Читать онлайн Приглашение

Пролог

– Ты – идиот! Просто конченый, беспросветный идиот! – Выругалась я в адрес своего старого школьного друга Кита Уорборна.

Теперь злиться начинаю я. А что он? А он как будто успокоился, вывалил на меня свою хреновую правду и расслабился. Стоит весь светится, как новогодняя елка в Рокфеллере и улыбку давит так, будто хочет показать отменную работу своего стоматолога.

– Согласен ли я с этим? Наверное, да. Но мои чувства…Это же очевидно. Всегда было! Только ты не замечала…, – вновь с надрывом сказал Кит.

Я не могу уловить его молниеносную смену эмоций, то злится, то весь такой блаженный, как будто хаотичная смена настроения во время ПМС свойственна ему, а не мне.

И я не могу поверить в весь этот вздор, что услышала от него. Я всегда верила в дружбу между мужчиной и женщиной, благодаря своему с Китом опыту, а тем, кто пытался меня убедить в обратном, крутила пальцем у виска.

С первого класса мы с Китом всегда ДРУЖИЛИ. И только. И намека не было. Мы ни разу не ходили на свидания, он не пытался меня поцеловать или как-то двусмысленно приобнять, находясь в здравом уме. Почему я внесла пометку про здравый ум, спросите вы меня? Был один случай. Много лет назад.

Тогда я проживала не лучшее время и Кит все время пытался меня куда-то вытащить, лишь бы я не сидела дома и не рыдала белугой в подушку из-за внезапного разрыва с парнем. С Нейтоном Хиллом.

В тот вечер мы отрывались на вечеринке у Роба, нашего одноклассника. Он устроил невероятных масштабов тусовку у себя дома по поводу окончания школы, пока его родители уехали в бизнес-трип в Европу на две недели. Они оставили своего сына под присмотром, как им казалось благонадежного дядюшки, брата отца Роба, мистера Хокса. Но тот оказался еще тем заядлым тусовщиком и всю ночь провёл в компании друзей своего племянника, играя в пиво-понг и намеренно проигрывая команде соперников, чтобы выпить побольше. Так что, конечно, никто ни за кем не следил.

Мы же с Китом весело проводили время вдвоем, много пили и лавировали от одной компании к другой, обмениваясь с ними парой тройкой фраз о будущих планах на жизнь.

Я уже была сильно навеселе, когда мы столкнулись с друзьями Нейтона по теннисному клубу, Денни и Полом. Их необоснованные надменные взгляды и колкие фразы в мой адрес опустили отметку моего настроения на ноль, а уровень моей самооценки загнали под плинтус. Они открыто насмехались над нами, кидали вопросы о том, каков же Кит в сравнении с Нейтом, каков он в постели и как же быстро я забыла их замечательного друга. Будучи в крайне нетрезвом состоянии, я не задавалась вопросом с чего они взяли, что мы вместе. Я начинала закипать. Кит пытался увести меня в сторону от этой шайки теннисных игроков, не обращая внимания на выпады и в его сторону тоже. Я удивлялась, как он держится и почему еще никому не врезал. Обычно мой друг действовал безрассудно. Но в этот раз отличилась я. В моменте я просто накинулась на Кита с жарким поцелуем, лишь бы заткнуть уже рты этим напыщенным индюкам.

Мы никогда не были с ними близкими друзьями, откровенно говоря, но за почти три года довольно часто виделись и хорошо ладили. После исчезновения Нейтона из моей жизни, пропали и они. А если где-то пересекались, то именно они делали вид, что меня вовсе не знают. Тогда я была очень подавлена и разбираться еще и с ними у меня не было сил, да и желания тоже.

Возвращаясь к моему глупейшему поступку, стоит отметить, что уровень алкоголя в крови у моего друга на тот момент зашкаливал и как нормальный, здоровый парень на поцелуй он ответил не менее жаркими объятиями и прикосновениями, будто зверь, одичавший от голода. Не прекращая исследования моего рта своим языком, он потащил меня в спальню на втором этаже.

Я видела изумленные взгляды парней, которые минуту назад измывались надо мной, и на тот момент я чувствовала будто утерла им нос. Сейчас я уверена, что я дура. Но ладно, не об этом. Моя импульсивность редко играла мне на руку.

Поднявшись наверх и оказавшись в кровати, подмятой под Китом, ко мне тут же начал возвращаться здравый смысл. Я поняла, что уже трезвая. Причем абсолютно. Но вот остановить и скинуть с себя парня оказалось тем еще квестом.

Если мой разум прояснился, то вот с Китом творилось что-то немыслимое. Он будто опьянел еще больше, казалось, он ничего не слышит и не видит. Поцелуи прекратились, но прикосновения…Его руки блуждали по моему телу так, будто я была единственным источником воздуха.

На долю секунды мне стало страшно, а затем мой мозг начал наконец функционировать и искать пути спасения. И спасибо той парочке, что веселилась здесь до нас и оставила свои напитки. Я дотянулась до ближнего ко мне стакана, схватила его и выплеснула содержимое на голову Кита. На удивление это сработало.

Он будто пробудился ото сна, буквально спрыгнул с меня, словно его магнитом притянуло к полу. Далее от него последовало что-то типа извинений, хотя больше это было похоже на блеяние овцы. Затем он в мгновение ока ретировался, как из спальни, так и из всего дома в целом. Я проверяла. Я пыталась его найти, обыскала этот огромный пентхаус на три раза, заглянула, как мне кажется, во все щели, но мои попытки были тщетны. Кит пропал.

На следующее же утро он вел себя как ни в чем не бывало. На мои вопросы отвечал, что абсолютно ничего не помнит с момента нашей встречи с Денни и Полом. И я поверила. Потому что хотела, чтобы это было правдой. И чтобы он действительно ничего не помнил. Ведь для меня Кит был и оставался другом. Не хотелось возникновения неловкости. Мы друзья и точка.

А теперь…Я, Элсени Каплоу, двадцатисемилетняя без трех недель жена (у меня скоро свадьба, ага), узнаю, что мой школьный друг испытывает ко мне чувства, уже больше десяти лет как! Более того, он меня предал! Также десять лет назад! Но что еще прелестнее, ведь по всей видимости разрушенного прошлого ему не хватило, он решил нагадить и в настоящем – пару недель назад он отправил приглашение на мою свадьбу ЕМУ! Тому самому Нейтону Хиллу! Что уже успело перевернуть с ног на голову мой привычный уклад жизни!

– И ты все это время молчал? Прошло десять лет! Десять, твою мать! Да что с тобой не так? – Уже выхожу из себя я. – Сначала это чертово приглашение, теперь непонятно откуда взявшаяся любовь! И это…как ты мог так поступить?

– Я…наверное…трус, – промямлил номинант на звание «Идиот всей моей жизни».

– Я, наверное, трус, – пробубнила я, вторя его словам.

Если бы я была стеблем какого-нибудь молочайного растения и меня бы разрезали пополам, то я бы вся сочилась, но не млечным соком, а яростью, вязким, жутким, черным месивом.

Я должна выдохнуть, успокоиться и все понять, разложить по полочкам в своей, как мне всегда казалось, умной голове. У меня всегда так было, все четко, все на своих местах. Да, я чёртов перфекционист и педант! Но я люблю так жить, я люблю порядок и точность, во всём. И сейчас я этого тоже добьюсь! Моя жизнь не может разрушиться. Снова!

– Давай. Расскажи мне. С самого начала, – отчеканила команды я.

Каждая мышца в моем теле натянута, как струна. Мое лицо не выражает никаких эмоций. Ноль.

– Давай начнем с самого начала, – соглашается Кит и кажется, что он чем-то очень доволен.

Из-за этого с нескрываемым сарказмом добавляю:

– Уж пожалуйста!

Да, последнее слово всегда за мной. И он ухмыляется, зная эту мою особенность с детства.

Глава 1

Кит

10 лет назад

Этот бешеный ураган по имени Элсени Каплоу, как всегда, ждал меня у живой изгороди перед центральным входом в школу и не мог устоять и секунды на месте. Ее прекрасное, не смотря на семнадцатилетний возраст, детское личико отражало весь поток мыслей и задумок, которые в данную секунду генерировал отряд хитровыдуманных тараканов в её гениальной головке. В этом вся Эл. Это неиссякаемый источник энергии и идей. С первого класса, как мы познакомились, я подписался на участие в каждой ее выдумке. Поверьте – их было много, не счесть. А учитывая тот факт, что она еще и очень умная, подруга никогда не попадалась. Чего не скажешь обо мне. Все шишки и тумаки собирал я. Мне всегда не хватало изворотливости и скорости, чтоб успеть ретироваться с «места преступления», а Элсени же у нас еще и ежегодная победительница в соревнованиях по бегу. Еще никто не смог обогнать ее. Или хотя бы догнать. Это еще одно ее преимущество.

Помню, в девятом классе в ноябре месяце ей взбрела в голову идея – залезть в школу ночью, чтобы поплавать там в бассейне. Не понимаю, как ей пришла эта идея, ведь, во-первых, она не умела плавать; а во-вторых, у нее дома был свой собственный шикарный бассейн. Как она тогда объяснила – риск и возможность быть пойманными подстегнет ее, и она быстрее научится владеть своим телом в воде. Спорить я не стал, ведь это бесполезно.

Именно тогда я впервые обратил внимание на ее фигуру. Ей было всего четырнадцать, но она была шикарна. Благодаря регулярным беговым тренировкам, ее ноги имели идеальную мышечную форму, а пятая точка – это вообще выше всех похвал, упругая, сочная. Сцена, что предстала передо мной, когда она поднималась по лестнице из бассейна, а стекающие капли воды устраивали бег наперегонки по гладкой бархатной коже ее аппетитной груди вниз ко всем остальным прелестям, тут же пробудила во мне желание, отразившееся напряжением в области паха. Не каждая девушка в таком возрасте могла похвалиться такими формами, но ей повезло, либо с генетикой, либо с собственной настырностью, либо и с тем, и с другим.

Кстати, тогда она действительно научилась плавать. Не знаю, как ей это удалось так быстро, упорство и упрямство явно помогли в этом. А еще и охранники, которые заметили нас по камерам.

Кстати, тогда же я впервые так долго не мог совладать со своим собственным телом. Точнее с отдельной его частью. А ещё точнее – со своим стояком. Я пытался думать о всяких мерзостях, но ничего не выходило. В голове стоял колом образ Элсени в её крошечном ярко-жёлтом купальнике, капли воды, бегущие по телу, мокрые пряди волос, касающиеся ее плеч и спины, полные счастья зелёно-голубые глаза и улыбка, освещающая весь бассейн и согревающая меня.

От охранников, заметивших нас, мы разбежались в чем были, даже не успев схватить свою одежду, в разные стороны, она – в сторону своего дома, я – своего. Но я решил свернуть в парк и пробежаться еще пару кружочков и там (в одних трусах, на минуточку), чтоб снять с себя это чёртово напряжение и скинуть эту похоть, что застилает глаза. Я думал, я замерзну и мой пыл подостынет. Слабо получилось. Домой я пришел весь запыханный, уставший, недовольный, неудовлетворенный, злой и…та-да-да-дам…со стояком.

Тогда-то я и понял, что Элсени для меня не просто подруга, что я ее люблю. И хочу. До боли.

То было три года назад, а сегодня же она стоит тут вся светится, словно солнышко, а в своем легком воздушном небесно-голубого цвета платье выделяется на фоне других необычайной нежностью и невинностью. Волнистые локоны цвета молочного шоколада развеваются на ветру, делая ее точеную фигурку как будто невесомой. Весь этот ее образ, тщательно продуманный каждое утро изо дня в день, олицетворяет в ней ангела, сошедшего с небес. Она идеальна. Для меня. Я других и не вижу. Остальные – фон. Только она на моем радаре, как конечная цель путешествия под названием жизнь.

Но, к сожалению, моему, мы только друзья. И на самом деле по началу меня это устраивало. Сначала мы были детьми, которым нравилось шкодить и носиться по улицам вместе. Затем большую часть времени мы корпели над учебниками, чтоб получить высшие итоговые оценки. Хотя, нам можно было вовсе не стараться. Имена наших родителей были на слуху на районе и в целом городе, и проблем с поступлением у нас бы так и так не было. Но для Элсени все такие высказывания были как красная тряпка для быка. Она всего и всегда хотела добиться сама. А я хотел ей соответствовать. Во всем. Поэтому и учился вместе с ней. Я даже выбрал то же направление, что и она – журналистику.

И нет, я не безвольный овощ, который не может двигаться сам и выбирать что-то в своей жизни. Просто она настолько поглотила меня, мой разум и мои чувства, что и я проникся ко всему, что любит она. И стать журналистом для меня – значит добиться успеха.

Элсени не в курсе моего отношения к ней. Она свято верит, что мы друзья, что я не вижу в ней девушки, а вижу просто друга. Видимо, я хороший актер. Если не получится в журналистике, буду актером. Моя любимая…подруга видит во мне только друга и вряд ли это когда-то изменится. Ведь есть Нейтон.

Нейтон Хилл наш общий друг, который перевелся к нам в школу в десятом классе из Оклахомы, где жил с родителями своего отца, в то время как его собственные родители поднимали бизнес. Кстати говоря, отец Элсени, А́ртур, и отец Нейтона, Доран, лучшие друзья и бизнес у них один на двоих. Как так получилось, что с Нейтоном мы познакомились только в пятнадцать лет?

Доран и Хелен, родители Нейтона, безумно горели идеей открыть строительную компанию в городе, где мы живем, в Лос-Анджелесе и готовы были костьми лечь, лишь бы все получилось так, как они это себе навоображали. И маленький ребенок им в этом деле мешал. Он и так практически с самого рождения почти все время проводил у своих бабушки и дедушки по линии отца. А когда пришло время поступать в школу, родители Нейтона поняли, что вся эта школьная волокита их сильно замедлит и они решили поселить сына с бабушкой и дедушкой. Так Нейт и оказался в Оклахоме. Родителей Хелен уже не было в живых давно, к сожалению, они слишком рано ушли из-за онкологии спустя месяц после свадьбы своей дочери.

Так наш друг и прожил со стариками до своих шестнадцати лет, после чего родители решили его забрать назад, так как компания Hill&Kaplow Corp. процветала, да и они вдруг поняли, что соскучились по сыну. Родители века, не меньше!

Меня всегда возмущал тот факт, что они так легко его сослали. Моя мать ни за что бы никуда меня не отправила, а она растила меня в одиночку и успевала работать и давать мне все, чего я хотел и, по ее мнению, заслуживал.

Тоже я могу сказать и о семье Элсени. Ведь ее отец также работал над продвижением компании, ее мама Дженни, просто прелестная женщина и невероятная красавица, тоже всегда работала, она – фотограф, кстати, широко известный, в ее кадре побывало много телезвезд. И при этом они оба всегда были рядом со своей дочерью, поддерживали ее во всех начинаниях, присутствовали на всех школьных концертах и спортивных соревнованиях, в которых она принимала участие.

К слову, в тот момент они совсем не могли понять и в какой-то степени принять решение Хиллов, о чем было проведено множество разговоров за бокалами вина на совместных ужинах.

А мы с Эл (я постоянно болтался у нее дома) частенько слышали о каком-то Нейтоне, что он живет где-то далеко и мечтали о том, что вот бы он приехал и был ещё одним нашим другом, замыкающим троицу. Сила трех, бл*ть!

Вот и дождались. Вот и приехал. Спустя десять лет. И пришел в нашу школу, в наш класс и, собственно, стал нашим другом. НО! Элсени в него влюбилась. Сразу же. Как увидела. И он в нее. Ровно также. А я…а я просто ДРУГ.

– О, наконец-то ты пришел. Ты задержался. Проблемы дома? – Прерывает мои размышления Эл своим звонким радостным голосом и срывается мне на встречу, чтоб заключить в объятия.

– Нет, все в порядке, – обнимаю ее в ответ и оставляю одну руку на ее плече, так мы и движемся дальше ко входу в школу.

Фэйер Хай Скул, в которой мы учимся, находится в западной части нашего жилого района. Я поистине обожаю это место, наполненное самыми разнообразными студентами. Это бело-коричневое здание с золотыми буквами в названии всегда вызывает во мне благоговение. И не потому, что я безумно люблю учиться, нет. А потому, что именно здесь я понял, что значит для меня эта девушка, идущая рядом.

– Но ты опоздал. Почему? – Не отстает с вопросами моя вечно тарахтящая подружка.

– Не выспался, еле задницу с кровати поднял. Если бы не сегодняшний тест, я бы сейчас продолжал и дальше спать в своей мягкой кроватке, – зевая отвечаю я. И кстати говоря, я ей вру. Есть причина моего опоздания и отвратного настроения. И я еще не придумал, как ей это преподнести.

– Ой, да перестань, – отмахивается Эл. – Ты только представь, остался месяц, мееееееесяяяяяц, – пропела она. – И мы закончим школу, мы будем свободны и вылетим из дверей этого потрясающей красоты здания, расправив крылья, словно орлы, выпущенные из клетки.

А она сегодня очень воодушевлена, – подумал я.

Поднимаясь по лестнице к главному входу в школу, она только и делает, что щебечет о надвигающемся конце учебы. И меня удивляет ее сравнение школы с клеткой, ведь она так любит учится. И поэтому тут же выдаю:

– Клетка? Эл – ты ли это?

– Что? Ну просто звучит красиво же сравнение «как орлы из клетки». Мне нравится. Я думала, ты похвалишь мои писательские навыки, – обиженно произносит она, тыкая в мое плечо пальцем.

– Ты потрясающа, как и твои писательские навыки.

– Спасибо, – закатывает глаза Эл. И тут же забывая об этом, продолжает свои воодушевленные речи. – Ты только подумай, месяц и всеееее, и мы, наконец, отправимся в путешествие, о котором мечтаем почти год. Я Нейту уже все уши прожужжала об этом, он скоро мне рот скотчем заклеит, наверное, – смеется Элсени.

Еще в начале этого учебного года Эл и Нейт решили, что возьмут год перерыва в учебе и отправятся в тур по Европе. Эл с детства мечтает побывать именно в Италии, побродить по ее узким улочкам, съесть настоящую итальянскую пиццу и пасту и напиться вина. Да-да, именно напиться. А Нейт хочет все для нее сделать и поэтому устраивает ей это турне, включая и другие страны континента. Точнее хотел.

– А еще мы плани…

– Кстати об этом…кажется, вы никуда не поедете, – прерываю ее монолог на полуслове.

– Что, прости?

Я просто больше не могу слушать, как она мечтательно рассуждает на тему этого путешествия. Ведь ему не бывать. Никогда. И именно из-за всего того, что я должен ей сказать, я весь не свой. Поэтому я опоздал. Поэтому нет настроения. Поэтому я ненавижу этот день и Нейтона Хилла.

– Я сказал, что вы никуда не поедете.

– В смысле? Это шутка? Ты шутишь? – Насторожилась подруга.

– Нет. Не шучу, – не в силах продолжать, я замолкаю.

– Кит, что происходит? Что-то случилось? Ты, очевидно, знаешь что-то, чего не знаю я. Я начинаю нервничать и злиться, а ты знаешь, что такое в моем случае смешивать нельзя. Скажи, пожалуйста, всё, что знаешь. И поживее! – Не на шутку забеспокоилась Эл, начиная заламывать себе пальцы на руках и закусывать нижнюю губу. Она всегда так делает.

– Хорошо, только давай присядем, – начал я, подталкивая ее ладонью к выходу из здания школы во внутренний двор, где расположен ряд деревянных длинных скамеек, окруженных низкими колючими кустарниками.

Здесь довольно часто ведутся серьезные разговоры между студентами и теперь на их месте мы. Но Элсени отбрасывает мою руку и с нарастающим раздражением произносит:

– Да не хочу я сидеть! Говори немедленно!

– Ладно, ладно, хорошо, – сдался я, поднимая руки. – Вчера я столкнулся с Нейтом недалеко от твоего дома. Было уже поздно, он как раз шел от тебя, а я, наоборот, к тебе. Хотел отдать тебе книгу по журналистике, что достала для тебя моя мама. Кстати, вот она, – я уже полез в сумку за книгой, как Элсени оборвала меня и взглядом заставила продолжить. – Он был расстроенным, я подумал, что вы поругались. На мои вопросы Нэт не отвечал, только отрицательно кивал головой, а затем сорвался и сказал, что с него хватит, что он больше не может притворяться, что все слишком далеко зашло. Он сказал, что больше тебя не любит, Эл.

Элсени стоит и не двигается, как замороженная. Даже глазами не моргает. Но я замечаю, как в них начинают скапливаться слезы, и понимаю, что вот-вот дамбу прорвет. Но тем не менее я рискую продолжить.

