Читать онлайн Марсианский проект

© Александр Загорков, 2025

ISBN 978-5-0065-7134-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В 2006 году на пленарном заседании Королевских чтений по космонавтике в МГТУ имени Баумана Б. Е. Черток, не моргнув глазом, сообщил, что в Советском Союзе еще в прошлом столетии была осуществлена пилотируемая экспедиция на Марс.

Зал поднапрягся, делая скидку на 90-летний возраст академика. Встряхнув задремавшую публику, Черток уже не давал ей расслабиться.

Речь шла о фильме Якова Протазанова «Аэлита», который Борис Евсеевич, с его слов, смотрел по молодости несколько раз.

С грустной иронией излагалось, как под саундтрек «Вдоль по Питерской» шло освоение марсианских просторов посланцами Страны Советов, и как бойкий красноармеец Алексей Гусев разъяснял простодушной марсианке очевидные земные истины:

«Хочешь любишь, хочешь нет, а у солдата денег нет!»

Этой неутешной аллегорией Борис Евсеевич подчеркивал плачевное состояние нашей космонавтики в начале нулевых, о чем много и публично говорил в то время.

У докладчика были основания на такую оценку, потому что было с чем сравнивать.

Он представлял уже далекое для участников чтений поколение с девизом пионеров ракетной техники «Вперед на Марс!».

Глава 1. О Циолковском

«Остаются две вещи, что не перестают тревожить мое воображение – безграничность звездного неба и загадочность человеческой души»

Иммануил Кант

У истоков философской и технической идеи межпланетных полетов стоит общепризнанная фигура Циолковского, мировой фено́мен которого ассоциируется с выдающимися достижениями отечественной и мировой космонавтики.

К. Э. Циолковский (1857 – 1935)

(istmira.com /опубликовано в интернете)

Имя Циолковского почти сакральное, писать о нем следует осторожно и бережно. Или вообще не писать.

Но писать надо.

Выдающийся российский историк Василий Ключевский в публичной лекции на 500-лктие со дня кончины Се́ргия Ра́донежского задался для себя и почтенной публики Московского университета вопросом:

– Отчего со всех концов Русской земли уже пять веков идут поклониться гробу Преподобного старца люди разных сословий: иноки, купцы, вельможи и просто на селе живущие?

– Редко кто из этих людей, – добавлял он, – дал бы вразумительный ответ на вопрос, когда жил Се́ргий, что он сделал для православной Руси XIV века и чем он был для своего времени?

Но то, что Преподобный благословил Димитрия Донского на Куликовскую битву, знал всякий.

На этой волне вырастали поколения, освобождающиеся от комплексов унижения и страха перед татарином, готовые, как писал неизвестный автор «Слова…», переломить копье о край степи половецкой дабы, испить шеломом Дону!

В этих обстоятельствах имя и дело Преподобного Се́ргия вышло за временные рамки его жизни. Оно захватило сознание других поколений и превратилось в народную идею.

– Деяния Старца, – как сообщил Ключевский, – из исторического факта стали практической заповедью, заветом или тем, что мы привыкли называть идеалом…

Имя Константина Циолковского тоже известно людям разных социальных слоев, как в городах, так и просто «на селе живущих».

Редко кто из них дал бы вразумительный ответ на вопрос: – о чем писал и мечтал Константин Эдуардович? А если бы кто-то и решился прочесть им написанное, то испытал бы дискомфорт случайного посетителя филармонии, который после второго аккорда начинает рассматривать люстру, а после третьего – считать на ней светильники.

Тем не менее, большинство из этих людей написали бы в опросной анкете, не кривя душой, что слышали про изречение Циолковского, что Земля колыбель человечества.

Константин Эдуардович жил на переломе индустриальных эпох, когда появились первые аппараты для освоения воздушного пространства.

В 1783 году шар братьев Монгольфье осуществил вертикальный полет, в 1853 году планер Джорджа Кейли осуществил горизонтальный безмоторный полет, а в 1903 году братья Райт совершили первый в мире управляемый полёт на самолете с мотором.

Свою первую научную работу по кинетике газов Константин Эдуардович опубликовал 1881 году, после чего занялся техническими вопросами реактивного движения и философскими вопросами освоения космического пространства.

В конце ХIХ века уже появились публикации о перемещениях с помощью реактивной силы истекающих газов. Циолковский понимал физическую природу таких явлений, но ему недоставало математического аппарата для их научного описания.

В поисках инструмента для таких исследований он обратился к основам классической механики Ньютона и закону сохранения количества движения Декарта.

Но они не давали ответа на ряд вопросов. В частности, при истечении рабочего тела уменьшалась масса летательного аппарата, что не рассматривалось в учениях Ньютона и Декарта.

Для математического описания траекторий полета таких тел Циолковский разбивал время движения на малые интервалы, внутри которых текущая масса аппарата менялась мало и принималась за постоянную величину. Это позволяло определить квант приращения скорости по законам классической механики.

Суммируя такие кванты по траектории полета, Циолковский, по сути, решал задачу численного интегрирования параметров движения тела переменной массы.

В мае 1897 года он изложил результаты своих изысканий в рукописи «Ракета», где привел известную формулу расчета приращения скорости ракеты в зависимости от удельного импульса двигателя (отношение тяги к секундному расходу топлива), стартовой массы ракеты и массы ее топлива.

Позже ее назвали формулой Циолковского.

Фрагмент рукописи Циолковского «Ракета» с формулой его имени (boosthost.ru/опубликовано в интернете)

Проводя с ее помощью расчеты и анализируя полученные результаты, Циолковский пришел к выводу о невозможности достижения первой космической скорости с помощью одноступенчатых ракет, после чего выдвинул идею создания многоступенчатых ракет.

Результаты подобных исследований были опубликованы в мае 1903 года в статье «Исследование мировых пространств реактивными приборами», которая была переиздана в 1911 году и дополнена в 1926 году.

В этой статье Циолковский сформулировал свое хрестоматийное кредо:

«Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели… Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе всё околосолнечное пространство.»

Такими же работами занимались Роберт Годдард в США, Герман Оберт в Германии, Фридрих Цандер и Юрий Кондратюк в России, а также многие другие пионеры ракетной техники. Однако Циолковский был среди них первым, что общепризнано миром

Но не это было главным. В отличие от других Циолковский занимался не только техническими проблемами, но и в бо́льшей степени духовными вопросами освоения космоса, которые были для него приоритетными.

Он писал, что главным своим достижением считает работы по космической философии и этике, раскрывающие смысл жизни и цели человечества на пути к совершенному и прекрасному будущему.

Это глубинные процессы человеческого миропонимания. Подуставший от жизни Иммануил Кант писал на склоне лет: « Две вещи не перестают тревожить мое воображение, безграничность звездного неба и загадочность человеческой души».

Коротко и почти обо всем!

Обычный же человек живет и мыслит проще. «Забывчивостью дня вершится его жизнь с ее насущным хлебом». Треть бытия он спит, другу треть выясняет отношения на работе, а в оставшееся время обустраивает быт и растит детей, реже воспитывает.

По-другому не получается, ибо: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя», по словам основоположника марксизма.

Но ведь и с нами грешными случается стих, когда жизнь тряхнет, напоминая о себе, без вариантов на снисхождение. Тогда пробудившись, мы обнаруживаем вокруг себя огромный мир, который был до нас, будет после нас, и которому нет дела до нас.

