Читать онлайн Страсть дракона

Глава 1. Новый хозяин

Моя тюрьма была большой и светлой, и из ее окон можно было увидеть весь Уилморшир от края до края. Только я не могла подойти к окну, чтобы полюбоваться на окрестности. Металлическую цепочку на моем ошейнике нарочно сделали короткой, чтобы я могла прогуливаться лишь до середины комнаты.

Я была пленницей лорда Уилмора уже третий месяц, и за это время предсказала ему получение наследства, стычки с вилланами в западных деревнях и рождение дочери. Еще я нашла клад, который пролежал под стрехой овинника со времен молодости отца лорда Уилмора. Там были золотые украшения с топазами, и теперь леди Уилмор щеголяла в них, даже когда шла в баню.

Последние три дня мой хозяин не приходил ко мне. В замке были гости – я слышала музыку и пьяные крики каждую ночь.

Но так даже лучше. Лорд Уилмор был жаден до предсказаний, а они отнимали много душевных и телесных сил.

Свернувшись клубочком на подстилке, я смотрела в окно. Мне были видны голубое небо и белые перистые облака. И еще ласточки иногда проносились с веселым щебетом. Я бы не отказалась стать ласточкой, чтобы улететь. Но небеса не наградили меня даром превращения, всего-то даром предвидения.

Вот уже шесть лет, как мои хозяева менялись с завидным постоянством, и редко кто из них смог удержать меня при себе больше года, а некоторые поплатились жизнью. Но лордов нашей северной страны не пугала смерть. За право обладать мной они готовы были обманывать, грабить, убивать снова и снова, и этому не было конца. Потому что мой хозяин получал огромную власть, поспорить с которой не могла даже власть короля – он получал возможность узнавать о том, что было и даже о том, чему еще предстоит случиться.

Конечно, я не могла повелевать этой силой. События прошлого и грядущего виделись мне, как записи и миниатюры в книге, которая раскрывалась в моем сознании. Со временем я научилась захлопывать эту книгу, чтобы не сойти с ума от череды событий – порой, совершенно непонятных. Но раскрывалась книга по своему собственному желанию, я могла лишь попросить раскрыться на странице, посвященной тем или иным событиям.

Я услышала шаги на лестнице и села, подтянув колени к груди и прикрывшись распущенными волосами, потому что кроме волос мне нечем было скрыть наготу.

Шаги приближались, и это были шаги не одного человека…

Заскрежетал ключ в замке, дверь распахнулась, и лорд Уилмор – низкорослый толстяк с остатками некогда рыжих волос на висках – подобострастно пропустил вперед мужчину, с появлением которого в моей большой тюрьме стало тесно. Он словно заполнил собой все свободное пространство – огромный, широкоплечий, с короткой черной бородой, в меховом плаще, делавшем его фигуру еще больше и еще страшнее. У мужчины были густые, наполовину седые волосы, обветренное лицо с глубокой морщиной между бровей, и темно-серые глаза. Он сделал два шага и остановился, разглядывая меня.

– Встань! – углом рта приказал мне лорд Уилмор, и я медленно поднялась, не сводя глаз с гостя.

Больше всего в эту минуту мне хотелось упасть на колени и закрыть голову руками, как будто вместо человека лорд Уиолмор привел дикого зверя. Но падать было бесполезно, потому что я уже поняла, что произошло – этот зверь захотел меня. Конечно! Кому помешает провидица в хозяйстве? А лорд Уилмор был трижды дурак, если решил мною похвалиться.

Взгляд черных, как угли, глаз оглаживал меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Уже не было смысла прятаться в волосы, скрывая наготу, потому что гость увидел все, что обычно женщины скрывают от посторонних.

– Почему она голая? – спросил он у лорда Уилмора. – И почему на цепи?

Голос у него был низким, густым. Казалось, еще немного – и раздастся звериный рык.

– Сокровище надо оберегать, – ответил лорд Уилмор, и было видно, как ему страшно. – Она может сбежать, ее могут похитить. Но сделать это без одежды и на привязи – гораздо сложнее.

– Умно, – кивнул гость, а потом обратился ко мне: – Если ты провидица, то тебе известно, кто я?

Известно ли кто он?

Конечно, известно. Дракон. Брат короля.

Несколько лет назад драконы захватили нашу страну, убили законного короля и узурпировали власть. И герцог Тевиш Мастини был в числе тех, кто расправлялся с неугодными, а потом с мятежниками, которые хотели свергнуть захватчиков. Но многие лорды сразу приняли власть драконов, и среди них был мой отец. Только он дорого заплатил за свою доверчивость и погиб от драконьих лап и зубов.

Перед моим мысленным взором словно раскрылась страница книги. Несколько слов и яркая картина – темно-серый огромный дракон, весь облитый стальной чешуей, склоняется над окровавленным телом моего отца. Плоская змееподобная голова поднимается, поворачивается вправо, влево… Страница переворачивается, и я вижу другую картинку – серый дракон бросается в сторону – как стальной болт, выпущенный из арбалета. Клацают мощные челюсти, и человек, который наивно пытался убежать, падает мертвым… И еще одна картина – не менее яркая. Женщина в бархате и парче с воплем летит из окна высокой башни. Хрупкое тело, сверкая драгоценностями на руках и шее, падает на камни внутреннего двора, и стая собак, которых не смогли сдержать рыцари, бросается вперед, впиваясь зубами… А брат короля смотрит на это из окна башни. Лицо его непроницаемо, и он отряхивает ладони, как будто прикоснулся к чему-то грязному.

– Говори! – потребовал лорд Уилмор.

Я с усилием захлопнула книгу предсказаний, потому что в этот раз она никак не желала закрываться, и ответила, не сводя глаз с гостя:

– Мне известно, кто вы, милорд Тевиш.

– Это она могла узнать и от тебя, – бросил лорду Уилмору герцог.

– Быстро предскажи что-нибудь милорду! – велел мне хозяин.

Герцог приготовился слушать, склонив голову к плечу.

Он ждал ответа, но я молчала, в который раз проклиная дар, который позволял заглянуть в будущее, но только не в своё собственное. Как я ни силилась – не смогла увидеть, что ожидает меня от этой встречи.

А меня едва ли ждало что-то хорошее. Потому что передо мной стоял один из тех, кто лишил меня отца, лишил защиты. Тот, по чьей милости я оказалась сначала в одной тюрьме, а потом сменила десятки других тюрем и хозяев. Если бы могла – я бы убила его. Но разве может человек, женщина убить дракона?

Я думала об этом, и продолжала разглядывать брата короля, а он смотрел на меня не мигая, как змея. Я раньше не видела драконов так близко и наяву – только в пророческих видениях. Внешне они ничем не отличались от нас, но каждая частичка моей души вопила от ужаса, предупреждая, что рядом со мной дикий зверь, чудовище, самая настоящая смерть во плоти.

– Язык проглотила?! – зашипел лорд Уилмор. – Отвечай! Видишь, господин желает тебя проверить!

Я глубоко вздохнула и потупилась, и это взбесило моего хозяина. Он подскочил ко мне и дернул за цепочку, заставляя меня согнуться.

– Говори! – пригрозил он. – Будешь строить из себя гордячку – посажу на хлеб и воду!

Дракон ничего не сказал, наблюдая за нами, а я выпрямилась, выдернув цепочку из руки лорда Уилмора, и сказала громко и раздельно:

– Хотите, чтобы я предсказала вам будущее, милорд Тевиш? Хорошо. Я вижу, что стану причиной вашей смерти.

Лорд Уилмор ахнул и влепил мне пощечину.

– Не слушайте ее, господин! – заблажил он. – Девчонка дерзкая, она солгала вам! Сознательно солгала! Она так же сначала говорила, что мой батюшка спрятал золото в нужнике, и хохотала, когда мы сцеживали дерьмо! А потом выяснилось, что все было спрятано в хлеву…

Герцог продолжал смотреть на меня, не отрываясь, и вдруг сказал:

– Сними рубашку, Уилмор.

– Что? – тупо переспросил лорд Уилмор, уже хватаясь за пряжку ремня, перетягивавшего в поясе шелковую алую рубашку.

– Сними рубашку и отдай ей, – спокойно повторил дракон, кивнув в мою сторону. – Она едет со мной. Такому сокровищу не место в твоем болоте.

– Что значит – едет с вами? – лорд Уилмор вытаращился, не веря собственным ушам. – Вы забираете ее? Забираете мою провидицу?

– Забираю эту женщину, – очень терпеливо произнес Тевиш Мастини. – Сними с нее цепь и отдай ей рубашку. Мои люди свихнутся, если увидят… такое, – он еще раз и очень откровенно скользнул взглядом по моему телу, а мне показалось, будто пол моей тюрьмы закачался.

– Вы не поняли? – спросила я резко. – Я стану причиной вашей смерти. Лучше убейте меня прямо сейчас, победите судьбу. Ведь драконы именно так и поступают – убивают тех, кто в их власти.

Лорд Уилмор снова ахнул – на этот раз приглушенно, словно в глотку ему запихнули комок сена, а герцог, прищурился, а потом достал кинжал из ножен. Клинок был обоюдоострый, сужавшийся к наконечнику. Солнце заиграло на серебристом металле, когда Тевиш Мастини шагнул по направлению ко мне.

– Я заплатил за нее тысячу! – взвизгнул лорд Уилмор, выскакивая вперед. – Кто возместит убытки?!

– Господь Бог возместит, – процедил герцог сквозь зубы и отшвырнул его с дороги, как щенка.

Невольно зажмурившись – потому что всегда страшно смотреть в глаза смерти, я ждала точного и сильного удара. Он перережет горло. Или ударит под ключицу. Только бы не в живот – от таких ран умирают мучительно и долго. Только бы умереть быстро и без особой боли.

Зазвенела цепь, я почувствовала прикосновение мозолистых пальцев к своей шее, раздался тонкий металлический хруст – и ошейник свалился, дав мне свободу.

Я открыла глаза и точно так же, как лорд Уилмор, вытаращившись на герцога. Он не стал дожидаться, когда отомкнут замочек на ошейнике, и взломал его, сунув в паз острие кинжала, а потом снял свой плащ и набросил мне на плечи.

Тяжелая волчья шкура на мягком подкладе укрыла меня от шеи до пяток, хотя герцогу плащ был всего лишь до колен.

– Идем, – сказал дракон и легко подтолкнул меня в спину ладонью. – Благодарю за угощение, Уилмор. Принял по-королевски.

Лорд Уилмор потерял дар речи от такого откровенного грабежа, а я, переступив порог старой тюрьмы, оказалась во власти нового хозяина.

Глава 2. Кто в Намюре главный

Босые ноги покалывали камешки и солома, усыпавшие пол в замке лорда Уилмора. Это было больно, но я не стала жаловаться – что значили камешки по сравнению с постоянным пленом? Тяжелая рука дракона по-прежнему лежала между моих лопаток, и я чувствовала ее силу даже сквозь шкуру плаща. Вот рука скользнула выше и легла мне на плечо. Снова смена хозяина. Ничего нового.

– Вы должны знать, – привычно заговорила я. – Мой дар напрямую связан с девственностью. Если возьмете меня, дар предвидения пропадет.

– Прямо пропадет? – проворчал герцог, уверенно шагая по коридорам замка и не слушая причитания лорда Уилмора, который плелся за нами и стонал о непомерных убытках.

– В тот же миг и навсегда, – заверила я его. – К тому же… – я попыталась увидеть что-то из жизни герцога, и увидела – красивую пышнотелую женщину, открывшую от изумления и ярости рот, стоявшую на стене замка. Надо всем этим змеилась надпись «Намюр», и я поняла, что так называется это место. – К тому же, ваша жена будет вне себя от гнева, когда вы привезете меня в Намюр.

– Моя жена?

– Ваша жена – миловидная, брюнетка, у нее маленькая родинка на левой щеке… – перечисляла я.

– Миловидная брюнетка, – дракон усмехнулся и запустил пальцы в мои волосы, выпуская пряди поверх плаща. – Блестят, как черный шелк, – сказал он. – Красивые.

– И ваша дочь будет недовольна, – продолжала я. – Леди Брюна…

У него дочь младше меня. Ей только что исполнилось восемнадцать. Я скосила глаза на своего нового хозяина. Он не показался мне старым, но и молодым уже давно не был… Ему… ему сорок…

За что он убил ту женщину в бархате?.. Леди Изабель… я прочитала ее имя, но больше мне не удалось узнать ничего, потому что книга предсказаний в моем сознании захлопнулась, а я едва не застонала от отчаяния. Если бы я знала причину, то умереть было бы гораздо легче…

Я наступила на острую косточку, валявшуюся на полу, и не сдержала возгласа боли.

– У тебя не дом, а свинарник, Уилмор, – заметил герцог. – Хоть бы велел подмести.

Он подхватил меня под плечи и колени и понес к выходу, сбежав по лестнице, как будто я весила всего пару фунтов.

– Сиди смирно, – посоветовал он, когда я засучила ногами и вцепилась ему в ворот камзола.

Я сразу притихла, а дракон вынес меня во двор, где уже стояли взнузданные лошади и сидели в седлах рыцари, и не было ни повозки, ни коляски. Значит… значит…

– Но я не умею ездить верхом, – быстро сказала я.

– И не надо, – ответил Тевиш Мастини и легко забросил меня на лошадь, а потом взлетел в седло сам. – Устраивайся поудобнее, – предложил он, усаживая меня впереди и боком. Он взял поводья, и я оказалась в кольце его рук – как в оковах, по сравнению с которыми ошейник был всего лишь изящным украшением.

– Прощай, Уилмор, – бросил дракон равнодушно, свистнул лошади, и та послушно двинулась вон со двора.

– Я буду жаловаться королю, – проскулил лорд Уилмор, вцепившись себе в волосы. Весь его облик выражал отчаяние, и он провожал меня таким взглядом, словно вся удача мира помахала ему рукой, улетая в небеса.

– Попробуй, – бросил через плечо герцог. – А я скажу, что ты умышленно прятал провидицу, скрывая ее от короля, и проболтался мне о ней только на пьяном пиру. Как думаешь, что скажет на это Рихард?

– О! – только и возопил лорд Уилмор, понимая, что проиграл.

Караван из восьми лошадей покинул двор замка и двинулся по дороге. Мы с герцогом ехали в середине строя, и я боялась смотреть куда-то кроме как на холку лошади.

– Как тебя зовут? – спросил маркграф.

Руки его обнимали меня, помогая удержать равновесие, и я почувствовала смутное беспокойство, потому что никто из моих прежних хозяев не спрашивал моего имени, а перевозить предпочитал поперек седла, запихнув в мешок или же спрятав другим надежным способом. Один раз я ехала сутки в бочке, и когда меня, наконец-то, оттуда достали – не смогла разогнуться, так затекло тело.

– Забыла свое имя?

– Нет, не забыла, – сказала я тихо. – Но не вижу смысла называть его.

– Почему же? У тебя, наверняка, есть родные.

– Есть. Если вам интересно, мой отец – сэр Эйрем из Вальшира, двоюродный племянник прежнего короля. Он был убит, – я впилась в дракона взглядом, но он ничем не выдал, что имя моего отца было ему знакомо. Хотя, вряд ли драконы помнили всех, кого убивали. – У меня остался дядя – Эоган из Вальшира. Если вы сообщите ему, что забрали меня, он приедет сейчас же. У него есть меч с посеребренным долом, старинной работы. За то, что вы меня спасли, он подарит вам этот меч с радостью, – я помолчала и спросила: – Вы ведь спасли?

– Ты так и не сказала, как тебя зовут, – он смотрел на дорогу, поверх моей головы.

– Мелхола. Мелхола ферх Эйрем.

– Странное имя, – сказал он. – В этих краях я таких не встречал.

– Оно означает «ручей» на древнем наречии, – сказала я. – Мой отец впервые встретил мою мать возле ручья.

– Твоя мать и правда из эльфов? – продолжал он расспросы.

– Так говорят, – ответила я уклончиво.

Он тут же оставил поводья и приподнял прядку на моем виске, я не смогла сдержать дрожи, дракон это заметил, и убрал руку.

– Уши у тебя обыкновенные, – сказал он. – А говорят, что у эльфов уши как у волков или зайцев – длинные и в шерсти.

– Я не знаю, какие уши были у моей матери, – ответила я. – Она умерла, когда рожала меня.

– Значит, из родных у тебя только дядя?

– Да, милорд. Вы отправите ему письмо?

Он не ответил, и я сразу оставила пустые надежды. Кто откажется от сокровища, при помощи которого можно заглянуть в будущее и обмануть судьбу? Только сумасшедший дурак. Я бездумно смотрела на обочину, где уже сошел снег, и бодро лезли зеленые стрелки травы. Отдав мне плащ, дракон остался в полотняной рубашке и в штанах из кожи тонкой выделки – не слишком подходящий наряд для весны, но, судя по всему, холодно герцогу не было.

– Ты давно в плену у Уилмора? – спросил он.

– Три месяца, – ответила я равнодушно.

– Как ты попала к нему?

– Как обычно, – передернула я плечами. – Сначала меня похитил сэр Айд Конлав. Я гуляла с сестрой, и он подкараулил меня. Я жила у него, пока его убил сэр Винрад Винрадсон, а его вскоре убил граф Умбрии. Он прятал меня около года, но обо мне узнал его господин – маркграф Эльба, и граф продал меня за пятьсот золотых. У маркграфа меня тоже похитили – сначала сэр Ульрих из Слайвшира, потом сэр Корвин Храбрейший, потом меня купил за восемьсот золотых кто-то из Айронфингеров, я не запомнила имени. Этого последнего убили разбойники, нанятые лордом Майкрофтом, но не отдали меня ему, а продали лорду Уилмору, уже за тысячу золотых, а от него я досталась вам… совершенно бесплатно.

– Внушительный список, – заметил он. – И ни один из этих господ не взял тебя? Ты ведь очень красива.

– Моя ценность в ином, – ответила я сдержанно. – Вы ведь тоже забрали меня не из-за красоты.

– И еще более удивительно, что с таким дерзким языком ты до сих пор жива, – заметил герцог. – Почему ты хотела, чтобы я тебя убил?

– Возможно, потому, что это был бы лучший выход и для меня, и для вас? – ответила я вопросом на вопрос.

– Хочешь умереть, почему не задушилась цепью?

Он был любопытный, даже очень. Я повернула голову, посмотрев ему в глаза, хотя это стоило мне всех душевных сил, и ответила:

– Потому что тогда я потеряла бы небеса навсегда. Лучше посидеть на цепи с надеждой на вечное спасение, чем один раз смалодушничать и быть проклятой навеки.

– Странные слова для дочери эльфийки, – сказал он. – Разве жители Зеленых Холмов верят в небеса?

– Прежде всего – я дочь своего отца, – сказала я. – Он был человеком благородным и богобоязненным, и я считаю это добродетелями.

– Как ты видишь будущее?

– Так же, как вы читаете книгу – вижу строки или картины… Только моя книга открывается не по моему желнию, а по своему собственному. Я могу лишь закрыть ее или попросить открыться на странице, где будет говориться о том или этом… Как видите, даже моя ценность провидицы сильно преувеличена. А ведь лорд Уилмор, наверняка, солгал вам, что я вижу судьбу по ладони, глазам, звездам и еще тысячью способов.

– Ты его недолюбливаешь.

– Думаю, вы понимаете – за что.

– Прежние хозяева относились к тебе так же?

Слово «хозяева» больно меня царапнуло. Он считал себя моим нынешним хозяином. Но я не выказала недовольства, потому что требовать к себе уважения – это была напрасная трата времени. Я поняла это еще при третьем хозяине.

– Кто-то был добрее, кто-то нет, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, – но все были одинаково омерзительны.

Я почти ждала, чтобы он спросил насчет себя, и готова была сказать чистую правду, что из всех хозяев он – самый омерзительный, но дракон промолчал.

Караван двигался вперед, и если не считать, что под плащом я была совершенно голой, чувствовала я себя сравнительно неплохо. Не бьют, не сажают на цепь, не унижают, не кормят объедками – и на том спасибо.

На первом же привале дракон отослал кого-то в ближайшую деревню, и вскоре я примеряла обновку – платье. Поношеное, но чистое, из тонкого сукна. К платью раздобыли пестрые вязаные чулки и деревянные башмаки. Одежда вилланов, хотя я была рада и этому – наконец-то одеться, как подобает человеку, а не бродить голышом, как животному.

На привале раздали простую, но вкусную еду – лепешки, куски холодного мяса, вареного в травах, по горсти каленых орехов на каждого. Мне тоже дали и лепешку, и мяса, и орехов, а дракон протянул мне свою фляжку – из тисненой кожи, на крепкой металлической цепочке.

Прежде, чем начать есть, я прошептала молитву и осенила себя святым знамением, а потом с наслаждением впилась зубами в лепешку, на которую был положен кусок мяса – пахнущий укропом и чесноком.

Мы сидели под деревом, я – на постланом плаще, дракон – просто на земле. Он уже съел свою долю и с интересом посматривал на меня, а когда я закончила с едой и снова прошептала молитву, спросил:

– Ты такая набожная? Отец приучил?

Напоминание об отце показалось мне, как колючка терна в бок, но я ничем не выдала своих чувств и спокойно ответила:

– Я с тринадцати лет жила в монастыре. Это привычка. Вас она раздражает? Драконы ведь все – безбожники.