– Сегодня он улетает. Навсегда. В Нью-Йорк с родителями. Ты и сама знаешь, что там открывается новый филиал компании, в котором будут заправлять только они. А еще там живет она…

– Она? Что это значит? – Будто пробудившись ото сна Элсени вновь возвращается в реальность. По ее щекам катятся слезы, но она их даже не замечает.

– Помнишь, около месяца назад Нейт с отцом ездил в Нью-Йорк на контроль стройки здания филиала? – Эл кивает головой. – Так вот в тот раз он познакомился кое с кем. Партнер мистера Хилла был с дочерью…

– Воу, воу, воу, – прервала меня Эл, тряся головой в отрицательном жесте и поднимая руки. – Ты хочешь сказать, что…

– Он тебя больше не любит, Эл…Это конец.

Глава 2

Элсени

10 лет назад

– Не любит, значит…, – практически не дыша шепчу я.

Эти слова разрывают мою кровоточащую душу надвое. Всего три слова «он не любит», а я чувствую себя так, будто от меня отвернулся весь мир.

– Так бывает, Эл. Мужчинам порой становится скучно со сво…

– Скучно? – Мне хочется рассмеяться на эти слова, но боюсь за тот смех, что я сейчас выдам, меня тут же увезут в психбольницу с мигалками. – Что-то я не заметила скуки в его глазах вчера вечером, особенно, когда стояла перед ним на коленях!

Глаза Кита округлились, но я продолжила дальше свою гневную тираду, вытирая реки слез с лица.

– Да и вообще, откуда тебе знать про скуку, если у тебя и девушки-то толком никогда не было? Серьезно, Кит, я начинаю переживать не на шутку, что ты умрешь девственником!

– Перестань. То, что я ни с кем не встречаюсь, не значит, что ни с кем не сплю, – заявляет весьма уверенно мой друг, которого я всегда считала самой скромностью.

– Ого! Очень интересно. Расскажешь как-нибудь потом, – выплевываю я со злостью, намереваясь сейчас же отправиться в особняк Хиллов и выяснить, что за бред происходит.

Я не поверю, пока не услышу собственными ушами. Не любит он меня. Встретил другую. Ага. Вчера очень даже любил. Да и не похоже это на Нейта.

Несколько часов назад он лежал абсолютно голый в моей постели и рассуждал на тему нашей будущей жизни. После путешествия он планировал поступить в Калифорнийский Университет вместе со мной, далее свадьба, дети, работа в компании отца и прочее, прочее, прочее. А сейчас я даже не от него слышу, что ему все надоело. Надоела Я!

Я не позволяю адской боли разрастись и поглотить каждую клеточку моего тела. Что-то подсказывает мне, что все это бред, шутка, придуманная ими двоими, чтоб стебануть меня. Они, Кит и Нейт, очень любят порой прикалываться надо мной, приносят разнообразие в жизнь, так сказать! Поэтому, если Кит отказывается признавать, что все это неправда, я выбью это из Нейта.

Я резко разворачиваюсь и почти бегом устремляюсь на выход из школы.

– Куда ты собралась? – Вырывает меня из размышлений Кит, схватив за руку и не давая сдвинуться с места.

– Я пойду к нему домой.

– Это бессмысленно, Элсени. Я же сказал, что он уехал. Скорее всего они уже либо в аэропорту, либо в самолете. Поздно, – пытается отговорить меня друг, бегая своими небесно-голубыми глазами по моему лицу и выискивая признаки здравомыслия.

Но во мне этого нет. Только не сейчас.

– Может нет. Может я успею, – с силой вырывая руку из его крепкого захвата, я все же иду к выходу. Бегу к нему.

– Эл, это глупо! Не надо, – переходит на крик Кит, но сдавшись (он никогда не мог мне противостоять) добавляет: – А как же тест? Ты ведь готовилась к нему неделю!

– Все равно! – Даже не оборачиваясь выкрикиваю я, махнув ему рукой на прощание.

Какой, нахрен, тест? Именно сейчас мне учеба вообще побоку. Я не верю, что это происходит. В голове перебираю тысячу сценариев произошедшего, надеюсь, что застану Нейтона или хотя бы кого-то из его родителей дома.

По пути до особняка Хиллов, я звоню Нейтону, но звонки сразу перебрасываются на голосовую почту. Я звоню раз, два, три, десять – результат один. Точнее его нет. Лелею надежду и звоню миссис Хилл, но и здесь слышу монотонный голос, предлагающий оставить мне голосовое сообщение.

Срываюсь на бег. В горле застрял ком из слез, криков и приступов удушья. Мне буквально больно дышать, будто легкие окутывает такая тонкая, но такая прочная паутина, и сжимает с каждой минутой все больше и жестче.

Наконец, добравшись до особняка, я замечаю на своем привычном месте охранника, который не раз нас выгораживал перед мистером и миссис Хилл. Я знаю, что он очень хорошо ко мне относится и считает чуть ли ни частью семьи его начальника. Этот громила двухметровый и грозный на вид, в душе тот еще одуванчик. В надежде на помощь я окликнула его:

– Стифлер, слава Богу, ты здесь! Я не могу дозвониться до Нейта, ты не знаешь где он?

– Простите, мисс Каплоу, но мне запрещено что-либо Вам говорить, – сухо ответил мужчина, но по выражению его лица я вижу, что ему действительно неловко от его тона и ему меня жаль.

А жалость – это именно то, чего я никогда не потерплю. В груди начинает клокотать ярость, но срываться на бедном, ни в чем не повинном охраннике не самая разумная идея. Он просто выполняет свою работу. И делает это хорошо. Но очень странно, что он вдруг начал обращаться ко мне на Вы.

– Как это запрещено? Где он? – Я остановилась как вкопанная.

– Мне не велено. Я выполняю приказ, простите, – проговаривает Стифлер и виновато опускает взгляд.

– Приказ, значит. Мило. Очень, – пытаясь совладать с собой, я то и дело сжимаю руки в кулаки, чтобы почувствовать боль от впивающихся ногтей в кожу ладоней.

Физическая боль на секунду притупляет душевную, которая готова разорвать меня на мелкие кусочки.

– Хорошо, – смиренно произношу я. – Но можешь мне хотя бы дать свой телефон. Я только позвоню и от…

– Нет, мисс Каплоу. Я не могу, Нейтон меня предупреждал об этом, – обрывает меня на полуслове Стифлер. – Правда не могу. Это может стоить мне работы. Вы же знаете, я не могу ее потерять. Нейтон приказал мне молчать, если Вы явитесь.

И как будто сжалившись надо мной, он всё-таки добавляет немного ясности, тем самым отрезвив меня и дав понять, что все это не шутка.

– В доме никого нет. Они собрали вещи и уехали в аэропорт часа два назад. Дом выставили на продажу.

Я рычу и яростно топаю ногой, как пятилетка, у которой отобрали любимую конфету. Чувство несправедливости так и поглощает все мои внутренности.

– А как же ты? Только что ведь говорил, что тебе нельзя терять работу, а раз они уехали, то какая здесь надобность в тебе? – Злостно выплевываю эти слова и тут же осекаюсь, думая, что могла обидеть Стифа.

– Пока дом не продадут, я тут нужен для охраны территории. Как новые хозяева заедут, я тоже уеду в Нью-Йорк. Мистер Хилл, Доран, предложил мне продолжить работу у них, и я, конечно, согласился, – объяснил Стифлер, нервно почесывая шею, как будто ему было неудобно за то, что его они из своей жизни не выкинули, как меня.

– Конечно. Всё-таки Нью-Йорк. Понятно. Прости, Стифлер. Я просто совсем ничего не понимаю…, – глаза начинает пощипывать от совсем близко подкативших слез.

И чтоб не разрыдаться на глазах у охранника и не напугать его до смерти такой неловкой для него ситуацией, а я вижу, что он готов сквозь землю провалиться, потому как не знает, как себя вести, я выдавливаю из себя еле уловимую улыбку, прощаюсь и ухожу прочь с территории этого дома и, видимо, из жизни всего семейства Хилл.

* * *

– А́ртур, это ты? – Реагирует на шум в прихожей мама.

Этот шум издаю я, со всей дури захлопнув входную дверь и топая каблуками по паркету, при этом громко бубня себе под нос ругательства в адрес моего то ли настоящего, то ли бывшего возлюбленного. Не знаю, как сейчас его классифицировать, ведь то, что он по всей видимости бросил меня, не отменяет моих чувств к нему, которые сейчас сжирают меня изнутри заживо.

Мама заходит легкой походкой в прихожую и удивляется, увидев меня.

– Элсени? Доча, ты что здесь делаешь? Почему не в школе? И-и-и, – немного растерявшись, она добавляет: – Что с тобой?

– А что со мной?

– Ты будто с войны вернулась. Ты плакала? Что случилось? – Обеспокоенно подбегает ко мне и обхватывает мое лицо своими теплыми ладошками.

Моя мама самый нежный человек на этой планете. Вечно воздушная, она будто плывет, а не идет. Сегодня она выбрала для себя свободное, струящееся ярко-желтое платье в белый горошек длиной до колен, а из пшеничных волос сделала высокий, слегка неопрятный пучок, но он очень ей шел и гармонировал с общим внешним видом. Она вечно на каблуках и с макияжем, за исключением того времени, когда занята съемками, тогда она выбирает то, в чем ей максимально удобно работать без зажимов и дискомфорта. Все-таки работа фотографом обязывает быть гибкой и быстрой, как ментально, так и физически. Вне профессиональной деятельности моя мама – образец настоящей идеальной женщины. Мой пример.

Ее сияющий взгляд гаснет, когда она смотрит на меня, готовую вот-вот снова разрыдаться и именно это я и делаю, когда пересказываю ей события своего утра.

– Эл, родная моя, мне так жаль, – сама чуть не плачет мама и держит меня в крепких объятиях, поглаживая по голове и спине. – Я совсем не понимаю…Хелен говорила вчера за ужином, что они улетают в Нью-Йорк, но через несколько дней, и о Нейтоне речи не было. Она говорила, что он останется здесь до конца учебного года, а потом вы отправитесь в свое путешествие. Собственно, как ты мне и рассказывала…

– Все, я не хочу больше ничего слышать о них, – высвобождаясь из цепких маминых рук, сквозь рыдания говорю я. – Мне нужно наверх, мам.

Мне хочется тут же избавиться ото всех вещей, что были связаны с Нейтом и его семейством. Я хочу все выбросить и поэтому направляюсь в свою комнату с твердым намерением сделать это.

– Дочь, подожди. Мы все выясним. Чуть позже я позвоню Хелен и…, – видя мое шаткое состояние, мама решает подбодрить меня: – А давай вместе завалимся на диван, включим наш любимый фильм, возьмём по ведру мороженого и просто побудем вдвоем? Хочешь плакать, плачь. Я просто буду рядом, – в надежде предлагает эта потрясающая женщина, которую я имею честь и удачу называть мамой.

– Спасибо, мам, но нет. Не сейчас.

– Ладно, – расстраивается мама.

А я тут же разворачиваюсь и взбегаю по лестнице на второй этаж и направляюсь прямиком в свою комнату.

Эта обитель в нежных бежевых тонах не знает слова беспорядок. Все всегда лежит на своих местах, всегда приятно пахнет свежими цветами, спонсором которых до этих пор являлся Нейт, только вчера он принес новый букет разноцветных гортензий, моих любимых цветов. И обращая свой взор на них, я молниеносно хватаю вазу и разбиваю ее вдребезги. Соцветия разлетаются по мягкому пушистому ковру, а по всем углам и поверхностям разносятся осколки толстого стекла.

Не обращая на все это внимания, я устремляюсь к картине, на которой изображены мы, такие влюбленные и счастливые. Первым порывом было разорвать ее в клочья, но я решила не тратить силы и просто отнести ее на мусор, попутно захватив всякие открыточки, записочки, фотоальбомы и прочие мелочи, которые касались нас.

Я собирала все это с таким остервенением, что комната стала похожа на поле боя, по которому вдобавок прошелся мощнейший ураган.

Уберу потом, – подумала я и понесла все это барахло к мусорным контейнерам рядом с домом.

Все это показательное выступление видела мама, но даже не попыталась меня остановить, за что я ей безмерно благодарна. Мне стало легче. Действительно.

Вернувшись в комнату, я завалилась на свою кровать с ярко-розовым покрывалом и зарылась с головой в множество подушек. Так я провалялась до глубокого вечера, утопая в уничижительных мыслях и слезах, никого к себе не пуская.

Я слышала, что приходил Кит, но мама вежливо выпроводила его по моей просьбе. Затем он пытался оборвать мой телефон сотнями звонков, но я не удосужилась и раза трубку поднять. Забежала пара девчонок из школьного журналистского клуба, чтобы справиться о моем здоровье. Видимо Кит всем говорил, что я заболела, ведь пропуск занятий и я – это две несовместимые вещи. Но я никого не хотела видеть, к чему с уважением отнеслась мама и поэтому оберегала меня от всяческих визитов. Даже папу ко мне не пускала.

Лишь когда уже стемнело, я нашла в себе силы подняться с кровати. Подойдя к окну, чтоб открыть его и вдохнуть свежего почти ночного воздуха, я увидела, как к мусорным бакам крадется мама, вытаскивает картину и прижимает к груди. Как будто она ей дороже, чем мне.

Качая головой, я отвожу взгляд и отхожу от окна.

На самом деле в глубине души я ей очень благодарна. Ведь я уже корю себя за столь опрометчивый поступок, а гордость не позволяет мне вернуться за этой картиной самой. Она очень многое значит для меня. И для Нейта это была не просто вещь. Не кусок холста, а символ. Символ наших чувств. Я никогда ни за одним представителем противоположного пола не замечала такого трепетного отношения к вещам, как у Нейта к этой картине.

Когда мы только получили их, каждый свой экземпляр, он полчаса бродил по своей комнате в попытках идеально пристроить ее. Буквально пылинки сдувал, дополнительно сам покрыл ещё раз лаком, не позволял никому притрагиваться к ней. Это была его драгоценность. А теперь представьте, как он относился ко мне… И как, скажите мне, понять и поверить, что ему вдруг стало скучно?

Мне жизненно необходимо с ним поговорить. Да и кто расстается так, даже не взглянув в глаза?

Но трубку он не берет, также как и оба его родителя. Я звонила уже сотню раз. Они уже должны были давно приземлиться в Нью-Йорке. Видимо я попала в опалу у всей семьи. Но что я такого сделала? Ума не приложу.

Сквозь мучительные мысли, раздирающие мою голову, я слышу приглушенный голос мамы. Кажется, она говорит с кем-то по телефону, и кажется, этот кто-то – мама Нейта, миссис Хилл. Подхожу к двери, слегка приоткрываю ее, напрягаю слух до предела и до меня доносится:

– Хелен, объясни, что случилось с Нейтом? Элсени пришла вся не своя, не выходит весь день из комнаты, на ней лица нет, – не скрывает своего беспокойства мама.

С минуту я не слышу ничего, только гулко бьющееся сердце, звук которого отдается в ушах. А затем:

– Но что могло произойти? Еще вчера они оба от счастья чуть ли не парили над землей…Было столько планов…Я…, – но мама замолкает, видимо внимательно слушая ответ собеседницы.

– Ладно, я поняла. Ты тоже ничего не знаешь. Очень жаль, – печально вздыхает. – В любом случае, хорошо, что вы благополучно долетели. Артур ждет звонка от Дорана. А я фотографий вашего нового дома, уверена, там все по высшему разряду, – пытается придать своему голосу бодрости. – Конечно, передам. Пока, пока, буду ждать звонка.

Кажется, она ничего не выяснила. От этого еще больше расстраиваюсь и рыдания опять совсем близко подкатывают к горлу.

Вновь слышу мамин голос, в сопровождении и папиных реплик тоже. Она что-то тревожно ему говорит, но я не могу разобрать слов. Чтоб не заставлять их обоих и дальше нервничать из-за меня, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз в нашу огромную кухню, чем изрядно их удивляю.

– Оу, Элсени, дорогая, как ты себя чув…

– Я есть хочу, – не даю маме договорить.

Хотя на самом деле мне кусок в горло не лезет, но я не хочу заставлять родителей тревожиться за меня еще сильнее, если я перестану есть.

– Конечно, я как раз приготовила твою любимую лазанью, садись, – начала суетиться мама, доставая тарелки, стаканы и столовые приборы.

Через десять минут стол ломился от изящества разных блюд и закусок.

– Ты вроде говорила только про лазанью, – хмуро отмечаю я. – Или ты решила накормить весь район?

– Я просто нервничала и не знала, куда деть свои руки. Ты же знаешь, готовка – это мое успокоение. И вот, такой вот ужин получился, – улыбается она и проводит рукой над столом, указывая на изобилие вкусностей.

Тут и мой любимый салат с рукколой и беконом, лазанья, бутерброды с авокадо, различные закуски, названия которых я даже не знаю. Еще мама сделала крамбл, один из обожаемых мною десертов. И даже испекла сама хлеб.

– А ты постаралась на славу, – произносит с восхищением папа и подходит к маме для легкого поцелуя в щеку.

Мама расслабляется на долю секунды в его объятиях и прикрывает глаза от удовольствия. Затем собирается и, взяв папу под руку, ведет его к столу.

Мы усаживаемся на мягкие велюровые кресла у круглого стола в обеденной зоне кухни и принимаемся поглощать все эти вкусности. Мама настоящий кулинар, все, к чему бы она не притронулась, у нее получается восхитительно. И этот ужин – не исключение.

Некоторое время на кухне царит тишина, нарушаемая лишь звоном стаканов и вилок о тарелки, но я вижу, как мама то и дело притрагивается к своим волосам или лицу, что является знаком того, что она явно что-то хочет сказать, но не знает как. Я решаюсь ей помочь.

– Мам, говори уже. Я же вижу, ты вся как на иголках.

– Эмм, тут…в общем…я звонила Хелен и-и-и…, – она как будто нарочно делает паузы, и, пытаясь скрыть свое нетерпение, я кивком головы прошу ее продолжать. – Ни она, ни Доран ничего не знают. Нейтон вчера вечером ворвался в дом, в ярости начал собирать вещи. На вопросы не отвечал. Лишь сказал, что едет в Нью-Йорк с ними и на первом же ближайшем рейсе. Попросил отца устроить все со школой и экзаменами. Заперся в комнате и вышел только утром с упакованными чемоданами. И до сих пор ни слова не проронил, а они и боятся у него что-либо спрашивать, настолько он вчера был страшен в гневе. Ты же знаешь, они не смеют спорить с ним после всего случившегося. Чувствуют вину. Собрали все необходимое и уехали, – как на духу выдает мама.

– И как это понимать? – Сижу в недоумении.

– Я не знаю, дочь, – разводит руками мама. – А, да, он еще решил сменить номер и ни под каким предлогом не давать его ни кому-то из нас, ни естественно тебе, так что дозвониться до нег…

Я вскакиваю со стула с такой силой, что он переворачивается и падает вверх ножками. Не в силах больше сдерживаться, я даю волю слезам. Папа с мамой тут же вскакивают со своих мест и порываются ко мне, но я выставляю руки вперед, отгораживаясь от них.

– За что? Я не понимаю, – сквозь отчаянные рыдания и всхлипы доносится мой голос.

Нет, не просто голос, крик. Я кричу, и даже сама не разбираю слов. Кажется, что я уже не в своем теле и наблюдаю за всем со стороны. Я не слышу утешений родителей, не чувствую их объятий. Я не чувствую ничего. Как будто все чувства отказали, все рецепторы сдохли.

Истерика накрывает меня, кажется, я схожу с ума. Мое тело не в силах больше терпеть эту эмоциональную агонию. Я как будто ухожу в себя, перед глазами все кружится, плывет, а затем и вовсе наступает темнота.

Глава 3

Элсени

Настоящее – месяц до свадьбы

Как прекрасна эта жизнь, – думаю я, оглядывая восхищенным взглядом свой собственный кабинет в редакции журнала, в котором мечтала работать, как определилась с выбором профессии.

Я проходила множество стажировок здесь в течение учебы и работала на добровольных началах в летний период, поэтому была уверена, что по окончании Беркли мне обязательно дадут здесь место, но я все равно пищала от восторга, как капибара, когда должность штатного журналиста досталась мне.

Журнал «Eminence» занимается выпуском новостей из жизни знаменитостей и множества других влиятельных людей с громкими именами. Прожив большую часть жизни в Лос-Анджелесе, что является обителью различных селебрити и столицей киноиндустрии и телевидения, я всегда интересовалась этой сферой. Моя мама, звездный фотограф, также немало подогревала этот интерес, рассказывая об известных людях, с которыми работала на съемках. Поэтому издательство этого журнала я приметила еще в школе, даже несмотря на то, что оно находилось в Сан-Франциско. И моя мечта сбылась.