Последнее уже перебор. Человеческое естество протестует, и уже почти кипит наш разум возмущенный. Но твердит сомнительная истина, – восстань, восстань да покорись!

И все же не таков наш человек, чтобы спать спокойно после подобных откровений. Ему вынь да положь, – зачем обозначился он на Белом свете, да еще и маялся после этого!

Для думающей публики это болезненная и даже опасная тема. В таком состоянии человек свободен от общества, в котором живет, но не от мироздания, в котором существует.

И тогда неизбежно возникает вопрос:

– А куда же дальше из колыбели?

Вот это «куда» вышло за временные рамки жизни Циолковского и захватило сознание многих последующих поколений…

Сотни архивных документов свидетельствуют о переписке ученого с современниками. Писали простые люди, выдающиеся деятели страны и руководители государства.

В 1923 году Валентин Глушко, тогда еще никому не известный пятнадцатилетний подросток, писал ему из Одессы, что уже более двух лет интересуется проектами межпланетных и межзвездных путешествий.

Автор письма утверждал, что его потребность в этих поисках укрепила статья Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами».

В 1932 году Максим Горький телеграммой поздравил Циолковского по случаю награждения орденом Трудового красного знамени. Ученый был растроган.

Их заочное знакомство состоялось в 1928 году, когда Циолковский отправил писателю несколько своих брошюр. Сегодня они хранятся в музее-квартире А. М. Горького в Москве.

Активную переписку с Циолковским вели сотрудники московского Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ). Летом 1935 года Константин Эдуардович был избран почетным членом его Научно-технического совета.

Начальник института И. Т. Клеймёнов, писал ученому в феврале 1934 года о создании в РНИИ базы для научно-технического развития идей Циолковского. Между Вами и институтом необходима тесная связь, – добавлял он, – и просил о возможности посетить ученого тремя-четырьмя работниками РНИИ в ближайшее время. В ответ пришло лаконичное приглашение: «Приезжайте 14 февраля 34 г.».

М. К. Тихонравов, работавший сначала в московской группе ГИРД, а затем в РНИИ, воспоминал, что однажды Иван Клейменов пригласил его поехать в Калугу к Константину Эдуардовичу.

«Сам я, возможно, и не поехал бы, – отмечал Тихонравов, – работы было много, да и Циолковского мы как-то немного подзабыли».

У руководителя РНИИ забот было не меньше, но потребность посетить ученого оказалась весомее.

В Калугу они прибыли 17 февраля 1934 года, остановились в Доме офицеров. В этот же день посетили Циолковского. Показали ему материалы по разработкам первых ракет РНИИ, пробыли у него целый день и на прощание сфотографировались.

Циолковский был тронут, и попросил разрешения показать фотографии друзьям. Клейменов и Тихонравов были сотрудниками закрытого военного института, но Циолковскому в просьбе не отказали.

Сейчас эти фото широко известны, оставаясь уникальными свидетельством общения ученого с руководителями первых ракетных разработок в нашей стране на государственном уровне.

И.Т. Клейменов в гостях у К. Э. Циолковского. 17 февраля 1934 года/ keldysh-space.ru/ (опубликовано в интернете)

Тихонравов в гостях у К. Э. Циолковского. 17 февраля 1934 года/ keldysh-space.ru/ (опубликовано в интернете)

Особенно пристальное внимание историков и специалистов вызывает взаимосвязь Циолковского и Королева, ключевых фигур отечественной космонавтики.

В 80-е годы среди советских журналистов разразилась нешуточная дискуссия вокруг сюжета о «калужской встрече» Королева и Циолковского.

Спровоцировали ее документы Сергея Павловича – автобиография, написанная в 1952 году, и заявление в Главную военную прокуратуру СССР от 1955 года с просьбой о реабилитации. В них Королев в той или иной форме отмечал, что в 1929 году познакомился с Циолковским в Калуге.

После смерти Главного конструктора, когда факты его жизни становились более доступными для открытой печати, появились публикации корреспондента ТАСС А. П. Романова о встречах Королева и Циолковского.

Они подкреплялись материалами интервью, которое автор брал у академика Королева при его жизни. В апреле 1966 года (в пятую годовщину полета Ю. А. Гагарина) ряд центральных, республиканских и областных газет напечатали эту информацию в сокращенном виде.

Сразу же начали появляться живые свидетели, участники и даже организаторы встречи Королева и Циолковского (из неувядаемого племени «детей лейтенанта Шмидта», как выяснилось позже).

Вместе с тем, нашлись пытливые и беспристрастные исследователи биографии Королева (в первую очередь корреспондент Комсомолки – Ярослав Голованов), которые усомнились в реальности «калужской встречи».

Сомнения подтверждались несоответствием ряда событий в опубликованных материалах с реальными фактами жизни Сергея Павловича.

Публичная и бескомпромиссная дискуссия продолжалась около 30 лет и продолжалась бы дольше, но прекратил ее опять же Королев.

Он прекрасно осознавал свою роль в истории космонавтики и то, что потомки будут тщательно интересоваться его наследием и биографией.

Возможно, это беспокоило его по-своему.

В любом случае, в первых числах января 1966 года, за несколько дней до госпитализации (из которой он уже не вернулся) Сергей Павлович счел нужным сообщить супруге, Нине Ивановне, что как-то плохо помнит старика Циолковского.

На вопрос, – зачем же так долго говорил неправду?

Ответил коротко: – Фантазировал!

Голованов написал это со слов Нины Ивановны в книге «Королёв: факты и мифы», первое издание которой вышло в 1994 году.

Здесь же он отмечал, что Нина Ивановна (как и Георгий Ветров – биограф Сергея Павловича) объясняла этот жизненной казус тем, что бывшему «врагу народа» Королеву для вступления в ряды КПСС и избрания в Академию наук СССР, необходимы были убедительные аргументы близости к истокам ракетной техники.

Комментируя эти доводы, Татьяна Желнина, член комиссии Российской академии наук по научному наследию Циолковского, писала, что «Причины расхождений между содержанием автобиографических воспоминаний Королева и фактами исторической действительности не столь прагматичны, и искать их следует, скорее всего, в области человеческой психологии».

Так или иначе, но не складывался миф любителей судьбоносных предначертаний о том, как основоположник теоретической космонавтики ставил на крыло основоположника практической космонавтики.

Личность Королева от этого не проигрывает, и вместо канонизированной иконы приобретает земные черты человеческой индивидуальности, не теряя при этом привлекательности и интереса.

Размышляя по этому поводу, Голованов писал, что «Сергей Павлович более чем кто-либо сделал в части реализации технических замыслов Циолковского. Всей своей жизнью он доказал верность делам и мечтам Циолковского, и не было на всей земле другого человека, который сделал бы больше для реализации идей и грёз Константина Эдуардовича. В этом есть высшая правда».

В личной библиотеке Королева содержится более тридцати брошюр Циолковского, к которым он обращался в разные периоды своей жизни, соотнося свою профессиональную деятельность и ее результаты с трудами ученого.

Изучая материалы и документы о Королеве, имеющие отношение к Циолковскому, исследователи отмечают, что «Сергей Павлович был проникнут миром его идей, видел в них отражение своих мыслей, своего труда, своей мечты. С каждым годом его духовная связь с Циолковским становилась все теснее».

Эти оценки подтвердились делами и поступками Королева, имеющими отношение к личности Циолковского.

