Читать онлайн Ты Ия. Помнить всё

Глава 1

– Гляди! Солнышко! – кричит коллега, выводя меня из загруза.

Юля поворачивается ко мне и, тыча пальцем в окно, смеется.

Оборачиваюсь. Боже!

– Угомонись, – мне становится очень смешно. – Это стеклопакеты в новостройке поставили, отражается.

Но кому какая разница? Девчонки уже стоят у окна: выглядывают, глубоко в оконный проем ныряя. Таня даже фотографирует, громко при этом хихикая.

– Оптическая иллюзия, – продолжаю над ними подтрунивать.

– Цыц! Мы переехали в самый солнечный город России, и что? Солнца нет с прошлого года. Даже февральских окон не было. У нас солнечные ванны, – продолжает коллега.

Приходится обернуться. Стоят мои котики – выставили мордашки.

«Ну чем не пай девочки?!»

– Иди к нам, – зовет Юля.

– Я лучше быстрее закончу. Задерживаться сегодня не вариант: обещала Егору испечь маковый рулет.

Юля делает несколько шагов в мою сторону, хватает спинку моего стула и тащит к окну.

– От работы даже сама знаешь кто дохнет. Тобой мы рисковать не можем!

Дружно смеемся ровно до тех пор, как у моего стула не отваливается колесико, к слову сказать, приклеенное на клей, вот уже несколько дней как. После просто неприкрыто ржем.

– Прости, я забыла, – сквозь смех можно понять, что Юля не ожидала и очень растерялась.

– Рано я камеру отключила, – деланно вздыхает Танюша – единственное не пострадавшее лицо.

– Прости, я не хотела. – Ну всё, можно начинать отсчет до того момента, как Юля себя накрутит и займется самобичеванием. – Давай ты мое кресло возьмешь? – Умница, нашла выход.

– Да брось ты! Мы ведь госслужащие, надо быть готовым ко всему, – отмахиваюсь от нее и начинаю отряхиваться. – Побыстрее заменят. Буду признательна, если ты завхозу напомнишь. А пока – есть стулья посетителей!

Беру один из двух стоящих рядом стульев.

– Я так и знала, что ты этот выберешь!

Приподнимаю брови, реально не понимая, к чему ведет Татьяна Анатольевна, гроза всех местных отельеров. Ха – ха.

– Ну, такой мужчина на нем восседал, – продолжает меня подкалывать, активно бровями поигрывая.

Опять она за своё!

– Ты и стул как-то пометила, на который он садился? – иногда она может удивить даже меня. И сама себя удивляю: сразу же поняла, кто это – он.

– Этот просто чище, – начинает смеяться. А я закатываю глаза преднамеренно, что для меня нечастое явление.

Дверь в кабинет резко распахивается, вплывает Елена. Прекрасная – это как раз про неё.

– Девочки, там цветы доставили, такие шикарные… Мы сразу подумали: для Карины, – выдает Лена, как всегда очень манерно. Смотрю на Таню, а она на меня – только бы не заржать! – Но нет, Карику их не отдали, – разводит руки в стороны, мол, вот такая досада. – Ия, милая, забери. Молодой человек на посту охраны ждет. Я подожду тебя тут. Интересно, от кого? – задумывается, пальчиком по губам постукивая. – Норильск на юг прибыл? – уточняет лукаво.

Боже, ну почему мы тогда так неудачно поужинали вместе с Денисом?! Никого не трогали и оп – коллеги мои совершили визит в то же заведение.

– Лен, ты все и так знаешь, – не спешу за цветами, надо отряхнуться для начала. Взъерошена, как после курятника.

– Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, как не крути, как минимум один хочет… – Лена прерывается, замечая моё состояние потрепанное. – Что у вас произошло? – её взгляд прилипает к моему накренившемуся стулу.

– Мы летали, немного, – отвечаю беззаботно.

– Я же говорю, авиация у тебя в крови! – посмеивается Таня.

Три, два, один. Как скоро распространится слух, что вдобавок ко всему я порчу имущество казенное?

Когда забираю цветы, мне тоже становится любопытно, от кого они. На праздники – да, я безошибочно могу определить, какие кто прислал. Круг возможных претендентов не слишком обширен, но никто из друзей не станет дарить без повода. Открытка отсутствует.

«Ладно, главное, приятно».

– Обалдеть! Тут только ведро подойдет, – когда возвращаюсь, в кабинете толпится половина отдела.

– Кто прислал?

– Дай понюхать!

– Девочки, вот уж событие, – не скажу, что повышенный интерес к моей личной жизни вызывает во мне радостные чувства. – Цветы как цветы.

– Семь веточек розы кустовой – это цветы как цветы. А тут явно кто-то постарался и потратился.

– Смотри, Лен, даже орхидеи есть… и пионы. Так ми-и-ило смо-о-отрится, – Олеся складывает ладони на груди и чуть ли не пища тянет гласные.

– Я не знаю от кого, они без записки, – оставляю букет, начинаю работать.

В глубине души мне интересно, это естественно. Как и любая другая девушка, я уже придумала, что они от самого желаемого из всех возможных вариантов. Однако рационализм говорит о том, что нет, это точно не он. Так не бывает.

– Так нельзя, малышка! Жизнь проходит. Поверь мне. Лет десять и ты уже не так сильно будешь нужна Егору. Думай о будущем. Посмотри, – Лена подходит ко мне со спины, кладет руки на плечи. – Мужчина явно настроен серьезно, старается сделать тебе приятно. И ему удалось, разве нет?

Разворачиваюсь к ней лицом. Удивительная женщина. Любой, кто с ней знаком, подтвердит. Ужалить может посерьезней тайпана, но в её заботу не поверить нельзя: чувствуешь кожей. Хочется зарядиться, поднимаюсь и обнимаю – знаю, она это любит.

– Удалось, конечно же. Ты права.

Глава 2

По какой-то неведомой мне причине – якобы неведомой – девочки из соседнего кабинета задержались на работе дольше обычного, поэтому выходим мы вместе. Совпадение, не иначе.

– Ты, как всегда, прогуляешься? – уточняет Олеся невзначай.

– Сегодня придется есть гречку, – вздыхаю. – Боюсь не дойду с ним в руках, – слегка руки с букетом приподнимаю.

У коллег слегка заметно дергаются брови. Надо отдать должное, лицо они держат. Про гречку упомянула неслучайно. У них есть фраза коронная: «Лучше есть только гречку, чем ездить в вонючих маршрутках».

– А тебя разве не забирают? – в голосе Карины слышится удивление.

– Кто? – догадываюсь: они уже обсудили.

Молчит и хлопает глазами. Мне же надо смотреть строго под ноги: чертова лестница, рухнуть сейчас будет еще печальнее, чем в прошлый раз. Тогда зима была, вечер, свидетелей мало. Вообще, на тему моей невнимательности можно говорить долго, хотя приятного мало.

– Я же говорила, он тут! А вы не верили! – выкрикивает Олеся, осекаясь, как только я голову поворачиваю.

Вид у меня, видимо, говорящий, потому что Лена усмехается:

– Иди уже к своему «не знаю, кто подарил».

Напротив располагается здание крупной по нашим меркам аудиторской фирмы, предоставляют они самый широкий в городе спектр услуг. Его первый этаж отдан под ресторан национальной кухни сразу нескольких кавказских народов – неплохого уровня. По словам моей начальницы, окна кабинета которой выходят на их вход, посетителей там не много, а с учетом известного нам оборота, приходят в голову мысли о легализации средств от наркотрафика. Мы в силу профессии мнительные. Профессиональная деформация. От себя в их оправдание могу добавить: хачапури они готовят божественные, только их бы и ела, но тогда моя попа не влезет ни в одни брюки. Поэтому каждый раз, проходя мимо, я думаю о том, что никогда в жизни не пробовала травку и не против была бы восстановить эту несправедливость. «Наркоманка» и «проститутка» в свой адрес ведь слышала, обидно, что незаслуженно. Обычные женские мысли.

В момент, когда последняя ступенька почти преодолена, поднимаю голову и замечаю «Его», стоящим у входа в ресторан. Наверное, в ресторан, потому что ни за что не поверю в то, что он тут будет консультироваться с юристами или бухгалтерами. Сам кого хочешь… проконсультирует.

Он – это Грайворонский Макар Викторович, бенефициар проверяемого мною предприятия и по совместительству мужчина, при котором у меня трясутся колени и плавится мозг.

Полагаю, что после наших, пусть и не долгих, встреч он решил, что я интеллектом не слишком одарена и бояться меня не стоит. Да я и сама могу это подтвердить, но меня никто не спрашивает.

Учитывая, что смотрит он ровно на меня, я просто счастлива от того, что не подняла голову раньше, иначе бы точно летела – что там Лена за авиацию говорила?

– Хорошего вечера, девочки, – поворачиваюсь попрощаться с коллегами, которые смотря на меня во все глаза, а это, на секундочку, целых шесть пар. – До завтра.

Такси глазами нахожу быстро. Путь до него стараюсь преодолеть как можно быстрее, чувствую, что количество смотрящих глаз увеличилось, кожа ощутимо горит.

Только на заднем сидении такси разрешаю себе без урона для самооценки и коленей посмотреть в сторону Макара Викторовича. Он тоже смотрит – непробиваемым взглядом, пугающим. Не страшный, не злой. Максимально выразительный и пристальный. Понять, о чем он думает, возможным не представляется. Может быть, это не показательное, а реальное равнодушие. Всё, что тут происходит, для него мелковато. Совершенно точно не его уровень. Весь город – не его уровень.

Поднимаясь домой, обдумываю, что же сказать за цветы. Егор по-любому спросит, не может не спросить, и если в праздники выдумывать не приходится, он сам понимает, то сейчас… Не помню, когда я последний раз приходила домой с цветами, не считая дня рождения и восьмого марта. Скучно я живу? Естественно, в эти рамки я загнала себя сама.

Несколько раз, когда подруга меня выталкивала на свидания, мне там дарили букеты, приходилось отдавать их соседке снизу, остальные разы – выкидывала. Странности творятся в моей голове: боюсь реакции своего единственного мужчины, разочарование в его глазах я не переживу, да и вопросов лишних не хочется.

Открыть дверь своим ключом не могу, приходится постукивать коленом в дверь, на удивление быстро дверь распахивается:

– Мааам, у нас для тебя сюрприз, идем скорее, – горланит сын, но почему-то быстро осекается.

Накрутить себя за секунду? Да, пожалуйста! Увидел цветы и расстроился, не дай бог ему станет плохо! Мгновенно начинаю жалеть, что не оставила на работе.

Сын отмирает:

– Ну как так! Я думал, ты обрадуешься, а ты еще один принесла, – огонек в его голосе стремительно тухнет.

Причину я так и не установила, но очень хочется его приободрить. Ношу свою на пол кладу, Егора обнимаю. Целую макушку и прижимаю к себе.

– Ну чего ты, зайчонок, – говорю, прижимаясь губами к щеке. – Ты же мой главный сюрприз, – приподнимаю его. – Громадный такой сюрпризище.

– Да вон, – машет куда-то мне за спину. – Тебе принесли. Первый раз такой необъемный, – последнее слово от сына слышу впервые.

Оборачиваюсь и вижу огромную корзину с белыми розами. Я-то и один не знала, как объяснить, а тут… Я ведь трусиха и максимально стараюсь поймать «статику» в своей повседневной жизни. Всплески эмоций – не моё. Слишком дорого они мне обходятся.

– Откуда?

– Сегодня днем принесли, – немного хмурится, губки бантиком складывает. – Мужчина какой-то.

– От тебя?

– Мам, ты чего? – голову слегка опускает и брови поднимает, совсем как взрослый.

– А кто кроме тебя?

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит? – говорит очень серьезно, как с маленькой. Обожаю меняться местами. – У меня столько нет. Как будут, куплю ещё больше.

Снова прижимаю ребенка к себе. Мы с ним тактильные маньяки.

– Не надо больше. Ты меня знаешь, остальное можно едой, – чмокаю сына в нос и выпрямляюсь.

– А мы с Аней макароны варили. Я сыр тер, а Арина чистила сосиски.

– И ты молчишь? Специально отвлек меня этим веником, – специально театрально охаю. Надо тему сменить.

– Тебе бы только поесть, – журит сын.

– Что правда, то правда. Мою руки, и ты меня кормишь, – у нас есть излюбленные темы для шуток. Подруги могут сказать, что я пью много, сын – ем.

Зайдя на кухню, обнаруживаю Аню – как всегда хлопочет. Не представляю, что бы мы без нее ели. На меня не всегда можно рассчитывать.

– Гор тебя сдал, признавайся, от кого сегодняшняя оранжерея? – как всегда, Аня даже пытает по-доброму.

– Мне подбросили.

Аня качает головой, мол, нет, не засчитан ответ.

– Ошиблись адресатом, – ещё одна попытка.

– Дважды?

– Сомнительно, да, – задумываюсь. – Не знаю, Ань, правда. Происки чьи-то.

Пока я переодеваюсь, дома становится подозрительно тихо. У нас так редко бывает: Егор и Арина разносят мир в щепки, за одно и психику мою тоже.

Застаю всех на кухне – проводят детальный осмотр букета, становится очень смешно.

– Вы б его сразу распотрошили, не стесняйтесь, ни в чем себе не отказывайте.

– Он очень красивый, – в один голос сообщают Аня с Ариной, на что Егор громко фыркает.

– У него есть один недостаток, его нельзя съесть, – говорю, доставая тарелки.

Глава 3

– Цветы точно не от того мужчины? – спрашивает Аня, когда мы, уложив детей, вместе с ней раскинувшись лежим на диване.

– Не вижу у него повода дарить мне цветы. Он предложил, я отказалась.

– И зря отказалась, – Аня говорит на полном серьёзе.

– Зря отказалась переспать с человеком, которого видела второй раз в жизни? Верните мою Аню, ты не моя.

Анюта откидывается на подушки и смеется.

– Я просто подумала, – мешкает немного. – Мы с тобой такие правильные, аж тошно. В старости нечего вспомнить нам будет.

– С чего это вдруг? – настрой подруги меня удивляет: если в себе сомневаться я могу, то в ней точно нет.

– Сегодня Раиса Сергеевна, когда мы проходили мимо с ребятами, слишком громко сообщила кому-то по телефону, что в ее доме живут лесбиянки. И мало того, что живут, так ещё и детей растят. Стыд потеряли, – Аня задумывается, говорить или нет. – Как думаешь, о ком это она? Да и еще так громко, – вздыхает. – Я потом полдня мелким объясняла, кто такие, те самые «лесбиянки», и почему они так возмущают соседку.

Мне очень смешно, но причину Аниных переживаний я понимаю: мы с ней в одной лодке.

– Хочешь, назло ей замутим? – придвигаюсь к ней ближе, стараясь не смеяться.

– Да ну тебя, – толкает меня ногой в бедро легонько, – Я же серьезно. Ладно Ариша, но Егору точно папа нужен. Как ты будешь одна? Он ведь растет, потребности возрастают. Да и мужское воспитание никто не отменял.

– Как по мне, неплохо растет. Тьфу, тьфу, тьфу. Ань, – собираюсь с мыслями, тема не моя любимая. – Ты не хуже меня знаешь: можно дать и жить счастливо, а можно просто дать. С меня не убудет, но зачем, если я так не хочу? Мне так не интересно. Он даже не старался сделать вид, что интересует его не только секс. Я не претендую на руку и сердце, но прийти к мужику в номер, потрахаться и свалить – не моё.

– Потрахаться. Фу. Слово-то какое, – Анюта в своем репертуаре. Она человек очень чистый.

– Самое подходящее в данном случае. Как это можно по-другому назвать? Любовью иначе занимаются. – Ну всё, Аня краснеет. Ожидаемо.

– Тоже мне специалист нашлась тут. У меня и то опыта побольше будет, —произносит с настолько важным видом, что можно упасть. Губы поджимает. – И практика была не так давно, как у некоторых, – к концу своей речи она всё же начинает хохотать.

– Ни дать, ни взять, бывалые! – перегибаюсь через бортик дивана и тянусь за бананами. – Практикуйся, блин, – протягиваю ей один со смешком.

– Какая же чудо вещь – твоя радионяня. Я бы, честное слово, оставляла открытыми двери в обе квартиры, чтоб слышать Аришу, вдруг что. – Легкость характера и умение быстро сменить тему – одни из лучших черт Ани, хотя таковых и без того много.

– Раиса Сергеевна сказала бы тебе спасибо за это: просто стоять под дверью в тамбуре и все знать. Благодать. А так что? Стакан с собой носить, а может, и что-то современнее.

– Думаешь, слушает?

– Надеюсь, что нет, но в случае чего, могу подыграть. Постонать, – последнее слово произношу с придыханием. Подмигиваю подруге.

– Дурочка, – резюмирует Аня, смеясь.

Свою излюбленную фразу о том, что поспать – это мое любимое и единственное хобби, я вспоминаю чаще всего утром, когда не могу продрать глаза. Хотя… могу, но… не хочу. Просыпаюсь, как всегда, без пятнадцати шесть, встать всегда тяжелее.

А всё потому, что в полночь я вспомнила о маковом рулете. Часто нормальные люди в полночь ставят дрожжевое тесто подниматься? У меня вот бывает.

О моем утреннем настроении, думаю, не стоит говорить. Пока готовлю завтрак, в голову приходят мысли о Гайворонском, вернее, слова Ани о том, что стоило попробовать. Понимаю, что бред, и все равно думаю.