Да, я уже десять лет как живу в туманном Сан-Франциско, и это мне безумно нравится. Еще в школе я обожала бегать, и эта привычка до сих пор осталась со мной, поэтому каждое утро я выбегаю в туман и настраиваю себя на продуктивный творческий день.

Рядом с многоквартирным блоком, где находится и мое жилище, располагается очень атмосферный и живописный парк Салесфорс на крыше с видом на горизонт, где я и провожу каждое свое утро.

Конечно, будет не совсем правильно называть свою квартиру скромным словом «жилище», ведь в ней триста квадратных метров и завораживающий вид на залив, мост между Сан-Франциско и Оклендом, а также на высотки полюбившегося мною города. Но я никогда не хвастаюсь этим перед другими. Квартира – это не моя заслуга. Это подарок родителей на окончание университета. Я тогда только получила официальную работу в редакции, и папа решил дать мне не хилый такой старт для новой жизни. А мама его поддержала, как всегда.

Эта квартира – место моей силы, я, правда, черпаю энергию здесь и всей душой отдыхаю. А еще, совсем рядом, в пяти минутах ходьбы, находится и моя любимая работа.

Редакция журнала «Eminence» расположилась в здании Salesforce Tower, самом высоком небоскребе Сан-Франциско, и занимает офис на восемнадцатом этаже.

И сейчас, сидя в своем новеньком только отремонтированном кабинете, я смотрю в панорамное окно и наблюдаю за жизнью, кишащей в городе среди высоток. Люди снуют туда-сюда, решают каждую минуту важные для них вопросы, их телефоны уже, кажется, срослись с руками и ушами. Вечный поток машин, велосипедов, общественного транспорта. Все чем-то заняты. У каждого своя жизнь. И я плавно вновь окунаюсь в свою, отвлекаясь от наблюдения.

Я поворачиваюсь к столу и возвращаю взгляд на экран своего ноутбука, где красуется оно. То, над чем я так упорно работала, пренебрегая даже своими рабочими задачами. Приглашения. На мою свадьбу. Говорю это и не верю.

Спустя десять лет после случившегося со мной в выпускном классе я до сих пор просыпаюсь в холодном поту от ночных кошмаров, где будто я проживаю все это вновь и вновь. Тогда я не верила, что смогу довериться кому-то снова, что впущу в свою жизнь хоть единую душу. Я страшилась отношений. На парней смотрела, как на дьявола. Долгое время единственным представителем мужского пола, кроме папы, в моей жизни был Кит.

Но через семь лет после выпускного, на благотворительном вечере, что устраивал мой отец, я встретила Найджела Стивенсона. Мужчину, который заставил мое сердце встрепенуться и наконец-то ожить. Он маленькими, но уверенными шажками завоевывал меня и мое расположение.

Влюбиться вновь смогла, а вот от кошмаров избавиться нет.

Нейтона Хилла больше нет в моей жизни. С того майского утра и по сей день я ни разу его не видела. Я даже почти ничего о нем не слышала, так как умоляла всех, кто хоть как-то что-то про него знал, не говорить мне ровным счетом Н-И-Ч-Е-Г-О. И ничего не показывать. Я не искала его в соцсетях, я в Нью-Йорк не ездила ни разу, чтоб не столкнуться с ним нигде.

Моя подруга Шейла, с которой мы познакомились и крепко подружились во время учёбы в университете, не раз звала меня на рождественские праздники туда. Она родом из Нью-Йорка и традиционно в конце декабря ездила туда к своей бабушке, единственному члену семьи, кроме самой подруги, выжившего в страшном пожаре еще когда Шейла была крошкой.

Найджел также не раз планировал там совместные рождественские выходные, но я обрубала все на корню, не дав ему даже договорить. Резко затыкала его, вставала и уходила, хлопнув дверью, как капризный ребенок. Я была не в силах объяснить ему, почему я не могу туда поехать. Он до сих пор не знает.

Моему поведению я всегда находила отговорки в своей голове. Я была уверена, что если поеду в этот город, то обязательно встречу Нейта там. А мое сердце этого бы не выдержало. Оно бы разорвалось тут же окончательно, не успев до конца восстановить стальные прутья защиты. Я очень хотела оказаться в Нью-Йорке именно в Рождество, погулять по Центральному парку, покататься на катке, увидеть эту шикарную елку в Рокфеллер-центре, окунуться в романтику под сказочные мотивы новогодних мелодий. Но решила, что этой мечте не суждено сбыться. Не в этой жизни точно.

Можете думать, что это глупо и я все драматизирую. Но мне так легче справляться с тем, что жизнь пошла совсем по другой дороге, к которой я была не готова.

Вы также можете с пеной у рта утверждать, что я до сих пор люблю Нейтона и я не буду этого отрицать. В моем сердце все еще есть маленький уголок, отданный в аренду Хиллу явно на неопределенный срок.

Но я научилась жить с этим. И даже смогла встретить того, кто восстановил мою веру в мужчин. Того, кто вколол в мое раненое сердце приличную дозу адреналина и научил снова любить. И мне для этого понадобилось гребаных семь лет! Семь лет, чтобы вновь почувствовать себя живой.

Найджела Стивенсона поистине можно назвать идеалом. Он из тех мужчин, что любят тихо, но очень сильно. Он тот, кто всегда будет выбирать тебя. Сделает все, чтобы ты улыбалась даже в самый хмурый и тоскливый день. Найдет время, чтобы увидеться с тобой в самый занятой день, пусть это даже будет пять минут для поцелуя украдкой. Он смог покорить меня и завладеть моей душой, а ведь я считала, что это абсолютно невозможно.

Найджел старше меня, умнее и мудрее. Он очень многому научил меня за эти три счастливых года, а они и правда такими были. Он сумел наполнить каждый мой день непосредственной детской радостью и в тоже время жгучей взрослой страстью. То, что он способен творить со мной в нашей спальне, да и не только в ней, ослепляет и вводит во всеобъемлющую негу.

Даже вспоминая сегодняшнюю нашу ночь, мои щеки тут же покрываются румянцем, а низ живота до невозможного приятно тянет. Моя кожа до сих пор помнит каждый его влажный поцелуй, каждое прикосновение умелыми руками, его чувственное горячее дыхание на шее и обжигающие похотью взгляды. И то как он…

Так, стоп, нужно возвращаться в реальность. А не то, вместо ведущего журналиста издания, в кресле окажется податливая желейка, вот-вот готовая растаять от повышения температуры в мозге, – подумала я, стряхивая волнующие воспоминания о жаркой ночи с женихом и возвращая помутневший взгляд к экрану лэптопа, на котором виднеется только верхушка моего творения.

Я прокручиваю страничку вниз и открывается полноценный вид на эти вымученные, но такие идеальные приглашения на свадьбу.

Я корпела над ними месяц. Целый месяц каждый день я тратила на это по несколько часов. МЕСЯЦ! Подумать только!

Мне постоянно что-то не нравилось. И проблема была в том, что я то и дело мысленно возвращалась к тем самым приглашениям, которые сделала еще будучи школьницей. Но они были для другой свадьбы. С другим женихом. И не смотря на столько прошедших лет, этот шаблон намертво приклеился к моему воображению. Запечатлелся на подкорке.

Но все же я справилась с этой задачей, что неимоверно мучала меня столько времени изо дня в день и сейчас мои глаза любуются этим произведением искусства.

В нем проработано все до мельчайших деталей, вплоть до каждой завитушки и точечки. Я тщательно подбирала шрифт для каждой отдельной строчки, чтоб все смотрелось гармонично. По левому краю расположила малахитовый орнамент с как будто бы разлитым по нему золотом с блестящим напылением. Чем правее, тем все больше и больше этот орнамент растворяется. А в правом нижнем углу – мы. Наши силуэты, слившиеся в поцелуе, с золотыми едва проступающими брызгами.

Я хочу, чтоб это приглашение осталось в памяти каждого гостя, если не навсегда, то очень надолго. И остается один шаг до претворения этого в жизнь.

Практически всеми приготовлениями к свадьбе вызвался заниматься Кит, мой вечный друг, ставший практически братом, которого у меня никогда не было. Мы дружим уже больше двадцати лет, что бы ни случилось, он всегда рядом. Когда я сообщила ему о том, что выхожу замуж, он тут же решил, что займется организацией, не принимая никаких возражений.

Плюс ко всему я мечу на новую должность, хочу стать ведущей шоу «Fame’s Day», созданное главным редактором и владельцем нашего журнала. Еще и это сильно повлияло на решение друга отстранить меня от приготовлений к свадьбе, чтоб я, не отвлекаясь, готовилась к новой роли. Мне удалось отвоевать только разработку приглашений. Даже подбором платьев занимается этот Бог, а не человек.

– Кит, подойди, пожалуйста! – Зову я его, зная, что он вечно околачивается под дверями моего кабинета.

Как и ожидалось, он тут же залетает в мой кабинет с решимостью во взгляде его голубых глаз сделать все, что я его попрошу. К сожалению, это последний день, когда я могу так просто окликнуть его и он тут же появится. Кит работает в нашей редакции последний день. Его маме Тине Уорборн, наконец, удалось заманить его к себе в журнал «Finance Today», где он будет выполнять обязанности фоторедактора. Ведь и в этом его вкус не подводит.

Сегодня он как-то по-особенному красив. Я, итак, считаю его крайне привлекательным мужчиной и каждый раз удивляюсь, почему его до сих пор не взяла в свой плен ни одна из женщин. Видимо никто так не цепляет его душу, а жаль. Я была бы счастлива, если бы мой друг обрел семью, любимую и любящую женщину, сумевшую бы захватить его сердце.

Кит также очень щепетилен в выборе одежды. Его можно назвать настоящим модником. Возможно, поэтому я и не стала спорить, когда он решил, что займется подбором моего свадебного платья. Порой мне кажется, что ему нужно было стать стилистом, а не журналистом.

Сегодня он одет в бежевые классические укороченные брюки, в шоколадного цвета поло с расстегнутыми пуговицами на груди и рыжевато- коричневые плетеные мокасины. На левой руке поблескивают его любимые часы от Hublot, давний подарок его матери на совершеннолетие. Темные волосы как обычно торчат в разные стороны, что делает этого мужчину похожим на озорного мальчишку со двора. На средней полноты губах играет легкая улыбка, всегда возникающая при виде меня.

– У меня все готово. Можешь разослать это всем гостям по списку, пожалуйста? А мне нужно срочно к миссис Торн, грядет какое-то грандиозное интервью, и она хочет, чтоб его провела я. Вызвала обсудить все на первой встрече с клиентом.

– Да, конечно, дорогая. Все сделаю. Я как раз освободился, собрал все вещи и готов упорхать отсюда восвояси, – улыбаясь, обхватывает меня за плечи ладонями и вглядывается в экран компьютера. – Ты сама это сделала? Шедеврально!

– Ты мне льстишь! Как всегда!

– Я, как всегда, восхищен! – Поглаживая мои плечи, говорит Кит.

Я освобождаюсь от его рук, встаю, сгребаю в охапку диктофон, ежедневник и ручку с телефоном.

– Мне кажется, не совсем правильно называть один из самых престижных и успешных журналов страны словом «восвояси». Неужели ты не рад? – Направляясь на выход из кабинета, произношу я.

– Рад ли я оказаться под боком у мамочки в свои почти тридцать? Думаю, отвечать нет смысла, – потирает указательным пальцем подбородок. – Но это отличная перспектива для моего будущего. Мама и тебя бы хотела переманить. Мм? – Подыгрывает бровями.

– При всем уважении – нет, – качаю головой и начинаю смеяться.

Я прекрасно знаю, что миссис Уорборн хочет в своем журнале иметь такой кадр, как я. Она по меньшей мере сотню раз звонила мне с этим вопросом, но я всегда отказывала. Я далека от мира финансов, на меня это нагоняет дремоту. Куда лучше писать о жизни.

– С кем интервью то? – Задается вопросом Кит.

– Еще не знаю. Меня и вызвали для того, чтобы познакомиться и обговорить возможные темы беседы, – быстро отвечаю я, поворачиваясь и бегло оглядывая стол на предмет забытых вещей, но все необходимое при мне. – Я побежала. Как все приглашения будут разосланы, напиши мне, – улыбаюсь ему уголком губ, он едва заметно кивает, а я еще раз оглядываю свой кабинет.

Он шикарен. Мой стиль. Все светлое, в бежево-серых тонах. На тонком столе цвета слоновой кости с черными металлическими ножками царит идеальный порядок, ведь мой перфекционизм не знает границ. На кожаном под цвет стола стуле восседает мой друг, который уже с головой погрузился в работу. На светло-серых стенах развешаны картины с мотивационными фразами, которые меня не раз вдохновляли. Моим вложением было четыре больших цветка в горшках: драцена, рапис, фикус и шеффлера. Я обожаю цветы, особенно крупномерные. Они для меня как друзья. Я им даже имена дала: Стелла, Джеки, Джон и Амелия. К ним могу прикасаться только я, соответственно и весь уход за ними осуществляю я. На полу уложен паркет цвета айвори. Вдоль одной стены стоит длинный велюровый диван графитового цвета, по бокам которого стоят две стеклянные тумбы со стопками нашего журнала разных выпусков и ароматические диффузоры с нотками свежести и бергамота. И конечно самое главное – это панорамные окна во всю ширину и длину стены за спиной Кита, открывающие вид на город с его высотками, дорогами и жизнью мегаполиса.

Мне однозначно повезло, – заключила я, вышла из кабинета и прикрыла за собой дверь.

* * *

– Элсени, заходи скорее, – слышу я голос своей начальницы после того, как только успела прикоснуться к двери, чтобы постучать.

Она что, сквозь двери видит? – Пронеслось в голове.

Я вхожу в кабинет полностью отличающийся от моего. Весь в дереве, даже стены и потолок, такой прям деревенский стиль. Миссис Торн все детство и подростковый возраст провела в сельской местности и привезла этот интерьер в город.

Сама женщина очень миниатюрная, средних лет, блондинка с коротким асимметричным каре. На губах всегда красная помада, которая ей идет как никому другому. Я еще не встречала такого человека, кому бы шел этот цвет лучше. Мне очень импонирует ее стиль. Несмотря на то, что она росла не в городе, стиль в одежде у нее самый что ни на есть современный, городской шик. Она всегда умело сочетает элегантность и сдержанность. Сегодня главный редактор выбрала костюм с брюками палаццо цвета мокрого асфальта с белым топом, красные лакированные лодочки на шпильке и элегантные серебряные украшения: подвеска, красиво подчеркивающая зону декольте, несколько тонких браслетов на левой руке и, неизменно, платиновое обручальное кольцо, которое она все еще не в силах снять, даже спустя пять лет со дня смерти ее любимого мужа.

Она улыбается, глядя на меня, в глазах искрят огоньки прекрасного расположения духа, что говорит о том, что она сорвала куш, и не маленький.

– Это интервью будет сенсацией! – Тут же выдает миссис Торн и буквально лучится от счастья. – Он ни с одним изданием еще не говорил, а на наше предложение сразу согласился. Я до сих пор в шоке. И в эйфории.

– Я вижу, – расплываюсь в улыбке, направляясь к ее столу.

Мне нравится, когда Ребекка в таком состоянии. Она тонко чувствует, когда интервью будет очень успешным, а значит и интересным.

– Кто же этот таинственный мистер Х? – Интересуюсь я и присаживаюсь на стул напротив этого лучика солнца, ведь начальница светится, словно самое главное светило во Вселенной.

– Этого я пока тебе не скажу. Хочу, чтоб для тебя это оставалось тайной до последнего. Позволь мне эту роскошь, – как-то хитро сощурившись произносит Ребекка и продолжает. – Он один из самых богатых и завидных женихов страны, не побоюсь этого слова. Красивый, молодой, успешный…

– Так он сегодня не приедет? – Перебиваю я, оглядывая кабинет в поисках того самого красивого, молодого и успешного.

Затаился, что ли, где…

– Он только приземлился, произошла накладка по времени и сегодняшнюю встречу он, к сожалению, отменил. Но уже завтра он будет готов побеседовать с тобой.

– Это все, конечно, здорово, но как мне готовить вопросы для него, если я не знаю, кто он? – Смотрю на Ребекку в недоумении.

– А готовить ничего и не надо.

– Как это? Экспромт?

– Типа того. Он сам отобрал вопросы, на которые готов ответить. Это было его условием. Но, – выставляет указательный палец и передает мне лист с допустимыми темами. – Я бы хотела, чтобы ты задавала вопросы и вне его списка по ситуации. Я знаю, что ты в этом профи.

– Хорошо, я попробую, – сама удивляюсь, как быстро соглашаюсь.

Если честно, то это очень будоражит. Если Ребекка держит личность в секрете, значит интервью с этим человеком действительно стоит свеч. Мне уже не терпится встретиться с ним завтра. Но вопросы все же остаются.

– Откуда он хотя бы?

– Из Нью-Йорка.

– И он прилетел с другого конца страны ради интервью с нами? – Озадаченно поднимаю брови.

– Хотелось бы сказать, что да, но все же – нет. Это его рабочая поездка и он любезно согласился найти время для беседы с нами.

– Как благородно, – и глаза сами собой закатываются. – Кажется, наш завидный жених еще и надменная задница.

– Эл, перестань. Ты просто пока не знаешь, кто он. А как увидишь, сразу поменяешь свое мнение. Просто он ценит свое время. Его нельзя за это винить, – отчитывает меня начальница и я тут же начинаю чувствовать себя нашкодившей школьницей, которую застали на месте преступления.

– Посмотрим, – удается вымолвить мне, пожав при этом плечами.

– Завтра он ждёт тебя у себя в офисе в час дня. И что за удача, его офис находится в этом же здании, только на двадцать четвертом этаже. Представляешь? – Искренне радуется Ребекка. – Мне кажется, даже звезды на нашей стороне. Миллионы женщин жаждут узнать хоть что-то о жизни этого прекрасного представителя мужского пола, и, когда это сделаем мы…Боже, это будет разрыв! Надеюсь, не моего сердца, – заключает она, покрывшись легким румянцем.

– Что это я вижу? Миссис Торн, неужели? – На моем лице проступает хитрая и озорная ухмылка.

– Ой, да что ты. Он совсем молод для меня, а мое сердце занято, – смущенно машет рукой. – Но он правда очень красив и обаятелен. На самом деле, он бы так подошёл тебе.

Мечтательница.

– Да что ВЫ, – делая акцент на последнем слово говорю я. – Я замуж выхожу, и я люб…

– Но я не вижу в тебе того света, который излучают женщины, когда выходят замуж за того самого…, – затыкает и немного обескураживает меня.

Тот самый…

Если бы Вы знали…

– Это все ерунда. Я счастлива. Очень! – Заглушая поток мыслей и воспоминаний произношу я.

– Очень бы хотелось, чтоб это было правдой…, – с нотками сожаления произносит Ребекка и я замечаю в ее взгляде некую горечь, будто она знает, что творится в моей душе.

Но я действительно счастлива – и быть женщиной Найджела, и быть в ожидании свадьбы. Правда вот предательские мысли, к сожалению, не заткнуть.

После того, как Найджел сделал мне предложение, воспоминания о нашей истории с Нейтоном все чаще и чаще всплывают в моей голове. Руки чешутся, как хочется найти его, посмотреть каким он стал, а самое главное – узнать не женился ли он. Каждый раз я одергиваю и практически бью себя по рукам, когда в поисковике начинаю вбивать его имя. И пока это работает, я останавливаюсь, стираю напечатанные буквы и обычно захлопываю ноутбук. От греха подальше.

В последние два года фамилия Хилл стала очень часто фигурировать в новостных сводках, из-за чего я даже перестала смотреть новости, но я понимаю, что он очень многого добился за эти года и стал известен. Плюс, как бы я не хотела и как бы не просила, но и от отца, нет-нет, да и услышу, как он говорит что-то о Нейтоне или его отце и их Нью-Йоркском филиале. Пусть наши встречи и редки, но работа обсуждается на каждой из них.

Меня как будто разрывает на две части: одна счастлива с Найджелом, другая дико хочет узнать все про Нейта. И безумно скучает. И эту другую я просто вынуждена затыкать кляпом да поглубже.

Я выйду замуж. За мужчину, который изо дня в день делает мой мир лучше. И это будет одним из самых верных решений в моей жизни.

– Эл, ты тут? – Вырывает меня из размышлений Ребекка. – Мыслями ты точно где-то далеко, не в этом офисе и не в этом городе, по всей видимости.