17 сентября 1947 года в Москве, в Центральном Доме Советской армии, прошло торжественное заседание, посвященное 90-летию со дня рождения Константина Эдуардовича. Его инициатором была Академия артиллерийских наук. Сергей Павлович выступил на заседании с докладом о жизни и деятельности Циолковского.

Б. Н. Воробьев (биограф Циолковского), М. К. Тихонравов и С. П. Королев на праздновании 90-летия со дня рождения К. Э. Циолковского (РГАНТД, Ф. 211 оп. Д.501/опубликовано в интернете)

Он отмечал, что «В настоящее время еще невозможно в полной мере оценить гигантский размах мысли Циолковского, все его предложения и исследования в области ракетной техники, все особенности и подчас незаметные подробности его проектов, предложений и теоретических работ…».

Через десять лет в 1957 году страна отметила 100-летний юбилей ученого.

По этому поводу 17 сентября в Колонном зале Дома Союзов состоялось торжественное собрание, подготовленное Академии наук СССР, где Королев вновь выступил с докладом. «О практическом значении научных и технических предложений К. Э. Циолковского в области ракетной техники».

С.П. Королева выступает на торжественном собрании в Колонном зале Дома Союзов в честь 100-летия со дня рождения К.Э. Циолковского. (РГАНТД. Арх. № 1-19852./опубликовано в интернете)

Он в очередной раз подчеркнул свою основную мысль о том, что «Циолковский был человеком, жившим намного впереди своего века, как и до́лжно жить истинному и большому ученому. Время иногда неумолимо стирает облики прошлого, но идеи и труды Константина Эдуардовича будут все более и более привлекать к себе внимание людей по мере дальнейшего развития ракетной техники».

В качестве отступления можно отметить, что в феврале 1956 года силами ОКБ-1 под руководством Королева был осуществлен успешный запуск ракеты Р-5М, оснащенной ядерной боевой частью.

Его авторитет в оборонной отрасли страны начал стремительно расти и официально подтвердился присвоением (в апреле этого же года) почетного звания Героя социалистического труда.

Продвигая дальше свое реноме, Сергей Павлович к юбилею Циолковского 27 сентября 1957 года опубликовал под своим именем в газете «Правда» статью об ученом. Через неделю был запущен первый спутник Земли и о неизвестном Главном конструкторе заговорил мир.

Нобелевский комитет выступил с обращением о выдвижении на нобелевскую премию руководителя такого выдающегося проекта. Однако Н. С. Хрущев парировал эту инициативу, объявив, что творцом великих достижений страны является народ.

После этого ведомственная закрытость Сергея Павловича стала общесоюзной, и в дальнейшем он публиковался в открытой печати под псевдонимом «профессор Сергеев»

15 сентября 1957 года С. П. Королёв приехал в Калугу в рамках подготовки к празднованию юбилея Циолковского. В этот день здесь собралась представительная делегация учёных и конструкторов от Академии наук СССР и предприятий промышленности.

После торжественного заседания в городском театре и закладки памятника ученому гости из Москвы посетили Дом-музей Циолковского.

Мало кто из них знал, что до этого по распоряжению Королева в музее силами ОКБ-1 были выполнены реставрационные работы, обновлена экспозиция и добавлены новые экспонаты, связанные с научным творчеством ученого.

С. П. Королев у Дома-музея К. Э. Циолковского. 1957 г. (gmik.ru/опубликовано в интернете)

В архиве музея сохранилась докладная записка Тихонравова (в то время начальника девятого отдела ОКБ-1) на имя Королева о подготовке поездки в Калугу на празднование 100-летнего юбилея Циолковского. Сохранились правки Сергея Павловича на записке и его фотоснимки во время этой поездки.

Со слов Голованова Королев хотел написать о Циолковском отдельно в своих автобиографических воспоминаниях. У Сергея Павловича было личностное отношение к этому замыслу. Он хотел написать не просто историческую фабулу, а «что-то очень хорошее».

Но не успел!

По имеющимся свидетельствам, незадолго до ухода Циолковского из жизни, горожане видели его одиноко бредущим по тихим улицам Калуги.

В городском парке он садился прямо на траву спиной к дереву и о чем-то долго думал.

Весной 1935 года состояние его здоровья резко ухудшилось. Неизлечимая болезнь прогрессировала.

Четвертого сентября его дочь, Любовь Константиновна, отметила в дневнике, что отец «невыносимо мучается и утверждает, что устал жить».

Восьмого сентября 1935 года ученый был доставлен в железнодорожную больницу Калуги, где ему сделали операцию. До этого он пытался с помощью дочери разобрать личный архив, но сильно устал и работа осталась незаконченной.

17 сентября 1935 года (в последний прижизненный день рожденья) Циолковскому в больницу была доставлена поздравительная телеграмма от И. Сталина.

Этому предшествовала осторожная и непредсказуемая по своим последствиям инициатива местных партийных органов и члена ЦК ВКП (б) Л.М Кагановича.

Но затея удалась.

По словам очевидцев, Константин Эдуардович оживился и даже слегка приподнялся, потом сказал тихо: «Надо ответить».

Рукописный текст телеграммы И. Сталина (gmik.ru/опубликовано в интернете)

Силы оставляли его и ответную телеграмму Сталину в этот же день подготовили и отправили от имени ученого местные власти. 18 сентября она была опубликована в центральном органе партии газете «Правда».

Телеграмма Сталину. Публикация газеты «Правда» от 18 сентября 1935 г. (ya.ru./is/опубликовано в интернете)

Константин Эдуардович Циолковский ушел из жизни вечером 19 сентября 1935 года…

Нигилизм перестройки практически не коснулся великих достижений СССР в космосе. Авторитеты нашей космонавтики «не сбрасывались с парохода современности» даже в период очень резкой критики всего, что было связано с советским периодом жизни.

Происходило иное. Стране и обществу навязывались идеи либерализма по западным лекалам с наивной верой в возможность учета отечественных интересов при интеграции в мировую экономику.

Последовавшие в стране реформы по переделу собственности проводились государственным и партийно-хозяйственным аппаратом с исключительным приоритетом личных интересов, что привело к известному и тяжелейшему для страны кризису девяностых годов.

В таких условиях наша космонавтика не являлась для руководства страны ни первым, ни вторым, ни даже третьим приоритетом, что ощущалось уже в период проводимой Горбачевым перестройки.

Это неминуемо привело сначала к остановке развития ракетно-космической отрасли, а затем и к ее системному кризису.

Его последствия, по большому счету, не преодолены до сих пор.

Не удивительно, что в подобных обстоятельствах общественный интерес к отечественной космонавтике и ее корифеям, включая Циолковского, снижался.

Казалось бы, в наш прагматичный и рациональный век идеи и мысли Циолковского выглядят неуместными, неактуальными и сходят на нет.

Но нашелся чудак за океаном – Илон Маск, который всерьез заговорил о колонизации Марса.

Основанная им компания SpaceX к началу 10-х годов текущего столетия предложила проект концептуальных транспортных средств, для доставки кораблей и экипажей на Красную планету, включая космические буксиры, ракеты-носители большой грузоподъемности и капсулы Red Dragon.

Официальная концепция колонизации Марса была выдвинута на Международном астронавтическом конгрессе в 2016 году.

Илон Маск, один из ее основных идеологов, крайне занято́й человек с редкой самоорганизацией и жесткой трудовой этикой.

Он часто работает по 100 часов в неделю, а временны́е слоты его деятельности и встреч расписаны до пятиминутных интервалов.