– Нет, не раздражает, – даже если я уязвила его в ответ, он ничем этого не выказал. – Живи, как привыкла. В каком монастыре ты была?

– Святого Трилистника, – ответила я, отпивая из фляги. Я ожидала найти там вино, но фляга была наполнена водой – вкусной, чистой. Я пила и не могла напиться.

– В Лейеше?

– Именно там.

– И сколько ты пробыла в монастыре? – подбросил дракон новый вопрос.

– Четыре года, – ответила я, удивляясь, зачем ему знать подробности моей жизни.

– В тринадцать попала в монастырь, четыре года там прожила, – быстро подсчитал герцог, – потом шесть лет в плену… Тебе сейчас двадцать три?

– Почти старуха, – подтвердила я, закрывая и возвращая ему флягу.

– Я бы дал тебе лет девятнадцать, – он взял флягу, открыл и напился, продолжая смотреть на меня.

Этот взгляд беспокоил. Да что там! Он просто пугал! Так мог бы смотреть волк или медведь, размышляя – сейчас сожрать меня с костями или все-таки попытаться откормить для начала.

– Да, небеса странно шутят, порой, – пробормотала я, опуская глаза, потому что выдержать взгляд дракона было делом нелегким. – К чему красота монахине.

– Ты – монахиня? – в его голосе я услышала что-то странное…

Беспокойство? С чего бы?..

– Нет, постриг я не принимала, – покачала я головой, упорно разглядывая серую шерсть плаща. – При монастырях часто живут благородные девицы – обучаются чтению, письму, счету. Ещё монахини немного учат распознавать травы, но это не приветствуется. Ведь женщине нельзя знать слишком много.

– Моей дочери – восемнадцать, – сказал он вдруг. – В этом году она впервые поедет в столицу.

– Рада за вашу дочь, – кивнула я. – В столице, наверное, весело.

Караван продолжил путь, и я опять ехала в седле герцога. Я сидела, как на иголках, опасаясь, что сейчас он начнет расспрашивать меня о будущем, а книга пророчеств, как назло, открывалась на любых страницах, но не на тех, где говорилось о герцоге и его семье. Я измучилась, ожидая, пока дракон заговорит, и устала больше, чем если бы шла пешком.

Конь шагал мерно, драконий плащ согревал, и меня безудержно потянуло в сон. Несколько миль я героически боролась с дремой, но в один прекрасный момент открыла глаза и обнаружила, что лежу щекой на груди герцога.

– …говори тише, – услышала я голос дракона – ровный, низкий, как шум прибоя, – девчонку разбудишь.

– За поворотом все чисто, – ответил другой мужской голос, и я поняла, что именно он-то меня и разбудил – громкий, резкий, как воронье карканье. – Еще три мили, и мы в Намюре.

Намюр. Значит, я не ошиблась. Я опять попросила книгу показать мне что-нибудь из жизни дракона, но увидела только бешеную скачку коней с разноцветными плюмажами и не сразу распознала рыцарский турнир. Конь, покрытый красно-белой попоной, скакал с пустым седлом, и люди на трибунах махали руками и разевали рты в неслышном крике. А потом я увидела, как оруженосец и паж бегут к рыцарю, бездвижно лежавшему на земле. Наверное, я задышала слишком часто и этим себя выдала, потому что дракон спросил:

– Проснулась?

Я тут же выпрямилась, избегая смотреть на него.

– Скоро приедем, – пообещал он, как будто я ждала прибытия в его замок с радостью.

Герцог замолчал, а я уставилась поверх лошадиной головы. Замок дракона уже виднелся вдали – коричневые башни вырастали на обрыве, как продолжение скал, в которые билось море – серое, неспокойное. Тяжелые тучи наползали на замок, как толстобрюхие чудовища.

– Какое мрачное место, – сказала я.

– Подожди, когда будет светить солнце, – ответил дракон, – или когда мы зажжем огонь. Тебе понравится.

Понравится? Я не удержалась, чтобы не передернуть плечами. Кому может понравиться его тюрьма?

А лошади уже стучали копытами по арочному мосту. Караван прошел в ворота замка, и решетка за нами опустилась.

Дракон остановил коня, спрыгнул на брусчатку, которой был вымощен двор замка, и помог спуститься мне.

– Кого это ты притащил, Тевиш? – какая-то женщина – сухощавая, седая, в черном вдовьем платье, высунулась в окно на втором этаже. – С каких это пор тебе стали нравиться вилланки?

Я снова ощутила тяжелую руку дракона – он взял меня за плечо и повел в замок, не обращая внимания на женщину в черном.

– Тевиш! – надсажалась она. – Я с кем разговариваю! Ты как обращаешься с матерью?!

Так. Еще и мать. Но она, конечно же, похвалит сына, когда тот расскажет, что заполучил провидицу. А не привел очередную наложницу.

Мы поднялись на второй этаж, и там нас уже встречали – старуха в черном и девица в алом платье. Девица была черноволосой и черноглазой, и так походила на герцога, что не было сомнений – это леди Брюна, его дочь.

– Хорошенькая, – желчно сказала дочь дракона. – Ундиса в обморок упадет.

– Тевиш! – старуха воинственно уперла руки в бока. – Что за оборванку ты притащил? Ее же страшно пускать в дом! Оставил бы во дворе, ее сначала надо отмыть…

– Это леди Мелхола из Лейеша, – сказал дракон, и когда он заговорил, все замолчали. – Она – дочь моего боевого товарища, осталась сиротой. Я увидел, что она бедствует и забрал ее.

– Леди? – после паузы уточнила старуха.

– Она будет жить у нас, – дракон чуть подтолкнул меня по направлению к женщинам. – Отдай ей комнату рядом со спальней Брюны.

– Рядом? – переспросила его дочь.

– Будете подругами, – коротко бросил дракон и нетерпеливо оглянулся. – А где Ундиса?

– Была у себя, – сдержанно ответила старуха, не сводя с меня глаз.

Леди Брюна скорчила презрительную гримаску.

Раздался быстрый стук каблуков, и появилась третья женщина – брюнетка, с родинкой на левой щеке. В красивом синем платье со шлейфом, с тугими косами, уложенными полукружьями покруг ушей – как у замужней. Но на белых холеных руках не было обручального кольца, хотя на пышной груди лежало золотое ожерелье с сапфирами, и мочки ушей оттягивали серьги с двумя сапфировыми кабашонами.

– Вас ждали только завтра, господин! – воскликнула женщина с родинкой и поклонилась, делая вид, что не заметила меня.

Но она заметила. Я знала, что она увидела меня еще с замковой стены.

– Получилось приехать раньше, – дракон широким шагом подошел к женщине и схватил ее за талию. – Идем.

Женщина только пискнула, когда он почти поволок ее в темноту коридора.

– Даже есть не стал, – сказала леди Брюна с отвращением.

Старуха промолчала, поджимая губы, а потом махнула рукой, подзывая меня:

– Иди за мной, девушка. М-м… Как тебя зовут?

– Мелхола, госпожа, – напомнила я.

– Странное имя, – произнесла она и пошла по коридору, не оглядываясь.

На всякий случай я поклонилась леди Брюне и поспешила за матерью дракона.

– Даже реверансы делать не умеешь! – полетело мне вслед насмешливое фырканье.

Я догнала старуху в черном и старалась идти на расстоянии двух шагов от нее – не отставая. Она шагала быстро и крепко, и, несмотря на худощавость, производила впечатление крепкой женщины.

– Как мне называть вас, госпожа? – спросила я осторожно.

– Называй меня миледи Фредегонда, девушка, – ответила она высокомерно, упорно не вспоминая моего имени.

– Ясно, миледи Фредегонда, – тут же ответила я.

– И не заговаривай, пока я не прикажу.

Тут я благоразумно промолчала.

– Мой сын – брат короля, – продолжала леди Фредегонда. – Старший брат! – она многозначительно подняла указательный палец – острый, сухой, с широким розовым ногтем. – Пусть Рихард – сын от законной жены, но мой сын – старший. И он – дракон, – последнее она произнесла с благоговейным придыханием, а я не удержалась, чтобы поморщиться.

Мой отец тоже говорил о драконах с благоговением – и чем все закончилось?

– Мой сын подчиняется только королю, – говорила между тем старая леди. – И мне. Потому что я – его мать. Жен и любовниц может быть много, а мать – одна. С этого дня ты во всем слушаешься только меня, потому что я – хозяйка этого замка. Что молчишь?

– Я внимательно слушаю вас, – ответила я и спросила, пользуясь тем, что старуха позволила мне заговорить: – Леди Ундиса – жена милорда Тевиша?

– Жена? – она фыркнула точно так же, как ее внучка. – Наложница. Его жена умерла восемнадцать лет назад, когда рожала Брюну. Кстати, – она взглянула на меня через плечо, – хоть мой сын и сказал, что вы с леди Брюной будете подругами – не вздумай относиться к ней, как к ровне. Брюна – королевских кровей, и наполовину дракайна. Она не ровня тебе, оборванке из Лейеша.

– Да, миледи Фредегонда, – ответила я, стискивая зубы.

Можно было бы сказать высокомерной старухе, что род моего отца тоже принадлежал к королевскому дому, пока власть не захватили драконы, и не убили законного короля. Но вряд ли для леди Фредегонды это что-нибудь значило – стоило услышать, как она говорила о сыне и драконах.

– Что – да? – прикрикнула она на меня. – Тебе все понятно?

– Все понятно.

– Смею надеяться, – она дернула плечом и ускорила шаг, высоко держа седую голову, покрытую черной кружевной косынкой. – Мой сын сказал, что ты – дочь его друга. Но я знаю, что это не так. Драконы никогда не называют людей друзьями. Потому что люди для драконов – хуже трупных червей.

Я не стала ни разубеждать ее, ни подтверждать ее правоту. Пусть думает, как хочет. Хотя и мне было удивительно, с чего это герцог Тевиш решил скрыть, что я – провидица. Наверное, боится, что домашние не смогут сохранить тайну. Особенно – женщины.

Первым делом она привела меня в мыльню – судя по деревянным кадкам и грубой каменной кладке, здесь мылись слуги. Но я обрадовалась и этому. Пусть вода была еле теплой, я мылась долго и с удовольствием, раз за разом выливая на себя по ведру воды. Мне казалось, я смываю с себя всю грязь и позор моего плена у Уилмора.

Меня никто не торопил, но когда я вышла, завернутая в простыню, с мокрыми волосами, леди Фредегонда ждала меня в раздевалке.

– Дай-ка я на тебя погляжу, – велела она. – Сними все.

– Что, простите? – переспросила я, невольно вцепившись в край простыни, будто старуха уже срывала ее с меня.

– А что тебя удивило? – светлые глаза леди Фредегонды были холодными, как кусочки льда. – Ты будешь жить с нами под одной крышей. Я должна убедиться, что ты не больна заразной болезнью.

– Уверяю вас, нет, – ответила я твердо.

Раздеваться перед ней я точно не собиралась. Лорду Уилмору пришлось постараться, чтобы сорвать с меня одежду, и этой старухе придется звать на помощь, если ей хочется полюбоваться на меня голую.

– Я жила в монастыре, – сказала я почти правду. – В монастыре Святого Трилистника. Вы можете написать настоятельнице и спросить обо мне. Она подтвердит, что я ничем не запятнала себя и совершенно здорова.

Конечно же, я надеялась, что такой важной даме, как леди Фредегонда недосуг будет писать настоятельнице в маленький монастырь в захолустном Лейеше. Но леди Фредегонда прищурилась совсем по-змеиному:

– И кто там настоятельница?

– Матушка Моник, – ответила я быстро, молясь, чтобы небеса даровали матери Моник долгих лет жизни.

Похоже, здоровье настоятельницы и в самом деле было отменным, потому что леди Фредегонда поджала губы.

– Хорошо, я напишу ей обязательно, – сказала она, но больше не стала требовать, чтобы я сбросила простыню. – Можешь одеться, – она указала на лавку, где лежали простое серое платье с темно-красным пояском, нижняя шелковая рубашка, белье, чулки и простые кожаные туфли – немного стоптанные, но с крепкими каблучками-стаканчиками.

– Благодарю, – сказала я тихо. – Могу я попросить вас оставить меня одну?

Последовало новое фырканье, и леди резко повернулась ко мне спиной.

Путаясь в вязках и шнуровках, я постаралась одеться так скоро, как только смогла. Последними я натянула чулки и примерила туфли – они были мне чуть велики, но это не страшно. С ног не свалятся – и ладно.

– Я все, леди Фредегонда, – произнесла я, и старуха обернулась.

– Тебя надо причесать. Идем, поручу это горничной Брюны.

Похоже, теперь мне предстояло более тесное знакомство с дочерью дракона, и я мысленно пожелала себе терпения и стойкости.

Женские комнаты располагались на третьем этаже, и леди Фредегонда толкнула одну из дверей. Я осторожно переступила порог и оказалась в очаровательной комнате – очень светлой, стены которой были обиты розовым шелком, а балдахин над кроватью и обивка мебели были из пунцового бархата. Букеты поздних роз стояли на столике, где валялась забытая лютня, и на полу возле туалетного столика. Я успела заметить тончайшие красные чулки на подлокотнике кресла, флаконы из разноцветного стекла с ароматическими маслами, шкатулку, крышка которой закрывалась неплотно, потому что оттуда, как змеиный язычок, свесилась нитка с гранатовыми бусинами…

К моему огромному облегчению, леди Брюны в комнате не было, а молодая женщина, сидевшая с вышиванием на скамеечке у входа, вскочила при нашем появлении.

– Это – Шенга, горничная моей внучки, – объявила леди Фредегонда. – Шенга, причеши эту… м-м… леди. И заплети ей волосы. Некрасиво, когда девица ходит лохматой.

– Слушаюсь, – горничная сделала маленький книксен, старательно опуская глаза.

– Тебя только причешут, – сделала мне внушение хозяйка Намюра. – Не вздумай утруждать Шенгу. Одеваться будешь сама. И стелить себе постель тоже.

Я сделала такой же маленький книксен, как служанка, и леди Фредегонда, похоже, осталась довольна.

– Пойду распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату, – сказала она, милостиво кивнув. – Ужин в восемь вечера. Часы стоят в зале, на первом этаже… Ты ведь знаешь, что это такое?

Вопрос был явно ко мне, и я не смогла удержаться, чтобы не съязвить:

– Да, миледи, я знаю, что такое – первый этаж.

– Я о часах, – фыркнула леди Фредегонда, но взгляд стал холодным и пронзительным.

– И что такое «часы» тоже знаю, – ответила я, поглядев ей в лицо.

Одно мгновение – и я увидела не комнату в теплых розовых тонах, и не чопорную старуху в черном, а молоденькую белокурую девушку, которую нес на плече мужчина – высокий, широкоплечий, с гривой иссиня-черных волос. Я видела, что хорошенькое лицо девушки болезненно кривилось – ей было неудобно ехать на плече, но она только кусала губы и сжимала кулаки, а по щекам текли слезы – крупные, светлые. Такие же светлые, как ее глаза…

Я замерла, потому что книга услужливо подсказала, что я увидела. Добыча дракона. Отец милорда Тевиша тащит в свое логово пленницу – Фредегонду Ксантенскую. Я не знала, где находится город Ксантен, но почему-то мне думалось о большом городе. Большом, шумном, богатом…

– Нахалка, – сказала леди Фредегонда и вышла из комнаты, а я пришла в себя только когда Шенга коснулась моей руки.

– Присядьте, леди, я вас причешу, – сказала горничная, и я покорно села на скамеечку, на которой только что сидела она.

Когда гребень заскользил по моим мокрым волосам, я спросила, как можно небрежнее:

– Леди Фредегонда родом из Ксантена?

– Да, – ответила служанка, – но она не любит об этом вспоминать.

– Почему?

– Отец отказался от нее, – Шенга причесывала меня мягко, не дергая за волосы, осторожно разбирая перепутанные пряди.

– Отказался? Потому что она согласилась стать женой дракона?

– Не женой, конкубиной, – служанка понизила голос. – И когда это драконы спрашивали согласия девиц?

Всё верно. Именно это я видела. Драконы не просят о любви, драконы берут ту, которую хотят – это всем известно. Но леди Фредегонда… Если отец герцога и в самом деле взял ее силой, как она может сейчас гордиться тем, что ее сын – дракон? Я бы возненавидела такого сына. А что если и сын такой же, как отец? По спине пробежал холодок, когда я вспомнила взгляд Тевиша Мастини. Но я тут же отбросила страхи. Нет, никто в здравом уме не откажется испортить провидицу. Проверено – десятки раз проверено! Даже лорд Уилмор, у которого глаза загорались всякий раз, когда он видел меня голую и на привязи, не посмел меня неволить. А герцог…

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену.

В комнату влетела Брюна – такая же красная, как ее платье.

– Эта сучка визжит, словно ее режут! – крикнула она и пнула вазу с цветами, стоявшую на полу. Ваза была медная, и опрокинулась, выплеснув воду на ковер, а нежные розы теряли лепестки, но Брюна безжалостно прошлась по ним и рухнула в кресло, вытянув ноги.

Только тут она заметила меня, и глаза ее сузились.

– Ты уже здесь, – проворчала она, выпятив нижнюю губу. – Кто тебе позволил приказывать моей горничной? Шенга, немедленно оставь ее. Пусть причесывается сама.

– Но это велела леди Фредегонда… – пискнула служанка.

– Все хорошо, – я забрала у нее гребень. – Я прекрасно справлюсь.

Шенга благодарно взглянула на меня и подхватила свое рукоделие.

– Принеси мне фиников, – велела Брюна, и горничная исчезла за порогом быстрее, чем я успела провести гребнем по прядям. – А ты… – дочь дракона поманила меня пальцем. – Подойди.

Чуть помедлив, я встала со скамейки и подошла, стараясь держаться на расстоянии двух шагов. Я уже знала, что это и достаточно близко, и достаточно безопасно. Если вдруг девице захочется пнуть меня так же, как вазу.

– Это мой гребень, – сказала Брюна. – Не смей его брать.

– Хорошо, – я тут же положила гребень на туалетный столик.

– Как тебя?.. – Брюна покрутила рукой в воздухе, живо напомнив свою бабушку.

– Мелхола, – подсказала я.

– Дурацкое имя! – фыркнула она и тут же спохватилась, строго сведя к переносью брови: – Эй! Когда спрашиваю, отвечай мне – миледи Брюна. Поняла?

– Да, миледи Брюна, – ответила я, стараясь говорить спокойно.

– В этом замке, – она для верности показала на пол и потолок, – все слушаются только меня. Потому что отец по-настоящему любит только меня. Бабуля уже выжила из ума, а эту гадину Ундису он скоро выгонит. И остаюсь только я – его единственная и любимая дочь. Я – хозяйка Намюра. Тебе ясно?

– Да, миледи Брюна.

– Уже лучше, – она сцепила руки на животе и откинулась на спинку кресла. – Отец сказал, ты – дочка его товарища. Кто твой отец?

Мысли мои заметались, как перепуганные птички-крапивники. Что мне ответить? Надо ли сказать правду? А если герцог будет недоволен?

– Мой отец – лорд из Лейеша, – ответила я, чтобы долгим молчанием не вызвать недовольство Брюны. – Но я почти ничего не знаю о нем. Я воспитывалась в монастыре, а отец давно умер.

– В монастыре?! – черные, будто нарисованные угольком, брови Брюны изумленно приподнялись, а потом она расхохоталась. – Тогда понятно, почему ты кланяешься так неуклюже. В монастыре ведь учат только молиться. Ты умеешь танцевать?

– Нет, – призналась я.

– Петь?

– Нет.

– А музицировать? Играешь на лютне? На флейте? А может, на вьели?..

Это было унизительно – отвечать все время: нет, нет, нет…

– Да что же ты тогда умеешь? – презрительно смерила меня взглядом Брюна.

– Меня научили читать, писать, вести счета и я немного знаю о травах – какими лечить кашель, какими успокаивать сердце…

– То есть ничему, – перебила меня дочь дракона. – Все с тобой ясно. Неуч, неумеха, и никогда не была при королевском дворе.

– Нет, не была.

– А отец скоро повезет меня туда, – сказала она равнодушно, но я-то видела, как она мечтала туда попасть. – Осенью. Когда соберут урожай. Мы поедем в столицу, и дядя Рихард устроит в мою честь большой праздник. Мне уже сшили дюжину платьев, и сошьют еще дюжину. А когда я приеду в столицу, отец заплатит королевскому портному, и он сошьет мне такое платье, что королева ахнет.

– Ничуть не сомневаюсь, – пробормотала я.

– А тебе идет мое платье, – она хищно улыбнулась. – Я носила его в прошлом году. И эти туфли хотела выбросить.

– Вы очень добры, что подарили их мне, – сказала я сдержанно. – Признаться, когда ваш отец забрал меня с собой, у меня не было даже вилланского платья, в котором я сюда приехала.

Брюна мгновенно подобралась и впилась в меня взглядом. Ее глаза так и буравили меня – черные, горящие обидой, ненавистью.

– Если вздумаешь заглядываться на моего отца… – начала она с угрозой.

Дверь опять открылась без стука – на этот раз медленно, почти бесшумно.

