Читать онлайн Шелест

Пролог

Холодный неистовый ветер эфемерным Голиафом терзал бескрайние просторы тайги. Кроны деревьев, чёрные, скрюченные, метались в конвульсиях. Казалось, они пытаются вытащить корни из почвы и сбежать прочь от чего-то, что прячется в чаще. Ночь сползала на землю не спеша, словно хищник, знающий, что добыча уже в ловушке. Чернильная пасть поглощала краски, звуки, тепло, оставляя после себя леденящий душу вакуум.

Пластиковый светильник над входом в единственную на сотни километров трассы А360 заправку пытался разогнать тьму. Его тусклый дрожащий свет был бессилен против наступающей темноты. Сергей Борисович Тропарёв покачивался на старом скрипучем стуле в помещении для отдыха, уставившись в моргающее пятно телевизионного кинескопа, который, казалось, уже лет двадцать как отжил своё. Опостылевший зуммер внутри старой «Радуги-3» периодически надрывался, выдавливая из динамиков то статические помехи, то огрызки новостных сюжетов о чём-то далёком и, казалось, нереальном. Порой на экране возникала блёклая студия, где диктор шевелил губами без звука, но тут же картинка сливалась в заснеженное мерцание серости, которое Сергей про себя прозвал «пейзажем бессмысленности».

Пятидесяти шестилетний мужчина тяжко выдохнул. Подумал было налить себе растворимого кофе из мятой банки, но вспомнил, что за сутки уже истратил почти весь кипяток. Особо пить не хотелось, да и, честно говоря, он сомневался, что ещё одна кружка кофе вернёт бодрость. Скорее всего, сердцебиение только усилится – а оно и так пошаливало в последние дни.

Комната отдыха, где Сергею пришлось коротать очередную унылую ночь, выглядела как застывшая в девяностых декорация. Линолеум с пузырями, облупившаяся краска на стенах и запах, будто смесь мазута, старых резиновых сапог и табачной пыли. Из мебели: древний потёртый раскладной диван, покрытый засаленными пятнами, стол с телевизором на потрескавшейся поверхности и стул. Единственный источник мягкого света – тусклая лампочка в круглом плафоне на потолке, полном мёртвых комаров. Остальное пространство «украшали» тени, медленно колыхавшиеся при дуновениях сквозняка.

За самодельной решёткой перед грязным окном моргал единственный фонарь у генераторной, работая с перебоями. То ли реле барахлило, то ли проводка. Знакомый ритм «включился-выключился-включился» безоговорочно действовал на нервы. Кажется, ещё немного – и подмигивание сведёт Сергея с ума. Он уже не первую неделю замечал, как подсознательно замирает в ожидании периода темноты, а потом судорожно «отпускает» дыхание при каждом следующем включении света.

Сегодняшняя смена шла особенно туго. Дождь с мокрым снегом противно барабанил по водоотливу за окном. Сидеть на одном месте становилось невыносимо. За долгие часы ожидания любая мысль, даже самая безобидная, была способна обернуться липким страхом. Вот и сейчас: стоило ему прикрыть глаза, чтобы унять головную боль, как тут же вспоминался отчёт на почте из центрального офиса: «Сотрудник П. пропал во время ночной смены. Скорее всего, сбежал…» Сергей поначалу скептически относился к подобным историям. Подумаешь, пропал. Может, запил и не вышел на работу. Может, бросил всё и свалил в город. Но сколько уже было таких случаев? Три? Нет, четыре за последние два года. Слишком много «увольнений» для заправки в заднице мира, на которой никто не хочет работать.

Мужчина понимал, что атмосфера здесь жутковатая. Глухая якутская тайга, разрезаемая федеральной трассой А360. До ближайшего села Улу больше ста километров. Всегда темно. Изредка забредают клиенты, да и те по ночам стараются не делать незапланированных остановок. Но в глубине души Сергей чувствовал, причины «нехватки персонала» уходят куда глубже. В воздухе вокруг АЗС висела постоянная удушливая вязь, которую не объяснить словами. Будто сама природа оживала в ночной тишине, наполнялась потусторонним электричеством, готовым пробежать по венам каждого, кто решится посетить бензоколонку.

Сергей тяжело привстал. Стул недовольно скрипнул, отзываясь на вес. Пожалуй, надо было размяться, пройтись по вверенной территории. Он пересёк комнату отдыха, скользя взглядом по обшарпанным рамам двух окон. Снаружи холодный ноябрьский ветер рвал и метал. Деревья на обочине, хоть их особо не было видно, шевелили голыми ветками, царапая друг друга, как скелеты в кошмарном сне. Если прислушаться, можно различить всхлипы и тяжкие завывания, когда особо резвые порывы протискиваются в зазор под входной дверью.

Выйдя в коридор, Сергей запнулся о ведро с обрывками тряпок. Закрыв рот ладонью, чтобы не выругаться, он вспомнил, что сам оставил «уборочную снасть» у прохода и забыл переставить. Слишком много «оставлял и забывал» он в последнее время. Возраст, что ли, берёт своё или нервы всё-таки не выдерживают? Здоровье в целом пошаливало. Под ложечкой засосало, стоило просто подумать, что придётся провести ещё три месяца в этом месте. Умом понимал, что сам выбрал такую работу – зарплата повыше, график с ночными сменами. А главное – сам себе, по сути, хозяин. Но сердце тревожилось всё чаще и чаще, предчувствуя – что-то в этом месте не так. Не просто «глушь», не просто «мрачно» – а словно за каждым углом тебя дожидается неясная тень, готовая ухватить за горло.

Продолжив обход, он машинально проверил датчики на центральном пульте: уровень топлива в резервуарах, работу насоса, напряжение. Всё вроде бы в норме, только показания вольтметра вдруг прыгнули – стрелка метнулась влево и вернулась. И потом снова. Сергей попробовал отрегулировать блок питания, но тот не реагировал. «Проблема с генератором… – мелькнуло в голове. – Может, сходить проверить? Только сейчас, под таким ливнем, идти к генераторной было бы настоящим испытанием».

«Проверю через часик», – решил он, снова скользнув взглядом вглубь коридора, откуда тянуло сыростью. Лампочка в конце подмигивала, отбрасывая дрожащие тени на бетонный пол. Под потолком в углу висела огромная паутина, в которой дёргался какой-то невезучий жучок, попавшийся в ловушку. Ничего особенного, обычная картина для старых строений, но Сергей почувствовал, как по спине прошёлся озноб.

Вернувшись в комнату отдыха, он сел за стол, опустив голову на руки. В такие моменты мужчине жутко хотелось, чтобы хоть кто-то сейчас позвонил или пришёл. Но, разумеется, не было ни звонков, ни звука колокольчика над дверью. Только тихий ворчливый ритм доисторического холодильника, чьё урчание сейчас звучало особенно громко, словно вызывало отголоски далёкого землетрясения где-то в глубинах ада.

Телевизор тем временем сменил тактику: теперь на экране виднелись расплывчатые силуэты людей, что-то обсуждающих в студии. Без звука и без цвета, словно выцветшее месиво пятен. Но вдруг картинка дрогнула, возник писклявый фон и на секунду прорезался странный фрагмент беседы:

– …пропажа… людей… подтверждается…

Секунда – и снова «снег» на экране. Сергей выпрямился, сердце застучало быстрее. Ему захотелось повысить громкость, но он понимал, что это бесполезно. Телевизор скорее выкинет новую рябь, чем чёткое изображение. Однако то, что он услышал, походило на ключ к его внутренней тревоге. «Пропажа… подтверждается…» – от этих обрывистых слов повеяло холодом, слишком уж явные параллели с историями исчезнувших сотрудников.

– Чёртов ящик, – пробормотал он вслух, качнув головой так, будто надеялся стряхнуть с разума липкие мысли. – Вернее, чёртова заправка…

Решив отвлечься, мужчина распахнул дверь в подсобку при комнате отдыха. Вот бы повезло найти старый радиоприёмник или что-то, что будет издавать человеческую речь. Пахнуло сыростью и застоявшейся пылью – будто это помещение не проветривали года три. Внутри на грубо сколоченных полках громоздились коробки с непонятной утварью: списанные журналы, банки со старым машинным маслом, коробки от каких-то автомобильных запчастей. Сергей мазнул взглядом по ним и застыл: на верхней полке стоял облупленный фанерный ящик, а в углу валялся моток тонкого провода, напоминающего антенну.

«Неужели приёмник? – подумал он, рассматривая контуры ящика. – Или хлам…»

Проверить находку Сергей не успел. Ему вдруг отчётливо послышалось, как кто-то зашёл в коридор и остановился. Тихий шорох ботинка о пол или просто воображение? Сергей замер, прислушиваясь, как сердце бухает адреналином в висках. Тишина. Даже холодильник на миг будто притих. Он выглянул в дверной проём и тут же ощутил, как внутри всё обрывалось. В глубине коридора, где свет мигал особо капризно, что-то или кто-то скребущим звуком провёл по стене.

«Показалось, наверняка это ветер… – убеждал он себя, пытаясь успокоиться. – Или крыса…»

Но крысы не могут издавать такой странный, будто вибрирующий звук, больше напоминающий скрежет когтей по бетону.

«Всё, хватит ныть, ссыкло! – строго одёрнул он себя. — Иди посмотри». Ведь если он не проверит сейчас, то будет сидеть до утра, прислушиваясь к каждому шороху.

Мужчина схватил со стола старый фонарик, перевязанный синей изолентой у основания. Затем медленно вышел из комнаты и направил тусклый свет вдоль коридора. Узкий луч выхватил потрескавшуюся краску на стенах и несколько пятен ржавчины, где проступали водяные разводы. Пахнуло чем-то кислым – не то листвой, занесённой сквозняком, не то старой плесенью.

Шаг, второй, третий… Коридор казался бесконечным. Наконец он достиг двери, ведущей к навесу, прилегающему к заднему двору заправки. Мелкая полоска ветхого резинового уплотнителя свисала у самого порога. Сергей стоял и раздумывал, не вернуться ли назад, придумав себе какое-нибудь оправдание. Мол, ветер оторвал кусок какой-нибудь хрени, вот и скребёт. Но любопытство пересиливало.

Он резко толкнул дверь. В лицо мгновенно ударил пронизывающий ветер. Сперва показалось, что справа кто-то прошмыгнул, но, приглядевшись, он понял: это рваный пакет, поднятый ветром. Двор заправки лежал перед ним во всём своём унылом величии: пятна масляных луж, наполовину заколоченная мастерская, несколько фонарей, мигающих с ещё большей частотой, чем тот, что виден был из окна.

Дождь лил тонкими косыми струями, заполняя воздух ровным, будто бы однотонным шумом. И всё же за этой пеленой звуков Сергей различал что-то ещё – свистящий, надрывный звук, который то утихал, то становился громче. Мужчина рискнул выйти под дождь и поёжился, отводя фонарик в сторону, чтобы не слепить себя отражёнными бликами.

– Ну и погодка, – пробормотал он под нос.

Однако холод, дождь и промозглость были не основными причинами дискомфорта. В подсознании поселился страх: а вдруг прямо сейчас из-за угла АЗС покажется что-то, кто-то или чего-то жуткое и… наверняка плотоядное? Ведь мысли о бывших сотрудниках заправки не выходили из головы.