После переезда на юг моя жизнь выровнялась. Количество эмоциональных всплесков минимизировано. Кто-то скажет: скучно, но я так долго к этому стремилась, и стоило это для меня слишком дорого. Большинство коллег, которые пекутся о моей личной жизни, не верят, что я не испытываю ноющего чувства одиночества. Удивительно, конечно, но факт – я не страдаю, мне не больно от того, что у меня нет мужчины. Может быть, во мне слишком много равнодушия?

Из мыслей меня на землю опускает Егор – причем в прямом смысле. Разбегается и запрыгивает мне на спину, обвивая шею руками, а бедра ногами:

– Я почувствовал мечту и проснулся! – весело сообщает мне в ухо. – Прихожу, а она вот – мечта моя, – облизывается и указывает одной рукой на рулеты, за меня при этом держится слабо.

– Не знала, что обезьянки мечтают о маковых рулетах, – отвечаю, придерживая мелкого за ноги. – Доброе утро, зайкин.

– Доброе утро, самая лучшая мамочка! – почти что кричит, тянется и целует куда-то в скулу.

– Ты наглый подхалим, – смеюсь: его непосредственность не может не трогать.

Сын обнимает крепче, хватка мертвая:

– Нет, правда, самая-самая. Люблю тебя и всегда буду жить с тобой!

– Вот уж обрадовал. Я тебя тоже люблю, но «всегда» это слишком, родной, даже для меня, – наклоняюсь, усаживая сына на стул.

– Но лет-то десять можно еще? – интересуется серьезно, в глазах паника мелькает, словно я скажу: всё, мальчик, иди собирай свои вещи.

– Десять – нужно.

В дверь стучат, Егор несется открывать, резво спрыгнув со стула. Мы оба знаем, кто к нам пожаловал.

– Сумасшедшая, – выносит вердикт Аня, как только заходит на кухню. – Я от тебя ушла почти в полночь, тестом и не пахло.

– Бессонница, – отмахиваюсь. Не считаю это чем-то сверхъестественным. – Кашу сварила. Покушайте сами, я не успеваю, – обнимаю подругу и иду собираться.

Все положенные объятья, и даже больше, я получаю от рук сына, Ани, Ариши и Лены. Настроение реально улучшается: много обнимашек не бывает.

Плюс маленьких городов – все под рукой, доступно в ходе пешей прогулки. Сказать, что слишком скучаю по Питеру, не могу. Разве что культурная часть жизни уступает: при всем желании взять и сходить на концерт или в театр сложно, но идти вдоль набережной у моря на работу по хорошей погоде, пусть и без солнца, доступно далеко не в каждом городе. Хорошее настроение чуть-чуть начинает улетучиваться в холле, как только прохожу пост охраны. Все четыре года работы меня поражает объем излучаемой моими коллегами значимости. Может, конечно, это я, и сидящие со мной в одном кабинете девчонки проще к этому относятся, но, идя по коридору, можно словить надменный или, как минимум, снисходительный взгляд коллег. Каждый раз думаю о том, что не хотела бы быть проверяемым лицом, в Питере почему-то было проще. Вопросы решались гораздо быстрее, зачастую с первого раза.

Глава 4

Совещание затягивается. Его информативность сокращается с бешеной скоростью. Децибелы возрастают, еще немного и станет неприлично громко. Единственный плюс таких моментов – занимайся, чем хочешь.

Вот я и занимаюсь. Продумываю вопросы для допроса, очень важно не давить излишне: как показывает практика, в дружественной атмосфере люди более разговорчивы. Даже сами того не замечая.

– Ия Игоревна, а что вы скажете? – Станислав Валентинович, заместитель начальника, курирующий мое направление, откидывается в кресле и впивается серьезным взглядом в моё лицо.

Все замолкают. Полагаю, причина в их удивлении. Совещание проходит по теме, которая не касается совершенно ни меня, ни начальника моего отдела, ни отдела в целом. Я тут, как и все заместители начальников отделов, для мебели.

– Или, может, вообще не слушали, о чем мы говорим? У вас, как всегда, есть дела поважнее?

«Да, блин, есть!» – огрызаюсь, правда, только мысленно.

– Если бы согласиями занимался мой отдел, то больший упор сделали на официальные информационные письма, с формами и разъяснениями. Отправка одного письма на предприятие с численностью сотрудников свыше ста человек, например, не так энергозатратна, как личный обзвон физических лиц. Лично меня бы, как минимум, удивил звонок от сотрудников структур с непонятными мне просьбами. Но письма уже направлены, скорее всего, – знаю, что нет, однако это не мешает «шлангом прикинуться». – Столько месяцев уже служба занимается информированием.

Лицо зама то ли бледнеет, то ли сереет. Ну и ладно.

Заходя в кабинет, откидываюсь на своё, надо сказать, новое кресло. Остается только поражаться тому, как быстро нашлось, хотя до этого заявка висела несколько месяцев. Может, и столы заменят, если сломать?

«Мечтай, конечно, Июшка, дальше, что тебе еще остается».

– Вы долго, – констатирует Таня. – Опять балаган?

Совещания зачастую затягиваются. Никто из руководства не хочет на себя брать ответственность за введение новых методов работы.

– Естественно, – даю себе минуту отойти от шума. – Сейчас шла по коридору – Сережу встретила. Забыла, как здороваются днем. Начала говорить «доброе утро» и поняла, что уже не оно, а слово «день» не могла вспомнить. Хорошо, он первый поздоровался, а я подхватила, – мне определенно смешно.

Девчонки же напрягаются.

– Опять голова? – в голосе Тани звучит беспокойство, оно и во взгляде.

– Да ну брось, просто я очень «люблю» совещания. Заряжаюсь от них.

Выпрямляюсь в кресле, есть желание или нет – работать придется. Как только тянусь к клавиатуре, раздается звонок по внутреннему.

– Здравствуйте, Станислав Валентинович, – жаль, не очень рада вас слышать.

Бодро здороваюсь, как будто мы не виделись вот только что.

– Ия, зайди. – Быть не в духе – его обычное состояние, несмотря на это, каждый раз меня напрягает пропускать этот негатив через себя. – Сейчас же.

Прохожу через приемную и сразу открываю дверь в его кабинет. Стучать нельзя. Начальник параллельного отдела, одна из немногих, кто дает дельные советы, она в свое время мне подсказала, как и к кому заходить, кто любит предварительное оповещение, а кто нет. Большинство остальных просто бы ждали, когда же на меня наорут.

Высшее руководство, как и Станислав Валентинович, не любят, когда стучат, два других зама, наоборот, беленятся, если без стука войти. Запомнить это могут не все, как и спокойно разговаривать, поэтому копилка слухов регулярно пополняется новыми историями.

– Ты быстро, Ия, – Станислав откладывает телефон и снова смотрит своим излюбленным взглядом «прожгу дыру». – Присаживайся. Хотел обсудить «ДЭПОВ» твоих.

Одной мне не известен тот момент, когда они моими стали. Я просто инспектор, проверку проводящий, личной выгоды никакой. Притяжательные местоимения в рабочих моментах неуместны, от слова «совсем».

– Давайте обсудим, – стараюсь говорить не слишком флегматично.

Я же вроде как заинтересована в качестве проверки, но эти сборы проходят каждый день, и сказать, что я устала, ничего не сказать. Всё то, что мне советуют, давно не только сделано, но и результаты получены.

– За документами спустишься?

– Я все помню. Все одиннадцать контрагентов – как родные.

– Удивительно. – Он так часто произносит это слово, иногда мне кажется, что специально.

О моей травме головы и последствиях в виде проблем с памятью всем известно. Спасибо начальнику отдела кадров: понятия личной информации у него нет.

– Станислав Валентинович, проект вы уже успели изучить. В плане доказательной базы там все ровно, с аудитом – согласовано. Для меня вопрос стоял только в одном: стоит ли оно того – на полную катушку. Мою точку зрения знаете, лучше со ста по десять миллионов, чем с одного миллиард. Это много. Не только для города, но и для региона в целом. За то время, пока по всем судам с ними протащимся, а там будет и Верховный, уверена, мы бы успели поработать со множеством других налогоплательщиков. А так, – пожимаю плечами. Вопрос не моего уровня, пусть сами решают. – Я не сторонник процедуры банкротства. Янсон дал ясно понять, что они не потянут, но раз вы уверены, что игра стоит свеч… – руки умыть остается.

Не только у нас. Вся система функционирует с нареканиями. Найти крайнего и спустить на него всех собак – это по-нашему.

– Этих так просто не обанкротить, – отмахивается, будто говорю сущую глупость. – Заплатят. Ты как маленькая. Неужели масштабов не понимаешь?

– Если честно, мне все равно. Что касается деятельности организации, судя по тому, что я вижу по документам, сумма значительна, а что касается учредителей… – медлю, потому что перед глазами выразительный взгляд Гайворонского мелькает, меня немного передёргивает: не привыкла я о чужих мужчинах столько думать, а он явно в мыслях моих поселился. – Их финансовое положение меня не касается.

– Тогда я тебе скажу: суммы там даже на счетах занебесные, – уровень злости в крови Юрьева явно возрос, лицо вмиг покраснело.

«Это зависть так проявляется?»

– Гайворонскому даже субсидиарную не предъявить, а Янсон, – говорим об очевидных вещах, мне так жалко времени! – Вы все знаете сами. Наше сложное, – говорю о «сложном» расхождении на НДС, внутренний рабочий момент. Как объяснить обычному человеку, почему неподтвержденный вычет в размере ста миллионов может быть просто расхождением, а такая же ситуация в шесть миллионов – «сложное» расхождение, я не знаю. Надо просто принять. – Можно бы было даже за счет дебиторки взыскать, и все бы работали. Тысяча рабочих мест. Как хорошо, что решение принимала не только я, – произношу с облегчением, как можно добрее улыбаюсь.

Юрьев качает головой:

– Тебя, если что, это не спасет! – рявкает.

«Вас тоже, дорогое моё руководство».

– В этом точно не сомневаюсь. Можно уже идти? – спрашиваю, сама уже поднимаюсь на ноги.

Социафоб во мне просыпается, даже глазки открыл. До того компания неприятная.

– Скинь мне актуальную аналитическую, в обед ознакомлюсь. Иди.

Глава 5

Страх сковывает тело и разум сквозь сон. Практически сразу после пробуждения начинаю осознавать: это не реальность была, но полностью успокоиться не получается. Потому что это не плод фантазии, а воспоминания. Онемение пальцев и боль в ладонях отрезвляют – немного.

Способ успокоиться мне известен только один.

Путь до спальни Егора преодолеваю за считанные секунды. Кому расскажи – засмеют. Не ребенок приходит к маме, когда ночью становится страшно, а наоборот.

Благо Егор относит к этому снисходительно, ему даже нравится чувствовать, что он меня защищает, пусть и от самой себя.

Панические атаки прекратились сразу же после переезда. Но в те моменты, когда я слишком устаю морально, снятся кошмары. Полагаю, моя нервная система не справляется.

Отпускать из головы рабочие моменты в стенах дома у меня выходит не всегда, точнее вовсе нечасто. По квартире то тут, то там можно найти заметки, которые я записываю, как только что-то полезное приходит в голову.

Особенно часто умные мысли приходят перед сном. Или накручиваю себя по той или иной рабочей ситуации непонятно зачем. Слишком увлекающаяся натура, при этом работа – основное моё увлечение. Когда приближается точка кипения, наступает «бум». Мозг решает перезагрузить систему, а самый действенный способ избавиться от ненужных переживаний и страхов – заменить их другими, более сильными и значимыми. Что – что, а расставлять приоритеты меня жизнь научила.

Тихонько приземляюсь рядом с Егором, аккуратно обнимаю его со спины. Он тут же реагирует: поворачивается, закидывает на меня ногу, находит руку своей и начинает гладить.

Скажете, тяжело уснуть, когда тебя по одному и тому же месту поглаживают? Я усну, за милую душу. Хотя пару лет назад это была одной из причин, почему сын стал спать отдельно: его поглаживания зачастую переходят в почесывания, да такие яростные – кожа может слезть. Сейчас даже это не остановит.

***

– Ты опять грозы испугалась? – Утром слышу над ухом довольный голос сына, ну точно – горд собой! Когда он впервые обнаружил меня утром в своей постели, шел дождь. Решил: «мама боится!». Я причин для переубеждения не нашла, версия рабочая. – Доброе утро, мам. – Гор целует в щеку и обнимает за шею.

За эти нежные ощущения я готова душу продать.

– Да, заюшкин. Опять испугалась, – обнимаю в ответ. – Доброе утро, мой спокойный сон.

– Всегда приходи! Можешь и светильник включать, если очень страшно. Или меня разбуди.

Где вот я найду такого заботливого мужчину ещё? Особенно если не ищу.

– Достаточно тебя обнять и засыпаю без страха, родной. Поразительно действуешь.

– Арина тоже говорит, что со мною не страшно, – не часто он бывает таким довольным с утра.

– Видишь, вдвоем с Аришей мы точно не можем ошибаться. Это значит – ты надежный.

– Надежный… – Егор задумывается, будто прикидывает, хочется ли ему быть надежным или не стоит.

– Одно из самых главных качеств мужчины, – подмигиваю сыну, поднимаясь с кровати. – Что будем на завтрак?

– Давай кашу, надо же еще и сильным быть, – ну точно, что-то прикидывает себе там.

Сегодня суббота, но мне надо на работу, и хотя Аня может побыть с обоими детьми дома, Гор напрашивается со мной.

Знаю прекрасно: в его присутствии проторчать там придется, как минимум, на пару часов дольше. Как ни крути, ребенок не сидит на месте, даже если старается: шило мешает. Но отказать не могу, тем более после сегодняшней ночи, да и просто не часто имею возможность побыть с сыном.

То, что я пришла не одна, спустя полчаса узнают все присутствующие в выходной день на работе коллеги, и отнюдь не потому, что об этом рассказали наши не в меру болтливые охранники. Сидеть на месте и Егор – это … так не бывает.

К моменту, когда я освобождаюсь, он по третьему разу заканчивает одаривать коллег конфетами и оригами в виде цветов собственноручной работы. Надо отдать должное, если бы не этот джентльмен, любили бы меня тут еще меньше. А так сочувствуют бедному парню, которому приходится сидеть взаперти из-за полоумной, но трудолюбивой, мамашки.

Свободный остаток дня мы проводим в парке. Тучи рассеялись, редкие лучики подсушили тропинки и лавочки. К прогулке располагает всё.

До кафе добираемся донельзя уставшие и такие же счастливые. Егор отказывается от десерта, и мне строго настрого запрещает есть сладкое. Всё бы ничего, но из нас двоих, сладкоежка только он. Стратегические запасы шоколадной пасты и конфет от него прятать приходится. Его настрой настораживает, однако учитывая цены на детские пломбы, мне надо только радоваться.

– Посиди здесь, – бросает мне невзначай, когда мы проходим мимо лавочки по дороге домой.

Ещё интереснее. Гор направляется к киоску с мороженным, наблюдаю за ним неотрывно, спустя пару минут он, светясь как лампочка, несет в обеих руках по мороженному. Иногда кажется, дети такими в шесть не бывают, но мне повезло.

– Когда мы с Аней гуляли, я спросил, сколько стоит твое любимое. Хотел угостить сам, – протягивает мне один из рожков.

Сказать, что я тронута, ничего не сказать. Тянусь и прижимаю сына к себе. На глаза слезы наворачиваются.

– Спасибо, мой мальчик. Я оценила.

– Спасибо, что научила считать десятками, – произносит серьезно.

Последняя капля: поджимаю губу и стараюсь не расплакаться.

В такие моменты понимаю: отдача от Егора имеет наивысшую степень. Сколько бы я с ним не носилась, он все равно растет самостоятельным и не боится проявлять заботу к окружающим, и что еще важнее, знает, как это сделать.

– Хочешь, завтра пельменей налепим? – предлагаю заняться одним из любимейших воскресных дел.

– Я из теста налеплю космонавтов! – Егор забывает про мороженное, подпрыгивает на месте.

– Договорились, завтра в меню пельмени и вареные космонавты со сметаной.

Гор корчит мордашку и облизывается, тянет язык высоко к носу.

Глава 6

Убеждаю себя: несмотря ни на что, жизнь замечательна. Это всего лишь работа, не самое главное в жизни.

Вывести меня из себя – занятие, отнимающее большое количество времени, но увлекающиеся личности встречаются. Всё происходящее вокруг моей проверки походит на цирк, но самое интересное ещё впереди. Если не на чужих, то на своих ошибках я точно учусь, поэтому настраиваю себя: что-то пойдет не так, сразу уйду.

Такие мысли не радуют, но нервная система дороже.

– Девочки, на завтрашний вечер ничего не планируйте! – громко вещает Катя с порога нашего кабинета. – Мы давно не собирались вместе, поэтому, обсудив, решили завтра сходить в «Кинзу», естественно с вами, – обводит взглядом всех «постояльцев» нашего кабинета, а именно меня, Таню и Юлю.

– Естественно, – киваю, усмехаясь.

Они обсудили. Иногда очень хочется, чтоб кто-то принимал решения за тебя, так сказать, разгрузил. Тот ли это случай?

– А вы не подумали, что у нас уже могут быть планы? – Юля нечасто, очень аккуратно, но все же показывает зубки свои.

– Юль, пусть твой муж с детьми посидит один вечер. Не переломится же. – У Кати детей нет пока что, и, судя по всему, она не особо понимает, как работает «система» с их появлением. —Июш, ты же оставишь на вечер Егора?

Киваю, прикрывая на секунду глаза. Знак моего полного согласия. Спорить, мол, завтра не самый удачный для посиделок день, не хочу. Да и с возрастом все они «не очень удачные», чего уж там.