Брюна посмотрела и скорчила гримаску, и я тоже посмотрела в ту сторону. На пороге стояла леди Ундиса – уже в новом платье, темно-зеленом, с витым красным пояском. Она улыбалась, показывая ямочки на округлых румяных щеках.

– Леди Фредегонда зовет вас, леди Брюна, – сказала она сладко. – Приехал портной, надо примерить новые платья.

– Уже иду, – Брюна рывком вскочила из кресла. – С чего это бабуля отправила тебя? Пожалела гонять служанок?

– Просто я шла в северное крыло, – сказала леди Ундиса. – Ваш отец пожелал, чтобы я пришла к нему снова… после того, как он примет ванну и поест. Мы так хорошо провели время, что он пожелал все повторить.

– Да неужели? – насмешливо бросила Брюна, хотя ее так и перекосило от злости. – А я подумала, что он тебя порол – ты так визжала…

Я невольно покраснела, потому что они разговаривали о таких вещах, о которых даже думать было бы неприлично. Если я правильно их поняла.

Но то, что поняла правильно, тут же подтвердила леди Ундиса.

– Ваш отец умеет утомить женщину, – почти промурлыкала она, ничуть не обидевшись. – И доставить ей удовольствие тоже. Желаю вам встретить мужчину, хотя бы вполовину похожего на милорда Тевиша. Я буду молить небеса, чтобы они послали вам достойного мужа, леди Брюна, и дюжину детишек, – она засмеялась и исчезла в коридоре.

Языкастая Брюна как будто онемела после таких слов. Я увидела, что кровь отлила от ее лица, а глаза заблестели, как от непролитых слез. Но едва дверь закрылась, дочь дракона пришла в себя.

– Ведьма! – она снова пнула вазу, и набросилась на меня. – Ну, чего стоишь? Не слышала? Меня ждет бабушка. А ты не смей заходить в мою комнату, пока меня нет. Вон!

– Да, миледи Брюна, – сказала я и вышла.

Дочь дракона промчалась мимо, толкнув меня плечом. Я проводила ее взглядом и задумалась – куда мне пойти сейчас. До ужина было еще достаточно времени, и места в моей новой тюрьме мне еще никто не определил. Стоя под дверями комнаты Брюны, я не сразу заметила, что нахожусь в коридоре не одна. Сначала я услышала смешок, а потом шепот. И обернувшись увидела в полутьме, у каменной стены, леди Ундису. Она опиралась на руку мужчины и посмеивалась, глядя на меня. А мужчина был вовсе не дракон. Незнакомый, очень красивый, с черными кудрями до плеч. Пожалуй, его немного портили слишком пухлые губы – это придавало красавчику развращенный вид.

– Она же совсем ребенок, – сказал мужчина с ласковой улыбкой.

– Да, едва ли старше дочери милорда Тевиша, – согласилась леди Ундиса. – Сколько тебе лет, девушка?

– Двадцать три, – ответила я правду.

– Сколько?! – красавчик посмотрел на меня с веселым изумлением.

– Ты выглядишь гораздо моложе, – произнесла Ундиса, но посмотрела на меня вовсе не весело – а оценивающе, задумчиво. Словно гадала – что так приглянулось во мне дракону, что он притащил меня в свое логово.

– Это от постной пищи, – сказала я. – Мне пришлось долго жить в монастыре.

– Здесь тебя будут хорошо кормить, – заметила Ундиса. – Если будешь себя хорошо вести.

Я промолчала, но леди Ундиса и не ждала ответа.

– Чтобы ты знала, – сказала она все тем же тоном – ласковым, тягучим, как будто не слова слетали с ее языка, а мед лился с ложки, – я – конкубина милорда Тевиша уже семь лет. И еще я заправляю всеми женскими делами в замке, мне подчиняются все слуги из прачечной, на кухне, в швейной мастерской и горничные. Милорд очень ценит меня…

– И любит, – вставил мужчина.

– Я не хвалюсь его любовью, – мягко поправила она его. – Я храню ее в сердце. Так вот, девушка… как тебя зовут?

– Мелхола, – представилась я уже в четвертый раз.

– Отвечай: «Мелхола, миледи Ундиса», – попеняла она мне. – Ты поняла?

– Да, миледи Ундиса, – тут же кивнула я.

– Ты должна слушаться меня и уважать, – продолжала конкубина, – потому что я – настоящая хозяйка Намюра.

Глава 3. Ужин в тихом семейном кругу

Появление третьей хозяйки замка показалось мне смешным, но я сдержала улыбку.

– Поняла вас, миледи, – сказала я очень серьезно. – Куда прикажете мне пойти? Леди Фредегонда сказала, что распорядится насчет комнаты…

– Комната готова, – милостиво кивнула мне леди Ундиса. – Вот она, рядом с комнатой Брюны. Располагайся.

– Благодарю, вы очень любезны. Разрешите? – я вопросительно посмотрела на мужчину, и он посторонился, пропуская меня до дверей моего нового жилища.

– Сестра меня не представила, – сказал мужчина, улыбаясь. – Я – сэр Лестраль, но вы можете называть меня просто Ульпин.

– Мой брат – управляющий у милорда, – подсказала леди Ундиса.

Вернее, не подсказала, а намекнула, что они с братом тут всем заправляют. Я присела в маленьком книксене, показывая, что поняла, и леди с братом милостиво удалились, оглядываясь на меня и перешептываясь.

Когда они исчезли из виду, я зашла в комнату.

Назвать ее новой тюрьмой было перебором – комната была обставлена не хуже спальни Брюны. Золотистый ситец на стенах, покрывало из тончайшей коричневой шерсти на кровати, белоснежные наволочки на подушках, с вышитыми на четыре угла цветами. Толстый ковер на полу – можно ходить и босиком. Не так роскошно, и не в таких нежных тонах, как комната дочери дракона, но всё чисто, удобно, и на столике у зеркала – букетик бессмертников. Я никогда не любила эти цветы, но сейчас они показались мне восхитительными. Я коснулась их жестких лепестков и невольно улыбнулась. Как моя новая тюрьма разнилась с комнатой в башне лорда Уилмора… И как странно, что драгоценную провидицу не посадили на цепь, а то и в клетку…

В двери постучали, и я от непривычки вздрогнула, а потом вспомнила – дракон сказал, что я буду подругой его дочери. Значит, почти приравнял к ней по статусу. И конечно же, в комнату подруги дочери милорда обязаны стучать, а не отворять дверь пинком. Хотя, я еще не знаю, как будет заходить ко мне мой новый хозяин.

– Войдите, – разрешила я, и в комнату бочком протиснулась молоденькая служанка – в белоснежном чепце и в переднике, румяная, немного испуганная.

– Дженни, госпожа… – представилась она, награждая меня таким же книксеном, какой я демонстрировала только что леди Ундисе. – Мне велели прислуживать вам.

И я сразу же увидела яркую картинку – моя горничная что-то шепчет на ухо леди Ундисе, и та улыбается – уголками губ, по-змеиному, а потом протягивает медную монетку, которая исчезает в ладони пунцовой от волнения или стыда Дженни.

– Меня зовут Мелхола, – сказала я мягко.

Она что-то пробормотала в ответ, потупившись и теребя передник.

– Не называй меня госпожой, – продолжала я. – Я вовсе не такая знатная и благородная, как леди Брюна или леди Ундиса. И привыкла все делать сама.

– До ужина еще долго, – сказала она торопливо, – хотите холодного молока и печенья? Я принесу.

– Нет, спасибо, – отказалась я, потому что не знала, разрешено ли в этом доме есть где-то, кроме хозяйского стола. Может, Ундиса или леди Фредегонда только и ждут, когда я нарушу правила драконьего замка. – Мне пока не хочется есть, но я бы отдохнула и причесалась, если ты найдешь мне гребень.

Дженни выскочила из комнаты и спустя несколько минут вернулась с гребнем – простым, деревянным, явно принадлежащим ей самой.

– Могу вас причесать, – предложила она.

Но я отказалась и пожелала остаться одна. Горничная поклонилась и вышла, пообещав позвать меня, когда дракон и его семейство соберутся ужинать. Проводив ее, я подошла к окну, на ходу расчесывая почти высохшие пряди. Отсюда было видно море – серое, в клочьях пены. Я приоткрыла окно, и вместе с сырым солоноватым воздухом в комнату ворвался глухой рокот прибоя. Он был похож на голос дракона – такой же низкий, раскатистый, вроде бы и негромкий, но внушающий трепет.

В который раз я попыталась открыть книгу, спрашивая о собственной судьбе, но небеса не желали открывать мое будущее. Я перелистывала страницу за страницей, но видела только желтоватый пергамент – словно небесному писцу еще только предстояло придумать и записать историю моей жизни.

Что же ожидает меня в замке дракона?

Я закрыла окно и опустилась на кровать, упав спиной на мягкую перину. За месяцы на цепи у лорда Уилмора мне казалось, я превратилась в животное, и теперь с удовольствием возвращалась к человеческой жизни. Если только… если только дракону не захочется снова превратить меня в животное.

Как наяву мне привиделось смуглое лицо Тевиша Мастини, его черные горящие глаза – как угли. Страшный с виду, но женщины в его дома не похожи на запуганных. Наоборот, ведут они себя слишком вольно. Я подавила соблазн узнать о трех хозяйках Намюра побольше – следовало беречь силы. Ведь мне не было известно, когда дракон захочет разузнать что-нибудь о будущем, и сколько он захочет узнать. После предсказаний лорду Уилмору я обычно валялась, как дохлая рыбешка, по полдня. Вдруг дракон окажется еще более жадным?..

Раздумывая об этом, я не заметила, как задремала, и во сне видела серые волны, с ревом бьющиеся в скалы Намюра, и дракона, кружившего над седым пенным морем.

Мой сон прервала Дженни, позвавшая меня ужинать. Я вскочила, протирая глаза, и мельком посмотрела на себя в зеркало – не слишком ли заспанная. Мы с горничной спустились в столовый зал, где уже ждала леди Ундиса.

– Никогда не опаздывай, – посоветовала она мне с улыбкой. – Милорд не любит, когда опаздывают.

– Да, миледи, – ответила я и заслужила еще одну улыбку.

Наверное, леди Ундиса сказала правду, потому что леди Фредегонда и Брюна явились к столу одновременно, и Брюна на ходу подвязывала волосы. Она что-то недовольно бурчала себе под нос, а леди Фредегонда шла прямо, высокомерно вскинув голову, и не обратила ни малейшего внимания ни на меня, ни на третью хозяйку Намюра – леди Ундису.

Мать и дочь дракона уселись за стол слева и справа от кресла, стоявшего во главе стола. Слуги уже вносили блюда, на которых лежали всевозможные вкусности. Я пожалела, что отказалась от молока и печенья – сейчас я испытывала самые настоящие муки, глядя, как мимо проплывают блюда с тушеным кроликом, миски с ароматным куриным супом, жареные цыплята, лежащие на «подушках» из тушеных овощей. Приносили и сладости – пирожки с вареньем, печенье и пирожные с кремом из взбитых сливок. Мне никто не предложил сесть, и я продолжала стоять – немного в стороне, за Ундисой, которая придирчиво осматривала каждое блюдо, прежде чем разрешить поставить его на стол.

Брюна, не дожидаясь никого, сразу отломила цыплячью ножку и принялась за еду. Леди Фредегонда посмотрела неодобрительно, но ничего не сказала. Судя по двум пустующим креслицам, поставленным рядом с леди Фредегондой и Брюной, кроме дракона ждали еще двух гостей, и я даже предполагала, что одно кресло займет леди Ундиса, а второе… Может, второе – для меня? Я с тоской проследила, как Брюна отломила и вторую ножку, крепко заработав челюстями.

Когда принесли вино и фрукты – прошлогодние яблоки, которые пахли, как будто их только что сорвали, леди Ундиса села рядом с леди Фредегондой. Она тоже не притронулась к еде и благосклонно наблюдала, как Брюна принимается за куриный суп, вылавливая сердце и куриные потроха.

– Могла бы подождать отца, – не вытерпела леди Фредегонда.

Брюна сделала уже знакомую мне гримаску.

– Юной девушке надо много кушать, чтобы быть красивой, – ласково возразила леди Ундиса. – К тому же, милорд не будет в обиде, если леди Брюна начнет ужин без него.

Леди Фредегонда фыркнула, но тут в зале появился дракон, и все разговоры были немедленно оставлены. Я видела, что появление дракона подействовало на людей, как если бы в зал вошел медведь. Слуги побледнели и опустили глаза, и только три женщины за столом повернулись навстречу милорду Тевишу, сияя улыбками.

Три мегеры вдруг превратились в трех добрых фей, стоило появиться хозяину Намюра. Настоящему хозяину.

Дракон сел в кресло, и дочь сразу подставила ему бокал, леди Ундиса налила вина, а мать пододвинула поближе блюдо с хлебом.

Милорд Тевиш поблагодарил за заботу кивком, преломил хлеб и взглянул на меня из-под черных прямых бровей.

– Почему девушка не за столом? – спросил он.

Все три женщины тотчас посмотрели на меня, будто только что заметили, и леди Ундиса сказала ласково:

– Правда, почему вы не садитесь с нами, леди Мелхола?

– Садитесь со мной, – Брюна похлопала по креслу рядом со своим с такой радостью, словно приглашала младшую и горячо любимую сестренку.

– Попробуй кролика, – предложила леди Фредегонда, королевским жестом указывая на блюдо. – Он потушен в сметане и травах, мясо так и тает во рту. Даже мне, старухе, такая пища по зубам.

Дракон не мешал им состязаться в любезности, но пока я шла до отведенного мне места, я чувствовала пристальный взгляд черных глаз. Этот взгляд обжигал, как открытое пламя, и мне хотелось прикрыть лицо ладонью, потому что щеки мои уже загорались румянцем. Но я постаралась ничем не выказать волнения, села рядом с Брюной и, дождавшись, пока в женском щебетании наступит пауза, громко сказала:

– Благодарю, миледи Фредегонда, миледи Брюна и миледи Ундиса, вы очень добры ко мне.

За столом стало тихо, а дракон откинулся на спинку кресла, буравя меня взглядом.

– Почему ты к ним так обращаешься? – спросил он.

– Как? – ответила я, избегая смотреть ему в лицо, потому что смотреть на дракона было все равно что улыбаться оскаленной волчьей пасти.

– Почему ты называешь их «миледи»?

Три женщины застыли в своих мягких креслах, а я сказала, забирая на свою тарелку кусочек кролика и немного каши:

– Как мне велели, так и называю.

– Очень интересно, – дракон положил хлеб, поставил локти на стол, переплел пальцы и уперся в них подбородком. – Вы опять за свое?

Женщины промолчали, тут же уставившись в тарелки.

– В этом доме нет хозяйки, и никогда не будет, – сказал дракон, как припечатал.

– Я – твоя мать, Тевиш!.. – начала возмущенно леди Фредегонда. – И я всегда…

– Не будет, – повысил голос герцог, и старуха поджала губы, но спорить прекратила.

Мне не было дела до их препирательств. Я откусила кусочек кроличьего мяса и прикрыла глаза – восхитительный вкус. Пряные травы делали мясо душистым, а сметанный соус – особенно нежным. Каша тоже была вкусной – рассыпчатой, щедро сдобренной топленым маслом.

– Мелхола! – позвал меня дракон, и я немедленно открыла глаза, позабыв жевать. – С этих пор ты называешь мою дочь Брюной, – он посмотрел на девушку, и она тут же кивнула, – мою мать зовешь леди Фредой, а для третьей сойдет – аманта. Она не леди никаким боком.

Никто не осмелился возразить, и дракон добавил:

– Для всех здесь, ты – леди Мелхола. И если я узнаю, что кто-то отнесся к тебе с недостаточным почтением – разберусь по-своему.

Я не знала, насколько страшной была эта угроза, но три «хозяйки» и не подумали возражать.

– Теперь всем есть, – проворчал дракон, снова взял кусок хлеба и откусил сразу половину.

Женщины ожили и тоже принялись за еду, любезно предлагая друг другу то или иное блюдо, и не забывая обо мне. Подобная перемена позабавила меня, но я понимала, что это не добавило любви ко мне со стороны женщин. Но мне не нужна была их любовь. И сейчас я не могла думать ни о чем, кроме вкусного ужина. Я давно не сидела за таким прекрасно накрытым столом, в красивом платье и в такой изысканной компании, пусть вся любезность и изысканность были наиграны.

– Леди Мелхола жила в монастыре, – сказала Брюна, невинно похлопав ресницами.

– Как необычно, – восхитилась Ундиса. – И как это правильно – воспитывать юных девушек в обществе монахинь. Только в монастыре можно научиться всем девичьим добродетелям – смирению, послушанию, чистоте…

– Жаль, что вас обоих не отправили туда в свое время, – произнесла леди Фредегонда.

– Но и вы воспитывались не в монастыре, госпожа, – сладко пропела Ундиса.

– Зато умела читать к своему совершеннолетию, – не осталась та в долгу и пододвинула к ней блюдо с жареным цыпленком. – Не хочешь еще цыпленка? Вот в этом кусочке как раз двойная косточка. Женщины, которым никак не удается забеременеть, носят ее за подвязкой. Говорят, помогает.

Брюна усмехнулась, но не особенно весело, а Ундиса передвинула блюдо к ней:

– Тогда лучше пусть леди Брюна скушает. Я не верю в подобные приметы, но если леди Фредегонда советует…

Я скосила глаза на дракона. Он невозмутимо ел, словно не слыша женского разговора. Возможно, делал вид, что не слышит, а может, не желал вмешиваться. Ведь еще мой отец говорил, что женщины, как гусыни – пусть лучше гогочут, чем щиплются.

– Лучше я предложу курочку леди Мелхоле, – громко сказала Брюна, придвигая блюдо с цыпленком мне. – Вот будет радость, если на ней бабушкина примета сбудется до конца года!

Лицо Ундисы на секунду окаменело, но ответить не успели ни она, ни я, потому что заговорил дракон.

– Придержи язык, Брюна, – сказал он и отодвинул пустую тарелку. – Тебе понравилась комната?

Я не сразу сообразила, что теперь он обращается ко мне, и чуть не поперхнулась.

– Комната чудесна, спасибо милорд, – сказала я чинно. – Спасибо вашей матушке, вашей дочери и… аманте. Все были ко мне очень добры.

– Хочу в это верить, – произнес дракон, обводя всех нас тяжелым взглядом, и добавил: – Я поел, было очень вкусно.

Потом он встал из-за стола, поцеловал в щеку мать, поцеловал Ундису, подошел к Брюне и поцеловал в щеку ее.

– Хочу еще жемчуга на ожерелье, – дочь дракона посмотрела на отца снизу вверх, похлопав ресницами.

Ресницы у нее, кстати, были как черные опахала. Поднимать ветер можно было такими ресницами.

– Хорошо, жемчуг, – рассеянно ответил дракон и вдруг наклонился ко мне.

Я едва не шарахнулась, когда он коснулся губами моей щеки, и застыла, не смея пошевелиться. По-моему, с остальными творилось то же самое. Светлые глаза леди Фредегонды блеснули. Ундиса, наоборот, потупилась. Брюна вытаращила глаза, приоткрыв пунцовый рот.

– Всем хорошей субботы, – сказал дракон, выпрямившись. – Мать, проследи, чтобы Брюна не проспала службу.

– Опять… – надулась Брюна, но дракон уже вышел из зала.

– И не вздумай сбежать, – сделала леди Фредегонда внушение внучке.

– Если все поели, я прикажу, чтобы убрали со стола, – сказала Ундиса сладко и приветливо.

– А я еще прогуляюсь до росы, – сказала Брюна, хватая с блюда печенье и жуя на ходу.

Они как будто позабыли обо мне, а я сидела неподвижно, не совсем уверенная, что если захочу встать – тело меня послушается. Я еще чувствовала поцелуй дракона – прикосновение твердых мужских губ, горячее дыхание на щеке. Что это было?.. Зачем?..

– Иди в свою комнату, – сказала леди Фредегонда холодно, и я очнулась.

– Да… хорошо… миледи… – каждое слово давалось мне с трудом, хотя раньше я никогда не жаловалась на косноязычие.

– Иди, – повторила старуха, и я поднялась из-за стола, чувствуя во всем теле досадную негибкость. – Дженни, проводи леди Мелхолу.

Горничная проводила меня до комнаты, хотя я не заблудилась бы и сама. Я немного пришла в себя и решила, что поцеловав меня, как остальных домочадцев, дракон хотел всего лишь скрыть мое истинное положение – скрыть мою ценность. Чтобы ни у кого не возникло подозрений, что «дочь друга» на самом деле – могущественное оружие в борьбе с судьбой.

– Я разберу постель… – начала Дженни, но я махнула рукой, показывая, что справлюсь сама. – Тогда помогу умыться…

– Ничего не надо, я справлюсь сама.

Служанка была, по-моему, удивлена, но настаивать не стала. Когда она ушла, я сняла покрывало, взбила подушки и переоделась в ночную рубашку, которая лежала на кресле – белая, в пене кружев. Нежная ткань ласкала кожу, и я невольно прикоснулась кончиками пальцев к щеке.

Как удивительно.

Эта тюрьма не походила ни на одну из моих прежних тюрем.

