Читать онлайн Душа Зорро

Глава 1

1825 год. Испанская Калифорния.

Вечер только начинал вступать в свои права, но солнце еще не желало уступать небо. Багровые лучи скользили по черепичным крышам глиняных домов Пуэбло де Лос-Анджелес, окрашивая их в теплые, медовые тона. На площади, где днем кипела жизнь, теперь царило умиротворение. Слышалось лишь тихое перешептывание ветра да редкий лай собаки, доносившийся из дальних закоулков.

Атмосфера была пропитана ожиданием – ожиданием прохлады, которая придет на смену дневному зною, ожиданием звезд, которые вскоре усеют темное небо, ожиданием чего-то неуловимо прекрасного, что всегда приносит с собой вечер.

Из открытых окон таверны доносились звуки гитары. Мелодия была простая и незатейливая, но в ней чувствовалась какая-то особая теплота и искренность. Гитара говорила о любви, о разлуке, о надежде – обо всем том, что наполняет жизнь каждого человека.

Звук гитары изменился, стал более ритмичным и страстным. К нему примешался четкий стук каблучков танцовщицы. Сначала тихий, робкий, он постепенно набирал силу, превращаясь в зажигательную дробь. Казалось, сама земля под ногами начинала вибрировать в такт музыке.

Из таверны вырывались обрывки смеха и возбужденных голосов. Кто-то азартно выкрикивал тосты, кто-то хлопал в ладоши, подбадривая танцовщицу. Запах жареного мяса и пряных трав щекотал ноздри, смешиваясь с ароматом крепкого вина. Внутри царила атмосфера безудержного веселья и свободы.

Дверь таверны распахнулась, явив миру статного кабальеро лет двадцати пяти. Черные как смоль волосы обрамляли его лицо, тронутое легкой тенью усталости. На ходу натягивая перчатки, он направился к своей двуколке, запряженной парой дымчато-серых мулов. Из ящика под сиденьем он достал свой плащ.

Солнце, словно огненный шар, медленно погружалось за горизонт, и дневной зной уступал место долгожданной вечерней прохладе. Легкий бриз ласково коснулся лица молодого человека, принося с собой облегчение – возвращение на гасиенду обещало быть куда приятнее, чем утомительная дорога в полдень.

– До завтра, дон Диего, – донесся голос его недавнего собеседника. Тот вышел из таверны и направился к чалой лошади, привязанной неподалеку.

– До завтра, сеньор, – ответил дон Диего де ла Вега кивком, провожая взглядом удаляющуюся фигуру, пока та не скрылась за поворотом.

Он продолжал стоять возле мулов, погруженный в свои мысли, окидывая взглядом главную площадь пуэбло. Таверна соседствовала с гостиницей, а напротив возвышались аптека, церковь и казарма Лос-Анджелеса. Перед массивными деревянными воротами гарнизона несли свою вахту бравые уланы.

Диего вздохнул, проводя рукой в перчатке по жесткой гриве мула. Что с ним сегодня не так? С самого рассвета его терзала необъяснимая тревога, словно предчувствие надвигающейся бури. Даже простая сделка с покупателем шкур, которую отец поручил ему, не задалась с первого раза, как назло.

Отложив решение до завтрашнего вечера, Диего знал, что отец будет недоволен. Алехандро де ла Вега славился своей деловой хваткой. Именно благодаря его неутомимой энергии и дальновидности их гасиенда считалась самой крупной и богатой во всей Калифорнии. Истинный патриот, преданный короне, он пользовался всеобщим уважением – от скромного пеона до самого губернатора. И от своего единственного сына он ожидал того же.

Диего продолжал машинально гладить мула, наблюдая за неспешным течением жизни вокруг. За последние два года он незаметно погрузился в заботы гасиенды, до тонкостей изучил быт слуг и семей вакеро, знал каждую голову скота и количество лошадей в табуне. Отец, доверяя ему все больше и больше, лишь изредка направлял, стараясь не стеснять, и в большинстве случаев был доволен тем, как менялся его наследник.

Но в последние дни Диего преследовали ночные кошмары, оставляя после себя смутное чувство потерянности. Он просыпался в ледяном поту, ночная рубашка прилипала к телу, а сознание долго отказывалось возвращаться в реальность. Мучимый смутным беспокойством, он ворочался в кровати, пока тщетные попытки уснуть не сменялись усталой покорностью. Тогда он поднимался, набрасывал халат и, словно тень, ускользал в тайный ход.

Там, в ночной прохладе, его ждал Торнадо. Конь, заслышав шаги, приветствовал хозяина радостным ржанием, нетерпеливо перебирая копытами, предвкушая безумный ночной полет. И вот, спустя полчаса, они уже неслись по отцовским землям, утопая в густой тишине, нарушаемой лишь стуком копыт и свистом ветра.

Диего задумчиво улыбнулся. Эти ночные скачки с Торнадо уносили с собой остатки кошмаров, возвращая покой и даруя крепкий сон до самого рассвета. Так было последнюю неделю, но сегодня… сегодня что-то неуловимо изменилось.

Диего перешел от одного мула к другому и повернулся спиной к воротам гарнизона.

Сегодня его пробудило смутное, леденящее душу предчувствие. Сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, готовая вырваться на свободу. Резко сев в кровати, он понял, что забыться в бешенной скачке не получится – алый рассвет заливал горизонт. Сон безнадежно улетучился, и он, ведомый странной тревогой, решил спуститься к раннему завтраку с отцом.

В памяти всплыла радость дона Алехандро при его появлении, и Диего невольно улыбнулся. Но завтрак прошел под гнетущей пеленой молчания. Диего машинально ковырял еду, не чувствуя вкуса, затем, извинившись, покинул гостиную и вернулся в свою комнату, где его и без того смятенные мысли окончательно расползлись, словно клубок змей. Даже на встречу он поехал лишь с началом сиесты, после настойчивого напоминания отца о необходимости его присутствии в пуэбло. А там… Там он необъяснимо вспылил, когда покупатель посмел оспорить установленную им цену.

По изумленному лицу сеньора Моралеса де ла Вега мгновенно осознал, что дал волю чувствам. Собрав остатки самообладания, он предложил загладить неловкость изысканным ужином в таверне, сдобренным отменным вином. Однако окончательное решение было перенесено на завтра, и теперь Диего предстояло объяснить отцу, почему обычно сговорчивый сеньор Моралес не принял его предложение без колебаний.

Диего обошел двуколку и, наконец, уселся в нее. Солнце уже скрылось за горизонтом, и над пуэбло опустился привычный, тихий, словно застывший вечер. И именно в этот момент тишину расколол хлесткий удар бича, и на городскую площадь, словно вихрь, ворвалась карета. Кучер, дернув поводья, заставил пару лошадей встать, как вкопанных, прямо перед гарнизоном. Точнее, перед сержантом Гарсией, временным комендантом Лос-Анджелеса, который в этот миг появился в воротах.

Диего с нескрываемым интересом оглядел экипаж, прикидывая, что дилижанс из Монтерея прибыл сразу по окончании сиесты, а из Сан-Педро ожидался не раньше, чем через два дня.

На козлах сидели два угрюмых кучера, один – жгучий брюнет с лихими усами, другой – рыжеволосый, с короткой клиновидной бородкой. Оба разом повернулись, когда сержант, опомнившись, изумленно воскликнул, запоздало соображая, что, выйдя на секунду раньше, мог бы оказаться под копытами взбесившихся коней:

– Эге-гей! Что за чертовщина?! Что происходит?

Но вспомнив о двух уланах, несущих вахту у ворот, Гарсия собрался с духом и, напустив на себя бравый вид, двинулся к карете. Он уже было занес руку, чтобы распахнуть дверцу и потребовать объяснений или хотя бы представиться, но что-то словно пригвоздило его к месту.

Завороженный разворачивающейся сценой, Диего словно по наитию покинул свою двуколку – как раз вовремя, чтобы увидеть, как черноволосый кучер, отбросив поводья соседу, одним стремительным прыжком спрыгнул с козел и преградил путь к карете.

– Ооооо! – Гарсия отступил на шаг, нарочито растягивая гласные. – Осмелюсь спросить, кто вы, откуда и с какой целью пожаловали в наш скромный Лос-Анджелес?

На несколько томительных мгновений повисла тишина. Сержант вновь предпринял попытку приблизиться к дверце, но кучер, готовый вновь встать у него на пути, был остановлен женским голосом, мелодичным, но вместе с тем звучавшим твердо, как сталь:

– Педро…

Диего невольно вздрогнул, внезапно осознав, что звук этого голоса ему приятен.

– Педро, освободи проход для сержанта, пожалуйста.

Кучер подчинился мгновенно и даже распахнул дверцу кареты.

– Сержант, я вас слушаю.

– Меня зовут Деметрио Лопес Гарсия, и я временно исполняю обязанности коменданта пуэбло де Лос-Анджелес. Моя задача – проверка документов и багажа всех новоприбывших, – его голос внезапно сорвался на крик, заставив Диего вновь сосредоточиться на происходящем у ворот гарнизона.

– Я – София дель Кастильо, – прозвучал голос из кареты, словно серебряный колокольчик в ночной тиши. – Не беспокойтесь, без моего приказа он пальцем не тронет.

Диего удивленно вскинул брови. Кто "он"? Но тут из-за кареты вырвался вихрь тьмы – огромный черный пес. Промелькнув тенью по площади, он застыл у колодца, обернувшись к Диего. В сердце де ла Веги закрался холодок. Он был безоружен перед этой мощью, готовой, казалось, разорвать его в клочья.

Пес, словно сгусток ночи, крадучись приближался. Торчащие треугольные уши настороженно ловили каждый звук, карие, миндалевидные глаза впились в Диего, пытаясь разгадать его намерения. Остановившись в шаге от двуколки, он наклонил голову, задумчиво изучая незнакомца. Неожиданно, нарушив напряженное молчание, пес ткнулся влажным носом в руку де ла Веги. От неожиданности тот машинально провел ладонью по гладкой, вытянутой морде и легонько потрепал за ухом. Тихий, довольный рык вырвался из груди пса, и он уселся у ног Диего, словно обретя своего давнего друга.

Диего ошеломленно смотрел на пса. Да, у отца были собаки, но все они были суровыми помощниками вакеро, верными лишь своему долгу пасти скот. Ни одной из них не позволялось приближаться к хозяину с такой бесцеремонной фамильярностью. Диего просто не знал, как вести себя с псом, который так легко нарушил все неписаные правила и устроился рядом, как старый друг.

Но внезапный возглас сержанта вырвал его из плена зачарованного созерцания. Внимание Диего приковал к себе другой зверь – ослепительно белый конь, возвышавшийся позади кареты. Могучий, он нетерпеливо бил копытом землю:

– Да это же конь Зорро!

Невольно двинувшись вперед, Диего был заворожен: перед ним стоял Фантом, которого он не видел уже больше двух лет. Жажда рассмотреть его, прикоснуться к нему едва не выдала его, но он вовремя опомнился. В этот миг его и заметил Гарсия:

– Дон Диего! Посмотрите, это же конь Зорро! – воскликнул сержант, указывая на благородное животное.

– Конь Зорро? – Диего натянул на лицо маску небрежной заинтересованности и направился к сержанту. – Разве у Зорро конь не вороной масти?

– Да, конечно, – тот почесал в затылке. – Вороной. Но в Монтерее… он был белым.

– Неужели? – Диего, не спеша, обошел карету и остановился рядом с Гарсия. – В Монтерее? – Он с задумчивым видом окинул взглядом рыжего кучера на козлах и черноволосого громилу у дверцы. Ни один из них не выказал ни малейшего удивления словам сержанта.

Он едва не выпалил: «Вам виднее, сержант, я в Монтерее с Зорро не встречался», но в этот миг в карете пошевелились, и на окошке дверцы появилась женская ручка в кружевной белой перчатке. Черноволосый Педро, проворно склонившись, откинул ступеньки и галантно помог даме сойти.

Мгновение спустя перед Гарсией и Диего возникла девушка лет двадцати, среднего роста, облаченная в дорожное платье и мантилью, скрывавшую волосы и плечи.

– Сержант…

Гарсия встрепенулся и, нервно теребя свой пояс, заторопился представить их:

– Сеньорита, позвольте представить вам дона Диего де ла Вега. Дон Диего, сеньорита София дель Кастильо.