– Ну, раз даже Ия идет, то все остальные точно должны, – резюмирует Лена, входя в кабинет, как всегда, с улыбкой. Прекрасно знаю, что и это они обсудили, не обижаюсь.

Недавно Карина сболтнула лишнего, и стало понятно: их волнует, что у меня никого нет, очень переживают за мое «женское здоровье». Закончилась та ее речь словами: «Мы так, обсудили немного, ты же не злишься?» Было б на что, куклу Вуду не делают – и на том спасибо.

Я устроилась работать сюда через пару лет после основной массы девчонок. Некоторые не верят в то, что стать заместителем начальника отдела можно и без интима.

«Тоже мне великая должность».

– Надеюсь, что не будет как в прошлый раз, – посмеивается Таня после ухода девочек, у Юли вид становится немного растерянным, поэтому коллеге приходится продолжить. – Тем летом мы примерно так же собирались местный день налоговой праздновать. Началось всё с того, что мы с Ией в «Астэрию» собирались, и как-то слишком живо, видимо, обсуждали. Они, – кивает в сторону двери, где Катя с Леной стояли. – С нами захотели. Ия столик забронировала на всех, а по итогу они забыли, не смогли, передумали. Прекрасно вдвоем посидели, – подытоживает довольно.

– Мы вдвоем всегда прекрасно сидим, – улыбаюсь в ответ.

Истинная правда.

– Вечно вы хвастаетесь, – укоряет нас Юля в шутку.

– О да, повод весомый. Ходим так часто, – нам с Таней становится смешно. – Раз в квартал, – прикидываю в уме.

– Если год високосный, – добавляет хохотуняша моя. Вздыхаем на пару. – Ты же точно пойдешь? – смотрит так, что соскочить не осмелюсь.

– Я согласилась, – подтверждаю, следом погружаясь в работу.

– А завтра окажется: до ночи не сможешь с работой расстаться. – Знаю, куда она клонит, работаю над этим, но не всегда получается.

– Приду раньше всех, обещаю.

– Так все уйдут пораньше, тихонько. Из дома поедут. А тебе только дорогу перейти, – намекает на моё занудство и излишнюю увлечённость работой.

«Кинза» как раз напротив налоговой. Зачем мне домой ехать?

– Работай уже, акцизы не ждут, – бросаю взгляд на огромные стопки сшитых документов, которые лежат на ее столе. – Так увлекательно, я даже завидую. Но себе не заберу, – быстро добавляю. На что Таня смеется.

В обед она отключает наши телефоны и выключает свет в кабинете. Благо, запереть дверь я не дала. Теперь девочки выцыганили мою цепочку и развлекаются, гадая, какое количество детей их ждет. Странное развлечение, на мой взгляд. Особенно учитывая, что у Тани – трое, у Юли – двое, и обе утверждают, что больше рожать не хотят.

– Ийка, давай руку, – тянется ко мне Юля.

Я, наоборот, дальше одергиваю. Да сейчас!

– Ха-ха. Мне одного за глаза. Сейчас нагадаешь – я потом спать не смогу.

– Да не ломайся, шутим же.

Юля с несвойственной ей решимостью обхватывает мою ладонь своею, производит непонятные для меня действа. Цепочка с утяжелением в виде кольца – тоже моего – движется из стороны в сторону и замирает. У них она описывала разные фигуры. Девочки переглядываются.

– Давай еще раз, – командует Таня.

Я наблюдаю молча.

– Ну как так? – возмущенно произносит Юля. – Ей нужен ещё хоть один малыш! – заявляет она Тане, та в ответ кивает.

– Очень интересно, – усмехаюсь. – Очень неясно.

– У нас показало всё правильно, у меня две девочки, у Тани девочки и мальчик. А у тебя один мальчик, и всё! Но так быть не должно. Надо найти тебе мужа, потом ещё раз проверить, – выносит она вердикт. Хладнокровно.

– Ну, если надо… – звучит очень смешно, говорят ведь с серьезными лицами. – Как найдёте, зовите, где меня найти, вы знаете.

– Ты чего ржешь? Егору одному скучно!

– Вот вы спрятались! Найти вас не можем, – к нам заходит Олеся, вся на эмоциях.

– Так мы у себя, – отмахивается Таня, на корню пресекая любую возможность тему развить. – Обед, – указывает на телефон.

– К Ие пришли, – Олеся отходит в сторону, пропуская в кабинет молодого человека с корзиной в руках. Монитор Юли мне закрывает обзор, но я и так понимаю, что именно там принесли.

– Телия Ия? – интересуется парень.

Видя мой кивок, протягивает бумаги, прося расписаться.

– Не хотели пропускать. Охрана сегодня противная. Я разве донесу сама тяжесть такую?! – взмахивает Олеся ресницами грустно. – Девушка слабая, – хлопает глазами, глядя на курьера.

«Да, Ия, а ты и до дома сама донесёшь».

Рассматриваю корзину, с одной стороны очаровательный букет роз и эустом, с другой —аккуратно запакован набор с клубникой, малиной, ежевикой и персиками. Интерес на тему «от кого?» возрастает. Хотелось бы знать, ведь подарки не от всех могу принимать. И немножко женского любопытства.

– Это тоже не знаешь от кого? – Олеся лукаво прищуривается, на лице хитренькая ухмылочка. – Ты от нас кого-то скрываешь, это точно, – пальчиком мне грозит.

– Самой интересно, – отвечаю, не прекращая рассматривать содержимое. Должна же быть открытка?!

– Июш, что-то случилось? – Олеся наклоняется ближе, вглядывается мне в глаза, я не понимаю, поэтому молчу, сделав удивленный вид.

– Ты какая-то загруженная, то ли грустная, то ли равнодушная. Я бы до потолка прыгала. А ты вот сидишь. Он тебя обидел? Извиняется?

Опять двадцать пять. Надо больше эмоций излучать, а я не умею или не хочу. Слишком много для меня тоже плохо.

– Лисюш, со мной все в порядке. Я правда не знаю, кто даритель. А это, – обвожу ладонью вокруг лица, – стандартные настройки, ничего не поделать, – то, насколько я устала, никому знать не надо.

Глава 7

Как и обещала девчонкам, пришла раньше всех. Теперь сижу и жду остальных – за зарезервированным мною с утра столиком. Атмосфера приятная, думаю не о работе, а о том, как вчера был доволен подарком Егор. Ужин у нас проходил в его кровати с тарелкой ягод, при участии его любимого «Щенячьего патруля».

Мысли контролирую, ведь стоит только расслабиться и я уже думаю не о том, как было вкусно, а о том, кто это мог подарить цветы. О том, кого бы я хотела видеть в качестве дарителя. Вариант только один.

Я настолько увлеклась мыслями, что даже не заметила, как ко мне подошли, и только подняв голову и уже открывая рот, поняла, что его лучше захлопнуть.

«Хотела? Смотри. Он близко»

– Добрый вечер, Ия Игоревна, – в кресло, стоящее напротив моего, усаживается без приглашения не кто иной, как Гайворонский Макар Викторович.

– Здравствуйте, Макар Викторович, – надеюсь, по мне незаметна моя неоднозначная реакция. Взрослая девочка, а мозгов всё так же нет.

– Вы и одна… удивительно, – отчетливо слышу в его голосе иронию, но причины для неё не вижу.

– Скоро коллеги должны подойти.

«Ия, не нервничай, пояснять и оправдываться причин нет».

Гайворонский качает головой, мол, «да-да, понимаю», но сидеть продолжает и уходить явно не собирается.

– Макар Викторович, если Вы по «ДЭП», то …

Гайворонский делает осекающий знак рукой, и я замолкаю.

– Ия, абсолютно не интересно, что там с проверкой. Я тут не по этому поводу.

Судорожно вздыхаю, благо спазм сводит только легкие, руки остаются расслабленными.

Отвлекает появление официантов: обращаю на них внимание только потому, что заказ я ещё не делала.

Вопросы мужчине не задаю, и так понятно, откуда ноги растут.

Взгляд цепляется за Гайворонского. На него смотреть хочется. Никогда в моем окружении не было людей с настолько сильной энергетикой: одного взгляда достаточно, чтобы понять степень его самоуверенности. Взгляд, движения рук, поза – всё свидетельствует о том, что мужчина знает, чего хочет, и как это получить тоже знает.

Не чета мне, боящейся: по лестнице пройти спокойно не могу, боюсь излишне волноваться перед сном, чтоб потом утром безудержно страшно не было, да и ещё много чего боюсь.

– Ия, давай поговорим, заодно поужинаем. День был очень насыщенным, думаю, у тебя тоже.

Смотрю неотрывно за тем, как он рукава рубашки закатывает. Вены на руках, это что-то.

«Боже, дыши».

– Макар Викторович, – говорю уже строже. – За исключением вопросов, касающихся проверки, больше нам говорить не о чем.

– Я так не думаю, – легко произносит, его мои барахтанья не задевают. – Ты мясо ешь?

Понимаю, что зависаю.

«Очнись, блин».

Этот человек тебе потрахаться предложил в первый день знакомства, скучно ему было, сейчас, видимо, тоже. А ты сидишь тут и тупишь. Согласись еще, блин.

– Чего вы хотите?

– Тебя, – отвечает, глядя в глаза. У меня сердце долбит о грудную клетку, хочет пробить. Не вздохнуть. – Я уже говорил, возможно, тогда вышло грубовато. Мне жаль. Давай компенсирую за причинённое расстройство, заодно и подтолкну к верному решению, а то затянулось у нас. Чего бы ты хотела?

– Хочу, чтобы вы ушли, – звучит убого, сама понимаю, но это его «у нас» взрывает мой мозг до ярких искр.

– Извини, никак не получится. Ужинаю, – глазами указывает на стол. – Все чего-то хотят: тачки, путешествия, украшения. Что любишь ты? Может, квартиру? Выбирай всё, что хочешь. В пределах разумного.

Его серьезный тон заставляет меня включиться в игру. Во всяком случае, я так воспринимаю происходящее.

– В пределах разумного, это сколько? – мне становится интересно, сколько нынче можно заработать на …проституции? А то почти четвертый десяток словила, а таких мелочей не знаю.

– Ну-у-у… – Макар Викторович искривляет губы и делает вид, что задумывается. —Думаю, с миллионами двадцатью я готов расстаться.

Я на какое-то мгновение теряюсь.

«Он же шутит?»

Взаправду так не бывает, со мной так точно. Но всё, что я знаю об этом человеке, свидетельствует об обратном, такие люди о деньгах не шутят.

«Поздравляю! Тебя только что продажной назвали».

Грайворонский откидывается на спинку кресла, начинает разглядывать меня, самым что ни на есть похабным образом. В первое мгновение чувствую неловкость, опускаю глаза, рассматриваю стол.

Мне тяжело удерживать зрительный контакт, что именно послужило этому причиной: полученная травма головы или постоянное нервное напряжение – я не знаю, но факт остаётся фактом.

Страшно представить, как это выглядит со стороны. А о последствиях вообще не хочется думать. Секс ради секса никогда не интересовал, а учитывая мои особенности, может послужить катализатором.

«Ия, вы просто беседуете, а ты уже нервничаешь, куда тебе дальше продолжать такое общение?»

Беру с соседнего места полотенце и протягиваю его визави.

Макар Викторович слегка приподнимает брови, немного прищуриваясь, и, как мне кажется, наклоняет голову вправо, едва заметно. Насколько я успела его изучить, все окружающие тут же понимают: пора начать говорить, а лучше раскаиваться. Но я молчу.

– У меня уже есть, Ия, – нехотя произносит.

– Судя по тому, что я вижу, одного Вам будет недостаточно.

Всё происходящее жутко меня нервирует, но я держусь, говорить ровно пытаюсь. Гайворонский улавливает мой намек, забирает полотенце и накрывает им брюки – вторым слоем.

– Ты права, стояк становится заметен, – как ни в чем не бывало произносит он, а мне бы под землю провалиться, да поскорее.

Хочется закричать: я имела в виду, что вот-вот и слюни потекут, но понимаю, как глупо это будет выглядеть.

Из мыслей меня снова вырывает официант.

«Как же стыдно!»

Остается только мечтать и надеяться: вдруг он не услышал последнюю фразу. Жалею, что не сделала полноценный заказ, был бы повод не продолжать разговор.

– Ия, ты же понимаешь, я серьёзно настроен. У меня нет времени бегать за кем-либо, в том числе за тобой. Моя платежеспособность тебе известна, как никому другому. Остается только согласиться, – Гайворонский выпрямляется, берет приборы и начинает резать мясо.

Который раз обращаю внимание на его кисти рук. Широкие ладони, длинные пальцы, овальной формы ногтевые пластины ухожены. Идеальные. Они от слов неприятных даже отвлекают.

– Уже говорила, ну так уж и быть, повторю: я не согласна. Найдите новый «объект». Мне неинтересно.

– А я уже говорил, что не хочу искать никого другого. Думаешь, я всем предлагаю?

– Не знаю и знать не хочу, – говорю искренне. – Мне совершенно всё равно, какие забавы в вашем кругу предпочитают. Лично для меня, приобретение людей чуждо.

– О, забавы поистине разнообразны, но знаешь, удовольствия и тем более удовлетворения они не приносят, лет пять уже точно, – как ни в чём не бывало произносит. – Можно спустить сколько угодно бабла, а отдачи ноль. Хочется эмоций. – Выгладит так, словно он со мной горестями своими делится.

– Покупка людей их дает? Не проще пойти по известному пути? Не мне вас учить, где искать тех, кого можно купить «не бегая», – чувствую, что начинаю заводиться.

Надо держать себя в руках, я же умею.

– Не передергивай. Проституция, о которой ты говоришь, это когда с многими за деньги, на поток дело поставлено. Тут иначе. Я собственник, и пока ты будешь моей, никаких других. Только моя, – объясняет как глупой малолетке. – Квартиру можешь считать приятным бонусом.

Меня передергивает.

– Если мне придется спать с вами за приятные бонусы, то это ничто иное, как проституция. Я с вами сплю – вы мне подарки.

– Не если, а точно придется. Всё-таки не о благотворительности говорим, а о взаимовыгодных отношениях. Я хочу тебя и этого не скрываю. И перестань уже выкать, мы не у тебя на работе находимся, – его, кажется, ничего смутить не может.

– С вами бы я предпочла общаться исключительно в рабочих стенах. Сюда я пришла не с вами ужинать, – смотрю на часы. Что за дурацкая привычка приходить раньше всех? Задержись я, и этого неприятного разговора можно было бы избежать. – Я вас очень прошу, давайте закроем данную тему раз и навсегда. Вы предложили – я отказалась. Если вас будут интересовать детали проверки, наш рабочий телефон вам известен, также он указан во всех направляемых мною требованиях и на сайте службы. На этом наш разговор стоит закончить. У меня нет желания слушать сплетни о том, как я ужинаю с представителями проверяемой мною организации, на результатах рассмотрения материалов проверки это может сказаться негативно, – начинаю подниматься с кресла, увидев подруг, входящих в зал.

Пожалуйста, пусть они не узнают Гайворонского в приглушенном освящении зала.

– Мне плевать на результаты проверки, Ия. Можем хоть завтра оплатить всё. Тогда согласишься? – произносит он вполне серьёзно.

Да что же это такое!

Хочу, ужасно хочу, потому что сил уже нет: все их вытянули из меня этой проверкой, но не спать же с этим козлом из-за поступлений в бюджет. Это ещё извращенней, чем ради подарков.

Как только до меня доходит абсурд собственных мыслей, прыскаю нервно. Со стороны посмотреть – дура дурой.

– Всего доброго, Макар Викторович, – хватаю сумочку и быстрым шагом направляюсь к пришедшим коллегам.

Глава 8

Ловлю девочек недалеко от двери, еще б немного и официант проводил их за наш стол, это было бы слишком.

– Можно нам другой стол? Тот, – указываю глазами за свою спину, – оказался занят. И если можно, на террасе.

Парень хлопает глазами, но, к счастью, не произносит то, что я читаю в его взгляде:

– Конечно, пройдемте.

Терраса оказывается полупустой. Выбирая самый зеленый, и, как следствие, самый закрытый от чужих глаз уголок, могу выдохнуть. Но сердце по-прежнему стучит так, будто я от собак или от чаек несколько километров бежала.

Как так вышло, что в моей жизни всё стало неспокойно?!

Как только все усаживаются за стол, Таня с энтузиазмом произносит:

– Это был Гайворонский? Мне не могло показаться: он один тут такой в городе.

– Да, тоже зашел сюда поужинать, – стараюсь говорить как можно беспечнее.

– Так ли случайно? – насмешливо играет мимикой.

– Вот это уж мне неизвестно, – поднимаю ладони вверх. – Так, мы в коем-то веке выбрались вместе поужинать, не хочу говорить работе.

– Так мы и не о ней говорим. То, что у него чисто случайно полно активов оказалось, никак не уменьшает его природных достоинств, – Таня никак не унимается, остальным тоже интересно послушать.

– Откуда тебе о них, об этих достоинствах, может быть известно? – придуриваюсь, стараясь казаться беспечной. – Татьяна Анатольевна, мы чего-то о вас не знаем? А еще замужняя женщина! – вздыхаю игриво.

Таня начинает смеяться, так звонко и беспечно, как умеет только она. Оглядывается по сторонам, берет со стола салфетку и бросает в меня:

– Фух, Тёмы моего, вроде, нет, – наигранно выдыхает. – Я же о тебе забочусь, мы, – обводит взглядом всех собравшихся, – хотим на твоей свадьбе повеселиться, а ты всё не торопишься. Все не такие. Тебе вообще может кто-то понравиться? – смотрит внимательно мне в глаза. – Ну взгляни-то на него, хотя не глядя энергетика чувствуется. Дух вышибает.