Скрипнула дверь, я оглянулась и поняла, что слишком рано готова была поверить в чудо. Потому что в комнату вошел дракон. Он был в рубашке с распущенными на груди вязками, в коротких штанах до колен, босой и… плотно закрыл за собой дверь.

Глава 4. Суббота в замке дракона

Сотни мыслей сразу пролетели в моей голове. Зачем герцог пришел? Хочет услышать какое-нибудь пророчество? Или… или… Мне вспомнилась болтовня Брюны. Глупая болтовня про двойную куриную косточку, помогавшую забеременеть. Говорили, что драконы таскают человеческих женщин, как лисы куриц. Говорили, что драконы ненасытны в любви, как дикие коты. И разве не это я видела сегодня, по прибытии?..

– Что вам нужно, милорд? – спросила я, и голос меня подвел – испуганно сорвался. – Вы хотите, чтобы я предсказала вам?

– Нет, – коротко ответил он, разом всколыхнув мои подозрения.

Я следила, как он прошелся по комнате, заметил на туалетном столике деревянный гребень, который принесла мне Дженни, поднял его, повертел, потом положил обратно.

– Говоришь, все были добры с тобой? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Он скрестил на груди руки, и рубашка натянулась на выпуклых мускулах повыше локтя. Казалось, еще немного – и крепкое полотно порвется под напором плоти.

– Очень, – ответила я.

– Это хорошо, – он медленно кивнул. – Я вошел, а ты в одной рубашке. Не хочешь надеть халат?

Халат? Как будто он у меня есть. Я мотнула головой:

– Милорд видел меня и без халата, и без рубашки. Прикрываться от вас было бы излишней скромностью с моей стороны.

– Да, возможно, – он снова кивнул, словно я говорила невероятно разумные вещи. – Меня не будет в субботу и до вечера воскресенья. Если тебе что-то не понравится, скажешь матери. Я велел ей присматривать за тобой.

– Вы уезжаете? – неосторожно спросила я. Неосторожно – потому что какое я имела право расспрашивать дракона? Сейчас он рассмеется мне в лицо и скажет, что я лезу не в свое дело…

– Уезжаю, – сказал он, и я опять сравнила его голос с рокотом прибоя. – Но это ненадолго.

Та же приглушенная сила, тот же страх и замирание сердца перед суровой силой стихии…

«Почему вы поцеловали меня?», – хотелось спросить мне, но я спросила совсем другое.

– Почему вы скрыли правду? Почему сказали, что я – дочь вашего друга?

– Скрыл, – признал он и прошел к окну, посмотрев на море. – И от тебя потребую того же. Я хочу, чтобы ты молчала о своем даре и никому не предсказывала будущего.

– А вам?

– И мне, – дракон закрыл окно ставнями. – Ложись спать и ничего больше не бойся.

Он вышел из моей спальни, а я села на краешек постели. Сердце стучало, вырываясь из груди, и только теперь я поняла, как боялась.

Не бойся. Дракон сказал мне – не бойся.

Я не выдержала и засмеялась. Было странно смеяться одной в комнате, но я никак не могла остановиться – хохотала и хохотала, пока из глаз не брызнули слезы, и смех не сменился рыданиями. Я уткнулась лицом в ладони и плакала так долго, что веки припухли. Но на душе стало легче, я задула свечу, забралась в постель, укрывшись одеялом до ушей, согрелась и вскоре заснула. Заснула крепко и безмятежно, как не спала последние шесть лет.

Утром я проснулась оттого, что кто-то расхаживал по моей комнате, и что-то звенело и стукало.

Вскочив рывком, я сразу понапридумывала разных страхов – от захвата драконьего замка людьми лорда Уилмора до покушения на мою честь самого дракона. Но это была Брюна.

Дочь дракона в утреннем бледно-желтом платье раздраженно мерила шагами ковер, а ее горничная выкладывала на мой туалетный столик коробочки с румянами и шпильками, стеклянные пузырьки и глиняные крохотные амфоры с благовониями.

Заметив, что я проснулась, Брюна скорчила гримаску – презрительно выпятила нижнюю губу.

– Отец попросил, чтобы я подарила тебе гребни и всё, что нужно благородной девице, – объявила она. – Вот, пользуйся моей добротой, нищенка.

Я посмотрела на блестящую гору дамских штучек, уже высившуюся перед зеркалом, и подумала, что вряд ли дракон просил. Сомнительно, чтобы леди Брюна уступила просьбе. А вот приказу…

– Вы очень добры, миледи Брюна, – сказала я, выбираясь из постели. – Но можно ли и мне попросить вас? Не врываться в комнату, пока я сплю.

– Вообще-то, это – замок моего отца, – напомнила дракайна. – А если не хочешь, чтобы к тебе заходили – надо запираться изнутри. Вот крючок, если что.

Запираться. Я и забыла, что можно запираться изнутри.

– Очень любезно с вашей стороны напомнить мне об этом, – ответила я спокойно. – Так и буду поступать, миледи.

– Называй меня Брюна, – проворчала она, отведя глаза, и принялась копаться в поясном кармашке. – Вот, держи, – она протянула мне гребень. – У меня таких два, они из панциря черепах, очень гладкие.

Я понятия не имела, кто такие черепахи, но подарок приняла – не столько из необходимости иметь костяной гребень вместо деревянного, сколько из любопытства. Я никогда не видела такой красивой вещицы, а взяв ее в руки убедилась, что гребень был гладким, как отполированный камень. Он был коричневый, с вкраплениями золотистого, с искусной резьбой на ободке – женщина обрезала ножницами длинные волосы спящего мужчины.

– Дурацкая резьба, верно? – хмыкнула Брюна.

– Это Шимшон и Далида, – сказала я, гладя тонкую резьбу. – Она обольстила его и отрезала ему волосы, в которых была его сила. И предала его врагам.

– Ого, – Брюна вытянула шею, через мое плечо рассматривая гребень. – А на моем гребне – девица с отрубленной мужской головой. Вот она мне нравится.

– Наверное, это Юдит с головой Холоферна, – догадалась я. – Он напал на город Юдит, а она прельстила его своей красотой и убила, отрубив голову.

– Откуда ты знаешь?

Я подняла голову. Брюна смотрела на меня с любопытством, а служанка – почти с ужасом.

– Читала в книгах, – объяснила я. – В монастыре было много свободного времени. И библиотека была большая.

– Читала она, – Брюна опять выпятила нижнюю губу. – Ну и как Юдит обольстила этого… военачальника?

Служанка даже подалась вперед, чтобы лучше слышать, но я положила гребень на столик и улыбнулась обеим.

– Мне надо полчаса, чтобы привести себя в порядок, а потом я – так и быть! – расскажу вам эту удивительную, прекрасную и страшную историю. Если хотите услышать ее – подождите за дверью.

Дочь дракона смерила меня гневным взглядом, но повернулась на каблуках, так что юбка взметнулись колоколом, махнула служанке и удалилась. Наверное, искушение послушать про обольстительницу, отрубающую головы влюбленным мужчинам, было гораздо сильнее желания указать «нищенке» на место у порога.

Посмеиваясь, я не торопясь умылась, причесалась и оделась. Я не отказала себе в удовольствии увидеть леди Брюну под моей дверью – сцепившую руки за спиной, меряющую шагами коридор. Дочь дракона сердилась, но положенные полчаса выдержала. Зато потом ворвалась в мою комнату без стука.

– Рассказывай! – потребовала леди Брюна, по-хозяйски падая в кресло.

Время до завтрака мы провели весьма увлекательно. Брюна и служанка слушали меня, как пташки, завороженные змеей. В замке дракона, наверное, было совсем скучно, если дочь герцога с таким восторгом слушала мои рассказы.

– И после года осады, когда в городе не осталось ничего съестного, и мужчины решали, что делать – сдать Холоферну город или бросить жребий, кому из горожан быть съеденными, – рассказывала я, сидя на постели, и Брюна и служанка, расположившаяся на лавочке для ног, в ужасе ахнули, – вперед вышла вдова Юдит. Она сказала: дайте мне три дня, и я обращу войско Холоферна в бегство…

Когда я закончила историю, Брюна долго молчала, переживая то, что сейчас услышала.

– Где ты об этом прочитала? – спросила она, наконец. – Разве в монастырских библиотеках бывают такие книги?

– Эта история – часть Священного Писания, – сказала я. – Историю Юдит не читают во время службы, но церковь считает ее весьма полезной для народа.

– Наш преподобный Ирхард, наверное, так не считает, – сказала с досадой Брюна. – Он вечно бубнит какую-то скучнейшую чушь, от которой глаза слипаются. И он рассказывает не так, как ты… – она опять задумалась, глядя на черепаховый гребень, который я держала в руках.

Я знала, что рассказываю не совсем так, как написано в священной книге. Потому что там был сухой пересказ, а для меня Юдит была живой – я видела ее в своей книге, которая иногда показывала мне не только будущее, но и прошлое. Я видела, как Юдит молилась и плакала, прежде чем решиться идти в стан врагов, чтобы убить военачальника. Видела, как она управляла своим поместьем после смерти мужа – твердо, справедливо, не терпя возражений, но поощряя добросовестных слуг. И как она шла наряженная, украшенная драгоценностями, с подведенными глазами и завитыми локонами по улицам осажденного города, и мужчины – злые, исхудавшие, черные от палящего солнца, утомленные войной – провожали ее горящими взглядами. Но она не замечала этих взглядов. Она была выше их, она думала не о спасении себя, а о спасении города…

– Почему она не вышла замуж? – спросила Брюна. – Ты говорила, что многие хотели взять ее в жены, и она была красива, молода.

– Она любила покойного мужа и не хотела другого, – ответила я.

– Любила… – тихо фыркнула Брюна. – Любить покойника… Глупо.

– У небес нет покойников, – сказала я наставительно, – для небес все – живые. И есть такие люди, которые любят один раз и навсегда.

– Не надо мне про таких, – поморщилась Брюна. – Это все вранье.

– Почему же? – возразила я. – Ведь твой отец так и не женился после смерти твоей матери… – я назвала дочь дракона на «ты», но она этого даже не заметила.

– Зато завел себе гадюку в любовницы, – зло сказала она. – По мне, так лучше бы женился на какой-нибудь… не гадючьего племени.

Я промолчала, чтобы не быть уличенной в неподобающих речах против конкубины, а Брюна продолжала:

– Когда он тебя привез, мы с бабушкой думали, он привез новую любовницу. Или жену.

– Нет, совсем не так, – быстро сказала я, невольно покраснев. Мне вспомнился вчерашний визит дракона в мою спальню. И его прощальный поцелуй. Почему герцог поцеловал меня? И как он меня целовал? Как дочь или… любовницу?..

От таких мыслей душевного спокойствия не прибавилось, и я заерзала на мягкой перине, но Брюна не заметила моего беспокойства.

– Но ты точно – не любовница и не жена, – произнесла она со смешком. – Вчера он пробыл у тебя две минуты. За такое время кое-что не сотворишь, а?

Я промолчала, а Брюна с удивлением приподняла брови:

– Ты краснеешь, что ли? – спросила она с изумлением, а потом расхохоталась. – А, я и забыла, что ты – монашка. Ничего, привыкнешь. Тут не монастырь, – она встала из кресла, разминая плечи. – Фу, никогда так долго не сидела, вся спина затекла. Пошли завтракать, а потом расскажешь мне про ту, другую… которая отрезала волосы.

– Про Далиду, – сказала я, вставая с постели. – Но как получилось, что для тебя эти рассказы – в новинку? Разве в вашем замке нет менестрелей? Или не приглашают бродячих музыкантов и актеров?

– Были, приглашают, – немного смущенно ответила Брюна и нахмурилась, показывая, что эти расспросы ей неприятны.

Но почему?

Поколебавшись, я все-таки заглянула в книгу пророчеств, но тут же захлопнула ее, краснея до ушей, а перед мысленным взором так и стояла картина – красивый парень обнимает и целует Брюну, прячась в тени коридора, задирает девушке юбку, а потом… Не было сомнений, что дочь дракона – уже не девушка. И если учесть, что книга пыталась показать мне и другие страницы относительно Брюны – она была давно и часто не девушка. И похоже, она делала это по своей воле… И с охотой.

– Отец всех выгнал, – сказала дочь дракона, нервно дернув плечом. – Но они все равно не рассказывали таких сказок, как ты.

– Но это была не сказка, – ответила я. – История Юдит произошла на самом деле. Правда, давно…

Я ругала себя, что полезла в жизнь Брюны. Нельзя пользоваться своим даром ради забавы. В этом мире ничего не происходит просто так, и за все надо платить. Но была не только боязнь за растраченные силы. Еще было смущение. Я совершила нечто не очень хорошее, узнав чужую тайну – как будто подсмотрела из-за угла.

Брюна ушла немного вперед, и я заметила хитрое выражение лица служанки – Шенги. Я вспомнила, как зовут горничную. Она выразительно повела глазами в сторону Брюны и готова была прыснуть со смеху, но я предостерегающе прижала указательный палец к губам, делая ей знак молчать. Шенга тут же спохватилась и приняла самый серьезный вид.

Завтрак прошел не так увлекательно, как трапеза накануне вечером. Кресло настоящего хозяина замка Намюр пустовало, и женщины вяло переругивались, уплетая за обе щеки выпечку со свежим сливочным маслом, вишневое варенье, вареные без скорлупы яйца под горчичным соусом, закуску из соленой и вымоченной в молоке сельди.

Я не могла не заметить, что все – и три дамы Намюра, и слуги – чувствовали себя гораздо свободнее. Особенно слуги – внося блюда с едой, служанки позволяли себе что-то спросить у леди Ундисы или даже хихикнуть, когда лавировали от дверей к столу и обратно. В присутствии дракона все молчали и не поднимали глаз. С одной стороны я понимала их – без дракона мне тоже дышалось легче. Все равно, что избавиться от общества дикого зверя, который опасен, даже когда не скалит зубы. Но с другой стороны, пустое кресло хозяина Намюра сразу возвысило трех «хозяек», и если я уже поняла, чем можно привлечь леди Брюну, то с леди Фредой и Ундисой все было сложнее.

– Такой ветер сегодня, – сказала Ундиса невпопад. – Дует с гор. Весна – а холодно.

– Драконы холода не боятся, – сказала Брюна.

– Вам-то откуда знать? – любезно улыбнулась Ундиса.

Брюна тут же выставила подбородок, готовясь отвечать, но леди Фредегонда со стуком переставила блюдце с вареньем.

– Хочешь показать, что заботишься о моем сыне? – спросила она Ундису. – Лучше согрей постель к его возвращению…

Я снова начала краснеть, потому что намек был очевиден. Но смутить Ундису было трудно. Она улыбнулась еще приторнее и сказала:

– Обязательно последую вашему совету.

– Вот и умница, – похвалила ее старуха. – Где лежат грелки, ты знаешь. И жаровню еще разожги.

Брюна рассмеялась и бросила вилку.

– Спасибо, аманта, было очень вкусно, – сказала дочь дракона и потянула меня за рукав. – Пойдем, расскажешь мне про Далиду.

Я едва успела пробормотать благодарность и извинения. Леди Фредегонда и Ундиса проводили нас взглядами. Одна – подозрительным, другая – настороженным.

Мы с Брюной устроились в ее комнате, в уголочке села с рукоделием Шенга, но едва я начала рассказ, появилась леди Фредегонда в сопровождении двух служанок.

– Пришла послушать, что такого интересного ты рассказываешь, – сказала она, усаживаясь в кресло, которое служанки ей почтительно придвинули.

– Я рассказываю историю из Священного Писания, – пояснила я. – Она о божественном силаче, который полюбил женщину из враждебного государства…

Похождения Шимшона захватили моих слушательниц не меньше, чем приключения Юдит. Когда герой оказался во вражеском городе и обнаружил, что ворота заперты, и просто-напросто выломал их, утащив на гору – Брюна расхохоталась, захлопав в ладоши.

Служанки тоже слушали, затаив дыхание, и только леди Фредегонда не выказывала никаких чувств, не сводя, однако, с меня пристального взгляда.

Когда я закончила историю Шимшона, Брюна потребовала еще что-нибудь такое же интересное, но леди Фредегонда решительно ее остановила:

– Хватит пока рассказов. Дай ей немного передохнуть и лучше принеси воды и крыжовенного варенья. После такой болтовни надо и горло промочить.

Брюна не стала спорить и умчалась, прихватив с собой Шенгу.

– А вы принесите мне накидку, – велела старуха своим служанкам. – Сейчас я пойду гулять, – пояснила она мне, – и не хочу, чтобы северный ветер продул мне кости.

Она могла бы ничего не объяснять, и так было понятно, что леди Фредегонда решила побеседовать со мной наедине.

– Теперь я понимаю, почему мой сын притащил тебя в Намюр, – сказала она без обиняков, когда мы остались одни.

– И почему же? – спросила я сдержанно.

– Ты не просто смазливая девица. Я вижу, что ты образованная.

– Всего-то прочла пару книг.

– Этого хватит, – заверила меня леди Фредегонда. – Ты знаешь, что моему сыну сорок лет?

– Да, миледи, – ответила я.

– Наверное, Ундиса уже разболтала? – усмехнулась она, а я прикусила язык – надо быть поосторожнее.

Ведь мне никто ничего не рассказывал про милорда Тевиша.

– Я догадалась сама, – сказала я скромно. – Это несложно – определить возраст по лицу и речам.

– Вчера в твоей спальне вы с ним именно речи вели? – поинтересовалась она насмешливо.

– Милорд сказал, что в его отсутствие я должна искать защиты у вас, – ответила я, сделав вид, что не поняла никаких намеков.

– А милорд не сказал, куда он отправился? – леди Фредегонда усмехнулась углом рта.

– Я даже в мыслях не осмелилась спросить у него об этом.

– Значит, ты не только образованная, но еще и умная, – с удовлетворением сказала она. – Это хорошо. Рядом с драконами другие не выживают.

– Как мать Брюны?

– Элспет была слишком нежной, – старуха упомянула о покойной невестке без малейшего сожаления. – Но она родила Тевишу трех детей.

– Трех? – невольно переспросила я.

Как так? Ведь книга пророчеств показала мне только Брюну…

– Трех, – с гордостью подтвердила леди Фредегонда. – У Тевиша два сына – Эллар и Логан. Эллару двадцать два, и он дракон. А Логану – двадцать. Они живут в столице, при короле. Это большая честь.

– Я очень рада за вашу семью.

– Да, род Мастини процветает, чего не скажешь, например, о семействе Палладио… О семье короля.

– А что с ним не так? – наш разговор напоминал мне блуждание ночью по болоту – ошибочный шаг в сторону, и провалишься на дно трясины, и никто не поможет.

– У короля Рихарда пятая жена и конкубин без счета, а наследника все нет.

Мы замолчали, глядя друг другу в глаза.

Леди Фредегонда была человеком, это несомненно. Но, наверное, она была совершенно права – нежные цветы рядом с драконами не выживали. Такие, как Элспет.

– Давно умерла ваша невестка? – спросила я, не желая обсуждать королевское семейство.

– При рождении Брюны, – сказала леди Фредегонда без малейшего удивления и неудовольствия, оттого, что я сменила тему.

– И ваш сын больше не женился?

– Нет.

– А леди Ундиса?

– Мужчина не может жить один, – невозмутимо ответила она. – Ундиса в нашем замке уже десять лет. Тевиш взял ее, потому что она слишком этого хотела. Только что это дало? Она стареет, не понесла, но Тевиш пока доволен ею. Пока.

– Зачем вы говорите мне это? – я решила прекратить блуждание по болоту в потемках. – Если думаете, что я займу место леди Ундисы, то очень ошибаетесь. Сын сказал вам правду – он нашел меня в крайне бедственном положении, о чем я не хочу даже вспоминать, и спас меня. У него были десятки возможностей взять меня, но он этого не сделал. Он не похитил меня, как его отец – вас.

– Дерзкая девчонка! – леди Фредегонда разом растеряла свои спокойствие и высокомерие. – Как ты смеешь говорить такое?

– Разве это неправда? – я тоже встала, чтобы не смотреть на нее снизу вверх. – Или вас обидело, что ваш сын оказался человечнее своего отца? То, что он меньше дракон, чем его отец?

– Драконы – высшие существа! – прошипела она, и морщины на ее лице обозначились глубже, а в светлых глазах полыхнул опасный огонь. – Люди по сравнению с ними – ничто. Глина, прах!..

– А в Писании говорится, что человек – единственное совершенное создание небес, – сказала я и позволила себе усмехнуться. – Вы можете считать себя произошедшей от праха и глины, а я считаю себя божественным образом и подобием.

Я видела, что леди Фредегонда с усилием обуздала гнев.

– Ну ты и гордячка, – холодно произнесла она. – Если так хорошо знаешь Писание, должна знать, что гордому небеса противятся.

– Это не гордость, миледи. Я просто пыталась объяснить, что ценю человеческую часть вашего сына больше, чем драконью.

Что-то в моих словах рассмешило ее, потому что она покривила губы и фыркнула, а потом сказала:

– Не воображай, что ты так хорошо разглядела человеческие части моего сына.

Вернулась Брюна, а за ней – Шенга, тащившая поднос, загруженный едой.

– Я взяла еще булочки, хлеб, холодное мясо, – объявила довольная Брюна, – и еще нашлись копченые сардины, финики и изюм. Будет настоящий пир!