Шаги Сергея звучали раздражающе громко: хлюпанье влажных луж, скрип резиновой подошвы ботинок. Вообще-то, ему следовало сначала проверить генераторную будку справа, но взгляд упорно тянулся к противоположной стороне двора. Он вздрогнул, когда фонарь выхватил из темноты старый рекламный стенд с облезшей надписью «ЛУЧШЕЕ ТОПЛИВО НА ДОРОГЕ!». Надпись была почти неразборчивой. Разве что буквы «Л» и «Г» отчётливо выделялись.

Приблизившись к стенду, он заметил рваную тряпку, зацепившуюся за острую кромку металлической стойки. Тряпка неприятно хлопала на ветру.

«Не могла же она так скрежетать?» – подумал он, пытаясь рассмотреть, нет ли рядом каких-то следов.

Под ногами что-то смачно чавкнуло. Он опустил луч фонаря вниз и увидел крупную вмятину в мокрой земле, заполненную мутной водой. Словно кто-то оставил отпечаток чего-то: может, подошвы большого ботинка, а может, вовсе чего-то животного… Только размер явно не собачий – полследа сантиметров пятнадцать в ширину. Такие оставляют разве что медведи, да и то вряд ли.

Мужчину передёрнуло. Он попытался сделать пару шагов вбок, чтобы осмотреть, нет ли других отпечатков. Увы, дождь быстро заливал все углубления, так что трудно было отличить случайную рытвину от настоящего следа. Но червячок сомнения зашевелился: это не могло быть обычным следом – великовато, да и расположение выемок какое-то «когтистое».

– Вот же сука… – выдохнул он и вдруг ощутил, как внутри нарастает страх.

Звуки природы словно выкрутили на минимум. Наступило неестественное затишье, будто дождь прекратился, ветер стих, а тайга растворилась в вакууме тьмы. Фонари продолжали мигать, но куда реже, как если кто-то отключал их по очереди, ограничивая область видимости Сергея. Снова раздалось то самое жуткое шорох-поскрипывание, только куда ближе. Мужчина вскинул фонарь, направил его туда, где, по ощущениям, находился источник звука. И сразу же увидел, как по стене проехались четыре тонкие линии, будто кто-то царапал краску панелей конечностями. Он отшатнулся, едва не выронив фонарик. Кровь застыла в жилах.

«Ну нет, – подумал он, – этого просто не может быть!»

Шум вокруг вернулся на свой прежний уровень громкости. Порыв ветра сорвал со столба старое объявление и протащил его мимо ног Сергея. Но его взгляд по-прежнему был прикован к стене, где царапины ещё не успели найти адекватное объяснение. Возможно, отражение фонаря создавало иллюзию движущихся теней, но Сергею вновь показалось, как неясный силуэт скользнул за угол.

Хотелось заорать: «Эй! Кто здесь?!» – но ни единого звука не вышло из сведённых ужасом связок. На затылке шевельнулись волосы, ладони вспотели. Сквозь шум дождя до ушей донеслось тихое, но нарастающее жужжание. Поначалу Сергей подумал, что это трансформаторный столб рядом с будкой генератора даёт сбой. Но жужжание не походило на электрический треск – оно было гораздо ближе к звуку пчелиного роя, усиленного во много раз, почти вибрирующего в воздухе.

Сергей затравленно огляделся. Там, куда он направлял фонарь, ничего не виднелось: ни движения, ни человеческих силуэтов. Но противный звук становился всё громче. Казалось, что он раздаётся отовсюду – из стен, из-под земли, из самого неба.

– Нет, нет… – тихо пробормотал он, пускаясь бегом к дверям помещения, откуда вышел.

Фонари то вспыхивали, то снова погружали двор в темноту, создавая эффект стробоскопа. Сергей едва не упал, поскользнувшись в глубокой луже. Когда же он нащупал рукой дверную ручку, жужжание достигло такого уровня, будто тысячи насекомых слетелись и кружили рядом, шевеля крыльями над самым ухом.

Силы открыть дверь сразу не хватило – пальцы скользили, а защёлку будто заклинило. Он подозревал, что ещё секунда – и паника достигнет точки невозврата. К горлу подкатывала волна ужаса, от которой пересыхали губы, а во рту чувствовался противный привкус металла.

Наконец замок щёлкнул, дверь поддалась и Сергей ввалился внутрь. Дрожащей рукой захлопнув полотно за собой, он привалился к двери спиной, тяжело дыша. Может, всё это «просто показалось», но жужжание казалось таким реальным, таким осязаемым, что внутри всё тряслось.

– Что за… чёрт… – прошипел он, переведя взгляд на фонарик, мерцающий в руке.

Внезапно в коридоре померк свет. Сначала лампочка на потолке замигала, потом раздался короткий треск, и она погасла совсем. Остался лишь слабый луч фонаря, подёргивающийся синеватым свечением на грани разряда батареек.

Сергей понял, что где-то на линии, тянущейся вдоль трассы, обрыв и он остаётся один на один с последствиями аварии. Вдалеке раздался гул включившегося генератора, и свет, моргая, соизволил вернуться. Нервы звенели, как натянутая струна, и любое предположение грозило сорваться в безумие. Однако долго сидеть в коридоре не имело смысла: если не разобраться в причинах неисправности, то скоро и отопление вырубится, и связь пропадёт. А если генератор окончательно навернётся – тогда всё погрузится в кромешную мглу.

Приподнявшись, он, прихрамывая, зашагал обратно в сторону комнаты отдыха. Дверь открылась рывком, в лицо ударил колкий свет телевизора. Теперь экран не был засыпан «снегом» – наоборот, показывал пёструю череду кадров, словно кто-то судорожно переключал каналы. Но звука практически не было, лишь слабое шипение вперемешку с утробным бульканьем.

– Да что происходит, ёб вашу мать… – выдавил Сергей, делая стремительный шаг в сторону телевизора.

Изображение вдруг застыло на статичной картинке: коридор (такой же, как на заправке) и в коридоре – силуэт человека, точнее, нечто, что чертами напоминало человека. Спина согнута, руки нелепо торчат в стороны… Экран всколыхнулся, помехи полоснули горизонтальными штрихами, и всё пропало. Электричество снова вырубилось.

Сердце Сергея пропустило удар. Он не мог поверить глазам: телевизор не мог показывать… его же собственное строение? На АЗС не было камер наблюдения. Или это игра света и его разыгравшееся воображение подогнали знакомую геометрию?

Фонарь в руке дрогнул, пятно света заметалось по полу. Мужчина вынужден был отвести взгляд от погасшего кинескопа и осмотреть комнату. Те же обшарпанные стены, стол, на котором валялись журналы и чашка. Но ему всё равно казалось, будто за спиной кто-то стоит.

Послышался шелест, похожий на шёпот. Едва различимый, словно старые сухие листья, потревоженные ветром. Он раздался в комнате или пробрался сюда с улицы? Сергей не мог понять. Он медленно повернулся, стараясь не производить лишнего шума, и на мгновение ему действительно показалось, что в углу у холодильника мелькнула человеческая тень. Но свет фонаря подтвердил, что там не было никого.

Виде́ния, галлюцинации? А может, всё это нечто куда более жуткое? Сергей протёр лицо дрожащей рукой, чувствуя, как на лбу выступил холодный пот.

– Нужно позвонить… – вслух сказал он, хотя отчётливо понимал: телефон в такую погоду наверняка не работает. Со связью в этой глуши были большие проблемы. В пасмурный день она стабильно отсутствовала. И всё же надо попробовать. Бросив беглый взгляд на столешницу, где лежала его старая Nokia, он увидел, что индикатор заряда моргает красным – телефон был готов вот-вот отключиться. Сев на стул так, чтобы стол защищал его от дверного проёма, он кое-как разблокировал клавиатуру и попытался вызвать знакомый номер. «Нет регистрации в сети», – словно приговор, возникло сообщение на экране.

– Прелестно, – прошептал Сергей, ощутив, как его начинает колотить лёгкая дрожь.

Жужжание, которое отчётливо звучало на улице, потускнело, стало уходить на второй план, зато в голове зудела неприятная мысль: «А что, это всё не технический сбой, а… что-то вроде аномалии?»

Сергей не считал себя мнительным человеком, однако после разговора с управляющим о прежних работниках, исчезнувших бесследно (по официальной версии – уволившихся), начал склоняться к тому, что на заправке происходит нечто выходящее за рамки обычной логики. Не раз он замечал странные вспышки света, мерцающие в лесу, отголоски голосов за стеной, шорохи, которые не могли быть порождением ветра. Но никогда ещё вся эта погань смутных предчувствий не собиралась в такой пугающий флеш-рояль, когда страх буквально парализует.

На мгновение захотелось забаррикадироваться в кладовке и дождаться утра. Но будь он проклят, если сдастся трусливым порывам. Кроме того, подсознательно Сергей был уверен, что любой кошмар можно преодолеть, если взглянуть ему в лицо. Пусть лицо окажется уродливее самой смерти, он хотя бы поймёт, с чем имеет дело.

Мужчина поднялся, чувствуя, как покалывает в ногах от затёкших мышц. Прислушался к своему дыханию: оно стало чуть тише и больше не переходило в судорожные вздохи. Значит, шок немного отступил. Теперь надо понять, что предпринять дальше.

Первым делом – проверить генератор, чтобы восстановить освещение. Сергей опасался: если останется без света, то тьма, которая и так сгущалась в закоулках заправки, поглотит не только разум, но и его целиком. Однако, чтобы добраться до ангара, придётся вновь выйти во двор. Он подошёл к узкому окну, за мутным стеклом которого просвечивалась улица, и попробовал разглядеть, сильный ли ливень. Кажется, дождь стал чуть слабее, но видимость по-прежнему оставалась слабой – темноту лишь разрезали изредка мигавшие фонари.

«Странно, на уличное освещение ток подаётся», – пришла здравая мысль.

Открыв шкафчик в углу комнаты отдыха, Сергей достал ветровку и натянул её поверх рабочей куртки. Затем проверил карманы в поисках чего-нибудь, что могло бы пригодиться: ключи от подсобки, складной нож (когда-то давно носил его, чтобы резать провода или пластиковые хомуты, по необходимости). Прежде чем выйти, взгляд отвлёкся на телевизор. Тот снова замерцал «снегом» с редкими проблесками не то новостей, не то случайных кадров, скачущих по экрану. Сергей уверенно нажал кнопку выключения. Нет ему веры в этой ночи. И так нервы на пределе – ещё не хватало пугаться собственного отражения.

Коридор встретил холодной сыростью. Лампочка так и не загорелась. Фонарь по-прежнему светил тускло, но хотя бы не погас окончательно. Держась ближе к стене, Сергей двинулся к наружной двери. Каждое движение сопровождалось эхом шагов, и ему чудилось, что второй, чуть запаздывающий, шаг отдаётся за спиной.

Держа наготове в кармане нож, он толкнул дверь, снова попав под град холодных капель, срывающихся с навеса. Жужжание вроде стихло… или… затаилось?

«Быстрее, – мысленно приказал он себе. – Шевели задницей».

Впереди, метрах в двадцати, виднелся ангар, где располагался генератор, который Сергей шутливо именовал Геной. Когда-то металлическое строение было серого цвета, а сейчас буро-рыжие потёки ржавчины сползали по стенам. От порывов ветра входная дверь хлопала, и каждый удар отзывался странным отзвуком – слишком тяжёлым, словно кто-то изнутри пытался прорваться наружу.

Сергей старался не смотреть по сторонам, чтобы не видеть очередных чудящихся ему силуэтов, но периферическим зрением всё-таки заметил движение у самой кромки леса. Тень? Или человек? Может, животное? Сердце снова заколотилось, но он продолжал идти, сжимая в одной руке нож, а в другой – фонарь.