Теперь смеяться начинаю я:

– За этого явно не замуж, – смешно, реально смешно, учитывая наш с ним разговор.

– Да хоть просто потрахаться! – Конец, к разговору присоединяется Лена. Моя главная сваха. – Таким вот, как он, – кивает куда-то на вход, – надо давать, а не чмошникам, типа твоего Артура, – помолчав, добавляет. – Мои не лучше, – обидеть меня боится, наверное.

– Всё, прекращайте, я так есть хочу, – пытаюсь хоть как-то их тормознуть. – Давайте заказ сделаем.

– Ты что на работе сидела?

– Всё это время?

– Июш, так нельзя. Ну так-то, ты же ещё молодая.

Ожидаемо девочки принимаются причитать. Две излюбленных темы: «тебе надо мужика» и «ты должна меньше работать».

Кажется, я добилась успеха, и направление мы сменили.

– С работы идти две минуты, а из дома ехать больше получаса, конечно же я решила немного поработать ещё, – видя их недовольные лица, добавляю. – Исключительно чтоб не париться в транспорте, да и погода не летная.

– Ой, не представляю, как вы ездите в этих маршрутках, – милое личико Олеси кривится. – Лично я готова есть только гречку, лишь бы на такси хватало.

Мы с Таней переглядываемся. Все прекрасно знают, в чей огород был камень.

– Да, без машины я б умерла, – соглашается Лена.

Делаю вид, что сосредоточена на меню. А сама мечтаю о том, чтоб девочки больше не вспоминали Гайворонского.

Сама того не желая, Таня подняла опасную для меня тему, но попросить её не вспоминать о нём не могу. На тему других мы беспроблемно шутили, что же с ним не так? Просьба бросится в глаза.

Да-да. Я слишком мнительная.

– Девочки, здесь потрясающий теплый салат с телятиной, всегда его заказываю, когда с Арсеном ужинаем здесь, – произносит Олеся с придыханием. – И фреши просто изумительные. И подача супер.

Пока девочки расспрашивают Лёсика об Арсене, я в третий раз пролистываю всё меню от корки до корки. Не могу сконцентрироваться и выбрать тоже не могу.

– Всё в порядке? – Таня наклоняется ко мне и шепотом спрашивает. – Не обидел тебя? Ты какая-то странная.

– Что? – выныриваю из своих мыслей. – Нет, конечно, нет. Мы парой фраз перекинулись, и вы пришли. Думаешь, он предупредит меня, если решит грохнуть? – Делаю испуганный взгляд.

Пытаюсь как могу перевести все в шутку.

Танюша, как всегда, подхватывает:

– За пол лярда-то? Запросто! И я готова ему помочь в этом, – задумывается, – эдак процентов за двадцать от суммы.

– Вообще-то, там больше, – подогреваю.

– Тогда я сделаю скидку, – довольно улыбается. – Если он сделает мне аналитику по акцизам, конечно.

– Вот она, цена дружбы, – толкаю её легонько в плечо. Единственный человек в коллективе, способный быстро повлиять на моё состояние.

Мы с Таней и Юлей заказываем, как обычно, хачапури. И последующие минут десять удостаиваемся пылкой лекции о вреде сыра, прошедшего термообработку.

– Катюш, кончай, – произношу, откидываясь на спинку кресла. – Мой жирочек меня от блядства защищает, – опускаю руки и взгляд на свой живот.

Девочки дружно смеются, а я поднимаю глаза и натыкаюсь взглядом на улыбающегося Гайворонского.

«Боже, ну как так-то?? Стоило только расслабиться», – настроение резко портится.

Макар Викторович приближается. Здоровается и, берясь за спинку стула, произносит:

– Девушки, с вашего позволения, вклинюсь на пару минут, – естественно ничье позволение ему не требуется, к концу фразы он уже сидит рядом. – Ия Игоревна, только что в панике звонила наша главбух, – наклоняется ближе. – Снова шалите? – произносит тише, но я уверена, все всё слышат. – Вы вызываете бухов повторно? Они уверяют, что уже давали, – усмехается. – Показания.

– Я там всё указала, Макар Викторович. Нужно зафиксировать причину непредставления документов и за одно извещение на получение акта вручить, – стараюсь держаться невозмутимо, но чувствую, что уши горят, все ведь смотрят. Всё как я не люблю.

– Акт? Не припомню, чтоб мы справку об окончании проверки получали, – ему реально нравится эта игра.

– Акт, по 126 статье НК РФ, за непредставление документов в рамках камеральной проверки. Меня игнорируют. Но к выездной это не относится, – тяжело вздыхаю, подытоживая.

– У-у-у, это ж по двести рублей, да за каждый непредставленный документ! – пораженно качает головой. Мне начинает казаться, что он выпил, раньше ведь всегда был серьезен и собран. – Возьмите, – протягивает мне визитку и резко меняет тон, и выражение лица тоже становится серьезным. – Если впредь что-то не направят или трубку не возьмут, к примеру, звоните – я решу. – На автомате забираю, слегка касаясь его пальцев. – Будем вопрос считать решеным, без участия Дениса Сергеевича, – то, как он выделает интонацией имя своего генерального, заставляет подумать, что у них что-то неладное наметилось в общении.

Уходит Гайворонский так же быстро, как и появился, несмотря на старания Лены завязать с ним разговор.

– Обалдеть, – Олеся обхватывает себя руками. – Вот это самцовость от него исходит! Вы почувствовали? У меня мурашки по коже, – вытягивает над столом руки в подтверждение.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что он уже ушел и не слышит снова лишней информации.

– Мужика надо брать в оборот, – в этот момент произносит Лена. – Такой генофонд пропадает. Девчонки из регистрации сказали, что он не женат.

– Такого возьмешь, – смеется Катюша. – Прямо в дыру нашу приехал, чтоб жену себе найти. В Москве-то выбор невелик.

– Ну, ты же к мужу сюда из Питера переехала, – говорит моя Таня.

– Молодо-зелено, – Катя усмехается и тянется к одному из бокалов с вином, которые неизвестно когда на столе появились.

Опять я что ли так сильно отвлеклась?

– У вас все хорошо? – пора уже включаться в разговор.

– Да, но весело уже не так сильно, – Катюнь грустно вздыхает. – «Кристория» открылась уже месяца три как, а мы там так и не были.

– Детка, подожди, это у вас детей еще нет, вот где веселье начнется, – хихикает Таня.

Мне тоже становится смешно, да уж, с рождением сына жизнь разнообразилась мою жизнь: побывала в таких местах, о которых раньше и не задумывалась.

– Мы начинаем планировать, думаю, к концу следующего года будет можно рожать.

Почему я в свои двадцать не была такой сообразительной?

Дальше Кате не дает продолжить рассказ Лена, которая протягивает ко мне руку и говорит:

– Дай его визитку, – определенно не просит.

Смотрю на нее вопросительно, даже зная ее, не ожидала: понимаю, что она не посмотреть на её качество хочет.

– Ты же всё равно ему не будешь звонить, – легко произносит она.

– Не думаю, что он дал мне её для того, чтоб я всем засветила его номер.

– Тебе жалко, если я ему позвоню? Убудет? Мы же подруги, а ты и сама не ам, и другим… – обиженно произносит она.

– Лен, давай не будем, ты прекрасно знаешь, что в вопросах, касающихся работы или повседневной жизни, я помогу всегда. Но это другое, – надеюсь по моему тону понятно, что я не настроена продолжать это рассуждение.

– Лен, ты правда считаешь, что есть смысл звонить? – подключается Катя. – Мужик из форбс, наверное. Ты у нас, конечно, аппетитная, но ты же его старше даже.

Катюша наша: все подумали – я говорю.

Лена теряется, несколько секунд её рот просто остается распахнутым, а звук не идет, надо отдать должное, она быстро собирается:

– Такие мужчины в поле досягаемости встречаются не так часто, дорогая моя, возможно, раз в жизни. Шанс упускать нельзя, – Лена выравнивается, осанка становится максимально идеальной. – А насчет возраста, он не играет роли. Вадим был младше меня на десять лет, и это не мешало ему меня безумно любить.

Катюша начинает открыто смеяться, немного успокоившись, продолжает, а мне совсем не по душе происходящее:

– Ты серьёзно? Вот прямо на полном серьезе сравнила Вадима с Гайворонским? Лен, Вадим даже регулярно не работал.

– У него бизнес, пассивный доход.

– У Гайворонского пассивный доход: если он даже ручки сложит и вообще перестанет работать, накопленных активов его правнукам хватит. А Вадим номера сдавал с удобствами на этаже? Так же?! – понимаю, что приятный вечер отменяется.

– Ну всё, прекращайте. Мы отдохнуть пришли, развеяться, – говорю серьезно. – А атмосфера становится как на работе. Раз. Два. Три. Выдохнули, улыбнулись и расслабились.

На удивление обстановка и правда меняется, даже негатив перестаю ощущать. Хотя, возможно, просто абстрагировалась. Девочки оживленно болтают, я, как обычно, вставляю пару слов только изредка, если мелькает веселенькая тема. Зато коктейли привлекают моё внимание, давно мне не приходились по вкусу, а сейчас прямо – ням. Надеюсь, после двух меня не развезет, потому что, как ни крути, укладывать сына буду я.

Замечаю движение сбоку: Лена меняется местами с Юлей и садится рядом. Смотрит на меня максимально ласково. Если сейчас снова начнет за то, как мне идет моя новая (столетняя) блузка, я не удержусь и скажу что-то эдакое.

– Малышка, ты знаешь, как я тебя люблю, – произносит с придыханием, приторно сладко. – Я очень за тебя переживаю. Тебе нужен мужчина, – поднимает ладонь. – Не спорь, я знаю, что говорю. Поверь тете Лене, опыт бесценен, – её ладонь опускается на тыльную сторону моей, и она начинает поглаживать. А я замираю, надо отдать должное, кожи рук мягче, чем её, я ни у кого не видела, точнее не чувствовала, её приятно касаться. – Егор вырастет, а ты поймешь, что осталась одна. Одиночество – это страшно. Просто поверь.

Накрываю её ладонь своей. Сдавливаю.

– Спасибо, Лен, я ценю заботу, но… – замолкаю на секунду. – Но не всё так просто.

– Всё проще, чем ты думаешь. Просто иногда не стоит отталкивать. Ты думаешь, мы не видим, сколько мужиков на тебя таращатся, вьются вокруг? Дай шанс, хотя бы одному, – заканчивает.

– Да ну брось, когда это было? – понимаю о ком она, долго тогда все обсуждали, мне «на радость». – Четыре года назад? Я была моложе и менее загружена.

– Так разгрузись, ты же сама на себя всё взвалила. Кто тебя просит проявлять инициативу так часто? Тебе за это не доплачивают, я знаю точно. Ты делаешь в разы больше, а получаешь как все, нет, подожди, «старички» на сколько сотен тысяч больше получают, и за что? Не обидно? Остановись и просто живи. Получай удовольствие от жизни, она быстро проходит.

Смотрю на нее и понимаю, что мне очень нравится ее позиция, восторгаюсь такими людьми, а сама так не могу. Им будет, а мне нет, что вспомнить на пенсии.

– Лен, как только в окружении будет подходящий человек, я попробую, обещаю, – улыбка сама собой появляется.

Не знаю, как у неё получается быть такой чуткой стервой? Но, как ни крути, забота подкупает, даже учитывая крутящуюся на задворках сознания мысль, что это не искренне.

Не помню, когда обо мне кто-то последний раз заботился. Об искренности и речи нет, все сто её процентов я получаю от сына. Становится грустно, усталость накатывает. Алкоголь дает о себе знать? С чего бы я так сильно растрогалась?

Смотрю на часы – пора домой. Если застану Егора уже спящим, ещё больше расстроюсь. Моя отдушина.

Вызываю такси и прощаюсь с коллегами, домой едем вместе с Таней.

Всю дорогу ржем со всякой чуши. Только с ней так, не выпей я, было бы стыдно перед таксистом. Пока Таня идет от машины до дома, прошу таксиста подождать: сколько бы лет не прошло, чувство беспокойства за близких людей в темное время суток не проходит.

Домой просто лечу, несмотря на наличие непривычной шпильки, ноги несут легко. Может, и правда стоит начать выпивать…чаще? И настроение улучшится, особенно если поутру пригубить. Отдых явно пошел на пользу, в голове сразу же появились посторонние мысли.

В какой-то момент спотыкаюсь, потому что начинает казаться, что за мной наблюдают. По телу пробегает волна дрожи. Пожалуйста, только бы не Артур, я не выдержу.

Глава 9

Макар

«Придурок. Просто придурок».

Стоило прилагать столько усилий, чтоб в итоге всё равно помешаться на бабе. Сижу и из окна машины тупо смотрю на дверь подъезда.

Ничем не примечательная дверь, хорошо, что хоть свет над нею горит. Сколько уже времени прошло? Час уже точно я тут.

Да ну нах.

Пора заканчивать этот цирк. Знаю же, где она сейчас. А также знаю, что общество своих озабоченных коллег ей приятнее моего.

«Давай Гайворонский, соберись и катись к себе».

Как только рука касается приборной панели, периферийным зрением улавливаю движение. Недалеко от подъезда останавливается такси, из него выпархивает Ия.

Двинулся на старости лет, остается только растечься. Выбравшись из такси, она улыбается.

«Таксист сказал, что-то приятное она и рада стараться».

Злость с головой накрывает.

Внимательно её рассматриваю.

Определенно красивая, смотришь и что-то цепляет, определенно сказать, что именно невозможно. Совокупность. Красивые вьющиеся темно-русые волосы. Сегодня распущены. Длина ниже талии, на работе они у нее собраны, и оценить всю роскошь невозможно. Фигура – если не золотое сечение, то близка к нему. Бедра выразительные, а талию можно обхватить двумя руками.

Блд, похоть взрывает не только яйца, но и мозг. Взгляд соскальзывает на ноги. Охуенные, надо сказать, ноги.

Рассматриваю её жадно, увидь она меня сейчас – снова бы смутилась. Забавная особа, в её-то возрасте смущаться. Обычно к тридцати годам девушки с такой внешностью прекрасно осознают силу своей привлекательности и умело этим пользуются. Ия же теряется. В вопросах, касающихся работы, заткнет любого, но стоит обратить внимание как на женщину, сразу смущается и закрывается. От этого смущать ее хочется снова и снова. Живые эмоции манят.

Пройти ей нужно немного – до подъезда несколько метров, ловлю все движения. Вид сзади заводит, реально, чуть слюни не пустил.

«Возьмите, Макар Викторович, полотенчико, подотритесь».

Воспитанная стерва: хочет выпустить когти, но держится до последнего. Возможно, это профессиональный отпечаток, знает, чего будет стоить её карьере конфликт со мной. Правда не думает о том, как я могу и помочь ей.

В какой-то момент улавливаю, как Ия вздрагивает и резко оглядывается.

Пугается что ли?

Так же быстро возвращается в исходное положение, но не двигается. Только плечи стали выше подниматься. Несколько мгновений и она скрывается в подъезде. А я остаюсь со своими новыми мыслями наедине.

Следующим утром я же не уверен, что выбор курортного городка был сделан верно. Мысли о том, что это судьба, абсурдны. Столько баб за последние двадцать лет было, всех и не помню. Но на одной-единственной я был помешан лишь раз, очень давно. Итог мне не понравился. Проще купить, результат заведомо известен, и, чего это будет стоить, тоже известно.

Можно найти девочку-заиньку, на всё согласную. Хоть нежно, хоть грубо, хоть сверху, хоть снизу, да хоть под водой. Любой каприз. Проблема в том, что это просто тело. Неинтересно. Чем больше денег, тем больше потребность в ярких, острых эмоциях, но парадокс в том, что чем выше возможности, тем меньше вещей, вызывающих интерес. Дожил. Всего сорок два, а просто трахаться уже не заходит.

«Макар, ты как никогда близок к импотенции».

Не позволяю себе сделать запрос о её подноготной, но и известной мне информации достаточно, чтобы понять – обычная, хорошая, раньше бы сказал, скучная девочка, которая просто по малолетству неудачно залетела. Хотя кто я такой, чтобы судить? Сам был на пару лет старше, когда в такой ситуации оказался, только по другую сторону. Ия молодец, оставила парнишке шанс на жизнь, насколько хорошую, не мне судить.

У нее на работе провел пару часов, и того хватило, чтобы понять: ее обсуждают. По глазам ее коллег заметно. Ия же делает вид, что не понимает. Или правда не понимает.

Любая зависимость от посторонних – уязвимость, то есть то, чего я избегаю. Однако отрицать глупо: Ия именно та, кого я хочу.

Глава 10

По пути на работу рассматриваю грузное серое небо. Стоило на нескольких сайтах смотреть прогноз погоды, чтоб по итогу всё равно не взять зонт.

Годы иду – ума не прибавляется.

Беру прядь волос, с левой стороны, и чувствую запах шампуня Егора, справа точно пахнут моим.

«Ия, ты что?! Парень уже взрослый, должен сам засыпать, а не на мамкином плече».

Вздыхаю, ну кому он должен? Да и я получаю самые приятные эмоции за день именно в этот момент. Все знают, как правильно воспитать мужчину, но результат воспитания большинства удручает.

Под свои «весёлые» мысли дохожу до работы достаточно быстро несмотря на то, что пошла по обходному пути, дабы пройтись по набережной и посмотреть на утреннее спокойное море. Должно успокаивать нервы. Должно, но не успокаивает.