Истинный кабальеро, Диего обнажил голову и взял в свою ладонь протянутую руку в белой перчатке. Она была прохладной и хрупкой, словно лепесток, и Диего, склонившись для поцелуя, ощутил не только желание согреть ее своим дыханием, но и оберегать от любых бед, что могли омрачить ее прекрасную голову. Впрочем, какие опасности могли подстерегать ту, кого охраняют два дюжих кучера, черный пес, чье настороженное дыхание он чувствовал за спиной, и белоснежный конь Зорро?

– Сеньорита, – выпрямившись, он встретился взглядом с ее зелеными глазами, искрящимися, словно изумруды.

– Сеньор, – она опустила руку, слегка улыбнувшись в ответ на его галантность, и вновь обратилась к Гарсии. – Сержант, нельзя ли отложить проверку моих документов и собственности до завтра? Мы проделали долгий путь из Сан-Франциско, солнце клонится к закату, а нам еще предстоит добраться до гасиенды дель Кастильо. Если вас не затруднит, не могли бы вы проводить нас до гасиенды?

– О, сеньорита, я бы с превеликим удовольствием, – Гарсия вздохнул, в его голосе сквозило искреннее сожаление, – но мне необходимо проверить гарнизон, выставить ночных дозорных…

– Да, конечно, сержант, но, возможно, вы предоставите нам уланов в качестве проводников?

– Уланов? – Гарсия на мгновение задумался, затем его взгляд просветлел, и он радостно обратился к Диего. – Гасиенда де ла Вега находится в том же направлении, что и гасиенда дель Кастильо. Дон Диего, у вас ведь нет больше никаких дел в пуэбло? Не составит ли вам труда проводить сеньориту до гасиенды?

– Нет, сержант, на сегодня я все свои дела закончил, – Диего одарил его лучезарной улыбкой, – и могу с легким сердцем отправиться домой. Сеньорита, для меня будет величайшей честью проводить вас до гасиенды дель Кастильо, – он вновь склонился в учтивом поклоне.

– Благодарю вас, дон Диего, – она задумчиво кивнула в ответ и повернулась, чтобы вернуться в карету. – Сержант, жду вас завтра на гасиенде.

– Конечно, сеньорита, утром буду у ваших дверей, – деловито произнес тот.

– Педро, – обратилась она к слуге, который помог ей взобраться в карету и поднял ступеньки. Дверь оставалась распахнутой, словно ожидая завершения их безмолвного диалога. В этот миг девушка выглянула наружу, и в голосе ее зазвучали стальные нотки, не терпящие возражений. – Амиго, ко мне!

Черный пес, словно тень, промелькнул между Диего и Гарсией и одним прыжком оказался в карете. Педро моментально захлопнул дверцу и взлетел на козлы. Диего ничего не оставалось делать, как направиться к своей двуколке, набросить на плечи плащ и тронуться в путь.

Когда они миновали границы пуэбло, солнце почти скрылось за горизонтом. Де ла Вега невольно забеспокоился: не обгонят ли его мулов более резвые лошади? Но зоркий глаз черноволосого Педро неотступно следил за ним, пока Диего не остановился перед развилкой и не спешился.

Он подошел к дверце кареты и обратился к девушке, выглядывающей из окна.

– Направо – гасиенда Торреса, налево – гасиенда дель Кастильо, мой путь лежит дальше.

– Благодарю вас, дон Диего, – ее зеленые глаза вспыхнули изумрудным огнем в лунном свете.

– Всего вам доброго, сеньорита, – ответил он, отступая от кареты.

– Сеньор, – она едва заметно кивнула и скомандовала. – Педро, налево.

Диего молча проводил взглядом карету, пока она не скрылась в ночной мгле. Лишь тогда он вернулся к своей двуколке и направился домой.

На удивление, сон его этой ночью был безмятежным и глубоким, словно море в штиль.

Глава 2

На следующее утро Диего уже приступил к завтраку, когда его отец вошел в гостиную.

– Доброе утро, сынок, – дон Алехандро одарил его теплой улыбкой, усаживаясь напротив.

– Доброе утро, отец, – Диего ответил улыбкой, чувствуя, как утренняя свежесть стирает следы вчерашней усталости.

Какое-то время они молча наслаждались едой, которую с любовью к своим патронам приготовили их слуги. Но когда дон Алехандро заметил, что Диего допивает свой кофе и собирается покинуть комнату, он откинулся на спинку стула и с притворной небрежностью спросил:

– Сынок, во сколько ты вчера вернулся?

Диего вскинул на него взгляд:

– Довольно поздно, отец, ты уже спал.

– И как прошла твоя встреча?

Диего, с утра измотанный подготовкой к неминуемой отцовской взбучке, выдохнул и выпалил правду:

– Не совсем удачно, отец, – он заметил вопросительно взметнувшиеся седые брови родителя и продолжил, запинаясь: – Я… не сдержался. Вспылил.

– Диего… Из-за чего?

– Прости, отец, сам не пойму, что на меня нашло, – молодой человек вновь тяжело вздохнул, – но я постарался загладить вину. Задобрил сеньора Моралеса отменным ужином и бутылкой доброго вина в таверне. Договорились сегодня вечером встретиться снова, – поспешно добавил Диего, словно пытаясь предотвратить гнев отца.

Он, стараясь сохранять невозмутимость, выдержал испытующий взгляд дона Алехандро. Наконец, старый идальго устало вздохнул, отложил в сторону белоснежную салфетку и произнес с непривычной тревогой в голосе:

– Диего, что с тобой происходит?

Его сын попробовал изобразить на лице недоумение:

– О чем ты, отец?

– Диего, боюсь, я совершил ошибку, когда остановил тебя в Монтерее, – прошептал гасиендадо, стараясь не привлекать внимания слуг. – Не стоило мне вмешиваться в твои планы.

Диего прикрыл глаза, чтобы не видеть отцовский взгляд, полный запоздалой жалости.

– Диего, я вижу, как сильно ты изменился за эти три года. Ты стал серьезнее относиться к делам семьи, и да, это то, чего я всегда желал. Но вместе с тем… словно искра погасла в тебе…

Отец умолк, ожидая ответа, но не дождавшись, заговорил вновь:

– Диего, я вижу, что ты до сих пор мучаешься из-за выбора, который сделал под моим влиянием. Может быть, мне нужно было дать тебе свободу, позволить тебе открыться сеньорите Вердуго? Возможно, сейчас ты был бы счастливее…

Диего невольно вздрогнул, услышав имя Анны Марии. Призраки несбывшихся надежд все еще терзали его сердце. Он с головой ушел в работу с отцом и вакеро, стремясь заглушить боль утраченных надежд, не думать о том, чего уже никогда не случится.

– Не стоит, отец, – проговорил он, открывая глаза. Взгляд его был рассеян, словно устремлен сквозь дона Алехандро, вдаль, за пределы открытого окна. – Я уже не раз думал об этом. Что сделано, то сделано, и ход истории нам не изменить. Мы не можем знать, к каким последствиям привело бы разоблачение Зорро, его амнистия. Смогла бы Анна Мария принять меня, скрывающегося под этой маской? – он с трудом сфокусировал взгляд на встревоженном лице отца. – Ты поступил правильно, отец. Я сам выбрал этот путь, поставив защиту невинных выше личного счастья. Это мой путь…

Его карие глаза встретились с серыми глазами дона Алехандро, и тот с внезапной ясностью понял, что сейчас услышит слова, которых он старательно избегал последние два года:

– Это мой путь, отец, – повторил Диего с непоколебимой твердостью. – И, вероятно, в этом доме никогда не появится молодая хозяйка, и ты не дождешься внуков, отец.

– Диего, – с горечью вздохнул дон Алехандро, – прошло уже три года. Дел для Зорро становится все меньше. Возможно, еще не все потеряно, и ты мог бы отправиться в Монтерей…

Диего грустно улыбнулся:

– Возможно… Но для сеньориты Вердуго дон Диего де ла Вега всего лишь друг, почти брат, – с горечью процитировал он когда-то оброненные ею слова. И, словно подводя черту, добавил с нарочитой твердостью. – Всеобщий любимец Зорро не может позволить себе роскошь брака, не подвергнув возлюбленную смертельной опасности. А сам Диего де ла Вега… он попросту не создан для семейной жизни.

– Диего… – начал было дон Алехандро, пытаясь возразить, но внезапно дверь распахнулась, впуская в гостиную невысокую фигуру преданного слуги Диего, немого Бернардо.

Оба дона встревоженно уставились на вошедшего.

– Что случилось, Бернардо? – обеспокоенно спросил Диего.

Слуга изобразил руками нечто огромное, округлое, словно бочку, затем вскинул руку в подобии воинского приветствия.

– Сержант Гарсия?

Бернардо утвердительно кивнул и указал жестом в сторону внутреннего дворика.

– Сержант Гарсия здесь, в патио? – догадался Диего, обменявшись быстрым взглядом с отцом. – Неужели и ему не спится в такой час? Что ж, пригласи его.

Бернардо исчез за дверью, и спустя мгновение из распахнутых окон донеслось громогласное приветствие:

– Эй, коротышка, привет. Дон Диего дома? Черт возьми, вечно забываю, что ты глухой. М-о-г-у я в-о-й-т-и? Может, так поймешь? О, молодец, сообразил!

Диего снова переглянулся с отцом. Они вместе поднялись из-за стола как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась, впуская в гостиную дородного сержанта. Гарсия, застигнутый врасплох их ранним завтраком, смутился и виновато улыбнулся:

– Дон Алехандро, дон Диего, простите за беспокойство, я не подумал, что явился в столь неудобный час…

– Оставьте извинения, сержант, – Диего быстро пересек комнату, остановился перед гостем и широким жестом пригласил его к столу. – Не хотите ли разделить с нами завтрак?

– О-о-о, – протянул гость с искренней радостью, предвкушая сытную трапезу. – Если я не помешаю…

– Проходите, проходите, сержант, – повторил дон Алехандро приглашение сына, словно подталкивая его к столу.

– Бернардо сейчас принесет еще приборы и угощения, – Диего подкрепил слова едва заметным жестом, дабы не разрушить легенду о немом и глухом слуге, и проводил гостя к столу.

Минуты текли в тишине, нарушаемой лишь звуками аппетитного поглощения пищи. Оба дона, не говоря ни слова, наблюдали, как сержант яростно расправляется с завтраком. Диего неспешно потягивал вторую чашку кофе, отец же, погруженный в свои мысли, пристально смотрел на гостя. Наконец, когда стало очевидно, что первый голод утолен, Диего с деланным равнодушием поинтересовался:

– Сержант, что привело вас к нам так рано?

– Служба, дон Диего, – вздохнул тот, не прекращая с аппетитом уплетать очередную тортилью. – Вы же помните сеньориту дель Кастильо? – Диего молча кивнул. – Сегодня я должен проверить ее документы…

– Дель Кастильо? – удивленно вскинул брови дон Алехандро. – Она имеет какое-то отношение к дону Энрике дель Кастильо?

– Да, она его внучка, – подтвердил Гарсия с набитым ртом.

– Внучка… – задумчиво пробормотал гасиендадо. – Я знал, что у старого дона был сын Андрес, но он еще юнцом покинул Калифорнию и, насколько мне известно, ни разу не дал о себе знать. О внуках я и вовсе не слышал.

Диего переводил взгляд с сержанта на отца и обратно, пока гость не продолжил, нарушив повисшую тишину:

– Как вы помните, дон Энрике покинул нас полгода назад, – оба дона сдержанно кивнули в знак согласия. – Скот был продан еще до его кончины, поскольку о наследниках ничего не было известно, а гасиенда, осиротев, пришла в запустение. И теперь мне необходимо сверить документы сеньориты, подтверждающие ее права.

Сержант умолк, будто выуживая из глубин сознания нужные слова. Доны хранили молчание. Гарсия с тяжким вздохом выпалил:

– Дон Диего, не окажете ли вы честь сопровождать меня к сеньорите дель Кастильо?

– Я? – вскинул брови Диего, удивленный неожиданной просьбой.

– Да, – Гарсия вновь вздохнул, тщательно вытирая руки о салфетку. – Дон Диего, вы помните того черного пса сеньориты?