На рабочем месте Маска оборудовано индивидуальное жилое помещение для сна и отдыха. А между своими предприятиями во Флориде и Калифорнии он перемещается на частном самолете.

При компании SpaceX имеется небольшой коммерческий аэродром, в окрестностях которого часто барражируют вертолеты с новостными каналами и откровенными папарацци.

После приземления Маска, на посадочной полосе начинаются «танцы» электрокар, препятствующие безопасной посадке непрошенных гостей.

У основателя SpaceX нет времени на популизм и общение с желтой прессой.

При такой самоорганизации и загруженности Маск неожиданно для многих согласился весной 2021 года на участие в работе российского научно-просветительского форума «Новое Знание».

Похоже, была у него внутренняя потребность донести что-то важное до российской аудитории.

Сообщил же он (или напомнил) нашему поколению о Циолковском, Королеве и о «колыбели».

Выступление И. Маска на научно-просветительском форуме «Новое Знание» по видеосвязи. Май 2021 (news.ru/science/опубликовано в интернете)

В своем выступлении Маск цитировал по памяти Циолковского: «Земля, это колыбель человечества, но мы не можем оставаться в колыбели вечно», – при этом он назвал ученого: «Удивительным человеком, подлинно одним из величайших гениев».

«У нас в компании, – продолжал он, – есть конференц-залы, которые названы в честь великих космонавтов и исследователей космоса. Самые большие из них названы в честь Константина Циолковского и легендарного инженера Сергея Королева».

Основатель SpaceX соотносил себя с продолжателем идей Циолковского, заявив на видеоконференции, что когда получится заселить Марс, то получится вылететь и далее, за пределы Солнечной системы!

Участие Маска на московском форуме навеяло нам завещанную Пушкиным: «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам»…

Илон Маск является одним из наиболее узнаваемых и популярных людей нашей планеты.

Мировое общественное мнение не без основания считает его главным ньюсмейкером современности в части передовых технологий и идей покорения космоса.

Он был самым читаемым человеком в социальной сети «Twitter», имея более 133 миллионов подписчиков.

После переименования в 2023 году сети «Twitter» в соцсеть «X» число его подписчиков превысило  200 миллионов человек.

Поэтому если Маск сказал, то мир услышал!

NB.

В небольшом американском городке Аламогордо (штат Нью-Мексико) в Международном зале космической славы местного Музея космонавтики есть портрет Константина Циолковского.

Есть там, к слову, и портрет Илона Маска, представителя Южной Африки (как написано под портретом). Возможно, имелась в виду республика ЮАР – его историческая родина.

Так, одним своим именем Маск причислил ЮАР к клубу космических держав. А может быть не только ЮАР, а и весь африканский континент?

Кто знает, что у этого Маска на уме?

Глава 2. Работы по созданию ракет в Германии

Карл Беккер и Вальтер Дорнбергер

Еще при жизни Циолковского вопросы создания и применения ракетной техники для военных целей начали рассматриваться в отдельных странах на государственном уровне. Полномасштабные опытно-конструкторские работы в этом направлении впервые были организованы в Германии, США и СССР.

У истоков организации работ по баллистическим ракетам в Германии стоял Карл Эмиль Беккер крупный теоретик в области артиллерийских систем, профессор Берлинской высшей технической школы (позже Технический университет) и одновременно военный чиновник – начальник Управления вооружений сухопутных войск немецких вооруженных сил.

Он ратовал за связь армии с наукой в целях создания передовых вооружений и первым из немецких генералов был избран в Прусскую академию наук. Беккер курировал разработку баллистических ракет в качестве оружия, и поддерживал немецкую ядерную программу, известную как Урановый клуб.

Еще во время Первой мировой войны (в 1917 году) он выдвинул идею создания снаряда большой дальности с ракетным мотором и предложил ее военному ведомству для реализации.

Война завершилась поражением Германии, и предложение Карла Беккера оказалось востребованными уже в послевоенный период.

Карл Эмиль Беккер (1879 – 1940)

(hmong.ru/опубликовано в интернете)

В это время среди общественности Германии большую популярность приобрели вопросы использования ракетной техники для космических полетов.

Данная тема давно привлекала внимание Беккера в преломлении к решению военных задач с использованием ракет в качестве оружия.

На тот момент он уже обладал приличным административным ресурсом в военной среде и репутацией известного ученого-оружейника в научном обществе.

В 1929 году Беккер предоставил Министерству обороны Веймарской республики доклад о возможности увеличения дальности стрельбы артиллерийских снарядов с использованием реактивной тяги.

По результатам его рассмотрения было принято решение об инициации таких работ в Управлении вооружений сухопутных войск Рейхсвера (вооруженные силы Веймарской республики).

Практической организацией принятого решения занимался артиллерийский офицер Вальтер Дорнбергер, участник первой мировой войны.

Вальтер Дорнбергер, офицер Рейхсвера, позже генерал вермахта. (liveinternet.ru/опубликовано в интернете)

Имея приличный боевой и жизненный опыт, он решил получить еще и техническое образование в Берлинской технической школе, которую закончил с отличием в 1929 году.

Годом позже по протекции своего учителя Карла Беккера Дорнбергер в чине капитана артиллерии пришел на работу в Управление вооружений, где возглавил вновь созданный отдел по разработке военных ракет.

Обладая пытливым умом и неплохо разбираясь в людях, Дорнбергер, выражаясь современным языком, реализовался как очень эффективный менеджер немецкой ракетной программы.

Имея неплохое базовое образование, он продолжал следить за текущими публикациями по ракетной технике.

Эта интуитивная потребность помогла ему в дальнейшем без усилий вникать в тонкости любых проблем реализуемых проектов и проводить твердую линию руководства непростым коллективом талантливых немецких специалистов.

Дополнительно можно отметить, что уже после войны в 1954 году Дорнбергер опубликовал воспоминания о немецкой ракетной программе в книге «Фау-2. Сверхоружие Третьего Рейха. 1930—1945».

Даже в переводе на русский язык чувствуется индивидуальность и хороший литературный вкус автора в описании событий, оказавших большое влияние на развитие ракетостроения в ХХ веке.

Не менее интересными являются лаконичные оценки персональных качеств основных участников описываемых событий.

Автор не скрывает, что военные мемуары проигравшей стороны всегда противоречивы и предупреждает, что пытался изложить всего лишь отчет об этапах реализации крупного технического проекта, написанный в условиях ограниченного доступа к официальным документам.

Дорнбергер, словно добропорядочный участник американского судопроизводства, пытался говорить правду и только правду, но не всю.

В книге отсутствуют материалы об условиях работы и судьбе десятков тысяч узников концлагерей нацистской Германии, привлеченных службами СС для серийного производства «Фау-2». Так, будто бы этого не было.

Для любого нормального человека это чувствительная тема. Являясь неординарным человеком, Дорнбергер, видимо, осознавал это.

Поэтому отметил в предисловии, что тщательное историческое исследование указанных в книге работ, основанное на исчерпывающей документальной основе и свидетельских показаниях, без сомнения прольет дополнительный свет на описываемые им события.

Изначально перед группой Дорнбергера была поставлена относительно скромная задача – знакомство с принципами действия пороховых ракет для создания систем залпового огня по площадям, с дальностью поражения до 8 км.

В более обтекаемом виде были сформулированы вопросы исследования твердотопливных и жидкостных ракет с дальностью стрельбы превышающей возможности ствольной артиллерии.