Достигнув генераторной, он понял, что дверь приоткрыта, а навесной замок болтается на дужке, будто его кто-то взломал. «Открылся от ветра? Чушь…» – пронеслось в голове.

– Эй! Есть кто? – позвал он, но голос прозвучал сдавленно и нерешительно.

Как и предполагалось, никто не ответил, лишь очередной порыв ветра рванул дверцу, хлопнув ею о косяк. Сергей осторожно заглянул внутрь. Запах солярки и машинного масла обжёг ноздри. Он был привычен для обоняния, но сегодня почему-то казался резче, как будто пропитался флюидами страха. Генератор стоял у дальней стены, его стальной корпус отражал блики фонаря. Крохотное окно в торце ангара было разбито – небольшие осколки валялись на полу, среди мокрых клякс дождя. Сергей вошёл, и холодный воздух тут же устремился за ним.

– Так… – прошептал он, опустившись на колени перед блоком управления. – Где тут?..

Он знал: если напряжение ведёт себя нестабильно, нужно проверить предохранители и запустить резервное питание. Но при свете одного слабого фонаря, зажатого подмышкой, это было затруднительно. Пальцы дрожали, пытаясь нащупать в клапане крышку предохранительного отсека. В этот момент прямо над головой раздался глухой стук. Сергей вздрогнул так, что едва не обжёгся о раскалённый шланг газоотведения. Похоже, часть кровли ангара просела от ветра и кое-где стучали расшатанные стыки панелей. Он сглотнул комок в горле, пытаясь сосредоточиться на проводах.

– Всего лишь ветер… это всего лишь… грёбаный ветер, – повторял он.

Наконец удалось снять крышку, и он увидел, что несколько предохранителей были выдернуты. «Но кто? Зачем?» – воспалённый разум не находил ответа. Может быть, это дело рук прежнего работника, который оставил заправку, намеренно отключив приборы?

Жужжание, то самое, из-за которого его сердце чуть не вылетало из груди раньше, вновь возникло где-то на пределе слышимости. Как будто сонм крылышек затрепетал в нескольких метрах от входа. Сергей судорожно сунул предохранители на место, стараясь не перепутать порядок. Только он закрыл крышку и потянулся к рычагу запуска, как жужжание вдруг сорвалось на пронзительный звук – ни дать ни взять: гигантский шершень пролетел над ухом. И тут случилось то, чего он боялся больше всего: фонарь, как назло, начал мигать, выхватывая из полутьмы какие-то неясные очертания, а затем окончательно погас.

В кромешной тьме, разбавленной слабой полоской света из разбитого окна, Сергей услышал, как в нескольких шагах справа что-то или кто-то шагнуло по мокрому полу. А может, это всего лишь капли дождевой воды с потолка – но звук был слишком тяжёлым, как бы скользящим. Мурашки прокололи кожу на затылке.

«Не может быть, – подумал он, но тело уже сковало оцепенение. – Нужно запустить Гену, пока не поздно…»

Он нащупал рычаг и с силой дёрнул. В тот же миг из нутра генератора раздался скрежет, а потом чавкающий звук, будто топливо хлынуло не в ту степь. Лампочка над входом в будку мелькнула, но снова погасла. Похоже, механизм где-то забился или стартер сдох.

Сергей не мог видеть собственные руки – так темно было внутри. Но слышал, как биение сердца отдаётся в висках, а кровь шумит в ушах. Жужжание же, напротив, снова стихло, будто отступило, но совсем не исчезло – затаилось, выжидая.

«Что теперь?» – мелькнуло в сознании. Без света и возможности дать сигнал о помощи. Словно загнан в ловушку зверь. Он вспомнил про складной нож в кармане и, вынув его, разложил вслепую лезвие. Сомнительная защита, но хотя бы что-то. Шагнул назад, оценивая шансы пробраться к выходу. Спиной ощутил холодный железный корпус генератора. В это мгновение прямо у входа в будку вспыхнула короткая вспышка света – на секунду ослепительно-белая, а затем погасла. И в том свете Сергей ясно успел увидеть нечто: чёрный силуэт, возвышающийся почти до потолка, с контурами, похожими на край огромных крыльев или хитиновых пластин.

Мужчина не сразу осознал, что перестал дышать. В какой-то момент сердце будто споткнулось и не решилось забиться, а воздух, который он пытался отчаянно глотнуть, застрял колючим комком где-то в горле. На жалкие доли секунды Сергей вообще перестал ощущать, что жив, – тело будто отрезало от сознания, и он остался лишь обнажённым сгустком ужаса, затерянным во мраке.

Громко и надрывно искажённое жужжание зазвучало вновь, словно кто-то завёл гигантскую мясорубку, перемалывающую время и пространство в густую липкую субстанцию страха. Фигура у входа оживилась, качнувшись навстречу. Сергей хотел отшатнуться, но организм не повиновался: ноги стояли, как вмурованные в бетон, а мысли истекали паникой, не умея сложиться в разумный план.

«Беги!» – кричало чувство самосохранения, но крик оставался немым.

Пытаясь хоть что-то сделать, Сергей рванулся, однако мокрый пол сыграл злую шутку – подошва предательски поехала, и он рухнул на колено. Казалось, коленная чашечка хрустнула, выплеснув огненную боль по всем нервным клеткам. Красные вспышки рванули перед глазами, забивая остатки ясности. Он зашипел сквозь зубы, проклиная себя за неуклюжесть, а в голове свербело: «Это не происходит, этого не бывает, не может…»

Но всё происходило в действительности. Молния снаружи клинком расчертила тьму, подсветив жуткий силуэт – неясный, состоящий из чёрных извивающихся граней. На миг в его блеске отразились удлинённые выросты, похожие на лапки насекомых. Сергей почувствовал тошнотворный укол в желудке, гул стал совсем невыносимым, будто кто-то зудел миллионом чужих голосов прямо у барабанных перепонок.

В воспоминаниях пронеслись призраки прошлого: мать, отчитывающая его со слезами на глазах; товарищ, пьяно кричавший, что Сергей вечно «не успевает»; панихида по отцу, давящая серостью и виной, от которой он до сих пор не смог избавиться. Все эти образы прыгали, сменяя один другого, как покадровые кошмары, и каждый был больнее предыдущего. Боль сдавливала виски, вгрызалась в череп, словно тысячи мелких жвал, разрывающих не плоть, а душу.

– Нет! – выдавил он, давясь собственным хрипом. Тело сопротивлялось панике, а мозг стонал от перегрузки, будто в серое вещество ввели раскалённые иглы.

Он даже не обратил внимание, как фонарь в руке мигнул и погас – всё вокруг тоже словно выключилось. Осталась лишь плотная, давящая темнота. И в этой темноте – гулкий шелест, похожий на хоровой стон, безжалостный и бесконечный. И вдруг – резкий, сильнейший пинок куда-то в район грудной клетки. Воздух вырвался из лёгких с сипом. Сергей осознал, что его подбросило над полом и швырнуло к стене, как тряпичную куклу.

Удар словно всколыхнул полмира вокруг. Перед глазами возникли кроваво-огненные круги, уши заложило, а затылок немилосердно приложило к металлу. Казалось, ещё чуть-чуть, и череп расколется. Мир вокруг сначала ускорился, а потом замедлился, как в липком сне. Он почувствовал, что в уголках рта появляется солоноватый привкус крови: то ли прикусил язык, то ли разорвал губу при падении.

Рука в отчаянии дёрнулась: в ней всё ещё был зажат нож. Он сделал слабую попытку взмахнуть, пусть вслепую, лишь бы что-то задеть. Но лезвие разрезало пустоту. Не было плоти, которую можно было рассечь. Противник оставался в темноте, лишь навязывая Сергею новый вихрь ужасных воспоминаний: позор на выпускном, едкую ссору с женой, момент, когда он чуть не сорвался с обрыва в двенадцать лет… Все его страхи, все потери, все уязвимости спрессовались и прорвались наружу.

«Господи, пусть это будет сном…»

Обессиленное сознание продолжало брыкаться. Сердце в груди колотилось так, что рёбра выгибались, грозя разорвать мясо. Гул слегка замолк, переходя на более низкий регистр. В этом внезапном затишье Сергей слышал гулкое биение собственного пульса, а затем… ощутил, как нечто влажное и тёплое коснулось головы, шеи и ладоней. Гадливая волна ужаса прокатилась по внутренностям, и он выгнулся, судорожно пытаясь отстраниться.

«Спасите…» – хотел крикнуть мужчина, но получился лишь жалкий сип, а рот стремительно заполнила шевелящаяся масса. Звуки вокруг будто затихли, и Сергей с ужасом осознал, что падает в бездну, а собственное тело отказывается подчиняться. Боль, словно от миллиона игл, пронзивших разом плоть как снаружи, так и внутри, вымыла остатки рационального мышления. Темнота окончательно заволокла замутнённое зрение. Ни света, ни шелеста, ни хрипа. Лишь иллюзия полёта сквозь пустоту. Жизнь вытекала, как вода сквозь трещину в чашке, унося с собой и страх, и надежду, и память…

Тело Сергея Борисовича растворилось в подрагивающем облаке шелестящей тьмы. Усилившийся ливень заглушал тошнотворные всасывающие звуки, словно через тысячу соломинок пили душу. Когда последний отголосок жужжания стих, заправка погрузилась во влажную дрёму. Ветер, злорадно шурша, шевелил осколки стекла на залитом дождём полу. Царящая в помещение тьма казалась сытой и равнодушной, словно завершила обряд, который никто из смертных не смог бы ни понять, ни остановить.

Глава 1. Звонок

Поезд тащился сквозь вечернюю бездну, словно измотанный зверь, что ползёт на последнем дыхании, не в силах ускориться ни на йоту. Ритм колёсных пар, стучавший в такт сердец пассажиров, глухо отражался от стен вагонов. От размеренного перестука у Дмитрия Григорьевича Назарова слипались глаза, хотя душа свербела в дурных предчувствиях, не дававших покоя с момента посадки. Мужчина сидел на нижней полке плацкарта, ссутулившись, прижимаясь плечом к прохладному стеклу. Взгляд, направленный в непроглядную темень, изредка выхватывал огоньки, будто сами собой вспыхивающие в полях. Может, то были одинокие поселения, а может – всего лишь отблески, плясавшие на стёклах вагона. Ночная пустота, если в неё всматриваться так долго, кишит иллюзиями.

По молодости Дмитрий любил представлять, что ветер, стучащий в окна, пытается рассказать о том, как живётся на самом краю земли. Теперь же тот выл, словно предупреждал о чём-то весьма нехорошем. Каждый его порыв как бы подталкивал Дмитрия обратно к воспоминаниям, которые он старательно пытался забыть. Спустя несколько лет он снова возвращался на восток. Туда, где старая АЗС продолжала урчать изношенными насосами и подмигивать фонарями, как злобный маяк, манящий путников.

«Зачем я согласился? – спрашивал он себя в сотый раз. – И почему именно сейчас?»

Ответ находился в его телефоне, что лежал на коленях. Когда позвонили из центрального офиса, голос управляющего звучал напускной бодростью: «Мол, очередной оператор сбежал. Да, опять. Да, на той самой заправке. Ну, ты же знаешь, Дим, местный контингент ненадёжный. Наверное, не выдержал условий… Или запил. А может, связался с кем-то».