Хотите узнать, что такое «пропустить через себя волну негатива»? Побудьте с часок в понедельник утром в бюджетке. Достаточно в уголочке на табуреточке посидеть. Или так только у нас? В Питере всё было иначе, сравнить не могу, потому что тогда сама была другой.

К обеду чувствую, что голова разорвется.

«Ну сколько можно?»

Выпиваю две таблетки обезболивающего и откидываюсь на спинку кресла. Есть двадцать минут на «восстановиться». Остается расслабиться, только громкий шум моего системника не дает это сделать. По словам нашего айтишника Сережи, в такие моменты его надо просто пнуть. Однако тогда возрастает риск, что всё, что нажито непосильным трудом, канет в Лету. Техника на высоте.

– Когда ты соизволила в отпуске отдохнуть, было так тихо, – со вздохом произносит Юля, косясь на моего чудо-юдо товарища.

– Кайф был, да? Еще и комп выключен. Благодать, – произношу, не открывая глаз.

– А ты схватываешь мысль на ходу, – говорит Юля. Девочки дружно хохочут. Им только дай повод.

Всеобщее веселье прерывается звуком открывающейся двери. Верите, еще бы с год назад я на месте подскочила. А сейчас мне всё равно, даже глаза не спешу открывать. По наступившей в кабинете тишине понимаю, что вошел кто-то важный, но мне всё равно. Ещё минут пять и попустит головная боль.

– Ия Игоревна, – слышу голос руководства и разве что не морщусь.

Приходится открыть глаза и выпрямиться. Равнодушным взглядом смотрю на курирующего зама, вроде внешность у него не отталкивающая, а смотреть на него неприятно. Может, головная боль тому виной?

– Я Вас слушаю, Станислав Валентинович.

– Вышла накладка. По встречной проверке нужно провести допросы сотрудников «ДЭПа». Несколько человек было вызвано на одно и тоже время, – перевожу взгляд на дверь и вижу там Гайворонского и Янсона вместе, судя по всему, они также, как и я, несказанно «рады» данной накладке. – Ты же можешь их допросить и разнести протоколы в базу.

Хочу вам сказать, государственные службы не ценят время. Ни своих сотрудников, ни других людей.

– Я-то могу, но… – взглядом показываю на часы, висящие на стене.

Обед у меня.

– Можешь уйти пораньше, – бросает и направляется к двери. Для него вопрос решенный. – У тебя шапки заполнены, процесс не займет много времени.

– Сразу после допросов уйду, – только посмотрите, как я заговорила.

Ух, таблеточки хороши.

Юрьев оборачивается, сжимает челюсть, но молча кивает. Не хочет при посторонних устраивать разборки. Пока он что-то говорит визитерам, нахожу на рабочем столе прошлые протоколы и выгружаю вопросы для новых.

– Добрый день, леди, – Янсон, как всегда, старается всех очаровать, улыбается во все тридцать два. Улыбка на миллион.

– Здравствуйте, – холодно бросает Макар Викторович.

Ещё бы, просил не вызывать больше.

«Поверьте, во мне радости от встречи поменьше будет», – думаю про себя.

Они синхронно ставят стулья поближе к моему столу.

– Это судьба, Ия Игоревна. – Что ж ты такой болтливый? – Теперь я точно в этом уверен.

В ответ сил хватает только улыбнуться. Протягиваю обоим листы ознакомления.

– Мы уже наизусть выучили, – снова живо отзывается. – Хотите проверить? Устроим блиц?!

– Верю вам на слово, но всё же пусть будут, могу в конце прикрепить к вашим экземплярам протоколов, – приходится собраться. От головной боли подташнивает. – Как Вам будет удобно, составим электронно или напишете собственноручно?

Вижу удивленный взгляд Тани.

«Да, дорогая, я хочу быстрее от них избавиться».

Обычно не даю возможности писать от руки.

– Я с большим удовольствием с вами пообщаюсь, Ия… Игоревна, – отзывается Денис Сергеевич. – Вдруг вопрос не пойму. Вы ведь мне поможете?

Гайворонский молчит, по его хмурому виду всем окружающим понятно: он зол. Прослеживаю его взгляд, устремленный мимо меня.

«Оу, таблетки не убрала в ящик, ну сорри, я вас не ждала».

Поворачиваюсь к монитору, начинаю печатать и левой рукой убираю таблетки в ящик, подальше с глаз.

– Макар Викторович, могу вам распечатать протокол, заполните, чтоб время не терять зря, – предлагаю.

«Согласись, твое присутствие давит».

– Я подожду, – произносит холодно. – У меня не слишком разборчивый почерк, разносить проблематично.

– Как скажете, – вот она – забота в мелочах.

Чувствую взгляд Гайворонского всё время, что работаю с Янсоном. В какой-то момент у последнего звонит телефон и, извинившись, он отвечает на звонок.

– Ия Игоревна, дайте мне пару минут и продолжим, – поворачивается к своему руководству и произносит тише. – Ворон, там у Екатеринбурга проблемы, сейчас перезвоню и дам информацию.

Кивок. Даже глазом не повел.

Янсон выходит.

Ворон. Птица. Ну, так не удивительно, что я его боюсь.

– Макар Викторович, можем пока с Вами уточнить детали, и я начну заполнение, по большей части у меня есть информация.

– Смотрите, что у меня есть, – в кабинет врывается Олеся и машет, судя по всему, хот-догами. Обед же. – Они с сыром, как вы любите. Можете не благодарить… – осекается. Умничка, вовремя увидела Гайворонского. Позоримся при мужике, который раз. – Здравствуйте.

Ну что, последует кивок? Да. Гайворонский себе не изменяет.

Улыбаюсь своей проницательности. Олеся раздает девчонкам и подходит ко мне, протягивает, но смотрит на «свидетеля».

– Для вас у меня нет, но, если хотите, могу принести свой. Он у меня в кабинете, – уточняет зачем-то.

– Спасибо, со мной Ия Игоревна поделится в случае необходимости, – после его слов все смотрят на меня, кожа начинает гореть.

– Естественно, – забираю из рук коллеги свой презент и протягиваю наглецу. – Хоть весь.

Гайворонский выглядит довольным, но качает головой отрицательно:

– Весь это много. Как же вы без своей аппетитной защиты будете, – его взгляд опускается вниз от моего лица. Слово «блядство» не стоит и произносить, оно читается в его глазах. – Хотя это даже интересно, – забирает из моих рук фастфуд.

Я уже, наверное, красными пятнами покрылась. Не глядя, знаю: все присутствующие поняли, что на веранде он слышал то, что не для его ушей предназначалось. В шоке все – я не исключение. Олеся и вовсе застыла с открытым ртом.

– Мы отвлеклись, – произношу ровно.

Сконцентрироваться на вопросах тяжело, на ответах и того хуже, даже голову в сторону не отвожу. Янсон появляется спустя минут двадцать, настроение совершенно иное – игривость пропала, первый раз его вижу таким.

К этому времени мы почти заканчиваем.

– Простите, форс мажор.

Мужчины переглядываются. Когда немой разговор заканчивается, Янсон переводит взгляд на меня.

– Мы можем закончить быстрее? – говорит жестче, чем я того ожидаю.

Гайворонский хочет что-то сказать, но я быстрее.

– Последние три вопроса, – показываю на листы, лежащие перед ним. – Диктуйте ответы, я запишу. Проверите изложенные данные, получите копии, и я вас провожу.

Дальше диалог проходит исключительно в рабочем русле. Пока я печатаю, Янсон замечает трофей в руках в Гайворонского.

– И тут у кого-то умудрился отобрать еду? – не удерживается от шутки. – Даже в налоговой что-то да урвал, – посмеивается.

– Меня угостили, – невозмутимый ответ.

Янсон переводит взгляд на меня, я же это игнорирую.

– Если со всем согласны, распишитесь. Если нет, отметьте, что необходимо уточнить.

У меня начинает звонить телефон, разрешаю себе сегодня максимально вольничать.

– Да, Егор. Давай только по делу, – обычно во время работы с налогоплательщиками я не отвечаю на звонки.

– Я соскучился, – кричит в трубку сын.

– Я по тебе тоже, очень.

– Приезжай скорее, без тебя так скучно. Свет выключили, на улице сыро, мы измучились, – канючит.

– Передай телефон Ане, пожалуйста.

– Тебя мама зовет, – тут же произносит. – Ну, Аня, быстрее. Она же, как всегда, занята.

– Аня, возьми мелких и на «Красную» поезжайте, – говорю о торговом центре. – Я подъеду, скоро.

– Ий, – замолкает, а я понимаю её и без слов.

Могла бы и сказать. На такси хоть хватит?

– Собирайтесь. Подождете меня в Облаках, – отключаюсь.

Минуты не прошло, значит, не страшно.

Гайворонский уже расписался. Янсон возится. Пока печатаю для Макара второй экземпляр, ко мне тянется Таня:

– Ты что, реально уходить собралась? Еще полтора часа рабочего времени.

– Меня отпустили, – отвечаю.

Девочки переглядываются.

– Наконец-то, свершилось, – тихо произносит Юля и открывает ежедневник. – Комп не шумел три дня, – серьезно? Записывала? – Из тридцати четырех положенных, – добавляет.

С ума сойти. Девочки хихикают, и мне становится смешно, но из-за посторонних держусь изо всех сил.

Как только заканчиваем, встаю проводить, но Макар не спешит выходить. В мыслях позволяю себе не использовать его отчество. Развязная я сегодня.

– Вы же тоже на сегодня закончили, – утверждает. – Давайте подвезу?

– Спасибо, но я еще не ухожу.

Пока провожаю их к выходу, мужчины переговариваются. Даже их не слушаю, я всё – уже мысленно ем попкорн.

Выйду с работы, а еще светло на улице! Событие.

– Ия Игоревна, – из мечт меня вырывает одна из наших секретарей. – Там селектор внеплановый собирают, заместители начальников отделов тоже должны присутствовать.

– Альбин, меня уже, считай, нет сегодня, Юрьев отпустил, – произношу быстро, пока она хлопает глазами.

«Представь себе, милая, возможно, не сдохну я на своей работе».

Прощаюсь с посетителями и как можно шустрее возвращаюсь в кабинет. Сейчас доложит Юрьеву, и он прискачет, надо успеть до концерта уйти.

Целую своих девочек, которые, к слову, не выглядят даже недовольными, просто слегка удивлены. И выбегаю на улицу, где уже ждет такси.

Янсон и Гайворонский еще здесь, но их присутствие игнорирую, вне рабочего времени я имею право не быть слишком любезной, тем более чувствую, как горит затылок.

«Станислав Валентинович, ты сам мне разрешил».

Глава 11

Остаток дня проходит замечательно. Правда, ближе к ночи, силы немного покидают меня. После просмотра мультфильма с шестью прерываниями на «мама, хочу пописать» мы с Аней пьем кофе в непримечательном кафе, но так удачно расположенном – как раз напротив детского лабиринта.

– Откуда у них только силы остались, – страдальчески произносит Аня.

– Нам бы уже ножки вытянуть, полежать, – улыбаясь, добавляю.

– О да. Даже выпитый кофе мне не помешал бы сейчас уснуть.

Да, Анечка, понимаю, это ведь моё перманентное состояние – желание поспать, а потом суббота, шесть утра, и я не сплю. Не все одарены интеллектом. Достаю из сумочки телефон, игнорируя уведомления о пропущенных звонках и сообщениях, захожу в приложение банка и делаю перевод. Телефон Ани вибрирует, спустя несколько мгновений она меняется в лице, дыхание учащается.

– Ий, ну зачем? Не стоило, – смотрим друг другу в глаза. – Спасибо большое! Спасибо, – сжимает ладони. – Мне так неудобно, ты же в этом месяце уже… – замолкает и бросает взгляд на детей. – Не знаю, чтоб я без тебя делала.

Протягиваю руку и сжимаю её ладони.

– Не за что. В следующий раз не стесняйся, говори, если что нужно будет, мы же это обсуждали. Так как ты, мне никто не помогает. Не представляю, как совмещать работу с Егором без тебя.

В памяти всплывает момент, когда только переехали.

Изначально мне понравилась другая квартира – солнечная, просторная, вид на море потрясающий. Её мне показывали первой, и я влюбилась. Для создания иллюзии выбора показали еще несколько, и последней была та, в которой мы по итогу живем.

На момент показа лифт не работал – прекрасный повод задуматься. Поднимаясь по лестнице, я услышала шум, режущий слух. Такой истеричный визг даже. Когда оказалась на нужном этаже, увидела двух девушек – одну перепуганную до смерти, вторую в припадке. Из ора было понятно, что несчастная посмела сделать замечание сыну истерички. Сцена была настолько «говорящей». При всей моей нелюбви к «отсвечиванию» и желанию держаться от эмоциональных всплесков подальше, постаралась выпроводить эмоциональную даму, и весьма удачно, правда, при вмешательстве риэлтора.

Аня сбивчиво тогда объяснила ситуацию. Она педагог, на дому сидела с сыном девушки этой. Он оттаскал дочку Ани за волосы, за что его и пожурили. И вот, сына, будущий настоящий мужчина, пожаловался маме, и та пришла разбираться. Для меня это таким шоком тогда стало. Помните же, да? Мой сыночка – мой цветочек любименький. Если бы его обидел какой-то оболтус, к тому же еще и старше на четыре года, мне бы убивать хотелось. А тут девочку!

Квартира оказалась тоже неплохой, уступала отсутствием гардеробной, да и в общем площадь скромнее немного, но в целом неплохо. Всю ночь лежала и думала, такой, как Аня, доверила бы своего Егора. Мы с ней немного пообщались. Её видеть надо, чтоб понять: энергетика от девушки исходила такая мягкая, теплая.

Понимая, что мне в любом случае нужно выходить на работу, иначе крыша моя потечет, а в садик мы попадем не скоро, выбор был для меня очевиден.

– Мама, ну всё, – Гор плюхается на стул. – Мы устали!

– Мы есть хотим! – добавляет Ариша.

– Да неужели! Так не бывает, – качаю головой, на что Егор оживленно кивает. – Значит, надо ехать домой. Срочно.

Сиюсекунднейше!

– Мааам, – Егор заглядывает мне в глаза. «Давай проси уже». – А, может, бургеры? – Хлопает глазами.

– На ночь?

– Так мы с Арей тощие, – и не поспоришь.

– А нас с тетей Аней тебе не жалко?

– А вы сочные, – отвечает мгновенно, мои брови с аналогичной скоростью ползут вверх. Сын заходится смехом. Серьезно? Мне не послышалось? – Так в мультике говорили.

– Я у тебя телефон заберу, понял? Это не мультики, – говорю строго, хотя мне очень смешно, но лицо держать надо.

Аня с Аришей смеются.

– Ну, хоть не маты, – шепчет мне на ухо Аня.

Усмехаюсь. И на том спасибо!

– И картошку. И колу, – находится Егор, кто бы сомневался.

– Есть будете дома, Егор. Я не выдержу еще там час сидеть.

– Хорошо, люблю тебя, мам.

Сжимаю его ладошку.

– И я тебя, мелкий ты подхалим.

Уходя от нас в десятом часу, Аня, как обычно, огромное количество раз выражает свою благодарность.

– Так здорово, что ты сегодня пораньше освободилась. Не помню, когда такое было в последний раз.

– Не помнишь, потому что не было такого, – смеюсь.

Пока укладываю сына спать, испытываю свой привычный кайф – приглушенный свет, его приятный запах и, конечно же, крепкие объятия. Такие необходимые… только с ним.

Глава 12

Заходя в здание инспекции, ожидаю чего угодно. Остается только гадать, из-за какого угла появится мой личный ангел возмездия.

Нечасто получается словить тишину на рабочем месте. Когда понимаю, что еще никого в отделе нет, испытываю приятные эмоции. За час до начала рабочего дня всегда успеваю сделать больше, чем за половину рабочего дня: никто не отвлекает, даже телефон не звонит.

– Ты опять пришла до восхода солнца, – смеется Танюша, входя в кабинет. – Привет, дорогая.

– Доброе утро, – включаюсь. – Вчера пришла. Из кустов за вами наблюдала, как только вышли – я в окно, – кивком головы указываю за свою спину. Знаю открыто. – Юбку порвала, пока лезла, – выставляю немного ногу, хотя понимаю, что под столом выреза не видно.

Таня и стоящая за ее спиной Юля – успела подойти незаметно – не сговариваясь, наклоняются и под мой стол заглядывают, едва ли на сгибаясь пополам.

– Нихрена себе! – Юля.

– Ты меня пугаешь! – Таня.

– А мне нравится, – шикает на Таню Юля. – Тебе хорошо, совсем не вульгарно. Юбка-то делового стиля. Когда, если не сейчас? Потом уже поздно будет показывать, да и нечего.

– И желающих посмотреть с годами всё меньше, – подхватывает Таня.

– Ой, идите уже. Пейте чай свой, займите прекрасные ротики, – ими нельзя не проникнуться.

Спустя пару часов моё хорошее настроение всё-таки портится. В кабинет неспешно входит Станислав Валентинович:

– Девочки, сходите за почтой, давно не забирали, – бросает хмурый взгляд на коллег, я тоже слегка отталкиваю кресло от стола. – А ты сиди, – смотрит в упор.

После знакомства с этим человеком мне потребовалось совершенствовать навыки абстрагирования.

Подходит и опирается плечом о шкаф за моей спиной.

Вдох-выдох.

В моем случае, главное – не нервничать. Игнорирую его прожигающий взгляд. По ощущениям волосы на затылке начинают медленно тлеть.

Девочки не знают, что делать. Уйти или остаться?! Медленно прикрываю глаза – знак, что все в порядке. Сама же продолжаю работать.