Молодой человек едва заметно кивнул, не отрывая взгляда от сержанта и стараясь не замечать вопросительного, даже встревоженного взгляда отца:

– А что с ним? – коротко поинтересовался он.

– Ну, понимаете, он… огромный, – Гарсия замялся, словно не находя слов, и умолк, предоставив дону Алехандро возможность обратиться к сыну:

– Диего, откуда ты знаешь сеньориту дель Кастильо?

Диего повернулся к отцу и, словно извиняясь за что-то, произнес:

– Как я уже говорил, отец, я вчера поздно вернулся домой. Так получилось, что я был в пуэбло в момент приезда сеньориты, и доблестный сержант Гарсия попросил меня показать ей дорогу до ее гасиенды.

– А что же все-таки с собакой?

– О, это… исполинская черная псина, – Гарсия округлил глаза, словно до сих пор не мог поверить увиденному, – почти мне по пояс. Она выскочила из кареты, огласила воздух рыком, добежала до дона Диего… Дон Диего, вы умеете обращаться с собаками?

– Я? – Диего искренне рассмеялся. – Нет, увы, не умею.

– Но она остановилась как вкопанная перед вами и даже не зарычала, – с изумлением заметил гост.

– Диего? – дон Алехандро в ужасе уставился на сына.

– Отец, успокойся, – Диего сохранил улыбку, бросив на отца успокаивающий взгляд. – Да, ко мне подходил черный пес сеньориты, ростом он не с гору, чуть выше колена. Если не ошибаюсь, его зовут Амиго, и, как мне помнится, сеньорита уверяла, что без приказа он и пальцем не тронет.

Сержант энергично закивал в подтверждение.

– Так, значит, вы хотите, чтобы Диего развлекал эту зверюгу, пока вы беседуете с сеньоритой? – дон Алехандро наконец осознал причину нежданного визита Гарсии и вопросительно посмотрел на сына.

Диего лишь пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, а сержант, шумно выдохнув, подтвердил:

– Да, но дело не только в этом.

– А в чем же еще? – голос дона Алехандро понизился, в нем вдруг прозвучали стальные нотки, но гость, казалось, этого не заметил, выпалив:

– Я хочу взглянуть на коня Зорро, пока дон Диего отвлекает собаку.

– Коня Зорро??? – дон Алехандро в изумлении уставился на сына.

– Белого коня Зорро, – подметил Диего, и в карих омутах его глаз заплясали лукавые огоньки. – Белого, – повторил он, смакуя каждое слово, – из самого Монтерея.

– Да, того самого белого коня Зорро, – проговорил сержант, не замечая безмолвного обмена взглядами между отцом и сыном. – Сеньорита привезла его с собой.

– А-а-а, – протянул гасиендадо, чувствуя, как ускользает контроль над ситуацией. Он понимал, что остановить Диего и уберечь его от встречи с Фантомом было невозможно.

– Разумеется, я поеду с вами, сержант, – Диего поднялся из-за стола, слегка поклонившись гостю и отцу. – Мне лишь нужно отдать пару распоряжений Бернардо, чтобы он был готов к вечерней поездке в пуэбло, и я буду в полном вашем распоряжении.

Глава 3

Почти весь путь до гасиенды дель Кастильо они проделали в молчании, нарушенном лишь в самом начале, когда статный паломино Диего лихо обогнал коня коменданта. Тогда-то Диего и позволил себе заметить, придержав Арабеллу, что, вероятно, слишком плотный завтрак мешает сержанту подстегнуть свою клячу. Гарсия, тяжело вздохнув, возразил, что дело не в нем, а в том, что его конь уже проделал неблизкий путь от пуэбло до де ла Вега и теперь жаждет передышки.

Диего искренне расхохотался – как всегда, когда его добрый друг (а Диего именно таким и считал простоватого сержанта) находил оправдания своей медлительности – и пустил паломино вскачь. Он тосковал по ночным прогулкам на Торнадо, когда ветер хлестал в лицо, и он, казалось, сливался с конем в единое целое. Арабелла была доброй лошадью, способной на неплохую скорость, но до вороного ей было далеко. Тем не менее, Диего любил ее не меньше своего верного Торнадо.

На развилке дорог Диего остановил паломино, нежно потрепав ее по шее. Налево уходила дорога к гасиенде Игнасио Торреса, тому самому, которого Зорро когда-то спас от неминуемой гибели. Дон Начо с супругой все еще жили там, а вот Елену, вышедшую замуж, он не видел уже целый год. Молодая женщина перебралась к мужу куда-то в окрестности Сан-Франциско.

Диего натянул поводья, и Арабелла, повинуясь, круто повернула направо, в сторону гасиенды дель Кастильо, окутанной дымкой таинственности. Всего месяц назад они с отцом обсуждали призрачную возможность приобретения этих земель, если кто-то из наследников, если таковые вообще существовали, осмелится заявить о своих правах, или если сам губернатор решит выставить их на продажу. Дон Алехандро видел в этом выгодную инвестицию: земли примыкали к гасиенде де ла Вега, а хозяйский дом мог бы послужить Диего уютным гнездышком, когда тот наконец решится связать себя узами брака.

Диего, в ответ на это, наигранно обиделся, бросив, что, видимо, настолько наскучил отцу, что тот готов избавиться от него любым способом. Дон Алехандро вновь принялся убеждать сына в необходимости семьи и наследников. Настроение Диего стремительно угасало, и он прервал этот бессмысленный разговор, отрезав: «Гасиенда де ла Вега была моим домом, и им останется».

Молодой человек сорвал перчатку с правой руки, откинул назад шляпу и взъерошил смоляные волосы. Отец с упорством маньяка возвращался к этой теме, и Диего каждый раз приходилось изобретать все новые и новые причины, объясняющие, почему женитьба – это не для него. Сегодня же Дон Алехандро, словно коршун, задал прямой вопрос, и Диего был вынужден признаться в горькой правде: пацифист и книголюб Диего де ла Вега безнадежно проигрывал защитнику обездоленных, легендарному Зорро. Все знакомые девушки с томными вздохами грезили о дерзком разбойнике в маске, а в молодом кабальеро видели лишь верного друга, «почти брата».

Диего повел плечами и печально улыбнулся.

– Как думаете, дон Диего, а мне разрешат посмотреть на коня Зорро? – голос сержанта прозвучал неожиданно близко.

Диего вздрогнул, едва не лишившись равновесия на своем паломино. Одно неловкое движение – и репутация никудышного наездника подтвердилась бы во всей красе. Лишь годами отточенное умение держаться в седле, даже когда мир вокруг идет кувырком, спасло его от позора. Вцепившись в луку седла, он медленно надвинул шляпу на лоб, выигрывая драгоценные секунды, чтобы скрыть смятение за маской невозмутимости.

– Полагаю, вам достаточно будет попросить, сержант, – наконец ответил он, поворачиваясь в седле.

– Но это же конь самого Зорро…

– Сеньорита не делает из этого тайны, – заметил Диего, натягивая перчатку и слегка подталкивая Арабеллу коленями. Она послушно тронулась с места. – Едем, сержант?

– Да.

Оставшийся путь они проделали в тишине, нарушаемой лишь мерным цокотом копыт. Лошади шли шагом, словно разделяя тягостные раздумья своих всадников.

Гасиенда дель Кастильо оказалась одноэтажной, но, как и большинство других, имела внутренний дворик, куда они и вошли. Беглый взгляд Диего отметил запущенность и скудную растительность. Казалось, не только отсутствие хозяев в течение полугода виной тому, но и одиночество старого дона Энрике, который, похоже, уже не надеялся, что кто-то унаследует его земли.

«Интересно, – подумал он, – неужели и меня, в отцовские годы, посетят такие же мысли?» Но эта мысль, словно тень, пугала своей неприглядностью, и Диего поспешил отогнать ее прочь.

Их, точнее сержанта, явно ждали. Из калитки, ведущей, вероятно, во внутренние хозяйственные помещения, возник Педро и замер перед ними.

– Сеньоры, – произнес он, переводя взгляд с Гарсии на Диего и обратно, словно взвешивая их значимость.

Сержант, польщенный уважительным обращением, вытянулся по струнке и прогрохотал поставленным голосом:

– Доложите сеньорите дель Кастильо, что сержант Гарсия прибыл для осмотра вещей и документов.

Педро кивнул и вновь обратил взгляд на Диего:

– А сеньор?

– Дон Диего со мной, – выпалил Гарсия, словно опасаясь упустить момент, и Диего невольно удивился его проворству.

– Сеньорита София скоро спустится, – произнес Педро сдержанно. – Не желаете ли ожидать ее в патио?

Сержант заколебался, ища поддержки во взгляде спутника. Диего едва заметным жестом, почти подталкиванием, молчаливо призвал его задать мучивший вопрос:

– А можем ли мы взглянуть на белого коня, пока ждем сеньориту?

Педро сделал шаг в сторону, пропуская вперед сержанта:

– Вы – да, – затем, задержав взгляд на молодом человеке, добавил, – сеньор останется здесь.

Кровь ударила в лицо Диего от несправедливого унижения, нанесенного простым слугой, кулаки невольно сжались. Однако следующие слова Педро развеяли его негодование:

– Фантом неспокоен на новом месте.

– Понимаю, – сухо ответил Диего, принимая это объяснение как должное. – Прошу вас, сержант, исполняйте свой долг. Я останусь здесь.

Педро кивнул сержанту и, обратившись к рыжему громиле, мелькнувшему рядом, попросил принести сеньору «немного вина».

Диего проводил слугу взглядом и перевел его на галерею, тянувшуюся вдоль патио и примыкавшую к главному дому. В самом дальнем углу приютился круглый резной столик из белого дерева и пара стульев. Диего направился туда и, уже отодвигая стул, краем глаза заметил движение в тени. Из сумрака на него внимательно смотрели черные миндалевидные глаза огромного пса.

– Здравствуй, Амиго, – только и мог вымолвить он.

Пес зевнул во всю пасть и опустил голову на вытянутые лапы. Видимо, ему было позволено больше, чем иным людям, подумал Диего, опускаясь на стул, не сводя взгляда с животного. Вскоре появился рыжий детина, неся поднос с графином и бокалом. Наполнив бокал рубиновым вином, он бесшумно растворился в доме. Диего взял бокал, медленно вращая его в руке, любуясь, как играет вино на свету. Отпил глоток и удивленно взглянул на содержимое. «Вино де ла Вега?» – пронеслось в голове. Он сделал еще один глоток, окончательно убеждаясь, что пьет вино из отцовских подвалов.

– Мы тоже были немало изумлены, обнаружив несколько бочек с гравировкой вашего имени, сеньор де ла Вега, – голос, прозвучавший словно из ниоткуда, заставил Диего вздрогнуть и едва не пролить вино на свой небесно-голубой костюм. Он спешно водрузил бокал на поднос, обернулся и увидел на галерее темноволосую даму лет сорока, облаченную в платье глубокого изумрудного оттенка.

На лице Диего промелькнуло изумление, но женщина поспешила оправдаться, взмахнув руками и указав жестом на распахнутое окно рядом с собой. Там, полуприсев на подоконнике, словно экзотическая птица, затаилась ослепительная блондинка, ее зеленые глаза искрились от едва сдерживаемого смеха.

– Сеньорита, – приветствовал Диего, склонив голову в изящном поклоне, и завороженно наблюдал, как девушка, словно кошка, ловко спрыгнула с подоконника, исчезла в глубине комнаты и вскоре появилась в дверях. Галерея была узка, и в ней уже находилась ее спутница, поэтому блондинка на мгновение выпорхнула на патио. Ее золотистые волосы вспыхнули в лучах солнца, словно нимб, и де ла Вега вдруг с отчетливой ясностью понял: Лос-Анджелес уже через неделю будет лежать у ног этой ослепительной красавицы.

Подойдя к гостю, она грациозно замерла, исполнила легкий реверанс и протянула руку.

– Сеньор.

Диего вновь склонился, едва коснувшись губами кончиков ее пальцев, покоящихся в его ладони. После мимолетного касания, когда их руки расстались, место прикосновения еще долго жгло его, словно клеймом.

– Дон Диего, позвольте вам представить мою niñera, – выпрямившись и указав на темноволосую женщину. Затем добавила на незнакомом ему, но мелодичном языке. – Няню… Анна Аносова. Няня, дон Диего де ла Вега.