В конце разговора промелькнуло главное: «Дмитрий Григорьевич, надо бы лично разобраться в этой проблеме. Ты ведь когда-то сам там работал, знаешь местность».

«Знаю…» Это слово царапнуло внутренности. Он не то чтобы «знал» эту заправку – скорее, она знала его. Дмитрий всю свою жизнь подсознательно верил, что АЗС не желает отпускать тех, кто хоть раз туда сунулся. И сколько бы он ни убеждал себя в том, что времена суеверий прошли, подсознание шептало: «Она всё ещё там, она помнит тебя».

Поезд мерно покачивался. Некоторые пассажиры в полумраке читали, кто-то ужинал бутербродами с колбасой, а большинство уже легло спать. Как и двое попутчиков, похрапывающих с верхних полок. В тамбуре было накурено, и резкий запах табака проникал в вагон, заставляя Дмитрия морщиться. Он вспомнил, как в студенчестве курил одну за одной дешёвые сигареты, чтобы сбить тревогу. Но тревога, зараза такая, всегда брала верх.

Мужчина перевёл взгляд на экран телефона, моргнувшего от входящего сообщения. Подсветка продемонстрировала имя начальника отдела кадров и сообщение Ватсапа. «У нас всё по-прежнему. Пустая смена. Оставайтесь на связи…» Дмитрий хотел было нажать кнопку «прочитать позже», но палец сам потянулся к дисплею. Он представил человека, который отписывался ему, проклиная всё на свете. «Пустая смена» – самая жуткая фраза из всех, что звучат в офисе, связанная с этим местом. Значит, там снова тишина, гулко разбивающаяся о пластиковые стены, и никого нет.

– Хватит, – пробормотал он, выключив телефон и запихнув его в карман.

Дмитрий встал, решив размять ноги и сходить за чаем к проводнице. Напротив, через проход, на последней боковушке плацкарта, сидел мужчина с компактной газовой горелкой и кипятил воду в металлической кружке. Запахло жжёным, и Дмитрий с неудовольствием подумал, что в таком ассорти из людей сложно рассчитывать на покой. Впрочем, может, это и славно. Чем больше бытовой суматохи вокруг, тем меньше остаётся места для леденящих кровь мыслей.

Только вот те не собирались отступать. Чем дальше поезд увозил его от привычного городского шума, тем сильнее в памяти вспыхивали картины далёких лет. От них разило тоской и привычным, необъяснимым страхом, ведь именно тогда, на заправке, он впервые увидел то, что не поддаётся ни логике, ни объяснению. Глухая ночь, гудящий трансформатор уличного фонаря и чей-то шёпот, который казался то ли шелестом ветра, то ли звуком шаркающих шагов за дверью. А многие годы спустя начались эти… пропажи. Хотя, объективно, самое первое исчезновение произошло двадцать восемь лет назад. Сменщик Дмитрия, парнишка из ближайшей деревни, сдав смену, привычно растворился в ночи. Казалось, что тот просто ушёл, но Дмитрий-то отчётливо слышал час спустя эхо жуткого крика, а выйти не смог – ноги не слушались, парализованные липким ужасом.

До сих пор он чувствовал присутствие холода, вцепившегося тогда в его позвоночник. На следующее утро напарник не заявился. Милиция, несмотря на показания Дмитрия, не нашла ни улик, ни криминального следа в исчезновении. «Пропал без вести» – вот юридический итог чужой жизни. Управляющий, конечно, замял дело. Пошли слухи, мол, «Гришкин просто уволился», – и всё. А Дмитрий, тогда ещё двадцатилетний паренёк, едва оправился от ночного кошмара. С тех пор он неплохо поднялся по карьерной лестнице, держась подальше от злополучной АЗС. Но жизнь, кажется, решила, что пора навестить места «былой славы».

От стакана с горячим чаем поднимался витиеватый дымок. В соседнем отсеке плацкарта громко выругались, и Дмитрий повернулся, успев заметить, как мимо проскользнула тень. Может, проводника, а может, обычного пассажира. В полутьме старого вагона все лица казались призраками, одинокими путниками, путешествующими по стальным рельсам вечности. «Как и я», – грустно усмехнулся мужчина, нащупав на столике бутылку воды.

Сделав пару глотков, Дмитрий ощутил лёгкую дрожь в коленях. «Подумаешь, ещё один сотрудник пропал, – мысленно повторил про себя с сарказмом. – Разве это не обыденность, если речь о А-360?» Но каждая очередная «пропажа» грызла внутренний мир, словно капли, точащие камень. Люди не могут просто испаряться. И всё же… какие у него есть доказательства обратного?

Телефон беззвучно завибрировал снова. На экране высветился номер центрального офиса. Дмитрий нахмурился, ведь только приходило сообщение – что им понадобилось теперь?

– Да? – ответил он, стараясь говорить тихо.

– Дмитрий Григорьевич, это я, – голос кадровика раздался будто издалека, прерываясь глухими помехами. – Извините, но я должен предупредить: теперь уже точно ясно, что вещей последнего сотрудника не тронули. Заправка стоит, как стояла, дверь подсобки приоткрыта. Никого нет. Тишина и ни малейшего следа.

– Я не удивлён, – коротко отозвался Дмитрий, чувствуя, как что-то стискивает горло.

– Завтра в десять собираемся в головном, обсудим детали. Успеете?

Дмитрий бросил взгляд на наручные часы: половина первого ночи. Завтра ему предстоит разгребать всю эту кашу.

– Буду, – сказал он. – До завтра.

Отбой. Линия смолкла. Только вагон покачивало в такт сердцебиению. Беспощадный ветер снаружи бил в боковину железа, проникая сквозь малейшие щели липкой сыростью. Дмитрий сжал телефон и посмотрел в окно. Темнота будто насмехалась, клубилась, вызывая странные образы в сознании.

«Сколько ещё? – подумал он. – Сколько ещё нужно исчезновений, чтобы руководство признало: в том месте что-то не так?»

Он и сам впоследствии постоянно бежал от собственных воспоминаний, как от чумы. Молодой ещё был, гнал от себя мысль о потусторонних явлениях. С возрастом Дмитрий обрёл внутренний цинизм, научился объяснять многое простыми словами «совпадение» или «нервное перенапряжение». Но, чёрт возьми, теперь каждый новый случай на А-360 рвал в клочья его «броню рациональности». То ночное жужжание, мигающие фонари, мерзкая чернота, в которой нет привычных теней – всё тянулось к нему из прошлого. В груди вспыхивало ощущение, будто он заблудился в коридорах заправки и до сих пор не нашёл выхода. Мало кто знал, что тогда, много лет назад, Дмитрий едва не обезумел от страха. После той ночи он почти год принимал седативные препараты.

Теперь он возвращался туда. И что-то подсказывало, что всё будет ещё хуже.

***

Он встал, пошатываясь, и вышел в полутёмный коридор вагона. Хотелось проветриться, глотнуть воздуха, пусть и пропитанного табачной гарью. За окном плыло смазанное пространство, изредка разбавляемое световыми пятнами мелькающих фонарей. Дмитрий вышел в тамбур. Слева у двери под тусклым плафоном стоял тот самый мужчина с горелкой, что недавно привлёк его внимание. На вид лет сорок-сорок пять, плечи широкие, волевой подбородок небрит, поношенная куртка цвета хаки. Тот смотрел в окно, скрестив руки, а, когда Дмитрий закрыл за собой дверь, будто почувствовал чужое присутствие и обернулся.

– Извините, – сказал незнакомец, чуть отступив в сторону. – Места маловато здесь.

– Ничего, – машинально отозвался Дмитрий.

Он поймал встречный взгляд голубых глаз: уверенный, но при этом настороженный, как у загнанного зверя. Такими глазами смотрят люди, которые чертовски устали бегать от собственной жизни. Глубокий шрам под правой бровью, как явное свидетельство непростого прошлого. Дмитрий уже собирался вернуться, но что-то в облике незнакомца заставило его притормозить. Взгляд, выражение лица… Всё это напоминало о военных, что когда-то пытались устроиться к нему вахтовиками: закалённые, но со странными тенями в глазах.

– Ненавижу поезда, – вдруг произнёс незнакомец, выдыхая, будто признался в чём-то личном. – А ночные особенно.

– А вы… далеко направляетесь? – спросил Дмитрий, так, чтобы поддержать разговор.

– Как говорят в народе – куда глаза глядят, – вздохнул мужчина. – Работу ищу. Где угодно, лишь бы взяли.

Мужчина говорил с явной горечью, но уверенный тон выдавал, что тот всё равно не сломался. Дмитрий отметил, что на его руках видны старые, едва заметные шрамы, а в осанке сквозит военная выправка. Может, бывший десантник, может, пехота – не понять сразу, но точно человек из таких, кто не испугается тяжёлых условий. Или… «Не испугается, пока не столкнётся с неизведанным», – выстроилась мысленная характеристика.

– Простите, забыл представиться: Дмитрий, – проговорил он, протягивая руку. – Еду по рабочим делам.

– Иван, – ответил мужчина, пожимая руку. – Иван Викторович Стрелков.

Рукопожатие крепкое, мозолистое, но без желания «давить». Дмитрий почувствовал странную симпатию, словно внутренний голос нашёптывал: «Вот оно – то звено, которое тебе нужно». Ведь мужчине светила безрадостная перспектива: ехать на заправку, где нет людей, и никто не хочет работать, ибо слухи расползлись уже далеко. А здесь – потенциальный работник, явно бывший военный, может, хватит духу выдержать все тамошние заскоки… «Не слишком ли ты жесток, Назаров?» – спросил себя Дмитрий. Может, и жесток, но у него нет другого выхода.

– С какой стати я вообще об этом думаю? – пробормотал он, даже не замечая, что сказал вслух.

– Вы о чём? – переспросил Иван.

– Да нет, ничего, это я про себя, – оправдался Дмитрий. Потом опустил глаза, сделал паузу и решился задать прямой вопрос: – Слушайте, Иван, а вы какую работу ищете? Может, в охране или что-то типа того?

Иван пожал плечами:

– Охрана, вахта, любая работёнка сгодится. У меня за плечами лишь служба да после армии пара дел, но… короче, я человек без иллюзий. Ищу простые условия: мне платят – я работаю.

– Понимаю, – кивнул Дмитрий. Внутри всё сжалось от этой прямоты. Больше всего он боялся, что если сейчас расскажет правду о том, куда едет, то отпугнёт Ивана навсегда. Ведь кто поверит в «проклятие» заправки без доказательств? Но и врать не хотелось. – Если интересно, у меня есть объект. Далеко. В глуши. Место унылое и, скажем так, непростое. Но платят нормально.

– Надолго? – Иван чуть нахмурил брови.

– Возможно, да. Потребуется следить за порядком на АЗС в захолустье, – Дмитрий выдавил короткую улыбку, додумав: «За порядком… ха, порядком среди кошмаров?»

– Я готов, – отозвался Иван слишком быстро, будто боялся упустить шанс. – Только вот… вы сказали «непростое место»… В чём подвох?

Дмитрий перевёл взгляд в окно. На миг он увидел собственное отражение: усталое лицо, круглые тени под глазами, толстая полоса седых волос, «украшающих» виски.

– Поговорим об этом позже, если начальство даст добро насчёт вас, не против? Мне выходить рано утром, – он громко выдохнул, – не хочу грузить местными байками. К тому же… сам ещё не до конца понимаю, в чём загвоздка. Предлагаю обменяться телефонами. Я позвоню, если всё сложится.