Работы начались с изучения имеющейся технической литературы и инициативных работ немецких энтузиастов по ракетной технике.

Предполагалось, что это не займет много времени. Но затронутые проблемы оказались гораздо сложнее, чем это виделось поначалу.

Работы по созданию ракетной техники на общественных началах

В конце двадцатых годов идеи межпланетных полетов с помощью ракетной техники приобрели большую популярность среди немецкого общества от простых обывателей до известных в стране ученых, актеров, писателей и спортсменов.

На эту тему появились серьезные публикации Германа Оберта «На ракете к планетам» (1923 г.), Макса Валье «Полет в мировое пространство» (1924 г.), Вальтера Хоманна «О досягаемости небесных тел» (1925 г.) и многие другие.

Книга инженера и талантливого популяризатора Макса Валье «Полет в мировое пространство» (1924 г.) с выразительными иллюстрациями знакомила читателя с интригой межпланетных полетов в доступном литературном изложении.

Макс Валье (1895 – 1930)  Архив АН СССР. Р.IV. Л. 141. (Опубликовано в интернете)

Книга имела массовый успех и за кроткий срок выдержала шесть изданий в Европе. В 1936 году она была выпущена в СССР на русском языке и также имела широкий успех.

В форме доверительной беседы Валье обсуждал с читателями вопросы достижения Луны и условий жизни на ней, полеты на Марс, а затем и за пределы Солнечной системы к Млечному Пути.

Книга Макса Валье (auction.ru/опубликовано в интернете)

Оставаясь здравомыслящим человеком, Валье понимал слишком далекую перспективу осуществления таких идей. Но он был их пленником, и всю свою короткую жизнь подчинил решению конкретных задач зарождающегося ракетостроения.

Летом 1927 года по инициативе Вилли Лея, Макса Валье и Йоханнеса Винклера в немецком городе Бреслау было основано «Общество межпланетных сообщений». Максу Валье было предложено стать его первым президентом, но он отказался из-за постоянных разъездов в связи с лекционной деятельностью.

На короткий срок президентом был избран инженер Йоханнес Винклер, издатель и редактор журнал Die Rakete («Ракета»).

В начале 1929 года на посту президента его сменил Герман Оберт, а в 1930 году «Общество…» перебралось из Бреслау в Берлин.

Йоханнес Винклер (1897 – 1947) (rocketengines.ru/опубликовано в интернете)

Общественная организация состояла из достаточно пестрой публики от откровенных авантюристов и искателей приключений, до видных ученых, инженеров и публицистов. У ее истоков стояли 10 учредителей, и к осени 1929 года она насчитывала уже около 870 членов.

Дерзновенность базовой цели «Общества…» по созданию большого космического корабля и отправке его к звездам была более чем привлекательной и даже путеводной для послевоенной Германии.

Здесь, как и во всем мире, начинался период Великой депрессии, со стагнирующей экономикой, безработицей и кратно растущей инфляцией. Поэтому желающих улететь к звездам было достаточно.

Основной пропагандистский лозунг «Помоги строить корабль» сработал и начался реальный сбор финансовых пожертвований (финансовых пирамид до и после этого было достаточно, но все они страдали отсутствием изысканности и благородства звездной экспансии).

Со временем «Общество космических полетов» расслоилось на две различные по своим интересам группы. Первая включала приверженцев дискуссий по вселенским вопросам космоса, другая состояла из трезво мыслящих приземленных инженеров-изобретателей.

Мыслители вели затяжные бои с мэтрами солидных университетов по вопросам принципиальной возможности создания реактивной тяги в вакууме или реальности достижения первой космической скорости на базе химической энергии ракетного топлива.

Каждая из научных школ «стояла насмерть» в своих дефинициях, используя тяжелую артиллерию формул с выкладками в солидных научных публикациях.

Инженеры-изобретатели в противоположность резонерам замыкались в индивидуальной конкретике своих работ по созданию ракет.

Они ревниво оберегали тайну своих патентов и вели бескомпромиссную борьбу с каждым, кто покушался на их чистоту и святость. Какая-либо консолидация деятельности у этих энтузиастов отсутствовала.

Без технического решения вопросов реактивного движения идея космических путешествий откровенно подвисала в воздухе.

Поэтому связующим звеном этих реликтовых групп был Герман Оберт, гражданин Румынии, один из пионеров ракетной техники, сочетающий в себе качества учёного и инженера.

Герман Оберт в 1950-е годы (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

Начало работ по строительству ракет состоялось на коммерческой основе, и было инициировано пиар компанией берлинской киностудии УФА при создании кинофильма «Женщина на Луне».

Осенью 1928 года известный немецкий режиссер Фриц Ланг пригласил Германа Оберта в качестве научного консультанта этого кинопроекта.

В целях рекламы будущего фильма было решено построить ракету за счет бюджета киностудии и запустить ее на высоту 65 км в день премьеры.

В газетах сообщалось, что это эпохальное событие состоится на побережье Балтийского моря в престижном местечке курорта Хорсте.

Солидный ученый опрометчиво согласился на заманчивую наживку. Его помощником в этой авантюрной затее был инженер Рудольф Небель.

Оберт начал с деталей и занялся созданием двигателя на жидких компонентах топлива. Расчет камеры сгорания занял почти все отпущенное время. Камера имела форму конуса и получила название «Кегельдюзе» (по-немецки «конус»).

Схема камеры «Кегельдюзе». Из книги Вилли Лея «Ракеты и полеты в космос». (libcat.ru/опубликовано в интернете)

В процессе работы Оберт начал понимать, что в запланированные сроки подобную ракету создать попросту невозможно.

Сбитый с толку теоретик (как называл его В. Лей) потерял внутреннее равновесие, а вместе с ним и чувство реальности. Желая сохранить лицо, он принял очередное опрометчивое решение по созданию демонстрационной модели гибридной ракеты.

В качестве топлива использовались цилиндрические шашки из углеродного материала, залитые жидким кислородом.

Шашки должны были гореть сверху вниз, выжигая кислород. Тяга обеспечивалась истечением продуктов сгорания через сопла в носовой части ракеты.

Схема гибридной ракеты. Из книги Вилли Лея «Ракеты и полеты в космос». (libcat.ru/опубликовано в интернете)

Подобная схема ракеты была оригинальной заявкой на изобретений, но в практике дальнейшего ракетостроения не прижилась. (У ракеты с «носовой тягой» центр приложения тяги выше ее центра масс, поэтому она устойчива в полете при воздействии аэродинамических возмущений.

Вместе с тем подобная компоновочная схема создавала проблемы с подачей топлива в двигатель. Поэтому она не прижилась и в дальнейшем классической стала схема с «толканием» ракет при размещении двигателей в их хвостовой части).

Работы по созданию гибридной ракеты требовали значительной экспериментальной отработки, на что опять же не оставадось времени.

В октябре 1929 года перед премьерой фильма было объявлено о переносе запуска ракеты на неопределенную дату. За неделю до этого Герман Оберт в подавленном состоянии уехал из города, никого не предупредив.

В его отсутствие Небель пытался доработать ракету и в декабре 1929 года решился на ее запуск без надежды на успех. Что и подтвердилось аварией при запуске.

Тем не менее, фильм «Женщина на Луне» имел успешный прокат и стал самым кассовым немым фильмом Фрица Ланга, покрыв издержки (а заодно и конфуз) с рекламной ракетой Оберта.

Из многообещающей затеи с приличным финансированием получился досадный «пшик» (как говорилось в одной из сказок).