Брюнетка учтиво присела в реверансе и, бесшумно скользнув, заняла скамью в глубине галереи.

– Дон Диего, присаживайтесь, пожалуйста, – предложила девушка, указав на стул, который он только что освободил, и сама грациозно опустилась на другой. – Что привело вас к нам сегодня?

Диего, терзаемый любопытством, вызванным странным словом «няня», решил отложить его разгадку и одарил ее обворожительной улыбкой:

– Сержант Гарсия просил меня сопровождать его.

– Сержант? – она бросила быстрый взгляд по сторонам.

– Он уже на конюшне, – ответил Диего, предугадывая ее вопрос, и, решив слегка поддразнить, попытался выудить необходимую информацию. – Ему не терпелось увидеть вашего белоснежного коня.

– И почему же вы не пошли вместе с ним? – поинтересовалась София, то ли не уловив его намека, то ли искусно притворяясь.

– Ваша личная стража не позволила, – с невозмутимым видом парировал молодой человек.

– Педро? – девушка звонко рассмеялась и обменялась лукавым взглядом со своей компаньонкой. – Педро, конечно, грозный страж, но вас, я вижу, не испугало соседство с другой моей «охраной»? – она кивнула в сторону черного пса, лениво расположившегося неподалеку. Тот, уловив знакомые нотки в ее голосе, поднял голову, неторопливо поднялся на лапы и степенно направился к своей хозяйке.

Диего, завороженный, следил, как пес, словно тень, обходит его, и на миг ему почудилось, что шелковистый хвост коснулся ноги. Зверь грациозно опустился у ног девушки, уткнувшись мордой в ее колени. София ласково погладила его между ушей.

– Вчера мне показалось, мы начали понимать друг друга.

– Да? – София улыбнулась собаке и, подняв глаза на Диего, заметила. – Я рада, что у него здесь появился друг. Амиго очень разборчив.

Она замолчала, продолжая гладить пса. Диего не мог отвести взгляда от ее тонких рук, нежно скользящих по лоснящейся шерсти, от неспешных движений, от почесываний под подбородком и шеей. В тишине звучало лишь приглушенное повизгивание преданности, исходящее от четвероногого друга.

Вдруг Диего пронзила мысль: он хотел бы быть на его месте. Это осознание словно ожогом опалило его, заставив вскочить:

– Прошу прощения, сеньорита София, мне необходимо откланяться, – выпалил он, судорожно выхватывая перчатки из-за пояса. – Я вспомнил, что обещал отцу поехать с ним на дальний выпас. С вашего позволения, – он торопливо поклонился перед Софией и ее молчаливой спутницей и, не дожидаясь ответа, направился к калитке.

Ее взгляд, задумчивый и обжигающий, словно клеймо, пылал на его спине, погоняя и подстегивая. Собрав воедино остатки самообладания, Диего, стараясь сохранить видимость невозмутимости, нарочито медленно натянул шляпу, затем тщательно, с показной небрежностью, водрузил на руки перчатки. Вырвавшись за пределы гасиенды, он вскочил на спину златогривого паломино и вонзил шпоры в ее бока. Арабелла, подгоняемая отчаянием хозяина, неслась вперед, словно ветер, впервые преодолевая пространство с такой исступленной скоростью. Подлетев к дому, он резко натянул поводья, спрыгнул на землю и бросил их подбежавшему Пепито.

Во внутреннем дворике царила тишина. Диего взлетел по лестнице на второй этаж, пронесся по балкону и, словно загнанный зверь, влетел в свою комнату. Захлопнув дверь и задвинув тяжелый засов, отгораживаясь от мира, он рухнул на кровать, комкая подушку в бессильной злобе. Так и лежал, до самого обеда, лишь изредка выдыхая сквозь зубы проклятие: «Дурак, дурак, дурак».

А верный мозо стоял в потайной комнате, и тревога за молодого хозяина сквозила в каждом его движении, в каждом взгляде, брошенном в узкую щель глазка. В то же самое время дон Алехандро, оторвавшись от важных бумаг, которые он изучал в тот самый момент, когда сын, словно вихрь, ворвался в гасиенду, сидел в библиотеке и, погруженный в мрачные раздумья, смотрел на стройные ряды книжных томов, ожидая вестей от Бернардо, смутно надеясь, что верный слуга прольет свет на причину столь внезапного смятения Диего.

Глава 4

София не могла не заметить странного бегства гостя. Она не уловила момент, когда Диего поднялся, но взгляд безошибочно зафиксировал, как его губы превратились в тонкую, напряженную полоску, а лицо застыло в маске непроницаемости.

В задумчивости София проводила взглядом его учтивый, хоть и резкий, поклон ей и Анне, а затем и его стремительное удаление в сторону садовой калитки. Что послужило причиной столь неожиданной перемены? Перебирая в памяти обрывки недавней беседы, она не находила ни единого намека на подобный финал. Вежливый тон, отсутствие личных выпадов, обсуждение сержанта и Амиго… Ничто не предвещало столь поспешного бегства. Однако удаляющийся топот копыт за оградой говорил об обратном.

София машинально погладила пса по голове, пытаясь унять смятение.

– Какой приятный молодой человек, воспитанный, – прозвучал голос компаньонки, подошедшей к ней. – Ты ему явно приглянулась.

– Не думаю, – улыбнулась София, отстраняясь от Амиго. – Иди, дружок, найди Хуана… Он сбежал уже через пять минут после знакомства!

Анна присела напротив нее:

– Может, ты невольно задела его чем-то?

– Нет, что ты, совсем нет! – воскликнула София, искренне пораженная предположению. – Я даже не успела! – она задумчиво нахмурилась, и плечи ее поникли в поражении. – Няня, это так обидно… Первый раз встретить человека, от которого замирает сердце, и тут же спугнуть его. Неужели отец был прав, и мне действительно нужен был жених, выбранный им?

– Твой отец был обыкновенным тираном, – сказала Анна без обиняков. – Он считал вправе решать твою судьбу.

– Няня…

– Но теперь ты свободна и можешь сама выбирать, с кем знакомиться, а с кем – нет, – продолжала компаньонка и вдруг замерла, осознав слова воспитанницы. – Подожди-ка… Человек, от которого замирает сердце? – повторила она. – Когда ты успела это понять? Вы познакомились только вчера вечером…

– Няня… – щеки Софии залились густым румянцем предательства.

– Ты видела его раньше! – догадалась Анна.

Девушка прикусила губу и, опустив взгляд, принялась изучать причудливую вязь резных узоров на столике.

– Соня, когда ты с ним встречалась? В Сан-Франциско? – София молчала, не поднимая глаз. – В Монтерее?

– Няня, как бы я с ним встретилась, если меня держали взаперти? – с удивлением взглянула она на Анну и совсем тихо добавила. – Я видела его… издалека…

– Издалека… – словно эхо отозвалась Анна и с горечью покачала головой. – Бедная моя девочка.

Анна подошла сзади к Софии и, наклонившись, обняла ее за плечи. Она знала, как тяжело было девушке все эти долгие пять лет, проведенные под неусыпным контролем отца. Любое проявление самостоятельности пресекалось на корню, а круг общения ограничивался лишь людьми отца. Неудивительно, что София умудрилась влюбиться в незнакомца, которого видела лишь мельком. Это был своеобразный бунт против ее заточения, романтическая греза о лучшей жизни.

– Он был твоим лучиком света, твоим побегом, пусть это и было только в твоих мыслях, – прошептала Анна, гладя Софию по волосам. – Но, милая, ты же понимаешь, что он реальный человек, а не персонаж из романа? Он может оказаться совсем не таким, каким ты его себе представляла.

София подняла на нее глаза, полные надежды и страха.

– Я знаю, няня. Может быть, это просто глупая девичья мечта. Но когда он посмотрел на меня вчера, когда наши глаза встретились… мир вокруг исчез. И сегодня… пока он был здесь, я чувствовала, что дышу полной грудью, что живу по-настоящему. А теперь… он сбежал. И я боюсь, что он унес с собой частичку меня.

Анна крепче обняла Софию, чувствуя, как та дрожит. Она понимала этот страх, эту жажду свободы и любви, которую так долго подавляли. Но вместе с тем, она видела и опасность в этой идеализации, в слепой вере в несуществующий образ.

– Нельзя позволить мечте ослепить тебя, София, – тихо сказала Анна. – Нужно смотреть на мир открытыми глазами, видеть людей такими, какие они есть, со всеми их достоинствами и недостатками. Иначе можно очень сильно разочароваться.

София молчала, опустив голову. Слова няни были справедливы, но они не могли заглушить ту искру надежды, которая зажглась в ее сердце. Диего де ла Вега… До вчерашнего вечера она даже имени его не знала, видела его всего несколько раз издалека. Но что-то в нем зацепило ее, пробудило чувства, о которых она даже не подозревала. Возможно, это была просто иллюзия, плод ее воображения, но ей так хотелось верить, что это не так.

– Нянюшка, ты слишком близко принимаешь все к сердцу, – с нежностью заметила София. – Уверена, я, как всегда, справлюсь с этим.

– Я знаю тебя с пеленок, ты выросла у меня на глазах, – в глазах Анны заблестели слезы, словно готовые вот-вот хлынуть потоком. – Как я могу не переживать за твою судьбу? – она бережно погладила воспитанницу по золотистым волосам, словно успокаивая не только ее, но и саму себя.

София мягко улыбнулась, прикрывая ладонью руку Анны.

– Не стоит, няня. Я же не сломленная птичка, запертая в клетке. Я свободна, у меня есть деньги, дом… и я могу делать все, что захочу, – в ее голосе звучала неприкрытая бравада, попытка убедить скорее себя, чем Анну.

Анна вздохнула. Она знала упрямый нрав воспитанницы и понимала, что сейчас бесполезно уговаривать ее быть осторожной. Девушка загорелась идеей, и остановить ее было невозможно.

– Хорошо, милая, делай, как считаешь нужным. Но помни, я всегда рядом, если тебе понадобится моя помощь или совет.

София прильнула к Анне, благодарная за ее безусловную любовь и поддержку.

– Спасибо, няня. Я обещаю, что буду осторожна, – она отстранилась и решительно выпрямилась. – А теперь, я думаю, нам стоит вернуться к нашему гостю. Не будем заставлять сержанта ждать.

Анна наблюдала со стороны, как в течение следующего получаса ее подопечная удовлетворяла любопытство коменданта, как он, наконец, покинул усадьбу, а Педро отправился запрягать лошадей в найденную на хозяйственном дворе двуколку дона Энрике. С легкой улыбкой она смотрела, как София дает последние наставления остающемуся дома Амиго, затем поднялась и набросила на плечи бордовую накидку из плотной шерсти.

Вновь взглянув на девушку, Анна загадочно улыбнулась и прошептала по-русски:

– И все же, Соня, ты ему приглянулась.

Глава 5

К исходу сиесты они прибыли в Лос-Анджелес. Двуколка, ловко управляемая рыжим Хуаном, обогнула колодец, что находился в самом сердце главной площади, и остановилась у пестрых торговых рядов.

Утро на гасиенде дель Кастильо, словно укором, напомнило: ближайшие дни будут посвящены хлопотам и покупкам – от ничтожных мелочей до съестных припасов. После долгого отсутствия хозяев дом словно выдохся, обнищал, и София с Анной горели желанием вдохнуть в него жизнь. Пыль густым саваном окутала мебель, паутина сплела причудливые узоры в углах, а свежесть покинула дом, оставив лишь затхлый запах забытья. Сердце гасиенды билось еле слышно, словно позабыв, что значит жить.

Несколько расторопных местных девушек уже хлопотали, приводя в порядок хозяйскую и гостевую спальни, а также просторную гостиную. Педро, оставшийся на гасиенде, присматривал за ними, словно строгий, но справедливый дух-хранитель.

Закончив с покупками, женщины решили подкрепиться в городе. В таверне, пропахшей пряностями и дымом очага, они выбрали укромный столик в дальнем углу и заказали обед и чай у милой Марии, чья улыбка была столь же лучиста, как и солнце над Лос-Анджелесом. В тот момент посетителей было немного, и Хуан, неотступный страж, присел за соседний столик, не сводя глаз с хозяек.