Максимально быстро печатать не получается, не люблю, когда в моем биополе появляются нежелательные объекты.

– Ничего мне сказать не хочешь? – холодно, но терпимо.

– Я думала, это вы пришли мне что-то рассказать. Как селектор прошел? – произношу ровно. – Что-то новое вводят? – уже более заинтересованно.

– Ты со мной поиграть решила? – делает рывок и разворачивает мое кресло на сто восемьдесят градусов так, чтоб лицом к лицу быть. – Зубки выросли? – глаза в глаза. Мне такие подвиги даются тяжело, приходится поджать пальцы ног. «Соберись!». – Я тебе не советую, – наклоняется близко, слишком быстро.

Зажмуриваюсь и пытаюсь дышать ровнее. Ладони сжимаются до боли, я их не прошу – они сами. Всё было так хорошо, зачем только он появился?

Не вижу, но чувствую, что расстояние между нами сокращается, Юрьев делает глубокий вдох у моего виска, по мне пробегает волна дрожи. Это отрезвляет. Я не слабая!

– Отойдите, – толкаю ладонями его плечи. Он, не ожидая, делает шаг назад. – Если в отношении рабочих моментов информация отсутствует, то покиньте кабинет.

Этот козел усмехается.

– Ты серьезно? Думаешь, можешь мне указывать? Расслабилась что-то ты совсем, Телия. Может, пора завести служебное? – задумывается.

– А прошлое закрыли? – интересуюсь, будто не знаю.

Обычно они в месяц укладываются, я же особенная.

Юрьев переплетает пальцы рук, только указательные остаются прямыми. Ими он и касается своих губ. Задумывается. Вижу его взгляд, и этого достаточно: знать его мысли даже не хочется. Напряжение возрастает, неприятно.

– Вы о вчерашнем? У меня выездная. И не одна, с вашей легкой руки. Я на проверке была, – говорю серьезно. – Всё в рамках Регламента.

– В кино ты была, – повышает голос.

Понимаю, что он за мной явно лично не следил. Как же быстро информация разносится, минус маленьких городов.

– Вам о передвижении всех сотрудников… сообщают?

– Нет, – уже рявкает. – Только тех, кто охреневает.

Мне становится смешно. Стас. Не получается в своих мыслях уже называть этого урода по имени отчеству. Он же понимает и пользуется тем, что такое поведение мне несвойственно. Никогда так себя не вела, тем более на работе. Мне привычнее спокойствие, от любых разборок я физически себя плохо чувствую.

– Так, всё! Перерыв, – отталкиваюсь от стола и ожидаемо креслом задеваю Юрьева, который тут же шипит:

– Да что с тобой, блд! С каких пор ты так себя ведешь? – он слишком зол, впору пугаться, но соображаю я уже плохо. Адреналин разгоняет кровь, сердцебиение, как при хорошей такой тахикардии. – Нашла себе хахаля при бабле, и как, нравится? Может, и мне пососешь, сравнишь? Я тоже могу быть выгодным.

Второй раз в жизни позволяю себе заехать представителю мудачьего племени по роже. Не раздумывая.

Юрьев резко бледнеет, через секунду его бросает в краску. Прикрываю глаза, нельзя было, знаю. Но я себя не контролировала, и, в общем-то, не жалею. Слышу, как за спиной открывается дверь.

«Пожалуйста, пусть это будут мои девочки», – мысленно прошу, иначе точно работать будет тут невозможно.

Глава 13

Открываю глаза. У Юрьева разве что пар из ушей не валит. Резко срывается и вылетает из кабинета, хлопнув дверью так, что ее стеклянная часть аж вибрирует.

Падаю в свое кресло, ноги подкашиваются. Неспешно поворачиваюсь. Девочки так и стоят недалеко от двери, разве что расступились, оно и понятно. У Юли из рук стопка документов чуть ли не падает.

– Он тебя обидел? – Таня швыряет бумаги на стол и подходит ближе ко мне.

– Это из-за вчерашнего? Ты же всего на полтора часа раньше ушла, а приходишь постоянно на час раньше, когда уходишь, вообще не представляю.

– Все в порядке, – вдох-выдох, голос вроде не надрывный. Хотя от обиды я готова расплакаться.

– Просто Стасик – пидорасик, – Таня возвращается к двери и закрывает её. Я смотрю на неё и не понимаю. – Надо тебя расслабить. Бледная, капец.

Юля понимает с полуслова и торопится достать бокалы. Пока Таня открывает бутылку красного.

– Вы чего? До обеда еще времени вагон, – я определенно туплю, смотрю на часы и не понимаю времени. Трясет знатно. – Да и после него четыре часа…работы.

– Прекрати! Пора перестать быть такой правильной. Тошно. Этим пользуются, не заметила? – Таня показывает на дверь.

– Я давно говорю, что пора начинать пить шампанское по утрам. Всего бокальчик и жизнь прекрасна! – Юля старается говорить беззаботно, но я-то ее выучила и знаю, как она нервничает, когда что-то случается.

– Ты только полгода как из декрета вышла, – становится смешно, но идея, надо признать, неплохая.

Следующий час девочки как могут пытаются меня «расслабить», и у них это получается, насколько позволяет ситуация.

Спасибо, что вопросов не задают.

Обстановка становится такой же легкой, как и обычно в нашем кабинете. Если бы мне посчастливилось занять место в каком-то другом кабинете отдела, я бы точно уволилась.

В голове роятся мысли относительно происшедшего, руки так немного и потряхивает, но вслух я не озвучу ни одной. Всплывает мысль о том, что Гайворонский бы себе не позволил так разговаривать.

Он даже потрахаться предложил завуалировано и насколько можно деликатнее.

Ближе к вечеру к нам на своих длинных и тоненьких ножках заплывает Олеся.

– Наконец-то поймала вас. Вы слышали? – взмахивает руками, без малого хлопает. – Никогда не в курсе происходящего, сидите в своем подземелье, – усаживается в свободное кресло. – Стас сегодня злой как чёрт. Говорят, даже Герцогине от него досталось. Прикиньте, покровительнице своей нахамил, – заливисто смеется.

Мне же это смешным не кажется. В прошлые разы мы с ним спокойнее всё выясняли, но как показал сегодняшний случай, не слишком доходчиво.

В топ сплетен входит версия о том, что я стала заместителем начальника отдела благодаря тому, что дала (или даю) Станиславу Валентиновичу. Даже несмотря на то, что он пришёл к нам после моего назначения, эта несчастная пара недель погоды не сделала. Вторая же (или первая по значимости?), заключается в том, что тот же Стас Валентинович спит с нашим главным руководителем, она же Герцогиня – начальник инспекции, и эта женщина преклонного возраста души в своем мальчике не чает. Вести такую бурную «половую» жизнь мужчине не мешают ни красавица жена, ни малые дети.

– А самое главное, как сказала Лариса, ему кто-то по роже заехал, – снова смеется, а меня передергивает. – Посмотрела бы я на этого смельчака, он же злопамятный, пипец!

Юля с Таней переглядываются снова в шоке – зачастило состояние.

– Может быть, показалось, – произносит Юля.

– Да нет, там точно. Может, ещё кого натянул, а Герцогиня узнала.

– Так он же на нее наехал, а не она на него, – снова Юля.

– Ну а ты бы не наехала, если бы тебе прилетело? Авторитет его пострадал, – встает со вздохом. – Эх, скучные вы, уйду от вас, – от этих слов Олеси Таня хихикает, но на удивление неестественно.

Как только закрывается дверь, Таня произносит:

– Что произошло? Он опять приставал?

– Да ну брось, ничего такого.

– В прошлый раз сама видела, что бы ты не говорила. Так нельзя!

– Нет, – собираюсь с духом. – Сказал просто то, на что права не имел.

Дальше не продолжаю, потому что боюсь расплакаться. И хотя девочкам доверяю, показывать свои слабости кому-либо я не хочу.

Глава 14

Следующее утро начинается с расширенного совещания. Приходится приложить немало усилий, дабы сохранить самообладание. Распекают меня жестко, во всю мочь. Присутствующие разве что рты не открыли, больно уж интересно наблюдать за публичной поркой.

– Станислав Валентинович, скажите, как именно это можно доказать. По порядку. Я всё запишу, какие мероприятия? – в подтверждение открываю ежедневник на чистом развороте, щелкаю ручкой.

Ответом мне служит тишина. Если бы взгляд поджигал, я бы уже догорала. Когда он пришёл, все утверждали, что его специально прислали, мол, нашему руководству на пенсию пора. По истечению пяти месяцев слухи полярно изменились, но перечить Стасу мало кто желает. Мало ли, вдруг всё-таки станет новым руководителем.

– Мы с вами знаем, что виноградников, что у нас, что у наших соседей, меньше, чем самолетов в аэропорту, но с документами там всё чисто. Это не наша сфера, Минсельхоз, Росалкоголь должны их проверять наличие многолетних насаждений и готовой продукции.

– Тебя забыли спросить, кто и что должен! – рявкает так, что коллега из оперативного отдела, надо сказать, почтенного возраста дама, охает, хватаясь за сердце.

Пренебрежительное отношение к коллективу. К ору на рабочем месте отношусь хуже, чем к мату. Хотя и последний появился в моем лексиконе только на юге. Унылая особа переехала несколько лет назад из Санкт – Петербурга.

– Через три дня собираемся тем же составом, и каждый, – Юрьев обводит присутствующих взглядом, – должен внести предложения. А привыкли только ничего не делать и ждать премий. Начинайте работать! – включает строгого босса.

Из его кабинета выхожу в числе первых. Голова болит нещадно. Словно в лобную долю клин вогнали. В такие моменты хочется послать всё к черту, уволиться и заниматься сыном и собой. И, в общем-то, если немного снизить расходы, то можно. Но страшно: оставить мозг в «статике» страшно. А учитывая специфику работы в налоговой и ограниченное количество заманчивых вакансий в городе, быстро найти другое место работы я не факт, что смогу. Пока идем к кабинетам, большинство судачит о том, что кое-кто с цепи сорвался в последние дни.

– Может, жена не дает, – слышу универсальную фразу одной из коллег.

– Я бы тоже такому кобелю не давала. Отпускаешь на работу, а он тут всех кого не попадя… – второй голос звучит шепотом.

Хочется думать, что я слишком мнительна, чувствую, как на меня смотрят две пары глаз.

Как только входим в кабинет, Таня выдает:

– Ну и суки, – погруженная в мысли, я не понимаю, о чем она, видимо, непонимание отражается на лице. Таня добавляет. – Да так. Все здесь не присутствующие.

Происходящее удивляет, ведь слова звучат от одного из самых позитивных людей в моем окружении. Сейчас же я не чувствую привычного юмора.

– Еще немного и Ирина Федоровна выйдет из отпуска. Будет попроще. Свои-то обязанности она возьмет на себя, – Юля решает нас подбодрить.

– Да мне не трудно, – произношу сразу, как только глотаю таблетку.

– Оно и видно, – девочки переглядываются.

Если у меня и есть интуиция, то сейчас она вопит о том, что у кого-то от меня есть секретики, и они очень хотят вырваться наружу.

– Да говорите уже. Отпустить вас надо? Можете идти, скажу, что на осмотре.

Девочки не уходят, наоборот. Два милых создания садятся с двух сторон от моего стола,

г-угольной формы.

– Нам ты нужна, – Юльчик тянется ко мне. – На выходных брат с семьей приезжает. Мы решили общее день рождения малышам организовать. Свекры поддержали, но надо задать пыли, – Юля улыбается, но немного с грустинкой. – Я была бы рада, если ты сможешь время найти и поприсутствовать, а то слушать мне весь вечер, кто пьет, кто жену бьет. Егору тоже должно быть весело, много детей его возраста будет.

– Юль, – сложно быть интровертом: каждый раз нужно придумывать разные причины, желательно не повторяясь.

– Да я знаю, Июш, ты не любишь. Будет неплохо, погода хорошая.

– Иди обязательно, – подключается Таня. – Я и так не могу, придется тебе за двоих отдуваться. А так бы мы ууух, но у Жени соревнования, кто-то должен с ней быть.

– В чем подвох? – попеременно перевожу взгляд, по лицам вижу, что попала в десятку – он есть. – Не скажите, я точно откажусь.

– Григорий приедет, – сдается Юля.

– Твой брат, живущий в Питере, вдвоем с колли. Арго любит сыр, особенно твердых сортов.

Юля хохочет.

– Боже! Зачем ты это запомнила? О записи на прием к окулисту она забыла, а за любовь псины к сыру… – снова хохочет. – Григорий оценит твою внимательность, в нем любви к этой прожорливой твари больше, чем к нам.

– Я помню ИННки всех, кому акты составляла.

Юля стремительно поднимается, подходит к карте мира, висящей слева от меня.

– А ты знаешь столицу Македонии? Давай же, – подгоняет. – От твоего ответа многое зависит.

Мысли в голове летят со скоростью звука. Юля не представляет, насколько «всё» зависит от моего ответа. Пытаюсь сконцентрироваться и не могу.

Помните, в школе говорили: главное учите, во время экзамена обязательно вспомните. И вот он – ответственный момент. Ты учил, а вспомнить не можешь. Привет, паника! Примерно такие чувства испытываю сейчас. Слева от меня карта мира, за спиной карта России. К географии я всегда испытывала теплые чувства, папа, пилот-международник, только подогревал эту страсть. Четыре года назад я для себя решила, если опять что-то начнется, я начну забывать информацию постепенно. Если забуду столицы, города-миллионники, административные центры, то снова скоро настанет пи***. Забыть выключить утюг – это другое: усталость, загруженность, просто рассеянность. Здесь же большая часть моей жизни, такое не забывается. Ладони становятся влажными. Пожалуйста…я не хочу больше стоять на краю.

– Скопье, – выдыхаю и закрываю глаза, пока можно жить.

– А-а-а, с кем я общаюсь, – Юлька машет рукой в мою сторону, мол, пропащая. – Ждем тебя, значит, с Егором.

– А если б я не ответила? Идти было бы не обязательно?

Юля фыркает, высоко задирает голову и снисходительно отвечает:

– Варианта не идти не было. Я, понимаешь ли, еле запомнила, что-то кроме Афин, хотела блеснуть, но это же ты.

Глава 15

День выдался солнечным, но не жарким. Идеальный для уличного детского праздника. Ну как детского… так было только заявлено. На деле же соберется несколько сотен человек.

Первое время после переезда я испытывала неловкость, присутствуя на таких мероприятиях. Теперь же, не скажу, что частый гость, но уже адаптировалась.

– Мам, легко ты меня отсюда не уведешь, – выдает Егор, как только мы выходим из такси на территории загородного комплекса.

Уже с парковки размах становится понятен.

– Ох, ну спасибо, что предупредил, родной. А то б я удивилась вечером, расстроилась, – мне доставляет удовольствие наблюдать за Егором, у которого глаза от счастья искрятся. – Пошли, подарки подарим и будешь играть.

Юлю с родными мы находим в отдельно стоящей беседке. Бегло окидываю взглядом собравшихся, замечаю: одна из именинниц, вместе с сестренкой, сидит в игрушечном домике и горько плачет. Сердце сжимается.

Егор ориентируется быстрее. И моргнуть не успеваю, как он уже вручает девочкам букеты, буквально пара мгновений и всхлипывания прекращается. Да, он умеет. Чудеса.

– Добрый день, – улыбаюсь присутствующим. У Юли на редкость приятная семья, несколько раз доводилось встречаться. – Мы, наверное, слишком рано.

– Июшка, здравствуй! – Елена Семеновна, мама Юли, живо поднимается, не успеваю сориентироваться, как уже оказываюсь в её объятиях. Остальные присутствующие в этот момент здороваются. – Мы очень рады вас видеть.

– А если учитывать, что за последние минут сорок испробовали все способы успокоения, – Юлин отец кивает на внучек. – Вы тут просто незаменимы.

Оборачиваю к детям, которые уже оживленно о чем-то болтают. Младшая мертвой хваткой вцепилась в руку Егора. Данный факт его не беспокоит, он любит тактильный контакт.

– Это он может, обращайтесь.

Как только возвращаю внимание, меня крепко обнимает Юля:

– Спасибо, что нашла время. Я недооценила свекра. Одним махом решил и свои дела укрепить. Боюсь представить, сколько народу соберется. Мы рассчитывали на более узкий круг, – тараторит на ухо шепотом. – Это что? – кивает на подарочные пакеты в моих руках.

– Подарки, – пожимаю плечами. – Мы же на день рождения шли.

– Цветов было бы достаточно.

– Цыц, детский праздник. По факту сборище взрослых, а ты предлагаешь еще и подарков лишить. Бессердечная греческая девушка Вы, Юлиана Дмитриевна.

– Скажешь тоже, – Юля делает свой излюбленный взмах рукой, мне же становится смешно. – Пошли, буду знакомить с неизученным остатком семейства.

Причины спорить не вижу, ровно до тех пор, пока не опускаю взгляд вниз. Рядом со мной стоит Юлин племянник и тянет руку то ли ко мне, то ли к пакетам. Опускаюсь на корточки.

– Привет, маленький, – создание настолько милое, что волна удовольствия растекается внутри при виде его улыбки. Малышу на вид годика два, но я-то знаю – он помладше. По рассказам парень очень шебутной, но с виду сущий ангел. – Это тебе, – протягиваю ему один из свертков.

Он шустро его подхватывает, но тут же отдает его только что подошедшей матери, а сам снова тянет руки ко мне. У меня же, если быть искренней, поперек горла застревает ком, смотрю на него, закусив верхнюю губу, и стараюсь не расплакаться.