– Развлекайтесь, девушки, – приветливо сказала леди Фредегонда, – а я прогуляюсь.

Она вышла, Шенга расставляла на столе бокалы и чашки, Брюна щебетала, вспоминая историю Шимшона и предвкушая, что сегодня я расскажу ей что-то не менее интересное, но я чувствовала себя не так радужно и беззаботно, как дочь дракона. Разговор с леди Фредегондой оставил неприятный осадок.

Что старуха пыталась сказать мне? Что прочит меня в конкубины сыну? Или королю? Или… если у короля Рихарда так и не появится наследник, следующим королем по праву рождения может стать герцог Мастини или один из его сыновей?

Я попыталась открыть книгу пророчеств, спрашивая об Элларе и Логане Мастини, но книга не желала показывать мне ничего о них – страницы затягивало словно бы туманом. Я видела какие-то неясные пятна, проступающие и сразу исчезавшие буквы… То есть не видела ничего.

Но такое бывало и раньше, поэтому я не придала капризам книги особого значения. Пророчества – дар неясный и неверный. Будущее изменчиво, им повелевают лишь небеса. А небесам никто не указ, и ничто.

– Ты что такая задумчивая? – спросила Брюна, заглядывая мне в лицо. – Пей! Я намешала в родниковую воду крыжовенного сиропа, получилось вкусно.

Я отпила немного подслащенной воды и поблагодарила.

– Что ты мне еще расскажешь? – сразу же спросила дочь дракона.

– А разве ты не умеешь читать? – поинтересовалась я.

Она изобразила презрительную гримаску.

– Умею! Но это такая скука!

– Тебе же нравятся мои истории…

– Мне нравится, как их рассказываешь ты, – она улыбнулась и похлопала ресницами, изображая наивную девочку.

Разумеется, одной историей не обошлось. Я начала рассказ в спальне, а закончила его на замковой стене, куда мы с Брюной вышли прогуляться.

Весеннее солнце светило вовсе не по-весеннему, море шумело у подножья скал, грозно обрушиваясь на обкатанные до гладкости камни. Сила морской стихии заворожила меня, и Брюна тоже притихла. Мы поставили локти на каменный парапет и смотрели на серые волны – седые, в клочьях пены.

– Драконы не боятся моря, – сказала Брюна тихонько. – Они такие же сильные, как оно.

– Есть люди, которые тоже не боятся моря, – ответила я. – Например, Синбад-мореход, которого постоянно тянуло в странствия, и который пережил множество страшных и опасных приключений…

Глаза у Брюны так и загорелись.

– Рассказывай! – тут же потребовала она.

– Вечером, – поставила я условие. – Такие сказки надо рассказывать ночью, при свече…

– Ночью и при свече рассказывают только любовные сказки, – раздался веселый голос рядом с нами.

Мы с дочерью дракона одновременно обернулись и увидели Ульпина Лестраля. Он подошел к нам неслышно, в небрежно наброшенной на одно плечо куртке, без головного убора, так что черные кудри живописно развевались по ветру.

– Вообще-то, подслушивать – недостойно благородного господина, – сказала Брюна с насмешкой.

– Так я – не благородный господин, леди Брюна, если помните, – ничуть не обидевшись ответил красавчик, с интересом поглядывая на меня. – Леди Мелхола, наверное, волшебница, если так быстро расположила к себе вас и леди Фредегонду.

– Все очень добры ко мне, – заверила я его, – как и леди Ундиса.

– Особенно леди Ундиса, – сказала Брюна басом и прыснула.

Ульпин мазнул по ней взглядом и снова посмотрел на меня.

– Как управляющий, я предлагаю вам любую помощь, – сказал он очень любезно и даже поклонился. – Вдруг что-то понадобится – вспомните обо мне. Я буду рад услужить вам.

– Если что-то понадобится леди Мелхоле, она обратится ко мне, – сладко ответила Брюна. – Или к моему отцу, он ей точно не откажет.

Я испытала жгучее желание дернуть Брюну за волосы, чтобы не болтала глупостей, но и ёжику было бы понятно, что в этом замке идет тайная, но от этого не менее кровопролитная война, и что в этой войне мне отведена роль пешки, которой при первом удобном случае пожертвуют без сожаления. Хоть и Брюна, а уж леди Фредегонда – и подавно.

– Не думаю, что милорду Тевишу следует надоедать просьбами, – сказала я спокойно. – Я благодарна вам, господин Лестраль, и обязательно к вам обращусь, если буду испытывать в чем-то недостаток.

– Я обязательно помогу вам, даже если вы будете испытывать недостаток в сказках, – пошутил он. – Особенно тех, которые рассказывают ночью и при свечах.

– Со сказками я вполне разберусь сама, – вернула я ему шутку.

Когда управляющий удалился, Брюна поспешила меня предупредить:

– Не вздумай доверять ему. Он – брат гадюки Ундисы, отец зря держит их в замке.

– Уверена, что милорд знает, что делает, – я опять обернулась к морю. – Как бы они тебе не нравились, но кто-то должен присматривать за слугами и следить за кухней, прачечной и конюшней.

Брюна недовольно фыркнула, но на этом обсуждение управляющего и конкубины герцога закончилось.

Мы посетили вечернюю службу, и Брюна отчаянно зевала, то и дело роняя голову на грудь. Леди Фредегонда пару раз ущипнула внучку, но это мало помогало.

Что касается меня – я тоже не была любительницей церковных служб, и когда жила в монастыре, так же, как Брюна, засыпала под бормотание священника. Но после шести лет плена для меня и церковные песнопения были самой сладкой музыкой. Потому что это было возвращением к настоящей жизни.

Я молилась с особым усердием, с жадностью впитывая в себя звуки органа, пламя свечей, краски витражей и запах воска и ладана, и все это казалось мне чудесным. По-настоящему волшебным. Как и море, вторившее пению хористов приглушенным рокотом.

– Теперь я вижу, что ты – настоящая монашка, – сказала леди Фредегонда, когда мы по окончании службы шли из замковой церкви к женским покоям. – Вот бы Брюне хоть немного такого молитвенного рвения. О чем ты просила?

– Ни о чем, – честно призналась я. – Благодарила небеса за то, что направляют меня и посылают мне навстречу добрых людей.

Леди Фредегонда хмыкнула:

– Драконы никогда не были добрыми.

– Но и они когда-то бывают людьми, – ответила я.

Глава 5. Игра в жмурки

В воскресенье мы снова посетили службу, снова завтракали женским кругом, а потом Брюна затеяла игру в жмурки. Привлечены были все молоденькие горничные, и я вместе с ними. Брюна играла с азартом, хохоча и командуя, кому водить, приказывая горничным не хитрить и не прятаться за креслом леди Фредегонды, которая с удовольствием наблюдала за нашими забавами.

Я была не слишком расторопна и попалась во втором или третьем заходе. Брюна торжественно завязала мне глаза, проверив, плотно ли сидит повязка, раскрутила так, что я едва устояла на ногах, а потом толкнула меня в спину, заливаясь смехом.

– Кот, кот, лови нас! – закричала она.

– Только не разбегайтесь слишком быстро, мышки! – пошутила я, шаря руками вокруг.

Хихиканье и топот раздавались то справа, то слева, и кто-то (а вероятнее всего – Брюна) умудрялся бесстрашно похлопать над самым моим ухом и ловко увернуться, так что я ловила лишь воздух.

Я совсем запыхалась, гоняясь за девушками по залу, и когда ладонь моя коснулась чьей-то одежды, я вцепилась в нее двумя руками и воскликнула:

– Ага! Вот ты и попалась, мышка!

Пойманного полагалось узнать на ощупь, и это гадание очень забавляло Брюну. Она и сейчас расхохоталась где-то за моей спиной. Значит, это не дочь дракона.

– Шенга? – спросила я наугад и подняла руку, чтобы коснуться головы девушки – Шенга была в чепце, а Дженни простоволосая.

Но я ощутила вовсе не жесткую ткань чепца и не мягкие кудри Дженни. Волосы под моей ладонью были жесткими, а лицо… никак не походило на нежную мордашку девушки.

Густые брови, крепкий крупный нос, твердые губы и… щетина на подбородке.

Это был мужчина.

Я отшатнулась, приподнимая ткань повязки.

Передо мной стоял Тевиш Мастини, и это его я только что гладила по лицу. Глаза дракона полыхали таким огнем, что я попятилась. Этот взгляд… Словно дикий зверь собирался напасть, вцепиться в горло, унести в свое логово… Хотелось бежать куда подальше, но ноги перестали слушаться, и я только и смогла, что пробормотать:

– Простите…

Брюна уже умирала со смеху, сгибаясь пополам:

– Отец! Ты попался! – еле выговорила она, смахивая набежавшие на глаза слезы. – Тебе водить!

– Боюсь, мышки, если этот кот погонится за вами, от вас не останется даже косточек, – сказала леди Фредегонда насмешливо.

Служанки брызнули в разные стороны, как настоящие мышата, а я так и стояла на месте, пока дракон подошел поцеловать мать.

– С возвращением, – приветствовала она его. – Сегодня ты задержался, полдень давно прошел.

– Кое-кто просил жемчуг, – сказал герцог, и по голосу я поняла, что он вовсе не сердится, и смогла, наконец, сделать шаг, и второй по направлению к скамье.

Колени дрожали и подламывались, и я не понимала – что со мной. Я так испугалась дракона? Прикоснования к дракону? Но он вез меня, и мы были гораздо ближе друг к другу, чем сейчас.

К чему бояться прикосновения? Оно и длилось-то пару мгновений.

Но моя ладонь загорелась, когда я вспомнила, как дрогнули мужские губы, когда я к ним прикоснулась. Как будто… дракон поцеловал меня.

Я села на скамью, потому что колени стали словно тряпичными, и наблюдала, как Брюна подбегает к отцу, подставляя щеку для поцелуя и протягивая ладони, и герцог из поясного кошелька отсыпает ей полные пригоршни жемчуга – белого, крупного. Несколько зерен упали на пол, и Брюна досадливо вскрикнула, потому что не могла сама поймать их.

– Сейчас они закатятся в щель! – закричала она, и служанки бросились под стол – ловить белые горошины.

Одна из жемчужин все-таки закатилась между камнями. Девушки пищали, пытаясь ее достать, Брюна распекала их за неловкость, и я не сразу услышала голос дракона, а когда услышала – не сразу поняла.

– Мелхола, – позвал герцог. – Подойди.

Стало тихо, и даже Брюна обернулась.

Я встала с лавки, чувствуя себя куклой, которую бродячий менестрель дергает за веревочки, заставляя танцевать на потеху зрителям.

– Подойди, – повторил дракон.

– Поскорее, – сказала леди Фредегонда ворчливо, – не заставляй моего сына ждать.

Всего несколько шагов между нами – но они показались мне такими же длинными и трудными, как шесть лет плена. Но всё когда-то заканчивается, и вот я уже стояла перед драконом, опустив глаза.

– Протяни руку, – сказал он.

– Что? – переспросила я, удивленно.

Наверное, ему надоело ждать, потому что он взял меня за руку сам, заставляя развернуть ладонь, и положил в нее горсть жемчужин. Розовых. Я никогда не видела такого чуда – розового жемчуга.

– О! У нее красивее! – завопила Брюна, забыв о жемчужине, закатившейся между камнями, и подбегая к нам.

Она жадно уставилась на мою ладонь, и я тоже не могла оторвать взгляда от этих прекрасных морских камней. Дракон все еще держал меня за руку, и это прикосновение было таким же невероятным, как сокровища, владелицей которых я так неожиданно оказалась.

Но правда ли это? Я ли его владелица?..

Я подняла голову, пересилив страх и смущение, чтобы спросить у дракона, что всё это значит, но он вдруг наклонился и поцеловал меня в щеку – как до этого леди Фредегонду и Брюну.

Наверное, я вздрогнула, потому что жемчуг вдруг посыпался из моей руки и покатился по полу.

– Ловите! Ловите! – завопила Брюна, ставя ногу на пути жемчужин и пытаясь их остановить. – Папа! Я тоже хочу розовый жемчуг! Почему ты подарил его ей, а не мне?!

Дракон отпустил мою руку, и мне стало жарко и холодно одновременно. В ладони оставались несколько жемчужин, и я сжала пальцы. Камешки были гладкими и тяжелыми, и держать их было одно удовольствие. Я подумала, что вряд ли Брюна позволит мне оставить их у себя. Она была обижена, по-настоящему обижена – и наступала на отца, уже выпячивая нижнюю губу и жалостливо поднимая брови, готовясь заплакать и применить самое опасное оружие – слёзы. Потому что какой отец потерпит слёзы единственной дочери?..

– Я – твоя дочь, – сказала Брюна плаксиво, – и у меня должно быть всё самое лучшее… Ты сам говорил!..

Служанки ползали на коленях, подбирая жемчужные зерна, а я смотрела на дракона. Он поманил Брюну пальцем, и когда она подошла, взял ее за шею притягивая к себе. Дракон что-то долго шептал дочери на ухо, а потом отпустил. Брюна вздохнула и с сожалением сказала:

– Отдайте ей розовый жемчуг…

– Где Ундиса? – спросил герцог у матери, разом потеряв интерес и ко мне, и к дочери.

– Наверное, пошла присмотреть за прачками, – невозмутимо ответила леди Фредегонда.

Дракон кивнул и пошел к выходу – торопливо, потирая ладони.

– Идем, – громко позвала меня Брюна. – Я дам тебе шкатулку. Она из красного дерева, с оленем, сложишь туда жемчуг, – и она ринулась за отцом, который уже скрылся в коридоре.

Я догнала дочь дракона на лестнице, когда она кралась по ступеням, высовывая голову в окна.

– Ты очень добра, – сказала я девушке, – но мне не нужны ни жемчуг, ни шкатулка, оставь все себе.

Она шикнула, чтобы я замолчала, и вытянула шею, глядя куда-то вниз. Я проследила ее взгляд и увидела Ундису. Она стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала, как прачки разворачивают белье, развешивая его на веревках, натянутых через двор. Одна из простыней показалась конкубине грязной, и она решительно ткнула пальцем на корзину. Простыня тут же была снята и положена в корзину, а провинившаяся служанка подошла к Ундисе, покаянно опустив голову.

До нас Брюной долетел резкий голос управительницы, и мне показалось, что еще немного – и нерадивая прачка получит оплеуху за плохо выстиранное белье, но тут во дворе появился дракон, и служанки поклонились и попятились, торопясь удалиться.

Ундиса не стала пятиться и кланяться, а обернулась навстречу милорду Тевишу с улыбкой. Женщина была очень хороша сегодня – в зеленом платье, с тугими косами, перевитыми серебряными нитями. Косы конкубина уложила вокруг головы короной и держалась так же гордо, как если бы была увенчана настоящей короной. Но когда милорд Тевиш поманил Ундису пальцем, она отбросила королевское высокомерие и подбежала к дракону, приподняв подол платья, чтобы не наступить.

Мы услышали ее гортанный смех, когда она упала на грудь герцогу, а он обхватил ее за талию и повлек к замку, что-то нашептывая на ухо, только не так, как шептал дочери. Брюну он спокойно уговаривал, а здесь… казалось, он собирается съесть Ундису. Она запрокинула голову, и он впился поцелуем ей в шею.

– Что твой отец сказал тебе в зале? – спросила я, чтобы отвлечь Брюну, которая следила за этой сценой, стиснув зубы, роняя жемчужины из горсти, но даже не замечая этого.

– Что ты и так много натерпелась, чтобы еще воевать со мной из-за пары жемчужин, – Брюна с усилием отвернулась от окна, губы ее кривились в усмешке, но усмешка получалась невеселой. – Отец сказал, что стоит мне только захотеть, он раздобудет для меня мешок таких жемчужин.

– Они мне и правда не нужны, – сказала я.

– Раз отец подарил их тебе, пусть и будут, – сказала она сердито. – Всё, решили. Расскажешь сегодня историю про морехода. Две истории.

– Хорошо, – я едва удержалась, чтобы не потрепать ее по голове, как младшую сестренку.

Но с историями в этот вечер не ладилось. Милорд Тевиш и Ундиса не вышли к ужину, и Брюна совсем загрустила.

– Почему ты так не любишь Ундису? – спросила я дочь дракона, когда мы перед сном сидели в ее комнате, распуская и расчесывая косы.

– Она змея, – заявила Брюна безоговорочно. – Она подло заняла место моей матери.

– Совсем нет, – покачала я головой. – Это твой отец выбрал ее. Если кому и следует быть недовольной, так это Ундисе. Ведь милорд Тевиш так и не женился на ней, и я помню, как он сказал, что другой хозяйки в этом доме не будет.

– Только она тут, в замке, всем заправляет, – чуть не плюнула Брюна. – И в его постели тоже.

– Знаешь, а мой отец женился после смерти моей матери, – сказала я, немного поколебавшись, потому что не знала, нужны ли Брюне подобные откровения с моей стороны. – И я ужасно не любила мачеху. А сводную сестру очень любила.

– У меня есть братья, мне не надо сводных сестер, – ответила Брюна свирепо. – Иди спать. Не хочу ничего сегодня слушать.

Я пожелала ей спокойной ночи и вышла, тихонько притворив дверь. Когда я последний раз посмотрела на Брюну, она сидела на постели, с ожесточением продирая гребнем свои буйные кудри.

Она была младше меня на пять лет, но вела себя, как я в шесть, когда отец женился второй раз. И была совсем не похожа на мою младшую сестру Мерейву, но капризничала точно так же.

Покачав головой, я взялась за дверную ручку, чтобы зайти в свою спальню, как из темноты коридора бесшумно выдвинулся милорд Тевиш.

– Тебя никто не обижал, пока меня не было? – спросил он, положил руку поверх моей руки, открывая дверь, а потом легонько подтолкнул меня в комнату, и едва я переступила порог – зашел следом.

Все это походило на игру в жмурки – когда я вслепую пыталась поймать «мышат», разбегавшихся в разные стороны. Сейчас я точно так же двигалась вслепую – испуганная, смущенная, потерянная.

Зачем герцог пришел? Что ему нужно?

Дракон снова был в одной только рубашке, с распущенным воротом, штаны чуть ниже колен открывали мощные икры. Я опустила глаза, чтобы не смотреть дракону в лицо, а он прошелся по комнате до туалетного столика. Скрипнула, открываясь, крышка шкатулки, а потом раздался дробный перестук жемчужин о деревянное дно.

Я быстро взглянула на герцога – он рассеянно перебирал гребни, шпильки и булавки, ссуженные мне Брюной.

– Брюна принесла все, что тебе нужно? – спросил дракон.

– Да, она очень добра, милорд, – ответила я сдержанно.

– Тебя никто не обижал?

– Нет, милорд.

– Жемчуг тебе понравился? – продолжал расспрашивать дракон, подходя к окну и глядя на море.

– Очень, милорд, – ответила я резче, чем хотелось.

Он сразу понял перемену и быстро взглянул на меня, а я опять потупилась.

– Что-то не так? – дракон сделал шаг ко мне, а я тут же сделала шаг от него. – Что-то точно не так, – он остановился. – Ну, рассказывай.

– Мне нечего рассказывать. Я всем довольна и благодарна вам и вашим близким за заботу.

– По тебе не скажешь, что ты довольна.

Он очутился рядом быстрее, чем я успела моргнуть. Только что стоял у окна и вдруг – рядом. Положил тяжелую руку мне на плечо, заглядывая в глаза, а когда я сделала попытку освободиться, чуть сжал пальцы, и мне показалось, что я снова в оковах.

– Мелхола? – произнес он, и голос его, произносивший мое имя, прозвучал приглушенно и сильно одновременно, снова напомнив мне о прибое.

Он был рядом, и мне казалось, что еще немного – и я провалюсь в морскую бездну, и меня накроет с головой. Я совсем не понимала, что ему нужно и чего он ждет от меня. И ждет ли он чего-то? Никогда еще неизвестность не пугала меня так сильно. До сумасшедшего стука сердца, до дрожи во всем теле.

– Что вам нужно? – спросила я, отчаянно храбрясь. – Хотите пророчество? Скажите, что вас интересует, и я попытаюсь это увидеть. Хотите золота? Власти?..

– Мне не нужны твои пророчества, – он не отпускал меня. – Мне нужна… – он замолчал, а потом закончил: – нужна правда.

– Правда? – я поняла, что не вывернусь из-под его каменной руки и усилием воли заставила себя сохранять хотя бы видимое спокойствие. Это и в самом деле, как плыть – испугаешься, бестолково замолотишь руками и ногами по воде, и точно провалишься на самое дно. А если расслабишься, станешь единым с этой стихией – волна понесет тебя сама. – Какая, милорд? Спрашивайте, я отвечу.

Но он не ответил, и тишина, повисшая в комнате, показалась мне зловещей. Как будто всё в мире затаилось, ожидая, что произойдет дальше. А что произойдет? Я облизнула пересохшие губы, пытаясь представить книгу пророчеств, но не смогла увидеть даже ее переплет.

Книга молчала. Она отказывалась говорить со мной о герцоге Тевише Мастини. Почему? Почему такая перемена? Неужели, судьба мужчины, стоявшего передо мной, будет тесно связана с моей судьбой?..

И зачем он так смотрит на меня?

И молчит…

– Мелхола, – дракон даже не произнес мое имя, а выдохнул его – тихо, невесомо.