Когда вечерняя прохлада начала окутывать пуэбло, таверну постепенно заполнили мужчины. София, опасаясь излишнего внимания, укрыла свои золотистые волосы под тенью черной мантильи и взглядом указала Хуану на дверь. Тот лишь отрицательно покачал головой, мол, нет смысла стоять там. Обычно это место занимал Педро, а Хуан всегда оставался рядом с хозяйкой. София нахмурилась, но понадеялась, что сыны Лос-Анджелеса – сплошь благородные кабальеро, и не станут докучать незнакомкам, как то, увы, случалось прежде. Золотые волосы девушки, словно магнит, притягивали взгляды, распаляя воображение.

София вздохнула, украдкой бросив взгляд на Хуана, вставшего и теперь неподвижной тенью застывшего у стены, и попыталась унять волнение.

В этот самый миг дверь таверны распахнулась, впуская Диего де ла Вегу. Задержавшись на пороге, он метнул быстрый взгляд по залу и несколькими жестами велел следовавшему за ним слуге остаться у барной стойки. Затем, поднявшись на пару ступеней, он непринужденно подсел к пожилому мужчине за дальним столом, и вскоре их голоса слились в оживленной беседе.

София, делая вид, что не смотрит, украдкой наблюдала за ним. Высокий, статный, в костюме цвета обожженной глины, сидевшем на нем, словно вторая кожа, он казался воплощением мужественности. Кофейная рубашка, галстук в тон и более темный пояс завершали образ элегантного франта. Вокруг Диего витал ореол загадочности, словно он был лабиринтом, в который хотелось войти, чтобы раскрыть все его секреты. Его проницательный взгляд, казалось, проникал сквозь маски и видел истинную суть вещей. София завороженно следила, как он берет в руки какие-то бумаги и, с легкой непринужденностью, начинает их изучать. Его движения были плавными и уверенными, словно у опытного актера, играющего свою лучшую роль. Она не могла оторвать глаз от таинственного сеньора де ла Вега, его обаяние манило, как магнит. В голове роились мысли: какой он настоящий, что скрывается за этой безупречной маской? И вдруг София осознала, что ей несмотря ни на что отчаянно хочется узнать его ближе, проникнуть в лабиринты его души, просто быть рядом.

Она резко отвела взгляд и покачала головой. «Какое-то безумие!» – пронеслось в голове. Образ его почти стерся из памяти, растворился в дымке времени, но стоило ему вновь возникнуть перед глазами, как пепел воспоминаний вспыхнул ярким, обжигающим пламенем.

Повернувшись на стуле так, чтобы больше не видеть его, София встретила лукавый взгляд улыбающейся компаньонки.

– Не говори, няня, я этого не хочу слышать, – запротестовала она, шутливо закрывая уши руками, но Анна все же произнесла с ласковой улыбкой:

– Соня, глаза тебя выдают. Если бы я не догадалась утром, сейчас бы и слепой увидел.

– Няня, не хочу ничего слышать, – упрямо замотала головой София, плотно зажмурив глаза и продолжая прижимать руки к ушам.

Анна пожала плечами, внезапно ощутив неловкость момента. Здесь и сейчас подобный разговор казался неуместным, словно фальшивая нота в грубой мелодии таверны. Она скользнула взглядом по залу.

– Нам нужно выбираться отсюда, и как можно незаметнее. Мы уже привлекли нежелательное внимание.

София распахнула глаза и похолодела. Казалось, полтаверны буравит их взглядами. Сердце бешено заколотилось, словно птица в клетке, дыхание сбилось, а руки пробила дрожь. Паника накатила внезапной, ледяной волной, грозя захлестнуть. Она отчаянно пыталась удержаться на поверхности, но страх тянул ее в бездонную пропасть. Мысли спутались, рисуя в воображении кошмарные картины.

София понимала, что это паническая атака, однако это знание не приносило ей облегчения. Она искала опору, отчаянно высматривая в толпе хоть искру сочувствия, но все вокруг казалось чужим и далеким. Взгляд метался по залу, пока не зацепился за тревожный, изучающий взгляд карих глаз на противоположном конце таверны. Безмолвный крик о помощи сорвался с ее губ, в отчаянной надежде, что он поймет. Страх ослепил, лишив способности здраво мыслить.

Внезапно рядом раздался его встревоженный голос:

– Сеньорита дель Кастильо, что случилось?

Она не могла вымолвить ни слова, лишь зачарованно уставилась на его прекрасное, встревоженное лицо.

– Паническая атака, – пояснила Анна, оказавшаяся рядом с Софией. – У нее такое иногда случается после… – она осеклась, боясь неловким словом усугубить ее состояние.

София словно со стороны наблюдала, как он выпрямляется, разворачивается и, найдя взглядом слугу, молча указывает на дверь.

– Мы все исправим.

Его левая рука коснулась ее предплечья, и София невольно вздрогнула.

– Не волнуйтесь, София, – прошептал он ей на ухо, приобнимая и направляя к выходу. – Сейчас вы окажетесь в безопасности.

Анна взглянула на распахнутую слугой де ла Вега дверь, понимая, что единственный способ быстро покинуть зал – если дон возьмет Софию на руки. Она заметила, как он обводит взглядом полные любопытства лица мужчин, и нервно затеребила оборку платья, чувствуя, как сгущается напряжение в воздухе. Тишину нарушал лишь шелест шелка и приглушенный шепот.

«Неужели он решится?» – пронеслось в голове Анны. Словно услышав ее безмолвный вопрос, дон решительно отступил на шаг и наклонился, чтобы подхватить Софию на руки. Словно камень упал с плеч Анны, и она, испытывая огромное облегчение, поспешила следом. Рыжий Хуан замыкал это странное шествие.

Оказавшись на улице, кабальеро направился к своей двуколке и бережно опустил туда Софию:

– Дышите глубже, сеньорита, вдох, выдох, вдох, выдох, – шептал он, согревая ее ледяные руки в своих ладонях и мягко массируя их. – Все будет в порядке, я здесь.

София закрыла глаза, утопая в ритме его дыхания. Сердце, до того плясавшее безумную джигу, постепенно смирялось, подстраиваясь под мерный, успокаивающий такт.

Паническая атака отступила, оставив лишь призрачный след ледяного страха. Распахнув веки, София встретила взгляд карих глаз, в которых плескались забота и глубокое понимание. Слабая, но искренняя улыбка тронула ее губы – с этой поддержкой она чувствовала себя способной выстоять против любой бури.

– Благодарю вас, дон Диего, – прошептала она, потупив взор на их соприкасающиеся руки. Едва ощутимая искра пробежала между ними, и легкое сожаление кольнуло в сердце, когда он отстранился, выпрямившись.

– Где Педро? – внезапно, повелительным тоном спросил он у Хуана, словно требуя немедленного отчета.

Рыжий лишь удивленно воззрился на него, не зная, как вести себя с этим незнакомым кабальеро, который, казалось бы, не имел права задавать вопросы, но который только что вынес на руках его хозяйку.

– Педро остался на гасиенде, – пояснила Анна, которую начала забавлять разворачивающаяся сцена. Значит, она была права: София ему небезразлична, вон как молодой дон печется о ее безопасности. Она едва заметно улыбнулась, заметив, как де ла Вега возвел глаза к небу, словно прося о терпении.

– Сеньора Анна…

– Сеньорита… – поправила его Анна, и он вздохнул, едва сдерживая раздражение.

– Сеньорита Анна, – он отчетливо выделил первое слово, словно отчеканил, – почему он там, а не здесь?

– Дон Диего, – София, наконец, окончательно очнулась от оцепенения, – Педро был необходим на гасиенде. Но, как видите, мы прекрасно справились и без него.

Взгляд карих глаз смягчился, когда их обладатель снова обернулся к ней:

– Сеньорита София…

– Прошу вас, дон Диего, – она подалась к нему, словно цветок, тянущийся к солнцу, и прошептала, – София, просто София…

Молодой человек внимательно изучал ее несколько мгновений, прежде чем кивнуть и произнести:

– София, таверна – не место для сеньорит, особенно, если рядом нет отца или брата, – он осекся, заметив, как она вздрогнула и отпрянула.

– Отец Софии, дон Андрес, погиб в драке… именно в такой таверне, – тихо пояснила Анна, уловив причину ее внезапной перемены.

Де ла Вега на мгновение закрыл глаза, затем открыл и безапелляционно заявил:

– София, с этого дня вы появляетесь в пуэбло либо в сопровождении Педро и Хуана одновременно, либо… в сопровождении меня.

Глаза девушки распахнулись от изумления, а ее компаньонка застыла, беззвучно ахнув. Обернись они, то увидели бы застывшее на лице слуги кабальеро выражение глубочайшего потрясения.

– Дон Диего, – прозвучал голос Анны, острый, как лезвие клинка, – сеньориту может сопровождать лишь отец, брат и, в крайнем случае, жених. Вы же не являетесь никем из них.

– Вы правы, – в уголках губ молодого человека промелькнула едва заметная, дразнящая улыбка, – но ведь и «няня» тоже будет сопровождать свою подопечную?

– О, тогда это, конечно, меняет дело, – притворно согласилась Анна, обращаясь к девушке. – София, не пора ли нам ехать домой?

– Да, кажется, уже темнеет, – пролепетала девушка, попытавшись подняться с сиденья двуколки, но де ла Вега нежно, но настойчиво удержал ее на месте.

– София, вы поедете со мной, а сеньорита Анна – с Хуаном. Затем я вернусь в пуэбло и заберу Бернардо.

Женщины обменялись взглядами, но спорить не стали, каждая по своим причинам. Анна надеялась, что внезапно проснувшееся в молодом человеке чувство ответственности перерастет во что-то большее и прекрасное. А София… Софии просто хотелось вновь ощутить тепло его близости.

Дон Диего лишь знаком показал слуге остаться в таверне и, обернувшись к Софии, с удивлением переводившей взгляд с него на Бернардо, тихо произнес:

– Бернардо – глухонемой с рождения, но преданность его не знает границ. Я ценю его превыше всего.

София задумчиво склонила голову, кутаясь в накидку, поданную Хуаном. Молодой человек, устроившись рядом, легко тронул поводья, и двуколка неспешно покатила в ночную мглу.

Глава 6

Путь до гасиенды дель Кастильо прошел в молчании. Диего сосредоточенно следил за мулами, стараясь отвлечься от близости женского бедра, которое прижималось к нему на узком сиденье. София, казалось, с первых минут погрузилась в свои мысли, лишь несколько непокорных прядей играли с ветром, а глаза, глубокие, как изумрудные омуты, были устремлены в бескрайнюю даль. Однако усталость от пережитого вскоре взяла над ней верх, и она задремала, прижавшись к его плечу на следующем повороте. Каждый изгиб ее тела будоражил его ум, предлагая на выбор картинки вечерних прогулок, смеха в патио и купания в озере.

Диего тряхнул головой, отгоняя наваждение. Откуда эти безумные, нежданные желания? Он встретил ее лишь вчера, а чувства уже грозили затопить его, подобно океанскому приливу.

Воспоминание об их утренней встрече невольно вызвало улыбку. Она возникла перед ним в патио, сотканная из солнечного света, и ее волосы вспыхнули золотым водопадом. Живая, лучистая, она приковала его взгляд. Испугавшись внезапно нахлынувшего чувства, он трусливо бежал от нее, проведя весь день словно в густом тумане. Автоматически пообедал с отцом, переоделся и отправился с Бернардо в пуэбло.

Странно, как он не заметил ее сразу, переступив порог таверны. Обычно он не позволял себе войти в помещение, не оценив обстановку. Опыт жизни под маской Зорро давно отточил эту привычку, но сегодня, словно ослепленный, он стремился лишь к одному – поскорее завершить дела и вернуться домой – сердце его жаждало чтения или хотя бы музыки. Его занимало лишь присутствие сеньора Моралеса в этой проклятой таверне.

Диего вздохнул, понукая мулов. В памяти всплыли знаки Бернардо, немые крики: «Тобою интересуются…», застывшего у барной стойки. Верный мозо заметил, а он… проглядел? Или просто не захотел видеть? Впервые в жизни он пренебрег предостережением Бернардо! Словно опьянел от праздной жизни богатого кабальеро.

Вспомнился отчаянный взгляд зеленых глаз, когда до него, наконец, дошло: в таверне неестественно тихо для такого скопления мужчин, жаждущих развлечений. Взор девушки молил о помощи, и пусть Диего не чувствовал явной угрозы, он без колебаний оказался рядом, словно ведомый незримой силой.