Сколько лет должно пройти, чтоб меня попустило? Подхватываю малыша и выпрямляюсь.

– Ий, он тяжелый.

– Смотри, испачкает.

Одновременно произносят Юля и её невестка – Ольга.

– Он, – качаю головой в сторону сына, – тяжелый, а это перышко, – перехватываю маленького удобнее.

– День рождения у меня, а подарки получает мелкий, – со стороны слышу недовольный вздох старшего племянника Юли.

Становится неудобно, вечно я торможу.

– С днем рождения, Дим, – поворачиваюсь и отдаю подарки. – Именинникам по два, маленьким утешительный приз.

– Спасибо, – грустные глаза загораются.

Ребенок тут же начинает изучение содержимого. Наблюдать за таким действом всегда приятно.

– Спасибо большое! – эмоций через край.

Маленький хватается за меня крепче. Оставляю оставшиеся подарки на кресле и двумя руками его обнимаю. Ощущения непередаваемые, даже пахнет еще так сладко. Крышесносно.

– Здравствуйте! – а вот и подоспела вторая именинница.

– Привет, Агата, – по малышке сразу видно, у кого сегодня день рождения. Мне даже кажется, что в ее наряде жарковато, выглядит как истинная принцесса. – С днем рождения, детка.

Агата забирает протянутые ей подарки, но медлит.

– Мой уже прошел, – говорит немного грустно.

– Но празднуют же его сегодня?! Чем больше дней праздника, тем лучше, – подмигиваю крошке.

Малышка включается:

– Дань со всех собрать, – говорит тише, чуть наклонившись к нам с Григорием.

– Точно, – улыбаюсь. Детская непосредственность всегда подкупает. Большую часть времени я придерживаюсь мнения, что мне Егора за глаза, но в такие моменты эмоции зашкаливают.

Гриша обхватывает мою шею и кладет голову мне на плечо. Пульс начинает частить. От мест, которых касаются маленькие ладошки, по телу расходятся волны тепла. Глаза прикрываю от удовольствия.

– А говорила, что не хочешь больше детей, – раздается неподалеку голос сына.

Распахиваю глаза и стараюсь считать его эмоции.

Может, ревнует? Но по виду так не сказать.

Егор запросто здоровается со всеми присутствующими.

Слабо могу представить компанию, в которой он бы растерялся. И хотя он часто болтает лишнее, проблем с коммуникацией никогда не наблюдала. Особенно он нравится представительницам слабого пола, от трех до шестидесяти.

Пока я обнимаю малыша, который так затих, возможно, уснул, наблюдаю, как Егор во все свои двадцать зубов улыбается Юле и всей остальной женской половине их семьи. Дарит подарок маленькой Елене, придерживает ее, запнувшуюся о подол длинного платья. Ему очень комфортно несмотря на то, что это не совсем наша привычная компания.

Юля с мужем мечтают о сыне и сейчас оживленно расспрашивают о том, как же ему удалось справиться с приступом девичьей горести, на что сын с вполне серьезным видом отвечает:

– Просто девочкам чаще нужно дарить цветы. Они это любят.

– Как ты это понял, Егор? – уточняет Юля.

– Так ведь улыбаются сразу. Всегда.

– Ты понял? – Юля поворачивается к мужу, подпирая ладонями бока. Затем резко поворачивается ко мне. – Я нашла себе зятя. И мне нужен еще один такой же, организуй, – Юля расслаблена, выглядит девочкой-девочкой. Улыбаюсь ей в ответ.

Конечно, всё логично. Две дочки – два зятя.

– Здравствуйте, Ия, – я так увлеклась созерцанием, что не заметила, как к нам подсел молодой человек.

Знать его не знаю, но сходство с Юлей и её мамой поразительное. Если старший брат похож на отца, то младшие пошли в маму.

– Здравствуйте, Григорий, – каким-то необъяснимым образом все, в ком течет кровь семьи Золотас, вызывают во мне симпатию.

– Не получилось внести таинственности в наше знакомство, – улыбается по-доброму.

– Просто я много о вас слышала. – По лицу Григория скользит тень, поспешно добавлю: – Только хорошее. Если забыть о том, что Вы любили делиться Юлиными конфетами со всеми желающими.

– Годы идут, а ты все никак простить мне не можешь, – с укором произносит в адрес подошедшей Юли.

Она же оставляет без внимания данную фразу, приобнимает его за плечи и произносит:

– Чудесно, вы уже познакомились. Это наш Григориас, – сжимает плечо брата. – А это Ия, твой ангел-хранитель, – чувствуют, как щеки начинают рдеть.

– Ты как скажешь тоже, – немного дергаюсь из-за неловкости ситуации, тут же спохватываюсь и поправляю головку маленького Григория. – Ничего сверхъестественного. Обычное человеческое отношение.

Глава 16

– Надо найти, куда упасть. Желательно в тени, – ною Юле на ухо. По истечению пары часов понимаю: идея идти на каблуках не очень удачная.

– Сама хочу. Процедура приветствия, вроде, завершена, – произносит со вздохом. – Сейчас Олю с Гришей найдем и можно спрятаться. Егор как?

– О, ему превосходно! У них там самое веселье в разгаре, – устремляю взгляд на сына. Бегает с детьми, им весело настолько, что даже становится страшно. Обычно такое заканчивается слезами. – Давайте сюда мне Григория, будет залечивать раны никому не нужной брошенной матери.

Юля смеется:

– Ий, прости. Замучил тебя. Обычно он только на маме так висит.

– Да ну брось. Мне понравилось, вариант-то идеальный, когда хочешь и в тоже время не хочешь детей. Поиграла с чужим ребенком и поехала домой отдыхать, а вы дальше как хотите его успокаивайте, – говорю спокойно, но по телу пробегают мурашки.

Надо тормозить эти мысли. Я свое отрожала.

– Один из представителей рода Золотас на тебя точно запал, – хихикает коллега. – Правда, мы делали ставку на другого. На тезку его, – с сожалением произносит.

– Да хватит уже, – слегка толкаю Юлю плечом. – Большой он мальчик. Разберется.

– Да ты посмотри! – делает взмах головой в сторону брата, который проводит время в компании симпатичной девушки.

– Что не так? – не понимаю.

– Ий, серьезно? Ты сама непосредственность, – качает головой. – Типаж его привлекает один и тот же, и если бы только внешне. Но нет же. Бабло, подарки, статус – это все, что волнует. На лбу у нее напиши, будет не так видно. Он тогда от такой фифы и несся же, – шмыгает носом и останавливается.

Запрокидывает голову, пытается прогнать слезы. Не представляю, как на мужчин действуют слезы, у меня и то все внутри сжимается, когда при мне плачут. Обнимаю Юлю за плечо и касаюсь ее головы своей.

– Всё хорошо же. Посмотри, какой красавец. Здоровый.

Юля обхватывает меня обеими руками.

– А если бы не успели? Чтоб тогда было… Он же как дурачок тогда смеялся. Его друг позвонил, тот, который тащил его в больницу. Ий, я в трубку слышала, как он смеялся, – всхлипывает. – Боже, это было жутко. Мне снится до сих пор иногда. Казалось бы, внешне ничего не случилось, а этот припадок. Если бы не ты, я не знаю… Всем же пофиг. Никто с места не двинется, а счет на часы или вовсе на минуты шел.

– Главное – итог, ему помогли. Не могли не помочь, там одни из лучших специалистов в стране. Уж поверь мне. А голова, да, вещь крайне непредсказуемая.

Мне ли не знать.

– Ий, – я знаю, что Юля скажет.

Девочки знают о моей травме только поверхностно, всем интересно. Мало ли, каким я психом могу оказаться.

– О, идут, – замечаю: к нам несется маленький Григорий на максимально ему доступной скорости, за ним спешит Оля.

– Подкрепился? – спрашиваю у малыша, подхватывая на руки.

Он серьезно кивает, хватая меня за края пиджака. Взглядом показываю девочкам, что все в порядке.

– Вот так и прилетай к вам через половину страны. Пока долетел, девушку уже увели. Да еще и племянник родной, – рядом с нами материализуется Григорий, тот, что брат Юли.

Вроде только что оживленно болтал с милашкой, может, заметил, что Юля чуть не плачет?!

– Ну, так. Все хотят помоложе, – поучительным тоном произносит Юля.

Все начинают смеяться.

После обсуждаем традицию их семейную – называть деток в честь родственников более старших поколений. Юля разводит руками, дескать, имя красивое, а фантазия плохая.

Ой, мне и не знать. Я сына тоже не просто так назвала Егором.

– Юль, вас с Ией твой свёкор ищет, там у него какие-то гости московские. Очень почетные, – Оля голосом выражает сарказм. – Они вас обеих знают. Просил подойти. Обеих, – указывает рукой сторону.

Хочется поморщиться.

Я наслаждаюсь обществом мелкого, поэтому не слишком расторопна, медленно оборачиваюсь, надо хоть посмотреть, с кем честь выпадет пообщаться. Юля же бросает мгновенный взгляд в нужном направлении и застывает.

– Только его не хватало… – в голосе слышится почти что отчаянье.

Не знаю откуда, но моя первая мысль оказывается верной, потому что брат Юли тут же произносит:

– Вы Гайворонского или Мотова знаете? – интонация становится серьезной, от былого веселья и следа не осталось.

«Они всем настроение портят? Вот это талант!»

– Ия проверяет одну из дочек Гайворонского, – отмахивается Юля. И тут же переводит взгляд на меня. – Если не хочешь, я сама схожу. Многоходовочник, блин, – последнюю фразу произносит тихо, оно и понятно. Не хочет, чтоб свёкру донесли слова любимой невестки. – Отпраздновали детские дни рождения в кругу семьи!

В моей же голове шестеренки начинают работать в ускоренном режиме. Казалось бы, чего тут такого, подойти поздороваться. Однако есть «но» – в его присутствии я жутко туплю и теряюсь. Просто смотреть в глаза и то тяжело. Мне же не восемнадцать, нельзя так краснеть и теряться. Поделать с этим ничего не могу. Поэтому лучше к минимуму общение свести.

Причин мне нравиться… Их я так и не нашла. Деньги и внешние данные никогда не были первостепенными. По этим пунктам он на высоте, бесспорно. Если с первым и так все ясно, то по второму показателю. Всё так, как меня привлекает: высокий подтянутый брюнет. Ну разве что кое-где седина проглядывается, для его возраста…

«Да что там, он явно не выглядит на свой возраст», – пометочку в мозгу делаю.

В памяти всплывают его руки. Сглатываю. Надеюсь, не слишком палевно?

Хаотично мысли приносят меня к тому, что пора прекращать свой затянувшийся целибат.

«Ия, остановись», – прошу себя, пока не поздно.

Разве он стоит душевного спокойствия?

В моем случае страсть до хорошего не доведет.

Только собираюсь сказать, что я не против подойти поздороваться, тем более просит родственник Юли, как слышу, как меня зовет до боли знакомый голос. Тело сковывает спазм.

Поворачиваюсь настолько резко, что приходится обхватить Григория покрепче. Стою, смотрю и глазам своим не верю. Ощущения такие, словно с меня скальп живьем сняли.

Глава 17

Мой личный встроенный процессор троит. Иначе откуда у меня появилась зрительная галлюцинация? Егора здесь быть не может. Однако же сейчас перед собой я вижу именно его. Стоит и широко улыбается.

«Боже мой», – чувствую, как ладони потеют мгновенно.

– А еще ехать не хотел, – общается сам с собой. Вслух.

Егор никогда не парился по поду мнения окружающих.

Энергетика вокруг сразу меняется. Все присутствующие замерли, даже Григорий не поймет, что происходит. Куда это мое внимание переключилось с него?! Непорядок.

– Привет, Гор.

– Ну, здравствуй, Июш.

Произносим одновременно. Как раньше. Егор делает шаг ко мне и останавливается.

Только сейчас обратил внимание на сидящего на моих руках малыша.

Напрягается. Сколько бы лет не прошло – читать его взгляды не разучиться.

Качаю головой, дескать, нет, малыш не мой. Егор выдыхает, прикрывает глаза и качает головой.

– Боюсь представить, как ты здесь оказался. Вот уж кого не ожидала встретить на курортах Краснодарского края, – не это следует говорить при встрече с некогда самым близким человеком, но я не знаю, как себя вести и что говорить. Здесь слишком многолюдно для искренности.

Бросаю все силы на то, чтобы не расплакаться. Только этого мне не хватало.

Спохватываюсь и представляю Егору Юлю и её родных, в том числе очень маленьких. Егор, как всегда, очень приветлив. Все школьные годы был заводилой, не то, что некоторые. Спокойно может поддержать разговор с любыми людьми. Где бы мы с ним ни были, всегда находил компанию, к нему все тянулись. Я же такому за много лет дружбы не научилась.

– Тебе идет, – говорит немного тише, взгляд устремлен на Григория, который так и не хочет слезать моих с рук.

Мне становится не по себе. Да уж идет…

Как только Юля с Олей уговаривают маленького идти с ними поискать бабушку, Егор хватает меня за руку и тянет на себя.

От неожиданности охаю. Едва ли не заваливаясь на него.

– Дай хоть обнять, – сжимает до боли в ребрах. – Все такая же Хрустя, – выдыхает у виска.

Хочется плакать. Хочется вырваться. Хочется, чтоб не отпускал. Такое возможно?

К нам подходят коллеги Егора. Он вкратце объясняет, что это они разрабатывали новый генплан города. Теперь же на месте необходимо обсудить нюансы и внести корректировки в проект.

– Это Ия, – Егор начинает бодро, но замолкает, обдумывая. – Для вас Игоревна. Моя одноклассница и по совместительству первая любовь, – по лицам коллег понятно, что они не ожидали последних слов, говорит ведь абсолютно серьезно и спокойно.

Боюсь представить, что отражается на моем лице.

Я и забыла, какой он Мистер Эпатаж.

– А это мои коллеги, – продолжает. – Хорошие ребята, но имена их знать тебе не обязательно, – отмахивается.

Издаю смешок, он ведь шутит, в неформальной обстановке он всегда такой.

Парни это понимают и начинают представляться сами. Все улыбчивые, располагают к себе. С другими Егор и не смог бы работать. Улыбаюсь в ответ.

Пожимаем друг другу руки, один даже целует тыльную сторону моей ладони. Но я даже сейчас не скажу, как кого из них зовут. Информация идет фоном, чувствую только Егора.

«Божечки, слишком волнительно».

Чувств былых нет – трепет остался.

– Рада тебя увидеть… Ты изменился, но всё так же узнаваем, – спускаемся с Егором к пруду. Подальше от всех общаться спокойнее.

– Приходится следить за собой. Возраст, – Егор делает удрученное выражение лица. – Моргнуть не успеешь, пузо тут как тут. Кто ж меня тогда в мужья возьмет, – на лице почти искреннее переживание, в глазах же искрятся смешинки.

Понимаю, к чему он ведет, но вопросов не задаю, не уверена, что хочу знать ответы. Разглядываю его, склонив голову набок немного. Удивительно, насколько быстро пролетело время. Когда только успели повзрослеть? По ощущениям сейчас снова семнадцать, и у нас еще все хорошо. С этой мыслью на глаза наворачиваются слезы.

Прикусываю верхнюю губы изнутри.

– Мы развелись год назад. Саша уже взрослый. Только для Оксаны прошло всё… волнительно, – обрывает себя, будто еще что-то добавить хотел.

Киваю слегка.

– Так бывает. Главное, чтоб ребенком не манипулировали. Хотя он уже взрослый для этого, да? Он с мамой остался?

Егор делает глубокий вдох. Наблюдаю за тем, как напряженно поднимаются его плечи.

– Когда я свободен, то со мной. Купил квартиру неподалеку от них. Они так и не научились ладить, но отпускать его она не хочет, да и я не могу быть с ним постоянно. Сейчас он с моими в Эмиратах, – кто такие «его», я знаю без объяснений. Дома у Завьяловых я провела половину детства.

– Как родители?

– Знаешь, неплохо. Держатся бодро. Сашка их омолаживает. Особенно маму, совместный блог ведут, – посмеивается. – Чем бы не тешились. Они будут рады услышать о тебе.

Дыхание резко перехватывает, будто он сжал мою шею. Не вдохнуть, не выдохнуть.

Отворачиваюсь к воде и стараюсь восстановить дыхание.

В памяти всплывают последние слова, что слышала от Лидии Михайловны, мамы Егора: «Не порть жизнь моему сыну. Он тебя не простит, если из-за тебя его ребенок погибнет. Ия, поговори с ним».

Да уж, представляю, как она будет мне рада, я ведь тогда так и не поговорила. Не смогла…

«Так, Ия, блокируем все плохие мысли», – напоминаю себе.

Егор обхватывает ладонью мое предплечье, разворачивает к себе лицом. Голову не поднимаю. Сколько должно пройти лет, чтоб полностью воспоминания отпустили, не закручивали воронкой поглубже в бездну?

– Посмотри на меня, – пальцами, едва касаясь, поднимает мой подбородок. – Если бы ты знала… – замолкает.

«Я знаю, Егор, тоже знаю…» – про себя, потому что вслух не смогу.

– На всю жизнь перед тобой виноват, – завершает проникновенно.

– Давно это было. Отболело, – не знаю, говорю правду или вру, но внутри все сжимается.

Если бы хоть кто-то знал, как я по нему скучала когда-то. Но никто не знал, потому что рядом никого не было.

– Больше десяти лет прошло. Ты б еще вспомнил, как с Федоровым меня в раздевалке закрыли в первом классе, – шутливо произношу.