Я никогда не предполагала, что мое имя может звучать, как песня, как молитва, как стон…

Рука на моем плече ожила – пальцы чуть разжались, скользнули вниз, до моего локтя – всё это медленным, ласкающим движением. Я вздрогнула, и дракон сразу же отпустил меня.

– Не бойся, – сказал он. – Всего-то и хотел, что расспросить, как ты жила. Всем ли довольна, хорошо ли устроилась. У Брюны характер – не мёд медовый, да и мать бывает, порой, невыносима. И Ундиса тоже не подарок.

– Но вы прекрасно умеете усмирять женщин, – я сделала несколько шагов назад и встала за креслом, вцепившись в его спинку, это придало мне уверенности. – И вы зря волнуетесь – мне не на что пожаловаться. Моя душа преисполнена благодарности, и это – правда. Если бы вы еще написали моему дяде…

Дверь распахнулась без стука, и на пороге возникла леди Фредегонда. Она еще не переодевалась ко сну, и была в своем обычном черном платье. Светлые глаза смотрели пристально, внимательно, перебегая взглядом то на дракона, то на меня.

– Ты что здесь делаешь, Тевиш? – спросила она.

– Зашел поговорить, – ответил дракон и усмехнулся. – А ты зачем здесь?

– Время позднее, девушке пора ложиться спать, – сказала старуха безоговорочно. – А мне сказали, что ты зашел к нашей гостье. Снова.

– Просто визит вежливости, – герцог пожал плечами и направился к выходу. – Даже не подозревал, что кто-то шпионит.

– Шпионит? – леди Фредегонда обиделась. – Как ты можешь быть таким неучтивым, Тевиш? Ты в чем-то меня подозреваешь? Я – твоя мать, смею напомнить, и не потерплю…

Они вышли в коридор, дверь закрылась, и я села на постель, чувствуя слабость в коленях. Что это было? Для чего явилась леди Фредегонда? Чтобы в чем-то убедиться? Или чему-то помешать?..

Опомнившись, я вскочила и поспешила запереть дверь изнутри. В этом замке любили врываться без предупреждения, а мне не хотелось больше незваных гостей.

Прежде, чем лечь в постель, я подошла к окну и встала там же, где недавно стоял дракон. Море покачивалось мерно и монотонно – словно оно было живым и ровно дышало, отходя ко сну.

Глава 6. Жизнь продолжается

Если верить Брюне, жизнь в замке Намюр была отчаянно скучной. Возможно, будь я дочерью дракона, мне тоже было бы скучно. Но я была всего лишь пленницей, причем, совсем недавно сидела голая и на цепи, наблюдая только клочок неба в окне. Поэтому мне скучно не было. Я с удовольствием возвращалась к обычной человеческой жизни, и все, что вызывало скуку у Брюны, принимала с восторгом.

Шесть последних лет приучили меня скрывать чувства и не выказывать ни слишком большой радости, ни слишком явного огорчения, но я была почти счастлива, когда Брюна звала меня играть в мяч или когда к обеду подавали восхитительные пирожные с миндальным кремом.

Герцог больше не приходил ко мне в комнату, а леди Фредегонда не вспоминала о его визитах ни полсловом. Правда, порой я ловила ее взгляды, обращенные ко мне – подозрительные, испытующие. Но чего ждала я от суровой леди, привыкшей считать себя хозяйкой не только замка, но и дракона? Я была человеком новым, незнакомым, да и странным, что уж скрывать. На все расспросы о прежней жизни я отвечала односложно, туманно, отговариваясь тем, что мне неприятно вспоминать то, что было, и я хочу поскорее обо всем забыть.

Но мне не надо было прилагать к этому усилий – с каждым днем прошлая жизнь казалась мне все более нереальной, и иногда я сомневалась – сидела ли я на цепи в замке лорда Уилмора или же мне только приснилась тюрьма на вершине башни?..

В конце недели к Брюне пришел учитель танцев – старичок, еле переставляющий ноги. Я подумала, что после романа с менестрелем строгий папочка начал подбирать для дочери только тех наставников, которым уже перевалило за сотню, и не удержалась и хихикнула, когда Брюна чинно вышла на середину комнаты, приготовившись уроку.

– Вы одна? – проскрипел учитель танцев, подслеповато оглядываясь. – Мне сказали, будет вторая девушка… Леди Мелхола…

Я сразу перестала смеяться, а Брюна посмотрела на меня с хитрой улыбкой и помахала рукой, подзывая. Я подошла, не чувствуя пола под ногами.

Учиться танцам!..

Это было увлекательнее, чем зубрить псалмы или торчать в монастырской библиотеке, об остальном и говорить не стоило. И даже старый учитель не охладил моего пыла. Конечно, я не могла сразу запомнить все шаги и фигуры, но Брюна пообещала заниматься со мной каждый день перед ужином. Сама она двигалась восхитительно и за весь урок не перепутала ни одной фигуры. Старик был очень ею доволен, а я заслужила сдержанную похвалу за старание.

После занятий танцами мы с дочерью дракона сбегали в кухню и совершили набег на холодную кладовую, похитив кувшин с ягодной водой и несколько сладких пирожков. Устроившись на скамеечке, на замковой стене, мы уплетали сладости и запивали их охлажденным отваром из ягод с медом. Я поблагодарила Брюну, что она разрешила мне учиться вместе с ней.

– Это не я, – ответила она, болтая ногами и откусывая сразу треть пирожка. – Это отец.

– Милорд Тевиш? – переспросила я, помедлив, как будто у Брюны мог быть другой отец. – Но зачем?..

Это не укладывалось у меня в голове. Пусть и приятная, и уютная, но замок Намюр был тюрьмой. К чему учить пленницу танцам? Я вспомнила визит дракона в мою спальню и по спине пробежал противный холодок. Что задумал герцог? На что рассчитывает? Не желает ли он задобрить меня, чтобы я сделала другое предсказание по поводу его смерти? Или… решил беречь меня, как куриное яичко, чтобы обмануть судьбу, и я не стала желать ему смерти?.. Я совсем запуталась, а Брюна привела меня в еще большее замешательство, объявив, что скоро приедет портной, и на меня будет пошито несколько платьев, плащей и прочего, во что прилично наряжаться благородной девице.

– Не будешь же ты носить мои платья, – фыркнула она, когда я, окончательно испугавшись, начала умолять ее уговорить отца отказаться от услуг портного для меня. – Они тебе коротки – вон, ноги торчат выше щиколотки. А надо, чтобы были видны только кончики туфелек. Сапожник, кстати, приедет завтра.

Не слушая моих возражений, она заторопила меня, чтобы я поскорее доела свой пирожок – ей не терпелось начать игру в мяч.

Я уже убедилась, что дочь дракона была посильнее некоторых рыцарей. По-крайней мере, сил и выносливости у нее было на семерых. Играя в мяч или в жмурки, или бегая наперегонки, она всегда выигрывала, а я после таких забав мечтала только об отдыхе. И все же мне нравились эти игры, нравилось всё, чего я была лишена много лет. Когда мы с сестрой жили в монастыре, там не разрешалось слишком громко смеяться и тем более – играть в мяч. А мяч – это было весело. Правда, Брюна больше любила гонять меня вдоль замковой стены, бросая мячом в меня – это называлось «подстрели зайца», и я скакала, как самый настоящий заяц, прикрывая лицо рукой, потому что бросок у дочери дракона был слишком крепким. И тряпичный мяч в ее руках больше походил на снаряд из пращи.

В субботу герцог Мастини снова отбыл по делам, и после вечерней службы женщины из замка Намюр как-то невзначай собрались в комнате Брюны, где я готовилась рассказывать о пятом путешествии Синдбада-морехода.

Появилась даже Ундиса – она принесла веретено и пряла не останавливаясь, пока я рассказывала о гигантской птице Рухх, погубившей целый корабль. Леди Фреда сидела здесь же, удобно устроившись в кресле, в ворохе подушечек, которыми обложили ее служанки. Брюна была довольна и требовала продолжения, пока бабушка не сделала ей замечание.

В воскресенье сразу после службы, когда мы сели за стол, чтобы позавтракать (потому что утреннюю службу полагалось посещать натощак), вернулся герцог Мастини. Брюна бросилась к нему, позабыв о вкусной булочке, которую только что намазала толстым слоем сливочного масла, но леди Фредегонда велела ей сесть на место, и девушка послушалась, хотя и с неудовольствием.

– Дай отцу сначала поесть, – резко сказала старуха. – Подарки никуда не денутся.

– Ты нашел розовый жемчуг для меня? – выпалила Брюна, когда герцог сел во главе стола.

– Нет, не нашел, – ответил милорд Тевиш, разламывая кусок хлеба, который предложила ему мать. – Придется тебе довольствоваться обычным.

– У-у… – протянула разочарованно Брюна.

– Посмотришь потом, – дракон кивнул на маленькую высокую корзинку, которую внес в зал слуга.

Брюна едва усидела до конца трапезы, а когда с завтраком было покончено, сорвалась с места.

– Брюна, – позвал ее отец, и она вернулась с полпути, подойдя к его креслу и подставив щеку для поцелуя.

Дракон что-то шепнул ей, и она хихикнула.

– Все, теперь я могу идти? – спросила она, и дракон кивнул.

Я тоже встала из-за стола, чувствуя себя скованно и неловко, потому что герцог смотрел на меня не отрываясь, и этот взгляд, словно что-то безмолвно требовавший, смущал меня невероятно. Поблагодарив за еду, я почти подбежала к Брюне, которая доставала из корзины подарки и ахала всякий раз, когда попадалась крупная жемчужина. Дочь дракона выкладывала их в миску, услужливо подставленную служанкой, и вслух мечтала, какое замечательное ожерелье получится – такого нет даже у королевы.

– А это что? – я прикоснулась к удивительному предмету, который Брюна извлекла из корзинки и положила на стол, снова занявшись жемчугом.

Странная вещь, показавшаяся мне фигурной чашкой, притягивала взгляд. Изнутри белая и блестящая, как самый лучший фарфор, а снаружи пестрая – белая, и светло-коричневая, и золотистая, скрученная спиралью. Я удивилась – какому безумцу пришла в голову такая фантазия. И что делать с этой чашкой? Пить из нее? Или использовать, как вазу?.. Я хотела дотронуться до чашки, но тут над моим ухом раздался голос дракона:

– Это раковина моллюска.

Герцог подошел неслышно и встал позади меня, а я и не заметила. Я не смогла сдержать дрожи, услышав его голос, и не смогла заставить себя обернуться, чтобы посмотреть дракону в глаза. Я невольно отдернула руку, хотя мне никто не запрещал прикоснуться к раковине.

– Это морское существо? – спросила я тихо. – Сколько чудес в этом мире.

– Моллюска там уже нет, – объяснил дракон. – Но когда-то это было его крепостью, его домом и броней. Тебе нравится?

– Забавная вещица, – осторожно сказала я. – Но для чего она?

– Ни для чего, – ответила Брюна, не отрываясь от жемчуга. – Если из маленьких хотя бы ожерелье можно сделать, то эту даже в распилку не пустишь. Наш ювелир, метр Гюнтер, пытался. Она крошится. Даже серег не сделаешь.

– Зато она прячет море, – сказал дракон, и я не удержалась – посмотрела на него изумленно.

Море?.. Вот в этой крохе – море?..

– Приложи к уху, – дракон взял раковину и поднес к моему уху, развернув вогнутой стороной. – Услышишь шум прибоя.

Как завороженная, я прижалась ухом к раковине. Брюна посмеивалась, уверяя, что ее отец дурачит меня, и я смущенно отодвинулась, и призналась:

– Нет, ничего не слышу.

– Нет там никакого моря, – заявила Брюна.

– Просто ты слишком громко говоришь, – сказал ей дракон, и она сразу замолчала, а он сказал, обращаясь мне: – Послушай еще раз.

Я покорно прижалась ухом к раковине, и все в зале замерли, как будто дракон приказал замолчать всем.

Он держал раковину, и это было неудобно, потому что так мы с ним стояли совсем близко, лицом к лицу. Я закрыла глаза, чтобы не встречаться с драконом взглядом, но чувствовать его рядом не перестала. Какое море можно услышать, если я слышу только свое сердце, которое сейчас заколотилось, как безумное?..

– Ты слышишь? – повторил герцог приглушенно, и я услышала – прибой, шум моря, и даже почувствовала солоноватый запах, которым пах ветер, дувший на берег…

Я не была уверена, что это был прибой из ракушки. Возможно, я услышала море в голосе дракона. Но сейчас это показалось мне настоящим чудом.

– Да, слышу… – ответила я шепотом.

– Глупо, – буркнула Брюна, выгребая остатки жемчужин.

– Пойдем, – сказал вдруг дракон, и на плечо мне легла его тяжелая рука.

Я испуганно открыла глаза, а он уже повел меня к выходу из зала. Никто не посмел остановить его или хотя бы спросить – куда он меня ведет. Мимо меня проплыли лица леди Фредегонды, Ундисы, и, оглянувшись, я увидела, как провожает нас взглядом Брюна.

Словно во сне мне подумалось – а не схватиться ли за косяк двери?.. Вцепиться намертво и кричать, что я никуда не желаю идти…

– Не бойся, – дракон будто прочитал мои мысли. – Хочу кое-что тебе показать.

Он провел меня коридором, потом мы спустились на первый этаж, а потом он зачем-то повернул к кладовым, куда заходили только слуги, когда готовили обед.

– Куда вы ведете меня, милорд? – спросила я.

– Хочу показать тебе тайну замка Намюр, – ответил он, посмотрев на меня искоса и немного лукаво.

Это было что-то новое – шутка от дракона. Ведь он же шутил?.. Я испытывала, примерно, те же чувства, что и заяц из сказки, когда лев предложил стать ему другом.

Мы остановились возле стены, и дракон взял меня за руку. Я еле сдержалась, чтобы не дернуться, но он положил мою ладонь на камень, чуть выступающий над остальными, и надавил.

Камень легко ушел в стену, и перед нами отворилась дверь, искусно замаскированная, узкая, открывшая путь в темный коридор. Оттуда потянуло соленым ветром и сыростью, и дракон вошел в темноту первым, не отпуская моей руки.

Дверь за нами бесшумно закрылась, и стало темно.

Но дракон знал куда идти, потому что шел быстро и уверенно, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Он остановился, и я ткнулась лицом ему в плечо, и сразу забормотала извинения.

– Подними юбку, – сказал он, невидимый в темноте.

– Что? – только и смогла произнести я, соображая – успею ли я убежать от него. Отбиться – точно вряд ли…

– Здесь пол неровный, – объяснил дракон. – Подними подол, так идти легче.

– А-а… – проблеяла я, краснея от осознания собственной глупости.

– Держись за меня, – подсказал дракон.

«Неровный пол» – это было слишком слабо сказано. Я спотыкалась на каждом шагу и цеплялась за дракона, чтобы не упасть. Было уже не до страха перед неизвестностью или чудовищем. После очередного раза, когда я чуть не свалилась, угодив в выбоину ногой, и дракон успел меня поддержать, я спросила:

– Как вы видите в темноте?

– Так же, как и ты, – ответил он, и в голосе его мне послышалась насмешка. – Просто я часто хожу здесь и знаю, куда ступать. Ты тоже научишься.

– Но зачем мне ходить здесь? – спросила я, помолчав.

Он ничего не сказал, но тут стало светлее, и вскоре я смогла разглядеть и неровности на полу и стены, которые оказались сводами природной пещеры. Еще несколько шагов, и мы с драконом очутились перед толстой заржавленной решеткой, намертво спаянной с каменной кладкой пола. Два металлических прута были выломаны из пазов, образовав отверстие, в которое мог пролезть даже такой крупный мужчина, как милорд Тевиш. Что до меня – сюда могли рядком пройти трое таких, как я.

Здесь слышался шум моря, но громче и четче, чем из моей комнаты. Дракон пролез через решетку и помог пролезть мне, поддерживая под локоть. Каменный пол закончился, и теперь мы ступали по песку – мелкому, белому. Я никогда не видела такого песка.

– Ракушечник, – сказал дракон.

– Что? – не поняла я.

– Этот песок – ракушечник, – объяснил герцог. – Он создавался тысячи лет из обломков раковин, вроде той, что ты видела сегодня.

– О-о… – только и смогла сказать я.

Песок, который создавался тысячу лет! Видел ли подобное чудо Синдбад в своих путешествиях?

Мы с милордом Тевишем оказались на морском побережье. Я задрала голову, прикрывая глаза ладонью от солнца. Над нами нависал замок, и можно было даже угадать, какое из окон было окном моей спальни. Потом я посмотрела на море, и дух захватило от близости стихии!..

Два огромных валуна, словно нарочно поставленные на расстоянии двадцати шагов от берега, разбивали волну, и она ударялась в песок с тихим шорохом, в то время, как за камнями бушевала настоящая буря. Я видела, как вздымаются за валунами пласты воды, и опадают, рассыпаясь на тысячи жемчужных брызг. Я даже в мечтах не могла представить подобные силу и великолепие. И, конечно, никогда не поняла бы истинной силы и красоты моря, глядя из окна замка.

Не знаю, сколько я простояла так, очарованная зрелищем, но на землю с небес меня вернул голос дракона, прозвучавший прямо над ухом:

– Тебе нравится?

– Да, – только и произнесла я, потому что не могла найти слов, чтобы описать то, что переживала и чувствовала сейчас.

– Приходи сюда, когда захочешь. Даже в бурю здесь безопасно, – сказал дракон и поцеловал меня в щеку.

В этот раз я не отшатнулась и даже не испугалась, потому что этот поцелуй был продолжением стихии – моря, ветра, шума прибоя. Всего этого просто не могло быть без драконова поцелуя. Как будто сам ветер поцеловал меня, легко коснувшись губами.

Но за этим легким поцелуем последовало другое прикосновение – дракон положил руки мне на плечи. Это отрезвило меня. Пусть дракон был частью стихии, я не была ее частью. Я была здесь не по своей воле. Всего лишь пленница, всего лишь захваченный трофей.

– Вы показали мне тайный ход из замка, – произнесла я медленно. – Вы легкомысленный… милорд.

Я хотела сказать «человек», но разве дракон может быть человеком.

– Не боитесь, что сбегу? – я смотрела на море, но ощущала присутствие дракона еще сильнее, чем силу стихии.

Мне казалось, что надо мной нависла каменная плита – ещё немного и рухнет, раздавив насмерть.

Дракон убрал руки, но молчал, и я продолжала:

– Разве провидицу не полагается прятать под замок? И разве вы не поставили под угрозу безопасность вашего замка, рассказывая мне о потаенном ходе?

– Так ты же провидица, – сказал он. – Могла узнать об этом сама. Возвращаемся?

Я с сожалением покидала песчаный берег, и уже когда пробиралась темным ходом за драконом, все еще видела перед собой море.

Закрыв потайную дверь, дракон проводил меня до лестницы.

– Иди, – сказал он, указывая наверх, – иначе Брюна не оставит тебе ни жемчужинки, все заберет себе.

– Мне не нужен ваш жемчуг, – сказала я торопливо и взглянула на него с беспокойством. – И не нужно портных и сапожника. Ничего не нужно, милорд. Вы и так проявили ко мне слишком много участия.

– Иди, – велел он, и я не посмела ослушаться.

Поднявшись ступеней на десять, я услышала, как дракон спрашивает у кого-то, где леди Ундиса.

– Перебирает кунжут, милорд, – ответили ему.

Я взбежала по ступеням и столкнулась с управляющим, которому как раз вздумалось спуститься.

Брат леди Ундисы успел схватить меня за локти, удерживая от падения, и засмеялся:

– Надо быть осторожнее, леди Мелхола.

– Хорошо, буду, – пробормотала я, дернув руками, чтобы освободиться.

Ульпин сразу же отпустил меня и отступил в сторону, чтобы я могла пройти.

– Будьте осторожнее, – сказал он мне вслед. – Я не всегда буду рядом, чтобы поддержать вас. Такому сокровищу надо беречь себя.

– Как вы меня назвали? – я собиралась уйти, но после этих слов оглянулась.

– Разве вы – не истинное сокровище, леди Мелхола? – учтиво поинтересовался Ульпин.

Он улыбался, но мне не понравилась его улыбка. Книга пророчеств вдруг распахнулась в моем сознании, показывая мне то одну страницу, то другую. Никаких затруднений, все ясно и понятно – и картины, и надписи…

– Милорд Тевиш тоже так считает, – продолжал управляющий. – Он уделяет вам столько внимания.

– Вы ошибаетесь, – сказала я сдержанно. – Милорд внимателен ко всем женщинам в этом замке, как я успела заметить.

– Вы уверены? – вежливо уточнил он.

– Уверена. Ваша сестра может быть спокойна, – я смягчила последние слова улыбкой. – Так что я – никакое не сокровище. Всего лишь сирота, взятая в этот дом из милости.

– Думаете, меня это расстроит? – он шагнул ко мне, заглядывая в лицо. – Совсем нет, леди Мелхола, совсем нет. Хотите, я покажу вам замок? Никто не знает Намюр лучше меня. Здесь есть много укромных уголков, где можно спрятаться, и никто не найдет…

– Мне хватает игры в жмурки с леди Брюной, – попыталась отшутиться я, потому что он очень уж проявлял настойчивость, и это было неприятно. – Всего доброго, господин Ульпин.