Однако именно он сделал Германа Оберта исторической личностью – создателем одного из первых в Германии ракетных двигателей на жидком топливе.

После публичной и серьезной неудачи взаимоотношения между членами «Общества…» испортились до неприличия.

Публицисты и теоретики слишком увлеклись беспочвенными просветительскими идеями с балансированием на грани пустословя. Инженеры-прагматики, среди которых выделялся Рудольф Небель, настойчиво требовали сместить ресурсы и акцент деятельности «Общества…» на организацию прикладных работ.

Тогда же Небель бросил дерзкий вызов своему учителю Оберту и предложил создать небольшую ракету на жидком топливе для проверки и подтверждения преимущества жидкостных ракет перед их гибридными или пороховыми версиями.

Он уже имел за плечами опыт создания простых моделей малых ракет. Ему помогали инженеры Вилли Лей и Клаус Ридель. Позже к ним присоединился молодой студент Берлинской высшей технической школы Вернер Фон Браун.

Р. Небель и Вернер фон Браун с моделями рекламных ракет. (Archives Center Huntsville/опубликовано в интернете)

Оберт не соглашался, утверждая, что характеристики такой ракеты могут быть хуже, чем у их пороховых версий бо́льшей размерности. На его стороне был вес известного ученого, одного из столпов «Общества космических полетов». Небель же бросил на весы неплохую инженерную интуицию и наплевательское отношение к авторитетам.

В обозначившемся противостоянии молодые члены «Общества…» поддержали Небеля. Ему было предложено создать эскизы и модель малой ракеты на жидком топливе. Возможно, отсюда началось длившееся всю жизнь, порою очень жесткое противостояние Небеля и Оберта за первенство в немецком ракетостроении.

В этой непростой ситуации Оберт продолжал дорабатывать свой «Кегельдюзе» уже на жидком топливе. В июле 1930 года он осуществил его экспериментальный пуск на временном стенде в Государственном Химико-технологическом институте под Берлином.

Директор института доктор Риттер оформил официальный протокол, подтверждавший, «Что 23 июля 1930 года двигатель «Кегельдюзе» исправно работал в течение 96 секунд, израсходовал 6 кг жидкого кислорода с 1 кг бензина и развил при этом тягу около 7 кгс».

Это было первым документальным подтверждением испытания ЖРД в Германии. Оно официально затвердило Германа Оберта в качестве пионера немецкого ракетостроения.

После сертификации двигателя Оберта «Кегельдуэзе».

Слева направо Р. Небель, доктор Риттер, мистер Баермюллер, Курт Хайниш, Герман Оберт, Клаус Ридель и сзади от него молодой Вернер фон Браун. 1930 год. (pinterest.com/опубликовано в интернете)

Параллельно с группой Небеля работами по созданию жидкостных ракет занимались Макс Валье и Йоханнес Винклер.

Австриец Валье осенью 1926 года выступил с идеей строительства ракетного самолета, как начального этапа создания межпланетного корабля.

Для продвижения этой идеи он прочитал в странах Европы более двухсот лекций с броскими названиями в духе «Из Берлина в Нью-Йорк за один час» или «Смелое путешествие на Марс». Однако финансовой и технической поддержки на этом поприще не поимел.

Осенью 1927 года Валье отказался от мысли реализации проекта собственными силами, и, разбив его на несколько стадий, решил искать финансовой поддержки на стороне.

В конечном итоге совладелец автомобильной компании и спортсмен Фриц Опель согласился выделить финансирование на осуществление ракетной программы «Opel-RAK».

При его поддержке Валье приступил к конструированию автомобиля с пороховыми ракетными двигателями.

Макс Валье за рулем ракетной машины RAK-6 (parabrisas.perfil.com Опубликовано в интернете)

В апреле 1928 года состоялись его первые заезды на полигоне в Рюссельхейме, а с мая еще и на автодроме «Авус» под Берлином. В этих заездах был установлен рекорд скорости автомобиля – 230 км/ч.

Расхождения по вопросам дальнейших разработок двигателей привели к прекращению совместной деятельности Валье и Опеля.

В январе 1930 года он получил материальную поддержку от доктора Хейландта директора одноименной фирмы в Берлине и начал заниматься разработкой двигателя для ракеты на жидком топливе.

С помощью Вальтера Риделя, одного из инженеров фирмы, Валье построил и испытал в марте 1930 года неохлаждаемый двигатель, назвав его Einheitsofen (стандартная камера сгорания на жидком кислороде). Двигатель работал на водном растворе спирта с жидким кислородом и развивал тягу до 30 кгс.

Успешное испытание Einheitsofen состоялось на четыре месяца раньше испытания двигателя «Кегельдюзе» Германа Оберта, однако официальный документ об этом испытании не был оформлен (или не сохранился).

В материалах и статьях Макса Валье также не сообщалось о конструктивных особенностях двигателя, и информация о его техническом облике долгое время отсутствовала.

Много позже о конструктивных особенностях двигателя Einheitsofen написал соратник и коллега Валье по работе в «Хейландт» – Вальтер Ридель.

В статье «Из истории ракет новейшего времени» (немецкий журнал «Космическое путешествие» за 1953 год, N 3), он сообщил, что камера двигателя Einheitsofen была сделана из обыкновенной стальной трубы, на одном конце которой располагалось выхлопное сопло, а на другом – система впрыска топлива. Кислород подавался в камеру сгорания через ряд небольших отверстий. Горючее (керосин) подавалось из эмульсионной камеры навстречу потоку газообразного кислорода.

Как и в случае с «Кегельдюзе», охлаждение Einheitsofen осуществлялось по емкостному принципу (конструкция двигателя нагревалась от камеры сгорания и излучала тепло в окружающее пространство).

17 мая 1930 года Макс Валье трагически погиб, экспериментируя с топливной смесью, содержащей керосин вместо спирта. В этот день он задержался на работе и проводил очередное испытание двигателя, регулируя его работу вручную.

Внезапно раздался взрыв. Металлический осколок перебил легочную артерию. Валье истек кровью, прежде чем ему смогли оказать помощь…

Другой активный участник «Общества межпланетных сообщений» Йоханнес Винклер, участник Первой мировой войны, получил после ее окончания два образования – сначала техническое в Данциге, а затем богословское в Лейпциге.

Одновременно он продолжал интересоваться естественными науками и изучал параллельно с теологией математику, физику и астрономию.

Эти два начала в разное время по-своему проявились в его устремлениях и обстоятельствах жизни.

Начинал он как чиновник Евангелическо-лютеранской церкви и с 1923 года работал в ее Верховной церковной коллегии.

Женившись в 1926 году, Винклер резко изменил сферу деятельности и в июле 1927 года создал вместе с единомышленниками немецкое «Общество межпланетных сообщений», став его первым президентом.

В 1929 году он опубликовал в журнале «Ракета» статью с описанием конструкции цилиндрической камеры сгорания, работающей на метане и жидком кислороде.

Тогда же Винклер начал работать в Дессау, заключив с авиастроительной компанией «Юнкерс», небольшой контракт на производство жидкостных ракет, используемых в качестве ускорителей гидросамолётов.

В этот период ему пришлось покинуть «Общество межпланетных сообщений», таким было условие, поставленное генеральным директором фирмы Юнкерс.

После ряда исследований и экспериментов, Винклер изготовил цилиндрическую камеру сгорания с коническим соплом.

Для тепловой защиты ее стенок он использовал тонкий слой магнезитного огнеупорного материала.