– Задумалась, простите. Со мной такое часто бывает.

– Вот и подумай хорошо, очень хорошо, стоит ли выходить замуж, если ты не чувствуешь крыльев за спиной. Я не знаю твоей истории и не хочу бередить раны, а я уверена, что они есть, и что они глубоки…

– Откуда вы зн…

– Я не вчера родилась, дорогая. Я вижу очень много по твоим глазам. Они не светятся. Совсем, – с длинными паузами говорит миссис Торн и будто припечатывает меня к стулу.

Я застыла, не могу пошевелиться, не могу ответить, только смотрю в ее глаза, не моргая, будто налаживая телепатическую связь. И на доли секунды мне кажется, что нам это удается. Она же продолжает.

– Ты даже ходишь так, будто на тебя сверху кучу тяжеленных коробок наставили и ты тащишь их и тащишь. Я так скажу. Из своего опыта. Когда я выходила замуж за Марселя, я будто парила. Во мне было столько легкости, что никакая проблема не могла меня вывести из этого состояния чистого блаженства. Я не ходила по земле, меня крылья несли. А взгляд…, – она глубоко вздыхает. – Мой муж говорил, что я могла бы осветить им целый город. Я точно знала, что Марсель будет моим единственным мужем и я верю в это до сих пор. Его нет уже пять лет…Пять долгих мучительных лет. Я скучаю по нему каждую секунду. Я до сих пор слышу его голос по утрам, как он будил меня. Мне будильника не надо, подсознание само все сделает. Конечно, у нас были ссоры, как и у всех людей, без этого нет развития отношений, но я бы лучше еще миллион раз пережила эти недомолвки между нами, чем прожила еще один день без него. Я люблю его по сей день. И ни один мужчина никогда не сможет занять его место, да я этого и не хочу. Он дождется меня по ту сторону мира, и мы продолжим нашу жизнь вместе на другом уровне, – вновь делает глубокий вдох и выдох, и со слезами на глазах добавляет сквозь робкую улыбку. – Вот так нужно любить.

Я опускаю глаза, полные слез, что вот-вот вырвутся и побегут по щекам. Мои руки почему-то дрожат, в голове пусто, все мысли как ветром сдуло.

– Мне кажется, что ты так любишь. Но не Найджела, – совсем тихо проговаривает моя начальница тире психолог.

Я не выдерживаю и как ужаленная резко вскакиваю со стула.

– Хватит. Пожалуйста, стоп, – пытаюсь быть максимально вежливой. – На счет завтра я все поняла, встреча в час на двадцать четвертом этаже. Я Вас не подведу. А о том, что здесь сейчас было сказано, – развожу руками. – Мне очень жаль, что вместе с мужем, Вы похоронили и собственное сердце тоже, а, возможно, и саму себя. Это Ваш выбор. И к моей жизни и моей истории это не имеет никакого отношения. У меня все не так. Простите, но я пойду.

Резко разворачиваюсь и пулей устремляюсь к двери, не особо разбирая слов, что полетели мне вдогонку. Надеюсь, меня не уволили за столь дерзкий ответ.

Как только эта самая дверь за мной захлопывается, я выдыхаю и сползаю по ней вниз. Мне хватает тридцати секунд, чтобы нормализовать дыхание. Жаль, что порядок в голове так быстро не наведешь.

Тут же встаю и поправляю свое черное платье с белым большим воротником и длинными рукавами в стиле Уэнсдей. Хоть и юбка-колокол с белыми нижними вставками делает мой образ легким и воздушным, я сейчас совсем не такая. Я тяжело шагаю до своего кабинета, борясь с раздражением, резко с силой открываю дверь, намереваясь рассказать о произошедшем разговоре Киту, но вижу его обескураженное лицо и останавливаюсь, не успев и слова сказать. Он то смотрит на меня, то на экран компьютера. То снова на меня, то снова на экран компьютера. И наконец пытается издать какие-то звуки, которые лишь с натяжкой можно назвать членораздельной речью.

– Эл…я тут…эээ, – закрывает глаза и шумно выдыхает. – В общем сядь.

– Надеюсь, никто не умер? А то слушать еще одну печальную историю и глотать слезы я сегодня больше не хочу, – бросаю я, не подумав, стоя как истукан у входа.

– Ты о чем? – Кит выглядит еще более растерянным.

Он встает из-за стола, освобождая мне место перед компьютером, а сам отходит влево и смотрит в окно куда-то вглубь мегаполиса, что как на ладони лежит перед глазами.

– Ни о чем, забудь, – махаю рукой, наконец заставляю свое тело сдвинуться с места и проходя мимо кресла и рабочего стола, бросаю не глядя лист бумаги, подхожу к Киту почти вплотную и также устремляю взгляд в окно на город. – Ты кажется, чем-то расстроен. Что случилось?

– Садиться не будешь, да? – Отрицательно качаю головой. – Ладно. Тут…дело в том, что…в общем я занимался рассылкой приглашений, сначала каждому гостю по отдельности, но потом решил сэкономить время и сделать массовую рассылку сразу по всем приглашенным, – говорит Кит и даже не смотрит на меня, что начинает пугать. – Я не знаю, как так вышло, наверное, я случайно скопировал и не заметил еще когда составлял список, но среди всех электронных адресов оказалась почта Хилла. Нейтона Хилла, – уточняет Уорборн, как будто я и по фамилии не поняла о ком речь.

Этот день становится все краше и краше, а как же он хорошо начинался. И почему именно сегодня я постоянно возвращаюсь мыслями к этому имени и все вокруг мне на что-то намекают. Да сама Вселенная такие явные намеки мне подкидывает. Да что там намеки – напрямую говорит.

– И? – Только и могу произнести.

Кит наконец переводит взгляд на меня и произносит:

– Я отправил ему приглашение. Он согласился. Ответ поступил через минуту.

Бам. Бам. Бам. Меня явно расстреляли только что. Что произошло? Что за черт?

– Чт…я неее…он согла…, – у меня не получается сформулировать ни одной мысли, теперь видимо я забыла, как произносить слова.

Я, итак, вышла из кабинета Ребекки, находясь немного в раздрае, а Кит решил вообще меня прикончить. Разворачиваюсь на каблуках и решаюсь все-таки присесть.

– Повтори, что ты сделал? – Опускаясь на кресло спрашиваю я, абсолютно не скрывая своего замешательства и начинающего нарастать негодования.

– Отправил приглашение Нейтону Хиллу. И он согласился. Эл, прости, я не знаю, как это…

Что Кит сбивчиво пытается мне объяснить я больше не слышу. Я смотрю на него и лишь вижу, как шевелятся его губы. В ушах шумит, в глазах рябит.

На этом все. Занавес. Просим всех зрителей разойтись по домам, пока моя кукуха приходит в себя.

Глава 4

Элсени

Настоящее – месяц до свадьбы

Как только свежие порывы ветра касаются моего лица на выходе из офисного здания, я начинаю приходить в себя. Я останавливаю свой бег, закрываю глаза, подставляю лицо к порывам ветра и пытаюсь поймать хоть что-то похожее на нирвану. Тщетно. Отрывки фраз из разговора с Ребеккой и заявление Кита так и норовят пробить брешь в моей голове.

Мне кажется, что ты так любишь. Но не Найджела.

Отправил приглашение Нейтону Хиллу. И он согласился.

Да что такое сегодня происходит? Ретроградный Меркурий, Марс, Венера или что там еще космическое так часто мешает жить нам, земным представителям цивилизации?

День начался как нельзя лучше – я проснулась в объятиях любимого мужчины, понежилась в его руках, приняла бодрящий душ, пробежалась как всегда по парку, позавтракала в уютном кафе, что каждое утро манит меня своими ароматами свежей выпечки и только что приготовленного кофе, затем снова душ и наконец работа. Я привела в идеальный вид приглашения на свадьбу, вписалась в проведение грандиозного интервью, а затем на меня лавина за лавиной начали обрушиваться непонятные, неудобные, переворачивающие с ног на голову мою размеренную жизнь вещи. Намеки на мое НЕсчастье, на то, что я выхожу не за того самого, и еще этот бывший тот самый всплыл. Конечно, не специально, Кит просто поспешил и не проверил адреса, но вот то, что Нейт вдруг согласился присутствовать на моей свадьбе… Это точно специально.

«Буду безумно рад разделить счастье молодых. Хочу место в первом ряду. С меня фейерверки и бенгальские огни. Уже отменил все свои дела на 2 июня 2022 года, чтобы присутствовать на столь важном мероприятии. Спасибо за приглашение. Кстати, очень красивое. Но знаешь, Эл, ты ведь обязательно прочтешь это, ТО было лучше».

Вот, что он ответил. Слова так и сочатся сарказмом. В первые секунды, как я прочитала это, я подумала, что он просто шутит и, конечно же, никуда не приедет. Даже рассмеялась и уверила Кита, что это все стеб. Но через пять минут пришло письмо от его помощницы, где было представлено официальное расписание Нейтона и отметка, что нашу свадьбу он вынес как приоритетное событие июня. Видимо, стал большой шишкой, раз нас посвящают в его расписание и просят учитывать его намеченные дела, если мы планируем пригласить его на около свадебные мероприятия по типу мальчишника. Удивлена, что он сам его не вызвался организовать, учитывая какой он теперь дерзкий.

К слову, расписание его изучать я не стала, даже файл не открыла. Единственное на что я была способна в тот момент – это захлопнуть с остервенением ноутбук и выбежать из кабинета. Мне было необходимо проветриться.

А вот с приглашением обидно. Я, итак, переделывала его миллион раз за месяц, потому что все походило на то, что я уже делала. И он не пренебрег тем, чтобы это заметить. Мне хочется оторвать себе голову, но черт возьми, почему я, прочитав эти строки, резко захотела переделать его в миллион первый раз? С час назад я была абсолютно уверена, что получилось все просто идеально, а сейчас…хочется удалить и забыть.

Не открывая глаз, трясу головой, опускаю ее, чуть ли не прижимаясь подбородком к грудине. Мне хочется вжаться настолько, чтоб превратиться в маленький комочек пыли, что никто не заметит. Подношу руки к вискам и начинаю интенсивно их массировать, надеясь стереть все эти гадкие мысли, и как-то незаметно для себя начинаю идти, совсем позабыв, что я нахожусь на оживленной улице и вокруг меня люди.

Но Вселенная тут же напоминает об этом, я прихожу в себя и резко распахиваю глаза от удара, который практически сбивает меня с ног, но чьи-то крепкие руки не дают мне упасть, схватив за локоть.

– Девушка, вы в порядке? – Слышу до боли знакомый голос. – Простите, я совсем не смотрел, куда иду, эта работа когда-нибудь точно убьет меня, или кого-то рядом, вечно в телефоне, – понимаю, что он говорит сквозь улыбку.

Мужчина все еще не видит моего лица, закрытого волнами каштановых волос, что из-за ветра и внезапного столкновения полностью скрыли меня за собой. А когда я услышала этот тембр, немного с хрипотцой, я и вовсе не захотела поднимать голову. Я попросту не готова столкнуться с тем взглядом, что пройдется по мне, когда он поймет, кто перед ним. Я не могу ошибаться. Только не в этом. Я настолько близко к нему, что его запах проникает во все мои поры, мои мысли уносят меня в…

– С Вами точно все в порядке? Вы молчите, – возвращает в жестокую реальность голос мужчины.

Я решаюсь поднять голову и убрать волосы с лица. Наши взгляды сталкиваются, я понимаю, что права. Мне не нужно видеть его целиком, достаточно обрамленных пушистыми ресницами серых глаз, которые тут же сменяют тепло на холод и мечут ледяные копья в меня, проникая в самое сердце. Я думала, оно уже обросло броней, но как же я ошибалась.

– Неужели я так сильно изменилась, что ты не узнал меня, Нейтон? Или может быть к тебе теперь следует обращаться – мистер Хилл? – Вместо желанных объятий ядовито спрашиваю я, выдернув локоть из захвата его руки, что кажется еще сильнее сжала меня, когда он понял, с кем стоит рядом.

Нейтон молчит. От его холодного взгляда по телу пробегает рой мурашек.

А он все такой же, – промелькнуло у меня в голове.

Такие же взъерошенные темные волосы, как будто он только поднял голову с подушки после сна. Мои пальцы до сих пор помнят, какие они мягкие на ощупь, как у малыша. Такие же серые бездонные глаза, с пронзающим взглядом, проникающим в самое твое естество. Все знакомые говорили, что он одним своим этим взглядом будто замораживает, а я же чувствовала невероятное тепло, обволакивающее каждый мой орган, каждый сосудик и каждую клеточку.

Но сейчас я понимаю всех тех, кого он «замораживал». Ведь теперь я среди них. Мне кажется, что меня парализовало.

Если честно, я бесчисленное количество раз представляла эту встречу. Придумывала ехидные и колкие фразы, которые бы отпускала в его адрес. Но на деле…все забылось. Мы просто стоим и сканируем друг друга. И все же первой из оцепенения выхожу я.

– Эй, алло? Ты тут вообще? – Машу перед ним руками.

Ноль реакции. Трясу его за плечо. И снова ноль реакции. Похоже поплыл парень.

– Ладно, не знаю, в какой астрал ты вышел и слышишь ли ты меня, но я все же скажу, – решила вывалить на него все, что накипело. – Я прочитала твое послание. Места в первом ряду не будет! И ТЕБЯ на свадьбе не будет! Вместе с фейерверками и бенгальскими огнями! Ты мне не нужен, ни на свадьбе, ни вообще. И приглашения мои получились лучшими, не придерешься! Но тебе конечно же нужно было добавить своего дерьма. Те приглашения остались в прошлом. Более того, они – ошибка. Как и ты! Тебе ли этого не знать. Столько лет прошло…Ты не ответил ни на одно мое письмо. Ты их даже не прочитал! А я писала. Целый год. Год! Каждый божий день! А тут на тебя вдруг снизошло и ты решил и прочитать, и ответить, и, как я погляжу, даже приехать, – загибая пальцы перечисляю я, а затем машу у него руками перед носом. – Для чего ты это делаешь? – Переходя на крик заканчиваю свой монолог.

Выражение лица Нейтона тут же меняется, между бровей появляются две складочки, символизирующие, что он на грани бешенства. Плюс ко всему в глазах вместе с ледяными копьями теперь еще пляшет огонь.

Я впервые отрываю взгляд от его лица и осматриваю его всего целиком. Он в костюме, абсолютно черном, двубортный пиджак застегнут на одну пуговицу, из-под него виднеется рубашка цвета альпийского снега, верхняя пуговица которой расстегнута и от того открывается взору голый участок его груди, совсем немного, но очень чувственно.

От Нейтона так и веет дороговизной. Подтверждением этого служат также черные кожаные туфли-оксфорды, швейцарские часы, даже не знаю, какого бренда, но они очень внушительные, и шлейф безумно вкусного древесно-свежего аромата с нотками горечи.

Крупные мышцы парня под одеждой заметно напряжены, рука излишне крепко сжимает телефон, желваки забегали по скулам. Он злится. Ну, наконец-то, очнулся.

Я готова к ответам, Нейтон Хилл.

Давай же.

* * *

– Мои карандаши занести? – Меня вырывает из небытия голос друга.

Знакомьтесь – Арчи Фергюсон. Наш арт-дизайнер и мой друг по совместительству. Заносчивый, наглый, невозможный бабник, но все же обожаемый мною человек, так как друг он действительно потрясающий.

Мы познакомились в мой и его первый рабочий день в редакции и с того дня стали связаны узами сумасшедшей дружбы. Чего мы только не творили, сколько безумных выходных провели на шумных вечеринках…пока я не встретила Найджела.

И нет, это не значит, что Найджел, как строгий, занудный папочка, пришел за мной на тусовку, увел за руку и запер под вечный домашний арест вместе с ним. Просто я больше не нуждалась в этих компаниях, мне не нужно было отвлекать свои мысли, не нужно было лечить душевную боль, что изо дня в день раздирала мои внутренности.

Арчи занимался моим душевным лечением и на момент встречи со своим будущим мужем я была готова принять его. И он появился в идеальное время.

С Арчи же мы видимся каждый день на работе, можем посидеть в ресторане или прогуляться по городу. Для меня он человек-душа. Моя душа. Такая же израненная.

Я поднимаю голову и мой взгляд упирается в этого невозможного красавчика. Брюнет с карими глазами, он всегда делает стрижку андеркат, которая ему безумно идет и как нельзя лучше подчеркивает его дерзость и уверенность в себе. Вечная щетина на лице, что делает его жгуче брутальным, четко очерченные губы, в которые бы хотела впиться любая представительница женского пола. Я благодарю судьбу, что меня окружают такие красивые люди, и не только внешне, это все мишура, а самое главное внутренне.

Да, изначально я сказала, что он заносчивый и наглый – но я бы не назвала это минусами в его случае. С близкими людьми он – сама любовь.

Сегодня Арчи выбрал свободный стиль – белые джинсы и свободная льняная молочного цвета рубашка, прилично расстегнутая сверху, благодаря чему виднеются его серебряные подвески в виде маленьких прямоугольных жетонов. Это что-то из детства, как говорил он, когда я вдруг решила поинтересоваться откуда у него столь необычное украшение. Я сразу поняла, что это для него больше память, чем украшение и не ошиблась. На пальцах рук множество разных колец, что являются неизменными атрибутами его внешнего вида. Рукава рубашки он закатал почти до локтей и показал этим миру свои татуировки в виде двух четких черных обручей разной ширины вокруг верхней части предплечья ниже локтевого сгиба и кольца из важных для него дат, написанных римскими цифрами.

Не смотря на жесткие и грубые элементы внешности, для меня он олицетворение уюта. Смотрю на него и на душе сразу спокойнее. Мой личный сорт успокоительного.

Только вот его вопрос вводит меня в ступор.

– Ты о чем? – Сиплю я.

– Ну ты посмотри вокруг то, – широко улыбаясь, проговаривает Арчи и указывает рукой на зону моего рабочего стола.

Я перевожу взгляд и передо мной предстает картина, состоящая из груды карандашей, подстроганных до предела и разбросанных по поверхности всего моего стола и даже по полу. Острые грифели отовсюду будто смотрят на меня и насмехаются.

Меняю угол зрения, нахожу свои руки, держащие еще несколько карандашей и ручку механической точилки. В непонимании бегаю глазами от одной руки к другой и к хаосу, мной наведенному.

– Господи, и где я их столько взяла?

– Видимо из зоны коворкинга, но такое ощущение, что ты собирала их по всему офису, по всем кабинетам, – заливается смехом мой дорогой друг.

Ему смешно. А мне страшно. Я абсолютно не помню, как вообще вернулась в свой кабинет и уж тем более откуда притащила все эти карандаши.

– Кошмар какой-то…Черт возьми! – Начинаю ругаться и швыряю карандаши, которые до сих пор удерживала в руках.

– Эй, эй, спокойно, – выставив руки вперед, Арчи двинулся ко мне и схватил за руки, видимо, чтобы я не швырнула еще что-нибудь. – Что случилось то? Ты вся какая-то взвинченная…Не знай я того, что у тебя есть жених, подумал бы что ты давно не получала оргазма, – и вновь он улыбается во все свои тридцать два белоснежных зуба.

– Мммм, – застонала я в отчаянии, готовая расплакаться. – Оставь свои шуточки для кого-нибудь другого, Арч.

Я уткнулась лбом ему в плечо и тяжело вздохнула. Пока я не была готова рассказать ему о том, что произошло. Он знал о Нейте лишь вкратце. Не потому, что я ему не доверяла, а потому, что, рассказывая нашу историю, я не хотела вновь погружаться в те темные для меня времена. Поэтому я раскрыла лишь основные факты и Арчи этого было достаточно, чтоб понять меня и мои душевные терзания.

Сейчас я не готова ничего рассказать из-за того, что сама толком ничего не понимаю. В голове то и дело проносятся колкие фразы Нейтона, пропитанные желчью и ненавистью. И это жутко ранит.

Я отстраняюсь от мужчины и вновь тянусь к карандашам, лежащим на столе. На самом деле точить карандаши – это своего рода медитация для меня. Но еще никогда это не принимало таких оборотов. Тут просто сотня карандашей и мои руки чешутся, чтоб вновь начать точить их.

– Я что зашел то, – напоминает о своем присутствии Арчи, потирая подбородок. – Через час совещание в переговорной. По поводу громкого интервью. Твоего. Что состоится завтра. Ребекка сказала, ты уже в курсе.

– В общих чертах, – я покрутила кистями рук.

– Отлично. Увидимся там, а я пока пойду кое с кем перепихнусь парой фраз, – загадочно сказал друг.