– Ну… лады, – протянул Иван, видимо, улавливая, что Дмитрий не договаривает.

Они, обменявшись контактами, проговорили ещё немного, потом разошлись по своим местам. В душе Дмитрия поселилось странное чувство облегчения вперемешку со стыдом. «Отдаёшь человека на растерзание неизвестному!» – так можно было назвать его сделку с совестью. Но, возможно, Иван окажется именно тем, кто разорвёт про́клятый круг.

Дмитрий прилёг на полку, прислушиваясь к завываниям ветра за окном. В голове всё кружились образы заправки. Он видел ржавые канистры, разбитую плитку на полу, вспоминал запах – смесь дизельного топлива и сырости. Представлял подсобку, где когда-то наткнулся на записи одного из работников: тот вёл записи о «странных ночных шорохах», о «мерцающем свете», о «звуках, похожих на рой насекомых». Тогда Дмитрий отмахивался, считал всё выдумками.

Он до сих пор не мог отделаться от вопроса: что, если всё это – плод его воображения, раздутый долгими годами самообмана? Тогда как объяснить эти исчезновения, которые продолжаются до сих пор?

Ночь тянулась мучительно долго. Дмитрий провалился в беспокойный сон лишь под утро, когда за тонким металлом вагона уже пробивались серые сумерки. Снился почти забытый, зловещий коридор, в котором тени плясали на стенах, а кто-то – или что-то – неумолимо приближалось, заставляя сердце колотиться от страха.

***

На рассвете поезд остановился на маленькой станции, где Дмитрию предстояло выйти. Он, зевая, шагнул на перрон, поправил рукав куртки и огляделся. Станция выглядела убого: обшарпанное здание, на стене облезлая надпись «Касса» и пара скамеек со сломанными спинками. Моросил мелкий дождик, и от влажного ветра веяло ледяной свежестью, бившей в лицо.

Дмитрий нащупал телефон, чтобы вызвать такси, и вдруг увидел, как неподалёку у колонны стоит Стрелков с рюкзаком, выглядя отрешённым. Взгляды мужчин пересеклись. Иван чуть кивнул, словно приветствуя. Дмитрий подошёл к нему, с любопытством гадая, отчего тот не уехал дальше.

– Здоров, – промолвил Иван вежливо. – Я вот думаю, как добраться до города. Автобуса нет, а денег на такси маловато…

– Я как раз собирался вызвать, – признался Дмитрий. – Мне нужно в офис, а потом…

Он осёкся, соображая, стоит ли сразу раскрывать карты. Но решил: «Чего тянуть?»

– А потом на объект. В общем, если хотите, могу подбросить.

Иван поправил лямку рюкзака и ответил:

– Был бы благодарен.

Дмитрий решил, что судьба сама подводит их к совместной поездке. И почему-то почувствовал в этом зловещую закономерность, словно невидимая сила подстраивает обстоятельства именно так, чтобы они оказались вместе у порога АЗС. Судя по реакции Ивана, спешить ему было некуда, и он готов к любым авантюрам. Лишь бы платили.

***

Когда они добрались до офиса, располагавшегося в старом кирпичном здании на окраине Сковородино, Иван остался ждать снаружи. Дмитрий поднялся на лифте, который противно скрипел, словно грозил в любой момент застрять. Дверь в приёмной была приоткрыта, и оттуда доносились голоса.

– О, Дмитрий Григорьевич, вот и вы, – встретил его бодро-нервным тоном кадровик. Сегодня Антон выглядел съёженным, лицо заострилось. – Проходите, пожалуйста.

В кабинете их ждали ещё двое: менеджер по закупкам и советник из регионального офиса, с глазами, полными беспокойства. Посыпались вопросы о пропавшем вахтовике, где искать нового оператора и что Дмитрий планирует делать. Полиция на АЗС уже побывала, опечатала помещение и, что было неудивительно, ничего криминального не обнаружила.

– В любом случае надо ехать на место, – сказал Назаров, чувствуя, как во рту пересохло. – Проверить всё лично. И, кстати, внизу уже ждёт кандидат на замену, думаю, возьму его.

– Не слишком ли быстро? – спросил кадровик. – Мы даже не оформили бумаги на увольнение Тропарева.

Дмитрий пожал плечами:

– Формальности позже. Если не решим проблему сейчас, объект растащат. Вы же знаете, там нужны люди, а очереди их желающих работать я у порога конторы не видел.

«И не без причины», – добавил он мысленно, но вслух не сказал. Управляющий бросил на него странный взгляд, будто пытаясь прочитать чужие страхи:

– Может, сто́ит проверить… – начал он, но осёкся, понизив голос. – В общем, давайте вы, Дмитрий Григорьевич, поедете и всё выясните. Но поменьше шума, ладно?

– Понял, – кивнул Дмитрий.

В конце встречи ему вручали какие-то бумажки, бормотали о необходимости оформить акт осмотра, принесли даже древний фотоаппарат, чтобы сделать несколько снимков на месте. Дмитрий не сказал ничего лишнего, лишь думал, что всё это пустая формальность. Безопасности бумаги не прибавят.

Спустя час они с Иваном уже выехали из города на старенькой «Ниве», ржавеющей на балансе компании. Незаметно друг для друга, мужчины избавились от официоза, перейдя в общении на «ты». За окнами промелькнули поля и заброшенные дачные участки. Дорога уходила вперёд узкой лентой, по обеим сторонам начался лес, ещё не укрывшийся в зимнее покрывало, но уже голый, с тонкими ветвями, скребущими серое небо.

– Ну и… куда едем? – наконец спросил Иван, прерывая затянувшуюся тишину.

– Одной из наших заправок на 1052 километре трассы А-360 требуется оператор, – отозвался Дмитрий, сжав руль. – Вакансия, по сути, твоя, но я не давлю.

Назаров принялся объяснять: мол, старая АЗС, в глухом районе, рядом только тайга да болота. Работа вахтовым месяцем. Контракт на полгода. Ближайший населённый пункт в ста километрах. Питанием обеспечивают, платят нормально, но текучка кадров бешеная.

– Народ постоянно… уходит… – проговорил он осторожно.

– Уходит? – переспросил Иван, неуловимой улыбкой обозначая скепсис. – Или сваливает от греха подальше?

Дмитрий замешкался. Ему не хотелось сразу выкладывать, что именно происходит на АЗС, но и обманывать было бессмысленно. Иван выглядел человеком, перед которым лучше не попадаться на лжи.

– Из-за этого меня и вызвали, – выдавил Дмитрий с натянутой полуулыбкой. – Официально – «сами увольняются», а неофициально… не знаю. Последний вот «ушёл» бесследно, оставив своё имущество.

– Хера се, – тихо сказал Иван, впав в задумчивость. – Лады, посмотрим на месте.

Машина гремела подвеской на ухабах, дорога становилась всё хуже. Иногда Дмитрий сбавлял скорость, чувствуя, как под колёсами хлюпает грязь. В небе клубились тучи, грозя новым дождём. Ветки деревьев изгибались и скрежетали друг о друга, навевая зловещую музыку осени.

– Сколько нам ещё ехать? – через некоторое время спросил Иван, пристально глядя в оконное стекло, где ровные стволы деревьев изредка разбавляли придорожные столбики.

– Через пару часов будет крутой поворот. Дальше начинается дерьмовый участок. Его заасфальтировали лет десять назад, с тех пор только латали. Придётся ехать медленно, особенно если дождь хлынет.

Завывание ветра и гул шипованных шин по асфальту разбавляли тишину в машине. Дмитрий думал, что следует сказать Ивану, а что нет. Пугать подробностями: «Там по ночам слышен шёпот, фонари мигают, а ещё кто-то оставляет следы, похожие на когти?» Или подождать, пусть увидит своими глазами? Он же бывший военный, вероятно, ко всему готов. Однако, если Иван привык иметь дело с реальным врагом, сможет ли разобраться с чем-то, что не подчиняется законам логики?

– У тебя вид, как будто ты везёшь меня хоронить, – вдруг сказал Иван, и в голосе сквозила насмешка.

– Да я… – Дмитрий вздрогнул от неожиданности, – просто устал.

Иван не стал дальше развивать тему. Они некоторое время ехали молча, потом остановились у придорожного кафе, чтобы размяться и выпить кофе из термоса. В кафе воняло жиром и старыми тряпками, а за стойкой стояла молодая скучающая девушка, уткнувшись в смартфон. Иван купил себе пресную булку. Дмитрий, мыслями находясь далеко, взял только чай. За пластиковой столешницей среди облупившихся стульев они сидели, сделав вид, что не замечают серых пятен на стенах. Дмитрий краем уха слышал, как из старого радиоприёмника где-то на кухне играл шансон. Музыка, от которой веяло безнадёжностью.

– Скажи честно, Дим, – нарочито спокойно сказал Иван, отхлебнув кофе. – Тебе не кажется, что это ваше местечко имеет все признаки криминала? Я про заправку.

– Думаешь, кому-то выгодно её прикрыть? – переспросил Дмитрий. – Возможно, но ведь исчезновения – странный метод для конкуренции. Проще было бы спалить её к чертям собачьим. Да и прибыли она лет десять уже не приносит. У компании долгосрочный контракт с транспортниками, а заправка идеально расположена для дальнобоев.

– А вдруг там реально работает банда? – предположил Стрелков, нахмурившись.

Дмитрий медленно покачал головой:

– Не поверишь, но логичного объяснения текучки кадров ни у кого нет. Местная полиция несколько раз пыталась разобраться. Ни улик, ни доказательств. В итоге кто «сам уволился», а кто «пропал без вести».

Они вернулись в «Ниву» и поехали дальше. Вскоре начался дождь. Капли тяжело барабанили по крыше, скрипели дворники. Фары выхватывали из темноты лоскуты влажного асфальта, блестевшие в свете. Лес с обеих сторон придвинулся, ветви местами сплетались сверху, образуя туннель. Дмитрий всё крепче сжимал руль, чувствуя, как разрастается холод в груди. Часы показывали восемь вечера, когда они миновали погнутый указатель «А-360, 1015 км».

– А здесь нелюдимо, – пробормотал Иван, вглядываясь во тьму. – За последний час ни одной встречки.

– Осталось недолго, – сказал Дмитрий больше самому себе, чем Ивану.

Тот вдруг дёрнулся, прищурившись:

– Ты видел?

– Что? – Дмитрий напрягся.

– Мне показалось, что справа мелькнул огонёк. Будто фонарик… или глаза зверя.

Дмитрий не стал останавливаться. Когда они выехали на прямой участок, дождь кончился, но дорогу вдруг окутал густой туман. Тот возник внезапно, словно кто-то распахнул дверь в парную и впустил целое облако пара. Фары выхватывали серые клубы, и видимость упала едва ли не до десяти метров. Дмитрий сбавил скорость чуть ли не до черепашьей.

– Чёрт… – тихо выругался Дмитрий, чувствуя, как адреналин зашкаливает. – Так мы можем вообще в кювет улететь.

Он рулил аккуратно, пытаясь держаться по центру, автоматически отмечая едва заметные колышки километража у обочины. Иван, настороженно ёрзая, вглядываясь в свет фар, по которому струился туман.

– Далеко ещё? – спросил он напряжённо.

– Пару километров, судя по табличкам, – ответил Дмитрий.