Итогом этих работ стали натурные испытания гидросамолета с разгонными ракетными двигателями.

Параллельно с созданием ускорителей для авиации Винклер продолжал инициативные работы по созданию жидкостного ракетного двигателя.

В 1930 году он оборудовал в Дессау небольшую мастерскую, где вместе с механиком А. Бауманом начал строить небольшую жидкостную ракету. Спонсорскую поддержку ему оказывал владелец местной шляпной фабрики Г. Хюккель.

Работа в мастерской занимала почти все время, поэтому Винклер взял двухгодичный отпуск и покинул предприятие Г. Юнкерса. Он решил полностью переключиться на разработку и испытания создаваемых ракет.

В этом же году был изготовлен ее первый экземпляр на жидком топливе со стартовым весом 5 кг, получившей название «HW-1» (Хюккель-Винклер-1). Ее конструкция включала три цилиндрических емкости в которых размещались жидкий метан, жидкий кислород и сжатый азот для вытеснительной системы подачи топлива.

Конструктивно емкости объединялись в трехгранную призму. Двигатель длиной 46 см, выполненный из стальной трубы, располагался внутри этой конструкции. Сопло двигателя в самом узком месте имело керамическое покрытие. Стартовый вес ракеты длиной 60 см составлял около 5 кг, включая 1,7 кг топлива.1

И. Винклер возле своей ракеты HW-1, из книги К. Гэтланда «Космическая техника» (epizodsspace.airbase.ru/Опубликовано в интернете)

Успешный запуск «HW-1» был осуществлен 14 марта 1931 года на импровизированной пусковой площадке недалеко от Дессау между поселениями Кляйнкюнау и Гросскюнау. Согласно расчётам, ракета должна была совершить вертикальный полет на высоту порядка 500 м. Однако, поднявшись на 60 м, она развернулась в горизонтальный полет и упала в сотне метров от старта.

Тем не менее, как считают отдельные исследователи, это был первый в Европе успешный запуск жидкостной ракеты. Нью-йоркская кинокомпания «Paramount News» засняла этот пуск на кинопленку, которая сохранилась до наших дней.

Для обеспечения стабилизации ракеты в вертикальном полете Винклер провел 28 марта и 7 апреля 1931 г. еще два экспериментальных запуска.

При этом на нижних концах труб появились стабилизаторы прямоугольной формы. Но испытания этих модификаций также завершились неудачей…

Рудольф Небель тем временем не дремал. Используя имеющиеся наработки, он за короткое время создал модель малой ракеты, которую назвал «Мирак» (minimum rakete), для проведения экспериментов с жидкими компонентами топлива.

Ракета состояла из головной части и направляющей ручки. В головной части размещался бак с жидким кислородом, нижнее днище которого являлось одновременно верхом конструкции двигателя «Кегельдюзе» с конусовидной камерой сгорания. Направляющая ручка являлась баком для горючего (бензина).

Разработчик «Кегельдюзе» Герман Оберт вскоре покинул Берлин и уехал на родину в Румынию, где занялся преподавательской деятельностью.

Дальнейшие работы над малыми ракетами продолжились под руководством Небеля.

Испытание первой версии малой ракеты «Мирак-1» решили провести на родовой ферме Клауса Риделя неподалеку от саксонского городка Бернштадт.

В сентябре 1930 года  после нескольких автономных тестов двигателя ракета взорвалась при запуске, не причинив ущерба испытателям.

Ракета «Мирак-1» на испытательном стенде в Бернштадте.(warspot.ru/опубликовано в интернете)

Тогда же Небель обратил внимание на местечко Те́гель в Райниккендорфе (административный округ Берлина).Когда-то здесь размещалась база для подготовки летчиков немецкой армии. После Первой мировой войны военно-воздушные силы Германии были упразднены и база пустовала.

В конце сентября 1930 года усилиями Небеля «Общество космических полетов» арендовало в Те́геле за условную плату участок земли с помещением бывшего военного склада.

Здесь был организован небольшой полигон с амбициозным названием «Ракетенфлюгплатц» (ракетный аэродром) для испытаний и пусков ракет.

Со слов Вилли Лея какой-либо продуманной программы работ на полигоне не было. Была лишь цель построить малую ракету на жидком топливе.

14 мая 1931 года в Ракетенфлюгплатц состоялся успешный запуск ракеты «Мирак-2» (двухстержневой репульсор), поднявшейся на высоту 60 метров.

К. Ридель осматривает двухстержневой «Репульсор» на полигоне в Рейникендорфе. 1931 г. (Из книги К. Гэтланда «Космическая техника»/Опубликовано в интернете)

Это был второй европейский запуск ракеты на жидком топливе спустя два месяца после полета «HW-1».

Г. Хюккель, энтузиаст немецкого ракетостроения, спонсировал не только работы по ракетам «HW», но и некоторые исследования Небеля. Поэтому он принял административное решение о переводе лаборатории Винклера из Дессау в Рейникендорф для координации работ, проводимых двумя этими группами при ограниченных финансовых ресурсах.

Объединенный исследовательский центр получил название «Винклеровский исследовательский институт реактивного движения», что Небеля, по отзывам коллег, просто коробило.

В конце сентября 1931 г. Винклер вместе с Р. Энгелем, X. Шпрингером и К. Бермюллером, работавшими ранее в группе Р. Небеля, приступил к строительству жидкостной ракеты HW-II бо́льших размеров.

Предварительная разработка ее конструкции началась по желанию Г. Хюккеля еще в мае 1931 года. Это был уже достаточно масштабный проект после того, как опыты с ракетой HW-I доказали возможность полета аппарата с жидкостным ракетным двигателем.

HW-II должна была продемонстрировать более качественные характеристики по сравнению с твердотопливными ракетами такой же размерности.

Ракета каплевидной формы имела длину 1,9 м и максимальный диаметр 40 см. Ее отличало высокое конструктивное совершенство, за счет применения сплава алюминия с магнием.

При стартовом весе 43 кг на долю конструкции приходилось 7 кг. Остальное составляло топливо (32 кг жидкого кислорода и 4 кг сжиженного метана).

Внутри корпуса размещались сферические топливные баки, под которыми компоновались камера сгорания и сопло ЖРД. К наружной части хвостового отсека крепились стабилизаторы трапециевидной формы.

Двигатель с тягой 96 кгс должен был проработать 49 с и обеспечить вертикальный полет ракеты на высоту 5 км. После этого предусматривалось ее возвращение на Землю с помощью парашюта.

Й. Винклер возле макета ракеты HW-2

(astronautix.com/ Опубликовано в интернете)

Для своего времени HW-II была самой крупной ракетой. Полигон Ракетенфлюгплатц, находившийся рядом с Берлином, не обеспечивал безопасность ее летных испытаний. В связи с этим запуск перенесли на балтийское побережье в Пиллау (Восточная Пруссия).

С января 1932 года было проведено более 20 стендовых испытаний «HW-II», после чего началась ее подготовка к запуску, назначенному на осень.

Стендовое изделие «HW-2». (Из книги К. Гэтланда «Космическая техника»/Опубликовано в интернете)

Подготовка HW-2 к запуску

(astronautix.com/ Опубликовано в интернете)

Шестого октября 1932 года при подготовке ракеты к запуску Винклер и Энгель обнаружили, что пусковые клапаны топлива закрылись неплотно.