Сейчас, укрывшись в вечерней мгле двуколки, кожей ощущая присутствие Софии, он осознал: тогда, в таверне, он впервые ощутил собственнический порыв. Он видел множество неженатых мужчин, бросавших взгляды на девушку, и нестерпимо захотел заявить на нее права первым.

Дон Диего де ла Вега никогда не позволял себе подобного. Воплощение учтивости, истинный благородный кабальеро, готовый развлекать сеньорит и сеньоров остроумными шутками и увлекательными историями… Но сегодня вся его выдержка подверглась жесточайшему испытанию.

Он ошеломил всех, подхватив девушку на руки и вынеся ее из таверны. Взгляды, полные любопытства и зависти, преследовали его, но он нес ее с гордостью, словно держа на руках самое драгоценное сокровище, отвоеванное в неравной битве.

О, он чувствовал, пересуды не заставят себя ждать. В маленьком пуэбло сплетни разлетались быстро, и, возможно, уже через час кто-то будет обсуждать его поступок, придавая ему разные оттенки. А там уже и до его отца быстро долетит сия новость, чем, надеялся он, только порадует старика. Но сейчас ему было все равно.

Он не ведал, да и не мог предвидеть, какие вихри поднимет этот вечер. Он перевернул его мир, еще утром казавшийся незыблемым, с ног на голову. И он решил довериться течению. Кто знает, в какие неизведанные земли принесет его река по имени София?

Разум, словно назойливый сверчок, пытался вернуть его к твердой почве: «Ты ее не знаешь, – шептал он. – Она – мираж. Уедет, оставив лишь привкус горького разочарования». Но стоило ему вспомнить ее огромные, молящие глаза, полные тихой надежды, как все доводы рассыпались в прах. В такие моменты он понимал: иногда судьба не стучится в дверь, а распахивает ее, заставляя поверить в самое невозможное.

Наконец, впереди замаячила гасиенда – белоснежное здание, окруженное деревьями. И в этот миг Диего осознал: не важно, что ждет его впереди. Он просто хотел удержать в памяти этот миг, этот путь, эту звенящую тишину, наполненную предчувствием чего-то неизбежного и прекрасного.

Глава 7

Его вечерние поездки между двумя гасиендами и пуэбло привели к тому, что на следующий день он проснулся, когда солнце уже клонилось к полудню. Одев свой горчичного цвета костюм из тончайшей замши, приготовленный для него Бернардо, Диего спустился в гостиную и сел за фортепиано.

Любовь к музыке – драгоценный дар, полученный им в наследство от матери, чей дух витал в стенах этого дома. С младенчества его слух ласкали чарующие мелодии. Изабелла де ла Вега была талантливой пианисткой и старалась передать свою страсть единственному сыну.

День за днем Диего, завороженный, сидел рядом с матерью, внимая ее игре. Он боготворил ее мастерство, грацию, с которой она покоряла клавиши. Музыка была их тайным языком, незримой нитью, связавшей их сердца.

Но в одно трагическое утро, когда ему едва исполнилось девять, мир мальчика рухнул. Мать внезапно покинула этот мир, оставив зияющую пустоту.

Диего резко оборвал мелодию, словно желая заглушить боль воспоминаний. Мама… Она была его путеводной звездой, его нежным ангелом-хранителем. Она всегда была рядом, окутывала любовью и поддержкой, невзирая ни на что. Она была его самым верным другом, его надежным советчиком. Она безоговорочно верила в него, вдохновляла на подвиги.

И когда она ушла, он почувствовал себя потерянным и одиноким. Все вокруг казалось серым и безжизненным. Каждый день, просыпаясь, он ощущал острую тоску и пустоту в своем сердце. И лишь благодаря поддержке отца, который видел страдания сына, Диего смог справиться с потерей матери. Тогда же он понял, что донья Изабелла оставила ему не только боль, но и ценное наследие – любовь к музыке, которая продолжала жить в его сердце.

Диего обернулся на звук приближающихся шагов. Кресенсия, главная служанка, хлопотала над сервировкой стола, создавая нечто среднее между поздним завтраком и ранним обедом. Рядом, стараясь не отставать, помогал Бернардо.

Молодой дон одарил их легкой улыбкой.

– Кресенсия, ты не видела отца?

– Дон Алехандро утром уехал в гости к дону Альфредо, – ответила женщина и добавила. – Вернется поздно.

– Благодарю, – он присел за стол. – Бернардо, останься, – но, заметив, как верный мозо уже собирается вслед за служанкой на кухню, поспешно добавил. – Кресенсия, задержи Бернардо, пожалуйста.

Женщина обернулась и жестом указала мозо на его хозяина. Бернардо кивнул и приблизился к столу.

Со стороны могло показаться, что Диего молча поглощает завтрак, а слуга лишь учтиво ему прислуживает, но между ними текла неспешная, тихая беседа.

– Не знаешь, что могло понадобиться отцу в гостях у дона Альфредо?

Бернардо отрицательно замотал головой.

– Гасиенда Кальдон находится очень далеко, – продолжал Диего. – Он взял кого-нибудь с собой?

Бернардо кивнул и на пальцах показал «Двоих».

– Хорошо, – де ла Вега взял чашку с кофе и, слегка прищурившись, посмотрел на друга. – Скажи мне, Бернардо, у нас были планы на конную прогулку сегодня? – он обвел рукой свой костюм.

Бернардо утвердительно кивнул в ответ.

– Хм, что-то не припомню, чтобы мы это обсуждали, – Диего нахмурил лоб, тщетно пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, и махнул рукой, отбрасывая бесполезное занятие. – И куда же?

Бернардо обвел в воздухе очертания женской фигуры, а затем изобразил натянутую тетиву лука, целясь прямо в сердце хозяина.

– Я об этом вчера говорил? – догадавшись, Диего усмехнулся.

Бернардо сначала утвердительно кивнул, но тут же передумал и замотал головой, выражая протест.

– Не говорил? Сам додумал, значит, – снова угадал Диего.

Бернардо вздохнул, кивнул и пожал плечами, всем своим видом показывая, что решение прокатиться верхом до гасиенды дель Кастильо сегодня – само собой разумеющееся.

– Ладно, убедил, – Диего отодвинул чашку и откинулся на спинку стула. – Седлай коней.

И Бернардо, как всегда, оказался прав. Едва гасиенда возникла из-за поворота, раздался выстрел и яростный лай собаки. Диего, не теряя ни секунды, ударил коленями Арабеллу и уже у самой калитки резко дернул поводья. Не привыкший к столь грубому обращению паломино взвился на дыбы.

Де ла Вега спрыгнул на землю и, не мешкая, распахнул калитку.

Спиной к нему стоял незнакомый мужчина. Дорожный костюм, тронутый пылью дальних дорог, говорил о долгом и утомительном путешествии. В левой руке он сжимал пистолет, а правая покоилась на эфесе шпаги, словно ждала своего часа. Напротив него, словно изваяние из стали, застыл Педро, ружье его было нацелено в ноги незнакомца. За Педро – Хуан, державший разряженное ружье наперевес. И рядом, София, с отчаянным усилием удерживающая Амиго, который рвался, жаждая вцепиться в незваного гостя.

У Диего было всего лишь мгновение, чтобы оценить сложившуюся ситуацию. Незнакомец резко обернулся, и в тот же миг выстрелил в его сторону. Пуля с глухим стуком вонзилась в дерево калитки, а Диего успел лишь чудом укрыться за высоким, ослепительно белым забором.

Бернардо, наблюдавший за всем этим с невозмутимым видом, лишь провел рукой по лбу. Диего, заметив его жест, усмехнулся, пожал плечами и вновь возник в створе калитки. Теперь незнакомец стоял к нему полубоком, сосредоточив все свое внимание на Педро и, видимо, считая их большей угрозой, чем Софию с ее рвущимся псом.

– Кто вы и что вам нужно от сеньориты? – спросил Диего, не отрывая взгляда от незнакомца, который в это время вынул шпагу из ножен. Сталь клинка блеснула на солнце.

– Дорогая София, кто это? – прошипел мужчина, угрожающе направив острие шпаги в сторону сердца де ла Вега, который почувствовал, как холодный пот выступил у него на спине. – В Лос-Анджелесе принято разгуливать без оружия?

– Лос-Анджелес – мирный город, сеньор, – спокойно ответил Диего, не сводя глаз с острого, смертоносного жала. Его рука непроизвольно потянулась к левому боку, но он тут же усилием воли опустил ее. – Зачем оружие тому, кто не умеет им пользоваться? – произнес он, стараясь успокоить незнакомца.

Маркус несколько мгновений колебался, словно взвешивая что-то, затем с тихим щелчком вложил шпагу в ножны и шагнул в сторону Софии. Пес, доселе хранивший молчание, утробно зарычал, обнажив устрашающие клыки, а Педро по-прежнему держал мушку ружья на уровне его ног.

– Вам здесь не рады, дон Маркус, – произнесла София, с трудом удерживая рвущегося Амиго. Рычание пса не стихало, лишь становилось яростнее.

– Маркус де Марин, – представился незнакомец, слегка склонив голову в сторону Диего. В его голосе звучала сталь.

– Диего де ла Вега, – ответил тот, не опуская взгляда.

– Де ла Вега, – протянул Маркус, мимолетным взглядом коснувшись лица Софии, и снова устремил взгляд на Диего, все так же преграждавшего ему путь. – Прошу прощения за выстрел, де ла Вега, вы появились сзади.

Диего коротко кивнул в знак принятия извинений.

– Что ж, я остановлюсь в пуэбло, – произнес де Марин и направился к выходу.

Диего сделал шаг вглубь гасиенды, уступая ему дорогу, но затем Маркус остановился и, обернувшись, бросил долгий взгляд на Софию.

– Дорогая, не забудьте сообщить сеньору де ла Вега, кто я такой, – с этими словами он покинул территорию гасиенды.

Диего проводил взглядом де Марина, садящегося на коня. Едва заметным жестом он приказал Бернардо, все еще находившегося в седле, незаметно проследить за ним. Мозо кивнул в знак согласия и направился в сторону пуэбло.

Диего закрыл калитку и обернулся к тем, кто находился на гасиенде.

– Вас нельзя оставить одних даже на минуту, – произнес он, не обращаясь ни к кому конкретно, и бросился к Софии. Нервы ее, натянутые до предела, лопнули: пальцы безвольно разжались, выпуская ошейник Амиго, и она начала медленно опускаться на холодную плитку.

Диего подхватил ее на руки, словно хрупкую статуэтку, и отнес на скамью на галерее, присев рядом. Опустившись рядом, он продолжал держать ее ладони в своих, ища в этом прикосновении оправдание.

– Кто такой Маркус де Марин? – спросил он спустя несколько долгих минут, не отрывая от нее взгляда, словно боясь, что она исчезнет.

– Никто, – прошептала девушка, не открывая глаз.

– Соня, – тихий голос Анны донесся со стороны столика, где она до этого пряталась за спинами Педро и Хуана.

– Бывший жених, – поправилась София.

– Соня, – вновь прозвучал предостерегающий шепот Анны.

Девушка распахнула свои зеленые, словно морская глубина, глаза и посмотрела на компаньонку.

– Да, бывший, няня, – затем она перевела взгляд на Диего, чьи руки все еще держали ее ладони в плену. – Я вернула ему кольцо после смерти отца.

Диего молчал, понимая, что последует продолжение.

– В ту таверну отец пошел вместе с доном Маркусом, у них была какая-то важная беседа. Дон Маркус с кем-то там повздорил, завязалась драка… в этой драке отца убили.

София замолчала, и их взгляды встретились в тягучей, обжигающей тишине.

Его руки дрожали, когда он нежно обнял ее, словно стремясь передать частицу своей силы и уверенности, растворить ее страх в тепле своего тела. Она, словно испуганная птица, сжалась в его объятиях, позволяя слезам обжигать щеки, и Диего тихо шептал слова утешения, надеясь, что они, словно слабый луч солнца, пробьются сквозь тучи отчаяния в ее сердце.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь тихим всхлипыванием Софии. Диего чувствовал, как ее тело дрожит в его объятиях, и сжал ее еще крепче, словно мог так защитить ее от боли прошлого. Он не знал, что сказать, какие слова подобрать, чтобы облегчить ее страдания. Все казалось пустым и бессмысленным перед лицом такой трагедии.