У него вдруг заломило в висках, и вновь всплыли воспоминания – тот самый жуткий вечер, когда он шёл по коридору заправки с фонариком, а вокруг слышался стук капель, хотя дождя не было. И ощущение, что за каждым углом что-то дышит. Когда мужина добрался до выхода, дверь оказалась заперта. И этот… этот тихий, звенящий звук, будто комары кружат в замкнутом пространстве. Он встряхнул головой, выныривая из наваждения. «Соберись, – скомандовал он себе, – ты ответственный, давай без паники».

Фары машины вдруг упёрлись в массивную тень указателя перед поворотом к заправке. Дмитрий притормозил, повернул, и колёса тут же зачавкали по грязи. От огромной лужи брызги полетели на кузов.

– Ничего не вижу, – прошептал он, буквально прорываясь сквозь туман. – Сейчас должен появиться фонарный столб и вывеска.

Они проехали ещё несколько метров – и вдруг из серой мглы выплыли очертания. Слева виднелся низкий забор, за ним маячила облупившаяся стела с надписью «АЗС Радуга», где буква «Р» не читалась, наполняя оставшуюся часть слова зловещим символизмом. Подъездные фонари были тёмными, словно забитые гвоздями глаза дома-призрака.

Сердце Дмитрия сжалось. «Вот мы и дома», – сказал он про себя с горькой иронией. Он подрулил к стоянке и заглушил мотор. АЗС выглядела заброшенной – лишь одинокий фонарь над входом в основное здание слабо мерцал, создавая ещё более мрачную картину.

– Ну и видок, – прокомментировал Иван выдыхая. – Как будто декорации к фильму ужасов.

– Добро пожаловать, – откликнулся Дмитрий, и голос его прозвучал тихо, почти обречённо. Мужчина отчётливо ощутил тоску, смешанную со страхом. Они прибыли, и пути назад нет. Утром всё будет выглядеть не так жутко, может, станет легче. Но предстояла ночь. А ночь в этих краях – сущий ад.

– Пойдём, покажу здание, – сказал он, открывая дверь.

Дорогие ботинки погрузились во влажную грязь, а холодный воздух норовил забраться под расстёгнутый воротник рубашки. Иван вылез следом, взял рюкзак и стал оглядываться, пытаясь понять, что где находится. Дверь была чуть приоткрыта. Только бумажный скотч с печатью двухголового орла не давали ей распахнуться. На месте крепкого замка болтались изогнутые проушины.

– Похоже, его выломали, – заметил Иван. – Или кто-то сильно дёрнул.

Дмитрий молча распахнул дверь, разрывая хлипкую преграду. Он знал, что вопросов будет много, а ответов мало. В голове звенели воспоминания о десятке таких же загадочных поломок и следов, которые никому не удавалось объяснить.

Внутри, в основном помещении, пахло промозглой сыростью и застоявшимся топливом. Тусклый свет коридорной лампы едва освещал пространство – дальше всё погружалось в сгущающуюся тень. Дмитрий включил фонарик на смартфоне, подспудно убеждаясь в отсутствии связи, и разрезал лучом царящий мрак.

– В задней части помещения комната отдыха, – сказал он, кивая вперёд. – Хотя, после подобных картин, «отдыха» здесь не найти…

Они двинулись по коридору, и каждый шаг отзывался гулким эхом, будто стены только и ждали возможности отозваться. На полу виднелись влажные разводы, словно кто-то прошёл грязными сапогами, а потом исчез. Иван внимательно изучал следы, присел, провёл пальцем.

– Свежие, – сказал он, помрачнев.

– Скорее всего, это полиция… – Дмитрий умолк, прикусив губу. Он не хотел идти по следам, опасаясь, к чему они приведут.

Комната отдыха была заперта на задвижку, Дмитрий потянул за ручку. С третьего раза дверь поддалась, и они вошли в помещение метра три на четыре, где имелись диван, стол и небольшой шкаф с папками и журналами. Здесь было чуть теплее, видимо, из-за накопленного в стенах тепла. Но всё же дуло из толстой трещины в стекле одного из окон.

– Шикарные условия, – мрачно усмехнулся Иван, оглядывая потрескавшуюся краску стен и тёмный плафон светильника на потолке. – Можно хоть электричество включить?

Дмитрий увидел на стене щиток, щёлкнул пару раз переключателями. Ничего не произошло – возможно, лампа перегорела или снова выбило пробки. «Придётся завтра всё хорошенько проверить да с генератором повозиться», – подумал он. Мужчине до приступа тошноты не хотелось заниматься всем этим ночью.

– Остаётся наш фонарик, – вздохнул он.

Они оставили вещи у стены, а Иван подошёл к небольшому окну. За стеклом царила молочно-белая пелена тумана.

– Понимаешь, всё это… – начал Дмитрий и резко осёкся. Ему явно послышался странный шелест из коридора.

– Слышал? – тут же спросил Иван, включая на своём мобильнике фонарик.

– Да… Как будто шорох… или шаги.

Горло сдавило. Дмитрий мгновенно вспомнил все свои самые тёмные страхи, накинувшиеся на него, стоило только услышать этот звук. Он подал жестом знак Ивану не шуметь и осторожно выглянул в дверной проём. Коридор казался пустым. Фонарик обрисовывал пятна сырости, вздувшуюся краску на стенах, лужицы, оставшиеся от чьих-то ног. В дальнем конце коридора в луче света проявилась дверь во двор, она чуть покачивалась, видимо, от сквозняка.

– Может, просто ветер, – тихо пробормотал Назаров, стараясь убедить скорее себя, чем Ивана.

– Пойду, проверю, – предложил Стрелков. – Оставайся здесь, если хочешь.

Дмитрий сжал губы. Чёрт, он меньше всего хотел остаться один в такой ситуации, а тем более – в этом месте.

– Нет, идём вместе, – решил он.

Они прошли по коридору, скользя лучами фонарей по стенам. Сердце Дмитрия стучало громче, чем он мог вытерпеть, но он продолжал идти. Подсобка была открыта настежь, в ней царил полумрак. Мешки с мусором, какая-то старая канистра, инструменты. Всё беспорядком свалено, будто кто-то или что-то перерывал, ища не пойми что.

– Не нравится мне это, – прошептал Иван, осматривая углы. – Кто-то недавно здесь побывал.

Дмитрий нашёл на полу чью-то куртку – без сомнения, рабочую, с фирменной эмблемой заправки.

– Куртка… Она принадлежала последнему работнику, – узнал он. – Тропареву. Чёрт…

Внутри шевельнулся смутный ужас. Зачем тот бросил куртку, если сбежал? Почему она валяется в куче грязи? Ответов не было.

Дверь, ведущая наружу, была приоткрыта. Внезапно оба уловили странный запах, будто прелый мох и что-то железистое. Запах гнили, что ли.

– Пойдём? – спросил Иван.

Дмитрий хотел сказать «да», но чувство самосохранения внутри него орало «нет». Казалось, ещё шаг – и ты окажешься в объятиях необъяснимого. Управляющий заставил себя кивнуть. Вместе они вышли на задний двор. Туман вальяжно плыл среди деревьев, редких кустов и обломков каких-то металлических конструкций. Справа одиноко торчала отдельная бензоколонка для грузовиков, слева высился ангар с генератором и пластиковая кабинка биотуалета. Казалось, всё было погружено в беспросветную изоляцию от остального мира.

Иван сделал пару шагов вперёд, заглядывая под навес. Дмитрий двинулся следом, то и дело крутя головой. Огромные чёрные пятна на стене выглядели как грибок или плесень, расползшиеся длинными полосами.

– Здесь никого, – негромко сказал Иван, выключая фонарь на секунду, чтобы не ослеплять.

В темноте тут же ожили звуки: ветка, скользнувшая по крыше, где-то капли с водосточной трубы, лёгкое постукивание. Дмитрий усилием воли заставил себя дышать ровно. Когда фонарь зажёгся вновь, вокруг всё было так же пусто.

– Да уж, – выдохнул он. – Пойдём обратно.

Внутри комнаты отдыха они закрыли дверь на засов, который хоть как-то мог помешать «непрошеным гостям» войти. Дмитрий чувствовал себя разбитым, будто целый день колол дрова. Иван сел на диван, бросил рюкзак рядом и зажал переносицу пальцами, как человек, который пытается избавиться от головной боли.

– Конечно, я не из пугливых, но здесь совсем недобро, – сказал он. – Словно ходим по чужим могилам на кладбище.

Дмитрий не ответил. Он знал, что объяснить это ощущение словами трудно. Но понимал, что Стрелков уже ощутил ту «особую» атмосферу, которая не имеет ничего общего с простой заброшенностью. Здесь будто витает чья-то тёмная воля, чуждое присутствие, высасывающее надежду.

– Переночуем, а утром проверим электрику и генератор, – наконец сказал Дмитрий, встав, чтобы выключить фонарик и оставить только тусклый свет от экрана смартфона. – Надеюсь, с утра будет яснее, что к чему.

Иван кивнул, но лицо мужчины оставалось напряжённым. В глазах читался вопрос: «А если не станет яснее?» Дмитрий ловил этот взгляд и понимал: да, может и не стать.

Минут через десять они разложили пару старых одеял. Мужчина знал, что нормального сна у обоих этой ночью вряд ли получится. Но выбора нет. Под потолком, в трещинах, шевелились тени от уличного фонаря. Дмитрий почти мог поклясться, что они двигаются сами по себе, даже когда луч неподвижен. Но решил не говорить об этом Ивану, дабы не провоцировать паранойю.

– Ладно, – сказал он, стараясь придать голосу бодрости. – Попробуем отдохнуть. Если что, разбуди меня.

Иван коротко кивнул, уже укладываясь на диване. Дмитрий пристроился на старом стуле, подложив в качестве подушки свёрнутую куртку на стол. Он чувствовал, что едва ли сможет заснуть – сердце стучало, а за окном барабанил дождь, попеременно затихающий и нарастающий.

Глава 2. Первая смена

Утро окутало территорию АЗС мутноватым светом. Небо не хотело до конца признавать, что начался новый день. Бледно-серое свечение лениво просачивалось сквозь клочья тумана, стелящегося по траве и асфальту. На границе леса проснувшаяся птица безуспешно пыталась придать рассвету положительные черты своим чириканьем.

Иван стоял в нескольких шагах от двери комнаты отдыха и смотрел, как Дмитрий Григорьевич достаёт ключи и нехотя поворачивает их в замке небольшого склада. Ночной ливень прекратился ещё до рассвета, а с неба изредка срывались холодные капли, падая с веток, склонившихся по границе заправки. Ветви, голые от осенних ветров, напоминали пальцы скелета, пытавшегося схватиться за невидимую взгляду жертву.

Дмитрий выглядел бледным и нервным, будто и сам не очень верил, что обнаружит что-то полезное. Но тем не менее, как должностное лицо, он проводил инструктаж, деловито отщёлкивая замки, откидывая засовы, ворча при этом:

– Смотри, Иван, главное – это не терять бдительность. Тут всё просто: насосы, топливо, журнал учёта… Если хоть раз отключишь голову, будет беда. Здесь… ну, в общем, всякое случается.

Иван в ответ лишь кивал. За ночь он толком не выспался, перемещаясь в полудрёме между тревожными снами. В подсознании смешивались чужие шорохи, давно забытые кошмары со службы и впечатления от нового места обитания. Электричество на заправку вернулось. Видимо, порыв на линии починили, но Стрелков понимал, от чего реально зависит его благополучие.

– Покажешь, где генератор? – сказал он наконец, стараясь звучать уверенно.