– Точно фразами перепихиваться собрался?

– Как знать, как знать, – и лукаво улыбнулся, сощурившись.

– Ты неисправим, – улыбаюсь и качаю головой.

Арчи направился на выход из кабинета, а я вставила новый карандаш в точилку.

– Арчи?

– Да? – Оглянулся он.

– Про карандаши еще в силе? – Смущаюсь я, пряча глаза.

Мгновенно услышав заразительный смех, прокатившийся по всей комнате, я расслабляюсь.

– Мой кабинет в твоем распоряжении, Енотик, – подмигнул Арчи.

– Опять ты за свое, – закатываю глаза.

– Через час в переговорной. Не заигрывайся со своими карандашами.

– Иди уже, куда шел. Кыш отсюда, – я замахала на него руками.

Арчи вновь рассмеялся и вышел за дверь, тихо прикрыв ее. Я осталась со своими мыслями одна. И тут я кое-что поняла. От осознания этого факта волосы встали дыбом.

– Только не это. Нет. Нет. Нет, – бормочу я, кидаясь к ноутбуку и открывая недавно пришедшее письмо от помощницы Нейтона.

В этот раз открываю файл с его расписанием и вижу подтверждение своим догадкам. Завтра, третьего мая, у него запланировано интервью с журналом «Eminence», то есть с нашим журналом, а еще точнее со мной.

– Прекрасно. Лучше просто быть не может! – Последние три слова я говорю слишком громко.

Ярость вновь накрывает меня. Со злостью закрываю ноутбук, вскакиваю со стула и поворачиваюсь лицом к городу.

Так вот оказывается у какого завидного жениха я буду брать интервью. Вот, кто мне подходит, по мнению Ребекки. Чудесно.

Судьба решила сыграть со мной злую шутку. Сегодня второе мая. Именно в этот день десять лет назад все и случилось. Нейт ушел. А сейчас решил вернуться. Теперь мне все ясно. Вот почему Нейтон сегодня в моих мыслях.

Ну что ж, здравствуй.

Взойдем на этот увлекательный аттракцион.

Глава 5

Нейтон

Настоящее – месяц до свадьбы

Оказавшись на борту самолета в гордом одиночестве, я впервые за долгое время остался наедине и со своими мыслями. Это было верным решением отправить свою помощницу Стефани вместе с остальными подчиненными на день раньше в Сан-Франциско для подготовки офиса к месячной работе вдали от компании. Осталось полчаса до приземления, и я уже управился с одной задачей – навести порядок в голове. Как мне кажется.

Присутствие девушки, конечно, бы скрасило мое одиночество и принесло бы немало удовольствия. Эта особа – очень умелая девочка, работает не только серым веществом в своей симпатичной белобрысой головке, но и ртом, надо сказать, умеет довести до исступления. Да и что скрывать, просто смотреть на нее уже приятно. Единственный ее минус – она уверена, что у нас отношения. Я же уверен, что у нас изумительный секс. Зачем искать кого-то, тратить время на знакомства и прочее, когда под боком всегда есть она – готовая и счастливая разделить со мной даже пару часов. Эгоистично – знаю, но по-другому я не хочу.

Десять лет назад мне наглядно показали к какой боли могут привести отношения. Вновь окунаться в это болото нет желания. Для себя я решил – быть одному проще и безопаснее. И принципа своего я не меняю. А для сексуальных утех всегда кто-то найдется. Раньше это были каждый раз новые девушки, но вот уже два года неизменна в этой роли Стефани. И я не ублюдок, что морочит бедной девочке голову, я сразу обозначил рамки наших недоотношений, но она все равно тверда в своем мнении, что то, что между нами есть – это самая, что ни на есть любовь. Разубеждать ее я устал. Никакие доводы не работают – и раздельное проживание, и непроизнесенные признания в любви, и отсутствие предложения, и невхождение в круг семьи и друзей. Она глуха для всего этого. Но по-прежнему всегда рада мне, всегда готова для меня. И это более, чем устраивает.

Она является моей спутницей на всех светских мероприятиях, на которых я вынужден присутствовать. Она всегда возле меня на рабочих встречах. Моя палочка-выручалочка и девочка-лежаночка. Надеюсь, ее компания скрасит и сегодняшний мой вечер и ночь.

Эту поездку в Сан-Франциско я уже очень давно откладывал, но сейчас все обстоятельства сложились так, что я должен был ехать незамедлительно. Компании нужно налаживать связи здесь для открытия нового, самого крупного за историю фирмы филиала. И кто, как не я, обязан этим заниматься. Отец совсем скоро сложит все свои полномочия и передаст мне. Мама тоже решила уйти на отдых – и теперь в два раза больше ответственности лежит на моих плечах. Помимо поиска площадки для стройки, я нахожусь и в поиске нового финансового директора на место моей прекрасной матери. Трудно найти кого-то, кто мог бы сравниться с ней, но одного человека я уже заприметил и мне бы очень хотелось, чтобы он согласился. Мы учились вместе в Колумбийском и уже тогда ему пророчили блестящую карьеру в сфере финансирования. Очень надеюсь, что мое предложение его удовлетворит.

Работа работой, ее то я люблю, но есть еще один момент, который, скрипя зубами, я должен провернуть. Интервью. Ненавижу публичность. Нет, я не скромный и не зашуганный. Просто не люблю, когда копаются в корзине с грязным нижним бельем. Не понимаю, почему кому-то там, просиживающему свою задницу на диване, интересно знать с кем я сплю, с кем живу и с кем дышу.

Я не давал никаких интервью ни одному изданию и планировал в таком же духе и продолжать. Люди могут и сами много чего придумать и обсудить и без моих откровений. Но настоял отец.

В голове то и дело за все время полета всплывали кадры из нашего последнего разговора на семейном ужине. Я застал родителей в столовой, сидящих за столом и что-то бурно обсуждающих.

– Зачем, Доран? – Протестующе спросила мама. – Там ведь работает…

– Кто там работает? – Подал голос я и заметил, как мама нервно оглянулась и быстро заправила выбившуюся прядь волос за ухо. Ее поведение было странным, она как будто нервничала.

Широким шагом я подошел к столу, где было накрыто на три персоны. На ужин были мои любимые свиные ребрышки и картофель, запеченный в духовке. Мама каждый раз, когда я заезжаю к ним на ужин, готовит что-то из моих любимых блюд. Вот и в тот день она не изменила этой традиции. Французские окна в столовую были приоткрыты, из-за чего воздушная цвета шампанского тюль слегка развевалась и открывала вид на задний двор и разливающийся по небу закат, а в комнате было свежо и пахло чем-то цветочным.

– Очевидно высококлассные специалисты в своей области, раз отец так настаивает именно на этом издании, – быстро нашлась мама и, кажется, расслабилась.

– Я давно знаю Ребекку, знал ее мужа – они оба прекрасные люди и работают, как лошади. Точнее уже работает только Ребекка, – начал объяснять отец.

– Почему так? – Я опустился на стул с мягкой обивкой напротив отца и взглянул ему в глаза.

– Марсель умер пять лет назад, внезапная остановка сердца, ему было всего сорок, – он вздохнул. – Мы были хорошими друзьями, я часто сотрудничал с ним, у него была своя PR-компания. А у Ребекки в то время уже давно и стабильно работало свое издательство, она – главный редактор и создатель журнала «Eminence». Поэтому, как я тебе уже и говорил, я настаиваю на этом интервью, – сказал, как отрезал.

– Но для чего это нужно? Куда еще больше пиара? – В непонимании я развел руками.

– Дело не в количестве, а качестве. Ты прослыл инфантилом, все только и говорят, что о твоих пассиях…

– Их нет, что за ересь? – Этот разговор начинает пробуждать во мне раздражение.

– Сейчас может и нет, но раньше…Сынок, эти интрижки…Они неблагоприятно сказываются как на твоей репутации, так и на репутации компании. Скоро ты встанешь во главе и …, – крайне аккуратно пыталась вести разговор мама.

– Кажется, я не вел себя безответственно в работе. Каждую сделку вел от начала до конца, на каждом объекте проверял все до миллиметра. Вы во мне сомневаетесь? – Начал вскипать я.

– Вовсе нет, Нейт, – мягко и очень тихо сказала мама, потянулась ко мне через стол и едва заметно коснулась моей руки.

– Как к будущему главе компании, к тебе нет вопросов, я уверен в тебе, как в себе, – твердо и немного сурово произнес папа. – Но твоя личная жизнь…Пойми, на тебя будут смотреть не только как на бизнесмена, но в целом, как на человека. Будут потрошить все аспекты твоей личности, твоей жизни. И эта нестабильность в отношениях…

– Просто скажи, что ты хочешь, пап, – немного устало отозвался я.

– Ты должен объявить о помолвке.

Я тут же перестал жевать. Кажется, что уже и ребрышки не такие вкусные, как обычно.

– Что я сейчас услышал?

– Помолвка. Ты должен объявить о помолвке. Все, а особенно потенциальные будущие клиенты и партнеры, должны видеть в тебе надежного человека на всех фронтах, – отчеканил отец.

Сдерживая ярость, я старался как можно спокойнее положить столовые приборы рядом с тарелкой вместо того, чтобы не запульнуть ими в отца. Вдох-выдох, или как там надо делать, чтоб успокоиться.

– Блестящая идея. И с кем? Кому там посчастливится стать моей невестой, м? – Чуть ли не плевался я ядом, глядя сначала на отца, а потом на мать.

Она как-то затихла после слов о помолвке. Кажется, эта идея не особо ей нравилась. Она всем видом пыталась показать будто ее там за столом вовсе не было, дышала и то через раз. Тогда я пришел к выводу, что они обсуждали это уже не единожды между собой, и задолго до предложения об интервью.

– Не язви, сын, – отец тщательно пережевывает мясо, запивает его белым вином и продолжает нести несусветный бред. – Ты очень часто появляешься на публике со Стефани, о вас, итак, судачат со всех сторон. Будет логично объявить о помолвке с ней. К тому же, она – хорошая партия, умная, красивая, приличная семья, – пытался привести доводы папа.

– Но я не хочу жениться на ней. И не буду, – я вновь лениво принялся есть, не глядя на отца.

– Присмотрись к ней, – он не унимался.

– За два года не присмотрелся и сейчас не присмотрюсь, – гнул свою линию я.

– Мы с твоей мамой тоже поначалу не хотели жениться друг на друге, но прошло время и влюбились без памяти. Я благодарен родителям, что они тогда настояли на своем, – обескуражил меня своими словами отец.

Первые несколько секунд я просто смотрел в его бледные голубые глаза и пытался найти там хоть каплю благоразумия.

– А ты, мам? – Перевел взгляд на нее и мысленно молился, что она с ним не согласится, но увы.

– И я, – еле слышно произнесла она, даже не глядя на меня.

Что-то здесь не так. Вряд ли так выглядят окрыленные от любви женщины. Мама говорила неправду, но почему?

– Так что задумайся, сынок. Репутация превыше всего в преддверии строительства нового филиала. В этом интервью ты анонсируешь два события – помолвка и этот самый новый и самый крупный наш филиал. В Ребекке я уверен, она все донесет до общественности именно так, как ты этого захочешь, у нее не желтая газетенка, перевирающая половину информации, здесь все будет четко.

– Нет, – я непоколебим.

– Ты должен, – начал давить отец.

– Никакой помолвки. Женат я или нет, есть у меня постоянная девушка или нет – это никак не влияет на работу. Этому не бывать. И я сам отберу вопросы, на которые готов ответить. Пусть присылают свои наброски. И соглашаюсь я лишь потому, что ты уважаешь это издание, а я, так уж вышло, уважаю тебя, – я указал на отца указательным пальцем, в то время вторую руку сжал в кулак до побелевших костяшек. – Но помолвка – это по меньшей мере глупо.

– Но…

– Я сказал, я не буду это говорить. Это ложь, ведь жениться на Стефани я никогда не буду. А врать на глазах общественности – вот, что действительно отрицательно скажется на репутации компании и меня, – повысил голос я, тем самым закрыв отцу рот.

Ни мать, ни отец не смели мне перечить, когда я выходил из себя или даже повышал голос. К сожалению или к счастью, они не имели такой власти надо мной, как большинство родителей имеют над своими детьми. Доверив меня заботливым рукам бабушки и дедушки на десять лет, они лишили себя этого. И лишили меня веры в их любовь, совершая редкие визиты ко мне. Общение ограничивалось телефонными звонками и электронными письмами. Даже на летние каникулы они меня не забирали. Я вырос с мыслью, что не нужен собственным родителям, хотя и они и бабушка с дедушкой уверяли меня в обратном. Но детское сердце не обманешь, я чувствовал себя ненужным, помехой. И как это ни странно хотел доказать им, что я чего-то стою. Поэтому и стал интересоваться делами и в целом бизнесом отца. Я хотел, чтоб однажды это все перешло в мои руки.

– Тебе и правда нужно заканчивать с делами, отец. Порой ты выдаешь очень нелепые мысли, – сделал заключение я, отложил приборы, вытер рот салфеткой, бросил ее в тарелку и, наконец, встал из-за стола.

Настроения продолжать ужин совсем не осталось. Я извинился, попрощался с мамой, удостоил кивком отца и удалился.

С того вечера прошла неделя, а я мусолю и прокручиваю этот разговор в голове, как в бетономешалке, до сих пор. Отец еще несколько раз пытался вбить мне в голову идею абсурдной помолвки, так и не убедив меня в здравости этой идеи.

Я уже давно сам принимаю решения о том, как себя вести, какого образа жизни придерживаться. Я знаю, что моя работа очень серьезна, и таким же должен быть и я. Я это понимал, еще будучи мальчишкой, когда выполнял мелкие поручения отца в ходе обучения всем азам его работы. Я всегда знал и, повторюсь, всегда хотел занять, рано или поздно, его место. Когда я стал постоянно слышать это от него самого, я ликовал. И я вбил себе в голову, что это мое предназначение. Но это не значит, что я этого не хочу сам или мне это не нравится. Очень нравится, на самом деле. Еще в десятом классе, когда я вернулся к родителям, я часто зависал в кабинете отца, пока он работал, слушал его разговоры с важными дядьками (так смешно – теперь я и сам являюсь этим важным дядькой), заглядывал в его компьютер и бумаги, он мне многое начал объяснять еще тогда. И в те моменты я чувствовал себя нужным. Я хотел делать все больше и больше, только бы видеть радость в глазах отца и восхищение в улыбке матери.

Меня никто не заставлял работать в этой сфере. Что меня заставляют, так это участвовать в этом идиотском интервью. Я прекрасно понимаю, чем интересуется публика. Но я и не дурак, чтоб соглашаться на все условия. Так как этот разговор будет эксклюзивным, «Eminence» готово на все, что я им предъявлю, лишь бы это интервью было их. Я и не сомневался, что главный редактор согласится на мой список вопросов, утвержденных вчера. Но что-то мне подсказывает, что все же эта беседа будет не из легких.

Черт с ней с работой хоть на пару минут, – раздается внутренний голос в моей голове. – Что с мамой?

С неделю я также не могу выкинуть из головы образ мамы в тот последний совместный ужин. Ее поведение. Оно запускает бег тревожных мыслей по кругу, заставляя множество шестеренок в моем мозгу обращаться в вихрь, выводя из глубин памяти моменты из детства, которые бы позволили мне понять, что было уже тогда не так.

В свои двадцать восемь лет я узнал, что брак родителей был по расчету, хоть отец и уверяет, что со временем, цитирую: они влюбились друг в друга без памяти, были околдованы страстью и отдались своим чувствам без остатка. Ей Богу, мой отец мог стать писателем.

Может отец и правда все это испытывал, может испытывает и сейчас, но вот мама. Меня одолевают сомнения. Ее взгляд, точнее его отсутствие, поникшие плечи и даже вмиг посеревший цвет лица говорят о том, что она не окутана всеми этими чувствами и, складывается ощущение, что никогда и не была. И если честно, мне совсем нечего вспомнить из детства, моментов с ними было по пальцам одной руки пересчитать сколько, и все они достаточно обыденные. Я больше бы мог сказать об отношениях своих бабушки и дедушки, чем о родителях. Хотя сейчас уже и это под сомнением, ведь по словам отца именно его родители настояли на браке с мамой. Но опять же для чего? Насколько мне известно, они были обычными людьми, и остаются ими, ну да, всегда при деньгах, так как тоже были вовлечены в мир бизнеса. Родителей мамы я не застал живыми, чем занимались они, я не имею понятия. В чем был смысл и необходимость этого союза? Наверное, пришло время покопаться в истории своей семьи.

– Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Сан-Франциско. Температура за бортом +15 градусов. Просьба оставаться на местах до полной остановки двигателя. Наш полет окончен. Желаем Вам хорошего дня, мистер Хилл, – произносит монотонным, но очень громким голосом пилот Эндрюсон, резко вырывая меня из размышлений. Я сотню раз просил его отставить этот официоз, что при взлете, что при посадке, но он остается непреклонен, и завершает свое обращение ко мне заливистым смехом.

Я возвращаюсь в реальность, качаю головой и улыбаюсь сам себе под звуки смеха Эндрюсона. Погрузившись в размышления о маме, я совсем потерял счет времени и не заметил, что самолет приземлился в Международном аэропорту Сан-Франциско в зоне частных прилетов. Реальность заставляет вновь окунуться в нее, что я и делаю с едва уловимым недовольством, ведь как показывают мои часы, я уже опаздываю на встречу с главным редактором и ведущим журналистом «Eminence».

Сев в ожидающий меня Mercedes E класса последнего поколения в матовом черном цвете, кивком головы даю понять водителю, что можно ехать, а сам, не поднимая взгляда, печатаю на почту сообщение Ребекке об отмене встречи. Я договариваюсь с ней о том, что их представитель завтра сам придет ко мне в офис для интервью. Счастливое совпадение, но наши офисы разделяет лишь пять этажей одного здания.

Параллельно даю поручения Стефани, ведь в офисе меня уже ожидает тот самый бывший однокурсник, Коннор, которого я со страшной силой хочу заманить к себе в компанию. Не в моих правилах опаздывать, обычно я, наоборот, приезжаю на все встречи задолго до назначенного времени, и сейчас я крайне не хочу заставлять его ждать. Именно поэтому я и попросил свою верную спасительницу занять чем-то Коннора, заболтать его. Ведь Стеф еще какая языкастая. Она не только умело работает им в постели, но и заговорить может кого угодно. Порой мне кажется, что заткнуть ее может только член. К чему я частенько и прибегаю, лишь бы не слушать ее нескончаемый треп. Но на данный момент этот ее дар будет очень даже кстати.

Попутно решаю нескончаемый поток задач, которые так и начали сыпаться на меня, как только я вышел из самолета и выключил режим полета в телефоне. Я даже не заметил, как остановился автомобиль. Не услышал, как меня робко позвал водитель. Ему пришлось выйти, подойти к моей двери и открыть ее. И даже тут я на автомате вышел и направился к высотному зданию Salesforce. Я не поблагодарил водителя, что впоследствии очень покоробило меня. Я так не делаю. Я всегда благодарен за работу, что делают для меня, даже за сущие мелочи. Ввиду этого я отметил галочкой в своей голове связаться с компанией, что предоставила мне как автомобиль, так и водителя в придачу для дальнейшей хотя бы финансовой благодарности мужчине, что привез меня сюда. Я решил, что водитель мне нужен только чтобы отвезти меня от аэропорта до офиса, так как я на сто процентов был уверен, что я буду погружен в пучину дел по пути до места назначения. Дальше же я буду передвигаться по городу на авто самостоятельно.

Осталось пройти несколько метров от парковочного места до входа в здание, как вдруг что-то остановило меня, резко врезавшись в мой корпус и обдав, словно душем, ароматом пионов с нотками горечи грейпфрута. Не думал, что когда-то услышу этот запах вновь. Моего лица коснулись мягкие, будто шелковые, прядки каштановых волос этой фурии, чуть не снесшей меня с пути. Со скоростью света я крепко схватил ее за локоть.

– Девушка, вы в порядке? – Тут же спрашиваю в надежде, что я не вышиб из нее дух, так как удар вышел не хилый. – Простите, я совсем не смотрел, куда иду, эта работа когда-нибудь точно убьет меня, или, кого-то рядом, вечно в телефоне, – сквозь улыбку пытаюсь оправдаться.

Она будто бы застыла, я даже начал сомневаться дышит ли она вообще. На какие-то доли секунд мне показалось, что я ее знаю. Ее узнал мой нос, мои руки, мое сердце, но я прогнал прочь эти ощущения. Не время ностальгировать. Мне просто показалось.