Постепенно София успокоилась. Ее глаза, некогда исполненные страха и отчаяния, вновь засияли надеждой.

– Дон Диего, вы действительно совсем не умеете фехтовать? – прошептала она, словно боясь спугнуть тишину.

Диего всей душой хотел успокоить ее, сказать, что его неуклюжесть – лишь маска, искусная игра, призванная скрыть истинное мастерство, что он способен защитить ее. Но он не мог. Тяжелый вздох сорвался с его губ.

– Увы…

– И никогда-никогда не пробовали? – она отстранилась и впилась взглядом в его карие глаза, словно пытаясь прочесть в них правду. – Не верю, – вынесла она, полная решимости.

Диего невольно вздрогнул и встал, словно боясь, что ее пытливый взгляд проникнет в самые сокровенные уголки его души, раскроет его тайну. Долгая тишина повисла между ними, пока он, словно приняв важное решение, не заговорил:

– Пробовал, пару раз, – слова дались ему с трудом. В памяти всплыли те нелепые схватки, где ему приходилось не столько сражаться, сколько искусно изображать неумеху.

– И чем все закончилось?

– Один раз моего противника застрелили, во второй – к моему горлу приставили клинок, – Диего обернулся к девушке, и, встретившись с ее взглядом, резко сменил тему. – София, вы планировали прогулку?

Она опустила взгляд на свою коричневую амазонку.

– Да, Педро как раз оседлал Фантома, как появился дон Маркус.

– Фантома? – удивился Диего и перевел взгляд на калитку, ведущую во внутренний двор гасиенды.

– У меня нет другого коня, – с легкой грустью заметила София.

Он коротко кивнул и предложил:

– Если хотите, можем отправиться на прогулку прямо сейчас.

– Конечно! – воскликнула девушка, вскакивая на ноги. – Няня, помоги мне, пожалуйста, – обратилась она к Анне, которая с затаенным интересом наблюдала за их диалогом, боясь нарушить хрупкую нить, возникшую между ними, даже вздохом. – Я скоро вернусь.

– Я буду ждать, – ответил Диего, улыбаясь ей вслед. Он проводил их взглядом и направился к конюшне.

Поблизости никогда не было, и де ла Вега, повинуясь внезапному порыву, решительно приблизился к белоснежному коню.

– Здравствуй, Фантом, – прошептал он, проводя рукой по шелковистой гриве.

Тот фыркнул в ответ, словно приветствуя прежнего хозяина.

– Если бы ты мог говорить, наверняка рассказал бы мне, как попал к сеньорите, – продолжал Диего, сдерживая искушение вскочить в седло и прижимаясь щекой к горячей шее коня. – Как мне узнать, зачем ты здесь? Не верю, что это простое совпадение.

Фантом повернул голову и ткнул влажным носом в его плечо.

– Я тоже рад тебя видеть, старый друг, – улыбнулся он, еще крепче обнимая коня за шею. – Хорошо служи ей. Она – хороший человек, но что-то ее гложет. И, вероятно, только ты сможешь спасти ее в момент опасности, – отступив на шаг, он снова погладил Фантома по гриве и, глядя ему прямо в глаза, тихо пообещал: – Я буду рядом.

Фантом согласно мотнул головой, Диего развернулся и застыл на месте. В воротах стояла София. Он помедлил, гадая, как долго она наблюдала за ним, лихорадочно подбирая слова для оправдания. Но София, казалось, не заметила его замешательства. Она подошла к Фантому и, ловким движением рук, отвязала поводья от коновязи.

– Пойдем? – в ее голосе звучала легкая непринужденность

Диего кивнул, пропуская ее вперед, и последовал за ними.

Большинство калифорнийских женщин предпочитали ездить на лошадях, сидя в седле по-мужски. Это было вполне обычным явлением для местных жителей. Однако, глядя на Софию, он понял, что она отличалась от всех остальных.

Она двигалась с такой грацией и уверенностью, словно родилась в седле. Когда она неслась по полям и холмам, казалось, что она и Фантом – единое целое. Ее глаза искрились неподдельным восторгом, когда она погоняла белоснежного коня по диким просторам. Диего не мог отвести взгляда, завороженный ее мастерством и страстью. Втайне он мечтал оказаться рядом с ней, верхом на своем Торнадо, но эта мечта казалась такой далекой и несбыточной.

Спешившись с паломино, Диего делал вид, что проверяет подпругу, но на самом деле, не отрываясь, любовался открывшимся видом. От быстрого бега шляпка соскользнула на спину, шпильки не удержали золотые локоны, и теперь, издалека, казалось, будто струящиеся волосы Софии сливаются с белоснежной гривой Фантома в единый, ослепительный поток.

Солнце медленно погружалось за горизонт, оставляя на небе оттенки багряного, золотого и лилового. София придержала коня, завороженно любуясь пылающим закатом. Затем, обернувшись, с тихой радостью воскликнула:

– Дон Диего!

Диего, словно эхом отозвавшись на ее зов, пустил Арабеллу в галоп. Он поравнялся с девушкой и снова залюбовался ею: глаза прикрыты, довольная улыбка играет на ее порозовевшем от скачек лице, золотистые волосы волнами ниспадают ниже плеч.

– София?

Она распахнула глаза, и звонкий смех, словно россыпь колокольчиков, огласил окрестности:

– Сердечно благодарю вас, дон Диего!

– За что? – с искренним любопытством поинтересовался он.

– За этот мир, – девушка, взмахнув рукой, словно объяла разом все вокруг.

– Вы – прекрасная наездница, – заметил Диего, не отрывая от нее восхищенного взгляда. – Кажется, будто рождены в седле.

Она вновь рассмеялась, и этот смех отозвался теплом в его сердце.

– В детстве я жила у бабушки и дедушки. У них был табун породистых лошадей, один из лучших в России, – Она на мгновение умолкла, словно погрузившись в воспоминания. – Мама была фрейлиной у императрицы Екатерины. Дед, Матвей Алексеевич, надеялся, что при дворе его единственный ребенок сможет найти лучшую партию. Но мама влюбилась в молодого испанца, приехавшего в Россию с испанским посольством. Когда матушка-императрица соблаговолила дать позволение на брак с иноверцем, дедушке пришлось смириться.

Диего внимательно ловил каждое ее слово, и теперь, слушая рассказ, он, наконец, понял, как в этой калифорнийке могли так причудливо сплестись светлая кожа, золотые волосы и зеленые, словно весенняя листва, глаза.

– Маму тоже звали Софья, моя «няня» Анна – ее молочная сестра. Мама боготворила лошадей, и я, кажется, сначала научилась держаться в седле, а уже потом ходить. У нее был белоснежный конь, которого она ласково звала «Снежок», – она произнесла это имя по-русски, словно пробуждая в памяти что-то светлое и далекое. – Она умерла, когда мне едва исполнилось пять лет. А когда не стало деда и бабушки, мы покинули Россию. Все наследство деда отошло к какому-то дальнему племяннику. Он милостиво отдал нам лишь Снежка…

Диего заметил, как в уголках ее глаз блеснули слезы, словно осколки разбитого стекла. Он легонько подтолкнул Арабеллу, и лошадь подалась вперед, почти вплотную приблизившись к Фантому.

– София, – он накрыл ее ладонь своей рукой в перчатке, словно пытаясь согреть.

– Ах, дон Диего, вы сегодня весь день словно ангел-хранитель, – она глубоко вздохнула и сквозь легкую грусть улыбнулась, а затем вдруг спросила с неожиданной прямотой. – Почему вы выбрали эту лошадь?

– Что с ней не так? – опешил Диего, окидывая взглядом паломино.

– Она вам не подходит, – твердо произнесла она.

– Не подходит? – переспросил он, слегка растерявшись.

– Совсем нет. Вам нужен конь под стать Фантому – такой же стремительный и грациозный, как сама стихия.

– Нет, такие скорости не для меня, – машинально возразил Диего. – Я не настолько…

– Оставьте, дон Диего, – она отмахнулась, словно от назойливой мухи. – Меня не обмануть, я вижу, какой вы превосходный наездник. Я вижу, как вы держитесь в седле, как лошадь чувствует малейшее движение ваших ног и рук.

Диего замер в ожидании продолжения, словно завороженный ее словами.

– Не знаю, зачем вы хотите казаться тем, кем не являетесь, но я уверена, вы обуздаете любую лошадь, даже самую дикую. Я в этом абсолютно уверена, – она слегка подтолкнула коленями Фантома. – Встретимся у гасиенды.

Диего молча смотрел ей вслед. Она уверена, что он справится… Как бы ее уверенность не вышла ему боком.

Он пустил Арабеллу в галоп, но тщетно – София уже скрылась из виду. Подъехав к гасиенде дель Кастильо, он успел лишь заметить, как Педро уводит Фантома в конюшню, а София, с легким румянцем волнения на щеках, ждет его у калитки. Диего потянулся, чтобы спешиться, но девушка опередила его, протягивая руку для прощания:

– Дон Диего, благодарю вас за прогулку. До свидания.

– До свидания, – рассеянно ответил он, все еще наблюдая, как она скрывается за створками калитки. Затем вопросительно повернулся к Бернардо, вернувшемуся из пуэбло и ожидавшему теперь его. – Что случилось?

Тот сделал характерный жест, имитируя письмо.

– София написала письмо?

«Нет».

– София получила письмо?

«Да».

– Кто передал?

Бернардо указал жестом на гасиенду и изобразил пальцами усы.

– Педро?

Снова утвердительный кивок.

– А ему кто передал?

«Не знаю, я сам недавно вернулся».

– Хорошо, разберемся с этим позже, – он направил Арабеллу в сторону гасиенды де ла Вега. – Что ты узнал в пуэбло?

Лошади шли рядом, позволяя Бернардо доложить хозяину всю информацию, что он смог узнать: «Маркус де Марин остановился на постоялом дворе, сразу спустился в таверну и расспрашивал всех о том, кто такой Диего де ла Вега. Интересовался, умеет ли Диего де ла Вега фехтовать, стрелять, владеет ли кнутом».

– Весьма любопытно, – произнес молодой человек, задумавшись. – Зачем ему понадобился Диего?

Бернардо пожал плечами и вопросительно взглянул на хозяина, трижды черкнув пальцем воздух.

– Да, Зорро непременно должен это выяснить.

Они пришпорили лошадей и галопом направились в сторону своего дома.

Глава 8

Безлунная ночь была верным помощником Зорро, который бесшумно перебегал от дома к дому. Торнадо, надежно скрытый в темном проулке, ждал своего часа, а его хозяин уже приближался к постоялому двору.

Бернардо сообщил: де Марин остановился в одном из номеров таверны.

Зорро проскользнул во внутренний двор и, оглядевшись в поисках лестницы, обнаружил ее сбоку от конюшни. Он приставил ее к нужному балкону и тихо поднялся на второй этаж. Крадучись, он подошел к окну, коснулся стекла. Внутри – ни души. Лишь одинокая свеча роняла тусклый свет на стол.

Выждав, Зорро осторожно приоткрыл балконную дверь, пересек комнату в тишине и столь же тихо отворил дверь в коридор. Полумрак балюстрады второго этажа позволил ему выйти и оглядеть происходящее внизу.

В таверне все еще толпился народ, но усталые официантки уже начали прибирать столы, а трактирщик, склонившись над столом, пересчитывал дневную выручку. Зорро сделал шаг вперед, внимательно изучая лица за каждым столиком. Взгляд его замер на де Марине, потягивающем вино в одиночестве. Отступив в тень, он приготовился ждать.

Маркус не спеша пил вино, курил сигару и явно кого-то ожидал. Спиной к лестнице, лицом ко входу, он казался настороженным. На столе рядом лежала шляпа, а в ней – перчатки. Даже здесь, в помещении, он не расставался со шпагой: ножны покоились у него на коленях.

Прошло долгих пятнадцать минут, прежде чем дверь распахнулась. Вошедший направился было к де Марину, но тот, качнув головой, указал глазами на лестницу. Гость изменил направление и пошел наверх. Зорро выждал мгновение, убедившись, что Маркус последует за ним, и бесшумно скользнул в номер.