К этому времени на месте старта собралось уже большое количество приглашенных зрителей, включая именитых гостей из Кенигсберга.

После короткого совещания было принято решение не откладывать запуск «HW-II», невзирая на реальную возможность аварии.

Р. Энгель писал позже: «Мы решили рискнуть и продули корпус ракеты азотом непосредственно перед пуском. Этого, похоже, было недостаточно. Когда включили воспламенитель, произошел взрыв, и наша ракета разлетелась на куски. Все были глубоко разочарованы».

Винклер тяжело пережил неудачу. Теологические и рациональные начала его мировоззрения создавали внутреннюю неопределенность и уязвимость.

Коллеги отмечали в нем скромность, уравновешенную деликатность и твердое неприятие возможности использования ракет в качестве оружия. Все это было совершенно неуместным в жесткой среде ракетных первооткрывателей.

В довершение ко всему тогда же (осенью 1932 года) прекратилась спонсорская помощь от Хюккеля. После этого Винклер оставил всякие попытки самостоятельной деятельности по созданию ракет и замкнулся на теоретических работах.

Для поддержки своего материального положения он вернулся в Дессау на фирму «Юнкерс» в должности инженера-испытателя, где принимал участие в создании нескольких модификаций разгонных жидкостных двигателей, но они не получили практического применения.

В июле 1939 года Винклер переехал в Брауншвейг и устроился на работу в Авиационный исследовательский центр Военно-воздушных сил Германии, где до июня 1945 года руководил одним из отделов.

Исследования начала 30-х годов уже давали представление о возможных масштабах и размерности ракет для осуществления полетов в космос. Неясными оставались конструкторские решения, обеспечивающие реализацию таких идей в рамках существующих тогда технологий.

У Винклера были свои соображения по этому поводу. Их смысл сводился к созданию стандартной ракеты с жидкостным двигателем тягой 10 тонн как основы многоступенчатых ракет.

Такой летательный аппарат должен был представлять собой составную конструкцию, в которой каждая ступень являлась связкой стандартных ракет, двигатели которых включались одновременно. После выработки топлива ракетные ступени отделялись.

Винклер обобщил итоги своих исследований по перспективам развития ракетной техники и изложил их в рукописи «Реактивный мотор» (Der Strahlmotor). Однако в силу каких-то внутренних комплексов не решился тогда на ее публикацию.

Отдельные завуалированные результаты своих исследований он включил позже в свою автобиографию, опубликованную в сборнике «Люди и ракеты» («Maenner der Rakete»).

Его коллега Энгель расшифровал приведенные в автобиографии материалы и пришел к выводу, что Винклер предложил конструкцию, основанную на принципе пакетной схемы многоступенчатой ракеты.

Более подробное теоретическое обоснование этого принципа, подкрепленное математической выкладками, Винклер изложил в рукописи «Составные ракеты» («Zusammengesetzte Raketen»), написанной в 1947 году, которую не успел опубликовать.

Осенью 1943 г. он перенес инфаркт сердца в легкой форме. После второго инфаркта 27 декабря 1947 г. Винклер скончался в возрасте 50 лет.

В 1970 году именем Й. Винклера назван один из кратеров на обратной стороне Луны, а в 1976 году его имя увековечили в Международном зале космической славы Музея космонавтики города Аламогордо (штат Нью-Мексико). На предполагаемом месте запуска первой европейской жидкостной ракеты недалеко от Дессау установили мемориальный камень Йоханнеса Винклера.

2012 г. Мемориальный камень Й. Винклера. (mediawiki.org/опубликовано в интернете)

А что же Рудолф Небель?

Его мятежная натура не знала покоя, а сон становился только крепче после профессиональных неурядиц .

С небольшим коллективом конструкторов он продолжал работу в Рейникендорфе и создал несколько модификаций ракеты «Мирак», осуществляя последовательную модернизацию ее двигателей.

Ракеты были небольшие, имели в своем составе двигатели с тягой до 50 кгс, весили около 20 кг и запускались вертикально на высоты до 3 км.

С мая 1931 года в течение двух с половиной лет группа Р. Небеля провела 270 испытаний двигателей и осуществила до 87 пусков ракет с суши и водной поверхности.

Одно из испытаний «Мирак-2» с плота на озере Швилов близ Берлина (libcat.ru/опубликовано в интернете)

Главным новаторством этих работ было создание Небелем и Клаусом Риделем двигателя с регенеративным охлаждением при прокачке горючего через кожух вокруг двигателя до подачи в камеру сгорания.2

Помимо этого, было реализовано внутреннее (пленочное) охлаждение за счет замены бензина на водный раствор спирта.

В камере спирт и жидкий кислород сгорали, а вода испарялась, снимая часть тепла с внутренней поверхности камеры. Окончательная версия такого двигателя была впервые испытана в марте 1933 года

В процессе работ по созданию малых ракет финансирование «Общества космических полетов» от пожертвователей катастрофически сокращалось.

Полеты к звездам периодически откладывались, и беспечный вкладчик вынужден был принять неизбежную истину:

– Похоже, Ганс тебя очень крепко надули.

В этой непростой ситуации Рудольф Небель пытался получить заказ от армии и направил Карлу Беккеру «Меморандум о дальнобойной ракетной артиллерии».

Чиновники Рейхсвера со своей стороны тоже присматривались к работам «Общества…». В итоге весной 1932 года Беккер, фон Хорстиг и Дорнбергер посетили Ракетенфлюгплатц, чтобы получить реальное представление о проводимых там работах

Посетителей изумила крайняя скудость финансирования выполняемых работ и разочаровала низкая дисциплина разработки и учета технической документации. Она была в удручающем состоянии.

Но «по рукам ударили», и сошлись на том, что армия заключит договор ценою в 1360 марок с не знающими у́держу инженерами на изготовление и запуск с полигона «Куммерсдорф» опытного образца ракеты. Кроме того, в договоре значился пункт о финансовой поддержке дальнейших работ «Общества…» при условии успешных результатов испытания.

В июне 1932 года Небель, Клаус Ридель и Вернер фон Браун прибыли в «Куммерсдорф» для демонстрации своего детища. Пуск ракеты «Мирак-2» состоялся в назначенное время.

Она поднялась на 1100 м, постоянно отклоняясь от вертикали, и упала на расстоянии трех километров от места старта.

К чести инженеров самообладание их не оставило. Обескураженные, но не потерявшие дара речи, они демонстрировали оптимизм в том смысле, что «она все-таки летела».

Но заказчика это не устроило, ибо его уверяли, что ракета поднимется вверх на 3000 м, они и смотрели вверх, она же тем временем летела в бок.

Убедительных оснований для дальнейших работ не сложилось и финансирование «Общества…» со стороны армии не состоялось.

Инспекция Ракетенфлюгплатц чиновниками Рейхсвера, тем не менее, не осталась без последствий. Беккер предполагал привлечь команду Рудольфа Небеля к работам по созданию ракет под контролем армии.

Небель категорически отказался, полагая, что уставная армейская бюрократия задушит развитие созданных им технологий. Он позиционировал себя в качестве потенциального лидера нарождающейся ракетной техники Германии.

Однако «лидеров» явных и неявных в армии хватало и без него, а вот с техническими специалистами была беда. Поэтому в ход пошли персональные приглашения, и несколько ведущих сотрудников «Общества…», включая Вернера фон Брауна, решили их принять. В октябре 1932 года они были зачислены в штат исследовательского отдела Управления вооружений и боеприпасов Рейхсвера.