– С Вами точно все в порядке? Вы молчите, – надеюсь в этот раз мой голос достучался до ее слуха.

Стоит этой незнакомке поднять голову и встретиться со мной взглядом, как мое сердце заходится в бешеном ритме и готово пробить грудную клетку, выскочить из нее и ускакать в неизвестном направлении. Мое лицо каменеет, взгляд холодеет, тело деревенеет. Мне кажется, что я становлюсь заложником своего тела, которое не хочет слушаться меня и дать хоть какую-то реакцию. Я вижу, что ее губы шевелятся, она что-то говорит, но абсолютно ничего не слышу. Чувствую, как она резко с силой выдергивает локоть из моей захвата, видимо я сильно сжал его, но моя рука при этом не меняет положения, остается висеть в воздухе.

В голове ураган из мыслей и ни за одну я не могу толком зацепиться. Меня начинает охватывать злость: на нее, на себя, на ситуацию в целом. Я знал, что рано или поздно встречу ее и я хотел к этому подготовиться, но кто-то свыше решил, что все это глупо и просто вот так вот свалил ее на меня в первые часы моего нахождения в этом городе.

Она напугана, – проносится одна единственная здравая мысль в моем мозгу и я хватаюсь за нее, как за якорь.

Я вижу это по ее взгляду. Ее глаза. Они такие же, как и десять лет назад. Наполнены жизнью, драйвом, глубиной чувств, всех, на которое способно ее сердце. Но нет одного, того света, который лился из них и освещал все вокруг. Казалось, окажись она в темной комнате и открой глаза – и в других источниках света отпадет нужда. Я запомнил, как менялся цвет ее глаз, они как хамелеоны, подстраивались под окружающую обстановку – от изумрудно-зеленых до небесно-голубых. И я любил любое их проявление, я любил ее…

Ее тонкий вздернутый носик с россыпью веснушек, которые однажды я даже принялся пересчитывать, но остановился на числе двадцать пять, потому что из-за близости наших лиц не устоял и покрыл все ее лицо нежными поцелуями, а затем и вовсе слетел с катушек и начал спускаться губами все ниже и ниже до тех пор, пока ее звонкий искрящийся смех не сменился тихими сладкими стонами.

Ее пухлые, чувственные губы. Я любил их не только целовать, но и наблюдать, как они двигались, когда их обладательница что-то увлеченно рассказывала или улыбалась, открывая взору свои ровные белые зубы. Бывает, что тебе нравится не только человека слушать, но и смотреть, как он говорит. Она была одной из таких людей. Девушка и сейчас что-то яростно пытается донести до моего понимания, трясет меня за плечо, но я не слышу, завороженно наблюдая за тем, как она выговаривает каждое слово.

Ее точеная фигура, аппетитные формы, тонкая талия, длинные ноги идеальной формы, которой она достигла за счет регулярного бега. Не знаю, поддерживает ли сейчас она свои школьные привычки, но ее ножки стали выглядеть еще лучше. В этом своем черном платье с большим белым воротником она выглядит, как школьница, но очень привлекательная и явно повзрослевшая, и похорошевшая. Хотя куда еще лучше непонятно.

Мои друзья по теннисному клубу, кто знал ее, всегда шутили «она – девочка как по заказу, покажите хоть один ее изъян, их нет». И я действительно в это верил. Да что врать, я верю в это и сейчас. Я не встречал никого хоть немного похожего на нее. Кто-то скажет – стандартная красота. Для меня же она была уникальная. Есть и будет. И сейчас, спустя десять лет, я в этом убедился на миллион процентов.

Ее гневный голос наконец начал проникать в мой мозг, она негодовала и была в бешенстве, что тут же начало передаваться и мне, ведь перед глазами вспышками начали возникать кадры из прошлого, кадры того, что погубило нас, как ОНА погубила нас.

– …Ты мне не нужен…вообще… приглашения…получились лучшими, – обрывками до меня доносятся ее слова.

Ах, да, приглашение. Оно родименькое, свалившееся на меня, как снег на голову. Собственно, это приглашение и было основной причиной моей ярой заинтересованности телефоном, как только я ступил на землю Сан-Франциско.

Открыв свою почту после переписки с Ребеккой, из десятка писем я первым заметил именно его. Чертово имя этой девушки пылало огнем и привлекало мое внимание. Все остальные электронные адреса, окружавшие ее имя, будто стерлись. Пальцы зажили своей жизнью, вне моего тела, совсем не реагируя на команды мозга, а он кричал тут же все удалить, как я и делал десять лет назад.

У меня глаза буквально на лоб полезли, когда на экране своего смартфона я увидел это пышущее счастьем приглашение. На свадьбу. На ЕЕ гребаную свадьбу!

Она издевается?

Или это какой-то новый прикол?

Я особо не вчитывался в слова, лишь быстро отыскал имя жениха.

Удивительно. Какой-то Найджел. Я думал, что… А черт с ним! С ними всеми!

Так жаждешь увидеть меня?

Окей.

И я начал строчить ответ, яростно стуча пальцами по экрану, который готов был растрескаться и посыпаться песком на мои колени.

Также я набрал Стеф с просьбой отправить свое расписание этой извращенке, вдруг еще куда надумает пригласить, раз я так резко стал дорогим их сердцу гостем.

Все остальные вопросы я решал на автомате, я даже не вслушивался, что и кому говорю, ведь перед глазами красной тряпкой висело это приглашение, над которым она, очевидно, проработала не один день, и видимо совсем забыв, что когда-то она уже занималась подобной работой, тщательно выводя имя другого жениха. Мое имя.

Я только более-менее отошел от этого и остыл, как она обрушилась на меня собственной персоной. Как будто одного письма от нее было недостаточно, чтоб заставить вновь бурлить котел ненависти внутри меня в том месте, где у обычных людей стучит сердце.

– Столько лет прошло…Ты не ответил ни на одно мое письмо. Ты их даже не прочитал! А я писала. Целый год. Год! Каждый божий день! А тут на тебя вдруг снизошло и ты решил и прочитать, и ответить, и, как я погляжу, даже приехать, – загибая пальцы, перечисляет эта фурия, а затем машет у меня руками перед носом. – Для чего ты это делаешь? – Переходя на крик, заканчивает свой монолог, чем тут же вызывает у меня приступ неадекватности, по-другому я не могу это назвать.

Я с силой хватаю ее запястья и рывком чуть ли не припечатываю к себе. Я ощущаю грудью как она часто дышит, кончики наших носов почти соприкасаются, я неотрывно смотрю ей в глаза, а она же будто пытается заглянуть ко мне в душу. Не получится. Я мысленно закрываю перед ее любопытным носом двери в мою жизнь. Чего не скажешь о моем желании. Его я почему-то за этими дверьми не оставляю.

Ее запах накрывает меня. На мгновение я забываю зачем вообще схватил ее – чтоб встряхнуть и привести в чувства, вздумала она орать на меня, или чтоб впиться в ее губы жадным поцелуем, ведь вдруг меня охватил неимоверный голод, как вампира, который увидел первые капли крови у жертвы.

И она не сопротивляется. Будто ожидает чего-то. Будто бы сама хочет того же, что и я.

Вибрация моего телефона, который я все еще удерживал в своей руке вместе с ее запястьем, развеяла эту пелену. Я встряхиваю головой, чтоб меня снова не накрыло этим наваждением. Вызов отклоняю, даже не глядя на экран.

– Элсени. Мередит. Каплоу, – холодно произношу я, после каждого слова будто глотая порцию отборного яда в виде ее взгляда, пропитанного ненавистью ко мне.

Почему она ненавидит меня?

Ведь это она всему виной.

– Ммм, помнишь, как меня зовут, – едко произносит она и пытается вырвать свои руки из плена моих пальцев, я тут же отпускаю ее и отхожу на шаг назад. – Похвально, – хлопает меня по плечу и тут же отдергивает руку, будто ее током шибануло, и сжимает ее в кулак.

– Драться будешь? – Киваю головой в сторону ее кулака.

– Руки марать не хочется, – расслабляет руку и тут же поправляет ею волосы, которые немного растрепал ветер. – А то вдруг заражусь кретинизмом и исчезну на десять лет на пороге свадьбы, – и как бы невзначай взмахивает той рукой, где поблескивает помолвочное кольцо.

Глупая. Будто меня это трогает.

– Не моя вина…, – только и успеваю открыть рот, как она резко обрушивает на меня отборную порцию ора.

– А чья? Может быть моя? Или Кита? Или родителей? Или еще Бог знает кого? Ты и правда кретин! Если раньше у меня и были сомнения, то теперь они развеялись окончательно. Просто пуф, – руками она сымитировала взрыв. – Повторюсь, если ты не расслышал – на свадьбе тебя не будет! Можешь разворачиваться и валить обратно в свой вонючий Нью-Йорк! Тебе наверняка там греет постель какая-нибудь дочка партнера. А впрочем, наплевать! Ты ведь не из-за меня приехал, кто я такая! Просто делай все свои дела и убирайся из города! – Прорычала Элсени.

– Он тебе не принадлежит, – спокойно отвечаю я, на что встречаю ее непонимающий взгляд.

Она нахмурила брови и сощурила глаза, в точности как бабка Джонни из моего детства. Эта гроза района жила по соседству с моими бабушкой и дедушкой. Она была сущим дьяволом во плоти, ее побаивались и сторонились даже мужики. Уж не знаю, что она сделала, и почему-то никто никогда этим не интересовался. Но будучи ребенком, она вселяла в меня ужас. Раньше я всегда подшучивал над Эл из-за этой гримасы и считал своим долгом напоминать про бабку Джонни, ведь она тут же расслаблялась и ее лицо озаряла улыбка, а слух наполнялся ее смехом. Вот и сейчас я вспомнил об этом и ухмыльнулся.

– Город. Он тебе не принадлежит. И я тоже. Могу быть здесь сколько захочу. В разрешении не нуждаюсь. В твоем так точно, – отчеканил я, буравя ее ледяным взглядом.

Меня просто выносит ее наглость и дерзость. Не знал, что она стала мэром Сан-Франциско и может решать, кому и сколько можно находиться на территории города, хотя даже мэр не имеет таких полномочий.

– Ты просто…, – она будто бы задыхается от эмоций и практически рычит.

Так было всегда во время наших ссор. Я спокоен, она на грани взрыва. И этот взрыв обязательно происходил стоило ей понять, что я не вывожусь и остаюсь терпимым к ее порывам.

Интересно, а взорвешься ли ты сейчас? Психанешь и уйдешь? Или поразишь меня своей приобретенной стойкостью?

– Сегодня всем хочется меня довести или что? – Взрывается она. – Просто исчезни! Как десять лет назад. Ты ведь умеешь! – Резко разворачивается и уносится в здание, в котором кстати я и буду работать целый месяц.

Ты меня не поразила, крошка. Как жаль.

Еще с минуту я, как идиот, смотрел ей вслед и не смел шелохнуться. Кто-то сверху явно издевается надо мной. В первый же день встретить ту, что десять лет, как бы я не хотел и не пытался забыть, но не давала покоя моей голове. Я никогда не искал ее, не узнавал за нее. Я реально не знал, чем она живет, где она живет, мне было достаточно того, что она в принципе жива.

Она растоптала меня, предала и сейчас еще смела что-то требовать. Избалованная маленькая девчонка.

Надо выяснить, что она делает здесь. Я не выдержу и прибью ее, если целый месяц каждый день я должен буду делить с ней одно здание. Да, это так. Мне невыносима мысль, что она где-то рядом дышит со мной одним и тем же воздухом.

С предателями только так.

Как бы она не была прекрасна и не сразила меня своим внешним видом, я знаю, что у нее внутри, знаю, на что она способна, поэтому я ставлю на пуск только чувство злости к ней, а любовь как была на паузе, так там и останется. Я ее заморозил, эту сраную любовь.

Я бы с удовольствием сейчас позволил кому-нибудь щелкнуть по лицу мне пару раз, чтоб прийти окончательно в себя. Меня ждут важные переговоры, а я стою тут как столб и любуюсь пустотой, ведь Элсени уже несколько минут как скрылась за дверьми здания.

Похлопав себя по щекам и проморгавшись, я все же двигаюсь с места по направлению ко входу в башню Salesforce. Меня встречает запах скрипящей чистоты от только что намытых полов, стен и вообще всего вокруг. Все так и искрит в солнечных бликах, проникающих сквозь окна. Приятная молодая девушка-администратор, сидящая за длинной деревянной стойкой ресепшена в форме полуовала, регистрирует меня, рассказывает о возможностях всего рабочего комплекса и провожает до лифта.

Отменный сервис! В Нью-Йорке, порой, такого не встретишь, – начал размышлять и осматривать все вокруг, но меня прервало еще одно «приятное» появление.

Створки лифта со звоном открылись, представляя во всей своей красе моего давнего друга и любимого врага.

– И ты здесь, – абсолютно спокойным голосом без тени удивления произношу я (ведь похоже меня уже ничем не удивить), в то время как Кит, мать его, Уорборн медленно проходится по мне взглядом своих наглых голубых глаз снизу вверх и наконец останавливается на лице.

Он сразу узнает меня. Более того Кит ошеломлен, глаза то и дело бегают от моего лица то к рукам, то к ногам, то снова цепляются за мой взгляд, которым я готов его пристрелить.

Десять лет прошло, а мне все также нестерпимо сильно хочется сжать свои руки вокруг твоей шеи и наблюдать, как угасает жизнь в твоих глазах, – лишь мысленно адресую ему это сообщение.

Не хочется первое свое появление в новом офисе ознаменовать бурным конфликтом, дракой, убийством…Шучу. Может быть убить я и хочу. Но здравый смысл нашептывает, что приехал я сюда не для этого. Я должен дать интервью, которое меня возвысит, а не наоборот.

Кит тем временем напускает на себя маску спокойствия и тотального безразличия, но при этом делает шаг назад и произносит лишь одно слово.

– Нейтон.

Глава 6

Кит

Настоящее – месяц до свадьбы

– Что ты здесь делаешь…друг? – Смотрел я на своего старого некогда друга, пытаясь скрыть волнение и…отвращение.

Я не ожидал, что еще когда-либо увижу это лицо. В последнюю нашу встречу Нейтон четко дал мне понять, что он уезжает не только из города, но и исчезает из нашей жизни. Насовсем. Но как-то недолго продлилось это «насовсем».

– Друг? А я им когда-то был? – От недоумения Нейт сдвигает брови к переносице, взгляд звереет, будто он готов на меня накинуться, как лев на свой долгожданный ужин.

– Ты прав, не был. И ты прекрасно знаешь, почему.

– Умело ты прикидывался. Вы оба. Но в итоге и ты оказался не у дел, – улыбаясь говорит Нейтон, заходя в лифт. – Со мной покатаешься или все же выйдешь? – Поднимает на меня надменный взгляд и направляет руку в зону панели управления для нажатия на кнопку нужного ему этажа.

Мгновенно выходя из себя, я нажимаю на кнопку закрытия дверей, подхожу вплотную к Нейту и устремляю свой взгляд в его серые, но при этом пылающие огнем глаза. Мне хочется взять его за грудки и встряхнуть, но в последнее мгновение я решаю не поддаваться этому порыву и касаюсь его лишь взглядом.

– Зачем ты явился сюда? Из-за нее? – Яростно выплевываю я.

– Еще чего, – он не дает мне договорить. – Она не стоит моего внимания и более того времени. Можешь забрать ее себе. Или уже наигрался? – И ухмыляется.

– Я с ней никогда не играл, долбаный ты кусок дерь…

– Не начинай то, что не сможешь закончить, – прерывает мой поток оскорблений Нейт, отворачивается и нажимает на кнопку открытия дверей. – Не вижу смысла в дальнейшем разговоре. Ты ведь куда-то направлялся? Давай. Вперёд, – указывает рукой на выход из лифта.

Чувствую, что он на грани того, чтобы вытолкать меня отсюда силой. На вид он спокоен, но голос выдает его раздражение. А я не позволю ему унизить меня перед множеством людей, наполняющих первый этаж помещения.

– Это я-то не могу закончить? Ты слабак, – шепотом у самого уха Нейта произношу я. – За то, что любишь, надо бороться. Как жаль, что это не про тебя, – заканчиваю я и смачно сплевываю на пол рядом с его начищенными туфлями.

Он не успевает схватить меня за рукав поло, так как я быстро вылетаю из лифта и не оборачиваясь иду на улицу. Боковым зрением я заметил, как взметнулись его руки, но схватили они только пустоту. Это явно позабавило меня. Но в тоже время я дико зол.

Приглашение пришло к нему с час назад, а он уже здесь, в Сан-Франциско.

Что за х…, – я резко со всей силы пинаю серебристый, сверкающий на солнце мусорный бак, стоящий у центрального входа в башню.

Прохожие оборачиваются, кто-то даже отпускает пару нелестных слов в мой адрес. Но я не удостаиваю их вниманием, поправляю воротник поло и направляюсь к своему автомобилю. Сев, я тут же завожу мотор и резко срываюсь с места с пронзительным визгом шин.

Мне нужно успокоиться, охладиться. Я все закосячил. Абсолютно.

Когда я узнал о свадьбе Эл и Найджела, я тут же понял, что просто обязан организовать это торжество. Есть во мне эта организаторская жилка. Да и не хотел я, чтоб подруга заморачивалась, искала кого-то, тратила свои драгоценные нервы, тем более, что она и так поглощена подготовкой к проекту, который должен вывести ее на более высокую ступеньку в карьерной лестнице. Практически все вопросы, касающиеся свадьбы, решаю я, в том числе и рассылка приглашений была на мне, но я жестко напортачил.

Сегодня я подставил ее и сам своими руками вызвал Нейтона. Она столько страдала из-за него, а из-за меня теперь снова должна во все это окунуться, и все это на пороге свадьбы. Я кретин.

Хотя, постойте, не мог же он за час переместиться из Нью-Йорка в Сан-Франциско! При всем желании это невозможно. Только если он не придумал телепорт, что маловероятно. Он строитель, но не гений.

Логично, что причина его приезда не Элсени. А что тогда? И почему именно тут, в этой части города и в Salesforce?

Если они встретятся сейчас, произойдет взрыв, и это будет значительно хуже и масштабнее, чем акт терроризма одиннадцатого сентября с башнями-близнецами. Башня Salesforce разлетится в щепки. Даже мемориал негде будет ставить.

Что за Эл, то она всегда была для меня дорогим человеком. Было время, когда я хотел дружбу перевести на более возвышенный уровень, я думал, что люблю ее, что хочу ее. До помутнения в глазах хотел ее видеть своей. Но девушка всеми своими стоп-сигналами показала мне, что ничего из этого не выйдет. Я принял тот факт, что между нами может быть только дружба. Всегда был рядом, когда ей это было нужно. Я радовался и радуюсь за нее, как за себя. Она – моя семья.

Боже, она же свихнется, когда узнает, что он в городе! Его согласие на приглашение уже пошатнуло ее равновесие. Она вылетела из кабинета, как пуля, после прочтения письма от помощницы Нейтона. Не слышала, что я звал ее, что я бежал за ней до первого этажа, потом отшатнулась от меня и убежала на улицу, а вернувшись, заперлась в своем кабинете и не пускала никого. Я решил дать ей время прийти в себя. Когда уходил, я видел Арчи Фергюсона, входящего в ее кабинет, надеюсь, сейчас он рядом с ней.

Теперь же прийти в себя нужно и мне. Не знаю, что со мной, но меня разрывает от злости, ярости и … РЕВНОСТИ? Ничего не понимаю. Откуда взялось это чувство, скребущееся под ребрами, словно кошка?

Нейтон никогда не был мне другом. Да, мы общались, достаточно хорошо, но я всегда подсознательно считал и чувствовал его своим соперником. Тогда в десятом классе он отобрал у меня ее, посадив зернышко ненависти у меня в душе. К концу двенадцатого класса зернышко превратилось в могучее дерево. Я люто ненавидел парня своей подруги, когда видел, как она медленно умирала без него.

За десять прошедших лет бурлящая лава ярости подугасла. О Нейтоне я не думал, Эл вновь обрела счастье, чему я безмерно рад. Но стоило Нейту вернуться, как вернулось и это клокочущее чувство, раздирающее мою голову от мыслей. Почему? Что не так со мной или Нейтоном? Или Эл? Ведь к Найджелу я никогда ее не ревновал, никогда не видел в нем соперника, а наоборот считал и считаю до сих пор его достойным мужчиной, именно такой и нужен моей Эл.

Я, Элсени и Нейтон… Нейтон, Элсени и я… Святая проклятая троица.

Мне нужно быть в офисе у матери на новом месте работы, а я вместо этого паркуюсь у своего излюбленного бара, в котором, видимо, и буду заглушать эту ядовитую ярость, которая отравляет все мои внутренности и медленно умерщвляет адекватность.