Когда де Марин и его гость вошли, Зорро уже затаился на балконе, с нетерпением ловя каждое слово.

Хозяин прикрыл за собой дверь, и в комнате повисла тишина:

– Что ты узнал? – спросил он, голос его звучал приглушенно

– Серхио сегодня побывал в пуэбло и отправил мальчишку с запиской на гасиенду дель Кастильо.

– Перес позволил Серхио покинуть лагерь? – де Марин медленно обвел комнату задумчивым взглядом, словно выискивая ответы в полумраке.

– Пока Перес в Монтерее, никто не осмелится перечить Серхио.

– Понятно, – Маркус на мгновение замолчал, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Как думаешь, Пако, он назначил встречу на сегодня?

– Скорее всего, да. Перес может вернуться в любой момент, и тогда Серхио уже не выберется из лагеря.

Де Марин подошел к окну и развернулся. За его спиной, на узком балконе, Зорро скользнул в тень, прижимаясь к стене здания.

– А что насчет Диего де ла Вега?

Пако повертел в руках свою помятую шляпу.

– Я поспрашивал у местных, но ничего конкретного. Обычный богатенький дон, единственный сынок. Впрочем, люди говорят о нем с уважением, уверяют, что он всегда готов помочь нуждающимся.

– И как он помогает?

– В основном словами, – хмыкнул Пако, искренне полагавший, что «словом делу не поможешь», – иногда деньгами. В драках не участвует, оружия в руках не держал. Зачем он тебе?

– Сегодня столкнулся с ним у сеньориты, – пробормотал де Марин, словно говоря сам с собой.

Пако нахмурился, отчего его и без того грубое лицо стало еще угрюмее.

– Перес запретил соваться к сеньорите, – напомнил он, стараясь умерить вспыхнувший гнев.

– Перес мне не указ! – внезапно рявкнул Маркус, и в глазах его вспыхнул недобрый огонь.

– Лучше бы я этого не слышал…

– Пако, Андрес обещал мне сеньориту, – процедил де Марин, – и я заберу свое. И ее, и коня.

Пако невольно фыркнул, словно от дурного запаха.

– Они оба под запретом, Маркус. Слышишь? Под замком.

– Пако… – в голосе де Марина послышалась угроза.

– Послушай, Маркус, – Пако оторвался от задумчивого разглядывания полей своей шляпы и отрезал. – Не знаю, какие бесы вселились в Переса, но он приказал никого не подпускать к сеньорите и к белому дьяволу. Никого.

– Они были моими, – прорычал де Марин, распрямляясь во весь свой немалый рост. Зорро, снедаемый любопытством, не удержался и вновь заглянул в окно.

– Именно, были, – пробормотал Пако, инстинктивно отступая назад. Его взгляд невольно скользнул к руке Маркуса, уже лежавшей на эфесе шпаги, готовой к действию. – Ты знаешь, что это правда.

– Не испытывай мое терпение, Пако, – предостерег Маркус, в его голосе звенела сталь. – Возвращайся в лагерь. Думаю, Пересу будет интересно узнать, куда это Серхио отлучался в его отсутствие.

– У Переса и без меня хватает шептунов, – огрызнулся Пако. – Когда ты объявишься в лагере?

– Не знаю, – бросил Маркус, отворачиваясь к окну. Зорро в последний момент успел прижаться к стене. – У меня здесь свои дела. Два дела. И пока я их не закончу, мне там делать нечего.

– Смотри, Маркус, как бы твои «два дела» не обернулись головной болью для всех нас, – буркнул Пако, нахлобучил шляпу и выскользнул из комнаты.

Маркус какое-то время прожигал взглядом закрытую дверь, затем подошел к шкафу, достал с верхней полки пистолет, проверил, заряжен ли, и засунул его за пояс. Схватив со стола шляпу и перчатки, он тоже покинул номер.

Зорро уже ожидал его верхом на Торнадо, спрятавшись в проулке за таверной.

Глава 9

София сама оседлала Фантома и вывела его из конюшни. Ни единая душа не должна была заподозрить, что она покидает гасиенду. Сердце бешено колотилось от риска, но ожидание встречи, столь долгожданной, пересиливало любой страх. Она не позволит никому и ничему встать у нее на пути.

У ворот она притормозила, опустившись на корточки перед Амиго, верным псом, неотступно следовавшим за ней повсюду.

– Дружок, – прошептала она по-русски, с горечью в голосе, – прости, но сегодня ты остаешься здесь.

Пес вопросительно наклонил голову, в глазах – немой вопрос.

– Так нужно. Жди здесь, – приказала она, стараясь придать голосу твердость, и повела коня за ворота.

Амиго провожал ее взглядом, не в силах ослушаться. Лишь когда створки ворот с глухим стуком захлопнулись за хозяйкой, в тишине раздался его одинокий, тоскливый лай.

София одним прыжком взлетела в седло и, пригнувшись к белоснежной гриве Фантома, пустила жеребца в безудержный галоп. Не зная окрестностей, она не могла довериться коротким тропам, поэтому выбрала Эль Камино Реаль, основную дорогу.

Преодолев значительную часть пути, она остановилась у огромного, раскидистого дуба, словно древний страж, возвышавшегося у дороги в обрамлении кустов черноплодной рябины. В записке было указано, что именно здесь ей следует свернуть на тропу, уходящую в чапараль.

Фантом нервно переступал с ноги на ногу, заставляя Софию беспокойно крутиться в седле, пытаясь разглядеть что-то в непроницаемой тьме. Она наклонилась, ласково поглаживая взволнованного жеребца, как вдруг тишину прорезал долгий, пронзительный свист, словно приказ, заставивший Фантома замереть в ожидании. Он напряженно водил ушами, улавливая каждый звук, а София, сжимая поводья, напряженно всматривалась в густую, обманчивую темноту.

Еще один свист, и Фантом, словно повинуясь невидимому приказу, мгновенно развернулся в сторону звука.

– Только не это, – София почувствовала, как ледяной ужас сковал ее сердце. Жеребец чутко отзывался на свист, прорезавший ночную тишину, но кто мог звать его на королевской дороге? Она безмолвно молила небеса, чтобы Маркус де Марин не успел запечатлеть свой голос в памяти Фантома. – Ну же, дружок, вперед, – прошептала она, легонько натягивая поводья, пытаясь направить его, но конь замер, как изваяние, напряженно прислушиваясь к шепоту ночи.

И вновь свист разорвал воздух, и словно в ответ на этот тайный знак, из-за рваных облаков выплыла луна, залив Эль Камино Реаль серебристым светом. В этот миг София различила два стремительно приближающихся силуэта: один несся по дороге, другой летел наперерез. Встретившись, всадники замерли на мгновение, словно хищники, оценивающие друг друга, лошадь второго нервно кружила вокруг первого, затем они разъехались, и выстрел эхом прокатился по долине.

Фантом вздрогнул, а София увидела, как один из всадников рухнул на землю. Но спустя мгновение оба снова неслись к ней, и она, словно завороженная, смотрела, как к ней подлетает вороной конь с одетым во все черное всадником. Поводья резко натянулись, и жеребец встал боком, словно выказывая почтение.

– Сеньорита дель Кастильо, – легким касанием кончиков пальцев он приподнял край своей шляпы.

– Сеньор Зорро, – в ответ кивнула она.

– Сеньорита, вам следует вернуться домой, – его взгляд, острый, как лезвие клинка, метнулся к приближающемуся всаднику.

– Сеньор, мой путь лежит в другую сторону, – ответила девушка с неприкрытой твердостью.

Зорро вперил в нее пронзительный взгляд, и в лунном свете София увидела, как опасно сверкнули его глаза сквозь узкие прорези маски.

– Это не обсуждается, – прорычал он, наклоняясь и хлестко ударяя коня Софии по крупу. – Фантом, домой!

Жеребец взвился на дыбы и сорвался с места, едва не выбросив Софию из седла. Чудом удержавшись, она смогла обуздать Фантома лишь через несколько десятков метров и обернулась, чтобы увидеть, что происходит. И тут же осознала свою роковую ошибку: второй всадник, словно хищник, учуявший добычу, развернул коня в ее сторону.

София мгновенно узнала в нем Маркуса и кровь отхлынула от ее лица. Коротко ударив Фантома ногами, она вновь пустила его в галоп, уносясь прочь от надвигающейся опасности. Остановившись в отдалении, она обернулась. Между ней и Маркусом теперь стоял Зорро. Де Марин попытался обойти его, но тот, словно пантера, прыгнул и вышиб Маркуса из седла. Клубок пыли взметнулся в воздух, когда оба покатились по дороге.

София подтолкнула Фантома и приблизилась, с замиранием сердца наблюдая, как сначала один, потом другой поднимаются на ноги. Шпаги, словно клыки диких зверей, сверкнули в лунном свете, скрещиваясь с металлическим лязгом, режущим тишину ночи. Противники, как два хищника, кружили друг вокруг друга, танцуя смертельный танец, виртуозно парируя удары и выискивая бреши в обороне.

Внезапно Зорро, словно молния, метнулся вперед и нанес сокрушительный удар, пронзив плечо Маркуса. Тот закричал от боли, но устоял на ногах, лишь прижав руку к кровоточащей ране. Зорро отступил на шаг, словно предлагая закончить поединок, но де Марин вновь поднял шпагу, готовый продолжить сражение.

София знала, как фехтует Маркус. Его движения были отточены и сильны, как у любого опытного мастера. Но сегодня, наблюдая за Зорро, она поняла, что мастерство «лиса» – это нечто запредельное. Его удары были точными, стремительными и непредсказуемыми, словно он читал мысли противника, предвосхищая каждый его выпад.

Бой продолжался, когда вдруг раздался звучный удар, прорезавший ночное безмолвие. Зорро, словно неуловимый призрак, вновь ранил Маркуса в то же израненное плечо. Тот отшатнулся, сбитый с толку, словно оглушенный, пытаясь понять, что произошло. Зорро застыл напротив, подобно хищнику, готовящемуся к последнему, смертоносному прыжку.

София, затаив дыхание, наблюдала за этой смертельной схваткой, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

Внезапно, де Марин, собрав последние силы, бросился в отчаянный, последний рывок. Атака его была яростной и безрассудной, но Зорро был готов. Он парировал каждый выпад, каждое движение, словно танцуя свой смертельный танец.

И вот, в один миг, оба противника замерли, словно изваяния, застывшие в напряженной тишине. Дыхание их было тяжелым и прерывистым, но шпаги, крепко сжатые в руках, все еще угрожали смертью.

Первым дрогнул Маркус. Он пошатнулся, словно подкошенный, и отступил на шаг, затем на другой. Зорро, великодушно опустив шпагу, убрал ее в ножны и издал свист, прорезавший тишину. Из мрака ночи, словно по волшебству, вылетел черный как смоль конь.

София не сводила глаз с Маркуса, который, пошатываясь, направился к стоявшей неподалеку лошади.

– Вы не убили его, сеньор Зорро, – заметила она, когда Торнадо поравнялся с Фантомом.

Зорро бросил на нее взгляд, в котором читалась не то укоризна, не то задумчивость.

– Вы слишком кровожадны, сеньорита дель Кастильо, – усмешка скользнула в его голосе, словно тень.

София повернула голову, и ее взгляд утонул в бездонной черноте глаз Зорро. В их глубине, за маской таинственности, мерцала древняя мудрость, словно отблеск далеких звезд.

– Вы никогда не убиваете? – спросила она едва слышно, и в голосе прозвучала легкая дрожь.

– Иногда это необходимо, но чаще я предпочитаю дать противнику шанс на искупление, – ответил Зорро, словно раскрывая часть своей души.

– Вы думаете, Маркуса можно перевоспитать? – в ее голосе прозвучало недоверие.

Зорро задумался, его лицо, скрытое под маской, выражало внутреннюю борьбу и сомнения.

– Не уверен, – наконец, проговорил он, и его слова пронзили воздух тяжелым молчанием.

– Значит, он вернется, – София приняла это как приговор, в ее голосе не было ни страха, ни отчаяния, лишь печальная неизбежность.

Зорро пожал плечами и оглянулся. Луна окончательно скрылась за плотной завесой облаков, погружая все вокруг в густую тьму. София поняла: время уходит. Даже раненый, Маркус представлял собой смертельную угрозу, и Зорро знал это.