– Конечно, – чуть погодя откликнулся Дмитрий. – Здесь всё работает так: если пропало электричество, генератор автоматически запускается. Это в теории. Если нет, первым делом бежишь в ангар, проверяешь заряд аккумулятора на стартере или предохранители. Если кончилось топливо, вспоминай, что ты работник АЗС! Используй канистру, которую держат вот здесь, – он указал на полутёмный угол кладовки, заваленный старыми картонными коробками и полиэтиленовыми мешками. – Можно попробовать включить аварийку, но она тоже капризничает. В любом случае лучше делать всё при свете дня, а ночью… сам понимаешь.

Иван заметил, как пальцы Дмитрия на миг сжались в кулак, словно тот вспоминал собственный неприятный опыт. Из разговора с управляющим почти ненароком проскользнула странная фраза: «Ночью тут творятся странности». Но Стрелков ничего не сказал, дав себе внутреннюю команду: «Не поддаваться общей истерии».

Приоткрыв дверь, Дмитрий пальцем показал на коридор, где раньше они уже были:

– Насосный блок в помещении слева. Там же система ручного перезапуска. Журнал отгрузки и приёмки топлива на столике в торговом зале, видел? Записываешь, сколько залил соляры и кому. Если кто из залётных желает оплатить картой, терминал вот… – он кивнул на прямоугольное устройство с небольшим экраном. Оно выглядело современно и контрастировало на фоне ржавого кассового аппарата, словно пришелец из будущего.

– Все местные в курсе, что связь в окру́ге – дерьмо полнейшее, – продолжил Дмитрий, глядя то на терминал, то на Ивана. – Так что, если клиент не сможет оплатить картой, берёшь наличные. У дальнобоев с собой должны быть специальные карточки. Ставишь в них печать, дублируешь записью в журнале учёта. Случайных клиентов здесь почти не бывает, а постоянные подскажут, если запнёшься.

Иван кивнул. Он мысленно проводил параллели с гарнизонными буднями, когда нужно было разбираться с неисправной техникой: почти то же самое, только здесь вместо автоматов шланги и насосы. Но чувство беспокойства всё сильнее выдавало себя, когда он замечал, как нервно перебирает ключи Дмитрий, или подсознательно ощущал, что за серыми стенами как будто скрывается нечто. Пусть оно никак не проявляет себя, но ощущение чужого взгляда было почти физическим.

– Понял, – буркнул Иван.

– Ничего экстраординарного в этой работе нет. Следи за порядком да не лезь на рожон. Водители – народ нервный, – ответил Дмитрий. – Пройдём к генератору, покажу, что да как.

На улице тусклый дневной свет просачивался сквозь рассеивающийся туман, но вокруг заправки всё равно царил сумрак. Казалось, что солнце передумало полноценно заступать на пост. Дорога, ведущая к станции, скрывалась за сереющей полосой деревьев. Ни души, ни машин, ни звуков. Ивану в подобных безлюдных пейзажах всегда было спокойно, но здесь, наоборот, ощущался явственный дискомфорт. Боковое зрение улавливало движение веток, которое казалось силуэтами чего-то живого.

– Кстати, топливозаправщик приезжает два раза в месяц, – вполголоса пояснил Дмитрий, махнув рукой в сторону отдельно стоя́щей резервуарной площадки. – В журнале есть график, если что. Обычно клиенты наведываются в первой половине дня, стараясь свалить до темноты. Не любит народ здесь останавливаться.

– А почему? – спросил Иван, хотя о причине знать не сильно хотелось.

Дмитрий пожал плечами.

– Говорят, место плохое. Болота рядом, лес таинственный, ну, и куча прочих слухов от местных.

Они миновали огороженный закуток, где пара мусорных баков торчали, словно гигантские консервные банки, и добрались до ангара с генератором. Дмитрий откинул засов, указав на большой дребезжащий механизм, перемигивающийся тусклыми лампами:

– Вот он. Аппарат старый, но весьма надёжный. Запас солярки здесь, остальное в запасном баке. Инструкция к генератору в одной из папок в комнате отдыха. Если что-то случится, можешь…

Он сделал паузу, закусил губу, подбирая слова. Наконец выдавил:

– … можешь позвонить мне. Если буду поблизости, заскочу.

Покрытая ржавчиной аппаратура выглядела так, будто ждала своего часа, чтобы окончательно выйти из строя. Иван, знакомый с подобными агрегатами, щёлкнул пару переключателей, затем проверил показания – пока всё работало. Но было ли это хорошо или лишь вре́менное явление? Он давно свыкся с мыслью, что старая техника всегда ломается в самый неподходящий момент.

– Ну… спасибо за инструктаж, – произнёс он наконец. – Думаю, разберусь.

Дмитрий с облегчением вздохнул, словно скинув часть груза.

– Хорошо. Тогда пойдём в зал, покажу журналы учёта.

Они вернулись в здание. Запах старой бумаги, пропитанной сыростью, окутывал всё пространство, к нему примешивались смесь плесени, пыли и бензиновых паров.

– Тетрадь с записями… вот, – Дмитрий указал на толстую книгу с заляпанной обложкой. – В первой части всё про «заступил на смену, отдал столько-то литров, принял оплату». Если будут левые клиенты, не забудь отмечать.

– Понял, – ответил Иван. – Да ты не переживай, я же не мальчишка.

– Знаю, – бросил Дмитрий с блёклой улыбкой. – Просто… Это место, оно действует на нервы, особенно если долго тут торчать. Главное – не терять голову, – повторил он чуть слышно, словно цитируя собственный девиз.

«Не терять голову» прозвучало для Ивана странным предостережением, будто в окру́ге бродит нечто, способное лишать людей разума.

– Я собираюсь уехать через часок, – сказал Дмитрий, опустив глаза. – Надо в офис вернуться, есть дела. А ты, получается, остаёшься. Если что… – он умолк, понимая, что толку от «если что, звони» может быть мало. Связь постоянно пропадает, плюс если вдруг случится нечто вроде прошлых кошмаров – телефон вряд ли поможет.

– Я справлюсь, – заверил Стрелков. Он действительно верил, что справится – ведь видел вещи и пострашнее, чем покрытая слухами и сплетнями старая заправка. Да и выбора у него, по сути, не было. Ивану было жизненно необходимо уйти с радаров.

Назаров ничего не ответил, лишь печально кивнул и вышел во двор. Сфотографировав потрёпанный паспорт нового работника, управляющий отдал последние наставления и поспешил смыться. Когда звук машины стих за пределами вверенной территории, Иван почувствовал, как природа затаила дыхание. Словно это место только и ждало, когда он останется один, чтобы продемонстрировать своё истинное лицо.

***

В комнате отдыха, куда он вернулся, царила полутьма, несмотря на день. Лампочка на потолке светила слабо, и от этого стены казались грязно-жёлтыми. Иван оглядел новые владения ещё раз: стол с облезлым краем, пара стульев, диван с продавленным пружинным блоком. На столе, возле древнего телевизора, валялись крошки от хлеба. «Вероятно, прежний работяга в спешке покидал эту лачугу», – подумал он.

Стрелков вышел и прошёлся по коридору. Линолеум кое-где вспучился, на швах виднелись тёмные следы. Иван наклонился, провёл пальцами – пыль слежавшаяся, явно не вчерашняя. Неподалёку в углу лежал мятый пакет, в котором обнаружилось несколько старых журналов и какое-то бельё.

Подойдя к одной из внутренних дверей, он толкнул её: не заперто. За ней обнаружилась крохотная комнатка, источающая влажный запах старых половых тряпок. На шурупе в стене висел потускневший китель. В торце комнаты находился вещевой шкаф, из покосившейся дверцы которого торчала выцветшая рубашка. Иван выдернул её и рассмотрел. На кармане была вышита надпись «С.Тропарёв». Это имя он уже где-то слышал… Кажется, это тот сотрудник, что «сбежал» или «исчез».

– Так вот оно как, – пробормотал он, переключая внимание на китель. – Ничего себе…

Серо-зелёный пиджак был покрыт слоем пыли и местами украшен пятнами плесени. Похоже, висел здесь не один месяц. Рядом, на небольшом табурете, стояла обувная коробка. Иван осторожно приоткрыл крышку и увидел старые журналы учёта: обложка верхнего размокла, края страниц скукожились. На одной из первых страничек, наполовину блёклой, можно было разобрать каракули: «…жужжание по ночам…». Иван уронил книгу на пол от неожиданности, подобная фраза уже звучала, когда Назаров упоминал, что люди сваливают, оставляя нелепые пометки о чём-то «насекомоподобном». Тревожное дежавю.

На секунду мужчине почудилось: по коридору скользнул лёгкий шорох. Словно ветер, пробившийся сквозь щель, или кто-то прошёл. Сердце дёрнулось, но, когда он высунулся в коридор, там не было ничего. Лишь дрожащий свет из окон комнаты отдыха и далёкий гул, будто генератор закашлялся, пропуская искру.

– Да что за чёрт? – выругался он вполголоса. Все эти слухи о пропажах, домыслы, мистика… нельзя же сходить с ума от каждого скрипа!

Иван стиснул зубы, стараясь успокоиться, и отправился дальше осматривать помещения.

По совету Дмитрия, он решил проверить, как устроен склад с инструментами, чтобы потом, если что-то случится, не бегать вслепую. Последняя подсобка в дальнем углу коридора скрывалась за дверью с облупившейся краской. Табличка «СЛУЖЕБНОЕ» криво висела на последнем шурупе. Внутри царил привычный полумрак, пахло затхлостью, как в подвалах старых домов. Иван щёлкнул выключателем, но тот не сработал. Пришлось вновь полагаться на фонарик телефона. Луч выхватил стеллаж, заваленный банками с краской, упаковками перчаток и прочим мелким инвентарём. На верхней полке он заметил помятый кожаный футляр, накрытый тряпкой.

Вернувшись в освещённый коридор, Иван вытащил из футляра старый блокнот в твёрдом переплёте. Скользкая поверхность уже тронула плесень. Зачем его тут спрятали, непонятно. Иван, испытывая жгучее любопытство, приоткрыл блокнот:

«02.03. (число едва читаемо)

Снова слышал этой ночью жужжание. Будто просачивается сквозь стены. Не знаю, может, просто нервы. Но сны стали невыносимыми – кошмары, в которых темнота держит меня за ноги…»

Стрелков почувствовал, как у внутри разливается щемящее чувство. Слишком знакомо звучит. Он перевернул страницу:

«…стал просыпаться в холодном поту. Всё время кажется, что нечто ползёт по полу, царапая углы комнаты. Шелест повсюду. Смотрел – пусто. Но оно не уходит, я чувствую…»

Слова написаны торопливым, рваным почерком. На полях заметны блёклые подписи: «насекомые?», «чей-то шёпот?», «держись…».

– Чёрт, – тихо проговорил Иван. – Ещё один такой, кто… как там, «не выдержал»?

Переворачивая страницы, он видел, как записи становятся всё короче и всё более обрывистыми, теряя логику. Иногда фигурировали фразы вроде «…не могу спать…», «гул в голове…», «мне показалось, за стеной кто-то шепчет…». Затем дневник резко обрывался. Последняя запись датирована шестью месяцами назад. Бросился в глаза момент: «Если свалю – простят ли меня…» И всё. Словно человек собрался куда-то, но куда?