* * *

Уже около часа я сижу в своей машине на парковке у башни Salesforce. От меня разит убойным перегаром, так как всю ночь я заливался высококлассным алкоголем в тщетных попытках забыться, остудиться и заглушить поток нескончаемых мыслей и чувств, заставляющих сердце биться чаще. Но удалось мне только наглухо убить свою трезвость, налакаться до потери сознания и проснуться рано утром рядом с какой-то девушкой, ни имя, ни лицо которой я уже не помню, а что было ночью, так и подавно затерялось где-то в глубинах моей опьяненной памяти. Я лишь молю всех Богов со всех вселенных, что этой ночью я предохранялся. Обычно я всегда это контролирую, но обычно я и не напиваюсь до такой степени.

Постукивая пальцами по рулю, я пытаюсь собрать мысли в кучу и придумать, как помягче преподнести Эл новость о том, что ее бывший благоверный в нашем городе, и более того в одном с ней здании. По крайней мере был вчера. А также я очень сильно стараюсь побороть дикую головную боль, от которой, кажется, скоро разломится череп пополам.

Заглянув в зеркало заднего вида, я прихожу к выводу, что выгляжу я по меньшей мере отвратно, а воняю, как обоссаный бомж, провалявшийся несколько суток в помойной луже. Неужели я напился до такой степени, что забыл, что нужно ходить в туалет? Позорище!

Нет, это, конечно, я на себя наговариваю. В туалет я ходить не разучился, просто пытаюсь пристыдить себя сам.

У меня всегда все под контролем, но в этот раз я его упустил. Следовало сначала заехать домой и привести себя в порядок, но мысли заковали мою голову и я просто не в силах ждать, а сообщать такое по телефону не совсем правильно. Да и не люблю я все эти телефонные движения, с глазу на глаз разговор клеится лучше.

Глубоко вздохнув, я все же открываю дверцу своего убежища на колесах и ступаю ногами на асфальт, водрузив на глаза солнцезащитные очки. В считанные минуты достигаю входа в офисное здание, прохожу мимо ресепшена, мельком взглянув на администратора, которая как всегда лучезарна и мила.

И где она берет эту вечную лучистость? – Проносится в моей голове. – Мне бы хоть один процентик на сегодня где-то взять.

На автомате я долетаю до двери кабинета Элсени и нажимаю на ручку, но дверь не поддается, закрыто.

Странно, час дня, а ее нет на месте.

– Привет, Кит, – со спины раздается тонкий, почти детский голосок.

Это Шейла, контент-менеджер в журнале «Eminence» и лучшая подруга Элсени. Эта эффектная блондинка с длинными кудрявыми волосами, огромными голубыми глазами-блюдцами и чувственными розовыми губами обладает абсолютно несоответствующим такой внешности голоском. Как будто телом она выросла, а голос остался далеко-далеко, в возрасте пяти лет.

Шейла – озорной огонек издательства. Ее смех постоянно наполняет чуть ли не весь восемнадцатый этаж. Она яркая, веселая и кажется беззаботной. Сегодня на ней ярко-розовый муслиновый брючный костюм свободного кроя, и этот цвет является диким раздражителем для моего зрения, несмотря на то, что я в очках. Да, я не снял их даже в помещении. Слишком уж все здесь светлое, так и норовит взорвать мои зрительные нервы.

– Неважно выглядишь, дружок, – как-то легкомысленно произносит она с ноткой пренебрежения, когда я оборачиваюсь к ней лицом.

Пусть она и является подругой Эл, я с ней не могу найти точек соприкосновения. Она не нравится мне. Ей не нравлюсь я. Более того, она меня конкретно не переваривает. Не знаю, почему так вышло, как-то с самого начала не задалось и все тут.

– Веселая ночка? – Не унимается этот розовый фонарь.

– Где Эл? – Игнорирую ее вопрос.

– Она, в отличие от некоторых, работает, – парирует Шейла и едва ли не закатывает глаза, намекая тем самым на то, что я самый тупой на этой планете.

– Тогда почему ее нет на месте? – Не поддаюсь на ее провокации.

– У тебя в голове вообще хоть что-то задерживается? Или пропил все за ночь?

– А можно отвечать на мои вопросы, а не задавать свои? – Начинаю раздражаться я, от чего сжимаю руки в кулаки и слегка поддаюсь вперед.

– Я поражена. Заявляешься ее другом, вечно трешься рядом с ней и не знаешь, что сегодня у нее интервью, про которое, кстати, говорит весь офис, и не только наш. Я всегда знала, что тебе просто что-то нужно от Эл…, – начинает распаляться фурия.

– Ничего мне от нее не нужно. Хорош фантазировать, – не даю развития этому нескончаемому бреду. – Где интервью проходит? У меня к ней разговор, – вижу, что она не собирается ничего мне говорить. – Срочно, Шейла. У меня нет настроения препираться с тобой. Ради здорового морального состояния своей подруги скажи мне, где именно она сейчас.

– Что это значит? – В ее глазах проскальзывает тень беспокойства.

– А то и значит. Живее, – хватаю ее за локоть в нетерпении и, приблизившись практически вплотную к ее лицу, цежу: – Говори, где она. Мое терпение равняется, дай подумать, – наигранно задумываюсь, подняв взгляд к небу. – Ах да, нулю, – возвращаю гневный, метающий искры взгляд на девушку. – Где она?

– Фу, Уорборн, – вырывается из моей хватки и машет руками перед лицом. – От тебя несет, как от помойки. Ты бы хоть зубы почистил. Отврат!

Я вновь пытаюсь схватить ее, но она вовремя делает шаг назад и тут же произносит:

– Двадцать четвертый этаж. Не благодари, – и резко развернувшись исчезает из моего поля зрения, чем изрядно облегчает мое состояние.

Я, мягко говоря, не в духе, а она только распаляет моё раздражение и без того достигшее огромных размеров, примерно с океан.

Преодолев пять этажей на лифте, я выхожу в просторное помещение, где на первый взгляд будто бы нет стен или каких-либо перегородок между кабинетами. На самом же деле они есть, но абсолютно прозрачные, словно окна в пол с черными рейками, разделяющими общее стеклянное полотно на четыре прямоугольника. И так повсюду. Я даже сначала чувствую себя слегка растерянным, а в моем помутненном состоянии это не трудно. Серо-бежевая гамма навевает скуку. На меня. А вот Элсени бы такое пришлось по вкусу. Стиль минимализм превалирует здесь во всем.

Меня встречает взор ярких, как мне кажется, фиолетовых глаз девушки- администратора. Подойдя ближе, я понимаю, что это линзы. Но все же очень эффектно. Я вижу неподдельный интерес ко мне, который подтверждается кокетливой улыбкой данной особы. На вид ей лет пятнадцать и кроме глаз необычного цвета больше в ней примечательного ничего. Может я такой привереда, а может просто не в том расположении духа, но флиртовать с ней сейчас я точно не намерен.

– Добрый день! Чем могу помочь, мистер…

– Уорборн. Кит Уорборн, – не дав ей договорить представляюсь. – Я ищу Элсени Каплоу, журналистку, она сейчас проводит интервью с кем-то из ваш…

– С мистером Хиллом, – имеет наглость перебить меня эта дамочка и ошеломить.

– С Хиллом? – Поднимаю вверх брови от удивления.

– Да, с мистером Хиллом. Они ушли где-то с полчаса назад в кафе на террасе в парке Салесфорс. Думаю, Вы можете найти ее там, мистер Уорборн, – с явным акцентом на мою фамилию излишне вежливо произносит, почти пропевает, девушка.

– Спасибо, – бросив взгляд на табличку у нее на груди добавляю: – Брайана.

– Приятного Вам дня, – с улыбкой, не сходящей с лица, говорит она и протягивает ко мне руку.

Я слегка сжимаю ее, только ради приличия, но тут же чувствую, как она упорно пропихивает в мою руку клочок свернутой бумажки, при этом неотрывно смотря мне в глаза.

Кивнув, я убираю руку, и, повернувшись, следую к лифтам. Стоя в ожидании открытия дверей, я разворачиваю бумажку и вижу там номер телефона и ее имя. Специально оборачиваюсь, чувствуя на себе ее прожигающий взгляд, встречаюсь глазами с ее фиолетовым взором и демонстративно выбрасываю этот клочок в мусор. Она открывает в изумлении рот, а я ретируюсь, заходя в лифт и исчезая за его створками.

Как банально и как неинтересно! – Покачивая головой и потирая глаза кончиками пальцев, думаю я.

Меня больше волнует другое, отчего я начинаю трястись внешне и внутри все органы пробирает лихорадка. Элсени знает, что Нейтон в городе и сейчас она берет у него интервью в каком-то там кафе. Я не успел.

Стоп! С хрена ли в кафе? В офисе нам уже не сидится? Не успел появиться в городе, как уже вскружил ей голову, а она и понеслась за ним, лань наивная! А он, гребаный ублюдок!

Я прекрасно понимаю в каком именно они кафе, поэтому прямиком двинул туда. Мне кажется, что я преодолел путь от офисной башни до парка и кафе в считанные минуты, если не секунды, и остановился, как вкопанный, увидев их.

Они сидят за угловым столиком, там, где обычно всегда сидит она. Это ее любимое место. И она там с НИМ. Улыбаются друг другу.

Черт! Да почему меня это так трогает? Эл – моя подруга! Или нет…?

Увидев Нейта вчера, я уже стал сам не свой. Всю ночь провёл черт знает с кем. В данный момент выгляжу, мягко говоря, непрезентабельно и чувствую себя мерзко. В рот будто нассала орава из двадцати кошек и удобрила это все дико пахнущим сухим кормом. Задохнуться и не встать.

А сейчас я наблюдаю удивительно милую картину их воркования и мне хочется разнести все это кафе, размесить лицо Нейтона, украсть Элсени ото всех и вновь попытаться сделать ее своей. Пох*р даже на Найджела!

У меня помутнение рассудка, не меньше. Откуда взялись все эти бредовые мысли в моем воспаленном мозгу, перекачанном элитным алкоголем?

Мы – друзья! Я давно загнал все НЕдружеские чувства к ней глубоко-глубоко в себя, запер на сто замков, а ключи выбросил. Еще в студенческие годы я пришел к выводу, что ничего и не было. Когда она начала новые отношения, не почувствовал Н-И-Ч-Е-Г-О, что бы было хоть на процент похоже на ревность или чувство собственности. Абсолютно. Я лишь наконец успокоился и перестал переживать за нее. Ведь она оказалась в надежных руках.

А что сейчас? С чего я вдруг начинаю сходить с ума от безумной ревности и разливающейся по венам ядовитой ярости, видя их с Нейтоном вместе. Здравый смысл трубит мне в ухо, что это просто интервью, они не совокупляются у всех на виду, а просто общаются в рамках работы. И вообще Элсени – невеста Найджела. Она выходит замуж, в конце концов!

Замуж. Замуж. Замуж.

От этих слов мое сердце с громким треском покрывается трещинами и вот-вот разлетится на мелкие осколки. Это осточертелое сердце вновь наполняется чувствами к тому, с кем не суждено.

А может попробовать вновь? – Нашептывает в моей грудной клетке нечто, видимо живущее врозь с разумом. – Что, если все еще можно переиграть?

Вновь обратив свой взор на парочку, я застаю их за крайне интимным моментом. Он едва касается кончиками пальцев ее щеки и заправляет за ухо непослушные пряди волос. На лице Нейтона нашла свое пристанище едва проскальзывающая улыбка, адресованная только ей.

Я буквально чувствую кожей, как Эл вся замирает. Будь у меня лупа, я бы увидел, как вся ее нежная кожа покрывается мурашками. Да я бы даже увидел, как покрывается этими чертовыми мурашками ее сердце.

У меня же внутри все бомбит. Внутренности будто сжали в невидимые тиски до их полного разрыва. Оставшийся в крови алкоголь выгорает, шкворча, как бекон на раскаленном масле.

Интервью, говоришь? Просто работа? – Науськивает мне под ухом дьявол, сидящий на плече.

Ангел же, видимо, решил отправиться в незапланированный отпуск, так как разумных мыслей-контраргументов ко мне в мозг не поступает.

От лицезрения этой до тошноты умилительной сцены меня отвлекает звонок. Мой телефон в кармане просто разрывается. Он же останавливает меня от того, чтобы рвануть со всех ног в кафе, перевернуть стол, этих двух воркующих голубков расцепить и вообще все вокруг превратить в щепки.

Спасибо, Вселенная, что стопоришь мои безумства! – Впервые взмолился я.

– Да! – Еще не совладав с эмоциями, рявкаю я в трубку, даже не посмотрев от кого звонок.

– Милый? Сынок, что-то случилось? – Доносится до меня вмиг встревоженный голос мамы.

– Оу, – быстро отвожу телефон от уха и смотрю на экран, чтоб удостовериться. – Мам, привет, прости, – тяжело вздыхаю.

– Извинения приняты. Ты где?

– Я…эээ…немного занят, – пытаюсь хоть что-то внятное вымолвить.

– Ты должен быть занят сейчас работой у меня в офисе. Где ты, черт возьми? – Начинает злиться мама. – Ты должен был явиться ещё вчера, но словно сквозь землю провалился. Сначала я злилась, потом начала волноваться, когда ты не ответил на мой, наверное, сотый звонок. А в итоге меня накрыла паника, когда я и в твоей квартире тебя не обнаружила. Ты смерти моей хочешь?

– Мам, я …

– Приезжай в редакцию и поговорим. Твои пык-мык мне сейчас ни к чему. Чтоб через час был у меня в кабинете и моли Бога, чтобы ты успел! – Гневно произносит мама и не дав мне даже слова вставить скидывает звонок.

Я стою и слушаю гудки в трубке, судорожно пытаясь сообразить, как мне успеть за час привести себя в порядок и явиться в офис без опоздания. С мамой шутки плохи, а злить ее сейчас еще больше в мои планы не входит. Жить то мне все еще хочется.

Бросив последний гневный взгляд на Элсени и Нейтона, я произношу себе под нос что-то нечленораздельное, но состоящее из матов, шумно выдыхаю, разворачиваюсь и спешу в свою машину.

* * *

– Мам, прости. Сегодняшняя ночь была не из лучших. Я потерял контроль. Я все могу объяснить, – влетаю в кабинет к маме, на одном дыхании выпаливаю извинительную тираду и, не успев ее закончить, резко затыкаюсь. – А он что здесь делает? – Озадаченно спрашиваю я, указывая рукой на мужчину.

Спустя час я все же успеваю приехать в редакцию в более-менее приличном виде. Спасибо отсутствию пробок и близкому расположению редакций «Eminence» и «Finance today» и моей квартиры.

Влетев в мамин кабинет, я тут же жмурюсь от большого количества света в нем, отражающегося от стеклянных и белых поверхностей мебели. Он словно состоит из сплошных окон в пол. Поэтому я сначала не замечаю высокого, плотного мужчину в потертых джинсах и белой свободной футболке, сидящего на белоснежном мягком диване. Не диван, а облачко.

Когда глаза привыкают и фокусируются, я сразу обращаю внимание на мужскую фигуру, сидящую в вальяжной позе, и замолкаю на несколько секунд.

Отец?

Я не видел его с моего выпускного в университете. Да и ту встречу сложно назвать полноценным общением отца и сына. Он приехал буквально на десять минут, пожал руку, неуклюже приобнял, поздравил с выходом на новый этап жизни и тут же вновь исчез, оправдываясь жуткой занятостью на работе. Спустя еще десять минут на мой телефон поступило сообщение, извещающее меня о том, что мой банковский счет пополнился на двадцать тысяч долларов. А затем прилетело еще одно сообщение:

«Поздравляю еще раз. Папа.»

Дальнейшее общение, в принципе, как и до того момента, заключалось в редких, коротких звонках и ежемесячных банковских переводах. Так было с самого детства, когда мать с отцом разошлись и он переехал, а произошло это когда мне не было и года. Несколько лет, когда я еще был ребенком, он часто приезжал к нам, проводил со мной много времени, но после того, как мне исполнилось десять, это прекратилось. К сожалению, мне ближе мамин муж Джейден, чем родной отец, но кого этим сейчас удивишь.

Не могу сказать, что я отца ненавижу, виню за что-то или обижаюсь. Нет. Меня все вполне устраивает. Все обиды я давно уже пережил, но не скрою, что в глубине души, мне бы, как и любому ребенку, хотелось более доверительных отношений с папой.

– И тебе здравствуй, сын, – произносит с улыбкой на губах папа. – Я соскучился по своему взрослому ребенку, – он встает с места и раскидывает руки в намеке на объятия.

– Ну да, конечно. А на самом деле? – Не верю я.

– Ну, может хоть обнимешь меня? – Поднимает брови папа.

Я перевожу взгляд на маму, она улыбается, выглядит абсолютно спокойной и…счастливой? Задаю ей немой вопрос глазами.

– Эдди, то есть твой папа, действительно приехал к тебе, – произносит она с теплом.

Что происходит? Я в параллельной Вселенной? Или сплю?

– Я приехал к тебе. Лучше поздно, чем никогда, – отзывается отец. – Мне бы очень хотелось общаться с тобой так, как и должен общаться нормальный отец, а не бесчувственный спонсор. Ты дашь мне шанс, Кит? – С надеждой в глазах и с откровенным волнением спрашивает отец.

– Я поражен, – только и могу ответить я.

– Я не настаиваю на общении 24/7, но мне бы хотелось быть ближе. Ты мой единственный сын, спустя столько времени я, наконец, это понял.

– Действительно. Лучше поздно, чем никогда, – уже улыбаясь, отвечаю я.

Почему бы и нет? Он мой отец, и как никто другой заслуживает второго шанса. Тем более мне есть, что с ним обсудить. Ведь мы так похожи. Не только внешне.

Я подхожу, обнимаю отца, он хлопает меня по спине, и в этот миг я чувствую себя маленьким мальчиком, что встретил отца после его долгого отсутствия. Мне тепло.

– Не хочется прерывать столь трогательный момент, но, Кит, не хочешь ли ты поработать? – Немного ехидно, но по-доброму спрашивает мама.

– Да, думаю, немного надо, – отрываясь от отца, проговариваю я и одариваю маму широкой улыбкой.

На мгновение я забываю, что меня колотит от дикого похмелья и тупой ревности. Забываю, что где-то там Элсени рядом с Нейтоном мило щебечет о том о сем. Забываю даже о том, что отец уже семнадцать лет как живет в Европе, а сейчас он вдруг оказался тут.

Договорившись с отцом о встрече на днях, чтоб все-все обсудить, и, получив рабочие задачи от мамы, я выхожу из кабинета и на меня тут же обрушивается все то, что меня волновало еще каких-то полчаса назад. Перед глазами то и дело мелькают кадры, где Эл с Нейтоном сидят за столом в кафе и обмениваются нежными взглядами. Не могу понять, это действительно было или мой воспаленный мозг сам все нарисовал и сейчас в красках воспроизводит, изводя и взбешивая меня.

Решаю пока не связываться с Эл, хотя она сама уже пыталась несколько раз дозвониться до меня и отправила десять сообщений, которые я не соизволил даже открыть. Не знаю, почему я так себя веду. Наверное, не хочу сорваться на ней.

Проработав несколько часов без перерыва, даю себе команду «стоп» на сегодня. Хватаю ключи от машины, телефон со стола и, устало вздыхая, встаю, намереваясь как можно быстрее попасть на парковку, сесть в машину и наконец оказаться дома и трезво поразмыслить над всем, что произошло. Не успеваю я открыть дверь, как она резко распахивается, чуть не выбив все мои пальцы, и в нее влетает какой-то яркий смеющийся вихрь с рыжими всполохами.

Меня глючит?

– О, Боже, – тут же взвизгивает девушка, вытаращив на меня свои ярко-зеленые глаза огромных размеров. – Мили, я перезвоню, – тараторит она в трубку и убирает его в сумочку, не отводя от меня взгляда. – Простите, я зашла за своими вещами, – и указывает пальчиком куда-то в сторону стола.

Проследив за ее жестом, я натыкаюсь взглядом на коробку на столе, которую за все время нахождения в этом кабинете и не заметил. Девушка быстро прошмыгивает в комнату и легким движением подхватывает коробку на руки, будто она пустая, поворачивается ко мне лицом и обольстительно улыбается.

Эта девушка обладает какой-то невероятной энергетикой. Пробыв рядом со мной не больше минуты, она уже успела захватить все мое внимание.