Последние силы выскребла, собралась. Голос, вроде, не дрожит.

– Ну, пиздец, – Егор делает шаг назад от меня, нервно проводит по волосам. – С детства я мудак!

У меня невольно закатываются глаза. Я же разрядить обстановку хотела. Становится грустно. Почему взрослая жизнь такая тяжелая? Раньше общаться было так просто, что не скажи – всё смешно. Легкость зашкаливала. А сейчас каждое слово контролируешь, а толку нет.

– Гор, это жизнь. Давай не будем, мы же обсуждали. Или общаться нормально, или никак. Еще раз таймаут на пять лет? – от моих слов Егора передергивает.

– Нет, будем нормально. Я что-то… не ожидал встретить тебя. Понесло.

Если бы мне в лет пятнадцать сказали, что с Егором может быть так трудно общаться, я б не поверила. Думала тогда, что самая счастливая. Много ли кому так везет, чтоб с первого раза взаимно? Самый родной, самый идеальный. Особенная связь. Просто приятно быть рядом, не говоря уж о большем. Чем дальше, тем связь становилась прочнее. На деле же предел прочности оказался невысок.

Егор, как мне кажется, на меня не смотрит. Быстро вытираю уголки глаз. Взрослая женщина.

– Вот вы где! – голос Юли слышится издалека, но больно уж звонко.

Несвойственно ей. Когда оборачиваюсь, причина становится ясна.

Гости пожаловали.

Что же за день такой? Так хорошо начинался, маленькие тепленькие ручки обнимали. Теперь же надо воспользоваться привычной маской отстраненности. Холодная вежливость. Именно из-за нее для большинства человек я высокомерный. Объяснять каждому, что это мое спасение желания нет.

Мужчины приветствуют друг друга – пришедшие заодно и меня.

– Здравствуйте, – смотрю Гайворонскому в глаза.

Определенно, когда кожей ощущаю присутствие Егора за спиной, общаться с Макаром Викторовичем проще. Надо запомнить. Перевожу взгляд на третьего мужчину, имени которого не знаю.

– Ия Игоревна, рад снова вас видеть. Оказывается, мои гости, – Юрий Иванович, свёкор Юли, делает знак в сторону подошедших, – тоже вас знают. Макар Викторович. Илья Вячеславович, – представляет мне незнакомца. – Тоже изъявил желание познакомиться. Как тут откажешь. К тому же самому всегда приятно в вашем обществе лишнюю минуту провести, – улыбка в мой адрес чудесная, жаль не искренняя. – Егор Александрович, надеюсь, мы вам не помешали.

У Гора на лице яркой красной краской написано, что мешают, поэтому, наплевав на правила приличия, отвечаю вместо Егора. Утверждаю, естественно, в обратном.

«Да, Егор, за прошедшие годы и я врать научилась», – отвечаю беззвучно на взгляд Егора.

– Ия Игоревна. Телия, очень приятно, – протягиваю в приветствии руку спутнику Гайворонского.

Он так живо обхватывает мою ладонь своей… А потом начинает поглаживать своим большим пальцем зону моего запястья. Мои брови ползут вверх, одна так точно.

– А мне-то как приятно, – в искренность его улыбки я почему-то верю. – Наслышан о том, что налоговики на юге прекрасны, но не ожидал, что настолько, – переводит взгляд от меня к Юле и обратно.

У Гайворонского дергаются желваки, но он быстро берет себя под контроль.

Пытаюсь вытянуть свою руку, удается это только тогда, когда Егор кладет руку мне на талию и притягивает к себе.

М- да. Что я там за семнадцать лет говорила? Хотела – получила. Мальчики меряются тем, что имеется.

– Егор Александрович, вы тоже с Ией Игоревной знакомы, оказывается, – напряженную обстановку решает разрядить Юрий Иванович.

– Мы с детства знакомы, вместе учились, – тон холодный, не свойственно холодный.

– Надо же, совпадение, – мужчине неловко, как, впрочем, и Юле.

Я и вовсе горю. Три пары глаз прожигают во мне дыры, кожа пылает. Впору приложить к лицу холодные ладони, но я ж не подросток, взрослые так не делают.

Если Гайворонский излучает всегда ауру спокойствия и уверенности, даже когда в его глазах огонь злости полыхает, то в самоконтроль Егора я не поверю никогда. Он может шутить, казаться весельчаком, а через секунду слететь с катушек. Сколько раз я висла на нем и просила успокоиться. Сейчас примерно такой случай: он напряжен, переводит резкий взгляд с одного «мнимого соперника» на другого.

Макар смотрит только на меня. Взгляд не читаем, разглядывает очень внимательно моё лицо. По мере того, как его взгляд ползет ниже, мой пульс учащается.

Происходящее для меня неприемлемо, даром такое внимание не нужно.

– Макар Викторович, у вас вопросы ко мне есть, связанные с проверкой? – спрашиваю.

Он возвращает взгляд к первоначальному уровню. Выражение его лица настолько говорящее, что становится понятно – хотел, но не этого.

– С вашего позволения отлучусь, сына проверю, – сбегать очень позорно, но еще чуток и не выдержу.

– Матери года, – тихо произносит Юля. – У меня же тоже дочка есть, – весело и будто спохватывается. – Пошли, найдем наших, – подхватывает меня под локоть.

Становится неловко, но…

«Прости Егор, тебе придется отдуваться одному. Не привыкать, собственно».

Глава 18

Боюсь представить, кем я была в прошлой жизни, и где же так согрешила. А самое главное, откуда об этом узнал Юрий Иванович?!

Место мне досталось за одним столом вместе с Гайворонским, его другом Мотовым, представителями Юлиной семьи и, реально к счастью, Егором и его коллегами.

Как так вышло? Ума приложить не могу.

«Чудеса, да и только».

И сижу я теперь, как уж на сковородке верчусь. От напряжения по спине нет-нет да и скатываются капли пота.

Дурная, абсолютно дурная реакция на беспардонного мужика, который сидит и сверлит меня взглядом как ни в чем не бывало.

Почему нельзя было по какой-нибудь старинной традиции усадить меня за женский стол? Где-то в углу, можно и вообще на улице. Положа руку на сердце, в данной ситуации я бы не обиделась.

Егор чувствует мое напряжение.

Даже удивительно, неужели еще отголоски прошлой телепатической связи остались?

Действует он, надо сказать, тоже как и раньше.

Сидя на соседнем со мной стуле, то руки коснется, то на ухо что-то скажет, наклоняясь поближе, то просто обнимет.

Отодвигаясь от него слегка, замечаю, что такое поведение не остается незамеченным. Еще бы, так ведь не принято.

Женатые люди себе на людях тут такого не позволяют.

«Спасибо, Гошунь, я и тут прослыву девушкой с низкой социальной ответственностью».

И если в Питере в слова жены Егора поверили немногие: почти все меня знали столько же, сколько и Егора, то тут просто хлебом не корми, дай сплетню с чего сколотить.

То, как меняется взгляд Гайваронского, надо просто видеть, ощущение, что я определенно точно ему что-то должна.

Когда один из коллег Егора начинает рассказывать об их последних проектах, у меня получается отвлечься… насколько это возможно. Слушаю с интересом. Когда мы перестали общаться, достижений особых не было, сейчас же мне приятно узнать каких успехов он добился.

– Никогда не сомневалась в Егоре, – произношу мягко, смотрю на него и улыбаюсь. «Боже, Гор, как же мы с тобой все растеряли». – Его энергию, да в мирное русло.

– Да теперь только в мирное, не восемнадцать уже. Хотя… – на секунду задумывается, подмигивает мне и бросает взгляд на Гайворонского.

У меня от ужаса глаза расширяются. Егор, видя реакцию, поднимает уголки губ, усмехается и обхватив мою ладонь, слегка сжимает.

Этот жест значит, что все в порядке: контролирует себя.

В какой-то момент места за столом освобождаются и к нам подсаживаются Юля с мужем и её брат с женой.

Владимир, брат Юли, немного наклоняется ко мне.

– Нам нужен твой мастер-класс. Как вырастить мужика. Не знаю, что ты с парнем делаешь, но все мелкие табуном за ним ходят, в рот заглядывают. Как в шесть лет можно быть настолько степенным?

– Егор? – вопросительно поднимаю брови. – Мой Егор? Может, ты путаешь с кем-то. Обычно где он – «шум, гам и феерия».

– Так им и сейчас весело, но как-то рассудительно весело. Не спорь, там из новеньких только твой, – поднимает ладони. – Без него, как обычно, крыша поднималась бы.

– Девчонки наши при нем даже не плачут, – заявляет Юлин муж, на что она живо так кивает.

– Глупая я что ли спорить. Из-за моего, конечно, – посмеиваюсь. – Считайте, у меня прирожденный талант к воспитанию, – в шутку задираю подбородок и делаю максимально важное лицо, чтоб было понятно, насколько я серьезна.

– Пошли потанцуем, талантливая, – Егор протягивает мне руку.

Все всего, к счастью, стола, а не зала, обращается к нам.

– Не хочу, – отнекиваюсь тихонько.

– Она ж не танцует, – почему-то неуверенно произносит Юля.

«Конечно, не танцую, все коллеги знают».

– Тааак, – Егор усаживает обратно, поворачивается ко мне всем корпусом и спрашивает. – Если ты не танцуешь, какого черта я таскался с тобой… из-за тебя в школу танцев два с половиной года? – спрашивает так серьезно, будто вопрос очень важен.

У меня по ощущениям краснеют уши.

– Она танцевала? – удивление в глазах Юли надо видеть.

Егор кивает, я опускаю глаза на скатерть и рассматриваю узор.

– И ты не сказала? То есть мы всё это время просто так надо мной одной ржали? – с возмущением предъявляет мне.

– Ну так Ия же не русскими народными занималась, наверно, – по-доброму над Юлей подшучивает брат.

Все и всегда посмеиваются с того, что Юля со своей ярко-выраженной греческой внешностью русскими народными танцами занималась.

– На бальные мы ходили. От звонка до звонка. Пока Ие не надоело. Один из счастливейших моментов в моей жизни был. На рукопашке приходилось в разы активнее остальных тренироваться. А то такое комбо… Шутников было многовато. Поначалу, – Егор снова тянет меня за руку, теперь настойчивее. – Пошли, кому говорю. Месть подается холодной.

Вздохнув, поднимаюсь на ноги. Вариантов отказать не остается. Человек пятнадцать лет ждал, чтоб отомстить.

К чести Егора, в центр танцпола он меня не тащит, даже наоборот. То, что я напряжена, он чувствует с первых секунд, не могу отпустить мысли. Не помню, чтоб с кем-то кроме него это делала. Одно из тех дел, что можно делать только с ним. Танцевать. До утра болтать по телефону. Ночью лазить по заброшкам. Нырять с моста тоже ночью. Это можно было делать только с ним. Сама я трусиха.

– Если страшно, закрой глаза и просто чувствуй, – произносит тихо рядом с моим виском. – Я рядом.

И я закрываю. Не потому, что страшно, а потому, что больно. На глаза наворачиваются слезы, уши закладывает.

После того, как мы расстались, я осталась нецелой.

Не вижу, но чувствую каждое его движение. Мгновенно подстраиваюсь. Танец описывать безнадежно. Тело помнит движения. Сознание уносится, и я вместе с ним, куда-то в забытое прошлое. На пару минут позволяю себе расслабиться и окунуться в воспоминания.

Наш мир – один на двоих. Эйфория рассеивается, как только сменяется музыка, вместе с тем приходит осознание: всё ушло безвозвратно. У нас было также, в один момент, внезапно, нас не стало.

Не могу сдержаться, из-под ресниц вытекает слеза.

Всего-то поднять руку и смахнуть, но я не могу. Не знаю, что делать, от переполняющих эмоций в голове калейдоскоп – просто яркие вспышки. Их так много. Чувствую прикосновение пальцев к своей щеке.

Глава 19

Открываю глаза.

Егор стоит очень близко, закусив щеку, рассматривает мое лицо.

«Да, мой некогда самый родной, я знаю, что ты чувствуешь».

От осознания этого становится только больнее. Как-то надо вздохнуть.

– Ты прекрасно справилась. Тело помнит, – произносит негромко.

Навряд ли нас, точнее меня, кто-то видит. Егор закрывает полностью, с другой стороны —стена. Прислоняю голову к его плечу. Нужно пару секунд, дух перевести.

– Не только тело помнит, Егор.

– Хочу, чтоб как раньше. Легко было общаться друг с другом, Ий, – произносит Егор с теплотой. – Пока была далеко, попроще воспринимал воспоминая. А сейчас с головой.

Нахожу ладонь Егора на своей талии и сжимаю, надо идти к остальным.

Приближаясь к столу, издалека замечаю, что людей вокруг собралось немереное количество. Все о чем-то оживленно болтают или спорят даже. Весело и шумно.

– Ия Игоревна, нам тут птичка одна прекрасная донесла, – Мотов бросает взгляд на Юлю, которая тут же краснеет, смотрит на меня умоляюще и в таком же жесте складывает ладони. Улыбаюсь ей. «Прощаю, конечно, болтушка». – Вы любите спорт.

– На последнем корпоративе выяснилось: она столько всего знает. Мы в шоке были, ведущий от нее отлипнуть не мог весь вечер, – с энтузиазмом тараторит Юлек.

– Кто бы сомневался, – усмехаясь, произносит Егор, качая головой.

Я стараюсь не рассмеяться, прикусывая нижнюю губу. Смотрю на Мотова вопрошающе.

«Продолжайте, всем присутствующим интересно».

– Хороший вкус у ведущего, – посмеивается он. – У нас вопрос назрел. Что вы скажете, кто у нас в этом году в «Премьер-лиге» чемпионство возьмет?

– Le Spartak est un campion. Donc ella dira, – с умным видом произносит мой маленький Егор.

Непонятно откуда взялся.

Ребенок сегодня точно в ударе. Столько сил в свое время было приложено, чтоб хоть алфавит французский выучить, но всё без толку. Мы так думали. А сейчас стоит справа от меня с невозмутимым видом.

Увидел, что я с кем-то танцую, и пришел?

– Здравствуйте, – уверенно обращается ко всем.

– Ты уверен, что именно сейчас стоило проявить знание французского? – спрашиваю с улыбкой.

Вообще, я также учила его не вклиниваться в разговоры взрослых.

– Плюс один повод гордиться мной, – произносит довольно.

Обнимаю его.

– Всегда горжусь, – заверяю его.

Слишком много событий за пару минут. Не знаю, как реагировать. Все смотрят. Мотов немного растерялся. Гайворонский сидит, откинувшись на стуле, смотрит внимательно, о чем думает, могу только догадываться. Юля с родными с восхищением на Егора смотрят.

Очаровал их сегодня.

Обнимая сына, прохожу к своему месту. Егор, тот, что старше, помогает со стулом, отставляя его.

– Я соскучился, – произносит мой малыш тихо, обхватывает ладонь обеими ручками, смущается. – Но уходить пока не хочу, – добавляет поспешно.

– Нравится, – спрашивать не обязательно, и так понятно. – Хочешь, посиди со мной и пойдешь? – показываю на свои колени, он стоит рядом, между нашими с Егором стульями.

– Я постою немного и пойду. Меня ждут.

– Здравствуй, Егор, – произносит Завьялов, протягивая руку для приветствия.

– Здравствуйте, Егор Александрович, – сын невозмутимо пожимает протянутую руку.

– Даже так? – глаза Егора… Александровича загораются.

Он удивлен.

– Вы одноклассник мамы. Видел ваши с ней фото в альбомах, – немного задумывается маленький. – И меня назвали в честь вас, я знаю.

Не знаю, что испытывает Егор. Оба. Не могу об этом думать. Все силы брошены на то, чтоб не расплакаться.

Надо бы голову запрокинуть и проморгаться, но это будет слишком заметно. Поэтому просто ее опускаю.

Когда я решала, как назвать сына, о таких моментах не думала абсолютно. Тогда мной другие чувства двигали.

Как же сложно.

– Да, твоя мама мне большую честь оказала. И ты тоже. Вон, какой вырос, – кладет свою ручищу на плечо моего сынишки, сдавливает одобряюще. – Видел тебя последний раз так давно. Ты совсем маленький был. – Егор смотрит так добродушно. Теплым его взгляд бывает в исключительных случаях. Сейчас такой, несомненно. – Грузинскому мама тоже учила?

Егор качает головой отрицательно.

– Я его уже не помню почти. Французский тоже не очень. Практики нет, – пожимаю плечами.

– Мам, я пойду, – Егор быстро обнимает меня за шею и уносится к детям в другой зал.

Прослеживаю взглядом до тех пор, пока не замечаю, как его за плечи обхватывает ждущая у входа в зал нянечка.

– Грузинский? Серьезно? – Юля усаживается на соседний стул, скрещивая руки на груди. – Вы меня простите, – обращается к нам с Егором. – Просто слышно было. Чего мы еще о тебе не знаем? Танцы, французский, грузинский… И ты говорила, что ничего не умеешь? Тебе не стыдно?

Меня этот наезд веселит. Смотрю на нее, посмеиваясь, но молчу.

– Рисует она хорошо, готовит отлично, – вклинивается пришедший в себя Егор.

– Рисую? Ты шутишь. Мы в художку вместе ходили, хоть раз меня там хвалили?

– А то, Михалыч всегда говорил, что ты самая красивая, – Егор начинает смеяться, Юля подхватывает.

– Ия Игоревна, – Мотов наклоняется ко мне под недовольным взором Гайворонского. – Как так вышло, что коренная петербурженка болеет за Спартак? Или сын пошутил? – степень заинтересованности вопросом – наивысшая.