занимался тем, что срывал эти проклятые клипсы со столбов и стен. Прекрасно понимая, что ничего не изменю этим, но желая хоть немного приглушить охватившее меня раздражение.

Глава 24

– Мора, Мора, Мора…

Я дёрнулась под рукой Джибы, не столько желая вырваться, сколько уворачиваясь от его мерзотного дыхания.

Джиба курил кручу, как и многие среди рубак. Для них это было чем-то вроде объединяющего хобби.

Круча не притупляла инстинкты и чувства, но заставляла дуреть по-своему. В частности, вызывала эйфорическое чувство собственного превосходства и непоколебимую уверенность в своей привлекательности. Что было очень смешно, если учесть, что от кручи жутко портились зубы и выпадали волосы.

Джиба вот, с нашей последней встречи совсем облысел, а сгнившие зубы сменил на вставные. Но сейчас, кажется, что и те начали гнить – так страшно смердело у него из пасти.

– Я ведь знал, что мы снова встретимся, красотка. Рада меня видеть?

Я посмотрела на него снизу вверх и задержала дыхание, пытаясь сохранить чувствительность своего обоняния.

С рубаками под кручей было лучше не конфликтовать. Но, кажется, я уже говорила, что в стрессовых ситуациях испытывала некоторые проблемы с инстинктом самосохранения…

– Рада тебе в последний раз была твоя мамаша, Джиба! Когда ты, наконец, свалил из-под её юбки!

Джиба улыбнулся мне. Широко растянул толстые губы в улыбке и обнажил мясистые дёсны с вкрученными в них пожелтевшими протезами. А потом отклонил свою здоровенную башку назад и со всей силы ударил меня лбом в нос.

Перед моими глазами всё потемнело и поплыло от адской боли. Заливая лицо и одежду, из носа хлынула кровь. Кажется, теперь она была везде. Я захлёбывалась в ней, меня тошнило от её металлического вкуса и запаха.

Судорожно всхлипывая, я сползла по стенке на пол. В мастерской раздался дружный мерзотный смех приятелей Джибы – Ирга и Гобза.

– Она нарывалась ещё с прошлого раза. – Пожал плечами Джиба.

– Всё пучком, Джибс! Мы с Гобзом видели, ты её и пальцем не тронул!

И снова отвратительный гогот наполнил пространство вокруг. А потом в ход пошли их биты…

Нет, эти уроды били не меня – они крушили мою мастерскую. Гобзу особенно пришёлся по вкусу двигатель на стропах в углу, с которым я почти закончила возиться. А Ирг ходил по помещению, выискивая исключительно стеклянные предметы и поверхности. Наверно этому придурку просто нравился звук, с которым они разлетались на мелкие кусочки.

Мне на плечо легла огромная лапища Джибы.

– Ну ты как, малая? Жива? Да ты не хнычь, работал профессионал – ничё не сломано. Так, может, поболит чуток. Дай проверю…

Он со смехом протянул свои пальцы-сосиски к моему опухшему носу, но я со злостью от него отмахнулась.

– Что вам от меня нужно?! Я думала, мы ещё в прошлый раз все решили!

– Ну, так это было в прошлый раз. – Пожал плечами Джиба.

Рядом со мной на осколки разлетелась высокая стеклянная колба с кучей мелких болтиков и шурупов неустановленного происхождения. Я сбрасывала их туда, если вдруг находила лишние, после ремонта. В хозяйстве ведь всё может пригодиться.

Каскад блестящих звонких брызг жутко обрадовал Ирга.

– У-ха-ха-ха! Джибс, ты видел, как я её? Видел?!

Джиба весело подмигнул ему, и не очень ловко присел рядом со мной на корточки.

– Слух прошёл, что ты тут деньгами разжилась с прошлой нашей встречи. Сама знаешь – непорядок. Для местных есть «льготная норма», малая, и в этот раз ты в неё явно не вписалась.

Передо мной появились руки, изображающие горизонталь «нормы» и чей-то, подозреваю, что мой, стремительно превышающий её доход.