Может она афродизиаками набрызгалась? Почему я так ее хо…

– Это раньше был мой кабинет, но меня попросили его освободить, видимо, для Вас, – с фальшивой робостью произносит она, вырвав меня из собственных размышлений, и то и дело отводит от меня взгляд.

– Как-то это нехорошо получилось, – прочистив горло, выдавливаю из себя я. – И что же Вы теперь без своего места?

– Нет, я переехала в соседний кабинет, – рукой она указывает на правую стену. – Так что все в порядке, не переживайте, место у меня есть. Я, кстати, Патрисия, – она подходит достаточно близко ко мне и протягивает руку.

– Кит, – нежно обхватываю ее пальцы.

– Я знаю, – уже без робости, а с явным кокетством произносит рыжая красавица и наматывает на палец прядь своих волос.

Заметив этот жест, передо мной, как кадры из киноленты, проскакивают воспоминания, где главная героиня – моя Эл. Она частенько так делает, теребит свои волосы.

Вот оно что! Она так похожа на нее, только рыжая и высокая.

В момент моего осознания на меня, словно лавина, вновь надвигаются сегодняшние события.

Эл с Нейтом. Он с теплом смотрит на нее. Трогает ее лицо, волосы. Она замирает.

В венах начинает закипать кровь, она булькает словно зелье в котле у ведьмы. Меня снова накрывает эта жгучая волна ярости и злости, которую я не в силах контролировать. Это пугает даже меня. Мне нужна разрядка.

Расценив кокетство Патрисии, как призыв к действию, я крепче обхватываю ее запястье и толкаю на себя. Нахожу ее глаза, вижу в них немое согласие и, отключив абсолютно все мозговые функции, отвечающие за разум, накрываю ее губы своими.

Все остальное происходит так быстро, что мыслям и проскочить оказывается негде. Наши руки хаотично блуждают друг по другу, одежда летит на пол, ее, моя, все вперемешку.

Я подхватываю ее за бедра, устраивая свои ладони на ее ягодицах, она окольцовывает мою талию своими длинными ногами, в то время как одной ладонью обвивает шею, а вторую запускает в мои волосы и немного стягивает их.

Приблизившись к поверхности стола, я усаживаю эту пантеру, глазами жадно пожираю каждый миллиметр ее тела, но избегаю лица. Руками медленно снизу вверх скольжу по внутренней стороне ее бедер, которые она тут же разводит, и когда достигаю горячего местечка, понимаю, что она уже готова.

Сдвинув в сторону чёрное кружевное бельё, одним пальцем погружаюсь в нее, и она сразу же выгибает спину и запрокидывает назад голову, прикрыв глаза от удовольствия.

Одной мысли все же удается проскользнуть ко мне в мозг в этот момент:

Она будто бы для этого и зашла в кабинет, а не за своими вещами…

Не в силах больше сдерживаться, приспускаю боксеры. Выпустив на волю бойца во всеоружии, я готов наброситься на нее, но она практически невесомо останавливает меня, поглаживая кончиками пальцев одной руки мою грудь, а второй медленно машет перед моим лицом серебристым квадратиком из фольги.

Слава Всевышнему, что в этот вечер послал мне такую ответственную даму! – Готов преклониться я.

Облачившись в защиту, я резко вхожу в нее до самого основания, от чего она громко вскрикивает, но спустя считанные секунды крик переходит в стоны, такие сладкие, тягучие и сводящие с ума.

Наращивая темп движений, я готов вот-вот отправиться в нирвану. По тому, как сжимается все у нее внутри, понимаю, что и она близка к кульминации.

Решаюсь посмотреть на ее лицо, чего не делал все это время. Натыкаюсь на ее помутневший от наступающего удовлетворения взгляд и словно ушат ледяной воды окатывает меня с головы до ног.

Она так похожа на Элсени. Но она – не ОНА.

Глава 7

Элсени

Настоящее – месяц до свадьбы

Утро того же дня

– Стоматологами рекомендовано чистить зубы две минуты, а не десять, – доносится до моего сознания, как будто откуда-то из глубины, бархатный мужской голос и вырывает меня из практически транса.

– А?

– Ты себе уже все зубы стерла. Ты нервничаешь… Что случилось? – Обеспокоенно произносит Найджел, беря свою зубную щетку и аккуратно выдавливая маленький шарик бирюзовой пасты.

Он выглядит крайне заспанным, лицо помято, на щеке, не смотря на легкую щетину, виднеются следы от подушки, волосы, черные как смоль, торчат во все стороны, глаза шоколадного цвета с желтыми крапинками еще мутные после сна, но уже согревают меня и обволакивают словно пледом. От тела пахнет снами. Так и хочется, чтобы он заключил меня в объятия и не отпускал в этот реальный мир, который со вчерашнего дня меня совсем не радует.

Не смотря на долгий и здоровый сон, Найджел выглядит уставшим. Уже две недели он с утра до ночи торчит в офисе, работая над новым проектом. Мы видимся только по ночам, если я успеваю его дождаться и по утрам, если удается понежиться хотя бы пять-десять минут.

Вчера я уснула рано и даже не услышала, как он пришел. Утром вскочила, когда он еще досматривал свой последний сон.

Все мои мысли заняты Нейтоном, и от этого я чувствую себя предателем.

Я настолько нахожусь в раздрае, что даже на пробежку сегодня не пошла. На меня это совсем не похоже, но Найджела это как будто не удивляет. Он больше обеспокоен моим внешним видом.

– Детка, ты, кажется, заработалась. На тебе лица нет, бледная, взгляд, как у загнанного олененка. Поделишься со мной? – Аккуратно подходит ко мне, берет мое лицо в свои ладони и невесомо поглаживает подушечками больших пальцев. – Я волнуюсь…

– Ты прав, я заработалась, этот проект, новая должность, грядущая свадьба…Я боюсь, что не справлюсь, – лишь частично вру я, закрыв при этом глаза и отдавшись приятным прикосновениям, ласкающим мою кожу.

– Хвала небесам, что у нас есть Кит, свадьба под его руководством будет блестящей.

– Я знаю, но все же…, – глубоко вздыхаю и перевожу тему. – Я так соскучилась за тобой, – убираю его руки со своего лица и заключаю в объятия его самого, тесно прижавшись к его корпусу, желая слиться с этим мужчиной в одно целое.

Раньше я находила свое успокоение в нем. Почему же сейчас я совсем не успокаиваюсь? Почему сердце скачет в отчаянных попытках вырваться из груди? Почему мне одновременно так безумно хочется приблизить время интервью с Нейтоном и в то же время исчезнуть, убежать, отказаться, передать его другому журналисту? Почему телом и душой я тянусь ко одному, а сердце грохочет о другом?

– Мне тоже тебя не хватает, Эл, – бормочет Найджел, вбирая в себя запах моих волос. – Все обязательно будет хорошо. Нет. Будет лучше. Ведь мы станем мужем и женой, – последнее предложение он произносит шепотом и отстраняется, обхватив мои плечи ладонями.

Несколько секунд мы изучаем глаза друг друга. Найджел запускает одну свою руку мне в волосы у затылка, поглаживает большим пальцем скулу, спускаясь ниже проводит по контуру нижней губы. Я замечаю, как темнеет его взгляд, зрачки поглощают радужку почти полностью, напоминая собой взгляд кота перед атакой. Низ живота мгновенно тяжелеет, начинает ныть и намекать, что моему телу просто необходима разрядка. Умеет этот мужчина овладеть моим разумом и отключить его.

Мои ладони сами собой медленно, растягивая удовольствие, кружат по груди и прессу мужчины, хватаются за резинку его пижамных штанов и готовы уже юркнуть под них, как нас резко выводит из опьяняющего возбуждения пронзительно громкий звонок моего гребаного телефона.

– Черт, – досадно шепчет Найджел, склонившись к моему уху, в то время как моя рука зависает над дергающимся от нетерпения достоинством моего жениха. – Так нечестно.

– Кто там еще? – Шумно выдыхаю я от произошедшего облома и хватаю с мраморной тумбы у раковины телефон, который не прекращает сотрясать воздух своим звоном. – Оу, это Шейла, я совсем забыла…черт, – сетую я, чуть не стукнув себя по лбу ладонью. – Да, Шей. Я почти готова, дай мне пять минут, – быстро произношу я и кладу трубку.

Перевожу виноватый взгляд в зеркало и встречаюсь там с таким же расстроенным Найджелом. Он все еще тяжело дышит, это видно по его вздымающейся голой груди.

– Я совсем забыла, что мы с Шейлой договорились сегодня вместе позавтракать в кафе, она уже ждёт меня внизу, – не отводя взгляда от зеркального отражения мужчины говорю я. – Прости, но мне нужно собираться, – нахожу его ладонь и сжимаю.

Знаю, как ему тяжело даются наши разлуки.

– Я все понимаю, но и очень надеюсь, что сегодня вечером мы закончим то, что здесь начали, – разворачивает меня к себе и жадно целует, будто этот поцелуй заменяет ему завтрак. – Я люблю тебя, – оторвавшись от меня признается он, все еще не открывая глаз.

– А я люблю тебя, Ней…джи, – еле успеваю исправить свою оговорку и лишь крепче прижимаюсь к нему.

А разум уже тут как тут. Вовсю начинает генерировать мысли связанные с одним высокомерным кретином и чуть не выдаёт меня с потрохами перед женихом. Как стыдно.

– Нейджи? – Удивляется он.

– А что? Очень мило, не находишь? Теперь буду так тебя называть, – выдавливаю из себя улыбку и начинаю тараторить и тереться щекой об его грудь, как кошка в мартовский сезон.

– Мило…наверное. Ты, как всегда, не перестаешь удивлять, – качая головой отвечает Найджел. – Беги собирайся, обещанные пять минут уже прошли. Шейла будет рвать и метать.

– Это точно. Я побежала, – чмокаю его в щеку, а он успевает шлепнуть меня по попке, пока я не исчезаю за дверью.

Бегу в гардеробную, наскоро натягиваю на себя белый топ и серый костюм с короткой плиссированной юбкой и укороченным пиджаком. Из обуви мой выбор падает на черные босоножки на высокой шпильке. Волосы приподнимаю руками, спасибо, генетика, за убойный прикорневой объем. Подкрашиваю ресницы тушью, а губы прозрачным блеском. Я готова.

Бросаю взгляд на часы и понимаю, что я попала.

Она. Меня. Убьет, – уже вижу, как у Шейлы валит дым из ушей от злости на меня.

Но она все-таки меня любит. Простит ведь. Правда?

* * *

До интервью осталось полчаса. Я хожу туда-сюда по своему кабинету, в попытках усмирить свои нервы. Пробегаюсь еще раз по списку вопросов. Все они скучные и однообразные, из этого не получится сенсации, на которую так надеется миссис Торн. Придется добавить немного перчинки самой, посмотрим, как будет выкручиваться этот мистер собранность.

Пока мы мирно завтракали кофе и круассанами, точнее мирно себя вела только Шейла, я же не затыкалась ни на секунду, громко и беспардонно жалуясь и злясь не то, что этот несносный му…мужчина ворвался в мою жизнь и я должна с ним работать.

Шейла же была так умиротворена лишь потому, что свою порцию агрессии она уже выдала, когда я вышла к ней с утра с получасовым опозданием. Я думала, она меня прикончит, но все ограничилось недовольными высказываниями и напускным надуванием губ. А когда же я выдала ей, что интервью будет с Нейтоном Хиллом, так она вообще стала ехидно улыбаться. К слову, это было первое, что я сказала, как вышла к ней из дома и прослушала ее гневные излияния.

– Чего ты ухмыляешься? Ты моя подруга или кто? – Словесно накинулась на нее я.

– Это за то, что ты опоздала. Карма, дорогая, каааармааа, – пожимая плечами и откровенно насмехаясь надо мной, парировала подруга. – А если серьезно, то пошли скорее. Я умираю от голода и от нехватки увлекательных историй из твоей жизни. Хилл в городе! – Возводя руки к небесам, пропела Шейла. – Я так понимаю, дело не только в интервью. Случилось что-то еще?

Я лишь киваю головой. Обняв меня одной рукой за плечи, она говорит:

– Так и быть, я тебя уже простила. Давай, выкладывай, я в нетерпении, – прощебетала подруга, ускоряя шаг.

Выложив все как на духу Шейле, я почувствовала облегчение. Но ненадолго. Оказавшись в редакции в своем кабинете, на меня вновь накатило. Тревога вкупе со злостью, волнение, перемешанное с раздражением и чувством несправедливости. Ярость, безумие и…

Мои эмоциональные страдания прерывает стук в дверь.

– Элсени, тебе посылка, – приоткрыв дверь, немного виновато произносит Виола, администратор в нашей редакции.

– Что за посылка? – Устремляю к ней непонимающий взгляд и тут же встаю.

Поправив юбку и откинув назад волосы, я подхожу к девушке, которая, кажется, боится пройти дальше дверного проема.

– Надеюсь, там не бомба. Ты выглядишь напуганной.

– Нет, все в порядке, не выспалась сегодня, – кривовато улыбнувшись, мямлит Виола, но взгляд-то я ее вижу, и дело явно не в недосыпе.

– Допустим, я поверила. От кого это?

– Отправитель неизвестен. Пришел курьер и просил передать тебе это немедленно, – на одном дыхании выпаливает Виола.

Как странно! Будто заученная речь.

– Ну ладно. Спасибо, Виола! – Растерянно протягиваю руки к посылке. – Кстати, какое-то время меня не будет на месте, я отлучусь на интервью. Не теряй меня, если что звони, если вдруг кому-то что-то от меня понадобится. Хорошо?

Девушка только кивает, мгновенно разворачивается и исчезает, будто ее тут и не было.

Надеюсь, и правда не бомба, – проносится бредовая мысль в моей голове.

Это небольшая прямоугольная коричневая коробочка с красным атласным бантиком. Не знаю, почему, но у меня начинают дрожать и потеть руки.

Развязав одной рукой бант и отпустив его лететь на пол, я раскрываю клапаны верхней части коробки и первым мне бросается в глаза белый листочек из плотной бумаги, свернутый пополам, благодаря чему видно, что там что-то написано.

Любопытство разгорается не на шутку.

Быстрым движением вытаскиваю листочек, а саму коробочку с содержимым не глядя ставлю на стол, к которому уже успела подойти.

По первому слову, да что там, по первой букве я сразу узнаю адресанта. Сколько записочек с этим почерком я тайно хранила в своей шкатулке, когда наши отношения еще имели место быть.

Но это – не любовное послание. Это – издевательство.

Глава 8

Элсени

Настоящее – месяц до свадьбы

– Где этот придурок? – Гневно и как можно громче спрашиваю я у администратора, вылетая из лифта, как ядро из пулемета.

– Простите, мисс, я не понимаю…

– Почти миссис, – не знаю, зачем я уточняю эту деталь и трясу перед ее лицом рукой с помолвочным кольцом. – Где ваш начальник-кретин?

– Эмм…Мистер Хилл? – Невинно хлопая глазами, дрожащими губами спрашивает девушка.

– Мистер Хилл, – раздраженно передразниваю я, изображая рвотные позывы и громко хлопаю ладонями по столешнице, от чего эта милая девушка вздрагивает и бледнеет пуще прежнего.

Она и правда очень милая. Отчего-то весь ее образ складывается в одно это слово.

Надеюсь, я не брызжу слюной в гневе и у меня не выросли рога, как у дьяволицы. Хотя по лицу этой девушки, кажется, что все именно так со стороны и выглядит.

– О…о…он сейча…ас з…з…занят, – заикается она.

– Где. Он. Сидит? – Четко проговаривая каждое слово, я наклоняюсь вперёд.

Эл, она же сейчас обделается, прекрати, – пытается остудить меня голос разума.

Но я его намеренно игнорирую.

– Т…т…там, – блеет запуганная овечка и указывает своей наманикюренной ручкой влево.

Мой взгляд цепляется за металлическую, серебряного цвета табличку, висящую на черной двери. На ней выгравировано такими же черными буквами ненавистное мне имя.

Резко разворачиваюсь и устремляюсь туда, как мне кажется, со скоростью света.

Вдогонку мне летят слова:

– Но В…Вам туда не…не…нельзя.

– Еще как можно. Милая, – чуть ли не голосом сатаны пригвождаю ее на месте, даже не оборачиваясь.

Мне наплевать, что он занят. Насрать вообще.

– Слушай ты…, – я влетаю в кабинет, не постучавшись и резко замолкаю, видя, как Нейтон стоит между ног девушки блондинки, сидящей у него на столе.

Одной рукой он гладит ее по щеке, а вторая мирно покоится на ее голом бедре. У меня как будто голосовые связки вырвали, не получается вымолвить ни слова. Я просто открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Стучаться не учили? – Даже не оборачиваясь на меня, спрашивает Нейт.

Он что знал, что я зайду именно сейчас?

– Трахаться дома не учили? – Парирую я.

Спасибо голосовые связки, что вовремя вернулись. Низко кланяюсь.

– Тебе ли не знать, – оборачивается этот ублюдок, – что нет, – заканчивает свою фразу наглой ухмылочкой.

Я понимаю, что кровь приливает к моему лицу, а в памяти вспышками проскальзывают кадры нашей некогда близости в разных местах.

– Ты с ней что…, – начала свои кудахтанья его белобрысая курица.

Блондинка? Господи, да это же даже не твой типаж! – Так и рвутся наружу эти ревностные уколы, но я натягиваю мысленно поводки, чтоб удержать их всех в пределах моей головы.

– Потом. Оставь нас, – чеканит строгий Нейт-босс.

И он в действительности становится холоден к ней, только что чуть не отымел на столе, и вот уже прогоняет так, будто она ему противна.

А мне приятно.

– Но…

– Потом. Дверь там, – указывая на выход, проговаривает Нейт, обходит стол и зарывается взглядом в бумаги, лежащие на нем.

И мне очень хочется засмеяться в голос. Я все поняла. Это игра. Для меня. Браво. Аплодирую стоя.

Тем временем блондиночка спрыгивает со стола, поправляет свое донельзя короткое, черное, обтягивающее каждый изгиб платье и проходит мимо, смеряя меня просто убийственным взглядом. На что я мило улыбаюсь, машу ручкой и говорю:

– Пока-пока, крошка.

При этих словах Нейтон обращает все свое внимание на меня. Его глаза прошерстили меня всю и одобряюще потеплели. А мое сердце из-за этого предательски увеличило скорость бега.

– Ты что-то хотела мне сказать? Я весь во внимании. Выкладывай, – а вот тон остался таким же ледяным и пропитанным ненавистью.

Кажется, потеплевший взгляд я просто выдумала, или мне привиделось.

– Кажется, что-то сказать хотел ты, посылая мне это, – я с размаху кидаю в него ту самую прямоугольную коробочку, а вдогонку отправляю свой гневный взгляд.

Он ловко поймал ее и улыбнулся, обнажая ровный ряд белых зубов.

– Ты опять забыла выпить успокоительные сегодня? – Хмурится он.

– Что?

– Вчера была яростной титанкой, сегодня мне чуть дверь не выбила. В следующую встречу ты меня с дубинкой встречать будешь?

Он угорает, что ли?

– Следующей встречи, надеюсь, не будет! Идиот! – Не могу удержаться от оскорблений. – Зачем это? – Головой указываю на коробку, что он перекладывает из одной руки в другую.

– Тебе не понравилось?

– А должно было?

– Почему нет?

– Хватит отвечать вопросом на вопрос, – все больше и больше раздражаюсь я.

– Хорошо, – смиренно соглашается Нейтон.

– Зачем ты это отправил?

– Я же оставил записку. Ты что-то в ней не поняла?

Он действительно так спокоен? Или это напускное?

Сделав глубокий вдох, я обвожу глазами его кабинет. Очень все здесь выдержано и стильно. Я бы в таком ужилась.

Так, стоп! Какой еще ужилась? Ты для чего пришла, дура? – Бранит меня мой внутренний критик.

Но кабинет Нейтона действительно в моем вкусе. Панорамные окна во всю стену за длинным столом Т-образной формы. Рядом с дверью вдоль стены устроился уютный, но угрюмый на вид абсолютно черный диван. Не знаю, что это за материал, не разбираюсь в текстиле, но глядя на него, так и хочется сесть и раствориться. Но я этого не делаю, мне нужно оставаться стойкой рядом с этим испытателем границ моей нервной системы. Я даже заметила парочку карликовых деревьев в больших серых квадратных горшках по углам комнаты.

Что это за растения? – Тут же интересуется несостоявшийся флорист во мне.

На светло-серых, почти белых, стенах висит несколько безликих рамок с фотографиями, явно взятых с просторов интернета и ни капельки не отражающих сущности хозяина этого места. Они не придают уюта и шарма этому пространству, они просто есть.