Но он не дал мне уйти, схватив за руку.

– Что это вы делаете? – опешила я, но управляющий не выказал ни тени раскаяния.

– Если вы говорите правду, – произнес он тоном заговорщика, – и милорд Тевиш… не принимает иного участия в вашей жизни, кроме как забота о сироте… встретьтесь со мной сегодня вечером?

– Нет! – сказала я возмущенно. – Отпустите!

– Так куда он увел вас? – Ульпин схватил меня и за другую руку – не больно, но крепко, пожимая и поглаживая большими пальцами мои ладони. – Где вы были, если не секрет?

– Проверяли счета, – ответила я резко. – Но до синего ящичка, где записи о продаже овец, еще не дошли.

Ульпин ничем не выказал волнения, только сразу отпустил меня.

– Как странно, – сказал он, – что милорд решил сам проверять счета.

– Хотите, чтобы это вошло в привычку? – спросила я без обиняков.

Что там подворовывал управляющий у своего хозяина – мне не было никакого дела, сейчас я хотела только избавиться от его внимания.

– Не волнуйтесь, – сказала я напоследок, – положению вашей сестры ничто не угрожает. Я в этом доме не для того, чтобы стать очередной конкубиной милорда.

Ульпин смотрел на меня задумчиво, и так же задумчиво улыбался.

– Очередной? – переспросил он. – Это вы зря. Моя сестра – единственная женщина милорда. И ею останется.

Рада за вас обоих, – я развернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице, перескакивая сразу через две ступени.

В этот вечер я долго не могла уснуть, ворочаясь на мягкой перине.

Что двигало драконом, когда он показал мне выход из замка? Доверял ли мне герцог или проверял? А если проверял – то что? Не выдам ли я секреты его замка шпионам? Но где мне встретиться с этими шпионами, если я всегда провожу время с Брюной? И что толку знать, как попасть в замок дракона?.. Кто в здравом уме станет умышлять против дракона?!.

Ракушка, которую Тевиш Мастини принес вместе с жемчугом, была щедро подарена мне Брюной. Я положила ракушку на туалетный столик и часто прикладывала к уху, пытаясь улышать в ней рокот моря. Вскоре мне и вправду стало казаться, что в ракушке шумит прибой. Я рассматривала ее, гладила твердые, как каменные, края, и представляла, сколько удивительного скрывается в морских глубинах. И человек никогда не узнает всех тайн моря, как бы ни старался.

После того, как милорд Тевиш показал мне выход на побережье, я только и мечтала, что оказаться там снова. Но идти туда с Брюной казалось мне неправильным – ведь дракон не взял с собой дочь. Кто знает – может, он проверяет мою способность хранить тайны? А она не отпускала меня от себя ни на секунду, требуя то новых историй и сказок, то танцев, то игр.

В пятницу, постный день, когда на завтрак подали оладьи с соленой рыбой и жаренные тончайшими ломтиками овощи, Брюне захотелось снова поиграть в «подстрели зайца».

– После постного угощения меня так и тянет на зайчатинку! – пошутила она, отправляя меня к стене, а сама разминала плечо, готовясь бросать мяч.

– Только не бросай слишком сильно, – попросила я ее. – В прошлый раз ты меня чуть не убила – до сих пор синяк на плече.

– Это тряпичным мячом? – расхохоталась Брюна. – Не смеши! Неженка!

Она играла с особым азартом, и вскоре я чувствовала себя настоящим зайцем, на которого начата охота. Мяч летел в меня, подобно камню, и всякий раз сердце у меня трусливо замирало. Трижды мне удалось увернуться, дважды попало в плечо, а потом Брюна превзошла саму себя. Мяч полетел почти прямо, рассекая воздух, и я дернулась в сторону, потому что еще секунда – и я получила бы удар в лицо. Я неловко ступила на камень, подвернула ногу и упала, больно ударившись коленом.

– Ну что же ты такая неловкая! – завопила Брюна. – Бросай мяч скорее!

Я слышала ее вопли как издалека – все сознание заполнила острая боль. Нога онемела, и я поняла, что не смогу даже встать, и продолжала сидеть, схватившись за ушибленное колено.

– Ну же! – крикнула Брюна обиженно и вдруг замолчала.

Солнце светило мне в лицо, но кто-то заслонил его свет.

– Дай посмотреть, – услышала я голос Тевиша Мастини, а потом он обнял меня за плечи одной рукой, а другой взял за щиколотку.

– Не надо… – забормотала я, – совсем не больно, милорд…

– И поэтому ты плачешь, – сказал он. – Покажи колено.

Боль отступила, когда я увидела, как смуглая крепкая рука поднимает подол моего платья, открывая лодыжку, а потом и колено. Чулок был порван и заляпан кровью.

– Какая неловкость, – сказал дракон и потянул за кончик мою подвязку, распуская узел.

Мне показалось, что небо и земля перевернулись местами. Грудь сдавило, и дышать стало нечем. Я попыталась опустить подол платья, но дракон легко оттолкнул мою руку.

– Отец, что там? – крикнула Брюна, подбегая.

– Мелхола поранилась, – сказал он очень спокойно, как будто его ладонь не касалась сейчас моей ноги повыше колена. – Сходи за лекарем.

– Сейчас! – Брюна умчалась – только замелькали крашеные подошвы на туфлях.

– Не надо лекаря, не беспокойтесь, милорд! – взмолилась я, чувствуя, как небо и земля опять меняются местами, потому что узел подвязки был распущен, и дракон скользнул ладонью выше.

– Я сниму с тебя чулок, – сказал он приглушенно, и я как наяву услышала рокот прибоя. – Только не бойся. А то еще на помощь звать начнешь.

– Не боюсь, – ответила я и облизнула пересохшие губы. – Но лучше…

– Лучше, если ты немного помолчишь, – велел он и потянул за край моего чулка.

Глава 7. О чем мечтают драконы

– Куда ты там уставился, Тевиш? – ворчала леди Фредегонда, сидя в креслице на стене замка и наслаждаясь весенним солнцем. – Ты размечтался, что ли? Совсем не слушаешь! А ведь я – твоя мать! Имей уважение к матери!

– Брюна играет в мяч, – ответил Тевиш.

Он поставил локти на каменный парапет стены и смотрел вниз, откуда доносились звонкие и веселые девичьи голоса.

– Прямо уж и на нее ты и любуешься, – съязвила мать.

– Не выдумывай, чего нет.

– Я – выдумываю? Мне интересно, когда ты научился так искусно лгать матери!

Тевиш предпочел не услышать этого. Потому что он и в самом деле лгал. Он смотрел вовсе не на дочь, которая носилась, швыряя мячом. Его больше интересовал кое-кто другой. Кто-то, кто стоял у стены, неловко уворачиваясь от бросков Брюны.

Мелхола ферх Эйрем… Мелхола… Даже само имя ее звучало, как звон ручья. Это гораздо красивее, чем Брук. В этих краях ее назвали бы Брук – «ручей». Это коротко, глухо, совсем не похоже на песню. А ее имя можно было петь. Или молиться им. Или произносить его, когда страсть достигает пика… Тогда оно должно звучать особенно сладко. И чувствоваться, как мед на языке.

– Что ты собрался с ней делать? – спросила мать и как будто поймала во время кражи.

– С кем? – притворился непонимающим Тевиш.

– С Мелхолой, конечно же. Ведь ее так зовут? Глупое имя, все время выпадает из памяти.

– А что я должен с ней сделать? – Тевиш наклонился, разглядывая черноволосую макушку. Волосы блестящие, как шелк. Обычно Мелхола заплетала косу, но сейчас коса расплелась, и шелковистые даже на вид пряди стекали на плечи и спину. В них так и хотелось зарыться рукой, спутать, намотать на пальцы, потянуть на себя, чтобы увидеть запрокинутое лицо, глаза – серые, как море зимой, розовые губы…

– Тебе сколько лет, чтобы я тебе это объясняла?! – возмутилась мать. – С Ундисой ты у меня советов не спрашиваешь!

Тевишу стало смешно. И грустно. Раньше он не грустил весной. Раньше он, вообще, не обращал внимания, что там – весна, лето или промозглая осень.

– Ты порой такую ерунду болтаешь, – сказал он матери, – что кажется, и в самом деле с ума сошла.

– Проявляй уважение!.. – привычно обиделась она, но дракон слушал ее вполуха.

Мелхола увернулась от мяча, брошенного Брюной – шелковые волосы скользнули по спине блестящим покрывалом, тоненькая талия изогнулась. Тевиш стиснул зубы, призывая себя к благоразумию, но легче от призывов не стало. Это было сродни болезни, наваждению. Небеса жестоко шутят порой.

– …даже не знаю, когда это началось… – выговаривала ему мать.

Когда началось? Он точно знал, когда это началось. В тот самый миг, когда дурак Уилмор распахнул перед ним двери, желая похвастаться своим сокровищем.

Провидица! – говорил он.

Предсказывает будущее, как будто читает по книге!

Тевиш ждал увидеть полоумную старуху, а вместо этого ему навстречу поднялась богиня. Прикрытая лишь собственными волосами, с телом белым, как перламутровая раковина. Серые глаза – отчаянные, дерзкие. Серые и глубокие, как море. Она хотела умереть. И напропалую врала ему, чтобы он взбесился и прикончил ее там же. Хочет ли она умереть сейчас?

– …зачем было тащить сюда нищую девчонку? – вторгся в сознание недовольный голос матери. – Отправил бы ее в монастырь, замуж бы выдал… Зачем она здесь?

– Ей надо прийти в себя. С ней обращались, как с вещью. Невозможно требовать, чтобы она разом обо всем позабыла. Мне жаль ее.

– Дракону – жаль? Даже не смешно.

– Мать, когда я ее нашел, она сидела на цепи. Уилмор держал ее в башне, чтобы не сбежала – прикованную и совершенно голую.

– Да неужели! – изумилась леди Фредегонда, но взгляд ее светлых глаз стал еще пристальнее, только Тевиш этого не заметил.

– Она хотела умереть. Пыталась вывести меня, чтобы я ее убил. Сказала, что станет причиной моей гибели.

– Что?! – мать сорвалась на визг. – Ее выпороть за это мало! Неблагодарная девчонка!

– Ты всерьез считаешь, что она способна меня погубить? – усмехнулся Тевиш. – Ты точно не сошла с ума? – он даже оглянулся на мать.

Она смотрела сурово, светлые глаза были, как льдинки.

– Человеку не под силу погубить дракона, – сказала она.

– Тогда будь спокойна.

– Но женщина – не человек, – добавила она многозначительно.

– Я – не мой отец, – ответил Тевиш и опять посмотрел вниз.

– Конечно, куда тебе до того чудовища, – фыркнула леди Фредегонда.

Она выжидательно замолчала, но сын не захотел отвечать. Подождав сколько-то, леди Фредегонда опять завела разговор:

– Мелхола ведь всё ещё девушка, – сказала она. – Несмотря на плен. Ведь так? Ты не ошибся?

– Так. Не ошибся.

Конечно, девушка. Разве драконья кровь может не почуять девственницу? Тевиш еле сдержал улыбку. Особенно – эту. От нее так и веяло солнечным жаром. Сильнее, чем от золота. Драконов греют девственницы и золото. Холодная драконья кровь жаждет чужого тепла. Но за такой человеческий огонь можно было без сожаления отдать всё золото мира. Чтобы хоть раз им погреться.

– Тогда не понимаю, что ты с ней возишься, – сердито сказала мать и спросила: – У тебя на нее какие-то планы?

– Хочу, чтобы она пришла в себя, – ответил Тевиш уклончиво. – Пусть поживет спокойно. Год, два…

– Два года? Так долго? Подумаешь – подержали в плену, – леди Фредегонда презрительно скривилась. – Женщина забывает даже насилие. А этой и забывать нечего. Какая нежная фиалка!

– Не обижай ее, – предостерег Тевиш.

– Кто-то станет обижать твою разлюбезную сироту, – огрызнулась старая леди. – Лучше скажи…

Что там хотела узнать мать, так и осталось тайной, потому что в этот момент Мелхола, уворачиваясь от мяча, оступилась и упала. Брюна разочарованно завопила, но тут же замолчала, потому что Мелхола не торопилась вставать на ноги.

Тевиш раздул ноздри, мгновенно учуяв запах – запах крови.

– Ты что творишь, неблагодарный сын! – только и успела крикнуть леди Фредегонда, когда хозяин замка Намюр без предупреждения перемахнул каменный парапет, спрыгивая со стены во внутренний двор.

Для обыкновенного человека подобный прыжок был бы опасен, но дракон приземлился мягко, лишь оперевшись о брусчатку ладонью, и сразу вскочил, бросаясь на помощь девушке, которая сидела на камнях, держась за правое колено.

Он почти насильно задрал ей подол, чтобы посмотреть на рану. Мелхола лепетала что-то, убеждая, что все хорошо, и лекарь не нужен, и была права. Она всего лишь рассекла кожу, упав на камень, и с такой пустяковой раной Тевиш даже подорожник бы прикладывать не стал, но одно дело – дракон, да просто – мужчина, и другое дело – нежная девушка.

Увидев ее слезы, Тевиш почувствовал странное томление в груди. Такого не было с ним и в годы юности. Захотелось защитить это хрупкое человеческое существо. Утешить, вытирая ей слезы. Но тут ладонь коснулась нежной девичьей кожи над кромкой чулка, и это прикосновение – такое невинное! – всколыхнуло темную сторону души. Драконья кровь дала о себе знать, требуя немедленно схватить, уволочь подальше от глаз других, спрятать драгоценное сокровище, а там…

– Я сниму с тебя чулок, – сказал дракон, и не узнал собственного голоса. – Не бойся.

Он распустил узел подвязки и бросил ее, а потом осторожно потянул вниз кромку тонкого шелкового чулка, постепенно открывая нежную плоть, похожую цветом на перламутровую раковину.

Суббота еще не наступила, но Тевиш ощутил себя настоящим драконом. Не полузмеем, получеловеком, а драконом в своем полном превращении – когда разворачиваешь крылья и понимаешь, что на этой земле тебе никто не указ, и что ты – король и повелитель мира, и все сокровища на этой земле должны принадлежать только тебе.

А эта дева была настоящим сокровищем.

И ее хотелось. Хотелось до помрачнения сознания. Болезненно, жарко, неистово.

Тевиш на секунду зажмурился, призывая себя к здравомыслию. Дракон в его душе недовольно ударил хвостом, требуя, чтобы девственница тут же была схвачена, унесена в логово, а там…

– Я не боюсь, – сказала Мелхола тихо.

«А зря», – мысленно ответил ей Тевиш, с усилием прогоняя соблазнительные картины, которые промелькнули одна за другой в его сознании. В них Мелхола представала перед ним обнаженная, прикрытая лишь плащом собственных волос. Нить розового жемчуга спускалась с ее шеи до розовых сосков, призывно торчавших, жаждущих прикосновения не меньше, чем жаждал прикосновения он.

Спустив чулок с ее колена, Тевиш словно невзначай провел ладонью по лодыжке девушки – кожа была гладкой, как морская раковина, отшлифованная волнами. Он просто не смог отказать себе в таком удовольствии. Хотя бы в таком – совсем безобидном…

Повинуясь внезапному порыву, Тевиш наклонился, почти коснувшись губами белой кожи, и подул на ранку.

– Зачем вы?.. – спросила Мелхола сдавленно, и Тевиш тут же выпрямился, ничего не ответив, но руку с ее лодыжки не убрал.

– Разве так не стало легче? – спросил он, посмотрев в серые глаза.

Девушка опустила ресницы – словно отгородилась от него черным шелковым занавесом. Но попытки отстраниться не сделала.

Вернулась Брюна, волоча за собой заспанного и перепуганного лекаря. Судя по всему, его безжалостно разбудили, когда он предавался сладкому послеобеденному сну.

Тевиш хотел уступить место, но передумал.

– Дай бинты и мазь, – велел он лекарю. – Перевяжу сам.

– Милорд?.. – окончательно перепугался лекарь.

– У тебя и так руки дрожат, – добродушно сказал дракон, забирая у него баночку с мазью и костяную палочку, которой полагалось накладывать эту мазь на рану.

– Милорд… – произнесла Мелхола тихо и с придыханием.

Посмотрев ей в глаза, Тевиш увидел беспокойство. И недоверие. Она не доверяла ему, и в первое мгновение он почувствовал досаду. Но кто доверял бы, окажись на месте девушки, которую похищали и держали на цепи.

– Я умею обрабатывать раны, – успокоил дракон. – Больно не сделаю.

Конечно, как можно причинить боль такому созданию? Нежному, красивому, душистому? Тевиш накладывал мазь с такой осторожностью, словно девичье колено было из фарфора. Лекарь подавал бинты, а Брюна взволнованно сопела, вытягивая шею.

– Игру в мяч запрещаю, – сказал Тевиш ровно, накладывая повязку.

– Почему?! – тут же завопила Брюна.

– Запрещаю, пока не научишься сдерживать силу, – сказал дракон, со значением посмотрев на дочь. – Ты понимаешь, что Мелхола поранилась из-за тебя?

– О!.. – только и сказала Брюна, вскинув руки к небу.

– Я виновата сама, – сказала Мелхола, по-прежнему не поднимая глаз. – Брюна ни при чем.

– Видел я, как некоторые швырялись мячом, – проворчал дракон, завязывая узелок на бинтах. – Встать сможешь?

– Без труда, – Мелхола жестом показала, что не желает его помощи и встала сама. – Благодарю за помощь, милорд. Сразу стало легче.

Она пошла к замку, даже не прихрамывая, и даже не оглянулась, хотя Тевишу очень этого хотелось. Он поймал себя на мысли, что не просто хотелось. Он мечтал, чтобы девушка посмотрела на него. Но не так, как смотрела только что. Без недоверия, без настороженности.

Глупые мечты для дракона.

Он очнулся только когда Мелхола скрылась в замке – словно сбросил колдовское наваждение.

– Тевиш! Ты уже и лекарем заделался? – крикнула мать.

Она опиралась локтями о каменный парапет и смотрела на сына неодобрительно.

Дракон махнул рукой, и этот жест можно было понять по-разному – или как признание правоты упрека, или как нежелание разговаривать об этом.

– Почему ты там стоишь? – продолжала недовольно леди Фредегонда. – Разве тебе не следует подняться к престарелой матери?

– Сейчас расправлю крылья – и взлечу, – пообещал Тевиш.

– Что за шутки! – донеслось сверху. – Так ты разговариваешь со мной?!

Тевиш развернулся и пошел куда-то, сам не зная – куда и зачем. Ладонь все еще ощущала прикосновение к нежной коже, и хотелось сохранить память об этом прикосновении как можно дольше.

Может быть, даже навсегда.

Глава 8. Купание дракона

Остаток дня я провела, как во сне. Про драконов говорили, что сердца у них жесткие, как жернова, и перемелят все, что попадется. Но что произошло сегодня?.. Что я такое наблюдала?..

Я краснела, вспоминая, как герцог сам обрабатывал рану на моем колене. Он прикасался ко мне так бережно, так осторожно… А когда подул…

Боже! Я спрятала пылающее лицо в ладонях.

Почему это так меня взволновало? Подул и подул…

Но я видела, как наяву, дракона, склонившегося к моим ногам. И это больше походило на одну из тех сказок, что я рассказывала Брюне перед сном – об отважных и галантных рыцарях, спасавших прекрасных дам. Только разве дракон может быть галантным рыцарем?..

Скорее, можно поверить, что он что-то задумал в отношении меня… Хочет завоевать мое доверие, чтобы я не сбежала? Но куда мне бежать, если я даже не представляю, как далеко Намюр находится от моего дома?..

В вечер перед субботой в комнате Брюны опять собрались леди Фредегонда и Ундиса, их горничные и служанки. Кто-то вышивал, кто-то крутил веретено, мать дракона устроилась в кресле с подушками и мисочкой мытого изюма, Брюна вытянулась на постели, заложив руки за голову, а я сидела рядом с ней, поджав ноги, и рассказывала очередную сказку.

Это была история о морском путешествии, но не храброго морехода Синдбада, а пророка Ионы, который пытался скрыться от воли небес, но был выброшен мореходами за борт, в качестве жертвы, и проглочен китом, а потом чудесным образом спасен. Женщины, слушавшие рассказ, испуганно ахали, но Брюна недоверчиво нахмурилась.

– Его проглотил дракон? – спросила она.

– Нет, не дракон, – возразила я. – Кит. Это огромная рыба. Самая большая на свете.

– Больше дракона?! – открыла рот Брюна.

– Больше, – подтвердила я с улыбкой. – Она величиной с этот замок, если не больше, а из головы у нее бьет фонтан.

– Ты это придумала, – не сдержалась Ундиса, которая даже забыла про веретено, которое теперь валялось у ее ног.

– Вовсе нет, – я покачала головой. – Китов видели многие мореплаватели. На них охотились еще тысячи лет назад, да и сейчас еще охотятся у южных берегов. Правда, их становится все меньше…

– Как бы я хотела посмотреть на этих чудовищ, которые больше корабля, и даже больше дракона! – завистливо простонала Брюна.

– Тебе надо думать не о китах, – проворчала леди Фреда. – А нам надо послушать что-то более подходящее женщинам. Мы же не мужчины-путешественники, в конце концов.