Сердце Ивана участило ритм. Он бережно вложил дневник обратно в футляр и решил внимательно осмотреть пол ближе к стеллажу. В пыльном слое виднелся отпечаток ботинка. Свежий? Неясно. Может, это Дмитрий шарился? А может, и не он. В любом случае ощущение обречённости становилось всё сильнее, как будто судьба нашёптывала: «Смотри, ты можешь стать продолжением этих записей».

– Хватит себя накручивать, – пробормотал он, словно успокаивая себя. – Бабка надвое сболтнула, а я уши развесил.

Закрыв подсобку, он заглянул в диспетчерскую – небольшую, с окошком, выходящим на трассу. Ею, по словам Дмитрия, после реконструкции уже не пользовались, переведя обслуживание посетителей в торговый зал. Там стоял мёртвый компьютер, покрытый слоем пыли. Под столом валялись грязные листы накладных и папки. Всё это было востребовано в «прошлой жизни», когда на заправку действительно ездили люди и всё работало, как часы. Сейчас же это место зависло в забвении. Взгляд упал на тонкую паутину в углу окна. В ней был высохший жук, остатки которого нелепо болтались на паутинке. «Символично», – подумал Иван, вспомнив про дневник и жужжание.

Невольно в голову закралась трусливая мысль: а не махнуть ли отсюда к чёрту, пока ещё день? Но тут же в висках стегануло горькое напоминание: он не может просто вернуться – слишком велик риск вновь столкнуться с людьми, которым он успел перейти дорогу. Назаров не догадывался, что не Иван так удачно попался ему на пути, а Стрелкову повезло найти в его лице место, где его вряд ли найдут. В этой глуши шансы уцелеть были весьма высоки: редкие клиенты, мало свидетелей.

«Придётся терпеть».

***

Пока Иван осваивал территорию, приблизился полдень. Вскоре на заправке появились первые клиенты: пожилая семейная пара на «Жигулёнке» вишнёвого цвета. Старик за рулём выглядел прошедшим ещё первую мировую, а бабулька с хмуро сведёнными бровями непрерывно бранила мужа за резкую езду.

Иван вышел навстречу. Процедура оказалась простой: налил бензин, расчёт наличкой. Дедушка хрипло поблагодарил, когда Иван помог проверить уровень масла. Старушка всё время поглядывала по сторонам, поинтересовавшись, не страшно ли юноше здесь ночевать. «Юноша», улыбнувшись, пожал плечами, мол: «Работа как работа». В душе же чувствовал, что врёт. Но едва ли стоило пугать пенсионеров.

Потом заправлялись два дальнобойщика на фуре с бетонными блоками. Первый – улыбчивый, с золотым зубом, а второй хмурый и молчаливый. Заплатили картой (по счастливой случайности терминал в тот момент работал), поблагодарили за возможность пополнить запас кипятка для пухлого термоса. Оба вели себя совершенно спокойно.

– Удачи, браток, – махнул рукой улыбчивый, выруливая на трассу. – Только смотри не засни здесь со скуки.

«Да уж, заснуть, – подумал Иван, глядя им вслед. – Сомневаюсь, чтобы мне дали такую роскошь».

Два часа заправка оставалась без клиентуры, и он смог перекусить. Светлое время суток разгоняло остатки зловещих теней, хотя муть за окнами не позволяла назвать это полноценным днём. Где-то вдалеке растрёпанный ворон с гнусным карканьем пролетел над дорогой.

«Первый день прошёл без происшествий», – поздравил сам себя Иван, когда начало смеркаться.

***

По мере того как солнце клонилось к закату, небо меркло, а тени от леса зловеще надвигались на АСЗ, Иван проверил и включил прожекторы – пусть светят, когда станет совсем темно. Он быстро прошёлся по периметру: всё выглядело так, как и днём, разве что деревья становились похожими на фигуры, ожившие из кошмаров. Вокруг никого – ни машин, ни людей. Умиротворение.

Иван вернулся в комнату отдыха, наскоро поужинав консервами, и взялся заполнять журнал учёта смены, отметив двух дальнобойщиков и пенсионеров, что были днём. В колонке «особые отметки» царила успокаивающая пустота – ничего особого не произошло, слава богу.

К десяти вечера набежали тучи и дождь снова принялся барабанить по жестяной крыше заправочной станции. Иван ощутил, как в воздухе возникает вибрация.

«Да брось, – сказал он себе, – нервы. Просто нервы».

Но не мог избавиться от мысли, что заправка сейчас будто просыпается, готовясь предъявить ему свою зловещую сущность.

Часам к одиннадцати он улёгся на старом диване, пытаясь убедить себя, что должен хотя бы подремать. Но сон не шёл. В голове крутились мысли о дневнике, о кителе Тропарева, о странных исчезновениях. И ещё тот скребущий звук, который он уловил краем уха, когда был в подсобке. Возможно, всего лишь крыса, но ощущение незримого присутствия доминировало без перерыва.

Секунды текли мучительно, переходя в минуты, смывая разницу между реальностью и воображением. Светильник под потолком изредка запинался, меняя яркость свечения. Где-то за стеной потрескивала старая проводка. Монотонный шум дождя служил декорацией, заглушавшей шорохи и сомнения. Иван уже начал засыпать, когда…

Скре-е-ежет. Протяжный, будто кто-то с царапаньем тянет по стене длинным металлическим когтем или куском арматуры. Еле слышно, но достаточно, чтобы сердце Ивана подпрыгнуло, а дрема стремительно растворилась. Глаза распахнулись, в груди всё похолодело. Поднявшись, он напряг слух.

«Может, померещилось?»

Но звук повторился чуть явственнее. «Где-то возле угла здания?» – мелькнуло в голове.

Сделав глубокий вдох, Иван встал с дивана, поискал телефон. Он читал про такие звуки в дневнике? Да, про «жужжание» было, но скрежет… это что-то другое. Переборов внутреннее сопротивление, он распахнул дверь и оказался в коридоре. Тусклая лампочка мигнула, будто приветствуя его появление. Звук вновь протянулся, теперь чуть тише. Он шёл от наружной стены, расположенной у задней двери. Иван, держа в руке увесистый металлический совок, осторожно продвигался на звуки. В какой-то момент луч фонарика телефона отразился от влажной поверхности, где отвалилась штукатурка. Никого. Пусто. Лишь лёгкий сквозняк трепетал паутину над дверным проёмом.

– Кто здесь? – громко спросил он скорее автоматически, не ожидая ответа. Тишина. Разве что дождь забарабанил чуть яростнее.

Он добрался до двери и вышел наружу. В лицо тут же хлестнули капли, ветер подвывал, как оголодавшая собака. Уличный фонарь выхватил из темноты кусок бетонной площадки, на которой отражались лужи. Ничего, лишь коробки, металл, смазанная муть на границе зрительного восприятия. Скрежет не повторился.

«Глюки?» – подумал Иван и тут заметил, что прожектор, висевший на углу здания, погас.

– Проклятье, – пробормотал он. – Перед закатом же проверял, всё в порядке было!

Подойдя ближе, он увидел, что лампа цела – просто не горит. Возможно, перегорела нить накаливания. А возможно, провода перемкнуло. Но почему именно этот прожектор? Второй-то горит. Раздался оглушительный раскат грома: от неожиданности Иван вздрогнул. Молния вспорола небо где-то за деревьями, на миг осветив всё пространство вокруг, превращая тени в уродливые пятна. У дальней стены промелькнуло движение, но взгляд скользнул, и дождь с темнотой всё занавесил. Показалось?

Проверив светом фонаря наружный провод, Иван не обнаружил явной неисправности. «Ладно, завтра днём посмотрю», – решил он. Однако внутри зародилось ощущение, что это не просто сбой. Будто кто-то проверяет его на прочность, убирая источники света по одному.

Вернувшись в здание, Иван проверил, чтобы входная дверь была крепко заперта. Его сослуживцы наверняка бы подняли на смех: «Русский Иван, ждёшь диверсантов?» Но Стрелков хорошо понимал, что лучше перестраховаться. Тем более когда осознаёшь, насколько хлипки границы между спокойным вечером и ночным кошмаром.

Зайдя в комнату отдыха, он выключил освещение и положил телефон на стол, оставив экран включённым. Рассеянный прямоугольник света подрагивал на потолке, как беспокойный заяц. «Здесь ничего нет, только ветер», – уговаривал себя Иван, хотя чувствовал, что нервное напряжение разрастается.

Прошло ещё полчаса. Тишина, лишь ритмичный шёпот дождя. Усталость скрутила, и он вернулся на диван, стараясь не думать о скрежете и погасшем прожекторе. Зато пришли мысли о прежних сотрудниках АЗС. «Вот так же и они слышали странные звуки, а потом… что? Сходили с ума и сбега́ли? Или что-то… их забирало?» Ивану эти версии казались нереальными, несмотря на странности.

Вдруг свет сотового на столе моргнул, на долю секунды погрузив комнату в кромешную темень, и вновь загорелся. Иван вскочил. Сердце ёкнуло: «Опасность?» Но, взяв в руки телефон, он понял, что тот просто перешёл в режим экономии, отключив питание. Пришлось искать в рюкзаке зарядку, проклиная себя за излишнюю панику. Назойливый холодок в груди не унимался. Будто невидимый взгляд прошёлся по спине. Почуяв это, Иван резко обернулся к двери – никого. Пустой коридор и капли, стекающие с оконного стекла.

– Чёрт, – прошептал он, – я же не ссыкун…

Он попытался снова заснуть. В голове крутились слова бывшего командира: «Не дай страху взять верх, солдат». Но сон не шёл. Вскоре дождь стих, а картинку за оконным стеклом затопила сырая полутьма. Завывание ветра застряло где-то вдали, и заправка словно перестала дышать, ожидая, когда он утратит бдительность.

Вдруг ни с того ни с сего послышалось тиканье – откуда-то из угла, где стояла пара старых коробок. Поначалу Иван решил, что это капли, но звук отличался: равномерный, как метроном. Любопытство пересилило. Он встал, включил свет, заглянул в одну из коробок. Ничего этакого. Пара витых проводов да старая рация, судя по виду, неработающая уже лет двадцать. Но тиканье продолжалось. Он порылся поглубже и обнаружил часы без циферблата – странного вида, будто самопал. Механизм тикал.

«С ума сойти, – подумал Стрелков, – кто их завёл?»

Звук оборвался так же резко, как и начался. Иван прислушался. Тишина резала слух острее ножа. Любой, самый незначительный шорох мог вывести из себя. Он понял, что уже сам доводит себя, на ровном месте слыша голоса страхов. Нужно выбираться из этого коридора собственных кошмаров. Быть мужиком.

«Держи голову в порядке, – вспомнил он слова Назарова. Ага. Легко сказать. Здесь сама обстановка создаёт иллюзии. Однако он не собирался давать волю страху. – Я не сбегу, как другие», – решил, чувствуя, как здоровая злость проникает в сердце, отодвигая панику. Он завалился на диван с твёрдым намереньем не обращать внимания на внешние раздражители. Однако поверхностную дрему, в которую погрузился Иван, сложно было назвать полноценным сном. К рассвету он уже находился в состоянии, когда голова сама отключается, а тело продолжает лежать, словно в ожидании побудки дневального. Небо за окном стало чуть розоветь на востоке, разбавляя темень. Уставшее тело взяло своё, и веки слиплись. Во сне ему слышалось жужжание. Громкое, будто пчёлы в улье взбесились. Но он уже не мог проснуться, застряв в зыбком омуте, где заправка, как живое существо, стонала и бросала на него испытующие взгляды из каждого угла.