– И у меня есть чудесная история, – начала я коварно. – Как раз для женщин. О том, как однажды царь огромной страны поднялся на крышу своего дворца, чтобы помолиться, но рядом постоянно садился голубь и отвлекал царя от молитвы. Царь в гневе швырнул в птицу шапкой, голубь вспорхнул и улетел на крышу соседнего дома, и царь, проследив за полетом взглядом, вдруг увидел в соседнем дворе прекрасную женщину, которая купалась в бассейне…

История о страсти царя к замужней женщине увлекла всех, а Брюну – еще больше, чем рассказ о китах.

– Она тоже полюбила его, – говорила я, нараспев. – Не могла не полюбить. И если сначала сердце ее было закрыто от царя, то потом она увидела нечто иное, чем телесную красоту…

Не успела я договорить, как дверь спальни открылась, и появился герцог Тевиш.

– Что здесь происходит? – спросил он, обводя взглядом наше женское царство.

– Отец! – воскликнула Брюна, задыхаясь от восторга. – Мелхола рассказывает нам про царя Давида! Она так рассказывает, что все это видишь! Как наяву!

– Хм… занимательно, – признал дракон. – Так что там про царя?..

Но я не разделяла восторгов Брюны, и появление дракона разом лишило меня вдохновения. Я вдруг обнаружила, что не могу произнести ни слова, и единственное, что осталось в голове – это воспоминания, как милорд Тевиш дует на мое колено, пытаясь утишить боль.

– Царь увидел, как красавица купается и захотел ее себе!.. – Брюна начала пересказывать отцу то, что услышала, но вдруг замолчала и замерла. – Придумала! – она захлопала в ладоши, вскочила и затанцевала вокруг отца, двигаясь на цыпочках, легко, как тень. – Мы устроим такое развлечение – сделаем живые картины! По вот этим историям, что Мелхола рассказывает!

– Наверное, будет забавно, – сказал дракон без особого интереса.

– Конечно! Это будет, как при королевском дворе! Эллар мне рассказывал! – Брюна была захвачена этой идеей и принялась тормошить леди Фредегонду, требуя, чтобы она поручила своим служанкам заняться нарядами для постановки.

Мать дракона ворчала, но только для вида, и вскоре Брюна получила заверения, что ей дадут и шелка, и бархата, и злотых ниток, чтобы воплотить задумку в жизнь.

Я сидела на кровати, стараясь быть как можно незаметне, но боялась зря. Дракон ни разу не взглянул в мою сторону, и слушал дочь очень рассеянно, а потом поманил Ундису, и она с готовностью вскочила со скамеечки, позабыв о веретене.

– Всем доброй ночи, – пожелал герцог, обнял зардевшуюся конкубину за талию и вывел из спальни.

– Снова повел, – не удержалась от желчного замечания Брюна. – Надеюсь, у нее там все сотрется до ушей!

– Брюна, не смей осуждать отца, – беззлобно попеняла ей леди Фредегонда.

– И не думала, – прошипела Брюна и тут же заговорила о живых картинах.

В субботу графа не было в замке, а Ундиса ходила с загадочной улыбкой, чем невероятно бесила Брюну. Но у дочери дракона теперь было занятие по душе, и она занялась подготовкой с обычным для нее пылом.

Пока она усадила за пошив нарядов всех служанок своей бабушки, у меня выдалось свободное время. Признаться, быть подругой дочери герцога оказалось занятием нелегким, и я обрадовалась, получив передышку от бесконечных сказок и опасной игры в мяч.

Как использовать пару часов в свое удовольствие?

Я даже не сомневалась, где побыть в одиночестве. Взяв светильник, я отправилась прямиком в морскую бухту, которую показал мне дракон. Мне хотелось снова увидеть силу и мощь стихии, услышать рокот прибоя, ощутить на губах солоноватый морской ветер.

Никто не заметил, как я скрылась потайным ходом. Подсвечивая себе светильником, я прошла под низкими скалистыми сводами, старательно обходя ямы и выступающие камни, пролезла между прутьями решетки и очутилась на песчаном берегу.

В этот раз море было почти спокойным – волны шевелились лениво и лишь ласково гладили валуны, а не набрасывались на них в ярости.

Я села на песок, обхватив колени, и долго смотрела в серую даль – туда, где небо и вода сливались, где между ними терялась видимая грань.

Я думала о доме, о сестре, и мне было сладко и немного грустно, хотя пока поводов для грусти не было. Мне хотелось подумать о герцоге, но я гнала от себя эти мысли. Это немного походило на то, как в детстве я пряталась под одеяло от грозы – если спрятаться, то опасности, вроде как, нет. Вот и теперь я убеждала себя, что если не стану придавать особого значения странному поведению дракона, то ничего не случится.

Хотя… что может случиться?..

Ведь я сказала ему, что мой дар напрямую зависит от моего целомудрия…

К тому же, есть леди Ундиса. Которую дракон не выпускает из постели.

Значит, мне нечего бояться… Нечего…

Я несколько раз погрузила руку в песок и подняла, наблюдая, как блестящие белые кристаллики сыпятся сквозь пальцы, а когда снова посмотрела на море – испуганно вскочила, готовая бежать.

В море купался дракон – его серое чешуйчатое тело то пласталось по гребням волн, то уходило в глубину, изгибаясь кольцом. Пару раз мелькнула плоская змеиная голова, и мне показалось, что я заметила перепончатые крылья, плотно прижатые к бокам.

Загребая хвостом, дракон взбивал море бурунчиками, и островки пены ласково приникали к его гибкому телу.

Первыми моими чувствами были страх и омерзение. В своих видениях я видела драконов – когда книга пророчеств показала мне смерть отца. Но там они были для меня мерзкими существами, огромными кровожадными змеями, а здесь, сейчас…

Я хотела убежать, но забыла о бегстве. Я была заворожена этой картиной, этим зрелищем.

Дракон играл в море, и я не могла оторвать взгляда. Ни одно из моих видений не могло сравниться с этим зрелищем. Это было красиво, это было необычно и… это было естественно.

Дракон и море созданы друг для друга.

Я поняла это, как истину. Поняла, что иначе и быть не может. Поняла и позавидовала – у драконов было всё. Сила, мощь, власть и богатство. Небеса наградили их так щедро, что люди о подобном и мечтать не могли. Но еще у драконов была свобода. Свобода играть с этим миром на равных… Ах, если бы я могла играть с этим миром так же бесстрашно…

Он исчез так же неожиданно, как и появился. Я стояла на берегу, пока окончательно не продрогла от ветра, и только потом, нехотя, повернулась к замку. Мне казалось, я отсутствовала не больше часа, но едва вышла из потайного хода, услышала пронзительные вопли Брюны – она искала меня.

– Где ты была?! – возопила дочь дракона, когда я поднялась на второй этаж, где она отчитывала служанок, которые не смогли меня найти. – Я ищу тебя уже три часа!

– Задумалась, смотрела окно, – ответила я, мыслями все еще находясь в песчаной бухте.

– О чем можно было задуматься, когда мы тут бегаем и кричим, как полоумные? – фыркнула Брюна. – Да мы подняли всех призраков в этом замке! А ты – заду-у-малась! Идем, покажу, что я еще придумала.

Она протащила меня во внутренний двор и дальше – за конюшню. Здесь был колодец – старинный, грубой кладки.

– Я прикажу, чтобы принесли камней, – заявила Брюна, – и сложили что-то похожее в большом зале. У этого камина можно показать встречу красавицы и слуги с верблюдами…

– Ревекка и Элеазар, – подсказала я и спросила: – Почему твой отец всегда уезжает по субботам?

Брюна стрельнула на меня глазами, потупилась и забормотала о том, что на роль Элеазара подойдет Ульпин. Хоть он и брат противной Ундисы, но он – единственный красивый мужчина в замке.

«Не считая твоего отца, – подумала я и невольно усмехнулась. – Но он вряд ли станет изображать кита Ионы на потеху зрителям».

Вечером, слушая, как Брюна обсуждает, какие сцены она хотела бы представить живыми картинами, я приоткрыла оконную раму и смотрела на море. Оно был почти черным. Я знала, что даже если дракон проплывет перед самым замком, я всё равно не разгляжу его среди волн, но продолжала смотреть.

– Что ты там все выглядываешь? – спросила Брюна.

– Ничего, – ответила я, отходя от окна.

– Ты будешь красавицей Бат-Шебой, – объявила дочь дракона.

– О нет, я бы не хотела… – попыталась я отказаться, но Брюна решила всё сразу и безоговорочно.

Я пришла в ужас, когда она объявила, что представлять Бат-Шебу я буду голой и завернутой в простынь, и воспротивилась так яростно, что Брюна, нехотя, уступила.

– Какая ты… – протянула она с досадой, – из монастыря – и точно монашка. А было бы так красиво.

– Даже говорить об этом не желаю, – отрезала я. – И сейчас же иду спать.

Брюна фыркнула, но больше не настаивала.

После утренней службы дракон не появился, и я невольно высматривала Ундису – но она сновала по двору, присматривая за слугами, заходила в кухню и прачечную, и все было, как обычно. Я приготовилась рассказывать Брюне новую историю, но тут появилась горничная и передала, что леди Фредегонда срочно хочет меня видеть.

– Что такое стряслось? – возмутилась Брюна. – Бабуле все спокойно не живется!

Она приготовилась идти со мной, но горничная сказала, что леди Фредегонда настоятельно просила Брюну наведаться в кладовую, чтобы принести изюма, сушеных персиков и фиников.

– У нее служанки кончились, что ли? – возмутилась дочь дракона, но послушно отправилась в кладовую, а я последовала за служанкой.

Я ждала, что мы пойдем в покои леди Фредегонды, но вместо этого свернули в южное крыло и поднялись на второй этаж. Мать герцога ждала нас там, держа сложенную простыню.

– Держи, – она сунула простыню мне. – И иди за мной.

Служанка тут же исчезла, а я пошла за леди Фредегондой, прижимая к груди свежевыстиранную, пахнущую лавандовым мылом, ткань.

Когда мы поднялись на третий этаж, где располагались купальные комнаты драконьего семейства, я осмелилась спросить:

– Куда мы идем, госпожа?

– Мой сын принимает ванну,– ответила старуха. – Я буду его мыть, а ты – мне помогать.

Сердце мое словно рухнуло с неимоверной высоты. Я остановилась, как вкопанная, и старуха тоже остановилась, оглянувшись через плечо.

– Что такое? – спросила она высокомерно.

– Мне не хотелось бы идти туда, где моется ваш сын, – призналась я честно.

Светлые глаза леди Фредегонды превратились в два кусочка голубоватого льда.

– Решила построить из себя гордячку? – спросила она сквозь зубы. – Ты живешь здесь из милости моего сына, живешь, как королева, и не можешь даже помочь его дряхлой матери донести тяжесть?

– Не в этом дело, – начала я, – и простыня – совсем не тяжесть…

– Ты, наверное, вообразила о себе невесть что, леди Мелхола, – перебила меня старуха. – Я попросила тебя об услуге, невежливо отказываться.

– Госпожа… – опять попыталась объяснить я.

– Ни слова больше! – сердито приказала она. – Рассказываешь истории из Святого Писания, а сама не можешь проявить немного милосердия – я уже не говорю об уважении! – к матери своего благодетеля.

Я заколебалась, кусая губы. Дряхлая мать дракона? Бывает ли такое? Отправила Брюну за финиками, а сама решила отдать меня к дракону? Или так приказал дракон?

– Только не думай, что я разрешу тебе прикоснуться к моему сыну, – сказала леди Фредегонда язвительно. – Его мою лишь я. А ты – помогаешь. Заходи! – она распахнула двери мыльни, схватила меня за плечо и затащила внутрь.

Внутри плавали клубы пара, и я не сразу разглядела огромную ванну. Но леди Фредегонда помахала рукой, разгоняя ароматные клубы, и я встретилась взглядом с герцогом Тевишем, который вольготно расположился в ванне, привалившись спиной к ее краю.

Увидев меня, герцог Тевиш подался вперед, будто хотел выскочить из ванны. Он схватился за ее края, и я увидела, как бугристо вздулись его мускулы выше локтей. Широкая грудь в поросли темных волос была покрыта капельками воды. Я уставилась на эту грудь, ощущая странное оцепенение – как пташка, залетевшая в кусты и наткнувшаяся на притаившуюся там змею. В голове осталась только одна мысль – что надо отвернуться, если сейчас дракону вздумается встать.

Но герцог не поднялся из ванной, а, наоборот, опустился в воду по самые плечи.

– Зачем ты привела ее? – спросил он у матери недовольно.

– Чтобы помогла мне, – невозмутимо ответила леди Фредегонда, засучивая рукава. – Она все равно болтается без дела.

– Пусть уйдет, – угрюмо приказал дракон.

Голос его звучал глухо, как будто какая-то сила внезапно сдавила драконье горло. Но я не успела сделать ни шага в сторону двери, когда леди Фредегонда прикрикнула на меня:

– Ты останешься! Я слишком стара, чтобы делать всё без помощницы.

– А я и тебя не просил приходить, – произнес дракон сквозь зубы. – Или взяла бы служанку.

– Кого взяла – того и взяла, – отрезала его мать. – И пока я жива, ты будешь сыт, прилично одет и чисто вымыт. Подойди, девушка, дай мне мыло и губку. А ты, Тевиш, не смей спорить! Я родила тебя! Прояви уважение!

Помедлив, я взяла со скамьи приготовленные мыльные принадлежности и поднесла их леди Фредегонде, стараясь не смотреть в ванну, где в прозрачной воде неясным пятном виднелось огромное мужское тело.

Человеческое тело. Не драконье. Чего бы тогда мне бояться? Но я боялась… Или не боялась?… Но я не могла иначе назвать то, что чувствую. В купальной комнате было тепло, даже жарко, но меня заколотило крупной дрожью, словно я оказалась на морозе голышом.

– Ты почему отворачиваешься? – упрекнула меня леди Фредегонда, забирая мыло и щедро намыливая губку. – И почему покраснела, как рак? Учись прислуживать мужчине во время купания. Когда выйдешь замуж, тебе придется мыть своего мужа, а то и его господина. Никому не понравится, если упадешь в обморок, подливая кипяток.

Услышав это, я вскинулась, невольно посмотрев на дракона. Как так? Выдать меня замуж? А мой дар?.. Я же предупредила, что мой дар исчезнет, если…

– Вы хотите выдать меня замуж, милорд? – не удержалась я от вопроса.

Герцог Тевиш находился по плечи в воде, вцепившись в края ванной так, что костяшки пальцев побелели. Он опустил голову и не взглянул на меня, и не ответил. Зато ответила его мать.

– Конечно. А ты думала, будешь сидеть на шее моего сына вечно? Подлей горячей воды. Тевиш, сядь повыше, потру тебе спину.

Я зачерпнула ковшом кипящей воды из медной бочки и осторожно подлила в ванну. Леди Фредегонда намыливала сыну спину и шею, и вода помутнела, скрыв дракона ниже пояса. Я вздохнула свободнее, и дракон, по-моему, тоже. Меня удивило, что он так покорно подчинился матери – а ведь ему сначала не понравилось, что я пришла. Не понравилось, что пришла я? Ведь на услуги служанки он был согласен… Почему не настоял, чтобы я удалилась?..

– От тебя воняет рыбой, Тевиш, – ворчала леди Фредегонда, свирепо орудуя губкой. – И в волосах полно песка. Да привстань немного! Что ты застыл, как окаменел!

Дракон чуть пошевелился, по-прежнему крепко держась за края ванны, и мне казалось, что он вцепился в них, как утопающий хватается за веревку. Мне казалось… что дракон чего-то боится… Но разве это возможно, чтобы дракон испытывал страх?!

Леди Фредегонда почти насильно заставила сына разжать пальцы, намыливая ему руки. Дракон молча подчинился, и мне было странно видеть его таким покорным.

– Вон в той бадейке – травяной настой, – окликнула меня мать дракона. – Зачерпни и полей на милорда.

Я зачерпнула ковшом ароматную, пахнущую мятой воду, и послушно полила на голову герцогу, потому что леди Фредегонда уже намыливала ему волосы. Вода струилась по мощной шее дракона, по плечам, на лопатки… Кожа у него была смуглой, загорелой, и загар был ровный – что на шее, что на мускулистой спине. Кожа походила на отполированное дерево – гладкая, без единого шрама. Я поймала себя на мысли, что хотела бы прикоснуться к дракону хотя бы пальцем – чтобы проверить, так ли тверда его плоть на ощупь, как на вид.

– Встань, – скомандовала вдруг леди Фредегонда, – надо ополоснуть тебя всего.

Я попятилась, услышав это. Мне совсем не хотелось любоваться на голого дракона. И если он сейчас и в самом деле встанет…

– Просто оставь ведро и можешь идти, – ответил дракон, убирая ладонью налипшие на лоб волосы.

– Ты застыдился, что ли? – насмешливо фыркнула его мать, кивком велев, чтобы я зачерпнула еще травяного настоя. – Я тебя родила, я тебе пеленки меняла…

– Мать! – прервал он ее с раздражением. – Прекрати. Пусть девушка уйдет.

– С чего это? – она воинственно раздула ноздри. – Думаешь, она чего-то не видела?

– Уверен, – буркнул дракон, а потом сказал, глянув вполоборота через плечо: – Мелхола, ты свободна.

– Сейчас же! – леди Фредегонда преградила мне путь. – Подай воды. А ты, Тевиш, поднимайся, я ополосну…

– Мать!! – рыкнул дракон так, что я с перепугу уронила ковш, и он с грохотом прокатился по каменному полу. – Уходите обе!

– Не смей повышать на меня голос, – спокойно осадила его старуха. – Мы уйдем. Только сначала я тебя ополосну. Подбери, – велела она мне, ткнув пальцем на упавший ковш. – Ты почему расселся, Тевиш? Вставай.

– Не встану, – он тяжело посмотрел на мать, а по мне лишь мазнул взглядом. – Мне долго вас упрашивать? Или хотите, чтобы вытолкал вас обеих взашей?

– Надо сразу тебя вычесать, – деловито сказала Фредегонда, словно не слыша его. – Кто знает, каких блох ты нахватал, когда плавал в море. Наверное, поэтому такой бешеный. Девушка!.. – позвала она меня, но тут же спохватилась: – Я ведь забыла гребень, сейчас принесу.

И прежде, чем я успела сказать, что сбегаю за гребнем сама, госпожа, которая любила называть себя дряхлой, выскочила из мыльни резво, как шестнадцатилетняя.

Я не стала медлить, бочком двинувшись к двери. Поскорее выйти из этой жаркой комнаты. Выйти – и отдышаться на холодке. Дракон следил за мной исподлобья и отвернулся, когда я взялась за дверную ручку.

Свобода!..

Я плечом толкнула дверь, но она не поддалась. Сначала я не поверила такому предательству и раз за разом толкала дверь, пытаясь ее открыть. Но хитрая старуха заперла нас снаружи!.. Я оставила бесполезные попытки и замерла, уперевшись лбом в дубовые доски, и боясь оглянуться.

Надо было сразу догадаться, что мать дракона притащила меня сюда не случайно. Вспомнились ее намеки про то, что я не всё разглядела у её сына. Рассчитывала ли леди Фредегонда, что я буду очарована драконом, или…или просто отдала меня ему?..

В купальной комнате повисла тяжелая тишина. Я спиной чувствовала взгляд дракона, и даже с закрытыми глазами ощущала грозную силу, исходившую от этого страшного и непонятного существа.

– Заперто? – спросил дракон, и я вздрогнула, услышав его голос, хотя вопрос прозвучал обыденно, почти равнодушно.

– Заперто, – ответила я. – Ваша матушка шутит, милорд.

– Она та еще шутница, – согласился он. – Не оборачивайся.

– Конечно, милорд, – я немного приободрилась и выпрямилась.

Но если дракон оберегал мою или свою стыдливость, то у него ничего не получилось. Я посмотрела чуть в сторону, и зеркало на стене услужливо отразило всю комнату.

Дракон поднялся в ванне, и теперь вода доходила ему только до колена.

Я облизнула губы, потому что впервые видела так близко мужчину – обнаженного и такого… красивого. Надо было отвернуться или зажмуриться, но я не смогла сделать ни того, ни другого. И глядя, как вода струится по смуглому телу, испытала все муки ада.

Да что же это такое?! Я как будто умирала ежесекундно и тут же воскресала, а когда дракон повернулся, перешагивая через край ванны, увидела его не только с тыла. Теперь мне стало понятно, почему он отказывался выходить из воды при мне и матери. Его мужское достоинство было напряжено и торчало вперед и вверх, готовое к подвигам.

Мне случалось видеть нечто подобное в своих видениях. Но тогда я сразу же закрывала книгу, потому что мужская страсть выглядела омерзительно и не вызывала других чувств, кроме брезгливости. А сейчас всё было иначе… Наверное, потому, что герцог совсем не походил на пузатого и красного от жадности лорда Уилмора, не походил на желтушного маргкграфа Эльбу, который торговался за каждый золотой, покупая меня у графа Умбрии. А может, дело было в том, что драконы не были людьми, и их нагота воспринималась, как море, как небо, как сам этот мир, которому не требовались «кожаные покровы», чтобы прикрыть срам.